Счастье дается всем... (СИ)

Глава 36

Бывают, всадники мчатся, поставив всё на кон, загоняя коня до смерти. Так и Янника мчалась в столицу Северного края, понукая всё на свете. Нагайки не хватало. И живого коня. Но тут и старая лохань пригодилась: в ней хоть сидеть удобно можно было. Всё-таки при такой дикой скорости, когда ветер в ушах свистит, недолго и упасть. Змея обмоталась вокруг ног и пояса Янники, тоже опасаясь, что её сдует ненароком.

То, что с Хейд беда, Яннике не нужно было говорить. Она это чувствовала. Всем своим верным юным сердцем. Теперь она самой себе признавалась, что даже в сладких объятиях Рига, мысленно обращалась к последнему разговору с Хейд и чувствовала неладное, но старательно, очень старательно гнала от себя дурные мысли. Да так старательно, что даже забылась…

Не зная, чего ждать от столицы, Янника собиралась основательно. Даже подпоясалась серебряным поясом с тайными ножнами, что раскопала в тайнике у Хейдуши. Каддарку только не нашла. Видимо, мама Хейди её с собой прихватила.

Дуся собиралась бежать вместе с Янникой спасать старую вёльву. Но девушка была непреклонна: Дергиборг не должен пострадать в их отсутствие. Кто-то должен остаться! Не для себя, для людей. И Дуся согласилась. Янника взяла девчушку за руку и впервые за долгое время пересекла порог дома Свенсов.

Их встретила разом постаревшая Сельма, измученная тяжёлым бытом, и склонилась в почтительном поклоне. Жизнь без Снежного благословения многому её научила. В том числе ценить то, что имеешь. А ещё научила почтению.

Янника передала Дусю с рук на руки растерявшейся матери.

— Храните малую вёльву Дергиборга! — попросила Янника. — Но помните, что её воля выше вашей, родительской, и выше воли всех жителей Хротгара, кто бы они ни были. Лишь Снежной деве покоряется вёльва, а больше никому! — и добавила торжественно, стараясь даже интонацией походить на Хейд: — Принимаю семью Свенс под покровительство до тех пор, что хранят они верность заветам Снежной девы и берегут надежду Дергиборга — Дуоссию Эгген. Да будет так!

Откуда Янника поняла, что Хротгар услышал её? Ниоткуда. Чувствовала. Словно между ней и этим волшебным пространством родной планеты протянулась связующая ниточка. От сердца к сердцу. Когда она появилась? Может, у Торгского ущелья, а может той ночью в подворотне, когда Янника без колебаний отдала последний золотой вестник маленькой девочке, это позорное напоминание о сытой и беспечной жизни иллике. Ведь теперь Янника никогда не сможет быть просто иллике. Она навсегда останется вёльвой. Той, что служит не себе. Людям…

После прихода Янники дом Свенсов словно проснулся. Даже огоньки под потолком приветственно вспыхнули. Удивлённая Сельма руками всплеснула и беспомощно опустилась на ближайший стул. Дуся бегом пересекла комнату и быстро очутилась в крепких объятиях матери. Хейдуша, Янника и всё непростое вёльвино житьё были позабыты на мгновение. Ведь рядом мамочка! Мамочка! И Дуся зарылась носом в её серые, растрёпанные волосы, обнимая крепко за голову.

Янника была уже у порога, когда Дуся спросила хрипло:

— А если ты там без меня не справишься?

Янника замерла.

— Значит ты останешься единственной хранительницей Дергиборга! Понимаешь, что это? — жёстко прозвучал её вопрос.

— Я понимаю. Я не подведу!

Но тут Дуся вдруг всхлипнула совсем по-детски, как обычный, испуганный восьмилетний ребёнок:

— Только вернитесь, пожалуйста, с Хейдушей, — прошептала она жалостливо. — Я ещё маленькая ведь.

— Ничего, что маленькая! Этот недостаток со временем проходит.

***

К середине дня Янника была уже в столице. Девушка вся закоченела и спрыгнуть с лохани легко и ловко не получилось: зацепилась ногой и больно ударилась о деревянный край. До крови ударилась… Да… Весёлое начало.

Большой город кипел. Люди, повозки, воины на лошадях, крикливые разносчики, северные красотки в расшитых светлых платьицах и полновесные матроны с корзинками и лёгкими сумочками. Все спешили куда-то. То тут, то там проезжали крутые возки богатых горожан. Суета сует…

Открытые лавки, магазины, уличные зазывалы, ароматные запахи снеди и кислого супа. Всё перемешалось. Куда податься? Откуда начать поиски?

На Яннику, приземлившуюся на одной из шумных улиц столицы, странно смотрели, особенно на лохань, послушно плывущую теперь за хозяйкой. Но змейка уже посеребрила волосы, что открытой волной струились по спине, и народ почтительно кланялся юной иллике, забыв, что секунду назад в воздухе черноволосая девушка вызывала по меньшей мере опасливое оцепенение.

Но Янника всё это видела вскользь, размашисто шагая по городу, привычно отмечая особенности улиц и ориентиры. Она была здесь с матерью не раз и не два. Пролётом. В главном столичном доме Верховной иллике она прошла своё посвящение. Но города, как такового, не знала.

Идти сразу к Верховной Янника опасалась. Если даже Хейд, её мудрая, осторожная Хейд не справилась, то зачем сразу голову совать в змеиное логово? Янника судорожно вспоминала всё, о чём они говорили с вёльвой в последнее время: о «доброй» иллике, живущей где-то возле главного храма на площади, о чёрном наследстве Артиды, о трёх иллике, награждавших победителей Большой игры. Да…

«Нужно сначала идти в главный храм. Там могут быть зацепки, — мелькнула мысль. — А может, дымная вода подскажет, где искать? Сразу махнуть к озеру?»

Мысли роились в голове, перекрикивая одна другую. Где же ты, мама Хейди, ну, где же? Янника лихорадочно перебирала варианты. Почему об этом не думалось в полёте? Почему эти мысли пришли только сейчас, в городе, когда каждая секунда на счету?

Хейд не прилетела в столицу, а именно приехала. Не хотела привлекать внимание? Наверное. Эх! Не додумалась Янника дома, в Дергиборге, расспросить, с кем в столицу поехала Хейд. И где обычно повозки из Дергиборга останавливаются. На каком постоялом дворе?

Что-то сильно толкнуло Яннику в плечо, и она, задумавшись крепко, сама того не ожидая, свернула с широкой улицы в сторону, чтобы попасть через минуту-другую на небольшой специализированный рынок, где торговали конной упряжью. Никак Снежная дева помогла… О! Благодарю!

Продавцы, как оказалось, знали все постоялые дворы города, потому как возницы приходили сюда, как к себе домой.

Где останавливаются люди из Дергиборга? Так все знают, что на Мелкопоместной. Там дешёвые постоялые дворы и пансионы. Все из периферии там останавливаются. Только благородным иллике там не место. Для благородных иллике и богатых людей в центре города три гостиницы построены. Красивые! Если юная белокурая красавица пожелает, мы ей пацанёнка в сопровождающие дадим. Он проводит.

Янника благодарила сдержанно. И на провожатого согласилась, вот только попросила привести её на Мелкопоместную улицу. Бойкий мальчишка удивился, но спорить не стал. Тем более, эта улица совсем недалеко. Минут двадцать идти. А если лететь? Лететь? На чём? А вот на лохани… Ха-ха… Благородная иллике такая шутница! На лохани, серьёзно? Ух, ты!

Через пять минут Янника была на Мелкопоместной. Несколько медных монеток вместе с благодарностью перекочевало в карман сопровождающего, и тот, весьма довольный и новым полётным опытом, и новым знакомством, побежал обратно. А Янника вошла в первый постоялый двор. Таких дворов на улице оказалось много. Очень и очень много…

Она описывала Хейд снова и снова, шагая от дома к дому, от вывески к вывеске. Но никто из хозяев и служащих не видел пожилую вёльву. Хейд никогда здесь не появлялась. Может, просто не заметили? Не обратили внимания? Ну что вы, юная иллике! Кто же из нас не запомнил бы белокурую старую женщину?! Тем более, саму вёльву Дергиборга! О ней здесь легенды ходят. Каждый житель Дергиборга её добрым словом вспоминает. Нет. Не было её. Ни позавчера, ни вчера, ни сегодня. Не было.

И так в каждом постоялом дворе, в каждом пансионе.

— К тому же, юная иллике, вы не первая, кто её разыскивает.

— Даже так?

— Так! Вчера и сегодня о ней уже спрашивали.

— Кто спрашивал?

— Из Храма Снежной девы служек присылали. Говорят, сама Верховная жрица обеспокоилась.

— И не нашли?

— Не нашли…

— Значит, не видели?

— Нет!

К концу улицы Янника уже совсем отчаялась. Неужели напрасно её Снежная дева сюда привела? Нет. Не могла. Скорее всего, Янника что-то упускала из виду. Она чувствовала, что идёт по пятам, но плутала, словно в трёх соснах. Кто-то глаза отводил. И очень напрягало то, что не одна Янника Хейд разыскивает…

Девушка дошла до последнего постоялого двора на улице. Два солнца нещадно палили. По спине давно капал противный липкий пот, и очень хотелось в тень. Но Янника запретила себе ныть. Даже мысленно. Что она упустила? Что?! Янника снова посмотрела на долгую улицу, которую всего несколько минут назад обошла тщательнейшим образом. Уходить с неё не хотелось, хотя там, впереди уже виднелся городской парк, где приветливо манили раскидистой, густой тенью высокие деревья. Но сердце, знающее сердце иллике звало назад. Хейд где-то здесь! Она это чувствовала. Значит, нужно смотреть по-другому. И Янника двинулась обратно.

Итак, постоялый двор и вывеска. Раз. Слева и справа. Здесь и там была. Идём дальше. Пансион. Была. Дальше. Была. Дальше. Гостиница. Была. Пансион. Была. Постоялый двор. Была. Маленький домик без вывески, была… Ой, нет. Здесь не была. Неприметный какой. Просто одноэтажный домик в глубине. Затерявшийся между двумя высокими постоялыми дворами. Даже для калитки всего ничего места осталось. На одну дверцу.

Янника подошла ближе. Остановилась, наблюдая внимательно, прислушиваясь к себе. Из дома торопливо вышла немолодая женщина с двуручным тазом, полным воды. Она быстро спустилась по ступенькам и хотела уже повернуть за угол дома, как вдруг увидела Яннику, неподвижно стоявшую напротив. Женщина испугалась. Не удержала кривую, дрожащую улыбку. Всего на мгновение. Но этого хватило.

— Вы что-то хотели, благородная иллике? — наконец справилась она с собой.

Если бы Янника не была так насторожена, этот приветливый тон вполне мог сбить её с толку.

Женщина не спешила подходить, но и Янника тоже кричать не собиралась, как и не собиралась двигаться с места. Женщина поставила на порожки таз и пошла вперёд. На лице застыла приветливая, подобострастная улыбка.

— Вы что-то хотели, благородная иллике? — повторила она вопрос.

— Я из Дергиборга, меня зовут Янника Ольсон, — тихо сказала девушка, вглядываясь остервенело в собеседницу, стараясь не пропустить ни малейшей эмоции на лице женщины.

Облегчение? О да! Это было именно оно. Облегчение! Женщина в секунду открыла калитку и, бросив по сторонам опасливый взгляд, нет ли кого рядом, просто втащила к себе Яннику.

— Быстрее! Быстрее! — взволнованно прошептала она и потянула Яннику за собой, постоянно оглядываясь.

На счастье, в эту минуту улица словно вымерла, как по заказу. А те редкие прохожие, что были, смотрели совсем в другую сторону. Совсем!

***

В углу старого сарая на топчане лежала Хейд. Лежала на животе, бессильно свесив руки. Бледная и слабая. Над спиной старой женщины высилась чёрным цветом крепкая плотная ручка, что ставят на огромную, тяжёлую замковую дверь. Словно Хейд нужно было отворить.

— Она наотрез отказалась идти в дом, — словно извиняясь, шептала женщина, застывая в дверях и не проходя дальше. — Сказала, что нельзя ей в наш дом, что она опасна для нас… — женщина смотрела на Хейд с невероятной, невысказанной болью. — Слабеет! Утром только водички сладенькой попила с ягодным уваром и всё!

— Давно лежит?

— Сегодня ввечеру третий день как будет… Как пришла в ночь, так и не поднялась больше. Я всю семью в деревню к родне услала, а сама за ней хожу, как за дитём. Хоть чем-то хозяйке за её доброту отплачу. Хоть чем-то… А сгину вместе с ней, так ничего. Мои уже повырастали все… И без меня справятся!

— Хозяйка?

— Хозяйка! — закивала женщина. — Я ей служила смолоду, пока она в княгинях ходила, со Сверборгом-могучим жила. Добрая хозяйка была. Никого никогда не обижала. Ни словом злым, ни делом. Никого! Одно добро от ней мы все видели. Одно добро! И денег не брала за помощь. Если нужно что было, все к ней шли, никому отказу не было! Вот такая! Настоящая иллике! Не то что энти, беловолосые да бесстыжие!! — и женщина пошла вглубь сарая, прямо к Хейд.

— Не подходите! — приказала Янника, которая застывшей статуей так и стояла у порога, не в силах поверить в то, что видит. — Это действительно опасно…

Она подошла к женщине, забрала у нее таз с водой, поставила у топчана и, как была, присела на солому возле Хейд, с болью вглядываясь в бледное родное лицо. Хейдуша, что же ты наделала?! Что же ты наделала?!

Янника стёрла с бледного лица вёльвы испарину и достала из серебряных ножен на поясе острый кинжал. Единое, отточенное движение срезало жирную черную ручку.

— Можно ножницы? — попросила. — Нужно платье разрезать и посмотреть, что там на спине.

Женщина побежала в дом.

А Янника гладила лицо вёльвы.

— Проснись, Хейдуша, — просила она горячо, — пожалуйста, проснись! Но Хейд не слышала. Лишь слабое дыхание, неровное вырывалось слабо, говоря, что она ещё жива.

Дверь сарая отворилась.

— Опять ищут, — шепнула женщина, возвращаясь, и подала Яннике ножницы. — Хозяйку и вчера, и сегодня искали. Хорошо, она на забор «забывашку» повесила, а то нашли бы её тут в два счёта проклятые иллике! Их удача, будь она не ладна, так или иначе привела бы сюда! Хорошо, хозяйка про вас сказать успела. Сказала, что её Янника, доченька, найдёт. Я как имя ваше услышала…

Что такое «забывашка» Янника не знала. Нужно будет потом расспросить. Отправила девушка хозяйку дома за листьями болотницы, на всякий случай, а сама порезала на вёльве платье и обнажила спину.

Янника смотрела на Хейд. И с ужасом понимала, что опоздала. На голой спине не было живого места. Нечего доставать из белого тела. Нечего! Потому как нет белого тела! Потому как вся спина стала одной чёрной дверью. Что срезана ручка, что нет… какая разница?! Какой страшный ум придумал такое?!

И как ни старалась Янника, не смогла удержать в себе вскрик, полный безутешной боли… Хейдуша! Хейдуша!

Янника сняла с себя все серебро, что собрала с собой, и стала раскладывать его на спине старой вёльвы, рассчитывая, что, может, серебро впитает в себя чёрную гниль и разрушит её? И действительно. Под широким серебряным поясом дрогнула чернота, начиная плавиться. Несильно. По краям только. Но уже что-то.

А спустя минуту-другую Хейд открыла глаза. Янника встрепенулась, оживая надеждой… Пока не посмотрела на Хейд, на её слабую, светлую улыбку.

— Янника, доченька, — слабо выговорила Хейд.

А у Янники упало сердце. Потому что она уже видела такую улыбку. Тогда лежала на смертном одре её добрая, старая нянюшка. Янника отчётливо помнила этот сияющий свет на родном лице, эту неизбывную доброту, мягкость, нежность и детское, беззащитно-любящее выражение. Словно весь мир озарён любовью и прощением! Янника не удержала слёз. Потому что Хейд уходила. Навсегда.

— Доченька моя… Ты нашла меня! — мутный взгляд приобретал очертания. — Подвела тебя твоя старая вёльва? Да? Подвела? Прости глупую! Нужно было тебя дождаться! Нужно было! Да не ожидала я от своих, что в спину руну подчинения кинут. Никак не ожидала. Да ты не плачь! Пожила я! Семьдесят годков уже… Пора и на покой…

— Хейдуша! — Янника прижалась к любимой старой женщине, горько плача, стыдясь своей трусости и слабости.

Сейчас нужно быть сильной, а она рыдает! И слёзы никак остановиться не хотят! Никак!

— Хейдуша, — попыталась взять себя в руки Янника, — как эту руну проклятую вынуть? А?

— Легко! — улыбнулась Хейд. — Если человек не сопротивляется, то у него на месте крепления отступить где-то на мизинчик, не больше, и вот так серебряной иголочкой на фалангу внутрь проколоть по кругу. Плотненько. Словно ниточкой.

— А где у тебя на спине крепления? Там не видно ничего! — продолжала всхлипывать Янника.

Женщина улыбнулась слабо, озарив всё вокруг невероятной любовью и смирением:

— А мне уже не поможешь, доченька! Ничем не поможешь! Рванулась я из подчинения-то. Сильно рванулась! Так руна во мне и проросла… Теперь пока всю изнутри не сожжёт, не отпустит…

— Кто тебя так? — жажда мести, боль, горечь и сила, чёрная, тягучая сила поднялась из глубин души Янники, сметая на пути и страх, и нерешительность, и сомнения! — Кто?!

— Так не важно, доченька! Не важно! Не ходи к ним! Не надо! Тебя Риг с собой зовёт, вот я и благословляю тебя на отъезд! Нечего тебе руки марать! И душу выматывать! Живи счастливо вдалеке! Не одна ты Снежной девой выбрана, не одной тебе с этой нечистью воевать… Найдётся кому…

В дверях показалась испуганная хозяйка дома:

— Забывашка рушится! А по улице иллике снуют. Одна за другой. Одна за другой. Полчаса оберег ещё поработает, а там…

Янника всё поняла. Нужно было уходить. Было одно место на этой земле, куда не было в простой день иллике ходу.

Послушная дымная змейка, что непривычно, испуганно жалась в углу, подползла, помогая Яннике перекатить Хейд на старую лохань.

Спустя минуту-другую лохань осторожно вылетела из сарая, стараясь не привлекать внимания, и понеслась вперёд. Туда, где плескалось в своём величии Священное озеро Снежной девы.

***

Дымные завитки Священного озера приняли Хейд, как родную. Они протянули к вёльве свои ласковые волны, подхватили её осторожно и понесли на середину, чтобы Хейд была видна первая Хротгарская звезда, что всегда, даже в самый солнечный день светила в пещеру. Хейд смеялась. Как девчонка. Пока добрые завитки нежили её в своих ласковых объятиях. Она, как ребенок любовалась на чудо, разговаривая с ним, а Янника, сидя на берегу, впитывала в себя, последние крупицы воспоминаний об этой чудесной женщине, что подарила ей Снежная дева.

— Янника! — вдруг крикнула она с середины, когда очередная волна, играя, подкинула её высоко, чтобы тут же поймать. — Отдай письма, что лежат в красном сундучке Сверборгу-могучему. Если он жив, конечно…

— Передам…

— Пусть простит меня, глупую…

Волна снова подкинула Хейд. И она засмеялась! Смеялась и смеялась, словно беззаботная девчонка, и когда эта улыбка так и застыла на её губах вместе с последним вздохом, ласковая волна, укутала её с головой и унесла, перекатываясь высоко, в свои глубины…

— Прощай, — только и смогла выговорить Янника дрожащими губами. — Прощай!

И ласковое озеро, лизнуло, утешая, край девичьего платья. А потом из его недр выползла змейка, что вместе с Хейд тоже купалась в озере, становясь всё плотнее и осязаемее с каждым гребком.