Сбывшаяся сказка

Глава 6.

Северный Полюс.

Время шло, темнота за окнами не рассеивалась, хотя сверяясь с внутренними часами, которые есть у каждого человека Зоны, я ясно чувствовала - уже позднее утро.

Не смотря на то, что после предложенных Кактусом таблеток, стало почти хорошо - уснуть не удалось. Внутри шевелился червячок беспокойства, неприятное сверлящее чувство, словно я забыла что-то важное, а времени на то, чтобы вспомнить остаётся всё меньше.

Снова и снова, я прокручивала в голове события последних дней. И последовательно, и вразброс. Пыталась увязать их в цепочку, чтобы понять, что ещё, кроме того, что уже натворила, я сделала не так? Один за другим задавала себе вопросы, которых за время нашего недолгого путешествия накопилось уже немало.

По какой причине так странно вёл себя Джуль последние дни? Зачем он напал на Дымка и куда делся потом? Как смог Дымок так быстро дойти в одиночку до Припяти и найти нас? Почему Юрка и его новые друзья не тронули меня, а сразу ушли? Кто были те два мёртвых сталкера на Агропроме? И почему мой брат оказался в Припяти, а не на пресловутом Северном Полюсе, который они отметили у себя на карте?

Очень явственно в ночной тишине мне почудился негромкий смешок Ревуна "Все дороги ведут на Север, малыши, все дороги ведут на Север".

Он оказался прав, как всегда, мой первый старшой. Вот и моя дорога в итоге привела сюда. Припять это ведь Север Зоны… или ещё нет?

Я потрясённо выдохнула и приподняла голову, вглядываясь в темноту комнаты, словно именно там увидела ответ. Ну, конечно же! Вот что не даёт мне покоя! Я шла не сюда! Припять лишь перевалочный пункт, а моя дорога лежит дальше. Мне – на Северный Полюс.

Эта мысль была такой ясной и правильной, что я удивилась, как раньше не поняла этого. Всё было предрешено с самого начала, с моего прихода в Зону. Она выбрала меня, послала клыкастого проводника-телохранителя, берегла от людей и мутантов, одаривала самыми редкими своими сокровищами, открывала самые заповедные места, терпеливо учила на протяжении года. Чтобы я умерла здесь от заражения крови или от пули друзей? Да ерунда!

Очень осторожно, стараясь не шуметь, я села и посмотрела на Кактуса. Он тоже повернул голову ко мне, вопросительно поднял брови. Я поднесла палец к губам, а потом этим же пальцем поманила его к себе. Друг подошёл со встревоженным лицом, наклонился.

- Что, плохо?

- У тебя ещё есть таблетки, которые ты мне давал? – Ответила я вопросом на вопрос.

- Есть.

- Дай.

- Слав, их нельзя сразу много пить, они сильные очень. Давай другое что-нибудь дам?

Но я затрясла головой, подняла руку и, сжав ею плечо Кактуса, слегка потянула его на себя.

- Нет, дай эти. И помоги мне одеться – я должна уйти.

По тому, как друг растерянно замигал, а потом расплылся в успокаивающей улыбке, я поняла, что он принимает мои слова за бред. И, предотвращая увещевания и уговоры, твёрдо сказала:

- Женька, я – Выбранная Зоной. Она зовёт меня сейчас. Я должна идти.

Не очень-то помогло.

- Ты не волнуйся главное, - заворковал Кактус, осторожно надавливая ладонями мне на плечи, - Ты ложись. Сейчас дам таблетку…

- Я не в бреду, - отчаянно прошептала я, сопротивляясь его рукам, - Мне действительно надо идти…

- Постарайся уснуть, - не слушал меня друг, - А утром, если тебе куда-то правда нужно, мы вместе…

- Утро никогда не наступит, если я не пойду!

Не знаю, что побудило меня сказать это, но в тот момент я была уверена, что так и будет. Наверно эта уверенность убедительно зазвучала в моём голосе. Или Кактус тоже ждал рассвета? Он убрал руки с моих плеч, выпрямился. Воспользовавшись этим, я поднялась, держась за стену. Осторожно наступила на раненую ногу. Боль вернулась, но и на четверть не такая сильная как раньше. Если сейчас принять ещё обезболивающего – я смогу идти. А там – Зона поможет. В конце концов, это она заинтересована в моём появлении на Северном Полюсе.

Кактус растерянно смотрел на меня.

- Таблетки. - Напомнила я ему.

- Славка, но как ты одна, ночью…

- Дай ей. - Раздался с пола голос Колотуна.

Мы с Кактусом обернулись. Старшой лежал в прежней позе, отвернувшись к стене. Но я натянутыми нервами поняла, что он проснулся задолго до того, как мы заговорили с Кактусом. Выходит не одну меня беспокоила слишком затянувшаяся ночь. Друзья тоже ждали и не могли дождаться утра.

Кактус, больше не говоря ни слова, включил фонарь, шагнул к рюкзаку и, вернувшись, вложил в мою ладонь хрустнувшую упаковку таблеток. Я достала две, проглотила без воды, шепнула:

- Помоги одеться.

Он помог. Опустив зажжённый фонарь на пол, подержал мою куртку, пока я пропихивала руки в рукава, вложил «интратек» во внутренний карман, подал ботинки, и даже сам зашнуровал их, опустившись передо мной на корточки, как заботливый папаша перед маленькой дочкой. Это сравнение показалось забавным, и я негромко хихикнула, чем вызвала удивленный взгляд друга.

- Возьми консервы, - сказал с пола Колотун. - И воду.

Но я отмахнулась.

- Вам нужнее.

Кактус подал мне «калаш» и я привычно повесила его на плечо. Вспомнилось, как Юрка не оглядываясь уходил от меня по заросшим дворам. А я хранила его автомат, как реликвию…

Кактус наклонился за моим рюкзаком, но я мотнула головой.

- Не надо.

Мы встали напротив друг друга. Колотун на полу не шевелился. Я вдруг поняла, о чём должна спросить, прежде чем уйти.

- Жень, то, что ты кричал там, возле Дымка, правда?

Кактус подумал секунду и ответил вопросом на вопрос:

- Помнишь вечер на Свободовской базе? Он пел песню...

- "Дом хрустальный", - кивнула я, - Помню.

- Дымок только её умел играть. Знал, что ты любишь Высоцкого и у кого-то научился. Чтобы когда-нибудь спеть тебе, как признание в любви. А ты не поняла...

Я опустила голову. Не поняла... До Дымка ли мне было в тот вечер? Я только и думала, что о завтрашнем походе на Север. Мне понравилось, как пел Дымок, но и только. Бедный парнишка. Я ведь помню, как он волновался, взяв в руки гитару. Наверно долго готовился к этой минуте. И что почувствовал на следующее утро, проснувшись в одиночестве и поняв, что мы его бросили? Я бросила...

- Мне пора.

Колотун шевельнулся у стены и поднялся на ноги. Шагнул ко мне. Я отшатнулась - на миг показалось, что он хочет удержать меня силой. Но старшой лишь протянул руку.

- Удачи, Славка.

Я вложила в его ладонь перебинтованную кисть.

- И вам удачного возвращения.

- Колотун, - растерянно пробормотал Кактус, переводя взгляд с него на меня, и обратно, - Мы ведь не можем её отпустить... Так нельзя... Зачем?

Колотун положил руку Кактусу на плечо и ответил непривычно ласково:

- Так нужно. Ты всё поймёшь потом.

Я посмотрела на старшого, встретила такой знакомый отрешённый взгляд спокойный глаз.

- Ты знал. Знал, что всё так будет? Что я не вернусь с Севера?

Колотун кивнул.

- Ты уже давно принадлежишь Зоне.

Больше говорить было не о чём. Разве что...

- Простите меня. Простите за Дымка и за Весёлого. Я бы всё отдала сейчас, чтобы они были живы.

Вместе ответа Кактус шагнул ко мне и обнял. Я уткнулась лицом ему в плечо.

- Прощай, Славка, - глухо сказал друг, - Мы были хорошей командой.

- Самой лучшей.

Я осторожно высвободилась и, припадая на раненую ногу, вышла из комнаты. Но в дверях оглянулась.

Мои друзья стояли, соприкасаясь плечами, и глядели на меня. Лежащий на полу фонарь освещал их лица, серьёзные и печальные. У Кактуса на глазах блестели слёзы.

Я улыбнулась им. Улыбнулась открыто и весело, словно не было наполненных болью последних дней, словно не стояли между нами тени Весёлого и Дымка. Улыбнулась, как улыбалась раньше, когда мы прощались за Периметром, перед тем, как разъехаться по домам лишь за тем, чтобы через какое-то время снова встретиться в Зоне.

Дождалась ответных улыбок и шагнула за дверь.

На улице было свежо и душисто. На смену сухому стерильному воздуху пришли запахи ночной росы, опавшей листвы и мокрого асфальта. Я вдохнула полной грудью, закашлялась, слегка закружилась голова, зато тошнота и вялость, мучавшие меня последние часы, стремительно уходили. Я снова чувствовала бодрость и лёгкое возбуждение, как всегда, перед предстоящей дорогой.

Но прежде чем отправиться в неё, предстояло ещё кое-что. Я вздохнула и медленно подняла голову.

Звёзд не было. Абсолютно чёрная бездонная пустота гигантским куполом висела над городом. Небо превратилось в ничто. И из этого ничто никогда не мог родиться рассвет.

Только сейчас я поняла, что забыла фонарь. Но возвращаться не стала, чувствовала, что это невозможно. Меня отделяло всего несколько метров высоты от оставшихся в квартире друзей, но обратного пути уже не было. Я не знала, что может случиться, приди мне в голову повернуть назад. Может, проём подъезда сомкнётся, как створки раковины моллюска? Может, дом начнёт удаляться со скоростью моего приближения к нему? Может, само пространство сместиться и я обнаружу себя совсем в другом месте? Меня бы уже ничто не удивило.

Я осмотрелась внимательнее и поняла, что возвращаться не нужно. Не смотря на отсутствие звёзд, в городе не было полной темноты. Рассеянный серебристый свет рождался словно из воздуха и его было вполне достаточно, чтобы видеть на многие метры вокруг. Немногочисленные аномалии, то тут, то там разбросанные между домами тоже светились неяркими, но очень красивыми пастельными оттенками.

Я пошла вперёд. «Туп…туп…туп…» - звуки шагов показались очень громкими и отчётливыми в царящей вокруг полной тишине. Пространство сдвинулось, дома и деревья закачались в едва уловимом взгляду медленном танце, между ними зашевелились тени. Это было похоже на поход через Холмы. И так же, как на Холмах я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не поддаться какому-нибудь ночному мороку. Подняла голову только когда собралась завернуть в другой двор. Оглянулась. Но отсюда был виден лишь торец дома, в котором остались мои друзья. Ни окон, ни тем более лиц Колотуна и Кактуса, глядящих мне вслед, я не увидела.

«Туп…туп…туп…» Я вдруг поняла, что не знаю куда идти и остановилась. Вокруг в серебристой полутьме раскинулись одинаковые дома, деревья и улицы. Откуда мы пришли? В какой стороне Северный Полюс? На небе не было звёзд, по которым можно было бы сориентироваться.

Раздался негромкий скрип. Я оглянулась.

Скрипела висящая на одной петле дверь подъезда, который я только что миновала. Она медленно отошла в сторону, открывая чёрный проём. Из него на улицу шагнула человеческая фигура в остатках сталкерской куртки и без одной руки. Шагнула и замерла, покачиваясь на месте. Зомби. Страха не было. Я просто стояла и смотрела. Мертвец повернул голову и тоже уставился на меня пустыми глазницами.

- Чего тебе? – Спросила я, удивляясь, что не испытываю к нему ничего, кроме жалости.

Зомби поднял единственную руку и плавно вытянул её вдоль улицы. Несколько секунд я озадаченно хмурилась, потом поняла. Кивнула мертвецу.

- Спасибо. - И пошла в указанном направлении.

Но через несколько метров оглянулась. Зомби стоял на прежнем месте, руку он опустил, и теперь шарил ею по поясу, словно искал несуществующее оружие. Это напомнило мне о "калаше", который, по-прежнему висел у меня за спиной.

Слева от дорожки, по которой я шла, стояли невысокие, но раскидистые деревья, с толстыми стволами и ветками, растущими почти горизонтально земле. На одну такую ветку я и повесила автомат. Пусть будет кому-нибудь подарок - мне он больше не нужен. Тем не менее, сердце болезненно сжалось, когда я зашагала дальше, не ощущая больше плечом привычной тяжести. Сколько недель или месяцев моё оружие будет висеть здесь, ржавея под дождями?

Позади раздались шаркающие шаги. Я оглянулась и поняла - нисколько. Зомби медленно, но целеустремлённо брёл к дереву, заранее вытягивая руку в остатках рукавов.

Я пошла дальше.

На обочине дороги, рядом с медленно вращающейся "каруселью" что-то мягко желтовато мерцало. Подойдя ближе, я увидела висящий в нескольких сантиметрах над землёй светящийся комочек. Очень своевременно и совсем не удивительно – чего-то такого я ждала. На одних таблетках с простреленной ногой далеко ни уйти.

- Спасибо. - Поблагодарила я неизвестно кого. Подняла артефакт и, немного повозившись, примотала ремнём к раненой ноге. Штаны, лишившиеся поддержки грозили свалиться при ходьбе, но это была сущая ерунда по сравнению с почти сразу исчезнувшей болью и ознобом.

Так, безоружная, если не считать пистолета во внутреннем кармане куртки, с медленно сползающими штанами, с артефактом тускло светящимся ниже колена, я прошла через Припять и, оставив за спиной её многоэтажные дома, оказалась совсем недалеко от Чернобыльской АЭС.

Вблизи вид оказался ещё более мрачным и величественным. Теперь вытяжная труба четвёртого энергоблока уходила в бездонную черноту, которая здесь заменяла небо, а сама станция светилась призрачным голубоватым светом, таким же, как хрономираж, на который мы с Шухлым смотрели из окна позапрошлой ночью. Это было очень красиво. Так красиво, что я даже пожалела на миг, что мой путь лежит не туда.

А куда? Как мне обойти бывшую атомную станцию, чтобы попасть на простирающийся за ней Северный полюс?

Сзади раздался знакомый звук - постукивание когтей по асфальту. Глухо простонав от облегчения и радости, я развернулась и упала на колени. На глаза навернулись слёзы, и я не сразу увидела Джуля, но ощутила вытянутыми вперёд руками его жёсткую шерсть и горячее дыхание. Обхватила за жилистую шею, притянула к себе. И перед тем, как расплакаться, прижавшись лбом к тяжёлой пёсьей голове, успела подумать, что не смотря ни на что, наша встреча в тёмном зловонном погребе, тем далёким пасмурным днём, когда я отстала от Ревуна и ребят – была великим даром. И если теперь мне придётся заплатить за неё жизнью – оно того стоило. Как сказал Кактус – мы были хорошей командой.

Джуль слизывал слёзы с моего лица и негромко поскуливал. Я заглянула в его серебристые глаза.

- Ты больше не уйдёшь? Мы будем вместе до конца?

Джуль уткнулся широкой мордой мне под мышку – да.

- Тогда идём.

Я поднялась. Мой пёс тоже легко вскочил на четыре лапы и, обогнув меня, занял привычное место впереди.

И мы шли - две живые точки связанные незримой нитью взаимопонимания и любви, под чёрной пустотой, среди призрачного серебряного свечения. Шли, огибая ЧАЭС, но казалось, что она сама медленно плывёт мимо. Асфальт под ногами сменился травой, потом в воздухе запахло влажностью, и я поняла, что мы приближаемся к охладительному пруду. Невольно вспомнились услышанные где-то и когда-то сталкерские байки об этом месте. В них, конечно, хватало расчудесных чудес и разужасных ужасов, но сейчас, оказавшись здесь, я ясно почувствовала – охладительный пруд пуст и мёртв. Нет в его глубинах ни кровожадных чудовищ, ни сказочных артефактов. Просто неподвижная толща холодной и тёмной воды в бетонной чаше берегов.

Джуль неожиданно галопом устремился вперёд, к угадывающейся в темноте кромке водоёма. Я напряглась, но не окликнула его. А когда в тишине раздался плеск и чавканье, окончательно успокоилась – мой пёс просто хотел пить.

Какое-то время мы шли вдоль берега. А потом он начал закругляться и уходить в сторону, ЧАЭС тоже осталась за спиной. А впереди раскинулось пустое пространство, безлесная местность, полого поднимающаяся вверх. Холмы…

Я поняла, что это именно Холмы по тому, что странное серебристое свечение, рождающееся в воздухе, там, на возвышенности, было ярче и повторяло контуры аномалий. Прозрачные облака, спирали, радуги, гейзеры, кольца и туманности самых нежнейших оттенков от лимонно-золотистого до тёмно-сиреневого, создавали причудливый лабиринт уходящий вдаль, насколько хватало глаз.

- Как красиво! Невероятно! - Потрясённо шептала я, невольно ускоряя и ускоряя шаг, желая как можно быстрее приблизиться к разноцветному чуду. И жалела, что рядом нет моих спутников. Не присвистнет Кактус, не обронит слова Колотун, не матюгнётся восторженно Шухлый.

Неожиданно тоска по друзьям сжала сердце так, что я невольно остановилась и оглянулась назад. Дома Припяти уже пропали из виду, частично поглощённые серебристым полумраком, частично скрытые чёрной громадой ЧАЭС. Но я продолжала видеть город внутренним взглядом. Заросшие дворы - в земле одного из них нашёл свой последний приют Дымок. Многоэтажки, в чьих пустых квартирах, наверно, ещё долгие годы будут искать убежища отчаянные бродяги. Улицы, по которым бродить безбоязненно могут лишь зомби. И где-то среди всего этого - мои друзья, затерявшиеся в бесконечной ночи.

"Пусть у вас всё будет хорошо, отныне и всегда", - шептала я, неотрывно глядя на приближающиеся Холмы, - "Будьте счастливыми, здоровыми и богатыми, радуйтесь каждому дню, каждой ночи - их на самом деле очень мало. Дружите и любите, наслаждайтесь каждой мелочью, каждым вдохом. Я отдаю вам сейчас всё то, чему не успела нарадоваться сама. Простите меня за всё".

Холмы вырастали передо мной во всём ночном великолепии света и красок. Я мысленно искала, с чем можно было бы сравнить это зрелище, но на ум пришёл лишь гигантский праздничный фейерверк, просыпавшийся с неба и застывший над травой. Но и это сравнение было так себе.

Выходит, Северный полюс - сплошь Холмы? Неужели этим объясняется то, что никто не возвращался из этих мест? Просто Холмы, отсюда и до белорусской границы?

Я прислушалась к себе - разочарования не было. От того, что я только что поняла, Северный полюс не стал менее загадочным, и уж тем более - менее недоступным. Холмы как были, так и остаются табу для людей. И, значит, я - единственная, кто может попасть в эту часть Зоны. Жаль только - не расскажу никому о том, что здесь увижу.

В том, что мой путь лежит лишь в один конец, я не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что там, куда в конце концов приду, узнаю ответы на все вопросы, которые задавала себе лёжа без сна сегодняшней ночью. По-другому просто не может быть, ведь все дороги ведут на Север. И меня привела моя дорога.

Джуль шел впереди и остановился, когда мы приблизились к Холмам вплотную. Обернулся, дожидаясь меня. Отблески света аномалий играли на его шерсти и звёздочками отражались в глазах.

Я догнала его, положила руку на мохнатый загривок. Ветер Холмов мягко дунул нам навстречу, донеся знакомые запахи сухой травы, тёплой земли, озона и ещё чего-то, чего я никогда не могла понять.

Джуль первым вошёл в лабиринт светящихся аномалий. Я лишь чуть-чуть отстала от него, в последний раз оглянувшись назад, где далеко-далеко, за горизонтом, за тройной линией Периметра остался не принадлежащий мне более огромный мир.

И - словно камень свалился с души, увидела, как над ЧАЭС посветлело небо. Ночь кончилась. С востока на Припять надвигался рассвет.

Это было похоже на сон. Вокруг медленно перемещались и перетекали друг в друга мерцающие гейзеры, туманности, спирали, дуги и кольца. Я шла между ними и словно купалась в слоях размытых пастельных цветов, пересыпанных крохотными искорками. Выходила из салатно-зелёного, чтобы окунуться в бледно-розовый, его сменял нежнейший индиго, за ним следовал лунно-серебристый, потом прохладный голубой. Иногда встречались такие цвета, что я не могла подобрать им никакого определения, потому, что в человеческом мире их просто не существовало. Джуль шёл впереди, и разноцветные искры запутывались в его шерсти, придавая моему и без того необыкновенному зверю совсем фантастический вид.

Мы шли долго. Времени в этом светящемся фантасмагорическом лабиринте не существовало, но всё равно мы шли долго. Я успела устать. И не один раз испытала желание сесть на землю отдохнуть. Но меня удерживало смутное понимание, что здесь задерживаться нельзя. И не потому что это грозит какой-то опасностью, просто такие места не созданы для долгого созерцания. Они должны оставаться в памяти чем-то мимолётным и зыбким, каким и положено быть всему невыразимо прекрасному.

Постепенно я погрузилась в какое-то подобие гипноза. Автоматически переставляла ноги, ориентируясь на спину Джуля, меняющую тона в зависимости от того, через слой какого цвета он двигался. А сознание уплывало, путешествовало в прошлом. Я видела себя маленькой девочкой с дорожками слёз на щеках, подвернувшей ногу на прогулке и едущей домой на спине старшего брата, который ворчит для виду, но очень торопится. Яркое летнее солнце пробивается сквозь густую листву, его блики гладят меня по плечам, заставляют жмуриться, а когда я открываю глаза, то это уже лучи стробоскопа на выпускном вечере. Я по очереди танцую с одноклассниками, пышные белые банты щекочут уши, а мысли заняты только тем, что сегодня я просто обязана с кем-нибудь поцеловаться, ведь это уже выпускной, а я ни разу не целовалась. А музыка гремит, колючие разноцветные лучики стробоскопа превращаются в фары встречных машин, мне уже девятнадцать и, после удачно сданной сессии, я еду отдыхать на море с моим парнем из универа.

Где он сейчас, мой парень? Где одноклассники и одногруппники? Разъехались по городам и сёлам, делают карьеру, женятся, заводят детей? Этого я уже не узнаю, но не сомневаюсь в одном - неизбежную дорогу на Север, прокладываемую с оружием в руках, выбрала только я. Жалеть ли теперь об этом? Жалеть ли сейчас о потерянной человеческой жизни, от которой я отказалась, когда первый раз ступила на Чернобыльскую землю и вдохнула здешний воздух? Ведь уже тогда в глубине души мне было известно, что не доучусь я в университете, не устроюсь на работу, не войти мне в мой новый дом, не примерить перед зеркалом белую фату. Не будет у меня мужа, не будет ночей любви, не возьму я на руки своего первенца. Для меня, как и для моего старшего брата, всё заканчивается Зоной. Так нужно ли жалеть об этом?

Я не успела ответить себе на этот вопрос. Потому что неожиданно Холмы кончились. Светящийся лабиринт аномалий расступился передо мной, открыв впереди огромное тёмное пространство.

После светящейся красоты Холмов темнота и пустота в первую минуту показались мне враждебными. Я замедлила шаги, расстегнула куртку и достала "интратек" из внутреннего кармана. Не для того, чтобы защититься от чего-то, что может скрываться в этой темноте. Просто хотелось почувствовать себя увереннее, снова быть сталкером с оружием в руках, а не испуганной девочкой заблудившейся в ночи.

Тёплая рукоятка удобно легла в ладонь, оттянула руку приятной тяжестью. Джуль тоже остановился в нескольких шагах впереди, лёгкий ветер ерошил шерсть на его загривке.

- Пойдём, - сказала я ему, делая первый шаг, - Узнаем, наконец, зачем мы здесь.

И мы вышли на открытое пространство. В лицо пахнуло запахом сочной травы и ночной влаги. Ничего общего с сухим воздухом Холмов. Загадочное серебристое свечение исчезло, но полной темноты всё равно не было. Я подняла голову и перестала дышать, замерла загипнотизированная открывшимся зрелищем.

Небо перестало быть бездной черноты. Но не было оно и обычным земным небосводом - вместо звёзд на нём теперь кружились спиральные галактики и туманности. Их было много, большие и маленькие, далёкие и близкие, они очень медленно, но всё-таки заметно вращались вокруг собственной оси и, в то же время двигались, плыли каждая в своём направлении. От них струился рассеянный мягкий свет.

Я забыла про время, забыла о том, что устала и собиралась быстрее со всем этим покончить. Мне хотелось только одного - смотреть и смотреть вверх.

Слабый внутренний голос, принадлежащий той части сознания, которая ещё помнила другую Славку, не знающую Зоны, зато читающую учебники астрономии, настойчиво говорил; то, что я вижу - невозможно. Звёздные скопления не могут находиться так близко друг к другу, их должны разделять сотни мегапарсеков, ведь если не будет соблюдена критическая величина расстояния, нарушатся орбиты и тогда всему наступит конец.

И, кроме того, когда мы подошли к Холмам, начинался рассвет, выходит сейчас уже должно быть позднее утро, переходящее в день. А значит - удивительное небо надо мной, не что иное, как ещё одна иллюзия, обманка Зоны.

Всё это я понимала и осознавала. Но наваждение оказалось сильнее. Не сводя взгляда с медленного гипнотизирующего танца галактик, я опустилась на траву, вытянула ноги и легла на спину, закинув руки за голову. Стало совсем хорошо, теперь я могла охватить взглядом небосвод от горизонта до горизонта. И именно этим была намерена заниматься, всё остальное отступило на задний план.

Из состояния больше всего напоминающего гипнотический транс, меня вывел Джуль, про присутствие которого я совсем забыла. Он подошёл, встал надо мной, закрыв небо массивной головой, и несколько раз гавкнул. Звучит безобидно, если не брать во внимание, что лай чернобыльских псов отличается от обычного собачьего лая.

Во-первых, он очень громкий и гулкий, звучащий, словно внутри металлической цистерны, с неприятным, каким-то электронным дребезжанием. Так наверно могли бы лаять собаки-роботы. Во-вторых, есть в нём нечто неприятное, бьющее по нервам, заставляющее передёргиваться всем телом. Некоторые люди так реагируют на звук стекла, по которому проводят железом. Недаром же одним своим воем, чернобыльцы запросто обращают в бегство сталкеров-новичков.

И этот потусторонний лай, прозвучавший в десятке сантиметров от лица, мигом привёл меня в чувство.

- Джуль, ты что?! - Я откатилась в сторону и села, инстинктивно прижимая ладони к ушам.

Мой пёс часто задышал, вывалив набок фиолетовый язык и переступая передними лапами - торопил.

- Да иду, иду. - Буркнула я, медленно поднимаясь на ноги и оглядываясь. Порыв влажного ветра ударил по лицу, окончательно возвращая меня в реальность. Только сейчас я поняла, что с момента моего появления здесь, слышу посторонние звуки - стрёкот ночных сверчков в траве. Он был таким однотонным и беспрерывным, что воспринимался, как часть тишины. Сверчки свиристели ровно, успокаивающе, но, тем не менее, будили тревожные ассоциации.

Я огляделась и по-новому посмотрела на окружающие меня волны живой травы, на ровную линию горизонта, на гипнотизирующее невозможное небо. Посмотрела - и всё поняла.

- Это же плато, - потерянно сказала вслух, ни к кому не обращаясь, - Плато, только сверчки вместо кузнечиков и галактики вместо солнца…

Почему-то это меня просто окрылило. Я вздохнула полной грудью, зажмурилась, с наслаждением потянулась, вытянув руки над головой, весело поглядела на Джуля.

- Пёса, это отличное место, здесь хорошо. Сейчас сам всё увидишь. Пойдём!

И быстро зашагала вперёд, но через несколько метров оглянулась, потому, что не услышала привычных шагов за спиной. Мой пёс стоял на прежнем месте, неотрывно глядя на меня.

- Ну что же ты? Идём!

Неожиданно Джуль издал жалобный не то вой, не то визг, бросился ко мне и, уткнувшись мордой в колени, тихо надрывно заскулил, как застонал. Я замерла, наклонилась к нему. От весёлого возбуждения не осталось и следа, сердце тоскливо заныло - за последние дни я пережила слишком много разлук, чтобы сейчас не почувствовать приближение ещё одной. С трудом заставила себя взять голову Джуля в ладони, и приподнять так, чтобы его серебристые глаза встретились с моими. А когда это произошло, потянулась к нему сознанием и душой, пытаясь понять, почувствовать, что беспокоит моего зверя.

Обмен образами и эмоциями произошёл как всегда почти мгновенно. А потом Джуль вырвался, лизнул мою руку и, не оглядываясь, побежал обратно - на Холмы.

Мой четвероногий проводник и телохранитель выполнил возложенную на него задачу.

Я смотрела ему вслед, пока стремительная тень не затерялась в светящемся лабиринте. И тоже пошла - в обратную сторону. Вглубь Плато. Слёз не было.

"Ты не виноват, мой хороший. - Мысленно сказала я Джулю, надеясь, что ему удастся уловить хоть слабые отголоски моих мыслей - "Я знаю - тебе сейчас так же плохо, как и мне, но ты не виноват. Если Зона велела тебе сопровождать меня, лишь до этого места, ты не мог ослушаться. Спасибо тебе. Спасибо за то, что был моим другом".

И, под медленно вращающимися галактиками, я уходила всё дальше и дальше на Север. Иногда приподнималась на цыпочки, вглядывалась вдаль, но не видела противоположной кромки Холмов. Они остались только позади, а вперёд и в обе стороны Плато простиралось без конца и края.

Выходит, вот он – Северный Полюс? Не Холмы - Плато. Неудивительно, что отсюда никто не возвращался. Разве я и Шухлый сами не убедились однажды в том, как трудно уйти из подобного места? А ведь то плато, ни в какое сравнение не идёт с этим.

Словно подтверждая мою последнюю мысль, за спиной прозвучал голос Ревуна:

- Никаких гарантий того, что ты вернёшься из Зоны, я давать не собираюсь.

Я оглянулась - без испуга, лениво. Никакого Ревуна сзади, разумеется, не оказалось. Но я на всякий случай всё же сказала в пустоту:

- Кому нужны твои гарантии, старый лис...

Призрачный голос не ответил, и я пошла дальше.

Стало светлее. Оглянувшись на ходу, я увидела, что небо на востоке бледнеет - рассвет пришёл и сюда. На миг мысли опять скакнули назад, в Припять, к друзьям - где они? Что делают? Но я заставила себя не думать об этом. Друзья остались в прошлом, как и всё остальное. А здесь и сейчас есть только я и бесконечное Плато.

- Достала эта Зона, отдохнуть и правда бы надо. - Тоскливо протянул над ухом знакомый голос. Я напрягла память и удовлетворённо кивнула - старина Пендель, один из отмычек Ревуна.

Рассвет разгорался неестественно быстро, галактики в небе бледнели, превращаясь в призраки самих себя. Не прошло и десяти минут, как краешек солнца показался из-за горизонта, рассыпав по траве алмазы утренней росы. А очень скоро светило взошло полностью, моя длинная тень заскользила рядом, а стрекотание сверчков в траве сменили уже знакомые мне трели кузнечиков.

В утреннем свете видно стало далеко, и я заметила, что горизонт здесь плавно, но заметно выгибается вверх, создавая впечатление, что я иду по гигантскому шару, вращающемуся навстречу. И это было не менее завораживающе, чем медленный танец галактик в небе.

- Не наговорились ещё? Идём ужинать.

На этот раз, прозвучавший из воздуха голос, принадлежал Васюку. Я не оглянулась.

Солнце достигло зенита и начало немилосердно припекать. Я хотела снять куртку, но сообразила, что внезапная жара продлиться недолго. Так и получилось. Моя тень, сжавшаяся в комочек у ног, опять начала удлиняться, пока не вытянулась вперёд на несколько метров, а потом растаяла в наступивших сумерках. Ещё минут через пять наступила ночь и по небу закружились галактики. Закружились куда быстрее, чем тогда, когда я увидела их впервые.

С наступлением темноты бесплотные голоса, знакомые и незнакомые стали нарушать тишину чаще, но я больше не отвлекалась на них, и просто шла в прежнем темпе, хоть усталость уже сильно давала о себе знать - ноги гудели. На ходу достала КПК, засекла время. Не прошло и пятнадцати минут, как небо на востоке начало светлеть.

Следующее прохождение солнца по небу заняло примерно столько же.

Я уже догадывалась, что будет дальше, но продолжала идти вперёд.

- Бродячие вагоны. - Сказал рядом голос Кактуса, - Летучие товарландцы.

- Да, Жень, я помню. - Шёпотом ответила я ему, не поднимая головы. Теперь я глядела только под ноги, потому что боялась споткнуться от усталости. И не мудрено - если судить по смене дня и ночи, я иду уже двое суток. Эта мысль меня почему-то рассмешила, я начала хихикать и всё-таки споткнулась. Плюхнулась на колени в траву. И решила, пользуясь случаем, отдохнуть до утра. Но утро наступило до обидного быстро.

А когда первые лучи появились из-за горизонта, над травой понеслись негромкие гитарные аккорды и голос Дымка запел:

- Дом хрустальный на горе для неё...

Я вскочила и пошла вперёд, всё быстрее и быстрее, пытаясь убежать от звуков песни из прошлого. Но она оборвалась так же резко, как началась, и на Плато вновь не стало слышно ничего, кроме стрёкота кузнечиков.

На этот раз день занял семь-восемь минут, а наступившая за ним ночь минула за пять. В свете следующего утра я увидела, что горизонт выгнулся сильнее, и на нём по-прежнему нет ничего кроме травы.

- Что мне думать после этого? Что кроме всех остальных твоих… хм… особенностей, ты ещё и с бандитами общаешься?

Это был голос Сотника. Им и закончился очередной здешний день.

Солнце нырнуло за край земли, упала темнота. И я остановилась, медленно опустилась в траву. Подтвердились моя догадка - чем дальше я захожу на Север, тем быстрее бежит здесь время. И не составляет труда представить, что произойдёт дальше. Я буду шагать вперёд, и солнце начнёт проноситься по небу, как метеор, и галактики завертятся, как волчки. Затем день и ночь станут сменять друг друга со скоростью одной секунды и окружающий мир превратиться сначала в череду ярких вспышек, а потом… Но на этом моё воображение капитулировало, оставив лишь неприятную ассоциацию с величественной широкой рекой, воды которой ускоряют свой бег, постепенно превращаясь в ревущий поток, бьющийся в узких берегах, рокочущий на порогах, чтобы в итоге… Да, именно. Чтобы низвергнуться в водопад. С одной маленькой поправкой.

Что будет вместо водопада, если река эта – река времени?

Едва додумав эту мысль до конца, я поняла, что ответ на этот вопрос знать не хочу и больше не сделаю вперёд ни шагу, какие бы там планы Зона не строила на мой счёт. В конце концов, я уже здесь. Моя дорога привела меня на Север.

Опять начался рассвет.

- Ну что, молодёжь, сбацаете что-нибудь на сон грядущий? – Спросил из пустоты Весёлый. Я вздрогнула, а потом и вовсе зажмурилась, когда вместе с гитарным перебором в воздухе поплыли знакомые строки:

- Над Холмами ветер завывает…

Теперь кроме звона струн и голоса Весёлого был ясно слышен и треск костра, у которого мы последний раз собирались все вместе.

Не открывая глаз, чтобы не разрушить иллюзию, я, как и тогда негромко подпела:

- Бросить болт, шагнуть, остановиться,

Ночь не спать и не считать патроны,

Вновь в прицеле видеть чьи-то лица,

Это участь человека Зоны…

Для тебя сияют звёзды…

Пока я и призрачные голоса допели песню, солнце успело скрыться за горизонтом, и вместе с наступившей тишиной пришла темнота. Ощутимо клонило в сон. Я легла на спину, решив, что вот так буду лежать и смотреть, как день и ночь сменяют друг друга, пока не усну. Давно пора отдохнуть. Я очень устала.