Сайберия. Том 2

Интерлюдия. Грач

Грачёв ненавидел поезда.

Ненависть эта была столь же стойкой и неконтролируемой, сколь и иррациональной. Он ничего не мог с собой поделать — грохочущие, пышущие паром механические чудовища одним своим видом заставляли его внутреннего волка скалиться и поджимать хвост. А ещё он терпеть не мог запахов железной дороги — всей этой жуткой смеси из дыма, железа, ржавчины, угля, деревянных шпал, пропитанных какой-то гадостью, густого амбре вагонов эконом-класса, провонявших человеческим потом, табаком, объедками, а в тамбурах — ещё и мочой. Всё же звериный нюх в человеческом мире — порой проклятье, а не дар.

Но хуже всего было по ночам. Поезд до Томска шёл почти трое суток, и за всё это время Грачеву не удавалось толком поспать. Стук железных колёс по стыкам рельсов, лязганье вагонов, храп и гул голосов в соседних купе — всё это непрерывно било по мозгам, не давая расслабиться. Короткие передышки удавалось делать только во время стоянок.

На главный вокзал Томска поезд прибыл рано утром, на самом рассвете. И Грачёв был первым, кто сошёл на перрон — сразу же, едва состав замер на месте. Он был почти налегке, лишь с небольшим саквояжем. Одет слегка не по погоде — в шерстяной плащ английского покроя, неизменный старомодный котелок, остроносые кожаные ботинки. Но заморозки здесь ночью ударили такие, что впору было уже одеваться в меха. Ещё хуже, чем в Демидове. А ведь ещё только начало сентября…

Остановившись на безлюдном перроне, он втянул ноздрями холодный воздух и едва удержался от того, чтобы не зарычать, обнажив клыки. Вонь железнодорожного вагона, похоже, крепко въелась в одежду, так что придётся терпеть её на себе ещё долго.

Чёртовы поезда. Чёртов Томск. Чёртов Орлов с его дурацким заданием!

Сама идея службы в Охранке Грачёву никогда не нравилось. Тем более — под начальством такого молодого высокомерного выскочки. Он пошёл на это, смирившись с решением вожаков Стаи, и относился к работе исключительно как к повинности. Но порой эта ноша становилась особенно тяжела.

Дело Василевского с самого начала пошло наперекосяк. И, откровенно говоря, во многом из-за самого Орлова. Если бы тот удосужился более чётко поставить задачу, то вся операция была бы выстроена иначе. Но он даже от исполнителей скрыл, что устранить самого князя — это лишь полдела, а главное — это добраться до его архива. Но, конечно, виноватым выставил самого Грачёва, и теперь ошибки начальства приходится расхлебывать подчинённым.

После пожара от библиотеки Василевского практически ничего не осталось. Спецы Охранки еще около суток рылись на обугленных руинах, но Грачёв не очень-то надеялся на то, что удастся хоть что-нибудь найти. Так что в это время проверял другие ниточки. Но их оказалось крайне мало.

Аскольд Василевский уже несколько лет жил один, с тремя слугами, никто из которых не выжил в тот вечер. С соседями почти не общался, дамы сердца не имел. Даже пациентов его разыскивать было бессмысленно — как целитель он был хорош в заживлении тяжелых ран, а не хронических болезней, так что постоянных клиентов у него не бывало. Мало того — князь был не местный, и в этом особняке на окраине Демидова поселился лишь в конце своей долгой карьеры. Так что — никаких тебе дальних родственников, старых знакомых и сослуживцев.

Пометавшись пару дней кругами по городу, как потерявший след волк, Грачёв принялся копать в единственном оставшемся направлении. В прошлом. Благо, биография у рода Василевских была богатая, и немало сведений можно было найти в открытых источниках.

Так он и наткнулся на упоминание старой родовой усадьбы, подаренной ещё Борису Всеволодовичу Василевскому, деду Аскольда, долгое время служившему личным целителем самого Петра Великого. Пётр даже самолично принял участие в строительстве усадьбы, применив свой Дар.

Единственный сын Бориса, Виталий, был паршивой овцой в стаде. Фамильный Дар в нём проявился крайне слабо, да он и не старался его развивать. Зато был известным пьяницей, картёжником и повесой, промотавшим большую часть состояния семьи. Под угрозой оказалось и родовое имение, но тут вмешался сам император — выкупил усадьбу, расплатившись с долгами Виталия, и особым указом запретил дальнейшую её перепродажу кому-либо, кроме законных наследников рода Василевских.

Аскольд пошёл не в отца — сделал блестящую военную карьеру, восстановил честь семьи, вернулся в родовую усадьбу. Правда, через какое-то время тоже разорился, но уже по другим причинам. Но старинный особняк в Томске всё ещё оставался за ним — это Грачёв выяснил точно, наведя справки в Томском отделении Охранки. Пришлось долго ждать официального ответа из канцелярии, но оно того стоило.

По закону, после смерти Аскольда даётся полгода на то, чтобы объявились наследники этого имущества. В противном случае особняк переходит в распоряжение губернатора, и тот уже будет решать, что с ним делать. Но, по слухам, желающих выкупить этот дом предостаточно. Хотя особняк старый и не в лучшем состоянии, это всё же уникальная реликвия, в том числе из-за того, что к его строительству приложил руку сам Пётр.

Пока свои права на наследство никто не предъявил. Однако дом, судя по сведениям Охранки, находится не в ведении людей губернатора, а под присмотром некоего поверенного, оставленного самим Василевским в Томске ещё несколько лет назад.

Слабая, но зацепка. К тому же, тот странный гость Аскольда, что сбежал после пожара, мог оказаться его родственником. И если он знает про дом, то наверняка заинтересуется возможностью получить его. Такие богатства на дороге не валяются.

Время было раннее, к тому же суббота. Искать кого-то в конторе Охранки не было никакого смысла, так что Грачёв решил сразу же, с колёс, наведаться в усадьбу. Благо даже адрес её он выяснил заранее.

Правда, когда извозчик доставил его на место, настроение испортилось ещё больше. Хотя, казалось бы, куда дальше.

Дом был явно нежилой, сад вокруг него превратился в непроходимые заросли, сдерживаемые по периметру лишь добротным кованым забором. Из-за этого усадьба портила внешний вид улицы, словно грязный колтун в волосах.

Но всё же он решил проверить. Главные ворота были заперты и сплошь заросли вьюном и мелким кустарником. Но в стороне отыскалась небольшая калитка, ведущая на задний двор усадьбы.

Следы!

Грачёв, наклонился, тяжело опираясь на трость с рукоятью в виде птичьей головы. Ноздри его расширились, как у пса, втягивая воздух.

Тропинка в саду еле заметная — пользуются ею немногие. Но зато регулярно. И от трубы небольшого бревенчатого дома на заднем дворе доносится запах дыма. Как минимум это здание всё ещё используется, в отличие от заколоченного наглухо двухэтажного особняка.

Он не торопился. Сначала обошёл территорию по широкой дуге, прислушиваясь и принюхиваясь. Изучил следы. Судя по ним, несколько часов назад дом покинули трое мужчин. Дверь была крепко заперта, причём сразу и не поймёшь, изнутри или снаружи — навесного замка или даже заушин для него не видно, так что запирается она явно на какой-то скрытый засов. И пытаться вышибить бесполезно — похоже, толстенная, в ладонь толщиной, и наверняка укреплена железом.

При этом внутри точно кто-то есть. Звуков не доносится, но в окнах, кажется, пару раз промелькнул смутный силуэт — будто кто-то выглядывает осторожно.

Грачёв ещё раз обошёл дом в поисках другого входа, но его не было. Окна тоже не годились — они будто специально были такого размера, чтобы взрослому человеку не пролезть. Но кое-какой способ незаметно пробраться внутрь всё же имелся. Просто для этого нужно было потратить эдру.

Впрочем, с этим как раз проблем не было. Жизнь в крупном городе и необходимость скрывать свою суть привели к тому, что Грачёв в последнее время редко использовал Силу. Так что даже рад был возможности немного размять косточки. Фигурально выражаясь.

Он поставил саквояж сбоку от крыльца. Сверху уложил аккуратно свёрнутый плащ, котелок и трость. Смерив пристальным взглядом печную трубу на крыше, прищурился, сделал глубокий вдох…

И тихо, почти беззвучно взорвался. На месте, где он только что стоял, завихрилась тёмная призрачная воронка, будто бы сотканная из дыма, но и она быстро развеялась, разлетевшись в стороны крылатыми чёрными силуэтами, напоминающими ворон.

Одна, самая крупная птица, взмыла вверх и, сделав быстрый круг над крышей флигеля, нырнула в дымоход. Через пару мгновений, разметав остывшие угли в очаге, ворвалась в комнату, повисла над полом бесформенным чёрным облаком. Но и оно быстро развеялось, и за ним, будто фокусник, взмахнувший шёлковым плащом, снова появился Грачёв. Застыл на несколько мгновений, будто снова привыкая к физической форме. И поднял взгляд.

Глаза его поначалу выглядели сплошными тёмными провалами в пустоту, но постепенно обрели привычный цвет. Крылья носа раздулись, втягивая запахи.

Сейчас, без плаща и котелка, Грачёв выглядел ещё более невзрачным. Невысокий. сутулый, носатый, с заметной залысиной на затылке, с жиденькими, прилипшими ко лбу прядками волос. Но несмотря на заурядную внешность, он пугал. Своими движениями, взглядом, выражением лица. Будто внутри этого тела жила несоизмеримо мощная и жуткая сущность.

Впрочем, так и было.

— Доброе утречко, — раздался спокойный, даже чуть насмешливый девичий голос.

Фраза эта и тон, которым она была сказана, совершенно не вязались с ситуацией. Как и прямой внимательный взгляд голубых глаз из-под тёмной чёлки.

Девушка — молодая совсем, почти подросток — сидела, укутав ноги плотным пледом, в огромном старом кресле-качалке, с удивительным хладнокровием наблюдая за незваным гостем.

— Здравствуйте, барышня, — растянул он тонкие губы в подобии улыбки, сделавшись удивительно похожим на рептилию. — Не спится в столь ранний час?

— Вам, я вижу, тоже. Чем обязаны таким неожиданным визитом?

Грачёв, не сводя с неё глаз, чуть повернул голову, прислушиваясь и принюхиваясь. Дом был наполнен запахами людей. Но сейчас в нём точно никого нет, кроме него самого и этой странной девчонки.

— Вы, наверное, к папеньке? Он скоро будет.

— Вот и славно, — ещё шире улыбнулся он, но глаза при этом оставались холодными и даже злыми.

Его и правда раздражала эта соплячка. В глазах её он не видел страха, и это его изрядно удивило и озадачило. Он давно привык, что обычные смертные его боятся, причём большинство — даже не осознавая, почему.

Дошло до того, что девчонка и сама начала его пугать. По меньшей мере, беспокоить. Этим своим спокойствием, внимательным взглядом. Хотя, казалось бы — хрупкая пигалица, разорвать можно одним движением. Но что-то с ней не так…

— Не возражаешь, если я подожду его здесь? — продолжил он, медленно зашагав ей навстречу.

— Возражаю. Папеньке не понравится, что я впустила в дом незнакомца.

— Ну, как-нибудь уж потерпим, — хмыкнул Грачёв. — А кто с вами ещё живёт? Я чую ещё как минимум одного.

Он демонстративно принюхался.

— Мужчина. Молодой. Давно он у вас гостит?

Девушка промолчала, но впервые за всё время в глазах её мелькнуло беспокойство. Правая рука её была под пледом, но левая беспокойно зашевелилась. Она медленно, ласково гладила что-то, скрытое под пледом — будто кота по спинке. Хотя нюх Грача не чуял животного. Уж скорее какая-нибудь деревянная кукла.

Грачёв сделал ещё пару шагов, приближаясь к собеседнице почти вплотную и с удовлетворением подмечая в ней нарастающий страх. Ну вот, так-то лучше.

— Вам лучше подождать снаружи. Папенька будет недоволен, — чуть дрогнувшим голосом повторила девчонка, будто мантру.

— А это должно меня беспокоить? — уже откровенно потешаясь, спросил Грачёв.

— Вообще-то да, — пожала она плечами. — Поверьте, папеньку лучше не злить.

— Меня тоже! — рявкнул Грач, стирая усмешку с лица. — Позвольте представиться — Питирим Иванович Грачёв, Отделение по охранению общественной безопасности и порядка по Уральской губернии.

— Далеко же вас занесло, — холодно усмехнулась девушка, не прекращая нервно поглаживать игрушку под пледом.

— Да, такое случается по долгу службы. Я расследую важное дело, связанное с убийством дворянина. И, возможно, вы сумеете мне помочь, ответив на несколько моих вопросов. Может, управимся до прихода вашего папеньки. А может, и дожидаться его не будет резона.

Повисла долгая пауза, и Грачёва снова начало одолевать раздражение. Так и хотелось просто схватить дерзкую девчонка за волосы и швырнуть об стену. Но жизнь среди людей научила его сдерживать такие порывы, довольствуясь только фантазиями о них.

— Пересядем за стол? — спросил он и протянул ей руку, предлагая встать.

Девчонка бросила быстрый взгляд на его руку, и ресницы её заметно дрогнули. Прищурилась, будто разглядывая что-то.

— Вам лучше подождать снаружи, Питирим Иванович, — ровным тоном повторила девушка. И, взглянув ему прямо в глаза, добавила:

— А ещё лучше — бежать отсюда. Папенька очень не любит таких, как вы.

— Не любит Охранку?

— Не любит упырей.

Грачёв шумно втянул ноздрями воздух, запрокинув голову так, будто ему вдруг жутко захотелось разглядеть трещинки на потолочных балках. На самом деле он, конечно, пытался сдержаться от того, чтобы не зарычать в полный голос. И это ему удалось с огромным трудом. Соплячка его уже откровенно бесила.

— А как думаете, барышня, вашему папеньке понравится, если по возвращению он увидит вашу прелестную головку, насаженную на рога вон того оленя? А ваши внутренности — развешанными по стенам?

Он опустил взгляд, и глаза его вспыхнули желтым звериным огнём.

— Пугать изволите? — улыбнулась девчонка, окончательно сбивая его с толку. — Ну что ж, попробуйте.

— А ты, стало быть, не боишься? — оскалился Грачёв, уже в открытую показывая кончики клыков. — Интересно, почему? Настолько храбрая или настолько тупая? Впрочем, порой это одно и то же.

— Ну, я ведь не одна, — беспечно пожала она плечами. — Со мной тигрёнок. С ним не так страшно.

Грачёв бросил взгляд на предмет под пледом.

— Ах, тигрёнок? — издевательски переспросил он. — Позволь угадаю. Что-то вроде оберега против упырей? Папенька, небось, подарил?

— Угадали, — мягко улыбнулась девчонка, продолжая поглаживать плед. — Оберег. Показать?

— И что же умеет твой тигрёнок? Делать р-р-р-р? — он шагнул ещё ближе, оскалив полную острых зубов пасть.

По его опыту, многие смертные от такой картины уже начинали дрожать и гадить в штаны. Но упрямую девчонку его трюк нисколько не впечатлил.

— Нет. Тигрёнок делает вот так… — заговорщически прошептала она, наклоняясь чуть вперёд. — Бам! Бам!

Грачёв ринулся к ней в тот же миг, когда она откинула край пледа, но слегка опоздал. Всё же, редко сражаясь в полную силу, теряешь хватку.

Из-под покрывала выглянули чёрные круглые зрачки двустволки — необычно короткой, больше похожей на обрез, но с богато украшенными резьбой боковинами. И тут же грянул сдвоенный выстрел, в упор прошибая гостю грудь и лицо зарядом картечи и начисто снеся ему часть черепа.

Отшатнувшись назад, будто получив мощный удар, Грачёв еле устоял на ногах. Но всё же устоял. И, вперившись в наглую девчонку уцелевшим глазом, наконец, зарычал в полную глотку, давая волю накопившейся ярости.