Сайберия. Том 1

Глава 15

До восьми времени было ещё достаточно. Глеб показал нам с Полиньяком общагу Горного института. Длинное двухэтажное здание и правда скорее напоминало солдатскую казарму. Спальни были человек на двадцать, с рядами двухъярусных кроватей и тумбочками для личных вещей. Кухни, уборные, комнаты для занятий — тоже общие, на стене каждой комнаты — таблица со списками дежурных. И даже что-то вроде дневальных предусмотрено.

Для немногочисленных девушек был отведен отдельный корпус — правда, небольшой, одноэтажный. По рассказам Трофимова, охраняется он злобным демоническим цербером, по какой-то причудливой прихоти судьбы принявшим облик седовласой комендантши по имени Гретта. Мало кто знает, как у студенток устроен быт, потому что Гретта не подпускает парней к женской общаге ближе, чем на пушечный выстрел.

Меня вся эта полуказарменная эстетика не особо впечатлила. В смутных воспоминаниях из прошлой жизни мелькали схожие образы — когда-то я точно служил в армии, но в ранней молодости и недолго. А в дальнейшем, хоть и явно был связан с какой-то силовой структурой, но без жёсткой дисциплины. Может, если бы мне было столько лет, сколько настоящему Богдану, я бы и согласился сейчас пожить в такой общаге. Но сейчас, боюсь, не выдержу. Не с моим характером.

Комнатка в доме у Велесова — конечно, тоже лишь временный вариант. Нужно найти жильё поближе к институту и покомфортнее. Но это упирается в деньги.

Впрочем, в них вообще всё упирается. Финансовый вопрос не просто навис надо мной в полный рост. Он ещё и гадко ухмыляется, похлопывая по раскрытой ладони битой, утыканной гвоздями.

Ну, хорошо, еда в студенческой столовке копеечная, и оставшиеся у меня деньги вполне можно растянуть на неделю, а то и больше. Главное Полиньяка больше не угощать. Но ведь и другие расходы будут. Перво-наперво мне нужно будет к началу второго семестра — а он начинается первого марта — раздобыть четыреста рублей на обучение. Может, конечно, получится договориться с Кабановым о какой-то отсрочке или скидке. Но рассчитывать на это — так себе стратегия.

Когда Кабанов изначально назвал мне сумму, она показалась мне не особо крупной. Но беда в том, что я пока плохо ориентируюсь в местных ценах.

Кое-что удалось узнать от Трофимова. Полиньяк как раз узнавал у него, можно ли во время учёбы где-нибудь подрабатывать, и я присоединился к расспросам.

Услышанное меня не обрадовало. Студенты в основном подрабатывали на почасовой или посменной работе типа официантов, грузчиков, разнорабочих на стройке. Но даже если посвящать этому половину месяца, вряд ли заработаешь больше двадцати-тридцати рублей.

Те, кто побашковитее, устраиваются писарями, репетиторами или выполняют несложные заказы по специальности, на которую учатся. Заказчиками в том числе могут быть и менее смышлёные, но более обеспеченные однокурсники, а ещё чаще — те, кто на год-два младше. Это не приветствуется преподавателями, так что нужно соблюдать осторожность, чтобы и самому не спалиться, и клиента не сдать.

Хотя, всё равно это не про меня — мне бы самому учебную программу освоить. А вот Полиньяк, кстати, заинтересовался. Особенно когда узнал, что французский язык до сих пор популярен у местного бомонда, так что можно кормиться его преподаванием.

Впрочем, даже умственным трудом студенты могли заработать немногим больше, чем где-нибудь на стройке. Ну, рублей пятьдесят максимум. Вообще, типичная зарплата в Томске — как раз рублей сорок-пятьдесят, если не считать каких-нибудь чиновников или купеческих приказчиков.

Так что, выходит, высшее образование здесь стоит весьма дорого. А в столице — ещё дороже. Впрочем, затраты эти окупаются. Рядовой инженер — выпускник Горного, может рассчитывать на зарплату рублей в двести, а то и выше, в зависимости от проекта. Геологи-изыскатели, особенно специализирующиеся на эмберите, могут зарабатывать в разы больше. Правда, их работа связана с немалым риском.

Но для начала институт закончить надо. А денег на это пока нет. Нетрудно посчитать, что обычными студенческими подработками тут не обойдёшься.

Единственный шанс — это так называемые «учебные практики» на каникулах между семестрами. Каникулы в Горном довольно длительные — по два месяца зимой и летом. И на эти периоды студенты частенько нанимаются в экспедиции на восток, в Сайберию. Тоже, конечно, работа грязная и тяжелая, но платят там в разы больше, чем в городе. А ещё ходят байки про счастливчиков, которые во время таких практик умудрялись найти самородок редкого эмберита и в одночасье разбогатеть.

Рассчитывать на подобную лотерею, конечно, глупо. Но пока выходило так, что это едва ли не единственный способ заработать на дальнейшее обучение и в целом на жизнь. По крайней мере, законный.

В связи с этим приглашение от Кудеярова-старшего представлялось мне всё более интригующим. Я и так его, скорее всего, принял бы — просто из любопытства. Но сейчас я надеялся, что Фома предложит мне что-то выгодное. В конце концов, для чего это разговор? Если бы он хотел меня каким-то образом прижать — например, за конфликт с его сыном — то не стал бы звать в людное место.

Так что ближе к девяти часам я уже поднимался по лестнице на второй этаж «Славянского базара».

Заведение и правда было большое и пафосное, не чета «Старому ушкуйнику». Огромное здание с нескольким обеденными залами. Лепнина и позолота на стенах, белоснежные скатерти, серебро и фарфор, вышколенные официанты, одетые получше, чем я сам. Впрочем, меня пропустили без лишних вопросов. Всё-таки форма — есть форма, пусть и студенческая.

Фома восседал за большим столом в отдельном закутке зала, огороженном с двух сторон декоративными решетчатыми ширмами. Был он в гордом одиночестве, если не считать маячивших чуть в стороне амбалов-телохранителей.

— Богдан Сибирский, — проговорил он, поднимая взгляд от тарелки со здоровенным стейком, который разделывал изящным серебряным ножом.

— Угу. Собственной персоной, — ответил я.

В животе заурчало от того изобилия, что было выставлено на столе, и особенно — от горячего, исходящего паром куска мяса. Аспект Зверя во мне всё еще не рассеялся до конца, запахи я чувствовал очень ярко. А при виде стейка ещё и хищнические инстинкты обострились. Хотя, может, всё проще, и я просто голоден. Обед в институте был не особо сытным. И уж точно не таким богатым.

— Садись, садись, — бросил Фома, указывая на стул напротив. — Ты немного припозднился. Но у нас есть минут пятнадцать-двадцать на то, чтобы переговорить с глазу на глаз.

— А потом? — уточнил я, придвигая стул и окидывая взглядом пустую тарелку перед собой.

— Потом подойдёт моя дама. А при ней я о делах не говорю. Да ты угощайся, будь как дома. Точнее, считай, что у меня в гостях.

Тут же, будто из-под земли, вынырнул официант с белоснежным полотенцем на сгибе локтя. Я молча указал ему на тарелку Фомы и потом на свою, и он, кивнув, исчез так же быстро и бесшумно, как и появился.

Сам Фома тем временем самолично налил мне стопку водки из початой бутылки. Рюмки здесь были занятные — хрустальные, высокие, на длинной ножке, с матовым напылением, напоминающим морозные узоры.

— Это тоже ваш ресторан? — спросил я.

— Угадал.

— Солидно. И публика здесь совсем не такая, как в «Ушкуйнике».

— Публика мне нужна… разная. Хороший хозяин никогда не складывает яйца в одну корзину.

— Понимаю.

Фома налил и себе, несколько театральным жестом поднял рюмку, явно ожидая от меня того же. Я без особой охоты взял свою. Резкий спиртовой запах неприятно раздражал обострённое обоняние. При этом оказалось, что матовый белый налёт на внешней стороне рюмки — не декоративный. Они действительно были заморожены до ледяного состояния. Я разглядел на донышке рюмки, в месте, где оно переходит в ножку, крохотное, со спичечную головку, черное зернышко, впаянное в стекло и окружённое заметным ореолом эдры.

Ледяной эмберит. Занятный сценарий использования.

Охлаждённая водка скользнула по глотке так мягко, что я почти не успел ощутить её вкуса. Закусил маринованными грибочками — упругими, красивыми как с картинки, лежащими в хрустальной вазочке вперемешку с кольцами лука.

Фома тут же предложил следующую стопку, но я отказался. Зато на принесённый официантом стейк набросился с аппетитом. Мясо было просто фантастическим, особенно в сочетании с брусничным соусом.

— Итак, ты и правда студент, — проговорил Кудеяров, пару минут не прерывая меня и занимаясь своим стейком, пока тот не остыл. — Исследовательский факультет?

— Да. Говорили с Кабановым обо мне?

— В том числе. Я так понял, у тебя с моим балбесом возникло какое-то недопонимание? В чём суть конфликта?

— А он не рассказал?

— Хочу послушать твою версию.

Я закончил с мясом и откинулся на спинку стула, прихватив бокал с пряным морсом из каких-то таёжных ягод.

— Да нет никакого конфликта. По крайней мере, с моей стороны. Но, врать не буду, если ваш Павел будет ко мне соваться в том же духе — может получить по шее.

— Просто пацаны щупают новеньких, — усмехнулся Кудеяров. — Обычное дело. Не стоит принимать близко к сердцу.

Я равнодушно пожал плечами, всем видом показывая, что разговор этот мне скучен.

— Да я вас умоляю, Фома Ильич. Я вообще удивлён, что мы об этом говорим. Не для этого же вы меня позвали?

Кудеяров прищурился, и губы его тронула жёсткая усмешка.

— Ну да, ты прав, давай ближе к делу. Как там Демьян?

— С утра был жив-здоров, — снова пожал я плечами.

— Ты ведь в курсе, что он должен мне крупную сумму?

— Слышал. Но какое это имеет отношение ко мне?

— Может, и никакого. Но на всякий случай я решил проверить. Демьян жутко упрямый тип. Я знаю, что с деньгами у него туго, и в обозримом будущем он долг отдать не сможет. Однако я предлагал ему рассчитаться другими способами. В том числе относительно быстрыми и безопасными. Возможно, ты сможешь на него повлиять? Вы ведь… друзья? Или родственники?

Пока Кудеяров говорил, я задумчиво разглядывал его, обращая внимание не столько на сами слова, сколько на второстепенные детали. Голос, манеры, интонации.

Дорогой костюм, монокль, цепочка золотых часов, дугой свисающая из кармашка жилета. Всё это не могло скрыть его сути. Фома был похож на матерого, покрытого шрамами волчару, на которого кое-как натянули овечью шкуру, ещё и не по размеру. Одно неосторожное движение — и клыки и когти так и норовят вылезти наружу.

Золотая фикса на верхнем зубе. Синева старых расплывчатых татуировок на фалангах пальцев, прикрытая дорогими перстнями. Тонкий, как от бритвы, шрам на шее — чуть выше воротника рубашки…

Сейчас, в спокойной атмосфере ресторана, удалось и внимательнее разглядеть его ауру. Впрочем, ничего нового выяснить не удалось. Тонкое тело Кудеярова будто копировало и его материальную суть — было столь же закрытое, неприступное, ощетинившееся. Даже Аспект его сложно было определить. Нечто плотное, довольно неплохо напитанное эдрой, но совершенно инертное — никаких щупов вовне, вообще никаких движений.

Может, маскировка? Раз есть Одарённые, которые, как я, могут видеть чужие Дары, то, скорее всего, есть и те, кто умеет прятать свою суть.

Это было бы, кстати, вполне в характере Фомы. Он явно выбился в люди с самого дна. Он не торгаш и не ростовщик. Он хищник, буквально прогрызший себе дорогу наверх.

И это хреново. Такие, если уж взяли под прицел — не отпускают. Что, если он начнёт копать под меня и выяснит, что я сын Василевского? Сдаст Охранке? Нет, вряд ли он будет сотрудничать с полицией. Но свою выгоду наверняка постарается получить. Как же его отвадить-то?

— И много он вам должен? — наконец, прервал я паузу.

— Сейчас, с процентами… Уже полторы, — небрежно бросил Кудеяров. — Проценты капают по сотне в неделю. К октябрю, стало быть, за два куска перевалит.

— Я умею считать, — спокойно ответил я, хотя на душе было вовсе не спокойно.

Найди Велесова, говорил Аскольд. Велесов тебе во всём поможет. Ага, держи карман шире! Велесов ваш сам в такие долги залез, что мне бы хватило на оплату полного курса обучения в Горном.

Впрочем, это его проблемы, конечно. Но всё же и совсем отмахиваться от них не стоит. Иначе они могут стать и моими.

— И какие есть варианты?

— Например, пусть продаст мне ту старую усадьбу возле набережной. Всё равно же, как пёс на сене — и сам там не живёт, и никого не пускает. А место-то шикарное. Да и сам дом тоже. Он старый, но крепкий, и при должных вложениях из него конфетку можно сделать.

Этот вариант меня категорически не устраивал. Законный хозяин усадьбы — я. Точнее, наследник законного хозяина. Демьян за ней только присматривал в последнее время. Но, кстати, если Фома не знает, кто настоящий хозяин дома — это даже обнадёживает. Аскольд говорил, что этим домом много лет не пользуется. Выходит, в городе начали забывать, кто там раньше жил.

В идеале — восстановить бы особняк самому. Отремонтировать всё, привести в порядок заброшенный сад, нанять прислугу, и так далее, и так далее. Заманчивый проект, и интересный. Вот только страшно представить, сколько на него понадобится денег. Слишком амбициозные планы для человека, у которого всех сбережений — пара рублей с мелочью. В буквальном смысле.

— А ещё?

— Второй вариант — это, скажем так… поработать на меня. Точнее, тут сразу множество путей открывается.

— Только работёнка, наверное, пыльная?

— Не без этого. Хотя… Если ты, как и Демьян, так уж щепетильно относишься к соблюдению закона, то есть у меня и ещё одна тема. От неё Велесов отказался — сослался на то, что уже староват. Хотя, я уверен, он бы потянул.

— О чём речь?

Кудеяров помедлил с ответом. Подцепив вилкой какую-то мясную закуску, медленно пережёвывал её, буравя меня взглядом. Наконец, продолжил, но мне поначалу показалось, что он резко сменил тему.

— Ты здорово помял людей Витьки Шило там, в кабаке. Где так кулаками махать наловчился?

— Немудрена наука. Да и противники тоже были не ахти. Пьянь всякая.

— Не скажи, не скажи. Я же видел, дрались там все всерьёз. И обычно в таких случаях тот, кто идёт против банды, отправляется вниз по Ушайке, рыб кормить. Но ты сдюжил. И ухватки у тебя какие-то… необычные. Не видал таких. А уж я в этом кое-что понимаю.

— Да это я так, с перепугу, — усмехнулся я.

— Ври больше. Нет, из тебя точно может выйти толк, если захочешь попробовать свои силы в круге. Могу устроить. Собственно, это моя самая главная страсть. Все эти жральни и прочие заведения — так, для поддержки штанов. И нужных знакомств.

— В круге? — переспросил я.

— Что тебя удивляет? Здесь, в Томске, боёв, может, и поменьше проводится, чем в столицах. Но зато тут, в Сибири, свой, так сказать, колорит. Порой за ним даже из-за границ к нам едут. Это не скучный аглицкий бокс. Тут всё… душевнее.

Порывшись во внутреннем кармане пиджака, Кудеяров протянул мне черно-белую листовку, отпечатанную на плотной вощёной бумаге. Сразу бросился в глаза рисунок оскаленной медвежьей морды в шипастом ошейнике и крупный заголовок «Томский КолизеумЪ».

Я бегло просмотрел описание. «30 августа… Закрытие летней арены… Серия боев один на один в малом круге Колизеума… Турнир Царя горы… Ставки принимаются весь вечер… Гвоздь программы — чемпион Сергей Игнатов супротив бурого медведя».

Серьёзно? Что-то вроде гладиаторских боёв? В Сибири?

— Завтра? — уточнил я. — Но здесь не указан адрес.

— Кому надо, знают.

— Ну-ну. И вы утверждаете, что это полностью законно?

— Сам Михал Прокопьич Брагин, томский полицмейстер, к нам лично регулярно захаживает.

Это здорово, конечно. Но это не ответ на вопрос. Впрочем, я не полицейский, чтобы допрос ему устраивать.

— И вы мне предлагаете поучаствовать в бою? Прямо завтра?

— Нет, конечно, — рассмеялся Кудеяров. — Ты, конечно, на вид парень крепкий, но без подготовки тебя там сожрут. К тому же, все участники боёв один на один уже объявлены заранее.

— Тогда зачем я вам?

— Новые люди нам постоянно нужны. Для начала походить, потренироваться, в спаррингах постоять с бывалыми бойцами. А там, при должной хватке, и в круг выйти. Даже в малом круге можно несколько червонцев поднять за один бой. А то и сотню. Без учёта ставок.

— Но до круга, сами говорите, ещё добраться надо. А до этого?

— Да и до этого что-нибудь перепадает, при должном старании. Завтра, например, могут понадобиться люди для потешных боёв. На разогреве между основными. Тоже можно зашибить червонец-другой.

— Заманчиво, — хмыкнул я. Впрочем, без особого энтузиазма. В голове тут же всплыл каверзный вопрос. Если новые люди вам постоянно нужны, то куда же старые-то деваются?

Однако, когда Кудеяров упомянул тренировки, спарринги, бои, в мозгу запустились ассоциации, сковырнувшие целый пласт до этого не всплывавших воспоминаний.

Тяжёлые глухие удары по боксёрскому мешку. Плотно перевязанные эластичным бинтом кулаки и запястья. Работа в ринге и на жестком, пружинящем татами. Противники. Много, и разных. В цветных мягких шлемах и шортах, в просторных светлых кимоно, в камуфляже и берцах…

Моё умение драться — это не какой-то врождённый талант. В прошлой жизни я этому долго и кропотливо учился с ранних лет. Начиналось всё как спорт, были и соревнования. Но потом это занятие перешло в иную плоскость. Более прикладную.

— Замечтался, смотрю, — окликнул меня Кудеяров. — Ладно, прячь бумажку. Моя уже вон пришла. Подумай, время до завтра есть. Если решишься — подъезжай завтра к шести часам сюда. Спросишь Дымова.

— А что насчёт оплаты?

— Как себя покажешь.

— Слишком расплывчато.

— Ну хорошо, давай так… — он на пару секунд задумался. — Тридцать целковых, для ровного счёта. Получишь, если продержишься до конца вечера, и мой человек останется тобой доволен.

— Тридцатка…

— Это хорошее предложение. Многие за такие деньги целый месяц спину гнут.

Угу. Скепсис я изображал больше для виду. Тридцатка для меня — и правда неплохо для начала. По крайней мере, на еду и прочие карманные расходы хватит на ближайший месяц.

Только вот бесплатный сыр — он обычно в мышеловке. Да и то только для второй мышки.

— Привет дорогой! Ты не сказал, что мы будем не вдвоём, — услышал я позади женский голос и шуршание юбок.

— Да так, небольшой деловой разговор. Молодой человек уже уходит.

С Кудеяровым произошла мгновенная и очень странная метаморфоза. Матёрый опасный волчара куда-то исчез, вместо него возник трепещущий, поплывший, как растаявший воск, подкаблучник, не спускающий глаз с предмета своего обожания. Смотрелось это даже смешно. Он засуетился, как мальчишка, буквально подскочил со своего места, сам придвигая стул даме.

Впрочем, этому было объяснение, незаметное обычным людям, но прекрасно видное мне. На уровне тонких тел силуэт Фомы сейчас напоминал букашку, опутанную паутиной знакомых призрачных щупальцев.

— Да нет же, пусть остаётся. Это невежливо — прогонять человека из-за стола! — возмутилась дама. — Вы ведь не против составить нам компанию?

Она уселась на предложенный стул справа от меня, расправив пышную юбку. И, наконец, подняла на меня взгляд из-под шляпки с вуалью.

Глаза её на мгновение расширились от удивления, сменившегося быстро спрятанным ужасом. Узнала она меня только сейчас. Я же вспомнил её уже по голосу. Да и сложно не вспомнить попутчицу, с которой провёл трое суток в одном купе. Да что там в одном купе — в одной постели.

Ольга Николаевна Истомина, собственной персоной.

Так вот к какому жениху она ехала… Что ж, как говорится, мир тесен. И этот не исключение.

— Вынужден отказаться, сударыня, — поднявшись, ответил я, с трудом скрывая улыбку. — Мне и правда пора идти.