Сатана и Сэм Шэй

Я слыхал, что после того как Сатана повстречал Сэма Шэя, грешить на Земле стали меньше. Не поручусь, однако утверждают, что производство этого товара значительно сократилось с того вечера, когда Сэм Шэй выиграл у дьявола три пари. Вот как это случилось.

Как вы понимаете, в жилах Сэма Шэя, отважного прохвоста, отчасти текла ирландская кровь, одолевавшая природу и воспитание янки. Широкоплечий детина шести футов росту, Сэм Шэй вечно ухмылялся и потряхивал темными кудрями. Глянув на его мышцы, трудно было поверить, что молодец этот в жизни ни разу не приложил рук к честному делу. Увы, Сэм с детства заделался игроком и еще мальчишкой играл в медяки и «чет-нечет» со своими приятелями; в итоге к тридцати годам он стал зарабатывать на жизнь исключительно игрой.

Не будем, однако, видеть в Сэме Шэе закоренелого игрока с каменным сердцем, который заключал пари, заранее не сомневаясь в исходе. Он бился об заклад, повинуясь не математическому расчету, но интуиции, и сам спор был для него не менее важен, чем победа. Если бы вы просто предложили Сэму эти деньги, он бы отказался… В таком заработке не было чести. Сэму требовалось заслужить деньги собственным умом, посему он иногда находил удовольствие и в проигранном пари.

Впрочем, к немалому прискорбию Сэма, избранница его сердца Шэннон Мэллой и слышать не хотела об азартных играх. Увы, покойный папаша Мэллой промотал на игры весь свой заработок, поэтому вдова воспитала в дочери стойкую неприязнь к тем молодым людям, что любят стук игральных костей и шелест карт или же считают приятной скороговорку пульса, когда кони делают последний поворот и выходят на финишную прямую.

В первые дни их знакомства Шэннон Мэллой, невысокая девушка с огоньком в глубине темных глаз, закрыла оные на порок Сэма, полагая, что ради любви к ней он вполне может изменить привычке. К тому же, Сэм ей обещал. Однако без пари он просто не мог жить, в отличие от пищи: ему ничего не стоило обойтись целый день без еды, но за двадцать лет солнце ни разу не село, не осветив прежде очередной заклад Сэма — пусть самый скромный, сделанный лишь для того, чтобы не потерять квалификации.

Поэтому Сэм Шэй нередко оказывался в опале, и Шэннон скорее со скорбью, чем с гневом укоряла его. И всякий раз Сэм обещал ей исправиться, в сердце своем осознавая неизбежность очередного падения. Естественно, пришел час, когда с глаз Шэннон спала пелена влюбленности, и девушка отчетливо поняла, что Сэм Шэй есть Сэм Шэй, и ничто его не изменит. Шэннон любила Сэма, однако убеждения ее были тверды, как адамант. Поэтому она вернула Сэму кольцо, принятое от него в ту пору, когда вера в обещания еще не успела растаять.

— Прости меня, Сэм, — сказала она на прощание в тот самый вечер, и эти слова погребальным звоном отдавались в ушах Сэма, когда он брел в сгущающихся сумерках через парк. — Прости, — сказала Шэннон, и ее голос дрогнул, — но сегодня я услыхала твое имя из уст знакомых. И они утверждали, что ты — прирожденный игрок, способный поспорить с самим Сатаной и три раза победить его. А раз так — я не могу выйти за тебя… при всех своих чувствах. Пока ты не переменишься.

И Сэм, понимавший, что отвратить его от игры способна лишь некая чудесная сила, покорно взял кольцо и отправился прочь, оглянувшись только раз. Бросив взгляд через плечо, он увидел Шэннон Мэллой — плачущую, но по-прежнему непреклонную, и безутешное сердце Сэма (стоит ли принимать всерьез такие пустячные слабости) не могло не восхититься девушкой.

Кольцо находилось в кармане, металлический кружок холодил пальцы. Нет, это не кольцо, а золотой нуль, подведший итог ухаживаниям за Шэннон Мэллой. В парке царил полумрак и какая-то странная тишина, словно бы предвещавшая нечто. Но погруженный в печальные думы, Сэм ровным счетом ничего не замечал.

Когда он поравнялся с древним дубом, тень, которую дерево отбрасывало на боковую дорожку, вдруг самым неожиданным образом обрела плотность, стала ростом с колокольню, а потом еще более сгустилась и преобразилась в невысокого мужчину, чья благородная седина как нельзя лучше соответствовала всему остальному в его облике.

Сей джентльмен, столь необычным образом преградивший дорогу Сэму, был облачен в достаточно скромное одеяние: плечи его прикрывала старомодная пелерина, на волосах покоилась мягкая темная шляпа. Он улыбнулся и дружелюбно произнес тоном, каким обращаются к старому другу после долгой разлуки:

— Добрый вечер, Сэм. Держу пари, ты не знаешь, кто сейчас перед тобой. — Правая рука Сэма крепко сжимала прочную терновую трость, что, естественно, придавало ему уверенности. Сэм видел, как тень дуба превратилась в человека, а это — скажем так — вещь необычайная.

— С чего бы вдруг? — отважно заявил он. — У меня в кармане сотня долларов, и ставлю их против одного за то, что ты — Сатана.

Легкое неудовольствие исказило благородные черты, выбранные Сатаной для этого визита — интуиция и на сей раз не подвела Сэма. Нечистый также слыхал те слова, которые поразили Шэннон: дескать, Сэм способен поспорить с самим чертом и три раза победить его. А услышав, решил полюбопытствовать и испытать Сэма; дьявол тоже не прочь сыграть, хотя чертовски не любит проигрывать.

Однако недовольство исчезло буквально через какой-то миг, сменилось прежней благодушной улыбкой. Пожилой джентльмен полез под плащ и извлек оттуда мошну, радовавшую глаз приятной округлостью… Сэм решительно отогнал шальную мысль насчет того, чья кожа пошла на это изделие.

— Похоже, ты выиграл, Сэм, — приветливо сказал Сатана. — А если так, значит, за мной доллар. Но я ставлю целую сотню на то, что тебе этого не доказать.

И стал ждать ответа, ничуть не сомневаясь в себе, поскольку за все минувшие века этот вопрос непременно ставил в тупик самых выдающихся философов. Однако Сэм Шэй был человеком действия, а не мыслителем.

— Согласен, — отвечал он, без промедления занося над головой свою терновую палку. — Договоримся так: я дважды бью тебя по макушке. Если ты честный гражданин, забираю кошель; если Сатана — пари за мной. Неужели ты не устыдишься, если смертный вздует тебя подобным образом? Итак…

И Сэм нанес сокрушительный удар.

Язык сернистого пламени ударил из сердцевины старого дуба, терновая палка разлетелась на тысячу мелких щепок. Боль пронзила руку Сэма, онемение уколами колючек пробежало к плечу. Однако, разминая кисть, Сэм не мог не ощутить удовлетворения — в отличие от Сатаны. В гневе своем невысокий пожилой джентльмен начал расти и теперь достигал уже двенадцати футов, и облик его можно было назвать скорей ужасающим, чем благодушным.

— Ты победил, Сэм Шэй, — изрек Сатана кислым голосом. — Но за все, как известно, платит третий раз. — Против правил не попрешь, Сэм прекрасно знал, что если дьявол является смертному, несчастный должен три раза победить его в споре, чтобы обрести свободу. — Но теперь мы увеличим заклад. Ставлю содержимое этого кошелька против твоей души.

Сэм не колебался: рисковать приходилось в любом случае.

— По рукам, — отвечал он. — Только условия объявляю я: ты называл предыдущие, и теперь мой черед.

Теперь уже призадумался Сатана, однако и право, и логика были на стороне Сэма.

— Говори, — приказал он голосом, полным далеких раскатов грома.

— Ну, раз так, — отвечал Сэм с нахальной улыбкой, — держу пари, что ты не хочешь, чтобы я победил.

Едва эти слова были сказаны, как нечистый, не сдерживая более гнева, вырос до небес, плащ дьявола темной ночью покрыл целый город… Сэм подловил беса на слове: если он признает, что хотел победить смертного, то его волей-неволей придется отпустить, если же ответит, что это не входило в его намерения, значит, победа опять-таки принадлежит Сэму.

С высоты своего роста Сатана яростным оком воззрился на Сэма Шэя.

— Вот что я скажу тебе, напрасно ты пыжился этой ночью! — возопил дьявол так, что дрогнули ближайшие небоскребы (на следующее утро газеты поминали легкое землетрясение). — Слушай меня внимательно, Сэм Шэй! Начиная с этого мгновения тебе не выиграть ни единого пари! Все силы ада будут препятствовать твоему успеху. — И пока Сэм Шэй с недовольным видом разглядывал высоты, огромный силуэт рассеялся. Порыв горячего ветра окатил Сэма, опалив листья ближайших деревьев. Вдали что-то ухнуло с тяжелым звоном, словно бы закрылись металлические ворота. А затем воцарилась прежняя тишина.

Сэм Шэй постоял несколько минут, погруженный в раздумья, потом осознал, что пальцы все еще крутят кольцо, которое возвратила ему Шэннон Мэллой, и расхохотался с известным облегчением.

— Вот это да! — пробормотал он. — Видеть кошмары вообще-то лучше в собственной постели.

И заторопился домой, остановившись только, чтобы прикупить бюллетень бегов.

К утру Сэм уже наполовину забыл о странной вчерашней встрече, в отличие от полученного от Шэннон отказа и возвращенного кольца. Золотая вещица настолько отягощала и карман, и сердце, что к утренним своим ставкам Сэм приступил в весьма мрачном расположении духа.

Быть может, именно душевная непогода затянула раздумья: обычно интуиция позволяла Сэму принимать решения, что называется, в мгновение ока. Но на сей раз ему пришлось потрудиться, да и закончив свои наметки, он не испытывал и половинной доли привычного удовлетворения. Потом Сэм позавтракал (причем за чашкой кофе ему являлось лицо Шэннон Мэллой) и отправился на ипподром. Чтобы позабыть о любимой, Сэм нуждался теперь в шуме, волнении, действиях, в толкотне возле окошек, в гуле толпы, переходящем в дружный рев, когда кони вырываются из-за барьера, в том напрягающем сердце восторге, когда они мчат по финишной прямой.

И он действительно почувствовал себя много лучше, когда, опустив билеты в карман, присоединился к зрителям, следившим за тем, как лидеры первого заезда огибают поворот. Избранник Сэма, радуя его душу, опережал остальных на дюжину корпусов, и тут случилось нечто неожиданное. Должно быть, конь попал копытом в рытвину, или же сбился с шага, или просто устал. Как бы то ни было, животное замедлило ход, словно бы сам дьявол придержал его за хвост — Сэм чуточку призадумался, почему в его голову пришло именно это сравнение — и к финишу конь отставал уже на целую шею.

Сэм порвал в клочки свои билеты и пустил по ветру. Расстройства он не испытывал — предстояло еще шесть заездов, а карманы его были набиты деньгами.

Но после того как во втором заезде жокей вылетел из седла возле столба, отмечавшего три четверти дистанции, а в третьем подпруга «его» коня лопнула в момент решающего рывка, Сэм Шэй начал посвистывать. Дело складывалось самым странным образом, и это ему ни в коей мере не нравилось. А когда в четвертом заезде, вырвавшись вперед, конь, на которого он ставил, метнулся в сторону, перебежал дорогу скромной лошадке и тем самым заслужил дисквалификацию, свист Сэма потерял всякую мелодичность. Он зашмыгал носом, принюхиваясь. Действительно, воздух чуточку припахивал серой. И в самом задумчивом настроении Сэм приобрел двухдолларовый билет на пятый заезд.

Приобретение оказалось неудачным, в чем Сэм вскоре убедился. Лошадь потеряла подкову у дальнего поворота и, хромая, пришла последней.

Тут Сэмов свист сделался едва слышен. Он спустился к паддоку и стал поближе к уходящим с поля коням. Когда мимо вели его избранника, Сэм принюхался. На этот раз серой уже разило.

Неторопливым шагом, ни в коей мере не отражавшим смятение души, Сэм Шэй вернулся на трибуну и все время, остававшееся до начала последнего заезда, потратил на размышления. Карманы его, еще час назад столь полные, уже почти опустели. Крохотная тучка набежала на чело: он начал понимать, что происходит.

На этот раз он билетов не покупал. Просто стал рядом с одним из ипподромных «жучков» и дождался начала скачки. Лошади огибали столб, отмечавший три четверти дистанции; сорок корпусов и дюжина конских тел разделяли первую и последнюю. Тут Сэм наконец заговорил.

— Ставлю десять долларов против гривенника, что семерка не победит.

«Жучок» искоса поглядел на него: дескать, с тобой все в порядке, парень? Семерка замыкала забег, отставая на сорок корпусов, и разрыв постоянно увеличивался. Всякий мог видеть, что на победу у нее нет ни малейшего шанса.

— Двадцать долларов, — настаивал Сэм Шэй. — Против пяти центов!

Трудно было противиться такому искушению, и «жучок» кивнул.

— Согласен! — Едва это слово слетело с его языка, семерка припустила вперед с небывалой резвостью. Казалось, что лошадь буквально летит. Ноги ее мелькали, напор воздуха был столь силен, что ошеломленный жокей с трудом удерживался в седле. Невероятным броском лошадь нагнала лидеров и буквально на последнем ярде вырвала победу.

Толпа была слишком потрясена, чтобы вопить. Хмурые судьи начали разбирательство. Однако криминала не обнаружили — никаких там электрических батарей и прочих коварных устройств. Победа была одержана честно.

Сэм Шэй выплатил двадцать долларов «жучку», который озадаченно пялился на него. Ему явно хотелось пристать к Сэму с расспросами, однако Шэй пресек первую же попытку, отыскал укромный уголок, сел и погрузился в раздумья.

Сомнений не оставалось. Вчерашнее сновидение оказалось вовсе не сном. Выходило, что вчера вечером он действительно встретился в парке с самим Сатаной, который теперь мстил за поражение. Насколько было известно Сэму, те немногие, кому удавалось перехитрить дьявола, впоследствии о том жалели… Хотя нет правил без исключений, но, с другой стороны, почему исключением должен стать именно Сэм Шэй?

Азартные игры были сутью и материальной основой жизни Сэма, о чем Сатана, разумеется, был осведомлен. И если ему не суждено теперь выиграть ни единого заклада… Сэм сглотнул комок в горле. Он потерял не только Шэннон Мэллой; придется зарабатывать на жизнь своими руками — после стольких лет безбедного существования!.

Ужасная мысль. И никаких спасительных идей в голову не приходит…

Перед колоколом на последний седьмой заезд Сэм неожиданно вскочил, пересчитал деньги, отложил на дорогу домой. Осталось четырнадцать долларов, то есть на семь двухдолларовых билетов, а в последнем заезде как раз участвовало семь лошадей.

Усмехаясь про себя, Сэм купил семь билетов — по одному на каждого коня, и, несколько приободрившись, отыскал удобное местечко. Посмотрим, как дьявол теперь умудрится лишить победы Сэма Шэя.

Гонка продвигалась самым нормальным образом: сперва до половины, потом до трех четвертей дистанции. Ничего необычного не произошло, и Сэм повеселел, поскольку если сейчас ему удастся выиграть, значит, Сатана вновь посрамлен и вынужден будет снять заклятие.

Но радовался он слишком рано. Когда все семеро вырвались на финишную прямую, чистейшую фарфоровую голубизну неба вдруг затмило невесть откуда взявшееся пурпурно-черное грозовое облако. Ударила молния, поразившая верхушку древнего вяза, росшего возле трибун. Жуткий громовой удар оглушил зрителей. Вяз вздрогнул, а потом повалился прямо перед конями, так что жокеи едва успели свернуть в сторону.

Грозовое облако исчезло столь же неожиданно, как и возникло.

Однако о победителе последнего заезда не могло быть и речи.

Потрясенные и недоумевающие распорядители объявили заезд не состоявшимся, деньги были возвращены. Сэм забрал назад свои доллары и вернулся домой в самом мрачном расположении духа. Было ясно, что дьявол от своих слов отступать не намеревается… Сэму не выиграть ни единого заклада. Что может сделать человек против всех легионов ада?

Однако Шэй не любил сдаваться. Хотя против него выступил сам Вельзевул со своими мирмидонянами, Сэм не собирался обращаться к честному труду, не заставив перед этим беса хорошенько попотеть. Посему в последующие дни он усердно пытался изобрести способ выиграть пари. И его попытки начали вызывать известную озабоченность в пекле.

Примерно через две недели после того рокового вечера Сатана вспомнил о Сэме Шэе и, нажав кнопку, вызвал своего самого главного заместителя. Оторвавшись от лабораторных занятий, посвященных тонкой дистилляции абсолютно нового и весьма совершенного греха, верховный ассистент, не потратив и доли секунды на путешествие длиной в семь миллионов миль, оказался перед Сатаною, все еще дымясь от рвения после ошеломляющего перелета.

Дьявол бросил на подчиненного хмурый взгляд из-за базальтового стола.

— Я хочу знать, — заявил он, — как выполняются мои повеления в отношении смертного Сэма Шэя.

— До последней буквы, ваше адское высочество, — отвечал заместитель не без некоторой сдержанности.

— Итак, после того как я изрек свое проклятие, он не выиграл ни единого заклада?

— Даже самого ничтожного.

— И он совершенно несчастен?

— Абсолютно.

— Быть может, он уже достиг той степени отчаяния, что способна толкнуть на самоубийство и тем самым отдать в наши руки?

Подчиненный молчал. Голос Сатаны обрел суровость.

— Так он еще не в отчаянии?

— Он весьма приуныл, — нервно выговорил заместитель. — Однако о самоубийстве не желает и думать. Он ведет себя вызывающим образом. И причиняет — не могу не добавить — бездну хлопот.

— Хлопот? — Канделябр с тремя миллионами лампочек над головой Сатаны задребезжал. — Как это может простой смертный доставить бездну хлопот адовым легионам? Требую объяснений.

Кончики перепончатых крыльев за спиной заместителя Сатаны испуганное дрогнули. Он рассеянным движением сколупнул чешуйку с груди и, призвав всю свою решимость, ответил самым смиренным тоном.

— Сэм Шэй упрям как осел. Даже ощутив на себе всю тяжесть вашего адского проклятия, он пытается вывернуться. Постоянно выдумывает новые и новые словесные трюки и фокусы. Мне пришлось выделить изрядное количество своих лучших работников, чтобы приглядывать за Сэмом Шэем все двадцать четыре часа в сутки и не пропустить ни единой уловки. На прошлой неделе после нескольких сотен самых разнообразных пари, он побился об заклад со своим знакомым, утверждая, что до полудня дождя не будет. Пари было самым нахальным: до двенадцати оставалось десять секунд, солнце ярко светило с безоблачного неба, кроме того, метеосводка предсказывала грозу. Однако они ударили по рукам, потому что Сэм обещал, удвоив свой выигрыш, — буде таковой случится — поставить компаньону выпивку. Если бы дождь все-таки не пошел, технически он выиграл бы, и буква вашего адского проклятия оказалась нарушенной. Итак, буквально за какие-то секунды мне пришлось вызвать двести восемьдесят работников из отдела агитации и пропаганды, оторвав их от неотложных дел; добавить к ним еще сотню заплечных дел мастеров из исправительного отделения, отвлечь на исполнение пару дюжин лучших специалистов из научно-исследовательского центра и бросить всех на ликвидацию прорыва. Они умудрились перехватить бурю, бушующую над Огайо вызванное ею наводнение должно было принести нам сто восемьдесят душ — и перенести ее в Новую Англию, уложившись в нужное время. Однако мероприятие вызвало ненужные разговоры, выбило нас из графика и дезорганизовало мои силы, так как нам пришлось выделить группу быстрого реагирования, чтобы обеспечить постоянное дежурство в течение двадцати четырех часов на случай новых экстренных вызовов. А их была не одна дюжина… да-да, не одна!

По раскаленному челу несчастного демона прокатилась капля пота, с шипением превратившаяся в облачко пара.

— И это всего лишь один случай, — проговорил он усталым голосом. — У Сэма Шэя подобных фокусов полны рукава. Только вчера он пытался сыграть на скачках и занял у нас целый день. В четвертом заезде он изобрел весьма запутанную серию пари на порядок прихода лошадей к финишу, вконец заморочив даже самого квалифицированного из моих помощников. Ему пришлось обратиться непосредственно ко мне — в последний момент — и, поскольку одно из условий гласило, что заезд не окончится, я сумел только устроить, чтобы все лошади финишировали ноздря в ноздрю. Кроме той, на которую ставил Сэм Шэй.

Чтобы избежать всех ловушек, придуманных Шэем, мне пришлось забрать это животное с ипподрома и перенести в Австралию. Однако толки, вызванные одновременным приходом к финишу семи лошадей и исчезновением восьмой, вызвали существенное волнение. Если вспомнить о грозе, которую мы вынуждены были устроить, не покажется удивительным, что череда столь невероятных событий вызвала всплеск религиозности. Люди валят в церковь и тем самым губят наши самые лучшие достижения. Словом, ваше адское высочество, если бы мы имели право проиграть одно-другое из самых сложных пари, было бы много легче…

Грохот, с которым копыта нечистого обрушились на адамантовые плитки пола, заставил демона умолкнуть.

— Никогда! Я проклял этого Шэя! И проклятие мое должно быть исполнено до последней буквы! Исполняй!

— Слушаюсь, князь Тьмы, — пискнул главный заместитель и, будучи демоном предусмотрительным, мгновенно отправился за семь миллионов миль в свою лабораторию, да так быстро, что зашиб копыто при приземлении. Он прохромал целый месяц и никогда более не смел возникать у дьявола с подобными предложениями.

Однако Сэм Шэй не имел обо всем этом ни малейшего представления. Ему хватало собственных проблем. Проиграв все пари, он погрузился в уныние. Ресурсы подходили к концу; правда, в карманах еще водилось несколько долларов, но банковский счет опустел. Шэннон Мэллой категорически отказывалась встречаться. Сэм настолько упал духом, что несколько раз брал в руки газету и изучал полосу с объявлениями о приеме на работу.

В один прекрасный день отчаяние сделалось настолько глубоким, что до полудня Сэм ни разу не попробовал одурачить караулившие его бесовские силы. Впрочем, и сам день был сшит и скроен по его настроению. Низкие тучи принесли с севера дождь, каждая капля которого разила землю, словно стараясь свести с ней какие-то личные счеты. Сэм Шэй засел у себя в комнате перед окном, как никогда близкий к полнейшему отчаянию.

Наконец он встрепенулся… Не в обычае Шэя сидеть вот так, погрузившись в унылые думы. Прихватив шляпу и зонтик, тяжелыми шагами он побрел по улице к уютному бару с грилем, где мог отыскаться приветливый собеседник, способный развеять уныние.

В уголке, возле камина, обнаружился Тим Мэллой — кстати, брат Шэннон, округлый и веселый человечек, чью радость лишь усиливала кружка темного эля, стоявшая перед ним на столе. Тим Мэллой сердечно приветствовал Сэма, тот попытался ответить столь же любезным образом, заказал темного и себе, а потом спросил, как поживает Шэннон.

— На это скажу, — ответствовал Тим Мэллой, осушив посудину наполовину, — что иногда по ночам слышу, как она плачет в своей комнате. А этого, — он опустошил кружку до дна, — за ней не водилось, пока она не вернула тебе кольцо.

— Выпей еще, — предложил Сэм, ощутив в сердце некоторую долю радости. А как ты думаешь, может, она снова возьмет его, если я попрошу? — спросил он с надеждой в голосе.

Тим Мэллой немедленно припал к кружке, а потом качнул пенными усами.

— Нет, Сэм, и не надейся, пока не оставишь игру. Это навсегда, если только какая-нибудь высшая сила не заставит ее передумать. И не думай, что она будет всю свою жизнь страдать, расставшись с тобой.

Сэм вздохнул.

— А что она скажет, если узнает, что со дня нашей разлуки я проиграл все пари?

— Это ей безразлично. Поговорим лучше о другом… Сколько же еще будет лить?

— Наверное, весь день, — проговорил помрачневший Сэм. — А потом целую ночь. Нечего сомневаться, хотя я мог бы остановить его в любую минуту, если бы захотел.

— Как так? — заинтересовался Тим Мэллой. — Покажи-ка, Сэм. Просто любопытства ради.

Сэм Шэй пожал плечами.

— Ставь доллар за то, что дождь прекратится через пять минут, а я скажу, что этого не произойдет. Но, поскольку проигрыш обойдется мне в доллар, обещай, что потратишь его на меня.

— Так будет честно и справедливо, — немедленно отозвался Тим Мэллой. Обещаю. Итак, Сэм, ставлю доллар за то, что дождь прекратится через пять минут.

Сэм вяло принял пари, и они выложили свои заклады на стол. Через пять минут дождевые облака уже унесло неведомо куда. На синем небе светило солнце, непогоды как не бывало.

— Любопытно. — Тим Мэллой, чьи глаза округлились от удивления, заказал темного по новой. — Сэм, старина, ты ведь можешь грести деньги лопатой.

— Если бы, — печально вздохнул Сэм. — Вроде все хорошо: хочешь — дождь, хочешь — ясный день… Нужно только побиться об заклад, чтобы стало наоборот. Таково мое проклятие, Тим.

— Как это? — не понял Мэллой. — И кто же наложил его на тебя, Сэм Шэй?

Сэм склонился к приятелю и шепнул ему на ушко… Глаза Тима Мэллоя буквально полезли на лоб.

— Вдохни-ка поглубже, — сказал Сэм. — Принюхайся, Тим, и поймешь.

Тим Мэллой несколько раз глубоко вдохнул, и трепетное выражение легло на его лицо.

— Сера! — прошептал он. — Кремень и сера!

Сэм только кивнул и обратился к своему темному элю. Тим Мэллой положил руку на плечо страдальца.

— Сэм, — проговорил он дрогнувшим голосом, — а ты не слыхал, что некоторые люди готовы выложить приличную сумму, чтобы в нужный им день была приличная погода? Не слыхал о страховании против бурь, несчастных случаев, болезней, рождения близнецов и прочих несчастий? Страхование не пари, а бизнес… законный и доходный.

Сэм оторвался от кружки с темным, со стуком опустил ее на стол. На его лице появилось осмысленное выражение.

— Действительно, — проговорил он, сраженный внезапной мыслью. Действительно.

— Сэм, — пылко продолжал Тим Мэллой, — возьмем такой пример. На это воскресенье приходится парад Верных Сынов Святого Патрика. Предположим, Верные Сыны приходят к тебе и говорят: «Сэм, мы хотим застраховаться против дождя в нынешнее воскресенье. Вот двадцать долларов за страховку, и чтобы ни капли. Если дождь все-таки пойдет, выплатишь нам пятьсот. Но если день будет ясным, оставишь двадцатку себе». Затем ты приходишь ко мне и говоришь: «Тим, я хочу заключить с тобой пари. Ставлю доллар против доллара за то, что в воскресенье пойдет дождь». Я отвечаю: «Ладно, по рукам. Ставлю доллар против доллара, за то, что в воскресенье дождя не будет». И поскольку тебе суждено не выигрывать, дождя в воскресенье не будет. Ты берешь себе двадцать долларов от верных Сынов, и твой доход, Сэм, твой чистый доход, которого никто не назовет добытым в азартных играх, составит…

— Девятнадцать долларов! — Сэм был изрядно тронут. — Девятнадцать долларов, Тим, и без всяких пари. Говоришь, от желающих отбою не будет?

— Именно так, — отвечал Тим Мэллой. — И разве что-нибудь помешает тебе не исполнить всего, что они пожелают?.. Ведь тебя, так сказать, поддерживает невероятно могущественная фирма.

Сэм Шэй поднялся, в его глазах горел огонек.

— Тим, — проговорил он звонким голосом, — вот тебе двадцать долларов. Найми мне контору, а сверху пусть будет вывеска: «Сэм Шэй, страховой агент». Самыми крупными буквами. А вот еще доллар. Ставлю на то, что Шэннон не скажет мне «да», когда я приду к ней. Принимаешь пари?

— По рукам, Сэм, — согласился Тим Мэллой.

Некоторое время спустя Сэм Шэй уже стоял в гостиной Мэллоев, комнате просторной и респектабельной. Шэннон попыталась было захлопнуть перед ним дверь, но у нее ничего не вышло.

— Сэм Шэй, — воскликнула девушка, — видеть тебя не хочу!

— Этого не избежать, — с нежностью в голосе отвечал Сэм Шэй, поскольку я стою перед тобой.

— Тогда я закрою глаза! — выпалила Шэннон и зажмурилась.

— Считай, что сама напросилась, — отвечал Сэм и, шагнув ближе, поцеловал ее так, что глаза Шэннон просто распахнулись.

— Сэм Шэй, я…

— Держу пари на доллар, — перебил ее Сэм, — ты хочешь сказать, что теперь ненавидишь меня.

И действительно, Шэннон намеревалась произнести именно эти слова. Однако ее словно попутал бес.

— Вовсе нет! Я хотела сказать, что люблю тебя. — И девушка уставилась на Сэма, словно не веря собственным ушам.

— А тогда, моя дорогая Шэннон, — спросил у нее Сэм Шэй, — согласна ли ты снова взять мое кольцо и выйти за меня замуж? Готов поставить еще один доллар — ты хочешь сказать «нет».

Именно это самое слово и пыталась вымолвить Шэннон. Но бес, похоже, снова овладел ее языком.

— Ни в коем случае, — отвечала она к собственному испугу. — Я говорю «да». И обещаю выйти за тебя замуж.

Тут Сэм обнял и поцеловал ее крепче прежнего, так, что Шэннон разом позабыла обо всех причудах своего языка. Она убедила себя, что эти слова вырвались у нее под обаянием Сэма. Что касается последнего, он поступил весьма разумно, не став ничего уточнять — ни в тот миг, ни впоследствии.

Словом, они поженились, и страховая контора Сэма Шэя процветала превыше всяких надежд. Деньги текли буквально со всех сторон, а будучи человеком аккуратным, он поддерживал свои дела в идеальном порядке. Сэм побился об заклад с Тимом Мэллоем, своим младшим партнером, что им с Шэннон ни за что не дожить в добром здравии до девяноста девяти лет, Тим же в этом не сомневался. Подобным образом Сэм предложил пари на любую сумму за то, что они с Шэннон будут отчаянно несчастны. Тим держался противоположного мнения. Наконец, Сэм поспорил, что им не родить десятерых здоровых и крепких детей, шестерых мальчишек и четверых девчонок. Тим же поставил на то, что это у них получится.

Итак, грех приходит в упадок, поскольку Сэм Шэй процветает и крепко стоит на ногах. И если возле дома Шэев иногда припахивает дымком и серой от суеты захлопотавшихся демонов, домашние не обращают на это внимания… Даже Джон, самый младший из десяти юных отпрысков Сэма.