— Кто? — он поставил противень на плиту и снял рукавицы.

Я открыла рот для ответа. Зазвонил дверной звонок, отзываясь эхом в наших телефонах. Леон постучал по экрану. Его глаза наполнились возмущением.

— Да ты, наверное, шутишь.

Я пошла открывать дверь.

Холодный наемник, который убил команду захвата, а затем донимал меня в моей собственной комнате, исчез. Вместо него в дверях стоял Алессандро из «Инстаграма» с бутылкой вина в руках. Он был одет в безупречно сидящие коричневые брюки и рубашку цвета индиго с рукавами, небрежно закатанными до локтей, две верхние пуговицы, которой были расстегнуты ровно настолько, чтобы открыть обзор его мускулистой шеи. Его ботинки, кожаные, высотой до лодыжки, дорогие, идеально соответствовали наряду. Волосы, расчёсанные, затем искусно взъерошенные, обрамляли лицо. Он побрился, выставив на обозрение мужественное совершенство своих черт, острые углы скул, сильную линию челюсти, чувственный рот…

Мой мозг снова это сделал — я потеряла все способности рассуждать и формировать законченные предложения.

Скажи что-нибудь. Что-нибудь умное.

Наши глаза встретились. Его взгляд был прежним: расчётливым, волчьим и излучающим янтарную магию.

— Ты опоздал, — сказала я ему. Да! Великолепно. Я что-то произнесла, и это было не лишено смысла. Там было существительное и глагол, и они были связаны. Каталина Бейлор один, Алессандро из «Инстаграма» — большой жирный ноль.

— Красота требует времени.

— О, спустись на землю. — Я отступила в сторону.

Он шагнул внутрь.

— Permesso.3

Я почти ответила «Avanti»4 но вовремя спохватилась. Ему не обязательно знать, насколько я знаю итальянский. Вместо этого я заперла за ним дверь, и мы пошли вглубь дома, через офис и коридор, на кухню.

Никто ещё не начал есть, но все передавали друг другу блюда с едой и наполняли свои тарелки. Они увидели Алессандро.

Все замерли.

Он улыбнулся им ослепительной, чарующей улыбкой, теплой и счастливой, и немного застенчивой. Когда говорят об улыбке, способной запустить тысячи кораблей, должно быть, представляют именно такую улыбку.

Бабуля Фрида поставила миску с салатом, подняла телефон и сделала фотку.

— Никаких телефонов за столом, — сказала мама на автопилоте, пристально разглядывая Алессандро.

— Я не могла пропустить этот кадр, Пенелопа.

— Buonasera5 — нараспев сказал Алессандро. — Премного благодарен за приглашение на ужин. Я не пробовал домашней еды несколько недель.

Когда я разговаривала с ним час назад, у него был едва заметный акцент. Теперь его речь звучала так, словно он выпрыгнул из фильма Феллини прямиком на красную ковровую дорожку.

Берн сложил руки на груди. Леон зыркнул. Баг выглядел, как удивленный ёжик с поднятыми торчком иглами.

Алессандро притворился, что ничего не заметил, и вручил бутылку вина Леону.

Леон взял ее, обнажая зубы.

— Держи свои грязные руки подальше от моей кузины.

Алессандро снова улыбнулся, его лицо было безмятежным, словно Леон только что сделал ему комплимент об удачно выбранном вине.

— Прошу простить меня, выбор в местных магазинах довольно ограниченный, но мне удалось найти большое разнообразие вин на основе Гренаша6.

— Можешь взять свое вино и запихнуть… — начал Леон.

— Леон, — сказала мама.

Он закрыл рот, клацнув зубами, и пошел за винными стаканами.

— Спасибо за вино, — сказала мама. — Пожалуйста, присоединяйся.

Алессандро шагнул к моему стулу и отодвинул его для меня. Руна облокотилась на локти, явно наслаждаясь предоставлением.

Схватить стул и огреть его им явно был не вариант. Я села и позволила ему придвинуть мой стул ближе к столу.

Сверкнула вспышка на телефоне, когда бабуля сделала ещё одну фотку. Я сжала зубы и уставилась прямо перед собой.

Мы пустили еду по кругу.

— Ты очень красивый, — отметила Матильда. — Ты принц?

— Нет, — ответил он ей с ещё одной ослепительной улыбкой. — Всего лишь conte. Граф.

— Чертовски горячий, — сказала бабуля Фрида.

Послышался глухой стук. Мама опустила свой стакан с чрезмерным усилием.

Непродолжительное время никто не разговаривал, все были заняты едой.

Алессандро ел как голодный волк. Его манеры были безупречны, но пища исчезала с его тарелки с ошеломляющей скоростью. Он все съел и взял добавку.

— Очень вкусно, — сказал Рагнар со ртом, полным еды.

— Курица ottimo, — сказал Алессандро, смотря на мою маму. — La cena migliore che abbia mai mangiato. Абсолютно великолепно. Я мог бы есть так каждый день до смерти.

Курица была «превосходна» и это был «лучший ужин в его жизни». Дай мне передохнуть. И от итальянского в том числе. Он продолжал всех очаровывать. О, посмотрите на меня, я Алессандро, такой прекрасный, такой утонченный, так досадно, что я не владею идеальным английским и вынужден прибегать к своему родному языку! Есть вероятность, что английским он владеет лучше меня. Рррр.

— Это не я приготовила, — сказала мама. — Каталина.

Алессандро замер.

Ха! Не ожидал, правда?

— Это ещё ерунда, — сказала Руна. — Подожди, пока не отведаешь ее питивию. За нее можно умереть.

Я пристально посмотрела на нее. Она ответила мне невинным взглядом и продолжила есть.

Алессандро коротко кашлянул, хотя больше было похоже на то, что он подавился.

— Ты приготовила питивию?

— Да, — ответила я.

Он положил вилку и повернулся ко мне, выражение его лица было безумным.

Не краснеть, не краснеть…

Алессандро открыл рот.

— Выходи за меня.

— Если она ответит да, пристрели его, — сказал Берн Леону с абсолютно серьезным лицом. — Она поблагодарит нас позже.

Баг заерзал на своем месте.

— Каталина, не выходи за этого членотраха. В этом море есть рыбки получше. — Он повернулся к маме и добавил. — Простите мой французский.

Матильда наклонилась вперёд, посмотрела на Алессандро, затем на меня.

— Ваши детки будут очень красивыми.

Алессандро подмигнул Матильде.

— Спасибо. Ты здесь самая добрая.

Руна закрыла лицо руками и издала какой-то скулящий звук.

Так, хватит. Я должна пресечь это в зародыше.

— Матильда, выбрать мужа несколько сложнее, чем просто подобрать красивую пару. Он должен быть умным и добрым, и хорошим человеком.

Алессандро взглянул на меня. Резкий огонь в его глазах вспыхнул и погас раньше, чем кто-нибудь успел заметить.

У Руны зазвонил телефон. Она убрала руки от лица и посмотрела на мою маму.

Мама вздохнула.

— Бери.

Руна ответила и нахмурилась.

— А, мистер Муди?

Финансовый консультант Сигурни Эттерсон.

За столом стало внезапно тихо. Берн вытащил планшет, словно из ниоткуда и поставил его на запись.

— Значит, вы хотите, чтобы я приехала сейчас в ваш офис? — спросила Руна и вытянула руку с телефоном в нашу сторону.

— Да, — сказал мужской голос в отдалении. — Это срочно.

— Я понимаю, что это срочно, мистер Муди. Но я не понимаю, почему. Моя мать умерла четыре дня назад, и я исполнитель завещания. Почему надо встретиться с вами лично именно сейчас?

— Я не могу обсуждать это по телефону.

— Да, но сейчас почти семь вечера, темно, а ваш офис на другом конце города. Не могли бы вы сами подъехать?

— У меня есть документы, которые нужно вам показать. Они деликатного характера и не могут быть вынесены за пределы офиса.

— Почему я не могу посмотреть их завтра?

Его голос наполнился негодованием.

— Если вы хотите увидеть хоть цент от материнского наследства, вам необходимо прибыть ко мне в офис так быстро, как только сможете. Завтра может быть слишком поздно.

Звонок оборвался. Руна опустила телефон.

— Он бросил трубку.

Берн повернул к нам планшет. На нем белокожий, темноволосый мужчина среднего возраста улыбался в камеру. Мама таких называла «славный парень в костюме». Вероятно, в старшей школе он был привлекателен, вероятно, увлекался футболом, но время, легкомысленное питание и деньги смягчили его черты, сделали более полными. Он выглядел так, будто носил костюмы на работу, водил дорогую тачку и практиковал располагающую к себе улыбку в зеркале, чтобы более эффективно помогать своим клиентам расстаться с денежками.

— Деннис Джордж Муди Второй, — объявил Берн. — Пятьдесят лет, дважды женат, взрослый сын от первого брака, двое детей от второго. Диплом MBA7 университета Бейлор. Лицензия 7 серии от FINRA8, что даёт ему право торговать акциями, облигациями, опционами и фьючерсами, помимо других ценных бумаг. Никогда не объявлялся банкротом. В колледже один раз был арестован за вождение в пьяном виде, с тех пор приводов не было. Жена торгует недвижимостью. Хорошая кредитная история, дом за два миллиона долларов, три четверти кредита за него выплачено.

— Вау, — сказал Рагнар. — Ты все это нашел за три минуты?

— Нет, — ответил Берн. — Каталина ранее решила проверить Муди, потому что он был упомянут в финансовых документах вашей матери. Я просто открыл файл.

— Насколько хорошо ты его знаешь? — спросила я Руну.

Руна пожала плечами.

— Я видела его на Рождественской вечеринке один или два раза.

— Он помогал маме адаптировать ее портфель ценных бумаг в ответ на рыночный спад и рецессию, — сказал Рагнар. — Он был нашим финансовым консультантом в течение четырех лет. Я брал у него интервью для своего эссе по экономике. Он не принадлежит ни к одному Дому и гордится тем, что сделал себя сам, это его слова.

— То есть, он не друг семьи? — спросила мама.

— Нет, — сказал Рагнар. — Мама тесно с ним работала, но я бы не назвал его другом семьи.

— Это ловушка, — заявила Руна.

Леон закатил глаза.

— Конечно же, это ловушка, Адмирал Акбар. Настоящий вопрос в том, работает ли он на них добровольно, или у него пушка у виска?

Бабуля Фрида сморщила нос.

— Он падок на деньги. Скорее они помахали у него под носом чеком, и он повелся.

— Не могу поверить, что они думают, будто я настолько доверчива, — сказала Руна.

— Не доверчива, — поправил Бернард. — Импульсивна и склонна к панике.

Она уставилась на него со смертельной обидой во взгляде. Кузен стоически это перенес.

— Панике? — переспросила Руна тем голосом, которым обычно спрашивают: «Ты знаешь, кто я такая?»

— Ты отравила Конвея, — отметил Леон.

— О, Боже! Я отравила одного человека, и теперь весь Хьюстон думает, что я буйная идиотка.

— Подожди, — сказал Рагнар. — Ты кого-то отравила?

— Это долгая история, я расскажу тебе позже.

Они хотят, чтобы Руна покинула склад, а значит, она должна остаться здесь. Но Муди только что дал понять, что руководит ситуацией. Он что-то знает, и я хочу, чтобы он поделился этим со мной. Жаль, что Арабеллы здесь нет. Самое безопасное сейчас — ждать, когда сюда прибудет Харт, но из всего, что мы знаем, следует, что кто-то из «Диатек» приставил ствол к голове Муди, и если мы задержимся, к тому времени, когда мы прибудем, он будет трупом.

— Мне нужны твои ключи, — сказала я Руне. — Будет лучше, если я поеду на твоей машине.

— Я поеду с тобой. Он хотел поговорить со мной.

Леон постучал вилкой по своей тарелке и поднял руки, словно он дирижёр.

— Три, два, один…

— Нет, — сказали мы хором.

Я мельком глянула на Алессандро. Он откинулся на своем стуле с отсутствующим выражением. Он знал, чем все закончится, и ждал, когда мы придем к этому. Он уловил мой взгляд и слегка кивнул. Он хотел участвовать в поездке к Муди, и я была бы идиоткой, если бы поехала туда без подстраховки.

— Практика гласит, делай обратное от того, что хотят плохие парни, чтобы ты сделала, — сказал Леон. — Они хотят, чтобы ты поехала в офис Муди, поэтому следует остаться здесь.

— Леон прав, — сказала я. — Если бы я хотела убить тебя, я бы попыталась выманить тебя со склада. И затем, как только я бы узнала, что моя уловка не удалась, я бы атаковала склад со всей силой, которая у меня есть. Самым благоразумным будет всем нам остаться здесь. Но также кто-то должен вызволить его или задать ему несколько важных вопросов, например, кто убедил его сделать этот телефонный звонок. Арабеллы нет, так что покуда сюда не прибыли сержант Харт и его люди, а это будет через пару часов, у нас не хватает рук. До той поры ты и Леон — наша лучшая защита.

— Простите? — сказала бабуля Фрида.

— Ты, Леон, бабуля Фрида, Берн, мама и Матильда наша лучшая защита. Никого не забыла?

Рагнар поднял руку.

— Я проинструктирую Зевса, — пообещала Матильда. — Он великолепен в ближнем бою.

Алессандро прочистил горло. Да, знаю я, знаю.

Я посмотрела прямо на Руну.

— Я поеду в офис к Муди, и мне нужно, чтобы ты осталась здесь и защитила детей. Пожалуйста, дай мне ключи.

Руна полезла в карман и передала мне связку ключей от арендованной машины.


Глава 10


Легко быть храброй на кухне, в окружении семьи. Но к тому времени, как я добралась до задней двери, вся моя смелость испарилась. Мы собирались поехать туда, где кто-нибудь опять попытается убить нас. Пока нас не будет, склад, скорее всего, будет атакован, а Арабеллы нет, чтобы защитить его. У меня не было сомнений, что моя семья сумеет сдержать осаду. Но присутствие сестры гарантировало бы быструю победу.

Я шагнула в офис и сняла потрепанный плащ с вешалки. Мои руки тряслись.

Это было глупо.

Я прошлась по офису, собирая вещи, которые могут мне пригодиться. Итак: мел, запасной магазин с патронами для «Беретты», телефон, ключи… Ничего не забыла? Ножны для меча. Я снова возьму гладиус. Он наиболее универсален. Я достала ножны из шкафчика. Вести машину с мечом на бедре будет проблематично, так что я надену его, когда мы прибудем на место.

Алессандро прислонился к дверному косяку, наблюдая за мной.

— Очень на тебя похоже. — Он обвел офис элегантным взмахом руки.

Похоже на меня? Он даже не знает меня.

— В смысле?

— Организованно по-деловому. — Он произнес это так, словно осуждал.

— Это офис. Он должен быть организован и выглядеть по-деловому. Я здесь работаю.

Он прошелся по офису, достиг моего стола и провел пальцем по поверхности за монитором.

— Ни пылинки.

— Это хорошая новость, — сказала я ему. — Пыль вредна для техники и людей.

— Каталина, ты когда-нибудь пыталась устроить беспорядок?

— Я не устраиваю беспорядки, я их разгребаю. — Прозвучало будто реплика мятежного детектива из какой-нибудь дурацкой полицейской драмы.

Алессандро вздрогнул.

— Ох, как жёстко.

Я проигнорировала его. Или так, или запустить в него чем-нибудь, а шеф полиции сказал, в следующий раз это будет мой значок.

Я прошла мимо него и вышла к своей машине. Он шел следом. У меня на затылке нет глаз, но я точно знала, сколько метров пространства разделяет нас. Иногда мы с Матильдой брали Зевса на земельный участок на краю Хьюстона, принадлежащий ее тете, чтобы побродить по тропинкам в лесу. Как только мы выпускали его из машины, Зевс тут же растворялся в кустах. Он следовал за нами, пока мы гуляли по тропинкам, его присутствие было невидимо, но ощутимо. Опасное присутствие хищника, скользящего через лес, словно призрак, наблюдающего за нами. Похожие ощущения были у меня сейчас, с Алессандро за спиной.

Я взяла гладиус и вложила его в ножны. Далее пистолет. Я не чувствовала потребности скрывать его от Муди. Я засунула «Беретту» в кобуру, закрыла машину и пошла к «Ниссану» Руны.

Алессандро протянул руку.

— Ключи.

Я скорчила гримасу, разблокировала брелком машину и положила плащ и меч в ножнах на заднее сиденье.

— Каталина.

Я села на водительское место и захлопнула дверь.

Алессандро постучал в мое окно. Я бы могла молча уехать, но тогда мне бы пришлось идти в офис к Муди в одиночку. Не думаю, что Алессандро поедет за мной на своей машине. О, кстати…

Я опустила окно.

— Я думала, ты поедешь следом на своем «Джипе».

Алессандро положил правую руку на крышу машины и нагнулся вперёд, так что наши лица оказались близко. Меня охватило желание броситься наутёк.

— Я понимаю, — сказал он. — Тебе нужно держать лицо перед своей семьей. Но здесь мы только вдвоем. Я высажу тебя в кофейне по дороге, съезжу к Муди и заберу тебя на обратном пути.

Кем, черт побери, он себя возомнил?

— Восхитительно.

— Дай мне ключи, — сказал он.

— У тебя есть два варианта. Ты можешь сесть на пассажирское сиденье или стоять здесь, как идиот, глядя, как я уезжаю. — Я подняла стекло и завела машину.

Он не двинулся. Я помахала ему «пока-пока», включила задний ход и приотпустила педаль тормоза. «Ниссан» потихоньку покатился. Он отступил, чтобы ему не переехало ноги.

Я проехала ещё метр.

Он выглядел так, словно хотел вырвать дверь «Ниссана» голыми руками и вышвырнуть меня наружу.

Ещё метр. Последний шанс, Алессандро. Я действительно не хотела ехать туда без него. Когда я думала об этом, внутренности сковывало льдом. Но я поеду, если он не оставит мне выбора.

Алессандро обошел машину спереди и направился к пассажирской двери. Я разблокировала замки. Он сел внутрь, и внезапно стало нечем дышать. Он забрал весь кислород, насыщая воздух угрозой. Она волнами исходила от него.

Я вытащила телефон и сделала фотку. Моя.

Он просверлил меня взглядом, в его глазах полыхало оранжевое пламя.

— Для моей частной коллекции, — сказала я ему. — Пристегни ремень, пожалуйста.


Муди вел свой бизнес из офисного здания, расположенного на улице Беринг Драйв, зажатой между многомиллионными особняками района Мемориальных Деревень9 с запада и менее роскошным, но также процветающим соседством с Танглвудом с востока. Дорожная обстановка по меркам Хьюстона была благополучной, и мы одолели 13 километров до Беринг Драйв за каких-нибудь двадцать минут.

Я повернула направо и направилась вниз по дороге. Мы были почти на месте.

С тех пор, как Алессандро пристегнул ремень безопасности, он не проронил ни слова.

В любое другое время перспектива провести двадцать минут в машине с Алессандро привела бы меня в ужас. Он заполнил собой всю машину, его присутствие ощущалось куда большим, чем просто физическое тело, и его магия кипела над его кожей. Я чувствовала ее, взрывоопасную силу, готовую сорваться. Лёгкий аромат его шампуня или мыла, травяной и немного пряный, окутывал меня, соблазнительный и отвлекающий. Были только я и он, и ночь, окутывающая нас, словно дымчатый бархат.

Это было бы весьма интимно, если бы меня не мучили воспоминания о человеческом горле, перерезанном моим мечом. Я снова и снова видела, как я убиваю, чувствовала запах крови, слышала хриплый вздох одного из них под своей рукой, сдавливающей его рот. Мы ехали не на ужин, где Алессандро был бы милым и остроумным, и вызывал бы мой смех, пока я пила вино. Мы ехали, чтобы совершить ужасные вещи.

Алессандро потянулся и коснулся моей правой руки. Я дернулась, и «Ниссан» вильнул вправо, я успела выровнять машину, чудом избежав столкновения с барьером. Я стрельнула в него взглядом. Должно быть, выглядела я немного не в себе, потому что он закатил глаза.

— Предложение насчёт кофейни ещё в силе.

— Какого черта это было?

— Ты так сильно сжимала руль, что я думал, твои пальцы сломаются.

— Неправда. — Правда. У меня руки болели.

— Я профи. Я не дам сделать тебе больно. Мы раздобудем нужную информацию, поедем домой, и я попробую эту мифическую питивию, которую мне обещали. Мы отведаем десерт, выпьем кофе, и все будет хорошо. Ты останешься жива.

— Я не этого боюсь.

— Ты не боишься умереть?

— Боюсь. И боли боюсь. Но больше всего я боюсь того, что мне придется сделать, чтобы выбраться оттуда живой.

Установилось долгое молчание.

— Ты всегда можешь остаться в машине, — предложил он, его голос был искушающим, будто он пытался соблазнить меня дорогим шоколадом. — Или можешь зайти внутрь и посмотреть, как я работаю, и сказать, насколько я хорош. Я крайне восприимчив к лести.

— Не восприимчив, Алессандро. Скорее нуждаешься в ней, зависим от нее, живёшь ради нее.

Я зарулила на ближайшую пустующую парковку, скрытую деревьями. Двенадцатиэтажное офисное здание возвышалось над парковкой, его большие черные окна были темными. Только вестибюль был освещен, пристанище теплого электрического света, пытающегося сдерживать ночь.

— Очень предвзято, — сказал Алессандро. Его тон был лёгким, на губах играла ухмылка, но веселье не достигло глаз. Его взгляд был тяжёлым и резким. — Сначала ты представляешь меня своей семье как плохого человека, теперь обвиняешь меня в самолюбии.

— У меня идея. Почему бы мне не пойти внутрь, а ты будешь сидеть здесь в машине и красиво выглядеть?

Он издал драматический вздох.

— И что же мне делать часами без кого-либо, кто сможет восхищаться мной?

— Делать селфи, убивать случайных прохожих, делать селфи, как ты убиваешь случайных прохожих?

— Поэтому ты думаешь обо мне, как о плохом человеке?

— Нет, множество людей делает селфи. Просто ты их делаешь больше остальных.

Я уставилась на здание, вырисовывающееся перед нами. Нужно выйти из машины.

Алессандро повернулся, наклонился ко мне и заглянул в глаза.

— Каталина.

Я действительно ненавидела то, как он произносил мое имя. Он разрезал им постоянный непрерывный гул моих мыслей, словно ножом. Он никогда не должен об этом узнать, потому что иначе начнет мурчать мое имя посреди любого разговора, просто чтобы позлить меня.

— Ты не обязана туда идти. Как только я выйду из машины, уезжай. Не паркуйся нигде, продолжай движение. Я позвоню тебе, когда все закончится.

Я открыла дверь и вышла из машины. Меня тут же окутал холодный ночной воздух. Я задрожала, достала ножны с мечом, пристегнула к поясу и надела плащ. Вес оружия под ним был хорошо знакомым и успокаивающим, словно объятия старого друга. Я двинулась к зданию.

Он настиг меня.

— Почему ты такая упрямая?

— Я здесь из-за пропавшей девушки. Кто-то чудовищным образом убил ее мать и забрал ее посреди ночи прямо из постели. Это неправильно, и я исправлю это. Настолько, насколько это возможно. Это моя работа, Алессандро.

— Хорошо, — ответил он.

При нашем приближении двери скользнули в стороны. Перед нами лежал просторный пустынный вестибюль, серые и молочные современные стены поднимались на двухэтажную высоту. Пол из полированной плитки подходящего оттенка серого отражал скопление белых овальных светильников, блуждающих, словно стеклянные медузы, подвешенные к потолку тонкими нитями. На противоположной стене группа лифтов предоставляла доступ к верхним этажам.

После мрака парковки войти в ярко освещённое, огромное пространство с полированным полом и сияющими светильниками было, будто шагнуть из темного прохода на пропитанную светом арену. Звук наших шагов порождал эхо, стремительно разносящееся по высоким стенам. В моем воображении они превратились в бой барабанов, отмеряющий биение сердец перед началом битвы. Место между моими плечами зазудело в ожидании пули. Наши противники не показывались, но я знала, что они ждут.

Мы миновали пустую стойку ресепшена и подошли к стене, противоположной входу, где находилась группа лифтов. Справа была небольшая зона отдыха, располагавшая ультрасовременными серыми диванчиками и кофейным столиком с кипой журналов, чьи яркие обложки закрывали собой деревянную поверхность. Слева узкий коридор вел к двум дверям, одна была обозначена как «Запасной выход», а другая вела на лестницу.

Я сверилась с указателями, вывешенными около лифта. Офис Муди располагался на втором этаже. Лифт может стать ловушкой. Все, что им останется сделать — остановить его между этажами и мы будем лёгкой мишенью.

— Лестница, — сказал Алессандро.

Я кивнула.

Мы повернули налево, в коридор. Когда мы дошли до конца, Алессандро налег на металлическую дверь запасного выхода. Она не поддалась. Закрыто. Один вход, один выход. Все лучше и лучше. Я попробовала дверь на лестницу. Она поддалась, открывая бетонную лестницу. Я придержала дверь открытой и прислушалась.

Тишина.

Алессандро проскользнул мимо меня и поднялся на один лестничный пролет, в абсолютной тишине, как призрак. Я последовала за ним, ступая осторожно и тихо, равномерно. Ещё несколько напряженных вдохов, и мы вышли в простой коридор, выстеленный угольным ковром. Вдоль коридора тянулся ряд одинаковых деревянных дверей с матовым стеклом. Рядом с дверьми висели небольшие таблички, идентифицирующие отдельные офисы. Мы пошли вглубь коридора, Алессандро следовал за мной на цыпочках. Таблички скользили мимо.


Л.М. Маркхэм, CPA


Юнис С. Робертс, Страхование ответственности


Деннис Джордж Муди, Инвестиции


За матовым стеклом слышалось стремительное стаккато — кто-то печатал на клавиатуре. Алессандро протянул руку к дверной ручке, открыл дверь и придержал ее для меня. Я вошла в уютный офис со столом справа и парой стульев слева. Женщина за столом печатала на клавиатуре. Это была испанка шестидесяти лет, и когда я вошла, она подняла голову и одарила меня улыбкой.

— Руна Эттерсон?

— Да, — солгала я.

Она открыла рот, увидела Алессандро и на секунду озадачилась.

— А вы кто?

— Мой личный ассистент, — сказала я.

Мой личный ассистент блеснул одной из своих корабле-запускающих улыбок.

Женщина пришла в себя.

— Мистер Муди ждёт вас. Вам нужно пройти вперёд направо, вторая дверь справа от вас.

Мы углубились в офис. Небольшая зона ресепшена заканчивалась коридором. Мы повернули направо и нашли вторую дверь. Она была широко открыта, и мы вошли.

Муди выглядел в точности как фотография на его сайте: широкоплечий, не слишком полный, но крупного телосложения, какое иногда появляется у футболистов в межсезонье. Вероятно, силен, но скорее всего, медлителен, и если бы ему пришлось гнаться за мной, медленно набирал бы скорость. Его стол ему соответствовал, массивный и прочный. Сосновая древесина была отполирована от граней и натерта воском, чтобы имитировать самодельную мебель в стиле дикого запада. Остальной декор офиса соответствовал столу: звезда Техаса на стене, огромная карта Техаса, ковер из коровьей шкуры на полу, стулья для посетителей обтянуты черной кожей. Старый добрый Техас, надёжный и заслуживающий доверия. Единственной чертой современности был компьютер.

— Вы не Руна Эттерсон, — заметил Муди.

— Очевидно, нет, — сказал Алессандро.

— Не вы. Она. — Муди указал на меня.

Я позволила ему увидеть проблеск моих перьев.

— Все в порядке, — моя магия наполнила слова, протягиваясь к нему. — Руна моя подруга. Можете сказать мне то, что хотели сказать ей.

Моя сила обернулась вокруг него, закручиваясь, как виноградная лоза, обвивая его тело. Я могу применять ее осторожно, делать лёгкой, как паутинка. Я могу сделать это так тонко, что после того, как я закончу задавать вопросы, Муди даже не вспомнит разговор. Но он не похож на человека с дулом у виска. В его осанке нет ни напряжения, ни нервозности, в его глазах нет ни капли тревоги. Он сидел за столом, полностью расслабившись, за исключением раздражения от того, что Руна не пришла лично. Человек, чья жизнь зависит от присутствия Руны, должен был бы запаниковать. Нет нужды нежничать с ним. Он втянут в это по самые уши.

Я послала больше магии в свой голос.

— Я уверяю вас, Руна услышит все, что вы мне скажете.

Муди улыбнулся мне и выпрямился в кресле.

— Ну, тогда думаю, все в порядке. Прошу, садитесь.

Я села. Алессандро остался стоять позади меня.

— Зачем вы звонили Руне? — спросила я.

— У меня есть бумаги.

Моя магия теперь полностью его окружила. Он вдыхал ее, она просачивалась сквозь его поры, и я взмахнула своими перьями ещё раз.

— Эти бумаги важны?

Улыбка Муди стала шире.

— Неа, это хрень, которую я состряпал. Ты очень приятная девочка, ты же знаешь это?

— Благодарю вас, мистер Муди. Зачем вы подготовили фальшивые бумаги?

— Мне позвонили из «Диатек» и сказали сделать это. Ну, это же мелочь, и слава Богу, они нормально мне заплатили.

Вот оно что.

— Как долго вы работаете на «Диатек»?

— Около четырех лет. Они позвонили мне сразу после того, как Сигурни наняла меня. Что мне еще оставалось делать, отказаться от лёгких деньжат?

Ах ты алчная сволочь.

— И что «Диатек» требовали от вас в обмен на лёгкие деньги?

Он усмехнулся.

— Да немного. Мне нужно было сообщить им, если у нее вдруг появятся большие переводы.

Бенедикт хотел знать, не станет ли Сигурни работать самостоятельно.

— А сейчас они позвонили, чтобы я вытащил Руну сюда.

— Что им нужно от Руны?

Он пожал плечами.

— Черт их знает. Кому нужна эта Руна? Давай поговорим о тебе.

Давай не будем.

— Вы знаете, кто убил Сигурни?

Он покачал головой.

— Не-а. Не знаю и не хочу знать, мне это ни к чему. Она наверно расстроила могущественных людей, а это не мое дело.

Чем больше мы говорили, тем больше с него слезал лоск образованности. С каждым словом в нем все больше звучал техасский говор. Нужно заканчивать, а то он начнет преследовать меня, и Алессандро застрелит его. Он заслуживает это, но мне не хочется убивать никого, кроме тех, кого придется. Кроме того, есть наказание получше.

— Вы знаете, что случилось с Холли?

— Сгорела со своей мамашей.

— Мы закончили? — спросила я Алессандро.

— Спроси его, кто его связной в «Диатек».

— С кем из «Диатек» вы разговаривали? — спросила я.

— С какой-то леди по имени Джослин.

— У меня все, — сказал Алессандро.

Я выдернула свою магию обратно. Муди всхлипнул, откинулся на кресле, его спина одеревенела, глаза остекленели.

Я поднялась и повернулась. У Алессандро в глазах было то холодное выражение, словно Муди был не человеком, а многоножкой, вылезшей из канализации, которая должна быть раздавлена.

— Нам нужно идти, — сказала я ему.

Он не сдвинулся.

— Подожди меня на ресепшене. Я тебя догоню.

— Алессандро, пожалуйста.

Он вздохнул и повернулся к двери.

— Раз ты так хочешь.

Секретарша помахала нам, когда мы проходили мимо.

— Аккуратней на дорогах.

Мы покинули коридор и спускались по лестнице, когда я услышала крик.


Алессандро остановился на середине лестницы.

— Он не пойдет за нами, — сказала я ему.

— Я не беспокоился об этом. Что ты с ним сделала?

— Он приходил к Сигурни домой. Общался с ее детьми. Она приглашала его на праздники. Все это время он шпионил за ней. А после ее смерти попытался заманить ее дочь сюда, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я могу вытянуть свою магию осторожно или так, как вытянула из Муди. Мне говорили, это чувствуется так, будто любовь всей твоей жизни умерла на твоих глазах. Я хотела, чтобы он почувствовал скорбь. Это все, что он может чувствовать сейчас, и ему потребуется много времени, чтобы прийти в себя.

— Значит, он страдает?

— Да.

Алессандро коротко улыбнулся. С намеком на клыки.

— Твой способ мне нравится больше.

Мы вышли с лестницы в коридор, который вел в вестибюль, и продолжили идти. Это было слишком легко. Почему нам дали пройти сюда и ничего не сделали? Возможно, как только стало понятно, что Руны здесь нет, они все бросили и помчались за ней на склад.

— Мы могли бы порезать Муди на кусочки бензопилой прямо сейчас, и «Диатек» было бы плевать, не так ли?

Алессандро покачал головой.

— Сигурни мертва. Он им больше не нужен. Но он ниточка. Мы не порезали его, а они порежут.

— Кто такая Джослин? — спросила я.

— Псионик. Значительная высшего уровня. Опытная. Сильная. Опасная.

Мы зашли за угол. Центральный вход блокировал человек, стоящий перед стеклянными дверьми. Высокий, закутанный в чёрный плащ, с лицом, скрытым глубоким капюшоном. Больше похожий на темную тень, нежели чем на человека, пятно ночи в вестибюле, залитом электрическим светом.

Ну, здрасьте.

Фигура в капюшоне распахнула руки в стороны, ладонями вверх. Стойка мага. Узел черного дыма взорвался над ним и резко начал расти, раскручиваясь спиралью как расцветающий цветок, темно-синяя тьма, пронизанная голубыми молниями, выстрелила из его центра.

Портал призыва.

Алессандро поднял руки, в каждой по пистолету, и открыл огонь.

Прежде чем прозвучал первый выстрел, портал вспыхнул ослепительно белым цветом, и рой летающих созданий вырвался из него, будто брызнули ярко-кислотными пятнами зелени с вкраплениями жёлтого и багряного. Они вихрем закружились вокруг мага призыва, скрывая его от глаз, каждая тварь была размером с грифа-индейку и формой напоминала раздувшегося клеща с крыльями как у жука и шестью длинными сегментированными ногами. Рой крутился, создания хаотично сталкивались и разлетались, словно стая монстроподобных птиц, носились взад и вперёд.

Я достала свою «Беретту» и выстрелила в массу хлыстовидных хвостов и больших ртов, наполненных острыми зубами. Прогремел выстрел, и я стала считать патроны.

Один, два, три…

Несколько тел упали, истекая окрашенной перламутром слизью, но их место быстро заняли другие, вываливаясь из портала. Это было за гранью возможностей любого мага призыва Превосходного уровня, если только он не использует секретные круги Дома для усиления. Под ногами мага призыва не было круга.

Четыре, пять…

Их становилось все больше и больше. Слишком много. Нам нужно выбираться из вестибюля.

Мы одновременно подались назад, двигаясь к лестнице.

Шесть. Семь.

Рой перестроился, такой огромный, что заполнил вестибюль подобно живой грозовой туче.

Одним смазанным движением Алессандро опустил руки, позволяя оружию из обеих рук грохнуться на пол, и без промедления поднял их снова, с новыми пистолетами в каждой руке. Он надавил на спусковые крючки, и в тварей снова полетели пули. Как!?

Позади меня раздался металлический лязг, дверь запасного выхода открылась. Давление, обжигая, сжало мой разум, пытаясь сокрушить мою волю. Я бросилась в сторону, чтобы прикрыть спину Алессандро, и развернула свои крылья, принимая основную силу ментальной атаки на свои перья.

Давление сжало мою защиту. Псионик. Как минимум Значительный, может и выше.

Алессандро крутанулся, посмотрел за мое плечо и выпустил очередь вглубь коридора. Бум, бум, бум.

— Оставайся позади меня, — выдавила я.

Если я повернусь, я дам псионику карт-бланш. Как только два ментальных мага сходятся в поединке на ментальном уровне, двигаться нельзя. Я не смогу сражаться в ментальной дуэли, если в это время клещи-скорпионы будут пытаться разорвать нас на части.

Первая волна созданий понеслась, визжа, на нас. Алессандро стрелял быстро, не тратя времени на прицеливание, последовательные звуки выстрелов смешивались с визгами призванных тварей в оглушительную какофонию. Клещи-скорпионы дождем сыпались на пол. Каждый выстрел попадал в цель и приносил смерть.

Одна из тварей нырнула ко мне, пролетев низко над полом. Я подняла оружие и выстрелила. Тварь, разорванная, упала на пол к моим ногам. На полированный пол выплеснулась слизь. Меня накрыла едкая, соленая вонь. Я закрыла рот.

Давление обернулось болью, тупой таран магии псионика обратился в острые шипы, пытающиеся разодрать мою защиту. Чьи-то когти рванули в мою сторону, полоснув бедро, обжигая меня вспышкой боли. Я инстинктивно пальнула в сторону, не оборачиваясь. В ответ раздался, и тут же оборвался визг.

Рой кружился вокруг нас. Даже стен не было видно. Когти полоснули меня по левой руке, затем по правой.

Алессандро бросил пистолеты. В его правой руке появилось мачете.

— Лифты! — рявкнул он.

Мне нужно сохранить патроны. Я положила пистолет в кобуру и достала гладиус. Мы стали кромсать тварей, прорубая путь сквозь рой. Алессандро пробивался передо мной, разрезая, полосуя, протыкая в контролируемом безумии. Шаг. Ещё шаг. Таран магии псионика снова ударил по моей воле. Если моя защита падёт, псионик затопит мой разум страхом, яростью, либо любой другой примитивной эмоцией, подавляя мою способность мыслить.

Я следовала за Алессандро, инстинктивно размахивая гладиусом, когда почти столкнулась со стеной и лихорадочно нажала кнопку вызова.

Одно из созданий шлёпнулось в стену справа от меня. Мне в лицо брызнула слизь. Какая мерзость. Я снова нажала кнопку. Давай. Давай!

Звякнул лифт. Казалось, его двери открывались целую вечность.

— Давай внутрь! — крикнул Алессандро и швырнул свой пистолет в рой.

Я ввалилась внутрь, схватила его за куртку и дернула в лифт. Клещ-скорпион метнулся за ним, пытаясь вцепиться в руку Алессандро своими сегментированными ножками. Алессандро рубанул мачете. Тварь вскрикнула, и вокруг разлетелись слизь и отрезанные конечности. Я кулаком прошлась по панели, надавливая все номера этажей, и нажала кнопку закрытия дверей.

Двери начали закрываться, казалось, это было так медленно. Рой устремился к нам, подобно цунами, через сокращающийся разрыв.

Закрывайся, закрывайся, закрывайся!

Двери захлопнулись. Кабина заскользила вверх. Давление на мой разум исчезло, и я выдохнула.

Алессандро поднял руки, согнул пальцы. Я вытащила магазин из «Беретты» и засунула новый. У меня ещё осталось восемь патронов, но мне может потребоваться быстро сделать пятнадцать выстрелов.

Цифровой дисплей отсчитывал этажи: 2, 3, 4… Я нажала все кнопки. Лифт должен был остановиться.

— Они тащат нас на крышу, — догадалась я. — На крыше негде будет спрятаться.

— Да. — Его лицо было мрачным. — Держись поближе ко мне.

— Каков диапазон действия твоей магии Антистази?

— Не очень широкий, — ответил Алессандро.

Когда он использовал ее на мне, он был на расстоянии вытянутой руки. Во время испытаний, когда он защищал себя, он был на расстоянии около пяти метров. Вероятно, это и есть охват его магии. Ему необходимо приблизиться к любому магу, чтобы свести магию на нет, и ни маг призыва, ни псионик не дадут ему это сделать.

Маг призыва и псионик. Намного проще было бы застрелить нас из укрытия, когда бы мы вышли из здания. Бенедикт уже пробовал команду захвата, и когда это не сработало, он послал двух магов, идеально подобранных, если цель поймать и повязать Превосходного мага. Бенедикт хотел заполучить меня живой.

Дверь лифта скользнула, открывая перед нами небольшую комнату. Слева была металлическая дверь, выходящая на лестницу. Справа зиял дверной проем, ведущий на крышу, сама дверь отсутствовала.

Алессандро толкнул дверь на лестницу, затем ударил ее плечом. Она выдержала.

— Заперта с другой стороны.

Лифт заскользил вниз.

Негромкий грохот послышался с обратной стороны лестничной двери, затем другой, сопровождающийся визгом. Клещи-скорпионы наводнили лестницу. Через несколько мгновений они будут и в шахте лифта.

Мне необходимо быстро нарисовать силовой круг. Большинство офисных зданий имеют плоскую бетонную крышу.

Я рванула к дверному проему и нырнула в ночь.

Передо мной раскинулась прямоугольная крыша, залитая оранжевым светом по периметру, идеально ровная и открытая, за исключением ряда приземистых крышных вентиляторов далеко справа. Под моими ногами захрустел гравий. Смолисто-гравийная крыша. Не совсем подходит для круга. Гравий исказит линии. Проклятье.

Позади меня из подсобки вышел Алессандро.

Зелёный вихрь взвился над краем здания, прямо напротив нас, врезался в крышу, разбился на отдельные создания и низверг на гравий мага призыва. Он неуклюже приземлился на бок, поднялся на ноги, его движения были судорожными и раскоординированными. Клещи-скорпионы кружили вокруг него. Мельком я видела его, но не стреляла. Накачивать рой пулями было бесполезно. Я могла с тем же успехом просто выбросить пистолет за край крыши.

Слева от меня, Алессандро сделал шаг, вставая между мной и роем. Я шагнула направо, чтобы сделать четкий выстрел.

Маг призыва сосредоточился на Алессандро, его рой сгруппировался в боевую стойку в его направлении. Плащ распахнулся, открывая тощее тело и лицо, которое больше не было человеческим. Его кожа была болезненного синюшного оттенка, и слишком туго обтягивала его черты. Лоб выступал над висками, а углы челюстей располагались далеко друг от друга, словно кто-то пересадил лишние кости на человеческий череп.

Во мне поднялось отвращение. Смешение человека и насекомого чувствовалось неправильным на глубоком, примитивном уровне.

Маг призыва открыл рот и зашипел.

Он был искаженным, и он использовал магию. И преуспевал в этом.

Я потянулась своей магией, пытаясь ощутить его разум. Он был здесь, слабое, бледное свечение для моего мысленного взора. Через него я видела клещей-скорпионов, каждый как тусклая зеленоватая точка примитивного сознания. Они жужжали вокруг него как пчелы. По одиночке, они не смогли бы противостоять мне, но коллективно, они формировали ментальную завесу, она оборачивала его, все ее части сообщались, связывались.

Я смотрела на чужеродный разум улья.

Это так отличалось от моей системы координат, что я не представляла, как надо это атаковать. Я даже не могла сказать, был ли он достаточно человеком, чтобы на нем сработал мой талант сирены.

Алессандро достал из ниоткуда пневматический пистолет, бросил его, поднял лопату, швырнул ее, и додумался до теннисной ракетки — в форме мухобойки. Он метнул ее в рой. Она вспыхнула, и один из клещей-скорпионов дернулся, приземлился в метре от меня и лежал на крыше, подергиваясь.

Я даже не могла…

Небольшое скопление клещей-скорпионов вырвалось из подсобного помещения за нашими спинами и бросилось на нас. Создания захлестнули меня, царапая, кусая, жаля, разрывая мою одежду и кожу. Одно впилось в мою ногу. Я застрелила его. Оно прекратило меня жевать и мертвое свисало с моих джинс. Один из клещей-скорпионов вцепился в мои волосы. Я схватила его за хвост, сдернула и ударила о гравий. Они разорвут нас. Я не протяну так долго.

Алессандро выкрикнул короткое «Ха!»

Струя огня пронеслась над моей головой и ударила рой. Тела стали падать, сгорая. Внезапно пространство вокруг меня стало свободным, и я повернулась в его сторону. У него в каждой руке было по маленькому черному огнемёту, огонь изливался из них двумя оранжевыми струями. Кровожадная усмешка исказила его лицо, освещённое пламенем. Я никогда не видела его таким счастливым.

Маг призыва закричал ненормальным, гортанным звуком.

Везде вокруг меня клещи-скорпионы падали из ночного неба на крышу и продолжали гореть. Вонь от химикатов, огня и паленых волос наполнила воздух. От пламени поднимался плотный черный дым. Выглядело все это, словно внезапно ожившее средневековое художественное изображение ада, и Алессандро Сагредо был в нем дьяволом.

Огнеметы выплюнули ещё немного огня и стихли.

— Ma porca puttana10 — выдохнул Алессандро, его голос был холодным. — Ne andasse dritta una!11

Второй рой взвился за краем здания справа от нас, разделился и опустил на крышу чернокожую женщину средних лет. Женщина с ресепшена «Диатек». Она до сих пор была одета в тот же темный костюм с ниткой жемчуга, только теперь он был порван дюжинами когтей клещей-скорпионов.

Алессандро был прав. Сегодня все наперекосяк.

Я развернула свои крылья и ударила ее лучом своей магии. Моя сила разбилась о сплошную стену ее воли.

— Спасибо, Лоуренс, — выдавила псионик.

Ее защита оборачивалась вокруг разума слоями. Она установила их задолго до того, как ступить на эту крышу, и они укоренились, их структура была старой. Она, должно быть, поддерживала их неделями, и активировать их не потребовало от нее особых усилий.

Ее магия была боевого типа, моя нет. Она полагалась на прямое нападение, в то время как я очаровываю и использую ухищрения, пока моя магия не закрепится. Если бы я застала ее врасплох, или если бы у меня было время и возможность нарисовать круг, у нас получилась бы совсем другая история. Я пригвоздила ее тупым давлением своей магии, но это все, что я могла сделать. Будь мы воинами, я была бы большим сильным бойцом, вбивающим свое лезвие в щит более умелого, более опытного противника. Она не сделала попытки парировать. Она знала, что если вступит со мной в ментальное противостояние, останется только одна из нас, а я была Превосходной с неизвестной силой. Она не стала рисковать. Вместо этого она засела за своим панцирем, как черепаха, и ждала своего часа.

Я начала напевать, направляя усики магии своим голосом, пытаясь обернуть их вокруг ментальной сферы ее защиты и проникнуть внутрь.

Клещи-скорпионы перегруппировались, готовясь к следующему нападению. Они кружили вокруг Лоуренса как водоворот. Челюсти мага призыва двигались, будто раскалывая невидимые грецкие орехи зубами. Его глаза выступали из черепа. Он расставил ноги. Мускулы на его плечах сжимались, заставляя рукава плаща елозить по рукам. Все в нем говорило о ярости.

Маги призыва не чувствовали боли, испытываемой призванными существами. Маги наподобие Лоуренса дотягиваются до тайной сферы, достают оттуда созданий и отправляют их выполнять свои приказы. Пиротехника Алессандро не причинила вреда Лоуренсу, но здорово его разозлила. Он выглядел так, словно не мог дождаться, чтобы оторвать Алессандро голову.

Это был тупик. Лоуренс не двинется, пока не будет знать, какое оружие наколдует Алессандро, а он, по какой-то причине, бездействовал. На границе зрения я его видела, его магия обматывала его, сияя оранжевым пламенем. Он следил и за Лоуренсом, и за псиоником, его руки были пусты, лицо предельно сконцентрировано.

Маленькие очаги боли вспыхнули в разных точках моего тела. Адреналин выветрился, и я истекала кровью из дюжины мест.

Я изобразила усмешку Виктории Тремейн.

— Если ты сбежишь сейчас, возможно, я не буду преследовать тебя до завтра.

— Мое имя Джослин Рэйк, дорогуша. Я не бегу и не преследую. И твои дешёвые трюки на мне не сработают.

— Ты только что преследовала меня по всему зданию.

Усилие, требующееся для того, чтобы удерживать ее, начало утомлять меня. Мне требовалась вся сила воли, чтобы удерживать ее там, где она была. Магия вытекала из меня непрерывным потоком. Я потратила много сил в «Кейстоун», и теперь черпала из резервов. Скоро они иссякнут. Я долго не выдержу, и если Лоуренс снова отпустит рой, со мной будет покончено.

Джослин усмехнулась.

— Ты талантливый любитель. А я профессионал. Если бы я проигрывала битвы, то не прожила так долго. Я убью тебя и буду дома вовремя, чтобы посмотреть «Распад» и выпить бокал вина перед сном.

— Ты не покинешь эту крышу. — Моя магия росла с каждым словом, но усики моей силы отскакивали от ее ментальных щитов, не причиняя вреда. Все близилось к концу, так или иначе.

Джослин обнажила зубы.

— Большие слова для маленькой девочки. Я все о тебе знаю. Ты была запасной, а теперь наследница. Ты не уберешь меня с пути, как сестру.

Что?

— Посмотри на себя. Ты так сильно хотела быть во главе, что переступила через собственную плоть и кровь. Должно быть, это сжигало тебя изнутри, что ты вынуждена была следовать за ней. Теперь она замужем, богата и так красива, а ты просто гадкий утёнок. — Джослин поцокала языком. — Печальная малышка. Не можешь соответствовать своей сестре ни в чем другом, поэтому решила стать главой своего печального маленького Дома, перепрыгнуть через нее, но теперь ты умрёшь здесь, а твоя сестра будет смеяться и смеяться…

Слова жгли. Она хотела, чтобы я направила на нее все свои силы. Я впустую потрачу всю магию на ее раковину, тогда она атакует Алессандро, а Лоуренс добьет нас. Я видела это в своем воображении, как я умираю, сворачиваясь калачиком, пока рой разрывает меня, Алессандро покидает здание, его глаза полны ярости.

— Хватит болтать, — выплюнул Лоуренс, его голос был низким и бесчеловечным. Рой искусно перестроился, чтобы быть лицом ко мне и Джослин. — Прикончим суку. Прикончим гаденыша. Жуки сожрут. Нам заплатят.

Он мог говорить. Он понимал слова.

— Тихо, Лоуренс, — сказала ему Джослин. — У тебя приказ.

— Пошло оно. Убить, съесть, уйти.

Лоуренс, человек с незамысловатыми удовольствиями.

— Она тебе приказывает? — спросил Алессандро у Лоуренса. — Она же старая и слабая.

Лоуренс перенес внимание на Алессандро, рой сместился в его сторону.

— Эй, Лоуренс, а давай так: убей ее, и пойдем, выпьем. Мы даже найдем каких-нибудь сбитых на дороге животных для твоих маленьких друзей.

— Лоуренс! — сорвалась Джослин.

— Да, Лоуренс, — насмехался Алессандро. — Будь хорошим мальчиком и слушайся мамочку.

Лоуренс открыл рот.

— Пошел ты, говнюк.

— Какое красноречие, — заметил Алессандро. — Поэзия у тебя в крови. Понятно, почему ты у нее на поводке.

Лоуренс зашипел на него.

— Он все болтает, но тебе нечего сказать? — дразнила меня Джослин. — Эй, красавчик, твоя подружка взвесила шансы, и они ей не понравились. Я вижу это по ее лицу. Понимаешь, да, малышка? Ты больше ничего не можешь сделать, только умереть.

— Меняемся, — сказал Алессандро, единственное слово ударило, как хлыст.

Новый, более длинный огнемет появился в его руках, белые буквы у него на боку гласили «Собственность Пожарного Департамента Хьюстона». Струя пламени длиной шесть метров ворвалась в рой и погасла. Клещи-скорпионы рванулись прочь от огня и жара, открывая брешь.

Я бросила магию, повернулась налево и рванула в разрыв в массе насекомых. Позади меня огнемет взревел, посылая огонь в Джослин.

Мне не понравились шансы? Как бы не так!

Рой подскочил ко мне, но было слишком поздно. Я прорывалась сквозь них, скрещивая руки, чтобы защитить лицо, отбрасывая маленькие тела с пути. Это было, словно пытаться пробиться сквозь клубок колючей проволоки. Передо мной возник Лоуренс, его глаза были удивлёнными и горели бешенством. Он оскалил зубы, все три ряда. Я бросилась к нему, повисла на шее так, что мы оказались лицом к лицу, и выдохнула два слова, вложив в них всю свою магию:

— Люби меня.

Удивление испарилось из его глаз. Выражение лица стало умиротворенным, черты расслабились.

— Привет, — сказал он.

Он был мой.

Я отпустила его, погладила его челюсть кончиками пальцев, и сказала ему мягко, как любовнику:

— Спрыгни для меня.

Он повернулся кругом и бросился за край. Рой последовал за падающим мужчиной. Он рухнул на бетон парковки и остался лежать неподвижно. Рой крутанулся над ним и рассыпался, накрывая его, сияющая подушка зелёных пятен с красным и желтым… Я видела подобное раньше, в документалках о пираньях. Они пожирали его.

Я повернулась. Алессандро сидел на краю крыши. Джослин упала рядом с ним, хрипя, ее глаза были дикими.

Я побежала к ним. Его магия ослабеет через минуту. Надо поторопиться.

— Пропала, — пролепетала Джослин. — Моя магия пропала.

— Она твоя, — сказал Алессандро.

Я присела возле женщины и смахнула кровь, заливавшую мои глаза из пореза на голове.

— Джослин, — пропела я. Мир на секунду затуманился. Последние резервы моей магии истощились. Если я использую больше, то потеряю сознание.

Ее глаза расширились. Она уставилась на меня.

— Где Холли Эттерсон? — спросила я ее, стараясь, чтобы мой голос был мягким.

Она напряглась, пытаясь противостоять мне. Ее воля была сильной, но моя ещё сильнее.

— У Магдалины.

— Кто такая Магдалина?

Она крепко зажмурилась.

— Хочешь рассказать мне?

Она кивнула, как ребенок.

— Я буду очень счастлива, если ты расскажешь.

Слезы заблестели в ее глазах и скатились вниз по щекам.

— Я не могу. Я пытаюсь, правда, пытаюсь!

— Как ее фамилия?

Джослин закусила нижнюю губу. По подбородку потекла кровь. Она бы сказала, если бы могла. Кто-то наложил на нее заклинание. Ментальный маг, вероятно Значительный или Превосходный, поместил мощное внушение в ее разум, которое не давало ей говорить о Магдалине. Пробиться сквозь заклятие займет время и потребует подготовки, а у нас не было ни того, ни другого. Она хотела сказать мне, отчаянно хотела сказать мне, но если я надавлю, ее разум сломается, и мы останемся ни с чем.

Я переключила передачи.

— Кто убил Сигурни?

Она с облегчением распахнула глаза.

— Я не знаю. Это шло через Бенедикта.

— Почему ее убили?

— Предполагалось, что она выполнит работу, но тупая мука дала задний ход. Никогда не стоит этого делать.

— Кто был объектом? — спросила я.

— Линус Дункан.

Имя упало камнем. Линус Дункан, бывший Спикер Ассамблеи Домов, что сделало его наиболее могущественным человеком в Техасе. Переходить ему дорогу было смертельно опасно. Также он был свидетелем образования Дома Бейлор. Его имя было указано в Книге Записей рядом с запросом моей сестры, чтобы наша семья была признана Домом.

В глазах Джослин загорелась ярость. Ее магия ударила меня. Первичный, примитивный страх вспыхнул внутри меня и разгорелся паникой. Все стало размытым. Резкий металлический привкус появился на языке. Каждый инстинкт во мне завопил. Нужно бежать! Нужно сейчас же бежать, или произойдут ужасные вещи! Я отпрянула от нее, пытаясь подняться на ноги. Страх поверг меня в безумие. Нужно бежать так быстро, как только смогу…

Алессандро схватил голову Джослин и свернул ей шею. Послышался сухой треск. Голова Джослин завалилась на бок, глаза опустели.

Алессандро поднялся, отступил от нее и протянул руку. Его янтарные глаза были тёплыми и добрыми.

— Каталина, подойди.

Нет! Опасность! Прочь отсюда, быстрее!

Но это же Алессандро. Я заколебалась, не зная, что делать. Меня затрясло. Мир вокруг танцевал, и от его мельтешения у меня закружилась голова.

— Все в порядке. — Алессандро улыбнулся, его голос был успокаивающим. — Не двигайся. Я подойду к тебе.

Он медленно двинулся ко мне, улыбаясь и протягивая руки.

Последние кусочки паники растаяли. Нервные пятна в моем периферическом зрении рассеялись. Передо мной разверзся долгий путь вниз, на парковку. Я стояла на краю здания, балансируя на кончиках пальцев. Я застыла.

— Возьми меня за руку, — сказал Алессандро. — Не беспокойся. Все будет хорошо.

Я потянулась. Его рука охватила мою, его сильные пальцы обожгли мою кожу. Он дернул меня с края и прижал к себе.

— Держу тебя. Все кончено. Все закончилось, angelo mio12.

Жар его тела шокировал меня. Я все ещё дрожала, поэтому обняла его обеими руками. Я чувствовала его стальные мышцы, твердые и сильные, и когда он прижимал меня к себе, мир замедлился и прекратил вращение, стабилизируясь с Алессандро в качестве оси. Я закрыла глаза. Он что-то шептал мне, успокаивающие, приятные вещи, его руки ограждали меня, ладонь гладила мою спину, и я завернула себя в его силу.

Я подумаю над тем, что это означает, позже. Я рационализирую и проанализирую это, побраню себя за глупость, но сейчас я нуждалась в том, чтобы он держал меня, и он держал.

Постепенно мир перестал плясать вокруг меня. Мои дрожащие мускулы расслабились.

Справа, поблизости, прозвучал треск огнестрельного выстрела.

— Ты что, только что пристрелил кого-то? — спросила я у него.

— Один из жуков обгладывал лицо Джослин. Не смотри.

Он прижал меня к себе крепче, немного повернув, чтобы заблокировать обзор. Он убьёт все, что угодно, что попадет в зону его выстрела. Стоять вот так, с ним, обнимающим меня, было самым безопасным, что я чувствовала за последние три года. Что-то расцвело во мне, счастливое и теплое, и прошептало, что это было самое лучшее место для меня.

Мне надо отпустить это. Я не могу стоять здесь, на крыше, всю ночь. Скорее всего, склад был атакован, и нам нужно вернуться и помочь.

Нужно отпустить.

Нужно.

Оторваться от него причиняло боль.

Я сделала медленный, сознательный шаг назад.

— Я в порядке.

— Ты уверена? — он смотрел на меня, его глаза были обеспокоенными и тёплыми. Я отвела взгляд. Если я не уйду сейчас, я поцелую его и не смогу остановиться.

— Я в порядке, — повторила я снова. Я обошла его и направилась к телу Джослин.

У нее ничего не было. Ни оружия, ни документов, ни бумажника. Ни одной бумажки в кармане. Я проверила ее костюм, на пиджаке не было ярлычков. Я не ожидала найти что-нибудь полезное, но срезание ярлычков — это нечто.

Мы нашли Лоуренса на земле, куда он упал. Его рой, который ранее был ужасен, теперь лежал вокруг него, медленно умирая на траве и асфальте. Они начисто обглодали его тело, не оставив ни частички плоти, остался только скелет, обернутый в рваный плащ. Если мы идентифицируем Лоуренса, возможно, сумеем найти того, кто его создал. Мы сложили нечеловеческие кости в то, что осталось от одежды, и Алессандро потащил его к машине Руны, чертыхаясь всю дорогу.

Я даже не представляла, что в итальянском есть столько матерных слов.


Глава 11


Кости Лоуренса смердели. Однажды я по глупости вдохнула запах соляной кислоты в школьной лаборатории. Что было похоже на вдыхание бритвенных лезвий, и данный опыт научил меня никогда не совать нос в пробирку. Кости воняли точно так же, только еще хуже. У меня было нелепое ощущение, что если я буду дышать через рот, то вонь перережет мне горло и я захлебнусь собственной кровью.

Алессандро держал сверток с Лоуренсом на расстоянии вытянутой руки. Мне пришлось поторопиться, пока одного из нас не стошнило.

Я открыла багажник арендованного Руной «Рога». Оттуда вывалился открытый чемодан, из которого на тротуар посыпалось белье и одежда. Я отпрыгнула в сторону.

Багажник «Рога» выглядел как багажное отделение аэропорта после торнадо. В куче валялись разбросанная одежда, спутанные зарядные шнуры, обувь, пачка гигиенических салфеток, а поверх всего этого — бутылка кондиционера для белья с наполовину откинутой крышкой. Из бутылки на все это месиво текла бледно-зеленая слизь, словно разложившийся труп какого-то инопланетного существа. Комната Арабеллы и то была чище, чем это.

Я схватила чемодан и лихорадочно запихнула туда упавшую одежду и обувь. Алессандро терпеливо ждал рядом со мной.

Я просто хотела убраться с этой парковки.

Чемодан был полон, и половина вещей все еще оставалась там. Как же она все это туда запихала?

— На заднее сиденье, — сказал Алессандро.

Я закинула чемодан на заднее сиденье, захлопнула крышку багажника и открыла заднюю пассажирскую дверь. Он опустил Лоуренса на пол. Кости клацали, ударяясь друг о друга.

Алессандро протянул руку.

— Ключи.

Я открыла рот, чтобы поспорить с ним об этом, но поняла, что мне нечем крыть. Я истратила все резервы, которые у меня были. Мир стал мягким и пушистым, мои ноги отказывались нести меня, а тротуар парковки выглядел очень уютным и привлекательным. Я могла бы свернуться калачиком прямо здесь, у машины, и проспать до утра. Я была не в том состоянии, чтобы вести машину.

Я вложила ключи в его ладонь и забралась на переднее пассажирское сиденье.

Он сел за руль, отодвинул сиденье назад и завел мотор. Мотор заурчал, и мы выехали со стоянки.

Алессандро приоткрыл задние окна на полдюйма и включил обогрев. Первые несколько минут я наблюдала за ним, но он вел машину с непринужденной уверенностью, удобно устроившись за рулем. Он влился в поток машин, как будто родился в Хьюстоне. Усталость наполняла меня, как просачивающийся песок в песочных часах. Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза

— Каталина, с тобой все в порядке? — мягко спросил он.

— Я просто задумалась.

— О чем?

— О руках Лоуренса. Они совсем не похожи на руку в видео Сигурни, и его талант совершенно другой. Я понимаю встретить одного деформированного человека с магическими способностями. Странности случаются, и в жизни нет никаких абсолютов. Но двоих?

Он не ответил.

— Алессандро, и он был очень силен. Сильнее обычного Превосходного призывателя. Ты сказал, что за последний год «Диатек» круто расширился. Может, они каким-то образом создают искаженных убийц? И именно из-за этого идет расширение?

— Не знаю.

— Искаженная магия не возникает естественным образом в значительном количестве, — процитировала я по памяти. — Голос у меня был усталый даже для самой себя. — Число младенцев, рожденных с врожденными дефектами, вызванными магией, составляет один человек, примерно, на девятьсот тысяч. Почти все искажения являются результатом вмешательства во врожденную магию посредством экспериментов. Существует гора исследований размером с Эверест, и ни одно из них не упоминает о том, сохраняются ли какие-либо магические способности после трансформации. Где «Диатек» нашел искаженных магов?

— Опять же, я не знаю.

— Ты не можешь просто так сварганить из воздуха деформированного человека. Это требует кардинального изменения его таланта. Это требует многолетних исследований, сложного тайного взаимодействия команд магов, работающих вместе. И денег тоже. Все эти составляющие.

— У «Диатек» есть деньги, — сказал Алессандро.

— А все остальное?

Он покачал головой, глядя куда-то вдаль.

— Каждый раз, когда я оказываюсь рядом…

— Рядом к чему?

Он не ответил.

Мне следовало бы копнуть глубже, но я так устала, что даже думать об этом было больно. Я хотела снова почувствовать его объятия. Я хотела, чтобы он съехал на обочину, чтобы я могла забраться к нему на сиденье и снова оказаться в его сильных объятиях. Я бы положила голову на его твердую грудь и позволила ровному биению его сердца унести меня в сон, чтобы почувствовать спокойствие, тепло и свободу от этого гнетущего чувства обреченности, нависшего надо мной, словно грозовая туча.

Этого никогда не случится. Мы с ним никогда не сможем быть вместе. Я сирена. Моя магия превратит его во влюбленного зомби. А он наемный убийца. Он убивает людей, чтобы заработать себе на жизнь. Что же это говорит о нем? Что он чувствует себя комфортно, отобрав жизнь у человека, получив за это деньги?

А что можно сказать обо мне? Когда он со мной, я чувствую себя живой. У меня есть семья, я никогда не была одна, если только сама этого не хотела, но когда он ушел, я вдруг почувствовала себя одинокой, как будто кто-то вырвал из моей жизни жизненно важную часть, и я отчаянно нуждалась в ней. Это была не я.

Я закрыла глаза. Лицо охотника со шрамом всплыло из моих воспоминаний, его глаза были лишены человеческих эмоций, как глаза аллигатора. Он и мужчина, что обнимал меня на крыше, были совершенно разными людьми. Охотники казались мне плоскими, как будто какая-то неотъемлемая часть их человечности, увяла и умерла, оставив только эгоизм и горький прагматизм. Алессандро чувствовался бодрым и живым. Когда он заговорил о том, чтобы найти Холли, когда он позаботился, чтобы купить Тени угощение, когда он спросил меня, все ли со мной в порядке несколько минут назад, он проявлял сострадание. Делая это, он ничего не выигрывал. Нельзя быть одновременно сострадательным и наемным убийцей.

Кусочки и фрагменты памяти проплывали в моем сознании, пытаясь выстроиться в связное целое. Насмешка в его голосе, когда он назвал убийц «они», досье на «Диатек», то, как он объяснил, как Сигурни наняла его. «У меня есть определенная репутация, и такие люди, вроде Сигурни, берут ее на заметку». Он не был простым убийцей. Должно было быть что-то еще.

А может, я обманываю сама себя. Я хотела бы, чтобы он был кем-то большим, потому что я хотела его. Я бы согласилась на простую возможность будущего, на надежду. Неужели это делает меня слепой? Может, я намеренно искажаю факты, чтобы не чувствовать себя виноватой в том, что влюбилась в наемного киллера?

Нет, любовь это слишком сильное слово. Определенно слишком сильное.

Я должна была перестать думать. Прямо сейчас.

— А почему лопата?

— Что?

— На крыше, когда мы сражались с роем, зачем ты наколдовал лопату?

Он некоторое время молчал, очевидно, решая, как много можно сказать.

— Так уж устроена моя магия.

— Значит, она основана на намерениях?

Он вздохнул, смирившись.

— Да. Я представляю себе действие, а магия делает все остальное. Это происходит очень быстро. Иногда я не полностью осознаю свое намерение до того, как появляется предмет.

— Значит, если ты представляешь, как кого-то колешь, твоя магия производит нечто острое?

— Вполне возможно. Нож, ледоруб, осколок битого стекла. Все, что находится в пределах досягаемости. Это магия, а не наука. Она требует хорошей тренировки, потому что слишком широкое или слишком узкое мышление бесполезно.

— О чем ты думал на крыше?

— Об очень большой мухобойке для жуков.

Вонь от костей Лоуренса распространилась по всей машине, разбавленная ветром, но все еще достаточно сильная, чтобы мой желудок скрутило.

— Расскажи мне о Линусе Дункане, — попросил он.

— Я впервые встретила его на наших испытаниях, а потом снова на свадьбе Невады. Он обаятелен, умен и очень замкнут. По крайней мере, он так утверждает.

— Он отошел от дел?

— Такие люди, как Линус, никогда по-настоящему не уходят на пенсию. Однажды я спросила Рогана о нем, и он сказал, что Линус Дункан самый опасный человек из всех, кого он знал.

С тех пор как мы стали Домом, Линус постоянно присутствует в нашей жизни. Иногда он заходит к нам на ужин без предупреждения. Иногда мы получаем приглашение к нему домой. Его магия выше всяких похвал. Невада о нем очень высокого мнения, потому что он помог нам договориться о перемирии между нами и Викторией Тремейн. Роган уважает его, но обращается с ним так, как обращаются с заряженным ружьем, понимая, что одна-единственная ошибка может привести к трагическим последствиям.

С нами Линус всегда мил и очарователен. Но каким бы приятным он ни был, человек, что руководил Ассамблеей, полной спорящих Превосходных, должен быть безжалостным.

В моей голове всплыл образ его танца с Викторией Тремейн. Моя бабушка проложила кровавый путь через магическую элиту страны. Люди были в ужасе от нее. Простое упоминание ее имени убивало весь разговор.

Кто, черт возьми, будет танцевать с Викторией Тремейн?

Он должен был что-то сделать «Диатек», чтобы они желали ему смерти. Я понятия не имела, как он отреагирует на то, что я принесу ему эту новость. Хотела ли я, чтобы он знал, что я знаю, что кое-кто собирается нанести ему удар? Рассердится ли он, когда узнает, что мы в курсе происходящего?

Мне бы хотелось, чтобы здесь была Невада.

Мне нужна была моя старшая сестра. Мне нужен был ее совет. Я хотела, чтобы она обняла меня и сказала, как правильно поступить.

Нет. На данный момент я знаю обо всем этом больше, чем она. Она в Испании, а я здесь. Это у меня забронировано место в первом ряду. Ответственность за это решение лежало на мне. Если я позвоню ей, она скажет мне тоже самое. Она бы посоветовала мне доверять своим инстинктам.

Слова Джослин всплыли из моей памяти и снова ужалили меня.

— Я не перепрыгивала через голову Невады.

— Знаю, — ответил Алессандро.

Я бросила на него быстрый взгляд. Мне нравилось, как он выглядел прямо сейчас, его профиль четко вырисовывался на фоне ночного города, усыпанного ночными огнями. Выражение его лица стало суровым, глаза внимательно изучали дорогу перед нами. Волк уже вышел из леса и рыскал по лесу.

— Откуда?

— Ты ненавидишь быть главой Дома. Даже малейшую частичку этого.

Мне надо было потрудиться, чтобы лучше скрывать свое отношение.

— И зачем тебе это? — спросил он.

— Больше никто не мог. — Я понятия не имела, почему вообще отвечаю ему. Ему было наплевать на мои семейные проблемы, но я чувствовала жизненно важную потребность заставить его понять.

— А что Невада?

— Это длинная история.

— У нас есть время.

Я вздохнула.

— Три года назад несколько влиятельных Домов Техаса сговорились свергнуть демократическое правительство. План состоял в том, чтобы дестабилизировать существующий социальный порядок и, когда все полетит к черту, выйти из тени и стать спасителями государства, героями, обеспечивающими закон и порядок. У них был предводитель, которого они называли Цезарем, и их цель состояла в том, чтобы превратить нашу республику в империю, как прежний Цезарь и его легионы перестроили Рим. Роган и моя сестра остановили его. Мы так и не узнали, кто такой Цезарь, но сам заговор был низвергнут. Были аресты и судебные процессы. Моя собственная бабушка была частью всего этого. Она все еще в тюрьме. Это очень шикарная тюрьма, но все же тюрьма. Все казалось таким простым. Плохие парни потерпели неудачу. Хорошие парни победили. Мы думали, что победили.

— Ничто не бывает простым, когда речь заходит о Домах, — сказал Алессандро, и в его голосе прозвучала легкая горечь. Он хорошо это скрывал, но я все равно услышала.

— Да. У всех этих могущественных Домов и Превосходных были друзья и союзники, и как только пыль осела, они напали. Они не могли нас тронуть, потому что мы стали новым Домом, но они пришли за Роганом в полном составе. Они предприняли попытку враждебного захвата его бизнеса, обвинили его в незаконной торговой практике, сфабриковали доказательства того, что он был вовлечен в торговлю людьми. Он всегда знал, что это произойдет, но никто из нас не ожидал такого, и это ударило по Неваде сильнее всего. Она старалась делать все сразу: помогать Рогану, строить доброжелательные отношения с другими, чтобы мы были в безопасности, когда закончится льготный период, и зарабатывать для нас деньги. Наш бизнес был заложен. Мы были по уши в долгах. Дома не должны были нападать на нас. Они просто не нанимали нас. Нам пришлось бороться за каждый доллар.

Он слушал меня, и слова просто продолжали вырываться наружу.

— Невада не просила о помощи. Она собиралась все исправить сама. Она сама всем занималась с тех пор, как ей исполнилось семнадцать, когда она взяла на себя управление бизнесом. Она похудела. Она выглядела больной. Мы попросили ее притормозить. Она сказала, что сделает это, но не сделала, и мы пошли к Рогану. Он попросил ее остановиться. Она пообещала, что так и будет, но ничего не изменилось. Она отчаянно пыталась убедиться, что с нами будет все в порядке.

Мое сердце забилось быстрее. Говорить об этом было все равно, что прыгнуть в ледяной колодец, полный тревоги и страха. Можно было бы подумать, что время притупило это, но нет.

— Что же случилось? — спросил он.

— Мы с Арабеллой пришли домой и нашли ее лежащей ничком на полу. — Воспоминание прорезало реальность, накрыв меня той паникой: Невада, лежащая ничком в коридоре, бескровное лицо Арабеллы и ужасающий звук ее крика.

— Это было совсем как тогда, когда мы узнали, что у моего отца рак. Мама, Арабелла и я отправились за школьными принадлежностями, а когда вернулись, он лежал без сознания на полу в домашнем офисе.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — И что же вы сделали?

— Мы испугались и вызвали скорую помощь.

Там было так много всего, что невозможно было объяснить. Единственная мысль, проносящаяся в моей голове по кругу, была: «Рак, рак, рак…». Мамины остекленевшие глаза, которыми она смотрела прямо перед собой, ведя машину за машиной скорой помощи; Арабелла, раскачивающаяся взад и вперед в приемном покое больницы, обхватившая себя руками и бормочущая: «Моя сестра умрет. Моя сестра умрет»; ожидание доктора; двоюродные братья, вбежавшие в приемную, Леон испуганный и заикающийся, потерянный Берн, выглядящий почему-то как ребенок, и, наконец, Роган, несущийся через больничный коридор, словно собирающийся снести здание. Это был единственный раз, когда я видела страх на лице моего зятя.

— Она заболела?

— Да. У нее был грипп. Она не ела уже два дня, у нее было обезвоживание и высокая температура, и она провела ночь под дождем, занимаясь каким-то дерьмовым наблюдением.

Насилие не было для меня чем-то естественным, но в тот момент мне хотелось схватить Неваду за плечи и трясти ее, пока у нее не отвалится голова.

— Я рад, что ты нашла ее. Я знаю, что ты была в ужасе, увидев ее такой, но ты нашла ее, потому что должна была это сделать. Если бы ты этого не сделала, она нанесла бы себе непоправимый вред.

Кто ты такой, Алессандро Сагредо? Почему ты вошел в мою жизнь?

— Мы все говорили ей, что она должна остановиться. Она сказала, что возьмет отпуск на две недели. В больнице ее отпустили. Роган отнес ее к своей машине. Это было ужасно романтично.

Алессандро удивленно поднял брови.

— И надолго ее хватило?

— На четырнадцать часов. На следующее утро я застала ее в офисе за изучением материалов дела. Словно она застряла в хомячьем колесе и не могла выбраться. Разговаривать с ней было бессмысленно. Все, что я говорила, просто отскакивало от нее.

— Она знала, что ты права, но не думала, что ошибается сама.

— Точно. — Я вздохнула. — Я поняла, что мы должны действовать. Арабелле исполнилось восемнадцать за пару месяцев до того, как это случилось. Когда наш отец умер, он был единственным владельцем агентства и поделил свою долю поровну между нами тремя.

— Вы проголосовали за то, чтобы она ушла из бизнеса? — Он взглянул на меня с явным недоверием на лице.

— Нет! Конечно же, нет. Невада приняла агентство от папы, когда оно было на краю краха, и заново построила его. Именно из-за нее наши счета были оплачены, а на столе была еда. Мы никогда не сможем ее отодвинуть от дел.

— Тогда что?

— Мы лишили ее возможности финансировать наш бизнес.

Он усмехнулся себе под нос.

— Она могла взять на себя все дела, какие захочет, она могла использовать все наши ресурсы, но после получения фиксированной зарплаты она больше не могла отдавать большую часть своего гонорара на покрытие наших долгов. Она должна была оставлять все, что заработала, себе. Я сказала ей, что если она хочет работать до смерти, то мы ничего не можем с этим поделать, но мы не будем соучастниками ее медленного самоубийства.

Он улыбался.

— Что?

— Элегантное решение. Очень похоже на тебя. Она взбесилась?

— Она была в ярости. Она пыталась заставить нас отменить это положение, но мы не сделали этого. А потом на ее лице появилось странное выражение, и она сказала: «Я не могу быть главой семьи, которая мне не доверяет». И потом она ушла.

Боль на ее лице останется со мной навсегда.

— Она не разговаривала со мной целых три недели. Она не отвечала на мои звонки, не отвечала на мои сообщения… Невада дала мне мое первое дело, она научила меня водить машину, она не спала и разговаривала со мной, когда я плакала в своей комнате из-за какой-то подростковой фигни. Однажды она часами ездила по всему городу, разыскивая меня, когда я случайно применила свою магию, и мне пришлось бежать от парня…

— Что?

Я замотала головой.

— Это было глупо. Мне было пятнадцать, он обращал на меня внимание, и я пошла с ним на свидание. Это вышло из-под контроля. Я хотела ему понравиться, и моя магия просочилась наружу. Это был всего лишь ручеек, но и этого было достаточно. Все шло хорошо, пока мне не пришлось идти домой, тогда он схватил меня за волосы и попытался затащить в свою машину. Я убежала и спряталась, а Невада искала меня часами, пока не нашла.

У него было странное выражение лица.

— Как бы то ни было, Невада всегда была рядом со мной, и я причинила ей боль. Это была моя идея. Я пробила брешь в нашей семье.

— Арабелла была согласна с этим. Полагаю, и остальные члены семьи тоже.

— Да, но я была главным вдохновителем.

— Это она тебя так назвала?

— Леон.

— Твой кузен импульсивный идиот.

— Леон импульсивен, но он сказал правду. — Я пожала плечами. — В конце концов, Невада пришла навестить меня. Она сказала мне, что понимает, почему я так поступила, но она больше не может быть главой Дома. По ее мнению, это был вотум недоверия. Кто-то должен заменить ее. Я была следующей старшей Превосходной. Это я устроила переворот. Больше никто.

— А что случилось с агентством? — спросил он.

— Оно принадлежит всем нам. Невада по-прежнему является акционером. Я управляю частью Дома Бейлор, а она отвечает за «Детективное агентство Бейлор». Она берет сложные дела, в основном бесплатно, обычно чтобы помочь людям, которым больше некуда идти. Большая часть ее работы так же вращается вокруг Рогана. Они все еще разбираются с последствиями трехлетней давности.

— Это должно было случиться, — сказал Алессандро. — Невозможно, Каталина, принадлежать двум Домам одновременно. В конце концов, приходится выбирать. Независимо от того, насколько тесен союз с семьей, когда выходишь замуж, верность начинает принадлежать твоему супругу.

— Так вот почему ты никогда не берешь на себя обязательства? — Я была храбра как никогда. А может быть, это была потеря крови. Я истекала кровью из дюжины неглубоких порезов, и от зловония костей Лоуренса у меня кружилась голова.

— Это было частью всего этого, — сказал он.

Мы свернули на нашу улицу.

Обгоревший кузов «Гардиана» лежал на боку слева. Из него поднимался черный плотный дым. Рядом на земле валялось обугленное тело в городской одежде.

Шиповые барьеры были подняты, блокируя доступ с боков. Впереди у сторожки стояла гаубица. Прибыл сержант Харт.

Алессандро удивленно поднял брови.

Из-за будки выскочила огромная косматая тень.

— Стой! — Я схватила Алессандро за руку. — Не рань его.

Он резко нажал на тормоз.

К нашей машине подбежал огромный гризли. Я отстегнула ремень безопасности и выпрыгнула из машины. Огромный медведь встал на задние лапы и навис надо мной, заслонив собой прожектор в верхней части будки охранника.

Я протянула к нему руки. Гризли наклонился и прижал меня к себе.

Я мельком увидела Алессандро, стоявшего на полпути к нам с бензопилой в руках.

— Это сержант Тедди, — сказала я ему, прислонившись головой к мягкому меху. — Он не причинит мне вреда. Он пацифист.

— Che gabbia di matti!13 — воскликнул Алессандро.

Мы могли быть кучкой сумасшедших, но это не имело значения. Наконец-то я была дома.


Улица перед складом была усыпана трупами. Уличные фонари, которые мы включали в экстренных случаях, заливали сцену ярким электрическим светом, и каждая деталь трупов была отчетливо видна. Некоторые просто валялись, их лица были пусты, в черепах виднелись аккуратные пулевые отверстия. Они, должно быть, принадлежали Леону и маме. Они были счастливчиками. Они быстро умерли. Остальные лежали, скрючившись, их лица были искажены ужасными масками страха и боли. Им потребовалось некоторое время, чтобы умереть, и они знали, что это происходит. Они это чувствовали.

Бывшие солдаты в темной униформе частной армии Рогана двигались вокруг них быстро и эффективно, все в капюшонах, противогазах и в перчатках до локтей.

Руна сидела на огромной покрышке перед гаражом, наблюдая, как люди Харта подцепляют тела и заталкивают их в пластик, запечатывая вакуумом, как куски мяса, которые нужно хранить в морозилке. На ее лице появилось странное выражение, не совсем пустое, но усталое и вроде бы удовлетворенное.

Она увидела меня.

— Я говорила им просто сжечь тела, но они меня не послушали.

Я подошла и села рядом с ней на покрышку. Напротив нас, на другом конце гаража, за деревянным столом сидел Рагнар, склонив голову набок. Он смотрел на луну.

— Я велела ему оставаться внутри. — Руна покачала головой, глядя на брата. Эти три тела вон там, — она указала правее, где три упавших тела образовали кучу рук и ног, — они его. Он спросил меня, означает ли это, что он теперь оборотень, а теперь он смотрит на луну и не хочет говорить со мной.

Алессандро подошел к Рагнару и сел рядом.

Руна посмотрела на меня.

— Никто меня не слушает. Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Летающие клещи-скорпионы.

Руна удивленно подняла брови.

— Не бери в голову, — сказала я ей. — Что здесь произошло?

Руна глубоко вздохнула, надула щеки, как бурундук, и выпустила воздух.

— Давай посмотрим… Ты ушла. Ваш охранник, тот, что с именем на А…

— Абарка.

— Да, он. Он пришел поговорить с твоей мамой. Он хотел нанять кого-то, но она отказалась, он очень расстроился и начал разглагольствовать о проблемах власти и о том, что он отвечает за безопасность, а твоя мама, потеряв терпение, сказала ему, что его сменят. Он просто взбесился. Он начал орать на нее. И у нее появилось такое странное выражение лица.

О, нет, пожалуйста, нет.

— Он жив?

— Был, когда он выскочил из дома. Леон встал между ними и велел Абарке собираться. «Если ты так хочешь», — сказал Абарка, — «я уйду и заберу с собой своих людей». Леон сказал ему, что в таком случае он не должен рассчитывать на выходное пособие. Что работа не закончится, пока их не сменят. А потом твоя мама сказала, что дезертиры не получают выходного пособия. Абарка сплюнул на пол и был таков.

— Я уехала на два часа. Всего на два часа.

— Я ведь знаю, правда? Затем ваши охранники слиняли, тоже быстро. Пятнадцать минут… и их уже не было.

Он оставил нас беззащитными. Они не смогли бы уйти так быстро, если бы не подготовились заранее. Абарка, должно быть, решил, что если он не получит того, что хочет, то уйдет. Вся команда, должно быть, уже собралась и была готова на выход.

Они знали, что мы в опасности. Они знали, что на складе есть дети, и просто оставили нас умирать. Мне захотелось врезать кому-нибудь кулаком.

— А потом появился Монтгомери.

— Августин? Зачем?

— Очевидно, тетя Матильды попросила его заехать за ней. Твоя мама не отпускала ее, пока Матильда не позвонила своей тете и не подтвердила это.

Ну, у «МРМ» действительно был отдел, специализирующийся на частной охране. Матильда будет в безопасности с Августином.

— Через полчаса после этого две команды атаковали в четырех местах.

Руна указала на гараж, где бабуля Фрида по локоть погрузилась в двигатель помятого «Гардиана» и тихо что-то бубнила. Двое других ждали слева, в дополнение к тем двум, что она и Арабелла привезли из «Кейстоуна». Одна сторона гаража была черной от копоти.

Бабуля заметила, что я смотрю на нее, широко улыбнулась и снова принялась петь колыбельную бронетранспортеру.

— Баг предупредил нас, когда заметил их, так что у нас было время подготовиться. Леон свернул на ту улицу, что слева, а я — на эту. Твоя мама была там, наверху, в этой чердачной штуковине. Она хотела, чтобы твоя бабушка вывела танк, но твоя бабушка сказала: «Пенелопа, если ты ударишь по ним танком, то от них мало что останется, не так ли?»

Даже представить не могу.

— А потом твоя мама сказала, что все эти машины составят прекрасную похоронную процессию, когда мы будем хоронить детей. Она сказала, что, может быть, твоя бабушка покрасит их в черный цвет, чтобы они соответствовали гробам.

Боже.

— А потом твоя бабушка пошла за танком. Мне больше нечего рассказывать. Она выстрелила в первую машину. Та взорвалась, и это было довольно круто. Затем она сбила ее с дороги своим танком и начала преследовать остальные три машины. Они сделали круг вокруг склада. Тот, кто вел машину, был довольно хорош, потому что я никогда раньше не видела, чтобы кто-то ехал задним ходом так быстро. Она ударила еще одного танком, а потом плохие парни решили выскочить из бронированного внедорожника, и мы начали их убивать. С ними был маг-пирокинетик. Вон там лежит его труп. Он поджег склад. Он загорелся, и это было очень интересно. А потом я убила его. А потом появилась кавалерия. Некоторые из плохих парней сбежали.

Судя по кровавому побоищу на улице, большинство из них этого не сделали.

— Не знаю, в курсе ли ты, но Леон — псих. Я слышала, как он разговаривал сам с собой, когда стрелял в людей. Каталина, он говорил забавными голосами.

— Твой брат считает себя оборотнем.

— Твоя правда. — Руна посмотрела на луну. — Ты не говорила мне, что твоя мама была снайпером.

— Мне не казалось это важным.

— Конечно, это очень важно. У нас обеих есть мамы, которые убивали людей, чтобы заработать на жизнь. Ну, в моем случае, была, но все равно это важно. Вообще-то у нас много общего. Наши отцы умерли. Мы обе — главы наших Домов. У нас обеих есть младшие братья или двоюродные братья и все они сумасшедшие. Мы обе убийцы.

Тогда ладно.

— С тобой все хорошо?

— Со мной все прекрасно, — сказала Руна. — Я не могу решить, стоит ли мне начать орать, так как я убила девять человек, или праздновать, потому что я отомстила за маму. Мне было приятно убивать их, но теперь я чувствую себя по-настоящему виноватой. У меня, наверное, будет нервный срыв, как только я все это переварю. — Она сделала паузу. — М-да, это звучит очень мило. Думается, срыв у меня будет.

— Ладно, пойдем в дом. — Я встала и поставила ее с покрышки на ноги.

— Но мертвецы…

— Я думаю, что на сегодня с тебя достаточно мертвецов. Пойдем в дом, я приготовлю тебе хороший чай, ты поплачешь и почувствуешь себя лучше.

Я потащила ее внутрь, когда моя сестра подъехала на своем бронированном «Мерседесе».

— И где ты шлялась? — прорычала я, как только Арабелла выскочила из машины.

— Я ездила в Остин, в главный офис нашей страховой компании. Они не имели права отменять наш полис.

— Ну, и как, удалось чего-нибудь добиться?

— Они вызвали полицию и вышвырнули меня вон.

— Тебя что, арестовали? — Если это было так, я бы с этим разобралась.

На ее лице появилась горечь.

— Нет. У них не хватило смелости.

— Не оставляй моего брата наедине с Алессандро, — сказала Руна. Она попыталась развернуться. — Он же убийца. Не оставляй их одних!

— Я отведу ее, — сказала мне Арабелла.

— Я приведу Рагнара, — пообещала я.

Арабелла взяла Руну за другую руку и повела ее на склад.

Я повернулась и пошла туда, где за столом сидели Рагнар и Алессандро. Рагнар смотрел, как я приближаюсь.

— Твоя сестра беспокоится о тебе, — сказала я ему.

— С ним все будет в порядке, — сказал Алессандро.

— Он спросил ее, не оборотень ли он.

Рагнар вздохнул.

— Это цитата из какой-то книги. «Когда война стучится в твою дверь, принося страдания и смерть, хорошие люди превращаются в диких волков». И теперь я волк?

— Это зависит от твоего определения волка. — Я села на скамейку. — Иногда волки впадают в бешенство. Они убивают все, что встречают на пути просто потому, что могут это сделать. Но большинство волков убивают только для того, чтобы поесть или защитить свою стаю. Мне кажется, ты больше похож на второй тип.

— Это моя вина. — Рагнар повернулся ко мне, его глаза были ясными и здравомыслящими. — Если бы я не пытался покончить с собой, ничего бы этого не случилось.

К нему вернулись воспоминания. Чертовски удачное время.

— Не смеши меня, — сказала я ему. — Ни в чем из этого нет твоей вины.

— Если бы я не упал в обморок, как глупый ребенок, Руна не попросила бы тебя о помощи. Люди не стали бы нападать на ваш дом. Они бы не стали пытаться убить твою семью из-за нас.

— Ты ведешь себя как драматичная пятнадцатилетняя девчонка, — резко сказал Алессандро.

Рагнар отшатнулся, как от пощечины.

— Чувство вины — это роскошь, и сейчас ты не можешь себе этого позволить, — продолжал Алессандро. — Ты хочешь быть взрослым или ребенком? Дети нуждаются в утешении даже в кризисной ситуации, потому что они не могут понять, насколько все срочно. В детском мире все зависит от них: как это влияет на меня, что это заставляет меня чувствовать, почему жизнь так несправедлива? Взрослый человек видит проблему и пытается ее решить. Взрослые думают о других людях и планируют свои действия, осознавая последствия. Они понимают, что после того, как опасность миновала, у них будет время справиться с горем и потерей.

— Так как же мне это исправить? — спросил Рагнар с мрачным лицом.

— Остаться живым, — ответил Алессандро. — Враг пытается убить тебя и твою сестру. Если ты выживешь, то победишь.

Рагнар отрицательно покачал головой.

— Этого недостаточно.

— Пока этого достаточно, — сказала я ему.

— А что ты хочешь делать? — Алессандро наклонился ближе к мальчику. — Ты хочешь пойти и убить тех, кто убил твою мать?

— Да!

— Ты не можешь… пока еще нет. Ты умрешь, а они победят. Это тоже часть взрослой жизни — взрослые принимают установленные рамки.

— Я прекрасно справился, — выдавил Рагнар сквозь стиснутые зубы.

Алессандро посмотрел на трупы.

— Их лица говорят мне, что твоя сестра была слишком увлечена тем, чтобы заставить страдать своих врагов. А вон тот след рвоты говорит мне, что ты колебался. Сначала ты вызвал у них тошноту. Трудно было убить их?

В левом глазу Рагнара набухла слеза. Он смахнул ее, его лицо превратилось в застывшую маску.

— Не стыдись, — сказал ему Алессандро. — Это нормально. Вот что отличает нас от них. Это должно быть трудно. Убить другого человека — это самое трудное, что ты когда-либо делаешь. Но чтобы сражаться в этой войне, убийства должны быть мгновенными. Любое колебание дает твоему врагу возможность покончить с тобой. Если ты умрешь, они победят. Признайся себе, что ты колеблешься. Не вступай в бой без крайней необходимости. Помни о том, что должен сделать. Ты должен это пережить.

— Для чего? — Рагнар уставился на трупы.

— Чтобы тренироваться и практиковаться, и быть уверенным, что в следующий раз, когда кто-то придет за твоей семьей, ты будешь готов. Твои сестры будут нуждаться в тебе.

Рагнар спрыгнул со стола и пошел на склад.

— Сурово, — сказала я.

— Именно это ему сейчас и нужно. Поверь мне, — сказал Алессандро. — Если у него есть цель, то это заставит его смотреть вперед. Мысли о том, что уже произошло, и о том, что он мог бы с этим сделать, просто сведут его с ума.

Он встал и пошел прочь. Я в последний раз окинула взглядом улицу, полную трупов, и пошла на склад к теплому свету и звукам моей семьи.


Нам потребовалось полчаса, чтобы успокоить Руну. В конце концов, мама дала ей снотворное. Руна выпила его вместе с чаем и уснула за кухонным столом. Берн отнес ее в комнату. Леон взял Рагнара и два пива в «Хижину зла», чтобы проверить свою игровую приставку. Я не видела Харта. Он определенно был где-то поблизости, наблюдал, изучал местность и отдавал распоряжения, и мама уже разговаривала с ним. Я увижу его завтра. Меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы я путалась под ногами.

Тень вела себя так, словно меня не было уже лет сто. Она встала на задние лапы, оцарапав мне бедро. Она издавала тихие, счастливые собачьи звуки и так сильно виляла хвостом, что было удивительно, как он не отвалился. Она также следовала за мной, куда бы я ни пошла. Я вытащила кости Лоуренса из машины, сложила их в пластиковый контейнер и отнесла в гараж, а она умудрилась дважды подставить мне подножку.

Бабуля Фрида обернулась при нашем приближении. Ее глаза сузились.

— Девочка, ты вся изранена.

Я рассчитывала, что все будут слишком заняты, чтобы заметить это. Оставила это бабуле, чтобы она нацелилась на мои царапины, как самонаводящаяся ракета.

— Да просто одежда порвалась.

Бабуля Фрида подняла палец и направила его на меня.

— Рваная рана. Царапина. Прокол. Несколько проколов. Вырван клок волос.

Я уронила контейнер и схватилась за волосы.

— Где?

Бабуля протянула руку и коснулась левой стороны моей головы.

— Вот здесь. У тебя идет кровь, и ты выглядишь так, словно прошла через мясорубку. — Она сморщила нос и шмыгнула носом. — И от тебя воняет бензином и дымом. А твоя мать тебя видела?

— У мамы дел по горло. Я просто приму душ…

— Сними эту тряпку и сядь. — Бабуля Фрида указала на табуретку.

Я бросила порванный плащ на пол и села. Бабуля Фрида окинула меня быстрым взглядом и потянулась за аптечкой первой помощи.

В жизни бывали моменты, когда алкоголь действительно причинял боль.

— Вообще-то было доказано, что обработка ран спиртом замедляет заживление. Промывка физраствором намного лучше. Ай, ай, ай!

— Физраствор — это для твоих глаз. Алкоголь нужен для того, чтобы вытягивать скопившуюся слизь из проколов в твоей коже. Будь большой девочкой, и дело с концом.

Ай.

К тому времени, когда я рассказала ей всю историю, и мои раны были обработаны, мне казалось, что у меня не осталось кожи. Вернее, у меня была кожа, но она вся горела огнем.

— И где теперь твой итальянец?

— В старом здании пожарной части. Он не мой.

Бабуля Фрида усмехнулась.

— Я думаю, вырез «лодочка».

— Что?

— Должен быть у твоего свадебного платья. Тебе бы это очень пошло.

— Бабуля!

Бабуля Фрида нетерпеливо потерла руки.

— Я никогда не отменяла подписку на журнал «Невесты».

Я спрыгнула с табурета.

— Я не собираюсь сидеть здесь и слушать все это.

Бабуля Фрида обняла меня. Меня окутал знакомый запах машинного масла и пороха.

— Ты отлично справляешься, милая. Я знаю, ты думаешь, что никто этого не замечает, но мы замечаем. А теперь иди и прими душ.

Я обняла ее в ответ и пошла к двери.

— А что ты хочешь, чтобы я сделала с твоим контейнером? — Она указала на пластиковый гроб Лоуренса.

— Не могла бы ты запереть его в сейфе для сохранности? Не открывай его.

— Будет сделано, — пообещала бабуля.

Я прокралась наверх в свою комнату, пока мама тоже не заметила мои проколы, прошла в ванную, сняла порванную одежду и встала под душ. Я даже не посмотрела на себя в зеркало. Острая боль от открытых порезов дала мне точно знать, где я была ранена.

Тень приняла на себя преданное бдение за дверью душевой кабины.

Горячая вода ударила в меня, посылая новый импульс боли через мои раны. Я вскрикнула и съежилась. Мытье тела — это полный отстой.

Комочки полупрозрачной жучиной сукровицы брызнули на кафельный пол душевой кабины. Я коснулась своих волос. Это было все равно, что засунуть пальцы в наполовину приготовленное желе. Я налила слишком много шампуня на ладошку и начала втирать его в волосы.

Завтра мне предстояло встретиться с Хартом и выяснить, во сколько нам обойдется наша новая система безопасности, и где мы возьмем на нее деньги. У меня было довольно хорошее представление о том, как быстро снять наличные с депозита, но я знала, что бабуле Фриде это не понравится.

Наконец вода стала прозрачной. Я вышла, пахнущая лимоном и лавандой, вытерла волосы полотенцем и аккуратно обернула вокруг себя еще одно большое, мягкое, пушистое, белое полотенце. Я только дважды всхлипнула, когда делала это. Я была уже большой девочкой и я справлялась.

Моя собака исчезла. Что ж, ее преданность была недолгой.

Я провела щеткой по волосам. Она застряла. Прекрасно. Это займет некоторое время.

Я вышла из ванной, стараясь не делать резких движений, чтобы полотенце не натирало мне слишком сильно, и стараясь не выдрать все волосы щеткой.

Алессандро лежал на моей кровати и гладил Тень.

Я взвизгнула и швырнула щетку ему в голову.

Он поймал ее прямо в воздухе.

— Перестань швыряться в меня вещами.

— Перестань тусоваться в моей комнате. Перестань валяться на моей кровати. На мне же полотенце! — И почему я только что указала на это?

Он медленно перевел взгляд с моих ног на мои глаза.

— Ага, так и есть.

Все мои мысли сошли с рельсов. Мое тело помнило, каково это — быть в его объятиях во всех ярких деталях. Безопасно, тепло и волнующе. Его рельефная грудь под моей щекой, его живот из стиральной доски, жар его тела, его руки вокруг меня…

Я прижала полотенце к груди и указала на окно.

— Выметайся.

Он сел, неторопливо, уверенно, потянулся, как большой кот, и встал на ноги. Если бы я могла записать его в замедленной съемке, а затем выложить в интернет, я бы взорвала «Инстаграм».

— Нам нужно решить, что делать с Линусом Дунканом, — сказал он.

— Мы должны сказать ему, — сказала я. — Его жизнь может оказаться в опасности. Кроме того, у него, возможно, есть идеи, почему «Диатек» пытается убить его.

— Как ты думаешь, он ответит на наши вопросы?

— Ну, не знаю. Он вроде как друг семьи, так что вполне может быть. Я позвоню ему завтра первым делом. Алессандро, ты знаешь, кто такая Магдалина?

— Нет.

— Разберемся завтра.

Он смотрел на меня так, словно собирался украсть мое полотенце. И я хотела, чтобы он это сделал.

Нет. Плохая идея. Очень, очень плохая идея.

На его губах заиграла легкая ухмылка. Он выглядел как дьявол.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Ни о чем.

Он склонил голову набок.

— Думаешь о том, чтобы ничего не надеть?

— Вон.

Алессандро вздохнул.

— Я так устал. Ты уверена, что я не могу отдохнуть прямо здесь? Я обещаю вести себя хорошо. Если только ты сама этого не захочешь.

Да. Нет!

— Алессандро, — я произносила каждое слово так твердо, как только могла. — Покинь мою комнату. Моя мама сообщила Харту, что тебе разрешено находиться здесь, так что у тебя нет причин прятаться. Тебя не расстреляют и не выселят.

— Думаешь, я здесь из-за этого? Ты думаешь, я боюсь твоей новой армии?

— Я думаю, тебе нравится издеваться надо мной, но почему, понятия не имею. Не путай Харта с Абаркой. Это люди, которые сносят головы Превосходных с плеч.

Он оскалил зубы.

— Теперь ты превратила это в вызов.

Я встретила его пристальный взгляд.

— Ты действительно собираешься убивать людей, которые ничего тебе не сделали и которые здесь, чтобы защитить мою семью?

Он вздохнул.

— Нет.

— Алессандро, спокойной ночи.

Он повернулся и подошел к окну. Моя магия пульсировала в знак признательности, узнавая другого фехтовальщика в уверенной, легкой грации его движений. Я никогда не смогу с ним спарринговать. Если бы мы когда-нибудь попробовали это сделать, я бы занялась с ним сексом прямо на месте.

Он взял с подоконника какой-то предмет, завернутый в фольгу.

— Если ты закричишь, я тебя услышу. Так что, если случится что-то плохое, кричи, Каталина.

— Это замечательно, но никаких криков не будет.

Его глаза загорелись.

— Подожди чуть. Три, два…

— Черт бы все это побрал! — взревел внизу Леон.

Я выскочила из комнаты на лестничную площадку.

— О чем ты?

— Кто-то забрал чертов пирог.

— Что?

— Он хотел еще кусочек питивии, — крикнул Берн. — У него уже был свой кусок, но он сказал, что «был великим защитником и заслужил большего».

Я резко обернулась. В меня ударил порыв холодного воздуха. У открытого окна Алессандро подмигнул мне, схватил свою добычу в фольге и исчез в ночи.

— Я просто хотел поесть пирога. — Отчаяние в голосе Леона было ошеломляющим. — Этот итальянский ублюдок забрал его! Я знаю, что он его взял. Этот крысиный член так бы и поступил. Я собираюсь найти его и…

— И что дальше? — требовательно спросил Берн. — Застрелишь его из-за пирога?

Я закрыла дверь. Леон продолжал кричать, но я ничего не могла разобрать. Я подошла к окну, закрыла его, заперла и опустила шторы. Я натянула нижнее белье и большую футболку и забралась в свою кровать.

Покрывало пахло Алессандро.

Это был такой длинный день, и теперь, наконец, я была в безопасности и уюте. Моя маленькая собачка уютно устроилась у меня на коленях. Я закрыла глаза и заставила себя уснуть.


Глава 12


Труп Абарки висел на телефонном столбе на въезде на нашу улицу.

В свете раннего утра его лицо было неузнаваемо-распухшей багровой массой плоти. Солнце только что взошло, окрашивая розовым светом здания вокруг склада. Мир выглядел ярким и радостным. На этом фоне, на ветру слегка покачивалось тело Абарки, его кишки свисали, как гротескные гирлянды, из зияющей раны в животе. Они выпотрошили его, как свинью.

Я обхватила себя руками. Было не так уж и холодно, но я никак не могла согреться, несмотря на плотную толстовку. Пять минут назад я спала в своей постели, блаженно завернувшись в мягкое, теплое одеяло, а рядом со мной, свернувшись клубком, лежала Тень. А потом мама постучала в мою дверь и сказала, что Харт хочет меня видеть, и это не может ждать. Я поняла, что случилось что-то плохое, но такого не ожидала.

Рядом со мной ждал Харт. Он стоял так, словно был готов отразить нападение, расставив ноги, расправив широкие плечи и крепко подобрав мускулистое тело. Японец по происхождению, он был, примерно, ровесником моей матери или чуть старше. Время было не властно над ним, как оно было не властно над гранитной скалой. Он всегда был готов к бою. Его глаза, темные и умные, излучали спокойствие. Он видел и похуже. Он знал это, и находился рядом, чтобы обеспечить поддержку. Если я заплачу, он подставит мне плечо. Если я буду задавать вопросы, он на них ответит. А если я попытаюсь сделать что-то опрометчивое, он меня остановит.

— Его убили в другом месте, — сказал Харт. — Они перерезали ему горло зазубренным лезвием. Все остальное было сделано посмертно. Он так и пользовался сотовым телефоном, который вы ему выдали, и в детализации есть запись о входящем звонке с незарегистрированного номера вчера вечером, в десять часов. Его мобильный был запеленговал тремя башнями связи к северу от Хьюстона, и тут же сигнал пропал. Я послал команду к источнику сигнала, и они нашли его машину и вещи. Они уже на обратном пути.

— Думаете, они выманили его из дома?

— Да. Похоже, он собирался встретиться с кем-то добровольно.

Я крепче обхватила себя руками. Еще вчера Абарка разговаривал со мной. У него было свое мнение, и он отвечал на заданные вопросы. Он двигался, дышал. Он был жив. Он был реальным человеком. А теперь от него мало что осталось.

— Зачем им это понадобилось? Он был вне игры. Он уволился, забрал своих людей и ушел.

— Кто-то пытается послать сообщение, — ответил он.

— Что нет никакого спасения?

Харт кивнул.

И не важно, что ты уволился, сбежал или тебя уволили. Все, кто был связан с нами, были мишенью. «Диатек» не щадил никого.

— А что по поводу остальных людей?

— На данный момент судьба всех известна. Абарка стал единственным пострадавшим.

Я глубоко вздохнула. «Диатек», должно быть, считал остальных недостойными внимания. Они были пехотинцами, ни один из них не обладал магией, и внезапная вспышка убийств среди гражданского населения привлекла бы внимание. Поскольку они больше не работали на нас, их убийство не считалось бы войной Домов, да и полиция Хьюстона серьезно относилась к убийствам гражданских лиц.

— У нас есть два варианта, — сказал Харт. — Мы можем рассматривать это как гражданское дело. Он дезертировал. Его работа закончилась в тот момент, когда он покинул свой пост. Мы можем уведомить полицию Хьюстона и позволить им снять его оттуда. Будут вопросы, но, в конечном счете, это снимает с вашего Дома всякую дальнейшую ответственность.

— А каков второй вариант?

— Вы можете отнести это на вражду Домов.

Если бы мы сделали вид, что Абарка погиб при исполнении служебных обязанностей, это спасло бы его репутацию. Пока он работал на нас, мы поддерживали полис страхования жизни на двести пятьдесят тысяч долларов на случай его смерти. Полис аннулировался, когда он решил прекратить свою работу в Доме Бейлор.

У Абарки было двое детей и жена.

— Он умер из-за нас, — сказала я.

— Нет. — В глазах Харта не было жалости. — Он мертв, потому что сбежал.

На это действительно нечего было ответить.

— Мы будем рассматривать это как вражду Домов. Пожалуйста, сообщите его ближайшим родственникам. Я сегодня же запущу процесс выплаты страховки.

Это ничего не исправит. Это не вернет им ни мужа, ни отца, но немного поможет.

— У меня есть ваше разрешение снять его? — спросил Харт.

— Да. Пожалуйста, сделайте это.

Харт кивнул и указал на труп. Двое его солдат, мужчина и женщина, подбежали к нему, неся лестницу. Харт повернулся и жестом пригласил меня следовать за ним.

— Мне нужна ваша помощь, — сказала я Харту.

Он кивнул.

— Мы всегда старались хорошо относиться к нашим сотрудникам службы безопасности. Мы дали им хорошее снаряжение, льготы, и мы пытались удовлетворить их желания, но они все равно сбежали. Я хочу убедиться, что мы не повторим одну и ту же ошибку дважды.

— Единственная ошибка, которую вы совершили — это наняли Джорджа Абарка. — Харт остановился и повернулся ко мне. — Вы знаете, почему Абарка ушел в отставку?

— Он сказал нам, что не зарабатывает достаточно денег, чтобы содержать свою семью.

Харт улыбнулся. От этого стало немного тревожно.

— Я работал с несколькими отличными офицерами. Я также работал с некоторыми офицерами, такими как Абарка. Они просиживают часы, выполняя допустимую для них работу, получают повышение, но не служат. Их основной мотивацией является работа для галочки, чтобы заработать следующее повышение. Они упускают главное. Это просто: вам дают работу, вы учитесь этой работе, вы стремитесь преуспеть в этой работе, а затем вы обучаете человека под своим командование делать эту работу. Вы устанавливаете стандарты. Появляется новая работа, и вы повторяете все это заново. Вот и все.

— Абарка был не такой?

— Нет. Когда я познакомился с ним, Джорджа Абарка определили в училище для подготовки новых офицеров. Ему там было комфортно. Примерно в это же время армия начала активно набирать Значительных и Превосходных. Из-за их уникальных способностей и потребностей было решено, что самый простой способ объединить их — создать небольшое подразделение вокруг каждого такого офицера, дополняя их сильные стороны и компенсируя слабые.

— Так они поступили с Роганом?

— Именно. Роган послужил пробным камнем для программы, и я был назначен его сержантом. Абарка очень хотел работать с Роганом, но Роган был очень ценным ресурсом, и доступ к нему строго контролировался. В конце обучения Рогана командный состав объявил о создании в здании училища нового отделения, посвященного работе с высококалиберными пользователями магии. Абарка хотел попасть в эту команду. Он решил, что это будет очень хорошо для его карьеры. Он стал обхаживать полковника, он позаботился о том, чтобы понравиться всем, и ему казалось, что должность уже должна быть у него в кармане.

— Но он ее не получил?

— Нет. Они назначили капитана Суона, Значительного, с большим боевым опытом. У него было общее прошлое со стажерами, и он уделял больше времени бою. Абарка взорвался в кабинете полковника. Я был в Главном сержантском офисе в другом конце здания и услышал его. Мы все это слышали. Рядовые, офицеры, кадеты. На следующий день он подал в отставку.

И тут забрезжил свет.

— Мы никогда его не волновали, не так ли? Мы были ступенькой к Рогану.

— Подозреваю, что да. Я не знаю, мотивировали ли его деньги или престиж, но Абарка хотел войти в ближайшее окружение Рогана. Он трижды посылал нам свое резюме. Я думаю, он считал, что работа с вами станет ступенькой, открывающей дверь к доверию Рогана.

— За исключением того, что мы наняли его специально, чтобы сохранить нашу независимость от Рогана. — Теперь все встало на свои места. — Поэтому, когда мама сказала ему, что он будет уволен за плохую работу и что люди, на которых он хочет произвести впечатление, заменят его, он не смог с этим справиться.

— Теперь вы понимаете. — Харт пристально посмотрел мне прямо в глаза. Я почувствовала сильное желание выпрямиться и, молча, замереть. — Отряд так же хорош, как и его командир. Вот почему хороший лидер держит себя на самом высоком уровне. Речь идет не о том, чтобы быть любимым или быть справедливым. Речь идет о том, чтобы решить, какова ваша цель, и делать то, что необходимо для ее достижения. Особенно когда это трудно. То, что случилось с Абаркой, не было результатом ваших действий. Он сделал свой выбор. Не позволяйте этому нанести себе урон. У вас еще есть работа, которую нужно сделать.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Мы создадим новую команду безопасности вокруг сильного лидера. У меня есть кое-кто на примете. С вашего позволения, я приглашу ее и ее жену на собеседование. Она талантливый солдат, но у нее есть кое-какой багаж.

— Все приходят с багажом, — сказала я ему. — Пожалуйста, пригласите ее на собеседование.

— Хорошо, — сказал Харт и улыбнулся.


Я была на кухне, нарезая манго, когда неторопливо вошел Алессандро и остановился у кухонного островка. Он был одет в темный костюм с накрахмаленной белой рубашкой и с консервативным черным галстуком. Его подбородок был чисто выбрит, волосы уложены. Его ботинки стоили больше, чем вся остальная одежда вместе взятая. Длинный кашемировый шарф, белоснежный и без всяких причуд, висел у него на шее чуть ли не как запоздалая мысль. Одним словом, Превосходный — успешный, элегантный, уверенный в себе. Кто-то, к кому нужно относиться серьезно. Он мог бы дать фору Августину.

Сидя за кухонным столом, Арабелла подняла брови и толкнула Руну локтем. Превосходная Эттерсон оторвала голову от ноутбука и повторила выражение Арабеллы.

Я продолжала нарезать.

— Это твой «я собираюсь встретиться с Линусом Дунканом» наряд?

Он окинул меня долгим взглядом, изучая мой отмеченный наградами ансамбль спортивных штанов и огромной футболки, прикрытой розовым фартуком с оборками.

— Это что, твой?

Я закатила глаза, положила нарезанное манго в пластиковую миску, уже содержащую измельченный лук, чеснок, тмин, имбирь и другие специи, и взяла резиновые перчатки.

Алессандро окинул взглядом разложенный передо мной ассортимент кулинарных ингредиентов, включая мед, яблочный уксус и маленькие оранжевые перцы.

— Что ты делаешь?

— Я жду восьми часов утра, прежде чем позвонить ему.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что он Линус Дункан. Я понятия не имею, когда он встает. — Я надела перчатки и начала нарезать перец. — Может, он занимается йогой по утрам, может, он плавает, может, спит. Восемь часов — вполне разумное время для того, чтобы внезапно позвонить ему и потребовать, чтобы он все бросил, чтобы встретиться с нами. Семь сорок пять, еще рано.

— Это я понимаю. Я спрашиваю, зачем ты первым делом с утра режешь маленькие болгарские перчики.

Потому что мои двоюродные братья устроили истерику, когда у нас закончился их любимый соус тако.

— Она готовит, когда нервничает, — вмешалась Арабелла.

Я перестала нарезать и посмотрела на нее. Моя сестра хихикнула.

— Ты очень похожа на маму.

— Ты боишься Линуса Дункана? — Алессандро нахмурился.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник