Самый последний шедевр

Прозрачный цилиндр материализатора озарился вспышкой яркого света, и на круглой платформе появился голый человек.

Это был высокий мужчина крепкого телосложения с приятными чертами лица. Судя по заметной проседи в тёмных волосах и короткой бороде, ему было уже не меньше пятидесяти лет.

Его серые глаза постепенно прояснились. Он моргнул и изумлённо огляделся по сторонам.

Платформа, на которой он стоял, располагалась в центре большого ярко освещённого зала с рядами кресел по периметру. В них сидели два десятка мужчин и женщин, облачённых в белые просторные одежды.

Некоторое время они спокойно наблюдали за новоявленным человеком, а затем одна из женщин встала и громко сказала:

— Здравствуй, резчик. Как ты себя чувствуешь?

— Э-Э, вроде, нормально, — медленно ответил мужчина, словно прислушиваясь к звуку собственного голоса. — А кто вы такие, и где я, вообще, нахожусь?

— Ты находишься в центре реконструкции исторических объектов, а мы обычные исследователи древности.

— Но я то здесь… То есть… Чёрт, не может быть. … Вы хотите сказать, что я сейчас в будущем, а эта штука подо мной — машина времени?

Человек быстро глянул под ноги и только тут заметил, что его тело совершенно обнажено. Под взглядами женщин, он торопливо и смущённо прикрылся руками.

— Ты немного ошибаешься, резчик, — хладнокровно возразила исследовательница древности. Время само по себе не существует, а значит, и путешествие во времени невозможно. Однако ты действительно находишься в том времени, которое для тебя является будущим. Причём довольно далёким будущим.

Между периодами твоего и нашего существования лежит срок в несколько тысяч лет.

— Хм-м… Но как же я сюда попал, если не на машине времени? Последнее, что я помню, это резкую боль в груди, скорую помощь, реанимацию и склонившихся надо мной врачей. А потом я потерял сознание и внезапно очнулся здесь, перед вами.

— Именно так это и происходит, — кивнула женщина. — Я имею в виду материализацию живого разумного объекта из небытия.

— Из какого небытия? — ещё больше удивился мужчина. — Я что, умер?..

Она в упор посмотрела на него большими голубыми глазами, в которых читались сочувствие и решительность. Потом твёрдо сказала:

— Да, резчик, ты умер в своём времени, в начале двадцать первого века. А мы тебя воссоздали с помощью генератора физических и психоэнергетических матриц. Обычно мы называем эту установку материализатором. Генератор реконструировал твою физическую оболочку и связал её с твоей психоматрицей, но эта связь действует лишь в пределах энергетического поля платформы.

К сожалению, нам удалось воссоздать тебя только на двенадцать часов. Поддерживать работу материализатора дольше мы не сможем. Наши силы не безграничны.

— Значит, у меня есть всего двенадцать часов, — резюмировал он, пытаясь осмыслить услышанное, — и я не могу выйти за пределы этой платформы, чтобы увидеть мир будущего.

— Всё правильно, резчик! В противном случае связь двух составляющих прервётся и здесь останется только твоё мёртвое тело.

— Что ж, понятно. Это обидно, но и на том спасибо.

Выходит, вам подвластны не только материальные объекты, но и человеческие души, если вы смогли меня так просто воскресить.

— Это не воскрешение, а реконструкция, — отрицательно покачала головой женщина. — Человеческие души нам не подвластны. Они являются сложными энерго-полиструктурными сущностями. Твоя душа, скорее всего, уже давно завершила цикл земных реинкарнаций и поднялась в высшие сферы бытия. А то, что мы называем психоматрицей, всего лишь мысли, чувства, формы и образы тех людей, вещей и событий, которые существовали в прошлом. И все они сохраняются, как строки и картинки исторической книги в энергоинформационном поле Земли.

Раньше психоэнергетическую матрицу называли ментальным телом.

— Значит, то, что я сейчас чувствую и мыслю, это лишь отражение прошлого?

Странно, но у меня такое ощущение, что моя душа сейчас при мне. Или это всего лишь иллюзия?

— Совершенно верно, резчик. Душу почувствовать нельзя.

— Вообще-то меня зовут Глеб. Но откуда вы знаете, что я резчик по дереву?

— А иначе ты не смог бы здесь появиться, — покровительственно улыбнулась исследовательница древности. — Мы знаем, что в твоё время резьба по дереву была довольно распространённым и общепризнанным видом прикладного творчества. Её даже сравнивали с такими видами искусства, как скульптура и живопись. Но с тех пор прошло много веков, и теперь на Земле существуют совершенно иные искусства. Тяжёлый ручной труд и связанные с ним виды творчества исчезли из жизни людей более двух тысяч лет назад. Но если упоминания о скульптуре и живописи сохранились во многих источниках, то о резьбе по дереву и резчиках у нас нет почти никакой информации. А все деревянные изделия в результате прошедших войн и природных катаклизмов давно исчезли с лица Земли.

Мастерство ручной резьбы по дереву прекратило существование в те далёкие времена, когда вышел всемирный запрет на использование в работе натуральной древесины, и все произведения искусства начали создавать с помощью специальных аппаратов по типу нашего материализатора. Эти аппараты назывались фаберами.

Древние художники и скульпторы уже демонстрировали нам процесс своего творчества, а сегодня мы решили взглянуть на мастера резьбы по дереву и его ручную работу. Для этого мы просто задали материализатору ключевые слова — двадцать первый век, резчик, резьба по дереву, мастер, человек, и запустили поисковый луч в энергоинформационное поле Земли.

Мы точно не знаем, почему из множества резчиков твоего времени поисковик выбрал именно тебя, но обычно это связано с максимальной информативностью психоматрицы человека.

Похоже, Глеб, твоя психоматрица оказалась наиболее энергоёмкой по сравнению с матрицами других резчиков.

— Ясненько… — многозначительно буркнул он в ответ. — И что же вы теперь от меня хотите?

— Ничего особого. Мы только хотим, чтобы за оставшееся у тебя время ты вырезал из дерева новый шедевр, который будет сохранён на долгие века.

Глаза мастера резьбы блеснули радостным огоньком. У него появилась возможность последний раз в жизни, хоть и такой мнимой жизни, взять в руки стамеску, срезать первую стружку и почувствовать запах дерева… Но, подумав об этом, Глеб тут же нахмурился, ведь сейчас он даже не был одет, не говоря уже про всё остальное.

— Если вы хотите от меня чего-то добиться, то для начала дайте какую-нибудь одежду, — сказал он требовательным тоном, — а то работать в голом виде мне как-то непривычно.

— Хорошо, резчик, — быстро согласилась женщина и развела руки в широком жесте. — Проси всё, что тебе нужно, и материализатор создаст вещи, которые ты захочешь. Только постарайся использовать в заказе общеупотребимые названия предметов, чтобы не вводить поисковую систему материализатора в заблуждение.

— Ясненько, — кивнул Глеб и стал перечислять всё, что ему могло понадобиться для нормальной работы.

Не прошло и минуты, как у его ног одна за другой появились сначала синие джинсы, серая рубашка и кроссовки, потом полукруглые стамески, клюкарзы, резаки, ножи и другие резчицкие инструменты, а в конце отличный брусок красного дерева. Его длина составляла около тридцати сантиметров, а ширина пятнадцать на десять сантиметров.

Это было именно то, что он хотел.

— Ну что, резчик, ты доволен такой реконструкцией вещей? — спросила исследовательница, когда мастер начал торопливо одеваться.

— Вполне, — ответил он и взял с платформы одну из стамесок, чтобы проверить заточку лезвия.

Инструмент оказался острым, как бритва, а сам металл очень хорошего качества.

— Во, блин, реконструкция, — тихо сказал он себе под нос. — Мне бы такие стамески при жизни…

— Ты что-то сказал?

— Да так, мысли вслух, — отмахнулся Глеб. — Говорите скорее, что вам вырезать? Только придумайте что-нибудь попроще, а то у меня мало времени. Всего то одиннадцать с половиной часов.

— Но мы ведь не знаем темпа твоей работы, — смутилась женщина, убирая с глаз длинную прядь белых волос. — Поэтому решай сам, что ты успеешь вырезать за это время.

Глеб уставился в зеркальный потолок. Он попытался представить себе какой-нибудь простой, но оригинальный образ будущего изделия. Однако перед его мысленным взором вставали только те образные идеи резных картин, композиции людей и животных, которые он не успел реализовать при жизни. Все они были довольно сложны для исполнения, и могли занять не один день работы.

Ничего нового в голову не приходило, и это было не удивительно, если верить тому, что его психоматрица содержит одни мыслеформы прошлого.

Он снова нахмурился. Получалось, что образ нового изделия может родиться только при наличии в человеческом теле души. Той божественной искры, без которой невозможно никакое разумное творчество.

— Ну, резчик, ты что-нибудь придумал? — нарушила затянувшееся молчание исследовательница древности.

— Боюсь, что нет, — отрицательно покачал он головой. — Без души не могу!..

Женщина грустно улыбнулась.

— Ты не первый так говоришь. Другие мастера прошлого, реконструированные материализатором, тоже не могли создать ничего нового. Поэтому им приходилось творить то, что они когда-то уже делали или хотели сделать при жизни. Но для нас это не принципиально.

— Ну, ладно, — усмехнулся Глеб, — мне тоже всё равно, что я вам тут оставлю. А вы уж потом не обессудьте. Правда для работы мне ещё понадобится удобный стул, небольшой верстак и мелодичная музыка, а то я гробовую тишину терпеть не могу.

— Композиции Джеймса Ласта из двадцатого века тебе подойдут? Он тоже был нами воссоздан, и за отпущенное ему время успел сыграть целый концерт. А мы всё записали.

— Отлично, — обрадовался Глеб. Это один из моих любимых композиторов.

Он сел на появившийся возле него деревянный стул с мягкой обивкой и переложил все рабочие инструменты с платформы материализатора на возникший рядом верстак, который даже имел тиски.

«— Ну, что ж, приступим», — сказал он сам себе и взял в руки брусок красного дерева.

В зале неизвестно откуда раздались мелодичные звуки флейты, и Глеб сразу узнал композицию Ласта «Одинокий пастух».

Острое лезвие большой полукруглой стамески с приятным хрустом врезалось в плотную древесину экзотической породы, по твёрдости равной берёзе. Первые стружки, упавшие на столешницу верстака, запахли чем-то пряным, как пахнут обычно специи.

Глеб втянул ноздрями знакомый запах, и его руки невольно задрожали. К горлу подкатил комок от тех чувств, эмоций и переживаний, которые нахлынули на него в этот момент. Когда-то давно он уже испытывал подобное волнение, но теперь оно было связано с другим событием.

Он снова занимался резьбой по дереву. Снова и в последний раз, отчего на сердце становилось ещё тоскливее. И у него впереди всего лишь одиннадцать часов любимой работы. Шестьсот шестьдесят минут пряного аромата древесины, смачного хруста срезаемых стружек и упругого напряжения в мышцах рук и плеч. А потом…

Что потом?..

Глеб знал, что будет потом. А ещё лучше он знал, что за одиннадцать часов никак не успеет вырезать самую обыкновенную розу в том виде, какой она представлялось ему в жизни.

Он задумал вырезать этот красивый цветок с листьями и колючками на стебле задолго до своей смерти. Но руки всё как-то не доходили до дела, и он постоянно откладывал эту работу на потом. А потом был инфаркт и небытие.

Резчик тяжело вздохнул и зажал брусок в тисках верстака.

— Похоже, Глеб, ты уже решил, что будешь создавать из этого куска дерева? — негромко заметила исследовательница древности.

— Да, — кивнул он, беря в руки нужные инструменты. — Это будет роза. Цветок такой с колючками. Знаете?

— О-о, конечно. В наше время это редчайший цветок, воссозданный сотрудниками центра всего несколько лет назад. Но деревянная роза, это… Это будет настоящий шедевр!.. Мы в этом уверены!

Глеб уклончиво пожал плечами и взглянул на окружавших его людей.

— А можно поинтересоваться, почему кроме вас, то есть кроме тебя, все остальные в зале молчат. Они что, меня не понимают?

— Нет, они знают все древние языки мира, — ответила женщина, — в том числе и русский, на котором мы с тобой сейчас беседуем. Однако моим коллегам нельзя отвлекаться на разговоры, так как вся их воля, внимание и психическая энергия уходят на поддержание работы материализатора, от которого зависит твоё нынешнее существование.

— А как насчёт электричества? Почему вы не применяете его для подобных экспериментов?

— Дело в том, что генератор психоматриц создан на основе инопланетных технологий, и может работать только за счёт психической энергии разумного существа.

Кроме того, более пятисот лет назад, с тех пор, как мы в должной мере овладели своей психической энергией, на Земле отпала нужда в постоянном использовании электричества, а на людей перестали оказывать вредное воздействие электромагнитные поля. Мы пользуемся психической энергией во многих сферах человеческой жизнедеятельности. Например, для управления сложной техникой и аппаратурой, которая даёт нам всё необходимое в жизни. Для общения на любом расстоянии мы применяем телепатические способности. Для переноса различных предметов — телекинез, а для перемещения в пространстве — левитацию и телепортацию.

— Ишь, ты… Ну, прям, как в сказке, — недоверчиво сказал Глеб, постукивая деревянной киянкой по длинной рукояти большой стамески. — По щучьему велению, по моему хотению…

Так вы, наверное, и к другим звёздам летаете без всяких проблем.

— Разумеется, — подтвердила женщина, приглядываясь к работе резчика, — причём уже довольно давно. Сначала люди летали на другие планеты в космических кораблях. Но теперь мы в основном пользуемся порталами межпространственного перемещения, которые усиливают наши собственные способности, а также специальными космолётами для путешествия к неизведанным мирам.

— Ясно. Везёт же кому-то. Живёте как в сказке, и всё у вас в ажуре…

— В каком ажуре? — не поняла исследовательница.

— Да, это я так, к слову, — отмахнулся Глеб. — Сленг у меня такой. Не обращай внимания. Кстати, уважаемая, могу я узнать, как тебя зовут, раз уж мы с тобой так мило общаемся.

— Я Актея. Первая управляющая центра реконструкции исторических объектов.

— Приятно познакомиться, — сказал Глеб и снова окинул женщину оценивающим взглядом. — Чертовски приятно.

Не прекращая работы, он стал расспрашивать Актею обо всём, что его когда-то интересовало. Об устройстве земного мира и Вселенной с точки зрения современных научных познаний, о жизни людей на Земле и на далёких планетах, о существовании разумной жизни в иных мирах, и о многом другом. Благо времени на все эти разговоры хватало с избытком. Но, к сожалению, и оно было не безграничным.

Постепенно на верстаке вокруг обрабатываемой заготовки и на белом покрытии платформы стали скапливаться кучки красновато-коричневых стружек, источавших свой специфический запах. На месте деревянного бруска уже начали вырисовываться контуры будущего изделия, но до конца работы было ещё далеко.

— Должна тебя огорчить, Глеб, — неожиданно сказала Актея, — но твой срок на исходе. Ты можешь поторопиться, чтобы закончить свой шедевр вовремя?.

— Нет, не могу, — спокойно ответил он. — Я же не машина для резьбы. А спешка, как известно, нужна только при ловле блох. Я в любом случае не успею. Здесь ещё много основной работы, не говоря уже про завершающую обработку. Так что придётся вам довольствоваться малым. Тем, что получилось.

Женщина впервые за всё время задумчиво хмыкнула и вопросительно взглянула на других исследователей древности. Затем растерянно произнесла:

— То, что есть сейчас нам не очень подходит. Мы бы хотели иметь в своём хранилище законченный экспонат. Нам требуется полноценное изделие, а не заготовка.

— Тогда реконструируйте в материализаторе станок, который сможет вырезать деревянную розу всего за час.

— Но нас интересует только ручная работа живого мастера…

— Живого? — переспросил Глеб, рассмеявшись. — Но я мёртв так же, как эта деревяшка. В нас нет ни души, ни жизни. А вы даже не можете продлить моё нынешнее существование, чтобы я не спеша закончил работу над этим изделием.

Он гневно ударил киянкой по заготовке розы, отчего Актея даже вздрогнула и воскликнула:

— Осторожно! Ты повредишь древесину. В ней появятся трещины.

— Плевать! Всё равно от этой заготовки вам не будет никакого проку.

— Ты прав, резчик, — тяжело вздохнув, согласилась исследовательница и на секунду прикрыла глаза рукой. — Обычно это не в наших правилах, но мы постараемся продлить твоё существование в материализаторе, насколько это будет возможно. Я только что вызвала сюда остальных сотрудников центра. Они помогут нам своей психической энергией поддержать работу генератора.

Сколько ещё времени тебе понадобится для создания розы?

— Не знаю, — пожал плечами Глеб, — но не меньше суток это точно. Если, конечно, я раньше не свалюсь от усталости. Тело-то у меня не железное.

— Целые сутки?! Это очень много. Но если меньше нельзя, то нам понадобится дополнительная психоэнергетическая помощь.

— А, вот это уже ваша проблема. Моё дело — резьба.

Глеб вытащил заготовку из тисков верстака и принялся обрабатывать одной из полукруглых стамесок.

Теперь он был спокоен, и мог продолжать работу без суеты. Конечно, это ненадолго, но дополнительные сутки он себе все-таки выторговал. И хотя нынешнее существование нельзя было назвать полноценной жизнью, резчик хотел продлить его максимально долго…

— Двое суток. Почти двое суток, — медленно прошептала Актея, когда психоматрица резчика покинула физическую оболочку и бездыханное тело обмякло на стуле.

Мозолистые руки Глеба продолжали сжимать деревянное изделие, которое он всё-таки успел вырезать и отшлифовать. Это была роза с частично раскрытым бутоном, колючим стеблем и тонкими листьями. Это был его последний шедевр.

Резчик трудился над ним без отдыха и пищи, хотя его тело нуждалось и в том и в другом. Он не просил себе ничего, кроме воды и стимуляторов для поддержания нормальной работоспособности. И в течение двух дней все сотрудники центра, а также добровольцы из города, сменяя друг друга каждые четверть суток, контролировали работу материализатора, не позволяя ему отключиться раньше времени. И у них это получилось.

Актея с сожалением посмотрела на лицо Глеба, его застывшую улыбку и полуприкрытые глаза. Потом взяла из холодеющих пальцев деревянную розу, которая всё ещё хранила тепло рук мастера.

Выбрав из всех инструментов резчика две полукруглые стамески, исследовательница сошла с платформы генератора и дала ему команду дематериализовать оставшиеся в круге объекты, в том числе и мёртвое тело.

Вспышка яркого света привычно озарила прозрачный цилиндр, и всё, что было внутри него исчезло, распавшись на элементарные частицы. Эксперимент по реконструкции мастера резьбы по дереву и ручному созданию деревянного произведения искусства прошёл успешно.

Не обращая внимания на других сотрудников центра, Актея перешла в соседний зал, где как в музее хранились творения древних мастеров. Здесь были живописные картины и графика, скульптуры из керамики и стекла, украшения из драгоценных металлов и другие ювелирные изделия, а также иные творения рук человеческих и те орудия, с помощью которых они создавались.

Исследовательница древности положила новые экспонаты в пустую витрину из чистого хрусталя и в очередной раз пригляделась к деревянной розе. Как и все вещи в этом зале, она была сделана очень хорошо, но при этом выглядела какой-то неправильной, мёртвой.

Актея невольно вспомнила последние слова Глеба, которые он произнёс, закончив работу над своим шедевром.

— Да, красивая получилась роза. Но чего-то ей всё-таки не хватает. Одной неуловимой детали, воспринимаемой только на уровне чувств и эмоций. И я даже знаю, чего именно…

2009 год.