Самый плохой ректор

Глава 5. Чистосердечное признание не смягчает наказание

– Что будем делать с лабиринтом? – спросила я у Виларии на лекции по основам магии.

Занятие близилось к концу, тест мы заполнили и сдали и теперь вместе с Вилкой, Яцеком и Змиевским устроили малый совет. Я отсела на последнюю парту к друзьям, раз ректор Тори важничает и меня не замечает. Не буду лишний раз мельтешить у него перед глазами и злить.

– Что тут поделаешь? Участвовать, – вздохнул Яцек. – Нужно только у старшекурсников расспросить, чем нам грозит этот магический лабиринт.

– А в прошлом году этой эстафеты разве не было? – поинтересовалась я. Ведь Яцек и Змиевский здесь уже учились, только на других отделениях.

– Не было. Да и раньше эстафета была одним названием. Прошлый наш ректор, нынешний декан лер Матеуш, когда-то учился с ректором Ликарнийской академии. Так что они больше встречались, чтобы грог вместе выпить.

– А ректор Тори из кожи вон вылезет, чтобы доказать первенство. Грогом тут не отделаешься, – пробурчала Вилка, покосившись на Амадора, который попросил всех открыть учебники на новом параграфе.

– Ты говорила, что у тебя подружка у механиков учится и тоже участвует в состязании. Может, она что-то знает? – предположил Змиевский.

– Точно! А еще Мартишка замужем за главным некромантом Протумбрии лером Десмондом, тот дружит с ректором Тори. Наверняка они обсуждали между собой дела академии, а у Мартишки слух хороший. Вернее, магические штучки, чтобы подслушать, имеются, – хмыкнула Вилария.

И мы все тихонько рассмеялись.

– Я вам не мешаю? – вдруг прозвучал грозный окрик ректора, а с моей парты взвился в воздух учебник и захлопнулся у меня перед носом.

– Нет, – машинально ответила я, схватив в руки книгу, и ойкнула, потому что взгляд ректора потемнел, а воздух вокруг меня заискрился.

– Дерзите, адептка Комарек? – рыкнул ректор Тори, сверля взглядом сидевшего рядом со мной Яцека.

Однокурсник как раз придвинулся ближе и склонил ко мне голову, но исключительно потому, что мы перешептывались. Вот и Вилка со Змиевским так сидели, но их ректор взглядом не прожигал.

– На чем я остановился? Повторите мою последнюю фразу, адептка Комарек, – приказал Амадор.

Он уже приблизился к нашей парте, да еще и навис надо мной похуже грозовой тучи.

– Вы сказали, что мешаете мне, а я вам дерзю, – выдала я. – То есть держу вас… Вам.

По аудитории пронеслись смешки, а ректор строго изрек:

– Адептка Комарек, после занятий жду вас в кабинете с объяснительной. В подробностях изложите, чем вы занимались на моей лекции! – Амадор склонился ниже и прошипел мне на ухо: – Посмешище из себя я делать не позволю даже тебе!

Таким злым ректора я не видела, даже когда Матюша хулиганила в помывочной. И когда Амадор выпил мое зелье с красителем и стал фиолетовым, он так не кричал. Ректор Тори был высокомерным, язвительным, недовольным, но свирепым – никогда. Я уткнулась в учебник, стараясь не смотреть на Амадора. Но толком так и не поняла, отчего он разозлился. Сам все это время игнорировал меня, а теперь забрался на верхний ярус, стоит и отчитывает, словно я какая-то преступница.

Как только ректор вновь вернулся за кафедру, Змиевский удивленно спросил:

– Чего это с ним? Вроде бы мы тихо шептались.

– Это называется «раздражающий фактор», – со знанием дела сообщила Вилка, усмехаясь и поглядывая на нас с Яцеком.

– Чего? – не понял последний и почесал вихрастый затылок.

Я же все поняла и простонала. Не думала, что план тетушки Лижбет сработает так скоро. Да я вообще не представляла себе, как этот фактор работает. Полагала, нужно на свидание сходить или поцелуй какой перед ректорскими окнами разыграть. Разумеется, понарошку. А тут всего-то с Яцеком пошепталась, а Амадор уже рычит. Эх, хорошо бы перед походом в ректорский кабинет с тетушкой посоветоваться, в этом деле у нее опыт большой, и она сразу определит: сработал фактор или нет. Но в целом все складывалось неплохо. Не придется самой бегать за ректором и проникать ночью в его жилище, да еще и Матюшу подбивать на преступление. Сегодня же во всем и признаюсь. Уверена, Амадор перестанет злиться, обнимет, поцелует… Я мечтательно улыбнулась, но, перехватив хмурый взгляд ректора, уткнулась в учебник. И признания, и поцелуи будут позже, а пока нужно сосредоточиться на рассказе об артефактах, которые способны усилить магический поток, даже такой хлипкий, как мой.

Я едва дождалась окончания занятий, даже толком не пообедала, и устремилась на встречу с судьбой, то есть с Амадором. Вилка вместо напутствия положила мне в карман конфеты-смешарики – на тот случай, если беседа закончится плачевно. Но я верила в удачу. И даже Пшемик Дергун без препирательств открыл передо мной дверь. Очевидно, что меня ждали.

Амадор выглядел уставшим. При виде меня он поднялся с места, а я не стала тянуть с признаниями:

– Мне нужно вам… тебе… признаться в том…

– В том, что после нашего разговора ты решила встречаться с сокурсником? – неожиданно выдал Амадор. – Я все понимаю. Ты красивая, талантливая, я старше тебя, да еще связан обязательствами с другой…

– Вот об этой другой я и хотела поговорить.

И я улыбнулась, глядя на жениха. Он уже не злился, а вновь напоминал того Амадора, который провожал меня вечерами до корпуса, слушал мои сказки в компании магического зверья, катал на гиппогрифе и смотрел влюбленным взглядом. И он только что назвал меня красивой и талантливой… Впрочем, не стоит отвлекаться, а, как говорит декан Матеуш, надо резать, не дожидаясь перитонитов. Набрав в легкие побольше воздуха, зажмурилась и выдохнула признание:

– Амадор, я твоя невеста Элиска Кошмарек! Она… То есть я… Одним словом, одно лицо!

Ректор вдруг рассмеялся:

– Лиска, что за фантазии?! Твое лицо я точно с другим не перепутаю. Правда, невесту я видел только на портрете, но поверь, у вас с ней нет ничего общего. Не стоит ничего придумывать и ревновать. Я не испытываю к невесте никаких чувств.

– Амадор, я и есть твоя невеста, дочь аптекаря! – настойчиво повторила, предприняв еще одну попытку. – Понимаю, в это трудно поверить, но…

– Трудно поверить?! – разозлился любимый ректор. Он ринулся к шкафу и закопошился в нем: – Я не знаю, чего ты добиваешься, но не стоит лгать! Я ненавижу ложь!

Я опешила. Да он… Да я… Я всю душу перед ним вывернула, а заодно и подробности личной жизни. А он сопротивляется!

– Я невеста, которая сбежала из дома и поступила в академию, – не сдавалась я, – потому что всю жизнь мечтала о…

– Насколько я знаю, моя невеста сейчас учится в магическом пансионе. И фамилия у нее не Комарек, а Кошмарек, – припомнил Амадор, вытаскивая из шкафа какую-то картину. – Документы у тебя были настоящие, поддельные бы не прошли наш магдетектор. Но главное это!

И ректор протянул мне… мой портрет, сделанный модным столичным художником пару лет назад с дагерротипа. Вышла я на нем, откровенно говоря, не слишком удачно. И художник явно усилил «художественный эффект». Что это у меня на голове? Какое-то птичье гнездо цвета пожухлой листвы! А платье? Оно же подчеркивает все недостатки: пухлые руки, отсутствие талии, а заодно и груди… На носу гнездятся уродливые очки с двойными стеклами. А какой раздраженный взгляд! Очевидно, папенька заснял меня в лаборатории, когда я проводила очередные опыты. Вон и колба в руках.

– Видишь? Видишь?! – тряс у меня перед лицом портретом Амадор. – У тебя нет ничего общего с моей невестой! Совершенно другой цвет волос. У тебя локоны жемчужные, здесь же не пойми какого цвета. А фигура? А нос?!..

– А что не так с носом? – поинтересовалась я. Нос как нос.

– У девицы Кошмарек нос картошкой, а у тебя маленький и изящный. – Амадор перевел глаза с портрета на меня и тепло улыбнулся: – И щек у тебя таких нет, и губы ты не поджимаешь, и взглядом не сверлишь, а нежно смотришь, словно ласкаешь…

Щек нет, потому что я похудела, бегая за горгульей, а заодно и за ректором. Губы поджала, потому что зелье красоты не выходило, а взглядом сверлила папеньку за то, что грубо прервал творческий процесс и пыхнул мне в глаза вспышкой новомодной клап-камеры.

– Увы, твоя затея провалилась, – усмехнулся ректор и убрал портрет в шкаф, да еще сверху положил толстенную книгу «Как избавиться от злых духов». – Я понимаю, что ты ревнуешь. Признаться, я и сам сегодня вспылил на занятиях, увидев, как ты воркуешь с этим рыжим студентом.

– Но я не ворковала!.. – попыталась возразить.

Амадор взял меня за руку и потянул за собой.

– Лиска, ты мне очень нравишься. Очень. Но пока я связан обязательствами с другой, наши отношения невозможны. Твоя история с невестой была оригинальной, но попытка не удалась.

От возмущения я аж запыхтела, как тот маленький паровоз, что по выходным возит меня в Ликарнию. Не ожидала, что мое признание примут за ложь, а мне прочитают отповедь.

– Наше расставание – это временная мера. Верь мне, – продолжал увещевать ректор. – Конечно, лучше бы тебе перевестись в другую академию.

– Зачем это мне переводиться?! – возмутилась я. – Нас и тут неплохо кормят. В смысле учат.

– Потому что нам тяжело с тобой встречаться каждый день, не имея возможности поговорить, прикоснуться…

Амадор дотронулся до моей щеки, но в этот момент зловредный Пшемик Дергун громко закашлялся в приемной. Ректор резко отстранился и моргнул, будто стряхивал навязчивый морок.

– Я должен быть сильнее этого! Как порядочный человек я обязан сперва разорвать помолвку и только потом… – Амадор нахмурился, явно о чем-то вспомнив: – Потом вывести академию из тени, прославиться и стать министром просвещения. Полагаю, года за два или за три я управлюсь. Тогда смогу ухаживать за тобой по всем правилам. Представлю семье… Но позже. Пока же учись!

И Амадор Тори распахнул дверь кабинета, выставляя меня в приемную, при этом не преминул заметить, что завтра я должна предоставить ему эссе по теме артефактов, а еще вынес мне устный выговор за разговоры на лекции.

Пшемик Дергун высокомерно хмыкнул, сообщив закрытой двери, что выговор он сиюминутно оформит приказом, а я… я растерянно хлопала глазами и не понимала: это что сейчас такое было? Я, можно сказать, пришла к любимому ректору с чистосердечным признанием, а он… мне… меня… Отчитал! И что с этими мужчинами не так?!