Самый Красивый Гном

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Пролог ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Его Великомогущество, Вечный Тиран конфедерации Барджайя, Заир Конн тар Фарагат, стоял у окна в собственной спальне, заложив руки за спину. За окном давно сгустившиеся сумерки пытались перейти в темную безлунную ночь, но огни Мадженты, столицы Барджайи, были готовы отбить нападение тьмы. Как и всегда. Ему, Заиру, всегда нравилось смотреть на свой город, жемчужину континента, носящего название Северная Валта. Дело рук его деда, отца и тридцатилетнего правления самого Тирана.

Но сегодня… сегодня был совершенно особенный вечер. Можно сказать, последний из бесчисленного множества тех, в течение которых вырос и возмужал этот седой, но еще крепкий полуорк.

Последний день мира. Заир Конн тар Фарагат был твердо намерен его проводить со всеми полагающимися почестями.

— Муж мой, ты… уверен? — с кровати раздался негромкий хрипловатый голос Стагны, его шестой жены. Сегодня именно она делила ложе с Тираном. Несмотря на то, что Стагна, сереброволосая эльфийка, уже принесла Заиру четверых детей, она не собиралась уступать ни одной ночи другим двенадцати женам.

Но ценил её супруг далеко не за плодовитость. Другую, особенно Лифер, Иж или Лататонну, он бы приказал выпороть за столь кощунственный и наглый вопрос, но своего начальника контрразведки? Ту, чья служба спасла уже Барджайю как минимум от десятка серьезнейших кризисов и провокаций? Ту, благодаря которой позиции страны столь крепки, что позволили акцию, на которую Великий Тиран дал добро сегодня? Нет.

— Ты выпрыгиваешь из горящего дома, не зная, сломаешь ли ты себе ноги? — раскатистый негромкий бас Тирана заполнил спальню. — Также и здесь, Стагна. Я начал войну не потому, что хотел, а потому что именно сейчас её нельзя было не начать.

— У сильных всегда есть выбор.

Вторая дерзость… и вновь прощена. Не только он, принявший из рук своего отца мирную и процветающую державу и три десятка лет продолжавший его дело, нервничал и предвкушал бессонную ночь.

— Кроме одного варианта. Того, что все сочтут проявлением слабости, — изрёк Заир, отворачиваясь от окна и прямо глядя в глаза супруге, — Эдихон, Эльвестра, Кримм. Три крупных города в Союзе Равных заложены людьми Барджайи. Мы не можем себе позволить уйти с той сцены. Не сейчас. Не так.

— То есть её нужно поджечь? Почему тогда полноценное вторжение, Заир? — продолжала хмуриться эльфийка: — Ты мог просто отправить свою когорту убийц. Три десятка Должников разожгли бы пожар на всём континенте!

— Я тебе что, касдамский пират?! — рык разозленного Тирана колыхнул тяжелые занавеси. — Или хочешь, чтобы дети твоих детей встречали объединившихся эластийских эльфов уже в портах Мадженты?! Думаешь, Трант, Кригстан и Тирвильское княжество отправляют свои флотилии потому, что им больше нечего делать?! Со дня Полёта Драконов едва прошло сто лет! Люди и вполовину не восстановили свою численность, чтобы вновь начать грызться друг с другом! Выполняй свою роль, а я буду выполнять свою! Так мы живем!

Жена, молча соскользнув с кровати, где полусидела всё это время с сложенными на груди руками, пала ниц перед своим мужем и повелителем. Оттуда, из позы поклона, выражающего глубочайшее раскаяние, она задала следующий вопрос куда более мягким и просительным тоном, не поднимая головы:

— Мой муж и господин, мои страхи… Их корень — Хайкорт. Наши дети могут не дожить до дня, когда подарят нам внуков.

Тиран молчал, вновь отвернувшись к окну. Там, в Мадженте, не спали многие, как и в самой твердыне властелина. Писались и отправлялись приказы, квартирмейстеры проверяли припасы, механики, которым предстояло забыть про сон и покой на неделю, проверяли двигатели и механизмы стоящих в порту линкоров и транспортников. Директора и управленцы многочисленных фабрик рвали на себе волосы, руководя срочным перепрофилированием предприятий по планам из пыльных папок, некоторым из которых стукнуло под двадцать лет. Страна вскоре затрясется в лихорадке военных приготовлений. Флот отправится в океан, неся стяги Барджайи и приказ Великого Тирана привести к покорности бунтующие колонии Эласты. Бунтующие уже более ста лет.

Всё начнется завтра.

— Хайкорт…, — наконец, разомкнулись губы могучего полуорка: — Им придётся договариваться. Месяц назад я уже договорился со всеми. С Кригстаном, с Трантом… с княжеством. Уже месяц назад. Мы натравим Должников на Эласту. Сообща. Дадим им доделать то, что так хорошо начало семейство Аддамс. Когда все прибрежные города Союза Равных будут вырезаны, когда поставки прекратятся… даже Хайкорту придётся сесть за стол переговоров. Мы купим его нейтралитет! Будем рвать друг другу глотки за ненужную землю, в которую слишком рано вцепились, будем лить кровь наших солдат, но при этом… при этом все, дружно, сообща — будем кормить Хайкорт тем, что пожелает сожрать этот город проклятых!

Стагна тар Фарагат, продолжающая оставаться в коленопреклоненной позе, смиренно поблагодарила мужа за ответ. Отмякнув, Великий Тиран велел жене вновь занять своё место на кровати, а затем и сам к ней присоединился.

Заснуть, правда, обоим было не суждено. С утра правителю Барджайи предстояло впервые руководить страной, встающей на давно подготовленные рельсы войны, а вот его жена всё думала — не ошиблись ли сильные мира сего, думая, что способны накормить дракона, спящего почти сотню лет?

Может быть, ему, разбуженному творящейся вокруг суетой, понадобится много больше?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 1} Верхом на бомбе ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Голова, шея, грудная клетка, мягкий и уязвимый живот, бедренные артерии. Любой прямоходящий высокоорганизованный организм от колен и выше представляет из себя сплошную уязвимость для стрелка из огнестрельного оружия.

Особенно, если огонь ведется с двух стволов.

Особенно, если стрелок опытен, умел и ловок.

Особенно, если расстояние между ним и мишенью не допускает большого числа промахов даже от новичка, впервые взявшего в руки оружие.

Этих «особенно» было много. Тяжелые крупнокалиберные пули были буквально обречены ворваться в паскудную плоть моей цели и разорвать её ради блага всех живущих, прекращая гибельное существование одной воистину великой дряни этого мира.

Только вот в мире, где есть магия, плотоядные эволюционирующие монстры и психически неуравновешенные наркоманки, способные творить разруху и хаос везде, где появляются, также, к моему глубочайшему в тот момент несчастью, находились и боги. И, даже если взять самый дохлый, урезанный и плохо работающий вариант подобного существа, то ему все равно с лихвой хватит сил остановить в воздухе пули, выпущенные из посвященного ему оружия, а затем поймать собственного верного шерифа, помощника и сообщника за шиворот, подвешивая его в воздухе и мешая добежать до уже поверженной (якобы) цели, дабы точно её добить ножом!

— Ахиол, гаааааааааад! — взвыл я сиреной на весь Незервилль, глядя, как изумленно ощупывает себя руками живая и здоровая Суматоха.

Шестирукий верзила сделал меня! Сделал! Развел как малолетку! Чего стоило мне насторожиться, увидев главу города там, где он практически никогда не бывает?! Он мэр! Он сидит в своей огромной мэрии, похожей на титанический храм, высовывая нос наружу, только если происходит какая-нибудь беда столь серьезных масштабов, что без его внимания не обойтись! Он, черт побери его шестирукую тушу, бог! Подстерег, пустил вперед, остановил пули, а затем взял меня, как плюшевую игрушку! На идеально удобном ему расстоянии!

— Магнус Криииггс! — раздался жаждущий крови вопль от Авроры маму её и папу её Аддамсов, после чего тощая двухметровая девка кинулась на меня с ногтями наготове и огнем в глазах, не переставая при этом орать как баньши, — Крииииигс!!!

Оп, и она болтается в другой руке бога, предусмотрительно поймавшего чересчур длинную девицу не за шиворот, а в районе пояса, так, чтобы она, маша в воздухе всеми своими конечностями, не могла нацелиться ни на меня, ни на него.

— Тварь!

— Стерва!

— Ублюдок!

— Вороватая наркоманка!

— Убийца!

— Sielle lentum N’aam tah Achiol D’os! Stagna carta N’aam tah Achiol D’os! — прогремел голос мэра, превращая что меня, что тощую психопатку в два молчаливых парализованных тела, тут же обмякших в его руках.

А затем он самым неторопливым образом, даже, можно сказать, вразвалку, понёс нас в свой кабинет.

Болтаясь в руке начальства навроде нашкодничавшего хомяка, я с горечью думал о том, что все мои усилия по выгрызанию себе любимому нормальной жизни в этом далеко не лучшем из миров, уверенно превращались в пшик. Переродили в молодом теле, обладающем сверхчеловеческими характеристиками? Изволь шляться теперь по миру, уничтожая опасных постоянно эволюционирующих существ. О, ты подвергаешься смертельной опасности на столе вивисектора, замыслившего рискованный эксперимент? Ну так и быть, ошейник Бога-Машины с тебя падает, но будь любезен отработать шпионом после стажировки в стране отпетых ксенофобов! Покинул страну? Молодец, теперь попробуй отыскать следы своего бесследно пропавшего собрата в городе, где тайн едва ли не больше, чем теплокровных и дышащих существ! Справился и попутно спас город? Умница, гномик, держи звезду шерифа и дурную славу того, кого обвинят во всем произошедших в Незервилле бедах за последнее время!

А чтобы жизнь медом не казалась…

— Полагаю, представлять вас друг другу не нужно? — осведомился Ахиол, шестирукий мэр самого таинственного и странного города на планете, усаживая за собственный стол, — Ах да, Contrum sielle lentum N’aam tah Achiol!

Немоту снял, но общую парализацию оставил. Я бы даже посмеялся, глядя на наши две безвольные тушки, растекшиеся по креслам посетителей в кабинете мэра, только вот не смешно было ни грамма.

— Шеф, я увольняюсь, — уведомил я принявшего фальшивый удивленный вид мэра: — Поселюсь неподалеку от Галатури, буду писать вам письма. Раз в месяц.

— Это противоречит нашим договоренностям, шериф Криггс, — мягко качнул головой шестирук.

— Договоренности я заключал с существом, которое ошибочно считал пребывающем в здравом рассудке и памяти!

— Дерзите…

— Крииииигс!! — очнулась Суматоха, до этого момента лишь бешено вращающая глазами: — Крииииииигс!!

Я отвел от нее взгляд. Единственным приятным моментом во всем происходящем было лишь то, что психованную каланчу в данный момент разрывало от ярости… и страха. Неудивительно. Между нами пробежало две Золотых Орды черных кошек.

— Sielle lentum N’aam tah Achiol! — вновь наложил заклинание на девушку Ахиол, затем, подумав, добавил, — Somno prudenis calvo N’aam tah Achiol!

Наступила тишина. Глаза Суматохи, очень печально известной дочери Саломеи и Станислава Аддамсов, закрылись. Она заснула.

— Давайте пока поговорим без госпожи Авроры, — предложил мэр.

— Ахиол, я не в том состоянии, чтобы сдерживаться, поэтому буду говорить прямо — вы предполагали подобное развитие событий, — наконец, начал я с трудом выталкивать слова из глотки: — Именно такое! Вы срежиссировали всю встречу!

— Именно так. И вы меня, шериф, расстраиваете своим поведением. Я ожидал куда большей сдержанности, которую вы ранее неоднократно демонстрировали.

— Да поцелуйтесь взасос с Богом-из-Машины! — рявкнул я, расчетливо ударяя по одному из самых болезненных из известных мне мест Ахиола, — Я кровь проливал за ваш сношаемый тварями городишко, рисковал собственной шкурой, к моей дочери подсылали искусственных убийц! Ради нормальной жизни в Хайкорте, я даже рискнул, вновь оказавшись на столе у съехавшего с ума вивисектора! Аркадия спит! Желтоглазые ропщут! А вы, в такой момент, приглашаете в город Аврору Аддамс?! Ту самую, о репутации которой вы в курсе?!

И… разгневанный бог заткнул мне пасть заклинанием. Черт возьми, хорошо быть богом, можно разбрасываться энергетическими формами, которые такому скромному киду как я совсем не по плечу. Только вот чхать я хотел на то, что теперь не могу говорить!

Он, этот шестирукий здоровяк в черных шароварах, знает, что я уже догадался о том, что ему кое-что от меня нужно. Очень нужно. Именно по этой причине Ахиол вслух проговаривает заклинания, демонстрируя, что ничего не замышляет. Ему-то как раз молиться себе не нужно, чтобы активировать нужный эффект. Только вот проблемка-то у него в том, что единственное, что мне, Должнику Неверящего Бога от него надо — оно уже обещано. Он знает, что я знаю о том, что знает он о том, что знаю я.

И поэтому могущественное существо сидит за своим столом, распихав свои многочисленные руки куда придётся, и сверлит недовольным взглядом валяющегося в кресле меня.

Хайкорт, он же Незервилль. Город, основанный беглыми гениями, изучающими магию, потусторонних ихорных существ, прикладные науки. То, что получило рождение с момента события, известного как Полёт Драконов. Город живых мертвецов, проводящих ночи в чудесном волшебном мире, где они живут, чувствуют боль и наслаждение, могут спать, уставать, обонять, ощущать… Сейчас этот вечно мрачный каменный город, находящийся под толстенной «подушкой» особого тумана, собирающего магию с большой площади, находится в кризисе. Я, как новый шериф Хайкорта — часть решения этого кризиса.

А лежащая в кресле Суматоха — момент, который богу нужно кому-нибудь доверить. Очень сложный и очень важный момент, хоть и по неизвестным мне причинам. Гостей в Хайкорте не бывает вообще. Но вот она здесь.

И я к этому отношения иметь не буду. У меня работа. Дочь. Нет, уже две. Пусть одна и слегка мертвая, но её это не портит. Элли всегда была славной улыбчивой девочкой, даже когда просто приходила в гости к моей Эльме, так что не вижу проблем считать её своей. Учитывая то, что полупрозрачная зеленоватая девчушка, парящая в нескольких сантиметрах от твердой поверхности, не стала убивать меня по требованию своего нерадивого и сумасшедшего приемного папани.

— Мастер Криггс, — начал говорить Ахиол, — вы… не относитесь и не будете относиться к тем, кто принимает решения о судьбе города, поэтому не имеете права слова по отношению к пребыванию Авроры Аддамс в Хайкорте. Она была приглашена Советом Основателей. Этот вопрос пересмотру не подлежит. Признаться, я рассчитывал поручить вам надзор и опеку за Авророй Аддамс, но теперь вижу, что мы с вами… не договоримся. Что же, буду искать другой выход. Но без клятвы о непричинении вреда жизни и здоровью Авроре Аддамс, пока она находится в Незервилле, вы из моего кабинета не выйдите. Для вашего спокойствия, я заставлю её дать точно такие же по отношению к вам и вашей семьей. Все понятно? Тогда я снимаю заклятия.

Нужные богу клятвы я не проговаривал, а натурально лаял, с остервенением глядя в его безмятежное лицо. Под конец, рванув к двери и вытаскивая на ходу сигареты, не выдержал и обернулся, сказав:

— Ахиол, когда я впервые встретил Суматоху, у нее не было никаких магических сил. Ноль. Задранное на голову платье, мокрые панталоны и коробка с наркотиком. А также, мэр — слава. Известность состоявшейся диверсантки! В её-то молодые годы. Здесь же, в Незервилле, его существование подвергла риску группировка из безумного ученого, сходящего с ума от боли мстителя и группы дебилов, оплативших им банкет!

— Я приму ваше мнение во внимание, шериф, — невозмутимо кивнул мне шестирукий мэр.

— А я — напомню вам, что предупреждал, когда мы, вы и я, будем стоять на развалинах Хайкорта!

Хлопок дверью вышел изрядный. Я бесился так, как может беситься человек, который с трудом, кровью и риском только что выдрал у судьбы шанс на спокойную жизнь, но… он просто уплыл сквозь пальцы.

На улице был дождь. Лило несмотря на то, что мы находимся практически в пустыне, прямо как из ведра. Такие осадки вызывали странное явление — густые туманы опускались на город, снижая видимость до расстояния в 2–3 метра. Теперь еще и блудить до самого дома, натыкаясь на ругающихся прохожих, занимающихся тем же, что и я. А сейчас настроения в Незервилле очень… нехорошие. Купель Жизни, главная отрада местных живых мертвецов, прозываемых желтоглазыми, не работает. Они вынуждены день за днем после работы сидеть в своих пустых домах, за которыми особо-то и не ухаживали, да смотреть в окно. Либо собираться безрадостными группками, вяло общаясь о разных пустяках.

Стоя под крыльцом главного входа мэрии, я закурил, с наслаждением чувствуя, как немного отпускает.

— Плохой день, шериф Криггс? — позади меня раздалось нежное грудное контральто.

— Отвратительный, мисс Дийюн. И не у меня одного.

— Может, тогда составите мне компанию в «Теплый приют», шериф? Я бы не отказалась выпить. А заодно, может быть, выслушать вас. Вдруг мои скромные навыки смогут помочь?

— Не вижу причин отказываться.

Выпить мне хотелось сильно.

Ларисс Дийюн, слегка полноватая и совсем немного одноглазая блондинка в свои цветущие «тридцать с хвостиком», была замечательным слушателем. Ей такое качество и так полагалось, как штатному специалисту города по психическим заболеваниям и секретарю Ахиола на полставки, а уж если помножить на вызываемый мной интерес у противоположного пола, так можно сказать, слушали меня всеми жабрами души. Но, при всех своих интересах, доктор Дийюн оставалось крепким профессионалом, родившимся и выросшим в дурдоме, называемом Незервилль.

Мои предупреждения о опасности Суматохи она восприняла остро и всерьез.

— Шериф Криггс, я уверена, что вы не сгущаете краски по поводу опасности нашей… гостьи, но, с другой стороны, задумайтесь — в чем разница между вами — кидом, и Авророй Аддамс? Разница для Основателей, для Ахиола, да хотя бы для меня, в данный момент?

— Мисс Дийюн, я прекрасно понимаю, что кредит доверия ко мне, как к Должнику, куда выше, чем к разумному, имеющему в этом мире полноценные корни! Меня легче просчитать, проще контролировать, все действия на виду! Но, я считаю, что Ахиол ошибается, предполагая, что лишенная магии Суматоха — безобидная девушка. Даже если наш бог-мэр обложит её наблюдателями, которые будут фиксировать даже каждый акт дефекации Аддамс, это совсем не гарантирует того, что эти самые наблюдатели поймут её действия!

— Вы… хам, мастер Криггс.

— Я отец уже двоих дочерей на крайне нервной и неблагодарной работе, мисс Дийюн. Более того, ваше непосредственное начальство решило сделать из меня козла отпущения, повесив ответственность за смерть двух сотен заговорщиков, сон Купели и проклятую лечебницу!

В таком духе и продолжилось общение. Спустя несколько стаканчиков самогона, выдаваемого местными за виски, меня слегка попустило и преисполнило пофигизмом. С одной стороны, наличие в городе Суматохи — это огромная и угрожающая всем и вся задница, которая рано или поздно свою угрозу осуществит, накрыв Хайкорт так, что даже у местного короля нежити, весьма малоэмоционального Базилиуса Энно шерсть в паховой области потеряет пигмент, с другой стороны — я уже получил от Ахиола гарантию, что клятвы с длинной ведьмы будут взяты, а заодно и отбоярился от слежки за ней.

Не самый плохой расклад.

Зальцер Херн, владелец «Теплого приюта», ни грамма не стесняясь, грел свои большие и слегка волосатые уши об наш разговор, за что Ларисс кидала на него полные возмущения взгляды. Мне же подобное было лишь на руку — одно дело поговорить о безопасности города, но совсем другое — переходить с одноглазой блондинкой, чей возраст приближался к полусотне лет, в горизонтальные отношения. Нет, для своего возраста мисс Дийюн была более чем симпатична, а я свободен, но этого было решительно недостаточно. Впрочем, лишать хорошую женщину надежд на будущее я не собирался, лишь подавал тонкие намеки, что кроме взаимной симпатии мне нужны стимулы посерьезнее. К примеру информация. Несмотря на то, что я занял очень высокий пост в городке, знал я о Хайкорте прискорбно мало.

— Рекомендую вам, шериф Криггс, первым делом посетить район Живых, — наконец, выдала ценную мысль Дийюн — Пока мы в мэрии занимаемся устройством мисс Аддамс, но вскоре будет поднят вопрос реформации сил городской полиции. Мы намерены восстановить численность ваших подчиненных, но только из числа живущих. Возможно, вы будете подыскивать кандидатов лично.

— Кажется, двадцать пять марок в месяц крайне мало за мою новую должность…

— Да что вы всё ворчите, мастер Криггс! — попыталась сделать веселый вид и толстый намек подвыпившая блондинка: — Смотрите на мир проще! Наслаждайтесь моментом!

— Мне пора домой. Всего хорошего, мисс Дийюн. Мастер Херн? Доброго вечера и вам.

С удовольствием оставив за спиной обломанную в лучших чувствах секретаршу мэра и городского психотерапевта на полных ставках, я вновь вышел на покрытые густым туманом улицы Хайкорта. Дорога от местного питейного заведения до дома была почти знакома, а ориентироваться помогла оставшаяся в «приюте» женщина, полыхающая для моего взгляда изрядно красной аурой злости.

Сигарета привычно воткнулась в уголок рта. Затяжка, выдох густого молочно-белого облака. Мысли целиком соответствуют внешнему виду Незервилля — маленькие, мрачные, каменистые и покрытые пугающе холодной влагой страха. Я не решился рассказать Ахиолу о том, что Деус, Бог-из-Машины, Неверящий бог, имеет свой интерес к Авроре Аддамс. Настолько высокий, что как-то раз бог принудил меня помочь ей, выдав задание с ультимативным штрафом.

И теперь Суматоха здесь, якобы для лечения от бурно и хаотично развивающегося источника собственной магии, но удивительно близко к Аркадии — колоссальному монстру-матке, плодящей ихорников и служащей для местных желтоглазых мертвецов виртуальным пространством, в котором они могут чувствовать себя живыми.

Совпадение? Не думаю.

Вынырнувший из стены тумана дом выглядел как обычно, если бы не доносящее из конуры шкрасса пение. Оно удивило настолько, что я даже заглянул внутрь — недавно обритый мной в целях спасения собственной жизни гигантский манул точно не стал бы петь. Он страдал от унижения и холода, поэтому проводил время в своем домике, где избыток шерсти на стенах компенсировал её отсутствие на теле моего верного транспортного средства. Но вот петь ему точно было не с лапы!

Оказалось, что поёт другая особа, пребывая в мертвецки пьяном состоянии. Здоровенная (с моей точки зрения как гнома) девица в видавшем виды кожаном комбинезоне уютно устроилась у шкрасса между передних и задних лап, хлебала из здоровенной бутылки мутного стекла и завывала нечто своё, насквозь печальное и невнятное.

— Пенелопа Кайзенхерц, — попытался призвать я к порядку пьяницу, — у тебя есть собственный кот и собственный дом. Какого конского полового органа ты досаждаешь моему шкрассу? У тебя что, потаенная ненависть к животным?

— Ик! Н-нет! — довольно живо среагировала пропойца, пытаясь сфокусировать на мне взгляд: — Прросто твои… малолетние… стервы… не пустили меня внутрь!

— А зачем тебе надо было внутрь, Злюка? — вкрадчиво спросил я.

— Набить тебе морду! — был дан мне даже несколько возмущенный ответ.

Оказывается, я перед Пенелопой был в чем-то «виноват». Причем настолько сильно, что удосужился даже эпитетов «сломавший жизнь» и «погубивший мечту». Не став вдаваться в алкогольные бредни далеко не самой лучшей представительницы прекрасного пола Хайкорта, я лишь оценил состояние Каруса — шкрасс был угрюм и насуплен, но вроде бы без особых проблем терпел общество алкоголички. Видимо, ему было легче страдать без шерсти в компании.

В самом доме меня ждали лишь тепло, уют, относительный покой и две радостные до вибрации копчика девушки, которые из лучших подружек переквалифицировались практически в сестер. То, что одна из них слегка мертва, полупрозрачна и левитирует, нисколько не портило сложившейся атмосферы небольшого семейного праздника, в который я с удовольствием и погрузился. Даже некий худой, длинношерстный кот с бело-рыжими пятнами и неустановленным уровнем интеллекта был весьма кстати — Волди, сидя на табуретке, свесив задние лапы, штопал панталоны Эльмы, в то время как сама сероволосая и сероглазая девушка взахлеб делилась с Элли планами по переустройству уже их чердака на две равные комнаты.

Попивая чай, я внес в девчачьи планы несколько дельных замечаний, спасая чердак от судьбы быть безжалостно разделенным на две части. Вместо этого, мы решили воплотить в жизнь задумку про создание раскладных кроватей-шкафов, которые можно будет огородить фальшстеной с окошком. Тем самым у каждой из них будет как своё приватное пространство, так и море свободной площади для всего остального.

— Папа, на тебе лица нет, — наконец, обратила внимание Эльма. — Что случилось?

— Девочки, с завтра переходим на осадное положение, — не стал тянуть никого ни за что я, а затем, без задней мысли, выложил им всю известную мне историю Авроры Аддамс, широко и печально известной в мире, носящем название Кендра, как Суматоха. Ну и мой разговор с мэром заодно.

— Мастер Криггс…, — слегка смущенно, но встревоженно заметила Элли, паря возле меня, — если это ваша официальная позиция как шерифа, то может, стоит предупредить жителей? Хотя бы детей у нас в школе?!

— Почему бы и нет? — пожал я плечами: — Только не представляю, как это сделать оперативно.

— Громкоговорители? — подхватилась Эльма, — Попросим мастера Херна? Или написать прошение в мэрию?

— Нет, нужно как-то иначе. Мэр точно не хочет поднимать шума.

— Листовки, — вновь подала голос Элли. — Я видела разыскные листы у от… шерифа Баунда, которые попадались ему среди газетных листов! Может, напечатаем такие же? Только вместо цены за голову, список прегрешений Суматохи, сколько поместится!

— А в городе есть типография? — тут же спросил я.

— Конечно, — пожала плечиками призрачная девушка: — Нам же печатают учебники в школе. В районе Живых.

— Хорошо, — тут же улыбнулся я, — так и сделаем.

Засыпать, имея план, куда приятнее, чем с мыслью, что в городе будет шляться худая, дерганная, длинная как телеграфный столб девица, которая ненавидит тебя сильнее всего в этом мире, да еще которую ты теперь не можешь тронуть и пальцем.

А потом стоит зайти к мисс Дийюн, уточнить, как именно они собираются реформировать полицейское управление города Хайкорт? Мне, как шерифу, подобное очень любопытно.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 2} Квартал Живых ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Живое население всего Хайкорта — это чуть меньше двух тысяч теплокровных, дышащих и чувствующих разумных. Приблизительно столько же жило в одной-двух девятиэтажках в моей прошлой жизни, но здесь все эти люди, орки, эльфы и гномы, а точнее, их гибриды и смески, были «размазаны» по куда большей площади. Место и рабочую силу в городе не экономили со дня его основания, выстраивая мрачные высокие дома из камня, с узкими фасадами, но просторные и вытянутые вдоль. Именно поэтому, та тысяча с хвостиком существ, в чьих жилах текла живая кровь, заселили целый квартал.

В котором я не бывал ни разу. Ирония судьбы — стать шерифом городка, познакомившись при этом лишь с матерщинницей, барменом и психиатром, не считая работавших в участке констеблей.

Первое, что бросилось в глаза в квартале — отсутствие прохожих, приветливо сверкающих светящимися желтыми глазками. Живых мертвецов, поднятых сложной совместной технологией местных некромантов и божеств, здесь не наблюдалось. Как и прохожих в принципе. Возможно, выбранное мной время было не совсем удачным, то есть рабочим, но заметку я сделал. Вторым пунктом шла… неряшливость. Прохаживаясь, я наблюдал задутый или заметенный под лавки мусор. Обрывки газет, веревки, упаковочную бумагу и прочий хлам, который нерадивый уборщик решил не трогать. Фонари, через регулярные промежутки возвышавшиеся вдоль улиц, исправно светили, но сквозь замаранное пылью и временем стекло. Учитывая, что сам Хайкорт был целиком выполнен из камня, и не было ни единого квадратного сантиметра голой и незакрытой плиткой земли на всей его площади, подобное зрелище удручало.

Зато здесь были звуки! Младенческий плач, негромкая свара пары соседок, стоящих на крыльце, стук молотка, звон стекла. На фоне мрачных строений, над которыми царило туманное бессолнечное царство, это было… чуждо и странно.

Заглянув в типографию, я разорился на две золотых марки, заказав аж тысячу составленных с дочерями объявлений. На листах, очень похожих на розыскные, была довольно точно изображена физиономия Суматохи, а остальное место на плотной бумаге мы заполнили убористым текстом, перечисляющим её известные мне грехи и проказы. Получилось очень даже миленько! А что насчет количества, оказалось, что Элли, если напряжется, то вполне может некоторое время летать, засовывая, к примеру, объявления в форточки. Остаток вчерашнего вечера я посвятил самому насущному, а именно — допрашивал зеленоватую девочку о том, кто такие призраки и как за ними ухаживать. Странно же ничего не знать о том, кого решил приютить под своей крышей на… да навсегда?

С призраками оказалось очень легко жить. Любить, дружить, предоставить спокойное место для сна, сиречь углубленного транса, нужного для реструктуризации духовного тела, да не запускать в них заклинания. От магических конструктов любой направленности, проникающих в их полупрозрачное тело, призраки страдали самым нешуточным образом. С любовью и дружбой тоже не было никаких шуток — спектр ощущений у этих разумных был куда шире, чем у живого существа, от чего они хорошо чувствовали эмоции окружающих. Еще Элли, потупив глазки, попросила не поручать ей много работы по дому, так как даже концентрация на управлении учебниками и пишущим пером в школе её неслабо выматывает. А ведь они, там же, в школе, еще и обучаются местному волшебству, что тоже ложится на плечи девочки немалой нагрузкой.

Да уж, дела. Впрочем, я только рад. Последние события показали, что приемный отец из меня некудышный — только и могу, что зарабатывать деньги и наживать себе врагов, а приходя домой, бесполезен и выжат. Но Эльма справляется. Пройдя сквозь суровую школу детского дома, сожранного по случаю парочкой ихорников, а затем тренировки в Куате, маленькая мисс Криггс воспринимает Незервилль как почти райское местечко, где никто никого не убивает и не жрёт.

Надо будет прикупить им каких-нибудь игр, если я найду тут магазинчик. В Хайкорте скучно, настольные забавы тут должны быть очень популярны.

Наконец, спустя аж целых пятнадцать минут, я добрался до цели своего путешествия, сердца Квартала Живых — широкой, приземистой и одноэтажной таверны «Апатия», места, где постоянно бывали те, кого с полным правом можно было бы счесть жильцами Хайкорта.

Разумные виды скрещиваются самым свободным образом, настолько, что иногда не поймешь, к какому принадлежит твой собеседник. У него может быть слегка (или не слегка) зеленоватая кожа от гоблина или орка, эстонские правильные черты лица эльфа, круглые уши и смешной нос человека, компактная тяжесть гнома… и всё это в любых сочетаниях. Единственное исключение — мужчины гоблины. Если такой зеленый, хитрый и пронырливый тип удачно осеменит женщину любого вида, кроме чистокровного своего, то получившийся ребенок в обязательном порядке страдает сильными психическими отклонениями. Наверное, именно поэтому чистокровок среди гоблинов куда больше, чем среди других рас.

Заполняющие залы «Апатии» существа переплевывали распространённый на всей Кендре гибридный порядок. Часть из них или из их предков принадлежала к Основателям, либо к плодам экспериментов этих самых Основателей, от чего видовое разнообразие, принявшее участие в изготовлении среднего клиента этой таверны, было куда как богато. Шествуя от входа до расположенной аж в другом конце очень немалого помещения барной стойки, я видел серокожих гоблиноподобных гномов, фиолетового человека без зрачков в компании трех почти-эльфиек легкой одетости, зеленого как шпинат эльфа с выдающимися клыками и конституцией узника Бухенвальда, а уж про высоченного бармена, размерами с очень крупного орка, но чисто гномьей внешностью, и говорить не приходилось.

Этот субъект был не просто крупным! Он был как мой брат-близнец, только увеличенный в пять раз! Ну и в десять раз страшнее, разумеется, уж мою смазливость в этом городе не мог переплюнуть уже никто. Огромный, заросший каштановыми кудрями настолько, что лба было уже не видать, монстрогном стоял за стойкой, разложив на её половине свои разлапистые клешни. Да уж, такой на неприбыльной работенке в Хайкорте себя просто не прокормит.

— Пива светлого, большую кружку, — оформил я заказ, забираясь на табурет с парой лишних перекладин. Высоченный стул отлично равнял недоростков вроде меня с другими обитателями стойки.

— Два дона, — тихо пророкотало из недр монстра.

Я положил на стойку бумажную десятку.

— На пять кружек.

Особых планов у меня не было. Так — посмотреть контингент, послушать витающие в воздухе разговоры. Узнать, чем живут эти разумные. Если воспринимать всерьез слова доктора Дийюн, то мне вскоре придётся отбирать из контингента «Апатии» кандидатов в констебли. Пока лучшим был бармен, но меня глодали искренние сомнения, что его вынесет хоть одна лошадь.

Или слон.

Разумные жить дальше не пожелали, вместо этого принявшись бухтеть обо мне. Это было слегка досадно, но не понаслышке знакомый с тем, как следует себя вести в стаде, я, никого не трогая, неспешно дул своё пиво вприкуску с сигаретой, откровенно наслаждаясь атмосферой этой просторной точки общепита, заполненной самым натуральным табачным дымом. Однако, небедно живут местные живые! Блок сигарет, чей поставщик достался мне от предыдущего городского кида, Эскобара Мадре, стоил два талера или ровно сотню бумажных донов. Мне по карману, а вот местным трудящимся… тоже оказалось да.

Впрочем, Незервилль стоит в пустыне, которая медленно и верно зарастает здоровой и лоснящейся травой мне по колено. Магия. Скорее всего, курят местный самосад от местного же мичурина.

Время шло, а народ продолжал шептаться. Кинув пару взглядов на публику, что сидела за столиками, я убедился, что особого раздражения или страха ни у кого не вызываю. Пару человек моё присутствие напрягало, но не более того. Сам же бармен, скалой возвышавшийся над стойкой, вообще был спокоен как мертвый слон в посудной лавке. То есть — и пульса нет, и совесть чиста. Удобно иметь абсолютное зрение, которое, к тому же, сигнализирует тебе, если кто-то рядом испытывает страх или агрессию.

— Дантон Фаулт, шериф, — внезапно пробудился вулкан.

— Магнус Криггс, мастер Фаулт, — вежливо кивнул я гномоподобной горе, вновь прикладываясь к пенному напитку. Подумав, решил сделать комплимент: — Хорошее у вас пиво.

— Благодарю, — размеренно и бесстрастно рокотнул гном, каким-то странным, плавным и быстрым движением оказываясь на другом конце стойки, чтобы налить чего-то крепкого заказчику, нечесанному полуэльфу с растерянным взглядом и мозолистыми руками.

Присмотревшись, я понял, что громадина еще громаднее, чем я о нем думал. На полу рабочего места Фаулта был встроен самый настоящий рельс, на котором крепилось самое дуракостойкое вращающееся кресло в мире. Гигант нимало не напрягал свои ноги и не подвергал риску стройные ряды бутылок, просто-напросто разъезжая самым удобным для себя образом, разворачиваясь на кресле, когда ему было нужно. Я решил, что будет интересно посмотреть, когда он встанет, чтобы, к примеру, принести новую тару с алкоголем.

Только вот этот вопрос решился совершенно неожиданным образом!

Раздался быстрый перебор шлепающих по полу ножек, после чего на подлокотник титанического кресла вспрыгнула совсем уж небольшая фигурка, затянутая в кожаный комбинезон. Она, ловко и привычно шагнув на складку одежды на рукаве Фаулта, схватилась одной рукой за волосатое ухо гиганта, а второй молниеносно сунула полную бутылку на стеллаж. А затем, также быстро, в два движения, скользнула на пол, чтобы деловито ушлепать, одарив меня напоследок зубастой белозубой улыбкой!

Гоблинша!! Чистокровная, зеленая, молодая гоблинша?! Здесь?! Как?!!

Чистокровные живут оседлыми или кочевыми кланами по 200–400 разумных, постоянно обмениваясь между собой женихами и невестами. На территории Хайкорта нет ни единого клана, да тот бы ждало неминуемое вымирание из-за близкородственного кровосмешения! А здесь — молодая, бодрая, идеально здоровая и, что уж греха таить, зверски симпатичная гоблинша, которой никто не удивлен! Как?!

Слегка приподняв монументальные брови, бармен не спеша, в течение трех моих кружек пива, удовлетворил моё любопытство.

История оказалась наивна и проста, если брать во внимание специфику Незервилля. Берем молодого, умного и начитанного эмира Убатана, солнечной страны на юге континента Северная Валта. Носит наш эмир звучное имя Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, да наблюдает в окно своего дворца ничто иное, как тот самый Полёт Драконов, что изменил весь мир, даровав ему магию, ихорников и, собственно, драконов. Дальше случается большое и местами даже жестокое непонимание между эмиром и его эмиратом. Последний хочет быть управляем, желает, дабы правитель женился и продлил династию наследниками, а у последнего нет на это времени.

Он изучает магию.

Довольно быстро юный эмир понял горькую истину, что в покое его не оставят, а посему сбежал, благородно прихватив с собой лишь семейные накопления. История умалчивает, каким образом и через какие злоключения прошёл Лейлуш, но получилось так, что он принял участие в основании Хайкорта, имея с собой лишь пару десятков тонн личных пожитков и верного слугу-гоблина по имени Артизмас. А еще Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах привез с собой искреннюю нелюбовь ко всем разумным, которую то ли подхватил где-то по дороге, то ли скрывал со времен своего царствования. Исключение составляли лишь чистокровные гоблины.

Звучит смешно? Ну разумеется. Только вот бывший и уже совсем не юный эмир давным-давно заслуженно звался среди узкого круга знающих о его существовании самым искусным магом планеты. Настоящим магом. А как обычные смертные относятся к причудам сильных мира сего? С благоговением. Особенно узнав, что не только сам Лейлуш продолжал жить и здравствовать в своё удовольствие, но и его Артизмас вполне себе жив и здоров. Благоговение… увеличивается.

Доподлинно никому не известно, что именно творится в доме ат-Мансипаха, но в Квартале Живых Хайкорта почти всегда проживает от трех до пяти молодых чистокровных гоблинш, живущих свободной жизнью и ухаживающих за своими младшими, которые ходят в школу. Затем, по прошествии времени, бывшие школьницы занимают дома своих старших товарок, а те отправляются в основное поместье. Кто отец и муж этому бесконечному конвейеру мелких веселых девиц, понятно и ежу, но как там всё происходит — тайна, покрытая мраком. Разумеется, постоянно находятся любопытствующие, пытающиеся выяснить или угадать, как от одного отца может быть столько непохожих друг на друга дочерей, но все они терпят крах. Чаще всего — задолго до того, как вызовут гнев мага.

Дантон Фаулт мне понравился. Широкоплечий громила спокойно изрекал вещи, обыденные для каждого жителя квартала, но не более. Он меланхолично кивнул, правильно поняв назначение купюры в десять донов, наполнил мою кружку снова, а затем замолчал. Профессионал, что и говорить. Жаль только, что большинство вопросов, волнующих меня здесь и сейчас, явно будут ему неприятны.

Следующая купюра поехала по стойке к гному-гиганту. На этот раз она лежала не на дереве, а на одной из пробных напечатанных листовок с физиономией Суматохи на нем. Фаулт вчитался в листовку, потом подняв глаза на меня. На его лице читалось легкое, но всё-таки удивление.

— Она здесь, шериф? В Хайкорте? — получив два коротких утвердительных кивка, громила замялся на краткое мгновение, но потом всё же спросил: — Почему вы её не пристрелили?

Аврора Аддамс. Суматоха. Когда я её встретил в первый раз, она болталась в трех метрах над землей, зацепившись юбкой за ветви. В лесу. Туда она попала, выпрыгивая из подбитого аэроплана, чьи обломки валялись неподалеку. Тогда я принял её за эксцентричную, двинутую, но категорически безобидную молодую аристократку, оторванную от мира едва ли не на максимум. Потом, буквально через несколько дней, эта характеристика дополнилась эпитетами «наркоманка» и «бандитка». Она попыталась меня ограбить, чело… гнома, дважды спасшего ей жизнь. Чуть позже, я из газет, слухов и историй узнал о том, кто она есть на самом деле. Диверсантка, шпионка, убийца… Из самого недавнего? Массовая убийца.

Даже в таком городе как Незервилль, где законы и правила насаждаются советом Основателей, Аврора Аддамс — цель номер один для любого, у кого есть грамм совести и пистолет.

— Я пытался…, — горькая усмешка вылезла на лицо сама собой, — а теперь, как видите, мастер Фаулт, раздаю листовки.

— Мэр?

— Мэр.

— Это увидят, шериф Криггс, — толстый палец внушительно стукнул по бумаге с худой и безумной физиономией. — Увидят все.

Вот и хорошо. Совсем недавно я стоял перед тем самым Советом Основателей, что заправляет всем в Хайкорте. Стоял и слушал, как они… пытаются переложить вину за недавние события на кого-угодно кроме себя. Все собравшиеся тогда в комнате люди, нелюди, мутанты, боги и киды понимали, что Доннорифт и Баунд сотоварищи устроили весь хаос только из-за того, что расслабившееся за годы «начальство» города просто всё проворонило. Самонадеянность личного могущества, забывшего, что свою материальную базу нужно периодически шерстить.

И что изменилось? Они, эти Основатели, несомненно, под очень весомым гнетом обстоятельств, но сразу после серьезного кризиса… приглашают в гости известного чуть ли не во всем мире диверсанта в гости. Ладно, пригласили. Хозяин барин. А подчищать кто будет? Кид, которому Ахиол всеми своими силами пытался намекнуть взяться за дело?

Нет уж. Проблемы Основателей шерифа не… волнуют. Из двух зол Магнус Криггс выберет то, где в конце он и его девчонки будут живы. Остальные пусть крутятся как хотят.

— Неужели это новый шериф?!

Пьяный, громкий, вызывающий голос распорол мирный бубнёж «Апатии» как проголодавшийся бедняк вспарывает консервным ножом банку тушёнки — криво и рвано. Обернувшись, я с некоторым удивлением посмотрел на стоящего покачивающегося человека, в котором, судя по широким плечам и тяжелой нижней челюсти, был половник орочьей крови. Слегка осоловелые глаза смотрели на меня с явно различимым вызовом, логическую подоплёку к которому поленились или не захотели подвести.

— К-какая честь! — неумело попробовал сфиглярствовать завсегдатай: — А-а… скажите, шериф! Правда, что нужно убить предыдущего, чтобы стать… шерифом?! А-аткроете секрет, к-как у вас это… получилось?! А то… я тоже хочу!

Пожав плечами, я вернулся к пиву. Во-первых, оно было интереснее. Во-вторых, мне нужна была кружка.

— Шерииииф! — раздалось мне в спину приближающееся, — Нехорошо отворачиваться от…

БУМ.

Кружки в «Апатии» были хоть стеклянные, но тяжелые, основательные, с толстыми стенками. Та, что держал я в руках, весила, наверное, грамм семьсот. Разлетелась она, соприкоснувшись с лицом фигляра, хорошо и красиво — на мелкие осколки. Тот где стоял, там и упал, на манер подрубленного дуба… если бы, конечно, у дерева присутствовала разбитая в кровь и посеченная осколками рожа, хватающая воздух ртом, в котором отсутствовала большая часть передних зубов.

Пришлось вставать и идти пинком переворачивать провокатора, чтобы он не захлебнулся своей же кровью. Между делом, я себя похвалил — очень удачно попал. Ударь толстое дно кружки в лоб… последствия могли быть куда серьезнее. Проверив, что придурок жив, я оглядел полностью затихший зал. А затем заговорил, сделав голос чуть громче:

— Господа, позвольте представиться. Меня зовут Магнус Криггс, я новый шериф этого города. Как можно заметить, я еще имею честь являться кидом или, как нас иногда называют, Должником. Моей первоочередной задачей является сохранение порядка и соблюдение закона на территории Хайкорта. Если вы ощутите, что ваши права, жизнь или благосостояние находятся в опасности, свободно обращайтесь ко мне. Полицейский участок работает круглосуточно.

— Позвольте! — тут же раздался раздраженный и слегка испуганный крик. Выходящий из кухни заведения мужчина с закатанными по локоть рукавами, быстрыми торопливыми движениями вытирал руки полотенцем. Отбросив последнее на стойку, он указал пальцем на лежащего мужика с разбитой мордой: — Это, по вашему, закон, шериф Криггс? Меня зовут Освальд Штернгст, и как хозяин «Апатии», я подобного поведения здесь не допускаю!

— Отпустите заклинание, мастер Штернгст, — сухо отреагировал я. Обычный, даже очень зоркий человек не разобрал бы еле-еле заметные вспышки напряженной маны, окутавшие левую руку этого немолодого разумного с яростно сверкающими глазами, но моё зрение их различало более чем хорошо. Постояв и поглядев в тишине на хозяина, вздохнул, объясняя: — Вы, наверное, меня плохо расслышали с кухни. Первым я указал «порядок», вторым — «закон». Две сотни желтоглазых были казнены не потому, что нарушили закон, он несовершенен. Они покушались на порядок.

Хороший мужик. Так замаскировать полотенцем сплетающиеся пальцы можно только обладая опытом множества тренировок. А зачем мирному хозяину мирной популярной забегаловки такой опыт? Интересно. А уж так изобразить праведный гнев за несправедливо обиженного клиента…

Вопросы, вопросики.

— В этом городе ничего не меняется в лучшую сторону! — с досадой бросает хозяин, ретируясь на кухню.

Жертва собственной провокации стонет, не зная, за какую часть головы ей удобнее держаться, а я отхожу в сторону, чтобы не смущать раненого. Он должен понять, что может беспрепятственно встать и уйти в лечебницу… или как минимум попросить кого-либо знаками ему помочь. Меня же… интересует другое.

Другой.

Прошествовав к столику, за которым раньше сидело трое, я сел напротив существа, похожего на человека с сочно-фиолетовой кожей без волосков и пигментных пятен. Забавные глаза — ни зрачки, ни радужки, ни сосудов. Просто белесая пелена, равномерная и чуть светящаяся. Достав очередную сигарету из пачки, я прикурил, а затем приятно улыбнулся будущему собеседнику.

— Здравствуйте. Пока не знаю, как вас зовут, но думаю, что это поправимо. За ваш стол меня привело одно дело, которое мы сможем разрешить к общему удовлетворению. Итак, я собираюсь рассказать вам всё, что вы должны обо мне знать, а вы… ответите мне той же любезностью. Как вам идея?

Закон, порядок, религия, даже культура — есть множество инструментов, помогающих держать стадо разумных в узде. Без нее, без четко очерченных границ, превосходящих собой волю отдельного индивидуума, мы поубиваем друг друга. Не потому, что кровожадные и смертоубийственные особи, отнюдь! А просто руководствуясь правилами, диктуемыми нам природой. А она, эта безжалостная и неумолимая сука, железобетонно уверена, что нас, разумных, слишком много. Правда, с другой стороны, там, где есть правила, всегда будут исключения из них. Их, чаще всего, зовут преступниками, но на самом деле, эта фракция нашей цивилизации является своеобразным узким носиком, через который выходит лишний пар.

Фиолетовокожий, пыхнувший чистым раздражением человека, которому придётся платить врачам за попорченную физиономию подчиненного, был именно тем, кто мне нужен. Боссом чрезвычайно маленького, очень тихого и скромного, но всё-таки преступного мира Хайкорта. А еще он был тем, кто отправил сидевших с ним эльфиек за провокатором с инструкциями.

Спустя полтора часа я, довольный и повеселевший, покинул «Апатию». Знакомство, начавшееся слегка напряженно, прошло плодотворно, в атмосфере полного взаимопонимания. На прощание я даже подарил своему собеседнику один листочек.

Что же, день прошёл удачно. Можно сегодня домой пораньше.

— Шериф Криггс! — пронзительный и насмешливый голосок, раздавшийся от двери «Апатии» почти вызвал улыбку, а вот продолжение её прогнало, — Мессир ат-Мансипах настаивает на срочной встрече, шериф!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 3} Кража века ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я обожаю гоблинш. Причины подобного пристрастия берут корни не только из лагеря подготовки кидов, носившего название «Крозендрейк», но и из моего опыта первой жизни. Когда как-то вечером я страдал самоанализом за рюмкой бренди, то вывел для себя несколько жизнеутверждающих пунктов, обуславливающих столь странное пристрастие к чрезвычайно компактным, зеленокожим и, чего уж там греха таить, зубастым гуманоидам.

Первое — это физиология. Я, при всех своих многочисленных и развивающихся достоинствах, гном. А еще мужчина, что тоже немаловажно. Мне нравится, когда партнерша меньше меня. Про анатомию тоже сказать стоит пару слов — гоблинши… плотные, физически развитые, выносливые и темпераментные существа. Тоже самое касается и меня. Быть одного размера с партнершей или быть большее нее — просто удобно.

Второй аспект — психология. Гоблины женского пола существа живые, непосредственные, смешливые. Они склонны к простым решениям, но вовсе не потому, что глупы, а потому что бремя сложных лежит на чужих плечах. Чистокровные зеленокожие не бывают одинокими, вот такая вот социально-биологическая аксиома. Связываясь с мелкой грудастой язвой, ты всегда знаешь, что ваши отношения носят лишь временный характер, но зато отношение к этим сношениям у обоих сплошь позитивное.

Проще говоря, что я, что зеленокожие — особи легкого поведения, которые не ищут прочных уз и не ищут поддержки. Мы согласны на праздник.

Разумеется, нормальные и ответственные разумные подобного сторонятся. Знать, что твой будущий потомок вырастет в племени, а затем будет отправлен в какой-либо человеческий или гномий город зарабатывать на жизнь физическим или незаконным трудом… тяжко. Но я — кид, у нас не бывает детей, пока мы не выплатим Долг. А потом… а потом за любого моего ребенка, даже насквозь зеленого и ушастого, будут драться государства.

С Таскримой по дороге в особняк мага ат-Мансипаха мы не переспали только по одной причине — колдун, имеющий какой-то свой вид связи с зелеными подопечными, обиделся бы на столь прозаичную задержку. Но зато славно провели время, планируя это самое во внезапно ставшем светлым будущем!

Третье по счету жилище Основателя, посещенное мной на территории Незервилля, также было выполнено в весьма оригинальном стиле. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах жил в башне, высотой приблизительно с полсотни метров. Правда, в отличие от классических башен волшебников, о которых я запоем читал в детстве своей первой жизни, это был титанический толстый «палец» с площадью нижних этажей под две сотни квадратных метров. Верхотура, украшенная кокетливыми зубчиками, наверное, могла похвастаться лишь сотней.

— Не сюда, красавчик, — дёрнула меня за рукав Таскрима, указывая в сторону: — Вон туда идём. Переговорный павильон.

— Много чести? — ехидно спросил я, направляясь к небольшому полусферическому строению.

— Что? Нет! — замахала зелеными ручками гоблинша: — Просто защита башни настроена на Лейлуша и на нас! Никто другой в неё не войдет!

«Лейлуш». Показатель. Очень молодая гоблинша, едва ли не подросток, хоть и с сиськами, называет архимага всея планеты по имени.

В «переговорной» оказалось очень даже уютно… если бы не аж пять гоблинш всех возрастов, пожирающих меня глазами. Учитывая, что вокруг каменного круга в центре комнаты были расположены широкие удобные диваны, столики и кресла, места для совершения массового разврата над работниками полиции было в избытке. Впрочем, обошлось. У меня спросили «чай, кофе, потанцуем», поморщили зелеными носами в ответ на просьбу принести пепельницу, спросили у Таскримы, развела ли она товарища шерифа на потрахушки, а затем, получив радостный утвердительный ответ, удалились, опасно сверкая очами. Лишь бы не за подкреплением.

Хотя… сколько их тут? Десяток? Полтора?

У меня бывало и больше.

Чувствую, скоро некоему весьма благообразному гибриду гнома и эльфийки по имени Зальцер Херн вновь придётся сдавать мне комнаты в «Теплом Приюте». Не дома же это все устраивать. Там дети.

Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, появившийся внезапно в центре напольного гладкого круга, посреди комнаты, выглядел именно так, как должен выглядеть зловещий визирь-алхимик из старых восточных сказок. Был он худ, высок, смугл, умеренно горбат носом, чёрен очами и брезглив всем остальным своим костистым и слегка бородатым лицом. Одет был маг в длинный, изысканно украшенный шитьем и явно очень удобный халат, из-под которого выглядывали загнутые носы домашних тапок. Больше сорока пяти лет я бы ему не дал. Правда, всё это арабское великолепие не стронуло с места воздух в комнате, из чего я сделал простой вывод — иллюзия или голограмма.

— Я здесь лишь посредством передачи изображения и звука, кид, — хриплым баритоном проговорил маг: — Ты находишь это оскорбительным для себя?

— Нет.

— Жаль, — деланно огорчился маг: — Мадре также спокойно реагировал. Он рассказывал про ваш мир. Очень любопытно, но слишком далеко от моих интересов, чтобы пытаться понять, как у вас всё там устроено. Кроме этого, он так тараторил, что у меня быстро начинала болеть голова.

— Я могу говорить медленнее, — покивал я, тут же поддевая собеседника, — но не хочу.

— Это замечательно, шериф, — ехидно осклабился Лейлуш, — я вас пригласил не для разговора. Хватит того, что вы будете слушать.

— Смотря что вы будете мне говорить.

Маг с достоинством начал опускаться в пустое пространство, которое тут же сформировалось в изображение удобного кресла. А затем позволил себе короткий ехидный смешок.

— Вам, молодой кид, наверное, сложно осознать концепцию, в которой весь этот город, как и проживающие в нем личности, являются собственностью Основателей. Как минимум, так считает большинство из нас, учитывая, сколь велик арсенал инструментов, которыми мы можем доказать своё мнение. Наглость и бравада… они освежают, но не стоит забываться, шериф!

Я помолчал минуту, меряя мага взглядом. А затем, закурив и отпив кофе, сказал:

— Уважение.

— Простите, что? — поднял одну густую змеящуюся бровь Лейлуш.

— Я говорю, что прибыл сюда лишь из уважения. Вы в самом деле думаете, что душа из более развитого, цивилизованного и, чего уж там греха таить, более перспективного мира… согласится склониться перед… вами, Основателями… как слуга? — я издевательски хмыкнул: — У меня есть договор найма, где четко прописаны мои обязанности, как охотника за ихорниками. По второму договору, что касается только нас с Ахиолом, мной были приняты на пять лет обязанности шерифа. И в подписанных мной бумагах нет ни строчки о том, что я должен удовлетворять капризы Основателей.

— А как же здравый смысл и чувство самосохранения? — процедил сложивший перед собой руки волшебник: — Вы ведь понимаете, что мне не составит труда вас уничтожить, а затем оплатить Ахиолу штраф, достаточный, чтобы вызвать нового Должника?

— Если вы видите уничтожение вариантом хуже, чем перспективу подчиниться тем, кто приглашает в город Суматоху, то я вынужден вам посочувствовать, — нагло улыбнулся я. — Говорил и повторюсь — меня не волнует ничего в Хайкорте. Кроме безопасности моей дочери и моих непосредственных обязанностей. Но надавить на меня через дочь не выйдет.

Со стороны могло бы показаться, что я нарываюсь, но на деле всё было наоборот. Выживание. В Незервилле только абсолютный нейтралитет между всеми фракциями сил мог обеспечить безопасность. Шериф и кид в одном флаконе — это далеко не мелкая фигура. Мы, Должники, умеем видеть ихор в жилах плотоядных тварей. Сквозь любую преграду. А ихорники, особенно небольшого размера, обожают закапываться в землю. Без нас жизнь Незервилля станет на порядки более печальной — у города нет возможностей компенсировать повышенную смертность. Про шерифа и говорить не стоит. Как я понял из общения и работы с предыдущим скелетообразным шерифом — в руках главы правопорядка право и обязанность вооружать местное ополчение в случае… небольших происшествий. Вроде атаки гигантского роющего подземного червя, питающегося крупными животными.

Маг засмеялся. Живым обычным смехом.

— Последний вопрос, шериф Криггс, — еще похохатывая, сказал он, взяв свою узкую смоляную бородку в горсть: — Вы упомянули, что надавить на вас через дочь не выйдет. Хорошо, а что будет, если она погибнет?

— Обвяжусь взрывчаткой и «пулями восстания», а затем взорву себя вместе с Базилиусом Энно, — тут же отреагировал я.

Смех великого волшебника как отрезало. Он вытаращился на меня, надолго смолкнув.

— А вы опасны, — наконец сказал он почти с уважением. — Что же, я удовлетворен. Давайте приступим к делу, ради которого я вас пригласил.

Заслуженная характеристика. Что бы не думали о себе местные Основатели, но они далеко не равноценны друг другу. "Сладкое оранжевому теплее не будет". Базилиус Энно, глава семьи Энно — не только выдающийся некромант и приемный отец всем желтоглазым Незервилля. Он еще и достаточно влиятельная и прагматичная личность, к словам которой прислушиваются все, без исключения. Если его не то, что убить, а хотя бы обидеть или разозлить достаточно сильно, то последствия для города будут самыми сокрушительными, пусть и в долгосрочной перспективе. А уж взрыв, который начинит его боеприпасами, созданными специально против нежити — его точно обидит.

— Внимательно вас слушаю, — сказал я, решивший слушать ровно по той же причине, что и приехал сюда. Из вежливости и уважения.

— Я вас позвал, чтобы сообщить о краже, шериф Криггс, — огорошил меня маг. — Украдено не у меня. Более того, хозяин пропажи не заинтересован в том, чтобы её вернуть. Он, видите ли, умер. В муках, да еще и от рук одного небезызвестного вам Должника. Если вы до сих пор не догадались, то я говорю о докторе Эйдиусе Доннорифте. Но нас с вами, как и весь остальной мир, должно волновать то, что было украдено.

— Прямо-таки весь мир? — вздёрнул бровь я.

— Речь идёт о биологическом контейнере, содержащим оплодотворенные яйцеклетки, Кригсс, — плотоядно улыбнулся маг, — Тысячи, если не десятки тысяч. Оплодотворенные фертильным материалом кида, выплатившего Долг. Эскобара Мадре, если вы, конечно, нуждаетесь в пояснении.

Я подавился физически и ментально, а затем возопил как потерпевший:

— Но это же невозможно!! Киды могут зачать детей только во время естественного процесса!!

— Так раньше и считалось, — еще гнуснее улыбнулся Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах. — Только вот оказалось, что если разум кида считает, что он в данный момент находится с женщиной, то его тело выделяет полностью фертильный материал. А наш Эскобар имел пассию в Купели Жизни. Логическую цепочку выстроите?

Пришлось подавиться вторично. Купель, особая виртуальная среда, выстроенная для желтоглазых Хайкорта, могла принимать в себя разумы и других существ, не делая различий. Одним из которых был бывший кид, Эскобар Мадре. Слишком быстрый физически и ментально для реального мира, он жил в Купели, даже имел там любовницу по имени Аркадия. Значит, когда он попал в руки безумного ученого, тот не сразу пустил бедолагу на лоскуты, оставив от него один мозг в банке, а еще и «подоил» перед этим! Вот же извращение-то какое!

— Понял, — севшим голосом отреагировал я, с сожалением разглядывая пустую чашку кофе. Лейлуш намек понял правильно, от чего мы замолчали, каждый думая о своем, пока Таскрима не приволокла здоровенный кофейник.

— Я раньше вёл некоторые дела с Доннорифтом, шериф, — «шейх» подождал, пока я поставлю чашку на тарелочку, перед тем как начать говорить. — В том числе и это. Мы говорим о небольшом контейнере из биологического материала, содержащим множество капсул… из биологического материала. В них — яйцеклетки. Слишком ценное сокровище, чтобы хранить его стандартными научными методами, поэтому Эйдиус обратился ко мне. Я лично накладывал заклинания, изменившие свойства исходных тканей.

— У меня два вопроса, — вяло отреагировал я, — Первый — раз нет пострадавших, то почему нужно заниматься поиском вора? Второй — каким образом вы узнали о пропаже?

— Начну с конца. Ответ на второй вопрос — магия, — чародей извлек пузатую синюю бутылку, из которой с явным удовольствием на лице набулькал себе чего-то тягучего и синего в рюмочку, — Не знаю, кид, насколько ты вообще осознаешь ценность утерянной вещи, но могу тебя уверить — сам я один из очень немногих, кого этот контейнер не интересует. Поэтому да, я заявляю о пропаже тебе, а через тебя — нашему уважаемому мэру, целиком перекладывая ответственность за грядущий апокалипсис на вас. А это ответ на твой первый вопрос. Позволь, я объясню тебе детали…

Они мне не понравились. Доннорифту, создающему этот… «шедевр», пришлось постоянно консультироваться с ат-Мансипахом в каждой детали будущего хранилища. Психованный вивисектор великолепно ориентировался в простой и магической механике, но все, что эти науки могли предложить для хранения обработанных образцов, было чересчур громоздким и энергоемким. Магия же смогла ответить на этот вопрос куда лучше и эффективнее. Только вот объемы обработанной добрым доктором биоматерии… поражали. Обладая возможностью частично обучать собственных клонов несложным операциям, Эйдиус предварительно использовал наиболее доступный ему материал — искусственно выращенные яйцеклетки из собственного клона с измененной Х-хромосомой. Проще говоря, в контейнере содержались дети Доннорифта-женщины и Эскобара Мадре. «Тренировочные». Около тысячи.

Кроме них? Когда процесс был отработан, вивисектор открыл свои запасы, начав оплодотворять яйцеклетки, набранные им в ходе своей долгой и плодотворной деятельности. Люди, гномы, эльфы, гибриды, гоблины…

Армия детей, которые будут сильнее, быстрее и умнее подавляющего большинства жителей Кендры. А еще какая-то их часть будет нести в себе гены гениального, но совершенно асоциального типа, имея все шансы свихнуться еще сильнее, чем оригинал. Но это — мелочи по сравнению с тем, что может устроить тот, в чьи руки попадут эти… яйца.

Да, яйца.

Пока я сидел с ладонью на лице, уважаемый маг, араб и собрат-гоблинофил (ни в жизни не поверю, что этот затворник в целибате!), с удовольствием мне рассказывал нюансы и тонкости процесса.

— Магия, как и мана, шериф Криггс, это энергия, подчиняющаяся воле разумных существ. Но… плохо. Можно сказать, что магия и мы друг друга не понимаем. Она жаждет сформироваться в что-то иное, мы жаждем получить это что-то иное, но общего языка нет. Точнее, он есть — заклинания. Считайте их… намёками. Чем тоньше намек, то есть короче заклинание, тем больше энергии оно требует. Но взаимосвязи можно проследить. Одной из таких взаимосвязей является свойство магии, называемое Подобие. С вашей точки зрения, интересующий нас предмет является ничем иным, как отрезанными у Эскобара Мадре тестикулами, но с точки зрения магии… его суть не окончательна.

Магия, через заклинания ат-Мансипаха, могла придать отрезанным ядрышкам Мадре множество новых форм. Мощный амулет плодородия, к примеру. Или талисман, отпугивающий женщин. Или привлекающий. При достаточном упорстве и понимании нужного ритуала, из тестикул можно было бы получить даже своеобразного второго Мадре. В виде младенца-гомункула с сильно порезанными характеристиками. Но в данном конкретном случае, магия сделала из мошонки дурака-кида то, чем оно являлось по сути ранее — специальный орган, предназначенный для хранения генетического материала в оптимальных условиях. Правда, уже не нуждающийся во всей остальной требухе, а заодно несущий уже оплодотворенные яйцеклетки, любовно уложенные в выращенные Доннорифтом органические «соты».

В общем, у меня на руках была кража яиц, способных погубить мир. Хотя, если верить словам Лейлуша — яиц, которые обязательно погубят мир, потому как кто бы не затеял выращивание яйцеклеток, тот в результате получит очень-очень много бледных юношей с горящим взором, шилом в заднице и психопатией. Крепких, живучих и… очень быстро соображающих.

— А хуже всего, знаете, что, шериф Кригсс? — лукаво улыбался маг. — То, что если о этом сокровище узнают все Основатели, то здесь разразится война. Будут забыты все договоренности, разорваны все соглашения, союз распадется. У вас на лице написано, что в данном случае вы можете довериться Энно… но нет. Не можете! Пара тысяч умненьких и неживых Эйдиусов… так что только Ахиол! Вы всё уяснили?

— Вы собираетесь просто наслаждаться зрелищем? — хмуро спросил я. — Или, всё-таки, соблаговолите добавить что-либо, что поможет мне найти треклятые яйца?

— Возможно, — белозубо улыбнулся величайший маг на планете: — Но этот вопрос мы поднимем чуть позже, когда наш с вами общий шестирукий друг проникнется ситуацией, став более… договороспособным.

Изумительно!

Через час с лишним, я, самым неискренним образом поблагодарив счастливо улыбающегося араба, направился было к двери, но был им остановлен.

— Еще парочка вопросов, шериф Криггс, которые уместно будет решить сейчас, — проговорила развалившаяся в кресле иллюзия мага. — Первое — небольшая помощь вам. Подсказка. У вас в доме находится интересный, хоть и слегка примитивный детектор магии. Амулет. Принесите его ко мне. Я активирую его и настрою на вас. Это будет моим безвозмездным вкладом в будущее Незервилля! А второе… строго между нами. Если вы обидите кого-нибудь из моих слуг, то в нашем загадочном городе пропадут две мошонки Должников. И одну из них вы точно не найдете. На этом желаю вам хорошего дня!

Вот же падла бородатая.

Сначала он меня проверил на давление и вшивость. На нейтралитет. Выяснив, что я понимаю всю глупость попыток встать на сторону любого из Основателей в любом вопросе, он радостно скинул мне на руки бомбу, упоминание о которой её взорвет. Ищите яйца, мастер Криггс, они где-то рядом. Запакованные. Потому что, если тот, кто их утащил, стазис нарушит — Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах об этом немедленно узнает. Тогда вся королевская конница и вся королевская рать будут на вора нещадно нагнать. Ворюга не может этого не понимать, а значит — пока всё будет тихо и спокойно, так как чертовы волосатые ядрышки Мадре могут храниться хоть тысячу лет. Пока их не используют по назначению или… слишком неаккуратно найдут.

Назад я ехал грустный, печальный и одинокий. Вокруг была скалистая пустыня, местами покрытая широкими проплешинами высокой и сочной травы. Опять магия. Здесь везде она. Ни огненных шаров, ни молний, ни проклятий, от которых скукоживается и отсыхает самое главное. Но зато — трава, растущая чуть ли не на камнях, полный город бурчащих недовольных мертвецов, похабное на звук и смертельное по смыслу наследие вивисектора, молитвы с волшебным эффектом, шестирукий мужик в шароварах, который через пару часов будет с кислым видом глотать очередную новость об очередной жопе… Весело у нас тут, в Незервилле…

Приступ боли ударил в грудь плохо заточенным ломом. Я взвыл и, захрипев умирающим лебедем, свалился под копыта арендованной в городе лошади. Боль была везде — в груди и мыщцах, пульсировала в голове, злобно вибрировала в костях и беззвучно всверливалась в уши. Сил встать или хотя бы осмотреть себя не было, казалось, что боль отключила все группы мышц, а также нарушила восприятие и обработку информацию мозгом. Всё, что я смог — это просто валяться, рассматривая пронзительно голубое небо. А потом меня вырубило.

Вернулся в себя определенно не скоро. Солнце катилось к закату, а ощущения намекали, что свою работу оно выполнило сполна — чувства были как от солнечного удара и жуткого перегрева. Испытывая на себе всё то, что совсем недавно испытал мой ездовой кот, я поплелся к городу. Кобыла, не будь дура, давно свалила из такой жарищи… и сделала правильно. Скорее всего, я бы её убил или покалечил, чтобы напиться крови и прийти в себя. Было очень паршиво, но, к своему вялому удивлению, не обнаружил никаких признаков каких-либо повреждений.

Лишь потом, ближе к полуночи, я, ввалившись домой в полубессознательном состоянии, дождусь, пока испуганные девчонки сообразят мне на кухню живую курицу, а затем тактично выйдут, чтобы не смотреть, как я выпиваю бедную птицу, поспешно оторвав ей голову. Именно тогда, моего соображения хватит, чтобы попробовать поискать причину случившегося в другом месте.

И я открою интерфейс, где будут новые сообщения:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— «Внимание! Выполнены минимальные условия для активации одного из целевых классов первого круга приоритетов!»

— «Внимание! Производится смена класса с «Боец» 26-го уровня на «Шериф» 1-го уровня.

— «Внимание! Целевой класс активирует дополнительные преимущества и ограничения! Займите удобное положение, расслабьтесь и не двигайтесь в течение часа!»

— «Внимание! Инструкции не выполнены! Активация начнется принудительно через 10… 9… 8…»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я со стоном откинулся на спинку стула, массируя глаза. Закладки Бога-из-Машины определили легитимность занимаемой мной должности с момента первого порученного и принятого дела. С новым назначением вас, шериф Криггс.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 4} Рабочие моменты ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

С утра я, вместо того чтобы бежать к мэру со всех ног, философски валялся на кровати, не делая попыток встать и идти. Была ли это хандра, лень, а то и обычное нежелание погружаться в пучину отборного гуано, называемое Незервиллем — выяснять было недосуг. Сначала следовало разобраться с новыми изменениями в собственном организме, а для этого прочитать какие-то открывшиеся разделы, весьма похожие на справочные, затем, обремененному тяжкими думами и, скорее всего, нецензурными мыслями, вставать, пить кофе и ковылять в мэрию, чтобы доложить богу о яйцах. Там, помимо всего прочего, могла еще обретаться Суматоха, либо неудовлетворенная доктор Дийюн, которая обязательно мне отомстит за собственную сексуальную неприкосновенность.

— Папа, мы уходим! — сунула нос в мою спальню Эльма: — Сколько листов забрать и раздать?

— Берите двести, — вальяжно махнул рукой я, — Это вам на школу… ну и погулять после нее.

— Лучше 250, — возразила дочь, — Мы заглянем к мастеру Зальцеру в «Приют», а ты туда до вечера не попадешь.

— Идите и… грешите! — сделал еще один широкий жест я. — В школе, на улицах, в «приюте» …

— Вот договоришься — мальчика заведу! — пригрозила мне дочь. — Что ты тогда делать будешь?

— Как что? — приподняв голову, я весело посмотрел на приёмную дочь, — Возьму тебя на работу! Должен же будет кто-то твою семью обеспечивать? А раз ты умеешь только стрелять и выполнять мои команды — добро пожаловать в органы, дочурка!

— Что?! — раздается вопль праведного возмущения: — Ты меня выгонишь из дому, если я заведу себе мальчика?!!

— Нет, конечно! — испытываю почти те же чувства, — Только если залетишь! Взрослые люди живут сами по себе и воспитывают детей! Я буду знать, что пришла твоя очередь!

Через почти минуту тишины и сдавленного пыхтения два девичьих голоска разражаются криками о том, что я гад, эгоист, подлец и сатрап. После чего Элли неуверенно заявляет о том, что она-то залететь не может… от чего и переключает сероволосую крикунью на себя. Так они, в состоянии бодрого скандала, и покидают здание.

Разумеется, я вру — никуда никого не выгоню… но сам уйду. Эльма не для того потела и нарабатывала мышцы и навыки, чтобы в конечном итоге стать домашней курицей под предводительством какого-нибудь местного упырёнка, не знающего ничего о жизни. Но… сердцу не прикажешь, а вот дрессировать этого упырёнка, делая из него человека, орка или гнома я не буду принципиально.

Ладно. Пора вернуться к моим личным внутренним баранам.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Шериф — один из целевых классов высокого приоритета харизматического архетипа. Получается только методом занятия соответствующей должности в населенном пункте, насчитывающем свыше 10 000 жителей. Как целевому классу для выполнения соответствующей роли, шерифу активируются классовые особенности без выполнения каких-либо скрытых условий».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Угу, более-менее понятно. До этого момента у меня уже сменилось несколько «классов». Странник, боец, бродяга… вроде были. Я не особо присматривался, так как демонстрируемый ими «уровень» и само название — ничего не давали. Совершенно. Теперь, как пишут в «справке», понятно, что каждый класс мог быть «активирован» выполнением ряда скрытых условий.

Что это даёт? В моем случае — геморрой… и пять призовых очков развития.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 6 %

Класс — Шериф

Уровень — 1

Триады:

Триада Воина — 11

Триада Плута — 15

Триада Мага — 15

Триада Вождя — 20

Очки развития: 6

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный, Шериф

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Эксперт огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение, Динамичный резерв

Недостатки: Нетерпимость законника

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я не знаю, что курил Бог-из-Машины, когда сочинял свои классы, внедряя их логику развития в эволюционный механизм своих кидов, но он при этом определенно испытывал злорадство и желание осложнить нам жизнь. У меня, с недавних пор, в организме всё было великолепно — ни одного недостатка, сплошные достоинства, большая часть которых совершенно не мешает жить. Ну да, злодейка-судьба обрезала мне перспективу стать когда-либо магом, наградив «динамичным» резервом, восполняющимся за секунды, но я уже свыкся. Благо, что занятия магией в этом мире очень далеки от бормотания коротких формул, если, конечно, ты не вась-вась с каким-нибудь богом.

Итак, мы имеем один новый талант, один недостаток и целых шесть очков развития. А по сути?

А по сути, недостатков аж два. «Нетерпимость законника», причем, была наименьшей из моих проблем, хотя тоже неприятной. Она воздействовала на мою лимбическую систему, когда я взаимодействовал с персоной подозреваемой или виновной. Проще говоря, при виде какого-нибудь утырка, и, зная, что это именно утырок, я приходил в плохое и хмурое настроение, интенсивность которого напрямую зависела от степени вины, в которой я утырка подозреваю. Причем, самое паршивое — именно я! Недостатку плевать было на законы Хайкорта, на мнение мэра, да на всё! Если я считал разумного виновным, то его присутствие мне портило настроение.

Идиотизм, но ладно. Так-то, нормального настроения у меня и не бывает.

А вот талант «Шериф» был еще той мерзостью! Комплексное воздействие на разумных, считающих себя моими подчиненными. Мобилизация ресурсов организма, повышение тонуса мышц, ослабление чувства страха. Не всегда, а только когда «мобилизован», то есть «напряжен», я сам. Плохо ли работать массовым стимулятором? Очень. Разумные НЕ любят, когда им промывают мозги, именно поэтому кидов-харизматов высокого уровня почти не бывает. Нас банально убивают из страха, что мы можем на кого-либо воздействовать. Черт побери, да ведь эта «справка» никак не объясняет, какими именно путями идёт воздействие! Тембр голоса? Феромоны? А если да, то когда? В момент, когда я напрягаюсь, или… заранее? Придётся экспериментировать, в попытках вычленить элементы воздействия для их нейтрализации.

Логика Неверящего Бога не понятна. Кого он из нас хотел сотворить? С какими целями?

Окончательно запутавшись, я плюнул на бесплодные мысли. Очков отсыпали, Триады Плута и Вождя повысились после трансформации — ну и ладно. Очки развития я решил не трогать, авось в будущем пригодятся.

Спустя короткую прогулку по ставшими уже почти родными улицам Хайкорта, я понимаю, что недооценил «Нетерпимость законника». Сильно недооценил.

— Ссука…, — шиплю, еле сдерживаясь, глядя на испуганно шарахнувшуюся в сторону Аврору, намеревавшуюся выйти из ратуши, но теперь резко передумавшую. В висках бьется «виновна!». Злость пульсирует внутри. Управлять я ей могу, но это сродни управлению тяжелым пикапом на большой скорости. Мотор послушно ревет, широкие шины крутятся, пожирая расстояние, но если ты чуть-чуть резче повернешь руль…

— Помогите!! — истерично кричит девушка, продолжая отходить к ближайшему внутреннему коридору. Она не просто напугана, а почти до мокрых штанов, двадцатка в Триаде Вождя — не шутки.

— Так, что тут творится?! — из коридора, куда почти уже завернула задом Суматоха, вылетает взволнованная мисс Дийюн, — Шериф Криггс, что вы себе позволяете?!

— Уберите её… с моих… глаз, — выдавливаю из себя я. Это никакая не праведная злоба законника, это почти состояние берсерка!

— А может, вам лучше успоко…, — начинает давить Ларисс, но тут же бледнеет как мел, когда я перевожу глаза на нее.

Боятся теперь обе. Истекают серым туманом и светом в моем измененном зрении. Чувствую себя чуть полегче, просто за счет того, что концентрируюсь на единственном глазе нашей блондинки-психиатра. А вот последней это не нравится, бедная Ларисс уже хватает ртом воздух, сминая пальцами юбку и, кажется, пытаясь осесть на паркет. Отвожу взгляд, изо всех сил стараясь сосредоточиться на чем-либо, кроме худой тонкой фигурки, пытающейся спрятаться за штору.

— Я к Ахиолу! Её, — тычок пальцем в Суматоху, — Изолировать от общества! Как минимум, пока я не смогу себя контролировать! Вам всё понятно, доктор Дийюн?

— Д-да…

— Приступать!

Психиатр с места в карьер рвет к Авроре, выдирая отчаянно пищащую ту из-за занавески, а потом в том же аллюре скрывается, вылетая через главный вход мэрии. Интересно, это «Шериф» сработал? Да плевать! Я чуть не сдох на месте от злости!

В кабинете в кои-то веки наш шестирукий мэр находится не один. Вместе с ним что-то обсуждает, сидя на стуле для посетителей, никто иной, как человек-осьминог, он же Вико Тиррейн. У гибрида человека с ихорником при виде злого кида тут же раздувается голова, а щупальца под подбородком начинают хаотически шевелиться. Бедолага вжимается в кресло, а я сверлю его взглядом, пытаясь понять — злит меня этот мутант или нет? С одной стороны, совсем недавно, у Тиррейнов сбежало огромное чудовище, едва не устроившее нам всем веселую жизнь. С другой стороны, они согласились на уплату штрафа и находятся в процессе исполнения взятых на себя обязательств. Итог? Влажно поблескивающий серой кожей мутант не вызывает у меня никаких неприятных импульсов. Несомненно, за его семьей и им самим есть великое множество грехов и грешков, но пока я их не знаю…

Ахиол? Та же история. Ладно, жить можно.

— Шериф Криггс, разве мисс Дийюн не сказала, что я занят? — недовольно жует губами бог.

— Она слегка занята, спасая город, — не очень-то и преувеличиваю я, — Извиняюсь за вторжение. Моя несдержанность вызвана внутренними факторами. Подожду, пока вы закончите.

Выкурить в приёмной пришлось едва ли не полпачки. Насколько я мог понять по регулярно пыхающим раздражениям силуэтам, осьминогу очень хотелось остаться при моем разговоре с мэром, а последнему лишняя компания была явно не нужна. В итоге так и вышло — практически целиком красный в моем зрении Вико, недовольно бурча, ушелестел по своим делам, оставляя мне слегка розового Ахиола. Впрочем, тот довольно быстро догнал и перегнал своего гостя, услышав от меня «радостные» вести.

— Яйца? Вы серьезно, Криггс? — выдавил из себя шестирук.

— Мы можем звать их «мошонкой», можем звать «биологическим контейнером», но, насколько мне известно, любой разумный ленив, — скривился я. — Предлагаю ограничиться комфортным минимумом. С другой стороны, обсуждать нам тут нечего. Я сделал, как просил меня Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах — передал информацию вам. Разумеется, со своей стороны, я сделаю всё возможное для поиска пропажи, то есть — привезу от мага амулет, после чего буду ходить везде с ним. Если случайно найду тестикулы Мадре, то обязательно принесу их вам.

— Эта новость требует тщательного обдумывания, — проговорил озадаченный бог, — Я вызову вас, когда будет понятно, что делать. У вас есть что-то еще?

— Да. Увольте меня.

— Нет.

Переговоры шли тяжко. В конечном итоге, мэробог внял моим просьбам, уволив меня к чертовой бабушке. Ненадолго, на трое суток, но я питал надежду, что организм деклассируется назад, а если уж вообще сильно повезет, так еще и отнимет побольше в значении Триады Вождя. В целом, по признанию Ахиола, я им пока был не нужен, более того даже вреден за счет чересчур большого давления, оказываемого на подзащитную гостью, весьма сильно нервничающую от мысли, что я рядом. Доктор Дийюн, в свою очередь, уже успела настучать своему начальству о страхах Суматохи — узнав, что я тут, она тут же обзавелась фобией повторного утопления с моим участием.

Ну… да. Как-то раз я выкинул её за борт посреди океана в железном ящике.

Нужно будет прикупить большой жестяной таз. Чувствую, что хочу совершить с ним несколько прогулок мимо места, где квартирует моя дражайшая знакомая.

Так, раз у меня отпуск, то это нужно отметить!

Для начала, я пошёл чистить свою совесть — платить за арендованную лошадь, которая ушла куда-то в пустыню на вольные хлеба. Заведующий конюшней желтоглазый вопросительно вздёрнул бровь в ответ на предлагаемые ему талеры, а затем позвал меня с собой. Бросившая меня скотина меланхолично жевала овес, чувствуя себя возмутительно хорошо. Запомнив эту наглую морду на будущее, я пожелал живому мертвецу всего хорошего, за что был удостоен чрезвычайно хмурого взгляда — всё «хорошее», что у него было в жизни, сейчас спало в медикаментозном сне, лишая бедолагу привычной радости жизни. Это я про Аркадию, известную подавляющему большинству жителей Хайкорта как Купель Жизни.

Следующим пунктом моей вольной программы стала небольшая кондитерская, притаившаяся рядом с «Теплым приютом». Заказав там товар с доставкой на два адреса, я попутно договорился с хозяином отеля о аренде номера и его продуктовом снабжении. Зальцер Херн слегка скис лицом, сразу всё поняв, но протестовать не стал. Вообще полугном-полуэльф был замечательным и очень адекватным типом, но принципиальным. С охотой продавая ночлег, пищу и выпивку за деньги, этот прекрасный во всех отношениях тип был явно против того, чтобы номер был использован не совсем по прямому назначению. Впрочем, его негатив быстро усох, как и от щедрых чаевых, так и от того, что со второго этажа шумным взбудораженным колобком скатилась повеселевшая… Суматоха.

На этот раз я даже оскалиться не успел. Девушка, заметив меня, с низкого старта рванула к двери, выполнила стелящийся прыжок с разворотом, вмазала худющим бедром в створки, открывая их настежь, а затем скрылась в неизвестном направлении.

— Ох уж эти понаехавшие! — пожаловался я круглоглазому от удивления Зальцеру. — Дикие какие-то.

Следующий визит у меня был сплошь с романтически-сюрпризным флёром. Проскользнув в помещение, я, действуя тихо как мышь, разделся, а затем прошёл к столу, со стуком вываливая на него своё богатство, чем и пугая хозяина жилища едва ли не до визга.

— Ты, ушлёпок мелкий! — заорал Теодор Рейхгарден, желтоглазый гном-оружейник. — Какого хрена ты подкрадываешься?! Что это?!

— Ты меня уговорил, — томным голосом произнес я, тыкая пальцем в выложенные на стол полуавтоматические пистолеты.

— Уговорил?! Да что ты несешь, Ахиол тебя побери!

— Я согласен поносить твои револьверы, пока ты мне не сделаешь настоящее оружие.

И вот тут грянуло так грянуло! Подоплекой происходящего была комбинация нескольких пунктов — Теодор, низенький, сварливый и чересчур эмоциональный для своих полутора сотен лет, был одним из лучших, если не лучшим в мире, мастером изготовления револьверов. Как-то раз я уговорил его сделать мне полуавтоматическое оружие, на что тот с невероятным скрипом поддался, попутно осыпав меня тысячью нелестных эпитетов. С пушками у меня приключилась беда, от чего понадобилась замена. Сейчас гном был как раз этой заменой занят, но до завершения проекта был еще почти месяц, поэтому он мне одолжил две здоровенные, неловкие и грубые «дуры», которые я замаялся носить. И вот, я пришёл его «обрадовать» просьбой о том, чтобы он мне выдал что-нибудь из своей коллекции… но в слегка игривом ключе.

Что сказать? Шалость удалась. Гном ревел так, что дрожали оконные стекла, попутно бросаясь в меня всем, что подворачивалось ему под руку. Я уворачивался с невинным и удивленным видом, что бесило нежить еще сильнее. В ход шли всё более тяжелые вещи, пока, наконец, Теодор не застыл на месте, сжимая в задранных руках небольшой пресс для патронов, едва не оторванный им от верстака.

— А, — изрёк он спустя минуту молчания: — Проверяешь, как я держусь без Купели, да? Мелкий засранец…

— Какой вы вумный, — восхитился я, вылезая из-за стола, чтобы тут же добить: — Как вутка!

Пресс удалось поймать. Пока я думал, куда пристроить железную фигулину весом под десять кило, успокоившийся оружейник примащивался на рабочем кресле. Усевшись, он погрозил пальцем.

— Со мной всё хорошо, — проговорил желтоглазый. — И будет хорошо. Думаю, года три бы продержался. Не о тех думаешь, шериф. Есть…

— Я уже слышал возмущения. Пока тихие, — признался я, начиная собирать уцелевшие «снаряды», которыми кидался гном: — В Хайкорте навалом тех, кто отрабатывает смену в реальности, а потом чешет языками в Эзервилле. Качаются на гамаках, пьют коктейли, рыбачат…

— Нихера, в общем, не делают, — подытожил давным-давно преставившийся от сердечного приступа гном, — Ну да, таким сейчас тошно. Мало нас, тех, кто и здесь чем-то живет. А… ааа… Так вот почему я вижу твою тошнотворную рожу, Криггс. Ты не просто так пришёл отравить мне день. «Пули восстания», да? Они к старым твоим стволам не подходят, нужен самый распространенный у нас калибр. Ну и гадкая же ты скотина…

— Спасибо! — лучезарно улыбнулся я. Теодор Рейхгарден дураком не был, а еще, действительно жил в Незервилле. Он ежедневно трудился, над чем-то работал, даже сейчас я видел, что на одном из столов у него развернуты пергаменты с грубыми схемами тех типов оружия, о которых я ему как-то неумело и вскользь поведал. Зная, что они должны работать, неживой старик восстанавливал недосказанное мной, пользуясь лишь своими знаниями и уверенностью, что конечный вариант… выстрелит.

Он… жил. В отличие от тех, кто десятки лет выполнял днем свои обязанности в городе, а затем ленился и страдал фигней на солнечном острове в Купели Жизни. А жить — значит работать над собой, развиваться, пользоваться своим вторым шансом. Да, меня можно назвать двуличным, раз говорю такое живой, чувствующий, предвкушающий бурный секс с гоблиншей… но, что мешает им развиваться там, в Эзервилле? Что мешает хотя бы читать стихи, лежа на белом песочке пляжей иллюзорного мира?

Ничего. Поэтому потеря того океана, пляжей и тихого сонного городка так сильно бьет по желтоглазым Хайкорта. Для них это всё — последнее.

— Вот, — Рейхгарден сноровисто разматывал проволоку, стягивающую тряпицы, укутывающие оружие, — Они далеко не самое лучшее, что я когда-либо делал, но ты не гонишься за свойствами личного оружия, да, Кригсс? Зато эта парочка отличается точностью, а за счет веса снижена отдача. То, что тебе нужно.

Оба револьвера, похожие друг на друга как две капли воды, действительно, не производили никакого впечатления. Обычные. Правда, грубоватые, с утяжеленной ствольной коробкой, неохотно откидывающимися барабанами, тяжелыми рукоятками… Но мне — более чем пойдет. Оба, несмотря на свою почти показушную тяжесть, всё-таки были куда меньше и изящнее, чем врученные ранее гномом «пушки», явно сделанные под орочью лапу. Тоже крупный калибр, совсем не подходящий под мои нынешние мощи, но тут уже деваться некуда, мне нужен именно он. Велика вероятность… беспорядков и возмущений, со стороны обездоленных желтоглазых, а убить таких существ быстро и качественно можно лишь «пулями восстания».

Учитывая, что моё «гениальное» руководство разогнало весь полицейский участок, оставив лишь братьев Трайкеров, двух желтоглазых неживых орков (и то, временно распущенных), то можно сделать простой вывод — либо Ахиол и Основатели идиоты, либо они провоцируют горожан, надеясь выдрать из населения последние ростки свободомыслия. Моими руками.

— Надеюсь, ты не собираешься палить направо и налево по поводу и без? — сварливо осведомился Рейхгарден, скрывая за ворчливостью нотки настоящего беспокойства.

Я сунул в рот сигарету. Прикурил. Затянулся.

— Старик, знаешь, в чем корни беды между простыми людьми и кидами? — вместо ответа спросил его я. — Ты, наверное, помнишь времена, когда таких как я, везде привечали. Благодарили за то, что кид приехал в город и теперь начнет убивать тварей. Было такое?

— Самое начало застал, — подумав, признался Теодор. — Мы тогда уже готовились на корабль грузиться. Да, было дело.

— Так вот. Из нас, жителей другого мира, именно местные делают воров, убийц, грабителей и злодеев, — мрачно продолжил я. — У меня там была такая поговорка: «Как вы лодку назовёте, так она и поплывет». Я более чем уверен, что большинство кидов в первой жизни не обидели и муху. Но здесь, поставленные перед вопросом собственного выживания и вечного бродяжничества… они стали идти на всё, чтобы закрыть Долг. Как думаешь, что стоит в любом населенном пункте при полицейском участке организовать маленький отдел для кидов? Прочная выносливая одежда, вещмешок с едой, патроны, немного мелочи на расходы, бинты. Чтобы любой бродяга мог зайти и взять то, что ему необходимо. Понимаете, Теодор? Необходимо. Во сколько бы обошелся городу такой набор? 40–50 донов, если на наши деньги? Ладно, талер. По-моему, даже одна спасенная от тварей жизнь стоит больше, чем талер от города, через который проходит Должник. Однако…

— То есть, ты хочешь сказать, что вы просто посланники небес, что ли?! — воинственно задрал неживой гном свою неживую куцую бороду.

— Нет, мастер Рейхгарден. Мы обычные люди, — вздохнул я. — Но повторюсь, мы до этого не убивали. Мы жили мирной и сытой жизнью, а здесь нам сунули в руки оружие и вынудили охотиться на смертельно опасных тварей. Есть еще одна поговорка: «Когда у тебя в руках молоток, всё вокруг становится похожим на гвоздь». Нам нет смысла ценить окружающих. Это не наш мир. Не наша история. Даже призвали нас сюда — не вы. Проще говоря, для Должника очень мало различий между ихорником и обывателем. Первый опасен, а второй бесполезен. Оба могут сдохнуть, чтобы принести киду пользу. Понимаете?

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — признался гном.

— Меня не успели затравить и озлобить, мастер Рейхгарден. Не буду стрелять в желтоглазых, пока не увижу — гарантированно не увижу, что они становятся опасны для себя и для окружающих. Вот тогда — всё.

Мастер не подал виду, но я видел, что мои слова его слегка успокоили. Он просто не понимает, что стоит мне начать отмораживать, в надежде, что желтоглазые испугаются и затихнут, как эффект может быть прямо противоположным. Ни для кого не секрет, что я харизмат, да еще и отец. Задавят. Да и «пули восстания» в оружейной не бесконечные.

— Вот! — сначала на стол грохнулось что-то тяжелое и пузатое. Пока я разглядывал кургузый толстоствольный автомат, больше всего похожий на барабанный гранатомет на четыре гранаты, Рейхгарден приволок еще два явно тяжелых ящика, с удовлетворением грохнув их об пол. В одном оказались патроны и запасные магазины под «барабанник», а во-втором…

— «Пули восстания»? — задрал я свои белесые брови.

— А ты думал их что, Баунд рожал или Ахиол делает? — хмыкнул в бороду гном, — Забирай своё барахло и вали уже. Надоел так, что прямо руки опускаются!

Пришлось подчиниться, навьючиваясь подобно ослу. Да и поторопиться уже стоило, у Таскримы очень скоро должна была закончиться смена в «Апатии» …

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 5} Похмелье от малодушия ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Труп смотрел в зенит остекленевшими глазами. Кровь, щедро разбрызганная вокруг, уже вся была высушена неумолимым солнцем. Даже скрюченные и изломанные конечности убитого слегка усохли, что уж говорить про его внутренности, щедро раскиданные по округе… Жуткое зрелище. Конечно, я видел трупы и делал их сам, но такое — совершенно иной уровень. Никто в здравом уме подобное не совершит, да и свихнувшись, тоже воздержится. Здесь передо мной лежал продукт действий существа, планка которого улетела наглухо и давно. Иных мыслей просто не возникало.

— Что скажете, шериф? — голос Ахиола был полон умеренного любопытства. — Это, всё же, прямо по вашему профилю. Даже обоим.

Я вздохнул, закуривая. Шериф. Снова. Класс даже не подумал меняться назад, а значит, трехсуточный отпуск стал единственным светлым пятном на ближайшее время. Впрочем, провёл я его замечательно, хоть и вынужден был вновь заступить на службу.

— Если верить вашим словам, Ахиол, то мы имеем дело с абсолютно психованным убийцей, обладающим сверхчеловеческими и магическими способностями. А еще он ребенок… или компактная женщина с небольшими кистями рук. Вы сами так сказали, оценив структуру повреждения на раскиданных органах, — грустно протянул я, — Теперь остается сделать элементарный вывод. Если вы знаете, что некто, отвечающий всем указанным качествам, не обладает силой, достаточной для того, чтобы порвать в клочья ихорника размером с крупного барана, а еще этот самый подозреваемый обладает железным алиби, которое способны подтвердить минимум четыре разумных, то вывод мы имеем однозначный — этого монстра порвала Суматоха.

Бог хмыкнул, прохаживаясь вокруг распотрошенного тела. Тварь была крупной и сильной, явно не обычной мелкой дичью, которую бессознательно производит Аркадия, а была выведена в закромах Тиррайнов. Но вот — повстречала убийцу куда серьезнее. Длинное членистое тело твари, покрытое плотным хитином, рвали руками, а возможно, даже и зубами. Я предполагал, что смертельным повреждением стало первое, вбившее голову этого зубастого насекомоподобного уродца прямиком в грудную клетку. Затем его перевернули на спину, наступили на грудь, выдавливая расколотую голову назад, вырвали и отбросили четыре передних лапы с секущими клешнями. Обезвредив умирающего монстра, его начали рвать на части, оставив в конечном итоге лишь внешний хитиновый панцирь. Скорее всего, просто потому, что он перестал агонизировать, от чего интерес нападающего иссяк.

— Аврора Аддамс не могла этого сделать, — наконец, сказал бог. — Ей категорически нельзя выходить из-под Пятна. Смертельно опасно.

Туманное Пятно над Незервиллем, из-за которого в городе никогда не светит солнце, убийственное для желтоглазых. Когда идёт дождь, туман опускается, делая город зловещим лабиринтом… полным матерящихся заблудившихся. Этот туман — сборщик магии, собирающий её с большой площади Средней Зоны, но здесь, в этой самой Зоне, кое-какая свободная магия всё-таки есть.

— Вы сказали, что ей категорически нельзя выходить, так? — повторил я за мэром: — А значит ли это, что сия девица была под ежесекундным присмотром всё время?

— Нет, — в ответе шестирукого здоровяка я услышал неудовольствие.

— Значит, это вполне могла сделать она, — удовлетворенно заметил я.

— Вы предвзяты.

— Нет, я как раз руководствуюсь логикой, господин мэр, — переведя взгляд на бога, я пальцем поправил шляпу, продолжив: — Пока закладки Бога-из-Машины не сработали, то мне даже ненавидеть Суматоху особо не хотелось. Уничтожить, как чрезвычайно опасное существо, виновное в смерти тысяч разумных — безусловно. Но я всегда держу в голове, что она была опасна, непредсказуема и эффективна задолго до того, как её магия проснулась. Вы же предпочитаете этот момент, отображенный в газетах, книгах и самой истории, игнорировать. И я не понимаю почему.

— Её отец, — нехотя выдал бог после короткой паузы, — дал слово, что она в Хайкорте только на излечении. Что Аврора Аддамс будет соблюдать полный нейтралитет ко всем нашим жителям.

— Ага, то есть пресловутое начальство агента-диверсанта, всегда работавшего одиночно и свободно, говорит о том, что они этому специалисту «что-то» приказали…, — ехидно покивал я.

— Так, мастер Криггс, наш разговор заходит в никуда, — посуровел мой собеседник, раздраженно гоняя тремя руками мух. — Я назад в город, опрошу Аврору, а вы, будьте добры, возьмите останки и наведайтесь с ними к Тиррайнам. Возможно, у них сбежали два монстра, а мы видим лишь итог их конфликта!

Это было не лишено логики, поэтому я, недовольно бурча, занялся насекомоподобным кадавром, пытаясь завернуть его получше. Рядом стоящий шкрасс, чья шерсть уже неплохо отросла, косился на мои действия с определенным ужасом на морде. Что же, чем дальше в лес, тем больше фобий у Каруса. Ну есть же такое слово — «надо»!

Отпуск у меня прошёл великолепно, чудесно и волшебно. Столько всего хорошего вспомнилось о зеленокожем народце, чья юная и весьма активная представительница составляла мне компанию, что у меня даже появилась вера в светлое будущее! Настроение еще изрядно подняли очень хмурые Элла и Эльма, сидящие на кухне и пьющие чай с пирожными, а также невероятно хмурые Пенелопа Кайзенхерц вместе с Нимеей Хиггс, составлявшие девочкам компанию в то время, как я вернулся домой, радостный как птичка. Впрочем, увидеть эти прекрасные лица прекрасных женщин стало ягодкой на том торте, который мне внезапно обломился — умасленный еще большими чаевыми Херн мне сообщил по большому секрету, что звуками из снятого мной номера выражали неудовольствие аж пять особ. Дочери, пастушка, помощница механика и, что приятнее всего, некая худая и нервная девушка с постоянно дергающимся взглядом.

Ну да, Эльма, Элли, Нимей и Пенелопа так зашли — послушать и позлиться, а вот Суматоха двое суток «наслаждалась». Но, что интересно, так и не потребовала у Херна другой номер!

Когда-то я слышал начало одного анекдота: «Заходит Должник в логово ихорников и говорит…». Конец не помню, но сейчас он был вполне открытым — я подъезжал к комплексу усадьб семьи Тиррайнов, одного из родов Основателей Хайкорта. И… они были теми, кто давно и успешно встроил в свои собственные тела гены плотоядных тварей. Хотя, тут необходимо уточнение — скорее человеческий мозг был встроен в тела искусственно выращенных гибридов, чьи гены были смесью разумных рас и ихорных существ. В общем, коллеги доктора Доннорифта во всей красе.

Мой приезд вызвал переполох, а переполох Тиррейнов вызвал уже переполох конкретно у меня. Пусть особых охотничьих инстинктов у меня как у кида не было, но видеть, как излучающие красную ауру твари суетятся за стенами, было довольно жутко. К тому же, далеко… очень далеко не все из Тиррайнов были прямоходящими! Зато те, кто обладали конечностями, похожими на человеческие, сейчас крепко что-то в них сжимали, стоя за дверьми и окнами. Оружие, разумеется, что это еще могло быть?

Въехав на поросшую высокой зеленой травкой лужайку перед главным входом, я начал неспешно снимать со шкрасса нервировавшую того тушу. Кот, отличаясь умом, сообразительностью и темпераментом, лишь морщился и нервно бил себя хвостом по свободному боку, всячески намекая, чтобы я на нем больше дрянь не возил. Нужно будет дать ему внеочередное ведро молока за вредность.

— Триада Воина получает 1 уровень. Текущий уровень — 12

Распотрошенная туша, вываленная мной из дерюги перед глаза спрятавшихся, боящихся и заинтересованных, значительно пригасила негативные эмоции. Когда я вообще сел, прислоняясь к боку шкрасса и закуривая сигарету, те еще раз активно скакнули вниз. Мда уж, Тиррейны, конечно, доставляют много хлопот жителям Хайкорта, у них часто сбегает какая-нибудь тварь, но какой смысл киду резать курицу, несущую золотые яйца? Если бы в Незервилле водились лишь начальные твари, которых бессознательно производит титаническая Аркадия, то тут бы Долг пришлось гасить до глубокой старости. Однако, это мои мысли, как охотника, а Тиррейны, несмотря на всё свое влияние и могущество, в этом уравнении — дичь. Вынужденная, к слову, терпеть охотника рядом.

Усадьба выплюнула злого как собака Вико Тиррейна как маленькую серую косточку, которая тут же попыталась воткнуться мне в зад.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Вождя получает 1 уровень. Текущий уровень — 21

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Первое было прекрасной новостью. Мне очень не хватает физической мощи. А вот второе… черт, нужно принимать меры, пока моя харизма не начала крутить мозги окружающим.

— Шериф Криггс, — забулькал раздувший голову человек-осьминог, шевеля своими околоротовыми псевдоподиями, — как это понимать?!!

— Это ваш ихорник, — утвердительно ткнул я сигаретой в кучу подсохшего раздраконенного мяса. — У меня есть по поводу него вопросы.

— Вы могли вызвать меня в город! — взвизгнул бесящийся от негодования мутант, делая руками сложные эмоциональные жесты. У них что, в роду был попаданец из Италии?

— Срочные вопросы, мастер Террейн, — не стал давить я. — Видите ли, эту тварь убил не я. Её порвало на части что-то… или кто-то. Поэтому у меня с Ахиолом появился мотив срочно получить у вас консультацию по этому поводу… хотя бы для того, чтобы в следующий раз я не привез сюда ваш разорванный таким образом труп. Объяснение устраивает?

Устроило, но со скрипом. Не знаю, кто из причудливых существ внутри за главного, но Вико пылал отчетливым желанием накрутить хвост мне так, как накрутили ему. Увы, у осьминога не срослось, поэтому он, отчетливо полыхнув страхом в ответ на мои слова об убийстве, принялся изучать тушу. Почти сразу же мне было сказано очевидное для меня, но совсем неочевидное для Ахиола — у Террейнов не было существ, способных моментально расправиться с Пастухом. Последним звали как раз покойника, щерящегося в зенит разбитыми жвалами — подобные твари отлично контролировались Террайнами, используясь как сторожа для остальных образцов. Этот, из новой партии, оказался чересчур свободолюбив.

— Когда мы выращиваем кого-либо опаснее Пастуха, то мы не выпускаем образец в общие загоны, шериф Криггс, — слегка брюзгливо прошепелявил Вико. — Конечно, вы можете вспомнить того несчастного песколаза… только он был исключением. Проверьте архивы города, там упоминаются все случаи, когда от нас убегало нечто, представляющее действительно серьезную опасность.

— Как по мне, даже такое…, — потыкал я останки носком сапога, — Может устроить резню на фермах.

Это развеселило Вико настолько, что он даже изобразил несколько смешков.

— Поверьте, шериф! Если бы вы видели то, что у нас заказывают, то сочли бы Пастуха лишь невинным щеночком! Но тех особей мы никогда не выращиваем полностью, поставляя исключительно в виде законсервированных зародышей. Ничего опаснее Пастуха у нас сейчас нет! Слово Террейнов!

Ну, тут мы уже слегка выбились за рамки допроса, а я получил ответ на то, откуда государства во всем мире берут предназначенных для войны и диверсий ихорников. Всё-таки, на дворе, если сравнивать Кендру с Землей, год где-то 1922-ой, не выше.

— Я вас услышал, мастер Террейн. На этом позвольте откланяться. Мне срочно нужно сообщить Ахиолу, что у нас в Незервилле орудует могущественный психопат, способный порвать наиболее опасного из простых монстров вашей семьи голыми руками. И… да, озаботьтесь чтобы он до вас не добрался, уважаемый Вико.

— Шериф Криггс! — донеслось мне в спину. Я обернулся, бросая взгляд на Вико. Тот, несмотря на свою местами даже ужасающую внешность, как-то сумел изобразить на своём нечеловеческом лице серьезное выражение: — Не приезжайте сюда больше без… крайне весомого повода. Семья Террейн не желает видеть на своей территории неприглашенного Должника! У вас есть мой номер!

Интересно, чем он слушал мои слова о том, что кто-то порвал их монстрилу? Жопой?

— Поехали, Карус, — сказал я коту, — Пока местные хозяева не догадались потребовать у нас увезти отсюда эту падаль.

Гигантский манул тут же опроверг все законы природы, по которым животные не особо понимают человеческую речь, тут же пускаясь в неуклюжий галоп.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Нет, господин мэр. Сейчас я простая девушка, которая не в состоянии зажечь даже огонёк на пальце. Даю вам слово, что не имею никакого отношения к тому убийству, о котором вы рассказали.

Слова срывались с губ равнодушными, тяжелыми, но кристально чистыми каплями. Шестирукому здоровяку, постоянно выставляющему свой мускулистый голый торс напоказ, не остается ничего, кроме как отпустить её, принеся все приличествующие извинения. Она выйдет сначала из кабинета, а затем и из самой ратуши, бездумно глядя перед собой остановившимся взглядом. Спокойным взглядом.

Увидь её сейчас ублюдочный мелкий блондин — начал бы орать как резанный, подозревая во всем подряд.

Правильно бы, кстати, сделал.

Аврора неспешным прогулочным шагом дошла до постоялого двора, рассеянно улыбаясь прохожим. Ей нравились эти милые люди с серой кожей и светящимися желтыми глазами — спокойные, немножко мрачноватые, слегка раздраженные. Их любопытство было велико, но недостаточно, чтобы подходить к ней и заводить разговоры. Правда, со вчерашнего дня что-то изменилось… некоторая часть горожан стала от неё испуганно шарахаться. Она знала, кого в этом стоит винить.

Винить не хотелось.

Хмурый полуэльф-полугном, отзывающийся на «мастер Херн», налил ей кружку кофе и вынес треть свежего торта, что девушка заказала для себя в холодильную камеру отеля. Кондитерское изделие было необыкновенно вкусным. Наверное, за счет того, что репертуар кулинаров Хайкорта невелик, но все блюда шлифовались десятками лет. Что же, пока вкусно, нужно этим наслаждаться. Дополнительное удовольствие Авроре доставляют две детские мордашки, пялящиеся на неё через окно. Правда, одна из девичьих головок зеленоватая и полупрозрачная, но так даже веселее.

Спокойствие, навеянное Той, постепенно уходило, сметаемое действительно вкусным тортом и крепким сладким кофе.

Магнус Криггс. Спаситель, предатель, ублюдок, сволочь! Тот, с кого всё началось! Это он её бросил в море!

Тогда всё полетело к демонам. Когда она бултыхалась в железном ящике, с заходящимся от ужаса сердцем, когда орала, как резанная, прося все высшие и низшие силы помочь и спасти… тогда что-то в ней сломалось. Всё началось именно в том ящике, в темноте, при плеске безжалостных волн. Чуть раньше, чем моряки выловили её из воды, Аврора сломалась. А потом ломалась, ломалась и еще ломалась, потеряв малейший контроль над собой и окружением. Просьбы и приказы отца стали для неё спасительной ниточкой, последней соломинкой, на которой всё держалось.

Убивать? Влюблять? Разрушать? Да что угодно, только скорее, скорее, скорее!

Только всё кончилось всё равно паршиво. Её «Плавучая лодка» превратилась вместе с командой в чудовищное растение, а затем тот оборвыш на берегу двинул девушку в грудь железкой, которая моментально вплавилась в плоть. Временное спасение. Не удержавшись, Суматоха сунула руку за пазуху, ощупывая место, где раньше невесть за что крепилась железяка. Ничего, чистая кожа. А ведь магией тогда даже не пахло!

Это не просто пугало, это вгоняло в ужас похлеще, чем безумства тех влюбленных в неё ослов, что взрывали себя посреди площадей и рынков.

Наверное, она сейчас пойдет гулять по этому мрачному городу. Нужно развеяться. Если Аврора продолжит сидеть в своей комнате, то определенно случится что-то страшное. Снова.

Сказано — сделано.

Суматоха гуляет, преследуемая парой девочек подростков. Симпатичные, куда симпатичнее, чем она сама. Преследуют её почти открыто. А она просто гуляет.

На самом деле, с момента появления в городе, Аврора Аддамс не сказала ни слова лжи, как и её отец, когда он заключал сделку с Незервиллем. Она здесь только для излечения, ждёт, пока закончатся переговоры с Лейлушем Коррадоррой ат-Мансипахом, единственным, кто может ей помочь справиться с разбушевавшимся внутренним источником. Затем? Она уедет. Эти цели и планы не менял даже возникший здесь из ниоткуда демонов кид Магнус мать его Криггс. Должник, убийца, лжец и её злейший враг.

Тот, за кого её отец, Станислав Аддамс, по прозвищу «Алхимик», глава всех касдамских пиратов, предлагал уже три полных веса в серебре. Без условий, лишь за мертвое тело в состоянии, пригодном к опознанию.

Связаться с отцом? А что это даст? Она заперта с кидом здесь, как в клетке! Правда, у обоих взяты клятвы… но кара свидетельствовавшего их бога может оказаться недостаточно страшной. Ахиол — слабый бог.

Аддамсы никогда не были простой семьей, ведь их основатель был кидом-интеллектуалом, магом и ученым. Лирой Аддамс за свою долгую жизнь узнал очень многое, а его сообразительные потомки приумножили этот капитал. В том числе он собрал знания и о богах. Энергетические сущности, собирающие энергию веры и манипулирующие ей. Чем больше последователей, чем крепче их вера, тем шире «резерв» бога, где он может хранить энергию, необходимую для воздействий. Популярный и могущественный бог может многое, но его действия чрезвычайно легко предугадать — он слишком… занят.

Но божество может себя ограничить, втиснувшись в живое тело. Это ослабляет его, отупляет, делает зависимым и уязвимым, режет арсенал чувств, зато позволяет тратить на поддержку собственного существования буквально крохи. Так поступают проигравшие и беглецы, становясь вечно молодыми бессмертными, которые, впрочем, долго не живут. Их находят, пленяют, даже пытают, надеясь вытрясти из когда-то могущественной сущности сокровенные знания и силы. Они, эти полубоги, вполне могут и дальше собирать энергию веры со своих поклонников, оперируя ей так, как посчитают нужным, только вот там, где есть разумные, согласные молиться, всегда находятся и те, кто планирует отловить такую редкую и многообещающую дичь. Поэтому те, кто покинул пантеоны, чаще всего живут в самых глухих местах Кендры, постепенно расходуя накопленный запас веры.

Незервилль — счастливое исключение из правил. Но она всё равно не будет злоумышлять против паршивца-Криггса! Нельзя. Нужно держаться, нужно молиться кому-угодно, лишь бы сдержался он. Возможно, стоит попросить Ахиола поселить её в каком-нибудь доме, подальше от улиц, по которым ходит этот зловещий блондинистый гном!

А девчонки всё продолжали её преследовать. Неумело, но с энтузиазмом. Как только вокруг появлялось чуть больше народа, они тут же смелели, подбираясь всё ближе и ближе, но как только Суматоха сворачивала на безлюдную улочку — сразу же отставали!

Аврора почувствовала, что её это забавляет. А что будет, если прийти в место, где жителей много? Она слышала разговоры о Квартале Живых, он был всего в нескольких сотнях метров впереди.

Девушка улыбнулась.

Она просто гуляет. Может даже просто поговорить с этими любопытными, но пугливыми птичками. Не сидеть же снова… как тогда…

Поначалу она даже не поверила, когда услышала через стенку от себя громкие женские вопли, свидетельствующие о интенсивности получаемого удовольствия. Такие звуки в таком уютном и благопристойном заведении… да о чем речь! Сама мрачная и давящая атмосфера Хайкорта предполагала, что мужчина и женщина тут возлегают на кровати мрачно и торжественно, с лицами, полными мрачных предчувствий, тихо и возвышенно. А тут как будто оказалась поблизости от гоблинской вечеринки!

Кто-то драл молодую гоблиншу, получающую от процесса море удовольствия. Аврора, выросшая в пиратском городке, понимающе, но пренебрежительно ухмыльнулась, вспомнив, что зеленые коротышки, несмотря на всю свою страстность, весьма ненасытны. А еще остры на язык, что грозит много возомнившему о себе любовнику горькое послевкусие, ибо его стручок опадет куда раньше, чем зеленокожая грудастая красотка почувствует себя удовлетворенной. Девушка уже начала злорадствовать, ожидая, когда соблазненная дама изволит покрыть матюгами иссякшего кавалера, но вот только процесс всё больше набирал обороты!

Еле-еле слышно бубнил мужской голос, громко вопила результативно удовлетворяемая, а Суматоха за стенкой начала постепенно сходить с ума… от зависти. С личной жизнью у неё всегда был полный швах. Единственным сексуальным событием за три последних года стал момент, когда она, голая, хотела украсть у чертова Криггса, известного ей тогда как Уоррен Уленшпигель, свою коробочку с наркотиком. Вот тогда он её, в чем мать родила, и прижал к кровати, сунув свой здоровенный… нож под горло. Хотя нет, вроде что-то было и позже? Она не помнит. Но этот Должник!!

Он потом выкинул её из номера под дулом пистолета! В дождь!

Суматоха споткнулась, вспомнив, как счастливая до безобразия гоблинша начала завывать имя своего любовника, от чего… ну да, от чего все потом и случилось. Она свихнулась в очередной раз, просидев в немом отупении почти сутки под вопли продолжающейся оргии, прерываемой лишь звоном бутылок о стекло бокалов и недостаточно долгими периодами тишины, а затем…

…затем она вышла, выплеснув появившуюся внутри, несмотря на туманное Пятно, силу. Вышла невидимой, добредя как живой мертвец, до солнечной пустыни, покрытой зарослями неестественно зеленой травы. Руководствуясь непонятным инстинктом, побежала, быстро найдя нелепую и страшную тварь, похожую на шустро передвигающегося рака размером с коня. Проломила голым кулаком голову с разбега, вырвала опасные клешни, перевернула пинком, а затем… рвала его на части, захлебываясь радостным смехом.

А после… успокоилась. Ахиолу не было не сказано ни грана лжи. Она, Аврора Аддамс, давшая клятвы, никого не убивала. Не собирается вредить. Не поднимет руку на Магнуса Криггса, его знакомых и друзей. Но… она не одна.

Суматоха улыбнулась. А затем резко развернулась на месте.

— Ой!!! — хором сказали две такие разные девчонки, подкравшиеся к ней на расстояние едва ли не в пару шагов. Вокруг было едва не с десяток разумных, курящих снаружи заведения, носящего странное имя «Апатия». Надо бы туда зайти, но сначала…

— Привет, девочки, — приятно улыбнулась Аврора, — А я давно вас заметила. Может, познакомимся?

И она сделала шаг навстречу.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 6} Это магия, Магнус ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Шериф… вы с удивительной скоростью заполняете чашу моего терпения.

— Я им ничего не приказывал!

— Значит намекнули! Вам, харизмату, достаточно сделать легкий намек!

— Хнык-хнык. Хнык.

— А ну тихо, вы, обе! Хотя нет, все трое! Нет, Ахиол, я не намекал!

— То есть твои девочки сами по себе разработали план спровоцировать и убить Аврору Аддамс, оправдываясь самозащитой?!

— Как шериф, я ими горжусь! Как отец — я крайне расстроен!

— Хнык…

— Цыц!!

Мы с мэром оба были злы как собаки. Он потому, что Эльма и Элли были буквально на волоске от того, чтобы успешно прирезать худющую заразу и, если бы та не споткнулась о подол собственного платья, Суматохи бы в нашем мире уже бы не было. Я был в неистовстве из-за того, что мелочные и подлые Тиррейны явно специально выпустили из своих загонов тучу тварей, которых мне пришлось всю ночь выслеживать и убивать. Этих порождений ихора и человеческого рассудка было столь много, что я набил аж два процента прогресса, заработал мозоли на указательных пальцах, а еще был вынужден сходиться с самыми безобидными в рукопашную, так как патронов, взятых с собой, уже не хватало!

Сейчас мы сидели в приемной мэра, где на одном диване роняли слезы и сопли две неудавшиеся убийцы, а на другом сидела и икала сама Суматоха с вытаращенными в немом ужасе глазами. Выглядела бедняжка не очень здоровой. Проще говоря, предельно шокированной, причем, насколько я понял из ёмкой и краткой речи Ахиола, до этого неадекватного состояния её довёл вовсе не узкий и длинный клинок в руках невинно выглядящей сероглазой и сероволосой Эльмы, а фамилия этой прелестной девчушки с мутным прошлым и определенно наполненным болью будущим.

Потому что пороть я её буду как сидорову козу.

— Кстати! — грохнул одной из рук бог по столу, где у него лежала одна из моих листовок, — Это! Мастер Криггс, как вам вообще в голову пришло распространять подобную информацию без согласования со мной?!

— Я, господин мэрррррр…, — зарычалось как-то само, — …бухгалтерррр! На 95 процентов! Еще на пять процентов — неплохой, в сущности, кид! Вы что, думаете, что ваши «шериф Криггсы» позволяют шерифскому умению расцвести в моей грудной клетке, как кактусу в пустыне?! Я бухгалтер! Люди моей профессии последовательны! Если вы позвали в город преступницу, а затем вынудили меня дать клятву её не убивать и не трогать, то как мне иначе защищать жителей этого города?! Хотя бы предупреждением, не так ли?!!

— Согласованным, шериф Криггс! Согласованным!

— Вы согласованно просрали строительство многоэтажной подземной базы под руководством наивного социопата! Которое длилось много, много лет!!

— Криггс!

— Если уж вы назначаете совершенно некомпетентного человека на высокую должность, то хоть не связывайте ему руки, когда он делает что-то эффективное!!

— Криггс!!

— Господин мэр, — отчеканил я, заводясь окончательно, — в жопу Суматоху! Даже такой дилетант как я понимает, что она не проживет и недели после того, как покинет Хайкорт! Весь мир будет охотиться на мага-диверсантом такого уровня! Вы это тоже прекрасно понимаете, позволяя ей… шлюхаться где попало! А теперь, прошу меня извинить — ухожу! Мне нужно отоспаться, а до сна объяснить паре несознательных девушек всю глубину их заблуждений! Хотя, если вы желаете заключить их под стражу, то мне опять-таки необходимо домой, чтобы собрать им все учебники! Можете мне помочь, сказав, на сколько лет планируете их запереть — я договорюсь со школой!

Вот тут девичий рёв превзошел все границы. Аврора Аддамс после моей речи даже икать перестала, просто замерев и слегка посинев, а вот девчонки зарыдали в полную мощь, заходясь в натуральной истерике. Элла за компанию, а Эльма — прекрасно осознавая, что я не шучу ни капли.

— Уйдите с глаз моих долой, — глухо попросил бог, закрыв лицо аж четырьмя из шести ладоней. — Госпожа Аддамс? Останьтесь.

Никогда еще я не выполнял чужие просьбы с таким удовольствием.

С Элли, конечно же, возникли проблемы. Причинить призраку боль было вполне возможно, только вот это означало повредить его энергетическую структуру, а я находил подобное неприемлемым. Если у воющей как белуга Эльмы поротая задница будет восстанавливаться сама по себе, то вот у её напарницы процесс будет контролироваться ей самой, что нивелирует всю эффективность процедуры. Впрочем, мой изощренный и уставший ум вывернулся, наградив полупрозрачную девочку еще тремя обязательными курсами материалов, что та будет изучать помимо текущей нагрузки. В домашних условиях. Конечно, учить они будут обе, куда ж Эльма-то денется, но пока Элла, виновато висящая над подругой, лежащей ничком на кровати и держащейся за задницу, смотрит на нее с отчетливо выраженной завистью.

— Вы две дуры! — отпечатал я, дождавшись, когда вопли в подушку стали умеренной громкости, — Куда вы полезли? И главное — зачем? Один простой вопрос — за-чем?

— Ты сам говориииил, что она опааааасная! — упрямо проныла Эльма, показав из подушки мокрую щеку и опухший глаз.

— И?! — мой вопль заметался по дому как испуганный филин. — Для города! Для го-ро-да, дурища ты мелкая! Не для нас! Наши шансы на выживание только уменьшились из-за вашего… перфоманса!

На самом деле, я злился именно из-за того, что молодые балбески «засветили» себя по полной перед этой длинной дрянью. То, что у Авроры в загашнике была какая-то мерзость, я был уверен на три сотни процентов, но шанс, что в будущем не пострадает школа или хотя бы девчонки был очень даже высок. Сейчас, после того как они чуть не сделали кесарево этой боязливой заразе… всё стало куда сложнее и опаснее.

— Дуры! — громыхнул я напоследок, скрываясь в собственной спальне. Необходимо восстановить силы.

Вечером того же дня я, не выспавшийся и по-прежнему злой, без всякой радости подходил к дверям механической мастерской под простеньким названием «Железяка». Дефицит сей живительной эмоции стремительно прогрессировал, так как задолго до того, как я увидел гостеприимно закрытые ворота мастерской, мной были услышаны рабочие матюги одной обитающей внутри особы, видеться с которой не хотелось категорически.

— О, Волди, привет, — поздоровался я с сидящим у мастерской котом. Рыже-белый, худой, со свалявшейся длинной шерстью и с вечно депрессивным выражением на морде, кот был необыкновенно разумен. Настолько, что вполне достоверно изобразил махание рукой, используя для этого переднюю лапу. Остановившись около него, я доверительно добавил: — Ты, это, забегай если шо. Девчонки рады всегда. Только без хозяйки. Ну и намекни, что пожрать любишь, организуем тебе запас…

Уши животного встали бодрым торчком, но тут же прилипли к черепу от злобного женского вопля:

— Криггс, падла! Кончай сманивать у меня животное!! У тебя свой есть!!

— Которым ты регулярно пользуешься, когда нажираешься до потери памяти, зараза! — рыкнул я, не двигаясь с места.

— Да чтоб тебя продуло, мелкий доходяга!! — выросшая в дверях мастерской фигура Пенелопы Кайзенхерц по прозвищу Злюка, демонстрировала, что девушка находится в прискорбно добром здравии и отвратительно хорошем настроении: — Чего припёрся, шериф недоношенный?! Пшёл отсюда! Видеть тебя не могу!

— Я не к тебе, алкашка рукожопая, — не остался в долгу я, — а к приличному разумному, который здесь работает!

Волди не стоило хихикать, прижав лапу к пасти. Вот определенно не стоило. Если от карающей ноги возмездия своей хозяйки он ушёл довольно легко, то вот её опытная рука легко поймала выполняющего вертикальный прыжок кота в высшей точке прыжка, отправляя мявкнувшую тушку в недолгий полёт до стенки. Впрочем, после удара кот довольно шустро утёк куда подальше, не получив особых повреждений.

— Вот какая же ты злая, Пенни, — удрученно покачал я головой, — Тебе нужно жить где-нибудь на севере, там где море, тундра и лоси. Они сильные, ты бы их обидеть не смогла бы. Или хоть подрались бы на равных.

— Засунь своё мнение себе в задницу, Криггс, — огрызнулась одетая в старый кожаный комбинезон девушка. — А затем медленно вытаскивай, не забывая проворачивать по часовой стрелке! Зачем приперся, выпердыш иномировой?!

— К Уинстону, естественно. Не к тебе же. Всё тебе нужно повторять.

— Я про детали! Ай… заходи. Ну и говнюк же ты…

Мои отношения с Пенелопой Кайзенхерц нельзя было характеризовать… никак. Поначалу она делала вид, что помогает мне, преследуя какие-то свои цели, затем просто начала припираться ко мне домой, вопя как потерпевшая из-за того, что её мелкая и волосатая подруга изволила испытывать какие-то там чувства, а теперь так и вовсе обозлилась. На что — я не выяснял. Если что-то и ненавижу в женщинах, то это их неистребимое желание-мысль «он сам должен догадаться!».

Не-а. Не должен.

Но тем не менее, против редких визитов Злюки, чаще всего заканчивавшихся в сарайчике Каруса, я ничего не имел. Вредная, противная, матершинница и скандалистка, она всё же оставалась существом с живой пульсирующей кровью внутри, а также, как ни странно, женщиной, вполне адекватно общающейся с Элли и Эльмой. А им был нужен пример хотя бы такого раздолбаистого, но взрослого человека. Не с желтоглазых же его брать.

Уинстон Джеральд, хозяин «Железяки», был низким и широкоплечим настолько, что практически олицетворял героический образ гнома-богатыря. Правда, его плечи были еще шире, чем это разрешила бы не такая уж могучая конституция гномов Кендры, а руки были куда длиннее, чем положено. Мужик был ядрёной помесью гномихи и орка — могучий, кряжистый, коротконогий, с темно-зеленой кожей, выдающимися клыками, мощнейшим буйным хвостом черных как совесть политика волос… и характером, способным вынести длительное общение с Злюкой.

То есть — непробиваемым, но при этом сварливым донельзя.

— Маска? — прогудел мастер, разворачиваясь ко мне. Это было почти эпическим зрелищем, так как Джеральд на полном серьезе был шире, чем выше. Я порыскал взглядом по округе, в надежде увидеть кровать, так как в стандартные дверные проёмы это бы не пролезло. Чудовище продолжало разворот, при этом продолжая говорить: — Маска? Сморч… шериф, ты тут не по адресу. Тебе к масочнику.

— Масочнику? — непритворно удивился я. — А адрес не подскажете?

— Где-то на Кендре должны же быть масочники? — пожал необъятными плечами титанический гноморк.

То есть меня только что послали. Мило.

— А если серьезно и за деньги?

— Шериф, я занимаюсь механизмами, — взглянул мне глаза в глаза этот гномоорчище. — Машины — это двигатели, кофеварки, трактора. Сложные и нужные вещи. Мне некогда заниматься игрушками. Ни за какие деньги.

— Понял, шкет белесый? — Злюка встала около меня, широко расставив ноги и уперев руки в бока. — Пшёл вон!

Вздохнул, я смерил взглядом готовящегося к обратному развороту механика, глянул на лучащееся довольством лицо злобной девицы… и понял, что мне здесь сильно не рады. Скорее всего потому, что Пенни-мать-ее-Кайзенхерц, не имея иных ушей, кроме как своего начальства, уже затрахало то рассказами о некоем Магнусе Криггсе, негодяе и подлеце.

Придётся принимать решительные меры.

— Смотрите, — сказал я гноморку, протягивая руку и нагло тиская правую грудь Злюки. Второй рукой я в это время сбрасывал с головы шляпу.

Черные глаза широкоплечего механика начали медленно раскрываться в неземном удивлении, а сама Пенни, судорожно дёрнувшись, начала со свистом втягивать в себя воздух. Пора! Задрав голову, я посмотрел прямо в глаза сатанеющей девушке, мило улыбнулся, а затем, не прекращая делать то, что делал, сказал:

— Пенни, солнышко, зайка, радость моя ненаглядная! Ну прости меня, пожалуйста! Я только для дела, больше не буду!

…а потом убрал руку.

— Триада Вождя получает 1 уровень. Текущий уровень — 22

Черт! Но для дела — надо!

— Кхххххррррр…, — сказала «Пенни», сводя глаза в кучу, бледнея, краснея, трясясь в коленях и плямкая губами.

— Ыых! — втянул в себя воздух механик так, что у меня волосы зашевелились.

— Тыц! — сказала крепкая девичья задница, с размаху соприкасаясь с полом из-за предательства нижних конечностей, обмякших и разъехавшихся в разные стороны.

Я взглянул в стеклянные глаза глубоко ушедшей в себя девушки. Всё, абонент не абонент.

— Видите, мастер Уинстон? — с намеком проговорил я, пытаясь достучаться до впавшего в ступор гноморка. — И это не просто девушка, а злобная стерва-алкоголичка, тиранящая животных и людей. Ходящая, между прочим, с бензопилой по городу. Представляете, какой эффект я имею на обычных девушек? Чистых, честных, умных и красивых?

В глазах механика промелькнула искра разума. Мимолетно. Затем он снова уставился на отдыхающую в астрале помощницу, которую мне пришлось ловить пальцем за высокое декольте комбинезона, чтобы удержать более-менее в сидячем положении. Честно говоря, на такой эффект я не рассчитывал, да и не применял его ранее, ходя везде с хмурой рожей того, на кого вешают слишком много фекалий местного разлива. А вот стоило улыбнуться… Может, с Ахиолом такое проделать? Хотя нет, не стоит. Не отобьюсь.

— Мастер Уинстон, маска призвана ограничить на максимум моё воздействие на людей, — тем временем продолжал я проникновенно забивать баки мастеру. — Мне, как шерифу, противопоказано влиять таким образом на окружающих. Конечно, я могу обойтись без вашей помощи, сшив себе маску из кожи или ткани, но тогда я не смогу внятно говорить через неё. Хотите, чтобы я пришёл сюда с мэром? Или чтобы город вновь остался без кида?

Зеленый гномище отодвинул меня в сторону плечом, попутно ловко ловя уже своим пальцем комбинезон помощницы, а затем легонько пошлёпал ту по щекам. Получалось у него не ахти из-за ладоней-лопат, но на моё предложение он зыркнул так злобно, что я тихо отошел в угол и закурил, дожидаясь, пока хозяин перезагрузит свою нерадивую помощницу. В мастерскую заглянула бело-рыжая морда Волди, на которой крупными буквами было написано что-то радостное или даже злорадное.

— А? Что? — очнулась Пенелопа, будучи уже основательно отхлестана и перемазана черным машинным маслом. — Что со мной? Хватит меня бить!

— Что последнее ты помнишь? — осведомился механик.

— Я с этим белым бараном зашла сюда! — тут же среагировала Злюка, — Затем ты послал его нахер, а потом…

И она вновь начала подвисать, чтобы закономерно получить еще, под злорадный мяв собственного кота. Последнее заставило девушку вскочить, начав материться.

— Сделаю я тебе маску, — прогудел Джеральд Уинстон, глядя на ошарашенно мотающую головой помощницу. — Только вот внешне она будет неказистой, не обессудь.

— Чем страшнее, тем лучше, — пожал плечами я. — Можешь вон Злюке поручить украшение. Только без похабщины, пожалуйста. Официальное лицо города и всё такое.

— Две марки, — загнул механик, — Некачественно… не работаю. Иди… те сюда, шериф. Мерки снимем. Пенн… Пенелопа, сходи проветрись.

Остаток дня прошёл в суете и хлопотах. Откопав дома когда-то украденную мной у одного бюрократа железяку, я отвез её в дом Лейлуша, вручив одной из мимо пробегавших там гоблинш. Нахватав от нее авансов, почти переходящих в угрозы изнасилования, позорно ретировался инспектировать собственный арсенал. С личным оружием у меня теперь проблем не было, револьверы и толстый автомат оставалось лишь пристрелять за городом, а вот с вспомогательным оборудованием, принадлежавшим ранее Эскобару Мадре, возникла ситуация.

Мне было откровенно лень тащить весь этот острый, жуткий и громыхающий хлам через полгорода к себе домой. Да и места на такое разнообразие ловушек, кольев, капканов, крючьев и цепей у меня банально не было. Вслед за чем в голову пришла удачная мысль об убийстве трех тараканов одним тапком. Для этих целей пришлось наступить себе на горло, но посетить в очередной раз мэрию, делая похерфейс на укоризненные и злые взгляды мисс Ларисс Дийюн. Там, глядя в лицо порядочно злого мэра, я самым наглым образом попросил у него приписать дом бывшего кида… мне. Не в личную собственность, разумеется, но в аренду.

Шестирукий сильно изумился подобной просьбе, тут же осведомившись, не треснет ли у меня лицо. Пришлось заявлять, что не треснет — мало того, что в моем доме под такой арсенал нет места (врал), так еще, к тому же, проживаю далеко не один, а с двумя взрослыми и почти половозрелыми женщинами, каждая из которых через пару месяцев сможет уверенно работать в бухгалтерии города. А так, как женщины они почти половозрелые, есть вполне определенная доля риска, что сформируют новые ячейки общества Незервилля, под которые тому же мэру придётся выделять и заказывать жилплощадь. Кроме того…

— Всё-всё, — замахал на меня парой своих рук мэр, — Берите, шериф, пользуйтесь. Закреплю за вами как арсенал. Еще вопросы есть? Если нет, то вам лучше удалиться как можно быстрее. Сейчас сюда придут мисс Аддамс и ат-Мансипах.

— Два, — для верности показал я пару пальцев. — Когда начнутся какие-либо подвижки с набором новых констеблей и что делать насчет потерянных тестикул Мадре? Мне нужно знать, кто участвовал в обыске лаборатории Доннорифта.

— Потом, — категорично отмел бог, — Занимайтесь патрулированием улиц, шериф Криггс.

— Так мне и нужны констебли для патрулирования улиц! — неприятно изумился я, но был изгнан махами уже всех шести рук.

Вот гадство. Но…

Безопасная гавань для свиданий с гоблиншами получена!

Произвести уборку, заказать пару-тройку кроватей, освежить бар и холодильную установку в погребе, протереть плафоны и… радоваться жизни!

Дойти до своей новой почти собственности с целью оценки фронта работ мне не дали две выросшие на моем пути фигуры, схожие габаритами с шкафами. Оба предмета мебели скупо улыбались антресолями, подсвечивая последние желтыми фонариками глаз. Задрав голову, я определил настойчиво требующих себе внимания горожан как Вургласа и Эйджина Трайкеров, желтоглазых полуорков, ранее работавших в полиции Хайкорта и бывших на очень хорошем счету.

— Криггс, — пробасила одна из фигур, вроде бы отзывавшаяся на Эйджина, — разговор есть.

— Предупреждаю, я вооружен и опасен! — нервно отреагировал я. Всё-таки, полтора метра ростом это полтора метра, а умение видеть чужие страх и агрессию даже сквозь стены здорово расхолаживает. Ты автоматически расслабляешься, когда все серые или красные силуэты видишь достаточно далеко.

— А мы сдали пушки в оружейку, но купили тебе вискарь, — заговорил уже Вурглас, потряхивая бутылкой. — И че? Любви теперь не будет?

— Противоположности сходятся, парни, — выдохнул я, — Извините, нервное. Идемте.

Повёл я их сразу в дом Мадре, чтобы два раза не ходить. Усадив гостей на пыльной как сатана кухне, обмахнув предварительно стол и стулья от грязи, я засадил полстакана виски, а затем выжидательно уставился на братьев. Оба они были довольно славными и прямолинейными ребятами, плюс мы друг у друга имели определенный кредит доверия. Только вот обстоятельства изменились. Я пристрелил их шефа, мой кот сожрал Целестию Теттершайн, одного из констеблей города, а затем вообще всё покатилось кувырком. Определенный уровень опаски присутствовал у обоих.

— Криггс, давай напрямую, — выдохнул один из братьев, — Слушай, мы тебе… доверяем. Больше, чем кому-либо еще. Не принимай это на свой счет, просто ты Должник, а значит предсказуем, пока не заплатишь свой сраный Долг. В качестве шефа ты нас устраиваешь, поэтому хотим заключить простенькую сделку.

— С шефом? — полуутвердительно спросил я.

— С будущим шефом, — педантично заметил Эйджин. — Если выживешь. Суть проста — мы тебе кое-что полезное рассказываем сейчас. Ты же, чуть позже, принимаешь нас назад на работу и… увольняешь по желанию, как только мы обратимся к тебе с этой просьбой. Чисто, мирно, с первого раза, без проблем и трений. За это мы тебе сообщаем пару интересных вещей сейчас… ну, и прикрываем на работе.

— Требуются пояснения, парни, — хмыкнул я. — Озвучьте.

— Плесень.

— Что?

— Плесень и говно, Криггс, — еще сильнее смутил меня Вурглас, а затем сжалился: — Ладно. Насчет плесени — мы с братом учимся разводить эту дрянь. Разную дрянь. Кормовые добавки, химические, алхимические, даже колдовские. Учиться нам еще год, может полтора. Деньги на саму ферму есть. А теперь про говно — как ты заметил, местное начальство жутко не любит отпускать нужные кадры с нужных мест. Вплоть до… выпей еще и включи воображение. Баунду на наши хотелки было насрать. Да ему вообще на всё было насрать. Потому нам, когда время бы подошло, пришлось бы связываться с Ахиолом. Мы можем помочь тебе, а ты возьмешь на себя сложности с нашим увольнением.

Сделка была настолько выгодной, что согласился не раздумывая. Сколько ишаков и султанов может сдохнуть за год-полтора в этом городе, что и так не особо отличается здравомыслием, вопрос открытый… а вот с присутствующей тут Суматохой…

— Договорились, парни, — серьезно кивнул я, — Без шуток. Когда придёт время, костьми, конечно, не лягу, но максимум из разумного и не очень — сделаю. Гарантия.

— Этого достаточно, — осклабились желтоглазые, — Мотать нервы ты умеешь! Так вот, слушай…

— Стоп!

Что хорошо в планировке домов Хайкорта — почти все они вытянутые. А значит мне, сидящему на кухне в дальнем торце дома, было очень неплохо видно обе улицы на достаточно большом расстоянии. Разумеется, не насквозь, а тем особым режимом зрения, которым я определял гнев, страх и ихорников. Оно работало сквозь всё и на все организмы. Даже мертвые.

— Потом расскажете, — сухо бросил я, извлекая револьверы и проверяя барабаны, — У меня неприятности, парни. Валите отсюда, быстро.

К дому покойного и дефабержированного Эскобара Мадре подходила толпа желтоглазых в самом злобном настроении.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 7} Гном отпущения ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Автомат Рейхгарден сделал «оторви и выбрось». Это был, по сути, даже не автомат, а жуткий гибрид помпового дробовика с полуавтоматическим пистолетом. Четыре горизонтальных магазина в барабане позволяли выпустить порядка 65-ти патронов в темпе «выстрелил и передернул». Учитывая, что пушка была тяжелая, кургузая и странная, то ничего удивительного в том, что я вышел из дому без нее, не было.

Однако, сейчас об этом жалелось. В толпе желтоглазых насчиталось под два десятка злых и предвкушающих морд, пылающих злобой в моем зрении.

— Господа, чем обязан? — громко заявил я, стоя на крыльце уже почти своего дома и уперев руки в бока, поближе к револьверам.

Выйти заранее, на оптимальную дистанцию огня, попытаться завершить намечающийся конфликт переговорами. При провале действовать сообразно. Причина столь шаткой тактической схемы? Я еще ни разу не выстрелил из револьверов! Пусть даже они были одной из лучших в мире конструкций руки лучшего из мастеров, это вовсе не значило, что все будет хорошо! А выйти на дистанцию стрельбы… я сильный и ловкий, но мелкий. Местные зомби имеют все шансы завалить меня мясом.

— Хотим задать пару вопросов, шериф! — громко и зло крикнул мужик, высовывающийся из-за сомкнутых плеч двух здоровенных орков, напряженно смотрящих на меня и периодически сжимающих кулаки.

— Задавайте, — великодушно разрешил я, мухой вскидывая револьверы, как только кто-то из толпы сделал первый шаг, — Оттуда задавайте, господа!

— А вы услышите?! — еще один, еще более дерганный и злой, — У нас важные вопросы, шериф! Очень важные!!

— Я кид, — обе мушки совместились с переносицами громил, которые, видя это, даже попытались сделать по шагу назад, — Услышу. Задавайте.

— Да что вы с ним болтаете! — взвизгнул еще один, лысый как колено, длинноносый и сутулый, но заработал мощный удар от одного из громил. Хруст ребер я услышал очень отчетливо.

— Сначала вопрос, — пробурчал ударивший, разворачиваясь ко мне и глядя исподлобья, — Шериф. Про три дня — это правда?

— Уточни.

— Три дня. Что Купель хватило бы отключить на три дня, чтобы всё поправить, — продолжил желтоглазый здоровяк, — Но вы настояли на месяце. Правда?

— Ну да, — пожал я плечами.

— Мразь! — приглушенно выдохнул скрючившийся длинноносый, но на него я внимания не обращал. Врезали ему очень хорошо, вон как набок кренится. Не представляет угрозы.

— Зачем, шериф?!

— Больше не меньше, — пожал я плечами, — Вы же сами до всего этого довели.

— Мы не доводили!!

— Да мне насрать.

Дела были швах. На самом деле швах. Возможно, стоя против этой небольшой толпы, я выглядел вполне себе уверенным гномом аж с двумя страшными револьверами. Проблема была в том, что напротив меня стояли неживые. Полностью разумные существа, умеющие планировать, хитрить, двигаться, но при этом не чувствующие усталости и боли. Быстрые, сильные, смертельно опасные… если их довести.

И я их только что довёл. Почему? Потому что именно это было моей работой здесь и сейчас. Спровоцировать тех, в ком сильно кипит неудовольствие. Побудить на агрессию, принять её на себя, а затем… убить. Уничтожить. Очистить Хайкорт от слишком недовольных и неуравновешенных.

Чтобы сохранить большинство.

Я начинаю стрелять одновременно с первым шагом, сделанным в мою сторону. Стрелять не одновременно, а по очереди. Правая рука, левая рука, правая, левая. Даже целиться успеваю, зная, что у меня есть около четырех секунд. Мне дарят еще парочку в награду за то, что чрезвычайно удачным первым двойным выстрелом я вышибаю мозги сразу двоим. К сожалению, там, где на моей стороне могли бы выступить страх и ужас, в случае с желтоглазыми мертвецами это уже не работает. Они могут ненавидеть, могут бояться, но делают это осознанно, а не под влиянием гормональной системы. Не работает она у них. А значит — они срываются на бег.

Барабаны револьверов вкусно щелкают, когда я прожимаю спусковой крючок с усилием. Не спешу, так как попадание куда угодно кроме головы — считай промах. Пули-то обычные, а проговаривать заклинание, что наделит пулю парализующим желтоглазого зарядом, слишком долго. «N’aam sark Achiol, redus letardika memurum»… Пока это произнесешь, тебе уже глаз на жопу натянут и ноги местами поменяют!

Я очень легкий, чем и пользуюсь, как только жадные пальцы оказываются буквально в паре сантиметров от моего носа. Прыжок с кувырком назад, прямо под ступени, с которых я сходил встречать гостей. Следом, поддаваясь инерции, прыжок. Опять задницей вперед, в гостеприимно распахнутые двери. Там уже приземлюсь безобразно на спину, тут же начиная пихаться ногами, чтобы проскользить по полу немного дальше и встать. Маневр сложный, но позволяет сразу выиграть большое расстояние — те, кто так хотел меня потрогать за что-нибудь нежное, лежат кучей-малой в том месте, где я был пару секунд назад.

Не все. Две головы, отчетливо выделяющиеся на фоне дверного проема. Два последних выстрела. Минус шесть. Огнестрельное оружие безответственно летит на пол в соседнюю комнату, а я лихорадочно быстро выдираю из-за спины старрх. К бою готов!

Я классный? Классный! Умный? Умный! Ловкий? Да просто прелесть! Урезанная пиратская система моего организма пиликает, оповещая, что в бою честно добыты следующие уровни Триад Плута, Мага и Воина.

Торжествую приблизительно половину секунды, после чего мне в лоб прилетает немалых размеров булыжник.

БАЦ!!

Семеню назад по коридору, хватаясь за стеночки и чудом не отпуская нож. В голове стоит звон, понимание, что происходит, куда-то убежало, хочется закрыть глаза и отъехать в беспамятство из этого жестокого мира. Спасает кровища из рассеченного лба, заливающая левый глаз, томность моментально исчезает, а я успеваю слегка собраться назад перед тем, как первая из фигур в узком коридоре, худая и со светящимися глазами, подбегает ко мне вплотную. Она уже тянет руки, которые я готов слегка укоротить ножом, но мы оба не достигаем желаемого — в грудь фигуре врезается нечто, весьма похожее на металлический багор.

— Пхр… датели…, — шипит падающий вперед житель Хайкорта, тут же получая от меня лезвием старрха в шейный отдел позвоночного столба.

— Поговори мне тут, — хмуро доносится над моей макушкой голосом Эйджина… или Вургласа, — …козёл продажный.

— Какого лешего вы тут забыли?! — возмущаюсь я, отмахиваясь ножом от рук подбежавшего верзилы. У того проблемы — один из багров, когда-то принадлежавших Мадре, торчит у мужика в горле, а второй болтается в кишках. Тем не менее, желтоглазый непоколебимо хочет меня уконтрапупить, но лишь жертвует протянувшимися в мою сторону пальцами.

— А на кой ты нам мертвый? — резонно гудит сверху.

Пока есть время, срочно смахиваю кровь со лба, пытаясь оценить, сколько еще злобствующих противников на ногах. Много.

— Эй, братцы! — хриплю я оркам, продолжающим валандаться с беспалым верзилой, — Двигайте его ко входу!

— Зачем?

— Надо!

Мимо протестующе хрипящего шашлыка никто не пролезет, если, конечно, не моих габаритов, поэтому Трайкеры почти в безопасности. А вот мне нужно в комнату, куда я закинул опустевшее оружие. Проскальзываю хитрой кровоточащей мышью в приоткрывшуюся щель, намереваясь подобрать оружие, но там меня уже ждет один не менее хитрожопый тип. Сцепляемся с ним в партере, валясь на пол. Сверхъестественно сильные пальцы сдавливают мышцы на плечах, худое острое колено бьет под дых, желтоглазый самоуверенно скалится мне в лицо, но тут же меняет своё выражение на удивленное — отогнув его голову к полу, я опускаю его шею на лезвие огромного ножа. Эти «нежители» боли не чувствуют, поэтому парализация для засадника — полный сюрприз.

А я уже, под хриплое дыхание братьев-орков, набиваю барабаны револьверов патронами. Те, кто не могут добраться до моих союзников, вовсю орут про предательство, продажность и прочие хорошие вещи. Недолго. Первому же крикуну я стреляю в грудь всего одним выстрелом. Дожидаюсь, пока он начнет пренебрежительно ухмыляться, а потом громко и внятно говорю:

— «Пули восстания».

Вот этого уже наступающие не выдерживают. Изначально, они явно были готовы к тому, что моё оружие снаряжено смертельно опасными для них патронами, но там я был на виду и один, а здесь прикрыт двумя здоровяками с баграми и могу стрелять из безопасной зоны. Проткнутый и оставшийся беспалым мужик, используемый Трайкерами в качестве затычки, зловредно садится на пол, но тут же изумленно расширяет глаза, видя, как я приставляю к его лбу револьвер.

— Халтурщик, — пеняю я ему, вышибая мертвые мозги. Следующая пуля летит в ближайшего, стоящего с раскрытым от изумления ртом. Уже не в голову, в торс, ибо эффект тот же, а меня учили стрелять грамотно, хоть и по живым.

— Мудак, — говорю я ему обидчиво, пока горящие желтым огнем глаза медленно гаснут. Именно он назвал меня «мразью» буквально ни за что!

— Скотина.

— Подлец.

— Некрасивый.

Каждый выстрел сопровождается эпитетом в пользу умирающего. Глаз залит кровью, приходится его зажмурить. Иду, стреляю, оцениваю расстояние до спин троицы самых умных, подавшихся в бега. Поразмыслив, трачу остаток патронов в барабанах на тех, кто еще по каким-то причинам функционирует и не покинул здание. Кроме Трайкеров, естественно. Те заняты неодобрительным смотрением на одного циничного кида.

— Мужики, без обид, — бросаю им, когда мы остаемся втроем, — Моё задание от Совета Основателей — выхолостить город. Каждый псих сегодня станет завтра тройкой-пятеркой самоубийц. Хотите косить народ из автоматов? По мордам вижу, что нет. Так что не мешайте быть уродом.

Дальше, перед тем как городские службы зажжужат, пнутые телепортировавшимся к нам Ахиолом, братья поведают мне интересную историю. Оказывается, почти все желтоглазые Незервилля знают, что жизнь шерифа стоит ровно сто лет в тюрьме. Только его и никого больше, источник этой новости неизвестен, но все в нём уверены на сто процентов. Сто лет и ни днём меньше, разделенные поровну на всю группу принимавших участие в моём убийстве. В чем подвох? Провинившимся в других преступлениях желтоглазым, на время отсидки удаляют металлическую пластинку в черепе, позволяющую им посещать Купель. А моим убийцам её бы оставили.

Сто лет Купели. Неимоверно шикарный приз.

— И… это, Криггс, — Эйджин прямо взглянул мне в глаза, отодвигая в сторону напряженно рассматривающего бездыханные тела брата, — думаешь, почему участок распустили? Почему мы отдыхаем? А чтобы ты взял на себя всё, приятель. Нас не вернут в строй, пока ты не замараешься по полной, слышишь? Либо… либо пока не взбунтуется слишком много народа. Понял? Мы этого тебе не говорили, ты этого не слышал.

Только желтоглазый замолчал, как воздух с хлопком раздвинулся, демонстрируя нам полуголую шестирукую фигуру в черных шароварах. Бог озирался с самым невозмутимым видом.

Зря я подписался на эту работенку.

Раз, два, три… три уровня получает мой новый класс «шерифа», начиная гордо демонстрировать цифру «4» в конечном итоге. Справка сообщает, что «активированный» класс может и будет снабжать меня определенными преференциями и свойствами при достижении более высоких значений в планке уровня. Последнее меня не радует — это как намёк на то, что не все свойства могут быть расценены как положительные (судьба Эскобара этому прямое подтверждение), так и то, что шанс отката этих изменений будет невелик. Проще говоря, перспектива сменить класс становится совсем уж туманной.

— Ахиол, — с досадой обратился я к богу, задумчиво рассматривающему валяющиеся у нас под ногами трупы, — соглашаясь на ваше предложение о работе, я не предполагал, что вы используете меня как чистильщика. Эти разумные были натравлены на меня.

— Шериф Криггс, — невозмутимое лицо мэра повернулось ко мне, — поверьте, это необходимость, предпосылок для которой вы не видите.

— Это нарушение духа нашего с вами договора, господин мэр, — ответ плясал у меня на губах, порываясь сорваться ядовитым плевком, но сдержаться силы нашлись, — боюсь, нам придётся уточнить несколько деталей, раз уж мы перешли непосредственно к буквам.

— Понимаю. Свободное время у меня будет ровно через две недели. Вечером. Зайдите ко мне в это время, и мы… перезаключим соглашение. Но до этого момента, я надеюсь, что вы будете исполнять все взятые на себя обязательства.

Молча кивнув, я вышел из дома, которому сегодня не суждено было стать местом для свиданий.

Любой разумный, причисляющий себя к цивилизованным, вынужден постоянно оглядываться на общество. У последнего свои рамки и принципы, свои планки, нормы и неписанные законы. Он, этот разумный, старается держаться в этих границах, чтобы не быть изгнанным из общества, не потерять возможность контактировать с составляющими его индивидуумами, тем самым общаясь, заводя друзей, работая… живя. Нарушая закон или просто свински себя ведя, ты становишься неприятен, вплоть до игнорирования или, того пуще, изгнания. Но что делать, если тебя к этому вынуждают? Выставляют как цель, тем самым меняя правила игры?

Уйти ты не можешь. Драться бессмысленно. Саботировать… невыгодно.

Что же, будем действовать по обстоятельствам.

Домой я пришёл в душевном раздрае, где нашёл девчонок, пребывающих в плюс-минус таком же состоянии. Приунывшие девчонки сидели на кухне и дули чай, «обрадовав» меня новостями, что отношение преподавателей и учеников в школе к ним резко ухудшилось. Весь день их показательно игнорировали, бросая враждебные взгляды и шептались за спиной. Это их, понятное дело, сильно расстроило, особенно общительную и открытую Элли.

Я лишь вздохнул. Не удивительно. В школе желтоглазые учителя обучают живых детей. У последних есть родители, у которых, в свою очередь, есть уши. Общаться с детьми Должника, на которого чуть ли не официально объявили награду? Чревато.

— Так, собирайтесь, идём на пикник, — скомандовал я, — Заодно займемся пристрелкой всего, что у нас стреляет. Насчет школы… решим просто. С этого дня вы две недели и один день на домашнем обучении. Дальше посмотрим. Вашу программу я видел, ничего сложного. Чуть дополним, чуть изменим, остальное, если что, нагоните. Будете сидеть дома.

— Пап, всё серьезно? — Эльма смотрела тревожно, но понимающе.

— Как в Куате, — вздохнул я. — Так что без шуток и самодеятельности.

На лбу моей сероволосой приёмной дочери был крохотный шрамик. Его оставил брошенный в неё каким-то мелким придурком камень. Мелким ксенофобным эльфийским придурком из целой нации больших ксенофобных придурков, одержимых собственным превосходством перед другими расами. Тогда пришлось несколько дней ходить настороженно и дыша через раз, чтобы не напороться еще на какую-нибудь провокацию. Для двенадцатилетней девочки, только что перенесшей серьезную психическую травму, это был печальный опыт.

Потерев шрам, Эльма кивнула. Тоже вспомнила, видимо. Значит я могу быть в ней уверен, шутки кончились.

— А теперь — на пикник! — воззвал я командным голосом.

Отправились всей командой, нагрузив слегка уже обросшего после экстремальной стрижки шкрасса как продуктами, так и боеприпасами. Управляла здоровенным манулом Элли, восседая в седле, а мы с Эльмой, вооруженные до зубов, шли рядом. Не то, чтобы Карус не смог бы вывезти всю нашу компанию, только вот с седла я стрелял куда хуже, чем находясь на земле. Да и прогуляться было совсем уж кстати. Мы даже немного повеселели с девчонками, начав перешучиваться между собой.

И именно в этот момент к нам из-за угла вырулила в обнимку самая странная пара, которую только можно было себе представить.

Низенькая, легонькая, миниатюрная мулатка с шикарнейшим пуком дредов на макушке, любовно обнимающая правой рукой худой и вытянутый таз двухметровой Авроры Аддамс, что-то рассказывающей своей новой подруге с самым вдохновленным видом. Глаза владелицы козьей фермы сияли особым огнем, влюбленно хлопали ресницами и, в общем-то, не отрывались от рассказчицы. Той тоже приходилось выгибать свою лебединую шею так, чтобы всё-таки видеть лицо собеседницы.

Не удивительно, что появление увешанных оружием гнома, двух девушек и гигантского кота они прохлопали совершенно.

Дальше случилось забавное. Первой нас заметила Суматоха, всё-таки с высоты её роста открывается замечательный вид на близлежащие окрестности и низколетящих бегемотов, поэтому, когда она подняла глаза, привлеченная движением, то тут же резко остановилась на своих ходулях. Не ожидавшая этого Нимея крутнулась вперед, обнимая спутницу уже двумя руками и утыкаясь носом… ну, скажем, в живот. С такой позиции заводчица коз и просто очень романтичная натура полное шока и ужаса лицо собеседницы видеть не могла, поэтому, продолжив обнимашки, залепетала Авроре наверх нечто соответствующее моменту. В её понимании.

Понимание Нимеи Хиггс всегда было одной из самых зыбких субстанций в моем представлении.

Наверное, ситуация из комичной в трагикомичную перешла бы довольно скоро, но этому помешала Эльма. Дочка зашлась в истерическом ржании, уткнув нос в шею Карусу. Спустя пару секунд к ней присоединилась Элла, почему-то смеявшаяся с неким потусторонним эхом, ну а затем уже хохотнул и я.

Дальше произошло два одновременных и слегка помешавших друг другу события. Аврора явно захотела срочно удрать и попыталась сделать шаг, а Нимея, видимо узнав мой голос, судорожно сжала свои маленькие, но сильные ручки на бедрах Суматохи. В результате обе потеряли равновесие, заваливаясь, к счастью, назад. Получилась интересная композиция, в которой довольно ловкая заводчица коз расположилась на груди своего нового предмета обожания… правда, задрав мисс Аддамс её довольно длинную юбку едва ли не до ягодиц.

— Дамы, ну не здесь же, — укоризненно произнес я, веселясь в душе, — дети смотрят.

Ну, дети не смотрели, они рыдали от смеха, но это уже частности. Покидая битву, выигранную без единого выстрела, я ощущал себя на пять сантиметров выше чем обычно!

Топая по плиткам Хайкорта, я неожиданно подумал, что именно наличие Эльмы, а теперь еще и Эллы, заставляет меня ко всему относиться серьезно. Был бы я в этом мире один, сталкиваясь лбами с местными нравами, порядками и капризами, то, скорее всего, уже бы стал отморозком, не обращающим внимания на то, чье живое мясо рвут его зубы. Либо, что намного хуже, стал бы безжалостным убийцей, прагматично решающим судьбу каждого встреченного им разумного. В своих интересах, естественно. А зачем жалеть чужой мир, если у тебя даже тело не твое собственное, а искусственное? Что тебе терять, бывавшему за гранью?

Мне было что терять.

Стрельбы проходили весело. Пока мы с Эльмой занимались пушками, редко выбирающаяся на открытое солнце Элли под моим руководством занималась шашлыком, салатом, вином и компотом. Затем, разобравшись с нашим арсеналом и оттерев руки ветошью, мы расположились прямо на траве, отдавая должное трапезе. Девушка-призрак в это время занималась странным — Элли разлеглась на спине у шкрасса, подставив своё полупрозрачное тело солнечным лучам и жмурилась от удовольствия.

— Тебе это не повредит? — спросил я у нее, не зная, чего ожидать.

— Нет, — почти пропела Элли. — Здесь, дядя Магнус, есть немножко свободной магии. Когда солнце её нагревает, она приобретает особый вкус!

— То есть, там, где свободной магии еще больше, тебе будет еще лучше?

— Да!

Интересные новости. Призракам мало того, что не предоставили ничего наподобие Купели или ну хоть какого-то её заменителя, мало того, что с неохотой берут на работу, так еще и держат на «голодном пайке» под высасывающим магию Пятном города. И все почему? Да просто потому, что контролировать призраков нечем. Чем больше я всматриваюсь в лицо Хайкорта, тем больше там виднеется хищная и кривая рожа орка-гидроцефала.

— Пап, а ты не думал… убежать из этого города? — внезапно огорошила меня Эльма, обнаружившаяся нос к носу с задумавшимся мной. Говорила девочка негромко, но серьезно. — Ты, мы и Карус. Как тебе мысль?

— Я думаю об этом постоянно, — не стал скрывать я, — но это очень и очень сложно, милая.

— Невозможно, да? — еще один грустный и серьезный вопрос.

— Нет ничего невозможного.

Жалкие и оптимистичные слова. Но если влить в них достаточно воли и сил, то они вполне могут повлиять на неуступчивую реальность.

Эта поездка, как и возвращение домой пройдут самым мирным образом. Мы с девочками попьем на кухне чаю, поболтаем, немного пошутим, а потом разойдемся спать. Потом… потом будет десять дней, похожих друг на друга, как две половинки одной задницы. Днём я буду патрулировать улицы, а вечерами либо забегать домой, либо предаваться разврату в бывшем доме Мадре с все увеличивающимся списком зеленокожих подружек.

Еще я за эти десять дней убью ровно десять желтоглазых. Восемь из них осуществят одиночные нападения, а двое будут действовать сообща. Каждый раз меня будет выручать зрение, определяющее агрессию на внушительном от меня расстоянии. Один из секретов, спасающих мою шкуру раз за разом. Меткость Триады Плута, взгляд, проникающий сквозь препятствия, да револьверы, заряженные «пулями восстания». Между делом я буду забегать в «Теплый приют» и «Апатию», чтобы пропустить стаканчик, внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг. В один из этих дней я получу пощечину от Нимеи Хиггс, которая следом отхватит ремнем по заднице прямо в питейном зале, от чего убежит, рыдая, из заведения. Следом, через пару часов, ко мне домой припрется поддатая Пенелопа Кайзенхерц в надежде тоже дать мне по лицу, но тоже будет выпорота, правда, куда более зверским образом.

Десять дней напряженного ожидания беседы с Ахиолом. Десять дней нервов, постоянных оглядок за спину, дуэлей взглядами с постоянно лезущей мне на глаза Суматохой, что теперь нередко бродит по городу в компании Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха.

А потом начнется странное.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 8} Перемены ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Утро у меня сразу не задалось. Определить, что в жизни возникли новые сложности, мне помог женский смех, раздающийся с кухни. Нет, если ты живешь с двумя девочками подростками, то их смех ты слышишь часто… ну если не держишь их в погребе, прикованными к стене, что явно не мой случай, но это хихиканье было очень особенным, хоть и сопровождалось знакомыми смешками Эльмы и Эллы. Только вот… так смеются гоблины женского пола.

А что может делать гоблин женского пола не в том доме?

— Всем привет! — лицемерно широко улыбаясь, я ворвался на кухню, прерывая урок экстремального секс-просвещения для молодежи. Не то, чтобы меня возмущал факт самого урока, скорее то, что в качестве живых пособий вольготно расположившаяся на стуле Таскрима использовала свою личность и мое в этой личности участие, живописуя последнее так, что это было чем-то средним между просвещением и рекламой. Почти бордовая Эльма, с дымящимися ушами и подозрительно синяя Элли были живым примером того, что у гоблинши язык подвешен на ура.

— О! Проснулся! — салютовала мне юная звезда порока кружкой с чаем, — Привет, жеребенок! А мы тут…

— Сказками балуетесь, ага, — смущенно пробурчал я, не зная, как смотреть девчонкам в глаза.

Юная зеленокожая вновь рассмеялась дробным и слегка злорадным смехом. А затем сказала, что кое-что принесла, а как оно работает, расскажет, пока я буду провожать её в «Апатию» на работу. Легко спрыгнув со стула, она шлёпнула витающую в облаках красную Эльму по заднице, увернулась от моего подзатыльника, а затем выскочила из дома, чтобы тут же начать орать с безопасного расстояния, чтобы я поторапливался. Пришлось подчиниться шантажу.

— Тасси, вот нафига? — выпалил я, вываливаясь из дому в довольно злом состоянии.

— Что? Нафига пришла? — надула губы малявка.

— Нет. Нафига ты им рассказала всё?

— А что такого? — сделал удивленные глаза провокаторша.

— Гм, Тасси…, — решил я взять быка за рога, — у обычных девочек и мальчиков всё не так. Сначала, по молодости, они ложатся голыми в кроватку, трутся нужными частями тела…

— …ну да! — тут же сварливо вскинулась гоблинша: — А годам к тридцати, когда у вас, разумных, всё нужное уже начинает обвисать, вы только начинаете что-то понимать!

— Кха! — поперхнулся я сигаретой.

— Именно так, Магнус, — перешла на серьезный тон Таскрима, самым бесстыдным образом сжимая прямо на ходу свою грудь так, что та чуть не полностью выскочила из декольте: — Смотри! Видишь, какие?! Мы, гоблины, падаем в койку уже лет с 12-ти, а заканчиваем, когда уже песок сыпется! Койка — это самое полезное, веселое и безопасное, что есть в жизни! А вы же, «цивилизованные», даже под конец своей активной поры больше, чем три позы не знаете! Ну, ты исключение, но девкам-то своим за что такую участь хочешь?! Или сам их учить будешь? Так меня позови, помогу!

Я поперхнулся вторично, а потом… просто замолчал. Есть у меня такая особенность — не могу не согласиться, если оппонент прав. Технически, Таскрима права на все сто процентов. Среди рас что Земли, что Кендры, секс является табу. О нем просто не говорят, из-за чего культура столь интимного мероприятия, в среднем более чем убога, редко выходя за пару «домашних» позиций. Люди и прочие разумные растут, вынужденные формировать собственное мнение лишь за счет собственного опыта, который в виду отсутствия как обучающих материалов, так и различных партнеров, находится на планке между «ничтожным» и «предельно нищим». Не умеющие получать удовольствие, не знающие как это сделать, не разбирающиеся в желаниях партнеров, мы сами себе злобные буратины… весь активный период жизни, как метко заметила продолжающая демонстрацию собственных налитых сисек 19-летняя зеленая пигалица.

— Что? — продолжала наседать девушка, — Пускай сами разбираются? Ну и где они тебе тут нормального гоблина найдут? Да и нельзя парням с вашими спать!

Я икнул, серея от ужаса и представляя себе Эльму с зеленокожим психованным младенцем на руках.

— Всё! — поднял я руки. — Сдаюсь! Ты права!

— Вот то-то и оно! — победно задрала нос гоблинша, а затем что-то сунула мне в руку: — Держи! Отвязано!

Круглый металлический значок, еле помещающийся в ладони, был тем «детектором магии», что неведомым образом обнаружил Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах в моем доме. Для меня же ранее это был просто сувенир и памятка о том самом дне, когда я едва не стал мужем некоей Эльмы Рид, которую в тот момент вроде как удочерял. Найдя забавную безделушку на полу в кабинете чиновника, я приватизировал её себе на радость. Выглядела она как круглый значок черненного металла, гладкий с одной стороны, и имеющий изображение черепа, обрамленного берцовыми костями с другой.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Круг Костей»

Тип — бижутерия

Статус — личная вещь (привязка возможна)

Владелец — (отсутствует)

Личные свойства: Детектор заклинаний, Малая аура подавления шума

Добавленные свойства: Метка егеря (отключено)

Дополнительно: значок Особой егерской бригады Конфедерации Барджайя

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Штука оказалась полезной, но далеко не настолько, как обещало описание, по крайней мере, в пределах нищего на свободную магию Хайкорта. В обычном режиме она излучала вокруг себя ничтожное по своим затратам поле, которое подавало обратный сигнал на значок, столкнувшись с сложной энергетической конструкцией стабильного типа. Значок вибрировал, давая знать собственному хозяину интенсивностью вибрации о том, рядом с насколько сложной магией он находится. Плюс — заряжать амулет было не нужно. Минус — при долгой вибрации (порядка минуты), он терял весь накопленный запас энергии, оставляя своего хозяина слепым до полной зарядки. С «малой аурой подавления шума» дела обстояли точно таким же образом, но чуть хитрее — смоченный хотя бы каплей крови хозяина «Круг Костей» снижал интенсивность всех звуков в небольшом радиусе от себя… опять-таки теряя энергию, повторяя ту же историю, что и с обычным режимом.

Эх, мне бы хоть браслетик какой, рожающий по три огненных шара в сутки. Я же многого не прошу. Почему в мире пороха и магии, последняя такой отстой? Нет, как укреплять свойства материи или при трансформации в энергию электричества и пара, магия вполне могуча, но вот чистых её проявлений раз-два и обчёлся. Если не брать в расчет Суматоху.

От последней мысли я помрачнел. Если архимаг поможет худой стерве обуздать её источник, и та потом сумеет выжить… мир ждут потрясения. Да и меня что-нибудь нехорошее, это уже точно.

— В общем, зови, если решишь приобщить девчонок к прекрасному! — хлопок по заднице от гоблинши вырвал меня из грустных мыслей.

— Да ну тебя, — обиделся я, — Они мне как дочери!

— Нашел, кому это говорить! — ржанула несносная кроха, направляясь к дверям «Апатии» и усердно виляя задом. — Кстати, да! Когда запустится Купель, скажи Аркадии, чтобы она тебя провела к «Веселушкам»! Разрешение у тебя есть! А если будет хмуриться, скажи ей, что «Веселушки» велели не жадничать, иначе её саму больше к себе не пустят!

Опаньки. Какие интересные подробности выясняются о тайной жизни в Незервилле. Так вот каким образом зеленокожие слуги архимага живут и здравствуют в свое удовольствие — они просто беззастенчиво пользуются Купелью, где живых существ куда больше, чем в самом городе, ведь там есть желтоглазые! Причем не простые, а веселые, довольные и со всеми функционирующими органами!

…и да, говорить об отцовских чувствах той, к которой прадед, дед, отец и, вскоре, муж — одно и тоже лицо — слегка легкомысленно.

— Сколь много открытий чудных готовит на…, — я завис, осматриваясь по сторонам. А посмотреть было на что.

Залипая то в свои мысли, то на сиськи зеленой провокаторши, я совсем не обращал внимания на то, что творится вокруг. Так, мазнешь рассеянным взглядом, красного и серого нигде нет, ну и ладно, можно дальше смотреть на мелкую красивую засранку, которая с удовольствием опошливает все высокое, доброе и вечное, что может быть между двумя (и более!) разумными, сводя все к низкому, грязному, разнообразному, развратному, страстному и потному сексу. Одобряешь, разумеется, как же без этого, но по сторонам то не смотришь.

А по сторонам стоял туман и шли желтоглазые. Но нет, не густой «дождевой» туман Незервилля, а лишь его жалкое подобие, которое предоставляло возможность видеть все вокруг на расстоянии свыше десятка метров. Сами же жители города были настолько целеустремлены и оживлены, что не смотрели на меня, застывшего посреди улицы, даже сейчас. Они, по одному-двое, поспешно куда-то шагали, что-то тащили, оживленно переговаривались, маша конечностями и совсем не выглядели как хмурые наркоманы, которых ломает без нужной дозы «живой» реальности!

Не понял?!

Неестественный туман. Неестественное поведение коренного населения. И… стоп, почему желтоглазые в Квартале Живых?

Мне требуются объяснения.

К счастью, далеко ходить не пришлось. Достаточно было сделать лишь десяток шагов, чтобы проникнуть внутрь «Апатии», где вполне можно было обменять информацию на небольшую сумму денег, а также, что не менее важно, выпить кружку кофе, которую мне принесет та, что лишила меня этого утреннего удовольствия.

Увы, на моем пути к черному сладкому счастью возникло непреодолимое препятствие — «Апатия» с утра не работала, о чем мне в самой категоричной форме сообщила некая злорадно скалящаяся зеленокожая, упершая руки в боки. Пришлось самым банальным способом подкупать собственную любовницу (!), чтобы эта мелкая гадость сделала мне кофе на вынос, а потом сдала местоположение Дантона Фаулта, огромного и многознающего бармена этой забегаловки. Получив от Таскримы напиток, я взглядом пообещал ей страшную месть, от чего засранка засияла как новогодняя ёлка.

Неужели я настолько предсказуемый?

Колоссального гнома я обнаружил на заднем дворе «Апатии», где тот без малейшего напряжения разгружал стеклянно позванивающие ящики с телеги. Здесь, за небольшое количество донов, меня неспешно проинформировали о происходящем, пока я употреблял живительный напиток.

Творящееся вокруг с желтоглазыми можно было с полным правом назвать внезапным субботником. Всем неживым жителям Незервилля сделали заманчивое предложение с самого верха — за их ударный труд до момента активации Купели, они получат право на полугодовое пребывание в Эзервилле. Непрерывно. Разумеется, такой подарок не мог быть предоставлен всем желающим одновременно, но в порядке очереди… Что ни в малейшей степени не пригасило энтузиазм… всех.

Зачем?

О, шериф Криггс, вы не в курсе? Основатели решили возвести новый район, а заодно и занять сходящих с ума от скуки и тоски желтоглазых. Фаулт вчера как раз был ознакомлен с проектом, копию которого принесли в «Апатию». Желаете знать, что это будет?

Конечно, блин, желаю!

Хайкорт круглый, как и Пятно, висящее над ним. Одно обуславливает другое, ведь солнце, обжигающее мертвецов, царит днем везде, кроме как под туманной защитой колдовского города. Но теперь Пятно, благодаря излишкам магии госпожи Аддамс, будет трансформировано в Каплю. Именно на падающую каплю воды и будет похожа туманная защита Незервилля, если смотреть на нее с высоты птичьего полёта. Разумеется, на эту дополнительную территорию у властей города есть планы. Большие планы, в том числе и постройка новой больницы. Что там будет вообще, шериф Криггс? Точно не знаю, но что-то особенное. Планируется возведение больших поместий, защищенных стенами высотой в два человеческих роста. Строители? Те выразились предельно точно — каждая из семей Основателей захотела по особняку в городе.

Озадаченный, я поблагодарил меланхолично покивавшего бармена, пожелав ему доброго дня, а затем отправился без особой цели бродить по улицам города. Информацию следовало обдумать. Большая стройка? Сейчас? Серьезно? Для чего? На ум приходит лишь одно — видя, что на меня покушается слишком мало желтоглазых, Основатели решили качнуть весы в другую сторону, просто заняв их трудом.

Загадочно…

Пятно в Каплю. Насколько я разбирался в теме построения капитальных магико-технических конструктов, подобная реструктуризация должна была серьезно снизить коэффициент полезного действия притягивающей магию схемы, располагающейся под канализацией Хайкорта. Понимал я в этом всём слабо, конечно, на уровне ученика третьего-четвертого класса по местным мерками, но уж раз знания относились к фундаментальным, то сомневаться в них не приходилось.

Так и не придумав ничего лучшего, я пошкандыбал по вечно влажным каменным плиткам города дальше, втайне надеясь, что на меня кто-нибудь совершит очередное покушение. Был обманут в лучших чувствах, посему, терзаемый самыми разными сомнениями, и отправился в «Теплый приют», предаваться обжорству и кофемании. Тревожные мысли на полный желудок держались в голове куда хуже.

Ахиол с Основателями что-то задумали. Купель… спит. Желтоглазых внезапно занимают делом, причем, как я понял по словам Фаулта и как вижу своими глазами — занимают практически всех. Вон торопливо перебирает ногами одетый в грязную робу серокожий мужчина с шикарной алопецией, на его руках потертые рабочие перчатки. Но я знаю это лицо, как и любой горожанин, у которого есть дети — это Филипп Гинтроу, владелец и повар кондитерской лавки. Уж ему работать физически на стройке за хлеб насущный просто смешно.

Я грустно вздохнул, закуривая сигарету и констатируя про себя, что ситуацией не владею и не совсем контролирую происходящее. Вокруг разыгрывалась партия, в которой я был лишь пешкой, убийцей ихорников и желтоглазых, с жестко отведенной ролью. А еще есть чертовы заколдованные яйца Мадре, если верить нашему арабообразному архимагу-гоблинофилу. Впрочем, с последними ситуация двоякая и можно понять, почему Ахиол её без особого напряжения отложил. Недавний инцидент с Доннорифтом показал, что для массового выращивания клонов (или эмбрионов) нужна очень солидная материальная база, оборудование и знания. Следовательно, у кого бы не был заветный мясной мешочек с фертильной тканью, воспользоваться им здесь, в Хайкорте, вор не сможет. Продать? Глупость. Ценность тысяч потомков кида-ловкача непредставима. Что можно потребовать за эти яйца? Континент?

Возле заведения Зальцера Херна стоял разумный, который сразу привлек моё внимание хорошо различимой аурой страха. Мужчина лет пятидесяти, больше всего смахивающий на самого обычного человека, растерянно крутил головой по сторонам, дергаясь при виде спешащих по своим делам желтоглазых. Сильно дергаясь. Одет этот необычный индивидуум был в плотные джинсообразные брюки и куртку знакомого мне фасона «бродяга». Только вот эти, измазанные маслом и грязью шмотки для Незервилля были исключительно странной одеждой. Да и поведение самого носителя столь нетипичной одежды было… нетипично. Он таращился на всё вокруг как турист. Очень испуганный турист.

Сначала я хотел понаблюдать за столь странным существом в центре самого закрытого города мира, а потом подумал — а зачем? Я шериф или погулять вышел?

— Сэр? Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — смело подошёл я к загадочному типу.

— Ох! — эмоционально выдохнул тот, глядя на меня и пытаясь раздвинуть губы в улыбке. Впрочем, та сразу же замерзла, искривив лицо мужика в гримасе, а тот, отчетливо полыхнув самой настоящей паникой, сделал шаг на неверных ногах назад, вновь отрывисто выдыхая, — Ох!!

— Вы нуждаетесь в помощи? — осведомился я, оставаясь на месте. Мужика трясло, он источал ужас почти как Суматоха при виде меня.

— Эт-ти гла-за…, — заикаясь, пробормотал мой слегка странный собеседник, — В-ы… вы… Ма-ма-магнус Кри-кригс?

— Да, — недоуменно пожал я плечами, — К вашим услугам.

— С-самый ра-разыскивае-мый Д-должник… в мире! — выдохнул продолжающий трястись мужчина, заинтриговывая меня уже до предела. Какой-либо опасности я в нём не видел, но уже точно был уверен, что это лицо в Хайкорте новое. Совсем новое. Так вот ты какое, «очевидное-невероятное».

— Сэр, предлагаю вам зайти в это заведение, пропустить по стаканчику горячительного, а затем немного поговорить, — выдвинул я предложение, указывая рукой с зажатой в ней сигаретой в сторону «Теплого приюта», — По-моему, вы сейчас нуждаетесь в хорошей порции крепкого алкоголя.

Мужчина в грязной промасленной одежде неверяще на меня посмотрел, затем, запихнув руку в спутанную шевелюру, резко и нервно почесал затылок. Затем, спустя несколько секунд, судорожно кивнул.

Атмосфера «Теплого приюта», как и налитые Херном сто грамм коричневого крепкого виски, хорошо встряхнули необычную личность, но сразу её в порядок не привели. Мужчине понадобилось принять еще два раза по столько же, чтобы перестать пялиться на меня, что-то беззвучно шепча под нос. Я безмятежно курил, ожидая, когда его отпустит, поглядывая на безмерно удивленного полуэльфа-полугнома. Зальцер всем своим видом молча кричал о том, что это посторонний! Чужой! Не из Хайкорта!

Разговорить чужака ничего не стоило. Не успели последние сто грамм булькнуть в его желудок, как того прорвало. А вот от поведанной истории конкретно поплохело не только мне, но и владельцу заведения, гревшему, по своему обыкновению, уши.

Мужчину звали Йобаддайя Дрейн, и он был, ни много, ни мало, самым обычным машинистом самого обычного поезда на самом необычном маршруте. Проще говоря, именно мастер Дрейн был ответственным за доставку к крепости-вратам Хайкорта составов с товарами, а также за доставку выгруженного из города добра обратно, к одной из узловых станций, пути от которой отходили ко всем мало-мальски значимым городам и портам Союза Равных. В течение 18 лет машинист Дрейн водил составы по практически прямой ветке, не знал горя и был вполне счастлив, пока…

— Это был последний состав, мастер Криггс, — делился Йобаддайя, — На Эласте снова война! Всё побережье в огне! Трант, Кригстан, Тирвильское княжество, даже конфедерация Барджайя! Их войска осаждают Союз Равных, а города бомбардируют города западных эльфов! Эласта в огне! Когда я рассказал всё это тем страшным парням в крепости, они запихали меня на ваш внутренний поезд! А затем — просто бросили здесь!

— У вас есть семья, мастер Дрейн? — осведомился я ради проформы.

— В-взрослая дочь, — тяжело сглотнул мужчина, — Выдал замуж.

— Скорее всего, вы её больше не увидите. Из Хайкорта дороги нет.

В ответ на это мужик лишь высадил еще стакан, в который, правда, было налито лишь на донышке, а потом сказал, что об этом не жалеет. Мол, они уже давно не виделись. А вот собственная судьба его интересует более чем, потому как он понятия не имеет, что ждать от будущего. А затем, внезапно осмелев, он поинтересовался:

— А п-правда, что за вас, мастер Криггс, дают три веса в серебре?

— Да, — пожал я плечами, — Станислав Аддамс готов столько заплатить за мой труп. Я чуть не убил его дочь.

— С-суматоху? Аврору?

— Ага.

— И… извините, но как… как власти города к вам относятся? Вы же п-прес…

— Преступник?

— Д-да…

— Потому, что другой преступник назначил награду за мою голову?

— С т-такой с-тороны я не с-смотрел…

— Ничего страшного, мастер Дрейн. Любой разумный, видящий перспективу получить более центнера серебра с радостью назовёт Должника преступником. Думаю, нам с вами сейчас стоит навестить мэра этого города. Думаю, что ему необходимо выслушать ваши новости как можно скорее.

Мужчина содрогнулся, а затем, лихорадочно покивав, неуверенно поднялся из-за стола. Правда, не успели мы с ним дойти до дверей заведения, как сзади раздался ровный, но какой-то… вредный голос Херна:

— Шериф Криггс, — проговорил хлебосольный хозяин, держа в раздвинутых руках немалое такое белое полотно, на котором крупными буквами было написано: «СДОХНИ», причем еще почти свежей кровью, — вам просила это показать мисс Аддамс.

— Надеюсь, что это не кровь невинности мисс Хиггс, — индифферентно хрюкнул я, заставляя Херна с испуганным воплем выронить наволочку.

— Шериф Криггс…, — тем временем пробормотал ушедший в аут машинист: — Мисс Аддамс… Суматоха же, да? Суматоха… Куда я попал…

— Мастер Херн, у вас можно будет одолжить большой таз? — тем временем осведомился я. — Имею желание кое-что постирать… под окнами мисс Аддамс.

— Не думаю, что это будет уместно, шериф, — тут же скис полугном.

— Ну тогда ждите меня в гости с моей зеленой пассией! — искренне улыбнулся я, добавляя, — Или с двумя!

— Таз будет! — тут же было дано твердое обещание.

Вот так-то. Я, конечно, сторонник демократии, но в моей войне с Суматохой каждый, кто не союзник — тот враг!

Правда, шутка и на пять процентов не разрядила ту тревогу, что возникла у меня от услышанных новостей. Цивилизованные страны всё-таки решились устроить реконкисту (точнее — реколонизацию) Эласты. Подавить когда-то брошенные и обособившиеся колонии и нагнуть местное население… плюнув на угрозу Хайкорта. Вместе с новостями о «стройке» это крутилось в моей голове, как кот, незаметно попавший в барабан стиральной машины. Нужно было срочно к Ахиолу.

А в кабинете мэра я окончательно потерялся. Кроме самого шестирукого хозяина, сразу своим видом доведшего бедного машиниста до дрожи и икоты, там также присутствовали братья Трайкеры, стоящие с самым официальным выражением на мордах лица. Это бы меня не смутило, но вот вид зажатой между их тушами Суматохи, имеющей бледный вид и массивные черные наручники на её мерзких бледных лапках, был куда поразительнее.

Отвернувшись от бесящей меня всем своим видом швабры, я раскрыл рот по направлению к богу, намереваясь… впрочем, безуспешно, ибо он вполне бодро начал первым.

— Вы очень вовремя, шериф Криггс, — белозубо улыбнулся (!) мэр, — Я как раз собирался послать за вами. Видите ли, у нас тут на руках происшествие. Госпожу Аддамс требуется арестовать за неподобающее поведение, три провокации массовых драк, несанкционированное убийство опасного ихорника, тем не менее, являвшегося ценным активом города, одну попытку поджога, сексуальные домогательства, незаконное ношение огнестрельного оружия, а также применение опасной магии в пределах города. Будьте добры, приступайте к своим непосредственным обязанностям.

— Соглашение с Алхимиком расторгнуто? — хмыкнул я, проанализировав список «прегрешений» долговязой бледной мыши, непонимающе вертящей головой от меня к мэру.

— Именно так, — еще шире и злее улыбнулся шестирук. — Как и Союзом Равных. Последний перестанет существовать в течение двух месяцев. У Совета Основателей есть мнение, что Станислав Аддамс был в курсе грядущих событий… просто слегка ошибся с расчетами.

Кто-то икнул. Громко, болезненно, даже с подвывом. Кто это был, Дрейн или Суматоха, я уточнять не стал. У меня лицо уже искажалось в кровожадной ухмылке с зубами настежь, которую я адресовал худой как палка длинной девице, предпринимающей попытки спрятаться за спины двух здоровенных желтоглазых орков. Бросив взгляд на моё лицо, девица застыла, вцепившись в рукав Эйджина, как в спасательный круг.

— Аврора Аддамс, — почти пропел я, лучась добротой и состраданием, — вы арестованы!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 9} Вопросы сильных ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Воина получает 1 уровень. Текущий уровень — 13

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сняв с груди стальной лом, утяжеленный по концам намотанными на нём цепями, я отложил импровизированный, но эффективный тренажер. Теперь в душ, в холодный, очень холодный душ. Стоять, пока зубы не начнут лязгать друг о друга. Тоже эффективное средство для поднятия Триады Воина. С наслаждением обтереться, заставляя кровь прилить к бледной коже. Одеться, выйдя из своей комнаты, ставшей еще теснее из-за тренажеров, чтобы тут же получить в лоб магической вспышкой. Волосы встали дыбом.

— Опять? — укоризненно спросил я девчонок, использующих для тренировки заклинания вытянутый вдоль нашего дома коридор, — Чего в стенку не бросаете?!

— В стенку неинтересно! — тут же надули губы две… хулиганки. Ведь специально подгадали время, да и хорошо как! Заклинание там довольно длинное. Не сержусь, хоть и по-прежнему блики в глазах.

У Эльмы хороший потенциал магического резерва. Только вот у всех потенциальных магов одна проблема — их не существует без долгого, очень долгого и серьезного обучения. Целеустремленный разумный за год может уверенно овладеть сотней разнокалиберных заклинаний… местного значения, то есть — сокращенных, сжатых, проходящих как воззвание к Ахиолу, но это не будет истинной магией. Да и нет среди них ни одного, способного всерьез кому-либо повредить. Так, мелкие бытовые помощники. Настоящая магия, которую можно создавать и контролировать самому, нуждается в гораздо большем. Расчеты, материалы, даже заклинательный зал, способный с помощью особых предметов, рун и даже механизмов взять частично на себя творение настоящего заклинания.

Разумеется, моя сероволоска на лавры истинного волшебника не претендует — этому нужно посвящать жизнь, как это сделал Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах. Но если она сможет вызубрить и научиться успешно применять хотя бы десяток настоящих заклинаний, это сильно поможет в жизни. Сейчас у девчонок, сидящих постоянно дома, было задание именно на практикум и теорию магии лично от меня. Остальное им, увы, придётся догонять позже.

Моя же задача в том, чтобы это «позже» вообще наступило, что в местных реалиях становится зыбкой перспективой.

Союз Равных, состоящий из первых колонизаторов Эласты, к войне готов был. Уверенно готов, даже продавал городам Второй Волны продовольствие, в котором они, разумеется, нуждались. Это были не очень здоровые, но нужные отношения — колонизаторы Второй Волны и западные аборигены-эльфы выступали двумя факторами, из-за которых Союз Равных вообще мог существовать. Сплачивающей, но преодолимой угрозой. Только вот никому и в голову не пришло, что будущие завоеватели в количестве четырех сверхдержав с разных континентов тоже смогут договориться.

Когда выяснилось, что выгруженные с армад межконтинентальных кораблей войска вовсе не думаю наставлять друг на друга оружие, Союз Равных затрясся, начав рассыпаться как карточный домик. А что удивительного? Их прибрежные города были вырезаны с небывалой жестокостью, а аграрный «центр» был слишком разобщен. Армии вторжения лишь стоило сделать предложение покориться бывшим метрополиям, чтобы остаться нетронутыми. Бывшие подданные в колониях вновь склоняют голову перед своими бывшими повелителями, а те в ответ обращают взведенное к бою оружие против эльфов Эласты. Участь городов со смешанным населением будет решена в общем порядке.

Предложение, от которого можно было бы отказаться, лишь будучи твердо уверенными, что Хайкорт скажет своё веское слово.

Но Хайкорт молчал, не отвечая на панические звонки из Союза Равных. Он поднимал трубки телефонов и смотрел телеграфные линии с предложениями, идущими от повелителей Второй Волны. Две делегации западных эльфов, пытавшихся штурмом взять входную крепость, были перемолоты в кровавую пыль.

Иронично. Штурмовые делегации. Эльфы на самом деле готовы были на всё, лишь бы заговорить с Основателями, но это уже было не в интересах последних.

Аркуат горел, точнее — догорал. Еще до того, как первые солдаты присланных армад ступили на берег Эласты, над ней уже летели дирижабли-бомбардировщики, засыпавшие единственный индустриальный город, захваченный эльфами, таким количеством бомб, что буквально сравняли Аркуат с землей. Раз, и страница истории перевернута. Нагло, решительно, с вызовом.

Только вот отвечать на вызов Незервилль не спешит. Как и принимать предложения. Уже неделю я маюсь дурью, тренируясь и собеседуя кандидатов в констебли города. Впрочем, оба этих занятия лишь побочные, ради основного я так рано и встаю.

Смачный шлепок по заднице заставляет вздрогнуть, после чего мимо меня на кухню, белозубо улыбаясь, дефилирует Кастигна в одном, небрежно завязанном на груди, полотенце, провожаемая кислыми физиономиями «дочек». Относительно кислыми, потому как гоблинша тут в первый раз. Дальше уже известно, что будет — зеленокожая быстро сообразит себе чай и что-нибудь погрызть, откроет рот, а… нет, уже открыла — и всё, через 10 минут они все втроем едва ли не лучшие подруги. Причина? В Незервилле мало живых, а гоблинши среди них настоящий глоток свежего воздуха.

Увы, мой план использовать бывший дом Эскобара Мадре в качестве арсенала, площадки для свиданий и запасным местом жительства, провалился с треском. Хотя я сейчас, погрозив на прощание кулаком Кастигне в тщетной надежде, что фонтан пошлостей и шуток из её рта станет чуть менее интенсивным, отправляюсь именно туда.

— Мастер ат-Мансипах, — вежливым кивком приветствую подходящего к дому Мадре волшебника.

— Шериф Криггс, — улыбается тот. Вполне искренне, между прочим.

Мы видимся с утра каждый день и, кажется, нашли общий язык. Это не выражается в чем-то, кроме вежливой приязни, но между кидом-социопатом и волшебником, наслаждающимся тем же изъяном существует еще парочка приятных моментов. Первый — мне ничего не нужно от величайшего волшебника в мире и это ему, безусловно, нравится. Второе — мы оба любим гоблинш. Этакий маленький и милый нюанс, позволяющий чувствовать некую солидарность.

— Прошу вас, — щелкаю пятью замками на свежеустановленной тяжелой двери. Окна дома Мадре теперь забраны решетчатой клеткой из столь мощных кованных прутьев, что разогнуть их способен лишь песколаз.

Волшебник кивает мне, проходя внутрь этой свежеорганизованной и чрезвычайно комфортабельной тюрьмы с одной-единственной заключенной. Та дёргается при виде меня, но слабовато — мои внутренние механизмы отключили искусственную ненависть навязанной мне «нетерпимости законника», поэтому я не провоцирую худую жердь на приступы паники. Аврора Аддамс лишена свободы, поэтому воспринимается мной отбывающей наказание. Хотя, если судить по моим внутренним ощущениям, просидеть под замком дылда должна миллион лет. Плюс-минус эпоху. При условиях примерного поведения.

Волшебник занимается с Суматохой своими волшебными делами на втором этаже, а я бездельничаю на первом с методичкой по одному заклинанию, на которое хватит резерва. Затем, спустя пару часов, открою дверь уходящему магу, а затем буду записывать хотелки кислой и понурой Авроры, часть из которых даже удовлетворю.

Потом? Час патрулирования улиц Хайкорта вместе с парой новичков, чьи имена я даже еще не запомнил в виду их низкой перспективности, а вот потом веселье и даже, в некотором смысле, праздник. Тиррейны уменьшают поголовье своей живности, которую я должен забить. Лелею мечты, что это добавит мне еще пару процентов прогресса, доведя их до десятки, что должно дать ни много, ни мало, а целое очко развития.

Мир вокруг горит и трясется, а у меня чистой воды благодать, что к вечеру и отображается в Характеристике.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 10 %

Класс — Шериф

Уровень — 6

Триады:

Триада Воина — 14

Триада Плута — 17

Триада Мага — 17

Триада Вождя — 22

Очки развития: 7

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный, Шериф

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Эксперт огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение, Динамичный резерв

Недостатки: Нетерпимость законника

Последняя меня крайне радует. Не столько увеличившимися цифрами, сколько НЕ увеличившейся Триадой Вождя. Этому препятствует надетая на моё лицо металлическая маска — толстая, грубая, слегка уродливая, но великолепно скрывающая чересчур смазливое личико и сильно искажающая голос с помощью резонатора. Она работает! Прекрасно работает! В этой жестянке я спокойно ору на потенциальных констеблей последними матюгами, и они, вместо того чтобы загипнотизированно идти туда, куда я их посылаю, вполне себе отругиваются и отфыркиваются!

Правда, поле зрения сужено, поэтому я до сих пор в раздумьях, а не распилить ли мне глазницы маски, сделав их чуть побольше? Всё-таки зрение — моя главная суперспособность.

— Криггс, почему вы меня ненавидите? — жалобным голосом спрашивают сзади, когда я уже готов закрыть свой утренний сеанс с Суматохой на сегодня. До следующего утра девушка будет сидеть одна, занимаясь собственным внутренним миром и ставя под контроль источник, но это не значит, что ей это нравится.

— Только полный психопат может задать такой вопрос, — бросаю я через плечо. — Аврора, я ненавижу тебя из-за установок Должника, которые сейчас отключены. Поэтому, находясь в трезвом уме, я всего лишь считаю, что тебя необходимо уничтожить. Сколько разумных ты убила? Сколько было убито по твоему приказу?

— А какое тебе до них дело? — тон голоса девушки, из которого исчезают просительно-жалобные интонации, становится почти требовательным.

— Полная психопатка, — констатирую я, закрывая дверь, и тут же задумчиво поправляя сам себя: — Но худая.

Надо же, первая попытка общения. А нет, вторая. В качестве первой она канючила доставить ей сюда Нимею Хиггс. Сама же заводчица коз теперь каждый вечер сидит в «Теплом приюте» буравя меня ненавидящими или просящими взглядами. Последнее решается просто — я снимаю маску и начинаю ей улыбаться. Есть, конечно, риск получить повышение Вождя, но не нужно портить мне заслуженный трудовой виски своим кислым видом! Да и зомбирование заводчиц коз так, что они начинают вовсю щупать себя за пуговицы рубашки, томно дыша на ползала, тоже доставляет своеобразное удовольствие.

Прикидывая, как прибить Суматоху, не нарушая данного Ахиолу слова, я и направился к мэру в надежде узнать, что вообще кругом происходит.

…и попал прямиком на Совет Основателей.

Правда, в этот раз он значительно отличался от первого, бывшего совсем недавно по меркам этого неторопливого города.

Десять Основателей и сам Ахиол глядели друг на друга волками, а дискуссия шла настолько взрывоопасная, что мне тут же захотелось покинуть город с девчонками подмышками. Капюшонов и мантий они сегодня не носили.

— Предлагаете Кригстан? Этих националистов? Да они не успокоятся, пока вся Эласта не будет им принадлежать! Они мясники, с которыми даже на пятьдесят лет не договоришься!

— А вы, что предлагаете, уважаемый Вико? Сотрудничать с Тирвильским княжеством? Князь стар, но у него девять сыновей! Даже последний босяк в Тирвиле готовится к гражданской войне!

— Давайте не будем выбирать! Обязуем их всех!

— И получим коалицию, скрепленную общими интересами? Вы в своем уме, Тамара? Кажется, что духи его у вас одолжили!

— Не хамите!

— Не предлагайте вопиющую чушь!

— Всё, что предложили вы, ат-Мансипах, так это просто выбрать, какая из стран предложит нам условия лучше!

— Это же логично!

— Они уже сговорились, бородатый вы идиот! Что помешает им сделать это еще раз!

— Не хамите мне, зеленая женщина!

— Вы первый начали!

— Сегодня кто-нибудь предложит хоть что-нибудь вменяемое?!

— А давайте убьем Суматоху?

Наверное, мне не стоило этого говорить. Не стоило даже пробираться в зал совета, который, по какой-то причине, оказался совершенно не охраняем. Приблизительно по тем же причинам мне не стоило снимать маску и улыбаться, но смотреть на то, как Ахиол одной лишь мимикой и многозначительными гримасами всё сильнее распаляет местный коллектив, мне не понравилось. Над нашими головами и так висят яйца помершего кида, заполненные черт знает какими зародышами, а тут еще и это…

— Криггс? Как вы сюда попали?! — тут же зашипел Вико Террейн, надувая собственную осьминогоподобную голову в возмущении.

— Зашел, — честно сказал я, пожимая плечами. — Ваше уважаемое собрание, видимо, не озаботилось выставить караул, поэтому я на него и попал. Совершенно случайно.

— И остались! — громко, но как-то даже не раздраженно провозгласила Тамара Галатури, поглядывая на архимага Лейлуша с тоской опытного кастратора, давно сидящего без работы. Тот отвечал ей тем же.

— Шериф Криггс, — с мягким нажимом проговорил Ахиол, — выйдите.

— Легко, — покивал я, направляясь к двери: — Но со мной уйдут два тысячелетия истории более развитой цивилизации. Всех был рад видеть!

Хоровой вопль «Стойте!» нагнал у самых дверей. Вот всегда так. Почему в нас, Должниках, видят лишь эффективных убийц монстров? Мы же, на самом деле, души в более совершенных телах, обладающие знаниями куда более развитой и культурной цивилизации. Можно сказать, посланники небес, в самом буквальном смысле. А нас, бедных и несчастных гомункулов, все норовят использовать как цепных псов вместо того, чтобы слушать, записывать, восторгаться и подчиняться.

Наглость не порок, а в этом случае — так вообще единственный способ развести неуступчивых и авторитарных Основателей на казнь Суматохи, но я, по всей видимости, портил Ахиолу его игру. Шестирукий бог меткими репликами вносил диссонанс в любые конструктивные попытки Основателей описать мне ситуацию, но суть я всё-таки сумел уловить.

Она была сакраментальной и русской — всех мучал вопрос: «Что делать?». Четыре сверхдержавы, объединившиеся пусть и на начальном этапе, были не просто твердым орешком для Хайкорта, а неприятно большим числом возможных врагов, которое город приобретать не хотел. Лишаться поставок? Недопустимо. Но старый поставщик уже отбросил коньки, требуется новый, которого можно выбрать из этих четырех. Только вот кого выбрать, а по кому нанести удар возмездия? Чем объяснить свою позицию? Как обосрать новоприбывших так, демонстрируя собственную мощь, чтобы всё-таки возобновить поток товаров? Где изыскать гарантии, что закрепившиеся на Эласте разумные Второй Волны будут также соблюдать договоренности, как жалкий слабый Союз Равных?

— Никак! — всё-таки сумел ввернуть я, игнорируя многообещающий взгляд мэра-бога: — Хайкорт, если уж смотреть трезвым взглядом, заявил свои права на целый континент, насаждая свои правила. Пока мир восстанавливался после Полета Драконов, пока ресурсы, в том числе и человеческие, были в дефиците, это было простительно. Просто… эра кончилась.

— Вы нас недооцениваете, юный кид, — Лейлуш уверенно улыбнулся в бороду, — Очень сильно недооцениваете.

— Вас? — задрал я бровь: — Нет. Но где вы и где железнодорожные пути до Хайкорта? Достаточно цепочки в пять посредников и некоторой суммы денег, чтобы воспитать совершенно ни с кем не связанных агентов, что будут взрывать рельсы. А затем повторить, если вы их выследите. Потом еще раз. Думаю, что эльфы Куатры уже принимают подобный план, учитывая, что их делегации были Хайкортом… отвергнуты. В их случае всё еще проще — достаточно одного мага. Или же, железнодорожные пути Эласты неуязвимы?

— Но раньше-то такого не было! — грохнула здоровенным кулаком по столу Тамара. Выщербленные временем клыки орчихи были оскалены, а взгляды, бросаемые на меня, совсем не добры.

— Раньше поезда по этим путям посылал Союз Равных, рассчитывающий на вашу поддержку, — парировал я. — А всем остальным странам не хватало ресурсов, чтобы заняться Эластой. Это время подошло к концу.

— Мы заметили, Должник! — отрезала незнакомая мне женщина совершенно непонятных лет. Выглядела эта сухощавая брюнетка лет на 40, но как будто прошла все известные косметические процедуры, а копна черных волос, едва не подметавшая пол, вообще выглядела отдельным живым существом. Затем, слегка смягчившись лицом, она добавила, — Вопрос с тем, кого поддерживать дальше!

— Вы выбирали именно это? — с недоумением на лице уточнил я, нагло доставая сигарету.

— Юный кид, тебе не кажется, что ты ступаешь по очень тонкому льду? — подозрительно мягко осведомился Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, перебирая пальцами правой руки свою бородку.

Не кажется, а безусловно уверен. Только вот шансы на то, что после выдачи ценного совета меня выпроводят отсюда безо всякого разрешения на казнь Авроры Аддамс по прозвищу Суматоха, чрезвычайно велики. А возможно даже и без благодарности. Так и пришлось сообщить, вызывая гневные огоньки в глазах уже сильно недовольного Ахиола и несколько желчных комментариев по поводу моей наглости от всех остальных. Исключая, впрочем, Вико Террейна, который был задумчив и тих, как и Тамара Галатури.

Впрочем, я не стал тянуть кота за причиндалы, вместо этого кратенько приведя пару примеров из истории родной Земли, в которых даже сильного и боеспособного врага, владеющего передовым оружием, ставили то на колени, то раком, только за счет перерезания путей снабжения войск, разрушения инфраструктуры, террактов и диверсий. Следом я слегка углубился в историю колонизации Северной Америки, а также слегка проехался по «линейке» технологического прогресса, в которой от дирижаблей до аэропланов был один шаг, а от последних до вполне себе бомбардировщиков-тяжеловесов — аж полтора.

А что Хайкорт может противопоставить бомбардировщикам, способным ронять на него бомбы весом 200–300 кг? Немногое. Не зря же владение взрывчатыми веществами преследуется чуть ли не во всех странах Кендры.

— Удивительное рядом, — сменил пластинку маг, оглядывая замолчавшее собрание. — Ну давайте, юноша, расскажите нам что-нибудь еще. По текущей ситуации. Если же вы, совершенно не владея ситуацией, внезапно сможете сказать нечто, по существу, я даю вам слово, что добьюсь самого пристального внимания к вашей заявке. И поддержу её лично!

Большего я бы тут точно не добился.

— Господа и дамы, — выпустив струю дыма подальше от благородного собрания, заявил я, — на вашем месте любой опытный политик сначала бы отреагировал на демарш альянса, уже допустившего по отношению к Хайкорту враждебный ход. А затем только приступил к переговорам. Любая попытка договориться после пропущенного удара говорит о слабости. Это же очевидно.

— То есть, — хмуро заметил еще один неизвестный мне мужчина, одетый в богато разукрашенный камзол, — вы хотите сказать, что Хайкорту стоит ударить по военным силам четырех ведущих мировых держав? Я не ослышался?

— Ничего подобного я не говорил, — с достоинством отбрехался я, — Вы решаете, что Хайкорту стоит делать, а чего не стоит. Что ему нужно, а чего не нужно. Просто скромный человек из другого мира считает, что городу необходимо ударить по всем — по Тирвильскому княжеству, по Кригстану, по конфедерации Барджайя, по Транту, по эльфам и, разумеется, в первую очередь, по остаткам Союза Равных. А лишь потом, защитив и подтвердив свою репутацию, приступать к поиску нового поставщика. Это… настолько бросается в глаза, что я даже не могу считать ваш вопрос серьезным.

Откланивался и выходил я в тишине, сильно, причем, недоумевая. Столь глубокое чувство во мне вызвали удивленные и местами даже пораженные лица присутствующих. Что? Это разве не очевидно? Вы сами кичитесь своим могуществом и славой таинственного зла Эласты, держащего в страхе все силы континента. Ладно, хорошо, местные исправно боялись. Вот понаехали чужаки и сразу обосрали вам всю малину. Логично же будет сначала всех наказать, а потом только разбираться?

Или какая вы, к чертовой матери, великая опасность?

Я полностью понимал, что буквально просвещаю террористов о том, как бы им получше запугать весь мир, чтобы тот прекратил соваться к любовно свитому гнездышку давних изгнанников, но что мне, по сути, оставалось делать? Незервилль — гарант моей неприкосновенности, а весь остальной мир жаждет продать мой труп Станиславу Аддамсу за совершенно неприличные деньги.

Что остается делать?

Хотя стоит сказать, что мои попытки внести немного конструктива провалились целиком и полностью… несмотря на то, что вещал я без маски, чем и заработал еще одну единицу к Триаде Вождя. Впрочем, провал был неминуем — ведь стоило мне лишь вцепиться зубами в поданный в «Теплом приюте» кусок бекона, поставлявшего вместе с яичницей, как меня в скором темпе уволокли на Совет Основателей снова.

Ахиол, которому все карты спутал мой визит, достал из рукава козырной туз, оповестив всех присутствующих, что ситуация с поставками глубоко вторична по сравнению… с неким биологическим контейнером, полным образцов оплодотворенных яйцеклеток.

В зал я входил, когда Основатели заканчивали просмотр чего-то, напоминающего голограмму, излучаемую из перстня Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха. На трехмерной озвученной проекции было отчетливо видно двух работающих за хирургическим столом людей — сам Лейлуш, с видимым напряжением удерживающий сияющие магические конструкты большой сложности, и покойный Эйдиус Доннорифт, ловко и быстро сшивающий нечто внутри маленького куска алой разверстой плоти, который в процессе всё закрывался и закрывался новыми швами, превращаясь в то, чем он являлся изначально. В меру волосатую мужскую мошонку.

Когда кино закончилось, молчаливые зрители обратили свои взгляды друг на друга.

…заодно загоревшись алым и серым в моем зрении.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 10} Страх и ненависть в Хайкорте ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Лечь на пол! Руки за голову! Не шевелиться! Любому, кто попытается сделать хоть что-нибудь, всаживаю пулю в голову!

Орать приходилось свирепо, поспешно содрав с лица железную маску для большего устрашения. Отыграв пяткой ботинка по наиболее ретивому из нарушителей спокойствия, сейчас возлежавшему под моей ногой, я вновь хищно повёл дулами револьверов по сторонам. Может быть, из-за однозначной угрозы, а может и из-за того, что я пару раз уже выстрелил в потолок, нездоровое движение, заполонившее главную залу «Апатии», предпочло себя прекратить.

— Любой писк, дамы и господа… и стреляю, — еще раз внушительно обозначив свою позицию, я заорал, призывая новых констеблей зайти в помещение, чтобы заняться самым прозаичным в их работе делом — предварительными арестами.

Город катился в бездну, иначе не скажешь. Желтоглазые на каменоломнях, снабжавших Хайкорт материалом для большой стройки, начали решать, кому первым делом отгружать материалы, а кого можно игнорировать. Затем заведующие складами продовольствия и алкогольных напитков живые стали урезать поставки, хотя такого распоряжения сверху им не приходило. Всё это наложилось на ухудшающееся с каждым днем психическое состояние не особо живых жителей Незервилля, которые начали собачиться между собой, в надежде испытать побольше эмоций. Только ругаться? Нет. Куда интереснее сломать работающему рядом с тобой соседу ногу, чтобы тот потерял полдня, ковыляя до больницы, а самому работать дальше, предвкушая (и опасаясь) мести за это.

Живых происходящее тоже коснулось в немалой степени. Все, кто мог, начали делать запасы на черный день, что тут же отразилось дефицитом определенных продуктов для небольшого городка. Я уже неделю сбивался с ног, гася разворачивающиеся повсюду конфликты. Трижды пришлось держать речь перед немалыми толпами живых и желтоглазых, что неприятно отразилось на увеличении Триады Вождя, пять раз пришлось стрелять на поражение, проехать по всем фермерским хозяйствам с успокаивающими речами. В ходе вояжа мне пришлось прикончить еще двух желтоглазых на грибной ферме, просто поехавших крышей из-за одиночества и отсутствия Купели.

Надо ли говорить, что, когда пришло сообщение о том, что складские устроили в «Апатии» погром потому, что их буквально отрезали от всех городских сервисов, я туда прибыл далеко не в радужном настроении?!

— Мастер Фаулт, опустите, пожалуйста, своих оппонентов! — пролязгал зубами я, — Мастер Штернгст! Погасите своё заклинание!

— Шериф! — заорал с пола один из «кладовщиков», — Почему не отвечает мэр?! Куда он делся?!

— Всех в камеры! — велел я тем временем двум неловко мнущимся у входа разумным. Эрик Рапсоди и Натан Йеллоу были настолько далеки от образа констебля, насколько это вообще возможно, но нормальных кадров этот город предоставить не мог. Пара фермерских пареньков, умудрившихся родиться в своих семьях последними, рано или поздно оказались бы в городе, но на куда худшей должности, так что согласились стать защитниками закона чуть раньше этого грустного момента. Однако, навыков, связанных с насилием и порядком, у них не было никаких.

— Шериф!!

— Молчать! — рявкнул я, наводя ствол на лежащего, но орущего, — Ты видишь у меня шесть рук? Если да, то тебе хватит пить! Если нет, то почему спрашиваешь о Ахиоле?!

Чем был занят мэр, я знал прекрасно. Полуголый шестирукий бог в шароварах вовсю заваривал начатую им неделю назад кашу, всячески провоцируя Основателей друг на друга. Выражалось это в том, что он «курировал» начатое всеми «расследование» по делу несчастных тестикул Мадре, которые действительно оказались величайшим сокровищем на свете. Разумеется, в сложившихся обстоятельствах всему Хайкорту было глобально чхать на интересы и страхи жалкой тысячи живых существ, проживающих в городе пусть и не на птичьих правах, но в совершенном правовом ничтожестве. А вот то, что эти живые принялись регулировать дистрибуцию складов — уже стало моей проблемой.

— Криггс! — вновь заорал тот же «кладовщик», поднимая на меня упрямый взгляд, — поставок больше не будет! Сандерс просто поступил так, как велит ему логика!

— А разрешения он спросил? — неумно отвлекся я посреди движухи на диалог.

И тут же поплатился.

Неизвестно, что двигало Освальдом Штернгстом, владельцем «Апатии». Может быть, возмущение, может быть злость, либо желание мне за что-то отомстить, но на этот раз мужчина ослушался моего приказа, резко выбрасывая кисти рук вперед в попытке метнуть в моем направлении сформированное вокруг последних заклинание, слабо сияющее желтым цветом. Результатом стали два выстрела из сжимаемых мной револьверов. Первая пуля ушла точно в центр сформированной энергетической сферы, детонируя её к чертовой матери и отрывая Штернгсту руки, а вторая, чуть выше, изменила направление движения, попадая ресторатору под нижнюю челюсть и срывая к чертовой бабушке верхушку черепа. Грохот, падающий на спину труп, разбрасывающий остатки своих мозгов и… мертвая тишина.

— Еще кому-нибудь хочется пошевелиться? — мрачно нарушил я тишину, с отчетливыми щелчками взводя курки.

Дантона Фаулта пришлось оставлять за старшего в «Апатии» просто потому, что здоровяк бы у нас не влез в камеру. Однако, меня это сейчас мало волновало, с утра один из братьев Трайкеров уже предлагал выпускать народ под честное слово, и идея мне понравилась. Просто потому, что предполагалось нарушившего это самое честное слово банально пристрелить. В целом, эскортируя «кладовщиков» и «потребителей» в участок, я размышлял, что ситуация уже давно вышла из-под контроля, а конфликты множатся на пустом месте. Силами десятка разумных, даже являющихся единственными вооруженными особями в городе, подобное не исправить. Более того, если сейчас в Средней или Внешней Зоне вылезет какая-нибудь особо опасная мерзость, то мне придётся отправляться туда одному или с Трайкерами — оружие, как полагается в таких случаях, я населению не выдам.

Всё было дерьмово.

«Мы боимся, шериф Криггс. Боимся, что Основатели решат, что проще переделать нас в желтоглазых, чем канителиться с поставками. Мы хотим жить».

Слова Дантона Фаулта запали в душу куда дальше, чем мне бы хотелось! С точки зрения нормального человека, тут уже творилась какая-то дичь. Основатели, как хозяева города, имеют окончательное слово во всех вопросах. Но им не нужно заботиться о жителях города, которые делятся на «амбарных мышей» живых, и послушных подконтрольных желтоглазых! Первых можно во внимание не принимать, а вторые легко заменимы! С другой стороны, уже с четвертой, что и говорить, вылезает (внезапно!!) Ахиол, который ведет свою игру. Наш добрый шестирукий мэр внезапно во всю широту своей божественности демонстрирует, что может положить огромный болт на проблемы города.

Крайним, внезапно, оказываюсь я. Подобие порядка в Хайкорте сохраняется лишь потому, что я как какой-то супергерой верчу своей башкой по сторонам, постоянно выдвигаясь в те места, где вспыхивают эмоции страха или агрессии!

— Даааааамы, — почти ласково пропел я, обнаруживая две вполне соблазнительные девичьи попы, взволнованно крутящиеся в совершенно недопустимом месте, — Какого сволочного, уродливого ихорника, насравшего вам в черепные коробки, я должен изловить? Чтобы он, значит, не делал так больше с разумными?!

Из состояния тревожной злости в едва сдерживаемое бешенство меня переключили на раз. Нимея и мать-её-веслом-Пенелопа занимались тем, что пытались вскрыть замок дома Мадре, служившего сейчас тюрьмой для долбанной Суматохи. Разумеется, у них бы ничего не получилось, но по вершкам знакомые с магией дуры вполне могли испортить систему «свой-чужой», что добавило бы мне чудовищное количество хлопот.

— Криггс! — сыграла в совершенно неизвестного ей капитана Очевидность Пенелопа Кайзенхерц, разворачиваясь на месте и рефлекторно прикрывая когда-то поротый зад руками.

— Ошибаешься, Злюка, — тут же проинформировал я её, закуривая, — Не «Криггс», а сраный шериф Криггс при сраном исполнении. А еще я вооружен, что тебе тоже стоит отметить.

— Ты что, нас застрелишь? — бледно усмехнулась склочная девчонка, тем не менее задвигая себе за спину куда более худосочную и сильнее напуганную мулатку.

— Я всегда поражался дефициту твоего интеллекта, Пенни, — вздохнул я: — Нет, я бы не стал вас убивать… просто прострелил бы колени каждой. У врачей сейчас забот полон рот, так что вы спокойно можете провести следующие три месяца, лежа в госпитале.

— Не можем! — пискнула Нимея, — Козы…

— Коз на мясо, — равнодушно бросил я: — Всех.

Поверила. Всхлипнула, спряталась за относительно широкую спину подруги, начав дрожать. Это, конечно же, придало Злюке сил.

— Магнус, — хриплым голосом начала она: — Аврора обещала нас вытащить из Незервилля! Понимаешь? Вытащить! Она может! Всех! Даже тебя!

— Ты рехнулась? — удивленно поднял я брови. — Пенни, тебе это не ид…

— Да что ты понимаешь!! — сорвалась на визг девушка.

И тут она раскололась до самой задницы. Рассказала взахлеб, что её отец был констеблем, на очень хорошем счету, из-за чего бывший шериф Баунд и поручил ей устраивать мне экскурсии. А затем я, сволочь такая, убил скелета, а заодно влюбил в себя Нимею, что ставило крест на её планах покинуть Хайкорт вместе с мулаткой. А теперь, когда перед ними забрезжил шанс…

Бах! — негромко рявкнул мой револьвер, и Злюка с самым пораженным видом медленно шлепнулась на бок, чтобы тут же схватиться за ногу и завыть сиреной. Не коленная чашечка, но — без солидного куска икры Пенни осталась. Сунув оружие назад в кобуру, я подошел к девушке-механику, игнорируя мучительно икающую от страха Нимею.

— Криггс! Мразь! Подонок! Больноооо!!

— Как ты мог!! — на меня накинулась тоненькая мулатка, лишь затем, чтобы вскрикнуть, хватаясь за щеку, по которой я съездил даже с некоторым удовольствием.

— Две дуры! — сплюнул я. — Одна думает, что может покинуть Хайкорт, а вторая даже не поняла, что за неё всё решили! Идиотки!

«Нетерпимость законника» исправно испортила моё отношение к обеим идиоткам настолько, что я даже несколько секунд размышлял, не воплотить ли свою угрозу в жизнь на самом деле. С раздробленными коленными чашечками у них ведь мизерные шансы вновь накосячить? Наконец, плюнув, я перетянул ногу подвывающей Пенелопе, а затем поволок её здоровенное сисястое тело в больницу, периодически отгавкиваясь от лезущей под руку Нимеи. Офигеть, и они обе не понимают, что нарушили закон, более того — собирались нарушить куда сильнее?

Это насколько сильно нужно удариться головой, чтобы решить, что оно сработает?

— Мы думали, что ты нам друг!

Пока я размышлял, как оценивать этот вопль души раненной в колено барышни, вторая охотно кивала своей пустой головой. Пришлось сдаваться и спрашивать вслух — как мне такое воспринимать? Как инсинуацию, оскорбление или попытку манипуляции? Пока жертвы собственной пустотелой коры головного мозга мекали и бекали, я, осененный новой идеей, решил выронить Пенелопу на холодные и скользкие плитки Незервилля, чтобы затем перейти на быстрый бег. Назад, к дому Мадре.

Их было восемь. Обычные жители Хайкорта, мужчины и женщины, которых я, скорее всего, уже неоднократно встречал в Квартале Живых. Они, окружив крыльцо дома Мадре, были заняты лихорадочными попытками выбить дверь. Четверо дюжих молодчиков, в жилах которых определенно текла солидная порция орочьей крови Галатури, мерно махали здоровенным вытянутым куском камня с приделанными к нему ручками из арматуры, грохая последний о вздрагивающую дверь. Остальные, стоя внизу крыльца, начитывали заклинания, временами пуская разноцветные искры и лучи как в стены особняка, так и умудряясь попасть по полотну двери сбоку. На эти действия дом реагировал плохо — на его стенах и окнах появлялась дрожащая радужная пленка, слышен был сухой треск и щелчки.

А затем треск и щелчки начал издавать уже я, выхвативший из-за спины кургузый, неловкий, но такой многозарядный полуавтоматический черт-знает-что, сделанный Теодором Рейхгарденом. Наверное, эту штуку стоило назвать «пулевиком» или пистолетом с помповой перезарядкой, но в данный момент пришлось вышвырнуть эти мысли из головы. Жалкая и лицемерная попытка забыться и увильнуть от осознания простой вещи — я расстреливаю беззащитных гражданских.

Стоявшая ближе ко мне женщина, получив крупнокалиберную пистолетную пулю в спину, с коротким хрипом упала, цепляясь руками за пиджак стоявшего перед ней мужчины. Тот, бросив наполовину сотканное заклинание, развернулся с гримасой ужаса на лице. С ней же он и получил одну пулю в живот, а вторую чуть выше, почти в сердце. Третья успела обернуться и крикнуть в страхе, но что с того?

Они были обычными разумными, а я вооруженным кидом, на мозг которого действовала «нетерпимость законника», только вот… я бы открыл огонь в любом случае.

Мазал, пули били в дверь и крыльцо дома, но когда у тебя такое большое число патронов, больше внимания обращаешь на то, чтобы дёрнуть помпу, посылая в цель следующий свинцовый привет. Нарушители даже не додумались разбежаться, падая один за другим. Кто умирал на месте, кто корчился от боли, вопя на всю улицу, а последний, один из тех полуорков, что долбил по двери, выхватил из-за пазухи револьвер, наводя его на меня. Он даже выстрелил, промазав, ровно один раз, несмотря на то что в его животе уже сидела пуля. Второй раз не вышло, замешкался с взводом курка, получая еще одну пулю в грудь.

Через несколько секунд я стоял перед крыльцом дома Мадре, хладнокровно добивая тех, кто еще шевелился… или имел ранения сомнительной летальности. Восемь разумных. Приблизительно половина от того количества, которое я недавно спасал, многократно рискуя жизнью, когда одной из ферм угрожало нападение песколаза. Эндемичная для этих мест тварь была обработана Тиррейнами, и представляла из себя куда большую опасность, чем её оригинал.

— N’aam sark Achiol, egido kstremo! — губы выплюнули фразу почти самостоятельно. Не заклинание, не молитва, простой вызов, оповещающий мэра о том, что произошло нечто экстраординарное. Добавить «makso» — и шестирукий будет знать, что случилось нечто чудовищное, а если вместо него «vulgo», то призыв можно будет трактовать как необязательный. Последнее мне настойчиво рекомендовали не применять нигде, кроме как во Внешней Зоне.

Бог появился, хотя я этого совершенно не ожидал, сидя на ступеньках дома и куря сигарету. Зато среагировал точно так, как предполагалось — окинув безразличным взглядом трупы мужчин и женщин, здоровяк в черных шароварах лишь досадливо дёрнул головой, прикрывая глаза, а затем посмотрел на меня.

— Я занят, шериф Криггс, — процедил мэр, — Этот вызов был совершенно излишним. Вы всё делаете правильно. Не отвлекайте меня больше… мелочами.

— Вызывал не для этого, — выдохнул я, указывая двумя пальцами с зажатым между ними окурком на дом позади, — Они успели опробовать с десятка полтора заклинаний. Я не знаю, что сейчас с защитой, а зайти внутрь необходимо.

— Рационально, — чуть помедлив, кивнул собеседник, — Давайте посмотрим.

Наворотить местные успели, причем такого, что Ахиол тихо ругнулся себе под нос, снимая полностью защиту с дома, а затем единым махом выставляя новую, еще крепче и толще. Сказав, что оставил право входа лишь мне и себе, бог уже собрался было уходить, но был остановлен мной.

— Потратьте еще минуту, — попросил я, оглядывая дом, — Проверим узницу.

Узница сидела внутри, роняя множество слез как на свою чахлую грудь, так и на скрывающую её одежду. Еще она орала неприличные слова, размахивала тонкими конечностями и обещала конкретно мне много всего неприятного, то есть, можно было сделать вывод, что у Суматохи было всё хорошо. Она хмуро посмотрела на то, как бог всеми шестью руками выполняет таинственные пассы, расставляя по окнам и дверям дома сигнальные заклинания, а потом вновь начала костерить меня.

— Еще раз повторюсь, шериф, — Ахиол тяжело на меня посмотрел, — Справляйтесь своими силами. Когда освобожусь, я вас вызову.

А затем он исчез. Суматоха заткнулась. А я сунул руку между стеной и кухонным шкафом, чтобы добыть из щели испуганно прижавшего уши рыже-белого кота. Тощего, растрепанного и испачканного… и сжимающего в передних судорожно сжатых лапах напильник, сверкающий фиолетовой аурой магии. Кот самым виноватым образом смотрел на меня, мелко дрожа.

— Так вот в чем твой секрет, Магнус Криггс, — процедила полыхнувшая багровым и серым Аврора Аддамс. — Ты видишь сквозь материю.

— А ты умеешь находить уязвимости, — неожиданно понял я. — Чувствовать их. Во всем. Вот почему ты еще жива, полоумная стерва…

Как я раньше не догадался? Конечно, мы с этой девицей провели вместе мало времени, но ничего другого не могло позволить ей коптить небо так долго. Внешне Суматоха очень бросается в глаза — худая и длинная как швабра, опознать в толпе её ничего не стоит. Тем не менее, она успешно работала диверсантом и шпионом так долго, что снискала не меньшую славу, чем её отец и мать, легендарные, в общем-то, личности. Она как «савант» — ограниченный в умственном развитии человек, но способный делать невероятное в одной, очень узкой, специализации. Только вот юная мисс Аддамс не математик, не инженер и уж точно не умеет разгадывать слету сверхнавороченные шифры. Она — вредитель…

…но сделать ей сейчас, без каких-либо очень неприятных последствий, я ничего не могу. Лучше заняться куда более важными делами.

— Волди, ну что же ты так? — укоризненно спросил я взятого за шкирку кота. Тот боялся, причем его эмоции страха были куда отчетливее и ярче выражены, чем в обычных случаях, когда его гнобила Пенелопа Кайзенхерц. Никакого негатива к животному я не испытывал, «нетерпимость законника» всё перенесла на его хозяйку, которой я бы сейчас с удовольствием отстрелил и остальные конечности. Однако, кое-что сделать можно.

— Я арестовываю тебя и заключаю под стражу, — было сообщено коту, — Заключение ты будешь отбывать у меня дома до тех пор, пока не сочту вину за попытку освобождения Авроры Аддамс полностью искупленной. Если ты не понял, то поясню: Пенни попытается тебе что-нибудь приказать или попытается тебя освободить — я вышибаю Пенни мозги. Ясно? Тогда беги. Девочки о тебе спрашивали.

В кота явно вдохнули второе дыхание. По крайней мере, ускакал он с задранным трубой хвостом. Ну, хоть одно хорошее дело.

— А ты добряк, Магнус, — нервно хмыкнула предусмотрительно не подходящая ко мне Аврора. Девушка с небольшим успехом пыталась построить на лице независимое выражение, но я видел, что её буквально трясет от ярости и страха.

— Я знаю твой секрет, Аврора. А это значит, что его узнает Механик. И много… много кто еще. Твои шансы на долгую жизнь теперь равны нулю, — равнодушно сообщил я девушке. — Даже если ты станешь величайшей волшебницей всех времен и народов, даже если найдешь способ меня убить, даже если сумеешь выбраться из Хайкорта, ты — живой труп, Суматоха.

— Это будет потом… да, потом…, — забормотала внезапно осунувшаяся девушка, обхватывая себя руками так, как будто ей внезапно стало дико холодно. Промычав что-то себе под нос, она вскинула на меня лихорадочно блестящий взгляд, тут же потребовав, — Мне нужен ихорник, шериф! Срочно!!

— Что?! — не поверил я своим ушам.

— Ихорник, недомерок! — рявкнула стремительно меняющаяся в лице Суматоха. — Или любая опасная тварь! Живая тварь! Свяжись с Лейлушем! Срочно! Он подтвердит! Немедленно! Мне нужно!! Нужно!!!

— Хорошо, что я не давал клятвы выслушивать твои пожелания, — покачал я головой, направляясь на выход.

Она даже сделала попытку поймать меня за плечо. Даже не отшатнулась, когда извлеченный из наспинных ножен старрх снизу вверх наискось пропахал её платье, демонстрируя бледную кожу, выпирающие ребра и две сморщенные, темные точки сосков, расположившихся на узкой длинной равнине этого безумно длинного тела. Суженные зрачки Суматохи бегали по моему лицу, но её протянутая рука застыла в нескольких сантиметрах от моего плеча.

— Ты… не понимаешь… мне нужно…, — почти проскрежетала она сведенными в судороге губами.

— А мне насрать!

К такому возгласу в это время дня великолепно подошел бы апперкот или хотя бы пинок в живот, но я каким-то чудом себя сдержал, устремляясь к двери и продолжая угрожать психованной дуре старрхом. Закрыв за собой монолитное чудовище на здоровенных петлях, я засунул Аргумент назад в ножны поплотнее, проверяя рукой, надежно ли он там держится. Давно можно было найти нож поменьше и поухватистее, но я уже забыл, как жить без этого клинка, чья рукоять всегда доверчиво тычется мне в запястье.

Всем что-то нужно.

Мне? Всего лишь спокойная работа и достойное обучение для девчонок. Пенелопе Кайзенхерц — свобода от душных стен Незервилля. Её долбанутой на передок и голову подруге Хиггс — тупо самец или самка, за которой эта мелкая дурная нимфоманка сможет спрятаться. Тем восьми придуркам, что решили выпустить Суматоху, наверняка хотелось тоже на свободу, подальше от этого проклятого города, где живые не играют никакой роли. Амбарные крысы, которых Основатели не хотят уничтожать из-за остатков собственной человечности. Даже Аркадия, иномировой монстр, обрётший стараниями орков Галатури возможность мыслить по-человечески, и та чего-то хочет. Любви, дружбы, комфорта… да не важно. Обламываться в лучших ожиданиях — это я называю простым словом: «Взросление».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 11} Фас! ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Казалось бы, живем на краю пустыни, рек тут нет, а уху тут кушают постоянно, — невнятно пожаловался я миру, отдёргивая голову. Туда, где этот мой орган во главе со шляпой только что был, впилась тяжелая ружейная пуля, вышибая тучу искр из каменной кладки дома, за которым сидело всё остальное.

Выдохнув, я матерно поинтересовался у нависающего почти над головой тумана о том, каким органом мэра контролируется наличие огнестрельного оружия у гражданских. Небеса промолчали. Пули продолжали долбить в угол здания, с аккомпанементом в виде азартных воплей стрелков. Наверное, стреляй я слегка лучше и попади всё-таки изначально хотя бы в одного из этих дебилов, они бы сейчас так не радовались…

— Шеф! — сдвоенный утробный возглас со спины едва не заставил меня обделаться на месте и лишь высокая реакция личных характеристик позволила отличить крайне дружественное «шеф» от крайне недружественного «шериф».

— О, подмога, — обрадовался я, глядя на бегущих ко мне с стволами наголо братьев Трайкеров.

— Нет, шеф, не подмога, — покрутил головой Эджин, мерцая желтыми глазищами: — Мы за вами.

— Я тут, вообще-то, в перестрелке, — слегка растерянно поведал я, пытаясь сложить вхлам разбитый шаблон.

— Мы знаем, — «успокоил» меня неживой орк, поводя по сторонам чудовищным револьвером: — Ахиол приказал бросать это дело и срочно бежать в ратушу.

— Они вообще-то городские склады заняли!

— Он знает.

Внезапное, но очень острое желание проорать мудакам, улюлюкающим из ворот и окон склада о том, что я не сбегаю, а ухожу по очень важному делу, пришлось давить в зародыше. На шаблон была наложена синяя изолента, скрепленная простым выводом «если зовут ТАК — то там полная жопа», после чего я припустил вниз по улице, надежно прикрытый с тыла двумя тушами пятящихся неживых орков, которые на обычные пули баранов в складах срать хотели.

— Пока мы бежим, вы можете мне объяснить, какого полового органа у всех живых поехала крыша? — пропыхтел я, перезаряжая на бегу револьверы. — Жратву им поставляют фермы! За каким хреном они паникуют?!

— Вы не в курсе, шеф? — Вурглас поднял монументальные брови, мерно работая ножищами. — Ночью свихнулся клан Баркеров. Целиком. Желтоглазые взяли стволы и поехали в гости к своим соседям. Расстояние между фермами большое, Пятно гасит часть звуков, так что они успели объехать многих. А утром просто разделись догола и сгорели под солнцем.

— Клан… Баркеров?

— Да просто группа желтоглазых, сдружившихся в Купели, — бросил Эджин, оглядываясь, — Лет с полста назад они решили жить вместе. Ночью на полях, днём в Купели. Около тридцати морд.

— И как это связано с живыми?! — прокряхтел я. На каждый размашистый шаг братьев мне приходилось делать три, а тут еще эта сигарета…

— Сто тринадцать трупов, шеф, — был дан мне угрюмый ответ. — Это почти все фермеры Севера, Востока и Запада. Живые боятся, что Ахиол выгонит их работать на поля, так как все наши собратья на стройке.

— Да они что, б…, сдурели?! — вырвалось у меня, — Считают, что пара месяцев работы в поле хуже, чем поймать от меня пулю?!!

— Нет, считают, что смогут там отсидеться, выдавая продукты, — ухмыльнулся Эджин, — пока Основатели будут хватать других и отправлять на фермы. Всем известно, что Ахиолу сейчас на всё плевать.

Идиотский город.

— Простой смертью они у меня не сдохнут, — пообещал я, топая по ступеням ратуши.

Впрочем, через три минуты все мысли о занятых новоявленными бандитами складах выветрились из моей головы начисто. Как и остальные мысли тоже.

— Что? — я смотрел на Ахиола так, как будто он только что выразил желание уйти в отставку, посвятив остаток собственного существования карьере стриптизера на шесте.

— Я недостаточно внятно выразился? — поднял одну бровь шестирукий. Богу как-то удалось скрестить все шесть рук у себя на груди, что было довольно впечатляющим зрелищем. — Сейчас господин Энно передаст вам ключ-браслет к управлению сотней воинов, шериф Криггс. Вы будете должны с их помощью взять штурмом оплот семьи Тиррейнов. Семью уничтожить, биологический контейнер Доннорифта обнаружить с помощью имеющегося у вас «круга костей». Затем передать мне контейнер и управляющий браслет. Теперь, надеюсь, вы все верно услышали?

— Э…

— И перед тем, как вы скажете хоть что-нибудь, прошу вспомнить, что должность шерифа и генерала Хайкорта суть одно и тоже, мастер Криггс. Задание совершенно легитимно.

— Вы…

— Когда контейнер будет у меня, мы закроем ваш контракт целиком. Я лично рассчитаюсь с вами по всем обязательствам, а затем обеспечу безопасный выход из Незервилля. Вам и вашей семье. Это не щедрость, так как Советом Основателей было решено пренебречь вашей просьбой и оставить Аврору Аддамс в живых. Она нам еще пригодится. Но я вас освобожу от всех клятв, кроме клятвы неразглашения тайн города, так что у вас будет шанс и возможность её убить.

Шестирукая… тварь. Под слегка мертвым, но очень понимающим взглядом Базилиуса Энно, я вымелся из кабинета мэра, застегивая у себя на запястье тонкий, но тяжелый браслет.

— Шеф, мы с вами, — тут же нарисовались рядом братья. — Куда идем? Зачем идем?

— Творить историю, мать её!

Дерьмо… уже даже не собачье, даже не сверхвонючее шкрассово, а какое-то зашкаливающе токсичное ядреное дерьмо, которое могло быть сварено только в этом городе! И опять его загребаю я!! Сраный Ахиол, он водит меня как быка на веревочке!!

— Да?!! — свирепо заорал мне в лицо Рейхагарден, притворившись от вредности, что не видит.

— Хер на!! — не менее свирепо заорал я гному туда же, пользуясь тем, что мы одного роста: — Мне стволы нужно, срочно!!!

— Пошё…

Я очень нежно, быстро и аккуратно поднял неживого псевдосородича в воздух, взяв его за грудки, а затем посадил на верстак.

— Теодор, — проникновенно начал я, глядя в охреневшие глаза мастера-оружейника, — У меня был очень плохой день, а станет он еще хуже. Я иду выносить Тиррейнов. Кивни, если понял. Не понял? Повторюсь. По приказу нашего сука-мэра я иду зачищать мать-их-Тиррейнов. За городом меня ждет сотня мертвецов при полном параде. А теперь повторюсь — мне нужны стволы. Пожалуйста.

К нему мне заходить не было особой нужды, в арсенале участка было достаточно огнестрела, чтобы вооружить целую армию, но я хотел своё личное оружие, а не его дурацкие револьверы. Любая крошка огневой мощи сейчас была остро необходима. Недовольно бурча, но сноровисто работая руками и ногами, оружейник быстро извлёк из своей мастерской не два, а аж четыре полуавтоматических пистолета.

— Вот они! — грохнул он оружием об стол, — Полировки нет, заклинания не нанесены, так и знай!

— В жопу полировку, а еще глубже — заклинания, — поведал я ему свою точку зрения, лихорадочно быстро осматривая пистолеты.

Дизайн всё тот же, от знаменитого в моем мире полуавтоматического «кольта». Первая пара — легкая классика под распространенные патроны калибра плюс-минус 0.45, вторые — тяжелее, с массивной ствольной коробкой, призванной гасить отдачу от местных жопоразрывных хайкортских калибров, среди которых затесались столь нужные и полезные мне «пули восстания». Как бы не 50-ый, но не он, иначе бы меня шатало как три тополя на Плющихе. Не шатает, значит — чуть меньше. Магию вместе с её Ахиолом — просто нафиг!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Пистолет»

Тип — оружие

Статус — личная вещь

Владелец — Магнус Криггс

Личные свойства: Целостность, Сильное укрепление

Добавленные свойства: Закрыты

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Тяжелый Пистолет»

Тип — оружие

Статус — личная вещь

Владелец — Магнус Криггс

Личные свойства: Целостность, Сильное укрепление

Добавленные свойства: Закрыты

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Опять кобуры шить, — проворчал я, разглядывая оружие. Без полировки и нанесенных на ствольных коробки заклинаний, оно никак не выглядело знаменитым на весь мир «личным» оружием — просто кусками серого мрачного металла с простыми роговыми «щечками» на рукоятях.

— Вот тебе кобуры, — брюзгливо проворчала нежить, вываливая вышеупомянутое на стол вместо с весело звенящими пустыми магазинами, — Не дал доделать, ирод. А ведь они почти…

— Они не почти, старик, а уже, — хмыкнул я, — Думаешь, не вижу свойства? Эти стволы лучше большинства твоих револьверов.

— Сейчас дам в глаз, козёл белобрысый, — беззлобно предупредил меня дед. — Пошёл вон и попробуй добиться хоть какого-то порядка в этой дыре! И да, стреляй из пистолетов почаще, они вполне могут приобрести свое имя!

— Пойду, когда дашь патронов.

— Сколько?

— Много, мастер Рейхгарден. На вынос целого логова ихорников.

Хорошо, что Трайкеры ждали меня снаружи, я бы один такое количество всего не уволок. Навьюченные как ослы, мы бодро затопали по улице.

— Ну что, к армии мертвых, генерал? — соизволил пошутить Эджин.

— Сначала вооружим вас нормально.

Действительно, несмотря на слоновий калибр револьверов обоих орков, оружием для крупного замеса это считаться не могло в принципе. Шесть патронов, да двенадцать в патронташе, вот и всё носимое богатство будущих фермеров различной плесени. Они, правда, упомянули, что за все годы службы в полиции стреляли лишь десяток раз по своим поехавшим собратьям, причем простым свинцом, но меня это сейчас не волновало. В туше каждого из братьев было порядка двухста килограмм неживого орочьего мяса, которое я планировал вооружить двумя «шмайсерами». Каждое. Примитивные автоматы, лежавшие в арсенале, были сейчас идеальным оружием для места, в которое мы собирались.

Возле арсенала нас ждали.

— Не понял…, — угрожающе протянул один из братьев, протягивая лапу к кобуре.

— Отставить, — тихо сказал я, вглядываясь в знакомое лицо предводителя небольшой группировки живых, стоящих возле лошадей с пустыми вьючными сумками.

— Они с нами?

— Нет. Они за нас.

Неверно, зато кратко и по существу.

— Шериф Криггс.

— Мастер Варгас, — кивнул я, — Вы тут с какими целями?

— Хотим одолжить у полиции Хайкорта немного оружия, — белозубо улыбнулся фиолетовокожий человек без зрачков: — Если, конечно, вы не планируете пристрелить меня вместе… с родственниками.

— Вы не Террейн.

— И впервые этому рад.

— Давайте начистоту, мастер Варгас, — предложил я: — И не смотрите на братьев Трайкеров, если я кому и доверяю в этом городе, то только им.

— Шериф, прямо за городом на западе стоит сотня мертвецов, — вздохнул лидер малюсенького преступного сообщества Хайкорта. — Стоит при полном параде, с автоматами наготове. А еще, если вы не знали, около двадцати… повторюсь двадцати тысяч таких солдатиков запихали в бывшую больницу города, проклятую вашими усилиями. Любой, у которого есть пара извилин, понимает, что вся эта суета с боевыми мертвецами, стройками и вашими телодвижениями, рано или поздно кончится. Потом Основатели или Ахиол примутся за тех, кто доставлял неудобства. Возможно даже вашими руками, учитывая, скольких вы уже убили. Нам, разумным жителям этого города, не хочется оказаться на прицеле. Мы готовы помочь.

В моей голове моментально сложился план.

— Живых по ногам, желтоглазых всюду кроме головы, — предупредил я, — Годится?

— Да…, — фиолетовокожий замялся, но всё-таки спросил: — А как…

— Я выпишу вам временное разрешение как помощникам шерифа, — решение формировалось на ходу. — Основная задача — изъятие огнестрельного оружия у населения. Вторичная — обезоруживаете фермеров, если им придёт в голову припереться в Хайкорт с пушками. При уходе отдаёте, все честь по чести. Если согласны, то поспешим. У меня мало времени.

Они были согласны. Еще как.

— Шеф, ты уверен? — тихо спросил меня Вурглас, когда мы с орками нырнули в оружейку. — Знаешь, кто такой Варг?..

— Ты тех рукожопов, которые хотят быть констеблями, видел? — не менее тихо спросил я его. — У нас есть время дрючить их? Нет. Варгас под себя подгреб всех, у кого больше пары извилин, приятель. И сейчас он на нашей стороне.

— А какая она, наша сторона? — угрюмо спросил неживой орк, светя на меня своими фонариками.

— Спроси ты меня с утра, я бы затруднился дать нормальный ответ, — сунул я собеседнику пару угловатых автоматов, — А сейчас знаю точно — выживание.

Настоящих поднятых мертвецов я видел впервые, как оказался в этом мире. Смотреть особо было не на что, просто потому что каждый боец был закутан с ног до головы в лежалую запыленную кожу, влажно блестящую на солнце каким-то консервирующим составом. Пугающе одинаковые фигуры в широкопольных шляпах пугающе неподвижно стояли квадратом. У каждого из трупов в руках был зажат грубый автомат, наподобие тех, которыми я вооружил братьев Трайкеров. Кроме автомата ничего не было — лишь с десяток магазинов, притороченных у каждого бойца сзади к плащу.

Зловещее зрелище.

При моем приближении весь квадрат из сотни трупов одним синхронным движением повернулся на небольшой угол так, что все они уставились на меня.

— Пять шагов назад! — на пробу скомандовал я.

Выполнено всё в том же пугающем единении.

Что же… приступим.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Жизнь — то еще дерьмо, а судьба — игривая безумная шлюха, что может избить тебя до полусмерти, а затем как ни в чём не бывало, подставить голый зад». Эта поэтичная и в чем-то пронзительно жизненная мысль была у Эджина Трайкера не простой, а вовсе даже предсмертной. Именно об этом он успел подумать, простреленный десятком свинцовых подарков, посланных твердой рукой живого мертвеца. Точь-в-точь такого же, как те уроды, которые сейчас шли сейчас плечом к плечу с неживым орком и его братом. Мысль задержалась, став самым настоящим девизом в их новой нежизни.

Эджин стиснул зубы, смотря, как сонмище тварей несется на их небольшие по сравнению с наступающим валом хищного мяса ряды. Но стрелять не стал, точно также, как Вурглас… или простые мертвецы. В божий свет как в копеечку палил лишь предводитель их зловещего войска, коротышка, увешенный оружием так, что будь орк жив и незнаком с Магнусом Криггсом, то ржал бы до сердечного приступа. Однако, сейчас было не смешно. Не страшно, не весело, не яростно… никак. Как и все годы, когда орк был вынужден по утрам покидать солнечную Купель, чтобы втиснуться в большое, сильное, но совершенно нечувствительное дохлое мясо.

Гном в пыльнике и широкополой шляпе палил сосредоточенно и деловито, стреляя короткими очередями, но дёргая при этом стволом строго горизонтально, чтобы зацепить побольше накатывающих как лавина тварей. Ясное дело, зачем — Должник снимает пенку с последней возможности накидать себе побольше в зачёт Долга. Им, нежити, нужно лишь дождаться, пока брыкающиеся, хрипящие и щелкающие твари не подвалят поближе, чтобы смести их огнём ста четырёх автоматов. Впрочем, Вурглас может и замешкаться. Сейчас он занят тем, что меняет для Криггса магазины, опустошаемые последним с завидной скоростью.

А в голове у Эджина лишь крутятся мысли о судьбе, шлюхах и жизни.

Братья были вовсе не восторге, когда пришли в эту пустыню вместе с целым войском таких же идиотов, чтобы штурмовать Хайкорт. Да они даже не знали, как зовётся этот город! Да и демоны с ним, они даже не знали, на каком континенте находятся! Разумеется, что когда пришла помирать от выстрелов винтовок в руках стройных рядов нежити, выдвинувшихся им навстречу, радости тоже образовалось как-то маловато. Воскрешение и служба её тоже не добавили, но получилось выдохнуть, оказавшись в Купели. Там, в джунглях острова посреди несуществующего океана, братья и поверили в первый раз, что жизнь продолжается.

— Пора! Огонь! — отрывисто и зло рявкнул мелкий шериф. По его приказу сухо и отрывисто застрекотало больше сотни стволов, экономно перемалывая хищную лавину тварей в влажно блестящее мясо, судорожно сокращающееся под лучами солнца. Гном с хаканьем сам перезарядил свой автомат, а потом как-то по-особенному прорычал, — Кучнее бейте!

Эджин внезапно почувствовал тепло (!), но всё равно сначала начал садить по набегающим тварям, похожим на сухопутных раков-отшельников и лишенных шкуры кошек, уделяя внутренним ощущениям мало внимания. Тем не менее, он отметил, что выцеливать наиболее крупные тушки стало куда легче, хоть орк и раньше не жаловался на свои навыки стрельбы. Опять эти кидовские штучки… Хотя Криггс хорош, не зря всё время таскает маску. Применяет свои выкрутасы лишь по мере надобности.

Незервилль — место, полное идиотов, напиханных туда шлюхой-судьбой. Братья презирали город и тех, кто в нём жил. Презирали настолько, что старались даже не общаться. Тянули свою лямку, копили марки, завели себе баб, живущих чуть ли не во Внешней Зоне. Всё было гладко, но потом припёрся новый кид и вскрылось столько гнойных опухолей города, что Трайкеры чуть было не решили уехать к девкам на ферму. Точнее, решили, но старик Баунд и сраный шестирукий мудозвон-мэр сделали им несколько угрожающих намеков. Настолько угрожающих, что братья втянули языки в задницы и потянули лямку дальше. Спешить им было некуда, на кону стояло очень многое.

Неживая бригада перемалывала тварей Террейнов, а Эджин предавался воспоминаниям, не отставая, впрочем, от своего брата. Хотя им обоим далеко было до кида. Тот, внезапно прекративший стрелять, довольно хмыкнул себе под нос, пробубнив что-то вроде «мастер огнестрельного боя»… или «оружия», а затем вновь принялся косить тварей, ни одна из которых еще не смогла приблизиться к сотне нежити на десяток метров.

Магнус Криггс. Кид. Должник. Смазливый коротышка. Убийца. Детектив. Он напоминал Эджину злого свободолюбивого грызуна, сунутого в ящик с змеями. Выбрав себе пару наиболее жирных тварей, грызун заключил с ними сделку, охраняя их толстые жопы и получая взамен сравнительную безопасность, только вот злобы и свободолюбия его не умалилось. Белобрысый гном курил, бухал, действовал нормальным девкам на нервы, пялил гоблинш, орал на мэра и… не вписывался. Даже не собирался вписываться. Ни по дурости, ни по расчету, а просто из-за своих ворчливо-грызуньих повадок.

Они решили сделать ставку на гнома. Использовать его как рычаг, чтобы отогнуть шестирукого куда подальше. Заняться своими делами. Под кида бог прогнется, не может не прогнуться, особенно сейчас, когда Должник-шериф, сам этого не понимая, является у мудака в шароварах основным козырем.

— Здесь справились, — тем временем угрюмо скрипит белобрысый шериф, закуривая сигарету. — Пойдем, парни… доделаем…

«Доделаем», ухмыляется Эджин, видя такую же ухмылку Вургласа. Просто пойдем и ушатаем Основателя. Начисто. Да, коротышка выглядел куда живее, отстреливаясь с утра от пяти пентюхов, засевших на складах!

И они идут. А за ними идет сотня мертвецов в наглухо застегнутых бушлатах. Печатая шаг.

Трайкеры всех поимели там, где одинаково глупо сдохли Баунд, Доннорифт и целая куча мечтательных придурков, желавших ничего не делать, но всё иметь. Решение было буквально на виду, но, наверное, поэтому и существуют придурки, не способные замечать очевидного?

Плесень! Хренова демонова плесень!

Да, нужно постараться, чтобы выучить, какие виды и в каких условиях растут. Нужно многое знать, многое уметь, многое построить. Но что, Ахиол их подери, им мешало? А ничего. Привыкли жариться на несуществующем солнышке, жрать несуществующее пальмовое вино и мечтать, как они обманут систему, чтобы жить в Купели вечно. А у братьев был план! Акритическая плесень, энтарго, голиция, вашамут из жаригонского «покрова», муилин… шести из девяти Основателей вся эта дрянь требовалась всегда. Другой вопрос, что почти каждый из видов столь ценных субстанций растёт… долго. Настолько, что можно лишь пару дней в месяц вылезать из Купели для проведения работ.

Но Ахиол не захотел даже слушать! Ничего, захочет. Иначе братья устроят ему нечто неприятное. Кид не только пару раз, заливаясь виски в «Приюте» подробно рассказывал о так называемой «итальянской забастовке», но еще и критиковал уязвимости в том, что он назвал «местной пирамидой власти». А уж сегодня вообще сделал царский подарок, представив их Самуэлю Варгасу.

Глухо и гулко рявкнула нелепая фиговина, таскаемая до этого Криггсом на спине. Раз, два, три. Три пули ударили в выбежавшего из крыльца большой усадьбы серокожего мужика, на плечах которого вместо головы рос такой же серый осьминог. Эджин опознал жертвы злобно бурчащего шерифа как Вико Террейна, вечного посла этой странной семейки. Тело, слетевшее со ступенек, принялось противоестественно извиваться, а из окон усадьбы ударили одиночные выстрелы и очереди. Гном, проворно скакнувший за ближайшего мертвеца, уютно устроился у того за спиной, а затем рявкнул, командуя атаковать.

Дом Террейнов залило свинцом. Кратко и зло, как и завещал Магнус для первой атаки. Следом наступил черед самого блондина, который в наступившей тишине начал палить по усадьбе из своей кургузой и неуклюжей фиговины.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Из усадьбы доносятся крики, клёкот, вопли, шум бьющегося стекла, а шериф знай деловито стреляет. У его безмолвного защитника уже вся грудь в дырках… Кид, как будто услышав мысли Эджина, высовывает голову вперед, кратко и деловито рассматривая собственный щит, а затем невозмутимо меняет позицию, закрываясь уже соседом, а первому приказывая встать перед ними. Эджин не успевает восхититься, как из усадьбы летят гранаты.

— Террейны, конечно, по боевой мощи ничего из себя не представляют, — тем временем бурчит Должник-шериф, меняя магазины в своем ублюдочном помповике, — но, как говорится — с чего-то надо начинать…

Эджин чувствует, что его слегка знобит от этих слов. Он и Вурглас давно свыклись с мыслью, что всю вечность братья проведут в Хайкорте. А для белобрысого коротышки Незервилль явно не последняя остановка.

Он только что вырезал семью Основателей. Ну, или вырежет через час, в этом сомнений нет… но явно не планирует останавливаться. Эджин не выдерживает, перемигиваясь с Вургласом, а затем осторожно задаёт Магнусу Криггсу вопрос. В ответ он готов получить пулю, но коротышка лишь легко усмехается, мизинцем поднимая край своей жилетки. Там висит какой-то металлический амулет с костями и черепом. Криггс стучит тем же мизинцем по амулету.

— Я не я, если мы тут ничего не найдём, парни, — улыбается он мертвой улыбкой, — Но мы будем искать…

Проходит шесть с половиной часов. Террейны давно мертвы и остыли. Все, от почти человекоподобных, до громадного краба, которого они нашли в подвале, закидав жителя гранатами.

Шериф оказывается прав.

Они ничего не находят.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 12} Опальный гном ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Соскакивать на нейтрале с уже заварившегося дерьма — так себе идейка. Хотя бы потому, что ты становишься виноватым в глазах категорически всех вокруг, а покровителя уже как бы и нет. Правда, если ты смертельно опасная скотина, то тебя никто не тронет… как минимум, пока варится это дерьмо. Максимум — попробуют привлечь на свою сторону.

Поэтому первые пару дней я занимался тем, что оттягивался. Гоблинш в городе уже не было, так что приходилось делить время поровну между дочками, самообучением и выпивкой. Мы сидели на осадном положении, которое я разбавлял лишь вечерними вылазками в город пополнить запасы провизии, вяленого мяса для шкрасса, и алкоголя. Натащить, несмотря на угрожающий городу кризис, удалось немало. Мог бы и больше, но не видел в этом смысла.

Затем пришли Трайкеры. Хмурые, с насупленными рожами, слегка попахивающие легкой смесью страха и агрессии. Настороженные.

— Мы за стволами, Криггс, — сходу заявили встречающему их на крыльце мне они хором.

— Проходите, — безразлично пожал я плечами, делая приглашающий жест в дом.

Оба желтоглазых были слегка настороже, но тем сильнее и стало их удивление, когда они увидели весь мой арсенал, разложенный на письменном столе. Эджин с Вургласом даже переглянулись несколько раз, а затем также молча уставили на меня. Я стоял, курил и усмехался, видя, что оба брата поневоле начинают расслабляться.

— Криггс, если ты не понял, — осторожно протянул Вурглас, — то тебя сняли не только с должности шерифа. Ты больше не кид Хайкорта… Так что мы заберем всё.

— Старрх не отдам, — хрюкнул я, зная, что на холодняк законы не распространяются. Вынув нож, бывший для моих размеров чем-то вроде здоровой зловещей сабли, я любовно покрутил его лезвие перед своим носом, а затем ловко заткнул назад в ножны. Стряхнул пепел, а затем повторил приглашающий жест, — А остальное забирайте. Только… одна просьба, парни. Положите в оружейке мои стволы так, чтобы их легко можно было найти.

— Что-то я уже ничего не понимаю, — признался Вурглас, интенсивно пялясь на меня. — Почему так просто?

Мы уселись на кухне, где я, изгнав жестом пару любопытствующих девичьих головок, усадил братьев на табуреты. Плеснув себе в кружку бренди, выпил, крякнув, закусил парой кусков сыра, а затем начал с вопроса:

— Вас поставили за шерифов?

— И за констеблей, спасибо тебе большое, — хмуро проворчал Эджин, — а теперь колись, Криггс. Мы не это планировали.

— Мы и палачами не планировали становиться, — пожал плечами я. — Вы сами всё видели. Но речь не об этом. Здесь политика, мужики. Ахиол хочет меня наказать за то, что я его подставил.

— Ты — его?

— Да. С вас двоих взятки гладки. Вы ни при чём. Честно отработали приказ. Мой приказ. А я был должен стать козлом отпущения за семью Основателей. Но вместо этого поганый коротышка увольняется сразу после того, как он вырезал Террейнов. Более того, ходит слушок, что нас с вами не просто натравили на этих мутантов, а сняли с перестрелки. Заставили отступить, оставив городские склады бандитам. Чуете, откуда ветер дует?

— Угу, — хмуро кивнул Вурглас, — Ахиол в дерьме перед всеми, нас с Эджином тоже забрызгало, а мы в ответ снимаем с тебя штаны и разворачиваем задом к городу. Чистым задом. Награду за твою голову еще не сняли, Криггс. Чуешь, куда ветер дует?

На это я лишь ухмыльнулся самым поганым образом, кивая на угол кухни. Братья-орки синхронно повернули туда головы, замерли на секунду, а затем точно также синхронно перевели взгляды обратно на меня.

— Да уж, ты учишься не только на ошибках… — пробурчал Эджин.

Я не забыл, как эффективны были некоторые прибамбасы Эскобара Мадре против атаковавших меня в его доме желтоглазых. И, предвидя, что Ахиол не найдя нужных аргументов, попробует меня прижать, натащил в дом железок. Даже без огнестрела (а я честно выложил на стол весь, включая и пушки Эльмы), я, всего лишь затолкав Каруса на задний двор, смогу уверенно держать оборону против сотни безоружных желтоглазых. Сотня, правда, не соберется, слишком уж тогда награда станет мизерной, так что чувствовали мы себя тут прекрасно.

— Не боишься, что он будет давить тебя дальше? — полюбопытствовал расслабившийся Вурглас, прислоняясь плечом к косяку. — Вода, свет…

— Тогда шестирукий нарушит наши соглашения. Это будет свобода, мужики, — хрюкнул я, — и не делайте такие морды, наняться той же Тамаре в охранники я могу с таким свистом, что только ахнете. Галатури за сутки выстроят мне хибару во Внешней Зоне, нахаляву получая звание тех, кто окончательно решил вопрос с ихорниками Хайкорта.

— Увертливый ты ублюдок, кид, — деревянно улыбнулся Эджин: — Интересно, сильно удивишься, если узнаешь, что стволы только предлог? Нас послали арестовать тебя за то, что ты проигнорировал плач и просьбы этой подлой длинной сучки, из-за чего та слегка поехала крышей. Ахиол и ат-Мансипах говорят, что твоё разгильдяйство едва не стоило Суматохе жизни.

На это я лишь зевнул, ответив, что если хотят арестовать, то вперед. Таракану тапок не победить, а моя задача стояла в том, чтобы просто выдать хитрожопому богу ответку за все его мутные схемы. Рискованно? Да. Но я себя не на помойке нашёл.

В общем, братья удалились, забрав с собой наш арсенал и глухо ворча. Подавив желание помахать им вслед белым платочком, я закрыл дверь и пошёл в свой кабинет, дабы предаться праздности и другим порокам.

А вечером, когда уже стемнело, к воротам подошла маленькая пьяная фигурка, увенчанная здоровенным пуком дредов на макушке. Она всхлипывала и печально звенела бутылкой по прутьям решеток, нервируя Каруса. Прикрыв глаза на пару секунд и размышляя, что было не так-то и легко после высаженной в течение дня бутылки крепкого алкоголя, я принял решение, а затем скомандовал:

— Девочки… наверх. И сегодня больше не спускаться. И дверь опустите на своем этаже. И накиньте на неё что-нибудь плотное.

— А? Что?! — тут же насторожились две болтушки, безуспешно делавшие вид, что грызут гранит науки: — А что такое?

— Выполнять, — вздел я вверх указательный палец. — И не подслушивать. Вам же лучше будет.

— К нам гости?!

— Не к вам, а ко мне, — уточнил пьяный и слегка педантичный я. — Буду принимать извинения.

У порядочности есть определенный порог. Ты можешь быть джентльменом со своими принципами, можешь уважать себя, ценить, холить и лелеять, можешь гордиться своей безупречностью, но рано или поздно на твоем пути попадётся какое-нибудь дурное создание, целиком и полностью заслуживающее… ну, скажем так — наказания. А ты, глядя на это создание, почувствуешь в себе большую тягу к справедливости. Неодолимую тягу.

Наверное, Нимея Хиггс просто пришла поговорить. Может быть, даже выговориться. Или поплакаться. Она была пьяна, несчастна, очевидно одинока и, наверное, с огромным камнем на сердце. Что касается меня, то я был слегка зол, немного подавлен, средне пьян и, по причине целого дня безделья, полон сил. Последнее стало решающим фактором.

В общем, у миниатюрной мулатки случился секс. Много секса. «Очень» или «слишком»? И то и другое. Наверное, в каком-то роде я понимал, что проделывать с ней всё то же самое, что я проделывал с гоблиншами, было слегка, а может даже и очень неэтично, но эта мысль проскользнула уже в тот момент, когда «боржоми» было пить поздно. Козозаводчица первые несколько часов пищала, пыталась отбиваться, даже несколько раз неубедительно (для меня) звала на помощь, но потом всё-таки втянулась. Относительно, конечно. Единственное, что я бы мог сказать в своё оправдание, так это то, что несмотря на всю спонтанную страстность ситуации, я ей ничего не повредил, останавливаясь и переключаясь, когда какая-либо часть организма девушки нуждалась в отдыхе. На время и окружающую среду мной был положен болт, точно такой же, как и на то, какое время суток за окном. Или почему изгнанные на второй этаж девчонки с испуганно-удивленными глазами ходят по первому этажу, шарахаясь от меня, шествующего в туалет в простыне. Волди так вообще косился с лестницы, не собираясь спускаться.

Разумеется, потом, когда алкоголь выветрился, а спать уже было невмоготу, у Нимеи случилась вялая, по причине обезвоживания, истерика. Она кляла себя, меня, город, свою горькую судьбу, прижимала ладошки к щекам, вслух боясь произносить всё, что мы с ней проделали в постели или той поверхности, которая её заменяла, навзрыд страдала из-за того, что отдалась безжалостному убийце, что варварски прострелил её лучшей подруге ногу…

Помешало ли ей это отдаться еще разок, спустя пятнадцать минут? Ни грамма. Женщины странные, но довольно прагматичные создания. Если у них красиво сгорел сарай, то вслед за ним сгорит и хата.

Под конец этого марафона, уже собираясь на свою любимую ферму, крохотная мулатка, повинуясь своим мечтам и чаяниям, закинула пробный шар на тему «развития отношений», получила от меня в ответ молчаливо вздёрнутую бровь, от чего, предприняла неумелую попытку разрыдаться на месте, а затем грустно покинула «обитель разврата»… оставив мне четкую уверенность, что еще вернется, и не раз. Странные, но прагматичные.

Было слегка… мерзко. Вовсе не за то, что я нараспашку открыл перед миниатюрной мулаткой врата высшего сексуального образования, а… за легкость, с которой это получилось. Легкость, в полный рост граничащую с небрежностью. «Красота — страшная сила»? Бред. Страшная сила — это то, на что готовы ради этой красоты, которая, в свою очередь, хочет она того или не хочет, но является предложением. Именно поэтому мы, мужчины, стесняемся личной привлекательности. Мы не предлагаем, а выбираем, затем пуская в ход «страшную силу», чтобы получить желаемое. Это естественный ход вещей, обтёртый цивилизацией до удобоваримого вида.

— Ты — несносный тип, папа! — заклеймила меня Эльма перед тем, как гордо фыркнуть, удаляясь под ручку со своей подругой-сестрой на второй этаж. Полупрозрачная девочка-призрак, увлекаемая наверх, обернулась и быстро показала мне язык.

— На самом деле, я еле держусь, девочки…, — пробурчал я, убедившись, что они меня гарантированно не слышат, — и держусь, лишь благодаря вам.

«Мастер огнестрельного оружия», полученный в ходе истребления тварей Террейнов, очень серьезно сказался на моей боеспособности. Я весь как будто стал инструментом, очень быстро настраивающимся на любое оружие, находящееся в моих руках. Один выстрел из новой пушки — и я узнаю о ней очень и очень многое. Узнаю не словами, а ощущениями, просто понимаю, на что она способна, как нужно стрелять, как гасить отдачу. Потому так легко и расстался с собственным арсеналом — слишком велик был соблазн… просто обвешаться оружием, а потом пойти ставить точки над каждой непонятной мне буквой. Ахиол бы убил меня щелбаном.

События пошли дальше тем же чередом. Ко мне никто не приходил, дом не пытались штурмовать, по улице мимо лишь изредка проносились деловито спешащие желтоглазые, одетые в рабочие робы. Через пару дней приковыляла на костылях некая Пенелопа Кайзенхерц, чтобы побить помогающими ей в ходьбе предметами по оградке, требуя выдать Волди. Мы отреагировали высокомерным молчанием. Коту у нас было хорошо, он даже почти незаметно поправился, щеголял расчесанной и вымытой шерстью, хорошо кушал, а обязанностями был, как самый настоящий кот, не обременен. Но зато, как личность ответственная, часто проявлял инициативу.

Злюка, не добившись ничего, уковыляла, чтобы вернуться на следующий день с намного более экспрессивным выступлением, в течение которого клеймила ругательными словами не только меня, но и «проклятых братьев», которых я подло подкупил, дабы обворовать бедную женщину на самое дорогое. Здесь Пенни умудрилась себя очень жестоко подставить — вышло так, что она успела прийти буквально за минуту до решившей меня навестить Нимеи, от чего мулатка, спрятавшаяся под фонарём в паре десятков метров от злословящей грудастой брюнетки, узнала много нового, в том числе и о себе.

— Кажется, их дружбе конец, — глубокомысленно пробормотал я, разглядывая аккуратный подтянутый задик рыдающей фермерши, быстрой рысью удаляющийся от моего дома.

— Вот лучше бы ты эту стерву так отодрал! — внезапно получила от меня подзатыльник Эльма. Держась за голову, девочка возмущенно округлила глаза: — И как тебе не стыдно было над Нимеей издеваться, пап? Она так кричала!

— Молись высшим силам самой как-нибудь, хоть раз в жизни так покричать! — уязвленно фыркнул я, уходя от окна. За моей спиной озадаченно икнули.

Несколько дней я почти полностью посвятил обеим девчонкам, обучая их преимущественно бухгалтерской премудрости. Профессия, если судить по газетам этого мира, чрезвычайно востребованная, так как крестьянского сына или дочь от сохи такому не научишь. На Кендре не было махрового сословного деления, во всех центрах цивилизации присутствовали учебные заведения, в том числе и такие, что предоставляют бесплатное обучение для простолюдинов, но вот покрыть потребности мира в образованных людях они не могли. У девушек вполне может быть светлое будущее, если мы каким-нибудь образом (или чудом) сможем покинуть Хайкорт, а затем еще и прибыть в цивилизованные края. Конечно, в основном мои мысли касались Эльмы, потому как Элла скорее могла вызвать дикий фурор в любом месте, где бы появилась.

Попутно я им вёл увлекательные лекции на тему «а что делать, если папа внезапно сдох». Они девочкам очень не нравились, но, как и в поговорке про мышей и кактус — кто не хочет, того заставят. Еще мы нехило укрепили защиту дома, расставив на первом этаже и заднем дворе массу невзведенных ловушек. В отличие от героев, про которых я неоднократно читал в первой жизни, в этой новой реальности Кендры даже незаряженное ружье разок, да стреляло. Что уж тут говорить про тетивы, пружины и прочие изделия из металла, которые вполне себе умеют уставать и деформироваться.

В заботах и учебе прошло несколько дней, за которые к нам забегала лишь Нимея, вроде бы поговорить, но получилось у неё лишь заново испытать и вспомнить всё, что в первый раз она могла упустить по пьяной лавочке. Похоже, придёт еще.

А затем на дом напали. Хорошо, продуманно, качественно.

Если бы я спал, то, скорее всего, уже бы не проснулся — штурмующие воспользовались магией. Она же их и подвела, точнее, подвела одна из тех желтоглазых женщин, которые тихо напевали длинное заклинание, стоя в трех десятках метров от дома. Она боялась достаточно сильно, чтобы я обратил на её эмоции самое пристальное внимание, а затем и принялся действовать. Они закончили конструировать заклинание, когда я уже тихо взвёл половину из ловушек первого этажа. Разбуженные девчонки тревожно блестели глазами с лестницы, а я взводил нечто, напоминающее уродливый гибрид арбалета и мясорубки, когда нам с Эльмой внезапно захотелось сильно спать, а Элли тихо зашипела от боли деструктуризации.

Не успел я выругаться про себя за то, что совершенно не продумал этот момент, как Эльма выхватила у себя из-за уха заколку, тут же втыкая себе же в ногу. Сморщившаяся от боли девушка начала быстро-быстро зачитывать какое-то заклинание, шевеля пальцами рук по направлению к сестре-соседке. Нас накрыло следующей волной магии, мягкой и удушливой, как подушка в руках ревнивой, но хладнокровной жены. Я оперся рукой на косяк, а молодчина Эльма ни на миг не сбившись с речитатива, закончила заклинание махом руки в сторону Элли. Та тут же оказалась в слегка поблескивающем коконе мерцающего фиолетового цвета.

Жестом загнав девчонок наверх, я аккуратно проверил, что там делают желтоглазые колдуньи. Две из них продолжали работать, в том числе и боящаяся, маша руками с периодичностью раз в 3 минуты. После каждого маха мне на мозг падала усыпляющая подушка, становясь всё тяжелее и тяжелее. Бороться с этим оказалось легко, достаточно было кольнуть себя куда не жалко острием старрха. «Не жалко» от нервов оказалось довольно жалко и глубоко, зато сонная одурь слетела как по заказу.

А через несколько секунд я заметил четыре слабо истекающих опаской тени, перелезающие на задний двор моего дома от соседей. Значит, их больше трёх…

Взяв в руки один из недлинных стальных багров покойного Мадре, я аккуратно проверил подушечкой пальца заточку на внутренней стороне крюка, а затем затих в ожидании, когда злоумышленники взломают дверь. Те, вместо того чтобы начать ковыряться в замке, затихли, чего-то ожидая. Как оказалось, ждали они колдуний, которые бросив своё заклинание последний раз, отправились в долгий путь обхода, чтобы присоединиться к своим товарищам. Вопрос, как они смогли использовать столь сильную магию под Пятном, не давал мне покоя, но раздумывать над ним было не время. Всегда можно спросить… выживших.

Дверь взломали быстро и почти бесшумно. Раз, и высокий тощий желтоглазый решительно проскальзывает в дом, держа в каждой руке по здоровенному ножу. Он уверенно и быстро устремляется к двери моей спальни, держа одну руку перед собой в защитном жесте. Остальные, без сутолоки и спешки, следуют за ним по пятам. Три мужчины, три женщины. Теперь боятся все.

Поздно.

Коротко и резко колю в затылок ту, что идёт последней. Тело замирает на шаге, а затем начинает не спеша заваливаться на впередиидущую, ту, что постоянно боялась. Упираю ногу в бедро падающему трупу и ускоряю его падение. Увы, бесшумно нанести еще один удар не получается, убитая держала в руках увесистую железную штуку, что с грохотом падает на пол. Именно по этой причине боязливая, довольно симпатичного вида женщина, успевает с сдавленным криком увернуться от острия багра, даже успев чуток присесть, но на возвратном движении я слегка подкручиваю стальную палки, из-за чего острый как бритва крюк впивается ей в голову не острием, а своей режущей поверхностью.

Раз, и она скальпирована, а я делаю шаг назад, убирая багор. Почти отрезанный скальп желтоглазой падает ей на лицо, заставляя истошно визжать в панике.

— Йегор!! — кричит девушка, отпрыгивая спиной вперед, — Помог… кха!

Последний звук вырывается из нее просто потому, что её прыжок совпадает с рывком мужчины, шедшего впереди. Он роняет куда более легкую партнершу по преступлению на пол, получая в ответ брошенным мной багром в живот. Это у меня осознанное стремление избавиться от предмета, орудовать которым эффективно в бою я не могу по причине малого веса. Трейкеры могли, а вот гном лёгонький!

Срываю со стены раскрытый мешочек солидных размеров, вытряхивая его содержимое на возящуюся кучу-малу. В нём — большой, острый и гранёный «чеснок», который бы заставил кровоточить лапы даже у очень крупного ихорника. Мои противники желтоглазые, но и они далеко не в восторге, натыкаясь на шипы, садистки рвущие плоть.

Дальше события разворачиваются отвратительно, потому что слышен сдвоенный грохот и видны вспышки. Я получаю две пули в живот, удивлённо хриплю и отваливаю на кухню, чтобы осмыслить новости. Револьвер стреляет еще трижды, после чего слышна возня, ругательства, и жалобные мольбы скальпированной её немедленно спасти.

Скривившись от едкой и тянущей боли, я рявкнул:

— Давай!!

…и Эльма, у которой на втором этаже в ручках было несколько длинных и прочных бечёвок, «дала», дёрнув за них со всей силы. Раздался звон, металлическое щелканье, звуки глухих ударов. Ловушки, набранные в доме покойного и оставшегося без яиц Эскобара Мадре, разрядились. Они были немудрёнными, кривые и жалкие подобия арбалетов, которые можно было активировать десятком различных способов. Только вот в отличие от конструкции самого стреляла, болты, которыми планировалось гробить ихорников, были очень хороши — тяжелые и бритвенно острые. Часть из них была заряжена бронебойными, часть так называемыми «срезнями».

Затем я, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги, включил в коридоре свет, выглядывая для оценки нанесенного противникам ущерба, но вместо этого отшатнулся назад, от вида пролетающей мимо Эллы, оглушительно визжащей самым потусторонним образом. Она, налетев на еле шевелящуюся кучу малу, тут же вонзила длинный и узкий кинжал Эльмы в глазницу мужика, удерживающего в разодранной на лохмотья руке револьвер, бессмысленно пляшущий по сторонам. Тот нашёл в себе силы только хрюкнуть, стреляя в никуда, падая затем к остальным жертвам жадности.

— Остальные не шевелятся, па… мастер Криггс! — бодро доложила мне горизонтально парящая девушка, орлиным взором гвоздя нападающих в неизвестной кондиции и явно желая потыкать в них ножиком еще.

Мазнув взглядом на 360 градусов, чтобы удостовериться, что подкрепления у бывших нежителей Хайкорта не будет, я закрыл на засов заднюю дверь. Выдохнул. Пощупал продырявленное брюхо. Гавкнул на Эльму, желающую немедленно спуститься вниз. Стукнул себя по лбу и с просьбой к призраку «Прикрой, милая», вновь отпер дверь. Там, на заднем дворе, было несколько живых кур. Уполовинив их количество и нанеся незаживающую моральную травму выжившим, я вернулся в дом.

— Давайте прибираться, — предложил я, закуривая, — И… Элли.

— Да, мастер Криггс?

— Я не против. Зови так, как хотела.

Чего уж душой кривить, правда?

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 13} Дикая дипломатия ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Человек, или, в нашем случае, разумный — существо глубоко социальное. Он непрерывно анализирует себя сквозь нормы общества, воздействуя на них и позволяя им воздействовать на себя. Если же разумного изъять из общества, поместить в изоляцию, то он с течением времени вполне может как сойти с ума, так и выработать такую личную модель поведения, что в любом другом обществе будет совершенно неприемлема. А теперь вопрос Вам — сколько из Основателей могли или могут похвастаться глубоким пониманием социологии и психологии разумных, а?

— Нисколько, мастер Криггс. Но я буду благодарен вам, если станете чуть конкретнее.

— Конкретика в том, что вы, в своё время, не задумывались о социуме, а решили собственные материальные проблемы за счет одного гигантского ихорника и воскресших мертвецов. Удачное решение, только с моей стороны видна одна оплошность — в создании анклава живых, Квартала Живых. Разумных существ, чья судьба была предопределена с самого рождения. Не самая плохая, но самая предопределенная — быть сытыми, но вечно не нужными. Захваченные склады, что сейчас угрожают сжечь? Это последствия, Ахиол. Такие же, как забитая желтоглазыми лечебница. Резервы «жидкой плоти» иссякли, разумные в сломанных телах лежат, медленно сходя с ума, зато стройка идёт полным ходом.

— С ума сходят и вполне функционирующие желтоглазые. Поэтому вы нам и нужны.

— Поэтому, — отрезал я, вспыхивая от раздражения, — я и не собираюсь вам далее помогать. Вы, Ахиол, меня считаете… кем? Наёмником, который будет готов на всё за определенную плату? Нет. Наш с вами уговор касался мирной деятельности кида. Мирной и сонной деятельности шерифа, на которую я подписался со скрипом. Вы же решили, что можете использовать меня в любой позе и ипостаси, не объясняя деталей, заставляя… просто повиноваться?

— Этого требуют обстоятельства.

— Нет обстоятельств, есть лишь вы и ваши интересы, — усмехнулся я, подчеркивая: — Интересы очень маленькой, но крайне могущественной группы разумных. Вы заинтересованы в умелых и инициативных исполнителях, что будут с радостью нести вашу волю, но отрицаете факт того, что этих исполнителей нельзя купить. Их нельзя даже вырастить. Можно лишь создать среду, в которой они заведутся сами по себе. А вот это не в ваших интересах, так как получивший шанс на жизнь Хайкорт тут же станет подобием Союза Равных. Он будет вас снабжать и вас же игнорировать.

— То есть, от сотрудничества вы отказываетесь, — резюмировал сидящий на моей кухне бог.

— Убедите меня в том, что вы верили, что несчастные яйца несчастного Мадре действительно у Террейнов, — предложил я. — Этого мне вполне хватит, чтобы перестать в вас сомневаться. Я вернусь на службу.

Смерив меня нехорошим взглядом, шестирукий растворился в воздухе без единого слова. Наверное, его божественную природу жестоко обидело то, что я в нём сомневаюсь. Несмотря на то, что все предпосылки у меня были. Выдохнув, я высадил стакан бренди, а затем посмотрел в окно. Зарево пожара, отражающееся от тумана, вечно висящего над городом, было хорошо видно.

Браты-акробаты Вурглас и Эджин, пристрелив пару желтоглазых, поехавших крышей прямо на ударной стройке, просто положили свои значки Ахиолу на стол, а затем ушли, не обращая внимания на угрозы лишения нежизни. Как только они это сделали, весь только что набранный персонал полиции тут же разбежался по домам. Незервилль стал лодкой, в которой нет ни одного весла, лишь рули. А ими грести местные были не обучены.

И поэтому… сделали формальный ход. Ахиол пришёл ко мне рано утром, чтобы позвать назад на должность шерифа. Без угроз, без обещаний, без попыток объяснить, что происходит. Наверное, если бы это видели местные, они бы впали в панику. Полную и беспощадную.

Почему?

Я выпустил толстую струю белого дыма по направлению к открытой форточке.

Потому что местные шишки могут без малейшего ущерба для себя просто-напросто плюнуть на движуху среди живых и даже мертвых. Всё, что им нужно — это некто, кто будет оперативно уничтожать прекративших нормально функционировать желтоглазиков. Нет такого? Те и сами справятся. Смысл города в том, чтобы удовлетворять потребности Основателей. А если снабжение от Союза Равных прекратилось, новое в ближайшем будущем не планируется, то смысл отвлекаться по мелочам? Нужно искать чертовы яйца!

— Девчонки, собирайтесь! — отдал команду я. — Отправляемся подышать свежим воздухом!

— На пикник?! — тут же возникла в дверном проёме кухни лучащаяся энтузиазмом Эльма.

— Лучше, — веско припечатал я: — Грабить и насиловать.

— А…, — разинула дочь глаза и рот.

— Вы будете грабить, — тут же строго отрезал я, дабы не возникло лишних мыслей, — А я всё остальное.

Сколько проживёт 40-килограммовая молодая мулатка на ферме, полной коз, в то время как город трясётся в лихорадке хаоса? Пока живые сидят по домам или бодаются за склады, Нимея в безопасности, но стоит только складскому вопросу решиться, как внимание граждан обратится на другие беззащитные места, требующие их внимания. Я и решил успеть первым, так как козлятину Карус любит и уважает, а Нимея вполне поместится у меня в доме. Выделив Эльме один из двух трофейных револьверов, я дал команду на сборы и пошёл седлать шкрасса.

Спустя 15 минут мы уже подъезжали к ферме Нимеи. Карус издал недовольно-угрожающий низкий мяв, из-за чего я, присмотревшись повнимательнее, понял, что не единственная светлая голова в этом проклятом городе. Кто-то из местных пришёл к моим выводам буквально на час-два пораньше, из-за чего всё подворье у заводчицы коз было уставлено козлами, на которых эти самые козы и пребывали, в уже лишённом шкур виде, с беззащитно и трогательно растянутыми в разные стороны лапками. Между козел ходили три условных человеческих единицы с мордами, полными удовлетворения от хорошо проделанной работы.

Мои глаза отыскали маленькую фигурку внутри дома, пышущую страхом и злобой, а также слегка истекающие серым фигуры побольше, в количестве две штук, нависающих над Нимеей. Та была в сидячем положении, откровенно непригодном для изнасилования, поэтому я шумно выдохнул перед тем, как воспылать благородной яростью.

Ну а затем, соскочив со шкрасса и приказав девчонкам спрятаться за отрастившего густую шерсть манула, побежал наводить порядок и справедливость.

Сомнений в том, что происходит ограбление, у меня не было никаких. Каждый из полуголых мускулистых балбесов, возящихся с козьими тушками, носил закинутое на спину ружьё, обычное для фермеров. Неплохая пукалка, простая и однозарядная, зато могущая плюнуть дробью 12-го калибра, либо очень увесистой пулей. Фермерам эти пушки выдавали для защиты стад и собственной жизни на время, пока к ним на помощь летит городской кид. Для меня ствол опаснее некуда, так как независимо, от того, что в него заряжено, с близкого расстояния порвет на две части.

Первого я выбрал расчётливо и коварно. Детина стоял, опёршись задницей на шаткий забор загончика у дома и спокойно себе курил, держа сигарету руками, по локоть вымазанными подсохшей кровью. Последнее и стало решающим для меня фактором, так как руки его собратьев по разуму были покрыты более свежей субстанцией, а значит — менее пригодны для оперирования оружием. В самый последний момент я передумал втыкать балбесу старрх в почки, заменив атаку ударом рукояти трофейного револьвера по чужому затылку. Вышло сильно и гулко, мужик опал как осенний лист. Вообще, я не умею оглушать совершенно, поэтому тут надежда была на «авось» и на то, что умненькая Эльма подстрахует.

— Тихо! Тихо-тихо…, — ласково и негромко сказал я обернувшимся на стук парням, показывая им свой нелегальный револьвер, забранный накануне у желтоглазиков: — Не напрягаемся, громко не говорим…

Двое верзил переглянулись между собой. Морды у них были знакомые. Именно с ними в первую рабочую ночь я носился по окрестностям, отстреливая расплодившихся за время отсутствия в городе кида ихорников.

— Что, — хмуро и негромко произнес тот, кто стоял поближе, — убьёшь?

— Нет, — сделав секундную паузу, ответил я, — Если вы действуете по просьбе Нимеи…

Здоровяки вновь переглянулись, а затем… дальний дёрнулся, отвлекая на себя моё внимание. Просто чуть сдвинулся, пригибаясь и не отводя от меня глаз. Этого хватило, чтобы я сфокусировался на нём, пропуская резкий бросок его напарника. Тяжеленное тело сбило меня с ног, и мы покатились по песку двора кувырком.

— Я тебя… сам… убью! — угрожающе зашипел мужик, хватая меня за грудки и вбивая в пыль так, что глаза на лоб полезли. Шарахнув еще раз, он навалился локтем на моё горло, зашарив второй рукой у себя на поясе. Всё случилось буквально за пару секунд, от чего я слегка потерялся.

…но быстро нашёлся, вцепившись гаду чуть выше локтя тут же зашевелившимися зубами, а правой рукой за глотку. Сначала повезло сдавить горло, перекрывая фермеру возможность заорать, а затем, вырвав ему солидный кусок мяса из плеча, изо всех сил сжал пальцы. Относительно тонкие, но сверхъестественно сильные. Недостаточно, чтобы вырвать человеку горло, но вполне достаточно, чтобы смять там всё к чёртовой бабушке.

— Эрих! — неприятно громко каркнул второй, но тут же захрипел после револьверного выстрела. Эльма решила не мелочиться и бабахнула во второй раз, неприятно попадая козлу в глаз, от чего его затылок фонтанировал кратким салютом из костей и мозга.

— Вашу мать! — ругнулся я, спихивая с себя дёргающееся и стонущее тело, больше всего на свете озабоченное вдохом хотя бы одного глотка воздуха. Попутно, вырвав у страдальца нож, которым он планировал меня зарезать, я зарезал его портупею, получая в собственное владение большое страшное ружье. Из дома тем временем доносились встревоженные крики сильно волнующихся родственников. Как там звали этих сраных соседей Нимеи? Гардеры? Волкеры? Ааа… не помню. Теперь уже не имеет значения.

Оглушительно завизжала Нимея. Наверное потому, что оглушительно завизжала вломившаяся к ней домой сквозь стену Элли, а может быть, просто за компанию из женской солидарности. Я не стал выяснять, а просто шарахнул из фермерского слонобоя в центр массы стоящего за стеной мужика. Стены у Хиггс были тонковаты…

…но их толщины хватило остановить дробь. Ну что за невезуха!

К стене снаружи прилипла Эльма, с надеждой пытающаяся рассмотреть себе возможность пальнуть в кого-нибудь внутри дома. Тщетно. Я ругнулся, подхватываясь с песка и вынимая из ножен Аргумент. Пора снова рискнуть, пока Элли их отвлекает. Перезарядиться или терять время на поиск револьвера, явно подзасыпанного песком, смысла мало. Внутри орали страшными голосами, мужскими и женскими, дополнительно нервируя.

Грохнуло. Затем грохнуло снова.

Удача! Это же однозарядники!

Врываясь в здание с ножом наголо, я был настроен просто отправить двух начинающих бандитов на радугу, но вместо этого обнаружил нечто, на порядок более жуткое. Посреди кухни Нимеи парила Элли, вооруженная здоровенным кухонным ножом, с которого капала кровь. Один из фермеров, располосованный самым зверским образом, мирно отдавал концы, лёжа на полу и тихонечко содрогаясь. Другой, чуть менее порезанный, забился в угол с диким выражением лица и, зажав два разряженных ружья, просто сидел воя и удерживая оружие дулами к призраку.

Сама же Нимея Хиггс, бывшая козозаводчица и слегка впечатлительная девушка, была занята бурным опорожнением желудка под собственным кухонным столом, в целом напоминая крупного шокированного кота со связанными лапами, пытающегося выблевать комок шерсти размером с кулак.

Вот такое вот спасение козьей принцессы. Или такое себе? Вроде бы нет, всё ведь хорошо кончилось?

Через пять минут воцарился дурдом. Элли, обняв Нимею, заполошно выла в закономерной истерике. Нимея не менее закономерно выла с нотками ужаса, потому как была свидетельницей нарезания девочкой двух парней на бешбармак, более того, даже пыталась удрать, но ей в этом категорически мешала воющая Эльма, обнявшая бывшую козозаводчицу с другой стороны. Лужа кровищи расползалась, подбираясь к ногам истерящих дев, от чего градус печали у них только нарастал. Прикинув, что они успокоятся только тогда, когда кровь до них всё же доберется, я пошёл на улицу. Добить мужика с раздавленным горлом… ну и заодно того, кого всё-таки удалось оглушить. Факт нападения на ферму был налицо.

Нимея, после того как вновь начала внятно говорить, выражалась исключительно матом, так как способность говорить ей была предоставлена третью бутылки заначенного девчонкой виски. По её словам следовало, что невежливые люди, вырезавшие всех её коз, были братьями Абрамсами, соседями этой самой мисс Хиггс. Относились они к ней ранее очень хорошо, хотя в гости к ним Нимея одна не заезжала, так как при виде неё у братьев распускались руки, как цветы по весне. Сейчас же эти два родных брата с двумя двоюродными, навестили девушку из самых благих пожеланий. А именно — коз на мясо, а её — греть и поддерживать в эти сложные времена всеми наличествующими у семейки силами. «Греть» сразу же не начали по вполне прозаичной причине — просто хотели уговорить девушку вести себя прилично и послушно, мотивируя её тем, что как только закончат со свежеванием козьих тушек, то подожгут ферму.

Романтика Средней Зоны. Ну, если быть совсем уж точным, то романтичная дипломатия.

— А я к тебе приблизительно с той же целью приехал, — брякнул я, с сожалением глядя на то, как густой коричневый виски исчезает в горле присосавшейся к бутылке мулатке. За что и был закономерно оплеван продуктом, после чего мулатка предприняла попытку к бегству. Последнее ввело в некий ступор, так как после всего, что между нами было, простое домашнее изнасилование можно считать неким примитивным хамством… К счастью, Эльма и Элли не дремали, а, схватив крупно дрожащую девушку, начали ей бормотать что-то успокаивающее на уши.

Я же, подождав, пока пройдёт острая фаза паники, начал объяснять мулатке, что прибегнул бы только к уговорам, так как воровать и насильничать мне нельзя из-за новых ограничений кида, называющихся «нетерпимость законника». Девушка она, конечно, хорошая, да и пригожая в разных всяких местах (очень умеренно, зато подтянуто и упруго), но даже если бы она гадила золотом и торговала бессмертием за бесценок, я бы всё равно не стал бы Нимею ни к чему принуждать, дабы не начать ненавидеть самого себя.

Дальше всё пошло… интересно. Прибухнувшая Нимея, шатаясь из стороны в сторону, «обрадовала» нас тем, что усопших коз нужно жрать или засаливать, но никак не коптить и не жарить. Тем более, что у нее, Нимеи, запасов под всё это дело нет. Зато у неё есть, почему-то, парус, который лежит с незапамятных времен. Мы оный парус вполне можем использовать как навес, под которым и расставим уже готовые козлы с уже готовыми и слегка натёртыми солью тушками. И пущай они себе вялятся. У неё даже есть место в виде небольшого и заросшего травой оврага под это дело. На том, скормив шкрассу козлёнка, и порешили.

— А вот это было обязательно? — с некоторой оторопью спросил я, оглядываясь на полыхающую в наступающих сумерках ферму, которую Нимея залихватски подожгла заброшенным через спину факелом, выволочив предварительно пару саквояжей и ружье.

— Да! — икнув, отозвалась девушка, облокачиваясь спиной на мою мужественную, но компактную грудь. Устроившись покомфортнее, мулатка отогнула свой пук дредов куда-то мне подмышку, а затем начала загибать пальчики: — Коз спас, влюбил, по заднице прилюдно бил, опорочив… затем что? Арестовал. Потом еще сильнее опорочил. Так, что дальше некуда! Потом спас. Вот теперь и возись!

— Гм, — проворчала сзади Эльма тоном, довольно далёким от восторга, но вполне миролюбивым: — Ну, лучше она одна, чем десяток зеленых. Они хоть и веселые, но — десяток!!

Нимея икнула, а я лишь хмыкнул.

— Одиннадцатой будет, — навёл я шок, смятение и бурю эмоций на шкрассе. — Хотя и так… уже. Поехали.

Несмотря на вялые попытки драться, спрыгнуть с кота и пустить слезу, я продолжал удерживать нежданно заведенную женщину на Карусе, предаваясь тем временем своим мыслям и планам. Разумеется, мулатку я не любил, более того, не ощущал к ней никакой особой симпатии, если игнорировать постельный вопрос. Она уже неоднократно показала себя особой мечтательной, с ветром в голове, отдающейся собственным эмоциям при любой возможности. Такие отношения могли принести только вред… в прошлом. В настоящем же, это была молодая женщина, пережившая не просто предательство ближайшей и любимой подруги, а последовательный, долгий и вдумчивый процесс эксплуатации её любимой. Мысль о том, что Пенелопа Кайзенхерц планировала выдернуть мулатку в открытый мир вне зависимости от её желания и устремлений, оную мулатку печалило настолько, что свыкнуться с этой мыслью она до сих пор не могла. В реалиях же некоего Магнуса Криггса, кида, бывшего шерифа и будущего владельца дома с переизбытком постоянно проживающего прекрасного пола, Нимея Хиггс была крайне полезна.

У неё не было привязанностей к кому-либо еще, не было осмысленного видения будущего, а при всём при этом, девушка великолепно стреляла. По местным меркам, естественно, и пока что не в людей. Но мы это исправим.

Наши трофеи составили 48 козьих тушек, 4 ружья 10–12 калибров, шесть охотничьих ножей, 27 бумажных донов, три портупеи с патронташами, ну и, собственно, саму Нимею с двумя саквояжами. Вооруженную, одетую, обутую, пьяную вдрабадан, а местами даже счастливую. Патронов россыпью, по сравнению с моими домашними запасами, было незначительное количество, ссыпанное мной в дорожные сумки шкрасса.

Хорошо, очень хорошо, но далеко не гладко. Мы имели полное право замочить новоявленных бандитов, как и право сжечь их к такой матери вместе с фермой, но последствия этого рано или поздно о себе заявят. Совершенно необязательно, что за дураков-братьев придёт кто-то мстить или хоть кому-то будет дело о том, куда они делись. Другой вопрос — пропажа четырёх живых людей в условиях Хайкорта. Пропажа в Средней Зоне.

Сгрузив дома уснувшую Нимею себе в спальню, я пошёл на кухню пить чай, а следом увязались девчонки, горящие любопытством. Хотя, если уж и быть точным, то желающие принять обязательное участие в будущем смуглокожей фермерши.

— Пап, ты на ней женишься?! — тут же выдала Эльма, едва не заставляя меня подавиться чаем.

— Нет! — мстительно фыркнул я напитком куда придётся, в том числе и на дочь. — Оставьте эти фантазии, юная леди. У вас вообще всё, связанное с моей женитьбой, идёт через задницу!

— Значит, ты Нимею обманываешь? — скуксилась девочка.

— В чём? — непритворно удивляясь, поднял я брови, а затем, слегка вспомнив события в первой жизни, счёл нужным пояснить обеим дочерям: — Эльма, Элли… Раз уж у нас нет времени на то, чтобы вы сами по жизни отыскали себе пару уроков, то придётся попробовать донести до вас горькую истину: ничто из того, что вы создаёте себе в голове, не существует в реальности! Просто похоже, так как у ваших мечтаний изначально есть образ, к которому вы привешиваете детальки. Понятно?

— Немножко, ма… отец, — в первый раз назвала меня Элли, правда натянуто и официально. — Можешь объяснить на примере?

— Текущая ситуация, — обрисовал я сигаретой круг. — Если вы не поняли, нормальной жизни в Хайкорте наступает жопа. Я, за последнее время убил желтоглазых больше, чем город теряет за пять лет, а живых так вообще беспрецедентное количество. Ситуация уже не наладится, наоборот, падение началось. Дальше будет еще больше хаоса и насилия. Мы защищаем Нимею, она защищает нас — вот суть наших отношений. Выживание. То, что я при этом с ней буду спать, это не предпосылка что-то надумывать, а лишь простое желание двух взрослых людей. Обоюдное желание. Не более. И если вы, юные леди, научитесь отсекать от своих мыслей и знаний лишнее — это умение бесконечно поможет вам в будущем. Если выживем.

— А разве так правильно? — надула губы после длительной паузы Эльма.

— В своей жизни ты сама определяешь, что правильно или нет, милая, — улыбнулся я ей. — Но только за себя. Затем тебя и научили драться и стрелять. Сегодня ты прервала жизнь. Человек жил, мечтал, дышал, чего-то хотел. Только вот единственным истинным в его жизни стала твоя пуля. Не забывай об этом.

Гм, увлекся. Элли, вспомнив свою ручную работу с ножом по фермерам, посинела, изогнулась, закряхтела… а потом изволила опорожниться той полупрозрачной штукой, из которой и состояла. Изо рта, разумеется. Пришлось нежно ловить опадающую как лепесток вишни девочку-призрака, а потом аккуратно транспортировать её наверх, в спальню.

— Вот тебе, кстати, задание, — потрепал я Эльму по серым волосам, — Обеспечь сестре безопасную от магии зону здесь. Не ровен час, в дом влепят магией и конструкт попадёт в Эллу.

Девушка наморщила лоб, затем закивала. Потрепав её по волосам, я пошёл готовить ужин. Из спальни донеслись звуки блюющей фермерши.

…очаровательно.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 14} Пожар во время потопа ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Собирайтесь… шеф.

С этими словами перед моим носом был выгружен солидный позвякивающий тюк из дерюги, связанный несколькими ремнями. На него сверху слегка дохлой орочьей ладонью была пришлёпнута золотая звезда и, почему-то, моя табличка «помощника шерифа по всякой херне». Вспомнив об этом инструменте, я мимолётно пожалел, что не успел заказать себе такую же, но с текущим званием. Впрочем, сейчас это было совершенно неважным.

— Кажется, мне нужны объяснения, — уставился я в ухмыляющиеся рожи братьев Трайкеров, ввалившихся ко мне домой ни свет ни заря. — Иначе…

— Это понятно, — отверг слушанье моей дальнейшей речи Вурглас, зубасто, но нерадостно ухмыляясь. — Докладываю. Ситуация в городе выходит из-под контроля. Быстро. Ты свалил, да и мы долго не задержались, просто послав всё нахрен. Парни Самуэля Варгаса и он сам… знаешь, что сделали? Вернули в участок пушки, а затем рванули из города. Осели недалеко, на обезлюдевшей твоими стараниями ферме Абрамсов. То есть…

— Везде бардак, живые грабят, мертвые со стёсанными от труда конечностями стёсывают их дальше, потому что для желтоглазых невыносимо сидеть на одном месте. Уже невыносимо, — подытожил я. — Сколько до пробуждения Аркадии? Четверо суток? Неважно. С какой радости я «шеф» и куда собираться?

— Мобилизация, — проговорил Эджин, жестом лапы манящий присоединиться к разговору моих девчонок. — Если тебе вкратце, то всем адекватным и лояльным горожанам предписано переместиться на временное место жительства в крепость. Чем быстрее, тем лучше.

— С этого и надо было начинать! — бодро кивнул я, тут же командуя девочкам, девушкам и котам начинать собирать вещи. Без фанатизма, но необходимое и даже нужное.

Братья орки невесело хохотнули хором.

Привратная крепость Незервилля сооружением была большим и просторным, а также единственным местом, через которое город можно было покинуть или наоборот, войти в его границы. Ранее, в самом начале, она была местом жительства всех изгнанников, что назовут себя позже Основателями, а сейчас была вооруженной до зубов твердыней, в которой… резко сократилось количество желтоглазых. Безумие. За прошедшие недели город потерял порядка четырех тысяч неживых граждан.

Живой, получив повреждение, плачет и стенает, чувствуя боль. Он бежит в больницу, где ему чинят сломанное или надорванное, а потом валяется дома, употребляя какаву и портя нервы жене, не могущей навестить любовника. Нежить же куда сильнее боялась оказаться в пассивном лежачем положении, видя в ударной работе единственный способ сократить время, сохраняя рассудок. Они оставляли на стройке пальцы, руки, прыгали на одной ноге, но рано или поздно… падали. А «жидкая плоть», несмотря на то что являлась универсальным лекарством для желтоглазых «от всего», действовала отнюдь не моментально. Мысли выбить себе мозги были сейчас самыми популярными мыслями во всём Хайкорте.

Мертвые, лишенные Купели, ломались, быстро прекращая своё безрадостное существование.

— Последний вопрос — с какой радости вы меня шефом поименовали? — сварливо спросил я, перебирая руками собственное оружие, притащенное орками.

— Как мобилизованный, ты назначен комендантом крепости, — пояснил Эджин, косящийся на Волди, вставшего на задние лапы и рывшегося в кухонном шкафу. — Ахиол просил передать, что никаких задач не ставит и ничего от тебя не требует. Заселиться, принимать участие в отражении внешних угроз, никого не пропускать. Всё.

— А если я, точнее мы, просто свалим? — гыкнул я, не рассматривая подобный момент совершенно.

— Минные поля и нежить, — тут же отрапортовали братья, тут же добавляющие, что в спину стрелять не будут. Не понадобится.

Класс. Но… почему бы и нет?

Собирались мы недолго, да и телегу Трайкеры подкатили заранее. Правда, совсем ни к месту зарядил дождь, опускающий, как обычно, витающий над городом туман до самых его плит. Я с девчонками и жутко нервничающей Нимеей был далеко не один, отовсюду то и дело слышался скрип колёс, а уж по части страха город так вообще бил все рекорды. По дороге мы состыковались с ворчащим Теодором Рейхгарденом, рядом с которым тяжело шагал здоровенный Даунтон Фаулт, бармен «Апатии» и, возможно, её новый владелец. У гнома-колосса был лишь один небольшой вещмешок, перекинутый через плечо. Встретился нам и Джераль Уинстон, механик, сделавший пребывающую у меня на роже маску. У него, как у настоящего белого человека, ноша была больше — на телеге кроме нужного и полезного, еще сидела неслабо поддавшая с раннего утреца Пенелопа Кайзенхерц, матерящая всё подряд, кроме своего начальства. Нас она по причине тумана не обнаружила, так что даже получилось погрузиться с ней в разные вагоны поезда.

— Не забудь, что я тебе сказал в самом начале — ты арестован, — строго напомнил я Волди: — Можешь спокойно бегать от Злюки по крепости или жаловаться нам, если будет доставать.

Кот, который, наверное, никогда в жизни еще не выглядел таким откормленным, причесанным и довольным, со всей страстью закивал головой.

— Охренеть, — часом спустя выдал я, выглядывая в окно: — Просто встать и…

— А ты думал, — ехидно хмыкнул притулившийся рядом Эджин, которому я, из-за тесноты от шмоток, народа и стволов, едва ли не на колени залез.

Было от чего поражаться нецензурно. Внутренний хайкортовский состав медленно набирал скорость, позволяя нам с очень удачного ракурса насладиться плодами трудов желтоглазых трудоголиков. Новый район, тот, что позволит Пятну превратиться в Каплю, уже был почти достроен!

…отличался он солидно. Сплошь огромные капитальные здания, слегка поблескивающие под лучами солнца. Здоровенные, с уникальной архитектурой, минимум в три этажа, они ни разу не выглядели жилыми. Музеями, дворцами, крепостицами или еще какой ересью, но ни у кого под Пятном не было столь огромных и просторных хором. Исключая, разумеется, Ахиола, проживавшего в титаническом храме-мэрии. Взглядом я поискал новую больницу, но так её и не обнаружил. По размерам каждое второе здание походило на лечебницу.

Впрочем, я быстро вспомнил, что желтоглазые не могут находиться под солнцем, а значит — они поднимали сначала верхние каркасы зданий, а теперь занимаются внутренними зонами строений. Но всё равно — такой результат менее чем за месяц? Потрясающе.

Крепость нас встречала, будучи практически пустой. Срочность мобилизации и вызова мы увидели прямо в ангаре, где останавливался «внутренний» поезд Хайкорта, именно там ровными рядками лежали более сотни желтоглазых, совместно решивших, что пуля в череп — идея замечательная и своевременная. Вспоминая истории из своего мира, я неуверенно предположил, что в ряде случаев, тяга к самоубийству может распространяться как эпидемия. Судя по тому, какие взгляды на своих собратьев кидали оставшиеся функционировать, я уверенно предположил вслух, что озаботиться защитой апартаментов нужно будет всерьез. Не так страшно, если себе мозги вышибут, а если нам?

Особенно мне, как виновнику комы Купели.

Однако, местные выжившие на меня отреагировали слабо, точно также, как и на высаживающийся из поезда народ. Они смурно сидели, изредка перебрасываясь между собой парой слов и без всякого интереса наблюдали, как гражданские вламываются, вбегают, входят и вползают на их территорию. Вурглас негромко посоветовал их не трогать — работа в крепости у желтоглазых сводилась целиком и полностью к караульной службе, а значит во многом была похожа на безделие, от которого с паническим страхом бежали городские. Этим парням бежать можно было только на другой свет.

С расположением проблем не возникло, с питанием и водой тоже. Крепость изобиловала просторными одинаковыми помещениями, часть которых была заставлена простенькими койками желтоглазых, а часть и вовсе пустовала. Нас же, «адекватных и лояльных», было не более трех десятков душ, причём все, кроме Рейхгардена, относились к живым. Заняв одну из здоровенных комнат рядом с арсеналом, я претерпел короткий и бурный спор с оружейником, который всё-таки меня додавил, чем и определил своё место жительства в самом арсенале. Натравив девушек и животных на мойку помещения, я выругался на не работающие коммуникации, чем и пошёл озадачивать низкого, но очень широкоплечего Уинстона.

Вместо молчаливого механика меня попыталась озадачить Пенелопа, я озадачил её в ответ таким же матом, даже покрепче, а затем, взвинченный визгливым и стервозным голосом хромой дурынды-диверсантки, невесть за какие услуги выпущенной из тюрьмы и больницы, попёрся нагибать всех невиновных и непричастных, что толпились в коридорах, потерянно блея и стукаясь саквояжами. Народ на меня сначала изволил бухтеть, но после демонстрации левой руки, сплошь увешанной выданными мне контрольными браслетами нежити, проникся и приступил к освоению территорий.

Первым же делом после наведения суеты у меня стал поход к безразлично сидящим «старожилам». От них я, вместе с братьями Трайкерами, изыскивал мудрости о том, как устроены наблюдательные гнёзда крепости. Выставить смены на эти самые гнёзда было самым актуальным в наших реалиях делом. Второе было куда сложнее — на специально выделенных балконах этажей крепости были устроены артиллерийские и противовоздушные орудия. Часть из них требовала обслуги. Все из них требовали обслуживания. Здесь пришлось идти молиться на Рейхгардена, который, бросив возиться с обустройством своего верстака, зацепился языками с другими желтоглазыми. Проходя через час мимо их компании, я отметил разительно ожившие физиономии солдат, оживленно спорящих с невероятно сварливым гномом, от чего решил, что Теодор теперь у нас духовник.

— Убрать пыль! — скомандовал я, входя в нашу комнату. Там на меня с молчаливым упрёком уставились три девицы разной степени рабочей обнаженности. Тряпка была даже у кота, а комната сверкала, как его яйца.

— Где ты видишь пыль?! — возопила оскорбленная в лучших чувствах Эльма.

— Везде, — подняв указательный палец, я сделал им круговое движение, намекая на всю крепость. Нимея охнула, падая на кровать, кот сымитировал обморок, а девчонки просто побледнели.

— Это…, — протянула Элли.

— Это нужно, — мягко надавил я голосом, — Пусть и не сразу. Мы, в отличие от желтоглазых, живы. Им было плевать, а мы можем начать задыхаться. Я установил пять смен наблюдателей, поэтому свободного времени у нас будет полно. Организовываемся и приступаем. Эльма — ты мой зам по уборке.

— А я? — потерянно протянула Элли.

— Ты будешь замом по безопасности, — решил я, оборачиваясь на возмущенный хрюк живой дочери, чтобы спросить: — Что, сама бы хотела? Ну научись летать и проходить сквозь стены.

— Я никем не хочу быть! — забубнила Нимея, пытаясь залезть под тонкое одеяло головой вперед.

— Поздно, — уведомил я вертящуюся перед глазами задницу: — Будешь снайпером.

Вскоре меня навестили братья, уведомившие, что отправляются за пополнением в виде Самуэля Варгаса и его людей. Я лишь кивнул, нимало не удивленный тем, что наиболее криминальные элементы Хайкорта в конечном итоге оказались наиболее лояльными. Фиолетовокожий потомок померших недавно Террейнов, заставивший своих людей вернуть выданное мной оружие, одним только этим действием заработал кучу очков в моих глазах.

Теперь остается лишь сбить всех «адекватов» в одну коммуну, ощетиниться стволами, а затем ждать приключений с какой-либо из сторон. Безопаснее места, чем привратная крепость, для нас нет.

Впрочем, это я слегка поторопился. Крепость, имевшая солидные запасы пищи, собственный источник чистой воды и множество более чем пригодных для проживания помещений, была совершенно не пригодна для жизни. В основном — из-за грязи и давным-давно «убитых» коммуникаций, которые желтоглазым были совершенно не нужны. Пришлось бегать, как в зад ужаленному — знакомиться, проводить блиц-опросы, договариваться, выявлять приоритеты, по которым посылать наиболее пригодных членов нашего небольшого общества. Живые мертвецы, пассивно сидящие на своих местах, осуществлять помощь и поддержку отказывались, просто игнорируя мои попытки привлечь их к труду.

Этим уже всё было без разницы. Эмоционально-чувственная депривация, от которой желтоглазые спасались трудом, защитников крепости подкосила полностью.

— В общем, так, — внушительно начал отловивший меня с очередного забега Уинстон: — Мы не в жопе, кид, но где-то близко. Трубы прогнили и проржавели, местами просто забились песком. Всю систему нужно менять, иначе никак. Этим мы заниматься не будем, нужны спецы. Вызывай их, заказывай заодно насос мобильный или малый. Для питья воды и так хватит, но не более.

— Может, тогда еще что-то нужно заказать? — неуверенно предположил я, понятия не имея, с чего начать.

— По мелочи список накидаю, — повёл широчайшими плечами низкий гном. — В этой коробке нужно всё.

Не так уж и всё. Мы обнаружили вполне исправную кухонную плиту, за которой тщательно ухаживали, гору материала, напоминающего брезент, из которого можно было соорудить импровизированные матрасы и тяжелые одеяла, а также запыленный насмерть склад конфиската, куда складывалось добро тех, кто каким-либо неконвенционным способом попадал в такую глушь, как центр неосвоенного континента без уважаемых стражами крепости причин. С последним я дал себе зарок тщательно разобраться, мечтая отыскать что-либо ценное.

А потом меня привлекла вспышка красного и серого. Тихонько поднявшись на этаж выше, я стал свидетелем интересного диалога.

— Значит так? Пролезла в постель к тому, кто стрелял в твою подругу, да? — спрашивал знакомый Пенелопин голос, чей тон трясся от сдерживаемой злости.

— Подругу? Это ты попросила, чтобы я познакомила тебя с Авророй! — Нимея боялась, но позиций уступать не собиралась: — Ты дала себя уговорить на то дело! Меня ввязала!

— Она могла освободить нас! И может до сих пор!

— А мне это нужно? А?! Я хоть раз говорила тебе о том, что хочу покинуть Хайкорт?!! — тут уже и мулатка полыхнула несвойственной ей злостью: — Хоть. Раз. Говорила?!

— Я верила тебе! — тут же попыталась сменить пластинку Злюка, но безуспешно.

— Трепи языком поменьше, тогда в твоё враньё чаще будут верить! — отрезала бывшая козозаводчица. — Я тоже тебе верила! Слушала тебя! Пока не узнала, что ты, лживая потаскуха, хотела утащить меня из Хайкорта! В путешествие! Хотя, когда мы еще были детьми, я тебе говорила, что боюсь внешнего мира!

— Предательница!

— Ты предала меня куда раньше, Пенелопа Кайзенхерц! — отчеканила Нимея злым, холодным тоном.

— Я хотела добра! Нам обеим!

— Говно твоё добро!! — перешла на крик миниатюрная мулатка: — Как и ты! Вся твоя дружба была в том, чтобы нажраться и припереться в мой дом, чтобы затем критиковать всё, что я делаю! Что хочу! Что могу! Думаешь, я не знаю, зачем ты пьяная в конуру к коту Магнуса лазила? Надеялась, что кид тебя оттуда достанет, притащит домой, а затем выдерет! А может быть, даже оставит жить! За тем ты меня подговорила познакомиться в баре с Авророй! Место себе освобождала! Вот и всё, на что ты способна, Пенелопа Кайзенхерц! Больше видеть тебя не хочу!!

Какие интересные разговоры. Не то, чтобы они меня касались, но вот выяснить степень адекватности старушки Пенни, вполне способной, как оказалось, на схемы и риски, полезно. Моё любопытство было вскоре удовлетворено. Решившая не посылаться помощница механика, догнав свою бывшую подругу, эстетично зажала её в каморке грубой силой, после чего натурально горячечным, полубезумным шёпотом начала ей излагать свой план. План оказался изумительно прост — Нимее предлагалось ночью, когда все будут спать, открыть двери нашей комнаты, пуская внутрь Пенелопу. Далее я оглушался подручными способами — с целью похищения одного из контрольных браслетов нежити и кота по имени Волди. После чего, обладая знаниями о том, как именно нужно приказывать мертвецам, Кайзенхерц подняла бы их, чтобы использовать для прокладки пути через минное поле крепости, сейчас полностью активированное.

А потом? А потом они уйдут вдвоём, весело напевая, в новую жизнь. Потому что Пенелопа торжественно клянётся сделать Нимее всё в этой жизни хорошо.

Дальше девушка прекратила дозволенные речи, потому что мне просто надоело. Схватив её за пояс штанов, я с оттяжкой вышвырнул Пенелопу из закутка, немилосердно шарахая её нижней частью в стену. Вовремя, насколько можно судить, так как молчание Нимеи объяснилось просто — Злюка её банально душила, приперев к стенке.

Что же, каждый сам выбирает свою судьбу.

— Пенни, — улыбнулся я, глядя, как девушка стонет на полу, держась за отбитый копчик, — Пенни… Пенни…

Той хватило сил лишь выдохнуть что-то вроде «Криггс… сука», после чего, она была схвачена за шкирку и оттранспортирована вниз, с третьего на первый этаж. Позади меня и стонущей от ударов задницей по ступенькам Кайзенхерц молча шла держащаяся за горло Нимея. Я очень небрежно тащил свою ношу, однако, стараясь, чтобы она ничего больше себе не сломала. Слегка отошедшая дура начала хватать меня за руку, орать и крутиться, но тем самым сделала себе лишь хуже — в отличие от довольно мягкой, хоть и отбитой задницы, её коленям пришлось куда хуже во время транспортировки.

Внизу было одно особенное помещение, которое можно было назвать фальшивым баром. Приёмный покой крепости, куда допускались посетители, где они фильтровались и либо отпускались, либо убивались. Помещение желтоглазые охранники держали чистым и приличным, а уж каменных столов и скамей там с лихвой хватало на наши три десятка. Сейчас я, с удерживаемой за шкирку девушкой, предстал перед половиной приехавших с нами утром жителей Хайкорта. Ну и, швырнув её на свободное место у стены, отошёл полюбоваться на дело рук своих, попутно объясняя очень интересующимся гражданам степень вины этой недонасильницы.

— Дура, — веско припечатал измазанный в грязище Уинстон, отворачиваясь от ближайшей помощницы. Больше этот человечище не добавил ни слова, а просто развернулся всем своим немалым телом, да и утопал, демонстративно убирая с дороги тех, кто на ней стоял. У Пенелопы от такого зрелища дрогнула губа.

— Ну и что же с тобой делать? — приятно улыбнулся я, не снимая маски. Что с ней делать, я знал железно и полагал своё решение правильным, но почему бы не дать человеку высказаться? Всё-таки, я изначально ждал какой-либо мерзопакости именно от Кайзенхерц, и то, что эта мерзопакость случилась спустя лишь несколько часов, было лишь на руку.

— А ты не шериф, чтобы со мной что-то делать! — тут же затравленно огрызнулась Злюка.

— Ты права, — охотно закивал я, — Не шериф. Зато комендант крепости. Куда предпочтешь выйти? Туда? Или туда?

Поведя головой в указанных мной направлениях, Пенелопа округлила глаза в шоке. Я же просто показал на внешний вход, который был в двух шагах от неё, закрытый лишь очень массивной и туго открывающейся дверью, ну а затем на другой, лежащий в глубине массивного строения. Он вёл на мини-вокзал, с которого можно было выйти в пустыню Хайкорта, прямо к стене тумана, что окружала всю Внешнюю зону. Место, насыщенное ловушками, хищными ихорниками засадного типа и сторожевыми заклятиями, а также с железной дорогой, вдоль которой располагалось еще много подобной прелести.

— Ты сдурел? — задала девушка вопрос, заморгав, при виде вытянутого мной пистолета.

— Туда? — повёл я дулом, — Или туда? Даю тебе пять минут на раздумье. В тишине.

За спиной протестующе забормотали, заставляя меня оглянуться и металлически рявкнуть сквозь маску, что любой желающий, буде он появится, может взять Злюку на поруки. Тогда я скую их левые руки наручниками и он, этот жалельщик, будет отвечать за её поведение собственной шкурой. Покушение на убийство и попытка сговора на подрыв боеспособности Хайкорта это не шутки, а уж в виду того, что эта особа и ранее предпринимала попытки совершить подобное, так вообще.

Молчание за моей спиной стало… понимающим. Пенелопа тоже окунулась в царящую атмосферу, поэтому неожиданно и остро поняла, что к ней, в пустыню, заглянул чрезвычайно упитанный зверь далёкого севера. От чего заорала:

— Yana’S N’aam sark Achiol!! Livido ancestra! N’aam sark Achiol!!

Не заклинание, незнакомый мне призыв Ахиола. Я решил подождать. Ничего не происходило. Ни сразу, ни через минуту. Резко выдохнув и подобравшись к стене, Кайзенхерц начала выкрикивать фразу вновь и вновь, блестя по сторонам полубезумным взглядом. Истерики в её голове прибавлялось и прибавлялось, слова становились всё более и более нераспознаваемыми. И уже тогда, когда я двинулся вперед, раздался хлопок воздуха и возле Злюки возник наш шестирукий бог-мэр. В несколько помятом виде.

— Я уже говорил вам, мисс Кайзенхерц, — произнес ровным голосом Ахиол, — Вы истратили все унаследованные от вашего отца заслуги. И даже более. Моё появление здесь объяснимо лишь тем, что призыв осуществляется в зоне повышенной важности. Что здесь случилось?

— Меня хотят убить!! — выпалила Пенелопа.

— Изгнать, — педантично поправил её я.

— Мастер Криггс? — затребовал объяснений бог, производящий впечатление слегка побитого.

Объяснения были даны в полнейшей тишине, при свидетелях. Задав пару вопросов продолжающей держаться за горло Нимее, Ахиол обернулся ко мне.

— Нерационально, мастер Криггс, — резюмировал он, — Рекомендую нож или пулю. Мины и заклятия куда дороже.

— Позвольте мне самому определить меру взыскания, — упёрся я. — Если что, то я оплачу издержки по тарифам военного времени, если такие есть.

— Вопрос слишком ничтожный, чтобы спорить, — убил Злюку морально бог, а затем повернулся к остальным. Не меняя ровного тона голоса, Ахиол добавил: — Пользуясь случаем, сообщаю вам, что поезда можно не ждать. Отъезжая от станции, он был атакован случайным заклинанием, что спровоцировало срабатывание нескольких сторожевых артефактов. Все живые и немертвые пассажиры мертвы, как и машинист. Последний у нас, к счастью, есть еще, но пока состав будет отремонтирован, считайте, что вы в полной изоляции.

Я лишь скрипнул зубами.

Трайкеры. Варгас. Люди…

Вот же дерьмо…

— Мастер Криггс, на пару слов, — невозмутимо прождавший с десяток секунд бог, спокойно открыл внешнюю дверь крепости, приглашая меня выйти.

Проследовав наружу, я с наслаждением содрал с лица маску, свирепо закуривая. В груди… было больно. Люди и желтоглазые на которых я рассчитывал. На которых хотел опереться. Нормальные, адекватные, без камней за пазухой. Раз… и их нет. Не верить Ахиолу причин не было, ему нет смысла врать в данном случае.

— Мастер Криггс, предлагаю нечто простое, — ровно сказал бог, разминая все свои шесть рук: — Вы принимаете назад должность шерифа. Контролируете крепость. Защищаете её, пока я не стабилизирую ситуацию в городе. Затем, как только мы сможем поставить сюда замену, возвращаетесь назад. Предупреждая ваш вопрос — не только мне, нам всем необходимо, чтобы крепость держалась, пока все разногласия не будут решены. За эту службу мы гарантируем вам, лично вам, членство в Совете, которое в будущем, после того как неприятности будут… урегулированы, может быть трансформировано в свободный выход из города. Это помимо наших с вами личных соглашений.

— Освободились вакантные места? — с кривой усмешкой спросил я, смоля сигарету.

— И это тоже, — кивнул бог. — Но мы, в ходе дискуссий, пришли к выводу, что игнорировать ваши тезисы, выданные Совету ранее, мы не в праве.

— Что вообще происходит? — сдался я, решив принять предложение мэра.

— Мы ищем тестикулы Мадре, шериф Криггс, — ровным тоном сказал бог, перед тем как исчезнуть.

На кисти его средней левой руки не хватало половины безымянного пальца.

— Мы делили апельсин, много наших полегло, — выдохнул я, начиная отдирать непослушную дверь от косяка.

А через пару минут задавал один очень простой вопрос одной слишком мечтательной девушке.

— Туда? Или туда?

Она была дурой, матерщинницей, эгоисткой и слишком любила выпить… но трусихой Пенелопу Кайзенхерц назвать было сложно.

Глухой и мощный взрыв противопехотной мины мы услышали даже в крепости.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 15} Обустройство ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Последствия есть у любых действий. Каким бы малым или незначительным оно не казалось, инициируемое (или нет) тобой деяние вызывает у мира ответную реакцию. Некоторые из них можно легко отследить. Алкоголь и табакокурение, приводящие к образованию новой вредной привычки, вступление в брак, символизирующее, что по твоему дому начнёт бегать женщина, либо не выход на работу, от чего лютующее начальство вполне способно подвергнуть оступившегося различным карам. Точнее, подвергнет обязательно. Множество несправедливостей готово подкинуть тебе бытиё, ожидаешь ты этого или нет.

В моём конкретном случае совершенно ни в чём не виноватого кида, закон ответки был строг и нелогичен, глася, что если я взрываю чью-то бывшую лучшую подругу, то, как минимум, должен теперь потрудиться, вернув её останки желающей скорбеть женщине. И хоронить, естественно. Разумеется, процесс извлечения пришлось брать на себя.

— Я с тобой! — подорвалась миниатюрная мулатка сильной степени заплаканности, за что и получила мягкий толчок назад на кушетку.

— Нет.

— Почему?!

— Потому что я соберу достаточно. А ты помрёшь, пытаясь собрать всё, — поведал мудрый я любовнице-нахлебнице, заставляя ту на некоторое время приобрести сугубо европейский окрас, побледнев.

Да, эмпатия у меня отключается, когда происходящее перестаёт быть рациональным, но вынуждая меня соответствовать чужим ожиданиям. В данном конкретном случае большинство живых в крепости были на стороне Нимеи, желая непременно похоронить старушку Пенни. Их, в данный момент, совсем не волновало, что у нас, по сути, продуваемый всеми ветрами каменный амбар, где буквально каждый момент жизни и комфорта требует немедленного внимания. С другой стороны, и я сам откинул мысль о том, чтобы послать на эту угрюмую миссию Элли, которой совершенно ничего бы не грозило. Кроме моральной травмы, ага.

В общем, пришлось идти. Аккуратно, по следам, после тщательной разведки с верхнего этажа башни. Затем сбор покойной госпожи Кайзенхерц в мешок. Заполнив его на уровне «достаточно» без какого-либо дополнительного риска, я удовлетворенно кивнул сам себе, а затем… получил пулю в бедро.

Упав на песок, первой же мыслью было «Всё, отбегался». Выманили из крепости под удобным предлогом, а теперь с комфортом и спокойно расстреливают. Каюк вам, товарищ Криггс. Спокойно лежать и ждать следующую пулю мне не хотелось, чему способствовали свистящие над головой пули. Потратив пару секунд и половину нервной ткани на разведку, я понял, что из крепости стреляют не по мне, а по тем, кто прострелил мне ляжку. По нападающим.

Это ободрило и придало сил настолько, что, схватив мешок, я быстро-быстро пополз по своим следам назад, плюясь песком, ругаясь и хваля себя за то, что набрал достаточно Пенелопы. Злюка уже дважды совершила подвиг, ловя собой предназначенные мне пули. Так и доволокся назад, ничего не понимая, ничего не видя, со сверлящей ляжку болью, не сколько мешающей, сколько помогающей почкам щедро делиться адреналином. Ввалившись внутрь и пихнув мешок в угол, я заблокировал двери, громко требуя объяснения матом.

— Эльфы! — помимо всего прочего донеслось сверху голосом Уинстона. Низкорослый гном бабахнул, судя по всему, из краденого им когда-то орудия крейсера Авроры, а затем заорал уточняюще: — Куатрианские эльфы!!

Вашу калошу, третье «посольство» пришло убиваться!

Время… время нам дали. По мне отработал разведывательный отряд, выяснявший начало границы минных полей. Отстрелялись они и, спугнутые шквальным паническим огнем из крепости, отступили, открывая дорогу атаке. А сам штурм начался не сразу, даже дав мне время занять позицию на третьем этаже с винтовкой, но без штанов. Этой важной частью костюма пришлось пренебречь, чтобы дать возможность Эльме добраться до раны с перевязочными материалами. Еще одна задница… я совсем забыл запастись живыми курицами-«аптечками».

Эльфов было три-четыре сотни. Солидная орава запыленных и суровых бойцов, которых я едва мог видеть даже со своим зрением — мешал перегретый воздух пустыни. А вот подбирающийся ползком авангард я видел куда лучше, в отличие от прекративших стрелять хайкортцев. Около десятка эльфов под накидками песочного цвета целеустремленно ползли вперед, к границе минного поля. Немного пораскинув мозгами, я отдал мысленную команду одному из браслетов, отвечающему за контроль нежити в пределах крепости, а затем приник к прицелу ружья, надеясь выцелить кого-нибудь из ползущих.

— Элли, тут маги! — спохватился я, — Прячься!

Девочка-призрак, ставшая, кстати, куда сильнее здесь, в Внешней Зоне, распоряжение выполнила с похвальной скоростью, стремительно удрав куда подальше, а я, наконец, начал вести огонь по явно ничего хорошего не замышлявшим магам. Вопиющий идиотизм. Тот, кто своими руками убил большую часть причин находиться в Хайкорте, стреляет по тем, кто идёт на штурм из отчаяния, желая донести мнение Куатры до Основателей.

Мазал я, конечно, безбожно. Расстояние больше километра, воздух дрожит, фигурки в зрении колеблются, шансов попасть — ноль. Только вот ползущий разумный является существом… ползущим и разумным, от чего ползёт он, бедолага, головой вперёд. А видя какую-никакую опасность в виде тут и там вздымаемых из песка бурунчиков от пуль, совершенно закономерно боится, злясь на того, кто в его сторону стреляет. Так как голова у него одна, даже если она прикрыта магией.

А моему зрению, точнее, той его части, которая определяет злобу, страх и ихорников, на колебания воздуха так же чхать, как и на стены, почву, камни и, возможно, даже Ахиола.

Не попав с двадцати пуль, я попал с двадцать первой. Криво, косо, возможно даже случайно и на излёте, но она ткнулась в одну из ползущих фигур, заставляя ту замереть. Совсем. Вот тебе и риски ползания головой вперед, заключил я, разминая пальцы. Куатрианцы всполошились и, вместо продолжения вперед, начали сползаться, явно собираясь держать совет.

И тут гулко бухнуло у нас над головой. А затем еще раз. И еще. Магам, тут же припустившим назад, явно стало не до совещаний.

— Артиллерия заработала, — сказал я неведомо кому.

— Пришлось их вручную под козырёк к орудиям заносить, — густым гулким басом пожаловался мне неведомо кто. Оглянувшись назад, я узрел Дантона Фаулта, огромного бармена «Апатии», кивнув великану.

— Шериф, — выдохнул гигант, — я такое раньше видел. Не штурм, а… у желтоглазых. Они на пределе. Если отобьёмся, то на ночь наших лучше запереть крепко в одном помещении. С оружием. Обязательно с оружием. Это будет их выбор.

— Понял вас, мастер Фаулт, — благодарно кивнул я заглядывающему из коридора бармену. Ему было куда сподручнее именно заглядывать, а не пролезать в комнаты целиком без очень веской нужды.

Пушки грохнули еще по разу, а затем затихли. Присмотревшись, я понял, что эльфы решили прекратить столь неудачно начавшийся штурм, отступив куда подальше, настолько, что даже я их уже не различал ни одним из чувств. Матюгнувшись от боли, отставил винтовку. Наблюдатели есть, нужно решить ряд организационных вопросов.

Умница Эльма, непонятно откуда, но достала тут местного грызуна, чем-то похожего на смесь капибары и броненосца. Как зверюга выжила в зоне смерти, уму было непостижимо, но я с благодарностью воспользовался её жизненными ресурсами, аккуратно и быстро сожрав животину. Мерзко, конечно, невероятно противно, но когда ты знаешь, что вот это короткое и дико неприятное деяние заставит твоё тело выдавить свинец, закрыв огнестрельное ранение, то начинаешь относиться к братьям своим меньшим, как к лекарству в необычной упаковке. А ради панацеи, кто угодно из разумных отдал бы почти всё.

Сначала я занялся обычными трупами, вылезшими из песка, приказывая нежити рассредоточиться по всему комплексу крепости, а свободному персоналу, сжимающему в руках оружие и нервно выглядывающему в окна — освободить автоматы, что зомби сжимали в руках, от кожаной обёртки и лишнего масла. Браслет предполагал команду «экстренного» освобождения оружия, но я её, к счастью, не применил.

Закончив с обычными, уделил внимание и необычным. Желтоглазые, безучастно сидящие в расчетах артиллерийских гнёзд, на контакт практически не шли, пока я не упомянул, что живым хотелось бы провести ночь в покое, а значит — подстраховаться на их счёт, заперев от греха подальше. Бойцы переглянулись, а затем смутно знакомые мне полугоблин, изобразив вялую усмешку, сказал:

— Вообще-то… ты прав. Нахер это всё, кид. Лучше уже не будет.

— Убеждать в обратном не возьмусь, — пожал я плечами с некоторым сожалением, — Сам не верю.

— Твой бог не верит в тебя, а мы не верим в своего, — выдал умную сентенцию полугоблин, а затем его взгляд вновь начал затухать. Напоследок он всё же спросил, — Еще что-нибудь?

— Покажите, как пользоваться артиллерией, — вздохнув, попросил его я.

— Десять «пуль восстания», Должник…, и мы договорились.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Вся территория Хайкорта похожа на огромное кольцо тумана с инкрустированным в него крошечным самоцветом — крепостью. Это кольцо толщиной три или даже пять километров непреодолимо никакими известными мерами, кроме как по воздуху, что служило и служит великолепной защитой Незервиллю. Дополнительная вкусная особенность «кольца» в том, что энергию оно берёт извне, точно также, как её черпает висящее над городом Пятно из Средней зоны. То есть, от магических атак крепость защищена великолепно… была ранее. Сейчас появились некие накопители нейтральной «магии», парочку из которых использовали даже гражданские желтоглазые, при атаке моего дома.

Причина, по которой я теперь не буду спать по ночам. Куатра — это не только оголтелые расисты, обожающие холодное оружие. Это еще и маги.

Радиосвязь работала, но толку от неё было мало. Прозвонив все доступные станции, я умудрился выйти на связь лишь с мисс Ларисс Дийюн. Городской психиатр и секретарь мэра по совместительству, она ничего не могла сказать по текущей ситуации, просто потому что вводить её в курс было некому. Ахиол практически не появлялся в мэрии, а иных источников информации у блондинки не было. На мой вопрос о положении дел в городе, она сдавленным голосом ответила, что «всё плохо» и что она при малейшей возможности отправится в крепость, даже если там ей придётся гадить в ведро на сквозняке. Утешив бедную женщину уверением, что она практически угадала, как тут обстоят дела, я завершил вызов.

— Мастер Дантон, я хочу знать то, что знаете вы по текущей обстановке в городе.

— Я знаю не так много, как хотелось бы, шериф, — загудел здоровяк, не отрываясь от бинокля, через который наблюдал за окрестностями. — Всё переменилось, когда один мальчишка прибежал в «Апатию», клянясь, что братья-орки вас забрали прямо с разборки за склады. Просто забрали, понимаете? А вечерком мы узнали, что Террейнов больше нет.

— И?

— Тут до каждого тупицы дошло, что Основателям теперь плевать на всё, шериф, — как маленькому объяснил мне гном. — Совсем на всё. Может быть, кроме стройки, но что там можно сделать? Помешать желтоглазым? Ну, чтобы добиться внимания? Так они в психозе, порвали бы нас всех на ленточки.

— Порвали бы, — согласно кивнул я, дымя сигаретой.

— Большинство решило бежать, — протянул бармен. — На фермы, их много свободных стало. Подальше от города. Склады долго делили, но обошлось без убийств, только морды набили наиболее наглым. Алкоголь весь под моё слово закрыли в «Апатии» за семью замками, ну и… на этом всё. Квартал Живых, считайте, затих.

— Это интересно, благодарю вас, мастер Фаулт, но я спрашивал о другом. Вы не можете не знать ничего о том, что происходит в верхах. Я не собираюсь настаивать на том, чтобы вы непременно были со мной откровенны… просто потому, что разумный ваших пропорций и силы здесь и сейчас куда важнее любой информации из города, но буду благодарен, если сочтёте нужным поделиться сведениями, — выдал изысканную просьбу-угрозу я.

Гигант молчал долго.

— Конфиденциальность гарантируете? — наконец, прогудел он.

— У нас сейчас одна цель. Да.

Основатели не живут одни, а большинство из них, исключая семью Энно, вполне живые личности, которым ничто не чуждо. В том числе и трепля языком. Конечно, такая информация о внутренней кухне высшего света распространялась очень осторожно и с оглядкой, но всё же распространялась, а такие разумные как Фаулт, поневоле становились секретоносителями и распространителями.

Речь шла о конфликте, начавшемся, когда комиссия, состоящая из членов семей Основателей, принялась за потрошение проклятой больницы, бывшей гнездом Эйдиуса Доннорифта. Участники начали ссориться и делить, едва приступив к делу, но надзирающий за ними Ахиол бдел, сглаживая конфликты. Изначально он предложил начать делить добытые материалы после того, как всё найдут и извлекут на поверхность, но тут почти все Основатели встали на дыбы — каждый из них, являясь специалистом в довольно узкой области, определял цену по-своему.

Острую стадию в дележке начали Галатури, так как оркам-шаманам единогласно посоветовали свою долю взять дохлыми клонами безумного учёного для прокорма Аркадии. Пока не протухли. Технически, предложение было здравым, так как к биологии специализация Галатури имела очень отстранённое отношение, но из этого же совершенно не следовало, что орочий клан не смог бы реализовать свою долю документов, продав их за что-то полезное собратьям по Совету.

Как результат, конфликт рос изо дня в день, споры приобретали ожесточённый оттенок, но начало формироваться удивительное по своей простоте решение — скопировать записи и образцы, а затем выдать каждой «сестре» её «серьги». Галатури в таком случае вновь оказывались в крайних, как и еще пара семейств, которые тоже рассчитывали свою «долю» продать. Но, подобное решение уже сильно смягчило интенсивность переговоров.

Именно в тот момент, когда начали вырабатываться какие-то механизмы компенсации, а само «наследие Доннорифта» рассматриваться как диверсия и зло в чистом виде, внезапно всплыли (с подачи Ахиола) яйца Должника Мадре, битком набитые оплодотворёнными яйцеклетками, каждая из которых несла в себе наследие кида, выплатившего Долг.

Грааль.

После этого всё полетело к демонам, так как Грааль был украден.

Не найден.

А, что хуже всего — неизвестен вор.

Он был кем-то из них, из Основателей.

Конфликт перерос в войну. Детали Фаулту были неизвестны, но он ручался за то, что в этой агрессивной каше, которая сейчас творилась в Внешней Зоне, был лишь один нейтральный элемент — некроманты Энно, поддерживаемые Ахиолом. С позицией магов смерти, как и с их невиновностью, окружающим пришлось согласиться, скрипя зубами — просто потому, что Энно без особых проблем для себя могли уничтожить всех. Тысячи желтоглазых, десятки тысяч вооруженных автоматами зомби, магия умертвляющего типа… Энно не могли не признать, за что они просто отстранились от происходящего. Как и начавший всю эту бучу Ахиол.

— Последнее, что мне сообщили, шериф, — испустил глубокий вдох гигант, — заключается в следующем — Ахиол в данный момент работает кем-то вроде курьера, пытаясь провести переговоры между наиболее агрессивно действующими семьями, но, насколько мне известно, безуспешно. Уже есть жертвы, было несколько стычек. Тамара Галатури потеряла младшего сына.

— А что с превращением Пятна в Каплю? — вспомнил я.

— Здесь знаю только одно — это, вроде бы, был способ занять желтоглазых, если Купель по каким-то причинам закроется, — ответствовал мне бармен, — Проекту много десятков лет, все чертежи были в ратуше. Вот, пригодилось…

Задница. Куда не посмотри. Основатели дерутся, и тут остаётся лишь молиться, чтобы они не прибегли к наверняка заготовленным козырям массового поражения. Желтоглазые, размягчённые Купелью и отягощённые её же отсутствием, вымирают едва ли не по сотне в день. Живые брошены на произвол судьбы, а мы, миниатюрный анклав в три десятка живых, отрезаны от цивилизации наглухо, но зато отгорожены километровым минным полем от куатрианцев, которым непременно хочется попасть в Хайкорт.

Фаулт аккуратно, очень аккуратно спросил, как я рассматриваю себе перспективу сделать то, что недавно предлагала покойная Пенелопа Кайзенхерц — а именно дать дёру из Хайкорта, пробив дорогу через минное поле с помощью мертвецов.

— Честно говоря, думал, мастер Дантон, — откровенно признался я в мыслях, посетивших меня буквально сразу, как Трейкеры передали управляющие браслеты. — Только вот, смотрите на ситуацию. Первое — мы не знаем последствий, что вызовет нарушение клятвы Ахиолу. Не знаем, что именно ему даёт пройденный всеми жителями Хайкорта малый ритуал посвящения. Это раз. Два… Эласта в огне. Союз Равных либо не существует, либо близок к этому состоянию. Покинуть континент практически невозможно. Третье — куатрианцы.

— Под вашим контролем много нежити, — помолчав, прогудел гном. Это был аргумент.

— Много, — потряс я рукой. — Наверное, две или три тысячи. Но, обратите внимание — браслеты доверили мне, наёмному работнику, имеющему, к тому же, много споров с начальством. Но доверили. А это гарантирует, что на браслетах стоят ограничения.

— Вынужден с вами согласиться, шериф, — уныло вздохнул бармен. — Деваться нам некуда.

Однако, в уныние не впал. Наоборот, собравшись, Дантон Фаулт спросил, чем может помочь в нашей непростой ситуации. Я с радостью переложил на его широкие плечи самую тяжелую и животрепещущую на данный момент задачу — найти хотя бы еще четырех живых, готовых до ночи обучаться у желтоглазых владению крепостной артиллерией. Гигант покивал, сообщил, что справится, а затем ушел, занимая своим силуэтом почти весь проём коридора. С облегчением выдохнув, я отправился к себе в «номер» в надежде урвать пару часов сна перед ночным дежурством.

Не вышло. Из наших апартаментов пулей вылетела рыдающая Нимея, прижимающая ладони к лицу. Завывая, она ломанулась к лестнице, ни на что не обращая внимания. Вслед за ней летела злая аж до перемены цвета Элли, сжимающая кулачки и требующая от бывшей заводчицы коз остановиться и прижаться к обочине. Проводив парочку взглядом, я зашёл в комнату, обнаружив там Эльму, дующую на свои ладошки. Тоже злую.

— Нахлестала эту дуру по щекам, — ответила дочь на мой немой вопрос, — Представляешь, она нам начала жаловаться, что ты с её подругой грубо обошёлся! В угол мешок кинул! Коза безрогая!! В следующий раз посильнее её, пап!! Вот чтоб орала как первая гоблинша!!

— Не уверен, что буду, — отложил я до лучших времен воспитательный подзатыльник. Всё-таки, когда дочь на боевом посту, а иначе разложенный вокруг амбразуры арсенал трактовать сложно, воспринимать её как 14-летнего ребёнка просто-напросто глупо.

— И правильно! — горячо и зло одобрила дочь мои порывы: — У зеленых мозгов куда больше, чем у этой фермерши!

Пришлось её слегка одёргивать, выдав краткое объяснение о том, насколько сильно могут различаться люди, с возрастом привыкающие оперировать стереотипами для облегчения работы своего понятийного аппарата. Мол, Нимея сейчас мозгами не в страшном, сухом и пыльном здесь, а еще там, у себя на ферме, где всё просто и знакомо. Что она, что другие живые тупят и будут тупить, когда череда событий не сорвёт их с привычной колеи, заставив переключиться на выживание. Так что организованный Эльмой мордобой — занятие вполне угодное и душеспасительное.

На этом месте я был перебит вернувшейся Элли. Девочка-призрак вид имела встрёпанный и даже слегка напуганный.

— П-п… отец, — выдохнула она, — Там радио. Тебя зовут, срочно.

— Кто?

— Куатрианец!

От этой новости я аж сорвался с места, попутно загребая с собой за талию пискнувшую Элли. Срывая на ходу маску, поинтересовался:

— Откуда они знают, что я здесь?!

— Я сказала, — виновато хныкнула несомая девочка, — Точнее, он спросил, нет ли тебя рядом, а я ответила. Не надо было, да?

— Поздно думать, что надо, а что не надо, — рыкнул я, — Почему ты сняла трубку вообще?!

— А там никого не былооооо!!

Черт, действительно, забыл оставить кого-нибудь в рубке. Хочу назад, в свой мир. Туда, где от бухгалтеров не требуют быть убийцами, охотниками на монстров, детективами, бухгалтерами, переговорщиками, шерифами и комендантами крепостей в одном флаконе!! Сбросив дочь в районе кухни с наказом принести нам всем пожрать, я рванул к радио.

— Магнус Криггс, шериф Хайкорта, на связи, — прохрипел я, отплёвываясь от пыли. — С кем имею честь разговаривать?

— Здравствуйте, мастер Криггс, — сквозь стоны и хрипы несовершенного аппарата послышался очень даже знакомый голос: — Это я, Жариз Карз из клана Карз, если вы не забыли своего доброго приятеля. Мы можем поговорить?

— Мы уже говорим, — с скребущими на душе кошками ответил я, — Внимательно вас слушаю, мастер Карз.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 16} Огнём и мечом ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Последний вопрос, мастер Криггс. Сколько у вас процентов прогресса?

— Двадцать один процент, господин Карз. Последний вопрос. Когда?

— Не ранее, чем через сутки. До встречи, мастер Криггс. Мне… жаль.

— Мне тоже, господин Карз. Вы один из немногих достойных разумных, что встретились мне в этом мире.

Щелчок. Конец связи.

Я тупо полупал глазами на массивную панель радиосвязи, устаканивая разговор в голове.

Хотя, разговора как такового не было. Жариз Карз просто рассказал мне историю.

Разобщённой цивилизации западных эльфов пришёл конец в одночасье. Их прибрежные города, только начавшие готовиться к межконтинентальной торговле, сожгли и вырезали буквально за месяц. Разобщенные кланы и племена, живущие в лесах, пропадали одно за другим, но весь северо-восток континента не потерял подобие разумной жизни. Конечно же, в самих лесах еще оставались сотни тысяч, если не миллионы эльфов, но снявшихся с места, бегущих, прячущихся… или наоборот, нападающих. Только не на своих безжалостных убийц и гонителей, а на пребывающие в панике поселения Союза Равных.

Но началось всё с Куатры и захваченного эльфийской страной города колонистов, которому дали новое название — Аркуат. Всё началось с того, что город сравняли с землей массивными бомбардировками, ставя точку на будущем эльфов Эласты. Клан Карз же, отвечающий за разведку, смог выбраться до начала резни почти в полном составе. Только вот это ничего не дало; эльфы — жители лесов. Им, подавшимся в северо-западные зеленые массивы, было просто-напросто некуда деваться. Ни выжить, ни прокормить себя иначе, как грабежом и бандитизмом. У Карз был план — попросить покровительства Хайкорта. Неоговоренный, выработанный на всякий случай, но был. На крайний случай — тот, если вдруг всемогущий Хайкорт почему-то не скажет своего веского слова, если на континенте начнется война.

Он не сказал.

Жариз мне многое рассказал, включая и то, что могучие эльфийские маги, на которых рассчитывали местные, не смогли нанести хоть какой-то серьёзный урон огромным стальным кораблям захватчиков. Безусловно, они были сильнее. Их было больше. Но… у стран, осуществляющих «усмирение» Эласты, была сотня лет и множество информаторов. Маги четырех доминантных сил разных континентов превосходно защищали корабли от могучих, но интуитивных атак.

Геноцид был спланирован хорошо. Любые попытки контратак натыкались на противостояние в виде Должников высоких ступеней прогресса, каждый из которых обладал уникальным набором как личных боевых качеств, так и сенсорики, определяя местоположение эльфийских бойцов.

Единственное, что оставалось клану Карз — добиться его принятия Незервиллем. Или погибнуть. Они собирались атаковать до последнего члена клана. Атаковать крепость, занять её, вновь попытаться достучаться до Основателей.

Только вот в крепости сидели мы. Пустить эльфов я не мог, вызывать Ахиола было бесполезно, а значит, оставалось лишь защищаться.

В приказном порядке отправив всех спать, я с литровой кружкой крепчайшего кофе устроился на одном из наблюдательных пунктов, проверяя и перепроверяя контролирующие браслеты так, что «знак костей» на поясе вскоре прекратил дрожать, растратив весь свой запас энергии. Так он мне и не пригодился. Это вызвало горькую усмешку — то, чего боялся ат-Мансипах, сейчас и произошло — Основатели собачатся, подозревая друг друга в краже бесценного кожаного мешочка, а к вратам города подошёл враг.

…и не стоит забывать Суматоху. Интересно, как она там? Может, пришиб кто?

Верить Жаризу я и не думал. Конечно, обстреливавшие меня днём эльфы не тянули на весь клан, в котором, насколько я помнил, было около четырёх сотен бойцов, с частью из которых я тренировался, но это совершенно не значило, что основная часть штурмовиков только сюда плетётся. Скоро пустыня остынет. Из-за исчезновения колебаний воздуха смогу видеть дальше и чётче.

— К тебе можно? — из люка высунулась зеленоватая полупрозрачная голова.

— А, Элли? — вяло отреагировал я: — Присоединяйся. Ты как? В порядке?

— Да, — закивала девочка: — Тут много магии. Не нужно… заниматься собой. Кстати, я не одна.

— Волди? — увидел я высунувшуюся морду кота. Тот, облокотившись лапой на косяк, махнул мне второй, а затем прыжком очутился возле стула, где и сел, всматриваясь вдаль.

— Он теперь свободный или всё-таки под арестом? — со смешком спросила девочка призрак, подлетая ко мне. Кот насторожил ухо.

— Теперь свободен, — пожал я плечами. — Нет же другой дуры, что отдаст самоубийственный приказ?

Кот подавился, а потом уставился на меня широко раскрытыми глазами, вздыбив шерсть.

— Думаешь, выжил бы тогда, будь человеком? — ласково улыбнулся я ему под хихиканье Эллы.

Жаль, что теперь никаких шансов узнать, откуда взялся этот Волди и почему он настолько разумен. В своё время, заинтересовавшись этим вопросом, я спрашивал о коте Ахиола, потому как настолько умное животное, обладающее, к тому же, развитым пониманием мимики и жестикуляции, даже для Хайкорта — нонсенс. Но… мэр тогда ничего не сказал. А сам Волди делал вид, что не понимает, что от него хотят, когда девчонки совали ему карандаш и бумагу. То, что это существо котом было куда меньше чем Карус, я был уверен — нет у кошачьих тех групп мышц, которые бело-рыжий раб Злюки задействовал при выполнении достаточно сложных операций с домашней утварью.

— Он может остаться с нами?

— А хочет? — полюбопытствовал я, прикуривая.

— Да.

— Тогда почему бы и нет?

Кот заурчал.

— А Нимея? — чуть более прохладным тоном спросила Элли.

— Что она сейчас делает?

— Дуется на Эльму. Нашла себе какой-то закуток, там и сидит.

— Ну и зачем нам такое?

— Какое?

— Она обуза, — без всякой жалости проговорил я. — Обуза, не желающая принимать новую реальность. Не умеющая этого делать. Поэтому, если встанет вопрос нашего выживания… да, Волди, я имею в виду и тебя, то Нимею Хиггс я проигнорирую.

Девочка молчала долго, просто повиснув около меня в воздухе. А потом сказала:

— Я не верю, что ты жестокий.

— А я и не жестокий. Просто слабый. Слабый и беспомощный настолько, что делаю строго то, что в данный момент могу себе позволить. Цена ошибки слишком велика, Элли Криггс, её цена может быть равна вашему с Эльмой благополучию.

Девочка помолчала. Её силуэт, едва заметно покачивающийся над поверхностью крыши, практически светился в ночной темноте. Я ожидал, что она продолжит разговор. Спросит, как именно я делаю выбор, ведь она сама, можно сказать, подобрана с улицы, а Нимея, кроме того, что я с ней сплю, живая и наивная, но Элли оказалась умнее.

— Ты просто считаешь её обузой.

В этой реплике не было ни вопроса, ни просьбы, ни осуждения. Сухая и понимающая констатация факта. Но мы были не в том положении, чтобы ограничиваться полумерами.

— Нет, Элли. Я считаю, что она уже мертва.

Девушка ушла, не прощаясь, а кот остался. С ним вместе мы и продолжили дозор.

Живые Незервилля за редким исключением что-то… вроде домашних животных. Не таких, как кошка или собака, а, скорее вроде любимого хомячка почившей тетушки, или совы, что свила себе гнездо у тебя в амбаре. Эти совы и хомячки живут своей жизнью, ты подсыпаешь им корм, а иногда они даже полезны. Чуть-чуть. Но если вдруг замышляется серьёзное — развод, переезд, если в доме случился пожар, то ты о них думаешь в последнюю очередь. Даже более того, если они неожиданно кинутся тебе лицо, стараясь найти защиту от подступающего со всех сторон огня, то ты просто свернёшь им шею. Раздражённо, безжалостно, торопливо.

У меня здесь более трёх тысяч неживых автоматчиков, ждущих своего часа под песками. Ловчие и хищные формы ихорников, напоминающих гибрид гигантского геккона и многоножки. Заложенные заряды взрывчатки, превращающие «входной» зал-бар в неприступный завал. Снова ихорники, крупные, размером с быка, ждущие своего часа прямо возле границы с туманной преградой. Кое-какая артиллерия, кое-какие снайперы. Поле, высасывающее магию и ману. Шансы, что клан Карз ляжет здесь всем составом — очень велики, вне зависимости от того, что будут делать запертые в крепости три десятка живых.

Потому что всё рассчитано так, чтобы от этих живых вновь ничего не зависело.

Совершенно неожиданно для себя, я возненавидел Хайкорт. Пусть даже и за его честность. Организаторы и пастыри стад человеческих лгут, обещают, лицемерят и изворачиваются, но в моем мире они крайне далеки от того, чтобы просто запирать людей в огромные клетки, относясь к ним как к ненужным животным. Эти Основатели, убегая от тех, кто угрожал их свободе и независимости, поступили со своими потомками куда хуже, чем поступили бы с ними. Унизили само понятие «человека». А теперь я, ради интересов этой жалкой горстки почти отринувших цивилизацию и человечность типов, отдам нежити приказ стрелять в клан эльфов, которым некуда деваться.

И я отдам этот приказ. Карз мог спокойно уйти. На север, в дебри, где не селились даже эти аборигены эльфы. На севере Эласты полно лесов, к которым колонисты выйдут ой как не скоро. Только вот их проклятый менталитет мешает. Под протекторатом Незервилля они могут быть хоть кем-нибудь, а там, на севере, будут лишь группкой дикарей. Они поставили всё на зеро.

Попытавшись меня обмануть.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Воина получает 1 уровень. Текущий уровень — 18

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Разведчики начали подползать ближе к четырём часам утра. Торопливо и уверенно, по уже оставленным им следам. Я не поднимал тревогу, спокойно выжидая. Свет в крепости горел, и горел равномерно, но если проснувшиеся забегают туда-сюда, то это могло спугнуть разведчиков. Те, тем временем, вовсю шевелились, я не мог поручиться на таком расстоянии, но, кажется, они копали.

Посматривая на еле-еле светящихся страхом врагов, я аккуратно забегал по крепости, поднимая первыми наиболее боеспособных и выдержанных товарищей. Сунулся было к желтоглазым «старожилам», но те уже воспользовались выданными мной «пулями восстания», от чего в крепости из разумных мертвецов остался лишь старик Рейхгарден. К нему я тоже вломился, был кратко облаян, но на стену бывший гном полез, взяв с собой здоровенное ружье с огромным, но неказистыми прицелом. Второе такое же он всучил мне, а я в свою очередь, отдал его Эльме, которой было поручено организовать сестре магическую защиту.

Через полчаса, когда эльфы уже заканчивали возиться, половина гарнизона была готова к бою.

Я в это время крутился около тех, кто «овладел» мастерством стрельбы из установленных на крепости пушек, вовсю ругаясь шепотом с «мастерами». Они, едва-едва запомнившие, что крутить и куда засовывать снаряды, сейчас крутили пальцами у виска на мои объяснения «туда» и «нет, не туда, а немного левее».

— Мы в темноте не видим, идиот ты короткий, — злобно бурчал Рейхгарден, замаявшийся упражняться с колесиками наводки, — Пусть они стрелять начнут, по вспышкам наведемся!

Стрелять эльфы не собирались. Вместо этого я увидел пару приближающихся фигурок, которых сначала спутал со всадниками. Только вот ехали они не на лошадях или шкрассах, а на… вставшем горбом песке. Ехали прямо и смело, как будто… догадка осенила меня молнией.

— Поднимаем тревогу! — хрипло выдавил я, приникая к прицелу и тут же стреляя, хотя шансов было меньше нуля, — Срочно!! У них два песколаза!!

— И что?! — вновь раздалось от Рейхгардена. Старичок просто не мог не язвить!

— Между червями цепи!! Они используют их как тральщиков!!

Так оно и было. Две высокие фигуры в развевающихся одеждах балансировали на червях, пёрших вперед как на праздник. Между тварями, идущими одним курсом, были натянуты несколько толстых цепей, очевидно и заставлявшие их двигаться в таком темпе. Верхние роевые щупальца зверюг раздраженно били воздух, пока монстр использовал нижние три, чтобы буквально плыть вперед по песку. Наверное, таким образом мины просто выворачивает из гнёзд, не активируя нажимные пластины.

Шли они… быстро. А за червями споро бежало пара десятков эльфов, постоянно нагибающихся и что-то откидывающих в сторону. Ну, что они могли откидывать? Мины, конечно же.

Это я додумывал, уже тряся Рейхгардена на экспресс-курс обучения хитростям наводки. Их оказалось немного — два колёсика с рычажками, определяющими высоту и широту, по которым перемещался ствол, только вот объяснить мне детали он не успевал. Километр — это немного.

Заугукала хриплым лаем тревога.

— Плевать! — бросил, теряющий терпения я, — Пристреляюсь! Снаряд!

— На месте! — рыкнул определенно нервничающий желтоглазый.

Стрелять в плюс-минус лапоть далеко ЗА приближающихся зверюг было таким себе занятием. Возбужденные инстинкты твердили о том, что я должен бросить глупую пушку, чтобы как можно быстрее прикончить «всадников», только вот какая-то часть рассудка твердила, что чем раньше я успею…

Снаряд еле слышно рванул вдали, поднимая видимый лишь мне сноп песка. Чернеющая масса эльфов, тут же полыхнувшая оттенками красного и серого, показала, что я почти попал пристрелочным выстрелом. Часть из них уже вливалась черным ручейком в проделанный тральщиками проход.

— Всё, понял! — заорал я, лихорадочно корректируя пушку, — Стрелять так! Только так! Я к другим!!

Оружейник уже запихивал следующий снаряд, а я рванул к другим — бешено крутить колёсики и материться на бестолково задаваемые вопросы.

Черт. Я не гений, не военный, лишь обстрелянный гном, умеющий еще с прошлой жизни раскладывать информацию! Эти… балбесы, которым ни разу в жизни не дозволили взять в руки даже револьвер, почти бесполезны! Да еще и боятся, так как ни зги не видят!!

— Отставить воображать разную хрень!! — содрав с лица маску, я заорал во всю глотку, чувствуя, как активируется мой талант «шерифа», — Просто стреляйте!! Как можно быстрее!!!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Вождя получает 1 уровень. Текущий уровень — 26

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Твою же!!

Заухали пушки, защелкали выстрелы. Палят же в белый свет, как в копеечку, посетовал я, запуская все браслеты и хватая винтовку. Опять подмывало бить, только уже не по червям-тральщиками, а по серо-красному «червю» втягивающихся в проход штурмовиков. Там у меня просто шанса промазать бы не было! Только вот — надо!

Десять выстрелов — десять промахов. Песколазы уже почти пробили минное поле насквозь, до самой крепости оставалось с сотню метров. По ним уже стреляли прицельно, но чертовы эльфы пока управляли зверюгами, прущими строго вперед. …а позади червей сломя голову вперед неслись бойцы клана Карз.

Зло выдохнув, я отдал приказ первой партии нежити открывать огонь по червякам, переключаясь сам на эльфов. Это быстро отразилось самым лучшим образом — волной свинца из автоматов снесло одного из наездников, от чего освободившаяся тварь тут же нырнула в сторону, дёрнув за цепи своего товарища. Тот инстинктивно шарахнулся в противоположную, заставляя освободившегося сородича лихо провернуться на месте, а затем нырнуть глубже в твердь. Второй погонщик от рывка слетел, безудержно маша руками и… очень неудачно приземлился, делая свою судьбу схожей с судьбой Пенелопы.

На этом всё не закончилось — осколки мины здорово поранили роевое щупальце ранее стреноженного песколаза, упорно сопротивляющегося цепям дёргающего его товарища, от чего он впал в неистовство, почти встав на дыбы. А затем свирепо закрутился на песке, периодически подбрасывая вверх то щупальца, то всю свою головогрудь.

— Не стрелять по червям, дебилы!!! — тут же заорал я, слыша радостные вопли живых, наконец-то что-то увидевших, — Не стрелять!!

Поставив мертвецам запрет на то же, что и живым, я вновь начал садить по чёрно-серо-красной ленте эльфов, чья «голова» уже прошла середину минного поля. Отбросив ружьё, схватил автомат, куда лучше приспособленный к частому огню, мимоходом оценив результаты нашей артиллерии. Они были, но слишком мало. Лишь в трёх местах я увидел раскиданные по песку тела там, где пушки попали прямой наводкой. Что же, хотя бы такая мелочь.

А эльфы всё бежали. Они уже давно могли открыть огонь по светящимся в ночи окнам крепости, так как мало кто у меня оказался разумен достаточно, чтобы потушить свет, но нет, их ружья и автоматы болтались на спинах. Вместо этого…

— Все внутрь!! Всем отступить от бойниц!! — заорал я, только увидев в небе нечто светящееся. Взгляда мельком, брошенного из уже закрывающейся двери, хватило, чтобы опознать в неопознанных летающих объектах… те же самые объекты, только…

…вытянутые в форму овала длиной два-три метра.

…светящиеся и еле слышно гудящие в полёте.

…увидеть, что они с бешеной скоростью вращаются вокруг своей оси.

…а то, что это аналог ракет или артиллерийских снарядов, я понял буквально сразу. Магия? В воздухе? В этой зоне?

Ничем иным это быть не могло и не было. Крепость сотрясло шесть ударов — жестоких, сбивающих с ног, крошащих камень и неживую плоть солдат, которым я не успел дать команду отступить. Коридоры крепости враз заполнились клубящейся пылью.

Гадство.

Топая по коридорам, я, плюнув влажным комком пыли на всё и любые последствия, отдал команду к подъёму всего войска. В ушах гудело, глаза слезились, а разум истошно метался между двумя приоритетами — проверить девчонок и проверить зал-ловушку, который срочно нужно было «взводить». Рациональность победила. Вниз!

— Магнус! — ко мне кидается запылённая и взъерошенная фигурка, тряся дредами, в которых море пыли, — Я…

Не дослушиваю. В руках Нимеи нет оружия. Несильный, но точный удар в челюсть отправляет девушку в нокаут, а я бегу к ступенькам.

Некогда. Снаряды могли быть самонаводящ…

Верно. Один из фиолетовых конусов влетел в циклопическую дверь, вырвав ту из петель. Точнее петли, верхней. Перекошенная, она болтается, немилосердно скрипя, а под ней пытаются пролезть фигуры в песочном камуфляже.

Рано. Они что, тут были раньше червей? Я не терял сознание.

Помещение пусто от народа. Неубранные миски и ложки ранее тут трапезничавших сейчас размётаны по полу. Много пыли. Выхватываю пистолеты, те, у которых калибр поменьше, а затем разряжаю их магазины. Не целясь, просто на движение, максимально быстро.

Затем, шаг назад, удар по специальной предохранительной коробке, под которой тревожный рычаг. Зло визжат рикошеты от пуль, одна из них впивается мне в икру, вторая вскользь задевает плечо. Подпрыгиваю, дёргая тревожный рычаг.

Два глухих одновременных взрыва. Слабенькие, только и пригодные для вышибания опор отвесной плиты-блокатора, что перекроет этот вход намертво, только вот никто не предупредил меня, что часть потолка тоже рухнет вниз, вместе с плитой. Меня не заваливает только за счет того, что не дурак стоять рядом с мерой предосторожности, срабатывающей от взрыва, но тем не менее, один кирпич бодро стучит меня по шляпе, заставляя собрать в кучу глаза и пойти куда-подальше прихотливой траекторией.

— Мать… всегда буду носить шляпу, — шиплю я от боли, со звездами в глазах.

Снова нужно бежать. Входа в крепость больше нет. Есть грузовой, но там блоки такие, что стены пробить проще. Остаются лишь бойницы, через которые могут протиснуться эльфы. Только есть я, видящий, где они есть. Гремят выстрелы, одиночные и очереди, кто-то визжит на высокой ноте, но тут же захлебывается. Наверное, пылью, её еще дофига вокруг. Нужно будет отразить в докладе, что защитники обязаны тут вылизывать всё до блеска.

О чём я думаю?

Шатаясь, поднимаюсь на второй этаж. В голове пьяно бродит мысль, что сейчас везде заруба — внизу выпущены на волю голодные и очень резкие твари, обладающие прекрасной защитой. Вокруг крепости встают мертвецы, которые неплохо умеют драться в рукопашную. По крайней мере, навалиться или ударить ножом, они могут, а дальше решит количество. Главное — амбразуры. Только они. Эльфы прекрасно владеют холодным оружием.

Прохожу мимо бессознательной Нимеи. Останавливаюсь, покачиваясь и не понимая, почему остановился. Потом доходит — кровь. Живая кровь. Простреленная нога почти отказывается стоять, плюс контузия, плюс слабая кровопотеря из плеча. Два-три глотка и я приду в норму.

Стою, туплю, смотрю на любовницу. Логика криком кричит, чтобы я срочно доставал старрх. Вспороть вены на руке, отпить, наложить жгут — элементарно!! Секунды утекают! Девчонки в опасности!

Не могу. Просто не могу представить себе, как я впиваюсь в нее зубами. Чёрт. Какая-никакая, но моя женщина. Пусть временно.

Но надо.

Но не могу.

Мучительные размышления прерывает влетающая в коридор фигура. Одета в тёмный комбинезон, тонкая, гибкая, высокая. У неё в руке короткий изогнутый меч, а по отблеску на металле, я понимаю, что он в крови.

Эльф.

Ему нужно лишь преодолеть метра четыре до меня.

Мне не нужно. Рявкает пистолет. Не из той пары, магазины которых я высадил внизу, а из другой, той, что предназначена для калибра «пуль восстания». С четырех метров не промахиваюсь, но и не останавливаюсь, всаживая в отброшенную первым выстрелом фигуру еще пару слонобойных выстрелов. От таких попаданий внутренности эльфа превращаются в кашу, но я, подходя к нему, всё равно машу раненной ногой, отбрасывая его клинок себе за спину. Оглядываюсь. Везде кишит красное и серое, слышны крики, выстрелы, воинственные возгласы… Везде, но не снизу. Там уже всё.

Эльф умирает. Его ноги неконтролируемо дёргаются, а ногти скрюченных рук скребут по полу.

Я его знаю. Он меня тоже.

— Тагар…, — вздыхаю я, становясь у умирающего на одно колено, — Я же тебе говорил столько раз… Твои клинки — говно собачье против пуль. Тупой ты придурок.

Сын Жариза Карза, Тагар Карз, не может ответить. Пуля, попавшая в грудь, превратила одно из его легких в лохмотья и сейчас там всё заполняется кровью. Он лишь неверяще смотрит мне в глаза, пока я, подняв его за затылок повыше, не вцепляюсь зубами в горло.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Плута получает 1 уровень. Текущий уровень — 18

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 17} Зарплата вечностью ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Жариз Карз стоял прямо передо мной в окружении трёх десятков эльфов. Поднимать взгляд не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Разве что курить и пялиться перед собой. Этим я и занимался, не обращая внимания ни на что вокруг. Ныла распоротая щека, слабенько сверлила мозг боль от рассаженной десны и вышибленных коротким клинком зубов. Это лишь от одного удара. Второй, рассёкший мне мышцы на левой руке и пробороздивший глубоко кость, был куда болезненнее. Третий, тычковый, здорово пропорол кишки. Я даже не думал, что у эльфов бывают короткие ножи, выбрасывающиеся из носка сапога.

Ныли ушибы и синяки. Пару раз меня жестко отбросили, дважды зарядили пинком в лицо, превратив нос в лепёшку, один раз досталось в спину так, что там определенно что-то сломалось.

Пофигу. Я глубоко затянулся, не обращая внимания, что внутри что-то начало потрескивать и рваться.

— Мастер Криггс? — раздалось из-за спины ровное, — У меня освободилось для вас время. Или вы заняты?

— Свободен, — сказал я, вставая и выкидывая окурок, — Прощался с хорошим знакомым.

Жариз Карз умер от обильного внутреннего кровотечения, получив обрывком цепи от буйствующего песколаза. В целом, судьбы сына и отца были иронично похожи — оба умерли от чудовищ. Хотя, в основном отличились песколазы.

Эльфы не собирались безоглядно умирать. Не имея возможности провести детальную разведку, руководствуясь лишь собранными с помощью биноклей данными, они всё поставили на одну стремительную атаку, комбинируя возможности подземных червей с дальнобойным магическим ударом высокой мощности. Быстро, мощно и эффективно. Если бы не подавляющее количество сюрпризов, в виде тысяч прикопанных живых мертвецов, они бы крепость взяли с минимальными потерями.

В плечо последовал слабый толчок, после которого в моих руках оказалась кружка, наполовину заполненная кровью. Я торопливо выпил, зная, как быстро жидкость теряет свои качества. Замер. Прислушался к себе. Взглянул на бледную Эльму, которая принесла ёмкость.

…и отвесил ей подзатыльник.

Её кровь. Дурочка.

У эльфов почти получилось, если этим «почти» считать количество выживших. Пять разумных, включая меня, Эльму, Элли, Нимею и Дантона Фаулта, чьих жизненно важных органов короткие «штурмовые» клинки куатрианцев не достали. Все остальные погибли — проскользнувшие через амбразуры бойцы действовали эффективно и смертоносно. Но… проникающий сквозь стены взгляд и мои пистолеты, а также орда нежити, неумолимо разрывающая эльфов, оказались не той комбинацией, которой смогли противопоставить немногочисленные счастливчики.

После того, как напился крови из слишком сильно гордящегося своими навыками мечника эльфёнка, я рискнул лишь один раз, врываясь в комнату, куда вот-вот бы попали штурмовики. Там, из-за того, что мышцы икры заживали не так быстро, как хотелось, и наполучал все эти дырки и переломы, ну и клинком по морде. Единственное, что можно сказать в защиту собственной криворукости — основной ущерб мне причинил отчаянно орущий длинноухий мужик, вырезавший всех в соседнем помещении.

— Я пойду к Элли, — тихо шепнула Эльма, уносясь к сестре.

Этот же мужик, которому я Аргументом откромсал руку, взорвал сам себя, детонируя прикрученный к поясу накопитель. Элли пострадала…

— Мастер Криггс? Шериф Криггс?

— А? — очнулся я, прекратив сверлить пряжку пояса покойного Жариза Карза, стоящего передо мной, — Извините, господин Энно. Меня слегка потрепало, вот и зависаю.

— Придётся мне повторить, — с едва заметным сарказмом сказало существо, выглядевшее как стройный юноша лишь чуть старше меня: — Я беру крепость под своё управление. Учитывая сложившиеся обстоятельства, это единственный разумный выход. Вам же надлежит отправиться в город.

— Как? — вяло полюбопытствовал я, глядя на трупы эльфов, конвоируемые учениками и родственниками Энно на склад, лихо превращенный некромантами в мастерскую по плоти. Там «заготовки» разденут, замажут «жидкой плотью» дырки, а затем поднимут как полагается, пополняя армию Хайкорта еще одним солдатом.

— Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах откроет малый переход, — проинформировала меня наиболее могущественная персона Незервилля. — Ровно такой же, какой и привёл меня с учениками сюда. Если спросите «когда?», то отвечу вам — скоро.

— Пойду потороплю Эльму, — вздохнул я, — Элли нужно аккуратно транс…

— Воспользуйтесь моим советом, шериф Криггс, — резко, но ровно перебил меня некромант, — Оставьте девочку-призрака здесь. Рекомендую вообще всех.

Аргументы у мага смерти были солидные. Крепость не только безопасна, но и насыщенна магией несравненно больше, чем Хайкорт. Восстановление Элли здесь пойдет максимально быстро, тем более что всё, что нужно девочке — это покой и магия. Что касается остальных, то шерифу просто стоит оглядеться по сторонам.

По сторонам бегала нежить. Именно бегала, перемещаясь и двигаясь ничем не хуже желтоглазых. «Спонсорами» такого поведения вполне обычных, пусть и оживленных трупов, были маги, состоящие в свите величайшего некроманта планеты. Пятеро из них стояли у стены с закрытыми глазами, управляя несколькими сотнями подсушенных зомби. Вряд ли когда-либо ворота в Хайкорт были защищены лучше, чем сейчас. И вряд ли я буду сидеть дома, раз меня так активно ждут в городе.

Нравится мне этот неживой господин. У него всегда всё обоснованно. Пусть Базилиус Энно и безжалостный убийца, недавно пустивший, судя по слухам, всё население ближайшего к Хайкорту городка на «заготовки», но это не мои проблемы. Как шерифа, так и «шерифа». Убедившись, что Базилиус не видит препятствий в том, чтобы восстановить силами своих подчинённых крепость в максимально «жилом» виде, я убедил Эльму остаться здесь. А вот Нимея оказалась против.

— Нам нужно поговорить! — решительно сказала девушка, едва вывалившись из жемчужно-белого овала портала, перенесшего нас прямо к ратуше Хайкорта.

— О чём? — равнодушно спросил я, озираясь по сторонам. Никаких повреждений окрестные здания не носили, но и на улицах было пустынно. Совершенно пусто. Фыркающий и трущий лапой нос Карус, Нимея, я… и всё.

— О нас! О тебе и мне! О твоём поведении!! — рявкнула мулатка: — Ты меня ударил!

— Я тебя едва не пристрелил, — ровным голосом поправил я осекшуюся девушку. — А после, во время штурма, едва не сожрал. Забирай свои вещи и уматывай из моего дома. В городе полно ничейных зданий.

— Что?! — девушка шокированно отвесила челюсть.

— Из-за твоей дурости я рисковал жизнью, вытаскивая куски Пенелопы — раз, — монотонно проговорил я, закуривая: — Могли погибнуть все. Дальше? Что ты делала во время штурма, Нимея? Почему я встретил тебя без оружия в руках? Не на боевом посту? Мне продолжать? Иди напейся, радуясь, что выжила. И не попадайся мне на глаза.

На улицах по-прежнему было пусто. Ни одного огонька в домах. Ни единой вспышки серого или красного в большей части города. Всё как будто вымерло. Покрутив головой по сторонам, я остановился перед тяжким выбором — «Тёплый приют» и несколько доз виски, что мне сейчас нужно позарез или, не снимая сапогов, к Ахиолу?

— Я для тебя ничего не значу?

Ох уж эти женщины. Совсем другое — женщины моего мира. Образованные, всесторонне развитые, практичные. Большинство из них, естественно. Вряд ли бы какая из моих старых подруг прошлой жизни не догадалась бы, что дело полная дрянь, если несколько твоих соседей вламываются к тебе в дом, начиная резать скот и собираясь тебя трахать по очереди всю оставшуюся жизнь. Но мисс Хиггс? Нет. Она обычная фермерша, вечно витающая в своих грёзах.

— Ты для меня ничего не значила, когда я с тобой спал. Сейчас моё отношение изменилось. Твоё присутствие уменьшает шансы на наше с девочками выживание. Прощай, Нимея. Не забудь забрать вещи.

Всё-таки мэрия. Нужно быть ответственным.

Поднимаясь по ступенькам, я ожидал от Нимеи многого. К примеру — выстрела в спину, так как на бедре у девушки была невесть откуда взявшаяся кобура с невесть откуда взявшимся револьвером. Стрелять мне в неё не хотелось совершенно, но и к этому я был готов. В основном моя ставка была на проклятия. Говорят, что отвергнутая женщина страшна в своей мести, но забывают упомянуть, что в глупости своей страшна она не менее. Слёзы? Тоже ожидаемо, приемлемо и терпимо.

— Аврора была права!! Ты не человек!! Ты Должник!! — взахлёб заорала Нимея, обливаясь слезами: — Убийца! Убийца!! Таких как ты не должно существовать!!

Эхо пронеслось по пустым улицам, умудрившись не удушиться об туманную пелену. Очень атмосферно. Городок действительно теперь полностью соответствует своему высокому званию декорации для фильма ужасов. Тайны? Есть. Трагедии? Есть. Смерти непричастных и невинных? Сколько угодно. Преступления, магия, предательства. Монстры. И посреди всего этого — самая обычная человеческая девчонка лет 22-ух, которую только что… что? Бросили?

Обосраться трагедия.

— Подай на меня в суд! — крикнул я, а затем вошёл в ратушу.

Высокие моральные принципы? Ответственность более сильного перед уязвимым и слабым? Героика не должна отключать мозги, а пуле плевать, что ты её пальцами можешь смять в блин. Она, эта пуля, впивается в твоё тело, разрывая кожу, мышцы, пробивая внутренние органы. Она рвёт в клочья твой кишечник, позволяя накопившимся там фекалиям и бактериям попасть в кровь. Да, ты можешь отхлебнуть чужой, форсируя свой организм на бешеную регенерацию, но это тоже имеет свою цену. Более того, разглядывая эти подживающие дырки, ты осознаешь, что если бы не чудо-выручалочка от Бога-из-Машины, то ты был бы мёртв! Точно также, как мертвы Трайкеры, как умерла Пенелопа, как были убиты десятки эльфов. Раз — и тебя нет.

Страшно? Нет, это не страшно. Страшно оставлять девчонок в этом страшном мире. Ну вот, к примеру, тут всё наладилось, а их взяли и выперли из Хайкорта, такой вот идеальный случай. Эльма молодец, но Элли она не бросит. А как отреагируют разумные, рвущие друг друга всем чем можно за границами Незервилля, при виде левитирующей полупрозрачной девушки?

Смерть быстро настигает тех, кто несет ношу не по плечу. Хорошая фраза. Надо бы использовать её как девиз.

Ларисс Дийюн, восседавшая за появившимся прямо перед входом столом, выглядела… плохо. Пятидесятилетняя блондинка, которую ранее не портил даже закрытый черной повязкой глаз, выглядела измождённой, напуганной и подавленной вне всякой меры. Её всю сотрясла крупная дрожь, утихшая лишь после того, как она смогла меня опознать. Мне её вид сразу не понравился, учитывая, где она сидела — строго напротив двери. Секретарь мэра и психолог Хайкорта была чрезвычайно похожа на… канарейку, что берут с собой на работу шахтёры. Когда птица умирает от избытка углекислого газа, они покидают шахту…

— Мисс Дийюн, — прижал я пару пальцев к шляпе, не спеша отодвигаться от двери, — Меня вызывали.

— Криггс…, — выдохнула женщина, опуская голову на руки и вздрагивая плечами, — Д-да, я в курсе. Проходите. Он вас ждёт.

— Как вы тут? — решил проявить я уместную заботу, а заодно, немного выяснить о том, что вокруг происходит.

— Пожалуйста, просто… идите, — выдохнула блондинка, не поднимая головы.

Ну, я просто взял и пошёл. А с чего навязываться, если парой этажей выше меня и так во всё просветят?

Ахиол выглядел точно таким же бесстрастным и самоуверенным шестируким типом, как и в последний раз. Стресс, усталость, война — всё это было, по-видимому, совершенно недостаточно, чтобы выбить его из колеи. Или, хотя бы, научить физиогномике. Первым делом мэр потребовал у меня общего доклада о том, как проходила оборона крепости. Я вдумчиво и не спеша отчитался, попутно не переставая варить и поглощать кофе. Посыпались вопросы.

Почему я не поднял нежить сразу в силах тяжких? Предполагал наличие у атакующих чего-либо массового поражения. Скажете, неверно поступил? Зачем рисковал, выбираясь за разбросанными по округе (в том числе и на минном поле!) кусочками Пенни? Атмосфера в коллективе, господин мэр. Присутствующие, за исключением здравомыслящих, были на стороне Нимеи Хиггс, господин мэр. Нежить не умеет стрелять из пушек. Мой каннибализм? Вас неверно информировали, Ахиол. Нет, я не опасен, пока не ранен. Нет, я полностью контролирую себя, когда… изыскиваю необходимое мне вещество. Могу ли я сдержаться? Конечно могу. Но не буду.

— Приемлемо, — сделал про себя какие-то выводы мэр, — Что же, слушайте о текущей ситуации и о том, что необходимо сделать…

— Сперва я предпочту получить обещанное, господин мэр, — едко заметил я, — Вами обещан как полный расчет и новый договор, так и, насколько мне не изменяет память, статус Основателя. Предлагаю начать с расчета, так как остальное, учитывая, что я вижу, несет в себе чрезвычайно мало выгоды.

— Вас можно считать Основателем хотя бы по демонстрируемому корыстолюбию, шериф Криггс, — слегка поморщился Ахиол, но кивнул: — Ваша правда. Пришла пора рассчитаться.

Он выложил на стол нечто, похожее на очень толстый большой блокнот чёрной кожи, закрытый на десяток ременных заклёпок.

— Это ваше, — палец правой руки бога указал на мягкую книжку: — Всё, что мне известно о методиках настройки собственной энергетики и разума для преодоления порога смерти. Записано полностью, от и до.

— Вещь магическая, — поставил собеседника в известность я. «Круг костей» вибрировал как сумасшедший.

— Не совсем, — покачал головой мэр, — Она просто «личная», но высокого уровня. Вполне тянет на «реликвию». Смочите своей кровью подушечку большого пальца и приложите к книге. Так она на вас настроится, после чего вы станете её единовластным владельцем.

Возможно, мне стоило проявить осторожность, подозревая ловушку, однако… это была та ситуация, в которой ловушки быть не может. Ему нужна моя добровольная помощь. Не факт, что я соглашусь, но книги это не касается. Я сделал так, как рекомендовал бог проклятого города.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Книга Вечности»

Тип — книга

Статус — реликвия (привязка осуществлена)

Владелец — (Магнус Криггс)

Личные свойства: Один хозяин, Крепость

Добавленные свойства: Зов к Хозяину

Дополнительно: Предмет сделки

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На ощупь книга была очень приятной. Мягкая толстая кожа ластилась к пальцам, а вес определенно говорил о том, что там записана далеко не пара строчек. Расстегивать многочисленные тугие замки я не стал, хотя, безусловно, очень хотелось полистать сокровище. Вместо этого я взглянул Ахиолу в глаза. Должен быть подвох. Обязательно. Причём такой, который заставит… вынудит меня подчиняться дальше.

И он был, причём такой, что из мэрии я уходил, даже не чувствуя себя униженным или оскорблённым.

Для начала Ахиол купил меня обещанием еще одной книги. На этот раз написанной не им, а Лироем Аддамсом, знаменитым кидом-умником, предком Суматохи. Эту книгу, как и море другой документации, Хайкорт должен был получить за стабилизацию состояния Авроры. Караван был уже на полпути сюда. Подвох в его «Книге Вечности» был в том, что методики, необходимые для «инкапсуляции» души вместе с разумом и памятью, занимали очень много времени. Крайне много. От 20-ти лет ежедневной практики. Учитывая, что я в этом мире был менее двух лет, при этом постоянно рискуя жизнью — такого предложения я отвергнуть не мог.

Насчёт остального всё было проще. На одном из последних Сборов Основатели пришли к общему знаменателю — городу необходим представитель. Казалось бы, смешно, ведь есть Ахиол? Но с ним была проблема в его божественности, отсутствии каких бы то ни было эмпатических связей с жителями города. Проще говоря, шестирукий был от смертного куда дальше, чем желтоглазый.

— Мда, повесил себе на шею хомут, — пробурчал я, целенаправленно топая напиваться. Сам статус никаких преимуществ не давал, кроме эфемерного единственного — Основатели теперь не будут смотреть на меня, как на движимое имущество, справедливо возмущаясь, что не хочу прыгать по их указке. И… всё.

Зальцер Херн, как это не удивительно, был на месте. Впрочем, его заведение стало единственным безопасным местом в городе, находясь так близко к мэрии, более того, обзавелось красочным плакатом в дополнении к вывеске, на котором красным по белому было написано, что любой, проявивший агрессию в стенах отеля, становится преступником и врагом города. С другой стороны, времена были настолько печальные, что сам хозяин «Теплого уюта» не стоял за стойкой, а грустно перечитывал старые газеты за одним из столов.

— Мастер Херн, — поприветствовал я офигевшего от удивления полугнома, — Будьте добры, пару бутылок виски и кофе. В долг. Я расплачусь с вами как посещу дом.

— Ма…, — хозяин-бармен увидел звезду и поправился, — Шериф Криггс? Добро пожаловать! Сейчас! Секундочку!

Оперативно притащив мне затребованное, он практически с мольбой в глазах спросил, не знаю ли я чего о происходящем. В отличие от Дантона Фаулта, у него не было информаторов.

— В общем и целом, уважаемый мастер Херн, Основатели… передрались, — выдал я, всадив полстакана крепкого алкоголя залпом. — Передрались так, что треть Внешней Зоны теперь заражена какой-то токсичной дрянью, а состав семей мало что не уполовинен. Примирение… пока на грани невозможного, вендетты во всей своей красе. Единственные, кто пока не пострадал, это Галатури, перешедшие на осадный режим, Энно, отбывшие всем составом в крепость, да наш уважаемый Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, который, как и некроманты, не заинтересован в поисках того, из-за чего прочие льют друг другу кровь и иные жидкости. Про желтоглазых не скажу, зная лишь, что у них случилась эпидемия суицидов, причём, учитывая что квартал они достроили, ими мне придётся заниматься в последнюю очередь.

— Я слышал о Трайкерах и мастере Варгасе, — осторожно заметил Зальцер, после того, как перелил треть одной из бутылок, заказанных мной, в себя, — А что с теми, кто отправился с вами, шериф?

— Все мертвы, кроме моих девчонок, Нимеи Хиггс и мастера Фаулта, — вздохнув, признался я, — Эльфы. Пенелопу Кайзенхерц казнил сам.

— Доигралась, дурная девчонка!! — неожиданно взъярившись, вечно спокойный полугном шарахнул кулаком по столу. Увидев мою задранную бровь, горько пояснил: — Её отец был выдающимся человеком, шериф Криггс. Очень выдающимся. Его многие любили и уважали. Для Хайкорта это…

— …исключительная репутация, — покивал я, дымя сигаретой, — Впрочем, мисс Кайзенхерц не оставила мне выбора. Можно сказать, что, попав в крепость, она слегка свихнулась от близости к своей мечте.

— Мечте?

— Убежать отсюда, — хмыкнул я, разливая остатки в первой бутылке поровну между нашими стаканами. — Давайте помянем эту дурочку, мастер Херн.

Помянули. Разговаривая уже не предметно, а просто, трепясь по-человечески ни о чём. Обоим этого явно не хватало настолько, что Зальцер аж закурил за компанию, натужно кашляя через затяжку дымом, но превозмог, втянулся, а после третьей бутылки курил уже привычно. Вопрос возник, когда мы пригубили четвертую.

— Чем… будешь заниматься, Магнус? — старательно проговаривая слова, спросил полугном.

— Шерифским… аудитом, — со смешком ответил ему я, — Наш мэр поручил мне проверить Пятно и Среднюю зону. Выяснить, кто чем дышит и сколько вообще дышат еще. Успокоить народ, сообщив им, что… Основатели вроде бы… затихли. Напомнить желтоглазым… что осталось пять дней. Тривиально.

— Три-виаль… но? — не понял меня хозяин «Приюта».

— Да, на фоне всего, что было.

Потом мы помянули остальных. Теодора Рейхгардена, оставшегося живым разумным, несмотря на почти век существования в теле желтоглазого, Уинстона Джерральда, терпевшего Злюку многие годы, людей Варгаса… даже за саму Кайзенхерц подняли понемножку. Затем господин Херн изволил потерять сознание от перепою. Я запер «Приют» на внутренние засовы, затем отволок полугнома в его номер, даже озаботившись графином воды для страдальца поутру, а затем, выбравшись через одно из окон второго этажа, спрыгнул на плиты Хайкорта. Подвёрнутая нога пьяное сознание особо не смутила, но памятуя о возможных осложнениях, я, решив не напрягать ногу, забрался на шкрасса верхом, направляя недовольно урчащее волосатое чудовище к дому.

…и через пять минут уже был на месте.

Дом горел шикарно, как мне невзначай подумалось. Эльма, которую в своё время я озадачил подбором мебели для нашего жилища, немало её заказала. Кровати, тумбочки, разные занавесочки, столы и шкафы… Сейчас это всё богатство трещало, плюясь языками пламени из окон и давая отсветы на низком туманном покрывале, что застилал весь город.

— Нимея, падшая ты женщина…, — тоскливо выдохнул матом я, едва улавливая взглядом крошечную, но ярко сияющую точку серого и красного оттенков, судя по всему, стремглав удирающую от Хайкорта.

— Мау, — важно согласился со мной шкрасс, щурясь на весёлый огонёк.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 18} Мёртвые души ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Иногда хватает сущей мелочи, чтобы испортить настроение. Иногда, этой же мелочи хватает, чтобы спасти жизнь.

Иногда оба события происходят одновременно.

Тяжёлая винтовочная пуля звякнула по сдвинутой на макушку маске, сбивая нафиг шляпу. Я скорбно взвыл матом от осознания, что смерть прошла неприятно близко, а затем, припав к прицелу, произвёл три точных и чрезвычайно злобных выстрела из своего ружья. Ответом моему снайперскому мастерству был дружный вой из здания, в котором хоронились чересчур меткие на свою голову стрелки.

— Еще стрелять по шерифу будете, жертвы аборта?! — проорал я, спрятавшись за тушей недовольно ворчащего шкрасса. Ответили мне не сразу, предпочитая жаловаться на судьбу и пули, раздробившие колени, но я никуда не спешил, о чём идиотов и уведомил. Идиоты, поплакавшись и поистекав кровью, всё-таки догадались сдаться, когда я перечислил их точное количество, упомянув, что могу просто уехать, забыв про это место. В реалиях творящегося на территории Незервилля это был смертный приговор, о чём могли догадаться даже эти идиоты.

Уверили, что не будут. Не поверил, заставив выбросить из окон хижины стволы. Затем приблизился, убедившись, что красные оттенки гнева почти заменились на серые чистого страха. Эх, жуткая же штука моё зрение. Главное, не настроить против себя какого-нибудь робота-убийцу или некроманта — иначе умру ни за чих собачий.

Раненые дебилы, оказавшиеся обычными горожанами, божились, что они не специально, а нарочно. То есть, боялись за свои жизни, ибо некий коротышка на коте уже угробил целую семейку Основателей, а тут ему появляться резона не было никакого. Поздравив их с умными мыслями, я потыкал пальцем на расстоянии в кое-как перевязанные ноги, уведомив, что за ошибку они неплохо так заплатили. Сама ферма была чиста — здесь не жрали разумных, не складировали намарадёренное барахло и даже никого не насиловали. Просто три недоумка, решившие пострелять в открыто приближающегося шерифа.

Ну хоть допросить их смог, пока сочинял полудуркам телегу и впрягал в неё лошадь. Новоявленные фермеры, до которых с трудом и опозданием дошло, что именно они попытались сделать, не нашли ничего лучшего, чем начать валить вину друг на друга, но в процессе свары проговорились — народ, убежавший из Пятна в Среднюю Зону, был запуган. Во-первых, банально мыслью, что Криггса рядом нет, а ихорники вполне могут быть. Во-вторых — какой-то тварью, гуляющей по Зоне как у себя дома и разрывающей крупный домашний скот. Она его не жрала, а просто потрошила, оставляя после себя лишь каркас с раскиданными на десятки метров вокруг внутренностями.

Фермы, на которых были установлены радиостанции, обменивались сообщениями о найденных трупах регулярно.

Весело. Значит, Суматоха на свободе… или её выпускают порезвиться. Вряд ли под присмотром. Я вспомнил, как она просила не просто «какую-нибудь скотину», а именно «ихорника», от чего сразу стало кисло. С последними в Хайкорте большой напряг.

— Загляните к Виллоу, шериф, — поведал мне один из балбесов, угощая впряжённого коня легким ударом плети, — про них паршивые слухи ходят.

— Загляну, — кивнул я, достав карту и уточняя дорогу. А потом внёс в блокнот: «Ферма Трайя. Здание цело. Три мужчины, живые, ранены в колено левой ноги». Подумал, потирая свою белесую щетину, и добавил: «Адекватны».

У меня аудит.

Считаю живых и мертвых.

Следующая ферма куда крупнее, хоть и не те Виллоу, но по дороге. Живых внутри нет. Трупы есть. Мужчина и женщина, застрелены друг другом из ружей. Мужика приголубили сразу наповал, а вот его убийца долго истекала кровью. На груди у её трупа неловко и неумело наложенная повязка, весь пол заляпан кровью. Из-за чего милые бранились вопроса у меня не возникает. Кухонный стол засыпан золотыми марками, монет полтысячи, минимум. Огромная сумма, большая тяжесть.

Совершенно бесполезный металл в наших реалиях.

Делаю отметки, забираю немного найденных патронов. Золото нехотя закапываю, не особо утруждая себя маскировкой клада. Не верится мне, что эти замечательные тяжелые монеты, украшенные прихотливой чеканкой с рожей моего дорогого шефа, еще хоть раз понадобятся. Мне или кому-либо другому — не суть важно.

Делаю перерыв. Солнце высоко, шкрасс отсиживается в амбаре, а я готовлю себе перекус, ступая сапогами по высохшей на полу крови. Трупы захоронил, так же небрежно, как найденные деньги, но мыть пол? Неа, и так сойдёт.

Через пару часов возвращаюсь к объезду. Теперь, являясь стреляным воробьём, не спешу приближаться к строениям, наблюдая за ними, зарывшись в густой подшёрсток шкрасса. Тот ворчит и ругается, явно хорошо помня, что с ним было, когда кот последний раз перегрелся, но охладить гигантского манула в теньке удаётся регулярно. Какая ферма без амбара?

Следующая особо велика — мне приходится почти час ехать стоя на спине кота, проламывающегося через ряды растений, сильно напоминающих кукурузу. Урожай, который уже никто не соберет. Что поделать, таковы люди, какой бы расы они ни были. Думают об собственном выживании, забывая, что они всегда — совокупность. Племя. По одиночке или мелкой группой выжить проще, но лишь на первое время. Собирательством, мародёрством, подъеданием старых запасов. А что потом, когда неубранные посевы сгниют, на продуктах длительного хранения заведется плесень, а разбежавшийся или вымерший от голода скот по очевидным причинам будет недоступен?

Другое дело желтоглазые. Эта ферма по всем своим признакам принадлежит именно им. В подвале я обнаруживаю одиннадцать неподвижно лежащих тел, моргающих с дивной регулярностью. Все — женского пола, хоть это и не имеет в реальности никакого значения. Лежат в огромном сухом подвале по лавкам лицами вверх, моргают с точностью метронома раз в пять секунд. Зачем они это делают, понимаю быстро — эти дамы придумали какую-то методику медитации или чего-то подобного, а теперь просто регулярно пытаются войти в Купель Жизни. Моргать им еще трое суток, с копейками, если Галатури не ошиблись.

Интересно, а что будет, когда Аркадия проснётся? Все желтоглазые уйдут туда, на воображаемый огромным ихорником тропический остров, но вот вопрос — на сколько они туда уйдут? Ведь кроме них и Основателей, в Хайкорте осталось очень мало живых, а работать кому-то нужно… Как же выкрутится Ахиол?

Неизвестно. Успокаивая себя тем, что девчонки сидят буквально на грудах провизии, а единственным им конкурентом там порезанный эльфами здоровяк, вношу лежащих желтоглазок в свои записи. Следующей на моем пути как раз ферма Виллоу.

Она на границе с Внешней Зоной, поэтому больше всего напоминает форт. Высокие каменные заборы, удлиненные остро заточенными кольями и колючей проволокой, массивные ворота, многочисленные фонари, направленные как во вне, так и внутрь. Ставя себе галочку всё-таки узнать, где здесь народ в пустые берет строевой лес, я аккуратно подъезжаю к Виллоу, страхуясь от всего, чего только можно. И не зря. Форт населен, а его обитатели очень недружелюбно настроены к гостям.

— Уходите… шериф, — говорит мне стоящий перед воротами разумный, слегка покачивая головой. — Иначе мы начнём стрелять. Первое и последнее предупреждение.

Он безоружен, а вот те, кто целятся в меня сверху — нет. Пустота в руках парламентёра объясняется просто — ему куда удобнее просачиваться сквозь стены, не имея при себе ничего материального. Все правильно, форт-ферму оккупировали призраки. Все призраки Незервилля, кроме Элли Криггс.

— Моя задача лишь в том, чтобы оценить происходящее в Средней Зоне, — говорю я, закуривая: — Не хотите пускать к себе? Что же, я уйду. Только потом, скорее всего, вернусь. Для прояснения ситуации и имея в виду, что вы готовы стрелять по любому приблизившемуся. Может, лучше поговорим?

— Мы вам не верим, — хмурится призрак мужчины, совсем чуть-чуть не дожившего до старости, — Причины на это у нас есть. Подождите, нужно посовещаться.

С этими словами он просачивается сквозь ворота внутрь форта.

Жду, беспечно отдыхая в теньке под стеной вместе с шкрассом. Конечно, целиться в меня так не слишком удобно, но лежу на траве, оставив ружья в седельных кобурах. Причина проста — мало красного, много серого.

— Оставите тут всё оружие — пригласим внутрь, — делает мне предложение привратник.

Легко соглашаюсь. Красное умирает, серое ослабевает в разы. Внутри — обычное хозяйство, за исключением перекопанного двора. Ну, как перекопанного? Ежу ясно, что это могилы. Насчитываю сорок одно свежее захоронение. Вооруженные призраки неумело окружают меня.

— Хозяева? — интересуюсь я, кивая на кладбище.

— Нет, — говорит мне тот же делегат: — Виллоу принадлежит желтоглазым.

— И где они?

— В подвале. Лежат, моргают.

— А эти откуда?

История призраков проста. Почуяв, что в городе стало небезопасно, полупрозрачные товарищи собрались и отправились купно сюда. Тут им хорошо, больше магии, почти Внешняя зона. Местные, уже пребывая в меланхоличном состоянии, против ничего не имели. Ни тем ни другим не нужна пища, про место для сна и говорить не стоит. В общем, нашли общий язык.

Затем пришли живые, тут же попробовав сесть им на шею. Захотелось им сделать Виллоу местечковой столицей, подмяв окрестные фермы и заставив на них трудиться других живых. С помощью призраков. А что? Они пуль не боятся.

Надо было тогда стрелять. Вместо этого живых просто выкинули к демонам под дулами ружей и револьверов, наказав приезжать с телегами за зерном и прочей жратвой, когда те где-нибудь осядут. Большая ошибка. Люди ушли, грязно ругаясь и угрожая, а ночью, зайдя со стороны Внешней зоны, засыпали Виллоу ерундовыми заклинаниями. Пустячки, вроде сигнального огня или там дистанционной хлопушки, но для призраков? Очень болезненно. Для одного — смертельно.

Желтоглазые тогда последний раз встали, порвав шутников как гнилые тряпки.

— И в чем проблема со мной? — непонимающе спрашиваю я.

— Они орали, что нас за это не простят, — разводит руками собеседник, — А ваша репутация…

— Понял. Не вижу здесь состава какого-либо преступления, но что-то многовато могил, — честно делюсь своими опасениями.

— Потом пришли слуги семьи Эйвибс.

— Основателей?

— Да. Они пытались нас завербовать на войну. Тоже применяли магию. Попробовали.

— И как? — не удерживаюсь от вопроса я.

— Прикрытое рогожей ружьё в траве, — пожимает плечами собеседник, — Стрелок в почве. Нужно видеть, куда направлять магию, а по поверхности почвы заклинание рассыпается.

Они «выныривали» из земли, стреляли, а затем прятались вновь. Жуткие противники эти призраки.

Уезжаю, дав этой общине обещание изложить историю без всяких прикрас. В обмен они обещают отдать хранящееся у них зерно любому живому, кто приедет с такой просьбой. Мир, дружба, взаимопонимание. Два десятка призраков могли бы обеспечить сохранность и защиту полусотне, а то и сотне живых. У них есть всё — колодцы, стены, пища, оружие. Нет только желания. Можно ли их за это винить? Конечно можно, если ты голый, нищий, разутый и раздетый человек посреди чудовищного туманного кольца Незервилля.

Только мне плевать. Я не человек, не желтоглазый, не нежить, призрак, чудовище или бог. Я — лишь бывший бухгалтер из другого мира в искусственно созданном теле. Это тело заставляет меня ощущать «справедливость», поэтому комфортнее всего на стороне призраков. Они никому ничего плохого не сделали, лишь защищали своё.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Папа бы нас выпорол».

Что сказать, подобная мысль Эльме была не нова. Приёмный отец, в отличие от воспитателей детского дома, руки не распускал, но ему это и не требовалось. Магнус умеет так посмотреть, что становится бесконечно стыдно за свою глупость, вплоть до того, что полночи не спишь, изнывая от воспоминаний об этом взгляде. Она даже один раз стащила четверть бутылки виски, чтобы заснуть!

Как с утра было плохо!

— Здесь?

Эта нежить говорить не умеет. Она вообще не желтоглазый, а лишь кукла с глазами, управляемая одним из некромантов в крепости. Ему, этому некроманту, лень ходить по пустыне пешком, поэтому он гуляет куклой.

Кивок.

Снять с рядом идущего зомби один из тяжелых круглых чехлов. Извлечь из него мину, воткнув плоский тяжелый блин в песок. Пальцы уверенно ставят оружие на боевой взвод. Тааак, теперь осторожненько засыпать её песочком. Готово! Можно идти дальше.

В десятке метров от Эльмы так же возится Элли, сопровождаемая своей куклой и своими зомби.

Девушки сами вызвались. Слишком уж тут скучно. Господин Дантон в сознание почти не приходит, а у семьи Энно почти все молчуны. Ну, как молчуны? Эльма храбрая, но заговаривать с некромантами, деловито перемещающимися по крепости, просто так, ради поболтать, не станет.

Солнце жарило жутко, но этому девушка только радовалась. Ползающие по крепости мертвецы никаких запахов не издавали, но хватало духоты, жары, вечного запаха пыли. Здесь, в крепости, было смертельно скучно и жутко жарко. Настолько, что читать учебники было невозможно. Даже Волди большую часть дня дремал в каком-нибудь закутке или просто сидел с высунутым языком у окна. Дико скучно. Настолько, что заново класть мины после бригады разравнивающих песок зомби — увлекательное приключение.

Взрыв. Девушки тут же падают на песок, хоть это и не требуется. Между ними и зомби-равняльщиками полным-полно других мертвецов, управляемых из крепости. Один из толпы выходит, покачиваясь, таща за собой грабли. Стареньких выделили, думает Эльма, рассыпающихся. Свежих и новых, наделанных из эльфов, некроманты берегут.

Клан Карз, по словам кого-то из Энно, выжил. Да еще как выжил! В штурме принимали участие боевики, около четырёх сотен, а остальные, женщины, дети, старики, лишь совершили ритуал, направивший на крепость большие магические заряды. Кто-то им доложил о неудаче штурма, поэтому вереница из тысяч длинноухих, не теряя времени, отправилась на север. Как будто не могли так сразу.

Эльма не понимала. Элла и отец тоже. Никто не понимал, зачем пришли эльфы.

Подруга, ворча себе под нос, начала аккуратно выбивать песок из зомби с минами. Это развеселило Эльму. Элли быстро восстановилась. Сначала даже господин Энно заявил, что она будет в себя приходить неделю, не меньше, но сестра открыла глаза вскоре после того, как отец со шкрассом и этой мелкой смуглой дурой покинули крепость. Затем, зашедший к ним в комнату некромант, что-то сделал, прогнав Эльму в коридор. Наполнил помещение «структурированной маной», своей собственной переработанной магией. Призрак впитывала её как воду жизни, а вскоре уже летала с весёлой улыбкой на губах.

Надо тоже научиться так. Только вот, кто научит? Оказалось, можно заключить сделку. Паре младших Энно куда проще потратить время на объяснение Эльме некоторых азов волшебства, чем лично напрягаться, управляя ордой оживших мертвецов, для засеивания минами прорехи, оставленной песколазами.

Хорошая работа. Полезная сделка. А еще здесь можно найти короткие, чуть изогнутые клинки, оставшиеся от бойцов Карз, с полным правом забрав их себе. Эльма покрутила в руках легкий и короткий меч, с содроганием вспомнив, как бешено такими размахивали эльфы. Если бы не отец, то её, дуру такую, державшую пистолеты на столике возле амбразуры, просто бы распороли парой ударов!

Такие клинки отец называл «японскими». Мол, в его мире они тоже были. «Ножи для рыбы» говорил он. Отличная, мол, штука, если нужно вспороть рыбу, либо неожиданно полоснуть человека без каких-либо доспехов. Бритвенно-острая сталь прорежет плоть как мягкое масло, а уж если вложить много силы, так и застрянет в кости. У них с Элли сил маловато, так что честным девушкам такие ножики вполне подойдут. Тем более, что Эльма именно с такими упражнялась, когда была в Куате. Её любимый длинный нож местные не понимали, да и искусства владения он не предусматривал. Сунул такой куда-нибудь в мягкое — и всё. А вот эти трофеи отлично пойдут Элли. Легкие, удобные, ну а шинковать кого-нибудь эта зелёная и так уже умеет! Хоть и зеленеет еще сильнее, когда ей напоминают!

Затем случилось… это. Они уже закончили работу и шли назад, в крепость, следуя точно там, где Эльме указывали идти куклы магов, как неожиданная вспышка прямо перед главным входом, который до сих пор чинили, слегка ослепила девочку. Проморгавшись, Эльма увидела слабо знакомого ей старика в богатой одежде и рядом стоящую с ним высокую худющую бабу, которую у неё не получилось убить.

Длинная мерзавка рванула с места, пока бородатый дядька водил головой по сторонам! Длинная дурища, к вящей радости Эльмы, не ждавшей такого подарка от судьбы, резво поскакала по песку, направляясь к минному полю! Ей оставалось всего-навсего пару метров, как светящийся аркан магии, выметнувшийся из рук волшебника, сковал опасную женщину прямо в полете. Поймал, как кошка ловит лапой мышь, тут же дёргая назад!

Гадина извернулась в полёте, стеганув по магу и пятёрке рядом возившихся мертвецов дугой злого, ослепительно красного пламени. Оно страшно взвизгнуло, разрушаясь о кратко вспыхнувшее вокруг человека синее поле, заодно испепеляя безответных зомби в чёрный прах. Волшебник тут же замахал рукой, от чего удерживающий стерву аркан из энергии забился, лупя своей жертвой о песок, но та не сдалась, а вновь начала рассылать дуги губительной энергии! Только уже вслепую!

— Элли! Прячься! — пискнула Эльма, стараясь закопаться поглубже в песок.

Вовремя!

Война, судя по звукам, разразилась ни на шутку, но Эльма её не видела. Она, достойная дочь своего короткого и сурового отца, занималась тем, что ей вдолбили еще в Куате — выживала! Как землеройка, девушка зарывалась всё глубже и глубже, молясь всем известным ей силам и Ахиолу о том, чтобы Элли догадалась нырнуть в песок. Наверху грохотало, гудело, слышались дикие взвизги, после которых выкопанный девочкой окопчик немилосердно встряхивало, а её саму засыпало сверху.

Взрывы и вспышки следовали всё чаще. В ямку периодически падал песок, а затем, в какой-то момент, поверх лежащей и накрывшей голову Эльмы, возникла Элла — с выпученными глазами, что-то кричащая подруге-сестре.

— Ничего не слышу!! — заорала в ответ контуженная девочка, переворачивая на спину и плюясь песком в призрака. Та, оттерев принявшее сердитое выражение лицо, схватила Эльму за нос и потащила из ямы. Сероволоска, поняв, что всё позади, принялась поспешно выбираться.

Снаружи… всё было плохо. Побито, разбито, разорвано, оплавлено, нарушено и перекошено, включая даже такое монолитное здание, как крепость. Многочисленные мертвецы, бегавшие там и тут, были разорваны в клочья, вяло шевелящиеся там и тут. Множество воронок от взрывов говорило, что никто здесь в ударах не сдерживался. В трёх метрах от окопчика Эльмы дымила согнутая в непредставимую кракозябру пушка, которую сюда чем-то забросило аж за полсотни метров.

— Обалдеть…, — Эльма продолжала крутиться на одном месте. Сколько она провела в окопчике времени? Двадцать секунд? Минуту? Ну никак не больше двух!

— …мотри! …мотри! — дёргала её сестра за рукав.

На что посмотреть… было. Негодяйка, что всё тут раздолбала, была еще живой! Она висела в воздухе, окруженная грязно-пепельной почти прозрачной сферой, которую поддерживали трое — волшебник ат-Мансипах, некромант Базилиус Энно и… Ахиол. Все трое направляли на сферу руки, явно удерживая ту на месте.

Тряхнув головой, Эльма выбила из ушей излишек песка, а потом изумленно открыла рот. Мало того, что все трое пленителей худющей дуры выглядели потрепанными, так и она сама была в сознании!! Вон, висит в воздухе, ругается, дрыгается нелепо… только вот нелепость эта, если посмотреть по сторонам, страааашная какая-то!

— Но сейчас-то…, — с какой-то тяжестью произнесла Элли, — …но сейчас-то её убьют?! Эльма?!

— А я откуда знаю, — проворчала та, продолжая вытряхивать из себя песок, но одним глазом кося на спорящих могущественных разумных, готовая в любой момент сигануть назад в окопчик, — Если бы мозги были, как папа говорит, то её давно бы уже пристукнули. А если мозгов нет, то могут и в живых оставить…

Девочка-призрак испуганно икнула, когда в их сторону заинтересованно повернул голову бог.

— Эльма, потише-потише! — страшным шепотом начала Элли.

— А то что? — упёрла та руки в боки: — Если бы отец нас не научил, как себя вести в такой ситуации, от нас бы сейчас одни кусочки остались! Посмотри по сторонам!!

— Да…, — протянула Элли, вертя головой по сторонам.

— Всё папе расскажу, — злобно пообещала в пустоту Эльма, выкапывая эльфийские мечи из окопчика.

Она не видела, как орущая в силовом коконе Суматоха обмякает, теряя сознание, как её подхватывает Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, чтобы исчезнуть в яркой вспышке и как…

— Ой, Эльма…

— Ну что? — недовольно отзывается та, никак не могущая найти последний клинок. Остальные девушка держит перед собой в охапку.

И… замирает, видя две фигуры, взирающие на неё сверху вниз. Одна из них внешне молода, с мягкой и доброй улыбкой оглядывающая сестёр. Вторая же известна всем и каждому, так как шесть рук, голый торс и чёрные шаровары — очень отличительный признак.

— Девушки, — тихим и дружелюбным тоном обращается к ним Базилиус Энно, самый умелый и страшный некромант, когда-либо появлявшийся на Кендре, — Давайте мы не будем ничего сообщать Магнусу Криггсу?

— Шериф очень занятой… кид, — добавляет мэр, пытаясь улыбнуться, от чего у Эльмы по спине бегают ледяные мурашки, — Думаю, ему совершенно не следует знать об этом эпизоде. Мы готовы выслушать ваши предложения. Ваши разумные предложения и пожелания.

Эльма кашляет. В горле оказывается еще много песка.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 19} Трудовой будень ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Всё хорошо, пап! Нас тут не обижают! Даже учат! — звенел в трубке голос Эльмы. Чересчур радостный голос.

— Точно? — подпустил я в тон сомнения, прищуриваясь: — Ты от меня ничего не скрываешь?

— Конечно же нет! Как тебе такое в голову пришло! — слегка срывается в возмущении дочь, определенно вешая мне на уши лапшу.

— Эльма, — давлю голосом я, — мы, когда встретимся, обязательно поговорим. Серьёзно поговорим.

— Не выдумывай! — с обиженным выкриком девочка прерывает связь.

А я смотрю на две крошечные серые точки на горизонте. Гм, вроде ничего опасного для жизни нет, но от меня явно что-то скрывают…

Что же, пока ничего сделать нельзя. Вытрясу из этих негодяек подробности потом. Наверняка ведь во что-то влипли.

Выходя из переговорной полицейского участка, неожиданно обнаруживаю четверых хайкортцев, которые безо всякого страха и упрёка деловито возятся с замками… в оружейку. А главную дверь я за собой запирал. Вскрыли, гады.

— Господа, — привлекаю внимание к своему закрытому стальной маской лицу и двум стволам, направленным в спины преступникам, — Вы арестованы. Бросайте всё, что есть в руках. А потом задирайте их вверх.

Закрываю четверку в одной камере, накидывая им туда запакованных сухих рационов на месяц жизни. Это много, настолько, что олухи начинают подозревать, что я собираюсь их тут оставить в темноте и взаперти на весь этот месяц. Ну, они очень недалеки от истины, учитывая, сколько у меня сейчас головной боли.

— Шериф! — орёт один из них, встрёпанный полуэльф с диким взглядом: — Ты что, нас тут оставишь?!

— А где еще есть камеры? — удивляюсь я, прикидывая, как буду минировать подступы к оружейной.

— Отпусти нас!! — лихорадочно просит «переговорщик», — Мы просто хотели оружие! Для безопасности!!

— Врать-то не надо…, — хмуро бурчу я, дёргая ящики стола, когда-то принадлежавшего Целестии Теттершайн. Девушка любила вязать… Точно, тут полно клубков пряжи.

— Да будь ты человеком, кид!! — визжит мне в спину полуэльф.

— Вы могли спокойно найти пушки на брошенных фермах, — парирую я, даже не собираясь вникать в раздумья о том, что этим придуркам могло тут понадобиться. — Приключение на полдня. Но вы полезли к гранатам и автоматам. Будьте счастливы, что не застрелил. И благодарны.

В ответ несется море грязной брани. Хочу выхватить пистолет и сделать полуэльфу дырку в туловище, но не могу. «Нетерпимость законника» убеждена, что он в статусе «отбывающего наказание». Отвратительный недостаток, постоянно гнёт мою свободу воли в удобные ему позы. Ну и чёрт бы с ними. Зайду через месяц. Если выживу. Ухожу из полицейского участка, убедившись, что к оружейной и радиостанции теперь может попасть лишь очень сильный волшебник, либо Ахиол, либо я. Хотя сам без крайней нужды не рискну, уж больно много там нахреновертил.

Доложившись Ахиолу, получил от него новые задания. Простые и понятные — пройтись по городу, посохранять закон и порядок, а послезавтра — объехать все посещенные мной фермы, где я пометил «адекватное» население, передав им приказ возвращаться в город. Мэр наконец-то расщедрился на объяснения, по которым следует, что последней проблемой Незервилля остались Эйвибсы, местные друиды, умудрившиеся понаступать на мозоли всем выжившим Основателям. Более того, сейчас они готовят ответный удар, поэтому штурм неминуем. Но потом, когда друиды будут приведены к покорности (или истреблены), Хайкорт будет ждать светлое будущее. И да, шериф Криггс. Если вы заметите в городе желтоглазых на улицах, предупредите их о том, что именно этой ночью Пятно станет Каплей. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах начнет ритуал вечером, но есть немалый шанс, что с утра Хайкорт-таки успеет увидеть первые лучи солнца.

Вышел на улицу, закурил, фыркнув белым дымом. Усмехнулся. «Приказ возвращаться в город». Как будто окружающим не плевать на его приказы. Зачем им возвращаться? Что тут хорошего?

Впрочем, это не моё дело. Моё дело передать, а не думать. Чем быстрее я выполню поручения, тем больше времени останется полистать черную книгу в мягком переплете.

Желтоглазых осталось мало. Очень мало. Они лежали или сидели в свежеотстроенных здоровенных домах нового района, не демонстрируя ни малейших признаков сознательной жизни. Сюда новое умение, демонстрируемое некоторыми фермерами, не добралось, поэтому я предположил, что эти товарищи, со стертыми до костей руками и ногами, переломанные и запыленные, просто не поймут, что Купель восстановлена. До их ушедшего в глубины себя сознания не донесется возможность вернуться.

Можно сказать, желтоглазые Незервилля мертвы.

Чувствую ли я за это вину? Наверное, нет. Такой исход не могли предугадать даже мэр с Основателями, уверявшие меня, что некоторые из первых желтоглазых, во времена, когда Купели не было, жили едва ли не по году. Наверное, потому что ничего лучшего не знали. Вспомнив залитый теплым солнцем остров, сочные краски зелени и океана, я вполне мог понять эти каркасы с остановившимся взглядом едва горящих глаз.

Одного буйного я нашёл. Он стоял на углу улицы, монотонно размахивая перед собой какой-то гнутой арматурой и не реагируя на моё присутствие. Аккуратно вырвав железку из рук желтоглазого, я лишь добился того, что тот, поморгав и повертевшись на одном месте, целенаправленно пошёл к сваленным невдалеке прутьям арматуры, чтобы выбрать себе новую. Пришлось потратить на него «пулю восстания». Без малейшего желания. Просто… надо.

«Апатия» была вскрыта, хоть никакого бардака в местном баре не наблюдалось. Там просто пили четверо живых разумных, законопослушно складируя бумажные доны на стойке. На стеллажах оставалось еще много полных бутылок, поэтому я, недолго думая, присоединился к умным разумным. Обеденный перерыв.

Что такое душа? Некое ядро из некоей энергии, шар, внутрь которого уходит несколько жизненно-важных корешков личности. Сама личность — огромное древо ассоциаций, опыта и памяти. Смех в том, что душа и личность — почти разные вещи. Первая после смерти сохраняется всегда, а вот второе… у второго большие проблемы.

Тело это не просто кусок мяса, в котором находится наше высшее начало. Оно платформа, базис, интерфейс… якорь, в конце концов! Проще говоря, единственная среда, в которой могут полноценно взаимодействовать душа, личность, память, рефлексы и прочая наша несерьезная требуха. Разумный является тонким, прекрасно сбалансированным механизмом, который рождается, живет и умирает, пребывая в балансе.

После того, как энергетика отрывается от дохлого мяса, наступает грусть и печаль. Для личности. Если рыбу вытащить из воды, а энергетику из человека — то они умирают. Душа? Душе пофигу, она улетает на новое перерождение, довольно быстро отрываясь от шокированной и расползающейся под гнетом информационного поля планеты личности. Ассоциативные цепочки рвутся, сенсорный шок, всё, что мы есть — быстро и решительно растворяется, как только мы дохнем. Вырабатывая при этом очень нехилое количество энергии. Но растворяется…

…навроде хорошей туалетной бумаги в унитазе.

Этого… можно избежать. Способов множество. Наиболее легкое — симуляция первоначального носителя. Нежить, желтоглазые, призраки, киды… все эти твари суть есть способы приживления души к новой платформе. В случаях с «местными» приживление идёт грубое, хоть призракам в этом плане и везёт. Они, благодаря памяти собственной души, получают эрзац-тело, более чем пригодное для длительного существования, и даже что-то чувствующее. Мы, киды, вопрос совершенно иного порядка сложности. Гений Бога-из-Машины создаёт под нашу душу идеально подходящий искусственный носитель.

Простые методы. Тот, что нужен был мне, оказался космически сложен.

Если представить себе бессмертную душу, способную пережить смерть тела, то это будет космический корабль-трансформер, умеющий собирать себя сам. Есть капсула жизнедеятельности, в которой хранится сама душа и столько личностнообразующих ассоциативных связей, сколько получится сознательно удержать. Есть «корпус» в виде определенным образом тренированных чувств, способных отсечь потерявшее тело душу от сенсорного шока незнакомой среды. Волевое усилие. Сознательное, продолжительное и… сильное. Как задержать дыхание. И, наконец, последнее — «топливо». То, что тратится, пока «корабль» ищет новую платформу, где «развернется» назад. Это самое топливо — знания, ощущения, впечатления. Опыт. То большое, чем ты готов пожертвовать, спасая жизненно важное.

Годы, если не десятилетия, напряженного умственного труда и самодисциплины. День за днём, час за часом кропотливо анализируя себя, применяя ментальные техники запоминания, буквально потроша собственную память на предмет нужного и ненужного. Адский труд. И это, при всём хорошем, будет лишь первый этап. Новый фундамент личности, пригодный для попытки переселения. Дальше же… придётся его повторять, набрав еще больше жизненного опыта. Быстрее, шире и больше, закаляя и воспитывая себя на каждом шагу. Запасаясь «топливом».

А потом? Когда всё будет готово? Разумеется, в идеале нужно будет… умереть. Тихо, спокойно, сосредоточенно, чтобы не отвлекаться на разную ерунду.

Шарахнув полный стакан виски, я с щелчками закрыл книгу на все застёжки, сунув томик куда подальше. Будь у меня огромная куча денег, собственный дворец и библиотека на несколько сотен тысяч книг… то, наверное, даже в таких условиях не стал бы подобным заниматься. Не бывает спокойной жизни у владельцев денег и дворцов.

Но… если бы я, к примеру, был бы призраком… неуязвимым для материального, не желающим пить или есть, обладающим бессмертием… Гм, а вот эту мысль мы подумаем потом. Когда разгребемся с тем, что есть здесь и сейчас.

Выпивохи мирно продолжали выпивать, лишь изредка косясь на меня без всякой агрессии, за что я им был удивлённо благодарен. Даже возникло желание полностью оплатить счет за всех присутствующих, но реализовать я его не успел. Внутрь «Апатии» зашёл последний человек, который только мог бы сюда зайти.

Зальцер Херн собственной персоной. Владелец «Теплого уюта», единственного конкурента сего питейного заведения. Предпочитающий никогда из него не выходить.

У меня аж сигарета изо рта выпала.

— Шериф, у меня проблемы, — выдохнул этот замечательный тип. После того как прошествовал к стойке, отнял мой стакан и высадил солидную порцию внутрь.

— Говорите, «Приют» оккупирован? — с подозрением спросил я полугнома, проверяя, как выходят из кобур все четыре пистолета. Надо было чем-то занять руки, а заодно успокоить свою подозрительность. В «Тёплом приюте» не было ни малейших признаков страха или злобы. Это… настораживало.

— Именно так, шериф Криггс, — твёрдо кивнул слегка подпитый владелец и бармен, сам, опять же, не испытывая ни малейшего страха. На собственное заведение он взирал слегка хмуро и неодобрительно, но не более того.

Это настораживало еще сильнее.

— Мастер Херн, я не буду раскрывать подробности своих наблюдений, но мне кажется, что вы слегка преувеличиваете опасность… или, как максимум, мне лжёте, — поделился я своим ценным мнением с хорошим, в общем-то, разумным.

— Ни то, ни другое Магнус, — внезапно тяжело вздохнул хозяин отеля, — Поверьте мне, там нет никакой опасности, но избавить меня от оккупации способны только вы. Я зайду первым, если вам будет угодно.

— Не могу вам этого позволить, — решил для себя я, направляясь прямиком в двери заведения.

Я могу быть низеньким, лёгким, даже безобидным на вид, только вот не бояться меня могут себе позволить очень ограниченное число разумных, давно уже переросших порог возможностей и уязвимостей живого существа. А так, как тайна моего зрения продолжает оставаться тайной — составить ловушку сложно. Даже если её организаторы сидели бы за километр отсюда, я бы увидел их нервозность и опаску. Но ничего подобного не было. Вывод — оккупанты не представляют угрозы.

Ошибочный вывод.

Когда за нашими с Зальцером спинами щёлкнул засов, я понял, что слегка недооценил коварство местных, а также мотивы, ради которых бы стоило устраивать на меня такую ловушку в таком месте.

— Ну вы, блин…, — успел произнести я, а потом был заткнут поцелуем и засыпан телами. Низенькими, грудастыми и зелеными. Тел было много. Скорее всего — все, что нашлись бы в доме у ат-Мансипаха.

Под смятённый писк полугнома «Эй, вы же сказали, что отпустите меня!!», вся эта зелёная река уволокла нас обоих на второй этаж «в нумера», где началась какая-то сумасшедшая полупьянка-полуоргия на целые сутки. Вообще, если судить строго, то скорее это была лесбийская гоблинская оргия, с парой переходящих «призов», но судить не хотелось.

Хотелось выжить.

— Получить Триады, будучи затраханным…, — осоловело пробормотал я спустя какое-то время, пытаясь непослушными пальцами изъять сигарету из мятой пачки. — Кому расскажи — не поверят…

Закурив, я, покачиваясь, пошёл к бывшему дому Мадре, в надежде отоспаться. Над головой ярко сияло солнце, но значение придавать этому событию ресурсов у меня не было.

— Единица к каждой Триаде… и пара к Воину? — слова как-то сами по себе вылетели наружу: — Обалдеть…

Проснулся… а если быть точным, то «очнулся» я лишь под вечер. Вымотанный, измятый, сексуально переудовлетворённый так, что хоть в книги рекордов записывайся, с потёртостями, засосами и следами от укусов даже там, где их вообще не должно было быть. «Хозяин дал нам всем выходной, пока идёт ритуал». Это, наверное, единственная фраза, что всплывает из моей памяти. Зеленые мерзавки отлично подготовились, притащив с собой какие-то эликсиры и зелья, вполне на мне сработавшие. Немного даже жаль Зальцера, но, с другой стороны, он сам меня заманил, пусть и под мнимой угрозой, что при наличии меня гоблинская рать будет более аккуратной с отелем.

Ё-моё, да там в стирку весь отель нужно сдавать… включая люстры и обивку со стен. Интересно, полугном выжил? Узнаю об этом попозже, так как есть еще одно маленькое дело, о котором я банально забыл за всеми этими событиями.

Навестить детишек.

Детишки, за исключением моих собственных, сидящих в обнимку с некромантами далеко и в безопасности, чувствовали себя в не меньшей безопасности, пребывая в натуральном облагороженном бункере, располагающемся прямо под школой. У них тут даже что-то наподобие гидропоники было, дабы молодёжь не питалась одной только сухомяткой! Разумеется, вся эта грибная гидропоника пребывала в раздолбанном и запущенном состоянии. Причина элементарна — преподаватели давно уже «погасли». И их складировали в угол, как бревна.

Признаться, я не люблю молодёжь и подростков, да и не любил никогда. К ним обязательно нужно относиться снисходительно, хотя бы просто потому, что они еще не верят, что взрослый дядя может там… дать, скажем, под дых. Ну, или выстрелить. А следовательно, что? Правильно — слушают недостаточно внимательно.

Переступив через стонущего от боли вожака, которому я зарядил под дых, я рявкнул детишкам приказ рассаживаться по местам. Ну а потом выстрелил в потолок под прямым углом, так, чтобы пуля не срикошетила. Поймав рукой горячий сплющенный комок свинца, принялся его подбрасывать на ладони, рассматривая попутно детишек. Их было около четырёх десятков, большая часть совсем еще мелкие, вон какие глаза делают, а вот старшаки по-прежнему пытаются бухтеть.

— Тишина в классе, — лениво приказываю я, пряча пистолет. — У кого есть мозги, докладывайте. Почему коридор залит водой. Почему рационы распотрошены и валяются на полу? Что с учителями?

Бурчат. Бурчание быстро перерастает в вал претензий, жалоб и вопросов. Снова стреляю в потолок.

— По порядку…, — вздыхаю я, — Наверху творится бардак и война. Вы же здесь устроили свой бардак. Свинство. Сколько кроватей в этом убежище?

— Шестьдесят четыре, — раздается робкий тоненький голосок.

— А вас меньше сорока, — резюмирую я, — Но положить тех, кто вас учил и заботился о вас, на кровати, вы не догадались. Дерьмовые детишки. Неблагодарные. В общем, так. Я заходил проверить, всё ли у вас в порядке. Вы живы, этого достаточно. Но я зайду еще раз. Может быть, завтра, может, дня через три. Тут всё должно блестеть, понятно? Если я найду хоть что-нибудь, что мне не понравится, то пристрелю вашего наглого лидера. А потом назначу следующего. Или следующую. Если и он не справится… вас еще много. Всё понятно?

— Какой ты… на хер… шериф, — выдавливает из себя травмированный в живот парень.

Ну, у него хотя бы есть яйца. Присаживаюсь на корточки возле наглеца, требовавшего «немедленно позвать всех родителей в школу».

— Я не помню, сколько людей убил за последнее время, — честно признаюсь я ему, — Десять или двадцать… может больше. Знаешь, что их всех объединяло? Они не были преступниками или злодеями. Просто придурками. У вас здесь, в Хайкорте, злодеев-то и нет по сути. Теперь понимаешь, какой я шериф, а, придурок?

Меня мутит с похмелья. Детишки бесят. Хватаю лидера за шиворот, отволакиваю в пустую комнатку. Туда же привожу еще пару старших, пацана и девчонку. Устраиваю всем троим головомойку, совмещенную с экспресс-курсом по обиходу себя любимых. Морщатся, делают протестующие лица. Наугад предлагаю им сделку — инспекция туалетов. Если там всё чисто, то затыкаюсь, извиняюсь и ухожу. Если нет… они вылизывают там всё… языками. Вопрос субординации моментально решен, молодёжь трясется, пучит глаза, согласна сотрудничать. С трудом выгоняю из похмельной головы ужасы, что могли бы поджидать меня в местных туалетах.

Собираюсь уходить, как мне в спину доносится ослино-упрямое бурчание лидера о том, что «это всё несправедливо». С трудом удерживая себя от излишнего насилия, разворачиваюсь, подхожу к нему, смотрю в лицо. Хоть и задрав голову.

— Парень, — говорю, — посмотри на меня. Мне более пятидесяти лет. Проживу еще сто, может быть, больше. Я только что отымел под три десятка гоблинш, выпив смертельное для человека количество алкоголя. Не красней, тебе такое не светит. Вообще никому не светит. Просто… забудь о справедливости. Ты можешь её добиться собственными руками, но не можешь её выпрашивать, как алкоголик бутылку. Не можешь требовать. Только добиться.

Ухожу. Не люблю подростков. Особенно хитрожопых. Ежу понятно, что они уже осуществляли вылазки. Из рационов, валяющихся на полу, выдраны отделы с печеньем и джемом. Избалованные засранцы. Удивительно еще, как они тут не перетрахались, хотя… что я видел? Может быть, здесь давно уже свита пара любовных гнездышек. В любом случае, учитывая всю ту муть, что творят Ахиол сотоварищи, здесь, под школой, настоящий рай безопасности.

Пусть и засранный.

За моей спиной гулко лязгали затворяемые на все замки двери бункера, а я лишь усмехался. Если дети не совсем уж плохи на голову, то поймут то, что не было произнесено вслух. Когда третье или четвертое, а может, даже и второе лицо в городе вламывается к ним едва ли не с ноги, дыша перегаром, а затем учиняет произвол и насилие, это даже не говорит, а кричит о том, что дела — плохи. Очень плохи, паршивей некуда. Но понять это сразу не выйдет. Тут нужно сесть кружком, побухтеть, повозмущаться…

Что у нас осталось в городе, навскидку? Ахиол, мисс Дийюн, мастер Херн. Еще с сотню живых наберется. Всё. Желтоглазые? Списываю всех, однозначно. Может быть, где-то еще шевелятся один-два, имевшие увлечения или хобби, как Теодор Рейхгарден, светлая ему память. И что? И всё. Кроме них — основательно поуменьшившие своё количество… Основатели. Собирающиеся, кстати, в ближайшие часы вынести Эйвибсов, одно из своих семейств, с которыми я так близко и не познакомился.

Друидов. Не знаю, насколько опасны эти Эйвибсы и зачем им может быть нужна мошонка Должника, но именно от друидов зависят урожаи ферм Незервилля, породы растений, может быть, даже скота. Интересно, а как дальше без них? Те же самые Тиррайны были поставщиком финансов, можно сказать… город, кроме как поборов от Союза Равных, имел средства заказывать нужное только за счет продажи зародышей ихорников на другие континенты.

В общем, детишкам лучше не вылезать. Всё валится к чёртовой матери, поезд идёт под уклон, а я надеюсь лишь на то, чтобы успеть удрать. Ну и, разумеется, что Энно моих не тронет.

Идёт дождь. Не видно ни зги, но мне в этой темноте, влаге и прохладе, сразу становится легче. Всё-таки оргии просто так не проходят, а гоблинши не жалели какой-то лютой химии, чтобы меня… нас… на всех хватило. Они вообще себя вели, как будто живут в последний день. С другой стороны, задуманный ат-Мансипахом ритуал по изменению формы тумана над городом, действительно был чем-то запредельно сложным и слегка рискованным…

Может, мы могли и взлететь на воздух.

Возвращаюсь в дом Мадре, спать дальше. Идею зайти в «Теплый приют» испуганно отбрасываю — там всё может еще продолжаться. Чувствую, завтра будет особенный день…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 20} Дендробуйство ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Проснуться от попытки изнасилования — далеко не худшее, что может случиться в жизни. Ведь, если уж говорить по существу, я вполне себе озабоченный мужчина, тело молодое, так не всё ли равно, что на уме той, кто пришёл ко мне делать секс? В таком случае, наверное, даже мисс Ларисс Дийюн не ушла бы обиженной просто потому, что 50 лет — это 50 лет, а доставка прямо в постель — это, всё-таки, доставка. Разумеется, мои выводы никоим образом не касались разнообразных перверсий и отклонений, которые были даже в этом мире. Пусть и в гораздо меньшем количестве, чем на Земле.

Куда хуже было то, что изнасиловать пытались меня как раз в противоестественной манере, от чего с кровати в подвале дома Мадре я слетел быстрее, чем смазанная солидолом молния. А затем, увидев, что именно покушалось на мою задницу, лишь сдавленно охнул, хватая свою сбрую с оружием, а после стремительно удирая из здания в одном белье.

Едва успел.

Хайкорт скрипел и шатался. Весь. Стоны дерева, хлопки лопающихся камней, грохот обваливающихся зданий, всё это было едва слышно на фоне угрожающего гула и щелканья, исходящего от ратуши. Плитка, покрывающая всё в этом городе, тряслась, живя, казалось, своей жизнью. Фонари раскачивались и мигали. Фиолетовые молнии потрескивали в тумане над моей головой, пока я, в одних портках, бешено застегивающий поверх нательного белья кобуры и ножны, вертелся на одном месте, пытаясь обозреть сразу всё.

Растения.

Именно расколовший кровать пополам кончик чего-то, похожего на корень, попытался проникнуть мне туда, где не светит солнце. Слегка очухавшись от треска кровати, я и успел среагировать на почти случившееся вторжение. Теперь же, на моих словах буквально расцветало доказательство того, что промедли хотя бы пару секунд…

Корни росли чудовищно быстро. Они пробивали крыши, выползали из окон, сплетались и расплетались, устремляясь всё выше и выше. На моих глазах Незервилль буквально прорастал устремляющимися вверх тысячами корней!

Крупных было мало. Большая часть растительных монстров свивалась между собой, порождая целые колонны, стремящиеся дотянуться до тумана. Получалось далеко не у всех и тогда, повинуясь какому-то странному алгоритму, они расплетались, падая на дома и улицы, замедляясь и застывая. Дотянувшиеся же «счастливчики» вызывали завихрения Пятна, от чего вокруг них взрывообразно повышалась активность — собратья корни наползали один на другой по «шипам» вверх, превращая тонкие длинные стебли в самые настоящие колонны из свивающихся вместе корней.

С фиолетовыми молниями, треском и грохотом, всё это было похоже на апокалипсис сильнее, чем он сам.

Прекратив щелкать клювом, я метнулся во двор постепенно обрастающего дома, туда, где с гортанным гневным мявом шкрасс защищал свою оральную и анальную девственность от растительных извращенцев. Эти стебли-корни пилились старрхом отвратительно плохо, но мне нужно было подрезать лишь несколько неудобно сплётшихся над котом корней, чтобы тот на рывке порвал все остальные. Не став тратить время на возню с огромным и неудобным седлом, я вскочил на манула, объединяя нас в стремлении удрать отсюда к таким-то собачьим пенисам.

Надо признать, сделали мы это вовремя. Я понятия не имел, какие процессы шли внутри колоссальной ратуши-храма Ахиола, но их результатом стал взрыв, с которым почти всю крышу этого огромного здания снесло ко всем чертям. На месте упомянутой крыши, разлетевшейся на нехилые обломки, что стали методично бомбардировать изнасилованный город, я с оторопью увидел целые шевелящийся лес, жадно тянущийся к туману. Ему, этому сборищу древесных изгибающихся свёрл, хватило десятка секунд, чтобы впиться своими остриями в туман.

— Ты случайно не знаешь, как называется шериф без города? — осведомился я у кота, пытаясь отыскать в трусах или майке карман с сигаретами и зажигалкой. Искомое не находилось, что печалило, правда, затихающая движуха в городе намекала, что скоро можно будет вернуться.

Шкрасс лишь фыркнул, начав умываться, а я, почесывая голые пятки о песок, наблюдал, как истощается туман над Хайкортом. Всё реже били фиолетовые молнии, древесные колонны застыли неподвижно… но что-то всё же делали, раз рассветное утро начинало целовать солнечными зайчиками город. То тут, то там серую громыхающую хмарь прорезали узкие солнечные «лазеры».

— Корни — это дерево, — вслух рассуждал я, — Дерево — это целлюлоза, а она, родимая, ни что иное, как компонент взрывчатки. Я правильно рассуждаю, Карус?

— Мау.

— Из чего возникает вопрос, друг мой. Стоит ли нам с тобой, двум достойным и вне всякого сомнения разумным личностям возвращаться в город, в виду того, что он может взлететь на воздух?

— Мррр…

— И я так думаю. Но мне нужны штаны и сигареты. А еще чашечка кофе. Или кружка.

— …

— …да и узнать, что случилось с Зальцером Херном, нам тоже безусловно стоит. Я, можно сказать, чувствую свой долг шерифа по отношению к этому достойному разумному. Как, хочешь побыть тут, пока я там?

Кот не захотел. Скорее всего, виной этому было пока утреннее, но всё-таки солнце, о котором у шкрасса сложилось совершенно плохое впечатление. Во всяком случае, он без малейших сомнений поднял пушистый зад и посеменил за мной.

«Тёплому приюту» повезло. Точнее, повезло всем зданиям, расположенным возле разрушенной и заросшей ратуши — они попали в зону, где наружу рвалось очень небольшое количество корней. На первом этаже отеля лишь в паре мест был проломлен пол, по которому сейчас змеились десятки небольших корешков, похожих на худых и очень длинных змей. К счастью, дохлых. Я даже опустился на колено, чтобы как следует помять одного «покойника», расположившегося поблизости от двери. Обычный жёсткий корень.

— М-магнус?

Неуверенный вопрос был задан невысоким, покачивающимся и отвратительно выглядевшим существом. Я подумал о том, что если этому существу дать выспаться, заставить пропить курс витаминов, а потом прописать месяц спокойной реабилитации, то, в конечном итоге, оно превратится из затраханного на три четверти до смерти существа назад в Зальцера Херна. Владелец, бармен и без пяти минут выжатый покойник неуверенно стоял в дверях кухни, держась за косяк и подслеповато моргая в темноте.

— М…магнус, друг мой, — хрипло и тихо прокаркало существо. — Ч-что случилось? Это… вы сделали?

— Видели бы вы остальной город, мастер Херн, — вздохнул я, — Хотя, о чём это я? Выходите посмотреть. Солнце как раз встает.

— С-солнце?

Зрелище прорвавшегося сквозь ратушу леса оставило на психике владельца отеля серьезную отметину. Пробормотав, что ему нужно выпить, полугном исчез во тьме отеля. Питания не было никакого, также как и света, но у Херна оказалась в наличии горелка на топливе, которой тот в своё время изредка пользовался для собственных поделок по дереву. Вскипятив на ней чайник воды, мы, два низкорослых товарища, сидели на высоких табуретах у барной стойки, меланхолично наблюдая, как в отель затекает вода. К счастью, чистая… но всё-таки вода. И её было много.

— Что теперь делать, Магнус? — уже почти осознанно перешёл на имена слегка поддавший, от чего и оживший, Зальцер.

— Не знаю масштабов этого события, — сделал я пальцем круг в воздухе, — но на твоём месте я бы озаботился переездом. Есть у меня на примете один форт, населённый призраками. Они тебя примут, если я замолвлю слово. Но ехать до него… далеко. Мне сначала нужно провести разведку города, узнать, что там с детьми под школой, найти Ахиола, выяснить, что произошло. Мои-то девчонки в крепости…

— Я… никуда не поеду, — выдал полугном, вытирая с лица испарину полотенцем. — «Приют» уцелел. У меня есть запасы. Если встретишь кого-нибудь… тех же детей, то шли их сюда.

Оставалось лишь уважительно кивнуть в знак подтверждения. Маленький, хилый, любопытный, однако не сгибаем ни перед гоблинскими ордами, ни перед катаклизмом. Есть за что уважать такую личность. Хотя насчет несгибаемости перед (или под. Или над.) гоблиншами надо подумать. Из такого словосочетания выйдет отличная шутка на будущее.

Если оно будет. Как минимум, я встречу его в приличной одежде. Одолженный у Херна костюм был лишь чуть-чуть мне тесноват, а штанины я подвернул. Оставив владельцу отеля на попечение Каруса, я пошёл на разведку в гордом одиночестве.

Школьники встретились мне по дороге. Они шли, сбившись в плотную кучку, лупая по сторонам глазами. Мелкие пытались реветь, но старшие девчонки тут же шикали на громких, не скупясь на подзатыльники. Ковыляющий вперед и чуть ободранный лидер, при виде меня озарился улыбкой счастья, тут же ломанувшись навстречу.

— В бункере всё блестит? — с ходу быканул я, от чего парень едва не сел задом на перекореженную плитку.

— Вы… вы…, — начал заикаться он.

— Я… я… пошутил, — пошутил я, не меняя выражения лица, а затем перевёл взгляд на остальной табун, бывший на подходе, повышая голос: — Внимание! Я ни хрена не знаю, что происходит! Вы — ноги в руки и бегом в «Тёплый приют»! Там вас ждут! Господина Херна слушать внимательно, его распоряжения выполнять неукоснительно! А теперь ноги в руки и побежали!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Вождя получает 1 уровень. Текущий уровень — 28

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Твою же налевоооо… где моя маска? Где?? Потерял!!

Глядя в спины детей, быстро и аккуратно пробирающихся по вздутым плиткам к отелю, я лихорадочно вспоминал, где мог оставить маску. Где-где — дома, ведь в одних портках выскакивал! Что делать — к Ахиолу или домой? В зловещую заросшую ратушу или домой?

Над ратушей крутилась медленно исчезающая мутная туча, испещренная безмолвными тоненькими молниями. Чтобы догадаться, что это — весь туман, что был над городом, надо было бы иметь высшее магическое, либо наблюдать весь этот бордель с самого начала. Резонно решив, что свое ближе к телу, я и отправился домой… но, спустя двадцать минут, с неохотой вернулся, заодно и вычёркивая дом Мадре из мест будущего отдыха. Моя одежда, патронташи и маска сохранились в целости и сохранности, но кроме подвала от дома мало что осталось — несколько корней буквально порвали бедолагу надвое.

— Не хочу я туда, — вслух жаловался я, глядя на циклопическое строение, над которым зловеще возвышались чёрные спиральные пики корней. — Там бо-бо могут устроить. Но какие еще средства могут быть, чтобы достучаться до крепости?

На молитвы-вызовы Ахиол, кстати, не отвечал. Даже на самые приоритетные.

Ратуша. Здания, которое я когда-то неплохо изучил, больше не было, как и какого-либо входа в развалины. Колоссально толстые стены выдержали напор сотен корневых чудовищ, а вот перекрытия и внутренние переборки такого подвига повторить не смогли. Однако, обходя по периметру эту пародию на чудовищный куст в горшке, я заметил, что со стороны, где ранее располагался кабинет Ахиола, корней, устремившихся в небо, не видно. Этакая небольшая неравномерность…

Быть маленьким плохо, хотя бы потому, что даже если ты можешь оторвать человеку ногу, и кандидат на отрывание это прекрасно понимает, то всё равно не может к тебе относиться серьёзно. Мы все частично обезьяны. Меньше? Значит слабее. Поэтому мне, если что, нужно отрывать вместо того, чтобы решить всё цивилизованно, через переговоры и угрозы.

Но также есть плюсы.

Например, я могу подпрыгнуть бешеной мартышкой на два с лишним метра вверх, вцепляясь пальцами в изогнутую загогулину, а затем, кратко проматерившись, перепрыгнуть на соседнюю, пока предыдущая со скрипом отрывается от стены. И продолжить подниматься дальше, пользуясь просто силой пальцев. Конечно, долго так не попрыгаешь, но кто мешает отдыхать?

Триады синергируют между собой. Я уже был гораздо сильнее взрослого полноценного человека весом в средние 75 килограммов, что давало, с пересчётом на мою массу тела, возможности профессионального скалолаза. Прибавить к этому показатели Триады Плута, и вуаля — акробат, способный нести ночью возмездие во имя чего-то там — готов! Совершенно другой вопрос, что в нормальной жизни, даже если она насыщена перестрелками, риском для жизни, погонями и отстрелом эльфов, ты не используешь большую часть своих возможностей. Они тебе требуются лишь для того, чтобы быстро выхватить пистолет, а затем выстрелить в неприятное существо. Либо, на крайний случай, воткнуть нож.

Пришлось слегка поднапрячься, чтобы добраться до крыши, находящейся едва ли не в пяти десятках метров над поверхностью трахнутого растениями города, но в конечном итоге, я уселся на огрызок какой-то скульптуры, после чего с любопытством заглянул внутрь, сквозь пролом.

Оттуда, с середины своего совершенно нетронутого, хоть получившего легкий наклон кабинета, на меня с любопытством взирал Ахиол, имея на лице удивленную полуулыбку человека, неожиданного увидевшего мелкий, но приятный сюрприз.

…и делал мне ручкой. Мол, иди сюда, товарищ шериф.

Ну, за этим и пришёл.

— Искренне рад, что вы живы, шериф Криггс, — шестирукий излучал в пространство чересчур много эмоций. Позитивных эмоций. Выражалось это лишь в чуть повышенной жестикуляции и полуулыбке, но и это было… нехарактерно.

— Я тоже очень рад, что жив, Ахиол, — осторожно сказал я, а затем, не выдержав, сбился на сарказм: — Только вот не уверен, что в виду всего произошедшего меня можно по-прежнему считать шерифом.

— Вы про это? — одна из правых рук бога совершила круговой жест, а затем помахала в жесте расслабленного отрицания, — Ерунда. На языке покойного Баунда… ну, или на вашем, шериф, это лишь рикошет.

«Лишь рикошет» выглядел как черное месиво деревянные столбов, между которых были зажаты доски, ткань, переломанная мебель. Выше нас столбы отходили друг от друга, чтобы воткнуться в серую хмарь, крепившуюся из последних сил. Знаменитый туман Хайкорта был практически «выпит», и в кабинет мэра били лучи рассветного солнца.

— Раз вы рады меня видеть, значит, я вам еще зачем-то нужен, — медленно произнес я, после того как закурил. — Вам не кажется, что я буду более полезен, если буду знать больше?

— Вообще-то… нет, — тут же отреагировал продолжающий пребывать в эйфории бог, — У меня для вас, шериф, осталось последнее поручение. Вы его выполните, невзирая ни на что. Просто потому, что сами этого отчаянно желаете. Затем я перенесу вас в крепость, куда три часа назад доставили материалы Лироя Аддамса, вы получите обещанную тетрадь, после чего мы с вами распрощаемся к взаимному удовлетворению. С вашими девочками все в порядке, кстати.

— Спасибо, — я почувствовал, как тщательно сдерживаемая внутри гора падает с плеч.

— Однако…, — протянул мэр, закладывая пару рук себе за голову, — я совершенно не против поговорить. Несмотря на всё наше с вами недопонимание и вашу неприязнь абсолютных авторитетов, вы, Магнус, оказались эффективны. Не ранее, разумеется, а именно здесь и сейчас, в момент кризиса. Будущий Хайкорт, такой, каким его видят мои соратники, нуждается в независимом и активном агенте вроде вас. Хотите знать, что вообще происходит?

— Именно такая постановка вопроса мне, как шерифу, и не по душе, Ахиол, — тут же среагировал я: — Как шериф, я чувствовал себя обязанным знать, что происходит. А вы использовали меня как дешёвого наемника. Одноразовое «пушечное мясо».

— Иначе вас бы убили, — парировал бог. — Да — вы, шериф Криггс, просто выполнили нужную мне работу. Но при этом умудрились остаться в живых. Попытайся вы вынести что-нибудь из подземелья Доннорифта, попробуй заключить договор с кем-либо из Основателей… или, скажем, если бы сумели хотя бы ранить Аврору Аддамс… Перечислять можно долго. Ваша позиция нейтрального и раздражённого наёмника защитила вас и ваших приёмных детей.

— От чего?

— Как вы заметили, тут произошла цепь событий, к которым вы не имеете никакого отношения, — вновь улыбнулся бог, — Они, эти события, были режиссированы определённым образом, чтобы получить именно тот результат, что у нас сейчас перед глазами.

— Город искорёжен, желтоглазые уничтожены, либо в коме, — начал медленно перечислять я, глядя мэру в глаза, — Популяция живых понесла неисправимый урон, а несколько семей Основателей уничтожены…

— Почти все, — равнодушно поправил бог, — В живых остались лишь ат-Мансипах, Энно и, к несчастью, Галатури. Орки чересчур решительно отстранились от охоты за «наследством» Мадре, а их защита оказалась практически неприступной.

— Никакого наследства не было, — уверенно сказал я, с удивлением понимая, что не ош…

— Не было, — улыбнулся Ахиол, крутя в одной из рук писчее перо.

Он замолчал, а я… начал лихорадочно думать. Всё стало если не ясно, то куда прозрачнее. Ахиол, шестирукий бог, который почему-то работает мэром. Энно, могущественные некроманты, которым вся эта возня с Незервиллем никуда не стучалась. Им просто и банально он не нужен. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, архимаг со своим личным гаремом из гоблинш, о социопатии которого ходят легенды.

Никому из них не нужен был Хайкорт, но при этом сам город висел камнем на шее. Как и его жители, как желтоглазые, как и все договора, связи, обязательства…

Именно эти свои соображения я и изложил шестирукому здоровяку в чёрных шароварах.

— Почти, шериф Криггс, — посмурнел бог. — Помните, вы как-то раз гадали, зачем нам здесь живые? Куда проще было бы их перевести в разряд желтоглазых, либо просто избавляться. Так вот, знайте, эта прослойка живых была моей… паствой. Платой даже, можно сказать. Обманной платой по несправедливому договору, который когда-то со мной был заключён.

Бог на «голодном» пайке из жалкой тысячи не-очень-то-верующих. Некромант, которого что? Шантажируют? Архимаг, которому что? Надоело?

— Почти. Мы, шериф Криггс, разработали схему, в ходе которой Основатели без задней мысли друг друга атаковали, пока не была пройдена точка невозврата, после чего и началась война. Ни я, ни Лейлуш, ни Энно не могли действовать прямо, по ряду очень серьёзных причин. С другой стороны, вы, уничтожив Террейнов, дали всем заинтересованным сигнал, что можно начинать бойню — ведь без Террейнов Хайкорту не выжить. Да и вообще…

Ему хотелось поговорить. Выговориться. Я был идеальным кандидатом. Беспристрастный, никого не потерявший, по сути — даже не имеющий претензий.

Всё началось давно. В те времена, когда группка неизвестных лиц, будущих Основателей, наткнулась на орочий клан, сходящий с другого корабля в той же гавани. Удивительно, но они не передрались, а наоборот, быстро наладили продуктивное общение. У заклинателей духов был большой интерес в том, чтобы спрятаться как можно дальше, а остальным понравились их физические кондиции. Однако, никакого порабощения не случилось. Наоборот, Галатури оказались теми, кто смог предложить нечто в качестве фундамента будущему городу. Кого-то вроде третейского судьи, нейтрального лица, неустанного стража.

Ахиола. Порабощенного и материально воплощённого бога людей.

Взамен орки получали статус и… найденную в пустыне Аркадию. Чудовищного монстра, выросшего из обрывка щупальца, проникшего в этот мир во времена Полёта Драконов.

Все оказались довольны заключённой сделкой. Шестирукому обещали паству, Галатури увидели новый путь к знаниям, остальные же получили надёжную гавань на века. Или, если брать в расчёт суровую реальность — на век.

Бога обманули. Основатели, обещавшие ему паству, следовали лишь букве договора, установив такие критерии приёма новых жителей в Хайкорт, что случайные странники им совершенно не соответствовали. Внутренняя рождаемость? Фактор, который корректируется очень многими способами. Бог слишком торопился вырваться из рук шаманов, слишком поверил, что с ним захотят договориться по-хорошему.

— Буквально все в этом городе жаждут беспрекословных рабов! — сплюнул я от злости.

— Это в природе разумных, — безразлично пожал плечами Ахиол.

— Хорошо, — вздохнул я, — Знаете, Ахиол, меня давно уже тяготит вся эта ситуация. Здесь всё не то, чем кажется. Все ваши обещания оказались с двойным дном. Мне плевать, что вы с Энно и ат-Мансипахом затеяли и к чему стремитесь. Давайте просто закончим.

— Не возражаю, — покивал шестирукий, хрустя пальцами. — Только одна маленькая деталь, шериф Криггс. Перед тем, как мы перейдем к делу, знайте — у трансформации города из Пятна в Каплю есть цель. Хайкорт, в том виде, что существует сейчас, будет вскоре перемещен на другой континент. Понимаете, почему я просил вас передать приказание вернуться в город всем, кто сейчас в Средней Зоне?

— Да, — слегка натужно выдавил я, пытаясь осознать сказанное.

— Хорошо, — покивал бог, — Город станет районом в одном очень большом городе. Договор о подобном заключён в стародавние времена, но не в этом суть. Подумайте — большой, технологически развитый город и… Эласта. Покинув нас, вам с девочками придётся долго блуждать, рискуя жизнью. А так — вы будете работать на нас, а ваши… дочери делать то, что сочтут нужным. К примеру, у меня в бухгалтерии открылось множество высокооплачиваемых вакансий. В секретариате… к сожалению, тоже есть одна. Как вам?

— Сколько у меня времени? — хрипло выдохнул я, пытаясь всё устаканить в голове.

— Достаточно. Мне по-прежнему нужно, чтобы вы информировали всех выживших о том, что им нужно прибыть в город. Кроме этого — последнее поручение. Вы готовы его услышать?

— Да.

— Шериф Криггс, от лица города Хайкорта, я прошу вас отыскать сбежавшую Аврору Аддамс по прозвищу Суматоха, а отыскав — казнить на месте. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 21} Тяжелый выбор ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Отпив виски прямо из бутылочного горла, я шикнул на начавших ругаться по какому-то мелкому поводу детей. «Теплый приют» теперь был ими буквально забит, а хуже всего было то, что попавшие в относительную безопасность воробушки тут же зачирикали, отказываясь понимать, что их благосостояние и жизнедеятельность находятся на невероятно тонком льду. В данном случае — из-за измученного Зальцера Херна, который до сих пор нормально не выспался. Я решил протянуть ему руку помощи, пока бедолага от царящего вокруг него бардака не протянул ноги.

Три мелких пацана, насупившись и сверкая глазёнками, начали на цыпочках подниматься по лестнице на второй этаж. Тяжело вздохнув, я опустил свою железную маску назад на рожу так, чтобы оставить губы свободными для бутылки. Те еще проблемы. Хочешь угомонить засранцев мужского пола — снимаешь маску и лупишь по ним недовольством. С женским подобное не срабатывает, потому как при виде моей обнаженной рожи каждая носительница будущих сисек норовит найти себе занятие поближе к уставшему гному, ошарашенному сложными вопросами.

А этот гном буквально пару часов назад послал в жопу бога… и даже выжил после этого.

У Ахиола опыта в исповедях не было совершенно! Он сотоварищи что-то задумал, что-то воплотил, кого-то пришиб и теперь всё хорошо. У него. А вы, товарищ Криггс, валите уничтожать свою дорогую подругу, правда, знайте, что она стабилизировала свой источник, поэтому от архимага Лейлуша сейчас отличается лишь незнанием заклинаний. Да что там, ерунда, подумаешь, она может частично воплощать свои желания с помощью маны! Пуля справится…

Пришлось мэра потрошить на большинство подробностей.

Итак… прошлое. Здесь всё более-менее понятно. Были Основатели, был клан Галатури, был пленный Ахиол. Достигнутый ими консенсус при закладке Хайкорта оказался с гнильцой, оставив шестирукого на «подножном корме», без паствы. Он затаил обиду, нашёл единомышленников, а затем начал при удобном случае мстить. Каким образом? Я знаю лишь то, что все передрались, соблазненные яйцами моего предшественника, в которые безумный вивисектор закачал тысячи оплодотворённых яйцеклеток, несущих в себе будущих потомков кида. Армия сверх-существ. Быстрых, ловких, сообразительных. Достаточно лишь поместить яйцеклетку на положенное ей природой место, как вуаля — процесс пошёл.

Страшный соблазн для местных. Ложь, сказка, наживка. Они сами уничтожили себя… за исключением тех же Галатури, которые вполне могли подозревать, что на них затаили обиду.

Теперь… настоящее. Ахиол, несмотря на свой деревянный вид, великий хитрец. Суматохи в его плане не было, но она, как независимый рычаг, была им с блеском применена, просто оттягивая на себя внимания всех и каждого. Включая и меня. Раз! И у Основателей дополнительный конфликт из-за делёжки обещанного архива Лироя Аддамса! Подытожим — наследие Доннорифта, яйца Мадре, архив Аддамса. Три очень веских повода вцепиться друг другу в глотки.

Одни из последних выживших — Эйвибсы, оставившие давным-давно в городе «подарочек» на всякий случай. Эти корни, сейчас в изобилии пронизывающие весь город кроме нового района — вовсе не должны были разрушить Хайкорт.

Не-а. Зачем кому-то уничтожать ну… пусть не декорации, но совершенно безобидное и ни на что не влияющее население города? Нет, корням Эйвибсов предполагалось разрушить каменное основание под канализацией города — своеобразную подушку, на которой тот стоит и благодаря которой функционирует, собирая магию из Средней Зоны, чтобы использовать её для работы коммуникаций самого Незервилля. Ахиол перенаправил рост растений, из-за чего те на самом деле «срикошетили», оставив важное невредимым за счет разрушения пустых домов и ратуши. Заряженная магией плита Пятна, точнее Капли, осталась в целости и сохранности в то время, как обманутые растения потянулись к ближайшему источнику — туману. Теперь друиды мертвы, а город, благодаря уцелевшей плите, по-прежнему готов к переносу.

Магия, масштабы которой я не пойму и через пятьдесят лет.

Сам факт телепортации Хайкорта кажется безумным событием планетарного масштаба. На этот проект ат-Мансипаха давно было наложено вето, инициаторами которого как раз были Галатури. Оркам, в случае переноса, пришлось бы расстаться с Аркадией, чего они категорически не желали. Идея о том, чтобы мирно разойтись в разные стороны Основателям в голову не приходила. Видимо, слишком много компромата.

Теперь…

Я отхлебнул из бутылки, выкурил пару сигарет, нанёс одной совершенно потерявшей голову шестнадцатилетней дурынде оскорбление по заднице, которой та вздумала вертеть у меня перед носом, а затем всё-таки задумался под заполошное мычание девицы.

Будущее.

По словам Ахиола, оно выглядит радужным. Он разбирается с Галатури, я пускаю пулю в голову Авроре и… всё. Дальше пустой город, весело распевая праздничные песни, перемещается в какой-то другой город, становясь там огромным кварталом. Место, по словам того же мэра, там было выделено еще 63 года назад. Точнее — никем не занято. На этом для всех выживших местных счастливый конец этой сказки. Правда, выжило их очень мало, а наиболее могущественная часть выживших и не живы вовсе по своей природе, но волнует ли это шестирукого? Нет, он даже не старается изобразить заботу. Пусть его.

Передо мной, Эльмой и Элли выбор прост как собачий хвост — либо мы, в случае если я выживу в разборках с Суматохой, весело перемещаемся к черту на кулички неведомой магией, либо получаем свободу прямо здесь, на Эласте. Конечно, для второго случая придётся пройти несколько ритуалов клятв, но Ахиол на это пойти готов. По его собственным словам, мой потенциал как прикормленного исполнителя ему очень по душе.

И вот чтобы решить именно эту дилемму, я сижу, напиваюсь, рычу на детей и бью по задницам мелких тупых соблазнительниц.

Что лучше?

Свобода с двумя детьми в центре охваченного войной континента? Или участие в неведомом колоссальном эксперименте с последующим трудоустройством, к которому у меня заранее аллергия?

Я ненавижу Хайкорт и терпеть не могу Ахиола, а также уверен в том, что Энно и ат-Мансипах, по сути, такие же как он — бесчувственные ублюдки, для которых имеет значение лишь то, что они сами себе назначили имеющим значения. Уверен, потому что сам таким же являюсь.

Только я — слабый ублюдок.

Хлопнув по плечу отчаянно зевающего Зальцера, уткнувшегося виском в дверной косяк, я зычно заорал на весь «Приют»:

— Детишки! Срочно мне список своих фамилий! Я отправляюсь в Среднюю Зону! Родителям нужно знать, откуда вас забирать!

Вот это школьники сумели организовать с воистину впечатляющей скоростью!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Просто так, на голубом глазу, я не собирался объезжать все фермы в Средней Зоне просто потому, что имелась идея получше. Направив Каруса к форту-ферме Виллоу, я вновь погрузился в пучины мучительного выбора, не забывая при этом поглядывать по сторонам.

Элли. Она летает, полупрозрачная, слегка светится. Куда я могу с таким сопровождением сунуться? Ответ — никуда. Единственное достойное место для девочки-призрака на сейчас — только Хайкорт. Ахиол не может этого не понимать, предлагая мне столь шикарный выбор из ничего. Эльма мне не простит, если я решу оставить Элли в Незервилле. Ловушка, из которой не видно выхода.

Хватит думать, впереди, где-то здесь, на просторах слегка покрытой клочьями травы пустыни, бегает Суматоха. Стабилизировавшаяся, злая как мокрая кошка, могущественная. А еще — не имеющая ни единого союзника. Девочка может бить наповал всё, что увидит. Смысл думать о будущем, если мне его заслоняет её чрезвычайно худая, но очень волшебная жопа?

А вот трава, сочная, прекрасная, очень сильная зеленая трава, нелепыми полянками раскиданная по пустошам Хайкорта… она начинает вянуть. Через неделю тут будет лишь песок и камни. Хороший аргумент.

— Сейчас вы можете не просто вернуться, а сделать это с максимальной выгодой для себя, мастер Тортени. Получить наиболее сохранившиеся дома. Загрести своей коммуной максимум доступных ресурсов. Занять наиболее удобные вакансии… во всех без исключения сферах. Единственная просьба лично от меня — не ущемляйте интересы Зальцера Херна. Это сущий пустяк.

— Ваше поведение о многом говорит, шериф Криггс, — Артур Тортени, тот самый призрак-привратник, с которым я беседовал в последний раз, оказался кем-то вроде лидера этой небольшой группы призраков Хайкорта. И впечатление довольного или обрадованного нашей встречей разумного он не производил. Нежить сложила руки перед собой, упирая их в стол, попутно смотря на меня пронизывающим взглядом, — Вы говорите, что приехали к нам сразу. Проигнорировав всех живых, вы обратились к тем, кто ни в чём не нуждается. Эгоистично. Будь я жив, то проникся бы к вам отвращением. Пока — лишь недоверием. Что вы скрываете? Чего хотите добиться?

— Ничего, — равнодушно пожал я плечами, — Все мрут как мухи. Все, кроме вас и меня. Простая логическая цепочка, не находите, мастер Тортени? Я надеюсь, что вы воспользуетесь шансом, а также не забудете, кто его вам предоставил. Ни о каком долге речь не идёт, меня вполне устроит устная благодарность.

— Я вам не верю.

— Ваше дело. Оговорюсь только, что с гибелью Террейнов Незервилль перестал быть привлекательным местом для кидов. Но, может быть, в нём будут жить мои дочери. Как вы думаете, лишним ли им будет хорошее отношение со стороны призраков?

— Которое вам отнюдь не гарантируется.

— Пусть так. Однако, ваше сообщество показало себя наиболее жизнеспособным… для инвестиций. А усилий я затратил сущую малость.

— Саркастичный вы ублюдок, шериф Криггс.

— Но не идиот, как и вы. То, что вы со своими полупрозрачными товарищами упустите шанс как следует нагнуть жизнь в Хайорте, мной находится… чрезвычайно маловероятным.

— Жаль, что я вас уже характеризовал наиболее ёмкими словами.

— Было приятно с вами побеседовать, мастер Тортени. А теперь я, пожалуй, поеду дальше. Очень не спеша.

Есть и те, кто такие же бесчувственные ублюдки, как и ты, но слабее. Тут весь город буквально они одни! Выделяются лишь Эльма с Эллой, Зальцер, да Нимея.

Кстати, о последней… где же она прячется?

Я не спеша объезжал фермы, все подряд, а не только по списку. У полупрозрачной нежити и так была солидная фора, учитывая возникший здесь дефицит лошадей. Пока живые соберут манатки, пока найдут способ их транспортировки, призраки уже давно будут хозяйничать в городе. Сутки или двое уже точно.

Убежище Галатури, прекрасно мной различимое благодаря огромной туше спящей Аркадии, я огибал большим крюком — не было никакого желания попасть в прицел борющимся за свою жизнь оркам, либо попасть под шальную плюху кого-нибудь из лагеря Ахиола.

Ферма, затем еще одна, потом еще, та, что гарантированно должна была быть с живыми — все пустые. Следов насилия нет, горизонт чист от эмоций, животных или разумных. Тоскливая картина на фоне жарящего солнца, недовольно орущего шкрасса и буквально на глазах увядающей травы. Наверное, как раз бывшая когда-то сочной и зеленой трава, сейчас вся темнеющая и ложащаяся на хранимую ей ранее почву, куда лучше выполняет работу по оповещению всех и вся, что пора рвать когти в город.

Мои мысли получили подтверждение через час. Мы с Карусом догнали группу из пяти разумных, которые довольно спешно ковыляли в Хайкорт. Остановившись возле них и переждав, пока они перестанут дергаться и хвататься за ружья, я достал список, составленный школьникам. Двоим из мелких повезло, в группе были их старшие родственники, которым я и дал наводку, где они могут забрать своих детей. А при желании и больше. Успокоившиеся люди завалили меня градом вопросов, на большинство из которых ответов не было. Посоветовав им озаботиться детьми и домом, я поскакал дальше.

Сидя на неторопливо перебирающем лапами Карусе, я закопался в собственных характеристиках, пытаясь найти хоть что-то, что может помочь в грядущей охоте на Суматоху. Поводом раскатывать губу были аж десять очков развития, накопившихся за прошедшее время. Такое количество ресурса для управляемых мутаций было очень солидным.

Только вот мой проклятый класс всё портил.

Выбор, ранее ограничиваемый лишь несколькими вариантами изменений биологии и анатомии, расширился по «классовому» признаку. Мне предлагалось повысить свою чувствительность для определения лжи, обострить обоняние, легкая надстройка зрения, серьёзно облегчающая чтение следов с потенциалом развиться в визуальное реконструирование какого-либо события по остаточным следам. Далее шли не менее бесполезные вещи. Светочувствительность? Нет, спасибо, ночью я сплю. Общее увеличение выносливости аж за 10 очков? Очень соблазнительно, но вряд ли мне эта выносливость поможет, тем более сопряженная с увеличенным аппетитом. Превращение всех волос тела в вибриссы, чувствительные к колебаниям воздуха? Голым ходить не намерен.

Ни намека на магию, либо на сопротивление к ней. Ничего похожего на увеличение прочности кожи и мышц, а эффективность такой штуки наблюдал воочию. Да мне бы даже скорость бега не помешала, но… увы. Ничего. Горько вздохнув, я закрыл внутренний «магазин». Придётся жить с тем, что есть здесь и сейчас.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 21 %

Класс — Шериф

Уровень — 12

Триады:

Триада Воина — 15

Триада Плута — 19

Триада Мага — 19

Триада Вождя — 28

Очки развития: 10

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный, Шериф

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Мастер огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение, Динамичный резерв

Недостатки: Нетерпимость законника

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Итог — слегка поехавший на почве личной справедливости обаятельный стрелок-лидер. Относительно слаб, но ловок и быстро соображает, очень большая харизма. Последнее велико настолько, что во внешнем мире меня бы просто пристрелили из опаски. Боевые качества? Ну, всё, что я могу, это быстро и довольно точно разрядить мои четыре пистолета. Два «обычных», с магазинами, укомплектованными девятимиллиметровыми «подарками» и два «тяжелых», под пули калибра чуть более десяти миллиметров. В крайнем случае — здоровенный нож в ножнах за спиной. В самом крайнем случае, когда всем мозгом понимаешь, что тебе пришёл конец — «боевой режим», позволяющий действовать невероятно быстро и точно.

…против психованной дуры, которая, как легендарный Колобок смогла уйти от бога, некроманта и архимага, а теперь шляется где-то по окрестностям.

Дерьмо, а не шансы.

Дальше… дальше нам с Карусом начало везти на случайные встречи в чистом поле. Везти настолько, что я подъехал ближе к городу, решив намотать несколько кругов вокруг, перехватывая возвращающийся народ. А он, напуганный жухнущей травой, возвращался еще как, правда, застревая приблизительно в полукилометре от лишенного тумана города, «слегка» украшенного черно-коричневыми корнями. Задача, можно сказать, упростилась в разы — я подъезжал к людям, кратко объяснял произошедшее, узнавал, не являются ли они счастливыми родителями выживших детей (или наоборот), а затем посылал тех, кто жаждет вновь обрести чад, в «Тёплый приют». Так продолжалось ровно до момента, пока один из встреченных мной не рассказал о совсем недавно встреченных им разумных на ферме Марков. Одной из засевших там персон была миниатюрная мулатка с пуком дредов на макушке. Вроде бы она ругалась с остальными двумя…

Поразмыслив, я всё-таки направил шкрасса к указанной ферме. Очень хотелось посмотреть в глаза дурынде, которая сожгла мой дом. Арестовать бы всё равно не получилось, от полицейского участка не так уж много и осталось, как и от тех, кого я там запер по клеткам, так что держать поджигательницу было бы просто негде, но просто посмотреть, просто спросить, каким местом она думала — хотелось чисто по-мужски.

Успел я к самому интересному моменту — визжащую и брыкающуюся девушку двое худосочных и неловких молодых человека старались затащить в спальню, ничего в процессе не повредив ни себе, ни ей. Ребята были настроены решительно, это легко определялось по тому, что гибкое молоденькое тело, извивающееся в их неопытных руках, было раздето совершенно. Правда, тут был нюанс. Нимею попутно еще и уговаривали, правда, на повышенных тонах.

— Ты что, хотела нас на такое дело без аванса подписать?!! — орал тащащий за ногу. Ему приходилось уворачиваться от свободной пятки бывшей фермерши, но это было куда легче, чем сказать хоть что-нибудь из-под дредов, лезущих первому в рот и глаза. Парень неловко попытался поймать угрожающую ему конечность, а затем вновь завопил: — Кончай лягаться, дура! Ничего с тобой не случится!

— Отпустите! Уроды! Сраные уроды!! — орала тем временем Нимея, продолжая медленно проигрывать. — Вы отказались! Свиные выкормыши! Вы же отказались!!

— От того, чтобы стрелять в гребаного Должника мы отказались!! — заорал первый девушке прямо на ухо: — Поняла, дура?! А от аванса мы не отказывались!!

— Я вам ничего не обещала!!

— Прекрати дёргаться! Убьём!

— Убейте!! Убейте меня! А потом трахайте, сколько влезет!

— В тебя и так влезет!

— Ублюдки!!

Сцена продолжилась, в основном благодаря тому, что оба парня не сколько потеряли голову от похоти, сколько были твердо намерены совершить половой акт с мулаткой. А между этими двумя понятиями лежит огромная пропасть, особенно если ты не опытен в насилии и стремишься в первую очередь не сломать сопротивление жертвы, а сначала её зафиксировать в удобной позе. Времени было предостаточно, чтобы я, аккуратно и тихо орудуя на кухне, убрал оставленные народом ружья куда подальше.

Вместе с уборкой шёл и процесс убалтывания жертвы, в ходе которого выяснилось много интересного. К примеру, оба парня были городскими, и на внезапное предложение мисс Хиггс соврали согласием только из-за того, что фермерша была в Средней Зоне как рыба в воде, потому и могла им подсказать хорошую неразграбленную ферму для дальнейшей жизни. Но, раз трава умирает, то ни о какой жизни речи идти не может, а значит — нужно вернуться в город. Но предварительно можно (и нужно) немного потрахаться, поэтому если товарищ Хиггс не будет сопротивляться, то ей, в конечном итоге, даже понравится.

Я собирался вмешаться, как только в процессе укрощения строптивой появятся хоть какие-то перспективы на само изнасилование — пока происходящее было чем-то средним между борьбой, скандалом и попыткой двух достойных джентльменов посовещаться о том, как можно зафиксировать столь строптивую и активную особу. У Нимеи с мышечным тонусом всё было прекрасно, выносливость от работы на ферме тоже не страдала, поэтому я даже сам с собой поспорил, что вполне велик шанс того, что парни просто… утомятся возиться и плюнут на всё это занятие. Моё появление с аплодисментами в этот момент стало бы достойнейшей местью за сгоревший дом!

Однако…

— Как же это мне надоело! — взвыл один из парней, хватая Нимею за волосы и выдёргивая из-за пояса нож. Девушка, почуяв неладное, оглушительно завизжала, из-за чего второй, скорчив рожу, кинулся на неё сверху, припечатывая всем телом к кровати.

— Эк…, — негромко произнёс прислонившийся к косяку я, глядя, как осатаневший парень сноровисто и резко пилит ножом, отрезая дреды Нимеи, замершей в ужасе.

Чик-чик… и готово.

Победно вскинув пучок, напоминающий черного сдохшего осьминога, парень торжествующе заорал, а затем… бросил его в дверной проём. Туда, где стоял я. Прямо в лицо.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил я его, рассматривая спутанные дреды, которые выглядели удивительно мерзко без лица хозяйки.

— Аа…, — онемели насильники-парикмахеры, глядя на меня квадратными глазами. Было очень забавно наблюдать, как вскинувшая почти лысую голову Нимея, замерла, зеркально-точно повторяя ошарашенные выражения лиц своих неудавшихся половых партнеров.

— Я тут мимо проходил, — сняв шляпу и маску, я обезоруживающе улыбнулся, — Дай думаю, посмотрю. А тут таааак интересно…

— Ше… шер…шериф! — тут же выставил перед собой руки «парикмахер», а затем, увидев, что в одной из них нож, тут же отшвырнул оружие. — Мы не хотели! Мы не стали бы в вас стрелять!

— ДА! — истово подтвердил второй, проделывая с удерживаемой им ногой Нимеи тоже самое, что и его приятель с ножом, — Мы бы не стали!!

— В общем так, парни, — не стал я тянуть кота за яйца: — Что было, то было. Вам обоим выписывается амнистия за… оказание редких услуг во времена кризиса. Руки в ноги и валите ко всем демонам отсюда! Но, если вы в будущем хотя бы яблочко украдёте — буду стрелять на поражение. Всё ясно?

Что сталось с сонной неторопливостью и чувством собственной важности урожденных жителей Незервилля? Оба парня, прямо как настоящие человеки, с бледным видом и дрожащими конечностями, сбивая друг друга по пути, ломанулись на выход. Посторонившись и пропустив их, я убедился, что оба не стали заморачиваться мелочовкой вроде одежды и оружия. Похвально. Почему не всегда так? Начинаю понимать Ахиола. Любой аппарат куда приятнее чинить хорошим ударом кулака, чем копаться в его внутренностях. С людьми также.

Нимея, сидя на кровати, рассматривала меня с каким-то оглушённым потрясением. Её руки, живя собственной жизнью, вовсю исследовали голову, а глаза периодически сползали на пук пыльных дредов у меня в руках.

— Знаешь, что меня задело? — с горечью спросил я обнажённую девушку, вовсе не собираясь ждать, когда она очухается достаточно для внятного диалога: — То, что ты сожгла дом, который обставляла Эльма. Та самая Эльма, что принимала тебя в гостях, развлекала, слушала твой бред. Ты разрушила первое серьезное достижение маленькой девочки. Бывай, Нимея Хиггс.

Смысл злиться на ту, у которой всё, кроме пасьбы коз, буквально вываливается из рук? Вытекает как вода, без малейших шансов удержаться.

Зато, благодаря этому маленькому забавному эпизоду, я приобрёл утешительный подарок для дочери и, наконец-то, принял решение, рыся на Карусе в город, освещаемый вечерним солнцем.

Ко всем демонам этот Хайкорт, вместе с Ахиолом, Нимеей, некромантами и прочей дрянью! Пусть лучше всё зависит от нас троих. Мы выживем. Устроимся. А затем… затем откроем «Книгу Вечности». Элли будет первой. Ей можно начинать хоть сейчас.

А пока… пришло время поохотиться.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 22} Взрослая неожиданность ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Осознание, что я — редкостный и неисправимый гад, пришло с утра. Не сразу. Сначала я проснулся и лениво зевнул, с удовольствием ощущая, как прекрасно выспался. Затем, вскипятив на газовой горелке немного кипятка, долго сидел, уставившись в стену, в утреннем блаженстве хорошо выспавшегося и не желающего соображать человека. Только потом, когда первая чашка показала дно, я вспомнил, что нахожусь посреди практически мёртвого города, в подвале-бункере своего покойного предшественника, которого сам же убил. Точнее добил. Сижу, улыбаюсь как дурак, смотрю стену в то время, как снаружи, в наполовину разрушенном городе случайные выжившие мучаются, не понимая, как им дальше жить и чего ждать, боясь за то немногое, что у них осталось.

А их шериф, гад такой, вместо того чтобы всю ночь колесить по Средней Зоне в поисках задержавшихся там бедолаг, сладко продрых в уютной берлоге за семью запорами. Более того, он еще и весь остаток вечера промотал не на службе обществу, а отираясь как шелудивый пёс у башни Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха в надежде, что мудрый маг подскажет ему, где искать Аврору Аддамс. Лейлуша дома не оказалось, гоблинши мне не ответили, поэтому я вернулся в дом Мадре, протащив шкрасса на задний двор, поужинал холодными бобами с тушенкой, а затем сладко уснул в подвальной бронированной комнате.

Подлый эгоистичный гад как есть.

Штаны плотной и почти неснашиваемой ткани коричневого цвета. К ним бы, конечно, подошла красная рубаха, но у меня такой ереси никогда не было, так что пришлось надеть белую. Следом настала очередь жилетки, уже немного потёртой. Она, в первую очередь, нужна для того, чтобы сбруя с двумя чрезмерно большими для моих размеров репликами знаменитого американского «1911», не натирала плечи. Заряженные «пулями восстания» стволы весят по килограмму, а на спине еще и ножны старрха, орочьего боевого ножа.

Следом наступает очередь ремня и бедренных кобур с теми же пистолетами, но калибром поменьше. Всё это безобразие схватывается ремнями через бедра, так что теперь я похож на жертву закоренелого извращенца, обожающего японскую культур связывания — везде проходят ремешки, виднеются заклёпки. Смотрится смешно, но, по сути, очень эффективно, так как вся эта упряжь даёт мне немало дополнительной защиты. К тому же, я не снимаю пыльник — тяжелый кожаный плащ, что носят нараспашку. В его просторных карманах лишь деньги и сигареты.

Шляпу на голову, железную маску прицепить пока к поясу, сигарету в зубы. Щелчок зажигалки. Затяжка. Готов? Рука по собственной воле хватает винтовку, от чего я неожиданно для себя вспоминаю, что сегодня не обычный рабочий день.

Сегодня нужно быть готовым ко всему. А в первую очередь, я собираюсь переехать из этого подвала в арсенал. Большой день. Сегодня, если мне повезет, умрёт не только Аврора, но еще, заодно, и выживут те желтоглазые, которым хватило силы воли пробыть в своём уме месяц без Купели. Сегодня после обеда проснётся Аркадия.

Из подвала я вылезал, похожий на гигантского хомяка-милитариста. Две дальнобойные винтовки производства Рейхгардена, его же рук кургузый автомат на четыре магазина с помповой перезарядкой, немерянное количество патронов, от веса которых меня аж покачивало.

Впрочем, как раз последнее и спасло. Как только я снял запоры с двери, ведущей наружу, дверь широко распахнулась, а затем едва ли не десяток рук решил пригласить меня наружу.

— Чего? — озадаченно хрипнул я, получая шарящими в полумраке пальцами и кулаками в район лица, от чего закономерно улетая вниз по лестнице спиной вперед.

Спасли ружья. Они, раскорячившись на моей спине, сыграли роль тормоза, жалобно скрежеща о стены и перила, превращая свободное падение в неизысканный, но совершенно безопасный кувырок, благодаря которому я очутился у стены, но лежащим на полу и с выдернутыми из плечевых кобур пистолетами.

А сверху уже ползли, шли, падали и катились что-то бормочущие себе под нос желтоглазые.

Я открыл огонь, когда первый из них протягивал ко мне руки, находясь буквально в метре от меня. Грохот выстрела, и затылок нежити разлетается в клочья. Из второго пистолета, зажатого в левой руке, стреляю не в голову, а наугад, в центр шевелящейся, стонущей, ползущей и идущей ко мне массы. Стреляю еще и еще. С правой прицельно, с левой просто выиграть время. Выстрел, выстрел, выстрел. Пули пробивают тела и черепа, ломают кости, заставляют выплескиваться вялую чёрную жидкость из ран. Ни на что не обращаю внимания, стреляю, лишь пытаюсь целиться так, чтобы пуля с правого пистолета оказалась между желтых светящихся глаз.

В атаке наступает заминка, так как действия толпы не организованы совершенно. Кто-то шевелится на ступеньках, кого-то придавило трупом собрата. Ужом выпутываюсь из ослабленных ремней перевязей от двух застрявших ружей, делаю кувырок назад, в арсенал покойного Мадре. Сверху шум, гам и желтоглазые, либо решившие, что им будет дешевле упасть, либо просто поскользнувшиеся на предшественниках.

— Какого хрена?! — ору я, по старой памяти выдирая стальной багор из заначки Должника.

Ответом меня не удосуживают, поэтому перехожу к тыкательным процедурам. Процесс прост — бить по светящимся глазам острием. Тык, тык, тык… лестница деревянная, поэтому чуть не попадаюсь, когда багор вязнет. Меня хватают за ягодицу мертвой хваткой. Ору от боли и пытаюсь вывернуться, но куда там!

— Криггс…, — тихо и монотонно скрипит желтоглазая женщина, которую я буквально выдёргиваю из-под тел, пытаясь просто выдернуть из её руки свою жопу, — Криггс…

Её голова резко откидывается назад. Простая свинцовая пуля, зато прямо в серое вещество. Хороший выстрел. Оказавшись в относительной безопасности, тут же открываю огонь из «легких» пистолетов, начиняя свинцом любого, чьи глазки еще горят. Тем временем, пальцы, уже неплохо так помявшие мое мясо, разжимаются. Вырываюсь, переводя дух за лихорадочно быстрой сменой магазинов у пистолетов, стреляющих «пулями восстания».

Ибо это и есть восстание!!

Сверху по лестнице валятся новые противники. Кулями, не заморачиваясь ходьбой по ступенькам, которые сильно заняты дохлыми и умирающими. Ударяются о стену, замирают на пару секунд, а затем встают, оживляясь при виде меня.

— Криггс…

— Скажите что-нибудь новенькое! — рычу ничего не понимающий я, хватая автомат.

Только сейчас понимаю, насколько они медленны и неуклюжи. Падают, спотыкаются, полное отсутствие какой-либо соображалки. Поведение самых настоящих зомби, только вместо невнятных стонов и хрипов вполне однородное упоминание моего имени. Короткий, тяжелый и неудобный автомат, который меня вечно подмывает назвать «помповым пулевиком», обладает одним единственным достоинством — в нём просто дофига патронов.

Стреляю. Просто стою, слегка оглушенный грохотом, и стреляю по скатывающейся вниз нежити. Конечно, тут нужно только в голову и никак иначе, но раз они между собой не общаются и просто зверски тупят, то характер поведения демонстрируют совершенно одинаковый — скатиться вниз, неуверенно подняться на ноги, бормоча моё имя, получить пулю в голову. Идею, что они все здесь собрались в надежде меня обнять, полностью нивелирует моя адски болящая ягодица.

К счастью, вскоре поток гостей ослабевает. Он и так был невелик, иначе бы меня завалили телами, но желтоглазых на ступеньках подвала и рядом с ними, порядка тридцати. Функционирующих — парочка, захороненная под телами большинства и предпринимающая вялые попытки выбраться. Лихорадочно быстро перезаряжаюсь, буквально выдирая магазины из креплений, парочка которых такой грубости не выдерживает. В голове бьются мысли только про шкрасса. Если агрессивные желтоглазые добрались до кота, то ему может быть сейчас очень печально!!

Добрались.

По развалинам дома Мадре бесцельно шатался с десяток зомбиобразных… зомби. Парочка отиралась рядом с Карусом, совершенно игнорируя гигантского манула, что вызвало сильный треск моих шаблонов. Правда, всё-таки рука у меня уже была набита, а горящая болью задница совершенно мешала мыслить отвлеченно, поэтому я просто-напросто открыл огонь из автомата при виде шатающихся туда-сюда мертвецов, а затем, расстреляв все шевелящееся, ринулся к коту.

Карус стоял, встревоженно водя туда-сюда косматой головой. Возбудили его, кстати, мои выстрелы, так как желтоглазые не тронули ни волоска на его отросшей шкуре, что несколько выбило меня из колеи. Убедившись, что вокруг пока никого нет, я занялся перезарядкой автомата, отталкивая заинтересованную мохнатую рожу от своего поврежденного тыла. Последний пришлось проверить потщательнее, но кроме слегка надорванных штанов и помятых мышц, я мог похвастаться лишь небольшими ранками от ногтей своей «почитательницы».

А теперь попробую разобраться, какого полового органа вообще творится в этом мире. Наличие жаждущих меня желтоглазых, не испытывающих ни малейших признаков гнева и страха, а посему невидимых, меня очень сильно напрягает. Перекурив, я уж было принялся подниматься на разведку, как моё внимание привлёк сто лет уже не появлявшийся конвертик внутреннего сообщения:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— «Открыта особенность: Эксперт-ликвидатор»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Легкое интуитивное понимание, как нарушить функционирование чужого организма при взгляде на этот самый организм. Оценивается поза, вектор движения, напряжение мышц и прочие сложносоставные факторы. Базисом для оценки служит ни что иное, как мой собственный опыт. Проще говоря — чем чаще я теперь убиваю какой-то вид существ, тем лучше понимаю, как это делать эффективнее.

Вот те раз. Искал что-то полезное за очки развития, а получил задаром.

Дальнейшая аккуратная разведка показала, что дела мои плохи. По улицам города, над которым вновь сформировалась туманная пелена, шатались желтоглазые, двигаясь и ведя себя точь-в-точь как зомби из фильмов ужасов. Они бесцельно бродили туда-сюда, застревали на одном месте, тихо бормотали себе под нос. Атмосфера была… пугающей. На улицы, судя по всему, вышли совершенно все, кто раньше жил в Хайкорте, а ведь большинство из работников получила травмы на стройке… Сейчас эти бедолаги ходили, размахивая стёртыми до костей руками, ползали, волоча за собой лохмотья штанин с выглядывающими оттуда обрывками мышц и сухожилий… ковыляли и хромали. Постоянно повторяя одно и тоже.

Криггс. Криггс. Магнус Криггс.

Аж мурашки по спине.

Впрочем, в близлежащих окрестностях желтоглазых было немного, но, посчитав оставшиеся патроны, я понял, что никакого массового отстрела устраивать не буду, потому что такой праздник жизни кончится для меня плачевно. А если не для меня, то для Каруса — ради эксперимента, я, высунув нос из развалин, заманил в них ближайшего желтоглазого, а затем подвёл к шкрассу, запрыгнув коту на спину. Живой мертвец тут же вцепился гигантскому манулу в бок, от чего с гневным мявом был расплющен ударом лапы об стену и добит мной ножом.

— Мне нужны патроны, гранаты и автомат, Карус, — задумчиво сообщил я коту, вылизывающему ударную лапу, — А еще неплохо бы помолиться.

Последнее занятие не дало никакого эффекта. Ахиол был «не абонентом», из-за чего с местным бардаком предполагалось справляться некоему белобрысому гному внемировой национальности. Для этого нужны были, как минимум, пушки и патроны.

— Карус, за мной, — принял я оригинальное решение, а затем, выведя кота из развалин, просто побежал параллельно курсу умного животного, отлично понимающего мои жесты.

Получилось прекрасно. На зрение желтоглазые не жаловались, поэтому, заметив меня, сразу же отправлялись на перехват, полностью игнорируя здоровенного манула, даже когда котище сносил их грудью. Мне же, прикрытому волосатой тушей с одной стороны, было довольно удобно разбираться с теми, кто представлял опасность с другой. Стрелять не было никакой нужды, так как уворачиваться в моем невеликом худощавом теле по-прежнему было одно удовольствие.

Куда хуже, чем проявляемая всеми желтоглазыми кровожадность ко мне, было то, что они по-прежнему ничего не чувствовали, даже когда их сминала туша ездового кота. Полностью разумная когда-то нежить разлеталась в разные стороны, хрустя костями, не демонстрируя ни малейших признаков страха или гнева!

Что это может быть? На меня ополчились Энно? Но я ни разу не слышал, что они могли брать желтоглазых под массовый полный контроль! Это им, черт побери, даже не было нужно! Наоборот, некроманты вывели желтоглазых именно как обладающих свободой воли существ!

Замечаю в тупичке одиноко бродящую желтоглазую и не могу удержаться, заворачивая туда шкрасса. Женщина при виде меня включается и прёт напролом, заранее вытягивая руки и шепча мое имя. Уворачиваюсь от объятий, отсекая ножом кисть руки, отскакиваю, наблюдаю. Ноль сомнений и эмоций, глаза не затуманены, по-прежнему стремится ко мне. Не так быстро, как могли перемещаться и действовать неживые раньше, но вполне уверенно и целеустремленно. Вторая кисть руки следует за первой, женщина тут же слегка меняет тактику, стремясь обнять меня обрубками рук и… укусить. Не даю ей совершить задуманное, начиная кромсать ноги. Вскоре, она ползёт, что даёт мне куда больше времени на наблюдение.

Глаза ясные, координация отменная, правда, движения чуть замедленны. Такое впечатление, что она в полном сознании, но это сознание сосредоточено лишь на одной цели — настичь меня и убить, всё остальное, включая собственное благополучие и даже моторику движений, для неё второстепенно. Глазомер? Отлично. Поведение? Она сразу же меняла тактику нападения, когда я ей что-то отрубал, значит… что? В полном сознании?

Нелепица.

— Простите, уважаемая, — говорю я, лишая женщину рук в достаточной мере, чтобы она не могла ползти, — но, если вы придёте в себя, то вас непременно восстановят.

— Магнус… Криггс…, — шепчет изувеченная желтоглазая, застывшая в растерянности. Ей нечем теперь упираться во вздутые корнями плиты Хайкорта, чтобы двигаться ко мне. Это… жутко.

Хлопок воздуха и возле меня оказывается Ахиол. Матерюсь от неожиданности, ловлю решившего удрать кота, забывая, что он весит тонну, а я полсотни кило одетый и вооруженный. Бог наблюдает слегка забавную картину о летающем шерифе, но явно не веселеет. Шестирукий здоровяк сосредоточен и хмур.

— Шериф Криггс, у меня мало времени.

— Вот мой вопрос, — шиплю я, тыкая рукой в ползущую желтоглазую, одновременно с этим пытаясь удержать Каруса. — Что с ними?

— С ними произошла магия мисс Аддамс, шериф, — мэр вздохнул, жестом успокаивая Каруса, а затем продолжил: — Она и ранее применяла неизвестное воздействие на живых, когда находилась на побережье Эласты, но здесь, по словам Базилиуса, смогла применить своё воздействие массово. У неё получилось потому, что ментальное сопротивление неживых в этой… кондиции практически… равно нулю.

— Что мне с ними делать?

— Уничтожайте. Их уже не изменить, — был прохладный ответ, — Мы вам поможем, когда освободимся. В данный момент мы готовимся произвести у семейства Галатури… обыск. Они будут сопротивляться до последнего.

— То есть, надежды нет? — хмуро спросил я, чувствуя дополнительную тяжесть на душе.

— Нет, никакой. Энно подтвердил, что установки не спадут, даже если вы убьете Суматоху, — кивнул бог, — Кстати, если мы задержимся, что весьма вероятно, потрудитесь пожалуйста встретить поезд часов через десять. На нем прибывают ваши дочери и… архив Аддамсов.

— Хорошо.

— Шериф, — привлек мое внимание Ахиол: — Только обязательно убедитесь, что мисс Аддамс поблизости нет. Мы будем заняты. Идеально будет, если вы её ликвидируете до того, как прибудет поезд. В крайнем случае, я разрешаю вам вывести состав из строя, чтобы мисс Аддамс гарантированно не смогла покинуть Хайкорт.

— А ногами она разве не сможет уйти? — поинтересовался я, с огромным сожалением втыкая старрх в затылок ползущей желтоглазой.

— Исключено. Какими бы не были её силы, до крепости она добраться не сможет. Как и преодолеть туманы. На этом, шериф Криггс, откланиваюсь. Желаю вам удачи.

Пропал.

Просто прекрасно. Особенно на фоне того, как я из тупичка вижу, как по улице бегает вихрастый подросток лет пятнадцати. Он смело подбегает к бродящим желтоглазым, тормошит их, о чем-то спрашивает, а затем, не получив ответа, бежит дальше. Затем этот растерянный и недоумевающий парнишка видит тела тех, кого упокоил я или искалечил Карус. Он кричит, резко разворачивается, падая, затем вскакивает и припускает назад со всей дури.

Мертвый город под туманом, проросший гигантскими корнями. Мой личный зомби-апокалипсис с безумной ведьмой в качестве босса. Что может быть лучше? Только мысль о том, что Суматоха знает Эльму и Элли, знает в лицо. А значит — вполне могла дать своим куклам установку на убийство девочек, которые довольно скоро будут здесь.

Изначально в моих планах было нечто вроде посещения арсенала при полицейском участке, куда я собирался добраться, привлекая минимум внимания. Затем, точно в таком же духе, вернуться на вокзал, где… вот здесь крылся большой вопрос, так как я понятия не имел, где сейчас Суматоха и на что она вообще способна. Планы изменились. Лучшее, что я могу сейчас сделать — это прекратить существование этих несчастных зомби, чьи крошки воли раздавлены в прах психованной сукой.

— Иди за мной, — сказал я шкрассу, а потом неспешно пошёл по улице, вынимая старрх из заплечных ножен.

Живые мертвецы были куда активнее киношных зомби, но по одиночке или вдвоем ничего не могли мне противопоставить. Совершенно. Я нападал на них со спины или в открытую, уворачивался от загребающего воздух выпада, делал подножки или просто наносил несколько сильных рубящих ударов по коленям сзади. Арсенал уловок был широк, а пользоваться им было легко. Ситуация, когда большие и высокие уязвимы перед мелким худосочным карликом.

Кувырок вперед пропускает меня мимо шепчущего моё имя желтоглазого. Он начинает разворачиваться, но тут же припадает на ногу, на которой перерезаны сухожилия. Чаще всего, после этого противник неловко падает навзничь, тут же получая острием здоровенного тяжелого ножа в висок, под горло или оголовьем Аргумента по затылку. По улицам Незервилля идёт забрызганный черной кровью миниатюрный мясник, а за ним по пятам важно шагает гигантский манул с ковбойской шляпой на макушке.

До заросшего корнями, разваленного и частично взорванного полицейского участка я добираюсь не без травм. Плечо, кожа на боку, отдавленное и чуть не оторванное ухо, красно-синее и горящее болью, отбитые от бесчисленных кувырков плечи. На моём счету почти сотня упокоенных. Пользовался только ножом, на резкие хлопки выстрелов зомбированные желтоглазые реагировали очень даже хорошо, тут же начиная стягиваться к источнику звуков. Еще одна монетка на весы, что Аврора заложила куда более сложную и многогранную установку, чем можно было подумать.

Здесь, у участка, настоящее столпотворение. Пятьдесят, а то и больше желтоглазых стоят, иногда разворачиваясь на месте, оглядываясь, делают пару шагов в случайно выбранном направлении. И шепчут мое имя. Каждый из них.

— Я здесь!! — кричу им, доставая пистолеты с патронами, начинёнными «пулями восстания».

Стреляю только с правого. Не спеша. Максимально точно. Кот в шляпе сидит в конце длинной улочки, откуда я пришёл.

Выстрел.

Выстрел.

Выстрел.

Они были невиновны. Совершенно. Безнадежны, если верить словам Ахиола, но я верил им, так как ничего больше не оставалось. Возможно, они, эти желтоглазые, уже были лежащими и сидящими трупами, так как в них не осталось ни крошки воли, с помощью которой можно было бы толкнуть себя в пробудившуюся Купель. Возможно.

Но я чувствовал себя погано и мерзко. Стреляя и работая ножом, я чувствовал себя точно также, как давным-давно, в другой жизни. Тогда, когда я принёс своего единственного четвероногого друга на усыпление. Он был совершенно безнадежен, почти не приходил в сознание, но тем не менее, я, пусть и из лучших побуждений, сделал нечто обратное тому, что делал всю жизнь — обрек его на смерть.

Это было… нужно.

Здесь и сейчас, буквально в двух шагах от разрушенной ратуши Незервилля, я дал бой несчастным желтоглазым… просто оказывая им дань уважения. Любой в этом городе, взяв в руки отвертку или какой-нибудь штырь, мог бы безо всякой угрозы жизни сделать то, что делал сейчас я. Стреляя, маша клинком, шипя от боли, когда сверхъестественно сильные пальцы хватают за любую часть тела.

Шериф, убивающий своих подопечных.

Незервилль — самый извращенный город на планете. А возможно, даже на двух, что известны мне.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 23} Конфронтация ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— «Эксперт холодного оружия» повышен до «Мастер холодного оружия»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Лавина странных ощущений, что меня накрыла, была куда желаннее, чем очередной прогресс очередного навыка. Выдернув нож из очередной жертвы, я устало побрёл к шкрассу, пошатываясь на ходу. Не физическая усталость, отнюдь… до неё теперь было далеко. Курсируя по Кварталу Живых, я обнаружил сквозь стены несколько едва заметных комочков серого, которые оказались домашними питомцами. Какие-то крупные мыши, одна зверюшка наподобие тушканчика, парочка черепах. Они, помиравшие от голода и жажды, пошли на мою регенерацию. Хреновое состояние, в котором я находился до этого, усугубилось кратно — единственное, что более-менее утешало, так это время, что я потратил на то, чтобы напоить зверьков и дать им возможность поесть, а затем убив их максимально быстрым и внезапным способом.

Бойня была долгой, всего лишь с одной передышкой, когда передо моим взглядом появилось похожее сообщение, что и сейчас. Мастерство скрытного передвижения. Оказывается, оно прогрессирует очень быстро, когда ты убиваешь исподтишка. Увеличение уровня этих умений открыло, казалось, какие-то знания или приобретенные рефлексы — я начал понимать, как ставить ногу при ходьбе украдкой, на что обращать внимание в первую очередь, получил интуитивное знание о характере передвижения потенциальной жертвы — напряжение мышц, настроение, буквально уверенность в том, куда идущий или стоящий посмотрит в последнюю очередь. С холодным оружием, в частности с старрхом, было чуть иначе — пристально смотря на ковыляющего вдали желтоглазого, я остро ощущал всего четыре места на его теле, удар по которым его обездвижит или убьёт.

Но, это знание сейчас ничего не значило, кроме того, что волнами омывая мои депрессивные мозги, оно смывало часть тяжести от происходящего. Отвлекало. Успокаивало. Раздражало.

— Хочу нажраться…, — пробормотал я, доставая полупустую бутылку из седельной сумки. Карус лишь лениво зевнул. Ему было сугубо фиолетово на всю эту возню.

Пара-тройка глотков тут никак не повредят, лишь немного приглушат разбушевавшиеся чёрные мысли. После того, как я уничтожил всех зомби возле участка, мне пришлось неслабо повозиться, чтобы добраться до остатков оружейной. К счастью, там, на случай пришествие песколаза, содержалось много оружия, часть из которого уцелела. Нагрузив шкрасса так, что тот аж начал ворчать, я поехал «чистить» город.

Бойня. Бессмысленная и беспощадная. Умелая. Милосердная.

Оправдываю ли я себя? Не уверен. Не обязательно быть неправым, чтобы на душе было тяжело. Достаточно лишь знать, что лежащие по округе тела на твоей совести. Ведь ты же когда-то принял решение отключить Купель на месяц. Что с того, что скорее всего, с желтоглазыми обошлись бы точно также, не захоти они заниматься стройкой? Это было бы не твоё решение?

Отхлебнув еще, я почувствовал, как мысли слегка расплываются. Хорошо. Здесь, на вокзале, и дождусь девочек. Главное — вертеть головой по сторонам почаще, что-то мне подсказывает, что гражданка Аддамс может, конечно, что угодно, но вряд ли при этом будет рыскать по округе спокойной как танк.

«Круг костей» на поясе взбесился. Раньше он вибрировал при наличии рядом какого-либо готового заклинания, иногда даже сильно, но сейчас была не вибрация, а, скорее, встряска, сопровождаемая слабым ударом тока. Затем послышался резкий знакомый голос, исходящий из ниоткуда. Острый, прерывистый, напряженный.

— Криггс! Суматоха у Галатури! Она атакует! Сюда!

Лейлуш.

Я вскочил с места, почти не обращая внимания на то, что дымящийся талисман падает с пояса, распадаясь на несколько истекающих черным дымом осколков.

— Карус, Карус! — задёргал я недоумевающего кота, залезая в седло. — Вперед! Вперед! Вперед!

Шкрасс, совершенно обалдевший от происходящего, огласил Хайкорт полумявом-полурыком, но тяжело двинулся с места, перебирая лапами всё быстрее и быстрее. Если бы его конституция позволяла бы, уверен, что кот бы обязательно повернул шею, чтобы посмотреть в глаза придурка-хозяина, который то бегает по городу, то стреляет, а то гонит честное и ни в чем не повинное животное с места в карьер. Но, куда деваться, он ездовой кот, поэтому выражать возмущение может только голосом.

Я было дёрнулся его остановить, ведь никакой записки, никакого послания дочерям не оставлено, а они могут наткнуться на зомби, но тут уже и самого шкрасса переклинило — раздражённо дёрнув головой и пряднув ушами, понукаемый до этого манул перешёл на полную свою скорость.

Смиряюсь, позволяя коту петлять по улицам в нужном нам направлении. Не думаю, что девчонки прибудут одни, наверняка их будет сопровождать один из аколитов Базилиуса Энно, кто всё поймет по первому же замеченному желтоглазому. Самоуспокоение помогает, но куда сильнее меня успокаивает душераздирающий грохот, от которого шкрасс, прижав уши, переходит на совсем уж нехарактерный для него бег.

Как грохот может успокоить? А вот так — туман над городом сходит с ума, бесится, свивается в длинные жгуты, сверкает зелеными и фиолетовыми молниями. А еще он быстро ускоряется именно в том направлении, куда поворачивает нос управляемый мной шкрасс, вырвавшийся на покрытую пожухлой травой пустыню. Странная и эпически выглядящая хренотень? Безусловно. Только вот город за моей спиной, чьи темные здания начинают лизать лучики солнца, вскоре останется с чистыми от желтоглазых улицами!

Наверное, в какой-нибудь книге синонимов, напротив слово «Тщетность» вывесили мою физиономию.

А мне, впрочем, уже плевать! Взбодрённый, я пью на ходу, стуча зубами и губами о горлышко бутылки. Впереди — задница! Полная задница, если такого неумеху как я зовёт величайший маг всех времен и народов, дерущийся плечом к плечу с богом и настолько же великим некромантом! И пусть даже всем этим временам лишь один несчастный засратый век, пусть ни одна из этих могучих личностей не является бойцом в прямом смысле, но и я от них недалеко ушёл!

Криворукость, ограниченность, пафос, нелепость, стагнация и упадок — вот что скрывается за местным «величием»!

Карус вновь не скачет нелепыми прыжками, а быстро-быстро перебирает всеми лапами по очереди, как и полагается приличному и уважающему себя шкрассу. На его спине сижу я, полутораметровый красивый гном с короткой белесой щетиной, увешанный оружием, полупьяный, встрепанный и в порванной одежде, с лихо сдвинутой набекрень шляпой. Над нашими головами воет чернеющий туман, сворачивающийся гигантскими спиральными сверлами, бешено вращающимися в воздухе, а между ними с громовым треском бегают молнии.

Я улыбаюсь. Впереди ясная и понятная цель. Желанная цель. Всё будет просто, вне зависимости от того, убью я или убьют меня. Понимание буквально вгоняет в эйфорию!

Хохочущий белобрысый придурок, сидящий на коте, бегущем под жуткой чёрной бурей?

Да, это я. Прошу любить и жаловать.

Хотя… куда вы денетесь. Я же обаяшка.

Сверхъестественная буря над моей головой казалось, дралась сама с собой. Дымные спирали напирали друг на друга, плевались молниями, старались поглотить соседок или слиться с ними, но при этом вся «дерущаяся» масса рвалась вперёд. Если бы вся эта жуть умела плеваться обычными молниями, то, скорее всего, меня бы уже давно выжгло в угли.

Галатури больше не существовало, во всяком случае, всё, наблюдаемое мной впереди, говорило об этом. Массивные и тесно стоявшие ранее здания орочьего клана были превращены в руины, представляющие из себя лишь фундамент, с торчащими из него как зубы осколками стен. Обломки этих самых строений мне начали встречаться где-то за километр до места событий. Каждый из них чадил быстро растворяющимся чёрными дымом. Там же, в эпицентре, дыма было куда больше.

Правда, он не скрывал самого важного.

Там были они, все четверо. Ахиол, Базилиус Энно, Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах и… Суматоха. Можно сказать, они сражались, хотя, на самом деле, это было ни на что не похоже.

Лихорадочно цепляющий на себя всё, что только можно, как своё, так и вынутое из оружейной, я не отводил взгляд от небольших фигурок, пылающих цветами страха и ярости. Их, эти тёмные эмоции, излучал даже стоящий поодаль в одной позе некромант, который, казалось, ничего не делает, кроме того, что протягивает руку по направлению к архимагу. Сам бог-мэр тоже был в неподвижной позе. Он, в чёрных и порванных шароварах, замер с всеми шестью руками, разведенными в стороны, напоминая готового прыгнуть паука. Кожа бога была испещрена сотнями, а то и тысячами маленьких горящих символов, а оскаленное лицо демонстрировало, что он напряжен до границ своих возможностей.

Результатом этого напряжения была висящая в метре над землёй прозрачная сфера, очень похожая на мыльный пузырь в рост человека, на дне которого болтается нечто среднее между жижей и очень густым зеленым туманом. В этой жиже, внутри пузыря, прямо в воздухе была беснующаяся Суматоха.

Она была почти… хотя что там «почти», полностью обнажённой, если не считать за элемент одежды тонкий обрывок ткани, чудом зацепившийся за шею. Бледная, костлявая, встрепанная, Суматоха металась от стенки до стенки «мыльного» пузыря, вопя что-то истерическое и лупцуя их кулаками. Прозрачная плёнка ощутимо дёргалась, от чего, как мне показалось, Ахиол испытывал дополнительные мучения.

Основным действующим лицом был арабообразный Лейлуш. Высокий худощавый маг в растрёпанной халате, стоял в десятке метров от пузыря с Суматохой, размахивая руками в магических жестах. Его губы постоянно шевелились, а с кистей рук и пальцев то и дело срывались лучи или светящиеся ленты, проникающие сквозь прозрачные стенки тюрьмы девушки и впивающиеся в её тело. Насколько я мог судить, Аврора чхать хотела на все потуги архимага, а вот сам пузырь, подвесивший её в воздухе, бесил её просто невероятно.

Затем моё зрение перестало выхватывать лишь ключевые детали, мы с Карусом подъехали слишком близко, от чего ездовой кот начал тормозить, недовольно мотая головой. Я ему не мешал, осознавая картину целиком. Это было… сложно, особенно для меня. Колоссальная туша Аркадии, лежащая прямо под дерущимися, била по моему зрению Должника как огромное угрюмое солнце.

Трое пытались убить одну. Ахиол сдерживал, Энно передавал магу энергию, а сам Лейлуш непрерывно атаковал Суматоху. Но и она в ответ тоже била. Едва видимые дуги магической энергии били хаотично по всем троим, но в основном были сосредоточены на архимаге. Пыль и мелкий щебень постоянно отлетали от непоколебимо стоящего архимага. Он бросил взгляд в мою сторону и клубящаяся туча магии, сопровождавшая меня от города, с рёвом ринулась к нему.

— Твою мать! — ругнулся я, слетая с подпрыгнувшего на месте шкрасса воробушком. Пока вставал, кот благоразумно уже сваливал без оглядки. Грохот и рёв вокруг стояли страшные. Пришлось бежать своим ходом, с ружьем наперевес.

Ситуация резко поменялась в худшую сторону. Суматоха, до этого момента визуально страдавшая дурью, что-то тараторила, застыв на одном месте и вытянувшись как самая бледная свечка в мире. Её внешний вид совершенно не вязался с творящейся вокруг хренью — измождённая, тощая, совсем не похожая на существо женского пола, она дёргано пыталась изобразить нечто, что и Лейлуш, но заклинания постоянно срывались, заставляя воздух в «мыльном пузыре» дрожать и искрить. Однако, её очевидно дилетантских попыток хватило, чтобы тучу магии разорвало на две почти равные части, одна из которых понеслась к её пузырю.

— Криггс! — донесся до меня еле слышный голос Базилиуса, — Сюда!

Стрелять в Суматоху, не зная свойств её тюрьмы, было бы безумием, так что я последовал зову некроманта, подбежав к последнему. Стволов и взгляда я, тем не менее, не сводил с колдующей вешалки, от чего стал сильно удивлен, а уж если откровенно, то едва не обделался, когда сбившая мою шляпу с головы рука нежити вцепилась мне в макушку. Не сильно, но вполне достаточно, чтобы зафиксировать мою голову.

— Магнус, — отрывисто и резко произнёс некромант, удерживая меня, — Времени нет. Отвечайте на вопрос — вы в самом деле обладаете быстро восполняющимся резервом? Ахиол и Лейлуш говорили об этом! Отвечайте!

— Да! — тут же заорал я, — Мой резерв очень мал, но восполняется почти моментально! А чт…

Это было похоже на моментальную заморозку кишок с резким же их оттаиванием до абсолютной нормы. Я захрипел, скашивая глаза в кучу от непередаваемого ощущения, которое тут же повторилось еще раз. Потом еще. Еще. Еще. Учащаясь и учащаясь, пока отвратительное, дрожащее, холодное состояние не стало новой нормой. Пришлось потратить немного времени, чтобы собраться с мыслями и отрешиться от противно дёргающихся внутри холодных потрохов, это удалось, правда, не без помощи окружающей обстановки. Над нами ревело чёрное туманное нечто, разрывающее само себя на бесчисленное множество частей, чтобы тут же собраться обратно, земля, на которой я стоял, ощутимо дёргалась, а порывы ветра иногда заставляли щуриться.

— Приемлемо, — донесся до меня голос Базилиуса. Скосив глаза, я увидел, как из протянутой неживым магом руки в сторону Лейлуша устремляются слабые голубые вспышки, от попадания которыми в тело архимаг приободряется на глазах, а его движения становятся более отточенными. Каждая вспышка отзывалась холодной пульсацией в моих внутренностях.

— Да что тут происходит?! — гаркнул я, не зная, что мне делать.

— Просто стойте, — заметно расслабившимся тоном произнёс бледный некромант. — Придётся потерпеть, но теперь, вопрос с мисс Аддамс будет решен. Если, конечно, Лейлушу удастся забрать себе хотя бы половину магии из воздуха.

Действительно, оба активных участника конфликта были заняты тем, что пытались поглотить прилетевшую со мной тучу, мешая сделать то же самое противнику. Черный туман, блещущий зелеными и фиолетовыми молниями, бесшумно бесновался, вытягивая длинные «ложноножки» своей субстанции то к голове архимага, то к такому же органу у Суматохи. У Лейлуша получалось куда ровнее и чаще, но худая стерва была то ли сильнее, то ли агрессивнее, постоянно срывая попытки араба и, при этом, резко дергая черную тучу на себя так, что она вся содрогалась.

— Вы были правы, Криггс, — проговорил Энно, продолжая размеренно посылать мои моментально выкачиваемые резервы вспышками в соратника. — Нам следовало уничтожить это… существо немедленно. Единственное, что нас извиняет, так это то, что мы все понятия не имели, что она такое, считая просто волшебницей с аномально нестабильным резервом.

— А что она такое? — вопрос напрашивался сам по себе.

Суматоха в очередной раз заорала, принявшись кидаться на стены. Пара заклинаний Лейлуша прошла через её защиту, от чего психованная дрянь кратко покрылась сеткой молний, заставившей её волосы встать дыбом.

— Мы не знаем, — был мне ответ нежити. — Но это точно не человек и не какой-либо известный смесок. Мисс Аврора не естественного происхождения… либо была изменена ранее кем-то вроде Доннорифта. Но намного компетентнее. Впрочем, теперь, с вашей помощью, мы сможем лишить её жизни и вскрыть в последствии.

— Вы несказанно радуете меня новостями, мастер Энно! — слегка саркастично отреагировал я, стараясь замаскировать сильное облегчение, насколько это было возможно посреди магической бури под рукой у некроманта.

— Аврора Аддамс сильнее нас троих более чем на порядок, — добавил мне тревожности собеседник, рассуждающий посреди происходящего бардака ровным и слегка меланхоличным тоном: — Но она понятия не имеет, как пользоваться своими силами, хотя и может противостоять попыткам Лейлуша её уничтожить. Моя же собственная сила не оказывает никакого воздействия. Видите этот зеленоватый туман? Сформированное заклятие уничтожения плоти. Только вот мана мисс Аддамс настолько более плотная, чем моя, что для неё эта смертельная среда как обычная вода.

Тем временем, схватка слегка изменила свою форму. Оба противника ухитрились «присосаться» к туче магии, выкачивая её, как два мощных насоса. Из тучи протянулось по узкому извивающемуся смерчу, ведущему к макушкам архимага и Суматохи. Я напрягся, не зная, чем это может закончиться, потянувшись к кобурам.

— Успокойтесь, шериф, — вновь раздался голос Энно: — Это битва на выносливость, в которой мисс Аддамс неудержимо проигрывает. Резервы они пополнили одинаково, а значит, итог не изменится. Кроме того, если мне не изменяют ощущения — ваш резерв увеличивается?

Это было… правдой. Базилиус опустошал мой резерв приблизительно раз в секунду, тут же отправляя ману вспышкой к Лейлушу, а в следующую секунд я снова был полон. Процесс повторялся и, можно сказать, был бы стабилен, не будь я кидом.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 20

— Вы получаете 1 очко развития

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 21

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 22

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 23

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 24

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 25

— Вы получаете 1 очко развития

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Расту потихоньку, — прохрипел я, недоумевая, с какой стати происходит то, что происходит. Подобный рост мог возникнуть, только если я бы сам читал одно заклинание за другим, чем здесь и не пахло. С другой стороны, из меня вытягивали резервы, но где формировалось то, что позволяет им путешествовать и впитываться в архимага?

— Из меня отвратительный преобразователь обычной маны, — Базилиус, как будто услышавший мои мысли, начал объяснять: — Проще сформировать «капсулу помощи» прямо внутри вас, шериф. Рад, что вы не сопротивляетесь. Наберитесь терпения.

Последовать совету было сложно. Во-первых, Энно, при всех его достоинствах, был труп трупом. Во-вторых, вспышки, тряска земли, свист втягивающейся черной магии в тела двух поединщиков всячески диктовал, что те сейчас дадут жару, чего хрупкий я точно не переживу. В-третьих, меня сильно нервировал застывший в одной позе Ахиол, чье лицо окончательно перекосило в гримасу жуткого страдания, а сияющие на коже символы то вспыхивали, то затухали до полной невидимости. На грани слышимости тревожно орал Карус, явно не решающийся приблизиться.

Оставалось только закурить, что я и проделал. Теплый дым с ощущением ритмично вымораживающихся внутренностей стыковался слабо. Нужно было отвлечься.

— Почему она на вас напала? — поинтересовался я, глядя на вспышки заклинаний.

— Конфликт интересов, шериф Криггс, — ответил с заминкой некромант. — После зачистки Галатури, мы хотели раскопать Аркадию, а затем заключить сделку с вами. Её убийство вам, как Должнику, принесло бы очень многое. В любом случае, мы не собирались оставлять её в живых. Мисс Аврора тоже хочет лишить Аркадию жизни, из-за чего Ахиол и Лейлуш выдвинули предположение, что она… полностью или частично является Должником.

— Что?!

— За время своего нахождения в Хайкорте, мисс Аддамс восемь раз выбиралась на охоту, — невозмутимо продолжил некромант: — Дважды охота прошла неудачно, из-за чего она нападала на крупный рогатый скот. Судя по её разрушительному разочарованию, эти нападения не принесли желаемого. Кстати, в нынешней ситуации следовало бы винить вас.

— В каком смысле? — прохрипел я, пытаясь сжиться с новостями о Суматохе.

— Если бы вы тогда специально не «забыли» о нуждах мисс Аддамс и передали бы о её… «голоде» Лейлушу, то она сейчас была бы более адекватна. В результате вашего бездействия, мисс Аддамс серьёзно утратила в адекватном восприятии мира.

— Соображай она лучше, — процедил я, отбрасывая окурок, — то, вполне возможно, мы бы сейчас все были мертвы!

— Не лишено логики, — безучастно согласился со мной неживой маг.

Тем временем ситуация вновь изменилась и, на этот раз, целиком в пользу Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха. Бывший эмир, променявший трон на знания и гоблинш, полностью пришёл в себя под запиткой из тучи и моей собственной маны. Его заклятия и удары стали отбрасывать Суматоху к стенкам изолирующего её пузыря, заставляя девушку трясти головой и выть от ярости. Он методично и неторопливо избивал её так, как забивают выносливого и крепкого зверя, попавшего в западню. Слюна, кровь, даже обрывки волос летели от Авроры с каждым ударом, а её помутневшие глаза, казалось, не видели ничего вокруг.

Признаться, для меня не было зрелища приятнее. Аврора Аддамс была безумной стервой, психованной эгоисткой, массовой убийцей и чрезвычайно опасной тварью уже давно, тогда, когда я снимал её с дерева, слетевшую с разбившегося аэроплана. Теперь же, пройдя несколько эволюций и растеряв большую часть винтиков из головы, она казалась мне буйной катастрофой, которую следовало бы уничтожить любой ценой. Только вот что мог я, лично я? Пострелять в неё из пистолетиков?

К тому же… Аркадия. Я хорошо помнил времена, проведенные в том, что называлось Купелью, но на самом деле было магическим виртуальным пространством, позволяющим местным желтоглазым чувствовать себя живыми. Она сама там была. Слегка наивная, взбалмошная и легкомысленная девушка, с отчаянным упорством защищавшая тех, кто её обманул и использовал. Она жила в глубине собственного рассудка, считая, что она просто немного странная, но такая же как остальные. Между нами была близость.

Я не хотел её убивать. Не хочу. Но если Хайкорт перенесется, то… нет, поздно. Всё слишком поздно. Галатури мертвы, а значит, с очень высоким шансом, Купели больше не существует. Есть лишь Аркадия.

Вопрос некроманту был задан, утвердительный ответ был получен.

— Судя по тому, что я знаю, шериф Криггс, — тон мертвого мага был безукоризненно вежлив, — лишить Аркадию жизни будет актом милосердия, потому что она очнется… в своем настоящем теле.

Я скрипнул зубами, вопя внутри, как схваченный волком заяц. Не из-за неё. Просто. Просто потому, что внезапно всё в этом месте, в этом городе, покатилось к чёртовой матери. Буквально всё рушилось вокруг как карточный домик, только вместо карт были трупы. Смерти, смерти и еще раз смерти. Ладно бы умирали те, кто этого заслуживает! Я бы не брал во внимание убийц, преступников или живодёров, но здесь же почти все были невиновными существами!

… даже троица, сейчас угнетающая с моей помощью Суматоху, была не кровожадными ублюдками, а просто равнодушными созданиями, давным-давно переставшими быть людьми. Тем не менее, испытывать к Ахиолу, Лейлушу и Базилиусу ненависть я не мог.

Они заслужили. Но не от меня. Во всём произошедшем я имею не меньшую часть вины.

Внезапно сфера-тюрьма Суматохи заполнилась ревущим огнём. Девушка панически закричала, из пелены огня мы видели лишь её пятерни, стучащие по невидимой преграде. Пламя быстро схлынуло, демонстрируя нам почерневшую, слегка обгоревшую, и потерявшую все волосы девушку, но едва та успела моргнуть, как Лейлуш вновь заполнил сферу огнём. Это начало повторяться раз за разом. Архимаг наводил огонь, лысая и закопчённая Суматоха орала как резаная, хоть и не получая внешних повреждений. С каждым разом огонь оставался всё дольше и дольше, намекая…

— Скоро, — спокойно произнёс Базилиус Энно… и оказался не прав.

Аврора Аддамс одним рвано-дёрганным жестом создала вокруг себя другую сферу, меньшую, чем её тюрьма, но, судя по тому, что мы увидели, совершенно неприступную для усилий ат-Мансипаха. Архимаг начал начитывать заклинания в более медленном темпе, орошая Суматоху снопами и волнами разноцветных энергий, но девушка, растерянно и панически крутящая головой, не замечала его усилий.

А затем её взгляд зацепился за меня.

— Помоги!! — заорала она во всю глотку, — Помоги же, ну!!! Помоги мне!!!

— К кому она обраща…, — начал я и осекся, чувствуя, как неживые пальцы, лежащие на моей голове, стиснулись самым неприятным образом.

— Вы испытываете желание встать на её сторону? — бесстрастно осведомился Базилиус, едва не заставляя мой череп трещать.

— Нет!

— Я вам верю, но заведите, пожалуйста, ваши руки за затылок.

Я с удовольствием начал исполнять просьбу некроманта, но довести благое начинание до конца не успел. Меня подкинуло в воздух. Высоко в воздух. Правда, там оказались не только я, но и Базилиус Энно, Лейлуш, растерянно машущий руками Ахиол и, конечно же, голая, грязная, визгливо орущая Суматоха, морской звездой распластавшаяся по своей прозрачной сфере.

А затем, еще не успев упасть, мы услышали глубокий, предельно низкий и ужасно громкий звук. Его ни с чем нельзя было сравнить, он был не похож совершенно ни на что. Колоссальный, давящий, выворачивающий душу, мучительный…

Летя по пологой дуге и группируясь перед ударом о землю, я уже понимал, кто издаёт этот звук.

Аркадия проснулась.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ^{Глава 24} Смерть Должника ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Матки ихорников, во всем их угрожающем великолепии, были совершенно беспомощными созданиями. Они производили себе солдат, сборщиков, работников, что защищали их и кормили. Но сами по себе? Нет, они не могли совершенно ничего, кроме как лежать под поверхностью земли, поглощая биомассу, чтобы порождить новых монстров. Мне это еще накрепко вдолбили в лагере Крозенхерц.

Аркадия в этом плане была совершенно необразованным монстром.

Одним единственным судорожным движением эта колоссальная личинка майского жука отправила в воздух сотни тонн песка, почвы, камней и травы, не считая такую мелочь как мы. Затем она продолжила биться на одном месте, заставляя землю под ногами трястись, как в припадке двенадцатибалльного землетрясения. Пока я был в воздухе, то умудрился разглядеть её в подробностях — ничего жуткого или отвратительного. Просто огромная серая личинка, размером с Эйфелеву башню, извивающаяся на одном месте. Но до момента, когда я шлепнулся на песок, ломая себе пару ребер кургузой коробкой автомата, повешенного за спину, меня обожгла мысль о том, что её необходимо, остро необходимо… срочно уничтожить. Чем скорее, тем лучше.

Она не заслужила подобного существования. Её сознание, почти человеческое сознание женщины, сейчас пребывало в темнице из тысяч и тысяч тонн отвратительной иномировой плоти, которую не могло покинуть никаким иным образом, как через смерть.

Впрочем, пока я мог только горячо пожелать Аркадии вырубиться, так что сосредоточился на других вещах, прямо или косвенно угрожающих пойти не так, как нужно.

А они уже шли полным ходом.

Первым делом, чем озаботилась освободившаяся Суматоха, было нанесение удара по Ахиолу. Девушка с воплем ярости запустила в бога небольшой искрящийся шар чистой тьмы, очень похожий на тот, что когда-то на моих глазах порвал на куски очень опытного и почти неуязвимого кида. В этом случае эффект был слабее — здоровяка откинуло далеко назад, сломав ему одну из рук. Аврора тут же рванула с места, петляя как заяц и пытаясь нагнать кувыркающегося вдаль мэра, чтобы закончить работу, но ей пришлось отказаться от этой идеи из-за вставшего между ней и жертвой некроманта. Базилиус атаковал девушку длинной и острой костью, выскакивающей у него из ладони.

Они закружились в чем-то, что можно было бы назвать боем на полусредней дистанции. Суматоха метала в Энно совсем небольшие черные шары, размером с бейсбольный, а тот, ловко уворачиваясь и отпрыгивая, старался проткнуть её костяным шилом. Ахиол тем временем неловко ворочался на песке, светящиеся руны, покрывавшие обнаженные участки его кожи, почти потухли.

Аркадия билась, заставляя всё под нами трястись.

Понимание, что привлечь внимание воспрянувшей Суматохи будет эквивалентно быстрой смерти в виде лопнувшего как воздушный шарик гнома, заставило меня пуститься в аккуратное отступление. У меня еще оставался с собой десяток неплохих гранат и четыре пистолета с ножом, но что-то мне подсказывало, что эта голая и чумазая жертва длительной голодовки даже не заметит моих выстрелов. Куда продуктивнее было бы найти Лейлуша.

Маг нашёлся быстро, но выглядел откровенно паршиво — сидя на песке, он рассматривал свою изломанную в двух местах ногу, демонстрирующую открытые переломы, разевал рот и тряс головой.

— Лейлуш! — кинулся я к нему, понятия не имея, что можно сделать. Архимаг не соображал, лишь тупо рассматривая то меня, то свою ногу. Проклиная всё на свете, я выдрал из кобуры крупнокалиберный ствол, делая выстрел в воздух, а затем поймал пустую гильзу, сунув её под нос магу. Резкий запах сгоревшего пороха должен был хоть немного прочистить ему мозги, если их не спалило чем-нибудь магическим!

Сработало.

— Мне нужно стоять, — произнес маг.

Возможно, в его словах была просьба, но я её не услышал. Да и было плевать. Пользуясь старрхом, я отрезал от его когда-то роскошного одеяния почти половину, а затем как мог вправил кости, плотно перематывая места разрывов материей. Вместо стонов и криков, Лейлуш сосредоточенно, хоть и медленно, вытаскивал какие-то пузырьки из нагрудных карманов, смотрел их на свет, опрокидывая некоторые в глотку. Что-то из этого сработало, глаза скривившегося мага сверкнули ясностью и злостью. Он вцепился мне в плечо.

— Помоги встать.

Гномы — самая удобная подпорка в мире, если не считать того, что они в такой момент обнимают тебя за задницу. На самом деле это была талия, что ничуть не добавляло мне энтузиазма, правда, его с лихвой хватало от желания жить. Аркадия продолжала безумствовать, земля тряслась, а я в очередной раз работал поддержкой для всё того же мага. Правда теперь, я вытащил пистолет свободной рукой, пытаясь выцелить бешено дёргающуюся из стороны в сторону фурию.

Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах вовсю использовал единственный имеющийся у него в наличии козырь — эффект неожиданности. Заикаясь, сбиваясь и периодически долбя меня локтём по голове, архимаг создал заклинание, выглядящее как две призрачные красные руки, которые отправились ловить Суматоху. Они оказались самоподдерживающимися и совершенно независящими от трясущей почвы, из-за чего девушке пришлось полностью отказаться от стратегии нападения. Отскочив от Энно, она злобно взвизгнула при виде нашей сплочённой пары, а затем выпустила по нам свой фирменный чёрный шар.

Я попрощался с жизнью, делая пару выстрелов сквозь летящую к нам смерть.

Шар лопнул в трех метрах от нас, а Суматоха истошно завизжала — хитрый некромант, пользуясь тем, что она от него отвлеклась, выстрелил в неё своей костью, лишаясь оружия, но протыкая девушке бедро. Больше он ничего не успел, так как развернувшаяся к нему девица, подняв руки в воздух, подняла вместе с ними целый холм выброшенного Аркадией слежавшегося песка, приложив всей этой массой Базилиуса. Затем, выдернув кость, она метнулась к нам со скоростью, которую едва ли мог развить даже я. Пальцы ведьмы, казалось, сжимали нечто невидимое и плотное, в очень угрожающей манере.

Взрыв гранаты для психички оказался абсолютной неожиданностью. К моему искреннему сожалению, Аврора была слишком быстрой, а гранаты в арсенале полицейского участка были старого типа. Детонация лишь подбросила и ускорила сумасшедшую, бросая её прямо на нас.

Тут в дело вступил Лейлуш. Кисти рук мага полыхнули ослепительно-белым, после чего вектор движения Суматохи сменился на диаметрально противоположный! С отчетливым хрустом тело девушки полетело в яму, где извивалась Аркадия.

— Нет! — рявкнул Базилиус, подбегая к огромному провалу в земле и рыбкой ныряя в него.

— Туда! — тут же скомандовал мне архимаг, — Нельзя дать ей убить ихорника!

Мы заковыляли к краю дрожащего и обрушивающегося провала. Конвульсии Аркадии стали намного тише, от чего держать мага стало куда легче. Да и он сам, забыв про свои травмы, уже пытался ковылять, опираясь на изломанную ногу. Едва мы подошли к краю разлома, как земля затряслась снова.

Аркадия действительно напоминала гигантскую гусеницу. Несколько сотен метров сокращающейся плоти ворочались в овраге, откуда она своим первым движением вымела весь скрывающий её песок. Сейчас сегменты её тела, бывшего в поперечнике под три десятка метров, медленно сокращались и вновь удлинялись, делая её похожей на изнемогшего дождевого червя, обсыпанного песком.

— Стреляй! — отрывисто приказал маг, — Делаем всё возможное! Быстрее! Почему прячешь оружие?!

— У меня «пули восстания»! — огрызнулся я, — А там Энно!

Достав обычные пистолеты, так и не получившие ни имени, ни марки, я открыл беглый огонь по мечущейся Суматохе, бегающей вокруг поворачивающегося на месте некроманта. На кость в ноге психичка плевать хотела. Мои действия, наравне с оглушающе трещащей атакой архимага в виде огненного колеса, отправившегося в ведьму, оказались не слишком умными с позиции тех, кто всё-таки хотел бы выжить. Аврора подняла вверх страшные, черные, худые руки, оскалилась, а затем взвизгнула самым непотребным образом. Выглядело бы это смешно, только вот полетевшая в меня молния с этих рук не дала порадоваться житейским мелочам.

Вспышка и темнота, тут же сменяющаяся калейдоскопом серого, черного, синего.

Затем, спустя какое-то время забытья, болью.

Я очнулся от того, что по моему лицу, да и груди, ездило огромное, влажное, но очень колючее полотенце. Карус пытался меня облизать, но у кота получалось лишь двигать меня по песку, едва не сдирая кожу с лица и в опасной близости от гранат. Со стоном, я отпихнул урчащего кота, а затем, охая как старый больной дед, поднялся на ноги. Ременная сбруя, что держала мои кобуры, старрх и гранаты, осталась на песке. Вся её передняя часть обгорела, также как и моя одежда. На груди краснел здоровенный шикарный ожог, уже начавший вспухать.

— Карус, уходи! — прохрипел я, пихая кота в морду. Грохотало, выло, почва тряслась, а кот упрямо вертел башкой. Я пихнул его сильнее, — Уходи, говорю!!

Содрав с седла винтовку, я всё-таки добился от кота, чтобы тот начал неохотно отступать, а затем, подхватив полусожженую упряжь, упрямо поволокся назад, к провалу, из которого доносился шум, сверкали вспышки и доносился хриплый женский визг, полный безумия и ярости.

Скорее всего, я сдохну. Но один.

Человек должен умирать один.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Твари. Все они — твари. Лживые, боязливые, слабые. Похожие на трусливых ядовитых муравьев. Ненавидят её. Желают ей зла.

Мерзость.

Раньше она боялась. Пряталась, потихоньку шатая муравьиные домики, вызывая панику, злобу и страх. Зачем? А как же еще? Она тоже живая. Ей тоже нужен… кто-то.

Аврора изогнулась, пропуская опасное и коварное заклинание от лежащего наверху мага. Бородатый ублюдок не мог больше стоять, его химия выдохлась, но теперь его прикрывал мертвяк, который был самым опасным из всех троих. На проткнувшей ногу кости был сильный яд. Теперь Авроре нельзя устать, нельзя выплеснуть из себя слишком много. Как только она это сделает, яд завоюет еще немного её тканей, разлагая их.

— Ненавижу, — прошептала она еле слышно, отправляя сгусток своей энергетической ненависти в мага. Тот, как и десятки раз до этого, ловко разбил её бесформенный сгусток своей нечестной магией.

Дохлый ублюдок прыгал за ней как кузнечик, раздёргивая внимание и угрожая еще парочкой костей, высунувшихся у него из ладоней. Она уворачивалась, крича от ярости и негодования. Второй раз уже ситуация становилась отчаянной! Она ни на чём не может сосредоточиться!

Очень сильно болела спина. Маленький, меньше ногтя, осколок засел в её лопатке, причиняя очень сильную боль. Проклятый Криггс, проклятый гном, откуда он здесь взялся?! Сломанный сукин сын так и не помог ей!! Хорошо, что ему не хватило мозгов стрелять в неё сразу, она была совершенно не готова к физическим атакам!!

Станцевав еще несколько кругов с Базилиусом, она исторгла из себя полотнище сырой силы, слегка исказившее подбирающееся к ней по шкуре чудовища проклятие бывшего учителя. Темное пятно на коже монстра, даже не пятно, а огромная, но едва видимая лужа, взбурлила, взрываясь целым фонтаном смертельно опасного вещества, в которое её тут же попытался толкнуть некромант. Крикнув от ужаса, Аврора сосредоточила много магии в здоровой ноге, выпрыгивая из образовавшегося каньона с вновь начавшей метаться тварью.

Маг, перевернувшийся на спину, начал осыпать её быстрыми магическими ударами, практически безвредными для тела и магии, но очень… очень болезненными. Она уже попадала под такие! Разрываясь от страха и ярости, Аврора заметалась по песку, вздымая целые снопы его в воздух. Казалось, ярко-синие комки боли были буквально везде!

Она запрыгала, отскакивая всё дальше и дальше, чувствуя неладное. Ловушку, засаду, гамбит, что?! Неизвестно. Маг продолжал бомбардировку, тратя огромное количество сил на атаку, которая в любом случае не причинила бы ей вреда! Он куда-то её загонял, но куда? Она уже убила ублюдского гнома, уже сломала бога, остались только эти двое! Но они не сбегают, а… загоняют её?! Куда?!

Ах, вот оно что! Калечный шестирук пришёл в себя и рассчитывал снова заключить её в пузырь! Он затаился под песком!

Она отпрыгнула назад. Сильно, далеко, использовав свой резерв почти до лимита, определенного ей торчащей в ноге костью, радостно ухмыляясь собственной прозорливости. Сейчас она выйдет из зоны поражения Лейлуша, а затем подготовит свою атаку, пока лежащий маг будет вопить о помощи своему немертвому приятелю. Божок ничего не успеет сделать! Он истощен даже по меркам своего жалкого состояния!

Отпрыгав едва ли не на сотню метров, Аврора радостно ухмыльнулась… а через пару секунд, окончательно потеряв голову и воя от отчаяния, устремилась вперед!!!

Её обдурили! Обманули! Маг, тварь! Он тратил силы не на ловушку, а выигрывал время! За лежащим Лейлушем стоял Базилиус Энно и он указывал рукой вниз! А туда, куда он указывал, что-то бросал Магнус Криггс! Демонов выживший Должник!! КАК?!

Ониубиваютеё!! Нетнетнетнетнетнет!!! Ониубиваюттварь! НЕТ! НЕТ!

НЕТ.

Нога? Менее важно.

С руки срывается искрящийся чернотой шар. Аврора знает, что затаившийся под песком шестирук должен подпрыгнуть, чтобы успеть хоть что-то, поэтому посылает и второй шар, прикрытый первым. Бог, сорвавшийся с места в поисках спасения, получает удар вторым шаром точно в левый бок, отлетая в сторону с диким криком и без всех левых рук.

Выбыл.

Дальше, она устремляется вперед легкими пружинистыми скачками, одновременно с этим полосуя воздух перед собой ногтями. Это уже за гранью её возможностей, ограниченных ядом, но она больше его не ограничивает. Аврора усилием воли убивает свою ногу чуть выше торчащей из неё кости, пережимает сосуды, а затем и вовсе, пережигает их, заставляя кость выпасть на бегу. Нога работает, анимированная её маной и волей. Это главное.

Мелкие удары, что она наносит с большое скоростью — это целые тучи несильных и неглубоких порезов, которые нанесет её невидимая мана всем троим противникам. Маг не в состоянии выставить щит, а остальным двоим негде прятаться. Каньон, насколько понимает девушка, начинает заполняться ихором. Не обычным ихором, смертельно опасным для всего живого и неживого, а тем самым, древним, примордиальным, от капель которого выли даже драконы. Так было написано в книгах.

Им некуда деваться.

Правда. Только Лейлуш может заставить стену песка вздыбиться, принимая на свою каменную плоть все её удары. Недочет. Аврора подпрыгивает метров на двадцать в воздух, чтобы повторить атаку, но здесь, в верхней точке, видит спокойное лицо мертвяка. Он взмахивает костью, растущей из его руки, спокойно и почти лениво.

Отрубает ей ногу по колено. Уже умершую, но, тем не менее, очень ей дорогую.

Аврора, несмотря на свое почти затухшее эмоциональное состояние, чувствует огромную обиду и негодование. Она, молодая девушка, теперь калека. Шансы, что кто-то посмотрит на неё одноногую — исчезающе малы.

Сначала ей кажется, что она слепнет или внезапно опьянела. В первую секунду это не очень важно, потому что ей хватает сил поймать в воздухе и сжать некроманта так, что того переламывает в странную сдавленную фигуру, напоминающую смятого бумажного человечка. Она отшвыривает его вниз одной силой воли, начиная падать вниз. Монстр, чудовище, что ей так нужно, дергается и бьется о стенки каньона, всё залитое черной жидкостью. Из глубоких ран на голове создания льется потрясающее количество ихора.

— НЕТ!! — кричит она, отправляя колеблющийся, дрожащий и нестабильный шар разрушительной магии прямо в одну из самых больших ран.

Она должна убить тварь! Она обязана! Ей нужно!

Изысканно-сложная конструкция из едва видимых многогранников впитывает в себя её атаку, рассеивая её в воздухе. Аврора кричит в отчаянии, падая на землю и видя, как проклятый гном продолжает срывать с себя гранаты, сосредоточенно кидая их вниз. Взрывы еле слышны, но они есть — низкорослый урод отчаянно отшатывается, уворачиваясь от выплесков ихора.

Она шлёпается на песок и всё тут же меняется. Потерян правый глаз. Нет, он на месте и даже видит, но теперь ей не подчиняется. Зато силы почему-то больше, наверное, даже на порядок. Достаточно, чтобы просто усилием воли смести Лейлуша в сторону, как крошку со стола. Он успевает кинуть в неё что-то очень сложное и запутанное, облепляющее Аврору как слабо жалящая паутина, перед тем как его вместе с песком, камнями и мёртвой травой уносит в сторону.

Далеко.

Аврора тратит несколько секунд, чтобы сбросить с себя заклинание, а затем поднимается. Ей не составляет труда ощутить и подтащить поближе кусок своей мертвой ноги, чтобы приставить его на место на одной силе воли. Это ненадолго. На месяц, может быть, два, потом придётся делать протез, но к этому времени она уже доберется до мамы с папой. Пока нужно всех убить.

Стоп. Что?

Рядом… рядом не ощущается их. Всей троицы. Бог, маг, нежить. Их нет!! Совсем нет, от нее сейчас невозможно спрятаться, да и они не прячутся. Она мало знает о магии, но чувствует вкус затихающего портального пробоя.

Сбежали.

Она не против. Много силы, но хаотично движущийся зрачок правого глаза мешает… всему. Будь Лейлуш здоров, она бы даже сейчас от него сбежала. Глаз не закрывается.

Неважно. Они хотят перенести остров. Потом найдет. Потом убьет. Сейчас важно добить тварь, ворочающуюся в ванне из своей крови. Она должна это сделать!! Любой ценой!!

Пуля… она расплющивается прямо перед её лицом. Первая, вторая, третья. Аврора уже забыла, что поддерживает кинетический щит, но очень этому рада. Закрыв правый глаз рукой, она ковыляет навстречу стоящему белобрысому коротышке, который с каменно-спокойным лицом выпускает в неё пулю за пулей. Она ненавидит его.

Настолько сильно…

Настолько…

Что забывает обо всём.

Короткий. Бездушный. Предатель.

Маленькая. Сломанная. Тварь.

Она чувствует себя, как великан перед муравьем. Криггс не маг, он беззащитен. Она может смять его в мясной кубик, используя лишь крошечную часть сил, появившихся после жертвы ногой и глазом. Вместо этого, она бережно, почти нежно вырывает из его рук пистолеты, отбрасывая их подальше.

Улыбается и шагает вперед.

Он тоже шагает к ней, лапая рукоятку огромного тесака, что таскает с собой везде. Аврора выпускает тончайшую ниточку своей обжигающе горячей ненависти, отправляя её в кида. Та неуловимо быстрым движением перечеркивает его короткие ноги в районе колен. Мелкий ублюдок падает на грудь с изумленным выкриком. Аврора улыбается от этого звука, а затем магией выдирает нож из обрывков ремней, намотанных на гнома. Нож летит в сторону, зарываясь в песок, а она с наслаждением выпускает еще две неуловимо быстрые ниточки. Мелкая тварь елозит по песку, захлебываясь им и криком. Его руки по самые плечи отделены от тела.

Она замирает, желая полностью насладиться моментом, но внезапно её пригибает к земле колоссальной невидимой силой. Что-то происходит. Что-то чудовищное и необоримое, масштабов, которые она никогда не представляла! Давление нагнетается в течение пары минут, а затем неожиданно пропадает целиком и полностью! Раз… и ничего нет!

Но что-то случилось. Аврора смеется заливисто как колокольчик на дверях булочной. Они сбежали… а теперь сбежали еще раз. Вместе с городом! Жаль, она этого не видела!

Но потом. Потом-потом-потом-потом. Сначала Криггс.

Магнус-уродский-Криггс-наконец-то!!

Поднять магией тело, оставшееся без рук и ног, совсем несложно. Он очень легонький. Грязь, песок, слезы и кровь из прокушенной губы делают эту смазливую рожу куда более приглядной. Она идёт вперед, неся перед собой сверлящего её взглядом Должника, как знамя.

— Такие как ты…, — бормочет Аврора. Она хочет знать ответ, поэтому встряхивает Должника, как кошка трясет мышь, — Такие как ты. Вы всегда… помогали мне. Вы так… работаете. Вас заставляют помогать мне. Ты… был обязан! Почему ты не помог?

— Пошла ты…, — еле слышно шепчет умирающий. Его прекрасные глаза с ярко-белыми росчерками на фоне темно-синей радужки сейчас, кажется, светятся. Это из-за разорванных сосудов, понимает Аврора. Кид продолжает: — Ты… я никому ничего не должен.

— Ты так работаешь! — убеждая то ли его, то ли себя, говорит Аврора: — Ты был обязан. Был должен. Но ты не стал. Ты плохой. Ты неправильный.

Она стоит на краю обрыва, над огромным червем, почти переставшим шевелиться. Каждое движение гигантской матки с разорванной головой порождает кучу отвратительных хлюпающих звуков.

— Хватит уже, — почти нормальным тоном говорит увечный гном, — Убей меня. Сама разбирайся со своими психами. Кто из нас сломан, так это ты.

Он говорит… правильные вещи. Ей нужно срочно его убить, а затем срочно добить эту гигантскую тварь. Очень и очень быстро. Но она не хочет отпускать эту мерзкую сломанную игрушку, пялящуюся на неё снисходительно и бесстрастно.

— Я убью всех твоих, — угрожает Аврора.

— Мне уже будет всё равно, — ухмыляется гном. Его улыбка очень подлая. Улыбка победителя. Так должна улыбаться она, но Аврора не умеет. Должник усмехается еще хуже, а затем говорит так, как будто читает её мысли: — Суматоха, хватит страдать херней. Добей меня.

— Меня… зовут… Аврора! — рычит девушка. Ей очень важно, чтобы он знал.

— Кто тебя так зовёт? — почти с сожалением наклоняет голову на бок искалеченный Должник. — Только мама и папа?

Он. Невыносим!!!

Она задыхается от обиды. Гном хрипит, изгибаясь в её невидимой хватке. Чуть надавить и… сломается. Как некромант. Но этот живой. Она подходит к нему почти вплотную, становясь нос к носу, а затем, внезапно резко оборачиваясь, выбрасывает руку с зарядом магии.

Подкрадывающегося сзади огромного нелепого кота разносит на мелкие клочья, забрызгивая их обоих.

— Ну что? — она хочет обернуться, чтобы с издевкой посмотреть в его глаза, но почему-то замирает на полпути.

Слышится очень… очень неприятный хруст. Аврору немножко дёргает. Затем дёргает сильнее. Что это? Что-то с рукой? Не той, с помощью которой она метнула в кота магию, а с другой?

Она переводит взгляд на неё и… начинает кричать.

От ужаса.

Кид впившийся ей в плечо зубами, бешено работает челюстями, разгрызая ключицу!!

Это длится всего секунду, а может быть две, перед тем как внутри девушки происходит настоящий взрыв маны, отбрасывающий от нее врага, разгрызшего ей плечо!

Дальше с каждым из них случается нечто, чему второй никак не может быть свидетелем. Низкорослый кид, падающий вниз, в кипящее море, состоящее из ихора, грязи и внутренних органов чудовищной матки, не может видеть, как кричащую от шока и ужаса девушку, не отрывающую взгляда от чудовищной раны на плече, скукоживает в небольшую яркую точку, которая с хлопком пропадает. Это магия, магия переноса, задействованная кем-то посторонним… или же ей самой.

Сама же девушка, даже будь здоровой во всех известных смыслах и обладай стократно большим могуществом, не смогла бы увидеть то, что за секунду до обрушения в черную ядовитую жидкость, увидел кид по имени Магнус Криггс перед своими глазами.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Уничтожено целевое существо 0-класса, степень опасности 904432

— Зафиксирован прогресс. Текущий прогресс — 372 %

— Получено 74 очка развития

— Получено 28 призовых очков развития

— Ваш Долг закрыт. Требуется возобновление связи с администратором.

— Опасность!! Инородная агрессивная среда! Показатели жизнедеятельности падают! Покиньте опасную зону!

— Покиньте опасную зону!

— Покиньте…

— … зо…у.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Эпилог ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Далеко не о всех событиях можно судить. Часть из них наблюдатель не видит, но при этом они воздействуют на те, что он считает важными. Другая же часть вполне может быть куда сложнее, чем наблюдатель способен понять, вне зависимости от того, насколько он… наблюдателен.

Вскоре, после описанных выше событий, а может быть даже почти одновременно с ними, случились еще два. Грандиозное и… малозаметное. Совсем крошечное, можно даже сказать тривиальное.

Первое было… общепланетарного значения. Вспышку магии почувствовали все одаренные планеты. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Самые опытные даже смогли ощутить основы созданного заклинания. Грубого, неимоверно энергоёмкого, но при этом надёжного и простого. Впрочем, именно благодаря колоссальной энергоёмкости «эхо» сотворённого чуда несколько раз обогнуло планету, носящую название Кендра.

Результат? О нем мало кто узнал. Разумеется, жители одного огромного и древнего мегаполиса, столицы процветающей империи, были ужасно удивлены появлению в их городе нового района. Еще сильнее были удивлены те, у кого хватило дури и смелости этот район посетить — бедолаг потом отпаивали в тавернах, а те заикались, седея на глазах и повествуя о тысячах вооруженных мертвецов, патрулирующих улицы. Впрочем, власти почему-то были совершенно спокойны, император произнес пару успокаивающих речей, а пришельцы ни в кого не стреляли и никого не ели, хоть последнее и подвергалось всяческим сомнениям.

Те же, кто поумнее и кто неплохо был знаком с историей собственного города, знали, что была определенная причина, по которой столица не застраивалась в определенном секторе, где до этого момента жили лишь отщепенцы, бедняки и бродяги. Город, ранее бывший похожим на круг сыра с вырезанным ломтём, стал целым. Это, кстати, и послужило причиной, по которой местное население быстро успокоилось. Так разумные и зажили дальше, потихоньку знакомясь с новыми соседями. В будущем было вполне возможно и более близкое знакомство, но пока мало кто из живых желал посетить мрачные улицы, поросшие множеством мертвых корней.

А еще, где-то в этом мрачном месте, перенесенном через тысячи километров, сейчас плакали, обнявшись, две девушки. Одна сероволосая и сероглазая, а вторая… зеленовато-прозрачная. Её неживое состояние ничуть не мешало испытывать страх и горе. Как свои, так и своей сестры.

Второе событие рядом с первым не то, что не смотрелось, а его, можно сказать, и не было. Всего лишь комнатка на военном посту Кригстана, где проходят полный досмотр беженцы из Эласты, претендующие на гражданство и жизнь в самой стране. Мало кто с этого дикого континента мог заинтересовать суровых кригстанцев своей персоной, но те никогда не отказывали талантливым и обученным людям. Да, их тут обдирали не просто до нитки, а можно сказать, что и догола, но при этом давали возможность получить всё, чего образованный и полезный человек мог заработать своим трудом и знаниями.

В данном случае досмотр проводили двое сержантов с лычками медиков и, можно сказать, их обоих наполнял скептицизм. Претендент, находящийся перед их глазами, сканерами и излучателями, производил… ну очень неблагоприятное впечатление.

Тощий, согнувшийся, с почти серой кожей, спутанными редкими светлыми волосами, он был жалок настолько, насколько вообще может быть жалок голый человек. Его слегка выпуклые глаза с почти белой радужкой глаз, тревожили сержантов, совершенно не уверенных, что перед ними психически здоровый человек. Он, кстати, находясь в специальной камере досмотра, ничего не знал о тех, кто за ним наблюдает.

— Имя… ладно, имя как имя, — бормотал с жалостью один, поглядывая то на бумаги, то на доходягу, просвечиваемого сейчас насквозь во всех спектрах, — Теодор Эйкнрифт. Жить с таким именем можно. Но ты посмотри на него, Лидос! Кожа да кости! Нам что, пробивать ему витаминизированный паёк?

— Он прошёл экзамен медикуса, Хиллос, — парировал второй, с легким удивлением рассматривая бумаги, — Не просто прошёл! Это уровень преподавателя. Так что мы не только пробьем, но и в зад поцелуем, если нужно.

— Это почему? — кривился первый.

— Трифекта карта-контракт, — потыкал пальцем второй, — Он согласен на пожизненную службу, если она будет проходить в Кригстане. С материком переговорили, согласие получено. Так что жрать он будет всё. Что там с обследованием?

— Ничего сверх заявленного, он чист, — бросил взгляд на выпуклый небольшой дисплей первый, а затем… затем его что-то заинтересовало. Он почти уткнул нос в экран, подслеповато щурясь, чтобы потом зайтись в лающем дергающемся кашле, лупя себя по коленке.

— Да что ты там?!!

— Представля… ха! Кха!! Представляешь… этому несчастному ублюдку…! Кха!! Ахаха-ха!! Ему…

— Да кончай ржать, что с ним?! Он важен, Хиллос! Докладывай!

— Всё в порядке! Просто у него яйца пришиты!

— Что?!

— Ему кто-то оторвал яйца! Или отрезал! А потом пришили!!

— Да ты…

— Ну сам посмотри! Вон швы! И даже пару скоб еще не сняли!

— Действительно! Аха-ха-ха!! Бедный уродец!!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀