Сага о князе Гривальде

Часть восьмая

– А, вот как мы заговорили?! Значит, я поеду заниматься делами, а ты будешь прохлаждаться и отдыхать?! Чем ты займешься? Будешь обниматься с драгоценной княжьей девкой? Или хозяин решит угостить тебя и приведет парочку трехсотлетних вакханок?! Не выйдет!

Сегодняшнее мое пробуждение было не из приятных, но винить в этом следовало не гостей, а хороший слух вампиров. Такое поведение этих двоих уже не удивляло – слишком хорошо я их знал. За этой тирадой должен был последовать короткий и категоричный ответ. И он последовал.

– Выйдет. Не поднимай голос, Дана. Ты всех разбудишь.

– Уже разбудила, – сонно проворчала Виргиния. – Солнце село?

– Не вставай. Полежи еще немного. Ты голодна?

– Да, но не до крови .

Она провела пальцами по моим губам и уже наклонилась для того, чтобы поцеловать, но я отвернулся.

– Да что с тобой происходит?! Еще неделю назад тебе не нужно было даже намеков – а теперь ты стал какой-то… совсем холодный и чужой …

Сказав это, Виргиния села на кровати и обхватила себя руками. В ее глазах уже появились первые слезы: далеко она их не прятала.

– Извини, я… – Думаю о другой. О смертной . И с каждым днем твои спектакли раздражают меня все больше и больше. – Я в последнее время не в себе, вот и все.

– Может, ты заболел? Если так, то у меня есть отличное лекарство !

Она в очередной раз потянулась ко мне, но я решительным жестом дал понять, что наши желания разнятся, и поднялся.

– Прекрати, Виргиния. Ты не понимаешь, что это просто-напросто неуважение к гостям?

Она поджала губы.

– С каких это пор ты настолько уважаешь гостей?

– Я всегда уважаю гостей. И, если уж на то пошло, я не могу хотеть этого постоянно .

Виргиния демонстративно отвернулась и принялась устраиваться на подушке.

– Уходи к своим гостям. А я буду лежать тут. Я будускучать !

Сцена в гостиной выглядела вполне предсказуемо. Темноволосая амазонка – я знал ее имя, Дана, но в Ордене ее, насколько мне было известно, часто называли амазонкой, и мне нравилось обращаться к ней про себя именно так – стояла возле камина, скрестив руки на груди. Ее собеседник сидел в кресле – на своем обычном месте – и грел руки у огня.

– Это уже ни в какие ворота не лезет , Винсент! – продолжала она все тем же разъяренным тоном. – Ты сам решаешь, куда ехать, а куда нет, и где оставаться?! Посмотрим, что скажет на это Магистр!

– Если ты хочешь это проверить, то тебе нужно поехать к нему и спросить, так?

Она сделала пару решительных шагов к нему.

– Эй, ты тут? Я с тобой говорю, если что!

– Наверное, ты хотела спросить, слушаю ли я. Буду слушать, если ты будешь говорить потише.

Амазонка фыркнула и снова отошла к огню. Гнев был ей к лицу: он делал ее еще красивее, хотя она и так казалась совершенством. Интересно, он видит в ней женщину? Да что там – не увидел бы разве что слепой. И не учуял бы только тот, кто начисто лишен обоняния.

– Ладно, Винсент. Я ухожу! Но поверь мне: по возвращении тебя будет ждать такая взбучка, что ты вспомнишь имя своего создателя и имена своих смертных родителей!

– Князь . – Он до того резко повернулся ко мне, что я почувствовал себя неуютно. – Прошу прощения. Моя сестра…

– Да пошел ты! – прервала его амазонка и, подобрав полы плаща для верховой езды, направилась к выходу. – Торчи тут до скончания времен! Мне плевать, чем и с кем ты тут занимаешься! Я сказала свое слово!

– Добрый вечер!

Разумеется, Виргиния не выдержала в одиночестве и пяти минут. Она успела не только одеться, но и заплести волосы, стояла рядом со мной, с заинтересованным видом изучая всех участников разговора. Помедлив, она подошла к Винсенту, остановилась в двух шагах от него, очаровательно улыбнулась и присела в реверансе. И я бы был полным слепцом, если бы не заметил его взгляд – оценивающий взгляд. Он улыбнулся ей, приподнялся и поцеловал руку, сжав ее пальцы чуть дольше предписанных этикетом нескольких секунд, а я почувствовал… укол ревности ?..

Да, именно так. Хотя это было глупо: не нашлось бы ни одной женщины, смертной или бессмертной, которая бы не увидела в нем мужчину. Равно как и не нашлось бы ни одного смертного или бессмертного, который не увидел бы женщину в амазонке, так что мой недавний вопрос был лишним. И я не мог с полной уверенностью сказать, повезло ли карателям в этом плане – или же Великая Тьма таким образом их прокляла. Одно я знал точно: меня она миловала, так как они не могли читать мои мысли.

От амазонки происходящее не ускользнуло. Она бросила на Виргинию взгляд, который с успехом заморозил бы сердце Ада, и бросила, уже проходя в открытые слугой двери:

– Не пей слишком много крови, девочка. Потолстеешь и не влезешь в свое очаровательное платьишко. И не сможешь тешить себя мыслью, что нравишься тем, кому на тебя плевать .

Винсент проводил ее взглядом и покачал головой.

– Извините мою сестру, – сказал он, обращаясь к нам обоим. – Порой она ведет себя невежливо.

– Ах, какие пустяки. – Виргиния заняла второе кресло. – У всех порой бывает плохое настроение, Великий. Даже у тебя, верно?

– Да. Но теперь у меня прекрасное настроение. Разве оно может быть другим в обществе очаровательной дамы?

Виргиния довольно заулыбалась и принялась накручивать на палец прядь волос. Наверное, даже забыла о том, что несколько минут назад хотела устроить сцену со слезами. Великая Тьма видит: будь на его месте кто-нибудь другой – я бы ему это с рук не спустил .

– Князь постоянно занят, и я скучаю, – объявила тем временем Виргиния. – Мужчины вечно заняты… вот и сейчас у него очень срочные дела .

– Я развлеку твое дитя, – обратился ко мне Винсент.

Я благодарно кивнул в ответ, попутно подметив, как тонко он определил границы приличия и передал свое отношение к происходящему. Всего лишь два слова: «твое дитя». Может, их и хотели все смертные и бессмертные, но такт им точно не был чужд.

– Расскажи мне какую-нибудь историю, Великий, – попросила Виргиния, глядя на огонь в камине. – Ты, наверное, знаешь много историй! Ведь ты столько путешествуешь.

– С удовольствием. О чем ты хочешь послушать?

Она подперла подбородок рукой и подняла глаза к потолку.

– Расскажи мне… о том, где ты родился. Я никогда не бывала на Востоке!

– Мы с братом родились в Дамаске. Очень давно, тогда, когда мы еще путешествовали с отцом, он говорил нам, что этот город был построен…

Я сидел за столом, перебирая в руках перо и изучая единственное слово, которое написал за все это время: «Изабель». Конечно же, письмо должно начинаться с имени. А что дальше? Великая Тьма… я прожил на этом свете три сотни лет, но не написал ни одного любовного письма! Я даже не представлял себе, как это делается. Написать ей длинное письмо? А если она нетерпелива и не любит читать длинные письма? Или сочтет меня слишком скучным, не умеющим выразить мысль кратко? Написать короткое письмо? А если она подумает, что я скуп на слова, и решит, что я не стою ее внимания?

Что я вообще могу ей написать? Рассказать о том, как мое сердце – сердце, ровный бег которого, как мне казалось, не нарушит уже ничто – сладко замерло, а потом забилось чаще, когда я впервые увидел ее? Рассказать, что я вижу ее во сне, хотя до этого не видел снов десятилетиями? Или о том, что существо, которое когда-то для меня было дороже жизни, теперь кажется отвратительным? Какой глупый и пустой пафос… бред влюбленного мальчишки ! Да и что ей может предложить такое создание, как я? Деньги? Их у меня не так уж и много – они мне не нужны. У меня нет ничего! У меня нет даже братьев и сестер, нет клана, как у любого нормального вампира! Все поворачиваются ко мне спиной, когда видят, что на моей шее нет медальона!

Хотя… плевать на клан, деньги и медальон. Что я могу предложить человеку ? Я боюсь солнца, а она спит ночью. Она ест привычную людям еду, а я питаюсь человеческой кровью, ее пища не насытит меня, хотя я могу пить вино и молоко и есть мясо и хлеб. В конце-то концов, я мертв для нее , как и для всех смертных! Создатель убивает свое дитя, а потом дает ему темную жизнь, воскрешает его, и оно живет – но только не для человеческого мира. Мы ходим по той же земле, что и люди, дышим тем же воздухом, но мы другие. И эту границу нам не перешагнуть никогда. Мой разум отлично понимал это, только сердце отказывалось слушать.

Когда-то я уже совершил подобную ошибку. Почему я снова оказался на этом перекрестке? Когда-то я бросил все ради Виргинии, пошел против воли отца – неслыханно для вампира, особенно если речь идет о сыне главы клана! – а теперь на моем пути появилась эта девочка. О, как плохо это все закончится! Что-то внутри говорило мне, что исход этой истории причинит боль всем, включая меня. Когда я предлагал Виргинии оставить мир людей, когда говорил о своем решении отцу, когда уходил, мне было страшно, очень страшно, хотя я боялся признаться в этом даже самому себе. Но теперь голос сердца заглушал даже страх. Что бы нам ни уготовила судьба, мы все равно совершим все предназначенные нам ошибки. Есть ли смысл в том, чтобы бояться? Кроме того, разве до этого я не платил сполна за все, что совершал? А сейчас я готов был заплатить вдвойне .

Интерлюдия вторая

Себастьян