Сад Змей

Глава 7 Орион

Я потягивал виски, сидя у себя в библиотеке за письменным столом, на котором громоздились книги и свечи. Из окна открывался прекрасный вид на усыпанный красными лепестками двор Абраксаса и расположенный с другой стороны дворец Роуэн. Окна ее нового дома светились теплым светом.

Я лично проследил за тем, чтобы она вошла в тяжелые дубовые двери – и чтобы те закрылись за ней.

Поднявшись с кресла, зашагал к выходу из библиотеки, ероша рукой волосы. Я перебрался в это здание три недели назад, когда стал королем. Питая ненависть к показушному великолепию башни Баала, я ни при каких обстоятельствах не собирался там жить, поскольку, в отличие от Камбриэля и Нергала, не стремился находиться в центре внимания. Теперь необходимость притворяться герцогом отпала, а вместе с ней и потребность в роскошной квартире на берегу океана. Вполне достаточно и маленького коттеджа на отшибе.

Но мне было грех жаловаться, ведь тут имелся балкон, а также богатая библиотека, да и стены спальни от пола до потолка были заставлены книжными полками. Организация отменная, так что любой томик всегда оказывался под рукой.

По вечерам я ужинал в обществе своего повара, Амона, в столовой, где разжигали огонь. Он служил моей семье еще до расправы над лилит и вернулся ко мне, как только узнал, кто я на самом деле. В Городе Шипов он был единственным, кто охотно разговаривал о моем народе и при этом не считал меня безумцем.

Каждый вечер во время трапезы два его черных лабрадора сворачивались калачиком у наших ног в надежде получить объедки. Их звали Кастор и Поллукс – в честь звезд из созвездия Близнецов.

Я вошел в свою спальню. Дом был очень древним, построенным примерно в то время, когда я родился. Стены были обшиты панелями из темного дерева, а в центре высились две резные красные колонны. Проникающий через раскрытые балконные двери ветерок заставлял плясать огонь, разожженный в камине. На стене висела одна-единственная картина: рыжеволосая Лилит с ползущей по оголенной ноге змеей.

Со стаканом виски в руке я вышел на балкон и устроился в плетеном кресле с видом на двор Абраксаса, уставившись на мерцающие над головой звезды.

Свободной рукой провел по горлу. Хоть и исцелился, но я до сих пор чувствовал, где именно Роуэн полоснула меня когтями. Причем делала она это, как мне показалось, с огромным наслаждением. Порочность воистину была ей к лицу.

Проблема состояла в том, что она не собиралась поддаваться своей истинной природе.

Заслышав постукивание когтей по кафельному полу, я обернулся и увидел семенящего ко мне Кастора, чья черная шерсть отливала серебром. Пес поднял голову и бросил на меня виноватый взгляд, отчего в его темных глазах отразился лунный свет. Заметив, что его морда перепачкана сливочным маслом, я все понял.

– Какой же ты, Кастор, обжора, – пожурил его.

Лабрадор понурил голову и тут же устроился у моих ног, уютно свернувшись калачиком. Налетевший порыв соленого ветра взъерошил ему шерсть.

Позади раздался звук шагов, эхом разносящийся в деревянных стенах. Я снова повернулся и увидел Амона со стаканом виски в руке. Его темно-каштановые волосы свисали на широкие плечи.

В последние несколько недель посиделки на балконе с выпивкой стали нашим ежевечерним ритуалом.

Амон уселся в кресло напротив, и мой взгляд невольно обратился к неровному шраму у него на лице, что тянулся от линии роста волос, через нос, прямо к заросшей щетиной челюсти. Когда смертные явились за моей семьей, Амон бросился защищать мою маму. Помню, как ему раскололи пополам голову, и я решил, что он умер.

– Ты мог бы выиграть сегодняшний поединок, – заметил он, сделав глоток виски.

Я взглянул на него краем глаза.

– Хочу убедить Роуэн перейти на мою сторону.

Амон удивленно вскинул бровь:

– Неужели все еще надеешься очаровать ее? И это после всего, что наговорил и вытворил?

Едва выгнав Роуэн из города, я тут же пожалел об этом. Соперница она мне или нет, но я по ней скучал.

Я глубоко вздохнул.

– Проблема в том, что она против освобождения демонов.

Амон лукаво улыбнулся.

– Дай угадаю: все потому что ты сказал ей, будто намерен устроить кровожадный крестовый поход мести против смертных, которых желаешь уничтожить всех до единого, даже если они не имеют никакого отношения к событиям четырехсотлетней давности? Даже представить не могу, почему бы ей не возражать, ведь твой план кажется совершенно разумным.

Я хмыкнул, раздраженный иронией Амона и тем, что он согласен с Роуэн.

– Ну, в некотором роде. – Я глотнул виски. – Что ж, ладно. Может, она права. Но все равно нужно снять заклятие, запершее нас в стенах города. За Роуэн охотятся смертные, и они не отстанут, пока я не выдам ее. Мы сидим здесь, точно пленники, пока люди продолжают наращивать силы.

– Возможно ли снять заклятие, Ваше Величество?

– Перестань так ко мне обращаться, Амон.

– Ладно, пусть будет Орион, если ты предпочитаешь это имя. Но почему именно его? Оно ведь ненастоящее.

Я вперил взгляд в ночное небо, кажущееся здесь, в Городе Шипов, очень близким.

– Когда я томился в темнице, только звезды меня и утешали. Единственной доступной светлой мыслью, проблеском чего-то хорошего были размышления о созвездиях вроде Ориона. Я даже пытался вырезать их на каменных стенах камеры, чтобы они всегда были рядом.

Я скользнул глазами к ярко сияющему созвездию Близнецов, образованному двумя одинаковыми звездами, что тянулись сквозь тьму к соседнему Ориону.

Своего прежнего имени я не помнил, да и не хотел вспоминать. Тот, кем я был раньше, умер в подземелье. Когда стану возводить мемориал погибшим лилит, включу в него и безымянного мальчика с серебристыми волосами.

Амон глубоко вдохнул, уставившись в небо.

– Звезды-близнецы. Два Светоносца. Роуэн и Орион.

– Они являлись ко мне в тех редких сновидениях, которые не были заполнены мечтами о еде. Звезды-близнецы. Но я так и не истолковал значения снов.

– Ну-ну, – негромко заметил Амон. – Не потому ли, что вашими именами названы звезды, ты сидишь сейчас на балконе, пристально всматриваясь в жилище своей бывшей любовницы, как душевнобольной с разбитым сердцем?

Я прочистил горло.

– Уж лучше пусть находится неподалеку. Слишком много демонов страшатся возвращения лилит.

Известие о смерти Роуэн в подземном мире сломило меня, а теперь и мысль о том, что с ней может что-то случиться, пока она находится под моей защитой, была невыносима.

Роуэн пугала меня не меньше, чем садистка Мортана, которая в буквальном смысле слова держала мою жизнь в своих руках. Ну а Роуэн держала в руках мое сердце.

Когда я впервые увидел ее, она была хрупкой и пугливой. Неискушенной. А сейчас выглядела так, будто хочет оторвать мне голову. Но не смерти боялся я, а выражения ее глаз, в которых плескалась ярость. Да, конечно, ее гнев страшил меня столь сильно, что я едва мог дышать.

Пока томился в заточении, именно предвкушение мести сохраняло рассудок. Лишенный цели, я сошел бы с ума. Та клятва на крови казалась единственным способом придать окружающему ужасу смысл, единственной крошечной искоркой света во тьме.

Месть – это исправление несправедливости.

– Орион, – вывел меня из задумчивости серьезный голос Амона. – Когда ты расскажешь мне, что с тобой произошло?

В отличие от меня, Роуэн не боялась рассказывать о себе правду. Я готов был унести тайну с собой в могилу, но Роуэн не такая, как прочие демоны. Она лучше.

– А что такого со мной произошло? – прикинулся я непонимающим. – Ничего. Сидел в подземелье, скучал, голодал. Так голодал, что не гнушался есть крыс. – Я отпил еще виски. – Лучше ты расскажи мне все, что знаешь о Легионе и его приятеле Касе.

Увидев Роуэн в компании этих молодчиков, я почувствовал неодолимое желание испепелить их обоих.

– Ты действительно их не помнишь? – недоверчиво уставился на меня Амон.

В голове заплясали смутные давнишние воспоминания о том, как темноволосый кареглазый мальчик-демон вел меня в Райскую пустошь. Легион с Касом были старше, и я, будучи совсем ребенком, пытался на них равняться.

– Если только немного. – Мне не хотелось ворошить в памяти события давно минувших дней.

– Ты полон секретов, – пробормотал Амон. – Которые утаиваешь даже от себя самого.

Теперь к ним добавился еще один. Он заключался в том, что я буду любить Роуэн до самой смерти.

Именно поэтому я глубоко сожалел из-за того, что мне предстоит сделать дальше.