С петлей на шее

Эпизод 1. Глава 1.

С ПЕТЛЕЙ НА ШЕЕ

Посвящается моему отцу.

Эпизод первый

1.

— С пиндосами не пойду! — отрезал я.

Прапорщик, похожий на огромную жабу, поморщился. Качнулся вперед, обдавая стойким запахом раздражения и пота. Густым голосом, бурлящим в мешках двух обвислых подбородков, выдал строго:

— Не с пиндосами, ёпт, а с бывшими военнослужащими армии США, что теперь поступили под наше командование! Понятно тебе? Я сколько раз говорил, ёпт, никаких националистических настроений в Гарнизоне! Говорил?!

Я скривился, только нравоучений сейчас не хватало. Голова трещит от лекарств, кажется, сейчас лопнет, как перезрелый арбуз. Раны на ногах только-только заживать начали, кожа невыносимо зудит под бинтами. А мне тут прописные истины втолковывают?!

Я огляделся в поисках стула, не найдя, шагнул к стене и облокотился. Сказал устало:

— Камрад, ну какой национализм, а? Просто пиндосы… — Василич выпучил глаза, я поправился: — Пардон, — америкосы. Но они ведь первыми спину покажут! А кому оно в метели надо?! Подставляешь, камрад! Ей богу подставляешь!

Мы беседовали в офицерской комнате… хотя, какая к черту «комната»?! Так, квадратный бетонный мешок четыре на четыре метра. На стенах, поверх облезшей штукатурки, слой пыли и грязной паутины. В углу покрытый плесенью портрет последнего президента, уж и не вспомнить сразу его имени. А по центру рассохшаяся столешница, полностью скрытая под ворохом бумаг. Завершал «декор» обшарпанный массивный сейф в углу. И все. Ни стула, ни табурета.

Василич надул щеки, как всегда бывало, когда ему ничего было возразить, уставно выкатил маслянистые глаза. При довольно большой комплекции и блестящей от пота лысине, он стал еще больше похож на жабу.

Некоторое время он буравил меня взглядом, потом отчеканил:

— От-тставить р-разговорчики, хантер! Не камрад, чтоб тебя, а «товарищ прапорщик»!

Ага! Припекло, раз Василич наедине о чинах заговорил!

Вообще-то Василич мужик хороший, не подставит и не дернет без повода. Понимает, что и так каждый день у смерти на мушке ходим. Да и к людям относится с уважением. Но идти с американцами в метель… Бр-р! Никогда!

Был у нас уже такой опыт, печальный, надо сказать. Один из хантеров, в чьем звене была тройка пиндосов, рассказывал: американцы в самый горячий момент, когда огневая поддержка больше всего нужна, любители выкрикнуть: «Уносим задницы!». И тут же бросаются врассыпную, как зайцы! И ребят подставляют, собаки, и сами гибнут. А наших парней и без того там уже осталось, что…

— Не пойду. — Я сделал лениво-наглое лицо. — Либо давай патруль с вертушкой, либо сижу в казарме!

Прапорщик всплеснул руками.

— Да ты что?! Какая вертушка, Костян?! Сам же утром докладывал, что метель дня на четыре зарядила! Да и то сказать, чует мое сердце, последняя вертушка у нас осталась…

Метель и правда снаружи такая, что и в танке будет жутко. А про вертушку я ему так брякнул, чтобы точно не согласился. Но вот тут-то, когда беседа зашла в тупик, и нужно высказать все, что требуется на самом деле.

— Пачка доксициклина[1], спирт и три пачки анальгина, — не меняя выражения лица, сказал я. — На меньшее не согласен.

На помятом лице Василича, с отметинами бессонных ночей и нервотрепки от женщин и «отставных», отразилось облегчение. Глаза засияли, а толстые губы ленивыми гусеницами расползлись в улыбке.

— Ну, ты и оборзел, зараза, торги устроил! — счастливо выдохнул прапорщик, но тут же посерьезнел. — Доза доксициклина и пачка анальгина… Не больше!.. И не кривись!

— А спирт?

— Имей совесть! Какой спирт? Сам знаешь, что с лекарствами напряг!.. Эх, вот бы фабрику найти…

Василич мечтательно вздохнул.

Да уж, с фабриками у нас и вправду туго. Даже с вшивыми аптеками как-то не везет…

— Ну?

Я махнул рукой.

— Да и черт с тобой. Давай «колеса». Но учти: за рекрутов твоих буржуйских я не ручаюсь! Понятно?

Василич закивал довольно, быстро полез в карман за ключами.

Пока «товарищ прапорщик» открывал сейф, я закурил, кривясь. Горький дым уже давно не приносил удовольствия, потому как больше одной-двух сигарет в сутки позволить себе не могу по одной простой причине — сигарет в достатке нет.

Впрочем, можно было бы выкурить к чертовой матери остаток пачки, да потом бросить, одной проблемой меньше, но… Но, во-первых, бросать совершенно не хочу. Хоть что-то остается из старого мира, привычное, пусть и вредное. А во-вторых, в разведывательных рейдах мне регулярно попадаются сигареты, словно специально. Полпачки-пачка, а иной раз и целый блок. Как повезет. Разве бросишь?!

Глава 2.

2.

«Наверху слишком холодно, чтобы там подохнуть!»

Такими словами мы обычно прощались с людьми в Гарнизоне, которые провожали нас в метель. Строили из себя крутых и бравых парней, которым море по колено. С хохотом захлопывали щитки на шлемах, видя кислые гримасы на лицах. Кто-то обязательно заставлял нас сплюнуть от греха подальше, на поругание нечистому.

Никогда не понимал такого обычая: плевать через левое плечо, где восседает черт. Считается, что после такого он гадить перестанет. Хотя лично я, кабы меня оплевали, нагадил бы раза в три больше!

«Наверху слишком холодно, чтобы там подохнуть!..»

Уже и не вспомню, кто из ребят брякнул это первым. Наверное, Кабан. Внушительный, широкоплечий, бывший борец-тяжеловес и вообще суровый мужик, он трогательно не мог прощаться, просто не выносил. Потому и выходил наверх первым, избегая неприятного ритуала. А все думали, что он настолько отморожен, что опасности метели для него пустой звук.

Хотя, возможно, что это Гошино творчество. Гоша, он же Георгий Альбертович, в мирной жизни трудился преподавателем в музыкальной школе. Виртуозный скрипач и бойкий на острое слово балагур…

Нет, точно не вспомню. Но кто-то ляпнул, а присказку быстро подхватили, увидев, что мы и после сотого рейда подыхать не собираемся. Молодые хантеры вообще очень старательно копировали подобные привычки, словно заклинания. У некоторых даже это становилось чем-то назойливым и странным, как у парня из звена Марика, который тащит в каждый рейд запаянный наглухо портсигар с частичкой праха своей матери. Говорит, она хранит его от бед и сглаза, и никак его не разубедить. Да и надо ли?..

В общем, присказки присказками, но в удачливость звена Керенского верили свято.

Жаль, что и нашей удаче однажды пришел край…

* * *

…Последний рейд по ледяной пустоши, где когда-то располагался Тверской бульвар, с самого начал был тяжелым. Добычи мы не принесли никакой, больше ресурсов потратили.

Завывавшая трое суток метель прекратилась, и группа продвигалась по замороженным улицам довольно быстро. В черно-серых экзоскелетах умной брони, с массивными «ранцами» батарей за спиной, люди кажутся гротескными монстрами, под стать новому миру, покоренному метелью.

От Москвы мало что осталось, городом это уже не назвать даже с натяжкой.

Дома разрушены до основания, автомобильные дороги провалились в кальдеры канализационных лабиринтов и оставшихся еще со времен царя Гороха катакомб. Все похоронено под многометровым слоем снега и льда. Ничего знакомого в пейзаже: не улицы, а тянущиеся на десятки километров параллельные гряды бетонных клыков.

— Костян, — затрещали динамики в шлеме, — что-то у меня батарея барахлит.

Это Тимур. Единственный, кто в моем звене действительно служил и имел хоть какие-то воинские навыки. Конечно, имел до всего этого. Теперь-то мы все хоть немного опытные.

— Что с обогревом?

Да, с теплом наверху проблемы, бдительность жизненно необходима. Щиток шлема приходится то и дело протирать перчаткой, снимая слой инея. Только вытер, а через минуту опять все в «узорах». Черт возьми, да что щиток?! Броня хантеров с электроподогревом, под ней еще слой свитеров и футболок, а все равно холодно! И это при «нормальной» погоде, когда метель отступает!

— Вроде греет пока, — отозвался Тимур с сомнением.

И то хлеб.

— Ладно, держи меня в курсе. Продолжаем движение.

— Есть.

А Клёпа привычно разбавил едким комментарием:

— Хвала Путину, у нас есть нормальные военные технологии.

Да, подобралось у меня звено. Тимур после армии, до всего этого, менеджером в страховой компании трудился, Кабан — спортсмен. Гоша, как уже говорил, скрипач-учитель, а Клёпа вот — бывший журналист в каком-то на всю голову либеральном журнале. Раньше я таких и за людей не считал, а сейчас ничего вроде. То ли ему метель мозги вправила, то ли еще что, но от истеричного бумагомараки и шапкозакидателя и следа не осталось. А то, что Клёпа по старинке гадостями порой сыплет… ну и хрен на него. Однажды он, хилый и чахлый, Тимура несколько километров на спине тащил, буквально из когтей смерти выцарапал. После такого уже плевать, что он там бурчит на рефлексах. Метель быстро всех по своим местам расставляет, очень быстро.

Ах да, чуть не забыл. Сам-то я тоже тот еще боец. Бывший автослесарь, во! Такая вот «элита» нашего Гарнизона, хваленые хантеры, и других, к сожалению, нету…

Под тяжелыми подошвами десантных ботинок битым стеклом хрустел лед. Группа продвигалась короткими перебежками, пригибаясь, будто под вражеским обстрелом. Двое впереди, внимательно обследуя остовы строений на разных концах «улицы», трое прикрывают. Интеллектуальные прицелы КАтов беспрерывно сканируют обстановку, разве что завалы не потрошат.