Часть вторая Глава 25

Следующие пару часов во дворе купеческого дома попеременно звучали голоса певцов и струнные мелодии, которые периодически сливались в единый ансамбль.

Гнат был самородком с уникальным слухом и навыками: любой напев он схватывал налету и воспроизводил с потрясающей четкостью и своеобразием.

— Ты умеешь импровизировать, — заслушавшись, опять брякнула непонятное для окружения слово Эйрин. — Ну, то есть, можешь вести и правильную мелодию, и дополнять ее своими деталями…Ну, ты понял, да? — Валиева стушевалась от собственного умничания, но, слава богу, возбужденный музыкант, как и слушатели, увлеченные совместной работа вроде не обратили внимание на ее неуместную словоохотливость.

Действительно, прослушав напев, купчик некоторое время задумчиво сидел, потом брал то гусли, то домру, то балалайку и играл доведенный до слуха мотив. Это было необыкновенно точно и, главное, почти не вызывало разночтений с тем, что попаданка сама бы использовала в качестве аккомпанемента.

Фаворитом у Гната, определенно, были гусли, но и два других инструмента не были в его руках чужаками. Следует отметить, что хоть названия и внешний вид (корпус домры и гриф создают из древесины, обычно это клён или палисандр) обоих струнных был различным, суть их и звучание были похожи. Разве что округлая домра-прародительница балалайки, как утверждали некоторые учебники по истории музыкальных инструментов, в имеющемся варианте звучала глубже, что ли.

4-хструнная домра имеет скрипичный строй. Это позволяет исполнять на ней репертуар для скрипки и мандолины. Четырехструнные с квинтовым строем распространены как национальный инструмент в Беларуси и на Украине, тогда как в России традиционно домры были 3хструнными. Туго натянутые струны дают звонкий, сильный, но быстро затухающий звук с бархатистым теплым оттенком. Уж как эта южанка оказалась в доме новогородского купца, Ирина не стала интересоваться-зачем? Главное, что владелец умел ею пользоваться, а хор получал от того несомненную выгоду.

Балалайка немного отличалась от привычной: края ее треугольной формы угадывались, но были более округлыми, а нижняя часть имела некоторую кривизну. Впрочем, звучала малышка также звонко и задорно.

Для выступления у юбиляра хормейстер нордов не стала особо мудрствовать над репертуаром, просто прогнала с парнями все, что они уже знали, дополняя голоса струнными вариациями. Но мальчики вдруг проявили инициативу.

— Эйрин, ну что мы все знакомое-то повторяем? Давай чего новенькое! — протянул варяжский баритон Ульф.

— Ребята, да я с удовольствием, но времени-то — пшик! Вы слова за несколько часов выучить сумеете? — растерянно пробормотала Валиева. — Есть кое-что, что мне бы хотелось с вами попробовать…

— Эйрин, ты не волнуйся, с мелодией-то мы быстрее запомним! — убеждал ее хирд.

И Валиева решилась. Еще когда она днем бродила по Софийской стороне и рассматривала церкви, в голове навязчиво крутилось: «Вечерний звон, бом-бом…» У неё аж мурашки по коже забегали, когда она представила, КАК это может звучать в исполнении мужской а-капеллы, сопровождаемой переливами балалайки… Если она, Микола и Ульф споют по несколько строк, а закончат вместе, в то время как парни будут фоном «бумкать»…Должно получиться!

Хирду понравилось, Гнат нашел вариант легкого аккомпанемента, тенор с баритоном усердно повторяли свои строки… И тут подал голос Исмаил:

— Эйрин, пилав готов!

Ответом был протяжный вроде недовольный стон, вызвавший у попаданки смех: любившие покушать норды были раздосадованы необходимостью прерваться! Но поесть и, правда, было нужно: день давно склонился к вечеру. Как говориться, время пить, а мы не ели!

***

Ужин прошел в теплой дружеской обстановке: выложенные на самые большие блюда бешбармак и «пилав», исходившие потрясающим ароматом и услаждавшие взор необычным видом, дополненные соленьями и медовухой, были моментом разобраны по тарелками и исчезли в желудках едоков с крейсерской скоростью.

Особо наслаждались принц и Исмаил, хозяин с сестрой и Гудрун! Первые были готовы вылизать и тарелки, и котелок до блеска языками, вспоминая родину, хозяева обнаружили, что странное сарацинское зерно, оказывается, очень даже приятное на вкус, а уж сладкая баранина, уммм! Гудрун больше всего понравился бешбармак, в котором мясо упарилось до состояния кашицы, лук был сочным, а бульон с кусочками теста просто не задерживался между зубов и так уютно ложился в животеееее…

Короче, в адрес Эйрин демонстрировались большие пальцы, неслись довольные хмыки и громкие звуки отрыжки…ООООО!

Домна на кухне торопилась записать рецепты, понимая, что такого опыта ей более не доведётся получить. Хорошо, что сын ходил в церковную школу и мог со слов матери сохранить в толстой амбарной книге всё, что она и помощницы диктовали! Ну и пусть с ошибками, главное, точно!

***

С новой песней провозились до сумерек, но ребята были очень довольны, хоть и слов у большинства не было. Пока Ирина добивалась глубины звучания фона, ей по ушам бил чей-то бас сбоку. «И кто это у нас такой тяжелый?» — пыталась она уловить, пока не вычислила. Нибо!

Мясник пристроился позади всех и скромненько так тянул густотой «БОООМ-БООМ».

— Хенрик, а ну-ка выйди вперед, дорогой! — сладенько протянула Эйрин.

Парни оглянулись и заулыбались, глядя как покраснел здоровенный детина.

— Иди-иди, чего мнешься! — подбодрил сотоварища Ульф. — Не съест тебя Эйрин, сыта уже!

Норды дружно заржали аки кони, а потупившийся пришелец вышел к хормейстеру.

— Хейни, голубчик, а ну- ка, повтори за мной-сказала Ирина и пропела гамму, которой обычно распевались перед выступлением артисты.

Мужик повторил, и Валиева внутренне возликовала: «Эврика! Вот и бас есть, да какой!» Точь-в-точь Борис Штоколов!

— Так, Нибо-младший, я тебе напою куплет, а ты постарайся запомнить и повторить! — И попаданка запела свою любимую «Гори, гори, моя звезда». Этот романс она еще не исполняла, потому как даже с ее нынешними возможностями терял он часть очарования-всё-таки под мужской голос писался…

Жертва женского властолюбия сосредоточенно пожевал губами, откашлялся и ЗАПЕЛ! По влажному от вечерней прохлады воздуху полился мощный напев тоскующего по прошлому сердца. В звучании сильного голоса слышалась боль потерь и последняя надежда много пережившего человека..

Гори, гори, моя звезда.

Звезда любви приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.

Хенрик, осознавая смысл романса, так погрузился в его исполнение, что следовал за Ириной как телок на веревочке, а она пела новое четверостишие вполголоса, только чтобы слышал Нибо и повторял..

Норды не издавали ни единого звука, пока вновь обретенный член команды послушно выполнял задание Эйрин, следя за ее руками и лицом, требовавшими то приглушить, то поднять тон, сделать вдох или тянуть напев… Гнат включился, помогая домрой певцу вести мелодию.

Когда пара закончила исполнение, к пребывающему в некоторой прострации соплеменнику подошел Ульф Свенссон и от души хлопнул бывшего трактирщика по плечу:

— Ну, как говорит Эйрин, нашего полку прибыло! Хенрик, ты теперь часть поющего хирда Густафссона! Хорош у тебя голосина! Да очнись уже, парень! Иди, присядь, слова повтори, завтра сорвешь…Эйрин, как там? Джжж..

— Джек-пот! — смеясь, подсказала попаданка. «Вот, научила плохому, дуреха иномирная».

И опять во дворе грохнул богатырский хохот! Прифигевший от собственных талантов Нибо действительно добрел до скамьи и сел-ноги новоявленного солиста не держали..

А Микола снова потребовал, чтобы Эйрин дала им задание:

— Сестра, повеселее бы надо чего, так, чтобы уухх!

Валиева смотрела на вдохновленные физиономии нордов и, махнув рукой, запела «Калинку».

До ночи парни учили удалую песню, благо, на долю основного хора достался припев, а ведущие слова, конечно же, схватил Микола. Гнат на балалайке аккомпанировал, получая не меньшее, чем остальные, удовольствие. Ирина же добивалась от мужчин того, незабываемого, исполнения, которым славился в ее прошлом хор Александрова: чтоб и тише, и быстро, и с увеличивающейся по нарастающей громкостью, и с присвистами…Получилось, черт побери!

Загрузка...