Рыжая проблема альфы

17

Меня колотит дрожь. Одна осечка. Одна ошибка, а потом череда событий, накручивающихся одно на другое, как снежный ком. И вот — я уже закуска для каких-то беспородных выродков. Волк сзади отпускает один мой локоть, а другую руку грубо загибает за спину. Больно! Подонок! Сгибаюсь, чтобы уменьшить давление.

— Пошла вперед! — рявкает он. — Какая исполнительная сучка, деньги принесла…

Второй идет рядом, подбрасывая пакет с моими деньгами, но палец другой руки держит на спусковом крючке УЗИ.

— Чез, эту сочную омежку все равно сегодня не ждали… — продолжает мудень за спиной.

— Думаешь развлечься с ней? — спрашивает второй и даже перестает подкидывать пакет с деньгами.

Они обсуждают мое изнасилование, будто собираются пойти позавтракать и выбирают кафетерий. У меня внутри все ледяное и дрожит. Мутит аж от избытка адреналина.

Эти волки кажутся отшибленными на всю голову, и я им верю. Они серьезно раздумывают, где можно осуществить задуманное. Первый останавливается около небольшого трейлерного парка, где стоит около десяти домов на колесах. Все темные, ни в одном не горит свет. Оно и понятно, сейчас ночь. А вдруг они и вовсе никем не заняты?

Второй волк подходит и, просунув клешню мне под куртку, сминает грудь. Довольно хмыкает.

Падаль! Тварь ползучая!

Меня захлестывает лютая ярость. Начисто затапливает сознание. Плевать, что Первый волк меня не отпустит, у меня есть небольшой маневр. Я резко подаюсь вперед и вгрызаюсь Второму в оголенную руку чуть выше локтя. Уж куда добралась. Стискиваю челюсти под его рык и, мотнув головой, вырываю кусок плоти. Из раны хлещет кровь, попадает даже мне на лицо.

Второй неистово смотрит на меня, хватая ртом воздух. Оскорблен до глубины души. Утрись, подонок! Он срывает с плеча УЗИ и приставляет дуло к моей челюсти снизу.

— Я сейчас нашпигую пулями твою дурью башку! — ревет, как раненый зверь.

Верю. Он может. Но сама тоже едва соображаю от омерзения, смешанного с яростной злобой.

— Давай, ублюдок косомордый! — выкрикиваю с рыком. — Стреляй!

Но он вместо этого размахивается, и мне в лицо летит приклад пистолета-пулемета. Куда приходится удар, я уже не вижу. По черепу разливается острая и жгучая боль, и мир стремительно гаснет.

Я прихожу в себя на грязном полу микроавтобуса. В нос бьет ужасная вонь человеческих отправлений вперемешку с приторным запахом биоразлагающего вещества. Голова тяжелая и болит, в районе виска аж стреляет. Касаюсь кожи пальцами — корка запекшейся крови. Надеюсь, это уберегло меня от поганых отростков тех волков.

Ощупываю себя — одежда в порядке. Трусики на месте. Думаю, они не стали бы меня одевать, если бы таки трахнули бесчувственное тело.

В поле зрения вдруг появляется Тони. Сначала не узнаю его. Лицо уродуют множественные ссадины и синяки. Один глаз превратился в заплывшую щелочку.

— Сестренка, — он наклоняется ближе, вглядывается мне в глаза. — Как ты себя чувствуешь? Я уже устал ждать, пока ты очнешься.

Поднимаюсь на локти и сажусь. Появляется головокружение. Привет, еще одно сотрясение. Почти полный комплект радостей. Осталось узнать последнюю — что теперь со мной будет. О том, что теперь в заложники попала еще и я, не знает ни одна живая душа, меня некому выкупить.

Различаю тонкий стальной обруч на шее у Тони под курткой. Ощупываю собственную шею — то же самое. Смиряющие ошейники. Это финиш. Хуже быть не может. Похоже, нас продадут.

— Ты знаешь, кто покупатель? — спрашиваю сосредоточенно и киваю брату на ошейник.

Тони качает головой. Обнимает меня.

— Ты зря пришла, — выговаривает мрачно и отсаживается к противоположному борту микроавтобуса. — Я же сказал, чтобы ты ничего не предпринимала.

— Когда сказал? — повышаю голос от вспыхнувшего возмущения и сразу жалею об этом. Голова взрывается очередной вспышкой боли. — Последний раз, звоня мне, ты как резаный верещал в трубку, что попал, и мне нужно выкупить тебя у волков Грома, иначе тебе крышка. Не так было?

— Я три дня назад раздобыл телефон и чирканул СМС, чтобы ты не приезжала, — укоряет меня брат. — Итог ты видишь.

Он обводит рукой свое лицо. Ему влетело за эту шалость, а я в тот момент или стонала под альфой Серебристых, или сидела на минус пятом уровне в допросной и пыталась спасти свою задницу.

Собираюсь сказать что-то приободряющее, но ничего на ум не приходит. Нас продать могут кому угодно. Даже Ордену. Белая полукровка в Нью-Йорке спасла от вивисекторов одного из Серебристых, которого Эрик Мансен сдал на опыты в Институт генетики. Мы с Тони находимся в той точке своей истории, из которой нет положительного исхода.

Внезапно машина заваливается чуть набок, будто в нее кто-то забрался, и вздрагивает. Двигатель начинает работать. Перегородка в водительской стене отодвигается, и в окошке появляется тошнотворно противная морда одного из волков Грома. Такая же лысая и татуированная, как у тех двоих.

— Ну что, рыжие высерки, поехали! — морда мерзко склабится. — Уже интересно узнать, кто станет вашим хозяином?

На этом перегородка захлопывается, а машина трогается. Ни разу не интересно! Ублюдок. Но выбора нет, мы с Тони это неминуемо узнаем.