Рыцарь Мастера Миров. Армагеддон на Ильмине.

Вместо ослепительного лорда ему сердитым голосом ответила леди Корбелла, которую лишний раз уличили в измене:

- Да, так это, так, Киррис. Когда этот тип сегодня утром, вдруг, решил всплакнуть на моей груди, его слезы были солёные, да, и целовать его стало намного приятнее. Не то что вчера в полдень, когда его слюна была едкой, как кислота. Если бы я не вспомнила о том, как ты был терпелив со мной, я бы точно не выдержала этой пытки. Особенно после твоих сладких поцелуев, мой сахарный мальчик.

Девушки-трудовички, уже поднявшиеся на ноги, с удивлением смотрели на то, как двое ослепительных шептались с магом, воспламенившим розовое молоко. Им было одновременно и жутко, и интересно, что же это всё значило. Для лорда Грасса последней каплей стали следующие слова Кира:

- Старик, ты здесь главный, ну, так давай, сделай всё красиво и выйди гордо, как настоящий повелитель. Обо всём остальном мы договоримся за обедом, часика через четыре или пять. Поверь мне, сейчас на Ильмине главный я и моё слово решает в этом мире всё. Сам понимаешь, императором Ильмина я тебя сделать не смогу, королём Грюнберга тоже, эти вакансии уже заняты. Но сделать тебя герцогом и губернатором Дарктауна и его окрестностей я запросто смогу.

Похоже, что именно это интересовало лорда Грасса более всего. Он отошел от Кира и Корбеллы, которая тотчас обняла своего любовника, и, жестом поманив к себе горничных, торжественным голосом громко сказал:

- Леди, я вверяю лорда Кирриса в ваши нежные и умелые руки. Будьте любезны с ним и усладите его тело. Теперь оно освобождено от магической мази и вы можете ничего не опасаться. - В доказательство своих слов он повернулся к Киру, положил руку на его плечо и тихо шепнул - А ты можешь не бояться небесного голоса. Это мои личные служанки, а потому их антенны настроены только на меня. Если кто и сможет взглянуть на тебя их глазами, то только я и никто другой.

С этими словами он кивнул рыцарю-любовнику и его подружке, а затем величественной походкой вышел из ванной комнаты. Корбелла, видя, что горничные оробели из-за того, что она осталась, подтолкнула Кира к ним. Две девушки тотчас бросились к ванне и стали наполнять её горячей водой, а две другие подошли к татуированному лорду. Поначалу их движения были робкими и несмелыми, но только до тех пор, пока одна из девушек, высокая и стройная красотка с почти черным телом богини с Ямайки, не коснулась рукой груди рыцаря. Её тотчас затрясло и она, не в силах противиться своему желанию, обняла его и приникла поцелуем к глазу оскаленного тигра - соску на груди Кира. Леди Корбелла быстро расстегнула свой пояс и застежки на плечах и уже в следующее мгновение, нагая, целуя стройную, тёмно-шоколадную шейку девушки, принялась снимать с неё пеплас, одновременно лаская её и крепко прижимая своим телом к телу своего любовника.

Вторая девушка мигом сбросила с себя розовое одеяние, стащила с рыцаря бойцовские портки вместе с трико и они двинулись к ванне, быстро заполняющейся горячей водой. Поскольку ослепительная леди с алыми антеннами была не менее нежна с их подругой, чем сам светлейший лорд, который умудрялся ласкать и целовать сразу двух девушек-трудовичек, то и две другие девушки, повинуясь его улыбкам и приветливым жестам тоже разделись и залезли в ванну. Леди Корбелла радостно хохотала, помогая своему любовнику очаровывать горничных и в ванне закрутилась самая настоящая любовная карусель, которая вскоре выплеснулась наружу и быстро переместилась на огромную золотую кровать в спальной комнате для ослепительных лордов, гостей лорда Грасса. В результате обедали они без ослепительного лорда и вообще вышли из спальной только в полдень следующего дня, да, и то лишь потому, что хозяин дворца сам взревел, как медведь.

Терпение лорда Грасса лопнуло вовсе не потому, что его замучила ревность. Ему просто не терпелось поскорее получить назад своих медведей, которые перестали слушаться его голоса, вот он и примчался в покои для высоких гостей извергая громкие проклятья в адрес Кира, своих неверных медведей и требуя немедленной сатисфакции. Оставив девушек спать на золотой кровати, рыцарь-дрессировщик выбежал из спальной и быстро успокоил крикуна. Нацепив на себя какой-то хитон золотого шелка и достав из своего перлитового сапога, бережно занесенного кем-то вместе со всеми его вещами в прихожую, серебряный кнутик он обул золотые сандалии и погнал Грасса кнутиком к его медведям. Когда они вошли в медвежью квартиру, Кир смело и беспечно, а ослепительный лорд боязливо и осторожно, то медведи, подбежав к ним, тут же стали играть с рыцарем, а своего бывшего хозяина лишь вежливо обнюхали, но рвать в клочья не стали, признав в нем скорее человека, чем совчела.

Взяв из рук Кира серебряный магический кнутик, Грасс легонько хлестнул им своих медведей и те сразу же признали в нём того старого циркача, которых купил их у охотников ещё совсем крохотными медвежатами и выкормил из бутылочки козьим молоком. Ослепительный лорд-дрессировщик тотчас стал показывать своему новому другу всё то, чему он обучил некогда своих медведей. Хотя Грасс и был магом-циркачом, посвятившим всю свою жизнь медведям-гризли, только теперь он смог добиться того, что эти громадные звери стали понимать его с полуслова. Кирилл восседал на холке Геракла, великана среди медведей, которого на самом деле звали Бальдуром, когда на смотровую площадку прибежали злые, как фурии, его новые любовницы во главе с леди Корбеллой.

Казалось, что их возмущению не будет предела и оба пристыженных лорда были вынуждены прекратить свои игры с медведями и выйти к ним. Вчерашние горничные ослепительного лорда зажимали свои носики и презрительно фыркали, морщась от запаха зверинца и требуя, чтобы оба лорда немедленно отправились в ванную. Странно, но Кир вовсе не замечал никакой вони, но требованию девушек подчинился безропотно. Забравшись в здоровенную ванну вдвоем, они терпеливо сидели в ней, пока девушки терли их мочалками и намыливали им головы. К леди Корбелле и четырём её подружкам присоединились ещё две серебряные девушки, которые, однако, купали одного только Грасса, хотя и посматривали на его друга с любопытством. Не выдержав, Кир сам ухватил одну из этих девушек за руку и, поцеловав ее в уста, тотчас отпустил, плюхнулся в воду и со смехом воскликнул:

- Вот видишь, Грасс? Что я тебе говорил? Ведь это же самая настоящая цепная реакция! Твоя серебряная девочка уже не такая сладкая для меня, как все остальные совчелы, она уже почти превратилась в обычную девушку. И учти, старик, она изменилась не только телом, но даже и умом и теперь каждая из этих девчонок запросто возьмет в руки автомат и разнесёт серого в клочья, но делать этого нельзя ни в коем случае. Это сразу же заставит серых наброситься на совчелов, а потому тебе нужно сидеть тихо и ни в коем случае не высовываться раньше времени. Судя по всему всё то серое дерьмо, которое собралось на островах, приняло сторону Хозяина Тьмы и превратилось в этих серых ублюдков по своей воле, но мне что-то не верится, что на этом всё и закончилось. Поэтому мне нужно поскорее добраться до Калемана, где, по слухам, теперь живут одни только серые и во всём разобраться. Извини, старик, но моя армия пока что не готова нанести по ним мощный удар.

Ослепительный лорд, нежно обнимая свою серебряную подружку, возмущенную таким нахальством его друга, спокойно сказал:

- Тут я с тобой полностью согласен, Кир. По моим данным на Калемане собралось уже примерно восемь миллиона серых и ещё около десяти миллионов этих негодяев находится на больших островах. Давай поговорим об этом после обеда.

Искупавшись и надев чистые золотые хитоны, они прошли в патио, где для них уже был накрыт стол. Кирилл был сама любезность и в первую очередь усадил за него своих подружек, а уж потом сел сам и приступил к трапезе только после того, как это сделали девушки. Однако, светского разговора у них не получилось, так как лорд Грасс был настроен очень решительно и сразу же сказал:

- Милые леди, хотя я и понимаю, что вы теперь относитесь сексу совсем по другому, не так как совчеллы, для которых это ничего не значащая забава, вам придется не только вести себя, как прежде, но и удвоить своё рвение. Из всего произошедшего со мной я уже сделал вывод, что совчелу требуется как минимум три полноценных соития с возвращённой девушкой, чтобы её вагина отдала ему свою целебную влагу. Поэтому не обессудьте, но вам придется делать это с любым рогатым парнем, которого вы только увидите поблизости. Сэр Кир делает это вот уже почти месяц и мы все должны ему помочь, ведь только таким образом мы сможем с Божьей помощью разрушить то, что сотворил на Ильмине Хозяин Тьмы.

Они не успели приступить ко второму блюду, как в патио вошла Дисна и Кир, не обращая внимания на то, что она чем-то взволнована, представил всем графиню Торино, чей муж имел очень большое влияние на императора Роджера Пантенора. Он сам принес ей стул и она подсела к ним. Слуги, позванные лордом Грассом, подали девушке столовый прибор и удалились, но Дисну не интересовал обед и она тотчас известила ослепительную леди о неприятностях, свалившихся на её золотую головку, испуганно сказав:

- Корбелла, милая, тебе нужно бежать из города. Сегодня в полдень в твой замок ввалилось пятеро серых и обосновались в логове Оферта и Гирея. Валент подслушал их разговор и передал мне, что они намерены убить тебя и съесть. Кажется, они что-то пронюхали. Лорд Галл, услышав об этом, хотел забросать подвал гранатами, но я упросила его не делать глупостей, ведь Кир предупреждал меня о том, что мы должны соблюдать осторожность. Ему тоже нельзя возвращаться в замок.

Леди Корбелла, услышав это, испуганно вскрикнула и с мольбой взглянула на Кира. Он взял девушку за руку и сказал:

- Не волнуйся, солнышко моё, это всего лишь говорит о том, что ты уедешь со мной. После обеда я съезжу в твой замок и заберу из него свой тарантас, у меня ведь есть некоторое преимущество на всеми остальными светлейшими лордами.

Он хитро подмигнул своим друзьям и снял серебряные ножны со своих рогов. Все за столом тихо ахнули, а лорд Грасс невольно чертыхнулся:

- Черт тебя побери, Кир! Если бы я увидел тебя с такими рогами, то меня точно хватил бы удар. Ведь ты похож на одного из хранителей амулета Силы Тьмы, тюремщиков Сына Неба. Давненько я не встречал этих ублюдков. Все они уже года два как окончательно перебрались на Калеман. Да, в таком виде ты точно сможешь войти в замок леди Корбеллы, ведь серые боятся хранителей, как огня. Покажи ты им свои зелёные рога вчера утром и они валялись бы у твоих ног, как растоптанные жабы. Больше них они боятся только Сына Неба.

Как только он умолк, Дисна тотчас пискнула:

- Но Киру не нужно ехать в замок леди Корбеллы. Я собрала все его вещи, а Валент перевёз его карету во дворец.

Кирилл вежливо поклонился ей и сказал:

- Ну, что же, тогда мы можем продолжить наш обед и спокойно поговорить о том, что нам делать дальше. - Улыбнувшись графине Торино он спросил её - Луиза, я полагаю, что Валент и лорд Галл теперь наши союзники?

Та весело улыбнулась и ответила уже смелее:

- Да, мой повелитель, я сделала так, как ты просил и рассказала им обо всём. Кажется, они были удивлены этому даже меньше, чем тому, что с ними произошло после того, как я провела ночь сначала с одним, а потом с другим. Теперь они мечтают встретиться с тобой, чтобы выразить свою благодарность и принести тебе клятву верности, ведь они оба были в прошлом отважными воинами.

- Ну, так пригласи их к столу, Луиза, мы немножко потеснимся, а еды здесь наготовлено на целый взвод. - Сказал Кир девушке и спросил хозяина дворца - Грасс, ну, и что ты собираешься предпринять в этой связи?

Тот задумчиво посмотрел на Дисну, побежавшую по дорожке и ответил:

- Пожалуй, я приготовлю для леди Дисны золотой напиток и поселю её в замке леди Корбеллы.

Кирилл тотчас оживился и спросил его:

- Слушай, старик, а это сложное дело, готовить золотой напиток? Понимаешь, Мастеру срочно потребовались золотые и девчонки. Ему, наверное, захотелось разнообразия. Я, конечно, пообещал сделать это потому, что уже знал о том, что вы, ослепительные лорды и леди, умеете делать такие штуки. С Корбеллой я не успел об этом поговорить, сам понимаешь, некогда было, а теперь мне очень хочется знать, что нужно иметь для того, чтобы превратить трудовичку в ослепительную леди.

Оба, и лорд Грасс и леди Корбелла улыбнулись, а золотой парень весёлым голосом сказал:

- О, это совсем не сложно, Кир. Тут требуется только старый, хорошо выдержанный коньяк, да, ещё немного той золотой пудры, из которой маги делают пыльцу покоя.

Кириллу даже стало обидно, ведь пыльцы покоя у него было с полкилограмма, да, и самого великолепного коньяка у него тоже имелся целый бочонок, но лорд Грасс, продолжая свои объяснения, расставил всё на свои места, так как сказал:

- Такой напиток готовится очень просто, я лью коньяк на свою руку и он стекает по ней в кубок. Потом нужно бросить в него шепотку золотой пудры, произнести магическую формулу и дать совчелле-трудовичке выпить этот напиток. Если такой напиток приготовит ослепительный лорд, то она обратится золотой девушкой, а если его приготовит ослепительная леди, трудовичка станет луноподобной девушкой. Вот и всё. По-моему ничего сложного, ведь для этого не требуется даже преобразователя жизни. Правда, иногда этот рецепт почему-то не действует.

- Понятно, Грасс. Это, наверное, потому, что среди трудовичек тоже попадаются изрядные стервы.

Золотой парень погрустнел и сказал:

- Да, всякое бывает, Кир. За эти семь лет я видел многое и бывало даже такое, что ослепительные лорды, вдруг, превращались в серых ублюдков, а иногда это происходило и с трудовичками, правда, не сразу. Они сначала начинали толстеть, как свиньи, а потом уже превращались в серых мужиков. Но ни разу я ни разу не видел такого, чтобы серый превратился в трудовика, хотя что-то очень часто заставляло меня самого говорить о возможности такого превращения.

Дисна привела к столу Валента, широкоплечего смуглого парня одетого в тёмный, строгий костюм, и светлейшего лорда Галла, высокого парня с русыми волосам, одетого в мундир с погонами капитана. После обмена дружескими приветствиями и рукопожатиями, они сели за стол и разговор продолжился, но уже в несколько ином направлении. Точнее, вернулся к тому, о чём уже говорил лорд Грасс. Посмотрев на двух парней, скромно сидевших за столом, Кирилл сказал:

- Ну, что же, мужики, нас тут пока что всего четверо, но ничего не поделаешь, придётся нам взяться за работу всерьёз, чтобы во дворце не осталось ни одного совчела, способного невольно предать нас, а для этого есть только одно средство и чтобы у вас не вышло осечки, придется вам отведать виагры мага Мастера Миров и моего друга, Тетюра. Поскольку эти таблетки целиком состоят из одной только магии, они не повредят вашему здоровью, но помогут нашему общему делу, а потому, друзья, не обессудьте, но сейчас я вам прочитаю небольшую лекцию относительно того, что и как вам нужно делать.

Глава седьмая

Остров Калеман лежал в океане севернее Грюнберга и был отделен от него мелководным проливом шириной не более пятнадцати километров. Глубина его была где по колено, а где и того меньше, но во время зимних штормов океан там давал всем прикурить. До появления на Грюнберге Джона Морбрейна, Калеман соединялся с ним двумя хилыми земляными дамбами, которые постоянно размывало штормами. Теперь осталась только одна дамба, но зато какая. Это было мощное сооружение из здоровенных каменных блоков, поверх которого были проложены три крытых дороги, одна автомобильная и две отдельных железнодорожных ветки. Джон Морбрейн времени зря не терял и железная дорога соединила между собой все четыре острова и совчелы уже не боялись переезжать с острова на остров даже в период зимних штормов, но на Калеман они не ступали ногой ровно с тех пор, как с этого острова выехали все его обитатели и о том, что там творилось, толком не знал никто.

Кирилл бодро шагал по широкому летнему шоссе, проложенному поверх трёх туннелей и весело насвистывал песенку "Как хорошо быть генералом". Он, конечно, мог добраться до Калемана и на электромобиле через туннель, их в Нордштейне было предостаточно, но тогда бы он угодил бы прямо в лабиринт пакгаузов главного грузового терминала острова, где было полным полно каких-то безрогих рослых типов. О их существовании он узнал от Ворка, к которому его направил лорд Грасс, приходившийся ему двоюродным братом. Но только после того, как с ним переспала Корбелла. Только тогда сознание этого кряжистого мужика полностью освободилось от рабской зависимости перед слугами Хозяина Тьмы - хранителями амулета, висевшего на шее Джона Морбрейна, да, и то не сразу. Здесь действие сил зла было особенно сильным, а черное магическое поле, накрывшее все четыре острова, самым напряженным.

В город Нордштейн он и Корбелла прибыли две с лишним недели назад и всё это время переделывали большую и дружную семью Ворка. В отличие от их прежних сексдиверсий, у них обоих ушло втрое больше времени на то, чтобы превратить сначала Ворка и Майну, а затем их взрослых сыновей и невесток в возвращенных мужчин и женщин. Никаких осложнений в их семье это, к счастью, не вызвало. Совчеллы-трудовички оставались верными себе до тех пор, пока не стали возвращенными и потому охотно крутили любовь с светлейшим лордом Киррисом, который был к тому же ещё и другом ослепительного лорда Грасса, ну, а после очень долгой ночи любви, разобравшись в своих чувствах и мыслях, просили его ни в коем случае не открываться другим невесткам и их дочерям. То же самое говорили Корбелле и их мужья, для которых, поначалу, казалось немыслимым счастьем то, что их решила оделить своей любовью ослепительная золотая леди.

Всего в семье Ворка было двенадцать взрослых мужчин и семнадцать женщин и девушек, вполне созревших для плотской любви. Кир отказался сделать возвращенной одну только четырнадцатилетнюю Сигму, хотя Майна и настаивала на том, чтобы он открылся и этой юной красавице и вернул ей свободу. Он считал, что девушка эта хотя и оформилась, была ещё вовсе не была готова к такому потрясению, - стать любовницей рыцаря Мастера Миров. В результате её просто отправили в гости во дворец лорда Грасса, которому в телефонном разговоре Кир строго-настрого наказал блюсти девичью честь. При этом, глядя на мать девочки, он лишь посмеивался, когда та собирала обиженную на него девчонку в дорогу и шептала ей на ухо, что во дворце ослепительного лорда она сможет соблазнить даже лучезарного лорда. В этом дворце царили теперь совсем другие порядки и после нескольких недель вынужденного разврата, он стал чуть ли не самой настоящей цитаделью целомудрия.

Кириллу и самому изрядно надоела постоянная смена партнерш, но, увы, у него не было никакого иного оружия, чтобы вести тайную битву с врагом. Обзванивая из дворца Грасса своих подружек, а телефон был даже в Семешкине, он и сам поразился тому, как быстро росло число возвращенных. И всякий раз он упрямо твердил одно и то же - никаких действий без его прямого и конкретного приказа. Относительно возвращения совчелам их личности он не имел ничего против, да, и они, держа свой путь в Нордштейн, добрались до него только через полмесяца, поскольку останавливались несколько раз на три, четыре дня в небольших городка и просто в деревнях, чтобы провести там очередную сексдиверсию. Порой, он даже злился на Мастера Миров за то, что тот сыграл с ним такую шутку, впрочем, похоже, что у того на этот счет было своё собственное мнение, о чём Кир догадывался хотя бы по тому факту, что Ильмин никогда не знал такой напасти, как венерические заболевания.

К тому же он отчетливо осознал еще один важный факт деятельности Хозяина Тьмы. Этот негодяй, проложив ниточку своего прямого воздействия на Ильмин и умы ильмиан, действуя через рыцаря, захваченного им в плен, провел очень чёткую сегрегацию среди людей по степени их нравственного состояния. Самых добродетельных и сострадательных людей независимо от их социального положения он сделал светлой расой, от ослепительных, до светлых совчелов. Вряд ли Марио Каничи, который был всего лишь светлым господином, уступал по своей душевности и доброте светлейшему лорду Грассу, а потому их нельзя было различать и противопоставлять друг другу по степени их нравственного развития. Оба они были помечены злом, как главные мишени для серых.

Вместе с тем это вовсе не говорило о том, что трудовики и солдаты были выделены в эту расу исключительно по нравственным качествам. В эту касту они попали исключительно по своему социальному и интеллектуальному признаку, ведь все они и прежде были фермерами и ремесленниками, солдатами и торговцами, которых мало интересовали те знания, которые они не применяли на практике и подтверждением этому было то, что бедная девушка-калека, единственной радостью которой были книги, Симона, и вышедшая в тираж шлюха, ставшая ученицей старой магессы, Корбелла, которая в преклонные годы стала воистину мудрой женщиной, стали одна луноподобной, а другая ослепительной леди.

Зло не ошибалось и четко разделило всех людей на две неравные части, тех, кого нужно было уничтожить в первую очередь после своего окончательного воцарения на Ильмине, и тех, кто должен будет стать той питательной средой, на которой вырастут миллионы таких же ублюдков, как и сам Хозяин Тьмы. Черные летуны не были исключением, они, будучи колдунами, были, как бы на перепутье, им предстояло сделать свой выбор позднее, либо присоединиться к серым, либо погибнуть в страшных муках. Главными же хозяевами на островах были серые, а точнее протобесы, и те, в кого они потом превращались, - бесов, чертей, демонов, дьяволов и архидьяволов, такова была табель о рангах сил зла по словам Ворка и его сыновей, которые работали на железной дороге машинистами, составителями поездов и грузчиками.

Именно они вместе с несколькими тысячами других трудовиков ежедневно перевозили на Калеман тысячи тонн грузов, включая оружие, и тысячи протобесов - серых негодяев, заслуживших своими преступлениями высшую награду Хозяина Тьмы. Протобесы были низшими существами в этой иерархии зла и за ними строго присматривали архидьяволы, которые могли обернуться не только светлейшими лордами с позеленевшими рогами, но и вообще кем угодно. Киру здорово повезло в том, что он захватил "Левиафан" до своей вылазки на Грюнберг, ведь только после этого всех протобесов стали в массовом порядке вывозить с островов, а архидьяволы полностью переключились на охрану острова Калеман. Они были полностью уверены в том, что трудовики, которые работали на них, полностью подчинены воздействию амулета Силы Тьмы и разговаривали между собой в их присутствии совершенно открыто и ничего не стесняясь. И уж что-что, а поговорить они любили и, словно бы бравируя своей неуязвимостью, без малейшего стеснения говорили о том, что вскоре произойдет, расписывая во всех подробностях друг другу то, как они будут истязать золотых, серебряных и белых свиней.

К концу второй недели Ворк вспомнил все их бахвальства и рассказал об этому своему новому другу, рыцарю Мастера Миров. Глаза его горели от ненависти и ярости, а руки с пудовыми кулаками, не находили себе места. Киру стоило большого труда успокоить его и только Корбелла, которая решила действовать по старинке, сумела снять с него стресс. Ворк впервые за семь лет не вышел на работу, а Кирилл в ту ночь вернул свободу сразу двум его внучкам, чтобы после этого всецело посвятить себя подготовке к налёту на остров Калеман, где он решил вволю оторваться и дать врагу понять, что даже в своей столице, Блэкстаре, он не защищен амулетом Силы Тьмы. Поэтому он и шел на остров с большим рюкзаком за плечами, в котором лежало аж целых четыре пуда пластита.

Закончив насвистывать песенку про солдата, мечтающего стать генералом, Кир стал напевать марш из оперы Джузеппе Верди про тореадора, который должен идти смелее в бой. После того, как он с дамбы поприветствовал океан, погода стояла самая что ни на есть великолепная и если бы не густой туман, всё было бы просто изумительно. Через две недели кончался сезон туманов, но уже дней через пять он намеревался вернуться на материк. Хотя хвастливая нечисть и любила почесать языком, о том, что сейчас творилось в их проклятом Блэкстаре они молчали, как рыба об лёд. Единственное, что припомнил старший сын Ворка, Гордон, так это то, что вскоре этот слизняк, скорее всего Джонни Морбрейн, закончит строить какой-то инкубатор и тогда архидьяволы силой сорвут с его шеи амулет Силы Тьмы, который давал ему власть над ними. Именно этот инкубатор Кир и мечтал найти и взорвать к чертовой матери перед тем, как вернуться с Корбеллой и Симоной в Барилон.

Теперь ослепительная леди Корбелла стала совсем другой девушкой. Тело её уже не блестело, словно надраенный самовар, а перламутрово светилось и на прелестных щёчках, то и дело, вспыхивал яркий румянец. Она стала непередаваемо очаровательной. Впрочем, не она одна. Лорд Грасс наладил массовое производство золотых девушек, но и число серебряных тоже росло не менее стремительно. Осечек почти не случалось, но даже в том случае, когда Хозяин Тьмы, который, похоже, так ни о чем и не догадался, определяя степень нравственной чистоты, он просто превращал всяких вредин в девушек с жемчужно-розовыми телами. Те, почему-то, радовались этому даже больше, чем золоту или серебру, которого они не смогли достичь. Вместе с тем Кир нашел ещё одну девушку, которой он смог сообщить счастливую весть. Среди девушек, живших во дворце, оказалась дочь его друга Камила Аржана - трудовичка, а теперь уже ослепительная, озорная хохотушка леди Ирма. Правда, его несколько угнетало то, что он вернул ей свободу на массажной кушетке в ванной комнате, а не на золотой кровати.

Наконец, он дошел до громадного грузового терминала и даже расхохотался, выглянув из тумана. Только теперь, стоя перед огромной искусственной котловиной, сплошь застроенной складскими зданиями, он понял, сколь спесиво и самоуверенно зло. Эти придурки даже не выставили постов охраны, а лишь перегородили шоссе железными воротами. Поскольку склады ему и на фиг не были нужны, Кир вернулся в туман и, дойдя до правого края шоссе, пошел назад, чтобы выйти к самому началу высокого откоса. Именно там ему следовало выбраться на плато острова, который был окружен по всему периметру высокой каменной стеной, не доходящей нескольких десятков метров до стены тумана. Как-то давно, ещё лет пять назад, один из сыновей Ворка, водитель электроподъемника Ром работал вблизи Блэкстара зимой и видел это.

Столица нечисти тоже была окружена высоченной каменной стеной, но никто из мужчин семейства Ворка в ней ни разу не был, а потому ему ничего не оставалось делать, кроме как идти вдоль полосы тумана к этому адскому городу наугад. Бояться ему было практически нечего, так как нечисть сама смертельно боялась мертвых вод. Даже проезжая на поездах через туннель, серые тряслись от страха, а некоторые и вовсе теряли рассудок от дикого ужаса. Это внушало Киру уверенность, а то, что Джон Морбрейн построил столицу на краю острова, который имел в поперечнике полтораста километров, и вовсе говорило, что он вредил злу всем, чем только мог.

Дойдя до самого края откоса, он стал взбираться вверх по гранитным плитам радуясь тому, что он был не слишком крутым. Через четверть часа он уже шел по плато, поросшему высокой травой и изредка кустами можжевельника. Добравшись до края тумана и выглянув наружу, он увидел километрах в трёх высоченную стену города, сложенную из громадных гранитных блоков. От радости у него даже перехватило дыхание. Полукилометровая стена тумана подходила к ней вплотную. Широко заулыбавшись, он снова нырнул в туман и бросился бежать в том направлении чуть ли не вопя от восторга. Действовать на стене города из тумана, это ли не было самой большой удачей.

Добежав до крепостной стены, которая была вся мокрой от тумана, Кир сбросил со спины рюкзак и достал из него пистолет с липучкой-осьминожкой. Стрелять ему пришлось практически наугад, ведь он только то и знал о стене, что её высота составляет примерно восемьдесят пять метров. Когда осьминожка за что-то ухватилась, он выбрал слабину, посмотрел на счётчик и улыбнулся. Тросик размотался на девяносто два. Стало быть липучка перелетела через стену, а потому он мог смело подниматься наверх. Подождав для верности минут десять и убедившись в том, что его маленькая осьминожка ни у кого не вызвала никакого интереса, надев рюкзак на спину он покрепче ухватился за пистолет-подъемник. Крохотный, но очень мощный электромоторчик в его рукояти тихонько зажужжал и Кир быстро побежал вверх по стене. Через несколько минут он уже осторожно полз по мокрым каменным плитам, выставив вперёд тонкую трубку с объективом на конце, от которой к хрустальному забралу его сферы шел гибкий световод с окуляром-липучкой на конце и когда трубка высунулась из тумана, стал медленно водить ей из стороны в сторону, внимательно осматривая то место, где очутился, взобравшись на крепостную стену вражеского города.

Как оказалось, он выбрал место очень удачно. Стена была очень толстой, метров семьдесят, не менее. Скорее всего это было огромное здание, окружавшее город. Справа от него, метрах в трёхстах, стояло железобетонное укрепление без перекрытия, внутри которого был установлен скорострельный, счетверённый, крупнокалиберный зенитный пулемёт, который мог вести огонь и по наземным целям, а за ним какая-то огромная труба, уходящая в город, диаметр которой был метров тридцать, если не больше. Слева, метрах в двухстах, вторая счетверёнка и ещё одна труба. Город был таким большим, что стена в этом месте казалась прямой, а из-за высокого бетонного парапета его было невозможно рассмотреть. Впрочем, главное он увидел, немного правее стояла двухэтажная будка лифта.

Стараясь не шуметь, Кир встал на ноги, надел ранец с пластитом, достал из кармана свой магический фонарик и, поставив вокруг себя вуаль забвения, вышел из тумана. Пока он думал, куда ему направиться, загудел лифт и его сердце вновь радостно ёкнуло, не иначе, как он попал ко времени развода караула. Так оно и случилось, вскоре из лифта вышел адский карнач, высоченный детина с холёной, высокомерной рожей, одетый в щегольский мундир светло-песочного цвета с таким здоровенным мицуганом на голове, что ему мог бы позавидовать и генерал Паша Мерседес. Кокарда у него тоже была ещё та, серебряный, выпуклый череп с костями на черной, с алой каймой, овальной фиговине. Вооружен этот тип был хреново, в руках, затянутых в белые перчатки, большая черная трость с набалдашником в виде серебряного черепа, да громадный револьвер типа пушки царских полицейской "Веблей-Скотт".

С ним было шестеро караульных, - мордоворотов баскетбольного роста в таких же песочных мундирах, но поплоше качеством, в идиотских коричневых бескозырках и с ранцами за плечами. Вооружены они были "Шмайсерами" местного образца и здоровенными тесаками в белых кожаных ножнах. Глядя на холёного карнача с глазами убийцы детей, Кир сразу же решил, что он пойдет вслед за ним и, как только тот повернул к тому посту, который был ближе, тоже двинулся в том направлении, жалея о том, что ему не удастся отвернуть голову этому спесивому безрогому козлу. Смена караула произошла очень быстро и практически без каких-либо там пост сдал, - пост принял. Карнач даже не стал совать свой нос в железобетонное сооружение, а молча развернулся и пошел к другому пулемётному гнезду. Никакой строевой подготовкой здесь даже и не пахло и караульные, сменившись с поста, шли в разнобой и как кому вздумается.

Положив руки на автомат, висевший у него на шее, Кир приблизился к пулеметному гнезду, и едва только бросив всего лишь один единственный взгляд на караульных, понял очень многое. Двое уже развалились, один на ящиках с боеприпасами, второй на сиденье счетверёнки, а третий стоял перед ними навытяжку, из чего он сразу же понял, что в адском воинстве царила самая махровая дедовщина. Это его весьма порадовало, такая армия не могла иметь максимальной боеспособности, нанести ей поражение было много проще, чем той, которая была спаяна духом дружбы и воинского братства, когда сам погибай, а товарища выручай. Ему стало интересно узнать, как это адское отребье относится к новобранцам и он нацелил на них видеокамеру Марио. Тот тип, который сидел на большом ящике с патронами, наглый малый с мясистой, холёной рожей, похожий на Нерона, грубым, сиплым голосом спросил новобранца, стоявшего перед ним навытяжку:

- Кто ты есть такой?

- Сопля зелёная, кусок дерьма и вонючий ублюдок, недостойный лизать ваши сапоги, господин демон! - Рявкнул новобранец бодрым голосом и щёлкнул каблуками.

На лице типа, поперек черного погона которого извивались три серебряные змеи, оказавшимся на поверку аж демоном, появилось удивленное выражение. Его огромные, напряженные ручищи с крепко сжатыми кулаками с пудовую гирю каждый, обмякли. Он криво улыбнулся солдату, черный погон которого был пуст, словно карман алкаша, и сказал:

- Хороший ответ, бесовская твоя морда. Не часто старине Бивсу приходится иметь дело с толковыми и понятливыми новичками. Ты быстро пойдешь в гору, малыш, если не станешь слюнтяйничать со всякими слабаками, тренироваться день и ночь, да к тому же будешь становиться раком, когда тебя об этом попросят старшие товарищи. Но разок я обязан приложиться, бес, а потом, по случаю выходного дня, мы трахнем тебя по паре раз, проверим, хороша ли твоя задница для господ дьяволов. Ты, уж, не обессудь парень, но пока ты в демоны не выбьешься, придется тебе носить штаны ширинкой назад. Таков у нас порядок.

Киру было хорошо видно то, как напряглась румяная физиономия новобранца, который, в отличие от двух других ублюдков был не такой жилистый. Впрочем, рохлей его тоже никак нельзя было назвать и мускулатура у него была развита великолепно. Тем не менее, когда Бивс выбросил руку вперед и нанес ему энергетический удар, его швырнуло на бруствер так сильно, что бетонное сооружение аж загудело. У новобранца от этого удара тотчас потекла из ушей и глаз черная, искрящаяся на солнце кровь с характерным запахом уксусной эссенции, но он не упал и даже не потерял сознания. Однако, снимать штанов он тоже не торопился, а лишь подобрал черные сопли и закрыл глаза. Второй старослужащий, посмотрев на молодого через плечо, сказал:

- Зря ты его так, Бивс. Смотри, выбьется этот сопляк в дьяволы, а то и архидьяволы, он тебе тогда покажет, что такое настоящая мухобойка.

- А-а, плевать. Злее будет. Если он дурак, то он и в черти не пробьется, так и будет да скончания века сосать хер, да, подставлять жопу всем, кому ни попадя. Ну, а если сразу поймет, что грызть нужно не сильных, а слабых, то быстро пойдет в гору. Жалость, милосердие и снисхождение к слабому, это всё лабуда, удел этой грязи, - людишек, да, ещё этих рогатых, хилых клоунов, - совчелов, а нам, слугам Хозяина Тьмы, опускаться до этого нельзя. Это пусть Мастер Миров всех жалеет, пока мы своего господина не вызволили из узилища, а потом, когда он ему голову свернет, найдётся и среди нас такой герой, который из него всю кровь выпьет и обретет настоящее могущество, вот тогда в мире и наступит порядок. Так что это пусть совчелы, которые верят в то, что этот слизняк, Сын Неба, сделает всех счастливыми, жалеют кого ни попадя. Тьфу, говорить о них, и то противно! - Весьма веско и многословно высказался Бивс.

Молодой за это время успел полностью придти в себя и кровь, вытекшая из его ушей, вернулась в них черными змейками. Он снова щелкнул каблуками и рявкнул:

- Благодарю за науку, господин демон! - Немного помедлив, он добавил - Знатный был удар, не сходи я в сортир заранее, точно в штаны навалял бы. Вы, как, прямо сейчас хотите получить удовлетворение от моей задницы или потом? Спешите пользоваться, пока она ещё мягкая, а то скоро она станет твёрже стали и тогда уже я буду драть всяких слабаков так, что у них жопы трещать будут.

Бивс, строго взглянув на него, сердито проворчал:

- Оставь свою благодарность при себе, сопляк, и не торопись штанов снимать, а то так можно запросто нарваться. Хотя сегодня и выходной, всё может случиться. Вдруг, кому из архидьяволов захочется крылья размять? Если нас кто подловит за этим делом на посту, то тогда у нас у всех жопы трещать будут. Подождём до обеда, а ты пока подумай, чем можешь нас ещё порадовать.

Бес, наклоняясь к своему ранцу, воскликнул:

- Если позволите, господин демон, то вот, есть у меня для вас подарок. С самого Мантирена вёз, знал что обязательно пригодится. - Порывшись в ранце, он вынул из него бутылку из под черного бренди, доверху наполненную темно-красным напитком и сказал - Это кровь годовалого человеческого детеныша пополам с черным бренди. Забористая штука. Попробуйте, господа демоны, не пожалеете. Говорят, что уже очень скоро такого напитка будет нигде не достать. Слышал я, что уже через полгода весь Ильмин накроет черное облако и все мы переберемся с островов на материк, где заживем новой жизнью, как хозяева над всеми совчелами и будем лакомится золотыми бабами, сколько влезет.

От этих слов у Кира потемнело в глазах и он чуть было не разрядил в этих ублюдков всю обойму. Хотя он и испытывал к эти гнусным типам отвращение, он тихонько подпустил в воздух изумрудной пыльцы и продолжил слушать, надеясь узнать что-либо более полезное, чем то, что они тут все поголовно не только садисты, но и педики. Когда он шел к пулеметному гнезду, стоящему перед жерлом огромной, серебристой трубы, то обратил внимание на такую интересную деталь архитектуры этого адского города, который, похоже представлял из себя правильный круг диаметром километров в пятнадцать, - труб этих, видимо, была чертова прорва, потому что дальше стояло ещё одно пулеметное гнездо, и все трубы, лежащие на высоченной эстакаде, сходились в центре города. Там стояло какое-то массивное, тёмно-серое здание, увенчанное огромным серебристым шаром и вряд ли это был радар, потому что трубы более всего напоминали ему жерла какого-то орудия. Между тем сообщение молодого беса о содержимом бутылки вызвало огромный интерес в того кретина, который сидел на поворотной турели счетверенного пулемета и он, развернувшись носатой рожей к нему, радостно воскликнул:

- Да-а-а, это действительно отменный напиток! Давай знакомиться, парень. Бивс Мухобойка тебе уже представился, а я Стикс Душитель, черный маг. Бивс с Грюнберга, а я с Калемана, ну, а как зовут тебя и откуда ты родом? Чем знаменит?

Ублюдок, который полюбил пить кровь детей, приосанился и радостным голосом представился:

- А меня зовут Гадес, парни. Прозвища я себе ещё не заработал. Родом я с острова Мантирен и раньше моё имя было Стюарт де-Монтойя. Когда-то я был герцогом и префектом этого ублюдочного короля Грунральда. Теперь же, всего полтора года спустя, стал бесом и прибыл к вам, в Блэкстар. Но, я так думаю, что и бесом мне придётся быть не надолго.

Кир, затаив дыхание, сказал про себя: - "Вот тут ты, животное, прав на все сто процентом. Не долго тебе осталось быть бесом". У Бивса от удивления отвисла челюсть и он восхищенным голосом просипел:

- Ну, ты даешь, Гадес. За год успеть набрать массу и добраться до Адского Колеса, это надо умудриться. Как же тебе такое удалось провернуть парень, ведь архидьяволы, обычно, строго следят за тем, чтобы протобесы особенно не шалили?

Негодяй радостно захохотал и принялся сервировать импровизированный стол для их гнусного пиршества, выкладывая на ящик со снарядами всякие тошнотворные деликатесы из преобразованных продуктов. Действовал он не спеша и, явно, напоказ, стараясь поразить адских дедов своей предусмотрительностью. При этом он торопливо, захлебываясь от восторга, рассказывал о своих гнусных преступлениях:

- Да, уж, парни, я, как никто другой, славно поработал на Хозяина Тьмы, которому проложил линию связи с Ильмином этот скудоумный ублюдок Морбрейн. Сначала я приютил на острове десятки тысяч славных парней и отправил их вместе с огромной армией на Рабенорм, поставив Хозяину почти полтора миллиона отличных ремесленников. Потом заманил на Мантирен этого старого дурака Саймона Барилона вместе с его сыновьями и ещё одной огромной армией, с которыми и дождался прихода посланцев Хозяина Тьмы. Сначала я, конечно, разозлился, когда увидел, что Саймон стал золотым лордом и правителем моего острова, а я серым протобесом и чуть было не пришиб этого ублюдка, а потом всё понял, догадался, кого из нас двоих Хозяин возвысил. Ну, а об остальном, вы, верно, и сами догадываетесь. Жрал я эту проклятую кашу весь день подряд, а по ночам занимался любимым делом, ловил, насиловал и потом съедал золотых и серебряных баб. Иной раз по две штуки за ночь, ну, и не брезговал чумазыми. Правда, меня эти волосатые ублюдки раз пять ловили и чуть ли не до смерти забивали дубьем и поэтому я перестал тревожить их кудрявых красоток. Зато на этих ослепительных и луноподобных дурах я здорово отъелся. С их сладкого мяса вес куда быстрее набираешь, чем с этой проклятой каши, но самое любимое мое занятие было, обернувшись крылатой звероформой пожирать человеческих и совчельских детенышей. Вот это славная пища для протобеса, я их штук тридцать сожрал. Потому то я и набрал за полтора года целых пять стоунов и подрос на два фута, пока Саймон не пожаловался на меня Сыну Неба. Хорошо ещё, что архидьяволы за меня заступились. Избили, для порядка, да, на цепь посадили. Ну, а две недели назад меня с цепи спустили, дали пять дней размяться, а потом посадили в вагон и сюда привезли. Ну, как вам моя история, парни? Надеюсь, я вас ничем не обидел? Не оскорбил ваших чувств?

Бивс, уже успевший хлебнуть кровушки, восхищенно прошептал по слогам:

- Ве-ли-ко-леп-но. Да, Гадес, хоть ты и недолго погулял, зато славно оттянулся. На всю катушку. У меня на такое, честно признаюсь, духа не хватило в свое время.

Стикс Душитель был куда категоричнее в своей оценке поведения Гадеса. Выцедив пойло из жестяной кружки, он сплюнул ему под ноги и процедил сквозь зубы:

- Ну, и дурак же ты, Гадес. Нашел чем хвастаться, своей необузданной лютостью. Хозяин Тьмы он, конечно, любит лютых, но хитрых любит вдвойне. Ты думаешь здесь тебе сладко придется, Гадес? Теперь, пока ты не станешь архидьяволом, тебе отсюда уже не выбраться и обернуться в крылатую звероформу ты тоже не сможешь. Нас тут без малого двенадцать миллионов, парень, и из всего этого стада только тысяч шестьсот стали архидьяволами, подобными господину Астерусу Горсту, который нас сюда привел. То, как Мухобойка шлёпнул тебя, не идет ни в какое сравнение с тем, как умеет бить этот господин, но и он слабак против Джона Морбрейна. А вот для того, чтобы ты стал хотя бы демоном, Гадес, тебе придётся очень много трудиться. Такие как ты, не любят тренироваться, они думают, раз на их счету множество трупов, так они уже чего-то достигли, ан нет, не тут-то было. Я родом с Калемана, если ты это ещё помнишь, а сюда попал всего два месяца назад и сразу же стал демоном. Не попадись я случайно на глаза Морбрейну, то и дальше продолжал бы бродить по Грюнбергу, тренировать своё тело и закалять дух. До прихода Хозяина Тьмы я был рыцарем и черным магом, только меня никто не мог заподозрить в этом, как и потом, когда все эти годы совчелы не боялись меня, хотя зла я сотворил немало. Вот ты сожрал невесть сколько баб, придурок, да, так и не понял главного, что ты у меня, тем самым, отнял любимые игрушки и потому драть я тебя буду каждую ночь, а это то же самое, как если бы тебя на кол посадили, Гадес. Так что не жди от меня милости и тренируйся получше, но это всё без толку. Всё одно ты выше демона никогда не поднимешься.

Однако, Гадес на этот счет имел свое собственное мнение и, одарив Стикса злобным взглядом, сказал ему вполголоса:

- Ошибаешься, Душитель, я тоже был рыцарем не из последних, так что я знаю что такое тренировки, а потому до моей задницы тебе трудно будет добраться, так как я не собираюсь валяться в казарме на койке и буду день и ночь тренироваться до седьмого пота. Кое что я уже и сейчас умею, Стикс и если хочешь, вечером, как только сменимся с поста, мы с тобой померяемся силой. Только ты уж не обессудь, если я тебя с ног собью и отдеру в задницу.

Бивс заржал довольным голосом, а Стикс криво усмехнулся, но промолчал и, выпив ещё кровавого пойла, отвернулся от Гадеса. Тот, подобострастно заглядывая в глаза Бивсу, спросил:

- Господин демон, расскажите мне об Адском Колесе, а то ведь я прибыл сюда сегодня в полночь и не знаю, какие у вас тут порядки.

Кир насторожился. А Бивс, устраиваясь на ящике поудобнее, добродушно проворчал:

- Нет, парень, об этом тебе лучше Стикса в нашем отряде никто не расскажет. Душитель у нас маг-чернокнижник и если ты ему выставишь ещё одну бутылку, то он тебе обо всём поведает.

Гадес тотчас вытащил вторую бутылку и взмолился:

- Господин демон, просветите новобранца.

Стикс быстро развернулся и с жадностью выхватил из рук подонка бутылку. Приложившись к ней, он сделал несколько жадных глотков, облизал губы и высокомерным тоном сказал:

- Ну, что же, слушай, недоумок. Запомни главное, Гадес, первым дело забудь кем ты был. Здесь не принято бахвалиться прежними заслугами, а новых тут ещё ни у кого нет и пока что главный здесь Джон Морбрейн, хотя он и не из наших. Он пленник Хозяина Тьмы потому, что сам надел на себя амулет Силы Тьмы, а тот пленник Мастера Миров, но Морбрейн силён и без амулета. Хозяин знает про то, как он нас всех ненавидит, но ничего не делает, чтобы защитить от него и тот этим пользуется. Каждый день эта сволочь вечером выходит из своего дворца и бьет по кому ни попадя. Однако, гораздо чаще он убивает слишком ретивых и горе тебе, если ты, вдруг, попадёшься ему на глаза. Этот гад быстр, как молния и знает такие трюки, что просто жуть берет. Чуть шевельнет рукой и какой-нибудь дьявол, а то и архидьявол тут же исчезает во вспышке пламени, один только жуткий вопль остается после него, который по полчаса длится. Правда, пока он дойдет до казарм, все бесы, черти и демоны успевают спрятаться. Как-то раз один отряд не убежал, все спали в казарме, так он их всех одним ударом и накрыл. Кто насмерть сразу сгорел, кто в головешку превратился и потом помер, но в живых никто не остался.

Гадес зябко поежился и спросил:

- А чего это он так? Ему что, больше заняться нечем?

Стикс ухмыльнулся и ответил мрачным голосом:

- А черт его знает. Он, гад, таким образом развлекается, при этом дико хохочет и ещё оскорбляет Хозяина Тьмы. Говорит, что ему с таким хилым войском ему до скончания веков в брюхе у этого зверя, Тартоботана, сидеть. А ещё эта сволочь пугает всех своим братом, Киром Торсеном, тоже рыцарем этого старого придурка, Мастера Миров. Но работу свою, тем не менее, он исправно делает. Видел над городом серебряный шар, Гадес?

Герцог-ренегад закивал головой и сказал:

- А как же, мне сразу сказали, что теперь я буду его охранять. Только не сказали что это такое.

Стикс сплюнул ему под ноги и проворчал:

- Как же, станут с тобой дьяволы разговаривать. Они и перед нами, демонами, нос дерут, считают нас всех недоносками и правильно делают. Мы то в казармах живем, а они каждый в своем доме и все бабы при них. Так вот, Гадес, это главная наша надежда, инкубатор тьмы. Когда в нём вырастут сотни миллиардов летающих черных посланцев, а это уже скоро произойдет, то они вылетят через эти трубы и окутают весь Ильмин. Вот тогда всякая тварь на этой планете обернется новым существом, да, к тому же не тем дерьмом, подобно совчелам, а сразу станет высшим существом. Все преобразится, Гадес, от мышей и до драконов, даже морские твари и те слуги Мастера Миров, которые делают океан Ильмина мёртвыми водами. С этого дня Ильмин станет недосягаем для этого вздорного старикашки и начнётся большая война, в которой мы обязательно одержим верх. Для нас тогда начнутся совсем другие времена, ведь мы завоюем всю Вселенную и будем ею править. Быдло оно так и останется быдлом, а всякие там умники и праведники станут для нас усладой, Гадес, особенно эти золотые придурки. Для меня терзать золотую тушку, это самое большое удовольствие, но я не такой дурак, чтобы ломать свои любимые игрушки. Нас ведь скоро много будет, а их мало, так что ты зря мне похвалился тем...

Дальнейшее уже не интересовало Кира. Он трижды перекрестился и сказал одними губами:

- Ох, спасибо тебе, Стикс, выручил. Ну, ребята, вы тут посидите, а я сбегаю, подорву ваш гадюшник и мигом к вам вернусь. Вы только никуда не уходите, козлы драные, дождитесь меня, пожалуйста.

Он тихонько пшикнул в воздух пару раз изумрудной пыльцой и медленно пошел к парапету, огораживающему верхнюю часть стены. За ним, метрах в десяти, начиналась эстакада, поддерживающая трубу, а внизу лежал большой, круглый город-казарма. От основных казарм, размещенных в громадном здании, выстроенном по периметру, до двухэтажных каменных домиков, было примерно три километра и на всём этом пространстве Джонни Морбрейн устроил нечто вроде полигона, покрытого нагромождением бетонных конструкций, среди которых были видны стрельбища и тренировочные площадки. По причине выходного там не было ни души и Кир усмехнулся, зло было не только тупым, но ещё и до безобразия ленивым. У Джулая в Каспервилле никто и краем уха не слыхивал, что на свете бывают выходные и праздничные дни. Только вдоль полигона ещё можно было видеть небольшие кучки бесов, лениво развалившихся на бетонных плитах. Все они, явно, были изгнаны из казарм и откровенно скучали.

Во всём городе, похоже, не было ни травинки. Это было просто какое-то царство камня, бетона и стальных плит. Осторожно взобравшись на парапет, он достал пистолет с липучкой и, аккуратно прицелившись, выстрелил в стальную балку, на которую опиралась труба. Как только осьминожка вцепилась в неё, он оттолкнулся и полетел вперед. Перемахнуть на тросике с парапета на узкий деревянный мосток ему не составило никакого труда, а вуаль забвения, окутавшая его, позволяла ему проделывать и не такие трюки. Через пару минут он уже двигался быстрым шагом, осторожно поглядывая по сторонам и посматривая под ноги. Судя по состоянию досок, тут давно уже не ступала нога беса, а потому, удалившись от пулемётного гнезда метров на пятьсот, Кир сначала пошел быстрее, а потом и вовсе побежал никого не боясь. Снизу его разглядеть было очень трудно, а на других эстакадах никого не было.

По пути он несколько раз останавливался, чтобы зафиксировать для истории то, кем была та нечисть, с которой им предстояло сразиться. Один раз его привлекла парочка двух дьяволов-гомосеков, которые лежали на плоской крыше дома и грелись на солнце в позе шестьдесят девять. Для него такая поза в сочетании мужчина женщина была вполне приемлема, но вот чтобы мужик с мужиком, это было отвратительно. Дьяволы и архидьяволы, похоже, мёрзли в своих каменных хибарах и подобные сценки он видел не раз в самых разных сочетаниях. Педрил в этом городе было с избытком. Правда, один раз ему попалась группа из трёх вполне нормальных дьяволов, которые драли во все дыры тощую, как вобла, дьяволессу с плоской грудью и той, явно, это очень нравилось, поскольку извивалась она, как змеюка. Посмотрел он и на другие развлечения адских офицеров. Одна группа, например, с азартом и громким хохотом сажала на грубо оструганный, толстенный кол истошно вопящего, здоровенного, толстого беса.

В общем обитатели Блэкстара - Адского Колеса развлекались, как умели. Ну, а ожидать от этих негодяев, которые роились внизу, как навозные мухи на куче дерьма, что они будут ходить и декламировать вслух сонеты Петрарки, было бы совсем уж глупо. Поэтому Кир даже не возмущался, глядя на их забавы. Ему было просто плевать на них с этой высоты и сейчас его интересовало только одно, хватит ли у него пластита на то, чтобы взорвать инкубатор тьмы. Через полчаса он уже стоял у подножия огромного шара, изготовленного из какого-то серебристого материала, похожего на пластик. Выпустив алую нить-убийцу, он с силой хлестанул ею по шару, легко прорубил в нём дыру и заглянул внутрь. Как он и думал, серебристый шар был лишь защитной оболочкой и внутри него находился второй шар несколько меньшего диаметра, явно, изготовленный из стекла и битком наполненный чем-то черным и копошащимся.

Внутри серебристого шара было очень холодно и он был весь покрыт инеем. Когда Кир подобрался к стеклянному шару вплотную, то обнаружил, что черные твари в нём не любят тепла. Более того, когда он приблизился, они так и рванули в сторону, но многие не успели и, превратившись в какие-то серые, тусклые ошметки, которые едва шевелились. Злорадно ухмыльнувшись, он подумал о том, каково же им будет тогда, когда он подорвет пластитовую бомбу, упакованную в прочнейший ранец из перлита, который резко увеличит мощность взрыва. Теперь он уже не сомневался в том, что стеклянный шарик, в котором должно было быть примерно метров пятьсот, а то и все шестьсот в диаметре, он разнесёт в клочья, ведь это был особо мощный пластит. Пристроив свой подарочек под инкубатор и включив радиовзрыватель, он стал выбираться наружу и вскоре бежал по мосткам, как угорелый, мечтая поскорее поквитаться с тремя ублюдками за всё то зло, которое они причинили людям.

Когда он вернулся к пулемётному гнезду, Бивс мирно спал, Стикс тупо смотрел на стену тумана, а гадёныш Гадес лежал на бруствере и грелся на солнышке. Было половина шестого. Первым делом Кир всыпал в нос бывшему герцогу, которого он хотел прихватить с собой, добрую понюшку золотой, шестичасовой вырубаловки. Затем, бесшумно вскочив на бруствер, он, без какого-либо предупреждения нанёс удар по Стиксу нитью-убийцей, отхватив ему голову, после чего положил её ему на колени и даже придержал его труп, когда он засучил ногами и руками, пытаясь встать. Голова, пару раз разинув рот, быстро смежила веки, а вот всё остальное не очень-то торопилось подыхать и ему пришлось нарезать черного мага крупными кусками. Только тогда, когда его вонючая кровь полилась ручьями, этот гад успокоился.

Свершив казнь над Стиксом, Кирилл перескочил на ту сторону, где лежал на бруствере безмятежный Гадес и, взяв в руки автомат, спихнул этого мерзавца на каменные плиты. Он с шумом брякнулся вниз, но Бивс даже не махнул ухом. Видно, парень здорово намаялся за ночь и теперь мечтал только об одном, хорошенько выспаться на своём посту. Для того, чтобы разбудить этого мерзавца, ему пришлось осторожно ткнуть его стволом автомата в рожу. Лишь тогда он проснулся и, посмотрев на Кира, выказал себя полным идиотом. Вытаращив на рыцаря-диверсанта свои голубые, холодные и ничего не понимающие гляделки, он спросил его сиплым шепотом:

- Ты кто?

- Кто-кто, дед Пихто! - Сердитым шепотом огрызнулся Кир и затем, уже почти что ласковым голосом, добродушно объяснил ему - Я твоя смерть, старина Бивс.

Целясь этому ублюдку в грудь, он сел на тёплый бруствер и, ожидая того момента, когда тот дернется, широко и дружелюбно улыбнулся. У демона, похоже, в голове что-то совсем испортилось и он, шумно шмыгнув своим античным носом, почему-то поинтересовался:

- А откуда ты знаешь мое имя?

- Господи, ну, до чего же ты тупой, Бивс! - Громко возмутился Кир - Я же тебе, идиоту, кажется, ясно сказал, что я твоя смерть. Понимаешь, дружок, ты сегодня столкнулся нос к носу с рыцарем Мастера Миров Киром Торсеном, это я. А это как раз и означает, что ты встретился со своей смертью. Чего тут непонятного. Ну, а поскольку ты позволил Стиксу рассказать мне всё про инкубатор тьмы, то я, так уж и быть, позволил себе поблагодарить тебя за такую услугу и...

Бивс попытался нанести по Киру энергетический удар, но тот был готов к этому и его встретил мощнейший контрудар, которым демона с такой силой отшвырнуло к бетонной конструкции, что та басовито загудела и пошла трещинами. Ради того, чтобы проверить как действуют на нечисть новые разрывные пули Майка Стоуна, наполненные кремом Тетюра, он выпустил по сплющенному демону короткую очередь и того просто разнесло на куски. Сплюнув внутрь укрепления, он спрыгнул с бруствера и, подхватив Гадеса на плечо, поставил вуаль забвения. Вокруг всё было тихо. Похоже, что на соседних постах караульные демоны тоже дрыхли, как суслики. Для того, чтобы полностью скрыть следы своего преступления, Кир достал из кармана флакон с кремом, разведенным на спирту и побрызгал останки двух демонов, которые быстро занялись синим, нежарким пламенем, после чего бегом бросился туда, где он оставил свой рюкзак.

Зашвырнув Гадеса в туман, Кир достал из кармана броника пульт и, глядя на серебристый шар, послал ему воздушный поцелуй и нажал на кнопку. Взрыв прогрохотал с чудовищной силой. Гулко и раскатисто. Серебристый шар мигом исчез во вспышке яркого пламени и к небу взметнулось багровое, полыхающее оранжевыми языками, облако. В ту же секунду он положил по паре гранат в каждое пулеметное гнездо, но этих взрывов он даже и не услышал, зато увидел, как из одного выскочил демон, охваченный синим пламенем. Гранаты тоже были основательно начинены ядовитым кремом. Пятой гранатой он пульнул в город, после чего не целясь выпустил по нему еще полтора десятков гранат и стал ждать, что из всего этого получится. Не успели стихнуть последние разрывы, как все адское воинство взревело ни чуть не слабее взрыва и в небо тотчас стали подниматься целые стаи крылатых тварей, подобных той, в которую превратился Баррас и Кир, попятившись поближе к туману, принялся расстреливать их в воздухе десятками.

Стрелял он метко, а крылатые твари дохли очень быстро, ведь даже одной пули калибра четырнадцать миллиметров вполне хватало для того, чтобы разворотить их костлявую грудь полностью. С двух же, трёх попаданий их и вовсе разносило на куски. Самое смешное заключалось в том, что они всё никак не могли сообразить, откуда по ним стреляют и Кир, расстреляв за две минуты все четыре обоймы спокойно ушел в туман, радуясь тому, как вопят и негодуют воины ада. Так же спокойно он подхватил свой рюкзак, ухватил Гадеса за ногу и, подойдя к парапету, сбросил и то, и другое вниз, после чего быстро спустился сам. Сделал он это вовремя, так как уже в следующую минуту демоны открыли шквальный огонь из счетверённых пулеметов во все стороны и принялись сносить внешний каменный парапет. Так что спускаться ему пришлось под дождем из каменных осколков.

Внизу Кир связал ноги своего пленника шнуром, надел почти пустой рюкзак и, перекинув веревку через плечо, быстрым шагом пошел вперед. Больше здесь делать было нечего и ему было пора возвращаться домой, в Барилон, чтобы успеть вернуться до того времени, когда его жены родят ему сразу трёх пацанов. Пропустить такой момент с его стороны было бы свинством. Оставался нерешенным только один вопрос, что ему делать с бывшим герцогом. Тащить эту мразь в Барилон ему совершенно не хотелось. Внезапно ему пришла в голову великолепная идея: "А почему бы мне не устроить этом скоту образцово показательную казнь и не забить его до смерти кулаками?" Радостно расхохотавшись, он громко заорал:

- Веселей, залётные! Эгей, не ленись, торопись!

Подбодрив самого себя, он бросился бежать сквозь туман так, словно за ним погнались все бесы, черти, демоны и дьяволы этого идиотского колеса, которому он расковырял подшипник, хотя ничем, кроме беспорядочной стрельбы и редких пулеметных очередей над головой, они его не беспокоили. Когда же он добежал до того места, где плато понижалось, то стрельба ему уже была почти не слышна. Кир подтащил Гадеса к краю склона, сел на него верхом и ехал на нем вниз, скользя по мокрой траве, как на салазках до тех пор, пока не уткнулся в гранитный бордюр, за которым начинался еще более крутой откос. Там он взобрался на бордюр, поднатужился и, громко крякнув, швырнул обездвиженного беса вниз, жалея о том, что этого ублюдка защищала от пинков и ударов мощная магия пыльцы покоя. Превратившись из протобеса весом более полутонны в полноценного беса, Стюарт де-Монтойя, он же Гадес, имел теперь в длину примерно два метра с четвертью и тушка его тянула всего на два с половиной центнера.

Видимо, после преображения в беса остальная его требуха превратилась в какой-то неизвестный ему вид энергии, от степени овладевания которой и зависел ранг этого ублюдка в рядах адского воинства. Это навело его на мысль о том, что и ему нужно превратить всех своих бойцов в магов, обучить правильному дыханию и дрючить, дрючить и дрючить их всех до тех пор, пока они не освоят магические приемы боя так, что их можно будет выпускать против архидьяволов в одних трусах, да, ещё и с зубочистками вместо мощного оружия. Пускаясь вниз, он подумал: "Да, этого врага можно победить только с помощью хорошей боевой магии, но перед этим нам нужно обязательно эвакуировать с островов всё мирное население".

Думая о том, сколько нужно сделать всякого разного, чтобы победить всё это дьявольское отребье, он бежал по шоссе к небольшому островку с Гадесом на плечах, лежащему всего километрах в трёх от Калемана. Именно там он собирался сделать остановку и разобраться с ним по-мужски. Когда-то, в прежние времена, когда дамба была ниже, на этой невысокой скале люди построили круглую обзорную площадку, с которой можно было посмотреть на соленое болото пролива. Лучшего места для поединка с нечистью ему было не придумать. Можно было, конечно, просто посадить этого мерзавца на кол и сжечь, но это было бы слишком банально и не по-рыцарски. Каким бы мерзавцем не был твой заклятый враг, нужно всегда соблюдать все правила рыцарского поединка. Поэтому, дотащив дворянина, опорочившего себя гнусными преступлениями, правителя, предавшего свой народ, до большой круглой площадки, мощёной каменными плитами и огороженной гранитной балюстрадой с широкими перилами он остановился. Прежде всего нужно было обо всём договориться с начальством. Кирилл, сняв с головы магическую видеокамеру и сферу, поставил и то, и другое на массивный столбик при входе и вышел на середину площадки. Встав на одно колено и перекрестившись, он глубоко вздохнул и замер. Затем он неумело простёр руки к небу и истошно заорал:

- Господи, Мастер Миров, яви мне свою милость! Сделай так, чтобы небо над этим местом очистилось от туч и снаружи бушевала буря, а здесь было тихо. Дай мне возможность покарать это нечестивое отродье, предавшее стольких людей и тебя, Господь, перед твоим ясным взором. Пусть над нами сияет твоя Серебряная Вуаль так ярко, чтобы здесь было светло, как днём. Честное слово, Господи, мне хватит всего полчаса, чтобы отправить его черную душу в ад на вечные мучения.

Сказал он это без всякой надежды на успех, но тотчас вокруг всего острова завыл ветер, а небо над ним прояснилось и сделалось чистым и ярко-голубым. Зато за пределами начал бушевать такой шторм, что Кир даже поёжился. До наступления темноты оставалось ещё два с лишним часа, а Гадес должен был очнуться уже ночью. Вся площадка была засыпана мусором и он принялся её очищать, орудуя широким стальным тесаком беса, как скребком, но мучиться с уборкой долго ему не пришлось. Со стороны океана прилетел небольшой, аккуратный смерч и всосал в себя весь мусор, как пылесосом. Кирилл встал по стойке смирно, щёлкнул каблуками и, прижав руку к сердцу, поклонился океану, благодаря его за помощь.

Он бесцеремонно ухватил Гадеса за шиворот и, втащив его на ринг, усадил на гранитные плиты, прислонив к балюстраде спиной. Мундир его был уже изрядно изодран и Кир без особого сожаления содрал с него китель и гимнастёрку, обнажив широченный, безволосый торс с мощными мышцами, твёрдыми, как камень. Проверив карманы кителя и не найдя в них ничего такого, что могло бы хоть как-то дополнить его разведданные, собранные на Калемане, он выбросил это рваньё вместе с гимнастеркой за пределы ринга, развязал бесу ноги и бросил ему на колени метровый тесак. Покончив с этим, он вышел с ринга, снял с себя броник, гимнастерку и тельняшку. Чтобы жизнь не казалась Гадесу медом, он натёр свое тело, руки и нунчаки ядовитым кремом, так как и благородству должен быть установлен какой-то разумный предел.

Только после этого он обратил внимание на то, что видеокамера Марио Каничи была включена. Развернув её так, чтобы она фиксировала всё происходящее на ринге, Кир вернулся в круг и сел перед своим врагом в позу лотоса и принялся медитировать и запасаться праной. Очень скоро он потерял чувство реальности и его спасло от смерти только очень острое жопное чувство и быстрота, с которой он блокировал тот удар тесаком, что хотел нанести ему исподтишка этот дерьмовый бес. Блок был таким стремительным, что тесак отлетел в сторону и зазвенел, упав на каменные плиты. Крепко саданув тихушника по ногам нунчаками, отчего тот взвыл нечеловеческим голосом и отскочил назад, Кир вскочил на ноги и молча указал ему нунчакой на его тесак. Злобный бес бросился к своему оружию и, схватив тесак, истошно заорал:

- Жалкий совчелишка, сейчас я разрублю тебя на части и потом сожру, а из твоих рогов сделаю себе зубочистку!

- Подавишься, свиное отродье. - Спокойно ответил бесу Кир - Я, рыцарь Мастера Миров Кир Торсен, вызываю тебя на поединок. Взгляни на небо, нечестивое отродье, ты видишь, как ярко светится Серебряная Вуаль? Это сам Господь Бог смотрит на нас с небес Ильмина. Готовься, сейчас я отправлю тебя прямо в ад, но сначала я отделаю тебя так, что ты будешь визжать от боли и проклинать своего вонючего Хозяина Тьмы за то, что он обратил на тебя свои злобные глазёнки. И всё же я благодарен тебе Гадес за то, что ты так ловко развязал язык Стиксу. Без тебя я, чего доброго, подорвал что-нибудь другое вместо этого долбанного инкубатора тьмы, так что тебя ждёт в аду теплый прием со стороны твоего Хозяина. Ну, с Богом...

С этими словами Кир налетел на Гадеса, схватившего свой тесак, с таким напором и при этом работал нунчаками с такой скоростью, что уже через минуты тот был покрыт фиолетовыми пятнами со всех сторон, а его нос был сломан. Бес взвыл так, словно в его глотке сидело не меньше половины всех демонов Блэкстара. Ни о каком нападении на своего врага он даже и не мечтал, а лишь отмахивался своим тесаком от жалящих ударов нунчак, отбивая лишь десятую их часть. Подлый герцог выл и вертелся волчком, хотя ядовитая мазь оказывала на его шкуру не такой мощный эффект, как на серых. Его бесовская шкура была намного прочнее и в местах ударов она всего лишь слегка вздулась, но это было только начало. Мощнейшим ударом Кир сломал ему кисть правой руки и бес выронил свой тесак и даже не подумал поднять его, а лишь закрыл голову руками. Хладнокровный рыцарь избивал это ничтожество с методичностью метронома и скоростью швейной машинки, с гневом выкрикивая в лицо врага:

- Это тебе за детей Мантирена, сволочь! Это тебе за беззащитных девушек! Это тебя за графа Барилона, которого ты предал и за его сыновей! Это тебе за то, что ты, мразь, предал Господа нашего! Скотина! Ублюдок! Падаль позорная! Тварь!

Всё тело беса почернело от ударов и местами уже вздулось волдырями, из которых сочилась черная, бесовская, вонючая кровь. Лицо Гадеса Кир не трогал и только вместо носа на нем вырос какой-то баклажан, который уже начал уже дымиться и выбрасывать синие огоньки пламени. Бес визжал так, что заглушал звуки бури, грохотавшей вокруг. Он пытался убежать, куда-нибудь спрятаться, упасть и скрутиться в комок, но рыцарь не давал ему это сделать и поднимал на ноги мощными ударами ног. Левая рука Гадеса была сломана в плечевом суставе и повисла плетью, а глаза вылезли из обит от нестерпимой боли. Ноги его подгибались, а движения стали судорожными и такими неуверенными, словно ему в башмаки насыпали ядовитых патефонных иголок. Внезапно все язвы Гадеса разом, как по команде, задымились, Кир перестал его избивать и тот рухнул на колени. Воздев к небу правую руку он завопил что было мочи:

- Господи, прости! Пошли мне смерть!

Кирилл тотчас стукнул каблуком по носку правого ботинка, бросился вперед, подпрыгнул и молниеносным движением снёс Стюарту де-Монтойе, так вовремя вспомнившему о Боге, голову, после чего быстро прижал руки к груди и деловитым голосом громко сказал:

- Прости меня за такую поспешность, Мастер. Это я не со злости, а только ради предосторожности. Вдруг, он взял бы и передумал, а так глядишь, в новой своей ипостаси ещё и человеком станет. - Посмотрев на свои руки и грудь, обляпанные черной кровью, Кир поцокал языком и воскликнул - Батюшки, а испачкался-то я как. Нет, надо быстренько искупаться, пока море не убежало. Не идти же мне в дом к Ворку таким поросенком, в самом-то деле.

Зажав нунчаки под мышкой, Кир с разбегу запрыгнул на балюстраду и стоило ему соскочить с неё на каменные плиты, как со стороны пролива на каменную скалу набежала огромная морская волна и ласково омыла его от бесовской крови, даже не заставив пошатнуться и, вдобавок, бережно вернув на балюстраду, с которой он только что спрыгнул. Заодно волна, под шумок, ловко утащила бездыханный труп герцога и его безумную голову. Всё остальное она оставила на месте и даже не замочила гимнастерки, лежащей под балюстрадой. Весело засмеявшись, Кир закричал:

- Спасибо тебе, волна! Океан, я тебя люблю!

Быстро собравшись в дорогу, он побежал к Грюнбергу, весело хохоча на бегу. Настроение у него было просто превосходное и главным образом потому, что он заставил падшего рыцаря, пусть и жестокими побоями, вспомнить перед смертью о Боге и о своей душе. Это означало, что Хозяин Тьмы проиграл вчистую не только в этом коротком бою, в котором его избранник даже не смог толком оказать ему сопротивления, но и в целом. Теперь Кир был полностью уверен в том, что все его адские полчища будут истреблены без какой-либо пощады и снисхождения. Эти придурки сделали свой выбор и проиграли, ну, а что с ними будет потом, его уже не касалось. Наверняка Мастеру Миров рыцари были нужны не для воспитательной работы с силами зла, а для того, чтобы решительно искоренять его. Хлопот ему вполне хватало и обычными людьми, хотя бы с тем же Ворком, который без конца перетряхивал свой тоскливый и унылый гардероб. Этот парень никак не хотел поверить в то, что мода изменилась и в Барилоне наряды были не менее открытыми, чем на Грюнберге.

Шторм утих и вскоре Кир добрался до того места, где он спустился на дамбу. Взобравшись по откосу, он быстро перемахнул через новую пятиметровую каменную стену, стоявшую метрах в двухстах от куда более величественной и мощной стены тумана, которая была намного древнее. До городка Нордштейн было чуть меньше двадцати пяти километров и если он будет двигаться в хорошем темпе, то к утру доберется до горячего завтрака и уютной постели. При том условии, что на этой постели будет ещё и лежать золотая девушка, мотивировка была столь мощной, что Кирилл, задышав мощно и ровно, побежал в среднем темпе. Что ни говори, а он, всё-таки, здорово устал за истекшие сутки, бегая, как угорелый, то туда, то обратно и больше всего ему хотелось свалиться под каким-нибудь кустом, укрыться своим снайперским маскхалатом и уснуть, забыв обо всём на свете.

Однако, положение обязывало и он бежал всю ночь по безлесной степи и вскоре добрался до проселочной дороги, справа и слева от которой лежали огороды железнодорожников Нордштейна. Поскольку он мог запросто напороться на ночной патруль солдат, Кир предусмотрительно снял со своих рогов серебряные ножны. В таком виде совчелы его не видели даже в упор. В город он вбежал как раз в то время, когда солнце только начало всходить и через четверть часа, никем не замеченный, перемахнул через невысокую калитку и пошел по мощёной каменными плитами дорожке к большому, трёхэтажному дому Ворка, стоявшему за роскошным, ухоженным палисадником уже добрых триста или четыреста лет, вдыхая ароматы жасмина, к которым примешивался какой-то новый запах то ли ландышей, то ли гиацинтов. Кажется, всё-таки именно гиацинтов, но Киру было непонятно откуда он взялся, ведь гиацинты в палисаднике отцвели больше недели назад.

Глава восьмая

Кирилл остановился у большого куста жасмина, притянул к себе охапку ветвей и вдохнул в себя этот бодрящий, чистый аромат, пытаясь отвлечься от запаха гиацинтов, который он счёл просто небольшим наваждением и это ему удалось. Он посмотрел на дом Ворка и улыбнулся. Именно ради такого парня, как Джек Браун, который стал Ворком, а теперь вновь ощутил себя прежним человеком, простым работягой обслуживающим дамбу, ради семи его сыновей и двух дюжин внуков Кир был готов вычерпать до дна море, лишь бы не лишить его памяти о том, как они всего лишь за полгода построили и новую дамбу и три дороги на ней, перекрыли их камнем так добротно, что даже зимой по новой дамбе ходили поезда и автомобили. Он и Корбелла вошли в эту семью, как добрые друзья, как родственники и то, что все женщины и девушки стали его любовницами всего на одну ночь, так же как и все мужчины стали любовниками его золотой девушки, практически ничего не изменило в их отношениях. Об этом никто даже и не вспоминал, хотя на Ворка и его сыновей произвело очень большое впечатление, что уже наутро каждая из них, по очереди, рассказывала своему супругу о том, какой удивительный мужчина Кир Торсен и какие волны тепла, добра, нежности и заботы исходят от него. Эти парни его не возненавидели. Наоборот, получив от него по два листка, исписанных аккуратным, мелким почерком, уже на следующий день они забыли об этом или просто не хотели вспоминать. Они и раньше любили своих жен, но теперь просто боготворили их, ну, а то, что вот уже целую неделю, через день, строго по графику в доме ночевала только половина его обитателей, они считали своей святой обязанностью. Поэтому уже почти четыре сотни мужчин и женщин Нордштейна стали возвращенными и знали о том, кто именно живёт в доме Джека Брауна, которого, ради конспирации, они по прежнему называли Ворком. С этой стороны подвоха можно было даже и не ожидать.

Кира и Корбеллу они поселили во флигеле, стоящем в большом апельсиновом саду, в котором уже созрел второй урожай. Каждое утро они завтракали в нём вдвоем, хотя только последние две ночи провели вместе. Это стало для них своеобразным ритуалом, покинуть возвращённого и вернуться в свою постель. Завтраки эти сблизили их настолько, что они, порой, спорили до хрипоты, но всё равно вставали из-за стола друзьями. Корбелла во что бы то ни стало хотела, чтобы он представил её как своим женам, так и в обществе, именно как свою любовницу, хотя не так уж и много ночей они провели вместе. Она гордилась этим и говорила, что всегда будет об этом помнить. Кирилл же, в свою очередь, просил её не делать из этого позы, чтобы не отпугнуть от себя того единственного, чьей золотой девочкой она станет. В конце концов они сошлись на том, что, по возвращению в Барилон, всё как-нибудь разрешится само собой.

Думая о Корбелле, он осторожно выпустил из рук ветви жасмина и бесшумно пошел по дорожке к дому. Стоило ему пройти каких-то двадцать метров, как из-под большой, конической туи метнулась какая-то черная тень и, шлёпая босыми ногами по мощеной камнем дорожке, быстро помчалась к дому и исчезла за кустами. Кто это был такой, Кир даже и не разглядел толком. Вскоре снова послышался топот, но теперь уже обутых ног. По дорожке к нему, с вилами наперевес, мчался Бронкс, один из сыновей Ворка, широченный парень, одетый не в обычный наряд трудовиков, а в светлые домотканые портки и такую же рубаху. От него пахло навозом. Видно, он встал пораньше, чтобы до работы прибраться в коровнике. Позади него, с топором в руках, быстро семенил один из семи черных летунов, которые жили в доме Ворка и помогали ему по хозяйству. Бронкс воткнул вилы в землю и радостно воскликнул:

- Кир, так это ты? Вот радость-то. Ну, здравствуй, дружище. Ты же говорил, что вернешься через неделю. - Повернувшись к черному летуну, о пожурил его - Дум-Дум, у тебя что, зрение не в порядке? Где ты видишь здесь чужого? Это же Кир, а вовсе никакой не дьявол. Пора бы тебе уже запомнить, парень, что антенны он себе может выкрасить хоть в зелёный цвет, а хоть в полосочку...

Машинально пожимая протянутую руку Бронксу, Кир похвалил черного сторожа:

- Молодец, Дум-Дум. Не слушай Бронкса, старина, ты отличный часовой, а он просто ворчун и зануда.

Машинист электропоезда Бронкс, вдруг, воскликнул, крепко вцепившись в руку Кирилла:

- Кир, что с тобой? Ты не заболел? У тебя рука просто огнем горит. Пойдем-ка скорее в дом, парень.

Вот тут-то Кира действительно, словно кипятком ошпарило, и он испуганно спросил парня:

- Бронкс, у тебя все в порядке с рукой? Жжет? Покажи.

Тот недоуменно глядя на него, протянул ему сразу обе свои мозолистые руки и сказал каким-то неуверенным голосом:

- Да, нет, вроде всё в порядке. Мне, сначала, ожгло правую руку, будто я за горячий утюг схватился, а сейчас я прохладу ощущаю, словно положил её на грудь своей Мирны.

Грудь Мирны интересовала Кира в данный момент в самую последнюю очередь, хотя она и, правда, была восхитительной. Внимательно осмотрев руку Бронкса, с ней, похоже, ничего страшного не случилось, он даже понюхал её и снова учуял запах гиацинтов. Вот тут-то его и осенило. Он схватил железнодорожника за вторую руку и тот её даже не отдернул, а только спросил его сердитым, ворчливым голосом:

- Да, что с тобой, в самом-то деле, Кир? Ты можешь мне объяснить, почему твои руки сначала горячие, а потом прохладные. Ты что, намазал их чем-то?

Вместо ответа Кирилл поднял глаза к небу и прошептал:

- Благодарю тебя, Мастер Миров за то, что ты защитил своих дочерей от серой напасти. - Стукнув своего друга по плечу, он веселым голосом сказал ему - Ничего страшного, Бронкс. Всё в полном порядке, старина. Я навел на Калемане такого шороху, что эти мудаки там не скоро придут в себя. Ладно, я пошел спать, а ты попроси ребят прибраться в амбаре, ближе к вечеру я вам занятную фильму покажу по небесному голосу, как только ты с работы вернёшься. Обхохочетесь.

Направляясь быстрым шагом к флигелю, Кир думал теперь только об одном: - "Господи, я твой должник. Мой Мастер, ты обратил ядовитый крем Тетюра во что-то совершенно новое, что убивает нечисть и ничем не вредит совчелам. Благодарю тебя, Господь за твою милость к ним, я твой вечный должник". На то, чтобы встать на колени и обратиться к нему с благодарностью во весь голос, у него не хватило духа. Кто-то сообщил домочадцам Ворка о его возвращении и все тотчас выбежали во двор. Даже маленькая, очаровательная Лесси, его семилетняя правнучка, родившаяся уже совчеллой с рожками, как у маленькой козочки. Это семейство вставало рано. Последней прибежала Корбелла, одетая в свой золотой, не подпоясанный пеплас, который развевался, словно парус, а за ней сопя и пыхтя бежал настоящий великан среди черных летунов, Фру-Фру. Его фигура, задрапированная в кусок золотого шелка, отличалась тем, что в ширину она была даже больше, чем в высоту.

Дружное, большое семейство, окружившее его в полном составе, тотчас расступилось перед ослепительной леди и она, заливаясь счастливым смехом, бросилась на шею своему рыцарю. Кир мстительно позволил Корбелле обнять его за шею, которую он тоже намазал кремом. Девушка сначала вздрогнула, как от удара электрическим током, а потом стиснула её ещё крепче и каким-то странным, дрожащим от возбуждения голосом, прошептала ему на ухо:

- О, Киррис, любовь моя, как сладко ты благоухаешь. Как же я хочу тебя, мой рыцарь...

Поцеловав девушку едва ли не по-братски, он опустил её на каменные плиты и, подхватив на руки малышку Лесси, расслабленным голосом сказал:

- Ребята, пожалуй, я не отказался бы перекусить. Вы уже завтракали или ещё нет?

Выяснив, что завтрак будет только минут через сорок, он согласился подождать. Вскоре все разошлись и они остались во дворе втроём. Кир не испытывал ревности к своей золотой девушке и уж тем более не сердился на то, что её новым бой-френдом стал Фру-Фру, похожий на гориллу, которая выросла в доме с очень низкими потолками. Тем более, что Корбелла уже успела шепнуть ему на ухо, как его звали раньше. Протянув ему руку, он сказал веселым голосом:

- Ну, здравствуй, Фру-Фру, здравствуй, мой молочный брат. Как ты себя чувствуешь, дружище?

- Молочный брат - Удивился летун-великан, крепко стискивая его руку своей рукой, похожей на перчатку хоккеиста.

Кир, обнимая Корбеллу и указывая на неё одними глазами, объяснил ему, улыбаясь:

- Ну, как же, старина, нас обоих одарила своей любовью такая прекрасная леди, что мы с тобой теперь стали кем-то вроде братьев. Только давай договоримся, братишка, когда леди Корбелла втрескается в какого-нибудь парня по уши, мы с тобой тихо отойдем в сторонку и ни единым намёком не выдадим своих истинных чувств к ней, чтобы часом не разозлить того парня и не испортить девушке жизнь.

- Сэр Кир, ты назвал своим братом существо, которое с ужасом смотрит на своё отражение в зеркале? - Изумленно прошептал Фру-Фру.

Посмотрев на черного летуна с горькой усмешкой, он покачал головой и ответил ему:

- Фру-Фру, друг мой, я назвал своим молочным братом не существо, а отличного парня по имени Оливер О'Нил, благородного рыцаря и могущественного колдуна. Достаточно просто взглянуть в твои глаза, брат, чтобы понять тебя, а потому не будем делать из этого какого-то события. Мы ведь вправе вспоминать о том, что нас любила эта чудесная золотая девушка.

Фру-Фру подался вперед с сказал твердым голосом:

- И, все-таки, сэр Кир, ты назвал меня своим братом и потому я пойду за тобой, даже в ад. А ещё я буду счастлив узнать, что леди Корбелла вышла замуж по любви, но если тот парень, которому она отдаст свое золотое сердце, заставит её страдать, я сверну ему шею, кем бы он не был.

Кирилл ещё раз пожал ему руку и сказал:

- Спасибо, Оливер. Я обещаю, что поведу тебя в самый настоящий ад. Вскоре ты увидишь его, но мы пойдем туда, чтобы победить, а не гореть там на костре. А теперь, если тебя это не затруднит, попроси Майну принести мне во флигель большой бочонок настоящего, не преобразованного тёплого коровьего масла. - Повернувшись к Корбелле, он позвал её - Пойдем, мое солнышко, займёмся самой лучшей магией на свете.

Когда они вошли во флигель, девушка тотчас повисла у него на шее, но рыцарь быстро отстранил её от себя и сказал строгим голосом:

- Корбелла, я вовсе не это имел ввиду, а самую настоящую магию, которая защитит всех совчелл от серых протобесов и даже более того, позволит им убивать этих животных.

Он прошел в столовую и первым делом снял с большого обеденного стола белую скатерть, после чего достал из посудного шкафа большую фарфоровую супницу и серебряный половник. Через несколько минут пришли Майна и Фру-Фру, который легко держал на своей ладони, похожей на шуфельную лопату, двухведёрный бочонок, до половины наполненный маслом. Теперь почти всё семейство Джека Брауна питалось исключительно натуральной, не преобразованной пищей и масло просто улетало. Велев Фру-Фру поставить бочонок на стол, Кир попросил Майну наполнить маслом супницу, а сам пошел в спальную, где лежали, среди прочих вещей, несколько банок с ядовитой мазью Тетюра. Открыв по очереди все, он убедился, что мазь изменила запах и теперь пахла свежими гиацинтами, а не лавандой и ванилином. Это его нисколько не удивило. Мастер Миров, как всегда, всё делал очень основательно.

Когда Тетюр делал для него этот ядохимикат, он набурдючил его здоровенный котёл, ёмкостью куба на четыре. Пока над котлом, жужжа, словно шершни, крутились его магические кристаллы, маг, бормоча в адрес Хозяина Тьмы всяческие проклятья и разные нехорошие слова, сыпал в него какие-то порошки, лил жидкости и даже плевал, но основу его мази, всё-таки, составляло простое коровье масло, которое он купил на ближайшем рынке. Киру хорошо запомнились его последние слова, сказанные с гордым и надменным видом: - "Всё, Кирей, блеводёр готов. Теперь ты можешь мазаться им сам, натирать оружие, пули и всё, что ни попадя. Один хрен эта отрава не потеряет своей силы. А ещё эта зараза хороша тем, что теперь одна чайная ложка этой мази способна превратить в такую же гадость хоть бочонок масла. Понимаешь, Кирюха, это шибко крутая магия. Ну, черпай, сколько тебе надо, а остальное я Майку велю отвезти, а то он всё страдает, чем же ему тебя ещё порадовать, милитарист хренов".

Взяв одну изящную баночку, которую он экспроприировал у Анны-Лизы, любительницы всякой косметики, наполненную мазью Тетюра, Кирилл вернулся в столовую. Фру-Фру куда-то смылся, но его в столовой заменила Мирна. Подмигнув этой красотке, грудью которой был восхищен не меньше её мужа, он достал из ящика чайную ложку, зачерпнул ей из банки мази, твердой как воск и стряхнул полупрозрачный, голубоватый комочек в супницу с маслом. Мазь тотчас растаяла и стала быстро окрашивать сливочное масло нежной голубизной и в столовой сильно запахло гиацинтами. Корбелла первая поняла, что это значит и тихо ахнула. Кир, не обращая внимания на ее волнение, взял в руки половник и принялся энергично размешивать им масло. Гиацинтами запахло ещё сильнее и через каких-то три минуты мазь была готова. Насмешливо посмотрев на Корбеллу, он сказал девушке:

- Давай, золотце, раздевайся, я буду делать из тебя смертельное оружие против протобесов.

Та быстро сбросила с себя пеплас золотого шелка и столовую залило настоящим золотым светом, исходящим от тела этой очаровательной девушки. Кир запустил обе руки в супницу и стал нежными движениями натирать тело золотой девушки этой мазью. Ему сразу же бросилось в глаза то, что кожа ее сразу же сделалась ещё более красивого оттенка и засветилась так ярко, словно Корбелла сунула два пальца в розетку. Да, и ей самой такой массаж очень нравился и она дышала так, словно они занимались любовью. Майна и Мирна стояли и недоумевали, не понимая, что здесь происходит, но Кир не торопился раскрывать им своего секрета. Когда же он покрыл этой мазью всё тело девушки, то спросил ее лукаво:

- Ну, и как ты себя чувствуешь, моя золотая козочка?

- М-м-м-м, чудесно... - Простонав, ответила ему девушка и добавила вполголоса - Кир, я так хочу тебя, дорогой.

Майна и Мирна недоуменно переглянулись, а Кирилл строго сказал своей любовнице:

- Это от тебя никуда не убежит, дорогая. Одевайся. - Обмакнув палец в мазь, он попросил Мирну - А ты, моя вишенка, принеси мне какой-нибудь поганый чугунок с розовым молоком и быстро зови в сад всё женское население вашего дружного семейства. Сейчас я покажу вам, что такое белая магия Мастера Миров.

Выйдя с Майной и Корбеллой в сад, он дождался когда туда прибегут все женщины и девушки, включая маленькую Лесси, после чего сорвал с ветки недозрелый апельсин и демонстративно натер его мазью. Когда апельсиновая граната была готова, он попросил Мирну отнести чугунок с розовым молоком, в котором кормили поросят, подальше в сад и когда она вернулась, ловко забросил в него апельсин. Голубая и жизнеутверждающая магия Мастера Миров схлестнулась не на жизнь, а насмерть с розовой магией Хозяина Тьмы в яростной схватке и схватка эта происходила со скоростью взрыва. Ну, и, разумеется, с таким же грохотом и вспышкой. С нескольких деревьев даже попадали апельсины, но зелёный остался в чугунке и когда Кир принес его и показал женщинам, с ним ничего не случилось, а вот вместо розового молока на дне осталось немного обычного, белого молока. Указывая пальцем на апельсин и молоко, он сказал луноподобным леди назидательным тоном:

- Итак, милые дамы, что и требовалось доказать. Моё самое страшное оружие, ядовитая мазь, которая могла убить не только любого совчела, но и архидьявола, была превращена Мастером Миров в совершенное безвредное для совчелов вещество. Майна и Мирна были свидетелями того, как я натирал ею леди Корбеллу, а она, вместо того, чтобы сгореть в муках, только повизгивала от удовольствия и вертела своей золотой задницей, да, ещё и стала приставать ко мне со всякими глупостями. Теперь вы сможете изготовить хоть сорок тонн такой мази и стоит только какому-либо протобесу ухватить вас за голый зад, у него тотчас вспыхнет огнем рука, ну, а уж если вы его обнимете, мои девочки, то он сгорит минут за пять. Вот и всё, мои хорошие, берите и пользуйтесь ею на здоровье, теперь я буду знать, что вернувшись в Нордштейн, застану вас всех живыми и невредимыми. Мужиков этим тоже можно мазать.

Из толпы потрясенных его словами тотчас вышла вперед Майна и дрожащим голосом сказала:

- Кир, мальчик мой, я хочу, чтобы ты сам нанес эту мазь на моё тело. Тогда я буду точно знать, что меня охраняет сам Господь Бог, великий Мастер Миров.

Мирна быстро притащила из флигеля супницу с мазью и все женщины и девушки стали быстро раздеваться и выстраиваться перед ним. Кириллу же показалось, что они просто захотели устроить для своего бывшего любовника массовый стриптиз. И тем не менее он начал не с Майны, а с маленькой Лесси и натер эту голышку, поставленную на крыльцо, новой мазью первой. Когда же он делал массаж остальным дамам, те испытывали точно такие же ощущения, что и Корбелла, но, схватив свои вещи в охапку, нагими мчались в дом, громко призывая своих мужей, ну, а те немногие, которые мужей не имели, просто убегали в дом и Кир не удивился бы, узнав о том, что они тоже сумели в это утро снять тот острый приступ желания, который их, внезапно, охватил. О том, что это было очень серьёзно, он мог судить хотя бы по тому факту, что ему пришлось провести с Корбеллой в постели целых три часа прежде, чем она хоть немного успокоилась.

За завтраком, который проходил в этот день очень поздно, чуть ли не в полдень, мужчины потрясенно молчали и смотрели на Кира преданными глазами. Зато взгляды их жен были исполнены нежности и признательности. А ещё все со смехом обсуждали то, что Бронкс в это утро опоздал на работу аж на два часа, чего с ним никогда не бывало. После завтрака Кир завалился спать и был готов храпеть целые сутки, но на закате Синтия подослала к нему свою дочь и та разбудила его и обрадовала известием, что в амбаре собрались все возвращённые. Что это такое девочка не знала, но зато понимала, что только у таких совчелов мама разрешала ей оставаться хоть весь день и всю ночь. Правда, на этот раз Лесси уложили в постель очень рано и ослепительная леди Корбелла погрузила девочку в глубокий сон своей магической песней.

Уложив девочку спать, Корбелла пошла в большой амбар, в котором собралось уже более трёхсот возвращённых. Пока её рыцарь спал, утомленный сражениями на поле брани и в постели, золотая девушка просмотрела магическую видеозапись и, по его просьбе, смонтировала фильм заново. Она убрала пустые и дёргающиеся кадры, сократила затянутые перемещения и выбрала самые выигрышные планы, делая наплывы на лица говорящих между собой демонов или увеличивая изображения некоторых сцен, на которых Кир фиксировал свое внимание. В общем она проделала всю ту работу, которой занималась сотни раз, монтируя игровые фильмы для взрослых, которые снимали луноподобные леди. В этом и заключалась некогда работа ослепительной леди в Дарктауне, создавать развлекательные программы для сотен тысяч трудовиков этого города. Войдя в амбар, она села на кресло, поставленное на стол, присоединила к своим антеннам видеокамеру, тонкие, гудировые поводки-окна небесного голоса, растянутого на всю торцовую стену амбара и подала Киру знак. Он встал и громко сказал:

- Дамы и господа, я прошу вас посмотреть этот фильм, который я снял для вас на острове Калеман, самым внимательным образом. Посмотреть и хорошо запомнить. После этого мне уже не нужно будет вам ничего объяснять. Вы всё и так прекрасно поймёте.

Кир сел за спиной Корбеллы и девушка включила проектор небесного голоса, этого удивительного изобретения Джона Морбрейна. У каждого совчела, даже самого юного, помимо антенн на голове имелось ещё и небольшое синее кольцо из эластичного гудира, с двумя поводками на концах которых имелись петельки. Если вбить в стену четыре гвоздя, натянуть на них кольцо и присоединить к антеннам поводки, то получалось окно небесного голоса, эдакий домашний кинотеатр с объёмным изображением и стереозвуком. Именно в таком виде Кир увидел заново Блэкстара и его обитателей начиная с того момента, когда на крышу огромной казармы-стены поднялся со своими вояками архидьявол Астерус Горст. Ему было и самому интересно посмотреть на то, какой шухер он навел на Калемане, ведь в горячке боя он, наверняка, упустил множество интересных деталей.

Зрители тоже находились в очень возбужденном состоянии и бурно реагировали на каждое слово сказанное нечистью с экрана. Теперь, когда эти совчелы, а среди них находились светлые и светлейшие, были совершенно свободны в своих чувствах и имели право выбора, они вполголоса осыпали своих врагов ругательствами и нелестными эпитетами. Когда же Гадес стал подкрадываться к Киру, все вскочили на ноги, а Ворк даже закричал, пытаясь предупредить его, совершенно забыв о том, что его друг сидел на тюке сена позади Корбеллы и спокойно лузгал семечки, время от времени делая весьма ехидные комментарии относительно себя самого. Фильм, в целом, ему понравился, хотя по-настоящему его поразили в нём две вещи, во-первых, то, что он услышал о чём базарили между собой архидьяволы, которые трахали свою тощую подругу и это вызвало у совчелов гневное возмущение и плевки, а во-вторых то, что в кадр попала вся его драка с Гадесом, длившаяся куда более получаса, хотя ему показалось, что он уложился в каких-то десять минут от силы.

Когда это, почти трёхчасовое, кино закончилось, все совчелы, почему-то, вместо аплодисментов взяли и встали вокруг стола на колени. Хуже того, они молитвенно сложили руки и стали нести такое, что Кир пришел в ужас, так как они стали, вдруг, называть его Сыном Божьим, отчего он струхнул не на шутку. Он вскочил на ноги и, крутя пальцем у виска, заорал на них, что все они сдурели, но это ни к чему не привело. Тогда он положил руку на плечо Корбелле и воскликнул:

- Девочка моя, ну-ка быстро прокрути этим людям то место, где я прошу Мастера Миров малость помочь мне со светом и шумовыми эффектами - После этого он рявкнул - Встаньте, идиоты! Не оскорбляйте Господа нашего! Вы должны служить ему так же верно, как это делаю я по мере своих сил и способностей, а не вставать передо мной на колени и называть меня Сыном Божьим. Я его рыцарь и всего лишь крохотный винтик в механизме его гигантских помыслов! Поэтому встаньте и не навлекайте его гнев на самих себя и, заодно, на меня. Я вовсе не собираюсь отдуваться за вас перед стариком.

К счастью, эти слова возымели свое действие и совчелы стали подниматься на ноги, но при этом те из них, кто стали возвращенными благодаря семейству Браунов, так и норовили прикоснуться к Киру. Правда, мужчины лишь крепко пожимали ему руку, а женщины страстно целовали и обвивали его шею руками. И для тех, и для других у него находились тёплые, дружеские или нежные слова. А ещё он обещал женщинам, что попросит одну свою знакомую прислать в Нордштейн ещё один фильм с его участием, который понравится им намного больше. Совчелы расходились будучи полностью уверенны в том, что очень скоро с нечистью будет покончено и их не смогли переубедить в этом даже его слова, что нечисти очень много и её силы ни в коем случае нельзя недооценивать. В конце концов он махнул на это рукой. Всё равно жителей Нордштейна нужно будет эвакуировать с острова первыми, а дамбу взорвать, чтобы перерезать эту транспортную артерию.

После обильного ужина Кир и Корбелла отправились в свой уютный флигель. Ослепительная леди решила, что она и так сделала достаточно много, а потому вовсе не собиралась проводить эту ночь с кем-либо, кроме него. Наутро Кирилл объявил своим друзьям, что он гостит у них последний день и, объявив его выходным, полностью посвятил его самому обыкновенному дружескому общению с этими милыми людьми. Он помогал Джеку по хозяйству рассказывал ему и его сыновьям о том, как новая армия готовится к войне с нечистью. Потом к ним присоединилось трое светлейших, тоже железнодорожников и они стали обсуждать вопрос, как можно будет с наименьшими потерями взорвать дамбу, чтобы потом её можно было быстро восстановить. В полдень вернулся Фру-Фру, который отважился подняться в воздух, пролететь над облаками к Адскому Колесу и заснять на видео этот гнусный город. От шара, поставленного на крыше дворца Джона Морбрейна, остались одни уши и приятные воспоминания.

Скорее всего этот вредитель тайком напичкал его взрывчаткой, а иначе с чего бы это взрывом каких-то шестидесяти пяти килограммов пластита у этого здания снесло всю верхнюю часть, да, ещё и обрушило эстакады на добрых два километра от эпицентра взрыва. Даже сутки спустя дьяволы и черти продолжали вопить, как оглашенные. Однако, самое главное, на взгляд Кирилла, заключалось в том, что Фру-Фру не испытал никаких неприятных ощущений по время полёта над проливом и это навело его на некоторые размышления. Похоже, что для возвращенных совчелов уже наступили новые времена и мёртвые воды были им уже не так страшны. Экспериментировать он, разумеется не собирался, но желание было очень велико. В любом случае он решил забрать с собой в Барилон ещё и Фру-Фру, поскольку твёрдо пообещал этому могучему парню, что уже очень скоро поведёт его в бой.

После обеда они перебрались в большую конюшню и Кир занялся своим каретомобилем. Вскоре туда пришли Майна и её невестка Норма, чей муж погиб ещё до вторжения сил зла, и попросили Ворка заложить им пролётку, что тот и сделал даже не поинтересовавшись, куда это собралась его благоверная. Обе луноподобные красотки, одетые в полупрозрачные наряды, сели в пролётку и уехали. После того, как Кир натер их тела мазью Мастера Миров, они обрели какой-то совершенно невообразимый золотисто-перламутровый оттенок и смотреть на них без замирания в сердце он уже не мог. При одном только беглом взгляде на этих красоток, у него тотчас начинало бешено стучать сердце и он начинал вспоминать нетленные строки наставления по минно-взрывному делу и мысленно делать расчеты по подрыву моста, чтобы не воспылать, чего доброго, к ним страстью.

Часа через три обе девушки вернулись и у Кира тотчас ёкнуло в груди, так как он увидел на щеке Майны свежую царапину, покрытую запекшейся кровью, а на стройной шейке девушки такие синяки, словно кто-то пытался задушить ее. Ворк, увидев это, тотчас взревел и бросился к ней, желая выяснить, кто посмел поднять руку на его сокровище. Майна, остановив мужа властным жестом, громко воскликнула:

- Сэр Кир, сегодня на Ильмине стало одним негодяем меньше. Мы отомстили за гибель Генри и с Божьей помощью сожгли небесным огнем его убийцу, этого подлого, гнусного монаха-отшельника, который и после того, как стал протобесом, не снял с себя коричневой рясы. Теперь...

Кивнув головой, Кир перебил Майну, спросив девушек:

- Постойте-ка, красавицы, это как же вам удалось вытряхнуть этого урода из его рясы? Что-то мне не верится в то, что вы подстерегли его в бане. Серые никогда не моются.

- О, это было совсем не сложно, Кир - Ответила ему Норма и смахнула слезинку со щеки - Когда мы вошли в его гадкую берлогу и сказали, что отдадимся ему, если он снимет с себя рясу, нам не пришлось ждать слишком долго.

Ворк крепко обнял невестку и стал успокаивать её. В его глазах тоже заблестели слёзы. Майна, жестко усмехнувшись, продолжила свой рассказ:

- Да, сэр Кир, ты был полностью прав, когда сказал нам, что всякий протобес, который дотронется до наших обнаженных тел издохнет в страшных муках. Впрочем, я в этом нисколько не сомневалась. Этот гнусный негодяй, насильник и убийца, который так долго наводил на нас ужас, корчился в наших объятьях, как на костре. От поцелуя Нормы его маленький, слюнявый рот превратился в огромную язву. Он визжал, как боров, которого кастрируют неумелой рукой, и пытался вырваться из наших огненных объятий, обезумев от жуткой боли, но мы крепко держали его...

Кир не выдержал и воскликнул:

- Господи! Девочки мои, ну, а это-то зачем? Ведь в таких делах прежде всего надо соблюдать технику безопасности. Не проще ли было взять, развести крем спиртом или керосином и облить его с ног, до головы? Тогда вам и обнимать это чудовище не нужно было бы. Зачем же искать себе на голову приключения?

- Нет, Кир, - Твердо сказала Норма - Даже после того, как силы зла захватили Грюнберг, я часто брала арбалет Генри и пряталась в лесу возле его хижины. Правда, тогда я так ни разу и не смогла выстрелить в него, но теперь мне удалось его покарать. Перед тем, как шагнуть к нему, я напомнила этому зверю о своём Генри и о тех луноподобных девушках, которых он замучил до смерти, а потом пожрал их безжизненные тела, оборотившись крылатым чудовищем. Я вскарабкалась ему на спину и поцеловала его гнусные, кровавые глазки и они лопнули, вытекли черной кровью. Вся его мерзкая, серая шкура покрылась огромными фиолетовыми язвами и он загорелся, а потом огонь ушел внутрь и он корчился, подыхая на наших глазах, Кир. Мы с мамой стояли и смотрели, как у наших ног догорает это чудовище. От него не осталось ничего, одно только грязное пятно на глиняном полу.

Кир обнял свекровь и невестку, которым теперь обоим нельзя было дать больше восемнадцати лет и, поцеловав их, сказал:

- Ну, вот, девочки, теперь Генри, который живет в одном из миров Золотого круга, будет отныне засыпать спокойно и безмятежно. Когда-нибудь, даст Бог, вы встретитесь и расскажете ему о том, как вы покарали это гнусное чудовище. Именно для этого Мастер Миров и вооружил вас своим самым мощным оружием против нечисти, но если я узнаю о том, что вы начали охоту, то я прилечу в Нордштейн, выломаю крепкую хворостину и всю её измочалю о ваши задницы. Мне только того и не хватало, чтобы вы всполошили всю нечисть и она стала громить города и деревни Грюнберга из-за того, что кому-то не хватило терпения и выдержки. Своего главного врага вы уничтожили, а теперь забудьте о том, что где-то есть другие серые. Этот крем я вам дал для обороны, а вовсе не для того, чтобы вы превратились в бешеных, мстительных стерв. - Сурово взглянув на хозяина дома он рыкнул грозным голосом - Джек, следи за этими партизанками в оба, а если будет нужно, запри их на ключ.

Тот понимающе кивнул головой и сказал:

- Не волнуйся, Кир, я буду строго следить за ними всеми.

В этот же вечер Кир стал собираться в обратную дорогу, а рано утром они уехали, тепло попрощавшись со своими друзьями, возвращенными людьми, число которых снова увеличилось, ведь прошла еще одна ночь. Хотя магия Мастера Миров, которую он занёс на Грюнберг, действовала не так быстро, как ему того хотелось, она всё-таки действовала и была необратима. Когда они отъехали от города километров на пятьдесят, им навстречу попался большой фургон, водитель которого тотчас замахал ему рукой и остановился. Недоумевая, Кир немедленно съехал на обочину, велел черным жеребцам, рысью скакавшим налегке, остановиться, выбрался из него и недоверчиво посмотрел на солдата и офицера, которые бежали к ним через широкое шоссе. Светлейший лорд с погонами полковника, подбежав к нему и, взяв под козырек, представился ему честь по чести:

- Маршал Торсен, я полковник Грубер, командир полка охраны дворца губернатора Брауна, а это мой водитель, капрал Джексон. Рад встрече с вами, сэр Кир.

Губы у Кира задрожали и он не находя слов, крепко обнял этого парня, которого даже не знал. Они поговорили минут двадцать и он выяснил, что Мартин Браун, двоюродный брат Джека Брауна послал в Нордштейн целый фургон с бесценным грузом, несколькими сотнями плотно закрытых кубков с золотым напитком, приготовленным им и ещё несколькими ослепительными лордами и леди. Главная же фишка заключалась в том, что все они были не подписаны, а потому этот фургон представлял из себя лотерею и теперь оставалось только гадать, кто из жительниц Нордштейна станет золотой, а кто серебряной девушкой. Ох и хохотали же они все пятеро, стоя на обочине шоссе неподалеку от этого злосчастного армейского электромобиля с таким опасным грузом.

Возвращаясь тем же путем, они не раз удивлялись тому, что их приветствуют дружескими улыбками совершенно неизвестные им совчелы, которым кто-то из их знакомых уже успел вернуть свободу от амулета Силы Тьмы. Им уже не раз предлагали сменить тарантас на куда более удобный автомобиль, но Кир во что бы то ни стало хотел вернуть трёх жеребцов в их родную конюшню. Когда они, уже ближе к вечеру, добрались до дворца лорда Грасса, которого даже и не мечтали застать там потому, что его вызвали четверо суток назад в Беренгор, то именно он встретил их с распростертыми объятьями и радостной улыбкой на лице. Кира очень обеспокоило его внезапное возвращение в Дарктаун, ведь он сразу же известил Корбеллу, что Сын Неба созвал внеочередное собрание ослепительных лордов, а это прямо говорило о том, что ему придется проторчать в столице не менее месяца, а то и двух. Взглянув с тревогой на своего друга, он поторопился задать ему вопрос первым:

- Мартин, в чём дело? Почему ты вернулся из Беренгора так поспешно? Что-то случилось?

- Это я у тебя должен спросить, Кир, что ты ещё такое сотворил, что Джона из Беренгора, как ветром сдуло в первый же день по приезду? - Насмешливым голосом поинтересовался тот и, поцеловав Корбеллу в щёчку, потащил их в свои покои.

Всю дорогу он хранил молчание, как они не пытались вытащить из него хоть словечко. Лишь только после того, как они пообедали и перебрались из столовой в патио, губернатор Дарктауна, развалившись на диване, соизволил сказать:

- Да, Кир, я ожидал от тебя чего угодно, но только не этого. С тобой, парень, нужно держать ухо востро не только всяческой нечисти, но и нам, простым людям.

Кирилл, сидевший в кресле напротив, вскочил на ноги и завопил, словно его ужалила оса:

- Мартин, какого черта? Ты можешь толком рассказать, что стряслось в этом вашем Беренгоре? Не тяни ты из меня душу.

- Ну, ладно, старина, не кипятись. - Насмешливо сказал ему ослепительный лорд, явно, довольный тем, что он так раззадорил рыцаря - Так уж и быть, слушай. Мы собрались во дворце Света в обычном порядке. Те же восторженные толпы совчелов, цветы, улыбки, оркестры, флаги. В общем весь этот шум и трескотня, как во время парада-алле в хорошем цирке, хозяин которого умеет развлекать публику. Большой совет собрался, как и всегда, в полном составе, ровно в семнадцать часов. Первым выступил лорд Рудиф и гораздо быстрее, чем всегда, отчитался перед советом, да, это и понятно, после потери "Левиафана" хвастаться ему было особенно и нечем. Наш горячо любимый Сын Неба сидел на своем троне спокойный и, как всегда, величественный в своей черной майке и голубых штанах с дырками на коленях. Он кивком головы поблагодарил Рудифа и вызвал было на золотой круг лорда Зимена с Мантирена, но тот не успел пройти и двадцати метров по лунной дорожке, как он остановил его жестом и нахмурился. Минуты три он сидел мрачный, как черный ворон, затем вскочил с кресла, дико захохотал, а потом как заорёт:

- Идиоты! Какие же они все идиоты!

Ну, а потом его смех умолк, словно его ножом обрезало. Все ослепительные лорды и леди, правители островов, кантонов и больших городов, замерли в своих ложах, оцепенев от ужаса потому, что впервые видели такое. Все это привело их в панику и лишь только нам, мне и моим товарищам, удалось полностью сохранить самообладание. - В голосе Мартина Брауна Киру послышались нотки бахвальства, но он не стал делать ему замечания, а только иронично улыбнулся, но тот невозмутимо продолжал свой рассказ - Позади трона Сына Неба и по обе стороны от него, как всегда, сидело сотни две серых, одетых в черные тоги, но даже они не могли скрыть их туш. Эти гнусные твари тоже насторожились и, право же, мне сразу стало видно, что в данный момент они мечтали только об одном, оказаться в каком-нибудь другом месте. Джон, не поворачиваясь к ним лицом, он никогда не смотрит на них, громко крикнул:

- Эй, вы, стадо жирных, тупых ослов, мне и этим ослепительным леди и лордам давно уже надоело смотреть на ваши гнусные рожи! Немедленно примите более пристойный вид, чтобы я сообщил вам одно очень неприятное известие.

Серые разом вскочили и прямо на наших глазах превратились в очень высоких красивых мужчин и женщин. Все бы ничего, - Хитро усмехнулся Мартин - Но все они выглядели смертельно напуганными и, отойдя подальше от Сына Неба, прятались друг за друга и, похоже, не зря. Глядя прямо перед собой, Джон указал пальцем на золотой круг, на который становились ослепительные лорды и леди, чтобы доложить ему о своих успехах и мрачным голосом сказал:

- Пусть сюда выйдут: Барибал Асиста, ваш славный главнокомандующий, Мединара Уриналия, ваш доблестный начальник гарнизона и мудрейший Клостер Аллигатор, ответственный за боевую и физическую подготовку того стада тупых идиотов, которое вы все считаете непобедимой армией. Да, не одни, а вместе со своими героическими помощниками и заместителями, которые вечно стараются влезть в мою свиту неприкасаемых. Настал и ваш черед испытать себя.

Господи, что тут началось. Те господа в черных тогах, которые висели на них, как на огородных пугалах, завыли от ужаса, но товарищи безжалостно вытолкали их из толпы и те, с ужасом озираясь по сторонам, с искаженными лицами, обречено вошли в золотой круг. Всего их было человек шестьдесят, может быть чуть больше. Те, кто не попал в этот круг, облегченно вздохнули, а некоторые даже злорадно посмеивались и указывая на них пальцами, что-то шептали друг друга. Сын Неба посмотрел на них с презрением и ненавистью, сплюнул и зловещим голосом сказал им:

- Мерзавцы! Вы требовали, чтобы я подверг всю армию совчелов децимации за то, что ослепительный лорд Рудиф потерял "Левиафан", хотя прекрасно знали, что я специально подарил этот корабль рыцарю Киру Торсену, лишь бы он не делал тяжелых орудий, которые он мог поставить на свои летающие корабли, чтобы разрушить Блэкстар из-за пределов поля, нейтрализующего действие аэрона. Вы ведь знали, что этот корабль не сможет сделать ни одного выстрела по вашему городу. Это по вашему требованию я послал в этот полет своих верных каменных слуг, чтобы устроить ловушку этому отважному юноше, но он оказался умнее вас и не попался в неё. Так, благодаря вам, я потерял своих единственных надежных слуг. А теперь вы начисто просрали свой любимый город, кретины, и погубили то, что я, работая днями и ночами, создавал столько лет, - инкубатор тьмы. Ему не были страшны ни снаряды, ни авиабомбы. Его можно было разрушить только одним способом, взорвать изнутри, но для этого нужно было пройти к самому сердцу вашего вонючего города, набитого миллионами кретинов и этот отважный юноша, рыцарь Кир Торсен, сумел сделать это, хотя ты, безмозглая дура, с пеной у рта доказывала мне, что в город не залетит даже муха, а не то что человек. Ну, так вот, ублюдки, что я вам скажу, несколько минут назад вы лишились своего самого мощного оружия и теперь мне придётся начать всё сначала.