Ласкирк Лексис
Рыцарь Мастера Миров. Армагеддон на Ильмине.
Роман: Фэнтези
Аннотация: Итак, завершилась первая миссия Кира Торсена, рыцаря Света, рыцаря Мастера Миров. Продолжение следует.
Лексис Ласкирк
"Рыцарь Мастера Миров"
Роман с продолжениями
Миссия первая
"Кир Торсен против Черного Мага"
Часть вторая
"Армагеддон на Ильмине"
Глава первая
Император Роджер Пантенор сидел в кресле командира орудийного расчета и безмолвно взирал на четкую, слаженную работу артиллеристов носового орудия. Эти люди действовали вроде бы неторопливо, но каждое их движение было таким отточенным и экономным, что они не теряли ни единой секунды и потому работали очень быстро. Командир орудия, когда-то светлейший какой-то, а сейчас снова лейтенант отряда лучников префекта островной провинции Грюнберг герцога Каничи, Джузеппе Торино, сидевший в резервном кресле, зычным голосом отдавал команды в большой никелированный микрофон, а император с волнением наблюдал за тем, как артиллеристы их выполняли.
Повинуясь этим командам, подаваемым отрывистым голосом, парни на головах которых были надеты черные металлические каски с прорезями для рогов и большими шлемофонами, от которых к радиопередатчикам, прикрепленным на поясе, шли длинные провода, скрученные пружинкой, готовили орудие к выстрелу. Элеватор подал из орудийного погреба огромный снаряд длиной с человека среднего роста и он с гулким рокотом скатился в приемный лоток. Двое парней сноровисто вкрутили в его сверкающую стальную тушу, окольцованную свинцовыми уплотнителями, взрыватель ударного действия, взвыл электромотор и лоток плавно подвез снаряд к казеннику, клацнув металлом о металл. Снова взвыл электромотор и винтовые толкатели загнали унитарный снаряд с зеленой перлитовой гильзой в перлитовый же ствол орудия. С громким звяканьем затвор орудия закрыл казенник и наводчик доложил, что оно наведено точно на указанную ему цель. Командир орудия повернулся к императору и кивнул головой.
Роджер прильнул к башенному перископу и, видя перед собой большой холм украшенный ярко-желтыми флагами, как его учили откинувшись назад, широко открыл рот и резко потянул на себя рычаг электроспуска. Раздался громкий и протяжный грохот взрыва и орудийная башня быстро заполнилась серо-сизым, резко пахнущим дымом. Вся она содрогнулась, а казенная часть орудия вместе с запирающим механизмом дернулась назад и тот приоткрылся. С громким свистом включились нагнетатели воздуха и тотчас выдули весь дым из башни. Император быстро приник к перископу и успел увидеть тот момент, когда снаряд темной молнией упал с неба на холм. Последовала огненная вспышка и на месте холма вырос гигантский черный куст взрыва. Когда пыль осела, на этом месте в степи вместо холма появилась огромная, дымящаяся воронка.
Лишь после того, как корабль перестало болтать и трясти, командир орудия позволил императору расстегнуть замок ремней безопасности и встать. Роджер был поражен как мощью этого орудия, так и той слаженностью, с которой действовали его артиллеристы. Он встал из кресла, стоящего на небольшой площадке у круглой стены напротив казенной части орудия высоко возвышающейся над ним на двух огромных консолях и, сделав шаг вперед, отдал честь артиллеристам, вставшим по стойке смирно. После этого он медленно снял с головы стальной шлем, положил его на сиденье, надел на свою коротко остриженную голову голубой берет, который был засунут за кожаный ремень его лейтенантского мундира и, взяв в руки микрофон, громко сказал:
- Граф Торино, поздравляю вас, вы произведены в полковники, а вы все, господа бароны, произведены в майоры и вам, как и графу Торино, также будут дарованы короной земли и выделены субсидии на то, чтобы вы могли их обустроить.
Джузеппе Торино так и замер с открытым ртом и выпученными глазами. Судорожно проглотив комок, он сказал:
- Вот теперь-то я понимаю, ваше императорское величество, что значили слова сэра Кира, когда он сказал, что служить вам это очень увлекательное и радостное занятие. Прошу прощения, сир, но теперь вы обязательно должны пройти церемонию посвящения в артиллеристы. Ведь вы нюхнули пороха и знаете отныне, что это такое оказаться внутри колокола, когда по нему бьет пономарь. Грегори, Ганс, принесите нашему брату Роджеру чарку бренди и причастите его.
Императора поставили прямо под орудием и наводчик, включив механизм подъема ствола, задрал его в небо так высоко, что массивная стальная плита казенной части орудия вместе с лотком подачи снарядов оказалась на уровне его груди. Двое артиллеристов принесли медную кружку, фляжку с бренди и кусок промасленной фланели, которой заряжающие протирали взрыватели. Граф Торино мазнул императора этой тряпкой по щеке, но не столько испачкал её маслом, сколько очистил от серой пороховой копоти, после чего покрыл этой фланелью медную кружку и через неё налил бренди. Как только Роджер выпил бренди, еще один артиллерист легонько стукнул императора сегментом толстого перлитового банника по плечу, а двое других подтолкнули его под зад колючим, стальным ершом к орудию и граф Торино веселым голосом крикнул:
- Брат Роджер, поцелуй эту горластую толстуху и она до конца твоих дней будет твоей самой лучшей подружкой!
Император, для которого это странное посвящение не только было внове, но еще и чрезвычайно увлекло его, отважно шагнул вперед и поцеловал горячий металл. Орудийный расчет обступил его и тепло поздравил с посвящением в небесные артиллеристы Ильмина, желая искренне ему, чтобы отныне все его снаряды всегда точно ложились в цель. Вежливо поклонившись своим новым коллегам, он взял графа Торино под локоть и, увлекая его к люку орудийной башни, сказал:
- Джузеппе, проводи меня в навигационную рубку, а с вами, мои милостивые государи - Сказал он весело улыбаясь артиллеристам - Мы встретимся вечером, на торжествах в честь вашего возвращения. Приходите со своими подружками, господа, если у вас они есть. Если нет, не беда, господа, не расстраивайтесь. Все девушки Барилона очень любят дворян, которые служат своему императору с оружием в руках и мечтают с ними познакомиться, так что вы не будете скучать.
Когда они спустились в навигационную рубку, маршал Торсен, подойдя к нему, демонстративно зажал пальцами нос и, махая рукой, громко загнусавил:
- Фу, Роджер, ну, и провонялся же ты! Ей-богу, от нас и то воняло меньше после того, как мы взяли это корыто на абордаж. Иди-ка ты лучше в душ, дружище, а то императрица Амалия вряд ли захочет поцеловать тебя.
Все, кто находился в большом помещении с огромными окнами, кроме смущенных таким приемом придворных, громко засмеялись. Император тоже. Он кивнул головой и без промедления отправился в душ, находившийся совсем рядом, в комнате отдыха. Когда он вернулся, то застал в навигационной рубке одного только Кира и вахтенных офицеров. Рыцарь Мастера Миров поманил его за собой и повел в апартаменты Сына Неба, расположенные на корме. Всю дорогу, поднимаясь по широким лестницам и проходя по балкону, они молчали и лишь тогда, когда они вошли в большой зал, через окна которого виднелась цепь невысоких холмов, Кирилл спросил его:
- Ну, Роджер, как тебе нравится мой подарок? Джонни Морбрейн вложил в него массу труда, добрую половину всех своих запасов перлитовой муки и уж точно весь аэрон. Больше у него нет летающих кораблей. Так, во всяком случае, говорят маги с Южных островов, у которых всегда были хорошие связи с мастерами острова Калеман.
Император, уши которого уже отошли от грохота выстрела, подошел к большому окну и тихим голосом сказал:
- Кир, я в ужасе. Мне даже страшно подумать о том, что с нами всеми произошло, если бы этот корабль вторгся в наши пределы и стал сеять смерть и разрушение. - Резко повернувшись на каблуках, он громко воскликнул - Кир, ты должен как можно скорее остановить это чудовище!
Кирилл сел на диван, стоящий неподалеку от дверей, и негромко сказал:
- Успокойся, Роджер, присядь и послушай, что я тебе скажу. - Наливая вина в стальные походные чарки из медной солдатской фляжки, он продолжил веселым голосом - Понимаешь, старичок, всё далеко не так просто, как это тебе кажется. Джон Морбрейн хотя и Черный Маг, вовсе не является нашим врагом. Он жертва, как и миллионы других людей, находящихся сейчас во власти Хозяина Тьмы. К тому же Джонни ещё и самый отъявленный саботажник, причём до жути проворный саботажник. Даже находясь в полной власти этого упыря, не смея ему перечить ни в чём, он умудряется гадить этому уроду всем, чем только может. Он не может противиться его приказам, но ему всё же удаётся перехитрить этого козла. Сначала он погнал весь аэрон на строительство этого летающего монстра, затем напичкал его пушками сверх всякой меры, а потом ещё взял и отправил этот летающий кошмар на остров Зондаг за перлитом и аэроном с крохотным десантом на борту. Так что это он, а не я, сделал тебе такой роскошный подарок. Ну, а мы с ребятами просто перегнали его в Барилон. Теперь, Роджер, когда ты будешь находится под защитой его орудий, я могу быть спокоен за тебя. Тебе ничто не помешает заниматься с Амалией любовью на золотой кровати и спокойно обустраивать свой летающий дворец, пока я буду заниматься своими делами. Для начала я собираюсь в самое ближайшее время, как только начнется сезон зимних штормов, отправиться на разведку и посетить остров Грюнберг и, самое главное, остров Калеман. Мне нужно обязательно найти способ, как возвращать людям, которых летающие черные пиявки превратили в довольно симпатичных чертей, нормальный человеческий облик.
Император, услышав это, побледнел и воскликнул:
- Но, Кир, как ты собираешься добраться до Грюнберга? Ведь летающие корабли падают в море не долетая до берега, а драконы в это время отказываются летать над облаками, они пугают их так же, как людей мертвые воды.
- Очень просто, Роджер - Спокойно ответил Кир - Я сначала полечу, а потом поплыву морем. Для меня ваши мертвые воды это всего лишь соленая вода, да, и только. Ладно, об этом мы еще успеем поговорить. Сейчас меня куда больше интересует, как идут твои дела с Амалией. Ты уже ждешь маленького Пантенорчика?
Император смущенно заулыбался и сказал:
- О, Кир, у нас всё превосходно. Амалия просто прелесть и через семь с половиной месяцев я буду просить, чтобы ты стал крестным отцом моего сына. Мари и Гретхен в два голоса заявляют, что это будет чудесный мальчик.
- Я буду только счастлив, Роджер. - Воскликнул Кир и добавил - Твоему парню будет с кем играть войну, когда он подрастёт, ведь мои сыновья будут расти и набираться сил на Ильмине, а ты, как я слышал, собираешься сделать Барилон столицей. Так что они будут соседями.
Император, посмотрев на Кирилла с добродушной иронией, спросил его веселым и беззаботным голосом:
- В твоей семье снова прибавление, сэр рыцарь? Я был поражен, узнав, что тебе удалось зажечь огонь любви в сердце графини Иоланты. Она очаровательная девушка, Кир, и я желаю тебе долгих лет счастья с этой отважной воительницей. Господи, какое же это, наверное, счастье, иметь трёх таких жен, хотя, честно говоря, лично я более всего восхищаюсь Эльзой и, право же, завидую, что этот ангел выбрал тебя. Хотя, нет, Кир, шучу, я счастлив с Амалией, а Эльза мне, как сестра.
Роджер произнес эти слова так искренне и с такой радостью в голосе, что у Кирилла отлегло от сердца. Ему уже рассказали о том, что над Анной-Лизой и Эльзой посмеивались при дворе и узнать о том, что это поветрие шло не от императора, было для него очень приятно. Он и позвал-то его сюда только за тем, чтобы поговорить по-мужски и расставить все на свои места. Похоже, что запашок шел с другой стороны и хотя Амалия была тут, явно, ни при чем, козни против Анны-Лизы и Эльзы строил кто-то из ее окружения, он был сердит на них обоих. Кто именно третировал его жен, он еще не успел выяснить за те сутки с небольшим, что находился в Барилоне, но собирался сделать это в ближайшее время и жестко, вплоть до мордобоя, прекратить ту обструкцию, которую двор императора устроил его женам. Тут он решил быть не менее решительным, чем на поле боя и полагал, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Поэтому, встав из-за стола, он отвел Роджера в его новую спальную и, втолкнув его внутрь сказал:
- Оставайся здесь, парень, а я распоряжусь, чтобы Амалии шепнули на ушко, где находится её император. Уж ты поверь мне, более роскошного брачного ложа уже невозможно придумать.
Император, озираясь вокруг себя с раскрытым ртом, рассеянно кивнул ему головой и стал непроизвольно расстегивать пуговицы кителя. Кир, весело насвистывая, прошел через большой зал к выходу и сразу же направился на грузовую палубу кормового отсека, где стояла "Немезида". Анна-Лиза, Эльза и Иоланта решили не мозолить глаза придворным и остались дома. Предвкушая радость встречи с ними после шестичасового отсутствия, он бегом поднялся на борт "Немезиды", где уже собрались все его друзья, которым без него нечего было делать в этом притоне придворных лизоблюдов и подхалимов.
В доме у него был полный порядок. Вчера утром Иоланта вошла в его дом с низко опущенной головой, с красными от смущения щечками и чуть ли не дрожащими коленками. Кирилл не успел сказать своим женам и трех слов, как Эльза, завизжав от радости, словно лихой сорванец, с разбегу бросилась к Иоланте на шею. Вслед за ней прелестную китаянку расцеловала смеющаяся от счастья Анна-Лиза и только потом они стали целовать его. Кир подхватил на руки Анну-Лизу и тут произошло нечто совсем уж неожиданное - Иоланта, одетая, как и он, в камуфляж, подхватила на руки Эльзу и та залилась счастливым смехом. Под восторженные крики домашних они вошли в гостиную, где на него с воплями навалились Жан и Поль, его приемные сыновья.
Впрочем, эти маленькие хитрецы вскоре перебрались на колени к своей третьей маме, согнав маму Эльзу, так как сразу смекнули, что уж на ней-то они смогут ездить сколько угодно, и никогда и ни в чём не получат отказа. Они тотчас стали требовать, чтобы мама Иоланта рассказала им о своих подвигах и Анне-Лизе стоило большого труда вытурить этих бандитов из гостиной. Вновь оказаться дома для Кирилла оказалось огромным счастьем и совместный обед с друзьями и родственниками показался ему самым большим праздником в его жизни. Его радовало всё, и то что дети носились по обеденному залу сломя голову и залезали под стол, и то что громко лаяли собаки, за которыми они гонялись, и то что главным за столом был вовсе не он, а весельчак и хохмач Симон, который весело подтрунивал и над ним, и над Робером, бывшим главой семьи, а теперь командиром отряда, состоящего из барилонских мастеровых.
Ночью, в спальной, не смотря на то, что две его супруги уже были вынуждены вести себя несколько иначе, все четверо нашли их новую формула семейного счастья идеальной. Наутро, едва проснувшись, Иоланта поняла, что Анна-Лиза и Эльза любят её едва ли не больше, чем своего мужа, так как они спали крепко обняв её с двух сторон, в то время, как Кир спал прижавшись к Эльзе так, словно закрывал её своим телом от осколков гранаты или автоматной очереди. От избытка чувств и радости у неё выкатилась из глаз слезинка и Эльза, этот маленький, игривый котенок даже ещё не проснувшись, как следует, сразу же стала целовать её в щёку с закрытыми глазами и ещё крепче обнимая, как свою любовницу. Она прошептала в ответ магическое заклинание и их всех окутало тёплое, нежное облако сладостного аромата, в котором их любовные чувства достигали просто невероятной чистоты и свежести.
В Барилоне возвращение эскадры вызвало такой фурор и бурю восторгов, что это походило на случай какого-то массового сумасшествия. Звонили все колокола, в небо тысячами взлетали фейерверки, а вместе с ними все летающие корабли, но громче всех их приветствовали сотни драконов. Из людей, увидев, что на борту огромного белого корабля алеет название - "Воин Иисуса", громче всех вопил новый архиепископ империи Ренье. Вот уж кому потрафил выбором названия корабля Кир, так это ему, что вовсе не говорило о том, будто раввины, муллы, и ламы Барилона радовались и вопили намного меньше. Кирилла же более всего обрадовало то, что о нём, словно бы забыли, и это дало ему возможность спокойно добраться до дома.
Веселье в городе продолжалось всю ночь напролет и их победу праздновали в каждом доме, но громче всего в замке Роджера, но Кир в течение всего дня был зол, как черт. Эльза, эта простая и бесхитростная душа сразу же пожаловалась ему, что над ними в замке Роджера посмеиваются и, частенько, отпускают в их адрес едкие замечания. Если бы не королева Бригитта, которая любила её и Анну-Лизу, как родная мать, она ни за какие коврижки не посещала бы императорский дворец, где их все время оттирали от Амалии. Кирилл, хотя он и не подавал вида, был вне себя от ярости, узнав про такие дела. Первым движением его души было взять, прийти во дворец и обложить всех этих стерв таким матом, чтобы их Кондрашка хватил, но он сдержался и решил действовать более целенаправленно и избирательно, чтобы не наломать сгоряча дров.
Именно поэтому он и не взял с собой жен на демонстрацию мощи нового оружия. Тепло приветствуя на борту "Воина" жён Чарли и Жака, он лишь слегка кивнул головой Амалии и даже не приблизился к ней и, как только барон Маккензи повел императора и императрицу вместе со свитой осматривать огромный корабль, пошел со своими друзьями другой дорогой. Команда "Воина", получив прямой приказ от старшего офицера корабля, разнесенный по радиосвязи, реагировала только на Роджера и Амалию, а на их придворных разве что не сморкалась. Зато к друзьям Кира матросы и офицеры относились совсем по иному. Перед ними они открывали все двери и демонстрировали как свое умение обращаться со сложными механизмами корабля, так и угощали их, чем только могли.
Когда же Кирилл загнал Роджера и его нового друга в душ, он и вовсе приказал барону Маккензи выгнать всех придворных из навигационной рубки в шею и затолкать в какую-нибудь дыру, где бы они не мозолили ему глаза. Королева Бригитта и графиня Гуднайт, тем временем, уже успели оттащить Амалию от её фрейлин и повели показывать укромное местечко в золотой спальной, которую ей и ее мужу подарил вместе с кораблем рыцарь Мастера Миров, где она смогла бы спрятаться и сделать императору маленький сюрприз. Когда Кир поднялся на борт "Немезиды", обе его сообщницы были уже там и как только он вошел в пассажирский салон, его бывшая любовница, подойдя к нему, потрепала его по щеке и сказала:
- Кир, мальчик мой, ты своей холодностью перепугал нашу юную императрицу чуть ли не до обморока.
- Ничего, Бри, холодный душ полезен для здоровья. - Весело отреагировала на её слова Молли - Это будет для этой тощей соплюшки хорошим уроком на будущее, а то надо же, удумала, отгородилась от нашей Элечки толпой этих гнусных шлюх и их подлых кобелей.
Кирилл тоже не смолчал и хмуро буркнул:
- Ничего, пусть носит с собой нашатырный спирт. Эти суки, ее фрейлины, третировали Лизетту и Эльзу почти два месяца и теперь она еще ждет от меня улыбок? Ну, уж нет, я скорее вытурю Роджера в Нью-Лондон, чем они и дальше будут издеваться над моими женщинами, пока я буду ползать на пузе по лесу и жрать ящериц и змей на Грюнберге, проводя разведку в глубоком тылу и собирая для нас всех самую достоверную информацию.
Жак, дремавший в кресле, тотчас встрепенулся и спросил:
- Когда отправляемся, командир?
Кир ответил:
- Как только начнется сезон зимних штормов, старина, но ты даже не мылься, тебе не светит плыть со мной на Грюнберг. Тебя снова ждет Каспервилль. Но сначала я хочу разобраться с этим императорским гадюшником. - Вновь повернувшись к королеве Бригитте, он спросил её - Бри, девочка, может быть теперь ты скажешь мне, кто мутит воду при дворе?
Однако, королеву волновало вовсе не это и она спросила:
- Кир, неужели ты и впрямь войдешь в мертвые воды?
Чарли Бивер поторопился успокоить ее, сказав:
- Дорогая, это для нас, простых смертных, мертвые воды верная смерть, а для Кира это всего лишь одна только соленая вода.
Жак хмуро проворчал:
- Чарли, я завтра же сброшу тебя с моста в озеро и попрошу Камила устроить над твоей тупой башкой хотя бы самую паршивую бурю. Во время зимних штормов мертвые воды беснуются так, что размывают самые высокие дамбы чуть ли не до основания. Так что не думай, что для Кира это будет легкая прогулка типа, той, что мы проделали в Каспервилле.
Одну только Изольду не взволновали подробности всех тех опасностей, которые ждали Кира. Она лукаво улыбнулась и сказала ему небрежным тоном:
- Малыш, ты можешь не волноваться за своих девочек. Я уже переговорила с Амалией прямо при её тетушке Мирне и сказала, что если она не вышвырнет эту стерву и еще целый ряд своих придворных согласно моего списка в Нью-Лондон, то я их сама со свету сживу. Ну, и еще я сказала этой тощей пигалице о том, каким ужасным может быть гнев Мастера Миров против тех, кто смеет катить баллоны на его рыцарей и магов. А в конце нашего разговора я намекнула ей еще и про то, что если она сама не сделает этого, то уже над ней будет потешаться сначала весь Барилон, а потом и весь Ильмин. Так что, Кир, все решится уже сегодня вечером и если Амалия пошлет приглашения тебе и твоим девочкам, то это будет означать только одно, она сделала единственно правильный выбор. На всякий случай я даже попросила мастера Ханга подготовить самый дырявый из всех его летающих кораблей для полета в Нью-Лондон.
Королева Бригитта ахнула и воскликнула:
- Иза, но ведь для того, чтобы навести порядок, довольно было отлучить от двора двух этих мегер - Мирну и Виолетту с их мужьями. Зачем же было составлять целый список? Остальные фрейлины лишь подпевали им из страха.
Но Изольда была неумолима и резко сказала:
- Черта с два, дорогая Бри. Они тоже вполне заслужили того, чтобы быть сосланы в эту вонючую дыру, Нью-Лондон. И им ещё очень повезло, что король Грунральд так мало интересовался тем, что происходит во дворце. Уж он-то их всех просто отравил бы втихую.
Кир благодарно посмотрел на своих спасительниц, но не смог от волнения вымолвить ни слова. Он просто расцеловал всех троих красавиц, взявших на себя труд объяснить юной девушке, что иная родня бывает хуже врагов и что не все то золото, что блестит. Ему даже не пришлось объяснять своим друзьям, что Анна-Лиза, Эльза и Иоланта с нетерпением ждут их в гости. Его женушки, встретив в замке на холме Гринхед далеко не самый теплый прием, просто перестали наносить визиты Роджеру и Амалии и стали трижды в неделю устраивать в своем замке веселые праздники. Самые шумные в субботу и воскресенье. Вчерашний субботний бал в связи с возвращением мужа был отменен, но уже утром они разослали приглашения всем своим друзьям и знакомым и просили их прибыть в замок, названный Киром "Пентагоном", не в семь часов вечера, как обычно, а ровно к трем часам пополудни.
Именно поэтому Кирилл и поднял императора с его юной женой ни свет, ни заря и буквально заставил их подняться на борт "Воина" вместе с приближенными. Калюты и Телемака в городе не было. Один мотался по провинции, а другой по всему Ильмину. Поскольку им тоже было послано и вручено приглашение, то он приказал оставить небольшое, но роскошное воздушное авизо. Раньше эта большая белоснежная летающая яхта с четырьмя синими крыльями была самым быстроходным кораблем Ильмина. Поскольку офицерам и матросам "Воина" было послано коллективное приглашение, то барон Маккензи поступил очень мудро, он оставил на своем корабле только полторы сотни матросов, а всем остальным приказал перейти на борт "Гипериона", считая, что трем сотням королевских гвардейцев будет вполне по плечу защитить его императорское величество от собственной свиты. К приказам жен рыцаря Мастера Миров, а именно так он рассматривал приглашение, этот рослый красавец относился с куда большим почтением, чем к приказам самого императора.
Когда "Немезида" и "Гиперион" под звуки бравурного марша, исполняемого большим духовым оркестром "Воина Иисуса", подлетали к "Пентагону", Кирилла поразило то, что за какие-то считанные часы его парк с большой лужайкой был превращен в огромный обеденный зал, по краям которого стояли большие шатры. Но более всего его удивило то, что в озере сидел, опершись на свой огромный хвост, Аттила, без башни на голове, но украшенный огромными шелковыми бантами, а внизу, у него под носом, на берегу стоял большой помост. К "Немезиде" тотчас направилась небольшая летающая лодка, которой управлял Камил одетый в черный смокинг с большой белой розой в петлице и сердце рыцаря радостно екнуло потому, что на помосте суетился архиепископ Ренье. Друзья, хлопая Кира по плечам, отправили его в лодку и она тотчас взмыла в небо, где на большой высоте кружились над городом драконы, а "Немезида" и "Гиперион" стали заходить на посадку.
Стоя рядом с Камилом, он наблюдал через бинокль за тем, как его офицеры, одетые в парадные мундиры, направляли матросов, солдат и офицеров "Воина" в шатры. Там они переодевались и выходили наружу в черных смокингах. Всего в парке по его подсчетам, собралось не менее двадцати тысяч человек и поскольку вся Липовая аллея была запружена каретами и прочими экипажами, то число гостей должно было увеличиться еще не меньше, чем на треть. Его друг-колдун, глядя на него искоса, только посмеивался и когда вдали показался белый летающий корабль с синими крыльями, негромко сказал:
- Кир, я, конечно, понимаю, что ты человек военный, но ведь не на столько же, чтобы прийти на собственную свадьбу в мундире. Переоденься, парень, не позорь десант, там, позади тебя, есть кое-какая одежонка.
В лодке действительно стояла большая коробка, в которой он нашел белый фрак, сорочку и все необходимое к нему, включая букетики флердоранжа, который, как и на Земле, в Европе, так и на Ильмине тоже был символом новобрачных. Там было все, кроме обуви. Камил, поставив лодку в дрейф, помог ему справиться с нарядом и, поправив на его груди букетик, вручил футляр с тремя золотыми обручальными кольцами, украшенными крупными бриллиантами, голубым, оранжевым и бесцветным. С улыбкой посмотрев на него, Камил негромко сказал:
- Кирилл, извини, но обуваться нам придется внизу. Мими, узнав о том, что ты сегодня женишься, сразу же потребовал, чтобы Аттила был на твоей свадьбе свидетелем. У этих драконщиков всё не как у людей. Так что придется нам с тобой прогуляться по башке этого крылатого оболтуса.
Покружив в воздухе еще полчаса, по сигналу поданному с земли Камил повел летающую лодку вниз. Гости уже заняли свои места в партере и Кирилл, гладя на них в мощный бинокль, с удовлетворением отметил, что Роджер и Амалия сидели в первом ряду, а рядом с ними восседали Калюта и Грунральд. Как только их лодка пошла на снижение, они встали и, разделившись, пошли к трем белым шатрам, стоявшим справа от помоста. Когда они, трижды облетев вокруг головы дракона, спрыгнули с крылатой лодки на громадную, плоскую макушку Аттилы, тот радостно заурчал свое "киур турр" и как только какой-то босоногий маг перепрыгнул с его головы в лодку, стал плавно опускать их к помосту. Гости зааплодировали и радостно завопили, приветствуя новобрачных, ведь в этот самый момент Роджер, Калюта и Грунральд вывели Анну-Лизу, Эльзу и Иоланту из шатров. Подружками у них были Бригитта, Амалия и Молли. Невесты рыцаря Мастера Миров были одеты в пышные свадебные кринолины и с бриллиантовыми коронами принцесс на головах. Пока они медленно и величаво поднимались на помост, где над толпой попов всех конфессий возвышался красавец-архиепископ Анри, одетый в сиреневое, долгополое одеяние и голубой берет десантника, Кир и Камил успели обуться в остроносые сапожки, так что все три невесты увидели своего жениха при полном параде.
Церемония венчания была недолгой. Анри задал им вопросы, все четверо ответили на них и он объявил их всех мужем и женами, после чего попросил обменяться кольцами. Вот тут-то и произошло самое невероятное событие. Драконы плавно спикировали вниз и с неба на них посыпались миллиона розовых лепестков. Не иначе для этого были ободраны все цветочные клумбы Барилона. В этом цветочном вихре Амалия пылко расцеловала новобрачных, а потом настал черёд всех остальных их друзей и подруг. Они спустились с помоста, прошли к праздничному столу и вскоре начался самый грандиозный свадебный пир, который когда либо устраивался на Ильмине. Наконец-то все жители Барилона смогли через своих делегатов воздать должное рыцарю Мастера Миров.
К их столу сплошной чередой потянулась процессия из делегация, возглавляемых старшинами цехов и руководителями прочих городских сообществ, который поздравляли их с этим торжественным событием и вручали свои подарки. Самым поразительным для Кира было то, что даже матросы, солдаты и бывшие черти-трудовики подготовились к его свадьбе заблаговременно и тоже изготовили для них подарки в корабельных мастерских. Не остались в долгу и его друзья-десантники, но более всего Кира поразил подарок Роджера, который объявил Барилон и его окрестности герцогством, а его возвел во дворянство и водрузил ему на голову золотую корону. Теперь этот город был его вотчиной, а он стал его светлостью герцогом Киром Торсеном де-Барилоном. Три герцогини, сидящие рядом с ним и Тетюр сияли от счастья, как новые копейки.
Двадцать один день спустя, вволю насладившись почестями, которыми вознаградили его подданные, и совершенно не удовлетворившись столь коротким медовым месяцем, Кирилл с первыми же штормами вылетел на остров Грюнберг. В полет его провожали только самые близкие друзья и стартовал он со дна небольшого кратера, расположенного в семидесяти километрах от Барилона, попрощавшись со своими любимыми рано утром в спальной после бурной ночи, полной любовных ласк, не поспав и каких-то трех минут. От них он ушел тихо и буднично, словно отправился на работу в какую-нибудь контору. Так он уходил из спальной каждый день, начиная с первого же понедельника после свадьбы.
Все эти двадцать дней у него были заполнены хлопотами, связанными с предстоящей разведвылазкой. Инженеры и техники, работающие под руководством Гуильрина Рифарта, начали готовиться к этому еще несколько месяцев назад и вместе с инженерами-вооруженцами Майкла Стоуна и Тетюром изготовили для него целый арсенал всяких шпионских штучек, но более всего его порадовал сам космос-командор. Еще на Зондаге, найдя на "Левиафане" прекрасно оснащенные мастерские, в том числе электротехнические, он тотчас приступил к строительству летающего корабля нового типа и успел закончить свою работу буквально за неделю до отлета Кира на Грюнберг. Это было транспортное средство, которое могло летать, плавать и ездить по земле. Оно было полностью изготовлено из перлита и имело мощный электрический привод.
Целую неделю он учился летать, плавать и ездить на этом летающем катере, имевшем в длину восемнадцать метров и нашел его настоящим техническим чудом. Летать на нем было проще простого, так как в магический навигационный компьютер уже были заложены все карты Ильмина, если, конечно, не включать ракетные ускорители. На воде этот чудо-катер, обладавший свойствами глиссера и судна на подводных крыльях одновременно, тоже показывал весьма приличную скорость и единственной трудностью для Кира было управлять им на земле. На таких здоровенных автомобилях ему еще не приходилось ездить, но и с этим он справился вполне успешно и смог бы, при случае, проехать по улицам Барилона никого не задавив. Когда после очередного испытательного полета к океану Кир обнаружил, что мертвые воды затянуты плотной пеленой облаков, он объявил своим друзьям, что улетает через трое суток и тотчас вернулся домой, чтобы провести это время с семьей.
Прибыв в научно-исследовательское логово Гуильрина в семь часов утра двадцать минут, он отправился в полет уже в половине восьмого. Путь до острова Грюнберг был не близким, почти тысяча семьсот километров, но полет занял всего полтора часа, хотя в итоге он устал до дрожи в коленках, сидя в пилотском кресле. Он, конечно, мог включить автопилот и лететь не спеша, со скоростью в двести пятьдесят километров в час, но тогда у него было бы мало времени на то, чтобы найти удобный выезд из воды на берег. Острова Ильмина, как и вся Палестина, поднимались из океана на довольно приличную высоту, порой в полкилометра, но в большинстве своем высота круты обрывов на берегу составляла метров сто пятьдесят и найти место, где можно было бы поставить катер в тихую гавань было настоящей проблемой.
Дождь, который добрых два часа лил, как из ведра, кончился и стало намного светлее, хотя все небо и было затянуто низкими, свинцовыми тучами. Взяв в руки бинокль, Кир стал в вглядываться в береговые скалы. Везде было одно и тоже, песочно-рыжая отвесная стена, у подножия которой океан яростно бился о камни. Тут можно было утопить даже перлитовый корабль. Штормило весьма изрядно и катер болтало на трехметровых волнах, как щепку и благом было хоть то, что ему никогда не была знакома морская болезнь. Хорошо еще, что волны гнали его катер на камни не столь стремительно и ему, двигаясь с небольшой скоростью, не составляло особого труда выдерживать дистанцию в полкилометра.
Такая нервотрепка Кириллу вскоре надоела и он, резко толкнув вперед рычаг реостата, увеличил скорость. Два мощных электродвигателя, едва слышимые до этого момента, тут же загудели громче и катер помчался вперед, прыгая с волны на волну. Обогнув большую скалу, верхушка которой утопала в облаках, стоящую поодаль от берега, он увидел справа большую бухту, глубоко вдающуюся вглубь острова и решил обследовать её, тем более, что волны в ней были намного ниже, из-за чего у него в голове мелькнула мысль: - "Если и не найду удобного места для якорной стоянки, то хотя бы пообедаю без лишней тряски". Однако, уже через несколько минут ему стало ясно, что более удобного места ему, вероятно, уже не найти.
Во-первых, потому, что в глубине бухты, где она сужалась до километра, было очень тихо, а во-вторых, потому, что прямо напротив акватории берег понижался настолько, что под облаками, метрах в семидесяти от воды, была видна узкая, не более десяти метров, полоска зелени. Похоже, что когда-то там было русло реки, которая ушла под землю и теперь из широкой, низкой пещеры с шумом вырывался довольно мощный водопад. Подобравшись поближе к берегу, где под каменной стеной скала осыпалась, образовав узкую полоску пляжа, состоявшего по большей части из крупных камней, Кир заметил, что за водопадом темнеется пещера и ему сразу стало ясно, что он мог пройти на катере под водопадом и найти для него тихую гавань. Осмотревшись как следует и убедившись в том, что это не обман зрения, он подвел катер к этой стене воды, шириной метров в пятьдесят и направил его внутрь пещеры. Тонны воды, низвергавшейся с тридцатиметровой высоты, буквально вдавили катер вниз, но два гребных винта втолкнули его внутрь пещеры и он запрыгал на волнах, как поплавок.
В пещере было сумрачно и не так уж и шумно. Кирилл включил прожекторы и даже ахнул от удивления. В этом гроте могла встать на якорную стоянку и "Немезида", имей она способность плавать. Напротив водопада, водным занавесом закрывающим вход в пещеру, имелась даже широкая каменная пристань, за которой уходила куда-то вглубь острова черная, широкая дыра подземного тоннеля. Посветив фарой-искателем в тоннель, он увидел, что метрах в ста от края он обрушился. Все было ясно, как божий день. Когда-то река стекала в океан через этот тоннель, а потом он обрушился и ей пришлось найти себе другой путь. Подведя катер поближе к каменной пристани, он выбрался наружу, перепрыгнул с катера на каменную плиту и, подтянув его этому естественному пирсу крепким причальным канатом, стал думать, как бы ему закрепить свободный конец.
Мелкие волны, набегавшие на катер от водопада, прибивали его к каменной глыбе. Пользуясь этим, Кирилл не спеша достал из катера тяжелый молоток, прочные стальные крючья и вбил их в щели. Крепко пришвартовав катер к каменной пристани, он решил осмотреться на местности и поискать удобное место для подъема наверх. Слева от водопада ему ловить было нечего, а вот справа, там где в отвесной скале виднелась расщелина, еще можно было попытать счастья. Наружу он выбрался даже не замочив ног и, пройдя по нагромождению камней метров сто, дошел до узкой, метра в полтора, расщелины. Было два часа с четвертью пополудни, а это означало, что он вполне мог провести рекогносцировку на местности, чтобы уже завтра, с утра пораньше, определить, что делать дальше. Судя по старой карте, на которой он нашел эту бухту, неподалеку должна быть небольшая деревня, но кто знает, что там было сейчас.
Кирилл осмотрел расщелину и сразу же убедился в том, что подняться наверх для него не оставит особого труда, а потому вернулся на катер и стал готовиться к обустройству расщелины. Сложив все, что могло ему понадобиться в большой парусиновый мешок и нацепив на себя, как скатку, моток прочного шнура, он закрыл люк на замок и вернулся к расщелине. Аккуратно пристроив мешок возле расщелины, привязав к нему один конец шнура и расправив моток, он привязал второй конец к поясу и, подобрав полы прорезиненного плаща, стал подниматься вверх по расщелине, упираясь в её стенки ногами и руками. В своей беспокойной жизни ему приходилось подниматься наверх и в более тяжелых условиях, так что уже через десять минут он ухватился рукой за ветку куста древовидного вереска, росшего у края и, проверив ее на прочность, ловко выбрался на край зеленого плато.
Впереди, метрах в трехстах, зелень кончалась, обрезанная низкой и плотной облачностью, но это его совершенно не волновало. Подняв на веревке мешок, он отнес его подальше от края обрыва и достал из него топор и лопату. В первую очередь он срубил под корень куст вереска, после чего, орудуя лопатой, расчистил площадку, оголив это место до чистого камня, благо толщина дерна не превышала полуметра. После этого он стал устанавливать над расщелиной легкую перлитовую обрешетку и складную балку с талью, чтобы поднимать наверх грузы потяжелее, если на острове найдется что взрывать. Прибив эту конструкцию скальными крючьями к камню покрепче, он привязал и сбросил вниз шторм-трапп с перлитовыми перекладинами, укрепленными на прочных шнурах, свитых из волокон драконника, и провесил вниз страховочный шнур. Как только все было готово, он вооружился острой кирочкой и, спускаясь вниз, срубил ею все острые выступы.
В последнюю очередь Кирилл туго натянул и прочно закрепил под камнями шторм-трапп и страховочный шнур. Теперь на то, чтобы подняться на верх, у него ушло не более трех минут времени, и когда он посмотрел на часы, то, почесав в затылке, решил немного прогуляться, хотя снова начал накрапывать дождь и у него не было с собой никакого оружия кроме кинжала. До заката солнца было еще почти два часа и, насколько это ему было известно, даже в другое время года ильмиане не подходили к берегу ближе, чем на полкилометра, что в равной степени могло относиться и совершенным людям, а потому вряд ли они осмелятся подойти к стене облаков. Сложив инструменты в мешок, он привязал его к обрешетке на тот случай, если поднимется буря, и решительно зашагал вглубь острова по широкой ложбине, поросшей высокой травой и редкими кустами вереска.
Минут через пять он вошел в такой плотный туман, что уже на расстоянии трех метров ничего не было видно. Идти, не смотря на ограниченную видимость, было легко, уклон был невелик, но вскоре уперся в густые заросли лещины. Продираться сквозь эту чащу было просто глупо и потому он свернул направо и стал подниматься вверх по откосу старого русла реки. Поднявшись на бывший берег, он тут же очутился в старом дубовом лесу. Вдали он услышал какой-то отдаленный звон и пошел на этот звук, лавируя между толстыми стволами деревьев. Под ногами шелестела опавшая листва, но на Ильмине, с его теплым и ровным климатом, практически все деревья были вечно вечнозелеными. Старая листва, падая с деревьев, по осени тут же заменялась молодой. Так что если ему придется наблюдать за местными жителями, на любом дереве он будет обеспечен отличным естественным укрытием не смотря на ильмианскую зиму.
Пройдя по лесу около километра и увидев, что туман впереди стал светлее, Кир лег на землю и осторожно пополз по опавшей листве, среди которой было множество никем не тронутых желудей. Пропахав на животе метров двести, он выполз на опушку, поросшую густой, высокой травой, а затем, внезапно, вынырнул из густого тумана на свет и от неожиданности на мгновение зажмурился. Ярко светило заходящее солнце и перед ним расстилался сугубо мирный, пасторальный пейзаж. Впереди, метрах в сорока от стены тумана, стояла высокая решетчатая изгородь, за которой на широкой луговине паслось большое стадо черно-белых коров. Прямо за пастбищем виднелась деревня, а слева от него, метрах в трехстах, стеной вставала мощная, высокая дубрава. Справа же виднелась черная, местами с зелеными полосками, пашня, а за ней лежал холмистая лесостепь.
Радуясь тому, что он сможет завтра с утра беспрепятственно понаблюдать за жизнью совершенных людей, Кирилл быстро наметил наблюдательный пункт - высокий дуб, росший метрах в десяти от изгороди. Он имел высоту метров в сорок пять и очень густую крону, что делало его идеальным деревом для устройства поста наблюдения. Деревня с него будет видна как на ладони и ему, наконец-то, удастся собрать столь ценную для него информацию, которая позволит хорошо спланировать дальнейший ход всей разведывательной операции. Более всего он хотел принять облик совершенного человека и прошвырнуться по острову Грюнберг не привлекая к себе внимания, если такое вообще возможно. Ведь вполне могло случиться и так, что Сын Неба на острове контролирует каждого из своих подданных, но в глубине души он надеялся на то, что это не так и что островитяне живут не в обстановке тотальной слежки и полного контроля поведения совершенных людей.
Приподнявшись над травой и бросив последний взгляд на деревню, он шустро юркнул в туман, так и не увидев никого из местных жителей. Через полчаса он был уже на борту катера и, переодевшись в домашний халат и комнатные тапочки, готовил себе плотный ужин. Решив особенно не мудрить, Кир достал из холодильника два готовых комплексных обеда, упакованных в тонкую оловянную фольгу и, отложив в сторону супы, стал разогревать на электрической плите жаркое и гарнир к нему. Ввиду того, что завтра ему предстояло просидеть весь день на дереве, прикидываясь веткой, нужно было уже сегодня исключить из своего рациона любую жидкость. Жажду ведь можно утолить и парой глотков воды, а вот переполненный мочевой пузырь может ох как подвести даже самого железного снайпера, особенно сидящего в секрете.
После ужина он сделал на карте Грюнберга нужные пометки, собрал все, что могло понадобится завтра с утра, лег спать и уснул чуть ли не мгновенно. Сон его был глубокий, покойный и почти без сновидений, а пробуждение, как всегда, быстрым. Поскольку проснулся он в начале пятого утра, то смог даже поплавать в гроте, хотя вода и была довольно прохладной. Плотно позавтракав, Кир быстро собрался в дорогу и уже без пяти минут пять поднимался по штормтрапу наверх с большим рюкзаком за плечами. Теперь, когда ему было ясно куда идти, он добрался до опушки леса очень быстро и выйдя почти точно к своему дубу. Там, в полосе тумана, рыцарь-разведчик снял рюкзак и вынул из него тот единственный предмет своей экипировки, который изготовил сам - снайперский костюм, в котором он походил на куст или ветку дерева. Надев его, он вытащил перлитовый ранец, повесил рюкзак на сучок и в предутренней мгле тенью метнулся к дубу.
Взбираться наверх по дереву, ствол которого вряд ли смогли обхватить и четверо взрослых мужчин, было ох как непросто, но Кирилла выручило хитроумное устройство, сделанное Гуильрином и Тетюром. Оно было похоже на большую ракетницу с катушкой, как у спиннинга, только стреляло не сигнальной ракетой, а магической липучкой-осьминожкой, обладающей способностью намертво прикрепляться к чему угодно, хоть к чьей-то заднице. Рассмотрев в полумраке толстенный сук, он прицелился и сжатый воздух выстрелил липучку вверх. Та, едва коснувшись сука, мгновенно развернула свои щупальца и теперь для того, чтобы оторвать её от него, потребовался бы разве что танк. Ухватившись покрепче за пистолетную рукоять, он нажал на кнопку и маленький, но мощный электромоторчик стал наматывать на катушку тонкий шнур, свитый из нитевидного перлита, порвать который он не смог бы даже при всем своем желании.
Добравшись до сука, ему было достаточно нажать на еще одну кнопку, глубоко утопленную в торец рукояти и легкий электрический разряд тотчас заставил липучку отцепиться от коры и превратиться в шарик размером чуть меньше теннисного мяча. Дальнейший путь на вершину дуба был уже куда более легким и рассвет Кир встретил сидя на перлитовом ранце, укрепленном в развилке меж двух ветвей, поставив ноги на другую ветку. Выщипав в листве узкую амбразуру, он надел на голову небольшой панорамный бинокль и замер, положив на ногу большой блокнот для записей и зарисовок с зеленой, в бурых пятнах, как и его физиономия, обложкой. Деревня к этому времени уже проснулась, но активного движения кроме того, что хозяйки с красными рожками стали выпускать коров с подворий на единственную улицу, пока не наблюдалось. Зато он убедился в том, что этот сучий сын неба Джонни Морбрейн даже такое захолустье обеспечил электрическим освещением и в каждом доме ярко светились окна.
Это позволило Киру посмотреть на то, как завтракают волосатые черти-трудовики, их очаровательные подруги и рогатые детишки. Фермеры везде вставали рано и хотя небо только-только начало светлеть, уже весь пипл был на ногах, но из дому они, почему-то, стали выходить в массовом порядке только после того, как небо заалело в полный рост. Всего он насчитал в деревне семьдесят три хозяйства и три постройки, окна которых оставались темными, но зато снаружи, на столбах, горели электрические лампочки под жестяными колпаками из чего можно было сделать вывод, что это какие-то местные госучреждения. Правда, одно из них походило на двухэтажную казарму с большим плацем во дворе, а еще одно на что-то вроде склада. Именно к нему с рассветом потянулось дюжины три здоровенных чертей-трудовиков, которые несли с собой корзинки с тормозками, собранными им в дорогу женами. Здороваясь на улице друг с другом, они крепко пожимали руки друг другу, хлопали друг друга по спине и оживленно жестикулировали, как во время дружеской беседы по пути на работу.
Собравшись перед воротами склада, они расселись на длинной скамейке и принялись чего-то дожидаться. Вскоре из склада вышло трое солдат в серых мундирах с черными лампасами и карабинами чрез плечо. Черти-трудовики стали приветствовать их как старых друзей. Из подворья напротив вышла молоденькая чертовка с большой корзиной в руках и её окликнул один из солдат. Девушка подошла к нему и угостила его и двух других солдат большими фиолетовыми пирожками. Поговорив с ними несколько минут, она пошла в казарму и, дойдя до неё, отдала корзинку солдату, вышедшему из двери. Все это более всего походило на службу крохотного гарнизона в глубинке, в маленьком селе, где все друг друга знают и относятся к солдатам, как к хорошим и добрым соседям. Правда, солдат в этой деревушке оказалось на взгляд Кира многовато, целых два взвода, именно столько он насчитал, когда эти рогатые вояки выбежали из казармы на утреннюю зарядку, которой занимались с большим энтузиазмом.
Тем временем хозяйки, еще затемно подоившие коров, стали хлопотать во дворах возле каких-то одинаковых установок, стоявших под навесами. В каждом дворе держали по десятку, а то и по полтора коров. Трудовики выносили из коровников большие серебристые бидоны и заливали молоко в большие емкости этих странных установок. После этого хозяйки стали выливать в баки темно-коричневую, густую жидкость из четырехгранных бутылок с мерными делениями. Такие во множестве они обнаружили на камбузах "Левиафана" и об этой жидкости до сих пор спорили все маги Ильмина. Кир по этому поводу не имел собственного мнения, но помнил, что и эта жидкость, и все продукты, обработанные ею, имели резкий запах ацетона и ещё чего-то непонятного и неприятного.
Молоко, смешанное с коричневой гадостью, приобрело ярко-розовый цвет и, похоже, сделалось любимым напитком совершенных людей Грюнберга. По всей деревне домочадцы высыпали во двор с глиняными кружками и хозяйки принялись потчевать им своих домашних от мала до велика. Бидончики с молоком понесли со дворов и солдатам. После того, как всеобщее питие молока закончилось, хозяйки включили агрегаты и Кирилл понял, что это банальные сепараторы. Малиновые сливки текли из них в оранжевые бидоны, объемом литров на сорок, а обрат сливался в желтые, раза в три побольше. Когда работа была закончена, хозяйки с дочерьми занялись мытьем молочных бидонов. Черти-трудовики выносили бидоны со сливками на улицу и ставили их у дороги, но не все сливки сдавались государству Сына Неба. Примерно треть хозяева оставляли себе. А вот то, как они поступали с обратом, удивило Кира и того больше.
Когда хозяйка той усадьбы, за которой он внимательно наблюдал, помыла сепаратор, она перешла к другой установке, которую уже выкатили из большого амбара двое дюжих трудовиков. Она была похожа на бетономешалку, только засыпали в неё не песок и щебень, а отборную кукурузу, мешки с которой фермеры выносили всё из того же амбара. Хозяйка строго следила за тем, сколько зерна засыпалось в бетономешалку и сколько в неё заливалось обрата. После того, как все было готово, она отмерила в мензурку небольшое количество коричневой бурды и нажала кнопку. Понимая, что этот процесс займет какое-то время, Кир перевел взгляд на тех трудовиков, которые сидели у ворот склада. Из него уже выехало два здоровенных электромобиля-грузовика и черти, помогая друг другу, забрались в кузов, где для них были поставлены простые деревянные лавки. Грузовики выехали из деревни, доехали до шоссе и поехали по нему направо, в сторону леса.
С другой стороны к деревне ехал еще один грузовик, но уже фургон. Через несколько минут он медленно поехал по улице, а двое чертей с темно-синими рогами, одетые в полувоенные мундиры, стали собирать бидоны со сливками и выставлять из фургона пустые. Иногда они доставали из фургона какие-то корзины и коробки, которые у них забирали хозяйки или их дочери. Мужиков это не интересовало, но судя по тому, что некоторые чертовки подходили к водителю и протягивали ему записки и какие-то цветастые бумажки. Из этого Киру стало ясно, что Сын Неба ввел в обращение бумажные деньги, а поселянки таким образом заказывали себе какие-то товары. В общем у них все было как у людей, кроме того, что кукуруза превращалась в бетономешалках в какую-то ярко-сиреневую кашу, которая вываливалась из них в большие жестяные ящики черного цвета с крышками, судя по всему, чертовски тяжелые. Да, оно и было понятно, ведь в каждую бетономешалку засыпалось по пять с половиной мешков кукурузы и она превращалась в итоге в мелкую, рассыпчатую крупу. Это явно был корм, вот только не ясно кому он предназначался потому как фермеры не только морщились при виде этой каши, но и сплевывали иной раз в эти ящики перед тем, как закрыть их крышками.
После того, как из бетономешалки выгребли всю кашу, её закатили, так и не помыв, в амбар и вся деревня зажила обычной жизнью. Хозяйки и их дочери принялись кормить птицу, кроликов и овец, которых, почему-то не выпускали на пастбище, а мужики занялись своими мужскими делами. Кто-то чинил упряжь, кто-то выводил из конюшни лошадей и запрягал их в повозки, чтобы отправиться куда-то по другим своим делам. В общем забот в деревне, как всегда, хватало. Рогатая ребятня, а в этой деревне Кир не увидел детей моложе лет семи-восьми, умчалась купаться на озеро, блестевшее километрах в пяти между двух холмов, а девочки помогали матерям. Дочки постарше отправились в какую-то лавку, неся в корзинках граненые бутыли, именно этим делом, выдачей бутылок с коричневым сиропом, занималось третье госучреждение. Впрочем, помимо него девушки покупали в этом сельпо какие-то конфеты и еще бог весть что, завернутое в бумагу.
Вот за этим и наблюдал Кир весь день, насчитав в деревне триста восемьдесят шесть обитателей вместе с солдатами. Расовый или классовый состав этой деревушки был весьма прост, черти-трудовики с темно-синими, почти черными, рогами, смуглые и волосатые, одетые точно так же, как и те трудовики, которых он видел на Зондаге, очаровательные чертовки с алыми рожками, обалденными сиськами и сногсшибательными задницами, любительницы принарядиться, а также черти-солдаты с просто синими рогами. Правда, в трех домах этой деревни проживали черти с синими рогами, но носили они одежду простых трудовиков и занимались теми же самыми делами. Оружия у трудовиков он не заметил, но зато у солдат помимо карабинов, которые были у каждого, Кирилл насчитал еще тридцать два пистолета, шесть ручных пулеметов, два станковых крупнокалиберных пулемета на колесных лафетах со стальными щитками, два миномета калибром примерно пятьдесят семь миллиметров и четыре сорокапятимиллиметровые базуки.
Два взвода с таким вооружением, да еще с пятью электромобилями, один из которых был похож на джип "Хаммер", были весьма серьезной боевой единицей. Да, и без дела солдаты не прохлаждались и сразу после завтрака один взвод погрузился на два грузовика, к которым прицепили оба пулемета, и укатил куда-то. Судя по тому, что в грузовик было погружено двенадцать ящиков, а все солдаты надели на головы каски, на стрельбище. К тому же дедовщиной в армии Сына Неба даже и не пахло и уже одно это гарантировало её высокий моральный дух, ну, а о физической подготовке и вовсе не шло и речи. Все солдаты, как на подбор, были здоровенными парнями, ростом за метр восемьдесят и хлюпиками их мог назвать разве что Арнольд Шварценеггер, да, и то с хорошего бодуна. Правда, занятий по рукопашному бою с ними никто не проводил.
Примерно за час до заката в деревню въехал на двуколке, запряженной крупным рыжим рысаком, какой-то путешественник, увидев которого Кирилл чуть не сверзился с дерева. Это был высокий, светлоликий черт с легким румянцем на гладко выбритых щеках, с длинными волосами и светло-голубыми, серебристыми рогами. К тому же он был одет во вполне партикулярное платье, состоящее из черных штанов, коричневого пиджака с подшитыми черной кожей локтями и голубой рубахи с синим галстуком в черную полоску. Спросив у девушки дорогу, он проехал к последнему подворью в деревне, хозяева которого держали корчму и постоялый двор, и въехал в открытые настежь ворота во двор, где к нему тотчас бросились двое парней, а еще один взял под уздцы рысака.
В голове у Кирилл тут же мелькнула шальная и дерзкая мысль: -"Мне нужно вытряхнуть этого парня из его коляски и прошвырнуться вместо него по острову, но предварительно нужно будет его хорошенько допросить кто он такой и почему катается по дорогам в гордом одиночестве". Прикинув, как ему будет ловчее подобраться к корчме, он желудем свалился с дуба и, отбросив подальше ранец, с разбега перемахнул через изгородь на пастбище, с которого полчаса назад увели коров. Короткими перебежками он пересек открытое пространство, ласточкой перелетел через каменную стену двухметровой высоты и залег в траве под стеной.
Теперь ему следовало пробежать по саду метров пятьдесят до большой конюшни и подумать о том, как бы подобраться поближе к корчме. Она, как на грех, стояла у самого тротуара. Хорошо, что в деревне не было собак. Изображая из себя куст сирени, вздумавший прогуляться по саду, Кир короткими перебежками добрался до конюшни, в узких окнах которой горел свет. Под стеной конюшни росло несколько кустов жимолости и он решил добавить к ним еще один и подобрался поближе к открытому окну. Внутри о своем, о девичьем, разговаривали двое трудовиков. Один, сидя на пеньке, занимался починкой хомута, а второй чистил распряженного рысака бледнолицего черта. Разговор, по большей части, носил совершенно несущественный для Кира характер и он уже собирался идти дальше, как тот парень, который починял хомут, вдруг, поинтересовался у своего коллеги:
- Гюйс, ты пойдешь слушать светлого господина?
Парень с военно-морским именем, подумав, ответил:
- Не знаю, Триггер. Мне нужно еще прибраться здесь, да, и дома меня ждут. Отец собрался ехать завтра за углем и мне нужно подготовить фургон. А откуда он будет, этот светлый? Из наших мест?
Шорник с радиотехническим именем громко фыркнул и презрительным тоном бросил своему товарищу:
- Ну, ты, даешь, Гюйс. Светлый господин приехал к нам аж из самого Беренгора, он столько всякого повидал на свете, а ты толкуешь об угле. Он, может быть, лично видел самого Сына Неба, а ты домой торопишься. Светлый господин остановился у нас всего на одну ночь и завтра с рассветом отправится прямиком в Ромсток, посмотреть на тамошних канатоходцев. Он ведь служит при дворе ослепительного лорда Рудифа помощником мастера развлечений и ищет для него актеров.
Уже только того, что сказал Триггер, Киру было вполне достаточно, чтобы немедленно начать действовать и действовать стремительно. Косматой тенью он метнулся в сад, пробежал меж апельсиновых деревьев и с хода перелетел через стену. Осмотревшись, он бегом помчался через пастбище, стараясь не попасть ногой на коровьи мины и уже вскоре несся во весь дух к катеру. С обрыва он спускался не по лестнице, а скользя по страховочному шнуру, что позволило выиграть ему еще пару минут. Добравшись до катера, он первым делом, делом принял душ и занялся ужином, разогрев сразу четыре упаковки комплексного обеда. После литра озверина все это исчезло в его желудке с ошеломляющей скоростью. Даже не переведя дыхания после ужина, он тотчас начал готовиться к похищению рогатого светлого господина и первым делом достал из ящика большой кожаный мешок, пропитанный гудиром для вящей водостойкости.
На этот раз ему была нужна совсем иная маскировка и потому, собрав в дорогу все необходимое, он зашел в крохотную гримерную, где на болванках красовалось несколько париков с рогами. Выбрав себе темно-каштановый парик с серебряными рогами, он надел его на голову и ухмыльнулся. Зеркало отразило нахальную, гладко выбритую физиономию, которой, явно, не хватало нескольких мазков белого грима, но с ним можно было не торопиться. Теперь ему следовало одеться подобающим образом и для своего дебюта он решил выбрать самый непритязательный костюм, который достался ему в качестве трофея. Это была песочного цвета брючная пара с коричневым жилетом и бежевой рубахой, к которой прилагался набор из нескольких галстуков. В том гардеробе, который стоял в каюте одного из артиллерийских офицеров "Левиафана", это был единственный цивильный костюм того черта, который стал по окончании боя Джузеппе Торино и в нем ничто не напоминало об истинной профессии его владельца.
Через два часа Кирилл уже был на опушке леса километрах в восьми от деревни и устанавливал там маячок, чтобы утром, после похищения помощника мастера по части развлечений, не промахнуться, въезжая в лес на его таратайке. Теперь настало время поработать в тумане топором и построить небольшой гараж для пролетки и рыжего рысака, ведь не потащишь же с собой в Барилон эту таратайку и здоровенного жеребца. До этого он уже успел сбегать до шоссе, осмотреть его на протяжении трех километров и наметить место съезда к лесу. Между лесом и шоссе был широкий, недавно выкошенный луг, поросший редкими кустами и проехать через него на двуколке будет очень легко. По пути к лесу он установил несколько маячков, чтобы потом не плутать.
К четырем часам утра все было готово и он побежал к высокому дубу, росшему неподалеку от шоссе на полпути между деревней и тем местом, где ему нужно будет свернуть с дороги к лесу. Там он переоделся в костюм Джо Торино надел поверх костюма свой снайперский балахон, после чего забрался на дерево и, взяв в руки мощный бинокль, стал ждать рассвета. У него, наконец, появилось время для того, чтобы немного подумать, но как всегда в подобных ситуациях все его мысли были направлены только на то, что он мысленно просчитывал все возможные ситуации и прорабатывал различные варианты своих действий. Думать о чем-либо ином он просто не мог, да, этого, в общем-то сейчас и не требовалось. По привычке Кир решал проблемы по мере их возникновения. Жизнь не раз доказывала ему, что это и проще, и надежнее. Как говорится, человек предполагает, а судьба располагает. Спать ему не хотелось и это в данную минуту было главным, а ещё он молил Бога о том, чтобы у светлого господина не оказалось провожатых.
Глава вторая
Помощник мастера развлечений при дворе ослепительного лорда Рудифа оказался жаворонком. Он поднялся еще затемно и с первыми лучами солнца тронулся в путь. Кир очень удачно выбрал второй наблюдательный пункт и ему было хорошо видно, как светлый господин вышел из деревенской гостиницы и сел в свою двуколку. Как только он выехал со двора, Кир осмотрел шоссе. Оно было пустынным. Быстро спустившись с дерева, он упаковал свой снайперский костюм в полотняный мешок и сунул его в дорожную суму с широкой лямкой. Подхватив свой скарб, он бегом бросился к шоссе и пробежал по направлению к деревне километра два, где развернулся и не спеша пошел прочь от деревни, надеясь на то, что это не вызовет у светлого господина никаких вопросов.
Минут через десять его догнал светлый господин и, придержав лошадь, поехал шагом. Кирилл остановился, повернулся к нему и с беспечной улыбкой поднял руку, внимательно рассматривая одинокого путешественника. Это был молодой парень с грустным лицом и влажно-блестящими, миндалевидными карими глазами. Высокий и широкоплечий. Его поношенный, но, похоже, дорогой костюм был тщательно вычищен и отутюжен, а серебряные пуговицы, тусклые вчера, горели огнем. Он, явно, имел успех у рогатых девиц, раз за ним так ухаживали. Вот только рогов ему никто не надраил и они имели какой-то тусклый и обшарпанный вид, зато волосы были чисто вымыты, тщательно расчесаны и даже взбиты коком, словно этот черт хотел укрыть ими свои серебристо-голубоватые рога. Руки у этого парня были большими, мозолистыми и он всем своим видом вызывал у Кира уважение к себе. Посмотрев на него с любопытством, светлый господин сказал:
- Доброго вам утра, светлейший лорд. Вы, вероятно, шли всю ночь пешком и изрядно устали? Садитесь в мою коляску, светлейший лорд, я направляюсь в Ромсток и охотно подвезу вас. А еще мне собрали в дорогу кое-какую снедь и вы сможете позавтракать здоровой деревенской пищей.
Кир улыбнулся ему вымученной улыбкой. Столь вежливое и любезное приглашение совершенно не входило в его планы и ему стало немного не по себе. Первоначально он просто хотел остановить этого типа и без лишних разговоров вырубить, заскладировать в кладовке катера, а уже потом, в Барилоне, заниматься расспросами. Теперь он уже не мог поступать столь бесцеремонно. Подходя к двуколке, он подумал, улыбаясь значительно дружелюбнее: - "А, черт, ладно. Сначала поговорю с этим парнем, а потому уж возьмусь за него всерьез и привезу в Барилон в качестве почетного пленника". Забрасывая свою торбу в повозку, он сказал:
- И вам доброго утра и счастливого дня, любезный светлый лорд. Премного вам благодарен за приглашение присоединиться к вам, я, право же, уже изрядно намучил ноги и все ждал, когда же в сторону Ромстока поедет хоть какая-нибудь телега. Меня зовут Кир. Вот, путешествую налегке.
Брови светлого удивленно выгнулись и он воскликнул:
- Вот как? Путешествуете налегке. Вы весельчак и оптимист, мой друг, коли способны говорить о своей работе, как о путешествии. - Протягивая ему руку как для рукопожатия, так и для того, чтобы помочь, он представился - А меня зовут Рамар и хотя я получил это имя от самого Сына Неба, оно мне ненавистно, светлейший лорд.
Сказав это, Рамар с вызовом посмотрел на Кира. Он, явно, провоцировал его и Киру не составило большого труда сопоставить это с его же словами относительно смехотворности путешествия налегке. Исходя из того немногого, что уже видел на Грюнберге и из того, как действовали черти на "Левиафане", он уже сделал вывод, что все они были настроены на работу чертовски серьезно. Поняв слова об оптимизме так, что Рамар, видно, понял его собственные слова, как некую иронию, он демонстративно испустил подчеркнуто огорченный, тяжкий вздох и, устало махнув рукой, мрачным голосом сказал, усаживаясь на мягкие кожаные подушки сиденья:
- Эх, любезный мой светлый лорд Рамар, уж лучше думать так, коли Сын Неба в своей бесконечной доброте оставил тебе хоть малую толику твоих прежних мозгов. В противном случае тебе остается только одно - набраться духа, разбежаться что есть силы и спрыгнуть в мертвые воды, что, однако, вовсе не подобает совершенному человеку.
Рамар опустил взгляд, негромко чмокнул губами и легонько тронул бока своего рысака вожжами. Тот послушно тронулся шагом. Пролетка поехала вперед тихо шелестя гудировыми шинами по асфальтированному шоссе. Помолчав пару минут, светлый спросил не поднимая головы:
- Вам, верно, тоже не нравится ваше новое имя?
Кир не ответил, но снова тяжко вздохнул и тоже опустил голову. Рыжий рысак по прежнему шел шагом. Дорога была пустынной и до нужной точки оставалось еще километров семь, так что они успеют немного поговорить, если, конечно, светлый не пустит своего жеребца рысью. Для того, чтобы как-то разговорить своего водителя, он вежливо спросил его:
- Господин Рамар, прошу прощения, что я обращаюсь к вам так, но я не знаю вашего настоящего имя, того, которое вам дали при рождении ваши родители, а не какой-то там ловкий пройдоха-маг, выдающий себя за Сына Неба, скажите, почему вы отправились в путь один, без дюжины наших доблестных вояк, этих шустрых волосатиков с козлиными рогами?
Он намеренно дал солдатам такое определение, стремясь выяснить глубину различия между кастами или расами этих рогатых существ. Его вопрос заставил Рамара громко рассмеяться и он оживленно воскликнул:
- Блестяще сказано, господин Кир! Это непременно нужно записать. Оказывается, что в государстве абсолютной гармонии все еще находятся такие совчелы, у которых излишняя волосатость солдат и их старательность способна вызвать смех, а антенны небесного голоса ассоциируются с рогами домашних животных. Это просто великолепно и прямо говорит о том, что Сыну Неба так и не удалось добиться полной гармонии, как он ни старался.
Он остановил пролетку и, повернувшись назад, вытащил из дорожного кофра толстую записную книжку и перьевую авторучку, явно, изготовленную серийно. Записывая свое наблюдение, он старательно диктовал себе под нос:
- Услышано, как-то раз в корчме меж двух колес, как один веселый совчел в шутку назвал наших доблестных солдат шустрыми волосатиками, а антенны небесного голоса уподобил козлиным рогам. Весьма точное наблюдение. - Повернувшись к Киру он сказал с грустной улыбкой - Память стала совсем никуда не годная. Если не запишу какую-нибудь интересную мысль или шутку немедленно, то уже через час и не вспомню над чем смеялся. Зато все инструкции и распоряжения, даже самые давние, помню наизусть.
У Кира что-то екнуло в груди и он, вдруг, почувствовал острую жалость и сочувствие к этому парню с плохо ухоженными рогами и грустной улыбкой на лице. Память, однако, оказалась у него не столь уж плоха. Забросив свой гроссбух в кофр, он снова легонько тронул рысака вожжами и спокойным, деловитым голосом доложил ему о себе:
- Господин Кир, я помощник мастера развлечений во дворце ослепительного лорда Рудифа, младшего брата Сына Неба. Для совчела моего ранга это высокая должность в ареопаге архонтов и у меня действительно есть помощники, такие же светлые господа, как и я, но мне не хочется отрывать их от дома. Поэтому я и путешествую один. Вся моя работа заключается в том, что я езжу по княжеству и ищу актеров, которые своим талантом способны удовлетворить взыскательный вкус лорда Рудифа и порадовать своими выступлениями трудовиков и солдат. Сейчас я направляюсь в Ромсток, чтобы посмотреть на тамошнюю труппу канатоходцев. Если они действительно так хороши, как о них говорят, светлейший, то, возможно, что уже очень скоро вы сможете посмотреть на их выступление по небесному голосу в одной из вечерних развлекательных передач, что транслируются прямо из дворца ослепительного лорда Рудифа. Потом я поеду в Меланиньнью или Карбон. Куда точно, я еще не решил, да это и неважно. Все равно в последнее время развлечениям уделяется времени все меньше и меньше. У меня даже создалось такое впечатление, что чем реже я беспокою мастера развлечений своими рапортами по небесному голосу, тем больше это его радует. Видимо, в княжестве не все благополучно, раз даже моих собственных помощников, совчелов столь мирной профессии, стали обучать воинскому мастерству. Странно, но меня самого, почему-то, в армию не зовут, а ведь я, когда-то, был весьма неплохим воином. - Немного помедлив, он пояснил - Когда-то, любезный господин Кир, меня звали Марио Каничи. Но это было давно, еще в прошлой жизни, когда мы ничего не знали о великой миссии Сыны Неба, и, как сейчас принято говорить об этом, были жалкими, тщеславными и бестолковыми людишками, которым не были ведомы высокие помысли и стремление к истинной гармонии. - Насмешливо посмотрев на Кирилла, он спросил - А вы, светлейший лорд, почему путешествуете без солдат, да, к тому же еще и пешком? Ведь вы, судя по вашей фигуре и ловким движениям, являетесь офицером и служите Сыну Неба с куда большей пользой, чем я, крохотный винтик в огромной машине культурного просвещения и пропаганды идей гармонии.
Услышав настоящее имя Рамара, Кир чуть было завопил от радости и снова поменял свои планы. Теперь ему нужно было хоть как-то объясниться прежде, чем посыпать герцога Марио Каничи золотым порошком Тетюра, чтобы не вызвать у того негативных впечатлений о нем. А еще он не мог поверить в то, что это действительно был префект Грюнберга собственной персоной, друг и соратник Грунральда, с которым в молодости они отвоевали этот остров у союзников магов с Южных островов. Нащупав в правом кармане пиджака плоский пузырек, он на ощупь установил на рычажок на его пробке-дозаторе, отмеряющей вырубающий порошок, на шестичасовую легкую блокировку и насыпал его себе на ноготь. Теперь ему оставалось только щелкнуть у герцога ногтем под носом и крохотный золотой шарик брызнет ему в лицо тончайшей пыльцой, но, перед тем, как сделать это, он дружелюбно улыбнулся герцогу Каничи и сказал:
- Увы, ваше сиятельство, но я не смог взять с собой ни одного из своих солдат, хотя они и умоляли меня об этом. Дело в том, ваше сиятельство, что я не привык рисковать чужими жизнями, отправляясь в рискованное путешествие и привык делать всю тяжелую работу сам. Понимаете, ваше сиятельство, я рыцарь Мастера Миров Кир Торсен и прибыл на Ильмин за тем, чтобы освободить острова, да, и самого Джонни Морбрейна, которого амулет Силы Тьмы заставляет выдавать себя за Сына Неба, от Хозяина Тьмы, этого извечного пакостника и врага нашего доброго Мастера Миров. Поэтому, ваше сиятельство прежде, чем отвезти вас в Барилон, где вас встретит ваш старый друг король Грунральд, я вынужден лишить вас возможности двигаться.
Герцог Каничи посмотрел на Кира с такой мольбой во взгляде, что он даже смутился, когда щелчком пустил в его лицо облачко золотистой пыльцы, парализовавшее его на шесть часов. Правитель Грюнберга отключился мгновенно, но не полностью, так и мог слышать Кира. Зато теперь, когда герцог был во власти магических сил, ему было очень трудно причинить вред, ведь даже выстрел в упор или удар кинжалом не нанесли бы ему никакого вреда. Пожалуй, только так он мог пронести его мимо магических мертвых вод, действовавших на ильмиан, как мощный магнит. Убедившись в том, что порошок подействовал, он достал из своей торбы маленький серебряный кнутик мага Альберта и, вытянувшись вперед, легонько стеганул им жеребца, превратив его тем самым в своего послушного помощника и весело крикнул:
- Эгей, дружок, пошевеливайся, дуй рысью до поворота и как только увидишь слева от себя листок бумаги на кусте, съезжай с дороги к лесу. - Придерживая герцога за локоть, он виноватым голосом сказал - Простите меня, ваше сиятельство, что я был вынужден применить по отношению к вам такую мощную магию, но иначе мне не пронести вас до своего катера мимо мертвых вод. Там тоже действует магия, но уже магия самого Мастера Миров. Впрочем, Марио, вы и сами очень могущественный маг, так что мне было бы глупо объяснять вам, что из себя представляют мертвые воды. Постарайтесь не волноваться понапрасну, мертвым водам я вас ни за что не отдам и если вам суждено в них погибнуть, то только вместе со мной. Ну, а поскольку моя работа на Ильмине еще только начинается, то помирать я не собираюсь. Тем более таким унылым и скучным образом.
Рыжий жеребец, проявляя чудеса сообразительности, резвой рысью помчался по шоссе. Он быстро нашел маячок рыцаря - листок бумаги, прицепленный к кусту и, сбавив ход, съехал с дороги на луг. Кирилл мимоходом снял маячок и велел коню ехать к другому. На шоссе по прежнему не было ни души, погода стояла сухая, луг был скошен, а потому нигде не осталось следом, по которым можно было бы сразу же увидеть, что кто-то поехал к лесу. Через полчаса таратайка герцога уже была заведена в большой шалаш, надежно укрытый от посторонних глаз не только лесом, но и густым туманом и Кир принялся готовиться к последнему этапу своей операции по вызволению герцога Каничи из плена. Первым делом он переоделся в комбинезон из драконьей кожи, пропитанной гудиром и надел на голову перлитовую сферу и бронежилет. В ней он хоть что-то мог видеть в густом тумане, а перлитовый броник в данном случае играл роль спасательного жилета.
После этого он бережно вытащил герцога из двуколки, распрямил его и вложил в прочный кожаный, водонепроницаемый мешок, подбитый изнутри мехом снежной выдры. Надев широкие лямки этого длинного рюкзака себе на плечи, он пристегнул его к себе еще и двумя широкими ремнями. Теперь уж точно если мертвые воды уволокут герцога, то только вместе с ним. Собравшись в обратный путь, Кир вышел из шалаша и, высыпая из мешочка серебристый порошок, обошел его по периметру, возводя непреодолимый магический заслон, что должно было уберечь жеребца герцога Каничи, которого он вырубил на максимальный срок - десять суток, от всяких неприятностей метеорологического и прочего характера. Перекрестившись, он быстрым шагом пошел к старому руслу реки.
Через полчаса, ни разу не заплутав в густом тумане, он добрался до берега. Погода, всю ночь благоприятствующая ему, испортилась. Точнее на море бушевал самый настоящий шторм и волны с таким ревом бились в берег, что ему даже стало жутко. Однако, делать было нечего, ждать у моря погоды можно было до еврейской пасхи и морковкиного заговенья и он, прицепив перлитовый карабин к страховочному шнуру, стал спускаться вниз по шторм-траппу. Против него восстал не только океан, но и атмосфера Ильмина. Ветер, окончательно сбесившись, мотал его, как тряпичную куклу и старался оторвать от хлипкой на вид, но чертовски прочной лесенки. Он бил его о края расщелины и выл, словно целый легион волков, но это были еще цветочки. Вот когда Кир спустился вниз, началось самое веселое. Благо у него хватило ума протянуть прочный канат от каменной пристани до места подъема и надежно прикрепить его к каменной стене. Выбрав удобный момент, когда волна, ворочая камни, схлынула, он спрыгнул с лесенки и быстро перецепил страховочный карабин.
Океан, словно обалдев от его наглости, опешил и малость замешкался с очередной волной. А может быть он просто готовился к мощной атаке, но, так или иначе, Кириллу удалось пробежать метров сорок прежде, чем его мертвые воды не шандарахнули по нему мощной, многотонной волной, крепко приложившей его к каменной стене. Хуже всего было то, что эта волна обстреляла острыми камнями его ноги. Воя от возмущения и боли, он дождался того момента, когда вода схлынет и снова бросился бежать к гроту прицепившись к канату, как сторожевой пес, охраняющий склад с ценным имуществом. Следующая волна была посильнее первой, но он успел вскарабкаться на большую глыбу и она даже не смогла толком накрыть его с головой. Это позволило ему без помех перецепить карабин и снова броситься вперед. До грота оставалось каких-то тридцать метров, но начиная с этого места ему пришлось идти по грудь в воде, что было весьма сомнительным удовольствием, так как вода вела себя, словно живое существо, сиречь злобная псина и буквально грызла его тело.
Снова взобравшись на камень рядом с гротом, Кир глянул вниз и даже ахнул от удивления, прочнейшая драконья кожа была вся изодрана в клочья, а ноги сплошь покрыты кровоподтеками и ссадинами. Улучив момент он бросился в грот и не нашел опоры ногам, вода размыла насыпь, по которой он недавно мог ходить не замочив ног. Океан, словно поняв, что через пару минут он будет внутри своего катера, бросился в последнюю, самую мощную атаку и, проламывая огромной волной водный занавес водопада, с головой накрыл не только его, но и катер, все прожектора которого ярко горели. Вот тут-то он и промахнулся, так как волна потащила Кира по канату к катеру, а не от него. К тому же волна попалась какая-то очень уж тупая и, перелетев через катер, стремительно помчалась внутрь старого тоннеля, грозно грохоча здоровенными камнями. Мешкать и раздумывать уму было уже некогда и Кирилл, быстро отцепившись от каната, метнулся вплавь к люку, круглый иллюминатор которого своим светом указывал путь к спасению.
Правда, забраться внутрь он все-таки не успел. Волна, влетев в тоннель и не найдя там ничего интересного, помчалась обратно. Хотя сила у неё была уже не та, что прежде, она ревела, словно целое стадо медведей. Все произошло в считанные секунды. Кир метнулся к катеру тогда, когда он был погружен в воду по самые, так сказать, брови и только собирался всплывать из-под воды, что он и сделал после того, как он вцепился руками в поручни. Волна ударила в длинный рюкзак с недвижимым герцогом внутри и вместо того, чтобы оторвать его от Кира, только придавила покрепче к нему, накрывая их с головой и испытывая на прочность причальные канаты, сплетенные из драконника, обвивавшего тонкий, но чертовски прочный перлитовый шнур. Ревя и беснуясь, она была вынуждена убраться восвояси ни с чем и рыцарь, откинув забрало, насмешливым голосом громко заорал ей вслед:
- Ну, что, дура? Отсосала? Вали отсюда, идиотка мокрожопая, не путайся под ногами у рыцаря Мастера Миров!
Сердито ворча, волна свалила, прихватив с собой в качестве трофея его медную фляжку с озверином, обтянутую зеленой тканью. Катер выскочил из воды, как пробка, и заплясал, словно бы радуясь. Кирилл открыл замок и, рывком распахнув люк, быстро затолкал внутрь катера кожаный мешок с герцогом. Захлопнув люк, он снова заорал во всю мощь своей луженой глотки:
- Океан! Я тебя не боюсь! Можешь реветь хоть до усрачки! Понял? Тебе ни за что не получить герцога Каничи, а он еще поездит на тебе верхом! Вот увидишь!
Все-таки Ильмин был не простым миром, а магическим. К катеру прорвалась через водный занавес водопада небольшая, но шустрая и юркая волна с белой пенной шапкой и, звонко ударившись в тонкий, но такой прочный борт катера, своей соленой ладошкой, плеснула в лицо Кира ведер десять холодной, чистой воды. Он не рассердился, а лишь весело рассмеялся в ответ на этот невинный демарш и снова закричал что есть сил:
- Мастер Миров! Прошу прощения, я совсем забыл о том, что океан Ильмина подчиняется только тебе! И спасибо тебе за то, что ты проверил меня на прочность еще раз!
Буря тотчас утихла, но океан послал к берегу еще одну мощную волну, пологую и мирную, которая с громким шорохом и перестуком камней моментально восстановила широкую дорожку к расщелине, сделав её еще выше, шире и ровнее, чем прежде. Прижав руку к сердцу, Кирилл поклонился и восторженным голосом воскликнул:
- Спасибо тебе, океан, мне еще не раз придется проходить этим путем, но теперь я у же не буду таким глупцом и стану заранее предупреждать тебя о своем приходе.
Утирая с лица соленую воду, он вошел внутрь катера и, тяжело дыша, первым делом распаковал герцога и усадил его в кресло рядом с капитанским. На всякий случай он пристегнул его ремнями безопасности и только потом пошел в свою каюту переодеваться. Сфера и броник опять не пострадали, а вот от комбинезона остались одни только жалкие лохмотья и к тому же он лишился не только фляжки, но еще и одной кроссовки. Про руки и ноги и вовсе было лучше сразу же забыть, что он и сделал, но только после того, как обработал их магической мазью своего лекаря Тетюра, которая и в его отсутствие быстро сделала свое дело - залечила все царапины и ссадины, но синяков и кровоподтеков не убрала. Переодевшись в сухое, Кир вернулся в рубку катера. На его часах было уже девять часов двадцать минут и до пробуждения герцога осталось менее четырех часов, так что ему следовало поторапливаться.
Отдав швартовые, он сел в пилотское кресло, развернул катер кормой к пристани и резко, до максимума, толкнул вперед рычаг реостата. Два электродвигателя постоянного тока мощностью по полторы тысяч киловатт каждый, громко загудели. Полутораметровые бронзовые винты какой-то особо хитроумной формы закрутились с бешеной скоростью и катер тут же, с места развивая чуть ли не максимальную скорость, буквально вылетел из грота, пробив белую, пенистую стену воды, словно снаряд. На море, можно сказать, стоял полный штиль, но прежде, чем взлететь, ему требовалось удалиться от берега километров на пять. Катер несся на подводных крыльях со скоростью более восьмидесяти километров в час и уже вскоре воздействие магии Хозяина Тьмы на аэрон иссякло и он легко взмыл в воздух и стал набирать высоту.
Подъем тоже происходил очень быстро и минуты через три, пробив полукилометровый слой облаков, Кирилл зажмурился от яркого света. Включив автопилот, он поднялся из кресла и отправился каюту, решив поспать хотя бы часа три перед тем, как продолжить беседу с герцогом и выяснить у него, обрадовало его освобождение из плена или, наоборот, он возмущен этим внезапным похищением. В последнее ему верилось с большим трудом, уж больно тоскливым был взгляд у Марио Каничи, когда он назвал ему свое настоящее имя. Впрочем, ему не было ничего известно ни об амулете Силы Тьмы, ни о формах его воздействия на человека, ведь по сути дела единственное, что удалось узнать Тетюру, так это то, что коричневая жидкость в бутылях сплошь состояла из скопища каких-то странных микроорганизмов, подобных вирусу.
Маг просил его задержаться еще на несколько дней, но Кир спешил и пообещал ему лишь одно, привезти ему поскорее живой образец той рогатой нечисти, в которую Морбрейн превращал людей. Нечистью этих существ считал не он, а сам Тетюр и у него не было никакого желания спорить с ним не имея доказательств того, что это не так. Что же, вскоре этот спор должен был разрешиться, а пока что он хотел немного поспать. Не смотря на благотворное действие мази, у него ныли все кости и ломило в спине и пояснице. Поэтому, добравшись до своей каюты, он завел будильник и рухнул в узкую койку не раздеваясь. Поворочавшись в ней минуты две, Кирилл уснул, но сон его был больше похож на какое-то болезненное забытье и проснувшись под громкий звон нового слесарного изделия Майкла Стоуна, он не получил от сна никакого облегчения и чувствовал себя так, словно его долго и усердно избивали чеченские отморозки.
Однако, жаловаться было некогда и он, пройдя на камбуз, первым делом принял дозу озверина. Пойло Гуильрина Рифарта действовало не хуже морфина и снова сделало его бодрым и энергичным. Правда, сам маг-космонавт просил его не особенно злоупотреблять этим допингом, чтобы не ослабить его действия, иначе в один прекрасный момент, когда ему потребуется напряжение всех сил, может произойти обратное. В рубке за эти три часа не произошло ничего особого, если не считать того, что герцог снова стал дышать. Это означало, что минут через десять он придет в себя полностью и они смогут поговорить по душам, а потому перед тем, как войти в рубку, он заглянул в кладовку и доверху нагрузил корзину всякими яствами, которые имелись на камбузе лучезарного скайадмирала барона Маккензи. Возможно, что это как-то поможет их беседе. Себе же он соорудил гигантский бутерброд и взял большую фляжку с джусом, слабоалкогольным фруктовым напитком, приготовленным из ягод драконника.
Между их креслами стоял большой рундук с картами, навигационными приборами и мощной стереотрубой, на плоскую крышку которого он выгрузил содержимое корзины, выставив несколько бутылок с яркими этикетками, изображающими пейзажи острова, а затем выложил на тарелки какие-то фиолетовые и синие колбасы, малиновые хлебцы, что-то изумрудное, ярко-желтое и синее в красную крапинку, в стеклянных баночках с заворачивающимися крышечками, сиреневые грибы в бирюзовой жидкости, ветчину зеленовато-синего цвета и две головки чего-то похожего на сыр, только темно-лилового и зеленого цвета. Все это имело сильный, непривычный запах, от которого у Кира першило в носу, но от него ноздри герцога затрепетали и он, резко повернув к нему голову, спросил:
- Кто вы?
Кирилл повернулся к нему и, взяв под козырек, с легкой улыбкой повторил почти все то, что сказал раньше:
- Кир Торсен, гвардии сержант и рыцарь Мастера Миров, ваше сиятельство. - Увидев то, как герцог ерзает в своем кресле, он пояснил ему, указывая рукой - Вы не связаны, герцог, это просто ремни безопасности. Нажмите на вот эту оранжевую кнопку и они расстегнутся. Вы здесь не пленник, а почетный гость и уже очень скоро вы встретитесь с королем Грунральда и императором Ильмина, а потом маг Мастера Миров Тетюриальд Великолепный найдет способ, как вернуть вам человеческий облик. Это главная причина, по которой я отправился на Грюнберг, найти способ, как возвращать людям то, что у них было отобрано, не убивая их и не возрождая к жизни после смерти, которая возвращает вам всем человеческий облик.
Герцог расстегнул ремни и, оглядевшись вокруг, спросил:
- Где я?
Бросив взгляд на вперед, Кирилл ответил:
- Вы на борту моего летающего и плавающего корабля, ваше сиятельство, но при случае он может еще и ездить, а вообще-то мы уже очень скоро достигнем берегов Палестины.
- Я действительно не пленник? - С печальной улыбкой на лице спросил его герцог и добавил - Я не понимаю, сэр Кир, как вы можете доверять совчелу, ведь Джон Морбрейн, которого мы называем Сыном Неба, похоже, совсем не тот человек, за кого он себя выдает. Мне кажется, что он узурпатор.
Добродушно усмехнувшись, Кир поторопился успокоить герцога Каничи, сказав ему веселым и доброжелательным голосом:
- Ваше сиятельство, вы, вероятно, не один такой, но без сомнения вы самый ярый оппонент Джона, впрочем, как и он сам. Под личиной Сына Неба скрывается не столько черный маг, захвативший острова с помощью амулета Силы Тьмы, сколько самый изощренный и хитроумный саботажник, бунтующий против Хозяина Тьмы даже тогда, когда он полностью находится в его власти. Недавно мы отбили у него "Левиафан" и во время боя я лично убедился в том, что вы, совчелы, отличные ребята. К тому же, ваша светлость, убить тридцать четыре тысячи человек даже в жестоком бою, это было слишком неприятно для моих солдат и неоправданно жестоко по отношению к совчелам. В любом случае нам пришлось применять магию, так почему бы не делать это по взаимному согласию не после жестокого и кровопролитного сражения, а заранее? Вы правитель Грюнберга и потому легко меня поймете, тем более, что вам самому ненавистно ваше новое имя, которое я даже не хочу произносить вслух, Марио. О своей судьбе вы можете не беспокоиться. В Барилоне вас ждет тридцать четыре тысячи ваших подданных, которые смогут узнать вас даже в этом облике, а на счет короля Грунральда и императора Роджера, его зятя, вы можете не волноваться, попробуют вякнуть, я их тут же в бараний рог скручу.
Кирилл, поприветствовав герцога своей фляжкой, выпил несколько больших глотков джуса. От этой, далеко не самой приятной части разговора у него пересохло в горле. Его гость откинулся на спинку кресла и, молитвенно сложив руки, негромко прошептал, подняв глаза к потолку:
- Господи Иисусе Христе, ты услышал мои молитвы. Благодарю тебя, Господи от всего сердца и клянусь верно служить тебе до самой смерти.
- Ну, это будет уже лишнее, ваше сиятельство, - оживленно воскликнул Кир - Мастер Миров от вас этого вовсе не требует, а потому вы уж лучше живите так, как жили раньше. Служить ему всю жизнь это работа для его рыцарей и магов, а вы можете обойтись лишь тем, что никогда не встанете на сторону зла.
В ответ на это герцог настороженно посмотрел на Кира и, с некоторым сомнением в голосе, спросил его:
- А вы, правда, рыцарь Мастера Миров, сэр Кир?
- А как же, Марио! - Весело гаркнул и тотчас стащил с себя гимнастерку и тельняшку, обнажив свой мощный торс по пояс - Вот, полюбуйтесь, у меня даже удостоверение есть. Только не обращайте внимания на тигру, это так, декор, читайте рунные знаки, в которые Мастер Миров, как то раз, превратил мои шрамы. Правда, они рассчитаны только на женскую половину Человечества, но вы, как опытный маг, сразу поймете, что это не фуфло какое-то, а наивысшее откровение.
Герцог, повернувшись к нему лицом, послушно принялся читать любовные рунные знаки, сдвинув брови и довольно громко бормоча себе под нос:
- Так так-так, что это? Афира, эльфон, лезир, гауда и снова эльфон, а потом алфира повернутая на бок. Далее по кругу идет богнус, три гарды подряд и символ целомудрия. Боже, ведь это же дает магическую формулу сладострастия в момент дефлорации... О, нет, сэр Кир, это вовсе не те рунные знаки, которые мужчина может читать вслух в присутствии другого мужчины. Хотя, честно говоря, я бы вовсе не отказался изучить их на досуге, право же, зная эти формулы даже начинающий маг сможет доставить любой женщине огромное наслаждение.
Кирилл громко расхохотался и воскликнул:
- Именно этим сейчас и занимаются на досуге практически все маги, собравшиеся в Барилоне, правда, от теории они давно уже перешли к практике. Бабы, скажу я вам по секрету, ваше сиятельство, от этого в полном восторге. Я, честно говоря, тоже, ведь до этого они просто толпами ломились в мою постель, а теперь взяли в моду разрисовывать этими рунами своих любовников, но только на шкуре магов они дают максимальный эффект и теперь эти ребята нарасхват.
Герцог Каничи покивал головой и сказал:
- О, да, я прекрасно понимаю вас, сэр Кир. Вероятно, пока вы были единственным мужчиной, чье тело было украшено подобным образом, вы в глазах женщин были невероятно привлекательны и это, наверное, доставляло вам массу неудобств. Вы ведь не можете отказать ни одной женщине, даже той, которую вы невзлюбили. Я сочувствую вам, сэр Кир, Господь Бог возложил на ваши плечи очень тяжкую ношу. Так ведь?
Вот, уж, нет, ваше сиятельство! - Возбужденно воскликнул Кир - Мне это вовсе не в тягость! К тому же, все, что дает мне Мастер Миров, я принимаю без малейшего сожаления, ведь я его рыцарь, а не какой-то неблагодарный ублюдок. К тому же я убежден, что женщины Ильмина самые красивые во всей Вселенной. У вас тут даже самые древние старухи обладали каким-то невероятным шармом, а престарелые толстухи-торговки на рынке выглядели когда-то намного моложе своих лет из-за очаровательных улыбок.
Герцог посмотрел на него с восторгом, но, вдруг, отчего-то скуксился и воскликнул с горечью:
- Ах, сэр Кир, как же мне хочется пожать вам руку и назвать своим другом. Вы искренне любите Ильмин и достойны самого глубокого уважения за это, но я, увы, не достоин вашей дружбы. Более того, из-за этого украшения - Герцог Каничи коснулся рукой своих серебристо-голубых рогов - Я смертельно опасен для вас и ваших друзей. Это антенны небесного голоса и поговаривают, что через них Джон Морбрейн может в любую минуту увидеть вас так же, как вижу я. Вам не стоит говорить при мне о каких-либо своих военных секретах.
Кирилл встал, обошел вокруг кресел и воскликнул, решительно протягивая герцогу свою руку:
- Марио, вот тебе моя рука и ты можешь больше ни о чем не волноваться! Мы виделись не так давно с Джоном и я высказал ему все, что о нем думаю. Так что у него не скоро появится желание встретиться со мной. К тому же тебе не долго осталось красоваться с этими рогами. Мне что-то не очень хочется представлять тебя в таком виде твоим островитянам, а вот Роджера и его тестя, Грунральда, я проверю-таки на вшивость.
Последние слова Кир произнес с некоторой угрозой в голосе и герцог, вскочив на ноги и крепко пожимая ему руку, чуть ли не с мольбой сказал нему в ответ:
- Кир, ты очень мужественный и решительный человек, но пойми, я со своими рогами светлого совчела способен смутить любого доброго христианина. Поэтому не будь слишком строг к Грунральду. Хотя он вполне мог показаться тебе мрачным и угрюмым стариком, на самом деле он очень добрый человек, на долю которого выпало множество испытаний.
В ответ на это Кирилл молча кивнул головой и вернулся в свое кресло. Чтобы не высказаться по поводу доброго дедушки Грунральда, он принялся с аппетитом поедать свой бутерброд, длиной в две мужские ладони. Мыча с набитым ртом, он жестами предложил Марио подзаправиться тем, что Бог послал и тот, откупорив бутылку с синим напитком, имевшим, к удивлению Кира, сильный запах яблок, налил его в свой бокал на два пальца. Поприветствовав рыцаря своим бокалом, он выпил эту жидкость и его глаза тотчас сделались круглыми, словно он хватил чистого спирта. Вскрыв полупрозрачную бумажную упаковку с малиновым хлебцом, он намазал на него синюю в крапинку пасту и, положив на этот бутерброд толстый ломоть ветчины, пахнущей мазью маршала Малиновского, принялся с ничуть не меньшим, чем у Кирилла, аппетитом уплетать это весьма странное лакомство.
Хотя пища существ, называющих себя совчелами, была весьма дикого вида и имела совершенно невообразимый вкус, питаться ею было можно, но только Киру, который регулярно употреблял антидот мага Тетюриальда Великолепного, имевший ничуть не менее противный запах. Но, и у него она вызывала сильную изжогу. Тетюр, видя то, как он мучается, даже наделал каких-то зеленых леденцов, пахнущих мятой, с которыми можно было слопать кирзовые сапоги и запить их скипидаром без каких-либо последствий. Глядя на герцога Каничи, он пробормотал, качая головой:
- Ах, Марио, если бы ты только знал, как я рад тому, что судьба свела нас в этой глухой деревушке. - Видя удивление на его лице, он пояснил - Вчера я весь день просидел на дереве и видел, как ты въехал в деревню и остановился на ночь в доме рядом с пастбищем. Тогда я еще не знал кто ты такой и решил просто захватить тебя в плен, чтобы в Барилоне Тетюр превратил тебя обратно в человека и я мог расспросить тебя обо всем, что тебе известно о деятельности Сына Неба. Но с первых же минут нашего знакомства я понял, что должен доставить тебя туда, как почетного гостя, а не как своего пленника.
Марио снова погрустнел и тихо сказал:
- Мне очень жаль, Кир, но я весьма далек от армии Сына Неба и мне ничего не известно о его военных секретах. Да, и в промышленных районах я тоже никогда не бывал, ведь вся моя деятельность была связана только с артистами. Так что, увы, но мой рассказ для тебя будет совершенно бесполезным.
А вот как раз по этому поводу у Кирилла было другое, совершенно отличное от этого, мнение и он поторопился сказать расстроенному префекту Грюнберга:
- О, нет, Марио, здесь я с тобой не согласен. Все военные секреты Джона Морбрейна я разнюхаю и сам, тут мне, как специалисту, нет равных, а вот как раз твои сведения о жизни простых совчелов для меня очень важны. Более того, они гораздо важнее всех его военных секретов. Если мне удастся эвакуировать с островов большинство трудовиков и прочих мирных совчелов, то в армии обязательно начнутся волнения и она начнет трещать по швам задолго до начала активных боевых действий, а если мне удастся еще и организовать среди солдат и офицеров разъяснительную работу на тему кто есть кто, это и вовсе будет великолепно.
Марио немедленно оживился и воскликнул:
- Отличная идея, Кир, я знаю несколько совчелов из ареопага архонтов, так Сын Неба называет правящую элита княжества Грюнберг, которые, как и я, вовсе не уверены в том, что все так однозначно. Среди них есть даже одна ослепительная леди, которая как раз и занимается подготовкой передач по небесному голосу...
- Прекрасно, Марио! - Громко воскликнул Кир перебивая герцога - Но мы уже подлетаем к берегам провинции Ренделон, а потому давай поговорим об этом позднее. Это слишком серьезная тема, чтобы говорить о ней между делом.
Они спокойно поели, каждый своей еды и когда Кирилл убирал с импровизированного стола, Марио Каничи, вдруг, с робкой улыбкой сказал:
- Ах, сэр Кир, ты, возможно, не поверишь, но в последнее время мне часто снилась горячая краюшка простого ржаного хлеба и большая глиняная кружка с парным молоком, белым, теплым и душистым, не обработанным преобразователем жизни. Боже, неужели я скоро стану нормальным человеком?
Кирилл ничего на это не ответил и, прибравшись в рубке, сел в пилотское кресло, положил руки на штурвал и, щелкнув тумблером, выключил автопилот и повел летающий кораблик сам, постепенно увеличивая скорость движения до максимальной. Его новый друг, глядя на то, как навстречу им неспешно наплывали зеленые просторы материка, покрытые невысокими холмами, среди которых изредка виднелись гигантские цирки и кратеры, внезапно, спросил его тихим голосом:
- Сэр Кир, у тебя в кровь сбиты руки. Это из-за той страшной бури, которая бушевала недавно в мертвых водах?
- А, пустяки, Марио! - Весело откликнулся Кир - Так, потрепало маленько, когда я спускался с обрыва. Уже все зажило.
Марио продолжил допытываться.
- Кир, когда ты сделал меня недвижимым золотой пыльцой покоя, я не потерял способности слышать и меня до глубины души поразило то, что ты вступил в спор океаном Ильмина и был с ним столь дерзок. Правда, ты потом попросил прощения у Мастера Миров, но все равно я восхищаюсь тобой и тем, что ты сдержал свое слово. У меня все это время было такое ощущение, что если бы ты упал в мертвые воды, то мы непременно пошли бы ко дну вдвоем.
- А мы с тобой и так искупались с головы до ног, Марио, ведь я шел буквально по грудь в воде, а пару раз мне и вовсе пришлось барахтаться в ней, держась руками за канат. Я ведь хорошо подготовился к этой экспедиции и был готов к подобным неожиданностям.
Герцог Каничи зябко поежился и пробормотал:
- Да, пожалуй, я первый из всех ильмиан, кто, побывав в объятьях мертвых вод, остался жив. Пожалуй, мне нужно будет всерьез подумать о твоих словах на счет того, что когда-нибудь я еще покатаюсь на широкой спине океана Ильмина. - Внезапно он сменил тему разговора и с улыбкой спросил его - Кир, скажи мне откровенно, тебе понравился внешний вид совчелов? Мне отчего-то кажется, что ты отважился бы переспать с какой-либо очаровательной смугляночкой-трудовичкой с такими красными антеннами, словно она только что насмерть забодала свою любимую корову.
Кир тотчас мечтательно закатил глаза и буквально взвыл во весь голос:
- О, эти прелестные мулатки-трудовички... Вот было бы здорово, если бы и на них мои руны действовали точно так же, как и на всех остальных баб Ильмина. О, это было бы чудесно, Марио. Да ты и сам, как я посмотрю, провел в той деревне веселую ночку. Вчера вечером твой костюм выглядел совсем не так, как сегодня утром. Не иначе, как его вычистила тебе в знак своей благодарности одна из тех очаровательных девушек, что живет в доме корчмаря. Их я там насчитал не менее дюжины и все были на редкость красивы. Такие аппетитные бабенки, что меня то и дело в жар бросало, когда я наблюдал за ними.
Марио, который поначалу смущенно опустил голову, признавая этим свои шашни с прелестными поселянками, не выдержал и расхохотался.
- Да, Кир, ты с честью исполняешь свой долг перед женщинами. Однако, ты можешь совершенно не волноваться на счет трудовичек, они без ума от светлейших лордов и тебе, в том виде, в котором я тебя встретил на своем пути в Ромсток, не составит никакого труда соблазнить любую из этих страстных красоток, а уж они-то найдут, чем им поразить тебя до полного изумления. Неужели ты действительно не отказал в любви еще ни одной бабе, Кир? Ведь среди них, порой, попадаются такие отъявленные стервы, что просто диву даешься, как это Господь Бог терпит таких мерзавок.
Посмотрев на рогатого герцога с иронией, он сказал:
- Марио, относительно стерв я так скажу. В каждой из них, если постараться, можно разглядеть нечто такое, что волей неволей придешь в восхищение. Ну, а что касается мерзавок, так ведь и мужики тоже не ангелы. Правда, если я встречу сучку, которая встала на сторону зла и от неё нет житья людям, то без сомнения сверну ей шею, какой бы красоткой она не была и никакие там сиськи-письки ее не спасут и рука у меня не дрогнет.
Герцог Каничи только покрутил головой, встретившись с взглядом рыцаря, полным решимости. Дальше они вели разговор о том, как обстояли дела с матримониальными отношениями на Грюнберге и Кир был весьма удивлен тому, что по части сексуальной революции Джон Морбрейн преуспел куда больше, чем он. Ну, тут дело не обошлось без черной магии, хотя, по словам Марио, все совчелы были полностью свободны, практически во всем, но над ними всеми довлело чувство преданности Сыну Неба и какой-то просто неуемный восторг по поводу того, что этот жулик превратил их всех в молодых, полных сил и здоровья людей. К тому же буквально в любую минуту трудовик мог стать лучезарным. Правда, самого герцога поражало то, что среди них были черные летуны и серые телохранители, две самые низшие касты. Эти страшноватые существа вносили дисгармонию в его идеальное общество совершенных людей, но на это не обращали особого внимания. Для счастья людям вполне хватало великого множества других приятных подарков, а потому лишь немногие совчелы задумывались о том, чего же, собственно говоря, добивается единственный человек среди них, который сохранил свой прежний вид.
За таким разговором общего характера они за четыре с лишним часа долетели до Барилона, где их внезапное появление на борту "Воина Иисуса", ставшего после разгрузки летающим дворцом Роджера, произвело настоящий фурор. Оказавшись в зоне действия УКВ-радиопередатчика, Кир еще за два часа до прилета в город известил обо всем и императора, и короля Грунральда, но на кормовой грузовой палубе их встречало помимо двух этих типов еще добрых две сотни королей и всяких принцев с прочими правящими герцогами и князьями. Все они были коротко пострижены под полубокс, а то и вовсе наголо и имели какой-то очень странный вид, чем походили на нашкодивших школьников младших классов. Киру не составило большого труда догадаться, что именно с этим были вызваны частые полеты Грунральда на новом скоростном корабле "Аэрон". Эти типы, наконец, решили, как и Анри, сколотить свою собственную банду.
Появление на борту "Воина" рогатого господина нисколько никого не огорчило. Наоборот, короли, одетые в камуфляж простых курсантов, но с коронами на голове, взревели, словно стая голодных драконов, и, вопреки придворному этикету, принялись громко топать одной ногой по перлитовым плитам и ритмично хлопать в ладоши, отчего у Марио глаза полезли на лоб, не столько от такого приветствия, сколько от того, что Анри и Грунральд, его старые боевые товарищи, вновь были молоды и полны задора. Грунральд не стал корчить из себя цацу, а подскочил к нему, тотчас обнял и крепко, трижды расцеловал, а архиепископ истошно заорал:
- Это какая же сволочь сломала нимб нашего Марио? Да, я этому мерзавцу очко порву на британский флаг!
Короли дружно заржали и, не обращая внимания на императора, пытавшегося их растолкать и пробиться к герцогу, принялись обнимать его и хлопать по плечам, удивляясь тому, каким здоровяком его сделал пройдоха Морбрейн. Роджер, поняв, что ему такую толпу не разогнать обиженно взвыл:
- Калюта, что это еще за бардак такой? Мы что, в Каспервилле? Это я там простой курсант, а здесь император! Разгони этих засранцев, пусть они и мне дадут обнять дедушку Марио, хотя какой он теперь к черту дедушка.
Этот крик души был услышан и императора подпустили к герцогу. Тот, обнимая и целуя его, восторженно воскликнул с юношеским задором и живым блеском в глазах:
- Король Марио, хотя твое королевство Грюнберг не самое большое на Ильмине, ты для меня был всегда и будешь впредь самым великим человеком. А еще я никогда не забуду того, что ты был лучшим другом моего отчима.
Герцог испуганно воскликнул:
- Но, ваше императорское величество, мне вовсе не хочется создавать кому-либо проблемы.
Однако Роджер был тверд в своем решении.
- Дедушка Марио, для тебя я просто Роджер. Вспомни лучше то, как я сидел когда-то у тебя на коленях и играл с твоей длинной, седой бородой. Ты выстрадал свое королевство так же, как мой отчим свое. Кстати, король Марио, остров Калеман теперь тоже относится к землям твоего королевства. - Широко улыбнувшись, он добавил - Самое приятное в моей новой работе, Марио, это то, что мне теперь под силу сделать тебя королем, а на счет моего тестя ты можешь не волноваться, он прекрасно понимает, что Ильмин изменился и не будет против. Все равно ты всегда правил Грюнбергом самостоятельно, так почему бы не закрепить твое правление юридическим актом? Тем более, что теперь весь Ильмин это одна империя.
Это было что-то новенькое. Император, похоже, уже вошел во вкус новой профессии и научился мгновенно принимать откровенно популистские решения. Короли, быстро сообразив в чем дело, дружно взревели и, оттащив от него Марио, принялись обнимать и хлопать его по плечам еще сильнее, чем несколькими минутами раньше. Что же, это был очень ловкий политический ход и хотя физиономия у Грунральда и вытянулась от удивления, через минуту и он орал так же, как и прежде, радостно и весело. Уж ему-то не составило особого труда снова пробиться к своему старому другу, получившему новую должность и ставшему, отныне, равным ему по положению. Правда, он, ухватив его за плечи, громко рявкнул:
- Марио, давай, быстро отправляйся к мастеру Риальдо, пускает он сшибает рога с твоей головы, состригай свои патлы и немедленно присоединяйся к нам в Каспервилле. Мы собрали свой собственный десантно-штурмовой отряд и у нас как раз не хватает толковых магов. Мы ведь ребята капризные, абы кого в свой отряд не берем и не собираемся отсиживаться в тылу, когда наступит время вызволять наших подданных из лап Хозяина Тьмы. Мне что-то не верится в то, что на островах он не сколотил себе армию из самых отъявленных негодяев. Вот с ними-то мы и сразимся во славу Мастера Миров и Ильмина.
Это было уже второе политическое заявление, ничуть не менее важное, чем первое. Тетюр и Гуильрин, стоявшие в отдалении и смотревшие на все это с улыбкой, решительно двинулись вперед и маг, расталкивая всех локтями, быстро подобрался к королю Марио. Крепко пожав ему руку, он представился:
- Марио, я Тетюр, маг-проводник этого балбеса... - Он небрежно махнул в сторону Кира и тут же добавил - Хватит тут дурака валять, а то твои подданные, чего доброго, подкупят магов, погрузятся на их крылатые лоханки и возьмут штурмом этот летающий барак и артиллеристы, хотя все они и собутыльники Роджера, ничего с этим не сделают, тем более, что граф Маккензи сам сдаст им "Воина". Поэтому, парень, хорош, повидался со старыми друзьями и будь теперь любезен, тащи свою задницу обратно на катер, начнем думать о том, как тебе рога поотшибать к чертовой матери. - Повернувшись, он громко крикнул - Ханг, жулик, где тебя черти носят вместе с твоими недоделанными королями магов. Поехали, пора приниматься за работу.
Ханг Туаха, подошедшего к траппу, Кир, поначалу, не узнал. Из щуплого, субтильного типа, про рост каких принято говорить - метр с кепкой, он каким-то удивительным образом превратился в верзилу под два метра ростом. Видимо, маги с Южных островов мух варежкой не ловили и зерна, брошенные Тетюром, упали на благодатную почву. Впрочем, увидев, что еще несколько магов приволокли с собой на носилках здоровенного кабана, он сразу понял, чьи именно это были зерна и широко заулыбался. Роджер тотчас восторженно крикнул:
- Марио, не волнуйся, это не займет много времени и уже через пару часов ты проснешься таким же здоровенным парнем, как мастер Ханг, которому пришлось подрасти, чтобы не портить нам левый фланг. Мы ведь короли, самые могучие и грозные воины Ильмина.
Тетюр тотчас возмущенно завопил:
- Ты, чего, совсем сдурел, парень? Ты думаешь, что ты говоришь, в самом-то деле? Да, мне с ним вкалывать и вкалывать придется. Это ведь тебе не покойничков оживлять, а пересилить магию самого Хозяина Тьмы. Так что ты губы-то не раскатывай и сказок Марио не рассказывай, операция может занять и десять, и двадцать часов, если не больше. Мне ведь Кир ни за что не простит, если этот рогач забудет хоть день из своей жизни под игом сил зла. Так что ты можешь спокойно возвращаться в Каспервилль в лапы этого изверга Джулая и его мордоворотов. Когда все будет готово, мы сами приедем к вам в гости, а теперь давай, разворачивай свое корыто и валите отсюда, а мы полетим на полигон Майка.
Тетюр вовсе не шутил и когда Кир сел на свое законное место, он действительно попросил его лететь на полигон Майкла Стоуна, где этот неугомонный конструктор испытывал все более и более смертоносные системы вооружения. Бомбы весом в пять тонн его уже не устраивали, да, и насмотревшись на пушки Джона Морбрейна, он совершенно озверел и решил его переплюнуть. Как только они прилетели на полигон, маги, которых набилось в небольшую рубку, что селедок в бочку, быстро выбрались из катера и стали отвязывать испуганно хрюкающего кабана от корпуса. Кир попытался было остаться, но Тетюр так посмотрел на него, что ему моментально расхотелось с ним спорить, тем более, что даже маги стали надевать на себя зеркальные очки, а ведь все они уже успели основательно поработать с магическими кристаллами.
Посмотрев на то, как эти типы заставили Марио Каничи раздеться и лечь на небольшой клочок зеленой лужайки, чудом уцелевшем на полигоне, и сели вокруг него в кружок, он поднял катер в воздух и отлетел подальше. Совершив посадку за здоровенным каменным бункером, он решил не ждать окончания магической операции в рубке, а пошел в свою каюту и лег спать. Не успел он уснуть, как на полигоне загрохотало так, что можно было подумать, будто это Майк испытывает установку залпового огня, да, не одну, а целую дюжину. Не смотря на громкий, басовитый рокот и сотрясение почвы он быстро уснул, но мгновенно проснулся тогда, когда шум стих.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ