Рутинная процедура

2. Пробуждение

Когда Эмма открыла глаза, в комнате было приглушённое освещение и тихо. Она сладко потянулась. Свет сделался ярче. В комнате никого не было. Эмме было хорошо и уютно. В ожидании врача или медсестры она осмотрелась. Ей понравился строгий дизайн этой комнаты. Плавные линии, никаких острых углов. Всё дышало чистотой и функциональностью. Комната была выдержана в кремовых и светло-серых тонах. Это были её любимые цвета.

Раздалось тихое жужжание, и к Эмме подъехал механизм, больше всего похожий на робота. Он тоже был приятного кремового цвета. Робот начал деловито отключать от Эммы датчики, трубки и капельницы.

“Какая продвинутая поликлиника, – подумала Эмма, – оснащена по последнему слову техники.”

Тут Эмма заметила, что вместо её одежды на ней просторная больничная пижама, и она лежит не в кресле, а на очень удобной кровати с низкими мягкими бортиками. Левый боковой бортик беззвучно опустился вниз. Эмма села на кровати и спустила ноги на пол. Это простое движение отняло удивительно много сил. Эмма почувствовала слабость и лёгкое головокружение.

“Наверно, это эффект наркоза.”

В этот момент в комнату въехал ещё один робот. Он выглядел совсем по-другому. Он был больше, внушительнее и, как ни странно, элегантнее первого. В отличии от кремового “медицинского” робота, этот был весь чёрный, от колёс до коротеньких антенн на макушке. И поверхность его была не матовая, а как будто сделанная из очень тёмного стекла. Это создавало ощущение глубины и возможности в неё заглянуть, только там ничего не было видно. Если кремовый робот ассоциировался с заботой, то в чёрном было что-то… “командирское”, – подумалось Эмме.

Новый робот заговорил. По крайней мере, из него раздался голос, похожий на человеческий. Только, Эмма ничего не поняла. Вроде бы многие слова звучали знакомо, но вместе они не укладывались во что-то осмысленное. Из всей его фразы она уловила только своё имя: “Эмма Вальц”. И по интонации Эмма тоже не могла ничего понять, этот голос был начисто лишён каких-либо эмоций кроме равнодушного дружелюбия.

“Наверно, это розыгрыш,” – подумала Эмма.

– Ха-ха. Это всё забавно, но где мой доктор? – спросила она.

Вместо ответа, чёрный робот подъехал к изголовью её кровати и понажимал на какие-то кнопки на приборе, который там стоял. Прибор ожил, на нём засветились индикаторы, и из репродуктора раздался голос:

– Эмма Вальц! Добро пожаловать в Главный Медицинский Центр Колорадо! Местное время 10:23 утра, 5-го января … – робот сделал паузу, – 2330 года.

– Это не смешно, – Эмме этот розыгрыш начал надоедать, и её раздражала собственная физическая слабость. Ей хотелось поскорее закончить с этой процедурой, поехать домой и там отдохнуть на любимом диване.

– Я коммуникационное устройство Комм118ЭВ, – продолжал голос. – Я помогу тебе выучить современный язык и освоиться в этом времени.

– Где мой доктор?

– Твой доктор рядом с тобой. Его зовут М8225.

Кремовый робот подъехал ближе и указал на металлическую табличку на своей груди. Там, действительно, было выгравировано “М8225”.

– Я бы хотела поговорить с моим человеческим доктором.

– У тебя нет человеческого доктора.

– Тогда с любым человеческим доктором, – устало сказала Эмма.

– Это невозможно. Все человеческие доктора спят.

– Что?! Тогда с любым человеком.

– Все люди спят.

– Что значит, спят?! Сколько сейчас времени?!

– Все люди погружены в анабиоз. Извиняюсь за неточность формулировки. Сами люди обычно употребляют слово “спать” для обозначения состояния анабиоза. Текущее время 10:25 утра, 5-го января 2330 года.

– Кошмар какой-то…

– Кошмар это страшный или неприятный сон. Ты не спишь. Ты только что очнулась от комы, которая длилась 304 года, 3 месяца и 9 дней. Это замечательное событие. Мы все рады.

К Эмминой кровати подъехало автоматизированное кресло-каталка.

– М8225 говорит, что тебе нужно пользоваться этим креслом пока твои мышцы и кости не восстановятся после комы, – сказал Коммуникатор.

– Это говорит вот этот робот? – переспросила Эмма, указывая на кремового.

– Да. Все роботы общаются между собой электронно. Только для общения с людьми они используют звуковые волны. Язык людей изменился за время твоей комы. Я твой персональный коммуникатор, в моей программе есть твой язык. Остальные знают только современный язык людей. Пока ты не освоишь современный язык, другие роботы будут разговаривать с тобой через меня.

Эмма встала с кровати и опять почувствовала слабость. Ноги её еле держали. Она с облегчением села в каталку. Чёрный робот, молчаливо и неподвижно стоявший до этого на входе в комнату, приблизился к каталке, перенёс на неё Коммуникатор и подсоединил его к каким-то разъёмам. Потом он что-то произнёс. Эмма снова поняла только своё имя.

– Это 303, Главнокомандующий, – сообщил Коммуникатор и перевёл: – Добро пожаловать на Базу, Эмма Вальц.

Эмма только хмуро кивнула.

М8225 поставил перед ней высокий стакан с густым оранжевым соком.

– Питательный сок для укрепления сил, – пояснил Коммуникатор. – Два дня тебе нельзя есть твёрдую пищу.

Тут Эмма осознала, что она голодная. Она осторожно понюхала, а потом попробовала содержимое стакана. Оказалось вполне вкусно.

– Должен же кто-то управлять базой. Какой-нибудь дежурный. Кто здесь самый главный?

– Базой управляют роботы. Самая главная на Базе ты, Эмма Вальц.

– А пока я была в коме, кто был главный?

– 303.

Чёрный робот продвинулся чуть вперёд.

– А из людей кто главный? Я хочу видеть любого живого человека.

– Видеть их можно. Разговаривать нельзя. Люди в анабиозе.

– И я могу их увидеть?

– Да.

– Я хочу видеть их немедленно.

Видимо, Комм отдал соответствующую команду каталке, потому что она выехала из комнаты и вскоре доставила Эмму в небольшой зал. Эта комната была всего раза в три больше Эмминой. В ней находилось шесть одинаковых контейнеров, похожих на саркофаги. “Анабиозные ванны” – всплыл в Эмминой голове термин из научной фантастики.

Кресло тихо завибрировало и подняло Эмму вверх, так что её голова оказалась на уровне, как если бы она стояла на ногах. Крышки анабиозных ванн были прозрачные, и Эмма увидела их содержимое.

В каждой ванне лежал человек. В двух самых ближних были ребёнок лет десяти и пожилой мужчина, весьма солидного возраста. Они лежали с закрытыми глазами, как будто спали. Но их неподвижность была неестественно абсолютная. Они выглядели окаменелыми. К их телам подходили многочисленные датчики и трубки. Их кожа была покрыта чем-то типа геля или вазилина и блестела. Эмме стало не по себе.

– Их можно разбудить? – спросила она.

– Да, – ответил Комм, – процедура возвращения к активному состоянию занимает 21 час. Желаешь кого-нибудь разбудить?

– Да.

– Кого?

Эмма хотела сказать “всех”, но из осторожности удержалась. “Действительно, кого?” На каждой ванне был выгравирован свой номер, но больше никакой информации не было. “Наверно, это идентификационный номер в базе данных.”

– Кто эти люди? Я имею в виду, по профессии? – спросила Эмма.

Каталка медленно двинулась между анабиозных ванн, и Комм сообщал про каждую, мимо которой они проезжали:

– Школьник, ученик 6-го класса… Профессор университета по специальности история и психология… Домохозяйка… Актёр… Дизайнер одежды…

Голова дизайнера была немного повёрнута, и свет падал прямо на гель, который заполнял его ноздри.

“Он совершенно не дышит! …Конечно он не дышит, он в анабиозе. …Анабиоз бывает только в научной фантастике! …И в будущем.”

Эмме сделалось дурно. Свет померк в её глазах, и сознание её отключилось.