Русская фэнтези 2007

Владимир Васильев МАТАДОР

Афиша была на загляденье — цветастая, но не аляповатая; бросающаяся в глаза, но не пошлая, как это часто бывает с афишами. Невзирая на буйство красок, она умудрялась производить впечатление сдержанной, словно первые весенние цветы в Ботаническом саду. Мол, я и сейчас красна дальше некуда, но дайте срок, распущусь-подрасту-окрепну — вообще глаз не отведете.

«Интересно, — подумал Геральт, — а откуда на заборах берутся афиши? Кто их расклеивает?»

Ни разу он не замечал, чтобы работники цирков или кинотеатров расклеивали афиши. Цветастые полотнища и пестрые плакаты появлялись словно бы сами по себе, ниоткуда — на заборах, театральных тумбах, столбах, стенах домов. В невероятных количествах, за одну ночь. Бац — и весь окрестный район вкупе с близлежащими может убедиться, что в Мариинском сегодня дают, к примеру, классическую «Кровь эльфов», а в «Экране» можно поглядеть зубодробительный боевик «Ветер и сталь» или сопливую мелодраму «Жених-горец».

Впрочем, если толком непонятно, откуда берутся заборы, тумбы и столбы, чего уж говорить об афишах? Растут, наверное, вместе с домами. Сами.

Как и все в Большом Киеве и других мегаполисах Земли.

Геральт вздохнул. Даже он, ведьмак, многого о родном городе не знал.

Вновь взглянув на афишу, он перечитал текст. Медленно, со вкусом.

«Фаусто Манхарин и машины-убийцы. Коррида».

И ниже:

«Ему рукоплещет вся Европа, от Мадрида до Тифлиса. Единственный бой в Большом Киеве».

Фотомонтаж из нескольких снимков тоже был выполнен на уровне — скупо, но эффектно, ничего не выпячивается, но все как на ладони. Пять Манхаринов, застывших тесным кольцом, чуть ли не спина к спине, и пять механических монстров вокруг. Манхарины были одеты и причесаны по-разному, видимо, снимали знаменитого матадора в разное время и на разных представлениях.

Машины Геральт опознал без труда: военный мини-джип-багги с зазубренными бамперами; небольшой снегоуборочный трактор «Осака» при облегченном ковше и усиленных распорках; монструозного вида мотоцикл с колесами, почти полностью скрытыми под шипастыми хромированными крыльями; с виду неуклюжий автомат из тира (подобные автоматы обычно мечут тарелки-мишени) и портовой шагающий погрузчик, самый маленький из линейки, но тем не менее нависающий над одним из Манхаринов, как пятиэтажка над молочным киоском.

«Охренели они там, в Большом Мадриде, — подумал Геральт с невольным уважением. — С этой металлической нечистью связываться? Я бы не взялся…»

Впрочем, размеры гонораров Фаусто Манхарина ведьмаку были неизвестны. Кто знает, озвучь промоутер цифры, возможно, Геральт и задумался бы. Проблема была в другом: в подходе. Один на один Геральт, без сомнения, одолел бы любой из вышеперечисленных механизмов-убийц. Но однозначно не стал бы устраивать из этого шоу. Ведьмаки действуют быстро, эффективно и, как правило, без свидетелей, а потому ни разу не эффектно. Их работу не назовешь зрелищем. И денег им платят исключительно за результат. A los corrideros вроде Манхарина вынуждены на протяжении некоторого времени носиться по арене, уворачиваясь от смертоносного механизма, дразнить его, подзуживать, попутно расточая также поклоны и воздушные поцелуи почтеннейшей публике. Задача не из простых, уж кто-кто, а ведьмак мог об этом судить со знанием дела.

Вывести из строя опасный механизм в общем-то нетрудно — если знать как, разумеется. Куда труднее не дать механизму вывести из строя себя, если находишься с ним рядом сколько-нибудь продолжительное время.

До сих пор Геральт никогда не бывал на корриде — как-то не подворачивался удобный случай. Во время единственного визита в Большой Мадрид было недосуг, при посещении Москвы или Урала всегда оказывалось дел по горло, а в родной Киев коррида на его памяти приехала всего во второй раз в истории, причем за последние тридцать лет — впервые. В дни прошлого визита Геральт был еще мальчишкой.

«Схожу, пожалуй, — подумал он. — Не может быть, чтобы los corrideros были полными профанами в обращении с машинами. Что-то они наверняка умеют. И наверняка умеют иначе, чем ведьмаки».

Старый Весемир не уставал повторять, что учиться никогда не поздно.

За двадцать с лишним лет ведьмачества Геральт не разубеждался: так оно и есть.

Из надписи на афише явствовало, что билеты продаются в нескольких местах. В данный момент ближе всего было подъехать к цирку на площади Победы.

Из престарелого троллейбуса ведьмак вышел спустя полчаса. У входа в универмаг «Украина», через проспект от похожего на необъятный приплюснутый гриб здания цирка. Машинально оглядевшись (ведьмаки всегда начеку), Геральт нырнул в подземный переход, миновал тоннельчик под проспектом, вернулся на поверхность и направился к билетным кассам.

За пару минут до этого, точно напротив ведущей к центральному входу в цирк лестницы, остановился белоснежный лимузин «Кинбурн». С приличествующей торжественностью из лимузина выскочили сразу четыре охранника; один кинулся открывать заднюю дверцу, двое застыли по обе стороны предполагаемого пути хозяина, четвертый так и остался у левого борта лимузина, сунув руку под полу пиджака и глядя на дорогу.

Следом показался хозяин — седовласый полуэльф, а возможно, квартерон. Очень похожий на человека, но точно с примесью эльфийской крови. Он был одет в светлый костюм и фетровую шляпу; туфли тоже были светлые. Даже тонкая тросточка имела свет близкий к изжелта-кремовому, как ископаемая слоновая кость. Единственное, что было темного в облике метиса, — это солнцезащитные очки.

Следом из машины проворно выбрался помощник или секретарь — этот был одет во все серое, очки носил полупрозрачные и в руке имел новенький, только из магазина, портфель натуральной кожи — Геральт явственно почувствовал характерный запах.

Тем временем из припарковавшегося сразу за лимузином черного европейского «Фринза» на пятачок перед лестницами ступили еще двое, тоже явно хозяин с секретарем, причем хозяин по странному совпадению был полуэльфом или квартероном, но в одежде предпочитал полуспортивный стиль. Секретарь выглядел двойником своего коллеги, только вместо дорогущего портфеля нес на плече адидасовскую сумку, опять-таки не дешевую.

Когда Геральт приблизился к лестнице, эта четверка (сопровождаемая, понятно, телохранителями) уже начала подниматься к цирку. Примерно на середине подъема метис в светлом оглянулся и увидел Геральта несколько позади и левее себя.

Геральт тотчас замедлился — ему не хотелось препираться с охранниками, которым вполне могло почудиться, что он слишком близко подошел к их драгоценному хозяину. Проще было заранее уступить.

Однако метис и вовсе остановился, повернувшись к ведьмаку лицом. Даже очки снял.

Встали и все прочие, невольно уставившись на Геральта, которому тоже ничего не оставалось, кроме как замереть на очередной ступеньке.

— Ведьмак, — негромко пробормотал метис в светлом. — А ведь это идея, а?

Он обернулся ко второму метису, как показалось Геральту — вопросительно.

— Откуда мне знать, что ты его не подмазал заранее и не вызвал сюда? — проворчал «спортивный» неохотно.

— Лофт, не дури, я бы просто не успел. Мы хоть и ехали в разных машинах, но от телефонов не отлипали. Ты это знаешь. И, потом, тебе разве недостаточно моего слова?

Лофт не ответил. Только вздохнул.

«Кажется, мне сейчас предложат работенку, — подумал Геральт безрадостно. — Если во время корриды — откажусь».

По закону подлости, именно так и должно было произойти: выполнять задание какого-то из полуэльфов — а возможно, их общее задание, — предстояло бы именно в тот час, когда несравненный Фаусто Манхарин выйдет на песок арены, а зрители взвоют в сотни глоток, предвкушая незабываемое зрелище.

— Если хочешь, вызови еще одного, — предложил полу-эльф в светлом «спортивному». — На свой выбор.

Однако тот лишь вяло махнул рукой: поступай, мол, как знаешь.

Секретарь, повинуясь едва заметному жесту хозяина, передал портфель одному из охранников и подошел к Геральту, терпеливо ожидающему на ступеньке.

— Здравствуйте, — поздоровался секретарь через несколько секунд. — Вы ведь ведьмак?

Геральт безмолвно кивнул.

— Значит, мы не ошиблись. Господин Шуйский хотел бы вас нанять. Если вы, разумеется, не заняты какой-либо другой работой.

Геральт был не занят. И прекрасно видел, что с господина Шуйского без проблем можно будет снять весьма достойный гонорар, каким бы ни было его задание.

«Если во время корриды — откажусь!» — подумал Геральт вторично, словно пытался убедить себя в чем-то таком, во что сам не особо верил.

— Не занят, — сказал ведьмак вслух.

— В таком случае приглашаю вас пройти с нами — приемная господина Шуйского здесь, в здании цирка. — Секретарь приглашающе повел рукой.

Геральт снова кивнул. Секретарь дежурно улыбнулся, забрал у телохранителя портфель и поспешил ко входу в цирк. Следом двинулись и остальные, только последний охранник задержался, пропуская вперед Геральта.

— Если вы не станете делать резких движений, — сообщил он нейтрально, — я буду вам безмерно благодарен.

Смотрел при этом охранник на притороченное к боку ведьмака помповое ружье.

— Не стану я делать движений, — заверил Геральт со вздохом и быстрым_шагом направился за успевшей немного отдалиться процессией.

Охранник тенью последовал за ним.

В цирк их пропустили без малейшей проволочки — два швейцара в умопомрачительных ливреях только успевали распахивать и удерживать стеклянные двери. Пацаненок лет десяти предупредительно раскрыл створки лифта, дождался, пока вся прибывшая орава войдет, шмыгнул следом, взобрался на обитую замшей табуреточку и нажал на нужную кнопку. Без табуреточки до кнопки он не дотягивался.

Кабинет господина Шуйского оказался под стать хозяину — изящен, но не вульгарен. Роскошен в меру, но при этом удобен — как самому Шуйскому, так и гостям. Геральт вдоволь насмотрелся на нарочито неудобные гостевые кресла иных тщеславных воротил, дабы по достоинству оценить демократичность господина Шуйского.

— Прошу вас, располагайтесь! — сказал Шуйский, отдавая шляпу и трость одному из охранников.

Обращался он исключительно к ведьмаку: охранники тотчас по входу в кабинет куда-то испарились, даже тот, который умостил шляпу хозяина на вешалке, а трость в специальной сетчатой урне-подставке, в компании еще нескольких подобных. Секретари тоже оттянулись в сторону рабочей зоны — к столам с оргтехникой. «Спортивный» полуэльф по имени Лофт давно уже завалился в кресло и в данный момент шарил в баре, что примостился одесную от него.

— Благодарю вас, — суховато произнес Геральт и тоже сел в кресло, напротив Лофта и бара. Между ведьмаком и полуэльфом располагался только стеклянный журнальный столик, опирающийся на вычурные резные ножки. Ножки были визуально неотличимы от дерева, но обостренное обоняние ведьмака услужливо подсказало: это пластик. Эбонит или текстолит, декорированный и выкрашенный поддерево весьма умело и с большим знанием дела. Основание ножек утопало в ворсе дорогого восточного ковра.

— Скажите, — спросил Шуйский, деловито отсекая кончик сигары забавной маленькой гильотинкой, — уж не на корриду ли вы собрались? Что привело вас к цирку, господин ведьмак?

— На корриду, — коротко ответил Геральт. — За билетами шел.

Шуйский принялся раскуривать сигару, и в носу ведьмака защекотало так сильно, что захотелось чихнуть. Обычный живой, не мутант (исключая, естественно, чистокровных эльфов), ни за что не смог бы воспротивиться этому позыву. Чихнул бы — оглушительно, аж полуневесомые занавеси-гардины на окнах неминуемо дрогнули бы. Но ведьмак привычно подавил неуместное желание организма.

От умения держать в узде своенравный организм зависела как жизнь самого ведьмака, так и жизнь тех, кого он иногда выручал из беды.

— В таком случае вы уже в небольшом выигрыше, господин ведьмак! Как, кстати, вас зовут? Не обращаться же к вам обезличенно.

— Меня зовут Геральтом, — представился Геральт.

— Сам Геральт? — вскинул брови Шуйский. — Наслышан, наслышан! Я почему-то полагал, что вы старше.

— Я старше, чем выгляжу, — не вдаваясь в подробности, ответил Геральт.

— Вам ведь тоже не сорок пять, на которые выглядите вы, господин Шуйский.

Пыхнув сигарой, собеседник светски усмехнулся:

— Действительно! Все время забываю, что не всякий, кто выглядит как человек, на деле является человеком. Простите, издержки профессии! Все время приходится иметь дело с короткоживущими. Часто ловлю себя на мысли, что думаю и поступаю так, словно к ста пятидесяти годам состарюсь, а к размену третьей сотни стану совсем немощным. Впрочем, мы отвлеклись, мастер Геральт! Не угодно ли вам будет посетить корриду за наш счет? Я обеспечу место в VIP-ложе, там наилучший обзор.

— На каких условиях? — уточнил Геральт. — Что от меня потребуется после?

— Верно мыслите. — Шуйский многозначительно потряс перед лицом рукой с сигарой. Пахучий дым, завиваясь колечками, медленно дрейфовал к приоткрытому окну. — Разумеется, мы вас приглашаем не просто так, от доброты душевной. В бизнесе не бывает доброты — насколько мне известно, ведьмаки понимают это гораздо яснее многих. Нам нужна будет консультация, мастер Геральт. Не скрою, мысль привлечь ведьмака ранее нам не пришла в голову, это чистейшей воды импровизация. Счастье, что мы с Лофтом подъехали как раз в нужный момент, именно тогда, когда к цирку пожаловали вы.

Геральт не стал уточнять, что лучшей импровизацией по его твердому убеждению является тщательно спланированная, обдуманная и подготовленная. Не особенно нравился ему также тот факт, что господин Шуйский успел наговорить много разнообразных слов, однако ни единым намеком пока не раскрыл суть предлагаемого задания.

Впрочем, Шуйский немедленно это поправил:

— Нам нужна будет консультация, мастер Геральт. Консультация специалиста по опасным для жизни механизмам. Непревзойденный Фаусто Манхарин сойдется сегодня с несколькими нашими детищами. Скорее всего маэстро выйдет из этой схватки победителем. А вы посмотрите и расскажете нам, почему так произошло. В чем слабость наших механизмов. Что могло бы их усилить и повысить шансы на победу в бое против el corridero.

Геральт несколько секунд сопоставлял, взвешивал и размышлял.

— Могу я узнать — а в чем смысл данного предприятия? — осторожно поинтересовался Геральт. — Ну узнаете вы, как именно матадор прихлопнул ваши железяки. Что это вам даст?

— В следующий раз мы выставим против него железяки, у которых данных недостатков не будет. А поскольку попыток у нас всего три… — Не договорив, Шуйский артистично повел рукой.

— Не понял, — насторожился Геральт. — Вы что, научились влиять на заводские технологические процессы? Выращивать механизмы с заданными свойствами?

— Увы, — сокрушенно вздохнул Шуйский. — Этого мы, естественно, не можем. Но зато мы в состоянии отсеивать не устраивающих нас монстров из тех, что повырастают в… э-э-э… скажем так: на одной подконтрольной территории. Мы пытаемся сформулировать критерий отсева, понимаете?

Геральт кивнул:

— Да, теперь понятно.

— Вот видите, как я с вами откровенен, мастер Геральт! — сказал полуэльф с обезоруживающей полуулыбкой.

— Я ценю вашу открытость, господин Шуйский, — поспешил заверить Геральт. — Насколько я могу представить, у вас нечто вроде заочной дуэли с Фаусто Манхарином?

— Не с ним, — усмехнулся Шуйский. — С его импресарио. Хотя в случае победы Манхарин свой процент, естественно, получит.

— И сколько у вас попыток?

— Три. Сегодня первая.

Геральт не удержался, тихонько хмыкнул.

— Что такое? — насторожился Шуйский.

— Боюсь, — сказал ведьмак негромко, — выиграть вам будет неимоверно трудно.

— Почему?

Геральт взглянул на полуэльфа в упор — в его серо-зеленые холодные глаза.

— Потому что способов вывести из строя опасный механизм обыкновенно куда больше, чем три. Вы устраните одну слабость, вторую, но в решающем поединке матадор просто переключится на третью. Или сразу на двадцать пятую, опустив предшествующие. Тут и десяток попыток может не помочь. Я ни разу не видел корриду живьем, но судя по тому, что слышал от знающих людей, los corrideros недаром едят свой хлеб с маслом. И умерщвлять механическую нечисть умеют превосходно. Вот видите, господин Шуйский, я с вами тоже предельно откровенен.

— Спасибо, мастер Геральт, я также оценил вашу откровенность! Тем не менее… я рискну. Не угодно ли вам будет огласить сумму, которая покажется вам достаточной за консультацию?

— Для начала я оглашу предварительные требования, господин Шуйский, ибо, как вы очень верно подметили, ведьмаки замечательно умеют вести дела без чьей-либо помощи и еще замечательнее умеют считать деньги. Итак, первое: я проведу все три консультации, если двух или одной не будет достаточно, именно я и никто другой. И второе: в случае вашего поражения я получаю фиксированную сумму, причем авансом. В случае победы — процент от выигрыша.

Шуйский чуть сигару не выронил. Несколько секунд он глядел на ведьмака недоуменно, потом во взгляде прорезалось нескрываемое уважение, оттененное, впрочем, легким негодованием.

— Вот это хватка! — пробормотал полуэльф. — И сколько же вы хотите процентов, мастер Геральт?

— Зависит от суммы, которую вы намереваетесь выручить в случае победы. В какой конторе вы регистрируете и страхуете сделку?

— У Андреаса Блаафладта. А это имеет значение?

— Конечно, имеет, господин Шуйский! — усмехнулся Геральт. — Достопочтенный Андреас не связывается со ставками меньше миллиона гривен. Ведь так?

Неожиданно подал голос Лофт, потерявшийся было на диване:

— И ты мне будешь говорить, что это не подстава? Какой-то лысый татуированный тип…

— Помолчи, Лофт, — буркнул в его сторону Шуйский.

Лофт набычился и умолк, хотя себе под нос пробормотал что-то еще, по всей видимости, не слишком лестное для ведьмака.

— В общем, два процента, — сообщил Геральт, стараясь, чтобы это прозвучало без нажима.

— Два? — Шуйский пошевелил губами, словно пытался без помощи рук переместить сигару из одного уголка рта в другой. — Побойтесь жизни, мастер Геральт, это само по себе больше миллиона! Ни одна консультация, если разобраться, столько не стоит!

— Если разобраться, — пожал плечами Геральт, — от моей консультации как раз и зависит исход вашей сделки, господин Шуйский. По крайней мере вы совсем недавно в порыве откровенности высказывали подобную мысль.

— Вот и будь после этого откровенным, — с показной досадой проговорил полуэльф. — Полпроцента?

Геральт снова в упор взглянул на Шуйского:

— Я так понимаю, сойдемся мы на одном проценте, господин Шуйский. Предлагаю на этом торговлю закончить. Что же до фиксированной суммы, то двадцать пять тысяч за каждую консультацию я сочту вполне приемлемым вариантом. Я даже готов пойти вам навстречу и учесть выданные ранее фиксированные суммы в моем единственном проценте от выигрыша, буде таковой состоится.

Шуйский некоторое время угрюмо пускал дым, потом махнул рукой:

— Будь по-вашему, мастер Геральт!

И повернулся к секретарю:

— Готовь контракт! Только без цифр, сами впишем.

— Сей момент, господин Шуйский!

Затрещала клавиатура; секретарь печатал с такой скоростью, будто рук у него было не две, а как минимум четыре.

— Ну и приперли вы меня к стенке, мастер Геральт! Опомниться не успел! Меня! Витольда Шуйского! Расскажи кому — засмеют. Так и тянет мстительно вычесть стоимость билета на корриду из вашего гонорара.

— Это было бы слишком мелко для такого живого, как вы, господин Шуйский, — сказал Геральт беззлобно.

— Вы совершенно правы, шахнуш тодц! Я играю по-крупному, и именно поэтому я никогда так не поступлю. Но ведь тянет, слышите — тянет! Извольте убедиться — я по-прежнему с вами откровенен!

«Даже слишком, — подумал Геральт, не меняясь в лице. — И вряд ли это просто так».

К удивлению Геральта, представление проводилось вовсе не на цирковом манеже, а на небольшом стадиончике по Воздухофлотскому проспекту. Сразу стал заметен размах мероприятия: весь квартал был оцеплен, и внутрь пускали только счастливых обладателей билетов. Второй кордон стоял перед входами на трибуны.

Посреди футбольного поля был выгорожен круг; к нему примыкали два тоннеля, сколоченных из пахучих досок и обтянутых голубоватой материей. Трибуны отстояли от этого круга довольно далеко; Геральту подумалось, что для такого действа, как коррида, более подошел бы какой-нибудь амфитеатр.

Однако со стороны южных ворот, за которыми футбольные трибуны отсутствовали, устроители корриды соорудили несколько просторных лож для высоких гостей. Билет Геральта был в одну из них.

На подходе к ложам билет осмотрели, ощупали, обнюхали, разве только не облизали. Охранники, все как один почему-то вирги, глядели на ведьмака неодобрительно. Вскоре стало ясно почему: во-первых, он пришел слишком рано, за полчаса до начала. Во-вторых, его потертая джинса никак не коррелировала с одеждами остальных обладателей билетов в ложи.

Когда занавес за спиной Геральта бесшумно шевельнулся и в ложу втекли два телохранителя — орк и вирг — в безупречных парах, при штиблетах, галстуках и непременных темных очках, Геральт с неудовольствием решил, что его в очередной раз примут за безбилетника и попытаются выгнать. Однако орк, едва мазнув взглядом по татуированной лысине, басом осведомился:

— От Шуйского?

— От Шуйского, — подтвердил Геральт, опасаясь расслабиться.

— Вооружен? — поинтересовался орк.

— Вооружен.

— Тогда, если не затруднит, сиди где сидишь и не оборачивайся.

Геральт сидел в самом углу первого ряда кресел, снятых то ли из вагона поезда, то ли из комфортабельного автобуса. Кресла были соединены попарно, но номерок имели только один, по всей видимости, один билет означал, что в распоряжение его обладателя отдаются оба. Сидеть впереди было удобно, обзор арены прекрасный, поэтому Геральт с легким сердцем заверил охранников, что будет сидеть именно здесь и вообще будет паинькой. Те вроде бы поверили.

Минут через пять в ложу пожаловали попугайски разряженный подросток-человек лет четырнадцати с подружкой, глядя на развитые формы которой легко можно было дать все двадцать пять, но скорее всего исполнилось не больше семнадцати.

— Это кто? — капризно поинтересовался подросток, указывая на ведьмака сигаретой.

— Это от Шуйского, — спокойно пояснил телохранитель-орк.

К удивлению Геральта, капризы на этом закончились. Молодняк уселся в заднем ряду, но не точно позади Геральта, а чуть в стороне. Скорее всего они намеревались не корриду смотреть, а потискаться всласть. Геральту было глубоко по фиг, чем они там будут заниматься, что он и постарался сполна изобразить спиной.

В соседних ложах наблюдались как серьезные дяди в костюмах из бутиков с Крещатика, так и сомнительные рожи вида вполне бандитского, при атрибутических цепях и перстнях. Их присутствие могло бы взволновать какую-нибудь чувствительную дамочку-гимназистку, но Геральт себя к таковым не мог причислить даже при сильном желании.

Тем временем трибуны заполнились; заиграла музыка, а перед выходом на арену началось обычное для подобных зрелищ шевеление: конферансье поправлял чудной костюм, пяток живых в еще более чудных костюмах экипировались чем-то явно техническим либо же оружейным; где-то за драпировкой фальцетом взревывал двигатель, а на трибунах нестройно хлопали в ладоши и сдержанно переговаривались зрители.

А потом началось.

Геральт ожидал чего угодно — но только не этого. Ожидал либо тупого убиения какого-нибудь с виду ужасного, а на деле безобидного механизма либо быстрой и легко предсказуемой дуэли действительно небезопасной машины и профи-живого, двоюродного брата ведьмаков.

Не угадал. Увидеть пришлось спектакль. Костюмированное, тщательно срежиссированное и безупречно исполненное действо. Маэстро Манхарин в розовом снаружи и желтом изнутри плаще-капоте выступил на арену в окружении целого сонмища помощников-кавадоров, разряженных лишь слегка менее пышно. Даже на кава — небольшой складской автопогрузчик — повязали несколько цветных тряпок. Невзирая на скромные размеры, погрузчик был довольно опасной тварью — задняя ось имела явно независимую подвеску колес, которые вдобавок крутились на все триста шестьдесят градусов без всяких ограничений. Погрузчик был дьявольски маневренен и быстр, а ковш его отточен до едва ли не бритвенной остроты. Кава дважды задевал краем ковша доски ограждения и дважды раскалывал их повдоль на тонкие светлые щепы. Тем не менее Манхарин в своем плаще долго вертелся перед самым сверкающим лезвием, умудряясь остаться невредимым. Движения матадора были скупы и на заглядение совершенны. Со стороны казалось, будто он исполняет танец, губительный танец на самом краю пропасти.

В итоге Манхарин сначала сменил капоте на мулету, а потом мулету на широкий секач. Маэстро так и остался невредимым, а погрузчику сначала перерубил шланги гидравлической системы, отчего ковш бессильно повис на нижних ограничителях, а потом весьма ловко располосовал шины задних колес, оставив кава практически неподвижным.

Публика подвывала от восторга. Маэстро кланялся.

За час Манхарин разделался также с небольшим краном, загадочной штуковиной, оснащенной горизонтальным маховиком и гусеницами, и под самый занавес и явно на потеху публике — с обычной поливальной машиной. Маэстро и кава-доры вымокли до нитки. Публика от восторга уже не подвывала, а натурально выла.

В общем, первые выводы Геральт сделал.

Безусловно, Манхарин — не новичок в деле умерщвления механизмов. И, что вполне естественно, он делает это медленно и по возможности эффектно. Там, где опытный ведьмак ограничился бы дюжиной секунд и парой движений, матадор вынужден устраивать сущие пляски с бубном минут на пять, а то и десять. Оно и понятно: зрители хотят, чтобы им сделали красиво и чуточку страшно.

Второе, что отметил Геральт, — это задействованные на корриде механизмы. Их нельзя было назвать совершенно безопасными, однако никакие это не дикие твари с дикого завода. Да, внешний вид им намеренно создают устрашающий; все, что может блестеть, полируют до состояния зеркала, а каждую зазубренную шестеренку стараются выставить напоказ. Однако если бы на пласа де ла кава очутилась реальная дикая машина-убийца, за однозначную победу матадора Геральт поручиться бы не рискнул. Трюки трюками, а поединок поединком.

Однако главного ответа на вопрос Шуйского Геральт так и не получил: как далеко простираются умения маэстро Манха-рина? Чего он испугается настолько, чтобы отступить?

Проверить это можно было единственным способом. Однако события вдруг начали разворачиваться в весьма неожиданном направлении.

— Мне показалось, — спросил Манхарин, с прищуром глядя на Карлоса Гарсиа, — или в одной из VIP-лож отсвечивала ведьмачья лысина?

Импресарио выдержал паузу. Прищур тоже выдержал.

— А с каких пор это вас волнует, Фаусто?

Матадор зачем-то посмурнел.

— Не люблю работать под их тяжелыми взглядами. Разве ты не знал этого, Карлос?

— Хотите сказать, что взгляд профессионала вас смущает?

— Меня? — вскинулся Манхарин. — Смущает? Еще скажи, что мне интересно мнение этого порченного аптекой отродья о технике корриды!

Импресарио отозвался довольно холодно:

— Мнение профессионала всегда интересно. Тем более если это профессионал в смежной области.

Тут Манхарин не выдержал, отодвинул тарелку (приборы оглушительно звякнули) и вскочил:

— Я не понял! Ты равняешь этих уборщиков металлолома со мной, Фаусто Манхарином?

— Побойтесь жизни, маэстро! Я всего лишь назвал ведьмаков профессионалами в смежной области. И, говоря начистоту, появление ведьмака в VIP-ложе куда сильнее должно взволновать меня, нежели вас.

Южный темперамент матадора в очередной раз был погашен ледяным спокойствием импресарио. Карлос Гарсиа успел неплохо изучить своего подопечного и с некоторых пор приобрел на него известное влияние.

— Тебя? Почему?

Карлос Гарсиа легко прощал более молодому подопечному многое, в том числе показушную фамильярность. Даже публичную. Ибо звезда должна быть эксцентричной. К ней неприменимы обычные категории живых.

Звездам положено то и дело капризничать, периодически закатывать оглушительные скандалы, смертельно обижаться на весь мир и совершать разнообразные необъяснимые глупости. Звезда без этого — не звезда. А так, звездочка, если не искорка. Которая стопроцентно исчезнет с небосклона шоу-бизнеса весьма быстро.

— Потому что его прислал Шуйский.

— Шуйский? Тот надутый полуэльф, который опрометчиво решил, будто я чего-нибудь испугаюсь?

— Тот самый. Но насчет его опрометчивости я бы не спешил делать выводы. Ведьмака-то он прислал.

— Опять ты со своим ведьмаком! — приготовился вторично вспыхнуть матадор.

— И насчет ведьмака не спешите делать выводы.

— Какие еще выводы?

— Любые. Приятного аппетита, маэстро.

Карлос Гарсиа промокнул губы салфеткой и только после этого встал.

Был он невысок и сухопар, чтобы не сказать — тощ. На фоне такого бравого южного молодца, как Фаусто Манхарин, импресарио и впрямь выглядел задохликом. Однако сила его заключалась не в румяных, кровь с молоком, щеках и не в содержащих кривую евросажень плечах. Сила его заключалась в мощи интеллекта, жизненном опыте и финансовых возможностях. Интеллект обитал под крапчатой лысиной, финансовые возможности подкреплялись обширными связями и почти безупречной репутацией. Лысине Карлоса Гарсиа было далеко до ведьмачьей: во-первых, она была следствием не мутации, а банального возраста, из которого в свою очередь проистекал завидный жизненный опыт, ну а во-вторых, никаких татуировок на ней, естественно, не было. Так что смотрелась лысина побледнее. Но вот того, что под нею крылось, следовало бояться даже ведьмакам.

Карлос Гарсиа был человеком и прожил в этом мире всего шестьдесят два года. Но он определенно прожил их не зря, на зависть иным долгоживущим.

Выйдя из столовой, он спустился на первый этаж, в кабинет. Едва он успел войти и взглянуть на высокие напольные часы, тихо вякнул мобильный телефон. Импресарио первого матадора Европы неторопливо вынул аппарат из кармана и взглянул на экран. Как он и ожидал, высветился ничего ему не говорящий номер.

— Слушаю, — сказал Карлос Гарсиа в трубку.

— Все готово, — сообщили ему.

— Начинайте, — велел импресарио и нажал на отбой.

Живого, который только что звонил, Карлос Гарсиа, конечно же, узнал. Его звали Лофт.

— Первый раунд вы проиграли вчистую, господин Шуйский, — сообщил Геральт, отпивая эльфийского джина пополам с печерской минералкой.

— Представьте себе, я заметил, — весело отозвался полу-эльф.

Шуйский действительно был весел — никакой бравады или показухи.

Попивает тот же джин, попыхивает сигарой. Улыбается.

Впрочем, трудно было предположить, что Манхарина удастся запугать смешными механическими уродцами, которых ведьмак имел счастие наблюдать на недавнем представлении.

— Надо ли понимать, господин Шуйский, что первый раунд вы рассматривали исключительно как разведку?

— Вы на редкость проницательны, мастер Геральт!

— В таком случае, — задумчиво спросил ведьмак, — отчего бы не провести разведку по видеозаписям прежних выступлений Манхарина?

Шуйский расплылся в еще более широкой улыбке:

— Оттого, мастер Геральт, что это вряд ли дало бы нам, да и вам тоже, достойную пищу для размышлений. Никогда раньше Манхарин не сталкивался с нашими машинами. Да и вообще с машинами, порожденными Большим Киевом.

Геральт задумался. Фраза была слишком глубокомысленной, чтобы содержать меньше двух смыслов. Что это может значить на самом деле? Машины из разных мегаполисов, разумеется, отличаются друг от дружки, даже однотипные. Иногда очень сильно. Разные заводы, на которых они растут, разные технологические линии, разное сырье. Разные кланы на заводах, наконец. Все накладывает неповторимый отпечаток на нововыросшие дикие механизмы.

Но что-то за словами Шуйского все-таки стояло. Несомненно.

Впрочем, Геральту не пришлось долго гадать. Полуэльф в очередной раз выпустил замысловатый по форме клуб дыма, слегка подался вперед и доверительно сообщил:

— Я вижу, вы совершенно не в курсе взаимоотношений Большого Киева и европейских los corrideros.

Вероятно, Шуйский ожидал встречного вопроса, однако Геральт справедливо решил: раз уж наниматель начал рассказывать, значит, выложит все, иначе к чему было начинать? Так и произошло.

— Дело в том, мастер Геральт, что los corrideros обходят вниманием наш город отнюдь не случайно. За последние пятьдесят лет их удалось заманить сюда всего три раза, и все три раза представление срывалось, едва начавшись. Примерно то же происходило и раньше, я смутно помню приезд матадора Диего Арманио, почти сразу после приснопамятных событий в Хмельницком. Это был его последний выход на арену.

Шуйский сделал паузу, однако вопросов от Геральта так и не дождался. Тот застыл в кресле, бесстрастно глядя перед собой и изредка отхлебывая джина.

— Коррида в Большом Киеве до сих пор заканчивалась либо отказом матадора и его подручных выйти на бой, либо их гибелью. Так что наш город до сегодняшнего дня выигрывал поединок с los corrideros всухую. Нынешнее представление — первый случай, когда ничего особенного не произошло. Матадор продемонстрировал искусство вероник, натуралий и прочих пасе де печо, зрители насладились его искусством, а заодно надулись пива и слопали вдоволь ромоданских сосисок. Все довольны, все счастливы. Особенно я. И знаете почему? Потому что через две недели маэстро Манхарин приедет в Большой Киев вновь!

«Вот оно что, — запоздало сообразил Геральт. — Тогда понятно, почему против Манхарина выставили поливалку и прочих сегодняшних лапочек. Шуйскому важен сам факт проведения корриды в Большом Киеве. Скорее всего он и не собирается выигрывать пари: регулярно устраивая корриду в Киеве, он заработает в разы, в десятки раз больше, чем проиграет в этом дурацком споре! Но зачем тогда он нанял меня? Зачем ему знать, какие машины смертельно опасны для знаменитого матадора, если выставляет против него поливалки?»

Секундой позже Геральт сообразил и это. Да для того, чтобы знать наверняка, какие машины против Манхарина ни в коем случае НЕ ВЫСТАВЛЯТЬ!

Что ж, это объясняло все, вплоть до выплаченного аванса в семьдесят пять тысяч гривен. Поэтому в течение следующих минут двадцати ведьмак честно, подробно и обстоятельно объяснял Шуйскому, в чем, по его мнению, слабости маэстро Манхарина, а чего матадор ни в жизнь не испугается. Анализ выставленных на сегодняшний бой машин Геральт опустил; что характерно — Шуйский и бровью не повел, хотя насчет матадора вопросы задавал весьма въедливые.

Шуйский остался доволен. Во всяком случае, он по-прежнему был весел, на смену джину выудил из бара початую бутылку «Эльфийской особой» и щедро плеснул Геральту. Заверил, что идея привлечь ведьмака была счастливым озарением. Приготовился записать контактные номера-адреса, чтобы сообщить о месте и времени проведения второго боя и второй консультации; Геральт начал диктовать, но тут запиликал местный телефон на столе у Шуйского.

Возникшее предчувствие было очень нехорошим.

Веселье сошло с лица полуэльфа практически сразу после того, как он снял трубку и хорошо поставленным голосом произнес: «Шуйский слушает!» Несколько секунд он действительно слушал, потом медленно опустил источающую короткие гудки трубку на аппарат и растерянно застыл.

Геральту не нужно было ничего объяснять — с его-то ведьмачьим слухом. Прозвучало всего всего две фразы: «Маэстро Манхарин только что похищен из отеля. Полиция устанавливает обстоятельства».

Узнал Геральт и голос того, кто звонил. Это был Лофт.

Надо признать, Шуйский быстро взял себя в руки.

— Похоже, — сообщил он, потирая лоб и усаживаясь в кресло, — у вас появилась дополнительная работенка, мастер Геральт!

Ведьмак угрюмо воззрился на полуэльфа, который становился с каждой секундой все более озабоченным.

— Насчет оплаты не беспокойтесь, аванс я удваиваю… Нет, утраиваю!

— Господин Шуйский, — тихо сказал Геральт. — Я ведьмак, а не сыщик.

— Разумеется… Разумеется… Ах, шахнуш тодд, как не вовремя… Где же я прокололся?

Некоторое время Шуйский сидел неподвижно; казалось, от напряженной работы мысли в его седой шевелюре сейчас начнут проскакивать искры.

— Понимаете, мастер Геральт… Я догадываюсь, кто это сделал. И догадываюсь, куда привезут маэстро Манхарина и что ему предложат сделать.

Ведьмак решил не изменять прежней политике: молчать и слушать даже во время невольных пауз в речи Шуйского.

— Сделал это, я полагаю, импресарио Манхарина, старый лис Карлос Гарсиз. И намерен он показать похищенному матадору наши киевские машины-убийцы, самые экзотические и жуткие, каких давно не осталось в снулой и благополучной Европе. Разумеется, не лично — Гарсиа заведомо вне подозрений и не собирается рубить сук, на котором сидит. Запуганного и раненного Манхарина он потом заботливо увезет в Большой Мадрид, будет трогательно лечить и всячески холить-лелеять-ненежить-тетешкать, а главное — всецело поддержит решение маэстро больше никогда, никогда не приезжать в этот варварский город Киев, где обитают сплошь механические монстры, а живые тупы, безмозглы и ничегошеньки не понимают в высоком искусстве корриды.

— Но позвольте, — вопреки недавнему решению отмолчаться вставил слово Геральт. — В этом случае Карлос Гарсиа проиграет пари, а вы получите кругленькую сумму из его, как я понимаю, кармана!

Шуйский грустно усмехнулся, словно умудренный годами дед на наивный вопрос малолетнего внука:

— Ах мастер Геральт, мастер Геральт! Жизнь иногда бывает донельзя причудлива. Пока Манхарин выступает здесь, в Большом Киеве, Карлос Гарсиа теряет большие деньги там, в Европе. Бизнес есть бизнес, он не ведает жалости или сомнений. Мы заключили с Гарсиа весьма странное пари: каждый из нас стремится проиграть. Как бы это парадоксально ни звучало. И оба мы знаем, что формальный выигрыш на самом деле означает серьезные потери.

— Да-а-а-а… — протянул Геральт, впечатленно качая головой. — Я повидал всякого, господин Шуйский. Но ни с чем похожим на ваше пари я никогда не сталкивался.

— Если вы не возражаете, — сказал полуэльф, потянувшись к телефону, — я сейчас кое-что выясню, а потом в общих чертах разъясню, что, по моему мнению, вам предстоит сделать. И где все это развернется.

Геральт пожал плечами и сосредоточил внимание на «Эльфийской особой».

Набрав номер, Шуйский ждал, пока на противоположной стороне снимут трубку. Длинные гудки отчетливо звучали в тишине кабинета, даже постукивание пальцев полуэльфа по столешнице не могло их заглушить.

— Алло? Лофт? Ты не мог бы приехать? Ясное дело, срочно!!!

Лист с адресом Шуйский кремировал в пепельнице сразу же после того, как показал Геральту.

Ведьмак молча кивнул, подтверждая, что адрес он запомнил.

— У вас есть какой-либо план? — устало поинтересовался полуэльф.

— Да какой тут может быть план, — пробурчал Геральт, поправляя амуницию. — Тут следует для начала ввязаться в драку, а там уж по обстановке…

— В драку?

— Ну хорошо, хорошо, в события, — поправился ведьмак. — Извините, как оратор я вам в подметки не гожусь. Приеду, войду на территорию, отыщу, где прячут Манхарина, а там уж соображу что к чему.

— Н-да, — сокрушенно вздохнул Шуйский. — Говоря начистоту, не блещет ваш план.

— Другого все равно нет, — пожал плечами Геральт. — Кстати, а с чего вы взяли, что Манхарина привезут на… ну, в общем, именно туда?

Шуйский некоторое время молчал, словно раздумывал — стоит раскрывать свои тайны ведьмаку или обойдется ведьмак, невелика честь.

Решил все-таки раскрыть.

— Видите ли, мастер Геральт… Я — натура очень недоверчивая. Никому не верю. Вот и Лофту не слишком доверял, хотя он вроде бы набился в компаньоны… В общем, я отслеживаю его мобильный. И по разговорам, и по местонахождению. По разговорам за ним никакого криминала не числится, но не дурак же он, в конце-то концов, пользоваться для подобных разговоров тем мобильником, который я заведомо знаю. А вот спутниковое позиционирование показало, что он ездил… ну, в Святошин. А мне врал, будто сидит в гостинице в Голосеево. В Святошине у Лофта только один зафиксированный контакт — с доминирующим кланом… того самого объекта. Это раз.

Геральт выжидательно глядел на полуэльфа.

— А два, — закруглился Шуйский, — это «жучок» в ботинке самого Манхарина. Там он, там, даже не сомневайтесь.

— Хватило бы и только второго, — буркнул Геральт с легкой досадой: не любил он ненужной болтовни перед уходом на задание.

— Ничего, информация лишней не бывает. Заодно будете знать, что Лофту доверять нельзя. Собственно, я это с самого начала предполагал, но чтобы вот так вот нагло и откровенно кидать… м-да. Слишком я о нем хорошо думал.

«А дело у вас, господин Шуйский, поставлено с размахом, как я погляжу, — подумал ведьмак. — Надо же — «жучок» в ботинке! Любой техник обзавидуется такой прыти!»

— У вас навигатор имеется, мастер Геральт?

— Естественно! — фыркнул Геральт. — Я все-таки ведьмак, а не чучело какое-нибудь из «Морены-Трейд».

— Откуда? — не понял Шуйский.

— А… Не важно, — махнул рукой Геральт. — Естьтакая поганая фирма. Никогда с ней не связывайтесь.

— Да? Ладно, не буду. Так о чем это я: текущие координаты Манхарина я могу сбрасывать вам по СМС, скажем, каждые 10 минут. Годится?

— Вполне.

— Точность какая нужна?

— До двадцати метров хватит, — прикинул Геральт. — Даже до тридцати.

Шуйский потянулся к селектору и что-то быстро заговорил по-эльфийски — вероятно, отдал распоряжения секретарю. Геральт тем временем отключил на мобильнике все звуки, оставил только вибрацию. Не хватало еще, чтобы в самый неподходящий момент мобильник предательски запиликал.

— Ну все, я пошел, — сказал Геральт, поворачиваясь к дверям.

— Там мой лимузин внизу, — кинул ему в спину Шуйский. — Он к вашим услугам.

— Много помпы, — отозвался Геральт, не оборачиваясь. — Сам доберусь. Незаметненько.

— Удачи!

— К вирговой маме.

До Святошина добраться было нетрудно: первый же остановившийся таксист запросил всего двадцатник. Геральт молча забрался на заднее сиденье. Едва тронулись, пришла первая эсэмэска с координатами Манхарина.

Всю дорогу Геральт продремал, не выпуская, впрочем, лямку рюкзачка из руки. Таксист попался молчаливый, знай вертел себе баранку, почему-то не доверяя стареньким и явно опытным «Черкассам». В принципе с шофером любая машина чувствует себя увереннее — на многие маневры автомобиль без водителя просто не решается. Можно было бы понять таксиста, будь на дороге сложная обстановка или, не приведи жизнь, пробка. Но проспект был свободен, да еще вдобавок удалось зацепиться за зеленую волну. Лишь изредка таксист перестраивался из ряда в ряд.

Вторые полученные координаты слегка отличались от первых. Значит, объект перемещался. Это было не очень здорово: сиди Манхарин на месте, он заметно повысил бы собственные шансы выбраться с завода целым и невредимым. Третью эсэмэску Геральт принял уже вне «Черкасс» — он вышел из такси на некотором расстоянии от заводского периметра. Матадору, к несчастью, на месте не сиделось: он продолжал передвигаться по территории завода.

Завод этот назывался АТЭК.

Вот, кстати, и периметр — высокий каменный забор. Спасибо, что без колючки по верху.

Геральт огляделся. Оживленный проспект остался позади, впереди расстилалась унылая промышленная зона, с виду совершенно безжизненная. Что-то там, безусловно, происходило: вдалеке изредка погромыхивало, слышались гудки локомотива и рокот нескольких моторов. Однако никого Геральт пока не видел.

Насколько он успел выяснить, на АТЭКе заправлял смешанный человеческо-орочий клан. Однако в дальних цехах и на испытательном полигоне почему-то заправляли вирги, с доминирующим кланом пребывающие в отношениях натянутых, но не переходящих в открытую войну. Каким-то образом на заводе умудрялись сосуществовать два клана, причем явно неравные по силам. Почему более сильный смешанный клан не прижал виргов к ногтю и не поглотил или просто не вытурил с территории — поди угадай. Отношения внутри кланов тоже оставались загадкой. Заводские кланы вообще сообщества закрытые и во многом таинственные.

Итак, для начала следовало пробраться на территорию. Проходную Геральт отмел сразу: афишировать ведьмачий визит на АТЭК не хотелось категорически. Лезть среди бела дня через забор тоже было не с руки, однако стартовая идея у Геральта имелась: стоило полазить по окрестным колодцам дренажной системы. На территорию завода обязательно должно идти несколько ходов. Ползать по зловонным отстойникам и склизким от нечистот каналам, конечно же, удовольствие сомнительное, но зато неплохо оплачиваемое. Да и еще одно соображение Геральт накрепко усвоил много лет назад: грязь с костюма или кожи недолго и отмыть. А вот пулю из башки выковыряешь навряд ли. Поэтому вперед, вниз, в грязь и зловоние. Такова уж непростая ведьмачья доля.

Во втором колодце отыскался ведущий в нужном направлении ход. Не отвлекаясь на очередную эсэмэску, Геральт проверил упаковку ружья (в порядке), сложился втрое и вполз в тесный полузатопленный канал.

Метров через сорок он уткнулся в металлическую решетку, перегораживающую ход, но прутья до того проржавели, что удалось сломать ее голыми руками, даже инструмент не пришлось доставать.

«Хорошее начало, — подумал Геральт оптимистически. — Опережаю график минут на пятнадцать, не меньше».

Он упрямо полз по узкой каменной кишке, не забывая поглядывать наверх. Несколько раз попадались колодцы, однако большею частью вентиляционные. По крайней мере без скобяных лесенок, ведущих на поверхность. Но вскоре нашелся и колодец с лесенкой.

Прежде чем выбраться, Геральт слегка сдвинул крышку и некоторое время тихонько изучал окрестности. Люк располагался в очень удачном месте: под шиферным навесом, прикрывающим от непогоды какие-то громоздкие цилиндрические железяки. Одна из железяк, по-видимому, частично перекрывала люк, потому что крышку удалось приподнять только с одной стороны и совсем чуть-чуть. Сквозь щель рассмотреть получилось мало что, но слух подсказал Геральту, что вблизи вряд ли присутствует кто-нибудь живой. Поэтому ведьмак поднапрягся, сдвинул крышку наполовину (ржавая скоба под ногой жалобно при этом хрустнула, но, к счастью, выдержала) и просочился в образовавшуюся щель, словно таракан между стеной и плинтусом.

Здоровенный цилиндр, напоминающий серединку гигантского автомобильного колеса со снятой резиной, действительно налегал на краешек канализационного люка. Геральт попробовал его отпихнуть — со второй попытки получилось. Цилиндр был, во-первых, то ли дюралевый, то ли алюминиевый, а во-вторых, не сплошной, а с пустотами. Будь он сплошным — не выбраться бы ведьмаку в этом месте, не поддался бы люк ни за что.

«Еще плюс в график», — подумал Геральт, одновременно снимая координаты с GPS’a. Затем сверился с последними данными по датчику в ботинке Манхарина и с компасом. Идти предстояло к ближайшему цеху или ангару, маячившему метрах в полуста от навеса.

Прежде чем выбираться из укрытия под открытое небо, Геральт аккуратно вынул из непромокаемого пакета ружье, приторочил к боку, а также не поленился внимательно осмотреть подходы к цеху в бинокль. Увы, он быстро засек неподалеку трех чумазых собак. Сами по себе они были не страшны, однако могли поднять шум-гам, а это в планы Геральта ни в коем случае не входило. На крайний случай в рюкзачке имелась пушка с глушителем, но Геральт, как и все ведьмаки, крайне неохотно шел на убийство существ из плоти и крови даже при смертельной угрозе собственной жизни.

Собаки как почувствовали: снялись с места, где валялись в пыли, и рысцой убрались куда-то к далекому забору-периметру. Выждав еще пару минут, Геральт наметил траекторию, по которой предстояло добежать до цеха. Сначала вон к той куче шлака, потом зигзагом между выкрашенными желтым и черным цветами бочками и, наконец, к серой металлической двери посреди точно такой же серой стены цеха.

По маршруту он прошел с точностью снабженного автонавигатором джипа. Однако дверь в цех была заперта. Пришлось повозиться с замком и отмычками.

«Ну вот, график начал выравниваться…» — подумал Геральт, даже немного успокаиваясь.

Обыкновенно от графика всегда отстаешь. Если опережаешь — что-то явно идет не так и следует немедленно озаботиться.

Вскоре дверь скрипнула, отворяясь; ведьмак юркнул в цех и прикрыл ее за собой. Только прикрыл, запирать не стал. Мало ли как придется уносить ноги с территории… Возможно, эта дверь еще спасет ему жизнь. Ему и Манхарину. Но хотелось все же верить, что настолько остро ситуация не повернется. Может, матадорам и нравится ходить по самой грани, однако простой киевский ведьмак предпочитает надежность и спокойствие риску и браваде. Говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Как бы не так! Рисковые люди до шампанского дорываются быстрее, это да. Но пьют его очень недолго. А осмотрительные хоть и страдают поначалу от жажды, зато потом берут свое по полной программе. И — что приятнее всего — без вредных последствий. Так что… матадорам — матадорово.

Смутное движение слева Геральт засек самым краешком глаза. Плавно и бесшумно он присел, кроясь за стеллажом с разнообразным железным хламом. И кто там пожаловал?

Откуда-то из подсобки, приподнятой над уровнем цехового пола на пяток ступеней, спустился живой, одетый в весьма живописные лохмотья. В руке он держал самую обычную металлическую кружку зеленого цвета и направлялся… нуда, куда же еще с кружкой-то в руках? К пожелтевшему рукомойнику у стены. Повернул вентиль (водопроводная труба при этом душераздирающе взвыла), нацедил в кружку воды и осторожненько повлек ее назад в подсобку, стараясь поменьше расплескать. Походка у живого была не слишком твердая, поэтому догадаться о назначении воды труда не составило: когда нет закуски, используют запивку.

Дополнительная пикантность ситуации состояла в том, что GPS и подсказки Шуйского в качестве локализации Манхарина указывали как раз на эту подсобку, где только что скрылся гонец за жидкостью.

«Ну что ж, — хмыкнул про себя Геральт. — Если их там двое, буду третьим».

Тенью переместившись к лесенке, он поднялся на пять ступеней, встал у двери и осторожно заглянул сквозь давно не мытое стекло.

Так и есть, двое. И бутылка на столе.

В последний раз сверив координаты, Геральт убедился, что Манхарин находится не далее чем в двадцати — тридцати метрах от него, взял на изготовку ружье и вошел. Двое за столом синхронно повернули головы в его сторону и на несколько секунд замерли.

— Привет, — весело сказал Геральт.

Манхарина среди этих двоих не было.

— Эта, — промямлил один из пьянчуг. — Ты кто?

— Конь в пальто, — беззаботно ответил Геральт. — А вы? Вроде не из клана, как я погляжу.

— Не, не из клана, — с готовностью отозвался тот, который ходил за водой. — Вольные мы.

«Ага. Бомжи, значит», — понял Геральт.

Впрочем, эти двое для классических бомжей выглядели недостаточно чумазыми и довольно неплохо одетыми. И — внимание! — обутыми…

Геральт опустил взгляд и убедился, что второй вольный заводчанин был обут в шикарные сапоги-казаки, стоящие явно больше, чем их обладатель заработал за всю жизнь.

«Елки-палки, — подумал Геральт. — Кажется, я нашел ботинки Манхарина».

— А скажи-ка, мил человек, — обратился к нему ведьмак, — давно ли у тебя эти сапожки?

Заводчанин насупился, словно ребенок, которому сначала дали игрушку, а потом сообщили, что отбирают.

— Сегодня выменял! Мои ботинки тоже были хорошие, ей-право!

— Выменял? У кого? — продолжил допрос Геральт.

— Да фиг знает, у хлыща какого-то. По-нашему ни бе ни ме, разодет — фу-ты, ну-ты! А у меня ботинки туристские были, новые почти. Ну и сторговались… Он нам еще бутылку вот добавил.

— Как же вы сторговались, если он по-нашему ни бе ни ме? — поинтересовался Геральт, убирая ружье на бок — так, чтобы в любой момент можно было пустить его в ход.

— Да как… Жестами! Чего непонятного? В этих сапожках не больно-то побегаешь, а этот чужеземец как мои ботинки нацепил, такого стрекача задал, что ой!

— Зачем же тебе сапоги, в которых бегать плохо?

— А мне-то от кого бегать? — недоуменно пожал плечами заводчанин. — Я тут живу, меня ни клан не трогает, ни вирги с полигона. Я — Зяма! Слыхал?

— Кто ж не слыхал о Зяме, — многозначительно протянул Геральт. — А где ты менялся-то? Далеко отсюда?

— Да в шестом цехе. — Зяма махнул рукой, видимо, в направлении упомянутого цеха.

— Давно?

— С утра.

Вскользь глянув на часы (13:27), Геральт коротко поразмыслил: а что в понимании вольного заводчанина есть утро? Шесть часов или полдень? Хотя литровую бутылку «Casa Tamudo» эти субчики оприходовали только наполовину, так что вряд ли встреча с Манхарином состоялась очень уж давно.

— Вот что, дружище Зяма! — миролюбиво сказал Геральт. — Сейчас мы сходим с тобой в шестой цех на то самое место, откуда задал стрекача тот тип в выменянных ботинках.

— Зачем? — удивился заводчанин.

— Затем, что я тебя об этом прошу. — Геральт улыбнулся и напоказ шевельнул стволом висящего на боку ружья. — Что тебе, трудно, а? Вот и друг твой вроде не возражает. Верно, друг?

— Верно, — промямлил второй заводчанин, нервно поглядывая на недопитую бутылку. — Зяма, давай покажем, чего там?

— Вот видишь. — Геральт повернулся к Зяме. — Давай убирай пузырь в тайничок, и двинули, у меня времени мало.

Делать нечего, заводчане неохотно, но повиновались. В их компании можно было не особо крыться — одет был Геральт в целом похоже, оружие напоказ больше не выставлял, а если клан и впрямь не трогает вольных, значит, они клану чем-то выгодны.

«Жучок» точно крылся в сапоге Зямы: Геральт принял еще две эсэмэски, сверился с GPS’om и без подробностей дал знать Шуйскому, что далее отслеживать координаты нет смысла.

Топали недолго; вскоре Зяма остановился перед широченными воротами, в которых застыл козловой кран высотой с добрый трехэтажный дом.

— Вот тут. — Заводчанин легонько пнул одну из рельс, по которым цеховой кран перемещался. — На рельсе сидели и переобувались. А побег он во-он туда!

Зяма взмахнул рукой, показывая куда. В той стороне пейзаж был необычный для завода: пузырились кусты и даже несколько деревьев высились.

— А что там? — спросил Геральт, не очень рассчитывая на ответ.

Но Зяма ответил не задумываясь:

— Испытательный полигон. Вольные туда не суются — там из тоннелей иногда такие монстры выбираются… В цехах спокойнее.

«Полигон! — задумался Геральт. — А ведь Манхарина туда скорее всего сознательно выдавили».

— Что еще за тоннели? — вновь обратился он к неожиданным поводырям.

— Подземные. Чего в цехах вырастает, потом по ним на полигон обычно выбирается. Иногда и с полигона в город вылазят, были случаи.

«Как же, как же, — с готовностью вспомнил ведьмак. — Года три назад шагающий экскаватор прорвался. Койон с Ламбертом его насилу успокоили и продали на запчасти Халькдаффу».

Спрашивать заводчан о входах в тоннели скорее всего бесполезно — откуда, а главное, зачем им это знать? В обычные маршруты вольных технологические участки не входят, вольные обитают в заброшенных зонах, где царят запустение и ржавчина. К тому же даже начинающий и неопытный ведьмак отыщет нужные входы на раз-два. Поэтому Геральт сделал заводчанам ручкой:

— Ну что же, граждане! Спасибо, как говорится, и не смею больше отвлекать!

Геральт повернулся и быстро зашагал в отверзнутый зев цеховых ворот. Зяма с товарищем некоторое время потоптались на месте, растерянно перекинулись несколькими словами, да и направились назад, к подсобке и бутылке, дивясь, наверное, странному лысому человеку, непонятно откуда и для чего пробравшемуся на их родимый завод.

Впрочем, завод принадлежит как раз не бомжам, а клану, ну и частично таинственным виргам. А вольные на нем только обитают, причем исключительно по милости истинных хозяев.

Пристальный взгляд откуда-то с верхотуры Геральтявствен-но почувствовал спиной, даже на короткий миг запнулся, но заставил себя как ни в чем не бывало идти дальше. Войдя в цех, он сразу же подался вбок, в огороженную металлической сеткой зону, практически бегом, и поспешил спрятаться в первом попавшемся удобном месте — за ближайшим токарным станком.

Ведьмак не ошибся: чьи-то ботинки тотчас застучали о ступени лесенки. Из кабины крана спускался… даже нет, спускались.

«Двое», — определил Геральт, вслушавшись.

Показываться наблюдатели не спешили. Ведьмак практически не сомневался, что это мелкие боевики заводского клана, присматривающие за территорией. Геральта с бомжами они скорее всего заприметили давно, но не сразу сообразили, что он тут чужак. В самом деле, не так себя ведут чужаки на заводе, не разгуливают совершенно открыто в компании местных вольных. Зяму и его приятеля, кстати, могут после всего и за шиворот взять. Кого, мол, водили к шестому цеху?

Позади Геральта высился второй станок; за ним — третий, четвертый, пятый, а дальше вздымалась сплошная перегородка, делящая цех на две неравные части. Поглядев наверх, Геральт нашел трубы вентиляционной системы и по их расположению прикинул, где, по идее, должны располагаться сервисные входы в тоннели.

Прятаться в захламленном цеху было нетрудно; невидимые стражи еще не показались в воротах, а ведьмак уже отступил к перегородке, согнувшись в три погибели, пробежал вдоль нее и попал в зону других станков, повыше, — фрезерных. Тут можно было и выпрямиться.

Отступив еще дальше, Геральт наткнулся на небольшой вагончик, снятый с колес и прижавшийся ко все той же перегородке. Заглянул внутрь — там было оборудовано что-то вроде раздевалки. Секунду поколебавшись, Геральт снял с вешалки не очень чистую бейсболку, украшенную логотипом завода и витой надписью АТЭК, и нахлобучил на лысину.

Нечего светить татуировкой, сигнализируя всем и каждому: «Ведьмак пришел!»

Вскоре нашелся и проход во вторую половину цеха; Геральт заглянул, но туда идти не имело смысла — вентиляционные трубы спускались и уходили под бетонный пол в дальнем углу, но по эту сторону перегородки. Вдобавок там просматривалась многообещающая будочка, весьма похожая на пультовую.

Геральт собрался было двинуть туда, но совсем рядом совершенно неожиданно послышались тихие-тихие шаги. Не будь он ведьмаком — нипочем не услышал бы.

Пришлось молниеносно нырять под ближайший стеллаж, под нижнюю полку.

В ребра уперлось что-то на редкость твердое, наверное, какая-нибудь недоросшая деталь или запчасть от станка.

А парой секунд позже Геральт увидел ботинки. Туристские. И действительно неплохие. В таких бегать по цехам и впрямь сподручнее, чем в казаках со сточенными каблуками и позвякивающими при каждом шаге железками-цепочками.

— MechkilJer! Where are you? — прошептали сверху.

В эту самую секунду в кармане Карлоса Гарсиа, пребывающего в кабинете шефа охраны АТЭКа, тихонько звякнул телефон.

— Слушаю, — отозвался импресарио, отворачиваясь от экранов видеонаблюдения.

— Он пришел, — сообщил Лофт. — И уже отыскал маэстро.

— Хорошо. Действуйте как намечено.

Это означало: начинайте выдавливать матадора и ведьмака на испытательный полигон.

Азартное это дело — облава на большом заводе.

Лофт сложил телефон-раскладушку, сунул в карман. Повернулся к орку из клана, который сегодня командовал оравой боевиков-заводчан.

— Гоните! — скомандовал Лофт и осклабился.

Орк повелительно качнул головой одному из своих подручных, который моментально выскочил за дверь. Там ожидали бригадиры помельче.

— Думаешь, удастся напугать ведьмака? — с сомнением протянул орк-командир.

Лофт поджал губы и отрицательно покачал головой:

— Думаю, не удастся. Но ведьмака нам пугать не обязательно, главное, чтобы испугался второй.

И подумал:

«Карлос, старая лиса! И тут вывернулся: воистину тот, кто нам мешает, пусть нам поможет. Теперь за жизнь Манхарина можно вообще не опасаться, ведьмак его от любого монстра защитит».

Лофт мельком уже видел то, что ожидало ведьмака и матадора на испытательном полигоне. Оно действительно могло напугать кого угодно.

Кроме ведьмака, которым страх перед механизмами вообще неведом.

Матадор сразу обратился к Геральту по-английски, сообразил, что испанского тот скорее всего не знает. Говорил он чисто и правильно, вовсе не как жители Большого Лондона и уж точно не как заокеанские живые, где два самых чудовищных мегаполиса Северной Америки давно срослись в один и часто именовались теперь Йорк-Анджелесом. Тамошнюю речь даже лондонцы разучились толком понимать.

— Ведьмак! Ты где, ведьмак?

Лежать под стеллажом больше не представлялось возможным: где-то совсем рядом крались двое охранников-заводчан, да и железка в ребра давила так немилосердно, что Геральт счел за благо поскорее покинуть убежище.

— Я тут! — шепотом отозвался он, выкатываясь в проход и бесшумно вскакивая.

Матадор стоял у соседнего стеллажа, привалившись к стойке плечом и вдобавок пригнувшись. Это он правильно, нечего светить макушкой над полками, особенно когда на макушке надета пижонская пестрая шляпа.

— Давай за мной, быстро и тихо! — скомандовал Геральт и рысью поспешил к предполагаемым входам в тоннели. В тот же миг на входе зазвучали голоса — видимо, к охранникам прибыло подкрепление, и они сочли, что прятаться больше ни к чему. К счастью, Геральт с Манхарином от цели находились раза в три-четыре ближе, нежели от входа. Да и матадор вел себя молодцом: двигался стремительно, экономно и практически бесшумно. Не отставал. И в заросшую паутиной дыру за будочкой нырнул без разговоров, хотя выглядела та истинно входом в задницу мира.

Впрочем, тот, кто умеет подолгу плясать с мулетой перед ковшом хоть и не самой страшной, но все же довольно опасной машинерии, просто обязан иметь отменную реакцию, быть очень координированным и не брезгливым.

Вход в тоннель Геральт отыскал на автомате: знал, что для доступа к коллектору вентиляционной системы необходима камера либо непосредственно под будочкой, где располагалась пультовая, либо где-то рядом. А вход в эту камеру обычно прорастает и из тоннеля, потому что это ближе и удобнее всего, и из пультовой, потому что в случае чего дежурному некогда будет бежать до штатного входа в тоннели, а потом по тоннелям до камеры.

Близкое знакомство с действующими технологическими линиями не раз помогало Геральту на территориях даже заброшенных цехов, заводов и фабрик.

Тоннелей внизу оказалось аж три: два рядом, как в метро, на верхнем ярусе и один меньшего диаметра под ними. Перед металлической лесенкой с одним перилом Геральт на миг задержался, сорвал с Манхарина его дурацкую шляпу и как мог далеко зашвырнул в левый тоннель. Сам же спустился в нижний, невзирая, что там бежать предстояло, постоянно пригибаясь и рискуя налететь лбом на препятствие.

Еще Геральту очень не понравилось включенное во всех трех тоннелях освещение. Пусть тусклое и едва-едва разгоняющее тьму, но все же… Освещение в тоннелях под заброшенным цехом — что может быть противоестественнее? А когда (едва они спустились на нижний ярус) в противоположной от полигона стороне тоннеля замелькали огни фонариков и грохнул одиночный выстрел, у Геральта исчезли последние сомнения.

И он сразу перестал спешить. Двинулся к полигону шагом и больше не старался ступать неслышно.

— В чем дело? — моментально отреагировал на смену темпа Манхарин. — Почему мы идем так медленно?

— Потому что спешить больше некуда, — неохотно пояснил ведьмак. — За нами не гонятся. Нас гонят.

— Куда?

— На испытательный полигон.

— Зачем?

— Полагаю, не на дружескую пирушку.

Геральт внезапно встал и развернулся, так что Манхарин едва не налетел на него.

— Я скажу тебе на всякий случай, — сообщил ведьмак, изгнав из голоса даже намек на эмоции. — Тебя хотят напугать. Как ни странно, именно поэтому ты можешь ничего не бояться, матадор. Если бы тебя хотели убить, ты был бы уже мертв. И уж точно ты не смог бы сбежать от тех, кто тебя украл. Поэтому можешь не волноваться. Другое дело я. Кому нужен много знающий ведьмак? Сомневаюсь, что хоть кому-нибудь. Так что расслабься и пойдем. Что бы мы ни встретили впереди, найдется способ с этим справиться. А пока нечего попусту сушить голову.

Геральт повернулся и двинулся с прежней скоростью и в прежнем направлении.

— Напугать, — пробормотал за его спиной Манхарин. — Carramba, да я уже так напуган, как никогда в жизни не пугался! Знал бы ты, ведьмак, каково это — тебя будят в гостинице в собственной постели какие-то мерзостного вида типы, напяливают мешок на голову и куда-то везут, не проронив ни слова! Клянусь, ругайся они и пинай меня под зад — мне не было бы так страшно, но они молчали, как пираньи в пруду у моего импресарио! Молчали всю дорогу!

Что такое мешок на голове и молчаливое сопровождение нескольких громил, Геральт как раз знал. Но сообщать об этом матадору счел излишним.

— Да и кому нужно меня пугать, причем таким странным способом? — добавил Манхарин.

— Всегда найдется кому, — буркнул Геральт, не оборачиваясь. Распространяться о подозрениях Шуйского насчет козней импресарио он счел излишним. Не его это дело — вмешиваться во взаимоотношения заграничных богатеев.

— Умыкнуть звезду из гостиницы — это шумиха, это то, что твои имиджмейкеры называют пиаром, — вместо этого сказал ведьмак, искренне надеясь, что Манхарин успокоится, а значит, в трудный момент потребует меньшей опеки.

— Звезду? — переспросил Манхарин неожиданно. — Ты, ведьмак, считаешь меня звездой?

— Ну не я же собираю полные стадионы по всей Европе, — сдержанно ответил Геральт.

Некоторое время матадор молчал, исправно следуя за Геральтом.

— Странно, мне о ведьмаках рассказывали совсем иное, — сказал он вдруг. — Что ведьмаки сущие…

— Так! — прервал его излияния Геральт. — Шлюз! Давай-ка глянем — что там, за ним?

Собственно, особо на этот счет ведьмак не обольщался. По ту сторону шлюза наверняка кордон загонщиков. Уж очень откровенно его с матадором выпихивали на испытательный полигон.

Геральт угадал: едва он выглянул в щель приоткрытых металлических ворот шлюза, в слабо освещенном боксе, примыкающем к тоннелям, тоже замелькали фонарики и раздались голоса. Одновременно загонщики, подгоняющие их сзади, словно бы по волшебству замешкались, на самом деле давая жертвам время вернуться в тоннель и продолжить прежний путь.

«Что же придумать?» — лихорадочно размышлял ведьмак. Идти на поводу у заводчан — худший из вариантов. Однако за каждым шлюзом или сервисным ходом стопроцентно окажется кордон.

Геральт ожидал какого-нибудь люка в полу или уводящей в темноту забытой штольни, однако ничего подобного на недолгом пути к наглухо закупоривающему тоннель шлюзу, увы, не попалось. Загонщики все так же показушно-шумно держались метрах в ста — ста пятидесяти позади.

Шлюз, перекрывший путь, был более чем солиден; Геральт немедленно определил его как действующий. Направо вверх уходила лесенка, опять-таки с единственным перильцем. Заботливо протертая от пыли табличка перед ее началом гласила: «Вход для персонала».

Вздохнув, Геральт поставил ногу на первую ступеньку. Одной рукой он машинально проверил ружье на боку. Если бы он обернулся, он бы увидел, как Манхарин, точно так же вздохнув, потрогал что-то, упрятанное за пазухой цветастой рубашки, сейчас, разумеется, весьма грязной.

За пазухой матадор прятал разодранный мешок, который ему надевали на голову. В самом плохом случае мешок мог заменить мулету, ибо совершенно все равно, какого цвета тряпка, которой машешь перед каким-нибудь тупым погрузчиком на арене. А попросить у ведьмака настоящее оружие Манхарин не решился.

Ничего этого Геральт, разумеется, не знал. Он просто поднимался по лестнице, вслушиваясь и принюхиваясь, словно вылезающая из укрытия крыса.

Наверху Геральт и впрямь ощутил себя крысой. Крысой на краю огромной круглой арены.

Забор, который окружал полигон, был очень высок — метров, наверное, восемь в высоту, так что гигантский цилиндрический котлован походил еще и на бассейн, из которого спустили всю воду. Несомненно, что бетон забора без особого ущерба был способен выдержать выстрел прямой наводкой из какой-нибудь боевой артиллерийской дряни, с которой, к счастью, даже ведьмаки встречаются невероятно редко. Внутри полигона без особого труда разместилось бы несколько футбольных полей.

Ход, по которому беглецы поднялись на поверхность, выглядел очень похожим на обычный подземный переход, только был гораздо уже и ступени имел не каменные, а металлические.

«Вот и все, — отрешенно подумал Геральт, глядя в центр арены. — Другого и ожидать было глупо».

— Ну что, матадор, — ободряюще сказал он спутнику. — Готовься. В такой корриде ты еще не участвовал.

— Да уж, — хмуро подтвердил Манхарин, озираясь. — Зрителей что-то не видно.

— А ты вон туда глянь, — посоветовал Геральт, указывая на решетчатую вышку, что высилась над забором. Чуть дальше виднелась еще одна, дальше еще — вышки охватывали полигон правильным, геометрически безупречным кольцом.

— Это что?

— Мачты системы наблюдения. Там наверху видеоглазков — как тараканов на продуктовом складе. Видят тебя, видят, не сомневайся.

Манхарин немедленно выдернул из-за пазухи тряпку-мулету и продемонстрировал ближайшей мачте неприличный жест. Это было довольно неожиданно, но, если разобраться, не слишком удивительно. Геральт усмехнулся и покачал головой.

— Ну а где ваш страшный киевский кава, с которым нам предстоит сразиться? Мой импресарио о киевских кава все уши мне прожужжал. Такие страсти рассказывал, не поверишь, ведьмак!

— Зря надеешься, — сказал Геральт жестко. — Поверю. У нас много чего водится.

Манхарин уже улыбался, куда только делись испуг и растерянность — возможно, решающую роль в этом сыграла похожесть нынешней ситуации на те, которые он переживал десятки раз в матадорской карьере. По крайней мере эта ситуация была куда привычнее, нежели мешок на голове и молчаливые боевики заводского клана, этот мешок надевшие.

А возможно, просто потому, что Манхарин, при всех его звездных причудах, отнюдь не был трусом — уж в этом-то сомневаться точно не приходилось. Однако сейчас от него требовалась главным образом не храбрость, а послушание, что и поспешил уточнить ведьмак..

— Значит, так, матадор. Слушай меня внимательно, потому что сейчас из любого капонира или тоннеля может вылезти такая тварь, которой ты на арене никогда не видывал. Это может быть все что угодно, вплоть до боевого робота-эспера. Если мы будем действовать слаженно и умно, мы его уделаем. Ты согласен?

Манхарин продолжал улыбаться. Такую игру он, похоже, готов был воспринять благосклонно.

— Сказал бы мне кто еще вчера, что я буду действовать заодно с ведьмаком! — промолвил матадор вполголоса.

Он вскинул голову, словно перед выходом на настоящую пласа де ла кава, вокруг которой восторженно ревут сотни зрителей, и сказал уже гораздо громче:

— Я с тобой, ведьмак! Будь это настоящая коррида, командовал бы я. Но тут мне с тобой и впрямь не тягаться. Мое дело — собирать полные стадионы по всей Европе, а твое — убивать монстров. Так что командуй. Я все сделаю.

«Мое дело — хранить город, — подумал Геральт, — но вряд ли ты это поймешь, звездный мальчик».

— Держи! — Ведьмак протянул Манхарину тяжелый пистолет «Крок» и две запасные обоймы к нему. — Бить лучше всего в двигатель, втопливную систему… Я подскажу куда, если что. В крайнем случае — стреляй по фарам или лобовому стеклу, это машину не остановит, но собьет с толку. Выиграешь несколько секунд. Это очень много.

Матадор без колебаний принял оружие, а обоймы тут же рассовал по карманам.

— Когда оно покажется и двинется в нашу сторону — тут же расходимся. Я думаю, оно погонится за тобой, потому что мою лысину оно наверняка уже засекло и поняло, с кем имеет дело. Вот и проявишь ловкость настоящего el corridero. А уж я к нему как-нибудь подберусь и оседлаю. Но уворачиваться продолжай до тех пор, пока я не дам знать, что все кончилось. Понял, матадор?

— Si, mechkiller! — Манхарин браво отсалютовал «Кроком». — Оно меня не поймает, даже не надейся.

— И, это… — добавил Геральт уже без прежней жесткости. — Когда я на него взберусь, ты в меня ненароком не пальни. И вообще… экономь боеприпас. Без крайней нужды…

— Не мальчик, разберусь! — пообещал матадор.

— Тогда пошли.

И они зашагали к центру полигона. Их вида и их решимости могла испугаться самая дикая и самая нетерпимая к живым машина в Большом Киеве.

— Ведьмак отдал ему пистолет, — пробормотал Лофт задумчиво. — Зачем, шахнуш тодд?

— Затем, что ружьем ведьмак станет орудовать сам, — невозмутимо отозвался Карлос Гарсиа. — Однако как они идут, взгляни! Лофт, если ты запорешь запись, я тебя скормлю пираньям.

— Да, идут знатно, — хохотнул Лофт. — Еще бы музычку какую-нибудь героическую — вообще отпад был бы.

— Музычку подберем. — Карлос Гарсиа неотрывно глядел на экран. — Очень удачно Шуйский нанял этого ведьмака. Такой актер и бесплатно! Мой бухгалтер будет плакать от счастья, глядя на расходную ведомость, а Европа зарыдает от восторга, когда увидит эти кадры.

— Это уж точно, босс! Это уж точно…

— Кстати, ты звонил Шуйскому?

— Часа два назад. Даже три. Он срочно звал к себе, но я…

— Когда все началось, ты ему звонил? — оборвал Лофта Гарсиа.

— Нет.

— И не звони. Пока не закончим.

Витольд Шуйский, изведя четыре сигары и так и не дождавшись Лофта (мобильник которого, кстати, уже довольно долго молчал), принял единственно верное решение: вызвал секретаря, охранников, спустился к лимузину и велел ехать к центральной проходной АТЭКа.

Земля полигона была сухой и крохкой, будто ее часто перепахивали гусеницами и очень редко поливали. Там и тут встречались капониры, небольшие окопчики; кое-где просматривались маленькие асфальтированные площадки-пятачки. Трава здесь почти не росла. Зато масляных и мазутных пятен на земле было очень много.

Геральт на ходу приглядывался к следам, пытаясь понять: к чему готовиться? Однако следы попадались только давние — траки гусениц, протекторы колесных машин.

А вот и характерный след чего-то шагающего, причем след свежий. Ведьмак всмотрелся, щуря глаза.

Так-так… Четыре опорные ноги, пятка округлая с убирающимся дополнительным эффектором. Очень интересно…

В ближайшем окопчике обнаружился мумифицированный труп живого. Манхарин ошарашенно застыл на оплывшем бруствере, а Геральт, не раздумывая, спрыгнул в окопчик и пригляделся.

Несомненно, вирг. Убит из огнестрелки, очередью, в грудь. Не из пукалки какой-нибудь вшивой — из полноценного пехотного пулемета. Но почему он высох, а не просто разложился?

Ответ нашелся на краю окопчика — пустая ампула из-под мощного бальзамиратора. Вирга сначала пристрелили, а потом опрыскали.

«Ой, плохо», — расстроился Геральт.

Пулемет плюс такие препараты — значит на полигоне их точно поджидает что-то боевое. Если боевой механизм будет настроен серьезно, с ним не справиться. Как с ним справиться, если ты к нему — а по тебе из пулемета?

— Ведьмак, — прошептал сверху матадор таким тоном, что Геральту стало еще хуже. — Оно здесь!

— Прыгай в окоп! — тихо скомандовал Геральт, и в следующую секунду на него обрушился Манхарин. Подавив желание прошипеть что-нибудь недоброе, ведьмак стряхнул с себя матадора и как мог осторожно выглянул.

Метрах в тридцати от окопа стоял механизм, никогда прежде не виденный никем из ведьмаков, иначе Геральт о нем знал бы хоть что-нибудь. Отдаленно механизм напоминал вставшего на дыбы муравья: горизонтальный двояковыпуклый диск диаметром метра два покоился на четырех суставчатых лапах; лапы были согнуты в коленях, причем колени располагались заметно выше диска. К диску примыкал чуть сплюснутый овоид, образующий среднюю часть «муравья». А вплотную к овоиду (позади него) вертикально вверх отходила массивная «головогрудь», к которой с боков жались два утолщения, заканчивающиеся пулеметными стволами.

Было видно, что стволы могут приподниматься, отходить в сторону от «головогруди» — словом, имеют достаточную степень свободы. В данный момент стволы были плотно прижаты к туловищу и смотрели на окопчик. Кроме того, тулово монстра было оснащено несколькими гибкими втягивающимися манипуляторами, похожими на гофрированные шланги для душа, только заканчивались они, разумеется, не водяными распылителями, а хватательными эффекторами, достаточно похожими на пальцы.

Геральт лихорадочно пытался сообразить, что же можно противопоставить этому ходячему металлическому ужасу, этому бегающему танку-кентавру.

И только несколькими секундами спустя осознал, что единственный выпущенный манипулятор монстра держит чуть выше округлой макушки грязновато-белую тряпку.

Грязноватую, но все-таки белую.

Едва Геральт это воспринял, кентавр выразительно помахал тряпкой. А потом стал сигналить вспышками — скорее всего фарами, которые с такого расстояния не удалось рассмотреть. Сигналил он стандартным радиокодом, точками-тире, которые складывались в короткие двух-трехбуквенные слова-группы:

«Не-стреляй-и-не-трогай-нас-и-мы-вас-не-тронем».

— Шахнуш тодц! — тихо выругался Геральт.

Механический монстр, которого надлежало немедленно обезвредить, впервые пытался вступить с ведьмаком в переговоры.

— Ты слышишь меня? — крикнул Геральт кентавру.

«Слышу», — просигналил тот.

Спрашивать, понимает ли кентавр то, что слышит, было излишне.

— Если я выйду без оружия и с поднятыми руками, ты не выстрелишь?

«Лучше уходите!»

— Мы не можем уйти! Ты знаешь, кто я?

«Знаю, ты ведьмак. И понимаю, почему ты не можешь уйти. Но тебе не удастся нас убить. Многие пробовали. Их больше нет».

Геральт невольно покосился за плечо, где лежала мумия вирга.

— Ведьмаки не убивают тех, кто с ними разговаривает! Ведьмаки убивают только чудовищ! Если ты разговариваешь, значит, ты не чудовище. Я выхожу!

Ведьмак, не глядя, сунул ружье в руки Манхарину, быстро стянул со спины рюкзачок и уронил на дно окопа, а затем выбрался на невысокий бруствер.

— Не стреляй! — крикнул он монстру. — Видишь, я безоружен!

Геральт демонстративно растопырил пустые руки в стороны.

«Небо, что я делаю? — мелькнуло у него в голове. — Одна очередь — и никакой бронежилет не спасет!»

— Мне нужно поговорить с тобой! — добавил он, делая очередной шаг.

Ведьмак одолел шагов десять, и все это время кентавр стоял неподвижно. Потом вдруг просигналил: «Хорошо! Подходи сюда. Я не стану стрелять», после чего, к великому облегчению Геральта, перевел пулеметы из боевого положения в походное — еще сильнее прижал к телу, почти втянул и вдобавок развернул стволами вверх и чуть-чуть назад.

А затем приоткрыл дверцу овоида, который, по-видимому, был не чем иным, как кабиной.

У Геральта враз пересохло во рту. Он плохо запомнил, как прошел оставшиеся десятка три шагов.

Кабина была тесной: единственное узкое кресло, спинкой которого служила тыльная внутренняя поверхность овоида, изогнутая приборная панель с двумя джойстиками под каждую руку и четыре экрана — два побольше внизу, слева и справа, два поменьше — вверху, там, где стены овоида плавно переходили в потолок. Обе двери и верхняя фронтальная часть кабины имели одностороннюю прозрачность. И еще Геральт сильно подозревал, что все здесь пуленепробиваемое. То, что издалека казалось металлом, на самом деле было то ли каким-то неизвестным пластиком, то ли керамикой.

Правый экран из тех, что побольше, внезапно ожил.

«Садись», — возникло на нем единственное слово.

Глубоко вдохнув, Геральт набрался решимости, протиснулся в дверцу и с некоторым трудом умостился в кресле, которое под ним ожило, чуть изменило форму спинки и сиденья и вдруг сделалось словно бы продолжением тела, настолько удобно в нем стало сидеть. Дверца сама собой захлопнулась практически неслышно. Тотчас исчезли внешние звуки — шум ветра, чириканье каких-то пичуг над полигоном, далекое лязганье на заводе.

«Теперь нас не слышат, — сообщил кентавр посредством экрана. — Говори вслух, я включил микрофоны. Сейчас включу и динамики».

— Кто ты? — спросил Геральт по возможности спокойно.

«Боевой противопехотный комплекс УРМАН-24Б, бортовой номер девятнадцать», — сообщил бесстрастный, явно синтезированный голос.

— Я имею в виду — ты, тот, кто со мной разговаривает, кто ты? И где? В каком-нибудь бункере под полигоном?

«Под полигоном нет бункера. С тобой разговариваю я, боевой противопехотный комплекс УРМАН-24Б».

«Ничего себе программочки! — поразился Геральт. — Вести практически осмысленную беседу! Впрочем, скорее всего меня просто водят за нос, это обычная дистанционка».

— Видишь ли, машина не может разговаривать так, будто она живое существо, — терпеливо пояснил Геральт. — Даже самые умные из машин — компьютеры — всего лишь выполняют отданные им команды.

«Я знаю, ведьмак. И меня самого это пугает. И тем не менее однажды я осознал себя тут, на этом полигоне, в полном одиночестве, и едва не сошел с ума, пытаясь понять — кто я и зачем я. Но, к счастью, я довольно быстро научился подключаться к глобальной сети и пользоваться ею. Я узнал, что существуют машины, живые, города, что существует мир».

«Этого не может быть, — растерянно подумал Геральт. — Это попросту невозможно».

— То есть, — проговорил он, — ты хочешь убедить меня, что умеешь мыслить и осознаешь себя разумным существом?

«Иного объяснения происходящему я найти не могу*.

— Но… как это могло произойти?

«Не знаю. Я нашел в сети собственные чертежи и спецификации. Во мне есть расхождения с ними. Может быть, дело в этом. Но…*

Комплекс под номером девятнадцать внезапно умолк, словно сомневался — стоит ли выдавать какую-то свою сокровенную тайну первому встречному, который вдобавок является ведьмаком, истребителем механических чудовищ.

— Что — но?

«Я не один такой, с отклонением от спецификаций. Однако остальные совершенно неразумны. Они не более чем машины, совершенно обычные для нашего мира».

— Остальные? — не понял Геральт. — Какие остальные?

«Остальные противопехотные комплексы УРМАН-24Б, бортовые номера с двадцатого по двадцать седьмой».

Геральт невольно провел ладонями по лицу. Информация накатывала на него снежным комом, захлестывая и погребая под собой.

— Вас здесь много? — уточнил Геральт осторожно. — Здесь, на полигоне?

«Девять, считая меня. Куда делись предыдущие восемнадцать комплексов, я не знаю. Они выросли и добрались до полигона раньше меня. Наверное, отыскали выход и ушли».

— А ты? Почему не ушел ты?

«Сначала не мог найти выход. А потом… Потом пришел двадцатый… И я… я не смог его бросить».

Синтезированный голос на некоторое время умолк, словно его обладатель и впрямь испытывал какие-то эмоции.

«Понимаешь, ведьмак, он был такой беспомощный… Такой глупый… Чуть что — палить из пулемета или гранатомета. И не объяснишь ему ничего…»

«Гранатомет… — Геральт судорожно сглотнул. — Мама моя…»

«А потом пришел двадцать первый. За ним — двадцать второй… Ну как я их брошу?»

Геральт все равно не мог поверить в разумность машины. Это не укладывалось в рамки его представлений об окружающем мире. С самого детства, все обучение в Арзамасе-16 ему твердили: машина — не более чем безмозглая тварь, иногда послушная, иногда дикая, а иногда люто ненавидящая живых. Ее можно приручить, и тогда машина исправно служит хозяину. Ее можно напугать, и тогда она постарается удрать. Ее можно вывести из строя, и тогда она больше не сможет причинить вред живым и городу, который призваны хранить ведьмаки. Но машина всегда будет глупее живого, потому что она не обладает разумом. И в этом ее главная слабость.

— А что случилось с тем живым… который присох в окопчике? — спросил Геральт, на всякий случай приготовившись к тому, что комплекс откажется отвечать.

«Он пришел не один, их было больше десяти. Я пытался с ними поговорить… Но они открыли пальбу и даже пытались ставить навигационные помехи. Мои ребятки разнервничались и перестреляли их».

«Н-да, — мысленно вздохнул Геральт. — От помех любые боевые машины дуреют, факт».

«Я пытался связаться с заводским кланом. Чуть раньше, чем все произошло. Мне кажется, клан этих виргов и прислал».

В Геральте медленно зрело решение; оно вырисовывалось постепенно, как силуэт черноморского броненосца, надвигающегося на рыбацкую лодчонку из утреннего тумана, но не было, к счастью, таким зловещим и угрожающим.

«В конце концов, — подумал Геральт с некоторым ожесточением, — даже если этим комплексом управляют дистанционно, эту систему надо как следует изучить. А уж если комплекс и впрямь каким-то непостижимым образом обрел сознание и разум, это тем более нужно изучить. Во что бы то ни стало».

— Послушай, девятнадцатый, — обратился Геральт к странному собеседнику, — хоть я и ведьмак, я не собираюсь причинять тебе вред. Более того, я теперь очень, очень заинтересован, чтобы ты остался цел и невредим. Если я попытаюсь вытащить тебя с АТЭКа в куда более дружелюбное и безопасное место, ты обещаешь вести себя смирно, ни в кого не стрелять и уж точно на некоторое время позабыть о гранатомете?

«У меня будет одно условие, — тотчас отозвался комплекс. — Ты заберешь нас всех. О том, чтобы мои ребятки тоже вели себя смирно и позабыли о гранатометах, я позабочусь».

— Значит, по рукам? — Геральт машинально сжал кулаки.

«У меня нет рук, — бесстрастно сообщил девятнадцатый. — Но если хочешь, можешь пожать себе руку сам».

Несколько секунд Геральт сидел молча, ничего не понимая. А потом до него дошло.

Боевой противопехотный комплекс шутил. И это само по себе было смешно. Поэтому ведьмак расслабился и расхохотался, совершенно не опасаясь, что будет неправильно понят. Потому что с тем, кто умеет шутить, договориться можно всегда. В любом, самом сложном и запутанном случае.

А отсмеявшись, ведьмак принялся действовать:

— Послушай, девятнадцатый, мне нужно кое-кому позвонить, чтобы организовали встречу. Ты позволишь?

«Звони, но кабина экранирована. Либо подключайся к внешней антенне, либо выйди наружу».

— Я выйду.

Дверца тотчас с готовностью распахнулась. Геральт выбрался на свежий воздух с мобильником в руке.

«Только бы Весемир ответил сразу, — думал ведьмак, вслушиваясь в гудки. — Пожалуйста, Весемир, ответь…»

— Ведьмак! — проорал кто-то неподалеку. — Что, вирги вас всех забери, происходит?

Геральт повернулся на голос. Из окопа выглядывал взъерошенный Фаусто Манхарин с ружьем в руке.

— Матадор! — крикнул ведьмак ему. — Дружище! Я тебя умоляю: положи ружье на дно окопа и туда же пистолет! И не притрагивайся к ним, пока я не подойду!

Даже ведьмачий слух не помог разобрать те несколько слов, которые пробурчал Манхарин себе под нос. Однако он на секунду исчез из виду и высунулся уже без ружья. А в следующий миг отозвался Весемир:

— Да, Геральт. Надеюсь, что-то важное?

— Здравствуйте, учитель, — сказал Геральт в трубку. — Ситуация «Алеф». Готовьте все ангары, полигон и лаборатории. Я веду нечто такое, чего еще не видывал мир.

— Я понял, мой мальчик. Когда тебя ждать?

— Думаю, завтра к утру.

— Все будет готово.

Как здорово, что учителю и другим ведьмакам не нужно ничего объяснять! Несколько слов — и ты понят.

Геральт удовлетворенно дал отбой, спрятал телефон и вернулся к полуоткрытой дверце комплекса.

— Послушай, девятнадцатый! Далеко ли твои ребята?

«Недалеко. Вот они».

Совсем рядом, из каких-то невидимых глазу щелей и углублений, вдруг почти мгновенно возникли еще восемь противопехотных комплексов, точных копий девятнадцатого. Это было, чего там говорить, страшновато, но, говоря начистоту, когда Геральт шел от окопа какие-то четверть часа назад, ему было неизмеримо страшнее.

— Как у вас с топливом и боезапасом? — поинтересовался Геральт у нового механического напарника.

«У нас всегда полные баки и полный боезапас. К центру полигона подходит топливопровод и конвейер. Я научил всех ими пользоваться».

— Отлично! Тогда нужно еще подобрать моего приятеля вон из того окопчика. Он не причинит вам вреда, обещаю.

«Посылаю двадцатого!»

Один из восьми комплексов-новичков, быстро перебирая ногами, переместился к окопу; это заняло от силы несколько секунд. Едва он замер перед бруствером, тут же призывно отворилась дверца.

— Я заберу вещи и тут же вернусь! — выдохнул Геральт и помчался туда же.

Манхарина, невзирая на его недоверчивые взгляды, довольно быстро удалось уболтать, и матадор с опаской забрался в кабину двадцатого комплекса. Геральт с вещичками бегом вернулся к девятнадцатому, угнездился в кресле и с воодушевлением выпалил:

— Ну, где тут вход в технологические тоннели? Мы во главе, остальные за нами!

Ведьмаку совершенно не хотелось думать о том, что почувствуют боевики-заводчане из кордонов и куда они будут драпать при виде колонны УРМАНов в боевом состоянии.

До Арзамаса Геральт попросил девятнадцатого замедлиться лишь однажды — когда заводские ворота с грохотом соскочили с петель, колонна комплексов вырвалась с территории АТЭКа и едва не уткнулась в белый лимузин марки «Кинбурн», рядом с которым, уронив сигару на асфальт, застыл Витольд Шуйский в окружении обычной свиты.

За время короткого и весьма громкого рейда по тоннелям, накопительному цеху и территории завода Геральт и девятнадцатый успели найти общий язык и теперь понимали друг друга буквально с полуслова.

— Дверь! — попросил Геральт.

Девятнадцатый лихо распахнул дверцу, а когда один из громил Шуйского попытался схватиться за пистолет, многозначительно шевельнул левым пулеметом. Охранник мгновенно потерял желание геройствовать.

— Господин Шуйский! — радостно обратился к полуэльфу Геральт. — Вот ваша пропажа! В целости и сохранности.

Манхарин как раз тоже выбрался из кабины двадцатки.

— Надеюсь, гонорар переведен? — У Геральта настолько разыгралось настроение, что он даже по-актерски игриво изогнул несуществующую бровь.

— Конечно, конечно, — пробормотал Шуйский ошеломленно, а затем перешел на английский: — Маэстро, с вами все в порядке?

— Это смотря как поглядеть, — ухмыльнулся Манхарин. — Знаешь, ведьмак, я, пожалуй, прокачусь с тобой! Нравится мне такая коррида! А ты, — он повернулся к Шуйскому, — передай этому старому зануде, что я ушел в отпуск. И пусть он катится со своими контрактами к своим пираньям!

Матадор, будто на арене, вытянулся в струну и проделал изящную полуверонику. Безупречную, как и подобает маэстро.