Рухлядь из кладовой времени

3. Loco parentis[6]

Папа: Он прелестен, не правда ли?

Мама: Такой новый и не поцарапанный. Словно автомобиль в выставочном салоне или никогда не вращающаяся турбина. Будто новые часы!

Папа: Ты ведь очень взволнована? Ты хочешь мне что-то сказать?

Мама: Я хочу сказать, что я с тобой согласна, он прекрасен. Прекрати чесаться!

Няня: Правда красивый? Но ему всего десять месяцев. О нем надо всячески заботиться. Мыть и кормить.

Папа: О, я все это знаю. Видел уже.

Мама: Ты хочешь сказать, мы знаем.

Няня: Я уверена, что вы оба научитесь. (Оставляет ребёнка и выходит).

Отец: Что ты имела в виду, когда говорила о турбинах? Я слышал, есть много таких же пар, как мы, которые хотят иметь детей, но не могут. Поэтому они строят роботов, полуживое подобие детей, чтобы удовлетворить свой инстинкт. Раз в месяц они приходят ночью и меняют их на более крупных, чтобы думать, будто дети растут. Это то же самое, что есть восковые фрукты.

Мать: Это чепуха. На самом деле они воздействуют на зародышевую плазму шимпанзе (Pan Satyrus) и делают ее похожей на плазму зародыша человека, получая таким образом человекоподобных обезьян, и заботятся о них. Это все равно, что орган играл бы музыку, а слушать ее было бы некому, кроме играющей на органе обезьяны.

Отец: (Откидывает детское одеяльце) Он не мутант шимпанзе. Посмотри, какие у него прямые ножки.

Мать: (Дотрагивается до ребенка) Он не машина. Потрогай, какой он теплый самой настоящей теплотой, даже когда ни одна из его частей тела не двигается.

Сын: Можно мне поиграть на улице?

Мать: С кем?

Сын: С Джоком и Фордом. Мы будем пускать змеев и лазить по деревьям.

Мать: Мне не хочется, чтобы ты играл с Фордом. Я видела, как он упал и разбил колено. Кровь не шла нормальной струёй, а просто вытекала, как из трубы.

Отец: Ты бы держался подальше от Джока. Он ест слишком много фруктов, кроме того, мне не нравится его манера одеваться.

Сын: Он вообще не одевается.

Мать: Именно это и имеет в виду твой отец.

Сын: Мне нравится его сестра. (Выходит).

Отец: Не плачь. Они так быстро растут. Разве никто тебе об этом не говорил?

Мать: (Все еще всхлипывая). Только не она. Сестра Джока.

Отец: Она хорошая девочка. Слишком броская, это правда.

Мать: Сестра Джока!

Сын: (Возвращается, за ним следует семейная пара средних лет). Мама, папа, они говорят, что они настоящие родители, и теперь, когда я достаточно взрослый, чтобы доставлять вам неудобства, не считая платы за обучение, они пришли, чтобы меня забрать.

Мистер Думбровский: Мы объяснили мальчику, насколько полезно существование приемных родителей, которые дают возможность отдохнуть настоящим.

Миссис Думбровская: Я всегда говорила, что это почетная обязанность, можно сказать, призвание. А заполняя бланки в офисе за настоящих родителей, пока те на работе, приемные отцы повышают престиж своих так называемых надзирателей. Не правда ли, дорогой?

Мистер Думбровский: Да, разумеется. Несколько таких работали на меня. Хотя в своем офисе я не допустил бы ничего подобного.

Сын: До свидания, мама и папа. Я знаю, что один из вас или вы оба являетесь лишь машиной либо обезьяной, а может быть, тем и другим, но я вас никогда не забуду. Я не приду к вам в гости, потому что кто-нибудь может меня увидеть, но я никогда не забуду вас. (Обращается к мистеру Думбровскому): У меня будет время подумать над тем, кто есть кто?

Няня: Ну разве он не хорош? А ведь ему всего-навсего десять месяцев, ему необходима всяческая забота. Мыть и кормить. Отец: Это словно удар новой бамбуковой палкой.

Мать: Это как свет новой фары стального танка.

Няня: Я уверена, вы научитесь. (Оставляет ребенка и уходит.)

Малыш: Можно мне сесть здесь у часов и съесть мой банан?

Мать и отец: Сынок!