Рубежник

Глава 1

Наутро на удивление распогодилось: совершенно нехарактерное для зимы чистое небо ласкало глаз глубокой синевой – летом такого и не увидишь. Потому мы, к явному облегчению заспанного корчмаря, даже завтракать не стали, стараясь не упустить неожиданный подарок судьбы. Поели всухомятку, не слезая с сёдел, примерно через два часа пути, чуть притормозив, и опять перевели химер в стремительный галоп. Нужно было, пока погодные условия к нам благосклонны, проделать как можно большую часть пути. Правда, прежде чем ускоряться, я, поколебавшись, всё-таки стянул с плеч синий геральдический плащ, мигом превратившись в чужих глазах из странного, непонятно чего забывшего в приграничье одинокого аристократа с телохранителем в молодого наёмника в компании напарника.

В любом другом месте королевств такой поступок был бы, мягко говоря, неумным. Законы и правила вроде как формально защищали не только благородных, но и чернь… немножко. Но даже это “немножко” ни в грош не ставилось дворянами. Вот в составе группы “солдат удачи”, особенно если командир был при накидке, обычно не трогали, а к одиночке как пить дать полез бы если не первый встречный плащеносец, так второй точно. И был бы, кстати, в своем праве – любой суд благородных это подтвердит, даже если истец персональный враг их монарха.

Сословная солидарность, она такая. Даже если окажется, что второй участник инцидента – не простолюдин, просто снял геральдический символ. Особенно в этом случае – дворянин мог разгуливать голым по улице, но в накидке, и это не посчитали бы особым бесчестием. А вот наоборот – очень даже. К счастью, мне заморочки в виде влияния одежды на честь были чужды, потому ничего не мешало проявить здравый смысл, использовав полученную вчера вечером информацию. Синий плащ отправился туда же, где ждала своего часа мантия. Как выяснилось буквально через полчаса – это было правильным решением.

Деревня с прозаическим названием Дубки, отмеченная в моём замечательном атласе точкой рядом с трактом, на деле занимала площадь, равную замку де Берг. Именно замку, не дворцу. И укреплена была лишь чуть хуже: залитый по зимней погоде ров, частокол из столетних стволов, как выяснилось при проезде через ворота – двойной. Между рядами была засыпана утрамбованная глина, делавшая стену не только пригодной для движения по ней хоть на лошади, но ещё и почти такой же прочной, как каменная. Я бы не удивился, если бы увидел метательные машины, но чего не было – того не было. И башни были не башнями, а скорее поднятыми повыше наблюдательными площадками. Остановить нас на воротах никто даже не стал пробовать – я уже не говорю о столь любимом городами “воротном сборе”. Внутри же мы с Таней и вовсе почти сразу же смешались с местными жителями – напарница была в шапке, и о её нечеловеческой природе никто не догадался.

Не скажу, что таких, как мы, отменно снаряжённых типов было полно, но внимание к себе мы привлекали исключительно этим. Особенно когда я догадался спешиться и взять кобылу под уздцы: понял, что кроме нас никого верхами не было. Выглядящие тонконогими, изящными, грязно-серыми (во весь опор по мокрой и грязной дороге скакали) лошадями Вспышка и Зайка обращали на себя взгляды даже непосвящённых в тонкости химерологии прохожих своей статью. Ещё вызывала мужской интерес (фу, блин!) моя серая композитная броня. Стайка ребятишек было пристала, наперебой громко споря и пытаясь угадать мою профессию. Сошлись на курьере – и тут же отстали, углядев что-то в глубине рыночных рядов.

Да, Дубки, похоже, служили местным торговым хабом или чем-то вроде того. Или тут в каждой большой деревне так, пока не знаю. В любом случае процесс торговли шёл довольно бойко – в этом мне пришлось убедиться самому, так как для пересечения оседлавшей тракт деревни через рынок приходилось пройти так и так. Этакая “деревенская хитрость” – наивная, но при этом эффективная: пытаясь обойти стихийно образовавшийся затор из повозок на дороге, я свернул в ряды.

– Мясо, мясо! Парная говядина!

– Дичь, сегодня бегала и летала!

– Лучшие клинки! Ножи, наконечники, острия!

– Сушёные грибы, милок. Да какие поганки? Сама собирала!

– Эй, воин! Едешь в Горловину – купи у меня снадобья! Кровь затворить, хворь остановить – глядишь, и жизнь спасёт.

Я почти успел пройти мимо негромко окликнувшего меня мужика (попробуйте быстро куда-то идти в толпе с лошадью на поводу), но на последних словах резко развернулся назад. Может, конечно, я и не освоил до конца химеростроение, а в амулетах мне ещё предстояло самостоятельно разбираться практически с нуля, но что касается медицины – тут я считал себя достаточно квалифицированным виталистом. Приходилось мне и “затворять раны”, и операции делать – причём на людях и в условиях, далёких от стерильной операционной. Без наркоза, с одним скальпелем, практически вслепую – с освещением в “клинике” лекаря Тохи из Эпии тоже было не очень. В общем, в прикладной медицине я разбирался, но никогда не отказывался узнать что-то новое.

Например, в Нессарийском университете никто не преподавал аколитам пластическую хирургию и косметическую медицину (морщины там разгладить на лице, задницу “подтянуть” и всё такое). Научил меня этому всему молодой первокурсник Пак, за время неофитства освоивший эту прибыльную специализацию и продолжающий вечерами после занятий подрабатывать… в борделе. Союз был взаимовыгодным: маман заведения предоставляла для ценного партнёра кабинет и возможность наживаться на залётных аристо, а её девочки всегда отменно выглядели, служа виталисту, так сказать, витриной. В общем, полезный был опыт раз в неделю помогать Паку в обмен на его помощь с лабораторками по физиологии. Всё знать, конечно, не выйдет, но стремиться к этому надо непрерывно. Один Свет ведает, что и когда может пригодиться.

– Как догадался насчет Горловины? – поинтересовался я, разглядывая выставленный на обозрение ассортимент торговой точки. Ну… наверное, с некоторой натяжкой прилавок мужика можно было назвать “аптекой”: сушёные травки в мешочках, изогнутые хирургические иглы (грубые, со следами ковки, но вполне рабочие) и мотки нитей из жил, вручную нарезанные бинты. Рядом с мешочками с целебным сеном выстроились разнокалиберные пузырьки и бутылочки, по большей части керамические – по сути те же травы, только в другой форме, в настойках. Наверняка, если поискать, то под прилавком найдётся местный крепкий самогон в больших количествах: одновременно и обеззараживающее средство, и универсальное обезболивающее, и, если надо, наркоз – зависит от дозы.

– Да я таких ребят, как ты, знаешь сколько за последние несколько месяцев перевидал? – хмыкнул продавец. – Почитай, как осень началась – толпами потянулись, стоило новому Генералу только клич кинуть.

Словно “генерал” доморощенный провизор выделил интонацией, словно произнеся с большой буквы.

– Вот прямо так и толпами? – демонстративно усомнился я, взвешивая в руке горшок с надписью “порошок зубной”. Пожалуй, из всего представленного ассортимента это было самое действенное средство, не считая спирта в крепком самогоне. Профилактическое средство, разумеется: в случае проблем с зубами жителей королевств в лучшем случае ожидали невероятные ощущения у городского дантиста. Болевые ощущения, я имею в виду. Впрочем, чтобы гарантировано испортить себе аппетит и настроение, достаточно было просто посмотреть на инструменты здешнего зубного врача. Какое счастье, что Печать избавляла от большинства проблем с зубами, а на другие случаи в Лиде были в качестве врачей маги Жизни!

– Мне что, делать больше нечего – только басни прохожим рассказывать? – столь же демонстративно “оскорбился” мужик. – Все прошлогодние запасы смели, веришь, нет? Смотри, всё свежее, только этим летом да осенью заготовленное. Вот настойка календулы – от простуды горло полоскать самое то, а вот сушёная черника от медвежьей болезни. А ежли наоборот прихватит – вот рябина, воин, самое то!

Я без энтузиазма кивнул. Не сказать, что я теперь разбирался в фармакологии, скорее наоборот – аптекарское дело в республике не развивалось совершенно. Ещё одна медицинская дисциплина, оставленная за бортом Печатями и доступными гражданам врачами-виталистами. Зато кое-какие сведения я почерпнул из курса ботаники, потому всё-таки мог оценить сделанное мне “щедрое” предложение.

Лекарственные растения были… ну, не совсем уж бесполезны. Скажем так, у “народной” медицины была своя ниша применения. Травы, правильно собранные и засушенные, действовали – только, к сожалению, медленно и слабо. Полоская рот разведённой настойкой календулы, действительно можно было облегчить течение простуды и унять кашель, а употребив килограмм-другой рябины (особенно немытой!) обеспечить себе пару часов отдыха в “будке задумчивости” на свежем воздухе. Но. Вещества из трав не уничтожали бактерии, то же воспаление лёгких стабильно сводило в могилу пейзан из королевств в двух случаях из пяти, лечились они или нет. Сами крестьяне считали иначе, но статистику было не обмануть. Заваривать зверобой и пустырник от излишней нервозности – это можно (не без побочных эффектов), но остановить сердечный приступ настойкой из боярышника можно было даже не пытаться. Мочегонные сборы помогали от отёков, но не могли вылечить отмороженные почки. И так далее, далее и далее. В общем, к сожалению, ничего нового и полезного у аптекаря я не увидел.

– Эй, псс, это ещё не всё! – Видя, что я потерял интерес и собираюсь уходить, продавец перегнулся через прилавок и зыркнул вправо-влево. – У меня есть кое-что посильнее…

– Не интересует, – с брезгливой гримасой отрезал я. Стоило догадаться: где фронтир, там и наркота. И как только дотащили сюда с юга-то, а? На севере-то ни мак опийный, ни конопля не растут. Вроде корчмарь говорил, что в деревнях всегда есть Белые? Не поленюсь и пожертвую получасом – зайду в церковь и стукану на сволочь. Клирики наркоторговцев ненавидят едва ли не больше, чем тварей. Настолько, что наркотрафика в северных королевствах просто нет, и жители про опий и каннабис и слыхом не слыхивали. А вот на юге, по слухам, рассказанным мне всё тем же болтуном Паком, между клириками и наркоторговцами идёт настоящая необъявленная война. Ещё одна причина, по которой монархи южных королевств относятся к сотрудничеству с Белыми без энтузиазма.

– Это не то, что ты подумал! – Видимо, моё лицо было достаточно красноречиво. – У меня есть живая вода от настоящей ведьмы!

– “Ведьмы”? – скептически переспросил я. Это словечко я в первый и, кажется, последний раз услышал на пьянке в Белых Лепках, когда местные так насвинячились за мои деньги, что начали плести откровенные сказки и небылицы – те, кто ещё мог говорить. Чёрт дёрнул меня спросить про магов: понарассказывали мне такого, что Гоголь отдыхает. В том числе проскочило несколько незнакомых терминов, которые я, на свою голову, решил прояснить. Одно из неизвестных баронету Арну слов оказалось обозначением… гм, задней любви (не спрашивайте, как это относилось к магам), второе связано с… нет, пожалуй, даже повторять не буду, а третье я в итоге перевёл для себя как “ведьма”. Классическое “сварить порок, разлить по банкам любовь, заткнуть пробкой успех”. Опять же порчи, сглазы, проклятья – как оказалось, людям, живущим в мире настоящей магии, тоже в жизни не хватало чудес. Желательно страшненьких – для пущего адреналину. Тьфу.

– Какие же вы все недоверчивые, – пожаловался мне “провизор”, вытаскивая из-за пояса нож… и перечёркивая остриём себе запястье! Болезненно сморщившийся продавец под моим ошарашенным взглядом здоровой рукой достал из-под прилавка стеклянную толстостенную бутылочку, поддел пробку и скупо вылил на набухшую кровью рану несколько капель тягучей жидкости. Эффект заставил меня натурально выпучить глаза: кровь за считанные мгновения свернулась! А когда оставивший ёмкость торговец повертел повреждённым запястьем, бурая корка отлетела хлопьями, открыв свежий, но совершенно заживший шрам.

– Руку! – Не ожидавший, что я на него рявкну, торгаш машинально протянул ладонь и чуть не влетел носом в свой товар – я без затей дёрнул его на себя. Поднёс поражённое место к глазам, не обращая внимания на очередное “Эй, эй!”, коротким импульсом влил толику Жизни в чужую руку. Нитка шрама была настоящей – свечение словно втянулось в поражённую зону, а в здоровых тканях рассеялось медленнее и равномерно. – Рассказывай!

– А повежл… пфл! – возмутился было аптекарь и подавился словами. Трудно не подавиться, когда изящные женские пальчики хватают за кадык.

– Делай, как он говорит, – с “доброй” улыбкой порекомендовала ему успевшая избавиться от шапки Таня и шевельнула ушами. Перескочить через прилавок для неё было парой пустяков, и информацию о поведении разумных химер вне Лида моя напарница приняла к сведению.

По зимнему времени и для пущей приватности торгаш завесил свой прилавок тканью по бокам и сзади, а от других посетителей рынка и других продавцов нас совершенно случайно заслоняли бока химер. Умным животным даже моя команда не понадобилась.

– Это действительно ведьмино зелье, Светом клянусь! – просипел чутка посиневший мужик, как только живое оружие ослабило хватку.

– Сказочное зелье, легендарная живая вода, ну да. – Я отпустил руку продавца, и волкоухая, продолжая удерживать жертву, подала мне флакон. Я напряг глаза, пытаясь разобрать внутри знакомое зеленое свечение… и не увидел ничего. – А я ведь почти купился на твой ловкий фокус. Из чего “кровь” смешиваешь, не поделишься?

– Не фокус! Айф-ф-ф! – Коротко остриженным человеческим ногтем довольно трудно поцарапать, но Таня у меня была в этом деле мастерицей. Сам регулярно страдал. Так что мошенник ещё легко отделался, заполучив всего одну кровавую полосу поперек щеки. Впрочем, кровь и в первый раз почти мгновенно свернулась, когда химера провела горлышком пузырька по ране.

– Кажется, я начинаю верить в чудеса, – медленно произнёс я и кивнул напарнице.

– Она пятнадцать золотых стоит! – шёпотом пробился наружу придушенный вопль души торгаша.

– Да хоть сто пятьдесят, – отмахнулся я. – За такое чудо и больше не жалко. Вот только почему я о нём раньше ничего не слышал? Такого же быть не может.

Нет, серьёзно. Чудодейственное средство, затворяющее раны – и про него только в крестьянских страшилках можно узнать? Вот не верю.

– Выдыхается за несколько дней, эта через день-два совсем действовать перестанет, – быстро призналась сволочь. – А глубокие раны только свежей “воде” под силу, в течение нескольких часов. Но я бы предупредил! И скидку сделал бы! Десять золотых!

Профессионализм на грани фантастики: торговаться, когда химера держит тебя за кадык.

– Как тебя предыдущие клиенты не прибили только? – восхищенно покачал головой я.

– Ты попробуй вернись из Горловины сначала, наёмник, – зло прошипел аптекарь и вытаращил глаза: Таня сжала пальцы.

– Вот мразь, – прокомментировал я, жестом давая напарнице понять, чтобы она подтащила начавшего задыхаться “провизора” поближе. Магия Жизни требует контакта, но если контакт есть… К счастью, из простых людей мало кто задумывается, насколько может быть опасен обиженный виталист. Я не обиделся особо, но в народной забаве “местный неместных обвиняет” и “ловим толпой заезжего наёмника” участвовать категорически не хотел. Потому волевым усилием сформировал внутри головы мошенника тонкую трепещущую зелёную светящуюся нить – предел моих способностей в артефакторике на данный момент. Ничего такого – просто магически на время воссоздал эффект деменции, частично угнетая высшие нервные функции. Своего рода частичная антипечать, а такая простая потому, что ломать всегда проще. На сутки воздействия хватит, а на следующие мошенника ждет масса “приятных” впечатлений. Не знаю даже, запомнит он что-нибудь о нашей встрече и сегодняшнем дне вообще. И поделом мрази такой.

Вспышка неслась во весь опор, поднимая копытами мутные шлейфы брызг. Рядом, приотстав на полкорпуса и стараясь не попасть под дождь из грязи, мчалась Зайка с Таней на спине. Мне не нужно было оглядываться: магия Печатей подсказывала мне направление и расстояние до моих химер. Впереди, впрочем, тоже смотреть было не на что: тракт не делал резких поворотов, а монотонные стены зимнего леса только изредка прорезали мелкие речушки, каждый раз пересекаемые совершенно однотипными деревянными мостами. Ощущение – как в древней восьмибитной компьютерной игрушке, когда памяти не хватало сделать оригинальную местность на всём протяжении трассы. Нас ничто не тормозило: за дорогой здешние лесничие тщательно следили (ну ещё бы!), и сейчас она была совершенно пуста – хорошая погода оказалась для местных сюрпризом. В общем, времени предаться размышлениям хватало.

В корчме я назвался бароном из Зара, и это была ошибка. Ну как ошибка: я же не знал местных порядков, а ушастые пограничницы недаром предупреждали всех выезжающих за границу республики, что отношение к гражданам Лида там… как минимум настороженное. Зависть, непонимание, опаска – да ещё и Белые далеко не в восторге от порядков республики, что ни разу не скрывают. Здесь же, особенно рядом с Лидом, отношение наверняка другое. С другой стороны, судя по всему, влияние Церкви в приграничье ничуть не меньше, чем в северных королевствах, а то и больше: когда к твоему дому регулярно выходят твари, которых лишь носители Света щёлкают как орешки – хорошее отношение сформируется само собой. В общем, на время пути побуду наёмником: так оно правильнее, пожалуй. Вон в первой же попавшейся деревне сколько интересного узнал.

Я нащупал в кармане трофейный флакон и беззвучно хмыкнул: интересная штука, так и не терпится исследовать её. Недаром мы с волкоухой на пару устроили в торговой точке то, что устроили. Не то чтобы мне было прямо так жалко пятнадцать золотых, хотя деньги – это всегда деньги, лишними не будут. Просто… Моя реакция на то, что мы сделали с мошенником сейчас – равнодушная, прагматичная. Единственные эмоции – от овладения неизвестной штуковиной, и всё. Вспомнить свои переживания по поводу необходимости прихлопнуть бретёра Купу два года назад – прямо-таки небо и земля. Тогда я понимал, что превентивно успеть убить первым решившего “исполнить” тебя убийцу – это правильно, причём валить его надо желательно в спину и наповал. Но дискомфорт от такого вынужденного решения был ощутимый. Теперь я едва не прикончил человека, – который мне, по большому счёту, даже сделать ничего не успел, – причём не задумываясь. Наработал правильные рефлексы, что сказать.

Надо, правда, признать: если бы я сейчас попал в ситуацию с Купой, я бы тоже не почесался поволноваться. Бретёр, которому я два года назад фактически ничего сделать не мог, кроме как долбануть молнией первым или пристрелить из арбалета, желательно в затылок, теперь бы сам ничего не смог сделать со мной. Предельное ускорение за счёт форсированного использования Жизни позволило бы мне, вообще не владея шпагой, просто проткнуть противника в нужном месте до того, как он успеет повернуть в мою сторону свой клинок. Да даже если и успеет: отвел бы рукой. В конце концов, поверхностные раны я могу заживлять лишь немного медленнее, чем тот же нариец. Правда, всего в течение нескольких секунд – но для дуэли бы за глаза хватило.

Нет, если бы торгаш меня просто попытался обмануть, я бы махнул рукой и спокойно ушёл. В конце концов, я видел этого “аптекаря” первый раз в жизни и, скорее всего, в последний. Но когда тот продемонстрировал незнакомую целительскую магию – я готов был на ленточки порезать придурка, только чтобы узнать побольше. Жизненно важная информация, как-никак. Всё-таки два года обучения на мага не прошли даром: Мартин и университет потом смогли-таки привить мне то самое мировоззрение, что движет действиями большинства обученных одарённых. Знания – сила! Даже, скорее, “знание равно силе”. То, что силы много не бывает, в каждом рейде пытались доказать мне изменённые, а последняя наглядная демонстрация была и вовсе от родного папочки. Монстра, в которого тот добровольно обратился, и, кажется, имел подобные планы насчёт меня. Надеюсь, что Вирн прав, и именно “имел”, то есть в прошедшем времени…

В бытность свою менеджером на Земле я как-то услышал поговорку: “Дай человеку в руки молоток, и он начнёт смотреть на всё, как на гвозди”. В моих руках таким молотком стала Стихия Жизни. Но не потому, что я превратился под действием обстоятельств в му… эгоцентричного бессердечного типа. На Земле подобные эволюции характера называли “профдеформацией”. Профдеформация ведущего менеджера по продажам сменилась на профдеформацию охотника на чудовищ и мага. Учитывая, что две последние профессии в сумме гораздо лучше позволяют выживать в этом мире – позитивные изменения. Это в цивилизованном обществе я с удовольствием веду себя цивилизованно, а с волками жить – по-волчьи выть. Не я придумал эти правила, но я научился по ним играть. И не просто научился, но и был готов – без всяких рефлексий.

Добраться до склянки получилось только вечером: после Дубков мы на полном ходу проскочили ещё одну корчму, потом обогнули деревню поменьше, пропустили ещё один постоялый двор – а погода всё не портилась. Химеры не уставали, я свою усталость успешно давил Стихией, и к сумеркам за хвостами Вспышки и Зайки осталась в общей сумме третья часть пути до Горловины. Ещё два-три дня в таком темпе – и мы могли бы быть на месте. Увы, кроваво-красный роскошный закат и первые облака на востоке намекали: лафа кончилась. Ладно, и так уже неплохо.

В этот раз мы остановились в деревенском трактире. Местные, правда, говорили про свою деревянную крепость на одиноко стоящем холме “хутор”, но жило там, по моим прикидкам, едва ли на треть меньше народу, чем в любой из деревень манора Бертран.

Для испытаний я выкупил у хозяйки заведения курицу: посчитал, что коза или овца – это жирно будет ради нескольких простых манипуляций. Первым делом я усыпил птицу, потом безжалостно ощипал с одного бока и оцарапал скальпелем. В свете алхимлампы я хорошо разглядел “живую воду”: прозрачная тягучая субстанция. Танин нос фиксировал от пузырька множество запахов, но все прозаические: человеческий пот, кожа, видимо, сумки, местные травы для чая, немного крови, чья-то шерсть и даже нотки лошадиного помёта (мне немедленно захотелось помыть руки). Своего запаха “вода”, похоже, не имела. Ну ладно.

Одна капля затягивала царапину долгих десять секунд – видно, вода и правда выдыхалась. На пробу я затянул такую же своей магией едва ли не вдвое быстрее. А так? Подвластная мне Жизнь выплеснулась из ладони, на которой я держал ёмкость, попыталась попасть внутрь, но не смогла. Ясно, все-таки магия. Чужая. Вопрос – какая? Гидромантия? В теории гидромант может сдерживать кровотечение – всё-таки в крови изрядная доля воды. Но ускорять рост соединительной ткани, формируя шрам? Нет. И что тогда это такое? Порезав курицу ещё немного и составив представление о том, как концентрация “воды” влияет на скорость (влияет), я так и не придумал, как без микроскопа узнать: есть ли в зелье нечто живое и сама ли вода вызывает шрамирование или только ускоряет естественный процесс. Вообще, внешне было похоже как раз на второе – “мой” шрам от “водного” ничем внешне не отличался. Но тогда я должен был видеть свечение своей Стихии – а я не видел. Придётся доставать и собирать микроскоп.

Отправляясь в Горловину, я взял с собой достаточно много предметов, никак не относящихся к службе в составе рубежников. Кроме тщательно упакованного в десять слоёв мягкой ткани разобранного микроскопа я тащил с собой хирургические и научные инструменты, а также конспекты по химерологии, методички и учебники по амулетостроению. И пресловутый курс психологии не забыл – даром, что ли, я ради него целый год ходил на “Теорию стихийного превосходства”? К сожалению, идеология у повелителей Жизни оказалась с гнилым душком. Возможно, в отдалённом будущем мне удастся с этим что-то сделать… В конце концов, когда умеешь не стареть, возможности существенно расширяются. Правда, не стареть я ещё не умел – этому тоже нужно было научиться по взятым с собой материалам. За три года службы по “практикантскому” контракту мне предстояло много чего освоить из того, что выпускник Нессарийского университета уже умел. Что ж, совмещать разные занятия мне не впервой, уверен, что справлюсь. Только не рассчитывал, что придётся начинать так рано.

Распаковка и сборка микроскопа заняла почти два часа: Таня, увы, тут мне не помощница. А ещё нужны были предметные и покровные стекла, иглы, шприц, пинцеты, зонды для небольших ран, прижизненные красители и ещё куча здорово облегчающих полевое исследование мелочей. Всё это достать, что нужно – промыть и насухо протереть, разложить, чтобы в нужный момент не перепутать. От одной мысли, что мне всё это придётся снова паковать назад, хотелось сплюнуть. Но наконец фокусные расстояния удалось выверить, свет настроить – и дело пошло. Я занёс скальпель над многострадальной птицей… и отложил. Начинать всегда надо с простого. И я опять взялся за флакон.

“Вода” упорно не хотела растекаться, застыв студенистой каплей между стёкол. Пришлось аккуратно “раздавить” её, прижимая препарат пинцетом. Потом последовала мучительная фокусировка: кто работал с микроскопом, тот поймёт. Наконец я увидел не толщу одной из прозрачных пластин, а то, что между ними. Прибавил света, выкручивая алхимлампу так, что стало резать глаза. И аккуратно, на кончике иглы, добавил краску-контраст. Осторожно сдвинул колёсико точной настройки… и едва сдержался, чтобы не отшатнуться от окуляра!

– Таня, – сдерживая мат, ровным голосом позвал я напарницу. – Освободи одну из сумок со съестными припасами: повезём нашу подопытную с собой.

Я показал ей на мирно спящую курицу.

– Здесь мы это не оставим.

Под объективом микроскопа, прозрачные в розовом контрасте красителя, застыли или вяло шевелились клетки всех форм и размеров. Не флакон пах кровью, сама “живая вода” была кровью. Чьей-то. Наверное, чьей-то. Потому что такой крови не бывает у животных, а вот насчёт тварей я уже был не так уверен.

До окрестностей Горловины нам удалось добраться только к середине девятого дня пути. Главным образом из-за непогоды: напороться на изменённых нам в пути “повезло” лишь дважды, позавчера и вчера. В первый раз я постоял над дикой горной овцой, вздохнул, высвободил застрявший в черепе арбалетный болт и поехал дальше – продавать органы мне тут было некому и везти – не в чем. Вообще, мог бы проехать мимо, но рефлексы сработали раньше сознания. Во второй раз пришлось повозиться дольше: мы и гигантская мысь заметили друг друга одновременно – с ветром не повезло, запахи относило в сторону.

Рапторовая белка целенаправленно двинулась навстречу, громоподобно цокая и отгибая передними лапами попадающиеся по пути ёлки. Ручная баллиста в разобранном состоянии покоилась среди багажа, так что я, недолго думая, вытащил метатель. Магической защиты, как у секача, у белки не оказалось, и три разрыва на шкуре убили её на месте… и подожгли чёртов пропитанный смолой молодой ельник! Мокрые деревья занялись неохотно, с недовольным шипением, треском и испуская густые клубы пара. Было видно, что разгуляться у пламени не выйдет, но оставлять очаг возгорания на милость природы и погоды я всё-таки не рискнул. Минус два часа времени движения.

Парадоксальным образом вместе с количеством тварей, бродящих по окрестным лесам, увеличилось и количество людей на дорогах. Дважды пришлось огибать по обочине купеческие караваны – только вьючные химеры-тяжеловозы, никаких телег. Один раз мы наткнулись на вставший на ночёвку разъезд Белых: белые плащи, полированная сталь лат, длинные копья с белыми флажками: удобно, когда твоя Стихия заменяет стиральную машину и душ одновременно. Церковники расположились на удобной полянке с ручьём, поставили шатры и явно не беспокоились ни о своей безопасности, ни о возможном ненастье. Впрочем, по второму пункту ответ нашёлся сразу же: рыцари, надо полагать, сопровождающие паладина, загнали лошадей, среди которых затесалось две химеры, под навес. Воздух вокруг не самого надёжного зимой укрытия от непогоды едва заметно колебался – магия воздуха, и мощная. Амулеты, разумеется, причём такого же класса, что стоят на крышах Рении. Хорошо живут. Останавливаться и рассматривать стоянку мы, разумеется, не стали, наоборот, поднажали, чтобы успеть до темноты до ближайшей деревни. А сегодня поутру прямо посреди дороги нагнали отряд королевской гвардии.

Гвардейцам не повезло: ночью выпало десять сантиметров снега, который поутру не спешил таять. Походная колонна по двое оставляла за собой широченный след, который сложно было не заметить, да и шлейф запахов создавала не хуже, так что сюрпризом встреча не стала. Единственное, я был не очень уверен, кого именно увижу, потому не стал доставать дворянский плащ, а когда мы увидели арьергард, то стало уже поздно.

Колонна состояла из трёх частей: упомянутого арьергарда из “просто” дворян и безгербовых рыцарей на лошадях, вооружённых кто во что горазд; пехоты с одинаковыми пиками, причём не стандартными, а с перекладинами, на манер рогатин; и авангарда. Авангард состоял из знати калибром покрупнее: четверо гербоносцев в окружении свиты, двое – аж полноценные бароны с манорами. Командиры гвардейцев могли похвастаться полным доспехом, немногим хуже снаряжены свитские: те держались за арбалеты, напряжённо зыркая во все стороны. Последнее меня особенно напрягло: гораздо более простые машинки, чем у меня, были снаряжены для немедленной стрельбы, а мы оказались вынуждены проехать практически бок о бок. Но пронесло: собирая на себе настороженные, опасливые, а когда и откровенно испуганные, едва ли не умоляющие взгляды вцепившихся в пики пехотинцев, мы, не обменявшись ни единой репликой, объехали колонну по обочине, вздымая копытами химер клубы снежной пыли, и поспешили убраться подальше. Ну на фиг такие дорожные “приключения”: я лучше с нарийцем предпочту снова встретиться, от него хоть знаешь, что ждать.

Горловина встречала неласково: деревья, до того сжимавшие бурыми, чёрными и тёмно-зелёными стенами дорогу, вдруг растеряли строй, тут и там стали попадаться прогалины, всё более широкие, а потом лес просто кончился. Впереди до горизонта расстилалась слегка заснеженная степь с редкими кучками деревьев. Это всё под низким серым потолком облаков, то и дело сыплющих снежной крупой. А между небом и землёй безраздельно царил ледяной, пронизывающий ветер, которому больше ничего не мешает разгуляться. Как химеры находили занесённую вровень с окружающим пейзажем дорогу – бог весть. Но как-то находили: когда я в очередной раз оттёр прозрачное забрало ренийского шлема, впереди уже маячили стены небольшой угловатой крепостицы – первого целиком каменного сооружения за всё время пути.

Несмотря на метель, нас заметили. Стоило подъехать к воротам, как в одной из створок распахнули калитку: только нагруженной лошади протиснуться. По ту сторону ворот наконец-то удалось спрятаться от ветра и пурги: я первым делом с облегчением стянул с головы эргономичный, суперудобный по сравнению с классическими местными шлемами и дорогой, но всё-таки изрядно режущий поле зрения горшок. И только после этого стал крутить головой, осматриваясь.

Сюрприз! Оказалось, что в воротах прорезаны узкие, чем-то замаскированные бойницы, к которым приникли арбалетчики, по трое у каждой створки. Не просто арбалетчики: у каждого была в руках ручная баллиста вроде той, которой я пользовался в первый год бытности охотником.

– Твари? – даже не здороваясь, первым делом спросил меня… видимо, сержант. Поверх кольчужной брони мужик носил куртку, отороченную мехом, на рукаве был пришит шеврон. Форменную куртку: арбалетчики были экипированы так же, только мех на воротники пошёл попроще, овечий.

– Сегодня ни одной не встретили, – почти сразу сообразив, о чём именно меня спросили, ответил я. И без понуканий уточнил: – Мы с восточного тракта, от Горелого добирались.

Горелое – это последнее поселение на пути к Горловине. Этимология названия мне стала понятна ещё до того, как показались деревянные стены населённого пункта: застарелый запах пожарища уловил даже мой нос. Частокол села во многих местах был обожжён: я уже знал, что светильное масло, добываемое из еловых и сосновых шишек, тут шло не только в лампы, но и использовалось как компонент огнесмеси – вторым ингредиентом шла смола. Напалм получался похуже алхимического, но вознамерившемуся пробить или перелезть через стену монстру обычно за глаза хватало: одно дело – бутылка, и другое – когда опрокидывают целую бочку. Метод был распространён повсеместно, именно на нём держались хутора и корчмы, где просто не было достаточно народу для организации нормальной обороны. От нарийца не спасёт, конечно, но тигры по эту сторону вала всё-таки почти никогда не заходили. В Горелом нам повезло: ночью сельчан никто не беспокоил, потому удалось пристойно выспаться.

– Восточный? – оживился сержант. – По нему наш, из Матла полк сегодня подойти должен. Вы их не обгоняли?

– Крупный отряд обогнали утром. – На мой взгляд, на полк соединение едва ли в пять сотен копий не тянуло, но ладно. – Знамя при них развёрнуто не было…

– Они далеко? – с надеждой перебил меня командир поста.

– Встретили там, где ещё лес не кончился, – решил не пытаться угадать расстояние по своему атласу я.

– Лес? – недоверчиво переспросил гвардеец, потом внимательно посмотрел на стоящую ближе к нему Зайку и всё понял. – У вас химеры… Проклятье, они же не успеют! О чём только… Тьма!

Арбалетчики все как один вздрогнули, вперив в сержанта осуждающие взгляды. Тот, скривившись, с досадой хлопнул себя рукой по губам. Суеверие, видимо. Похоже, переживал за своих сослуживцев страж ворот вовсе не напоказ, раз допустил такую оговорку.

– Вы сами-то чьих будете и куда? – наконец носитель шеврона спросил у нас то, что должен был в первую очередь. Но, видимо, обычные правила в Горловине действовать переставали.

– Стажировка, еду на Рубеж, – коротко отрекомендовался я. Сопроводительные бумаги я ещё в Нессарии упаковал так, чтобы их легко и быстро можно было достать, но пригодились они мне только сейчас.

– Арн Мира-кий-ский, – под сводом ворот было темновато, а может, проблемы с грамотой были у конкретного сержанта. – Маг?

– Я виталист, – под недоверчивыми взглядами прокомментировал я. Надо было натянуть мантию в виду стен: всё равно через метель было не разобрать подробности. Но вот – не сообразил: к тому моменту у меня оставалось только одно желание – где-нибудь спрятаться от чёртова ветра. Ладно, зайду с козырей. – Из республики.

Я кивнул Тане, и та скинула капюшон и стянула шапку, совершенно по-звериному встряхнув ушами.

– Ушастая! – это арбалетчики выдохнули чуть ли не хором. У напарницы дрогнула бровь, я а с удивлением обернулся. Нет, не показалось: по лицам рядовых солдат разлилось явно видимое облегчение. А их командир хоть и смолчал, явственно сменил напряжённую позу на более расслабленную.

– Предписание о прохождении практики стандартное, открытое… уважаемый, – мельком глянув на низ бумажки, словно бы невзначай оповестил он меня. Правда, все его старания пропали втуне: окончательно забившие на свои обязанности арбалетчики едва шлемы не растеряли – так усиленно кивали своему командиру, поддерживая инициативу сверху.

– К сожалению, мне нужно попасть на службу именно в Войско Рубежа, – мне действительно было жаль. Поди хреново просидеть три года за каменными стенами третьей линии укреплений на самом краю Горловины. Но, конечно, мне это не светит. – Папа очень хочет, чтобы я стал рубежником.

К моему удивлению, только что расстроенные отказом бойцы вновь закивали – в этот раз уважительно. А вот их командир, как оказалось, не зря носил лычку на плече. Пошевелив мозгами и хитро прищурившись, сержант родил заманчивое предложение:

– А может… этого, у нас переночуете, уважаемый? А мы вам завтра выделим сопровождающих прямо в штаб Войска. И погода исправится как раз… наверное.

Судя по интонации, в последнее бравый гвардеец и сам не верил. Но выбираться из квадрата непродуваемых стен столь отчаянно не хотелось, что я махнул рукой: согласен. Ещё подумал и спросил:

– У вас при лазарете есть раненые, больные? Ведите, помогу, чем смогу.

Не знаю, как тут взаимоотношения между различными контингентами строятся, но что-то подсказывает: доброту в любом случае не забудут. Буду нарабатывать репутацию, а заодно и первое впечатление о характере основных местных проблем со здоровьем составлю. В конце концов, именно этим мне тут в первую очередь три года предстоит заниматься.