Розовый завод

Глава пятая. Пятак

Дома, за компьютером, я решил, что в целом работа мне понравилась. Светло, просторно, люди хорошие, доброжелательные. Друзья вокруг: Валик, Игнат Павлович, Юрий Кириллович с синим Чебурашкой… Если бы ещё не продавать, а в цеху. Создавать из металла, пластика и резины конструкции машин. Варить, рубить, опиливать, резать, нарезать, шабрить, шлифовать, подгонять… М-м-м-м, звучит! Но не буду спешить. Не ловля блох всё-таки. Всему своё время. «Надо только выучиться ждать». Кстати, где у меня тут эта песня? Пахмутова, кажется. «Надежда».

Погружался в сон с радостным предвкушением. Пусть не сразу, пусть через годы, через расстоянья, но я попаду в сердце завода, в цеха, где гудят станки и вырисовываются формы автомобильного будущего страны.

– Ну что, Горохов, – вчерашний знакомый в синем солидном пиджаке, оказавшийся не просто Николаем Петровичем, а Николаем Петровичем Бороздкиным, директором магазина «АвтоРАЗ», смотрел с непонятным восторгом. – Кончилась твоя работа в отделе продаж!

Я растерялся. Как так? Я же не поработал толком. Ведь всё нормально вчера ещё было. Хвалили, говорили «большой молодец». А теперь что? Увольняют? Почему? Неправильно это, глупо, ведь могу помочь автопрому, стране, Отчизне!

– Не дрейфь, адепт, – ухмыльнулся Бороздкин, – ночь только начинается. Переводят тебя в цеха. По распоряжению Самого! Видимо, хочет тебя в делегаты, а потом на съезде познакомиться поближе, вплотную, так сказать. Понимаешь?

Я кивнул. Конечно, я понял. Этот самый Сам, видимо, уже увидел, что я не абы как случайный человек, а профессиональный профессионал. Конечно, в цеху от меня пользы будет больше в разы.

– А когда в цех?

– Да сейчас. Пройдёшь вон в ту дверь, прямо по аллее, через КПП и по асфальту. Наткнёшься на здание производственного комплекса. Увидишь первые ворота. Там «пятаки» выпускают. Направо, вокруг здания пойдёшь, «двушки», налево – «десюлики».

– А «копейки»?

– За «копейками» вокруг обойти придётся. Но тебе этого ничего не надо. Тебя в «пятак» определили.

«Пятаки» – мои любимые модели, и я еле сдержался, чтобы не крикнуть от радости.

– Ну что, Лудислав Святозарович! – появился мой теперь уже бывший шеф Игнат Павлович. – Не удалось нам с тобой за месяц годовой план выполнить. А ведь могли. Жаль. Такого продавца потеряли. Но Николай Петрович прав. Из продавцов в делегаты не попасть. А вот из цехов реально. Даже завидую тебе. Искренне. По-человечески.

Он попытался меня обнять, но передумал. Посмотрел в глаза:

– Не забывай первого наставника. Может, до спикера дорастёшь, меня в делегаты подтянешь.

– Иди уже, – махнул мне Бороздкин, – пока не стемнело. Тогда уже не до глупостей будет.

И я пошёл. В новую, настоящую автомобильную, цеховую, а не какую-нибудь магазинную жизнь.

На КПП дежурил другой охранник.

– Ну-ка дыхни! Ага. Хорошо. Маску надень. Вот. Куда идёшь?

– В цех. «Пятак».

– Пропуск есть?

Я протянул бумажку, полученную от Бороздкина.

– Пе-ре-во… – зашевелил губами охранник. – …дом в цех… А чего таким макаром? Работал в магазине и вдруг здасьте-мордасте?

– Я в цеху нужнее. Я – инженер.

– Анжинер? Ты погляди. Ну ладно, проходи, коли так.

Загадочный охранник. Речь карикатурная. Не пассионарий тебе двадцать первого века, а какой-то персонаж Гоголя. Или Чехова. Даже, скорее, Достоевского. Притворяется? Или сильно классику любит?

Широкая дорога пыльным асфальтовым кольцом охватывала величественное здание заводского корпуса. Я в благоговении устремился вниманием вверх, пытаясь разглядеть вершину похожего на сказочный замок вместилища всех четырёх знаменитых цехов РАЗа, но снова не увидел её за очень низкими облаками.

На мощных тёмно-голубых воротах масляной краской было неровно выведено: «Цех производства пятой модели». Я подошёл и осторожно толкнул. Ворота не открывались. Запечатаны наглухо. Я ещё пару раз толкнул чугунную массу, сначала двумя руками, а потом всем телом. Безуспешно. Попытался подцепить кончиками пальцев край в узкой щели между створками. Неудачно. Только синие полоски теперь под ногтями. Я посмотрел правее ворот и заметил чёрный пластиковый рычаг, торчащий из кирпичной стены.

Непонятный рычаг. Даже не рычаг. У рычага должны быть направляющие прорези вертикального или горизонтального хода. А тут просто торчит из стены предмет с шарообразным подобием набалдашника на конце. Я обхватил мягкую, прорезиненную, слегка влажную цилиндрическую поверхность и потянул на себя. Рычаг поддался легко, полез наружу и застопорился, высунувшись на полметра. Ничего не произошло. Ворота молчали. Никаких звонков или колокольчиков. Я машинально толкнул рычаг назад. Мягко, с булькающим звуком, цилиндр утонул в стене. Уши резануло тонким неприятным резиновым скрипом. Ворота двинулись. И правая, и левая створки медленно раскрывались наружу. Почему наружу, понятно – противопожарная безопасность, если загорится что в цеху, не будет пробки на выходе. Но в целом схема привода удивительная.

Довольный «открытием», я вошёл внутрь.

Помещение тускло освещали лампы дневного света. Высота потолка была такова, что люминесцентные трубки казались тоненькими спичками. Ширины цеха хватило бы на пару хороших футбольных стадионов. Интересно, что стены справа и слева слегка сужались вдаль от входа, и это не было зрительной перспективой, противоположная входу сторона в самом деле была раза в полтора меньше наружной.

Запахи свежей краски, мазута и бензина приятно пьянили. Посреди цеха матово лоснились новенькие «пятаки», облепленные местными рабочими. Четыре машины! Творцы автопрома что-то поправляли, подкручивали, подбивали, опиливали.

Цех АвтоРАЗа!

Коленки подрагивали и слегка подкашивались. Ощущение величия происходящего заполнило грудь и сердцу стало тесно. Я ликовал. Но где-то в лабиринтах головы включился почти неощутимый зуммер тревоги. Прислушавшись к сигналу, как бы подкрутив внутренний регулятор громкости на максимум, я понял, что не так. В цеху не было станков и сборочных конвейеров. Все автомобили были целыми. Никаких процессов, напоминающих изготовление деталей и штамповку авто.

Ситуация прояснилась, когда в дальнем конце цеха распахнулись ворота и несколько рабочих вкатили с той стороны новую машину. Получалось, это выпускной цех, финишный, а сборочный там, за дверью. Интересное разделение труда.

Ко мне подкатил новенький «пятак». Из машины приветливо улыбался парень в тёмно-синем рабочем комбинезоне.

– Новенький? – спросил он.

– Так точно!

– Иди к бригадиру! Вон, видишь, в красной кепке. Егор Давыдович. Доложи, что прибыл. Он тебя введёт в курс.

«Пятак» взревел (с педалью газа парень обращался хуже, чем доносил заводские концепции) и рванул в сторону КПП.

Я приблизился к пожилому бригадиру и представился.

– Здравствуйте, меня зовут Лудислав Горохов. Прислан в цех. Работать. Только я не пойму, где здесь делают машины. Может, мне дальше? Туда, вон в те ворота?

Бригадир тепло улыбнулся, и его пожилое лицо украсила паутинка мелких морщинок.

– Истинный автослесарь, совершая дела, предпочитает неделание. Зачем торопишь ты коня своих желаний? Разве не известно тебе, что путь спешки гибелен? Дай твоему ростку созреть и лишь потом следуй его пути. Подумай, скольким мастерам, поспешившим поменять трансмиссию, достаточно было отрегулировать рулевую тягу.

Непонятная речь, пестрящая избыточными местоимениями, тем не менее, отрезвила. Я осторожно спросил:

– Это третья бригада пятого цеха?

– И я заместитель её бригадира. Егор Давыдович. Не Давидович, как в Библии, а Давыдович, как русский генерал. А бригадир Фёдор Павлович Черномазов сегодня выходной, ведь согласись, не будь выходных, как бы мы поняли, что такое рабочий день?

– Действительно. Значит, меня к вам направили. Что мне делать?

– А вот это уже начало мудрости. Следуй за мной, и я всё покажу.

Около часа Давыдыч, как звали заместителя бригадира, объяснял мой «функциональный аспект». Получалось, что я заведую правильностью крепления и состояния тормозных колодок. Должен контролировать толщину фрикционного слоя, отсутствие механических повреждений, борозд, трещин, сколов и адекватную реакцию автомобиля на нажатие тормозной педали.

– Вот, – сказал он в итоге. – А с первой зарплаты я вычту у тебя пятьсот рублей.

– За инструктаж? – уточнил я.

– За «Перо феникса», – многозначительно улыбнулся Давыдыч. – Пищевая добавка. Безмерно полезна для человеческого организма. Гармонизирует уровень отношения пэ аш ровно до семи. Упаковки хватает как раз на месяц. Так что с каждой зарплаты минус пятьсот. Ибо опасно не принимать «Перо Феникса». Многие умирают от страшных болезней, зело организм становится незащищен. Слышал, певец Малкин умер?

– Конечно.

– Не принимал «Феникс». Стопроцентная информация.

– Ваш бизнес?

– Нет, – отмахнулся бригадир. – Начальника службы безопасности.

– А отказаться можно?

– Можно, конечно. Только уволят.

– Понял. Вычитайте.

– Молодец. Смышлёный.

День прошёл интересно. Из соседнего цеха периодически, примерно раз в два часа поставляли новый «пятак». Я осматривал тормоза. Проверял в деле – разгонял машину до двадцати пяти километров в час и выжимал педаль. Если всё хорошо, давал добро следующему проверяющему – высокому Юрке Норкину, ответственному за карбюраторы. Если не очень, дорабатывал. Случались весьма странные ситуации: у одной машины тормозов я не нашёл вообще. Ни колодки, ни даже педали в салоне. Удивительный брак. Наши ребята притащили запчасти из дальнего темного угла цеха и прямо-таки врезали тормозную систему. Профессионалы, чего уж там говорить.

Домой приполз уставший, но страшно довольный. Единственное, что как-то смущало – лёгкая досада – снова не от меня зависит качество машин. Не я их делаю и подгоняю. Не улучшаю российский автопром, а только проверяю, что есть. Вот как если бы, например, дали вам предложение: «Наши самолёты с гудением поднимаются вверх в высоту», а поправить разрешили бы только слово «наши». Вроде бы и участвуете в исправлении, а тавтология остаётся. Понимаете? Лучше от любых ваших исправлений не становится. Как взлетали «вверх», так и взлетают. Ну ничего, если буду хорошо работать, переведут к соседям во вторую бригаду и вот там наверняка смогу вмешаться в процесс. Так смогу, что машины прямо заблестят достоинствами и преимуществами. Мы ещё покажем хвалёным немцам кузькину мать!