Розовый Дождь

Розовый Дождь

Бычков Александр

РОЗОВЫЙ ДОЖДЬ

ИНТРО 1. РЕНЕГАТ.

…Гулкий стук копыт пронесся по безмолвным ночным улицам города. Хотя вряд ли кого эти звуки могли разбудить – в три часа ночи спал уже весь город. Даже ленивые стражники на крепостных стенах с длинными алебардами в руках и в алых плащах с вышитым золотым львом, ставшим на дыбы и угрожающе протянувшего в сторону неизвестного врага свои когтистые лапы, в этот час не проснулись. Просто всадники в черном плаще попали в город по секретному подземному ходу, известному только одному наследному принцу, от которого ключи имел только он и который вообще не охранялся городской стражей. А потому всадники в черных плащах с длинными капюшонами, полностью скрывавшие их лица, могли скакать совершенно никем не замеченными, или… почти никем…

Ночь была безлунная и почти беззвездная, небо затянуло тонкими темными облаками. В темноте узкие улочки Кронбурга были почти неотличимы друг от друга – одинакового размера кирпичные домики с черепичной крышей, кирпичные же стены. Правда, в новых районах города уже появились зеленые насаждения, правильные аллеи, скамеечки для отдыха, а на деревьях – разноцветные гирлянды – светящиеся в ночи и выполнявшие одновременно функцию ночных фонарей и украшения, светящиеся даже в темноте разноцветные камни мостовой, а также целые заросли ароматно пахнущих розовых кустов… Но эти районы были пока скорее исключением, чем правилом – работы по переустройству Кронбурга начались буквально в позапрошлом году и ещё не коснулись большей части города. Всадники довольно быстро – даже чересчур быстро – проскакали их, не останавливаясь, и погрузились в спасительную тьму старого Кронбурга – с кривыми узкими улочками, неровной темной мостовой, без озеленений и аллей… Здесь было гораздо легче затеряться всадникам, одетым во все черное!

Наконец, гулкий цокот копыт прекратился – всадники остановились у одного низенького домика без вывески или какого-либо другого опознавательного знака, позволявшего заключить что-то о занятиях его хозяина – башмака или каравая или даже меча, и ловко спрыгнули с покрытых черными балахонами лошадей. Один из них, самый высокий и мощный телом, быстрым и решительным шагом направился к двери и несколько раз постучал – первые два удара были короткими и тихими, третий – сильным и громким, а последние два – опять короткими и тихими. Стук в дверь был явно условным. Где-то в глубине дома раздалось еле слышное шарканье, тихо звякнул замок и дверь отворилась. Черные всадники вошли в черный провал неосвещенного пространства дома и скрылись в нем… но не все. Трое из них – один у калитки, другой у двери дома, а третий – у черного входа – уселись караулить. Причем – странное для постороннего наблюдателя дело! – все трое, молча встав на назначенные им посты, тут же превратились в подобие безмолвных статуй, а потом и вовсе исчезли. Впрочем, возможно, в таком волшебстве и не было необходимости – в такой глухой час вряд ли кто мог наблюдать за всадниками…

Двери мягко закрылись за основной группой людей в черном и лишь только тогда вспыхнул огонек маленького свечного огарка, осветивший пространство круглого плохо отесанного деревянного стола, нескольких грубых деревянных стульев и простой глиняной посуды на нем – кувшинов с пивом, блюд с солониной и нескольких грубых, но объемных бокалов. Ставни дома были также плотно закрыты.

Люди в черном облегченно сняли свои длинные капюшоны и накинулись на еду, хватая руками куски мяса и большими глотками гулко заглатывая темное пиво, некоторое время в комнате слышались только чавканье, хлюпанье и рыгание почти десятка мужских глоток. Не ел лишь один из черной компании – огненно-рыжий мужчина с веснушчатым лицом, желтыми, хищными, как у волка, глазами, крупным, почти курносым носом, и окладистой бородой. Вместо еды он набил чем-то длинную черную деревянную трубку и подкурил её от свечного огарка. Комната наполнилась ароматным дымом… Человек блаженно вытянул усталые ноги в грязных сапогах и облокотился о спинку стула, шумно делая глубокие затяжки и с наслаждением выпуская синие колечки к потолку.

– Никогда бы раньше не подумал, что так приятно нарушать законы! – задумчиво сказал рыжий бородач и мрачно хмыкнул. – Не спать по ночам, курить травяное зелье, есть мясо в постные дни…

– …пить настоящее пиво! – добавил кто-то из его свиты и смачно рыгнул.

– Можно подумать, Гунтер, ты бы отличил "настоящее" пиво от "ненастоящего"! – скривил толстые губы рыжебородый. – Если бы Я тебе об этом не сказал!

– Ошибаетесь, Ваш Высочество! – невозмутимо воскликнул Гунтер – белобрысый гигант с длинными висячими усами –, наколов на длинный кинжал ещё один кусок соленой свинины. – Уж кто-кто, а я, Гунтер Астурийский, знаю толк в пиве. Вкусом, конечно, оно не сильно отличается от нынешнего – это все верно! –, но вот одно скажу точно – от нынешнего пива я бы ни за что не полез ни в драку, ни отлить на лысину жирного пекаря из окна моего дома, ни загнуть на сеновале девку буквой "ге"…

Договорить он не смог, потому что его слова прервал дикий хохот товарищей. От хохота не удержался и рыжебородый. Впрочем, рыжебородый раньше других прекратил смеяться, помрачнел, быстро встал из-за стола и стал ходить по темной комнате, меряя её пространство длинными широкими шагами.

– Да уж, да уж… Кто бы мог подумать, друзья, что наша жизнь изменится за двадцать лет настолько сильно… Удивительно, но я даже не могу поверить, что когда-то все было совсем-совсем по-другому… – эти слова рыжебородый бормотал себе под нос и в общем гомоне их почти никто не услышал.

– А по мне и сейчас не так уж плохо живется – неожиданно вставил светловолосый молодой человек, аккуратно вытирая жирные руки полотенцем, что сильно отличало его от всех остальных участников ночной трапезы, которые руки либо просто облизывали, либо вытирали о края плащей или штаны. – Город становится с каждым годом все красивее, на ночных улицах уже не проливается кровь и уже не валяются трупы нищих бедолаг в канаве, ну а пиво… – какая разница, вкус-то все равно тот же! – молодой человек допил свой бокал и аккуратно промочил носовым платком губы.

– Зачем ты тогда поехал с нами, братец, если тебе все равно? Ну и пил бы свое пиво у отца в Авалоне да дрых бы вместе с ним за Круглым Столом, слушая слащавые песенки о ласковом майском ветерке, о котором даже отец уже наверное не помнит – месяцы вообще ничем друг от друга неотличимы!

– Ну как же я оставлю тебя, брат, одного? – парировал светловолосый. – Мы ж с тобой не разлей вода! Да и потом… Мяса за Круглым Столом уж точно не хватает! – в темноте, при свете свечи, блеснули его влажные белые зубы. Он подцепил двузубой вилкой ещё один кусок и стал с удовольствием его жевать.

Рыжебородый, глядя на то, с каким аппетитом он пережевывает мясо, успокоился, и подозрительный огонек в его желтых волчьих глазах погас. Он докурил трубку и выбил пепел из неё прямо на пол.

К тому времени мужчины из его свиты уже постепенно заканчивали есть и пить, а в их пьяных глазах уже загорался лукавый огонек… Они явно чего-то ожидали, но не в их привычках было высказываться до команды "сверху" – рыжебородый желтоглазый здоровяк был их признанным вождем…

Но вождь не стал долго томить своих друзей. Он вызвал низкорослого тщедушного слугу – именно он открывал дверь и подавал пиво и мясо – и что-то коротко ему приказал, тот понимающе кивнул, хихикнул и скрылся во тьме. Раздался только скрип невидимой из комнаты деревянной лестницы… А уже через пару минут раздался веселый женский смех и по этой же лестнице спускалась целая вереница ярко накрашенных девиц с полными бюстами в вызывающе откровенных платьях, которые тут же бесцеремонно, как ночные бабочки на цветы, усаживались на колени мужчин, обвивая их шеи руками, одурманивая их сладким приторным запахом дешевых духов и покрывая поцелуями их потные лица. Мужчины жадно щупали своих гостий, не оставляя ни одного фрагмента тела без жарких объятий и поцелуев, послышались сладострастные смешки и чмоканья.

Одна из девиц легкого поведения – проституция была категорически запрещена согласно Священным Принципам ПП – ловко уселась на колени светловолосому и, также как и остальные, томно обняла его. Однако реакция светловолосого была иной, нежели остальных спутников. По его лицу пробежала гримаса отвращения и он сделал судорожное движение, как будто бы хотел сбросить незваную гостью со своих колен.

– Что? Не нравлюсь? – обижено надула губки огненно-рыжая девица с зелеными, сладострастными, как у кошки, глазами и повернулась в сторону рыжебородого. – Рик! Кого ты привел к нам?

– Кого-кого? Своего брата! Он просто немного стесняется, Лара, он в первый раз… Впрочем… Грим? Внизу все готово?

– Да, милорд! Музыканты уже настроились! – ответил тщедушный слуга.

– Ну и замечательно! – воскликнул рыжебородый. – Братья! Айда вниз! Музыка уже готова!

Мужчины с шумом повскакивали с мест, кое-кто поспешно допивал пиво, схватив своих девиц кто на руки, кто за талию, под руку и всей толпой повалили вниз, в открытый тщедушным слугой люк с лестницей, ведущей в подвал.

В подвале уже были зажжены светильники, на импровизированной эстраде уже стояли волынщики, скрипачи, барабанщик, а также музыканты с лютнями, рожками и флейтами. Когда за вошедшими плотно закрылась крышка люка, тут же грянула плясовая музыка и порядком поднакачавшиеся пивом мужики бросились впляс со своими девицами. Все пространство наполнилось топотом ног, дикими визгами и хохотом, бешеным ритмом и мелодиями оркестра. Рыжеволосая Лара схватила своего немного робкого и скованного спутника-блондина одной рукой за талию, а другой – за плечо и повела его в неистовой пляске по кругу…

Только один человек во всей этой компании – сам рыжебородый мужчина с желтыми волчьими глазами не плясал, а уселся в кресло в углу, прямо у жарко натопленного камина, закурил ещё одну трубку и молчал, задумчиво наблюдая со стороны за общим весельем. Большие кольца синеватого дыма медленно поднимались от его черной трубки к потолку, сталкивались друг с другом как игривые барашки и теряли форму, превращаясь в темно-синие облака. По его знаку, тщедушный слуга и его молчаливые помощники застелили вторую половину подвальной залы соломенными матрацами, и вот уже один за другим не на шутку развеселившиеся пары опускались на них… И вот уже музыка едва заглушала сладострастные вздохи женщин и глухое ворчание мужчин. Рыжебородый же, молча докурив и выбив трубку о стул, поднялся было с места, но… в его сознании внезапно появился Голос!

Рыжебородый сразу же собрался, сосредоточился, взволнованно задышал… Голос был беззвучным, напоминая скорее поток мыслей и образов, нежели слов, но был от этого не менее четким, ясным и понятным…

– Ну, что? Долго будешь ещё баловаться, Твое Высочество? Пить да с бабами кутить? Почему не следуешь нашему Плану?

Рыжебородый быстро сел опять в кресло и, положив руки на подлокотники, сжал пальцами виски, сосредоточившись целиком на мысленном диалоге.

– Я ждал тебя, Учитель… Как чувствовал, что ты найдешь меня сегодня… Как видишь, сегодня я и не намеревался развлекаться… А с Планом проблемы вышли… Не всем из моих ближайших рыцарей я могу доверять, да и отец что-то подозревает… А те, кому доверяю, туги на подъем… Учиться не хотят, говорят, наше ли это дело, книжными червями быть, наше дело – мечи да быстрые кони…

– Чушь, чушь, чушь… – взбесился Голос… – Какая чушь! Ваши мечи и кони – детские игрушки. Без науки и магии вы все – кучка оловянных солдатиков, понятно? Выпивку с бабами заменить на правильные занятия, как я тебе и предписывал!

– Но без неё никто к нам не присоединиться, Учитель! Их это-то и привлекает…

– Тогда делай это после занятий, собирайтесь тогда пораньше!

– Это рискованно!

– Все наше Дело – рискованно! Зачем брата привел? Чую, не наш он, белобрысый!

– Наш, Учитель, наш… Я и сам не хотел, долго присматривался… лучше подскажи, что с отцом делать! Не снимает он этот проклятый "анализатор" с головы, да и в шар этот постоянно смотрит… Ни шагу без него не делает, вцепился, как клещ!

– Убирать его пора… Он не исправим…

Рыжебородый на мгновение прекратил сжимать виски, все его лицо покраснело, на лбу показались бисеринки пота, а руки медленно задрожали. Он захотел было встать, но какая-то сила вдавила его в кресло.

– Так будет лучше, Риккаред, поверь мне! Когда ты станешь королем, тебе легче будет осуществлять План, ты ЭТО понимаешь?

– Но… это…

– Просто несчастный случай… Ты просто подмени его парадный меч на настоящий, пропитанный кровью дракона – я скажу тебе, где его прячут! – и попроси его исполнить несколько боевых трюков… хе-хе-хе… и все будет шито-крыто! Не робей! Как станешь королем, все тебе будет позволено! Все! Не забывай об этом!

Голос пропал также внезапно, как и появился. Риккаред встал, вытирая рукавом обильной пот, выступивший на лбу, и с трудом переводя дыхание. Ноги его дрожали, были как ватные. Он механически обвел взглядом весьма непристойную картину подпольных увеселений своих рыцарей, также механически удовлетворенно заметив, что его белокурый брат уже вошел во вкус, а потом быстро позвав жестом тщедушного слугу, что-то шепнул ему на ухо, а потом стал медленно подниматься наверх, в дом. Там через щели закрытых ставней уже пробивались первые лучи восходящего солнца…

…Яркие разноцветные лучи полуденного солнца, причудливо преломлявшиеся через застекленные витражами стрельчатые окна, веселыми солнечными зайчиками играли на полированных мраморных ступенях Парадной Лестницы. По Лестнице гулял приятный летний ветерок, стражники были одеты в белоснежно-белые длиннополые туники с черным королевским орлом и солнечные лучи ярко играли на начищенных до зеркального блеска бляхах их ремней, шлемах и алебардах. Разноцветные гобелены, увешивавшие стены, колыхались от порывов ветра и от этого вытканные на них всадники, гончие, охотничьи соколы казались движущимися. В стенных нишах стояли свежие ароматные цветы.

– "Опять эти вонючие розы! Ненавижу их тошнотворный запах!" – мрачно подумал быстро поднимавшийся по лестнице рыжебородый мужчина, судорожно сжимая левой ладонью рукоять меча. Он смотрел себе под ноги, не отвечая на салюты стражи. Его мрачный и усталый вид резко контрастировал с праздничным убранством дворца, а падавшие с его запыленных сапог куски грязи отвратительно смотрелись на полированном мраморе ступеней. Его волосы были немыты, одет он был в простой пыльный плащ с капюшоном, кожаную куртку и штаны. Рыжебородый явно был здесь после бессонной ночи, проведенной в седле…

Наконец, Парадная Лестница с её полутысячей больших ступеней закончилась и рыжебородый достиг главного чертога Дворца – после небольшого коридора, также застеленного гобеленами и вазами с цветами, была большая округлая зала. В центре этой залы располагался абсолютно круглый стол с 50 креслами, абсолютно одинаковыми, сделанными из красного дерева с полированными ручками, с искусно вырезанным орлом, венчавшим спинку. В стенных нишах красовались рыцарские доспехи, висели ярко раскрашенные разноцветными гербами щиты и оружие, а значительную часть залы "населяли" чучела убитых чудовищ самых разнообразных видов и размеров, череду которых венчала туша огромного дракона с чешуйчатой броней цвета и оттенка чистого золота, отверстой пастью величиной с быка, усеянной тремя рядами зубов, и длинными рогами на голове.

У туши дракона стоял высокий человек с длинными черными волосами, впрочем, испещренными проседями, в длинном пурпурном плаще до пят, голову человека венчала алмазная диадема.

– Я рад, что ты так быстро внял моей смиренной просьбе, сын мой… – немного дрожащим и дряблым, но все ещё красивым и властным голосом сказал, не оборачиваясь Король. – Сожалею, что тебе пришлось провести всю ночь в седле…

Рыжебородый уже подскочил к отцу и, припав на одно колено, как предписывает рыцарский этикет, поцеловал перстень с огромным кроваво-красным рубином на правой руке Короля.

– Это мне ничего не стоило, отец… Но я удивлен, почему ты не воспользовался более современными средствами связи?

Король хмыкнул, не сводя глаз с морды дракона, в глазные отверстия которой были вставлены огромные изумруды, ярко блестевшие при ярком свете утреннего солнца, которые через широкие окна заливали все пространство Залы. Он гладил золотой панцирь чешуи дракона слегка дрожащей рукой и о чем-то думал.

– Мое дело слишком важно, чтобы доверить его визаторам… – наконец, ответил Король. – Встань, сын мой!

Рыжебородый Риккаред встал на ноги, но даже стоя не смел поднять голову, изучая грязные носки своих сапог.

– На тебя и твоего брата поступило много жалоб… – Риккаред побледнел, подобрался, напрягся. – Особенно прискорбно, что жалуются ваши жены, которых вы совсем забросили… И ещё более прискорбно, что жена Роланда, которая раньше души не чаяла в своем муже, теперь стала жаловаться… Ты, с недавнего времени, стал оказывать на него дурное влияние… Он больше проводит время в Кронбурге, у тебя, чем со мной… И меня это не может не беспокоить, сын…

– Не дело жен выносить сор из избы и доносить на мужей! – круглые щеки Риккареда стали пунцовыми.

– Они не доносили, сын… Я читал их мысли! – Король медленно повернулся и ярко-красный камень на его диадеме вспыхнул, как глаз хищного зверя.

Лицо Короля – длинный овал, без бороды, кое-где испещренное глубокими морщинами – сохранило следы прежнего величия. Массивный мужественный подбородок, орлиный с горбинкой нос, черные глаза, смотрящие властно и твердо, сжатые плотно губы – даже сейчас, на склоне лет, это лицо подавляло чужую волю. Риккаред отшатнулся и спрятал глаза.

– Я знаю и твои помыслы, сын… Они исполнены мрака и черной злобы… Мне известно все… – при этой фразе Риккареда затрясло и его румяное полное лицо побледнело, а щеки задрожали. Король выдержал паузу. – За что ты так ненавидишь меня, своего отца? За что ты ненавидишь дела рук моих? За что?.. Всю свою жизнь я трудился во благо своего народа, работал и сражался не покладая своих рук… Посмотри – они все в мозолях и шрамах! – Король скинул мягкие пурпурные перчатки и показал свои руки – действительно, пальцы и ладони были в мозолях, а сами руки – в застарелых шрамах. – Я был избран Королем в 30, сын, на Ронсельванском поле. До этого я был простым пастухом и охотником. Я вставал рано утром, до рассвета, и засыпал задолго после заката. Я каждый день бился на дуэли со смертью, а первые морщины и седина у меня появились в 25. Твою мать я потерял, когда ты только родился… И все это время я мечтал, чтобы мои дети и внуки жили лучше, чем жил я. Чтобы женщины не умирали в родах, а дети не боялись по ночам крысолюдов, чтобы люди не боялись гулять по лесам и рекам и чтобы никто и никогда не знал, что такое голод и болезни… ты знаешь что такое голод, сын? И как умирает зараженный чумой? А я знаю, сын, я знаю! – яростно ударил Король себя в грудь. – Я умирал и от голода и от чумы, когда был ещё юношей! И я видел, как сильные пожирали слабых и матери боялись выпускать своих детей на улицу, чтобы их тоже не сожрали, и я видел, как зараженных чумой выкидывали на улицу умирать в канаве и ни один из родственников не подходил к ним, чтобы проститься! Я видел все это! Я видел!!!

Король внезапно стих, выдержал паузу, а потом смягчился. Он взял сына за плечи и обнял.

– Мои труды близки к завершению, я чувствую это… Вчера ночью мне приснился сон, там был этот дракон, я вновь слышал его проклятье… Я знаю, что скоро умру… Но я умру спокойно. Я оставляю свой народ в несравненно лучшем состоянии, чем я его получил на Ронсельванском поле… И лишь одно не дает мне покоя, лишь одно…

– Что… отец… – прошептал Риккаред.

– Ты… – Король отстранил Риккареда и внимательно посмотрел в его желтые волчьи глаза. – Я не верю тебе и знаю, что ты ненавидишь дела рук моих, ненавидишь наших небесных покровительниц, ненавидишь Триединую Премудрость… Ты шляешься по ночным притонам и развращаешь молодежь и теперь сердце моей Элвин разбито, ибо ты развратил и её любимое исчадие… Ты – хуже чем предатель, ты – РЕНЕГАТ!

В глазах у Риккареда потемнело. Яркий солнечный свет, заливавший залу, померк в его глазах, ему стало не хватать воздуха. Он сделал шаг назад…

– Сегодня юбилей основания Ордена Круглого Стола – потрудись на нем присутствовать, сын… Но на следующий день я провозглашу лишение тебя наследства. Наследником престола будет Роланд, а ты отправишься в изгнание, в Заморье, с отрядом своих приверженцев. Поживешь там среди чудовищ, посражаешься, потрудишься… Может быть тогда ты поймешь, почему я все это затеял, поймешь мою правоту…

Риккаред судорожно сглотнул, но не ответил ничего, мужественно выдержав удар судьбы.

– Впрочем, чтобы подсластить пилюлю тебе – статус принца ты сохранишь навечно, равно как и маркграфа Заморья – это будет твой новый титул. Взять туда, помимо тех, кого обязан, ты сможешь кого угодно и кто согласиться с тобой туда пойти…

Волчьи глаза Риккареда наполнились слезами и две крупные горошины потекли по круглым щекам.

– Разреши мне покинуть тебя, отец… – прошептал он.

– Разрешаю, сын – тихо ответил Король. Когда Риккаред дошел уже до дверей, он вдруг резко повернулся к отцу и воскликнул:

– Зачем ты сказал мне об этом, отец, сейчас?

– Чтобы ты был морально к этому готов… И, ещё… Знай, сын, что это не наказание для тебя, это твое спасение, которое я дарую по великой любви к тебе… Я не хочу, чтобы ты всю вечность провел во сне и навсегда утратил свою память, хочу, чтобы ты жил так, как сам хочешь, но и не вредил при этом своим образом жизни другим… Ты ЭТО понимаешь? – Король резко взглянул на Риккареда, тот опять не выдержал взгляда…

– Я… понимаю, отец… – и, быстро повернувшись спиной к отцу, вышел.

…Через час весь Авалон огласили звуки серебряных труб герольдов, созывавших "честную публику" на увеселения. На Ипподроме – колоссальном поле в десять миль в диаметре, обнесенном разноцветными трибунами с мягкими креслами – состоялся великолепный рыцарский турнир. Рыцари Круглого Стола – в белоснежных плащах, серебристых доспехах, в высоких шлемах с плюмажем из страусовых перьев, на белоснежных же жеребцах – показывали свои мастерство, преломляя копья между собой и со всяким, кто бросит им вызов, под ликующий гром толпы. Первый среди Рыцарей – сам Король – гарцевал в таком же одеянии, только на шлеме его красовалась корона. Изящно одетые Дамы махали платочками и одаряли сплетенными из цветов венками копья победителей. Многочисленные слуги разносили прохладное разбавленное вино и горячие пирожки зрителям. Развевались тысячи флагов с гербами рыцарей, гремели барабаны. Ясное голубое небо не предвещало непогоды.

Королю не было равных на этом турнире. Несмотря на свой возраст – а ему стукнуло уже под 60 – он ловко держался в седле и без всякой посторонней помощи сбивал с коней своих противников. Не было равных ему и в поединках на мечах или в единоборстве. Народ гордился своим Королем и не раз теплый и насыщенный ароматами воздух прорезали звуки толпы, скандировавшей "Роланд! Роланд! Роланд!".

На этом фоне черным пятном смотрелся Риккаред. Он сидел в королевской ложе и о чем-то мрачно размышлял, даже не глядя на состязания. Казалось, они его совершенно не интересовали, как и его собственная жена и дети… Он задумчиво рисовал что-то на каменном помосте ножнами меча и не проронил за все время турнира ни слова. Его не раз звали показать своё мастерство на поле, но он даже не поднимал своего взгляда. Белокурая Элвин в шелковом розовом платье с высоким конусовидным убором на голове, сидевшая рядом, несколько раз бросала на пасынка неприязненные взгляды и поджимала губы, но ничего не говорила, делая вид что наблюдает за играми. Её собственного сына, Роланда-младшего, не было. Он сказался больным…

Король как всегда представлял собой воплощение галантности. Каждую победу он посвящал своей Даме, подъезжая на коне к Королевской Ложе и склоняя свое длинное копье перед Королевой, для получения очередного венка из белоснежных роз… Что думал в тот момент Король, пожалуй, сказать не смог бы никто – его лицо было закрыто сплошным шлемом и даже глаз не было видно. Движения его были как всегда энергичны, изящны, стремительны. Он был в своей стихии…

После турнира были массовые гуляния. Народу на всех площадях накрыли столы за королевский счет, выкатили сотни бочонков вина, пива и меда из королевских кладовых, в изобилии были мясо и рыба – день был праздничный! Уличные музыканты уже вовсю играли плясовые мелодии, а уж шутов и фокусников было – пруд пруди! Народ с радостью пил за здоровье своего Короля и желал ему "многая многая лета". Полностью перестроенный в последние пять лет Авалон, утопающий теперь в зелени садов, парков, скверов, с множеством фонтанов – из которых сейчас лилось вино – и белое и красное, ликовал. А в самом Дворце пир был для знати. Под плавные звуки волынок и лютен уже кружились кавалеры и дамы в череде поклонов, обводов, прихлопов и притопов, а в других залах пели свои баллады королевские и приглашенные менестрели. Шелк дамских юбок, бархат мужских костюмов, аромат духов и веселый смех – все сливалось и кружилось в одном танце, танце радости и торжества по поводу рождения нового мира – мира, где нет больше места печали и боли…

Венцом торжеств стало пение самой Королевой – а у неё было чудное сопрано – баллады о Роланде, которую сочинила она сама, повествующей о славном подвиге Короля, который спас её некогда из лап кровожадного дракона. Баллада заканчивалась счастливым воссоединением влюбленных. Строка о предсмертном предсказании Королю страшной кончины в песне отсутствовала…

Когда Королева – все ещё сохранившая остатки былой красоты, хотя и предпочитавшая теперь закрытые платья открытым – закончила перебирать своими тонкими белыми пальчиками упругие струны лютни и Большая Каминная Зала огласилась радостными рукоплесканиями присутствующих, Король, сидевший в уютном кресле с укутанными пледом ногами, отставил на поднос бокал с подогретым вином и хитро улыбнувшись, сказал:

– А все-таки, дорогая, слукавила ты в своей песне… Дивно ты её спела, бесподобно, но все-таки упустила одну очень важную деталь…

– Какую, Ваше Величество? Какую же? – отовсюду донеслись голоса присутствующих, хотя все прекрасно итак знали, что имеет в виду Король.

– Предсказание Дракона Хмага… О том, что, пролив его кровь, я умру от неё же…

– Ну, Ваше Величество! – вспыхнула Королева. – Зачем же о грустном в такой радостный и светлый вечер… Да и потом – всем известно, что драконы – лгуны и им совершенно нельзя верить на слово!

– Можно или нельзя… сложно сказать – сказал Король. – Но давно уж я не видел того меча, которым я сразил Хмага! Хотелось бы мне и сейчас подержать его в руках, вспомнить молодость… Эх! – Король встал с кресла и размял свои члены. – Смешно сказать, Я – Король в своем королевстве, а не знаю, где лежит мой собственный меч!

– Он в надежном месте, дорогой! – ответила Элвин. – У тебя есть другой, совершенно такой же, да и потом… зачем тебе отравленный меч, если у тебя не осталось врагов и в твоем королевстве процветает мир и благополучие!

– Интересно было бы снова взглянуть на него… – упрямо сказал Король и в его глазах зажглись огоньки нестерпимого желания…

– А мне было бы интересно знать другое! – вдруг раздался голос с противоположной стороны залы. Все посмотрели туда – там в одиночестве, в полутемном углу, сидел Риккаред. – В песне неясно, как отец мой поразил дракона, если известно, что эту тварь можно поразить только в одно место – в глаз –, а при этом дракон – очень подвижное существо, извивается как змея да ещё и поливает все жидким пламенем…

– Хороший вопрос… – невозмутимо ответил Король. – Впрочем, в песне такое и не опишешь, пожалуй, это можно только показать…

С этими словами Король быстро встал и хлопнул в ладоши. Толпа из полусотни пажей быстро принялась отодвигать столы к стенам, освобождая пространство Большой Каминной Залы для представления. Затем Король прикоснулся пальцем в кроваво-красному рубину на своей диадеме, закрыл глаза и что-то прошептал на незнакомом языке. Камень загорелся и ярко-красный луч вырвался из него и уперся в пол. Крохотный красный кружочек вдруг стал расти все больше и больше, из него пошел клубами розовый дым и… на глазах у восхищенной публики дым стал сгущаться, превращаясь в настоящего дракона! Дамы взвизгнули от ужаса, кое-кто бухнулся в обморок, кое-кто из кавалеров обнажил мечи, но бывалые рыцари покатились со смеху, как и сам Король. А между тем дракон продолжал расти, добирая до первоначальных размеров…

– Господа! Спешу заявить, что тогда у меня не было ничего, кроме этого меча. Даже щит я потерял в горах в схватке с пещерным дэвом!.. Ну вот, пожалуй, и все…

Дракон уже свирепо рычал и сверкал своими огромными змеиными зелеными глазищами, из ноздрей его валил едкий серный дым, а из пасти, в которую мог бы уместиться небольшой бычок, валили языки оранжевого пламени. Он бил по своим золотистым бокам длинным хвостом и свирепо топал ногами.

А потом, как будто бы только сейчас заметив высокого воина с обнаженным мечом – точной копией настоящего –, ринулся на врага. Движения дракона были на редкость стремительными, даже можно сказать, молниеносными, как и у всякой змеи. Король едва успел отскочить от его броска в сторону, а струя жаркого пламени, спалив перевернутый стул дотла, не задела героя. Впрочем, зрителям нечего было опасаться – вокруг арены схватки мерцала ярко-красная стена, напоминавшая стекло, только сотканная из необыкновенно плотно сжатого воздуха, за пределы которой пламя не пробивалось…

Музыка смолкла, кавалеры и дамы, прекратив смешки и шушуканья, затаив дыхание, следили за каждым движением Короля на импровизированной арене, особенно сильное волнение читалось на лице Королевы и наследного принца Риккареда, которые оба буквально пожирали фигуру Короля. Все знали, что стоит только Королю оступиться или ошибиться – и он сгорит дотла – Дракон хоть и не был Хмагом, а его двойником, но он не был и иллюзорным призраком, это был настоящий, практически ничем не отличимый от оригинала, магический клон. Впрочем, пока Король не давал повода подумать о печальном исходе поединка. Несмотря на свои 60, он ловко уворачивался от стремительных выпадов уродливой морды на длинной шее, равно как и от ударов исполинского хвоста-бича, способного сломать хребет и быку, и от пламени, хотя было видно, что лицо Короля вспотело, как в бане, и его пурпурная туника покрылась множеством мокрых пятен. Плохо было то, что пот заливал глаза и щипал их, отчего Король мог утратить видимость и сделать ошибку…

С другой стороны, и Королю не удавалось нанести удар, так как исполинский ящер постоянно находился в движении, а поражать его в золотой чешуйчатый панцирь было бесполезно – его не пробьет ни один меч в мире, даже волшебный – подобраться же к морде Королю никак не удавалось…

Наконец, после уже седьмого или восьмого захода в тыл Дракону, когда тот в очередной раз готов был уже развернуться и послать струю пламени на дерзкого и чересчур ловкого человечка, Король с разбегу мягко спружинив ногами, прыгнул и… – оказался прямо на шее золотого чудовища!

Зал разразился бурными аплодисментами и криками "Браво!", а Королева была просто на грани обморока. Риккаред был бледен и нервно кусал губы… А потом, один, другой, третий… И вот уже весь зал скандировал, как на рыцарском турнире, "Роланд!", "Роланд!", "Роланд!", "Роланд!"…, поддерживая своего Короля.

Дракон, почувствовав на своей спине и шее непрошенного гостя, заревел, как необъезженный дикий конь, и принялся смешно болтать своей спиной и шеей, чтобы сбросить наглеца, но не мог – Король крепко держался за его длинные рога –, а хвост его не доставал до шеи. Самое же мощное оружие Змея – его огненное дыхание – стало бесполезным. Дракон быстро взмахнул огромными кожистыми крыльями и взлетел под потолок, мотаясь из стороны в сторону, кувыркаясь в воздухе, пытаясь сбросить седока, но все было тщетно – Король крепко держался за его рога. Наконец, достаточно укрепившись на спине зверя и крепко сжав его шею ногами, Король смог высвободить правую руку и, прицельным ударом, быстро вонзить серебристое лезвие прямо в правый глаз чудовища!

Зал огласился диким ревом, таким, что повылетали все стекла из оконных рам, а не одна дама рухнула в обморок, а мужская аудитория огласилась ненамного слабейшим торжествующим криком, видя, как раненый дракон, дергаясь в конвульсиях, несколько раз перевернулся в воздухе и упал прямо в центр Зала. Он бы похоронил под собой и Короля, но Король ещё в воздухе, разжав руки и ноги, ловко спрыгнул с шеи Дракона и приземлился в нескольких шагах от него…

Когда Дракон затих и затихли все болельщики, Король резким движением, уперевшись ногой прямо в уродливую морду, вынул меч из глаза чудовища. Меч был весь в черной крови, которая густым дымящимся желе падала с меча на пол…

– Вот именно так – Элвин это подтвердит – чуть задыхаясь – годы уже не те! –, проговорил Король. – Я и победил Дракона Хмага… В этом магическом клоне все было натурально – и пламя, и хвост, и зубы… Мне бы плохо пришлось, если б он все-таки меня зацепил! Только вот кровь… Драконью кровь – самый сильный и быстродействующий яд на свете – никакое заклинание подделать не может, так как её состав до сих пор не разгадан, а жаль… Так что я могу сколько угодно резаться этим мечом и так, и эдак – и совершенно ничего мне не будет!

В доказательство своих слов довольный произведенным на зрителей эффектом Король ловко и порезал себе ладонь своим окровавленным мечом. На ладони образовалась пустяковая царапина, какую любой мальчишка ежедневно получает, играя в ножички или строгая палку. А потом немного театрально, как фокусник в цирке, торжественно продемонстрировал кровоточащий порез всем…

…Но в следующий момент лицо Короля побелело, он стал задыхаться, ноги его задрожали и он рухнул навзничь. По Залу прокатился вздох удивления, недоумения, а потом… ужаса и боли. Королева упала в обморок, рыцари и пажи бросились было к Королю, но магический щит, поставленный им ранее, не пускал их к нему – они бились о плотную невидимую стену как мухи о стекло… Поднялась суматоха, ор, крик, шум, гам… Кто-то бросился в Тронную Залу нажать заветную кнопку у Престола для экстренного вызова фей…

Но Король уже был мертв. Драконий яд действует практически мгновенно. Его сильное и мужественное тело, с пустяковой царапиной на ладони, лежало неподвижно. Но на его лице не было выражения боли, страха, ужаса или ненависти, что придает умершим зловещее выражение, нет! За несколько мгновений до того, как его мужественное сердце окончательно остановилось, он перестал бороться за жизнь, расслабился и, просто закрыв глаза, сложив руки на груди, … – умер спокойно. Стоявшие вокруг него подданные, не в силах сдержать слез от осознания такой внезапной и невосполнимой утраты, рыдали, но, глядя на своего Короля, не могли поверить в его смерть. Им казалось, что он просто уснул, а не умер, так мирно и так спокойно он лежал, закрыв навсегда свои грозные черные очи…

…Только когда прилетели феи удалось снять магический щит и перенести тело Короля в его опочивальню. На торжественных похоронах Короля была сама Триединая Премудрость со всей своей свитой. Вторая из Трех не в силах была сдержать своих слез… Королю соорудили великолепный мавзолей, тело его было забальзамировано розовым соком и благоухало, как только что распустившийся цветок, морщины на его лице разгладились и даже на щеках выступил румянец. Он был почти как живой… Склеп весь утопал в алых и белых розах, вечноцветущих и никогда не увядающих… А на его мраморных плитах безутешно рыдала вдова… Феи пели печальные похоронные песни, а Триединая Премудрость лично отслужила похоронную службу, вознося молитвы к Создателю с просьбой упокоить душу первого и самого великого Короля смертных. И от Их высокого и печального сопрано никто не мог сдержать слез…

А потом…, когда двери мавзолея были навсегда закрыты, она передала символы власти законному наследнику. На престол вошел Риккаред I, бывший принц Кронбургский…

– Да, сестра, что такое?

Фея с блестящими пепельными волосами в жемчужно-белой тунике встала с мягкого розового диванчика в круглой комнате с матовыми стенами, больше напоминавшей перевернутый вверх дном стакан. В комнате не было ни окон, ни дверей, ни шкафов, ни стульев, никакой мебели, кроме розового диванчика, такого же цвета половичка рядом с ним и стеклянного прозрачного круглого столика на одной ножке. Комнату вся была залита мягким розовым светом, который струился непонятно откуда, пахло розами.

Жемчужно-Белая нажала пальчиком на середину стеклянного стола, стол засветился мягким розовым светом, над его поверхностью показалось розовое облачко, которое скоро стало принимать антропоморфные очертания – в нем можно было различить красивое девичье лицо с длинными волосами и обручем с ярким камнем на лбу.

– Старшая Хранительница Престола докладывает, что в Авалоне происходит нечто странное, на что Сообществу следует обратить пристальное внимание.

Жемчужно-Белая удивленно подняла брови и поудобнее села на диванчике, сложив руки на груди.

– Докладывайте, сестра! Я вся во внимании…

– Прежде всего, следует отметить, что при дворе Авалона, как докладывают наши маленькие крылатые помощники, начались раздоры. Там и раньше-то все было на грани, а тут… Вы знаете, что новый король Риккаред никогда не ладил со своей мачехой, вдовствующей королевой Элвин. А тут они вовсе прекратили разговаривать. Королева не появляется на протокольных мероприятиях и обедах и службах в кафедральном Храме Создателя. Её место везде пустует и это порождает беспокойство у народа. А позавчера она вообще покинула Авалон без всяких объяснений и уехала на Море, якобы, для поправки здоровья… И это притом, что официальный траур по погибшему Королю ещё не завершен! Вместе с собой она забрала и своего сына, принца Роланда. И, как докладывают наши крылатые помощники, вокруг них группируются недовольные новым королем из самой высшей знати… Они распространяют слухи, что королем должен быть сын благородной Элвин, а не рыжеволосой свинопаски, а также не тот, кто приложил руку к смерти своего собственного отца!

В этом месте доселе спокойно слушавшая доклад Жемчужно-Белая не выдержала, вскочила с диванчика и принялась нервно ходить вокруг столика, точнее, стилизованного под столик магического визатора.

– Насколько обоснованы эти слухи, сестра? – наконец, сухо и коротко спросила Жемчужно-Белая.

– Трудно сказать, Старшая сестра… – замялась докладчица. – Дело темное… Старшая Хранительница Престола лично анализировала тело умершего Короля и я проверяла результаты анализов. Он умер от драконьего яда. Царапина на его ладони была черной и дурно пахла. Ясно, что яд он получил от меча. Но в этом-то вся и проблема. Отравленный меч, как уверяет Королева, был спрятан и где он был спрятан, знала только она. Король носил точную копию этого меча, но не отравленную… Возникает вопрос – кто мог подсунуть Королю вместо безопасной копии отравленный оригинал? Точно не Королева Элвин… Но кто? У кого был мотив? Напрямую доказать, что к этому приложил руку Риккаред мы не можем, тем более, что мотива у него не было, ведь престол все равно рано или поздно перешел бы к нему, как к старшему сыну Короля…

– Хм… Действительно… А Король не мог изменить порядок престолонаследия?

– В принципе, мог, но об этом у нас нет никаких свидетельств. Мы уже изучили все бумаги Короля и ничего подобного не было обнаружено…

– Какие ещё есть новости из Авалона?

– Вторая неприятная новость состоит в том, что поведение Короля нам не нравится. Он практически не сотрудничает с нами. Все проекты по благоустройству городов Содружества приостановлены. Пока Король отговаривается трауром, но это все ложь. Он редко бывает в столице и постоянно куда-то отлучается…

– Может, у него есть женщина на стороне?

– Если бы! – докладчица едко усмехнулась. – Все его женщины – наши агенты. Мы знаем про него все – про его пирушки, проституток и все в таком духе. Как раз от женщин-то он и скрывается. У них он не был ни разу, со дня смерти прежнего Короля. Он ездит куда-то в другую сторону…

– Надо выяснить, куда, сестра, чую, что дело тут не чисто… – задумчиво сказала Жемчужно-Белая. – А также дать инструкции одной из наших Хранительниц Престола связаться с вдовствующей Королевой. Пусть поговорит с ней по душам и выяснит все подозрения на этот счет… Да, и ещё… Насколько мне известно, принц Роланд был уже на одной из пирушек Риккареда, за несколько дней до смерти старого Короля. А что если нам не использовать его в этом деле? Пусть съездит со своим братом, как в тот раз…

– А это идея! – воскликнула докладчица. – Я так и сделаю, потому что посылать крылатых помощников чревато… Хоть они и малы, но от них идет излучение и владеющий магическими навыками может их засечь…

– А разве Риккаред владеет магией? Насколько мне известно, обучен был только его отец, и то – в пределах минимума…

– Надо учесть все варианты, Старшая сестра, возможно, в игру ввязались и более интересные для нас силы… – голос докладчицы многозначительно замолк, но Жемчужно-Белая, казалось, поняла, ЧТО она имела в виду…

– Действуйте, сестра, и да пребудет с Вами Создатель, Которому все мы служим! Каждый день в это же время – срочный доклад мне! А я сейчас же полечу на аудиенцию к Их Премудрости!

– Так точно, Старшая Сестра! – докладчица сделала быстрый салют правой рукой и розовое облако над столом исчезло. А через мгновение в сплошном матовом потолке комнаты образовалось круглое отверстие, ведущую в заполненную голубым светом шахту, и в это отверстие, жужжа крылышками, полетела Жемчужно-Белая фея…

…Одинокий всадник в зеленом плаще с большим зеленым капюшоном, закрывающим практически все лицо, кроме кончика носа и подбородка, во весь опор мчался на гнедом жеребце. Плащ развевался сзади всадника, как парус корабля при хорошем ветре. Он скакал быстро. Вокруг не было ни души, ночь была безлунная, небо было затянуто темными тучами. Всадник скакал через темный лес, по едва заметной тропинке. Темнота стояла такая, что невозможно было даже разобрать, какие породы деревьев были вокруг. Видно было только, что деревья стояли на диво большие, с крючковатыми сучьями, хищно направленными во все стороны, как бы с намерением схватить заблудившегося путника. Зловеще где-то завывали волки, то и дело кричали ночные птицы…

Всадник боязливо поёжился, но продолжал гнать лошадь все вперед и вперед, вглубь леса. Он-то знал, что в лесу этом находиться отнюдь небезопасно. Здесь ещё не побывала карающая десница поднебесных владычиц и напороться на крупных хищников, а, может быть, и на каким-то чудом выживших чудовищ вполне возможно было…

Внезапно гнедой жеребец пронзительно заржал и встал на дыбы. От неожиданности всадник не удержался в седле и рухнул на землю. Он больно ударился о дубовый корень и перед глазами его поплыли огненно-красные круги. Когда всадник смог хоть как-то прийти в себя, жеребца уже не было – он куда-то уже ускакал.

Голова раскалывалась на куски, все тело, особенно спину, нестерпимо ломило. Он с трудом со стоном поднялся на ноги и оперся о толстый ствол векового дуба. Тут только всадник заметил, что из темноты чащи на него смотрит пара горящих, размером с большую тарелку, глаз… По его спине прошел неприятный холодок… Всадник не стал испытывать дальше судьбу, а тут же повернулся спиной к глазам и быстро-быстро стал карабкаться по ветвям дуба на самую его верхушку.

И вовремя! Потому что обладатель страшных глаз с диким громоподобным рыком вырвался из чащи. Огромная, величиной с двухэтажный дом черная туша оказалась под дубом, но слишком поздно! Проворный всадник был уже почти на самой верхушке. Туша разочарованно завыла, но не потеряла надежды. Поскольку её размеры и вес не позволяли ей карабкаться по дереву, как всаднику, она, тем не менее, казалось, была полна решимости добраться до него другим способом. Темная тварь с диким рыком встала на задние лапы и, схватившись передними за ствол дуба, стала его сильно расшатывать из стороны в сторону, как порой поступают мальчишки с яблонями, в то же время не отрывая жадного взгляда с судорожно схватившегося за верхние ветви дуба человека…

Что произошло дальше нетрудно было бы предсказать, так как человек едва держался за верхние ветви… Но в самый последний момент какая-то темная тень мелькнула сзади чудовища. Раздались короткие глухие приказы на незнакомом языке и… чудовище, тут же отпустив ствол дерева, подбежало к говорившему, ну точь-в-точь как собака, которую позвал хозяин, а потом, повинуясь властному жесту, вновь бросилась в чащу и, с грохотом и треском ломая сучья и ветви, скрылась…

– Эй, Рол, надеюсь, я не опоздал? – раздался снизу знакомый голос.

– Рик? Ты?

– Я тебя прождал целый час на условленном месте, а теперь вижу, что ты просто решил поразвлекаться, собирая желуди! – и Риккаред, чья коренастая и мускулистая фигура, чем-то напоминающая рослого медведя, скрывалась за черным плащом и большим капюшоном, глухо рассмеялся.

С верхушки дуба раздался шум трескающихся ветвей и через несколько минут принц Роланд оказался на земле и тут же был стиснут до полусмерти в медвежьих объятиях старшего брата…

– Откуда… откуда… откуда у тебя… брат… такая… власть… над… – Роланд задыхался, ещё не в силах прийти в себя от пережитого. Он лишь неопределенно махнул рукой в сторону сбежавшего чудовища.

– Будешь дружить со мной, брат, и ты сможешь делать такое, а, может, и ещё почище… – Риккаред криво усмехнулся и в темноте хищно блеснули его крупные влажные белые зубы из-под толстых мясистых губ. – Однако, где ты так задержался, братец? Если бы ты приехал вовремя, тебе бы ничего не угрожало…

– За мной следили… или мне показалось… пришлось делать крюк, чтобы избавиться от "хвоста"…

– Твоя мать строит против меня козни, все рыцари Круглого Стола на её стороне, они все в сговоре… Наверное, это их люди…

– Наверное… Но я тут не причем, брат! Ты же знаешь! Мы всегда были с тобой одной крови, мы с детства вместе и я тебя не предам! Ты – истинный Король Авалона и нам не нужен другой. А у меня – ты знаешь – нет никакого желания царствовать. Ну какой из меня Король? Я люблю читать книги, рисовать, играть на лютне…

– …развлекаться с красивыми женщинами – усмехнувшись, добавил Риккаред. – Нет, тебя я не подозреваю, брат… Впрочем, нам пора. Даже если за тобой был "хвост", мой мохнатый хранитель, который так тебя напугал, крепко будет стеречь эту тропинку, и не только он… Нам нужно спешить, скоро полночь!

С этими словами Риккаред пронзительно свистнул и из темноты показались несколько всадников в черных плащах с двумя лошадями. А через несколько мгновений небольшая кавалькада уже во весь опор поскакала вглубь леса…

Путь их закончился у склонов высокой горы. Гора была, мягко говоря, довольно странной. Снизу она была покрыта густым лесом, однако по мере подъема лес все больше и больше редел, пока не исчез совсем, а за ним и трава, так что ближе к вершине гора была совершенно голой, "Лысой". А на вершине горы, как на лысом черепе старого короля красуется корона, стояли правильным кругом ряды белесых вертикальных камней, камни эти соединялись друг с другом при помощи других – горизонтально положенных на их верхушки… Подъем был долгим и трудным. Гору обвивала кольцом единственная тропа, по которой можно было подняться. Роланд старался не смотреть вниз, так как сразу же начинала от большой высоты кружиться голова.

Когда подъем был закончен и всадники оказались на вершине, их уже встречали другие люди в черном. Факелы здесь не были нужны, так как от колоссальных мегалитов исходил серебристо-белесый свет, который освещал все вокруг. Но именно при таком ярком свете особенно резко бросился в глаза большой черный камень в центре круга, Казалось, он вбирал в себя серебристый свет мегалитов, блистая изнутри фиолетово-лиловыми искрами. Он источал силу…

– Добро пожаловать, брат! – с видимым удовольствием улыбнулся Риккаред, снимая с головы капюшон. Его огненно-рыжие кудри потоком заструились широким и мощным плечам. – Сила Черного Камня приветствует тебя!

Роланд робко, но в то же время внутренне сгорая от любопытства, пошел вперед, вглубь каменной рощи, завороженно глядя на развернувшееся перед его глазами зрелище. Остальные последовали за ним. Роланд широко раскрыл свои большие небесно-голубые глаза, облизывая от волнения высохшие губы языком, а руки его так и тряслись от волнения. Он шел как заколдованный, вытянув впереди себя дрожащие пальцы, и не видел вокруг себя ничего, кроме сверкающего темными искрами Камня…

– Осторожно, брат, не касайся его! Он может убить тебя! – раздался предупредительный окрик Риккареда и в последний момент он, схватив брата за капюшон, помешал ему вплотную подойти к Камню.

– Аххх… – только и прошептал Роланд, как бы очнувшись ото сна. По его щекам бежали слезы…

– Что с тобой, брат? – недоуменно воскликнул Риккаред. – Черный Камень что-то сказал тебе?

– Он… да… я… что-то видел, но… уже сейчас не помню – быстро закончил он.

– Значит, я правильно поступил, что привел тебя к нему… Редко кому Камень раскрывается… Из всего нашего Братства только я один раньше имел видения…

– Старший Брат, луна уже показалась из-за туч, она почти в зените – пора начинать! – раздался голос одного из людей в черном. И этот голос оторвал Риккареда от его мыслей.

– Да, пора… Но сначала, брат, ты дашь клятву, что все, что ты увидишь и услышишь здесь, ты никогда и никому не откроешь, равно как и тех, кого ты здесь увидишь или услышишь! Поклянись своей жизнью и жизнью своих детей, жизнью своей матери! Иначе тебе придется остаться здесь навсегда! – огромная ладонь Риккареда легла на рукоять черного кинжала с головой дракона и Роланд судорожно сглотнул.

– Я клянусь, брат…

– Нет, не так… Вот теперь как раз положи свою правую ладонь на Камень и произноси клятву за мной по слогам…

Лицо Роланда побледнело как полотно, он хотел было отшатнуться, но две фигуры в черном уже стояли за его спиной и слегка подтолкнули его к Камню.

– Брат! Брат!.. Разве… разве ты не доверяешь мне и так? Я ведь твой любимый братец, Рол!

– Почему же? Доверяю… Но если ты пришел с честными намерениями присоединиться к нам, как ты уверял меня несколько дней назад, то клятва тебе не помешает, а только докажет твою честность. А если с нечестными…, то твой замысел будет разрушен и ты, даже и против воли, вынужден будешь стать честным! – в волчьих желтых глазах Риккареда загорелись зловещие искорки.

– Хорошо… – тихо сказал он. – Я… поклянусь.

С этими словами он быстро положил свою ладонь на полированную поверхность Черного Камня и в него ударил разряд дикой силы, как разряд электрического тока. Роланд с трудом удержался на ногах, но отнять руку от Камня уже не мог – она накрепко прилепилась к Камню, как железо к магниту. По поверхности пробежал сноп фиолетово-лиловых искр, а потом Риккаред громко, медленно и четко стал произносить своим мощным басом слова страшной клятвы, которые повторял слово в слово дрожащим голосом его младший брат…

– Я, принц Роланд, клянусь перед этим Черным Камнем, что я никогда, ни при каких обстоятельствах, ни при каких соблазнах, угрозах и пытках, не выдам никого, из присутствующих здесь, ничего, из происходившего здесь, ни самого этого места. Клянусь своей жизнью и здоровьем, клянусь жизнью и здоровьем своей матери, клянусь жизнью и здоровьем моих детей и потомков – и если я её нарушу, пусть Закон Равновесия покарает и меня, и мою мать, и всех моих потомков по прямой линии так, как Ему будет угодно. Да будет! Да будет! Да будет!

Последние слова торжественно повторили все присутствующие, включая Риккареда. После этого невидимая сила отпустила руку Роланда и он, вспотев и тяжело дыша, отступил от Камня…

– Не переживай, братец… – снисходительно похлопал его по плечу Риккаред. – Все мы давали эту клятву, в том числе и я… Без этого никак…

– По… чему…? Что мы делаем здесь… противозаконного? – прошептал Роланд непослушными губами.

На его слова все присутствующие разразились громким смехом. И громче всех был громкий хриплый бас Риккареда.

– Да все, мой мальчик, всё! Мы занимаемся здесь магией и наукой, а это, пожалуй, самое тяжкое преступление в глазах новых владычиц мира, с легкой руки нашего отца, впавшего к старости в маразм, овладевших нашим миром и задумавших лишить нас и свободы, и разума, и силы!

– Не… понимаю… – пожал плечами Роланд. – Феи всегда помогали нам, они защитили нас от чудовищ, болезней и голода… Они всегда были добры к нам и не сделали нам ничего дурного!

– Если бы мы владели той силой и теми знаниями, что владеют они, мой мальчик, мы давно бы справились со всеми нашими бедами и сами. Феи же, под видом помощи, добиваются неограниченной власти не только над людьми, но и над всей Целестией!.. Впрочем, тебе ещё о многом предстоит узнать, находясь в лоне нашего Братства, в которое ты теперь посвящен, дав страшную клятву… Ты говорил, что обожаешь читать и узнавать новое? Ты прочтешь много книг и узнаешь много нового! Ты сможешь приручать чудовищ и драконов, ты сможешь обращаться в дикого зверя, ты сможешь поднимать из могилы мертвецов, сможешь летать без всяких крыльев… Да что я говорю!? Ты сможешь все! Трон Авалона покажется тебе жалкой игрушкой по сравнению с той свободой и той властью, что ты обретешь здесь, на Лысой Горе, у Черного Камня! Ты станешь богом, как я стану им. И мы будем править вместе, два бога-брата, как написано в одной древней легенде, и вместе мы свергнем ненавистное иго белобрысых летуний – раз и навсегда, раз и навсегда, раз и навсегда!

Последнюю фразу Риккаред повторил трижды, почти крича. Лицо его, в процессе произнесения странного монолога, стремительно менялось. Он начинал говорить в спокойном тоне, но с каждой фразой его голос становился все громче, лицо багровело, а глаза метали громы и молнии, сверкая сумасшедшим блеском, с губ падала пена. Роланд задрожал всем телом и подался назад. Ему было страшно смотреть на брата…

– Подойдет поближе, пристрели его!

– Я… я… не могу… это… Ваш брат…

– Чт-о-о-о-о?!

Риккаред вскочил со своего места и, расталкивая лежащих в беспорядке на полу больных и раненых, побежал к экрану перископа.

Действительно, он увидел, как по склону горы, по знакомой тропинке, поднимается высокий светловолосый человек в королевской короне и пурпурной тунике. На его поясе красовался отцовский меч, а в руке он держал древко, на котором было прикреплено белоснежное полотнище.

– Вы… стрелить? – прошептал сухими губами часовой.

– Нет… Пусть зайдет… Это ведь… мой… брат…

Через несколько минут в сплошной магической стене образовался еле заметный проем, в который смог протиснутся парламентер. Роланд зажег магический светильник над своей головой и шел по узким мрачным коридорам со смешанным чувством страха, отвращения и любопытства, написанным на его лице. Наконец, он оказался в главном гроте…

– Ну, здравствуй, брат… – тихо прошептал Риккаред, но тут же судорожно закашлялся. На его кулаке, которым он закрывал рот, осталась кроваво-красная пена…

– Здравствуй… – отозвался Роланд. – Вижу, ты тяжело болен… Чахотка…

– Да, в последней стадии уже… Дышать почти не могу и спать тоже… Жить мне осталось не больше месяца, и то не дают помереть спокойно… – мрачно усмехнулся Риккаред и опять зашелся приступами хриплого кашля.

– Удивительное дело, Рик… Ты овладел такой невиданной для человека мощью, уничтожал целые города и угрожал самим поднебесным владычицам, а изобрести волшебство, исцеляющее от самых элементарных болезней, не смог… Неужели Черные Камни тебе в этом не помогли?

Риккаред, наконец, откашлявшись и вытерев рот, грустно посмотрел на брата.

– Нет… Их сила может только разрушать… Я изобрел множество болезнетворных инфекций, но даже ангину могу лечить только дедовским методом – отварами трав и горячей баней, ха-ха! – Риккаред вдруг залился безумным смехом, который многократно усилило эхо пещерных сводов, и только очередной приступ хриплого кашля с обильным выделением крови его прекратил…

– Вот что, Рик… Я пришел с предложением, от которого просто невозможно отказаться… Гору подкапывают изнутри "кроты" карликов, потом под неё будет заложен заряд огромной мощности и все здесь взлетит на воздух. Шансов у тебя нет. Ни одного. Это с одной стороны…

– А с другой? – прохрипел Риккаред.

– А с другой стороны, я вымолил у Их Премудрости вам жизнь. Все оставшиеся в живых члены Братства будут помилованы, вам будет оказана медицинская помощь, вас накормят…

– Ну, а дальше, а дальше-то что? – недоверчиво глядя на брата, спросил Риккаред. – Что будет ПОСЛЕ этого?

– Вы будете погружены в глубокий, спокойный и приятный сон, ваша память будет очищена, а когда вы проснетесь – вы будете новыми людьми, вы начнете новую, полную радости и добра жизнь под новыми именами на новых землях, где вас уже никто не будет помнить! – лицо Роланда на миг просветлело и он широко улыбнулся. – Я уже распорядился о том, чтобы смертная казнь была навсегда отменена в пределах всего Содружества и была заменена гипнотерапией! Если бы отец прожил ещё пару месяцев, этот закон издал бы он сам, я лично нашел черновик такого закона в его бумагах…

Риккаред слушал Роланда молча, глядя на него исподлобья. А потом резко развернулся в сторону своих товарищей.

– Уходите с ним, с моим братом, это ваш единственный шанс выжить… Слышите? Уходите! Ваша клятва исполнена! Я освобождаю вас от неё!

Те из воинов, кто ещё мог стоять, недоуменно переглядывались, а потом – один за другим, сначала неловко, робко, а потом все увереннее и быстрее, потянулись к выходу из пещеры, неся на плечах неходячих.

– Пойдем со мной, брат! Чахотка излечима! – проговорил Роланд, и на его глазах показались слезы.

Риккаред мрачно улыбнулся и на уголках его бледных губ опять показались сгустки розоватой пены. Он сделал еле заметный жест рукой и Роланд подошел поближе. Риккаред прислонился к его уху и еле слышно зашептал…

– А ведь я все знаю, брат, все знаю… Ты предал меня и все наше дело… Ты…

Роланд задрожал и хотел было отпрянуть в сторону, но руки Риккареда крепко схватили его за плечи и не выпускали.

– Если бы ты не сдал нас тогда, не было бы крови, не было бы разрушения, я начал войну только из самозащиты…

Роланд хотел что-то возразить, но Риккаред опять зашептал и зловонное дыхание из его уст заставило молодого короля сморщиться от отвращения.

– Ты дал клятву тогда? Помнишь?.. Я знаю, помнишь… Камни мне все открыли, все… открыли… кхе-кхе-кхе… все…

– Ч…то открыли? – непослушными губами прошептал Роланд.

– Все твои старшие сыновья, наследующие престол, отныне будут рождаться слабоумными, неспособными к управлению Королевством, твоя мать уже умерла, но и ты скоро последуешь за нею… И все твои потомки будут иметь только по одному сыну, которые не переживут твоего возраста, до тех пор, пока не завершиться эпоха…

Губы Роланда затряслись и он с силой вырвался из зловонных объятий умирающего брата и с ужасом глядел на его белое как полотно лицо.

– А теперь уходи! Уходите все! Скажи своим госпожам, что они смогут войти сюда беспрепятственно через полчаса. Уходи!

Но этих просьб уже и не требовалось. Молодой Король уже бежал по темным переходам вслед за оставшимися сторонниками Ренегата, а потом, выбежав на свежий воздух, в припадке, похожем на эпилептический, рухнул на руки уже стоявших у входа фей…

Когда магический щит исчез и Триединая Премудрость с Её Верностью вошли в грот, при ярком свете магических светящихся шариков они увидели скорченное тело на полу, в луже крови, из-под левой лопатки которого торчал окровавленный конец клинка.

– Бросился на меч… Как романтично! – усмехнулась Её Верность. – По крайней мере, ему хватило мужества на такой поступок, в отличие от этой мерзкой сволочи, Азаила… У того кишка и на это оказалась тонка! – и пепельноволосая фея презрительно поджала алые губки, кончиком сандалии переворачивая тело лицом вверх.

– Велите похоронить карликам его здесь же, в этой пещере, пусть дух его вечно сидит в этой темнице! А имя его вычеркнуть из истории, пусть оно будет вечно предано забвению. Пусть помнят только одно, что старший сын Роланда I погиб на охоте в юности. И больше – ничего – этот ренегат не достоин называться сыном Великого Короля! – резкий, командный голос Её Верности вывел из оцепенения свиту и одна из фей "ЖАЛА" тут же полетела выполнять приказание.

Три Премудрости же, молча скрестив три пары рук на груди, прошептали несколько молитв. Смрадный воздух пещеры наполнился розовым ароматом, а на бледном лице мертвеца показались румянец…

– Пусть спит здесь спокойно! Создатель рассудит, как поступать с его душой, но Мы попросили Его быть милостивым… – сказала грустно Вторая из Трех и, развернувшись, все Три направились к выходу из пещеры.

Скоро пещера была замурована карликами. И каменный гроб с телом старшего сына Роланда Древнего навсегда осталось на той Горе, где когда-то оно принесло клятву верности…

А Его Величество Роланд II, пролежав несколько недель в глубокой коме, причины которой даже феи-целительницы не могли вскрыть, очнулся, совершенно не помня, что с ним произошло, с полубезумным полудетским выражением в глазах. Всю оставшуюся жизнь он только и занимался тем, что играл в солдатики, смотрел красочные волшебные иллюзии, развлекался игрой на барабане и конными скачками, в то время как все бремя государственных дел ложилось на его сановников и королей Содружества. Первый и последний его ребенок, хилый и молчаливый светловолосый мальчик, названный по традиции Роландом, увы, с самого детства мало чем отличался от отца. А когда королю исполнилось 50 – нежный возраст для людей, живших в Эру Порядка и Процветания по 100 и больше лет – он переел на ночь персиков с яблочным сидром и скоропостижно скончался. И все бесчисленные тысячи последующих "роландов" либо не переходили, либо незначительно переходили этот роковой рубеж… Проклятие Черного Камня, таким образом, полностью сбылось…

– "Но если это не мой мир, то откуда я?" – думал он, но ответа на этот вопрос не находил…

Жизнь на крайнем Севере была удивительно занудна и скучна. Дни ничем не отличались друг от друга, месяцы – от месяцев. Подъем среди ночной темноты, рубка дров, разогрев печи, кормежка полярных собак, готовка завтрака, потом экспедиция в ледяную пустыню за дичью или в лес за дровами или на берег реки ловить рыбу, если дичи достаточно запасено, то домашняя работа – обработка шкур, шитье одежды, починка старой, починка крыши или конопатка стен, изготовление стрел… Скучная, нудная работа. Правда, летом было разнообразие. Летом можно было ходить по карликовому лесу собирать ягоды и коренья, летом можно было плавать на лодке в море – бить тюленя и прочую морскую живность. Летом же нужно было варить варенье из клюквы и морошки на зиму… Но лето проходило быстро – месяц, максимум полтора…

…Единственной отдушиной для Юноши в этом занудном круге постоянной охоты, готовки еды, домашних хлопот была Учеба… Воистину благословенное время!

Так Юноша называл время от ужина до полуночи. В это время ему дозволялось беседовать с Учителем – это была единственная форма обучения. Учитель, наевшись вдоволь сырого кровавого мяса – оленины, тюленины или свежей рыбы или птицы – покровительственно кивал своей большой насекомьей головой и протягивал свои усики-вибриссы к нему. Юноша садился рядом и усики-вибриссы молниеносно втыкались в его уши и поток удивительных образов начинал входить в его сознание. Магические формулы, образы, заклинания… Но это длилось недолго. Полчаса – не больше. Потом начинает болеть голова и ничего больше не усваивается. А потому по прошествии этого времени Учитель вынимал усики-вибриссы из ушей Юноши и заставлял его на практике показывать, что он запомнил, исправляя по ходу дела его ошибки и устно объясняя то, что Юноша не понял телепатически…

– Ну ш-ш-ш-ш-ш-то ты делаеш-ш-ш-ш-ш-ь, болван, ну ш-ш-ш-ш-то?

Юноша, получив очередную "дозу" информации телепатически, как раз пытался попрактиковаться. В этот раз он изучал заклинание левитации. Формула его была несложной, легко запоминалась. Сложность состояла в том, что чтобы полететь, надо очень внимательно сконцентрироваться на каком-либо объекте и всей силой своей мысли потянуться к нему. Но одновременно с этим, надо держать в голове и другую мысль – мысль о солнечном соке…

Солнечный сок был источником магической энергии, любого колдовства Юноши. Хотя при этом он видел этот сок всего один раз, когда ещё в детстве Учитель как-то, открыв своей паучьей лапой скрытую дверцу в погребе их домика, позволил ему спуститься в доселе неизведанную комнату. Комната представляла из себя обычную яму, вырытую в вечной мерзлоте, но в центре этой ямы был вырыт колодец, а в колодце стоял большой металлический сосуд, из которого излучался яркий свет и тепло, так что убогая комнатушка была ярко освещена без всяких светильников…

… Тогда Учитель подвел мальчика к самому горлышку сосуда и позволил всего один раз – и то на мгновение – взглянуть вниз, а потом сразу же повел его обратно. За это мгновение мальчик увидел лишь потоки светящейся жидкости, похожей на расплавленное золото, заполнявшей сосуд. Но сам по себе вид светящейся жидкости, ослепившей до боли его глаза, был ничем, по сравнению с ощущением, которое он испытал. Все его тело за считанное мгновение пронзила какая-то солнечная сила, она вошла в его естество, смешалась с его кровью, наполнила его невиданной доселе мощью, стало частью его…

А после этого Учитель требовал, чтобы перед каждым колдовством Юноша держал в памяти увиденное и мысленно обращался к "Потоку" – так он называл сосуд с солнечным соком –, чтобы тот соизволил даровать ему часть своей силы…

…Надо сказать, это было довольно трудно – плести в голове заклинание, держать в голове мысль о Потоке, а теперь, с этой самой левитацией, ещё и мысленно тянуться к какому-то объекту… А уж тем более когда голову забивают всякие разные мысли, например, о том, какие это он странные яркие вспышки видел на той стороне карликового леса…

– Ну ш-ш-ш-ш-ш-то ты делаеш-ш-ш-ш-ш-ь, болван, ну ш-ш-ш-ш-то?

Пронзительный шепелявый насекомий голосочек резко и неприятно пронзил уши Юноши, как раз тогда, когда он, увлекшись воспоминаниями об отдаленных ярких вспышках, упустил мысль о Потоке, лишился его сил и рухнул прямо из-под потолка, куда успел до этого взлететь, прямо на пол.

– Ой, дядя Азаил, прости меня, я просто задумался немножко и упустил мысль о Потоке…

Но паукообразный монстр с насекомьими белесыми глазами, шестью длинными тонкими лапами и большими жвалами на морде, не слушая его, подлетел к Юноше и стал бить его наотмашь по лицу, пинать по бокам…

– З-з-з-з-з-з-запомни, щ-щ-щ-щ-щ-енок, я тебе не "дядя", з-з-з-з-з-запомни! Учитель! Учитель! У-чи-те-ль, да-ссс!!!

– Учитель, премудрый учитель, ой, больно! – закричал Юноша, когда удар пришелся по чувствительному месту внизу живота.

– Тер-р-р-р-р-пи, щ-щ-щ-щ-щенок, тер-р-р-р-пи, будь му-ж-ж-ж-ж-ж-иком, воином, о-х-х-х-х-хотником!

Наконец, паукомонстр перестал бить несчастного юношу и тот смог, охая и потирая ушибленные места встать. Из носа шла кровь, на лице были царапины и синяки, все мышцы болели – удары были довольно сильные! Но для юноши это не составляло проблемы. Он тут же вернул свою мысль к Потоку, почерпнул из него нужное количество Силы, пробормотал стандартные формулы болеутоляющих и кровоостанавливающих заклинаний и через пару минут был в норме.

– Не думай, не думай, не думай, да-ссс! Никогда-ссс не думай ни о чем, когда колдуеш-ш-ш-ш-шь! Понял, щ-щ-щ-щ-щенок? – все шипел монстр, угрожающе протягивая первые две паучьи лапки с острыми черными когтями к лицу Юноши.

– Понял, Учитель, Премудрый Азаил! – с готовностью ответил Юноша, боясь очередных побоев.

– Ду-р-р-р-р-рак, ты, болван! Я ж-ж-ж-ж-ж-е о тебе, щ-щ-щ-щ-щенок, забочус-с-с-с-ь! В бою рас-с-с-с-с-сеяннос-с-с-с-с-сть мо-ж-ж-ж-ж-ж-ет с-с-с-с-с-стоить тебе ж-ж-ж-ж-жизни!

А потом вдруг резко отвернул свою насекомью голову со жвалами от Юноши, но ему все-таки удалось на мгновение увидеть, как в холодных белесых насекомьих глазах Учителя промелькнуло что-то похожее на чувство…

– Ну ш-ш-ш-ш-што стоиш-ш-ш-ш-ь, лентяй, ш-ш-ш-ш-што стоиш-ш-ш-ш-шт, время тянеш-ш-ш-ш-шь, а ну, снова, ещ-щ-щ-щ-ще раз-з-з-з-з…

И упражнение в левитации началось снова и снова. Юноша неоднократно ещё падал с потолка на пол и неоднократно получал побои от Учителя, пока в конце концов, ближе к полуночи, не научился летать под потолком избушки как мотылек…

Да, Учеба была отдушиной для Юноши. Несколько часов вечерних занятий были просто блаженством, после многочасовых рутинных дел – готовки еды, разделки туш, чистки рыбы, охоты, шитья одежды…

Но было ещё что-то светлое. В определенные дни – в день рождения Юноши, в день рождения его матери и ещё в некоторые, значения которых он не знал – Учитель делал для Юноши "праздник". Вечером, вместо Учебы, он в полной темноте доставал откуда-то черный-пречерный шар, прикасался к нему своими тонкими усиками-вибриссами и шар начинал излучать различные картины на противоположную деревянную стену, объемные картины… Там Юноша видел Золотой Чертог – Дворец или Башню, полностью сделанную из золота, стоящую на высокой-высокой горе, всю покрытую зеркалами, а также Золотой Сад, покрытый золотыми деревьями и травой, по которому скакали золотые говорливые мартышки и летали золотые попугаи. А вокруг – бескрайние просторы высоченных гор, над которыми летают гигантские многоглавые орлы, глубочайшие ущелья, высокогорные зеленые луга… Юноша, ничего не видевший в своей жизни кроме унылых ледяных пустынь и карликовых елей, во все глаза глядел на эти красоты. Но всякий раз он с затаенным дыханием ждал появления главного лица. ЕЁ…

Когда ему казалось, что сердце сейчас вырвется из груди от волнения и нетерпения, вдруг картинка менялась и он видел перед собой Малахитовую комнату – комнату, сделанную всю из темно-зеленого блестящего камня с черными прожилками – а в этой комнате, за малахитовым столом сидела ОНА… Совершенная красота и премудрость…

Круглое как солнечный диск лицо, длинные и прямые как солнечные лучи золотые волосы, золотистая кожа, золотое длиннополое платье… И сплошные потоки солнечного света из пустых глазниц…

Эти мгновения, созерцания совершенной красоты и величия его родной матери – были самыми счастливыми в его жизни…

А потом Учитель снова и снова рассказывал одно и то же. Что все, что он видел, было королевством его матери, которую коварно убили её враги – злобные завистницы "белобрысые летуньи" – если он будет прилежно учиться и со временем овладеет вершинами магического мастерства, то сможет отомстить за свою мать и вернуть то, что ему принадлежит по праву рождения – Золотой Чертог и все примыкающие владения… И каждый раз Юноша клялся в том, что он совершит все это и будет очень, очень прилежно учиться… И клятву свою – исполнял, исполнял как мог, от всей души, от всего сердца…

Можно сказать Юноша и жил – от вечера до вечера, от Учебы до Учебы, от одной встречи со своей солнечной матерью до другой – и только это поддерживало в нем силы не сойти с ума в этом Белом Безмолвии…

…Все это пронеслось в сознании Юноши, когда он шел в очередной раз на очередную охоту. Как обычно, перед ним, сколько хватало глаз, расстилалась белая ледяная пустыня, абсолютно одинаково ровная. По ней гуляла белой змеей снежная поземка – дул, как всегда, пронизывающий ветер. Небо было затянуто тучами, да даже если бы оно и было открытым, все равно было бы темно – полярная ночь вот уж как месяц вступила в свои законные права. Юноша, как обычно, одетый в шубу, ушастую шапку и штаны из белого меха полярного медведя, лично убитого им как-то на охоте, и меховые унты, на лыжах шел сквозь ледяную мглу. За собой он тащил деревянные сани, предназначенные для будущей добычи, а впереди бежали, звонко лая и виляя своими загнутыми кверху баранкой пушистыми хвостами, полярные белые собаки – Белка, Стрелка и Гром – они явно взяли след северного оленя…

Юноша знал, что взяв след оленя, собаки приведут его к нему не позднее чем через полчаса, а когда приблизятся на достаточное расстояние – умолкнут и затаятся – они были хорошо выдрессированы, предоставив ему возможность подкрасться и сделать выстрел, а если олень все-таки даст деру, тогда собаки приступят к загонной охоте, окружая его со всех сторон, не давая ему убежать, тем самым позволяя Юноше сделать на этот раз уже смертельный выстрел.

Операция была настолько рутинной, что Юноша делал её механически, совершенно не включая свою голову. А думал он о другом…

Воспоминания о давно минувших днях сменились воспоминаниями о недавних событиях. Совершенно необычных событиях… Дело в том, что в последние недели-две Юноша регулярно видел какие-то странные яркие вспышки за горизонтом, но что это за вспышки – он не знал. На северное сияние явно было непохоже. У северного сияния свет ледяной, холодный, а те вспышки были яркие, слепящие, сродни свету яркой молнии или даже солнечному свету. Юноши разбирало жуткое любопытство посмотреть, что это за вспышки, но всякий раз что-то мешало – то полярный медведь выйдет на охоту и приходится быть настороже, то собаки возьмут след оленя, то разыграется такая снежная буря, что надо поскорее убираться подобру-поздорову… И сейчас Юноша, вспоминая об этих таинственных вспышках, в очередной раз проклинал себя за нерешительность и в очередной раз клялся в том, что в этот раз, обязательно, он во что бы то ни стало, когда они появятся, выяснит, в чем дело, даже если это ему будет стоить остаться без добычи в эту охоту или замерзания в этой ледяной пустыне…

И как только он в сердцах в очередной раз поклялся пойти на все это, вспышки ВОЗОБНОВИЛИСЬ!!!

Да, да – на горизонте, справа, он вновь увидел эти яркие желтые вспышки, но самое главное – и собаки понеслись именно туда, как раз, видимо, след оленя в этот раз чудесным образом вел именно туда, куда так хотел попасть Юноша…

Юноша ускорил шаг и почти побежал за собаками. Все его мысли были только об одном – вспышки, таинственные вспышки, наконец-то их тайна будет открыта… Он совершенно забыл уже про только что мучившую его тоску, про отвращение к белому безмолвию ледяной пустыни, про мороз, беспощадно щипавший кожу его лица, про снежную крошку, запорашивающую его глаза… Он думал только об одном – вспышки, вспышки, таинственные вспышки…

Но вот собаки перестали бежать и лаять. Они замолкли и стали передвигаться медленно, подкрадываясь, осторожно передвигая свои сильные мускулистые лапы, прижав уши к голове. Юноша понял, что дичь поблизости… Он прибавил шаг и скоро заметил, что впереди, на горизонте виднеется какая-то рощица, из высоких (!!!) намного больших чем четыре человеческих роста деревьев, удивительной красоты и формы, которой Юноша никогда не видел… И именно из рощи этих деревьев и были вспышки…

Юноша сразу смекнул, в чем дело. Собаки могут испортить все дело, которое в тысячи крат важнее, чем поимка жалкого оленя на ужин, а потому отдал телепатический мысленный приказ им затаиться и не подавать ни голоса, ни движения без его команды. Все три полярные собаки, получив приказ, тут же легли на животы и закопались поглубже в снег, полностью слившись с ним благодаря своей снежно-белой шерсти. Только черные мокрые носы и большие карие глаза да розовые слюнявые языки, вываливающиеся из пастей, были видны и только по ним можно было понять, что здесь сидят собаки.

А между тем Юноша приблизился к собакам и, отпустив веревку деревянных саней и сняв лыжи, сам ползком, сливаясь благодаря своей белой медвежьей шубе и шапке со снегом, но для верности ещё и прикрыв себя защитными заклинаниями (хотя Учитель бы отругал его – на охоте, он настаивал, надо пользоваться только естественными мужскими охотничьими средствами, а не магией!), пополз поближе к этой странной роще…

Роща действительно была не виданной. Да, конечно, в этой тундре иногда встречались рощи. Но они состояли в основном из карликовых елей или берез – в пол, максимум в человеческий рост коренастые деревца. А тут… Высокие, толстые стволы поднимались высоко-высоко, на три-четыре человеческих роста. Стволы были абсолютно без всякой растительности, коричневого цвета, но зато венчались несколькими длинными зелеными листами, росшими из верхней части ствола. Там же, наверху, под самыми листьями росли странные коричневые круглые плоды… Таких деревьев Юноша здесь отродясь не видывал, но поразило его не это… А то, что посреди ледяной пустыни довольно большое пространство этой странной рощи было полностью лишено снега, наоборот, на черной земле росла довольно высокая сочная трава, которой он также отродясь не видывал. Такое впечатление, что эта роща была каким-то незримым образом отделена от всего остального пространства ледяной пустыни незримой стеной, и за этой стеной, как за стеной парника, был совершенно другой мир – мир тепла, радости, комфорта…

Но откуда же были вспышки? Юноша внимательно всмотрелся и увидел в крайне левой части рощи какие-то фигурки… Короткое заклинание дальнезоркости, и картинка придвинулась… Размытые фигурки превратились… В трех восхитительных существ, безупречно красивых, таких, которых Юноша никогда в жизни не видел!

Стройные, тонкие, в длинных рубашках из тонкой материи почти до колен, перетянутой на поясе ремешком, длинные светлые волосы, голубые глаза, странная обувь на ногах, а самое главное – прозрачные крылышки за спиной… Все три были похожи одна на другую, прям как сестры, однако внимательно присмотревшись, Юноша увидел, что различия между ними есть… Одна из них была в небесно-голубой рубашке, другая – в изумрудно-зеленой, а третья – в розовой. У одной волосы были пепельно-белые, у другой – светло-русые, а третьей – прям золотистые… Да ещё одна из трех, сразу видно, была намного младше остальных, тонкая, хрупкая, как девочка – как раз та, с золотистыми волосами, в розовой рубашке… Все три девушки были одеты по-летнему, видимо, догадался Юноша, температура в роще была явно не такой, как здесь, в ледяной пустыне.

Однако девушки на месте не стояли. Они постоянно сновали то туда, то сюда. Присмотревшись, Юноша увидел, что они что-то приносили с собой из глубины рощи, какие-то странные деревянные колышки. Принося колышек, они вбивали его металлическими молоточками в вечную мерзлоту – каким образом тонкие ручки девушек могли вбить колышки в ВЕЧНУЮ МЕРЗЛОТУ – было совершенно непонятным, но скорее всего здесь явно не обошлось без магии – а потом произносили какие-то слова и колышек начинал светиться ярким светом, как зажженная свечка, только в тысячи раз ярче – именно это и было, как догадался Юноша, источником вспышек, – а потом снег начинал в этом месте, радиусом примерно в сотню шагов, стремительно таять, обнажая голую землю, а потом другая девушка посыпала эту землю каким-то порошком и земля становилась темной, тучной, плодородной, а потом третья девушка сажала туда какие-то семечки, из которых буквально на глазах вырастали гигантские деревья с гигантскими мясистыми листьями наверху крон и высокая трава …

Проделывая такую работу, девушки не переставали друг с другом болтать на каком-то незнакомом языке, прям как веселые пташки… Юноше жутко захотелось узнать, о чем же они могли между собой говорить и он, усилием воли запомнив несколько их выражений, мысленно запустил заклинание, которому его буквально месяц назад научил Учитель, – заклинание, дешифровывающее любой языковой код. Несколько минут и Юноша готов был понимать, что же они говорят…

Но как раз в этот момент из ледяной пустыни по направлению к таинственной роще направился тот самый северный олень, по следу которого шли собаки Юноши. Он двигался по направлению к веселым девушкам быстрым шагом, почти бежал – видимо, он чуял за собой погоню уже давно и решил, что в этой роще найдет безопасное укрытие… А когда он уже подбегал к роще, он начал радостно мычать и мотать своей рогатой головой…

– Ой, смотрите, сестры, да ведь это же настоящий северный олень! – первой закричала "розовая" и радостно засмеялась, указывая на оленя своим длинным тонким пальчиком. – Давайте откроем стену и пустим его, он, наверное, замерз и устал!

– Ну что ты, сестра! – укоряющее посмотрела на неё "голубая", видимо, самая старшая в группе. – Это ж северный олень! У него толстая шкура, он не мерзнет. Наоборот, климат нашей рощи будет для него губителен.

– Ой, смотри, сестричка, как он радуется, как он хочет к нам… Ну разве мы можем его оставить здесь одного! – не унималась младшая, тем более что и олень, добежав до незримой границы с рощей, встал как вкопанный, не в силах пересечь предел, и стал громко мычать, смешно вытаскивая свой большой розовый язык изо рта, и нетерпеливо рыхлить длинными острыми копытами снег под собой. – А вдруг за ним кто-нибудь гонится? Волки, белый медведь или кто-нибудь ещё похуже? Разве мы оставим его в беде? А как же Священные Принципы…

Не дожидаясь ответа, самая юная из девушек взмахнула руками вокруг себя и… перешагнула незримую границу, совершенно не боясь холода и метели! Она бросилась к оленю и обняла его за шею и расцеловала его, а олень терся своей большой головой о плечи девушки и лизал своим языком и целовал своими мохнатыми заледеневшими губами кожу на её руках, радостно при этом мыча, а девушка от щекотки смеялась и ещё больше ласкала животное…

Юноша во все глаза смотрел на такое странное поведение крылатой девушки. Он настолько привык воспринимать оленя только как источник мяса и теплой шкуры, что совершенно не думал, что можно с ним вступать в ТАКИЕ отношения…

Другие же девушки сначала некоторое время наблюдали за этим со стороны, а потом не выдержали и сделали такие же движения руками и бросились также к оленю, не упуская возможности потрепать его по шкурке, обнять и расцеловать действительно красивое и милое животное…

А потом вдруг самая юная бросилась куда-то в рощу, а через пару минут вернулась с большой охапкой зеленой травы, то же самое сделали и другие и вот – олень уже пировал, поглощая мясистые сочные травяные стебли, которых, вероятно, не ел никогда в жизни, с огромнейшим аппетитом и удовольствием, даже закрывая от блаженства свои большие карие глаза и громко чмокая. А крылатые девушки не могли насмотреться на своего питомца и весело смеялись…

– Слушайте, сестры – вдруг сказала самая младшая, "розовая" – а ведь если мы всю эту ледяную пустыню переделаем в кокосовый сад, что же будет с этими симпатяшками?.. Они же вымрут, ведь для них эта пустыня – дом родной… – и голос её оборвался от волнения.

Но "голубая" повернулась к ней, оторвавшись, наконец, от оленя, и назидательно подняв пальчик кверху, сказала:

– Неужели ты думаешь, младшая сестра, что Их Премудрость способна уничтожить среду обитания хоть одного из мирных существ Целестии, а? Побойся Создателя, милочка! Так можно и усомниться в премудрости Их святой воли, а это, знаешь…

– Не бойся, мы на тебя не донесем, малышка… Ты ещё не закончила Школу, ты можешь ошибаться… Как говориться, кто не ошибается, тот и не учится, это нормально. А по поводу кокосовых садов, я тебе скажу, далеко не все Полярные Пустоши будут в кокосах. Будут и сосны, будут и дубы, будут и липы… Все будет, и все – разное. А оленям будут оставлены большие территории – им много не нужно – зато все они будут очищены от хищников и чудовищ, и наших любимых оленей никто, никто уже и никогда не обидит, и повсюду будут расположены кормушки со свежим душистым сеном для них, так что они будут как сыр в масле кататься… Мы выведем теперь эту Создателем забытую пустошь на новые рубежи, понимаешь теперь, сестренка?

– Понимаю… – тихо проговорила "розовая", а потом вдруг резко выкрикнула – да будут трижды благословенны святые помыслы Их Премудрости, отныне и до века!

– Да будут! – хором повторили две другие девушки и громко и весело засмеялись…

А Юноша смотрел на всю эту сцену, широко открыв рот, и ничегошеньки не понимал. "Их Премудрость", "Священные принципы", "Школа", "Целестия", "кокосовые сады"… – совершенно незнакомые слова, незнакомые понятия, которые заботливо переводило для него запущенное заклинание, но о смысле которых он совершенно не догадывался…

А потом ему вдруг стало не по себе. Голова закружилась, его затошнило, перед глазами все поплыло… Все это – все эти лужайки, деревья, крылатые девушки, странные слова, смех… – все это было таким чуждым, таким новым, так не вписывалось в его мир, ещё недавно казавшийся таким опостылевшим, таким скучным, что его голова просто не в силах была все это принять и… Юноша вдруг резко вскочил во весь рост и, быстро одев лыжи, бросился бежать из этого странного и страшного места как можно быстрей, волоча за собой так и оставшимися пустыми сани… А собаки, удивленно взглянув на такое необычное поведение своего хозяина, тем не менее послушно встали и рысцой побежали за ним следом…

…На историческое заседание Всеобщего Совета Сообщества в Зале Собраний на Острове фей собиралось беспрецедентно большое количество фей. Со всех сторон на тонущий в розовой дымке Остров летели феи – с востока, запада, севера и юга – длинные вереницы почти одинаковых стройных светловолосых женщин с прозрачными крылышками в разноцветных одеждах, напоминая чем-то рои пчел, летящих в сторону своего улья с луга после сбора нектара с цветов. Такой Совет не собирался уже давно, лет 15, со времен второй войны с Непобедимым Солнцем. Обычно в Сообществе советы всех фей собирались только в исключительных случаях – текущие дела решались либо лично Их Премудростью и Их Верностью, либо при сборе Верховного Тайного Совета (собрания фей 1-го и 2-го рангов), а тут… Видимо, дело предстояло нешуточное…

Как всегда, Совет должен был состояться на рассвете, чтобы все феи могли стройным хором пропеть хвалу Солнцу – единственному и нерукотворному образу Создателя в видимом мире. А потому жужжание тысяч и тысяч крыльев в кромешной тьме не могло не показаться странным стороннему наблюдателю, если бы он был, конечно же, ибо Остров Фей был заповедным местом, которое не было даже видно никому постороннему, не то что доступно…

Остров Фей располагался на высоте трех тысяч миль над поверхностью бескрайнего Моря. Это был довольно большой кусок суши – миль двадцать-тридцать в диаметре – который магическим образом, на специальной гигантской подушке из сгущенного воздуха, висел и потому не падал.

Сейчас, в предутренних сумерках, невозможно оценить всю красоту этого райского места. Ночная тьма скрывала и аллеи Летающих Деревьев в Садах Прозрений, и красоты Розового Озера в центре Острова и плавающих в нем говорящих розовых крокодилов, и плантации Цветов Любви и Забвений, и прочие священные места колыбели цивилизации расы Поднебесных. Но зато можно оценить красоту Зала Собраний, стоявшего на вершине Розовой Горы, на северном берегу Розового озера, потому что розовые живые и дышащие стены Зала светились мягким розовым светом.

И в самом деле, здание было прекрасно. Издали оно напоминало гигантский цветок, почти в сто человеческих ростов, состоящий из множества живых розовых колонн, которые стоят, однако, не по прямой, как обычные колонны, а расширяются в стороны, как лепестки огромного цветка. Колонны образуют между собой семь симметрических кругов, которые постепенно сужаются к центру, где и расположено огромное количество стоящих по кругу трибун, окружающих арену, усыпанную розовым песком, на котором располагаются три священных трона Их Премудрости…

Тысячи и тысячи фей, в ночной ещё темноте, как пчелы в улей, со всех сторон залетали в Зал Собраний и садились на свои места, в соответствии со своим рангом. Низшие ранги садились на самые верхние трибуны, высшие – на более низкие, первый ряд занимали Перворожденные, а остальные десять – члены ЖАЛА. Чтобы феи не ошибались, трибуны были покрашены в те цвета, которые соответствовали их рангу и, соответственно, цвету их туник и плащей. Четырнадцатый – фиолетовый, тринадцатый – сиреневый, двенадцатый – лиловый, одиннадцатый – багровый, десятый – красный, девятый – темно-синий, восьмой – темно-зеленый, седьмой – салатовый, шестой – розовый, пятый – яично-желтый, четвертый – оранжевый, третий – голубой, второй – золотистый, первый – белый. Трибуны "Жала" были черно-желтыми – "пчелиной расцветки", а трибуны "Перворожденных" были прозрачными. В рамках своего ранга и места в Сообществе, феи и занимали свои места в Совете.

Вскоре весь зал наполнился неистовым жужжанием и звонкими переливчатыми голосами (ведь феи были ужасно общительными, как и все женщины), которые слились в один нескончаемый гул. При этом феи совершенно не путались, не толкались, но организованно и упорядоченно садились четко на свои места.

Вскоре Зал был заполнен и на середину вышла фея в Жемчужно-Белой тунике и плаще с нашивками рассерженной пчелы с выпяченным жалом – Её Верность…

Гул моментально стих и феи одним движением сели на свои места. В абсолютной тишине, в полутьме предрассветного утра, раздался ясный и звонкий голос Её Верности:

– Возрадуйтесь, о, сестры! Их Премудрость уже с нами!

Все сестры одновременно поднялись со своих мест и закричали ритуальные славословия, пока три облаченные в пурпур и золото феи, неизменно держащие друг друга за руки, не вошли в зал и не заняли свои места на белоснежно-белых тронах посреди арены. И лишь когда троны были заняты, славословия стихли в один момент. Воцарилась тишина. А потом…

Все три Премудрости бросили свой взгляд в сторону востока и, заметив, что краешек неба на востоке просветлел и в нем показались первые, ещё красноватые, лучи, величественно и одновременно поднялись со своих мест, обернулись лицами к востоку, подняли все шесть рук и громким звонким, необыкновенно мелодичным и приятным голосом запели Гимн Рассвету…

Этот гимн тут же подхватили все остальные феи, взявшиеся за руки – образовав воистину огромный солнечный круг между собой – и раскачивавшиеся в такт песнопению. Звуки их голосов сливались в одно целое и со стороны могло показаться, что это не столько гимн солнцу, сколько гимн единству и согласию всего Сообщества, собравшегося здесь…

А в гимне пелось о том, что Солнце – это единственный и нерукотворный образ Создателя, сотворившего все сущее, которому верно служат феи и воля которого – для них священна. Как солнце согревает мир, освещает его, является источником жизни, так и Создатель – источник жизни всего сущего. Он податель доброй розовой энергии, которая является источником жизни для феи и источником их доброго волшебства, нацеленного на то, чтобы творить добро всему миру, всякой нуждающейся твари. А в конце гимна следовали просьбы со стороны фей Создателю всего помогать им и подавать сил для того, чтобы творить Его благую волю в этом мире… В общем, гимн этот довольно сложно пересказать. Он построен скорее на выражении чувств – чувства благоговения перед высшим существом, перед красотой природы и всего миропорядка. Рефреном же гимна было одно – вечная клятва каждой феи служить Священным Принципам Порядка и Процветания, которые есть высшее выражение воли Создателя…

Феи раскачивались в такт своему песнопению, лица их были необыкновенно воодушевлены, взволнованны, они светились от счастья переживаемого ими единства между собой и Создателем, по их щекам текли слезы… Каждая из них в тот момент остро ощущала, что все они – одно целое, одно Сообщество, одна семья – все они сестры и все они одновременно верные дочери своего Создателя… А во главе их – поставленная Создателем Триединая Премудрость, чье имя священно, которая есть живой символ единства и премудрости Сообщества…

Гимн начался, когда первые лучи солнышка только показались на горизонте, а закончился – когда красное восходящее солнышко уже всем своим диском показалось на горизонте. Феи разъяли свои руки и в глубоком изнеможении опустились на свои места – настолько их потрясло переживание их единства между собой и Создателем, а Триединая Премудрость с сознанием собственного величия и силы медленно заняла свои места в центре арены.

Как всегда, заговорила Вторая из Трех, впрочем, выражая единую и нераздельную волю всех Трех Премудростей, которая никогда не разделяется, или… почти никогда…

– Возлюбленные сестры! Вы, наверное, сейчас гадаете о том, по какому поводу мы собрали Всеобщий Совет Сообщества в мирное время, не правда ли? – Многозначительная пауза. Вторая из Трех встала со своего места и обвела все Сообщество своими глазами. Все феи хранили гробовое молчание, но каждая из них понимала, что Их Премудрость попала в точку. В самом деле, когда феи слетались на Всеобщий Совет, каждая думала о том, что же произошло. Ведь Советы всегда собирались крайне редко, в периоды вселенских катаклизмов – или войны, или природной катастрофы, или какого-то судебного процесса над преступником особой важности, а тут… Совершенно непонятно. За те 15 лет, что прошли со времени операции "Возмездие", когда была разгромлена солнечная колдунья вместе со своим бесноватым сообщником Азаилом, замышлявшим уничтожить всю Целестию при помощи солнечной бомбы и Золотого Рыцаря , вся опекаемая Сообществом вселенная наслаждалась миром и покоем. Дела шли своим чередом, феи мирно управляли своими подопечными, людской род жил в тиши и покое, даже локальных конфликтов с русалками и дриадами за этот период не было. Правда, было несколько крупных операций в Скалистых горах по истреблению чудовищ и хищников, а также по цивилизации популяции летучих обезьян и превращении региона в парк отдыха, но все они проводились силами различных отделов "ЖАЛА" и кроме них никто не участвовал в этих операциях. Да и операции были завершены всего в пять лет (план, утвержденный Их Премудростью, был перевыполнен вдвое), не затронув жизни большей части Сообщества. И вот уже пятнадцать лет совершенно ничего… А тут вдруг Совет, да ещё и Всеобщий, и это в мирное-то время! Небывалое дело…

…– А повод есть, и повод – весомый. Как вы знаете, сестры, ровно через 10 лет, минута в минуту в это самое время, истекает срок договора, подписанный между представителями Сообщества фей и Содружества суверенных королевств, объединяющих весь человеческий род, которому завещана Самим Создателем вся Нижняя Целестия, как нам – Верхняя –, договор об Опеке.

Легкая волна недоумения и удивления прокатилась по рядам трибун. Конечно же, большинство фей (из старших поколений) давным-давно забыли про этот договор, а многие о нем и не подозревали (из младших поколений). А те, что помнили, считали его просто бумажкой, фикцией, никто всерьез не предполагал, что этот договор вообще имеет какую-либо силу. А потому слова Их Премудрости настолько удивили фей, что все они разом нарушили негласный закон – слушать Их Премудрость в абсолютном гробовом молчании.

Но это нарушение негласного правила отнюдь не обескуражило Их Премудрость. Казалось, ничто не могло удивить или раздосадовать Их, казалось, все что произойдет, давно уже предвидено и предусмотрено в этих таких с виду юных, но таких мудрых головках с золотыми обручами и кроваво-красными камнями анализаторов на лбу…

Они только подняли вверх все три правые руки и гул моментально затих. Вновь подала голос Вторая из Трех:

– Да, сестры, да, 100 тысяч лет со дня провозглашения Эры Порядка и Процветания, прошли незаметно. Для Нас – уж точно… – по щекам всех трех Премудростей скатились крупные слезы, прослезилась и Жемчужно-Белая, вспоминая тот исторический день, и многие свидетельницы тех ставших уже эпическими событий… – а потому, до истечения срока Опеки, мы должны успеть совершить нечто незабываемое для человеческого рода, нечто, что оставит в человеческой истории память о нас и наших благодеяниях в веках, в вечности, то, что станет последним аккордом великой эпохе… И этим аккордом для нас будут "Новые рубежи"!

Гул недоуменных голосов. Феи переглядываются друг на друга и пожимают плечами. Только ряды "ЖАЛА" и Перворожденных молчат – они уже давно в курсе этого спецпроекта, пилотная реализация которого началась уже несколько месяцев назад на "Полярных пустошах" – ледяной необитаемой для разумных существ пустыне у северного и южного полюсов Целестии.

– "Новые рубежи" – это программа полного переустройства и благоустройства Целестии, программа, достойная стать исторической. Род человеческий размножился, ему тесно даже на гигантской по площади – в двести миллиардов квадратных миль Хартленда – центрального континента обитаемой Целестии. А потому, перед окончанием срока Опеки, мы обязаны обеспечить человеческий род новыми территориями, вывести его на новые рубежи. А для этого мы превратим за десять лет полярные пустоши обоих полюсов в цветники, поднимем со дна Моря новые острова и континенты (согласие Морской Конфедерации уже получено), построим новые подземные города при помощи карликов, создадим систему воздушных архипелагов, на которых смогут жить люди… Вся Целестия будет перестроена, переблагоустроена, все будет для блага человека, все во имя человека – величайшего и любимейшего творения Создателя, которому все мы служим! – голос Второй из Трех, обычно всегда бесстрастный и величественный, по мере приближения к концу монолога становился все более взволнованным, все более переходил на крик, слезы текли из Их глаз, а слова превращались в какие-то заклинания…

А когда речь Второй дошла до конца, трибуны как всегда взорвались бурными аплодисментами, возгласами единогласного одобрения и славословия бесконечной премудрости… Феи взлетали вверх на своих крылышках, кричали, обнимались, целовались друг с другом…

И лишь только одна фея, в одеждах третьего ранга, робко подняла руку, и когда всеобщее ликование мало-помалу стихло, она поднялась со своего места в воздух и произнесла дрожащим голоском:

– Ваша Премудрость, но неужели Эра Порядка и Процветания… закончилась?.. А что же будет с Пределом Темного-Темного Леса – ведь их твари разорвут на куски людей… А что будет с ланями и зайками, что будет с птичками и белочками, на которые тут же начнут охотиться люди… А что будет…

Робкий, дрожащий голосок Феи прозвучал в гробовой тишине. Нарушение этикета было колоссальным, ведь в её голосе явно слышалось неприятие "генеральной линии", всегда намечаемой именно Их Премудростью, но нельзя не признать, что скромная Хранительница Предела ?3 выразила мысли всего Сообщества, которые никто, кроме неё, не осмелился высказать…

Все три пары глаз Их Премудрости внимательно посмотрели на худенькую фигурку в голубой тунике с серебряным ремешком на таллии. Та явно чувствовала себя не в своей тарелке, комкая в ручках голубой носовой платочек, а лицо её покрылось от волнения красными пятнами. Но в очередной раз Их Премудрость отметила, что эта Хранительница Предела ?3 действительно выдающаяся фея и, пожалуй, пора пристроить её на более высокую и почетную должность в Иерархии…

– Ну что вы, милочка, ну что вы… – снисходительно сказала Вторая, с откровенной симпатией глядя на задавшую откровенный вопрос Фею, – конечно же Сообщество не оставит своего попечения о Целестии, ведь договор всегда можно продлить, не так ли? А программа "Новые рубежи", достигнув блестящих результатов, поможет показать нашим подопечным, что лучше жизни, чем под нашей бдительной Опекой, им не найти… Разве не так?..

Взрыв восхищения, взрыв славословий, шум такой, что расслышать ничего ну просто невозможно. Но Хранительница Предела ?3 продолжает стоять и комкать в руках голубой платочек…

– Но… Ваша Премудрость… а что… если… люди… ну-у-у, все-таки… не продлят… договор?..

Фея говорила вся дрожа как осиновый лист, едва произнося слова, мучительно краснея и бледнея одновременно, понимая, что нарушает все мыслимые и немыслимые нормы этикета Сообщества, но тем не менее продолжая это делать.

И опять – гробовое молчание. Тишина такая, что слышны чириканья пташек вне Розового Чертога. Пауза затянулась неприлично долго. Даже Триединая Премудрость НЕ ЗНАЛА, что ответить. Ведь в Их премудрые головы уже неоднократно приходила эта мысль – там много раз, что и перечесть нельзя. И всякий раз отогнать эту мысль даже Им было не просто. А что сказать здесь, перед всем Сообществом? Договор, скрепленный клятвой именем Создателя, не оберточная бумажка, которую можно выкинуть в мусорную корзину или в печку на растопку…

Труднейшее положение, в которое попала Их Премудрость впервые за многие тысячи лет их безоговорочного доминирования в Совете, спасла Жемчужно-Белая Их Верность.

– Они подпишут – четко и ясно, по-военному коротко и громко, на весь Зал, произнесла Их Верность. – "ЖАЛО" обо всем позаботиться. У нас все под контролем. Священные Принципы Порядка и Процветания останутся незыблемыми, как само Сообщество…

…Красноватое солнце в предрассветной тишине восходило за линией горизонта, причудливо играя своими лучами на стальных наконечниках копий и алебард городской стражи, на шпилях, венчающих покрытые металлической посеребренной черепицей башни, на цветных стеклах окон древнего и славного у людей города Авалона… Птицы ещё только приготовились петь свои извечные гимны природе, а в Авалоне уже звонили во все колокола. Перезвон стоял такой, что, казалось, вылетят из рам драгоценные витражи, а все мертвецы на кладбище встанут из своих могил, чтобы посмотреть, кто же осмелился и по какому поводу нарушил их вечный покой…

…А повод был веский. Шутка ли – коронация нового короля Авалона! Именно по этому поводу весь город не спал, а собрался в городском кафедральном соборе, именно по этому поводу трезвонили колокола, именно по этому поводу город было не узнать…

В самом деле, все мостовые вымыты специальной пеной, так что разноцветные камни – всех цветов радуги – просто блестели. На окнах вместо обычных стекол поставлены витражи на различные коронационные темы из цветного стекла. Дома также все вымыты, так что разноцветные наличники, разноцветная черепица крыш и печные трубы также едва не сияли как тщательно начищенное зеркало. Все деревья на улицах были украшены разноцветными лентами и фонариками. Город было совершенно не узнать – он превратился ну просто в цветник!

А все коренные горожане и некоторые избранные гости других городов королевства и членов Содружества (потому что никакой самый большой собор не вместит ВСЕ население королевства, а не то, что Содружества) собрались внутри высокого – в пятьдесят человеческих ростов – круглого здания с длинным конусообразным куполом, увенчанным предметом из перекрещивающихся золотых пластин – знаком Создателя, религия которого является единственной истинной и дозволенной в Содружестве.

Горожане в ярких разноцветных одеждах – в зависимости от сословия – заполнили собор, так что яблоку негде было упасть. "Принцы крови" – побочные потомки вторых, третьих и так далее сыновей потомков Роланда – в пурпурных одеждах. Высшая аристократия – потомки рыцарей Круглого Стола – соратников Роланда – в белоснежных одеждах. Служилое дворянство – в голубом, слуги дворян и воины – в красном, купцы – в золотистом, ремесленники – в оранжевом, крестьяне – в желтом. Но различия между собравшимися были только в цветах, так как качество материи было одинаково высоким – Эра Порядка и Процветания давно осуществила заветные мечты бедноты всех времен и народов – стерла имущественную разницу между вельможами и простолюдинами. Одежда была из шелка да бархата, украшена золотой и серебряной вышивкой, драгоценными камнями. Мужчины были в коротких нарядных бархатных куртках на шнурках, сзади, на плечах – короткие плащи до пояса и причудливые тряпичные башмаки с непропорционально длинным носом, а на головах – широкополые круглые шляпы с перьями. Женщины – в длиннополых платьях до носков на кринолине и с корсетами и также длиннополых шляпках на головах с яркими разноцветными плюмажами, с веерами в руках – в соборе было душновато. И ни одного морщинистого, седоволосого лица, ни одного человека на костылях, с признаками болезни… Все одинаково пышущие здоровьем, свежестью, красотой. Дедушки и бабушки почти ничем не отличаются от своих взрослых детей, разве что более зрелым взглядом глаз и сдержанными манерами.

От напряженности ожидания и скуки немалое количество глаз собравшихся здесь верноподданных будущего короля сновало по роскошно расписанным стенам Собора. И в самом деле, смотреть на стенах Собора было что…

…Здесь были изображены основные сцены мироздания. На северной стене изображено творение мира, когда множество крылатых девушек в разноцветных туниках во главе с тремя в пурпурных одеждах, держащихся за руки, поднимали из глубин Моря континенты, сажали на них растения, выращивали животных. А над ними – указующий перст, сотканный из света – десница Создателя, руководящая ими. Вот первые люди, только-только сотворенные красивыми девушками, удивленными глазами смотрят на своих создательниц и падают на колени, воздевая руки к небу. А три девушки в пурпуре показывают пальцами на небо, как бы говоря о том, что не им надо кланяться, а Создателю, который изображен в виде доброго дедушки, сидящего на облаках. На западной стене показано, что девушки куда-то улетели, а какие-то черные паукообразные существа с крыльями как у летучей мыши стали выращивать из грязи чудовищ и хищников с большими зубами и когтями – жутких мохнатых волколаков, щупальцеруких пещерных дэвов, тигровидных крыс с змееголовыми хвостами – и направлять их на людей, они же сыпали на людей, таких слабеньких и беспомощно поднявших худые руки кверху, черный порошок, и на телах людей язвы, ожоги, седые волосы в голове, морщины на лице… Люди с печальными бледными лицами умоляюще воздевают руки к небу в безмолвной мольбе о помощи, стоят на коленях… На южной стене росписи повествуют о том, как с неба прилетают красивые крылатые девушки и прогоняют своими палочками крылатых злодеев и низвергают их в подземелья, ловят желтыми сетями чудовищ и хищных животных – волков, змей, пещерных львов, саблезубых тигров – и кидают их туда же, а на людей сыплют розовый порошок, от которого те становятся веселыми, красивыми, здоровыми и радостно пляшут вокруг своих спасительниц, одетые в новые яркие одежды, а спасительницы опять указывают на небо – мол, вся честь и слава – тому, кто сверху – доброму дедушке на облаке… Восточная же стена, самая важная, изображает жизнь девушек на небесах – красивые розовые дворцы из живых колонн, большие цветы, в которых девушки спят, причудливые животные, вроде летающих осьминогов и розовых крокодилов в круглых шляпах и розовых шарфах, ходящих на задних лапах… А на самом верху – тот же добрый дедушка на троне, которые улыбается и распростер свои руки к смотрящему, как бы обнимая всех стоящих в соборе.

Такие подробные изображения радовали глаз и смотреть на них никогда не надоедало, тем более что никто толком не знал, что здесь было нарисовано – читать-то умели только представители высшего сословия да купцы! Знали только, что дедушка – это Создатель, девушки – это феи (которых никто никогда в глаза отродясь не видел) – и все. Даже кто такие злые крылатые существа никто не знал. А потому смотреть на картинки было и интересно – в самом деле, если все итак известно, что и смотреть?

Но росписи были не единственным, что привлекало внимание. Пол был выложен из блестящей разноцветной плитки, отполированной до зеркального блеска, у стен стояли подсвечники из золота, на которых горели вечные магические свечи – сами собой загоравшиеся во время служб, переливавшиеся всеми цветами радуги и издававшими чудесный аромат. А престолу на алтаре и свечи были не нужны – он сам собой горел ярким и мягким золотистым светом.

Наверху были хоры – балконы – на которых собирались певчие, воспевавшие славу Создателю на службах. Сейчас все они были облачены золотистые длинные шелковые одежды – в самом деле, событие-то исключительное! Шутка ли – коронация нового короля…

А алтарь – главное место предстоящего действа – располагался на востоке здания – ведь Солнце – единственный и нерукотворный образ Создателя – восходит именно там. Он представлял из себя углубление в стене, внутри которого стоял сделанный из литого золота престол, стоящий на большом возвышении, к которому подняться можно было только по золотой лестнице.

Однако несмотря на торжественность обстановки, несмотря на торжественность момента, далеко не все люди хранили благоговейное молчание, подобающему этому священному для всякого уроженца Содружества месту – по густой толпе собравшихся непереставаемым гулом шло обсуждение происходящих событий…

– В самом деле, кум, виданное ли это дело – хлопнув по плечу высокого зрелого мужчину с косматыми бровями и длинными ушами с большими мочками, одетого в оранжевую куртку с вышитой на ней наковальней с молотом, сказал огненно-рыжий детина с бородой лопатой, одетый в такую же куртку, только с изображением башмака – за не знаю какую тыщу лет на престоле будет король, НЕ НОСЯЩИЙ имени "Роланд"!

– Во-во, дружище, – подхватил длинноухий, кивая в знак согласия своей головой, – а имя-то какое – ну смешно просто … "Гастон"! Где это видано, чтоб с таким именем были не то что короли, а благородные господа! Да это имя совсем не благородное, незвучное какое-то…

– Да-а-а-а уж, кум, помяни мое слово, старого башмачника Горри, жди беды от такого короля, жди беды… – помахал сокрушенно головой рыжебородый.

– А ведь все из-за этого слабоумного дурачка, старшенького-то их, помните? – вмешалась в разговор высокая дородная женщина в желтом платье, держащая одновременно двух малышей-внучков на груди, – я помню его, бегал как козленок по лугу за коровами, гладил их, разговаривал с ними… Я уж тогда сказала Марте – помяни мое слово, короля из этого больного на всю голову не будет, не будет, это уж точно…

– Да, помню, помню, Розочка, помню… – вторила ей другая женщина в желтом платье, но худощавая и без внуков – как в воду глядела! И сам дурачок этот как сквозь землю провалился, и матушку свою – Царствие ей Небесное – свел в могилу раньше времени, и папашу… – Марта выразительным жестом у виска без слов показала, какая участь постигла отца несчастного принца.

– Да мало, что сынуля с папашей-то "того" – вмешалась в разговор миловидная девица в оранжевом платье с большим вырезом на груди и шляпке по последней моде – на затылочке – так ещё и этот – туда же… Виданое ли дело, чтоб до 40 лет дожить – и не женится! И это притом – что невест у нас – пруд пруди – и красивые, и здоровые, и чего им только мужикам не имется-то! – возмущенно говорила девица, одновременно посматриваясь в зеркальце – не съехала ли её шляпка с затылка – и поправляя прическу – посещение собора всегда было благоприятным поводом для того, что показаться "в свете" – девица-то была явно на выданье…

– Но-но, дорогуша, ты на всех-то огород не городи! – возмутился рыжебородый, которому явно стало обидно за представителей своего пола. – Сколько уж не живу на свете, сколько стариков не слушал, все говорят – женились всегда в 20, максимум в 25 – и принцы, и благородные, и мы, простолюдины – никто не засиживался в холостяках, так-то! Я сам на своей благоверной в 20 женился, помню, а в 40 у меня уже два старших сына женатые были…

– Во-во! – подхватил длинноухий – этот Гастон один такой у нас – никто так больше и не поступал, никто. Да и удивительно ли – мать умерла, отец – "того", вот и не уследили… Не женили в свое время, а сам все – турниры да охоты, турниры да охоты, да пиры – где уж тут о женитьбе –то подумать… Не на собаках ведь да не на кобылицах женится-то!

Все собеседники покатились со смеху. А потом рыжебородый толкнул в плечо длинноухого:

– Да ладно бы турниры да охоты… Он ведь все время за книгами сидел! Читал что-то! У меня-то зять был лакеем во дворце у него, так он-то мне и говорит, что этот Гастон все страницами шебуршит по ночам, да бормочет что-то под нос…

– Ну уж если до книг дошло – пиши пропало – отчаянно махнула рукой грудастая дородная Роза, при этом ухитряясь не уронить заснувших внучков, – моя б воля – выкинула бы все эти книги на помойку или растопила бы ими печь – што пользы-то от них? Закорючки какие-то, петельки – што толку от них – сидеть, горб себе насиживать… Пошел бы лучше на танцы, с девушкой, на лужок поплясать в обнимку у костерка или в иллюзиум… А там, глядишь, и жену бы себе сыскал – да получше, чем у благородных – нашенские-то, посмотри, кровь с молоком – по двоих-троих младенчиков за раз рожают, у-у-ух!

– Во-во, – подхватила миловидная девица. – Уж я бы точно не промахнулась… Аккурат троих – вот бы эти худосочные тетери полопались-то от зависти! – и прыснула от смеха…

Неизвестно, чем бы дальше кончился этот весьма не благочестивый разговор – все-таки кости-то перемывались не какой-нибудь соседке, а членам королевской фамилии, и не где-нибудь на кухне, а в кафедральном Соборе столицы – если бы вдруг с хоров не раздалось громкоголосое пение, едва не заглушаемое бешеным звоном всех – а их без малого почти сотня – больших и малых колоколов собора.

Наши собеседники, как и все остальные прихожане, замолкли и любопытными взорами обратились в сторону входных ворот у западной стены, которые открывались и по специально проложенной в толпе стражниками в белых плащах с черным орлом в короне, распростершим крылья – гербом королей Авалона –, дорожке, застеленной длинным пурпурным ковром, двинулась процессия.

Впереди шел Его Святейшество Первосвященник – глава всей церкви Содружества – в белоснежно-белых длиннополых священных одеждах со знаками Создателя на ней, вышитых золотыми нитями, в высоком конусообразном головном уборе с таким же знаком и посохом в руках. Дальше, за ним, шел высокий зрелый мужчина в белоснежном камзоле с золотой цепью с медальоном, на котором изображена выложенная из бриллиантов корона с литерой "А" наверху, белоснежных брюках, заправленных в белоснежные мягкие ботфорты, с обнаженной головой. На поясе у него была длинная шпага в серебряных ножнах. Мужественное лицо, задумчивые серые глаза, сжатые волевые губы, иссиня черные волосы и брови, идеально выбритые щеки и подбородок… С первого взгляда все присутствующие узнали в мужчине принца Гастона. Принц шел медленно, торжественно, под оглушающий звон колоколов и пение хорала, а сзади юноши-пажи в белоснежных плащах с черным орлом несли за ним длинную пурпурную мантию. За юношами также торжественно и величаво следовали все 49 королей Содружества – верных вассалов короля Авалона – в горностаевых мантиях и золотых коронах, "принцы крови", рыцари Круглого Стола, купцы высших гильдий и прочая знать, рука об руку со своими раззолоченными женами, одежда которых, впрочем, была не богаче, чем у простолюдинов, однако сделана с большим вкусом и изяществом…

Лицо Принца Гастона было бледным как смерть, что, в общем-то, никому не показалось удивительным – в конце концов, коронация – дело ответственное, в каком-то смысле гораздо более важное, чем брак. Наоборот, лица его свиты, королей Содружества и самого Первосвященника – торжественны, сияющи, величественны, как и подобает моменту.

Первосвященник торжественно и не торопясь восходит по ступенькам к алтарю и алтарь из золотистого света начинает сам переливаться всеми цветами радуги. На престоле уже лежит золотой венец-диадема, украшенный изумрудами. Внезапно пронзительный перезвон колоколов и пение хорала стихают. Первосвященник при гробовом молчании берет венец, а принц Гастон смиренно опускается на колени на заранее положенные пажами на пол пурпурные шелковые подушечки. Первосвященник с венцом в пухлых руках, круглое румяное жизнерадостное лицо которого совершенно никак не вязалось с серьезным и торжественным выражением, которое оно вынуждено было сейчас принимать, произнес:

– Сын мой, наследный принц Гастон Кронбургский, от имени Создателя я, недостойный его слуга, спрашиваю тебя, клянешься ли ты верой и правдой служить Создателю этого неба и этой земли, сотворившему все из небытия?

– Клянусь – немного дрогнувшим от волнения голосом, но четко и ясно сказал Гастон.

– Клянешься ли ты верой и правдой служить благу твоего народа во исполнение заповеди Создателя – любить своих подданных, как самого себя?

– Клянусь.

– Клянешься ли ты верой и правдой служить Священным Принципам Порядка и Процветания как наиболее полному выражению святой воли Создателя и тем силам, которые поставлены Им для исполнения этих принципов в Нижней Целестии…

…Формулы вопросов, как и формула клятв, была стандартной для всех королей – не только Авалона, но и всех остальных королевств-членов Содружества – и произносилась она механически. Троекратный вопрос Первосвященника, троекратная клятва и – водружение венца на лоб наследного принца. Эта процедура повторялась сотни тысяч раз в людских королевствах одинаково. А потому Первосвященник, задавая третий вопрос, одновременно уже опускал свои румяные пухлые руки с короной на голову Принца Гастона, но на этот раз, совершенно неожиданно возник сбой…

…Вдруг, вместо ожидаемой клятвы – возникла пауза – и руки Первосвященника остановились на полпути к голове коронуемого.

По всей публике, свите и даже хорам прокатилась волна глухого удивленного ропота. Брови Первосвященника поползли удивленно вверх, лысина под конусообразным головным убором покрылась испариной – ему уже было под 90 лет и короновал он уже двадцать пятый раз – и впервые произошла осечка…

– Святой отец, я не могу дать такую клятву… – раздался дрожащий от волнения, но тем не менее ясный и громкий голос принца Гастона.

Весь собор просто взорвался гулом возмущения, свита из королей и "принцев крови", окружавшая Гастона, отшатнулась от него как от зачумленного, как и сам Первосвященник, а Гастон между тем встал с колен и посмотрел прямо в глаза священнослужителю, и тот не выдержал пронзительного и безумно-смелого взгляда его черных глаз…

Народ же бушевал, и если бы не сильные руки стражи в бело-черных плащах, при помощи копий и алебард сдерживавших толпу, то она бы ворвалась в алтарь и растоптала бы наверное насмерть всех там присутствующих. Такого богохульства никто не смог бы стерпеть! Народ бушевал, стражники едва не падая держали строй, сквозь запасные ворота вбегали десятки и десятки новых – крик стоял такой, что ничего не было слышно. Торжества были безвозвратно испорчены…

Впрочем, Принц Гастон отвернулся от побелевшего как бумага пухлого лица Первосвященника и, повернувшись спиной к престолу и лицом к толпе, властно воздел руки. И жест его был настолько исполнен величия и силы, а лицо его – благородства и решительности – губы сжаты в тонкую нить, челюсти – так, что выступили желваки, а красивые черные как южная ночь глаза, казалось, едва не испускали испепеляющих лучей – так они горели – что толпа вдруг сама собой стихла и успокоилась. Воцарилось гробовое молчание.

– А теперь слушайте вы, свободные граждане королевства Авалон и королевств-членов Содружества, ибо говорю я, по праву рождения король Авалона и президент Содружества, я, Гастон I, слушайте и не говорите потом, что вы не слышали.

Молчание такое, что слышен даже шелест женских юбок и лязг ножен шпаг на поясах дворян.

– Я не могу поклясться Священным Принципам, как клялись все мои предки, все 39 999 Роландов Кронбургских и не могу поклясться, дабы не стать в будущем клятвопреступником…

– …Ибо ровно через 10 лет, минута в минуту, знайте, о, люди, прекращается действие договора об Опеке, подписанного между представителями Сообщества фей и представителями Содружества суверенных королевств, который гарантирует соблюдение Священных Принципов на территории Нижней Целестии. И если этот договор прекратит свою силу, я не могу сейчас, перед престолом Создателя, поклясться в том, что буду ему следовать.

А потом, повернувшись лицом опять к Первосвященнику и вновь сверля его испуганные бегающие карие глазки прямым и несгибаемым как меч взглядом своих черных глаз, он властно воздел руку и сказал:

– А потому я повелеваю тебе, Твое Святейшество, как король Авалона по праву рождения, совершить таинство коронации БЕЗ третьей клятвы!

Толстые щеки Первосвященника затряслись, он сделал несколько неуверенных шагов назад, прижимая к груди корону, как бы боясь, что у него её отберут силой, а свита Гастона возмущенно зароптала.

Но в этот момент вдруг корона сама выскользнула из рук Первосвященника и, взмыв в воздух, сама опустилась на голову Гастона и яркая вспышка озарила весь алтарь, а потом сверху откуда ни возьмись посыпались на его голову розовые лепестки, издававшие дивное благоухание под оглушающий звон фанфар, а народ в ужасе, уже не сдерживаемый стражей, валил толпами из собора…

Такой коронации ни Авалон, ни какое другое из 49 королевств-членов Содружества не помнили за все 100 тысяч лет Эры Порядка и Процветания… Корабль человеческой истории, сам того не замечая, вышел на новые, доселе неизведанные, рубежи…

– Левой! Левой! Раз! Два! Три! Левой! Левой! Раз! Два! Три! Левой! Левой! Левой!.. Напра-а-а-а-во, стой, раз! Два!..

Длинный строй одетых в бесцветные туники худеньких девочек-подростков с ещё непропорционально вытянутыми ручками и ножками и тонкими косичками звонко и практически одновременно притопнул по бетонному плацу подбитыми железом деревянными сандалиями и замер, не шелохнувшись, как змея перед броском. Со стороны могло показаться, что девочки даже и не дышат, хотя девочки перед маршем преодолели каждая по 10 миль пешего кросса и любой человек, мужчина, на их месте тяжело бы хрипел или сопел.

Но в том-то и дело, что стоявшие ровным строем худенькие девочки-подростки не были людьми. Об этом говорили, главным образом, прозрачные крылышки, росшие у них за спиной, но не только. Одинаковые золотистые, светящиеся даже во тьме волосы, полностью лишенные какой-либо растительности бело-розовые тела, необыкновенно тонкий и хрупкий скелет с полыми, как у птиц, костями, а также необыкновенная выносливость и всегда активная жизненная позиция в сочетание с несгибаемой силой воли – вот отличительные свойства расы Поднебесных – высшей расы Целестии, женская ипостась которой только с легкой руки человеков зовется "феями". Да, феи не были людьми, хотя внешне многим и похожи на людских девушек, но беда была тому несчастному мужчине, который бы вздумал повести себя с ними, как с земными девчонками! Одного движения феиного пальца хватит, чтобы убить человека, хотя они никогда и не прибегают к такой мере воздействия, чаще всего предпочитая усыплять и перевоспитывать (а точнее, перепрограммировать) дерзких приставал…

Длинная змея шеренги располагалась с правой стороны огромного плаца, у здания столовой, как и все здания Школы, построенного в виде правильного стеклянного, полностью прозрачного, прямоугольника розового цвета с ромбовидными многоугольниками окон-сот. Учебный отряд ?15 только что совершил утреннюю разминку и теперь стоял у столовой, в ожидании доклада от дежурных, накрывавших на стол в их секторе. И ждали – не шелохнувшись. В самом деле, один посторонний звук, один шепоток – и могла быть "влетка". Две воспитательницы – "старшие сестры" – с нашивками "ЖАЛА" на груди и на нарукавной повязке с бесстрастными лицами, вытянувшись по струнке зорко смотрели каждая за своей половиной шеренги с электрошоками наготове – белоснежными металлическими прутами, по заостренному концу которых угрожающе пробегали сине-зеленые искры. Все воспитанницы учебного отряда, усвоившие горькую науку жесточайшей дисциплины, стояли, не шевелясь, хотя у каждой из них от полутора часов "разминки" урчало в животах – помимо кросса были занятия на гимнастических снарядах, виражи на крыльях – опасные и утомительные – и полоса препятствий…

Пока девочки стояли не шелохнувшись, можно было спокойно оглядеть окружающее пространство. Помимо прямоугольной столовой справа, здесь были и другие здания. Слева стоял "Улей" или общежитие. Он был одного размера и величины со столовой – тридцать этажей, абсолютно такой же архитектуры. Перпендикулярно обоим зданиям стояло собственно здание Школы, тоже в тридцать этажей. Там располагались учебные классы. Напротив Школы стояло такое же здание с таким же количеством этажей, но в нем располагалась Библиотека, Лаборатория и Тренажерные залы – его называли "Практикумом". Плац представлял из себя ровную площадь из розового – мягкого и пористого – бетона. На стенах всех четырех зданий – прозрачных настолько, что можно было видеть, чем каждая конкретная фея там занимается –, а также на стойках по краям плаца было развешено множество ярких, красочных плакатов. На одних просто были лозунги, типа "Сама погибай, а доверенный Создателем мир выручай!", "Вместе мы все, порознь ничто!", "Ты для Сообщества, а не Сообщество для тебя!". На других были движущиеся изображения – волевые женские лица с золотистыми глазами, несгибаемым взглядом смотрящих куда-то вдаль или даже напрямую поражающие каких-то уродливых врагов, вроде чудовищ из Темного-Темного Леса. Но были и такие изображения, где феи изображались любовно гладящими ланей, зайчат, голубок с источающими любовь и тепло лицами. А были и комбинированные, где изображения сочетались с лозунгами. Вот, например, одна из фей сложила тонкие ручки на груди и устремила мечтательный взор на небо, томно полуприкрыв глаза, а внизу надпись: "Создатель, я люблю Тебя!". А вот и три феи в пурпурных туниках и золотых диадемах, держащихся за руки, и надпись: "Единство Премудростей – Единство Сообщества" или другой вариант этого же плаката: "В Единстве – наша Сила", "В Единстве познается Любовь". А вот и плакат с пепельноволосой Старшей Сестрой "ЖАЛА" – она изображена в одиночку поражающая смертоносным лучом из своей волшебной палочки как мечом десятки ужасных монстров с лицом не выражающем ничего, кроме воли к победе и презрения к смерти – и надпись: "Моя Верность – непоколебима!". На другом плакате изображалась фея с двумя маленькими крылатыми девочками по обе стороны и бескрылым мальчиком на руках и надпись: "Мои дети – мой долг перед Сообществом". А вот и нечто похожее на творческий подход – плакат-аллегория: вся Целестия с маленькими человечками, зверьками и прочими обитателями покоится на руках колоссального размера феи с необыкновенно добрым и нежным лицом, по щекам которой ползут слезы умиления и надпись: "Порядок и Процветание Целестии – наш Священный Долг!".

Эти и многие другие надписи и изображения каждая стажерка видела по тысячи раз на дню (и это не считая того, что во время пробежек на "разминках" эти и многие другие лозунги скандировались и пелись в виде специальных рифмованных речевок), а потому они въедались в память так крепко, что любая из девочек могла воспроизвести их даже если её разбудить в три часа ночи (что иногда практиковалось), ведь в этом четырехугольнике по большей части и проводила все тридцать лет обучения и воспитания любая юная фея от 7 до 37 лет от роду, пока, по окончании обучения, она не направлялась на предназначенное ей по результатам Совета Школы место для служения – зачастую пожизненного – Священным Принципам Порядка и Процветания…

…Наконец, стеклянная дверь сектора ?15 столовой бесшумно открылась и стройным печатным шагом две со стороны почти неотличимые девочки спустились по крыльцу и подошли к обоим воспитательницам и, встав по стойке смирно, ударили кулачком правой руки в грудь, а потом вытянули правые руки на всю длину в уставном салюте, символизировавшем полную самоотдачу воле старших сестер.

– Старшие Сестры, воля Сообщества исполнена! Задание по подготовке к завтраку успешно выполнено! – в один голос отчеканили обе стажерки. А потом, по знаку воспитательниц, они встали с краю шеренги, чтобы возглавить колонну, которая должна отправиться на завтрак. Чуть только они заняли свои места, как раздалась команда:

– Напра-а-а-а-аво! На завтрак – шаг-о-о-о-ом марш! – и вот уже бесцветная и безмолвная шеренга, ещё мгновение назад замершая, как мертвая змея, уже ожила и, громко печатая шаг, стала подниматься строевым шагом через стеклянный портал в сектор ?15, располагавшийся на 15-м этаже общей столовой, и рассаживаться на места, каждая – согласно своему номеру, вышитому на бесцветной тунике и выбитому на спинке казенного стула.

Внутри столовой все было предельно лаконично и скупо. Одинаковые розовые занавески, длинные розовые столы из искусственного дерева и стулья с номерами на спинках из того же материала, стандартные миски, кружки и столовые приборы – тоже с номерами, соответствующей номерам стажерок. Завтрак тоже стандартен – розовая каша на первое, розовый сок на второе, розовая вата на третье. По свистку одной воспитательницы сестры молча принялись за еду, в то время как вторая по секундомеру засекала время приема пищи. Стажерки должны были уложиться в пять минут…

Пронзительный свист – и тут же феи вскакивают с мест и уже стоят строем, каждая за спинкой своего стула с руками по швам – даже если она не успела доесть… Дальше – дежурные остаются убирать, а остальные строем идут, печатая шаг, в учебный класс. Впрочем, урок начнется только через 30 минут – после завтрака полагается пятнадцать минут отдыха в рекреации на пятнадцатом этаже здания Школы…

По команде "вольно" и свистку девочки облегченно вздохнули и как козочки на лугу тут же разбрелись кто куда. Большинство рухнуло на мягкие розовые кушетки и диванчики – ноги болели от строевой, которую ненавидели все стажерки черной ненавистью – гораздо больше, чем от "разминки". Не дай Создатель не попасть в общий ритм, отбивавшийся барабанщицей учебного отряда, – удар электрошоком тебе обеспечен! Впрочем, к 15-му году обучения строевая доходит до такого автоматизма, что никто уже не ошибается, но устаешь от напряжения все равно… Но кое-кто отдыхал по-другому. Кто-то взял лежавшие в шкафчиках из искусственного розового дерева, стоявших по бокам рекреации, скакалки и уже с наслаждением прыгал, кто-то, взявшись за руки с подругой, танцевал, кто-то играл в мяч, а кто-то кувыркался в воздухе, играя в догоняшки. Но были и такие, что тряслись, побледнев, как осиновый лист – они не усвоили домашнего задания и теперь им предстоит "влетка". Несколько из таких девочек пристали к третьей, видимо, отличнице и пытали её, надеясь хотя бы попытаться избежать неизбежного…

– Ну, Миленочка, ну, золотце, ну, сестренка, – пристали они к самой маленькой ростиком фее из всего Отряда ?15, которая с виду казалась младше остальных, – скажи, ну как решается уравнение из семи неизвестных! Честное слово, вчера так устала и заснула!.. А как определить угол поражения, если сила равна 5000 эр при сопротивлении 5М?.. А как можно распределить 30 унций розового концентрата на 30 дней, чтобы иметь минимальное количество эр, достаточного для боя средней продолжительности? А как… а как… а как… а как…?

Милена даже не пыталась ответить на эти и многие другие вопросы несчастных – за десять минут, да и для такого количества страждущих это было физически невозможно – она лишь с искренним состраданием смотрела на бледные от испуга лица сестер и мысленно просила Создателя смягчить сердца строгих воспитательниц. В самом деле, может, их и не спросят сегодня, а спросят её или других отличниц и их, как говорят послушницы, "пронесет"?

Наконец, раздался пронзительный свисток и вот уже в считанные мгновения стадо игривых козочек превратилось в монолит из стоящих попарно бездвижных послушниц, которые, печатая шаг, зашли в учебный класс.

Учебная комната ?15-21 была стандартной. Длинные плоские столы-пеналы из искусственного дерева, длинные скамейки, возвышение для воспитательницы с кафедрой, с которого она видела каждую воспитанницу как на ладони, учебный визатор на стене за спиной воспитательницы – и больше ничего. Голые стеклянные стены вокруг.

Как только воспитанницы зашли и сели на свои, согласно номерам, места, тут же вспыхнул экран визатора и девочки как по команде вскочили на ноги и запели гимн Премудрости – предварявший каждое занятие. Из экрана доносилась торжественная и красивая мелодия, а по его поверхности пробегали сменяющие друг друга изображения. Общим в изображениях было то, что показывались нескончаемым потоком плоды премудрости Сообщества фей – причудливые машины, благодаря которым феи поражали легионы врагов Сообщества, облегчали жизнь людям и другим подопечным созданиям, обеспечивали процветание дикой природы Целестии, а общим рефреном видеоряда были три феи в пурпурных туниках и золотых диадемах – олицетворения Премудрости Сообщества – чьи изображения, исполненные величия, ненавязчиво сменяли каждое третье или четвертое изображение. В Гимне Премудрости пелось о том, что все в мире сотворено премудрым Создателем и все в мире – прекрасно, но часть этой премудрости Он милостиво подарил феям, которую те должны употребить на всемерное укрепление и внедрение Священных Принципов Порядка и Процветания. Припев гимна состоял из торжественной клятвы, которую давали от лица всего Сообщества три Премудрости и которую повторяли уста в уста юные послушницы… Гимн этот, впрочем, трудно передать словами. Это скорее выражение глубоких чувств, чем мыслей, и постоянное повторение одного и тоже рефрена: "Наши знания – наше служение – наш долг".

Наконец, экран визатора погас и мелодия прекратилась, а воспитательница и воспитанницы вытерли слезы умиления и начали урок…

– Итак, сестры, – как всегда, строго и четко, сказала преподавательница предмета "общая теория магического поля" – одной из базовых дисциплин учебной программы Школы –, меряя шагами пространство возле кафедры. – Начнем урок, как всегда, с проверки домашнего задания. Кто напомнит мне тему предыдущего урока? – Преподавательница резко остановилась и острым взглядом обвела всю классную комнату.

Тут же поднялся лес рук. Особенно активно тянули руки девочки, не выучившие уроки, чтобы "засветится" на таком легком ответе.

– Прошу, ?15-03 – быстро и сухо произнесла преподавательница, указав на малорослую "отличницу", которую "пытали" не сделавшие домашнего задания девочки в рекреации. Она знала все нехитрые уловки послушниц и не поддавалась на них.

Низенькая девочка с длинными тонкими косичками, переплетенными, как и у всех, бесцветными лентами, быстро вскочила из-за парты и четко произнесла:

– Тема предыдущего урока – "Особенности магического боя в условиях недоступности естественных источников розового субстрата".

– Хорошо. Какой выход Сообщество рекомендует в этой ситуации?

– Использовать неприкосновенный запас сухого розового концентрата, всегда хранящегося у каждого члена Сообщества в несгораемой капсуле на груди и в секретном кармашке на ремне туники под бляхой.

– Замечательно, ?15-03… Я помню, ты всегда очень хорошо и внимательно слушаешь на уроках… Ну, а теперь, сестры, приступим к проверке домашнего задания. Сестра ?15-07 – на кафедру!

– Условия задачи были таковы. Как распланировать использование неприкосновенного запаса сухого розового концентрата в условиях окружения противником на протяжении тридцати дней, если каждый день приходится вступать в оборонительный бой – четко и ясно произнесла послушница.

А потом… Передать дальнейшее на человеческом языке было бы весьма проблематично. Бесцветный луч анализатора на лбу послушницы выводил замысловатые формулы, графики, нарисовал объемную трехмерную схему, внутри которой были обозначены векторы Сил различной заряженности и направленности. Девочка довольно ловко выдавала результаты расчетов.

– Довольно, ?15-07! Задача решена наотлично. Сделай вывод.

– Так точно, Старшая сестра! – вытянулась по струнке худенькая "семерка". – Минимум двадцать унций, максимум 100 "розового концентрата" потребуется для тридцатидневного боя в условиях недоступности "розовых облаков".

– А что будет потом? – не выдержала преподавательница и задала провокационный вопрос.

– Неприкосновенный запас сухого концентрата – 500 унций – фея может продержаться и дольше!

– А если окружение продлится ещё дольше? Вопрос всем, сестры, не отсиживаемся! – воспитательница строго оглядела розовые парты и сидящих за ними послушниц. Школа Фей учила своих юных учениц не только практическим навыкам, но и навыкам абстрактного мышления, хотя и в заранее жестко заданных рамках догматики Священных Принципов Порядка и Процветания…

Озадаченные девочки загалдели и принялись выкрикивать разные гипотезы совершенно фантастического характера, что произойдет чудо, которое сотворит Создатель, который не допустит гибели феи, что врагам Сообщества надоест такое упорное сопротивление, что придет неизвестно откуда взявшееся подкрепление…

Но тут в воздух взметнулась тоненькая беленькая ручка малышки ?3 и воспитательница тут же дала ей слово, сделав знак другим молчать – "тройка" была любимицей всех учительниц их потока – и за постоянное усердие в учебе, и за дисциплину, и за незаурядные умственные способности…

– У Триединой Премудрости, Старшая сестра, есть самые мощные анализаторы в Поднебесье. Они рано или поздно засекут попавшую в беду фею и Сообщество непременно придет ей на помощь! Триединство Премудрости – это триединство любви, а любовь сильнее всех видимых и невидимых врагов Сообщества! – как по учебнику продекламировала "тройка" и воспитательница вытерла слезы умиления со своих щек.

– Садись, ?15-03, отличный ответ… – и тут вдруг всегда строгая учительница как-то смягчилась что ли, замялась…, её всегда бледные, сильно напудренные щеки окрасились румянцем… – Когда-то, девочки, – тихо сказала она – со мной так и произошло… Стадо здоровенных мурронов, не поддающихся гипнозу и почти не поддающихся действию магии, заперло нас с сестрой в обледенелой пещере, мы не могли подать сигнал бедствия, так как лед экранировал лучи анализаторов. Но перебить этих ползучих упырей мы не могли – их было очень много, а у нас был только неприкосновенный запас концентрата. В той ситуации мы могли только отбивать их атаки и держать защитное поле. И тогда, девочки, мы с сестрой решили именно эту задачку и распланировали концентрат на максимально долгий срок. Мы продержались ровно три месяца и когда уже силы были на исходе, Триединая Премудрость заметила нас и лично пришла на помощь… – голос учительницы дрогнул и она замолчала. Притих и весь класс. Девочки с завистью смотрели на учительницу – мало того, что она совершила подвиг, так ведь ещё и никто об этом не знал – такая скромность – одна из высших добродетелей Сообщества. А те девочки, что не сделали домашнее задание, покраснели и разревелись, попросив у Старшей сестры прощения и пообещав, что в следующий раз они обязательно все сделают и исправятся!

Воспитательница пришла в себя и её мечтательный взгляд исчез, паволока на глазах сменилась строгим и требовательным огнем, губы опять волевым образом сжались и она, кивнув провинившимся сестрам, сказала:

– Вы думаете, девочки, что мы вас тут в Школе третируем и мучаем для своего удовольствия? Что задаем задачки, чтобы вы не спали по ночам и не видели радостей жизни, да? – фея грустно усмехнулась. – Так думала и я в вашем возрасте, а между тем – каждая задачка на уроке, каждая буква Правил – написаны кровью… И кровью тех фей, которые не делали уроков, а потом, попадая в такие ситуации, погибали, и кровью фей, которые на своем опыте, ранами, полученными в боях за светлое настоящее всей Целестии, открывали те принципы и законы, которым мы вас учим в этих уютных и светлых аудиториях за мягкими партами…

"Виновницы" тут же ещё раз громко разревелись, размазывая слезы по щекам и обещая, что отныне всегда будут делать домашнее задание, а учительница, довольно улыбнувшись, послала мысленный сигнал на экран визатора и на нем появилась большая надпись феиной вязью: ТЕМА УРОКА: "Общие принципы магического поля в аномальной зоне под кодовым названием "Пустыня Желаний"…

А в это время соседка по парте послушницы ?3, легонько "боднув" её тонким остреньким локотком в бок, прошептала:

– Слушай, Мила, а ведь наша "Белоснежка" героиня, оказывается… А я думала, она всю жизнь тут просидела, в четырех стенах!

Милена же не обратила на её слова никакого внимания, восхищенно глядя на свою учительницу, запускающую на визаторе величиной во всю стену красочную схему Пустыни Желаний, а потом одними губами прошептала, скрестив тонкие ручки на груди в молитвенной форме:

– Создатель, умоляю, позволь мне вступить в "ЖАЛО"! Я тоже хочу совершать подвиги на дальних Рубежах, я тоже хочу сражаться с чудовищами, я тоже хочу стать такой, как она!..

…После четырех пар лекций и практикумов юные послушницы строевым шагом сходили на обед. А потом был часовой перерыв на отдых. За стеклянным прямоугольником из четырех зданий Школы, обрамлявшим розовый плац, располагались – с юга на север – спортивная площадь, которую скорее можно назвать спортивным городом, и амфитеатр. А с севера на юг – Цветочный Угол – самый настоящий цветопарк с озером для купания. Спортивная площадь включала в себя все мыслимые и немыслимые спортивные снаряды и сооружения под вечно ясным голубым небом Целестии. Амфитеатр представлял из себя усыпанную розовым песком площадь, окруженную множеством рядов трибун на 600 послушниц и 60 преподавательниц Школы. Здесь проводились самые разные мероприятия – от празднований "красных дат" календаря и награждений особо отличившихся до учебных боев со специально выращенными чудовищами или их иллюзиями. Цветочный Угол же представлял из себя, в общем-то, место для отдыха, хотя и здесь зачастую проводились разные учебные мероприятия, например, в довольно глубоком пруду проводились тренинги по глубоководному нырянию, а в зарослях – учебное ориентирование на местности. Но главным образом Зеленый Угол славился в короткий час послеобеденного отдыха. Сюда вываливали несколько сотен юных фей после обеда, чтобы насладиться, наконец, вожделенной свободой после часов муштры на занятиях и на плацу и размять свои прозрачные крылышки.

Если кто-нибудь из посторонних был бы там тогда, у него бы могло создаться впечатление, что он видит луг, заполненный роем жужжащих пчел – только пчелы эти были в человеческий рост. Но это было бы единственным их отличием. Огромные пространства Цветочного Угла были заполнены куполообразными, в несколько человеческих ростов, яркими цветами, от которых исходил приторный медовый аромат. От этого аромата усталость снимало как рукой и настроение тут же повышалось. Юные девушки и девочки в бесцветных туниках облепляли цветы не хуже пчелок – большинство блаженно развалились на мягких венчиках цветов, отдыхая после обеда – по две, по три, а то и по четыре на цветок, и, угощаясь сладким нектаром, весело жужжали о самой разной чепухе, о которой говорят, наверное, все девчонки в мире, независимо от того, к какой расе они относятся – человеческой, феиной, карличьей или русалочьей. Другие совершали пешие прогулки, играли в догоняшки, прыгали через скакалку или купались в озере. Ко многим пришли плюшевые зверята – из тех, кто не был занят другими делами, ведь на зверят тоже налагались послушания – кто будет стирать одежку занятых по горло учебой юных фей? кто будет убирать их уютные комнатки? кто будет шить им платьице на выходные? Свободные же зверята приходили в обеденный перерыв, чтобы поразвлекать своих юных хозяек или принести им что-нибудь вкусненькое и сладенькое или составить компанию для игры в мяч или в городки…

На одном из цветков – внешне напоминающем со стороны огромный пунцовый мак – уже развалились послушницы ?15-03, 15-04, 15-01 и 15-02. Они, сняв с себя туники и оказавшись в одном нижнем белье, загорали, подставив свои немного по подростковому угловатые, худощавые тела яркому солнцу. На цветок забрались три зверенка – зеленый плюшевый Дракоша, разноцветный Попугайка и синий большеголовый в смешных круглых очках Слоненок. Все три зверенка принадлежали "тройке". Дракоша был занят очень важным делом. Он описывал круги вокруг цветка, разгоняя крылышками воздух, чтобы девочкам не было особенно жарко загорать. А Слоненок периодически опрыскивал их из своего хобота струйками холодной водички, а Попугайка делал массаж то одной, то другой. Все четыре закадычные подружки блаженствовали – после последнего урока, практикума по магическому бою с иллюзией (симулякром) пещерного дэва, они были выжаты как лимон. Все четыре девочки в этом бою составили одно "звено" – так как охотиться на дэва в одиночку строго-настрого запрещали Правила. Одна девочка отвлекала на себя внимание чудища ("двойка"), другая её прикрывала ("единичка"), а остальные две били. Причем все три девчонки, в конце концов, были "убиты" в учебном бою, а вот "тройка" не только продержалась, но и нанесла пещерному дэву смертельный удар – прямо в нервный узел над скоплением глаз. Она получила "пятерку" и зачет, остальным предстояла пересдача… Но тем не менее все девочки старались и все устали, как проклятые. Дэв был хоть и иллюзорный, но его бесчисленные щупальца с присосками и коготками "выстреливали" также быстро и метко, как и у настоящего, так что юным феям пришлось попотеть изрядно, уворачиваясь от них. Казалось, на их телах не было живого места, а потому пришедшие навестить "тройку" зверята пришлись как раз кстати…

– Слушай, Мил, ну ты сегодня дала жару! Как ты смогла попасть этой твари прямо в шары, а?! Я все время промазывала! – полусонным от удовольствия голосом проговорила "четверка".

– А это все потому, что ты боялась, Леся… Ты постоянно смотрела, как бы тебя не сцапали щупальца, а потому не целилась как следует – вот и все! Главное в бою – вспомни Правила, пункт 1.3., – это хладнокровие! Бой надо воспринимать как игру – и тогда у тебя все-все получиться! – малорослая "тройка" повернулась к своей старшей соседке и потрепала её по головке, а потом не удержалась – и поцеловала в щечку.

"Четверка" смутилась, что её тщательно скрываемый страх был открыт и покраснела.

– А как ты догадалась?

– Очень просто. Когда ты летала, ты постоянно кричала и визжала, типа "мерзкая тварь", "сейчас я тебя раздолбаю", "уродина" и все в таком духе. У тебя на одни крики уходила бездна сил и внимания. Я сразу поняла, что ты испугалась, впрочем, иллюзия была почти как настоящая!

– Во-во! – подхватила "двойка". – Рычала как стадо динозавров! Я сама чуть в обморок не грохнулась… Слушай, Милен, ну откуда ты такая храбрая уродилась, а ведь младше всех нас на два года, между прочим!

– Да ладно вам, девчи… – махнула ручкой Милена. – Я тоже струхнула поначалу, у меня аж "гусиная кожа" была и волосы зашевелились, когда я услышала эту тварь, как она зарычала-то, а глазища… Холодные, мелкие, хищные, ни унции чувства, мертвые… Б-р-р-р-р-р!.. А потом, когда я увидела, как она к тебе, Эль, потянула свои лапища, ну, когда ты была "отвлекающей", и как ты завизжала, удирая от неё… Мне так жалко тебя стало и такая ненависть была к этой твари, что я уже ничего не боялась… Само как-то произошло… А потом втянулась и все вроде ничего пошло, как игра… Это как со скакалкой – если будешь постоянно думать, как прыгать, никогда и десяти прыжков не сделаешь, а когда все это как игра, можешь и сто, и двести сделать, пока не выдохнешься…

– Ну вот, девчонки, и на обеде никакого покою нету! – разочарованно протянула "единичка", которой как раз Попугайка делал массаж. – Бои да бои… Ух, скукотища! Как будто больше не о чем поговорить! Сегодня же последний день индикта! Завтра – абсолютная свобода! Бассейны Грез! Хоть бы подумали, кто что будет выбирать!

– А ты уже выбрала, Дин? – спросила "тройка".

– Ну, конечно! Я возьму "голубой шар"! В прошлый раз было так здорово…

– И кто в прошлый раз у тебя родился?

– Опять девочка… – разочарованно вздохнула "единичка". Она повернулась лицом к подружкам (она лежала на самом краю цветочного венчика). – Выбираю уже какой шар – и все девочка и девочка, а я так хочу мальчика! Потискать его, помыть в ванночке, поиграть с ним в мячик!

– Да тебе, Дин, тогда не "голубой" надо брать, а "розовый", там тебе этих мальчиков будет – бери не хочу! – вставила "двойка", шутливо щекоча свою подругу и напарницу и по месту в строю, и по двухярусной кровати.

"Единичка" рассмеялась от щекотки и, все ещё смеясь, принялась щекотать её в ответ, а потом к их веселой потасовке присоединились другие…

– А я… а я… а я… кажется, знаю, почему она "розовый"-то не берет! Там все заканчивается поцелуями при луне, а в "голубых" есть зачатие в первую брачную ночь! Иначе откуда бы и беременность была? А-ха-ха! – покатилась со смеху "двойка".

– Ах ты какая догадливая! – и "единичка" с ещё большим азартом накинулась на подругу.

Девчонки вошли в такой азарт, что цветок стал колыхаться, как будто бы его качал сильный порыв ветра. Дракоша аж перестал летать от испуга – а вдруг чашечка цветка перевернется и девочки упадут на землю – высота-то нешуточная была! А потому он, недолго думая, спикировал вниз и легонько подогрел веселье своим пламенем, вызвав бурю довольного визга у девочек, ощутивших к своим спинам прикосновение горячих, как в бане, струй воздуха. Это отвлекло девчонок от борьбы между собой и они тут же повзлетали в воздух на крылышках, чтобы надрать уши Дракоше, который, в свою очередь, принялся от них удирать в сторону озера, смешно высунув, дразня их, свой длинный розовый язычок и радостно сверкая зелено-желтыми глазками при этом. Девочки так увлеклись погоней, что забыли, что летают они не в уставных бесцветных туниках до колен, а прямо в нижнем белье!

Они догнали Дракошу, не долетая до озера, схватили его все вчетвером, спустились на прибрежный песок и стали его теперь все вместе тискать, громко визжа, а Дракоша визжал не меньше их от удовольствия! Чем это все кончилось, неизвестно, но тут раздался резкий звук свистка. Девочки тут же вскочили по стойке смирно и покраснели – рядом стояла воспитательница их отряда. Ну, все – теперь электрошока не избежать, да и наряда вне очереди! Каждая из них про себя молилась Создателю – пусть все что угодно, только бы не лишали их завтрашнего выходного, ведь индикт бывает раз в три недели!

– Так, что здесь происходит, сестры? Почему в нижнем белье? Это что за вопиющее нарушение дисциплины? – строго, громко потрескивая электрошоком, сказала воспитательница из "ЖАЛА". Казалось, её собственные глаза были заряжены ещё сильнее, чем электрошок, и искры их них ударили бы побольнее, чем от белоснежной металлической палки в её руках…

– Простите, Старшая сестра, это я виновата! – тут же воскликнула "тройка". – Я спровоцировала сестер 1, 2 и 4 на то, чтобы позагорать, хотя это неуставное поведение в обеденный перерыв…

– От кого угодно, но только от тебя, ?15-03, я этого не ожидала… – разочарованно произнесла Воспитательница.

– Нет, это я виноват! – тихо проговорил Дракоша. – Я затеял игру в догоняшки! Накажите меня, госпожа, меня!

– Накажу, накажу, не беспокойся! – сухо ответила Воспитательница. – Всех четверых. Номер 1 и 2 – ночной наряд на мытье окон в секторах А-6 и А-8. Номер 4 – на чистку овощей – тоже на ночь. А "тройка" со своим зверенком… – в храм Создателя, будете там на ночной службе читать молитвы за послушниц и воспитательниц Школы! Наряд у всех на всю ночь, до 4 утра, понятно?

– Так точно, Старшая Сестра! – вытянулись по струнке все пятеро, даже Дракоша смешно сложил свои плюшевые крылышки по "швам", чем едва не вызвал приступ смеха у самой Воспитательницы.

– А сейчас – марш одеваться! Не дело это голышом летать, вы что – уподобляться "падшим" задумали? Фея – это представительница Создателя в этом мире, помните это. По фее судят по Создателю, по нашим делам – по Его делам, но нашему внешнему виду – по Его образу. Если вы будете без штанов бегать, что о нас подумают? Фея – образец нравственности, чистоты и целомудрия, постоянная готовность прийти на помощь слабому, наказать любое злодейство и воцарить на каждом пятачке опекаемой территории Порядок и Процветание, а вы… Бегаете в трусах как непотребные женщины, как русалки какие-нибудь, тьфу ты… – не сдержалась Воспитательница и скривила личико так, как будто бы ей на обед положили в тарелку паука или червяка. – А ты, "тройка"… Отличница, а туда же… Что о тебе подумает твоя мама? А мы так гордились, что её дочь учиться в нашем отряде, всегда хвалили твою учебу и поведение, а ты нас так подводишь… И не нас только, все Сообщество! Стыдно!

Девочки стояли красные как раки, тем более что вокруг них уже собралось едва ли не пара сотен любопытных девчонок, которые уже вовсю шушукались, а некоторые даже пересмеивались и показывали пальчиками. Воспитательница явно рассчитывала на такой эффект, говоря заведомо громко и четко. Девочки не знали куда прятать глаза… Но вот уже к ним подошли Слоненок и Попугайка. Слоненок нес на своей спинке комплект брошенных туник и Зверята быстро помогли одеться хозяйке и её подружкам.

Слава Создателю, зазвонил звонок, сигнализируя конец полуденного перерыва и призывая девочек строиться в колонны по потокам, чтобы двигаться обратно на учебные занятия. Девочки, приняв от Воспитательницы штрафные желтые билеты с назначением на ночные послушания, быстро ретировались к месту построения своего отряда, внутренне благодаря Создателя, что Он внял их молитвам и им не впаяли послушания на выходной, а поскольку завтра выходной – то и после ночных послушаний хоть выспаться можно будет… "Фу-у-у-у-у! Пронесло…!".

– Сегодня, сестры, мы освоим с вами особенности магического боя в зоне "Темного-Темного Леса"… – важно произнесла высокая атлетически сложенная, загорелая как бывалая гончая, инструкторша по магическому бою. Легкий ветерок шевелил её пышные, редкого для фей серебристого цвета, длинные волосы, заплетенные для удобства боя в две косы с заколками в виде луны. Занятия по магическому бою как всегда проводились на открытом воздухе, в амфитеатре, сейчас пустынном – только 15 послушниц и инструктор –, который девочки про себя называли просто "песочницей", потому что арена амфитеатра была усыпана золотистым песком. Высокие и длинные ряды трибун из розового мягкого пористого камня напоминали стенки глубокой чаши, опоясывая правильным овалом арену. До обеда тут был уже "зачетный" бой с симулякром пещерного дэва – правда, зачет кроме "тройки" сдали только "семерка" и "десятка", остальным предстояла пересдача "хвоста" –, а вот теперь предстояло освоение новой темы – бой с тварью из Темного-Темного Леса. При произнесении названия новой темы по лицам всех девочек, кроме Милены, пробежала тень разочарования. Конечно же, стоящие по струнке послушницы не выразили его ни вздохом, ни словом, но многие подумали, что-то вроде того, "ну зачем эти твари? Ведь в Хранительницы Предела может, никто, кроме Милки, и не попадет – их всего 12 – зачем их изучать, время тратить?", ведь всем было известно, что по негласному обычаю должность Хранительниц Предела, за редкими исключениями, была практически наследственной. В самом деле, проще отправить на Предел уже знакомую с тамошним положением с детства фею, чем совершенно новенькую…

– Ну, что скисли, сестренки? – недовольно нахмурилась инструкторша. – Думаете, что кроме "тройки" никто из вас туда не попадет? И зря так думаете! Во-первых, далеко не факт. Могут взять любую. А, во-вторых, любая боевая фея должна иметь навыки борьбы с этим типом монстров на случай Прорыва из-за Предела…

– А разве такие прорывы были? – ляпнула невпопад худощавая "восьмерка" – и тут же осеклась и покраснела. Информация о таких вещах была строго секретной, за это могла быть и "влетка"…

– Таких прорывов не было – быстро и сухо произнесла она. – Но Сообщество должно быть готово к любой вероятности, ибо именно на нем лежит вся ответственность за Порядок и Процветание Целестии. Ни один волос с мирных жителей опекаемой территории не должен упасть и мы свято соблюдем доверенное нам Создателем! – лицо инструкторши гордо покраснело при осознании высокой миссии, возложенной на Сообщество, и все послушницы благоговейно замолчали, вытянувшись по струнке.

– Старшая Сестра, разрешите вопрос? – дерзнула задать вопрос "тройка".

– Разрешаю.

– Моя мама – Хранительница Предела, я выросла там, и все время у меня на языке вертелся вопрос – а почему бы просто устроить всему Сообществу поход в это место и не истребить всех тварей? Тогда никого не надо было бы сдерживать и никакой угрозы людям бы не было… Ведь ликвидировали же всех других чудовищ…

Инструкторша внимательно посмотрела на "тройку" – редко на каком курсе находится девочка, которая задает этот вопрос, но все же за десятки тысяч лет таких случаев было уже не мало…

– Диалектику давно проходили в Школе?

– Нет, только в прошлом семестре…

– Хорошо. Помнишь, что такое "мыслетерапия"?

– Так точно, Старшая Сестра!

– Излагай.

– "Мыслетерапия" – это диалектический метод борьбы с сомнениями, которые в нас всеивают как внешние, так и внутренние враги Сообщества. Внешние враги – это те разумные существа, которые противятся внедрению Священных Принципов Порядка и Процветания. Внутренние враги – это наши страсти и слабости – трусость, лень, удовольствие, страх, печаль. Основные принципы "мыслетерапии" состоят в том, чтобы любое сомнительное утверждение разбить на две категории – положительную или отрицательную. Положительная категория – это когда враг утверждает о том, что якобы есть, но это порочит Сообщество. Отрицательная – чего якобы нет, и это порочит Сообщество. Положительное утверждение можно отразить следующим образом. Если что-то есть и это якобы порочит Сообщество, то необходимо искать в этом факте более глубокий, недоступный для среднего ума смысл. То, что есть – обязательно целесообразно. Если чего-то нет и это якобы порочит Сообщество, то необходимо найти отрицательные стороны отсутствия, также недоступные для среднего ума, имеющие высшую целесообразность – Милена стояла, вытянувшись по струнке, и выстреливала чеканными фразами из учебника по диалектике, запомнив его дословно – память у неё была фотографическая –, для верности даже закрыв глаза, чтобы точно представить себе страницу в своем сознании. К концу последней фразы чеканного монолога у неё не хватило дыхания и она остановилась, судорожно хватая воздух.

– А если ты не можешь найти такие аргументы?

– Тогда надо ограничиться допущением о высшей целесообразности наличия или отсутствия чего-либо, о целесообразности, которая нам не известна, но которая непременно есть.

– Замечательно. Пять баллов! – похвалила Милену инструкторша и вытерла слезы умиления, глядя на такую способную ученицу. – Я обязательно расскажу преподавательнице диалектики о том, как ты хорошо помнишь написанный ею учебник… Только вот надо запоминать материал не только для экзаменов и зачетов, но и для практики. Ты меня поняла?

– Все поняли? – инструкторша обвела строй девочек, стоящих по стойке смирно, строгим взглядом.

– Так точно!

– А ну, "четверка", скажи, как бы ты ответила на вопрос послушницы ?15-03!? Почему Сообщество не может просто-напросто стереть с лица земли зону Темного-Темного Леса, а на протяжении всей Эры Порядка и Процветания содержит охраняемый Предел?

– Потому что в этом есть высшая целесообразность, которая не доступна уму средней феи. Целесообразность, о которой известно только Триединой Премудрости, а, возможно, и только одному Создателю!

– Браво! Браво! – захлопала в ладоши инструкторша. – Вот – налицо практическое применение диалектического метода под названием "мыслетерапия"! – а потом, немного помолчав, добавила. – Мы вас, сестренки, тут не просто так мучаем, в Школе. В Школе вы не проходите ни одного бесполезного предмета. Каждый предмет, каждая дисциплина, каждая лекция, практикум, лабораторная – все здесь полезно, все направлено на то, чтобы наши выпускницы были образцовыми служительницами Порядка и Процветания, видимым проявлением Создателя в этом таком прекрасном, но таком хрупком и ранимом, а потому нуждающемся в неустанной Опеке мире, а особенно мире людей – наших младших братьев и сестер – самых любимых творений Создателя! – на глазах инструкторши опять показались слезы умиления, также как и на глазах всех послушниц…

– Простите меня, Старшая сестра, за мою дерзость… – по щекам Милены стекали две крупные прозрачные капли. – Я… внутренний враг Сообщества отравил меня ядом сомнения…

– …да, сестра, – тут же подхватила радостно инструкторша. – И вот видите, как мы, всем нашим коллективом, маленьким сообществом, расправились с ним? Помните? "Вместе мы все…

– …порознь ничто"! – подхватил дружно весь строй.

-…Ну и слава Создателю, сестры, – облегченно вздохнула инструкторша с серебристыми косами. – А теперь приступим непосредственно к учебному материалу…

Она махнула волшебной палочкой и белый круг в центре арены ярко засветился и внутри него показалась какая-то фигура. Сначала фигура была серебристо-белого цвета, но когда она приобрела четкие формы, она стала стремительно чернеть. По рядам послушниц прокатились смешки и удивленный шепот. Тварь была действительно на редкость уродлива. Торс у неё был человеческий, голова у него была козлиная, с длинными острыми рогами, глаза красные, без зрачков и радужной оболочки, зато зубы во рту были явно не принадлежащими к травоядному – это были зубы то ли волка, то ли льва – с длинными белыми клыками и острыми резцами. Вместо рук у него были длинные шипящие и извивающиеся змеи, а ноги были как у огромной курицы. При этом гениталии чудовища были ярко выраженными, хотя, как и все тело, были покрыты густой, медвежьей, шерстью… Именно они-то и вызвали смешки у стоявших девочек…

– Так, сестры, ведите себя прилично! – резко одернула их инструкторша. И быстрым шагом подошла к стоявшей внутри белого круга твари, сделав приглашающий жест девочкам. Те уже нарушив строй, веселой стайкой окружили белый круг и вовсю таращились на тварь, с трудом подавляя смех. Тварь же отнюдь не выглядела смешной. Она полностью ожила, дико рычала, бросалась на невидимые стенки круга, как муха, если её накрыть прозрачным стаканом, и бешено вращала своими красными глазами, испуская слюну.

– Перед вами, сестры, – указывая на тварь волшебной палочкой, как указкой, менторским тоном сказала инструкторша – типичный полиморф. "Полиморфы" – это научное название рода монстров, которые обитают в зоне Темного-Темного Леса. В просторечном языке людей это – "оборотень". Твари из леса биологически состоят из темного субстрата – особого вещества, которое находится только в зоне Леса – и субстрат этот имеет одним из основных свойств способность постоянно менять формы, но редко полностью. Иногда эти существа могут полностью превращаться в людей или в животных, обычно хищных – волков, например, – но очень редко. В основном, они всегда имеют элементы двух, трех, четырех и более животных или существ. В этом полиморфе, которого совершенно случайным образом сгенерировал наш учебный симулятор, как вы заметили, сочетаются элементы человека, козла, волка, курицы, змеи и медведя. И это далеко не предел! Бывают двенадцатисложные полиморфы и даже пятнадцати! Но мы пока поработаем с шестисложным.

– Эй, сестренка, что с тобой? Все радуются, готовятся к родительскому дню, а ты как будто бы и не рада? Что с тобой? Уж не заболела ли ты? – встревожено спросила юную фею её соседка по кровати, спавшая на втором этаже, и вечная "напарница", такая же тонкая светловолосая и голубоглазая девушка в такой же бесцветной тунике, но не с двумя, а с одной косичкой за плечами – Или, может быть, ты не с нами? Не с сообществом нашего сектора, а? Разве ты не знаешь, что отклоняться от сообщества – это первый шаг к ереси? – Девочке явно нравилось играть роль старшей, ведь она действительно была старше юной феи на целых два года, – она приняла позу учительницы в школе, назидательно подняв пальчик к небу и свысока глядя на сестру.

Юная фея вздрогнула от одной мысли, что её могли заподозрить в том, что она выступает против сообщества, и, торопливо вскочив с постели и спрятав платочек в карман туники, стремительно обняла свою, вот уже 15 лет!, соседку по кровати и "напарницу" в строе, и торопливо проговорила:

– Ну что ты, сестричка! Ну как ты могла подумать… Просто немножко взгрустнулось… Я так полюбила всех вас, все сообщество нашего сектора, "Улей", Школу, что… – и из небесно-голубых больших глаз юной феи потекли большие голубые слезы…

– Ну, ну, ну, не надо, малышка, а то я сейчас сама заплачу… – запричитала старшая сестра.

– Да что же это ты? У нас же ещё следующие 15 лет учебы впереди! Ведь каникулы после медианы – всего месяц, не больше, – а потом мы снова будем вместе спать на одной кровати и держать друг дружку за руку в строю, что ж так убиваться-то из-за такой пустячной разлуки?

Но юная фея только покраснела и потупила взор – выдавать свою тайну она не могла даже лучшей подруге и напарнице…

Но та, вдруг подозрительно сощурив правый глаз, внимательно посмотрела на подругу и понимающе закивала головой:

– А-а-а-а! Я, кажется, догадалась… То-то у нас между сестрами ходит слушок, что кого-то из нашего сектора скоро заберут…

– Тише! Тише! Молчок, сестричка! Ты же знаешь! – закричала, махая руками на подругу юная фея.

– Не беспокойся, дорогая, я тебя не выдам… – покровительственно похлопала по плечу подруги старшая сестра. – Но если это правда, то я понимаю твое горе, мне тоже, да и всем сестрам, будет тебя не хватать… – внезапно прослезилась старшая, торопливо вытирая слезки розовым платочком, – но зато, понимаешь, ты будешь служить Сообществу и Священным Принципам и даже самой Триединой Премудрости на более важном и почетном посту, чем мы! Подумай только! Тут не печалиться надо, а радоваться! Мы все будем гордиться, что учились и жили в одной комнате вместе с тобой! – лицо старшей сестры засветилось от восторга, ведь далеко не каждому сектору выпадает честь хотя бы одну послушницу отдать в Орден "ЖАЛО", а, судя по всему, именно туда и направляется, уже навсегда, её соседка по кровати и лучшая подруга…

…Юную фею вызвала к себе Воспитательница ?3-05, когда та выполняла обычное трудовое послушание – мыла окна на пятом уровне "Улья" розовой водичкой. Конечно, при помощи магии это можно сделать без всякого привлечения труда – по одному мановению руки розовые губки прекрасно справились бы с этой работой сами –, но послушания в Школе давались для упражнения в дисциплине, а не для эффективности труда. Так вот, в этот момент, когда Послушница ?13-56 старательно мыла уже пятое окно, от усердия даже высунув свой красивый розовый язычок, к ней подошла Воспитательница их сектора.

– Послушница ?13-56, оставь все свои дела и следуй за мной…

…А потом последовал долгий путь куда-то в подземелья, располагавшиеся под "Ульем" и Школой. Многочисленные двери, открывавшиеся только при сканировании специальными приборами радужной оболочки глаза или отпечатка пальца, запутанные развилки, неожиданно резкие спуски, крутые подъемы, лестницы, лифты, колодцы… От всего этого у юной феи закружилась голова и она совсем потеряла направление движения, перестала понимать куда она идет и лишь послушно следовала за Воспитательницей – феей 6-го ранга из 5-го, воспитательного, отдела "ЖАЛА".

Наконец, головокружительное и утомительное путешествие по длинным подземным переходам закончилось, и Воспитательница остановилась возле желтой круглой двери, в тупике одного из тоннелей. Сканирование глаза Воспитательницы, и дверь открылась. Фея оказалась в маленькой круглой комнатке, с голыми стенами, абсолютно пустой. Без окон, без шкафов, даже без стульев, освещенной мягким розовым светом, хотя источника этого света видно не было. Не успела она оглянуться, как её собственная проводница куда-то пропала и фея оказалась одна, совершенно одна в этом совершенно пустом и незнакомом помещении. Не успела она испугаться, как невидимая дверь в абсолютно гладкой розовой стене открылась и вошла высокая и стройная фея в Жемчужно-Белой тунике, с нарукавной повязкой и медальоном на шее с изображением рассерженной пчелы…

– Ваша Верность! Чем я… – испуганно воскликнула юная фея и чуть не упала от неожиданности перед вошедшей на колени.

– Ну что ты, милочка, не надо… – быстро подхватила её под руку Жемчужно-Белая. – Уставному приветствию ты ещё научишься, а на колени падать не надо – наше Сообщество – сообщество абсолютно свободных и равных фей, и я такая же фея, как и ты, ничем не лучше… – сказала та со снисходительной улыбкой.

– Чем… я… – мучительно краснея, едва выдавила из себя юная фея.

– Не торопись. Все узнаешь – оборвала её Жемчужно-Белая и щелкнула пальцами. Откуда ни возьмись, буквально из воздуха материализовались два мягких стула, стол, а на столе – бокалы и графин с розовым соком.

– Присаживайся, дорогая, нам предстоит серьезный разговор – сказала Жемчужно-Белая и указала своим пальцем на стул. Юная фея покорно села и также покорно взяла в свои дрожащие от волнения ручки – шутка ли – аудиенция у шефа "ЖАЛА", второго лица в Иерархии Сообщества, ближайшей помощнице Их Премудрости – бокал с розовым соком, который ей протянула Жемчужно-Белая и немножко отпила. Ей стало лучше. Приятное успокаивающее тепло сока разлилось по всему телу, она почувствовала покой и мир в душе и теле, захотелось смеяться и радоваться жизни – "розовое настроение" начинало действовать, страх и волнение ушли. Юная фея, размякнув, облокотилась о мягкую спинку стула и блаженно вздохнула.

– Ну вот и хорошо, младшая сестра, ну вот и хорошо… Волнение нам ни к чему… – успокаивающе и как-то почти по-матерински ласково произнесла Жемчужно-Белая. – Итак, дорогая, а теперь приступим. Расскажи о себе.

– Так точно, Ваша Верность. Мое личное имя Милена. Моя мать – Хранительница Предела ?3, фея 3-го ранга. Мой отец – Добрый Принц. Оба родителя имеют заслуги перед Сообществом и награды от Их Премудрости лично. В Школу поступила досрочно, в 5 лет, по рекомендации Верховной Хранительницы Предела. Училась наотлично. По поведению нареканий не имела. Специализация – боевая магия. Диплом написан по теме "Особенности боевой защиты в патовых ситуациях" – защищен наотлично. Боевая практика на симулякрах также пройдена наотлично…

– Достаточно, дорогая, достаточно – мягко прервала доклад Жемчужно-Белая. – Твое досье я изучила досконально. Родителей твоих я хорошо знаю. А также о твоих хороших показателях в учебе… Именно поэтому я и велела тебя вызвать сюда, ко мне. Я хочу сделать тебе предложение, от которого просто невозможно отказаться. Твои показатели в учебе, по поведению, тесты на психологическую устойчивость делают тебя достойной войти в Орден "ЖАЛО" и уже сейчас прекратить дальнейшую учебу в Школе…

Глаза юной феи полезли на лоб от удивления. ТАКОГО она совершенно не ожидала. Мало того, что она вдруг стала ни с того, ни с сего собеседницей второго лица в Иерархии, она ещё получила предложение – одна из всего потока – вступить в Орден, а тем более – прекратить учебу на 15 лет раньше срока!

– Но… как…?

– Не беспокойся, ты ничего не потеряешь от этого. Все оставшиеся для усвоения магические и боевые навыки ты получишь индивидуально, а также на практике служения в Ордене – наоборот, в процессе обучения ты получишь гораздо больше, чем обычные феи. Более того, уже сейчас, в этом году, ты получишь ответственное задание – бойцы "ЖАЛА" всегда обучаются на практике реального боя, реальной экстремальной ситуации, а не на симулякрах…

Ну что могла юная фея ответить на это предложение? Конечно же, ничего кроме…

– Так точно, Ваша верность, – взлетев в воздух, воскликнула юная фея, – я согласна, Ваша Верность. Служение в Ордене для меня – заветная мечта, ведь только там я смогу сделать наибольший вклад в претворение в жизнь Священных Принципов!

– Другого я и не ожидала, милочка. После медианы наше сестричество заберет тебя, а пока храни сделанное мной предложение в строгом секрете – это твое первое секретное задание, понимаешь, сестренка? – Жемчужно-Белая пронзительно посмотрела своими большими голубыми глазами с неестественно расширенными почти во всю радужную оболочку зрачками в глаза юной феи и фея почувствовала, что сознание её куда-то уплывает. Она едва успела сесть обратно на стул, как что-то щелкнуло в её голове и… она очнулась уже глубокой ночью, лежащей в своей постели, на нижнем ярусе пятиэтажной кровати, заботливо укрытой розовым одеялком…

…Воспоминание об этом событии стрелой пронеслось в сознании юной феи. Из задумчивого состояния её вывел радостный визг, охвативший всю комнату – девушки узнали, что к воротам Школы пристал целый караван воздушных шаров – счастливые родители, наконец, приехали повидать своих невиденных вот уже год драгоценных чад…

…С самого вечера Принцу было не по себе. И без того разлука с любимой дочерью и сыном, отданным, соответственно, в Школу фей и Школу пажей, была для него невыносимой, а тут ещё, когда до встречи с сыном и дочерью оставались считанные часы – терпеть эти часы было ещё более невыносимо, чем все эти долгие 12 месяцев разлуки…

…Когда пятилетнюю малышку Милену вместе с семилетним сынишкой Зверята отводили на приготовленный для отправки воздушный шар, Принц думал, что его сердце разорвется от боли. Он не видел почти ничего от заполнивших его глаза слез, он не мог ничего сказать от душивших его рыданий. Только любящие руки Прекрасной Феи да добрые утешительные слова Зверят, особенно Щенка, помогали ему выстоять. Фея держала его за руку и периодически сжимала крепко-крепко свою ладонь, от каждого сжатия Принцу становилось чуть-чуть легче. А Щенок и другие Зверята все время шептали:

– Хозяин, ну не убивайся ты так! В Школе им будет хорошо, там о них позаботятся – не переживай ты так! Все родители Сообщества через это проходят…

Мальчик ревел и даже визжал как сущая сирена – Осленку приходилось тащить его к корзине воздушного шара чуть ли не силком. Его лицо было красное от натуги, мокрое от слез, он тянул свои ручки к папе и маме и никак не мог успокоиться. А малышка Милена, наоборот, была спокойна и даже весела:

– Мам, пап! Не переживайте! Вот я выучусь в Школе и буду как мама – буду всех защищать, буду заботиться, буду… Да замолчишь ты, наконец, плакса! – вдруг не выдержала девочка и ка-а-а-а-ак грохнет своего братца кулачком по голове! Мальчик тут же затих, а малышка Милена стала махать ручкой маме и папе, пока шар медленно взлетал вверх:

– Мамочка! Пока-а-а-а-а! Папочка! Я люблю-ю-ю-ю-ю в-а-а-ас!

Прекрасная Фея тоже не могла скрыть слез, хотя старалась держаться при муже – фея ни в коем случае не должна показывать слабости при мужчине – ведь она же глава семьи, первичной ячейки Сообщества! Она махала дочурке и сынишке платочком, а Осленок – сопровождавший детишек в пути – уже взял их за маленькие ручонки и отводил вглубь корзины, на сидячие места…

– Хозяйка, мр-р-р-р-мяу, эдак наш Хозяин-то помрет с тоски… Почти не ест, не гуляет, не спит…

– Вижу, Котенок, вижу… Тоскует без детишек-то, уж не знаю что и поделать – вздохнула Прекрасная Фея и горестно всплеснула руками…

– Ну как что, мр-р-р-р-мяу, – хитро сверкнув зеленым глазом, посмотрел на неё Котенок. – Одних детишек отправили учиться, пора и за нового приниматься, не так ли?

Фея покраснела как мак до корней волос и присела на краешек стула. Действительно, как ей эта мысль не пришла в голову раньше! Зачем придумывать всякие манипуляции с соком, если есть гораздо более естественный способ утолить тоску по разлуке с детишками… – и для Принца, и для неё самой…

– Эй, Принц, При-и-и-инц! Ну что ты тут сидишь уже целый день, а?

– Из реки наши детишки, наверное, не выплывут, не так ли?

– Все, слушай, ночь уже, поздно, пойдем спать. Пойдем-пойдем! Ну не на земле же будешь… Давай, давай, подымайся…

Фея решительно взяла Принца за руку и потащила домой едва не силой – не обошлось здесь без магии, конечно же…

…А через определенное природой время в семействе Принца и Феи произошло прибавление. Родилась – ДВОЙНЯ! – мальчик и девочка сразу. Тут уж все Сообщество стало просто на уши. Такого даже Их Премудрость не помнила. Обычно феи не могли рожать больше трех детей – на третьем ребенке они проходили обязательную стерилизацию, чтобы случайная беременность не унесла на тот свет драгоценного члена Сообщества – четвертые роды приводили к полному истощению организма феи с летальным исходом. А потому обычно феи всегда имели троих детей, не больше. Двойни не рождались ни у кого и никогда, только Триединая Премудрость помнила один-единственный такой случай, на заре Сообщества… А потому от этого были ошарашены все, а особенно – сама Премудрость и Перворожденные – все знали, что такое чудо произошло явно не случайно, а скромная Хранительница Предела ?3 стала первой в истории феей за последние более чем 100 тысяч лет, которая родила в сумме четверых детей, да притом двух мальчиков (редко какая фея могла похвастаться и одним)! Событие было такой важности, что роды проходили на Острове Фей под бдительным присмотром Их Премудрости. Прекрасная Фея родила двойню совершенно безболезненно и быстро и даже почти не болела после родов, как обычно, что ещё раз удивило всех. А потом, на торжествах, Их Премудрость даже наградила Фею почетной, специально придуманной по этому поводу, наградой "мать-героиня" и взяла детей под свой личный контроль – ведь такое чудо никак не могло произойти случайно!

Но Принца вся эта история совершенно не волновала. Он так был счастлив от рождения малышей, что ему не было дела – чудо это или не чудо, главное было в том, что у него опять есть дети, что они с Феей не одни, а у них опять дружная и веселая, полноценная семья!.. Ему опять есть с кем играть, есть кому рассказывать сказки, петь колыбельные… Смысл жизни на ближайшие годы был найден…

…Однако это не значило, что он забыл о своих старших детях. Нет, он скучал и тосковал. Иногда часами мог смотреть на их портреты, читать их детские каракули, игрушки… Просто тоска уже не была такой смертельной, как раньше. Вид маленьких розовых комочков, протягивающих к нему своих крошечные розовые кулачки и разевающие беззубые ещё ротики, просто не мог не прогнать от него тоску по старшим детям.

…Но сейчас, когда до встречи со старшими детьми, которых Принц не видел уже почти год, оставалось несколько часов… Он просто не находил себе места.

– Дорогой, ну ты собираешься спать или нет! А? Не ходи как маятник! Слышишь?..

Прекрасная Фея только что вышла из бани и оделась в ночную рубашку, готовясь ко сну. Сейчас она специальным заклинанием вызвала теплый ветерок, который просушивал её мокрые длинные светлые волосы. Принц ходил туда-сюда, действительно как маятник, по комнате и в нетерпении сжимал ладони обоих рук.

– Принц! Я что – стене говорю, а?

– Да, да, дорогая, прости, просто не знаю уж, как я засну, если моя голова так и кипит – ведь завтра я, наконец, увижу моих драгоценных детишек… Ну как я могу заснуть – сама подумай! – Принц остановился и посмотрел на Фею почти восхищенно. Она была прекрасна в своей серебристой шелковой ночной рубашке, расшитой голубыми цветочками, с распущенными пушистыми от действия теплого воздуха золотистыми волосами. А особенно Принца восхитило в ней мужество и твердость её характера. Истинная фея, истинный член Сообщества! Ведь Принц знал, что его любимая жена не меньше его самого нервничает и жаждет встретить старших детишек, но при этом абсолютно не показывает вида, а продолжает сушить волосы, как ни в чем не бывало, как будто бы вообще ничего не происходит.

Фея заметила на себе восхищенный взгляд Принца и почувствовала глубокое внутреннее удовлетворение – она обожала, когда он смотрел на неё так. А потом мысленно прекратила действие заклинания и, сощурив глаз, хитро посмотрела на Принца:

– Ну-у-у-у, спать вовсе и не обязательно… Если ты не можешь заснуть, можно найти и другие, более интересные занятия… – с этими словами Фея моментально, мягко жужжа прозрачными крылышками, подлетела к Принцу и обняла его. Принца обдал аромат только что распустившихся роз, и от него тут же закружилась голова, как от крепкого вина. "Розовое настроение" опять ударило в голову и он почувствовал, что уже не может стоять на ногах…

– Да, пожалуй, – глухо прошептал Принц, – пожалуй, ты действительно, как всегда, права…

…Когда их корзина причалила к аэродрому Школ, все послушники и послушницы уже с нетерпением стояли у самой ограды.

Школы располагались на одном из крупнейших Остров Архипелага – недалеко от Острова фей. В ясную погоду с восточной части Острова Школ можно было бы увидеть пик Розового Зала Собраний на Острове фей. Можно было бы… Если бы у послушников и послушниц было для этого время… Но все-таки из-за близости обоих Островов (весьма неслучайной, конечно же), считалось, что учеба в Школе проходит практически на Острове фей, хотя это было и не совсем так…

Школы располагались на противоположных краях – северном и южном – Острова и представляли из себя совершенно одинаковые, искусственно выращенные из органических материалов овальные здания, напоминающие яйца, с одинаковыми ромбовидными окнами. "Яйца" были большие, в тридцать этажей каждое, но разных цветов – женское – розовое, мужское – голубое. Рядом с каждым зданием располагался свой "улей" желтого цвета. А между ними – площадь для актовых сборов, чуть дальше – спортивная площадка, учебная роща, учебный пруд, развлекательный центр (открытый только в выходные, конечно же), площадка для боевых упражнений – только на женской стороне. Если не считать боевой площадки, где можно было запускать иллюзии различных монстров и хищных животных для сражения с ними, общая структура Школ была абсолютно симметричной, что у мальчиков, что у девочек, а обе части Острова разделялись непроницаемыми стенами из розового органического стекла, через которую невозможно было видеть, что происходит на противоположной стороне. Правда, стену можно было бы перелететь, но таких случаев никогда не было – дисциплина для расы Поднебесных – это не просто плод воспитания, это часть их природы. Ни одной юной фее даже в голову не придет такая, возможно, естественная, для человека мысль… А пажи бы этого сделать и не могли – у них ведь вообще нет крыльев, а боевой магии, к разряду которой относится левитация, их не учат…

А между стенами – одной с женской, одной с мужской стороны – была нейтральная территория – специально для родительских дней, а также для прогулок Обрученных – фей и пажей выпускного класса, которые по жребию достались друг другу. Эта нейтральная территория представляла из себя большую лужайку, миль в 20 в диаметре, с уютными рощицами, беседками, мягкими лавочками, которая располагалась посреди розового озера, вода которого была всегда теплой, как парное молоко, и от купания в котором всегда улучшалось настроение. В озере плавали ручные розовые бегемоты, в рощицах – говорящие попугаи и мартышки, а лужайка была усыпана никогда не увядающими цветами…

В южной части этой территории располагался аэродром, куда пришвартовывались пассажирские воздушные шары, привозившие родителей. Конечно, феи-мамы могли бы спокойно прилететь без всяких шаров, но ведь папы-то крыльев не имели, а потому шары были просто необходимы…

Когда шар, в котором сидели Принц, Фея и Зверята, пришвартовался к посадочной площадке, Принц выскочил из корзины первый. Однако это ему никак не помогло. Потому что пришлось дожидаться, пока выгрузятся все родители, пока откроются невидимые дверцы в розовых стенах и драгоценные чада организованным строем не выйдут к строго размеченным по номерам площадкам. Номер площадки был заранее сообщен каждому послушнику/послушнице и их родителям. А потому – никакой давки, никакой толчеи, никаких забытых или потерявшихся дочурок и сынуль, никаких криков, никаких… В общем, все как и водится у расы Поднебесных – абсолютная предсказуемость и абсолютный порядок…

Фея, Принц и Зверята спокойным шагом пошли по направлению к их площадке – площадке ? 0-25, а там их уже ждали их ненаглядные – сынишка и дочурка…

Счастливые, улыбающиеся, довольные… Дочурка в нарядной розовой тунике, с расписанными золотистыми нитями узорами в виде зайчат (вне Школы разрешалась личная одежда, которую феи учились магическим образом ткать на уроках труда) и сынишка в голубой тунике также с узорами, только веселых крокодильчиков из Острова фей в шляпах и в шелковых шарфах. Оба высокие, стройные… "Совсем взрослые!"… – с умилением подумал про себя Принц и глаза его наполнились слезами.

Оба голубоглазые, у обоих золотистые волосы, бело-розовая, пышущая здоровьем кожа лица, белоснежные зубы… "Кровь с молоком! – все в Фею", – подумал Принц, и что-то кольнуло его сердце – ни одной его черты детям не передалось. Казалось, гены членов Сообщества безоговорочно подавляли человеческие, не терпя никакой конкуренции. Может, поэтому сынуля заметно уступал по своим интеллектуальным способностям даже Принцу…

Принц не выдержал и побежал навстречу детишкам, тогда как Фея не нарушила своего спокойствия, и обнял обоих… А потом оба – бросились на шею мамочки, расцеловали всех Зверят… И вот уже дружная семья идет по дорожке на берег озера, к той маленькой рощице из молодых сосенок, недавно посаженных выпускницами Школы. Там была ещё не занятая розовая беседка с мягкими скамейками из органического материала, где и намеревались присесть…

– Ну как у тебя дела, сынок, как успехи? – затаив дыхание, спросил Принц, сев на розовую скамейку в беседке и приглашая сына сесть рядом с собой. Он всегда боялся, что его сына когда-нибудь да отчислят – уж очень он отставал по своим интеллектуальным способностям. При поступлении в Школу едва-едва читал по слогам (в 7 лет!), и это в то время, как его младшая сестра уже вовсю писала стихи!

Сынуля – высокий, стройный, красивый, но несколько щупловатый и худой, юноша с вьющимися золотистыми волосами – покраснел:

– Ой, пап, давай не будем про учебу, а то меня итак от неё тошнит…

– В самом деле, ну что ты пристал к малышу, будто и поговорить не о чем больше! – строго посмотрела на мужа Фея. – Бедняжечка ты мой! Ну, ничего… Вот приедете к нам с сестренкой на целый месяц – будешь отдыхать. Будешь с папкой по лесу гулять, плавать сколько угодно, на ярмарку в "Охоту"… Правда, дорогой? – сделала Фея "страшные глаза" Принцу, так что тот потупил взор. Эта история повторялась каждые каникулы. Принц правда пытался украдкой учить сынулю, но тот неизменно жаловался мамочке и все попытки Принца беспощадно пресекались. Зато когда дело доходило до прогулок и походов… Тут уж сынуля был первый любитель – из леса или реки его просто не вытащишь и арканом!…

– Да, конечно, просто хотелось бы, чтобы мой сын тоже что-нибудь умел делать, а не только гулять по лесу, понимаешь?! – возмутился Принц.

– Так, дорогой, давай обсудим это дома. Мы детей не видели не знаю сколько, а ты тут скандал устраиваешь! Лучше посмотри, какой наш сыночка стал большой уже – ну прям завидный жених, а то все малышок да малышок, а тут за год вымахал… – в глазах Феи промелькнула гордость и она ласково потрепала сына по густой золотистой шевелюре.

– Да, мам, нас в этом году каждый день поили какими-то вкусными коктейлями и мы все так подросли… У нас же скоро уже выпуск…

– А у вас уже проводили жеребьевку?

– Ну да, как раз после экзаменов проводили…

– И кто тебе досталась, ещё не знаешь?

– Пока нет… У выпускниц последний год самый трудный, ты же знаешь, мам, так что увижу её только после каникул… Будет вечер, вот здесь, на лужайке, танцы, иллюзии…

– Вот видишь, Принц, – торжествующе, с нескрываемой материнской гордостью, сказала Фея, обняв и поцеловав ненаглядного сыночку, – наш сын уже без пяти минут жених, а ты – учеба, учеба… Да зачем ему учеба-то? Женится, детишки пойдут, жену будет любить… Он же не фея, воевать ему не надо…

– Мр-р-р-р-мяу, ты как всегда права, Хозяйка! – вставил свое веское слово Котенок, пригревшийся на коленях у дочурки и довольно мурча, – Осленок мне тут сказал, что скоро вообще все книжки для мужей фей будут делать без букв… Одни движущиеся картинки и звуки – и все! Так что и наш юный хозяин не пострадает!

– А-а-ав! Точно говорит Котенок! – поддакнул Щенок, сидевший у ног сынули, положив свою морду ему на колени – он так по нему соскучился! – А жена его все равно любить будет – хоть грамотного, хоть нет, а-ав! Я вот читать не умею, а разве я страдаю от этого? А-ав!

Только Осленок печально посмотрел на все это сквозь стекла своих старушачьих круглых очков и промолчал. Но даже и без Осленка общественное мнение было явно не на стороне Принца, а сынуля ликовал. "Поскорей бы уж жениться и жить как хочется! Ходить куда хочешь, делать, что хочешь, без книг, без дисциплины, без учителей… Вот это жизнь!" – и с завистью посмотрел на своего любимого папку. – "Вот и мне бы такую жену как мамочка… Не жизнь, а сказка сплошная…" – и мечтательно закрыл свои красивые большие миндалевидные, в точь-в-точь как у мамочки, глаза.

Принц был явно сконфужен, но выступать против всех не стал. Но чтобы как-то сгладить неловкое положение, повернулся в другую сторону, к дочурке, и заметил, что та молчит и за все это время не проронила ни слова…

– Эй, Миленочка, золотце мое, а ты что молчишь? Не рада что ли родителям, ну что с тобой, пчелка моя ненаглядная? – заговорил Принц, обнимая дочурку и целуя её в отчего-то побледневшую щечку.

Милена действительно сидела молча, о чем-то сосредоточенно думая и смотря себе на коленки, судорожно сжимая в ручках розовый платочек. Фея с первого взгляда поняла, что творится с дочерью – она явно что-то хочет сказать, но боится. И Фея начинала догадываться, что… ведь именно на медиану проходит секретный отбор в "ЖАЛО"… Но виду Фея как всегда не подала…

– Пап, я рада, я безумно рада – пролепетала Милена – я очень рада и тебе, и мамочке, честное слово… Просто… просто…

– Что "просто"? Говори, детка! Неужели тебя не отпускают домой, к нам?! – нахмурил брови Принц. Изуверские обычаи Сообщества его уже начинали раздражать. В самом деле, то детей забирают и не дают воспитывать самому, то каникулы отменяют ради каких-то дурацких "послушаний", то сыновья рождаются умственноотсталыми – Принц успел прочитать на досуге научный трактат Осленка, магистра педагогики, в черновике, чтобы убедиться, что это явление – повсеместное…

– Да, пап, не отпускают… И не отпустят уже никогда… – тихо, но твердо сказала Милена.

– ЧТО-О-О-О-О?! – глаза Принца полезли буквально на лоб, он вскочил с сиденья прямо на середину беседки и сжал кулаки.

Все удивленно посмотрели и на Принца, и на Милену… Все, кроме Прекрасной Феи.

Она резко встала и подошла к Принцу, тихо взяла его за руку и прошептала:

– Милый, только без скандалов, хорошо? Иначе ты разорвешь нашей доченьке сердце… Её просто забирают в "ЖАЛО", понимаешь?

А потом она привычно провела своими ручками по мягким светлым волосам Принца и потянула его за собой – сесть на лавочку. Принц сразу стал спокойнее, весь обмяк и послушно опустился на сиденье рядом с Феей. Она взяла его голову в свои руки и крепко прижала её к груди, продолжая поглаживать своими тонкими мягкими ладошками его волосы, отчего Принц становился все спокойнее и спокойнее.

– Ничего, ничего, дорогой, ты должен понять, понимаешь? Мы, феи, не такие, как вы – люди, мы – другие, у нас все совсем, совсем по-другому… Понимаешь? Всё, всё по-другому… У нас дети недолго живут с родителями, у нас семья – это Сообщество, ты понимаешь, милый, понимаешь? – казалось, Фея уже не замечает никого, ни детей, ни Зверят, она не видит никого, кроме Принца и как ребенка убаюкивает его, гладя по головке, при этом накладывая все новые и новые магические "швы" на его сознание…

Она и сама была готова зарыдать, заплакать, а потому она понимала горе Принца, горе отца, обреченного больше никогда в жизни не увидеть свою дочь. Отдать дочь в "ЖАЛО" – это высшая жертва, которую требует Сообщество от своего рядового члена и на этот подвиг должна быть готова каждая мать. А потому для Феи, знавшей, что её дочь необыкновенно развита, а потому вполне способна стать членом "ЖАЛА", это известие было не таким тяжким ударом. Но вот Принц… Фея понимала, что ему этот удар перенести будет необыкновенно тяжело. И потому она накачивала его просто лошадиными дозами успокаивающих заклинаний…

Наконец, работа была закончена, и Принц блаженно закрыл глаза на груди у Феи, а Фея, повернув теперь голову к своей дочери, тихо сказала:

– Да будет на все воля Создателя неба и земли, доченька! Не опозорь там меня и твоего отца… Служи и приноси пользу Целестии! Защищай слабых и помогай нуждающимся, сей добро и выжигай беспощадно всякое зло. Я… благословляю… тебя…

Слова застряли в горле, а слезы заслонили глаза, и Фея уже больше ничего не видела и не могла произнести. Но Милена уже обняла маму и тихо прижалась своей головой к её плечу, а сынок, предчувствуя расставание с сестренкой, заплакал навзрыд, как и все три Зверенка…

…Просторная зала, где-то в трех милях под землей, была наполнена феями до отказа. Все они имели нарукавные повязки, медальоны на шее и аппликации на туниках в виде рассерженной пчелы, показывающей свое смертоносное жало. Все стояли длинными плотными рядами по отделам. 1-й отдел – разведовательно-боевой, 2-й отдел – расследование особо опасных преступлений против Сообщества, 3-й отдел – воспитательно-исправительный, 4-й отдел – медицинский, 5-й отдел – воспитательно-образовательный, 6-й отдел – научно-исследовательский и конструкторский, 7-й отдел – научно-просветительский. Первый отдел занимался разведкой, диверсиями, специальными операциями и был самым малочисленным, зато каждая фея здесь стоила сотни обычных – необыкновенно выносливые, бесстрашные, безгранично преданные, умные. Второй отдел имел громкую славу "палачей" и занимался не столько расследованиями, сколько пытками тех, кого доставили агенты 1-го отдела. Из их рук любой лев выходил кротким, как заяц, способным есть вместо мяса – траву. Третий отдел занимался доводкой тех, кто прошел через 2-й. Они ведали Цветами Забвения, Островами блаженных и полигонами, где бывшие преступники полностью забывали свое прошлое и становились совершенно новыми людьми. Четвертый отдел занимался разработкой в области военной медицины. Пятый – воспитывал новые поколения членов Сообщества в Школе. В нем состояли все преподавательницы и воспитательницы. Шестой отдел занимался разработкой военных и магических технологий, а седьмой – писал общеобязательные книги по истории, по религии, создавал иллюзии (за что и получил название "Фабрика грез"), в которых четко отстаивал линию Священных Принципов, в общем, формировал мировоззрение членов Сообщества.

В просторной зале уместились все члены "ЖАЛА" – всего не более десяти тысяч, из них членов 1-го отдела, в который предназначалась Милена, всего около трех сотен. Зала была почти полностью погружена во тьму, лишь только слабенькие шарики-светлячки, переливаясь разными цветами радуги, летали под потолком. От слабого света светлячков можно было различить стройные ряды воительниц "ЖАЛА", их нарукавные повязки, длинные розовые колонны, высокие потолки… Но все остальное тонуло во мраке. Даже лиц стоящих не было видно, что, видимо, и входило в цели организаторов…

На Милену это зрелище произвело устрашающее впечатление. Длинные ряды не шевелящихся молчаливых стен из вытянувшихся по стойке "смирно" тел, без лица, без голоса, без чувства… – жутковатое зрелище для юной девушки…

Она робко перешагнула порог и медленными неуверенными шажками двинулась вперед, к центру зала, где светился багровыми линиями круг, внутри которого была изображена рассерженная пчела. Когда она дошла до круга и встала на изображение пчелы, то услышала раздавшийся откуда-то спереди по-военному четкий голос:

– Стоять! Смирно!

Милена автоматически встала по стойке смирно и боялась даже шелохнуться. Стояла, затаив дыхание. А к ней уже шли с противоположного конца залы Жемчужно-Белая и три феи в кремово-белых туниках и плащах. Они держали в руках какие-то предметы.

Затем они остановились, а Жемчужно-Белая подошла к самому кругу и тихо, но торжественно спросила:

– Кто ты, дитя мое? И зачем ты сюда пришла?

– Мое личное имя Милена. И пришла я сюда, чтобы смиренно просить Вас, Ваша Верность, и всех сестер Ордена, принять меня, недостойную, в число верных служительниц Триединой Премудрости… – тихо сказала Милена заученную наизусть формулу и тут же опустилась на колени и смиренно склонила свою голову перед Жемчужно-Белой, как жертва перед топором палача.

– Пришла ли ты сюда добровольно?

– Совершенно добровольно.

– Знаешь ли ты, что Триединой Премудрости можно служить и не входя в наш Орден?

– Знаю, Ваша Верность…

– Знаешь ли ты, что войдя в Орден, ты никогда не увидишь своих родителей, никогда не выйдешь замуж, никогда не родишь детей и вполне возможно умрешь скорее, чем другие феи Сообщества?

– Знаю, Ваша Верность…

– Знаешь ли ты, что если ты самовольно покинешь Орден, ты будешь распылена на кварки?

– Знаю, Ваша Верность…

– Знаешь ли ты, что за разглашение тайн, полученных в Ордене, ты будешь распылена на кварки?

– Знаю, Ваша Верность…

– Знаешь ли ты, что ты не будешь иметь своей воли, своего дома, своего личного пространства, что ты будешь всего лишь передаточной шестеренкой одного механизма?

– Знаю, Ваша Верность…

– Так, дитя мое, зачем же ты идешь к нам? Ещё не поздно, двери открыты – ты можешь уйти… – по мановению руки Её Верности двери в задней части залы открылись…

– Я не уйду, Ваша Верность – дрожащими губами произнесла Милена…

– Почему?

– Потому что только в "ЖАЛЕ" я смогу в наибольшей степени исполнить заповеди Создателя, в наибольшей степени служить Священным Принципам Порядка и Процветания, в наибольшей степени принести пользу Целестии и всех населяющих её существ…

Жемчужно-Белая удовлетворенно кивнула своей головой, а Милену трясло от волнения и осознания того, что она переходит через рубеж, после которого нет возврата назад…

– Итак, приступим – сказала Жемчужно-Белая и кивнула своим помощницам.

– Сестра, скажи мне как тебя зовут?

– Я не знаю.

– Сестра, скажи мне как тебя зовут?

– Я не знаю.

– Сестра, скажи мне как тебя зовут?

– Я не знаю…

Затем подошла Жемчужно-Белая снова и провела рукой, и на глазах юной феи прямо из воздуха материализовались… её собственная мама и отец! – совершенно ничем не отличимые от настоящих!!!

Сначала подошел отец, Добрый Принц. Лицо его было заплаканным, веки – покрасневшими от слез, волосы спутанными, он был небрит. Он то и дело сморкался, вытирал слезы и от его вида юной фее хотелось провалиться сквозь землю и биться в истерике от жалости. Даже сердце её заболело.

Принц подошел вплотную к кругу, но никак не мог пересечь багровую черту. Он встал на колени и протянул свои такие тонкие руки с длинными пальцами – такими знакомыми ей с детства – которые так нежно обнимали её и ласкали, которые меняли ей пеленки и мыли её в ванночке, наряжали её в обновки и… Да чего только не делали эти добрые и нежные руки! А эти глаза… Какую любовь, какое добро они излучали, добрые, кроткие глаза… Она помнила их с колыбельки… Папка, любимый папка рассказывал такие дивные сказки! Он был такой добрый, такой ласковый! Даже когда она капризничала, он никогда не повышал на неё голос. Его голос всегда был таким нежным, таким кротким, что даже когда она испытывала его терпение, ей всегда становилось неудобно – обижать такого доброго, такого хорошего папочку…

А сейчас он стоит на коленях и умоляюще протягивает свои руки к ней, а глаза его наполнены слезами:

– Доченька, дочурочка, пчелка моя, зайчик ненаглядный! Ну, куда ж ты уходишь? Зачем же ты оставляешь меня, крошечка моя, рыбка! Ну, иди к папе, иди, дорогая! У меня для тебя новая сказочка! Иди ко мне, белочка моя! – Голос его был таким жалобным, таким дрожащим, что у юной феи просто разрывалось сердце…

– Я не твоя дочь, уходи! Немедленно!

Глаза Принца полезли буквально на лоб от удивления, рот открылся и не мог закрыться. Видно, что слова у него застряли в горле.

– К….как… не моя дочь… А чья же? Ты ведь Милена, Миленочка, доченька…

– Меня… зовут… не… Милена… Я не знаю, кто это такая…

– Мать, да что же с нашей дочерью происходит? А, мать? Быстро сюда, иди скорее! – обратился Принц к своей жене и та подбежала к кругу и заголосила:

– Доченька! Да что ж ты делаешь! Ты ж отца в могилу сведешь! Как ты можешь! Мы ж тебя растили, кормили, любили… Ведь Создателю и Сообществу можно служить и иначе… Миленочка моя! Пойдем с нами, у нас целый месяц отпуска, будешь дома, с мамой и папой, с братиком, у нас малыши дома, будешь с ними возиться, ты же любишь… А потом выдадим тебя замуж, будут у тебя детишки, любимый муж, дом… Ведь ты же знаешь, как это здорово, иметь свой дом, любимого человека, малышат… Иди ко мне, доченька, Миленочка моя ненаглядная, иди ко мне! К нам с папой, а?

И мамочка тоже встала на колени рядом с отцом и протянула к ней свои руки, как когда-то давным-давно, в детстве, когда юная фея только начинала ходить на нетвердых ещё ножках, а мамочка тогда также встала на коленки и протянула к ней свои ручки…

– Иди, иди ко мне, доченька, иди, Миленочка, иди, солнышко мое ненаглядное… – говорила тогда мама, а папа отпустил её ручки и она пошла, пошла… бух, и чуть не упала, не удержавшись на слабеньких ещё ножках, но её подхватили заботливые материнские ручки и прижали к своей такой мягкой, такой ароматной и теплой груди…

– Я НЕ ЗНАЮ ВАС! – последовал четкий и твердый ответ – уходите, я не ваша дочь, а вы – не мои родители, уходите! НИЧЕГО КРОМЕ СООБЩЕСТВА, НИЧЕГО КРОМЕ ЕЁ ВЕРНОСТИ, НИЧЕГО КРОМЕ ИХ ПРЕМУДРОСТИ! Вон отсюда! Убирайтесь! Во-о-о-он! – истерически закричала юная фея, вскакивая с колен и указывая своим пальцем в сторону, крепко-накрепко закрыв глаза… И визг её продолжался долго… А когда она устала кричать и открыла глаза – ни отца, ни матери уже не было…

– Хозяйка, Хозяйка, Хозяюшка-а-а-а-а! Ну почему ты нас оставила, почему-у-у-у? Как мы будем без тебя? А-а-а? Ты же нас сотворила, как мы будем без теб-я-я-я? – плаксиво, жалобно, перебивая друг друга, заголосили Зверята.

– Убирайтесь вон! Я не ваша хозяйка! Не ваша! Ищите себе других хозяев!

Зверята тут же в один голос зарыдали на все голоса, трясясь всеми своими плюшевыми мягкими тельцами. Сердце юной феи просто разрывалось от жалости. Ведь она сама, с такой любовью придумала этих Зверят в первом классе Школы, нарисовала их, подобрала нужного цвета плюш, с высунутым от старания язычком шила их по выкройкам, наполняла ватой, а потом, на практическом семинаре, ПЕРВАЯ в группе вдохнула в них жизнь… Сколько радости и восторга испытала она тогда! Она, помнится, взлетела под потолок, а когда опустилась, Зверята, тогда ещё величиной с нее саму, обняли её своими мягкими лапками и сказали, тихо, нежно, ласково: "Хозяюшка ты наша! Хозя-я-я-я-я-йка…".

– Хозяюшка, хозяйка, Миленочка, – заговорил застенчивый книжник Слоненок гнусавым в нос и таким милым и кротким голоском, – а вспомни, сколько ночей мы спали с тобой на одной кроватке под одеялком, как я согревал тебя, как ты обнимала меня своими детскими ручонками, как целовала меня… Неужели ты меня бросишь, неужели?

– А я, а я, а я, – заголосил Попугайка, – сколько я сказок рассказывал тебе на ночь, сколько анекдотов, когда тебе было грустно, сколько историй…

– А я, а я, а я… – не мог найти подходящего слова Дракоша, – а я гулял с тобой по всем рощам и лугам! Я играл с тобой в догоняшки, в прятки…

– Неужели ты нас после всего этого оставишь, Миленочка! – в унисон жалобно закричали все трое.

Юная послушница, изнемогая от переживаний, опять опустилась на колени – стоять уже не могла – и закрыла личико руками, а голоса не прекращались, звали, молили…

Наконец, собравшись с духом, она открыла лицо и прямо глядя в жалобные плюшевые такие добродушные мордочки Зверят, пронзительно закричала:

– Я не Милена! Убирайтесь прочь! НИЧЕГО КРОМЕ СООБЩЕСТВА, НИЧЕГО КРОМЕ ЕЁ ВЕРНОСТИ, НИЧЕГО КРОМЕ ИХ ПРЕМУДРОСТИ! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИЧЕГО! НИ-ЧЕ-ГО-О-О-О-О-О-О-О-О!!!!

Юная фея билась в истерике с зажмуренными глазами, она колотила своими кулачками по полу и не видела ничего, повторяя охрипшим голоском только одно слово – "ничего"…

Наконец, кто-то тронул её за руку и она затихла. Когда она открыла глаза, она увидела, что Зверят больше не было, а стояла Жемчужно-Белая и удовлетворенно махнула головой.

– Добро пожаловать в наше сестричество, дорогая! Отныне твое имя – Послушница ? А3-09. Это твое временное имя. Когда твое обучение будет закончено и тебе будет определено постоянное место Служения, ты получишь имя соответственно своей должности. За время обучения, если ты нам не подойдешь, ты сможешь вернуться к статусу обычной феи. Но таких прецедентов у нас ещё не было. Тот, кто хоть раз переступает порог этой комнаты и вступает в "ЖАЛО", навсегда остается в "ЖАЛЕ" – до самой смерти, которая у нас, особенно в 1-м отделе, куда ты направляешься, – явление весьма нередкое…

С этими словами она протянула руку Послушнице ?А3-09 и подняла её с колен. А три кремово-белые феи подошли с боков и сзади. Одна из них провела рукой по воздуху сверху вниз. Из ладони показался яркий свет – и на бесцветной тунике Послушницы тут же проступил узор – рассерженная пчела, а сама туника стала розового цвета… Ещё минуту назад ученица Школы в один момент стала феей 6-го ранга… Другая фея одела на её шею золотую цепочку со знаком рассерженной пчелы, а третья – повязала ей нарукавную повязку.

– На колени, сестра!

И когда юная послушница опустилась на колени, Жемчужно-Белая вместе с кремово-белыми феями, скрестив ладони, положили их на её голову и произнесли, громко и отчетливо, какое-то сложное заклинание.

Поток невиданной силы пронзил юную послушницу, так что она едва не упала. Огненная сила, как электричество, прошло от макушки до пяток, наполняя собою каждую клеточку, каждый капиллярчик, каждую косточку. Но длилось это всего пару секунд, а потом юная фея лишилась сил…

…Уже на следующий день Послушница ?А3-09 проснулась в другой постели, другой комнате, другой обстановке…

– Послушница А3-09 – выйти из строя!

Юная послушница, печатая шаг, вышла из строя и вытянулась по стойке "смирно".

– Следуй за мной!..

…Снова какая-то невзрачная комната с однотонными стенами и непонятно откуда идущим светом, снова открывающаяся часть стены, снова Жемчужно-Белая, снова из воздуха появляющийся стол и стулья, снова бокалы с розовым соком и графин…

– …Помнишь, сестра, я тебе обещала, что обучение в "ЖАЛЕ" будет проходить без отрыва от боевой практики?

– Так точно, Ваша Верность! – вскочила со стула Послушница.

– Садись, садись… – спокойно сказала Жемчужно-Белая. – Сегодня ты отдохнешь, отоспишься, а завтра ты отправляешься с группой 1-го отдела "ЖАЛА" на Крайний Север. Там ты будешь проходить обучение на практике с опытными воительницами. Ты будешь состоять во взводе "Шершень-2". Поняла?

– Так точно, Ваша Верность!

– Там довольно опасно. Сильный холод, хищники, опасные чудовища…

– Каково мое личное задание, Ваша Верность?

– У тебя будет два задания. Первое – общее. Ты будешь вместе с другими сестрами по специальной технологии превращать ледяную пустыню в кокосовый сад. Как – тебе объяснят на месте. Но не ради этого ты туда посылаешься. Второе задание будет гораздо, гораздо более серьезным и ответственным, и оно тебе будет сообщено мной под грифом – помни об этом – СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО, СЕКРЕТНОСТЬ ?1 – а ты понимаешь, что последует за разглашение такого секрета?

– Так точно, Ваша Верность!

– Ну, вот и замечательно. А теперь – выпей сока и расслабься…

Послушница взяла стакан розового сока, выпила его полностью и блаженно облокотилась на мягкую спинку стула, а Жемчужно-Белая, направив луч своего сверхмощного анализатора на переносицу Послушницы, начала телепатировать второе, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ задание – первое в жизни секретное задание совсем юного, совершенно новорожденного бойца 1-го отдела Ордена "ЖАЛО" Послушницы ? А3-09…

– Чую, чую, чую зас-с-с-с-саду, да-ссс! Белорыс-с-с-с-сые с-с-с-с-совс-с-с-сем рядом, да-ссс! – громко чавкая и поглощая сырое кровавое мясо, сипел Азаил, при этом злобно сверкая своими белесыми насекомьими глазами. – Ты ничего не видел на охоте, с-с-с-сынок?

Слово "сынок" вывело Люка-Люцифера из какой-то розовой задумчивости. Он сидел за простым тесаным деревянным столом рядом с Азаилом и держал в руках деревянную ложку, которую, впрочем, ни разу не опустил в миску с супом из вареной оленины, который уже порядком остыл. За окном была полярная ночь, пронзительно и злобно, как дикий зверь, завывала вьюга, но в их домике было жарко натоплено, а освещался он четырьмя глиняными лампами, горевшими на оленьем жиру, которые едва освещали, а потому все пространство домика тонуло в полутьме.

"Сынок" Азаил говорил крайне редко, либо когда был особенно доволен успехами Люка, либо когда что-то хотел от него того, чего не мог добиться силой… Успехов у Люка давно не было, а потому это обращение Азаила показалось ему подозрительным.

– Нет, Учитель, ничего не видел, все как обычно… Только вот оленя трудно стало достать… Может снеги опять вернулись к нам, ведь медведи да волки столько не переедят… – честно соврал Азаилу Люк – почему-то ему не хотелось говорить о таинственных огоньках, о странных деревьях и, особенно, о красивых тонких девушках с крылышками – ведь они так идеально подходили под "белобрысых летуний", а потому реакция Азаила могла быть только одна… – "немедленно убираться отсюда". А именно этого и боялся юноша – ему так хотелось ещё и ещё смотреть на них, слушать их беззаботный звонкий смех и разговоры, вдыхать ароматы волшебной рощицы, долетавшие до его скромного укрытия… Он уже раз десять после того памятного посещения рощи бывал там, всякий раз наблюдая за девушками из укромного места и всякий раз с большим сожалением уходил, чувствуя, что так и не насытился этим прекрасным зрелищем… Была б его воля… Уходя, он мечтал только о двух вещах – первая, чтобы Азаил со своей мощнейшей интуицией не догадался о его походах, а вторая – чтобы хоть раз представился бы случай поговорить с одной из девушек, особенно с той, "розовой", незнакомкой…

– С-с-с-с-мотри, с-с-с-сынок, – подозрительно глядя на него своими холодными насекомьими глазами, сказал Азаил, стремясь прочитать мысли юноши, впрочем, тщетно – Люк был хорошим учеником и ставить магические барьеры научился не хуже учителя – ес-с-с-с-сли увидиш-ш-ш-ш-ш-шь, белобры-с-с-с-с-сых, немедленно ко мне – начнем эвакуацию, понял? – и тонкая паучья лапа с острым черным когтем протянулась от одного конца стола к другому и обвила шею Люка и слегка сдавила её. Люку стало не хватать воздуха и он захрипел… Но в тот же момент лапа разжалась и уползла обратно.

– А-а-а, п-п-п-очему, дядь Азаил, а? Что в них такого опасного, что даже ты, кому и десяток снегов ни по чем, их боишься? – сделав намеренно невинное как у ребенка лицо, спросил Люк, втайне пытаясь получить хотя бы косвенное доказательство того, что страхи Азаила носят параноидальный, а не реальный характер… Ему так хотелось верить, что эти прекрасные существа – добрые и милые, а Азаил все выдумывает про них…

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! Я, боюс-с-с-с-с-ь? – зашипел на всю комнату паукообразный и прыгнул, как сущий паук, с места прямо через весь стол к Люку. – Я? Я? Я-ссс?! Аз-з-з-з-з-заил Премудрый, Аз-з-з-з-з-заил Бес-с-с-с-с-с-с-траш-ш-ш-ш-шный! Да я, щ-щ-щ-щ-щ-щенок, один с-с-с-с-с-спалю с-с-с-с-с-с с-с-с-с-с-отню белобры-с-с-с-с-сых!.. – он воинственно обнажил свои острые отвратительные жвалы, свои длинные когтистые лапы и угрожающе протянул их к лицу Люка, который, впрочем, совершенно хладнокровно принялся, как бы ничего не замечая, поглощать порядком остывший суп… – школа Азаила, ничего не поделаешь…

– А-а-а-а! Кажется я понял, дядь Азаил – не отрываясь от еды с набитым ртом сказал Люк. – Просто их больше сотни, а потому сто первая, наверное раскатает в лепешку тебя, да? – и не выдержав сам, вдруг прыснул от смеха.

Но Азаилу было не до смеха, он сильным ударом лапы перевернул тарелку, так что суповая жижа опрокинулась прямо на штаны Люка, а сам принялся кругами ходить по горнице, и уже не обращая внимания на юношу, бормотать под нос:

– Ничего, ничего-ссс, Аз-з-з-з-з-аил, мы е-щ-щ-щ-щ-щё поквитаем-с-с-с-с-я с-с-с-с-с ними, поквитаемс-с-с-с-с-я! Чудненько, чудес-с-с-с-с-сненько поквитаемс-с-с-с-с-я! Не с-с-с-с-сотню, не две, не тр-р-р-р-и, а вс-с-с-с-сю с-с-с-с-с-вору под нож-ж-ж-ж-ж! Да-ссс, под но-ж-ж-ж-ж-ж, белобрыс-с-с-с-с-ые обманщ-щ-щ-щ-щ-щ-ицы, да-ссс!..

Глядя на это Люк понял, что ни одного слова от него больше не добьешься. Когда Азаил впадал в такое состояние, он мог часами напролет повторять одно и то же и ходить кругами и ничего от него добиться было невозможно…

А потому он решил этим воспользоваться и завалился на печку, спать, все равно его теперь не выведешь из этого состояния никак, значит, Учебы сегодня не будет… И сделал он это с ещё большим удовольствием не только потому, что теперь наконец-то может выспаться по-человечески, а и потому, что может теперь сколь угодно, не боясь выдать себя перед строгим Учителем, мечтать вовсю о той "розовой" незнакомке…

…Когда в этот раз юноша шел на охоту, у него было ощущение, что что-то сегодня произойдет не так, как обычно. Сердце его горело и стучало так, что болели виски и трудно было дышать. Он ждал чуда и был уверен, что оно произойдет…

…Даже погода говорила об этом. Снежный буран прекратился, многомесячная полярная ночь отступила и впервые за долгое время поднялось холодное, но яркое северное солнце… Даже температура была довольно высокой. Мороз уже не щипал щеки, а меховые варежки даже пришлось снять и положить в карман шубы – уж очень было жарко…

Впервые за долгое время Люк радовался весело блестевшему на солнышке снегу и быстро и весело катил на лыжах, с удовольствием насвистывая какую-то сочиненную им на досуге песенку, а впереди, заливаясь громким лаем, бежали полярные собаки. Они чувствовали, что хозяину хорошо, а потому и им на душе тоже было хорошо – они радостно махали своими круглыми хвостами-колечками, высунув свои розовые слюнявые языки, и сверкали своими добродушными, безгранично-преданными, как у всякой собаки, карими глазами…

Люк шел за собаками, по следу северного оленя, взятому ими. Он рассчитывал загнать его за ближайший час, чтобы потом, закопав его в снег и поставив охранять своих собак, все остальное время, как обычно, провести у таинственной рощи. Тогда и Азаил не заподозрит его, и день будет прожит не зря, ведь юноша уже не мог себе представить дня без своих таких притягательных подглядываний, без видений нового, совершенно неизвестного ему и такого притягательного мира…

Однако от приятных мыслей его вдруг отвлекло нечто. Собаки, доселе радостно лаявшие, как всегда, когда нападали на след оленя, вдруг встали как вкопанные и утробно зарычали. Шерсть у них на спинах встала дыбом, глаза налились кровью, белоснежные зубы оскалились…

Юноша торопливо подъехал к собакам и сразу же понял в чем дело. Они стояли возле огромных – в пол человеческого роста – следов и запах от них приводил собак в бешенство. "Да уж, – подумал про себя Люк, – только этого не хватало! Эти снеги мне тут всех оленей окончательно распугают – охотиться не на кого будет…". А тем более ему стало досадно, когда очень скоро стало ясно, что следы снега и оленя идут параллельно…

Юноша прибавил ходу – не хватало ещё, чтобы его оленя сожрал этот наглый конкурент – попробуй-ка найди другого в это время! А если и найдешь, времени на чудесную рощу совсем не останется, а уж этого юноша перенести ну просто не мог! Он уже не мог себе представить дня без неё…

А очень скоро звуки где-то неподалеку подтвердили его догадку… Испуганное мычание оленя и рыкающий рев снега… Люк прекратил играть в охотника и быстро произнес заклинание левитации и… в тот же момент, прямо на лыжах, взлетел в воздух и полетел со скоростью полярной совы, оставив далеко позади помчавшихся ему вслед верных собак. В милях двух посреди абсолютно плоской белой пустыни был виден большой нанос снега, у самого берега вечно ледовитого Моря. Как он образовался посреди абсолютно плоской пустыни, было до конца непонятно, но, возможно, это были куски льда, во время летнего ледохода выдавленные другими льдинами на берег и ставшие на дыбы, а потом занесенные снегом… Так это было или не так, но горка была приличной, человеческих ростов в 15… На неё-то и нацелился Люк – она была идеальным пунктом для наблюдения.

Полет до снежной горки был недолгим – Люк летел на максимально скорости, но как быстро бы он ни летел, похоже, что он опоздал. Мычание оленя становилось все более отчаянным, а рев снега – все более торжествующим и вот-вот юноша готовился услышать предсмертный крик несчастной жертвы, пока не видимой им из-за горки.

Но в тот момент, когда он готовился услышать предсмертный крик животного, вместо него вдруг раздался… пронзительный женский крик, выкрикивающий какие-то заклинания. Люк увидел какие-то вспышки, гром, взрывы, рев… И был просто вне себя от нетерпения, но прибавить скорость полета не мог – экономил силы для боя…

…Когда, наконец, он приземлился на вершину снежного холма и взглянул вниз, то чуть не вспотел от увиденного зрелища…

Внизу, недалеко от подножия холма, у самого берега покрытого коркой льда Моря, лежал раненый олень с кровоточащим боком и сломанной ногой. Он истерически мычал, вытаращив свои испуганные, в красных прожилках глаза. Он порывался встать, но не мог, а вокруг него – довольно большая воронка растаявшего от горячей крови снега…

Но не это поразило привыкшего к оленьей крови Люка. А то, что рядом с оленем стояла… та самая "розовая" девушка – в одной розовой рубашке до колен с ремешком на талии и легком плаще до пояса! А рядом – здоровенный снега!

Легендарное чудовище северных пустошей, снега, давно истребленный в населенных частях Целестии, доживал свой век в белом безмолвии обоих полюсов, оставленных феями в покое, поскольку людей здесь не жило, а соваться в ледяные пустыни им попросту не хотелось… Это была огромная гора, раз в пять больше самого большого слона, покрытая снежно-белой шерстью (за что и получил он свое название), с гигантской пастью с тремя рядами желтых острых как бритва зубов, маленькими как у медведя ушами, белоснежно-белыми глазами без зрачков и радужной оболочки, и мощнейшими лапами с когтями длинной в два человеческих локтя. Один такой удар мог раскроить череп киту, если бы он хоть раз попался снеге. Но снега был не просто животным, а довольно умным существом. Он мог для добычи пищи пользоваться камнями, льдинами, кидать огромные массы снега, а также рыть глубокие пещеры в снегу и жить там. Снеги кочевали по всем полярным пустошам, а вот теперь одного из них занесла нелегкая сюда…

Снега явно был недоволен тем, что ему кто-то помешал добить вожделенную добычу, а потому ревел на всю округу. Это было тем плохо, что если здесь есть в округе ещё снеги, они могут придти на его зов…

Он наносил мощнейшие удары по "розовой", спрятавшейся, видимо, под магическим щитом – выглядевшим со стороны как бледно-розовая мерцающая окружность вокруг крылатой девушки и раненого оленя. Снега бил как раз по поверхности этой окружности, совершенно не давая крылатой девушке опомниться. Снега был ранен. На его боку была прожжена шерсть, такая же рана была на левой лапе. Видимо, крылатая девушка не успела нанести настоящего удара по спешке, стремясь во что бы то ни стало прикрыть оленя. Но прикрыв оленя щитом, она сама стала заложницей ситуации – разъяренный снега, не переставая, бил и бил по щиту, так что все силы "розовой" уходили на то, чтобы держать его – ведь удары-то были не шуточные!!! –, что и мешало ей перейти в атаку. Мало того, силы самой девушки явно были на исходе – из её ушей и носа струйками лилась кровь, а на лбу были видны капельки пота…

"Вот неразумная! – подумал Люк – из-за оленя жертвовать собой! Невероятно!". Но в глубине души он был счастлив – у него наконец-то представлялся уникальный случай спасти девушке жизнь и познакомится с нею – о чем он так долго мечтал долгими зимними ночами у себя на печке, даже не подозревая, что все это станет реальностью…

А потому, не теряя больше ни мгновения, Люк достал из колчана стрелу с зеленым оперением. Таких стрел у него было всего три. От обычных они отличались только тем, что у них наконечник был не просто из остро заточенной кости или камня, а из кости, пропитанной ядовитой слюной Азаила, любезно предоставленной ему её хозяином. Ему не хотелось раньше времени обнаруживать свои магические способности перед крылатой девушкой… Наверное, он просто хотел показаться перед нею прежде всего как настоящий мужчина – воин и охотник –, победить опасного снегу при помощи обычного оружия ведь гораздо труднее, чем при помощи магии, а потому и гораздо почетнее…

Звонко натянута тетива, сделанная из оленьей жилы, взят прицел и… вот уже стрела с зеленым опереньем, пронзительно свистя, вонзилась прямо в лапу страшного зверя… Люк целился, конечно же, в глаз, но в последний момент эта тварь дернула головой, и это её спасло – так бы смерть была мгновенной – яд сразу бы поразил мозг …

Тварь дико взвыла и тут же повернула свою морду в сторону Люка и бросилась прямо к нему…

Распространенная ошибка думать, что снеги – неповоротливы. Как и медведи, при кажущейся неповоротливости, они на самом деле очень и очень проворны и быстры, когда им это нужно. Их длинные плоские лапы легко скользят как лыжи даже по глубокому снегу и льду, что позволяет им развивать невиданную скорость. А потому тварь кинулась к новому врагу и приближалась с ужасающей быстротой. Но Люк не дрогнул, достав вторую ядовитую стрелу – для такой огромной и живучей твари как снега, при отсутствии прямого попадания, одной стрелы было явно недостаточно – пока яд доберется до мозга…

Вот вынута вторая стрела с зеленым опереньем и, тетива, звонко пропев, отправила её прицельно прямо в правый глаз твари, но в этот раз тварь была начеку и сбила стрелу прямо на лету правой лапой – поразительная реакция! Зато она сама выломала своей ручищей кусок льдины у берега Моря и швырнула её прямо в Люка – Люку удалось в последний момент увернуться (что на лыжах было довольно неудобно) – здоровущая льдина размером с пол-человека сорвала с него ушастую шапку и оторвала меховой капюшон, а сам юноша, не удержавшись на краю снежного холма… покатился вниз с него прямо на встречу косматому чудовищу…

А твари, видимо, того и надо было – она бросилась навстречу к летящему на лыжах Люку …

Две когтистые лапы ударили в снег всего в двух шагах сзади от Люка, стремительно проехавшего на лыжах прямо между ног твари, пригнув тело и голову так, чтобы не задеть низ живота снеги и, таким образом, он оказался сзади чудовища, а к нему уже летела, громко жужжа, "розовая" девушка, успевшая, пока снега занимался Люком, остановить кровь и накачать болеутоляющими заклинаниями оленя. Тот уже блаженно спал на чистом снегу и довольно похрапывал во сне…

– Уйди за спину, я тебя прикрою! – крикнула "розовая" – а ну, быстро, тебе говорят!

А сама уже встала в боевую позу, паря в воздухе – левая рука вытянута вперед, правая, с палочкой с ярко-синим блестящим камнем – назад.

– Ещё чего! – возмутился Люк. – Это моя добыча, и я сам с ней справлюсь!

Он развернулся лицом к снеге, который уже отламывал новый кусок льда, чтобы зашвырнуть в молодых людей.

Ещё мгновение – и здоровенная льдина с человеческий рост полетела прямо в них, но девушка взмахнула палочкой – и льдина разорвалась на сотни мельчайших осколков, не причинив им вреда.

Но за то мгновение, пока девушка "стреляла" по льдине, Люк успел достать свою третью отравленную стрелу и рвануть на сближение с тварью, чтобы выстрел был вернее – стрелять на полном ходу на лыжах она научился давно. Для такого геройства явно не было необходимости, но ему было не по себе при мысли, что эта девица сумеет убить снегу раньше него, а обнаруживать свои магические способности ему по-прежнему совсем, совсем не хотелось…

Туго натянута тетива, взят прицел и… звонкая песня тетивы отправила третью – и последнюю – ядовитую стрелу в снегу (обычными его убить было невозможно)… Но тут Люк явно поторопился и не подрассчитал… Двигался он уж слишком быстро, а потому когда стрела, наконец-то, достигла цели и вонзилась прямо в белесый правый глаз твари и та, мгновенно парализованная ядом мурины, стала падать как подкошенная, Люк остановиться или свернуть уже не успел…

…Огромная белая косматая гора падала прямо на него. Люк видел это, но изменить ничего уже не мог. Он видел происходящее замедленно. Видел неотвратимо приближающееся к нему тяжеленное тело, понимал, что оно раздавит его в лепешку и подумал только об одном… "а ведь прав был дядя Азаил, в бою нельзя ни о чем думать, кроме боя, иначе погибнешь…".

Последнее, что он услышал, был пронзительный женский крик и какая-то молния промелькнула у его глаз и больше он уже ничего не помнил…

…Когда Люк открыл глаза, он не мог понять, где он собственно находится – на том свете или на этом…

Какие-то белые пятна снуют вокруг него и издают какие-то странные звуки. Видно больше ничего не было. Но когда эти белые пятна вдруг навалились ему на грудь и он почувствовал прикосновение чего-то мягкого, влажного, теплого, щекотливого, он сразу все понял…

– Песики мои! Вы меня нашли даже на том свете, вот дела! – прошептал он.

Услышав знакомый голос хозяина, собаки подняли такой радостный визг, такой лай, так запрыгали вокруг, что теперь уже не осталось у Люка никаких сомнений…

Он попытался встать и приласкать верных друзей, но в спине так закололо и так закружилась голова, что он громко застонал.

– А ну лежать! Куда это ты собрался? Лежать, говорю! Сестра, оттащи собак, они только мешаются! – раздался знакомый звонкий голосок. Раздались легкие шаги, но собаки так зарычали, обступив хозяина со всех сторон, что незнакомка отшатнулась.

– Слушай, в первый раз вижу такое!

– Да уж, точно… Собаки нас не признают… Это единственные животные, безоговорочно преданные только человеку… Давай их пока усыпим, а то они нам не дадут к нему подойти, а мне сращивать кости надо…

– Давай…

Раздался хлопок, запахло каким-то вкусным приторным запахом и белые пятна прекратили двигаться, а затем Люк почувствовал, как к нему прикасаются чьи-то нежные, мягкие руки и его пронизывает какая-то сильная теплая энергия, и боль куда-то ушла. А вместе с нею куда-то ушло и сознание – в розовое, спокойной забытье…

Сколько пробыл в этом состоянии Люк, он не помнил. Он периодически всплывал из этого океана бессознательного, периодически в него уплывал, слышал какие-то голоса, ощущал прикосновения…

– Смотри, да он совсем ещё ребенок, телосложение-то ещё не мужское…

– Да, но он не по годам развит – смотри, сестра, какие бицепсы, а сколько шрамов, ссадин…

– Бедняжка… Слушайте, сестры, надо немедленно вызвать патруль и эвакуировать его на карантин, на Острова блаженных…

– Да ну… Мы должны вначале сами разобраться, кто он и что здесь делает… Ты что – на Острова посылают уже идентифицированных…

– Хорошо, давай введем ему побольше снотворного и просканируем его память…

– Чур, сканировать буду я, я его нашла, я его спасла, это мой трофей, сестры, согласны?

– Ну, давай-давай, сестричка, никто и не против…

– "Ага! Так я ещё и твой трофей, милочка! – подумал про себя застрявший где-то в серой зоне между явью и сном Люк. – Что спасла, спасибо, конечно, но трофеем я быть точно не хочу и в память свою я вас не звал…". С этой мыслью, почти уже теряя сознание, Люк собрал все силы и потянулся мысленно к Потоку… И Поток откликнулся на зов сына своей Хозяйки. Мгновенно. И последнее, что услышал юноша, погружаясь во тьму, было…

– Сестры! Жжется! Да у него защита, и мощная! Быстро! На помощь! Ломаем все вместе!

– За руки, за руки, сестры, в цепь! Быстро!..

…Люк окончательно пришел в себя ночью. Вокруг – кромешная тьма. Он встал, чувствуя себя полностью обновленным, и огляделся. Первое, что он заметил, что он был абсолютно голым. И ему стало жутко неудобно и стыдно, особенно при мысли, что все эти "сестры" созерцали его в таком неприглядном виде. Но тут же его поразила мысль: "Ну, дела! Я – голый, и мне не холодно!". И действительно, температура воздуха тут была выше комнатной, даже жаркой, как в бане. Люк посмотрел вниз, и увидел, что доселе лежал на мягком ложе, набитом ароматным сеном, но одежды своей так и не нашел. Пришлось ходить пока так. Видно почти ничего не было, но все-таки свет звезд помогал различить силуэты тех самых странных деревьев, что он видел издали, а под босыми ногами была мягкая шелковистая травка…

"Видимо, я в гостях у хозяек этой рощицы… Интересно, смогли ли они взломать мою память?" – с тревогой подумал Люк и обратился мысленно к поставленной защите, но тут же с облегчением убедился, что замок не взломан – стена солнечного желтого огня по-прежнему защищала его память от посягательств чужаков. "Однако явно, что они догадались, что имеют дело не с обыкновенным полярным охотником…" – тщательно сберегаемое им инкогнито было наполовину нарушено. Почему-то ему не захотелось больше оставаться в этой, такой ранее вожделенной роще, а вспомнившиеся слова "розовой" про "трофей" и про "взлом" наполнили его душу праведным гневом… Теперь он не доверял ей ни на мизинец…

Люк все-таки решился отправиться на поиски одежды – ведь не ходить же ему голышом, особенно среди дам – а для этого он был готов даже запустить поисковое заклинание… Но его намерение было предупреждено…

– Куда это ты собрался, а? Тебе полагается лежать ещё пару суток, не меньше… – раздался знакомый голос "розовой".

Люк опрометью бросился к ближайшему дереву и спрятался за его стволом, покраснев до корней волос.

– А-а-а-а-а, в-о-о-о-т ты зачем? – захихикал голос "розовой". – Да ладно, можно подумать в человеческом теле есть что-то постыдное, а уж тем более, чего не видели мы… Впрочем, если для тебя это проблема, держи – вот твоя новая одежка! – С этими словами она бросила какой-то сверток в сторону Люка, который тот на лету поймал и в одну минуту оделся. Это была золотистая рубашка, серебристый ремешок, деревянная открытая обувь на ремешках. Одежда была уж очень непривычной, зато на диву свободной, мягкой, шелковистой, идеально подходящей для здешнего жаркого климата…

– Ну как, доволен? Не стесняешься больше?

– А теперь – спать. Быстро! У тебя постельный режим ещё двое суток, понял? Или тебе дать снотворного?

Командный резкий тон "розовой" весьма ему не понравился. Он уже начал разочаровываться в своей прекрасной незнакомке. Из девушки его мечты она оказалась каким-то воином, а манера командовать просто никак не вязалась с её тонким хрупким телом и светленьким худеньким личиком…

– И не подумаю, дорогуша! Я что тебе – собака что ли? Лежать, сидеть… Да кто ты такая, чтобы мне приказывать! За одежку, конечно, спасибо, но лучше верните мне мою, моих собак и, как говорится, спасибо за гостеприимство! – вспылил Люк, на всякий случай приготовившись вновь прибегнуть к помощи всегда безотказного Потока…

"Розовая", хотя её лица видно в сумраке не было, можно предположить, просто оторопела от такого ответа и некоторое время молчала, не зная, что ответить, но нападать не стала.

Вместо этого она щелкнула пальцами и в воздухе, над головой юноши, загорелся маленький светящийся шарик. Все пространство между двумя молодыми людьми теперь было освещено. И только теперь Люк увидел Её – девушку своей мечты – лицом к лицу…

– Слушай, откуда ты такой появился, а? Ты что, не знаешь, что смертные феям должны повиноваться беспрекословно!

– Если честно, слово "фея" я впервые слышу от вас, как и слово "смертный"… А с какой это стати я должен тебе повиноваться?

– Я спасла тебя, выходила, вытащила с того света!

– Я тебя об этом и не просил, между прочим… А если ты это сделала для того, чтобы потом мною командовать, то ничего благородного в твоем поступке нет…

– Ах ты, негодяй! – лицо феи покрылось пятнами, а по пальцам её пробежали сине-зеленые молнии – вот-вот ударит!

Но в этот момент из-за деревьев вышли две другие феи – одна в голубом, другая в зеленом.

– Что здесь происходит, сестра?

– Представляете, наш больной отказывается соблюдать постельный режим и ещё и не признает над собой Опеку Сообщества! Вы можете себе это представить?

– Ну, не будь такой резкой, сестричка – мягко сказала "голубая" – откуда ему знать об Опеке, о Сообществе, о цивилизации, если он, судя по всему, вырос в этой ледяной пустыне, если он – дикарь… – А потом, обернувшись к Люку, мягко сказала:

– Вы уж простите нашу младшую сестренку, она всего на пару лет старше вас, она стажерка, горячая, импульсивная… Я вижу вы вполне поправились и постельный режим вам уже и не нужен… Лучше пойдемте с нами… Хоть уже темно, но мы с сестрами быстро организуем ночной ужин… Вам понравится… – и "голубая" фея с пепельно-белыми волосами обворожительно улыбнулась, и взяв Люка за руку, повела за собой, еле заметно подмигнув "розовой"… Конечно же, от такого предложения, а тем более от обращения на "вы", он не мог отказаться…

"Голубая" повела его между зарослями деревьев, которые она представила ему как "кокосы". Она объяснила, что эти деревья растут далеко на Юге, а теперь они сажают их здесь. Их плоды – большие орехи – очень вкусные и она непременно угостит ими его… Голос "голубой" был мягкий, бархатистый, он журчал как ручеек, и от него по телу распространялась приятная нега и расслабленность. Хотелось его слушать вечно и вечно идти за обладательницей голоса… Но вот волна усыпляющей энергии добралась до сознания Люка, защищенного солнечной стеной Потока и… он тут же проснулся, а "голубая", закусив губку, вырвала обожженную ручку из его ладони…

– Что с вами? – притворно удивляясь, спросил Люк фею.

– Да нет, ничего, пустяки… Ну и руки же у вас, молодой человек…

Наконец, пробравшись через очередные заросли кокосовых пальм, Люк и хозяйки рощи вышли на полянку, на которой уже стоял длинный раскладной столик. Какие-то металлические существа ростом с высокого мужчину уже накрывали на него. Он был заставлен тарелками с какими-то причудливыми блюдами – ни одного из них Люк не узнавал, да и не мудрено – его рацион был прост – мясо вареное, мясо тушеное, мясо жареное, мясо соленое, рыба в тех же видах, да варенье из морошки и клюквы, чтобы не была авитаминоза… Единственное, что он узнал, были те самые кокосы – в верхней части которых металлические люди сверлили дырочки… Полянка была ярко освещена разноцветными огоньками, летающими по разным траекториям, прям как светлячки, и облепившими стволы пальм, а трава блестела ярко– изумрудным светом, отчего полянка приобретала необыкновенно праздничный и таинственный вид… Люк просто открыл рот от восторга, а "голубая" удовлетворенно кивнула и подала какой-то знак своим напарницам…

…Когда все расселись за стол и металлические люди наполнили хрустальные бокалы розовой жидкостью, "голубая" взяла один из них и подняла вверх:

– За наше такое невероятно счастливое знакомство!

Люк тоже взял бокал и о его бокал все стукнули своими, но пить ароматную розовую жидкость ему почему-то не захотелось…

Вместо этого он взял кокос и утолил жажду его теплым, приторно сладким, но необыкновенно ароматным и вкусным соком…

– А эти кокосы действительно вкусные! Никогда ничего подобного не пил, спасибо большое! – улыбнулся Люк, опорожнив кокосовый орех полностью и принявшись набивать свой рот лежавшими блюдами – нарезанными овощами, фруктами, названия которым он и не знал и даже не интересовался. Все они были вкусными, сочными, ароматными – поди разбери, что от чего!

А у фей лица так и вытянулись! Мало того, что их гость демонстративно отказался от сока, он ещё и ел руками, нарушая все мыслимые нормы этикета, и притом совершенно не смотрел на них, даже не пытаясь поддерживать беседу. Феям есть сразу расхотелось и бокалы свои они поставили на стол нетронутыми.

Наконец, когда Люк утолил свой первый голод, он довольно облокотился на спинку стула и с усмешкой посмотрел на молчаливые и удивленные лица фей.

– Мы с сестрами необычайно рады, что вы, наконец, насытились… Вам нужно было восстановить силы… Выпейте ещё вот розового сока – он очень полезный, выпейте, прошу Вас, как врач… – и бокал с соком сам вдруг оказался в руках у Люка.

– Спасибо, я уже пить не хочу… Ну, а теперь, благодарю вас за гостеприимство, дорогие мои, а вас, – тут он поклонился, несколько неуклюже, "розовой" – за спасение, думаю, я ещё верну вам свой долг сторицей, а теперь мне пора идти… У меня дом, меня ждут… – тут Люк послал мысленный сигнал и где-то в глубине рощи раздался радостный лай и уже через минуту три большие полярные собаки подбежали к его ногам и юлой вертелись вокруг хозяина.

Феи тревожно переглянулись и "голубая" сделала какой-то еле заметный знак.

"Розовая" и "зеленая" обошли стол стороной и встали по левую и правую руки Люка – и он с первого взгляда понял, что его отсюда уже никто и никогда не выпустит…

…Если бы Люк вырос среди людей, то он бы знал, что среди них ходит весьма мудрая поговорка: "кто к феям попал, тот, почитай, что пропал". За всю историю человеческого рода ни один человек, которого нелегкая привела во владения фей, никогда оттуда не возвращался… Объяснить это свойство этих странных существ, лишь внешне обманчиво похожих на человеческих девушек, а внутри совершенно отличных от людей, невозможно только тем, что феям нужны особи мужского пола для размножения и развлечения… Нет… Просто феи считают, что то, что когда-то пересекло границу их территории, теперь по праву принадлежит им, как мы, люди, считаем, что то, что мы нашли на своей земле – оброненную брошь или мешочек с монетами – своим. При этом ни одна фея не признается в том, что она делает что-то не то… Она всегда будет говорить, что её жертве от этого будет только лучше, что она позаботиться о её благополучии и благоденствии, что так ей повелевают Священные Принципы, а, самое главное, что этого хочет сам человек, хотя при этом сделает все возможное, чтобы полностью подчинить его своей воле, тем более что подчинить себе человека для феи – не сложнее, чем нам прикормить котенка… Впрочем, мы немножко отвлеклись…

– Простите, молодой человек, но у нас не принято, чтобы гость покидал стол, когда ужин не закончен… Да и куда вы пойдете – одежду вашу, всю рваную и в крови, мы уже уничтожили, снаружи – арктический холод, ночь, да и через Врата вам не пройти все равно… А если у вас есть родственники, родные, по которым Вы скучаете… Вы только скажите нам, где они находятся – и мы сами за ними слетаем и привезем их сюда… Этот кокосовый сад, если вы хотите знать, создан нами не для нас, а для вас, людей, вы – предмет нашей неустанной заботы, любви… Не правда ли, сестры? – закончила свой монолог "голубая", заходя незаметно Люку в тыл, завершая окружение. И Люк понял, наконец, чего они хотят! Ведь им не удалось взломать его память и они, наверное, только и озадачены одним-единственным вопросом – кто он? откуда? кто его родные и родители… – а отсюда весь этот маскарад с заботой о его родных… "Азаил был прав… Более опасных существ, чем "белобрысые летуньи" действительно не существует!.. Но – спокойствие и только спокойствие! Поток со мной, а пока он со мной – я такой орешек, который им явно не по зубам!".

– Ну, конечно, оставайтесь, оставайтесь, куда вам торопиться? – и взяв его за руки, потянули опять за стол, а сами сели на соседние стулья… А "голубая" села напротив.

Собаки было зарычали, но Люк цыкнул на них и они забрались под стол и послушно сели у ног хозяина…

…А потом за одним ужином следовал завтрак, обед и снова ужин, и снова завтрак, и снова обед… Радушные хозяйки, забросив все работы, постоянно вертелись возле Люка, не спуская с него глаз, и упорно не хотели отпускать его домой. Впрочем, Люк понимал, что даже если они его и отпустят, они явно будут следить, куда он направиться, а потому это было ещё хуже. Не хватало ещё выдать расположение Азаила его злейшим врагам! Как выйти из этого положения – Люк не знал…

…Но вот однажды, когда Люку не спалось – он все время думал, как там Азаил – ведь его не было дома неизвестно сколько времени! – сколько – он не знал – в этой зачарованной роще время текло совершенно по-другому – он встал и отправился к границе тропического анклава посреди ледяной пустыни, чтобы полюбоваться настоящей полярной погоде, но когда дошел до предела – встал как вкопанный!

За незримой стеной – вся тундра стояла без снежного покрова, покрытая зеленой травкой и белесыми цветочками! Невероятно! Уходил он сюда, пока лежал снег, а тут… Неужели уже прошло несколько месяцев! Невероятно… Люк попытался пройти незримую черту, отделявшую кокосовый сад от тундры, но наткнулся на упругую стену. Он призвал на помощь Поток и попытался действовать силой… Да-а-а-а, даже при помощи Потока проломить такую стену будет очень, очень не просто…

– Эй, человечек, почему это ты стоишь у предела? – раздался знакомый голосок "розовой".

– Не называй меня так, я никакой не "человечек"! – раздраженно огрызнулся Люк.

– А как тебя ещё называть… Ты же не говоришь нам своего имени!

– Как и вы мне – своего!

– Но ты пойми, дурачок, у нас нет имен, как у вас, людей, только номера… Зачем тебе знать номера?

– А зачем вам знать мое имя? – ответил вопросом на вопрос Люк.

– Ну, скажи мне, почему ты такой злой? – с каким-то странным придыханием произнесла "розовая" и вплотную подошла к Люку и мягко обняла его за плечи. – Мы ведь твои друзья, а я вообще жизнь тебе спасла… – и прислонилась своей золотистой головкой к его плечу. Волна предательской слабости начала окутывать Люка, но опять спас вовремя пришедший на выручку Поток…

– Друзья? Друзья! А взламывать чужую память во сне – так поступают друзья? А?

Поток отрезвил его от начинавшего в нем было действовать приворотного колдовства и он отбросил руку и голову "девушки своей мечты" и отступил от неё подальше.

– Да ты вообще не так все понял! – истерически закричала "розовая". – Мы просто хотели узнать твое прошлое, чтобы узнать, откуда в таких опасных для человека пустошах ты появился? Кому, кроме тебя, надо помочь? Может, требуется эвакуация, спасательная экспедиция, медицинская помощь? Понимаешь? А если ты без сознания, как иначе мы могли получить эту информацию? Да и сейчас – ты от нас отгородился какой-то стеной, блокируешь свое сознание от нас, а ведь мы только того и хотим, что тебе помочь!!! – последние слова "розовая" просто уже визжала, сжав ручки в кулачки, а из глаз её брызгали слезы обиды и досады.

Но Поток подсказал Люку, что эта "обида" – очередная уловка – его просто "ломают".

– Я у вас помощи не просил, дорогуша – холодно ответил Люк.

– Скажите, пожалуйста, молодой человек, вы всегда жили здесь?… Ну, в этой ледяной пустыне – буравя его глазками, спросила бархатным голоском "голубая".

Люк, как всегда, набивал себе рот вкусными угощениями, а потому не сразу смог ответить. Феи, по крайней мере, две из них – "голубая" и "зеленая" – с каким-то невыразимым чувством жалости и сострадания смотрели на него, провожая каждый кусок своими взглядами, и у них от умиления даже проступили слезы…

Наконец, кое-как прожевывая здоровенный кусок мясистого сочного красного плода и вытирая руками сок со щек и подбородка, он смог хоть что-то ответить:

– Всегда… Сколько помню… Белое безмолвие…

– А есть ли у тебя отец, мать, друзья, жена?..

Люк отрицательно помотал головой, все никак не будучи способным проглотить этот плод, от которого его щеки надулись как у хомячка.

– А как ты сюда попал, помнишь? – спросила "зеленая", подсев рядом и жалостливо поглаживая его по голове своей тонкой розовой ручкой.

Люк чуть не подавился, как от вопроса, так и от поглаживаний, и закашлялся, так что пришлось и "зеленой", и "розовой" срочно бить его между лопаток…

– Слушай, а ты хотел бы увидеть нечто большее, чем эта ледяная пустыня, а? – не унималась "голубая".

При этих словах Люк вдруг перестал жевать и с нескрываемым интересом посмотрел на "голубую", а та, удовлетворенно кивнув, щелкнула пальцами и летавшие над ними по воздуху разноцветные огни вдруг погасли, а прямо в центре обеденного стола, напротив Люка, вдруг появилось голубое мерцающее облако, вращавшееся вокруг своей оси, которое стало постепенно расти и расти, пока, не достигнув вдруг размеров человеческого роста, не вспыхнуло и Люк… увидел, что он летит на бешеной скорости по воздуху и ветер свистит в его ушах. Дыхание перехватило, острое чувство наслаждения от опасности, которые бывает у тех, кто прыгают с большой высоты со скалы в море, эйфория!

От остроты переживаемых чувств Люк рассмеялся в восторге, а потом взглянул вниз и увидел, что он летит совсем недалеко от земли, всего в шагах трехста, не более. Скорость его полета вдруг резко упала и он увидел, как внизу проплывают бесконечные зеленые лесные массивы. Деревьев, конечно, Люк не узнавал, но они были весьма разнообразные. Высокие и не очень, с хвоей или листьями, с коричневыми, белыми, черными стволами… Самые, самые разнообразные… А вот и березы и ели – хоть что-то знакомое! – да только какие большие! Какие у них толстые стволы – толще чем стан взрослого человека! – да и высота приличная… Настоящие березы, настоящие ели… По веткам этих деревьев прыгают небольшие похожие на мышей рыжие животные с большим пушистым хвостом и грызут шишки… Ух ты! А вот и медведь, только другого цвета, да и крупнее белого…

Чем дальше, тем больше менялись леса. Вот пропали хвойные деревья, остались только лиственные, да только листья у них стали такие широкие, такие большие… А вот и кокосы! Ух ты, сразу узнал! – Люк даже рассмеялся – хоть что-то знакомое в этом лесном море… Вдруг раздался какой-то гогот и какие-то маленькие мохнатые человечки бегут по большим влажным листьям одного из деревьев, срывают изогнутые желтые плоды, счищают кожуру и пожирают… А вот один из них стал ногой чесать себе за ухом – так забавно! Люк чуть не задохнулся от смеха!..

Вдруг лес кончился и пошли горы. Высокие, с обрывистыми тропками, белоснежными пиками, длинными ущельями, в которых с грохотом текли бурные быстрые реки, водопады… Люк сразу же вспомнил "праздничные" видения Азаила… А вот и орлы, вот и круторогие козероги, вот и летучие обезьяны… Все это Люк вспоминал безотказно…

Вот кончились и горы и под Люком простерлось бескрайнее Море… Но не покрытое ледяным панцирем, как крышкой гроба, а настоящее, голубое, теплое, как парное молоко… Люк даже снизился до самой воды, чтобы иметь возможность окунуть свои руки в ласковую теплую водичку тропического моря… Эх, искупаться бы хоть раз в жизни в такой воде, не боясь простудиться, нырнуть бы!.. Но нельзя – невидимая сила толкает его все дальше и дальше – ни на мгновение нельзя остановиться… А вот и обитатели Моря – странные большие рыбы, похожие на тюленей, весело резвятся и издают свистящие пронзительные звуки, то ныряя в воду, то выныривая обратно. Завидев Люка, они подняли свои смешные морды и приветственно засвистели прямо ему. А вот гигантская рыба, размером с доброго снега, плывет как огромная лодка по воде. Люк подлетел поближе, но чудище вдруг всхрапнуло и их верхней части её гигантского туловища вырвался поток соленой воды и обдал Люка, так что он промок до нитки…Но Люк не расстроился, а наоборот, радостно рассмеялся! Вот здорово-то! Как бы хотелось поиграть с этим чудищем, покататься на его спинке, да и вода кстати – в такую жару в самый раз освежиться! А вот на нагретых солнцем скалах сидят странные девушки, похожие на фей, только с зелеными, как водоросли, длинными волосами и зелеными глазами, почти обнаженные, в прозрачных, не скрывающих красоту их тел тонких зеленых платьях. Они держат в руках какие-то музыкальные предметы со струнами и звонко поют. Их голоса так сладки, их музыка так прекрасна, а сами они так красивы, что так и хочется опуститься на камни и слушать их долго-предолго, а потом нырнуть вместе с ними в пучину, о которой они и поют в своих дивных песнях, чтобы сгинуть в ней навсегда…

Но вот Море осталось позади и вновь суша, да не просто… Возделанные луга и поля, изгороди, дома из настоящего камня, много, много домов, с дорогами, выложенными из цветного камня, а по краям скученного пространства – высокая ограда из кирпича… Люди, ЛЮДИ!!!!!!!!!!!! Дыхание Люка перехватило. Ведь он за все время своей жизни ни разу не видел людей! Да, он смотрелся на свое отражение в лохани с водой и знал, как выглядят люди – у них руки, ноги, голова… Дядя Азаил ещё в детстве сказал, что он, Люк-Люцифер, человек, по крайней мере, отец у него был человеком. Но других людей, кроме себя, Люк никогда не видел, а тут…

Как забавно! Вот два человека в разноцветных одеждах сидят за столом на ярком солнышке и пьют какую-то коричневую пенную жидкость и весело и беззаботно смеются. Носы их красны, как и щеки, а зубы – белы как молоко. Они счастливы… А рядом, неподалеку, две женщины сидят на лавочке и щелкают какие-то черные семена и о чем-то весело болтают, а рядом бегают детишки в одних трусиках. В руках у них какие-то деревянные предметы, наверное, игрушки… Они весело смеются, что-то кричат друг другу пронзительными тонкими голосками, а женщины вдруг перестали щелкать семена и болтать, повернули свои головы к детям и с такой любовью посмотрели на них и… широко улыбнулись… Они видели, что детям их хорошо, и им на душе – тоже было хорошо…

Острая боль пронзила сердце Люка… Ему мучительно захотелось сказать: "Стоп! Хватит!" и он почему-то знал, что он имеет право так сказать. И тогда он остановит полет, опуститься вниз, на эту рукотворную полянку с аккуратно постриженной травкой, с подстриженными деревцами, с этими раскрашенными разноцветной яркой краской изгородями, с этими домиками, такими аккуратненькими, уютненькими, с покрытой какими-то красными предметами крышей… И он останется здесь, навсегда, с этими такими милыми и счастливыми людьми – существами его расы, для которых он будет не "щ-щ-щ-щ-щ-щенком", а братом… В этот момент скорость его полета стала почти нулевой, он почти завис над полянкой, а женщины, дети, мужчины вдруг заметили его и радостно стали кричать и указывать на него пальцами…

На крики из домиков повыбегали другие люди, а одна черноволосая девушка в длинном белом платье с красивой вышивкой, восторженно посмотрев на Люка, закричала восхищенно: "Какой миленький, беленький!". И Люк подумал, как было бы здорово опуститься вниз и взять беленькую ручку черноволосой красавицы и прижать к своим губам, а потом сказать…

Впрочем, что конкретно сказать, Люк не успел придумать, потому что вдруг почувствовал, что начинает резко терять высоту. Ещё пару минут – и он приземлиться как раз рядом с черноволосой, сразу в её такие желанные, такие нежные объятия…

Когда до земли вдруг оставалось всего ничего – шагов 50, 40 – не больше, Люк с трудом оторвал свой взгляд от такой желанной черноволосой красотки в вышитом платье и напоследок взглянул на небо. Небо было не таким, каким он его обычно привык видеть – черным, с серебристыми гвоздиками звезд, нет… Оно было голубое, ясное, без единой тучки, а в самом центре этого голубого покрывала – ярко-желтое, настоящее, летнее солнце…

"Ой, какое солнышко-то яркое, не то что у нас, да и большое… Очень, очень большое!!!"…

Вот чудо! Глаза Люка чуть не полезли на лоб от удивления. Такого он ещё никогда не видел! И без того намного большее, чем здесь, на севере, солнце вдруг на глазах стало стремительно расти! Вот палящий и слепящий солнечный диск стал размером чуть ли не в пол неба… Стоп! Да ведь это не диск, это же… Лицо! ЖЕНСКОЕ лицо!

Дыхание Люка перехватило. Он увидел, как на огромном круглом диске вдруг появились глазницы, правда, без глаз, красиво очерченный с пухлыми чувственными губами рот, гордый подбородок, чуть курносый аккуратный носик, высокий умный лоб, щечки с ямочками и… копна золотистых прямых волос…

– Мама?.. Мамочка! – закричал во весь голос Люк – он узнал бы её из тысячи тысяч, из миллионов лиц – ведь он так часто видел её лицо, точнее даже, Лик в "праздничных" видениях Азаила, но не только – и в своих собственных снах…

– Сынок! – произнесло Лицо с нотками неудовольствия. – Сынок! Ну как же ты? Как же ты мог?! Не понимаю!

– Что, мамочка? – недоуменно спросил Люк.

– Как же ты мог, волшебник высшей категории, с таким учителем как Премудрый Азаил, которого я специально к тебе приставила, чтоб он сделал из тебя великого воина и мага, повестись на такую простую уловку… И не стыдно тебе!

– Мам, но ведь это же люди! Такие как я! Неужели я не могу с ними общаться? Ведь мы с ними одной крови, одной плоти! Ведь мой папа – тоже был человек! Разве не так?

Прекрасный солнечновидный Лик скорчил недовольную гримасу. Уголки губ презрительно изогнулись, ямочки на щечках пропали, сами губы сжались в ниточку…

– Глупец! Дурак! Простак! Ради чего я отдала свою жизнь, скажи на милость? Чтобы видеть, как мой единственный сын превращается в овцу! Да? А ну – посмотри вниз, не медля! – голос стал металлическим, жестким…

Люк посмотрел вниз… и ужаснулся… Внезапно люди на глазах стали преображаться… Они вдруг почему-то стали падать на траву и передвигаться на четвереньках, обрастать кудрявой шерстью, а вместо слов у них из уст слышалось блеянье, они стали с довольным видом щипать травку. Только черноволосая девушка, так понравившаяся Люку, не превратилась в овцу, зато её волосы вдруг стали золотистыми, глаза – голубыми, платье вдруг стало короткой розовой туникой, а из лопаток выросли прозрачные крылья…

Проклятье! "Розовая"! А из домов, вон, что рядом со столиком, уже выходят "голубая" и "зеленая"…

– Ма-а-а-а-а-ма-а-а-а-а-а! – закричал Люк.

– Иди ко мне, сынок, иди ко мне, сокровище мое! Только протяни ручки к мамочке! Только протяни!..

Люк взглянул вновь на солнцевидное лицо на небе и увидел, что множество, миллионы тончайших золотых лучей, вырывающихся из него, вдруг превратились во множество тонких ручек, протянувшихся к нему, как руки заботливой мамочки к своему малышу, в колыбельку, а Люк, точь-в-точь как малыш в колыбельке, протянул свои руки к ней… Их руки соединились и нечеловеческая сила резко потянула его вверх, на самое небо! И вовремя! Потому что все три феи уже полетели наперехват, но куда там! Сила солнечных "рук" была бесконечно больше… Люк полетел на самое небо с такой скоростью, что его преследовательницам было просто не угнаться… Они остались где-то далеко внизу, а Люк оказался лицом к лицу со своей Спасительницей… Ух, как жарко было рядом с ней! Пот градом катил с него, рубашку – хоть выжимай! – глаза все в слезах от яркого света…

– Мам, почему ты меня покинула? Мамочка! Мама-а-а-а! Не покидай меня, Лили, не покидай меня-я-я-я-я!

– Я всегда буду с тобой, избранник мой, всегда, ты только, только позови… – прошептало Солнце и…

…Люк очнулся. Был уже рассвет, солнечный диск, ещё красный, поднялся над линией горизонта и светил прямо в широко открытые глаза Люка. Пот катил градом с его лба, вся одежда была мокрая, даже стул под ним – мокрый, как будто бы его увлажнила утренняя роса…

Все три феи, вытаращив свои глаза и открыв рты, от удивления не смея сказать не слова, смотрели на Люка…

– Ш… шт… что… вы… за… имя назвал… назвали…?

Люк сразу понял, что видение видением, а кричал он по-настоящему и выдал что-то очень и очень важное…

– Не помню… – как можно безразличнее и спокойнее сказал он. – Совершенно не помню… Я заснул, наверное, здесь, за столом, не так ли?..

…– Ваша Верность, докладывает Послушница ?А3-09, взвод "Шершень-2", подозрительный объект идентифицирован. У нас есть неоспоримые свидетельства в пользу того, что в нашу мышеловку угодил не кто иной, как "солнечный ублюдок", собственной персоной…

– Не может быть…

– Какие у вас, сестра, имеются доказательства?

– Он абсолютный блондин, волосы золотистого оттенка – таких у людей не бывает –, живет один, замкнут, не признает Опеки Сообщества, сам без помощи магии успешно сражается с чудовищами…

– Ну, это, сестра, вполне объяснимо… Что ещё?

– Он совершенно неподконтролен самым мощным анализаторам, причем ставит щит странного свойства… Он напоминает солнечное пламя, нестерпимо жжется, когда мы пытаемся его взломать… Кроме того, по своим свойствам щит напоминает зеркало – он отражает лучи анализаторов прямо на нас…

– Так, так, так… Это уже интереснее… Ещё!

– Когда мы с сестрами попытались его ввести в сильный транс, щит стал агрессивен – он сам стал нас атаковать! А потом… он в трансе произнес имя "мама", "мамочка" и… "Лили"…

– "Лили"!!! Вы не ослышались?

– Нет, сестры могут подтвердить…

– С ублюдка – не спускать глаз! Отвечаете за сохранность головой. Ничего не предпринимать. Я немедленно высылаю всех перехватчиков в ваш район! Если ублюдок здесь, значит, где-то должен быть и его похититель… Если операция пройдет успешно, сестра, вам гарантирован первый ранг, если не больше, а если мы провалимся и ещё раз упустим ублюдка и особенно его уродливого друга – Их Премудрость… Впрочем, не будем о плохом. Инструкция ясна, сестра?

– Так точно, Ваша Верность!

– Исполняйте! Да пребудет с вами Создатель, которому мы все служим!..

…Телепатический контакт прервался, и Послушница ?А3-09 с трудом встала с тростникового кресла, на котором она полулежала с закрытыми глазами и мысленно беседовала с Их Верностью. Обе остальные сестры в данный момент были в отлучке. Одна зорко следила за "объектом", другая – совершала обход по территории. Но дело было не только в этом… Задание было поручено именно ей, скромной Послушнице ?А3-09, а потому она и в ответе за него…

Казалось бы странно, почему ей, стажерке, фее 6-го ранга доверена такая важная операция, когда "голубая", например, фея 3-го ранга, притом неоднократно участвовавшая в самых рискованных операциях в Заморье, в том числе и в последней войне с Непобедимым Солнцем, скорее достойна вести операцию. Но так может показаться только на первый взгляд. В "ЖАЛЕ" обучение проходится на личном опыте… Если стажерке не доверять самостоятельных операций, как же она научится их вести?.. Да и к тому же опытные феи всегда рядом, всегда подскажут, подстрахуют, помогут…

Послушница ?А3-09 с благоговением сложила свои ручки на груди и подумала о том, как же премудры порядки, установленные в Сообществе… Все продумано, и до мелочей. И ей стало невыразимо радостно от мысли о том, что она, ещё недавно скромная и незаметная фея, стала частью этого премудрого, могущественного механизма… точнее, даже организма, придуманного бесконечно премудрым существом, троекратно премудрым, и нацеленным только на одно – установить во всем мире Порядок и Процветание…

…Из этих благочестивых мыслей юную Послушницу вывел мысленный сигнал от "голубой", начальницы взвода "Шершень-2":

– Послушница ?А3-09, Послушница ?А3-09, как восприятие?

– Восприятие отличное, старшая сестра! – вытянулась по стойке смирно перед невидимой собеседницей Послушница. – Как обход?

– Все в норме. Что у вас?

– Вышла на связь Её Верность и я дала ей полный отчет. Скоро прибудут перехватчики и объект будет нейтрализован.

– Перехватчики?.. И как скоро они пребудут?

– Она не сказала… От Базы до нашей рощи – пять часов полета, но скорее всего они используют "разрывы"… Будут здесь максимум через полчаса…

– Полчаса?.. Интересно… Сейчас буду …

– Как скажете, старшая сестра. Конец связи…

Послушница ?А3-09, завершив связь со своей непосредственной начальницей, отправилась к объекту, который, наверное, как всегда пожирал поданный ему обед. Создатель! Этот человечек умудряется за сутки съедать их месячный запас на троих! Им уже трижды приходилось летать на Базу за продуктами и там их уже прозвали "обжорками"… Даже обидно, как-то…

Стоп! – вдруг юная фея встала как вкопанная – странно как-то… А чего это шеф "Шершня-2", фея с таким большим стажем, вдруг спрашивает, когда прибудут перехватчики? Ей ли не знать, сколько им нужно времени… Что-то тут неладное! – подумала Послушница ?А3-09 и прибавила шагу.

…"Объект" как всегда сидел за столом и наворачивал голыми руками – причем немытыми! Сок от фруктов так и стекал по его подбородку, он вытирал его рукавом туники, да ещё умудрялся бросать куски этим противным собакам… Послушница ?А3-09 испытала стойкое отвращение к этому дикарю, но постаралась подавить его где-то в глубине души, как их учили в "ЖАЛЕ", а сама сделала доброе и веселое лицо, растянув губы в обворожительной улыбке.

"Зеленая" сидела напротив Дикаря и что-то ворковала ему про то, что было бы здорово, если бы он все-таки согласился поехать в Обитаемые Земли, к своим собратьям по расе, может, удалось бы отыскать его родных там… Или, наоборот, слетать вместе с ними в Поднебесье… Там у фей есть мощные приборы, который проанализируют его кровь и установят его родных таким образом… Дикарь как всегда притворялся дурачком и набивал рот все больше и больше, как бы стремясь таким образом оправдать свое нежелание вступать в беседу… Да уж, такого человека, наверное, не попадалось даже старшей сестре за всю её долгую практику в "ЖАЛЕ" …

– "Ну ничего" – подумала Послушница ?А3-09 – "во втором отделе и не такие орешки раскалывают… расколют и его – немножко осталось…".

Мысль Послушницы внезапно прервала вошедшая с противоположной части рощи на полянку "голубая". Она быстрым и уверенным шагом подошла к столу и бархатным мягким голосом сказала:

– Ну что, человеческий юноша, надеюсь, вы уже успели наесться как следует, потому что нам пора идти.

– Куда… Идти… – чуть не подавившись произнес Дикарь и удивленно посмотрел на "голубую".

– Как куда? Вы у нас, как выяснилось, несовершеннолетний… А на обходе территории я нашла вашего отца, между прочим, и он очень, очень о вас беспокоится… Он чуть не умер от горя, обыскался вас за эти месяцы… Ай-яй-яй, молодой человек! – цокнула язычком "голубая" и покачала с укором головой. – В какое вы нас положение поставили! Мы ж, получается, нарушили один из главных принципов Опеки – ни в коем случае не разрушать человеческие семьи! Мы оказались преступницами! А все по вашей вине… Что ж вы не сказали, что у вас есть семья, отец… Он от горя едва не умер за эти месяцы разлуки с сыном!..

У Дикаря, который успел прожевать, наконец, пищу, просто челюсть отвисла к низу и он, вытаращив глаза, посмотрел на "голубую":

– Отец? Отец!.. – и вдруг в одно мгновение что-то изменилось в его лице. – Ах, да, отец! Ну конечно! – он хлопнул себя по лбу. – Конечно! Да, у меня был отец, я с ним живу в хижине неподалеку…

– Стоп! А почему ж вы нам раньше не говорили? – спросила недоуменно "зеленая", медленно вставая со стула.

– А… Просто боялся, что вы и моего отца запрете здесь и не выпустите на волю… Мы с ним очень любим свободную жизнь на природе, и я не хотел, чтобы он, как и я, кончил свои дни в этой кокосовой тюрьме… Честно-честно! – и Дикарь захлопал своими красивыми большими голубыми глазками с пушистыми белыми ресницами в точь-в-точь как ребенок.

– Ну и зря! На кого мы, по-вашему, похожи! На тюремщиц или рабовладельцев что ли? – обиженно сказала "голубая". – Хотите – ради Создателя – живите в тундре – вы, люди, свободны, а мы, феи, только помогаем вам пользоваться своей свободой… Ну, раз инцидент исчерпан, пойдемте, я вас отведу к вашему отцу немедленно. Он вас уже ждет…

С этими словами "голубая" взяла Дикаря под руку и он послушно пошел за ней, а за ним – его собаки.

А Послушница ?А3-09 ничего не могла понять во всем этом разговоре, а также в том, почему вдруг её начальница нарушает явную инструкцию Её Верности, да и при чем тут отец, ведь у "солнечного ублюдка" отца и нет – он рожден вне брака, как и всякий ублюдок…

И только когда "голубая" с Дикарем исчезли за зарослями папоротника, до неё, наконец, дошло…

– Сестра! В погоню! "Объект" украли!

– Что-о-о-о-о? – недоуменно посмотрела на неё "зеленая" и раскрыла свой рот.

– Что, что… Украли, говорю! Ты что не понимаешь, что у "солнечного ублюдка" не может быть никакого отца! Это похищение! Быстро-о-о-о-о-о!

И не дожидаясь реакции "зеленой", Послушница ?А3-09, жужжа крылышками, как рассерженная пчела, подобно выпущенной из лука стреле понеслась вдогонку. "Объект" нужно было захватить любой ценой. Иначе задание, первое настоящее задание в её карьере в качестве бойца ордена "ЖАЛО" будет провалено…

– Пусть весь мир перевернется, но я этого не допущу… – сжимая кулачки до боли в ладошках, думала юная фея, ловко лавируя между кокосовыми пальмами… И, глядя на её решительное, воинственное выражение лица, на стянутые в ниточку губы и едва ли не мечущие молнии глаза, было видно, что она – не шутит…

– Но ведь должно же это быть где-то здесь… Должно же… – бормотал себе под нос Гастон, в который уже раз быстро – но аккуратно, специально надев на руки тонкие защитные перчатки – переворачивая пожелтевшие страницы, исписанные витиеватыми буквами…

Гастон невольно остановился и, на какое-то мгновение забыв о цели своих исследований, залюбовался одной из случайно открытых страниц. Какая все-таки красота! Ну, разве современные книги с движущимися картинками, звуками и даже запахами сравнятся с этим сокровищем! На желтоватом плотном пергаменте текст написан витиеватыми черными буковками, заголовки – красной киноварью более крупного размера. Заглавные буквы глав – также красной киноварью – вообще представляли собой произведение искусства – увитые цветами, щитами и мечами, красивыми девушками – в общем, разного рода узорами. Но самое главное – это миниатюры… Не какая-нибудь движущаяся безвкусица, вроде зайчат да бельчат, поющих на зеленых полянках частушки, а самые настоящие древние картины, рисовавшиеся не один месяц… Вот, например, эта… Король Роланд в оплавленных доспехах, с обожженным плащом и плюмажем на шлеме, везет на коне возлюбленную принцессу Элвин, спасенную из логова дракона. Как мастерски нарисовано! Сейчас так не умеют. Сделать магическую картинку по шаблонному алгоритму проще, чем при помощи тончайших кисточек нарисовать вот такую Элвин – нарисовать ямочки на её щечках, нарисовать чувство радостного покоя и удовольствия на её лице, когда она обнимает сзади своего спасителя, нарисовать вот эти морщинки у глаз и уголках губ короля Роланда – скорбные морщинки, от забот и горестей, пережитых им… Нет, так нарисовать сейчас даже и не смогут…

– И все же, ну должен же быть здесь текст договора, ну должен же! Ведь Танкред был очень ответственным летописцем, ничего не упускал! – все более раздраженно и нетерпеливо шептал Гастон, перелистывая страницы хроники.

И в самом деле, Танкред Бесстрашный в таких подробностях описал поединок короля с драконом, даже уточнил, что король победил его благодаря тому, что Элвин выведала, будучи его пленницей, его слабое место – маленькую дырочку под панцирем у левой ноги… А ещё не преминул написать, что дракон обожал сквернословить и пить пиво, которые вместе с девушками крал у людей, а также рыгать столпами пламени и серного газа после выпитого, и смеяться над дурными анекдотами тоже…

Да и не только… Вот, например, текст договора о создании Содружества, где 49 королей поклялись создать союз ради совместной обороны от чудовищ, вот условия, вот статьи… А вот договор о совместной торговле… А вот и… Да много тут договоров в хронике, много, а вот этого – нет…

Только два скупых упоминания хрониста, которые в вольном переводе с феиного языка на человеческий, звучат так:

"В Лето пятого года от э. П. П. (Эры Порядка и Процветания), ибо эру сию провозгласили наши покровительницы – поднебесные владычицы, иначе называемые "феями" – для того, чтобы род человеческий и всякая тварь, что под небом, радовались сотворенному миру и благодарили Создателя, – был завершен – хвала Создателю – кафедральный Собор Авалона. Его расписывал…" и так далее.

И второе – "В Лето двадцатого года (последнего в хронике) от э. П. П. Их Премудрость совершили визит в стольный город Авалон на великие торжества по случаю юбилея заключения договора об Опеке. Они преподнесли… – дальше скучный перечень её магических даров, что-то вроде всякого рода магических игрушек и предметов развлечения и комфорта – … Его Величество король Роланд II и все короли Содружества возрадовались, что договор будет действовать аж 100 000 лет от э. П. П. и что теперь человеческий род будет надолго иметь гарантию своего благополучия и благосостояния, и прослезились… Потом идет описание торжеств, подробное описание нарядов, а потом – Хвала Создателю! На сем великом событии завершаю летопись сию, а что не так написал, уж вы меня за то простите". И все… Ничего больше. Ни статей договора, ни то, кто его заключил, ни-че-го. Только дата заключения и дата окончания.

Да, конечно, молодой король учил по учебникам такие важные для любого короля предметы как "Общая теория Священных Принципов Порядка и Процветания", "Общее представление о принципах Опеки"… Но эти учебники были написаны гораздо позже, это не оригинальный источник. Где гарантия, что все это не позднейшие домыслы? Где?

– А никакой гарантии и нет! Никакой, милейший! – вдруг на мысленные вопросы Гастона ответил какой-то странный голос в его голове.

Реакция Гастона была мгновенной. Не успел бы сторонний наблюдатель, если бы таковой был, и глазом моргнуть, как молодой король с места прыгнул и оказался у стойки с оружием, выхватив в одно мгновение из деревянного гнезда длинную, в человеческий рост алебарду и угрожающе несколько раз ею перерубив воздух возле себя.

– Хорошая реакция, ничего не скажешь! – усмехнулся Голос. – Только вот железка эта вряд ли меня напугает, как, впрочем, и агентов "ЖАЛА", у которых ты на крючке…

– Кто ты? – встревожено, дрожащим голосом, выкрикнул Гастон. И в ответ на его вопрос из открытого окна подул сильный поток ветра, разметав все бумаги и письменные принадлежности на столе, а желтые страницы летописи стали вдруг перелистываться сами собой, как будто бы чьи-то невидимые пальцы переворачивали их, длинные иссиня-черные волосы цвета вороньего крыла на голове Гастона разметались по плечам…

– Не важно. Я твой благожелатель – и этого пока достаточно – ответил Голос. Голос этот поразил Гастона тем, что он не был голосом в обычном смысле этого слова. Это был не звук, а поток мыслеобразов в голове, но таких ярких, что, казалось, будто это действительно чей-то голос.

– Вот-вот, хорошо, что ты заметил, что мой голос только в твоей голове. Советую и тебе перейти на язык мыслей – здесь слишком много ушей, слишком много…

Гастон прикусил язык. Он давно догадывался, что за ним следят и следили все эти годы. То слуги с каким-то странным любопытством смотрят на него, то, находясь один в комнате, он ощущает чьи-то взгляды на своей спине, то замечает, что его книги и записки убраны в ящике стола не в точности так, как он их убирал…

А потому он сосредоточился и послал ответный мысленный сигнал, при этом, как заправский разведчик, сев за письменный стол и притворившись читающим книгу:

– Если ты благожелатель, скажи мне, где хранится оригинал договора и почему самая подробная хроника тех времен ничего не говорит о договоре прямо, только вскользь?

– Легко… – последовал ответ – оригинал договора хранится в спецхране "ЖАЛА", а из хроники все подробные упоминания изъяты. Оригинал хроники хранится также в спецхране "ЖАЛА", а то, что у тебя на столе – жалкая подделка…

Гастон не мог вымолвить ни слова… По его спине прошел холодок, а на коже выступила "гусиная кожа", даже волосы на затылке зашевелились. Он судорожно потирал виски и пытался понять, что происходит. Конечно, установленный феями порядок он и раньше недолюбливал, но никогда не думал, что они способны на такое…

– Наивный ты человек! Ты ещё не знаешь, на что они способны… Феи такая раса – если они чего-то очень сильно хотят – они добьются своего ЛЮБЫМИ путями…

– А ты откуда знаешь? – мысленно огрызнулся Гастон.

– Тебе придется верить мне на слово… Либо не верить вообще… – устало вздохнул Голос.

– Ну, положим, феи такие, но какой им смысл красть договор, подделывать книги – не понимаю…

– Да очень просто. У фей смысл жизни – опекать людей. Если люди выйдут из их Опеки, тогда окажется, что делать им больше нечего. Тогда не нужна будет ни Триединая Премудрость, ни "ЖАЛО", ни плантации цветов забвения и цветов любви, ни лаборатории 2-го отдела, ни Острова блаженных… Ни-че-го… А это все равно, что сделать все цветы луга самоопыляющимися, что тогда будут делать пчелы, скажи на милость?

– Ну, а причем тут договор?

– А в договоре написано многое такое, что люди могут использовать в свою пользу, например, досрочно его расторгнуть или, например, есть там интересный пунктик, параграф 3 пункт 7, который гласит, кхм-кхм (покашлял голос), цитирую, что "личность человека как любимейшего творения Создателя, неприкосновенна, а потому оный человек не может быть никем похищен, как физически, так и духовно – его память, его чувства, его мысли – неприкосновенны, а за посягательство на них…". И далее идут всякие там кары – это уже малоинтересно.

– Такой статьи в учебниках я не помню…

– То-то и оно! Её там и не может быть, потому что как тогда объяснить, почему ни один из людей, что попал на территорию фей, не возвращается обратно, почему те, кто попал на Острова блаженных, теряют память, почему…

– Прекрати, не надо! Не могу больше этого слышать! – от навязчивого Голоса Гастона едва не тошнило – он крепко сжал свои руки вокруг ушей, как бы стремясь закрыть доступ Голосу в свое сознание, хотя ясно было, что это было невозможно…

– Ты просил, я и ответил – обиженно произнес Голос.

– Прости… Просто слишком уж много всего за раз… И что же мне теперь делать?

– Праздный вопрос… Ты прекрасно и сам знаешь, ты давно уже сам решил, что делать, не так ли?

– Да, так…

– Ну, вот и поступай, как решил… Ты – король, вождь и учитель твоего народа, тебе и, как говорится, все карты в руки…

– Только вот… Без договора я… Ну, доказать ничего не смогу, поэтому я и искал…

– Ах, да, чуть не забыл – усмехнулся Голос. – Держи.

Вдруг на деревянной поверхности стола в одно мгновение появились две книги – одна тонкая, страниц в 50, другая – толстая, чуть ли в полторы тысячи страниц. У обоих страницы были пергаментные, пожелтевшие, скрепленные толстым кожаным переплетом с металлическими кольцами… На одной было написано "Договор об Опеке, подписанный между… и т.д. и т.п.", а на другой – "Деяния Роланда…".

– На целых пятьсот страниц больше! – чуть не закричал Гастон, в последний момент сам себе заткнув рот.

– Самое главное лицо в литературе – это не автор, а редактор – запомни это – усмехнулся Голос – и, кстати, драконы – НИКОГДА не сквернословят, не пьют пиво… Поверь мне на слово, я их знаю гораздо лучше тех посредственностей, кто переписывал эти хроники… Кстати, думаю, не лишне тебе будет утаить, откуда ты получил эти документы – скажи, нашел в архиве – пусть "ЖАЛО" побесится – много голов там у них полетит за недосмотр (Голос резко и злорадно рассмеялся), а также следить за ними глаз да глаз… Лучше даже сними копий – и побольше, не поскупись… Пусть все знают, как их надувают белобрысые… Ну а мне пора!

– Постой, "благожелатель" или как тебя там! Неужели мы с тобой больше не увидимся, точнее, неужели я тебя больше не услышу? Мне нужна твоя помощь! – мысленно закричал Гастон, крепко сжимая пальцами свои виски.

– Ага, сам попросил… Ну что ж, помогу тебе, когда сочту нужным… А пока – перемени всех твоих слуг – все они шпионы –, брось дурную привычку записывать свои мысли и тем более их говорить вслух, и… приготовься к тому, что тебя будут ломать так, что мало не покажется… Действуй осторожно. Когда запахнет жареным, я приду к тебе, в одну из ночей и, поверь мне, тогда ты будешь мне так рад, как родной матери…

Голос пронзительно рассмеялся в голове Гастона, а потом также внезапно пропал, как и дотоле появился. А на горизонте уже занимался рассвет…

…Зал Собраний Содружества в Замке Его Величества, короля Авалона, был заполнен битком. Такого рода собрания не созывались со времени коронации недавно умершего короля, Роланда 39 999-го, а это без малого пятьдесят с лишним лет назад…

Зал Собраний Содружества располагался в самом сердце древнего королевского Замка. Когда-то это был Зал Собраний рыцарей Круглого Стола – об этом по-прежнему напоминал большой, шагов в двести в диаметре круглый стол посреди Залы. Однако уже во времена короля-основателя бывшие рыцари Круглого Стола стали королями окрестных земель благодаря своим славным подвигам (в благодарность за них люди избирали их своими королями), а те, в свою очередь, были друзьями, соратниками и вассалами короля Роланда, что и стало основанием для заключения Договора о Содружестве с неизменным председателем-президентом – королем Авалона…

Совет Содружества раньше собирался для военных нужд, а потому собирался часто. Теперь, когда таких проблем перед ним не стояло, а все срочные вопросы можно было решить при помощи магических передатчиков, такое сборище стало просто формальным ритуалом, обычно совершавшимся по поводу воцарения нового короля Авалона…

Зал Собраний, в общем-то, мало чем отличался от всех остальных зал Замка. Такие же стены, увешанные драгоценными гобеленами, такие же витражи на окнах – посвященные деяниям великого короля – такие же статуи великих королей и воинов древности, такой же давно не действующий гигантский камин, когда-то согревавший залу в холодные зимы… Отличительной чертой этой залы было только то, что посредине её стоял круглый каменный стол из полированного мрамора и сама зала была идеально круглой формы…

Этим король Роланд хотел подчеркнуть равенство всех рыцарей, а затем и королей Содружества, хотя впоследствии замысел короля остался только в архитектуре. Когда места в Совете заняли уже не былые боевые сотоварищи великого короля, а обыкновенные, пусть и коронованные, люди, ни о каком равенстве уже дело конечно же не шло… Отсюда выросло и право вето короля Авалона на любое решение Совета…

Сейчас в Зале было особенно шумно, потому что впервые за многотысячелетнюю историю собраний, король Авалона настоял, чтобы кроме 49 королей-членов Содружества, рассевшихся на белых стульях из слоновой кости, были приглашены по представителю от каждого сословия оных королевств – начиная от принцев крови и феодалов до крестьян – с правом совещательного голоса. Для них соорудили специальные трибуны вокруг Стола… Внизу сидели кто познатней, вверху – кто попроще – каждый в своих цветах. Все они сидели на своих местах и бурно обсуждали как произошедшую странную коронацию, так и странный принцип созыва Совета Содружества, впервые за бессчетные тысячелетия Эры Порядка и Процветания.

Однако вот раздался звук фанфар и гул тут же стих. А на середину зала вышел глашатай в белом плаще с черным орлом и круглой длиннополой шляпе с белым пером и, громко несколько раз стукнув тяжелым посохом с металлическим наконечником внизу по полу, воскликнул высоким и приятным голосом:

– Возрадуйтесь! Его Величество король Гастон Авалонский!

Все – от землепашца до короля – встали и склонили головы. Только короли Содружества при этом не снимали своих корон, тогда как все остальные, в том числе принцы крови, сняли с голов шляпы.

В отдаленном конце залы раздались тяжелые чеканные шаги и в залу вошел король… Впереди, по бокам и сзади его окружал почетный караул из высоких стражников в высоких шлемах с белыми плюмажами и алебардами в человеческий рост, в белых плащах с черными орлами. Но каково же удивление всех собравшихся, когда они увидели, что и сам король идет в такой же форме. В доспехах, шлеме, воинском плаще, с мечом у пояса… Оттого-то и звук его шагов был таким гулким…

– Странное, однако, намерение Его Величества поиграть в солдатиков – усмехнулся один из монархов с длинной рыжей бородой до пояса. – От века такого не было, чтобы на Совет король авалонский приходил в таком виде…

– Он, наверное, турнир решил тут устроить, Ваше Величество, он до этого дела – любитель, – прыснул со смеху другой монарх, с аккуратно подстриженной бородкой, в щеголеватом бархатном костюме и руками, явно никогда не державшими не то, что меч, а даже игрушечную рапиру…

– И вправду о нем говорят, чудной он, – поддакнул белокурый юнец в короне, сидящий по левую руку от рыжебородого, – ну, жди беды, Ваши Величества, с таким-то королем, помяните мое слово…

И двое его коронованных собеседника мрачно помахали своими головами в золотых венцах…

Но король Гастон, ловя на себе недоуменные и неприязненные взгляды, не обращал на них ровным счетом никакого внимания. Он подошел к своему месту у западной части абсолютно круглого стола и встал, облокотившись кулаками в латных перчатках о полированную поверхность стола. Воцарилось неловкое молчание.

– Я думаю, мы с вами, дорогие друзья, обойдемся без той чепухи, что обычно окружают такие мероприятия – без всякого рода приветственных речей, славословий, гимнов и всего прочего – и приступим сразу к делу. Я – солдат, воин, меня не обучали, по понятным причинам, всякого рода виртуозностям, а потому давайте обойдемся без них и перейдем прямо к делу. Надеюсь, Ваши Величества, а также представители всех сословий королевств Содружества, уже догадываются, по какому поводу я позволил себе воспользоваться своим правом собрать этот совет, не правда ли?

– По Вашему напряженному молчанию я догадываюсь, что вы знаете, но не решаетесь высказаться вслух, и не мудрено, после эпизода с коронацией я прослыл чуть ли не ведьмаком, который якшается с нечистой силой… – Гастон усмехнулся и его красивое лицо стало ещё красивее, когда улыбка обнажила ровные как на подбор и белые как молоко зубы, но черные как ночь глаза остались серьезными, смотрящими в одну точку, а под глазами были не менее черные мешки… Жизнерадостные румяные лица королей и не менее румяные лица представителей народа резко контрастировали с лицом этого странного аскета в латах…

– Спешу заметить, что это не так… Впрочем, не для этого я вас сюда собрал. У меня есть для вас гораздо более важное дело, чем опровергать бабьи басни и сплетни. Важнее и не придумаешь… В самом деле, такое дело возникает раз в 100 000 лет! – вдумайтесь в эту цифру, господа. Это вам не шутки!

Их Величества переглянулись – именно этого они и опасались, а представители на трибунах переглянулись от недоумения – они ещё не подозревали, что имеет в виду король Гастон.

– Ладно, ближе к делу – сам себя остановил Гастон и кашлянул в кулак. – Итак, господа, ситуация такова. Менее чем через 10 лет истекает срок договора об Опеке, заключенный между представителем Сообщества поднебесных и между представителем Содружества суверенных королевств. И теперь нам предстоит решать, что же делать – подлежит ли договор продлению или нет…

Вздох облегчения прокатился по Круглому столу – всего-то! Они-то думали… А тут – всего-навсего решить, продлять ли договор…

– Да продлить его – и вся недолга! – встал рыжебородый король Эрик, из королевства ?27. Его зычный голос – мужчина он был довольно крупный, мускулистый, с объемным животом, никак не умещавшимся в тесный позолоченный камзол, который напирал на ткань камзола как медведь – на прутья тесной клетки. – Что тут решать, Ваши Величества?

Гул одобрения пронесся по Зале. А кто-то даже облегченно рассмеялся. Что трагедию здесь делать? Надо продлить – так продлим, что такого?

– Нет, подождите, Ваши Величества, так не пойдет… Если бы решение о продлении было таким простым, я бы не стал собирать вас за 10 лет до истечения срока, не правда ли? Так бы собрал вас за день до истечения срока, да и все…

– А что тут сложного? – не унимался рыжебородый, видимо, решивший взять на себя задачу рупора Совета и повернулся лицом к противоположной королю Гастону части монархов за поддержкой – Сообщество никогда ничего нам плохого не делало, только хорошее… Лето никогда не сменяется зимой, урожай постоянный, дожди – вовремя, здоровье – отменное… Чего ещё желать? Ну и пусть дальше нам помогают, в чем проблема-то? Даже преступников и войн нет. На что жаловаться-то?

– Вот если бы они ещё морских ведьм прищучили – раздался голос с противоположной части стола – там встал безбородый, но длинноволосый блондин Айстульф из королевства ?42, располагавшегося у юго-восточного побережья Хартленда, – вообще было бы замечательно, а то они за прошлый год пять кораблей китобоев и столько же рыболовов утопили! Неслыхано!

– И чтобы карликов прижали к ногтю – где ж это видано такие дикие проценты за кредит брать – 15% годовых! – закричал худощавый скупердяй с крючковатым носом король Вертер из королевства ?45.

– А ещё поставить заслон у Древляндии – эти ведьмы у нас уже две деревни мужиков потаскали только за прошлый год – убытки одни! – замахал руками тучный Арчибальд из северного королевства ?28, что недалеко от Потаенной Чащи.

Поднялся шум и тут же Их Величества принялись живо между собой обсуждать свои проблемы и о том, что хорошо было бы, если бы феи лучше соблюдали свои договоры, чем ныне. А многие из представителей во все уши слушали – они вообще впервые слышали такие слова как "опека" и до сих пор думали, что феи – это сказка…

– Тише, Ваши Величества, тише, – вновь взял слово рыжебородый Эрик, – давайте действительно постановим, с позволения высокочтимого президента Содружества, короля Гастона, такую резолюцию: обязать Поднебесных лучше исполнять договор, в частности, навести порядок на море и в лесу! Что это такое? Договоры пишутся не для того, чтоб чернила переводить, а чтоб исполнять!.. – и погрозил невидимым феям пальцем…

– А что скажут господа-представители сословий?

Представители сословий безмолвствовали. Они вообще впервые были на Совете, очень многие впервые услышали, что оказывается есть какая-то опека, феи… И чувствовали они себя явно неловко…

Наконец, нашелся один смельчак, с самой верхней трибуны, в желтой куртке хлебороба и такой же желтой широкополой шляпе. Это был уже взрослый мужчина с длинными цвета спелой ржи усами. Он встал и широко улыбнувшись во весь рот, распахнув неведомо кому объятия, радостно сказал:

– Да нам ли, неучам, говорить в таком-то опчестве, но раз Вы, Ваш Величство, велите, просто, по-мужицки, скажу… Вот у нас мужики все время спорят, есть ли феи на самом деле – мы их отродясь у себя, у Заячьих Холмов, не видывали – или нету их… А вот я щас вижу, что есть они, родименькие – хитро ухмыльнувшись проговорил мужик, грозя кому-то пальцем…

Весь Зал покатился со смеху, но оратор в желтой куртке не унимался… Сминая в руках шляпу, он продолжил:

– Так вот, а если феи есть, значит, и другое верно, что про них брешут, что мужичков-то у них не хватает, верно я говорю? – повернулся мужик к монархам, которые не могли смотреть на его конопатую хитрую рожу без смеха. – Так вот, Ваш Величство, а што если мы обратимся к ним (тут он указал пальцем на небо), штоб они нашенских-то мужиков к себе брали, в мужья, уж очень они по рассказом-то крассявые, сущие королевны, и нам хорошо и им тожа…

Последние несколько слов уже никто не слышал, все просто попадали со смеху, держась за животы. Совет явно грозил превратиться в балаган. Только король Гастон помрачнел как туча, а потом ка-а-а-а-ак схватит жезл у глашатая и ка-а-а-а-ак начнет им неистово бить по полу, что даже крошка от плитки полетела во все стороны, а несколько стекол вылетело из оконных рам, сам же посох переломился напополам.

– Ну, о чем вы говорите, господа? Что за балаган вы тут устроили? Речь идет о том, жить ли человеческой расе самостоятельно, опираясь на собственные силы, или по-прежнему все задарма получая от пришельцев с небес – вот о чем речь! Помимо процентов по кредитам, мореходства и прочего есть более высокие ценности, разве не находите? Мы не можем определить нашу собственную жизнь даже в таких пустяках, как когда и в каком количестве есть нам мясо и рыбу, носить нам оружие или нет, мы, короли, на самом деле не имеем никакой власти – даже покарать преступника не можем – его надо немедленно сдавать на перевоспитание в лагеря "ЖАЛА"! Разве не так, Ваши Величества? Где наши гордые армии, где боевые флота, где быстроногая конница? Где? Мы даже отбить нашествие из-за Предела не имеем права… Мы, взрослые мужчины, прячемся за женские юбки! Где герои прошлого, где рыцари, где воины? Одни бабы с бородами и в штанах! – не выдержал Гастон и грохнул латной перчаткой по столу.

– Мы все собравшиеся короли, – обвел он глазами собравшихся, – понимаем Вашу тоску по прошлому… Кони, доспехи, армии… Это, конечно, хорошо, но согласитесь, Ваше Величество, что феи – это не "женские юбки", отнюдь… Те, кто повелевает облаками, дождями, морскими волнами, те, кто могут мановением руки испепелить любое многотысячное войско… Я бы не назвал просто "юбками"… Хоть они по виду и женщины, но никто из нас их по-настоящему женщинами и не назовет… Это другая раса, другие существа, а потому нам и не зазорно терпеть Опеку – они сильнее нас… Но что удивительное – вдруг внезапно повеселел рыжебородый великан, – при всем своем могуществе, они этим не кичатся, наоборот, во всем нам помогают и даже не мозолят своим присутствием глаза – кроме королей и тузов общества о них никто и не знал доселе, даже вот этот вот малый – рыжебородый указал своим толстым как сарделька пальцем на конопатого мужика на трибуне…

– Да и зачем нам армии эти – поддержал его сосед в бархатном костюме. – Будут армии, будем между собой воевать – кому это надо? Мужики будут бунтовать, рыцари мятежи устраивать, заговоры… Зачем? Что мы – историю не знаем что ли? Пока фей не было – везде смута, раздоры… Не вижу смысла ничего менять…

– Да и потом – встал блондин Айстульф – а как мы будем лечить болезни, если они возникнут, как мы будем обеспечивать урожайность… Ведь мы ничего не умеем делать – у нас нет ни медицины, ни наук никаких, ни магии…

– То-то и оно, Ваши величества! – подхватил Гастон. – А почему это феи ни разу не научили ни одного человека магии, а? Ведь была бы у нас магия – мы бы и на поле брани могли против них постоять, и с болезнями справится, и с неурожаем… Почему? Да, они нам дают всякие магические штуковины – иллюзиумы, ароматические ванные и души, летающие светильники и прочую дребедень, а настоящей магии ни один человек не обучен…

Тут король Гастон попал в самую точку. Все Величества понурили головы – видимо, такие вопросы приходили в голову не одному Гастону…

– А я, милостью Создателя, возьму на себя смелость ответить на этот вопрос, – поднялся из нижней трибуны представитель епархии Кронбурга – резиденции наследных принцев Авалона –, худощавый, аскетичного вида, священнослужитель, укутанный с головы до пят в длинный черный плащ с большим капюшоном на голове, из-за которого не было видно его лица.

Гастон вопросительно посмотрел в его сторону, как и все остальные Величества.

– В Писании написано, Ваше Величество, "каждый да познает свою меру"! – поднял назидательно вверх костлявый бледный палец священнослужитель, а из-за капюшона показался острый сухой подбородок и бледные полоски бесцветных губ. – Раса Поднебесных, как повествует Писание, создана для управления этим миром, ей дана соответствующая её задаче волшебная сила, она – руки Создателя, тысячи, десятки тысяч заботливых и сильных рук… Люди же – смертные – гости в этом мире, мы здесь живем временно, а потому нам такая сила и не дана. Мы здесь – чтобы научится смирению, терпению, а что может быть хуже для смирения нежели могущество мира сего… Вот почему мы не имеем этой силы…

– Насколько мне известно, святой отец, в Писании нигде не сказано, что люди не способны к волшебству и что им запрещено пользоваться волшебством, также там нигде не написано, что феи могут помыкать людьми, как могут – управление миром одно, а управление людьми – такими же свободными существами, "любимейшим творением Создателя", как гласит Писание, – это совершенно другое… К тому же в Писании сказано, что власть над Нижней Целестией Создатель завещал именно людям, как верхней – народу Поднебесных… Потому Ваше мнение интересно, но ничего толком не объясняет…

Воцарилось молчание. Спорить больше никто не решался. Позиции были прояснены, основные аргументы высказаны.

– Ваши Величества! Уважаемые господа представители! Я ещё раз повторю – громко и ясно обратился король Гастон к собравшимся, протягивая к ним руки и смотря попеременно каждому в лицо, – я вас собрал не для того, чтобы немедленно решить вопрос – продлевать ли нам договор или нет – во-первых, у нас ещё впереди 10 лет, а это срок немалый, во-вторых, этот вопрос действительно сложный и невозможно его решить за пару часов… Я вас собрал для другого…

Все напряженно посмотрели на короля Гастона. Для чего же, если не для этого? В самом деле!

-… Посудите сами, Ваши Величества, даже среди представителей, собравшихся в зале, многие впервые достоверно узнали о существовании фей. Эта тема тысячелетия была закрытой, о ней знали только представители высших сословий, обученных грамоте и знающих историю… 90% населения королевств Содружества неграмотны. Они не читали ни Священное Писание, ни исторические хроники. Они проводят большую часть своего досуга в пивных и в иллюзиумах, на танцах и в балаганах… А ведь они составляют большую часть населения… Было бы несправедливо, если бы такой важный вопрос как продление или расторжение договора об Опеке, который касается непосредственно каждого, был решен помимо их участия… Это касается КАЖДОГО представителя человеческого рода, ибо по Писанию вся нижняя Целестия есть собственность всего человеческого рода, как верхняя – рода Поднебесных… Понимаете? Вся… А потому я предлагаю следующее – до истечения договора у нас есть ещё 10 лет – это срок немалый. Так вот… За эти десять лет мы обучим все неграмотное население Целестии грамоте, а когда они осилят её – пусть каждый свободный гражданин Содружества прочитает договор об Опеке и историю нижней Целестии до вмешательства в неё фей и после – и сделает свой выбор сознательно!

Ропот волной прокатился по всей зале. А потом опять поднялся рыжебородый Эрик:

– Но, Ваше Величество, как же они прочитают договор, если его не сохранилось в оригинале…

– Сохранился он, сохранился! – с торжествующим выражением лица и радостным блеском в глазах воскликнул Гастон, как заправский фокусник, щелкнув пальцами и достав из черного сундука, который поднес к нему юноша-паж, текст договора, а следом за ним – объемистый фолиант Хроники… – А вместе с ним – самый полный список Хроники Танкреда Бесстрашного "Деяния Роланда" – на 500 страниц больше прочитанного всеми вами в школе, Ваши Величества! – Я лично отыскал эти документы, роясь ночами в королевском архиве!

Тут уж просто рев аудитории невозможно было сдержать! Даже рыжебородый Эрик, как и смазливый щупленький король в бархатном костюме не удержались и опрометью подбежали к королю, чтобы лично пощупать найденные документы…

– Внимание, господа! Конечно же, гражданам Содружества придется изучить и другие хроники, помимо этой, ведь им предстоит сравнить жизнь до владычества фей с той, которая наступила после… Придворные историки мои и Ваших Величеств, на основании проверенных документов, сделают краткое изложение, доступное для простого человека, я сам лично буду следить за этой работой, чтобы при изложении важнейшие детали не были упущены… Мы развернем походные школы, обучим десятки тысяч учителей, подготовим тысячи тысяч историков и правоведов… Чтобы каждый, повторяю, каждый человек мог сделать спустя десять лет свой осознанный выбор!

Тут вдруг шум и гам в Зале внезапно стих… Кажется, только теперь до Их Величеств и представителей народа стал доходить смысл сказанного…

– Подождите, Ваше Величество, это как же получается, – недоуменно развел руками высокий как жердь мужчина с тонкими усиками и бородкой клинышком, весь в кружевах, в цветах принца крови – что мужики ничем не будут отличаться от потомков Роланда… Так что ли?

-… Что всякий невежда сможет, как ему взбредет в голову, искажать Священное Писание? – недоуменно воскликнул, вставая со своего места, сухопарый аскет в капюшоне священнослужителя.

– …Ваш Величсво, да на кой нам сдалась эта грамота, Создатель с вами! – обезоруживающе добродушно улыбнулся конопатый мужик в желтом, комкая шляпу в руках. – Нихай господа мучатся по столько лет, нам-то на што? Мы люди маленькие, урожай собрали, варенья наварили, пивка выпили да на боковую… Да и куда я с этой грамотой – корове штоль читать буду, с подсолнухом…

С места вставали все новые и новые представители и их мнения были явно не в пользу мнения Гастона. Гастон был в растерянности. Такой реакции он явно не ожидал…

– Я, король Авалонский и президент Содружества суверенных королевств, пользуясь своим правом, присущим мне по рождению, налагаю "вето" на любое решение Совета, которые противоположно моему решению. А вас, Ваши Величества, попрошу в недельный срок принять моих людей, которые начнут приводить решение Совета в жизнь на управляемой вами территории.

– Да будет так! – в один голос воскликнули Их Величества и Представители, резко вставая со своих мест и поднимая свои правые руки в таком же, как и у короля Гастона, ритуальном жесте.

– Объявляю заседание Совета законченным…

…А уже ровно через неделю, в один и тот же час и минуту, во всех пятидесяти королевствах Содружества, на заранее воздвигнутый во всех городах и селах по этому случаю покрытый алым атласом помост, вошли герольды в белых плащах с орлом, расправившим крылья, и с серебряными фанфарами, и, протрубив, зачитали с длинных, сделанных из искусственного пергамента, листов, абсолютно одинаковое послание:

– Граждане и гражданки королевств Содружества, слушайте и не говорите потом что не слышали! Решением Совета Содружества во главе с Его Величеством королем Гастоном Авалонским постановляется:

1. Всем пройти проверку на грамотность и письмо, которая будет проводиться во всех городских ратушах и зданиях деревенских сельских советов.

2. Те, кто получил желтый талон после проверки, должен в это же время каждый день, вместе с этим талоном приходить по указанному на нем адресу дома для последующего обучения грамоте и письму.

3. Те, кто получил красный талон, также должны приходить в дома по указанному там адресу для углубленного изучения указанных на талоне предметов.

4. Те, кто получил белый талон, могут получить книги на дом и заниматься дома, но сдать через год обязательный экзамен.

5. Все дети 7 лет, вне зависимости от сословия, отныне и навсегда, без всяких талонов обязаны посещать школы – общие школы для всех сословий – как и получившие желтые талоны.

Те же, кто ослушаются коллективной воли Совета и лично короля Гастона, будут пороты на псарне арапником, вне зависимости от чина и звания, а если не послушаются, поставлены у позорного столба, а если и тогда не послушаются, будут отправлены на галеры или в подземные копи карликов рудокопами!

– Ну, што ж, король совсем рехнулся-то, а, Марта? – покрутила пальцем у виска грудастая крестьянка в желтом. – У меня уж третья пара внуков дома, а я пойду книжки штоль читать? С ума сойти…

– А я говорила тебе ещё в Соборе-то – вторила ей долговязая Марта в такого же цвета платье с белым передником – не будет толку от такого короля… И-и-и, быть беде… Нутром чую… Эт только начало…

И обе бабы набожно осенили себя знаком Создателя и понурили головы. Настроение было безвозвратно испорчено…

А маленькие металлические пчелки – абсолютно ничем не отличающиеся от настоящих, если только их не поймать и не ощупать пальцами их тельце – то тут, то там летавшие на главных площадях основных городов Содружества, стройный роем полетели вверх, к Командному Центру на Летающем Острове – точной копии Зала Собраний на Острове фей, только голубого цвета –, застывшему прямо над древней столицей Содружества – славным градом Авалоном – но невидимому снизу благодаря глазоотводящим заклинаниям…

– Ваша Верность, – выкинув в уставном жесте приветствия правую руку на всю длину, на которой красовалась повязка с изображением рассерженной пчелы, угрожающе выставившей свое жало, сказала кремово-белая фея, – я принесла, как Вы и просили, протокол заседания Совета Содружества и только что полученную грамоту его постановления.

Кремово-белая фея щелкнула пальчиками и одна из младших сестер, в зеленой тунике, положила на сиденье нижней трибуны в главном Зале Командного Центра, прозрачный шар, на который были записаны изображения документов. Но Жемчужно-Белая даже не обратила на неё внимание, продолжая сидеть на розовой табуретке рядом с пустующими сейчас тронами Их Премудрости. Она была всецело погружена в себя и грустно смотрела невидящими небесно-голубыми глазами на краешек своих сандалий. Она даже поднесла свой пальчик ко рту и механически стала грызть ноготь от напряжения, что было совершенно нетипично для всемогущего шефа "ЖАЛА".

– Ну и как, сестра? – наконец, задумчиво проговорила Жемчужно-Белая.

– Дело серьезное. По-моему, король не в своем уме и пора его убирать, как того… Тем более, прецедент у нас уже имеется…

Жемчужно-Белая пронзительно посмотрела в глаза Кремово-Белой и та, не выдержав, отвела взгляд…

– Легко сказать, как того… Тот, если ты помнишь, был вооружен и очень опасен… Да и потом, а кем мы его заменим? Ведь это же династия самого Роланда Древнего, друга и любимчика Их Премудрости… Это же святыня, незыблемый столп Порядка и Процветания в человеческом сообществе… – Жемчужно-Белая нетерпеливо ходила по арене между пустующих сейчас трибун, туда и сюда, что опять-таки было для неё совершенно нетипично, махая правой рукой, как бы ставя некие незримые восклицательные знаки к своим фразам.

– Ваша Верность, а что если… ведь старший брат умалишенного Гастона ведь жив ещё…

Жемчужно-Белая вдруг резко остановилась как вкопанная и радостно посмотрела на свою заместительницу по 1-му – разведывательно-диверсионному – отделу "ЖАЛА".

– Идея! Сестра! Ну как же я сама не додумалась… Вот что значит – эмоции и переживания замутняют разум… Конечно! Про этого "Принца" я ведь совсем забыла! – тут она хлопнула себя по лбу. – Ведь его кровь по своему составу на 100% совпадает с кровью прямых потомков династии Роланда Древнего!

– Правда, Ваша Верность, он явно подает признаки слабоумия…

– Ну и что? Зато ты посмотри, какая у него жена! Умница, красавица, прекрасный боец с 5000-летним стажем, фея, оказавшая неоценимые услуги Сообществу в войне с Непобедимым Солнцем, безоговорочно преданная Их Премудрости… Кроме того, мы её, между прочим, уже лет 15 хотим повысить в Иерархии, но она упорно отказывается, а тут – самый подходящий случай для повышения сразу в 1-й ранг…

– Точно, Ваша Верность! Как раз накануне этого странного голосования и продления договора у нас во главе человеческого сообщества будет своя королева, и какая!!! Клянусь престолом Их Премудрости, люди не пожалеют…

Жемчужно-Белая опять возбужденно принялась ходить из одной части арены в другую, потирая руки. План действительно был гениален. Даже если что-то случится с "Принцем", бывшая Хранительница Предела ?3 по праву его жены и матери его детей – отпрысков династии Роланда Древнего –, сможет управлять Содружеством… целую вечность… С такой королевой устроить продление договора будет проще простого!

– Смотри, сестра, пока – молчок! Я должна лично доложить этот план Их Премудрости. Но это не значит, что мы будем бездействовать. Выходи на связь с Хранительницей Предела ?3 и подготовь её… Кроме того, отправь-ка ты её в Авалон вместе с мужем и детьми под каким-нибудь благовидным предлогом… Да хотя бы как представителя Сообщества при Совете Содружества – это должность, по-моему, сейчас вакантна, да пусть она пригрозит этому Гастону, что если он не прекратит ставить нам палки в колеса – мы ему быстро найдем замену… Не правда ли?

– Так точно, Ваша Верность! – вытянулась по струнке Кремово-Белая.

– Исполняйте, сестра, и да пребудет с тобой Создатель, которому все мы служим…

… – Дорогой, ты меня слышишь, слышишь, дорогой, а? Мы отправляемся через месяц-другой в Авалон. Посмотри, какие там тебе вещи необходимы, я прикажу Зверятам их собрать!

Принц как раз играл с сынишкой и дочуркой в кубики в детской, ползая с детским азартом на коленках по ковру, и совершенно не слышал слов своей любимой жены. Оба ребятенка были почти близнецы – ведь они родились с разницей всего в несколько минут! – одинаково золотистые вьющиеся в колечки волосики, голубенькие глазки, пухленькие ротики, щечки с ямочками и немножко курносенькие носики – вылитая мама! Даже крылышки – маленькие, прозрачные – были у обоих – нонсенс! (у мужского потомства Поднебесных такого давно не было). В одних трусиках они ползали по мягкому ковру и пытались построить большой город с башенкой.

А Принц тем временем достал игрушечные волшебные палочки из коробки, в которой лежал набор кубиков, и хотел научить детишек без помощи ручек строить город.

Сначала и мальчик, и девочка пытались строить ручками, но у них ничего не выходило. Неловкими движениями то тот, то другая рушили только что построенные стены и чуть от этого не плакали. Но когда Принц взял в руки крышку набора – сделанную из темно-красного полированного искусственного дерева – и показал деткам написанные там заклинания, все изменилось… Сначала они хотели строить стены как и раньше, но Принц произнес заклинания и движениям палочки стал направлять кубики в нужные места. Они вставали как раз куда надо, не падая. Полет кубиков вызвал такой восторг у детишек, что они тут же принялись просить папочку их научить. Принц воспользовался этим и заставил обоих детишек вспомнить уроки Осленка по чтению и осилить несколько довольно сложных предложений, из которых состояли заклинания. А потом…

Вооружившись палочками, они сами стали руководить стройкой. Одни заклинания двигали кубики вперед, другие – назад, третьи – влево, четвертые – вправо, пятые – вниз, шестые – вверх – нужно только было назвать номер кубика и произнести соответствующее заклинание… А можно было проще – двигая палочками, ставить кубики на свои места, произнося при этом лишь одно заклинание – отвечавшее за связь кубика и палочки… Дети смогли довольно быстро самостоятельно оценить преимущество второго способа и самостоятельно перейти к более простому методу построения города.

Дети были просто в восторге, а маленькая девочка даже взлетела к потолку. Ведь управлять кубиками палочкой было гораздо интереснее, чем ручками! А в каком восторге был Принц! Ведь и маленький сынишка не отставал от дочурки! Также ловко махал палочкой, также ловко произносил заклинания, также летал под потолком…

Вот сынишка, ловко орудуя палочкой, воздвигает высокие белокаменные стены с зубцами и бойницами, вот девочка подводит кубик с подъемными воротами, а вот – легкое движение палочки – и появляется иллюзия водного рва… А потом построены ратуша, рыночная площадь с прилавками, дома, деревья с чирикающими на них иллюзиями птиц, фонтаны…

А когда замок из кубиков был построен и над главной башней уже гордо реял флаг Авалона – белый с черным орлом, расправившим крылья – Принц начал второй этап игры. Он произнес заклинание, написанное серебристо-белыми буквами на черной карточке, и откуда ни возьмись из воздуха появились большущие, размером с три кубика, поставленных друг на друга, тигровидные крысы, которые с хищным видом полезли на только что сооруженный замок. Крысы были почти как настоящие – так же скалят свои тигриные белые зубы, также свирепо бьют по бокам своими толстыми хвостами с змеиными головами на конце, также сверкают своими красными как головешки глазами…

Но мальчик не растерялся. Он звонко прочитал заклинание на белой карточке, и на стенах замка появились с десяток лучников, открывших огонь по крысам. Детишкам приходилось постоянно корректировать огонь при помощи палочек – ведь стрелы летели туда, куда показывает луч, испускаемый рубиново-красным камешком на конце палочки… А Принц, в свою очередь, направлял своей палочкой крыс то в одну сторону, то в другую, так что они ловко уворачивались от стрел воинов сверху. Причем у Принца стояла задача сложнее – ему приходилось каждой крысой командовать отдельно, тогда как лучники били одновременно в одно место. Принц наводил луч своей палочки на крысу, а потом – на нужное место пространства, но делал это так быстро, что детишки явно не поспевали… Тогда девочка взяла другую карточку – желтую – и ворота города открылись и выскочила конница. Маленькие рыцари в доспехах принялись ловко колоть крыс своими длинными копьями, а те в свою очередь – бить их хвостами. При этом змеи на хвостах пытались укусить коней за ноги. Зато крысы теперь не могли так ловко уворачиваться как раньше, от стрел, а потому сынишке удалось пристреляться и уложить сразу три крысы замертво. Однако остальные крысы, ловко руководимые Принцем, зашли им в тыл… Положение стало безнадежным для рыцарей… и девочка уже потянулись за розовой карточкой, чтобы вызвать на подмогу городу фей из Поднебесья, как тут…

– Принц! Ты меня опять не слышишь? Мы собираемся в Авалон! Давай, прекращай играть. Пусть дети сами доигрывают.

– Ну, мама, мамочка! Мы хотим ещё поиграть с папкой! Кто же ещё будет командовать крысами? Мы боимся! – закричали в один голос детишки.

– Это что такое, дети! И кто это боится крыс, а? – нахмурил брови Принц. – Вы что это меня позорите перед матерью? То же мне… А если война начнется? Тоже будете бояться? А если нападут ВОТ ТАКИЕ ВОТ страш-ш-ш-шш-ные, страш-ш-ш-ш-шные крысы… – Тут Принц скорчил страшную гримасу и зарычал, а потом схватил дочурку и стал её щекотать. Та в восторге засмеялась, а сынишка взлетел и сел прямо на плечи отцу, обхватив его шею своими руками крепко-крепко…

– Все, дети, а ну отстаньте от отца! Осленок, доиграй с ними, мне нужен Принц.

– Да, госпожа! – услужливо поклонился Осленок, как всегда в своей широкополой шляпке из соломы и круглых старушачьих очках. – Деточки мои, а ну ко мне! Кто первый пойдет на речку купаться, и-а-а?!

– Я! Я! Я! Первый! – воскликнул мальчонка, и, отпустив отцовскую шею, громко жужжа вылетел прямо в открытое окно на реку, а за ним полетела девочка, но – так и не смогла его догнать. В воду плюхнулся первый, как выпущенный из катапульты снаряд, именно мальчонка…

…– Дорогая, а в чем дело? – спросил серьезно Фею, оставшись с нею наедине в детской Принц, все ещё глядя на развевающееся белое полотнище с черным орлом на шпиле построенного замка…

– Ничего. Просто меня повысили в должности. Я теперь назначена полномочным представителем Сообщества при персоне короля Авалона и мы переезжаем на постоянное местожительства именно туда. Твоя мечта сбылась, дорогой, теперь ты хоть каждую неделю будешь смотреть на рыцарские турниры, соревнования лучников в стрельбе и прочие мужские забавы – улыбнулась Фея и чмокнула мужа в щеку.

Но Принц, казалось, не был рад этой новости. Он как-то тревожно посмотрел на Фею и медленно сказал:

– Что-то не нравится мне в этом назначении… И почему именно в Авалон?

– Дорогой, у нас в Сообществе не принято обсуждать приказы… Раз сказали, значит, поедем. Это не нам решать… Или ты хочешь остаться здесь и подождать здесь, в хижине, другую Хранительницу Предела и стать её мужем, а? – Фея лукаво сощурив глаз посмотрела на Принца и игриво подергала его за мочку уха.

Принц же только грустно вздохнул и пошел собирать свои вещи. А на душе у него все равно было дурное предчувствие. Последнее, что запечатлелось в его сознании, был черный орел, горделиво расправивший свои крылья на белом полотнище флага, реявшего на вершине игрушечного замка…

– Э-э-й, ты, красавица, можно полегче? Может, отпустишь на землю, я лучше пешком пойду, а? Не могу, рука болит…

– Молчи, у нас погоня на хвосте! Готовься, сейчас будет очень, очень неприятно…

– Погоня?

Люк повернул лицо… и увидел – как справа и слева им на перехват летели "зеленая" и "розовая" и уже держали свои палочки наизготовку.

– Красавица, так ты не из них что ли?

Но на этот раз она уже ничего не ответила. Вместо этого она вытянула вперед свою левую руку и – прямо из оттопыренных тонких женских пальчиков вырвались струи жидкого пламени, которые ударили в невидимый для глаза, но очевидный для любого, владеющего технологией "умного" видения, магический щит, отделяющий островок "кокосового рая" от серого безмолвия тундры… Сначала струи пламени не могли пробить щит, разбиваясь о невидимую глазу преграду, как пламя свечи – о стекло. Но вскоре Люк, включив "умное" зрение, увидел, как постепенно в нем начинает возникать брешь – все больше и больше – и вот, к тому времени как они подлетели к самой стене, брешь была размером в человеческий рост. Пламя тут же прекратилось, а "голубая" закричала:

– А ну, давай, малец, позаботься о мягкой посадке для себя сам! – и ка-а-а-а-ак зашвырнет его, как простой резиновый мяч в корзину – в образовавшуюся дыру (и откуда силища у неё такая!) – так что Люк, пролетев через неё, упал прямо на заросли ягеля и мха уже на территории тундры, в последний момент сумев наколдовать себе воздушную подушку, которая и смягчила удар – так что отделался он сравнительно легко – парой синяков на теле.

Но едва упав, он тут же повернул голову в сторону своей спасительницы – как же она теперь вырвется из ловушки, ведь отверстие тут же исчезло?!

А ей действительно пришлось плохо. Пока она занималась Люком, за это время к ней уже подлетели "зеленая" и "розовая" и открыли огонь на уничтожение без всяких вопросов. Из синих камешков на их палочках вырвались струи жидкого пламени и ударили прямо в "голубую". Она тут же вспыхнула как факел… и Люк застонал от боли, закрыв в отчаянии глаза ладонями! Неужели ради него это прекрасное существо пожертвовало своей жизнью! Не может быть…

Но не успел Люк прослезиться, как вдруг существо, вместо того, чтобы сгореть дотла и упасть кучкой пепла на землю, наоборот, стало гореть ещё сильнее, ещё ярче, ещё жарче, языки пламени поднимались все выше и выше… И вот – перед изумленными глазами обоих фей и Люка предстала пылающее существо, напоминающее знаменитую птицу феникс из Дальнего Юга, рождающуюся из пламени и источающую пламя – голова, руки, ноги, крылья представляли из себя одно сплошное пламя –… а после этого оно само атаковало…

Струи жаркого пламени полетели во все стороны, как бывает от взрыва зажигательного снаряда, в том числе и в обоих фей. Те едва успели защититься от них, взмахнув палочками и поставив щит. Однако если феям удалось себя защитить, то не так было с "кокосовым раем"… Потоки жидкого пламени падали на заросли папоротника, на пальмы, охватывая все вокруг, жидкие струи пламени змеились по земле как ручейки весной, поджигая все новые и новые пространства… – и вот уже весь кокосовый остров охвачен огнем, как стог сена. А потом существо ударило всей своей огненной мощью в щит и он, как какое-нибудь стекло, не выдержав колоссальной температуры –… с оглушительным треском взорвался, обе феи были отброшены на полмили взрывной волной и явно были тяжело ранены.

– "Бедные мои собачки, они были так преданы мне, что ушли за мной в эту кокосовую мышеловку, а теперь они сгорят там… Белка, Стрелка и Гром…" – грустно подумал Люк и опять чуть не прослезился.

Но в этот момент пылающее существо полетело прямо к нему и приземлилось в двух шагах от него.

– Мой юный хозяин! Медлить больше нельзя! Через пару минут тут будут вся свора "ЖАЛА". Даже мне будет трудно выстоять против них. Уходим!

– Кто ты?

– Не время для вопросов. Уходим!

– А как же дядя Азаил?

– Мурина тебя подери! Он меня и послал к тебе. Он уже в безопасном месте! Уходим! Проклятье – они уже здесь!

Действительно, где-то высоко в небе над ними, прямо у группы кучевых облаков, вспыхнула яркая вспышка и из открывшегося, как бы яркого окна – дыре в пространстве –, стали вылетать десятки и десятки фей на крылатых животных – белоснежных пегасах, розовых мантикорах, золотистых грифонах, а вслед за ними – огромные зеленые драконы…

– Ух, ты! Целая армия… – только и успел удивленно прошептать Люк, как огненная "птица" полетела навстречу врагу, на ходу меняя свой облик – доселе аморфные огненные языки стали приобретать четкие формы. Ещё мгновение – и перед восхищенным взглядом Люка предстал огромный золотой дракон – раза в два больше феиных, зеленых. Но золотым его можно было назвать условно. Скорее он был примерно такого цвета, какого бывают раскаленные угли в печке. Казалось, он изнутри горел пламенем и пламя вырывалось у него не только из пасти, как у обычных драконов, но и из глаз, из ноздрей, из ушей… Даже от чешуи в стороны летели огненные языки… И эта гигантская – человеческих ростов в 50 – раскаленная головня полетела прямо в центр прорыва.

Люк отчетливо увидел, приблизив картинку заклинанием дальнезоркости, как побелели лица перехватчиц, как бросились они врассыпную, чтобы не попасть всем вместе под удар огненного существа…

– Ух! Так бы и выбила у него мозги, змееныша! – чуть не зашипела "розовая", замахнувшись палочкой. – Старшую сестру из-за него убили! – и по щекам её поползли слезы.

– Прекрати, сестра! Он-то тут причем? К тому же у нас приказ – доставить его живым! Покойная Сильвия не одобрила бы нарушение приказа даже ради мести…

С этими словами, "зеленая" достала из-за пояса железный "смирительный" обруч и, быстрым движением расстегнув его, наклонилась было, чтобы одеть его на голову Люка… как в этот момент раздался звонкий громкий лай, а вслед за ним – утробное рычание…

…И… на обоих фей накинулись три обгоревшие, но выжившие каким-то чудом в огненном аду полярные собаки. Женский визг, суматоха… но этого хватило Люку, чтобы опомниться и вскочить на ноги и тут уж было не до нежностей… Ударом одной ноги он выбил палочку из рук "розовой", вывернув руку у запястья у "зеленой", он избавил от палочки вторую фею, а потом – пара молниеносных бросков через плечо (Азаилова школа!) – и обе феи оказались лежащими на земле, а собаки навалились на них всей своей массой, угрожающе рыча и грозя разорвать обоим глотки, и не давали встать.

Теперь роли поменялись. Люк выхватил упавшие у них на землю смирительные обручи и сам одел их им на черепа, нажав на бесцветный камень на лобовой части обручей. Раздался пронзительный писк и обе феи застонали от острого внутричерепного давления, сжав ободок обруча руками. Обруч так мгновенно среагировал на их попытки что-то сколдовать и освободиться…

– Эх, ты, "розовая"… – сокрушенно помотал своей золотистой головой Люк. – Ты была девушкой моей мечты, о которой я грезил на печке не один месяц, а оказалась… Вот теперь лежи здесь и не вздумай шевелится – хуже будет… И думай о том, как нехорошо вламываться в чужую память, думать о людях, которые ничем не хуже тебя, как о трофеях, и вообще – быть жестокой и злобной, как снеги… А ещё называть других "ублюдками"… Такая молодая, такая красивая, а такая жестокая… – цокнул языком Люк.

Его голос прервал оглушительный взрыв в небе. От взрывной волны Люк упал и некоторое время ничего не слышал, а когда поднял голову наверх, то увидел – что с неба дождем падают оплавленные металлические обломки – все, что осталось от десятка механических зеленых драконов…

Впрочем, это был последний успех пылающего как раскаленная головня золотого дракона.

Потому что феи "ЖАЛА", наконец, сумели согласовать свои разрозненные удары и сплели общее заклинание. В материи, из которой сотворена Целестия, по их мысленному приказу образовалась черная дыра, вакуум, и этот вакуум, как воронка, с громким свистом затягивал в себя все живое. Не исключением оказался и золотой дракон. Даже языки пламени, вырывавшиеся отовсюду, от каждой частички его тела, стало затягивать в эту черную, кромешно-черную воронку.

Казалось, торжество "ЖАЛА" будет полным – золотой дракон оказался всего шагах в двадцати от края воронки… Но тут дракон вдруг стал стремительно утрачивать свои прежние четкие формы и превратился в большой сгусток расплавленного золота, которое крупными каплями стал падать на землю, а потом вообще полился на землю каким-то золотым ливнем – видимо, сила притяжения Целестии оказалось больше, чем сила притяжения вакуумной воронки…

Зато, упав на землю и образовав на земле довольно большое озерцо из расплавленного золота, существо избежало вакуумной ловушки.

Но не прошло и минуты, как "озерцо" закипело и стало стремительно испаряться, поднимавшийся пар стал конденсироваться и вот – из золотистого пара возникла фигура – Золотого Рыцаря! – до боли знакомого воинам "ЖАЛА" с последней войны с Непобедимым Солнцем. Такой же – в сияющих зеркальных золотых доспехах, сплошном шлеме, маске с лучащимися пучками света из пустых глазниц, алым плюмажем и пурпурным плащом.

Феи так и ахнули! А Золотой Рыцарь – не обращая на них ровным счетом никакого внимания – побежал по направлению к Люку. Добежав до него, он обхватил своими руками его грудь и тут же взлетел и стремительно полетел на юг – с умопомрачительной скоростью… А Люк только и успел помахать своей рукой верным собакам, печально взвизгнувшими, ибо они почувствовали, что они расстаются со своим хозяином уже навсегда …

…Опомнившееся "ЖАЛО" – такое странное существо, на глазах меняющее свои формы, они видели за многие тысячи лет впервые! – полетело вдогонку. Облава была не шуточная. Полторы сотни перехватчиц – почти весь наличный состав 1-го отдела – гнались за похитителем…

…Но Люк даже не подозревал о всей серьезности ситуации, а потому просто наслаждался таким стремительным полетом. Скорость была такая, что нельзя была разобрать внизу ничего – только какое-то коричнево-серое марево, которое сменилось потом – серо-свинцовым маревом, из чего Люк сделал вывод, что они летят уже над Ледовитым Морем, на время короткого лета освободившегося от ледяного панциря…

От скорости и высоты захватывало дух, ветер был холодным, солнце – слепяще-ярким, но Люк от восторга готов был только смеяться – такой бодрости, такой радости он давно не испытывал. Вот он – леденящий дух свободы! Наконец-то он освободился сразу от двух зол – от скучного прозябания в ледяном безмолвии и от не менее скучной кокосовой мышеловки… И он хотел было засмеяться, как вдруг одна мысль омрачила ему радость:

– Эй, как тебя зовут, не знаю… ты такой разный… что случилось с "голубой", чей облик ты украл, ты убил её что ли?

– Зачем сразу убил… – обиженно ответил ему металлический голос… – я её расплавил в себе, вот и все… Она стала частью меня, как и другие…

– Не… п… онимаю… – непослушными губами кое-как выговорил Люк, чувствуя, как изнутри все в нем холодеет. – К… ак, расплавил? Как расплавленное золото – другой металл, что ли?

– Да нет, конечно! Что за примитивное представление! Все гораздо сложнее… Возьми солнечный луч и посмотри на него сквозь призму, что ты там увидишь? Совершенно верно, 7 цветов радуги – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый… Помнишь присловье – "каждый охотник желает знать, где сидит фазан"?

– Ну да, – все ещё ничего не понимая, неуверенно проговорил Люк, – дядь Азаил мне рассказывал его, когда я ещё под стол пешком ходил…

– Ну, вот и все. Солнечный луч в себя включает все цвета и все цвета в нем живут вместе, не теряя своей индивидуальности, но при этом будучи одним лучом, одним цветом – золотистым… Так и во мне… Я – один, но во мне – много кто есть… Твоя мать, например, твой отец, фея 3-го ранга Сильвия… Да много кто… И уверяю тебя, им там весьма неплохо – Золотой Рыцарь довольно рассмеялся и смех его напоминал перезвон золотых колокольчиков…

– Кто же ты, ответь мне, кто ты на самом деле?

– Я – Непобедимое Солнце, чью красоту и совершенство ничто не может затмить, Я – неиссякаемая премудрость, просвещающее все сущее, пребывающее во тьме, Я – само бытие, к которому не прикоснется никогда смерть, Я…

– Все, не могу слушать больше, прекрати!

– Сам же попросил… – обиженно ответил Золотой Рыцарь.

– Я тебя не просил мне тут целую тираду самовосхвалений зачитывать, скажи короче! – не выдержал Люк.

– Ну… если короче – я – Поток Непобедимого Солнца, пробужденный к жизни гением моего Создателя и твоего Учителя, который верно служил твоей матери, фее Лили и который, надеюсь, верно послужит и тебе, её сыну, моему юному Хозяину Люциферу… – и металлический звон колокольчиков зазвенел так, что у Люка ну просто заложило все уши…

Чтобы хоть как-то перевести тему разговора, Люк стал вертеть головой по сторонам. Море под ними – бескрайнее, спокойное, безмятежное – стало уже небесно-голубым – значит, полярный круг они давно миновали. Воздух стал теплым, а солнце стало даже больше, хотя внизу все равно нельзя было ничего толком разобрать – летели они по-прежнему на умопомрачительной скорости.

– И не увидишь – прочитав его мысли, сказал Золотой Рыцарь. – "ЖАЛО" хитрые. Они вычислят траекторию нашего полета и полетят нам наперерез, используя "разрывы" в материи.

– Ого! И ты ничего не предпримешь?

– Ну почему же, мой маленький хозяин… У меня уже есть план… Ты заклинание "невидимость" и "воздушная подушка" хорошо помнишь, а?

– Ну да, в общем… – лихорадочно роясь в своей памяти, неуверенно сказал Люк.

– Ну, ничего, я напомню… Как только я пошлю тебе сигнал – немедленно включай оба – понял? Лететь тебе придется, мой юный хозяин с высоты эдак в пару тысяч миль – это точно…

От такой перспективы Люк, конечно, мягко говоря, был не в восторге, но виду не подал – он должен быть настоящим воином, настоящим мужчиной… хотя это и чертовски трудно, все-таки…

Но долго расстраиваться ему не дали. Яркие вспышки в кучевых облаках впереди показали, что сейчас прямо по курсу их будет ждать засада…

…Погода в Заливе Грез была, как всегда, отличная. Ни шторма, ни бури… даже прибоя здесь почти никогда не было. Идеальное место для отдыха! А к этому именно здесь располагало всё – золотистый мягкий песчаный пляж, совершенно без острых камней и водорослей! –, гладкие белые камни, торчавшие прямо из моря у побережья, на которых можно беспрепятственно греться на теплом солнышке, которое здесь было всегда ласковым – тучи его никогда не закрывали, – и петь песни под аккомпанемент морских волн… А если ещё добавить всегда такой нежный прохладный ветерок… Действительно, настоящий Залив Грез – иначе и не назовешь!

Одно только плохо – место абсолютно безлюдное. Удивительно, ну чего этим людям надо! В такое-то райское место – и никто никогда не заплывает!

Юная русалка, недавно справившая всего девятисотый день рождения (точнее, ночь рождения – русалки рождаются только ночью, и только при полной луне…), досадливо ударила своей бледной, тонкой, слегка зеленоватой ручкой с перепончатыми пальчиками, о водную гладь. Она лежала как раз на плоском камушке, заботливо наколдованном ею довольно далеко от берега, в миле-полторы, как раз у древнего морского торгового пути. В лунные ночи этот камень легко было сделать невидимым и тогда о него разбивались торговые корабли. Это было так здорово – наблюдать, как медленно корабль идет ко дну, как люди, сущие муравьишки, суетятся по палубе, выбрасывая оттуда в шлюпки сундуки с каким-то барахлом (нет чтоб жизнь свою спасать!), как они ныряют в воду и тонут там, а она с сестрами их спасает… А ещё интереснее, когда корабль проплывает мимо, а она с сестрами под аккомпанемент арф и морских раковин поют песни, да так сладко, что моряки просто бросаются с корабля в море и плывут к ней, ну как змеи, зачарованные волшебными дудками умельцев из Дальнего Юга…

Правда, с тех пор, вот уж лет триста тут никто не плавал – видимо, уцелевшие моряки рассказали другим о том, что в Заливе Грез опасно… И наступило время невыносимой скуки… Ну не будешь же на пляже целыми столетиями валяться, скучно же! Была, правда и одна отдушина – в милях в пяти от Залива – в Море впадала большая река, Лесная, по-моему, и там можно было встретится с речными русалками и отвести душу в веселой болтовне, а заодно узнать и о новостях из континента… Эх, везет же некоторым! Ну почему я не родилась речной русалкой… Они поближе к людям, к настоящей жизни…

Из грустных мыслей юную русалку вывели вдруг яркие вспышки, которые она увидела своими зелеными как морская вода глазами. Там, в южной части ярко-голубого неба было несколько некрупных кучевых облаков. В них-то и происходили вспышки.

"Странно, – подумала юная русалка, – молнии – посреди бела дня? Экая невидаль".

Но вдруг вспышки прекратились, а прямо в облаках и в самом голубом небе открылись светящиеся "оконца" – дыры в пространстве, из которых, как из открытых окон ночью, хлынули потоки света – а вместе со светом… Морская Королева! Целые вереницы фей, да не просто – на крылатых зверях!

"Ого! – подумала русалка. – Что это они – совсем рехнулись, что ли? Никак учения тут вздумали свои проводить… Впрочем, хоть какое-то развлечение!". И, довольная таким развитием событий, блаженно растянулась на горячем белом камушке, во все глаза восхищенно смотря, как разворачиваются в несколько цепей боевые порядки фей…

Но все оказалось намного сложнее. С другого, северного, конца неба вдруг показался ещё один летающий объект. Какая-то яркая золотая точка, блестящая на солнце, летела как снаряд, пущенный из невидимой баллисты, прямо на цепи из фей. Внимательно присмотревшись, юная русалка увидела, по мере приближения точки – а приближалась она необыкновенно быстро! –, что это летит какой-то золотистый человечек – она могла различить даже алый плюмаж на его сплошном шлеме и пурпурный плащ, развевавшийся за плечами, а также какое-то существо, которое тот держал в руках…

– Ваша Верность, рискнем ли мы нарушать границы Морской Конфедерации?

– К муринам границы! Нас тут полторы сотни – пусть попробуют что-нибудь возразить! Быстро – ныряйте!

С пару десятков крылатых девушек в белых и золотистых туниках провели вокруг себя невидимый круг своими палочками с ярко-синими камешками, и вокруг них замерцала голубоватая сфера. А потом они нырнули в море и стремительно пошли ко дну. Юная русалка нырнула вместе с ними и видела, как голубоватая мерцающая сфера позволяла феям дышать в море – она сохраняла внутри себя определенное количество воздуха, прям как в баллоне из непромокаемой ткани, которым пользуются ненавистные русалкам ловцы жемчуга…

Опустившись до самого дна, они щелкнули пальцами и прямо в прозрачной морской воде зажглись фонарики, которые стали плавать по дну, освещая его. Дно было покрыто коричневым илом, галькой и мелкой бурой морской капустой – более крупных водорослей не было – об этом заботилась юная русалка… А потому обнаружить остатки золотого человека, намертво сжимавшего в своих металлических руках какого-то юношу, почти ребенка, было сравнительно несложно…

Русалка чуть не вскрикнула от горя – он такой хорошенький! Большие круглые голубые глаза, так удивленно распахнувшиеся, так и не понявшие до конца, что же с ним происходит, открытый также от удивления рот, в который уже заплыли две маленькие любопытные рыбешки, но самое главное – такие золотистые мягкие и шелковистые длинные до плеч волосы…

– "Проклятые белобрысые! Чтоб вам пусто было! Такого мальчика погубили! Я тут столетиями жду-жду, а они – бах – за пару минут… и все…". Юная русалка стиснула зубки и кулачки, но нападать на такое количество перехватчиц "ЖАЛА", конечно же, было бы безумием…

– Сестры, кажется, это он… Поднимаем…

– Так точно, старшая сестра…

Старшая из фей взяла в руки палочку, и вот – под трупами забурлил сгущенный воздух и потоки воздуха, в виде больших пузырьков, стали поднимать оба тела на поверхность, повинуясь движению волшебных палочек фей…

… А над поверхностью Моря уже завис большой зеленый дракон, ярко блестя на солнце своей металлической чешуей, махая огромными крыльями в несколько человеческих ростов. Хотя ясно было, что такая металлическая махина держится в воздухе не за счет крыльев, а за счет магической воздушной подушки под ним… На него уже, на подобной магической подушке, поднимали тела…

– В лабораторию на Летучем Острове, на опознание, немедленно!..

Последнее, что услышала юная русалка, прячась от фей в толще морской воды… а потом вся стая, зажужжав, улетела куда-то вверх…

И вновь, Залив Грез остался, как и раньше, самым пустынным, самым безлюдным местом всего северного побережья Хартленда…

…Ночью в Заливе Грез было ещё тоскливей. Спокойное, ласковое Море, теплый ветерок, ясное звездное небо, яркая лунная дорожка… Он просто создан для ночных прогулок при луне и песен… и именно поэтому русалке было тем более тоскливо – ведь прогуливать и петь было не с кем…

Она опять лежала на своем любимом белом камне на спине и считала звезды на небе. А вот и самая яркая, самая любимая – в созвездии Стрельца – между Девой и Рыбой – Денница – очень редко появляется, только в новолуния… Когда видишь её, в пору загадывать желания…

Юная русалка мечтательно закрыла глаза и загадала желание – чтоб здесь, сейчас, в залив заплыл примерно такой же юноша, которого она видела сегодня на дне… Да, да, именно такой… Главное, в точности его представить, в точь-в-точь как настоящего, и тогда это желание непременно сбудется… Да, вот он плывет, я слышу плеск воды под ударами его рук, такой несчастный, заблудший, замерзший, совершенно одинокий посреди этого бескрайнего моря… Вот его длинные золотистые волосы промокли насквозь, под его чудесными голубыми глазами пролегли тени от усталости, а его чудная белая кожа стала белесо-бледной от долгого пребывания в воде, а пухлые губы покрылись синевой…

Стоп! – юная русалка моментально открыла глаза. Чуть не заснула! Потому что я отчетливо слышала плеск воды где-то недалеко, в полумиле от моего камня в глубине моря… Наверное, я все-таки задремала…

Да нет же! Точно! Я и сейчас его слышу… Плеск, который может быть только от человеческих рук! У морских животных – тюленей, котиков, касаток – движения слишком шумные, у рыб – наоборот, слишком тихие – только "умным" ухом подчас можно уловить движение рыбьих плавников… А здесь – осторожные, мягкие, гармонические движения, явно сознательные, явно кто-то не хочет себя обнаружить…

Юная русалка всмотрелась во тьму. Её глаза засветились, как у кошки, ярко-зеленым светом, позволявшим ей видеть не только в кромешной тьме в надводном мире, где по крайней мере светит луна и звезды, но даже и в подводном мире, где и днем-то бывает темновато… Но даже при помощи своего кошачьего взгляда она не увидела ничего, кроме спокойного, гладкого как уснувший питон, Моря… Или… Почти ничего…

Потому что юная русалка увидела, что в полумиле от неё по морской поверхности кто-то методично плюхает. Она даже видела сами всплески, которые медленно, но верно приближаются к её камню…

Юная русалка – как это могут делать только русалки, когда хотят… – неслышно нырнула в Море и поплыла по направлению к месту, где раздавались звуки и – шагах в десяти под поверхностью – остановилась и стала ждать…

Через пару минут она отчетливо увидела над своей головой какие-то всплески и, недолго думая, стремительно стала подниматься к поверхности, как могут только русалки, и схватила своими руками что-то осязаемое как раз в том месте, где образовался очередной всплеск и тут же потащила его на дно – что делать она, как и всякая русалка, умела мастерски…

Раздался сдавленный крик… и что-то с шумом бултыхнулось в морскую воду и забилось в руках юной русалки. Но русалка крепко держала свою добычу. Она обхватила невидимое существо своими цепкими, перепончатыми, с тонкими перламутровыми коготками на длинных пальцах, ручками, обхватила его и ножками, и не давала ему вырваться. На ощупь это было похоже на твердое живое тело, ростом никак не меньше её самой. Тело судорожно билось и пыталось оттолкнуть русалку, но его – руки или лапы? – беспомощно скользили по гладкому зеленовато-белому обнаженному русалочьему телу, покрытому склизкой скользкой слизью, как тело тюленя или моржа, а потому не могли ни за что зацепиться, даже за шею, чтобы удушить напавшую…

Наконец, биение несчастной жертвы все более ослабевало и ослабевало, пока не затихло совсем… И когда оно затихло, тут же тело стало видимым и, о ужас!, взгляду русалки предстал… тот самый юноша, которого она только днем видела мертвым на дне…

Все водянистые внутренности русалки похолодели… Только несколько часов назад она сокрушалась о смерти этого мальчика и обвиняла белобрысых фей, а сама…

Нет! Это непереносимо! Русалка, обхватив несчастное тело, тут же со всей возможной скоростью поплыла к своему плоскому белому камню и, одним быстрым движением вытолкнув (не без помощи магии, конечно) юношу на камень, сама забралась на него и принялась откачивать из него воду, делая искусственное дыхание…

Руки замком, один большой нажим на грудь, два маленьких, один большой, два маленьких, один большой, два маленьких… Мутная зеленоватая морская вода толчками выливалась из его посиневшего рта… Десять циклов и, прикосновение губ к губам, и сильный вдох воздуха в остановившиеся легкие утопленника… И снова, и снова…

Руки уже болят, по щекам струятся соленые русалочьи слезы, которых нечем и вытереть, в груди застрял плачь, а она – один большой, два маленьких, один большой, два маленьких… Десять циклов… Вдох…

"Только не умирай, человечек, только не умирай" – одна мысль вертится в голове. "Только не умирай". Но – никаких признаков жизни… Вот уже и вода больше не идет изо рта, а результата все нет и нет…

"А может правы эти белобрысые летуньи, может, действительно есть Создатель неба и земли, может, только Он здесь в силах помочь…" – в отчаянии подумала юная русалка и, завершая сотый цикл нестерпимо уставшими руками, она всей своей мыслью обратилась к Нему – ведь никакая магия на свете, – хоть русалочья, хоть феина, – не может вернуть в этот мир уже умершего!

– Создатель! Если Ты есть, пусть этот юноша оживет, а я больше никогда и никого топить больше не буду! Честно-честно! Помоги же мне, Создате-е-е-е-ель! – мысленно закричала юная русалка и прикоснулась своими красными как кораллы губами к синим от холода губам юноши, чтобы вдуть очередную порцию воздуха в легкие утопленника, как… его губы ожили и отреагировали на прикосновение, а потом удивленно открылись большие небесно-голубые, как горные озерца, глаза…

…Когда, наконец, юная русалка отпустила губы утопленника – а это произошло, мягко говоря, весьма не скоро… – он уже окончательно пришел в себя…

– Кто ты? – только и произнес он сдавленным шепотом, торопливо освобождаясь из-под склизского русалочьего тела, лежавшего на нем и отползая на другой край белого камня.

– Кто-кто… Как видишь, дева морская, кто ж ещё тут может быть за полночь… – и русалка гордо расправила свои роскошные зеленые, как морские водоросли, волосы, перепончатыми пальцами и соблазнительно "стрельнула" своими глазками в юношу. Но эффект был совершенно обратным.

– Как? Не нравлюсь? – чуть не взвизгнула, но вовремя перешла на "громкий шепот" морская дева и обиженно надула губки и даже всхлипнула. – Я, между прочим, тебе жизнь спасла, а ты…

– Ну что ты… – прошептал юноша, по-прежнему смотря себе под ноги. – Ты только оденься во что-нибудь – не могу смотреть на тебя… Совестно как-то…

– Ой! А я и не думала, что люди-то такие стеснительные… Моряки так наоборот – таращатся на меня во все глаза – дырку глазами протерли… А ты… Ну да ладно, сейчас – юная морская дева бесшумно нырнула обратно в пучину, но тут же показалась её голова и бело-зеленоватые круглые плечи. – Смотри у меня – сбежишь – подниму такой крик, что все "ЖАЛО" сюда явится… Ух! – и погрозив Люку – а это был без сомнения – Люк – пальчиком с острым коготком, нырнула опять в пучину…

Люк же лег на ещё теплый, нагретый за день солнцем, белый камень, совершенно не думая о побеге, и… просто уснул – шутка ли – полсуток плыть по морю, да ещё и побывать чуть ли не на том свете…

А на закате луны у белого камня раздался тихий всплеск и, истекая водой, на него забралась морская дева, облаченная в роскошное облегающее зеленое платье из водорослей, на голове – роскошная жемчужная диадема, а на шее – прекрасное ожерелье из красных кораллов – прямо под цвет губ…

– Смотри, человечек, теперь, небось, не совестно будет… Ой, уснул… Намаялся, бедненький… Рыбка моя… – нежно проворковала морская дева и погладила перепончатой лапкой лицо Люка. – Ну, раз ты заснул, то сам виноват – утащу тебя в такое логово, что пусть все "ЖАЛО" ищет – не найдут!

Она достала из-за камня перламутровую раковину и тихо-тихо в неё продудела…

– Эй, подожди, рано ещё…

Русалка достала свою палочку, сделанную из розовых кораллов, загоревшуюся мягким розовым светом, и обвела ею вокруг юноши и тут же, невидимое человеческому – но очень хорошо видимое русалочьему – глазу, вокруг юноши возникло бледно-розовое пульсирующее сияние…

– А теперь давай, валяй, песик… – хихикнула морская дева, и мягкие ярко-красные щупальца обхватили спящее тело так нежно, как родительские руки – тело горячо любимого младенца, и потянули в голубую бездну…

…Люк проснулся невероятно хорошо отдохнувшим, бодрым, с ясной и свежей головой и… жутко голодным. Его быстро растущий молодой организм настойчиво требовал пищи урчанием в животе. От этого урчания он, собственно, и проснулся. Лежал он на какой-то мягкой и шелковистой подстилке, очень мягкой и очень шелковистой… и… подвижной весьма! Люк всей спиной ощутил какое-то шевеление… А потому резко подпрыгнул и в ужасе посмотрел на движущуюся подстилку.

Это был… розовый язык огромной черепахи, чья голова была в три человеческих роста, а уж про размер коричневого панциря и огромных плавников-ласт и говорить не приходится!

Люк в ужасе отпрыгнул в противоположный конец комнаты и тут же услышал чей-то звонкий и мелодичный смех…

– Ничего не вижу смешного! – обиженно нахмурился Люк и внимательно осмотрелся.

Сзади он заметил стоящую вчерашнюю знакомую – морскую деву, как она представилась, – с подносом в руках. Она так смеялась, что, казалось, вот-вот выронит поднос со всем содержимым, но самое интересное, что гигантская морская черепаха засмеялась тоже – кряхтящим, скрежечащим старушачьим голосом.

Но внезапно морская дева смеяться прекратила, а вместе с ней, как по команде, и морская черепаха…

– Прости, дорогой, просто ты так смешно, хи-хи, отпрыгнул, у тебя было, хи-хи-хи, такое уморительное, хи-хи, выражение лица… Как будто тебе за шиворот ледяной воды налили… Все, не буду больше, прости…

Морская дева действительно честно пыталась справиться с позывами смеха, а потому даже на некоторое время отвернулась, предоставив несколько мгновений Люку, чтобы посмотреть, где же он находится…

А находился он в странном сферическом помещении перламутрового цвета, размером шагов в сто в диаметре, высотой – в шагов в тридцать. Стены у него были полупрозрачные, так что можно было видеть, что творится снаружи… А снаружи было – дно морское, самое настоящее! Целые джунгли из темно-зеленых высоченных водорослей, чьи тонкие стебли и листья немножко покачивались из стороны в сторону, как бы под действием ветра, а также разноцветных кораллов. Целые стаи из рыб, от размером с ноготок до размером в пять, шесть человеческих ростов, которые ловко плавали в джунглях из водорослей и кораллов, не обращая никакого внимания на Люка. А дно, покрытое жемчужно-белым песочком, покрывали всевозможные моллюски с раковинами самых причудливых форм, с усиками-антеннами и без, каракатицами, крабами и прочей придонной живностью. Все здесь шевелилось, дышало, плавало, бегало, ходило… А потом Люк заметил аналогичные розовые пузырьки, привязанные тонкими серебристыми ниточками к гигантским кораллам и водорослям, где жили другие русалки… И только теперь Люк заметил, что голова огромной черепахи исчезла – она уже уплывала куда-то вдаль, медленно и важно гребя своими огромными плавниками-ластами… Видимо, выполнив роль "кровати", она теперь была освобождена мысленно своей хозяйкой для своих личных, черепашьих, дел…

Сам же пузырек был просто пузырьком, в нем ничего не было, даже присесть не на что было…

– Добро пожаловать, мой дорогой человек… А как, кстати, тебя зовут? Мы ж даже не познакомились с тобой… Меня зовут Марина. Я – морская дева, хранительница Залива Грез, а ты?

– А я, – кашлянув смущенно в кулак, проговорил Люк, – Люк.

– И все? – недоверчиво посмотрела на него Марина, все с тем же подносом в руках.

– И все! А что ещё нужно?

– Да нет… Просто за тем, кто "и все" – "ЖАЛО" так не носится, всем составом, во главе с этой ненормальной жемчужно-белой… – хмыкнула Марина и только теперь заметила, что её гость переминается с ноги на ногу. – А-а-а, тебе сесть не на что…

Она щелкнула пальчиками и тут же со дна поднялись три больших краба и, ловко хватаясь своими клешнями и лапками за стебли огромной водоросли, к третьей снизу ветви которой был серебряной нитью привязан их пузырек, залезли по ней и совершенно беспрепятственно прошли сквозь розовую стену – причем не впустив ни капельки воды! – и, сложив под себя лапки, сели, образовав, таким образом, два табурета и один плоский столик, поскольку третий краб был раза в два крупнее двух других…

– Прошу к столу, Люк, кушать подано! – торжественно сказала своим звонким и веселым голоском Марина и опустила свой поднос на спину третьего краба.

Люк, голодный как белая акула, не заставил себя просить дважды и сел за импровизированный стол. Села и Марина. На подносе были листья настоящих кувшинок, на которых были какие-то раскрытые раковины с белесой жидкостью.

– Что? Не нравится? Да это ж устрицы! Неужели никогда их не ел? Их же людские короли за большие деньги покупают! Они вкусные, честно-честно! А для мужчин это вообще – первое дело, – не удержалась все-таки и хихикнула, – знаешь, какую силу придают… Давай, ам – и все! – протянула русалка одну из устриц своему гостю. Но видя выражение отвращения на его лице, она взяла одну и первая вылила содержимое раковины себе в рот. – М-м-м-м, как вкусно… Ну попробуй, во!

Люк, все ещё не сводя недоверчивого взгляда с морской девы, взял одну из раковин и… залпом выпил…

– Ух ты! Вкусно! – воскликнул он. – Что-то вроде совиных яиц, только лучше…

А дальше его уже не надо было просить дважды. Через пару минут все двадцать раковин он выдул в одного… И только когда выдул двадцатую и почувствовал сытость – устрицы оказались на диво калорийными! – вдруг почувствовал себя не в своей тарелке…

– Ой, Марина, а я ведь и твою порцию съел тоже…

А морская дева, все это время облокотив свою голову о перепончатые ручки и с большим удовольствием наблюдая, как и все, наверное, женщины в мире (а чем русалки хуже-то?), как мужчина ест её стряпню, вдруг очнулась как бы ото сна…

– Да чепуха! Я себе ещё насобираю… И вообще, я есть не хочу… – махнула она своей ручкой.

Люк успокоился и насытился, и теперь смог по-настоящему рассмотреть свою хозяйку. На этот раз она уже не вызвала в нем такого страха – её нагота, впрочем, весьма привлекательная нагота – теперь была заботливо спрятана под нежно-зеленым, сплетенным из водорослей платье и теперь Люк мог смотреть на неё уже спокойно…

– Ну как тебе? – заметив его восхищенный взгляд на себе, спросила Марина.

– Чудесно… – только и смог прошептать Люк.

– То-то же… А то чуть не довел меня до слез ночью… Отворачивается, как от болотной кикиморы, понимаешь ли… – тут Марина вскочила со своего ходячего сиденья и принялась кружиться по розовой комнате в своем новом платье в каком-то невиданном танце…

– А ну, что сидишь, давай-ка потанцуем!

И тут же подскочила к Люку и, схватив его за руки, вытащила на середину пузырька. Крабы тут же попятились назад, унося посуду с собой, освободив пространство.

– Марина, подожди, так ведь музыки все равно нет… – пытался выйти Люк из неловкого положения, ведь чему-чему, а танцам "дядя Азаил" его явно не обучал…

– Музыки? Ах, м-у-у-узыки… Ничего нет проще! Музыка, быстро! – хлопнула она в ладоши и звонко засмеялась. Тут же, откуда не возьмись, появились целый десяток бородатых тритонов с разными инструментами – от арф, лютен и цитр с русалочьими волосами вместо струн до раковин и тростниковых флейт – и грянула плясовая мелодия!

Но напрасно Люк боялся танцев… Марина обхватила его шею своими руками – крепко-крепко – а потом шепнула ему на ушко какое-то заклинание и… его ноги сами так и пустились в пляс от ударившей в уши мелодии. А Марина только звонко рассмеялась…

…Люк не помнил, сколько они скакали – именно скакали – танец, под стать мелодии, был просто диким, – по розовому пузырьку, пока вдруг мелодия, взвизгнув на полутакте, не умолкла. Танцующие встали как вкопанные, а Марина нахмурила брови, гневно повернула свое личико, чтобы задать жару тритонам… но вместо тритонов увидела… двух морских дев на больших белых акулах с коралловыми палочками в руках.

– Ой, подводный патруль… Попались… – прошептала юная русалка и испуганно закрыла свой рот ладошками.

– А что такого? – спросил Люк. – Они тебе угрожают? Так я разберусь! – сжал кулаки юноша.

– Ты что! – зашипела Марина. – Это ж гвардия Её Величества!..

– Дева Марина! Извольте дать отчет – почему Вы похитили этого человека с поверхности, не предупредив Её Величество? – сказала одна из наездниц в платье из багрово-красных водорослей, указывая пальцем на Люка.

– А меня не похитили, если хотите знать! – с вызовом ответил Люк, задвигая свою спасительницу за спину, как бы защищая её от непрошенных гостей. – Дева Марина спасла мне жизнь и я ей очень благодарен…

Но те даже не обратили внимания на речь Люка и продолжали в том же духе, грозно сдвинув брови и вытянув волшебные палочки, а акулы, на которых они сидели, обнажили свои огромные белые кинжалообразные зубы, как собаки, рычащие на врагов хозяина…

– Знаете ли вы, Дева Марина, что за похищение собственности Сообщества фей, вы подлежите наказанию в виде Вашей выдачи наверх, представителям Сообщества? – грозно произнесла вторая стражница.

Люк чуть не подавился от гнева – то его трофеем назвали, то теперь – собственностью…

– Только попробуйте прикоснуться к ней хоть пальцем – вскипел Люк – и я за себя не отвечаю!

И с этими словами Люк поднял свои руки и по ним пробежали разряды электрического тока…

Стражницы удивленно переглянулись, а Марина обняла его сзади за плечи и прижалась своей щекой к его лопатке (Люк был её выше на целую голову).

– А ты какое право имеешь на подданную Морской Королевы? – в один голос воскликнули стражницы, тем не менее, не решаясь напасть.

– А такое… – дерзко ответил Люк, но тут же споткнулся, так как совершенно не мог придумать никакого основания своей наглости… – такое… – и тут его осенило… – Марина – больше не принадлежит вам, она моя жена – и принадлежит только мне, по праву мужа, а вас я попрошу покинуть наш дом, пока я не выпроводил вас вместе с вашими уродливыми конями отсюда за шиворот!

И как бы в подтверждение того, что он не шутит, он поднял свои руки и пустил несколько молний прямо в непрошенных гостей. Молнии легко пробили розовую стену и ударили прямо в морды акул, которые тут же перевернулись вверх тормашками и всплыли на поверхность моря вверх брюхом, как и всякая оглушенная рыба… А их наездницы ушли на дно…

– Ой, ты их убил… Сумасшедший!.. – вскрикнула Марина, зажав ротик ручками, подбежав к краю их пузырька и смотря вниз, где лежали стражницы.

– Да нет, ну что ты… – успокоил её Люк, взяв её за руку. – Они просто в шоке… Разряд был не сильный, щадящий…

– Ах, ну и ладно! – рассмеялась Марина и беззаботно махнула ручкой. – Так им и надо… Стой!.. – вдруг до неё дошел смысл последних слов Люка… – А ты… ну… ты… серьезно… про мужа и жену… или… – замялась она, неожиданно для русалки, которые славятся у людей и фей своей распущенностью и бесстыдством.

– Ну конечно серьезно… – совершенно простодушно и прямо ответил Люк. – Ты ведь мне жизнь спасла… Я теперь твой, навеки… – и обнял тонкое и влажное тело морской девы и крепко прижал к своей груди.

– Ну тогда и к Морской Королеве с визитом пойти не грех! – вдруг внезапно повеселев и рассмеявшись, прокричала Марина (Люк уже понял, что внезапные переходы от веселья к спокойствию и наоборот, – это нормальная часть характера русалок, нестабильных в своих настроениях как само море), – только она может меня отпустить с тобой, Люк, у нас тоже свои законы… Но зато и эти чудики нам ничего сделать не смогут, ведь если я твоя жена по факту, то на меня они права точно не имеют…

…Люк и сам не понял, как все быстро произошло. Мало того, что минуту назад он и не думал о женитьбе, а тут уже обзавелся женой. Но на этом ничего не закончилось.

Марина хлопнула в ладоши и тут же к их розовому пузырьку подплыла давешняя огромная черепаха и опять просунула свою циклопическую морду в пузырек. Русалка опять возвела своей коралловой палочкой вокруг Люка защитную сферу, а потом они вместе, рука об руку, по плоской чешуйчатой голове черепахи забрались на её панцирь, а та, в свою очередь, медленно и важно поплыла куда-то вглубь Моря…

Марина сидела впереди, Люк сзади. Марина держалась за морщинистую, как у старухи, шею черепахи ("ей уже почти 100 тысяч лет" – шепнула юная русалка на ушко Люку), а Люк – за тонкую таллию своей невесты. Так они и плыли.

Пока плыли, Люк подумал, а почему это русалки могут под водой обходиться без воздушных камер, как он? Но внимательно присмотревшись, он увидел, что у самой ключицы Морской Девы открылись закрытые ранее щели, напоминавшие рыбьи жабры, которыми она и дышала, а носовые отверстия, наоборот, даже закрылись какой-то пленкой, так что вода не попадала в легкие…

– "Удивительно! – подумал Люк – Ну и чудо природы – эти русалки. И не рыбы, и не звери, и не люди, и не феи, а что-то совсем-совсем особенное".

А о чем думала Морская Дева… об этом нетрудно было догадаться. Как и всякая девушка перед свадьбой, она была только тем и занята, что мысленно выбирала себе наряды и делала прически, и от этих радостных мыслей она не замечала ничего вокруг…

Люк, наоборот, смотрел на окружавший его мир во все глаза. Мимо него проплывали целые города из розовых пузырьков, в них то и дело заходили, а потом и выходили их хозяйки. Некоторые плыли своим ходом, как рыбы, изящно вращая своими обнаженными телами (Люк уже привык, не отворачивался), некоторые – на разного рода существах – кто на морских коньках, кто на морских черепахах, кто на акулах – удивительно, впрочем, смирных… Многие из них останавливались и приветственно махали руками Марине и её жениху и просили приглашения на свадьбу – так как Марина тут же, после первых слов приветствия, всем сообщала о ней, чем приводила в смущение Люка – при таком количестве свидетелей отказ от его опрометчивого слова уже был невозможен…

Однако кроме русалок, выглядевших, для Люка, чуть ли не на одно лицо – зелено– и длинноволосые, зеленоглазые, круглолицые, с белесо-зеленой кожей, перепончатыми пальцами… – он увидел и других обитателей. Некоторые русалки имели своих детишек – таких же как они – правда, их было не очень много…

– Да нет, ты не подумай! – махнула рукой в ответ на его вопрос Марина. – Икры мы мечем много, по три-четыре десятка икринок за раз! Только вот созревает она долго, столетиями… Тут целый подвиг надо совершить… Узнаешь потом, на собственном опыте, – хихикнула она и хлопнула Люка по ноге правой ручкой, – и тут же стала серьезной – да и далеко не всегда вызревает – много икры так и не вызревает – почему – не спрашивай, не знаю…а из большинства икринок вылупляются гибриды…

– ??? – вопросительно посмотрел Люк на Марину.

– Ну, мы так называем полуразумных – это тритоны – они ведь ничего не умеют, кроме как на дудках играть, к размножению не способны, правда, умеют колдовать, сила в них есть, но сами – ни бум-бум – стукнула себя по лбу раковиной Марина, – ими надо руководить, направлять… Либо какие-нибудь сирены, гарпии, морские змеи… Они нам служат, привязываются, как домашние животные к людям, но… – развела она руками… – сам, понимаешь… А ещё могут вылупится…

– Нет, не надо, я… как-нибудь в другой раз послушаю…

– Ух ты… Уж не раздумал ли случайно жениться-то? – испуганно спросила Марина и повернувшись к нему полубоком, посмотрела прямо в глаза… – Да ты не бойся, Люк, малыш, – вдруг резко перешла она опять на легкий и беззаботный смех, похлопывая его ладошкой по щекам, – один все равно рождается либо русалкой, либо водяным, честно-честно…

– Ну-у-у, русалок-то я видел… А водяные, где?

– А вот они – плывут, родименькие! – указала Марина перепончатым пальчиком куда-то в сторону и по её мысленному приказу морская черепаха резко повернула вправо…

Люк с любопытством посмотрел в указанную сторону и увидел стайку таких же длинноволосых, покрытых чешуей, белесых существ, с такими же перепончатыми пальцами… Марина поманила их рукой и те послушно поплыли к их черепахе.

– Мой жених, без пяти минут муж, Люк, хочет с вами познакомится… – как всегда выложила все сразу Марина.

– А почему они молчат, Марина? – спросил встревожено Люк.

– Да они телепатией не владеют – будут говорить – вода в рот нальется – кто откачивать будет? – усмехнулась Марина, а Люк только сейчас понял, что все это время слышал голос своей странной спутницы непосредственно в своей голове, без помощи ушей… – Да и зачем она им? Они все равно магией не владеют… Но мы их все равно любим… Они хорошие… На арфах играть умеют, на рыбах кататься, песни петь… Правда мало их у нас… Все больше русалки да русалки вылупляются… Вот и приходится – корабли топить с моряками – иначе вымрем, как ихтиозавры…

– Чего-чего?

– Ихтиозавры – чудища такие морские… Её Величество королева Лора на них с гарпуном любила охотиться, да потом перебили всех под корень… Жаль, скучно без них стало… Ой-ой-ой, – вдруг рассмеялась опять Марина, указывая куда-то пальчиком, – смотри! Похоже наши стражницы уже очухались. Злобные такие! Смотри, да у них все физиономии в синяках, хи-хи-хи!

Люк посмотрел туда, куда указывала Марина и действительно увидел плывущих к ним стражниц в багрово-красных платьях с палочками в правой руке у каждой.

– Морская Королева Лора ждет тебя, Люк-Люцифер, незамедлительно! А ты – нарушительница порядка… – и свирепо посмотрели на Марину, но та, взяв за руку Люка, совершенно по-детски скорчила им рожицу.

– Только попробуйте что-нибудь сделать мне. У меня муж есть. Вот. – и пригрозила им кулачком.

Стражницы только хмыкнули и взмахнули своими коралловыми палочками. Откуда ни возьмись, сразу подплыли те самые акулы. Стражницы знаком указали Люку и Марине пересесть на более быстроходный вид транспорта, чем их черепаха, а потом прикоснулись своими палочками к головам акул и те во всю прыть припустили к заданному направлению.

И верно, плыли акулы так быстро, что Люк уже не успел ничего тщательно рассмотреть. Мелькали только бесчисленные джунгли водорослей и кораллов, розовых пузырьков, каких-то рыб, моллюсков и животных…

Пока наконец акулы не остановились возле огромной пещеры, диаметром не меньше чем в пятьдесят человеческих ростов, сделанной в скале, которая вся целиком – и изнутри, и извне заросла большими розовыми кораллами.

У устья пещеры стояла почетная стража из пурпурных в три человеческих роста весьма грозного вида спрутов и такого же роста крабов с острыми как бритва клешнями, а между ними – сама Морская Королева Лора – собственной персоной… И лицо её не предвещало для Люка ничего хорошего…

…– Ты хоть знаешь, мальчишка, во что ты сам впутался и во что ты впутал меня, а? – не находя себе места, ходила из угла в угол в тронной зале Кораллового Чертога Морская Королева. Тут, наконец, она остановилась, прям напротив своего трона – перламутровой раскрытой раковины, внутренность которой была застелена мягкой как шелк розовой губкой и украшенной крупными, с кулак, жемчужинами… – и грозно посмотрела на обоих – понурившего свой взор Люка и морскую деву Марину, как дети державших друг друга за ручки… Видимо, они и смотрелись со стороны, как нашалившие дети, потому что Лора вдруг не сдержалась и улыбнулась…

– Ваше Величество, это я во всем виновата, – жалобно пискнула Марина, – но вы же не выдадите моего жениха, без пяти минут мужа, "ЖАЛУ", ведь правда? "С моря выдачи, ведь, нет"… – А потом вдруг, набравшись храбрости, бросилась к ногам своей королевы и истошно затараторила. – Ваш Величество, мы его спрячем в самой глубокой-преглубокой впадине, там, где только морские змеи обитают да эти… ну как их там… рыбешки с электрическими вспышками… Никакое "ЖАЛО" не найдет… Скажем, утонул – и все тут… Ваше Величество, умоляя-ю-ю-ю-ю…

– Да пойми ты, глупая, дело не в этом… Во-первых, "ЖАЛО" уже знает что он здесь, и жив – шпионов у них хватает… Во-вторых, дело не в "ЖАЛЕ", а в том, что этот юноша – несет на себе проклятье. Он связан – и связан навеки, по самому факту своего рождения – с силами, которые враждебны этому миру, а потому ему не место здесь, НЕ МЕСТО!.. По правилу, я его должна либо сама уничтожить, либо парализовать и передать "ЖАЛУ" и я бы сделала это, не задумываясь, если бы… – Морская Королева, высвободив свои ноги из рук рыдающей морской девы Марины, быстро подошла к юноше и подняла его опущенный подбородок своим тонким пальчиком и внимательно посмотрела на его лицо…

Она смотрела несколько минут и что-то искала своими пронзительными, бегающими глазами в нем и не находила…

– Удивительно, – как бы про себя проговорила Лора, – ни одной его черты, ни одной…

– Что – "если бы" – вдруг неожиданно резко спросил Люк, и пронзительно и дерзко сам посмотрел в её зеленые и древние как само Море глаза…

– Ничего… – отвела она свой взгляд. – Я тебя не сдам "ЖАЛУ", Люцифер, но и дать убежища тебе не могу. Ты несешь на себе проклятье и я вижу его знаки даже в твоих глазах… Тебе не место здесь, уходи… Я дам самую быстроходную акулу тебе – плыви в любой конец Моря, высаживайся на любом берегу – но территорию Морской Конфедерации ты должен покинуть – сегодня же…

– Ваше Величество, а как же я-а-а-а-а? – завопила Дева Марина и поползла на коленях к своей госпоже, чтобы поцеловать её руку.

– Ты свободна, как и любой другой член Морского Народа… – немного брезгливо отдернула свою руку от губ юной русалки. – Правда, твое преступление тяжко и я бы должна была заморозить тебя лет так на десять тысяч в леднике (при этих словах Марина в ужасе закрыла свое лицо руками)… Но, поскольку ты сама отдала свою жизнь этому… даже не знаю как его назвать, к какой расе он относится вообще…этому Люциферу… иди с ним – куда хочешь, я освобождаю тебя от служения в Заливе Грез… Теперь твоя жизнь принадлежит этому существу… как его – тебе… Но свадебной церемонии я проводить не буду – этот брак противоестественен по существу… Русалки могут выходить замуж за людей, это принято и разрешено, но за ТАКИХ гибридов… уж увольте… Живи с ним как хочешь – но я – королева Лора – за это ответственности нести не буду…

Люк за все это время почти не проронил ни слова… Но не потому, что ему нечего было сказать… Обида комом встала в его горле и если бы он стал что-то говорить, то либо заплакал бы (а это не по-мужски), либо стал бы гневно ругаться (что тоже – не по-мужски), а потому он молчал и смотрел прямо перед собой. На роскошные, увитые розовыми кораллами и украшенными разноцветными жемчужинами стены тронной залы, на полированный до зеркального блеска пол из плит зеленого мрамора, на роскошные фрески на потолке и витражи на окнах из сцен из морской жизни… Но вся эта красота как то не запоминалась. В голове вертелось одно и то же "гибрид", "солнечный ублюдок", "проклятый"… И от этих слов ему некуда было скрыться…

Ещё каких-нибудь пол года назад он был просто Люком – просто полярным охотником, учеником мага, одиноким, правда, но все-таки, он знал, и дядя Азаил говорил ему, что он – человек – воин и мужчина. А тут… сначала он узнал, что он ублюдок, враг "Сообщества", а теперь, что он – проклятый и гибрид, не достойный убежища и даже таинства брака…

– Все в порядке, Ваше Величество, я ухожу. Я не просил у вас убежища и не прошу. Прошу только об одном… Только об одном… Я знаю, по вашим глазам вижу, вы знаете, кто мой отец… Меня назвали "солнечным ублюдком", человеком без отца… Откройте мне эту тайну, и я буду Вашим должником навеки… И уйду отсюда, из Коралловых Чертогов, с легкой душой навстречу своей судьбе, своему проклятию…

– Не обольщайся, Люцифер, я не открою тебе имени твоего отца, которого я действительно знаю, и знаю так, как его не знает и его собственная жена… Уходи, пока я не выгнала тебя силой… Я не хочу, чтобы солнечное проклятие пало и на мои коралловые чертоги…

– Но… почему? Я-то тут причем? Что я плохого сделал…

– Ты – ничего… Но те силы, что тебя используют в своих целях… Уходи, повторяю, уходи, а имени твоего отца я тебе не открою, чтобы он не пострадал из-за тебя, чтобы тень не пала на его доброе имя… Уходи… – и Морская Королева отвернулась, показывая, что аудиенция окончена.

– Я не могу взять тебя с собой, дорогая… Ты спасла мне жизнь, но я не хочу в ответ губить твою… Путь мой – опасен и труден – и я не могу обрекать тебя на то, что не пожелал бы самому себе… Прощай!

С этими словами он быстро поцеловал Марину в щеку и стремительным шагом отправился к выходу из Коралловых Чертогов Морской королевы Лоры…

– …Как ты могла, ну как ты могла, сестра, нас так подвести… Это просто невероятно! Провалить такое важное задание! Упустить такой опасный для Порядка и Процветания всей Целестии объект! При этом погибла одна из лучших наших сестер, и не только… Мы так тебе доверяли, а ты… – лицо Жемчужно-Белой красноречиво выражало осуждение и разочарование. Милена все время пыталась спрятаться от пронизывающего, такого осуждающего, такого печального взгляда её глаз, но никак не могла. Она отворачивалась, она смотрела в сторону, вниз, на пол, но даже когда она закрывала глаза, она все равно видела лицо Жемчужно-Белой, и ей становилось невыносимо тяжело…

– Сожалею, Ваша Верность, что я не оправдала возложенное на меня доверие… Позвольте же мне, наконец, искупить свою ошибку… искупить… кровью… – глотая горький комок в горле, еле выговорила Милена, смотря на кончики своих сандалий и сжимая крепко-крепко кулачки.

– Кровью? Кровью! Да после того, что ты сделала, тебе не доверят больше ничего… НИЧЕГО! Задания, связанные с пролитием крови, доверяются только лучшим из лучших воительниц "ЖАЛА", а ты этого – не достойна… В общем, иди, возвращайся домой, выходи замуж и рожай детей для Сообщества – больше ты ни для чего не пригодна… – и Жемчужно-Белая презрительно отвернулась, красиво качнув своей роскошной шевелюрой из пепельно-белых волос, блистающей россыпью опустившихся на её тонкие и стройные плечики. Глядя на неё сзади никак невозможно подумать, что эта красивая девушка руководит самым сильным сообществом боевых волшебниц всей Целестии и ни дня не проводит в покое, на одном месте…

Милена в отчаянии взвыла и бросилась вон из округлой, без окон и без дверей, комнаты, с одинаковыми розовыми стенами, залитой одинаковым ровным розовым светом, струящимся неизвестно откуда, в открывшееся в сплошной стене отверстие и… тут же оказалась в кокосовом саду. Кокосовые пальмы в несколько человеческих ростов окружали её со всех сторон, заросли хвоща и папоротника доходили до груди и шеи… Милена с плачем продиралась через заросли, даже не пытаясь взлететь… Наконец, она вышла на полянку в центре кокосовой рощи, на которой располагался обеденный стол. Но на столе, вместо обычных блюд лежала… фея 3-го ранга, Старшая Сестра взвода "Шершень-2", личное имя – Сильвия… На неё страшно было смотреть. Тело её было все обожжено, местами даже до костей, до мяса, обрывки обугленных, когда-то голубых одежд… Она еле стонала, еле дышала… В воздухе носился запах обгорелого мяса…

Милена быстро подбежала к столу, на ходу подбирая наиболее сильные болеутоляющие заклинания, чтоб сестра хоть умерла – с такими ожогами ведь уже не живут! – без страданий… Но когда она подбежала к Старшей сестре, та внезапно открыла глаза и пронзительно посмотрела на Милену и мертвой хваткой вцепилась своей правой рукой в её руку, не давая ей сколдовать – в правой руке у неё была палочка…

– Что ты наделала, сестра, что ты натворила! – зловещим шепотом прошипела она. – Ты всех нас подвела… Моя смерть будет напрасной, понимаешь, напрасной!!! Почему, ну почему ты упустила объект? Почему ты поверила моему убийце, не распознав подлог? ПОЧЕМУ??? Я ухожу в тот мир неупокоенной и только ты, только ты в этом виновата, ТОЛЬКО ТЫ!!!

Милена хотела что-то возразить, попросить прощения, покаяться… но прерывистое болезненное дыхание Сильвии вдруг с сильным выдохом остановилось и её взгляд – таких красивых, небесно-голубых глаз – пожалуй, единственного, что осталось красивого на её изуродованном страшнейшими ожогами теле – остекленел…

Милена завыла, как раненая волчица и бросилась бежать – бежать, бежать из этого кокосового рая, чтобы никогда, никогда больше его не видеть, НИКОГДА!!!

Очнулась она уже где-то далеко в тундре… Она сидела на мягком серо-буром ягеле, а вокруг была плоская – без конца и края – равнина, усыпанная бледно-розовыми северными подснежниками… Было довольно прохладно, так как северное солнышко светило, но почти не согревало. Дул неприятный ветер с Ледовитого моря… Милена зябко поежилась, но почему-то не стала произносить заклинание "тепловой щит"… Ей даже нравилось страдать от мороза – ведь она заслужила гораздо большее страдание…

– Вот-вот, помучайся теперь, "розовая", помучайся, – вдруг раздался откуда-то сзади знакомый голос… и Милена резко повернулась и увидела стоящего сзади Дикаря – с луком в руках, с колчаном стрел – за плечами, в какой-то уродливой куртке из оленьей кожи и кожаных штанах. Его длинные золотистые – совершенно нетипичные для людей волосы – такие бывают только у фей! – развевались на ветру. Голубые глаза его смотрели на неё презрительно, уголки губ также презрительно сжались в некое подобие издевательской усмешки, а рядом стоящие с ним полярные собаки угрожающе зарычали, показывая свои огромные белые зубы…

– Ты была девушкой моей мечты, я грезил о тебе месяцами, лежа на печке… А ты оказалась жестокой, деспотичной, лживой тварью… Ты пыталась взломать мою память, нарушая статьи договора об Опеке, запрещающей похищать у людей память, – договор, скрепленный клятвой Создателю! –, ты называла меня "ублюдком", хотя ты не имела права меня так оскорблять, ведь даже сама Их Премудрость не посмела меня так назвать и запретила другим, ты назвала меня трофеем, хотя мы – люди – свободны… Ты злая, жестокая… Ты не фея, не служительница Создателя, а гнусная, тщеславная, жестокосердная тварь… – с этими словами Дикарь собрал всю слюну, которую только мог, и плюнул ей под ноги, а потом развернулся к ней спиной и пошел прочь, свистнув собакам…

– Нет, ты только посмотри на неё! Бесстыдница! Старшую сестру ещё не похоронили, а она уже валяется, отдыхает, блаженствует!

– Вот тебе и на! Задание провалила, а вместо наказания – ещё и наградили! Сестры не на жизнь, а на смерть бьются с этим солнечным чудовищем, а она тут загорает!

– Жестокая, жестокая тварь! А все почему? Да потому что все тебе на блюдечке с розовой каемочкой! Откуда сердце-то станет добрым, если все у вас – задарма! Вот тебе и пляж, вот тебе и озерцо, вот тебе… А посмотри, сколько животных страдают! Только о себе да о себе думаешь… Дрянь – она и есть – дрянь!..

Н-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! ПРЕКРАТИТЕ!!!!! ПРЕКРАТИТЕ!!!! НЕ МОГУ-У-У-У-У-У!!! – раздался на все Озера Отдыха пронзительный визг и все отдыхающие феи удивленно посмотрели, как в центре Озера бьется, как рыба, попавшая в сеть, фея с совсем ещё юным, почти подростковым телом…

А через пару минут – с громким жужжанием к месту происшествия уже летели две феи в оливково-зеленых туниках из 5-го, медицинского, Отдела "ЖАЛА"…

– …Ну и что будем делать, какой диагноз поставим?

– Навязчивые идеи, слуховые галлюцинации, постоянные кошмары… В таком состоянии даже Цветы Забвения смертельно опасны… Иллюзии во снах будут становится все сильнее… Надо выписывать…и… списывать с "ЖАЛА"… Психика крайне расшатана… Для неё служба в таком месте будет смертельно опасна… А ты как думаешь, сестра?

– Я думаю о том, как могли преподаватели, дававшие ей рекомендацию, просмотреть это… Психика-то у неё – никудышная… Я обязательно доложу наверх…

– Не надо… Давай лучше думать, что делать…

– Слушай, а может попробовать другой метод…

– Какой?

– Какой-какой… Это между прочим краеугольный камень моей магистерской диссертации был…

– А-а-а-а, ты про это… Но он же совершенно не апробирован, это ж чистая теория…

– Вот и апробируем заодно… Мы тут с тобой таких открытий наделаем… Давай, я пойду с докладом "наверх", а ты подготовь все внизу. Кстати, подними самое подробное досье пациентки и выясни для начала, есть ли у неё природные "амортизаторы" и какие… Это ключевой момент моей теории… Ну и… возьми разрешение на сканирование памяти… для верности… Все, я пошла…

– Слушай, смотри, а она по-моему слышит… Вон, голова дернулась…

– Давай вколем ей такую дозу, чтоб спала неделю и без сновидений…

– Давай…

…Первое, что увидела Милена, открывая глаза – был самый обыкновенный потолок розового цвета, на котором были нарисованы веселые птички-синички на ветвях покрытых зеленой листвой деревьях. Они были нарисованы так ярко и так живо, что, казалось, вот-вот можно будет увидеть, как они смешно прыгают по веточкам, постоянно вертя туда-сюда своими маленькими головками и моргают своими маленькими глазками бусинками, при этом не переставая весело чирикать.

– "Прям как у меня дома, у мамы с папой" – подумала Милена и улыбнулась во весь рот. Ей вдруг показалось, что она по-прежнему та маленькая пухленькая девочка с только-только проклюнувшимися крылышками у лопаток, вот она лежит на своей детской кроватке с потолком из синичек и вот-вот к ней подойдут Зверята, чтобы помочь ей умыться и одеться…

Милена привстала в кровати и посмотрела вокруг. И верно – это была её собственная детская, точь-в-точь такая же… Вот они – розовые обои на стенах, с изображением березового леса, кустов малины и ежевики, ромашек и клевера, по которым водят хороводы зайчата и бельчата… Такие веселые, такие радостные, с такими забавными детскими добродушными мордашками…

Ой, и кроватка такая же – сделанная в виде лежащего на спинке медвежонка, расставившего лапки. Получалось, что ты как бы спишь на груди у медвежонка, а на ночь он сам закрывает тебя своими мохнатыми теплыми лапками, так что и одеяла не нужно… А ещё, если нажать на носик, он начинает добрым голоском телепатически рассказывать сказки и петь песенки…

Милена вскочила с постели и прошлась по комнате. Да, все также… Вот и розовые занавески с веселыми крылатыми феями, вот и цветные стекла с изображением розочек и клубничек, вот и мягкий красный коврик, а вот и кроватка братика… Только она пустует…

Тут взгляд Милены упал на зеркальную дверцу шкафа и… вздох разочарования вырвался из груди… Вместо пятилетней малышки-карапуза на неё смотрела довольно взрослая девушка в розовой пижаме с синими кругами под глазами, вспухшими веками и бледными щеками…

"Значит, все это правда… И "ЖАЛО", и проваленное задание, и голоса врачей… Ой, меня же с "ЖАЛА" списали как непригодную к службе!". Из груди вновь вырвались глухие рыдания и тонкие плечики затряслись… Милена села на розовый стульчик и, облокотившись руками о стол, положив голову на руки, зарыдала…

…А через некоторое время сзади раздался скрип двери и чьи-то мягкие шаги. Но Милена не обратила на них внимания – горе всецело поглотило её. Раздался громкий шепот, какое-то шушуканье, а потом…

– С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ! С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ! С ДНЕМ… РОЖ-ДЕНЬ-Я-А-А-А-А!!!

Взрыв хлопушек, цветное конфетти, блестящий разноцветный новогодний дождик…

Милена удивленно повернулась и… увидела веселые улыбающиеся рожицы своих родных Зверят – Дракоши, Слоненка и Попугайки… Дракоша и Попугайка – с разряженными, ещё дымящимися хлопушками, а Слоненок – с большим голубым фарфоровым блюдом с настоящим праздничным тортом со взбитыми сливками, который так вкусно готовила мама, с двадцатью горящими свечами на нем – он его держал прямо на хоботе…

– Ой, Зверятки мои дорогие! Ой, милые мои!!! – и тут же опять навзрыд зарыдала…

Зверята недоуменно переглянулись, а потом, тихо положив на стол хлопушки и торт, подошли к своей хозяйке, Дракоша и Попугайка забрались к ней на колени и обняли её, а Слоненок, который на них бы и не уместился, сел у её ног и своим мягким хоботком из синего плюша обнял её ножки…

– Хозяйка ты наша, хозя-ю-ю-шка… Мы тебя очень, очень любим…

– Зверятки вы мои дорогие, милые мои, как мне вас все это время не хватало…

…Домик, в котором лечилась Милена, был действительно точной копией её родного дома. Двухэтажный деревянный коттедж с просторной мансардой, в которой как раз спали Зверята, с баней на первом этаже и верандой. Он был построен на такой же лесной полянке, у примерно такой же тихой заросшей ивой и камышом речки, с заброшенной речной мельницей. Даже русалки тут плавали как и дома. Только вот братца с родителями и Зверятами старшего поколения не было… Всезнающий Попугайка сказал, что такое совпадение и не удивительно, ведь это действительно её родительский дом и есть. Просто родителей её перевели куда-то в другое место, вот домик и освободился…

– Надолго ли? – грустно улыбнулась Милена. – Ведь если маму перевели на другое место, сюда должна заехать новая Хранительница Предела ?3…

– На столько, на сколько потребуется! – весело ответил Попугайка, взлетая на своих крылышках в воздух. – В конце концов, что стоит новой Хранительнице построить новый дом?.. Пара пустяков!

– Значит, надолго… А может, навсегда… – грустно сказала Милена и опять её глаза наполнились слезами… Так часто она никогда не плакала. Наверное, тот безымянный врач была права – психика у неё расшатана до предела…

– Ну не убивайся ты так, хозяюшка, агххх! – из розовой пасти Дракоши вырвался язычок пламени. – Лучше пойдем – искупаемся в речке, а? Погода… просто блеск!

– Нет, что-то не хочется… Пусть лучше Слоненок мне почитает что-нибудь…

– С удовольствием, госпожа, – гнусавым голосочком "в нос" сказал Слоненок. И стал нараспев рассказывать шуточный стишок Принца, который он как-то сочинил, гуляя по лесу "Если б мишки были пчелами…", но Милена прервала его на полуслове…

– Нет, Слоненок, спой мне лучше песнь о Роланде, помнишь, ту, которая как-то исполнила мама в детстве…

– Ах, ту-у-у-у… Ну, хорошо, хозяйка…

И Слоненок, нараспев, стал рассказывать древние как небо стихи о поединке славного рыцаря с драконом и о проклятии, которым проклял его дракон. Оно сбылось на склоне лет Роланда, когда он на пиру случайно порезался своим клинком, обработанным ядовитой кровью дракона и умер тут же, на руках своей жены, детей, внуков и соратников…

Милена сидела на залитой вечерним солнцем веранде своего родительского дома, качалась на мамином кресле-качалке и дремала, слушая гнусавый мерный голосок Слоненка, а Дракоша с Попугайкой в это время аккомпанировали ему, достав из маминой комнаты, лютню и арфу. Милена слушала их и отчетливо представляла описываемые там события. Вот он Роланд – красивый, высокий, статный, настоящий рыцарь… Иссиня-черные волосы, черные как ночь глаза… Преждевременные морщинки у переносицы и у уголков губ – от скорби и забот, преждевременная проседь… Вот он скачет на бой с драконом. Весь в броне, с большим белым щитом с изображением черного орла, расправившего крылья, шлем на завязке болтается по спине, длинный плащ, как и волосы, развеваются на ветру. А боевой конь так и ржет, в предчувствии боя…

Милене вдруг очень сильно захотелось увидеть этого легендарного человека, о котором сложено столько песен и историй… Жаль, здесь, в домике, нет бассейна грез… Там скорее всего есть шары с иллюзиями о Роланде… А может – и к лучшему… Зачем эти иллюзии? Они – не настоящие… А как было бы здорово, увидеть его по-настоящему…

Милена все больше и больше погружалась в дрему… И вот она уже видит, как скачет этот древний воин, а она – стоит у края лесной дороги, по которой он скачет. Она смотрит восторженно на него. Когда всадник поравнялся с нею, он посмотрел на неё сверху вниз и сказал:

– Прекрасная леди, не дадите ли мне воды напиться? – и посмотрел на неё – так ласково, так нежно…

А потом он протягивает ей свой шлем и она из колодца набирает ему прохладной, вкусной воды. Он пьет, не сходя с седла.

– Благодарю тебя, прекрасная леди, путь мой не близок и труден… Рад бы я провести с тобой не один вечерок, да не могу…

– Куда ж ты путь держишь, мой король? – спросила Милена, смахивая со щеки слезу…

– Пленил проклятый дракон Хмаг мою невесту, дочь Родерика Храброго, прекрасную принцессу Элвин… Вот, еду с ним сразиться… – нахмурил кустистые черные брови молодой, но уже с проседью и морщинами, король.

– Возьми меня с собой, мой король, я тоже хочу сразиться с драконом… Я оправдаю твое доверие, клянусь!

– Как же ты оправдаешь мое доверие, если ты уже провалила свое задание? – и осуждающе взглянул на неё, а потом дернул поводья, пришпорил коня и стремительно скрылся за поворотом. А Милена упала на дорогу и забилась в истерике…

…– Нет, вы как хотите, друзья, но так больше я не могу – ходил из угла в угол Попугайка. – Того и гляди, наша девочка совсем с ума сойдет… Что они там, в пятом отделе, думают?

– Лучше скажи, что они там в первом отделе думают, агххх… – возразил Дракоша, гневно наворачивая круги вокруг люстры у потолка. – Отдали девочку здоровую, веселую, жизнерадостную, общительную, а получили – чуть что – в слезы, в истерику, не выходит из депрессии, не спит…

– Вот-вот, друзья, – прогнусавил Слоненок, только-только зайдя в комнату. – Насилу уложил… Пришлось двойную дозу препарата колоть… Зато хоть спать будет без сновидений, а то они её с ума сведут окончательно…

– Надо что-то делать… надо что-то делать… надо что-то делать…

– Что-что… известно что… – прорычал Дракоша и спикировал с потолка прямо на спину Слоненка. – Надо брать крылья в руки, брать девочку нашу – и тикать отсюда!

– Как тикать? Куда тикать? – в один голос спросили Слоненок и Попугайка и уставились на Дракошу. Дракоша, в отличие от них, никогда не слыл интеллектуалом, даже грамоты не знал, но голова у него соображала иногда совершенно неожиданно ясно…

– Глупенькие вы… неужели не догадались? Слоненок, ты постоянно дежуришь у её постели… Что она во сне кричит?

– Ну-у-у-у… как что… все одно и то же… "не оправдала доверие" кричит, "провалила задание"…

– Понимаете, друзья, все просто… – Дракоша от волнения опять взлетел под потолок и стал нарезать круги вокруг люстры – когда он летал, у него лучше работала голова… – Пока она не выполнит свое задание, она не успокоится! Ты ж Слоненок, без пяти минут магистр педагогики, должен знать, что феи, пока не добьются своего…

– А какое такое задание? – хором спросили Слоненок и Попугайка.

– А вот это – нам и предстоит выяснить по ходу дела… Главное – не в этом.

– А в чем?

– А в том, что мы устроим ей побег, но с условием, что она возьмет нас с собой, а там она сама дорогу найдет – волшебница-то она у нас ого-го! Сильная! – прокричал Дракоша и изрыгнул из себя, увлекшись своими мыслями, такой длинный поток пламени, что задел потолок и на потолке остался уродливый черный след…

– Ну ты, потише! – заверещал хозяйственный Попугайка. – Потом оттирай за тобой…

– А потом куда, ну, с речки-то – шепотом спросил Слоненок, ловко расписываясь на прошении пером, которое он сжимал своими синим плюшевым хоботом…

– Там видно будет, – ответил Дракоша и радостно захихикал…

…Прогулка по речке, носившей красивое имя "Лесная", была просто сказкой. Здесь, в верховьях, она была неширокой. Течение было медленным.

Речка действительно оправдывала свое называние, поскольку большая часть её приходилось на лесные пространства. Она брала свое начало у Зеленых Холмов – несколько ручьев, бивших на этих холмах, скатывались по довольно крутым склонам вниз и там соединялись в одно целое. От Зеленых Холмов до сектора ?3, на границе с Темным-Темным Лесом, было всего ничего – миль 30-40, если по прямой. Речка затем круто брала к северу, огибая зловещий Лес стороной, потом шла немного на восток, и дальше уже – строго на север, до самого Моря. И везде были одни леса – сначала леса различных секторов у Предела, потом леса Древляндии, а затем – леса различных заповедников, своеобразных резерваций для диких животных, в которых они спасались от охотников-людей… Именно за эту особенность реки её облюбовали русалки. Ведь они любят водится только в лесных водоемах, как известно…

"Наверху" разрешили Зверятам прогулять Милену на деревянной прогулочной лодочке, на которой Принц обычно катал своих детишек по речке, почти до границы сектора ?3, примерно на расстоянии 10 миль…

Милена была не против прогулки. Она проснулась после дозы снотворного в немного каматозном состоянии и была рада освежиться речным воздухом.

Был уже почти полдень, солнце стояло в самом зените, было жарко, так что пришлось наколдовать прохладный ветерок. Милена села на заднюю скамеечку, а все три Зверенка – на переднюю, мордочками к ней. Легкий взмах руки – и лодка сама оттолкнулась от берега и медленно поплыла вниз по течению, так что грести не надо было. Тем более, что и грести некому – у Зверят лапки слишком короткие…

Зверята тут же затянули протяжную песню, а Милена, глядя на их забавные плюшевые мордочки, пытающиеся петь серьезную песню, даже засмеялась…

Рыбка весело плескалась за бортом лодки, шумно шелестел камыш и ивы, а по обе стороны лодки медленно проплывали стены древнего леса – все больше древние заскорузлые мохнатые ели и пихты…

– Эй, далеко плывете, а? Хотите прокатим с ветерком? – раздался веселый голосок и по обе стороны лодки вынырнули зеленоволосые головы любопытных русалок. Они схватили своими руками борта лодки и стали толкать их сзади, так что лодка понеслась очень и очень быстро – как корабль под парусом!

Милена засмеялась, впервые за все это время, полной грудью и весело повернулась к русалкам.

– А ещё быстрее – можете?

Те в ответ звонко рассмеялись и прибавили скорости, да так, что дух захватило. Деревья проплывали так быстро, что невозможно было определить их породу, а от встречного ветра волосы у Милены развевались, как будто она не плыла на лодке, а летела во весь опор… Зверята же между собой удивленно переглянулись, а Дракоша довольно подмигнул обоим своим друзьям, мол, видите, все идет как надо! Действительно, на такой скорости им будет весьма сподручно "невзначай" пересечь пограничную черту, а там… Правда, лодку так качало, а на поворотах, довольно резких, так кренило, что приходилось очень крепко держаться за лавочки, чтоб не вылететь, а сама лодка жалобно скрипела и трещала по всем швам – вот-вот развалится… Все-таки эта лодка – прогулочная – не рассчитана на такие скорости…

Но вот, на очередном крутом повороте, русалки повернули слишком поздно и… она со всего размаху вылетела на берег… Причем, шагов на двадцать от береговой полосы…

Зверята полетели, как тряпичные мячи, по которым дали пинка во время игры, и застряли в верхних ветках мохнатых елей, а Милену спасли только её крылышки – когда она вылетела из лодки, она вовремя ими заработала и сумела избежать столкновения с толстыми стволами – Зверята-то плюшевые – им все ни по чем, а она могла и пострадать…

Хуже же всего пришлось русалкам – они прям носами проехались по речному прибрежному песку, так что встали все чумазые, в грязи, прям как нашалившие дети…

– Ой, простите нас, не подрассчитали… – отряхиваясь от грязи, извинилась одна из них… и тут же все четверо прыснули от смеха… Русалки, как известно, не умеют долго пребывать в одном настроении…

Милена уже, сняв Зверят с ветвей ели, как новогодние игрушки, опускалась на землю. Взглянув на русалок, она покатилась со смеху, потому что даже в ноздри и в рот им забился песок, не говоря уже о других частях тела.

– Давайте, я вам помогу… – Она взмахнула палочкой и над головами русалок образовалась тучка, которая тут же полила на них обильный дождь, а Милена принялась смывать с них грязь розовой губкой, а потом помогала им расчесывать их роскошные волосы своим гребешком… Затем они развели магический бездровный костер и сели греться…

– Эх, как мы тут будем теперь жить, без Принца-то… Столько лет он нас тут развлекал, играл с нами, а теперь… – вздохнула одна из русалок, заворожено глядя на язычки пламени и протягивая перепончатые ручки к огню.

– А что, отец больше сюда не вернется? – спросила Милена.

– Не, здешнюю хозяйку отправили на повышение, в город на озере… Но там – не наша территория… там слишком людно… феи запрещают нам жить с людьми рядом…

– Интересно, а где мы сейчас находимся? – тревожно озираясь по сторонам, спросила Милена. – И деревья тут не такие как у нас… Одни хвойные, лиственных почти нет…

Действительно, на побережье высились только мохнатые ели, пихты, сосны и кедры. Ни одной березки…

– А-а-а, мы немножко разогнались и теперь, судя по всему, на территории королевы Коры. Тут самая Древляндия, что ни на есть… – беззаботно махнула перепончатой лапкой одна из русалок. – Да вы не переживайте, мы вас живо обратно также докатим, так что с берега до дому опять воздухом долетите – и все вчетвером прыснули со смеху.

– Странно… Древляндия… Запах тут какой-то… особенный… – медленно прошептала Милена и встала, принюхиваясь… – Пахнет…

– …свободой… ты это хотела сказать? – раздался откуда-то из чащи низкий грудной голос и на свет склоняющегося к закату солнца вышла…

– Ваше Величество, Ночная Королева Кора! – в один голос запищали все четыре русалки, вскочили с поленьев, на которых они сидели и рухнули на колени перед могущественной лесной владычицей.

А выглядела она действительно – могущественной… Высокая, подтянутая, в кожаном черном плотно прилегающем к телу комбинезоне, в плаще, накинутом на плечи, из шкуры пантеры, голова которой вместо капюшона покоилась на роскошной черной шевелюре королевы. На шее у неё было ожерелье из клыков хищных зверей, на голове – венок из лесных цветов, в руке она держала магический деревянный посох черного цвета.

– Ну вот ты и пришла, Обещанная, как и предсказано Черным Камнем…

Милена непонимающе посмотрела на Ночную Королеву, не в силах скрыть того трепета, что вызвала у неё эта легендарная владычица дремучих лесов, до которых не дотрагивался топор дровосека десятки тысяч лет.

– Всему свое время, всему свое время, дитя мое… А пока – изволь следовать за мной, мне многое тебе нужно показать и многое рассказать…

– Как… следовать… – недоуменно прошептала Милена. – Мне ж нельзя покидать территорию… санатория…

– Ну, во-первых, ты её уже покинула, а, во-вторых, спроси у своих плюшевых друзей – чем должна была закончиться ваша прогулочная поездка, а?

Если бы Зверята были сделаны не из плюша, они покраснели бы как маки – Ночная Королева раскрыла их тайный заговор.

– Пойдем, только я могу подсказать тебе, как выполнить твое задание, которое, как ты считаешь, ты провалила… Только у меня ключ – к твоей свободе, только у меня…

С этими словами Ночная Королева подняла кверху свой черный жезл и непроходимая чаща расступилась и образовалась торная и гладкая тропинка, ведущая в неизвестность…

– Ну как, идем? – обернулась она ещё раз к Милене, а та, выйдя из ступора, в который её ввело крайнее удивление от услышанного, решительно сделала шаг вперед и приняла протянутую ей левую руку лесной колдуньи в свою.

А за своей хозяйкой вприпрыжку бросились все три Зверенка, боясь, что вот-вот тропинка исчезнет и их будет разделять вновь непроходимая чаща. И чуть только они вступили на эту тропинку, как за их плюшевыми спинками сомкнулись мохнатые хвойные ветви и больше их русалки уже никогда не видели.

– Ну дела-а-а-а, сестры, – хлопнула себя по лбу одна из них. – Так исчезли, как будто бы их и не было… А потом все четверо поспешили нырнуть в речной омут и скрыться на дне, и только разбитая вдребезги белая прогулочная лодка осталась стоять на берегу, напоминая о произошедшем здесь событии…

…Люк не поднимался на поверхность всё время, пока плыл от Кораллового Чертога до устья реки Лесной, что в пяти милях к востоку от Залива Грез. Плыл он на самой быстроходной акуле, которая только нашлась в арсенале морской королевы. Внизу и по сторонам проплывали серо-зеленые джунгли водорослей, разноцветные заросли кораллов, с привязанными к ним розовыми домиками морского народа, руки и щеки его порой щекотала озорная мелкая рыбешка… Русалки кричали ему привет, а водяные махали ему руками, но он никого и ничего не замечал. Его единственным желанием было – убраться из владений Морской Королевы как можно скорее… "Гибрид"… обидное слово, сорвавшееся из её уст, жалило его больнее, чем самая ядовитая морская мурена…

Акула долго не хотела плыть вверх по течению реки – ей пресная вода была неприятна – так что пришлось изрядно повозиться. Акула согласилась плыть дальше только когда он телепатически припугнул её именем королевы Лоры, которая приказала этому зубастому морскому коню слушаться Люка во всем, что бы он ей ни приказал… Так что пришлось подчиниться…

Неприятно поморщившись, акула сделала над собой усилие и пошла по течению Лесной, вверх и вверх. Правда, скорость её снизилась – так как приходилось идти против течения…

Наконец, когда Люк отсчитал примерно 20 миль пути, он решил больше не мучить морское животное и дал телепатический сигнал всплывать на поверхность. Они всплыли посреди густого лиственного леса, абсолютно пустынного и безлюдного к большому удовольствию Люка. Иначе получилось бы забавно, если бы люди увидели, как из реки всплывает настоящая морская белая акула, да ещё и с человеком на её спине! Такие пошли бы слухи о нем, так что инкогнито его было бы безвозвратно нарушено…

Люк покровительственно похлопал по брюху акулы, пожелал ей доброго здоровья и… вышел на пологий, покрытый бурым речным песком бережок, а потом, не оглядываясь, решительным шагом пошел вглубь леса…

Правда, с него ручьем стекала вода, но это его ничуть не расстраивало. Вечер был теплым – "так обсохну…", – махнул рукой Люк, – "не за полярным кругом же…".

Постепенно настроение его улучшалось, все больше и больше. В самом деле, наконец-то он на свободе, наконец-то позади осталась эта проклятая ледяная пустыня, этот коварный кокосовый остров… Правда, жаль было собачек, Марину…

Но, взглянув на радостно бегающие по стволам деревьев и по земле солнечные зайчики, вдохнув полной грудью аромат зеленой листвы, услышав веселое пение птиц и шум ветерка в настоящих, высоких (а не карликовых) березах, он решил не думать о потерях, но только о приобретениях…

Правда, вскоре он почувствовал, что неплохо было бы и перекусить, ведь со вчерашнего дня, с обеда из устриц в домике у Марины, он ничего не ел…

– Эй, отдай мою добычу, слышишь? – Люк попытался вытащить утку из-под сапога детины, но тот слишком крепко придавил её к земле.

– А на чьей земле ты её подстрелил, малец, а? На своей, что ли? – и одним рывком своей здоровущей руки поднял Люка за шиворот, но и тогда рыжий детина был его выше на целую голову.

– На ничьей – сказал Люк. – Лес-то – ничейный!

– Ну ты и шутник, малый! Ты что, с неба свалился? У нас в Целестии все чье-то, ничего ничейного нету… Лес этот, например, принадлежит мне и моим веселым ребятам, а если ты хочешь получить эту утку себе на ужин – а не отдать её на ужин нам – то докажи свое право на это!

– И как я его докажу? – недоуменно спросил Люк.

– Ты я вижу парень из благородных… А мы, мужичье деревенское, когда говорим "доказать свое право", то подразумеваем под этим либо биться на кулаках, либо – на дубинках, – и рыжебородый подбросил высоко вверх свою тяжеленную дубинку и потом ловко её поймал.

– Ну, на кулаках, пожалуй, биться мне с тобой не с руки – твои кулаки – с мою голову… – проговорил озадаченно Люк, – а вот дубинка бы уровняла шансы…

Люку рыжебородый детина положительно понравился и ему почему-то не хотелось обижать его, раскрыв свои магические способности – это было бы как-то нечестно – щелчком пальцев повалить на землю такого кабана… Если б детина напал бы на него с намерением убить, тогда все средства хороши, а тот предлагал поединок, причем явно ради забавы (Люк был уверен, что утка – просто повод), а потому согласился…

– По рукам.

– Только у меня дубинки-то нет…

– У меня есть запасная в кустах, как раз по твоему росту… Эй, ребята, а ну выходи, потеха намечается! – и засунув толстые как сардельки пальцы себе в рот, пронзительно свистнул.

Совершенно безлюдный лес вдруг ожил и послышался шум шагов, хрустящих под ногами сучков, ломающихся ветвей и… на берег ручья сверху спустились человек с двадцать таких же молодцев в зеленом – юных и постарше, с бородами и без, блондинов, брюнетов, рыжих, высоких и коренастых… Но всех как на подбор мускулистых, подтянутых… кровь с молоком! Настоящие мужики! У всех за плечами по луку со стрелами, на поясах – длинные охотничьи ножи и рога, оправленные медью…

Они тут же образовали довольно большой полукруг, а ещё с десяток мужиков спустились с того берега и сели смотреть оттуда…

Как только мужики подошли поближе, все они разом засмеялись, показывая на Люка пальцами. Люк покраснел от смущения и закричал:

– Я ещё не проиграл, а вы уже надо мной смеетесь! Это не честно!

– Да ты успокойся, малец, это они над твоим прикидом смеются… Ты прям как девочка оделся, на первое свидание… – ответил рыжебородый и сам прыснул от смеха.

Люк посмотрел на себя… и верно – роскошная золотистая шелковая туника с вышитыми на ней розами, серебряный изящный поясок вполне походили на женское платье… для непосвященных, конечно же…

– Смейтесь, смейтесь… Мужчина не тот, кто в штанах, а тот, кто ведет себя как мужчина! – выкрикнул он им.

– Золотые слова! Учитесь, дурачье, как говорить надо… Говорю ж, парень явно из благородных…

В это время один из мужиков – высокий черноволосый парень с длинными усами – подошел к Люку сзади и потрепал его за плечо. Люк повернулся к нему и тот молча передал ему свою дубинку, как раз по росту подходящую.

Потом оба соперника встали у самого ручья – здесь почва была более менее ровная, дальше – был довольно сильный подъем и биться было неудобно.

Люк ни разу ни бился таким способом. Битва на палках, как и кулачные бои – излюбленное развлечение деревенской молодежи королевств Содружества, также как поединки на мечах и копьях – у благородных. Люк был вне того и другого. Он умел метко стрелять из лука, но состязаться в стрельбе рыжий детина как раз и не предложил. Но зато Люк знал общую технику рукопашной борьбы… Остальное, как говорится, приложится…

Первым напал рыжий детина. Он держал посох ближе к середине и наносил удары двумя крайними концами. Сначала Люк просто от них уворачивался – то вниз присядет, то влево, то вправо отпрыгнет, а то и отскочит – ловкости ему было не занимать – всё-таки охотник со стажем без малого лет семь, не меньше!

Но его увертки только вызывали смех у толпы молодцов. Все сразу смекнули, что биться мальчишка не умеет. Да и куда ему – эти благородные лентяи настоящих мужских дел и не знают… Одно дело – тонюсенькой рапирой махать, а другое дело – попробуй дубинкой тяжелой… А потому они предвкушали тот момент, как скоро их рыжебородый товарищ свалит мальца, намнет ему бока и уж они посмеются в его лице над всеми этими благородными сморчками! А потом уж так уж и быть – отпоим его пивом, быстро оклимается! Мужики из леса были не злодеями, просто им было чертовски скучно…

Но от уверток был и второй минус. Рыжебородый детина медленно, но верно загонял его все дальше и дальше в речку. Вот уже вода была по пояс. Расчет был верен – чем дальше в воду, тем меньше мальчишка сможет уворачиваться – вода сковывает движения.

– Ну что, сдаешься?

– Сда-ю-сь! – прошептал Малыш и Люк его отпустил и довольный, но жутко уставший, он отправился к берегу.

Рыжебородый Малыш, кое-как придя в себя, вдруг зарычал и, не вытерпя позора поражения, схватил свою дубинку и намеревался кинуть её в своего победителя… но тут чьи-то цепкие бело-зеленоватые ручки вынырнули из воды и цепко схватили его ноги и потащили в пучину…

Рыжебородый не успел и охнуть, как скрылся под водой, а вода закипела от происходившей там борьбы. Раздался свист и парни в зеленом кто похватал лук, кто вытащили ножи и бросились спасать своего вожака. Но Люк, кажется, уже догадался в чем тут дело…

– Марина! Слышишь меня? Немедленно его отпусти, я тебе приказываю! Немедленно! Иначе ты меня больше не увидишь, слышишь?

Борьба тут же прекратилась и рыжебородый, как здоровый кит, с шумом всплыл на поверхность, громко ругаясь, плюясь, отхаркиваясь и кашляя. К нему уже подбегали его товарищи.

А немного погодя, с громким смехом всплыла морская дева Марина – собственной персоной – и бросилась на шею Люку, обмазывая его одежду липкой слизью…

– Как я? Как я? А? Теперь ты мой должник дважды! – смеялась она, все норовя поцеловать Люка, которому было жутко неудобно перед всеми за её поведение. – Думал, убежал да? Я за тобой следила… Я тебя нашла…

– Ну, ну, прекрати, тут люди смотрят…

– Ну и пусть, мы ж с тобой почти муж и жена…– она прыснула со смеху. – Пусть только этот рыжий попробует ещё сунуться, я его так закопаю на дне – что никто не найдет. Ух! – и она помахала кулаком в сторону рыжебородого Малыша, который в изнеможении завалился на травянистый берег противоположного конца речки и никак не мог отдышаться.

– Эй, рыбка моя, давай-ка ты быстро нырнешь, а я переговорю с этими молодыми людьми, а то может возникнуть кровопролитие…

– Ну и пусть… Я их всех тут закопаю, тоже мне, вояки, – хмыкнула русалка. – Давай лучше поплывем вместе… Я тут в речке присмотрела одно местечко… ну просто рай… мы там вместе хорошо заживем… рыбка свежая, ракушки…

– Что за балаган? Что здесь происходит? Опять драки устраиваете? Почему луки? Я ж приказал – никаких драк – вы хотите, чтобы нас тут засекли, что ли, а? Рольф, я ж оставил тебя за старшего, мурина тебя подери?

Мужики явно испугались пришедшего и быстро спрятали ножи и луки, а здоровяк Малыш опрометью бросился через реку к своему господину.

– Создателя ради, прости меня, господин! Это я виноват… Хотелось с мальчишкой поиграться, скучно же…

Но черноволосый господин – явно, не чета своим сотоварищам – уже во все глаза смотрел на Люка и на морскую деву в его объятиях. Та в ответ оскалила зубы и зашипела. Но Люк, отняв её от груди и с трудом освободившись от её объятий, припал на одно колено перед господином, интуитивно чувствуя, что это человек – явно королевских кровей…

– Ваша милость, Люцифер, к вашим услугам, – и поцеловал его руку.

– Встань, Люк, я знаю кто ты… И жду тебя уже давно… – уже мягко и спокойно сказал черноволосый.

– А это – моя невеста – морская дева Марина. Она немножко не привыкла к людскому обществу, а потому пока поживет в вашей реке – надеюсь вы не против?

Мужики тут же прыснули со смеха, но черноволосый не засмеялся, а пронзительно посмотрел на морскую деву.

– Ой, я не одета как следует, – смутилась Марина, – не могу при короле быть такой… замарашкой… Ладно, Люк, я пожалуй нырну в речку… Попрошу у здешних сестер одежки получше… Я буду ждать тебя в полночь на этом же месте…

А потом, ещё раз зашипев как змея в сторону рыжебородого Рольфа и сверкнув своими зелеными глазами, она с разбегу нырнула в воду и исчезла в глубине…

– Откуда ты знаешь меня, господин? – спросил Люк.

– У нас с тобой общий знакомый. Он ждет тебя и не дождется… Но обо всем – на месте… Рольф, свисти отбой, нам пора уходить.

Рыжебородый опять положил в свой рот толстые как сарделька пальцы и пронзительно засвистел. Большая часть мужчин в зеленом бросилась в рассыпную и скрылась в лесной чаще, остался только десяток.

Рыжебородый Рольф, по кличке Малыш, пошел впереди, по одной ему ведомой тропинке в чаще леса, за ним шло пятеро мужчин с луками наизготовку, потом – черноволосый господин с Люком, а цепь замыкали ещё пятеро с луками.

Сначала они резко поднимались в гору, густо поросшую сосняком, потом спустились в какой-то овраг, также густо заросший деревьями, и по дну этого оврага шли, уже не сворачивая вперед.

– Так ты с Морским Народом дружбу водишь? – спросил, бросив любопытный взгляд на Люка, черноволосый.

– Если бы… – грустно усмехнулся Люк. – Они меня, наоборот, выгнали из своего королевства, а морская дева Марина добровольно разделила со мной мое изгнание, хотя я был и против…

– Значит, она тоже отверженная, как и все мы… – также грустно подытожил черноволосый.

– Как? – недоуменно повернулся к черноволосому Люк и остановился. – Я думал, вы обычные охотники… в лесу…

– Охотники? – усмехнулся черноволосый. – Охотники! Слыхали, ребята? Знай, Люк-Люцифер, что ты говоришь с бывшим королем Авалона Гастоном I, а ребята, которые тебя окружают, мои верные слуги, которые тоже, совершенно добровольно, разделили со мной мое изгнание…

– Ваше Величество… – Люк чуть опять не упал на колени, но Гастон подхватил его за руку.

– Сейчас не до сантиментов. Мы должны поторапливаться…

Группа мужчин в зеленом между тем продолжала спускаться вниз по оврагу, пока не дошли чащи из терновника и крапивы. Лишь продравшись через которую с большим трудом, они оказались на довольно небольшой площадке, на дне лесистого оврага, спереди и сзади окруженной настоящей стеной из терновника и крапивы, а с боков – отвесными стенами оврага..

– Ну, вот мы и пришли… Недурно для короля? – с горькой усмешкой проговорил Гастон.

– Да уж… Но ведь на этом пятачке поместится максимум человек десять…

– А больше и не нужно… Остальные ребята живут в других лагерях… Чтобы не накрыли всех сразу…

А ребята в зеленом уже забегали по лагерю, каждый занимаясь своим делом. Одни рубили дрова и разводили костер, другие бежали за водой к ручью, третий – рубили на куски оленьи туши… А рыжебородый Малыш занимался самым важным делом – он принялся за готовку обеда – оленьего рагу – любимого блюда всякого охотника…

– Постойте, Ваше Величество, но ведь дым от огня могут увидеть шпионы "ЖАЛА"! Да и вообще, как вас до сих пор здесь не обнаружили?

– Не беспокойся, Люк. У нас есть средство, которое отпугивает шпионов "ЖАЛА" как нафталин – моль. И ты его скоро узнаешь, а пока, тебе надо кое с кем повидаться… Он, точнее, они с нетерпением ждут встречи с тобой…

И с этими словами Гастон повел его за руку к своей довольно просторной палатке, разбитой у самой крайней стены оврага.

Люк, робко кашлянув в кулак и почему-то поправив волосы, решительно вошел в палатку…

– Ну, наконец-с-с-с-с-с-то, наконец-с-с-с-с-с, какая приятная нео-ж-ж-ж-ж-ж-жиданность, да-сссс… Нет, ты только по-с-с-с-с-с-смотри на него… С-с-с-с-с-сбегает от учителя, попадает в переделки-с-с-с-с-с-с-с, а потом – как ни в чем не бывало-с-с-с-с-с-с-с, как тебе?

– Думаю, мой юный Хозяин, сделал это не нарочно … К тому же белобрысые все равно бы вышли на наше убежище… Кокосовая роща была явно прикрытием для целенаправленной слежки… А мальчишка проявил себя ну просто молодцом, не так ли, Премудрый Азаил?

– Эх-х-х-х-х-сс-с-с-с, и дал бы я тебе по ш-ш-ш-ш-ш-ее, щ-щ-щ-щ-щ-щенок… Да не могу… Ты вроде как без пяти минут ж-ж-ж-ж-ж-женатый… Вз-з-з-з-з-рос-с-с-с-сленький, как-никак… Ладно, давай, с-с-с-с-с-с-садись и выкладывай, с-с-с-с-с-скрорее, да-сссс…

– Дядь… Ой, Учитель, да вроде вы и так все знаете…

– Вс-с-с-с-сё да не вс-с-с-с-сё-ссс… Мне ва-ж-ж-ж-ж-жны твои личные наблюдения-сссс, мнения-ссс… Давай, начис-с-с-с-с-с-с-стоту, да пос-с-с-с-с-корее-сссс…

– Хорошо, Учитель, началось все с того, что я увидел, как след моего оленя перешел след снеги и я подумал, что…

…А в это время, бывший король Гастон сидел у горящего костра и слушал музыку булькающего мясного бульона. Рядом с ним сидели в ожидании ужина молодцы в зеленом и разогревали аппетит недавно добытым пивом, радостно смеясь в предвкушении вкусного обеда. Малыш Рольф колдовал у здорового, шагов в десять в диаметре, казана, что-то туда сыпля и помешивая, напевая какую-то развеселую солдатскую песню, из разряда, пошел в кабак, выпил, да подрался, а проснулся – без кошелька остался. Но король Гастон ничего этого не слышал. Он смотрел на язычки пламени, но не видел его, а видел только картины своего недавнего прошлого, когда он за считанные дни потерял свое королевство…

– Итак, ученики, кто из вас закончил писать диктант? – наконец, остановился Магистр и строго посмотрел на сидящих учеников и учениц поверх своих круглых очков.

– Я не слышу?

– Хорошо, я буду вызывать по списку.

Магистр взял толстый журнал и наугад ткнул пальцем в имя ученика под номером 275.

– Корвин, сын Айсмута, к доске. Напиши на доске то, что написал у себя в тетради.

Из заднего ряда встал тучный круглолицый и круглощекий крестьянский сын в желтой курточке лет пятнадцати, с лицом, совершенно не обремененным потоком мыслей, но зато вдоль и поперек измазанного чернилами. Он испуганно моргал своими большими рыжими ресницами и не знал, что сказать. По рядам прокатился сдавленный смешок.

– Так, кто смеялся? – взвизгнул Магистр. – Кто смеялся, я спрашиваю? – Ответом было гробовое молчание… – Ну, смелей, Корвин, выходи к доске и продемонстрируй свое искусство письма, освоенное на сегодняшнем уроке. Быстро!

Корвин, тяжело вздохнув и обреченно покачав головой, собрался с духом и пошел.

– И тетрадь свою захвати! Я посмотрю, что ты написал…

Корвин захватил тетрадь и нарочито медленным шагом, как приговоренный – к эшафоту, пошел к доске…

– Итак, Корвин. Возьми мел и напиши то, что ты написал в тетради. Ну? Что ты стоишь столбом? А?

– Многоуважаемый Магистр, я… я… – Корвин всхлипнул и понурил голову, густо покраснев.

– Что "я"? А ну-ка, дай-ка мне свою тетрадь…

Но Корвин вдруг отпрянул от учителя, как от змеи и крепко прижал свою тетрадь к груди, как будто бы это был мешок с золотом, а перед ним стоял не учитель, а грабитель какой-то…

Лицо учителя побелело как тетрадная бумага и губы сжались в одну ниточку, он угрожающе стал бить толстой линейкой по своей левой руке…

– Так, так, Корвин, неужели тебе не удалось выполнить такое простое задание, а?

Лоб Корвина покрылся потом, а пальцы его судорожно вцепились в розовую обложку тетрадки, как будто бы от того, что тетрадь останется в его руках зависела сама его жизнь.

– Так, Корвин, ну долго будем в "молчанку" играть? Отдай мне тетрадь, я жду. Я жду-у-у!

Корвин дрожащими руками протянул тетрадку в руки учителя и закрыл лицо руками. Учитель раскрыл тетрадь и на странице, подписанной сегодняшним числом, увидел две большие жирные кляксы, а между ними – улыбающуюся рожицу козла с длинными рогами и бородкой…

У учителя перехватило от гнева дыхание, он дрожащими руками поправил на носу свои круглые очки и непослушными губами скорее прошипел, чем сказал:

– Эт… эт… это я-то… к… к.. козел? – указывая на картинку в тетрадке.

– Нет, нет, что вы, многоуважаемый магистр, это козел из моего дома, его зовут…

Как его зовут, учитель уже не услышал, поскольку весь класс сотрясся от такого бурного смеха, как будто бы в зале разорвалась бомба, из тех, которыми карлики взрывают горные породы в поисках золота.

– И ты думаешь, маленький негодяй, что я тебе поверю? А? Мало того что ты ничего не сделал и даже не потрудился ничего сделать, ты ещё оскорбляешь учителя, поставленного самим королем, а, значит, и самого короля! – истерически завизжал учитель, который уже давно слышал, как его украдкой, за глаза, называли шепотом то "козлом", то "крысой", то другими нехорошими словами и теперь, наконец, у него появился повод отомстить…

– А Гастон-чернокнижник нам не король! – вдруг раздался чей-то басовитый голос откуда-то из дальних хоров. И тут же воцарилась напряженная тишина.

– Ка-а-а-а-ак не король!!!??? – закричал учитель и взмахнул в воздухе линейкой, прям как воин мечом – перед атакой. – Это кто ж такой там выискался, а? А ну, выходи сюда, к доске, покажись! Или ты смельчак только за чужими спинами выкрикивать, а?

– Ну уж нет, я этого так не оставлю! Это уже не просто оскорбление, это преступление! – с пафосом воскликнул учитель. – Если ты не выйдешь сюда, то за твое хулиганство ответит вот этот, ты понял? – взвизгнул учитель и линейкой указал на несчастного Корвина. – Тем более, что он оскорбил учителя!

С этими словами учитель схватил Корвина за ухо, подвел его к доске, сорвал с него рубаху и взял из стоявшей у учительского стола большой белой вазы с соляным раствором длинную розгу. Но стоило ему только поднять розгу, чтобы нанести удар…

… как с пронзительным свистом, откуда-то с дальних хоров, в учителя полетела стеклянная чернильница и упала, не долетев всего пары шагов, у его ног, звонко разлетевшись на куски, как разрывной снаряд и обрызгав учителя с ног до головы чернилами.

Не успел пораженный учитель и рта раскрыть, как тут же, с хоров, в него полетела вторая, третья, четвертая чернильницы, "разрываясь" то слева, то справа от него… А затем раздался всё-тот же басовитый крик:

– Бей чернильную крысу! Долой Гастона-чернокнижника! – и одна из чернильниц, ловко пущенная с хоров, пролетев над головой учителя и сорвав с него прямоугольную шляпу, попала прямо в центр портрета короля Гастона… И уродливая темно-синяя клякса растеклась по лицу короля…

А потом раздался пронзительный свист и с хоров уже громко стуча деревянными башмаками сбегали старшие ученики 18-20 лет, а впереди них – долговязый рыжий брат Корвина Айстульф.

Тут началось что-то невообразимое. Ученики вскакивали из-за парт, переворачивали их, рвали тетради, топтали ногами учебники, ломали перья и дико смеялись. Кто-то уже вскочил на учительский стол и стал на нем плясать вприсядку, кто-то бросил чернильницу и разбил в дребезги окно… Шум, гам, крики, вой…

А Айстульф с товарищами уже бежали к схватившемуся за голову учителю с дубинками наперевес, видимо, с намерением изрядно намять ему бока. Известно ведь, что Айстульф был первым парнем на деревне в этом излюбленном мужицком виде спорта.

Но учитель не стал дожидаться, пока его постигнет печальная участь противников Айстульфа, а, недолго думая, кинул стул в окно, стекло разбилось вдребезги, а учитель, совершенно несвойственным для его положения образом, подобрав полы своей длинной одежды, запрыгнул на подоконник и спрыгнул на улицу. А потом бросился к конюшне.

– Корвин! Ату к колокольне, бей в набат! – закричал брату Айстульф, а сам вместе со своими товарищами сорвал изуродованный портрет короля Гастона, бросил его на пол и смачно плюнул в его едва узнаваемое под чернильной кляксой лицо, растерев плевок своим деревянным башмаком…

…В два часа пополудни на центральной рыночной площади "Искры" собралось все село – мужики, бабы, дети. Побросав работу, они сгрудились вокруг простой крестьянской телеги, выполнявшей теперь роль трибуны. На неё взгромоздился почитаемый всеми за строгую и воздержанную жизнь настоятель местного храма Создателя – преподобный отец Сильвестр. Его уважали в селе все, хотя бы за то, что тот никогда не ел мяса и не пил вина – попробуй-ка, поживи так! Даже на Совет Содружества пару с лишним месяцев назад от села выбрали именно его, а не какого-то купчишку или эсквайра…

Высокий, худощавый, жилистый как жердь, в длинном плаще с капюшоном, закрывавшим почти все лицо – кроме острого бритого подбородка и бледных губ – он, отчаянно жестикулируя длинными пальцами, произносил какую-то речь то лающим, то каким-то каркающим голосом… Смысл её был малопонятен для простых селян, а потому они лишь бессознательно кивали своими головами, выхватывая из общего потока только отдельные слова "чернокнижник", "самозванец", "еретик"… После каждого такого слова святой отец воздевал правую руку с вытянутым указательным пальцем в небо, как бы ставя на языке жестов своеобразные восклицательные знаки к этим уничижительным прозвищам, которыми он награждал ненавистного нового короля, или призывая гнев небес на лицо, которое скрывалось под этими именами.

– …А это ненавистное самим небесам новшество, учить баб, мужиков грамоте, оторвать от родителей их чад, жен от мужей, мужей от работы? Где это видано, чтоб мужики учились грамоте? Где? Покажите мне в Писании, где написано, чтобы мужики были грамотеями, где? Ничего там не найдете, ни-че-го… – сам отвечая на свой же вопрос, кричал с пеной у рта отец Сильвестр, с торжеством вынимая из кармана толстый томик в кожаном переплете со знаком Создателя на обложке и показывая его всем, будто бы неграмотные селяне могут собственными глазами увидеть, что на обложке действительно ничего подобного не написано…– Наоборот, как сказано в Писании? "Трудом своим зарабатывай хлеб свой"! Как сказано, а? Трудом? Слышали? А где написано про грамоту? Где? Я вас спрашиваю!

А посмотрите отцы и матери на ваших детей… Видели ли вы их спины, их руки… Все в синяках, побоях! Сколько можно над детьми издеваться, а? (это фраза вызвала бурю поддержки среди присутствующих, женщины одобрительно закивали головами). Изверги, изуверы! Вредители!

Нет, вы как хотите, дорогие мои братья и сестры, но я вам скажу, что король этот – не настоящий, не настоящий он! Я, священник Сильвестр, лично видел, как на коронации корона сама вылетела из рук Его Святейшества и опустилась на голову этого чудовища. Я сам, сам видел! – забил себя в грудь отец Сильвестр. – А потому я вам говорю, не настоящий он король, не настоящий, чернокнижник, колдун, знается с нечистой силой! Вот и детей наших и жен наших решил он извести при помощи грамоты! А как? Да очень просто! Мужик грамотный перестанет слушать господина, перестанет слушать священника, будет считать себя умнее всех, жены перестанут слушать мужей, а дети – родителей!..

– А Создатель познается только верой, только молитвой, только сердцем смиренным и сокрушенным, грамота тут не нужна, не нужна, братья и сестры!..

– Так в огонь её – и все тут! – вдруг раздался чей-то голос из толпы.

– Правильно, сжечь все книги – и дело с концом!

Случайно сказанные слова тут же завладели толпой и вот уже все закричали "Сжечь! Сжечь их! На костер!" и с десяток охотников – мальчишек – бросились в разгромленное здание школы, располагавшееся тут же, у площади, и стали охапками тащить из неё порванные учебники, тетрадки и бросать их к телеге, на которой ожесточенно жестикулировал оратор…

Толпа тут же расползлась кто куда, каждый спешил к себе домой, чтобы вытащить из дома ненавистную тетрадку с несделанными или недоделанными домашними заданиями, учебники с непонятными словами, перья… и все это притащить сюда, к ногам преподобного отца Сильвестра, чтобы все это сжечь, сжечь дотла. Бородатые и усатые мужики в шляпах, дородные их жены в длинных платьях, тонкие юноши и девушки, дети несли и несли из домов ненавистную бумагу. И скоро на площади была уже целая гора из рваной и потоптанной макулатуры, а Айстульф уже бежал с горящей головней.

– Да свершится великий почин! – заверещал отец Сильвестр, воздевая к небу свои тощие кулачки и энергично взмахивая черными рукавами сутаны, придававшими ему сходство с черной вороной, махающей крыльями – Да возгорится из искры пламя! Да будет сей костер началом великого очищения нашего древнего королевства от скверны! Да будет!

В этот момент Айстульф кинул головню в бумажную кучу, и пламя веселыми язычками заплясало, превращая в черный пепел то, над чем трудились селяне на протяжении двух месяцев обучения в школе. А селяне, схватив друг друга за руки, бросились на радостях в пляс вокруг костра, как на празднике сбора урожая вокруг снопов с убранной пшеницей. Конец ненавистной школе, конец скучным урокам, конец, конец, конец…

– Только верой, только верой!… – истерично кричал отец Сильвестр, напоминая чем-то древнего языческого жреца, в каком-то наркотическом экстазе выкрикивавшем заклинания во время ритуальных плясок дикарей вокруг костра, – Буква убивает, вера животворит! Буква убивает, убивает, убивает!

А неугомонные мальчишки, видя, что костер стал затухать (бумага горит, как известно, довольно быстро…), вооружившись дубинами, уже бросились к домам, где, как известно, были книги…

Вот уже выбита бревном дверь с петель в доме у купца третьей Гильдии Горзая, вот уже разбит дубинками полированный розовый шкаф… И несмотря на истерические крики купца и его жены, на коленях умолявших их остановится, здоровенные верзилы-мальчуганы тащат все новую и новую пищу огню…

Тома в зеленой кожаной обложке по истории Целестии, красивые разукрашенные детские книжки с картинками по флоре и фауне различных стран Целестии, личные записки купца – любителя попутешествовать, даже бухгалтерские книги, с многолетними записями приходов и расходов… – все составило пищу для беспощадного огня.

А потом пришла очередь дома сквайра Эрменгарда… Не пощадили даже семейной генеалогической хроники… А потом других домов, где жили грамотеи… – сельские старосты, служители местного храма Создателя, купцы…

Везде одно и то же – выбивается дверь с петель, а где дверь прочная – мальчишки тут же подставляют лестницу и как при штурме настоящего замка ловко забираются на второй этаж и выносят окна дубинками – дальше – с диким гоготом носятся по дому, переворачивают вверх дном семейные сундуки, разбивают зеркала, переворачивают кровати, шкафы…

Когда старый сквайр Эрменгард обнажил свой старый, дедовский меч и замахнулся на разгулявшуюся детвору, его просто подняли насмех и дали дубинками хорошенько по спине, а его визжащих жену и дочь – заперли на засов в чулане. А когда Айстульфу удалось добраться до семейной библиотеки… Здоровенные шкафы из красного дерева, высотой до потолка, до отказа набитые книгами составили пищу для костра на несколько часов подряд …

Горело все – личные дневники и детские книжки, финансовые документы и копии древних хроник – огонь, самый великий демократ на свете, не делал различий между ними – он поглощал все с одинаково утробным ревем, отрыгивая клубы черного дыма в воздушное пространство…

А домик ненавистного магистра и вовсе облили маслом и подожгли – пусть сгорит все! Чума его подери!

…Однако когда огненный пир был в разгаре (в основном, благодаря богатой библиотеке сквайра Эрменгарда – неизменного председателя сельского совета и доверенного лица короля на селе, известного любителя книг и книжности, автора многотомной истории Кронбурга и его окрестностей), вдруг на окраине села раздался отчетливый громкий стук множества копыт.

Раздался сначала громкий свист! А потом – прерывистый звук армейской трубы.

Толпа бросилась в рассыпную и вскоре на площади кроме отца Сильвестра и пылающего костра, никого не осталось…

А на площадь со всех сторон ворвались на взмыленных лошадях одетые с ног до головы в броню, в белых плащах с изображением черных орлов с расправленными крыльями всадники с длинными копьями наперевес. Сзади каждого всадника сидело по пехотинцу, тоже в доспехах, которые на ходу спрыгивали с лошадей и вытаскивали из-за плеча заряженные в пол человеческого роста арбалеты и быстро выстраивались в цепь.

Они окружили всю площадь. Один из всадников – выделявшихся от остальных особенно высоким ростом – выше примерно на голову любого из них – и лошадь под ним была черная, довольно лихо спрыгнул с седла и снял шлем с головы. Это был человек с иссиня-черными вьющимися волосами до плеч и черными глазами. Он быстро подскочил к костру и внимательно посмотрел на него. А потом быстро выхватил из огня какую-то книжку, но обжегшись, сморщился и бросил её на мостовую, а потом быстро затоптал огонь на книге, и только после этого взял её в руки и прочитал на обугленном переплете золотистыми буквами частично сохранившуюся надпись: "Песнь о Роланде…". На переплете же он различил обуглившуюся тесненную золотом корону.

– Быстро! Воду сюда! Тушить немедля!

Солдаты пехотинцы остались стоять с заряженными арбалетами по кругу, а всадники соскочили с седел и бросились в ближайшие дома, выбивая двери с петель пудовыми кулаками, к водопроводным кранам…

Пока они заливали костер водой, черноволосый указал пальцем на мрачно и безмолвно стоящего на повозке, прям как черная статуя на кладбище, священника и быстро сказал:

– Взять его!

Двое арбалетчиков, спрятав арбалеты в наспинные сумки, бросились к отцу Сильвестру и под руки потащили его к своему господину, заломили его руки за спину и сильными ударами кулаков в латных перчатках по спине поставили на колени.

– Ты этот цирк здесь устроил, а? Ты? Отвечай, кому говорю! Знай, с тобой говорит король Гастон Авалонский, собственной персоной!

– Ты для меня не король – еле слышно прошипел преподобный отец. – Самозванец…

В этот момент один из всадников, здоровенный рыжий детина, выше любого из воинов на целую голову, вышел из разгромленной школы, неся с собой изуродованный, измазанный чернилами и истоптанный и исплеванный портрет короля.

– Смотри, твое величество, что они сделали, с-с-с-собаки!

И показал портрет. Солдаты аж присвистнули. А лицо Гастона покрылось красными пятнами. Портрет было совершенно невозможно узнать – сплошное темно-синее месиво посередине… Только по надписи… Hastonus – rex Gloriae Creatoris можно было узнать, кто же все-таки на нем был изображен…

– Рольф, давай, собирай всю деревню, строим эшафот… – а потом, не удержавшись, со всего размаху ударил латной перчаткой по челюсти отца Сильвестра. Тот, не проронив ни звука, рухнул на мостовую и на измазанные золой когда-то цветные камни вместе с кровавой слюной выпали два коренных зуба…

…Солдаты собрали на площадь кого смогли. Большая часть селян успела разбежаться кто куда, но по чердакам и погребам и сараям удалось собрать довольно много народу, в основном, детей, женщин, девушек… Большая часть представителей мужского пола куда-то пропала…

Здесь уже был наскоро сколочен из досок, выдранных из собственного дома отца Сильвестра, небольшой эшафот, а в середине его, вертикально, было поставлено одно бревно. К нему-то и был привязан бывший священник. Впрочем, узнать, что этот человек – священник – можно было только по одному признаку – выбритой на макушке тонзуре – знаку солнца, как известно, единственного нерукотворного образа Создателя в этом мире. Все остальное – священные одежды, плащ с капюшоном – были с него сняты и он был в одной рубашке и босиком.

Эшафот окружали со всех сторон спешенные всадники с копьями наперевес, отгораживая ими от эшафота толпу. Второй линией стояли арбалетчики с заряженными арбалетами, также нацеленными в толпу.

Рядом с провинившимся стоял рыжебородый Рольф, с длинным семихвостным бичом со свинцовыми гирьками на концах, а у края помоста ходил туда-сюда, как лев в клетке, заложив руки за спину, король Гастон.

– Я повторяю – спокойным и тихим голосом сказал отец Сильвестр, – это я подвиг народ сжечь книги и разгромить школу.

– Я не верю тебе, скотина, не верю! – подлетел в бешенстве Гастон к осужденному и, схватив его за шиворот, поднял над землей и стал трясти его как куклу. – Не верю, чтобы в твою слишком умную голову пришла такая слишком глупая мысль! – А потом, бросив его на землю, он повернулся лицом к толпе и закричал.

– Слушайте вы все! То, что вы сотворили здесь – не имеет названия! Такого оскорбления королевской персоне не наносил никто и никогда за многие тысячи лет. И будьте уверены, что это оскорбление не останется без отмщения. Не останется! Но пока не явятся истинные зачинщики этого преступления, за их вину будет отвечать этот. Бей Рольф!

Рыжебородый Рольф, как-то слишком робко и нерешительно для такого здоровяка, поднял свой страшный бич и… опустил его.

– В чем дело, Рольф? Ты что, оглох?

Но обычно преданный господину как собака Рольф, которого приятели в шутку называли "Малыш", лишь потупил свой взор и мучительно покраснел – у него явно не хватало сил поднять руку на священника, служителя самого Создателя…

– Тьфу на тебя, слабак! Смотри, как надо! Снять с меня эти железки, немедленно!

Несколько юношей-пажей в белых плащах с черным орлом подбежали к своему господину и в пару минут расшнуровали доспехи, так что Гастон остался только в нижней одежде, состоявшей из мягких стеганных красного цвета штанов и куртки и мягких тапочках, которые обычно одевались под доспех, чтобы металлические пластины не натирали тело. А потом, ловко закатав рукава за локти и поплевав на руки, как дровосек перед тем, как взяться за топор, вырвал бич из рук Рольфа и нанес первый удар.

Языки бича резко свистнули в воздухе и опустились на длинную и тощую как жердь спину отца Сильвестра. Белая рубаха на его спине разорвалась в клочья, а из ран брызнула кровь, как сок из раздавленного томата. Весь деревянный помост оказался измазанным множеством кроваво-красных пятнышек, как и лицо короля Гастона. Отец Сильвестр же, лишь глухо повалился на помост, как мешок с овощами… Правда, полностью упасть ему не удалось – его держали веревки – привязанные к столбу.

– Ну что, не нравится да? А портрет мой топтать, нравилось? А книги, не вами написанные, сжигать, нравилось? Смотрите на этого святошу – так будет с каждым, кто посмеет плюнуть на короля и его указы!..

В этот момент где-то вдали послышался сильный шум – громкий шум множества голосов, звон стали, топот множества ног, а потом – на колокольне, где-то на окраине села, забили в набат.

Женщины с детьми, с диким визгом бросились врассыпную и на опустевшей площади остались только солдаты, зато из окрестных улиц вываливались толпы мужиков и молодых людей, с охотничьими луками наперевес, с топорами, вилами, цепами, а многие – с деревянными дубинками, с железными наконечниками по краям. Хотя у них не было доспехов и настоящего оружия, но их было раз в десять больше королевского отряда и они окружили его со всех сторон. В окнах вторых этажей домов и на крышах появились лучники, взявшие на прицел солдат.

– Ты ищешь зачинщика? Знай, это я, Айстульф, сын Айсмута-мельника! – раздался басовитый голос с одной из крыш – там стоял рыжий молодой человек, с не по годам развитым мускулистым телом, в охотничьей зеленой куртке и шляпе с пером и с натянутым луком в руках. – Оставь в покое нашего священника. И убирайся, пока мы не прострелили тебе голову!

Арбалетчики взяли на прицел лучников, спешенные всадники ощетинились копьями и подняли свои округлые бело-черные щиты на уровень лица.

– Ваше Величество! – схватил за руку Гастона рыжебородый Рольф и горячо зашептал ему на ухо – это слишком далеко зашло. Тут может пролиться кровь! Надо решить это дело миром!

Гастон и сам это понимал. Первая волна ослепляющего гнева уже спала и Гастон начинал понимать, что он явно переусердствовал. Но и отступить ни с чем он тоже не мог.

– Слушай, ты, Айстульф – если ты зачинщик – давай слазь с крыши и вместе со священником поедете со мной, в Авалон. Там будет над вами совершен справедливый и беспристрастный суд. А остальные пусть разоружаются и остаются здесь, под домашним арестом – их вина будет определена тщательным расследованием…

– Ты кажется не понял, Гастон – нагло оборвал его юноша. – Эта земля, как и все королевство, тебе больше не принадлежит. Ты – не наш король, ты – ненастоящий король, чернокнижник, самозванец, наш король – это Роланд, который пропал и… нашелся!

С этими словами Айстульф свистнул, и к нему на крышу забрался другой юноша с шестом в руках, на котором развевалось полотнище с изображением… старшего брата Гастона – Роланда – точь-в-точь такое же, как на его портрета в галерее наследных принцев, что в замке Кронбурга.

Взрыв радости охватил ряды мужиков, которые радостно потрясали своим нехитрым вооружением и скандировали: "Роланд, Роланд, Роланд"…

Внутри у Гастона все внутренности неприятно сжались, пробежался неприятный холодок… "Неужели, мой брат… Не может быть! Тут что-то не так… Явно не так…".

Возникла неловкая ситуация. Уйти Гастон, без потери лица не мог, атаковать при таком численном превосходстве противника – тоже, да и пролить кровь простых селян, мужиков… Впервые за десятки тысяч лет, в течении которых земля древнего Авалона не знала войн… А тут ещё портрет его брата…

И в этот момент, откуда – никто не мог бы сказать, да никто и не заметил этого! – раздалось звонкое пение спущенной тетивы, свист и стрела, как рассерженная оса, ужалила прямо в левую кисть руки Гастона, пробив её навылет… Гастон побелел и со стоном схватил правой рукой левую кисть…

И тут же пятьдесят арбалетов королевских арбалетчиков, итак в течении почти пятнадцати минут напряженно державших пальцы на спусковых крючках, разрядили свое оружие по заранее взятым целям, в свою очередь, охотничьи луки, звонко пропев тетивой, отправили оперенные стрелы в солдат…

– Ваше Величество, надо уходить… Их очень много! – закричал Рольф, поднимая забрало шлема.

Гастону только что, закрыв его со всех сторон, в том числе и сверху, щитами, юноши-пажи вынули стрелу из ладони и перевязали рану. Рана была не опасна, но он потерял очень много крови. Он был бледен как смерть и плохо соображал в том, что происходит из-за болевого шока от весьма болезненной операции. Пажи и оруженосцы спешно облачали его, сидящего на деревянном помосте, в доспехи, под непрерывным градом стрел. Они, как капли дождя о зонт, непрерывно барабанили о поднятые оруженосцами щиты, которые от множества вонзившихся стрел напоминали ежа.

Но несмотря на это, две шальные стрелы, каким-то чудом пройдя в щелях между поднятыми щитами, вонзились одна в левое плечо Гастона, другая в левое бедро. Это было тем досаднее, что все остальное его тело уже было облачено в доспехи, только здесь пажи не успели… От боли и потери крови Гастон потерял сознание…

– Быстро! Черепаху! Пробиваемся! – истошно закричал, с шумом закрывая забрало шлема, Рольф.

Воинов не надо было просить дважды. Протрубил горнист, и передние ряды как по команде начали пятиться назад, боковые ряды, также медленно, стали передвигаться приставными шагами, а задние ряды пошли в наступление, расчищая себе дорогу копьями и мечами.

– Проклятье! Все кончено! – выругался Рольф, – ребята, бросаем всё! Спасаем короля!

Рольф вскочил на своего гнедого жеребца, посадил потерявшего сознание Гастона впереди себя и, вместе с десятком пажей и оруженосцев, бросился в самую гущу сражающихся, стремясь во что бы то ни стало выбраться из окружения.

Рольф махал своим гигантским, под стать росту и медвежьей силище хозяина, мечом как косарь на лугу косой. И как трава вокруг него падали сраженные враги, пока, наконец, они не поняли, что себе дороже преграждать дорогу закованным с головы до ног в железо всадникам и не расступились. Десять-одиннадцать всадников вихрем вырвались из окружения и понеслись во весь опор в ближайших город, в Кронбург…

А остатки королевских солдат, увидев безнадежность своего положения, побросали оружие на скользкую от крови мостовую рыночной площади и сдались на милость победителя… Кроваво-красное солнце опустилась за линию горизонта, естественным образом завершая сражение – первое настоящее сражение между людьми на территории Содружества за все сто тысяч лет эры Порядка и Процветания… Но хотя сражение закончилось, ещё долго дикий женский и детский визг стоял на покрытых ночной тьмой улицах села – визг и плач матерей, жен и детей, потерявших своих родных в этой кровавой трагедии…

В этот день село "Искра", что в 30 милях к югу от Кронбурга, не досчиталась 271 мужчины в возрасте от 18 до 98 лет, а ещё 104 получили различные степени увечий и ран. Из ста королевских солдат в живых осталось 47…

… – Мама, мама, смотри, сколько дядей и тетей! Я раньше столько не видел! Ух, ты!

– Сына, не высовывайся из окна! Закрой занавеску, немедленно!

– А что там происходит, дорогая, откуда этот шум? – недоуменно поднял свои брови Принц, смотря на запруженную со всех сторон дорогу на Авалон сквозь щелку между окном кареты, запряженной шестеркой белых лошадей, и занавеской.

– Сама не знаю, дорогой… Неужели ярмарка какая-то…

– Ой, смотри… А там какие-то флаги… Да это ж я на них изображен, представляешь? Ничего себе, я до них не доехал ещё, а меня уже встречают… К чему бы это, не понимаю…

– Так, так, так… А это уже интересно, дорогой… – проговорила Прекрасная Фея и, открыв переднее окошечко кареты, крикнула форейтору:

– Эй, милейший, скажи, пожалуйста, что всем этим людям надо? Что происходит?

– Как что, госпожа, – недоуменно ответил форейтор – крупный мужик с окладистой рыжей бородой, в желтой бархатной куртке и длиннополой шляпе. – Известно, что… Народ прослышал, что настоящий король нашелся, ну, пропавший без вести принц Роланд, а потому уже третий день тут караулит – все только и говорят о том, что вот-вот должен он сюда явиться…

– А мы-то тут при чем? – крикнул Принц, инстинктивно крепко-крепко прижимая к своей груди малышей, – мы едем своей дорогой, нас это вообще не касается…

– А при том, – словоохотливо перебил его рыжебородый, – что они досматривают все кареты, которые едут в Авалон, потому что известно, что он обязательно должен приехать в свою любимую столицу… Эй, а ну разойдись! Задавлю же! – вдруг закричал форейтор кому-то впереди и замахнулся плеткой.

– А ну ребята, навались, сбросим этого рыжего с козел! Опа-а-а-а! – раздался чей-то звонкий голос и несколько молодцев в шляпах, сдвинутых набекрень, кинулись на штурм козел, не обращая внимания на бешеные удары плетки, которыми их осыпал рыжебородый. А другие уже барабанили кулаками и ногами в дверцы кареты. А когда кто-то разбил окно кареты и осколки чуть не поцарапали личики детишек, терпение Феи окончательно лопнуло…

– А ну, дорогой, подержи-ка деток, сейчас я им покажу, где раки зимуют! – и по белоснежно-белым ручкам Феи угрожающе пробежали электрические разряды.

– Нет, дорогая! – неожиданно возразил Принц, – сиди уж с детишками ты! Кто муж? Не я ли? А мы, между прочим, на территории Содружества, у нас муж – глава семьи, а не жена…

И, не давая своей жене ни мгновения, чтобы оправится от удивления, Принц пинком ноги открыл люк и выскочил прямо на крышу кареты и закричал:

– А ну прочь от моей кареты! Вы что – с ума все посходили, что ли? Мы едем в Авалон по воле самой Триединой Премудрости, а потому – прочь отсюда, вы нам мешаете! – Принц выпалил этот экспромт и тут же осекся – и откуда его голос стал вдруг таким властным и строгим?

Но эффект от его речи был просто потрясающим. В то же мгновение воцарилась тишина. Многотысячная толпа мужиков, баб, детей, всех сословий и возрастов, в разноцветных одеждах – от желтого до синего –, заполонявшее все пространство от разводного моста, который вел на остров, где располагался сам город, до Развилки – от которой дороги устремлялись во все стороны света, где и стояла карета, – уставилась на него…

Принцу даже стало как-то не по себе… Неужели его слова оказались настолько значимы для этих людей? Он густо покраснел, оробел и уже хотел было спрыгнуть через люк обратно внутрь кареты, как раздался пронзительный выкрик из толпы:

– Родимые, да это ж наш король! Он вернулся! Король! Отец! Разве вы не видите? На колени!

И вдруг вся эта многотысячная толпа одновременно грохнулась на колени, а где-то на ближайшей колокольне ударили в набат, который подхватили тут же все колокольни храмов Создателя в окрестностях и в самом Авалоне… Прям как на великий праздник Летнего солнцестояния – главный праздник религии Создателя…

А потом кто-то затянул древний королевский гимн "Создатель, храни короля…" и вся толпа, с рыданиями, размазывая слезы по щекам, затянула знакомую с детства мелодию…

Прекрасная Фея сразу все поняла и только теперь до неё дошел смысл странных намеков, которыми обильно потчевала её Верховная Хранительница Предела, оформлявшая ей в канцелярии перевод на служение в Авалон. Вот, оказывается, в чем был подлинный смысл её командировки … Ну что ж – играть роль так играть…

Фея зажжужала крылышками и через люк кареты вылетела на открытое пространство, зависнув прямо над толпой, а потом, специальным заклинанием усилив звук своего голоса, воскликнула:

– Возрадуйтесь, о, доблестные граждане и гражданки свободного и славного города Авалона! Вы обрели своего короля – Роланда 40 000-го – моего любимого мужа –, а король милостью Создателя – вас! Примите его и будьте счастливы!

А потом она громко хлопнула в ладоши, воздела свою волшебную палочку – и десятки разноцветных огней вырвались из неё и с громким свистом полетели вверх, разорвавшись в небесах множеством разноцветных вспышек и всё пространство от Развилки до Пристани наполнилось душистым ароматом свежих цветов, а сверху на толпу стали падать дождем и сам источник запаха – ароматные цветы, которые тут же, на одеждах и руках таяли, прям как снежинки, оставляя приятный аромат на одежде и коже. Ещё хлопок – и откуда ни возьмись заиграла торжественная музыка и нежные голоса запели гимн "Славься, Целестия…" – главный гимн Сообщества фей.

– А теперь – гони! – скомандовала фея рыжему форейтору, у которого под обоими глазами уже сияли ярко-красные "фонари", набитые теми наглыми молодчиками… И пока народ зачарованно смотрел на разноцветные взрывы, все продолжавшиеся окрашивать голубое небо во все цвета радуги, пока вдыхал успокаивающий аромат розовых цветов и слушал гимн, карета рванула вперед, да так, что Принц едва не свалился с неё вниз. Но Фея вовремя подхватила его за руку, приземлившись на крышу кареты, и помогла ему спуститься вовнутрь. Люди как зачарованные уступали дорогу, не сводя восхищенных глаз с небес, а карета мчалась в полный опор к спасительному мосту через Долгое Озеро, который вел в город…

– Что это было, дорогая? Я ничего не понимаю! – недоуменно воскликнул Принц.

– Потом объясню, – махнула рукой Фея. – Пока тебе нужно знать только-то, что отныне ты – король, а дальше – видно будет.

– А разве в Авалоне нет своего короля? Там же была недавно коронация…

– Дорогой, нам с тобой этими вопросами задаваться не следует… Был – да сплыл… Все, теперь ты король – и это – самое главное…

Принц насупился – опять эти феины загадки – надоело уже! – но предпринять сейчас все равно ничего было невозможно – карета во весь опор неслась к Мосту…

…Весть о том, что истинный король Авалонский нашелся разлетелась по всему королевству с быстротой молнии. А весть о кровавом инциденте в селе "Искра" – о сотнях погибших, избитом настоятеле местного храма, сожженных книгах и растоптанном портрете самозванца – с быстротой наверное – десяти молний…

Все Содружество было объято пламенем. По всем городам и весям происходило одно и то же – срывались и сжигались на площадях портреты короля Гастона, сжигались учебники, тетрадки, перья, а вместе с ними – все попавшие под руку книги – от детских сказок до бухгалтерских книг и хроник… Короли Содружества и знать в ужасе сидели запершись от народного гнева в своих замках – благо, запасов в погребах было на год –, учителя и ученые – просто напросто бросали свои дома и бежали кто куда – кто к карликам, кто в море, а кто и к феям – просить политического убежища, а книжники и библиотекари – зарывали книги в землю, как сокровища, в надежде спасти хоть что-то…

– Плохие, мой король, – вся страна – как стог сена – объята пламенем… Сегодня прибыли последние 25 стражников с разных концов королевства и все говорят одно и то же – везде костры с книгами, везде портреты вашего брата, везде священники ораторы, везде…

– Да что ты заладил – "везде да везде"… – досадно махнув рукой в воздухе, прервал его Гастон. – Думаешь, я не понимаю, что этот заговор – чистой воды провокация. Все по одному сценарию, все прекрасно организовано, прям как ты организовывал для меня травлю оленя в лесу, только теперь в роли оленя выступаю я… – грустно хмыкнул Гастон. – Но кто же загонщик?

– Как кто, ваше Величество, ваш брат, наверное… Вы ж сами мне говорили, что он жив…

– Дурак ты Рольф! Не бывать тебе никогда начальником королевской стражи – глуп ты, как деревянная чурка! Тебе только оленей по лесу гонять! – неожиданно рассвирипел Гастон. – Мой брат – божий одуванчик – он кроме как над зайцами да белками – ни над кем королем не станет… Смотри глубже…

– Феи? – хлопнул кулаком по столу Рольф так, что с него посыпались на пол различные важные бумаги.

– А кто ж ещё… Это заговор, и заговор – спланированный… Думаешь, почему они не вмешались, когда мы бились на смерть в "Искре"? Ты думаешь – не знали… Знали все… Просто хотят, чтоб я поуши залез в это дерьмо, а потом прилететь сверху, под занавес, и сыграть роль эдаких спасительниц, посредниц… Миротворцы, тьфу на них… – и Гастон досадно плюнул прямо на ковер.

– Ну и… что же мы будем делать?.. – спросил неуверенно Рольф, но ответить ему Гастон уже не успел…

Вдруг со всех сторон вокруг замка раздались громкие звуки охотничьих рогов и послышался топот тысячи, десятков тысяч ног и рев десятков тысяч голосов…

Рольф тут же, как пришпоренный, выскочил на балкон – а комната Гастона, в которой он лежал, располагалась на самом верхнем этаже Главной Башни Кронбургского замка – и посмотрел вниз…

– Проклятье, Твое Величество, мы окружены – толпы мужиков с лестницами идут к городу – нас будут штурмовать!

Гастон, сморщившись от боли, кое-как поднялся с кровати и вышел на балкон…

С вершины Главной Башни можно было смотреть далеко за пределы крепостных стен…

И все пространство вокруг городских стен, куда ни посмотри, было запружено тысячами и тысячами людей, преимущественно в желтых и оранжевых куртках – выходцы из крестьянского и ремесленного сословий. С дубинками, топорами, вилами, охотничьими луками, пращами… Редко у кого был меч или копье, видимо, трофейные… С простыми деревянными щитами, переделанными из деревенских корыт… Но зато с гордо поднятыми знаменами с изображением пропавшего двадцать с лишним лет назад принца Роланда… Но не только – были и целые транспаранты с разными лозунгами: "Вон отсюда, самозванец" или "чернокнижник"… "Ты – ненастоящий король", "людоед", "убийца", "богохульник и еретик", а были и претендующие на оригинальность – "Лиса в норе, ату её"… Тут же были и целые колонны из служителей Создателя – в своих мрачных черных рясах с надвинутыми на лоб капюшонах, со знаками Создателя на длинных шестах, распевающих религиозные гимны…

Конечно, подумал Гастон, все это жалкое воинство он мог бы рассеять за полчаса, будь у него хотя бы пара тысяч хороших всадников с лучниками на заднем седле, а если б были на стенах ещё баллисты и катапульты, как у Роланда Древнего… Но ничего этого не было. Было жалкие четыре сотни дворцовой стражи с легким вооружением, да полторы сотни коней… "Проклятье! Эти феи специально запретили, наверное, нам иметь настоящую армию – для таких вот случаев… Ведь мне некого даже мобилизовать на битву… А численное превосходство этого мужичья – колоссально… Даже без оружия они одними ногами затопчут мою жалкую стражу… Но без боя я все равно не сдамся! Они запомнят ещё Гастона Первого, на всю жизнь запомнят" – и Гастон стиснул зубы, а потом повернулся к верному Рольфу:

– Труби закрытие ворот! Стрелков – на стены!

И Рольф, выхватив из-за пояса здоровый рог из настоящего дикого тура, во всю мощь своих здоровущих легких протяжно затрубил…

Ворота с шумом и лязгом захлопнулись перед носом наступающих, также как и подъемный мост, а звук рога подхватили с десяток армейских труб, бордо и заливисто призывая солдат к бою, и сотни ног в подкованных железом сапогах побежали по крепостным стенам и галереям с арбалетами и длинными луками наперевес, занимая четко определенные – по номерам – места у бойниц…

Мужицкая армия остановилась в нерешительности. Одно дело – нападать на отряд стражников в своем родном селе, а другое дело – на хорошо укрепленный замок, с прочными каменными стенами в пять локтей толщиной и десять человеческих ростов высотой, с небольшой, но хорошо обученной и вооруженной до зубов охраной…

Правда, тут же нашлись смельчаки, которые, схватив заранее приготовленные длинные лестницы, как раз в высоту крепостных стен, яростно крича, бросились вперед…

Звонко пропели тетивы луков и арбалетов, свистнули стрелы – и пара таких смельчаков упали, убитые наповал, утыканные стрелами прям как ежи…

Но именно вид крови, почему-то, произвел какое-то пьянящее впечатление на толпу, и вот уже сотни и сотни мужиков, закрываясь нелепыми деревянными щитами-корытами, с лестницами наперевес с дикими криками, как хищные звери, учуявшие кровь, бросились, под градом стрел сверху, вперед. Заиграли охотничьи рога, громко взвыли священнослужители и битва началась…

А сзади уже выстраивались в длинные цепи охотники с луками. На этот раз луки у них были получше. Не простые охотничьи, годные только для диких уток и оленей, а длинные, в человеческий рост – стрелы их летели далеко, а стреляли из них не мальчишки, а те, кто слыл настоящими охотниками – и потому они нередко находили свою цель. Меткий охотник мог и с расстояния в тысячу шагов при хорошем свете попасть через узкую щель бойницы в глазное отверстие шлема или в щель между пластинами… А потому то тут, то там королевские стрелки в белых плащах с черным орлом или алых плащах с золотым львом падали на пол крепостной галереи со стрелой в голове, шее или руке…

Однако королевские стрелки знали свое дело – каждый из них натаскивался на меткую стрельбу годами охот и турниров – а потому пока никому из нападавших не удалось даже подняться на стену – большая их часть даже до неё не добегала, а те, кто добегал и карабкался по ней, сваливался подстреленный – ведь когда он лез по лестнице, он не мог защищаться даже жалким подобием щита, который имел до этого… Десятки и десятки окровавленных, истыканных стрелами тел плавало во рву и устилало собой луг, и жатва смерти в тот день, казалось, будет как никогда обильной…

– Я думаю, Рольф, пора подумать о контратаке… – как ни в чем не бывало сказал Гастон, не без удовольствия наблюдая за ходом обороны. – Противник истощен потерями, если мы выберемся через подземный ход хотя бы с сотней всадников – победа может быть полной…

– Так точно, Ваше Величество, – сказал верный слуга. – Я пойду распоряжусь.

– Да, Рольф, распорядись… Да скажи моим пажам и оруженосцам, чтоб приготовили для меня коня, доспехи… Я возглавлю атаку лично!

Рольф тут же побежал исполнять приказ своего короля, послышались его гулкие удаляющиеся шаги, грохот закрываемой двери, а Гастон целиком сосредоточился на наблюдении за ходом боя. И не мудрено – ведь это был первый в его жизни бой, который он видел непосредственно – бой в деревне он пропустил из-за так некстати полученных ранений…

Внизу опять мужицкие толпы собирались на штурм, а самое интересное – что впереди них шел, что-то истерически крича, долговязый священник с длинными узловатыми руками…

– Ха! Да этот, никак, преподобный Сильвестр… – хмыкнул Гастон, – оклемался уже… Не имётся же ему… – но где-то глубоко внутри Гастон проникся уважением к этому человеку, готового претерпеть физические страдания и даже смерть за свою идею, в которую искренне верит… – Эх, жаль, если подстрелят…

– … А мне жаль, если тебя закатают в цветы забвения на добрых двадцать тысяч лет, да так, что ты потом позабудешь даже свое имя… И это будет гораздо большей потерей для Авалона, чем этот жалкий святоша… – вдруг раздался в сознании Гастона знакомый голос – тот самый, который он слышал два месяца назад, в сторожевой башне Авалона…

– Ты-ы-ы-ы-ы? Опя-я-я-ять? – едва не подпрыгнув на месте, резко повернулся Гастон лицом к невидимому собеседнику и спиной – к улице.

– Он самый. И пришел я как раз вовремя – скоро тут будет весь воздух гудеть от прозрачных крылышек фей, но ты ещё успеешь уйти… если доверишься мне…

– Уйти? Куда? В лес, в изгнание? Ни за что! – закричал Гастон. – Я – законный король Авалона и я своего права – не отдам никому! Запомни это! – с этими словами Гастон, прихрамывая отправился в комнату и снял со стены висящий там меч, вынул его из ножен и пронзительно рассек воздух сверкающим на солнце клинком…

– Глупец! Твоя железка против волшебства фей – что жало комара против человека! – закричал Голос.

– Ну так обучи меня волшебству! Научи меня противостоять магии фей! Почему за эти два месяца ты не пошевелил и пальцем в этом направлении?

– Потому что чтобы мне учить тебя, мне надо было появиться в Авалоне, лично, а мне нельзя – меня сразу засекут…

– Засекут?

– Да, засекут… Тут везде шпионы, везде! Мерзкие пчелы, осы – всюду летают, всюду все вынюхивают… Они так и ждут, что я клюну на наживку в твоем лице, чтобы мышеловка захлопнулась! Думаешь, почему они тебя до сих пор не трогали? Ждут главного…

Гастон озадаченно замолчал. Ему стало не по себе от мысли, что все это время он был под колпаком и то, что если до сих пор ему не мешали, так это только оттого, что все, что он, Гастон, делал, укладывалось в планы невидимых ему кукловодов… Он глухо застонал, стиснув зубы, и больно ударил своим пудовым кулаком об стену…

…Но как раз в этот момент опять затрубили сотни и сотни охотничьих рогов и армия мужиков вновь перешла в атаку. На этот раз – во главе как ошалелый несся преподобный Сильвестр, махая знаком Создателя в руках, и истошно, во всю округу, кричал: "Чудо! Чудо! Сейчас Создатель сотворит чудо! Видение! Мне было видение!

Он во весь опор бежал впереди наступающих толп, тащивших за собой деревянные лестницы и пытавшихся прикрываться своими нелепыми щитами-корытами, – абсолютно незащищенный… На бегу с него слетел капюшон, обнажив покрасневшую и вспотевшую выбритую тонзуру, он держал обоими руками длинный шест со знамением Создателя и махал им как флагом из стороны в сторону… Даже с крепостных стен было виден маниакальный блеск его пронзительно-глубоких карих глаз и искаженные в истерическом крике тонкие бесцветные губы…

Стрелы летели со стены градом, свистели то слева, то справа от него… Бежавшие рядом мужики то один, то другой падали подстреленные, со стрелой в руке, ноге, а то и груди или шее, а он бежал и бежал, казалось, совершенно неуязвимый для земного рукотворного оружия… Один на один – без доспехов, без щита, с одним знамением Создателя в руках против почти сотни стреляющих лучников и арбалетчиков короля…

Вот уже вокруг преподобного не осталось никого – все были убиты или ранены, остальные отстали, а он все бежал и бежал, кричал и кричал: "Чудо! Чудо! Создатель! Яви чудо!"… и, добежав до самого крепостного рва абсолютно невредимым вдруг… резко остановился и воздел знак Создателя над собой и…

…знак Создателя загорелся ярким, солнечным пламенем, а с неба – на котором не было ни тучки – грянул громкий раскат грома…

… а потом с дикими криком тысячи и тысячи мужиков бросились всей толпой вперед, с лестницами и без, прямо на стены, по всему периметру обороны…

Но в этот момент в буквальном смысле слова разверзлись небеса – по крайней мере, в голубом полотнище образовалось сразу несколько десятков светящихся "дыр" – и из всех этих "дыр" вылетали, громко жужжа, сотни и сотни невероятно прекрасных крылатых существ в разноцветных коротких одеждах, с золотистыми длинными волосами и ярко блестящими на солнце палочками, напоминая издали пчелиный рой, вылетающий из улья…

А потом этот рой закружился на огромной скорости на высоте в милю от замка, взмах сотен палочек и раздалось сотни ярких вспышек, сопровождаемые громкими хлопками, и… на головы сражающихся – и атакующих мужиков, и королевских стрелков – посыпались большие розовые цветы, чем-то напоминающие одновременно розы и тюльпаны, только раз в десять больше и тех и других, – сотни и сотни цветов – а по всему пространству города, замка и прилегающих земель разлился сладковатый медовый аромат…

Люди сотнями и сотнями падали как подкошенные, мгновенно засыпая – прям на камнях крепостных стен, на травке, на мостовых – у них из рук выпадало оружие и щиты… И скоро поле брани превратилось в гигантскую комнату отдыха… Последним упал неугомонный преподобный Сильвестр, роняя из рук знамя Создателя… Последними словами, сорвавшимся с его губ, преодолевая сильные порывы зевоты были: "Только вера… только вера…я же говорил… что…агххх… будет… агххх… чудо…", а потом, крепко обняв древко знамени Создателя, свернулся клубком на траве у самого рва и громко захрапел.

… Через пять минут весь город и все его окрестности были покрыты толстым слоем розового тумана – видно не было почти ничего даже в двух шагах – в этот туман под действием солнечных лучей превращались розовые цветы… Город, крепостные стены, луг вокруг крепости был завален тысячами спящих тел – воинов и гражданских, женщин и мужчин, детей и взрослых…

А сверху спускались сотни и сотни прекрасных девушек в коротких разноцветных туниках, с закрытыми оливковыми и белыми масками ртами и носами… Они летали по всему полю и крепостным стенам, обнаруживая раненых и при помощи палочек поднимая их тела специальной воздушной подушкой и транспортируя их в медицинские пункты – специальные палатки, разбитые за пределами досягаемости розового тумана…

Но две феи – одна – в жемчужно-белой тунике с длинными до плеч сверкающими пепельными волосами, другая – в кремово-белой тунике с пшеничного цвета волосами, не спешили заниматься этим благородным делом. Они зависли прямо над крепостной стеной и чего-то ждали…

Вдруг к ним подлетели две феи в золотистых туниках и выкинули вперед руки в приветственно жесте:

– Ну как, сестры?

– Ничего, Ваша Верность, обшарили все комнаты – его нет…

– А подземный ход?

– Тоже.

– Проклятье! Но ведь он был, был же! – всплеснула Жемчужно-Белая руками. – Я ж четко видела его умным видением, когда мы только выходили из "разрыва"! Он сидел там, в комнате на верху башни!… И что нам теперь докладывать Их Премудрости, скажите, пожалуйста? Что мы его упустили, как того мальчишку, а? – Из глаз всемогущей Старшей Сестры "ЖАЛА" чуть не брызнули слезы досады.

– Ваша Верность! – воскликнула Кремово-Белая. – Позвольте нам с сестрами принести более мощные приборы в комнату и провести тщательный магический анализ… Я уверена, что без постороннего колдовства ему скрыться там быстро бы не удалось…

– Хорошо, сестра, действуй, доложишь мне лично… – и кремово-белая тут же, резко набрав высоту, полетела вверх.

– А с этими что делать, Ваша Верность? – спросила одна из фей в золотистых туниках. – Ну, с теми, кто проливал кровь?

– Всех на плантации Цветов Забвения, да позаботьтесь, чтобы когда проснутся, правую руку не отличали от левой, понятно?

– Так точно, Ваша Верность… – и обе феи в золотистых туниках, громко жужжа крылышками, полетели передавать приказ Старшей Сестры феям из 3-го, воспитательно-исправительного, отдела "ЖАЛА"…

– Ну что, испугался? Да? Ха-ха-ха! Эх ты, охотник, то же мне! – тонкое прохладное скользкое русалочье тело крепко прижалась к телу Люка, а её руки обвили его шею.

– Марина! Ну что ты! Опять за свои шалости?! Ни разу ещё не встретились по-человечески! – недовольно произнес Люк, с трудом освобождаясь от её рук и выбираясь на берег – он был мокрый до нитки.

– А я и не человек, чтобы встречаться по-человечески! – послышался дерзкий ответ и вслед за Люком на берег, раздвигая заросли камышей, вылезла, довольно смеясь, веселая русалка.

– А я, в отличие от тебя, человек, и мне бы хотелось…

– Ладно, ладно, не буду больше – махнула ручкой русалка и села рядом с Люком на землю. – Хочешь, скидывай свою мокрую одежду и я обсушу её – проще простого! – Русалка выразительно потерла друг о друга ладони, так что от них пошли искры и они стали теплыми и даже горячими, как нагретый на солнце камень. Ими она прикоснулась к рукаву мокрой рубашки Люка и от него тут же пошел пар, как от прикосновения горячего утюга. – О, видишь, как я умею?! Давай-давай, скидывай – и я вмиг просушу!

– Все бы вам одежды скидывать… А вот людские девушки никогда не обнажаются перед молодыми людьми… Для них скромность и целомудрие – это очень, очень важно…

Лицо юной русалки тут же опечалилось, что не удивительно для их переменчивого характера. Она посмотрела на себя и увидела, что даже то, что на ней надето тонкое восхитительное зеленое платье, блестящее яркими изумрудными искрами при свете луны, играет не в её пользу. Оно напоминало чем-то рыбацкую сеть, надетую на голое тело – тонкие зеленые нити, сплетаясь, образовывали довольно большие ячейки, а потому одеждой это платье назвать можно было с большой долей условности – все части тела просвечивали в нем точно так же, как если бы на ней вовсе ничего не было надето…

– Люк, а Люк… – потрясла его за плечо морская дева. – Ну прости меня… Я совсем-совсем забыла, что ты не такой, как все… В следующий раз, я обязательно сошью себе новое платье, такое, какое тебе нравится. Хорошо? Ну, Люк, ну посмотри ты на меня, пожа-а-а-алуйста… – холодные руки со стороны спины обняли Люка за шею и её мокрая голова крепко прижалась к его спине. – Ты чем-то расстроен, да?

– Да, расстроен… В груди что-то жжет, покоя нет… Тоска…

– Ой, а не заболел ли ты, любимый? – встревожено проговорила морская дева. – А ну, давай-ка я проверю температуру… – Влажная ладонь прикоснулась ко лбу… – Да, лоб-то горячий…

– Пустяки…

– Нет не пустяки! Всё! Плывем в Ивовую Заводь, я там закончила рыть хижину, сегодня, и пол уже застелила сухим камышом – там будешь лежать, спать, лечится, а я буду тебя кормить с ложечки. Вот! – и Марина хлопнула ручкой по воде, так что раздался громкий всплеск и брызги полетели во все стороны… – Ну, поплыли, а? – Она взяла Люка за руку и сильно потянула его в воду.

– Подожди, дорогой, дай-ка я наколдую…

– Нет, я хочу плыть как настоящий мужчина, как охотник, сам – без всяких воздушных пузырей…

А потом он набрал в легкие побольше воздуха и нырнул поглубже в бодрящую прохладу лесной реки…

Плыли они не больше получаса. И не мудрено, морская дева постаралась устроить свое логово поближе к месту жительства самого Люка, тем более, что она втайне надеялась, что из-за близости её логова к лагерю "отверженных", он переберется к ней жить… Хижина располагалась всего пару миль вниз по реке, там где из-за множества мелких островков, заросших ивами, а потому и называвшихся "Ивовыми", река разделялась на множество маленьких рукавов. Некоторые такие рукава густо заросли ивой и камышом и вода в них застоялась. В таких заводях любили делать свои маленькие плотинки и рыть норы бобры. Не исключением оказалась морская дева.

Когда они с Люком доплыли до одного из таких рукавов, Марина потянула Люка влево и они вместе нырнули. Марина плыла впереди. Она ловко раздвинула в стороны заросли камыша и Люк увидел скрытую за ними пещеру, вырытую (явно, не без помощи магии) прямо в мягкой почве одного из "Ивовых" островов. Она было небольшой – в диаметре меньше человеческого роста и Люк удивился, как же они там поместятся вместе, но Марина уже ловко юркнула в отверстие и исчезла в темноте, а потому ему ничего не оставалось, как последовать её примеру…

Чудеса начались сразу же. Как только Люк пересек невидимую границу между пещерой и заводью, он тут же почувствовал, что может дышать легкими – внутри пещеры совершенно не было ни капельки воды – она была пригодна для обитания человека. Люк посмотрел назад и увидел, что воду от пещеры отделяет какая-то невидимая стена, прозрачная как стекло, но которую он совершенно не ощутил, когда заплывал в пещеру.

Затем Люк пополз на четвереньках вперед, но тут же, откуда-то спереди, до него донесся звонкий смех Марины:

– Ну ты и чудак, Люк! Что ж ты на четвереньках ползешь, как собачка!

Люк покраснел и встал во весь рост – пещера оказалась довольно просторной. Воздух здесь был не затхлым, а свежим, ароматным, пахло свежескошенным сеном. Под ногами – приятный мягкий покров из сухой травы. Видимо, она и издавала этот запах. Люк зашагал вперед, тем более, что где-то впереди был виден неяркий свет…

Вскоре Люк вошел в основную пещеру. Она была небольшая, ровно на двух человек. Здесь пол также был устлан сухим камышом, а у стены – одна большая лежанка из кучи этого же камыша, посередине был выложенный камнями круг, в центре которого уже горел магический, бездровный огонь… Все стены комнаты-пещеры были украшены лесными цветами…

– Ну как тебе? – торжествующе воскликнула Марина, бросаясь навстречу вошедшему Люку. – Всю неделю старалась! Я это место высмотрела ещё давно… Пришлось попотеть конечно, но теперь все позади – нам тут будет уютно, хорошо, тепло… А самое главное, никто, никто нам здесь не помешает!.. Ой, ты ж у меня больной… А ну-ка быстро скидывай одежку сушиться, а раз ты такой стеснительный, я тебе дам другую – сама шила, старалась…

Марина достала из небольшой ниши в стене, закрытой занавеской-циновкой из сухого речного тростника, длинную рубашку-тунику, сплетенную из какого-то мягкого зеленого материала…

– Давай, примерим заодно, а то я твой размер на глаз прикидывала… Между прочим, совершенно непромокаемая, как и мое платье… Но перед этим я тебя натру такой мазью, что ты вмиг согреешься.

Люк снял с себя мокрую до нитки одежду, предварительно попросив морскую деву отвернуться, а потом лег на лежанку из сухого камыша животом вниз, а Марина принялась натирать его какой-то терпко пахнущей белой мазью. У Люка от неё защипало в носу и в глазах, зато тело стало приятно согревать…

От нежных, приятных прикосновений рук морской девы и приятно согревающего и щиплющего кожу крема и без того уставший Люк разомлел и совершенно незаметно…

…Темный-темный колодец, темная-темная вода, в которой не отражается ничего, даже луна и звезды…

"Лю-ю-ю-ю-ю-юк! Лю-ю-ю-ю-ю-ю-юк! Освободи н-а-а-а-а-ас! Только т-ы-ы-ы-ы-ы! Только т-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Освободи на-а-а-а-а-с! – темная вода вдруг становится прозрачной и где-то в глубине колодца – тысячи тысяч фигур, тысячи тысяч рук, протянутых в сторону устья колодца – и шепот, тихий, но настойчивый, шепот тысяч и тысяч голосов. Люка неодолимо тянет нырнуть в колодец, навстречу этим рукам, он сопротивляется из последних сил, вовсю упираясь своими ладонями в каменные стенки колодца, но силы ему изменяют и медленно, но верно его лицо приближается к водной глади, а где-то в глубине он видит тысячи тысяч невыносимо уродливых… нет не лиц, а морд, рож, харь – невозможно сказать иначе – полу-люди, полу-козлы, полу-свиньи, полу… да мало ли кто ещё – со свиными пятачками, зубами волков, рогами козлов, глазами кошек и… с человеческими щеками, бровями, губами, шеями… Люку невыносимо омерзительно смотреть на них, он изо всех сил пытается отвести взгляд, поднять голову, но не может… и, наконец, он со всего маху плюхнулся в воду колодца и камнем пошел на дно…

– Лю-ю-ю-ю-юк, Лю-у-у-у-к, а Люк! А ну проснись! – ледяная струйка ударила ему в лицо и Люк тут же открыл глаза и вскочил с постели. Он увидел над собой удивленное и немного испуганное лицо Марины, нахмуренные брови, а в её руках – морская раковина, из которой капали остатки влаги, большая часть которой была вылита на него…

– А? Что? Сколько времени? – Люк подскочил и присел на лежанке.

– Ещё час до рассвета… Ты вначале так хорошо уснул, прям как ребенок, я не стала тебя будить, а потом – как забился, как закричал… Тебе что-то приснилось, дорогой, да, скажи… – Марина села рядом с ним и обняла его за плечи.

– Колодец какой-то… Вода темная, ничего не отражает, а там… что-то страшное, жуткое… что-то…

– Все, с меня хватит, любимый! Это этот мерзкий Азаил, чудо-юдо проклятое, на тебя так влияет! На этого страхолюда и я, если честно, смотреть не могу, а ты с ним постоянно… Тебе надо, во-первых, переселяться срочно ко мне – уж я-то тебя поставлю на ноги, а во-вторых – срочно развлечься! Завтра будет русалия на Священном Острове и я настаиваю, чтобы ты пошел со мной, тем более я уже сказала о тебе сестрам и… не только… – тут морская дева Марина как всегда мгновенно переменила свое настроение – от испуганно-встревоженного до озорного веселья. Она хитро улыбнулась и потрепала мочки ушей Люка своими пальчиками, а потом быстро поцеловала его в губы, и вскочила на середину пещерки и стала танцевать. – Мы будем танцевать, танцевать, танцевать – при полной луне, прыгать через костер, а потом, а потом, а потом…

– Как? Ты ж отлучена от сообщества русалок из-за меня, как же ты снова…

– А-а-а-а! Пустяки! – беззаботно махнула своей перепончатой ручкой Марина и, подлетев опять к Люку, быстро села ему на колени, обвила его шею руками и крепко прижалась своей прохладной грудью к его груди. А потом, расправив его волосы на лбу, щелкнула его пальчиками по носу и сказала:

– Глупыш! Речные русалки живут сами по себе – им приказы Лоры – до звезды, хи-хи! У нас же Конфедерация, а не Сообщество, как у фей – у нас все живут по-своему, просто иногда мы все объединяемся против общего врага – тех же фей или рыбаков или китобоев, а так – мы сами по себе, они сами по себе, понял? – и быстро поцеловала его в губы.

– Ну ладно, Марин, мне пора – скоро рассвет и у меня занятия с Азаилом… Он будет очень расстроен, если меня не найдет… – он волевым движением рук снял морскую деву с колен и отправился к выходу.

Марина же, встав, зашипела как змея и оскалила свои зубы, прям дикий зверь…

– Ох, уж этот мерзкий паучок! Удавила бы его! Он один стоит между нами…

– Не смей так говорить! – резко оборвал её Люк. – Он мне как отец, он меня спас от моих врагов и научил меня всему тому, что я теперь знаю… Все, мне пора… – и он не глядя на Марину, быстрым шагом пошел к выходу и с разбегу нырнул в прохладные струи Ивовой Заводи…

…– Опять опоз-з-з-з-з-з-дал, щ-щ-щ-щ-щ-щ-енок, опять! У девки ночевал, да-ссс? Чую, чую, дух её, з-з-з-з-з-зеленая з-з-з-з-з-змея… – зашипел Азаил, сидя в условном месте – скрытой со всех сторон от посторонних взглядов зарослями терновника и ежевики – и завидев ещё издали возвращающегося Люка. – И рубаш-ш-ш-ш-шку её надел, порос-с-с-с-с-с-енок, да-ссс… Так эти з-з-з-з-з-змеины и з-з-з-з-з-завладевают нами, да-ссс! – зеленая слюна падала с отвратительных черных как вороненая сталь и острых как бритва жвал, от чего трава сгорала, как от действия кислоты и оставались отвратительные черные проплешины на земле, а длинные паучьи лапы с острыми когтями угрожающе вытянулись вперед, к Люку.

– Да успокойся ты, дядь Азаил… Вот увидишь, найдем способ тебе вернуть твой прежний облик – и тебе найдем невесту, почище моей… – хохотнул Люк… но Азаил тут же с места прыгнул на него, угрожающе вытянув когтистые лапы.

– Опять з-з-з-з-з-заз-з-з-з-з-евалс-с-с-с-ся, раз-з-з-з-з-зиня, с-с-с-с-с-с-опляк, опять о бабах думал, щ-щ-щ-щ-щ-щ-енок!

– Дядь Азаил, дядь Азаил, дядь… Учитель! Да прекрати же, учитель! Я увидел, я видел, а-а-а-а, больно же – удар как раз пришелся по солнечному сплетению – там, наверху…

– Да прекратишь ли ты мучить мальчишку, изверг! – не выдержал Гастон и ударом пудового кулака заехал между глаз Азаилу и тот, опешив и злобно зашипев, отпрыгнул в сторону, выпячивая лапы с когтями для защиты.

Люк, загибаясь и выплевывая на траву сгустки розовой слюны, поднял палец куда-то вверх и прошептал:

– Я видел… я видел…

– Что… что… ты видел… – закричали со всех сторон мужики в зеленом, даже Азаил сменил боевую стойку и зашевелил своими длинными усами-вибриссами, прислушиваясь.

– Ш-ш-ш-шпионы "ЖАЛА"… две… в голубом… летели… я едва успел… щит незримости… щит отражения… не увидели… – задыхаясь и ещё не оправившись от побоев, едва проговорил Люк.

– Учуяли, белобрыс-с-с-с-сые летуньи, да-ссс, учуяли – и сплюнул зеленой кислотой прямо на землю Азаил…

…На этот раз Марина встретила Люка почти по-человечески… Когда Люк подошел к условленному месту у зарослей камыша, он услышал, как откуда-то сзади, с ветви большой и старой березы, кто-то мягко спрыгнул и чьи-то мягкие холодные ладошки закрыли ему глаза:

– Опа! А вот и я! А вот и я! А глазки-то твои тю-тю! Не видят! А-ха-ха-ха! – залилась беспричинно веселым смехом Марина. А потом ловко запрыгнула на спину Люка, крепко обхватив своими ногами его поясницу, а руками – его шею и прижавшись своими влажными губами к его затылку… – Не отпущу! Не отпущу! И не подумай!

– Ну, ладно, ладно, дорогая! А то я в речку сейчас упаду… Слазь! – немного раздраженно, но в то же время ласково, как шаловливому ребенку, сказал Люк, похлопывая рукой по её бедру.

– А вот и упади! Вот и упади! Ха-ха-ха! – засмеялась русалка. – Ты захлебнешься, а я тебя вытащу, затащу в свое логово и запру тебя там так, что больше не выберешься… Будем там жить-поживать и никто-никто нам больше не помешает, а? – С этими словами, она поцеловала Люка прямо в шею, да так, что Люк сморщился от боли – наверное, синяк теперь будет… Ох уж и острые у неё зубки!

Но на этом шалость закончилась и Марина спрыгнула с Люка и он, наконец, смог увидеть свою невесту лицом к лицу. И немало изумился!

Вместо "рыбацкой сети" на русалке было одета шелковая перламутровая, цвета морской раковины, длинная одежда, напоминавшую ночную рубашку, только до щиколоток, на шее – жемчужное, под цвет платья, ожерелье, а на голове – венок из каких-то серебристых цветов, а зеленые волосы заплетены в длинную косу, с вплетенными в неё серебристо-жемчужными нитями.

– Ну как тебе, нравится? – с торжеством в глазах воскликнула русалка и стала пританцовывать при свете луны. – А теперь быстро – переодевайся! На русалии в таком виде нельзя – мгновенно перешла она на строгий тон и легонько ущипнула Люка за шею…

Она щелкнула пальцами и тут, откуда ни возьмись, на траву упала стопка одежды – короткая туника белоснежного цвета с таким же венком из цветов, что у морской девы и сандалии.

– Давай-давай, поскорее! За нами скоро прилетят! Будешь моим мужем сегодня! Ох уж все местные девки мне поперезавидуются! Жуть! – и тут же разразилась легкомысленным смехом, но встретив строгий взгляд Люка тут же опомнилась. – Ой, сейчас дорогой, я отвернусь, не бойся!..

Не успел Люк переодеться в новую одежду, как где-то неподалеку, в березовой чащобе, прокричала сова ровно одиннадцать раз "у-ух!". И тут же откуда-то сверху раздался мягкий шум крыльев, и на побережье у реки опустилась… огромная сова, размером с порядочного теленка. Её глаза горели желтым огнем, уши на голове оттопырены и двигались, к чему-то прислушиваясь, голова то и дело поворачивалась из стороны в сторону. Она несколько раз издала звук "у-ух", как бы призывая влюбленных к себе, и русалка Марина, взяв за руку Люка, потянула его за собой. Огромная сова услужливо прикоснулась своими крыльями к земле, так что по ним, как по мосткам, Марина и Люк смогли взобраться ей на спину.

– Крепко-крепко держись, любимый, прокатимся с ветерк-о-о-о-о-ом, ха-ха-ха! – закричала на весь лес русалка. А Люк только успел последовать её совету, как огромная птица, оттолкнувшись лапами от земли, стала стремительно набирать высоту. Пара минут – и камышовый заливчик совершенно скрылся с глаз, как и овраг, и под ними расстилалась только узкая полоска речки и лесное море – они летели вниз по течению реки, к тому месту, где та впадала в Лесную – как догадался Люк. И полет их был долог…

Сначала ничего не происходило. Лишь редкие ночные птицы пролетали рядом, да сова издавала свое громкое "у-ух". Небо было темным, ни звезд, ни луны видно не было. Лишь где-то внизу, было видно, проплывали какие-то серые тени…

Но вот подул ветер и тучи постепенно разошлись в стороны, выглянула полная луна и Люк увидел далеко впереди широкую, так, что практически не было видно противоположного берега, реку. Тут же он услышал, как на "у-ух" их совы стали раздаваться радостные ответы "у-ух" других летящих рядом сов. Люк оглянулся и увидел, как на них летели такие же русалки и приветливо махали своими перепончатыми ручками ему и Марине и весело смеялись.

– Эгей, сестра, кого везешь? А ну! Покажи!

– Ой, какой миленький! Какой молоденький!

– Слушай, сестричка, а дай нам его поиграть, а? Всего на одну ночь, на сегодня, а? Хи-хи-хи! Мы его отдадим наутро в целости и сохранности…

Люк от этих слов помрачнел и насупился, а Марина только захохотала во все горло:

– Ещё чего! Лапки прочь, а то глазки выцарапаю! – и показала демонстративно свои длинные перламутровые ногти – Это мой жених, поняли? – и с торжеством блеснув глазами, она также демонстративно обняла впереди сидящего Люка за шею и крепко прижалась к его спине…

А между тем огромных сов с сидящими на них наездницами становилось все больше и больше, а шум и гам от них – такой, что закладывало уши – русалки, как известно, на диво шебутной и общительный народ…

– И откуда их тут столько, да ещё и на совах… – недоуменно произнес себе под нос Люк, но острые ушки Марины все расслышали.

– Как откуда – со всей округи слетаются – тут будут все речные русалки Лесной реки, любимый… Ведь сегодня – великий день – праздник Солнцеворот на Священном Острове, так что готовься, будет очень и очень весело! – и поцеловав его в затылок, она опять заливисто рассмеялась.

– И что – я один там буду из мужчин что ли… – недовольно надул губы Люк. – Совестно как-то, в женском-то обществе…

– Да нет же глупыш! – рассмеялась Марина – просто тех, кого можно назвать "мужчинами" добираются другим способом… вот увидишь ещё!

А в это время их с Мариной сова постепенно пошла на снижение, делая все более и более узкие круги. Люк взглянул вниз и увидел посредине гигантской реки, в хлопьях густого тумана, большой и длинный остров, весь покрытый большими с широкими, сплошь покрытыми листьями дубами, украшенными разноцветными – зелеными и синими фонариками, лишь в середине острова была довольно большая проплешина-полянка, где уже стояли пирамидкой дрова для костра…

Наконец, сова Люка и Марины приземлилась, но как только влюбленные соскочили с её спины, она тут же, протяжно "ухнув", взмахнула крыльями и… исчезла, растаяв как снег весной, только мгновенно, а на её месте оказался… коренастый бородатый мужичок с курчавой шевелюрой, нижняя часть тела которого была сплошь покрыта бурой шерстью, как у козла, а ноги у него – самые настоящие копыта… А на голове у него был венок из дубовых листьев…

Остальные совы, приземляясь, также превращались в таких же существ, а потом они, игриво хохоча, обхватывали своими мохнатыми руками тонкие бледно-зеленые таллии своих наездниц и впляс бежали к уже вспыхнувшему костру.

– А это что ещё за новости? – недоуменно сдвинул брови Люк. – Что за фокусы такие?

– А мы не фокусы, мы – хранители здешних лесов – фавны, а по-людскому – просто лешие! – представился Люку, сделав поясной поклон, "их" транспортное средство и опять хохотнул – видимо, фавны, под стать русалкам, также были постоянно веселы и легкомысленны.

– А-а-а! Понятно, а меня зовут…

– …не надо представляться, мы тебя уже знаем, Люк-отверженный… Ты тут поосторожней! Многие побаиваются тебя – морская королева просто так ни кого не прогоняет… – и фавн заговорщицки подмигнул и прислонил свой мохнатый палец к губам.

– А ну, прочь с дороги, мохнатое чудище, пока я тебе тут одно место не поджарила! Люк – такой же, как вы все, ничуть не хуже! Он мой жених и мы обязательно поженимся, слышишь? – и зашипела на фавна так, что тот предпочел, раскланявшись, удалиться, тем более что на одной сове прилетело сразу две русалки, а потому у него тоже образовалась пара… – Люк, слышишь, не обращай ты внимания на них… Дураки они лесные… Только и умеют – петь, плясать да с русалками забавляться… Я тебя в обиду не дам, слышишь? – она взяла своими пальчиками его подбородок и повернула его к себе…Но Люк освободился от её объятий и грустно пошел к костру, прошептав: "И здесь то же самое, опять… отверженный…".

Но не успел Люк опечалиться, как к нему с хохотом уже подлетели три русалки в длинных белых одеждах, как и Марина, и, схватив его под руки, понесли к костру – тут уже готовилось главное действо…

Полная луна была уже в зените, сов больше не подлетало и вокруг костра собралось без малого три-четыре сотни русалок и фавнов.

Раздалось условное угуканье совы – оно прозвучало 12 раз –…и русалки с фавнами, взяв друг друга за руки, образовали огромный хоровод. Тут же раздалась откуда-то из дубовой рощи заливистая музыка деревянных флейт и барабанов, и пошла веселая пляска вокруг костра…

Марина взяла Люка за правую руку, а за левую – другая русалка – с сиреневыми волосами…

– Люк – это священный танец-хоровод в честь Хороса – по-нашему Солнца – будем же плясать и веселиться! – и, рассмеявшись, потянула Люка за руку.

Танец был несложный и Люк довольно быстро с ним освоился. Он состоял в том, что каждый из танцующих держался своими руками за таллию впереди стоящего и подпрыгивал в такт музыке, вытягивая в прыжки то левую, то правую ногу – все одновременно.

Люку этот танец понравился, он быстро забыл о своей печали и весь отдался ритму. Ритм был такой, что волей-неволей руки и ноги сами пускались впляс, причем всегда, независимо от твоей воли, попадая в такт. Особенно же Люку понравилось ощущение, что ты стал частью какого-то организма, его крохотной клеточкой, и переживание каждой клеточки по отдельности становилось общим переживанием. Для Люка это было ново – ведь он всегда жил один, всегда…

А тут – он держал таллию Марины, а его – русалка с сиреневыми волосами – и они скакали как дети на полянке и смеялись, во все горло…

Когда, наконец, пляска закончилась, фавны принесли откуда-то большие морские раковины, наполненные водой, и русалки с фавнами стали утолять жажду – от пляски все запыхались – по одной на пару. Марина протянула раковину сначала ему. Люк стал пить холодную, режущую зубы воду, удивительно вкусную и ароматную… а чувствовал, как от неё голова идет кругом, как от солидной порции крепкого вина…

– Эй-эй-эй, любимый, все-все-все! Дай сюда, а то захмелеешь, заснешь – я что – одна буду веселиться, ха-ха-ха! – Марина вырвала у него из рук раковину с вкусной водой и опорожнила её одним глотком, а потом – улыбнувшись влажными зубами, она обняла крепко-крепко Люка и поцеловала, да так, что он почувствовал солоноватый привкус в крови во рту – Марина опять не удержалась и прокусила ему губу…

А когда, наконец, она отпустила его, Люк заметил, что глаза её как-то странно горят, ну прям как колодец, отражающий своей поверхностью ярко-светящую желтую луну. Он посмотрел вокруг – глаза фавнов и других русалок также горели. Они нестерпимо тянулись друг к другу обняться, прижаться, поцеловаться…и вот уже поляна наполнилась томными вздохами и страстными смешками…

– Что это с ними, Марина? – с трудом произнес Люк, так как и сам чувствовал, что едва сдерживает себя, чтобы не обнять и не поцеловать свою невесту.

– Это вода из колодца такая… Колдовское зелье, ведьминой водой зовется… От неё ох-х-х-х-х как пробирает! Хорошо, правда?

Но Люк ничего не ответил, вместо этого он засмеялся во все горло и вместе с другими бросился в омут диких ночных плясок.

На этот раз пляска была поинтересней хоровода. Единое сообщество прославляющих Хороса разделилось на отдельные пары, которые под дикую ритмическую музыку, держась за руки, перепрыгивали через костер. Самое захватывающее было в этом аттракционе, что костер был явно не обычным. Его пламя постоянно пульсировало. То спадало, то, наоборот, поднималось выше человеческого роста. А потому прыгать через такой костер было весьма захватывающим и весьма небезопасным делом! Даже омраченный "ведьминой водой" ум Люка это понимал…

Но русалки с фавнами, похоже, от воды стали ещё более легкомысленными, чем обычно. Первая пара с громким смехом прыгнула через костер, казалось, совершенно не задумываясь о последствиях. Они даже не оглянулись ни назад, ни по сторонам, а прям с ходу сиганули через пламя, которые в этот раз как раз спадало, а потому никак не пострадали. Вторая и третья пары уже избежали касания огненных языков с трудом – огонь как будто бы расстраивался от того, что его жертвы уходили от него чересчур безнаказанно, а потому все выше и выше протягивал свои огненные щупальца, как какое-нибудь чудовище, к очередной жертве. Пятая пара пролетела всего в двух указательных пальцах от ближайшего огненного языка и с диким хохотом опустилась на землю и, совершенно не останавливаясь, продолжила танцевать вокруг костра.

Но когда вслед за шестой парой Марина потянула Люка к костру, ему, честно говоря, стало как-то не по себе. Он вмиг протрезвел и уже стал подумывать о заклинании левитации…

– Ах-ха-ха! Бесстрашный Люк испугался! Ах-ха-ха! – засмеялась подпрыгивающая в диком танце Марина, крепче и крепче обнимая правой рукой талию Люка – Колдовать нельзя, любимый! Запрещено! – и чмокнула его в щеку. – А ну, вперед, побежали!

И Марина буквально побежала к костру и Люку ничего не оставалось, как последовать за нею, а потом он подпрыгнул…

Но то, что произошло дальше, произошло за доли мгновения, хотя Люк отчетливо помнил, что ощущал каждое из них очень и очень долго…

Они с Мариной прыгнули синхронно, Люк уже давно научился подстраиваться под её движения, так что прыгнуть с нею вместе не составило для него труда. Но потом он почувствовал, что время как бы остановилось. Он взглянул вниз – и увидел, как медленно, вершок за вершком он отделяется от земли, как хищное пламя тянет свои жадные до его плоти красно-оранжевые щупальца, как в экстатическом веселье искажен ярко-алый коралловый рот Марины и как развевается, подобно боевому знамени, её зеленые волосы, как отражается пламя в её больших кошачьих глазах…

А потом… визг, крики ужаса оглушили его. Он попытался осмотреться по сторонам и увидел, что он по-прежнему висит в воздухе неподвижно (хотя никакого заклинания он не произносил!), внизу, вокруг костра, русалки и фавны остановились, музыка взвизгнув, прекратилась – и все они смотрят – не отрывая расширенных от ужаса глаз – на него… Самое удивительное, что тут же внизу была и Марина – и она тоже с ужасом смотрела на Люка, в глазах её стояли слезы и она умоляюще протянула к нему свои руки с перепончатыми пальцами.

Люк же взглянул на свои руки… и – НЕ УВИДЕЛ ИХ! Вместо них у него были длиннейшие языки пламени, напоминавшие крылья какой-то доисторической птицы или звероящера. Он взглянул ниже – и увидел, что всё его тело таково – он весь представлял из себя что-то пылающее, прям как стог сена, в который попала молния, но при этом он не чувствовал ни боли, ни умирания, ни слабости… Наоборот, он ощущал в себе такую силу, что скажи он хоть слово – и весь этот остров в один момент превратится бы в огненную пустыню – в этом он не сомневался. В глазах его стояла оранжевая паволока, изо рта и носа вырывались клубы дыма, а волосы напоминали языки пламени. А потом…

– Что не веселитесь, а?! Или я испортил вам праздник?! Ах-ха! Вы ж пришли праздновать день всемогущего Хороса? А? Ну так и почтите же Меня – Вашего бога! Ха! – Люк не узнавал голоса, который исходил из его груди – этот голос был металлическим, громким, как весенний гром. Он чувствовал, что слова произносятся его языком, вырываются из его глотки, но это были не его слова! Люк наблюдал за собой как бы со стороны и в то же время изнутри – и – ничего не мог сделать! А между тем, сказав это, говоривший втянул в легкие побольше воздуха и выдул такой столп пламени, что он достиг ближайшего дерева на краю поляны, которое тут же вспыхнуло, как веточка сухого хвороста.

Русалки и фавны в ужасе рухнули на колени и воздели руки в молитвенном экстазе, а Марина просто упала в обморок и лишилась чувств. Все участники недавних плясок вдруг посерьезнели и на распев, мрачными, дрожащими от страха голосами, стали ритмично распевать одно и ту же слово:

– ХО-РОС! ХО-РОС! ХО-РОС!

– Да я пришел, Я – НЕПОБЕДИМОЕ СОЛНЦЕ, которое никогда не закроет туча, Я – НЕПОБЕДИМОЕ СОЛНЦЕ, которое будет светить вечно, Я – тот, кто станет всем и все станет Мною, Я – вечное бытие, вечное красота, вечная премудрость. Я – ваш бог, предвечный Хорос! Я с вами – и вы со мной! Навеки и навсегда!

И поляна огласилась металлическим хохотом, как будто бы кто-то во всю силу бил в золотые колокола. А потом двойник Люка резко полетел, как пущенная карликами ракета, высоко в воздух – и сделав несколько пируэтов, резко спикировал вниз – прямо на толпу, так же безумно хохоча.

И русалки с фавнами с диким визгом бросились врассыпную, кто куда – спасаясь от огненного смерча, грозившего спались весь остров…

Но в этот момент вода у реки забурлила и прямо из неё показалась шипастая зеленая голова морского змея, вынырнувшего из глубин. На шее у монстра сидела – во всем своем королевском величии – владычица морей Лора – в перламутровой полупрозрачной мантии, коралловой короне на голове, жемчужными браслетами на руках и копной развевающихся зеленых волос. Она легко спрыгнула с шеи своего уродливого "коня" и встала прямо посередине полянки, рядом с едва-едва начинающей шевелится Мариной. Марина с трудом разлепила свои веки и – зрачки её расширились от ужаса при виде несущейся прямо на них огненной громадины.

– Люк, Люцифер, ты меня слышишь?! – властно и бесстрашно воздев свою правую руку, закричала Морская Королева. – В твоей власти остановить это чудовище! Остановись – или твоя невеста и я – мать твоих двоюродных братьев и сестер – погибнем! Ты МЕНЯ слышишь? Слышишь?!

В руках Морской Королевы мелькнул какой-то зеркальный предмет и его луч был направлен прямо на лицо приближающегося чудовища…

– Эй, Принц, ты действительно всё обдумал?

– Да, Лора. Мы видимся с тобой в последний раз… Мне очень жаль… Но так надо.

– Я… понимаю… – Морская Королева понурила свою голову и по её бледно-зеленым щекам поползли две соленые капельки. Она нервно теребила в своих руках коралловое ожерелье и явно не могла найти в себе сил ответить – судя по участившемуся дыханию, вслед за словами из её горла могли вырваться рыдания, а именно этого гордая королева и хотела избежать.

Рядом с ней, у невидимой границы между Коралловым Чертогом и открытым морем стоял молодой мужчина среднего роста, в зеленой тростниковой тунике и с короткими слегка вьющимися волосами, украшенными диадемой из крупного перламутрового жемчуга. В его глазах также стояли слезы.

Они стояли в полукруглой пещере с высоким потолком, стены которой целиком состояли (или обросли?) разноцветными кораллами, пол был покрыт мягким упругим зеленовато-желтым мхом, по которому приятно было ходить босиком. Всего в пяти-шести шагах от них – за невидимой стеной – было бескрайнее пространство подводного мира – с циклопическими водорослями, стаями рыб – размером от кулачка до пятиэтажного дома, вереницами разноцветных пузырьков, раковин, моллюсков… Мужчина казалось настолько увлекся этой величественной картиной, на которую случайно упал его взгляд, что, казалось, забыл на мгновение о тяжелом разговоре.

– Может, останешься ещё на пару дней? – голос Морской Королевы дрогнул – она не привыкла просить, только требовать – а сама устремила умоляющий взгляд на мужчину, который тут же покраснел как мак и отвернулся.

– Ты разрываешь мне сердце… Моя Фея уже поправилась, совершенно пришла в сознание и она может…

– Что… может…

– …Начать задавать неудобные вопросы, ты же знаешь… Я едва её не потерял дважды – и в третий раз я её терять не хочу – уже твердо произнес мужчина и быстро повернулся, с намерением уйти вглубь Чертога.

– Подожди! – вдруг с болью, срываясь в фальцет, произнес голос Лоры и Морская Королева протянула обе руки к мужчине. – Мне… мне… надо… показать… напоследок…

– Что ещё? – недоуменно поднял брови мужчина – он явно спешил уйти и прекратить эту неприятную для него сцену.

– Пойдем! – только шепнула Лора и взяла мужчину за руку, легонько махнув по вертикали левой, свободной рукой… Часть стены Кораллового Чертога мягко отодвинулась в сторону, и она повела мужчину по гладким и широким зеленым, выбитым из изумруда, лестницам вниз и вниз. Дверь за ними закрылась, но темно не было, ибо изумрудные ступени засветились как бы изнутри, мягким зеленым светом.

– Куда мы идем? – с беспокойством спросил мужчина, но Морская Королева с легкой улыбкой прикоснулась своим длинным бледно-зеленым пальчиком к губам.

И их спуск в полнейшей тишине продолжался довольно долго. Наконец, где-то впереди послышался громкий плеск – где-то внизу был водоем и кто-то в нем радостно резвился.

Вот спуск окончился и оба – мужчина и женщина – прошли через устье пещеры и вышли прямо в довольно обширный подземный грот. Посредине грота был водоем, окруженный каменными стенами. Стены были необычны – они все сверкали, да так, что слепили глаза. Казалось, они состояли из какого-то необычного материала…

– …это Алмазный грот – эти стены все состоят из природных алмазов, а свет проникает из отдушин там, наверху – днем – солнечный, ночью – лунный. – Лора показала своим тонким пальцем наверх и мужчина увидел маленькие узкие отдушины-амбразуры, через которые действительно проникали струйки света, как в стрельчатые узкие окна замков рыцарей Авалона…

Но самое интересное было не в этом. А в том, что в воде грота резвилось с полдюжины каких-то существ. Они издавали громкие писклявые крики, обливали друг друга водой, прям как маленькие шаловливые тюленята. Присмотревшись, можно было увидеть их ещё короткие зеленые шевелюры, перепончатые лапки и блестящие от азарта большие зеленые глаза…

– Это… это… – мужчина не мог вымолвить ни слова, указывая на резвящихся мальков пальцем.

– Да, Принц, это мои, нет, наши дети… Икринки вскрылись совсем недавно, месяц назад, как раз тогда, когда ты прилетел с ордой "ЖАЛА" на хвосте…

– Но… когда…

– Разве это важно теперь? – махнула рукой Лора и замолчала. Её лицо озарилось каким-то приятным воспоминанием и властное выражение на нем вдруг исчезло и лицо стало почти юным и мечтательным, как у девочки. Она улыбалась, смотрела на резвящихся мальков и что-то в них видела такое, чего не видел мужчина, а может – и не видела – взгляд её был отрешенным, казалось, она скорее смотрела сквозь них, сквозь время, созерцая какое-то отдаленное прошлое.

Мужчина вдруг взял её за руку и, поднеся руку к своим губам, крепко поцеловал.

– Я… мне бы хотелось…

– Конечно – улыбнулась, поняв его с полуслова Лора. – Стоило ей протянуть руку к детям, как они, видимо, услышав телепатически зов матери, тут же беспрекословно бросились к ней навстречу, по-прежнему громко визжа и плескаясь. Казалось, они плескаются так сильно совершенно без нужды, как свойственно только детям – забавляться зрелищем брызг во все стороны.

Они подплыли прямо к берегу и вылезли наружу. Хотя им был всего месяц, это были уже сформировавшиеся особи. Полностью обнаженные, три мальчика и три девочки, практически полностью одинаковые – зеленые волосики на головке, большие зеленые глаза, маленькие коралловые губки, крохотные перепонки на пальчиках…

– Но, Лора, они ведь совершенно на меня не похожи! – всплеснул руками мужчина, опускаясь на колени и обнимая сразу всех шестерых, прижимая к своей груди все шесть мокрых и холодных, как рыбки, детишек, а по щекам его стекали слезы.

– Тем лучше! Никто, даже твоя Фея, никогда не узнает о них – не правда ли? У меня это уже пятая тысяча пошла… И все в меня, как один… – в глазах Лоры промелькнула гордость.

Мужчина на миг оторвался от поцелуев кругленьких щечек и выпуклых лобиков детишек и с удивлением, если не сказать, с легкой неприязнью посмотрел на Лору, а та лишь улыбнулась:

– Да, мы не такие как вы, люди… У нас, как у моря, нет ничего постоянного – и до тебя их были – тысячи, и после тебя будут – тысячи… Что поделаешь, я – матка этого подводного улья и только я могу давать неограниченное число потомства – на мне основная ответственность за увеличение нашего рода – так что не обессудь…

Мужчина понимающе кивнул, а детки, продолжая верещать, уже забрались ему на плечи и теперь теребили его своими цепкими когтистыми пальчиками за все, за что только можно было теребить – за волосы, за уши, за края туники, за щеки… Они ползали по нему как сущие обезьянки и все кричали: "папа, папа, папка, папа"…

– Но если бы ты только согласился стать нашим королем – не было бы больше никаких тысяч… – почти шепотом произнесла Лора и села рядом с мужчиной на мягкий прибрежный мраморно-белый песок и прикоснулась своей рукой к щеке мужчины.

– …И ты перестала бы тогда быть маткой? – с блеснувшим в глазах огнем любопытства спросил мужчина.

– Да. Я бы стала обычной русалкой… какой я всегда мечтаю быть…

Но в этот момент дети так сильно навалились на плечи своего только что обретенного отца, что он не удержался и бултыхнулся прямо в воду, а когда вынырнул – заливисто, во всю глотку, весело рассмеялся, и смех его был подхвачен шестью писклявыми голосочками в унисон…

Чудовище остановилось, не долетев всего каких-то пару сотен шагов до земли, а потом языки пламени стали стремительно спадать. Можно было уже различить человеческое лицо, руки, торс… А потом – узнать в нем знакомый образ Люка… А ещё через несколько мгновений он бессильно упал на дымящуюся от нагрева землю, тяжело дыша и отдуваясь.

– Теперь ты понимаешь, почему я не разрешила твоему возлюбленному остаться в нашем королевстве? – грустно улыбнулась королева Лора, помогая встать с земли все ещё не оправившейся от пережитого шока Марине. – Он – оборотень по рождению, солнечная природа когда-нибудь окончательно поглотит все человеческое в нем… Если бы не зеркальце правды, от нас с тобой, как и от всего острова – не осталось бы даже и пепла…

В это время с трудом откашливаясь, с земли встал Люк. Костер уже почти погас, лишь отдельные угли ещё просвечивали ярко-красным огнем из под пепельно-серой коросты поленьев, где-то на востоке уже начинало светать, ни русалок, ни их мохнатых спутников невозможно было увидеть – все они бежали, утренний туман уже клубился над рекой, но птицы петь ещё не начинали, лишь изредка – то там, то здесь в реке плескалась рыбка.

Волосы Люка были спутаны, он чувствовал жар внутри, белки глаз были почти красными от лопнувших сосудов.

– Я видел отца, там, в этом зеркале, да? – указал он дрожащей рукой на маленький в простенькой медной оправе ничем не примечательный внешне предмет дамского туалета в руке у Лоры.

– Возможно… – ответила она, сжав губы. – Зеркало непредсказуемо, я не могу знать, ЧТО ты видел в нем…

– Я знаю, я видел своего отца, о котором ты ничего не хотела мне говорить там, в Чертоге, я это чувствую. Его зовут "Принц", не правда ли? Я хочу знать! Я хочу его видеть!

– Нет! – взвизгнула Лора и зашипела как змея. – Ты должен уйти – и уйти отсюда – из моих владений, и из людских тоже – навсегда!

– Но ПОЧЕМУ?!

– Разве ты ещё не понял?! Ты – оборотень, ты не контролируешь себя, в любой момент ты можешь снова стать чудовищем и испепелять все вокруг! И к твоему отцу я тебя не пущу – ты слишком опасен!

Люк понурил голову и по его щекам потекли слезы, которые, впрочем, тут же испарились – кожа на его лице была слишком ещё горячей…

– Ваше Величество, но неужели ничего нельзя сделать, а? Но он же не винов-а-а-а-т! А зерка-а-а-а-а-льце…

Лора грустно улыбнулась, пряча зеркальце в невидимый глазу карман платья.

– Люк – сын родителей, инфицированных частицами солярного вещества. Он – мутант и изменить его природу также невозможно, как превратить обезьяну в человека… Когда солярная природа станет подавляющей в нем, не поможет даже зеркальце, ведь суть этой магической безделушки – пробуждать в человеке истинную природу – добрую или злую – а если в нем истинной природой станет солярная – и пробуждать больше будет нечего, а это произойдет – рано или поздно…

– Но Азаил…

– Твой паукообразный друг прекрасно об этом знает и ждет не дождется твоего преображения, чтобы использовать тебя для своих целей – уничтожить Триединую Премудрость – вот и все. Единственное, что может замедлить преображение – все также мрачно вздохнула Лора и посмотрела на восток, где уже всходило кроваво-красное солнце – жить только по ночам, избегать солнечных и лунных лучей, одеваться в длинные черные одежды, не приближаться близко к огню, не есть горячей пищи, а самое главное – избегать даже в мыслях обращаться с Потоку, который сопровождает тебя как тень…

– Значит, и колдовать я…

– Нет, не можешь! Каждое твое заклинание, совершенное силой этого чудовища, делает тебя зависимым от него! Разве ты этого не понимаешь? Да, кстати, тебе придется поменьше спать, не пить спиртного и… – тут Лора хмыкнула – не развлекаться с девушками – неконтролируемые эмоции могут открыть твое сознание для Него!

– Откуда ты все это узнала, Морская Королева?

– Это не имеет значения. Тебе пора уходить – куда – я не знаю, но лучше будет тебе уйти туда, где нет света, где тебя никто и никогда не сможет найти и где ты никому не сможешь причинить вреда, ты понимаешь?

– Да… понимаю… Я даже знаю, куда я пойду…

– Ну, вот и замечательно. А Марину я заберу с собой, ты ведь не против? Мне нужна толковая фрейлина при дворе…

– Я никуда не пойду! – закричала Марина и бросилась Люку на шею, покрывая поцелуями его все ещё горячую шею и щеки. – Люк мой жених, я его не оставлю! Дайте мне это зеркальце, Ваше Величество, я буду ему помогать!

Но Люк с силой оторвал прохладное и скользкое тело возлюбленной от себя и, уныло опустив голову, зашагал прочь.

– Я все равно найду тебя, Люк! – закричала сквозь слезы морская дева. – Я все равно найду тебя! Ты от меня не скроешься! Даже если ты уйдешь в самые темные бездны подземелий, я тебя там найду! Ты меня слышишь? Ты дал мне слово – и твое слово приведет меня к тебе, ты меня слышишь?! Слышишь?! – но ссутуленная фигурка Люка уже скрылась за белесой полосой тумана, а потом раздался всплеск – Люк переплывал реку, держа курс строго на юг – в противоположную сторону по отношению к лесному Оврагу, где он всего неделю назад нашел свое казалось бы надежное пристанище…

…А Марина все билась и билась в истерике, лежа на уже остывшей после ночного инцидента земле. Морская Королева поднесла к губам перламутровую раковину и чуть слышно подула в неё, раздался мягкий трубный звук. Морской Змей вновь откликнулся на её зов и выполз прямо на середину острова. Лора взяла свою новую фрейлину на руки и переложила её на шею змея, сама взгромоздившись чуть сзади и ухватилась обоими руками за костяные наросты на его уродливой голове, а затем змей также стремительно, как и выполз, нырнул в прохладные речные воды. И только куча пепла в центре острова да сгоревшая трава напоминали о происшедшей здесь драме…

…Хранительница Предела ?4 сегодня планировала основательно отдохнуть. Всю неделю она только и делала, что летала по всему сектору по разным мелким, но очень важным делам – то карлики опять нагадят в лесу, то медвежонок попадет в ловушку у Предела, то у оленьей самки трудные роды… Но сейчас вроде бы было все спокойно, и она решила устроить себе выходной.

– Малы-ы-ы-ш! А, Малыш? Ну, где ты там, а? – позвала юная фея своего самого любимого Зверенка и хлопнула в ладоши.

Малыш не заставил себя долго ждать и звонко лая, побежал на зов своей любимой хозяйки. За прошедшие 15 лет он совершенно не изменился – та же веселая бело-рыжая головка с острыми ушками, тот же розовый шелковый шарф на шее, тот же тоненький мышиный хвостик…

– А-а-ав, хозяйка! – радостно гавкнул он и с разбегу запрыгнул прям на колени сидящей в тростниковом кресле-качалке на открытой веранде фее и принялся лизать её хорошенькое розовощекое личико своим мягким и слюнявым язычком.

Фея сидела на веранде, одев на свою голову широкополую соломенную шляпу, и грелась на солнышке, наслаждаясь видом недавно посаженных перед домом розовых кустов, которые всегда цвели и издавали дивный аромат. Она отдыхала…

– Ну-ссс, какие у нас новости, Малыш?

– У нас новые соседи в секторе ?3! Вчера только заехала новая фея со своим мужем и парой детишек!

– Как… – тут же нахмурилась фея ?4. – А как же…

– А они переехали. Прежнюю Хранительницу повысили… Говорят, она стала королевой, во как! Муж-то у неё был принцем человеческим, а-ав! Все логично!

– Да уж… Я и забыла, он ведь был настоящим принцем… – мрачно произнесла фея. Она хотела спросить у своего верного Малыша ещё о том, где же эта гордячка умудрилась стать королевой, но в этот момент почувствовала острый приступ тревоги. А интуиция фей, как известно, никогда, никогда не обманывает…

– Кто ты!? – закричала от ужаса фея и попыталась вскочить с земли, но черный незнакомец схватил её хрупкие плечи своими руками и прижал её к земле.

– Тише, тише, моя дорогая, тише!

– Какая я тебе "дорогая", черная клякса! – лицо феи исказилось от гадливости и отвращения. Она судорожно пыталась вспомнить хоть одно заклинание, но не могла – какая-то черная мгла окутала её сознание и в этом мгле, как в темной комнате не виден написанный в книгах текст, тонули все её магические знания.

– Не беспокойся, дорогая, это только поначалу. Ты все вспомнишь, все, все… Мне нужно, чтобы ты все вспомнила, мне это крайне, крайне важно… А сейчас спи, спи, мне нужно, чтобы ты спала, так крепко, как только возможно…

Голос черного незнакомца чем-то напоминал шипение змеи, был тонким, сиплым, но при этом удивительно мягким и успокаивающим. Красные угольки глаз его смотрели, не мигая и не отрываясь от её глаз, пронзительно. Они просто пригвоздили её к мягкому ложу. Фея почувствовала, что её сознание затягивает какая-то темнота, а в этой темноте она почувствовала какой-то зов…

…Зов тысяч и тысяч голосов – блеющих, хрюкающих, мычащих, лающих, воющих – и все на один манер звали её: "Э-э-э-э-элис! Э-э-э-э-э-элис! Ты нужна на-а-а-а-ам! Ты очень нужн-а-а-а-а нам! Иди к н-а-а-а-а-м! Будь наа-а-а-а-а-шей!". И тысячи и тысячи лап из темноты тянулись к ней, а её тело, расслабленное и бессильное, опускалось все ниже и ниже – в самую Бездну, из которой никому нет возврата…

– Дорогой, ну не шевелись ты! Потрепи ещё немножко! Ты прям как ребенок, непоседа!

– Ой, дорогая, я не могу уже! Сколько можно! У меня все ноги затекли, да и не хочу я ходить в этих одеждах, как клоун разноцветный! Все, надоело!

Принц нетерпеливо брыкнул ногой, как непокорная лошадь, и отошел от сплошного, длиной во всю стену роскошного зеркала и присел на мягкий стул посреди колоссальной по размерам королевской опочивальни.

В этой опочивальне, при желании, можно было бы уместить весь королевский двор. Да и на кровати с роскошным розовым балдахином могло вряд уместиться человек десять. Странные размеры для спальни! Правда, отчасти это объяснялось тем, что посредине опочивальни много места было занято под довольно большой овальный бассейн, наполнявшийся ароматной розовой водой с пузырьками, приятно массировавшими все тело. При желании, здесь можно было не только искупаться, но и посмотреть иллюзии. Прежние короли настолько любили это развлечение, что предавались ему, так сказать, не отходя от собственной кровати. Бассейн бурлил круглые сутки – по ночам освещая комнату розовым приятным светом, издавая постоянно благоухание, а еле слышное бульканье хорошо усыпляло. Принц уже успел в нем искупаться пару раз и по достоинству оценить вкусы своих предшественников. Вся комната была устлана мягкими ворсистыми розовыми коврами, стены – такими же мягкими розовыми обоями, на которых везде были развешены живые ароматные цветы в хрустальных разноцветных вазах. Под потолком летали и щебетали иллюзии птиц, белоснежные колонны были обвиты темно-зеленым плющом… и вообще, спальная комната больше напоминало какую-то оранжерею, настолько она была покрыта самой разнообразной растительностью.

– Котенок, Щенок – ну хоть вы ему объясните! Что теперь – вести его на коронацию в зеленом рванье?! – сложила гневно руки на боках Фея. – А между тем, пока я с тобой вожусь, я сама ещё не одета! Ты пойми, ты теперь – король – и тебе надо выглядеть – по-королевски!

– Мр-р-р-р-мяу! Пр-р-р-р-авильно говорит хозяйка, п-р-р-р-р-равильно. Давайте-ка мы встанем и не будем больше капризничать, мя-у-у-у!

– А-ав! Хозяин! Р-р-р-р-раз и готово будет! – подтявкнул Щенок, как и Котенок облаченный в роскошную шелковую белую ливрею со знаком королевского дома – черным орлом с распростертыми крыльями – на ней и в белую шапочку с пером на затылке и в белые перчатки. Они взяли Принца за руки и потянули его обратно к зеркалу. Принц был одет уже в роскошные короткие, до колен, брюки, подвязанные белоснежными бантами на коленях, чулки и мягкую обувь с длинными носками, по авалонской традиции. И длинноносая обувь, и чулки, и брюки – переливались всеми цветами радуги – от малейшего движения их хозяина – от фиолетового до оранжевого, от синего до зеленого… Но переливались медленно, постепенно, отбрасывая яркие лучи во все стороны…

– Я больше похож на новогоднюю ёлку или на клоуна, чем на короля… – сконфузился Принц, глядя на себя в зеркало.

– Ну с чего ты это взял, дурачок! Зато смотри как красиво! Какие сочные цвета, какая музыка переливов и оттенков… Бьюсь об заклад, таких нарядов не было ещё ни у одного короля Авалона – в голосе Феи прозвучала нескрываемая гордость.

– Прелестно! Прелестно! Замечательно! Феерично! Торжественно! – замяукал Котенок, осматривая Принца со всех сторон и поглаживая мягкую ткань брюк. – А все потому, мрмяу, что ни у одного короля Авалона не было такой замечательной жены, которая все наряды шьет своими такими трудолюбивыми, такими умелыми ручками! – и Котенок, поймав ручки Феи, осыпал их поцелуями.

– А-ав! А шпагу-то, шпагу-то забыли прицепить, а-ав! – нашелся Щенок, немного расстроенный тем, что вечный подлиза Котенок опять оттеснил его на второй план. – Какой, Ваш Величство, король без шпаги-то, а-ав! – он щелкнул замком вокруг таллии Принца и также переливающийся всеми цветами радуги ремень с пристегнутой шпагой в золотых ножнах, эфес которой был весь усыпан бриллиантами, оказался на Принце.

– А теперь – чуть-чуть терпения… – торжествующе сказала Фея и подмигнула Котенку, а тот стремительно забежал за стоявшую тут же, справа, ширму и вернулся с роскошной, из той же шелковистой переливающейся материи, сотканной из тончайших солнечных лучей трудолюбивой, как пчелка, рукодельницей Феей, рубашкой и курточкой. Но самое главное – с длинной мантией – такой длинной, что Котенку на помощь бросился Щенок – иначе бы он её в одиночку не вытащил…

И пришлось Принцу покорно поднимать руки, ждать – пока Котенок и Щенок вместе с Феей завяжут все шнурки на рубашке, куртке, прицепят алмазные запонки, на которые вешается на плечах мантия. А потом ещё – пока завьют ему волосы, посыплют их ароматной блесткой, причешут их…

Наконец, когда все было готово и Принц смог опустить руки – он не узнал себя в зеркале. Перед ним стоял совершенно другой человек…

– П-р-р-р-р-релестно, пр-р-р-р-р-р-релестно! Мы в восхищении, мя-у-у-у!

– Аа-в! Мне аж, а-ав, стыдно стоять с такой красотой, а-ав!

А Фея просто не могла ничего сказать – она покраснела от гордости за своего мужа и только прошептала:

– Ваше Величество, Вы… прекрасны…

Принц же вздохнул и уныло посмотрел на себя – переливающегося всеми цветами радуги, как новогодняя елка. Даже волосы его издавали яркое свечение, как будто в них была спрятана гирлянда. Глаза и губы подкрашены краской, щеки припудрены, каждая клеточка тела благоухает розами…

– А если я стану королем, как же ты, моя дорогая, будешь меня называть? – вдруг ни с того ни с сего ляпнул Принц.

– Я?.. Ах! – голос Принца вывел Фею из её радужных мечтаний – глядя на облачение своего супруга, она в своих мечтах была уже где-то там, на балах, на приемах, в тронной зале, в Соборе… Она всегда, все детство и юность мечтала выйти замуж за Принца и стать Королевой, так что теперь, когда волею судьбы, её мечта сбылась, она просто слегка растерялась… – Что ты сказал, дорогой? Ах, да… Ну конечно же Ваше Величество, дорогой! А как же иначе? Или – Мой Король, Наш Венценосный Супруг…

Принц скорчил недовольную гримасу и хотел уже что-то возразить, как вдруг дверь спальни открылась и в комнату вошла… высокая фея в жемчужно-белом длинном платье и с роскошными пепельно-белыми волосами, заплетенными серебряными шелковыми нитями в длинную косу. Она остановилась у самого входа и громко захлопала в ладоши:

– Браво! Браво! Ваше Величество, Вы – несравненны, Вы – прекрасны, Вы – само совершенство! Клянусь, что более роскошного короля Авалона за сто тысяч лет я не видела ни разу, разве что кроме Роланда Древнего…

При звуках голоса Жемчужно-Белой, Зверята упали на колени, а Прекрасная Фея присела в глубоком реверансе, почтительно склонив голову. Принц же хотел было преклонить колено, но Жемчужно-Белая уже подлетела к нему и удержала его за локоть:

– Полноте, Ваше Величество, полноте… Вы же король, а я кто… так, скромная фея… Вам ли кланяться… И Вы, милочка, Вы что ж, забыли, что Вы уже королева, а? Вы больше не подчиняетесь уставам Иерархии Сообщества… Вы теперь свободны, Вы сами теперь – владычица своего сообщества, не так ли?

Фея покраснела и встала, а Жемчужно-Белая уже, как подружка невесты какая-то, подбежала к ней, обняла её и расцеловала в обе щеки.

– Мои поздравления, Ваше Величество, мои поздравления! Впервые в истории человечества королевой будет фея – а потому, уж не обессудьте, – будет очень много гостей оттуда – улыбнулась Жемчужно-Белая, указав пальчиком на небо, – пора показать людям, в чем источник их благополучия и порядка…

– Как… и…

– Да-да, Их Премудрость обещали прибыть особенно, так что церемонемейстером коронации буду я – чтоб не было никаких неожиданностей, как на прошлой… – последнее слово Жемчужно-Белая фея произнесла почти шепотом, сжав кулачки, но тут же опять повеселела и принялась вести непринужденную светскую беседу с Феей, как старая подруга, соседка по парте или подружка невесты, совершенно будучи не похожей на строгую военачальницу, привыкшую говорить языком команд… Она спросила и о детях, об их успехах, о здоровье и щебетала прям как птичка. А Фея просто цвела от радости и восторга – она и думать не думала, что когда-нибудь доживет до такого – стать королевой, да ещё и говорить на равных со вторым лицом в Иерархии Сообщества…

– Есть ли какие-нибудь весточки от моей доченьки, Миленочки? – вдруг ни с того ни с сего вставил Принц, в одно мгновение нарушив идиллию.

Жемчужно-Белая на мгновение изменилась в лице, но только на мгновение, а потом тут же обворожительно улыбнулась:

– О-о-о, я понимаю… Ваша дочь – просто героиня! Вся в маму – отважная, решительная, безоговорочно преданная Священным Принципам… Она замечательно проявила себя в бою за Полярным Кругом, получила ранение…

– Ранение?! Ранение!!! – вскричал Принц и, схватившись за голову, забегал из угла в угол по комнате, но Фея уже полетела к нему и схватила его за руку…

– Ну, Вы не беспокойтесь, Ваше Величество, она жива, лечится на Острове Фей, на курорте и у неё все хорошо!

– Слышишь, дорогой? Она жива и у неё все хорошо! Все хорошо! – прошептала Фея, поглаживая своего мужа рукой по блестящим волосам и глядя ему прямо в глаза. Принц постепенно становился все спокойнее и спокойнее…

– Да, у неё все хорошо. Она пройдет реабилитацию и вернется в строй… Впрочем, давайте не будем омрачать торжества! Если вы захотите узнать о ней поподробнее, мы сможем поговорить об этом после…

– Я хочу не просто поговорить об этом – я хочу, во-первых, сам её увидеть, а, во-вторых, забрать её из вашего "ЖАЛА" и выдать замуж за хорошего человека, которого она полюбит и который может сделать её счастливой! Вот! – и Принц топнул ногой. – Такова моя королевская воля! Почему на моей коронации нет моей любимой дочери, а?!

Жемчужно-Белая сощурила свои глаза и внимательно, очень внимательно посмотрела на Принца, как будто бы пытаясь прочесть его мысли… но от ответа её избавила предупредительная Фея:

– Дорогой, хоть ты и король, но в твоей власти только люди, заметь, только люди! Наша доченька – фея – и она сама выбрала свой путь, даже мы с тобой, как родители, не властны над нею… А сейчас ей не до коронации, она должна подлечиться – это для неё важнее, не так ли?

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, но в этот момент двери королевской спальни опять открылись и одетый в королевские ливреи Осленок ввел уже разодетых детишек-близнецов – в таких же как у Принца переливающихся радужных одеждах – только на девочке было длинное платьице и усыпанные бриллиантами туфельки. У обоих были на головках усыпанные бриллиантами маленькие серебряные диадемы, а сзади, на лопатках, были проделаны отверстия, для крылышек. Они тут же сходу взлетели и, громко жужжа, полетели прямо к папе и маме с радостными криками.

– Дети, а ну прекратите летать! Что ж это такое? Вы ж меня позорите! Принц и принцесса – а летают как птички! Осленок!

Осленок от стыда чуть не спрятался под кровать, но Жемчужно-Белая, с нескрываемым интересом глядя на летающего мальчика (ещё бы! за сто тысяч лет впервые в Сообществе – летающая особь мужского пола!), вступилась:

– Ну что Вы, Ваше Величество, ну что Вы… Они – часть Сообщества и имеют право передвигаться сообразно своему происхождению… – а сама тут же незаметно подскочила к мальчику и взяла его на руки.

– Какой крепыш, а? Тяжеленький… Не боишься меня, а?

– Он не боится, госпожа… – робко заметил Осленок. – Он ничего не боится… А читать начал даже раньше сестренки, память – просто запоминающий кристалл какой-то… Casus exclusionis… – последнюю фразу пробормотал Осленок вполголоса и интеллигентно поправил круглые старушачьи очки на носу…

Жемчужно-Белая смерила Осленка испытующим взглядом, а потом – расцеловав малыша и отпустив его на пол, сказала:

– А с Вами, магистр, мы ещё поговорим… Научное Сообщество давно интересуют ваши исследования в детской педагогике… Мне было бы интересно изучить результаты Ваших наблюдений за этими близнецами – согласитесь, это же исключительно важный случай с научной точки зрения…

– Да, госпожа, – покраснел от удовольствия Осленок – он обожал, когда высоко ценили его вклад в науку – я буду рад поделиться своими наблюдениями…

…А в это время одна за другой прибывали придворные феи – от высших рангов до юных учениц-пажей. А потому облачение в коронационные наряды Прекрасной Феи было недолгим – целый рой придворных дам – исключительно из числа фей, под бдительным присмотром Жемчужно-Белой – быстро совершили то, что для Принца длилось едва ли не три часа.

– Видите, как замечательно – воскликнула Жемчужно-Белая – ох, хороша… Просто красавица! – и всплеснула руками.

Фея была облачена в длинное декольтированное платье таких же переливающихся цветов с кринолиновой юбкой – по авалонской моде – и жестким корсетом. Феи таких платьев не носили – они предпочитали более свободную одежду – но тут уж надо соответствовать людской моде! На ногах у неё были усыпанные бриллиантами белые туфельки, а с плеч ниспадала такая же мантия как у Принца. Золотистые волосы были завиты сразу четырьмя феями-фрейлинами и переплетены золотыми нитями.

– Да, Ваша Верность, без Ваших фрейлин я бы…

– А почему Ваших, моя королева? Это уже твои фрейлины, твои… Я думаю, королеве Вашего происхождения нужно иметь и соответствующую Вам свиту, не так ли? А что может быть лучше наших с вами сестер?.. И потом – понизив голос и хитро подмигнув Фее добавила она – они одновременно будут и фрейлинами, и телохранительницами – для Вас и Вашего мужа и детей, а то времена нынче у нас неспокойные…

Принц же скорчил недовольную, как от оскомины, гримасу и едва удержался от того, чтобы не добавить – "…и шпионками одновременно" – он не сомневался, что все эти фрейлины и пажи – всего лишь на всего переодетые агенты "ЖАЛА"…

Наконец, когда с нарядами все было закончено, и когда вся свита сопровождения из фей прибыла, настало время выходить – скоро рассвет…

С улиц слышались уже давно радостные песни. Хотя коронация ещё предстояла, но народные гулянья шли уже вовсю. Все улицы светились яркой иллюминацией – феи постарались – чуть ли не каждый вершок крыш, стен, деревьев – были усыпаны разноцветными магическими огоньками, каждый клочок земли был усыпан ароматно пахнущими цветами, да и сами деревья – расцвели и благоухали. По воздуху носились иллюзии птиц, бегали озорные обезьянки, звучала неизвестно откуда приятная музыка. Людям раздавали бесплатные напитки, розового цвета, напоминавшие по вкусу медовуху, только гораздо ароматнее. Она тонизировала так, что и спать не хотелось, а веселье было такое, что многие не удерживались – и пускались впляс прямо на улицах. Тут же бесплатно раздавалась и снедь – удивительные фрукты и овощи самых невероятных размеров, форм и цветов, которых люди отродясь не видывали и которые просто таяли во рту, наполняя всю полость рта удивительным ароматом – как будто бы духами туда набрызгали.

Коронация должна была проходить, однако, вопреки традиции, не в городе, а на широком поле возле Моста – на материке, а не на острове. Так удалось бы собрать гораздо больше народу, чем могло поместиться в королевском Соборе, да и неприятные воспоминания о прошлой коронации ещё не изгладились…

На поле был сооружен огромный помост из обитых шелком досок, а в центре сооружен переносной алтарь, на котором уже расставляли служители религии Создателя все необходимое. Стража огородила место коронации, а на поле расставлялись мягкие лавочки и стульчики для тех, кто устанет, натягивались тенты, где будут выдавать снедь и напитки.

– Во-во, милочка, а я што тебе говорю? Ещё бы, королева-то – сама фея! Видела, какие крылышки у неё на спине? А какие цветы она на этом самом поле тогда пускала, какие песни тут пели… Э-эх! Жаль тебя не было… – вздохнула дородная Марта, искренне сожалея о несчастье своей подруги, в тот день бывшей на ярмарке.

– А платьице, а платьице-то какое на ней было? – глаза собеседницы Марты заблестели жадным блеском.

– Платьице? Ой, не помню, дорогая… Помню, тонюсенькая она такая, как девочка совсем… Эх, а платьица-то не помню! Создатель видит – не помню и все тут… Зато какие цветы были на небе тогда, как благоухало…

– А король, а король-то как? Ты, помнится, говорила, что он у нас "того"… – и повертела пальцем у виска.

– Да ты што, милочка, да побойся Создателя! – осенила себя Марта набожно и вместе с тем торопливо знамением Создателя – Я такого сказать не могла, да ты што! Наоборот, он такой миленький. Тоненький, как мальчик, и говорит так вежливо, спокойно, а как он детишек обнимает и целует – сразу видно – наш человек… У кого детишек нет – тот и королем не будет хорошим, а у него их, говорят, уже четверо…

– А правда ль, говорят, что у детишек-то – крылышки как у пчелок растут, а, кума?

– Ну уж не знаю, крыльев не видела… Зато видела, кума, что они как две капельки воды, близняшки, – и все в маму, все в маму-то пошли…

Но в это время к двум кумушкам подошли их многочисленные дочки и сыновья с внучатами – и им пришлось прервать разговор и заняться обычным для всех бабушек в мире делом – сюсюканьем, успокаиванием, переодеванием, убаюкиванием и т.п., а потому они и не заметили, как стоявшие рядом с ними два охотника в зеленом, с полностью опущенными на лица капюшонами, у лавки, где выдавали бесплатное пиво, увидев, что на этом разговор их закончен, оставили кружки с недопитым напитком и отправились куда-то дальше, по своим делам…

А в это время раздался, как гром среди ясного неба, звук невидимого оркестра из множества арф, труб, цитр и кимвалов и дивное пение. Ночное ещё небо вдруг осветилось яркими огнями, наподобие северного сияния, только разноцветного и намного более яркого. Запахло дивными цветами, а потом – откуда-то издали, со стороны Моста на остров Авалоне, стали видны прибывающие колонны праздничного поезда…

Но о, чудо! Такого граждане Содружества не видели никогда ещё, ни на одной коронации! Кареты неслись по воздуху, запряженные не конями, а белоснежными пегасами с большими крыльями. И вся авалонская знать летела на коронацию – по воздуху! А любители погарцевать – прямо верхом на этих прекрасных волшебных животных! Весь поезд – от королей Содружества до принцев крови и потомков рыцарей "Круглого Стола" – добирались до площади так…

Но самым удивительным было прибытие Его Величества и его семьи. Они прилетели – на воздушном шаре, запряженном шестеркой белоголовых орлов, которыми управляли – плюшевые котенок и щенок! Вот уж действительно невидаль так невидаль! По толпе прокатилась удивленный и радостный гул.

Шар был белоснежно-белым, как и корзина, а на верху шара красовалась большая позолоченная корона.

Как только шар поравнялся с площадью, плюшевые зверята отцепили из упряжки орлов и шар стал медленно опускаться прямо на шелковый помост.

А потом открылась дверца – и в сопровождении множества придворных дам-фей – на помост вышел молодой король с супругой и двумя маленькими детишками 5 лет.

Толпа ахнула и заревела от восторга. Какие чудные одежды были на королевской семье – они прям так и светились в темноте, как новогодняя елка, а какая красавица королева – ну просто глаз не оторвать, а детишки…

На помост вошли представители Содружества, знать (помост был большим, едва не три мили в диаметре), но где же Первосвященник? Кто же будет совершать священное таинство коронации? Народ забеспокоился.

Но в этот момент вновь ударил во всю мощь оркестр, а в небе вдруг грянул гром, яркая вспышка, как молния, и в небе образовались как бы три округлых ярких оконца, из которых лил радужный свет и сыпались тысячи тысяч благоухающих цветов, а вслед за ними – тысячи и тысячи фей – на крылатых зверях и на своих крылышках, в разноцветных длинных платьях – вылетали из этих "оконцев" и, делая большие круги, постепенно снижались все ниже и ниже. Конечно, такая громада гостей, в буквальном смысле слова, "свалившихся на голову" прямо с неба, не могла уместиться на помосте, но все было предусмотрено – ведь церемонемейстером была сама Их Верность…

Буквально из воздуха стало конденсироваться множество золотистых ярких облаков, нависших над площадью, на которые и приземлялись феи, образуя как бы вторую площадь, в воздухе, над головой первой.

Это зрелище покорило ну просто всех. Даже скептики, сомневавшиеся доселе в существовании фей, смогли воочию увидеть их – таких юных, таких стройных, с таким вкусом и роскошью одетых, а впереди них – на трех пурпурных грифонах спускалась сама Их Премудрость – о которой вообще знали только из сказок… Три феи в пурпурных длинных платьях и золотых диадемах – вечно юные, вечно премудрые хранительницы обитаемого мира, поставленные на свое святое служение самим Создателем незапамятные тысячелетия назад…

Их появление было едва ли не эффектнее появления самой королевской семьи, потому что при громогласном гимне "Славься, Целестия", который воспели все до одной феи под оглушающий гром оркестра, все люди как по команде упали на колени и воздели в молитвенном жесте вверх руки. А фейерверк, взрывавшийся чуть ли не в любом маломальском кусочке предрассветного неба, дополнил величественную картину Третьего в истории Целестии официального визита Их Премудрости в Авалон…

Наконец, все феи расселись на своих золотистых мягких как стог сена облаках, подобно зрителям театра – в ложах и партере, а Триединая Премудрость вместе с Жемчужно-Белой и избранной свитой телохранительниц с нашивками "ЖАЛА" и обнаженными мечами наперевес и пажей в пурпурных цветах (последние – несли длинные пурпурные мантии за тремя премудростями), в числе которых находился и сын королевской четы – (теперь уже) принц Алоис, опустились на помост. Принц нес на пурпурной подушке две роскошные короны (взамен старых) – подарок Их Премудрости. Казалось, на этих коронах не было ни одного пустого места – везде, где только было возможно – были вставлены крупные бриллианты – прозрачные, как слеза, яркие, как солнечный день, переливающиеся всеми цветами радуги.

При приближении Их Премудрости, все присутствующие, даже королевская чета рухнули на колени, за ними последовал и народ, но все три Премудрости воздели свои руки, знаком повелевая вставать, а Вторая из Трех произнесла:

– Перед нами ли склоняете свою голову, Ваши Величества? Перед скромными феями, ничем не лучших других… Мы всего лишь Ваши гости, хотя и облеченные властью представлять Создателя в этом подсолнечном мире…

Когда Их Величества и все придворные дамы и господа встали, Вторая из Трех продолжила:

– Нам приятно видеть все то, что происходит здесь… Ни на одной коронации, кроме коронации Роланда II, сына Роланда Древнего, Мы не были… Но сейчас – особенный случай! Впервые в истории Целестии королевой авалонской и сопредседательницей Совета Содружества суверенных королевств становится фея, а королем становится член Сообщества, муж феи, наделенный Создателем всеми правами и возможностями расы Поднебесных. Впервые в истории наследными принцами и принцессами становятся также представителя расы Поднебесных – это воистину дивное событие, в котором Мы усматриваем особенное знамение свыше, от Самого Создателя, да будет благословенно Его святое имя во веки веков – при этом все три Премудрости осенили себя знамением Создателя, которое было повторено всеми присутствующими –

-… И это знамение говорит о том, что союз расы Поднебесных и человеческой расы – становится все крепче и крепче, а дружба этих народов становится все сильнее и сильнее. И это вселяет в Нас уверенность, что Мы не зря трудились над этим на протяжении всех этих десятков тысяч лет…

С этими словами все три Премудрости воздели свои руки и короны взлетели с пурпурных подушек, которые держал в руках принц Алоис, и опустились на переносной алтарь – прямоугольные стол, обитый пурпурным бархатом с вышитым знаком Создателя.

– Ну что ж, приступим.

Раздался гром фанфар и юные феи-пажи постелили перед Принцем и Феей бархатные пурпурные подушечки с вензелем королевского дома и они опустились перед Триединой Премудростью на колени и склонили свои головы. По щекам Феи текли слезы умиления, а сами щеки горели пунцовым огнем, Принц же был серьезен и думал о чем-то своем.

– Итак, Ваши Высочества, – произнесла Вторая из Трех – клянетесь ли вы верно исполнять заповеди Создателя и служить Ему?

– Клянемся!

– Клянетесь ли вы любить своих подданных и заботится о них, во исполнение заповеди Создателя, как о самих себе?

– Клянемся!

– Клянетесь ли вы всемерно способствовать претворению в жизнь Священных Принципов Порядка и Процветания и слушаться тех, кто поставлен свыше их блюсти?

Жемчужно-Белая бросила тревожный взгляд на Принца, тот и в самом деле какую-то долю мгновения помедлил, но Прекрасная Фея уже начала произносить "клянемся" и Принц волей-неволей, хотя и с небольшим опозданием, произнес формулу клятвы.

– Властью, данной Нам Создателем этого неба и этой земли, сотворившего все из ничего, Мы объявляем вас законными монархами королевства Авалон и председателями Совета Содружества суверенных королевств с правом решающего голоса. Да будет так!

И в небе раздался громкий взрыв тысяч и тысяч фейерверков, с неба посыпались десятки тысяч ароматных цветов, таявших как снежинки на одежде и оставлявших чудесный аромат, а обе короны, взлетев с алтаря, мягко опустились на головы короля и королевы.

Принц почувствовал, что все его существо охватила розовая сила, наполнившая его с ног до головы, каждую клеточку, каждый волосок, и как тогда, на свадьбе, у него закружилась голова, но Фея и подоспевший старший сын Алоис помогли Принцу подняться. А Триединая Премудрость уже направилась к молодой королевской чете, чтобы каждой из них обнять и расцеловать.

Когда мягкие губы Премудростей касались щек и лба Принца, он отчетливо услышал в голове Голос:

– "Мы бесконечно рады твоему восшествию на престол. Надеемся, ты оправдаешь доверие Создателя. Правь мудро, честно, с любовью к народу, но советуйся во всем со своей женой – пусть она будет твоим вторым "Я", ничего не решай без неё, во всем спрашивай совета, не прекословь и не перечь".

– "Да, Ваша Премудрость" – мысленно ответил Им Принц – "я люблю свою жену и знаю, что она лучше распорядится властью, чем я… Я, если честно, предпочел бы, чтобы правила она одна, если бы было возможно…".

– "Возможно, Роланд, возможно, Мы тебя понимаем, если бы Мы могли на кого-нибудь переложить Наше бремя, хоть на какую-нибудь сотню лет…".

Когда губы Премудростей касались щек и лба Феи, она одновременно с Принцем услышала в своем сознании Голос:

– "Мы бесконечно рады, что теперь наша верная сестра будет возглавлять род человеческий в этот особенно нелегкий и неспокойный период… Будь терпимой к слабостям людей, будь заботливой, снисходительной, милосердной, помни – они – любимейшее творение Создателя, а мы – всего лишь служители, сотворенные для их блага… Наше могущество – это всего лишь инструмент для помощи слабой, но любимой Создателем человеческой расы… Но на свой ум не полагайся. Советуйся с Нами во всем – Мы будем связываться с тобой через твой Анализатор, советуйся с Нашей сестрой Ариэлью – нет вернее сестры для Нас во всем Сообществе. Одна голова – хорошо, а пять – лучше…".

– "Да, Ваша Премудрость" – мысленно ответила Им Фея – "бремя власти тяжело и я чувствую, что мой бедный сказочник и фантазер муж не выдержит его и нести его придется мне одной… Я так благодарна за предложенную Вами помощь разделить со мной это тяжкое бремя… Вы знаете, я верная служительница Порядка и Процветания, и став королевой, я таковой и останусь, вечно преданная Вам, Её Верности и всему Сообществу…".

– "Мы знаем, сестра, Мы знаем… Мы во всем тебе будем помогать, во всем. Не стесняйся просить о чем бы то ни было. Любой совет, любая помощь. Мы всегда будем с тобой и твои заботы – Наши заботы, твои радости – Наши радости".

– Итак, о свободные граждане Содружества, да примите своих новых владык – короля Роланда и королеву Эсмеральду – и да будьте им послушны и верны, как самому Создателю, поставившему их над Вами! – произнесла Вторая из Трех и в этот самый момент солнце, как по заказу, показалось на горизонте и его ещё красноватые лучи красиво заиграли на бриллиантовых коронах. Казалось, что сами головы короля и королевы источали свет – как нимбы древних языческих божеств. – Как родилось солнце нового дня, так и вы, о свободные граждане Содружества, были свидетелями рождения нового короля и новой королевы!

А затем грянул, подхваченный всеми феями вслед за Их Премудростью, благоговейно обратившихся лицами к восходящему Солнцу и воздевших вверх руки, гимн Рассвету. Конечно, люди не знали этого гимна – это песнопение только фей – но о, чудо – уста мужчин, женщин и детей вдруг сами стали произносить доселе неизвестные им слова и даже самый безголосый человек пел как профессиональный певец. Все благоговейно опустились на колени и не могли сдержать слез. Каждый человек в то мгновение остро чувствовал свое единство со всем человеческим родом, с феями, с Премудростями, с самим Создателем…. К концу гимна все дети и женщины рыдали чуть ли не навзрыд, а мужчины пустили слезу…

А потом грянул радостный, торжественный, величественный гимн "Создатель, храни короля", к которому незаметно для всех добавилась строка "и королеву" и тут уж верноподданнических чувств невозможно было сдержать. Каждый из присутствующих достал из кармана или сумочки маленький флажок с изображением герба королей Авалона – черного орла на белом полотнище – и стали махать им в такт величественной музыки…

Празднование коронации растянулось, без малого, на всю неделю – что само по себе было уже неслыханно – раньше они длились не больше двух-трех дней. Чего только не придумали изобретательные головы фей для развлечения людей – воздушные танцы над самыми высокими шпилями дворца, путешествия на самое дно авалонского озера и катание на специально доставленных по этому поводу гигантских морских змеях и левиафанах, бесплатные пиршества, во время которых из городских фонтанов бил опьяняющий розовый сок, от которого хотелось смеяться и петь, для любителей пощекотать нервы были специально созданы иллюзии древних чудовищ, наводнивших городские парки – саблезубых тигров, тигровидных крыс и даже пещерных дэвов, от рева которых даже рыцарям Авалона становилось не по себе, причудливые магические карусели, бросавшие потоками сгущенного воздуха желающих на высоту чуть ли не до облаков, которые потом оттуда с диким визгом падали почти до самой земли, где их там ловили феи специальными сетями из солнечного волокна или полеты на специальных прозрачных воздушных пузырях – для любителей более безопасных развлечений – поднимавших медленно людей от самого авалонского озера, из которого они и появлялись, также до облаков, а потом опускавших вниз… и многое-многое другое. Ясно было одно – никогда ничего подобного древний город Авалон ещё не видел… За волшебными развлечениями никто из авалонцев как-то и не заметил отсутствие традиционного для всех коронаций развлечения – рыцарского турнира. Составлявший программу праздника 7-й отдел "ЖАЛА" позаботился о том, чтобы вид оружия не напоминал авалонцам о прежнем короле и произошедшей всего пару недель назад резне… А напоследок, перед тем как улететь, феи оставили королевской чете огромное количество драгоценных подарков, которые та, по древнему обычаю, должна была раздавать каждому жителю Содружества.

…На эту церемонию, в последний день празднеств, собралось рекордное количество людей. Каждый хотел получить что-нибудь лично из рук королевской четы. А тут ещё – и сами подарки того стоили – как-никак, волшебные, из самого Поднебесья. А потому длинная очередь выстроилась до дворца от самого Моста. Впрочем, стоявшие в очереди ничуть не страдали – проходила она быстро, буквально за час-полтора, потому что при помощи нехитрого заклинания, от королевской четы отделилось несколько десятков двойников, точь-в-точь похожих на оригинал, но сидевших в соседних залах. Подданным же казалось, что они подходят к самим королю и королеве и получают подарки лично из их рук. А подарки были действительно волшебные, каждый со своей "изюминкой". Женщинам обычно доставалось всё, что связано с наведением красоты – наборы искусственных рук, делавших разные виды массажа, макияжа и причесок. Детям доставались живые игрушки – плюшевые собачки, медвежата, котята… – рассказывавшие сказки, поющие песни и пляшущие под музыку. А мужчинам – полезные подарки – самодвижущиеся лодки, самодвижущиеся повозки, не требующие лошадей, пластины с картой Нижней Целестии, на которой можно всегда видеть, где ты находишься… В общем, таких подарков авалонцы раньше отродясь не видывали. Каждый спешил за подарком и каждый восхвалял тот благословенный день, когда феи взяли людей под Опеку и желал королевской чете многая и многая лета…

Когда казавшийся почти бесконечным поток начал иссякать, Король и Королева могли позволить себе расслабиться, отпустив восвояси свою свиту и охрану. Недельные торжества были для них тяжелым испытанием, особенно для Короля. Необходимо было всегда быть на виду, всегда улыбаться, всегда говорить теплые слова, никого не оставлять без своего внимание. Для него это было большой пыткой. Как порой ему хотелось сбросить с себя эту радужную одежду, облачится в охотничью куртку и штаны и сбежать со Щенком в лес или на озеро, искупаться… Но нет – строгий взгляд Феи каждый раз мысленно говорил: "Терпи! Терпи! Терпи!". Фея же, наоборот, чувствовала себя как рыба в воде. Она приветливо улыбалась, позволяла целовать свои ручки, щебетала как птичка о том и о сем, а услужливые Котенок и Щенок рассыпались в любезностях и вовремя предупреждали Фею о том, не остался ли кто из окружавших её гостей без внимания. Но даже Фея – и та под конец празднеств – этой бесконечной череды балов, пиршеств, аттракционов и иллюзий – уже порядком подустала. А потому, когда в их залу вошла последняя двадцатка – она повернулась к своему супругу и, подмигнув, прошептала:

– Ну как ты, дорогой, жив ещё?

– Наши нижайшие поздравления, Ваши Величества… – прозвучали дрожащие от волнения голоса простых деревенских работяг.

– Премного благодарны – хором ответили Король и Королева, а Котенок и Щенок в переливающихся всеми цветами радуги ливреях (Осленок остался с детишками) – уже подскочили с подарками в лапках – набором магических косметических рук для женщины, сапогами-скороходами для мужчины и плюшевым мишкой для ребенка и шепотом объяснили, как все это работает, на ходу, провожая их до дверей.

Настала очередь следующего. Им оказался священник в черной сутане. Котенок и Щенок уже бросились за новым подарком – им должна была стать красочная "История Целестии" с движущимися картинками. Однако, когда Котенок и Щенок взяли её из соседней комнаты и возвращались уже назад, они внезапно встали, как вкопанные. Священник, вместо того, чтобы последовать принятому ритуалу, стоял как вкопанный и молчал, прям как старуха-смерть в детских страшных сказках. Возникла неловкая пауза.

– Святой отец, – ласково произнесла Фея. – Что вы молчите? Разве вы не за подарком пришли?

– …За подарком – эхом раздался из-под черного капюшона какой-то тихий шепот. Лицо Феи побледнело – ей этот шепот не предвещал ничего хорошего.

– Ну так возьмите и ступайте с миром, – приветливо сказал Король и дал знак Зверятам. Зверята подскочили было к черной фигуре с подарком – книжка была толстой и тяжелой –, но тот даже не протянул рук.

– Вам не нравится подарок? – удивленно поднял брови Король – это был первый случай за весь день.

– Не нравится… – эхом ответил зловещий шепот.

– Да ты никакой не священник! – вскричал он. – А ну открой свое лицо!

– Не священник… – также эхом прошептал темный.

Король вскочил со своего трона и, прежде чем Фея успела ему помешать, резким рывком сорвал черный капюшон с головы шепчущего грубияна и… встал как парализованный… Перед ним стояла… Элис… Хранительница Предела ?4, с которой он познакомился несколько лет тому назад, гуляя по лесам Предела со Щенком. Тогда Принцу очень понравились её томные песни под арфу о ивовых зарослях, вспоминающих жаркие объятия влюбленных, которыми они были свидетелями. Но их такое мимолетное и такое яркое знакомство закончилось скандалом – пришла Фея и запретила ему приходить к этой "распущенной девке" и поставила мощный магический барьер на границе их владений, так что больше он эту юную фею никогда не видел…

– Элис… Какая встреча… – прошептал Король… – Но, Создатель, что с тобой произошло…? – слова застряли у него в горле, а Фея, обычно решительная и властная, вообще не была способна произнести ни звука.

И было от чего… Лицо, которое было теперь перед супругами, с трудом вообще можно было узнать. Те же большие голубые глаза, тот же кругленький носик, тот же остренький подбородок ямочкой… Но пожалуй это единственное, что осталось от прежней Элис. Глаза, сохранив прежний цвет, были все равно что пустые стекляшки, как стеклянные глаза куклы. Кожа была мертвенно бледной. Губы – синие, а щеки – ввалившиеся, прям как у трупа. Но самое главное – практически ничего не осталось от её дивных золотистых волос. Лысый череп с черными проплешинами, какие бывают на полянах после сгоревших кострищ. Вид её был ужасен…

– Я пришла за подарком, мой Принц… – раздался из её едва-едва открывавшихся губ полузмеиный шепот и длинный черный змеиный язык вырвался из них, облизывая губы, а сквозь отверстый рот можно было увидеть длинный острые, как у змеи, клыки. – Позволь мне взять его сейчас же…

– А ну брысь отсюда, гадина! – пронзительно закричала Фея и сделала резкое движение своими руками перед собой, так что невидимая сила как бы оттолкнула чудовище от трона к противоположной стене.

Оставшиеся в зале крестьяне в желтом пронзительно закричали и бросились вон из залы, лишь только охотник в зеленом, вытащив из-за пояса длинный охотничий нож, бросился на неведомую тварь. Но та уже, подпрыгнув в воздух как пантера, стремительно полетела на Короля. Черный плащ буквально на глазах превратился в большие, черные крылья, как у летучей мыши, с острыми когтями по краям, а ноги и руки – в отвратительные лапы с острыми как бритва и длинными когтями, хотя лицо её осталось прежним. Король выхватил из-за пояса шпагу, но Фея уже встала между ним и чудовищной гарпией, молниеносно поставив барьер, так что чудище ударилось о невидимую стену, как муха об стекло. Тогда чудовище, издав отвратительный каркающий звук, взлетела под потолок и, как взбесившаяся муха, стала нарезать неровные круги вокруг люстры, отвратительно скрежеща своими острыми белыми зубами. Охотник же в зеленом, молниеносно достав из заплечной сумки лук и вложив в него стрелу, пустил её, целясь прямо в глаз твари. Но она схватила её на лету своей лапой и переломила пополам, а потом – описав круг, вдруг резко полетела прямо на поставленный Феей щит и со всего размаху врезалась в него. Сила удара была такова, что Фея, с громким стоном, рухнула без чувств, не выдержав волны отката – из носа и ушей её лились тонкие струйки крови, а щит разбился вдребезги и отвратительное чудовище схватило Короля своими лапами, как ястреб хватает добычу, и полетела в сторону открытого по случаю летней жары окна. Зверята, подпрыгнув в воздух, однако не смогли дотянуться до ног Короля, но зато это сделал охотник в зеленом. Прыжок – и его сильные руки схватили ноги Короля и потянул их вниз. Но гигантская гарпия, судя по всему, обладала колоссальной силищей, потому что несмотря на вес огромного и рослого мужского тела, она продолжала лететь прямо к окну. Король явно был беспомощен – яд когтей этого чудовища полностью парализовал его и он был в её лапах все равно что тряпичная кукла. Но охотник в зеленом, цепляясь руками за ноги Короля, как по веревке лез вверх, в зубах держа охотничий нож. К счастью, окно в королевской тронной зале было не настолько большим, чтобы два мужских тела вместе с гарпией могли протиснутся в него. Тем более что охотник одной рукой зацепился за правый наличник и тварь не могла вытащить Короля и злобно зашипела.

А в это время уже слышался топот бегущей стражи и жужжание множества крыльев – фрейлины Её Величества, отпущенные Королевой, получив сигнал тревоги спешили на выручку. Это поняла, видимо и гарпия. Она сделала последнюю попытку протиснутся в окно, но поскольку ей это не удалось, она бросила свою жертву на пол и плюнула прямо на дверной проем. Черная как чернильная клякса слюна, попав в дверь, превратилась во что-то наподобие паучьей паутины, плотно закрывавшей проход. Тщетно слышались удары мечей стражи, а потом и струи жидкого огня, выпускаемые феями – они не могли прорвать черный кляп, запирающий проход в залу.

Гарпия издала отвратительный скрежещущий смех и опять повернулось с лежащему без сознания Королю. Но на этот раз ей преградил путь охотник, чье лицо было плотно закрыто капюшоном.

– Слушай, ты, тварь! К королю ты подойдешь только через мой труп! – и с этими словами он вынул из спрятанных на спине ножен сверкающий меч, держа его обоими руками и готовый отразить нападение твари.

– Глупец! Кого ты защищаешь? Он же лишил тебя трона! Убей белобрысую, а я заберу мой подарочек – и ты станешь снова королем!

– Провались ты пропадом, исчадие Адской Бездны! Он мой брат! – и с этими словами он плюнул прямо в лицо чудовища. А в следующий миг гарпия спикировала прямо на отважного охотника. Молниеносный удар – и правая лапа чудовища отлетела, отрубленная мечом Гастона – а это был, как вы догадались, именно он. Тварь издала пронзительный визг и отлетела обратно. А в это время в окна, распложенные в левой части тронной залы уже влетали феи "ЖАЛА", на ходу выбивая разноцветные витражи.

– Все равно мы придем за тобой! Мы придем за всеми вами! Нас не остановить! Подарочек будет мой! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! – зашипела тварь, а потом плюнула на стену и в стене образовалась черная воронка, в которую та сиганула и исчезла в ней…

А Гастон, плотно натянув до самого носа капюшон, подбежал к Королю, который только-только со стоном начал открывать глаза:

– Эй, Твое Величество, как ты себя чувствуешь?

– Ш-ш-што это было… Гастон?!

– Тише, тише, ш-ш-ш-ш… Слушай внимательно, братец, никогда не оставайся без охраны, никогда! Я не знаю, что здесь происходит, но по-моему – ПРОРЫВ начался и скоро всей Целестии будет угрожать опасность… Ну, мне пора, я не могу больше здесь оставаться. Прощай!

– Куда ты, брат, останься! Тебя здесь никто не тронет! – закричал Король.

– Взять его, сестры, не упустить! – вместо ответа раздался голос Старшей сестры королевских фрейлин. – Это мятежник Гастон! Он здесь совершил покушение на Короля и Королеву!

Но Гастон уже бросился прямо в открытое окно правой части стены тронной залы и… взлетел в воздух, не хуже феи, стремительно полетев прочь от дворца. А за ним – добрая дюжина фей, пуская в него парализующие разряды электрического тока, но Гастон так ловко бросался из стороны в сторону, что его преследовательницы никак не могли в него попасть, а потом, внезапно, вспыхнула яркая вспышка и он исчез, буквально растворившись в воздухе…

…Фею привели в чувство Котенок и Щенок обыкновенным нашатырем. Голова её смертельно раскалывалась, но увидев перед собой бледное, озабоченное, но живое и здоровое лицо своего супруга, ей сразу стало легче…

Вскоре весь королевский дворец был оцеплен воительницами 1-го отдела "ЖАЛА", тронная зала опечатана и там работали сверхмощные Анализаторы, а королевская чета под тройным кольцом охраны лежала в своей комнате. Оба не могли без головокружения и тошноты встать с постелей. Им уже третьи сутки кололи странные какие-то странные препараты, от которых постоянно хотелось спать. Сама Жемчужно-Белая была во дворце…

– Ваша Верность, что происходит? – с трудом разлепляя спекшиеся губы, прошептала Фея.

– Постарайся успокоится, моя дорогая, – мягким бархатным голосом ответила Жемчужно-Белая – и вспомнить, что это была за тварь, пытавшаяся похитить Короля?

– Она… она… – и Фея не выдержала и впервые за долгие годы заплакала. – Элис… ?4…

– Что… Элис?

– Она была точь-в-точь похожа на Хранительницу Предела ?4, Элис… – слабо проговорил лежащий на другой половине кровати Король. – Только…

– Что только? – резко спросила Жемчужно-Белая.

– Только… на мертвую… Элис…

И Король не смог сдержать рыданий, уткнувшись лицом о подушку. Жемчужно-Белая поняла, что от супругов ей уже вряд ли удастся чего-либо добиться и она повернулась к выходу.

– Одного только не пойму, Ваши Величества. Если Вы, моя дорогая были без сознания, как и ваш супруг, кто помешал этой твари похитить Короля?

– Мой брат Гастон – тихо прошептал одними губами Король и выразительно посмотрел прямо в глаза Жемчужно-Белой – и та, не выдержав, отвела взгляд, а потом, быстро пожелав скорейшего выздоровления супругам и коротко проинструктировав охрану и медицинский персонал, громко жужжа крыльями, полетела к аналитической группе в тронную залу…

…Темная, почти черная поляна, черный-пречерный колодец посредине, черные-пречерные мохнатые деревья вокруг, воздевающие к небесам свои хищные когтистые лапы, как бы намереваясь во что бы то ни стало дотянуться до облаков и захватить их в свой страшный плен. А черные они – несмотря на то, что свет полной луны и тысяч звезд – довольно ярок.

Молодой Король оглядывался вокруг и в какой уже раз задавал себе вопрос – как он из королевского дворца попал в это жуткое место, но ответить на этот вопрос он не мог. А пока он был занят подобными мыслями, его ноги механически продолжали идти к страшному черному колодцу…

Когда Король понял, что с ним происходит и попытался остановиться, ничего не вышло – ноги было не остановить. Черная глубина зловещего колодца продолжала притягивать его.

– Что здесь происходит! Я ничего не понимаю! Откуда эта поляна, колодец? Где я?! Фея! Гастон! На помощь! – во всю силу легких закричал король, но в ответ ему была только замогильная тишина.

Тогда Король сделал над собой сильнейшее усилие и попытался остановить свое движение к колодцу, но тут же его сознание пронзила мысль:

– Зачем противишься, мой подарочек? Зачем? Зачем уходишь от неизбежного?

– Кто ты? Кто?! – закричал Король, поворачиваясь вокруг и нигде не видя источника голоса. – Зачем я тебе нужен?

Но в ответ ему раздался лишь леденящий кровь смех, а на стенках колодца показалась пара бледных, светящихся мертвенно-ярким светом при полной луне, с длинными нестриженными ногтями рук.

Волосы встали дыбом на голове Короля, он повернулся спиной к зловещему колодцу и хотел побежать, но ноги его не моги сдвинуть тела ни на вершок, а сзади он слышал тяжелое сопение выразившего из колодца чудовища.

А потом чьи-то руки опустились на его плечи – холодные, мертвящие руки с длинными когтями – и он почувствовал, что они затягивают его в самую-самую бездну…

Когда Король пришел в себя, он увидел только кромешный мрак и круглое черное пятно, которое ещё чернее ночи и две яркие красные точки посреди черного пятна, от которых он не мог оторвать свой взгляд…

– Кто ты? Ответь! Зачем ты мучаешь меня?

– Ты куда собралась, Марта? Ой… да какой на тебе наряд странный? Ой, да как ты похудела-а-а-а-а, ну просто куколка!

– Ну, ты и отстала от жизни, Роза – сейчас же длинных юбок-то уже в Авалоне никто не носит. Туники – вот это да! Да и пышные формы давно вышли из моды!

– Да как же я, старая корова, тунику-то одену? Ноги-то у меня, как у коровы – толстые, – грустно усмехнулась дородная Роза.

– Ничего ты не знаешь в своей деревне-то! Мне в городе вместе с одежкой ещё кое-чего дали – во, посмотри! – и Марта вытащила из кармана туники горстку розовых пилюль в розовой коробочке, пахнущих медом.

– Ну и што, дорогая?

– А то, деревенщина ты эдакая, что это таблетки от похудения! Вот! Через неделю приема ты будешь как девочка стройненькая, тогда наденешь и не такое платьице! – и довольно расхохоталась.

– Ой, Март, а где все это выдают, а?

– Да на бывшем Ярмарочном Острове, ты знаешь! Ярмарки там больше не будет – торговать уже нечем в последнее время стало – а вот зато там построили Хрустальный Павильон – и там не только таблетки и одежку раздают… – тут Марта опять довольно хихикнула. – Скоро мы с тобой не только как девочки будем выглядеть…

Но что произойдет потом, любопытная Роза выведать не успела, так как Марта села на ближайшую бесплатную безлошадную самодвижущуюся карету, в которой достаточно была назвать пункт назначения, чтобы она довезла тебя до него, и отправилась по своим делам. А Роза поторопилась подскочить к остановочному мерцающему разноцветными огнями столбу, чтобы нажать кнопку вызова для такой же кареты и немедленно отправится в Хрустальный Павильон за новинками…

…Не прошло и трех лет, как Содружество Суверенных Королевств под властью Роланда и Эсмеральды было совершенно невозможно узнать. Дома из переливающегося всеми цветами радуги стекла (чтобы не изводить драгоценного дерева!) с бассейнами грез и фонтанами из розовой воды, огромными Визаторами на каждой стене, круглыми как тарелка танцевальными площадками, станциями для парковок самодвижущихся повозок и летательных аппаратов, миллионы големов из металлозаменителя, снующие с различными предметами в руках туда-сюда, торжественная и сладкозвучная музыка, льющаяся отовсюду и радостный смех… Одинаково стройные молодые женщины в туниках и коротких платьицах, одинаково стройные молодые мужчины, без бород и коротко стриженные по последней моде, также в туниках и коротких плащах. Сторонний наблюдатель из страны Поднебесных даже бы и не поверил своим глазам – куда он попал? Неужели рай Острова Фей опустился на землю? Хотя нет… При внимательном осмотре он увидел бы, что все-таки это не Остров Фей. У женщин нет золотистых волос и крылышек, а у мужчин – следы бритья на их подбородках и щеках. Но самое главное – феи всегда чем-то заняты, всегда куда-то летят, что-то делают, прям как пчелы в улье, а здесь… Миллионы и миллионы людей только и заняты тем, что переходят с танцплощадки на пляж, с пляжа в иллюзиумы, с иллюзиумов к визаторам, с визаторов – в общественные рестораны… Миллионы и миллионы абсолютно свободных от всякой заботы и абсолютно счастливых людей…

– Ваша Премудрость, по-моему, нашему Совету по благоустройству Содружества уже нечем заняться, Вы не находите? Мы осуществили уже все, что только было нам под силу. Разве что пилюль, дающих вечную жизнь, не придумали… Но это не в нашей власти…

– Да, работа Совета за прошедшие три года нас потрясает, милочка, вам действительно удалось сделать все, что Мы задумывали и разрабатывали на протяжении многих и многих тысячелетий. Думаю теперь наши подопечные легко продлят договор об Опеке, даже при вынесении вопроса на Всеобщее Голосование…

– Да, Ваша Премудрость… Но остается ещё одно "но"…

– Какое же?

– Мой муж, Король… Он все глубже и глубже впадает в какую-то кому… Его кошмары не прекращаются, настойчивый зов… Я, по совету Их Верности, окружила его такой охраной, что даже пылинка не может упасть на него без моего ведома и покушений на него вроде бы не повторялось, но эти кошмары…

– Мы думаем над этим, дорогая, Мы думаем… Зона Темного-Темного Леса становится все более и более небезопасной… После исчезновения сестры ?4 и других сестер-хранительниц, Мы тем более обеспокоены этим… Скоро все будет выяснено, не переживайте… Будьте счастливы!

– Да, Ваша Премудрость, да будут трижды благословенны Ваши слова отныне и до века…

…Сеанс "умной" связи прекратился и Её Величество резко встала со своего кресла, сняв с головы "Анализатор". А вместе с Анализатором с неё сошла, как снятая маска, оптимистически-радостное выражение лица. Фея наморщила лоб и скорбная печать помрачила красоту её лица. Она взглянула на широкую кровать, накрытую золотистым балдахином и взглянула на своего мужа. Он, по-своему обыкновению, лежал с открытыми, невидящими глазами, смотрел в потолок, судорожно подергивая всеми членами тела и издавая глухие нечленораздельные звуки. По уголкам его губ стекала темная пена, заботливо вытираемая лапками Щенка, также как и холодный пот со лба и слезы, скатывавшиеся из невидящих глаз…

– "Как, ну как", – подумала про себя Фея, с болью в сердце глядя на своего больного, горячо любимого, мужа – "я могу быть счастлива, если мой муж – несчастен… Мы сделали миллионы миллионов людей блаженными – хотя и пришлось потрудится дни и ночи всему Сообществу – но при этом я сама, их Королева, глубоко несчастна, видя страдания моего возлюбленного Короля… Какая горькая ирония судьбы!". И по щекам Её Величества прокатились две, величиной с горошину, слезы, а потом она опустилась на колени перед кроватью мужа и, упав на его грудь, беззвучно зарыдала…

– Госпожа, может, стакан розовой воды? Ночь ещё только началась…

– Нет, спасибо, С-300, я справлюсь. От розовой воды я могу потерять над собой контроль, а мне этого как раз и нельзя делать – с меня потом спросят, если что-нибудь омрачит празднества.

– Как хотите, госпожа… – и голем также осторожно закрыл дверь. А Смотрительница опять повернулась к визаторам и, рассеянно просмотрев экраны почти пятидесяти из них и уже собираясь встать и пойти в "обход", вдруг резко остановилась на последнем, пятьдесят первом визаторе, показывавшем происходящее в секторе ?1-15, бар ?7, на первом этаже. Там за столиком в дальнем углу сидел какой-то человек, мужчина. Её внимание приковал уже сам факт того, что мужчина сидел один. Такого быть не могло – если человек выпил хоть один стакан "розовой воды" – а пить её пили все – человек не мог просто так сидеть один и молчать. Он должен смеяться, танцевать, шутить, бегать на спортплощадке, болтать… Вторая странность была в том, что на его столе не было ничего, кроме блюда с овощами. Пил он что-то только из своей фляжки. А третья состояла в том, что он был одет в зеленый плащ с капюшоном, который полностью скрывал его лицо. В принципе, конечно, носить такую одежду не запрещалось, тем более, что рядом – Лес, а в него любили ходить всякого рода охотники. Странность состояла в том, что он не переоделся, направляясь в "релакс"…

Смотрительница просто пожирала глазами странного пришельца и полностью забыла о своих непосредственных обязанностях. Она прикоснулась своим длинным розовым пальцем с накрашенным темно-фиолетовым лаком ногтем к экрану визатора и картинка приблизилась. Теперь она видела странного человека в реальную величину, но лицо его по-прежнему не было видимо – проклятый капюшон скрывал его.

Она уже хотела вызвать себе замену, чтобы пойти в "обход" как раз в этот зал, чтобы попытаться "разговорить" странного человека, как тут же заметила, что к пустующему столику подошла одна, с виду весьма перепившая "розовой воды" длинноволосая женщина (возраст определить было теперь невозможно, потому что от розовой воды и розовых пилюль и девяностолетние старухи выглядели как двадцатилетние девушки). Смотрительница нажала ещё раз на визатор и появился звук. Эта женщина оказалась весьма кстати – может, наблюдая за беседой, удастся узнать что-нибудь о странном посетителе, не "подставляясь" самой…

Черноволосая женщина в оранжевой тунике довольно развязно села на пустующее кресло напротив человека в капюшоне и положила свои тонкие красивые ноги в оранжевых сандалиях прямо на крышку стола и "стрельнув" такими же черными как волосы глазками в лицо незнакомца, не дожидаясь реплики с его стороны, сказала заплетающимся языком:

– Молодой Человек, а почему вы не танцуете, а? Это просто возмутительно! Девушка тут одна, ей скучно, а он, понимаете ли, сидит тут в гордом одиночестве и даже не пьет!

Но незнакомец никак не отреагировал на её слова, а продолжал сидеть неподвижно, ну точь-в-точь как старуха-смерть из детских сказок, совершенно не обращая на неё внимания.

– Нет, ну вы только посмотрите на этого грубияна! – еле ворочая языком, вскочив из-за стола, всплеснув руками, сказала женщина. – Он даже не отвечает мне!

Хотя в зале была довольно громкая танцевальная музыка, но сидящие за соседним столиком люди услышали голос женщины и стали недоуменно оборачиваться, а кое-кто прыснул со смеху. Очень скоро, никем не замеченный ранее странный человек оказался объектом для всеобщего обозрения и шуток. И только тогда он стал подавать признаки жизни. Он резко встал и направился к выходу из зала, совершенно не обращая внимания на приставшую к нему женщину и зевак. Упустить этого человека не входило в планы Смотрительницы, а потому она уже хотела броситься в залу, но что-то её остановило.

Она вновь бросила взгляд на визатор ?51 и увидела, что на полпути к выходу из зала странному человеку преградил путь широкоплечий великан с густой рыжей шевелюрой и здоровенными бицепсами на руках.

– Эй, парень, у нас с девушками так не поступают! Ты откуда взялся дикарь такой, а?

Он угрожающе положил свои массивные ручищи на плечи странного человека, который был ниже его на целую голову.

– Во-во! Покажи ему, красавчик, дай ему в ухо, научи его, как надо вести себя в сообществе! У нас ни один одинокий мужчина не имеет право отказывать одинокой женщине во внимании! – закричала черноволосая, заходя странному человеку с тыла и хищно облизывая свои губы тонким розовым язычком…

Тут уж Смотрительница не могла не вмешаться. Потасовок допустить она не могла просто по должности! А потому она, быстро послав условный сигнал специальной кнопкой на панели своей сменщице, которая сейчас должна была вернуться с "обхода" из внешней части "релакса", бегом побежала в этот зал…

…А потому не увидела, как странный человек, попав действительно в затруднительное положение, стоял как вкопанный, не зная что предпринять…

Но в этот самый момент, когда черноволосая девица, которая медленно и тихо, крадясь по-кошачьи, подходила к странному человеку сзади, не спуская с него пристального "хищного" взгляда, рыжий детина вдруг, вместо того, чтобы ударить его, схватил его за руку и что было силы в его огромных медвежьих ручищах, отбросил в сторону, прямо на столик ничего не подозревающей влюбленной паре. Незнакомец, упав всей своей тяжестью на столик, разбил его вдребезги, вызвав дикий крик молодого человека и девушки. Но вскоре этот крик был подхвачен всем залом…

…Потому что как раз в тот момент как рыжий великан отбросил незнакомца в капюшоне, пустое пространство, где только что стоял незнакомец, вхолостую схватили руки девицы и раздался пронзительный визг, а девица буквально на глазах стала преображаться – длинные накрашенные ярко-красным лаком ногти превратились в когти, белоснежные зубы превратились в хищные клыки, а глаза исчезли, а на их месте оказались черные провалы, как окна какого-то давным-давно заброшенного жителями дома. В то же мгновение она по инерции бросилась на рыжего великана и, хотя и была в два раза ниже его, повалила его на пол, схватив своими когтистыми "руками" чем-то напоминающими лапы гигантской черной кошки его за горло и потянувшись своими белыми клыками к его глотке.

Крик ужаса охватил весь бар и люди толпой повалили к выходу. Завыла сирена. Рыжий великан, несмотря на всю свою медвежью силу, никак не мог освободиться от женообразного чудовища, оторвать её от своей шеи – она вцепилась в неё прямо как кошка в мышь – намертво – ему удавалось только удерживать её страшные челюсти, хищно клацающие, на некотором расстоянии от лица – и то с трудом – ужасные зубы неумолимо приближались, а рыжеволосый здоровяк уже хрипел от удушья…

В этот момент незнакомец в плаще пришел в себя от удара об стол и тут же встал на ноги и, недолго думая, бросился на помощь своему спасителю… но в это время в дверной проем уже вбежала Смотрительница.

– Ни с места! Прочь! Я – сама! Я – сама, говорю! – взвизгнула она и с этими словами она сорвала со своей форменной туники розовый ремешок и, быстро сделав петлю, накинула её на шею беснующейся женообразной твари и резко потянула её на себя. Но тварь оказалась на диво сильной и никак не хотела оставлять горла своей жертвы, пронзительно шипя. Смотрительница ничего не могла сделать. Но незнакомец в плаще уже оправился от ступора и, молниеносно выхватив длинный охотничий нож с серебряным лезвием, подскочил к твари. От быстрого движения и сильного взмаха рукой капюшон спал с его головы и обнажил лицо – в мерцающих огоньках цветомузыки мелькнули его блестящие золотистые волосы и большие миндалевидные глаза. Смотрительница ахнула, а тварь пронзительна закричала: "Зде-е-е-е-е-е-е-е-ес-с-с-с-с-с-с-сь!!!!!!!!!!!!!!!", но уже в следующий момент получила удар в горло, раздался громкий булькающий звук и чудовище обмякло…

– Быстро! Оттащи её в сторону! Её кровь – сожжет его! – нечеловеческим голосом закричал Люк и Смотрительница тут же рванула тварь в сторону и бросила её на пустой диванчик. Хлынувшая черная кровь отвратительно закипела, оставляя проплешины на стеклянном полу и шелковых подушках диванчика. Рыжеволосый великан, судорожно схватившись за темно-красные синяки на горле, громко кашлял и не мог подняться с пола. Смотрительница бежала уже к нему…

– Не, кх-кх… не беспокойтесь… кх-кх-кх… все… в… порядке…

Но в этот миг… раздался громкий звук бьющегося сразу в нескольких местах стекла (бар находился на первом этаже) и подобные только что убитой девице твари – семеро – ворвались в зал – пятеро "мужчин" – обнаженных, покрытых черной шерстью с длинными космами и две женщины – безволосые, лысые, но с кожистыми крыльями за спиной. И все как один кинулись на Люка, совершенно забыв про Смотрительницу и рыжего великана.

Люк, запертый в углу между барной стойкой и стеной, схватив стул в одну руку, а в другой держа большой охотничий тесак с серебристым лезвием, пытался отбиваться от тянущихся к нему когтистых лап, парируя их удары стулом и сам нападая.

– А-а-а-а-а-а!!! – заорал рыжеволосый великан, метнув в толпу нападающих большущий стеклянный стол, а у другого отломав металлическую ножку, размахивая её как дубиной – причем держа её посередине – и нанося удары двумя крайними концами, бросился на нападающих. Смотрительница тоже не осталась в стороне – она сняла со своих запястий бирюзовые браслеты и, что-то крикнув на незнакомом языке, бросила их на пол. Браслеты разомкнулись, зашипели… и в один момент превратились в две змеи, стремительно увеличивавшиеся в своих размерах, пока не превратились в два огромных – выше среднего человеческого роста – ящера со змеиной шеей и головой, стремительно бросившихся на нападавших – и вовремя!

Потому что и Люк, и рыжеволосый великан бились уже из последних сил. Какая-то тварь вырвала у Люка стул из руки, а сравнительно короткое лезвие тесака мешало ему держать нападавших на дистанции. И хотя одну из тварей ему удалось убить метким ударом прямо в сердце, другая, летающая женообразная гаргулья, кинулась на него сверху и обхватила его шею. Рыжий же не мог придти на помощь ему, поскольку его самого окружило четверо волосатых "мужиков" и он едва отбивался от их когтистых мускулистых лап своей железной дубинкой.

Зеленые ящеры подоспели прямо вовремя – один из них ударом длинного и мощного хвоста сбил с ног сразу двоих "мужиков", а его пасть сомкнулась на шее нападавшей на Люка гаргульи, в то время как вторая сбила с ног троих "мужиков" и расправилась с другой гаргульей. А Смотрительница, подбежав к Люку, схватила его за руку и тревожно прошептала:

– С тобой все в порядке, Дикарь? – и пронзительно посмотрела на него. Их взгляды встретились, что-то промелькнуло в глазах Смотрительницы и… Люк усмехнулся:

– Привет, "розовая"… Какая встреча! Теперь мой долг вырос вдвое!

– Дурак ты был, дурак и остался! – только и успела прошептать она, как до обоих донесся рев рыжего:

– Мурины вас подери! Уходим! Тут их скоро будет не счесть!

Он как раз проломил череп очередной твари, но в окна уже пролазили все новые и новые "гости".

Он, подбежав, бесцеремонно схватил одной ручищей ручку Смотрительницы, другой – Люка, и бросился бежать к двери, предоставляя возможность бирюзовым ящерам отчаянно шипя и свистя, обиваться от все новых и новых нападающих тварей.

Едва он миновал дверной проход, как раздался предсмертный визг одного из ящеров и пара-тройка тварей ринулись за ними в погоню, но к двери уже подбегала пара десятков големов из розового металлозаменителя с шоковыми дубинками, которые во всех барах имелись для успокоения возможных дебоширов, наперевес. Они тут же отважно бросились на выскочивших тварей, нанося точные и быстрые удары. Из дубинок вырывались сине-зеленые искры и слышался треск электрических разрядов. Твари взвыли и подались обратно, но к ним уже подходили подкрепления…

Оглушающе громко выла сирена и мягкий мелодичный женский голос, почти радостно и спокойно, произнес:

– Внимание! Внимание! Уважаемые посетители, просьба немедленно покинуть "Релаксариум" через аварийные выходы, отмеченные серебристо-белым мерцанием. Здание подверглось нападению. Не беспокойтесь! Служба безопасности "ЖАЛА" уже вызвана! Все скоро будет в порядке!

– Только "ЖАЛА" мне тут не хватало! – в сердцах крикнул Люк. – Ну все, мне пора!

– Да подожди ты, дурачок! – крикнула Смотрительница-Милена – "ЖАЛО" – это единственное спасение для тебя! Эти твари охотятся за тобой! Только "ЖАЛО" может тебя укрыть! Его крепости в Поднебесье неприступны!

– Опять ты за старое, "девушка моей мечты"!?

– Да прекратите же вы оба! – закричал в сердцах рыжеволосый, все ещё не отпуская рук обоих. – Пойдем туда, куда скажу я! Живо на аэроплощадку, за мной! – и, не спрашивая согласия обоих, потащил их к ближайшему аварийному выходу. А в это время уже два десятка тварей, разбив вдребезги оставшихся големов, бросились за ними вслед…

На аэроплощадке царил сущий кошмар. Люди бегали в беспорядке, как испуганные овцы. Кто-то уже влетел в аэроны и стремительно поднимался в воздух, но большая часть людей просто носилась туда-сюда, не в силах что-либо предпринять. Пара тварей уже выскочила на посадочную площадку, вызывая оглушающую волну женского и детского визга. На них бросились големы-охранники и потому на некоторое время твари не могли причинить вреда людям. Из окон второго этажа выпрыгивали люди, выбивая стекла стульями, где-то полыхнули языки пламени, повалил дым… Люди как горох высыпались через аварийные выходы из "Релаксариума"…

– Мурина вас побери, господин, где же вы! – в сердцах закричал рыжий… но в этот миг к ним подлетел белоснежно-белый яйцеобразный четырехместный аэрон с черноволосым мужчиной в зеленой рубашке и штанах.

– Быстро! В машину! – закричал он, с беспокойством глядя на "релакс", из окон которого уже выпрыгивал с десяток тварей. – Скоро здесь будет жарко, как в жерле вулкана!

– Гастон! Слышишь? Я никуда не поеду! – закричал Люк. – Тут люди погибают!

– Рольф, тащи обоих в кабину, быстро! – закричал Гастон. – Быстро, кому говорю!

Но в этот момент к открытой дверце аэрона уже подлетела какая-то мамаша с потекшей по всему лицу тушью с двумя малышами в руках:

– Дети! Мои дети! Спасите детей! – заверещала она. – Умоля-я-я-я-яю-ю-ю-ю-ю!

– Тьфу ты! – в сердцах плюнул прямо на посадочную площадку Гастон и выскочил из машины, с небольшой зеленой заплечной сумкой в руках. – Быстро, садись! – и втолкнул мамашу с детьми в кабину, а потом быстро нажал какую-то красную кнопку на пусковой кабине и аэрон тут же взмыл в воздух.

– Они…

– … улетят на ближайшую стоянку аэронов на автопилоте – махнул рукой Гастон. – Я лучше пригожусь тебе здесь! – и с этими словами быстрым движением выхватил из сумки какую-то маленькую золотистую трубку с ручкой, а две других кидая Рольфу и Люку. – Это подарок нашего паукообразного друга, тысяча зарядов… Вам же, леди, я настоятельно советую держаться за нашими спинами – и деланно по-джентельменски приложился к ручке Смотрительницы-Милены.

– Ещё чего! – вспыхнула девушка. Но договорить не успела, так как доселе выпрыгнувшие из окон с десяток тварей – волосатых обнаженных "мужиков" с головами волков, кабанов, козлов, с такими же черными как ночь, без зрачков и белка, глазами, длинными когтями и зубами – добив големов-охранников, бросились на стоящих.

– Цельтесь и жмите на спусковую скобу, как я! – закричал Гастон, прицеливаясь, а потом выпуская ярко-желтые, похожие на солнечные, лучи из своей трубки. От этих лучей твари вспыхивали как факелы и сгорали дотла. Малыш Рольф, для конспирации лишившийся своей чудной окладистой бороды и усов, в дурацкой тунике, переливающейся всеми цветами радуги, и Люк тут же присоединились к нему…

Когда от тварей остались только черные вонючие лужицы, все четверо бросились обратно в разгромленный "Релаксариум", осторожно перелезая через разбитые окна, чтобы не пораниться об осколки стекол. Здание было уже почти пусто, по крайней мере, на нижних этажах. Всюду были перевернутые столы и стулья, битое стекло, лужицы с напитками и… навязчивый вой серены с умилительно нежным и радостным голосом невидимой девушки "Внимание! Внимание!…".

– Бежим наверх! Может быть там требуется наша помощь! – закричал Люк и все четверо побежали по лестнице. И действительно, с четвертого этажа раздавались какие-то крики – оттуда уже значительно сложнее было убежать, чем с первого и второго…

Хрустя стеклянной крошкой под ногами, все четверо перепрыгивая через ступеньки, добрались до верха и попали прямо в огромный сектор с бассейном грез. Овальное пространство бассейна было все заполнено обнаженными женщинами, сбившимися в кучу у середины, по грудь в воде. При сигнале тревоги их грезы были автоматически прекращены, но, видимо, выбраться из бассейна они не успели… И теперь они не слабее сирены верещали на весь зал, глядя как несколько десятков мужеобразных обнаженных тварей с головами уже знакомых нам зверей носились по кругу и щерили на них свои острые зубы, утробно рыча, но не решаясь прыгнуть к ним – видимо, чего-то они боялись…

– Ого! – довольно гоготнул Малыш Рольф – никогда не видел столько голых дам в одном месте! – и тут же получил подзатыльник от Милены, которая уже окончательно сбросила с себя иллюзорный покров Смотрительницы "релакса", показавшись в своем настоящем виде – в черном облегающем кожаном комбинезоне, в черных кожаных туфельках-мокасинах, с черным деревянным ободком на голове. Люк, случайно бросив на неё взгляд, лишь присвистнул, но Милена, оттолкнув растерявшихся от зрелища такого количества голых дам мужчин, бросилась на выручку. В её руках показалась черная деревянная палочка, она взмахнула ею и прямо из воздуха стало конденсироваться черное облако. Но не просто облако, а живое, движущееся, даже… жужжащее… И вот уже живая туча черных лесных ос – тысячи и тысячи особей – с злобным воем полетели на чудовищ и вот уже они катаются по полу, неистово вереща…

Но и мужчины не остались без дела, так как новые твари уже ломились с обоих дверных проемов…

Пока мужчины отстреливались, Милена уже побежала к несчастным женщинам, на ходу выколдовывая из воздуха для них непромокаемые комбинезоны.

– А ну молчать! – не выдержала она. – Оденьтесь и сидите здесь, в водоеме, тут вы в безопасности! "ЖАЛО" прибудет и вас эвакуируют!

Женщины как по команде замолчали, судорожно надевая комбинезоны из черного материала и опасливо озираясь на мужчин. Те как раз закончили стрелять, добив даже тех тварей, что ещё выжили от укусов черных ос.

– А мне кажется… что… кх… кх… кх… – закашлял Люк, – что даже… здесь… мы не… в без… опас… ности… кх… кх… кх…

Закашляли и Гастон, и Малыш. Лица у всех трех покраснели. Милена бросила беспокойный взгляд и все поняла. "Черный дым!"…

– Быстро, в воду, все трое! Намочить ткань в воде и дышать через неё. НЕМЕДЛЯ!!!!!!!!!!!!

И в самом деле, от пострелянных лучевыми трубками и сгоравших тварей поднимались клубы черного как ночь дыма – от него жгло горло, кружилась голова, в голове путались мысли, возникало удушье… Все трое мужчин беспрекословно бросились в розовый бассейн и, намочив в воде ткань одежды, приложили её к носу и рту и стали дышать через неё. То же самое сделали и женщины. А Милена уже вызывала прямо из воздуха несколько маленьких искусственных торнадо с приказом угнать ядовитый дым как можно подальше от залы с бассейном грез…

…Летучий Остров ?4, отвечавший за безопасность Западной части Хартленда, представлял из себя большое искусственное голубое облако миль в двадцать в диаметре с Голубым строением, точной копией Розового Чертога на Острове Фей, и тихо плыл, как парусник посреди моря, по безграничным воздушным пространствам над уровнем кучевых облаков. На Острове были установлены специальные капсулы, напоминавшие внешне выросшие прямо из поверхности облака голубые цветки с большими, в три человеческих роста, бутонами. Именно в них и спали феи сторожевого взвода "ЖАЛА" "Шершень-1". Лишь две дежурные феи бодрствовали, сидя в миниатюрном зале собраний за столиком и играли в самую любимую для всех фей-часовых из "ЖАЛА" игру – "бумбарашки". С виду она напоминала чем-то шашки или шахматы у людей, но в отличие от них, здесь на одной стороне доски стояло войско из фей разных рангов и разных способностей, а на другой – такие же разнообразные монстры – каждый со своими боевыми способностями – от мурин, снегов и драконов до волколаков и тигровидных крыс. Игра называлась "бумбарашки", потому что во время столкновения враждующих фигур раздавались звуки "бум" и "барах". Феи в зависимости от рангов били своих врагов то огнем, то молниями, то огненными бичами, а монстры атаковали их своим оружием – мурины – скорпионьими хвостами, снеги – длиннющими когтями на лапах, драконы – огнем и так далее. В этот раз фея в золотистой тунике, что играла монстрами, была близка, как никогда, к победе – горстка игрушечных иллюзорных фей была зажата в угол и со всех сторон атакована вдвое превосходившими их по численности монстрами.

– Так нечестно, сестра! Враги Сообщества ни в коем случае не должны победить! Это противоестественно! – воскликнула другая фея в золотистой тунике.

– Ха-ха! – довольно засмеялась её противница. – А почему бы и нет? Надо было играть внимательнее! Ты сама виновата, что четыре фигуры потеряла в самом начале – и ради чего! – ради двух жалких волколаков! – и, скорчив рожицу, показала своей неудачливой подруге язык.

– Ну все, держись! Я перехожу в решительное наступление! – воскликнула фея и телепатически передала приказ своему последнему резерву атаковать левый, самый слабый, фланг армии монстров – прикрытый всего тремя волколаками. Крошечные миниатюрные феи, жужжа крылышками, послушно полетели на указанные им ячейки доски и ударили молниями по кровожадно скалящим зубы миниатюрным монстрам. Раздалось звонкое "бум" и "барах", волколаки взвизгнули… – ну, и что ты на это ответишь?! – торжествующе воскликнула фея и…

– Проклятье! В самый интересный момент! – недовольно скорчила рожицу атаковавшая фея… но в следующий момент она уже забыла об игре…

– …Ваша Верность, вызывает старшая сестра взвода "Шершень-1", Летучий Остров ?4! Беспрецедентное нашествие на человеческое поселение "Королевская Охота". Твари из Леса…

-ЧТО-О-О-О-О-О!? А что делают Хранительницы Предела!!!!!!!

– Мы уже связались с ними. Эти твари каким-то образом проникли, минуя Предел. Обстоятельства требуют расследования, но возможно это подземный ход, Ваша Верность!

– Пещерные дэвы вас подери! Твари Леса неразумны – они бы никогда не догадались до такого! Это ж не карлики, не мурины в конце концов!

– Да, Ваша Верность, но это единственное разумное объяснение. Старшая Хранительница Предела уверяет, что через её заслон пока никто не прошел, она продолжает удерживать его…

– Удерживать?!

– Толпы этих тварей совсем недавно атаковали и как безумные рвутся через Предел! Аватары и големы едва справляются, но пока ещё никто не прорвался… Каковы будут инструкции Вашей Верности?

– Немедленно приступить к эвакуации людей на ваш Остров! НЕМЕДЛЯ!! Ни один человек не должен пострадать! Отвечаете головой! Доклад через каждые полчаса. А я уже лечу за подкреплением!

– Так точно, Ваша Верность!

– Да пребудет с вами Создатель, Которому все мы служим!..

Телепатическая связь прервалась, и старшая сестра в кремово-белой тунике, взлетев в воздух с кресла в Зале Собраний, бросилась к поднятым по тревоге сестрам, чтобы немедленно запускать аватары, приводить в движение боевых големов и снаряжать многоместные аэроны для эвакуации…

…А у Предела действительно творилось что-то невероятное. Ещё после таинственного исчезновения три года назад сразу половины из Хранительниц – ?4,6,7,1,9 и 12 – причем почти одновременно – сюда были собраны значительные силы – почти полторы тысячи боевых големов с огнеметами и отряд аватаров – по десять на каждую сестру охраны –, было выкопано три рва глубиной в двадцать человеческих ростов и шириной в пятнадцать, заполненных кислым раствором, а за рвами сделан высокий частокол из несгораемого металлозаменителя в три ряда с башнями, в которых были установлено новое изобретение шестого отдела "ЖАЛА" – большие пушки, стреляющие разрывными и воспламеняющими одновременно снарядами. Предел стал совершенно неприступен, хотя, к всеобщему удивлению, его никто и не пытался тогда штурмовать. Посланные же на поиски пропавших фей отряды големов и аватаров исчезали бесследно, что с ними случалось – никто так и не узнал, так как связь с ними прерывалась гораздо раньше. А жертвовать новыми феями Старшая Хранительница Предела, конечно же, не хотела – пропавших шести сестер для год от года сокращающегося Сообщества – это и без того слишком много…

Так вот, в праздничную для всего Содружества полночь – трехлетнюю годовщину коронации Их Величеств Роланда и Эсмеральды – началось что-то невероятное. Из мрачных глубин "Темного-Темного Леса" вдруг стали вылезать даже не десятки и сотни, а тысячи тысяч самых разнообразных тварей – от традиционных гибридов людей с животными – волками, кабанами, козлами и так далее – до совершенно невиданных ранее – шестируких медведеобразных горилл с несколько слонов ростом, летающих кривозубых женщин с черными как ночь глазами, вырывающихся прямо из-под земли черных щупалец и многих-многих других… Причем твари шли удивительно организованно, молча и целенаправленно, как будто их направляла чья-то вполне разумная воля! Они шли молча, а потому их засекли только после того, как те уже пересекли первые два рва, положив на них заранее изготовленные мосты!

Охрана Предела ответила ураганным огнем из пушек и огнеметов, а аватары, взявшись за руки, низвели с воздуха целый ливень огня. Первые ряды тварей – сразу почти полтысячи – смыло, но от них поднялся удушливый черный дым, причем подул вдруг сильный ветер как раз в сторону частокола. От черного дыма распадался в прах за считанные минуты даже нержавеющий металлозаменитель как частокола, так и пушек, и големов, а воздушные аватары теряли связь со своими хозяйками.

И вот уже первые волны чудовищ по всему периметру атаковали поставленные барьеры…

– Прекратить огонь! Прекратить! Немедля! – истошно закричала Верховная Хранительница в Командном центре, в двадцати милях от частокола, который размещался в уютном домике у водяной мельницы со старой белой беседкой на холме, посреди сосновой рощи – старом домике бывшей Хранительницы Предела ?3. Она смотрела на плоский экран визатора, длинной во весь стол, на котором изображалась в реальном времени система укреплений. – Големы пусть бьются вручную, дубинками, оставшиеся аватары отвести! Сестры, готовимся ставить сверхмощный барьер!

Все сестры встали в круг и взялись за руки и, закрыв глаза, стали представлять, как белесые капельки ночного тумана конденсируются, скрепляясь друг с другом невидимыми ниточками в одну неразрывную ткань, а потом этот туман становится все выше и выше и выше, и вот – он уже выше самых высоких деревьев и в этом тумане невозможно видеть ничего, даже в двух шагах ничего невозможно увидеть, а всякий, кто бы даже попытался вслепую проникнуть через него, напрочь бы застревал в нем, как в болоте… Навсегда застревал бы и задыхался, потому что капельки набивались бы в его дыхательное горло и мешали дышать…

Пока воздушные аватары – летучие обезьяны с прозрачными крыльями, розовые грифоны и орлоголовые крылатые люди, держась за руки, образовав круг, выращивали из ниоткуда взявшуюся туманную стену, остатки големов героически погибали, защищая третью линию частокола. Не знающие страха и боли, эти намного выше самого высокого человека существа из металлозаменителя с бесстрастными лицами, с тяжеленными дубинками, способными проломить череп дракону, группами по 5-10 штук отважно сражались с черной волной тварей из Леса. Но результат был один. Стоило только голему удачно проломить череп той или иной твари, как черная жижа, заменявшая им кровь, потоком прыскала на их серебристую грудь или живот или ноги, и вот уже беспомощная конструкция со скрипом падала на землю, разъеденная этим странным веществом. Против же гигантских шестилапых горилл големы вообще были бесполезны. Они растаптывали их как крыс, на ходу круша кулаками остатки стен заграждения…

Однако к тому времени, как с големами было все кончено и черные твари с торжеством ринулись дальше, они наткнулись на стену водянистого тумана и испуганно отпрянули назад. Эта преграда пока была им не по зубам и, пронзительно вереща, завывая и рыча, они откатились от нового рубежа обороны, как волна прибоя откатывается от неприступного для неё берега…

– Фу, сестры, хвала Создателю, кажется, мы остановили их! – утирая холодный пот со лба, сказала Верховная Хранительница, и впервые за последние два часа улыбнулась. Морщинка на её красивом высоком умном лбу разгладилась, а в небесно-голубых глазах мелькнули радостные огоньки…

– Старшая сестра, старшая сестра, смотри, они перед кем-то расступаются! – пронзительно закричала Хранительница Предела ?2, указывая пальчиком на центр визатора. Там отчетливо было видно, как толстая черная цепь порвалась в одном месте и туда подошел кто-то странный… Ростом не выше обыкновенного человека и вообще с виду как человек – с головой, руками и ногами, но как бы сотканными из кромешной тьмы, причем такой кромешной, что даже в такую темную ночь как эта, черный силуэт отвратительной кляксой выделялся посреди темного леса и земли. Самое же странное было в том, что у этого "человека" не было лица, только две красные, ярко горящие, точки…

– Создатель! Такую тварь мы отродясь ещё здесь не видели! – прошептала Старшая сестра. – Безликий какой-то…

Но это последнее, что успела сказать Старшая сестра, потому что в этот момент Безликий вдруг, прямо с экрана Визатора, резко взглянул на стоящую Старшую сестру и та ощутила сильнейшее давление на свое сознание… Глухой вскрик, и сестра упала замертво с остановившимся сердцем и выпученными, почти выпавшими из орбит, глазами…

– Немедленно гасим все визаторы, сестры, НЕМЕДЛЕННО!!!!!!!!!!!!! – раздался истошный крик Хранительницы Предела ?2 и мерцающий экран на столе, также как и висящие в воздухе шары, отвечающие за управление аватарами, потухли, а вместе с ними отряд Хранительниц Предела потерял всякую связь с передовой…

…Наконец, искусственные маленькие торнадо очистили воздух и все трое мужчин смогли вылезти из розовой воды. Дышать были по-прежнему больно, а одежда в некоторых местах была прожжена, словно кислотой, на коже в этих местах были красные ожоги, так что пришлось Милене приняться за обработку ран… Твари вроде бы попритихли.

– Кто-нибудь есть ещё в здании? – спросил женщин Люк, которого Милена перевязала в первую очередь.

– Вроде бы больше никого – неуверенно сказала одна из женщин – Когда я проснулась, уже никого не было, чуть только из бассейна полезла – а тут – раз! – и эти страхолюды поперли, ну я и поплыла в центр… – Остальные женщины быстро закивали головами в знак согласия.

– Видимо, остальные успели спуститься вниз, пока мы удерживали первых тварей в том баре – обернулся к остальным Люк, – хорошо, сигнализация среагировала вовремя… А посетительницы бассейна грез проснулись не сразу… Слушай, как тебя…

– Милена – не поворачиваясь, ответила Милена, перевязывая большой ожог на шее у Малыша Рольфа, и, к его несказанному удовольствию, нежно прикасаясь своими тонкими пальчиками к его коже.

– …ты ж Смотрительницей тут была, а мужской зал бассейна здесь есть?

– Конечно! Но он в другой части "Релакса"… Не могут же мужчины и женщины голышом друг перед другом щеголять… – усмехнулась она.

– Та-а-а-к, понятно… Значит, я пойду туда и посмотрю – может им тоже нужна помощь… – решительно сказал Люк, засовывая лучевую трубку себе за пояс.

– Только через мой труп! – взвизгнула тут же Милена. – Либо я с тобой!

– Ты что ж это, красотка, на голых мужиков поглядеть захотела! – но тут же получил от Милены по больной шее…

– Второй раз упустить тебя я себе не позволю! Я тебя два года выслеживала по всей Целестии! Я ради тебя продала душу Ночной Ведьме! И теперь ты ни шагу не сделаешь без меня! – в одно мгновение Милена оказалась между дверным проемом и Люком. И только теперь удивленный Люк заметил, что не видит у бывшей "девушки своей мечты" таких тонких и таких прозрачных крылышек… и из его груди едва не раздался в последнее мгновение подавленный стон.

– А потом, что ты сделаешь со мной потом? Сдашь "ЖАЛУ" или Ночной Королеве или кому бы то ни было ещё? – с вызовом воскликнул Люк, посмотрев ей прямо в глаза.

– Сдам… – Люк сжал кулаки… – Но для тебя так будет лучше, Люцифер, ты это поймешь, если я скажу тебе то, что мне открыла Ночная Королева!

– У меня нет времени выслушивать твои откровения, я должен спасти людей, которые нуждаются в моей помощи! – сухо ответил Люк, собираясь рукой оттолкнуть Милену со своего пути.

– Глупец! – истерически заверещала Милена. – Если тебя не остановить – погибнут не полсотни человек в этом бассейне – погибнет весь человеческий род, вся Целестия! Ты понимаешь? Безликий охотится за тобой и если Он тебя получит, Он либо обретет неограниченную силу Потока, либо его сила и твоя, столкнувшись, взорвутся и вся Целестия станет пустыней, населенной одними тенями и призраками! Ты ЭТО понимаешь? Люк! Брат мой! Понимаешь?

– Ч-что… ты…

– Я твоя сестра по отцу, Люцифер, а Гастон, твой дядя, тоже по отцу. Мы… мы… одна семья… – и по щекам Милены беззвучно потекли слезы. – Поверь мне, Люк, "ЖАЛО" даст тебе безопасность от Безликого, оно будет лечить тебя от солнечной заразы, ведь вылечили же они отца, в конце концов! Триединая Премудрость примет тебя по-королевски! Никто тебя мучить и пытать не будет! Ночная Королева лично просила за тебя перед Их престолом!!! Только сдайся нам! Я сама буду тебе помогать, я ведь твоя сестра, в конце концов! И отец, он тоже! Ну же, Люк, родной!!! – Милена обняла его и положила свою головку, покрытую иссиня-черными, как у всех ночных охотниц, волосами на грудь Люка и зарыдала. Люк был не в силах освободиться от её объятий, а марево слез мешало ему видеть что-либо вокруг себя. А потому он не заметил, как к брату и сестре подошли молча Гастон и Малыш. Гастон положил свою тяжелую руку на плечо Люка и сказал:

– Тебе действительно предстоит сделать выбор, Люк, но я тебе предлагаю другой путь, чем это делает твоя сестра…

Люк и Милена одновременно повернули наполненные слезами глаза в сторону Гастона.

– Но этот путь я не могу тебе открыть вслух, при всем моем уважении к вам, прекрасная леди! – он слегка поклонился Милене. – За этим я и вызвал тебя в "Королевскую Охоту", и послал к тебе моего верного Рольфа. И если ты хочешь воспользоваться им, то нам лучше уйти отсюда, пока сюда не нагрянули главные силы Безликого или "ЖАЛА"…

– Только через мой труп! – зашипела Милена и, отскочив от Люка, угрожающе воздела руки для магического удара.

Но в этот момент откуда-то из другого конца разоренного "релакса" раздались крики о помощи.

И Люк, не обращая внимания на Гастона и Милену, бросился бежать, на ходу вынимая лучевую трубку из-за пояса. Милена и Гастон бросились за ним, а Гастон успел крикнуть на бегу:

– Рольф! Охраняй женщин! Отвечаешь головой! – и скрылся в полутьме…

Аварийное освещение было скудным, мерцающим, в его красноватых сумерках было мало что видно. Повсюду были следы колоссальных разрушений. Слава Создателю – трупов не было – здание действительно успели покинуть довольно быстро… Битое стекло повсюду, лужи пролитых напитков, обрывки одежды, потерянная обувь, перевернутая мебель, разорванные диваны, омерзительные черные вонючие следы всюду… И так в каждом зале – и на танцполах, и в барах, и на спортплощадках, и в иллюзиумах… Обрывки оборудования, ободранные стены, вонь… Большего в полумраке рассмотреть было невозможно.

Крики приближались. Люк бежал значительно быстрее остальных – годы, проведенные в качестве охотника Полярных Пустошей – давали знать свое… А потому он первый добрался до места. Как и предполагалось, это был второй, мужской, бассейн грез, в противоположной части "релакса", на том же этаже. В светящейся от розовой воды зале было отчетливо видно, что с десяток крылатых женообразных гарпий – с длинными в полчеловеческого роста когтистыми крыльями, свирепыми женскими головами с длинными клыками, черными провалами глаз и когтистыми лапами – кружили вокруг нескольких десятков обнаженных мужчин, также как и женщины ранее, по грудь сидевших в розовой воде. Они пытались отбиваться от гнусных тварей руками, но их руки и плечи все кровоточили от порезов и укусов. Наконец, несколько тварей объединились и им удалось спикировать на одного из мужчин и, крепко схватившись за его плечи, потащить его из воды наружу. Остальные пытались удержать его в воде, но сила гарпий была нечеловеческой – они уже почти вытащили мужчину к концу бассейна… Остальные сладострастно каркали, кружась под потолком и явно предвкушая пиршество…

Однако появление Люка все изменило. Увидев его, одна из гарпий закричала пронзительным каркающим грубым женским голосом:

– Он здес-с-с-с-с-сь, сестры, он здес-с-с-с-с-сь, он не сбежал, он здес-с-с-с-с-сь! – а после этого дико завизжала, да так, что и мужчины перестали орать и зажали уши руками – так они заболели!

И все как одна кинулись на Люка, а по нижним этажам послышался топот десятков лап…

– Проклятье! Милена! Ставим барьер, сейчас их тут будет не счесть!!!!!!!! – закричал во всю глотку Гастон – и, взяв за руку свою племянницу, поднял в воздух оставшуюся свободной руку, ставя насколько возможно сильный барьер: в доли мгновения прямо из воздуха стали материализовываться красные кирпичи, которые образовывали крепкую стену там, где раньше был дверной арочный проем (раньше там стояли стеклянные раздвижные двери, но от них уже ничего не осталось, кроме кучи осколков). И вовремя – десятки кулаков и ног стали бить в стену, но пока, стиснув зубы от напряжения и боли, Гастон с Миленой стену держали.

А в это самое время Люк, стоя спиной к ним, открыл огонь из лучевой трубки по гарпиям: поставив одну руку горизонтально и положив на неё оружие, он прицельно бил по тварям. Меткий глаз опытного охотника не подводил его и здесь – каждый выстрел находил свою жертву. Вспыхивавшие как пучки сена черные твари падали одна за другой в бассейн и тонули там, однако вода становилась черной и завоняло тухлятиной, так что несчастные мужчины нагишом выпрыгивали из воды и бежали прятаться прямо в расположенные дальше раздевалки… Розовая вода же не давала горящим тварям отравить воздух черным дымом…

…Но в этот самый момент, когда последняя из тварей была застрелена, барьер, наспех воздвигнутый Гастоном и Миленой, рухнул – все-таки он не был рассчитан на удары почти сотни свирепых чудовищ…

– Гастон! Милена! Прикрывайте людей! Слышите?! Эти твари охотятся за мной!

И с этими словами, Люк вскочил на подоконник и, прямо с четвертого этажа, прыгнул на землю. А Милена с Гастоном отпрянули вглубь зала и… действительно! – все твари, совершенно не обращая внимания на практически беззащитную добычу, как заговоренные, бросились к разбитому окну и один за другим прыгали вниз, вслед за Люком… А тот уже бежал без оглядки в сторону аэродрома, где ему наперерез выбегали уже другие твари.

Люк бежал зигзагами, бежал быстрее, чем олень, которого травят охотники, и, тем не менее, появлявшиеся из ночной тьмы твари приближались к нему все ближе и ближе. Люк уже добежал до конца опустевшего аэродрома (люди все его покинули, также как и стоявшие здесь аэроны), когда первая из тварей – огромный черный волк с кабаньей головой – схватила его зубами за край плаща…

Но в этот же момент упала, застреленная метким Гастоном, а потом ночные небеса разверзлись и из образовавшегося яркого, изнутри светящегося окна, показалось огромное ярко-голубое облако, с которого спускалась почти сотня переливающихся голубым цветом крылатых существ – летучих обезьян, орлоголовых людей, грифонов, мантикор – которые одновременно взмахнули лапами, раздался оглушающий взрыв и… целый огненный водопад накрыл всю толпу черных тварей без остатка… От сильной взрывной волны Гастон и Милена отлетели прямо в водоем и погрузились с головой в розовую воду, остатки аппаратуры у бассейна перевернулись вверх тормашками… а вместо аэродрома осталась только огромная черная воронка глубиной в десять человеческих ростов…

Но тут-то и началось самое страшное! Облако черного дыма, исполинским черным грибом поднявшееся в воздух, накрыло почти весь поселок "Королевская Охота". Стены стеклянных домов в считанные минуты стали чернеть и разваливаться на глазах, как изъеденное термитами дерево, само голубое облако в одну минуту стало черным и тоже стало разваливаться и таять в воздухе прямо на глазах! Феи попытались было взлететь, но задыхаясь в дыму, стремительно падали на землю с разъеденными дымом почерневшими крылышками, прям как бабочки во время лесного пожара! Через 5-10 минут все было кончено. От взвода "Шершень-1" ни осталось никого, а о Летучем Острове ?4 могли напомнить лишь остатки расплавленного и разъеденного голубого вещества на земле…

…Взрывная волна добралась и до временного Командного Центра отряда Хранительниц Предела. От неё мелко задрожала земля и зазвенела посуда и стекла, с потолка посыпалась штукатурка.

– Интересно, что это? – с беспокойством спросила Хранительница Предела ?2. – Карлики взрывают что-то под землей?

– Вряд ли, сестра, – тут же нет ничего… – отозвалась Хранительница Предела ?9. – Это, наверное, нам на помощь идут! – и робко улыбнулась.

– Так давайте свяжемся с ними по Анализатору! – подхватила ?11 – сообщим свои координаты, а?

С этими словами сестры нажали пальчиками на камешки Анализаторов, но… они не отвечали. Камни не загорались, были тусклыми и холодными.

– Не нравится мне это… Мы ж отключили только Визаторы… Почему не работают обручи? – недоуменно сказала ?2 и присела на стул, устало потирая руками лоб – сестры не спали уже почти всю ночь.

– Единственное место в Целестии, где они не работают, это Пустыня Желаний, насколько мне известно, – сказала сестра ?9 и зябко поежилась – близилось утро…

– …И Темный-Темный Лес! – добавила ?2, мрачно глядя на черные деревья за окном.

– Чепуха какая-то, сестры! – сказала ?9, нервно шагая из одной комнаты в другую, – но ведь Темный-Темный Лес далеко, он не может глушить сигналы здесь!

– На это может быть только один ответ, – вставила ?11, стоявшая прямо у окна, – Зона Леса каким-то образом расширилась и теперь мы – внутри неё. – И, повернувшись к сестрам, тревожно на них посмотрела.

Все сестры подавленно замолчали. Нет, Хранительницы Предела с большим стажем – это феи не робкого десятка. Дело здесь не в страхе. Просто ни одна из Хранительниц не была готова к тому, с чем им пришлось столкнуться этой сумасшедшей ночью. Перестрелка с парой десятков тварей из Леса – неорганизованных, диких, неразумных – это одно. А тысячи хорошо организованных бестий, прорывающих все оборонительные укрепления, истребляющие сотни големов… а тут ещё этот Безликий, в одно мгновение умертвивший Старшую Сестру, лежащую сейчас неподвижно на кровати с покрытым простыней лицом… На кого угодно нападет неуверенность в своих силах…

– Единственное, что мы можем сделать в данных обстоятельствах, – нарушила подавленное молчание всех сестер Хранительница Предела ?2, – это эвакуация. Мы свое дело сделали – ближайший Летучий Остров мы предупредили, скорее всего, людей уже эвакуировали, Её Верность собирает все силы, а мы все равно потеряли связь с передовой… Думаю, пора уходить пока не поздно…

Все сестры молчали. Никто из них не хотел взять на себя ответственность за этот беспрецедентный за всю Эру Порядка и Процветания шаг – Хранительницам Предела оставить свой пост… Всем… Вместе… На произвол судьбы…

Всем сестрам стало неуютно, горько. Воцарилось гробовое молчание. Стало как-то холодно. И все хранительницы волей-неволей старались держаться рядом, вокруг стола, поближе друг к дружке… Хорошо хоть мужья и дети не здесь, в безопасности. После сооружения частоколов и введения усиленной охраны, семьи фей жили отдельно, вдали от Предела…

Вдруг гробовое молчание прервал какой-то змеиный шепот и какой-то злорадный смешок…

А в следующий миг все магические огоньки, освещавшие комнату, в одно мгновение погасли. Кромешная тьма непроницаемым покрывалом окутала комнату. Сестры вскочили и стали звать друг друга, но даже звук тонул в этой осязаемой тьме. А потом они увидели два кроваво-красных шара-прожектора, испепеляюще светивших из кромешной тьмы и им все стало ясно. Подняты руки для элементарных защитных и боевых заклинаний, но ни одно из них не приходит на ум, окутанный тьмой, хочется закричать, но нет сил, ноги наливаются свинцовой тяжестью, веки смежаются… и одна фея за другой падают наземь без сил…

…Люк очнулся от того, что почувствовал, что он задыхается. Обломки металлических конструкций, осколки стекла, битый кирпич и прочий мусор похоронил его под собой. Голова раскалывалась, все тело жгло, предательская слабость… Люк пытался вспомнить, что же с ним произошло… Ах, да, он прыгнул в окно какого-то здания, потом яркая вспышка, грохот… Он юркнул в какую-то дыру в полу… Наверное в подвал и… Дальше что-то стукнуло его по голове и… все…

С трудом выбираясь из-под завала, Люк думал только об одном – что же стало с Миленой, с Гастоном, с Малышом, а не о том, где он собственно находится. Мысль о том, что только сейчас он обрел, наконец, своих родных, к тому же знающих, кто его отец, опять навела на его глаза слезы. И именно сейчас, именно сейчас он мог их потерять! Мысль об этом была для него невыносимой!

Все эти три года долгих странствий по необъятным просторам Целестии, после того как Люк покинул Священный Остров и наткнулся на непреодолимый кордон, воздвигнутый феями вокруг Темного-Темного Леса, куда он первоначально собирался попасть, он много думал. И главное место в его думах занимала его семья – мать, отец, возможные родственники… Люк часто беззвучно плакал, лежа на земле, после несытного ужина из холодных овощей, думая о погибшей матери, об отце, который, судя по туманным намекам Морской Королевы Лоры, был жив… Как бы он хотел их увидеть, а также своих братьев и сестер! Он бы все на свете отдал бы только за то, чтобы жить как все обычные люди, в кругу своей семьи… Он часто представлял сцены семейных ужинов, праздников, обычные домашние будни, но потом постарался избегать таких представлений – уж очень сильно они резали ему сердце… И вот один – без семьи, без друзей, без дома, без будущего – он скитался по городам и весям, избегая солнечного света, колдовства, огня и женщин, пока ему не стало сниться из ночи в ночь одно и то же место… "Да уж, дядя Гастон постарался, – подумал Люк, – наверное, он был очень неплохим учеником Азаила все эти годы… Ну да, ему же не грозит опасность превратиться в огненное чудовище, как мне…". И тут же спохватился: "Ой, да о чем же это я!".

Люк понял, что пора что-то предпринимать. Люк оглянулся и увидел, что он находится в каком-то подземелье, даже скорее в темном тоннеле. "Видимо, я в него упал через ту дыру в полу", – подумал он. Тьма была кромешная, а использовать магию Люк, по понятным причинам, не спешил… Зато в его кармане есть спички – чудесное изобретение карликов. Ещё мгновение – и длинная, в поллоктя, спичка ярко вспыхнула, озарив своим желто-оранжевым пламенем темное пространство, приятно запахло жженной серой…

Пламя спички осветило пятачок пространства вокруг Люка. Он поднял голову и увидел, что проход, в который он упал, был полностью завален и выбраться без помощи магии из него – совершенно невозможно. По бокам – кирпичные стены – а впереди и позади – кромешная тьма.

"Так", – подумал Люк, – "вперед мне точно не надо – это в сторону Темного-Темного Леса, а вот назад – можно попробовать… Интересно, а почему это под "Королевской Охотой" такой странный тоннель, кто его прорыл? Явно, не люди да и не феи тоже… Интересненько, как говорит дядя Азаил, очень интересненько…".

– Эй, дядь Гастон, ты жив? – раздался знакомый женский голосок, где-то на периферии его сознания.

– Все зависит от того, чей это голос – если это голос с того света, то, наверное, уже нет… – попытался отшутиться Гастон.

– Ну и слава Создателю! – облегченно ответила Милена. – Благодари Создателя, что была безветренная погода и что у нас под рукой был этот водоем, а то бы точно уже мы с тобой слушали голоса призраков с того света! Я ничего точно не знаю, но похоже, что розовой воды боятся не только эти твари, но и то, что от них остается…

Гастон с трудом открыл глаза. Они сильно чесались от мелкой пыли, запорошившей их, также как и голова. Шатаясь, он встал и увидел, что от их "релакса" действительно мало что осталось… Груда развалин, битого стекла, оплавившиеся жерди из металлозаменителя…

– А… – только и открыл рот Гастон и только сейчас заметил, что его рот закрывает какая-то плотная повязка, а глаза и руки – какие-то очки и перчатки.

– Накрыть щитом мне удалось только нас двоих, сил ни на что больше не хватило… – отвечая на немой вопрос, сказала Милена. – Повязку, очки и перчатки не снимай, вся атмосфера отравлена. Я ввела тебе сильную дозу универсального иммунитета, но лучше выбираться отсюда поскорее… Это последнее, что мне удалось наколдовать… Сил больше нет… Я слишком далеко от Черного Камня, мой запас иссяк…

Только теперь, оглядевшись, он увидел стоящую за горой обломков Милену, задумчиво смотрящую куда-то вдаль. На ней тоже была повязка, очки и перчатки. На горизонте занимался серый, совершенно не радостный рассвет.

– Ты думаешь, он погиб? – мрачно спросил Гастон, подойдя к ней, с трудом передвигая израненными стеклами и арматурой ногами.

– Нет, он жив – проговорила Милена.

– Интуиция? – грустно улыбнулся Гастон.

– Интуиция – кивнула Милена. – А потом повернулась к Гастону. – Теперь наши пути расходятся, дядя Гастон. Мне надо искать Люка и в напарники я тебя не возьму – мы стоим по разную сторону баррикад, но и "ЖАЛУ" я тебя не выдам.

– Ещё бы – хмыкнул Гастон и, неожиданно привлек Милену к своей груди и крепко обнял, похлопав ладонями её по спине, и почувствовал, что она беззвучно рыдает. – Ты вся в мать, Милена, хоть и волосы твои черны как уголь, да крылышек на спине уже нет, вся в мать… – и у Гастона что-то промелькнуло в глазах и глаза заполнились паволокой.

– Я знаю, дядя Гастон, я знаю… Ну мне пора. Я должна выйти на связь со своей Королевой и рассказать ей обо всем. Я не прощаюсь – и Милена резко оторвалась от широкой груди Гастона и скрылась в предрассветной тьме. Но перед этим Гастон успел увидеть, что она сильно хромает на правую ногу…

А Гастон отправился искать в этих дымящихся развалинах тело Малыша, но нигде его не нашел. Овал бассейна был полностью завален мусором, но ни следов тел, ни следов крови не было. "Будем надеяться, что Малыш вместе со своими подзащитными успел вовремя выйти из здания, если это так, то этим женщинам повезло гораздо больше, чем нашим мужчинам".

Гастон вздохнул и, поминутно морщась от острой боли в ноге и левой руке, отправился в сторону, противоположную проклятому Лесу…

– …Ваша Верность, Визаторы запущены, можете взглянуть, сектора от 45-90 до 45-98 доступны для наблюдения и сканирования…

– Благодарю, сестра… Создатель! Да что же это… Не могу поверить своим глазам!!! О, силы небесные… Проклятье! Да это же мертвая пустыня какая-то… О…

– Пространство напоминает чем-то "Темный-Темный Лес"… Только…в несколько сотен раз больший по площади…

– А это… сестра… черный туман какой-то… движется…

– Посланные аэроны-разведчики не вернулись, в этом странном тумане мы с ними потеряли связь и управление …

– Все! С меня хватит! – наконец, не выдержала Жемчужно-Белая и отшатнулась от плоского Визатора на поверхности огромного овального стола для совещаний на Летучем Острове ?1. Всегда выдержанную и бесстрастную Её Верность трясло мелкой дрожью, руки покрылись гусиной кожей, она с трудом подавляла приступы рвоты. Такого она за всю свою многотысячелетнюю жизнь не видела ни разу…

Тысячи и тысячи миль абсолютно мертвого пространства, усеянного мертвыми черными деревьями, хищно протянувшими к небу свои крючковатые безлиственные ветви, как руки мертвеца, какой-то странной черной хищно шевелящейся и что-то шепчущей травой с ужасными зубастыми фиолетовыми цветами, без единой птички, без животного, без насекомого. Тишина и мертвящий шепот страшных цветов и трав… И больше ничего. Да, ещё клубы черного тумана, стелящегося у корней мертвых деревьев … Но самое ужасное было – это поселение-призрак "Королевская охота" – груда ещё дымящихся развалин – это все, что осталось от только что построенных стеклянных новостроек-многоэтажек – с черными провалами окон, скрипящими полуразрушенными арматуринами и дырявыми крышами… От здания "Релакса" в самой восточной части "Охоты" не осталось и этого…

– Да, сестра, а что с Верховной Хранительницей Предела? – устало спросила Её Верность, буквально падая на кресло – она не сомкнула глаз за всю ночь…

– На связь не выходит… Но плыть в тот сектор очень опасно – черный туман там стоит просто стеной – наш Остров там может постичь судьба аэронов-разведчиков, да и видимость там нулевая – лучи анализаторов не могут проникнуть через эту странную завесу…

– Понятно… Если уж в "Королевской охоте" такое… И что мне теперь докладывать Их Премудрости! – в ярости вскликнула Жемчужно-Белая Фея и, вскочив опять с кресла, принялась ходить из угла в угол по Командному Центру…

Но через какое-то время она вдруг встала как вкопанная и, пристально посмотрев на Кремово-Белую фею докладчицу, сказала:

– Нет, сестра, подождем с докладом до лучших времен… Доложим Их Премудрости, когда дела у нас с тобой пойдут на поправку… Как там у людей? "Победителей не судят"? – и она грустно усмехнулась. – Победа, сестра, нам с тобой нужна только победа… Иначе с нас спросят за все… Почему рухнул Предел, почему пострадали люди, почему… почему… почему…! Да к муринам все эти "почему"! – вдруг взвизгнула Жемчужно-Белая и, схватив Кремово-Белую за плечи, сильно затрясла их – победа, победа, победа, победа, понимаешь? Враг должен быть уничтожен, уничтожен, любой ценой! ДО ДОКЛАДА, ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!!!

– Так точно, Ваша Верность, мы за ценой не постоим! – побледнев, выпучила глаза Кремово-Белая, она впервые за все сто тысяч лет своего служения в "ЖАЛЕ" видела Их Верность в таком состоянии…

– Ну и чудненько… Ну и чудесненько… – облегченно вздохнув, как бы очнувшись от какого-то наваждения, сказала уже спокойно Её Верность – надежда на победу придала ей сил – итак, сестра, во-первых, отправить в ближайшие районы поисковые отряды – надо найти беженцев и эвакуировать их на плантации Цветов Забвения и чтобы – ни-ни! – пусть спят подольше и чтоб память у них отшибло начисто, понятно?

– Так точно, Ваша Верность!

– Во-вторых, секретный приказ по внутренней линии связи – немедля мобилизовать все имеющиеся у нас силы "ЖАЛА", все отряды големов и аватаров с техникой – из тех, что находятся в нашем личном ведении – Их Премудрость ничего не должна знать, понимаешь?!

– Так точно, Ваша Верность!

– Силы расположить в этих вот секторах – Жемчужно-Белая отметила довольно большую окружность, ещё не пострадавшую от нашествия, – но сделаем хитро – окружность будут составлять только треть наших сил, две трети оставляем в резерве – тут, у Зеленых Холмов, – она лукаво усмехнулась и посмотрела на Кремово-Белую – куда ударит противник, туда и обрушим главные наши силы – раскатаем их по полной программе, так что и мокрого места не останется… А там уж и на "ковер" к Их Премудрости не страшно… Победили же, в конце концов!!! – Её Верность нервно хихикнула и потерла вспотевшие ладони. Под опухшими глазами резко обозначились темные круги, а сами глаза лихорадочно блестели – такого провала за всю историю "ЖАЛО" ещё не знало со времен Первой Войны с Непобедимым Солнцем… Хотя, как интуитивно чувствовала фея с пепельно-белыми волосами, угроза из Леса намного, намного страшнее…

– …Так точно, Ваша Верность! Разрешите приступать к исполнению?

– Разрешаю! И да пребудет с вами Создатель, Которому все мы служим…

Кремово-Белая вскинула правую руку в привычном салюте Её Верности и покинула Командный Центр, а пепельноволосая Ариэль упала опять без сил в кресло и задремала… И сны ей снились ужасные… Она видела подробную карту Хартленда – центрального материка Целестии – и все его пространство было заполнено этими ужасными мертвецерукими деревьями, шепчущей травой, хищными зубастыми цветами и отвратительным черным туманом, под прикрытием которого ходил и бродил Кто-то Темный, Без Лица, и что-то искал, искал и искал в нем…

…Орден "ЖАЛО" был не просто орденом, каковые бывают при королях Содружества – просто объединением особо преданных королю рыцарей… Нет. "ЖАЛО" фактически было государством в государстве – это была и армия, и система исправительных лагерей, и система разработки и производства оружия, и система образовательных и исследовательских учреждений, и… – в общем, это было самое настоящее государство, подчиняющееся только одной фее – Её Верности. Её слово здесь – закон, её приказ – не подлежит обжалованию, а его разглашение – равносильно самому тяжкому преступлению, за которое самое мягкое наказание – полное стирание памяти на корню…

А потому приказ Её Верности под грифом "Совершенно секретно! Секретность ?1" был исполнен в самые кратчайшие сроки и ни одна непосвященная фея Сообщества, даже сама Их Премудрость, об этом не узнали…

И вот уже к следующей ночи район Прорыва был оцеплен тройной линией боевых соединений – так, что и бабочка бы не пролетела мимо строя – и это при том, что главные силы были сосредоточены в условленном месте, у Зеленых Холмов.

Десятки тысяч боевых големов из металлозаменителя сверкали серебристой броней, зарывшись с головой в только что вырытые ими самими окопы, выставив дула огнеметов и ручных пушек, стреляющих разрывными снарядами – последнее изобретение 6-го отдела "ЖАЛА". Десятки тысяч аватаров – усовершенствованная технология теперь позволяла одной фее управлять сразу двадцатью существами одновременно – парили в воздухе, прикрытые мощными, но совершенно невидимыми невооруженному глазу магическими щитами. Все имеющиеся в наличии Летучие Острова со всем наличным составом "ЖАЛА" – вплоть до преподавателей Школы, тайно мобилизованных, и практиканток, ещё не прошедших Посвящения, с учебными номерами… На Летучих Островах в полной готовности стояли почти тысяча зеленых механических драконов, заправленных топливом до отказа, а также боевые двухместные аэроны с пушками…

В общем, сила была колоссальная. Одной только боевой мощи этой армии хватило бы, чтобы стереть с лица Целестии всю эту раковую опухоль "Темного-Темного Леса"… Её Верность решила сыграть ва-банк… Это была её вторая за тысячелетия Эры Порядка и Процветания инициатива, не согласованная с Их Премудростью… Первая была тогда, при первом столкновении с Азаилом, когда в отсутствии Их Премудрости она взяла инициативу в свои руки и отказалась допустить его до переговоров с Их Премудростью…

Пепельноволосая Ариэль закрыла глаза, отвернувшись от плоского экрана визатора, отображавшего её боевые порядки, и вспомнила тот день… "Вы извергнуты…", "Теперь у вас только два варианта – либо возвращайтесь, откуда пришли… либо сдавайтесь без всяких условий…", "феи с таким именем у нас нет…" – жесткие, если не жестокие слова, сказанные ею тогда металлическим голосом, всплыли в её голове… Тогда она взяла инициативу на себя, так как Их Премудрость задержалась в Астрале, а потом подала дело так, что Азаил напал первым и они были вынуждены защищаться…

– Но ведь это было оправдано! – сама себе мысленно сказала, вот уже в какую тысячу раз за все эти годы – Посуди сама, что было бы, если бы мы не попытались тогда преградить ему путь? Ну а переговоры все равно ни к чему бы не привели… Да и их Премудрость застряла в Астрале… Ну да, немножко приврала про капитуляцию, но в конце концов – не оставлять же их в покое там, внизу, в Нижней Целестии… Рядом с людьми, любимейшим творением Создателя…

Ариэль встала и, дернув своей пепельно-белой головкой, попыталась отбросить навязчивые мысли, укоры совести. Нет, она не жалела о том, что попыталась остановить Азаила силой. Не жалела о погибших феях. Но она жалела об одном – о том, что тогда впервые взяла на себя полномочия Их Премудрости принимать ответственные для всего Сообщества решения…

…И вот теперь, опять, вся эта операция без ведома Триады Совершенных, объекта благоговения всей расы и, особенно, самой Их Верности…

– Ну ничего, ничего… – сама себя пытаясь мысленно успокоить, подумала Их Верность. – Одержим победу, восстановим Предел, а там уж – и "на ковер"… В конце концов, и раньше бывали прорывы, и восстанавливали же… Вон и в тот раз, Их Премудрость ничего нам не сказала, совершенно ничего…

– Ваша Верность, последние приготовления сделаны. Големы, драконы заряжены, в память аватар загружен полный комплект боевых заклинаний. Все готово… для наступления…

– Нет, нет, нет, сестра!!! – замахала руками Их Верность. – Какое ещё вы тут вздумали наступление? Не-е-е-ет! Кто тише едет – тот дальше будет… Будем ждать их атаки… Зато потом, так сказать, на плечах врага и ворвемся в их цитадель, не так ли?

– Как скажите, Ваша Верность! Тогда мы переключим големов, драконов и аватаров на ждущий режим, с вашего позволения!

– Переключайте, сестра, переключайте… Выставите часовых и дайте рядовому составу отдохнуть. Во время боя им потребуются все их силы…

Кремово-Белая отсалютовала и, развернувшись по-военному на месте, вышла из Командного Центра, а Её Верность, протяжно зевнув – присела на кресло и… тут же заснула как убитая – волнения последних суток до предела ослабили её нервную систему…

…Пронзительный визг сирены заставил бы, наверное, проснутся и покойника в гробу! Жемчужно-Белая взлетела с кресла и метнулась к мигающему ярко-красным цветом тревоги Визатору, на плоском экране которого в реальном времени изображались боевые порядки войск "ЖАЛА".

– Создатель! Да что же это такое!!! – охнула Их Верность. – Да откуда ж их тут столько!!! – она схватилась за голову и тихо завыла – весь её план рухнул… десятки и десятки тысяч тварей сплошным потоком лезли неизвестно откуда ПО ВСЕМУ периметру обороны равномерно…

…Твари появились как бы из ниоткуда. Сначала был темный и темный клубящийся туман, который поднимался от корней мертвых деревьев, этот туман приближался к высоким брустверам земляных окопов и траншей, вырытых големами, так, как будто бы он был гоним ветром. Но именно "как будто бы"… Потому что выходило так, что ветер дул сразу во все стороны – от центра Темного-Темного Леса к окружности, сразу по всем радиусам. Но если бы кто-то в ту глухую, безлунную и беззвездную ночь, и видел бы это зрелище, то он заметил бы, что в этом тумане кто-то есть… И этих "кто-то" под прикрытием зловещего тумана, глушащего лучи самых мощных анализаторов, не мог заметить ни один голем, сканирующий своими красными лампочками-глазами в ждущем режиме окружающее пространство в диаметре пяти миль, ни сторожевой аэрон, с диапазоном слежки в 25 миль…

– Что, мурина вас подери, тут происходит!!! – кричала в бешенстве Их Верность у внезапно потухшего экрана Визатора. – Сестра! Сестра! Старшая Сестра отдела ?1!

Но ей никто не ответил. Тогда Жемчужно-Белая выскочила из пустого Командного Центра наружу и… за пределами своего Облака она не увидела уже ничего. Все заполняло колышущее, как бы живое, темное марево, а внутри него какие-то крики, визги, вспышки, взрывы.

– Проклятье! – топнула ножкой Жемчужно-Белая о бледно-голубую поверхность Летучего Острова. Ей стало ясно, что все пропало. Контроль над войсками потерян и сражение проиграно менее чем за час… Почему-то Жемчужно-Белой вспомнился рассказ из хроники Танкреда Бесстрашного, которую она лично рецензировала когда-то, о том, что в таких случаях делали человеческие полководцы… Да-да, бросались на меч… Именно так или… что равносильно… кидались навстречу врагу, ища верной смерти… Но, вспомнив об этом, Жемчужно-Белая Ариэль вдруг отчетливо поняла, что она не сможет сделать ни того, ни другого… И тогда она просто взлетела и, используя чисто феину интуицию, полетела по направлению строго на юг – к Зеленым Холмам, где были спрятаны её резервы, рассчитанные на то, чтобы "на плечах врагов ворваться в их цитадель" – надо было спасти от этой ужасной участи главные силы…

А чуть только Её Верность взлетела, как в её флагманский Остров врезался потерявший ориентацию в этом ужасном тумане механический зеленый дракон, раздался взрыв… и пылающее облако камнем полетело вниз, падая прямо в центр кишащего черного ковра из мужеобразных чудовищ… А через минуту черный гриб ядовитого дыма заключил в свои мертвящие объятия последние ещё выжившие в этой кутерьме Летучие Острова…

…В Командном Центре на Зеленых Холмах не спали. Тревога оповестила их о том, что позиции фронтовых частей атакованы. Впрочем, этому не удивились. Кремово-Белая Фея, вторая помощница Её Верности, ждала инструкций, когда и в какое место нужно ударить, а эта инструкция, как она знала, поступит ей только тогда, когда Её Верность определит направление главного удара… А потому оставалось только ждать в полной боевой готовности. Големы были выстроены в походные колонны, драконы и аэроны, также как и аватары, были подняты в воздух. Все ждали только приказа…

– Старшая сестра! Связь с Её Верностью прервалась! Передовые линии наших войск скрылись с экранов визаторов. На экранах один какой-то темный туман и помехи…

Кремово-Белая повернулась недоуменно лицом к докладчице – юной стажерке в розовой тунике – и быстро подошла к плоскому визатору в Командном Центре и увидела, что все пространство севернее Зеленых Холмов утонуло в темном шевелящемся мареве, за которым ничего не видно.

У Кремово-Белой засосало под ложечкой… Нет, она была не робкого десятка. Она прошла всю войну с мятежником Азаилом, всю кампанию по зачистке Хартленда от монстров, обе войны с Непобедимым Солнцем, лично участвовала в штурме Муравейника, в бесчисленных локальных конфликтах и, конечно, в Тридцатилетней войне от начала и до конца… Но всегда, в любой войне, она была уверена в себе. А уверенность в себе ей придавал четкий приказ, четкий план действия… А тут… ЕГО НЕ БЫЛО! Никто не предусмотрел сложившегося положения, а тут – ни связи с Её Верностью, ни точного знания о положении вещей с передовыми частями… Что в таком случае делать? Ведь ясно же, что они атакованы и быть может – находятся под угрозой разгрома или даже физического уничтожения!!!

И тут наученная многотысячелетней практикой беспрекословного повиновения Кремово-Белая не выдержала:

– Сестра! Нам было приказано атаковать, значит, мы будем атаковать! Телепатировать приказ выдвигаться!..

И уже через одно мгновение – плотный многотысяченогий и многотысячерукий строй големов мерным шагом, с оружием наперевес отправился к кромке черного тумана, а сверху загрохотали реактивные двигатели искусственных драконов и аэронов, а за ними медленно и бесшумно, мягко разрезая воздушные потоки, потянулись тысячи аватаров, управляемых сидящими в Командных Центрах на Летучих Островах феями…

И все это огромное войско, ряд за рядом проникало в черную завесу и исчезало в ней… чтобы не выйти оттуда уже никогда…

…А потому когда Жемчужно-Белая, с ожогами по всему телу, в ободранной черной от едкого дыма тунике, с облезлыми волосами и сгоревшими ресницами, еле держась в воздухе на полуобгоревших крыльях добралась до Зеленых Холмов, она уже не увидела никого…

…И тогда впервые за сто тысяч лет Эры Порядка и Процветания белокурая Ариэль зарыдала, как тогда, у катафалка с мертвой старой женщиной в городе Авалоне… За одну ночь Орден "ЖАЛО", гроза Целестии и Врагов Сообщества, перестал существовать как организованное целое… Хотя ещё долго то тут, то там попадались чудом прорвавшиеся из черного Ада небольшие группки выживших, израненных и обожженных до неузнаваемости фей…

…Первых вестников наступившего Апокалипсиса встречали со смешанным чувством недоверия и страха. Бегущие куда глаза глядят люди – мужчины, женщины с детьми – кому повезло, на аэронах или безлошадных повозках, кому нет – пешком, на своих двоих, с детьми на плечах или на руках… В обожженных чем-то черным одеждах, с безумными вытаращенными глазами, не способных сказать ничего путного, только мычавших что-то нечленораздельное и судорожно жестикулировавших. Население деревни или города – которые впрочем мало отличались теперь друг от друга, разве что размерами и числом жителей, а так – везде одинаковые типовые стеклянные многоэтажки с "Релаксом" в самом центре… – шарахалось от них как от зачумленных. Они с ужасом смотрели, как эти несчастные жадно пьют воду из реки и поедают фрукты и овощи-самосевки… Но с ещё большим ужасом они смотрели на то, как они умирали…

Все те, у кого находили на теле черные порезы или укусы, покрывались отвратительными черными пятнами и начинали гнить заживо. Они смердели и за считанные дни у них отваливались пальцы, носы, уши… В зависимости, где у них была рана. Кое-кто не выдерживал… Брали кухонные ножи, топоры… и добивали несчастных. К тому же скоро заметили, что подышав отравленным такими людьми воздухом, скоро и сами заболевали. И тогда убийства стали носить массовый характер. Убивали всех чужаков, прогоняли их, заставляли обходить свои поселения стороной. Но уже через пару дней сами оказывались в таком же положении, когда по ночам приходили ОНИ…

Тьма расползалась по Западному Хартленду как раковая опухоль, всюду пуская отвратительные метастазы. И, казалось, остановить её не могло ничто. Тщетно били в набат, тщетно молились по ночам в закрытых храмах Создателя, тщетно ждали помощи с небес, от фей, чудных фей, дававших на протяжении десятков тысяч лет безмятежную жизнь…

Подаренные ими големы воевать не умели, также как ласковые и услужливые зверята… И вот уже целые города и села бежали куда глаза глядят, и дороги наполнились обозами с беженцами… И великий плачь и стенание охватил всю землю…

…Когда Их Премудрость увидела перед собой, на Острове Фей Их Верность – в этом нерукотворном раю и прародине расы Поднебесных, с его розовыми смеющимися крокодилами, с его ароматными пузырьками и ласковыми летающими осьминогами, норовящими обнять и поцеловать каждого встречного – Они не смогли произнести ни слова…

На Их Верности не было лица… Оборванная, обгоревшая, с безумными глазами, с облезлой спутанной шевелюрой, когда-то блестящих при луне пепельно-белых волос… Она стояла на коленях, с посыпанной пеплом головой и с затянутой веревкой на шее – об этом обычае покаяния Ариэль прочитала из древних летописей – и не могла произнести ни слова. Благо, никого больше в Розовом Чертоге не было…

– Что стряслось, сестра? Где ты пропадала все эти дни? До нас доходят слухи о Прорыве Предела! Но на Наш зов не откликнулся ни один разведчик! И Мы в полном недоумении! – все три Премудрости резко подняли брови и строго посмотрели на Их Верность.

– Они… их… они… их больше нет… – кое-как выдавила из себя Их Верность.

– Кого? Нет?..

– Раз… вед… чиц… Прорыв полный… Весь Запад… потерян…

– ЧТО-О-О-О-О-О??????????? Немедленно созвать все силы быстрого реагирования для эвакуации выживших! Люди ни в коем случае не должны пострадать!!!!!!

– Их… тоже… нет… "ЖАЛА"… больше… нет… – и вдруг плечи пепельноволосой Ариэли затряслись от рыданий и она, обняв ступни в пурпурных туфельках, Второй из Трех, прижалась к ним губами. – И… людей… больше… нет… П-п-п-пустыня… черная пустыня…

Все три Лица в пурпурных диадемах побелели как смерть и все три Премудрости встали и в который уже раз подошли к Визатору. Черное облако закрыло почти всю западную часть континента. Все попытки просканировать его ничего не дали. Сплошная черная дыра – засасывающая лучи анализаторов, разведывательные аэроны, аватары… – и ничего не отдающая…

– Остается только одно… – мрачно, как бы самим себе, сказали все три Премудрости одновременно. – Надо отключить Излучатель в Башне из Слоновой Кости и прекратить процесс облучения – Темный Лес лишится своей пищи и проблема будет решена – и тут же резко повернула все три Лика к по-прежнему стоящей на коленях замарашке.

– Простите, Ваша Премудрость… Я… я…я… сделала это ещё накануне сражения, без вашего ведома…

– И?

– Бесполезно… Твари по-прежнему размножаются в невиданных ранее размерах… Видимо, они открыли какой-то другой способ, доселе нам не известный… Излучатель не смог бы породить… десятки и десятки тысяч…

– Без тебя знаем! – вдруг вышла из себя обычно бесстрастная Триада – И почему это верное "ЖАЛО" – пропади вы пропадом – до сих пор не открыло этот способ! ПО-ЧЕ-МУ??????????

Но облезлая и обожженная Её Верность лишь молча бухнулась лбом об пол и прошептала:

– Я… подлежу… высшей мере наказания… Я…

Но Триединая Премудрость уже не слушала её самобичевания, Она смотрела на черное колышущееся пятно, пожравшее уже почти пять сотен городов и в двадцать раз больше человеческих деревень, и без сил опустилась на розовые троны…

…Никогда ещё Всеобщий Совет Сообщества не был таким молчаливым и мрачным. Сбивчивый доклад Их Верности, стоявшей перед всем Сообществом на коленях при гробовом молчании Сообщества, бледные как смерть лица Их Премудрости.

Феи мрачно смотрели себе под ноги, на кончики своих ярко накрашенных ногтей и подавленно молчали. Впервые не было славословия Премудрости, впервые не было громогласного одобрения линии, спущенной сверху, впервые не было радостных перешептываний и смеха… Зал Собраний напоминал могильный склеп, лица Трех – маски покойников, а исповедь кающейся грешницы Ариэли – причитание какого-то неупокоенного привидения… Всем было ясно одно – это КОНЕЦ! Конец привычного всем мира, мира Порядка и Процветания, мира, когда можно было положиться на Премудрость Трех и Верность Одной. И Верность подвела, и Премудрость тоже. Старый мир рухнул, а Нового – не было создано…

– Итак, – мрачно подытожили сразу все три замогильных голоса Триады, – думаем, всем вам, сестры, ясно, что это конец… конец Нашей власти в Совете. Грех Их Верности – это не только их грех, но и Наш. Мы показали себя некомпетентными в руководстве Сообществом, Мы не оправдали доверия Совета и Самого Создателя, как когда-то наш падший муж и отец Азаил… Но в отличие от него, Мы находим в себе сил признаться в этом и… уйти…

В этот момент руки Их Премудрости разъединились и… каждая из Них отдельно друг от друга сняли с себя пурпурные мантии и диадемы и… молча вышли из Зала… Вслед за ними вышла и Ариэль – никто уже не мог назвать её Их Верностью после всего произошедшего – и Сообщество осталось, впервые за сто тысяч лет, без руководства…

Никто не осмелился ни предложить свою кандидатуру на освободившийся пост, ни воззвать обратно покинувших Зал… Сообщество было настолько шокировано произошедшим, что ВООБЩЕ было неспособно ни на что…

… А потом феи просто стали разлетаться и расходится из ставшего таким пустым и мертвым Зала, прям как пчелы при осенних заморозках – квелые, тихие, полусонные… – они ходили в беспорядке по Острову Фей и другим островам Поднебесья… Кто-то целыми днями спал, кто-то ушел в розовый мир бассейнов греза, а многих – таких были даже не десятки! – находили мертвыми…

Даже Розовый Чертог побледнел, и его ароматные живые стены стали дышать в несколько раз медленнее, цветы жухли, крокодилы скрылись на дне Розового Озера, пузырьки пропали, а ласковые осьминоги уже не летали, а ползали по земле как полураздавленные дождевые черви…

Где же находилась Премудрость и бывшая их Верность не знал никто, да и, в общем-то, и не интересовался… Коллективный разум Сообщества погрузился во тьму…

…Как по заказу, накануне трехлетней годовщины царствования блаженнейших и благочестивейших Их Величеств Роланда и Эсмеральды, Королю резко полегчало. Такое бывало не раз и раньше. После нескольких месяцев сплошных приступов, ему вдруг резко становилось легче и неделю-другую он был относительно здоров. Мог ходить, играть с детишками, иногда даже под бдительной охраной "ЖАЛА" ходить на прогулки в лес или по Озеру вместе со Щенком или своим сыном, Принцем Алоисом – тот после коронации жил при дворе со своей юной женой, тоже феей… Правда, был он всегда какой-то квелый, тихий, бледный… В такие недели Прекрасная Фея брала "отпуска" и всюду сопровождала своего мужа, сдувая с него каждую пылинку. Король был молчалив, замкнут, только тихо улыбался, наблюдая за веселыми проделками Щенка или за "обыкновенными чудесами" природы – весело плещущейся в Озере серебристой рыбкой, жужжащими на пушистых бледно-розовых шариках клевера пчелками, смешно чмокавшими губками сосущих материнское вымя телят…

А потому Фея не удивилась, когда накануне празднования годовщины Коронации, на которой его уже хотели заменить ничем не отличающейся от оригинала магической иллюзией, Король пришел, наконец, в себя…

– Дорогой, цветочек мой сладенький, как ты себя чувствуешь? – озабоченно и нежно проворковала Фея, заметив, что Король открыл глаза и куда-то задумчиво смотрит, как бы проницая взглядом стены… Взгляд его больших голубых глаз был осмысленным, темная пена больше не текла из его губ…

– Все закончилось, моя дорогая, все закончилось… – полушепотом произнес Роланд.

– Что… закончилось? – с испугом прошептала Фея, обнимая мужа и пристально глядя в его глаза, словно стараясь прочесть каждую его невысказанную вслух мысль.

– Кошмары… Безликий… Их больше не будет… – опять прошептал Роланд, по-прежнему не глядя на жену, устремив взгляд в пространство.

– Ну и слава Создателю! – облегченно вздохнула Фея, вспорхнула с постели и закружилась в веселом танце по королевской опочивальне, а по мановению её рук розовые шелковые шторы с разноцветными цветочками и пчелками, переливающимися всеми цветами радуги, сами раздвинулись в стороны, впустив потоки яркого солнечного света в комнату, а через открывшиеся створки окон комнату заполнил свежий бодрящий воздух раннего утра. – А значит – пропела Фея – мы сейчас одеваемся и идем кататься на лодке по Озеру и петь песни, как раньше! – и звонко рассмеялась. В тот же момент, откуда ни возьмись в её руки прыгнула лютня и Фея, зажужжав крылышками, взлетела к потолку и заиграла утреннюю песню, которую так любил её любимый супруг.

Но Роланд не проявил никаких признаков радости при звуках мелодии, но повернул свое бледное истощенное лицо в сторону Феи и прошептал:

– ОН сказал мне, что в них больше нет необходимости, ПОТОМУ ЧТО ОН САМ ИДЕТ ЗА МНОЙ! Я ему нужен! И скоро ОН будет здесь!

Мелодия оборвалась на полутоне, лютня упала на пол с глухим стуком, воцарилась неловкая пауза… А потом Фея вдруг рассмеялась и, подлетев к мужу, обняла его и покрыла поцелуями такое милое и доброе, но такое бледное и такое печальное лицо:

– Зайка моя, меня радует уже то, что твои кошмары сами тебе сказали "Пока!" – такое не у каждого маленького человечка бывает! – тут она нежно потрепала Его Величество за мочку уха – а если твой "Безликий" попробует сюда сунуться сам, мы уж, не беспокойся, найдем на него управу!

– Правда?! – с какой-то почти детской надеждой воскликнул Король и подскочил в постели.

– Честное-пречестное слово, любимый! – сказала Фея. – Ты же знаешь, дорогой, феи никогда, никогда не лгут! – и, лукаво улыбнувшись, щелкнула мужа по носу, как в те славные добрые времена, когда они были просто Добрым Принцем и Прекрасной Феей…

Весь день накануне праздничных торжеств прошел великолепно. К Его Величеству вернулся аппетит, щеки порозовели и он почти весь завтрак, а потом и обед – смеялся. Фея переложила всю организацию торжеств на своих фрейлин, решив весь день посвятить мужу – она так истосковалась по нему за последние три месяца последнего приступа комы! Особенно здорово было на обеде. Фея решила устроить его без посторонних, собрав только членов их маленькой семьи, без слуг и придворных, как раньше. В уютной розовой абсолютно круглой комнатке за круглым столом, застеленным скатертью с зайчатами и бельчатами, весело пляшущими на лугу, уселись Король и Королева, Принц Алоис со своей супругой принцессой Элен, которая была на шестом месяце беременности, маленькие детишки, Зверята. Детишкам шел уже девятый год, но к огромной радости Короля их не забрали, как старшеньких, в Школу. Оно и понятно, теперь они – принц и принцесса королевского дома Авалона, они уже не подчиняются законам Сообщества. А потому все необходимые магические предметы они просто проходили на дому под руководством домашних учительниц и воспитательниц-фей в специально отведенных покоях королевского дворца.

Котенок и Щенок были в ударе. Самый смешной номер, который они показывали, был номер "глупый рыцарь". Котенок с печным ухватом вместо копья изображал глупого рыцаря, который вместо коня сел на осла (которого изображал Осленок), а когда увидел проходящую по улице собаку (которую изображал Щенок), то подумал, что перед ним чудовище и завязал с ней драку деревянным мечом (потому что при покупке меча его надул продавец, продав ему вместо стального – деревянный). Тут собаке пришлось бы плохо, если бы в конце сцены не пришла жена этого рыцаря, которую Котенок наколдовал, и оказалось, что рыцарь оказался простым мужиком, который просто допился до "белой горячки", а потому и потянуло его на подвиги…

Роланд смеялся больше всех, сценка изобиловала остротами и комическими ситуациями. А Фея заворожено смотрела на лицо мужа и вся светилась от счастья – как давно она не видела мужа по-настоящему смеющимся! А потом она по общим просьбам взяла в свои тонкие бело-розовые ручки лютню, а её невестка – Элен – гитару, и они дуэтом стали исполнять любимые для всей семьи песни по мотивам сказок Принца: про маленького мышонка Ушастика, который любил греться по ночам на теплой шерстке серенького Котенка и засыпать под его уютное мурлыканье, про бурундучка Бунди и его друзей – белочку Беллу и суслика Сэма, которые жили вместе в одной норке и никогда не скучали, про Маленькую Фею, жившую в розовом цветке и любившую танцевать, летая в воздухе при помощи своих тонких и прозрачных крылышек…

Песни были веселые светлые, голоса фей были наполнены радостью, а играли они так, что все стали прихлопывать им в такт, а маленькие детишки даже взлетели на своих крылышках в воздух и стали танцевать под потолком, изображая танец Маленькой Феи, о которой пели их мама и тетя Элен…

– Я вижу, дорогой, наши детки соскучились по танцам – весело сказала Фея и подмигнула мужу, – сегодня же вечером будут танцы!

И верно, вечером были танцы. Роланд давно не танцевал, а потому когда он зашел в украшенную разноцветными магическими фонариками бальную залу и ощутил запах Цветов Любви, чьи чувственные мягкие алые бутоны украшали розовые шелковые занавески, он не мог удержаться от этого удовольствия… Элен решила не рисковать в своем положении, а потому заняла место с феями-музыкантами, и танцы начались. На них были приглашены только самые близкие друзья, здесь не было официоза и помпы. Это был домашний праздник, праздник выздоровления Короля…

Король танцевал только со своей Королевой, а Королева – только со своим Королем, и они никого не замечали больше, как тогда, на празднике их бракосочетания… И им было хорошо вместе…

Король даже не помнил, какие танцы они танцевали – авалонские или феины – хотя это было и неважно – от волшебных инструментов оркестра из фей ноги и руки сами двигались в танце, Король не помнил, во что была она одета – в платье традиционного покроя на кринолине, с корсетом и декольте или в феино легкое короткое воздушное платьице… Он видел только её большие голубые глаза, глубокие и яркие, как само авалонское Озеро, и её смеющееся счастливое, светящееся каким-то внутренним светом лицо… И он сам – смеялся, смеялся и смеялся…

А на праздничные мероприятия Король и Королева решили вообще не ходить. По просьбе феи, её фрейлины так ловко запрограммировали иллюзии, что они всем казались настоящими Королем и Королевой! А сами они, рано утром, вместе с детьми и Зверятами отправились кататься по Озеру на роскошной одномачтовой розовой лодке с тентом и алым шелковым парусом (Элен осталась с мужем во дворце, все-таки как-никак шестой месяц… – тяжело ходить далеко!). Охрану не взяли – ведь все думают, что Королевская Чета в городе, на празднике! – а за весла сели Зверята вместе с самим Королем. Ему нравилось грести, размять отвыкшие от нагрузки мускулы, тем более когда на корме сидит Прекрасная Фея и с такой любовью смотрит на тебя и улыбается… А когда Король устал, Фея наколдовала ветерок и лодка шла под парусом ровно туда, куда им хотелось – на Зеленые Острова…

Там вся счастливая семья высадилась на берег, а Фея с Котенком и Осленком уже накрывали раскладной столик вкусными яствами, с любимой для всех розовой ватой в розовых мисках и прохладным розовым соком в бокалах. А Король со Щенком и детишками отправились приглашать к столу местных жителей – маленькую черепашку, выводок зайчат и ежика, с которыми детишки познакомились ещё пару месяцев назад, гуляя по Островам… Король с огромным удовольствием познакомился с находкой своих детишек – ведь он отлично умел общаться с животными и растениями! А потом они понесли своих друзей к столу. Черепашка и зайчата с большим аппетитом уплетали листья салата, а ежик даже не отказался от блюдечка с розовым соком. Он так смешно сопел и хлюпал, когда его пил, чем вызвал восторженный смех всей семьи! Каждый хотел приласкать зверушек, даже Осленок!

– Ты бы знал дорогой, как я счастлива! – располагаясь под жарким солнышком на постеленном посреди лужайки, поросшей клевером и ромашками, покрывале, сказала Фея. Она была в белом платьице с синими васильками и соломенной длиннополой шляпке с голубыми ленточками. Она похлопала рукой по покрывалу, молчаливо приглашая мужа прилечь с нею. Пахло цветами, оглушительно стрекотали кузнечики, летали разноцветные бабочки, деловито жужжали пчелки и шмели, кропотливо лаская своими мохнатыми лапками нежные цветочки. Детишки со Зверятами возились со своими новыми друзьями, устроив соревнования по бегу между черепашкой, ежиком и зайчатами, где-то вдали раздавались их счастливый смех и крики.

– Я тоже… – прошептал Король. – Знаешь, Фея, было бы здорово, если бы мы с тобой, как раньше, жили бы вот так, в лесу… Без всяких дворцов, корон, двора… и были бы мы снова – не Их Величествами, а Добрым Принцем и Прекрасной Феей… А? – он поправил своей рукой выбившуюся прядь волос Феи и посмотрел ей в глаза.

– Ну-у-у-у – протянула Фея и лукаво посмотрела на мужа – Королем и Королевой тоже быть неплохо… Балы, приемы, выходы в свет…

– Ну, дорогой, я пошутила… Хочешь, я наколдую такие иллюзии, которые будут сидеть на престоле вместо нас, а мы на целый год уедем с детьми путешествовать инкогнито, а? – Лицо Короля просветлело и он повернулся к Фее. – Только ты, я, детишки и Зверята… Идет?

– А теперь, айда купаться! – и, схватив легкую и воздушную Фею, бросился в нагретую жарким солнцем теплую воду Озера… – Кто вперед доплывет до того островка!

– Это не честно! Тебя русалки плавать учили! – засмеялась Фея и, одним движением скинув мокрое платье, бросилась догонять мужа…

… А вечером был костер, магические ароматические светлячки, песни под лютню и полные любви взгляды…

…Возвращались во дворец уже далеко за полночь. Детишки уже спали. Их на руках тихо унесли в спальню Котенок, Щенок и Осленок. А Король и Королева уединились в своих покоях…

Вспоминая потом эти два чудесных дня, Роланд и Эсмеральда могли сказать только одно, это были самые счастливые два дня за всю их жизнь, начиная со свадьбы…

…Следующие две недели были наполнены множеством хлопот – в самом деле, надо было столько всего сделать для подготовки такого долгосрочного круиза!!! Ведь в этот раз им с семьей предстояло объездить чуть ли не всю Целестию – заглянуть в гости даже к Морской Королеве и на Остров Фей, куда её мужу в виде исключительной привилегии от Их Премудрости было предоставлено право являться по своему усмотрению… Она была так счастлива, что её любимый здоров – после стольких месяцев и даже лет разлуки, она теперь не могла потерпеть, чтобы повседневные дела мешали ей вернуть утраченное время! Тем более, что жизнь в Содружестве текла как по маслу и особенного вмешательства королевских особ не требовалось. Повседневные дела решат феи Совета по Благоустройству, имеющие прямой выход на Их Верность…

…Ах, да, Их Верность! Странно, что за эти дни Их Верность ни разу не связалась с ней… Впрочем, у неё много всяких важных дел по всей Целестии, так что не удивительно… "Хотя надо бы с ней поговорить насчет этого самого Безликого, кто знает, может, она что подскажет… Впрочем, скорее всего, это просто фантазия моего бедного впечатлительного мужа… Ещё бы, получить такой шок от встречи с этой страхолюдиной… Но откуда взялась она?…" – Фея на некоторое время озадачилась, но потом решительно выбросила эту мысль из головы – "ЖАЛО все расследует само… Да наверное уже и так все выяснено, ведь с тех пор не нападала же эта тварь на него… Насколько я помню, в Лес ввели такую армию, что и пчела не пролетит незамеченной…". А потому Фея просто решила пойти в свою гардеробную и лично заняться выбором туалетов, которые она возьмет в круиз. А ведь это целая проблема, на весь день, не меньше – из пяти тысяч единиц выбрать несколько десятков… "Да, надо бы вызвать Котенка – у него все-таки отменный вкус!".

– Ваше Величество! Вас вызывает Их Премудрость! – Фея скорчила недовольную рожицу, но потом подумала, что это как раз удобный повод сказать об их семейном отпуске – все равно Их Премудрость надо будет поставить в известность!

Фея прошла в Залу, где когда-то собирались рыцари Круглого Стола во главе королем Роландом Древним, в центре которого был установлен Визатор – плоский кристаллический экран, который позволял Королеве и Её Совету напрямую сообщаться с Их Премудростью в решении повседневных вопросов и присела на свое обитое пурпурным плюшем кресло…

– Да будут трижды благословенны Ваши дни! – воскликнула Фея и поклонилась экрану Визатора.

– Приветствуем тебя, сестра… – как-то глухо и сухо сказала Вторая из Трех.– Как Ваши дела, как здоровье Вашего венценосного супруга?

– Он пошел на поправку, а потому и мои дела находятся в отличном состоянии! – сверкнула искренне счастливой улыбкой Фея, но тут же с тревогой заметила, что все три Премудрости почти не слушали её…

– Мы рады слышать это, дорогая… – и тут же, без перехода… – Что слышно, милочка, из западных королевств Содружества?

Фея покраснела как мак. За все эти дни подготовки к путешествию, она так и не удосужилась заняться государственными делами…

– Я… я… Ваша Премудрость, к стыду своему, я совершенно не в курсе…

На какое-то мгновение Фее показалось, что Вторая из Трех облегченно вздохнула.

– Что-то случилось?

– Вы, кажется, собирались с мужем и детьми немного попутешествовать? – словно прочитав её мысли, сказала Вторая, пристально взглянув в глаза Феи.

– Д-да… Ваша… Премудрость… я как раз…

– Вот и чудненько! – как-то быстро проговорила Вторая. – Берите мужа, детей, принца Алоиса с Элен, прислугу – и приезжайте поскорее к Нам, на Остров Фей, погостите, отдохнете… А Совет по Благоустройству позаботиться о текущих делах. Мы уже ввели их в курс последних дел, пока ты отдыхала, и он обо всем позаботятся, хорошо?

Лицо Феи вытянулось. Ещё пару минут назад она была бы только счастлива такому предложению, но сейчас у неё зашевелились в груди неприятные предчувствия… А феина интуиция, как известно, никогда не ошибается…

– Да, Ваша Премудрость… Мы как раз хотели посетить Остров Фей всей семьей… Но…

– Никаких "но", милочка, никаких "но"… Вы собираетесь и прилетаете сегодня же. Мы пришлем за вами воздушную повозку…

– Ваша Премудрость, что стряслось на Западе? На что Вы намекаете? Я должна знать, я ведь Королева, в конце концов! – выпалила Фея и сама испугалась своей дерзости.

– Ничего страшного! Совершенно ничего! Просто был небольшой Прорыв Предела и на западной границе Содружества неспокойно, только и всего…

– ПРОРЫВ! НЕБОЛЬШОЙ! – Фея вскочила с кресла, опершись ручками о стол. – Там же стоит целая армия, там же целая крепость построена! – и тут же она вспомнила старательно забытые доселе странные слова её мужа "ОН САМ ИДЕТ ЗА МНОЙ! Я ему нужен! И скоро ОН будет здесь!" и её прошиб холодный пот.

– Да, милочка, небольшой… Его уже ликвидируют, Их Верность и отряды "ЖАЛА" уже там… Не стоит беспокоится… Все под контролем… Все хорошо… – и только сейчас Фея внимательно взглянула на лица Их Премудрости и не узнала их – ничего не осталось на них от былого величия, властности, могущества, бесстрастия… Бледные щеки, сжатые губы, потускневшие глаза… И тут Фея поняла, что все эти "все хорошо и все под контролем" Премудрость говорит не столько для неё, сколько для самой себя… Сама Премудрость больше не контролирует ситуацию… Сердце Феи похолодело. Она внезапно почувствовала, что такой крепкий, такой незыблемый мир, мир Порядка и Процветания во главе с совершенной Премудростью – его гарантом и фундаментом, начал давать трещину. Она вспомнила странные слова, сказанные её мужем давным-давно, когда они покидали цитадель Непобедимого Солнца, о том, что скоро старый мир рухнет, и свои ощущения в тот момент – тогда её феина интуиция подтвердила истинность его слов… Все эти 18 лет с тех пор Фея старалась упорно об этом не думать, как страус прятала голову в песок повседневных дел, забот и маленьких радостей и вот теперь… расплата…

– Нет, Ваша Премудрость, я никуда не поеду! Мужа, детей, Зверят – да, но сама я останусь здесь, пока не выясню, насколько пострадали Западные территории от Прорыва и пока лично не ликвидирую его последствия… Такова моя королевская воля! – и посмотрела прямо в глаза Второй из Трех и та, впервые, не выдержала взгляда.

– Хорошо, как тебе будет угодно, ты ведь Королева и Премудрость своего, человеческого, сообщества… Твоя семья найдет достойный прием у Нас и нашего Сообщества…

Как только сеанс связи прервался, Фея уже летела – в буквальном смысле слова, на крылышках, каковые она обычно избегала использовать во дворце – ведь она королева людей, а не фей, а королева не должна принципиально отличаться от своих подданных… – в свои личные покои, на ходу вызывая через Анализатор всех членов Совета по Благоустройству…

…Его Величество, пока Фея готовила все необходимое для круиза, слонялось без дела – Фея была занята, у детишек продолжались интенсивные занятия с их учителями, а потому из Зверят остался вакантным только Щенок – Котенок как всегда помогал Хозяйке, а Осленок – детишкам. Король вместе со Щенком, одевшись в простые солнцезащитные белые брюки и рубашку, а на голову – широкополую соломенную шляпу, отправлялся, как в старые добрые времена, гулять по окрестностям – правда, под присмотром почти десятка фей, которые держались на некотором отдалении…

И вот и сегодня Его Величество вернулось с прогулки прямиком к обеду, но вместо накрытого стола и веселых рожиц Зверят он увидел Фею, сидящую за пустым столом одну и нервно барабанящую костяшками пальцев по крышке стола. Щенок не знал что и предпринять, пока его за лапку не схватил Котенок и не оттащил, что-то тихо шепча куда-то в сторону…

– Дорогая, что произошло… – недоуменно разводя руками и поднимая брови проговорил Король.

– Ничего, цветочек мой сладенький… – попыталась натянуто улыбнуться Фея… – Просто через полчаса ты вместе с детишками и Зверятами отправляешься в круиз, только начнешь ты его не с Нижней Целестии, как мы планировали сначала, а с Верхней – прямиком с Острова Фей – там тебе уже готовят достойную встречу…

– А-а…

-…А я присоединюсь к вам чуточку позже, максимум на недельку… Возникли кое-какие срочные дела и мне их надо быстренько доделать… Хорошо, зайка моя? – Фея подошла к Королю и подняла свою ручку, чтобы привычно погладить светлые вьющиеся волосы Роланда и усыпить на корню в нем возможное прекословие… Но её тонкая ручка была перехвачена рукой Роланда прямо на лету и так и не опустилась на его голову…

– Так, дорогая, что это значит? Что произошло? Ну, говори! Я, в конце концов, пока ещё Король этой страны! – И гневно притопнул ножкой, одетой в мягкие белоснежные туфли…

Фея быстро вырвала ручку из его ладони и быстро отошла на исходные позиции, сев в кресло…

– Ничего, дорогой, ничего, совершенно ничего… – А потом вдруг громко хлопнула в ладоши, над головой Короля раздался хлопок и словно ниоткуда сверху на Короля посыпался целый ворох ароматно пахнущих медом розовых лепестков, которые, прикоснувшись к Королю, таяли, как снежинки на ладошках, а Его Величество зашатался, его глаза стали слипаться, он протяжно зевнул…

– Дорогой, ты, я вижу, совсем уж устал, тебе надо немножечко отдохнуть… – проворковала Фея как бы ни в чем не бывало и звонко хлопнула ещё раз в ладоши. – Зверята! Ко мне!

– Ваш Хозяин очень устал… Ему нужно отдохнуть… Придется вам лететь на Остров Фей со спящим хозяином… Ну ничего, я предупрежу, чтобы на Острове его не беспокоили пышной встречей… Где Осленок?

– Мр-мяу, он уже отводит с принцем Алоисом и принцессой Элен детей на воздушный шар…

– А-ав! Не беспокойся, хозяйка, мы позаботимся о Хозяине, а-ав!

– Ну и замечательно, друзья… – Фея подошла к Королю, которого уже держали под руки Зверята, чтобы он не упал прямо на пол.

– Почему… – сквозь сон прошептал Король.

– Прости, дорогой, но это нужно для твоего же блага… Пока в Содружестве небезопасно, тебе лучше побыть с детьми на Острове Фей – более безопасного места в Целестии не найти… – с этими словами она прикоснулась своими тонкими пальчиками к его покрасневшим векам и они окончательно закрылись, а потом она взмахнула палочкой – и Зверята положили Короля на образовавшуюся из сгустка воздуха невидимую подушку, которая поплыла в сторону летательной площадки для королевских воздушных шаров на главной башне авалонского Замка…

…Когда большой розовый шар, запряженный шестеркой больших белоголовых орлов, медленно улетал прочь, Фея, единственная свидетельница этого события – иллюзии Короля, принцев и принцесс ещё долго видели авалонцы то в садах, то в тронной зале, то в карете… – облегченно вздохнула – хоть за этих, самых родных для неё и близких, ей беспокоится уже не надо, проблем и так хватает выше крыши… Ведь всего пару часов назад…

– …Итак, сестры, я как Королева Авалона и Председательница Содружества, требую от вас полного отчета за истекшие две недели, в которые я была в отпуске… Быстро, четко, по пунктам, первое, второе, третье и так далее, я жду-уу! – нервно забарабанила пальчиками Фея по полированной до зеркального блеска крыше Круглого Стола, за которым заседал полный состав Совета по Благоустройству – 49 фей из всех отделов "ЖАЛА" 1, 2 и 3-го рангов, но без внешних отличий Ордена на туниках…

Совет по Благоустройству всем составом замялся и тянул время. Фея, пока её верные сотрудницы за все три года её королевствования, откашливались и переглядывались, невольно отвлеклась и задумалась… Зала Круглого Стола – это, пожалуй, единственные покои авалонского дворца, которые не подверглись никакой переделке. Повсюду как старый хлам были убраны все эти железки рыцарских доспехов, воинственные гобелены, ужасные чучела убитых чудовищ и волколаков – все это Фея, пользуясь в особенности продолжительными комами мужа, велела сдать в музей. Всюду были повешены горшочки и вазы с вечно живыми ароматными цветами, на гобеленах и витражах – сцены добрых животных, растений и цветов, а статуи были под стать вкусам Королевы – красивые и стройные молодые мужчины и женщины в свободных феиных одеждах, с веселыми и улыбающимися лицами, часто с детьми и парами… Но Зал Круглого Стола даже Фея не посмела тронуть. Зал, где сидели рыцари Роланда Древнего, где принимались судьбоносные решения, где был подписан договор об Опеке… Нет, это – святое. Пусть здесь все останется как было – и эти дурацкие железки доспехов, и чучела трофеев самого Роланда, в том числе в три человеческого роста останки дракона Хмага на металлических подпорках, и выцветшие гобелены с рыцарями, и разнообразное оружие и щиты на стенах… "Вот ирония судьбы, – подумала вдруг Фея, – в этом Зале, построенном рыцарями и для рыцарей, куда не ступала нога женщин, даже прекрасной Элвин, сейчас на местах этих самых рыцарей сидят дамы и решают когда-то чисто мужские дела…". И впервые за все время бесчисленных заседаний Совета она почувствовала себя как-то неуютно, неловко, как будто бы она здесь чужая, уселась на чужое место, в чужое кресло… "Наверное, это оттого, что тут осталось все это рыцарское барахло… Вот справимся с этой передрягой, выкину все это на помойку, называемую музеем, куда все равно никто не ходит… Поклеим розовые обои, цветочки, посадим пальмы в кадках, вместо рыцарей маленьких мальчиков и девочек с крылышками, а потом… потом…" – тут Фея так замечталась и загорелась этой идеей, что совсем, ну совсем забыла о Совете, а потому глухой голос Старшей сестры Совета в кремово-белой тунике неприятно вернул её к реальности:

– Ваше Величество… простите нас за то, что мы не совсем были готовы к докладу… Сами понимаете, то, что происходит… в общем, не лезет ни в какие рамки… Кое-какую информацию мы сейчас имеем…но…

– Ближе к делу! – сухо и быстро сказала Фея и пристукнула кулачком по столу. Ей было досадно, что в такой ответственный момент она как девочка на скучном уроке отвлеклась на совершенно постороннее…

– В общем, ситуация такая… Их Верность не выходит почти две недели на связь и не отвечает на запросы даже Их Премудрости, на Западных Территориях ничего не ясно – ни один искусственный разведчик – ни аватар, ни аэрон, ни голем – назад не вернулся, связи нет, визаторы показывают только черное пятно… Мы рискнем предположить, что даже мощнейшие Анализаторы Их Премудрости бессильны…

– Та-а-а-а-ак… – помрачнело лицо Феи и некрасивая складка прорезала немного выпуклый красивый умный лоб, она часто забарабанила по крышке стола пальцами… – А что Короли Западных Королевств?

– Они пропали ещё в первые дни. На запросы не отвечали.

– Но должны же быть их министры, заместители, принцы, в конце концов…

– Ваше Величество – умоляюще глядя на Королеву, сцепив ручки в замок на груди, почти закричала бледная Кремово-Белая – ну нет с ними никакой связи! ВООБЩЕ НИКАКОЙ!!! Просто недосягаемы!

– Да что вы мне тут тыкаете, в конце концов, "нет, нет, нет и нет", мурины вас подери!!! – вдруг в бешенстве вскликнула Фея и, вскочив со своего кресла и выхватив у феи-пажа секретаря бумагу с протоколом, кинула её прямо в лицо Кремово-Белой. – А на что вы тут вообще нужны мне!!! "Нет" и "нет"!!! Мало того, что две недели молчали в тряпочку, скрывали все от меня, ещё и не сделали ничего!!! В Западных районах Содружества проживает пятьсот миллионов человек!!! Вы слышите, ПЯТЬСОТ МИЛЛИОНОВ!!! А сколько там животных, растений, насекомых – ВООБЩЕ не перечесть! И вы – за две недели – не пошевелили и пальцем, чтобы начать эвакуацию! Разогнать вас всех надо, вот что! Разжаловать из "ЖАЛА" и отправить работать в библиотеке, а не в Совете Содружества!!! – Фея в гневе взлетела и нарезала круги вокруг люстры, забыв про все, даже про то, что она людская королева, а не феина…

– Мы… мы… – хрипло шептала Кремово-Белая, ломая пальцы и не в силах поднять взгляд, по её щекам скатывались слезы, все остальные феи подавленно молчали и смотрели на край стола или на подолы своих туник. – Мы… ждали инструкций Её Верности, Их Премудрость… тоже… ждала… Их… Мы…

Фея резко спикировала прям перед Кремово-Белой, схватила её за плечи и затрясла:

– Слушай, ты… ты… За погибших людей ответишь перед трибуналом, поняла? – и отвесила ей пощечину. – Вы все… слышите? Вы все разжалованы! Совет по благоустройству распущен, понятно? Такова моя королевская воля! Вон! Вон отсюда! Вы только и можете, что людей развлекать фокусами своими, а защитить вы их не способны, потому что головы у вас набиты всякой дребеденью! Думать, думать надо учиться – в бешенстве кричала Фея, стуча пальцем себе по черепу, – а не только по струнке вытягиваться и "так точно" орать хором!!! –, а потом отвесила ещё одну пощечину, уже другой рукой и по другой щеке Кремово Белой Старшей Сестре Совета и полетела прямо к распахнутому окну, совершенно забыв, что она у людей, а не в стране фей и что у людей принято выходить через двери…

…Теперь только Фея поняла подлинные масштабы катастрофы. Теперь только она восприняла всерьез странные слова своего любимого мужа. Теперь только она поняла, какую опасность представляет этот Прорыв для её любимых…

"А я-то, дура, все эти годы занималась всякой ерундой, машинками да пилюлями, каруселями да развлечениями, доверилась этому "ЖАЛУ", думала, у них все под контролем… Проклятье! Была бы я там, у Предела, как раньше, а не здесь, в Авалоне, уж я бы сложа ручки сидеть не стала! Я бы провела расследование… Я бы… Я бы…Король! Мой любимый Король, детки мои! Какая им угрожает опасность!!!"… А потому первым делом Фея полетела организовывать принудительную эвакуацию в самое безопасное во всей Целестии место – на Остров Фей – и мужа, и детей, и беременную невестку, и любимых Зверят…

…Когда же розовый шар окончательно скрылся за белоснежным кучевым облачком, Фея, наконец, закончила махать розовым платочком и, вытерев быстрым движением слезинки со щек, быстро полетела в тронную Залу собирать общий совет Королевства, а также вызывать ещё доступных для связи королей Содружества, которые совершенно не в курсе происшедшего…

…Заснула Фея только глубоко за полночь. Но даже во сне не могла избавиться от мысли: ЧТО ДЕЛАТЬ? ЧТО??? Одно дело, предупредить всех об опасности с Запада, настоятельно убедить каждому королевству выделить все доступное количество аэронов и самодвижущихся грузовых повозок для эвакуации беженцев, пограничным королевствам не препятствовать беженцам, сооружать временные лагеря, обеспечить медицинской помощью и питанием, позаботиться об оставшихся без родителей детях и другие экстренные "пожарные" меры… Но совершенное другое дело – решить что делать дальше?

Фея вот уже третий раз проснулась за ночь и прямо в ночной рубашке, при мягком свете луны и полуночных магических ароматических светлячков, источавших мягкий розовый свет, не мешавший спать, и принялась летать, нарезая круги под потолком – так ей лучше думалось.

– Ваше Величество, простите нас за дерзость… – кашлянула в кулачок Кремово-Белая с ещё видными красными следами от ударов на щеках. – Но мы вас одну не отпустим… Вы поймите нас правильно, мы бы давно и сами слетали на разведку на Запад, мы ничего не боимся, но у нас была инструкция от Их Верности – охранять прежде всего Вас и Вашу семью… – Кремово-Белая замолчала на полуслове, ожидая очередной вспышки гнева, но её не последовало. Фея не умела долго сердиться, да и в данном положении главным был вопрос не "кто виноват?", а "что и как делать?"… К тому же такая солидная сила как 49 боевых фей "ЖАЛА" в предстоящем опасном рейде ей могли ой как пригодиться…

– Ладно, вояки… Следуйте за мной, только тихо… И ещё – отныне подчиняться будете только МНЕ, понятно? Мне и только мне, как Королеве, как людской королеве…

– Так точно, Ваше Величество… – вытянулась по струнке Кремово-Белая… – А потом полушепотом добавила – Тем более что "ЖАЛО", судя по всему, перестало существовать… Но Её Величество Королева Эсмеральда уже ничего не слышала, на предельно большой скорости летя строго на Запад…

– Святой отец, скажите, почему Создатель допустил этим чудовищам жить на свете? Вы ведь говорили нам на службах, что Он добрый и заботится о людях? Почему всемогущие феи нам не помогают и не защищают нас? – не выдержал Асмунд и задал вопросы, которые всю эту страшную неделю роились у него в голове.

– Пути Создателя неисповедимы, сынок, – вздохнул отец Эйсмер и грустно улыбнулся. – Но я знаю одно – все, что Он делает, исполнено смысла и все пойдет нам на благо… да, и ещё, – в конце концов, все обязательно закончится хорошо…

– Правда? – с детской надеждой воскликнул Асмунд – отцу Эйсмеру он верил безоговорочно – ведь его устами говорит на службе сам Создатель! – Честно-честно?

– Честно-честно! – грустно улыбнулся отец Эйсмер и на миг его круглое добродушное лицо просветлело. Но только на миг… Он взглянул назад, на запад, на заходящее кроваво-красное солнце и опять на его лице резко обозначились морщины – морщины заботы и тревоги. Он сложил на груди руки и, закрыв глаза, стал читать молитву Закату – молитву, посвященную заботам о посмертной участи человеческих душ… Асмунд не посмел ему в этом мешать…

Но и ему стало как-то не по себе. Конечно, твари могли нападать когда угодно, и днем, и утром… Но всё-таки ночь они любили больше всего. Ночью они были особенно сильны. Ночью их сложнее было заметить, дать сигнал тревоги, ночью от них сложнее убежать. А потому красное око заката пугало всех, особенно на этих покинутых людьми землях. Местные жители бросили их намного раньше, чем здесь показалась колонна из графства Бергстад…

Да, Асмунду было не по себе, как и остальным, но он старался держаться, тем более, что у него было то, что придавало ему уверенность в себе… ОРУЖИЕ! Да, у него, Асмунда, было настоящее оружие – отцовский охотничий лук со стрелами, длинный охотничий нож и его собственная дубинка – Асмунд преуспел в этом самом любимом развлечении деревенской молодежи (после стрельбы из лука и кулачных боев, конечно же) – бое на палках… Втайне Асмунд даже хотел, чтобы на него кто-нибудь напал, чтобы на нем использовать свое вооружение и стрелять не по мишеням или уткам, а по врагу, и мутузить не деревенских соседских мальчишек, а диких тварей из Леса… Но при этом он хотел бы, чтобы его братишка и сестренка, да и отец Эйсмер были бы где-нибудь далеко-далеко…

…Протяжный звук охотничьего рога возвестил всем участникам поезда о том, что пора останавливаться на ночлег – в самом деле, менее чем через полчаса закат сменится густыми как сливки сумерками. Телеги одна за другой съезжали на обочину. Старшие каждой полусотни – обычно самые крепкие мужики – уже суетились и подгоняли лошадей и быков плетками – предстояло построить вагенбург – походную крепость из повозок. Хотя вдали виднелись стеклянные многоэтажные прямоугольники покинутой деревни, но ночевать там боялись – там могла быть и засада, и зараза – хотя с точки зрения обороны они были и лучше повозочного городка. Позапрошлая ночевка в таком брошенном селении в 80 милях отсюда обошлась слишком дорого…

Наконец, мычание и ржание сотен животных, щелчки плеток и ругань погонщиков прекратились и правильный прямоугольник из повозок был построен, а сами повозки связаны друг с другом крепкими кожаными ремнями. На сторожевые посты заступили наиболее зоркие и меткие охотники, а остальные занялись всем необходимым для ночлега – кто-то разводил костры и грел воду для похлебки, кто-то рубил дрова, кто-то расстилал соломенные матрацы… На тяжелую работу направили тех немногих големов, которых удалось увезти с собой (большая часть големов отключилась, попав в зону действия черного тумана…), а плюшевые зверята, изрядно обтрепавшиеся за эти дни (у кого не хватало пуговичного глазика, у кого – оборвано ухо, у кого – вываливалась вата…), принялись готовить нехитрые блюда или успокаивать и переодевать детей… Каждому нашлось свое место…

…А потом – общая молитва Ночным Светилам, которой руководил отец Эйсмер и ещё десяток выживших священников, и торопливый и тревожный ужин при факелах…

Весь ужин Асмунд мечтал только об одном – чтобы его отправили в ночной дозор. В самом деле, ведь он лучше всех мальчишек своей деревни лазал по деревьям и лучше всех стрелял из лука! Вон, в позапрошлую ночь брали же несколько парней! И то… прошляпили… твари застали их врасплох… Слава Создателю, их было немного и удалось тогда отбиться кое-как… Асмунд мечтательно зажмурил свои большие серые глаза, забыв про похлебку и представил себя среди других дозорных – вот его темно-русые до плеч волосы закрывает зеленый капюшон охотника, в его руках лук, за спиной колчан стрел, а у пояса – охотничий нож. Вот он стоит и смотрит куда-то в темноту и вот, когда все заснули – именно он – да, именно он! – один не спит и вовремя поднимает тревогу…

– … Нет, Асмунд, в дозор ты не пойдешь, – устало и как-то потерянно сказал Герхард, старший их колонны – он тоже потерял всю свою семью… – у тебя брат и сестра, ты нужен им… Поверь, малыш, – он ласково потрепал Асмунда по плечу, – на твою долю ещё выпадет множество подвигов, но только не этой ночью… Кроме тебя, у твоих младших никого нет… – голос Герхарда дрогнул и пресекся. Он поспешно отвернулся и скрылся в темноте, за пределами видимости костра…

– Папа, папа, смотри, что за страхолюдина такая! – закричал от страха Асмунд, вскакивая со своего стула.

– Сына, да это просто выключенный экран… Сейчас вернутся Зверята и все починят. Ты ешь, ешь…

Но Асмунд не мог отвести взгляда от этого жуткого черного пятна во весь экран с красными глазами, тем более, что эта тварь стала сгустками черного тумана вылезать из экрана и заполнять постепенно всю комнату… И тогда Асмунд закричал…

… Вся палатка была погружена во тьму, все спали, даже отец Эйсмер… "Фу, слава Создателю, что я кричал только во сне", – подумал Асмунд и встал со своей лежанки. Вся рубашка была в поту. "Что бы это могло значить?" – подумал Асмунд. "Впрочем, ясно одно, после такого сна я уже точно не засну…".

Асмунд вышел из палатки на свежий воздух. Ночь была очень темная, тучи закрыли все небо. "Видимо, скоро будет дождь…". Костры кое-где уже потухли, где-то остались только угли, где-то догорали… Все спали – неделя тяжелого пути и лишений, как-никак…

Асмунд решил прогуляться… Он одел охотничий непромокаемый плащ с капюшоном, взял лук, нож и дубинку – на всякий случай – и тихонько пошел к стене вагенбурга. "Странно, а где же часовые?" – встревожено подумал юноша. "Что-то не вижу обхода…". Он подошел к ближайшей повозке и увидел торчащие из неё ноги незадачливого сторожа – из повозки раздавался громкий храп…

Асмунд тяжело вздохнул и решил пока что покараулить вместо бедолаги, тем более, что ему было не привыкать – отец часто в детстве его брал на ночные прогулки…

Ночь была темная и тихая. Странно – даже птиц и тех не было слышно – тихо, как на кладбище! Асмунд зябко поежился и посмотрел в сторону покинутых многоэтажек… Черные провалы окон прям как пустые глазницы на черепе мертвеца, кое-где колышатся занавески, где-то одиноко хлопает незакрытая оконная рама…

Вдруг Асмунд ощутил, как постепенно наливаются тяжестью его веки, как слабеют и дрожат ноги… Вот бы присесть, хоть на чуть-чуть на самый краешек повозки, посидеть немножко, отдохнуть… Асмунд протяжно зевнул… И… сам не заметив того, упал на землю, как мешок с овощами, закатился под телегу и заснул, как и его предшественник на посту…

…Пронзительный визг пробудил бы даже и покойника с могилы… Визги десятков женщин, плач детей, крики мужчин, рев и храп напуганных животных…

Асмунд хотел вскочить на ноги, но тут же больно ударился головой о днище телеги. От боли он едва не закричал – даже в глазах зарябило и пошли оранжевые круги! Но именно это его и спасло…

Как раз в это же мгновение здоровенная тварь – волосатый обнаженный мускулистый мужик с когтями на руках, как у медведя, и волчьей головой на шее с ощеренной пастью с белыми клыками и черными провалами вместо глаз, соскочил с телеги на землю, хищно нюхая воздух вокруг… Вылези Асмунд из-под повозки – и его песенка была бы спета почти мгновенно…

Асмунда затрясло крупной дрожью – он впервые видел тварь из Леса так близко от себя. Тем более, что кроме этой твари ВООБЩЕ ничего видно не было – все пространство слева и справа от повозки, послужившей ему укрытием, было покрыто каким-то черным непроницаемым туманом… В этом тумане слышались крики, визги, какое-то стремительное движение, рык… Но определить ничего было невозможно…

Асмунд осторожно вынул охотничий нож из-за пояса и освободил его из ножен – единственное оружие, которым он мог воспользоваться в такой тесноте! И вовремя! Потому что тварь, наконец, его учуяла – и –, припав на четвереньки, повернула свою серую морду прямо в его сторону и утробно зарычала… А потом – бросилась под повозку…

Но Асмунд оказался проворнее… В долю мгновения, совершенно не отдавая отчета в том, что он делает, он вынырнул из-под повозки в противоположной стороне, стремительно запрыгнул, а потом спрыгнул с неё прямо сзади чудовища и мгновенно вонзил здоровенный охотничий тесак, с лезвием длиной в локоть, прямо между лопаток твари…! Тварь дико взвизгнула и стала стремительно съёживаться, источая зловонный ядовитый дым…

Но Асмунд уже не стал дожидаться того, что будет дальше – он знал одно – охотничий нож он потерял, а его братик и сестренка с отцом Эйсмером находятся в опасности! Он схватил свою дубинку и лук, оставленные прям на земле, и кинулся в кучу шевелящегося и кричащего тумана…

…Разобраться в этой каше было просто невозможно! Несколько раз Асмунда толкали, так что он едва не падал, несколько раз кто-то пытался его схватить когтистой лапой иди укусить, но Асмунд проверенным движением первого на деревне бойца на дубинках неизменно попадал в цель, которую сам не видел, – об этом говорили визги и брызги черной жидкости на концах дубинки…, несколько раз кто-то кричал и умолял о помощи… Сердце Асмунда разрывалось, но он бежал и бежал дальше – он должен был спасти прежде всего свою сестренку и братика – все остальное – потом!!!

В черном тумане разобраться было невозможно, Асмунд бежал по памяти – так, как запомнил путь от палатки до повозки – память у него была, слава Создателю, крепкая, юношеская… Налево… налево… направо… прямо… опять налево… ещё налево… прямо… прямо… прямо…

Вот она! Удар в какую-то ощерившуюся пасть, ещё один по какой-то мохнатой лапе с когтями величиной со средний палец, и вот Асмунд ворвался в палатку!

Проклятье! Она пуста! Вот плюшевый медвежонок сестренки, вот потерянные янтарные четки отца Эйсмера, вот игрушечный деревянный меч братика…

Из горла Асмунда вырвался почти волчий вой "НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!", а вслед за ним послышался треск разрываемой ткани – и в палатку ворвались сразу три твари – полулюдей-полузмей – вместо головы – отвратительные змеиные морды с длинными ядовитыми зубами и черными языками, холодными немигающими глазами, а вместо рук – самые настоящие живые змеи!!! – извивающиеся, шипящие, злобные…

Все три пары рук-змей стремительно кинулись на Асмунда, раскрыв свои пасти…

Асмунд механически сделал прыжок назад, а потом стремительный удар одним концом дубинки, вторым – и две головы-кисти упали на землю, разбитыми вдребезги, а люди-змеи зашипели от боли… Дожидаться их реакции Асмунд не стал – выскочив через запасной выход из палатки и что есть силы ударив дубинкой по деревянной оси её… Палатка рухнула, покрыв омерзительных людей-змей тканью, а дальше Асмунд уже бил по шевелящимся внутри уродам то одним концом, то другим… "Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни!". Твари шипели и кричали, но удары сыпались так часто, что им не удавалось оправиться… Наконец, движение под тканью затихло…

Асмунд пришел в себя… Дымное марево по-прежнему не давало возможности увидеть что-либо, кроме как в пяти-шести шагах в диаметре от себя. Рассудок подсказывал ему – никого не спасти, надо бежать отсюда, куда глаза глядят, тем более, что он пока ещё помнил, как добраться до внешней ограды… А сердце кричало – если их нет в палатке, значит, они где-то поблизости, может, бегут, спасаются, надо искать! Но как их можно найти в таком мареве? Асмунд готов был просто заплакать от досады!..

…И как раз в этот момент раздался пронзительный прерывистый позывной сигнал кавалерийской трубы… Этот звук Асмунд узнал бы из тысячи! Он любил смотреть красочные иллюзии в Бассейнах Грез на тему подвигов Его Величества короля Роланда Древнего – и знал, что такой звук издают трубы кавалерии Его Величества, когда Он, во главе своих славных Рыцарей Круглого Стола, в блистающих доспехах, в шлемах с опущенными забралами и плюмажами их перьев, с распущенными знаменами с черным орлом на белом фоне, атаковал с копьями наперевес противника… А потом сигнал подхватила другая труба с другой стороны, третья, четвертая… А потом раздался шум множества скачущих во весь опор коней…

Трубы?! Кони?! Откуда!!!??? – вдруг дошло до Асмунда! – Ведь я же не иллюзию смотрю, я в этом проклятом тумане…

Но больше думать было некогда, потому что из черного тумана сверху на него прыгнула какая-то тварь с большими черными кожистыми когтистыми крыльями и больно ударила его в затылок. Асмунд кубарем покатился на землю, а тварь уже набросилась ему на спину и схватила когтистыми лапами шею…

– А-а-а-а-а-а! – закричал от страха и омерзения Асмунд, ощутив холодные и склизкие когти кожей, и резко перевернулся на спину, придавив тварь к земле. Тварь заверещала и Асмунд ощутил как что-то острое как бритва и холодное как металл вонзилось в его шею и спину и в голове у него помутилось… Асмунд перевернулся и встал на четвереньки, но тварь прицепилась намертво… Ноги дрожали, голова болела, в руках – слабость – и скинуть тварь нету никаких сил… Из носа и рта хлынула почерневшая кровь… "Ну, вот и все…", – подумал Асмунд, и ему стало как-то удивительно безразлично в душе…

…И в этот момент из пелены тумана выскочили ноги лошади, а в следующий момент сверкнула какая-то серебристая молния и… раздался пронзительный визг твари и жгущая боль, как от расплавленного железа, обожгла кожу на спине Асмунда… Он упал на землю и погрузился во тьму…

…А в это время одна за другой, десятки лошадей перепрыгивали, прямо с ходу, с галопа, через промежутки между повозками прямо в туманную мглу внутреннего двора вагенбурга… Блистали серебряные клинки и наконечники копий, свистели десятки стрел с серебряными наконечниками, которые выпускали спрыгивающие с седел, сидевшие сзади конников, лучники, – и вот уже на всем пространстве палаточного городка закипел ожесточенный бой… Ни один взмах меча, ни один выстрел из лука не был впустую – таинственные всадники и пехотинцы, полностью облаченные в зеленые до пят плащи с большими капюшонами, скрывавшими лица, свое дело знали… Твари из леса частью были окружены в палаточном лагере, часть оттеснены к лесу и брошенной деревне… Бой кипел повсюду. Вдобавок откуда ни возьмись подул сильный ветер и туман стал рассеиваться… Твари явно не ожидали такого оборота дел, тем более что малейшее ранение серебряным оружием было для них смертельно – они вспыхивали серебристым бездымным пламенем и тут же погибали. Летучие женообразные крылатые чудища, одна за другой падали, сраженные меткими лучниками, мужеобразные зверолюды падали под ударами копыт коней и погибали от копий всадников и их длинных мечей, но остальные продолжали сражаться как одержимые. Они бросались на коней, норовя перегрызть им глотки и стащить всадников, летучие твари пикировали на лучников, чтобы выцарапать им глаза или перегрызть тетиву лука, с душераздирающими визгами, пеной у отвратительных пастей и черным огнем, вырывающимся из их безглазых глазниц… То тут, то там лежали убитые и раненые воины в зеленом, но похоже, что тварей было недостаточно много, чтобы переломить ход боя в свою пользу, но тем не менее они и не отступали, ни одна, ни на шаг, пока с первыми лучами восходящего солнца последняя из них не лишилась головы…

– …Ай-яй-яй-яй, больно как!!! – закричал во все горло Асмунд – вся спина просто горела огнем. Отчетливо ощущался запах подпаленного мяса и кожи…

– Держите, держите его покрепче, а то он сейчас вырвется! – закричал чей-то тонкий, похожий на детский, голосок. – Дракоша, подожди, не дыши пока!

Но Асмунд уже вырвался из чьих-то плюшевых лапок и забегал по кругу, внутри просторной палатки, пытаясь остудить горящую спину. Однако бегая по кругу, он успел, тем не менее, заметить, кто же были его мучители. К его удивлению это были три хорошо знакомых плюшевых Зверенка! Правда, не такие, которые были у его родителей – Обезьянка, Крокодильчик и Барашек – они сгинули во время их суматошного бегства из охваченной паникой деревни… – а другие – один был разноцветный, буквально всех цветов радуги, попугайчик, другой – большеголовый синенький слоненок в очках да зеленый дракончик, порхавший как раз над кроватью. Слоненок держал в своем хоботе какую-то серебристую коробочку, дракончик выпускал клубы дыма и пламени из своей пасти, а попугайчик держал в своих крылышках раскаленную добела серебряную палочку…

– Молодой Человек, кхе-кхе-кхе, – важно кашлянул в ярко-зеленое плюшевое крылышко попугачик, – успокойтесь и лягте обратно на кровать, мы ещё не закончили процедуру лечения. Мы ещё не обработали все ваши раны!

– Лечения?! Лечения! – воскликнул Асмунд, останавливаясь и тяжело дыша, – да это процедура мучения какая-то! – и сжал кулаки.

– Ничего вы не понимаете, – также важно и невозмутимо ответил попугачик. – Я, между прочим, магистр медицины, а не палач… – попугайчик деланно поклонился Асмунду и принялся ходить взад вперед – прям как настоящий профессор на лекции! – Вирус niger maleficus истребляется только argentum purum самой, заметьте, только самой высокой концентрации и только драконьим огнем! – попугайчик важно поднял крылышко вверх, как бы ставя в воздухе восклицательный знак. – Так что – повернувшись к Асмунду, хотел было сказать попугайчик, но не успел…

…– так что давай, агххх, ложись и не дергайся! – перебил его дракончик. – Нам ещё три пореза обработать осталось! – и спикировал прямо на плечо Асмунду и уселся на нём…

– Слушай, ты, плюшевый зверь, если ты такой умник, скажи, почему же другие зверята не могли вылечить покусанных этими тварями раньше, а? Почему мою маму убили мои же собственные соседи? Почему гнили заживо другие? Где вы, твари из Леса вас подери, все это время были, а-а-а???!!! – вдруг побелел от гнева Асмунд, стряхнув с плеча фамильярно присевшего дракончика, и угрожающе сжал кулаки.

Все Зверята понурили головы, а ниже всех – попугайчик. Возникла неловкая пауза…

– Видите ли, многоуважаемый, – гнусаво в нос, не поднимая глаз на Асмунда, интеллигентно вежливо сказал слоненок. – Людские зверята, они… ну… понимаете… не рассчитаны на такие задачи, господин… Не за-про-грам-ми-ро-ва-ны… – по слогам кое-как произнес новое для него словечко Слоненок – он любил щегольнуть тем, что сам только недавно узнал…

– Не запрограммированы? Не запрограммированы!!! И вы так просто мне тут это говорите!!! Погибла моя мама, соседский мальчик, которого она лечила, погибла тетя Агнета, погибла… Да человек сто погибло из нашей деревни только от этой заразы!!! – хватаясь за голову, воскликнул Асмунд. – А кто за это будет отвечать???

– Ой… А вы тогда чьи зверята-то, если не людские? И где я тогда нахожусь… Ой… неужели сами поднебесные владычицы прилетели нас спасти!? – вдруг от радости чуть не подпрыгнул Асмунд.

– Слишком много вопросов, агрххх! Слишком, господин! – прорычал Дракоша, выпуская опять клубы дыма и пламени, который нарезал круги под куполом палатки. – Ложитесь, а то как бы вам самим не разделить их участь…

Асмунд заколебался, но испытывать опять нечеловеческую боль от раскаленного добела серебряного прута ему как-то не очень хотелось…

Что произошло бы дальше, неизвестно, но в этот момент полог палатки отодвинулся и внутрь вошла высокая стройная смуглокожая девушка с иссиня-черными волосами, большими такими же черными глазами, в обтягивающем её тело черном кожаном комбинезоне с деревянной палочкой того же цвета в руках.

– Ага, пациент, я вижу, уже пришел в себя… Ну и слава Создателю… У нас итак слишком много погибших… – тихо вздохнула девушка и, окинув беглым взглядом Асмунда, сразу же подошла к попугайчику…

– Ну как он?

– Успели прижечь почти все раны, кроме трех, когда действие вашего обезболивающего заклинания закончилось и… – он многозначительно кивнул головкой в сторону Асмунда.

– Бедняжка! – жалостливо пропела девушка и погладила Асмунда по щеке, теперь уже внимательно рассматривая глазами каждый вершок кожи на его лице, словно ища что-то… – Больно было да? Здесь слишком далеко от Лысой горы… Сила действует очень ненадежно… Ну, ничего-ничего, малыш, сейчас мы все поправим… Давай, ложись, я тебя сейчас опять усыплю… – она подняла палочку и палочка засветилась изнутри каким-то фиолетово-лиловым свечением…

– Вот ещё! – едва не отпрыгнул от девушки Асмунд. – Можно подумать, я боюсь боли… Ха! – ему вдруг стало очень неприятно от мысли, что этот плюшевый попугай выдал перед такой красавицей его слабость… – Да я вообще… Да я… – слов Асмунду не хватало, от возмущения они просто повылетали все из его головы, он покраснел… но из неудобного положения его вывел голос снаружи палатки:

– Госпожа Милена, госпожа… Вас срочно вызывает господин…

– Да, да, сейчас… Так, малыш, через пару минут я приду и все сделаю, хорошо? – она прелестно улыбнулась и потрепала Асмунда за мочку уха… – и быстро вышла из палатки…

– А ну, налетайте, живодеры, кому говорю!? Да, быстро, быстро, пока она не вернулась!!!

Зверята недоуменно переглянулись, не понимая чью инструкцию скорее надлежит выполнять…

– Ну что, агхх, встали?! – рыкнул Дракоша. – Айда опять прижигать!

Он спикировал к открытой жаровне в центре палатки, на которой лежал уже потухающий серебряный прут и окатил её струёй драконьего пламени, так что прут опять побелел. Попугайка взял его осторожно и найдя очередную почерневшую отвратительную царапину на спине, оглянулся на Слоненка. Тот насыпал на неё порцию серебристого порошка, а Попугайка приложил прут… Асмунд судорожно скрипнул зубами, из всех сил сжимая простыню руками, но не издал ни одного звука…

…Солнце стояло уже в зените, когда похороны погибших, наконец, закончились. Выжило немногим больше половины. Напуганные, усталые, измученные, они даже не подавали признаков жизни. Так и сидели кучкой, куда их посадили утром – на остатках соломенных матрацев, палаток… Даже маленькие детишки не плакали, серьезно смотрели куда-то в сторону, словно это не дети, а какие-то маленькие старички уже… Редко кто из них не потерял кого-то из близких этой ночью…

…Рослые мужчины в зеленых плащах и капюшонах их не трогали. После отказа от хлеба и вина, они больше к ним не приставали, занявшись целиком похоронами погибших в братских могилах, закапыванием в землю черного пепла от чудовищ, очищением пространства от мусора, размещением раненых по уцелевшим палаткам… Все это они делали быстро, слажено и молча – как тени, больше походя на каких-то призраков из загробного царства, нежели на людей. Тем более что и лиц их не было видно из-за низко опущенных капюшонов…

Когда же, наконец, работа была закончена, в центре разгромленного лагеря развели уже настоящий костер для приготовления полноценной горячей пищи, стали накрывать походные раскладные столы… У здорового казана кашеварил огромных здоровяк с едва отрастающей рыжей бородой. Вокруг него скоро собрались остальные "зеленые" – по мере того, как из казана все обильнее стали доносится запахи жаркого. А когда рыжий здоровяк запел какие-то скабрезные песенки, ему уже стали подпевать, поигрывая деревянными ложками, и вот уже вокруг костра сидят не зеленые призраки, а самые обычные люди, тем более что от жаркого солнца они стали снимать свои капюшоны…

Вдруг к месту сборища как бы ниоткуда быстрым и резким шагом подошел ещё один человек в зеленом, с длинными иссиня-черными волосами и пронзительными черными глазами на бледном длинном лице. При виде его все вскочили, но он тут же велел всем сесть властным жестом руки и сказал, тревожно глядя на выживших:

– Что с людьми? Так и сидят по-прежнему?

– Так точно, старший брат – ответил кто-то из "зеленых". – Так и сидят… Как заколдованные прям!

– Заколдованные?.. – тихо эхом повторил черноволосый… – заколдованные… Эй, Рольф, а ну оставь кашеварить – позови мне Милену…

…Когда у костра с казаном оказалась черноволосая девушка в кожаном комбинезоне, лица людей несколько оживились… У некоторых в глазах показалось какое-то смутное выражение узнавания, а несколько детишек даже робко подошли к девушке и крепко-крепко обняли своими детскими ручонками её стройные ноги. Кто-то тихо прошептал "Похожа на фею" и этот шепот подхватили остальные.

Милена бросила взгляд на этих несчастных – в оборванных грязных одеждах, со спутанными волосами, бледными лицами – и сразу все поняла:

– Дорогие мои! Я понимаю, любимые мои, люди, как вам сейчас тяжело, как вы скорбите по потерянным родным и близким, как вы задаете мысленно вопрос "почему", "за что"… – тут её глаза наполнились слезами. – К сожалению, я не фея, по крайней мере, не та фея, которую вы, вероятно, хотели бы увидеть… Я – лесная волшебница, дочь Ночной Королевы Коры… Это, конечно, не совсем то, чего вы ждете, но тем не менее… Двор Ночной Королевы Коры в Потаенной Чаще открыт для всех, желающих обрести там укрытие в эту скорбную годину бедствий! И я прибыла с этим известием от неё ко всем скорбящим и страдающим людям Целестии… Её Величество видит скорбь людей и она послала меня и многих других своих слуг, чтобы помочь вам!

Слова Милены, наполненные такой искренней любовью и состраданием к людям, её такой на удивление музыкальный и нежный голосок, её наполненные слезами глаза, а также еле заметный аромат каких-то незнакомых вечноживых цветов, венок из которых был одет на её голову, произвели заметное оживление и люди начали шевелиться и даже переговариваться друг с другом, в их глазах засветился огонек надежды…

– Но не только я, лесная волшебница Милена, спешу к вам на помощь, возлюбленные! У вас есть намного более достойный меня защитник, который только по своей величайшей скромности до сих пор стоит в тени… Дядя Гастон, ну же! Народ должен знать своего героя! Если бы не ваши доблестные воины, даже я бы не смогла справиться с этой ордой в одиночку! – и Милена, грациозно повернувшись в сторону черноволосого воина в зеленом на своих черных кожаных туфельках, взяла его за локоть и потянула к толпе. – Прошу любить и жаловать! Его Величество, король Гастон Авалонский, собственной персоной!

Тут уж людское собрание, казалось, окончательно проснулось. По толпе прошел удивленный ропот. Одни смотрели на Гастона с недоверием, другие – с интересом, третьи – с благодарностью и восхищением. Но никто – с ненавистью или презрением… А кто-то даже и со стыдом – сразу вспомнились пылающие портреты короля на сельских и городских рыночных площадях…

Гастон весь покраснел и неловко как-то – что совершенно не вязалось с его такой массивной и рослой фигурой, которая, казалось, состояла из одних только мышц – кашлянул в кулак:

– Да, мои дорогие сограждане (не говорю, подданные!). Это я, ваш бывший король, отвергнутый почти единогласным решением всего народа Содружества три с лишним года назад, и ушедший в изгнание… Это я, Гастон, единокровный брат вашего короля Роланда… – воцарилась долгая пауза, Гастон не в силах был говорить дальше – это было его первое публичное выступление перед народом после того злополучного собрания в "Искре" и он порядком нервничал, ожидая что вот-вот раздадутся крики "Самозванец! Чернокнижник!" и все в таком духе, а люди, уже почти забывшие своего бывшего короля, совсем растерялись…

– Не беспокойтесь, я здесь не для того, чтобы вам мстить и уж тем более не для того, чтобы, пользуясь смутой, воцарятся над вами… Я здесь для того, чтобы вам помочь… Просто я оказался в нужное время в нужном месте, вот и все, – мои преданные братья, я сам, моя племянница Милена с её свитой, которые быстро нашли меня милях в тридцати отсюда, и мои знания чудовищ Темного-Темного Леса, с которыми я не один год сражался и знаю, как и чем их победить… Вот и все… – Пауза…

– Хотя нет, не все… – ещё более смущаясь и опустив голову, уже тише проговорил Гастон. – Я… я… я прошу у вас, у всех, прощения за то, что прибыл слишком поздно и не смог спасти всех тех, кто нуждался в моей помощи… Простите… – последнее слово Гастон уже прошептал и замолчал. Вместе с ним молчала и Милена…

– И ты нас прости, родимый, и ты нас… Согрешили против помазанника, согрешили! – и один из мужчин, прям на коленях, пополз к Гастону, обхватил его зеленые кожаные охотничьи сапоги, покрытые ещё свежей грязью и, щедро поливая их слезами, принялся целовать…

– Согрешили… согрешили… священные портреты жгли… плевали… неразумные… за то Создатель и покарал… всю жизнь искупать будем… родимый… государь ты наш… Ваше Величество… Отец родной…

Толпа в одно мгновение пришла в движение и вот уже соратники Гастона в зеленом во главе с Малышом бросились к своему господину, чтобы оттащить народ от его ног, а сам Гастон уже не мог скрыть своих слез и поспешно отвернулся.

– Ну, я пойду, – прошептала Милена на ушко Гастону – меня ждут раненые, хорошо?

– Ты что-то наколдовала? – также шепотом спросил Гастон.

– Почти ничего, дядя Гастон… Ну разве что цветочки Потаенной Чащи… А так… Любовь, дядя, и не такие чудеса творить может… Ты – король, тебе это особенно знать нужно… – и тут она быстро чмокнула Гастона в щеку и побежала по своим делам, а в это время молодцы в зеленом оттаскивали, впрочем, вежливо, осторожно, аккуратно, последних рыдающих на "исходные позиции"…

– Не время плакать, друзья (не говорю, подданные!)! – опять взял слово Гастон, воздев руки и искренне и тепло улыбнувшись. – Мы – живы и мы с вами встретились, а это – самое главное! Будем же пить и веселиться, а потом, вместе с вами, решим, что делать дальше и как нам дальше жить! А ну, Рольф, накрывай на стол, братья, помогайте, и чтоб у каждого кружка была наполнена до краев, и вина – не разбавляйте! – ребята в зеленом повскакивали и прям как в сказке – откуда ни возьмись на длинных походных раскладных столах появились миски, кружки, ложки… И вот уже ароматная мясная похлебка дымилась перед каждым на столе…

…– Ага! Все без меня сделали! А ещё зверята называются! – сложив "руки в боки", в притворном гневе воскликнула Милена, с удивлением глядя на темно-русого юношу с ещё не до конца развитым подростковым телом, который с трудом поднимался с лежанки. Лицо его было бледным, усталым, но при этом светилось каким-то внутренним удовлетворением, если не гордостью…

– Простите, прекрасная леди, – старательно, медленно, чуть не запинаясь, выговорил юноша такие непривычные для него слова. – Но настоящему мужчине не подобает спать как кролику. Он должен мужественно терпеть боль… – и юноша непритворно сморщился – спина отчаянно горела огнем…

Милена взглянула на него с глубоким уважением и восторгом – и её взгляд полностью – по крайней мере, так посчитал Асмунд – окупил все понесенные им страдания…

– Ну, и настоящему мужчине, даже если ему ещё не исполнилось и 18 – не правда ли – хитро взглянула на него Милена – полагается отдыхать после ранений, а? – и она мелодично засмеялась. – Ну-ка, давай-ка я намажу нашему герою спинку вкусной мазью, а наши зверятки пусть-ка посмотрят других раненых…

Зверята без лишних слов тут же бросились к выходу, забирая свои медицинские принадлежности. Хотя все остальные раненые уже были обработаны их клонами, наколдованными Миленой (ещё бы, втроем ведь не управились бы…) – случай с юношей был самым тяжелым и сложным –, но Зверята не посмели перечить своей госпоже. Тем более, что работа клонов все равно нуждается в проверке…

И вот уже мягкий крем из какой-то баночки из черного дерева с чудным ароматом корицы приятно прохлаждает горящую спину и боль проходит буквально в считанные мгновения, но что ещё приятней – так это нежные прикосновения таких тонких, таких заботливых пальчиков…

– Как тебя зовут, госпожа?

– Меня? Милена…

– Ты фея, да?

– Не знаю… – вдруг массирующие движения пальчиков остановились, а голос погрустнел. – Когда-то была феей, а потом… Все сложно… – Милена замолчала.

– Прости, красавица… Я не хотел тебя обидеть…

– Да нет, все в порядке… А тебя как?

– Меня зовут Асмунд, сын Гримвальда. Правда… теперь я уже, похоже, ничей ни сын и ни брат… – голос Асмунда пресекся, а массирующие движения вдруг тоже прекратились…

Асмунд резко встал с кровати – боли уже не было, к нему быстро возвращались силы…

– Эй, не грусти… – вдруг потрепала его по плечу Милена. – У нас у всех, и у меня в особенности, есть над чем погрустить, но лучше не стоит… Печаль отнимает силы, а настоящий мужчина ведь у нас, – тут голос её опять стал игриво-ласковым… – не захочет остаться бессильным – ему ещё предстоит много, много битв…

Асмунд повернулся в сторону Милены и их взгляды встретились. И Асмунду стало как-то не по себе… Ему показалось, что черные как ночь глаза Милены проникают в самую глубину его души и читают неизвестное даже ему самому, а ещё… Ещё в них было какое-то совершенно новое, неизвестное до сих пор юноше выражение, которое он ни разу не видел ни в глазах у мамы, ни сестренки, ни деревенских девчонок… Что-то новое, манящее, незнакомое и потому… немножко страшное…

Асмунд покраснел и ему вдруг стало стыдно, что он голый до торса. Он стал искать глазами рубашку, а в это время раздался басовитый голос:

– Кхе,кхе… Госпожа! Трапеза уже началась, ждут только вас…

– Иду, Малыш, иду… – звонко пропела своим мелодичным голоском Милена. – Ну что – пойдем? Разве даме можно появиться на пиру без сопровождения настоящего мужчины? – и она весело рассмеялась, подавая ему новую рубашку…

На трапезе много пили и ели – выжившим надо было немного придти в себя. Яркое солнце, голубое небо были как нельзя кстати. Ярко-красное вино из кожаных мехов весело искрилось в стаканах, мясная похлебка дымилась и вскоре самые пострадавшие уже весело смеялись и шутили. Особенно над шутками Малыша. Тот был известный балагур и душа компании. Правда, все его шутки можно был описать в нескольких словах: женщины, кабаки, пьяные мужики и связанные с этими тремя компонентами приключения… Но именно такие шутки и действовали на людей отрезвляюще.

Когда же Милена показалась за столом, держа за руку покрасневшего от смущения юного Асмунда, им приветливо захлопали, а Гастон, до этого задумчиво и как-то отстраненно смотревший в свой стакан, впрочем, никогда надолго не пустевший, улыбнулся:

– Я рад, что этот юноша выкарабкался… Честно говоря, уже и не надеялся… Одежда на нем так и кипела от этой черной гадости…

– Так своим спасением я обязан вам!!! – вскричал Асмунд и, вырвав свою руку из ручки Милены, бросился на одно колено перед Гастоном, протянул к нему свои руки и закричал, – Примите мою жизнь в свои руки навеки, милорд, ибо она уже не принадлежит мне!

– Охотно принимаю! – снова улыбнулся Гастон и взял ладони Асмунда в свои ладони, как делают издревле бароны и короли Содружества, принимая вассальную клятву. – Мне нужны молодые крепкие ребята. Впереди у нас будет ещё много и много битв… Но знай, что ты поступаешь в "Зеленое Братство" Гастона Отверженного, в братство отважных воинов и настоящих мужчин, но гонимых и потому живущих в лесах как волки и лисы, которым негде и главы преклонить…

Асмунд онемел от неожиданности и только и смог открыть рот и даже не подумал его закрыть – то-то ему показалось лицо этого человека таким знакомым…

– Малыш! Посади парня с братьями, а после обеда выдай ему снаряжение кого-нибудь из убитых… Я беру его в свои оруженосцы. А ты, Милена, сядь со мной… Мне нужно с тобой ещё пошептаться… – и Гастон указал на место по правую руку от себя…

Пир длился едва ли не три часа подряд, пока солнце не стало постепенно клонится к линии горизонта. Когда Гастон заметил, что люди уже почти совершенно оправились от пережитого, он закончил перешептываться с Миленой и громко стукнул по деревянной доске раскладного походного стола.

– Итак, господа! Пир пиром, а нужно решать, что делать дальше… Тварей мы уничтожили, но могут явиться другие, хотя пока наши разведчики молчат… Женщин и детей нужно укрыть в безопасном месте, а вот мужчин, способных держать оружие в руках, я призываю взять оружие убитых и восполнить мой поредевший отряд – впереди у нас много работы – есть очень много других беженцев, которые тоже нуждаются в нашей защите. Есть возражения?

Возражений не было. Решительный властный тон голоса Гастона, его горящие каким-то нестерпимым яростным огнем глаза, пудовые кулаки, массивный подбородок и сжатые губы – все выдавало в нем прирожденного вождя и полководца, чьи команды не вызывают никогда прекословия, за которым хочется идти и которому хочется повиноваться. Особенно в эти, страшные для всех времена…

– Если возражений нет, то женщины и дети отправятся с Миленой и её свитой к Лесной реке, милях в двадцати к югу отсюда. Там мы оставили лодки. По реке вы сможете с помощью речных русалок безопасно добраться до владений королевы Коры… Пока это единственное надежное убежище в округе, я так понимаю? – Гастон выразительно посмотрел в сторону Милены.

– Пока оно надежно, у нас сильная защита, но…

– Этого достаточно пока – кивнул Гастон. – А все мужчины, годные к строевой службе, пойдут за мной. Мы будем все вместе искать других выживших, защищать и спасать их, по возможности.

Одобрительный гул мужской части пирующих, уже изрядно захмелевших, поставил точку на предложении Гастона.

– Ну что ж, не будем терять времени!.. А ты, Милена, будь на связи… Всегда будь на связи, хорошо? – уже потише сказал Гастон и посмотрел в глаза племяннице.

– Не знаю, дядя Гастон, смогу ли… У меня ведь своя миссия есть…

– Нет, Милена, никаких миссий! Ты нужна здесь! Ты нужна людям! А Люк – и не в таких переделках бывал… Он о себе и сам сможет позаботиться… Или твоя интуиция говорит что-то иное? – он улыбнулся и ласково погладил своими грубыми мозолистыми пальцами нежную щечку Милены.

– Моя интуиция говорит, что после моего с Корой колдовства, Люк уже никуда не денется и рано или поздно наши пути опять соединятся, как тогда, в "Королевской Охоте"…

– Ну вот и чудно… А то людей у меня наперечет, а кроме тебя защитить женщин и детей будет некому… – он ласково потрепал по плечу Милену, – не жертвовать ведь мне второй раз ради женщин моим Рольфом? – усмехнулся он, и быстро отправился к своим солдатам отдавать необходимые приказания, а Милена, бросив красноречивый взгляд в сторону своего "настоящего мужчины", начала подготовку к эвакуации беженцев…

…Когда отряд "зеленых" уже был в седлах и Гастон занял место во главе конной колонны, к нему подъехал раскрасневшийся от гордости Асмунд. В серебристой кольчуге с серебристыми пластинами на груди, руках и ногах, таким же шлемом на голове, зеленом плаще, с мечом на поясе и луком за спиной – он и впрямь выглядел как настоящий рыцарь. Он жалел сейчас только об одном – что Милена его не видит!

– Я вижу, амуниция Готвальда тебе пришлась впору… – грустно улыбнулся Гастон. – Он был всего года на два постарше тебя… Надеюсь, ты проживешь дольше… Помни, сынок, самое главное правило в бою – не думать НИ О ЧЕМ, кроме боя, понимаешь?…

Ехали молча. По два всадника в ряд. Лучники шли пешком, чтобы не обременять лошадей, и заодно вели под уздцы запасных лошадей. Ехали по брошенному кукурузному полю, вдоль тракта – беженцы могли ходить только по тракту. Предварительно во все стороны света отправляли конных разведчиков из опытных воинов, новички-то и в седле чувствовали себя непривычно – за три года отвыкли уже, как никак, от верховой езды…

Всюду – картина унылого запустения… Брошенный урожай, брошенные дома, брошенное имущество, мусор и хлам, кое-где – изуродованные трупы, растерзанный плюш зверят, остатки разбитых големов…

– Ваш… ой, прости, старший брат… а у нас позавчера, тоже в брошенной деревне, была засада…

– У вас не было того, что есть у нас, – усмехнулся Гастон. – Наши серебряные мечи при приближении тварей из Леса горят ярким огнем, от поражения этими мечами нет испарений, а если они все-таки бывают – твари иногда сами их изрыгают – маска из серебряной нити, что у тебя спрятана в седельной сумке, предохраняет от ядовитых испарений и вирусов… Так что все нормально, сынок… – похлопал Гастон по плечу Асмунда и первым тронулся по направлению видневшимся в вечерних сумерках стеклянным многоэтажкам с ромбовидными окнами….

– Ой, старший брат, но откуда тебе все это известно – и мечи, и повязки, и… ну и все остальное… Феи тебе что ли рассказали?

– Феям махать мечами несподручно, да и до изрыгающей ядовитые испарения Адской Бездны, бьюсь об заклад, они никогда не добирались… А вот рыцари Авалона издревле охотились на тварей из Леса и проводили вылазки в самую глубину. И у них издревле накопился бесценный опыт, хранимый в строжайшей тайне… Как ты думаешь, сумел ли бы я иначе пролезть в Адскую Бездну?.. Феи думали, что наши вылазки туда – это просто развлечение, а вот теперь вышло так, что только мы – авалонцы – обладаем хоть каким-то реальным оружием против общего врага… – последнюю фразу Гастон произнес уже тихо, почти под нос, самому себе, а потом резко пришпорил коня и скрылся во мгле…

А глубокой ночью на связь с Гастоном вышла Милена и сообщила, что по данным Черного Камня, ближайший поезд беженцев всего в 20-25 милях к северо-востоку, в районе графства Вудлоу… Другой поезд обнаружили в районе Серебристых прудов… Ещё один – далеко к востоку, у брошенной столицы королевства Грунден… А потом ещё один и ещё один…

"Зеленое Братство", несмотря на потери в боях, все больше росло. Из всех поездов Гастон отбирал почти поголовно все взрослое мужское население, начиная с 15 лет, женщин и детей отправлял под усиленным конвоем либо к Коре, либо в восточную часть Содружества. Скоро у Гастона было уже две тысячи всадников и четыре тысячи пеших лучников. "Целая армия" – с гордостью подумал Гастон. – "Прям как у короля Роланда при образовании Содружества…".

Однако набрать людей было мало. Надо было их экипировать. Теперь каждую деревню, каждый город прочесывали тщательнейшим образом. Везде искали серебро – серебряные украшения, утварь, посуду, даже чайные ложки, которое потом расплавляли в переносных печах на колесах, из сплава которого с железом потом выливались клинки, наконечники копий и стрел, вытягивали нити для защитных масок и перчаток. У беженцев реквизировали всех годных к строевой службе лошадей. В перерывах между походами не долго отдыхали – новичков надо было обучать бою. Слава Создателю, большинство умело стрелять из луков, но фехтованию и бою на лошадях приходилось учить почти с нуля. Гастон лично давал уроки вместе со своими бывалыми "зелеными братьями", которые очень скоро превратились каждый в командующего своим отдельным подразделением. Даже Малыш Рольф уже водил под своим началом 200 всадников и 400 лучников…

– Какая главная цель нашего Братства?

– Наша цель – защита Целестии от врагов!

– Почему на нас зеленые плащи и капюшоны?

– Зеленый – цвет жизни и цвет свободы, мы сражаемся за жизнь и свободу против сил мрака и смерти!

– Почему мы – Братство?

– Мы все равны, у нас все – общее, мы вместе делим радости и скорби, походы и привалы, еду и постель. Мы – братья по оружию и братья по призванию!

– Вольно, братья! Я доволен вами…

…Одно только омрачало чело Гастона день ото дня все сильнее и сильнее… Пелена Тьмы… Она отодвигалась на Восток, к сердцу Хартленда, все дальше и дальше, а вслед за Ней отодвигался хотя и существенно выросший за последнее время, но все-таки такой ничтожный по численности отряд "Зеленого Братства"… Пытаться встать на пути этой Тьмы было бы самоубийством… И это – осознание своего бессилия – и тяготило душу Гастона… "Эх, если бы у меня было хотя бы полгода, а лучше год для подготовки… Я бы создал такую армию, такую армию…"… Но не было не то что полгода, не было ни дня свободного, а потому отряд Гастона уходил все дальше на Восток, спасая, по возможности, попадавшиеся ему на пути поезда ещё выживших беженцев…

– Брат Гастон… Скажи… Ну почему мы все время прячемся и отступаем, а? Так и до Авалона рукой подать будет! Может, сделаем вылазку в глубину Пелены Тьмы, а? – спросил Асмунд, натачивая свой меч при свете костра, в лагере под открытым небом. – Ты мне сам рассказывал, что ходил не раз в самое сердце Леса…

Гастон, сидевший над красиво переливавшейся во тьме сине-зеленым свечением проекцией карты Целестии, не отвечал. Он делал вид, будто занят изучением маршрутов движения отряда на завтра, но на самом деле думал о другом… Ему и самому неоднократно приходила в голову эта мысль. Ведь без этого он никогда не узнает о том, что послужило причиной такого беспрецедентного Прорыва, почему Лес вдруг стал таким могущественным, почему его воинство стало таким многочисленным, откуда у него появился этот странный Туман?.. Ответа же на эти вопросы не будет, если они будут только ловить отдельные отряды беженцев, драться с разрозненными кучками странствующих чудовищ и отступать все дальше на Восток… Ответа не будет… Но и бросить на произвол судьбы несчастных людей, без его оружия практически беззащитных, также было выше его сил… И потому он молчал и молчал…

А потом вдруг раздался пронзительный протяжный вой охотничьего рога, протрубивший тревогу, и Гастон с Асмундом в мгновение ока взлетели на седла привязанных к дереву лошадей.

– Твари из Леса тебя подери! Ориентировку, ориентировку давай! – закричал во всю глотку зычным басом Гастон.

– Направление север-север-запад, примерно пять миль, большой отряд вынюхивает наш след, идут сюда!

Весь лагерь ожил и пришел в движение. Воины в зеленом запрыгивали в седла, на ходу закрывая лица масками из серебряной нити, поплотнее закутываясь в плащи, также подбитые серебряным волокном, защищавшие от ядовитой крови и дыма тварей, натягивая перчатки… Лучники вынимали луки, натягивали тетивы и выстраивались в цепь…

– Всадники – назад! Пропустить лучников вперед! Рольф – командуй лучниками, спешься, Асмунд – остаешься здесь, ты хорошо стреляешь.

Гастон пришпорил коня и с всадниками поскакал к противоположной части лагеря для того, чтобы составить ударную группу. А лучники уже вставали каждый на одно колено и прицеливались в темные провалы чащи спереди себя, воткнув заранее вынутые из ножен серебристые мечи рядом с собой в землю, чтобы успеть их быстро выхватить, если противник прорвется прямо на них…

– Ну как, жив ещё? – усмехнулся Гастон, подъехав к Асмунду. – Не ранен?

– Нет… Устал очень только…

– Ты слишком много сил вкладываешь в удар, брат, а потому сильно устаешь… А битва может ведь длится часами, надо экономить… Ну ничего, потренируемся вместе, я тебя научу… – Гастон протянул руку Асмунду и помог ему встать…

Но в этот момент раздался треск ломаемых ветвей и, громко рыча, на поляну выскочили сразу пять гигантских медведеобразных обезьян с шестью лапами у каждой.

– Ого! – присвистнул Гастон. – Таких чудищ вижу впервые… – и тут же вскочил на коня и кинулся вместе с другими воинами им навстречу.

Шестилапая медведеобразная горилла, что бежала впереди остальных, одним движением схватила, как бы зачерпнув руками из миски куски мяса, в каждую лапу по всаднику и одним ударом раздавила их, так что послышался отвратительный треск ломающихся костей…

Но Гастон с копьем наперевес, впереди всех, на коне, на всем скаку, уже подскочил к ней и пронзил низ её живота насквозь… Тварь дико закричала и вспыхнула серебряным пламенем, но не умерла, а ударила ногой по коню Гастона и тот отлетел вместе с всадником далеко назад, как тряпичный мяч… А потом она кинулась, топча людей как муравьев, вместе с другими вперед.

Люди, увидев обезьяну живой после такого страшного удара, неуверенно подались назад, а потом бросились бежать без оглядки, но Асмунд, забравшись на самую вершину высокой сосны и оказавшись таким образом вровень по росту с одной из обезьян, уже натянул свой лук и прицелился прямо в черный провал в глазнице шестирукого чудовища… Звонко пропела тетива и стрела с серебряным наконечником уже вонзилась в глаз… Обезьяна заверещала, бессильно махая в воздухе своими шестью лапами, её череп вспыхнул серебристым огнем, а потом она рухнула замертво…

– Бей в глаз! Бей в глаз! Бей в глаз! – подхватили сотни голосов и вот уже со всех сторон в бегущих и рвущих все на своем пути шестируких гигантов полетели тучи стрел. Но только те, что попадали в глаза тварям, были смертельны…

…Когда последняя обезьяна упала замертво, туман окончательно рассеялся, и Асмунд первым делом бросился искать Гастона…

– Брат Гастон! Брат Гастон! – он переворачивал то один труп всадника, то другой и внутренне содрогался – погибло довольно много людей, да и раны были страшные – перегрызенные глотки, распоротые животы, откушенные конечности, выцарапанные глаза…

– Еле успел воздушный щит поставить… Встречу Азаила – накормлю его сырой олениной до отвала – без его уроков я бы уже раз двадцать был бы мертв… – хмыкнул Гастон, снимая маску с лица…

– Эти… эти… шестирукие… – запыхаясь, прошептал Асмунд.

– Мне они тоже не понравились… В Лесу явно произошло что-то не то, что-то необычное, никогда таких тварей там не было, да и таких живучих к тому же… Возможно, что где-то здесь, брат, скрыта загадка, и от её разгадки, мой мальчик, зависит не много не мало, а существование всей Целестии вместе взятой… – и мужественное лицо Гастона как-то помрачнело и постарело и некрасивая складка прорезала его высокий умный лоб… – Впрочем, мы нужны раненым… Пойдем… – хлопнул Гастон по плечу Асмунда и отправился по направлению к ближайшему месту, откуда раздавались стоны…

– Эй, похоже, белобрысый шевелиться, давай его вырубим, а?

– Да ну, а вдруг помрет… Его допросить сначала надо… Откуда он – оттуда или сверху?.. Все равно ничего не видит да и не скажет… Потащили дальше!

Да уж! Страшный сон обернулся не менее страшной явью. Люка волокли как куль с овощами, а он не только не мог ничего сделать, не применив волшебства, конечно же, но и узнать и увидеть тех, кто взял его в плен… Одно утешение было: "Ну, если меня не убили, если они говорят на всеобщем наречии, если меня будут допрашивать, значит, по крайней мере, это не твари из Леса и не неразумные обитатели подземелий, а как-никак цивилизованные существа… А значит, с ними всегда можно договориться… Тем более что если они реально будут угрожать моей жизни, всегда можно воззвать к Потоку… Ну это уж на самый крайний случай…". Правда, когда тебя волокут по каменному полу – это не очень приятное состояние – спина то и дело натыкается на камешки, болит… Однако это мучение скоро закончилось…

– Эгей! Кого везем?

– Да тут нашли одного, почти на самой границе сидел, спал… Вот тащим на дознание… Тяжелый, как мешок угля! Слушай, подвези, а?

– А что – можно… ну-ка давай-ка, оп-п-п-п-ля! – Люк почувствовал, как один из говоривших взял его за шиворот, а другой за ноги, а потом они его несколько раз раскачали и закинули на какую-то выпуклую гладкую поверхность, прям как крестьяне закидывают мешки с овощами на телеги!

– На, привяжи его, а то соскользнет ещё! – Люк почувствовал, что его привязали к гладкой выпуклой поверхности, а потом…

– Поехали, ха-ха-ха! – Люк почувствовал, что он скорее даже не "поехал", а полетел… Причем в буквальном смысле слова… Потому что сначала он передвигался по земле, потом он почувствовал, что передвигается по стене, а потом – вверх ногами! И причем так быстро – что ветер аж засвистел в ушах! У Люка закружилась голова, его затошнило, и он громко застонал.

– Что? Не нравится каруселька, да? – кто-то довольно засмеялся, густым низким голосом. – А ну, верни её на пол, а то он нас ещё измажет… – скорость передвижения значительно упала и Люк почувствовал, что они вновь движутся по полу, как положено…

…Сколько продолжалась эта гонка в кромешной тьме, Люк не знал. Он только ощущал, что воздух становится все свежее и свежее, а вскоре даже сквозь темную повязку и закрытые веки он стал ощущать присутствие света…

А потом неизвестное средство передвижения встало и Люк почувствовал, что его отвязывают от его спины и поставили на ноги.

– Ну, все, думаю, можно повязку снимать – путь он уже не запомнит. Пусть смотрит, пока может, хи-хи-хи! – раздался гаденький смешок и Люк почувствовал, как с его глаз сняли повязку…

В глаза ударил яркий свет и он инстинктивно сморщился от боли и закрыл их ладонями – слишком много времени он провел во тьме. Когда, наконец, он смог по-настоящему открыть глаза, он чуть не упал от удивления…

Люк стоял у обрыва и смотрел вниз – в чашеобразной подземной долине стоял гигантский город, целиком построенного из горного хрусталя. Многоэтажные дома с блестящими хрустальными стенами с длинными башенками на крышах, на шпиле которых были какие-то яркие светящиеся камни. Камни были прозрачные, но рассмотреть, что же в них находится – было невозможно – просто там было что-то яркое, на что смотреть было больно, но свет из этих камней и освещал весь подземный город. Мостовые все были выложены из золотых кирпичей, по бокам мостовых росли деревья, сделанные из серебра, на которых чирикали золотые и серебряные птички. А в самом центре города стоял огромный дворец из хрусталя грибовидной формы. Он был весь испещрен различными отверстиями-входами, к нижним отверстиям вели простые лесенки, а к верхним – хрустальные лифты, на которых множество маленьких существ, прям как муравьи в муравейник, постоянно поднимались и опускались…

– Что, нравится? Смотри-смотри, белобрысый, может, видишь все это ты в первый и последний раз!

Тут Люк повернул голову в сторону своих мучителей и с удивлением чуть не присвистнул – перед ним стояли два маленьких человечка, ростом по пояс Люку, с длинными оранжево-рыжими бородами, румяными щеками, в темных очках, полностью скрывающих глаза, с широкими мозолистыми сильными руками, коренастыми ногами, одетые в кожаные комбинезоны, кожаные туфли с металлическими касками с фонариками на головах и оранжевыми нарукавными повязками. В руках каждый из них держал металлический прут, по которому пробегали сине-зеленые искры, а рядом с ними стояла огромная, больше человеческого роста тварь – какой-то подземный жук с большими, фосфоресцирующими глазами, и хищными жвалами, с которых падала желтая пена. На жуке с деловым и важным видом восседал ещё один такой же карлик. Он тоже держал в руках электрическую палочку – видимо, она у него играла роль одновременно и поводьев, и шпор, и хлыста…

– А-а! Поболтать захотелось… Как бы не так… Перед Советом Мудрых разговоришься, белобрысик, а пока двигаем к твоему новому дому! – с этими словами, карлик, что стоял слева, прикоснулся своим прутом к спине Люка и тот аж взвизгнул от сильного удара тока. Волосы на голове встали дыбом, а перед глазами поплыли оранжевые круги.

– Это тебе так, на перспективу – хмыкнул карлик – смотри у нас, не балуй больше… Ну все, кум, спасибо за подвоз, а то бы полдня с этим шелупонились! Давай! – сказал карлик и помахал рукой всаднику, а тот, махнув в ответ рукой товарищам, прикоснулся электрической палочкой к левому усу-вибриссе жука и тот мгновенно развернулся в противоположную сторону, когда карлик прикоснулся к центру его головы – то тот припустил обратно в тоннель, оставшийся за спиной Люка.

– А ну пойдем за нами, а то, сам понимаешь, управа на тебя у нас есть! – гоготнул левый карлик и подтолкнул Люка идти направо, вдоль обрыва. Шли недолго, минут десять-пятнадцать, пока не дошли до какой-то странной конструкции – это была грибовидная каменная будка с какими-то хитрыми колесами и шестернями внутри, на которых крепились стальные тросы. Эти тросы затем тянулись куда-то вниз, будучи прикреплены в вершинам специальных стальных башен, поднимавшихся снизу. Когда Люк с карликами подошли к будке, один из них нажал скрытую от глаз кнопку, колеса и шестерни пришли в движение, и вскоре к ним со стороны обрыва "подъехала" металлическая кабинка, прикрепленная сверху к тросу, и остановилась. Люк вместе со своими конвоирами зашли в кабинку, карлик нажал кнопку на передней панели и кабинка вместе с двигающимся тросом поехала вниз, в сторону хрустального города. Люк во все глаза смотрел на это небывалое чудо техники. Видимо, карлики это заметили и довольно хихикнули:

– Смотри, смотри, белобрысая человечина, как жить-то надо! Это вам не на электромобилях да аэронах гонять – которые, между прочим, мы придумали! – тут потрудиться надо, чтобы такую чудовину придумать… Ха! – чтобы лучше смотреть на удивленное и восхищенное лицо Люка, они даже сняли свои темные очки, которые крепились на их голове на специальной упругой ленте, с глаз и одели их на лоб. Люк увидел их глаза, хитрые, шустрые, умные, которые постоянно бегали и казалось ни мгновения не хотели остаться на месте…

Но Люк скоро отвернулся от них и вовсю смотрел на приближающийся город, растущий буквально на глазах. При большем приближении, Люк увидел, что золотые мостовые достаточно широкие и разделены на две части – по одним ходили пешком, а по другим передвигались что-то вроде повозок, в которых возят уголь и руду в шахтах. Они, как и те повозки, передвигались по металлическим рельсам, но в отличие от обычных повозок были оснащены мягкими сиденьями, какими-то рычагами и передвигались сами… Люк молча показал на них рукой…

– А-а-а! Интересно? Во-во, деревня, увидел цивилизацию… Это покруче ваших электромобилей, посложнее… Ваши – точнее, наши тоже, потому что мы их придумали! – электромобили ездят на батареях, заряжаемых от солнца, а наши роллы берут энергию от самих рельс, через которые пропущен ток… А потому они могут ездить круглые сутки, сколько угодно, а ваши – то есть опять-таки наши! – если солнца не будет дня три (мало ли!) сдохнут все и никуда вы на них не уедете, ха! – карлик опять довольно хмыкнул и потер довольно свои маленькие, но широкие как лопаты мозолистые красные ручки – видимо, не часто у них был повод хвастать мастерством своей расы перед посторонними…

Наконец, кабинка на тросе добралась до днища чашеобразной подземной равнины, и карлики вывели пленника к такой же, как наверху, грибовидной каменной штуковине. От неё же начиналась те самые серебристые рельсы, которые как вены и артерии пронизывали все городские мостовые. Один из карликов нажал кнопочку на грибовидном здании и вскоре к ним подъехала свободная тележка. Там были мягкие креслица. Карлик нажал на кнопку на передней панели и тележка на удивление мягко, но довольно быстро поехала вперед. Когда она добиралась до перекрестка, карлик, что сидел впереди, нажимал управляющий рычаг то влево, то вправо, то прямо, и в зависимости от этого вагонетка ехала в соответствующую сторону.

К удивлению Люка, несмотря на обилие вагонеток, в движении царил полный порядок, пеших карликов было очень немного… Зато любопытных было не занимать… Проезжающие мимо них в противоположную сторону роллы, битком набитые карликами – не все из которых имели бороды, было много молодых безбородых лиц и даже женских – круглые мясистые щечки, курносые носики, пухлые губки, белые накрахмаленные чепчики на головах – они все таращились на Люка и показывали на него пухлыми розовыми пальцами, а совсем малютки даже плакали от страха…

– Видал? – толкнул его в бок сидящий рядом карлик. – Многие из наших вообще ни разу в жизни не видели таких громадин… Нечасто они у нас бывают… Даже дети напугались, ха!

А между тем вагонетка двигалась на большой скорости прямо к хрустальному дворцу. Дворец не был окружен никакими стенами – да и здесь, глубоко под землей, они, видимо, не были нужны – зато со всех сторон его опоясывал ров с булькающей водой, от которой поднимался куда-то вверх теплый пар. Теперь-то до Люка, наконец, дошло, почему воздух в тоннеле становился все теплее и теплее, а здесь, внизу, и вообще была комнатная температура…

– Все, все, человечина, все делали вот этими вот ручками, с трудом, с напряжением мысли! – тряс перед лицом Люка красными мозолистыми широкими как лопатка ручками карлик. – Мы – не вы, лентяи и раздолбаи – мы постоянно в трудах, постоянно в поиске, вот! Вы – тупиковая ветвь развития, избалованные трутни! А мы – мы… мы… – карлик, сидевший справа, тыкал себя в грудь большим пальцем правой руки и не мог никак подобрать подходящего слова…

Но подобрать соответствующего слова он не успел, потому что вагонетка уже переехала по мосту ров с теплой водой – видимо, выведенной сюда из какого-то подземного источника – и оказался на территории хрустального дворца – тут была конечная остановка. А потому карлики вывели пленного из вагонетки, которая тут же уехала, видимо, кем-то вызванная, и пошли прямо к хрустальным воротам, к которым через сад из серебряных и хрустальных деревьев, вела золотая дорожка…

– Кто? Куда? Зачем?

– Дозорные из Дальнего Круга, Эрл и Керл, просим аудиенции у Совета Мудрых, ведем белобрысого лазутчика, шпионившего у Врат Дальнего Круга…

Люк тут же протестующее замычал – его возмутила такая постановка вопроса – ни за кем он не шпионил и понятия не имел, что оказался у каких-то там Врат… но в ответ лишь получил весьма болезненный удар электрошоком и предпочел за лучшее помолчать…

– Проходите! – раздался голос и хрустальные створки ворот механически плавно и бесшумно раскрылись…

…Хрустальный Дворец был практически необитаем, но прекраснее ничего на свете Люк ещё не видел… Разве что Золотой Чертог его матери, который ему показывал дядя Азаил…

Дверцы в этом чертоге раскрывались и закрывались сами – бесшумно, быстро, плавно… Лестницы тоже двигались сами, стоило только ступить на одну из ступенек, этажей было – море… Ходы – запутанные и перепутанные… Но – при этом нет никакой стражи, ни придворных, ни лакеев. Хрустальные залы украшены были драгоценными камнями – преимущественно, бриллиантами – однако сами залы почему-то были практически пустые, да и мебели здесь было минимум, а картин, барельефов, мозаик и витражей, как во дворце его матери, не было совсем… Это Люка разочаровало…

Наконец, очередная самодвижущаяся лестница подняла их на новый этаж и они оказались перед массивной дверью, сделанной из чистого серебра, украшенную изображениями герба подземной страны – наковальни и скрещенных над нею молотом и киркой.

Ворота бесшумно открылись и Люк оказался в просторной зале, практически полностью пустой, с красивыми хрустальными колоннами. Зато подняв голову наверх, Люк чуть не ахнул – весь потолок был усеян бриллиантами, а из яркого серебра была сделана луна – потолок изображал ночное небо, которого подземные жители были навсегда лишены…

Люка подтолкнули в спину и он пошел вперед и в середине залы он увидел большое круглое пространство. Окружность пространства – это круглый стол, разбитый на сектора. Каждый сектор стола был окрашен в свой цвет, повторяющий цвета солнечного спектра – от красного до фиолетового, в каждом секторе стояло кресло соответствующего вида на котором сидел седовласый карлик с длиннющей, почти до носков длинных туфель с бриллиантом на кончике, бородой. На карликах были бархатные костюмы, серебряные цепи с различными символами, серебряные обручи на головах, волосы у них были длинные – до плеч, а на плечах – короткие плащи. Облачение у них было одинаковым, но разных цветов, соответствующих цвету сектора. Его уже ждали – все карлики внимательно смотрели на пленного.

Люка отвели в центр круга и только теперь сняли с его рта повязку, мешавшую ему говорить…

Люку хотелось бы, конечно же, сказать им в лицо пару ласковых сразу же, но он сдержался. Хотя карликов встречать ему доселе не приходилось, но он за три года странствий достаточно о них наслышался, чтобы знать, что народец этот крайне обидчивый, злопамятный и сварливый – начинать с ними беседу со взаимных угроз и ругани было чревато… Тем более, что эти старцы явно были здесь не теми, кто позволяют с собой ТАК говорить…

Все карлики в серебряных обручах долгое время, со всех сторон, осматривали Люка, внимательно, пронзительно, испытывающе. Люку это жутко не нравилось, особенно когда тебе смотрят в затылок… Ему нестерпимо хотелось оказаться спиной к стенке, но здесь, в центре круга, это сделать было невозможно…

– Докладывайте! – вдруг прервал напряженное и неприятное молчание Красный.

Эрл и Керл почтительно поклонились и, перебивая друг друга, – каждый из них хотел показать, что именно он сыграл главную роль в пленении лазутчика "сверху" – и даже иногда и отталкивая друг друга назад, они рассказали, что нашли незнакомца спящим у Дальнего Круга, покрепче усыпили его, потом связали и доставили его сюда. При этом Эрл вынул из-за пояса изъятую у Люка золотую лучевую трубку и продемонстрировал карликам в серебряных обручах свою находку, к пущей зависти Керла…

При виде золота глаза у старцев жадно заблестели и они оживленно зашушукались. Фиолетовый, ближе всего сидевший к Эрлу, выхватил штуковину из его рук и стал внимательно рассматривать. Лучевая трубка пошла по рукам, послышались цоканья языками, одобрительные возгласы и восклицания…

– Осторожно, Ваши Величества, – не выдержал Люк. – Не нажимайте на спусковой крючок, она может выстрелить!

Эрл и Керл схватились в ужасе за головы, а разноцветные старцы побелели от гнева.

– Какие такие "Величества"! И кто тебе дал право говорить, человечина! – закричали они во весь голос, перебивая друг друга, но все-таки оставили золотую лучевую трубку в покое, а Эрл и Керл уже взяли на изготовку свои электрические прутья…

– Ставят ли в вину чужестранцу, что он не знает обычаев чужой для него страны, досточтимые старцы? Ставят ли в вину человеку, если он предупреждает вас об опасности?

Разноцветные старцы переглянулись и одобрительно закивали головой, а Красный поднял предупреждающе ручку и Эрл и Керл остановились в полушаге от Люка…

– Кхе, кхе, кхе… – важно кашлянул в розовый кулачок Красный. – Ты прав, человек, твое невежество в обычаях подземного народа простительно… А твое оружие наши мудрецы ещё будут иметь возможность изучить и испытать… Знай, человек, что у подземного народа нет королей, как у человечин, мы – свободный народ, у нас – республика, и назвать нас королями – значит, смертельно оскорбить не нас, нет! – но весь от века свободный народ бирдингов! Мы – семеро мудрых – не короли. Мы главы семи родов нашего народа, самые старые, самые опытные, самые премудрые, мы – Совет Мудрых – и этим все сказано… Впрочем, довольно с тебя, не мы должны отвечать тебе, а ты – нам. Отвечай немедля – и это облегчит твою участь, если ответишь искренне и честно! – кто ты? с какими целями ты проник в наши секретные тоннели?

Люк взял небольшую паузу, нужно было решить, что говорить этим старцам, а о чем говорить не нужно, но при этом говорить максимально правдоподобно, а потому в истории должна быть большая часть правды, и лишь совсем немножко лжи… И правдоподобная история вдруг родилась в его голове сама собой…

– Меня зовут Люк, я простой охотник из "Королевской Охоты", небольшого поселения наверху. В трехлетнюю годовщину коронации Их Величеств короля Роланда и Эсмеральды, прям во время празднеств, на нашу деревню напали какие-то твари… – тут Люк сделал многозначительную паузу и обвел взглядом тех старцев, которые попадали под угол его обзора. Старцы как-то заерзали на креслах и испуганно стали переглядываться друг с другом и догадка Люка о связи этого подземного города с тоннелем в Лес, а, значит, и с его тварями, подтверждалась сама собой… Старцы явно знали очень и очень многое…

– …так вот, – простодушно, с совершенно невинным, ни о чем не подозревающим, видом, продолжил Люк. – на нас напали эти твари, кто кинулся куда, а я забежал в какой-то дом – уже и не помню какой – там был какой-то подвал, я туда нырнул и…

– и… – напряженно прошептали старцы, крепко хватаясь своими цепкими пальчиками за золотые набалдашники на ручках кресел.

– и тут грохнул взрыв, меня завалило, а потому я не смог вылезти обратно, я стал искать другой выход ну и… нашел какой-то тоннель, пошел по нему и шел до тех пор, пока не устал, лег отдохнуть, ну а остальное вам уже известно…

Старцы перевели дух. Слова о том, что проход завалило, явно принесли им облегчение. Но все же лица их оставались встревоженными и испуганными.

– И это все? – недоверчиво спросил Красный, прищурив правый глаз.

– И это всё! – с совершенно невозмутимым видом сказал Люк, хлопнув длинными ресницами своих глаз.

– А почему это ты, – вдруг спросил Желтый, приподнимаясь в кресле, – не пошел в противоположную сторону, а? Почему пошел именно сюда?

– А потому, глубокоуважаемый, – вежливо поклонился ему Люк, – что оттуда плохо пахло! – и все старички вдруг прыснули от смеха, Желтый покраснел и быстро сел на свое место.

Но это был совсем коротенький всплеск веселья, вскоре лица старичков стали опять мрачными и серьезными. Они о чем-то стали перешептываться и переговариваться. До Люка доходили только отдельные слова или обрывки фраз: "Прорыв", "а Предел на что?", "крылатые девчонки", "невероятно", "они слишком близко", а также совершенно загадочные и непонятные – "а Излучатель?", "Первичный субстрат" и – "Безликий"!

– Безликий? Безликий! – не выдержал Люк. – Что вы знаете о Безликом?

– А ты откуда о Нем знаешь? А? – подозрительно посмотрел на него опять Желтый, прищурив правый глаз.

– Я… Я… Я видел его… в "Королевской Охоте"… – выдохнул Люк, сказав полуправду.

– В "Королевской Охоте"!!! Уже!!!! – карлики повыскакивали с мест. И тут уже невозможно было разобрать вообще, что они говорят друг другу.

Наконец, первым пришел в себя Красный – видимо, он был председателем. Он сел на свое место и стал звонить в серебряный колокольчик.

– Господа! Господа! Сядьте, пожалуйста, на свои места! Стыдно перед чужеземцем Совету Мудрых впадать в панику! – и громко откашлялся.

Все старички-карлики сели на свои места, но было видно, что каждому из них явно не по себе. Их розовые щечки побелели, губы и ручки дрожали, лбы и переносицы избороздили глубокие морщины…

– Что все это значит, досточтимый Совет Мудрых? – искусно изображая недоумение, громко спросил Люк. – Что происходит? Уж не боитесь ли вы вторжения из Леса? Уж не думаете ли вы малодушно, что Их Премудрость и Сообщество фей оставит нас на растерзание этих тварей? Когда я прятался в подвал я слышал громкий взрыв и я знаю, что его произвели наши небесные покровительницы – они защитят нас, не бросят, и нас, ну и вас тоже!

Однако внимательно глядя на лица старичков, он заметил на них кислое выражение, как от оскомины – они явно знали больше, чем хотели показать, однако никто из них и не попытался возразить на "правоверные" слова Люка…

– Кхм, кхм, кхм… – опять прокашлялся Красный. – Ваш допрос, чужестранец, закончен. Мы видим, что вы оказались на территории нашего государства случайно. Мы скорбим о постигшей вашу родину участи. А потому мы не будем стирать вам память за то, что вы увидели здесь (хотя на это мы имеем полное право!), тем более, что ничего секретного вы и не увидели… Однако и отпустить вас обратно мы не можем. Тайны нашего города должны умереть вместе с вами. А потому мы определим вас в один из семи кланов нашего города и попросим вас остаться на вечном поселении у нас. Мы подберем вам девицу из нашего народа и вы станете нашим гражданином. Такие прецеденты у нас уже были. Думаю, Совет не будет возражать против моего предложения – раздался одобрительный гул. – А чтобы вы не вздумали убегать… – не успел Люк переварить все вышесказанное, как сзади к нему подлетели, видимо, получив соответствующий молчаливый знак, Эрл и Керл и в одно мгновение вонзили ему в спину свои электрические пруты…

Удар был такой силы, что волосы Люка встали дыбом, а от его тела повалил пар… И он рухнул без сознания на пол…

…Очнулся Люк на мягком ложе. И вздохнул с облегчением. Давно он не лежал на таких мягких перинах, укрытый мягким пуховым одеялом, на подушке. Он был помыт, от кожи пахло цветочными ароматами, в свежей ночной рубашке. Волосы были пушистыми и судя по всему – аккуратно пострижены. Люку даже показалось, что ему просто все это снится… Он ущипнул себя за щеку, но видение не пропало… Люк оглянулся. Он лежал в уютной круглой комнатке с оранжевыми обоями, оранжевыми занавесками. Все здесь дышало чистотой, уютом, комфортом. Люк протяжно зевнул и потянулся. Надо вставать… Все происшедшее накануне казалось каким-то идиотским сном…

– Госпожа! Госпожа! Господин Люк уже проснулся… – раздался какой-то металлический голос. "Скорее всего, голем из домашней прислуги", – подумал Люк…

– Да, да, я слышу уже… Он так сладко зевает!… А у меня и завтрак уже готов… А ну-ка поднимай-ка его, будем нашего Люка кормить! – раздался мягкий низкий грудной голосок какой-то невидимой хозяюшки…

– Почему это "поднимай"?! – возмутился Люк. Тон голоса невидимой хозяйки навел на него неприятные воспоминания его полугодового плена в кокосовой роще, хотя это казалось произошло так давно, как будто бы в прошлой жизни… – Я и сам встану!

– Тише! Тише! Тише! Люк, дорогой, только без резкий движений! Вколи ему обезболивающего, быстро! – послышались быстрые шаги, стук металла о паркет и в вену Люка вонзилась игла. Приятное ощущение покоя тут же расползлось от локтя по всему телу. Боль ушла…

– А теперь поднимай его, сади на кресло… Да осторожнее, железка ты неуклюжая!

Люк почувствовал как осторожные руки из металлозаменителя взяли его как младенца и подняли с ложа и вот он оказался на мягком кресле с колесами и смог наконец увидеть свою хозяйку…

…Это была довольна миловидная карлица, ростиком как и все остальные карлики – по пояс взрослому человеку – с копной апельсиново-рыжих волос, убранных под белый накрахмаленный чепчик, жизнерадостным розовощеким круглым личиком, курносым носиком, хитрыми и игривыми желтоватыми глазками, пухлыми ручками. Она была одета в длинное платье "колокольчиком" до пят оранжевого цвета, а поверх него был одет белый накрахмаленный передник. Ручки у неё были белые, испачканные в муке, мука была даже на кончике её носика и на щечках и подбородке с ямочками… Она приветливо улыбнулась и присела в реверансе:

– Меня зовут Апельсинка! И я ваша супруга из Оранжевого Клана. Прошу любить и жаловать. А это мой помощник – голем Астур. Он будет вам помогать во всем, в том числе и в ваших, мужских, делах, правда? – тут она хитро подмигнула голему. – А я возьму на себя все остальное – буду вас прогуливать, кормить и… ну в общем все остальное. Мы вас вдвоем будем любить и уважать. Я думаю, мы легко сойдемся характером. Я не из строптивых… – и тут Апельсинка радостно и заливисто засмеялась…

Люк хотел что-то сказать, но вколотое лекарство совершенно отключило его разум. Нет, думать он думал, но с трудом, а выговорить ничего не мог уж точно. Он лишь вяло кивнул головой, а хозяйке этого и было достаточно.

– Ну что ж, Астур, вези господина к столу, я как раз пирожков напекла… Вы с чем пирожки любите? С земляникой, персиком или капустой? Видите ли, я ещё не знаю ваших вкусов, мы потом с вами обязательно сядем вместе и вы мне все-все расскажете – что вы любите, какие фрукты, овощи, блюда, какой покрой одежды… Все, все… Чтоб я не экспериментировала, не ошибалась… Хорошо? Ну вот и чудненько. Астур, да кати же быстрее, а то у меня так все пирожки остынут… Давай… Вот так… Повяжем салфеточку… Чудненько… А теперь, давайте я подую, а то обожжетесь… Ам, ам… ну вот и умница… У нас, знаете Люк, с мужчинами совсем плохо… То там пропадет бедолага, то тут… Народ мы неспокойный… То тут золото ищем, то там… Ну и… У меня у самой три жениха пропали… Ну ничего, мы с вами так заживем… Вы уж точно никуда не пропадете – хихикнула Апельсинка – накладывая кашу в тарелку. – А теперь, Астур, ротик-то ему держи, будем кормить, а то пирожки пирожками, а каша – это самое главное… Правда, золотко?..

А потом была прогулка по саду, который располагался рядом с их домом. Правда, жили они почти на самом высоком этаже, а потому спускались в хрустальном лифте… Прогулку Люк плохо помнил… Астур мягко и осторожно вез кресло-каталку, Апельсинка что-то щебетала, причем успевая одновременно говорить и с ним, и с големом, и с проходящими карликами, карлицами и карлятами, и даже сама с собой… Карлики и карлицы в оранжевом почтительно кланялись Люку, называя его почему-то "братом Люком", а карлята сначала боялись, а потом с радостным визгом бросались ему на колени – для них он был совершенно небывалой игрушкой-великаном, ещё бы – они доходили ему едва до колена… – и теребили его за все доступные им части тела – за волосы, за нос, за уши, за пальцы, за щеки, за воротник оранжевого камзола карличьего покроя…

После прогулки был обед – ещё более сытный и обильный – потом ванная, массаж… Вечером его повезли в маленький ресторанчик в подвале соседнего дома. Там были уютные оранжевые занавески, веселые пухленькие официантки, играли громко скрипки, дудки, волынки, деревянные флейты, губные гармошки… Карлики и карлицы в оранжевом отплясывали веселые "прыгательные" танцы, пили пиво и темный эль из больших даже для человека кружек, весело рыгали и смеялись… При появлении Люка они весело рассмеялись и кинулись обнимать и целовать Люка и Апельсинку, поздравлять, желать счастливой совместной жизни, а Люка называли опять "братом Люком". Их угощали копченым окороком, элем, яичницей с ветчиной и жареными колбасками. И танцевали в их честь веселые хороводы… А потом были игры в карты, домино и шашки… Люк плохо помнил, что было потом…

А когда приехали домой, словоохотливая карлица рассказывала ему сказки и говорила о том, что у них будет много-много маленьких карликов и тогда она эти сказки будет рассказывать уже им…

Ближе к ночи голем уложил его в постель и ушел в соседнюю комнату, а маленькая Апельсинка между тем крепко-крепко прижалась своим горячим тельцем к Люку и ласково прошептала на ушко:

– Ничего-ничего, привыкнешь… У нас уже жили такие же "попаданцы" сверху, как ты… И ничего, не жаловались… У нас тебе будет хорошо. Мы за своих – горой, а какие у нас жены… у людей таких не сыщешь! Все будет хорошо… – её пухленькие ручки крепко обняли его шею, губки крепко прижались к его губам и он почувствовал, как кругленькая карлица осторожно забирается к нему на грудь и на живот, ну точь-в-точь прям как ласковая кошечка на хозяина….

…На следующее утро действие лекарства прекратилось, сознание снова стало ясным и четким, речь к нему вернулась, и Люк решил больше не испытывать судьбу с резкими движениями. Ясно было одно – если боли были в районе позвоночника, значит, дело было плохо – карлики, в безумном желании сохранить секретность своей обители любой ценой, могли его если не сломать, то что-нибудь там повредить, сделав его на всю жизнь прикованным к креслу-каталке…

А потому Люк не стал до поры до времени делать резких движений и спокойно позволил голему себя поднять, сводить по всем необходимым делам, помыть в ванной и переодеть в свежую, приятно пахнущую цитрусовыми оранжевую одежду, а потом отвезти к завтраку…

– Ой, мое золотко уже просн-у-у-у-улось… А я как раз нажарила тебе яичницу с колбасой и кашку на молочке… – всплеснула руками просто светящаяся от счастья Апельсинка. – Я вижу лекарство уже перестало действовать… Глазки у нас… осмысленные – Апельсинка отдернуло веко одного глаза и посветила на глазное яблоко маленьким фонариком… – На свет – ре-а-ги-руют… Ну и чудненько… А теперь кушать, кушать, набираться сил и хорошего настроения! – Апельсинка радостно засмеялась и побежала хлопотать у очага.

– Апельсинка! Послушай… Ты очень добрая и хорошая женщина! Я ценю твою заботу, ты молодец… Вчера из-за лекарства я языка связать не мог… В общем, Апельстнка, ты должна мне помочь…

– Конечно, мое золотко, конечно, мое сокровище, конечно, бриллиантик мой ненаглядный, – закудахтала Апельсинка, выставляя на стол тарелку с яичницей, горшочек с ароматной кашкой, крынку молока и наливая кипяток в заварный чайник… – у нас что-нибудь болит, золотко мое? Или зайка хочет погулять? Или…

– Да нет же, нет! Да послушай ты меня сначала!

Апельсинка встала как вкопанная и недоуменно захлопала своими длинными густыми ресничками, смотря в лицо Люка…

– Апельсинка, ты пойми, вашему городу и вашему народу угрожает смертельная опасность! И эта опасность тем более сильна, что она напрямую связана со мной! Твари из Леса – знакомо ли тебе это название?

– З… знак…комо… – прошептала Апельсинка и с трудом опустила свое пышненькое пухленькое тельце на оранжевый мягкий стул рядом с Люком.

– Это хорошо. Ты пойми, Апельсинка, эти твари прорвались через Предел. Их – не счесть! Они уже уничтожили "Королевскую Охоту", они прорвутся и к вам – тем более, что тоннель, по которому я к вам и попал, НАПРЯМУЮ ведет в Темный-Темный Лес!

– Аххххх! – взвизгнула Апельсинка и побелела. Крынка с молоком упала на пол и разбилась вдребезги.

– Более того, малышка ты моя, – я говорю тебе это по секрету, так как уверен, что ты искренне относишься ко мне хорошо!!! – ЭТИ ТВАРИ ОХОТЯТСЯ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ЗА МНОЙ – И ОНИ, УЧУЯВ МЕНЯ, ПРИДУТ СЮДА!!! Единственное спасение для вас – если я немедленно убегу отсюда! Помоги мне бежать – и ты спасешь и свою жизнь, и жизнь твоего оранжевого клана, и всего твоего народа!!! Помоги мне!!! – почти закричал Люк, сжимая её розовую пухленькую ручку своими руками.

Томные золотисто-желтые глаза Апельсинки наполнились слезами, несколько капель скатилось по побелевшим от волнения и страха пухленьким щечкам, она мелко затряслась…

– Я… я… сама… не… могу…

– А кто? Кто может?

– У м-меня… б-братцы… родные… Эрли и Керли… Они тебя… п-поймали… п-подарили мне… любят…меня… – и залилась слезами, обхватив своими пухленькими ручками шею Люка. Люк обнял в свою очередь её и громко зашептал:

– Тише, тише, малыш, все хорошо, все хорошо… Ты можешь им все объяснить, попросить о помощи?

Апельсинка быстро вынула из карманчика пышной оранжевой юбки "колокольчиком" оранжевый платочек и вытерла слезки.

– У тебя в позвоночнике – штырь металлический… Его можно вынуть… Если я попрошу их – они сделают это ради меня…

– Ради всего вашего чудесного города, ради вашего народа, ради…

– Я все поняла, милый, но с одним условием – я убегу с тобой, куда бы ты ни пошел…

– Это невозможно! Твари идут за мной по пятам… Я им нужен… Я, а не ты…

Апельсинка опять громко взвыла, торопливо механически вытирая разлитое молоко и собирая черепки веником в совок, но ничего не сказала…

… А через пару часов пришли уже знакомые Люку Эрл и Керл – серьезные, мрачные… Правда, одеты они были в оранжевое, а не как тогда – в кожаные комбинезоны…

– Твари бешено атакуют Дальний Круг, наша оборона изнемогает… На поверхности – пустыня… Скоро они будут здесь… – тут же, с порога, выпалили оба, пряча глаза.

– Сестра…

– Сестра нам сказала все… Ты солгал на Совете – никакой ты не охотник. Ты тот, кого ищет Безликий. Ты его Источник… – и кулаки обоих братьев крепко сжались и Люк очень пожалел, что лучевой трубки у него с собой нет – в таком беспомощном состоянии они его задушат голыми руками, а руки у них ой какие крепкие…

– Я… я не понимаю, о чем вы говорите… Какой такой Источник? – пытаясь выиграть время, быстро заговорил Люк, лихорадочно оглядываясь в поисках какого-то выхода из положения.

– Из-за тебя Он появился и перебил в Хранилище Первичного Субстрата почти полтысячи наших, и жениха Апельсинки, и нашего отца, и других…

– Я… я…

Братья пододвинулись к нему вплотную. Эрл уже схватил его за плечи и яростно их тряс.

– То-то я гляжу, он белобрысый как фея – у человечин таких не бывает! Да и борода у него не растет! Надо было перерезать ему глотку, пока он спал.

Но в тот момент руки из металлозаменителя с силой оттолкнули Эрла от Люка и стали между братьями и Люком.

– Господа! Я вынужден вмешаться. Хозяйка запрограммировала защищать своего мужа…

– Да к Безликому мужа! Этот белобрысый мутант во всем виноват! Скоро его безликая морда будет здесь и всем нам крышка! – истерически закричал Эрл, а Керл просто залез в карман и вынул до боли знакомую Люку золотую лучевую трубку…

– Надо готовить эвакуацию… Прежде всего, женщин и детей… Ну и золото, драгоценности конечно же… зашьем им в платья и сумочки… – нервно проговорил Красный… Остальные члены Совета мрачно молчали. – Всех мужчин мобилизовать, големам сменить программы на боевые, выводить жуков, многоногих, огненных червей, боевых ящеров, огнедышащих улиток… Всех… Все, что мы имеем… Немедленно связаться с другими городами Гильдии – надо их предупредить, да и нам нужно убежище… – Красный ходил по кругу, секретарь – юный карлик с короткой ещё бородой – торопливо записывал протокол… – На крайний случай – будем топить город кипятком …

Возникла пауза, только раздавались гулкие шаги Красного и сдавленное пыхтение остальных старичков…

– А я ведь вам говорил, старые дураки, я ведь вам говорил ещё когда! – внезапно закричал фальцетом Красный. – Когда эта образина только выплыла из Хранилища Субстрата, я говорил – надо сматывать удочки, надо уходить, а вы – феи все контролируют, "ЖАЛО", "Премудрость"… – Тьфу, на вас, жлобы… Денег они пожалели, жил золотых… А теперь – где это "ЖАЛО", где "Премудрость"? Где Хранительницы Предела? Тю-тю! Мы создали эту канализацию своими руками, а когда её прорвало – нас теперь все это дерьмо расхлебывать и оставили наши белобрысые покровительницы, мать вашу!!! – взвизгнул Красный, а остальные карлики спрятали свои головы, закрыв уши руками.

– Какую такую "канализацию"? Какое такое "дерьмо"? – раздался звонкий металлический голос и прям в открытое окно на самом верхнем этаже Хрустального Дворца шагнул словно бы из ниоткуда, из воздуха, высокий человек, целиком сотканный из огня. Его волосы – языки пламени, его руки и ноги – пылающие языки, плащ – пламя, а голова – солнечный диск, из безглазых глазниц которого струились ослепляющие лучи-прожекторы…

Красный заорал, остальные карлики-старички бросились врассыпную вместе с секретарем… Но Его они не интересовали. Он протянул руку и Красный взлетел в воздух, словно бы его глотку сжимала чья-то невидимая рука. Он задыхался, извивался как червь на рыболовном крючке, пускал слюну, пухленькое личико его посерело…

– Скажешь? – зазвенел металлический голос.

– Ска-шу… – прохрипел Красный – и тут же рухнул мешком на пол.

– Знай, что с тобой говорит Люцифер – третья ипостась Потока Непобедимого Солнца. Только я могу спасти твою землю от Безликого. А теперь говори мне все без утайки. И побыстрее…

– Да… Повелитель… – все ещё хрипя и потирая обожженную шею маленькими ручками, проговорил Красный… – Безликий, мой Повелитель, – стоя на коленях и молитвенно сжимая свои руки на груди дрожа всем телом говорил Красный. – Это твоя Тень, это твой Двойник, твой родной брат…

– Я догадывался об этом… Дальше… Почему…

– Все дело в желании фей сделать людей добрыми и хорошими, убрать у них все злое, агрессивное, страстное – темную сторону человеческого естества…

– Хватит лепетать! Так я у тебя тут до Последнего Суда стоять буду… Дай-ка мне свою руку… Ну же, не бойся… Вот так… А теперь мне нужна твоя память… ВСЯ твоя память, ВСЕХ твоих предков, до конца…

ВСПЫШКА, ЯРКАЯ ВСПЫШКА… Свет спадает, а потом… Поток образов, как кадры чьих-то сновидений, поток в Потоке, новое совершенно новое Знание… Сокрытое от всех… знание…

– Ай-яй-яй-яй-яй!!! – заверещал карлик пронзительно.

Но в ответ ему раздался только тот же самый мелодичный металлический смех.

– Мы бы посоветовали тебе быть поосторожней, Наш бородатый друг, здесь, в Астрале, совершенно другие законы пространства и времени, расстояния и притяжения, и тебе лучше не экспериментировать с ними без нужды, ах-ха-ха-ха!!!

Карлик гневно насупился – его что – для насмешек и издевательств сюда тащили за тридевять земель, в самом деле!

– Ну да ладно, не сердись… Дадим тебе совет… Ты крепко-крепко зажмурь глаза и представь мысленно, что ты стоишь на земле, а перед тобой – три матово-белых трона на которых сидим Мы… и иди к нам! Вот и все! Ах-ха-ха-ха-ха!

Карлик действительно крепко зажмурился, прям как ребенок перед новогодней елкой, ожидая подарков, а потом…

Внезапно он, движимой какой-то невидимой силой, вдруг вновь принял нормальное положение, колпачок сам подлетел к нему и оделся на его голову, а сам карлик спокойно пошел по воздуху, как по земле, и вот, уже через какую-нибудь пару минут стоял у трех тронов матово-белого цвета, на которых сидели три ослепительно прекрасные молодые женщины в пурпурных туниках, пурпурных сандалиях, с золотыми обручами на лбах с большими рубинами в центре. Все три женщины были феями – у них сзади были прозрачные крылышки, сложенные на спине на манер крылышек пчелы, когда она не летает – с длинными до пояса золотистыми волосами, вьющимися на кончиках, большими голубыми, чистыми как горные озера, глазами, алыми губками, чуть курносыми носиками… Но при всей своей молодости и красоте, они казались древними как горы, а в каждой черте лица и тела сквозила поистине королевская властность, величие и достоинство. Это были древние могущественные Повелительницы с внешностью совсем юных девушек…

– Можешь открыть глаза… Возьми этот лунный камешек, он зафиксирует твое положение, а то улетишь ещё куда ворон костей не заносил, ха-ха-ха! – зазвенел опять металлический смех. – Давно Мы не смеялись так – позабавил ты Нас… – вдруг в руках у карлика как бы из воздуха оказался матово-белый камешек, как будто бы кусок луны, отколовшийся и каким-то невероятным образом упавший на землю – свет, от него исходивший, точь-в-точь был как свет от луны… Карлик сжал в руке камешек, а потом положил его в карман своего камзола и почувствовал себя заметно уверенней…

– Я… я… я…

– Не надо. Перейдем сразу к делу. Тебе незачем знать слишком много об этом месте. У нас есть более важные дела. Докладывай, что вы сделали за это время – голос стал опять серьезным, бесстрастным, непроницаемым. По-прежнему, говорила Вторая из Трех, но её белоснежные руки, лежащие на подлокотниках матово-белого кресла, были соединены с руками других Двух, а их головы согласно кивали, показывая тем, что говоримое Второй – Их общая воля…

– Ваша Премудрость, – уже уверенно, не боясь никуда улететь, поклонился Премудростям карлик, делая земной поклон, – Совет Мудрых посовещался по поводу Вашего предложения и сделал кое-какие расчеты… – тут карлик достал из левого кармана камзола маленький хрустальный шарик, нажал на какую-то невидимую глазу кнопку и шарик стал излучать из себя радужное свечение. А потом внутри этого свечения стало появляться изображение, которое росло буквально на глазах, пока не заполнило все расстояние между карликом и Триединой Премудростью. – По нашим расчетам выходит, что котлован под Хранилище должен быть не менее 50 квадратных миль, глубиной в 20 миль, оптимальное для рытья место мы тоже разведали – это Зеленый Лес, всего в 30 милях от нашего города, – карлик указывал своим маленьким розовым пальчиком на светящуюся в воздухе голограмму – на ней действительно проступило изображение котлована глубоко под густым зеленым лесом – он довольно далеко располагается от людских владений, так что в случае чего – опасность людям угрожать не будет…

– И это самое главное условие, достопочтенный, – прервали его сразу три Премудрости одновременно, приподнимая брови и указательные пальчики правых ручек…

– Да, да, Ваша Премудрость, – торопливо закивал головой карлик. – Именно это мы и положили в основу наших расчетов, именно это…

– А дальше…

– Дальше надо будет прорыть колодец, на поверхность, чтобы Испарения Первичного Субстрата могли найти выход, – на голографической схеме стал виден тоннель, проходящий от центра котлована до центра леса, венчающийся колодцем…

– Но нельзя допустить…

– …Да-да, Ваша Премудрость, да-да, – поспешно закивал седой бородой карлик, – совершенно верно, нельзя допустить, чтобы Субстрат покинул пределы Леса, а потому колодец будет покрыт сверху грибовидной крышкой – вот она, на схеме, – на голограмме колодца четко проступило большое покрытие в виде шляпки гриба, – здесь субстрат будет конденсироваться и в виде капелек скатываться по "шляпке" прямо на землю…

– А дальше?

– А дальше он будет принимать произвольные формы – никто не знает какие – вы же понимаете, каков Источник субстрата, такова будет и его конечная форма… – прямо пропорциональная зависимость…

– Да, да, Мы понимаем… А что насчет входа?

– Да, Ваша Премудрость, только что собирался перейти к этому… – опять поспешно затряс бородой карлик. – Вот, посмотрите, здесь будет Приемник чашеобразной формы, здесь, здесь, здесь и здесь – всего пять – они будут впитывать сигналы Излучателя из Астрала, а вот по этим каналам они будут передавать Отражения прямо в Субстрат в Хранилище – на голографической схеме проступили пять чаш, спрятанных за густой травой в разных частях леса, от которых шли какие-то трубки по шахтам к подземному котловану, в котором находилась какая-то черная кипящая жидкость…

– Замечательно… Значит, вам удалось разобраться в Наших несколько сумбурных заметках… Это радует… Думаю, установка и настройка Излучателя здесь у вас не займет много усилий и времени…

– О…

– Тебе поможет Хранитель Башни… Он намного сообразительней и намного расторопнее, чем кажется на первый взгляд… Он в курсе всех наших дел и Мы постоянно пользовались его консультациями и советами…

– Да, Ваша Премудрость…

– Ну а как риски? Не выйдет ли субстрат из-под контроля?

– Не думаю, Ваша Премудрость… Излучатель ведь будет настроен только на людей – я так понимаю? – а среднее излучение отрицательно заряженной энергии у человека не больше 30, 40… ну, максимум, 50 эр в год. Даже если у нас будет, скажем, невероятно, 500 миллиардов человек, получаем, 25 триллионов. Делим на ёмкость концентрата, прибавляем коэффициент поглощения, учитываем неизбежные потери при конденсации… Получается в среднем при окончательном оформлении отрицательной энергии 10000 фунтов чистой биомассы в год. Это, примерно, при среднем весе человеческого тела в 50 фунтов – всего 200 средних человекообразных субпродуктов в год, соответственно чуть более 20 в месяц…

– Ну и замечательно, – облегченно выдохнули все Три Премудрости, с замиранием сердца и в то же время с восхищением глядя на то, с какой ловкостью карлик манипулирует сложнейшими расчетами прямо в своей такой умной седой маленькой головке… – думаем, с таким количество биомассы справится даже отряд самых обычных фей, даже "ЖАЛО" трогать не будем – издержки почти ничтожны, а выгоды – колоссальны… – и Премудрость, совершенно забыв про карлика, вдруг как какую-то ненужную маску, сбросив со всех трех Лиц-Ликов бесстрастие и отрешенность, просияла какой-то удивительно детской наивной и непосредственной, радостью – она мечтательно закатила глазки, скрестила ручки на груди и ослепительно улыбнулась… – всего-навсего крошечный отрядик фей, один город карликов и… миллионы и миллионы людей – самых любимых творений Создателя – подумать только! – будут наслаждаться вечным миром и гармонией, покоем и счастьем! Все злое, все мрачное, все тяжелое и грязное, что порождает человеческие сердца, вся эта пена, эта извечная тень… все это будет уходить в небольшой резервуар, а его побочные выбросы будут легко уничтожаться небольшим отрядом наших сестер, а люди будут жить спокойно и счастливо – их не будет тянуть ни на преступления, ни на насилие, ни на гнев, ни на печаль, ни на мятеж, ни на беспокойство… Спокойное существование… О, ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР!!! Плантации Цветов Забвения опустеют, армия и полиция прекратит существование и досадный эпизод с этим неблагодарным и сумасшедшим Риккаредом – НИКОГДА-НИКОГДА не повторится вовек… – все три Премудрости легко и звонко рассмеялись, а потом поднялись со своих престолов и, подойдя вплотную к карлику, по очереди его обняли и расцеловали:

– Мы наградим тебя, Греф, по-королевски! И за расчеты, и за работы – за все! Знай, Греф Красный – карлик упал перед Премудростями на колени, а все три девушки в пурпурном возложили на его голову правые ручки – что отныне ты и твои потомки из Красного клана будут навеки председателями Совета Мудрых с правом решающего голоса, что твой город будет отныне главой Гильдии Подземных Рудокопов, что твой город будет получать от нас по десять тысяч золотых полновесных авалонских дукатов ренты в год за содержание Хранилища, что вам будет дана монополия на все заказы от Сообщества фей во всех товарах – от предметов роскоши до оружия, что, наконец, вы будете под Нашим непосредственным покровительством, а это…

– …а это, – подхватил дрожащим от волнения голосом карлик Греф, – самый драгоценный, самый несравненный Ваш дар, о котором мы, жалкие земляные черви, и мечтать не могли… – и Триединая Премудрость снисходительно подала все три своих белоснежные правые ручки, пахнущие медом и цветущими розами, чтобы карлик их с неподдельным благоговением облобызал…

– И больше ничего, никаких рисков? – вдруг резко спросили все три.

– Никаких, Ваша Премудрость, совершенно никаких… Правда, эксперименты на реакции субстрата на разные препараты ещё до конца не завершены, в частности, на взаимодействие с человеческой кровью, солнечным светом и…

– Это не важно… Субстрат полностью изолирован. Со стороны фей – уж точно. А с вашей стороны…

– О, не беспокойтесь, Ваша Премудрость, не беспокойтесь… У нас такая охрана будет, что и мышь не проскочит… Вся военная мощь нашего города – избавленная Вашими стараниями теперь от бесконечных войн с чудовищами – будет служить только на обеспечение безопасности… Уже дан приказ о формировании элитного корпуса Хранителей Пути – никто не проскользнет… Другое дело, что и с Вашей стороны нам бы не помешало содействие…

– Какое? – подняли брови все три Премудрости.

– Если к нам попадут нелюди – никто живым не уйдет, а вот если в тоннели проникнут люди… Мы же не можем их убивать – Священные Принципы незыблемы для нас…

– Мы понимаем… Позволяем вам удалять у них память или оставлять у себя на пожизненное поселение – так и Священные Принципы будут нерушимы, и секретность объекта сохранена…

– Да будут трижды благословенны Ваши дни! – и карлик упал ниц, поочередно целуя каждую из мягких пурпурных сандалий Их Премудрости…

Вспышка… Яркая вспышка… Ничего не видно…Свет режет глаза, а потом… потихоньку угасает…

…Знакомая Хрустальная Зала, в которой размещается Совет Мудрых. За круглым столом сидят шестеро мудрецов. Их лица встревожены, глазки бегают, пальцы барабанят по крышке стола, они переглядываются и перешептываются. А седьмой – красный – чем-то похожий на предыдущего красного карлика, только вот ростом чуть пониже, да телом пошире, ходить кругами по внутреннему пространству окружности, заложив ручки за спину, смотря только себе под ноги, а в центре окружности стоит карлик в кожаном комбинезоне, кожаном шлеме с темными очками на нем и в кожаных сапогах, с длинным металлическим прутом, по которому бегут искры…

– Ты уверен, Грозли, в том, что увидел? Ещё раз все вспомни, как было…

– Да уверен я, уверен, ваши Премудрости! – с надрывом, всплескивая ручками, воскликнул кожаный с видом, который бывает абсолютно у всех, кому не хотят верить на слово… – Это был… это был… в общем, сижу я себе сижу у Аппарата… а тут вдруг… все запикало, запиликало… ну, сирена, значит… Я с фонариком полез… смотрю… опа! Прибор показывает 50 000 эров – самую предельную величину! И я уверен, Создателем клянусь!, что это был не конец – просто прибор зашкалило, ну не мог он больше показать, НУ НЕ МОГ, не рассчитан он на большее… А потом – ну, Субстрат, закипел, ну прям как суп на огне, а потом – как вышел из берегов Хранилища… Ну и мы побежали…

– Побежали?! Побежали?! – закричал что есть силы Красный, а потом сорвал у себя с головы атласный колпачок и принялся его топтать в гневе ногами. – ПОБЕЖАЛИ!!! Хранители Пути называется, твари из Бездны вас подери!!!

Грозли рухнул на колени и молитвенно воздел руки, губы у него задрожали….

– Ну как же, ну что же, ну как же… Ну волна такая была… Мы бы… погибли… ну и… – Грозли замолчал, сжав крепко-крепко руки в замок, так что кончики розовых пальцев побелели от напряжения, вздохнул виновато и замолчал…

– Ну и что там теперь, в Хранилище?

– А от чего была передозировка-то?

– И что теперь будет, а? – посыпались со всех сторон на бедного Грозли вопросы остальных мудрецов Совета…

– Немедленно посылаем кого-то из толковых Хранителей наверх, в 6-й Отдел "ЖАЛА" – у них есть все данные наблюдений за атмосферой, солнечной активностью и так далее – пусть выяснят, от чего могло быть такое сильное излучение… А в Хранилище посылаем экспедицию… думаю, 500 Хранителей достаточно – естественно, с големами, с машинами и всем прочим снаряжением… Надо узнать на месте, что там произошло, что требуется починить, ну и… все такое прочее… Кто из Совета возглавит экспедицию? Есть добровольцы?

Ответом ему было глухое молчание… Все старцы стыдливо спрятали свои глаза – руки у всех предательски дрожали.

– Тогда пойдет Оранжевый!

– Да будет так! – облегченно выдохнули остальные пять старичков, а оранжевому ничего не оставалось, как подчиниться единогласной воле Совета…

– Есть ли ещё какие-то сведения об экспедиции?

– Ваши Премудрости, – мрачно и тихо проговорил кожаный, смотря на носки своих сапог. – Они уже третий день не выходят на связь…

– Ставь запись… БЫСТРО! – не своим голосом прокричал Красный и отвесил кожаному оплеуху. Тот вынул дрожащими пухленькими ручками хрустальный кристалл из нагрудного кармашка кожаного комбинезона и, отойдя от центра круга между столами членов Совета, вставил в круглое отверстие шар, тот засветился ярким светом и в его нежно голубом свечении стали проступать черты каких-то голографических фигур…

…По темному тоннелю идут тысячи и тысячи серебристых големов с тяжелыми огнеметами наперевес, у дула которых горит синенький язычок пламени, а на их спинах – баллоны с искусственным драконьим огнем, сзади бесшумно едут подряд десять пятиместных "кротов" на больших колесах – у них впереди большие металлические лапы для рытья горных пород и острый мощный бур для сверления, а на башнях – огнеметы.

– Курс 5-03, восток-восток-юг… Скорость – 5 миль в час, приборы показывают сильную энергетическую активность, больше 10 000 эр… Продолжаем идти на источник Излучения…

– Промотай, промотай… – махнул рукой Красный.

Хранитель в кожаном прикоснулся к кристаллу и фигурки на голограмме стали двигаться очень быстро… Но вот тоннель стал подходить к концу и где-то впереди показалось устье какого-то огромного широкого грота… Фонари на лбах големов, так и на "кротах" – направили множество лучей вперед, пытаясь увидеть что ТАМ, впереди…

– А тут останови, быстро! – приказал Красный.

– Голем ?12-98, ?12-98, как слышите?

– Слышу отлично, господин…

– Что видите прямо по курсу, что там с Хранилищем?

– Все спокойно, господин… Только излучение превышает все допустимые пределы…

– Так, слушайте внимательно, старший Первого отряда – поворачивай налево, старший Второго – направо, а мы поведем машины прямо вперед… Оружие держать наизготовку, приготовить Анализаторы, будем сканировать, все что попадется… Как поняли?

– Так точно, господин, приступаем к исполнению…

Голограмма четко показывала, как големы разделились и по очереди направлялись в разные стороны внутри грота, а "кроты" ехали, не сворачивая, прямо…

Изображение пропало – такое впечатление, что и големы, и "кроты" просто растворились. Видимость – нулевая…

– Ну и темнотища же здесь… Туман какой-то странный… Как связь… Да помехи какие-то… Эй, ?12-98, 12-98, как слышите? Как слышите, повторяю? 12-06, как слышите? 12-09? 12-15? Проклятье, связь прервалась… Слушай, Мерль, вылези посмотри, а? Куда они провалились? Только очки надень, маску и плащ… Излучение просто зашкаливает…

– Ну как, слышишь? Мерль, слышишь? А?

– Слыш… Помех… Нул…

– Что там наверху? Что? Что видишь, докладывай!

– Нич… Тум… Нул…

– Ой… Созд… Тут что-то… на нас… Силы Поднеб…! Без…

– Без чего? Без чего, Мерль! Без чего!!!!

– Без… Без… Без… Лик…

– И… и… это… все…? – судорожно сглотнул слюну Красный, комкая в ручках колпачок.

– Все… – мрачно сказал Кожаный. – После этого "Безликого", как я понял, больше ничего… Никакой связи, ничего…Три дня…

– Приказываю… приказываю… – захрипел Красный, судорожно махая ручками, как испуганная курица – крыльями – Взорвать Путь к Хранилищу…

– Но… но… но… – закричали со всех сторон, как бы проснувшиеся ото сна премудрые. – Там могут быть выжившие!

Но Красный вдруг кинул в одного из них свой колпачок и все мудрецы затихли. А потом он молча повернулся опять к Кожаному и тихо сказал:

– Поставь передатчик от "ЖАЛА"…

Кожаный поставил другой хрустальный кристалл в отверстие в центре круга. Появилось розовое свечение и в нем – золотоволосая и голубоглазая тоненькая, с виду такая хрупкая, фея с нарукавной повязкой и медальоном с изображением рассерженной пчелы, выпятившей вперед свое жало, сидящая за столом, в медицинском халате и очках.

– Приветствую Совет Мудрых славного города Унтервальда! – натянуто улыбнулась она. – До нас дошел ваш посыльный, но мы не решились передавать наши сведения ему… Оно засекречено первой степенью…

– Совет готов выслушать вас – сухо сказал Красный, одновременно делая выразительный жест рукой. Кожаный понял его и быстро покинул Хрустальную Залу…

– Что касается вашего запроса… Нами выяснено, что в атмосферу было выброшено буквально четыре дня назад рекордное количество солиума, превышающего все мыслимые пределы. Мы затрудняемся сказать сколько, но по самым скромным подсчетам – 50 триллионов эр, если не больше… – у всех советников при этих словах задрожали руки, а Красный взял платочек и стал дрожащими ручками торопливо вытирать пот с лысого лба.

– Вы… вы… вы… можете… определить… Источник…

– Точно – нет… Выброс произошел слишком быстро и теперь вещество распылено… Но судя по всему, это Северное полушарие, Полярные Пустоши… Аномалия явно наблюдается там… Мы уже послали туда сестер из 1-го Отдела, они ведут исследования… Как будут результаты, сообщим… А что произошло у вас? Что-то с Хранилищем?

– Д-да… У нас тоже – аномальный выброс энергии… Похоже, начались какие-то непредвиденные реакции в Первичном Субстрате… что-то вроде мутации… мы не контролируем ситуацию… Совет отдал приказ замуровать… законсервировать Объект… У нас… у нас… пропала экспедиция… пять тысяч големов, пятьсот Хранителей с Оранжевым Советником…

Было видно, как на голограмме лицо феи изменилось, побелело, губы плотно сжались…

– Вы… думаете… это связано?

– Я в этом уверен… Излучатель реагирует только на особей человеческой расы, только их отрицательную энергию он собирает в Хранилище… Но как это связано с выбросом солиума, о котором говорите вы, я, честно говоря, не знаю…

– А я знаю… или, кажется, знаю… – прошептала фея…

Все члены совета напряженно направили свои взгляды на красивое голубоглазое юное лицо в больших важных очках на голограмме, затаив дыхание…

– Есть только один человек во всей Целестии, который может быть Источником выброса ТАКОГО количества отрицательной энергии… – это тот, кого мы зовем "солнечный ублюдок"…

– Какой такой… ублюдок…?

– Внебрачный сын человека по имени "Принц" и Непобедимого Солнца, которого нам так и не удалось найти после смерти этой сумасшедшей ведьмы… Он мутант, он в значительной степени состоит из полупогашенных частиц солиума, так как его родители были инфицированы, а это вещество, как известно, до конца не выводится из организма и вызывает мутации во втором поколении… Видимо, этот змееныш сумел как-то подключиться к Потоку, который мы тоже так и не смогли обнаружить, и в этом состоянии он подпал под луч Излучателя, а поскольку заряд Потока измеряется триллионами эр, излучение отрицательной энергии его в триллионы раз превосходит дозы обычного человека…

– Вы… вы… вы… – забегал по периметру круга Красный, судорожно вырывая волоски из своей роскошной белой бороды. – Вы… вы… вы понимаете хоть, что у нас тут будет при таком излучении!!! Наши формулы, субстрат, Хранилище… да они и не рассчитаны на ТАКОЕ!!! Это же… Да у нас тут… Все взорвется, как перегретый паровой котел, твари из Леса вас подери!!!!!!!!! – заорал Красный. – Немедленно отключите Излучатель в Астрале! Немедля!!!! – и замахал ручками на фею.

– Но, милейший, мы не можем… – испуганно захлопала длинными ресничками фея. – В Астрал имеет доступ только сама Триединая Премудрость… Да и потом – вы же знаете, что стоит нам его отключить… Люди начнут выходить из-под контроля – начнутся убийства, преступления, насилия, да Создатель только знает, что тут начнется… Священные Принципы…

– Да к тварям из Леса ваши "принципы"!!!! – заорал Красный. – Если мы его не отключим или не устраним Источник, все это дерьмо из всей этой канализации выльется наружу – и вся Целестия засмердит, как помойная яма! Вы – ЭТО – понимаете????

Фея сжала губы в трубочку и немного промолчала, постукивая тоненькими пальчиками по крышке стола.

– Мне нужно доложить лично Её Верности. Только она может непосредственно говорить о таких секретных вещах с Их Премудростью…

– А нам, а нам, твари из Леса вас подери, что нам делать прикажете?! – заверещал, брызгая слюной карлик, махая ручками, сжатыми в кулачки.

– Взрывайте Путь, как и планировали, замуровывайте, запечатывайте – как знаете, в общем, и… ни слова… никому… Вы знаете, что за разглашение тайн Сообщества под грифом "секретность ?1"…

Красный судорожно сглотнул. Ни быть распыленным, ни, в крайнем случае, навечно потерять всю свою память, а, значит, и личность, ему не хотелось…

– Да будут трижды благословенны ваши слова, Старшая Сестра… – прошептал он.

– Будем на связи! – сухо, поджав губы, сказала Старшая Сестра 6-го, научно-исследовательского и конструкторского, отдела "ЖАЛА", и голограмма потухла.

На этот раз пауза длилась почти полчаса. Никто не в силах был нарушить молчание. А потом Красный повернулся лицом к Совету и, мрачно ухмыльнувшись, сказал:

– Каково будет решение Совета?

– Взрываем и замуровываем всеми доступными средствами Путь – все остальные мрачно кивнули в знак согласия.

– Предлагаю вместе с этим начать эвакуацию всего нашего города в более безопасное место…

– Немыслимо… невозможно… глупо… столько всего построили… благоустроили… куда пойдем… где жить будем…

– "ЖАЛО" во всем разберется, Их Премудрость все сделает, нет никаких оснований для паники, а Путь мы запаяем так, что даже сотня огненных червей вместе взятая не прогрызет стену! – остальные советники одобрительно загудели, а Красный одел свой колпак и, сгорбившись в три погибели, шаркающей походкой глубокого старика молча покинул Совет…

…– И это все? – громыхнуло Огненное Существо, изрыгая вместе с воздухом из легких язычки пламени, как заправский дракон.

– Д-да, Повелитель, – продолжая стоять на коленях, дрожащим голосом прошептал Красный.

– А как ты догадался, что Безликий – моя тень?

– Путем умозаключения, господин… Хранилище – это своеобразный театр теней, это отбросы темной энергии каждого человека, преобразуемой в чудовищ Темного-Темного Леса… Вы, досточтимый Люцифер, тоже человек, но очень необычно могущественный за счет того, что вы находитесь в Потоке, а Поток – в вас, а потому Ваша тень, ваша темная сторона, проецируемая Излучателем, неизбежно будет и более могущественной, и вполне может обладать новыми, необычными для обычных "теней" свойствами, например…

– …разумностью, одушевленностью, личностью…? Ты это хотел сказать? – громыхнул Огненный Человек.

– Да. Это… Но это – мои умозаключения, я не видел Его…

– Хм… – хмыкнул Люцифер.– Думаю, это поправимо… Я чувствую Его силу… Он скоро будет здесь…

– Эй, кто бы ты ни был, назовись! – дрожащим голосом пискнул Роланд и легонько толкнул ногой шевелящееся "бревно".

– Розовый крокодил! Крокодильчик! – закричал в ужасе Роланд, обхватив не шевелящееся прохладное мягкое тело руками. – Скажи, что здесь произошло!? Что здесь происходит!? Почему Розовое Озеро пересохло!? Почему погибли Цветы Забвения!? Почему?!

Но сколько бы он ни тряс розового крокодила, добиться от него ни слова ему не удалось…

Голубые глаза Роланда наполнились слезами, грудь сотрясали рыдания, руки сжались в кулаки и он поднял глаза к небу и… только сейчас заметил, что все небо свинцово-серого цвета, нет ни вершка голубого цвета, не видно солнышка…

И Роланд побежал. Он бежал, увязая ногами в ещё влажном рассыпчатом розовом песке, больше не обращая внимания на полусонных розовых крокодилов и когда-то летающих осьминогов – ими оказались еле шевелящиеся сгустки – смотреть на все это не было сил. Он хотел бы найти хоть кого-нибудь, кто внятно смог ответить на вопрос – что произошло с Островом Фей? Что здесь ВООБЩЕ происходит, в конце концов?!

…Он не знал, сколько он пробежал, но очнулся он оттого, что споткнулся обо что-то и полетел вверх тормашками, уткнувшись носом прямо в кучу рыхлого песка.

Роланд быстро вскочил и оглянулся. Он стоял на кучке розового песка… Впрочем, не на обычной кучке, потому что кое-где остались полуразрушенные строения, напоминавшие башенки, домики, мостики… "Ой, да это ж я на чей-то песочный город свалился… Ай-яй-яй… Кто-то ведь его строил… Обидится ещё…". Роланд сразу же вспомнил, что похожие городки из речного песка делали его детишки и им бы не понравилось, если бы их кто-то вот так вот небрежно разломал…

Роланд оглянулся вокруг в поисках неизвестного строителя и… так и присел от удивления прямо на горку с песком…

В двух шагах от него, сзади, у самой кромки песочной кучки сидела… Нет, не ребенок, не мальчик и не девочка, но… совершенно взрослая фея!

В грязно-белой, измазанной песком тунике, спутанными распущенными золотистыми волосами, босиком, без сандалий… Но что ещё удивительней – без обруча анализатора, обычного для всякой феи, и без знака на шее, обозначающий ранг… Лицо её было опущено к земле, свободно падающие спутанные золотистые пряди полностью скрывают лицо… Она молчит, как смерть. Похоже, что судьба песочного городка, так неуклюже разрушенного Роландом, её совершенно не волнует…

– Простите, прекрасная госпожа, – смущенно проговорил Роланд. – Я, кажется, раздавил ваш городок… Поверьте, я не хотел… Мне очень жаль… – и покраснел.

Фея даже не посмотрела в его сторону, но из-за завесы из прядей волос раздался тихий, едва слышимый шепот.

– Сядь со мной, Роланд – и голос этот показался Роланду смутно знакомым…

Он послушно сел, механически послушно – за годы супружества с Прекрасной Феей он привык уже к тому, что любое слово феи для него – это закон…

А ещё одним законом, как можно догадаться, было то, что негоже первому разевать рот и совать свой нос в дела фей без спросу – если нужно, фея сама все расскажет или подаст явный знак, что вопрос задавать можно…

Не то, чтобы эти две нормы были какими-то приказами, навязанными Роланду женой, нет… Просто за долгие годы супружества эти нормы проникали в повседневное поведение Роланда постепенно, исподволь, совершенно неосознанно, закрепляясь в строгую привычку, такую же, как, например, ежедневная чистка зубов, умывание рук перед едой или "спасибо" и "здравствуйте", которые мы даже не помним порой, когда нам в первый, а то и во второй и третий раз просили сделать это наши родители…

А потому Роланд тихо сидел рядом с феей, с закрытым прядями лицом, а та, в свою очередь, не торопилась ничего говорить и также тихо сидела рядом с ним – создавалось впечатление, что она, как и розовые крокодилы и когда-то летающие осьминоги, была в полусонном состоянии…

Вдруг Роланду стало так жалко, так жалко все, что он видел вокруг – и пересохшее Розовое Озеро, и опавшие Цветы Забвение, и крокодильчиков, и осьминожек, и разрушенный песочный городок, и эту таинственную печальную фею, что он не выдержал – и… зарыдал… Громко, по-детски, размазывая по лицу слезы и слюни, трясясь всем своим телом…

– Кому из нас больше пристало плакать – тебе или мне, Роланд? – раздался мягкий шепот, как шебуршание осенних листьев от легкого порыва ветра.

От удивления Роланд перестал плакать и посмотрел на фею. А потом, внутренне дрожа от поразившей его мысли, он протянул руку и отвел в сторону одну прядь длинных волос, мешавших увидеть лицо и вскрикнул…

– Добро пожаловать на Остров Фей, Твое Величество – тихо прошептала фея и грустно улыбнулась. – Прости, что прием не соответствует твоему высокому сану… – и в голосе послышалась легкая ирония…

Но Роланд не услышал этой иронии, он был просто поражен тем, что он увидел! Белое как полотно лицо с бледными, чуть синеватыми губами, как у утопленника, впавшие щеки, резко обнажившие скулы, некрасиво обозначившиеся морщинки у переносицы и уголков губ, но самое главное… мертвые стекляшки голубых глаз, как у детской куклы, а не живого существа, невидящие стекляшки глаз…

– Кто ты?! – вскрикнул от ужаса Роланд и отпрянул в сторону. – Впрочем, не говори! Не хочу знать, не хочу, не хочу! – истерически закричал он. – Скажи только, что здесь происходит? Что случилось с Островом Фей и как я тут вообще оказался? Может, все это всего лишь кошмарный сон… – в голосе Роланда прозвучала робкая нотка надежды…

– Удивительная ирония судьбы… – отстраненно прозвучал шепот феи, которая медленно зачерпнула в свои ручки горсть песка и стала просеивать его через свои тонкие пальцы. – Круг замкнулся… Он тоже споткнулся о мой замок из песка и разрушил его – и с этого началась моя подлинная жизнь, а теперь ты – полная его противоположность, его антипод – делаешь то же самое, знаменуя её конец…

– Конец? Конец чего?! – вскричал Роланд, но вместо ответа бледная фея тихо поднесла свой тонкий пальчик к губам, а потом она раскрыла объятия и Роланд, сам не зная почему, вдруг оказался в них и крепко-крепко обнял фею.

…– Ну, вот и чудно, ну вот и чудно… – прошептала она. – Успокоился, да? – наконец, сказала она, отрывая Роланда от своей груди. – Бедный мой человечек! Ты даже не подозреваешь, как мне сейчас больно… за тебя, за всех вас, бедных маленьких человечков, таких беззащитных, таких слабых, таких… таких… – в стеклянных глазах печальной феи затеплились искорки жизни, а её руки скрестились на груди так, как будто у феи на руках маленький младенчик, которого она силится прижать к груди, укрыв от всех треволнений окружающей жизни и, возможно, опасностей её… И тут Роланд услышал, как из бледно-синеватых губ феи раздалось тихое пение… Прислушавшись, он слышал какие-то неразборчивые слова, но эти слова складывались в рифмы… "Ба! Да это ж колыбельная! Обыкновенная детская колыбельная!" – догадался Роланд, разобрав с трудом рифму "спи – усни"… – "Не безумна ли она?" – тут же подумал он.

Сердце Роланда защемило от жалости к ней. Он слегка обнял фею и привлек к себе и прошептал на ушко "Все будет хорошо! Все будет хорошо!" и погладил её по спутанным золотистым волосам.

– Нет, Роланд! – вдруг совершенно неожиданно раздался осмысленный голос феи. – Хорошо уже не будет, пока вы не найдете себе новую Премудрость! Премудрость, которая сможет спасти висящий над пропастью, мир от почти неизбежной погибели…

– Ты… ты… вы… вы… – указывая дрожащим пальцем правой руки на неё только и смог проговорить он.

– Приятно познакомиться, Роланд… Мое имя Стелла… Боюсь, оно мало что тебе скажет, но это лучше, чем ничего… И я не безумна… Просто мой разум периодически погружается в грезы, в сумерки, он как бы засыпает… Тьма растет, поглощает Целестию и это сказывается на мне, на всех нас, феях… Мы слишком связаны с Целестией, если угодно, мы её мозг и нервы, такими нас сотворил Создатель, а потому болезнь Целестии – это наша болезнь, моя… болезнь…

– Значит, Безликий – это не мой кошмар… – прошептал Роланд. – Значит, он реален?!.. Ой, да что же это я, да что же это… Да как же… – он подскочил к Стелле и, схватив её за плечи, быстро затряс их и закричал:

– Но ведь Он же сказал, что придет за мной! А Она сказала, что они скоро будут везде! И кто же нас защитит от этого? Кто? Где же феи? Где Триединая Премудрость? Кто?!

– Она перед тобой, Роланд… Точнее, её одна треть… Я – Вторая из Трех…

Роланд некоторое время непонимающе тупо смотрел на бледное лицо некогда всемогущей Владычицы и никак не мог придумать, что же ему сказать или как поступить. Ему казалось, что то, что происходит, происходит не с ним, а с кем-то другим, что это всего лишь дурной сон или розыгрыш, и скоро, через пару минут, все станет на свои места и он вновь вернется к своим привычным делам – прогулкам по лесу, купанию и играм со зверьками и птичками… Но ни розыгрыш, ни сон упорно не хотели прекращаться, хотя он прождал и две, и три, и четыре минуты…

И тут Роланд спросил первое, что пришло ему в голову, чтобы хоть как-то заполнить паузу:

– Ну а где остальные Две и где Их Верность?

– Не знаю… Мы все разошлись в разные стороны… Я ушла сюда… Здесь я впервые встретила своего мужа, давно… Здесь меня впервые посетил Создатель… – глаза Второй немножко оттаяли, ожили, в них появилось какое-то чувство, чувство ностальгии, приятной тоски по давно утраченному прошлому…

– И все-таки, Ваша… Стелла – непривычно выговорил незнакомое имя Роланд, крепко взяв руку феи в свою и присев на песок. – Объясни мне, что здесь произошло – от этого ведь зависит, как мне поступать, что делать, я ничего не понимаю!

– А что тут понимать? – усмехнулась Стелла и горько улыбнулась. – Разве непонятно? От нас отвернулся Создатель, вот и все, как когда-то от моего мужа Азаила, когда он не оправдал Его доверие, а тот, от кого отвернулся Создатель, утрачивает свою премудрость и совершает безумные поступки… Азаил нарушил волю Создателя и был низвергнут в подземелья Скалистых гор. Мы нарушили волю Создателя и по нашей вине Целестия находится на грани погибели.

– Безликий?! – воскликнул Роланд.

– Да…

– Кто он?!

– Я не знаю… Но знаю, что он – порождение темной энергии человеческих страстей, которую мы, при помощи специального Излучателя, конденсировали в резервуаре под "Темным-Темным Лесом", чтобы люди были спокойными, добрыми и не стремились совершать преступления, мятежи и другие непотребные поступки… Если угодно, это была своеобразная "канализация" отбросов человеческих душ, побочные продукты которой – чудовищ Темного-Темного Леса уничтожали феи-хранительницы, в том числе и твоя горячо любимая женушка… – тут Стелла опять печально улыбнулась…

– И… почему…

– Я сама не знаю, Роланд, но почему-то совсем недавно, всего несколько лет назад, эксперимент вышел из-под контроля. Появился Безликий… стали пропадать феи… потом покушение на тебя… потом пропала экспедиция карликов-хранителей… Точной причины мы до сих пор не знаем, да и не знаем, как победить эти твари… Все достижения нашей цивилизации отказываются работать там – анализаторы и аватары не действуют в странной темной пелене, которую научился испускать Темный-Темный Лес, наша техника плавится от испарений убитых чудовищ… погибла вся армия "ЖАЛА", цвет нашей расы и теперь тьма упорно идет на Восток – и остановить её уже не в наших силах…

Роланд слушал все эти откровения Стеллы и не мог поверить своим ушам. Одна мысль о том, что чудовищные твари толпами бродят по его родной земле, что они пожирают людей, животных, что гибнут растения, деревья, что Фея – его любимая Фея – находится в опасности… – пронзила его сердце и он просто не мог сидеть сложа руки!

– Да как же… да как же… Да как же вы можете сидеть тут и обо всем этом говорить, а?! Там погибают люди! Люди погибают, Целестия! Зверушки, птички! Моя Фея! А вы тут… Да вас же Создатель поставил хранить, а вы тут… Плачетесь! – и тут вдруг Роланд почувствовал в себе дерзость какую-то что ли, какую-то необычную для его мягкого характера силу, он вскочил на ноги сам, а потом резко взял Стеллу за руку и поднял её с ног тоже. – А ну, прекрати хныкать, нам тут Целестию надо спасать, а?! А ну стоять! Я приказываю! – и топнул ножкой по песку. – Такова моя королевская воля!

Бледные губы Стеллы растянулись в улыбке – уж очень не вязались такие слова как "приказываю", "моя королевская воля" с этой почти мальчишеской, щупловатой, долговязой фигуркой, с такими хрупкими кистями рук, больше присущих писцу, чем воину, детскими кроткими глазами и мягкими, даже изнеженными, чертами лица.

– Помимо твоей воли есть ещё воля Создателя – возразила Стелла. – А я со времени появления Тьмы из Леса уже не чувствую его присутствия в моей душе… Он оставил меня… и моих дочерей…

– А мне все равно, что ты там себе чувствуешь! – притопнул ногой Роланд – Как вы тут у себя на советы собираетесь, а? У нас колокола есть на башнях, а у вас? Во что можно ударить? Мне нужно собрать срочно всех фей, срочнее некуда!

– Это будет сделать трудно… Почти все феи в спячке…

– В спячке? – удивленно уставился на неё Роланд.

– Да, в спячке… Видишь ли… без Премудрости Сообщество не жило никогда… когда мы сложили с себя регалии – это вызвало шок… Видишь ли, феи – не люди, мы не можем жить сами по себе, мы – как рой пчел… Без матки пчелы погибают… Нам нужна новая Премудрость, а Её может выбрать только Создатель…

Больше слушать Роланд не стал. Хотя у него вертелся на языке вопрос – "почему же вы тогда сложили регалии" – но он его не задал, так как беседа явно пойдет опять по замкнутому кругу – она опять скажет, что Создатель оставил её и т.д. и т.п. Он просто взял Стеллу на руки – благо, она, как и все феи, была легкая и тонкая, как пушинка – и просто побежал, побежал куда глаза глядят…

– Куда это ты бежишь? – недоуменно спросила Стелла.

– Куда-куда… В Розовый Чертог, куда ещё! – воскликнул Роланд – этого вопроса он ждал, так как все равно не знал, где он находится.

– Так он же в другой стороне! – сказала Стелла и Роланд, обрадовавшись, повернул в противоположную сторону…

…Розовый Чертог представлял из себя не менее жалкое зрелище… Да и Розовым его теперь трудно было назвать… Его живые дышащие колонны, расходящиеся кверху в стороны, напоминая тем самым лепестки исполинского цветка, были уже не розового, а бледного цвета, да и дышали они очень редко, едва раз в три-четыре минуты…

Роланд вбежал со Стеллой на руках прям в центральную залу и, отыскав глазами, три престола на возвышении, посадил в центральное кресло Стеллу – она не сопротивлялась – и встревожено оглянулся на бесконечно уходящие куда-то вверх круговые трибуны, раскрашенные в разные цвета радуги, соображая, что же делать дальше – как пробудить это сонное царство…

– Котенок?! Щенок?! А вы-то тут что делаете! А?! – воскликнул Роланд, не веря своим глазам от радости.

Оба Зверенка радостно бросились в объятия хозяина и заголосили, перебивая друг друга:

– Хозяйка послала нас с тобой… Эвакуировать… Детишки… Осленок… Увяло… Заснули… Исплакались…

– Так, стойте-стойте, торопыжки! А ну не плакать и не рыдать! Говорите по порядку! – и опять Роланд топнул своей ножкой, приняв на своем полудетском лице такое не свойственное для него выражение строгости.

– Да как тут не плакать, мр-мяу, хозяин! – вытирая глазки лапкой, мяукнул Котенок. – Сначала все хорошо было. Вас привезли сюда, спать уложили в цветок…

– А-ав! Чтобы вы, значит, хозяин, раньше времени домой-то не запросились, а-ав! Внизу-то опасно! А-ав! – поддакнул Щенок, преданно виляя хвостиком.

– Вот-вот, мяу, а потом, вдруг все вянуть стало, феи летать перестали, вода из озера пропадать и… – тут уж Котенок не мог дальше говорить и зарыдал, а вместе с ним завыл, как всякая собачка, и Щенок.

– Так, все, хватить плакать – слезами горю не поможешь! – а то я сам с вами тут заплачу! Если вы здесь, Осленок с детишками тоже, да?

– Д… да, мяу, тоже… Они… в бывшей Школе Фей… – Котенок, рыдая, неопределенно махнул куда-то лапкой.

– А-ав! И Принц Алоис с супругой… Там тоже, а-ав! – подтявкнул Щенок.

– Итак, друзья, нечего унывать и плакать! – вдруг собрался с духом Роланд. – Вы знаете, каким образом можно всех фей собрать здесь? А особенно Двух из Трех в первую очередь?

Щенок с Котенком тут же прекратили плакать и удивленно посмотрели друг на друга.

– А… а… зачем…?

– Вопросы здесь задаю я! – непререкаемым тоном, опять топнув ножкой, воскликнул Роланд. – Кто здесь хозяин, а?

– Они тебе не скажут, Роланд – раздался сдавленный голос Стеллы из-за спины. – Они не знают… Вызвать фей на собрание можно только через анализаторы, но они сейчас все равно не работают. Собрать их здесь можно разве что перетаскав их на руках, как меня…

– Ну что ж… Перетаскать так перетаскать! – чуть дрогнувшим голосом, деланно оптимистически воскликнул Роланд. – Итак, Зверята, за работу – немедля! Я буду таскать один, а вы – вдвоем. Идет? Нам бы хоть пару сотен перетаскать до темноты… А особенно найти ещё двух премудростей – их найти – строго обязательно! Понятно?

– А-ав, хозяин! – за обоих ответил Щенок, преданно виляя своим коричневым плюшевым хвостом. В его глазах уже горел радостный огонек – как-никак хоть какое-то дело, хоть какая-то жизнь посреди этого сонного царства! – Ну что, Котенок, побежали? Кто первый? Чур только не ты! А-ав!.. – и радостно бросился вон из Чертога…

Такого сумасшедшего дня Роланд не проживал за всю жизнь, да и Зверята, наверное, тоже… В самом деле, ну когда ещё они целый день бегали, не отдыхая, буквально, как говорится, "свесив язык на плечо", по довольно большой территории, всюду разыскивая полусонных фей, а потом на своих руках перетаскивая их обратно в Розовый Чертог! Феи лежали где попало – кто в гуще жухлых цветов, укрывшись опалыми лепестками, наподобие насекомых, готовящихся к зимней спячке, кто – зарывшись в розовый мягкий и теплый песочек, кто – прямо сидя на лавочках в беседках, а кого-то приходилось извлекать прямо из Бассейнов Грез – ох уж и промокли Зверята с Роландом в розовой воде – с головы до ног буквально!

Редко какая фея спала в полном смысле слова. В основном, они были в полусонном, коматозном состоянии, в каком обычно бывают насекомые или животные перед зимней спячкой. Они лежали (или сидели) с полузакрытыми глазами, полностью расслабленные, но в то же время руки и ноги у них были теплые, пульс чувствовался довольно четко, хотя и был он намного медленнее, чем обычно. Никто из них не пытался сопротивляться, никто из них не задавал никаких вопросов, никто из них не выказывал удивления, раздражения, недоумения… Даже никто и ничего не говорил… Обычно при первом прикосновении Роланда или Зверят они открывали глаза, вяло и безразлично смотрели на них и закрывали их снова, а потом Роланд или Зверята брали фею – Роланд брал на руки, а Зверята – Котенок за ноги, а Щенок – за руки – и осторожно несли в Розовый Чертог. Феи не сопротивлялись и ничего не говорили. А в Розовом Чертоге их укладывали – без разбора, не обращая внимания на совпадения цвета трибун и туник – на первые попавшиеся лавочки и шли за "новой порцией". Хотя феи были тоненькими и лёгенькими созданиями – иначе как бы они могли летать на крылышках – косточки у них были не толще птичьих – но перетаскав каждый по сотне фей – и Роланд, и Зверята умаялись не на шутку! Все-таки по сотне рейсов туда и обратно – работенка будь здоров! А Стелла все это время сидела на своем кресле и даже не пыталась помочь, но, однако, с видимым любопытством смотрела за этим предприятием. И с каждой новой принесенной друзьями феей её любопытство все возрастало и возрастало. Когда Роланд принес 95-ю, Стелла даже слегка зааплодировала в свои ладошки и сказала:

– Думаю, моих дочерей и Ариэль ты сможешь найти на Лугу Перворожденных…

– ??? – вопросительно взглянул на неё Роланд.

– Интуиция подсказывает…

…И вот уже через какое-то время Роланд со Зверятами отправились строго на восток – Луг Перворожденных располагался на восточной оконечности Острова Фей.

…Когда друзья добежали до Луга, они не смогли сдержать звуков восторга, так и вырывавшихся у них из груди! Луг Перворожденных, в отличие от всего остального Острова, не подпал всеобщему увяданию! Здесь по-прежнему были высокие и сочные стебли Первоцветов – ровно 100 штук – пятьдесят розового цвета, пятьдесят – голубого. Это были чудесные цветы, что-то среднее между нашими тюльпанами и розами, только в высоту в десять человеческих ростов и в три – в диаметре. Они были живы и также весело раскачивались на ветру. Единственное, что было не так – это то, что бутоны их были закрыты, хотя солнце ещё не село. Да и сам Луг был тих и сонлив – здесь не летало розовых осьминогов, не было ароматных розовых пузырьков, здесь не трещали трехголовые цветастые попугаи, любители поболтать и порассказывать интересные истории…

Две Премудрости отыскались быстро. Они сидели внутри маленького, выращенного из розового живого дышащего материала домика, который располагался на невысокой платформе из этого же материала, на зеленой ножке – прям как цветок. Роланду пришлось попотеть, прежде чем добраться до платформы! Пришлось Котенку взять на свои мягкие плюшевые плечики Щенка, а уже по этой живой лестнице Роланд кое-как дотянулся до края платформы и с трудом забрался на неё. Внутри домика, у самых окошек, сидели две феи – точные копии Стеллы – практически ничем не отличающиеся от неё…

В отличие от других фей они не спали, а просто грустно смотрели на внутренние стены домика, которые были украшены какими-то детскими рисунками – маленькими корявыми розовыми феями с непропорциональными головами – намного большими, чем само тело, но – что особенно удивило Роланда – и маленькими мальчиками с крылышками! – такими же как феи, только чуть выше ростом, а крылышки у них были не прозрачные, а радужные, цветные…

Роланд так поразился этим зрелищем, что даже немного забыл, зачем он сюда с таким трудом забрался и уставился на них. А потом даже подошел к стене и стал внимательно их оглядывать, проводя задумчиво и восхищенно, своими тонкими пальчиками по изображениям…

– Вот те на-а-а-а… Мальчики с крылышками… Значит, они действительно были и раньше, до рождения моего младшенького сынишки…

– Ещё бы… – раздался тихий и спокойный голос сзади него. – Раньше их было едва не больше нас… Сам Остров Фей не мог их всех уместить…

– А когда они взмывали вместе с Азаилом в воздух, казалось, что на небе выступила радуга – так было ярко и пестро от тысяч и тысяч их крылышек… – добавил второй голос.

Роланд резко развернулся и увидел, что обе феи смотрят на него и что-то затеплилось в их таких печальных глазах, какой-то огонек, огонек сладостной тоски по прошлому…

– Значит, правду мне говорила Лили, тогда, давно, что мурины были прекраснее и могущественнее фей, а во главе их был премудрый Азаил…

– Да, правду… И он был нашим отцом… – сказали обе одновременно.

Воцарилась пауза. Роланду было как-то неудобно прерывать своими расспросами и беспокоить фей, которые переживали в эту минуту какие-то особенно сладостные воспоминания – они обе смотрели на него, но глаза их не видели его, они как бы смотрели сквозь него, сквозь стены домика, сквозь пространство и время…

– Хозяи-и-и-ин, хозяи-и-и-и-н, мр-мяу, а-ав! Ты куда там подевался, Хозяи-и-и-ин!

– Позвольте мне вас отвести в Розовый Чертог, прекрасные госпожи. Мы со Зверятами собираем Совет Поднебесья и вам там обязательно надо присутствовать.

– Совет?

– Совет? – обе феи удивленно подняли брови, но, как и все остальные, возражать не стали.

– Милости прошу, прекрасные госпожи, – галантно поклонился Роланд и протянул обе свои руки обоим феям, те протянули свои, и вот уже все трое подошли к краю платформы. Здесь феи заработали своими крылышками и помогли спуститься и Роланду на землю.

– Ну вот, вас даже и нести не нужно! – обрадовался Роланд. – Зверята! Отведите прекрасных фей в Чертог, а мне ещё нужно найти Их… кхм – быстро оправился Роланд – пепельноволосую Ариэль!

– В таком случае, тебе надо пойти прямо, там будет Хрустальное Озеро и лодка посредине. Там её найдешь…

– …Она там уже наверное все Озеро слезами переполнила… Плачет и плачет, словно хочет выплакаться за все сто тысяч лет, пока она была Старшей Сестрой "ЖАЛА"! – добавила вторая.

Роланд быстро кивнул и, не теряя ни мгновения, побежал в указанном направлении – прямо по белой, усыпанной мраморной крошкой дорожке, по бокам которой росли, с одной стороны, розовые, а, с другой, голубые Первоцветы…

Когда аллея закончилась, он действительно выбежал на берег маленького озерца, скорее даже прудика с небольшим розовым деревянным причалом, в центре которого застыла как призрак розовая лодочка сделанная в виде лебедя – её нос изображал голову с клювом дивной птицы, а весла по бокам были сделаны в виде крыльев. Вода в озере действительно была Хрустальной, так что в неё можно было смотреться как в зеркало, правда, как и все здесь на Острове – безжизненной, сонной…

На лодке можно было увидеть фею с длинными пепельно-белыми волосами, которая молча сидела, склонив голову, а с её удивительно красивого блеоснежного личика текли капельки слез…

Роланд, не долго думая, ухнул с разбега в прохладную, бодрящую воду озера и быстро доплыл до лодки. Он взялся за левое весло, оказавшись аккурат прямо под плачущей фигуркой. Фея заметила Роланда и хотела отвернутся и перейти на другую половину лодки, но Роланд окликнул её:

– Эй, почему ты прячешься, красавица? У тебя такие дивные голубые глазки, такие красивые волосы… Прыгай ко мне, в воду, знаешь, как тут здорово! Тебе сразу станет веселее!

От удивления фея перестала рыдать и во все глаза посмотрела на Роланда, а тот, не долго думая, ка-а-а-а-ак схватит её за руку и ка-а-а-а-а-к потянет её в воду – ну прям как заправская русалка! И, не успев ничего понять, фея бултыхнулась в воду и погрузилась с головой…

От прохладной воды у феи перехватило дыхание, а потому когда она вынырнула, она судорожно забилась на поверхности, ничего не понимая и… звонко рассмеялась!

– Ну вот, ну вот, ну вот и хорошо! – обрадовался Роланд, прижимая к груди фею и гладя её по голове. – Не надо плакать! Нам ещё столько всего надо успеть сделать!

Фея внимательно посмотрела на него своими голубыми, как небо, глазами, но ничего не сказала.

– Ну а теперь, айда, кто вперед доплывет до берега! Спорим, ты? – крикнул Роланд и окатил фею потоком брызг, а потом бросился вперед… Но до берега первой доплыла пепельноволосая…

– Отвернись, Роланд, у меня вся туника мокрая – я не могу в таком виде показаться мужчине… – смущенно и отрывисто сказала фея.

Роланд отвернулся и подождал, пока фея вызовет теплый ветерок и не высушит свою тунику, и только когда ветерок перестал дуть, он повернулся к ней снова лицом.

– Зачем ты пришел сюда? Кто тебя уполномочил? – отрывисто и коротко сказала фея.

– Никто… Просто в Розовом Чертоге сегодня будет Совет, и я подумал, что тебе там надо быть обязательно… – развел руками немного опешивший Роланд.

– Совет?! Какой ещё Совет… – удивленно захлопала ресницами фея. – Не-е-е-е… Ни на какой совет я не ходок… – тут же быстро проговорила она, покраснела и развернулась, чтобы уйти. – С меня Советов на всю жизнь хватит…

– Да подожди ты! – не выдержал Роланд, хватая её, довольно бесцеремонно, за руку. – Тут дело очень важное – Целестия погибает! – и притопнул ножкой о землю.

Лицо пепельноволосой феи передернула судорога, но руки своей она не выдернула…

А потом Роланд пошел в обратный путь, а за ним, так и не вынув руки из его, шла пепельноволосая фея, понурив голову…

Когда Роланд с пепельноволосой переступил порог Розового Чертога, в нем уже находилось почти двести фей – самых разных рангов, в беспорядке сидя не на своих по цвету трибунах – а в центре, на трех престолах – сидели три премудрости и о чем-то тихо переговаривались друг с другом….

– Ну вот и все в сборе, хвала Создателю! – радостно воскликнул Роланд, на весь Зал. – Впрочем, не все, конечно, но это все-таки лучше чем ничего – а то уж до смерти меня напугало это сонное царство! – а потом повернулся к Зверятам – ну, ни трубы, ни флейты у нас нет…

– Почему же, Хозяин, а-ав! – гавкнул Щенок, который вместе с Котенком сидели у ног Премудростей, на возвышении. – А флейту волшебную ты что, забыл? Подарок Лесной Владычицы Коры? – и Щенок торжественно выудил из плюшевого кармашка на пузике простенькую деревянную вещицу – восемь трубочек разного размера, скрепленных вместе.

Роланд удивленно и радостно взглянул на неё и не знал – сердиться ему на Щенка за то, что только сейчас о ней рассказал – или расцеловать его! Конечно же он узнал это чудное устройство, которое, как он знал из рассказов жены и Зверят, таким чудесным образом помогло им уйти от преследования целого отряда "ЖАЛА", а потом – преодолеть ужасную Пустыню Желаний!

– Ну и почему же ты, плюшевая твоя голова, молчала, что у тебя флейта-то волшебная в карманце, мр-мяу! – мяукнул Котенок, и, сердито сверкнув зелеными огоньками в глазах, легонько дал подзатыльника Щенку. – Вот и доверяй тебе волшебные вещи! Ты, небось, и волшебную палочку – голова твоя садовая! – в костер на растопку кинешь!

– А-ав! – виновато тявкнул Щенок и завилял тоненьким коричневым хвостиком. – Да я и сам забыл про неё… А чем она тут может нам помочь?

– Мр-мяу! Ещё и спрашивает! – зашипел Котенок. – Флейта, которая распугала магических животных, которая перепугала призраков Пустыни, которая… Да что с тобой, балбесом, разговаривать, а ну давай её сюда! – Котенок выхватил своими пушистыми лапками деревянную вещицу. – Ну что, Хозяин, сыграем, в этом сонном царстве, а? – и весело подмигнул Роланду своим хитрющим кошачьим глазом.

– Сыграем! Труби подъем, как войне! – подхватил радостно Роланд и заливисто засмеялся…

А Котенок, не долго думая, поднес флейту к губам и… что есть силы подул в неё… Конечно, из обычной флейты раздался бы при такой игре отвратительный визгливый звук, но эта флейта была не обычной, а волшебной, а потому даже при неумелой игре она могла издавать прекрасные звуки…

Вот и сейчас, стоило только Котенку изо всех сил подуть в неё, как, совершенно неожиданно, из флейты полился необыкновенно чистый и звонкий звук – такой, что и передать на словах невозможно… Звук напоминал нечто среднее между пением утренней птицы и звоном шумного водопада – звонкий, сочный, кристально чистый, радостный… От этого звука хотелось проснуться, откинуть в сторону теплое одеяло и выбежать на рассвете на лужайку и, радостно рассмеявшись, искупаться в утренней росе! От этого звука хотелось плясать и смеяться, наслаждаться жизнью и дарить счастье другим! От него хотелось петь и рассказывать веселые истории!

Мелодия лилась и лилась, как пение соловья, не прекращаясь. Перед взором Роланда, да и, наверное, не только перед его взором, пронеслась картина яркого, прохладного и бодрящего утра в лесном домишке, который освещает ещё нежаркое красноватое предрассветное солнце, а жаворонки и синички уже запели свои песни рассвету. А в это время окошко домика раскрывается и из него буквально выпархивает Маленькая Фея – тоненькая, золотистая, воздушная, с парой прозрачных крылышек – и тут же, в воздухе, на изумрудной лужайке, покрытой серебряной росой, начинает весело танцевать, заливаясь мелодичным радостным смехом…

Казалось, само видение, пробежавшее перед глазами Роланда, ожило. Он готов был поклясться, что не просто слышит её пение, но даже ощущает бодрящий прохладный утренний ветерок, опьяняющий запах свежей травы и росы…

…Роланд открыл глаза и увидел, что кое-что из этого видения действительно стало явью, ибо все две сотни фей, до этого бывшие в полусонном, как пчелы при первых заморозках, состоянии облокотившиеся на свои места на трибунах вдруг встрепенулись, проснулись и… звонко и радостно засмеялись – ну точь-в-точь как та Маленькая Фея, а кое-кто уже взлетел на своих крылышках в воздух и закружился в такт мелодии, исполняя танец Маленькой Феи. Но что ещё удивительнее – так это то, что сами Премудрости ожили и, взявшись за руки, также взлетели и закружились в радостном хороводе. И даже мрачная доселе пепельноволосая фея, хоть и не пустилась в пляс, но захлопала радостно в ладоши и тоже от души звонко смеялась. И голос её был мелодичней самого тонкого серебряного колокольчика…

Но когда всеобщее веселье достигло своего пика, флейта – уже давно выскользнувшая из лапок Котенка и сама танцевавшая по воздуху – вдруг прекратила играть и послушно опустилась в протянутые лапки своего постоянного хранителя – Щенка, к его несказанной радости…

Феи перестали танцевать в воздухе и смеяться, но радость у них никуда не пропала. Их щечки порозовели, глазки блестели лукавым огоньком, волосы развевались золотистым шелком…

– Да уж, помню-помню эту вещицу… – закивала она своей золотокудрой головкой. – Танец Маленькой Феи… – задумчиво произнесла она, взяв у Щенка деревянную флейту и ласково поглаживая своими длинными тонкими пальчиками янтарно-желтое дерево… – Эта флейта древнее, чем этот самый Чертог – приятно увидеть вещицу из такого невыносимо далекого детства… Её смастерил для меня Азаил, когда я ещё была совсем маленькой… Маленькой Феей… Флейта играла тогда мой любимый танец – глаза Стеллы наполнились слезами… – Он так и назывался, "танец Маленькой Феи"… Я ужас, помню, как не любила вставать по утрам, а Азаил настаивал, чтобы я вставала на Рассвете… Вот он и придумал тогда эту флейту, чтобы пробуждать меня… Ну а потом – после некоторой паузы, радостно вздохнув, сказала Стелла – флейта пошла по рукам – сначала моим дочерям, потом дочерям их дочерей, дочерям дочерей дочерей… Пока не попала к моей пра-пра-правнучке, Коре… Тогда у неё были ещё дивные платино-серебристые волосы, цвета лунного луча, и звали её просто Лючиэнь – "светлячок"… И она танцевала под эту флейту на берегу Хрустального Озера… "Танец Маленькой Феи"… – флейта едва не упала на пол, если бы её не подхватил заботливый Щенок из расслабленных рук Стеллы, вновь погрузившейся в грезы о былом.

– …Ну что ж – наконец, оторвавшись от своих радостных дум, чуть ли не пропела звонким голоском Стелла, окидывая своим взглядом всех присутствующих, в свою очередь внимательно смотрящих на неё. – Раз уж мы все тут собрались, тогда начнем Совет. Прошу, Ваше Величество сюда – Вы нас собрали – Вам и карты в руки! – все три Премудрости вспорхнули с возвышения, взяли Роланда под руки и посадили на центральное кресло, а сами сели в первый ряд трибун, на свободные места.

Сказать, что Роланд смутился – значит, ничего не сказать – он покраснел как мак и не мог вымолвить ни слова, а потом, немного поерзав на непривычном месте, со смущением встал, торопливо откашлялся в кулак и… произнес:

– О, прекрасные поднебесные госпожи, возлюбленные верные дочери Создателя, феи! Не по праву стою я, человек, здесь, на этом священном месте перед вами. Не король я здесь – ибо Верхняя Целестия не подвластна земным королям! – а гость, допущенный по неизъяснимой милости Создателя, в этот Чертог. Но не только гость, но и посланник! Да, я – посланник! – и Роланд вдруг как-то подобрался, приосанился, точь-в-точь как важный посол перед двором государя, поднял с достоинством голову и правую руку, обратив её в сторону Премудростей.

– Да, я – посланник – я, Роланд 40000-й, король Авалонский! Когда-то давным-давно, мой прямой предок, которого мы называем "Роландом Древним", хотя по праву бы ему носить титул "Великий", заключил великой важности договор об Опеке с вами, расой поднебесных владычиц, попросив вас о помощи в лихую годину бедствий. И вы откликнулись тогда на его зов, и спасли людей от зла и страданий! И этот договор – насколько мне известно – ещё в силе и будет действовать ещё шесть с лишним человеческих лет. И вот теперь, я, прямой потомок Роланда Древнего, стою здесь, в колыбели расы Поднебесных, в Зале Собраний Розового Чертога, перед лицами, подписавшими этот договор, чтобы вновь, как и в несчетные века назад, попросить вас исполнить этот договор – и помочь человеческой расе – "любимейшему творению Создателя", как гласит Писание – в лихую годину – спасти её от нашествия орд Безликого из Темного-Темного Леса!..

Как Роланд выговорил такую длинную и важную речь – один Создатель знает! Не то что Зверята, а даже все три Премудрости и пепельноволосая с удивлением уставились на этого долговязого худощавого человека с детскими глазами, смешным длинным носом и тонкими, как у юноши, руками и ногами, которому совершенно не шли такие важные и пафосные речи.

– "Чудеса какие-то" – подумала Пепельноволосая. – "Да этот мальчишка действительно изменился… И откуда все это у него? Точно и впрямь Роланд Древний восстал из мертвых и явился сюда, чтобы укорить нас в неисполнении нашего долга…".

Когда Роланд закончил свою речь, воцарилась пауза. Все двести фей ждали реакции Премудростей, а Премудрости, внимательно глядя на Роланда, о чем-то думали.

– Я думаю, что выражу волю всего Сообщества, когда скажу, что феи не отступятся от своего обещания. Феи придут на помощь своим младшим братьям и сестрам! Феи будут сражаться за людей, как сражались все сто тысяч лет, с той первой их встречи с королем Роландом Древним, когда мы спасли его от нашествия тигровидных крыс!

И только она произнесла это, как все присутствовавшие феи взлетели в воздух с радостными криками восторга и бросились прямо в воздухе друг друга обнимать и целовать. Наконец-то у них снова есть Премудрость, наконец-то у них снова есть цель и смысл жизни, наконец-то они снова будут единым Сообществом, единым роем вокруг единой матки! Щенок и Котенок от радости схватились лапками и запрыгали от радости, а Роланд весело засмеялся и с облегченным вздохом опустился на кресло и блаженно закрыл уставшие глаза…

– Llaed crimmen hashd, Millene – прошептала она.

И тут же одна из русалок вынырнула из укрытия и, еле сдерживая веселый русалочьий смех – её явно жутко забавляла эта игра в конспирацию – также шепотом ответила:

– Llashman ley, Marinnen.

– Хвала Создателю! – облегченно произнесла, хотя и также шепотом, Милена на всеобщем языке. – Вы здесь. Я уж боялась… Чую – вокруг неспокойно… Тьма давит на сердце, мысли путаются… Надо поскорее убираться отсюда. Лодки на месте?

– А куда ж им подеваться? Ног-то у них нет! – и русалка, не выдержав, хихикнула.

– Давайте, подвозите по одной. Будем погружать беженцев. У нас мало времени – мрачно сказала Милена, ясно показывая, что не разделяет легкомысленного веселья русалки – для неё ответственность за такое количество беззащитных женщин и детей была слишком тяжким грузом – темные фигуры продолжали спускаться и спускаться бесконечной змейкой с приречного всхолмья. Где-то заплакал ребенок и Милена рванулась быстрее ветра назад, чтобы восстановить так некстати прервавшееся усыпляющее заклинание. А в это время остальные русалки бросились врассыпную как стайка вспугнутых кем-то рыбок – и вот, с противоположного берега уже, как бы сами по себе, а на самом деле движимые невидимыми русалочьими перепончатыми ручками, – медленно подплыли темные силуэты лодок с длинными носами в виде речных лебедей и первые темные фигуры стали молча и осторожно опускаться в лодки, рассаживаться по местам. Лодки качались, но русалочьи руки удерживали их с обоих сторон, не давая перевернуться.

И вот уже первые четыре лодки – по 30 мест в каждой – отчалили от берега и медленно поплыли прямо по течению, сопровождаемые четырьмя русалками, и скрылись в кромешной тьме. А вслед за ними уже очередная партия принимала в свое деревянное чрево скорбный и молчаливый караван.

– Я их накачала успокаивающим, – пояснила шепотом вернувшаяся Милена. – Думаю, очнутся как раз уже в Чаще, а то хлопот было бы – невпроворот. Людские женщины вообще малоуправляемы, а тут ещё и дети…

– Как там дела у короля Гастона? – с легким придыханием отозвалась Марина.

– Уже нет известий дней 10. Тьма наступает и наша связь постоянно прерывается… Анализаторы отказываются работать в зонах, куда она проникла. Но когда я его оставляла, все было хорошо… Пока удача на его стороне и он ещё не проигрывал ни одного сражения… Странно как-то…

– Что не проигрывает?

– Что Тьма ослабила свой натиск. В "Королевской Охоте" была преисподняя, а сейчас… Отдельные банды, без общего управления… Такое впечатление, что Она на кого-то отвлеклась и пока пренебрегает нами…

– Ну а нам-то что? Нихай отвлекается, нам-то лучше… – беззаботно махнула ручкой Марина. – Лучше скажи, слышно ли что-нибудь о моем Белобрысике, а?

– Мы его нашли с Гастоном в "Королевской Охоте"…

– Ах…

– Тише ты! Всех тут выдашь визгами своими… Но мы его упустили. Где он – не знаю. Но у меня очень большое подозрение, что Тьма отвлеклась именно на него. Он ей нужен. По-настоящему… – Милена мрачно замолчала, рассматривая блики звезд на воде и о чем-то задумалась… – А как дела в Коралловом Чертоге?

– Фи! Скучно там стало… Ни балов ни стало, ни охоты, ни людоловли… Все как на ушах… Королева Лора то сидит целыми сутками у Старой Черепахи, то спускается в Неодолимые Бездны… А я ей хи-хи да ха-ха… Вот она и отправила меня сюда, говорит, "иди хихикай в Чаще… будешь…" этой, как его, "связанной", вот, хи-хи!

– "Связной", наверное, – строго поправила Милена и больше ни о чем не спрашивала. Среди фей ходит поговорка: "От русалок, как от ветра, не жди ответа" – русалки необыкновенно умные и даже хитрые существа, но они очень редко выставляют на поверхность свой ум и свои знания, предпочитая быть с чужаками легкомысленными – и выудить у них что-то важное ну совершенно невозможно…

В этот момент уже третья четверка лодок медленно отчалила от берега и скрылась во мгле опять-таки с эскортом из четырех русалок. Оставалось ещё две партии.

Милена лично проследила за погрузкой следующей партии. А потом немного расслабилась и даже позволила себе немножко пошутить с Мариной – осталось всего ничего – а там – поминай как звали, тем более что на воде тварям сложнее уже будет нападать, чем на суше…

Милена лишь изредка посматривала, как почти одинаковые во тьме серые фигуры погружаются в последнюю лодку, как та покачивается на волнах, раздается легкий всплеск воды – глаза её закрывались, бдительность слабла – она уже не спала больше суток…

– Проклятье! – выругалась Милена. – Ещё лодки есть?

– Откуда? – развела руками Марина, выкинув тварь за борт. – Эй, сестрички, а ну сюда – помогите выгрузить пассажиров!

Пока выгружали дремлющих с широко открытыми глазами женщин и детей, пока решали, что теперь делать – лодка развалилась, разъеденная черной гадостью, буквально на куски –, а пока решили, что надо срочно строить плот – прошла уйма времени.

А в это время заухали уже не одна, не две, а целых шесть сов, в самых разных частях приречья…

– Дело плохо, сестричка! – встревожено прошептала Марина, сверкнув зеленым кошачьим огоньком в глазах. – Фавны говорят, что опасность со всех сторон. Нас выследили!

– Быстро! Давайте делайте плот, а я буду прикрывать, сколько смогу! – шепнула Милена и быстро вспорхнула на приречное всхолмье – она чуяла – Тьма надвигается. Чуяла по давящей сердце тоске, по путающимся мыслям в голове, по тошноте в горле… Тьма надвигается… И на этот раз отряд нешуточный!

Милена быстро прикоснулась рукой к фиолетово-сиреневому камню на деревянном ободке и перед её глазами тут же предстал Черный Камень – большой, округлый, светящийся изнутри мириадами фиолетово-сиреневых искр. Она потянулась к нему сознанием и Камень ответил ей, узнав в ней приемную дочь своей Королевы. Искры вырвались из глубин Камня наружу и ослепили Милену, наполнив её силой. Сила была не меньшая, чем от розовой пищи, но "привкус" – если так можно сказать о Силе – был другой. Розовая сила страны фей – это что-то сладкое, медовое, легкое и воздушное, как облака, светлое, как летнее солнышко, а темная сила Камней Потаённой Чащи – это другое… Это вкус жареного мяса с кровью, что-то темное, древнее, дремучее, привкус темных болот и потаенных чащоб, призрачного холодного света луны и горячего вожделения охоты… Могущество темной силы болот и чащоб было не меньше, чем силы розовых облаков, но характер её был иной, совершенно иной…

Милена наполнилась Силой, почувствовала, что та переполняет каждый капилляр, каждую клеточку, каждое сухожилие в её теле и тогда она выпустила Силу наружу – прямо через вытянутые руки с длинными, покрашенными фиолетовым лаком ногтями. И вот уже прямо из-под земли вырастают хищные лапы корявых сучьев, мощные, древние, страшные, способные сломать шею даже медведю! Холодные зеленые стекляшки глаз, беззубые дупла ртов, высота – два-три человеческих роста, а вокруг них вырастают стены из тонких, но необыкновенно прочных ветвей, тесно переплетенных между собой – все выше и выше – не каждый человек перемахнет через неё – тем более, что покрыты прутья длинными ядовитыми шипами.

Вырастив древесную стражу, Милена довольно вытерла трудовой пот. "Буду я не наследной принцессой Лысой Горы, а деревенской бабой-повитухой, если эта громадина не удержит их тут до утра!" – подумала про себя юная волшебница.

А в это время Марина и две оставшиеся русалки уже заканчивали сооружать плот. Как по мановению волшебных палочек откуда ни возьмись из речки выплыло множество бобров, которые стали грызть близлежащие деревья, а когда те падали – они их разгрызали на несколько частей и укладывали друг с другом, а русалки связывали деревья нитями своих волос – самого крепкого материала на свете! Получался довольно большой плот. Конечно, плыть на нем не так удобно, как на лодке, но ничего не поделаешь!

Плот ещё не был закончен и наполовину, как совы перестали угукать и бросились врассыпную. Это означало, что дело совсем плохо – никто из фавнов погибать просто так не собирался… А в следующий миг – пелена тьмы, как предрассветный туман, покрыла все побережье и… неслышно, бесшумно, сразу четыре десятка волкообразных тварей с головами вепрей, крыс и змей, прыгнули через поставленную Миленой ограду.

Но не тут-то было! Ограда-то была не простой! Чуть только первые твари стали пролетать в воздухе над живым палисадом, как хищные ветки с ядовитыми шипами, тут же опутывали их тела прямо в воздухе и, впиваясь шипами, душили их прямо в воздухе, а тех, кому удавалось приземлиться, тут же встречали древесные великаны, от ударов чьих пудовых суковатых рук головы слетали с плеч как тряпичные мячи под ударами мальчишеских ног. Воздух наполнился жутким визгом и криками.

Милена довольно усмехнулась и побежала к реке – убираться все равно надо было поскорее. Хотя стена была поставлена мастерски, но все эти твари настолько непредсказуемы… Кто знает, сколько она сможет их сдерживать?

– Быстрее, сестрички! Быстрее!

Но стена продержалась не до утра… Стоило только черной крови тварей пролиться на палисады, и вот уже раздалось зловонное шипение – и грозные шипастые лапы-щупальца отваливались, мгновенно засыхая, и вот уже в сплошной стене стали образовываться бреши. То же самое происходило с древесными гигантами. Черные пропалины на их деревянной коже становились все больше и больше, и вот уже двое из них бессильно упали на землю, а твари, теряя десятки и десятки своих товарищей, упрямо ломились, не считаясь с потерями, с какой-то бесноватой одержимостью. А тут ещё и сверху раздалось сиплое то ли карканье, то ли кряканье – и стаи женообразных уродин с кожаными крыльями и клыкастыми пастями показались на горизонте – их стене уж точно не удержать…

– К муринам плот! Спускаем на воду, что получилось! – истошно закричала Милена. – Немедля!!!

Но русалки и сами понимали, что дело плохо. Плот был сделан едва наполовину, так что поместиться на нем будет трудновато – но времени уже не было. Все вместе они столкнули его в воду и стали буквально силой заталкивать оставшихся полусонных женщин и детей, а бобры бросились в реку и были таковы…

…Когда первые волкообразные чудища прорвались к берегу, Милена с силой уже оттолкнула плот от берега шестом. Твари истошно заверещали, как будто бы их поджаривали на сковородке, да так, что женщины и дети очнулись от колдовского сна и сами в ответ заверещали от страха и забились в истерике – плот накренился и если бы не три русалки, которые его держали по бокам – то, наверное, перевернулся бы…

Начался сущий кошмар – пассажиры бились в истерике, волкообразные твари с черными провалами вместо глаз бежали за ними по обе стороны реки, свирепо рыча и истекая черной слюной, но не решаясь прыгать в глубокую воду реки, а черные гарпии тучей накрыли воздух над плотом и кружили и кружили, готовясь спикировать для нападения… Положение было – хуже некуда!

– Да замолчите вы все! – не выдержала Милена – Молчать! Стоять молча, не шевелиться! Плот перегружен – ко дну все пойдете! Молчать! – и грозно показала сжатый кулак самой нервозной дамочке – и та сразу все поняла. – Всем сесть – на колени, на корточки! Крепко держитесь друг за друга, крайние – за край плота! Ваша жизнь сейчас зависит только от вас! Сестры! Гребите побыстрее, морской змей вас подери!

Все три русалки, схватившись за края плота, изо всех сил вращая своими гибкими как у рыбок телами с большими перепонками на пальцах ног, присовокупив сюда же нужные заклинания, развили довольно большую скорость. Деревья и кустарник по берегу стал пробегать мимо них довольно быстро…

– Быстрее не можем! – заверещали русалки. – Плот перевернется! – и в самом деле, русло реки стало вилять из стороны в сторону и без того перегруженный плот едва-едва вписывался в повороты, особенно мимо песчаных отмелей и крошечных островков, поросших ивами, попадавшимся то тут, то там.

Но мало того, что наземные твари не отставали – совершенно не уставая от бешеной скорости бега – летучие твари, наконец, стали пикировать прямо на пассажирок плота, едва не хватая ближайших из них за волосы или плечи – только невидимый магический щит, поставленный второпях Миленой, о который летучие твари, как мухи об оконное стекло, ударялись, спасал несчастных.

Милена лихорадочно соображала, что же ей сделать, как вдруг услышала у себя в сознании чей-то голос.

– Немедленно погружайтесь на самое дно – иначе вам конец!

– Погружаемся на дно, сестрицы! Марина! Подушку давай, подушку!

Милена всё ещё препятствовала тварям всей стаей – а их была даже не сотня! – спикировать всей массой на почти беззащитный плот, но силы её оставляли… Она была даже не уверена, что Марина услышала её – настолько сильный шум и гомон стоял вокруг – шум десятков и десятков кожистых крыльев, гогот и гомон хищных глоток – отвратительные каркающие звуки… Но кричать больше у неё не было сил – все уходило на удержание примитивного грубого воздушного щита. Даже заклинание она не могла сейчас подобрать – чуть отвлечется, щит падет и… поминай как звали!

Но Марина услышала. Все три русалки бросили поддерживать выталкивающие заклинания, двигавшее плот вниз по реке, – все равно не оторваться! – и, взявшись за руки и образовав магическую цепь, мелодично запели…

Над головами пассажиров вдруг образовалась воронка из сгущенного воздуха – маленькое торнадо – а потом эта воронка широкой своей частью как бы "засосала" всех обитателей плота в свое прозрачное чрево, образовав водонепроницаемую подушку, а потом плот медленно стал погружаться в воду – прям как улитка, набравшись воздуха, медленно уходит на дно…

Глаза женщин и детей наполнились ужасом, видя как они все дальше и дальше погружаются в воду – сначала по щиколотки, потом по колени, по грудь, по шею… Некоторые завопили, когда вода дошла до рта или переносицы… но, к всеобщему удивлению, никто из них не пострадал и не задохнулся – под водой они дышали также, как и над водой – плотный слой сгущенного воздуха защищал людей и Милену от воды, а у русалок просто открылись жаберные щели у ключиц…

…Когда плот погрузился на дно реки, Милена упала на деревянную поверхность почти без чувств – с неё градом лил пот, из носа шла кровь, она тяжело дышала – в последние мгновения держать щит для неё было все равно, что держать падающую на них гранитную глыбу… Некоторые женщины тут же бросились ей помогать – вытирать кровь, пот – но Милена уже лишилась чувств. А русалки продолжали двигать плот уже по дну речному все в том же направлении, и лишь разочарованное карканье женообразных гарпий, едва доносившееся до путников через толщу воды, возвещало о том, что они спасены…

…Плот с беженцами вынырнул уже далеко в сердцевине Древляндии, совсем недалеко от Потаённой Чащи…

Милена с наслаждением вдохнула освежающий терпкий аромат ночных цветов, который легкий прохладный ветерок приносил из Потаенной Чащи, от которых так и хотелось резвиться на освещаемой луной и звездами Лысой Горе, летать на крылатых животных и петь восторженные песни о Любви и Свободе… "Наконец-то, я дома…" – прошептала она и широко улыбнулась. Дома – а, значит, в безопасности. В месте, где не надо постоянно следить за показаниями анализатора, где не надо опасаться удара в спину, внезапного налета, в месте – где тебя любят, и ждут всегда, с распростертыми объятьями…

Да, три года жизни в Потаенной Чаще не прошли для Милены впустую. Ночная Королева Кора действительно стала за эти годы её матерью, сестрой и лучшей подругой, а не просто – Наставницей, каковых Милена сколько угодно повидала в Школе фей. Она готова была биться об заклад, что Кора её по-настоящему любила, как родную дочь, которой у Коры никогда не было…

– Я рада, дочь моя, что ты добралась до дому, хотя и не без приключений, но, по крайней мере, живой и здоровой… Мы с сестрами помогали тебе как могли, посылали на помощь силу Черных Камней… – раздался откуда-то из глубины леса низкий грудной, но в то же время ясный, чистый и звонкий женский голос.

– Я чувствовала вашу поддержку, Ваше Величество… – выдохнула Милена и быстро спрыгнула с мокрого плота на берег – и я тоже… очень и очень Вам рада…

Плот всплыл в небольшом заливчике, образовавшимся по неизвестным причинам слева от основного русла Лесной реки. Заливчик был достаточно глубок – его дно представляло собой довольно глубокую впадину в почве. Берег полностью зарос густым камышом и ивами. Высадится здесь можно было только в одном месте, где ивы как по команде оставили проход – буквально шагов в двадцать длинной. Дальше по тропинке можно было подняться тоже шагов в двадцать-тридцать, чтобы упереться в сплошную стену из толстенных стволов дубов и жесткого кустарника. Первые напоминали колоссальные башни лесной крепости, а жесткий колючий кустарник с зубастыми ядовитыми цветами, росший между ними, запертые врата этой самой крепости. Хотя была ночь, но дальше этих дубов вообще не было ничего видно, что было явно неестественно – свет звезд был достаточно ярок – как будто бы кто-то повесил темное покрывало на окно. Голос раздавался оттуда…

Женщины и дети, еле-еле пришедшие в себя, пугливо озирались – куда их завели эти странные спасительницы? Кое-кто уже стал всхлипывать и вздыхать. Но их плачь был тут же предупрежден и, можно сказать, пресечен…

В одно мгновение, как по мановению волшебной палочки, ближайшие к тропинке дубы и колючие кусты раздвинули свои хищные крючковатые и суковатые ветви, прям как дворцовая стража раздвигает алебарды перед проходящим господином, и через проход вылетело несколько больших черных как уголь пантер. Они, мягко шурша большими мягкими лапами, выбежали на тропинку, раздался хлопок, и все пантеры покрылись снопом фиолетово-сиреневых искр и… вот уже перед тремя десятками пораженных взглядов женщин и детей предстали фигуры нескольких высоких женщин с длинными иссиня-черными шелковистыми волосами до пояса, в черных кожаных комбинезонах, с черными же деревянными жезлами-посохами с яркими фиолетово-лиловыми камнями наверху в виде голов пантер. Зрелище было настолько эффектным, что глазки детишек засветились восторженным огнем и некоторые даже захлопали в ладошки, а женщины и девушки облегченно вздохнули и улыбнулись.

– Ну, вот вы уже ничего не боитесь… И правильно… Здесь вы под надежной защитой сил, которые любят человеческую расу не меньше, чем золотоволосые гордячки из Поднебесья… – Кора самодовольно усмехнулась и здесь не отказав себе в удовольствии поставить шпильку своим вечным соперницам. Голос её был мягкий, низкий, бархатистый, мурлыкающий, ну точь-в-точь как у сытой пантеры, он успокаивал и одновременно завораживал, усыплял… Теперь уже ни у одной женщины или ребенка не было никакого намека на страх или панику. – Ну что ж, я вижу, вы успокоились, а потому прошу следовать за мною. Прошу служанок моей сестры Лоры также проследовать за мною и быть моими гостями.

С этими словами, не дожидаясь реакции присутствующих, Кора повернулась и пошла вглубь чащи. Причем непроходимые заросли из дубов и колючего кустарника продолжали перед ней раздвигаться, беспрепятственно пропуская вглубь Чащи свою Королеву и тех, кого она соизволила принять в качестве гостей и подзащитных… Милена знаком приказала всем следовать вперед. Колонну замыкали все три русалки.

Шли молча. Лес тоже молчал. Лишь изредка где-то далеко раздавались редкие крики ночных птиц. Тропинка ярко освещалась звездами и только что, как по заказу, выплывшей из-за облаков луной. Перепуганные беженцы кожей ощущали на себе внимательные взгляды тысяч и тысяч деревьев – древних, поросших мхом. Правда, оставался открытым вопрос – через что они могут наблюдать – глаз-то у них нету! Впрочем, как бы в ответ зашуршали на ветру миллионы и миллионы листьев… Впрочем, взгляд деревьев был скорее не враждебным, а любопытным. Давненько они не видали здесь столько человеческих существ подряд!

Сколько длился их путь – определить было невозможно. Время здесь вообще выделывало какие-то странные штуки. Во всяком случае, луна никуда не исчезала, звезды тоже, утром даже и не пахло, хотя шли они довольно долго…

Наконец, тропинка вывела их из Чащи на довольно просторную, как блюдце, лужайку, ярко освещенную лунным светом, в западной оконечности которой стояла на высокой деревянной платформе простая деревянная избушка, а рядом с ней стоял овальный, красиво излучающий в темноте фиолетово-сиреневое свечение, Черный Камень…

– Ну вот мы и пришли, дорогие мои! – опять бархатно промурлыкала Ночная Королева. – Здесь вы в безопасности, по крайней мере – пока… Кора стукнула в определенном месте своим посохом, голова пантеры на нем глухо рыкнула и часть "лужайки" вдруг стала медленно отъезжать в сторону – прям как крышка погреба в доме! – открывая широкую лестницу, ведущую в подземелье. Подземелье, однако, не было мрачным и темным, нет. Оттуда струился мягкий голубоватый свет, а воздух там был свежий. Пахло влажной землей, бодрящими подземными ключами и грибами.

– Мои младшие сестры проводят вас, дорогие мои, в Потаенные Ходы. Там светло, тепло, вдоволь целебной минеральной воды, вкусных грибов и не менее вкусной подземной рыбы – сказала Кора. – Там обилие комнат для всех вас. Там вы будете даже в большей безопасности, чем я. Кроме того, на случай беды, вас всегда можно эвакуировать прямо в морское царство моей сестры Лоры – для чего, собственно, и был вырыт этот проход… Не будь его, мы бы никогда не выиграли войну с белобрысыми гордячками – довольно хмыкнула Кора. – Только им удавалось прижать нас в лесу, как мы – опа! – уже и под землей, откуда нас не достать, а только они улетят – мы тут как тут… И так все тридцать лет войны, пока им это до смерти не надоело… – в глазах Коры мелькнул какой-то озорной, девчоночий азарт, она мечтательно глядела куда-то в сторону, как бы проницая своим взглядом бесчисленные тысячелетия… – Впрочем, сейчас война будет посерьезней… – тут же помрачнела она и отвернулась.

А тем временем следовавшие вместе с ней молчаливые сестры уже подходили к беженкам и под ручки отводили их к лестнице, брали маленьких детей из уставших от этой ноши материнских рук. А женщины и дети, в свою очередь, радостно спускались в подземелье – о более надежном убежище от вездесущих безглазых тварей они и мечтать не могли…

Наконец, последние женщины скрылись в подземелье и опять-таки по мановению пантероголового посоха "крышка" медленно закрылась. И вот уже перед удивленными глазами речных русалок – но не Марины – опять, как ни в чем не бывало, стоял обыкновенный лесной луг, поросший ароматными белоснежными ночными цветами…

– Ну а теперь, когда наша миссия выполнена, прошу к столу… Думаю, все вы изрядно устали и проголодались.

И Кора опять ударила посохом, но только уже о край деревянной платформы и та стала с легким жужжанием опускаться на землю. И вот уже все гости вместе с Миленой вошли в небольшую деревянную избушку Ночной Королевы… Платформа опять поднялась и они оказались на высоте в десять человеческих ростов над землёй…

…К удивлению речных русалок, довольно невысоко оценивших скромную избушку, подобавшую больше какой-нибудь лесной ведьме, нежели самой Ночной Королеве, внутри они увидели нечто совершенно другое… Перед их удивленными взорами открылось огромное пространство. Помимо прихожей и основной залы с длинным деревянным столом посередине, были видны коридоры и коридорчики в разные комнаты. Изнутри Чертог был богато украшен. Крышу подпирали толстые деревянные столбы с причудливой резьбой, с барельефами, преимущественно состоящими из сцен охоты на диких зверей – пантер, львов, волков, тигров и леопардов, давно уже невиданных в Целестии, но существующих в недоступных для посторонних пространствах Заповедной Чащи. На стенах висели живые заросли ароматных ярких цветов, чьи стебли были вьющимися, напоминая чем-то плющ, издающих успокаивающие мелодичные звуки. Впрочем, и стены были покрыты резьбой. Дерево было тоже не простое, а драгоценных пород – преимущественно, красное и эбеново-черное, полированное до блеска. Пахло хвоёй и цитрусовыми. Окон не было вообще. Свет струился из многочисленных плавно летающих под потолком светлячков, всех цветов радуги.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель! – вздохнула Кора. – Ужин, как всегда, готов!

Русалки удивленно переглянулись, глядя на абсолютно пустой деревянный длинный стол.

– Конечно, конечно готов! Всегда готов! – и в главную залу тут же влетела, паря прямо в воздухе, белоснежная скатерть…

Она ловко приземлилась прямо на поверхность длинного стола, а Коре осталось только прикоснуться к ней своим посохом. Раздался хлопок – и вот уже скатерть вся заставлена множеством яств. На деревянных блюдах дымились жареные поросята, дичь, осетровая рыба, икра. В корчагах ароматно пахло пиво и темный эль. Ну а главное блюдо – жареный баран с начинкой из каши и чеснока – по-королевски разместился в самом центре.

Русалки присвистнули, но долго просить себя не заставили. Аппетит у них после пережитого ночью разыгрался не шуточный. Они быстро накинулись на еду и набивали ею рот прям как дети на новогодний праздник – всем подряд – будто бы стремясь до насыщения попробовать все, что только возможно.

Однако Милена почти ничего не ела, уныло ковыряя деревянной двузубой вилкой в куске осетрины. Кора тоже лишь пригубила немного пива.

– Думаю, мы с тобой, Милена, в одном и том же настроении… Посмотрим, совпадают ли его причины… О чем ты думаешь?

– Обо всем… О Люке, о Гастоне, о людях, о Безликом… Но больше всего меня беспокоит последний… Долго ли ещё, Кора, мы будем играть в прятки? Вот уже третью неделю мы не предпринимаем практически ничего… А ведь мы даже не знаем причин, по которым эта тварь вылезла из своей преисподней…

– Да, причина, ты права, нам пока не известна, зато известно следствие… Мы знаем самое главное – Безликий охотится за Люком …

…– Которого я опять упустила! – мрачно закончила Милена, воткнув с яростью вилку в осетрину по самую ручку.

– Ну-ну, не вини себя, малышка – ласково, по-матерински, прикоснулась смуглая рука Коры к намного более светлой коже запястья Милены. – Его исчезновение было вне твоей власти. Значит, пока Звезды не хотят выполнять нашу волю, значит, ещё не пришел его час… Кто знает, может быть, в таких прихотливых поворотах событий кроется спасение Целестии…

– …или её погибель… – опять мрачно закончила Милена.

– Нет, милочка, нет – покачала головой Кора. – Черный Камень отчетливо говорит о том, что Целестия выживет в этой свистопляске… Просто…

Милена бросила испытывающий взгляд на Кору – её пророчества всегда сбывались…

– …Просто она станет другой. Если бы ты, моя дорогая, не пришла ко мне, во исполнении клятвы твоего отца, я бы могла поверить в гибель нашей общей матери, но клятва исполнена – и нарушившееся равновесие рано или поздно само собой восстановится. Вопрос только – когда? Но на этот вопрос тебе не даст ответ никто, даже Черные Камни здесь бессильны…

– …Впрочем, нашествие Безликого тоже не останется без следа. Вполне возможно, Целестия уже никогда не будет той, что была тысячелетия Эры Порядка и Процветания… И раса поднебесных – в том числе и мы с тобой – вполне возможно навсегда уступит свою власть в этом мире людям. Следующая Эра будет Эрой людей… Об этом Черный Камень говорит совершенно четко и однозначно…

– А что же будет тогда с нами? – чуть не подавились все три русалки, едва оторвав свои физиономии от поедания барашка, на которого они накинулись все одновременно – с трех разных сторон. – А что будет с Океаном, с Владычицей вод?

– Этого Камень мне не открывает… – печально улыбнулась Кора. – Он открывает только то, что сам хочет и только в той степени, в которой считает нужным. Наверное, мы будем живы и здоровы, боюсь только что граница между нами и людьми станет намного большей… Впрочем, за это ручаться я не могу, это так, мои личные догадки… – Кора поставила корчагу с пивом и быстро встала из-за стола. – Скоро рассвет, друзья мои, и нам пора спать. Впереди у нас ещё много, очень много работы – сердце у меня не на месте, Тьма приближается…

– А ну держи удар, держи, говорю! – закричал черноволосый. – При выпаде руку чуть расслабь, не вкладывай все силы в удар, посвободнее, посвободнее… Так… так… хорошо… Дыши через нос, через нос дыши! Выдохнешься быстро! Глубже дыши, глубже… Поменьше прыгай, прыгай поменьше… Торсом больше двигай, а не ногами, мы с тобой не барышни на балу! Вот так, вот так…

Юноша еле успевал отбивать выпады черноволосого, но старался по мере возможностей не отставать от учителя. Было заметно, как он действительно стал меньше уворачиваться и скакать по полю, дышать он стал все глубже, рот закрыл и двигать мечом он стал плавнее, мягче.

– Ну вот, уже лучше, лучше… Ну а теперь наступай! Чего ждешь, наступай-наступай!

Черноволосый сделал несколько шагов назад и юноша кинулся в атаку. Черноволосый ловко парировал быстрые удары, нацеленные ему в грудь и живот и резко сам перешел в контратаку. Юноша, уже порядком уставший, не успел среагировать и получил прямо по макушке удар мечом плашмя и упал на колени. Меч выпал из его рук и он со вздохом облегчения упал, уткнувшись лицом прямо во влажную зеленую траву.

– Уф! Ну наконец-то я убит! Впервые в жизни я так жажду смерти! Если бы ты меня не убил мечом, я бы, клянусь Создателем, умер бы от усталости!

– А ты молодец, Асмунд, сегодня ты продержался… дольше ведь, чем раньше, а?

– Так точно, брат Гастон, – воскликнул Малыш с большими песочными часами в руках. – Ровно на пять минут… Мальчишка делает успехи. Я бы, если честно, против тебя и двух минут не устоял…

– Пить пиво надо меньше, да есть жирную оленину, Малыш – парировал Гастон. – Ты тоже большие надежды подавал лет двадцать назад… – Он вогнал свой меч в ножны и подал руку Асмунду. – А вы что тут собрались? Что – дел больше нет? Мурина вас подери! – гневно нахмурил Гастон лоб и его густые черные брови слились в одну почти сплошную черту, как будто бы только что заметив толпу зрителей.

Тут только молчавшие "зеленые братья" загалдели и загудели, но постарались как можно скорее скрыться с глаз грозного "Старшего брата Гастона" – он был скор на расправу – мог и мечом плашмя по шее больно-пребольно отходить… Уже через минуту лужайка была полностью пуста. Осталась только примятая трава там, где сидели мужики.

– Дай попить, Малыш, угорели мы что-то…

Малыш быстро сбегал к журчащему неподалеку, у корней большого дуба ручейку и вернулся со шлемом, наполненным холодной ключевой водой. Гастон подал пить младшему, а потом уже сам припал сухими, потрескавшимися от жары губами.

– Думаю, если братья почти в полном составе собрались поглазеть на наши с Асмундом тренировки, они уже порядком отдохнули. Как ты думаешь, Малыш?

– Я думаю, брат Гастон, что они просто любят глазеть на поединки и ради этого решили сэкономить время на сне… – отозвался Малыш, идя впереди Гастона по тропинке, в сторону лагеря.

– Как бы ты ни думал, Малыш, но все равно выступим мы буквально через полчаса. Нечего нам здесь залеживаться. Давай, дуй вперед – собирай мне командиров отрядов в мою палатку, а ты, Асмунд, готовь мою лошадь и снаряжение.

…Буквально через пять минут в палатке Гастона – с виду ничем не отличающейся от всех остальных, разве что более просторной – собрались все командиры отрядов за походным раскладным столом. Здесь Гастон, пробормотав что-то под нос и проведя ладонями рук по его поверхности, вызвал голубовато-прозрачную иллюзию карты местности, на которой отчетливо, в центре, было видно расположение лагеря. На дальнем западном краю была шевелящаяся темнота.

Гастон и все командиры уставились на карту. Но не прошло и пары мгновений, как шевелящаяся на дальнем западе темнота вдруг выбросила из своего чрева черную лапку, которая медленно, но верно стала тянуться куда-то на северо-восток.

– Ого! – присвистнул кто-то из смотревших. – Ишь, куда намылилась! – по собравшимся прошелся возбужденный шум. За последние несколько дней активность черной кляксы на западе была почти нулевая. Им удалось без всякого боя эвакуировать на Восток и Север несколько караванов беженцев, хотя повозится и не поспать по ночам и пришлось изрядно. Но такое впечатление, что жирную черную кляксу ускользающие из-под её щупалец отдельные ручейки людской биомассы не очень-то интересовали. По крайней мере, так казалось. Гастон даже всерьез задумался над контрнаступлением, а тут…

– Да уж, братья, вовремя, нечего сказать, я вызвал карту… Вовремя… – по широкому мужественному лбу Гастона пролегла глубокая вертикальная морщина.

– И куда она потянулась, интересно знать? – вставил Малыш, также не отрывая глаз от внезапно обнаружившего движение щупальца.

– А сейчас мы это увидим… – Гастон закрыл глаза и прикоснулся к замерцавшему на его среднем пальце рубиново-красному камню на перстне-печатке – мини-анализатора, изобретенного Азаилом специально для него – чтобы черепной анализатор не мешал надевать на голову шлем. Гастон мысленно произнес нужное заклинание и наложил его на тянущееся щупальце на карте. Заклинание заработало, анализатор стал высчитывать траекторию вероятного движения объекта и быстро дал результат. От черного щупальца отделилось другое – серое щупальце, границы которого были закрашены пунктирными линиями, и быстро потянулось на северо-восток, а потом – на восток, насквозь продырявив большое темно-зеленое пятно на карте с неправильной окружностью в центре с двумя фиолетовыми пульсирующими точками…

– Создатель… Да он прямо к лесным ведьмам прет! – воскликнул Малыш. – Видать, разозлили они его сильно, укрывая у себя беженцев-то…

– Похоже на то… – кивнул головой Гастон. – А может и нет… Может, он подумал, что люди у него итак в кармане, а Древляндия с её могущественной госпожой – это единственная крепость на Западе, способная оказать ему реальное сопротивление… Мы ведь для него – не страшнее кучки досадливых мурашей в траве…

– Мурашей не мурашей, старший брат, а кусаться мы умеем не хуже пчел! – сказал Малыш. – Прикажи трубить сбор, брат Гастон, не бросим ведь мы наших помощниц на произвол судьбы… Да и там жены и дети каждого второго из наших бойцов!

Тут же в поддержку Малыша раздался одобрительный гул всех командиров. Каждому не терпелось на словах воткнуть в одно место Безликому свой клинок и запихать ещё кое-что ему прямо в пасть. Но стоило Гастону поднять свой черный, пронзительный взгляд, как все как по команде утихли – авторитет Старшего Брата был непререкаем…

– И мы дадим им там настоящий бой… Пусть это всего лишь одно из десятка щупалец этой твари, но мы постараемся, чтобы после этого боя она и нас приняла в число своих злейших врагов, чтобы и к нам она тянулась с таким же упорством, как тянется к обители ночных охотниц… Заставим её себя уважать…

…А уже через минуту весь лагерь огласил пронзительный и прерывистый, бодряще заливистый звук доброго десятка кавалерийских медных труб. Из сотен и сотен палаток выскакивали тысячи полуодетых воинов в зеленом, а из леса и от реки бежали другие. Лагерь во мгновение ока превратился в потревоженный муравейник – кто-то седлал лошадей, кто-то натягивал шлем или одевал кольчугу, кто-то сворачивал палатки или разбирал частокол…

А через полчаса здесь не было уже никого… И только мятая трава, следы многочисленных конских копыт да вырытый прямоугольником ров напоминал о том, что здесь ещё совсем недавно располагалась целая армия…

…Первая волна тьмы ударила в зеленые стены Древляндии в самый жаркий полдень, когда практически все ночное королевство погрузилось в глубокий сон. Трудно сказать, специально Безликий выбрал такое время для удара или нет, но факт остается фактом – когда солнце достигло своего зенита и парило так, что даже лесные птахи попрятались в чащу леса от жары – неожиданно пришли ОНИ…

Сначала можно было подумать, что просто от жары где-то вспыхнул пожар и черный дым стремительно несется на восток. Однако языков пламени видно нигде не было, а "дым" был странным – во-первых, внутри облака не было вообще ничего видно, а, во-вторых, при практически полном отсутствии ветра он двигался – и притом с ужасающей быстротой – сразу в несколько направлений – охватывая кольцом территории протяженностью в несколько сот миль. Но не охватив ещё плотным кольцом все древесное царство, "дым" уже пошел на штурм древесных твердынь, как сказочное морское чудовище, проталкивая в свое бездонное черное чрево десятки квадратных миль – миль леса, которого доселе никогда не касался топор дровосека…

Однако недолго Завеса Тьмы беспрепятственно маршировала по владениям Ночной Королевы!..

– Сестры! Быстро! На Лысую Гору! Подъем – все вкруг! – закричала с опухшими от недосыпа глазами Ночная Королева – как стрела вылетая из своей "избушки" при первых сигналах из западной окраины Леса. Кору корежило от невыносимой боли – она каждой клеточкой своего тела ощущала как одно за другим гибнут десятки деревьев – многие из которых были её ровесниками –, как гибнут сотни и сотни кустарников, бабочек, муравьев, веселых лесных пичужек… Мозг взрывало от их предсмертных криков, когда они попадали в чрево Завесы Тьмы, внутри которой их разрывали тысячи и тысячи челюстей, когтей, лап, да и просто задыхались или сгорали от зловонного дыхания, вырывавшегося из тысяч и тысяч ноздрей и пастей, отравлявшего все вокруг.

Оба Черных Камня мигали фиолетово-лиловым светом, посылая сигналы тревоги во все стороны. От этих сигналов такого же цвета камешки анализаторов вспыхивали и пробуждали заснувших ночных охотниц. И вот уже сотня за сотней черноволосых красавиц летела кто на метлах, кто на своих звероподобных мохнатых мужьях (у кого они были) – на Лысую гору, брезгливо отворачивая привыкшие к ночной тьме смуглые лица от солнечного света. Как и все обитатели темноты – они не переносили дневной свет, глаза у них слезились, и они то и дело натыкались друг на друга, как в кромешной тьме.

Скоро на вершине Лысой Горы, у самых гипсово-бледных каменных развалин, особенно бледных при свете полуденного солнца, собралось почти все лесное сообщество. И без того огромная Гора была забита до отказа, казалось, не было места, где яблоку упасть.

– Сестры! Быстро! Составляем круг! – закричала Кора. – Милена встань с противоположной стороны. Будешь замыкающей. Сестры, отпустите мужей занять внешние пределы обороны. Надеюсь, это нам не пригодится, но все-таки…

Ночных охотниц, беспрекословно повиновавшимся своей госпоже, просить дважды не нужно было. Они всего за несколько мгновений, буквально как пчелы в улье, сорганизовались, четко заняв свое место в магическом круге по заранее известным им номерам. Свое место в круге заняли и прибывшие сюда русалки, кроме тех, что остались в подземелье на случай спасения людей во владениях Морской Королевы. Кора и Милена – Королева и Её Наследница – были замыкающими, встав, соответственно к западу и к востоку от Черного Камня. Мохнатые мужья охотниц – здоровенные мускулистые мужики откровенно животного вида уже сбегали со склонов Лысой горы, чтобы занять позиции на более низких ярусах горы. И никто из них, включая Милену и Кору, даже и не подумал о том, что собравшись на самой высокой точке всей западной части Хартленда и самого священного места Древляндии, они тем самым отрезают себе возможность отступления в Потайных Ходах…

Наверху Лысой Горы дул холодный бодрящий ветер, развевавший иссиня черные волосы ночных охотниц, от яркого солнца у них слезились глаза, каждая из них чувствовала прибывающую от Камней – незримо связанных друг с другом – Силу, удесятерявшейся от каждой принимающей Силу сестры в цепи. Каждая из них смотрела вдаль, где по всей линии горизонта, на самом краю сплошного зеленого моря, виднелась черная пелена. С виду она напоминала то ли дым лесного пожара, то ли очень плотный туман. Но так или иначе – она приближалась.

Но то, что видели рядовые охотницы невооруженным глазом, было ничто по сравнению с тем, что видели Кора и Милена, стоявшие с закрытыми глазами и фокусировавшие в себе всю энергию Камней, собираемую для них всеми сестрами. Они вперили свои умы в буквально горящий изнутри Камень и видели гораздо, гораздо больше…

…Они видели как за черной, непроницаемой для глаз Завесой двигались тысячи тысяч тварей сплошным покровом, как черная саранча или кочующие термиты, пожирая все на своем пути. Они видели как чудовищные мужеобразные твари с головами волков, вепрей, медведей, а то и горилл и змей, хватают сов, белок, зайцев, зазевавшихся бурундучков и бессмысленно и глупо разрывают их на части, как они вонзают свои зубы и когти в стволы деревьев, ломают кусты и как те тут же засыхают, превращаются в мертвый крючкообразный сухостой. Как от самих их лап земля становится черной, а вслед за ней становится черной и трава, а в их следах вырастают ядовитые что-то зловеще шепчущие плотоядные цветы… Это был не лесной пожар, нет, это была сама Смерть, сама слепая сила Разрушения, абсолютное Зло…

И все же до Заповедной Чащи, с её живыми деревьями, древними как сама Целестия, им было далеко. Пока смерть пожирала только обычный лес…

Кора и Милена обе, как по приказу, содрогнулись от увиденного. Но не упали духом, а ещё крепче сжали ладони стоящих рядом сестер и приготовились ткать заклинания.

– "Дочь моя, начнем с того, что остановим Тьму… Без неё твари не будут такими уж неуязвимыми…" – послала мысленный телепатический сигнал Кора.

– "Да, моя Королева, я уже разгоняла эту тьму, правда, это почти нечеловечески тяжело… На это у меня тогда ушли почти все силы и я не участвовала из-за этого в самом бою…"

– "Сейчас мы у эпицентра Силы и нас много…"

– "Но сейчас и Тьма гуще… Я чувствую это… Даже сейчас мне хочется плакать, биться в истерике, убежать и спрятаться… Она давит на мое сердце…"

– "Крепись, детка, крепись… Какое ты использовала заклинание тогда?.."

– "Тонкий ветер… Тьма тонкая, нематериальная, и ветер тоже должен быть необычным…".

– "Щит! Щит ставим! Самый сильный! Щи-и-и-и-и-ит!" – едва успела телепатировать Кора. Сестры едва успели его поставить, как чудовищная волна отката накрыла всех сразу. Те, кого щит покрыть не успел, те, кто слишком близко стояли к его краю – разорвало на куски. Магическая цепь порвалась. Стоявшие глыбы белоснежного камня все как карточный домик попадали. Те, кто не успел спрятаться под щитом – погибли под обломками. Снизу раздался протяжный вой – те несчастные мужья охотниц, что не попрятались по пещерам, сколам и расщелинам, были разорваны в клочья. Тысячи и тысячи деревьев, у подножья Лысой Горы, упали с вывороченными корнями. Вой и рык передавленных животных ещё долго оглашал Потаенную Чащу… Но даже те охотницы, что были покрыты щитом, оглохли на время, упали кто на колени, кто ниц, кто потерял сознание… Лишь Милена и Кора остались стоять, но у обоих носом и из ушей шла кровь. Обе еле стояли на ногах…

– Сестры… встать… быстро… – почти шептала Кора. – Цепь… цепь… сестры… цепь…

Милена же бросилась сама кого поднимать, кого извлекать из обломков. Но это было практически бесполезно. Практически все сестры были в шоковом состоянии. Кое-кто вообще ничего не слышал, кто-то ничего не понимал, некоторые и слышали и понимали, но были совершенно без сил, некоторые кричали от боли…

Шум в голове был невыносимым, по голове как будто били молотом, в глазах – красный туман; Кора и Милена попытались вдвоем остановить Тьму – они упрямо выстаивали хаотически вращающиеся маленькие торнадо – на которые разбилась волна – в одно целое …

-Мурина тебя подери! – досадно плюнула Кора. Силы были истощены до предела и остановить Тьму не получалось, тем более что боеспособных волшебниц было всего двое. Вдобавок Черный Камень дал несколько трещин с левого краю и часть Камня больше не горела фиолетово-сиреневым светом. Что было со вторым Камнем внизу, было пока неясно. Тьма же вновь конденсировалась в атмосфере и вновь медленно, но верно, как руки убийцы на шее жертвы, приближались к Лысой Горе. Хотя – и это Кора и Милена видели отчетливо – их удар все же не прошел без толку. Целые десятки квадратных миль были просто завалены кучами – как минимум, десятью тысячами, если не больше разорванных на куски трупов этих невероятно омерзительных тварей – их головы, лапы, внутренности усеивали, как игрушки новогодние елки, ветви и стволы деревьев и кустарника… Впрочем, их ядовитая кровь продолжала делать свое черное дело – деревья тотчас же сохли, земля становилась черной и мертвой…

– Ну что ж – придется поработать и нашим деревянным друзьям – еле проговорила Кора – она сама едва стояла на ногах. А потом покачнулась и её вырвало кровью прямо на землю. Милена пыталась остановить кровь из носа, но тщетно – весь комбинезон был в подтеках…

А в это время Тьма, с каждым разом наращивая и наращивая скорость движения, упрямо приближалась к Заповедной Чаще…

Древним обитателям Заповедной Чащи не нужно было давать дополнительных приказов к самообороне. Они заранее были запрограммированы на защиту своей территории. Огромные суковатые дубы и вязы, исполинские черные сосны и мохнатые ели воинственно сдвинули свои ветви, как стража в замке – свои алебарды. Непролазный шипастый кустарник угрожающе зашелестел. И когда первая волна тварей обрушилась на лесную твердыню – та дала ей достойный отпор…

Длинные суковатые ветви пронзали как копья тварей насквозь, длинные коренья хватали их за ноги и топтали, кустарник выстреливал ядовитыми шипами. А сзади уже подходили подкрепления из дреонов – более чем семифутовые великаны, в полтора раза выше человеческого роста, покрытых древесной корой вместо кожи и листьями вместо волос, с ветвями вместо рук и корнями вместо ног – но в целом больше напоминавших людей, чем деревьев. А из болот восстали древние как сам лес болотные хмари – чудовищные зеленоватые как само болото твари, с виду как разлагающийся труп с длинными бледными волосами до пояса. Дреоны одним ударом своих суковатых рук сбивали головы с нападавших, а одним движением обоих рук разрывали их напополам. Хмари затаскивали их в болото и топили там. Но и твари сражались с упорством одержимых. Они даже не думали уворачиваться от ударов. Даже когда тварь проткнули, она кусалась и вонзала свои когти длинной в локоть в дубовую кору, впрыскивая яд, от которого деревья быстро сохли и мертвели. А утопая в болоте они травили его своими зловонными трупами так, что все живое в нем тут же умирало. А тут ещё сверху нападали целые орды крылатых женообразных чудовищ…

Бой кипел почти по всему периметру Леса. Оставляя тысячи и тысячи убитых, Тьма продолжала медленно, но верно идти вперед…

Кора с бессилием и яростью побежденной видела, как умирает её царство, но поделать ничего не могла. Безумный удар в самое сердце Тьмы полностью лишил её сил и здоровья. Знай она, с какой колоссальной мощью она столкнется, она бы сто раз подумала бы… Впрочем, а как ещё остановить ЭТО?

– Милена, доченька… – тяжело дыша, тихо сказала Кора, облокотившись на кусок белого камня от окончательно рухнувших Священных Развалин Храма Луны, которые как исполинская корона венчали череп Лысой Горы ещё совсем недавно. – Возьми Марину – в-о-о-о-он там она лежит и ступай в Потаенные Ходы. Проследи, чтобы людей отправили для пущей безопасности в Морское Царство… Будь умницей…

Милена, которой уже удалось унять кровь из носа, широко выкатила глаза, уставившись на приемную мать.

– И… что… это… значит? Уж не умирать ли ты тут собралась, а?

– А как же пророчества Черного Камня?

– Черный Камень – это вероятность, но не предопределенность. Он показывает наиболее вероятный сценарий развития событий, но не предопределяет ничего, дочка… Ступай, пока они не отрезали путь к отступлению… А мы, в крайнем случае, попытаемся если что – прорваться с воздуха…

– Глупости! Ты прекрасно знаешь, что если сила Черного Камня не уничтожила Тьму, то и вы через неё не пролетите – это все равно что мухе пытаться прорвать сеть паука!

Кое-кто из Охотниц уже более менее пришел в себя, помогали друг другу подняться, унимали кровь, перевязывали раненых, некоторые с немым вопросом смотрели на свою Королеву – "мол, что дальше будем делать?".

– Будем воздвигать рубеж обороны здесь, на Лысой. Дадим здесь последний бой. Если этот рубеж падет – разрешаю каждой прорываться из окружения как сама умеет. А пока потрудитесь восстановить цепь, сестры!

– Бросить к муринам обоз. Оставьте две сотни пехотинцев охранять добро. Остальные пехотинцы – пусть садятся на запасных лошадей. Те, кто не умеет быстро ездить верхом, пусть остаются с обозами. Мы не успеваем!!!!!!!! – кричал Гастон, едва не подпрыгивая на вороном жеребце, так и рвущемся в поход, ржащем и кусающим удила.

Пришлось бросить обоз с продовольствием, палатками, бытовыми вещами, серебром. Осталось охранять его почти пятьсот человек – просто очень многие лучники ещё не научились как следует ездить. Они краснели от стыда, но в поход уйти со всеми не могли…

Оставшиеся скакали как на пожар. Многие лошади пали от бешеной гонки, многих пришлось бросить. Если б оставались запасные… Но Гастон решил, что лучше будет пожертвовать частью лошадей, чем оставить всю пехоту с обозом… Лишившихся лошадей воинов пересаживали вторым седоком на оставшиеся, отчего эти лошади, не выдерживая нагрузки, падали ещё чаще… В общем, до пункта назначения добрались едва ли с половиной от имевшихся лошадей, но зато за сутки покрыли все 70 миль. Благо, никаких нападений не было… Мимо проплывали бесчисленные брошенные деревни и городишки, пустые окна навевали тоску, а растерзанные трупы людей, а то и зверят вызывали горечь и желание отомстить. Кое-где валялись и ржавые обломки вышедших из строя аэронов и мобилей с истлевшими трупами их водителей – "недалеко ушли, бедолаги…". Пару раз попадались одичавшие коровы и свиньи и солдаты пожалели, что им нельзя остановится взять мяса в дорогу и что обоз остался далеко позади. Одна корова упорно бежала за скачущей во весь опор армией, грустно мыча. Ей было жутко одиноко в этом опустошенном краю и страшно, но куда ей догнать боевых лошадей… Ни одного выжившего не нашли…

На Гастона было страшно смотреть. Выпученные горящие черным огнем глаза, напряженные скулы, вцепившиеся в поводья скрюченные пальцы – сплошной пучок энергии, такой бешеной, что тысячи мужчин скакали за ним, не подавая ни голоса протеста или сомнения. Страшно было даже вообще подать голос. Казалось, этот человек испепелит говорящего одним взглядом… Верный оруженосец Асмунд скакал рядом, не отставая ни на вершок. За прошедшие две недели со дня их первой встречи трудно было узнать в этом мрачном, собранном воине, потерявшего и дом и семью, вчерашнего юношу-несмышленыша. Он постарел за две недели лет на двадцать. Но все его мысли были сейчас там, на Лысой Горе, с Миленой… "Я не позволю себе её потерять, как всех остальных… Только через мой труп, только через мой труп… Пусть весь мир провалится в преисподнюю, но Милену я спасу, обязательно спасу…". И у переносицы Асмунда показалась его первая морщинка… А о чем думал Малыш Рольф – не знал никто. Кто-то бы даже и сострил бы – что – разве может пивной бочонок думать? Но чело Рольфа тоже было мрачным. Все понимали, что завтрашний бой будет для очень и очень многих – последним. Шутки кончились – перед ними уже будет не банда из пары сотен блуждающих мародеров, а многотысячная организованная армия, которая никого не берет в плен, ни с кого не берет выкупа, цель которой только одна – уничтожить, спалить, сожрать, разрушить… Это армия абсолютного зла, не знающего пощады…

Когда до Древляндии оставалось всего ничего, судя по карте, которую у себя в голове периодически вызывал Гастон, прикасаясь к анализатору на среднем пальце, Гастон велел сделать привал – дать отдохнуть час-другой и лошадям и людям перед боем – скакали ведь почти всю ночь… Люди падали на траву не раздеваясь, не раскладывая палаток (которых и не было – остались в обозе), и тут же засыпали, кони жадно накидывались на островки жухлой травы посреди выжженной черной гадостью пустыни. Мертвые деревья угрожающе подняли свои сухие суковатые ветви, как бы предупреждая воинов о том, что дальше идти не следует. Все было тихо, мертво, гадко…

Гастон с командирами отрядов, поручив своего вороного заботам Асмунда, поднялся на близлежащий холм и планировал операцию. Руки у него слегка дрожали, сердце учащенно билось – это было первое его НАСТОЯЩЕЕ сражение… Не вылазка, не стычка, не ночная диверсия, а НАСТОЯЩАЯ битва. И он – нервничал.

С холма даже невооруженным глазом было видно, как на горизонте колебалась завеса сплошной Тьмы, издалека напоминая тучи от дыма лесных пожаров. За Завесой видно ничего не было – даже Лысую Гору, которая обычно виднелась высоко-высоко над лесом со своей короной из обломанных камней. Гастон на походном столике воспроизвел магическую карту-иллюзию. На мерцающей голубой поверхности было видно, как зеленое море было по всем сторонам изъедено черными пятнами, как гангрена пожиравшими все новые и новые участки зеленого пространства. Особенно плохо дело было с западной и южной стороны – здесь зеленое море было почти полностью съедено чернотой, с севера и востока – только по краям.

– Гм… – протянул Гастон. – Значит, можно сделать вывод, что источник этой черной гадости – кто бы он ни был – находится где-то здесь – Гастон провел рукой по зоне наибольшей концентрации черноты в юго-западной части. – Значит, туда и бить будем всеми силами, братья… Сами понимаете, нас слишком мало, чтобы бить по всему фронту – ударим только по трем направлениям – с юга, с запада, и с юго-запада. Причем юго-западной направление будет главным.

– Кто возглавит удары? И кто будет бить по главному направлению?

– Главный удар нанесу я лично. Слева от меня поведет людей – Малыш. Справа – Асмунд.

– Оруженосец? – недовольно скорчил гримасу Артур, бывший граф Остхафен (в "Зеленом Братстве" все титулы были упразднены, все были равны). – Мальчишка?

– Да. Он. – бесстрастным и в то же время непререкаемым тоном произнес Гастон, пронзительно взглянув в лицу возразившему. – В этом сражении у нас не будет правильного боя. Здесь опыт и тактика нас не спасут. Тут нужно упорство и бесстрашие, фанатичное желание отомстить и грызть глотку врагу. Я бы поставил тебя, брат Артур, ты хороший воин, но вся твоя семья цела, жива и здорова, а у этого мальчишки нет никого, а его возлюбленная вон на той самой горе. Он будет лететь к горе как выпущенная из лука стрела и грызть глотки как бешеная собака, а только это и даст нам шанс на победу… Впрочем, так уж и быть – будешь у него помощником. Если он умрет – возглавишь атаку ты…

Ещё полчаса ушло на занятие исходных позиций. Часть лучников посадили сзади конников, для тех, кому мест не хватило – уйма лошадей погибла… – выдвинули поближе вперед, чтобы меньше было бежать.

– Брат Гастон – но там ведь Завеса Тьмы – неужели мы будем проходить сквозь неё?

– Будем, брат, будем… Пусть все воины оденут маски, пусть потуже затянут плащи и привяжут к запястьям перчатки, пусть каждый наклеит на спину знак Создателя на спину из серебряной фольги – её будет видно в мареве – пусть каждый держится впередистоящего. Оружие держать повыше – оно тоже будет блестеть в темноте. Другой связи у нас не будет. Малыш, Асмунд, братья мои, – ведите людей строго по намеченному курсу, компасы у вас есть. Не откланяйтесь ни на градус – иначе заплутаете в мареве и пропадете. Главная цель – прорваться к Горе. Думаю, там все и закончится…

Последние приказы Гастона были выполнены и кони сорвались в галоп, догоняя уже побежавшую вперед пехоту…

Со стороны могло показаться, что это и не люди вовсе. Без лиц, без фигуры, у коней не видно морд, лишь ярко светящиеся на солнце серебристые наконечники копий и мечей говорили об обратном…

…Тьма встретила воинов практически равнодушно. Не было ни одной бесноватой твари, ни одно нападения. Тихо, как в могиле. Ряд за рядом воинов скрывались в липкой тьме, но не растворялись. Серебряные клинки и наконечники копий и стрел, серебряные знаки Создателя, наклеенные на зеленых плащах, издавали яркое свечение даже во тьме. И хотя все остальное тонуло во мраке, разобрать товарищей впереди или сбоку все-таки можно было. Маска, перчатки и плащи из серебристых волокон, серебряная кольчуга защищала от ядовитых ожогов. Но несмотря на это каждый из воинов ощущал, что на него что-то давит – что-то нечеловечески сильное, хищное, злобное и агрессивное. Тьма была живой, разумной, активной. Она стремилась найти любую щель в обороне противника, чтобы навалиться туда всей силой и разрушить её полностью, растоптать дотла. Каждый из воинов ощущал навалившуюся на него смертную тоску, страх, каждому хотелось бросить оружие, спрятаться, убежать… Но куда? Уже через несколько шагов нельзя было определить никакого направления – все было покрыто сплошной шевелящейся тьмой. Воины чувствовали себя похороненными заживо…

Именно об этом и думал Гастон – пару раз он побывал в свое время у Адской Бездны и знал, что это такое! – когда ставил во главе отрядов Малыша и Асмунда. Малыш был предан ему как пес – он никогда не свернет с пути. А Асмунда вело неодолимое желание спасти Милену – такое желание не сломит даже плотоядная Тьма… А поскольку только у них были компасы – самостоятельно свернуть с пути не мог уже никто. Лучше уж идти в пасть преисподней вместе и иметь шанс выжить, чем плутать в черном мареве одному – и наверняка погибнуть…

И все три отряда брели и брели в кромешной тьме, закрывшись защитными масками, перчатками и плащами с плотно завязанными капюшонами – навстречу неизвестности.

Смотреть вокруг было не менее страшно, чем идти. Хотя видно почти ничего не было, но предметы в диаметре пяти-шести шагов вполне можно было разобрать… Мертвые сухие стволы, сухие ветки, черная шепчущая трава и кусающиеся цветы – благо, они не прокусывали защитную ткань плащей и лошадиных попон… Множество изуродованных трупов тварей, а также животных и птиц – они шли буквально по трупам…

Цветы и трава что-то шептали, но в ушах у воинов и у коней предусмотрительно были вставлены затычки – не дай Создатель разобрать мертвящий шепот из этих ядовитых уст! О последствиях такого шага Гастон не говорил, но никто его и не спрашивал…

Время во чреве этого черного чудовища текло непонятным образом. Казалось, идут они сквозь эту могилу уже вечность, но определить точнее никто не мог – солнца видно не было… Но все три отряда упорно шли вперед, не смотря ни на что…

…Кора со слезами на глазах смотрела, как погибает Её Лес – с такой любовью выращенный ею на протяжении бессчетных тысячелетий. Многие из этих превращающихся в бездушные сухие палки деревьев она знала лично, как и становящиеся зловонными лужами волшебные источники, купание в которых приносило телу здоровье и красоту. Тьма беспощадно пожирала все, до конца – до листочка, до веточки, до травинки. И вот уже один из черных языков – особенно длинных и особенно быстро продвигавшихся вперед – шедший с юго-запада вышел вплотную к Лысой Горе – величайшей святыне древесного царства… Кора уже невооруженным глазом видела, как маленькие – если смотреть с вершины горы – твари – несколько десятков зверолюдов с головами волков, вепрей, козлов и змей, две шестилапые медведеобразные гориллы – с диким визгом перепрыгнули через пересохшие деревья-защитники и подбежали к подошве горы и вперили свои отвратительные безглазые черные глазницы наверх. Коре даже показалось, что они искали именно Её… Во всяком случае, увидев, что им хотелось, они яростно завыли, заблеяли, захрюкали, зашипели – и опять как одержимые бросились наверх, карабкаясь по довольно крутому склону. Впрочем, это делать им было не так сложно, поскольку и на ногах и на руках – если ЭТО вообще можно было назвать руками и ногами – у них были длинные когти, которыми они как альпенштоками вгрызались в каменистую почву и ловко, как кошки или муравьи, карабкались наверх.

– Так, сестры, – прокричала Кора. – Выдумывать ничего серьезного не будем. Некогда. Камней у нас тут навалом… Тысячелетия они у нас тут служили украшением на наших ночных мистериях – пусть же теперь послужат надгробьями нашим врагам – тем более, что камни это не обычные, а волшебные – может, от них толку будет больше, чем от стрел наших мужчин!

А потом Кора соединила свое сознание с сознанием других сестер и, прежде всего с Миленой, и работа пошла…

Кора мысленно тянулась то к одной гипсово-бледной каменной глыбе, то к другой, а потом мысленно же велела им подниматься в воздух и взглядом перемещала на нужное расстояние, а потом – пускала их вниз. Потом уже и Милена стала проделывать ту же операцию, беря часть Силы Черных Камней на себя…

И вот – многопудовые гигантские глыбы бывшего Храма Луны летели вниз, как выпущенные откуда-то снаряды, с грохотом срывая сразу по пять-шесть десятков одержимых тварей со склонов и ещё столько же давя в лепешку, скатываясь вниз по склонам. Такие махины разбивали вдребезги даже гигантские туши медведеобразных горилл…

Но самое интересное было другое… Кора и Милена аж ахнули – никто из них все же не ожидала такого эффекта. Камни оказались действительно непростыми! Как только глыбы лунного мрамора попадали в зону Завесы Тьмы, которой было окутано уже едва не четверть горы, так что подошвы её уже не было видно, они ярко вспыхивали в ней и горели в ней как свечки или как звездочки в темноте! Прям как огоньки маяков в ночном океане. И те круги света, которые они таким образом создавали – тьма не могла объять!

Кора с беспокойством бросила взгляд на стремительно уменьшающуюся груду развалин Храма – "надо оставить напоследок хоть немножко… может, это послужит нам последним укрытием, до того как я прикажу Камням самоуничтожиться и оставить здесь воронку диаметром эдак миль в двести… Но это в крайнем уже случае… В САМОМ крайнем…".

А пока твари, неся колоссальные потери – сотни и сотни их изуродованных, рычащих, визжащих, с чудовищными ранами по всему телу, скатывались со склона Горы – продолжали, пусть уже и медленнее, но все же с завидным упорством отвоевывать драгоценные Круги… Вдобавок женообразные гаргульи и гарпии, увидев, откуда идет подлинная угроза, почти в полном составе, как рой разозленных черных лесных ос, полетели к вершине Горы. Кора спешно поставила щит и твари лишь досадливо щелкали своими клыками-ножами и когтями, упершись в невидимую стену, как мухи в стекло, но на поддержку щита, который таранили сотни и сотни крылатых бестий с одержимостью безумных, уходили драгоценные силы. А потому камни стали подниматься в воздух медленнее и обрушиваться на головы наступающих – реже – и торжествующие орды монстров радостно взвыли и – ободренные – полезли карабкаться по склонам Горы с удвоенной силой, а лохматые мужья ночных охотниц, израсходовав уже почти все стрелы и дротики, медленно поднимались наверх, чтобы на самой вершине дать последний – уже рукопашный – бой за своих черноволосых и смуглых жен, матерей и дочерей…

…Даже Гастон стал удивляться, когда на протяжении многих миль, казалось, полностью вымершего леса, они не встретили совершенно никакого сопротивления. По всем расчетам, они должны были уже давным-давно добраться до Лысой Горы и сразиться с осаждавшими её тварями, но… Гастон уже в сотый раз посмотрел на компас – нет, все верно, стрелка показывает четкое направление на север, как всегда, а ему надо на северо-восток, все верно… Но… где же Гора, где же твари… С кем, собственно, сражаться…

"Проклятье!" – в сердцах мысленно выругался Гастон, внешне, впрочем, не подавая вида – не хватало ещё, чтобы его люди подумали, что он – их Вождь, неизменно приводивший их доселе к победе – сбился с пути… "Как там в Писании? "Слепой слепого заведет в яму…". "Надеюсь, это написано не про нас", – тут же пресек панический настрой в себе Гастон. "Неужели Завеса деструктивно действует не только физически и психологически, но и магически? Проверить это я раньше не мог… Да, то что Адская Бездна постепенно отравляет тело и помутняет разум – это рыцари Авалона узнали на опыте давно, а вот магия… Они ведь никогда ею не владели… До меня… Впрочем, само по себе предположение, что Тьма глушит и магию – это вполне и вполне вероятно… Иначе бы феи давным бы давно справились с нашествием своими силами, да и Ночная Королева тоже… Мурина меня подери! Ну почему я подумал об этом только сейчас! Завел людей в болото и только сейчас понимаю, что не знаю сам из него выхода!". Гастон прикусил губу под маской из серебряных нитей, но смолчал. "Спокойно! Спокойно! – сам себе мысленно сказал Гастон. – главное – мы ещё живы, да и потом – если на небе все-таки есть Создатель, если Создатель – не выдумка фей для упрочения своей власти над людьми – то Он просто не может нас вот так вот бросить здесь, в этом темном мареве, не может…".

И только Гастон подумал так, как сквозь плотную, почти непроницаемую, живую, шевелящуюся, что-то мертвяще шепчущую Завесу Тьмы показался какой-то яркий свет – как если бы где-то в кромешной тьме с неба бы падала звезда, но размером с небольшое дерево и светящееся скорее не как звезда, а как яркая луна. Этот свет был действительно падающим – он падал сверху вниз. Но за одним падающим светящимся предметом стали падать другие.

Первый падающий "светильник" Гастон увидел боковым зрением – он падал у него почти за спиной. Гастон резко развернул своего коня и второй "светильник" увидел уже обоими глазами, а потом третий, четвертый, пятый… Воины, следовавшие за ним, как по команде повернулись и тоже, как зачарованные дети на новогодний праздник смотрят фейерверк, стали смотреть на это зрелище – посреди почти кромешной тьмы – ярко светящиеся искры, как новогодние ракеты, падающие куда-то вниз, за кромками тысяч и тысяч мертвецеруких деревьев…

"Что бы это ни было" – подумал Гастон – "а я даже и не представляю, ЧТО это могло бы быть… – это знак! Не знаю, свыше он или нет, но ничего другого у меня пока нет…". И Гастон – поскакал в совершенно противоположном направлении, прямо на падающие "светильники", высоко воздев свое серебристое копье – и все остальные воины поскакали за ним вслед. На волшебный компас Гастон больше не смотрел…

Гастон скакал как мог быстро – он знал, он чувствовал – уже по этим многим милям мертвого пространства – что положение у Коры – очень плохое. Возможно, бой идет уже на самых склонах Горы… Гастон старался не думать о том, что бой мог уже вполне и закончится и он явится прямиком на пир победителей…

"Светильники" стали падать заметно реже, но зато они были уже размером не с небольшое дерево, а сначала с двухэтажный, а потом и трех– и четырехэтажные дома. И даже больше. Теперь можно было увидеть их формы – и формы у них были – правильные. Кубические, прямоугольные, округлые… Это не были бесформенные порождения дикой природы… эти "светильники" явно несли на себе печать искусственного происхождения…

– Что ты за чудо-юдо такое! – вскрикнула Кора, пытаясь выиграть время для удара.

– Как? – прошипела тварь. – Ты не замечаеш-ш-ш-ш-ш-шь моей божественной кра-с-с-с-с-соты, неве-ж-ж-ж-ж-жа! Я – с-с-с-с-с-само соверш-ш-ш-ш-ш-енство! Ха-ха!

– И что тебе от нас надо, раз ты такое совершенство?! – воскликнула Кора – заклинание уже обрело в её голове форму – это был мысленный приказ Камням самоуничтожиться…

– Я предлагаю с-с-с-с-с-делку… Малюс-с-с-с-с-сенькую с-с-с-с-с-сделочку – зашипела тварь. – Я могла бы раздавить вас-с-с-с-с-с-с как клопов, да-с-с-с-с-с. Но вы мне мертвые не нужны, вы и так бессильнее клопов, ха-ха! Но мне нужно знать, ха, куда вы с-с-с-с-спрятали мой подарочек – Мы не можем его нигде найти…

– Ка… кой такой подарочек? – уже искренне удивляясь, воскликнула Кора.

– А такой! – раздался вдруг громкий и четкий мужской бас – мой брат Роланд – вот кто ей нужен!

И Кора, и тварь, и Милена и остальные охотницы вдруг резко повернулись в сторону и увидели как прямо над Лысой Горой парил в воздухе – сложнейшее заклинание "левитация" + "воздушная подушка" – молниеносно, с долей профессионального интереса, отметила про себя Кора – человек в зеленом плаще, с серебристым мечом в руке, чья голова полностью была укутана длинным капюшоном и лица не было видно совершенно. Милена восторженно ахнула: "Дядя Гастон…".

– Вот только зачем – это для меня загадка! – не обращая на неё внимания, продолжил человек.

Но тварь взвизгнула, едва взглянув на зеленого человека, "ненавиж-ж-ж-ж-ж-жу" и стрелой полетела на него. Тут же все твари пришли в движение – летающие бестии часть полетели в сторону человека, а другая часть вместе с сухопутными – опять бросились на и без того едва стоящий щит с прежним беснованием.

Кора потянулась к заготовленному заклинанию самоуничтожения, как… Сильнейшее землетрясение сотрясло гору – такое сильное, что все ночные охотницы и их мужья попадали с ног. Попадали и твари. От горы стали отваливаться большие куски породы, она стала крошиться изнутри. Чудовища, стоявшие ближе к краю, чем их жертвы, стали десятками срываться в бездну, а те, что не срывались, не могли встать на ноги от сильной тряски, прям как новички-мореходы не могут стоять на палубе корабля от первой серьезной качки! А Гора крошилась все сильнее и сильнее, все больше и больше… И бездна неумолимо захватывала все новые и новые ряды совершенно беспомощных тварей.

А в это время в воздухе человеку пришлось не сладко. Крылатые бестии, злобно рыча, окружили его со всех сторон, но бился он как безумный. Жаль, что этого поединка не видел никто из сражающихся – все охотницы лежали на земле от невыносимой тряски! Наверное, кого-то бы она вдохновила на великую поэму… Но если бы такой наблюдатель был, он бы увидел просто зеленое пятно, находившееся в постоянном движении, и серебряную молнию, блиставшую рядом с ним. Гастон бился с чудовищами за целую армию – именно так, как всегда и мечтал с самого раннего детства, когда впервые прочитал Gestae Rolandi – один – против всех. Всю свою жизнь он готовил себя к этому моменту – и теперь он настал! Гастон вложил в этот бой все – всю свою силу, всю свою ловкость, все свое искусство фехтовать, которое оттачивал ежедневно вот уже почти 30 лет… Он бился великолепно. И причем – вися в воздухе, на магической подушке из опять-таки сгущенного воздуха…

Отрубленные головы, отрубленные лапы тварей падали вниз, на других же тварей внизу, сжигая их черные тела своей черной кровью. Твари попытались зайти к нему с тыла, но Гастон всякий раз вовремя менял позицию, то подаваясь вверх, то назад, то в стороны и притом так работал мечом, что каждая попытка обхода стоила многих жизней. Сколько он продержится? Минуту, две, три? Гастон не знал, но он держался и держался, а его серебряный меч пожинал кровавую жатву…

…А в это время, закончив прорубаться через легионы черного воинства, к горе подскакали два запоздавших и заплутавших отряда – Малыша и Асмунда. И тут же бросились в бой. Часть тварей, стоявших у подошвы горы, бросились им на встречу. Малышу и Асмунду пришлось бы плохо, если бы Гору не начало трясти, как больного лихорадкой. С Горы срывался поток камней, которые давили десятки и десятки тварей, а на земле повсеместно стали возникать трещины и провалы, куда толпами падали твари. Впрочем, плохо пришлось и людям…

…Но Асмунда это не интересовало. Он посмотрел наверх и почувствовал – там Милена, там его возлюбленная Милена и он не имеет права – НИКАКОГО морального права её потерять – как он потерял и отца, и мать, и братишку и сестренку, и доброго отца Эйсмера… Никакого!

И Асмунд, бросив все, пошел на прорыв, поручив командование отрядом брату Артуру. Благо, твари впереди рассеялись, кто подавлены камнями, кто упав в расселины. Юркий и ловкий Асмунд же, бросив лошадь, без труда перемахнул через парочку нешироких расселин, отбившись от пару случайно попавшихся на пути волкоголовых тварей мечом, полез карабкаться по содрогающейся в какой-то предсмертной агонии Горе.

Несколько раз здоровенные камни, срывавшиеся с Горы чудовищным землетрясением, пролетали буквально в нескольких пальцах от него, он еле держался… Слава Создателю! Асмунд добрался до первого Круга – более или менее ровной тропинки, серпантином опоясывавшей гору – и побежал по ней. Бежал он с трудом, тяжело. Земля под ногами ходила ходуном, видно было во Тьме всего пять-шесть шагов впереди, на ходу попадались твари, но немного – видимо, землетрясение спихнуло их с Горы, как блох. Асмунд сам раз двадцать, а то и больше, чуть не канул в бездну, раз двадцать на него чуть не упала глыба. Заклинаний он никаких не знал, отвести от себя ничего не мог… Он только бежал и молился Создателю, как его учил в детстве о. Эйсмер: "Создатель неба и земли, Ты мне в беде – помоги, Создатель неба и земли, Ты от меня зло отведи!". Он шептал эту молитву-заклинание и бежал, бежал, бежал… Чем выше он поднимался, тем трясение становилось все сильнее. Но Асмунд бежал и бежал, шептал и шептал… И, о чудо, добрался почти до самой вершины цел и не вредим, хотя тварей это трясение Горы сбрасывало с неё как собака – блох…

Добравшись почти до вершины, Асмунд внимательно огляделся. На вершине Горы Тьма была уже не так непроницаема. Серебристое свечение исходило из её вершины и Тьма не могла его одолеть. И в этом свечении Асмунд ясно увидел мечущуюся фигурку с серебристой молнией в руках и множество крылатых чудищ, нападающих на него, а среди них – одна особенно большая и отвратительная…

– "Будь я последним дураком, я бы и тогда догадался, что это брат Гастон… Эх, фехтовальщик же он…" – Асмунд качнул головой. – "Но чем же я ему могу помочь… Я ведь не маг никакой… Ба! Уровняю-ка я шансы…". Асмунд быстро достал прикрепленный ремнями к спине арбалет с уже натянутым болтом с серебряным наконечником – наследство от погибшего прежнего оруженосца Гастона Готвальда, которое Асмунд принял взамен бесследно пропавшего отцовского лука… Асмунд взял на прицел самую большую и жирную тварь – если уж с кого начинать, то с неё! Вон как она нагло пытается обойти Гастона с тыла! Целиться было ужасно тяжело. Гору трясло, да и тварь летала из стороны в сторону как бешеная муха. На третьей минуте Асмунд пришел ну просто в отчаяние. Конечно, можно и промазать, но болтов всего ничего, да и пока буду тетиву натягивать… Может, у Гастона уже и рука дрогнет…

И тогда Асмунд вдруг прошептал сами собой пришедшие ему на язык слова: "Создатель неба и земли, Ты стрелу мою наведи! Создатель неба и земли, Ты Старшего брата спасти помоги!". А потом вдруг какая-то сила стала резко поворачивать арбалет в поисках цели и Асмунд готов был поклясться, что к его рукам – одна из которых сжимала деревянное ложе арбалета, а вторая – приклад – прикоснулись чьи-то призрачные, как бы сотканные из тумана руки, которые двигали в свою очередь – его руками…

…А потом – его палец сам, без участия его воли – нажал на спусковой крючок и тетива, звонко пропев, послала тяжелый металлический болт с серебряным наконечником прямо в гущу бьющихся крылатых отродий. А потом… Самая большая и самая уродливая тварь с костяной короной на лысом бледном черепе резко дернулась, перевернулась через голову в воздухе и… сложив крылья и горя серебристым пламенем рухнула в бездну…

Но не успел Асмунд порадоваться меткому выстрелу, как Тьма вокруг в то же мгновение рассеялась – как будто бы просто в темной комнате кто-то включил свет – и Асмунд зажмурился от боли в глазах, а когда он их открыл – землетрясение тоже прекратилось, а перед ним расстилалась величественная панорама кроваво-красного заката – особенно величественного с высоты более чем в триста человеческих ростов…

А потом… Жалобно скуля, как потерявшие своего хозяина собаки, крылатые бестии бросились врассыпную, а вслед за ними бросились кто куда и сухопутные твари, казалось, в одно мгновение потеряв всякий стимул к сражению, к которому они с такой одержимостью стремились ранее…

Но их никто и не преследовал. Ночные охотницы без сил рухнули на землю, как и Гастон, а остатки его воинства у подножия Горы были так обрадованы буквально свалившейся им на голову нежданной победой, что даже и не подумали никого преследовать, тем более что потери были очень велики – и притом больше от погибших под каменными глыбами и упавших в расселины от чудовищного землетрясения, чем от зубов и когтей бесноватых тварей. Жалобный вой бегущих тварей едва не перекрыл рев многих и многих сотен мужских глоток… "Победа!.."… И Асмунд готов был поклясться, что рядом с ним стоит также ликующая фигурка – коренастая, в серебристо-белой длинной рясе с капюшоном на спине, с круглым добродушным лицом и выбритой круглой тонзурой на макушке, со знаком Создателя на груди… Но только Асмунд бросился к ней, как она исчезла… (о. Эйсмер – аватар Создателя)

…Только с наступлением вечерних сумерек защитницам Лысой Горы удалось прийти в себя. Благо, большую часть работы по уборке Лысой Горы и её ближайших окрестностей завершили "зеленые братья", значительно меньше пострадавшие в этом сражении. А уже утром все собрались у потрескавшегося Черного Камня.

Ночных охотниц осталось всего ничего – не больше полутора сотен, их мужей – ещё меньше, от некогда величественного Лунного Храма осталось всего несколько полуразрушенных лежащих колонн, даже Черный Камень, как одноглазый ветеран, показывал безжизненную бесцветную пустоту в том месте, которое уродливо отделило от остальной части Камня трещина. Да и сама Гора уже не была Лысой, скорее, её можно было назвать Щербатой. Правильная окружность "лысого" "черепа" была теперь нарушена обрушившимися в бездну краями. Охотницы были в рваных комбинезонах, со спутанными и даже смоченными кровью волосами, бледные, до смерти уставшие – но – счастливые.

Тут же у Камня устроили импровизированный стол – остаток сил у Коры с Миленой ушел на то, чтобы наколдовать что-нибудь простенькое…

Первый кубок был за погибших. Сестер и мужей, а также погибших "зеленых братьев" положили – по обычаю лесной страны – на огромные кострища – благо, в сухих деревьях недостатка не было… – и подожгли. С вершины когда-то Лысой Горы был виден этот костер. Трупы тварей пока покидали в ими же оскверненную землю…

– Я поднимаю этот кубок за Хозяйку этой Горы и её верных сестер и братьев! За тысячи человеческих жизней, что они спасли и за драгоценные тысячи жизней, которыми они пожертвовали ради спасения нашего общего дома – Целестии – от уничтожения силами тьмы и зла! – и попытался улыбнуться. – За вечный союз людей и волшебниц лесного края, которые так долго друг другу не доверяли, но которых общая беда соединила вместе и – надеюсь – никогда глупые россказни и бабьи басни не посеют его вновь! – и он выразительно взглянул на ночную королеву, которая как будто бы впервые увидела Гастона и… не смогла отвести от него взгляд. В его мужественном воинственном лице она, при свете восходящего солнца, вдруг – или ей показалось? – увидела знакомые, доселе незамеченные ею черты… Мечтательный взгляд глубоко посаженных глаз, еле заметная мечтательная улыбка, развевающиеся на ветру чуть вьющиеся волосы, благородный профиль… "Лесные боги! – сердце Коры забилось, как молоток, и все её мрачные мысли по поводу сомнительного будущего её края вдруг как-то сразу отступили куда-то в сторону – да он же вылитый Принц! Только, только… чуть покрупнее и черненький…".

Кора, сама не замечая, тут же встала из-за стола и подняла свой кубок, опорожнила его и наполнила вновь, уже не отводя черных как ночь глаз от глаз Гастона:

– Я присоединяюсь к твоему пожеланию, мой… Нет, наш спаситель… Я многое слышала о тебе и многое мне говорили Камни, но, как говорят у людей, "лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…". Ты – великий воин и великий вождь людей по рождению, не меньший, чем твой славный предок, Роланд, которого я помню, хотя и была тогда совсем юной феей… – Кора мечтательно закрыла глаза и сделала паузу, как бы сопоставляя у себя в уме образ Гастона с образом Роланда Древнего. – Твое появление было как раз вовремя – не появись ты, я бы отдала Черному Камню приказ самоуничтожиться, но он решил поступить по другому, приведя тебя сюда, на самую вершину и твоих славных воинов – такое количество которых давненько не видела эта Гора… – ночные охотницы, уже немного подвыпив, наконец, стали подавать признаки жизни, с любопытством и с явным интересом оглядывая мощных и мужественных как на подбор людей Гастона.

– Что можем мы воздать тебе за твой подвиг – тебе и твоим воинам? – продолжила Кора, не опуская своего черноокого взгляда с глаз Гастона, а тот уже физически не мог отвести своего – сила могущественной волшебницы была не в пример больше его… – Ничего… У нас нет ни бренного золота, ни серебра, ни драгоценных камней – что так ценят люди… У нас нет боевых коней, ни быстрокрылых колесниц, а наши магические знания вряд ли заинтересуют кого-то из вас, кроме, разве что тебя, тайный ученик Отверженного Демиурга… – на уже порозовевших полных губах Кора зазмеилась усмешка – она наслаждалась недоуменным выражением лица Гастона, ей было приятно показать, что ей известно очень, очень многое из сокрытого от других…

– Но это не значит, что мы оставим воинов без награды, не правда ли сестры? – те одобрительно загудели – Так что же мы можем предложить? Только одно. Силу Черных Камней, которые так и вопиют в моем сердце – их вечной хранительницы на протяжении бессчетных веков –, желая излить свою благодарность на вас. Черные Камни повелевают мне, чтобы все сражавшиеся за их спасение воины отдали им свое оружие, на которое Камни ниспошлют свое благословение – сила Ночи, сила Луны и Звезд, сила Древнего Леса и Древних Источников – даст им то, чего не может придать им ни самый искусный кузнец, ни самый искусный боец. Они придадут их хозяевам силу в бою, так что биться они будут не зная усталости, они придадут искусство и самому неискусному фехтовальщику, так что ни один удар не будет им пропущен, они придадут лукам и арбалетам власть бить без промаха, а доспехам – неуязвимость, а сами клинки и стрелы будут пробивать любую броню. Получивший благословение Черного Камня станет непобедимым воином, великим среди людей, его потомство будет многочисленным и сильным и воинственным, женщины не будут переводиться у славных воинов. Да будут все явившиеся сюда Рыцарями Черного Камня – величайшими из воинов человеческой расы, избранным семенем великого воинства, которое принесет людям победу и сделает их хозяевами своей земли…

– Но… – сама себя прервала Кора – Черные Камни повелевают, чтобы и среди Рыцарей была иерархия. Они избрали 49 человек в качестве паладинов, облеченных властью над остальными, а один будет – Магистром первого ранга, чья власть будет превыше прочих. У него обязательно из 49 паладинов двое должны быть оруженосцами и ближайшими помощниками – Магистрами второго и третьего ранга! Их тоже избрали Камни!

Слова Коры потонули в восторженных криках "зеленых братьев". Забыв о горестях, они уже, вскочив из-за стола, бряцали оружием – поднялся гвалт. А из-за шума никто не услышал тихих слов восхищенного Гастона…

– 49… 49… 49… Рыцари Круглого Стола… Роланд Древний…

– Да, история повторяется, круг замкнулся, отважный Гастон – вдруг почувствовал он у себя в сознании голос Коры – ты все верно заметил… Камни велят возродить славный Орден твоего великого предка. И это возрождение они взяли на себя. Ты – новый Роланд, ты – новый спаситель человечества, ты – его новый вождь. И по рождению, и по праву!

– Ну а теперь – торжественно сказала Кора вслух – прошу тебя Гастон подойти к Черному Камню и водрузить на Него свое стяжавшее великую славу оружие. Мне дана власть посвятить тебя первым, как магистра первого ранга, главу Ордена, ибо Я избрана – Прекрасной Дамой этого собрания мужчин и воинов.

"Как когда-то Прекрасная Элвин…" – мелькнула в сознании Гастона параллель.

Воины расступились и Гастон подошел к Овальному Черному Камню, изуродованному слева глубокой трещиной. Уцелевшая часть Камня, несмотря на яркий свет восходящего солнца, переливалась темными фиолетово-сиреневыми искрами. Гастон молча вынул свой серебристый меч из ножен и, встав на одно колено, передал его Коре. Кора взяла его и положила на поверхность Черного Камня. Серебристый металл меча тут же охватили фиолетово-сиреневые искры и меч стал нагреваться, как в плавильном тигле, от него пошел дым. На серебристом металле отчетливо обнаружились витиеватые феины буквы, которые вскоре сложились в отчетливую фразу: "NASCIENDO VINCERE", что на феином магическом языке означает "Рожденный побеждать". Меч почернел, надпись пропала, но по краям острия осталась серебряная кайма. А потом Кора торжественно взяла меч с Камня и, взяв его за рукоять, подошла было к стоящему на одном колене с опущенной головой Гастону, чтобы посвятить его…

…Как вдруг в последнюю минуту Гастон резко встал и, пронзительно взглянув в глаза Коре, сказал:

– Нет! Я не могу быть Магистром Первого Ранга этого Ордена… Я не Роланд Древний, бывший законным Королем Авалона. Я – Гастон Отверженный… – голос его дрогнул. – Я принимаю титул только Магистра Третьего Ранга. Первые же два принадлежат по праву Королю и Королеве Авалона – моему старшему брату Роланду и его жене Эсмеральде…

Кора так и открыла рот от удивления, но ничего возразить не могла – Черные Камни никак не предупреждали её об этом. Ночные Охотницы, окружившие Черный Камень, гневно зашипели, а воины недоуменно загудели…

– …И я принимаю их за себя и за своего мужа… – раздался ясный и чистый тонкий голосочек, в котором, однако, слышались отчетливо металлические нотки власти и сознания своего королевского достоинства.

Все удивленно оглянулись на источник голоса – в том числе и Кора… – и… обомлели.

Прямо в рассветных лучах восходящего солнца над Черным Камнем висели пятьдесят прекрасных фей в белоснежных и золотистых туниках, с серебряными обручами на головах и длинными золотистыми волосами ниже плеч. Правда, туники у них где были прожжены, где замараны кровью, у некоторых на коже были видны следы ожогов, а у некоторых – даже на крылышках. Но все же это были феи, настоящие феи, а среди них первая, самая прекрасная, Её Величество Королева, правда, не в королевском пурпуре, а в скромной тунике феи первого ранга со знаком в виде серебряного единорога на шее.

– Я рада, о, возлюбленные мои, – воскликнула Фея. – Что Я обрела вас, и Вы – меня. Жаль, что я прилетела слишком поздно – тут в её глазах мелькнули слезы, когда она бросила взгляд на колоссальные опустошения внизу… – но нас задержали дела и прорывались мы сюда тоже с боем… К тому же, вся Целестия тряслась от каких-то чудовищных катаклизмов – землетрясений, бурь, ураганов… В общем, мы немного опоздали, но вижу, что не совсем…

– А тебя, Гастон, Я особенно рада видеть, тем более, что именно ради тебя я здесь. Ты мне нужен – и как можно скорее. Я с радостью благословляю твое посвящение Магистром Третьего Ранга нового Ордена и с радостью принимаю для себя и мужа первые два ранга. Но, поскольку ни ему, ни мне не с руки руководить людскими воинствами, Я с радостью назначаю тебя исполняющим обязанности Магистра Первого Ранга и хочу, чтобы ты сам подобрал себе двух наиболее отличившихся в последних сражениях воинов. Но это не единственный Мой Дар. После посвящения Я предлагаю тебе занять вакантную должность Главнокомандующего всеми вооруженными силами Содружества, которые я уже начала собирать в Кронбурге, а взамен торжественно объявляю тебе и твоим людям амнистию во всех преступлениях, которые они совершили три года назад против Священных Принципов Порядка и Процветания. Тебе возвратится твой титул Принца Кронбургского, все твои владения и имущество, а также будет даровано право быть наместником Короля и Королевы в тех графствах, которые ты отвоюешь силой оружия и в четверти доходов, получаемых с них. Думаю, это королевское вознаграждение… – и Фея торжественно опустилась на землю, окруженная своими фрейлинами и протянула свою тонкую ручку, покрытую нежной розовой кожей, Гастону для поцелуя.

Весь монолог Феи слушался Гастоном и его людьми с придыханием. Асмунд даже рыдал, не стыдясь слез. Мягкий спокойный голос Феи убаюкивал и исцелял душевные раны, они как будто бы вкушали мед, хмельной и сладкий, и не могли оторвать своих глаз от её светлого как солнышко личика.

А когда Фея протянула ручку для поцелуя, Гастон тут же приложился к ней и к большому рубину в перстне-печатке с символом герба Авалона – черным орлом с распростертыми крыльями.

– Я… Я… Я принимаю твой Дар, Моя Королева – тихо, с придыханием произнес Гастон и слезы в его глазах говорили о том, что он говорит искренне. – Готов служить Вам как преданный слуга, до последней капли моей крови…

– Ну вот и чудненько – облегченно выдохнула Фея, выдавая этим свое тщательно скрываемое напряжение. – Возлюбленная Кора – можете продолжать таинство посвящения – повернулась Фея, как ни в чем не бывало к оторопевшей от такой дерзости Коре, как поворачивается Королева к своей служанке. – Вы ведь избраны Прекрасной Дамой этого Ордена – голос Феи дрогнул, но она тут же отвернулась и отошла к своей свите, которая уже ставила на землю материализованный из воздуха волшебным образом стульчик с вензелями королевского дома с пурпурными подушками на сиденье и спинке.

Кора сжала губы и проглотила унижение. Ничего другого от фей она и не ожидала – вековая вражда, взаимное непонимание и соперничество… Но сейчас все должно отойти на второй план перед главной задачей – мы должны объединиться ради спасения Целестии – это, и только это, отныне имеет значение, тем более что ночных охотниц осталось всего ничего… Кора смахнула незаметно рукой слезинку и, улыбнувшись, приступила к Таинству – произнося "nasciendo vincere" она била мечом плашмя по голове и по плечам опять склонившегося на одно колено Гастона. При каждом прикосновении меч ярко вспыхивал и Гастона била какая-то сила, как электрический ток, а одежда и сам внешний вид Гастона стремительно менялся. Одежды под зеленым плащом стали серебристо-черными, а его внешний вид приобретал поистине царские черты…

А потом, встав и приняв меч из рук Коры, Гастон повернулся к своим воинам и сказал:

– Моими заместителями будут Асмунд и Рольф. Нет преданнее и величественнее воинов в Братстве. Асмунд, хоть и юн, однако именно ему мы обязаны победой. Рольф – простолюдин не рыцарского рода, но он всегда был мне верен и проявил себя как великий воин. Подойдите ко мне, о, возлюбленные братья, я посвящу вас.

Рольф покраснел до кончиков ушей, а Асмунд – до корней волос – но оба они подошли к Гастону и тоже припали на одно колено. Гастон посвятил их своим мечом. А те – в свою очередь – остальных 49 паладинов, а паладины – воинов своих отрядов.

– Да будет данная Вам сила и достоинство использована на благо Целестии и никогда – во зло! Да будут Рыцари Черного Камня новыми хранителями этого мира! Хранителями, а не Разрушителями!

И крики сотен и сотен глоток заглушили её слова, равно как и лязг мечей, которыми били по железу снятых с голов черных шлемов. Почти тысяча рыцарей приняли возложенное на них свыше призвание. И не было минуты более счастливой для них. А больше всех ликовали трое. Гастон – что обрел вновь свой дом, Авалон, из которого был изгнан, и прекрасную даму, которой ему так не доставало, чтобы быть настоящим рыцарем, Асмунд – что вживую увидел Королеву и услышал её медовый голос, а также что его посвятили в рыцари на глазах у Милены, а Рольф – что в одно мгновение стал из простого мужика человеком благородного звания и что теперь он может сам содержать свой собственный замок и никогда уже он не будет спать на псарне, а спина его никогда уже не будет знать плети…

Лишь только Кора не могла разделить всеобщей радости. Она бросила взгляд на Фею, их взгляды встретились и в них она прочитала то же, что чувствовала сама – тревогу, сомнение, боль… Но Фея, спохватившись, тут же вернула глазам прежнее выражение радости, а улыбке – медовую сладость… Кора усмехнулась, но как всегда промолчала…

– Агххххххх…. – карлик Мерлин протяжно зевнул и оглянулся.

Яркий фонарик на его желтого цвета металлической каске выхватил из кромешной темноты Внешнего Кольца несколько случайных кусочков породы. Однако Мерлин сразу же узнал, где он сейчас стоит. Весь путь до этого момента фонарик выхватывал кирпичные стены тоннеля, а тут… – хаотичное нагромождение самых разных элементов – щебня, камня, земли, железных балок, песка и все – залитое чем-то серым… Мерлин сразу узнал, что он находится у того места, где Путь лет 10 назад был взорван по приказу Совета Мудрых и залит бетоном. Прочнейшим бетоном… Даже буры "кротов" такой не возьмут, разве что алмазными бурами, да и то… Бурить придется полгода, не меньше…

Мерлин с удовольствием постукал кулачком в кожаной перчатке по куску породы. Он сам принимал тогда участие в заливке и во взрывных работах… Все сделано как надо. "Мы – не громадины-халявщики", – подумал самодовольно Мерлин, – "все делаем так, что комар носу не подточит, все на совесть…".

Но стоило только Мерлину убрать кулачок с породы, как он почувствовал какое-то дрожание… Как будто бы где-то далеко-далеко взрывали породу, делая очередной тоннель, да так, что волна от взрыва доходит и до сюда. Земля под кожаными с металлической подковкой сапогами Мерлина затряслась, сверху посыпались камешки, звонко ударяя о металлическую каску… Мерлин не удержался и упал прямо на свой толстый зад, голова у него закружилась…

– "Странно", – недоуменно потирая ушибленное заднее место, подумал он. – "С чего бы это, а? У нас же нет здесь добычи ископаемых и в сотне миль вокруг! Как могут взрывать, а?".

Тряска вроде бы прекратилась. Мерлин на всякий случай достал электрошок из чехла на спине и нажал красную кнопку. По металлическому пруту высотой почти в полкарличьего роста пробежали с треском сине-зеленые искры. Мерлин переключил электрошок на максимальный удар – такой удар убьет и подземную жужелицу! И… замер, напряженно вслушиваясь.

Трясение началось снова, но уже не такое сильное. Стоять было можно и камешки больше не сыпались сверху, однако, прислонив свое мохнатое остренькое ухо к породе, Мерлин услышал, что где-то там, далеко, в толще породы что-то стучит…

"Проклятье! Неужели правду говорят, что там, у конца Пути, стряслось что-то страшное и потому Путь замуровали, а? Но если там что-то произошло, то как оно может прорваться сюда? Вулканов тут нету, других бирдингов тоже, подземных рек тоже, диких жужелиц и огненных червей – тоже, да и не пробьют они такую толщу! Тут же две мили сплошной бетонной пробки!".

Впрочем, как бы в ответ на невысказанный вопрос, толчки возобновились с ещё большей силой и Мерлин опять не удержался, покатившись прямо на землю. На этот раз он, отбросив в сторону пока бесполезный электрошок, достал из левого кармана кожаного форменного комбинезона со знаком Лиги – молотом и киркой над наковальней – но желтого цвета "эрометр" и нажал на красную кнопку пуска. Прибор, напоминавший с виду черный металлический пенал с диском из молочно-белого горного хрусталя в центре, тут же, взвизгнув, засветился. Точнее, засветился молочно-белый диск. Проступившие на нем темно-синие деления и темно-красная стрелка заставили густые кустистые брови Мерлина поползти вверх наверх. Стрелка дико заплясала по всей окружности, словно от удивления и ужаса не зная, на какое деление ей стоит показывать, а потом, несколько раз описав круги, остановилась на предельном значении – 50 000 эр – и замерла.

"Пещерный дэв меня подери…" – выдохнул про себя Мерлин, судорожно сглатывая слюну. – "Что бы это ни было, но это… это… это…".

Тут очередной удар опрокинул Мерлина с ног и приличного размера камушек больно ударил его по ноге – благо, кожа сапог толстая, хромовая…

"Это приближается СЮДА!" – дошло, наконец, до Мерлина, когда даже до его ушей дошел дикий рев. Как будто бы где-то в глубине прорвался бешеный подземный поток, бешено раздвигающий тонны подземной породы своими холодными и могучими руками.

И тогда Мерлин, наконец, побежал – побежал изо всех своих необыкновенно выносливых карличьих ног, бросив к муринам и "эрометр", и электрошок. Только он добежал до конца этого тоннеля и свернул в другой, как где-то сзади раздался невероятно сильный взрыв и потоки черной как подземный мрак бурлящей жидкости рекой потекли дальше по тоннелю…

Но Мерлин – как и все остальные карлики-патрульные – этого уже не увидел. От удушающего пара, наполнившего все ближайшие тоннели сразу после прорыва черным потоком бетонной пробки, он потерял сознание, а потом его тело полностью исчезло под надгробием из черной зловонной влаги…

…Но все же внезапная гибель дюжины патрульных не осталась незамеченной. Командный центр Хранителей Пути у Внешних Врат сразу получил своевременную информацию.

"Врата" представляли собой всего лишь на всего металлические, толщиной в два карличьих роста, пластины, запиравшие проход в Потаенные Пещеры. Их было всего трое – по одной на каждый тоннель. Одни для пешеходов, другие для техники, третьи – запасные. Все они были открыты. Но как только на анализаторах исчезли изображения почти всех патрульных, автоматика сработала безотказно – Врата тут же захлопнулись так, что даже и ножу невозможно было бы найти щель между металлическими пластинами и тоннелем. А уже в следующий момент бешеные потоки черной жижи разбились о неожиданно возникшее препятствие. Но Врата – по крайней мере, сейчас – выдержали. Даже пещерные дэвы – против которых они в незапамятные времена создавались – и те не смогли бы их выломать. По Командному Центру прокатил вздох облегчения…

Командный Центр – это небольшая круглая пещерка – освещенная электрическими лампами дневного света, искусственно выбитая в боковой стене от левых, запасных, Врат. Здесь постоянно дежурило по одному Старшему Хранителю от каждого Клана. Помимо уютных диванчиков и кресел, здесь в центре стоял круглый гранитный камень, в центре которого был вделан большой хрустальный кристалл-анализатор, на котором изображалась вся схема ближайших тоннелей. Вокруг этого круглого "стола" сейчас толпились, почти не дыша, с круглыми от удивления глазами, все семеро Старших Хранителей в разноцветных касках и с разноцветными значками на кожаных комбинезонах. Вся многомильная сеть внешних тоннелей покрылась тьмой – все, что было за пределами Врат видимо ещё каких-нибудь пять минут назад – за считанные минуты перестало быть видимо.

– Не-ве-ро-ят-но… – прошептал, наконец, Зеленый Хранитель, снимая каску и обнажая слипшиеся от пота огненно-рыжие волосы… –

– Ш-што бы это могло быть, а, братья? – подхватил почему-то тоже шепотом Синий.

– Ж-жидкость какая-то… Может, подземный поток изменил свое русло или извержение сверхнового вулкана…?

– Дурак ты, Круль! Какой тут вулкан! Да и какой, скажи мне, пожалуйста, подземный поток заглушит лучи анализатора, который ежесекундно сканирует внешние тоннели?! – вдруг заорал Красный, но тут же притих, потому что все на него посмотрели так, как будто бы от его крика неизвестная угроза станет ещё более активной.

– А мне кажется, что это Первичный Субстрат… – вдруг тихо, но уверенно, с видом знатока, вставил Голубой. – Только он обладает свойством поглощать излучение анализаторов. И не удивительно, ведь он же по своей природе ничто, просто бескачественная материя, а потому…

– Слушайте, заткните этому умнику глотку, пока я ему в рожу не дал! – опять взбесился Красный и сунул под нос Голубому свой увесистый кулак, но Желтый его вовремя перехватил, а кто-то толкнул локтем Голубого и тот замолчал на полуслове. – Нам только лекций по физике тут не хватало! Срочно связываемся с Советом Мудрых!

– Но сейчас ещё ночь… А если тревога ложная?.. – попробовали было ему возразить, но тот уже прикоснулся пальцем к лобовому камню анализатора, вызывая круглосуточного диспетчера в Хрустальных Чертогах…

Вскоре все тоннели у Внешних Врат были забиты техникой. По десять машин на тоннель в ряд стояли испытанные в бесчисленных сражениях с подземными чудовищами "кроты", направив жерла своих огнеметов на закрытые Врата. На "броне" и между машинами стояли големы, также с огнеметами наперевес. Прожекторы на машинах и на лбах големов ярко освещали Врата. Все карлики, даже из Командного Центра, были давно эвакуированы. Големы и машины работали в автоматическом режиме. Зато у Внутренних Врат – копии Внешних – но закрывающих тоннели, непосредственно ведущих в подземный город – уже собрались почти полсотни ученых, инженеров, конструкторов и ведущих тоннелепроходчиков. Здесь был оборудован переносной Командный Центр. Большой дисковый анализатор с картой стоял на переносном металлическом лафете с колесами и моторной тягой. Вокруг него стояли все присутствующие и что-то гулко обсуждали, махали короткими пухлыми ручками, что-то друг другу доказывая. В этом шуме абсолютно ничего не было возможно разобрать. Лишь только один карлик – с длинной седой бородой и в длинном желтом колпачке на голове с белым помпончиком и в круглых очках на красном носу "картошкой" молчал. Это был Желтый Советник.

Сверхмощный анализатор показывал на своем голубом экране предельно возможную для себя единицу – 1 миллион эр – это энергия, сопоставимая с энергией, выделяемой средним по мощности вулканом –, но уверенности в том, что излучение у Внешних Врат не больше не было никакой…

Наконец, Желтый оторвался от своих дум и знаком подозвал к себе Голубого Старшего Хранителя.

– Итак, ты считаешь, что это Первичный Субстрат…

– Да, Советник – тихо, но твердо сказал Голубой Хранитель, почтительно сняв с головы каску и переминая её в своих пухленьких карличьих руках.

– Хорошо… – поджав губы, сказал Советник. – А как ты объяснишь, что Субстрата так много? Ведь чтобы затопить все тоннели и, более того, чтобы прорвать Завал потребовались бы миллионы и миллионы…

– Я знаю, Советник – также тихо, но твердо сказал Голубой Старший Хранитель. – Это вполне объяснимо. Субстрат может бесконечно увеличиваться в объеме, если он не будет испаряться. Он ведь бескачественен, а потому может вбирать в себя бесконечное количество энергии.

– И…?

– Кто-то закрыл каналы, по которым он раньше испарялся, на поверхности и искусственно создал ситуацию, когда он стал бесконечно возрастать в объеме…

– Забавно… Но тогда Субстрату надо стать разумным, таким же умником, как и ты, Старший Хранитель… – натянуто хмыкнул Советник. – Да и потом… Насколько Совету известно, Излучатель давно уже отключен… Что тогда служит катализатором для увеличения объема?

– Субстрату совершенно не обязательно получать энергию только от Излучателя в Астрале… – опять тихо и твердо, почтительно поклонившись Советнику, сказал Голубой. – Я написал на эту тему докторскую диссертацию ещё семьсот лет тому назад… Субстрат положительно реагирует и на другие источники энергии, в частности, на кровь…

– Сколько у нас времени, пока Субстрат разъест Врата? Что может остановить его?

– Это мне неизвестно, Советник. Нужно измерить концентрацию субстрата, чтобы определить его едкость, но если он прорвал бетонную пробку толщиной в две мили, то даже сверхмощные Врата протянут не долго – тихо и сдержанно ответил Голубой. – Чем его можно остановить? Огонь приведет к его быстрому испарению и конденсации, однако испарение Субстрата – процесс непредсказуемый и нелинейный…

– Короче, умник! – чуть не зарычал Советник, топнув ногой, а от его крика вдруг все окружавшие анализатор ученые карлики стихли. Воцарилась гробовая тишина. Было слышно, как где-то далеко звонко падают капельки подземной влаги и Советнику показалось почему-то, что это не капельки, а песчинки песочных часов, отсчитывающих секунды оставшейся ему жизни… "А как хочется пожить ещё…" – промелькнула молнией в его мозгу мысль. А сердце тут же ему подсказало, что нет… Его часы уже сочтены…

…– я бы рекомендовал – и я об этом уже не раз писал Совету – немедленно затопить Город водой из Горячего Озера, перед этим срочно эвакуировав население. Горячая вода гейзера, фактически, кипяток, нейтрализует действие субстрата. Она замедляет химические реакции, а огонь здесь только выполнит функцию сильнейшего катализатора и…

Советник уже не слышал, что говорит Голубой Старший Хранитель. Почему-то ему вдруг показалось, что все, все что сейчас происходит – все, что говорит вот этот вот умник из Голубого клана, все, что думает он сам, все, что думают и говорят все эти яйцеголовые инженеры и конструкторы – все это совершенно не важно, что все уже давным-давно предопределено и все, что бы они не делали – это все равно что беседы о смысле жизни на утопающем посреди океана судне…

…– Советник, Вы слышите меня, Советник?! – Голубой тряс его за длинный рукав парадного желтого атласного кафтана.

– Слышу, слышу… – закивал головой Советник и потер кулачками опухшие от недосыпа веки. – Бери с собой сколько хочешь способных ребят и дуй к плотине. А я сообщу Председателю Совета…

– Уходим, немедленно, за Внутренние Врата! Закрываем! – закричал Желтый Советник. Карлики подались назад, прислуга включила мотор переносного Анализатора и он плавно, на колесиках, поехал вслед за остальными.

– Советник! Желтый Советник! Пойдемте с нами! – задергали его за складки одежды какие-то ручки. – Здесь опасно! Советник! Советн-и-и-и-и-ик!

Но Советник досадливо махнул рукой – "мол, не до вас" – и как бы повинуясь какому-то зову, пошел вперед, прямо к линии "кротов" и големов – тупо поливавших огнем все увеличивающиеся струи вязкой черной мерзости. В тоннелях стало жарко, прям как в кузнице. Пот выступил на лбу Советника, он снял колпачок и расстегнул кафтанчик.

Подходя все ближе и ближе к Вратам, он видел, как струи черной жидкости стремительно испаряются от потоков огня и клубы черного дыма конденсируются под высоким потолком.

Но клубы дыма были какие-то необычные, точнее, не совсем обычные. Советнику показалось, что они были… ну, как будто бы живые. Они шевелились, двигались. Из черного марева то появлялись, то исчезали какие-то щупальца, отростки… Можно было различить какие-то головы, лапы, хвосты…

– Внимание! Внимание! Без паники! Ситуация под контролем! Внутренние Восточные Врата атакованы! Просьба всем гражданам незамедлительно начать эвакуацию через Западные Врата!..

Но механический голос мог бы и ничего не говорить о панике. Паника уже была фактом. Тысячи и тысячи карликов толпами ломились в западную часть города. Благо, руководство города отключило рельсовые вагонетки – иначе бы передавило или перерезало многих. Визг карличьих женщин, писк карличьих детей, звон бьющихся стекол, топот тысяч и тысяч ног… Почти на всех улицах подземного города образовались пробки, кое-кто погибал от удушья или тесноты. Горе матерей, потерявших детей, и детей, потерявших матерей, просто не поддается описанию.

Самое плохое, что в пробках оказались и двинувшиеся на подмогу атакованному Восточному отряду подразделения Хранителей с безопасных участков. Сотни и сотни карликов на жужелицах, на механических "кротах", подземных гусеницах застряли в пробках, мешая несчастным мирным гражданам поскорее покинуть обреченный город.

Положение спасло чудо. Кто-то из карличьих командиров, видимо, додумался до того, что сейчас всего важнее спасти гражданское население и на свой страх и риск скомандовал всем своим погружать на "кроты", жужелиц и гусениц женщин и детей и бежать к Западным Вратам. Его пример подхватили и остальные – и пробки мало по малу стали рассасываться. Женщины буквально кидали в люки "кротов" или на спины жужелиц и гусениц своих детей, как тряпичные мячи, а уже потом их затаскивали на поверхность сильные мужские руки.

Благодаря такой вот природной сметливости карличьей расы уже в течение часа улицы опустели и сирена тщетно призывала к эвакуации – эвакуировать было больше некого. Стояли пустые хрустальные многоэтажки, мертвые отключенные рельсовые вагонетки, да несколько десятков погибших в толчее трупиков в пол человеческого и ниже роста…

– "А может мне почудилось?" – подумал он. – "Может, кошмар какой от волнения?.. Ба! А где же все? Бросили меня старика на произвол судьбы!" – он топнул ножкой и на глаза его навернулись слезы обиды. Он вытер их белым помпончиком на конце своего алого атласного колпачка.

Красный подошел к Анализатору, встроенному в крышке круглого хрустального стола в Зале Совета, и привычным движением ладони запустил хитроумное устройство. Анализатор приветливо вспыхнул и указал карту Города с окрестными тоннелями. Красный тут же бросил взгляд на восточную часть и увидел, что она вся покрыта Тьмой и тот сектор, где располагались Внутренние Врата – тоже.

Красный мрачно махнул рукой – мол, а чего же ещё было ждать? – и заковылял к выходу из Чертога, на ходу нажав на красный камешек черепного анализатора, пытаясь вызвать хоть кого-нибудь из Советников. Как он и ожидал, он услышал только помехи. Это означало лишь одно – либо Советники погибли, либо они побросали свои анализаторы, либо…

Впрочем, гадать Красному не хотелось – голова мучительно болела и мысли путались. Он кое-как вышел из Хрустального Чертога и шаркающей старческой походкой шел неизвестно куда по пустым улицам. На душе было пусто, тускло, грустно и мерзко. Красный Советник впервые не знал, что ему сейчас делать и куда ему идти. Не разбирая дороги, Советник плутал по пустым улицам с переломанными золотыми деревьями, поваленными вагонетками, окнами с выбитыми стеклами. Наконец, он устал и присел на одной лавочке внутри какого-то двора.

Свет здесь был особенно ярок, так как на многоэтажке этого дворика, на длинном шпиле, горел искусственный светильник. Советник посмотрел на него и невольно зажмурился. Ох уж и яркий он!

"Ой!" –, вдруг сам себя поймал на мысли Советник – "а разве может газовый светильник быть таким ярким? У него ж энергоёмкость всего 100 эр, не больше!"

Старик опять взглянул на источник света и… сдавленно ойкнул. На шпиле, на искусственном светильнике сидело сверкающее как настоящее солнце существо, впрочем, совершенно неподвижное. Советник, преодолевая боль в глазах и поминутно смахивая с них слезы, всмотрелся и увидел золотистого человека, одну руку прислонившего ко лбу, как делает человек, всматривающийся вдаль.

"Значит, он не солгал", – подумал Красный. – "Он действительно хочет встретить здесь Безликого… Эх, убраться бы отсюда подобру-поздорову от них обоих!".

В этот момент раздался какой-то шум сбоку и Советник испуганно вскочил с лавки. Из ближайшего окна выпрыгнули два карлика, одетые в оранжевые кафтаны, но без колпачков.

– Эй, а вы что здесь делаете?! – удивился Советник.

– Советник? Советник! – в один голос воскликнули карлики.

– Мародерствуете? – подозрительно хмыкнул Красный.

– Да что вы… Мы из своего дома… Точнее, сестрички нашей, Апельсинки… Не знаете, случаем, где она? – выпалил стоявший справа.

– Мы Эрли и Керли из Оранжевого Клана, две недели назад мы нашли этого, белобрысого "попаданца"! Разве не помните? – выпалил стоявший слева.

– Этого? – грустно усмехнулся Советник, показав толстым как сарделька пальцем наверх. Эрл и Керл одновременно задрали головы и увидели светящееся существо и тут же побелели.

– Бежим, Советник, отсюда подобру-поздорову, а? Пока этот страхолюд нас не заметил. У него глазища – во!

– А как он рукой световую трубку у меня – во! – выразительным жестом поддакнул своему брату-близнецу Керл. – Нам нельзя тут оставаться!

– Думаю, что если вы ещё живы после встречи с ним, он не такой уж страшный, как вы его рисуете… Но, впрочем, вы правы – ждать нам его встречи с Безликим точно не стоит…

Однако только Советник это проговорил, как раздался оглушительный взрыв и где-то далеко, на восточной стене колоссальной чашеобразной пещеры, где располагался город, стали появляться первые черные пятна.

– Ну вот и все… – устало закончил Советник. – Значит, Восточного отряда Хранителей больше не существует…

Эрл и Керл обернулись в ту же сторону и увидели, как в том самом месте, где стояла станция канатной дороги – на высоком уступе на самой восточной окраине пещеры – показалось множество черных пятнышек, которые стали потоком спускаться прямо по стене вниз – ну точь-в-точь как муравьи или тараканы! Причем с ошеломительной скоростью!

Оба карлика и Красный Советник смотрели на них как завороженные, не в силах оторвать своих взглядов от этой сплошной черной волны, спускающейся вниз, прям как кролик не в силах оторвать взгляда от удава, его загипнотизировавшего, вместо того, чтобы спасаться. Зрелище и в самом деле было колоссальным. Тысячи и тысячи черных многоногих фигурок, стремительно, как насекомые, спускающихся со стены, а ещё сотни их летящие по воздуху, и что-то отвратительно каркающие….

И вот уже первые черные фигурки, добравшись до низа, бегут по улицам, а летающие каркающие – увеличиваясь на глазах – летят прямо к центру города. Все три карлика кожей почувствовали, что омерзительные летуньи видят их и их омерзительные черные лапки уже трутся друг о друга, как лапки черных мух, в предвкушении кровавой добычи…

– Убери эту мелочь с дороги, Черная Клякса, и выходи помериться силами один на один! – раздался громоподобный, звонкий и высокий металлический голос, как звук несколько десятков медных труб. От этого звука затряслись своды пещеры, посыпались камни, некоторые из которых разбили вдребезги несколько хрустальных крыш и раздавили несколько золотых деревьев. Все три карлика зажали уши и рухнули навзничь. – Это говорю тебе Я, Третья Ипостась Потока Непобедимого Солнца – Властелин Обоих Целестий!

Как по команде движение черных тварей тут же прекратилось, а через мгновение они отхлынули назад, как черное море при отливе. Крылатые бестии отлетели к восточному уступу и сели там, а сухопутные – уселись у его подножия. В это же время из тоннеля в восточной части чашеобразной пещеры полились потоки черной жижи, водопадом низвергаясь вниз, образуя на восточной половине города большое черное озеро, которое непрерывно кипело, как поставленный на огонь бульон. Казалось, черное озеро кишело какой-то непонятной жизнью, было живым, органическим, и – агрессивным. Но вот жижа перестала пребывать, а озеро, закипев ещё сильнее, вдруг стало сильно испаряться, пока все не обратилось в черное облако, которое стало принимать антропоморфные формы… И вот уже – от мостовой до свода пещеры выросла гигантская, сотканная из черного тумана, фигура с нестабильными контурами, но отдаленно напоминавшая человека – вот вроде бы голова, туловище, руки и ноги, а вот – два злобных ярко-красных прожектора глаза…

– Мне ли бросаешь вызов, малявка!? – зашипел как исполинский змей гигант и прерывисто закряхтел.

– Малявка? Малявка! – и на всю пещеру раздался звонкий металлический хохот, от которого опять затрясло пещеру и стали срываться с потолка глыбы камня. – У меня, Клякса, нет, в отличие от тебя размеров, Я – Поток Непобедимого Солнца, Я – Свет и Рожден из Света, а Свет – не имеет ни размеров, ни границ. Я могу принять любую форму и любой размер. Для меня это – раз плюнуть!

И с этими словами маленькое солнечное существо сорвалось со шпиля здания, и, взлетев под самый потолок, вдруг взорвалось… И целый поток миллиардов огненных искр упал на мостовую, эти искры тут же стали соединяться друг с другом и образовалось огненное озеро, которое тоже стало стремительно испаряться и огненное облако стало принимать гигантские антропоморфные формы. И вот уже – золотой блистающий человек был ростом со своего теневого противника.

– Зачем ты пришел сюда, Клякса? Зачем разрушаешь среду обитания живых существ Целестии? Зачем тебе нужен Я? Отвечай, Враг! Или Я получу от тебя все это силой! – загремел трубоподобный металлический голос, сотрясая все подземелье. На этот раз в образовавшуюся расщелину рухнуло сразу две хрустальные многоэтажки, а другие две вдребезги разбили упавшие со сводов пещеры глыбы.

– Ты все итак знаеш-ш-ш-ш-ш-шь, Люцифер! Зачем притворяеш-ш-ш-ш-ш-шься невеж-ж-ж-ж-ж-ей? – зашипел Безликий, медленно двигаясь навстречу солнечному великану.

– Я хочу услышать это от тебя, Безликий! Из твоих смрадных уст! Разве ты не предложение пришел мне делать сюда?

– Мож-ж-ж-ж-жет и предложение, а мож-ж-ж-ж-ж-жет и нет-с-с-с-с-с… – зашипел Безликий. – Вс-с-с-с-с-е завис-с-с-с-с-сит, как пос-с-с-с-смотреть…

– Я жду!

Безликий, наконец, остановил свое движение в полумиле от солнцеликого и опустил голову – ярчайший солнечный свет из пустых глазных впадин Люцифера ему явно не нравился…

– Не препятствуй мне, Люцифер! Я и Ты – одно, и ты знаешь это! Я – твоя Тень, Я луна, светящая отраженным от тебя – солнца – светом, Я – твой брат-близнец от одного с тобой отца и матери, Я – такой же Отверженный, как и Ты… Куда пойдешь Ты – пойду и Я с тобой, Чего хочешь Ты – хочу и Я с Тобой. Ты хочешь владеть вселенной, и Я хочу, Ты хочешь растворить все в Себе, и Я хочу! Я – это Ты, а Ты – это Я! Мы с тобой, если угодно-ссссс, одной крови! Ты и Я, Я и Ты, Мы – Единое! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-….

– Я тебе не верю, тварь! Я – Свет, а Ты – Тьма, Я – за добро, а Ты – за зло, Я хочу создать мир счастья и добра, где все будут одинаково счастливы, где не будет эгоизма, дурных чувств и страстей, где все будут одинаково бесстрастны и добры, бестелесны и духовны, а Ты – хочешь все разрушить, изуродовать, растоптать, сожрать! Какое же между нами сходство? – загремел солнечный великан, сложив на груди свои руки.

Но в ответ ему было злорадное змеиное шипение и кряхтение, а Безликий сложил руки точь-в-точь как его солнечный антипод, одновременно, в одну и ту же секунду, ну прям как отражение в зеркале или как тень!

– Тьма, с-с-с-с-с-свет, добро и з-з-з-з-з-ло… Слова, с-с-с-с-с-с-слова-сссс – и не больше… Мы оба – Отвержены, мы оба хотим власти, мы оба с тобой – творцы, и нам обоим с тобой нужен материал для творчес-с-с-с-с-ства и мас-с-с-с-с-терская. Ты растворяеш-ш-ш-ш-ш-шь все в свете, я растворяю во тьме, но результат – один, ты сжигаешь, а я – подвергаю мутации… Ты думаеш-ш-ш-ш-шь я просто убиваю и разрушаю? О нет-сс-с-с-с-с… Никого! Никого я не убиваю! Я прос-с-с-с-сто перевожу одну форму в другую, одну форму энергии в другую, через Первичный С-с-с-с-с-убстрат. Я даю новую жизнь, и готов поклясться, что никто ещё не жаловался на меня, ш-ш-ш-ш-ш-ш! С-с-с-с-спроси бывших фей! Они всс-с-с-с-се довольны своим совершенством!!!! – закряхтел Безликий.

Но смех его прервался тут же. Солнечный великан в одно мгновение – не успели глаза карликов, завороженно наблюдавших эту сцену, моргнуть – воздел руки и прямо из блистающих солнечным золотом кулаков вырвались потоки солнечного пламени – как два исполинских меча – и Великан бросился вперед. Но в то же самое мгновение – из черных рук Безликого вырвались два черных как ночь клинка и – в точности повторив движение Люцифера – он бросился навстречу.

– Ну как-ссссс… – зашипел Безликий, опять злорадно. – Убедилс-с-с-с-с-ся? Ты бьеш-ш-ш-шься со своей Тенью-сссс… тебе меня не победить, впрочем, как и мне – Тебя! Я это понял гора-з-з-з-здо раньш-ш-ш-ш-ш-ше тебя, братец-ссссс, хе-хе…

– И что теперь делать? – громыхнул металлический трубный голос.

– Вот это уже вопрос-с-с-с-с по с-с-с-с-существу, хе-хе, ш-ш-ш-ш-ш-ш… – довольно ответил Безликий. – Мо-ж-ж-ж-ж-но было бы и рань-ш-ш-ш-ш-ш-ше договориться….

Некоторое время воцарилась пауза. Оба противника как бы изучали друг друга, готовясь продолжить поединок, но уже на словах.

– Ну же… Я жду! – громыхнул солнецобразный великан.

– Я предлагаю с-с-с-с-с-делку, малюс-с-с-с-с-енькую сс-с-с-с-сделочку, хе-хе – прошипел Безликий. – Мы – два брата, Мы – два творца, Мы – два Отверженных, Мы – Солнце и Луна, Тело и его Тень, Первообраз и Его Отражение… Давай раз-з-з-з-зделим мир напополам – Тебе – Солнцу – Небо – Все Поднебесье, а мне – Луне – Земля – Вся Нижняя Час-с-с-с-с-ть… Ты будешь властелином наверху, а Я – внизу, а вместе мы будем – два бога-брата, два демиурга, два властелина… Хе-хе! И никто, даже сам Создатель, если он не выдумка, не сможет нам противос-с-с-с-стоять! Ха!

– Заманчивое предложение… – процедил Люцифер и из его уст вырвались клубы солнечного пламени.

– Е-щ-щ-щ-щ-щё бы… Ведь тебе достается Ас-с-с-с-страл… А это – царский подароч-ч-ч-ч-чек…

– И это все? – недоверчиво громыхнул металлический голос.

– Умный, х-х-х-х-хитрый братец-с-с-с-с… Нет, не все-ссс… Залог нуж-ж-ж-ж-ж-ен, что ты не будешь ис-с-с-с-спользовать тайны Астрала против Меня и Моего Темного Царства…

– Какой такой "залог"?

– Так-сссс… Пусс-с-с-с-с-тячок, сущая безделицс-с-с-с-са… Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш… Тебе это ничего-ссс не будет с-с-с-с-с-стоить…

– Ближе к делу!

– Отдай мне одного маленького человечка, крошечное с-с-с-с-с-существо, малыш-ш-ш-ш-шонка-зайчонка, с-с-с-с-с-ущую мелочь, короты-ш-ш-ш-ш-шку, а взамен –з-з-з-з-заберешь хоть миллион человечков, карличков или другой биомассы к себе, наверх… Мне для тебя – ничего не ж-ж-ж-ж-ж-алко-сссс…

– Что за человечек? Имя? И почему ты просишь его у меня – он тебе не доступен?

– Пока нет-с-с-с-с-с – зашипел, заюлил Безликий, по-прежнему не смотря в глаза-прожекторы Люцифера. – Его с-с-с-с-спрятали от нас-с-с-с-с… А зовут его про-с-с-с-с-сто "Роланд 40000-й, Король Авалонский". Отдай его – и с-с-с-сделка заключена. А я в долгу не ос-с-с-станусь…

– Роланд, Король Авалонский? Не знаю такого… – громыхнул солнечный великан. – Неужели эти игрушечные людские короли представляют для тебя ценность? Интересно, какую…

– Нет-с-ссс, ничуть-ссс не представляют… Это просто с-с-с-с-символ, з-з-з-з-забавная игруш-ш-ш-ш-шка, которую я обещал одной моей ф-ф-ф-ф-фрейлине, да-ссс… Ну как-ссс? По рукам? – зашипел Безликий.

– По рукам! – громыхнул Люцифер и сделал несколько широких шагов – от которых опять затряслась земля – навстречу Безликому. И протянул свою сверкающую, как полированная медь, руку. Безликий протянул свою…

И тут внезапно Люцифер резко изменил движение руки и схватил Безликого прямо за горло, правда, и рука Безликого тоже схватила его за горло, но глаза прожекторы Люцифера впились в красные шары Безликого и тот забился и заверещал, зашипел, как дикая змея, не в силах выдержать яркого как расплавленный металл, как полуденное южное солнце взгляда Люцифера:

– Отвечай! Отвечай! Черная Клякса! Зачем ОН тебе нужен! Отвечай, а то спалю! В устах твоих чую ложь змеиную!

Безликий забился, заизвивался, как придавленная чем-то тяжелым змея или червь, зашипел и завизжал…. Но рука Люцифера крепко сдавила его горло и не давала отвести взгляд.

– Отпус-с-с-с-с-сти! Отпус-с-с-с-с-ти! Это нечес-с-с-с-с-тно!

– А честно мне лгать?! А ну говори, черная лужа, зачем тебе понадобился именно этот человечек?! Говори, а то хуже будет!..

Но в этот самый момент раздался дикий грохот откуда-то с северной части пещеры и… огромный изрыгающий клубы белесого пара поток кипящей влаги из только что взорванной Голубым Старшим Хранителем и его товарищами плотины обрушился на почти полностью разрушенный город!

Белесый пар в считанные доли секунды заполонил все пространство пещеры, окутав его как горячую баню. Видимость стала нулевой. Даже сверкающие потоки огненного света, волнами испускавшиеся солнечным великаном, потонули в белесой завесе. А потоки кипящей воды начисто смывали, как морской прибой песочные домики на пляже, остатки полуразрушенных хрустальных сооружений, разбрасывая в стороны как детские игрушки перевернутые вагонетки, золотые деревья, заполняя собой глубокие расселины, как чудовищные шрамы испещрившие подземный город. Но даже громоподобный шум извергавшейся стихии не мог заглушить визги тысячи-тысяч черных тварей, тщетно пытавшихся убежать от накатившей на них волны кипящей воды и пара, а также визг самого Безликого, от которого рушились и без того хлипкие остатки подземных перекрытий. А потом раздался колоссальный взрыв… И все затихло…

…Эрл и Керл, в изодранных до дыр кафтанах совершенно неузнаваемого цвета вылезли на поверхность, еле протащив через узкий проход одного из вентиляционных тоннелей довольно упитанного Красного Советника, бывшего совершенно без сознания, и повалились без сил.

Прохладный, послегрозовой воздух приятно ласкал обожженные паром красные лица, мокрые от пота волосы и бороды. Где-то вдали ещё слышались отдаленные удары грома, но они уже не ранили уши и не пугали. Блаженная истома накатила на братьев и они, хотя и не могли заснуть – так бывает после очень больших переживаний –, лежали без движения, ни о чем не думая, ничего не слушая и не желая давать себе труд открыть глаза, чтобы посмотреть на окружающее.

А посмотреть на окружающее стоило бы. Они лежали посреди полянки когда-то густого зеленого леса. Когда-то – потому что от леса ничего не осталось. Мало того, что сами деревья были мертвы и сухи. Сами деревья, вдобавок ко всему, были вырваны с корнем, лежали то там, то сям, бессильно распластав мервецерукие голые ветки, иногда "с мясом" оторванные от стволов, по земле. Такое впечатление создавалось, что кто-то здесь просто-напросто взорвал кладбище и теперь бесчисленные кости усыпали все пространство сухой и мертвой земли. Сама же земля была изрыта так, как будто её пропахали несколькими десятков плугов – всюду были овраги, по которым текли новообразовавшиеся горячие, как кипяток, ручейки и в которых располагались такие же горячие новообразовавшиеся озера. Чуть дальше – милях в десяти к востоку – располагалась уродливая впадина глубиной в милю, внизу заполненная кипящим подземным гейзером, от которой поднимался вверх густой пар. У самого края гейзера стояли несколько карликов с мокрыми бородами и в облезлой полинявшей одежде, среди которых выделялся один, в потрескавшихся очках и голубой металлической каске.

– Ну вот и все… – как то отстраненно, безразлично, непонятно к кому обращаясь, сказал тихо карлик. – Вот и все, что осталось от славного города Унтервальда – жемчужины Подземья.

Возникла пауза. Никто из стоявших с ним рядом не осмеливался прервать грустные размышления старшего.

– Господин Старший Хранитель, неужели мы утопили черную образину в кипятке? Неужели все кончено?

Карлик в голубой каске только снисходительно посмотрел на вопрошавшего и грустно хмыкнул, но ничего не ответил.

– Господин! Господин! Господин Старший Хранитель! – вдруг раздался пронзительный голос какого-то молодого карлика. – Посмотрите на это, господин!

Карлик в голубой каске и все остальные повернулись и увидели запрыгнувшего на здоровенный поваленный дуб молодого, почти безбородого карлика в выцветшем голубом кафтанчике. Он стоял и призывно махал рукой, указывая куда-то дальше, в сторону, туда, куда обзор закрывал толстый ствол поваленного дуба. Остальные карлики тут же бросились к нему, но карлик в голубой каске пошел не торопясь – он был старше других и явно сильно устал от пережитого за эти сумасшедшие полсуток (как раз в это время из-за грозовой тучи показалось садящееся на закате кроваво-красное солнце).

Он кое-как доковылял до дуба и более молодые карлики помогли ему забраться на ствол. Протерев потрескавшиеся запотевшие круглые очки полой кафтанчика, карлик в голубой каске посмотрел в ту сторону, куда ему показывал палец молодого карлика из его свиты. И ахнул.

Шагах в пятиста – карличьих шагах – на таком же поваленном стволе мертвого безлиственного дуба лежал Молодой Человек. Он лежал животом поперек ствола, как забытый кем-то на спинке стула плащ и не шевелился. Он был полностью обнажен – ни лоскутка одежды не было на нем –, но самое удивительное было то, что у него были густые мягкие вьющиеся волосы – правда, полностью мокрые – необычного цвета – золотистого, с характерным, пожалуй, только для настоящего золота сочным благородным отливом. Карлик ахнул, ибо такие волосы он видел только у одних существ – у поднебесных владычиц-фей, но никак не у людей! И ещё – от тонкого юношеского обнаженного тела шел белесый пар, как будто бы это было не человеческое тело, а сосиска, только что вынутая из кастрюли с кипятком или снятая с вертела очага.

Карлик в голубой каске, сразу же, в долю мгновения как бы забывший свою степенность и слабость, бегом побежал к лежащему обнаженному юноше с такими необычными волосами, а за ним пустились и все остальные карлики из его свиты. Пробегая под поваленными деревьями, перепрыгивая через здоровенные расщепленные пни и вырванные змееобразные корни, они довольно быстро добрались до юноши и сняли его со ствола – сил карликам – несмотря на их маленький рост – было не занимать! Быстро положив его на чудом оставшееся чистым место, они тут же как по команде стали дуть на свои обожженные даже под перчатками пухлые ладошки и пальцы – кожа юноши была горячей, как чайник.

Карлик в голубой каске, ничуть не смущаясь наготой юноши, внимательно осмотрел каждый вершок его тела, что-то бормоча себе под нос.

– Аптечку! Быстро! – последовала короткая команда.

Один из карликов достал из кожаного рюкзака плоский предмет черного цвета и подал старшему. Тот вынул из него что-то и сунул под нос Молодому Человеку. Молодой Человек сморщился и, громко чихнув, открыл глаза. Карлик ахнул второй раз, потому что глаза у юноши были необыкновенно большие, миндалевидные, ярко-синие, как море, "с искоркой" – каких у людей тоже обычно не бывает –, покрытые пушистыми ресницами. Вообще, если бы карлик не знал доподлинно, что он – человек и мужчина – он бы подумал, что это лицо больше похожее на женское, и причем на лицо феи…

Глаза молодого человека долго не могли принять осмысленное выражение, глядя на незнакомое бородатое лицо в каске.

– Господин, да это ж муж Апельсинки – дочери Оранжевого Советника! – воскликнул один из карликов, указывая на юношу пальцем. – Я сам его пару раз видел в Оранжевом Квартале! Его "Люк" кажется зовут, но тогда его возили на коляске… И как он тут оказался…?

Карлик в голубой каске бросил быстрый взгляд на говорившего, а потом опять, сощурив правый глаз, на юношу.

– Какая "Апельсинка"? Какой "Советник"? Какой "квартал"? – недоуменно проговорил юноша. – Где я? – Юноша недоуменно оглянулся, со стоном встал с земли и сделал несколько неуверенных шагов и, быстро ослабев, упал на руки подбежавших карликов…

…Лишь ближе к полуночи карлики нашли, наконец, своих. Несколько Советников вместе с остальными беженцами располагались в двадцати милях к северу. Благодаря "кротам" и жужелицам, им удалось довольно далеко убраться от места катастрофы и теперь они раскинули лагерь в одном из оврагов. Овраг не был заполнен водой, он был сухой и достаточно глубокий – почти в полмили. Стены его были узкие, отвесные, так что с поверхности нельзя было увидеть, что было внутри. Это всех устраивало. Надо было переночевать, отдохнуть, а потом уходить дальше – просить убежища у других подземных городов-государств Лиги Подземных Рудокопов. Карлики сидели молча вокруг разложенных костров. Жарили свое любимое блюдо – сосиски на вертеле – этот сухой паек в изобилии нашелся у тоннелепроходчиков, которым они теперь делились с согражданами. Нашелся и эль во флягах. Старались не говорить, даже дети не плакали. У отдельного костра собрались оставшиеся Советники и Старшие Хранители и о чем-то шушукались.

Когда до них дошла весть о том, что нашелся Голубой Старший Хранитель, все тут же вскочили на ноги, а когда увидели странного юношу – в котором все узнали таинственного "попаданца" – то большинство карликов в испуге шарахнулись в сторону, а кто-то даже злобно зашипел, не без основания считая, что видит виновника всех их бедствий. Впрочем, попыток напасть на таинственного гостя не было. Зато одна карлица в оранжевом платьице, увидев юношу, пронзительно заверещала – ей пришлось срочно заткнуть рот кляпом и вколоть успокаивающего. Правда, потом выяснилось, что эта истеричка и была той самой Апельсинкой, которая считала "эту громадину" своим законным мужем…

Юношу накрыли какими-то простынями, соорудив нечто напоминающее то ли халат, то ли тунику, перевязав ткани веревками, посадили у центрального костра с Советниками и даже налили эля. Но к величайшему разочарованию – он не мог ничего сказать, только удивленно таращился на этих странных бородатых человечков.

– Что касается его личности, здесь нет никаких сомнений – сказал Голубой Советник. – Это тот самый человек, которого взяли две недели назад тоннелепроходчики из Оранжевого Клана. Он назвался "Люком" и у него было странное оружие, стреляющее огненными лучами, плавящими даже гранит… Этого человека мы отдали поймавшим его охотникам в навечное владение, как это нам предписывают Особые Правила… С этим все просто… Но откуда он взялся здесь, голый и, как вы говорите, Старший Хранитель, горячий как чайник? Ума не приложу… Среди эвакуированных я его не помню… И как он – на крыльях что ли вылетел из зоны взрыва и лег на этот ствол?

Карлики недоуменно зашумели. Все взглянули на Старшего Хранителя в каске, но тот ничего не сказал, что-то таинственно рисуя на земле палочкой и не принимая участия в обсуждении.

– Господин Советник! Может, спросить его жену, Апельсинку, может, она знает больше? Или её братьев?

Но Апельсинка оказалась в коме от успокаивающего и мирно спала в импровизированном лазарете, а братьев её среди спасшихся не оказалось…

Пришлось на том и окончить дознание пленника, потому что даже анализатор не смог пробиться в сознание юноши и прочитать его мысли.

– Видимо, здесь такая же аномалия, как в Подземье… – решил Советник. – Анализаторы работают с перебоями… Ну что ж – хлопнул он ручками по круглым пухлым коленцам – давайте тогда отложим выяснение этого обстоятельства до завтра. Утро вечера мудренее, как говорится. Старший Хранитель Голубого Клана – вам поручаю охрану этого пленника и за него вы отвечаете головой. Понятно? Я нутром чую, что он для нас очень и очень ценен… Не мог обыкновенный человек появится на поверхности после такой катастрофы вот таким вот образом, не мог…

Уже под утро все карлики улеглись и лишь только часовые во главе со Старшим Хранителем не спали.

Старший Хранитель пригласил часовых на партию в кости и незаметно вырвал крошечный пучок волос из своей белоснежной бороды, бросив его, также незаметно, в костер, что-то очень тихо прошептав себе под нос… А уже через пару минут все охранники благополучно посапывали, прислонившись к стенам оврага. После этого Старший Хранитель быстро, но тихо – как это умеют делать только карлики – прошмыгнул в одну из палаток и, прислонив палец-сардельку к губам, тихо растолкал спящего юношу, а потом знаком позвал его следовать за ним.

Предрассветные сумерки уже рассеивались, на востоке отдаленные облака у линии горизонта стали кремово-розового цвета, а карлик в голубой каске быстро-быстро карабкался по склону оврага, а за ним – юноша с золотистыми волосами в странном одеянии из скрепленных веревками простынях. Оба спутника были на редкость ловкими, привычными к лазанью, а потому подъем – хотя и довольно крутой – не составил для них проблемы.

Когда карлик помог юноше залезть на вершину оврага, он тут же, молча, бросился, не оглядываясь, бегом на север, ловко перепрыгивая поваленные стволы, рытвины и бесчисленные ручейки, так что юноше ничего не оставалось, как последовать за своим таким странным проводником…

И лишь когда лагерь беженцев остался далеко позади, а даже необыкновенно выносливый от природы карлик выдохся, он остановился, быстро оглянулся по сторонам, а потом юркнул в небольшую рытвину, знаком пухлой ручки показывая следовать за собой. Юноша и на этот раз, почти инстинктивно, механически, последовал за ним.

– Ну вот вроде бы и все… – сказал карлик, проводя правой ручкой по красному потному лбу. – Кажется, оторвались немного… Ты как?

– Хорошо… – так же недоуменно, как ребенок, раскрыв свои большие синие миндалевидные глаза, сказал юноша.

– Ну и слава Создателю… – облегченно ответил карлик. – Мое имя – Хрофт. – Он протянул свою ручку юноше и тот её пожал. – Ну а ты можешь не представляться – ты Люк из "Королевской Охоты", муж Апельсинки, дочери Оранжевого Советника. Так?

– Не помню… – честно ответил Люк и заморгал длинными пушистыми почти по-девчачьи ресницами.

– Ещё бы помнить… – понимающе кивнул карлик Хрофт. – После такого…

– После чего? – опять недоуменно хлопнул ресницами Люк.

– Неважно… – махнул ручкой Хрофт. – Сейчас тебе надо знать одно – ты в опасности. Во-первых, упаси Создатель, тебя настигнуть тварям Безликого. А во-вторых, как только мои сограждане узнают, кто ты такой – жить тебе останется совсем недолго. А потому – надо тикать – и чем дальше – тем лучше. Куда? Сам не знаю. К феям – не на чем. К людям – далеко. В Море – тоже далеко. Но тикать надо. Ты меня понимаешь? А? – Карлик провел ладошкой перед носом Люка. Глаза Люка внимательно следовали за ладошкой карлика.

– Понимаю… – неуверенно сказал Люк, выдавая тем самым, что ничегошеньки не понимает. – А почему ты помогаешь мне, достопочтенный карлик? – вдруг спросил Люк – без всякой подозрительности, просто из одного любопытства, непосредственно, как ребенок.

Карлик понимающе улыбнулся и одобрительно кивнул – у его подопечного явно пробуждается подавленный шоковым состоянием интеллект.

– Ну, во-первых, помогая тебе, я помогаю всей Целестии – не дай Создатель тебе попасть в таком беспомощном виде Безликому! Страшно и сказать, что ТОГДА произойдет…

– А во-вторых?..

– …а во-вторых – в отличие от моих узколобых собратцев – которых я, впрочем, люблю, как родных, – я прекрасно понимаю, что если бы не ты – от всех нас ВООБЩЕ ничего не осталось бы… Если угодно, ты наш спаситель, хотя и сам этого не помнишь, а потому и не понимаешь… Но мои братцы этого не поймут и легко могут обвинить тебя во всех своих несчастьях и убить, а ты в таком состоянии даже не сможешь от них убежать – не то что дать им отпор… Ты сейчас слабее маленького олененка и сколько продлиться такое состояние – я лично не знаю – но явно не один и не два дня, а потому – прошу принять мою помощь – бывший Старший Хранитель Пути от Голубого Клана Хрофт – и он низко, до земли, поклонился удивленно смотрящему на него юноше. – Тем более, что после нарушения приказа Советника путь домой мне теперь заказан… – добавил он уже шепотом, про себя – впрочем, юноша, даже если бы и слышал эти слова, наверное, их бы все равно не понял…

– Ну а теперь, дорогой мой человек или как там тебя звать уж и не знаю – больно ты на фею похож! – за мной в путь! Транспорта, достойной такой особы, как ты, уж не серчай, предоставить тебе не могу – придется на своих двоих топать. Мне, в общем-то не привыкать, мы, карлики, народ ко всему привычный…

– А мне тоже! – вдруг резко вставил Люк. – Я тысячи миль тундры за 10 лет обходил на лыжах!

Карлик удивленно взглянул на юношу и цокнул языком. "А память-то быстро у него восстанавливается… Это хорошо… А то ведь одному-то его защищать мне не с руки будет…".

– Ну и тем более – улыбнулся в седую бороду карлик. – А потому вылезаем и… – ту-ту – неопределенно махнул рукой карлик.

– А куда пойдем? Направление знать надо…

– А куда бы ты хотел? – испытующе взглянул на него карлик.

– Я? Я? – юноша вылез из оврага и осмотрел все вокруг – безрадостную картину – куда глаза глядят – изуродованной земли. – Мне нужен дядя Азаил. Он знает все ответы на все вопросы. Я хочу поговорить с ним – уже уверенным и твердым голосом сказал юноша.

– А-за-ил… Что-то знакомое…. – протянул карлик, тоже вылезав из оврага. – А как он выглядит? Какой он расы? Из какого сообщества?

– Не помню… Знаю, он мой дядя и самый мудрый… мудрое… В общем, он знает все, но где он и кто он – не знаю… Не помню…

– А как же мы его тогда найдем? – опять осторожно спросил Хрофт.

– Ну, это не сложно… Я знаю, он меня сам давно ищет, и… В общем, я его чувствую.

– Во-о-о-о-о-от ка-а-а-а-а-ак… – опять понимающе протянул карлик, внимательно, вершок за вершком измеряя необыкновенно умным и проницательным взглядом своих карих глаз, своего таинственного собеседника. – Ну что ж – тогда вести придется тебе, Люк! И заклинаю тебя именем Создателя – веди поскорее!

– Со мной не пропадешь, Хрофт! – и тут же, прям как лесной олень, легко и быстро побежал на северо-восток, ловко перепрыгивая через рытвины, рухнувшие стволы деревьев, бесчисленные ручейки и речки. А карлик Хрофт едва поспевал за ним – и в этом пути ему потребовалась вся его карличья немалая выносливость… А между тем солнце окончательно взошло, где-то запел неизвестно как выживший в этой кутерьме жаворонок, и на сердце карлика полегчало…

…Когда до временного лагеря беженцов из Унтервальда доковыляли, наконец, порядком измочаленные Эрли и Керли с раненым Красным Советником на плечах, солнце стояло уже высоко.

Их встретили с восторгом и тут же потащили под руки в палатку Советников. Там пострадавшему перевязали ноги, напоили всех троих элем…

Уже через несколько минут маленький карлик-посыльный бросился бегом к палатке с пленником, ловко перепрыгивая через лежащих ещё в спальных мешках насельниках лагеря, а ещё через несколько минут весь лагерь стоял на ушах. Все искали золотоволосого юношу, а потом и Старшего Хранителя Хрофта, а когда нашли мирно спящих часовых…

– Подумать только! Солнечный оборотень был у нас в руках, а мы – нет вы!!! – его упустили!!!!!!!!!!!! – рычал Голубой Советник, топча свой колпачок кожаными сапожками. – Обессиленного, слабого!!!!!! Всех сторожей разжаловать, снарядить погоню!

– На Вашем месте – спокойно ответил Красный Советник, лежа на носилках – я бы сейчас думал не о погоне, а о том, как бы нам отсюда убраться подальше… Нужно немедленно выйти на связь с другими городами, обо всем их предупредить…У нас полторы тысячи женщин и детей на руках…

Голубой Советник замолчал на полуслове. А готовых уже к погоне зубастых жужелиц стали запрягать в наскоро сколоченные телеги для перевозки женщин и детей. Лагерь зашевелился как растревоженный муравейник и вот уже длинная змея беженцев из недавно ещё купавшегося в золоте и драгоценностях славного города Унтервальда отправилась искать себе приюта на новом месте…

– Ба! – воскликнул Гастон. – Да это же настоящая "избушка на курьих ножках"! Вправду, значит, бабы брешут, что есть она… Небось, вы и на метлах, и на ступах летаете, а? – он с неподдельным интересом взглянул на Кору, которая ехала на вороном жеребце рядом с ним.

Кора с удовольствием выдержала глубокий выразительный и как-то немножко по-детски мечтательный взгляд Гастона и не осталась в долгу.

– А на чем же ещё нам передвигаться, сам подумай?! Крыльев-то у нас, в отличие от некоторых, нету… Вот только заборов из человеческих костей с надетыми на них человеческими черепами, которые по ночам светят из своих глазниц как прожекторы, как видишь, не заимели…

– Это я и сам вижу, – хмыкнул Гастон. – Ну, значит, и ваши непристойные игрища на Лысой Горе такая же бабья брехня… – разочарованно махнул рукой Гастон и хотел было уже отвернуться, как ручка Коры прикоснулась к его локтю.

– Ну почему сразу непристойные… – низкий грудной голос Коры сразу стал приторным, в глазах, под которыми четко обозначились тени усталости и пережитых скорбей, блеснул игривый хищный огонек… – Вот будешь у нас в гостях на летний Солнцеворот… Сам посмотришь – пристойные они или не пристойные…

Гастон не успел никак среагировать, как конная кавалькада добралась до самой что ни на есть избушки и скакавшие впереди Асмунд и Малыш уже соскочили с коней и бежали помочь дамам. А дам было намного больше, чем мужчин… В общем-то мужчин было всего трое – Гастон, Асмунд и Малыш – недавно посвященные магистры нового Ордена – а все остальные были дамы – тут была и Владычица Кора, и Её Величество Королева Эсмеральда, и самые ближайшие её фрейлины, включая бывшую кремово-белую фею, и русалка Марина как представительница Кораллового Чертога, и ближайшие фрейлины Коры… Вот только Милены нигде не было видно. Асмунд хотел было заикнуться об этом – ведь он ясно видел при посвящении, что Милена стояла рядом с Корой, а потом куда-то исчезла – но красноречивый взгляд черных кошачьих глаз Коры дал ему молчаливый приказ "молчи, мальчик!" – и он промолчал. Феи тоже ехали на конях, одолженных у людей, хотя могли бы и лететь на крылышках, но поскольку все ехали на конях, то и они решили не отличаться ничем от других. Кони радостно приветствовали своих наездниц веселым ржанием – известно ведь, что все животные обожают фей, чуя в них великую любовь ко всей живой твари! –, а феи тут же со слезами на глазах расцеловали лошадок и потискали их за густые гривы. А потому феям не требовалось для поездки ни седел, ни шпор, ни узды, ни стремян. Легкие как перышки, они одной силой мысли направляли движение коней, а кони настолько легко и радостно подчинялись своим наездницам, что никаких других средств управления и не требовалось! Сама Её Величество ехала на белоснежной кобыле, которую ей уступил Асмунд. Остальные воины остались с обитателями лесного царства отдыхать перед переходом.

Кора, приняв руку Гастона, изящно соскочила с седла, – то же самое сделал для Её Величества, до сих пор не в силах сдержать слезы благоговения и восторга, Асмунд – а потом подошла к столпу и ударила в него своим магическим жезлом с головой пантеры. Пантера рыкнула и столп опустился. Гости вошли внутрь…

Все, кроме Марины, ахнули от удивления, увидев, что неказистая с виду избушка изнутри оказалась достаточно просторным деревянным дворцом с длинными залами, высокой крышей, державшейся на толстых деревянных колоннах, покрытых причудливой резьбой из барельефов диких животных, ягод, цветов и трав. Длинные столы, вьющиеся растения с ароматными цветами, отсутствие окон, движущиеся светильники, запах свежей хвои – все это создавало ощущение уюта, комфорта и покоя.

– Прошу всех к столу! – тоном ласковой хозяйки произнесла Кора, усаживаясь на мягкое деревянное кресло во главе длинного деревянного стола. – Ваше Величество, Ваше место на противоположном краю стола!

Асмунд проводил Её Величество к другому концу стола – месту как раз напротив хозяйки. Гастон, чуть поколебавшись, сел рядом с Корой – Рыцарю полагалось сидеть рядом со своей Дамой, даже в присутствии Королевы – так гласил Кодекс чести. Асмунд же сел рядом с Королевой, взяв на себя функции пажа. Малыш Рольф сел с Мариной, которая разместилась по левую руку от Коры. Кремово-Белая Фея села по левую руку от Королевы. Остальные феи и охотницы сели на оставшиеся места.

Кора щелкнула пальцами и из открывшегося большого из черного дерева сундука прилетела белая, вышитая черными пантерами и лиловыми цветами, скатерть, которая опустилась на длинный стол и уже через мгновение была наполнена различными яствами и напитками. Из уважения к гостьям, кроме множества мясных и рыбных блюд и пива, – на которые тут же набросился Малыш, а вслед за ним и Марина – изрядно оголодавшие! – здесь были и салаты, и фрукты, и тонкое разбавленное вино для фей. Впрочем, феи как всегда ели мало, а вино только пригубили – мало ли что ещё тут примешают эти лесные ведьмы! Зато Гастон ел за четверых, что необычайно забавляло Кору – она просто не могла оторвать глаз от того, как он умудрялся за один раз есть сразу три блюда – поросенка, жареного гуся и баранью ногу – и при этом активно участвовать в Совете… Сама Кора лишь съела немного осетровой икры и выпила пива – она обдумывала с чего начать Совет – так как понимала, что именно она, как Хозяйка, должна говорить первой. Тем более что Фея, задумчиво разрезая на мелкие кусочки ножом длинный банан, явно предоставляла инициативу ей…

– Итак, возлюбленные! – наконец, раздался громкий, низкий, грудной, но в то же время нежный, певучий и красивый голос Ночной Королевы. – Прошу Вас не отрываться от трапезы и напитков – Вы все очень устали и нуждаетесь в подкреплении сил – но с Вашего разрешения я начну Совет. Мы все здесь присутствующие собрались здесь не случайно. Никто не собирался специально на это совещание, но оно происходит помимо нашей воли, и оно и понятно – всех нас здесь собрали Черные Камни, чтобы помочь нам определиться, что же нам делать дальше… – Кора взяла небольшую паузу и глотнула ещё немного пива из корчаги. – Да, битва выиграна, но война продолжается, да, Её Величество Королева собирает армию, но исход войны, думаю, всем очевидно, будет решаться не на полях сражений… И именно поэтому, прежде чем что либо предпринимать далее, мы должны решить, что же собственно нам нужно делать, как победить всеобщего врага – врага, которого доселе не знала Целестия, врага, равного которому по могуществу и злобе не было никогда…

Воцарилась тишина. Даже Гастон и Малыш прекратили есть и посмотрели сначала на Кору, потом на Фею… Вторая скрипка должна быть уже за Королевой…

– Да, Кора, – раздалось звонкое и мелодичное сопрано с противоположной части стола. – Ты верно определила задачу этого импровизированного Совета. Все мы так или иначе имеем отношение к тому, что происходит здесь. Ты – Кора и твои подданные участвовали в сражении, кроме того, с тобой говорят Черные Камни, чья природа до конца не разгадана феями, но ясно, что они хранят в себе какую-то древнюю мудрость и мощь. Ты – Гастон – и твои рыцари хранят предания глубокой старины касаемо Темного-Темного Леса, и ты уже наглядно продемонстрировал свою способность давать отпор этим чудовищным тварям. Мы – феи – давно следим за Темным-Темным Лесом и я сама в течении 5000 лет была Хранительницей Предела этого самого Леса. Все мы непосредственные участники событий и все мы так или иначе связаны с возникшей угрозой. И мы должны решить, что с ней делать. И ещё… – тут Фея немного замялась и потупила взор… – Ты права… Исход войны будет решаться не на полях сражений, как и тогда… с Непобедимым Солнцем, 18 лет назад… – и она почему-то покраснела и замолчала.

– Итак, – опять взяла на себя инициативу Кора. – Прошу дать слово принцу Гастону, магистру рыцарского Ордена, учрежденного сегодня на рассвете, Черными Камнями.

Гастон встал из-за стола и смущенно кашлянул в кулак. Он уже успел снять с себя зеленый плащ и доспехи. Он был в новом – после своего посвящения у Камня – черном одеянии с серебристой каймой – замшевой куртке, замшевых облегающих штанах, мягких кожаных сапогах с серебристыми шпорами. Черные вьющиеся волосы с едва обозначившимися в них серебристыми проседями свободно падали на его широкие плечи. Узкий овал лица был покрыт загорелой кожей, с резко обозначенными морщинами у переносицы и у уголков губ, черные немного навыкате глаза смотрели твердо, властно, губы плотно сжаты, выдающийся подбородок с ямочкой. Вся фигура выражала мощь и осознание своего величия – все невольно залюбовались им, не исключая и Фею, а Кора даже подумала – "вылитый Роланд Древний… Круг замкнулся…".

– То, что я скажу, возможно, для кого-то не будет новостью – тут он поклонился Коре, а потом – Фее… – но чтобы не было ситуации, когда кто-то чего-то на этом Совете не узнал, я скажу все, что знаю. Так что прошу прощения за возможные повторы…

И Гастон стал выкладывать всё, что он знал о Лесе и его тварях – всё, что передавали друг другу из поколения в поколения Рыцари Авалона, всё, что он знал сам на опыте экспедиций – не реже раз в год – в Темный-Темный Лес, а также то, что происходило в последние дни – от сражения в "Королевской Охоте" до битвы у Лысой Горы… При этом Гастон – получив красноречивый взгляд Коры – тактично умолчал о Милене – он уже понял, что для Коры крайне нежелательно, чтобы её приемная дочь и наследница была найдена её родной матерью, а в их женские дела лезть он не собирался…

Все слушали его рассказ затаив дыхание. Даже Малыш прекратил жрать и довольно поддакивал, когда речь касалась и его подвигов, а когда рассказали как они нашли больше сотни обнаженных женщин в розовом бассейне "релакса" он довольно гоготнул на всю залу, получив пинка, впрочем, от Марины под столом, зато не преминул добавить, что именно благодаря его идее убраться куда подальше из "релакса" женщин удалось спасти… Феи "ЖАЛА" и сама Королева особенно внимательно слушали рассказ Гастона о "релаксе". На их глазах показались слезы, когда они узнали о страшной гибели "Летучего Острова". Зато случай с бассейнами грез вызвал неподдельный интерес…

– Сказать, что я удивлена, значит, ничего сказать… То, что эти твари хорошо убиваются серебром я знала и раньше, да ты, принц Гастон, мне об этом рассказывал ещё 18 лет назад, когда я гостила у тебя в замке… Странно, что феи "ЖАЛА" совершенно не учли этот факт, сражаясь с тварями, да и я порядком об этом забыла… Впрочем, эта информация очень важна и я сегодня же отдам приказ все вооружение для Вашей, Гастон, армии делать из сплава серебра… А вот то, что твари почему-то бояться розовой воды бассейнов грез… Вот это новость так новость! Скажи, принц Гастон, ты не ошибся в своем рассказе?

– Нет, Ваше Величество, – галантно поклонился Фее Гастон. – Когда мы с Малышом и Люком прибежали к бассейну, все женщины были целы и невредимы, хотя твари бегали вокруг бассейна как одержимые и давно могли бы их разорвать на куски. То же самое творилось и в мужском бассейне… Более того, именно потому, что я нырнул с головой в розовую воду, я и не погиб от черного газа…

– Я поясню для тех, кто не знает… Розовая вода, используемая в бассейнах грез, равно как и в других приспособлениях, – это слабенький, почти нулевой концентрат розового субстрата. Доля розового субстрата в таком растворе примерно 0,5-1%, тогда как в розовом соке или вате он содержится в количестве 95-97%. Судя по Вашему, Гастон, рассказу, эта вода их отпугивает и нейтрализует действие газа niger maleficus… А если так, то… это ещё одно оружие против тварей из Леса!

– Да, Ваше Величество! – вмешалась в разговор Кремово-Белая – впрочем, её туника уже давно не напоминала о своем цвете – она была прожжена в некоторых местах, на ней были следы крови и пыли – переодеваться и стираться было некогда… – Но если серебряных мечей, стрел и копий мы можем наделать в короткий срок очень много, то как быть с розовой водой? Розовый сок – очень дефицитный продукт – Вы это знаете – достать его в количестве, необходимом чтобы покрыть все орды Безликого… Это невозможно! Нужен целый "розовый дождь" – но розовые облака никогда не дадут такого дождя, а если бы они и дали его, то феи остались бы без источника своей магической и физической силы… Механизм формирования розовых облаков до сих пор даже для "ЖАЛА" – загадка…

– Вы правы, дорогая… – смутилась вначале Фея. – Над этим стоит подумать… Но идея "розового дождя", впрочем, не так уж плоха… Если мы нашли возможность оснастить десятки тысяч "релаксов" розовой водой для бассейнов грез, для фонтанов радости и для пилюль вечной юности – сможем найти его и для "розового дождя" ради спасения людей – любимейших творений Создателя – от угрозы физического уничтожения! – тут же нашлась Фея и выразительно посмотрела на Кремово-Белую. Та покраснела и умолкла.

– Благодарю вас, принц Гастон – сказала Кора. – Ваша информация была исчерпывающей и удивительно полезной. Она немного проясняет нам способ борьбы с тварями из Леса. Однако нам до сих пор неясно, откуда появился Безликий и как с ним нам можно справиться? Почему-то мне кажется, что серебряная стрела или розовый концентрат такое чудовище не возьмет…

– Почему Вам так кажется? – спросила Фея.

– Потому что Безликий – это не обычная тварь из Леса… – мрачно и тихо сказала Кора. – Он каким-то непостижимым образом связан с Люком-Люцифером, сыном Принца и Непобедимого Солнца!

Фея ахнула и побелела. Шепоток пробежал по рядам фей из её свиты. И шепоток был такой: "солнечный ублюдок", "проклятие Целестии", "выкидыш солнечной ведьмы". Но Её Величество выразительно ударила кулачком по крышке стола и все смолкли.

Её глазки превратились в щелочки, губки сжались в ниточку, а тонкие, усыпанные золотыми кольцами с бриллиантами, пальчики – в кулачки.

– Ахххххх! – прошипела она. – А я думала его поймало "ЖАЛО" и его давно уже держат на Островах Блаженных!

– Увы! Увы! Ваше Величество… – сказала Кремово-Белая, понурив голову. – Мерзкая тварь – да будет она навеки проклята Создателем!!! – Азаил ускользнул от нас тогда… Я сама была в числе тех, кто шел по его следу. Мы взяли его след в комнате, где умерла солнечная ведьма, и шли по нему. Мы ушли в далекие подземелья, куда не проникает солнечный свет. Как там мог жить этот проклятый таракан, одному Создателю известно…. Но… увы… увы… Он как сквозь землю провалился… Мы добрались до Создателем забытого где-то на глубине миль в пятьсот ниже уровня Моря тупика и там следы пропали. Такое чувство, что он просто испарился там… Мы вызвали карликов, мы бурили, думали, там потайной ход, но… – фея развела руками…

– И немудрено – отозвался Гастон. И все феи тут же уставились на него. – Насколько мне известно, Азаил обладает странной способностью глушить или поглощать лучи анализаторов – он мне сам об этом говорил, да я и сам видел это не раз, когда патрули "ЖАЛА" пролетали мимо него, даже не заметив его… – хмыкнул Гастон и с вызовом взглянул в глаза Кремово-Белой. – Я удивлен, что вы до сих пор этого не знали… Ведь насколько мне известно, все эти сто тысяч лет вы поэтому и не могли вычислить расположение Муравейника, не так ли? Если бы глубокоуважаемая Фея не выдала тогда секретный вход в него – как мне поведал Азаил – вы бы и до сих пор не смогли бы до него добраться…

Фея покраснела как рак, а все остальные бывшие воительницы "ЖАЛА" побелели, а Кремово-Белая даже заскрипела зубками, но Кора быстро встала и подняла руку в примирительном жесте.

– Спокойно, спокойно, братья и сестры! Мы здесь не для того, чтобы сводить старые счеты! Не забывайте, что мы больше не враги друг другу, а союзники, объединенные одной общей бедой – Безликим и его ордами – и у нас общей предмет нашей заботы – Целестия и особенно люди! В любом случае, дуэлей – хоть магических, хоть немагических, я не допущу и дуэлянтов буду арестовывать и лишать права участвовать в Совете! Все дуэли – даже если бы здесь появился сам Азаил собственной персоной – на время войны с Безликим – запрещаются, понятно? – и она властно стукнула кулаком по столу, выразительно взглянув на Кремово-Белую, уже готовую наброситься на Гастона, за которым та в течении 3 лет неоднократно охотилась… Фея сделала также знак Кремово-Белой и та, скрепя сердце, успокоилась…

– Ну вот и хорошо… – уже спокойнее сказала Кора. – Да, Азаилу действительно удалось тогда уйти от "ЖАЛА"… Насколько мне известно от Черных Камней, Азаил просто пустил вас по ложному следу, который и завел вас в тупик, а сам ушел другим путем в Полярные Пустоши, в свою сверхсекретную лабораторию во льдах… Азаил действительно обладает, как и всякая мурина, врожденной способностью поглощать лучи анализаторов, а потому настичь его можно только одним способом – зная где он сидит наверняка… После этого мальчишка воспитывался Азаилом, насколько мне известно, все эти годы там, а потом попался на крючок "ЖАЛА"…

– Да, – вставила Кремово-Белая… – это верно… Нам доложили тогда, что в северных Полярных Пустошах наблюдается сильная аномалия – концентрация солиума там превышала все допустимые пределы и мы предположили, что где-то там бесноватое чудовище Азаил держит спрятанную солнечную бомбу, которую они соорудили вместе с солнечной ведьмой… Мы искали её там вдоль и поперек, но найти не могли… Вроде излучение обнаруживаем, а где она… Впрочем, все теперь ясно – проклятая хитрая мурина видимо глушила все наши анализаторы… Но нам помогло чудо. На нашу экспериментальную площадку клюнула крупная рыба – сам солнечный уб… Люцифер, в общем… Но его долго не могли раскусить, а когда раскусили, он сумел убежать из ловушки, причем ему помогало какое-то солнечное существо, постоянно менявшее формы… То он был в виде одной из сестер, то в виде золотого дракона, то в виде огненного дождя и озера, то в виде золотого рыцаря…

– Рыцаря?! Золотого?! – воскликнула Фея, что-то припоминая.

– Эта-то тварь и помогла ему скрыться и мы потеряли его след… Что это за тварь, мы до сих пор не знаем, но она очень напоминала Вашего Мужа, Ваше Величество, когда он находился под властью этой ведьмы…

– Аххххх… – Фея обмякла на спинке стула и сделала большой глоток разбавленного холодной ключевой водой красного вина.

– Это не тварь! – сказал резко Гастон. – Это существо, разумное существо! Оно называет себя Поток Непобедимого Солнца и оно действительно как-то связано с Люком – оно ему служит, что ли, оно дает ему сил… Ну и мне тоже – вся магия, которой меня обучал три года Азаил, – это магия Непобедимого Солнца – я беру силу для заклинаний именно у него!

Феи опять зашелестели и зашипели, а Кора удовлетворенно посмотрела на Гастона и понимающе кивнула, Марина же наоборот побелела и задрожала.

– Не знаю, кто кому служит – взвизгнула она. – Но эта тварь разлучила меня с моим белобрысиком… И никакой он не ублюдок – язык откушу, кто его так будет называть – он мой жених – вот так вот – Марина смутилась своей дерзости в таком рафинированном обществе и замолчала.

– Расскажи нам об этом – мягко и спокойно сказала Кора, взяв в свою смуглую ладонь бледно-зеленоватую прохладную ручку с перепонками между пальцев.

Марина несколько сбивчиво рассказала о произошедшем на русалии в праздник летнего солнцеворота три года назад – о том, как Люк, прыгнув с ней через костер, преобразился в огненное чудовище и как только Королева Лора с зеркалом правды в руках привела его в чувство…

Все присутствовавшие слушали её рассказ, затаив дыхание, а Фея не смогла скрыть слез и закусила губку, вспомнив как она была в такой же ситуации, когда рискуя собственной жизнью, также остановила Золотого Рыцаря, грозившего смертью самой Триединой Премудрости…

– Для меня теперь все ясно! – вытирая слезы шелковым белоснежным платочком с королевским вензелем, вышитым золотыми нитками, сказала Фея. – Случай этот совершенно аналогичен тому, что был со мной и Принцем и мне кажется, я начинаю понимать смысл…

– Расскажите нам, Ваше Величество, мы все во внимании – прозвучало мягкое контральто с противоположного феиному конца стола.

– Что Принц, что Лили, что этот, как его… – Фея скривилась, но, взглянув на покрасневшую Марину, сдержалась, – Люк, что ли… Так вот, все эти существа подвергались воздействию одного и того же солнечного существа, именуемого Потоком Непобедимого Солнца… Насколько мне известно – и из Настольной Книги Фей, и из общения с Лили, Принцем и своих наблюдений – солнечная энергия, пройдя через магическое зеркало, изобретенное Азаилом, получила качество личности, но неполноценной… Она может жить лишь в ком-то и действовать через кого-то… Не самостоятельно… Сначала она действовала через Лили, потом – через Принца, теперь – через этого самого Люка… Другое дело, что Лили подвергалась его воздействию, как сама она говорила, 50 000 лет, а потому она даже и свое настоящее имя забыла, целиком отождествив себя с Непобедимым Солнцем, Принц был под его чарами совсем недолго, а этот самый Люк – тоже…

– Но что всё это нам дает для борьбы с Безликим? – вдруг вставил Асмунд, у которого вообще голова уже пошла кругом от упоминания совершенно незнакомых имен, событий, понятий… Ему вдруг начало казаться, что Совет ушел куда-то в сторону…

– Хороший вопрос! – одобрила его замечание Кора и подарила юноше очаровательную улыбку. – То-то и оно – что это имеет прямое отношение к делу, потому что именно Люк – и прежде всего он – является объектом охоты Безликого! Не так ли, Гастон?

– Ба! – Гастон хлопнул себя по лбу. – Точно! Забыл сказать, что твари в "Королевской охоте" бежали именно за Люком, а на людей бросались лишь тогда, когда теряли его из виду, так сказать, в свободное от основной работы время, – хмыкнул Гастон.

– Причем с самого начала – вставил Малыш, который уже начал засыпать от выпитого пива и от того, что беседа ушла куда-то совсем в сторону. – Я помню, что ещё в баре, где я караулил Люка по заданию госп… старшего брата Гастона, извиняюсь…, эта тварь, когда у него спал капюшон и стало видно его золотистые, прям как у фей, волосы, она завизжала, как резаная, "он здес-с-с-с-сь…"!

– И не только за ним! – вставила свое слово Фея. – За моим мужем эти твари тоже охотились, почему я его и отправила первым делом в недоступное для них место. Первый раз одна тварь напала на него во время нашей коронации, потом ему снились страшные сны и он целыми месяцами лежал в коме, а потом…

Тут Фея рассказала про последний страшный сон Принца и про обещание Безликого забрать его…

– А вот это нечто новенькое! – не скрыв своего удивления, сказала Кора, внимательно глядя на Фею. – Значит… Люка и Принца – сына и отца – объединяет с Безликим что-то общее…

– Но что? – спросила как бы саму себя Фея.

– С-с-с-с-с-с-с-солиум… Ему ну-ж-ж-ж-ж-ж-ж-жен с-с-с-с-с-с-солиум… Ра-с-с-с-с-с-с-творенный в крови-с-с-с-с-с-с-с отцс-с-с-с-с-с-с-са и с-с-с-с-с-с-ына…

Феи как по команде вскочили со стульев и взлетели под потолок, выбрасывая руки в боевую позицию, Её Величество ахнула и выронила стакан с вином на пол и он разбился, Гастон и Малыш громко рассмеялись, радуясь, словно забавной шутке, Асмунд с любопытством оглянулся, а Марина зашипела от отвращения. Лишь одна Кора осталась сидеть так, как будто бы ничего не случилось и все под контролем, слегка улыбаясь – непонятно, правда, чему – то ли замешательству фей, то ли абсурдности происходящего. И верно – наверху, под самым деревянным сводом "избушки" – ну точь-в-точь как таракан или паук, прицепившись насекомьими лапками к деревянной поверхности – сидел Азаил и довольно гаденько хихикал, потирая лапки друг о друга, ну прям как сытая муха, и блестел белесыми насекомьими фасеточными глазами.

– Не с-с-с-с-с-с-советую меня атаковать-с-с-с-с-с-с, милые дамы-с-с-с-с-с-с… Во-первых-с-с-с-с-с-с, я могу и ответить-с-с-с-с-с– и тогда от этого доми-ш-ш-ш-ш-ш-шки ничего не о-с-с-с-с-с-с-станетс-с-с-с-с-ся, а во-вторых-х-х-х-х-х-х-х-х, я вам ну-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ен – только я з-з-з-з-з-з-з-наю, как победить Бе-з-з-з-з-з-зликого…

– Сестры! Немедля! Отставить! Сидеть! Сидеть, кому говорю! Сидеть! – закричала пришедшая в себя Королева. – Кто дал клятву подчиняться ТОЛЬКО МНЕ? А-а-а-а-???????????

Феи, а особенно Кремово-Белая, с пеной у рта, с искаженными ненавистью лицами, с прикусанными губами уже выставили руки по которым шли разряды молний, но Азаил – с присущим ему хладнокровием – даже не защищался, потирая паучьи лапки друг о друга и издевательски гаденько хихикал. Впрочем, он мог бы и поплатиться за свое высокомерие и жизнью, если бы Е ё Величество не взлетела в воздух и не встала между ним и своими же телохранительницами, выставив в защищающем Азаила жесте руки. Кто знает, может ради этого Азаил и пошел на такой риск? Во всяком случае, в мертвых насекомьих фасеточных глазах у него блеснула искорка тепла и он довольно зашипел.

– Я повторяю, сестры, сесть немедля – или я вас вышвырну отсюда вон! Ясно? Ясно?????? – голос Феи сбился на фальцет и сорвался. Но Кремово-Белая и остальные феи как бы очнулись от помрачения ума при виде вековечного врага и, шипя и шепча все мыслимые и немыслимые проклятия на голову "этой мерзкой твари" сели на свои места. Лишь после этого села и Королева. Гастон и Малыш перестали смеяться, а Кора спокойно, как ни в чем не бывало, сказала:

– Оригинально, нечего сказать… И как ты там оказался, Азаил? Ведь даже Я – хозяйка этих чертогов – ничего не почувствовала…

– Черные Каму-ш-ш-ш-ш-ш-шки, мои милые созданьиц-с-с-с-с-с-а, попросили меня поучаствовать в этой очаровательной конференцс-с-с-с-с-с-с-сиии, хе-хе… Они сосс-с-с-с-с-скучилис-с-с-с-с-ь по папочке и реш-ш-ш-ш-ш-шили увидетьс-с-с-с-с-ся, хе-хе…

Кора закусила губу. Она считала, что Камни ей доверяют, как никому, она их холила и лелеяла столько десятков тысяч лет, а то, что они созданы Азаилом, они ей ни разу не открывали… ДАЖЕ ей… Хотя, впрочем, она могла бы и догадаться сама… Все равно обидно…

– Ну так спустись и сядь с нами, поешь, раз пришел – непринужденно сказала Кора, не выдавая своей досады.

– Охотно-с-с-с-с-с… Ж-ж-ж-ж-ж-рать хочу, как волк-с-с-с-с-с…

Азаил ловко, как настоящий паук, спрыгнул с потолка, нагло уселся на свободное место и – огласив все невероятной вонью – чем испортил всем окончательно всякий аппетит – накинулся на мясо, истекая слюной, пожирая его с костями, без соусов и приправ, громко чавкая и рыгая…

– Эх-с-с-с-с-с, нет-с-с-с-с-с моего мальчика, моего милого мальчика, Люк-с-с-с-с-са, вкусненькой оленинки сырой с-с-с-с-с-с-с кровью-сссссс нет-с-с-с-с-с, нет-с-с-с-с-с-… Ну и жареное тож-ж-ж-ж-ж-жа вкус-с-с-с-с-с-сна, акххххх, ням-ням…

Феи смотрели на Азаила как на кусок навоза на своей туфельке смотрит красавица, случайно не туда наступив, примерно также смотрела и Марина. Гастон и Малыш откровенно смеялись, привыкшие к таким штукам Азаила – они были уверены, что это все он делает специально, чтобы позлить фей. В глазах Коры же и Прекрасной Феи стояли слезы сострадания. Фея вспоминала прекрасного золотокудрого юношу с серыми глазами и радужными крылышками за плечами, которого она видела в грезах, а Кора… вспоминала то же самое, ведь она застала ещё того Азаила, когда была совсем юной феей по имени "Светлячок" (Лючиэнь), а Азаил ей приходился прапрапрадедом по прямой линии… Степень падения некогда прекраснейшего и благороднейшего создания во всей Целестии невозможно было переоценить…

Наконец, Азаил закончил жрать, смачно рыгнул и бросил взгляд на всех присутствующих, ждавших от него ответа на немой вопрос. Азаил выдержал паузу.

– Я предлагаю белобрыс-с-с-с-с-с-сым летуньям и обманщ-щ-щ-щ-щ-щ-ицам с-с-с-с-с-с-с-делку, малюс-с-с-с-с-с-с-енькую с-с-с-с-с-с-сделочку, да-с-с-с-с-с-с-с… – довольно потер свои паучьи лапки друг о друга Азаил.

– Мы все во внимании – ответила Фея совершенно серьезно, затаив дыхание.

– Я откроюс-с-с-с-с-с-с тайну Без-з-з-з-з-з-зликого только в обмен на полную амнис-с-с-с-с-с-стию и дос-с-с-с-с-с-ступ в Ас-с-с-с-с-страл, да-с-с-с-с-… И ни на что мень-ш-ш-ш-ш-ш-шее я не с-с-с-с-с-с-согласс-с-с-с-с-ен, нет-с-с-с-с-с-…

– Да это же возмутительно! – взбесилась Кремово-Белая. – Да эта вонючая тварь ещё смеет ставить нам свои условия! Да я… да мы… да…

– Сидеть, сестра! Сидеть и молчать! – хлопнула рукой по столу Королева, и, обернувшись в сторону Азаила, медово улыбнулась. – Я лично ничего не имею против твоего предложения, Премудрый Азаил, мое мнение ты знаешь… Моя бы воля, я дала бы эту амнистию тебе ещё 18 лет назад… – голос Феи прервался и на глазах показались слезы…

Единственная оставшаяся со времен памятного разрушения Муравейника голова Азаила причудливо дернулась и Гастон удивленно отметил, что Азаил как будто бы захотел отвернуться от Феи, но в последний момент сдержал себя…

– Я з-з-з-з-з-знаю, кра-с-с-с-с-с-виц-с-с-с-с-са, з-з-з-з-з-з-наю… Вс-с-с-с-с-се ис-с-с-с-с-спортила моя з-з-з-з-з-злобная ж-ж-ж-ж-ж-ж-енуш-ш-ш-ш-ш-шка, с-с-с-с-с-сволочь, лж-ж-ж-ж-ж-ивая тварь, ненави-ж-ж-ж-ж-ж-у, ненави-ж-ж-ж-ж…

– Но именно от неё и, равным образом, от всего Сообщества и зависит принятие твоих требований – грустно сказала Фея. – Я – Королева, но королева только людей, а амнистия и доступ в Астрал находится только во власти Всеобщего Совета Сообщества…

– З-з-з-з-з-з-з-значит, я буду говорить с-с-с-с-с-с С-с-с-с-с-советом! – ударил Азаил толстой бараньей костью, которую, обглодав, он держал в одной из лап, по крышке стола.

– Да ничего он не знает! – вспыхнула Кремово-Белая, взлетев в воздух. – Доверять ему – все равно что доверять карточному шулеру! У него все карты крапленые или он блефует!

Но в ответ ей раздалось только гаденькое покряхтыванье или подхихикивание…

– Блеф-ф-ф-ф-ф-ф-фую… ш-ш-ш-ш-ш-ш-шулер… му-х-х-х-х-х-х-люю… хе-хе… Хорош-ш-ш-ш-ш-шо-сссс… хорошо-ссссс… Много вы-ссссс с-с-с-с-с-с-воими сс-с-с-с-с-еребрянными пульками да ро-ззззззовой водичкой не навоюете-ссс… Бе-з-з-з-з-з-зликий наделает себе ещ-щ-щ-щ-щ-щ-щё и з-з-з-з-з-з-атопит всю Ц-с-с-с-с-с-елес-с-с-с-с-тию, да-ссссс… А я буду хихикать, да-сссс… Потому что ме-с-с-с-с-с-сть мурин, да-сссс, с-с-с-с-с-соверш-ш-ш-шиться, хе-хе… На-ш-ш-ш-ш-ш-ши проклятья с-с-с-с-с-сбываются, белобры-с-с-с-с-с-ые лгуньи, да-с-с-с-с-с-, проклятья и пророчес-с-с-с-с-ства мурин вс-с-с-с-с-егда сбываютс-с-с-с-с-ся… Вс-с-с-с-с-е будет тьма, а я, а я, А-з-з-з-з-з-аил Премудрый, буду с-с-с-с-с-смеяться, да-сссс, с-с-с-с-с-смеяться, хе-хе…

– И все-таки, Азаил, ты должен убедить Совет, что тебе стоит доверять, – мягко сказала Фея. – Пусть ты не раскроешь тайну Безликого без выполнения твоих условий, но хотя бы скажи, почему он преследует Люка и моего Принца, почему ему нужен солиум, растворенный в их крови…

– С-с-с-с-с-с-скаж-ж-ж-ж-жу… С-с-с-с-с-солиум – который я, кс-с-с-с-стати, первый открыл и из-з-з-з-з-учил вс-с-с-с-с-се его с-с-с-с-с-с-войства – с-с-с-с-с-с-амый с-с-с-с-с-ильный ис-с-сс-с-с-точник энергии в Ц-с-с-с-с-с-елестии… Даже микрос-с-с-с-с-скопическая его до-з-з-з-з-з-за, попади она Без-з-з-з-з-зликому, выз-з-з-з-з-з-овет бес-с-с-с-с-сконечное деление с-с-с-с-с-с-убстрата, Первичного С-с-с-с-с-с-с-убстрата, из которого выш-ш-ш-ш-ш-шел Без-з-з-з-з-ликий и его твари – с-с-с-с-с-созданные, меж-ж-ж-ж-жду прочим, Их-х-х-х-х– Премудрос-с-с-с-с-тью и карликами, хе-хе-хе… Ес-с-с-с-с-сли он получит хоть капельку крови-с-с-с-с-с Принцс-с-с-с-с-а или Люка – Он –с-с-с-с-с-танет НЕПОБЕДИМ И ТЬМА-СССС КРОМЕ-Ш-Ш-Ш-Ш-НАЯ ТЬМА –З-З-З-З-З-З-АПОЛНИТ ВСЮ ЦС-С-С-С-С-ЕЛЕС-С-С-С-ТИЮ – И МОЕ, АЗ-З-З-З-З-АИЛОВО ПРОКЛЯТИЕ С-С-С-С-СБУДЕТСЯ, ХЕ-ХЕ-ХЕ! – и тут Азаил залился таким злорадным и восторженным смехом, что даже Коре и Гастону стало не по себе.

– Зачем же тебе помогать нам в таком случае? – сухо спросил Гастон, поджав губы.

Азаил надолго замолчал. Его фасеточные глаза, дотоле злорадно блестевшие, казалось, потухли…

– Я хочу вернуть-с-с-с-с-с с-с-с-с-с-ебе мой пре-ж-ж-ж-ж-жний облик, а это я с-с-с-с-могу с-с-с-с-с-с-делать только в Ас-с-с-с-с-страле… – наконец, тихо выдавил он. – И для этого мне ну-ж-ж-ж-ж-ж-ен Люк-ссс… Умрет он – я навеки о-с-с-с-с-станусь мерз-з-з-з-зкой тварью…

Азаил замолчал и его белесые фасеточные насекомьи глаза задернулись какой-то паволокой. Его уродливое тело мелко затряслось… И Гастон готов был поклясться, что Азаил беззвучно плакал…

А вместе с ним плакали уже не таясь Королева, Кора, Марина… Даже феи "ЖАЛА" потупили свои взоры – им тоже стало жалко несчастную отверженную тварь…

…Наконец, радостные крики и ликование в Зале Собраний на Острове Фей утихли. И в самом деле – решить объединить усилия по спасению людей от гибели – решили, но как это сделать? Вот в чем вопрос!

Впрочем, для того, чтобы его решить, надо сначала позаботиться о самом Острове, пребывающем в весьма и весьма жалком и запущенном состоянии…

Только первая радость улеглась и вот уже все две сотни собравшихся фей полетели вытаскивать из розового песка, из увядших бутонов Цветов Забвения, из бассейнов грез и даже из беседок и аллейных лавочек заснувших от смертельной тоски фей и собирать их в одном месте, где при помощи волшебной флейты Зверята приводили их в чувство. Однако розовые пузырьки так и не появились, равно как и розовая вода в озере, а Цветы Забвения так и остались вялыми и жухлыми. Правда розовых крокодильчиков кое-как разместили в бывших бассейнах грез, где они могли хотя бы не умереть от жажды, равно как и когда-то веселых летающих осминожков и змеек, но… Остров Фей по-прежнему оставался жухлым, вялым, сонным и каким-то неуютным.

– Ничего удивительного в этом нет, – в ответ на немой вопрос всего Сообщества, сказала грустно, но спокойно Стелла, – Остров Фей неразрывно связан со всем происходящим в Нижней Целестии – её боль – это наша боль, она отражается на нас также, как когда-то благополучие и порядок на Острове Фей проецировался в нижние миры… Увы, увы, но пока внизу все будет плохо, и наша страна не будет знать былого благополучия и покоя… Но самое главное – и это действительно важнее всего – от нас отвернулся Создатель… – голос Стеллы пресекся, глаза наполнились слезами и она больше ничего не могла сказать…

Впрочем, нежданно нагрянувшая на Остров вечного лета и счастья зима не помешала очнувшимся окончательно от зимней спячки феям теперь уже в полном составе собраться вновь в Зале Собраний на Всеобщий Совет, чтобы, наконец, решить, чем же они могут реально помочь драгоценным людям – любимейшим творениям Создателя – оказавшимся в такой страшной беде…

Первое слово взяла сама Стелла. Она в кратких словах поведала об истории возникновения Темного-Темного Леса – уже нам известной – а также о том, что совершенно не догадывается, по какой-такой причине тщательно продуманный механизм утилизации темной энергии мог выйти из строя, ведь все расчеты делали карлики Унтервальда – главного города Лиги Подземных Рудокопов –, исходя из максимально возможного количества населения Нижней Целестии…

– Позвольте, Ваша Прем… старшая сестра Стелла – тут же смущенно поправилась она и покраснела. – Позвольте сказать мне, боюсь, мое покаяние перед Сообществом никогда не закончится…

Все феи Сообщества – и без того шокированные откровениями Стеллы – ведь тайну Темного-Темного Леса знало только "ЖАЛО" – простые феи, даже Хранительницы Предела, о ней и не подозревали – уставились на Жемчужно-Белую.

Стелла удивленно подняла брови, но тут же взяла себя под контроль и жестом пригласила Ариэль на арену, а сама присела в первом ряду трибун, рядом с Принцем.

– На самом деле, мне известна причина, по которой Система Универсальной Утилизации Темной Энергии под кодовым названием "Темный-Темный Лес", вышла из строя – тихо и мрачно сказала она, глядя себе под ноги.

По трибунам пронесся возмущенный ропот. Но Ариэль стоически выдержала паузу. Впрочем, любопытство фей было настолько велико, что они сами, без команды, быстро успокоились.

– Ещё 13 лет назад – в период эйфории от успехов – мне на стол лег доклад Старшей Сестры 6-го, научно-исследовательского и конструкторского, отдела "ЖАЛА". Эксперты отдела зафиксировали огромный выброс солиума в атмосферу – на многие триллионы и триллионы эр. Как все вы, наверное, знаете, солиум, в общем-то, безвредное вещество, если он не концентрирован. Бесконечное количество этого вещества выделяется солнцем и другими звездами. Без солиума у нас не было бы ни света, ни тепла – он источник нашей жизни. Однако если это вещество каким-то образом сконцентрировать, он может превратиться в силу чрезвычайной разрушительности. Вот почему была так опасна бомба, которую сделала солнечная ведьма под руководством бесноватого Азаила – да будет его имя навеки проклято! – все феи громкими голосами присоединились к проклятию, все, кроме Стеллы и её дочерей, Зверят и Принца… Стелла сделала кислую мину, но ничего не сказала…

– Так вот… Но нас удивило тогда, что выброс такого количества солиума произошел одновременно – солнце никогда не выделяет такую дозу сразу – и причем примерно в одном географическом ареале – в Полярных Пустошах… Я сразу тогда заподозрила, что это как-то связано с пропавшей солнечной бомбой, которую нам не удалось обнаружить там, где её видело Его Величество – Ариэль указала на Принца – на 22-м ярусе под Башней Непобедимого Солнца. Я сразу же начала интенсивные поиски в том регионе, направив туда лучших разведчиц 1-го Отдела с техникой. Но ещё больше меня насторожил доклад, который почти сразу же был подан Старшей Сестрой 6-го отдела со ссылкой на карликов Унтервальда – о панике в Резервуаре, о таинственном Безликом, о пропаже экспедиции, о намерении карликов взорвать Путь, ведущий к Субстрату… Я уже тогда интуитивно поняла, что эти два события связаны, но объяснить эту связь не могла…

– Надо было доложить мне, сестра, и мы бы обязательно что-нибудь вместе придумали бы! – строго сказала Стелла, поджав губы.

– Ваша правда, сестра, но… в тот момент мне хотелось разобраться самой, да и опасность я недооценила… В общем, – несколько торопливо, словно боясь, что её опять перебьют, сказала Ариэль – я дала добро на взрыв Пути и приступила к поискам. Ситуация в Лесу пока не менялась, на меня навалились новые дела – по благоустройству Заморья, в основном, и я как-то успокоилась. К тому же поиски в Пустошах не давали ничего. Солиум распылился равномерным облаком над всеми Пустошами и где искать источник – было непонятно – ведь Пустоши – Вы это знаете – это миллиарды квадратных миль пространства, расположенного в экстремальной климатической зоне… И мы их – признаюсь, к своему стыду, полностью забросили… – Ариэль опять покраснела и глубоко вздохнула…

– Прошли годы… Четыре года назад, когда все работы в Заморье были закончены, и мы вовсю работали над программой "Новые Рубежи" – были буквально по горло заняты расчетами по созданию новых континентов, островов, расчистки пустынь – и песчаных, и ледяных –, в этот самый момент до меня дошел доклад одного из Летучих Островов, несшего дежурство над Пустошами. Этот Остров как раз искал удобные площадки для проведения работ по превращению Пустошей в лесной массив. Так вот, он там заметил следы, похожие на лыжные, а также собачьи. Это нас удивило, ведь Пустоши совершенно необитаемы – там людей нет и быть не может! Я отправила туда разведчиц 1-го отдела с аватарами, но найти таинственного лыжника с собаками никак не удавалось. Такое впечатление, что он был невидимкой! Тогда я решила поступить хитрее. Я решила устроить в том районе одну из площадок по созданию лесного массива – кокосовой рощи –, но поставить туда не обыкновенных сестер-озеленительниц, а под их видом поставить разведчиц "ЖАЛА" – таинственный охотник рано или поздно заинтересуется, откуда в его ледяной пустыне появился лес и тут мы его и поймаем. Так оно и вышло. Уже через полгода со мной связалась одна из наших сестер и доложила, что к ним попался юноша с золотистыми как у феи волосами, сознание которого от взлома защищал какой-то солнечный щит, но который во сне произнес два слова: "Лили" и "мама"… – Ариэль сделала сознательную паузу, но даже если бы она её не сделала, её прервал бы шум сидящих на трибунах фей, похожий на шум предштормового моря! Отовсюду неслось – "солнечный ублюдок", "изверг солнечной ведьмы", "желтый щенок", "проклятье Целестии", "выродок"…

Стелла – которой был известен этот эпизод – хотела вмещаться – как-никак тут же сидел отец "ублюдка", но Принц уже вскочил на ноги и вскочил на арену рядом с Ариэлью. Его тонкая, юношеская фигура с немного удлиненными конечностями большими навыкате голубыми глазами и немножко непропорционально длинным носом довольно смешно смотрелась рядом с идеальными атлетическими пропорциями тела и правильными чертами лица Жемчужно-Белой Ариэли. Он поднял вверх свои длинные и тонкие как спички руки и голосом, сорвавшимся в фальцет, воскликнул:

– Да как вы смеете… Да как вы… Вы, которые считаете себя благодетельницами Целестии и защитницами слабых и хранительницами Порядка и Процветания, как вы… как вы… Да как вы смеете… Ведь это же мой пропавший сын, Люк… Я… я… я… запрещаю вам!.. – тут его голос сорвался – перекричать такой шум было под силу только урагану – и он судорожно, до красноты, закашлялся… К нему тут же подбежали Зверята и хотели увести его, но он вырвал свои руки и… зарыдал, закрыв лицо руками.

Феи тут же смолкли и многие даже покраснели. Воцарилась гробовая тишина, лишь был слышен глухой плач Принца.

– Как вам не стыдно, милостивые госпожи, обзываться и обижать нашего хозяина, а-ав! – гавкнул осмелевший Щенок. – Он вас спас, а вы…

– Между прочим, Лили была хорошая, она во всем раскаялась и умерла в мире с Создателем, мяу! – поддержал Щенка Котенок. – А ребеночка она очень любила… И нашего хозяина тоже… Ни она, ни мальчик не заслужили такого отношения!

– Я думаю, мы все должны извиниться перед Роландом – наконец, вмешалась Стелла. – Его чувства можно понять… Возможно, все то, что происходит сейчас с Целестией и Сообществом – это результаты наших с вами ошибок и просчетов… Мы поступили жестоко с Лили, не дав ей возможности исправиться, равно как и с обитателями Муравейника, а мальчишка и вовсе ни в чем не виноват… Стыдно, сестры, стыдно… – по её знаку Зверята взяли Принца за руки и отвели его на место, где он и сидел, рядом со Стеллой, а Ариэль продолжила:

– … Увы, когда мы прибыли к Кокосовой Роще, было поздно – юноше удалось ускользнуть, у него появился какой-то странный защитник, который принимал самые разнообразные формы, против которого бессильно оказалось все могущество воительниц 1-го Отдела "ЖАЛА", которых я привела с собой…

– … Не буду говорить, что выслеживали мы его повсюду, но каждый раз в последний момент он уходил от нас – словно не было воли Создателя на то, чтобы он попал в наши руки. Но что самое интересное, что в этом же году начались какие-то аномалии в Темном-Темном Лесу… Сначала пропала Хранительница Предела ?4, а потом – буквально через несколько дней – и ещё 5 сестер. Потом было совершено нападение какой-то ужасной твари – напоминавшей тварь из Темного-Темного Леса – на Его Величество – тут Ариэль опять показала на Роланда. – Я сразу поняла, что у нас с Объектом что-то не то, но опять – каюсь – я не установила никакой связи между появлением солнечного уб… юноши – тут же поправилась она – и активизации Безликого. Я велела в срочном порядке возвести систему укреплений вокруг Леса и поставила там целую армию. Посылала големов и аватаров в Бездну, но это ничего не дало – связь с ними быстро нарушалась и мы так ничего и не узнали…

– И все-таки, сестра, – прервала её Стелла – ближе к делу – ты сказала, что знаешь причину аномалии, но пока не сказала нам ничего по существу… Да и потом – если бы ты знала причину, почему ты поступила так необдуманно, отправив на верную смерть весь личный состав "ЖАЛА"?

– Тогда я ещё не знала причину – знала бы – не отправила бы… Но потом, когда я отошла от дел и сидела в лодке в центре Хрустального Озера, я очень много думала… За эти дни, растянувшиеся в саму вечность, я много думала, сопоставляя факты друг с другом и только и хотела ответить на один-единственный вопрос – ПОЧЕМУ произошел сбой в механизме, который работал десятки и десятки тысячелетий… И буквально вчера ночью меня осенило…

Все феи замолчали, воцарилась гробовая тишина, все глаза устремились на Жемчужно-Белую…

– Люк-Люцифер и Безликий – это одно целое! – быстро проговорила она.

Трибуны взорвались криками. Принц вскочил со своего места – его трясло. Лишь только Стелла никак не проявила своего удивления, но задумчиво покачала головой в знак согласия…

Когда шум утих – любопытно же узнать, что будет дальше! – Ариэль сказала:

– Судите сами, сестры. До рождения этого ребенка все было в порядке. Когда солнечный юноша уходит из Пустошей, Безликий покидает свою "пустошь" – Бездну под Лесом…

– А когда Безликий проявляется? – спросила Стелла. – Как это объяснить? Ведь его появление не совпадает с рождением Люка! С интервалом в пять лет!

– Это как раз легко объясняется – ответила Ариэль. – Скорее всего, именно в пятилетнем возрасте Азаил приобщил мальчика к Потоку – именно с этим связан выброс солиума в атмосферу. А поскольку наш Излучатель настроен на человека и вытесняет темную энергию именно и только из человеческих душ, душа Люка, заряженная триллионами эр, полученными от приобщения к Потоку, спроецировались в Субстрате и вызвали в нем взрыв и мутацию – он ведь был не рассчитан на ТАКИЕ излучения… Результатом мутации стало появление его темного двойника, цель которого отныне состоит в том, чтобы найти тех, в чьей крови струится солиум, чтобы обрести плоть и кровь – именно этим объясняется его охота за Его Величеством – Ариэль указала на Принца – и, скорее всего, за самим Люком…

Феи больше не выражали свои бурные эмоции. Их удивление было так велико, что они были целиком подавлены свалившейся на них информацией. Зато Стелла сохранила трезвый ум и внимательность.

– А как ты объяснишь, почему мутация не возникла тогда, когда к Потоку подключились Лили, а потом и сам Роланд, а только тогда, когда подключился Люк?

– Скорее всего, это связано с тем, что и Лили, и Роланд были на тот момент частью Сообщества, а Излучатель реагирует только на людей. Люк же видимо не унаследовал природы членов Сообщества. Это, в общем-то, загадка для меня и единственное слабое звено в моей цепочке…

– И все же… – сказала Стелла.

– Может быть, все дело в том, что Лили очень не хотела, чтобы её сын был урожденным членом Сообщества и её желание повлияло на перекомбинацию генов, а может быть…

– …Не может быть, а так оно и есть! – внезапно вставил Принц. – Когда ребенок был ещё во чреве Лили, она дала свое феино благословение. Она не хотела, чтобы её сын был частью Сообщества, она хотела, чтобы её сын был великим волшебником и воином и чтобы он воссел на престоле Триединой Премудрости и стал новым повелителем Целестии…

– Думаю, на этот раз комментарии излишни. Жаль, что мы не знали всего этого ранее, но… что есть то есть… Копаться в прошлом не будем больше – оставим это историкам – пусть судят и рядят, кто был из всех нас прав, а кто виноват – времени у нас на это нет – давайте лучше решим – исходя из того, что все мы узнали – как нам победить Безликого и спасти Целестию!

– Поймать Люцифера и спрятать его на Островах Блаженных! – воскликнула самая смелая фея в самом высоком ряду трибун.

– Правильно! – подхватила другая. – Если Безликий до него не доберется, то у нас будет шанс на победу!

– Если вы такие умные – парировала Ариэль – вам и карты в руки, но знайте, что все "ЖАЛО" не могло одолеть мальчишку!

– Да и потом – даже если Безликий не доберется до Люка – он и без того имеет огромную силу и легко уничтожит оставшееся! – вставила Стелла.

– Сестры! Я гляжу за время моего отсутствия у вас произошли радикальные перемены, что, впрочем, не удивительно… Мир встал вверх тормашками и я уже ничему не удивляюсь. Мое имя Старшая Хранительница Престола и я возглавляла отряд фрейлин Её Величества Королевы Авалона. И сейчас я прибыла с чрезвычайно важным посланием от Её Величества…

Не успела она договорить, как Роланд, сорвавшись с места, бросился к ней и, схватив её за плечи, затараторил:

– Где она? Она жива? Что произошло? С ней все в порядке? Как там? Что с Авалоном? Что с людьми? Что… Как… Почему…

– С Вашей супругой все в порядке – спокойно прервала его фея, слегка поклонившись. – Я с удовольствием с вами поговорю чуть позже и передам весточку от Вас Вашей супруге, но сейчас мое послание не требует отлагательств…

– …Так вот, сестры – сбираясь с духом и явно волнуясь, сказала фея. – Её Величество просит не удивляться вам тому, что я сейчас скажу и настоятельно просит, чтобы то сообщение, которое я вам покажу при помощи визатора, вы досмотрели до конца…

По рядам прошел вздох – все феи были явно заинтригованы. Некоторые даже взлетели со своих мест и подлетели поближе, паря в воздухе.

– Её Величество передало, что вчера, на Совете всех сил, объединившихся в борьбе по защите Целестии от нашествия из Леса, среди которых была Ночная Владычица Кора, представители Морской Королевы Лоры, принц Гастон и его рыцари, она имела переговоры с Азаилом…

Зал охватил рев возмущения и ненависти… Но фея взмахнула палочкой и усилила свой голос так, что он перекрывал даже этот неистовый рев.

– …И Азаил сказал, что знает, как победить Безликого и его смертоносное воинство…

– … в обмен на полную амнистию ему и оставшимся в живых муринам и беспрепятственный доступ в Астрал!

Рев стал совершенно невыносим. Феи летали под потолком, как бешеные мухи, жужжали, кричали, махали ручками, посылая все мыслимые и немыслимые проклятья этой "подлой твари", "этой смрадной гниде", этому "выродку", которого неизвестно как носит земля. Но Ариэль, Стелла и две её дочери были совершенно спокойны, равно как Принц со Зверятами. Подождав немного и, наконец, убедившись, что буря сама не утихнет, Стелла решительно встала и вышла в центр и воздела руку. Феи как по команде утихли:

– У кого-нибудь есть какие-то другие предложения, как победить Безликого и тварей из Леса?

Феи молчали. Предложений не поступало. Стелла выждала ещё несколько минут.

– Если предложений нет, заслушаем мнение Азаила. Мы ничего от этого не теряем, а его мудрость доказана многими тысячелетиями его успешного противостояния со всеми силами Сообщества! Включай визатор, Гелла!

Кремово-Белая кивнула и, достав из кармашка туники небольшой кристалл, вставила его в углубление большого и круглого розового стола посреди арены. Кристалл засветился розовым светом, воздух зашевелился над столом и… вот уже на круглой полированной поверхности стола-визатора сидела призрачная иллюзорная фигура отвратительного чудовища. Шесть отвратительных черных паучьих лап с длинными когтями, черное блестящее, покрытое хитином, тело, голова с белесыми фасеточными глазами, отвратительные жвала, усы-вибриссы, обрубки двух шей слева и справа от головы, обрубок хвоста сзади… Стелла, Астра и Эстер ахнули и схватились за сердце – они впервые видели воочию то, что когда было их отцом и мужем… А Азаил гаденько захихикал и начал потирать передними лапками друг о друга, прям как жирная навозная муха:

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-то, не ж-ж-ж-ж-ж-ж-ждали-сссс? Хе-хе! Ви-ж-ж-ж-ж-ж-ж-жу не ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-дали-сссс… Да уж-ж-ж-ж-ж-ж-ж… давненько-ссс не видели-сссс мы это мес-с-с-с-с-стечко, чудненькое мес-с-с-с-с-с-стечко, чудесненькое-сссс, да-ссс…. Хе-хе…

– Ближе к делу, Азаил… – сухо сказал Ариэль. – Ты хотел нам что-то предложить?

– Прелож-ж-ж-ж-ж-ж-жить? Да-сссс, предлож-ж-ж-ж-ж-жить… Хе-хе… Точнее, не предлож-ж-ж-ж-ж-жить, а потребовать-сссс, да-ссс… Вам нуж-ж-ж-ж-ж-ж-ен Без-з-з-з-з-зликий, а мне нуж-ж-ж-ж-ж-ж-ен Ас-с-с-с-с-с-трал – будем менятьс-с-с-с-с-я?

– Да что мы слушаем эту скотину! – вдруг возмутилась какая-то фея второго ранга в золотистой тунике. – Он проберется в Астрал, а потом неизвестно что оттуда натворит – ведь сила его возрастет неизмеримо!

Другие феи тут же подхватили её возмущение и загалдели, и зажужжали, и закружились в воздухе.

– Ну не хотите, как хотите-ссс – дернул обиженно усами Азаил – только без-з-з-з-з-з меня Без-з-з-з-з-з-зликого вам не одолеть и вся Цс-с-с-с-с-с-елестия будет черной, как мое тело, да-ссс, вс-с-с-с-с-е это – вопрос-с-с-с-с-с– времени-сссс, да-сссс… – его изображение на визаторе заколебалось и грозилось уже исчезнуть.

– Постой, Азаил! – вдруг вскрикнула Стелла, вскакивая с лавки трибуны, воздевая к нему руки. – Ответь, зачем тебе нужен Астрал? Неужели ты надеешься там вернуть свой прежний облик? – и в глазах её показались слезы – она только сейчас пришла в себя от шока.

– Мож-ж-ж-ж-ж-жет и так-ссс, а мож-ж-ж-ж-ж-жет и не так-ссс, мое дельцс-с-с-с-с-с-е, цс-с-с-с-с-с-селиком-ссс, мое-ссс, да-ссс… Вам-то ш-ш-ш-ш-ш-што…?

– Какие у нас будут гарантии, что ты не используешь Астрал против нас? – сухо спросила Ариэль.

– В Ас-с-с-с-с-с-страле ес-с-с-с-с-сть Хранитель… Против него даж-ж-ж-ж-ж-ж-же я – бес-с-с-с-с-с-силен…

– Это правда – сказала Стелла – это лучшая гарантия. Хранителя ему не одолеть… Думаю, сестры, что у нас с вами все равно нет выбора – победить Безликого мы все равно не знаем как, а решать надо что-то уже сейчас – довольно пролито крови и слез!

– Молчание – знак согласия, Азаил – подытожила Стелла. – Мы даем тебе и твоим друзьям гарантии, клянемся Создателем!

– Клянемся! – нехотя и как-то тихо и вразброд подтвердили остальные.

– А теперь выкладывай – что ты предлагаешь!

– По рукам-ссс, хе-хе, по рукам-ссс! С-с-с-с-с-слуш-ш-ш-ш-ш-айте ж-ж-ж-ж-ж-ж-е, белобрыс-с-с-с-с-с-сые летуньи-ссс, и не говорите потом, ш-ш-ш-ш-ш-ш-то не с-с-с-с-с-слышали-ссс…

Азаил ударил двумя усиками-вибриссами друг о друга и в воздухе образовалась причудливая многосложная схема, со множеством различных силовых линий, кривых анти-сил, магических потоков, светлой и темной энергии…

Азаил заговорил на телепатическом уровне мыслеобразов, который могли воспринимать все – правда, Принц и Зверята ни на йоту ничего не поняли – для них это была жуткая тарабарщина, от которой только заболела голова. И уже минут через 10 все трое мирно посапывали на своем месте. Котенок – на коленях Стеллы, Щенок – на коленях Принца. Зато остальные феи – и особенно Стелла – с большим интересом улавливали все тонкости мудреных расчетов, целые вереницы формул, сложнейших уравнений с сотнями неизвестных, вникали в объемные чертежи графиков, диаграмм и в сложности терминологии, которая проходится только в самых старших классах Школы Фей – и то в самом общем виде…

Приводить в этой Хронике подробный рассказ Азаила было бы очень неудобно, так как большинство терминов и понятий не имеют аналогов на человеческом языке, а тонкости теории магии, темной энергии и анти-сил вообще неизвестны человеческому уму, но общая идея Азаила была такова.

Между Люком-Люцифером и Безликим есть непосредственная связь. Люк таинственным образом является источником жизни Безликого – и не только физической жизни, но и психической. Любая эмоция, любая мысль Люка резонирует на Безликом – как любое движение человека отражается на его тени. Если бы Люк умер – умер бы и Безликий. Если бы Люк исчез – исчез бы и Безликий. Связующим же элементом между Люком и Безликим – тут Азаил показал очередную мудреную схему с множеством черных и красных линий, кривых, пунктиров и окружностей – служит Поток – чистая солярная энергия, которая, пройдя через магическое зеркало, получило отпечаток живой личности – сначала Лили, потом Принца, потом Люка, а потом и множества расплавленных в нем фей, карликов, людей и животных. Поток является, своего рода, аналогом Субстрата Темной Энергии под Темным-Темным Лесом. Как Безликий через Субстрат передает часть своей силы и разума порождаемым им тварям и составляет одно целое с ними, так и Люк через Поток составляет одно целое с Безликим, а потому, если Люк и Поток развести – то Безликий погибнет без необходимости в смерти Люка. Однако с гибелью Безликого останутся его Орды… Здесь Азаил предложил ещё более оригинальное решение. Опять запрыгали графики, диаграммы, формулы и чертежи…

Оказалось, что Темный Субстрат имеет противоположный заряд с Розовым Субстратом, который является источником жизни и могущества расы Поднебесных. Соединяясь вместе, они взаимно друг друга нейтрализуют. Розовый субстрат утрачивает всю свою живительную энергию, но, с другой стороны, приводит к истощению Темного Субстрата. А потому если заставить Розовые Облака излить субстрат на тварей и на сам Лес – то мало того, что они будут уничтожены, но и мертвая земля, отравленная темным субстратом, будет заново оплодотворена. Правда, – здесь Азаил указал на одну диаграмму с рядом формул, – это приведет к сильным испарениям – – солнце будет закрыто на много месяцев, а то и лет, произойдет резкое похолодание климата – возможно, наступит Ледниковый Период, большая часть Целестии станет снежной тундрой или суровой тайгой, а механизм самовоспроизводства Розовых Облаков будет сломан навсегда… Этот тезис Азаила не совсем поняла даже Ариэль и Стелла, так что пришлось Азаилу прервать телепатический рассказ и опуститься до уровня слов…

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-што с-с-с-с-с-с-с ва-с-с-с-с-с-с-с взз-з-з-з-з-зять, баб-ссс, ума-то нету-ссс у ва-сссс… – с досадой постукал Азаил себя по хитиновому черепу лапкой. – С-с-с-с-с-с-сто тыс-с-с-с-с-сяч лет ж-ж-ж-ж-ж-ж-живете-ссс, а не догадали-с-с-с-с-с-сь как образ-з-з-з-з-зуется ис-с-с-с-с-с-точник ва-ш-ш-ш-ш-шей бабс-с-с-с-с-кой с-с-с-с-с-силы-ссс!!! Делением-сссс, делением-сссс они во-з-з-з-з-зникают-ссс, делением-с-с-с-с-с… А если мы-ссс их все спустим, делится нечему будет-ссс, нечему-ссс!!! – брызгал слюной Азаил и махал лапками, прям как сумасшедший профессор, видя тупость своих учеников на занятиях!

Выразив в полной мере свой праведный гнев непонятого гения, он вернулся вновь на телепатический уровень

– Но кто же вызовет этот дождь? – успела крикнуть Стелла.

Азаил махнул лапкой и продолжил показывать презентацию из мыслеобразов, блаженно закрыв глаза – формулы, расчеты, графики, цифры – погружение в этот мир доставляло этому страшному чудовищу, по-видимому, неизреченное наслаждение….

Вызвать же такой дождь может сильная инъекция солиума, которая послужит катализатором для невероятно сложной химической реакции – которую с нескрываемым удовольствием показал в умах фей Азаил –, которую может сделать только одно существо в Целестии – сам Поток… Но поскольку Розовый Субстрат чрезвычайно упрямый реагент, то потребуется триллионы и триллионы эр чистого солиума, что фактически означает полное истощение Потока, его полное израсходование, полный переход в химическую реакцию…

Презентация исчезла также быстро, как и появилась. Воцарилось гробовое молчание, которое нарушало лишь мирное сопение Принца и Зверят, спящих в первом ряду трибун. Феи были в шоке, а Стелла, Астра, Эстер и Ариэль нахмурили лоб, переваривая информацию и что-то шепотом говоря друг другу.

– Ну вот-ссс и вс-с-с-с-се… Я с-с-с-с-с-свою час-с-с-с-с-сть уговора выполнил-сссс, – довольно зашипел Азаил, как всегда в минуты радости потирая передние лапки друг о друга. – Как победить Без-з-з-з-з-з-зликого-ссс и его Орды-ссс я открыл… У меня-ссс в-с-с-с-с-се эти рас-с-с-с-с-с-четы заняли три-сссс года, хе-хе… Теперь-сссс ваш-ш-ш-ш-ш черед выполнять-сссс обещанное-ссс!

Стелла – последний раз перешепнувшись со своими собеседницами – кашлянула в кулачок и, стараясь не разбудить причмокивавшего во сне Котенка, лежащего у неё прямо на коленях, сказала:

– Наш договор в силе, Азаил… Мы пропустим тебя и твоих оставшихся сотоварищей по несчастью в Астрал, когда только ты захочешь, мы выделим тебе воздушный шар или аэрон – как захочешь… Но все же хотелось бы, чтобы прежде чем ты попадешь в Астрал, ты помог нам осуществить все то, что ты нам тут так красочно и наглядно показал… Ведь, согласись, что убедить Поток совершить самоубийство ради спасения Целестии – это весьма нелегкая задача – помимо того, что сам этот Поток – величайшая угроза для неё! –, а уж заставить его это сделать – и вовсе невозможно!

– Правда-ссс, правда-ссс, хе-хе! – довольно захихикал Азаил. – З-з-з-з-з-задачка непрос-с-с-с-с-стая-ссс… Но так уж-ж-ж-ж-ж– и быть-ссс – окаж-ж-ж-ж-ж-у я вам-ссс ус-с-с-с-с-слугу, но уж-ж-ж-ж-ж-же за отдельную-ссс плату-ссс…

– Назови свою цену, Азаил! – ответила Стелла. – Мы уже убедились с сестрами, что ты, несмотря на свою внешность, по-прежнему доказываешь свое право называться "Премудрым"!

Азаил просто запрыгал, затанцевал на месте от удовольствия, суча всеми лапками, а из жвал его потекла зеленоватая слюна.

– Мне нуж-ж-ж-ж-ж-ны украденые вами-ссс из Муравейника-сссс архивы, архивы-ссс, да-ссс! Много-ссс там напис-с-с-с-ано-ссс, тысячи томов-ссс исследований-ссс, нуж-ж-ж-ж-ж-ных мне исследований-ссс…

– И ты получишь их – ответила Стелла – тем более что нам так и не удалось их расшифровать… – уже тише добавила она…

– Я найду Люка-ссс и поговорю с-с-с-с-с-с-с ним-ссс… Только он имеет-сссс дос-с-с-с-с-ступ к Потоку, только он-ссс может его уговорить-ссс… Даж-ж-ж-ж-ж-же я-ссс, его с-с-с-с-с-создатель-ссс бес-с-с-с-с-силен…

– Хорошо, Азаил. Но как мы найдем Люка?

– Он придет-сссс ко мне-ссс, е-с-с-с-с-сли я приз-з-з-з-ову его… Это не слож-ж-ж-ж-ж-жно… Проблема, ес-с-с-с-с-сли Поток во-ш-ш-ш-ш-шел в него, тогда он будет-сссс невменяем и даж-ж-ж-ж-ж-ж-же я буду з-з-з-з-з-з-здес-с-с-с-с-сть бес-с-с-с-с-сполез-з-з-з-зен, да-ссс…

– Ну это поправимо – вдруг вставила Ариэль. – Помнится, Эсмеральда при помощи русалочьего зеркальцс-с-с-с-с-са сумела победить Поток и в Лили, и в Принце…

– Рус-с-с-с-с-салочьего-ссс? Русалочьего-сссс!!!!– взбесился неожиданно Азаил, в отчаянии махая передними лапками и брызжа слюной. – Это з-з-з-з-зеркальцс-с-с-с-с-е-сссс моего ученика-ссс… Впрочем-ссс, оно мож-ж-ж-ж-ж-ет дейс-с-с-с-с-ствительно помочь-ссс – его с-с-с-с-с-войства непредс-с-с-с-сказуемы-ссс… – добавил он уже тише.

– На том и порешим – подытожила Стелла, осторожно вставая… Котенок проснулся, как, впрочем, и Щенок и Принц, которых разбудил шум сотен и сотен фей, встававших вслед за Стеллой со своих мест. – Азаил отправится с моими дочерьми к Морской Королеве за зеркалом, будет ждать Люка в условленном месте и будет держать нас в курсе происходящего, но и мы с сестрами дремать не будем. Хотя нас осталось мало и у нас утрачена почти вся наша техника, пока суд да дело мы придем на помощь страждущим людям. Я отправлюсь к карликам, кто-то из сестер – к народам Дальнего Юга и Дальнего Востока, остальные во главе с Ариэлью придут на помощь авалонцам – интуиция мне подсказывает, что главные силы Безликого ударят туда… Да и ещё – все запасы розовой воды взять под учет. Если Розовый субстрат смертелен для тварей, то Розовая вода нам тут пригодиться…. Думаю, это и будет нашим основным оружием против них, а использовать огонь и все с ним связанное я запрещаю! – тут она выразительно посмотрела на Ариэль. Та покраснела и потупила взор.

– Думаю, Гелла на нас не обидится, – хохотнул Принц довольно, радуясь, что их никто не заметил. – У неё все равно свои крылышки есть – долетит и без своего грифона – а нам он – в самый раз!

А потом Принц крепко обнял шею грифона, ласково почесал ему за ушком и послал телепатический сигнал – куда ему нужно лететь. Грифон довольно каркнул и, сложив крылья, камнем полетел вниз. Дух у Принца и Зверят перехватило и они завизжали от восторга, прям как дети на каруселях. И когда уже казалось, что сердце у них выпрыгнет из груди от восторга, грифон, прорезав слой сначала тонких, перистых, а потом пушистых, кучевых, облаков, заработал крыльями и взял курс строго на Восток…

Принц во всю свою грудь радостно засмеялся и закричал "Э-ге-гей!" и с наслаждением обозревал бескрайние просторы синего Моря, простиравшиеся далеко внизу, а вслед за ним раздались писклявые восторженные голоски Зверят. Грифон набрал предельную скорость и в ушах путников засвистел ветер, ласково развевавший светлые мягкие вьющиеся на кончиках волосы Принца…

…Когда Принца и Зверят хватились – было уже поздно – да и искать их было некогда – каждая фея из катастрофически сократившегося Сообщества – была на счету. Из Розового Чертога вылетала одна партия за другой со своей вожатой во главе, в идеально стройном порядке летящие в разные стороны согласно поставленным перед ними боевым задачам. И только одна фея полетела в одиночку – в пурпурной тунике, с золотым, а не серебряным, обручем на голове и кроваво-красным рубином в центре…

– Дай Создатель обучить хоть 300 тысяч, – сказал он как-то мысленно сам себе, – по сотне на каждого моего рыцаря – и то хорошо. Остальные пусть будут заниматься строительными работами, обозом…

– Ошибаешься, Гастон! – вдруг раздался голос откуда-то сверху. Гастон посмотрел вверх и удивленно присвистнул – над ним висела в воздухе, неслышно шевеля крылышками, Жемчужно-Белая. – Если не хватает учителей реальных, будут виртуальные! Воительницы "ЖАЛА" учились бою на отличных симулякрах и симуляторах – думаю, и люди их освоят!

– А что – это идея! – радостно воскликнул Гастон.

И вот уже бывшие воительницы "ЖАЛА" – а ныне фрейлины Её Величества – недолго поколдовав, сумели адаптировать феины симуляторы и симулякры для людей. И вот уже тысячи тысяч мужчин с масками на лицах отбивали видимые только им удары учебными тупыми мечами на огромных площадках иллюзиумов, уворачивались от нападений симулякров самых разнообразных и агрессивных монстров и даже во сне, засыпая в бассейнах грез, продолжали усваивать на подсознательном уровне боевые рефлексы ("гипнотерапия").

Но, несмотря на эти колоссальные усилия, вооруженные силы Целестии катастрофически не успевали – Враг приближался слишком быстро и задержать его было некому. По пустым трактам, по заброшенным замусоренным улицам с одинаковыми стеклянными домами с ромбовидными разбитыми окнами, по брошенным полям с одинокими полурванными полузагаженными черной гадостью плакатами, изображающих веселых розовощеких мужчин и женщин с лозунгами "Жить стало лучше, жить стало веселее", "От Эры Порядка и Процветания к Эре Радости и Блаженства", "Сегодня хорошо, а завтра будет ещё лучше" – бродили тысячи тысяч самых разнообразных уродливых тварей – козлоголовых, вепреголовых, волкообразных, с тремя головами или десятью ногами, телом паука и головой человека со свиным рылом, медведеобразных шестируких горилл – всех и не перечислишь – и сплошным живым ковром, оставляя после себя мертвую пустыню, тянулись вперед и вперед, нацелив свои миллионопалые руки прямо в сердце Содружества – в овеянный легендарной славой город Авалон – колыбель человеческой цивилизации…

…Наконец, Гастон не выдержал. Осмотрев ещё один более или менее обученный полк из тысячи бойцов, он, мрачно кивнув его начальнику – Асмунду – который трудился над обучением не покладая рук всю неделю, он отправился быстрыми и резкими шагами в золотой шелковый шатер, в котором заседала Её Величество.

Он застал Её Величество за беседой с бывшей Её Верностью и каким-то карликом в красном камзоле. Феи полулежали на раскладных диванчиках, потягивая прохладный розовый сок через соломинки из хрустальных стаканов, вокруг них веял магический прохладный ветерок, пахло розами и жасмином, а карлик стоял и нервно теребил в своих сморщенных розовеньких ручках большой красный колпачок с белым помпоном…:

…– Да, да, прекрасные госпожи, я не ошибся, я сам все видел своими глазами, слышал своими ушами! Это золотое чудовище – это тот самый золотоволосый мальчишка – он бился с Безликим и из-за него все наше подземелье обрушилось, будто десяток тысяч драконов станцевали на поверхности джигу-джигу одновременно! – карлик оживленно жестикулировал, потел и отдувался.

– Вот, значит, откуда было это самое землетрясение… – задумчиво сказала Королева, зашвырчав соломинкой в почти опустевшем стакане. – Теперь все ясно…

– …А мне ясно другое! – не выдержав, обнаружил свое присутствие Гастон. – Мне ясно, что эти бесноватые твари уже топчут мою родную землю и скоро будут здесь, а мы до сих пор – после боя у Лысой Горы – ничего не сделали! – Гастон в досаде сорвал с головы свой высокий шлем из вороненой стали с белым плюмажем и кинул его с такой силой, что он перевернул вверх ногами раскладной столик посередине шатра. Однако это не произвело никакого впечатления на фей, зато карлик от ужаса упал на колени, как бы прося пощады…

– А что мы можем сейчас сделать? – по-философски спокойно сказала Жемчужно-Белая. – Ваших людей ещё слишком мало, нас – тоже… Единственное, что мы можем сделать – это подпустить их к Авалону – может, озеро их на какое-то время остановит, а так… Ну выйдут ваши 5-10 тысяч – вас окружат и задавят… Вот, например, мое войско было намного многочисленнее, а какой результат…

– У вас не было надлежащих средств защиты! – уже спокойнее, мрачно сдвинув брови, пробурчал Гастон. – И потом – а что, по-вашему, нам надлежит делать?

– Эвакуироваться… – ответила Жемчужно-Белая спокойно. – Оставить в Авалоне гарнизон, чтобы он их отвлекал до поры до времени, а всех остальных эвакуировать в Заморье. Вот и все…

– Мы уже дали знать Морской Королеве… Она предоставит транспорт – вставила слово Королева.

– Ну и кто же останется в Авалоне? – засопел Гастон, сжимая кулаки.

– Естественно, я! Ну и мои сестры из фей – мы в любой момент сможем улететь, в отличие от вас… На данный момент мы ждем только знака от Лоры. Эвакуация назначена на завтра…

Гастон покраснел как раскаленная сковородка. Казалось, что от него сейчас пойдет черный дым.

– И какого лешего я тут тренирую людей, какого лешего я тут не сплю ночами, какого… – он не мог выговорить, задыхаясь от возмущения, махая руками. – Да почему я об этом узнаю только сейчас!!!!

– Ты забываешься, Гастон, – раздался резкий окрик Жемчужно-Белой. – Ты всего лишь командующий армией, а Королева здесь – вот кто! – указала она на Фею. – Или ты забыл? Тебе приказали, а ты исполняешь приказ! Скажи спасибо, что тебя ещё в Цветы Забвения не упекли за все хорошее!

Гастон зашипел, карлик тут же бросился вон из шатра, предчувствуя беду… Но Фея среагировала мгновенно, быстро взлетев в воздух и, встав между Гастоном и Ариэлью, сделала примирительный жест руками.

– Не сердись, Гастон, так было надо… Я, если честно, и сама не думала, что эти твари разовьют такую активность, с такой скоростью приближаясь к Авалону… Да и потом – навыки, полученные твоими людьми, не пропадут… Нам потребуется помощь в конвоировании караванов с беженцами и прикрытии морских баз…

– Никакого прикрытия не будет… И беженцев не будет тоже… – прошептал Гастон, судорожно сжимая кулаки. – Мы сегодня же ночью пойдем в наступление…

– А если оно провалится и вас окружат? – раздался резкий окрик за спиной Феи.

– Мы прорвемся, отступим к Авалону и будем защищать его насмерть!

– Безумец! Глупец! Ты заведешь людей в могилу! – закричала Ариэль, не давая себе, впрочем, труда подняться с уютного диванчика.

– А ты… а ты… – Гастон не мог найти подходящих слов.

– Довольно! – резко сказала Фея. – Королева здесь я! И я решаю, кто и как будет поступать. Наступать Вам, принц Гастон, я запрещаю – это безумие…

– …но так уж и быть – защиту Авалона я поручаю Вам и наиболее подготовленным из Ваших бойцов… Все остальные уйдут сопровождать караваны, первые эшелоны которых отправятся этой же ночью. Вопросы есть???

– У меня вопросов нет – сухо сказал Гастон, не опуская глаз. – У меня есть утверждения… От Авалона ни я, ни мои люди не уйдут ни на шаг, понятно? Авалон – святыня для нас. Авалон – город, построенный Великим Королем. Авалон для нас – все – и мы не сделаем ни шагу назад, понятно?

Жемчужно-Белая тут же взмыла под самый купол шатра и хлопнула в ладоши. Над головой Гастона раздался хлопок и на него как снежинки зимой повалили розовые, одурманивающе пахнущие лепестки, но Гастон просто шепнул что-то под нос и лепестки, как и снотворный запах, унес из ниоткуда возникший ветерок.

– Я вам не кролик для опытов – прошипел Гастон, а потом резко развернулся и, выхватив из ножен меч, резко рубанул по ткани шатра несколько раз, проделав в нем большую рваную дыру, в которую и вышел…

– Ах ты, негодяй! – взвизгнула Жемчужно-Белая, бросаясь вдогонку, но её взяла за руку Королева.

– Не надо, сестра! Он прав – сдавать Авалон нельзя…

– Это почему это? – возразила она.

– Интуиция подсказывает… – почти прошептала Фея, смотря на свою собеседницу, но как будто бы и не видя её. – Эвакуируем слабых и беззащитных… Пусть в Авалоне останутся добровольцы.

– Тогда и я останусь здесь тоже! – вскрикнула Ариэль.

– И я… и я останусь тоже! – кивнула золотистой головкой Королева…

…На огромном пространстве бывшего когда-то засеянным кукурузой поле яблоку негде было упасть. Оно все было заполнено тысячами тысяч мужчин – в форменных зеленых плащах с капюшонами за плечами, в форменных зеленых мягких куртках и штанах, с мечами у пояса, луками и арбалетами за плечами, с копьями и алебардами в руках. Все смотрели в одну точку и чего-то ждали, затаив дыхание – в дальнем конце поля стоял большой амбар, куда раньше ссыпали кукурузу. На его плоскую стеклянную крышу уже забирался могучий человек с длинными до плеч черными вьющимися волосами и белым лицом с воспаленными от бессонницы глазами. Человек этот был во всем черном, а поверх черных одежд был белоснежно-серебристый плащ с переливающейся фиолетово-сиреневой аппликацией.

Наконец, человек встал, выдержал паузу, внимательно осмотрев собравшихся. Казалось, его взгляд останавливался на каждом, видел каждого насквозь, и тяжел же был этот взгляд!

Потом он воздел руку и голос его, усиленный в тысячи раз магическим заклинанием, был услышан каждым:

– Сограждане! Друзья! Братья!.. – продолжительная пауза… – Я понимаю, все вы очень устали. После целого дня тренировок – и нелегких – вместо положенного отдыха, на который вы имеете право, вам приходится стоять в тесноте, но, скажу вам честно, все это ничто по сравнению с тем, что нам предстоит… Ничего обнадеживающего я вам сейчас сказать не могу… Вы все знаете – Враг у ворот. По самым оптимистическим расчетам, сделанным нашими разведчиками, орды беспощадных тварей будут здесь послезавтра, а у Авалона, соответственно, к концу недели. Королева отдала приказ о новой волне эвакуации – теперь не только жители западных и центральных королевств Содружества, но и коренные авалонцы превратятся в беженцев, в странников, в отверженных… – ропот и крики в первых рядах… – Но не это самое страшное… Самое страшное, что добычей беспощадных тварей станут две святыни нашего мира – Авалон и Кронбург – город Короля и город Принца – единственные города, к которым непосредственно приложил свою руку Великий Король, чьи камни мостовых и крепостных стен ещё помнят его ноги, его руки, копыта его великолепнейшего из коней – жеребца Бальмунга… Городов – дороже которых для нас всех нет ничего на свете, городов – колыбели нашей истории, нашей цивилизации, нашей культуры… – тут голос Гастона пресекся, и у всех присутствующих глаза замутились от слез, к горлу подкатил комок, запершило…

– Скажи, что нам делать, брат Гастон! Иначе мое сердце разорвется от печали! – раздался откуда-то из середины юношеский голос.

– Ближе к делу! Говори напрямую! Не тяни, Гастон! – раздались отовсюду поддерживающие крики…

– Вы правы, братья! Простите меня за слабость – мне действительно трудно было сказать о главном сразу… – сказал, вздохнув, Гастон. – Я не король, я не могу вам приказывать, но я, как ваш согражданин, собрат, могу просить… Королева разрешила мне набрать добровольцев для защиты великих твердынь. Но я и сам понимаю, что обязать вас на такое дело я бы и не смог, даже будучи королем, ведь не может даже и могущественнейший из королей вести своих подданных на верную смерть… Король дается народу, как пастух – стаду, – беречь его, а не губить – так говорит Писание… И в этом – великая мудрость… Бой, который разгорится здесь через пару дней – будет боем без надежды на победу, без правил – наши враги не берут в плен и не требуют выкупа, они не знают милосердия и сострадания, их задача – погубить, уничтожить, растоптать… И врагу нашему имя – легион! В этом бою не может быть победы, но только смерть – и смерть – страшная… А потому я и не приказываю вам, нет, а просто прошу – те, кто имеет горячее желание встать на защиту Кронбурга и Авалона – поднимите руки, а те, кто хочет уйти – пусть невозбранно уйдут вместе с другими беженцами, сохранив честь – они будут защищать беженцев на всем протяжении пути с оружием в руках, а когда погибнут все добровольцы и Враг доберется до Заморья – будут сражаться с ним там – в неприступных твердынях Скалистых гор – в последнем убежище человеческого рода…

Голос Гастона опять дрогнул и прервался. Он больше не мог говорить, только тяжело дышал, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, и сжимал и разжимал кулаки. Но говорить ему больше и не требовалось – всё поле огласилось дикими воинственными криками и лязгом металла. Тысячи и тысячи мечей, вынутые из ножен, бьющихся о металлические щиты, были знаком согласия. Может быть, кто-то под шумок и не поднял своего меча – видно, все равно не было – но то, что огромное большинство ещё вчера мирных мужиков, многие из которых так и норовили дезертировать от тягот военных тренировок, были готовы пойти добровольцами на смерть – было видно невооруженным глазом… Через пару минут крики и лязг мечей сменился скандированием "Гастон! Гастон! Гастон!", а Малыш, что-то прошептав на ухо Асмунду и нескольким другим рыцарям, схватили вместе длинный и широкий, как корыто, щит, и, не дав Гастону и глазом моргнуть, водрузили своего вождя на него, высоко подняли над землей, как в глубокой языческой древности воины поднимали своих только что избранных на поле брани королей. Поле взорвалось новыми криками восторга и теперь уже скандировало: "Король! Король! Король!". Гастон не мог сдержать слез, скатывавшихся крупными горошинами по его бледным ввалившимся щекам, и не противился, а в голове у него звучало: "Роланд! Роланд! Роланд!" и видел он не своих собратьев, а воинов давно ушедших тысячелетий, которые когда-то на Ронсельванском поле подняли на щит молодого воина, сразившего в одиночку свирепого дракона…

– Проклятье! Да что же они кричат! – зашипела Жемчужно-Белая, сжимая кулачки. – Тупые мужики! У нас уже есть король и королева, посвященные свыше! А ну, Ваше Величество, давайте-ка вместе прекратим это безобразие! – фея с пепельно-белыми волосами, сердито зажужжав крылышками, взлетела, но опять Королева взяла её за руку и остановила.

– Спокойно, сестра, не надо вмешиваться… В конце концов, Гастон – коронованный король – и если он выживет в войне, в Авалоне вполне может быть два короля – насколько мне известно, прецеденты уже были в истории, не так ли?

Жемчужно-Белая нахмурилась, но сдержалась, вновь опустившись на землю. Прежняя решимость уже покинула её.

– Не нравится мне это, сестра, не нравится…

– Не беспокойся, сестра, когда все утрясется и Безликий будет побежден, все вновь будет хорошо… Гастон дал им надежду, но кто будет восстанавливать разрушенное? Мы! Люди вновь будут нуждаться в феях и все будет по-прежнему, а Гастон никогда не поднимет руку против брата, а тем более – против меня. Я уже в этом убедилась на Лысой Горе. Я в нем уверена! – и с этими словами Фея чмокнула Жемчужно-Белую в щеку.

…Когда, наконец, на поле прекратился шум и гам и Гастон, наконец, спрыгнул со щита, возникла проблема – что же делать с таким огромным количеством добровольцев – ведь не мог же он взять с собой всех! – кого-то надо было отряжать конвоировать караваны с беженцами!

Решили отрядить в конвой мужчин, старше 90 и младше 20 лет. Таковых набралось как раз достаточно для этого дела. Правда, пришлось изрядно попотеть, чтобы отсеять самозванцев – занижавших или завышавших свой возраст, но тут уже пришла на помощь магия. При помощи нехитрого заклинания у каждого на руке проступал светящийся знак с его возрастом, так что пришлось многих отправлять в конвой едва ли не силой…

Остальных Гастон разделил на два больших отряда – один должен был защищать Кронбург, другой – Авалон. Авалонский отряд он решил возглавить лично, как новоизбранный король, а вот Кронбург доверить он не знал кому…

– Дозволь защищать Кронбург мне! – вызвался Асмунд, когда войско Гастона уже в походном порядке длинной – в полсотни миль – змеёй уже тронулось в путь, на юго-восток.

Гастону уже подвели оседланного коня новые оруженосцы, а он ещё стоял и думал, не зная, что решить. Морщина прорезала его бледный высокий лоб. Он колебался…

– Ты ещё слишком юн, Асмунд… Бой у Лысой Горы – это просто дикая свалка, а здесь будет правильная оборона крепости. Надо уметь все – и просчитывать углы для ведения огня, и вести инженерные работы, и… Да мало ли что ещё надо уметь! – махнул он рукой. – Пока ты умеешь только стрелять да махать мечом – а этого не достаточно. К тому же ты не владеешь магией…

– Ну а если у него будет помощник? – раздался вдруг чей-то каркающий голос.

– Явилась не запылилась, – облегченно выдохнул Гастон, потирая больно укушенное и покрасневшее ухо. – И где ж ты все это время шаталась?

– Как где? – обиженно сложила руки в боки Милена. – Я все время была рядом, то летучей мышью под печкой в домике Коры, то вороной у тебя в войске. Кора меня отпустила!

– Ах ты, плутовка… Ну что ж – пожалуй, лучшего военного советника для Асмунда, действительно, не найти…

– Ещё бы! После тренировочных полигонов "ЖАЛА"…– хмыкнула Милена. – Ладно, Гастон, езжай спокойно, а я сделаю все, что смогу… Асмунд будет командовать людьми, а всю магическую и инженерную часть я возьму на себя. Надеюсь, я тебя не подведу!

– Нет уж, дудки! Чтобы девчонка мной командовала!..

– Ну почему сразу "командовала"? – пропела она бархатным голоском. – Я буду помогать и иногда советовать, а командовать будешь ты… Ты ж у нас рыцарь, не так ли?

– В любом случае, командующий здесь я! – уже четко, отрывисто, по-королевски сказал Гастон, вскакивая на коня. – Асмунд назначается комендантом Кронбурга, а Милена – его начальником штаба и заместителем. Вам обоим я доверяю как самим себе и вверяю самое дорогое, что у меня есть, после Авалона… Ну все, мне пора… – не дожидаясь ответа и как-то чересчур быстро отворачивая свое лицо от Асмунда и Милены, добавил Гастон.

Он дал шпор коню и быстро поскакал, догоняя свою ушедшую уже далеко вперед армию. А Милена тихо взяла руку Асмунда в свою и положила ему свою черноволосую голову на плечо. Асмунд опять покраснел.

– А ведь я так и не успела поблагодарить тебя за все… Из-за мамы… – прошептала она.

– Да… – почему-то тоже шепотом ответил Асмунд, внутренне дрожа. – Я так мечтал явиться перед тобой в окровавленных доспехах, в грязи и поту, с дымящимся мечом и упасть перед тобой на колени, а потом обнять тебя и поцеловать… – Асмунд сам испугался своих слов. А Милена подняла голову и внимательно, даже удивленно, посмотрела на него… А потом…

– Ну, грязь, пот и кровь это, прямо скажем, совсем не обязательно… А вот насчет остального… – Милена быстро оглянулась – на бывшем кукурузном поле, всем перетоптанном тысячами тысяч мужских сапогов, одиноко стоял только стеклянный амбар, на крыше которого держал речь ещё вчера вечером Гастон. Внутри амбара лежал большой стог сухой обмолоченной кукурузы. Милена вдруг резко потянула Асмунда за руку в его сторону. Асмунд вопросительно взглянул на неё и хотел что-то сказать, но та уже прислонила свой тонкий пальчик к его губам.

– Пойдем… А то потом будет поздно… – Милена тревожно взглянула на Запад, откуда где-то далеко на горизонте уже ползла черная грозовая туча…

…Кронбургу предстояло первому принять на себя удар черной волны с Запада, прям как морскому волнорезу, а времени на подготовку к обороне было значительно меньше, уязвимость же крепости была значительно больше. Если Авалон мог похвастаться своим удачным стратегическим положением – на острове посреди глубокого озера, по которому спокойно могут плавать и океанические корабли, в диаметре в полсотни миль, то Кронбург располагался посреди густого леса, который, в общем-то, не представлял большой преграды для орд тварей из Леса. Правда, у Кронбурга были довольно высокие каменные стены, толщиной в три, а высотой в десять человеческих ростов, такие же стены были у самого замка внутри города, а также ров глубиной в три и шириной в пять человеческих ростов, также перед самим городом и перед замком внутри города. Но Милена лишь скептически нахмурила свой высокий умный лоб – если даже Лысая гора и Зачарованная Чаща не устояли – укрепления Кронбурга, рассчитанные на бродячие стаи диких саблезубых тигров, волков, зверозубых ящеров или, максимум, пять-шесть снегов – грозы человеческого рода в период Темных Веков, когда и был выстроен этот замок, – были просто детскими игрушками.

Но Милена не стала высказывать свои мысли вслух, чтобы не расстраивать защитников, лихорадочно занимавшихся укреплением замка. Когда же собрался совет – в главной зале Замка, где когда-то пировал с Прекрасной Феей Гастон, – на мерцающем магическом столе-визаторе Милена легким движением ладони вызвала подробную карту города, замка и прилегающей местности. Рыцари Черного Камня – 12 паладинов в серебристых плащах и черных бархатных куртках и штанах с мечами на поясе в серебристых ножнах – ахнули, шепнув с придыханием "фея", а Асмунд лишь гордо приосанился. Но Милене было не до восторгов. Небольшой искусственный холм, на котором располагалась крепость, был не в счет. Крепость легко было отрезать от остального мира.

– Что скажет волшебница Милена? Какие будут у неё предложения по обороне города? – этим опережающим вопросом он хотел хоть как-то сохранить свой авторитет командующего, потому что, если честно, и сам толком не знал, что делать, кроме как расставить воинов по башням и стенам.

Милена, не смотря на него, не отрывая серьезного взгляда от визатора, немного помолчав, быстро стала говорить, водя пальцем с тонким острым накрашенным темным лаком ногтем по экрану:

– Первое, господин комендант, что я бы предложила – немедля заполнить рвы розовой водой, провести помповые насосы на стены – вот сюда, сюда, сюда и сюда – здесь, в центре города, в городском пруде и фонтанах, мы сделаем резервуары. Второе – вырубить лес в диаметре миль десять и накопать ям и рвов, засыпать их ветками, а сами рвы утыкать серебряными кольями или залить розовой водой. Третьей – разобрать ближайшие дома новой постройки и из них сделать стену надо рвом – Милена провела своим пальцем от крепости до реки – это на случай, если мы будем отступать – в реке есть шанс спастись…

– Отступления не будет! – резко возразил Асмунд и его взгляд встретился со взглядом Милены… – Впрочем, во всем остальном я с Вами согласен. И ещё – все башни, бойницы, крыши домов – оборудовать командами стрелков, ворота оковать серебряными листами, равно как и подъемные мосты, вылить новые подъемные решетки из серебра… Пока все. Задание ясно?

– Летит! Летит! Летит! – со всех сторон воинской армады раздались громкие крики. – Орел Авалона летит! Орел Авалона! Орел Роланда!

– Что бы это значило? – зябко поежился Гастон, пробормотав себе под нос, глядя на летящее полотнище – температура резко стала падать, потянуло холодом.

Между тем полотнище покружилось в воздухе, ветер стих и оно плавно опустилось прямо перед конем Гастона. Гастон успел схватить его до того, как оно упало на землю и крепко прижать к груди, а вокруг уже раздались восторженные крики, превозмогавшие вязкую духоту и громовые раскаты:

– Орел Роланда и Гастон! Орел Роланда и Гастон! Мы победим! Мы обязательно победим!

Гастон обернулся к Малышу, ехавшему рядом с ним, бережно протягивая полотнище ему.

– Вели сделать из него стяг. Пусть один из паладинов – из тех, кто повыносливей – будет со мной всегда, в любом месте битвы, пусть всегда, до самой последней секунды Орел Великого Короля будет со мной!

– Будет исполнено, Ваше Величество!..

…А уже через час в бывшей зале Рыцарей Круглого Стола собрался военный совет, на котором присутствовали все паладины Ордена Черного Камня, Королева, Жемчужно-Белая и Кремово-Белая феи тоже, а также несколько других фей. Все они заняли пустующие места тех паладинов, что остались оборонять Кронбург.

Стол-визатор засветился голубоватым светом и совет принялся вырабатывать план сражения. Королева предоставила слово Гастону. Гастон молча и мрачно поклонился, встал и принялся четко и ясно, словно по-военному печатая шаг, излагать свой план… Феи его не прерывали. Гастон заранее знал, куда какое подразделение поместить, чем их вооружить, какие зоны кто будет простреливать и из чего… Феи и паладины только и успевали следить за его стремительно бегающим по живой мерцающей карте пальцем и за его пестрящими военными терминами речами – "рекогносцировка", "аванпост", "угол обстрела", "бастида"…

– Что ж, Гастон, твой план хорош и я его одобряю. Мы с сестрами тебе поможем с воздуха – чем сможем…

– Тогда не будем терять времени – ответил Гастон. – Я чувствую, Тьма надвигается… – сердце всех присутствующих сдавила какая-то черная тоска, комната погрузилась в сумерки, а где-то далеко на Западе раздались сильные удары грома… До исторической битвы за Авалон осталось меньше суток…

…В то время как Авалон только готовился принять удар, Кронбург уже накрыла волна кромешной тьмы.

Лишь только солдаты успели расчистить лес в диаметре ста шагов перед крепостью и выкопать едва половину из запланированных рвов и ям, как показался предвестник надвигающейся угрозы – черный туман… Мгла как чудовищная и коварная черная змея ползла по низинам и оврагам все дальше и дальше, а в живом шевелящемся мареве угадывалось движение тысяч и тысяч уродливых лап, щупалец и хвостов. Воины, только завидев её, тут же бросились наутек, к крепости, побросав инструмент, на ходу трубя в охотничьи рога, оправленные серебром, что висели на их поясах. На их зов ответили из города – тут же ударили в набат все колокола многочисленных храмов Создателя, бодро заливисто запели металлические трубы, забили барабаны – и тысячи и тысячи воинов уже бежали по заранее известным им по номерам позициям, стуча подбитыми железом сапогами по камню. Раздавались короткие, отрывистые команды офицеров – в цветах рыцарей Черного Камня – в черном с серебром – и уверенные жесты их рук, указывающих, куда кому надо встать. Вынимались из чехлов здоровенные почти в человеческий рост луки, натягивались воротами длиннющие арбалеты, а вот уже металлические големы тащат на стены – ну прям как настоящие пожарные! – длинные резиновые шланги. Крепость готовилась принять на себя удар…

Наконец, последние работники забежали за спасительные стены и серебряные решетки городской крепости захлопнулись, как и окованные серебряными листами подъемные мосты и главные ворота. А буквально через несколько мгновений тьма окутала Кронбург своим замогильным покрывалом – лишь только резервуары с розовой водой да серебряное оружие и доспехи светились в темноте. И все окрестности охватил неистовый вой и гогот. Началось светопреставление…

Милена и не пыталась противиться наступающей тьме – бой у Лысой Горы показал, что даже если тогда вся мощь Черных Камней оказалось бессильной – что же могла поделать она одна? Благо, у каждого воина были подбитые серебряной подкладкой плащи и маски из серебристой ткани, а големы были обиты серебряной фольгой – хорошо, карлики поделились запасами этого сравнительно редкого металла! Сама Милена также была в плаще и в маске. Так что ядовитая тьма не могла причинить ей и армии физического вреда. Плохо было другое… – видимость была почти нулевой… Но, похоже, с этим поделать было невозможно ничего…

Сама Милена видела только то, что было на расстоянии вытянутой руки – как тут будешь командовать? А стрелять? Впрочем, прицеливаться было и не нужно. Скоро все утонуло в диком гоготе и визге и стало ясно, что твари обложили крепость со всех сторон – и имя им было – даже не легион…

Лучники, напряженно всматривавшиеся во тьму, заметили черные орды тварей, когда те подступили ко рву, заполненному розовой водой. Розовая вода светилась и когда первые чудища добрались до её кромки, они стали видны – свистнули десятки тысяч стрел и многие тысячи тварей сразу же были объяты серебристым пламенем, дико визжа. За первым залпом последовал ещё и ещё – серебристые стрелы в кромешной тьме казались молниями или длинными яркими осами яростно устремившимся на своих жертв – и в такой толпе, кишащей монстрами, они неизменно находили цель. После десятого залпа черная волна отхлынула, визжа и рыча, но на смену ей прилетела помощь из воздуха – тысячи и тысячи омерзительных крылатых тварей, мерзко гогоча и шипя, устремились на стрелков. Те, в свою очередь, перенесли огонь на воздух, но попасть здесь уже было сложнее – твари виляли из стороны в сторону, то собираясь в стаю, то рассыпаясь на единицы, и попасть в цель мог уже не всякий, и скоро первые твари добрались до башен и стен с зубцами – и первые их жертвы полетели со страшной высоты, разбиваясь вдребезги – так они предпочитали расправляться с воинами, чьи серебряные доспехи препятствовали пустить им в ход зубы… Они бросали воинов с высоты, перегрызали тетивы, ломали луки – и вот уже стены были облеплены этой мразью, как корова жарким летом – мухами или мошкарой… Бой закипел уже по всему периметру, стрелки повыхватывали мечи и копья, оставив бесполезные луки и самострелы, и бросились врукопашную. Но этим того и надо было! Приунывшее было наземное воинство вновь хлынуло вперед, перебрасывая через ненавистные ядовитые для них рвы уже заготовленные мосты, чтобы прорваться к стенам. А прорвавшись – здоровенные шестилапые медведеобразные гориллы высотой в полстены с целыми деревьями в лапах – уже ударили в ворота – да так, что с башен посыпались камни…

– Проклятье! – взвизгнула Милена. – Ну и умные же они!

Асмунд, стоявший рядом, вопросительно посмотрел на Милену – здесь, без свидетелей, он не боялся уронить свое достоинство.

– Ну что ж, дорогой, придется раньше времени выводить главные фигуры… Другого выхода я не вижу…

– Розовая вода? – дрожащим голосом подхватил Асмунд. Милена кивнула…

…Когда стены наполовину опустели от погибших защитников, а ворота едва держались в петлях, раздался пронзительный звук кавалерийской трубы – в такой темноте только так можно было координировать движения! – и вот уже избранная тысяча рыцарей Черного Камня в серебристых, ярко блестящих даже во тьме плащах, во главе с самим Асмундом врубилась в черное марево из крыльев, когтей, лап, клыков и красных от жажды крови глаз. Асмунд бился один специально выкованным по его заказу големом-кузнецом оружием – на длинном древке с обоих сторон были длинные ножевидные лезвия-косы. Он держал древко посередине обоими руками – прям как палку для потешных деревенских боев – а бил направо и налево ножами-косами. С виду это было устрашающее зрелище – на стене фигурка в светящемся во тьме плаще с мерцающими косами, с дикой скоростью рубящих, как мясорубка капусту, десятки черных крылатых тел… Но и остальные рыцари не отставали… Крылатые твари опешили и подались назад – но только этого и надо было!

Потому что вслед за расчистившими дорогу рыцарями избранной тысячи Асмунда уже бежали серебристые големы с резиновыми шлангами в металлических руках. И как только они добрались до зубцов каменных стен и заняли позиции, очищенные неистовым натиском свежих сил, на здоровенных шестилапых горилл, разбивающих ворота и стены, хлынул поток светящейся розовой жидкости – и Кронбург огласил дикий неистовый рев заживо разъедаемых гигантских туш… А вслед за ними – рев тысяч и тысяч более мелких тварей, попавших под импровизированный розовый душ… А вскоре такая же участь постигла и крылатых бестий – стоило направить напор в воздух. Одни големы направляли резиновые кишки, другие – у резервуаров – не переставая качали помповые насосы – благо, големы никогда не уставали. И Черная волна опять отхлынула…

Милена вытерла трудовой пот и впервые за многие часы улыбнулась. Правда, розовой воды – ограниченное количество – но все же первый удар они отбили…

…Когда Кронбург, истекая кровью тысяч и тысяч погибших, уже почти сутки отбивал все новые и новые волны из Черной Бездны, растрачивая драгоценные запасы розовой влаги, первая волна тьмы только подступила к Авалонскому Озеру…

Мост через Озеро уже давно был взорван, все лодки и корабли уже отогнаны к Острову, а до зубов вооруженные солдаты уже стояли у зубцов башен и бойниц с луками и арбалетами. Гастон нетерпеливо грыз ногти, пытаясь угадать, откуда будет первый удар, зато феи, расположившиеся тут же, на главной башне, проявляли чудеса хладнокровия – они играли в бумбарашки! Королева же вообще прикорнула на раскладушке, так смешно причмокивая во сне губками, что даже Гастон несколько раз оглядывался на неё, забывая о надвигающейся угрозе. Жемчужно-Белая, как всегда – никогда ей не сиделось на месте! – куда-то улетела…

Наконец, Авалон со всех сторон окутал белесый туман, зашумели волны Озера, как будто бы это было не Озеро, а предгрозовое море… А потом из тумана, жужжа как рассерженная пчела, вылетела Жемчужно-Белая с развевающимися на лету, как боевое знамя, пепельно-белыми волосами и, приземлившись на башне, быстро закричала:

– Подъем, сестры! Гастон – труби всем слезть со стен, мурина вас подери! – их щас всех смоет!!!!!!!!!!!!!!!!

– Как – смоет… – захлопал глазами Гастон. Но Жемчужно-Белая уже отпихнула его локтем, вырвала у стоявшего рядом с ним офицера серебряную кавалерийскую трубу – и что есть мощи заиграла сигнал, который можно было перевести на наш язык – "бежать ко всем чертям!" – усиленный, естественно, заклинаниями…

Воины, кто посмышленней, бросились прочь со стен, а кто не успел выучить условные сигналы или растерялся – все были смыты чудовищным цунами, которое отродясь не видывало авалонское озеро… Причем цунами, ударившего сразу с четырех сторон…

Часть стен рухнула вместе с западными воротами, тысячи людей смыло… Город наполнился криками испуганных людей, вода настигала убегающих на улицах города, те, кого смывало в воду тонули, как если бы к их ногам был привязан тяжелый камень – тяжелые доспехи мешали плавать…

Скоро полгорода превратилось в архипелаг из множества каменных островков. Все-таки больше половины солдаты выжило – кому хватило ума или везенья – забраться на крыши высоких домов и башни, а бешеные волны все били и били, как чудовищные молоты своих ещё уцелевших внизу жертв, затапливая все вокруг.

– Дамбы, дамбы, проклятье, они взорвали дамбы!!!!!!!!!!!!! – в бешенстве заревел Гастон, вырывая целые пряди волос из головы и падая в отчаянии на колени. – Осел! Козел! Баран! Ну как же я этого не предусмотрел!!!!!!!!!!!!!!!!! – а в ответ ему раздался дикий хохот торжествующей стихии…

– Малыш! Мурина тебя побери! Я ж тебе велел охранять заправки! – выругался Гастон, вставая на ноги.

– Вы забываетесь, Ваше Величество, я уже не Малыш, а Рыцарь, и я сам определяю место, где мне отличиться в бою за своего сюзерена.

– Прости, я опять забыл…

Но тут из воды вылезло ещё два спрута и какой-то зверозубый ящер, но на этот раз люди не сплоховали. Увидев, что король в опасности, они бросились в атаку. Туча стрел накрыла самого ближайшего спрута и тот забился в судорогах. А на другого бросились сам Гастон с Малышом… И бой закипел с новой силой…

Однако с каждым разом становилось все очевиднее и очевиднее, что дело плохо. Количество воинов стремительно сокращалось, а летающая эскадрилья – тем более. По существу, организованное сопротивление продолжалось только на террасе Королевского Дворца и некоторых крупных башнях и крышах восточной и северной части города – все остальные были перебиты. Даже Гастон уже едва держал меч в дрожащих от усталости руках, обливаясь потом. Несколько раз он уже промахивался и в любой момент промах мог стать роковым.

– Ну все, Малыш, – еле дыша, проговорил Гастон, отрубив очередное щупальце, – ты как-то мне говорил, что в детстве был служкой у священника?

– Угу… – мрачно сказал Малыш – он уже начинал понимать, к чему клонит король… – Было дело…

– Так вот… Малыш… – Гастон не мог говорить от прерывающегося дыхания… – Вспомни, Малыш, очень хорошо вспомни хоть какую-нибудь чудодейственную молитву Создателю – я, признаться, в детстве, да и потом, был не особенно благочестив… – думаю, это единственное, что нам с тобой осталось… – от тысячи рыцарей к тому времени в строю оставалось не больше трех сотен – и те, измотанные до крайности – ведь резервов то не было, а твари все лезли и лезли, как одержимые…

Малыш мрачно кивнул, а потом бухнулся на колени, что есть силы воткнул меч лезвием вниз в расщелину в камне, воздел возле этого импровизированного знака Создателя руки, как заправский священник, и зашептал:

– Pater Noster…

– Эй, ребята, а ну встать! Встать, кому говорю! Быстро, сомкнуть ряды, вокруг Малыша сомкнуть ряды – закричал из последних сил Гастон, махая мечом. – Пусть он помолится за нас, а мы его прикроем!

Приунывшие было, падавшие с ног от усталости, промокшие до нитки воины, спина к спине сплотились вокруг Малыша, а твари уже перелезали через перила террасы и устремлялись в центр.

– Корабли, корабли, тысячи кораблей, мы спасены!!!!!

Гастон и Жемчужно-Белая одновременно посмотрели в одну и ту же сторону и увидели, что туман куда-то исчез, а весь горизонт наполнен тысячами и тысячами каких-то силуэтов, напоминавших корабли. Но внимательно присмотревшись, можно было увидеть, что это не корабли, а что-то совершенно небывалое… – огромное количество здоровенных морских черепах, китов, морских змеев, взявшихся неизвестно откуда – а впереди них – грациозно восседавшая на огромном морском рогатом змее – зеленоволосая Морская Королева Лора вместе с Королевой Эсмеральдой за её спиной.

А ещё через мгновение вода забурлила, подчиняясь зову своей госпожи, подувшей в морскую раковину, как и тысячи и тысячи её прислужниц, и гигантское цунами обрушилось на армию тьмы, заодно захватывая в воздухе ещё летающих бестий, а потом – не давая им очухаться – морская армия перешла в атаку…

– Слушай, Малыш, – хлопнул Гастон здоровяка, по-прежнему стоящего в молитвенной позе по толстой шее, – а ты хорошо молишься, честное слово! Буду брать тебя в походы с собой, а меча тебе не давать – ты мне и так всех врагов на лопатки положишь! – и Гастон облегченно во всю глотку засмеялся, а вместе с ним засмеялись и все выжившие, до сих пор не веря, что они спасены. Но Малыш не услышал Гастона и никак не отреагировал на его шутки, а продолжал как заговоренный твердить одну единственную молитву, которую он помнил с детства – pater noster –, а из глаз его потоком лились слезы… Гастон ещё не знал, что ни в один уже поход Малыш с ним не пойдет, навсегда променяв воинский доспех на священническую сутану…

…В тот момент, когда чудесным образом, благодаря расторопности Её Величества Королевы, Авалон был спасен ценой своего окончательно затопления – и не только его ценой, но и ценой затопления почти половины Восточного Хартленда! – иначе как бы добрались морские легионы до города! – в Кронбурге дела шли из рук вон плохо.

Мало того, что защитников осталось так мало, что пришлось оставить городские стены и отступить в замок, так ещё и кончились резервуары с розовой водой!

Но хуже всего было то, что Асмунд, с оставшимися пятью сотнями рыцарей, прикрывая отступавших, оказался в западне. Пока рыцари, сомкнувшись черепахой, спиной к спине, выставив вперед только щиты и копья, медленно, шаг за шагом отступали к воротом, отбиваясь от черного месива, несколько сотен тварей обошли их с обоих сторон и отрезали от ворот замка, а в следующий момент один из офицеров приказал их опустить, пока твари не прорвались внутрь…

Милена, занятая по горло в замке, не сразу хватилась, что Асмунда не было. А потом сердце её закололо и она, бросив все дела, побежала по покрытым мраком узким переходам замка, каждого встречного воина хватая за плечи. Но никто его в замке не видел и не знал, где он находится. И лишь только когда она забралась на главную башню, ей открылась страшная истина. Внизу виднелся, окруженный черным морем со всех сторон, маленьких островок из серебристых щитов и плащей, как одинокий айсберг посреди бушующего океана. Хотя высота была приличная, ей даже показалось, что она разобрала крошечную фигурку с необычным оружием – двуручной двойной косой. Впрочем, ей могло и показаться. Между островком из серебристых щитов и вратами замка было всего ничего – пять минут ходьбы – но эти пять минут превратились в вечность, потому что сил идти уже не было – несчастные рыцари едва отбивались от остервенело нападающих полчищ!

Милена взвыла и бросилась вниз, приказывая солдатам контратаковать, открыв врата, но выживших было так мало – в изодранных плащах, усталые – ведь почти двое суток почти непрерывных боев! – они были ни на что не способны. Кто-то безучастно лежал на мостовой, кто-то спал… собрать это деморализованное стадо даже Милена не знала как…

А твари как специально прекратили атаки на замок и всей толпой накинулись на несчастных, как стервятники набрасываются на раненое или умирающее животное, чувствуя его беззащитность. Но "черепаха" упорно отбивала все новые волны нападающих, мгновенно смыкая свои ряды, когда кто-то падал убитым или раненым, не давая тем самым врагу прорваться в брешь.

– "Создатель! И кто теперь скажет, что люди – слабые и изнеженные создания…" – невольно подумала Милена. – "Ну дела-а-а-а-а-а… Видимо, правы были Черные Камни – эра поднебесных уходит в небытие, наступает эра людей…".

Но ход её мысли прервал громкий рев медведобразных шестилапых горилл. И в стройную "черепаху" серебристых щитов с размаху ударили обломки крепостных стен – "черепаха" рассыпалась на куски и тут же на них с торжествующим воплем кинулись все эти бесчисленные волко-, вепре-, козло-, змееголовые уроды. Рыцари с серебристыми щитами были теперь обречены – без строя устоять против таких масс они уже не могли… Милена до крови прокусила губы, но здесь магия не действовала и помочь Асмунду – если он ещё был жив – она ничем не могла…

И в этот момент до Милены донеслись крики с вершины Главной Башни Кронбургского Замка:

– Дождь! Дождь! Розовый Дождь! Мы спасены-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Милена подняла голову и увидела, что ночное небо засияло розовым светом, заполнившись – куда только хватало глаз – чередой розовых пушистых барашков, горевшим в темноте, из которых вырывались ливневые струи… И визг сгоравших в этих струях черных тварей был самой приятной музыкой на свете для ушей Милены, как и для нескольких тысяч выживших защитников замка…

– Мама… – вдруг еле слышно прошептал Люк. – Мама! – уже громко закричал Люк. – Мама-а-а-а-а-а!

– Тише, тише, тише, господин Люк! Тише, а то Вас услышат! – от испуга замахал руками карлик, и быстро озираясь вокруг, зашипел. – Это не Ваша мама, милорд, не Ваша, это – Владычица этой земли, Её Величество Королева Эсмеральда. Она не может быть Вашей мамой, у неё свои дети есть…

– Нет, ты не понимаешь… не понимаешь… – прошептал Люк, стискивая пальцами свои виски и мелко тряся головой.

– Что… что…? – прошептал карлик. – Вы что-то вспоминаете? Да, милорд? – и озабоченно взглянул в глаза Люку.

– Да… Золотистые волосы… Кожа… тоже золотистая… И лицо… тоже круглое… Глаза… Глаза… Глаза как яркие свечи, без зрачков, без ресниц… Нет! Это не моя мать! Это не моя! Не моя! Не моя! Не моя! Не моя-я-я-я-я! – закричал Люк, зарыдал и отвернулся. – Моя мать умерла! Умерла моя мать! Умерла! – И Люк в истерике упал на сухую выжженную землю возле плаката и зарыдал.

Карлик не знал, что и сказать, переминаясь с ноги на ногу, но и оставаться здесь ему было жутко. Лучше уж в пустыне, овраге или в мертвом лесу, но только не в этих городах-призраках с этими ужасными улыбающимися, как сама смерть, лицами на бесчисленных, натыканных на всех видных местах, плакатах…

Карлик уже не знал, что и делать, как Люк вдруг прекратил плакать и встал:

– Её убили. Да, я вспомнил, Азаил мне говорил, что её убили вот эти самые феи, как и моего отца… И если все это разорение не случайно, то это наказание свыше за все преступления этих золотоволосых фурий! – и Люк вдруг с яростью подняв кусок сухой грязи, кинул в плакат и с поразительной меткостью попал прямо в лицо золотоволосой красавице. Лицо стало черным, а Люк злорадно рассмеялся…

– Пойдемте, милорд, пойдемте… – вдруг задергал его за руку карлик. – А то вдруг они нападут или ещё чего…

– Что, боишься? – усмехнулся Люк и презрительно посмотрел на своего низкорослого спутника. – Не боись, со мной не пропадешь… Непобедимое Солнце никогда не покроет тьма… – Люк замолчал, о чем-то какое-то время думая… – Ну и тех, кто пребывает под его пресветлым покровительством тоже, ха-ха! – Люк потрепал покровительственно карлика по рыжей шевелюре. – Пойдем, зайдем в тот дом – не вечно же мне в этом дряном халате бегать, там полно человеческой одежды…

Когда Люк облачился в золотистую тунику с серебристым ремнем на поясе и мягкие пробковые сандалии – к его удивлению, в домах одежды иного покроя и не было! – а заодно вместе с карликом они достали из больших холодильных шкафов кучу совершенно не испортившихся овощей и фруктов – "эх, мяса бы…" – грустно подумал было Хрофт, но ни мяса, ни рыбы, ни даже яиц в холодильных шкафах не оказалось…, они тронулись дальше в путь. Теперь Люк с карликом не голодали, как в первые дни их путешествия…

Таких поселков они встретили немало, и к Люку мало-помалу возвращалась память – он даже вспомнил свой последний плен в доме у Апельсинки и очень расстроился, что не увидел её после… Хорошая она всё-таки была девушка…

– Слушай, Хрофт, – как-то спросил карлика Люк, без устали неся его на своих широких плечах. – скажи, а почему все-таки со мной это происходит…. Ну, почему я превращаюсь в какого-то другого, а потом опять становлюсь собой… Неужели я какой-то особенный, не как все нормальные люди?

– Честно сказать, господин, я и сам толком не знаю… Я ведь простой инженер-геолог, а не Мудрец из Совета Мудрых… Мне знать высокие тайны не дано, у нас, в Унтервальде, все с этим жестко было… Мы знали, что Субстрат – это очень и очень важная штука, изучали его, ставили опыты, контролировали, а откуда он появился и зачем – это не нашего ума было дело… Мы, карлики, хоть и любопытные, но если нам наши Мудрецы сказали – не лезь! – мы никогда не в свое дело не суем носа…

– Слушай, хватит придуриваться, а то сам побежишь или вообще – оставлю тебя тут – будешь знать! – не выдержал Люк. И угрожающе остановился прям посреди очередного города-призрака со зловещими скелетами в обрывках одежды, в беспорядке лежащих на площади…

Карлик побелел и затрясся как осиновый лист, Люк довольно хмыкнул и побежал дальше…

– Да, милорд, Вы правы, кое-что мне известно, просто так, обрывки, с чужих слов, намеки, слухи, так сказать… – заюлил карлик, но отнекиваться напрямую побаивался. – В общем, Вы, насколько мне известно, что-то вроде оборотня… В Вас входит периодически какое-то существо, которое Вы назвали как-то "Непобедимым Солнцем", и делает всякие такие штуки… А Безликий – это своего рода Ваша тень, Ваша темная сторона… Ну, точнее, не Ваша, а того, солнечного, Непобедимого Солнца, так сказать…

– Хммммм… – протянул Люк, продолжая бежать с карликом за плечами. – Так получается, по-твоему, это я виноват во всех этих бедствиях, что ли? – тут он опять встал как вкопанный, оглядывая кругом разрушенный город. – Я что ли? Я????

– Ты и не ты – быстро и дипломатично сказал хитрый карлик. – Ты отбрасываешь слишком плохую тень… – и тут карлик прикусил язык, сам испугавшись своей дерзости. Но Люк призадумался…

– Я не могу отбрасывать такую плохую тень! – вдруг после долгого молчания сказал он. – Либо я плохой и потому тень у меня такая, либо я хороший… Нет, что-то не клеится, что-то не клеится… не клеится… – бормотал Люк себе под нос и уже не замечал притихшего карлика. – Но ведь Я – Свет, – наконец, быстро забормотал он, – который не может объять тьма, ведь Я – абсолютное совершенство, Я – радость… Ведь Я – рожден для того, чтобы передать совершенство другим… Если бы тогда… если бы тогда… если бы она… я бы… я… Все было бы радостным, светлым, чистым и духовным… Все… было… бы… Нет, что-то не получается… не получается… – Люк спустил карлика на землю и присел на покрытую как ржавчиной высохшей кровью лавочку на бывшей остановке для мобилей и обхватил руками голову.

– Что… не получается…? – затаив дыхание спросил карлик, подкрадываясь на цыпочках к Люку и украдкой щупая его плечо – кожа была так горяча, что карлик едва сдержал крик боли…

– Понимаешь, тут логическое противоречие, которое ставит меня в тупик… Если Я – абсолютное совершенство, то я вообще не могу иметь никакой тени, а если Я её имею, значит, я не абсолют! Ведь в логике не может быть противоречий, не так ли? Ты же знаешь математику, карлик?

– Да, милорд, – прошептал карлик. – Но даже в математике бесконечность имеет "минус" бесконечность… – и смущенно кашлянул.

– Дурак! – воскликнул Люк и вскочил – глаза его горели солнечным светом, а из уст вырывалось пламя. – Математическая бесконечность – это абстракция. Это не реальный абсолют, а просто следствие невежества твоего примитивного карличьего ума! Вы не можете объять своим умишком все числа, а потому придумали бесконечное число! Ваша бесконечность – хоть плюс, хоть минус – всего лишь иллюзия, выдумка, костыль для ваших тупых мозгов!

Люк в ярости схватился за лавку и швырнул её вперед – лавка пролетела несколько миль и где-то далеко-далеко раздался шум разбитого стекла…

– А Я – Я – реальный абсолют. Хочешь, я покажу тебе это, спалив тут весь этот жалкий город, а??????!!!!!!!!! – страшным голосом закричал Люк, ударив кулаком себя в грудь – при этом на землю посыпалось множество горячих искр.

Но карлик, превозмогая страх и дикий жар, исходящий от Люка как от доменной печи, нашел в себе силы возразить:

– Но ведь ты не одолел Безликого… Если бы ты был абсолютом, у тебя не было бы противников, равных тебе…

– Ты прав… До проклятого Безликого я этого не знал… А сейчас знаю… Я не абсолют, если есть мой двойник, а раз я не абсолют, значит, я не могу быть совершенством, совершенным добром, совершенной красотой и всем прочим… Я – просто одна из сил этого мира… И как любая стихия – несу, пусть и потенциально, разрушение и зло… Я… – Люк утих и быстро стал остывать…

– Думаю, милорд, нам нужно поторопиться на встречу к тому мудрецу, Азаилу, о котором Вы так много говорили, может, он поможет Вам понять и объяснить то, что мучает Вас сейчас…?

– Да, ты прав, Хрофт… – уже обычным голосом сказал Люк. – Азаил знает все… Больше Азаила знает только Создатель… И я отправлюсь к нему, даже если это будет стоить мне жизни…

С этими словами он опять водрузил на свои уже остывшие плечи рыжебородого карлика и побежал… Больше они на протяжении всего пути не разговаривали. Люк думал о своем, мрачно хмуря брови и что-то бормоча себе под нос, а карлик боялся его разозлить… Да к тому же он прекрасно понял, что его миссия выполнена – Люк стал думать в правильном направлении…

Наконец, города-призраки исчезли, равно как и мертвые леса, запахло живительной соленой влагой, а почва стала резко подниматься – и вот уже путники бегут по крутым всхолмьям, а внизу бушует вечно неспокойное, как бунтующий человеческий дух, море… Хрофту стало полегче – в движении моря чувствовалась незатронутая мраком из Леса жизнь, а Люк блаженно закрыл глаза и облизал губы:

– Соль… Морская соль… Мне это знакомо… Марина, морская Дева Марина… Терпкая, как соль, непостоянная, как морская волна, ласковая, как подводные водоросли и опасная, как морская пучина…

Люк открыл глаза и побежал ещё быстрее, а карлику оставалось только гадать, о ком так странно говорил этот поистине самый странный человек, которого он когда-либо встречал в своей жизни…

Вскоре горы стали уменьшаться в размерах и берег стал более пологим. Холмы стали более мягкими – известняковыми – изобилующими пещерами естественного происхождения.

– Ба! Пещеры! Значит, мы на верном пути! – внезапно произнес Люк. – Дядя Азаил любит пещеры, норы, укрытия, прям как вы, карлики! Если мы бежим к пещерам, значит, нас сюда привел Азаил! Я чую его дух, я чувствую эманации его огромного, как это море, ума… Его помыслы сосредоточены на мне, как мои – на нем… Дядя Азаил! Премудрый демиург! Я иду к тебе!!!! – закричал Люк и побежал так быстро – совершенно не уставая! – и это после двух недель пути! –, что у карлика засвистело в ушах…

Люк уже бежал по небольшой тропке, вьющейся между известковых гор, ныряющей между естественными пещерами, до тех пор, пока она не нырнула в сторону большого водопада. Люк прошел прям сквозь ледяные струи, не шелохнувшись, а карлик, наоборот, взвизгнул от холода. За струей воды была спрятана большая пещера. Там Люка уже ждали…

– Наконецс-с-с-с-с-с-то… явилс-с-с-с-с-ся не з-з-з-з-з-з-запылис-с-с-с-ся, ш-ш-ш-ш-ш-ш… Три года бегал от меня, а тут вдруг явилс-с-с-с-с-ся… Брос-с-с-с-с-сил с-с-с-с-с-старика, да-ссссс, такой ж-ж-ж-ж-же л-ж-ж-ж-ж-ж-ивый, как и белобры-с-с-с-с-с-с-сый… хе-хе-хе… – в темноте были видны только мерцающие белесые фасеточные глаза и зеленые капельки слюны, падающие на известковый пол пещеры…

Люк ссадил с себя карлика и учтиво поклонился, а карлик преклонил колена.

– Ну-с-с-с-с-с-с-с… – засипел Азаил. – Говори, зачем з-з-з-з-з-з-звал меня-ссссс…

– Да, ты прав, дядь Азаил… Я тебя конечно люблю по-своему и многим тебе обязан, но сейчас я пришел к тебе именно по делу – за разъяснением и советом… И мне нужно знать все – почему я – оборотень, кто такой солнечный великан, входящий в меня и как избавиться от Безликого…

– Хе-хе-хе-хе… – довольно захихикал паукообразный монстр, потирая лапками. – Вопрос-с-с-с-с-сы, вопрос-с-с-с-с-ы, одни вопрос-с-с-с-с-сы… Пож-ж-ж-ж-ж-жалуй, даж-ж-ж-ж-ж-же слиш-ш-ш-ш-ш-шком много-ссс… Думаю, тебе будет с-с-с-с-с-с-куш-ш-ш-ш-шно болтать с-с-с-с-со с-с-с-с-с-тарым с-с-с-с-с-сипелявым выж-ж-ж-ж-ж-ившим из ума с-с-с-с-с-стариком, да-ссссс… Думаю, тебе будет интерес-с-с-с-с-снее вс-с-с-с-с-тертитс-с-с-с-с-я с-с-с-с-с-с моим гос-с-с-с-с-с-стем… хе-хе… Он давно у-ж-ж-ж-ж-ж-е ж-ж-ж-ж-ж-ждет с-с-с-с-тобой в-с-с-с-с-с-тречи-сссс…

Люк нахмурил брови – он не узнавал Азаила… Неужели он за три года смог так измениться? Или он совсем с ума рехнулся от своей премудрости и одиночества? Какой такой гость? И разве может гость знать больше, чем Азаил? Да и зачем он увиливает от столь серьезных вопросов? Уж не он ли виной всей этой передряге…? Люк обиженно покраснел и насупился…

– З-з-з-з-з-з-зря обиж-ж-ж-ж-ж-жаеш-ш-ш-ш-ш-ься, не доверяешш-ш-ш-ш-ш-ь… Ну ничего-ссссс, з-з-з-з-з-зато после будеш-ш-ш-ш-ш-ш-ь благодарить-сссс, рас-с-с-с-цсс-с-с-с-елуе-ш-ш-ш-ш-ь ещ-щ-щ-щ-щ-ё, хе-хе… Эй, гос-с-с-с-с-ть, а ну – на сц-с-с-с-с-ену! Ра-с-с-с-с-с-ска-ж-ж-ж-жи все, что з-з-з-з-з-з-наешь своему исчадию-ссс, хе-хе!

Люк и Хрофт удивленно подняли брови, и тут из глубины пещеры вышел… высокого роста человек, лет, по-человеческим меркам, 30-ти, хотя как обманчивы эти мерки в эпоху Порядка и Процветания, когда и в 90 выглядят как в 30! Худощавый, с длинными тонкими руками и ногами, немного непропорционально длинными, что придавало его фигуре немного смешной вид. У него были мягкие светлые волосы, непропорционально длинный нос, тонкие губы, выпуклые голубые, цвета ясного неба глаза, мечтательные, как у ребенка. Он был одет в золотистую тунику, как и Люк, а рядом с ним стояли плюшевые Котенок и Щенок…

– Люк… Сынок… – только и выдохнул странный смешной человечек и бросился к Люку. А вслед за ним – рыдая – бросились и Зверята, ухватившись за ноги Люка и роняя крупные как горошина слезы на подол его туники.

– Отец? Папа? – прошептал Люк, механически раскрыв объятия, но также широко открыв и свои глаза. – Отец, которого отравили белобрысые феи? Отец, который едва не поразил насмерть Премудрость? Отец, у которого были светящиеся доспехи? – Люк готов был разрыдаться от разочарования… – Азаил!!!!!!!!!!!!! Старый врун и обманщик!!!!!!!!!!!!!

– Ну, приврал-сссс маленечько, хе-хе-сссс… – захихикал подленько Азаил… – Но в общшщ-щ-щ-щ-щем, все верно-ссс, с-с-с-с-смотря с-с-с-с-с какой с-с-с-с-стороны вз-з-з-з-глянуть-сссс…

Но смешной непропорциональный человечек, казалось, ничего не замечал. Он просто рыдал на груди у Люка вместе со Зверятами, да так заразительно, что даже карлик Хрофт не выдержал и завыл вместе с ними…

– Отец…. – прошептал Люк. – Отец… Вот ты какой, оказывается… – Люк сильным движением отстранил Принца от груди и, держа своими сильными ручищами хрупкие плечи отца, внимательно вглядывался в его лицо, бегая глазами и напряженно что-то ища в нем…

– Создатель…. Но ведь ни одной моей черты… У меня нос немножко приплюснутый, пуговкой, а у тебя – длинный, как клюв птички какой-то, у меня волосы золотистые, а у тебя – темно-русые, у меня фигура стройная, а у тебя – нескладная, непропорциональная какая-то… Да и уши у тебя оттопыренные немного, а у меня…

На каждое утверждение Люка Принц быстро кивал головой в знак согласия, но ничего не мог ответить, так как слезы душили его.

– А глаза, а глаза, а глаза, мастер Люк, глаза-то у вас – одинаковые, р-р-р-р-а-в-в-в-в-в! – гавкнул Щенок и завилял плюшевым хвостом.

– И точно… глаза-то, глаза, мяу!… – вставил Котенок. – Одно и то же выражение… Неотмирное какое-то, мечтательное, детское почти…

И верно… Люк взглянул в небесно-голубые глаза своего отца… и увидел в них самого себя…

– Я… я… я… потому плакал, сынок, что ты мне как раз и напомнил твою мать… Когда я её вспоминаю, я всегда плачу, ведь она умерла на моих, вот этих вот, руках… – Принц затряс перед носом Люка руками, как будто бы вот-вот из воздуха материализуется умирающая Лили, причем непременно на вот этих вот руках… – Тебя уже унес тогда Азаил, а я остался с ней… Она умерла тихо так, спокойно, как уснула… Дай Создатель всякому такую спокойную смерть… Смерть, сынок, это тоже – дар Создателя человеку, да и не только человеку – всем тварям… Феи и Стелла, прежде всего, не понимали этого… Они, понимаешь, думали, что вечность – это благо, что человек должен жить вечно, а не понимали одного… Мир этот не создан для вечности, не создан, а потому смерть – великое благо и для нас всех, и для Лили…

Люк, да и все остальные удивленно посмотрели на Принца – как-то необычно было услышать такие умные слова от этого нескладного, на вид немного слабоумного человека.

– Расскажи мне о ней… – вдруг сказал Люк, присаживаясь на мягкий известковый пол пещеры. – Какая она была… И почему она умерла… И…

– …Она была хорошей… Знаешь, сынок, я и сам не знаю, кого я больше люблю – Фею или Лили… Иногда мне кажется, что это две сестры или вообще одна женщина… Они были так похожи – очень уж любили командовать и думать, что только они знают, как все надо делать… Наверное, поэтому они обе привязались ко мне… Я им никогда не перечил, на мне их души отдыхали… Но в твоей маме было что-то особенное… Фея, она, знаешь, жила и бед не знала, как бабочка – летала с цветка на цветок, как пчелка… А вот твоя мама – Лили – у неё в душе была какая-то трагедия, рана в душе, боль… Она была как раненая лань – опасная – жуть, но – страдающая… Я это понял почти сразу, в Солнечной Башне и мне её было всегда как-то особенно жалко, она была как ребенок, потерявшийся ребенок, сирота, обиженная на всех и вся… Впрочем, слушай, начну по порядку… Однажды моя жена, Фея, попросила меня набрать лечебных травок в лесу и я ушел очень далеко, пока не встретил на лужайке прилипшего к старой сосне карлика Хнума…

– Хнума? Хнума?! Да это ж мой дедушка! – воскликнул внезапно Хрофт. – А он случайно не в красном кафтанчике был?

– В красном… – хором подтвердили оба Зверенка.

– Ну дела-а-а-а-а-а… Редкостный был жадюга и грубиян! Снега зимой от него не допросишься, а склочник, а сквалыга был!!!

– Во-во! – подтвердили Зверята – грубиян он был ещё тот… А что с ним сейчас?

– Да помер он лет десять назад… Отправился за драгоценными камнями на Дальний Юг, да и сгинул там… – махнул ручкой Хрофт в сторону юга.

– Да ну вас! – перебил их Люк. – Пускай отец рассказывает! Мне про маму хочется узнать, а вы тут про что говорите? Отец, говори, говори, не тяни…

– Так вот, встретил, я, значит, этого самого карлика, прилипшего бородой к старой доброй сосне…

Принц от удовольствия закатил глаза – рассказывать истории было самым любимым делом в его жизни, а уж когда его окружали такие благодарные слушатели – и подавно! – и начал он рассказывать ту самую историю, которую я, свидетель тех событий, и изложил в Хронике Принца и Феи со слов всех участников этой драмы – и притом так захватывающе и интересно, что даже Азаил, не выдержав, украдкой подсел к кружку, образовавшемуся вокруг Принца, и стал, затаив дыхание слушать! Зверята то и дело вставляли свои реплики и полностью изложили историю Феи, которая удачно дополнила рассказ Принца, и даже Азаил не остался без дела – он рассказал и свою историю – историю встречи с Феей, своих откровений ей о прошлом мурин и историю падения Муравейника и бегства с малышом Люком за плечами. А я только и успевал тогда записывать их речь на запоминающий кристалл, который у меня был в кафтанчике – уж очень чудная выходила история, тем более что отчасти виною всей этой кутерьме был мой собственный сквалыга и хулиган дед Хнум! Подумать только! Ведь если бы не он, не было бы никогда Люка на свете, а, значит, не было бы и Безликого, да тысячи разных вещей бы не произошло… Чудеса – да и только…

Удивительное было ощущение – вокруг – катаклизмы, идет война не на жизнь, а на смерть, орды из Леса опустошают землю, часть уже опустошена, а в этой сухой и темной известняковой пещере, спрятанной за завесой шумного водопада, сидели все мы и смотрели на лицо нескладного длинноносого человечка с детскими глазами и не замечали времени, которое, казалось, остановилось навсегда…

Люк же сидел с открытым ртом и то и дело вздыхал, охал, а иногда взахлеб смеялся или плакал. Когда же рассказ, наконец, был окончен – было уже далеко за полночь –, он рыдал вместе с Принцем, Зверятами и мной, карликом Хрофтом…

– Одно не могу понять, пап, почему так все странно вышло? Ну, что я, помимо своей воли, стал виновником таких вот происшествий…

– А и не надо понимать, – улыбнулся Принц, ласково глядя на сына. – Мы всего лишь шахматные фигурки на этой огромной доске. Как фигурки, мы видим только свое поле, ходим по назначенным нам маршрутам, а двигают нами совершенно другие игроки… Я знаю одно, сынок, с твоей мамой я встретился не случайно, как и родили мы тебя тоже – не случайно… Во всем этом – Промысел Создателя – и это дает нам надежду на то, что все кончится хорошо…

– И ты в это веришь?

– Я это знаю… – Принц заговорщицки подмигнул Люку. – Создатель к нам гораздо ближе, чем тебе может показаться… И Он уж точно знает, что почем… – но тут он осекся и прикусил язык.

– И все-таки, – хлопнул руками по коленкам Люк. – Что мне-то теперь делать? Неужели Целестия погибнет из-за того, что я невовремя отбросил свою тень? И если само Непобедимое Солнце не может одолеть своё исчадие, то как мы его можем победить?

– А вот это уже самое интересное… – Принц быстро переглянулся с Азаилом и тот сделал ему знак – "мол, говори". – Пока мы поджидали тут тебя, я успел поговорить с Азаилом и он мне все популярно объяснил… Пусть я и не так умен, как твоя мама – куда мне до ней! –, но кое-что и я понял… Единственный способ уничтожить Тень, которая сильнее всего на свете, – это просто убрать то, что её отбрасывает, а уничтожить его может только одно – если всю свою силу оно потратит на одно великое дело… и имя ему – Розовый Дождь!!! – торжественно воскликнул Принц и тут же быстро отпрыгнул, как и Зверята и Азаил в сторону – Зверята едва успели оттащить карлика Хрофта за собой под руки! – потому что тело Люка крупно затрясло, от него пошел густой пар, глаза засветились ярким солнечным огнем, из уст вырвались языки пламени, в пещере стало жарко, как в бане!

– МЕНЯ-Я-Я-Я-Я-Я? УНИЧТОЖИТЬ????? Ах-хра-а-а-а-а-а! – столп пламени ударил в известняковую стену и там образовался новый тоннель, выжженный в мягкой породе огнем.

– Люк! Остановись! Остановись! Люк! – закричал, превозмогая гудение огня, Принц тонким писклявым голосом. – Ты можешь это сделать, можешь, сам можешь!!! Азаил… говорил… Поток… твой раб… Прикажи ему, прикаж-и-и-и-и-и-и-и!!!!!!!!!!

– Р-р-р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-х-х-х-х-х-х!!!!!!!!!! – вместо Люка уже стоит золотой дракон, блистающий яркой, ярче самого солнца, крупной чешуёй, огромными крыльями, с пастью, способной проглотить быка и длинным хвостом, а вместо глаз – пустые глазницы, изрыгающие солнечное пламя! – столп пламени уже летит в Принца… но – натыкается на непреодолимую невидимую преграду, поставленную Азаилом, хотя при этом сам Азаил взвизгнул от боли и от его черного хитинового тельца пошел удушливый смрадный дым. Сам Принц рухнул на услужливо протянутые лапки Зверят.

– Останови его Люк!!! Не дай ему уничтожить нас, не дай!!!!!!! Ты можешь это, можешь!!!!!!!! – продолжал кричать Принц. – Сам, без зеркала, ты можешь, можешь!!!!!!!!!!

Дракон зарычал и бросился на невидимую преграду, как пойманный в клетку дикий зверь – на стальные прутья, ударив со всего размаху длинным и тяжелым, как палица сказочного великана, хвостом – Азаил полетел вглубь пещеры, как тряпичный мяч, по которому ударил какой-то мальчишка ногой. Навзничь рухнули Принц, Зверята и карлик Хрофт. Дракон, торжествующе взревев, бросился было на своих обидчиков…

– С-с-с-с-с-с-с-слушай меня, Ты, Непобедимое С-с-с-с-с-с-с-солнце-сссс… Это говорю тебе я-ссссс, твой с-с-с-с-с-с-оздатель-ссссс… Прекрати!!! Ос-с-с-с-с-с-с-тавь мальчиш-ш-ш-ш-ш-ш-ку-сссс!!!!!! Ты прекрас-с-с-с-с-с-с-но з-з-з-з-з-з-наешш-ш-ш-ш-ш-ь, ш-ш-ш-ш-ш-ш-то другого выхода нет-с-с-с-с-с-с… Или ты х-х-х-х-х-х-очеш-ш-ш-ш-ш-шь ц-с-с-с-с-с-с-артс-с-с-с-ствовать над пус-с-с-с-с-стыней-с-с-с-с-с-с???????? Хе-хе-хе…! – заскрежетал насекомовидный демиург.

– Молчи, предатель! – зарычал дракон, испуская клубы дыма и пламени. – Где твои обещания, что мы будем господствовать над миром? Что мы построим самый совершенный из миров? Где я буду Создателем, а ты – моим советником, а????????? Где???????? Ты предал меня, аг-х-х-х-х-х-х-х!!!!!!! Сдохни, проклятый таракан, агх-х-х-х-х-х-х-хх-х!!!!!!!!!!! – столп пламени ударил прямо в центр черной сети и она заколебалась. Мурины едва не попадали с ног, кое-кто взвизгнул. Ясно было, что бесконечно сдерживать золотого дракона они не смогли бы…

– Дур-р-р-р-р-ак-с-с-с-с-с-… – зашипел Азаил, гневно сверкая фасеточными мертвыми глазами. – Ра-з-з-з-з-з-з-ве не види-ш-ш-ш-ш-ш-ь???? Обс-с-с-с-с-стоятельс-с-с-с-с-ства изменилис-с-с-с-с-с-ь!!! То я тебе говорил до Без-з-з-з-з-з-ликого… Это чуди-щ-щ-щ-щ-щ-е спутало вс-с-с-с-с-с-е наш-ш-ш-ш-ш-ш-и планы!!!!!!!!!!! А он не по-щ-щ-щ-щ-щ-адит ни меня-с-с-с-с-с-с, ни наш-ш-ш-ш-ш-ш-мир-сссс!!!!!!!! Ты ЭТО понимаеш-ш-ш-ш-ш-шь, ящерица поганая?!!!!!!! – постучал лапкой по голове Азаил, но в ответ новый столп пламени и новый удар гигантского хвоста, от которого цепь мурин опять пошатнулась.

Дракон продолжал бесноваться, напоминая чем-то разъяренного льва в клетке – он ходил из стороны в сторону, рычал, бил хвостом и выдыхал пламя, не в силах, однако, пока сломать заградительный барьер, поставленный муринами. Впрочем, они уже выбивались из сил, хотя было их штук 50…

– Так я тебе и поверил, гнусная таракашка! – никак не мог в себя прийти Дракон. – Просто теперь ты сторговался со своими белобрысыми и ценой сделке – моя шкура! – казалось, от солнечного чудовища не могло быть сокрыто ничего, даже мысли Азаила. – Так знай же – не бывать этому! Я могу в одночасье сжечь мальчишку – и тогда ты навечно останешься мелким паучком и никогда не сможешь вернуть себе прежний облик, ибо ключ к нему – он!!!!

Принц вскрикнул и побелел, держась рукой за сердце. Котенок и Щенок спешно стали махать руками перед его лицом, чтобы привести его в себя, но Азаил даже не шелохнулся, гаденько скрежеща и потирая передние насекомьи лапки друг о друга, как жирная навозная муха.

– Убьеш-ш-ш-ш-ш-шь мальчиш-ш-ш-ш-ш-ку, с-с-с-с-с-сам станешь бес-с-с-с-с-сплотным приз-з-з-з-з-з-зраком, бес-с-с-с-с-с-сильным и нераз-з-з-з-з-з-умным… Без-з-з-з-з-з-з него-ссссс ты ни-ш-ш-ш-ш-ш-то-сссс, хе-хе, как одеж-ж-ж-ж-ж-ж-ка бе-з-з-з-з-з хо-з-з-з-з-з-зяина, хе-хе… Вы-х-х-х-х-х-ода у тебя вс-с-с-с-с-е равно-сссс нет-сссс…

– Выход – всегда есть! – рыкнул Дракон и, сверкнув огненными прожекторами-глазами, со всего маху ринулся на сеть из темных волокон. На этот раз удар был такой силы, что мурины полетели с ног, как паучки от сильного порыва ветра – один Азаил устоял – темная пелена треснула… и Дракон прыгнул прямо в дыру. Мурины бросились в рассыпную, отпрыгнул назад, ну точь-в-точь как это делают пауки, Азаил. Даже Зверята и карлик Хрофт, но не Принц…

Дракон от неожиданности оторопел. Но Принц и не думал отступать, хотя был и бледен как полотно, зажмурил глаза, а от сильного жара вся его туника и волосы на голове были такими мокрыми, что их можно было выжимать!

– Стой, Люк! Я знаю, ты меня слышишь! – голос Принца едва перекрывал рев гудящего пламени. – Останови Поток! Или я погибну! Возьми его под контроль! Ты можешь это! Ты можешь!

– Хозяи-и-и-и-и-н, бегите!!!!!!! – запищали детские голоски Зверят, бросившихся к Принцу, но огненное дыхание Дракона отнесло их назад, как осенние листья – порывом ветра – уж слишком они были легкие! Карлик Хрофт от ужаса перед огненной громадиной не мог поднять глаз. Мурины ещё не пришли в себя, как и Азаил, явно находившийся в шоке от мощного отката – он мотал из стороны в сторону своей насекомьей головой и все перед его глазами плыло и плясало, прям как в детском калейдоскопе…

Но Принц стоял – непонятно каким образом, но стоял – протягивая длинные тонкие руки с тонкими, как у музыканта, пальцами, к огненному чудовищу – и не отступал ни на шаг.

– Сожги меня, если ты хочешь, но я не отступлю ни на шаг! – пискнул Принц, продолжая жмуриться и потеть. – Или я, или он!

– Р-р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а-г-г-г-г-г-х-х-х-х-х-х!!!!!!! – рыкнул Дракон и ударил по Принцу огромной когтистой лапой…

Принц, как мягкая игрушка, отлетел в сторону и, судорожно дернувшись, затих…

…Но вместе с тем затих и Дракон – языки пламени пошли на убыль, он стал стремительно остывать, бледнеть и успокаиваться… Принц не шевелился…

Все затихло. Все смотрели на Принца и на Дракона. А потом… завыли маленькие Зверята, утирая стеклянные глазки своими плюшевыми лапками…

– Рр-р-р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а-г-г-г-г-х-х-х-х-х-х-х-х!!!!!!!!!!!! – взвыл Дракон и забегал и забился как птичка в сачке в узких пространствах пещеры – и из глаз его потекли пахнущие серой слезы, остывая на полу и превращаясь в золотые самородки. – Отец! Отец! Отее-е-е-е-ец!!!!! Стоило мне обрести тебя, чтобы потерять вновь, аг-х-х-х-х-х-х!!!!!!

Дракон бросился к лежащему человеку и поднял его на своих чешуйчатых лапах – он был мягкий, как игрушка, казалось, в нем не осталось ни одной целой кости, а все тело было покрыто сплошным красным ожогом. От тела шел дым.

– Ну вот и вс-с-с-с-с-с-с-се-сссс, ты с-с-с-с-с-с-вободен, Люк-с-с-с-с-с-с… – прошипел Азаил. – Ты вз-з-з-з-з-з-зял под контроль-сссс солнечное чудовищ-щ-щ-щ-щ-ще… А теперь с-с-с-с-с-с-луш-ш-ш-ш-ш-ай меня-сссс…

Азаил быстро подскочил к Дракону и, стремительным ударом воткнув усики-вибриссы в его ушные отверстия, стал передавать какую-то очень важную информацию…

…Ещё горизонт на востоке не окрасился кроваво-красными тонами, а из пещеры уже вылетело новое солнце – сияющий солнечным огнем Дракон, освещающий ночную тьму на многие мили в диаметре. Сильные, мощные взмахи огненных крыльев, разбрасывающих во все стороны искры, были видны издалека. Дракон стрелой летел под самые небеса. Там его уже ждали. Несколько сотен золотистых фей с прозрачными крылышками уже несли мелкоячеистую золотистую, необыкновенно прочную – сотканную из солнечных лучей, как-никак! – сеть. Впереди роя фей были три, в пурпурных цветах – Стелла, Астра и Эстер.

И Дракон, и рой фей, держащих сеть, полетели куда-то высоко-высоко вверх – выше кучевых и перистых облаков – пока не исчезли с глаз наблюдателей совсем. Впрочем, за ними никто и не наблюдал, хотя зрелище действительно могло привлечь внимания кого угодно – самолетное солнце в окружении россыпи золотистых звезд на фоне ночного неба! Наверное, лицо Принца, если бы он был жив, озарилось бы детским восторгом при виде этого зрелища и он наверняка бы вдохновился на сюжет новой сказки… Но… Принц лежал бездыханным в обгоревшей тунике, а его тело – на грубо сколоченной из подручного материала повозке – везли несколько мурин, на которой сидели, все в слезах, убитые горем трое – двое плюшевых Зверенка и маленький карлик с рыжей бородой… Волны синего Моря приняли его тело ласково, как мать принимает на руки родное дитя…

…Между тем, Дракон и феи поднялись на нужную высоту – посреди них лежали бескрайние просторы сплошных розовых барашков, напоминавших со стороны пушистую сахарную вату. Эти-то розовые барашки и принялись ловить в свою огромную сеть феи. Они окружили их со всех сторон, протянув увеличивающуюся до нужных размеров сеть – получилось пространство почти в пятьдесят миль в диаметре –, а потом прикрепили золотые сверхпрочные нити на специальном ошейнике, после чего солнечный Дракон, взмахнув крыльями, с трудом, медленно, но все-таки потащил свой бесценный груз курсом на юго-юго-восток…

– И что теперь будет, мама? – еле слышно, почти шепотом произнесла одна из пурпурных фей – её глаза наполнились слезами. – Розовые Облака… Неужели, это конец? Конец феям, конец розовому волшебству, конец Порядку и Процветанию… – губы её задрожали – она смотрела на медленно уплывающий колоссальный груз как на похоронный катафалк, увозящий куда-то тело какого-то глубоко любимого, дорого существа…

– Нет, дочь моя, – также сквозь слезы улыбнулась другая пурпурная фея. – Пусть выбор для нас был тяжелым, но… – голос её сорвался, она всхлипнула, но взяла себя в руки. – Я верю… Нет, я знаю… Это не конец… Это… это… это начало… Начало нового мира, дочь моя… И пусть этот мир будет не наш и не для нас, но он будет прекрасен, и в нем тоже будет место и порядку, и процветанию, и добру, и любви, и волшебству… Создатель никогда не творит ничего напрасно… Я знаю…

– Интуиция? – прошептала первая пурпурная фея – и грустно улыбнулась.

– Интуиция… – сказала вторая и… не выдержав, все-таки разрыдалась, как и все остальные феи – всего несколько сотен – все, что осталось от когда-то казавшегося бесконечным Сообщества, которого не могло вместить само небо… – последних представителей уходящего навсегда в прошлое древнего мира, древней расы… Все они чувствовали, что с гибелью Розовых Облаков закончится старый мир, а в новом – никому из них не будет уже места… Да и доживут ли они? Битва со всемогущим Безликим далека ещё до завершения…

…А между тем, далеко-далеко отсюда сражение не на жизнь, а на смерть продолжалось!

Морские орды Безликого и морские легионы Морской Королевы столкнулись друг с другом как две чудовищные волны. И, столкнувшись, перемешались. Чудовищные спруты обвивали тела китов и морских змеев и душили их в пучине. Змеи разрывали чудовищными – в человеческий рост – зубами спрутов и гигантских зубастых рыб. Беснующиеся морские молоты ломали кости темным легионам, а водовороты засасывали их в бездну. Морская вода постепенно становилась черной от пролитой крови и – ядовитой… И вот уже десятки и десятки боевых китов и змеев носимы беснующимся морем кверху животом, многие – умирали, бились в последних конвульсиях. От бушующего моря рушились последние, ещё выжившие остатки высотных зданий, крепостных стен и башен и самого королевского дворца Авалона, погребая под собой последнюю память о прошлом, о героической эпохе человеческой истории…

– Пора подумать о эвакуации… – отметила Жемчужно-Белая – от её отряда осталось едва полтора десятка, сама она была полуголой – вся туника изорвана, прожжена во многих местах черной слюной, но лицо её по-прежнему было таким, каким оно было всегда – мужественным, волевым, бесстрашным.

Морская Королева молча кивнула, сжав свои губы в одну нить, – всех кого можно было спасти из людей, уже погрузили на оставшихся животных. Однако легче было сказать, чем сделать…. Черные легионы уже окружили их, а на горизонте, на Западе, уже виднелась, как черная грозовая туча – размытая китообразная фигура с пылающими огненными глазами-прожекторами – настоящий морской Левиафан – размером почти до самого неба! Туча, как бы гонимая каким-то чудовищным ветром, неслась вперед, протягивая свои чудовищные плавники и не менее чудовищный хвост навстречу своим жертвам…

– Как бы не так! – воскликнула Лора, усмехаясь. Она протянула к своим губам морскую раковину и пронзительно загудела. Море в очередной раз вздыбилось – и огромный водяной молот колоссального цунами направился прямо навстречу черной фигуре, как метательный топор, выпущенный прямо в голову чудовищу.

Но Безликий даже не шелохнулся – одним ударом колоссального хвоста разметав водяной молот, рассыпавшийся на триллионы и триллионы брызг. И продолжал стремительно приближаться…. От его движения на Море поднялся такой шторм, что даже остатки его собственных легионов разметало в стороны. А от прикосновения его черного тела к воде – вода становилась черной и мертвой. Лора с болью смотрела, как гибли сотни и сотни её любимых морских зверей, русалок, тритонов – в штормовом аду тонули крики, стоны, от грозовых туч, молний и ливня не было видно почти ничего. Координация в бою была почти потеряна.

– Его не остановить… – прошептала Фея с расширившимися от ужаса глазами.

– Ничего подобного! – рявкнул Гастон – он уже немного оправился от шока от гибели почти всего своего воинства и древнего города. – Только не сейчас! – глаза его загорелись почти звериным огнем, блеснули в темноте хищно белые зубы и сверкнул серебристый меч, как белая молния, выхваченный из ножен.

– Безумец! Ты погубишь себя! – вскрикнула было Фея, но Гастон уже взлетел и как выпущенная из лука черно-белая стрела стремительно полетел навстречу Безликому.

– Ты… на меня… комарик… а-ха-ха-ха!!!! Ну что ж… Пусть пучина примет последнего короля Авалона – отправляйся в бездну за своим братом! – рявкнул Безликий и полетел по черным водам навстречу Гастону…

Черный хвост и клинок серебряный ударились друг о друга и Гастон отлетел как тряпичный мяч в сторону, едва не упав в отравленную воду. Но он вновь восстановил равновесие и опять полетел навстречу врагу. Чудовищный поединок начался…

Движения обоих сражающихся были быстры, как молния, черное и серебристо-белое мелькали и менялись местами, так что невозможно было разобрать, кто где. Несколько раз Гастон был близок к тому, чтобы пронзить огненно-красный глаз противника – единственное уязвимое место в сплошной черной чешуйчатой броне морского чудища –, но реакция Безликого была быстрее. Зато Гастону было не в пример тяжелее – он едва уворачивался от стремительных ударов черного рыбьего хвоста – парировать удары было бы безумием – сила была такова, что от отражения любого удара у Гастона просто бы сломалась рука, если не позвоночник…

– Р-р-р-р-р-ах! – рявкнул Безликий – и взметнул огромным хвостом целую волну черной влаги. Феи ловко бросились в стороны… Однако пятерых волна все-таки накрыла – и отравленные белокурые существа были поглощены бездной. Однако это дало Гастону шанс подлететь сбоку и ударить серебристым мечом прямо в глаз чудовищу.

– Ар-р-р-р-р-р-р-!!!!!!!! – раздался дикий вой. Левиафан дернулся как рыба, попавшая на крючок, судорожно и попятился назад, а Гастона – чья рука сразу стала сухой, омертвевшей, обездвиженной – едва успели подхватить выжившие феи и потащить обратно. Однако и Безликий не мог какое-то время атаковать – один из его глаз был потерян…

Это дало возможность остаткам морского воинства собраться вместе и, пользуясь замешательством, прорваться через кольцо.

Впрочем – и Лора это понимала – уйти им все равно далеко не удастся – морские звери продолжали умирать от ядовитой воды и остатки с таким трудом спасенных людей тонули вместе с ними…

И когда отчаяние достигло предела, откуда-то раздался крик – "Солнце! Солнце взошло! Непобедимое Солнце!"

Лора взглянула на восток, но никакого солнца там не было – было ещё слишком рано… Тогда она посмотрела в ту сторону, откуда раздался крик и…

Действительно – с северо-востока надвигалось огромное рыжее солнце, разгоняя вокруг себя тьму и черные облака. А вслед за солнцем тянулись бесконечной грядой – Розовые Облака…

– Создатель…. – прошептала Лора…

– Получилось! – воскликнула Фея, хлопая в ладоши. – У них получилось!!!!!!!!

И когда облака покрыли все пространство, вытеснив обычные грозовые облака, Дракон, что есть сил, ударил…

Раздался громкий треск, взрыв, какой бывает, когда искра попадает в пороховую бочку и от яркого розового света все зажмурились, закрыв заболевшие от грома уши ладошками, а потом…

– Розовый Дождь! Розовый Дождь! Настоящий Розовый Дождь!!!!!!!!!!!!!!!!

И действительно, потоки теплой живительной приторно сладкой влаги, ливнем обрушившейся на оскверненную воду, были розовыми…

Дикий визг плавящихся под действием розовой влаги нескольких тысяч оставшихся в живых тварей, громоподобный вой Левиафана-Безликого, который стал стремительно уменьшаться в размерах и биться в конвульсиях, совпал с радостными криками людей, русалок, фей, с радостью подставлявших рты, руки, тела, головы под живительный дождевой поток. Мертвая черная вода тут же становилась прозрачной и небесно-голубой, а это значило, что остатки морского воинства и армии Гастона были спасены…

Розовые облака заполнили все пространство Хартленда, расширяясь при нагревании от пламени золотого Дракона. Ливень лил теперь по миллионам и миллионам миль оскверненной земли. Золотой Дракон своим огненным дыханием поджигал все новые и новые розовые барашки, подгоняя своим дыханием и могучими крыльями пылающие облака – все дальше и дальше ко все новым и новым пространствам, нуждающимся в исцелении, а барашки горели розовым огнем, превращаясь в сгустки влаги, выпадавшие дождем прямо вниз.

Черная трава, зубастые цветы сгорали, на черной земле появлялись зеленые побеги, даже мервецерукие деревья постепенно оживали – на них появлялись первые листики. Отравленные источники и озера становились небесно-голубыми, а дождь все лил и лил, как будто бы желая перевыполнить свою задачу по очищению земли от скверны…

…Дождь ещё не иссяк, а Золотой Дракон – за считанные часы проделав путешествие в миллионы и миллионы квадратных миль и израсходовав триллионы эр солнечной энергии – еле держась в воздухе, спикировал на уже успокоившуюся голубую гладь воды бывшего авалонского озера – теперь почти полностью растворившегося в морской воде, потопившей под собой древний город. На востоке уже всходило розовое солнце, розовый ливень сменился мелким дождичком. Дракон устало сел на воду, вызвав целый клуб белого пара, и лежал на воде, покачиваясь, как гигантская водоплавающая птица. Совсем недалеко, в полумиле от него, также покачивался, почти не дыша и не двигаясь, черный левиафан – уменьшившийся до размеров золотого дракона. У него не было одного глаза, как и у Дракона, и оба они еле дышали.

– Ну вот и все, Безликий… – прошипел Дракон, устало закрывая свой единственный глаз.

Но Безликий ничего не ответил, лишь судорожно открывая и закрывая гигантские чудовищные челюсти, как выброшенная на берег рыба. Он еле держался на поверхности воды. Впрочем, и Дракон был не в лучшем состоянии…

К обоим чудовищам подплыл Морской Змей, с Морской Королевой, Мариной, Феей, раненым, с омертвевшей рукой, Гастоном и Малышом. Чудовища плескались на волнах, бесформенные, уродливые, как выброшенные на волны сундуки потонувшего корабля.

Дождь перестал накрапывать. Морская Королева подняла голову вверх и увидела, что и следа Розовых Облаков уже не осталось, как будто бы их и не было. Вместо этого над головой, куда ни взгляни, простиралось бескрайнее голубое пространство.

– Ну, вот и все… – устало вздохнула Морская Королева. – Конец пришел обоим – и Непобедимому Солнцу, которое, наконец, закатилось уже навсегда, и его чудовищной тени – Безликому. Что-то теперь будет…

– Ой! Смотрите, смотрите, ай-яй-яй-яй! – заверещала вдруг как резаная Марина. – Смотрите-смотрите! Белобрысик! Мой белобрысик вернулся!!!!!!!!!! – Марина – её никто не успел удержать – уже сиганула в теплую как парное молоко влагу и поплыла вперед.

Действительно, огромная махина светоносной ящерицы стала на глазах уменьшаться, расползаться, съеживаться и… приобретать антропоморфные черты. И чем дальше – тем быстрее… Параллельно с этим стало распадаться и тело черного Левиафана. Наконец, оба чудовища исчезли, а вместо них на волнах качалось полностью обнаженное тело Люка, у которого вместо правого глаза зияла безобразная рана…

Марина уже обхватила его тело своими молочно-белыми руками и тащила его к морскому змею, не уставая покрывать его лицо поцелуями. Общими усилиями его подняли на чешуйчатую гладкую спину змея – Люк еле дышал…

Морская Королева, отстранив Марину, внимательно прислушалась к биению его сердца в груди, пощупала пульс, лоб, что-то шепча себе под нос, а потом… – улыбнулась.

– Он жив… Просто очень устал… Спит!..

– Урр-р-р-р-р-а! – воскликнула Марина. – Ой, а что у него с глазиком?..

– "Ну, это и к лучшему…" – с наслаждением, полной грудью вдохнув свежего осеннего воздуха и пряного запаха прелой листвы, подумал Гастон. – "Хоть раз в жизни увижу настоящую осень, Золотую Осень… Как она описана в хронике Танкреда Бесстрашного… Буду потом рассказывать детям, внукам, потомкам… А почему бы и нет? Может, и я тряхну стариной, да напишу свою Хронику, как Танкред на склоне лет и назову её, назову её… Хроника… нет, Хроники Целестии… Неплохое название? Хм-м-м-м-м…". Гастон посмотрел на свои руки, размышляя, а смогут ли они… В самом деле, а смогут ли они держать перо, чтобы написать такое объемное и сложное повествование, которое, пожалуй, переплюнет и творение Танкреда…? Гастон поднял с земли тонкую палочку и взял её, на манер пера, но… палочка с хрустом переломилась….

– "Э-э-э-э, не-е-е-ет… Пожалуй, сам писать я все-таки не смогу… Перья будут ломаться… Слишком уж у меня руки да пальцы толстые, привыкшие скорее держать меч, чем перо… Придется нанять какого-нибудь смышленного карлика… Буду ему диктовать, а он уж будет писать вместо меня… Так и назову свою первую Хронику – "Отверженные"… А что – хорошее название – и подпишу – Хроника Гастона…".

Гастон вслух рассмеялся и на миг забыл и о холоде, и о неприятно кольнувшем его совсем недавно воспоминании о мрачном пророчестве Азаила, что вслед за гибелью Розовых Облаков наступит Ледниковый Период, возможно, на века – ибо нет больше того, что удерживало солнечное тепло, отраженное Морем, внутри Целестии, создавая парниковый эффект… Победа над Безликим и его Ордами далась тяжелой, слишком тяжелой ценой…

Перед глазами Гастона вдруг всплыл образ его старшего брата – долговязого и длинноносого сказочника с полудетскими глазами на выкате и из груди едва не вырвался звериный рык. Гастон выхватил из ножен меч и принялся рубить окружавшие его кусты своим серебристым мечом, который он держал в искусственной посеребрённой стальной руке, сделанной вместо ампутированной, карликами, чтобы задушить в себе плач…

– Мил человек, где мы?… Я чувствую тебя… скажи на милость, мил человек, ради сирот, ради Создателя… – дрожащим голосом прохрипел старик – отсутствие розовых пилюль уже сказывалось – старость брала свое в когда-то не знавшим старости и болезни мире!!! –, опираясь на клюку. – Сжалься над бедным прокаженным, потерявшим чудный приход, матушку и детишек, и над бедными сиротами без отца и матери, оголодавшими в конец…

Гастон взглянул на сокрытого под колпаком прокаженного и на молчаливых и таких не по-детски серьезных ребятишек, и сделал шаг навстречу.

– Ты дома, святой отец, ты дома… – дрожащим голосом проговорил Гастон, протягивая навстречу руки. – Ты всего в двух милях от Кронбурга, а перед тобой… принц Гастон…

Из груди старика раздался то ли смех, то ли плач – его плечи мелко затряслись… Он облегченно вздохнул и сказал:

– Ну все, детки… Вот мы и дома… С Его Высочеством мы не пропадем… Он муж достойный, точь-в-точь настоящий король из сказки… Ступайте! – прокаженный подтолкнул детишек в спины и они робко зашагали навстречу страшному высокому человеку с седой как лунь длинной шевелюрой, изрезанными глубокими морщинами лицом и черными как ночь глазами. Гастон присел на корточки и ласково обнял детишек – он так мечтал иметь детей! – и расцеловал их в бледные щечки. Детки заплакали, а Гастон сказал: "Все хорошо, все хорошо, теперь все хорошо", поглаживая их по головкам.

– Святой отец! Идемте со мной, я проведу Вас в замок – там Вас ждет достойный уход и лечение!

– Какое там лечение… – махнул рукой обреченно старик. – Пол лица сгнило, нос провалился, глаза нету… Да вокруг все – камнями кидают, да палками… Насилу дошли… Лишь бы детки спаслись, а мне уж одна дорога – на тот свет осталась… – просипел старик.

Но Гастон, нахмурив брови, быстро подошел к старику и силком взял его под руку.

– Хватит с нас смертей! Хватит! И так почти никого не осталось… Феи помогут… Проказа излечима…

– Правда, милок? – в голосе старика мелькнула надежда.

– Правда, отец… Только придется Вам чуть-чуть подождать тут… Я встречаю здесь кое-кого, а потом все вместе отправимся в город… Точнее, в то, что от него осталось… – голос Гастона дрогнул…

Ждать пришлось недолго. Вскоре где-то недалеко за поворотом – как раз откуда вышел прокаженный священник с детьми – весело зазвенели бубенчики и показалась целая кавалькада прекрасных коней… Такой кавалькады Целестия, наверное, не видела ещё никогда, да, может быть, и не увидит никогда больше…

Впереди скакали три белоснежные лошади с золотоволосыми девушками в пурпурных туниках и крылышками за плечами, за ними – ещё три уже черные как смола лошади, на которых сидела черноволосая девушка в длинном черном платье, зеленоволосая – в длинном зеленом и пепельноволосая в жемчужно-белой тунике, в третьем ряду в центре ехал высокий молодой человек с коротко стриженными темно-русыми волосами и в черной бархатной куртке с серебристыми узорами и длинном рыцарском плаще со шрамом на правой щеке, рядом с ним ехала черноволосая юная девушка в темно-синем платье, а слева от молодого человека – печальная золотоволосая в королевской короне на голове, сзади и спереди которой сидели два плюшевых зверенка, обнимая её за талию… Кавалькаду продолжал длинный ряд золотоволосых, черноволосых и зеленоволосых красавиц, составлявших свиту главных наездниц. Несмотря на радостный звон бубенчиков, они были печальны, тихи, задумчивы, кроме трех – черноволосой красавицы в во втором ряду, а также юноши и девушки в третьем, бросавших друг на друга влюбленные взгляды… Но они старались не выражать свою радость открыто – хотя лица их светились от счастья, по губам то и дело сквозила улыбка, а щеки розовели, но они радовались молча…

Гастон взглянул на них и его мрачное белое как полотно лицо просветлело, особенно при взгляде на черноволосую красавицу…

Он галантно поклонился и направился к дамам, делая знак рукой, которому кони повиновались, остановившись…

– Pax vobiscum, sorores pulchres! – произнес на феином языке Гастон, ещё раз поклонившись. – Рад приветствовать Вас снова в своих владениях, как законный принц Кронбургский. Особенно рад видеть и Её Величество, и своего товарища по оружию… Вижу он уже предвкушает брачную церемонию! Завидую!

Асмунд покраснел и отвел взгляд от Милены – ему было стыдно за столь очевидно проявленные чувства посреди всеобщего траура. Чтобы скрыть смущение, он быстро спрыгнул с лошади и бросился к Гастону, чтобы припасть перед ним на одно колено и поцеловать перстень на протянутой руке, как и положено вассалу перед своим сеньором, но… Гастон распахнул объятия и, с радостным смехом, заключил в них Асмунда, как своего брата…

– Я рад, что ты выжил… Честное слово, сынок… – и глаза Гастона наполнились слезами. "Что-то в последнее время часто я стал плакать" – мелькнула в голове Гастона мысль. – "Наверное, старею… А ведь так много ещё предстоит сделать!".

– Ой! – вдруг раздался пронзительный крик Асмунда за плечом Гастона. – Ой! – и сильные руки оттолкнули его от себя. Не успел Гастон подумать, в чем дело, как Асмунд уже бежал куда-то… Гастон оглянулся и увидел, что Асмунд уже с радостным смехом обнимает и целует детишек, прижимая их к груди…

– Грета! Гансик! Родные мои! Родные!!! Но, о, Создатель, откуда же вы тут взялись? Где же вы пропадали? Отец Эйсмер… Вы?.. – Асмунд поставил на землю детишек и медленно подошел к прокаженному – по щекам молодого рыцаря текли слезы…

…Вечером, в главной трапезной зале Кронбурга – замок, в отличие от города, благодаря мужеству защитников и Розовому Дождю, пролившемуся живительной влагой как раз вовремя, более менее ещё стоял – накрыли стол. На возвышении стол был покрыт пурпуром. Столы для гостей, буквой "П", были накрыты в основной зале. Доисторический камин был жарко натоплен дровами – климат становился с каждым часом все холоднее…

Официальным поводом для сбора были поминки погибшего короля, Роланда 40 000-го, – чей портрет в черной раме висел над главным столом, рядом с королевским гербом – черным орлом с распростертыми крыльями на белом фоне –, а также бракосочетание – уже после поминок, на следующий день, – трех пар – принца Гастона и Коры, Люка и Марины, Асмунда и Милены. Три свадьбы решено было сыграть в один день, ко всеобщему согласию. Ждать никто не хотел, а праздновать пышную свадьбу в эпоху всеобщего траура и скорби тоже было невозможно. Впрочем, влюбленным это нисколько не мешало. По их жарким взглядам, смущенным улыбкам и пунцовым щекам были понятны их чувства. В самом деле, для любви – настоящей любви – не нужны пышные балы, пиры и увеселения. Главное для влюбленных – поскорее стать по-настоящему одним целым, "одной плотью", как говорится в Писании, а все остальное – совершенно неважно…

Во главе пурпурного стола стояли два золотых королевских трона с изображениями львов, раскрывших свои пасти на ручках, но один из них пустовал… А на другом сидела белая лицом как снег, притихшая и увядшая, как замерзшая на холодном зимнем подоконнике роза, Королева. Её невидящие глаза уставились на тарелку и смотрели куда-то вдаль, как бы сквозь неё, ничего не видя. Слева от неё сидел принц Гастон, в бело-черных одеяниях рыцарского ордена "Черного Камня", слева от него – Кора – в роскошном черном бархатном платье. У пустующего трона сидел Люк – в зеленом костюме лесного охотника, а справа от него сидела Марина, немного неловко себя чувствуя в таком рафинированном обществе и все время робко прижимавшаяся в своему избраннику. Она была в полупрозрачном зеленом платье, с изумрудным ожерельем на шее и изумрудными же сережками в виде морских коньков. У Люка была повязка на глазу – даже карлики за такой короткий срок не смогли бы сделать такой сложный протез, как человеческий глаз… Милена сидела слева от Коры, а дальше – Асмунд, под столом державший её руку в своей и красный как рак. Три пурпурные феи и Жемчужно-Белая сидели справа от Морской Королевы Лоры, сидевшей справа от Марины… Рядом с Асмундом сидели тихие Грета и Ганс – отмытые, в новеньких одежках, а рядом с ними – крылатые детишки Королевы, вместе с Осленком. Котенок и Щенок стояли за троном своей Хозяйки, в любой момент готовые прислуживать за столом. Справа от пурпурных сидели принц Алоис с супругой, разрешившейся малышом, тоже с крылышками, а вот отец Эйсмер начисто отказался сесть с такими важными персонами и, отговорившись болезнью, сел среди гостей.

Слуги разливали вино, пиво, темный эль и мед, уцелевшие в глубоких подвалах замка, раскладывали мясо, хлеб, овощи и фрукты – поживиться было чем, одним словом! Простые мужики-солдаты уже давно работали челюстями и чокались за помин души несчастного монарха и за здравие молодых, оголодавшие дети уминали за обе щеки мясо – дармовое фруктово-овощное изобилие уже прекратилось… –, а женщины и девушки перешептывались, боясь, однако, нарушить грустную тишину.

Наконец, Гастон, кашлянув в кулак, решил взять инициативу на себя, как хозяин замка по праву. Он встал и поднял кубок, наполненный красным вином, и сказал:

– Это вино с виноградников моего отца, урожая 99 949 года Эры Порядка и Процветания, – негромко, но уверенно сказал Гастон, оглядывая огромный зал, вместивший почти 10 000 гостей – акустика в зале была превосходная и слышно его было даже у самых дверей. – Года рождения моего старшего брата, Роланда… – Гастон сделал паузу и сглотнул слюну. – Оно родилось тогда, когда родился мой брат, и умрет тогда, когда умер мой брат – ибо все вы будете пить это вино в этот вечер… Мы все скорбим о его гибели, также как скорбим о гибели миллионов и миллионов душ, которые погибли за этот самый страшный год в истории Целестии, за тех, кто сражался, и за тех беззащитных, что пали невинными жертвами чудовищного нашествия из Леса… За всех… Мы поминаем здесь не только моего брата, нашего Короля, но поминаем здесь всех тех, кто не дожил до победы… – Гастон больше не мог говорить, его душили слезы. Он одним махом опрокинул здоровый кубок, то же самое сделали и остальные.

– И что теперь будет, что теперь, король Гастон? Что будет с Целестией? Что будет с нами? – вдруг раздались чьи-то голоса из-за столов для простолюдинов. – Что?.. Что?.. Что?..

Гастон растерянно оглянулся, потом взглянул на Королеву, целиком ушедшую в себя, а потом развел руками и сказал:

– Ну, во-первых, я не ваш король… У вас есть Королева… По законам Авалона…

– Прекрати, Гастон! – вдруг резко сказала Фея, при слове "Королева" как бы проснувшись от сна. – Авалон на дне морском, как мой несчастный муж, которого убил его собственный ублюдок! – Фея бросила тяжелый, исполненный ненавистью и невыразимой болью взгляд на Люка, который тут же побелел лицом и осунулся…

– Мама!.. – воскликнула Милена, но та сделала выразительный жест в её сторону и Милена замолчала.

– Довольно играть комедию! Для меня эта корона – как могильный камень на моей голове! Забирай её себе, как ты всегда и мечтал, восседай на троне, посреди любящего тебя народа, правь и изображай из себя Роланда Древнего, только вот посмотрим, будут ли тебя боготворить твои подданные, замерзая в сырых жилищах и умирая от старости и болезни в 60 лет! – Фея быстрым жестом сняла с головы золотую корону и водрузила её на голову Гастона так стремительно, что тот не успел ей помешать, и бросилась к выходу из залы.

– Мы все понимаем твое горе, сестра, особенно я… Поверь мне – я тысячелетиями тосковала по своему потерянному мужу, хотя ни одна душа, кроме моих дочерей, не знали об этом… Но в своем горе я призываю тебя быть справедливой… Гастон никогда не стремился к власти, ты знаешь это сама прекрасно, а в гибели твоего мужа, как и миллионов других, я повинна гораздо больше, чем сын несчастной Лили… Я создала Излучатель, я создала Темный-Темный Лес, хотя и из благих побуждений… Но согласись и с тем, сестра, что именно благодаря этому злосчастному Лесу ты и встретилась со своим любимым и провела все эти годы – всего-то на всего 26 лет – счастливо, после десяти тысяч лет одиночества… И у тебя четверо замечательных детишек и уже родился внук… разве это не замечательно? – Стелла улыбнулась, взглянув на пухленького малыша на руках у мамы. – У меня, например, были десятки тысяч внуков и внучек, но ни одного из них я не знала даже по имени и не могла их воспитывать, а ты можешь с ним даже и понянчиться сама… Разве это не прекрасно?

– Я сожалею, что так вышло, Ваше Величество… – тихо сказал он. – Но я уверен, что если бы тут стоял Ваш муж и мой отец, которого я знал только несколько часов, он бы сказал Вам простить меня… Незадолго до смерти он говорил о Создателе, о том, что Он гораздо ближе к нам, чем кажется, и мне думается, говорил он об этом не случайно… Он что-то знал, знал что-то такое, что ни мне, ни Вам не известно…

Но Фея резким движением отстранилась от груди Стеллы, сбросила со своего плеча руку Люка и немигающим, полным ненависти взглядом, уставилась на его лицо, на его единственный уцелевший глаз.

– Молчи! Молчи, волчонок! До конца жизни я буду ненавидеть тебя и хоть во мне нет больше магической силы, но проклятие фей ещё сбывается! Я… Я… – но тут уже Гастон, взяв обезумевшую вдову в свои медвежьи объятия, зажал ладонью ей рот.

– Довольно проклятий и зла, сестричка, довольно… Сегодня день примирения и прощения, через неделю – Новый год – год нового тысячелетия – и мы не должны допустить, чтобы новая Эра началось со зла… Хорошо? – Фея бессильно кивнула и Гастон, взяв её за руку, повел обратно к трону. – Грядет новая Эра и, как знать, может быть нас ещё ждет много всего хорошего впереди.

– А я больше не верю в светлое будущее… Я больше не верю в добро, я больше не верю в счастье, моя жизнь закончена… – мрачно и громко проговорила Фея. – И я не верю больше в Создателя… Если бы Он был на самом деле, Он никогда бы этого не допустил – Безликого, чудовищ, смертей, убийства моего Принца… Его выдумали феи, чтобы оправдать свою власть над людьми, тешить свое тщеславие – Лили была права…

Шум возмущения и негодования прошел по зале от такого богохульства, а Стелла схватилась за голову и переглянулась со своими дочерями и с Жемчужно-Белой – такого скандала ещё не видывало Сообщество! А Фея зарыдала, теперь уже на груди своей дочери, Милены…

Никто не знал, что и делать. Королева была безумна, хотя всем и жаль её было очень. Стелла и Жемчужно-Белая одновременно подумали, что надо бы её увести в спальню, от греха подальше. Люк кусал до боли губы – радость от завтрашней свадьбы напрочь покинула его. Даже Гастон был в прострации…

– Думаю, Лили бы с тобой сейчас не согласилась, Эсмеральда! – раздался сильный, мелодичный, высокий и необыкновенно мягкий и гармоничный мужской голос.

Что тут началось! Люди и волшебницы повскакивали со своих мест, озираясь и шумя, кое-где попадала посуда, стулья, пурпурные феи, все как одна, одновременно набожно сложили свои бело-розовые, изящные ручки и воскликнули: "аххххх…!", даже Азаил, хитро спрятавшийся в темном углу, у каминной трубы, как настоящий таракан или паук, в надежде поживиться остатками пира, свалился на пол от неожиданности – уж кому-кому, а ему этот Голос был знаком лучше, чем кому бы то ни было!!!

– А что касается твоего мужа… Он сам захотел уйти… Он будет тебя ждать в другом мире, там, куда, я, надеюсь, отправишься со Мной и ты… Не в моих правилах разлучать влюбленных!

Фея удивленно, с расширившимися от ужаса глазами, посмотрела в ту сторону, откуда исходил голос, и её глаза увидели… скромную коренастую фигуру священника в шерстяной черной рясе и колпаком прокаженного на голове. Фея указала на него дрожащим пальцем и прошептала непослушными губами…

– В-вы… в-вы…

– Отец Эйсмер! – воскликнул на весь зал удивленный Асмунд, вскакивая с места и опрокидывая стул.

– Да, это Я! Ну… или почти… Я… – сказал отец Эйсмер, вставая из-за стола и снимая с лица холщовый колпак прокаженного. Под ним было круглое лицо – обычное, человеческое – с приятными крупными чертами лица, жизнерадостными ямочками на пухлых щеках, выбритой священнической тонзурой на макушке, но… в то же время и совершенно необычное. От лица исходил свет и от этого света зажмурились все, даже Стелла, Фея и Жемчужно-Белая, а Азаил, как таракан, опять заполз в темный угол, подальше. Пламя огня в камине стало бледным. Многие люди попадали на колени в испуге или в благоговении. Но свет этот был все же не таким, каким был свет Непобедимого Солнца. Тот свет был жгучим, палящим, убивающим, как пламя солнца в мертвой пустыне, подавляющий волю и разум. А этот – ласковым, теплым, добрым, как свет весеннего солнышка, дарящего всему миру жизненную силу, пробуждающего силу любви и плодородия, как свет, исходящий от лица любящей матери, ласкающей свое дитя на руках… От этого света у всех полились слезы – но не от боли в глазах, а от умиления и радости, даже у Азаила…

Сколько продлилась эта немая сцена, не знал никто, так как никто не ощущал времени. Радость в душе и мир были так сладки, что каждому хотелось, чтобы это состояние продлилось всю вечность, но…

Свет стал спадать и вот уже можно было различить силуэты мебели, обстановки, других людей…

А потом псевдо отец Эйсмер плавно подошел к Фее, обнял её и стал гладить её по мягким золотистым волосам, как та когда-то делала с Принцем, и Фея все больше и больше успокаивалась…

Первым очнулся от солнечного ступора Асмунд. Он, как ребенок, с широко открытыми глазами уставившись на нового отца Эйсмера, проговорил:

– Значит… в Бергстадском храме, с самых пеленок, я, получается, был рядом с самим Создателем!? И когда подсовывал лягушек и ужей в ботинки? И когда прятался в твоем домике, за занавеской, от мальчишек, которые меня обижали? И когда воровал у тебя из шкафчика вкусное вино, приготовленное для таинств? И когда…

Отец Эйсмер довольно улыбнулся и, оставив уже успокоившуюся Фею, ласково потрепал Асмунда по его непослушным волосам.

– И так, и не так, мой мальчик… Я с каждой сотворенной мною душой и был тогда с тобой, все верно, но только вот отец Эйсмер был тогда другим, настоящим, и – уверяю тебя – про ужей и вино он знал и нисколечко на тебя не обижается! – и по-мальчишески озорно подмигнул Асмунду…

– Но как же тогда, как…

– Отец Эйсмер погиб, как и твой отец, на той злосчастной ярмарке, вместе со своей семьей… Но перед смертью, в последнее мгновение, он воззвал ко Мне, чтобы Я не оставил сирых и убогих детишек его прихода, и Я… не смог ему отказать! Я всегда исполняю то, что просят мои дети от всего сердца… Так что пришлось Мне какое-то время походить в его образе. Он охотно уступил мне свое тело… А иначе, как ты думаешь, Асмунд, удалось бы ли почти беззащитному караванчику беженцев так далеко уйти целым и невредимым? Удалось бы ли твоим малышам спастись? Не удивило ли тебя, почему это вдруг Гастон со своей доблестной дружиной оказался в нужное время и в нужном месте?

– Но ведь многие погибли… – грустно вздохнул Асмунд, вспоминая свою мать и отца…

– Они не погибли… Они только заснули и ждут пробуждения – в новых мирах, на новых планетах и звездных системах, которые Мне предстоит ещё создавать и создавать… ведь Я – Создатель – не забывай это! – Мое самое любимое дело – творить и давать жизнь тому, что ещё ею не наделено…

– …Собственно, тут мы и переходим к основной причине моего к Вам визита… Азаил! А ну вылезай из своей щели – не вечно же тебе теперь тараканом ходить! – голос Создателя сделался строгим, властным, но не утрачивая при этом теплоты и ласки – так говорит любящая мать со своим непослушным сынишкой.

Создатель властно протянул руку и, нехотя, сопротивляясь, дрожа всеми лапками и усиками, на середину залы вылез насекомообразный Азаил. Наверное, если бы у него были руки и веки, он бы зажмурил глаза и закрыл их руками, но у него не было ни того, ни другого, а потому от стыда Азаил готов был провалится под землю. По собравшимся людям прошел ропот – отвращения, омерзения, гадливости. Кое-кто даже плевал в него, а какие-то дети залились издевательским смехом, прошел шепоток "ну и уродина", "фу, какая гадость", "страхолюд, спаси Создатель" или просто "фу-у-у-у-у-у!". Стелла стыдливо отвернулась, не в силах смотреть на такое уничижение.

– Ну что, Азаил, горе ты мое, не надоело тебе ещё чудом-юдом ходить, народ пугать да смешить? – и покачал головой, как мама, которая журит малыша, пришедшего домой всего в грязи.

– Надоело-сссс… А ш-ш-ш-ш-ш-што поделаеш-ш-ш-ш-ш-шь-ссс… – зашипел он, дрожа усами-вибриссами.

– Говорил же Я тебе тогда – не лезь в эти пещеры, примирись с женой, ну кто тебя заставлял кровь невинную проливать, а? сколько зла наделал, сколько слез пролил! На тебя очень многие души жалуются, требуют возмездия, между прочим!

– Вс-с-с-с-с-с-сё она-сссс, подлая лгунья-сссс, вс-с-с-с-с-ё она-ссс, со с-с-с-с-с-воим выводком-сссс… Дура! С-с-с-с-с-самодура-сссс! – зашипел, роняя зловонную слюну Азаил, указывая лапкой на красную от стыда Стеллу.

– Начинается… – разочарованно вздохнул Создатель. – Какую тысячу лет выслушивать одно и то же… Ну, если так пойдет, сделаю так, как меня просят обиженные тобой души – на веки вечные останешься тараканом!

– Нет-сссс! Помилуй-сссс… – взмолился Азаил, подняв лапки на манер богомола.

– Ах, так…

– С-с-с-с-с-с-сожалею-ссс… Крови много пролил-ссс, душ-ш-ш-шшегуб-ссс… Ра-с-с-с-с-скаиваюс-с-с-с-сь… – из фасеточных глаз чудовища потекли зловонные слезы…

– Прости его, Создатель… – пропела тихим голоском Фея, очнувшись ото сна, целуя руку псевдо отца Эйсмера. – Он за все уже отплатил… Его страдания давно превысили страдания всех его жертв… – и сама заплакала от жалости. – В глубине души он добрый, просто гордый очень…

– Это я во всем виновата! – сказала Стелла, подходя к Создателю. – Я так хотела сделать мир лучше, а он… был для меня помехой…

– А я превысила свои полномочия, я повинна в той резне у входа в Астрал! – воскликнула Жемчужно-Белая. – Мы все виноваты не меньше его… Я много думала об этом там, в уединении посреди Хрустального Озера – нас всех испортила власть над миром… Мы все плохо выполняли Твою волю… – и Жемчужно-Белая зарыдала тоже.

– Ну что ж… Думаю, этого достаточно… – Создатель сам вытер слезы рукавом рясы. – Я милую и Азаила, и оставшихся в живых его соучастников, как милую Я и их жен. Первым будет возвращено их прежнее величие, а вторые будут навсегда избавлены от вечного одиночества, постигшего их в наказание… Все согрешили и все будут помилованы – грядет новая Эра и ничего из старого хлама не должно перейти туда, не должно!

– Ну а теперь… пусть сбудется Мое Пророчество, которое Я открыл через Азаила… Люцифер, подойди сюда!

– Чашу мне! Быстро! Побольше! Нож!

Котенок и Щенок вдвоем взяли большую чашу, из которой пил Гастон, и подали её Создателю.

Создатель взял нож и быстрым движением перерезал вены на руке Люка и… золотистая, как солнечный луч, жидкость полилась в подставленную чашу!

Весь зал ахнул! Никогда в жизни никто не видел такой крови у человека! А Азаила просто трясло…

– Так про-с-с-с-с-сто, так прос-с-с-с-с-сто, как я не догадал-с-с-с-с-с-я… Чис-с-с-с-с-стый с-с-с-с-с-солиум, чис-с-с-с-с-стейш-ш-ш-ш-ший…

Когда чаша была наполнена до краев, Создатель прикоснулся ладонью к ране и она тут же, без всякого шрама, зажила – как будто бы ничего и не было!

– Как же… Гениальный Азаил, сама Премудрость – улыбнулся Создатель – и не смог догадаться до того, что у него в руках – его собственное спасение! Чистый солиум – вот кровь моего Избранника, Люцифера – универсальный растворитель, способный полностью очистить твой геном, как вода очищает заляпанную грязью статую, и восстановить тебя в первоначальной красе! Все началось первой пролитой тобою кровью – и все и закончится – кровью! Так пей же, Азаил, но всего один глоток – этого будет достаточно!

Азаил дрожащими лапками взял чашу и быстро отпил из неё. Создатель быстро выхватил её у него, потому что тут же Азаила стало бешено трясти, как будто бы через него пропускали электрический ток. Азаил упал на спину и стал дрыгать конвульсивно ногами, шипеть, извиваться, как полураздавленная змея, а потом…

Он вдруг резко вскочил, на задние лапки, оказавшись выше человеческого роста, резко распрямил согнутые плечи, кожа его стала светлеть, лапки – превращаться в руки и ноги, хитиновый панцирь на спине – в радужные крылышки, отвратительная насекомья башка со жвалами – в лицо, усики-вибриссы – в золотистые волосы… Не прошло и пяти минут, как по толпе, смотревшей на чудо преображения, прокатился вздох удивления, а потом оглушительные крики восторга!

Перед ними стоял… этого было невозможно описать словами, потому что более прекрасного существа на свете ни один человек не видывал!

Высокий, на целую голову выше даже высоченного богатыря Гастона, широкоплечий, атлетически сложенный, но в то же время – изящный и миниатюрный, как статуя, выточенная резцом гениального скульптора, с волосами цвета солнечного луча, курчавыми, мягкими, как шелк, непослушными, серыми, серьезными, необыкновенно умными и глубокими глазами, аккуратненьким, чуть приплюснутым носом, усыпанным веснушками, полными румяными как яблочки щечками с ямочками, круглым подбородком, немного полными губами, белоснежными зубами, в шелковой золотой тунике, открывавшей все достоинства его фигуры, и переливавшимися всеми цветами радуги красивыми крылышками за спиной… Он стоял – и никто не мог оторвать взгляд от него, любуясь его поистине божественной красотой – сочетающей в себе мужественность, ум и изящество.

– Прошу любить и жаловать! – довольно улыбнулся Создатель. – Первое и любимейшее мое Создание – собственной персоной!

– Ты ничего Мне больше не хочешь сказать? – строго спросил Создатель.

– Я… я… Чем я могу отплатить тебе за твою доброту? – смущенно спросил он.

– Одним… И ты знаешь, чем – другого не приму, не жди!

– Стелла?.. Но… – смущенно развел Азаил руками – смогу ли я когда-нибудь простить её и сможет ли она… простить… меня… Ведь прошло столько тысяч лет… Все порушено в душе, ничего не осталось…

– Порушенное за тысячелетия – подхватил Создатель – за тысячелетия и восстановится. У вас впереди – целая вечность, не так ли? – А потом он обернулся к Стелле и сказал – Ну же, жена, подойди и прими назад своего мужа и Я вновь соединю ваши руки, как тогда, у Розового Озера и – клянусь – больше не допущу споров из-за власти или тяжб из-за того, кто из вас умнее или достойнее…

Стелла, красная как мак, пряча лицо, как девушка на смотринах, подошла к Азаилу и робко взяла его за руку, а Создатель накрыл их ладони – своей – и по ней пробежал теплый сверкающий поток.

– Ну вот и все… Вас обоих я забираю с собой. Азаил Мне очень нужен – нам предстоит создавать миллионы миров, а Стелле Я поручу их облагораживать – тогда вы уже не будете разлучаться и у вас больше не будет поводов для ссор – тут Создатель прервался и помолчал немного. – Если честно, Я по тебе скучал, Азаил, мало найдется тех, с кем есть о чем поговорить по душам… – и Создатель усмехнулся.

– Я… тоже… скучал… – прошептал Азаил…

После этого Создатель позвал оставшихся мурин и те также испивали по глотку чудесного напитка и также проходили чудесный процесс преображения, вызывая бурю восторгов у наблюдателей. После всех пережитых ужасов, несчастные люди упивались таинством возрождения прекрасного и величественного. Один за другим паукообразные твари превращались, как в сказке, в писаных красавцев с радужными крылышками, и один за другим принимали руки своих отвергнутых жен. Первой из них оказалась Жемчужно-Белая Ариэль, отдавшая свою руку такому же пепельноволосому Жемчужно-Белому юноше – Ллаэдру –, неизменному оруженосцу, ближайшему ученику и викарному ректору Школы Фей, с которым она насмерть рассорилась на заседании Совета, когда он плюнул ей в лицо. Жемчужно-Белая просто положила свою пепельную головку на его широкую грудь и молчала. Без слов восстановился порушенный брак Астры и Эстер со своими мужьями, а также других безмужных фей, числом ровно пятьдесят (у остальных выживших фей более младшего поколения мужья уже были, из "трутней").

– Ну вот и все! Вижу, подгадал Я без ошибки! Сотня была в самом начале, сотня теперь в самом конце! Ох уж и стоило же мне труда не допустить, чтобы кто-нибудь из вас погиб… Жаль, многих других уж нет… Но не все потеряно! Ибо Я вновь благословляю Вас, как и сто тысяч лет назад, – плодитесь и размножайтесь! Потомки ваши наполнят новые миры и души погибших поднебесных обретут себе новые тела, не хуже прежних! Вся ваша сотня отправится со Мной – будете обустраивать и населять новые горизонты…

– А кто же будет теперь Премудростью!? – воскликнули одновременно Азаил и Стелла и ревниво посмотрели друг на друга.

– Уж точно не вы! – усмехнулся Создатель. – Довольно с вас… Оба вы не выдержали искушения властью, впрочем, Я это предвидел и забудем былое… Теперь у вас будет новая Премудрость, как я уже тебе говорил в видении…

– Люк? Мальчик? – выдохнул Азаил.

– Он самый – подтвердил Создатель. – Думаю, он справится лучше. К тому же он так мечтал встретиться со своей мамой, а это можно устроить, но только не в этом мире, по той же причине со мной уйдут Эсмеральда-детка со своими малышами…

– И мы!!! – запищали во весь голосок все три Зверенка.

– Ну куда уж без вас… – улыбнулся Создатель. – Придется брать и вас, что поделаешь…

– А что будет с остальными феями? – спросил Азаил.

– Они останутся здесь… Надо ж кому-то помогать людям обустраивать все здесь, да и Остров Фей должен быть населен… да и, в конце концов, надо ж и их трутням-мужьям хоть что-нибудь научиться делать! Работы здесь будет невпроворот, так что рекомендую не давать им спуску. Ответственным за Остров Фей назначаю лентяя Алоиса – если найду тебя в праздности – смотри у меня! – и Создатель строго погрозил пальцем. –Когда научитесь трудится как следует, отрастут у вас крылышки, как у всех нормальных поднебесных… бери пример с Азаила – он даже во зле трудился не покладая рук… Вот что значит – моя школа! – Алоис стыдливо покраснел и быстро закивал своей золотистой головой…

– Осталось последнее… – пробормотал Создатель. – А ну, две лисички-сестрички, Кора и Лора, ко Мне! Не надоело вам тут ерундой заниматься? Одна бездетна, как пустыня, другая, наоборот, плодовита чересчур… Не пора ли и вам успокоиться?

Кора и Лора, забытые всеми королевы, тихонько подошли, держась за руки, дрожа всем телом, к Создателю.

– Зачем ослушались прабабку вашу? Зачем променяли Остров Фей на чащобы да пучины? Зачем развратничали? Что – счастливее от этого стали, что ли? Думаете, счастье – в наслаждениях? Э-э-э нет… – покачал головой Создатель. – Впрочем, сами говорите, что решите, то и будет, но знайте – один у Вас шанс. Начнется новая Эра – и ждать вам, как Азаилу, придется целую вечность…

Но обе сестры молчали, не в силах ничего сказать. Создатель выдержал паузу, но ответа все равно не последовало…

– Гордые очень… – покачал головой Создатель, тихо пробормотав. – Ладно, снимаю и с вас ваше проклятие. Кора – выйдешь замуж за Гастона, вижу, любишь его, – но будешь жить с ним короткую человеческую жизнь, зато родишь много своих, родных детей… И первой будет – девочка… А весь твой народ – те, кто остался – пусть живут со своими мужьями, могут брать и человеческих мужчин, но тогда будут как ты – жить как обычные женщины. А ты, Лора, как и весь твой народ, перестанешь метать икру и рождать чудовищ, как прежде, а водяные ваши и тритоны станут вам полноценными парами. Вижу я, что ни за что на свете не согласишься покинуть морские просторы… ну так уж оно и быть. Может, так оно и лучше будет – на Море порядок соблюдать будете…

Кора и Лора молча поклонились и отошли. А Создатель, довольно вздохнув, проговорил:

– Ну вот вроде бы и все… Осталось только попрощаться… Ну что ж, Эсмеральда, ты одна у нас в Целестии оставляешь слишком многое – прощайся с близкими, друзьями… Не скажу – не плачь… Плакать – оно хорошо… Слезы очищают душу от скверны, стыдиться их не надо…

– Но… Создатель… а как же… люди? – смущаясь, проговорил Гастон, сжимая руки на груди. – О них Ты не вынес никакого суждения…

– И не буду выносить… Как сами решите, так и будете жить, Я могу только помочь вам – словом или делом – но за вас ничего решать не буду. Кого выберете королем – тот и будет, как решите жить – так и будет…

– Но почему? – воскликнул Асмунд.

– Поднебесные и люди – разные. Вас обоих я люблю одинаково и многим вы похожи, но… Поднебесные – это мое тело – ими Я творю миры – не потому, что не могу иначе, а потому, что Мне так хочется. А люди… – это моя душа. И как душа, вы – свободны. Я сотворил мир и обустроил его с помощью поднебесных, а вы делаете его таким, каким хотите, и посягать на вашу свободу Я не могу… Да и потом, Гастон, – тут Создатель хитро улыбнулся – разве не ты всегда возмущался, что феи вам проходу не дают? Вот тебе и карты в руки – создавай свой мир, делай его таким, каким ты пожелаешь, учи доброму волшебству других, облагораживай землю, только не обижай своих подданных, а Я без помощи тебя не оставлю… Кто, думаешь, тебя возвел в короли три года назад, а?

– Но, Создатель – тут вмешалась Фея – как так – мы улетаем, а люди – и моя дочь в том числе – остаются на холодной земле, где они будут страдать! Ведь Ледниковый период будет длится столетиями, если не больше!

– Ничего страшного! – невозмутимо ответил Создатель. – А ты думаешь, детка, что оттого, что люди будут, как сыр в масле кататься, они счастливее будут, что ли? Наоборот, какой у них будет простор для творчества, для проявления лучшего, что Я в них вложил! Ну а Ледниковый период будет не вечно… Думаю, если Алоис перестанет бить баклуши, а Милена ему поможет, слой розовых облаков они смогут восстановить, но подсказывать не буду – все в ваших силах!

– А как же быть со смертью, старостью и болезнями? Неужели мы оставим людей такими? – воскликнула Стелла.

– Пока да. Но наступит день, когда творческие способности людей раскроются в полноте и они смогут сами сотворить свою вечность – такого не дано даже вам, поднебесным, вы это получили даром, не трудясь – и тогда люди полностью уподобятся Мне, своему Создателю, Творцу времени и вечности… Разве ЭТО не лучше? – у Гастона, Асмунда и Милены перехватило дыхание от слов Создателя, перед мысленным взором которых пронеслись картины великого будущего человеческого рода, а до сих пор унылый Алоис встрепенулся и в его нежных, немного коровьих, глазах блеснул огонек, доселе в них отсутствовавший – какой-то живой мальчишеской дерзости и любопытства.

– …Ну а пока – продолжил Создатель – души усопших не останутся без попечения – миров для них у меня хватит с избытком, если Азаил меня не подведет? – и Создатель ласково потрепал Азаила по плечу.

А в это время Милена со слезами на глазах прощался со своей матерью, с маленьким братишкой и сестренкой, с Котенком, Щенком и Осленком… Пустили слезу и Гастон, и Алоис… Сам же Гастон подошел к Азаилу и пожал ему руку:

– Был рад знакомству, дружище… Спасибо за науку, сильно помогла…

– Ещё бы… – довольно улыбнулся Азаил, теперь на целую голову выше Гастона. – Знание – сила… Кстати, я тебя не для того учил, чтобы ты один все в себе носил… Научи других…

– Но ведь Потока-то больше нет, да и розовых облаков тоже – колдовать больше и нечем…

– Зато есть мои записи в архивах Школы Фей, в том числе о том, как пробраться в Астрал – там найдешь источник волшебной силы почище… – зашептал Азаил быстро на ухо Гастону. – И многое, многое другое… Язык фей ты уже знаешь, так что – дерзай! Создай Академию Магии и Волшебства в заново отстроенном Авалоне – это тебе почище, чем железками махать на турнире… Я в тебя верю, дружище! – и хлопнул Гастона по плечу

– Кора поможет! – шепнул Азаил ещё и подмигнул. – Черные Камни не так просты, как могут показаться… Я их из Астрала стащил! А Башня из Слоновой Кости… Эх! – махнул рукой Азаил. – Кабы не Создатель… – он бросил выразительный взгляд на спину в черной рясе – наворотили бы мы тут дел с тобой!

– Азаил! Опять ты за старое! – одернула его Стелла за рукав. – Никаких больше "астралов", никаких "тайн", никаких, понял? Без меня и шагу не ступишь, я – твоя жена! Создатель так сказал! – и топнула ножкой.

– Ну вот, опять начинается… Забыл тебе сказать, дружище… Зря ты женишься, проблем… – Азаил сделал выразительный жест у горла, но тут же почувствовал как чья-то ножка сильно наступила ему на ногу.

– Смотри, пожалуюсь на тебя… Ты у меня на испытательном сроке, понял?

– Терпи, – в свою очередь прошептал ему Гастон. – С женщинами… Знаешь, уступать им надо учится, а ты все время одеяло на себя тянешь… – и довольно рассмеялся.

– Ну, давай, сынок, я всегда знал, что из тебя выйдет настоящий герой… Думаю, с Феей ты ещё примиришься… Она, знаешь, добрая женщина, просто очень уж переживает по Принцу, но я-то понимаю, что это сделал не ты…

– Я тоже буду скучать по тебе, дядя Гастон… – улыбнулся Люк. – А первым делом, которое я сделаю в сане Премудрости, – это создам мир, где все влюбленные встречаются и уже никогда-никогда не расстаются… И ещё… Там не будет одиноких женщин и мужчин, и брошенных детей – тоже, там все будут – счастливы! Я спрашивал Создателя, Он сказал, что можно… И в этом мире найдется обязательно место и для Принца, и для его Феи, и для моей мамы… Знаешь, я почему-то уверен, Гастон, что моя мама мною бы гордилась и очень была бы рада жить в таком мире…

Наконец, прощания и сборы были окончены и Создатель, взмахнув рукой, прям посреди сплошной стены открыл Портал. И первым в портал вошли Люк с Мариной под руку, второй парой была – Стелла с Азаилом, третьей и четвертой – Астра и Эстер со своими мужьями, а пятой – Ариэль с Ллаэдром… Поднебесные волшебники и волшебницы, вечно юные и полные радости от воссоединения друг с другом и примирения с Создателем, уходили в портал и исчезали в потоке света, струившемся из него, с песнями, которые они пели своими звонкими и чистыми голосами, в предвкушении грядущей радостной, насыщенной смыслом жизни.

Когда последняя пара скрылась, к порталу подошел и сам Создатель. Тут уж люди не выдержали – женщины и дети бросились к Нему, боясь снова остаться одни в этом чуждом, холодном мире, одни цеплялись за полы его рясы, другие – за рукава… И плакали, и молили, и рыдали не оставлять их здесь… Создатель остановился и ласково обнял каждого из них…

– Не плачьте, детки… Я всегда с вами, до скончания века… Вы только почаще ко Мне обращайтесь и не унывайте! Творите добро и милостыню! И самое главное – самый ценный для меня дар – если будет у вас любовь друг ко другу! – после этого Он ещё раз широко улыбнулся… и – исчез. А после этого сразу же закрылся портал…

…Свадьбы Гастона и Коры, Асмунда и Милены сыграли в один день, в замковой часовне Кронбурга. Церемонию проводил только что рукоположенный священник, отец Августин. Он был большой, немного неуклюжий, с рыжими волосами. Он несколько раз перепутал слова, а также наступил на ногу Гастону во время службы – от чего тот весь побелел, как мел, но сдержался –, но в целом все прошло замечательно.

Когда при радостных кликах друзей и придворных, молодые вышли через ворота по специальной дорожке, устланной лепестками роз, осыпаемые ароматными цветами, они очутились у самого замкового рва. С всхолмья, на котором стоял замок, был виден лес и прогалины, усыпанные золотыми опавшими листьями, воздух был на диво свеж и прозрачен, морозец приятно щипал щеки и нос.

– Смотрите, смотрите, белый пух, белый пух падает! – раздались откуда-то снизу звонкие детские голоски. – Ур-р-р-р-р-ра! Чудо! Чудо! Создатель сотворил новое чудо!!!!!!!

И действительно, Гастон и Асмунд, никогда не видевшие, в отличие от Коры и Милены, снега, радостно засмеялись.

– Вот уж действительно, чудо из чудес! – воскликнул Асмунд. – С неба падает холодный пух, который тает на ладошках…

Милена легонько обняла своего мужа за талию и прижалась щекой к его плечу.

– А самое главное чудо, что мы живы, любим друг друга и мы – вместе!

– Это тебе интуиция говорит? – спросил он, задыхаясь от любовного волнения.

– Интуиция… – улыбнулась Милена и крепко-крепко прижалась к его груди…