Рожденный в СССР. Часть 1

Глава 5

В автошколе меня запрягли в работу сразу и без раскачки. Не успел переодеться в комбинезон, флотские ботинки и берет (магазин »Военторг» пр.Мира, помог понятливый лейтенант), как был брошен напарником к крепкому мужчине средних лет. Тот пожал мне руку своими клещами с мозолями каменной твердости и мы стали вытаскивать на капитальный ремонт движок из еще не старого грузовика ГАЗ–51.

— Учащиеся гробят движок за полгода, год, — проинформировал меня Максим, автослесарь пятого разряда, — я знаю, что ты не говоришь. Мне это подходит.

И на самом деле, он до обеда сказал максимум десяток слов. Как я потом узнал — для него это было много. Мастером он был очень высокой квалификации. Пообедали, в столовой учебного комбината, очень прилично приготовленными борщом со сметаной и гуляшом с гречкой. После обеда разбросали движок, сложили детали на отмывку и рабочий день подошел к концу. Когда мыли руки, я предложил Максиму попробовать мыть их моим порошком»Новость». Тот был впечатлен — экономным советским людям и в голову не приходило использовать недешевый стиральный порошок, чтобы мыть им руки. Лучше их уродовать, оттирая бензином, щелоком и мыть хозяйственным мылом, так как эти моющие средства предоставлялись бесплатно. Такие времена — такие люди.

И такие менты, которые заломив руки »пригласили» меня в воронок притулившийся у проходной автокомбината. Впрочем ничего удивительного, я этого ожидал. Нашли уже видно трупы мусоров на даче и прихватывают подозреваемых, а я в их первых рядах — спасибо »хорошему менту» лейтенанту Деменьтеву. Видно уже идет обыск в доме и даже если все закончиться благополучно — »привкус останется». Ну и хрен с ними, все равно ничего не найдут, даже фото оставленные мне Деменьтевым. Я знаю правила игры, мы с Иваном битые и крученные жизнью люди. Главное, чтобы Саня не начал дергаться. Дальше пошла классика — прямо с колес и на допрос. Допрос проводил следователь прокуратуры, представившийся, как юрист первого ранга Зырянов. Когда закончили все необходимые формальности, он задал первый вопрос:

— Где вы были вчера с 18–00 до 23–00

— Сначала был у учительницы английского языка, потом посмотрел кинофильм и поехал домой. Где оставался до утра, — доложил я следователю в письменном виде.

В общем не было ничего особенного, он спрашивает — я отвечаю. Он подлавливает, а я стал писать ему ответы печатными буквами. Медленно и аккуратно — волнуюсь однако. Мурыжил часа три, потом я

подписал протокол. С меня сняли отпечатки пальцев и по–издевались специалисты судебно–медицинской экспертизы. Взяв многочисленные пробы на анализы: с кожи, волос, одежды. Ну что же, работа у них такая.

В камере СИЗО, куда меня привели, находилось шесть человек и было свободное место вдали от параши. Там я расположился. В тюремных камерах Иван был не первый раз. Я тоже. Поэтому естественно выполнил все положенные блатным ритуалом действия при входе в камеру. Те, что были возможны для немого и лег спать. Ночью меня разбудило осторожное прикосновение к плечу, кто это был различить, в полумраке, я не смог. Человек сел на пол, со стороны спины и прошептал мне в ухо:

— В этой камере ничего не бойся, у тебя серьезная »подписка».

И все, пропал, как и не было никого.

Меня не вызывали два дня, а в камере на меня не обращали особого внимания. Немой…о чем с ним говорить. А вот уличную кличку Ивана Найденова сокамерники знали — Говорун. Ну и дедок шустрый оказался, контрразведчик хренов, как он со мной легко разобрался. Влет.

На третий день, меня вызвали к тому же следователю на допрос, в конце которого с меня взяли подписку о не выезде и отпустили. На выходе меня встречал Саня и… Гарик. Я повел ребят в баню с хорошей русской парной и мы классно попарились. Особенно я, смывая »запах» тюремного заключения.

Дома с удовольствие поел с мальцами, а хрена — тюрьма тюрьмой, а обед по расписанию. Улучив момент Гарик меня оповестил, что Шило хотел со мной поговорить, но на ипподром ходить не нужно. Он сам меня найдет.

Ха, нашел кретина дедок. Да ты мне и на хрен не нужен. Можешь не искать. И передал Гарику записку деда с адресом дачи. Пусть успокоится старичок. Когда Гарик ушел, пришла пора поговорить с Саней.

— Давай Саня, твой выход — когда, что, как. Докладывай. — заявил я ему. Было видно, что парня взволновало происшедшее событие.

— Ну, что братишка, жизнь показала нам и другую сторону. Ничего не поделаешь — не всегда будут сладкие плюшки. Очень часто жизнь раздает и тяжелые плюхи.Но главное: то что нас не убивает — делает сильнее. Не я первый это сказал, но это правда. — продолжил я.

— В день, когда тебя забрали, в обед пришли оперы с постановлением на обыск. Деменьтев был с ними, но только наблюдал. Один из оперов был весь такой из себя… склизкий. Так участковый за ним, как привязанный ходил и по дому, и на улицу, и в подвал. Тот аж кипятком писал с досады — точно приготовил подставу. Ничего не нашли. Просмотрели всю обувь и одежду прямо обнюхали, волосы собрали с подушки. Деменьтев сказал, чтобы я спокойно занимался своими делами. Со всем разберутся без предвзятости, лишнего не навесят. Спросил, меня когда ты пришел, но по–моему он и так знал — соседи рассказали. Соседи поначалу косились, но видно лейтенант правильно поговорил с ними. Сейчас ведут себя так, будто ничего и не было. Школу не пропускал, на занятия к Анне Павловне ходил уже два раза и одно занятие провела ее дочь. Она такая красивая…обалдеть. Ты ее видел?

— Нет, когда я у них был — она работала. Но вот дочурка у нее — золотце. Наверное в маму?

— Да ну, что ты — сопливка детсадовская. А вот мама ее — королева. Нужно тебя с ней познакомить.

— По–моему ты меня переоцениваешь. До школы слухи не дошли? — поинтересовался я.

— Ну да, не дошли. Мой сосед, сын прокурора, сказал что к директору следователь приходил. Но вчера я видел в школе нашего участкового и меня в школе как–то не напрягали. Ровно все было.

Я все ждал, когда Саня спросит меня о случившемся, но парень стойко молчал. Это было достойно определенного доверия.

— Саня, те бандиты что пасли нас на машине у ипподрома — оказались ментами. Их выгнали из милиции, а потом еще и прикончили. Я оказался на подозрении, ведь это с моей подачи их вышвырнули с работы. Я рассказал о них лейтенанту.

— Да хотя бы и так. У нас были причины для этого, — ответил Саня.

Да, парень с огромным потенциалом, у меня точно такого не было. Вот и явное изменение реальности. Оказалось, что парню был нужен только родственный толчок и он уже на высокой орбите. Не мальчик, а муж.

— Саня, все забыли. Как–будто ничего не было. У нас столько работы и заботы, что нет смысла пережевывать прошлогодние сопли. Лады?

На этом мы и закрыли тему. Пошли на усиленную тренировку, ведь завтра суббота, а мы прилично посачковали. И хоть не по своей вине, но Ван Ваныча это вряд–ли колышет.

На работе я сдал справку из милиции, но ажиотажа она не вызвала. Я понял, что Деменьтев и сюда не поленился зайти.

Обязательный человек, мы такое с Иваном никогда не забывали в прошлой жизни. Не забудем и сейчас.

На работе Максим уже начал собирать движок газона и просто махнул мне рукой, приглашая подключаться. Так с минимумом слов, мы полностью собрали движок и установили его на стенд. Чтобы сегодня закончить и поставить движок на прогон, нам пришлось прихватить обед и часа два после окончания работ. Ну и что, ведь есть такое слово »надо», которое Максим даже и не произнес. Но оно подразумевалось, а кто я такой против этого могучего в СССР слова. Никто, по фамилии Никак.

Дома Санька бурчал:

— Ну, что ты так задержался, я уже два раза разогревал.

— Саня собирай форму и погнали к Ванычу. И так опаздываем, какая еще еда. Сядешь на багажник велика.

На тренировке мы конечно не блистали, но и явно не партачили. После тренировки состоялся обмен мнениями.

— Не сомневаюсь, что вы все следите за Олимпийскими играми в Риме, — начал разговор Ван Ваныч.

–Жаль, что самбо не олимпийский вид, а то все медали были бы наши, — высказался Федор, молодой девяносто килограммовый атлет. Просто дикой силы и вообще очень талантливый самбист.

— Вот потому самбо и не будет олимпийским видом, — выразил свое мнение Петр, самый опытный среди нас и самый сильный самбист. Скорее всего работавший инструктором по рукопашному бою в серьезной конторе.

–Но в Токио будет дзюдо и федерация самбо приняла решение выступить в этих соревнованиях, — продолжил Ван Ваныч.

Далее он рассказал, что формат нашей команды будет известен после серии международных выступлений. Включая первенство Европы и мира. И нашему »семинару» поручили подготовить своего кандидата в сборную. Это предложение сделано авторитетными официальными лицами федерации и поэтому очень серьезно. На нас сделана ставка.

И твердо добавил:

— Я решил, что мы будем готовить двух кандидатов. И не для выбора одного из них в сборную, а будем ориентироваться на двух сборников. И выставим их в открытую (абсолютную) весовую категорию.

— Ну да и там Антоша Гесинк (Антониус Йоханнес Гесинк) нас размажет по татами, — сказал легкий такой парень. По имени Костя, весом меньше шестидесяти килограммов, но невероятно быстрый.

— Тебя он не поймает, — пошутил Федор и все захохотали.

— Иван, ты присмотрел уже кого–то? — спросил Ван Ваныча Петр.

— Работать на отбор начнут четыре человека ты Петр, Федор и двух к нам пристегнут по решению федерации. Это будут молодые из Грузии, призванные в армию.

— Не поздно ли уже мне, Иван?

— Нет. Это категория, где главное — опыт. Гесинку будет тридцать, тебе тридцать три. Будем работать — впереди больше трех лет. И я думаю, Найденов еще что–нибудь найдет. Интересненькое.

На этой обнадеживающей ноте тренировка закончилась, но не закончился день встреч.

И конечно »Фигаро здесь, Фигаро там», в лице Деменьтева, ждал меня у нашего дома. Естественно он был приглашен в дом и не отказался от поужинать. Я пропустил и обед и ужин, поэтому ел плотно. Лейтенант видно тоже не переедал сегодня, ну а Санька проглот еще тот. Так, что минут на пятнадцать — двадцать мы выключились из окружающего усилено работая челюстями. За чаем участковый огорошил меня:

— Ухожу с участка. Взяли старшим опером в отдел уголовного розыска. Капитанская должность. Думал так и уйду в отставку с участкового. Но вот… опять понадобился.

— Кого вместо вас пришлют? — спросил Саня.

— Хороший молодой парень, буду ему помогать на первых порах.

— Что там с расследованием убийства бывших, — написал я, — если это не тайна.

— Типичный висяк.

— Начальство лютует наверное? — поинтересовался я.

— Как раз наоборот. И так бывает. Старое, очень старое дело с тройным убийством инкассаторов закрыли. Раз. Убийство воровского авторитета тоже. Два. И еще в тайнике на их даче, нашли улики на несколько повисших серьезных дел. Так, что будет висеть и висеть, наши особо рыть не будут. Прокуратура и Старшие(КГБ)… не знаю. Есть правда, очень подходящий человек, брат убитого авторитета. Но у него железное алиби — сел в тот день на пятнадцать суток. В обед сцал на дверь МУРа и был пойман на месте преступления. Вот до чего карты доводят блатных.

Я еле удержался от смеха. Ну и Шило. О нем теперь легенды будут ходить по уголовному миру. Врядли его коронуют, но авторитет он свой поднял. А вот засветился он по полной и теперь держать подпольный тотализатор ему нельзя.

— А чего так мало дали? — задал вопрос участковому.

— Да справка у него была от врача — почки больные. Оформили на пятнадцать и не разводили канитель.

Попрощались по доброму — хороший человек лейтенант и не просто хороший, а надежный. Как оказалось. Рисковал всем, что–то личное у него в этом деле. И еще, на нем реальная история изменилась — он ведь должен был погибнуть участковым. Через пару недель, по пути с работы, очень красивая и великолепно одетая девушка мимолетно прижалась ко мне в метро. Я еще очень удивлялся этому. Но когда дома нашел в кармане конверт с лотерейным билетом — удивляться перестал. Посмотрел в газете номера и серии выигравших билетов и даже не удивился — на билет пришелся выигрыш автомобиля »Москвич–407». Как говориться: доброе дело — не останется безнаказанным, злое — без вознаграждения. Невесело.