Рождение

Глава 10. «Древним Зверем меня называют. Крылья Свои пожирая, сам я себя Укрощаю…»

РИ, граница с королевством Афганистан, «красная зона», три дня спустя.

Наш патруль двигался по ущелью горного перевала. Маршрут проходил через четыре ущелья и выходил в предместье гор, через которое мы и должны были вернуться обратно в часть. Сейчас мы шли по третьему ущелью, которое было наиболее близко к границе с Афганистаном.

Капитан Свиридов сам вызвался сопровождать меня, прапорщик Маханьков, которого я поставил на ноги после операции, как и обещал, был его заместителем, и с его первым отделением мы и отправились на патруль. Состав был следующим: Свиридов — командир всего патруля и первой «пятерки», Маханьков — его заместитель, и по совместительству, командир второй «пятерки», десяток егерей, и я — одиннадцатый гражданский.

Три дня назад, после разговора с полковником Ибрагимовым, меня после обеда нашел Свиридов и повел знакомиться с выделенным мне конем по кличке «Монах». Красивый серый жеребец с белыми яблоками на морде и шее быстро привык ко мне, благодаря теплу от Жизни в Источнике и ежедневным пучкам морковки и кусочкам сахара перед каждой прогулкой.

Меня определили в центр охранного построения. На выходе из ущелья мы должны были остановиться, там мне дадут время создать пару арканов. Именно там большинство бойцов начинали чувствовать себя хуже, им было неспокойно, многим хотелось побыстрее покинуть ущелье…

— Скоро будем у обозначенного участка, Матвей. Там мы в начале распределимся на охранение, как в прошлом ущелье, затем уже сможешь поработать. — Повернулся ко мне Свиридов.

— Принял. — Ответил я.

* * *

Абдулматин Ахмади ждал двоих своих разведчиков уже полчаса. Он вел очередной караван по приказу наследника рода Нафизулах на территории Российской Империи.

«Как же мне повезло с этим мальчишкой». — В очередной раз подумал Ахмади, вспоминая разговор с информатором на границе.

Человек с пограничной заставы сообщил ему, что на патрульный маршрут вышла группа, в которой был трое Одаренных, и один из них — Целитель! Целителей ценили на Востоке. Среди гордых воинов не рождались Одаренные с Жизнью, да и со светлым Источников Одаренные встречались очень редко. И Одаренные Жизни высоко ценились среди работорговцев. Благодаря им можно было создать очень редкие артефакты, которые могли спасти твою собственную жизнь… И за эту возможность спастись очень богатые люди были готовы платить очень большие деньги, а иногда и не только деньги…

У Абдулматина было тридцать бойцов в охране каравана, десять из них — Одаренные, которых он знал, сам обучал и тренировал. С этими силами он был уверен, что сможет схватить русских. Все-таки, численный перевес и засадная тактика не раз уже доказали свою эффективность. Тем более, что Лекари не особо умеют сражаться. Значит, ему предстоит перебить всего восемь русских солдат и по возможности оглушить двух Одаренных. Или тоже убить, потому что Целитель стоит и десятка крепких Одаренных… А Целитель? Ну что он сможет? Излечить его до смерти?… Ахмади сам улыбнулся своей шутке…

— Бегут, господин. — Рамухан, его заместитель, указал пальцем на приближающихся бойцов.

— Господин, русские идут к выходу из ущелья. Как вы и говорили, их одиннадцать. Десяток солдат в форме, и один простой молодой мушавер. Вы, как всегда, были правы. — Доложил разведчик, глотая воздух.

Абдулматин посмотрел на Рамухана и улыбнулся:

— Размещай людей по местам, после захвата Целителя, подведи караван к выходу из ущелья.

Рамухан быстро рассредоточил солдат по лежкам и высотным точкам на выходе из ущелья и вернулся к Ахмади.

— Рамухан, начинаем только после моей команды, как сказал наш друг, Целитель едет проверить свои догадки по маршруту. Видимо, следы от моего дара остались на выходе из ущелья и влияли на тех солдат, кого мы не «брали». Целитель смог это увидеть. — Сказал Ахмади своего заместителю.

— Он силен, господин, раз смог распознать ваш дар Смерти. — Кивнул Рамухан.

— Силен, не спорю. Но это ему не поможет. — Ахмади хищно улыбнулся.

В этот момент в тени Абдулматина заворочалось черное нечто, отчего Рамухан нервно сглотнул и кивнул. Рамухан уважал и боялся своего командира. Уважал за силу, боялся из-за силы. Сам Рамухан имел сильную сторону в луче Земли, но его командир Абдулматин имел в основе своего могущества саму Смерть. И это впечатляло его, и ужасало одновременно.

И пусть Рамухан видел всего дважды, как его командир выпускал на свет своих «кукол», как он их называл, но это не помешало ему ужаснуться его силы и запомнить эти мгновения на всю оставшуюся жизнь.

— Конечно, господин. — Рамухан склонился в глубоком поклоне перед Ахмади.

— Ступай, Рамухан. Мне нужно подготовиться на непредвиденный случай. — Кивнул Ахмади, усаживаясь прямо на землю, скрестив ноги.

Рамухан сделал три шага назад и только после этого развернулся, побежав к своему месту в засаде.

Когда командир готовился к применению своих «кукол», рядом с ним лучше было не находиться. Если воля присутствующего не была крепка, сила Ахмади могла забрать саму его душу…

* * *

Мы остановились у выхода из ущелья. Весь десяток спокойно спешился и занял указанные Свиридовым позиции.

Только после этого капитан кивнул мне со словами:

— Можешь начинать.

Явышел в центр ущелья и начал свою работу. Конев был прав, когда говорил о том, что в Университете нам будут давать все основные арканы и печати, которые учат все. А Конев смог за год развить мой Контроль и вложить в меня правило «узловой» техники. Пусть она и считается сложнее всех остальных.

За год я смог натренировать построение всех фигур, печатей и рун арканов, которые нам давали в Университете исключительно волей из энергетических линий. И это давало свои плюсы. И, в первую очередь, это безумно экономило время. Вот и сейчас, никаких слов и жестов, лишь чистая воля. Вокруг меня разрослась печать аркана шириной около трех метров. Вместе с выпускаемым Жаром из Источника на песке под ногами проступал след печати.

Свиридов и Маханьков с уважением наблюдали за мной. «Узловая» техника являлась все-таки самой сложной в освоении и всегда осваивалась якобы после «фигурной» и «словесной» техник…

Печать аркана «Нитей Жизни» позволяла ощутить все токи Жизни в радиусе трех сотен метров. А также «Нити Жизни» давали возможность отследить влияние главного антагониста — энергии Смерти. Некротическая энергия просто выглядела черными нитями и каплями на фоне Жизни, а носители стихии Смерти словно черные дыры…

Нити Жизни начали расползаться по периметру, и мир вокруг меня наполнился красками Жизни… Вот крот, который роет себе проход от норы. Вот кузнечик, который скачет по паре кустов… А и вот россыпь черных точек некротической энергии, которая рассеяна вокруг. Некротическая энергия была «рассыпана» вокруг словно бисер. А Нити Жизни уходили все дальше изумрудными змеями… Когда волна изумрудных нитей закончила распространяться и формировала окружность, нити сплелись, образовывая сеть.

Мое внимание слишком сильно захватила некротическая энергия. И я не сразу обратил внимание на некоторые странные моменты.

Почти три десятка серьезных источников жизни и один сгусток энергии Смерти. И если на источники энергии Жизни я сначала не обратил внимания, то сгусток энергии Смерти просто приковал мое внимание.

Я начал двигаться к нему, постепенно выделяя нить, идущую именно в сторону сгустка некротической энергии. Но, сделав около сорока шагов, я замер на месте. Было что-то странное в этом сгустке некротической энергии. Я чувствовал еще и Тьму, и Землю в нем. И сам он словно пульсировал, будто был живым. И лишь тут до меня дошло…

— ЗАСАДААА! — Закричал я во всю глотку.

* * *

Абдулматин занял свое место в засадном построении. Русские прибыли строго к тому времени, которое назвал их «друг». Десяток егерей рассредоточился четко в походное охранение, кольцом охватывая одного человека, одетого в комплект полевой русской формы песочного цвета без всяких знаков различия. На нем не было ни шевронов, ни погон со званием, ни петлиц на воротнике. Но как только он начал плести свой аркан, афганец понял — это целитель. Даже на расстоянии двух сотен шагов он чувствовал тепло, такое родное и мягкое, словно это были руки матери, которой он никогда не знал. Оно будто обволакивало саму душу, нежно её касаясь и вселяя уверенность в собственных силах…

Но тут афганец очень сильно удивился и моментально напрягся — русский пошел в его сторону, словно почувствовал его на таком расстоянии! И только спустя пару секунд он понял — этот целитель по-настоящему силен, но при этом, ему очень сильно не достает опыта. Другой бы уже поднял тревогу, а этот просто идет прямо к нему в руки. Это был просто настоящий дар Судьбы! Такой шанс просто нельзя упускать! Никак нельзя!

Но на сороковом шаге русский остановился, всматриваясь в Абдулматина, словно его не скрывала специальная накидка, сливавшаяся с общим пейзажем на местности.

И тут афганец понял, что как только ты благодаришь госпожу Удачу за посланный тебе дар, как она тут же подбрасывает тебе испытание. Русский закричал:

— ЗАСАДАААА!!!

— Убить солдат! Офицеров ранить! ЦЕЛИТЕЛЬ МОЙ!!! — Заорал Абдулматин.

Он вскочил со своей лежки, хлопая ладонями друг об друга. Его бойцы начали отстреливать русских егерей, словно находились в тире. Шесть егерей погибли с первых выстрелов. Верный Рамухан сковал одного из офицеров своей Землей, заключив его в песчаный саркофаг. Один офицер, судя по виду — командир, моментально взлетел в воздух со своего коня и помчался к целителю на выручку, который уже начал разворачиваться к своим. Правильно, ведь, с его силами, этот десяток разобьет его тридцать бойцов. Он просто будет постоянно исцелять своих, а русские умели воевать, и умели это делать хорошо. Весь успех подобных акций Абдулматина всегда строился на внезапности и подготовке. И вот сейчас его подготовка дала свои плоды.

Хлопнув в ладоши, Абдулматин соединил две части магической печати аркана «Темного Воплощения» — самого мощного аркана, на который он был способен. Две половины этого аркана были вытатуированы на его ладонях, и в чернилах был добавлен порошок из благородного мифрила, смешанного с кварцевым порошком, напитанным его собственной Тьмой. По сути своей, эта татуировка была полноценным многоразовым артефактом, который был единым целым с телом афганца.

Перед его взором мгновенно возникла печать аркана, и из его тени на свет вышли сотканные из самой Тьмы его верные слуги. Они стояли под солнцем, словно были из плоти и крови, но их тела были созданы из самой Тьмы, их оружие было напитано Смертью. Благодаря «Темному Воплощению», своему объему УЕР и ступени Контроля он мог контролировать единовременно до пяти кукол. Пять Одаренных, которых он лично отправил на тот свет, и именно их души он мог захватить и заставить служить себе. Сейчас у него было четыре куклы, четыре Тени.

И он вызвал все разом. Лоб и спина моментально покрылись потом, нагрузка словно наковальня упала ему на плечи, колени афганца подогнулись, но он терпел. Целитель стоил всех этих усилий, главное — захватить его живым. А там можно отрубить руку или ногу — все равно, главное, чтобы он не мог воспользоваться своим Даром, а Абдулматин уже доставит его в Кабул и продаст на рынке рабов.

Все четыре Тени моментально оказались рядом с командиром патруля и целителем. Тот тоже был силен, но явно впервые встретился с таким противником. У двух Теней в руках возникли кривые клинки, напитанные Смертью. Две другие подсекли целителя, и одна ударила его кулаком из Тьмы по затылку. Одновременно с эти каждая Тень из первой пары вонзила свой клинок в офицера. Первый клинок вошел сбоку слева, пробив грудную клетку и выйдя с правой стороны, второй вошел со спины и вышел из живота.

И все это заняло лишь пару мгновений.

И вот десяток солдат перебит. Один офицер захвачен. Второй харкает черной густой кровью, пытается поднять руку — он просто ещё не осознал, что уже мертв, а целитель падает без сознания.

Абдулматин выдыхает и разводит руки в стороны. Печать аркана пропадает, и вместе с ней растворяются его Тени…

Он обводит взглядом своих людей — каждый из них дрожит. Даже верный и преданный Рамухан дрожит от страха. Страха перед силой своего командира. Что ж, это цена Силы…

— Рамухан. — Тихо говорит командир афганцев.

Но в этой тишине даже лошади застыли, чтобы не привлечь к себе внимание самого опасного здесь хищника — Абдулматина. И его голос слышат абсолютно все его бойцы.

— Да, господин. — Рамухан быстро оказывается возле своего командира.

— Доставай русского, давай побеседуем с ним. Освободи только голову… — Улыбка Абдулматина была очень страшной…

* * *

Я очнулся от криков.

Когда взгляд сфокусировался, я сразу понял — я в полной жопе. Нет. Не так. Я В ПОЛНОЙ ЖОПЕ. Я был связан по ногам, а руки привязали к деревянной жерди и раскинули в разные стороны, затылок был мокрым, и во рту стоял солоноватый привкус. Картинка в глазах плыла, и меня немного тошнило — все первоначальные признаки сотрясения мозга.

Кричал Иван Маханьков. Его тело было истерзано жуткими ожогами, правая кисть была отрублена, а культя перетянута его же ремнем, кисть валялась тут же.

Один из афганцев заметил, что я очнулся и что-то закричал на своем языке. Двое обернулись и быстро подошли ко мне.

— Сильный целитель. Но глупый. — Сказал один из них с сильным акцентом. В его речи «и» звучал как «ы», а «у» как «ю».

— Кто вы такие? — Спросил я, чувствуя, как тошнота только усиливается.

— Это уже не важно. Важно, что ты теперь у нас, целитель. — Усмехнулся один из них.

— Вас найдут. Император не прощает тех, кто убил его солдат. — Сказал я.

Один из афганцев присел на корточки, сжимая в правой руке крупный тесак со следами крови, и прошипел мне в лицо:

— А кто ему расскажет об этом?

Резкий взмах тесака, и боль затапливает мое сознание.

АААААААААААА! Как же больно! Я пытаюсь удержать сознание, но не могу. Сколько я был в отключке? Десять секунд, минуту, пять, десять? Не могу понять. Меня приводят в чувство пощечинами по лицу. Чувствую укол в бедро. Обезболивающее. Но мне всё также больно. МНЕ ОЧЕНЬ БОЛЬНО! Светлый Источник начинает безумно выбрасывать Жар по всем Лучам. Мгновение — И Темный Источник начинает повторять все вслед за Светлым. Я чувствую, как во всем моем теле начинается безумно смешиваться Жизнь и Смерть, Земля и Воздух, Вода и Тьма, тут же Тьма и Смерть смешиваются с Воздухом, а Жизнь переплетается с Землей, но хоровод Стихий внутри меня продолжается, и вся энергия диким танцем устремляется к ногам… Веки не слушаются, слишком тяжелые. На одной воле поднимаю их и вижу жуткую картину.

МНЕ! ОТРУБИЛИ! НОГУ! ВОТ ОНА! МНЕ! ОТРУБИЛИ! МОЮ! ИЗЛЕЧЕННУЮ! НОГУ! ОНА ЛЕЖИТ ТУТ ЖЕ! Я! СНОВА! СТАЛ! КАЛЕКОЙ!!!

Кровь стучит в висках, сердце бешено бьется. Источник пытается прирастить стопу обратно, дико ревет внутри, вливая прорву Жара в искалеченную ногу. А афганец с улыбкой затягивает шнур на ноге, для него теперь я вообще не опасен. Источник пошел в разнос!

А я безумными глазами начинаю смотреть на афганцев. А они уже забыли обо мне. Я теперь для них не опасен.

Тот, что источал некротическую энергию, подходил к телу Свиридова. Он соединяет ладони перед собой, словно начинает молиться, перед ним вспыхивает печать Аркана, напитанного Тьмой и Смертью. «Странная молитва, — Проскальзывает в голове, но мозг продолжает фиксировать весь аркан: количество фигур, точки входа энергии, точки энергетической фокусировки, руны, включенные, в круги, точки прямого воздействия на объект аркана, — и построение не особо сложное.»

«Занятный малый. — Все уходит на задний план при звуке этого голоса в моей голове. Чужой голос был хриплым, холодным и властным и звучал очень глухо. Первый голос, который я услышал в этом мире. Холод сковал меня, все вокруг замедлилось. Руны на печати аркана неестественно медленно начали напитываться некротической энергией на руках афганца, а я все слушал этот голос, — хапнул пылинку могущества и решил, что уже сможет подчинить себе весь мир со временем. „Темное воплощение“ — не самое лучшее мое творение, но оно сослужило нам отличную службу, когда мир был молод, и мы с братом сражались с демонами и тварями Иномирья. Возможность вернуть верных и умелых бойцов, которые не бояться смерти, вновь в строй. Жаль, что они лишь Часть от Целого, лишь Тень той Души, что пала. И пала от твоей собственной руки. Грубо говоря, „Темное Воплощение“ позволяет подчинить Тень Души Одаренного своей воле, принять его на службу. По этому мне пришлось самолично добивать своих раненных, которым уже невозможно было помочь, чтобы вернуть их в строй… Жестокий выбор, но мы выбрали Мир, сотворенный Родом… И сейчас этот червь заберет Тень Души твоего Знакомца…»

Голос Чернобога был властен и холоден. И этот холод пробуждал во мне такую безумную ярость…

«Эта… тварь… заберет… часть… души… Он… уже… забрал… жизнь… его… Забрал их жизни… Забрал часть меня… Он хочет и мою душу забрать⁈ ЗАБРАТЬ⁈ ЗАБРАТЬ⁈ ЗАБРАТЬ⁈»

В голове что-то щелкнуло. Мир наполнился Тьмой, Смертью и Ветром.

Не прощу, не прощу. НЕ ПРОЩУ!!!

К Тьме, Смерти и Ветру примешались Земля, Вода и Жизнь.

«Древним Зверем меня называют, Крылья Свои пожирая сам я себя Укрощаю…» — В голове в унисон зазвучали голоса Белобога и Чернобога.

Тогда я заберу у него ВСЁ. Я. ЗАБЕРУ. У НЕГО. ВСЁ!!!

В груди взорвалась сверхновая. Афганцев откинуло в стороны. Ветер окружил весь перевал. Ветер смешался с Тьмой, Земля смешалась с Водой, Смерть смешалась с Жизнью…

И вот уже черный могильный ветер, обжигающий холодом, окружил перевал, Земля вернула ногу к телу, Жизнь моментально прирастила стопу обратно. Жизнь волной прокатилась от меня к Маханькову и исцелила его полностью, окутав в купол целительной энергии, и погрузила в лечебный сон…

Ветер донес голоса афганцев. С простых солдат Черный Ветер просто сорвал мясо с костей. Слабых Одаренных Ветер разорвал на куски. Весь выход из ущелья был залит кровью, везде валялись куски плоти и ошметки внутренних органов. Из противников остались только двое в строю. Командир и его заместитель.

Я почувствовал изменения в собственном теле. Волосы стали длиннее, вместо ногтей появились антрацитовые черные когти, клыки стали длиннее. Кожа на руках приобрела серый оттенок.

На границе бушующего ветра я увидел двух жеребцов. Первый — белее снега на вершинах гор в солнечный полдень, с такой же белоснежной гривой и золотистыми глазами, второй — словно сама тьма, с антрацитовыми черными глазами и такого цвета гривой. Они стояли и смотрели на меня.

— Я заберу у вас ВСЁ! — Прорычал я, раскинув руки в стороны, и вся сила, что бушевала внутри меня, рванулась в сторону двух афганцев.

* * *

Абдулматин Ахмади вырос в одном из приютов Кабула. Он не знал своих родителей, но с детства прославился своей физической силой. За счет чего и получил свое имя, и с гордостью носил его. Никто и не удивился тому, что в нем обнаружили магический талант. Директор приюта тогда был очень горд им, и правильно, ведь он получил солидную премию за годы проведенной работы с воспитанником. А молодого Абдулматина тогда забрали в армейский корпус. Он прошел всю жестокую подготовку в одной из боевых школ, отслужил свои двадцать лет, которые должен был своей стране и королю, и с честью ушел в отставку в младшем офицерском чине. А жестокость, с которой он сражался и пытал своих врагов — ну, у кого её нет, из тех, кто двадцать лет своей жизни провел в постоянных сражениях не на жизнь, а на смерть?..

Дар с тремя началами «тьма — смерть — земля» и развитый Контроль до ступени Мастера позволили быстро найти себе место младшего командира в гвардии благородного рода Нафизулах, что располагался недалеко от его последнего места службы. И пусть род Нафизулах занимался в основном производством наркотиков и их импортом в другие страны, сам Абдулматин не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу — наркотики ведь не оседали в его стране, а что происходит за этими прекрасными горами, ему было абсолютно плевать. Он и сам водил караваны на «ту» сторону — на земли Российской Империи. И убивал русских солдат пограничной службы, которые пытались встать у него на пути, или сталкивались с ним по чистой случайности.

И в этот раз ничего не предвещало проблем. Наследник рода Нафизулах отдал приказ сопроводить очередной караван к границам Российской Империи, маршрут был привычным и уже давно известен. И они ждали нападения, были готовы к нему. Абдулматин отдал приказ уничтожить конный патруль русских, по возможности захватив офицеров и мальчишку — Лекаря живыми. Но кто же мог знать, что этот мальчишка окажется так силен! Невозможно! Темный и Светлый Источник в одном теле. Нарушение первого абсолютного Закона для всех Одаренных — В одном теле не могут сосуществовать два Источника…

Черный ветер бушевал на перевале. Порывы его срывали плоть с костей солдат Абдулматина и караванщиков, ослы и мулы жалобно выли, превращаясь в скелеты… Лишь он и его заместитель Рамухан продолжали стоять, укрытые щитами. Крики, визги и вой человеческих и животных глоток смешались в этом черном ветре, который кружил вокруг них и рвал щиты на куски.

— Господин, я уже на пределе! Моих сил уже не хватит на сражение! Но вы должны победить! Я смогу ранить его, а вы должны будете его добить и доложить роду Нафизулах о том, что здесь произошло!

Рамухан выдернул из-под куртки медальон с красным как кровь камнем и ударил им по куполу щита. Камень треснул, и вырвавшаяся кровавая дымка окутала Рамухана. Из этой дымки на свет уже вышла тварь, душа которой слилась с эсенцией нескольких десятков душ, которые использовали для создания подобных амулетов в восточной традиции темных Одаренных. Сила. Именно силу в чистом виде давал подобный амулет, но платой была сама жизнь Одаренного. Источник его сгорал от собственного Жара, который начинал разрывать Источник. Поэтому их и прозвали " Последним шагом"…

Тварь, которой стал Рамухан, уже потеряла свой разум и бросилась в безумную атаку на врага. А враг не двигался. Лишь ветер раскрыл его навстречу твари, которую было бы уместнее называть демоном, если бы они могли стать реальными в этом мире.

Абдулматин отметил, что парень изменился внешне после той вспышки света. Волосы его побелели и стали длиннее, словно снег на вершинах гор, черты лица заострились, кожа стала серого оттенка, а глаза затопила тьма. Ногти на пальцах превратились в звериные когти с антрацитовым черным оттенком.

— Как же так? Я же сам видел, как он лечил русских. Он же Целитель! Как внутри него может быть Тьма⁈ — Сам себя спросил Абдулматин, всем своим нутром чувствую квинтэссенцию такой родной стихии на кончиках когтей парня.

А русский лишь поднял глаза от тел своих павших товарищей на Рамухана, который ревел, рвал когтями землю, пытаясь приблизиться к нему, но не мог из-за таранных ударов воздушной стихии.

— МЕРЗОСТЬ. — Голос парня словно кружил вокруг афганца, он слышал его отовсюду. — ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКИМ!

Воздушный таран ударил Рамухана сверху, прижимая его к земле. Из его рта выстрели фонтан густой темной крови, от которой земля зашипела, словно от кислоты.

Парень медленно приблизился к Рамухану. Каждый его шаг сопровождал новый воздушный удар по твари, продолжая вминать её в землю.

— ТЫ НЕ РОЖДЕН НА ЭТОМ СВЕТЕ, А ЗНАЧИТ И ПРАВА НА ЖИЗНЬ ПОД СОЛНЦЕМ У ТЕБЯ НЕТ! — Русский приблизился к Рамухану в плотную и положил одну руку ему на голову.

Тварь моментально взвыла от боли, перестав рычать от ярости. Тело Рамухана начала сводить судорога, ломая его кости и выворачивая их из суставов. Последней стала грудная клетка — ребра под давлением мышц проломили её, разрывая легкие и сердце, и вышли с другой стороны. И Рамухан замолчал.

Абдулматин смотрел на это и не мог ничего сказать. Так сражались на его памяти лишь те, кто обрел Контроль уровня Стихия. Чистое воздействие Силой. Целитель настолько тонко и умело манипулировал телом Рамухана, что за минуту превратил его в отбивную.

И тут русский повернулся к нему. По телу Абдулматина побежал холодный пот. Он уже знал — он не сможет сражаться, он даже не сможет сбежать и выжить. От этого чудовища, внешне лишь похожего на человека, ему не сбежать.

— ТЕПЕРЬ ТЫ. ВЛАСТЬЮ, ДАННОЙ МНЕ ЕГО ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ, Я, ДВОРЯНИН РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, ВОЛКОВ МАТВЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, ПРИГОВАРИВАЮ ТЕБЯ К КАЗНИ. ПРИГОВОР Я ПРИВЕДУ В ИСПОЛНЕНИЕ НЕМЕДЛЕННО. МОЛИСЬ, ЕСЛИ УСПЕЕШЬ. — Русский поднял руку, и ветер моментально свернулся в черные веретена вокруг Абдулматина.

— Как⁈ Как можно уплотнить так ветер⁈ — Успел подумать Абдулматин.

Но сделать афганец уже ничего не смог. Из-под его ног вырвался песчаный кол и пробил его тело насквозь, выходя из левой ключицы. Абдулматин харкнул кровью себе под ноги. Щит рассыпался каменной крошкой, а афганец поднял глаза.

Он видел перед собой чудовище в человеческом облике. Не мог человек обладать подобной силой.

Все четыре веретена — копья, сотканные из черного ветра одновременно сорвались в сторону Абдулматина. Три пробили тело, а четвертое побило голову — каждое веретено пошло на вылет и моментально развеялось. Ветра больше не было. Над перевалом повис мертвый штиль.

Лишь Матвей стоял в полный рост посреди мертвых тел своего десятка и тридцати тел афганцев, которые вели караван с наркотиками.

— Штиль… Ветер молчит… — Нервное напряжение вылилось в строки такой знакомой песни.

Он медленно приблизился к телу командира афганцев. Тело было изуродовано. Но какой смысл был ему до тела, когда его интересовала душа этого Одаренного…

— Как там делал тогда этот афганец?.. — Задумался Матвей, вспоминая действия Абдулматина, когда афганец провел аркан «Темного Воплощения», — Прости, деда, видимо, я все-таки должен буду использовать и темный Источник, если хочу, чтобы род Волковых смог процветать и расти.

На руках Матвея вспыхнули силовые печати аркана Абдулматина. Волков свел руки вместе, словно начал читать молитву.

— Отдай мне Тень своей души, враг мой, и служи мне до смерти моего рода, либо до того, когда я дарую свободу твоей душе! — Аркан, напитанный Тьмой и Смертью, сорвался с рук Матвея и туманом обхватил тело афганца.

Афганец затрясся в судорогах, словно он был еще жив. Из груди его вырвалась рука, сотканная из черного тумана. Словно выбираясь из ямы, появилась Тень, в чертах лица которой прослеживалось нечто общее с погибшим афганцем. Тень молча приклонила колено и склонила голову.

В голове Матвея раздалось одно единственное слово: «Господин.»

— Спрячься в моей тени, я позову тебя, когда ты будешь нужен.

Тень встала с колен, вновь поклонилась и нырнула облаком черного тумана в тень Волкова.

И снова на перевал ворвался ветер. Перед Матвеем в одно мгновение возникли два жеребца, которые до этого стояли на границе бушующего черного ветра, первый — белее снега на вершинах гор в солнечный полдень, с такой же белоснежной гривой и золотистыми глазами, второй — словно сама тьма, с антрацитовыми черными глазами и такого цвета гривой.

— МЫ, ПЕРВОРОДНЫЕ БРАТЬЯ, ЕСТЬ СУТЬ ТЬМЫ И СВЕТА, БЕЛОБОГ И ЧЕРНОБОГ, ПРИЗНАЕМ ТЕБЯ, РЫКАРЬ, ЖИВИ И СВОИМИ ДЕЯНИЯМИ, ПРОСЛАВЛЯЙ ИМЕНА НАШИ! — Одновременно оба тотема богов говорили, а Матвея скрутило в безумной вспышке боли, которая пронзила его тело.

Оба жеребца пропали, а Матвей все лежал на холодных камнях в рассветных сумерках и пытался отдышаться…