Родословные [СИ]

ГЛАВА 10

Гавриил расположился по правую руку от Мстислава, на пассажирском сидении, обитым приятным на ощупь матово черным материалом. Он рассчитывал, что они вновь воспользуются кораблем – ИССИ и отправятся на встречу с Хранителями по воздуху, но все сложилось иначе. Мстислав, Вера и Надежда сквозь ночную мглу уверенно вели три машины по узкой и удивительно ровной, как водная гладь, дороге, с обеих сторон заботливо окруженной лесополосой; три черных Мерседеса G-класса, во всяком случае, внешне, машины выглядели именно как эта модель внедорожника – Гавриил не мог спутать, поскольку неплохо разбирался в машинах, в особенности хорошо в тех, обладателем которых никогда не станет. Впрочем, это не особо его заботило.

Изнутри машины лишь немного походили на обыкновенные. В действительности, конструкция салона автомобиля казалась ничем не примечательной только на первый взгляд, а вот приглядевшись можно было заметить, что панель приборов не отображала совершенно ничего. Лишенная всяческих кнопок, лампочек, указателей и прочих, присущих остальным машинам атрибутов, она была полностью затянута матово черным полотном, лишь рулевое колесо имело некоторое количество кнопок, назначение которых до некоторого времени оставалось для Гавриила тайной. Он вновь отметил и простоту дизайна салона, который, как и все остальное у Бессмертных, оказался выдержан в мрачных тонах, был совершенно прост, лаконичен и точен. Ничего лишнего, простые геометрические формы одновременно не привлекали внимания и не отвлекали мыслей, позволяли целиком и полностью погружаться в раздумья. Так же, машины, как видимо и все остальная техника, были тесно связаны с ИССИ; она даже могла получать полный контроль и управлять ими, если того требовала ситуация. Гавриил узнал о присутствии ИССИ, поскольку некоторую часть пути она рассказывала ему о том, как им удалось покинуть столицу, ни разу не остановившись и, миновав все пробки. Мстислав упоминал о том, что ИССИ лишена чувств, но может анализировать, адаптироваться и иногда даже имитировать их, вот только сейчас Гавриил был абсолютно уверен в одном: в синтезированном голосе ИССИ явно проскальзывали нотки восхищения и гордости за саму себя.

К своему удивлению Гавриил узнал, что она может совершенно беспрепятственно проникать в любую существующую сеть и систему, насколько бы защищенной та не являлась, поскольку в основу каждой из них лег ее сильно упрощенный код. В то время как засечь ее присутствие было абсолютно не возможным и, если бы кому-то удалось обнаружить ее, даже случайно, то взломать или отследить – никогда. Тут в силу вступал алгоритм работы ИССИ, нециклично закодированный непроизносимым числом бит со ста двадцатью нулями и все это без учета того, что она в любой момент могла усложнять или видоизменять этот алгоритм так, как ей вздумается. Из этого Гавриил понял ровно то, что ИССИ была неприступной крепостью для сетевых атак, а где могла находиться ее физическая оболочка он и представить не мог. Именно возможность безнаказанно проникать в любую сеть позволяла ей при необходимости "расчищать" путь: ИССИ загружала автомобилями одни дороги и трассы, при этом разгружая другие. Не оставляя после себя никаких следов, она регулировала и координировала работу светофоров таким образом, что те позволяли Бессмертным добираться до нужных мест не совершая остановок, оставаясь при этом незамеченными среди прочих, самых обыкновенных машин.

ИССИ продолжала уводить их все дальше от города. Гавриил понимал это по стремительно меняющемуся окружению: ночная столица провожала их яркими огнями, светом всевозможных неоновых реклам, гудящими звуками, но уже очень скоро, огни быстро поугасли, неоновые рекламы сменились склонившимися над дорогой тускло светящими ночными фонарями, а палитра звуков растворилась в осевшем тумане меж бесчисленных деревьев. Со временем и фонари канули в беспросветной ночной бездне. Мстислав, Вера и Надежа, не включая фар, продолжали нестись по узкой дороге, в кромешной темноте, видели в которой так же ясно, как при свете дня.

Мстислав, управляя первой из трех машин, был весьма сосредоточен на дороге, или же скрывал этой самой сосредоточенностью озабоченность мыслями о возможном предательстве. Вера и Надежда находясь во второй и третьей машинах и без того были немногословными, а сейчас, будучи в разных машинах совершенно пропали из эфира, видимо общаясь на своем, ментальном уровне. На протяжении всего пути, никто не обмолвился и словом за исключением, разумеется, Гавриила, неустанно терроризовавшего Мстислава и ИССИ своими вопросами. Впрочем, они довольно охотно ему отвечали, в особенности Мстислав при всей его едва скрываемой озадаченности.

– Почему нельзя было просто полететь? – в искреннем негодовании интересовался Гавриил; в его голове никак не мог разродиться ответ на вопрос, почему обладая столь развитыми технологиями нельзя было взять и воспользоваться их невидимым высокотехнологичным кораблем и оказаться в нужном месте за считанные минуты. – Почему именно на машинах?

Мстислав отвечал тоном наставника, терпеливого, мудрого и непоколебимого.

– Тебе тридцать, ведь так?

– Тридцать три, – поправил Гавриил, не совсем понимая сути вопроса.

Мстислав прищурил глаза и на секунду образ наставника сменился образом хитрющего афериста: – За все тридцать три года своей жизни, Гавриил, скажи, ты хоть на секунду мог представить о существовании всего того, что сейчас окружает тебя? – дальнейших объяснений не потребовалось. Гавриил прекрасно понял, к чему клонил Мстислав. Их скрытность обусловлена множеством факторов, и она же, в свою очередь, давала им полную свободу действий. Гавриила искренне поразила дисциплина Бессмертных. Они всячески избегали контактов с людьми и старались оставаться если не незамеченными, то, как минимум неприметными. Они осторожничали постоянно, даже имея на руках козырь – ИССИ, способную без труда проникать в любое цифровое устройство и бесследно удалять из него все зафиксированные следы существования как Бессмертных, так и себя самой.

По выражению лица Гавриила Мстислав без труда понял, что тот уловил ответ. Гавриил еще не успел свыкнуться со своей улучшающейся мимикой, не научился контролировать ее, потому каждый его мыслительный процесс, каким бы глубоким или поверхностным он не был, почти полностью отражался на его лице мимическими морщинами и разнообразными эмоциональными гримасами, отчетливо выражавшими его внутреннее состояние.

Мстислав плавно утопил педаль акселератора и Мерседес, захлебываясь бесчисленными звуками приглушенных хлопков, слегка приспустившись, понесся вперед с почти сверхъестественной скоростью. Вера и Надежда и не думали отставать.

Гавриил, по какой-то неизвестной причине, все-таки надеялся на полет, по-ребячески верил в то, что путешествие непременно должно продолжиться по воздуху, но машины все же не взлетели, просто продолжили мчаться сквозь тьму, навстречу Хранителям. На протяжении всего пути он задумывался, гадал – не стал спрашивать – какими будут остальные пять Хранителей. Расчетливыми и хладнокровными как Виктор? Беспечными и поверхностными как Катерина? А может сдержанными и исполнительными как Мстислав на пару с Верой и Надеждой? Но больше всего его интересовало то, каким будет Сусаноо и окажется ли он его создателем? Каким образом он почувствует это, глядя ему в глаза и почувствует ли вообще? Неужели ему придется биться с ним насмерть и, убив, заслужить право на жизнь? Возможно, именно благодаря Сусаноо жизнь Гавриила кардинально изменилась, вывернулась наизнанку, предстала в совершенно иных, намного более радужных тонах. Разве за это нужно наказывать? Убивать? Гавриил был бесконечно благодарен тому, кого никогда не видел за полученную возможность. Ему думалось, что продолжать гадать можно бесконечно долго и все равно можно не получить однозначного ответа.

Добравшись до места, машины, будто вырвавшись из мертвых объятий темной ночи на пространство взлетной полосы, залитое холодным лунным светом, неспешно, одна за другой остановились у небольшого, явно обладающего отличными аэродинамическими характеристиками белого Джета – частного самолета, лишенного иллюминаторов, благодаря чему он больше походил на крылатую ракету. Мстислав по неизвестной Гавриилу причине называл самолет Джет Сетом.

Джет цаплей стоял в метре над землей на трех изящных металлических прутьях. Освещаемый серебряным светом луны он поблескивал в ночи и казался белоснежным. Каким образом он совершал посадку и взлет Гавриил не представлял, но допускал, что любой из предполагаемых им вариантов может оказаться неверным.

Дверь машины открылась неохотно и медленно, только сейчас, покинув транспорт и мельком оглядев местность, Гавриил догадался о месте встречи. Во многом оно напоминало миниатюрный или скорее частный, давно заброшенный аэропорт, расположенный в неизвестном никому месте, полностью скрытом от посторонних глаз непроходимой чащей леса. Взлетная полоса по ширине оказалась едва ли не такой же узкой, как дорога, которой они добирались, а протяженностью не превышала и сотни метров. Благодаря своему, теперь уже окончательно восстановившемуся зрению, в кромешной тьме, абсолютно лишенной малейших звуков природы, Гавриил отчетливо видел бесконечное множество деревьев, забегающих за горизонт так далеко, что казалось, будто им нет конца, но как следует, приглядевшись, он увидел то, как деревья, уже совсем далеко, растворялись в ночной мгле. Продолжая любоваться ночным пейзажем и кронами деревьев, напомнивших ему бесчисленное множество острых пик, он совершенно упустил из виду Мстислава и то, как он со своими верными спутницами насторожился одним, весьма странным обстоятельством: Джет Сет, единственной целью которого служила доставка всех Хранителей к месту встречи, прибыл несколько раньше назначенного. Насколько раньше самолет прибыл и как долго находился здесь до их приезда совершенно не ясно. Эта неясность, очевидно, поразила и прибывших: Вера и Надежда уже подозрительно осматривались, в то время как Мстислав ловко достал из рукава своего фиктримаго, точно шулер карту, небольшую стальную сферу, ту самую или еще одну, но точно такую же, что витала над ним тогда, в заброшенном здании, где находилась капсула Предка. Подняв ее на уровень груди, он медленно отвел руку и сфера, вопреки ожиданиям Гавриила, не упала на землю, а зависла в воздухе.

– ИССИ? – обратился к парящей в воздухе сфере Мстислав, – Разве Хранители уже должны были прибыть?

– Нет, капитан, – незамедлительно последовал ответ – они прибудут через десять минут.

Мстислав нахмурил брови, и лицо его выдало жутчайшее замешательство. Кажется, впервые за долгое время что-то пошло иначе, не так, как было запланировано и на секунду, прежде источавший неимоверную уверенность Мстислав показался совершенно растерянным.

– Что-то не так? – из той же сферы, не скрывая удивления, невиданно четко прозвучал голос Виктора, будто бы он стоял рядом с ними, просто оставаясь невидимым.

После заданного Виктором вопроса Мстислав аккуратно указательным пальцем дотронулся до сферы и та, будто бы возбудившись от касания, взмыла чуть выше его головы. Вера и Надежда, не теряя бдительности, в туже секунду встали по обе стороны от Мстислава, приняв уже знакомое Гавриилу боевое положение их смертоносного, готового отразить любую атаку треугольника, однако сейчас, они были полностью лишены оружия и брони. Правда, было совершенно очевидно, встреть они серафимов или любое другое сопротивление вновь, перебьют их даже голыми руками и, вполне вероятно, с закрытыми глазами. На этот раз Гавриил не растерялся: ловко собрав пряди сальных волос в хвост, приготовился, правда, сам пока не ведал к чему именно.

Вера резко обернулась, следом за ней обернулась и Надежда; в полной темноте их глаза, по-кошачьи, яростно горели зелеными огнями. Они поочередно кивнули Гавриилу, и он быстро смекнул, что отставать от группы категорически не следует.

Очевидно, что-то пошло не так.

Они медленно и осторожно направились к одиноко стоявшему Джет Сету, с уже давно остановленными, но еще не успевшими остыть двигателями; даже с расстояния в десять метров Гавриил, как и все остальные, ощущал их тепло.

Сфера же, витавшая над Мстиславом, теперь описывала местность, лихорадочно металась из стороны в сторону. Как выяснилось, она являлась неким подобием всевидящего ока и благодаря ей Виктор, находясь в своих покоях, мог в мельчайших деталях наблюдать за происходящим. Гавриил ошибочно принял сферу за высокотехнологичную видеокамеру, в то время как сфера работала по принципу сканера: считывая каждый миллиметр окружения, она передавала данные на огромные расстояния, при этом проецировала все в желаемых масштабах и мельчайших подробностях прямиком в специальный приемник, расположенный в комнате Виктора. Гавриил понял, почему покои Виктора были настолько просторны и выполнены в темных тонах, видимо, для более четкого отображения картинки. Вопреки всему догадка оказалась недостаточно верной, поскольку позже при личной встрече Виктор признался Гавриилу в том, что давно привык к темному цвету: он расслаблял, способствовал размышлениям, не отвлекал и попросту ему нравился. Он говорил так: если глаза не видят границ, то и мозг начинает мыслить безгранично.

Подойдя к Джет Сету почти вплотную Мстислав жестом руки остановил позади идущих, а после, остановился сам и, наклонив голову, почти прислонившись к самолету ухом, пытался вслушаться – мертвая тишина.

После немного затянувшейся паузы Мстислав, как бы подготавливая, окинул всех быстрым взглядом. Убедившись в готовности своей команды он, рукою вцепившись в наглухо закрытую дверь самолета, вырвал ее без малейших усилий, а уже спустя секунды сам Мстислав, Вера, Надежда и замыкающий их Гавриил находились в плохо освещенном салоне самолета. Сфера появилась только после того, как убедилась в отсутствии опасности.

Едва успел Мстислав переступить порог пассажирского салона, как свет зажегся, точно после окончания представления и, перед глазами их предстала ужасающая картина. Ужасающая настолько, что даже бесстрашная Надежда, потрясенная зрелищем, уткнулась лицом в грудь Гавриила, пытаясь спрятать глаза куда угодно, лишь бы не видеть окружающего ее кошмара. Ужас этот передался и Гавриилу, да так, что тело его стало ему совершенно неподвластным; он буквально застыл на месте, ему даже не удалось успокаивающе обнять Надежду, черные глаза которой увлажнились и, казалось, вот-вот зальются слезами. Веру, как и Гавриила на какое-то время парализовало увиденное. Ни одно лицо не способно было передать столько печали, горечи и грусти одновременно, сколько сейчас передавало измученное горем лицо Веры. Только Мстислав, не теряя над собой контроля, аккуратно ступал в места, не залитые черной, точно смола, кровью. Очевидно, подобное самообладание стоило ему немалых усилий. Он бродил меж убитыми и растерзанными телами, мучительно осматривая их.

– Виктор, Виктор, – сдавленным голосом взывал Мстислав, продолжая осматривать салон. Сфера молниеносно, почти беззвучно проникла внутрь и в мгновение ока полностью считала окружение салона самолета, точь в точь походившее на то, что обычно происходит внутри приостановившей свою работу мясорубки. Целиком выполненный в ослепительно белых, подчеркнуто дорогих тонах салон, играючи переливался черными кляксами и брызгами. Просторные кресла, расположенные вдоль салона, наполняли безжизненные и истерзанные многочисленными уродливыми порезами и глубокими укусами тела, очевидно совсем недавно принадлежащие Хранителям. Белоснежная обивка самолета была покрыта черными брызгами их крови, кое-где они размазывались по стенкам салона и заканчивались глубокими выщербленами, искорежившими металл. Гавриил уже видел похожее – в клетке, в которой был заперт относительно недавно. Мстислав, как и Вера, и Надежда наверняка догадались об этом намного раньше него, они знали о существе, способном сотворить такое, но не решались, отказывались произносить свои мысли вслух – не верили.

Очевидно, Хранители пытались сопротивляться, сражались, но к несчастью их участь была предопределена. Смертью. Гавриил никогда бы не разобрался в том кому конкретно принадлежали тела, поскольку головы, как и другие части тел были оторваны и беспорядочно разбросаны по салону. Более того, очевидным был и способ отделения голов: их не отрубали, как могло показаться на первый взгляд, а зверски вырывали прямо из тела. Словно свирепый и беспощадный ураган пронесся по салону самолета, калеча все вокруг.

Мстислав останавливался у каждого из четырех изувеченных тел и с горечью прикладывал к каждому из них свою руку, будто прикосновение окончательно убеждало его в реальности увиденного – Хранители мертвы. Даже Гавриил уловил отсутствие цели в этих убийствах. То было убийством ради убийства с неоправданной жестокостью. Вера тем временем, пытаясь сдержать подступающие слезы, разбитая смертью Хранителей, ходила меж их растерзанных тел опустошенная, замкнутая в себе.

Скорбящую тишину, тяжело повисшую в воздухе, прервал доносящийся из сферы неистовый, почти звериный, насквозь пропитанный безудержной яростью крик. Виктор, но уже не тот сдержанный и размеренный, каким его знал Гавриил, а какой-то совершенно иной, дикий Виктор орал так сильно, что даже сфера дребезжала от этого крика. Отчаянный вопль разбавился звуком трескающегося дерева, после которого крик Виктора сменился пронзающим ревом. Никто не мог утверждать наверняка но, кажется, все негласно сошлись во мнении о том, что красивейший предмет интерьера в обители Виктора – стол был вдребезги разбит. Предположительно о стену. Ничего удивительного в таком поведении Виктора не было, более того, оно вполне оправдано, поскольку сейчас Хранители – самые близкие из его окружения были зверски убиты и разорваны точно тряпичные куклы, а планы, выстраиваемые им на протяжении многих тысячелетий, рушились карточным домиком.

Отчасти Гавриилу, Мстиславу, Вере и Надежде несказанно повезло пребывать за сотни километров от Виктора, ведь совершенно неясно как он мог себя повести, будучи в порыве ярости и находясь рядом с ними. Также, одновременно, всем было лишь немного жаль великана Клима. Ему-то и не посчастливилось оказаться в эпицентре гнева Виктора, однако как позже стало ясно, Клим недвижимой статуей безмолвно наблюдал за разъяренным Виктором, пытавшимся в отчаянных попытках обуздать вспышку своей ярости; он ураганом метался из стороны в сторону точно в клетке. Клим стал свидетелем и того, как Виктор, выпуская пар, захлебываясь собственной злобой, несколько раз ногой вбил в пол останки вдребезги разбитого о стену искусно выполненного стола, следом за которым пострадало и глубокое то и дело, скрипящее своей кожей царственное кресло.

– Как это возможно? – Гавриил задал вопрос, ответ на который уже знал, но все же надеялся, что он окажется неверным, – Кто способен на такое зверство?

– Что, – бросил Мстислав, точно вынося кому-то приговор, с опаской продолжая разглядывать изувеченные тела. – Что способно на такое. Зверь.

Он тоже знал ответ, но противился озвучивать его, не верил. Ведь даже если допустить, что одной единственной особи каким-то чудом удалось уцелеть и выжить, то она никак не могла вырасти в мире, полностью контролируемом Бессмертными. Такого зверя не возможно не заметить, да скрываться совершенно не в их природе.

Вера и Надежда одернулись, точно проснулись от жуткого кошмара и наверняка поняли, о каком именно звере говорил Мстислав.

– Тебя ведь держали на нижних уровнях Библиотеки, Гавриил, в клетке? – почему-то поинтересовался Мстислав и, не думая дожидаться ответа продолжил: – Ты никак не мог не заметить их. Эти следы, глубокие царапины на стенах, Гавриил. Их оставили те самые твари, что в силах сотворить такое, – тут Мстислав, охваченный глубочайшей печалью, вновь оглядел безжизненные тела Хранителей и, скривившись лицом, назвал тварь во всеуслышание: – смилодоны.

– Невозможно! – тут же возразила Вера, разрезав рукой воздух, будто силой пыталась отогнать мысли об их существовании.

– Мы давно истребили их вид! – подхватила Надежда, говоря так, будто сама пыталась поверить собственным словам.

Мстислав, вдруг повернулся к Гавриилу, и некоторое время разглядывал его так, словно чего-то опасался.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил он, не сводя с Гавриила тревожного взгляда. – Необъяснимую бодрость, внезапный прилив сил?

Но Гавриил не чувствовал ровным счетом ничего и в подтверждении этого лишь отрицательно покачал головой.

Вновь обратив свой взор на изуродованные тела, Мстислав озадаченно свел брови. Глубокое непонимание охватило черты его лица, но даже из неведенья этого ему удалось извлечь полезную информацию: никто из Хранителей был не причастен к созданию Гавриила, иначе, в случае их смерти он бы почувствовал это; его неизбежно бы выдали силы, унаследованные и перешедшие ему после смерти создателя. И едва Мстислав успел принять свою версию за чистую монету, как вдруг, монета эта тут же обесценилась.

– Виктор! – решительно выпалил Мстислав, заметив некоторую странность в разорванных телах. – Тут четыре тела, – еще раз быстро пересчитав их глазами, Мстислав подтвердил, – Все верно, именно четыре.

Прищурившись, Мстислав быстро, почти моментально определил не только убитых Хранителей, чья смерть оказалась весьма страшной, но и Хранителя, по неизвестным причинам отсутствующего, а может и чудом спасшегося.

– Сусаноо, – едва шевеля губами и беззвучно, промолвил Мстислав, – Сусаноо, среди погибших нет, – уже совершенно точно установил Мстислав. Хранителя Сусаноо не постигла участь остальных. Он не сгинул. Его не забили как скот на бойне. Он жив.

Теперь, зная это, Виктор был спокоен. И спокойствие его заключалось отнюдь не в новости о спасении Сусаноо, оно заключалось в осознании того, что виновный жив, а значит наказание, уготовленное Виктором, непременно свершится. Виктор не просто так винил Сусаноо. Он прекрасно понимал – Сусаноо не спасся, его попросту не было на борту самолета, ведь в противном случае Мстислав бы непременно нашел его меж тел остальных Хранителей, или хотя бы нашел его останки. По мнению Виктора, отсутствие Сусаноо на борту свидетельствовало о двух вещах, а именно: Сусаноо знал о готовящейся западне, или же сам являлся ее инициатором. Виктор тут же отнес его действия к измене, и готов был приговорить его к смерти. Второе: Сусаноо в очередной раз ослушался прямого приказа Верховного Хранителя и, не предоставив объяснения своим действиям, так и не явился для запечатывания Предков. Это непослушание и полное игнорирование обязательств перед своей расой выводило Виктора из себя еще сильнее. Он презирал подобное даже пуще измены и потому, по понятным причинам, наказанием подобного деяния также служила смертная казнь. Следом, возможно незаслуженно, но вполне логично, Виктор обвинил Сусаноо и в создании Бессмертного из человеческого существа – Гавриила, а также похищении капсулы Предка. Повинным в этом Сусаноо вполне мог и не быть, однако этот ход по расчету Виктора мог ослабить бдительность настоящего виновника, если таковой существовал и виновник этот, расслабившись, непременно допустит ошибку и выдаст себя. Как бы то ни было, что-то необъяснимое, возможно чутье, а может интуиция, или острый ум подсказывали Виктору – изменником и виновником во всем непременно должен быть Сусаноо, во всяком случае, все крайне удачно на него указывало. Лишь на мотивы его действий Виктор не мог указать однозначно.

– Возвращайтесь, – из стальной сферы донесся теперь уже совершенно спокойный и лишенный всякого раздражения голос Виктора. – Мстислав, – спустя секунду добавил голос, – уничтожьте Джет Сет.

Мстислав вновь дотронулся до сферы, на этот раз двумя быстрыми касаниями и та вдруг замертво упала на пол. Вера кивком призвала Гавриила следовать за ней, после чего вся команда почему-то поспешила покинуть самолет и едва они успели выбраться, как раздавшийся на мгновение глухой хлопок искорежил фюзеляж, а затем и вовсе от самолета не осталось и следа. Видимо сфера служила не только своеобразным коммутатором, но и при острой необходимости выполняла функцию той гранаты обратного действия, принципом работы которой Мстислав похвастал перед Гавриилом в момент их первой встречи.

Перед тем, как сесть в автомобиль Гавриил еще раз, как бы прощаясь, напоследок, решил оглядеть место. Удивительно, но после использования сферы, от их присутствия не осталось и малейшего следа. Теперь все казалось совершенно безжизненным и пустым. "Интересно, – промелькнуло в голове Гавриила, – сколько еще подобных случаев было в их истории?" – так и не дав себе однозначного ответа на этот вопрос, Гавриил юркнул в черный Мерседес.

Обратный путь оказался много короче и куда более оживленным. В какой-то момент, вцепившийся в руль Мстислав, одернул от него руки и, нажав на небольшую кнопку на руле, запустил автопилот – ИССИ тут же перехватила управление. Само наличие автопилота ничуть не удивило рядом сидящего Гавриила, он просто несказанно, про себя, радовался тому, что его предположения касательно ИССИ и ее возможности управлять транспортом подтвердились. Сейчас ему было в разы интереснее происходящее в голове Мстислава. Он периодически в голос проговаривал связующую цепь своих мыслей и, толком ничего не разобрав, не уследив за ходом его мыслей, Гавриил решил начать спрашивать и Мстислав, понимая, что неведение может погубить и Гавриила, отвечал, поскольку сейчас каждый оставшийся Бессмертный был важен как никогда прежде.

– Смилодон, – начал Мстислав, сложив пальцы обеих рук у переносицы, – исключено. Их истребили. Это точно. Виктор сам руководил процессом, но если я не прав, и им чудесным образом удалось уцелеть, – после Мстислав попытался опровергнуть свои же догадки, – и если это действительно был смилодон, хотя это не возможно, – вновь подчеркнул Мстислав. – Почему сейчас?

Гавриил не отвечал, лишь слушал. Да и вряд ли он мог бы дать хоть какое-нибудь вразумительное объяснение. Мстислав же растирал ладонями лицо, а пальцами лоб, словно массировал мозг в попытках заставить его работать то ли лучше, то ли быстрее, а возможно и то и другое одновременно.

– Сусаноо, – бормотал Мстислав сквозь ладони, продолжая выстраивать свои догадки, – и его Бессмертные с геном Хранителей, – тут он убрал руки от лица и, выпрямившись на сидении, многозначно впился взглядом в Гавриила. – Он мог посадить на самолет одного из них вместо себя, но неужели его детище настолько сильно, что способно в одиночку расправиться с четырьмя Хранителями одновременно? Если так, то мы в беде, – заключил Мстислав, а позже подумал о возможной причастности серафимов.

О самих серафимах Гавриил не знал ровным счетом ничего за исключением того, что они изначально были агрессивно настроены, хотели убить его и Мстислав в попытках отогнать одолевающие его мысли, пролил свет на их Орден.

– Напрочь умалишенный, – охарактеризовал Гавриил Главнокомандующего серафима, где-то посреди разговора, – Как его зовут?

– Никак, – абсолютно серьезно ответил Мстислав, – у них нет имен. Они просто называют себя серафимами.

По изумленному выражению лица Гавриила стало понятно, что ничего более странного он в своей жизни прежде не слышал. Ему было сложно понять какой может быть жизнь человека, лишенного имени.

– Отказываясь от своего имени и отрекшись от прежней жизни, а также всецело лишая себя всякой индивидуальности, – продолжал свой краткий экскурс Мстислав, – они становятся одним целым. Во всяком случае, по их мнению, – Мстислав в очередной раз улыбнулся, вообще он улыбался, точнее, насмехался над серафимами постоянно, при любой удобной возможности, но сейчас, со смертью Хранителей, характерные ему улыбки давались ему с величайшим трудом. – Этот процесс "асоциализации" объединяет их, делает серафимов одним целым и помогает бороться со злом, – тут Мстислав прищурил глаза и, слегка пошатывая головой в разные стороны, оскалил свои жемчужного цвета клыки, как бы становясь этим самым злом, – в нашем обличии. Впрочем, ты был свидетелем того, насколько успешно им это удается.

– А убийство Хранителей? – справедливо заметил Гавриил, – Если серафимы настолько слабы и незначительны, как они смогли одолеть самых сильных из вас?

– Они вовсе не слабы, – отмахнулся Мстислав, покачав головой. – Вспомни, Гавриил, если бы не имбанитовая броня, уже при первой встрече тебя бы расчленили.

– Тебя же не было рядом! – вскипел Гавриил от непонимания того, как Мстислав, зная о происходящем, не поспешил ему на помощь.

Мстислав в очередной раз разошелся хитрющей улыбкой, а затем объяснился:

– Ты был на крючке ИССИ. К моменту твоего падения она… Держала руку на пульсе, назовем это так. Если бы она заключила уровень опасности выше нормы, то приняла бы меры. Ты был в безопасности, Гавриил, – Мстислав запнулся, будто бы размышлял о том, стоит ли продолжать мысль, и, видимо решив, что стоит, добавил: – да и чего уж скрывать, обычно мы так никогда не делаем, но подвернулся случай и я очень хотел посмотреть на тебя, совершенно не подготовленного, и на то, как ты будешь справляться.

– И как? – уже спокойнее и не столь раздраженно поинтересовался Гавриил, – я справился?

Вновь ответом послужила хитрющая улыбка, по существу никакого ответа не давшая. Гавриила поражало, то, как Мстиславу удавалось держаться в свете случившегося, он начинал восхищаться его выдержкой и чувством самообладания.

– Значит, серафимы бы не смогли? – заключил Гавриил.

– Только не в одиночку, – и вновь Мстислав, не подавая виду, погрузился в раздумья; в его голову с новой силой начали проникать мысли о предательстве, – а вот сговорившись с одним из Хранителей, весьма вероятно.

Мстислав помрачнел. Мысли об измене явно претили всему его естеству, но в одном он себя уверил – если Сусаноо в действительности окажется предателем, то Мстислав во что бы то ни стало, убьет его, даже ценой собственной головы.

– Нужно только понять зачем, – почему-то вслух произнес Мстислав, и, осознав это, обратил свой взор на чрезвычайно вопросительную гримасу Гавриила, продолжил уже, как бы спрашивая его: – зачем Сусаноо предавать Виктора и всех нас сейчас? Мы ведь еще так далеки от главной цели.

Гавриил только пожал плечами, но все же решил поделиться с Мстиславом версией, основанной на своих недавно полученных знаниях и наблюдениях:

– Сусаноо не из тех, кто разделяет взгляды Виктора относительно его кампаний, не так? Также Сусаноо определенно имеет свое видение мира и эти его опыты с генами Хранителей – что это?

– Этот эксперимент, – говорил Мстислав, совершенно не скрывая своего к нему презрения, то и дело, создавая отвратительные гримасы на лице, – конечной целью которого является попытка воссоздать нашу расу без использования человеческой оболочки, как сосуда. Нельзя! – вдруг резко вспыхнул Мстислав, – Нельзя вырастить Бессмертного из пробирки!

В его словах чувствовались злоба и нечто явно бьющее Мстислава по его самолюбию. Ему явно не нравился не только эксперимент, но и сама его концепция. По мнению Мстислава подобного рода занятия ниже всякого достоинства и абсолютно аморальны. Тем более, что раса Бессмертных очень далека от вымирания и создавать их подобия здесь на Земле – просто возмутительное неуважение и бесстыдство. Дав понять свое отношение к Сусаноо, Мстислав похвалил Гавриила и его умозаключения: – Твои наблюдения ценны, Гавриил, но это было бы слишком просто и очевидно. Сусаноо не настолько глуп, – Мстислав запнулся, – а может, считает нас довольно глупыми. В любом случае, пока мы не найдем виновного и не установим его цель, будем на несколько шагов позади.

– Ну, – смело и несколько самодовольно вступил Гавриил, – цель-то нам как раз известна, – и только после того, как увидел измученное ожиданием ответа выражение лица Мстислава, разойдясь широкой улыбкой, добавил: – нас всех хотят убить.

Улыбка на лице Гавриила растворилась, едва он успел закончить фразу. "Нас, – мелькнуло у него в голове, – Бессмертных". Он был несказанно этому рад и все еще надеялся на то, что ему не придется убивать Сусаноо, а может и не придется умереть пытаясь. Гавриил наивно полагал, что в сложившейся ситуации, Виктор найдет другое решение. Ведь смерть четырех Хранителей из шести должна была что-то изменить, как-то повлиять на ход событий, наверняка будет не просто найти им замену, да и возможно ли?

– Сколько нас осталось на Земле? – поинтересовался Гавриил.

– Нас и было не много. Тебе пальцев обеих рук хватит, чтобы пересчитать, – и Мстислав перечислил всех оставшихся и с каждым новыми именем голос его становился все более печальным. – Виктор, Катерина, Вера, Надежда, Клим, я, Сусаноо и ты.

– Так мало? – ошарашенный этим знанием, вслух спросил сам себя Гавриил. Ему не верилось в то, что контроль над семимиллиардной планетой заключался в руках горстки сверхъественных существ – инопланетян, застрявших на Земле по воле рока.

Мстислав посмотрел на Гавриила каким-то прискорбным взглядом, будто сожалел о том, что может наступить момент, когда ему придется убить и Гавриила, в случае, если тот окажется творением Сусаноо и будет представлять угрозу.

– А как же серафимы? Их много?

– Если они причастны к смерти Хранителей, то к нашему возвращению Виктор наверняка направит нас зачистить их базу, – на этот раз в его голосе проскальзывали нотки невиданной бодрости, той самой, что искрилась в нем, предвкушая новое сражение. – Их Башню, – в очередной раз, высмеивая и явно с издевкой добавил Мстислав.

"Всех убить" – вдруг молнией ударила мысль в голову Гавриила и он, уже силою одернулся, как бы изгоняя из себя эти непонятно откуда взявшиеся назойливые мысли.

Мстислав, ошибочно полагая, что вопросы Гавриила иссякли, обхватил руль и, нажав на кнопку, вернул управление в свои руки. Дорога давно перестала извиваться и сейчас, была совершенно прямой. Лесистая местность, прежде окутавшая их таинственным мраком, постепенно отступала, уступая место ночным фонарям и их тусклому свету. Мстислав включил фары. Их ближний свет, казалось, разгонял туман прямо перед капотами их черных машин. Вместе с фарами, включилась и заиграла привычными огнями приборная панель. Машины Веры и Надежды синхронно проделали тоже самое. Мстислав превосходно видел и без света фар, все это делалось лишь для того чтобы не обращать на них лишнего внимания. А Гавриил, наблюдая сквозь затемненное окно, как все чаще и чаще начинали мелькать огни реклам и всевозможных вывесок, думал о том, как ему не терпелось вновь влезть в бронированный костюм и поиграть в войнушку.

– Вас не особо огорчила смерть Хранителей? – не сдержав любопытства, наконец, затронул, как ему ошибочно показалось больной вопрос Гавриил.

– На самом деле тебе интересно, почему мы, будучи там не залили все слезами? – парировал Мстислав и после того, как Гавриил кивнул в ответ, продолжил лишенным всяческого горя голосом: – Нам несвойственны сантименты, Гавриил. Они отвлекают, делают тебя слабым и уязвимым. Реакция Веры и Надежды, свидетелем которой ты стал, была чуть ли не самым сильным проявлением уважения и глубочайшей скорби, однако их беспокоит не только смерть Хранителей, но и ее последствия. Виктору придется взять под свой непосредственный контроль их регионы.

– Регионы?

– Именно, – утвердительно кивнул Мстислав, – Пять Хранителей, каждый из которых курирует развитие своего региона по указаниям Виктора, – Мстислав скорчился в угрюмой гримасе, очевидно, он был далек от управленческой структуры и более того, по всей видимости, она его крайне утомляла, – Это крайне нудная тема, Гавриил. Будь уверен, Виктор справится, Земля – все равно, что кукольный домик в сравнении с тем, чем ему довелось управлять прежде. Более того, я уверен, Виктору это даже в радость. Управлять и руководить – его прямая обязанность. Он выбрал Сословие Правления и обучался его тонкостям точно так же как и я, познавал ремесло защитника, избрав Сословие Воинов-Стражей.

– Так значит, – Гавриил замешкался, пытаясь высказать свою мысль максимально правильно и нужными словами, хотя раньше всегда говорил, а уже потом обдумывал сказанное, – физически ты сильнее Виктора?

– Нет, – невозмутимо но, все же усмехнувшись, ответил он, будто ждал этого вопроса, – Наши физические возможности примерно одинаковы, однако мои все же несколько превосходят его, поскольку отточены временем и опытом до совершенства, а вот, например, с Климом все несколько сложнее, – признался Мстислав. – Кто-то из его рода, по всей видимости, являлся Способным и, обретя бессмертие, Клим стал более быстрым. Он прекрасно чувствует свою скорость и контролирует ее, но все же моей реакции достаточно и я могу уследить и предугадать его действия, но ты… Твоя скорость иная, Гавриил, ты очень быстрый. Наблюдая со стороны, мне кажется, будто ты исчезаешь в одном месте и появляешься в другом.

– Телепортируюсь? – стараясь не потерять самообладания, переспросил Гавриил, а в мыслях его уже крутились всевозможные сценарии использования этой способности.

Мстислав съежился в лице и покачал головой: – Нет, телепортироваться мы не умеем. Во всяком случае, не умели до Земли и вряд ли можем сейчас.

Мысли Гавриила тут же улетучились.

– Если ты сильнее Виктора, – неумолимо продолжал расспросы Гавриил, – почему бы тебе не занять его место?

Мужественные черты лица Мстислава опять поразила усмешка, еще более явная, чем была прежде. Он словно ребенку объяснял Гавриилу, что такое хорошо и что такое плохо.

– Для начала, я не знаю о способностях Виктора. Его приняли в Сословие Правления, значит, его мозг потенциально сильнее моего и может обладать возможностями, во много раз превосходящими любую грубую силу. И Виктор, – тут Мстислав слегка повысил интонацию, как бы заостряя внимание и подчеркивая исключительные управленческие навыки Виктора, – будучи лучшим лидером из всех, кого мне доводилось видеть, еще ни разу не дал повода усомниться в нем и правильности его решений.

– Мне кажется, Хранители бы с тобой не согласились, – улыбнувшись уголком рта, язвительно заметил Гавриил.

Плечи Мстислава затряслись от беззвучного смеха, кажется, он уже и забыл, что совсем недавно предводители его расы были зверски убиты. Гавриил нашел такое поведение весьма удобным и практичным, но с ним было сложно свыкнуться, в силу еще не полностью покинувших его человеческих норм и морали. Впрочем, Гавриил искренне верил в неизбежность наступления того дня, отделившего его от всего человеческого, когда он и сам сможет переносить горечь утраты столь легко и просто.

– Но это не главное, – продолжил Мстислав, и голос его сменился будто бы он намеревался раскрыть Гавриилу какую-то государственную тайну, – Меня не влечет сама суть управления, она не пробуждает во мне интереса, не наполняет мое существование смыслом и не приносит в него никакой радости, не оправдает его цели, – черные глаза Мстислава вспыхнули невиданной энергией, и произносимые слова стали вылетать из его уст все быстрее и быстрее: – Оно никогда не сравнится с тем чувством превосходства, непередаваемой энергией, сопровождающей каждое твое движение в момент, когда ты отнимаешь чью-то жизнь, защищая свою расу, их покой, а потом еще и еще, – взахлеб продолжал Мстислав, будто бы вновь воспроизводил в памяти бесчисленное множество совершенных во благо убийств, – и еще, – наконец закончил он и после, уже спокойно, как ни в чем не бывало, добавил: – Я, как и Вера, Надежда, другие воспитанники Сословия Воинов-Стражей никогда не захотим и не сможем править. Таково наше воспитание. Наш удел – вершить волю Правителей, и в этом нам нет равных. Как и нет равных Правителям в правильности их решений. Каждое Сословие по-своему сильно, будь то Сословие Воинов-Стражей, Ученых-Мастеров или Сословие Правления, но, только объединившись, мы становимся абсолютно непобедимыми.

За этими разговорами Гавриил и не заметил, как они вновь оказались в черте города, а немного позже – в знакомых и уже почему-то ставших родными стенах здания Виктора.