Родная кровь

Глава 9 Казалось бы, причем тут сноходцы?

Пылающий злобой Глава Гильдии Охотников на Хаос вылетел из зала совещаний, как реактивный снаряд из направляющей пусковой установки. Макс проводил Павла Сергеевича ленивым взглядом. Он и так относился к своему шефу как к унылому номиналу, но сейчас был неприятно удивлен тем, насколько глубоко успел прогнить этот человек и как близорук он стал. Павел, когда перед его очами появилась команда с захваченными сигилевцами, будто озверел. Он рвал и метал, называл Германа и остальных «идиотами, пошедшими на поводу у деструктивного элемента, попавшего в Гильдию по какой-то ошибке всевышнего», пенял Максу на то, что его присутствие подставляет Гильдию и его самого под конфликт с могущественной организацией. Даже не так: Могущественной Организацией! Герману еще влетело от главы за то, что они не выдали Максима нападавшим, а вступили в противостояние. Герман, сделавший достаточно подробный доклад, в котором было ясно указано, что напали на них первыми и целили во всю группу разом, то краснел, то бледнел, но молчал до окончания спича. Когда Павел Сергеевич выдохся, командир встал, вмазал по столу и сообщил, что доклад ушел с копией в главное отделение Гильдии в Москве, а после услышанного он как заместитель по боевым операциям отделения подаст рапорт с приложенным протоколом допроса под алхимией, а также с протоколом от Серых, после чего потребует отставки такого жалкого и слабовольного хрена, как Павел, не достойного командовать никем, кроме своей жены, да и то вряд ли, там баба мощная, с характером, Паша такую не вывезет.

Глава пару раз изменил цвет лица, напыжился, чтобы что-то сказать, однако получил предупреждающий взгляд от Германа и спокойный совет подумать, прежде чем что-нибудь вякнет, потому как в кодексе Гильдии есть пункт про внутренние дуэли. Пашенька сдулся и вылетел из зала, оставив Германа, Макса и других охотников наедине со своими трофеями. Макс с легкостью поймал шестого сигилевца, дежурившего у выхода. Просто открыл Окно сквозь границу перехода, отследил, где спрятался враг, а дальше дело техники.

Когда все покинули Сопряжение и вынесли пленных, Герман с Димой прогулялись назад и активировали необходимые артефакты и ритуал, дабы закрыть задачу. Очередной отнорок в неизвестное, грозивший вскоре пролиться на Изнанку волной опасных тварей, закрылся.

Максим предполагал, что подтекало в Гильдии сверху, поэтому реакции Павла не удивился. Со своей стороны, он решил добавить шансов Герману: Харитон знал многих в московском отделении, а слово Харитона имело для большинства одаренных, работающих в системных организациях, огромный вес. Парень бы не удивился, если номинальный глава попробует перевести политическую борьбу в партер, используя все наработанные связи. Последние пять минут он занимался тем, что формировал максимально подробный мыслеобраз всего совещания, который только что отправил Харитону. Практики из раздела ментальной магии были порой чудо как хороши. Давались, правда, с трудом: то, что Макс ваял пять минут, Харитон делал за десяток секунд, а Денис тратил на это минуту, хотя практиковать ментал начал относительно недавно. Агентом связи в этом, без сомнения полезном, конструкте выступал малый дух Разума, призыв которого относился аж к первому кругу конструктов Разума. Это в отличие от других школ, где призыв элементаля — мумба-юмба высокой сложности.

— Герман, я подключил Харитона, — проинформировал он раздраженного командира, — он поможет, чтобы информация дошла до верха в корректном виде.

— Спасибо, — Герман благодарно кивнул, понемногу остывая. — Только прикидывал, куда звонить, чтобы эта стычка не превратилась в затяжную безобразную свару. Сейчас оформлю все, как полагается, и тоже позвоню знакомым. Думаю, Паша сейчас строчит письма и звонит во все колокола, что у него тут бунт на корабле.

— Меня поражает, что он игнорирует все правила организации, руководителем части которой сам является, — покачал головой Максим. — Про то, что он считает правильным прогнуться под Сигиль, я вообще молчу. Такое вслух произносить — это как стрелять себе по ногам, чтобы быстрее добежать до ларька с пивом. И эффективность сомнительная, и выбор метода странный.

— С Павлом давно все плохо, — грустно поделился Герман, — не знаю, в какой момент, но ему просто стало неинтересно. Ни Изнанка, ни Охота, ничего из того, что раньше будоражило кровь. Потом эта административная функция. Мне кажется, он как-то внутри прокис, а честно себе в этом сознаться и уйти на отдых не смог, вот и гнил потихоньку… Хорошо хоть в большинство процессов он не вникал особо, кроме денежной возни с казначеем.

— Да, к сожалению или к счастью, но человек — единица непостоянная, — задумчиво произнес Максим. — Ладно, фиг с ним с этим Пашей, пойдем разместим наших агрессивных гостей поудобнее, пока Серые не приехали. А то уж очень картина одиозная получается.

Он скептически оглядел лежащих на полу без сознания сигилевцев, покачал головой и пошел рассаживать тела по стульям. В сознание их пока никто приводить не планировал. Герман тоже отвлекся от печальных мыслей, хмыкнул, видимо, представив визит Серых с представителем Сигиля, и их, сидящих рядом с валяющимися телами, и пошел помогать Максу.

— Что-то у меня в последнее время слишком много серого цвета в жизни, — пожаловался Максим, аккуратно пробуя чай. — Это что-то новенькое?

— Да, недавно бывший ученик привез из Шри-Ланки, довольно недурно, — ответил Харитон, прихлебывая горячий напиток, по цвету больше напоминающий крепчайший кофе. — Я черный чай очень люблю. А еще такой, специфически ферментированный… Красота!

— Надеюсь, он не проходил через ЖКТ животных, чтобы стать столь уникальным?

— Нет, что ты! — отмахнулся Харитон. — Этот чай сушился на специальных диких камнях из верховий реки Калу и ферментировался по особой технологии, окуривался в процессе сборами тлеющих трав, тут много нюансов. Чувствуешь же, что не простая горечь, а с травяным оттенком, как будто свежесть скошенной травы смешалась с тяжелыми ароматами южных цветов?

— Да ты поэт, — улыбнулся Максим и довольно зажмурился: чай был действительно хорош.

— Не больше, чем ты, — парировал учитель, делая очередной глоток. — «Слишком много серого цвета», надо же!

— Ну, как есть. За неполный месяц уже второй раз. По мне, так многовато.

— Ну а как ты хотел? — философски спросил Харитон. — Ты попал во внимание крупной и довольно агрессивной организации. Вступил с ними в конфликт — хрестоматийный случай из тех, что регулируются Кодексом.

— Хреново регулируются, мнится мне, — заметил Макс, — я бы сказал — постфактум регулируются.

— Ну Орден — ни разу не ясновидящие. Точнее, не так: там есть ясновидящие, и даже несколько настоящих пророков, но те вероятности, которые они мониторят, несколько крупнее, чем неудачная попытка силового давления на перспективного одаренного. Они в основном по более глобальным вопросам вероятности проверяют.

— Ты так говоришь, как будто знаешь Орден изнутри, — Максим вопросительно посмотрел на Харитона. — Я в открытых источниках что-то такой информации не видел.

— А много ли ты вообще открытых источников видел, чтобы выводы такие делать? — насмешливо спросил Харитон. — Дайджесты Коллегии и Гильдии? Новостные каналы на портале для одаренных? То, что Алексей Сергеевич поведает за десятиминутный разговор между приемкой материалов? Или болтовня клиентов, которым ты конечности приращиваешь?

— Экий ты ехидный, — не повелся на провокацию Максим, — и вредный. Все то, что ты перечислил, вполне тянет на полноценное информационное пространство, но я в курсе, что всегда есть те, кто знает больше. Есть многое на свете, друг Горацио, and so on!

— Да это не то чтобы закрытая информация, просто многие знают про структуру Ордена. Они особо и не скрывают. Четыре основных крыла: Слышащие, Видящие, Наказующие, Созидающие. И руководство, естественно, вот его, хрен знает, как называют.

— Так, — подобрался парень, — а теперь давай с подробностями, а то неохота мне блуждать в тумане неведения.

— С подробностями, так с подробностями, — покладисто согласился учитель. — Слышащие — это следователи, те, кто с плитой работает, а также места преступления обследуют и запросы принимают. Плюс, среди них есть те, кто постоянно просматривает вероятностное поле с одной только целью: поиск локальных угроз. Еще не настоящие пророки, но могут предотвратить какие-то маленькие происшествия, которые, вероятно, откликнутся большим и мерзким эхом. Далее у нас Видящие — тут все, как ранее объяснял: ясновидящие и пророки, которые пытаются углядеть крупные угрозы обществу одаренных и с чем отлично справляются, судя по тому, что весь этот карточный домик еще не развалился к чертям собачьим и не только функционирует, но и развиваться умудряется.

— Чего это ты такой критичный? — поинтересовался Макс. — Не устраивает наша система общественная? Кривовата?

— Ну ты Кодекс читал же?

— Читал.

Харитон посмотрел на Максима с иронией и спросил:

— А тебе не показалось, что он, как бы это сказать точнее, несколько схематичен? Как будто не главный документ, регламентирующий жизнь одаренных, а какая-то попытка лаконично выразить свои чаяния. Половина пунктов не конкретизирована, другая половина может быть обойдена логически… Дырявое и наивное произведение доброго сказочника.

— Ну, на юридический документ эта книга мало походит, — согласился Максим, — однако содержит вполне себе рабочую концепцию. Хотя про дырявость ты прав, многие пункты можно просто обойти по формальному признаку. Однако если следовать духу, а не букве…

— Вот! — торжественно перебил его Харитон. — Именно так! И единственная причина и гарант соблюдения духа Кодекса — это Серый Орден. А сам по себе Кодекс — дырка от бублика. Просто одна из наиболее удачных попыток Ордена сформулировать постулаты своего существования для людей. Хотя бы так, чтобы они поняли, что имеется ввиду, а то есть множество индивидуумов, которые по совести жить не умеют в принципе и регулярно корчат из себя дурачков, типа «А что такого? Не было нигде написано, что нельзя». А за этой прекрасной книгой заповедей для одаренных стоят Слышащие, Видящие и Наказующие с их Плитами Истины, конструктами, восстанавливающими ход недавних событий, передовой алхимией, боевой мощью, в среднем превышающей текущий уровень одаренных в полтора-два раза. Ты только вдумайся — если смахнутся Мастер Наказующих и, допустим, твой недавний соперник Джекил, то у последнего шансов будет не больше, чем у аквариумной рыбки. Вот такая вот разница. А самое главное, о чем жалеют буквально все главы кланов и прочих организаций одаренных, — ноль коррупции. Никак орден не подкупить, никак не умаслить, нигде свой интерес не пропихнуть. Потому-то у нас сейчас фактически радость и благолепие, так как нет у волосатой руки возможности никуда пролезть, никто никакие свои интересы не может продавить в пику Кодексу.

— Не будет Ордена — не будет цивилизации, угу, — флегматично подтвердил Максим, которого пыл учителя слегка озадачил. — И как они такого достигли?

— Тебе Орден предлагал помощь? — не ответив спросил Харитон.

— Ну да, я ж рассказывал, — пожал плечами Макс.

— Ну вот, держи порцию информации, которой вообще нет в свободном доступе, даже в качестве слухов, — сказал Харитон, ставя пустую чашку на стол. — Как думаешь, кто работает в рядах Серых?

— Люди, вестимо, — ответил Максим. — Правда с ними что-то не то, с этими людьми. Мало того, что эмоций почти никаких, они еще и ведут себя, как роботы…

— Одаренные там работают, такие как ты или я, имеющие не рядовой дар, выделяющиеся силой или способностями. А также те, кто наоборот слаб и хочет получить силу, но не имеет способностей. Иным Орден предложений не делает.

— Ты в Ордене работал? — изумился Макс. — То есть я сейчас слышу информацию фактически из первых рук?

— А вот и нет, — Харитон налил себе еще чашку чая и уточнил. — Это ответ на второй вопрос. А на первый — да, работал. И нет — ничего из того периода я не помню.

— Типа Людей в Черном? Свет отразился от Венеры и попал на пузырь газа метан?

— Ну почти, — улыбнулся Харитон. — Это плата. Орден покупает часть твоей жизни за оказание тебе частной услуги, касающейся в основном твоего развития, редко когда чего-то материального. Ты отдаешь себя в распоряжение Ордена, фактически они двадцать четыре на семь располагают тобой, как им необходимо. Ни отпусков, ни выходных. А через оговоренный промежуток времени ты снова свободен. Мало того, сильно продвинут в развитии как одаренный, вдобавок имеешь в комплекте оговоренный бонус. И для тебя, окончившего службу, этих лет как будто и не было. Моргнул глазами в Зале Посвящения и все! Раз, и выходишь обратно, а труп твоего врага давно уже уплыл вниз по реке.

— Обалдеть! — сказать, что парень был удивлен, — это не сказать ничего. — И сколько ты там оттрубил, если не секрет?

— Последний раз — двадцать лет.

— Последний?

— Возможно, когда-нибудь расскажу тебе сказку про похождения Харитона-лекаря, — усмехнулся учитель. — Как настроение будет.

— Ладно, наверное, с меня на сегодня хорош этих ваших откровений о строении мира, — мудро решил Максим, — пойду посплю, а то нервы ни к черту. Постоянно кто-то нападает или картину мира крутит, как тому охота. Не забудь про Германа, пожалуйста. Спасибо за чай.

— Про Германа уже давно все сказано и сделано, не переживай, — отмахнулся Харитон. — Пашке не поздоровится. Иди, спи, жертва мировых заговоров.

Сон надвигался неумолимой невидимой волной. Когда Максим добрался до дома, глаза уже с трудом открывались. Последний раз парень так уставал после допроса Серых, связанного с появлением второго Эмиссара и смертью Юры Юдина. Такое ощущение, что Серый Орден — тайное сообщество энергетических вампиров, которое еще и умудряется подпитываться от досужих сплетен о них любимых.

На душ сил уже не оставалось, а бодрить себя духовной силой Макс не хотел. Это вообще выглядело, как легальная наркомания для одаренных. Конструкты Бодрости и Восстановления с чередованием один через два позволяли не спать по две недели, находясь в относительно приемлемом состоянии разума. Но за все надо платить, поэтому откат от такой практики был жуткий: длительная диссоциация сознания, усталость, граничащая с немощью, — часов этак на тридцать, если не больше. А после депрессия, нарушение сна, слабость и вялость еще на недельку. Конечно, имея дар Жизни и нужные конструкты, можно относительно быстро привести себя в чувство, а если использовать определенные практики во время такого допингового бодрствования, то негативные последствия сводились к трем суткам беспробудного сна, что само по себе — малая плата за такой спринт.

Однако был и шанс подсесть на подобный ритм жизни, психологически, естественно, но зависимость есть зависимость. Максим предпочитал пару-тройку небольших, необременительных зависимостей, чем такую вот большую и проблемную. Хотя топ-менеджеры крупных компаний, практикующие стимуляцию продуктивности белым порошком, с ним бы не согласились.

Рухнув на кровать, парень закрыл глаза и тут же провалился в мир грез. Непонятно, сколько прошло времени. На грани сознания навязчиво звучал слабый, но неприятный звон. Максим осознал себя сидящим на скамеечке в каком-то запущенном, но очень красивом парке. Кусты, давно никем не подравниваемые, скрывали часть поребрика асфальтированной дорожки, а местами даже и саму дорожку, оставляя немного места для прохода. Деревья почти заслоняли небо буйными и густыми кронами. Дубы, ясени, несколько случайных сосен, еловая аллея справа, за кустами. Скамейка видала лучшие виды, краска облупилась полностью, выставив темное, местами подгнившее и выщербившееся дерево на всеобщее обозрение. На одной из досок ножом было выцарапано «Серега — лох!», а дальше номер телефона некой Маши, которая, очевидно, была весьма любвеобильна.

«Опять какие-то гости», — грустно подумал Максим, сожалея о впустую потраченном времени отдыха. Визиты сноходцев обычно ломают нормальный сон. Ни о каком восстановлении после этого и мечтать не приходится. Только еще раз заснуть часов на пять, защитившись всем, чем только можно, чтобы не лезли непрошеные визитеры.

Во сне не понятно, выспался ты или нет. А звон от оберега и осознание, что сам человек находится во сне, ясно говорили, что к нему во владениях Гипноса пожаловал сноходец. И, судя по детализации, это точно не Денис. Денискины визиты рождали не сильно подробные сцены, которые мозг Максима дорисовывал на ходу, а уж на то, чтобы родить в чужом воображении абсолютно чуждую ему скамейку со следами юношеского вандализма — об этом вообще речи быть не могло.

Посетитель показался через пару минут. Джинсы, куртка, футболка, ботинки. И не узнать того щеголеватого типа, с которым Макс уже однажды разговаривал. Илья Игоревич был серьезен и собран. Подойдя к развалившемуся на скамейке парню, он коротко кивнул и присел рядом.

— Почему среди вашей братии так редко принято стучаться? — спокойно поинтересовался Максим, разглядывая Юдина-самого-старшего.

— Потому что довольно легко привыкнуть к тому могуществу, которое обретаешь в своих и чужих грезах, — пожал плечами тот, располагаясь поудобнее. — Однако я прошу прощения. Не обладаю сейчас достаточным временем, чтобы уведомить заранее и договориться о встрече. Да и опасно. Приходится вот так, нахрапом.

— Опасно? — удивился Максим. — Что такого опасного во встрече со мной?

— Вот это я и хотел бы обсудить, — ответил Илья Игоревич. — У нас тут вполне конкретный повод для совместной дискуссии.

— Я слушаю, — пожал плечами Макс, — если есть что обсуждать, то это нужно обсудить. Всяко лучше, чем потом бессмысленно и хаотично реагировать.

— Вот и я о том, — согласился глава Мглы, немного помолчал и продолжил, явно сдерживая себя. — Сначала я хочу сказать следующее: я в курсе, благодаря кому мой старший и младший сыновья погибли.

Максим вопросительно приподнял бровь. Включаться в этот вечер откровений он сходу не собирался.

— Бросьте, Максим Антипович. Я вынужден был дать очень много показаний Серым, чтобы хоть частично обелить свое имя. И в том числе меня спрашивали по всем эпизодам, где участвовали мои сыновья, и ваше имя в допросах фигурировало очень часто. А сложить два и два для человека, вынужденного командовать несколькими десятками крайне способных и амбициозные одаренных, — задача довольно простая. Я понимаю, что вы защищались, но это факт — вы их убили.

— Вы что, пришли ко мне в сон, чтобы бросить в лицо обвинение в убийстве наследников? — все так же спокойно ответил Макс, начиная однако слегка заводиться. — Это теперь называется «есть что обсудить»?

— Нет, я пришел поговорить о нашей общей проблеме, — уже тише сказал Илья Игоревич, — однако этот разговор потребует определенной откровенности… с обеих сторон.

— Что ж, подайте пример, — кивнул Максим, принимая условия оппонента. — А то я пока не понимаю, в какую сторону ветер дует, если честно.

— Я не знал, что из Юры готовят Эмиссара Хаоса, — уже совсем тихо произнес сноходец. — И что Егор в этом замазался, тоже не знал. Помимо двух моих сыновей, в ячейку секты входило еще семь человек из Мглы и более двух десятков одаренных из других организаций, в том числе из Сигиля. Трое составляли высший круг местной ячейки.

— Ого! — оценил заход Максим. — Тогда моя очередь: Егора убило клеймо, поставленное хаоситами, оно сработало во время работы представителя Ордена, я при этом не присутствовал. Но поймали Егора по моей наводке.

Илья Игоревич нахмурился, но промолчал.

— Он тянул силу с дочери моего бывшего начальника, — продолжил парень, не обращая внимания на мимику собеседника, — а я ее лечил как раз. Подробности Серые, наверное, поведали?

Лидер Мглы молча кивнул.

— С Юрой произошла весьма глупая история, — продолжил Максим, стараясь по-максимуму контролировать себя. Все-таки это было его пространство снов, а человеку, сидящему напротив, не обязательно знать подноготную их с Юрой взаимоотношений. Да и Дениску прикрыть нужно — черт его знает, что ждать от этого коршуна.

— Он попался сидхе в ритуал. Безвредный, насколько я знаю, но обидный. А сын ваш, скажем так, не отличался сдержанностью…

— Я сам знаю, каким был мой сын! — резко прервал его Юдин.

— Ну раз знаете, то легко можете представить, как он выходит из себя и превращается в огромную страхолюдину, которая убивает сопровождающих и пытается убить меня! — недовольно повысил голос Макс. — Я как раз мимо проходил, чтобы застать финальные аккорды этой драмы, за что чуть не поплатился жизнью.

— Но не поплатился! — закричал Илья Игоревич. — А Юра поплатился!

— Поплатился он за выбор сомнительной дорожки к могуществу, — примирительно сказал Максим. — А я, как вы сами сказали, защищал свою жизнь. Поэтому нечего мне пенять на простое желание выжить.

Юдин молчал и тяжело дышал, медленно успокаиваясь. Макс тоже сидел молча. Он отчасти понимал, что сейчас вся эта логика его оппонента вообще не впечатляет. Даже представить не мог, как ему плохо и больно. Самому парню доводилось терять близких, но не своих детей, тем более так.

— Как вы смогли его одолеть? — спустя некоторое время спросил сноходец. — Это ведь могучее существо, то, во что превратили моего сына…

«Прогресс», — подумал Максим. — «Превратили, а не превратился».

— Я весьма способный одаренный, — ответил он вслух. — А еще имею способ нанести порождению Хаоса очень много урона.

— Как?

— Уточнять не буду. Просто есть такая возможность, — покачал головой Максим, не собираясь вдаваться в детали. — В целом все, кроме того, что за вашим сыном явилась другая тварь, которая его и превращала, как мне думается.

— Не только вам, — Юдин отвернулся и продолжил. — Орден делился с вами соображениями, кто это мог быть?

— Либо родственник, либо близкий человек, друг или подруга, — пожал плечами парень. — Я потом интересовался темой, так в библиотеке Коллегии есть несколько трудов, подтверждающих такой вывод.

— Да… Давайте откинем ложный след. Это точно родственник, — проговорил Илья Игоревич. — Но… это сложно доказать. Вот поэтому я бы и хотел заручиться вашей поддержкой. Так как она точно придет за вами. И за мной.

— Она — это кто? — спросил Максим.

— Елена. Моя жена, — произнес сноходец и наконец повернулся к парню.

— Вот это поворот! Ладно, допустим… Что с доказательствами? — ошарашенно произнес Макс.

— Работала в Африке долгое время, мы сотрудничали с миссиями Сигиля. И сейчас сотрудничаем, если честно. У Лены была там подруга-начальница, София. Она довольно много времени проводила в командировках, изредка брала с собой детей. А потом случился этот саммит в Вене…

— Погодите-погодите, София ЛеБлан? — спросил Максим.

— Да, она. Вы знакомы? — удивленно поинтересовался Юдин.

— Ну как знакомы, она отдала распоряжение на мое недавнее устранение, — поделился Макс. — Вы же в курсе моей стычки с Джекилом?

— Все в курсе, давно такого скандала не было, — кивнул Илья Игоревич. — Вот еще один кирпичик в фундамент подтверждения моей теории. Моя жена не была сноходящей, она была одаренная Воды, но имела одно увлечение, если это можно так назвать, — баловалась метаморфизмом. Как и любое баловство, развито это направление было совсем слабо, никаких глобальных изменений тела, только небольшая коррекция. Она говорила, что даже такие косметические изменения, которые можно делать на ходу, — это мечта любой женщины… И колдовала она их на одной Воле, несмотря на то, что Метаморфизм считается вторичным даром Жизни. Но, чтобы вы понимали, к чему это я…

Тут сноходец жестом фокусника материализовал прямо в воздухе два листа с изображениями.

— На правом — моя жена, на левом — София. Правда похожи?

Максим зачарованно кивнул. С портретов на него смотрели две жгучие брюнетки, очень похожие, так что их можно было бы принять издалека за сестер, однако вблизи в глаза бросались некоторые существенные отличия лиц, ямочка на подбородке у одной, форма ушей у другой, разлет бровей. В целом различия довольно быстро накапливались по мере изучения, однако парень не мог не признать — всю эту мелочь достаточно легко можно было нивелировать даже с минимальными навыками метаморфа, а то и без, просто удачным макияжем.

— Так вот, по официальным данным моя жена погибла тогда, во время беспорядков в Вене, однако некоторое время спустя София попала в поле зрения со своей дуэлью, — продолжил Илья Игоревич. — Но Елена была неподтвержденный Мастер. А София, у которой также был дар Воды, была достаточно слабым Подмастерьем. Лена частенько жаловалась, когда приезжала домой в отпуск, что ее подруга — исключительная бездарь в школе Воды, что ей бы с ее ветром в голове больше бы подошел Воздух, а еще лучше — родить пятерых детей и сидеть дома. Чтобы не убиться случайно на ровном месте. Не спрашивай, там странные были отношения.

Юдин махнул рукой и опять отвернулся.

— В целом, пропадает моя жена, не аттестованный Мастер Воды, а на сцене появляется ЛеБлан, уработавшая неслабого боевика, та самая ЛеБлан, которая Водяную плеть до конца не освоила, ибо ей лень. Ей больше нравилось, что можно создать себе стакан холодной воды в любой части Сахары. Очень странное совпадение, — продолжил сноходец. — А несколько месяцев назад я нашел на столе записку, примерно, такого содержания.

Он материализовал клочок бумаги и протянул Максиму.

«КАК ТЫ МОГ ЕГО НЕ СБЕРЕЧЬ⁈»

— Информативно, — резюмировал Макс, развеивая бумажку. — И очень убедительно. Но что вы предлагаете? Я видел вашу предполагаемую жену вблизи, так сказать. Ни у меня, ни у вас там нет шансов. Абсолютно никаких. Я, конечно, что-то могу не знать о сноходцах, однако конкретно мне там труба. Надо сказать Серым, иначе это просто смертный приговор нам обоим.

— Вот тут вы ошибаетесь, Максим Антипович, — грустно ответил Юдин, как-то сгорбившись. — Серые не будут помогать устраивать засаду. Они будут искать, но не найдут, пока она не нанесет удар. А вот мы с вами можем организовать сам удар, просто собравшись вместе. И я знаю, как привлечь ее внимание. И нанести такой урон, что она не сможет уже оправиться. И отомстить за то, что она сотворила с моими детьми…

— Так, Илья Игоревич, давайте-ка пока остановимся на этом моменте. — решительно остановил сноходца Максим. — Мне нужно обдумать ситуацию и проконсультироваться. К Серым я сразу не побегу, раз вы против, но подключить умных людей имеет смысл. Так как вдвоем мы вряд ли родим сейчас какую-нибудь здравую идею.

Юдин сидел молча, обдумывая сказанное Максимом. Тот не торопил своего гостя, давая ему возможность переварить сказанное.

— Харитон? — наконец спросил сноходец.

— Харитон, — кивнул Макс. — И еще один человек. Опытный в борьбе с хаосом, так сказать. Не ангажированный.

— Где сейчас взять не ангажированных? — философски спросил Илья Игоревич, но тут же продолжил. — Надеюсь, вы понимаете, что на кону?

— Наши жизни и здоровье, как минимум. А то и что посерьезнее. Но это очень полезный для нас сейчас человек. Я бы даже сказал — самый полезный в данной ситуации.

— Хорошо, — кивнул сноходец, поднимаясь, — зайду через пару дней, нормально?

— Договорились, — ответил Максим, — я думаю, все успею.

Илья Игоревич развернулся и растворился в воздухе.