Ритуалы бесконечности

XV. ПРАЗДНЕСТВА ЗЕМЛИ-0

Фаустаф не понимал полностью смысла сказанного Штайфломайсом, но позволил этому человеку увести себя из собора в парк позади него.

– Знаете, теперь мало что осталось на З-1, – сказал Штайфломайс, пока они шли. – Война была очень короткой. Я думаю, что уцелело весьма незначительное количество людей.

Фаустаф знал, что Штайфломайс очень тщательно выбирал этот момент, надеясь деморализовать его. Он сдержал ощущение потери и отчаяния и попытался ответить как можно спокойнее:

– Мне кажется, этого следовало ожидать.

Штайфломайс улыбнулся:

– Вы должны радоваться, узнав, что многие люди с других симуляций доставлены на З-0. Конечно, это не акт милосердия со стороны хозяев. Просто селекция наиболее пригодных особей, чтобы заселить эту Землю.

Фаустаф промолчал. Впереди он мог разглядеть группу людей. Он всмотрелся в них сквозь деревья. Большинство из них были раздеты. Как и люди Орелли, они двигались в ритуальной манере, выражение их лиц было бессмысленным. Там находилось примерно равное число мужчин и женщин.

Штайфломайс махнул рукой:

– Они нас не увидят, мы для них невидимы, пока они в таком состоянии.

Фаустаф был заинтересован:

– Что же они делают?

– Они разрабатывают свое положение в мире. Если хотите, мы можем подойти ближе.

И Штайфломайс повел Фаустафа к этой группе.

Фаустаф чувствовал, что является очевидцем древней и примитивной церемонии. Казалось, что люди имитируют разных животных. Один человек, у которого на голове были прикреплены ветки, изображал самца оленя.

Сочетание человека, зверя и растения было многозначительным для Фаустафа, хотя он и не понимал почему. Одна из женщин нагнулась и надела шкуру львицы на голое тело. В центре группы лежала целая куча шкур животных. Некоторые из людей уже надели шкуры или маски. Они изображали медведей, волков, крыс, орлов, змей, лисиц и многих других зверей. На противоположной стороне поляны горел огонь. Вскоре все люди были одеты в шкуры или маски. Теперь в центре поляны стояла женщина. На ее плечах была собачья шкура, лицо закрывала разрисованная маска собаки. У нее были длинные черные волосы, которые выбивались сзади из-под маски и падали ей на спину. Танец вокруг нее стал более церемониальным, но темп его ускорился.

Фаустаф с напряжением смотрел на это.

Круг, в центре которого стояла женщина-собака, сужался все больше и больше. Она стояла совершенно бесстрастно, пока толпа внезапно не остановилась и не обратилась к ней. Тогда она стала кланяться, поднимая и опуская голову, вся превратившись в собаку. Руки она держала перед собой. С ревом толпа бросилась на нее.

Фаустаф побежал вперед, пытаясь помочь женщине.

Штайфломайс поймал его за руку.

– Слишком поздно, – сказал он. – Это никогда не продолжается долго.

Толпа уже расступилась. Фаустаф увидел искалеченный труп женщины. Его обвивала собачья шкура.

Человек с окровавленным ртом подбежал к дереву и отломал ветку. Другие тащили древесину, уже приготовленную заранее, складывая ее вокруг мертвого тела. Костер подожгли, и пламя разгорелось. С губ людей сорвалась улюлюкающая песня без слов, и начался другой танец: сейчас казалось, что он символизирует экзальтацию.

Фаустаф отвернулся.

– Это всего лишь магия, Штайфломайс. Примитивное суеверие. Какой же изощренный мозг у ваших хозяев, если они могут производить столь совершенную технику и в то же время допускать такое.

– Допускать? Они поощряют это. Это необходимо для каждой симуляции.

– Как может быть необходимым ритуальное жертвоприношение в современном обществе?

– И это вы спрашиваете после того, как ваша собственная симуляция почти уничтожила саму себя? Разве только в размерах и усложненности, женщина умерла быстро, она могла бы умирать медленнее от радиоактивных осадков на З-1, если она доставлена оттуда.

– Но какие цели преследуются подобными деяниями?

Штайфломайс пожал плечами.

– Ах, Фаустаф, вы думаете, что хоть в чем-нибудь есть цель?

– Да, я так думаю, Штайфломайс.

– Этот ритуал служит ограниченной цели. Даже с вашим развитием должно быть ясно, что эти примитивные люди символизируют в ритуале свои страхи и надежды. Трусливая собака, злорадная женщина – они уничтожены в этом обряде, свидетелем которого вы были.

– Хотя в действительности они продолжают существовать. Такой ритуал ничего не достигает.

– Только временного чувства безопасности. Вы правы. Вы рационалист, Фаустаф. Я все еще не в состоянии понять, почему вы не хотите объединить свои силы с моими – ведь я тоже рационалист. Вы цепляетесь за примитивные инстинкты, наивные идеалы. Вы не позволяете своему разуму полностью восторжествовать. Поэтому вы и шокированы увиденным. Не в наших силах изменить что-либо в судьбах этих людей, но мы, может быть, сумеем воспользоваться их слабостями и, по крайней мере, извлечь выгоду для себя.

Фаустаф не хотел отвечать, но он не был убежден аргументами Штайфломайса. Он медленно покачал головой.

Штайфломайс сделал нетерпеливое движение.

– Все еще нет? А я надеялся, что в расстройстве вы объединитесь со мной, – он засмеялся.

Они вышли из парка и пошли по улице. На лужайках, на тротуарах, просто на свободных местах и в садах происходили ритуальные торжества З-0. Штайфломайс и Фаустаф не обращали на них внимания. Это большее, чем возвращение к первобытному строю, думал Фаустаф, пока они блуждали среди сцен этого карнавала, это полное принятие личностей психологически-мифических архитипов. Как сказал Штайфломайс, каждый мужчина и каждая женщина ищут свою роль. Эти роли разделяются на несколько категорий. Наиболее выдающиеся доминировали над остальными. Он видел мужчин и женщин в мантиях, с закрытыми лицами, ведущих перед собой обнаженных псаломщиков с цепями или ветками деревьев, он видел, как мужчина спаривался с женщиной, переодетой обезьяной; другая женщина, сама не принимая в этом участия, казалось, руководила оргией. Повсюду встречались сцены кровопролития и скотства. Это напомнило Фаустафу римские игрища, средневековье и нацизм. Но были и другие ритуалы, не похожие на первые. Они были спокойнее и напоминали Фаустафу церковные службы, которые он посещал в детстве.

Кое-что начало проясняться в его смущенном мозгу… Понятно, почему он отказался сотрудничать со Штайфломайсом, несмотря на все то, что увидел, начиная с их первой встречи.

Они были свидетелями двух различных типов волшебных церемоний. Фаустаф мало знал о суевериях, хотя слышал о белой и черной магии, но он не понимал различия между людьми, занимающимися ими. Возможно, то, что приводило его в ужас, было вариантом черной магии. Но были ли другие сцены проявлением белой магии? Сама идея магии или суеверия ужасала его. Он был ученым, и для него магия означала невежество и поощрение невежества. И она отождествляла бессмысленное убийство, фатализм, самоубийство, истерию. Внезапно ему в голову пришла мысль, что это означает и водородную бомбу, и мировую войну. Короче говоря, это означает отклонение человеческой сущности в ее природе – полное перерождение в зверя. Но что означает белая магия? Возможно, что также невежество. Черная поощряла грубые черты человеческой натуры. Так, может быть, белая поощряла (что?) – “благочестивую сторону”? Желание зла и желание добра? Как гипотеза эта версия вполне удовлетворительна. Но человек не был зверем, и он не был богом, он был Человеком. Разум – вот что выделяет его среди животных. Магия, насколько это было известно Фаустафу, отвергает разум. Религия принимает его, но почти не поддерживает… Только наука принимает и поощряет его. Фаустаф вдруг увидел социальную и психологическую эволюцию человечества ясно и четко. Одна наука принимала человека таким, какой он есть, и отыскивала возможность применения его полного потенциала.

Все же планета, на которой он находился, была созданием великолепного ума, и вместе с тем здесь происходили такие страшные и магические ритуалы.

Впервые Фаустаф подумал, что создатели симуляций в чем-то поступают не правильно, ошибочно – по их же собственным понятиям.

С болью в сердце он признал возможность того, что они даже не понимают, что делают.

Он повернулся, чтобы высказать эту мысль Штайфломайсу, который, как он предполагал, следовал за ним, но Штайфломайс уже ушел.