Ритуал

Глава 2

Бытует мнение, что орки – это потомки неандертальцев. Гномы произошли от парантропов, а тролли – эволюционировавшие гигантопитеки. В сети каких только теорий не встретишь, и про плоскую планету, и про гигантского глубоководного кальмара, который однажды уничтожит весь мир! Нет, ну ладно орки из неандертальцев – североафриканские ракшасы тогда от кого свой род ведут? От межвидового брака человека разумного и льва? Или тех же монгольских кентавров взять – там вообще страшно представить ход эволюции!

На Земле много рас. Некоторые вымерли, как те же пикси, другим в этом деле помогли, например, сибирским псоглавцам-каннибалам – туда им и дорога, кстати. Есть такие, которые вроде бы и живы, но с цивилизацией не дружат, и встретить их можно только в самых диких местах Черного Континента или, скажем, Гренландии.

Но из всех рас, Старших и Младших, благополучно процветающих и оставшихся только на страницах учебников истории, никогда не было, нет и не будет никого сволочнее эльфов. И я понятия не имею, от кого они там произошли по мнению любителей зоологии, но в предках у них точно были рептилии. Точнее, змеи. Потому что никто не может так шипеть, как разъяренная эльфка.

– Я прождала тебя с-сорок минут, Лис-совой! С-сорок минут! Ты что, мать твою, о себе думаеш-шь?

Тсах’Лариенн из дома Штормовой Скалы, в минуты хорошего настроения позволяющая называть себя домашним именем Лара, сейчас пребывала в тихом бешенстве. Она сидела возле окна на кухне моей квартиры, пила мое вино и выплевывала обвинения. В мой адрес, естественно. Это же я забыл прийти в ресторан, где у нас был запланирован ужин по случаю целого месяца отношений. Это я явился домой в половине двенадцатого ночи, выжатый как половая тряпка в руках опытной технички. И это я стоял сейчас в прихожей, думая о том, что состояние аффекта является смягчающим обстоятельством в деле об убийстве.

– Ш-што ты молчиш-шь? Стоиш-шь, как столб и молчиш-шь!

Месяц. Что за глупость, если подумать, отмечать месяц отношений? Да и можно ли назвать таковыми секс после работы? И еще вопрос – как я не разглядел за этот самый месяц в миниатюрной, но весьма фигуристой эльфке злобную мегеру? Нет, я даже не думал о серьезных отношениях, роман, завязавшийся с пьяных глаз в ночном клубе и не предполагал подобного, но вот представить себе, что я через год возвращаюсь домой, а там ждет меня вот это!.. Нафиг-нафиг!

– Лара, – начал я, но мне тут же сообщили, что тактику я выбрал неверную.

– Лариенн!

Следующий мой ход был таким же ошибочным, как и предыдущий. Полагаю, все мужчины рано или поздно совершают подобный промах в общении с противоположным полом. Я имею ввиду не сам факт близкого знакомства с эльфкой – тут сложно чем-то оправдаться, а фразу, которую я решил произнести:

– Послушай, давай не сейчас, а? Я, блин, без ног, голова не варит…

Чувство опасности взревело на полную катушку. У любого нормального полицейского оно развито, в противном случае неудачник вылетает из генетического пула раз и навсегда. Я восемь лет работал с убийствами и был до сих пор жив. Поэтому успел рвануть на остатках сил в сторону, в то время как входная дверь за моей спиной приняла на себя удар небольшой шаровой молнии.

Смертельной опасности боевое заклинание для меня не представляло – Ларка не совсем же отмороженная! Но могла приголубить до кратковременной потери сознания и небольшого ожога.

– Ты кем меня считаеш-шь, Лис-совой? Девкой на ночь? Потрахаться на разок и разбежаться? Простушкой станичной? Подстилкой? Да я тебя, кобеля, сейчас по стенам таким тонким слоем размажу, что эксперты по ДНК опознание проводить будут!

По мере того, как подружка моя распалялась, шипение из ее речи пропадало. Под конец она уже визжала, как вполне нормальная разъяренная женщина, а не потомок пресмыкающихся. И, кстати, про опознание по ДНК она со знанием дела говорила – Лариенн работала в краевой управе криминалистом. Мы, полицейские, те еще олухи, даже в ночниках умудряемся со своими коллегами интрижку закрутить.

Ладно. Видят боги, я этого не хотел. Прием подлый, безнравственный, но зато в его эффективности сомневаться не приходилось.

– Лар, твою же эльфскую мать! Я на ритуальном в Дашковке целый день проторчал! Мне вот только разборок дома не хватало.

– Маму мою не трогай, она святая женщина! – по инерции понесла подруга, но тут до нее дошло, что я только что сказал. – Что? Ты на ритуальном убийстве работал? Но это же Серебряной Секции дело! Как?..

«Как ты, простой следак, обычный человек со слабеньким, фактически отсутствующим даром, был допущен к работе над делом о ритуальном убийстве?» – вот, что она хотела сказать, но, естественно, не сказала. Она же не дура, резать по живому источник информации, который сделает ее завтра самой осведомленной девушкой во всей краевой управе. Эльфы, кроме склочного своего характера и жуткого собственничества, еще и завзятые сплетники. Ничто их так не заводит, как обладание закрытой для других информацией. Ну, почти ничто…

Уже через две минуты я был умыт, посажен за стол, где передо мной водрузили тарелку без всякой магии сотворенного бутерброда из толстого куска белого хлеба, слоя сливочного масла, внушительного кружка колбасы и пласта сыра. Да, готовить Лариенн не умела. Зато обладала множеством других талантов. Например, умением умильно молчать, пока я поглощал свой поздний обедоужин, запивая его горячим сладким чаем.

Конечно, я все ей рассказал – куда бы я делся? Подписки с меня никто не брал, да и «серебрянки» к завтрашнему обеду растреплют о своем единственном за полугодие деле всем. А мне надо было спасать положение. Я, может, и не против был расстаться с Ларой, характерец у нее тот еще, но не при таких же обстоятельствах. Тут надо мягче, чтобы потом друзьями остаться, и взаимовыгодно друг другом пользоваться.

Уверен, она исповедовала такой же подход – в конце концов, какое может быть общее будущее у человека, срок жизни которому отмерен в семьдесят, дай бог, восемьдесят лет, и представителя Старшей расы, живущей раз в десять дольше? Это сейчас она бесится, соплюха шестидесятилетняя, до ста с копейками лет молодежь у эльфов редко занимается чем-то серьезным, больше ищет себя и безостановочно тусит по клубам. Такие, как моя Лара, даже под кодекс кланов не попадают – случись что, за проступки будут отвечать родители.

Но лет через двадцать, что по их меркам вроде нашего следующего месяца, дом Штормовой Скалы заключит от имени Тсах’Лариенн брачный контракт с кем-то из соплеменников, и она послушно его примет. С высокой степенью вероятности уедет в свои нидерландские снега, где еще лет через пятьдесят, родит мужу наследника. Так что у нее сейчас такой затянувшийся девишник.

Что конкретно для меня один большой плюс, если исключить закидоны, вроде сегодняшнего. Страстная, буквально повернутая на сексе женщина, которая совершенно точно от тебя не залетит и не захочет замуж. К зубам, конечно, надо привыкнуть, да… Они мелкие и остренькие, и их шестьдесят восемь, отчего, когда Лара широко улыбается, возникает ощущение, что она хочет тебя сожрать.

В общем, через полчаса мы уже лежали в постели, утомленные и весьма друг другом довольные. Эльфка сложила на меня ноги и тихонько посапывала, а я же никак не мог отключить перегретый событиями дня мозг.

Поквартирным обходом я, разумеется, ничего не достиг. Ходил, стучал в двери, задавал вопросы и раздавал визитки со словами «Если что-то вспомните, обязательно позвоните». Домовой Василич отрабатывал дома по своей схеме, но также, как и я, без успеха. Никто ничего не видел, ничего не слышал, зато с удовольствием узнавал, что здесь неподалеку убили человека.

Была только одна… не знаю, назовем ее зацепкой. Женщина упомянула свою тетку, с которой вместе жила, она, дескать, этой ночью домой возвращалась, и кто-то ее напугал. Работала родственница в ночную смену, но, почувствовав себя плохо, подменилась и отправилась домой. На тропинке вроде бы с кем-то столкнулась, а большего мне ее племянница сказать не смогла. С утра тетушка укатила в краевую больницу, а телефон с поразившим меня равнодушием оставила дома на тумбочке. Племянница обещала, что обязательно заставит тетку позвонить мне, как только та вернется. Вряд ли, конечно, она что-то видела, но на безрыбье, как известно, и пескарь добыча.

Часам к трем я закончил с этой тягомотиной, вызвал такси – дежурка-то уехала – и отправился в родную управу. Где уселся в отдельном кабинете, до сих пор являвшимся предметом зависти коллег, и принялся строчить рапорт.

К шести – минута в минуту – я был готов к докладу. Собрал бумаги и отправился к начальству. Агрих Дартахович, разнообразия ради, не стал мариновать меня в приемной, а принял сразу. Удовлетворенно кивнул, взвесив в руке стопку бумаги, бегло проглядел результативку и велел присаживаться.

Еще тогда надо было насторожиться.

– А что ты скажешь, Лисовой, если я тебя прикреплю к группе Серебряной Секции?

Я сидел за столом в довольно расслабленной позе. Поэтому и не упал. Не стал сразу отвечать, потому что изо рта рвалась банальщина, вроде «Чего?» и «Вы в своем уме, вообще?»

Главу городской полиции я знал неплохо, так что понимал, что решение он уже принял. А вопрос задал исключительно с целью подчеркнуть, что не чужд демократическим тенденциям. Но не обижать же мужика?

– Скажу, что они вряд ли обрадуются, – сумел я ответить через несколько секунд. – Особенно та эльфка…

– Шар’Амалайя из Трилистника, – подсказал начальник. – Но мне, в общем-то, плевать, будут они рады или нет. Это моя земля, и я тут решаю, кто участвует в расследовании.

– А зачем я вам там, Агрих Дартахович? Хотите знать, как продвигается дело, но обращаться вопросами к «серебрянкам» не желаете?

– Жуткий ты хам, Лисовой, – ухмыльнулся начальник. – За что я тебя только терплю?

– За высокий процент раскрываемости. – напомнил я.

– Ну, да. Собственно, затем я тебя в группу Секции и хочу поставить. Чтобы дело было раскрыто, поскольку хлыщам этим у меня веры нет. Расслабились на казенных харчах, мух не ловят совсем! На место преступления пришлось порталом доставлять, а то бы черт его знает, сколько их ждать пришлось.

– Я согласен.

– А то, что Шар’Амалайя на тебя будет волком смотреть, не переживай! После того, что было утром… Что?

– Согласен, говорю. Мне бы не хотелось, чтобы «серебрянки» дело завалили. Кем меня в группу оформлять будете?

Орк почесал надбровную дугу. Он, похоже, не ожидал, что я так быстро соглашусь – почему, любопытно? Мне самому интересно, с таким уровнем, как ритуальная магия, я еще не работал. Обычный набор моих дел включал в себя криминал, совершенный с помощью магических предметов, а зачастую и без таковых. Одно название, что УБОМП. Провинция-с.

– Ну, раз так… – заговорил Агрих Дартахович после недолгой паузы, – то полноценным следователем, не консультантом, упаси бог. Надо, конечно, вопрос подведомственности оформить…

Он снова замялся, как будто не решаясь сообщить мне еще некоторые детали. Я смотрел на него с вежливым интересом и мыслительному процессу начальника не мешал.

– За делом следят на самом верху, – наконец сообщил он. И для надежности ткнул пальцем в потолок.

Я кивнул. Ясно дело, он при мне губернатору звонил. И про орочье письмо на убитом говорил. Стоп, а не в этом ли дело? Он что, боится, что его соплеменника обвинят в убийстве и это бросит тень на него, как на начальника городской полиции? Но это же, простите, ерунда какая-то! Мало ли уродов в каждой расе? Люди, например, благодаря численности, уверенно держат первенство в данном вопросе, и никого это не напрягает.

– Я сейчас не про губернатора говорил, – сообщил орк.

Блин, забылся, отпустил контроль. Лхудхар не прочел мои мысли, он для этого слишком щепетилен в вопросе применения дара, да и не смог бы. Скорее, по лицу все понял, а потом сложил с эмоциональным фоном, который для орков такая же обыденность, как для нас запах. Я, хоть и ношу в себе немного орочьей крови, так не умею. Могу только чувствовать правду мне говорит разумный или лжет – очень полезное умение в работе сыщика.

– А про кого?

– Звонили из столицы. Сказали, что если убийцу в три дня не найдем, пришлют свою группу.

В Москве плохо с магическими убийствами, что они на провинцию заглядывать стали? С чего такой интерес? Для Екатеринодара случай вопиющий, согласен. Преступление, как любят говорить журналисты, резонансное. Но не для столицы. Федералы в нашу сторону даже смотреть не должны, а они позвонили Агриху Дартаховичу и поставили срок на раскрытие. Это… плохо.

И я не про срок говорю. На самом деле, если поменьше спать, то за три дня вполне можно найти если не убийцу, то подозреваемого. И не про то, что приедут федеральные агенты, и начнут тут свое расследование, не принимая во внимания ни местные реалии, ни сложившиеся отношения между элитами. Плохо то, что делом вообще заинтересовались. Это значит, что в нем есть множество подводных камней. Ни об одном из которых мне начальство сообщать не спешит. Орочьи письмена? Похоже на то, но только ли они?

– Понял. Буду соответствовать, – вслух сказал я. – Тогда я к «серебрянкам» пойду?

– Иди, – как настоящий начальник, он дождался, пока я дойду до двери, открою ее и сделаю шаг в приемную, и лишь после этого бросил в спину. – Лисовой!

– Докладывать каждые четыре часа, – опередил его я.

– Два.

– И ночью?

– Проваливай!

Удивительно насколько похожим на лабиринт может быть здание, которое снаружи представляет из себя равносторонний прямоугольник. С улицы посмотришь – строгость линий, простота решений, симметричность расположения элементов. Как это может быть таким муравейником внутри?

Для того, чтобы попасть к «серебрянкам», которые находились на том же этаже, что и начальство, мне пришлось спуститься на два этажа вниз, пройти по длинному коридору, снова подняться по лестнице и преодолеть еще метров сто. Как тут эвакуацию проводить в случае пожара – не представляю!

Серебряная Секция располагалась в тупике левого крыла. В столице у службы собственный небоскреб в центре, а у нас вот так. Прекрасная иллюстрация востребованности, как по мне. «Целых» пять кабинетов, по одному на каждого из трех агентов. Оставшиеся два, полагаю, использовались под кладовые.

Вход в тупичок начинался с массивной железной двери, сейчас распахнутой. Я постучал в первую за ней и вошел, как только услышал неразборчивый голос изнутри. Быстро окинул помещение взглядом: одно большое окно, два стола, два стула, сейф и плакаты по технике безопасности на стенах. Абсолютно безликая комната. Не похоже, что тут работают.

Гном сидел за одним из столов – девственно чистым – и, сложив руки, в выжидательном молчании смотрел на меня. Вопросов не задавал, но, похоже, подозревал, зачем я пришел – видел меня на месте преступления.

– Буду работать с вами по ритуальному, – сообщил я. – Антон Лисовой, следователь из УБОМПа.

Руку протягивать не стал. Гномы этого не любят, им приходится для этого вверх тянуться.

– Лхудхар сообщал. Спасибо, хоть не квартального прислали, – буркнул тот. – Иди доложись госпоже Шар’Амалайе, она придумает, чем тебя занять.

Вот обрубок дерзкий! Когда Секция без дел сидела, такой заносчивости гном не проявлял. Правда, он в здании и не появлялся, считай. Но каков! Доложись госпоже! Квартального ему прислали! Придумает, чем мне заняться!

– Ты, бочонок на ножках, берега Кубани не попутал?

Тот удивленно поднял на меня взгляд. Не ожидал такой отповеди. Вообще, гномы, особенно если сравнивать с эльфами, ничего ребята. Но и у них случаются завихрения. Вдруг вспоминают, что они – Старшая раса, а значит, априори выше любого человека. И начинают надуваться от спеси, как индюки.

– Ты что сказал?..

– Я следователь по особо важным делам управления по борьбе с особыми магическими преступлениями, – продолжил я, глядя в ошеломленные глаза лысого коротышки, не ожидавшего такой отповеди. – У меня на счету только в этом году тридцать шесть раскрытых дел. А у тебя, коротышка?

Наглецов надо ставить на место сразу. Вне зависимости от расы и положения в обществе. Разок утрешься и будешь потом ветошью на входе всю оставшуюся жизнь. Правда, придерживаясь такой точки зрения, иногда приходится драться. Или быть битым. Сегодня, скорее всего, будет второй вариант, здоровяку я не соперник. Максимум – груша для битья.

Лицо хозяина кабинета побагровело. Он поднялся из-за стола и с угрозой в каждой клеточке своего квадратного тела направился ко мне. Остановился в шаге, задрал голову вверх, что выглядело бы комично, если бы не давящее ощущение мощи, которое он излучал. Помолчал, давая мне проникнуться угрозой, после чего расплылся в улыбке.

– Борзый! – хохотнул он. – Эт хорошо. Меня Ноб зовут. Пошли, буду с командой знакомить… следователь.

Правда, прошел он буквально пару метров, после чего повернулся и с серьезным видом уставился мне в глаза.

– Антон, а ты с эльфами как вообще?

В тот же миг я и вспомнил, что сегодня вечером, буквально через два с половиной часа, меня ждет ужин с Ларой. Похвалил еще себя, мол, молодец, не через два часа вспомнил, а за. И кивнул себе же – успею.

– Встречаюсь с одной…

– Надо ж какой космополит. – без иронии отозвался гном. – Только ты, человек, спишь с тсах[5], чем каждый из нас грешил в разное время, а мы идем к шар[6]. Ты эту разницу, пожалуйста, учитывай.

– Без проблем.

Шар’Амалайя была в кабинете не одна, а вместе с орком, третьим агентом екатеринодарского отделения Секции. При нашем с гномом появлении они прекратили о чем-то ожесточенно спорить и с гордым видом разошлись к разным стенам.

– Пополнение у нас, госпожа, – последнее слово гном произнес без подобострастия, а как должность. Я сделал себе заметочку – непростая она, видать, дама – Шар’Амалайя из дома Трилистника.

Хотя, вся троица непростая. Просто так в провинцию, заселенную людьми, не попадают. Старшие расы, за исключением разве что орков, предпочитают проживать среди сородичей. Так что либо косячники, либо пустышки. В смысле, лишенные дара и бесполезные для своих семей. Правда, магию в исполнении эльфки я уже видел сегодня, и гном к ней так почтительно обращается. Выходит, она – из залетчиков.

– Антон Лисовой…

– Лхудхар сообщал, – прервала меня женщина. – И я не понимаю…

Снова-здорово! Меня что, каждый тут будет на прочность проверять?

– И вы прекрасно понимаете, зачем я здесь, госпожа, – в свою очередь и я не дал ей закончить. – Вам приказали, мне приказали. Поэтому давайте опустим ваши завуалированные вежливостью презрительные реплики в адрес людей и перейдем сразу к делу. Если не возражаете.

– Он мне сразу понравился, – серьезно сообщил из-за моей спины Ноб.

Эльфка сверкнула глазами, но сказать ничего не сказала. А орк, довольно крупный, наверное, на голову выше моего шефа, уставился на меня пристально, будто дыру прожечь хотел.

– И для ментатов добавлю. Без моего согласия в голову ко мне пролезть не получиться. Капелька вашей крови помешает.

– Годрох, – тут же отвел взгляд орк.

– Мы его зовем Годро, – опять вмешался гном. – На гэльский манер. Что обсуждаете, госпожа? Я нужен?

Последний вопрос Ноб задал уже почти скрывшись в коридоре. Видимо, в тройке его роль в совещаниях ограничивалась молчаливым сидением с выражением вежливого интереса на лице. А вот в полевых выходах он, скорее всего, был основной боевой единицей. Мало того, что дури у гномов, как у трактора, так они еще могут врожденную физическую силу повышать артефактами собственного производства.

– Останься, – велела Шар’Амалайя, и гном без эмоций вернулся и уселся на пустой стул. – А вы, Антон Лисовой, присоединяйтесь. Мы с коллегой как раз спорим о версиях. Я уверена, что убийца проводил ритуал Торус, он же считает, что Бренн. Какой версии вы придерживаетесь?

И ехидно так в мою сторону посмотрела.

Вот же сучка анорексичная! Не могла не поддеть! Знает, что мне оба ритуала знакомы, как кроту – цвета солнечного спектра, и не упускает возможности это подчеркнуть. Заодно ставит в такую позицию, в которой мне либо мычать, либо признавать свое незнание и просить разжевать. Как следствие, я сразу же попадаю в положение младшего помощника старшего точителя карандашей, с соответствующим же отношением.

Ладно. Если кто-то хочет войны, у меня есть немного смертельного оружия. Называется – канцелярский язык. Я его годами оттачивал в общении с бюрократами.

– Боюсь, моя осведомленность в данном вопросе преувеличена вами, госпожа Шар’Амалайя. На сегодня мне известно лишь, что тело жертвы находилось помещенным в символ «сильма» алфавита Арахны, который, в свою очередь, был окружен глифами Юпитера. Кроме того, на лицо убитого были нанесены руны из орочьего алфавита. В ритуале же использовалась «живая» кровь, что подтверждает и вывод эксперта – убили Линькова после того, как он почти достиг смерти от потери крови. С учетом вышеизложенного, а также по оговорке моего уважаемого начальника, который упомянул, что орки уже около тысячи лет не использовали ритуальную магию, я предположил бы…

Тут я сделал несколько театральную паузу, оглядывая по очереди всех собравшихся в комнате агентов, и тянул ее ровно столько, чтобы в глазах эльфки появилось раздражение. После чего торжественно воздел палец к потолку:

– Что убийца – орк!

И прежде чем на меня обрушилось возмущение здешней начальницы, продолжил говорить.

– Я следователь и оперирую фактами. Когда мне нужно узнать что-то о конкретном виде магии, я обращаюсь к экспертам. И не делаю предположения о том, в чем не разбираюсь. Так что, если вы закончили экзаменовать новичка, я бы с удовольствием послушал мнение экспертов о ритуалах Торус и Бренн.

Некоторое время в кабинете царила холодная тишина. Такая зимой в поле бывает, когда ветра нет. Стоишь – и ничего не слышишь. Ни шороха, ни дыхания. Кажется, что ты один в целом мире. Мне даже зябко стало.

Нарушил молчание орк. Преувеличенно громко откашлявшись, он произнес:

– Пожалуй, Ноб, мне он тоже нравится. Госпожа, нам правда нужен следователь, так что предлагаю прекратить его экзаменовать.

Эльфка с некоторой задержкой кивнула. Конечно, понадобилось еще около двадцати минут совместного с «серебрянками» мозгового штурма, чтобы она перестала смотреть на меня волком. Не скажу, что мы нашли с ней общий язык, но под конец я даже получил право называть ее по имени, без статусной приставки.

Но сперва мы здорово поспорили. И вовсе не о том, какой обряд проводил убийца – Торус или Бренн, мне, кстати, так и не объяснили, о чем там шел спор. Все было гораздо прозаичнее.

Дело в том, что ни один из агентов не обладал навыками полицейской работы. Теорией – может быть, но без практики она не стоила ничего. Каждый из них, может, и был неплохим специалистом в своей отрасли магии, но не сыщиком. Соответственно этому они расследование и строили. Изучали найденные на месте преступления символы, сравнивали их с разными магограмами, запрашивали время восхода солнца в день убийства и в два предыдущих, спорили о влиянии одного глифа на другой… Но ни один из них не запросил отчет криминалистов – они вообще физический аспект следов не рассматривали! Про свидетельские показания и банальную логистику, я вообще молчу.

Хоть к супруге убитого съездили – на это их хватило. С ожидаемо отрицательным результатом: «У Жоры не было врагов!» На вопрос: «А почему ритуал был проведен в таком неудобном месте, как тропа от остановки к микрорайону?» мне небрежно ответили – «узел трех стихийных линий, это же очевидно». В общем, говорили мы на разных языках, а делать надо было одно дело.

На завибрировавший в кармане телефон я в пылу спора сперва не обратил внимания. Лишь когда чуткие уши эльфки дернулись, вытащил его из кармана и вгляделся в экран. Номер был незнакомым. Но для меня это было скорее правилом, чем исключением – кому я свой номер только не давал.

– Лисовой слушает.

– Это Мария Федоровна, – услышал я. – Из сто второй квартиры. Я только приехала, а Оленька сказала, что вы очень моего звонка ждете.

Не сразу, но я сообразил, кто это. Та тетка, которой не оказалось дома.

– Очень жду, – чтобы потом не пересказывать, я включил динамик на громкую связь. – Долгонько вы до дома добирались. Семь вечера.

– Так пока в больнице отстояла, потом еще в магазин, где работаю, заезжала. А пробки-то какие сейчас, сами знаете, часа полтора в автобусе просидела!

– Расскажите мне, что вы ночью видели, Мария Федоровна. Ваша племянница не смогла мне объяснить – то ли вы столкнулись с кем-то, то ли напугал вас кто…

– Видела я убийц, Антон Вадимович! – видать, с визитки мое имя и отчество прочитала. – Вот мне Оленька как рассказала, что вы приходили, я сразу и поняла, с кем ночью столкнулась. Не лицом к лицу, но видела!

Я со значением оглядел «серебрянок» и одними губами прошептал: «Свидетельские показания!» Про то, что на поквартирник меня силком отправил начальник, я старался не вспоминать, чтобы не портить минуту славы.

– Говорите, Мария Федоровна.

Женщина тут же вывалила на меня ворох совершенно не нужной и большей частью известной мне информации. Что работала она посменно в круглосуточном магазине в центре, что, почувствовав себя плохо, подменилась и отправилась домой. До дома добралась на последнем трамвае, от остановки, как и всегда, пошла пешком через пустырь мимо строительной площадки. Я ее не прерывал – вдруг что толковое бы сказала. Но нет. До тех пор, пока не добралась до «встречи» с неизвестными – ничего.

– И я смотрю, а там впереди свет такой, как могильный, на кладбищах в лампадках такой, бывает, горит. И фигуры чьи-то, две вроде. Я перепугалась, подумала, наркоманы какие-нибудь или еще кто, и от греха свернула с тропинки. Там, если уйти на Медведскую, кругом это место обойти можно. Крюк, конечно, с полкилометра, но лучше так, чем ночью с кем попало сталкиваться. Так ведь можно и до дома не дойти.

– Ясно-понятно, Мария Федоровна. А описать этих людей сможете? – без всякой надежды спросил я, уже успев разочароваться в свидетеле. Хотя кое-что важное она уже сообщила – убийц было двое.

– За полста метров ночью? – удивилась женщина. – У меня и в молодости такого зрения не было, а уж сейчас и подавно!

Тут мне на плечо легла крупная, поросшая серой шерстью, ладонь орка. Я недоуменно на нее покосился, а потом прочитал у него по губам: «Надо ехать к ней».

– Ничего, если я сейчас подскочу, показания под запись возьму, чтобы вам потом в город не ездить?

– А кто-то еще полицию нашу ругает, – хихикнула тетка. – Конечно, приезжайте, если вам удобно.

Отключившись, я первым делом спросил Годроха:

– Нафига? Пустышка же.

– Ты вот на нас, Антон, ругался, что мы в сыскном деле ничего не соображаем, – ответил тот. – Это, может, и правда, но и ты вот в нашем такой же ноль. Свидетельница видела кого-то. Я из памяти могу это достать. Как с камеры с высоким разрешением. Вы, люди, даже не представляете сколько у вас в мозгу хранится.

– Едем! – хлопнула по столу эльфка. – Ноб, подгони машину.

После объяснения орка, у меня тоже включился зуд, который появляется у каждого следователя, когда он понимает – вот она, ниточка! Где-то по краю рассудка скользнула мысль: «Сегодня же с Ларой ужин!», но я отогнал ее как несвоевременную. Да и повод для ужина такой себе!

В начале восьмого вечера ехать из центра в Дашковку – не самый разумный план. Но не отказываться же было, едва установив более-менее рабочие отношения с новыми коллегами. Я спустился вместе со всем, по пути отстучав сообщение для Лхудхара, и уселся на заднем сидении массивного джипа. На половину сидения – вторая его часть была демонтирована полностью и заменена простым ковриком.

– Как собаку меня возят, – без тени улыбки пошутил Годрох, усаживаясь на ковер, скрестив ноги.

– Вот пригонишь свою из Британии, будешь ездить, как разумный, на мягком сидении, – парировал гном.

Он дождался, пока все пристегнутся, после чего рванул с места, как сумасшедший. Мимо моих глаз пронеслась смазанное сине-красное пятно, я не сразу понял, что это мелькнул проехавший патрульный автомобиль, от неожиданности врубивший проблесковые маячки.

– Как же давно я этого ждал! – радовался Ноб, крутя руль. – Первое настоящее дело! Я думал, посажу печень в этом клятом городе!

Никто его не попросил ехать тише, не осадил, из чего я сделал вывод, что другие сотрудники Секции чувствуют себя примерно так же. Видимо, непыльная работенка успела их изрядно утомить.

Чтобы не травмировать свой вестибулярный аппарат и психику, я закрыл глаза. И так просидел до самой Дашковки. Гномы с техникой даже не на «ты», они с ней на «я». К тому же реакция у них значительно выше, чем у людей, так что попасть в аварию я не боялся. А вот свихнуться от мелькающих за окном огней – очень. Открыл глаза я только когда орк тронул меня за руку и сообщил, что мы на месте.

Через пятнадцать минут!

Я недоверчиво посмотрел на часы, на всякий случай постучал по скрытому за каленым стеклом циферблату, но они показывали именно то, что я уже знал – невозможное. Гном поглядывал в зеркало заднего вида, ожидая от меня каких-нибудь эмоций, точнее – восторгов по поводу его лихого вождения. Я вышел из машины, не сказав ни слова.

Марина Федоровна тоже нас так рано не ждала. И в таком количестве. Она-то думала, приедет один следователь, а ввалилось аж четверо разумных. Увидев же эльфку, она с перепугу, не иначе, начала накрывать на стол.

– Вы даете разрешение на глубокое сканирование памяти? – Амалайя положила перед теткой бланк согласия. – В интересах следствия. Подпишите.

Та безропотно расписалась, после чего Годрох усадил ее на стул, положил здоровенные свои лапищи ей на виски, и уставился немигающим взглядом куда-то в переносицу. Вся процедура сканирования не заняла и минуты.

– Есть картинка, – сообщил он. – В офисе поработаю с изображением.

– Вы очень нам помогли, Марина Федоровна, – сказал я. И вся наша компания, оставив сомлевшую свидетельницу на руках у племянницы, ретировалась.

Затем снова была дикая гонка до центра, которую я переждал, не открывая глаз, после чего – полуторачасовое ожидание, пока орк работал с полученной от женщины информацией. Я, кстати, ошибся: только один из кабинетов, не занятых агентами, использовался под кладовку. Второй был забит гномьей аппаратурой для работы с мнемограммами. За него ментат и засел.

Никто из нас и не подумал о том, чтобы оставить это дело на завтра. И, хотя ни от кого, кроме орка, тут пользы не было, терпеливо ждали завершения его работы.

– Лиц нет, – сообщил он, наконец, закончив. Положил на стол перед эльфкой свежеотпечатанную мнемограмму. – Зато аура читается отчетливо. Оба – люди.