Риск

Вспомнился разговор с мужчиной из киоска в парке девяносто третьего уровня.

— Что-то вроде дынного сока? — виновато спросила я.

Аттикус кивнул.

— Мне хватило минутного взгляда на роскошные предметы в инфовизоре, чтобы выяснить уровень ваших родителей. Родители Шанны относились к элите. Ты была второй по положению среди девочек — твои родители принадлежали, минимум, к тридцатому уровню. Форж занимал самое высокое положение среди мальчиков — его родители жили, по крайней мере, на двадцатом.

— Ты забыл о Рисе, — заметила я. — Его родители — элита.

Аттикус засмеялся.

— Рис все время твердит, что его родители — элита, но это неправда.

Я моргнула.

— Рис лгал об этом?

— Да. Рис в первый же день не понял что-то из сказанного Шанной. Он думал, она говорит о фрукте, а это оказался вид пирога. Шанна еще так на него зыркнула. Родители Риса, самое большее, на сороковом уровне.

Аттикус выжидательно посмотрел на меня. Он ждал, чтобы я приняла решение об участии вместе с ним в Празднике. Базз считала, свидания с кем-нибудь могут мне помочь, и это казалось разумным. Форж — парень моей лучшей подруги, и мы вместе ходим на тренировки по плаванию. Я провела с ним гораздо больше времени, чем с любым другим мальчиком, и естественно, сосредоточилась на нем.

Я постаралась выкинуть из головы мысли о Форже. Важно не то, что я чувствовала к нему, а мое отношение к Аттикусу. Мне определенно нравилась его спокойная серьезная натура, и я считала Аттикуса очень умным. Он вечно проигрывал битву со своими мятежными каштановыми волосами и не обладал яркой красотой или мускулистым телом Форжа, но казался мне привлекательным.

Если я приму Аттикуса в качестве партнера на Празднике, то мы отправимся на вечеринки для старших подростков, состоящих в отношениях, где приняты вещи, вроде поцелуев. Идея поцеловать Форжа меня изрядно смущала, а вот представить удовольствие от поцелуев Аттикуса я могла.

— Ты явно не поняла, что я имел в виду, когда просил тебя стать моей партнершей на Праздник, — сказал Аттикус. — Тебе лучше подумать и дать мне ответ завтра.

— Мне не нужно время на размышления. Я с радостью пойду с тобой на Праздник.

— Тебя точно не волнует межуровневое различие?

— Это различие существует между нашими родителями, а не между нами. Все подростки равны и относятся к пятидесятому уровню.

— Замечательно, — радостно улыбнулся мне Аттикус. — Давай в ближайшие несколько дней займемся чем-нибудь вместе, чтобы не смущаться в компании друг друга к началу Праздничных вечеринок.

— Да, хорошая идея. Завтра утром мы должны пойти в общинный центр на следующее занятие по вышивке. — Я скривилась. — Не то чтобы мне стоило туда идти. В прошлый раз я ужасно справилась. Честно говоря, я много в чем ужасна. С момента прихода на подростковый уровень я перепробовала все виды деятельности, предлагаемые нашим общинным центром, и не проявила таланта ни в одном.

— Ты хорошо плаваешь, — возразил Аттикус.

— Не настолько хорошо, чтобы стать профессиональной пловчихой.

— И все равно ты справляешься лучше меня, — заметил Аттикус. — Похоже, у меня нет способностей ни к чему.

Я пожала плечами.

— В любом случае, я буду свободна завтра днем и вечером.

— Мы могли бы пойти на вечеринку на пляже подросткового уровня.

— Доктор сказал мне держаться подальше от пляжа, пока не заживет порез на голове, поскольку мокрый песок может вызвать проблемы.

— Мы могли бы просто пойти в парк, — предложил Аттикус.

Я нахмурилась.

— Линнет и Каспер помогают в парке, и завтра их дежурство.

— Это имеет значение? Мы же не скрываемся от друзей, правда?

— Не скрываемся. Я просто подумала, что в итоге мы окажемся вместе с Линнет и Каспером, а смысл был в том, чтобы побыть наедине.

— И то верно. — Аттикус подумал. — На арене Синей зоны начался прогон шествий Света и Тьмы перед Праздником. Мы могли бы на него взглянуть.

На самом деле мне не нравились шествия Света и Тьмы, но я уже отвергла два предложения Аттикуса и почувствовала, что это должна принять.

— Да, можно.

— Ты собиралась пообедать в общинном центре после занятий?

Я кивнула. По большей части я ела в общинном центре, где блюда были дешевле всего.

— Я хотел завтра пропустить утреннее занятие, — признался Аттикус, — но думаю, в итоге, пойду. Так мы сможем пообедать вместе перед шествием.

Наступил неловкий момент. Надо ли целовать человека, если уже согласилась стать его парой на Праздник? Я точно не знала, и Аттикус, похоже, тоже сомневался, что делать, но затем я увидела человека дальше по коридору.

— Рис на нас смотрит, — предупреждающе прошептала я.

— Тогда мне лучше уйти. Увидимся позже, Эмбер.

Аттикус поспешил прочь по коридору, а я укрылась у себя в комнате и заперла дверь, чтобы избежать Риса. Подошла к настенному зеркалу и взглянула на свое отражение. Комок клея в волосах создавал впечатление, что моя голова такой же странной формы, как у телепата, однако Аттикус все равно попросил меня стать его партнершей на Праздник. Определенно, я поступила правильно, приняв предложение. К тому времени, когда Праздник закончится, возможно, я совершенно забуду о своей странной реакции на Форжа.

Я глупо улыбалась своему отражению, когда из стены послышался бесплотный голос:

— Эмбер, это я.

Глава 9

Я развернулась, прошагала в дальний конец комнаты и сдернула полотенце с инспекционного люка:

— Как ты смеешь шпионить за мной и Аттикусом!

Я не могла разглядеть лицо Форжа сквозь решетку, там виднелись лишь нечеткие затененные очертания, но в голосе звучало раскаяние.

— Мне действительно жаль. Я сделал это ненамеренно. Вернулся сюда и обнаружил, что ты поставила крышку инспекционного люка на место. Я уже собирался попросить тебя впустить меня, когда услышал, что ты говоришь с Аттикусом. И подумал, что должен помолчать, пока он не уйдет.

— Лучше бы ты уполз куда-нибудь ненадолго, а не прятался там и не подслушивал… Подожди-ка. — Мой мозг, наконец, осознал слова Форжа о крышке люка. — Когда я вернулась, крышка уже стояла на месте, а поверх нее висело полотенце. Я решила, что ты закончил изучение вентиляции и перед уходом поставил все как было.

— Я не устанавливал крышку обратно. Если и ты этого не делала, то кто… — Форж оборвал фразу и застонал. — Должно быть, это Рис. С тех пор, как мы его выгнали, он прятался в коридоре и пытался навязать нам свое общество. Наверное, он увидел, как я заходил в комнату, и пошел следом, посмотреть, что я делаю.

— Тебе следовало запереть за собой дверь.

— Я и запер.

— Тогда как Рис попал внутрь?

— Несложно выяснить, что код двери — 54321, - сказал Форж. — Когда Рис обнаружил, что крышка инспекционного люка снята, он догадался, как я залез в систему вентиляции. Видимо, придурок решил, что будет забавно закрыть люк, и я не смог выбраться.

Я нахмурилась.

— Думаю, ты прав и это Рис. Он смотрел, как я разговаривала с Аттикусом.

— Значит, точно, — подтвердил Форж. — Теперь не могла бы ты меня выпустить? Тебе нужно просто вывернуть по два винта с каждой стороны крышки. Думаю, у технических рабочих есть инструменты, позволяющие им ослаблять винты изнутри вентиляционной системы, но у меня, конечно, таких нет.

Я выкрутила винты.

— Похоже, крышка плотно стоит на месте.

— Ты вывернула все четыре винта?

— Да.

— Странно. Должно быть, крышка застряла. Я толкну ее со своей стороны. Будь готова поймать, когда она высвободится.

— Готова. — Я подождала, но ничего не произошло.

— По-прежнему стоит, — сказал Форж. — Отойди подальше, и я ее выбью.

Я убралась в дальний конец комнаты. Послышалась серия громких ударов. Крышка инспекционного люка все равно не двигалась.

— Можешь проверить, не закрепил ли ее Рис чем-нибудь? — задыхаясь, спросил Форж.

Я вернулась и изучила крышку. Она выгнулась посередине от ударов Форжа. Я не увидела ничего, удерживающего крышку на месте, но края ее блестели.

— Нашла что-нибудь? — спросил Форж.

Я тревожно коснулась краев крышки, а затем наклонилась и принюхалась. Почувствовала слабый запах, который помнила со времени недавнего занятия в общинном центре.

— Плохие новости, — проговорила я. — Рис приклеил крышку к люку, и думаю, он воспользовался супер-клеем.

— То есть, чтобы его убрать, тебе нужен подходящий растворитель? — спросил Форж.

— Боюсь, нам потребуется ужасно много растворителя. Придется звонить в аварийные службы.

— Нельзя, — ответил Форж. — Помнишь, как инструктор по скалолазанию сказала, что сообщит о поведении Риса в силы здоровья и безопасности?

— Смутно.

— Так вот, вчера вечером патруль телепата пришел проверить Риса, и все мы спрятались в общинном центре. Когда же вернулись, Рис принялся громко оскорблять меня.

— Почему?

Форж пожал плечами.

— Он решил, что именно я назвал инструктору его идентификационный код. Закончив орать на меня, Рис упомянул тебя, мол, это ты во всем виновата, поскольку застряла на утесе.

— Ты не сказал Рису, что его код личности сообщила Марго?

— Нет. Я не хотел, чтобы он напустился на Марго вместо меня. Я просто сказал, что мы проголосовали за его исключение из нашей коридорной группы до конца Праздника, и ушел. Думаю, Рис поймал меня здесь в ловушку, чтобы отомстить нам обоим. Если мы обратимся в аварийные службы, то я влипну в неприятности из-за проникновения в вентиляцию, а ты — из-за того, что помогла мне туда забраться.

— У Риса наверняка будет больше проблем, чем у нас.

— Когда он изобретает какую-нибудь гадость, то сперва делает, а потом обдумывает последствия, — с горечью заметил Форж. — В любом случае, его план не сработает. Я найду другой способ отсюда выбраться. В этом районе должно быть еще много комнат с инспекционными люками.

— Да, но ты все равно не сможешь открыть их крышки.

— Мне просто придется покричать через решетки, пока не найду комнату с хозяином внутри, а потом попросить его или ее выпустить меня.

Я поперхнулась.

— Форж, ты не можешь бродить по вентиляции и кричать через решетки случайных комнат. Не знаю, как на это отреагируют мальчики, но девочка наверняка сочтет такое поведение совершенно жутким. Она скорее сдаст тебя службе здоровья и безопасности, чем выпустит на свободу.

— Невозможно подглядывать за людьми через эти решетки, — возразил Форж. — Они сконструированы так, что сквозь них ничего не увидишь.

— Сомневаюсь, что тебе удастся это все объяснить.

Форж тяжело вздохнул.

— Тогда мне придется найти люк в коридоре, в торговом районе или в другом общественном месте.

Я мгновение подумала над его словами.

— Так ты меньше испугаешь людей, но крики через решетку в общественном месте привлекут толпу.

— Я мог бы дождаться позднего вечера, когда вокруг никого не будет, и отправить тебе сообщение, чтобы ты пришла и выпустила меня. Ты же не станешь возражать, правда?

Я застонала.

— Похоже, у меня особо нет выбора.

— Я тебе так благодарен, — уверил Форж. — Поиски подходящего люка могут занять время, а мне уже немного хочется пить. В моей комнате есть маленькое вентиляционное отверстие. Ты можешь пойти туда, снять с него заглушку и передать мне несколько вещей?

— Какой у тебя дверной код?

— 12121.

Я хотела заметить, мол, дверной код 12121 ненамного лучше, чем 54321, но решила, что дело того не стоит.

— Хорошо.

Я вышла в коридор и подозрительно осмотрелась, но не заметила и следа Риса или кого-то еще. Через две минуты я была в комнате Форжа. По сравнению с моей, она выглядела удручающе аккуратной, а к стене у вентиляционной решетки были прислонены три доски для серфинга. Вывернув винты и сняв маленькую крышку, я услышала шорох, а затем с другой стороны дыры показалась часть лица Форжа.

— Тебе стоит зарядить мой инфовизор, чтобы я мог сообщать о своем продвижении.

Он протянул мне прибор, который я воткнула в ближайшую розетку.

— Зачем тебе нужны три доски для серфинга?

— Две из них старые. Можешь передать мне бутылки с водой с полки над спальным полем?

Я взяла с полки шесть бутылок. Этикетки сообщали, что там находилась специально обогащенная вода для профессиональных атлетов.

— Что такого особенного в этой воде?

— Абсолютно ничего. Я купил несколько бутылок, чтобы произвести впечатление на другие команды на плавательных соревнованиях, но правда в том, что я наполняю их обычной водой.

Я засмеялась и вручила ему бутылки.

— Что-нибудь еще?

— Батончики и пакет хрустящего печенья с той же полки. О, и маленький рюкзак, лежащий рядом с моей сумкой для плавания.

Мне пришлось сплющить рюкзак, чтобы тот прошел в дыру. С другой стороны вентиляции послышался громкий шорох. Я догадалась, что Форж складывает пожитки в сумку. Затем услышала удовлетворенный писк инфовизора, означавший, что прибор завершил зарядку, и передала его приятелю.

— Я все же думаю, что это плохая идея, — заметила я. — Тебе придется быть осторожным, чтобы не потеряться и не попасть в беду.

— У меня есть маркер, чтобы нумеровать перекрестки. Но все же передай мне еще два из ящика.

Я взяла ручки.

— Если до десяти вечера не найдешь способ выбраться, я позвоню в аварийные службы.

— Мы не можем так быстро сдаться. — Форж жалобно взглянул на меня через вентиляционное отверстие. — По крайней мере, дай мне время поискать выход до завтрашнего вечера.

Я вздохнула.

— Хорошо. Но затем я точно обращусь за помощью. Мне вернуть на место заглушку?

— Не беспокойся об этом, — сказал Форж. — Я сам ее починю, когда вылезу отсюда.

Послышался царапающий звук, в дыре на мгновение мелькнул рюкзак, а затем приятель уполз прочь.

Я подошла к двери и украдкой огляделась. Коридор казался пустым, поэтому я поспешила наружу, но Шанна вышла из своей комнаты в самый неподходящий момент. Она в замешательстве взглянула на меня.

— Эмбер, я искала Форжа. Что ты делала в его комнате?

Пришлось импровизировать на ходу.

— Форжу неожиданно пришлось куда-то уйти. Он попросил меня занести в комнату плавательные принадлежности.

— О. — Шанна выглядела разочарованной. — Куда он ушел?

— Он не сказал. — Я попыталась отвлечь Шанну. — Я тут пару минут назад говорила с Аттикусом. Он попросил меня стать его партнершей на Праздничных вечеринках.

— Это замечательно. У тебя уже есть платье?

— Я думала надеть наряд с прошлого Праздника.

Шанна покачала головой.

— Даже если он еще впору, для парных вечеринок тебе нужно что-нибудь получше. Я приготовила для себя новое Праздничное платье, так что можешь взять мое прошлогоднее.

— Было бы здорово.

— Его нужно немного посадить по фигуре и укоротить, поскольку я выше тебя. Пойдем, я могу переделать его прямо сейчас.

— Только подожди минутку, — попросила я. — Прежде всего мне нужно изменить код от своей двери.

Подруга нахмурилась.

— Что? Почему?

— Потому что Рис узнал его и сунул нос в мою комнату.

— Риса стоит забросать слизистыми шариками, — проворчала Шанна.

— Сперва его стоит сунуть головой в чан со слизью.

Я поспешила в свою комнату, начала менять дверной код и заколебалась. Новый код должен быть таким, чтобы Рис его не угадал, а Форж не счел смешным. Я нажала 77186.

Глава 10

— Смысл в том, чтобы выбрать дверной код, который ты сможешь запомнить, — проговорил мрачный мужчина в форме системы жилищных услуг.

Мое утро началось паршиво. Я просидела допоздна, ожидая, что Форж позвонит и попросит подойти и выпустить его через инспекционный люк, но так ничего и не услышала. Наконец, задремала, сидя одетой в кресле, а проснувшись по звонку инфовизора, обнаружила, что новостей от Форжа все еще нет.

Я мгновенно представила, как он падает в шахту лифта, и отправила паническое сообщение с вопросом, все ли у него в порядке. Форж ответил, да, он в норме, просто найти подходящий люк оказалось немного сложнее, чем ожидалось, и не могу ли я снова наполнить водой бутылки, оставленные им возле вентиляционного отверстия в комнате?

Я выругалась, но пошла наливать воду — и именно так оказалась у своей запертой двери, под мрачным взглядом раздраженного сотрудника жилищных услуг.

— Простите, — сказала я. — Я сменила дверной код вчера вечером. Ночью я его помнила, а утром забыла, поэтому пришлось звать вас на помощь.

Он постучал по своему инфовизору.

— Имя и идентификационный код?

— Эмбер 2514-0172-912, - тревожно сообщила я.

В инфовизоре появилось мое изображение. Мужчина уставился на него, на меня и вновь на изображение.

— Да, думаю, это ты.

— Конечно, это я. Зачем мне врать?

— Известно, что подростки часто врут, пытаясь получить доступ в чужие комнаты, — недовольно заявил он. — Вчера был у меня такой. Он утверждал, что…

Служащий оборвал фразу и вгляделся в свой инфовизор.

— По поводу тебя есть предупреждение о мониторинге поведения.

— У меня? — пискнула я. — Почему?

— Потому что два дня назад ты получила травму головы. — Он нахмурился. — Если у тебя появятся признаки необычно сильной головной боли, замешательства, ненормального поведения, потери памяти или головокружения, тебя нужно отправить в медицинское отделение, проводившее лечение.

— О, нет, нет, нет. Вы не можете отослать меня обратно на девяносто третий уровень только из-за того, что я забыла код двери. Подростки наверняка все время забывают эти коды.

Мужчина постучал по своему инфовизору.

— Ты никогда прежде не забывала дверной код. Сегодняшний случай — необычная потеря памяти.

— Я никогда не забывала дверной код, потому что никогда его не меняла. У меня всегда было 54321, но друг сказал, что нужно поменять его на что-то менее очевидное.

Техник вздохнул.

— Я позвоню по номеру из твоей выписки и посмотрю, что они об этом скажут.

Наша аудитория на этот момент уже включала в себя Марго, Линнет и Прейю. Сейчас к ним подошла Шанна с перекинутым через руку блестящим серебристым платьем.

— Эмбер, я внесла последние изменения в твой наряд. — Она вручила мне вещь. — Что здесь происходит?

— Эмбер забыла дверной код, — объяснила Линнет, — и похоже, должна вернуться на девяносто третий уровень для продолжения лечения, поскольку проявляет симптомы потери памяти.

— Это смешно, — заявила Шанна.

— Это разумная предосторожность. — возразила Марго. — У Эмбер на голове большая шишка.

— Думаю, та шишка в основном состоит из клея, — заметила Прейя.

Техник держал инфовизор у уха.

— Не могли бы вы все или уйти, или помолчать? Мне не нужно… О. — Его тон сменился с нетерпеливого на официальный. — У меня тут ваша пациентка. Эмбер 2514-0172-912. Она забыла код двери, а прежде такого не случалось.

Он что-то послушал мгновение, затем протянул инфовизор мне.

— Кто-то по имени Базз хочет с тобой поговорить.

Я взяла прибор.

— Привет, Базз.

— Привет, Эмбер. Как ты? Есть симптомы, кроме забытого дверного кода?

— Нет, и я забыла его только потому, что сменила старый на более сложный для запоминания, поэтому не надо меня возвращать на девяносто третий уровень и вновь беспокоить тебя.

Она рассмеялась.

— Эмбер, если тебе нужно опять меня увидеть, для этого необязательно попадать в медицинское отделение девяносто третьего уровня. Я просто работала там один день, поскольку их постоянный психолог заболел.

— О. Значит, я должна поговорить с их постоянным психологом?

— Нет. Я сама взяла твой случай, потому что он требовал лишь несколько дней дополнительного присмотра.

— Кстати, я воспользовалась твоим советом.

— О встречах с мальчиком? Ты нашла пару на Праздник? — Похоже, эта новость возбудила Базз так же, как и Шанну. — Как его зовут? Он милый?

Я смущенно оглядела аудиторию, ушла дальше в коридор и прошептала в инфовизор:

— Мальчика зовут Аттикус, и я думаю, он милый. Шанна одолжила мне платье.

— Это платье похоже на то, что я, как рассказывала тебе, собиралась надеть для своего восхитительно симпатичного нового соседа?

— Платье, которое было пугающе респектабельным и ужасно соблазнительным? Нет, это наряд Шанны с прошлогоднего Праздника. Он яркий и великолепный. На самом деле, слишком великолепный для меня. Смотри!

Я подняла платье на одной руке, а другую с инфовизором отодвинула подальше, чтобы отправить Базз изображение. Вновь поднеся инфовизор к уху, я услышала ее оживленную болтовню:

— Оно определенно яркое, но ты будешь хорошо в нем смотреться. Мне очень нравится серебристо-розовый пояс. — Она замолчала, переводя дух. — Помнишь, как я рассказывала тебе о мальчике, которого хотела поцеловать на подростковом уровне?

— Потрясающе красивый парень?

— Да, он.

Я услышала рядом многозначительный кашель и поняла, что хозяин инфовизора последовал за мной по коридору.

— Думаю, нам лучше завершить болтовню, — сказала я в инфовизор. — Техник из жилищных услуг теряет терпение.

— Скажи, что он должен молчать, пока я проверяю состояние своей пациентки, — ответила Базз.

Я сглотнула.

— Лучше не говорить ему такого.

— Тогда я сама разберусь с ним через минуту. Ты планируешь повторить мою тактику и заставить Аттикуса тебя поцеловать?

Я рассмеялась.

— Ты имеешь в виду, поймать его в лифте? Нет, не думаю.

Тон Базз резко сменился с небрежного на профессиональный.

— Эмбер, твоя память, очевидно, безупречна. Ты не просто помнишь факты двухдневной давности, но можешь точно повторить использованные мной тогда фразы. Надеюсь, тебе понравятся Праздничные вечеринки. Теперь я бы хотела поговорить с человеком из жилищного обслуживания.

Я вернула инфовизор хозяину.

— Базз хочет поговорить с вами.

Он прижал прибор к уху.

— Да? — Последовала долгая пауза. — Нет, мне это не показалось похожим на потерю памяти. — Еще одна пауза, гораздо короче, и техник постучал по инфовизору, завершая звонок.

— Медицинский персонал уверен, что у тебя нет проблем, Эмбер, — рявкнул он мне. — Я переустановил твой дверной код на стандартное значение — 11111. Ты должна немедленно сменить его на новый. Пожалуйста, больше не забывай.

Не успела я ответить, как мужчина ушел по коридору. Я вернулась к остальным и обнаружила, что они глядят вслед технику.

— Думаю, Базз рассердила его своими словами, — сказала Прейя. — Кто она такая? Врач?

— Базз — психотерапевт первого уровня, — ответила я. — Она тараторит, как возбужденный, болтливый подросток, но возможно, это лишь уловка, чтобы я расслабилась и поговорила с ней. У меня есть предположение, что она использует различные роли для разных пациентов.

Марго пожала плечами.

— Полагаю, психотерапевту первого уровня импринтировано множество техник для работы с пациентами. Теперь поторопись и смени код своей двери. Мы хотим успеть в общинный центр на завтрак до начала утреннего занятия.

При упоминании занятия я застонала, зашла в комнату, повесила праздничное платье на стенной крюк и вновь принялась менять дверной код. На этот раз я не решилась умничать. Форж выбрал для своей двери 12121, поэтому я нажала 23232.

Из-за двери послышался крик Марго:

— Всем пора идти!

Я вышла в коридор, и меня приветствовал общий хор:

— Убирайся!

Я потрясенно отпрянула, а затем поняла, что приказ относится не ко мне, а к Рису.

— У меня столько же прав ходить в общинный центр и участвовать в занятиях, как и у всех вас, — ответил Рис.

— У тебя есть право пойти в общинный центр, — согласилась Марго. — Но ты не идешь с нами и не завтракаешь за нашим столом. Если попытаешь, то Форж… — Она замолчала и огляделась. — Где Форж? Он пропускает занятие, потому что не хочет заниматься вышивкой?

— Я только что заглядывала в его комнату, и Форжа там нет, — сказала Шанна. — Он вчера куда-то ушел и до сих пор не вернулся.

Конечно, Шанна знала код двери Форжа и должна была проверить. Я задумалась, заметила ли она отсутствие крышки вентиляционного отверстия. Возможно, нет. Она искала Форжа, а не изучала состояние помещения.

— Может, Форж перебрался в комнату в другом коридоре, — злорадно заметил Рис. — Если так, я его не виню. Я бы и сам хотел переехать. Я трижды требовал смены комнаты, объясняя, какие вы все ужасные, но служба расселения вечно мне отказывает.

— Должно быть, служба расселения поняла, что ужасный ты, а не мы, — отозвалась Линнет.

— Форж бы никогда не попросился съехать от меня, — возразила Шанна. — И никогда бы не оставил свои доски для серфинга. Я ему позвоню.

Она постучала по инфовизору и поднесла его к уху.

— Форж, в утиль, где ты?

Я услышала, как забормотал ей в ответ слабый голос Форжа.

— Так на каком ты уровне? — спросила Шанна. — И когда я могу тебя навестить?

Вновь послышалось бормотание Форжа.

— И когда ты вернешься? Пожалуйста, не говори мне, что тебя продержат там весь Праздник?

И последний, очень короткий ответ Форжа.

Шанна вздохнула и убрала инфовизор.

— Вчера с Форжем произошел несчастный случай, и его лечат в медицинском отделении.

— Ну вот, еще один из нас пострадал, — пожаловалась Прейя. — Что натворил Форж, и почему он не позвонил нам вчера?

Я продолжала молчать, чтобы не врать друзьям. Очевидно, Форж придумал свою историю на основе моей травмы. Я надеялась, он не заявил, что ударился головой, поскольку это стало бы слишком явным совпадением.

— Он не позвонил вчера, потому что не хотел меня тревожить, — ответила Шанна. — Говорит, что порезал ногу, но рана несерьезная. Форж думал выписаться утром, но врачи решили подержать его еще немного и разрешают визиты только членам семьи. По крайней мере, его лечат на шестнадцатом уровне, а не на девяносто третьем.

— Если Форжа лечат в медицинском отделении шестнадцатого уровня, то я могу понять, почему они не допускают посетителей с подросткового, — сказал Аттикус.

— Нам действительно пора идти, если хотим успеть позавтракать, — со значением заметила Марго. — Возможно, вы хотите съесть одно из ужасных блюд из своего кухонного блока, но я — нет.

Мы двинулись по коридору. Я взглянула через плечо и увидела, как Рис угрюмо наблюдает за нами. Мне хотелось наорать на мерзавца за проникновение в мою комнату, но я не могла выдавать тот факт, что Форж застрял в вентиляционной системе. Разбирательству с Рисом придется подождать до тех пор, пока Форж не выберется оттуда, или его вытащат аварийные службы.

Добравшись до общинного центра, мы обнаружили, что в одной из боковых комнат продается обычный набор завтраков. Мы постояли в очереди за едой, а затем собрались за длинным столом в задней части комнаты. Аттикус занял стул рядом со мной, а Шанна, Линнет и Прейя уселись напротив нас, широко улыбаясь и перешептываясь.

Аттикус выглядел так, словно хотел поговорить со мной, но аудитория ему мешала. Марго сидела с другой стороны от меня, но ее полностью поглотил обычный ритуал распределения содержимого тарелки на отдельные плотные кучки. Я начала есть, злобно коля яйцо вилкой.

— Эмбер, чем тебя так обидело яйцо? — спросил Аттикус.

— Я представляю, что это Рис.

Аттикус рассмеялся.

— Не смешно, — возразила я. — Если сейчас сюда зайдет телепат и увидит, что я думаю о Рисе, меня арестуют.

— Им пришлось бы арестовать и меня, — сказала Марго. — Если на то пошло, почему телепат давным-давно не поймал Риса?

— Вероятно, телепаты не могут арестовать всех за мимолетные злые мысли, обычную ложь или мелкие издевательства, — ответил Аттикус. — Если бы они это делали, то забрали бы половину людей в улье. Им приходится концентрировать внимание на тех, кто планирует преступные действия, способные нанести ощутимый вред другим жителям или всему улью.

За едой я обдумала его слова. Рис закрыл Форжа в вентиляции, и это следовало расценивать как вредоносное действие. Но Рис не планировал ничего заранее. Просто обнаружил, что Форж внутри, и под влиянием импульса приклеил крышку люка. А значит, у телепата не было шанса увидеть план в уме Риса и остановить его, однако носач вполне мог прочитать разум Риса сейчас и увидеть, что тот натворил. Тогда Рис определенно влип бы в неприятности, но как насчет нас с Форжем?

— Пора на занятие, — прервал мои мысли голос Линнет.

— О, радость, о, блаженство, о, чистое очарование, — мрачно заметила Прейя. — Не знаю, зачем я потрудилась придти сюда. Мне уже известно, что я ужасна в шитье.

Марго изучила оставшуюся в тарелке пищу, взяла последний лист салата и с легким отвращением его проглотила, а затем мы все встали и поспешили в комнату номер восемь. Я удивленно моргнула, поскольку столы были заняты странными машинами.

— Я думала, у нас очередной урок вышивки, — заметила я.

Как раз в этот момент в комнату вошел руководитель мероприятия.

— Это и есть очередной урок вышивки, Эмбер. На прошлой неделе мы занимались ею вручную. Сейчас попробуем поработать на машинах.

Я решила, что это хорошие новости. Медлительность ручной прокладки стежков меня глубоко разочаровывала. Машинная работа не избавит меня от ошибок, но я хотя бы буду совершать их гораздо быстрее.

Рис уже сидел в задней части комнаты, поэтому я решила сесть впереди. Шанна заняла стол справа от меня, а Аттикус — слева. Глава мероприятия быстро показал, как пользоваться машинами. Я скривилась, обнаружив, что работа предполагает не только вышивку на ткани с помощью техники, но, в первую очередь, создание рисунка. В творчестве я была безнадежна.

Подошел неизбежный момент, когда нам следовало попробовать самим. Я послушно задала машине использование нескольких цветов, вложила ткань и украдкой взглянула на Шанну. Она уже занималась на приборе, осторожно выстраивая пальчиками узор на контрольном экране, и я увидела, как появляется ткань, покрытая великолепными синими и серебряными завитками, подсвеченными пурпурными нотами.

Я сделала глубокий вдох, запустила машину и попыталась скопировать действия Шанны. Я была готова к плохому результату, но даже меня шокировало противоречие в цветах на выползающей ткани. Выбирая красный, пурпурный и зеленый, я думала о цветочных газонах в парках, но каким-то образом цвета, выглядевшие яркими и оживленными на клумбе, на ткани оказались крикливыми.

Я посмотрела на Аттикуса и ощутила даже большую подавленность, увидев, что ткань, появлявшаяся из его машины, покрыта степенным, но совершенно приемлемым рисунком из синих и серых полос.

— Я бесполезна, — прошептала я.

У моего локтя появился руководитель мероприятия.

— Эмбер, не стоит унывать. Эта деятельность подходит только для дизайнеров тканей.

Я вздохнула.

— Дело не только в вышивке. Я бесполезна абсолютно во всем.

— Ты очень опытная пловчиха, — возразил преподаватель. — Возможно, ты не обладаешь ростом и сложением, соответствующими соревновательным стандартам, но все же выигрываешь от хорошей физической формы. К тому же у тебя исключительное чувство равновесия.

— Не вижу, чем хорошее равновесие поможет мне в лотерее.

— Занятия на подростковом уровне в основном связаны с развитием творческих и спортивных способностей, — объяснил глава мероприятия, — но они имеют значение лишь для части возможных профессий в улье. Существуют десятки тысяч других специальностей, требующих простейших врожденных умений вроде логического мышления и общественных навыков.

Должно быть, к этому времени я уже раз сто слышала, как преподаватели произносили вариации этой речи. В покорном молчании я слушала продолжение.

— Процесс оценки чрезвычайно сложен, а результат непредсказуем, именно поэтому лотерея получила свое название. Ее тесты определят все твои сильные стороны и подберут профессию, наиболее подходящую для тебя и ценную для улья, поэтому у тебя еще есть шансы попасть на высокий уровень.

Завершив стандартную речь, руководитель мероприятия поспешил помочь Касперу вставить ткань в машину и вновь объяснил действие кнопок. Я уставилась на жуткую красно-пурпурно-зеленую катастрофу перед собой и застонала. В первые пару лет на подростковом уровне я радостно верила преподавателям, когда те говорили, что провал в разных видах деятельности не имеет значения и у меня есть все шансы попасть на высокий уровень. Сейчас успокаивающие слова казались пустой банальностью.

Болезненное мероприятие неизбежно закончилось выкликиванием Шанны. Преподаватель вручил ей золотую карточку, а мы все поаплодировали. Шанна была моей лучшей подругой, но я не могла не думать, сколько золотых карточек она набрала за эти годы и как открыто признавалась, что ей не хватает времени для посещения даже половины продвинутых занятий.

Не то чтобы меня возмущала удача Шанны, но она лишь подчеркивала мое собственное отсутствие талантов. Лотерея, конечно, отправит меня вниз по улью, вопрос только, насколько далеко. Хорошо, если я окажусь хотя бы на девяносто третьем уровне, а не окончу техником канализации на девяносто девятом.

Глава 11

— Ты очень молчалива, — заметил Аттикус, пока мы ехали на экспресс-ленте. — И за обедом мало ела. Если не хочешь идти со мной на это свидание, просто признайся. Мы можем обо всем забыть.

— Я хочу пойти с тобой на свидание, — поспешно ответила я. — Но немного побаиваюсь шествий Света и Тьмы. Пожалуйста, не смейся, если я закричу.

— Не буду. Я и сам боюсь, когда выключают свет, особенно на шествиях перед Хеллоуином, когда знаю, что темные силы победят. Но сейчас Праздник, и мы можем успокаивать себя тем, что нас ждет триумф света.

Праздник и Хеллоуин в улье — это парные фестивали света и тьмы, жизни и смерти, и победы в шествиях определенных сил отражают это. Другие люди боялись периодов темноты и актеров, игравших созданий из хеллоуинских историй, но в центре моих страхов стояло нечто иное.

Объяснить это Аттикусу было сложновато, поэтому я просто кивнула в ответ. Мы сошли с системы лент, встали в длинную очередь у арены Синей зоны и со временем оказались внутри.

За годы на подростковом уровне я дюжины раз бывала на этой арене. Ее внутреннее оформление изменялось в зависимости от события. На этот раз здесь совсем не было кресел, только длинная сцена в центре обширного открытого пространства. Толпа других подростков подхватила нас с Аттикусом, и я обнаружила, что стою прямо у сцены.

Аттикус скривился.

— Я не планировал так сильно приближаться к месту действия. Хочешь отодвинуться подальше?

Я повернулась и увидела группу безопасников, которые устанавливали белые барьеры, разделяя аудиторию на секции.

— Барьеры контроля безопасности толпы уже подняты, так что нам лучше остаться на месте.

Через несколько минут огни на арене начали угасать. Постепенно становилось темнее, чем в коридорах улья ночью, темнее, чем в парке при программе луны и звезд или на минимуме комнатного освещения, и так вплоть до полной черноты. Со всех сторон послышались испуганные вздохи

— Темнота не продлится долго, — напряженно прошептал Аттикус. — Я могу держать тебя за руку, если тебе страшно.

Я почувствовала, как его ладонь потерлась о мою, и ответила:

— Я не боюсь темноты.

— Правда? Я думал, ее все боятся. Ладно, могу я взять тебя за руку, потому что мне страшно?

Я хихикнула и схватила его ладонь. Казалось странно интимным стоять так близко друг к другу, переплетя в темноте руки.

Внезапно в дальнем конце сцены возник свет — это появились золотые стены, символизировавшие улей. Перед ними стояла актриса, игравшая ангела света, ее костюм и распростерные крылья сияли серебром.

— О, нет, — сказал Аттикус. — Обычно стены улья ставят в этом конце сцены, а на дальнем краю ее — Внешка. Должно быть, в этом году все изменили. Теперь ясно, почему мы в итоге оказались так близко к сцене. Наибольшие толпы будут на другой стороне.

Я прикусила губу, чтобы не проговориться. Я не боялась темноты, но трепетала перед ужасами Внешки.

Отдаленная фигура ангела света взмахнула сияющим золотым мечом в защиту стен улья.

— Верхотура! — крикнула она.

— Верхотура! — присоединилась я к ответному крику зрителей.

Сейчас на нашем краю сцены передвигались темные фигуры. Чудовищные создания с красными сверкающими глазами. Они издавали странные пронзительные крики, достигшие пика, когда из-под сцены поднялась высокая, завернутая в плащ фигура в красноглазом шлеме. Вокруг меня раздались панические взвизгивания. Это появился охотник за душами, кошмарный главный персонаж всех хеллоуинских историй.

— Идите ко мне, мои проклятые, мои падальщики тьмы, моя демоническая свита, — позвал он жестким искаженным голосом. — Этой ночью мы отправимся на охоту за душами и увеличим наше число.

Он дунул в свой рог. Свита ответила охотнику нечеловеческими криками и собралась вокруг него. Демоны преувеличено зафыркали и повели господина к краю сцены, навстречу испуганным воплям зрителей. Я посмотрела по сторонам и увидела, что толпа быстро отступает прочь. Свита, упустившая свою добычу, разочарованно зарычала, затем повернулась и ушла дальше по помосту за воображаемым запахом.

Действие повторилось там, затем в третий и в четвертый раз в других местах, а потом наступил так страшивший меня момент. Почти передо мной разгорался блеск. Из-под сцены поднималось Прасолнце!

Я знала, что это не настоящее Прасолнце, царившее в дневное время вне защитных стен улья. Это всего лишь актриса в костюме, и я не ослепну, если взгляну на нее, но все равно боялась. Я отпустила руку Аттикуса и попыталась отойти, но толпа прижимала меня к сцене.

Блеск становился все ярче, а затем показался горящий золотом головной убор. Безразличная ко всем остальному, я не отрывала от него глаз, пока что-то не коснулось моего плеча. Я повернулась и увидела, что на меня смотрит охотник за душами. В свете встающего Прасолнца я уловила под красноглазым шлемом черты потрясенного лица актера.

— В утиль! Должно быть, я теряю хватку. — Он отвернулся, пугаясь света Прасолнца и заслоняя глаза, а затем сбежал со своей свитой и укрылся в самом темном углу сцены.

Я поняла, что стою в одиночестве посреди пустого пространства, а подростки невдалеке смотрят на меня во все глаза. Я оглянулась в поисках Аттикуса и нашла его в нескольких шагах от сцены. Он нервно усмехнулся и вернулся ко мне.

— Мне казалось, ты говорила, что пугаешься во время шествий Света и Тьмы. Я никогда прежде не видел, чтобы кто-то смотрел прямо в глаза охотнику за душами.

— Я не боюсь ни охотника за душами, ни его свиты, — ответила я. — Знаю, что это лишь мифы из хеллоуинских историй. Меня пугает Прасолнце, потому что оно действительно существует вне улья.

Я вновь беспокойно взглянула на сцену. Прасолнце в своем ослепительном головном уборе танцевало по сцене. Когда актриса двинулась ко мне, я почувствовала, как пустилось вскачь мое сердце. Потому закрыла глаза и уткнулась лицом в плечо Аттикуса.

— Ты действительно напугана, — пораженно сказал он и обхватил меня, стараясь утешить. — Не стоит тревожиться. Актриса, играющая Прасолнце, не рискнет приближаться к тебе после того, как ты, не моргнув, смотрела на охотника за душами.

Я не ответила — просто не могла говорить. Так и стояла с плотно закрытыми глазами под защитой темноты и тепла плеча Аттикуса. Наконец, он заговорил вновь:

— Прасолнце вернулось под сцену. Теперь ты в безопасности.

— Уверен?

— Уверен, — подтвердил он.

Я вновь повернулась к сцене и осторожно открыла глаза. Да, Прасолнце исчезло, а охотник за душами и его свита возвратились в центр возвышения. Пару минут они пугали зрителей, а затем из-под сцены появилась новая фигура. Темный ангел в красном с черным костюме и с распростертыми крыльями повернулся к аудитории и поднял красный сияющий меч.

— Низость! — сурово крикнул он.

Охотник за душами и его свита поклонились своему хозяину, а зрители заулюлюкали. Темный ангел злобно махнул мечом в сторону толпы и зашагал к золотым стенам улья. Навстречу ему выступила ангел света и загородила дорогу.

— Мы были возлюбленными когда-то, — сказал темный ангел. — Присоединяйся ко мне во тьме.

Ангел света покачала головой.

— Мы были возлюбленными когда-то. Присоединяйся ко мне на свету.

Ангел тьмы в свою очередь качнул головой и посмотрел наверх.

— Я взываю к правосудию!

С потолка спустилась новая фигура, полностью одетая в черное и несущая за спиной огромный меч, и встала перед ними.

— Ты взывал к правосудию, и я здесь. Чего ты просишь?

— Дважды в год я имею право бросить вызов тем, кто изгнал меня, — проговорил ангел тьмы.

— Ты имеешь такое право, — согласилась фигура правосудия.

— Дважды в год я отвечаю на его вызов, — отозвалась светлый ангел.

— И у тебя есть такое право. Пусть начнется битва.

Правосудие поднялось и исчезло в потолке, а два ангела выступили вперед. Их мечи громко клацнули при столкновении, и завязалась драматичная битва, заставившая охотника за душами и его свиту в страхе сбежать.

В какой-то момент ангел света распростерлась на полу и лишилась меча, но это не вызвало у зрителей настоящего страха. Все мы знали, что темный ангел должен победить в представлении перед Хеллоуином, а светлый одержит верх перед Праздником.

Сцена боя, как и положено, достигла развязки, когда ангел тьмы опустился на колени, а противница приставила меч к его горлу.

— Оставь мне жизнь, — взмолился проигравший.

— Почему я должна тебя щадить? — спросила светлый ангел. — Наш выбор разделил нас навсегда.

— Мы всегда разделены, но всегда едины, — возразил ангел тьмы. — Не может быть света без тьмы, и нет тьмы без света.

Ангел света опустила меч.

— Тогда уходи.

Ангел тьмы с трудом поднялся на ноги и сбежал, охотник за душами со свитой последовали за своим поверженным предводителем. Они быстро спустились по ступеням и пропали под сценой, а ангел света триумфально подняла меч.

— Верхотура! — крикнула она.

— Верхотура! — отозвалась толпа.

Светлый ангел медленно прошла вдоль сцены и обратно, отмечая свою победу, а затем золотые ворота улья отворились. Выбежала группа людей в золотых и серебряных нарядах.

— Верхотура! — крикнули они и начали бросать в толпу мерцающие флажки.

Аудитория жадно тянула руки, хватая вымпелы. Я и не думала сама пытаться получить такой, поскольку люди выше меня и с более длинными руками всегда перехватывали их первыми, но подбежал мужчина в серебре, опустился на колени на сцену передо мной и вложил флажок мне в руки.

— Почему я не испугал тебя прежде?

Я в замешательстве уставилась на него, а потом по лицу и голосу узнала в нем охотника за душами. В Хеллоуин темный ангел выиграл бы битву и охотник за душами со свитой остались бы на сцене и раздавали толпе красные флажки. Теперь я поняла, что в Праздник те же самые актеры уходят под сцену, быстро переодеваются и вновь появляются с победившими силами света и вручают серебряные и золотые лоскуты.

— Меня отвлекло поднимавшееся Прасолнце, — объяснила я.

Он вроде бы опешил, но силы света уже собирались в центре сцены, и актер встал и отошел к ним.

— Свет победил, — крикнула ангел света. — Позвольте нам пойти вперед и объявить улью о Празднике!

Она высоко подняла меч, сбежала со сцены по ступеням и устремилась в зазор в толпе. Силы света радостно бросились за ней, а ожидавшие безопасники выдвинулись вперед, чтобы убрать барьеры. Одна за другой части толпы получали возможность присоединиться к длинной процессии.

— Верхотура! — кричали мы, размахивая флажками и выбегая с арены.

Глава 12

Ангел света провела процессию вокруг близлежащего торгового района и через местный парк, залезла на парковую скамейку и взмахнула мечом.

— Хорошего Праздника всем вам, и пусть те, кто вступает в лотерею 2531, добьются верхотуры!

— Верхотура! — в последний раз ответила толпа, затем повернулась и двинулась к ближайшему выходу из парка. Сразу за воротами располагалась крупная развязка системы лент, и группа безопасников следила, чтобы люди вставали в упорядоченную очередь, а не пытались забраться на ленты все вместе.

— Я по-прежнему не понимаю, почему ты так боишься Прасолнца.

Одно упоминание Прасолнца рассердило меня и заставило обороняться:

— Это похоже на мой страх высоты. Он связан с чем-то, что произошло со мной в детстве.

— Что с тобой случилось? — спросил Аттикус.

Вспыли нечеткие воспоминания о пережитом в детстве ужасе.

— Это сложно объяснить.

— Я очень постараюсь понять.

— Когда я говорю «это сложно объяснить», то имею в виду, что терпеть не могу рассказывать об этом, — огрызнулась я. — Почему ты не можешь просто принять мои слова и заткнуться?

Аттикус поднял руки, сдаваясь.

— Прости. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты пойдешь на завтрашнее утреннее мероприятие?

— Нет. Придется делать глиняные горшки, а я ненавижу ощущение мокрой глины. Да и вообще начинаю думать, что пора отказаться от всех мероприятий. Я привыкла, что плохо справляюсь, но утреннее занятие по машинной вышивке стало полной катастрофой. Моя ткань выглядела так, словно ее залило рвотой.

— Я провалился так же, как и ты.

— Твой рисунок выглядел вполне приемлемым.

— Лишь потому, что я сжульничал, — отозвался Аттикус.

— Что? Как тебе удалось?

— Я выбрал два совершенно безопасных цвета: серый и синий — и не прикасался к кнопкам дизайна, так что по умолчанию получились полоски.

— О. Я не поняла, что машина так работает. — Я поколебалась мгновение. — По пути из отделения, где мне лечили голову, произошло кое-что смешное. Я оказалась у дверей между Бирюзовой и Синей зонами как раз в момент закрытия на регулярное тестирование, поэтому застряла на Бирюзовой стороне.

— Пока не вижу шутки, — сказал Аттикус.

— У меня болела голова. Я увидела ряд стульев и села с какими-то другими подростками.

— По-прежнему ничего смешного.

— Прибыл руководитель мероприятия Бирюзовой зоны, и я обнаружила, что ворвалась на лекцию его класса о межзональных дверях.

Аттикус рассмеялся.

— Это напоминает мне о произошедшем в прошлом году. Форж позвал меня на вечеринку своей команды по плаванию. Когда я пришел, никто не танцевал, и Форжа с Шанной нигде не было видно. И еще одна странность: все выглядели высокими и худыми.

Он помолчал.

— Я, наконец, понял, что зашел не в тот общинный центр и попал на встречу подростковой команды Синей зоны по прыжкам в высоту. Надеюсь, твой руководитель мероприятия не отреагировал на твою ошибку с таким сарказмом, как прыгуны — на мою.

— Совершенно никакого сарказма. Он подумал, что авария не позволила мне попасть на лекцию своего класса, а я отчаянно жаждала узнать о межзональных дверях и решила послушать его урок.

— Полагаю, было очень скучно, но, по крайней мере, ты смогла посидеть, пока не открылись межзональные перемычки.

— Лекция оказалась такой скучной, что я чуть не заснула, но затем руководитель мероприятия дал мне золотую карточку на продвинутые занятия по инженерному делу.

Аттикус бросил на меня потрясенный взгляд, а затем улыбнулся.

— Эмбер, это замечательно. Мои поздравления!

— Это совсем не замечательно, — мрачно возразила я. — Я благополучно дремала, когда преподаватель вызвал меня отвечать на вопрос. Я понятия не имела, о чем он спросил, поэтому наугад выбрала надпись на графике, и она оказалась правильной.

Я в отчаянии всплеснула руками.

— После четырех лет тяжелой работы я заработала золотую карточку за плавание. А теперь получила такую же за случайно угаданный ответ. Должно быть, я совершенно бесполезна, если справляюсь лучше всего, когда пропускаю лекции и отвечаю наобум.

Аттикус сочувственно скривился.

— Эмбер, ты не должна так беспокоиться о занятиях на подростковом уровне. Я хожу на большинство, поскольку они могут быть интересны, но реальность такова, что они совершенно не влияют на наше будущее.

Я уставилась на него.

— Как ты можешь так говорить?

— Это правда. Мы участвуем в отдельных мероприятиях по инженерному делу или гидропонике, но подавляющее большинство связаны с творчеством и спортом. Годы назад я понял, что на то есть достойная причина. Для людей, которым предстоит работать в этих областях, вложенных знаний недостаточно. Атлетам нужны настоящие тренировки, а художники должны развить собственный творческий стиль.

Аттикус пожал плечами.

— Возможно, существуют и другие факторы. Может быть, лотерее тяжелее тестировать наши творческий способности, чем все прочие, а улей не хочет случайно отправить великого художника или музыканта чистить сливные баки. В любом случае, я считаю, что нам с тобой необязательно обладать выдающимся талантом к искусству или спорту.

Я вздохнула.

— В моем случае, это явно правда.

— Мероприятия устраивают, чтобы помочь исключительным подросткам вроде Форжа и Шанны. Для остальных это просто способ держать нас при деле и создавать успокаивающую иллюзию, что мы способны как-то контролировать свои жизни. Правда в том, что это не так.

Лицо Аттикуса мрачно вытянулось.

— Никакие наши действия на подростковом уровне не изменят наши будущие жизни, Эмбер. Все зависит от происходящего в лотерее. Она протестирует наши основные умения и определит самую подходящую для нас и полезную для улья профессию.

Выражение его лица вдруг резко стало веселым.

— Если так подумать, есть свои преимущества в отсутствии особых талантов. Как нам все время говорят, вердикты лотереи непредсказуемы. Шанна разочаруется, если не станет дизайнером, а сердце Форжа тянется к профессиональному спорту, а вот мы войдем в лотерею без предварительных ожиданий и будем блаженно счастливы на любой работе, которую она нам даст.

— Если только лотерея не сделает меня техником канализации девяносто девятого уровня, — мрачно заметила.

Аттикус придушенно фыркнул.

— На самом деле, я не думаю, что это возможно, Эмбер. Ты яркая красноречивая девушка. Лотерея должна найти для тебя более важную профессию, чем техник канализации.

— Надеюсь, ты прав, потому что… — Я оборвала фразу и напряглась. Послышались отдаленные звуки декламируемых чисел:

— Дважды один — два.

— Дважды два — четыре.

Звук шел откуда-то впереди нас. Передо мной стоял высокий человек, поэтому я отодвинулась в сторону, чтобы хорошо все разглядеть. Да, дальше по коридору располагался взвод телепата, наблюдая за людьми, едущими на лентах.

— Дважды три — шесть, — присоединилась я к речитативу. Предполагалось, что это не позволяет носачу читать ваши мысли. Мне скрывать было нечего, но… Нет, у меня есть тайна. Форж застрял в вентиляционной системе!

— Дважды четыре — восемь! — Сейчас люди на ленте уже кричали. Я не должна думать о Форже. Поэтому попыталась сосредоточиться на числах: — Дважды пять — десять!

Патруль телепата уже стоял рядом со мной. Четыре безопасника, похоже, не обращали на меня никакого внимания, но носач, я верила, смотрел прямо на меня.

— Дважды шесть — двенадцать.

— Дважды семь — четырнадцать.

Я миновала взвод телепата. Никто не звал меня по имени и не преследовал. Повторение таблиц сработало. По крайней мере, я на это надеялась. Возможность, что телепатический патруль объявится у моей двери вечером, еще сохранялась.

Аттикус хмуро смотрел на меня.

— Я не понимал, что ты настолько боишься носачей.

— Конечно, боюсь, — ответила я. — Почему ты не читал таблицы?

— Потому что в моей голове нет ничего, способного встревожить носача, — объяснил Аттикус. — Возможно, у меня самый скучный разум из всех пяти миллионов подростков на этом уровне.

Он бросил на меня озорной взгляд.

— Эмбер, а почему ты так встревожилась, что телепат прочитает твой разум? Планируешь какое-то ужасное преступление?

Я чувствовала, что виновато вспыхнула.

— Я просто считаю, что носачи — ужасные, бросающие в дрожь создания. Мои родители и брат тоже их ненавидят.

Мне захотелось избежать этого разговора. Я взглянула на указатели над головой.

— Я должна заглянуть в общинный центр, чтобы купить сэндвичи.

— Я пойду с тобой.

— Не нужно.

Аттикус скривился.

— Это значит, что ты больше не хочешь встречаться со мной?

— Нет. Это значит, что встречи с носачами расстраивают меня и я хочу немного побыть одна, чтобы успокоиться. — Я вздохнула. — Я боюсь высоты, Прасолнца и носачей. Должно быть, ты считаешь меня полной трусихой.

Аттикус покачал головой.

— Носачи меня не беспокоят, но они пугают большинство людей. Даже Форж слегка тревожится из-за них. И в страхе перед Прасолнцем нет ничего необычного. Я и сам его опасаюсь, но еще больше боюсь темноты и охотника за душами, которые тебя, похоже, совершенно не волнуют. — Он помолчал. — Так мы еще встретимся? Может, завтра?

— Да. Я обещала Шанне помочь утром с праздничными флажками, но днем мы могли бы пойти в парк. Линнет будет у родителей, а Каспер — в своей группе поддержки, так что у нас появится возможность немного побыть вдвоем.

— Мне бы этого хотелось, — отозвался Аттикус.

Я перешла на среднюю ленту, затем на медленную и, наконец, встала на пол коридора. Аттикус повернулся помахать мне, а потом экспресс-лента унесла его вдаль.

Я прошла по коридору до общинного центра и зашла внутрь купить себе сэндвичей. Подумав, взяла еще несколько штук для Форжа. Сообщений от него больше не поступало, значит, он все еще в вентиляции и к этому времени уже проголодался.

Я понимала, что мне стоило позвонить в аварийные службы, чтобы те вытащили Форжа, а не поощрять его оставаться в вентиляционной системе, покупая еду. Проблема в том, что я знала: стоит Форжу попросить меня подождать еще немного, и я, как обычно, сдамся.

Я вернулась в свой коридор, заглянула в комнату Форжа, положила бутерброды в вентиляцию, а затем направилась к себе. Когда я дошла до двери, в коридоре показалась Шанна. Я нервно подпрыгнула, надеясь, что подруга не видела, как я вновь выходила из комнаты Форжа. Мне было бы сложно придумать предлог для второго визита туда.

— Как прошло твое свидание с Аттикусом? — спросила она.

— Прилично.

— Не слышу большого энтузиазма в голосе.

Я вздохнула.

— Дело в том, что на пути домой мы встретили взвод телепата. Ты знаешь, как я их ненавижу.

Шанна наморщила элегантный носик.

— Полагаю, это испортило тебе настроение, так что Аттикус лишился шанса поцеловать тебя на прощание. Вы еще встретитесь?

— Да. Я увижусь с Аттикусом завтра днем.

— Хорошо. Аттикус — привлекательный парень, несмотря на низкий уровень его родителей. — Шанна вновь исчезла в своей комнате.

Мгновение я смотрела ей вслед, пораженная небрежно брошенным замечанием о родителях Аттикуса, затем повернулась набрать код своей двери. Попыталась открыть, не смогла и вспомнила, что поменяла код. Дважды.

Я вбила правильные 23232, зашла в комнату и хмуро уставилась в стену. Откуда Шанна узнала, что родители Аттикуса с низкого уровня? Я была уверена, что Аттикус не стал бы рассказывать ей о них. Он мог поделиться с Форжем, поскольку эти двое стали лучшими друзьями, но я не думала, что Форж сообщил бы секрет друга Шанне.

Я вспомнила слова Аттикуса, как еще в самом начале наших встреч на подростковом уровне очевидно было, чьи родители принадлежат к высоким уровням. Он вычислял уровни по определенной еде и напиткам. Шанна тоже обратила на что-то внимание? Я могла представить, как она изучает каждую деталь одежды и стрижек наших родителей.

Я часто удивлялась, почему Шанна выбрала в лучшие подруги такого незначительного человека, как я. Аттикус говорил, что ее родители относятся к элите, а мои занимали следующую строку в иерархии. Среди мальчиков Форж был ребенком самых высокопоставленных родителей.

У меня возникло тошнотворное чувство. По этой причине Шанна выбрала меня своей лучшей подругой, а Форжа — своим парнем? Нет, конечно, нет. Ужасно, что я вообще подумала о такой возможности. Шанна выбрала Форжа своим парнем, поскольку он самый симпатичный в нашем коридоре. А меня — лучшей подругой, потому что она великодушна и видела, что мне одиноко и грустно.

Я отбросила нелепые подозрения и достала инфовизор. Отправила сообщение Форжу, что оставила ему несколько бутербродов в вентиляции, и спросила, не нашел ли он какой-нибудь инспекционный люк.

Через две минуты инфовизор зазвонил, принимая ответ Форжа — тот благодарил меня за сэндвичи и обещал сейчас же их забрать. Об инспекционных люках он не упомянул. Я решила, что приятель или ничего не нашел, или нашел, но не может определить точное местоположение.

Я понимала, что Форжу сложно сказать, где он, если через решетки ничего не видно. Намеки ему могли дать лишь звуки. Но я беспокоилась, стоит ли позволять ему провести в вентиляции еще одну ночь.

Мне пришел в голову вариант решения проблемы. Можно рассказать Аттикусу, что Форж застрял в вентиляционной сети. Я знала: Аттикус не станет днями ждать без дела, когда его лучший друг в беде. Он или придумает умный способ вытащить Форжа, или настоит на звонке в аварийные службы.

Проблема с Аттикусом заключалась в том, что я могу втянуть в неприятности и его. Я вздохнула, пожевала сэндвичи и решила лечь и послушать музыку.

И как раз включила спальное поле и лениво растянулась на нем, когда вдруг вырубился свет. Подушка теплого воздуха подо мной резко исчезла, и я упала, с грохотом приземлившись на покрытый ковром пол.

Глава 13

Мне повезло, что правый локоть и бедро приняли на себя всю тяжесть падения, поэтому раненая голова не пострадала. Мгновение я полежала, ожидая, что вот-вот включатся лампы, но этого не произошло. Я встала на ноги, нащупала свой инфовизор и воспользовалась им как фонариком, выходя в коридор. Здесь стояла кромешная тьма, не считая появлявшихся из комнат огоньков других инфовизоров.

— Значит, света нет не только в моей комнате, — заметила очевидное Марго.

— Почему он выключился? — спросил нервный голос Каспера.

— Просто перебой с энергией. — Линнет явно пыталась успокоить Каспера, но говорила даже еще более встревоженно, чем он. — Помнишь, такое уже случалось три года назад? Света не было где-то две минуты, а затем он внезапно появился. На этот раз произойдет то же самое.

— Хорошо, — отозвался Каспер. — Мне не нравится, когда так темно.

Все сбились в кучку и беспокойно ждали возвращения электричества.

— Энергетические службы обычно ремонтируют поломки быстрее, — пробормотала Прейя откуда-то из-за моей спины. — Они не знают, что у нас нет света? Нужно кому-то позвонить и сообщить?

— У энергетических служб множество систем слежения, — ответил Аттикус. — Они узнают о нашей проблеме.

— Похоже, техники уже начали отмечать Праздник и о нас даже не думают, — вмешался Рис.

— Они должны нам помочь. — Сейчас в голосе Линнет слышалась паническая дрожь. — Улей не может оставить нас в полной темноте.

— Энергетические службы будут работать над решением проблемы, — сказала я. — Не обращай внимания на Риса. Он просто пытается нас напугать.

— Понятия не имею, чего вы все так боитесь темноты, — заявил Рис. — Мне она нравится. Думаю, это оттого, что я по природе смелый человек, а вы трусы.

Кто-то застонал, кажется, Аттикус.

— Энергии может не быть часы, — прибавил Рис. — Возможно, даже…

— Заткнись! — проорали ему в унисон полдюжины голосов.

— Я просто реалист… Ой! Кто меня пнул?

Последовал еще один общий вопль:

— Заткнись!

Рис неохотно затих. Прошло еще несколько минут, напряжение постепенно нарастало. Я боялась темноты, но куда больше тревожилась из-за длительности этого отключения.

Три года назад свет не работал две минуты. После мы выяснили, что нарушение энергоподачи вызвал подросток из пятнадцатого коридора. Он ходил на продвинутые занятия по электросистемам, провел маленький эксперимент с ними в своем районе и выключил электричество в коридорах с первого по двадцатый. В энергетических службах сработала сигнализация, и они быстро восстановили свет, но починка мигающих ламп в пятнадцатом коридоре заняла еще пару дней.

Я не рискнула сказать об этом вслух, Рис и так уже всех перепугал, но столь затянувшаяся реакция энергетиков должна означать: произошло нечто серьезное. Я как раз раздумывала, не стоит вызваться и пойти проверить, сколько еще коридоров лишились электричества, когда Аттикус проговорил слегка смущенным тоном:

— Лампы не горят уже десять минут, и мы не получили никаких инструкций от аварийных служб, так что я принимаю на себя ответственность за ситуацию.

— Ты принимаешь ответственность за ситуацию? — В голосе Шанны звучали одновременно страх и злость. — Да кто ты такой?

— Думаю, староста этого коридора.

— Неправда, — возразила Шанна. — Наш староста — Форж. Поскольку его здесь нет, лучше принять командование мне.

— Форж — староста нашего коридора, — рявкнул Аттикус. — Я его заместитель. Раз Форжа здесь нет, я вступаю в должность и официально требую, чтобы ты, Шанна, прекратила спорить. Мы с Форжем ходили на курсы управления. Я знаю, что делать. Ты — нет.

— Я не знала, что ты ходил на курсы с Форжем, — невежливо заявила Шанна. — Следовало с этого начать. Тогда продолжай.

— Спасибо, Шанна, — с горечью отозвался Аттикус. — Теперь слушайте все внимательно. Протоколы улья гласят, что после десяти минут без света, в отсутствие иных инструкций чрезвычайных служб, местный староста должен принять командование и запустить протоколы реагирования.

Он помолчал.

— Первый шаг — обеспечить нам свет. Не могли бы Эмбер и Марго пойти за мной на наш аварийный склад?

— Я буду счастлива пойти за тобой, — ответила Марго, — но какой из инфовизоров — твой?

Один из приборов поднялся повыше и покачался в воздухе.

— Вот этот.

Инфовизор двинулся по коридору. Мы с Марго протолкались локтями через толпу и последовали за ним. К тому времени, когда мы догнали Аттикуса, он уже вводил код на складской двери. Открыл ее, зашел внутрь, оттуда послышался клацающий звук и загорелся свет. Это был всего лишь фонарь, а не настоящее комнатное освещение, но после кромешной темноты он казался ослепительно-ярким.

Аттикус вышел, и я увидела, что его светильник — более функциональная версия тех, что люди берут, наряжаясь в хеллоуинские костюмы. Аттикус вручил фонарь Марго, вернулся в комнату и начал передавать нам другие.

— Чтобы включить свет, поверните маленькую ручку на боку десять раз. Здесь должно быть достаточно ламп для всех.

Сейчас уже все подошли к нам, привлеченные светом.

— Зачем надо крутить ручки? — спросил Каспер, восхищено изучая свой фонарь. — С хеллоуинскими лампами мы такого не делаем.

— В этих фонарях нет батареек, как в хеллоуинских, — объяснил Аттикус.

Каспер начал с энтузиазмом раскручивать свой фонарь.

— Достаточно, Каспер, — поспешно вмешался Аттикус. — Нужно всего десять поворотов. После этого подожди, когда замерцает свет, а затем поверни ручку еще десять раз.

— Это примитивные лампы, — пожаловался Рис.

— Использование для освещения инфовизоров быстро израсходует энергию, а перезарядить их мы не можем, — ответил Аттикус. — Возможно, эти фонари выглядят примитивными, но могут работать довольно долго. Сейчас я предлагаю всем перевести инфовизоры в режим сохранения энергии.

Мы поменяли настройки на приборах.

— Второй шаг в правилах первого реагирования — круговая перекличка. — Аттикус начал называть наши имена.

Перекличка показала, что все члены нашей коридорной группы, кроме Форжа, здесь. Должно быть, он все еще находился в вентиляции. Я понадеялась, что Форж достаточно далеко отсюда и лампы в вентиляции продолжают работать.

— Третий шаг реагирования — обеспечение запасов воды, — продолжал Аттикус. — Марго и Линнет, я назначаю вас ответственными за это. В большой коробке на полу склада двадцать четыре складные бутылки для воды. Надо…

Его прервал хор звонков инфовизоров. Я вытащила из кармана свой и увидела сообщение от аварийных служб. Несколько голосов прочитали его вслух:

— В данный момент в вашем районе произошло отключение энергии. Энергетические службы осведомлены о ситуации и работают над восстановлением электричества. Вы должны подчиняться инструкциям ближайших старост и сообщать им о любых проблемах. Не звоните и не отправляйте сообщений, так как система связи в вашем районе должна оставаться свободной для аварийных служб. Людям, запертым в лифтах, следует обратиться в соответствующие службы и быть готовыми сообщить номер лифта, приблизительный номер этажа, на котором они остановились, и количество пассажиров.

— Будем надеяться, ремонт займет не слишком много времени. — Сейчас, когда мы получили работающие фонари и послание от аварийных служб, голос Линнет звучал гораздо веселее. — Я так рада, что не застряла в лифте.

Я представила, как бы оказалась в лифте с толпой перепуганных людей или еще хуже, с патрулем телепата, и от всего сердца согласно кивнула.

— Если вернуться к инструкции, — сказал Аттикус, — с выключением электричества водяные насосы остановятся, но в баках для хранения еще останется вода. Марго и Линнет, вы должны обойти краны в нашем коридоре и налить как можно больше бутылок. При наполнении они развернутся в полную величину. Возьмите с собой несколько человек, чтобы отнести бутылки в нашу общинную комнату.

— Мы действительно должны запасать воду? — спросил Рис. — Да свет могут включить через минуту.

— Лучше запастись водой, которая не пригодится, чем наоборот, — ответил Аттикус. — Сейчас мы относимся к чрезвычайной группе из десяти коридоров. Пока вы обеспечиваете запасы воды, я должен сходить и сообщить о нашем статусе лидеру группы, а также посмотреть, не нужна ли помощь младшим подросткам. Поскольку Форжа здесь нет, я назначаю своим заместителем Эмбер, так что ей лучше пойти со мной.

— Почему ты назначаешь своим заместителем Эмбер, а не меня? — оскорбилась Шанна.

— Потому что Эмбер со мной не спорит. Мы вернемся через несколько минут.

Мы с Аттикусом понесли свои фонари в конец коридора.

— Ты должен простить Шанну, — сказала я. — Она не в духе, поскольку боится темноты.

— Всех нас пугает темнота, — отозвался Аттикус. — Ладно, всех, кроме тебя и Риса. Честно говоря, я бы хотел, чтобы и он боялся. Если придурок вновь начнет пытаться напугать людей, я не только пну его в лодыжку.

Я моргнула.

— Ты его пнул? Я решила, что это Марго.

— Как староста я обязан принять все необходимые меры, чтобы предотвратить панику, — заметил Аттикус. — Рису повезло. Марго бы стукнула его гораздо сильнее.

Я хихикнула.

Мы завернули за угол в более широкий коридор, через который проходила медленная лента. В обоих направлениях не было и следа света, а лента оставалась неподвижна и безжизненна. Аттикус остановился и достал из кармана два предмета. Они смутно походили на потертые простейшие инфовизоры, которыми пользовались маленькие дети.

— Мы не идем в коридор лидера чрезвычайной группы? — спросила я.

— Нет, мы собираемся позвонить по этим аварийным коммуникаторам, но не хотим, чтобы нас слышал весь коридор.

— Думаешь, произошло что-то серьезное? — тревожно спросила я.

— Я не думаю, я знаю, — поправил Аттикус. — Мы должны были гораздо раньше получить подробное сообщение от аварийных служб.

Он вручил мне один из коммуникаторов.

— Здесь есть ручки для раскрутки, как на фонарях, и белая кнопка для включения и выключения. Аппараты показывают входящие сообщения аварийных служб, и с их помощью можно разговаривать с другими старостами в своей чрезвычайной группе. Ты способна в любое время слышать, что говорят другие, но если хочешь сказать что-то сама, то должна прижать зеленую кнопку.

Аттикус покрутил ручку своего коммуникатора, и экран ожил, представив то же послание, что мы получили на инфовизоры.

— В утиль! Аварийные службы не отправили никакой дополнительной информации в сеть старост. Что происходит?

Похоже, он не ожидал моего ответа, поскольку нажал на зеленую кнопку и заговорил в аппарат:

— Отчет коридора номер одиннадцать. Говорит Аттикус. У нас двадцать один человек. Форж находится на лечении в медицинском отделении, поэтому я назначил себе в помощь девушку по имени Эмбер. Выполняется третий этап первичного реагирования.

— Спасибо, коридор номер одиннадцать, — ответил женский голос. — Сейчас я жду только звонка пятнадцатого коридора. Если они не объявятся в следующие две минуты, кому-то придется пойти туда и проверить, что происходит.

— Это Руби из двенадцатого коридора? — поразился Аттикус. — Ты глава чрезвычайной группы?

— Я действующий глава чрезвычайной группы, — явно подчеркнула она.

Аттикус нахмурился, но отпустил зеленую кнопку, не сказав ни слова.

— Коридор номер пятнадцать здесь, — послышался задыхающийся юный мальчишеский голос. — Простите, я опоздал, но у Руфуса была паническая атака. Он испугался темноты. То есть все боятся темноты, но Руфус…

— Можете отчитаться о ситуации, пятнадцатый коридор? — перебила его Руби.

— А, да. Говорит Джейми. Мой заместитель тоже здесь. В коридоре шестнадцать человек. Выполняется третий этап первичного реагирования.

— Спасибо, пятнадцатый коридор, — сказала Руби. — Сейчас восемь коридоров сообщили, что, по крайней мере, один староста на месте и выполняется третий этап первичного реагирования. Еще два коридора совершенно пусты, поскольку все восемнадцатилетки ушли в другой район на мероприятие для кандидатов лотереи. В итоге у нас остается сто тридцать человек, двенадцать обученных старост и ни одного лидера чрезвычайной группы. Мой заместитель, Пиппа, занималась нашим коридором, пока я выполняла роль главы группы.

Она, похоже, поколебалась.

— Аттикус, из других семнадцатилетних старост присутствуешь только ты. Тебя устроит, если я продолжу выступать лидером группы?

Аттикус быстро вновь нажал на зеленую кнопку.

— Определенно. Ты справляешься с ролью гораздо лучше, чем смог бы я.

— Тогда хорошо, — ответила Руби. — Слушайте внимательно. Мы должны дожидаться инструкций от аварийных служб, но уже приближается получасовая отметка и поступило только стандартное сообщение. Это должно означать, что произошла крупная авария с электричеством, и я хочу получить представление, какая площадь поражена.

Она помолчала.

— Я собираюсь нарушить протокол и попросить вас связаться с членами семьи и выяснить, работает ли свет там, где они находятся. Ни в коем случае не поднимаем панику, просто скажите, мол, услышали об отключении энергии и хотим узнать, все ли у них в порядке. Я подожду несколько минут и спрошу отчет.

Я взглянула на Аттикуса.

— Мы правда должны это сделать? Аварийные службы писали, что нам нельзя отправлять сообщения.

— Руби — глава нашей чрезвычайной группы, так что мы повинуемся ее приказам, — ответил Аттикус. — В любом случае, я с ней согласен. Мы должны знать масштабы аварии.

Я достала инфовизор. Мои родители живут на двадцать седьмом уровне, значит, должны точно оказаться за пределами лишенной света территории, но они придут в ужас, если я не подчинюсь инструкциям и отправлю им сообщение. Я решила действовать наверняка и связаться с братом, Грегасом.

Ответ от него пришел через минуту.

— Папа говорит, что тебе не стоило писать нам, когда электричество отключено.

— Большое спасибо, Грегас, — с горечью пробормотала я. При следующем разговоре с родителями меня ждет выволочка, но куда больше я встревожилась от того, что и на двадцать седьмом уровне нет энергии.

Аттикус повернулся ко мне.

— На восьмидесятом уровне света нет.

— В квартире моих родителей тоже.

Через пару минут из коммуникатора послышался голос Руби:

— Я постараюсь не выведывать ваших домашних уровней. Кто-нибудь получил информацию, что где-то тоже отключено электричество?

Аттикус придавил зеленую кнопку.

— Да.

Я наклонилась и тоже проговорила в коммуникатор:

— Да.

Послышался неровный хор положительных ответов, и Руби застонала.

— Кто-нибудь получил ответ, что свет работает?

Повисла мертвая тишина, затем Руби мрачно продолжила:

— Полагаю, все вы написали родным домой, и это означает, что они находятся на самых разных жилых уровнях, но все прямо над и под нами.

Заговорил юный девичий голос:

— Я написала маме, и она была на работе на третьем промышленном.

Присоединился мальчик постарше:

— Мой папа был на работе на сорок первом промышленном.

Теперь Руби говорила еще мрачнее:

— Похоже, энергии нет в районе 510/6120 на всех уровнях улья — от сотого до первого промышленного. Теперь нам нужно узнать, насколько отключение распространяется горизонтально. Если кто-нибудь знает людей в других местах Синей зоны, пожалуйста, позвоните или напишите им.

— Форж состоит в подростковых командах Синей зоны по плаванию и серфингу, — сказал Аттикус. — И он должен знать членов команды со всей Синей зоны, но я не знаком ни с кем вне этого района. Как насчет тебя, Эмбер?

Я покачала головой.

— У меня есть только номер психотерапевта с первого уровня, которая лечила меня после несчастного случая, а она из Бирюзовой зоны.

Из коммуникатора донесся напряженный голос:

— В районе 230/6910 энергия отключена.

Я задержала дыхание. Район 230/6910 находился далеко отсюда, на другой стороне Синей зоны.

Следующий голос говорил не просто с напряжением, а буквально дрожал от страха:

— Я Джейсон. В районе 840/6080 света нет.

— Постарайся сохранять спокойствие, Джейсон. — Руби и самой спокойствие явно давалось с трудом. — Значит, проблема с электричеством распространилась вширь и, возможно, затрагивает всю Синюю зону. Кто-нибудь знает людей в других зонах улья?

Наступила полная тишина. Когда есть возможность, лотерея дает людям работу в домашней зоне, поэтому не у многих были родные в других. Аттикус нажал зеленую кнопку.

— У Эмбер есть номер психотерапевта первого уровня из Бирюзовой зоны.

— Звони, — сказала Руби. — Мы должны знать, есть ли энергия в других зонах улья, особенно в близких к нашей.

Я в панике взглянула на Аттикуса.

— Я не могу просто так позвонить человеку с первого уровня!

— Эмбер, ты не проходила обучение для старост, — возразил Аттикус. — И не понимаешь, как трагично может обернуться ситуация. Если отключение энергии охватывает такую территорию и длится так долго, то нам пора начинать волноваться о поступлении воздуха.

Я ахнула. В школе нам читали уроки на темы, как восстановленная вода и затхлый воздух очищаются на сотом уровне. Аттикус уже говорил ранее, что перерыв в подаче энергии остановит насосы, обеспечивающие нас водой. Я поняла: это значит, что замрут и механизмы в системе вентиляции, но смутно предполагала, вдруг свежий воздух продолжит поступать из соседних коридоров.

Если без электричества осталась вся Синяя зона, то сюда не будет приходить никакой свежий воздух. Когда же мы используем весь кислород…

— Насколько у нас хватит воздуха? — тут же спросила я. — Мы можем что-то сделать, чтобы…

— Сейчас у меня нет времени для объяснений по поводу аварийных систем, — перебил Аттикус. — Мы должны знать, есть ли энергия в Бирюзовой и Аквамариновой зонах. Звони психологу.

Глава 14

Мои пальцы дрожали, пока я просматривала в инфовизоре медицинскую выписку и набирала номер. Сперва испытала облегчение, когда на звонок ответили, а затем ужаснулась тому факту, что связь идет только посредством звука. Должно быть, Базз тоже перевела свой инфовизор в режим энергосбережения. Это был плохой знак. Очень плохой.

Я облизала губы.

— Базз, это Эмбер. У тебя есть электричество?

— Привет, Эмбер. — В голосе Базз прозвучала странная тревожная нота. — Почему ты звонишь мне с этим вопросом?

— Здесь энергия отключена. Мы знаем, что ее нет во всей Синей зоне, и глава моей чрезвычайной группы сказала позвонить тебе и спросить, есть ли свет в Бирюзовой. — Возможно, по моему голосу и так было очевидно, но я все равно добавила: — Я напугана. Все мы напуганы.

— А, точно. Я забыла, что ты живешь в Синей зоне. — Базз помолчала, словно что-то обдумывая. — Информацию рассылают с задержкой, поскольку для оценки ситуации такого масштаба требуется время. Скоро вы должны получить новости, но если сами уже сообразили, что перерыв в подаче энергии затрагивает всю Синюю зону, то ваш страх совершенно понятен, и я сообщу тебе некоторые детали.

Она еще помолчала.

— Произошло нарушение в седьмом ядре энергоподачи. Оно лишило электричества всю Синюю зону. Улей спроектирован так, что в каждой зоне существует свой энергетический центр, поэтому другие от отключения не пострадали. Системы безопасности инициировали автоматическое закрытие дверей Синей зоны, но волноваться совершенно не о чем.

Не о чем волноваться? На днях я наблюдала тестовое закрытие огромных межзональных перемычек. Сейчас они вновь отделили Синюю зону от прочих. Мы отрезаны от остального улья, и воздух на исходе!

Должно быть, Базз услышала мой невольный испуганный стон, поскольку успокаивающе повторила:

— Волноваться совершенно не о чем. Скажи лидеру своей чрезвычайной группы, что ремонтные работы займут какое-то время, но в Бирюзовой и Аквамариновой зоне электричество есть, и «Оазис» уже действует.

Я не знала, что такое «оазис», но зацепилась за ободряющий факт, что в Бирюзовой и Аквамариновой зонах энергия есть. Весь улей работает на общее благо. Бирюзовая и Аквамариновая зоны найдут способ нам помочь. Они должны нам помочь. Как только закончится воздух, мои друзья умрут, моя семья умрет, и я сама умру.

Базз продолжала говорить. Я постаралась отогнать кошмарное видение борющихся за глоток воздуха десяти миллионов людей и сосредоточиться на ее словах

— Служба здоровья и безопасности отправляет через аварийные проходы в межзональных перемычках группы из Бирюзовой и Аквамариновой зон для помощи в извлечении людей из лифтов и решения других проблем. Я вхожу в состав подразделения медицинской поддержки одной из этих групп.

— Ты сама отправляешься в Синюю зону? — поразилась я.

— Я уже в Синей зоне, Эмбер. И именно поэтому установила инфовизор в звуковой режим, сберегающий энергию. Сейчас мне пора идти. Моя группа только что открыла двери какого-то лифта, и я должна помогать пациентам.

— Понимаю. Спасибо. — Я завершила звонок.

— Что она сказала? — спросил Аттикус.

— Она…

— Нет, расскажи не только мне, а всем.

Аттикус нажал зеленую кнопку на своем коммуникаторе, я наклонилась и заговорила в аппарат:

— Базз сказала, что сломалось что-то важное в энергоподаче. Кажется, она упомянула ядро. В любом случае, электричества лишилась вся Синяя зона, и наши межзональные двери закрылись, но в других частях улья все в порядке. Базз просила сказать вам, что ремонт займет время, но в Бирюзовой и Аквамариновой зоне есть электричество, и что-то, называемое оазисом, уже действует.

Послышался голос Руби:

— Ты говорила, что Базз — психотерапевт с первого уровня. Естественно, она знает, есть ли свет там, где она находится, но откуда ей известен статус «Оазиса»?

— Базз сказала, что службы здоровья и безопасности отправляют в Синюю зону группы через аварийные межзональные проходы, и она в одной из этих групп.

— Твой терапевт работает на здоровье и безопасность. — Руби облегченно вздохнула. — Это значит, мы можем доверять ее информации об «Оазисе». Если он уже действует, ситуация не критическая, но мы должны быть готовы запустить протоколы вторичного реагирования и…

В ее речь вмешался перепуганный голос Джейсона:

— В Бирюзовой зоне есть свет и воздух. Нам следует забыть о протоколах вторичного реагирования и немедленно двигаться на север. Мы в районе 510/6120, осталось добраться всего до 510/5999.

— Ты всерьез думаешь, что мы попробуем дойти до Бирюзовой зоны, Джейсон? — спросила Руби. — Возможно, район 510/5999 и кажется не очень далеким, когда проносишься по улью на экспресс-ленте, но до него очень долго идти пешком по лабиринту абсолютно темных коридоров.

— Эти коридоры не могут быть темнее того, в котором я сейчас стою, — ответил Джейсон.

— Ты стоишь в темном коридоре, который очень хорошо знаешь, — возразила Руби. — В чужом месте мы бы быстро потерялись. Даже согласись я с тобой, сколько часов нам пришлось бы идти до перемычки между Синей и Бирюзовой зонами, и что бы мы делали, добравшись туда? Все межзональные двери закрыты. Если ты знаешь, как найти в них аварийные проходы и попасть в Бирюзовую зону, пожалуйста, расскажи мне, поскольку я не в курсе.

Она подождала, но ответа от Джейсона не последовало. Я скорбно вспомнила, как проспала лекцию о перемычках. Если бы тогда я прислушалась, то возможно, знала бы все об аварийных проходах.

— Оставим в покое поход в Бирюзовую зону и доверимся улью, — продолжила Руби. — Мы знаем, что «Оазис» уже действует. В какой-то момент в следующие пару часов нам скажут перейти в парк.

— Мы не можем пойти в парк уже сейчас? — спросил девичий голос.

— Нет, не можем, — твердо отрезала Руби. — Вспомни курс старост. Если все попытаются одновременно пройти по совершенно темным коридорам, пострадают люди. Приоритетные районы, вроде детских учреждений и медицинских отделений, эвакуируются в парк первыми. Затем общественные места, типа торговых районов. Затем жилые коридоры по очереди получают приказ двигаться.

— Но если произойдет ошибка и мы не получим инструкции? — вновь вмешался Джейсон. — На исходе четвертого часа мы начнем отмечать первые признаки…

— Не надо об этом беспокоиться, — перебила его Руби. — Если мы ничего не услышим к концу второго часа, я сама отдам приказ выдвигаться.

Она помолчала.

— Сейчас возвращайтесь в свои коридоры и предупредите друзей, что энергии какое-то время не будет. Вы не должны сообщать им, как велика площадь поражения. Не говорите ни слова и о проблеме с воздухом. Люди и так напуганы, нет нужды подталкивать их к панике. Я все время буду слушать групповую перекличку по своему коммуникатору, так что можете сообщить, если столкнетесь с какими-либо проблемами.

Аттикус убрал коммуникатор в карман и включил фонарь.

— Что такое «Оазис» — спросила я, — и зачем нам идти в парк?

— «Оазис» — это аварийная программа улья, по которой соседние зоны обеспечивают энергией и воздухом пострадавшую, — объяснил Аттикус. — Бирюзовая и Аквамариновая зона не могут помочь всей Синей зоне без риска перегрузить собственные системы, поэтому сеть Оазиса накрывает только близлежащие парки. Сейчас все парки в Синей зоне располагают энергией, свежим воздухом и озерами, полными воды, которую можно отфильтровать и пить.

В парке должен быть свежий воздух! Я всегда считала парки местами для детских игр, для отдыха взрослых и вечеринок. И не понимала, что это еще и важная часть аварийной системы улья.

Нам с друзьями нужно лишь добраться до местного парка, и мы будем в безопасности. На двадцать седьмом уровне тоже должны быть старосты, которые позаботятся, чтобы мои родители и Грегас не пострадали. От облегчения у меня закружилась голова, но затем я вспомнила человека, который не сможет дойти до парка, и снова напряглась.

— Если «Оазис» даст воздух только в парки, то мне надо рассказать тебе о Форже. Он не в медицинском отделении, а… — Я замолчала и нахмурилась. — Кажется, я слышу чей-то крик. Это голос Риса?

Глава 15

Аттикус застонал и бросился бежать. Я помчалась за ним. Когда мы повернули за угол в наш коридор, я увидела на полу ряд фонарей. В их свете несколько фигур кричали одна на другую, а остальные столпились по другую сторону от ламп. Заметив нас, ребята мгновенно перестали орать друг на друга и напустились на Аттикуса.

— Наконец-то!

— Вас сто лет не было.

— Ты говорил, что вы уйдете на минуты, а не на часы.

— Вы правда думали, что сейчас подходящее время уйти вдвоем и пообжиматься?

Все кричали одновременно, поэтому я не знала наверняка, кто что сказал, но была практически уверена: реплика об объятиях исходит от Риса.

— Тихо! — рявкнул Аттикус.

Наступило недовольное молчание.

— Нам требовалось получить полную информацию о происходящем и решить, как лучше справиться с ситуацией, — сказал Аттикус. — Я думал, что если четырнадцатилетки могут терпеливо дождаться своих коридорных старост, то и семнадцатилетним можно доверять, но явно ошибался.

— Это все Рис виноват, — с горечью заметила Марго. — Сперва он смеялся над нашим страхом темноты, а затем начал рассказывать хеллоуинские истории.

— Он сказал, что сейчас, когда нет света, охотник за душами может привести сюда свою демоническую свиту. — Голос Линнет дрожал.

— Это не может быть правдой. — Каспер ободряюще похлопал ее по плечу. — В улье мы в безопасности.

— Конечно, в улье мы в безопасности, — подтвердила я. — Рис врал, чтобы вас напугать.

— Это нехорошо, — сказал Каспер.

— Нехорошо, — энергично вступила Шанна. — Рис нехороший. На самом деле, Рис — бесполезный кусок слизи.

— В кои веки я полностью с тобой согласен, Шанна, — отозвался Аттикус. — Если Рис причинит еще проблемы, я свяжу его и вставлю кляп.

— У тебя нет права мне угрожать, — заявил Рис.

— Честно говоря, есть, — возразил Аттикус. — В чрезвычайной ситуации у старост есть право принять любые необходимые меры против тех, кто устраивает панику.

— Забудь о Рисе, — потребовала Шанна. — Когда включится энергия?

— Скоро все вы должны получить сообщение на свои инфовизоры, — ответил Аттикус. — Но если вкратце, ситуация такова: в энергетической системе произошло крупное нарушение. Начались ремонтные работы, но они займут время.

— Сколько времени? — спросил Прейя. — Жутко пользоваться для освещения одними фонарями.

— И я уже проголодался, — прибавил Каспер. — Мой кухонный блок не работает, а я не хочу идти в общинный центр за едой в такой темноте.

— Сомневаюсь, что общинный центр продает сейчас еду, — сказал Аттикус. — Но у нас есть батончики из чрезвычайного запаса. Я получу их через минуту, но хочу, чтобы сперва все упаковали сумки. В какой-то момент в следующие час-два мы получим инструкцию двигаться, поэтому должны быть готовы.

— Двигаться? Зачем нам перебираться куда-то еще? — спросила Шанна. — Стоять здесь в темноте и так плохо. Мы не хотим бродить по чужим коридорам всего лишь с несколькими фонарями.

— Нам скажут уходить, потому что местное освещение не работает, — радостно заявил Каспер. — Его ремонт потребует много времени, поэтому улей пошлет нас туда, где есть свет.

— Ты совершенно прав, Каспер, — ответил Аттикус. — Мы пойдем туда, где свет работает. Сейчас каждый должен собрать сумку с основными вещами из расчета на пару дней. Идеально взять рюкзаки, поскольку нам потребуется нести бутылки с водой, фонари и другие аварийные припасы.

— Дней? — взвилась Шанна. — Это не может так затянуться. Как же наш районный праздник? Я состою в организационном комитете, и мы неделями готовились к торжеству.

— Уверен, энергетические службы сделают все возможное, чтобы решить проблему до Праздника.

Аттикус говорил так, словно был готов выйти из себя. Я не могла его винить. У нас имелись более серьезные причины для беспокойства, чем вечеринки. Джейсон сказал, что воздух начнет портиться по истечении четырех часов. Я пыталась высчитать, сколько времени у нас осталось, и волновалась о застрявшем в вентиляции Форже.

По правде говоря, Шанна не знала о проблеме с воздухом, а мы не могли ей объяснить. Руди была права, любое упоминание о нехватке кислорода может спровоцировать массовую панику.

— Теперь идите собирать сумки, — распорядился Аттикус. — Возвращайтесь через пятнадцать минут.

Ребята поспешили прочь со своими фонарями. Аттикус дождался, пока они уйдут, тихо застонал и привалился к стене.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Нет, совсем не в порядке. — Аттикус вновь застонал. — Во время курса для старост мы проходили тренировки в темных коридорах, но я знал, что они продлятся всего двадцать минут. Гораздо сложнее справляться с темнотой, понимая, что она может затянуться не на один день.

Он помолчал.

— Я должен сохранять спокойствие и подавать пример остальным, но правда в том, что я чувствую, будто стены смыкаются надо мной. А еще эти тени. Ты замечала, что свет фонарей отбрасывает тени, которые движутся будто сами по себе?

— На самом деле, нет, но я же не боюсь темноты.

Аттикус пробежался пальцами по волосам.

— Мне не стоило соглашаться на уговоры Форжа и становиться его заместителем, но настоящая авария казалась совершенно невероятной. Даже произойди она, я считал, что Форж будет здесь и возьмет на себя ответственность. На тренировках стало очевидно, что он гораздо лучше меня справляется с темнотой.

— Кстати, о Форже, — начала я. — Боюсь, он соврал Шанне, когда сказал, что находится в медицинском отделении.

— Ты имеешь в виду, он отправился на какое-то затяжное плавательное мероприятие? Полагаю, Форж понял, что Шанна рассердится на него за исчезновение на несколько дней прямо перед Праздником, и солгал, чтобы избежать споров.

— Нет, — несчастным тоном ответила я. — Форж солгал, потому что полез на разведку в вентиляционную систему.

— Что? — взвизгнул Аттикус. — В утиль!

Я отчаянно всплеснула руками, показывая, чтобы Аттикус не кричал так громко.

— Я сказала Форжу, что это плохая идея, но он настаивал. Говорил, там интересно.

— У меня найдется для него несколько интересных слов, когда он вернется, — мрачно заявил Аттикус. — Я лучший друг Форжа, и он не рассказал мне об этом. Шанна — его девушка, но он и ее не предупредил. Почему ты в это влезла?

— Только потому, что единственный инспекционный люк вентиляции в нашем коридоре находится в моей комнате.

— Надо было отказаться и не разрешать Форжу баловаться с оборудованием.

— Я бы отказалась, если бы он потрудился спросить разрешения. Форж проскользнул в мою комнату, пока я была в медицинском отделении на девяносто третьем уровне. Я узнала об этом, лишь открыв дверь. Форж появился из дыры в стене, одетый в черное и с фонарями, притороченными к налобной ленте. Я до смерти испугалась.

— Значит, вот почему ты сменила дверной код, — пробормотал Аттикус.

— Да. Форж настаивал, что снова залезет в вентиляцию, пока я буду у родителей, и насколько я знаю, он еще там.

— Должно быть, Форж уже вышел. Даже ему не понравилось бы оставаться в системе целых двадцать четыре часа.

— Он не хотел задерживаться там так надолго, но Рис приклеил на место крышку инспекционного люка в моей комнате.

— То есть Рис запер Форжа в вентиляционной системе? Почему Форж не обратился за помощью в аварийные службы? — Аттикус покачал головой. — Нет, не утруждайся с ответом. Я могу догадаться. Форж слишком горд для этого.

— Он думал, что сможет найти другой люк и позвать меня на помощь.

— Должно быть, поиски другого люка оказались гораздо сложнее, чем ожидал Форж.

— Думаю, проблема не в поисках, а в том, как функционирует сам люк. Вентиляционная система явно очень запутана, а через решетки крышек ничего не видно.

Атткус вздохнул:

— Какова бы ни была проблема, сейчас Форж уже должен проголодаться.

— Он привел меня в свою комнату, и я положила там еду и питье в вентиляционную шахту. — Я пренебрежительно махнула рукой. — Это все ерунда. Для Форжа жизненно важна подача воздуха. Мы можем добраться до парка, а он нет.

— Вряд ли воздух станет для Форжа проблемой, — сказал Аттикус. — Как только все тысячи подростков из нашего района перейдут в парк, ремонтникам, людям, запертым в лифтах, и немногим дуракам вроде Форжа достанется масса кислорода.

Я обдумала его слова и немного успокоилась.

— Это правда, но я все равно думаю, что мы должны вызвать на помощь аварийные службы.

— Нет смысла звонить аварийщикам, — отозвался Аттикус. — Они не придут.

— Конечно, придут. Это их работа.

— Эмбер, в нашем улье сто миллионов человек. Десять миллионов из них в Синей зоне. Сколько народу, по-твоему, застряли сейчас в лифтах? Десять тысяч? Двадцать? Больше?

— Возможно, — беспокойно согласилась я.

— Теперь представь, что ты координатор аварийных служб, перегруженный просьбами о помощи. Ты пошлешь одну из своих групп на поиски мальчишки, добровольно рискнувшего отправиться на исследование вентиляционной системы, или освободишь дюжину пассажиров, без всякой вины застрявших в лифте?

Мне не нравились слова Аттикуса, но я понимала, что в них есть смысл.

— Мы даже не знаем, где именно сейчас Форж, — прибавил Аттикус. — Когда соберем вещи, мы позвоним ему и посмотрим, представляет ли он, где находится.

— Я бы лучше позвонила сейчас.

— Я отвечаю за доставку в парк всей нашей коридорной группы, включая нас двоих, — твердо заметил Аттикус. — Мы сложим сумки, а затем позвоним Форжу.

Я поспешила в свою комнату, вытащила из рюкзака плавательное снаряжение и побросала в него одежду и несколько дополнительных вещей. Когда я вновь вышла в коридор, там уже собралась почти вся наша группа. Большинство последовали инструкциям и взяли по одному рюкзаку. Немногие выбрали наплечные сумки побольше или ручную кладь.

— Похоже, не хватает Шанны, — сказал Аттикус. — Эмбер, ты не могла бы пойти и помочь ей собраться? Если это в человеческих силах, пожалуйста, ограничь ее одной сумкой, которая не…

Он осекся. Шанна, наконец, подошла. Она несла одну наплечную сумку — большую, но не смехотворно крупную. Послышалась россыпь звонков инфовизоров. Мы наконец получили новое сообщение от аварийных служб.

Марго прочитала его вслух:

— «Энергетические службы еще работают над восстановлением электричества в вашем районе. Скоро вам придется задействовать протоколы вторичного отклика. Ваши старосты сообщат вам, как приготовиться к этому этапу. Пожалуйста, сохраняйте терпение и беспрекословно подчиняйтесь инструкциям».

— Пока ждем, можно поесть, — предложил Аттикус. Он порылся в глубине склада, принес что-то похожее на маленькие пакеты с хрустящим печеньем и раздал их. Рывком я открыла один пакет, вгрызлась в угощение и нахмурилась. Каспер облек мои мысли в слова:

— Это не очень хороший хрустящий кекс.

— Боюсь, что батончики из аварийного запаса не очень вкусны, но больше у нас ничего нет, — откликнулся Аттикус. — Мы с Эмбер должны еще кое-что сделать. Вернемся через несколько минут.

— Сколько продлятся несколько минут на этот раз?

— Будем надеяться, гораздо меньше, чем в прошлый.

Мы с Аттикусом ушли по коридору, держа в руках фонари. Я оглянулась через плечо и увидела, что Каспер философски жует свой батончик, а остальные стоят вокруг и смотрят на приятеля. Я не знала, ждут они, не отравится ли он, или просто оттягивают момент собственного знакомства с печеньем

— Каспер справляется со всем гораздо лучше, чем я ожидала, — вырвалось у меня.

— Каспер верит, что улей позаботится о нем, — согласился Аттикуса. — В данных обстоятельствах это означает, что он безоговорочно доверяет мне. Я лишь надеюсь, что справлюсь и дальше.

Мы остановились в конце коридора. Я достала инфовизор, установила его в такой режим, чтобы и Аттикус мог присоединиться к беседе, и позвонила Форжу.

— Привет, Эмбер, — откликнулся он.

— Форж, где ты? — спросила я. — Ты понимаешь, что электричество отключено?

— Как ни странно, я понял, что электричество вырубилось, когда погасли лампы, — ответил Форж. — Если аварийные службы посылают инструкции по активизации вторичного отклика, то энергетикам, очевидно, потребуется несколько часов для ремонта, но не стоит обо мне беспокоиться. У меня есть еда и вода, а налобный фонарь проработает еще, как минимум, десять часов. Так что я могу подождать, пока электричество не вернется.

Аттикус наклонился и проговорил в мой инфовизор:

— Превосходный план, Форж. Есть лишь одна маленькая проблема. Электричества нет во всей Синей зоне, и ремонтные работы займут не часы, а дни.

После паузы Форж напряженно ответил:

— Это немного… некстати. Что с «Оазисом»?

— «Оазис» действует, — отозвался Аттикус.

— Тогда на самом деле проблем нет, — заметил Форж. — Когда лампы в налобном фонаре перестанут работать, будет неприятно, но я как-нибудь справлюсь.

— Конечно, проблема есть, — возразила я. — Мы должны сейчас же вытащить тебя из вентиляции. Где ты?

— Понятия не имею.

Аттикус наклонился и вновь вступил в разговор:

— Ты так говоришь, потому что гордость не дает позвать на помощь, или действительно не представляешь, где находишься?

— Я действительно не представляю, где нахожусь. Когда электричество отключилось, я исследовал участок вентиляционной системы, где свет регулируют датчики движения. Я прошел пол-лестницы вниз, когда все почернело.

— Пол-лестницы вниз! — в ужасе повторила я.

— Да, и я не мог воспользоваться фонарем, потому что убрал его в рюкзак, — продолжил Форж. — Я лез на ощупь и в итоге сумел спуститься с лестницы в горизонтальный лаз. Я решил, что лучше отойти немного от глубокого провала, прежде чем возиться с рюкзаком, но внезапно попал на крутой склон. И скользил по нему достаточно долго, а затем приземлился на ровную поверхность. Я понятия не имею, где нахожусь сейчас, и не думаю, что сумею подняться по тому склону.

— Ты сам не пострадал? — встревожилась я.

— Чуть-чуть.

Аттикус раздраженно фыркнул.

— Что значит «чуть-чуть»?

— Я порезал ногу обо что-то острое, когда скользил по склону. На самом деле, забавно вышло. Я соврал Шанне насчет пореза, а теперь действительно поранил ногу.

— Да уж, смешно до истерики, что вся Синяя зона сидит без света, а ты заперт в вентиляционной системе с порезанной ногой, — с горечью проговорил Аттикус.

— Я же сказал тебе, что рана несерьезная, — ответил Форж. — Порез довольно длинный, но выглядит поверхностным, и кровотечение уже остановилось.

Аттикус вздохнул.

— Жаль, что ты приземлился не на голову. В твоем черепе мало что можно повредить.

Послышался странный звук, похожий на металлический звон. Почему-то я посмотрела на потолок.

Аттикус достал свой коммуникатор из кармана, еще немного подкрутил ручку и вгляделся в экран.

— Мы получили инструкцию идти в парк.

Глава 16

— Я не собираюсь идти в парк и оставлять Форжа в одиночестве, — сказала я.

— Эмбер, ты пойдешь в парк, — хором откликнулись Аттикус и Форж.

— Ты не сможешь помочь Форжу, сидя в нашем коридоре, — продолжал Аттикус уже в одиночку.

— Я могла бы осмотреть территорию, покричать в вентиляционные отверстия, пока не найду его.

— Ты не можешь бродить одна в полной темноте, — возразил Аттикус. — И даже если бы могла, ты не найдешь Форжа. Он не просто на неизвестном расстоянии от нас по горизонтали, но и спустился по лестнице, то есть находится сейчас на пятьдесят первом уровне.

— Я еще и съехал по длинному склону, — прибавил Форж. — Думаю, я на пятьдесят третьем, но возможно, даже еще на уровень или два ниже. Эмбер, тебе придется забыть обо мне и помочь Аттикусу довести нашу коридорную группу до парка.

Я застонала.

— Ладно. Форж, мы позвоним тебе еще раз, когда окажемся в парке и обсудим, как тебе помочь. Удачи.

Я завершила звонок, и мы поспешили обратно к нашей группе, жаловавшейся на вкус батончиков и передававших по кругу бутылку с водой.

— Сейчас мы идем в местный парк, — объявил Аттикус.

— Почему в парк? — спросила Шанна.

— Потому что это эвакуационный центр нашего района, и в нем включена аварийная подача энергии. — Аттикус начал вытаскивать сумки из кладовки.

— Это значит, в парке будет свет? — с надеждой спросила Линнет.

— Да, — ответил Аттикус. — Сомневаюсь, что лампы будут гореть с полной солнечной яркостью, возможно, включится версия программы лун и звезд, но свет есть. Сейчас каждому придется нести свой фонарь, сумку, а также часть наших бутылок с водой и пищевых батончиков.

— Зачем нам тащить с собой столько груза? — спросил Рис. — В парке наверняка действует аварийная подача воды так же, как и энергии.

— В парке есть крупный аварийный водосборник, называемый озером, — отозвался Аттикус. — Если ты, Рис, не хочешь помогать нести бутылки, то можешь пить озерную воду.

— Мы не можем пить из озера, — возразила Марго. — В нем плавают рыбы и утки.

Аттикус вздохнул.

— Прежде чем пить, озерную воду профильтровали бы, но если мы возьмем с собой бутылки, то сперва можем опустошить их.

Из коммуникатора послышался голос Руби:

— Слушайте все внимательно. Наверняка вы уже получили инструкции отправляться в парк. Мы воспользуемся стандартным методом каравана, я подведу свою группу по очереди к северному концу каждого из ваших районов, чтобы вы могли к нам присоединиться.

Она помолчала.

— Моя группа готова выходить. Аттикус, надеюсь, ты слушаешь, поскольку сперва мы подойдем к одиннадцатому коридору, а затем передвинемся к тринадцатому, четырнадцатому и далее по очереди.

Аттикус нажал зеленую кнопку.

— Я слушаю, Руби.

— Хорошо. Моя группа уже направляется к одиннадцатому коридору.

Аттикус затянул ремешок коммуникатора на левом запястье.

— Эмбер, включи свой коммуникатор. Ты поведешь нашу группу, а я буду замыкающим.

Я покрутила ручку своего коммуникатора и проверила, что он работает. Рюкзак уже висел на спине. Я набросила на правое плечо сумку с пищевыми батончиками, взяла бутылку с водой в правую руку, а фонарь — в левую.

— Разве не восемнадцатилетки должны были взять ответственность на себя? — спросила Линнет.

— Должны были, но они все ушли на мероприятие для кандидатов лотереи. А значит, наша задача — позаботиться о младших подростках и отвести их в безопасное место. — Аттикус нагрузился бутылками с водой и фонарем, затем огляделся. — Может кто-нибудь понести последнюю бутылку?

— Я могу. — Каспер, уже обвешанный вещами, зажал дополнительную емкость под правой рукой.

— Каспер, если начнешь уставать, попроси кого-нибудь забрать бутылки. — Аттикус в последний раз быстро пересчитал нас по головам и кивнул. — Эмбер, веди нас.

Идя по коридору, я увидела, как в конце его появилась стайка горящих фонарей. А приблизившись, различила знакомые лица семнадцатилетних ребят из двенадцатого коридора. Я не знала их по именам, поэтому не понимала, кто из них Руби, пока мне не улыбнулась блондинка в инвалидном кресле.

— Привет, Эмбер, — сказала она. — Мы пройдем чуть дальше, а потом подождем, пока ты выстроишь свою группу вслед за нашей. Это очень широкий коридор, но большая часть пространства занята медленной лентой, идущей посередине. Я не хочу, чтобы кто-нибудь зацепился за нее в темноте, поэтому двинемся по одному.

Она призывно помахала рукой, и ее инвалидное кресло тронулось. Линия белых фонарей проследовала за ней мимо нашего коридора и остановилась. Я уже собиралась вести к ним нашу группу, когда из коммуникатора донесся голос Аттикуса.

— Руби, хочешь, я принесу из нашей аварийной кладовки кресло с ручным управлением?

— Мы взяли с собой наши, — ответила Руби. — Но надеюсь, зарядки моей коляски хватит, чтобы добраться до парка. А затем мне придется пользоваться ручным управлением. Вы могли бы притащить и свои кресла. Они пригодятся для перевозки тяжелых бутылок с водой. Аттикус застонал.

— Почему я об этом не подумал? Эмбер, подожди минуту, пока я схожу за креслом.

Послышался лязг, а затем грохот.

— Каспер, поставь, пожалуйста, свой груз на кресло и кати его.

После короткого молчания Аттикус заговорил вновь:

— Прости за задержку, Руби. Теперь мы готовы идти. Эмбер, веди нас к остальным.

Я двинулась с места и поразилась, услышав позади звук охотничьего рога. Я повернулась посмотреть, что происходит, и тут как будто из ниоткуда выпрыгнула фигура. Она была закутана в черный плащ и носила красноглазый шлем охотника за душами.

Глава 17

Все остальные закричали при виде кошмарной фигуры, уронили сумки с бутылками и бросились бежать обратно в наш коридор. Я бы тоже убежала, но меньше двух дней назад меня испугал Форж, появившийся из дыры в стене моей комнаты, а всего несколько часов назад я разговаривала с актером, игравшим охотника за душами.

Я не могла поверить, что существо из хеллоуинских мифов действительно появилось в нашем коридоре. Более вероятным казалось, что кто-то из группы нацепил старый костюм, и я без труда вспомнила, кто наряжался охотником за душами в прошлый Хеллоуин. Лишь один из нас был настолько глуп и жесток, чтобы устраивать подобные дьявольские трюки.

— Это всего лишь Рис! — завопила я.

Марго зацепилась за сумку с пищевыми батончиками из аварийного рациона и распростерлась на полу коридора. Охотник за душами стоял над ней, размахивая полами черного плаща и смеясь над ее попытками отползти. Я воспользовалась бутылкой воды в правой руке как оружием, метнув ее со всей силы в ноги охотнику так, что он грохнулся на пол.

— Это всего лишь Рис! — снова проорала я. — На нем костюм с прошлого Хеллоуина.

Люди разбежались по всему коридору, большинство из них еще держали фонари. Ближайшие услышали меня и оглянулись. Рис попытался встать, поэтому я кинула фонарь на пол и прыгнула сверху на хулигана.

Рис сбросил меня, отчего я полетела в стену, но мне удалось стянуть с него красноглазый шлем. Сейчас все разглядели его лицо в свете моего фонаря, и Марго с Аттикусом ринулись мне на помощь. Марго схватила Риса за волосы и начала бить головой об пол. Мне пришлось вмешаться, пока не случилось непоправимое. Лицо Аттикуса пылало от смущения и бешенства, он, задыхаясь, прокричал:

— Я накладываю на Риса арест, пока мы не передадим его безопасникам. Мне понадобятся веревки или ленты, чтобы его связать.

— Передать меня безопасникам? — Сейчас Рис казался испуганным. — Ты не можешь этого сделать. Ты слишком сильно реагируешь на безобидную шутку.

— Безобидную шутку? — яростно повторил Аттикус. — В твоих действиях нет ничего безвредного или смешного. Ты перепугал всех и бросил в стену человека, недавно пережившего травму головы.

Аттикус беспокойно повернулся ко мне.

— Эмбер, как ты?

Я так разозлилась на Риса, что совершенно забыла о необходимости беречь голову. Я подняла руку и проверила сгусток клея в волосах.

— Думаю, все в порядке.

Во время драки я слышала голос Руби из своего коммуникатора. Сейчас она заговорила вновь:

— Что у вас происходит? По какому поводу крики?

Аттикус выдернул из кармана коммуникатор и отозвался:

— Пока я ходил за инвалидным креслом с ручным управлением, Рис решил, что будет очень смешно ускользнуть в комнату, натянуть старый хеллоуинский костюм и выпрыгнуть на людей, притворившись охотником за душами. Моя группа разбежалась по коридору, роняя вещи. Надеюсь только, что фонари не разбились.

— В утиль! — сказала Руби. — Мы вернемся и заберем у тебя Риса, а ты созови обратно своих людей.

Подбежала Прейя с мотком ленты. Аттикус опустился на колени рядом с Рисом и стянул его запястья.

— Я так не смогу дойти до парка, — запротестовал Рис.

— А я не уверен, что нам вообще стоит брать тебя в парк, — резко заявил Аттикус. — После всех причиненных тобой проблем я могу просто запереть тебя в аварийной кладовке, а позже безопасники тебя заберут.

— Все вы сподличали, послав за мной взвод телепата и исключив меня на Праздник, — заныл Рис. — Ты не можешь винить меня в том, что я захотел немного отыграться.

— О, могу, — ответил Аттикус. — Еще как могу.

— Я тоже могу обвинить тебя. — Шанна протянула Аттикусу полоску ткани. — Думаю, тебе стоит заткнуть Риса вот этим.

— Хорошая мысль. — Аттикус соорудил из тряпки кляп, а затем встал. — Внимание всем, перекличка.

Когда Аттикус начал называть имена, я заметила, как Марго украдкой приблизилась к лежавшему на полу Рису и пнула того под ребра. Я не могла ее в этом винить, но подумала, что придется вмешаться, если это повторится, но тут меня отвлек Аттикус, повторивший одно из имен.

— Линнет? Кто-нибудь видит Линнет?

Тишина.

Аттикус нахмурился, назвал три последних имени и получил отклики, затем попробовал вновь покричать Линнет, но безуспешно.

— Кто-нибудь знает, что произошло с Линнет в момент паники?

— Мы с ней стояли вместе, когда Рис выпрыгнул на нас, — ответила Марго. — Мы развернулись и бросились обратно в коридор. Я знаю, что Линнет была прямо передо мной, когда уронила сумку с пищевыми батончиками, потому что я споткнулась о них и упала. Тогда Рис наклонился надо мной, размахивая плащом и пугая, поэтому я не видела, что произошло с Линнет дальше.

— Кто-нибудь еще ее заметил? — спросил Аттикус.

— Я помню только Риса и Марго, — откликнулась я.

Аттикус подошел к хулигану и вытащил у него изо рта кляп.

— Ты видел, что случилось с Линнет?

— Трусиха вбежала в свою комнату, — угрюмо отозвался Рис. — Вероятно, она до сих пор там прячется.

— Я ее приведу. — Марго поспешила в коридор и начала через дверь звать Линнет.

Когда Аттикус вновь заткнул рот Рису, появилась Руби в инвалидном кресле, а за ней — два мускулистых парня. Они схватили хулигана за руки, а Руби оглядела людей, собиравших бутылки и сумки.

— Насколько велик ущерб? — спросила она.

— Похоже, все фонари целы, и разлилась лишь одна бутылка воды, — отчитался Аттикус. — Я планирую решить проблему, заставив Риса пить из озера. Нам лишь надо уговорить Линнет выйти из комнаты, и мы готовы двигаться.

Руби проговорила в коммуникатор:

— Тринадцатый коридор, дальше мы идем к вам. Надеюсь, у вас нет проблем с задирами и их фокусами.