— Дим, погоди, — попросила она напарника на нихонго.
Норимацу заметила, что ЭТА менталистка то ли к языкам имеет способности хуже Наджиб, то ли читает в чужой голове медленнее: если говорить не по-русски, стерва хмурится, напрягается и вроде как понимает не всё.
— Да? — Ржевский красноречивой мимикой дал понять, что больше всего хочет сделать отсюда ноги как можно скорее.
— Поставь эту штуку обратно и подстрахуй. Пожалуйста. — Шу терпеливо дождалась, пока он посмотрит ей в глаза и на его лице появится понимание.
— Слушаю тебя внимательно. — Напарник энтузиазмом предсказуемо не воспылал, но сделал, как просят. — Чё задумала?
— Упражнение. Разум сильнее меча, а воля сильнее разума.
— Э-э-э?
— Мне стало страшно, когда она бросила на меня фриз. Испугалась до чёртиков, — ровно пояснила японка. — Это ненормально. Страх — сорняк, который из души надо выпалывать немедленно или оглянуться не успеешь, как кроме него ничего не останется.
— Не спорю и согласен, но не конца понял твои методические устремления, — озадачился блондин.
— Сейчас я её развяжу, — Шу кивком указала на напряженную Решетникову. — Потом моя подготовка против её ментального буста. Кулак в кулак, жёсткий встречный размен ударами.
— И чего ты рассчитываешь добиться?! — товарищ удивился. — Если такая необходимость, я её один раз могу отоварить, — он подул на свой кулак. — И всё. С достаточно высокой степенью вероятности. — В следующую секунду блондин замялся, — но душа не лежит. Знаешь, я изо всех сил стараюсь не брать на душу тот груз, который не по нраву.
— Я заметила, что ты всячески избегаешь бить женщин. Даже у себя на школьном дворе Егорычеву, хотя вот уж кому по яйцам надо было навернуть.
— Нет у неё яиц.
— Именно. А наподдать по ним надо, — констатировала такое очевидное азиатка. — Чего я хочу добиться от этой: она время от времени будет пытаться брать меня под ментальный контроль, как только начну её бить. Я, соответственно, буду пытаться это преодолевать. Если я проигрываю — ты останавливаешь поединок и я начинаю заново.
— Хренасе, аттракцион, — поёжился Ржевский. — В иных местах называется «яйца над пропастью». Ты не считаешь, что время не самое подходящее?! Молчу про место?!
— Я панически боюсь контроля менталиста. Как оказалось. Раньше никогда не отрабатывала, по определению перед ними беззащитна. Так жить дальше нельзя.
Партнёр на мгновение задумался, потом резко просветлел лицом:
— Так давай я дома Мадину попрошу?! Она же нам по факту тоже родной человек?! Понемно-о-огу, раз за ра-азом?.. — он с надеждой потер руки.
— Это само собой, но спарринг против тонфа не заменяет спарринга против нунтяку, — спокойно пояснила Норимацу. — Менталисты разные, наивно надеяться, что рисунок с одним — панацея от остальных.
— Ты не сильно ли глубоко копаешь?!
— Дим, честно. Наличие такого противника может стать для меня непреодолимой преградой, если в будущем не дай бог рядом не окажется тебя.
— Э-э-э.
— Пробелы в подготовке надо устранять сразу, как только ты их обнаруживаешь.
— Время не шибко подходящее, — повторил блондин, насупившись. — По содержанию не возражаю, но подобным образом трансформировать программу боевого выхода в, — он даже сходу не подобрал слова. — В не пойми что? В плане операции такого не было!
— А в жизни вообще почти всё возникает без плана, — пожала плечами японка. — Поможешь?
— Да куда я денусь, — обречённо махнул рукой потомок гусара.
— Не дуйся, — она улыбнулась. — Поставь себя на моё место.
— Это как?
— Представь, что ты на втором этаже Левого Берега встретил самую красивую тёлку в жизни. Слово за слово, она предложила тебе дать в ближайшем туалете либо в ближайшей переодевалке.
— О как. — Лицо товарища отразило нешуточный энтузиазм, возникший из ниоткуда.
— Ну. А сзади стоит Наджиб, которая действует на нервы и бормочет тебе, что дома нужно с какими-то бумагами работать. Портальная отчётность. — Шу мягко улыбнулась, потому что предполагала ответ.
— Вопросов нет! — уныние Ржевского резко перетекло в решительность. Он целеустремлённо поднялся со стола, о которой только что опирался задом. — Святое есть святое, тренируйся! Только давай какое-то ограничение по времени введём, а? — попросил он в последний момент. — Чтоб за твоим процессом самоподготовки эвакуацию безнадёжно не пробить?
— Всё равно лететь с помощью ранца, — Шу уже развязывала блондинку. — Вылетим через это окно, какая разница.
Как только сегодня закончатся все эти авралы, первым делом пойду общаться с Далиёй. А то что-то порыв души всё чаще над рационализмом верх берёт.
Наджиб говорит, аль-Футаим гораздо лучший психотерапевт, чем она сама, потому что принцесса глубже знает теорию.
Норимацу развязывает Решетникову, поясняя ей по-русски:
— Ржевский — слишком благородный рыцарь. Поэтому такие сволочи как ты регулярно выходят из воды сухими.
— Зачем тогда меня развязываешь?
Ух ты. А эта, в отличие от Мадины, по-японски через ментал уже на том уровне не сечёт — не уловила, о чём мы беседуем.
— Сейчас я буду тебя бить. Предупреждаю заранее: этим кулаком, — Шу подносит руку к носу собеседницы, — пару-тройку кирпичей я разбиваю. Попаду в тебя — отгадай, что будет. Особенно если по лицу.
— Зачем развязываешь? — Решетникова, косясь на меня, растирает запястья.
— Потому что я воин, а не палач, — серьёзно отвечает напарница. — У тебя есть шанс защититься — твой ментальный буст.
— Так может, не бей меня тогда? — секретарша из столицы что-то напряжённо просчитывает.
— Рада бы, но не могу: если оставить подлую змею типа тебя без наказания, ты будешь и дальше думать, что можешь творить зло безнаказанно. — Шу коротко въезжает по щеке блондинки открытой ладонью.
Неприятно, обидно — но это не боевая часть кулака. Поражающий эффект скорее на моральном уровне, не на физическом.
Пощёчина.
В глазах графини коротко сверкает ненависть, затем её кулак устремляется к животу Норимацу.
Странное зрелище. Большим идиотом я себя не чувствовал никогда в жизни.
Интересно, партнёрша по бизнесу сейчас мною нахально проманипулировала? Или это действительно очень важный элемент её подготовки? И использовать шанс на такую тренировку следует при каждом удобном случае?
Шу на чистом автомате ставит блок (удачно), затем копирует меня: стремительный встречный шаг, её лоб бьёт менталистку.
БАМ-М, даже гул по закрытому помещению. Охота своё лицо накрыть ладонью.
Елена Вячеславовна падает на задницу (нос, похоже, сломан). Какое-то время она растеряна, но не более доли секунды.
В следующее мгновение напарница спотыкается и застывает на месте, черты её лица искажаются, в глазах появляется горечь.
Мимика же блондинки транслирует торжество и презрительную снисходительность:
— Тварь! — Обладательница больших, но дряблых сисек поднимается на ноги. — Сейчас я…
— СНЯТЬ ВОЗДЕЙСТВИЕ! — гаркаю ей в ухо со своей стороны.
Обе представительницы прекрасного пола подпрыгивают (Шу тоже, несмотря на чужой ментальный контроль).
Ха, значит, могу ещё что-то командирским голосом.
Молочные железы обеих дам вслед за хозяйками колышутся вверх-вниз. Красиво, всю жизнь бы смотрел.
— ТЫ…! — Решетникова с ненавистью смотрит на меня, словно вынырнув из-под воды в открытом океане.
Затем, видимо, спохватывается: доходит, в каких обстоятельствах пребывает и что лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Тяжёлое упражнение выбрала себе Норимацу, скажем прямо. Для меня в том числе (если не в первую очередь), но приходится повторять раз за разом.
Через какое-то время до блондинки доходит:
— Да ты же на мне тренируешься! ТВА-А-АРЬ! — черты её лица снова искажаются, она срывается вперёд в таком броске, что, кажется, порвутся сухожилия.
Зря. Гнев в таком бою — первая дорога на тот свет. Ну или, с поправкой на реалии, к безоговорочному поражению.
БАМ-М. Не знаю, что на этот раз ломает секретарше лоб японки, но вид Решетникова имеет такой, как будто под эльфийский броневик попала.
— ТВАРЬ! — по лицу менталистки, оставшейся на полу, видно, что она позабыла про кулаки и сейчас вовсю выкладывается на своём профессиональном поприще.
Шу снова бессильно замирает. Застывает как памятник, около секунды стоит.
Зачем её лицо неожиданно разглаживается. В глазах появляется умиротворённость, она отмирает, делает шаг вперёд и отпускает сопернице щелбан:
— Да. Это была моя тренировка.
— КАК?! — секретарша таращится на японку, как на привидение. — У тебя же его блоков нет! — она тычет в мою сторону пальцем.
— Был старый рецепт, я о нём забыла, — Норимацу переходит на японский, игнорируя противницу и обращаясь ко мне.
В её глазах горят веселье и мудрость одновременно.
— Что за рецепт? — интересуюсь живо, поскольку настроение резко идёт вверх.
Параллельно вдеваю руки в ранец, на дополнительную обвязку закрепляю блок, который отсюда забираю для изучения.
— Дзен, — коротко отвечает непонятным словом напарница, прижимаясь ко мне вплотную и пристёгивая саму себя ремнями и карабинами.
— Чего? — то ли не расслышал, то ли понятия не знаю.
— Чань по-китайски.
— Не слыхал. Что это?
— Потом объясню, полетели. Если коротко, для её ментальных захватов я стала скользким намасленым шаром — она меня удержать не может.
— Эй! Ржевский, хочешь меня как женщину?! ЗАМЕР, НЕ ДВИГАТЬСЯ, ВЫПОЛНЯТЬ КОМАНДЫ! — Елена Вячеславовна совсем в разнос пошла, хотя на её работе проигрывать стоило бы уметь. — ЗАДЕРЖИ УЗКОГЛАЗУЮ И ПЕРЕДАЙ МОИМ ЛЮДЯМ! САМ МОЖЕШЬ ИДТИ ПОТОМ! НАГРАЖУ, В РУКАХ НЕ УНЕСЁШЬ!
Я на мгновение замираю: с одной стороны, надо бы ей честно кое-что объяснить. Напоследок.
С другой стороны, момент для абстрактных словоблудий не самый подходящий.
Она истолковывает эту заминку по-своему, черты её лица ещё больше искажаются:
— ЭТО ПРИКАЗ! СТОЯТЬ, С-СУКА! ТВОЙ МЕНТАЛ В МОИХ РУКАХ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ…
Дальше не слушаю. Эк её растащило.
Мадина накануне объясняла, что гипноз и ментальное принуждение — две принципиально разные физики процесса. Судя по тому, что я наблюдаю, эта мадам от стресса одно с другим перепутала.
— Дим? У тебя всё в порядке? — тихий шёпот и испуганные глаза Шу намекают, что с актёрскими талантами я сейчас переборщил. — Ты же не под контролем, да?
Ну а чего, могут у меня быть какие-то свои развлечения.
— Да, — отвечаю по-японски со вздохом, не меняя выражения лица. — То есть нет. — Затем перехожу на русский. — Спасибо тебе, Елена, за этот великолепный урок.
— Чего?! Какой?! — её рабочий транс слетает, как пыль под ураганом.
— Было у меня подозрение, что не всюду в этой жизни стоит нырять, — с намёком трогаю определённую часть тела. Должна сообразить иносказание, ибо менталистка, как ни крути. — Я это заочно теоретически предполагал, но сейчас понял, что не всё, что шевелится, надо стремиться… — не оканчиваю фразы.
Давал себе слово не сквернословить.
— Больно ядовитая среда, — завершаю. — Недружественная и агрессивная.
— ТВАРЬ! УНИЧТОЖУ! МРАЗЬ! — секретарша словно получает дозу наркоты, которой внизу задвигалась Шу.
Подскакивает, как в попу ужаленная, и бросается на нас.
Японка с этим своим дзеном делает невозможное: чуть подталкивает меня, смещая наш с ней тандем в сторону.
Параллельно она бьёт Решетникову ногой, раскручиваясь вместе со мной как веретено.
Занятно. На танец похоже.
Менталистка по всем законам инерции предсказуемо продолжает двигаться вперёд: и собственный импульс был изрядным, и напарница в резонанс добавила. Ногой. А ноги у неё сильные.
Панорамное стекло разлетается. Выбившая его своим телом обладательница больших дряблых сисек летит вниз с двадцать четвёртого этажа.
Дмитрий отреагировал молниеносно: только что стоял и таращил глаза, весьма убедительно изображая недоумка, а в следующую секунду, активировав реактивный ранец, он бросает их сцепку в пике за выпавшим в окно телом.