Ржавые паруса

Пролог

Планета Лаймерина, рудник Хаабо.

— Прошла уже неделя. Радиосвязь оборвалась на третий день. Мы не оставляем попыток, но он больше не откликается ни на одной из частот.

Боумантессе, уроженец Великой Таульги и управляющий рудника Хаабо, перенес вес с одной ноги на другую и тяжко вздохнул. Сквозь воспаленные дыхательные щели просочилась и обильно запузырилась желтоватая пена. Корпулентный, как все таульгар, Боумантессе страдал в удушливо-влажном и жарком климате Лаймерины с короткими мощными дождями и густым кислым воздухом, перенасыщенным древесными испарениями. К тому же от укусов местных паразитов у него развилась опоясывающая чесотка.

— Одно из двух, — молниеносным движением языка Анкис сбил крупного мотылька, неосторожно впорхнувшего в предел досягаемости. Пойманная тварь судорожно затрепыхалась, молотя крыльями и восемью мохнатыми лапками. Исчезая в узкой чешуйчатой пасти, мотылек тонко и пронзительно запищал. Анкис, помощник управляющего, был из расы ящерообразных маиссо, и вид летящих насекомых неизменно пробуждал в нем животные инстинкты. Закусив в присутствии высокого начальства представителем чешуекрылых, Анкис виновато потупил все четыре глаза, но довел мысль до конца: — Он отыскал логово и прикончил тварей. Либо они расправились с ним.

— Тогда бы они вернулись за новой добычей. При воспоминании о днях и ночах, исполненных огня и панических воплей, Боумантессе невольно передернулся. Крепкая деревянная платформа, на которой они стояли, качнулась в такт движению массивного тела. — Если охотник уцелел, почему не возвращается?

— Забрел слишком далеко и ищет обратный путь. Лежит раненый в джунглях. Охотник и добыча нанесли друг другу обоюдный урон, и подыхают по соседству, — обстоятельно перечислил Анкис. — Охотник перед смертью так запугал тварей, что те сочли разумным приискать для житья иное место, оставив рудник в покое. А может статься, он до сих пор идет по следу.

Оба посмотрели на колышущийся под ветром, таинственный и неведомый массив Великих Лесов, бесконечно простирающихся к закатному горизонту. Невидимые отсюда, надежно скрытые зеленым морем, под покровом туманов ревели и грохотали Водопады. Наперебой голосили птицы. Стая бушалаго врассыпную двигалась сквозь кроны деревьев. Прыжки сопровождались пронзительными взвизгами и ливнем осыпающихся цветов — розовых, белых и алых.

— Выждем седмицу, — решил таульгар. — Мы подписали контракт на десять тысяч мультикредитов за каждую принесенную голову твари. Сумма, достаточная для того, чтобы отринуть саму Госпожу Смерть и явиться за вознаграждением. А также за обещанным кварцолитом и своим кораблем.

— Кстати, о корабле. Что делать с куттером?

— Оставим у пристани. Если владелец не объявится, реквизируем в собственность компании.

Анкис всем корпусом повернулся в сторону причала. Куттер покачивался в воздухе. Угловатый, грубых очертаний двухмачтовик устаревшей конструкции с пятнами рыжей ржавчины на корпусе, сломанным гротом и затянутой куском металлизированной резины огромной пробоиной возле кормы. Маневровые рули в виде заостренных плавников хищных рыб, рубчатые цилиндры двухсоплового движка. На высоко задранной корме алой краской с подтеками размашисто намалевано название: «Погоня». Вместительность не больше двухсот тонн, маневренность по сравнению с кечами новой постройки оставляет желать лучшего. Скорость невелика, да и ценность в случае продажи тоже. Законное место эдакой развалюхи — в бесконечных рядах отслуживших свое бедолаг на Сельвианских верфях металлообрабатывающей компании Кердзон. Даже странно, как дряхлый куттер до сих умудрялся бороздить просторы Эфириума.

— Мне кажется, почтеннейший Боумантессе, больше мы его не увидим, — нерешительно предрек Анкис.

— Основания? — булькнул управляющий.

— Он как-то обмолвился, якобы жизнь ему опостылела. Отчасти его можно понять. Нелегко устоять под грузом испытаний и тягот, постоянно обвиняя себя в том, что не успел, не был вовремя рядом, не спас, не помог. Он исполнил свой последний контракт и решил не искать обратного пути.

— Тем лучше для нас. Кредиты останутся в кассе. Не придется отчитываться перед советом директоров за чрезмерные расходы, — таульгар расправил жесткий спинной гребень и снова вздохнул. Барометр неумолимо летел вниз. На северном горизонте скапливались низкие тучи цвета брюха дохлой рыбы. Скоро загромыхает раскатами и полыхнет ослепительными зарницами очередная гроза. — Анкис, ступай к операторам каблографа. Пусть зашифруют и отправят сообщение. Порядок восстановлен, работы продолжены согласно установленному графику. Да, и общее оповещение: бригадирам и десятникам вечером явиться в Малый Дом. На совещание касательно кадровых перестановок и распределения смен.

Помощник убрал разлинованный блокнот, куда торопливо заносил распоряжения, кивнул и засеменил к лестнице. Спускался маиссо неловко, боком, высоко задирая хвостовой отросток и осторожно перенося лапы с широко растопыренными пальцами со ступеньки на ступеньку. Боумантессе привалился к перилам, озирая огромную территорию выработок. Плавные изгибы холмов, где шумел вековой лес, нынче вырубленный под корень и пущенный на изготовление сотен тысяч досок. Более-менее ровные ряды бараков и палаток там, где соседствуют хумансоо-земляне и слаики. Хаотично лезущие друг на друга кривобокие хижины с дырявыми крышами из листьев, лагерь туземных рабочих, лаймеров. Блокгаузы надзирателей и охранников. Белые рифленые стены госпиталя, холщовые навесы над обеденными столами. Приземистый щитовой домик инженерного корпуса. Запутанная сеть промывочных лотков, корпуса первичной очистки и обработки руды. Паутина дощатых настилов, по которой лаймеры с удивительной ловкостью перегоняют пронзительно скрипящие тачки. Поблескивающие на солнце рельсы двух железнодорожных колей для вагонеток с рудой. Несколько кораблей у причала и уходящий ввысь канат, удерживающий аэростат со сменой наблюдателей.

Глава 1.

Двумя декадами ранее.

Боумантессе, управляющий шахты Хаабо.

Анкис завершил опрос надзирателей и бригадиров, сверился со списками наемных работников из офиса управляющего и подвел итоги:

— Одиннадцать жертв. Одиннадцать мертвых и с полсотни раненых.

Маиссо нервно облизывался. На крапчато-рыжей шкуре проступили неровные, расплывчатые пятна оттенка сырого мяса, признак изрядного душевного расстройства. Охранники выложили собранные трупы в ряд, накрыв каждый вылинявшей мешковиной.

Тоскливо подсчитывая грядущие убытки, Боумантессе в лицах представлял неизбежный скандал в двух актах. Сперва его отчитают удаленно, посредством шквала телеграмм по каблографу. Затем, по возвращении в Метрополию и появлении на совете директоров — лично. Позорная отставка, лишение пенсиона, навек погубленная репутация. Как он посмотрит в глаза предкам?

С утра ни один молоток не ударил по камню. Ни один бур не вгрызся в слежавшийся за миллионы лет грунт. В кои-то веки умолкли стенания ненасытного жерла Хаабо. Трусоватые лаймеры укрылись в хижинах, трясясь, надрывно причитая и натирая вонючим фруктовым соком уродливые статуэтки своих божков. Две-три сотни хумансоо и слаиков из тех, что покрепче духом и погромче голосом, плотным галдящим кругом толпились у стен Малого Дома, конторы Боумантессе. Испуг, овладевший умами и душами, грозил обернуться бездумной и бессмысленной агрессией. Несправедливый, но требующий скорого воздаяния гнев, нацеленный на представителей компании «Ютани». Должности которых, по несчастливому стечению обстоятельств, в эту смену исполняли Боумантессе и Анкис.

Дубинки, электрострекала и непререкаемый авторитет командира наемного отряда блюстителей порядка, майора Шолто, пока удерживали толпу от активных действий. До слуховых перепонок управляющего долетел устрашающий рык майора, хумансоо с Альтерры. Шолто громогласно призывал к порядку, обещая вскорости намотать на кулак кишки любой злокозненной твари, имевшей наглость сунуть гнусную морду на вверенный его попечению рудник. Каждый и всякий, от машиниста и горняка до прачки и уборщика мусора, сможет подойти и самолично убедиться: опасность позади!

— Я вижу девять, — Боумантессе перечитал продолговатые холмики.

— Два тела не найдено. Их либо утащили за пределы лагеря, либо... эээ... уничтожили полностью, не оставив ни косточки или обрывка кожи. Маиссо облизнулся с такой яростью, что зацепил кончиком шершавого языка чувствительное мигательное веко и зашипел. — Также не поддается точному подсчету, сколько... эээ... особей умерщвлено в лагере туземцев, — добавил Анкис, проморгавшись.

— У лаймеров ведь есть глава поселения, староста? Кривой на один бок старикан с палкой, который худо-бедно изъясняется на рог-спике и вечно орет на соплеменников, как его?

— Рафихаши. Он не разумеет нашей системы счисления, — растолковал помощник. — Если я верно уловил смысл его путаных речений, лаймеры не дорожат своими жизнями. Лес дал, лес взял. Таков их незамысловатый взгляд на мир. Все, что удалось вызнать: лаймеров погибло больше десятка, но меньше полусотни. Остальные напуганы и твердят, якобы Хаабо — проклятое место. Еще одно подобное нападение, и аборигены устремятся прочь. Разбегутся по джунглям или пойдут на восход, к поселению Мауриндо. Паника заразна. Следом за ними рванутся хумансоо и слаики. Охранники могут удержать два или три десятка беглецов, но не рискнут встать на пути испуганной толпы.

— Всеобщее бегство — полная катастрофа, — согласился Боумантессе. Главе блюстителей пока не удавалось разогнать рабочих, но угрожающие выкрики звучали тише и реже.

Майор Шолто зашагал к управляющему и его помощнику, твердо чеканя шаг по прогибающемуся деревянному настилу.

— Скоро угомонятся, — обещал хумансоо. Его округлый головной убор чуть сдвинулся влево, нарушив привычную симметрию. Быстрым движением пальца Шолто восстановил безупречность центровки. — Посулите увеличить вечерние порции воды и пищи и, вот увидите, разъяренные трудяги дружно потопают на рудник. Зато с ночными сменами наверняка возникнут затруднения.

— В параграфах контрактов оговорена вероятность ночных работ и указано количество отводимых на них часов, — вмешался Анкис. — Согласно настойчивым требованиям юристов из Комитета Межрасовой Гуманности, контракт был предварительно зачитан и разъяснен каждому из рабочих.

— В контрактах также прописана обязанность компании по обеспечению безопасных условий труда, — отпарировал Шолто. — Как-то: защита рабочих от погодных катаклизмов и нападений агрессивных существ любого рода и степени разумности. Ночные визитеры в точности подпадают под это определение. Кстати, почтенный Боумантессе, вы заметили: никто из уцелевших свидетелей не дал точного описания нападавших зверей? Одни твердят о блестящих клыках, другие — о твердой как сталь чешуе, третьи — о ярости и скорости, неподвластной глазу, но разрозненные детали никак не складываются в общую картину. Интересно, туземцы умеют охотиться на этих тварей?

— Пойдите и расспросите, — хумансоо обладали поразительной способностью одновременно удивлять и раздражать. Земляне грызлись насмерть из-за сущей ерунды, делали поразительно глубокие выводы на основе крайне скудной информации и вредили соплеменникам там, где любая другая нация предпочла бы выгодное сотрудничество.

Глава 2.

Анкис, помощник управляющего шахты Хаабо.

Время неспешно утекало под утробные стонущие вздохи жерла шахты. Скрипели натягиваемые веревки, лязгали цепные передачи, деловито пыхтел локомотив, волоча вагонетки с отработанной рудой. За пределами рудника зелено-золотой колышущейся стеной высился лес. На тысячи ладов надрывались птицы, насекомые и мелкое зверье. В бескрайних кущах охотники скрадывали добычу, жертва, как водится, пыталась спастись, но ни одна крупная агрессивная тварь не пересекла незримой границы между лесом и территорией Хаабо.

Ждали дождя, но появившаяся на далеком горизонте свинцовая хмарь проползла стороной. Толстый гофрированный рукав мелко содрогался, под неумолчный рев насоса перекачивая воду из мутной реки в проржавевшие баки опреснителя. Бригады водоносов подставляли ведра под тонкий ручеек и разбегались по Хаабо, распределяя скудные порции воды между шахтерами. Ослепительно и зло, до слезной рези в глазах, сияло солнце Лаймерины. Тень от флагштока перед офисом съежилась в крохотную темную лужицу. Выцветший стяг с гербом Содружества Фузии уныло обвис в безветрии оглушительно жаркого дня, очередного из многих на руднике.

Помощник управляющего, встав задолго до рассвета, неспешно и безостановочно ковылял по деревянным настилам. Всякий вечер, прежде чем позволить себе краткий отдых, Анкис составлял обширный план на грядущий день — и методично вычеркивал пункт за пунктом. Команда золотарей оттащила тушу убитой зверюги поближе к одной из выгребных ям и попыталась сжечь. Медленно обугливаясь и истекая оранжевой плотью, панцирь твари столь отвратительно вонял, что чихающий и надрывно кашляющий Анкис распорядился сбить пламя.

Почерневшую тушу спихнули в яму с органическими отходами и обильно засыпали негашеной известью. Тела погибших рабочих с пристойным уважением вернули в извечный круговорот жизни — кого закопали на неумолимо растущем кладбище Хаабо, кого предали огненному погребению. Управившись с печальной обязанностью, маиссо поспешил за отчетами к бригадирам ночной смены. Собирая в папку коряво заполненные разлинованные листы, Анкис в очередной раз отчитал десятников Второй и Одиннадцатой бригад за неаккуратность и вопиющую неточность записей касательно объема поднятой руды. Посулил в следующий раз точно лишить повинных в небрежении ночной прибавки к жалованью и ретировался под злобное шипение слаиков.

Рудник огромен, хлопот и забот немало. Там горняки наткнулись на скалистый выход породы, поломав дорогостоящий бур. Десятники и рабочие взахлеб орут друг на друга, а работа стоит. Здесь засорился промывочный лоток. Горластая повариха-хумансоо отлупила половником лаймера, прошмыгнувшего на продуктовый склад. Когда на визги прибежали блюстители, хумансоо позволила воришке смыться, заявив, мол, тот молод да глуп, и уже получил на сегодня вразумляющую трепку. Оборвалась цепь на подъемном механизме, двое хумансоо и трое слаиков ранены. На стоянке локомотивов вовремя не пополнили запас угля. Четвертая бригада ночной смены, проходившая средний ярус юго-западного среза Хаабо, наткнулась на выход кварцолита. Теперь там суетились геологи-эксперты, определяя перспективность разработки и направление жилы. Когда Анкис робко попытался задать пару вопросов, геолог-таульгар яростно запыхтел, раздувая дыхательные щели, и велел не путаться под ногами.

Осмотр пристаней в сегодняшний перечень дел помощника управляющего не входил. Ему надлежало отнести отчеты в Малый Дом, вручить замотанным клеркам и проследить за приобщением к общему реестру дел. Встретиться с управляющим для традиционного краткого доклада. Выслушать накопившиеся поручения и спешить дальше, ибо время коротко и его всегда недостает. Но Анкис свернул к причалам. Оправдываясь необходимостью лично взглянуть, чем занят подозрительный гость со звезд.

Хотя обитатели системы Маисс давно преодолели силу тяготения, выйдя на просторы Эфириума, они не отличались стремлением к дальним рискованным странствиям, подобно хумансоо или таульгар. Путешествие к Лаймерине Анкис вспоминал с леденящим холодом в конечностях и душевным содроганием. Маиссо страшился приоткрыть шторку иллюминатора, за которой угрожающе сиял открытый космос, приплачивал стюардам за доставку еды к дверям каюты и цепенел при одной мысли о необходимости выйти в коридор.

Всякую ночь его преследовали кошмары о гибели фрегата в пламенном сердце рождающейся сверхновой звезды, столкновении с внезапным потоком астероидов или нападении кровожадных пиратов. Будущие шахтеры и вспомогательный персонал рудника Хаабо по мере сил веселились перед долгим сезоном тяжелой работы. Устраивали шумные гулянки на нижних палубах, дрались и отплясывали, бегали наверх полюбоваться мириадами созвездий, умеренно пьянствовали и ничуть не страшились внезапной погибели, грозящей со всех сторон. Прятавшийся в каюте и боровшийся с тошнотой Анкис слышал их восторженные крики, когда поблизости от фрегата неспешно проследовал косяк звездных китов.

Вечные бродяги Вселенной, огромные и прекрасные, они шли своим неведомым путем. Киты пели, перекликаясь с сородичами. Их низкие, тягучие голоса отдавались странной, звенящей вибрацией в досках фрегата, пробегали волной томительной дрожи по позвоночникам гоминидов.

После встречи с китами почему-то стало самую малость полегче.

Вольный находился там, где ему было велено — на борту куттера. Уступив жаре, он расстался с долгополым плащом и возился с паутиной оборванного такелажа. Анкис поневоле оценил неспешную деловитую методичность, с которой хумансоо наводил порядок на пострадавшем судне, распутывая канаты и тросы. Диковинные косички, чтоб не мешались, он увязал на затылке огромным узлом, издалека напоминающим ворох осязательных вибрисс вилья.