Ржавые паруса

Пролог

Планета Лаймерина, рудник Хаабо.

— Прошла уже неделя. Радиосвязь оборвалась на третий день. Мы не оставляем попыток, но он больше не откликается ни на одной из частот.

Боумантессе, уроженец Великой Таульги и управляющий рудника Хаабо, перенес вес с одной ноги на другую и тяжко вздохнул. Сквозь воспаленные дыхательные щели просочилась и обильно запузырилась желтоватая пена. Корпулентный, как все таульгар, Боумантессе страдал в удушливо-влажном и жарком климате Лаймерины с короткими мощными дождями и густым кислым воздухом, перенасыщенным древесными испарениями. К тому же от укусов местных паразитов у него развилась опоясывающая чесотка.

— Одно из двух, — молниеносным движением языка Анкис сбил крупного мотылька, неосторожно впорхнувшего в предел досягаемости. Пойманная тварь судорожно затрепыхалась, молотя крыльями и восемью мохнатыми лапками. Исчезая в узкой чешуйчатой пасти, мотылек тонко и пронзительно запищал. Анкис, помощник управляющего, был из расы ящерообразных маиссо, и вид летящих насекомых неизменно пробуждал в нем животные инстинкты. Закусив в присутствии высокого начальства представителем чешуекрылых, Анкис виновато потупил все четыре глаза, но довел мысль до конца: — Он отыскал логово и прикончил тварей. Либо они расправились с ним.

— Тогда бы они вернулись за новой добычей. При воспоминании о днях и ночах, исполненных огня и панических воплей, Боумантессе невольно передернулся. Крепкая деревянная платформа, на которой они стояли, качнулась в такт движению массивного тела. — Если охотник уцелел, почему не возвращается?

— Забрел слишком далеко и ищет обратный путь. Лежит раненый в джунглях. Охотник и добыча нанесли друг другу обоюдный урон, и подыхают по соседству, — обстоятельно перечислил Анкис. — Охотник перед смертью так запугал тварей, что те сочли разумным приискать для житья иное место, оставив рудник в покое. А может статься, он до сих пор идет по следу.

Оба посмотрели на колышущийся под ветром, таинственный и неведомый массив Великих Лесов, бесконечно простирающихся к закатному горизонту. Невидимые отсюда, надежно скрытые зеленым морем, под покровом туманов ревели и грохотали Водопады. Наперебой голосили птицы. Стая бушалаго врассыпную двигалась сквозь кроны деревьев. Прыжки сопровождались пронзительными взвизгами и ливнем осыпающихся цветов — розовых, белых и алых.

— Выждем седмицу, — решил таульгар. — Мы подписали контракт на десять тысяч мультикредитов за каждую принесенную голову твари. Сумма, достаточная для того, чтобы отринуть саму Госпожу Смерть и явиться за вознаграждением. А также за обещанным кварцолитом и своим кораблем.

— Кстати, о корабле. Что делать с куттером?

— Оставим у пристани. Если владелец не объявится, реквизируем в собственность компании.

Анкис всем корпусом повернулся в сторону причала. Куттер покачивался в воздухе. Угловатый, грубых очертаний двухмачтовик устаревшей конструкции с пятнами рыжей ржавчины на корпусе, сломанным гротом и затянутой куском металлизированной резины огромной пробоиной возле кормы. Маневровые рули в виде заостренных плавников хищных рыб, рубчатые цилиндры двухсоплового движка. На высоко задранной корме алой краской с подтеками размашисто намалевано название: «Погоня». Вместительность не больше двухсот тонн, маневренность по сравнению с кечами новой постройки оставляет желать лучшего. Скорость невелика, да и ценность в случае продажи тоже. Законное место эдакой развалюхи — в бесконечных рядах отслуживших свое бедолаг на Сельвианских верфях металлообрабатывающей компании Кердзон. Даже странно, как дряхлый куттер до сих умудрялся бороздить просторы Эфириума.

— Мне кажется, почтеннейший Боумантессе, больше мы его не увидим, — нерешительно предрек Анкис.

— Основания? — булькнул управляющий.

— Он как-то обмолвился, якобы жизнь ему опостылела. Отчасти его можно понять. Нелегко устоять под грузом испытаний и тягот, постоянно обвиняя себя в том, что не успел, не был вовремя рядом, не спас, не помог. Он исполнил свой последний контракт и решил не искать обратного пути.

— Тем лучше для нас. Кредиты останутся в кассе. Не придется отчитываться перед советом директоров за чрезмерные расходы, — таульгар расправил жесткий спинной гребень и снова вздохнул. Барометр неумолимо летел вниз. На северном горизонте скапливались низкие тучи цвета брюха дохлой рыбы. Скоро загромыхает раскатами и полыхнет ослепительными зарницами очередная гроза. — Анкис, ступай к операторам каблографа. Пусть зашифруют и отправят сообщение. Порядок восстановлен, работы продолжены согласно установленному графику. Да, и общее оповещение: бригадирам и десятникам вечером явиться в Малый Дом. На совещание касательно кадровых перестановок и распределения смен.

Помощник убрал разлинованный блокнот, куда торопливо заносил распоряжения, кивнул и засеменил к лестнице. Спускался маиссо неловко, боком, высоко задирая хвостовой отросток и осторожно перенося лапы с широко растопыренными пальцами со ступеньки на ступеньку. Боумантессе привалился к перилам, озирая огромную территорию выработок. Плавные изгибы холмов, где шумел вековой лес, нынче вырубленный под корень и пущенный на изготовление сотен тысяч досок. Более-менее ровные ряды бараков и палаток там, где соседствуют хумансоо-земляне и слаики. Хаотично лезущие друг на друга кривобокие хижины с дырявыми крышами из листьев, лагерь туземных рабочих, лаймеров. Блокгаузы надзирателей и охранников. Белые рифленые стены госпиталя, холщовые навесы над обеденными столами. Приземистый щитовой домик инженерного корпуса. Запутанная сеть промывочных лотков, корпуса первичной очистки и обработки руды. Паутина дощатых настилов, по которой лаймеры с удивительной ловкостью перегоняют пронзительно скрипящие тачки. Поблескивающие на солнце рельсы двух железнодорожных колей для вагонеток с рудой. Несколько кораблей у причала и уходящий ввысь канат, удерживающий аэростат со сменой наблюдателей.

Глава 1.

Двумя декадами ранее.

Боумантессе, управляющий шахты Хаабо.

Анкис завершил опрос надзирателей и бригадиров, сверился со списками наемных работников из офиса управляющего и подвел итоги:

— Одиннадцать жертв. Одиннадцать мертвых и с полсотни раненых.

Маиссо нервно облизывался. На крапчато-рыжей шкуре проступили неровные, расплывчатые пятна оттенка сырого мяса, признак изрядного душевного расстройства. Охранники выложили собранные трупы в ряд, накрыв каждый вылинявшей мешковиной.

Тоскливо подсчитывая грядущие убытки, Боумантессе в лицах представлял неизбежный скандал в двух актах. Сперва его отчитают удаленно, посредством шквала телеграмм по каблографу. Затем, по возвращении в Метрополию и появлении на совете директоров — лично. Позорная отставка, лишение пенсиона, навек погубленная репутация. Как он посмотрит в глаза предкам?

С утра ни один молоток не ударил по камню. Ни один бур не вгрызся в слежавшийся за миллионы лет грунт. В кои-то веки умолкли стенания ненасытного жерла Хаабо. Трусоватые лаймеры укрылись в хижинах, трясясь, надрывно причитая и натирая вонючим фруктовым соком уродливые статуэтки своих божков. Две-три сотни хумансоо и слаиков из тех, что покрепче духом и погромче голосом, плотным галдящим кругом толпились у стен Малого Дома, конторы Боумантессе. Испуг, овладевший умами и душами, грозил обернуться бездумной и бессмысленной агрессией. Несправедливый, но требующий скорого воздаяния гнев, нацеленный на представителей компании «Ютани». Должности которых, по несчастливому стечению обстоятельств, в эту смену исполняли Боумантессе и Анкис.

Дубинки, электрострекала и непререкаемый авторитет командира наемного отряда блюстителей порядка, майора Шолто, пока удерживали толпу от активных действий. До слуховых перепонок управляющего долетел устрашающий рык майора, хумансоо с Альтерры. Шолто громогласно призывал к порядку, обещая вскорости намотать на кулак кишки любой злокозненной твари, имевшей наглость сунуть гнусную морду на вверенный его попечению рудник. Каждый и всякий, от машиниста и горняка до прачки и уборщика мусора, сможет подойти и самолично убедиться: опасность позади!

— Я вижу девять, — Боумантессе перечитал продолговатые холмики.

— Два тела не найдено. Их либо утащили за пределы лагеря, либо... эээ... уничтожили полностью, не оставив ни косточки или обрывка кожи. Маиссо облизнулся с такой яростью, что зацепил кончиком шершавого языка чувствительное мигательное веко и зашипел. — Также не поддается точному подсчету, сколько... эээ... особей умерщвлено в лагере туземцев, — добавил Анкис, проморгавшись.

— У лаймеров ведь есть глава поселения, староста? Кривой на один бок старикан с палкой, который худо-бедно изъясняется на рог-спике и вечно орет на соплеменников, как его?

— Рафихаши. Он не разумеет нашей системы счисления, — растолковал помощник. — Если я верно уловил смысл его путаных речений, лаймеры не дорожат своими жизнями. Лес дал, лес взял. Таков их незамысловатый взгляд на мир. Все, что удалось вызнать: лаймеров погибло больше десятка, но меньше полусотни. Остальные напуганы и твердят, якобы Хаабо — проклятое место. Еще одно подобное нападение, и аборигены устремятся прочь. Разбегутся по джунглям или пойдут на восход, к поселению Мауриндо. Паника заразна. Следом за ними рванутся хумансоо и слаики. Охранники могут удержать два или три десятка беглецов, но не рискнут встать на пути испуганной толпы.

— Всеобщее бегство — полная катастрофа, — согласился Боумантессе. Главе блюстителей пока не удавалось разогнать рабочих, но угрожающие выкрики звучали тише и реже.

Майор Шолто зашагал к управляющему и его помощнику, твердо чеканя шаг по прогибающемуся деревянному настилу.

— Скоро угомонятся, — обещал хумансоо. Его округлый головной убор чуть сдвинулся влево, нарушив привычную симметрию. Быстрым движением пальца Шолто восстановил безупречность центровки. — Посулите увеличить вечерние порции воды и пищи и, вот увидите, разъяренные трудяги дружно потопают на рудник. Зато с ночными сменами наверняка возникнут затруднения.

— В параграфах контрактов оговорена вероятность ночных работ и указано количество отводимых на них часов, — вмешался Анкис. — Согласно настойчивым требованиям юристов из Комитета Межрасовой Гуманности, контракт был предварительно зачитан и разъяснен каждому из рабочих.

— В контрактах также прописана обязанность компании по обеспечению безопасных условий труда, — отпарировал Шолто. — Как-то: защита рабочих от погодных катаклизмов и нападений агрессивных существ любого рода и степени разумности. Ночные визитеры в точности подпадают под это определение. Кстати, почтенный Боумантессе, вы заметили: никто из уцелевших свидетелей не дал точного описания нападавших зверей? Одни твердят о блестящих клыках, другие — о твердой как сталь чешуе, третьи — о ярости и скорости, неподвластной глазу, но разрозненные детали никак не складываются в общую картину. Интересно, туземцы умеют охотиться на этих тварей?

— Пойдите и расспросите, — хумансоо обладали поразительной способностью одновременно удивлять и раздражать. Земляне грызлись насмерть из-за сущей ерунды, делали поразительно глубокие выводы на основе крайне скудной информации и вредили соплеменникам там, где любая другая нация предпочла бы выгодное сотрудничество.