Резонанс (ЛП)

Глава 9 Успокоение

Дилан оказался в пустой комнате. В бетонном кубе без двери и окон. Он не знал, как оказался здесь, но, опустив взгляд, понял, что прикован к металлическому стулу, прикрученному к полу.

Он пытался вырваться, но его путы затягивались только сильнее, сдерживали кровь, что его сердце отправляло в руки.

Казалось, пространство уменьшалось. Словно стены сдвигались к нему по дюйму.

С громким грохотом и эхом зажегся прожектор. Он был таким ярким, что выбелил все, чего касался.

И вдруг он начал спускаться по телу Дилана, от его колен, потом к лодыжкам. Он соскользнул с его туфлей и медленно пополз к центру комнаты.

Паника гремела в костях Дилана. Движение прожектора казалось целеустремленным. Но Дилан не знал, что он собирался открыть.

Вдруг диск света начал искажаться, показывая детские сандалии.

Появились ноги и тело, стало видно воротник, и Дилан охнул, когда на плечи ребенка легли темные волосы.

С ослепительной вспышкой прожектор погас, и осталось только эхо грохота, растекающееся во тьме.

Дилан дрожал.

Он не первый раз встречал Жнеца в облике ребенка. Так что это означало?

Что произойдет?

Границы комнаты вернулись, мягкий свет без источника заполнил пространство.

Мальчик пропал. И вокруг не было орудий пыток.

Цикл был нарушен?

Этот день был исключением из правил?

Его надежда погасла, когда он заметил темный рисунок, похожий на вены, на ветви мертвого дерева, на полу. Он вздрогнул, поняв, что видит, как алая жидкость проступает из трещин на полу.

Она проливалась по поверхности, границы быстро смешивались. За секунды весь пол скрылся под толстой красной вуалью, он не успел глазом моргнуть, как его ноги поглотило то, что выглядело и ощущалось по запаху как кровь.

Дилан дергался, пытался вырваться, но его пути сжимались в ответ. Его ладони посинели, он ощущал лишь тепло жидкости, медленно поглощающей его ноги.

Она уже доставала до его колен. Казалось, со временем она поднималась только быстрее.

Дилан беспомощно смотрел, как красная жидкость скрывает его ноги. Кровь окружила его тело, поглотила плечи.

Она замедлилась у шеи Дилана, словно ласкала теплом, но с силой.

Словно смакуя добычу, она окутала горло Дилана, обвила его челюсть, забралась до раскрытого рта.

Она замерла у нижней губы Дилана, дразня фальшивой надеждой. А потом беспощадной волной захлестнула горло Дилана, заполняя его легкие болью.

Хватая ртом воздух, Дилан пришел в себя на кровати. Он держался за горло, влажно кашлял, но ощущение утопления не проходило.

Показалось глупо думать — даже на кратчайший миг — что он увидит конец этим страданиям.

Он не мог так больше. Этот груз был слишком тяжелым для него одного.

Он вытащил телефон из кармана и сел на кровати. Поступок был отчаянным и, может, тщетным, но что он терял?

Он кашлянул, горло пересохло и болело, и набрал Алексу.

«Ответь. Просто ответь и…»

Он сразу услышал голосовую почту, и Дилану снова напомнили, как много всего не будет прежним.

— Эй, Алекс… Кхм, уверен, ты очень занят. И так навеки, — он выдохнул, жалея, что не отрепетировал слова. — Думаешь, мы могли бы… встретиться?

«Встретиться? — он скривился. — Ближе к делу».

— Алекс, стало хуже. Намного. Я…

«Тону».

Больше слов не было, и он завершил вызов. Вот и все. Он сыграл последней картой. Если Алекс, услышав послание, не свяжется с ним, как в тот раз, когда он лишь посмотрел на экран в УБК, то все кончено.

Вдруг его теплой волной накрыло особое чувство.

Он съехал с кровати и пошел в гостиную, остановился в паре шагов от входной двери и смотрел на домофон.

Нив ждала у величественной пары бронзовых дверей, двойных врат в антикварный лифт в многоквартирном здании, где жил Дилан.

Она едва помнила, как уехала с похорон Элиота, или сколько она заплатила за стоянку. Она просто не могла поверить, что была здесь, когда лишь неделю назад одна мысль об этом была странной выдумкой.

Лифт дрогнул и остановился, дверцы раздвинулись. Жест приветствовал, но Нив казалось, что ее заманивают в клетку. Она помнила, что Дилан называл лифт клеткой для птиц.

Как метко.

Она прошла и нажала на кнопку самого верхнего этажа, где был Дилан. Дверцы тут же принялись закрываться, и ее сдавила тревога, она знала, что назад дороги нет. Она смотрела на лобби в брешах узорчатых дверей лифта, а потом они закрылись до конца и понесли ее ближе к нему.

Идея была ужасной.

Чем она думала, так заявляясь? Ей нужно было придумать причину и спуститься на лифте, а потом написать Дилану, что ей жаль.

Но лифт уже остановился.

Что она ему напишет? «Кое — что случилось»? А если он скажет прийти в другое время? А если…

Она увидела Дилана на площадке, когда дверцы лифта открылись.

При виде него годы подавляемых эмоций забурлили внутри, угрожая пролиться из ее глаз.

— Нив, — он вскинул брови, шагнул вперед.

— Нет… — Нив попятилась, нажала кнопку лобби. — Нет, нет, нет, — она нажимала, но дверцы не закрывались.

А потом она разрыдалась.

— Детка… — он шагнул в лифт.

— Нет, не смей ТАК МЕНЯ НАЗЫВАТЬ! — она оттолкнула его.

Дилан отшатнулся и вышел из лифта, на лице смешались потрясение и обида.

И Нив уже не собиралась ехать вниз, она вышла на площадку и толкала его снова и снова, пока он не уперся в стену.

Слезы лились по ее горящим щекам.

— Я тебя любила, — едва могла выдавить она, — а ты просто ушел… Ты ушел, — она задыхалась, — он ушел, — боль сгибала ее, — все уходят…

Дилан потянулся к ней, но Нив отбила его руку. Он хотел обнять ее, но она оттолкнула его. А потом ее попытки стали жалкими, и он обнял ее, теплый и сильный.

— Я так на тебя злюсь, — всхлипывала она в его грудь. Ее руки были скрещены, кулаки ослабели и не могли ударять его. — Так злюсь, — завопила она, горло болело от напряжения.

— Прости, — Дилан уткнулся лицом в ее шею. — Прости, Нив. Прости, — повторял он снова и снова, его голос был окрашен виной и сожалением. Ноги Нив подкосились, и его хватка не дала ей упасть на пол. И она перестала бороться и плакала, изливая годы тоски, одиночества, страданий разбитого сердца.

— Идем, — шепнул Дилан, нежно гладя ее по волосам. — Идем внутрь, — он сдвинулся, и Нив позволила ему вести ее в квартиру, словно без него она рассыпалась бы на кусочки.

Внутри его дома Нив отодвинулась, решив взять себя в руки.

— Будешь что-нибудь? — спросил он.

— Не надо так, — Нив посмотрела на него, гнев подавлял боль. — Не веди себя так, словно все в порядке. Не в порядке. Ты не можешь просто вернуться в мою жизнь и вести себя как ни в чем не бывало.

Плечи Дилана опустились, печаль в его глазах лишала Нив напряжения. И она снова ощутила себя уязвимой, побежденной. Она весь день пыталась подавить это ощущение.

— Все просто смотрят на меня, как «Кто эта дурочка?» или «Почему она здесь?», — Нив покачала головой и отвела взгляд. — Они не знают меня, но это не значит, что я не имею права расстраиваться из-за их потери. Будто мои чувства не имеют значения.

— Люди горюют по — разному, — сказал Дилан.

— Они осуждали меня, Дилан. Почти обвиняли.

— За что? — он с тревогой нахмурился.

— Не знаю. Я была не таким хорошим другом? Может, они подумали, что я была его ненормальной бывшей девушкой. Что я его подтолкнула к этому.

Дилан прищурился, заметно растерявшись от ее слов. И тут Нив поняла, что не объяснила в сообщении Дилану, как умер Элиот… только то, что это случилось.

— Он убил себя, — прошептала она.

Тишина окутала комнату.

Дилан отвел взгляд и сунул руки в карманы, как делал, когда ощущал себя побежденным.

— Ох… мне жаль, — он тряхнул головой. — Я думал, это была авария или что-то такое.

— О, ничего такого, — Нив прошла к окну, склонилась к нему и смотрела на город, на вид, который и не надеялась больше увидеть не в воспоминаниях. — Не знаю… Может, они правы, — пробормотала она, Дилан подошел сзади. — Может, я была виновата.

— Не говори так, — Дилан прижал ладонь к ее спине. — Знаю, винить себя удобно, но так ты делаешь, чтобы ситуация не вышла из — под контроля.

— Я знала… — сказала она, не слушая попытки Дилана успокоить ее. — Я знала… наверное.

— Что знала? — Дилан сел на подоконник, посмотрел на нее.

— У меня был сон об этом. О его смерти.

— Нив. Не стоит оглядываться на прошлое. Ты вспоминаешь и думаешь, что ответы были перед тобой, начинаешь винить себя за то, что не вела себя иначе. Но ты не можешь так думать. Тебе нужно смириться, что это было не в твоей власти.

— А если это было? — прошептала Нив, словно рассказывала ему страшную тайну. — А если это было в моей власти?

— О чем ты?

— Это был не случайный сон. Когда офицер описывал… — сердце Нив дрогнуло. — Он словно описывал мне мой сон.

Взгляд Дилана поднялся к глазам Нив, он словно искал что-то. Он думал, что она сходит с ума? Что она сломалась от стресса?

— Люди не могут управлять своими снами, — сказал он. — Хотелось бы уметь, но…

— Помнишь кошмар, о котором я рассказывала тебе за несколько дней до того, как ты ушел?

Он прищурился.

— Про красную реку?

Нив кивнула.

— Я стояла одна на старом каменном мосту. Вода под мостом была темно — красной. Казалось, все в мире мертвы, и их кровь пачкает воду.

— Верно, — кивнул он. — И что с того?

— Несколько дней спустя… когда ты уже ушел… я прочитала о группе чешских художников, которые вылили литры краски в реку, чтобы защитить права зверей. Все думали, что это отличная идея, — Нив опустила голову, — а я была в ужасе.

Взгляд Дилана стал рассеянным, а потом стал метаться, пока он смотрел на воздух.

— Я тебе говорила, — Нив перевела взгляд на горизонт. — Это была моя вина.

— Нет, — Дилан покачал головой и поднялся. — Не была.

— Была, Дилан, — возразила она. — Я соврала. Я не хотела, чтобы меня заперли в психушке, и я сказала всем, что выдумала сны!

Она тяжко вздохнула и потерла лицо. Но след от слез не пропадал.

— Может, стоило позволить им запереть меня. Может, если бы они провели на мне эксперименты, они поняли бы, что со мной такое, — она продолжала, хотя Дилан качал головой. — Я могла помочь им. Я могла помешать таким кошмарам, а Элли…

Дилан схватил ее за шею и притянул к себе. Нив не сопротивлялась, его тело согревало. Он пах как прежде зелеными яблоками, но ощущалось, что он стал гораздо сильнее. Уверенный и непоколебимым.

Удивительные вещи делало время.

— Так просто уйти от того, что не понимаешь, от людей, которых не понимаешь, — пробормотал он. — Отбросить их, чтобы не иметь с ними дела. Но то, что наука не может что-то объяснить, не значит, что этого нет… И это не значит, что это не ранит.

Нив отодвинулась и посмотрела на него. Ее веки опустились, он поцеловал морщинку между ее бровями, как он всегда делал, когда она расстраивалась. И конечно, как и раньше, ее хмурость растаяла от тепла его поцелуя, ее душа уже не была тяжелой.

Но, когда он притянул ее к себе, Нив могла думать лишь о том, что это могло ей сниться, а не происходить на самом деле. И потом она проснется, вспомнит, что он ушел, и боль потери пронзит ее снова.

— Для меня тоже прошли три года, — сказал он, тяжесть его искренности потрясла Нив. И, пока она пыталась осознать услышанное, телефон Дилана зазвенел в его кармане, разбивая момент.

Их тела разделились, Дилан поспешил отключить звук, но замер при виде имени звонящего. Он смотрел на экран пару мгновений, а потом, к недовольству Нив, ответил:

— Алекс, эй…

«Отлично», — подумала Нив. Что могло дать Дилану повод лучше, чтобы избегать слона в комнате.

Она начала отодвигаться, глядя на входную дверь, но ладонь Дилана сжала ее запястье.

— Это было бы хорошо, — сказал он, — но мне, Алекс, нужна услуга, — он посмотрел на Нив. — И я не приму отказ.