Ревизор: возвращение в СССР #29

Глава 17

Москва.

Перед самой Москвой Бортко активизировался, подремав пару часов, и выглядел вполне свежо. Он стал мне рассказывать, как проехать к его дому, начал с трёх вокзалов, потом станция метро «Красносельская»…

— Это дом Утёсова, что ли? — осенило меня.

— Ну да, — удивлённо взглянул он на меня, хотел что-то спросить, но передумал. Хотя я догадывался, что именно. Небось откуда у недавнего провинциала такие познания по Москве… Вопрос специфический, потому и не задал — прозвучало бы как — почему, деревня, ты вдруг такой культурный?

— А что там за антиквары? — решил я сменить тему.

— Серьёзные люди. Мы с Ригалёвым ездили к одному, Шестинскому. Мещеряков сказал, у него старинные монеты есть золотые, которые намного дороже наших царских червонцев. Очень удобно, монетки небольшие, это тебе не в трёхлитровых банках деньги держать…

Как мы стали рассуждать, уже не в трёхлитровых банках деньги охота держать, — мысленно улыбнулся я. — Ну и конечно случай с украденными из подвала деньгами Ганина тоже подвиг к размышлениям…

— И что за монеты у него есть? — полюбопытствовал я.

— Ну что он сам лично видел, говорит — это золотые царские рубли, начиная с восемнадцатого века! У него и иностранный каталог есть с ценами, можно проверить, что сколько стоит.

— Интересно будет посмотреть, — загорелся я.

Когда мы приехали, он дал мне телефон этого Шестинского и ещё двух антикваров. Я также попросил у него сразу телефон прораба, с которым нам с Мещеряковым предстоит ехать в Городню.

Попрощавшись с Бортко, поспешил домой. Ехать было совсем недалеко, четыре станции, хоть и с двумя пересадками.

Жены ещё не было. Дети спали. Ирина Леонидовна сообщила, что были сегодня звонки. Один звонок от Сергея Белого, но вряд ли они с Малиной уже дома, рабочий день ещё не закончился, так что после тренировки к ним зайду. Ещё один звонок был от Воздвиженского с камволки. Главному инженеру подопечного предприятия не стоит звонить из дома. Пришлось спуститься к телефону-автомату.

Возбуждённый до крайности Воздвиженский сообщил, что американские наладчики приезжают десятого апреля.

— Так… Глеб Николаевич, кто будет заниматься их размещением?

— Ну, нам только сказали, в какой гостинице они будут размещаться, — ответил Воздвиженский. — Это же иностранцы, там каждый шаг будет под контролем…

— Ну, это понятно.

— С нами уже беседу проводили, велели подобрать работников морально устойчивых для работы с ними.

— Комсомольцев надо привлечь, — задумчиво проговорил я.

— Ну, мы решили к ним приставить Сашу Озерова, это комсорг цеха крашения, и помощника секретаря комитета ВЛКСМ Лесю Гапонову, она в текстильном цеху работает.

— Правильное решение, — одобрил я. — А хватит им столько помощников?

— Сказали, хватит.

— Ну, и отлично. Значит, всё у нас идёт по графику, Глеб Николаевич?

— Так точно! — ответил довольный до невозможности главный инженер.

Мы попрощались, а я подумал, как же всё поменялось с тех пор, как мы первый раз с «Комсомольским прожектором» попали на это богом забытое предприятие. Года не прошло, а они уже иностранцев у себя принимают…

До тренировки оставалось ещё время, решил поработать над записками для Межуева, а через час поехал на ЗИЛ с небольшим запасом по времени. Хотел заглянуть в комитет комсомола, узнать, что там с моим сценарием монтажа? Пришелся ли ко двору?

Варданян встретил меня очень дружелюбно.

— Привет, привет! Писатель! — воскликнул он, увидев меня на пороге своего кабинета и привстал, протягивая мне руку через стол.

— Как дела? — осторожно спросил я, пожав его протянутую руку.

— Отлично! Молодец, то, что надо! Директор лично завизировал сценарий монтажа, я уже передал его Белому. Так что, работа кипит, товарищ автор!

— Да ладно вам, — улыбнулся я. — Знаете, как я волнуюсь, что из этого всего выйдет по факту?

— Не боись! Нормально всё будет! Отличный сценарий и народ у нас творческий. Приходи двадцатого к двум часам и сам всё увидишь.

— Двадцатого в два, — повторил я и достал ежедневник, пока не забыл.

Мы попрощались, и я пошёл на тренировку.

На парных упражнениях рассказал Сатчану, как мы съездили с Бортко в Серпухов. Он аж упражнения делать перестал, так его потрясла эта история с пьющей главбухом и защищающим её директором.

— У меня нормальных слов нет, одни матерные! — возмутился он. — Как это так? Это что же, самому всё и всех надо теперь проверять?

— Так мы с тобой об этом, вроде, уже и говорили, — напряг память я. — Не просто проверять, а ещё и дополнительные глаза и уши желательно на объекте иметь.

— И как это сделать?

— Долгим и упорным трудом, — усмехнулся я. — Медленно и верно. Люди должны сначала тебе поверить, что всё, что они тебе скажут, не обернётся против них никоим образом.

— А-аа, — с несчастным видом сказал Сатчан. — Как это всё мелочно…

— Из таких мелочей любое управление людьми и складывается. — ответил я. — Ты должен, как орел, парящий в воздухе над равниной, знать, что у тебя происходит на любом её конце. И всегда помнить, что люди живые и у них есть жизнь за пределами рабочего места. У них есть семьи. У них есть хобби. И если кто-то устроился к тебе в котельную сутки через трое кочегаром, это ещё не значит, что он ни на что большее не способен. Возможно, лет через десять-пятнадцать ты сделаешь из своей котельной музей его имени.

— Нафига? — рассмеялся он, явно не поверив мне.

— Ну, потому, что у него может быть ещё какой-то род занятий, помимо работы в котельной по трудовой книжке. И эта деятельность, в свободное от котельной время, со временем принесёт ему признание и известность.

— Разве так бывает?

— В жизни всё бывает, — усмехнулся я, вспомнив Виктора Цоя. А ведь в его случае так оно все и было…

Он задумался, видимо, пытаясь представить себе кочегара, знакомством с которым будет гордится.

К дому подъехал в десятом часу. К Белому зашел на пять минут — оказалось, он просто хотел мне показать подпись директора на монтаже. Прямо-таки светился от счастья, что на самом верху все одобрено. Вернулся домой. Дети уже спали. Сегодня так и не видел их проснувшимися. Заглянул к ним, они такие хорошенькие, когда спят.

Жена усадила меня ужинать и напомнила, что ей ехать в командировку двенадцатого апреля.

— Нам ещё надо отвезти детей с Ириной Леонидовной в деревню до моего отъезда, — озабоченно смотрела она на меня.

— Сегодня только пятница. Когда у тебя поезд?

— Вечером, в восемь с чем-то.

— Ну, давай отвезём в среду вечером или в четверг утром, — предложил я. — Тебе же дадут в четверг в командировку собраться?

— Думаю, да. — кивнула жена.

— Ты всё выясни, а я под тебя подстроюсь, — предложил я.

В субботу с самого утра съездили с Ахмадом на рынок на моей машине. А к двенадцати они с мамой отпустили нас с женой в гости к Эль Хажжам.

Фирдаус представил нас с женой очень колоритной паре. Худой парень в чалме с тонкими чёрными усиками представился как Саид Зафари. Кожа у него была цвета сильного загара, смешливые тёмные глаза и полные губы делали его лицо приятным, несмотря на всю экзотичность. С ним была наша советская девушка Виктория. Красивая брюнетка с длинными волосами, закрученными в причёску. По сравнению с худым Саидом, она была в теле, но, несмотря на все различия, пара выглядела очень мило, они были даже чем-то похожи. Смешливыми глазами и полными губами, что ли?..

Фирдаус рассказал, что ребята учатся на четвёртом курсе в Лумумбе. Саид и сам очень неплохо говорил по-русски, четыре года практики сделали своё дело.

Диана увлекла Галию и Викторию на кухню, она затеяла испечь торт, но не успела его украсить к приходу гостей. У девчонок на кухне получилась своя группа по интересам, у нас с парнями своя.

Саид рассказал, что пока он учился, на родине произошёл дворцовый переворот, и новый султан оказался очень прогрессивных взглядов.

— Есть возможность чем-то заняться по возвращении на родину после учёбы, — объяснил Саид. — Деньги у отца есть. Вопрос, во что лучше вложиться?

— Во что вложиться? — задумчиво проговорил я и стал вспоминать, как, путешествуя по странам Персидского залива, был пару дней в Омане. Нам рассказывали про местного султана, не помню, как его звали, который как раз в семидесятых пришёл к власти, подвинув своего отца. Он приехал из Европы, где учился и служил в армии некоторое время и вернувшись, пришёл в ужас от состояния дел на родине. На всю страну одна больница и практически феодальное общество. Он объединил страну, построил школы и больницы, в султанате появилось радио и телевидение. Короче, султан пришёл к власти, действительно, прогрессивный. Страна при нем начнет расцветать. Конечно, прежде всего на нефти, но там этот бизнес полностью под монархией… Значит, Саиду вполне можно строить бизнес на родине, но нефтяными скважинами султан с ним явно не поделится… Значит, надо что-то еще ему предложить…

Помнится, в Омане поразило, что они очень любят разные парфюмированные ароматы. Пахнут сами, пахнет пространство внутри магазинов и вокруг них, пахнет всё! И кругом парфюмерные магазины и такие же лавочки…

Но сейчас новый султан только пришёл к власти. Это всё ещё только будет… Почему бы эту нишу не забить семье Зафари? Станут основоположниками всего этого парфюмерного процветания…

— Хорошее направление, в ваших условиях, это производство и торговля парфюмерией, — предложил я. — Духи, туалетная вода, ароматизаторы для помещений, и все вот в таком же духе. Начнёте с малого и постепенно сами найдёте направления для развития бизнеса. Можно выпускать ароматические аэрозоли, освежители для помещений, для туалетов. Производство парфюмерных отдушек можно развивать как отдельное направление для производств, допустим, моющих средств, гигиенических и прочей ерунды.

— Можно листок? — спохватился Саид и достал из кармана ручку.

Фирдаус рассмеялся и выдрал ему двойной листок из тонкой тетради в клеточку.

— Хорошо, когда две студентки в доме, — улыбаясь, заметил он.

— А где, кстати, Аиша? — поинтересовался я.

— Марат её увёз гулять с самого утра, — ответил зять.

Надиктовал Саиду ещё раз всё, о чем уже говорил. Обсудили, с чего начать.

— Можно для начала сеть торговых точек раскрутить с ароматами, допустим, из Турции, — прикидывал я. — Население ещё не разбогатело настолько, чтобы покупать что-то дорогое. Хотя, посмотрите сами, может, будет какой-то спрос и на оригинальный парфюм из Европы. А постепенно перейдёте к налаживанию производства. С фабриками, я так понимаю, у вас негусто. Возможно, придется завозить зарубежных инженеров, а то и зарубежных рабочих…

— Спасибо, — возбуждённо потирая руки, ответил Саид. — Сегодня же отцу позвоню. И да, и с инженерами, и с рабочими у нас очень сложно… Одни крестьяне да торговцы… Не считая кочевников, но с ними вообще все непросто…

— Инженеров берите из Европы, а рабочих можете из Китая привезти. Очень старательные работники!

— Китайцы атеисты, султан, конечно, прогрессивный, но не настолько, чтобы привозить атеистов в страну…

— Ну тогда индусов или пакистанцев, там много мусульман… Хотя работники будут уже не те…

Тут зашла Виктория и позвала нас на дегустацию торта. Саид тут же поднялся и направился за ней на кухню.

— Как же хорошо, что ты придумал, чем ему заняться после учёбы! — прошептал Фирдаус, когда мы остались одни. — Вроде, он и друг мой, но мне так не хочется давать ему лицензию на чемоданы. Это же правда, что он сказал, что у них там квалифицированной рабочей силы практически нет, которая могла бы на фабрике работать. И кого он еще и когда завезет, чтобы смогли работать нормально. Сам понимаешь, какое качество продукции можно ожидать. Нам ни к чему, если наши чемоданы потом в руках у людей начнут разваливаться…

— Ну, это пока, со временем всё будет. Но ты предупреждай в следующий раз, что тебе надо избавиться от просьбы дать кому-то лицензию на чемоданное производство. Я тогда активнее буду придумывать варианты, — улыбнулся я.

Мы с удовольствием пробовали Дианкин торт, получилось великолепно. Сестра неплохо набила руку. Но Саид с Викторией вскоре засобирались. Саиду резко приспичило на родину позвонить. Похоже, не терпелось с отцом обсудить перспективы развития нового бизнеса.

Вспомнил вдруг, что там на какого-то мелкого ребенка в группе у Дианы собирали. Положил на стол десятку и сказал, что мне Костян про этого ребенка рассказал. И говорю Диане — передай, мол, матери этого ребенка.

А она вдруг засмущалась и деньги мне возвращает. Говоря, что Костян что-то там неправильно понял. Ну, ладно… ей виднее, конечно…

Мы с Галиёй обменялись недоуменно взглядами, и тоже решили домой ехать. Нельзя злоупотреблять помощью Алироевых. Эль Хажжи пошли нас провожать.

— Как у тебя со временем? — спросил Фирдаус, когда мы спускались по лестнице. — Будет возможность продолжить с нами занятия?

— Да, Паш, — поддержала его Диана. — Так иногда знаний не хватает. Так жалею, что не слушала твои лекции, когда ты для Фирдауса, Аиши и Марата их читал.

— Серьёзно? — удивлённо посмотрел я на сестру. Это что-то новенькое…

— Да, я тоже буду слушать, — уверенно заявила Диана.

— Может, Саид, ты тоже хочешь к нам присоединиться? — спросил друга Фирдаус, когда мы вышли на улицу.

Мне совсем не понравилось, что он предлагает это, не спросив сначала меня. Я и так рискую, занимаясь обучением азам рыночной экономики в СССР. Но пока что это все родственники и свойственники, еще не так подозрительно… А если еще и какой-то Саид появится из султаната… Оно мне надо? Тем более, я понятия не имею, не будет ли он трепаться об этом на каждом углу…

— О, нет, спасибо, — к счастью, замахал он на нас руками. — Мне в университете хватает лекций.

Саид с Викторией попрощались с нами и пошли в сторону метро. А мы ещё обсудили с Эль Хажжами, где и когда нам собираться на занятия. Предложил им опять собираться в клубе любителей старины при заводе «Полёт». В принципе, это всех устроило.

А вообще, надо приличную баню строить у бабушек в Коростово, — думал я по дороге домой. — И при ней комнату отдыха. А что? Деньги есть. И никто не придерётся, если родственники на даче в бане будут собираться. А чем мы там после того, как попаримся, будем заниматься, никто и не узнает. Да и какие подозрения вообще могут быть? Это же баня! Подумают, что мы там пиво пьем, да рыбкой закусываем…

Припарковав машину во дворе, отправил Галию домой, а сам направился к телефону-автомату, чтобы позвонить антиквару Шестинскому, что Мещеряков рекомендовал. Баня баней, а деньги, всё равно, куда-то надо вкладывать. Их слишком много, надо начинать инвестировать. И в тайниках стола, что генерал Балдин подогнал, ещё полно места.

Хорошо, конечно, чемоданное производство идет у Тарека, но я не готов держать все активы в одной корзине. Вот мало ли Тарек завтра помрет, и начнут сыновья делить его наследство. Жадность взыграет, каждому больше захочется… Останется ли хоть что-то от моей доли? И я не параноик, я просто много всякого видел при рынке, чтобы не иметь иллюзий… А если еще учесть, что Диана девушка горячая, любовь к Фирдаусу у нее может пройти, а дальше все вплоть до развода с понятными взаимными обидами, то мои шансы хоть что-то получить при этом варианте еще больше снизятся. Так что, чтобы не вступать в лихие девяностые только с надеждой, что заграница нам поможет, надо и здесь крутиться, как в последний раз…

В воскресенье к одиннадцати утра поехал к антиквару. Квартира у него была в хрущевке, и никаких особо старых вещей я в ней не увидел. Сам хозяин, Шестинский Марк Семёнович оказался достаточно своеобразным мужиком лет сорока пяти. Прикидывался улыбающимся простачком, дружбаном и рубахой-парнем, а сам весь собран, напряжён, готов в любой момент сорваться с места… Правда, что будет дальше, я не смог просчитать. Глядя на его совершенно холодные глаза, можно было ожидать чего угодно, от того, что он вдруг сгинет в потайной двери с деньгами, до того, что выставит меня вон. Ну, работа у него такая специфическая… Не любят у нас органы правопорядка нумизматов… Филателистов, вон, практически не трогают, а нумизматов сильно прижимают. Скорее всего, из-за того, что речь иногда идет о драгметаллах, а не только о клочках штампованной и раскрашенной бумаги. Хотя, учитывая сколько стоят некоторые особо редкие марки, они филателистов попросту недооценивают… С небольшой, но продуманной коллекции марок денег хватит и на кооперативную квартиру, и на машину, и на золото с серебром. Жаль, что я не силен во всем этом…

И со мной антиквар-нумизмат был даже слишком насторожен. Несмотря на то, что я сказал, что от Мещерякова, и специально рассказал, что старшие товарищи рекомендовали обратить внимание на его коллекцию старинных монет восемнадцатого века, чтобы он понял, что я не подставной.

Но он долго ходил вокруг да около.

— Дайте хоть каталог импортный с монетами посмотреть, — не выдержал в конце концов я.

Тут он рассмеялся, усмехнулся, с интересом глядя на меня, и достал толстый прошлогодний каталог «World coins».

— И куда смотреть? — спросил я, заметив несколько закладок.

— Вот, — открыл он одну из них. — Золотые два рубля тысяча семьсот двадцать седьмого года.

Минимальная стоимость монеты, согласно каталогу, была от четырёхсот пятидесяти долларов и выше, видимо, в зависимости от состояния.

Нехило так, — подумал я, — но это восемнадцатый век.

— И какая тут ваша цена? — спросил я.

— Минимальная, — ответил он. — Мы же не в Европе. И качество не самое лучшее…

— Хорошо. Четыреста пятьдесят… И по какому курсу? — спросил я.

— Ну, а сколько вы дадите?

— Я, знаете ли, с валютой дела никогда не имел…

Ну а как отвечать? Доллары на руках — статья уголовная однозначно… Более того, достань я сейчас вдруг доллары, и сделка точно сорвется. Он сам испугается…

Он усмехнулся, глядя на меня, и помолчав, сказал:

— Полтора рубля курс вас устроит?

Полтора рубля за доллар на чёрном рынке? По-моему, это не так и много. Помнится, за чеки предлагают сейчас и два рубля…

— Устроит, — немного помедлив, ответил я.

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся. Затем подошёл к столу и молча положил на него монету.

Золотая монета, небольшая, сантиметра два в диаметре, слегка пошарпанная, профиль императора с одной стороны, что-то непонятное с другой…

— И эта фитюлька стоит шестьсот семьдесят пять рублей? — удивлённо констатировал я.

— Эта фитюлька стоит гораздо больше, — возразил мне Шестинский. — Она еще в неплохом состоянии. Такие монеты до шестисот долларов в цене доходят.

— Да я что, я ничего, — улыбнулся ему и полез за деньгами.

Вернувшись домой, закрылся у себя в кабинете и разглядывал монету некоторое время, прежде чем спрятать в тайнике. Любая антикварная вещь имеет ценность, только если есть подтверждение её подлинности. Так может, мне сразу и показать специалисту своё приобретение? Черный рынок есть черный рынок. Мало ли что… Чтобы потом не было мучительно больно за бездарно потраченные деньги…

Решил обратиться к Ивану Алдонину. Уж у них-то в институте наверняка есть специалисты, которые в старых монетах разбираются.

— Вань, можно тебя? Дело есть, — поманил я его к себе в квартиру, когда он открыл дверь. Мы прошли ко мне в кабинет. — Можешь порекомендовать мне учёного-нумизмата? Такого, чтобы лишних вопросов не задавал и не болтал потом, что у кого видел?

Показывать Ивану свою покупку не стал, хотя, уверен, он и сам хоть немного, да разбирается. Просто зачем ему знать, что это я для себя ищу специалиста?

— Можно поговорить. Специалисты есть, и нормального человека среди них отыскать смогу, — задумчиво ответил он. — Тебе когда надо?

— Ну, как только, так сразу.

— Понял, — усмехнулся он. — Поговорю…

Проводил его, поблагодарив заранее.