Развилка

13. Могилев. 27-28.10.1941.

Близился вечер, я приводил в порядок купленный по случаю костюм и ждал командира сотни Тихонова. В прошлом он советский десантник, боец отменный, а главное – толковый командир. «С таким не пропадем», – говорили про него казаки, и я был с ними полностью согласен. Он никогда не орал попусту и не срывал зло на подчиненных, а когда сотник узнал, что у меня в городе появилась девушка, разрешал иногда отлучаться вне увольнительной. Основных условий при этом три. Первое – я ухожу под покровом темноты, в гражданской одежде, и возвращаюсь до рассвета. Второе – при себе обязательно пистолет. Третье – все новости, которые узнаю от девушки, должен сообщать командиру. Меня это устраивало и пока обходилось без происшествий. Да и какие происшествия? В городе спокойно, а Вера, моя зазноба, проживала в ста метрах от нашей части. Из ее окна хозяйственные ворота, через которые завозили сено, видно. Случись что, через десять минут я снова в строю.

Вообще, должен сказать, жизнь наладилась. С момента, как я оказался в полку Кононова, прошло пять недель. Война где-то далеко, а служба в радость и совсем не обременительна. Довольствие хорошее. Жалованье заплатили в срок, немецкими оккупационными марками. На полигонах выкладываемся по полной. Боевых задач пока нет. Пару раз выдвигались в патруль и один раз на усиление немцев, которые прочесывали окрестности города. Но главное – в моей жизни появилась Вера.

Как я уже упоминал, мы встретились в тот день, когда меня впервые выпустили в город. Казаки зашли в местный храм и помолились. Кто постарше, остался пообщаться с батюшкой, а молодежь прошлась по улицам, и я увидел, как молодая симпатичная девушка споткнулась и выронила тяжелую корзину с яблоками. Остановился. Помог собрать фрукты. Она меня поблагодарила, а я сделал неловкий комплимент, представился и спросил ее имя. Слово за слово, разговорились. Как и я, Вера была сиротой. Я предложил проводить ее, и она согласилась, а спустя неделю мы оказались в одной постели. У нее до меня уже были мужчины. А для меня она первая. О любви речи нет. Просто вместе нам было хорошо. Вера торговала на рынке фруктами и присматривала за двумя бабушками-соседками. С этого жила. Ну и я помогал, чем мог.

Вспомнив Веру и представляя нашу очередную встречу, я заулыбался. Уже собрался снять казачью справу и примерить костюм, как услышал команду дежурного по сотне:

– Командиры взводов на выход!

Мой непосредственный начальник, командир 3-го взвода вахмистр Силаев, находился на конюшне. Он хоть и пластун, но лошадей любил и давно хотел перевестись в 1-ю сотню, к конникам. Раз его нет, значит, команда мне, ибо я его заместитель.

Выскочив из казармы, я остановился перед отдельной комнатой, которую занимал сотник. Рядом замерли командиры других взводов. А спустя минуту появился сотник, подвижный мужчина с повадками барса и автоматом на плече.

«Чего это он с оружием? – промелькнула у меня мысль – Случилось что?»

Сотник прошелся вдоль строя и заговорил:

– Для нас есть дело. Сегодня казаки 2-й сотни ездили за сеном в Княжицы. Там к ним присоединились перебежчики, три советских десантника. По их словам, десант выброшен несколько дней назад и он крупный, почти тысяча человек. Многие красноармейцы владеют немецким языком, имеют трофейное вооружение и германскую униформу. Цели десанта – вести партизанскую борьбу, взрывать эшелоны и под видом немцев терроризировать народ: насиловать, грабить, убивать и напускать побольше страха. Сейчас с перебежчиками беседует командир полка и, скорее всего, с советским десантом придется разбираться нам. Поэтому общий сбор личного состава сотни. Получить оружие и боеприпасы. Приготовиться к маршу. Предварительно, выдвигаемся после полуночи. Разойтись!

«Вот и все, – объявив сбор взвода и дождавшись Силаева, подумал я, – придется драться против своих. Но разве советские мне свои? Я казак и пострадал от власти коммунистов, служу в казачьем полку и помогаю немцам. Моя дорожка с большевиками разошлась. Мы – враги, наверное, навсегда. Либо они нас. Либо мы их. Третьего не дано».

Спустя два часа, получив оружие, я стоял рядом с вахмистром Силаевым и слушал приказ:

«Боевой приказ № 1 Донского казачьего полка № 102.

1. Парашютный советский десант численностью до 1000 бойцов хорошо вооруженный, 20.10.41 сброшен в районе деревни Шепелевичи. Этот отряд (командир – майор Яснов, кличка «Зеленый», комиссар – старший батальонный комиссар Гущенко, кличка – «Мягкий») именуется «Белорусский патриот». Положение противника к 12-00 27.10.41: деревни Мортяновичи и Глубокое – 75 бойцов в каждой; в лесу 4 км юго-западнее. Мортяновичи группа (впредь – «Лесная») до 300 бойцов; деревни Полесье и Шепелевичи – до 125-150 бойцов в каждом; штаб отряда с группой (впредь – «Штабная») до 275 бойцов в лесу 6 км северо-западнее Шепелевичи.

Противник произвел земляные оборонительные сооружения.

2. Соседей нет. Агентурная разведка продолжает действовать. Войсковую разведку использовать только для непосредственного обеспечения.

3. Я решил: к 5-30 28.10.41 окружить противника в районе Мортяновичи-Глубокое-Полесье-Шепелевичи и к 15-00 того же дня уничтожить его в этом районе»…

Далее пошли задачи, какой сотне и где действовать. Наша 4-я пластунская выдвигалась на Полесье. Основная цель – уничтожение штабной группы противника. Вместе с нами 1-я и 2-я сотни.

Пункт постоянной дислокации покинули в час ночи. С нами артиллерия, сорокапятки и минометы. Боеприпасы на телегах. Две первые сотни верхами. Настроение личного состава бодрое. Рядом с сотником Тихоновым один из перебежчиков, молодой крепкий парень, которому по распоряжению Кононова оставили оружие.

К деревушке Полесье подошли с юга. Добрались без проблем. Сосредоточились и на рассвете, после дополнительного инструктажа, пошли в атаку.

Осень. Светало поздно. Сыро и зябко, недавно прошел дождь. Разделенные на группы советские десантники ночевали в лесу и в селе. Немцы рядом появлялись редко и они расслабились. Красноармейцы не ожидали нашего появления, а мы рвались в бой. Не потому, что ненавидели врага. А по той причине, что хотелось доказать, прежде всего самим себе, свою состоятельность. Раз уж мы начало армии освобождения России, пора показать себя в деле. Сколько можно бегать по полигонам? В бой! Давай, казаки! Бей красногадов!

По селу ударили минометы и пушки. Наши артиллеристы не промазали и разнесли амбар на окраине Полесья. В нем находилось полтора десятка красноармейцев. Объятый огнем амбар развалился на части, и пока кавалерия обходила село по флангам, пластуны рванулись вперед.

Выпустив два десятка мин и снарядов, артиллерия замолчала и двинулась за нами, а мы ворвались в Полесье и сразу вступили в бой. Советский десант – элита, лучшие из лучших, это нам известно, достаточно посмотреть на Тихонова. Однако красноармейцы были растеряны. Они метались по селу, а мы их расстреливали.

Из-за угла выбежал боец. Он в одном белье, но в руках у него карабин. Я срезал его короткой очередью, переступил через мертвеца и посмотрел за дом. Три десантника с пулеметом Дегтярева вломились в сарай и стали готовиться к бою. Поздно. Но, что хуже всего для них, они не видели меня.

Достав гранату, я метнул ее в сарай. Она влетела внутрь и взорвалась. После чего я подбежал к нему и добил двух раненых. Ни сомнений. Ни сожалений. Я делал то, что должен.

Тем временем, пока я оторвался от взвода и воевал сам по себе, небольшая группа красноармейцев покинула Полесье и встретилась с конными казаками. Не выжил никто. А пластуны двинулись дальше, к перелеску, где находились основные силы советского десанта.

Пару километров одолели за четверть часа. Артиллерия уже тут как тут. Часть конных казаков спешилась, и присоединилась к нам, а одна сотня снова пошла в обход. Перед нами окопы, которые красноармейцы вырыли на окраине зеленого массива. Нужно давить противника сразу, пока он не опомнился, и мы не медлили. Под прикрытием минометов, сорокапяток и пулеметов, закрепились в лесу и оказались во вражеском лагере.

Противник никак не мог собраться. Нам это на руку и, закидав вражеские землянки гранатами, казаки рассекли группировку красноармейцев на части и приступили к их планомерному уничтожению. Бой был жаркий, но десантники не выдержали и вскоре стали сдаваться.

К одиннадцати часам утра все было кончено и, собрав трофеи, мы оттянулись обратно в Полесье. Здесь узнали, что другие отряды противника тоже разбиты. Опасаться больше некого, и мы устроили привал.

В расположение полка вернулись затемно. Хотелось только одного – спать. Однако перед отбоем нас построили на плацу, и была зачитана общая сводка по боевым действиям полка в первом бою.

Потери советских десантников: убитых – 155, раненых – 350, пленных – 240. Трофеи богатые: станковых пулеметов – 9, ручных пулеметов – 20, винтовок и карабинов – 350, автоматов – 380, ротных минометов – 21, полевых телеграфов – 5, радиостанций – 1, крестьянских телег – 15, лошадей – 28, немецкого обмундирования – 110 комплектов. Из-под ареста освобождено 160 человек. В основном мужчины от 17 до 45 лет, которых десантники насильно мобилизовали или задержали за сотрудничество с немцами.

Что касательно наших потерь, они тоже были. Полк потерял 30 человек убитыми и 65 ранеными. И среди тех, кто погиб, оказался вахмистр Силаев. Он получил свою пулю в самом конце боя, приподнялся, когда наступило затишье, и его подстрелили. Судьба… От нее не уйдешь…

Казалось бы, можно расходиться. Однако нас ожидала еще одна новость – сломив ожесточенное сопротивление Красной армии, в течение дня немецкие штурмовые группы продолжали бои за центр Москвы и сегодня водрузили знамя над Кремлем. Точнее, над развалинами, которые от него остались после многочисленных боев, штурмов, бомбардировок и обстрелов.

Немцы, которые были в нашем полку, радовались. А нам, сказать по совести, было все равно. Плевать!

Когда казаков распустили, и мы вернулись в казарму, меня позвал Тихонов. Я собрался доложить ему по уставу – прибыл такой-то такой, но он дал знак, что можно обойтись без этого. После чего спросил:

– Погиба, взвод потянешь?

– Потяну, – ответил я. – Только я молодой еще. Как казаки – примут или нет?

– Насчет этого не думай. Ты для них свой, я это знаю, и в бою тебя видели. Труса не праздновал, себя показал. С этого момента ты взводный. В помощь тебе дам урядника из «старых».

Из «старых» это хорошо. Значит, человек прошел Гражданскую войну. Взвод не для него, но порядок в подразделении будет.

Тихонов меня отпустил, и я пошел в баню. Надо отмыть пот, грязь и кровь. Выбрался на улицу, посмотрел на чистое звездное небо и вздохнул полной грудью.

– А хорошо мы сегодня красным врезали, – услышал я знакомый голос.

Обернулся. За спиной стоял урядник Федоров.

«Не так давно мы тоже были красными», – хотел сказать я ему, но промолчал.