Разведчик. Чужая земля

Глава 1 Заграница

К середине сорок четвертого года наши войска, почти непрерывно наступавшие, выдохлись. А еще требовалось пополнение личным составом, техникой, боеприпасами, горючим, провизией. К тому же погода вносила свои коррективы. Мало того, что в Белоруссии много рек, ручьев, озер, болот, так еще с неба сыпал дождь, вода везде – внизу, сверху. Наступательный порыв иссяк. В ротах третья часть, а то и половина состава выбыли по смерти или ранению. Часть дивизий армии вывели на переформирование в ближайший тыл. Железнодорожники спешно восстанавливали мосты, перешивали колею, где остались рельсы, с узкой европейской на нашу, широкую. А пока подвоз солдат и грузов лег на автотранспорт.

Солдаты, выведенные с передовой, отсыпались, регулярно ели, мылись в бане. В наступлении неделями не было возможности не то что помыться, высушить портянки и обмундирование. Ели всухомятку, нерегулярно, потому что кухни не поспевали, а в хаосе наступления иной раз свои батальоны найти не могли. А еще выматывала усталость, особенно пехотинцев. С боями продвигались на 15–20–25 километров в сутки. Солдаты на марше засыпали. Бредет с закрытыми глазами и держится за идущего впереди. Для новобранцев странно. Полагали увидеть бравых вояк, тем более сводки Информбюро бравурные были. Новичков еще обучать надо. Прошли курс молодого бойца. Научились портянки наматывать, оружие чистить-разбирать-заряжать да по несколько выстрелов сделали. Только для того, чтобы выжить на войне, этого мало.

Половину роты армейской разведки тоже на отдых вывели, в их число Игорь попал. Всю роту выводить нельзя. Командованию свежие сведения о противнике нужны, тем более в перспективе ближайшей намечается новое наступление. Полковые, дивизионные разведчики почти еженощно рейды в тылы врага делали. И армейской разведке отдыхать не давали. Что ни задание, то в глубину обороны, одно другого сложнее. В полной мере другие виды разведки задействованы – агентурная, авиационная, радиотехническая. Вот только помощи от партизан нет, поскольку армии наши вышли на прежние, довоенные границы. Впереди перед Первым Белорусским фронтом чужая земля лежит, а конкретно – Польша. И наших партизан там не было, а лишь отряды Армии Людовой или Крайовой. Да и то немногочисленные, поскольку немцы действовали сурово, а среди местного населения патриотов не так много оказалось. Как думалось Игорю, поляки заняли выжидательную позицию. Пусть немцы с русскими дерутся, а там видно будет, кто одолеет.

Для разведчиков три армейские палатки развернули. Муштровать их не заставляли, на стрельбище не водили. Ученого учить – только портить. А вот политработники посещали часто. Как же – подальше от передовой. Единственно полезное, что Игорь видел, – читали сводки Совинформбюро, раздавали свежие газеты, от армейской многотиражки до «Правды». А в остальном – сплошная трескотня про руководящую роль партии. Игорь считал – промывка мозгов. Кто патриот своей Родины, сам в атаку из окопа первым поднимется, за спины товарищей прятаться не будет. А труса беседы храбрее не сделают. Для командира зачастую личный пример – самая действенная мера, а политработники на передовой – редкие гости, да и то в затишье. И так считал не он один, но мнение старались держать при себе, стукачи водились.

Три недели отдыха – просто счастье по фронтовым меркам. Но все хорошее быстро кончается. Оба взвода к передовой отправили, другую половину роты на отдых. После спокойного сна и горячего питания по распорядку расслабились многие. Игорь в их числе оказался, потому как ранили его на второй день. Днем отправился на передовую. Все же старшина, командир отделения. Надо самому немецкие позиции осматривать. Где пулеметные гнезда, где место для возможного перехода передовой удобное. Видимо, неосторожно себя вел, как позднее понял. От линз бинокля солнечный лучик отразился. Для снайпера подсказка.

Если бинокль – либо командир, либо наблюдатель, а то и корректировщик огня. Одним словом – лакомая цель. Но повезло. Рука у снайпера дрогнула, или пулю боковым ветром слегка отклонило, но не в голову пуля попала, а в плечо. Сначала сильный удар почувствовал, как будто палкой ударили, потом звук выстрела донесся. Издалека фриц стрелял. Игорь в траншею сразу спрятался. По новой почти гимнастерке кровь течет. Солдатик по соседству закричал:

– Санитара!

Перебинтовали прямо по гимнастерке и по ходам сообщения в медсанбат. Полкружки спирта дали выпить, входное и выходное отверстия заштопали. Навылет пуля прошла и кости не задела. Хирург обнадежил:

– Десять дней у нас отлежишься и в строй.

Уже хорошо, в свою роту после медсанбата вернется. А если в тыл, в госпиталь, то оттуда в запасной полк и потом неизвестно куда. В медсанбате легкораненые и контуженные. «Тяжелых» после оказания помощи сразу в госпитали отправляли. Игорь все дни только ел и спал. Еще бы – жесткий топчан, зато постельное белье чистое и белое. По фронтовым меркам – роскошь. В палатках госпитальных тепло, только сентябрь начался.

Те, кто уже несколько дней в госпитале, к вновь поступившим подходили поговорить. Вдруг знакомый из своей роты или батальона. А еще узнать, где бои идут. В сводках не всегда сообщалось, да иной раз с запозданием. В первую очередь о крупных наступательных операциях сообщалось, а на их участке бои местного значения.

На пятые или шестые сутки пребывания в медсанбате ночью Игорь по нужде поднялся. Палатки на большой поляне стояли, лес вокруг, рядом хутор, где штаб и сотрудники медсанбата. Тихо, небо звездное, воздух чистый, как будто войны нет. Ни звука моторов, ни громыхания пушек, ни взрывов.

Нужду справил под кустом, задержался. Благодать вокруг. Тень невдалеке мелькнула. Сразу насторожился. Наш, из легкораненых, в самоволку подался или враг? По нашим тылам кто только не шастал. И немцы из разбитых частей, не успевшие уйти со своими. Одиночки были и целые подразделения, до роты численностью, причем с вооружением. Националисты всех мастей от белорусов до украинских бандеровцев и поляков. Кроме Армии Людовой, действовавшей против немцев и бывшей союзницей Красной Армии, была еще Армия Крайова, или аковцы, действовавшие по указке правительства Польши в изгнании, осевшего в Лондоне. Эти самые настоящие враги, не лучше ОУН – УПА. Уже после войны, когда была объявлена амнистия сложившим оружие, из лесов вышло более шестидесяти тысяч аковцев, вывезено несколько батарей полевых орудий, более сотни минометов и боеприпасов. Зачастую днем члены Армии Крайовой отдыхали на хуторах и в селах под видом мирных жителей, а ночью расстреливали наших военнослужащих, устраивали диверсии. Положение осложнялось тем, что Польша – довольно религиозная страна, и ксендзы, священники католические, имели вес. На словах они в политику не вмешивались, на самом деле всячески боролись с сатанинской властью, поскольку в СССР церковь была отлучена от государства, проповедовался атеизм.

Игорь быстро в палатку вернулся, растолкал лежащего с краю бойца.

– Тс! По-тихому раненых буди. Всем из палатки и рассредоточиться. У кого оружие есть, пусть прихватит.

– Понял.

С оружием в медсанбате были проблемы. Как в каждой воинской части, личный состав штатное оружие имел. Но не будет же хирург или перевязочная медсестра в операционную с кобурой ходить, нелепо. Оружие в оружейке хранилось. Выставлялись часовые из переменного состава, из самих легкораненых, из команды выздоравливающих. Несколько бойцов с винтовками. Считалось, что в своем тылу этого достаточно. Конечно, Игорь рисковал прослыть паникером или трусом, если тревога окажется ложной. Но, как опытный разведчик, он считал, что лучше перестраховаться. Двое-трое противников с ножами могли вырезать за ночь и персонал и раненых. Тем более у раненых оружия не было. Жесткая директива еще в начале войны была. Раненого с поля боя выносить только с оружием, поскольку его не хватало. Вот и надрывался санитар. Мало того, что раненый иной раз тяжелее санитара, так еще его винтовку тянуть надо. В траншее оружие сдавалось. А кто из раненых сам мог добрести до медсанбата, оружие у них изымалось. Конечно, винтовки и автоматы раненым ни к чему. Только пехотинцы в атаку ходили с сидорами, все пожитки с собой. А среди трофеев в вещмешке не только губная гармошка или наручные часы, но и пистолеты встречались. На такое оружие Игорь рассчитывал.

Забежал во вторую палатку, тоже бойца поднял, ситуацию объяснил. А потом осторожно к хутору. В открытую бежать нельзя, если за медсанбатом наблюдают, подстрелят первым. У первой же избы часовой. Сидит на крыльце, спиной к стене прислонился, карабин поперек коленей лежит. Дремлет или спит. Что с него взять, если войну в тылу провел? Игорь толкнул его в плечо. Часовой вскинулся.

– А?

– Не спи. Чужие в лесу. Одного точно видел.

Часовой поднялся.

– И что? Может, местный?

– Ага, ночью в лесу валежник собирает. Мозги включи! Буди сотрудников, пусть наготове будут.

– Ты кто такой, чтобы командовать?

– Дурак ты!

Из избы вышел сотрудник в одном исподнем.

– Что за шум?

– Рядом с медсанбатом в лесу постороннего видел.

– Понял.

И часовому приказал:

– Буди всех, только тихо. Пусть оружие приготовят.

– Так точно, товарищ капитан.

– А ты, боец, к палаткам иди, ранбольных буди.

– Уже.

Договорить не успели. Раздался взрыв гранаты, потом автоматные очереди. Звук выстрелов незнакомый. Наш «папаша» частит, как швейная машина, у немецкого МР-38/40 темп пореже. Любой фронтовик на слух разницу понимает.

Капитан сразу закричал:

– Тревога! В ружье!

И в избу метнулся – одеться, оружие взять. Босым и в белье какой боец? Секунду помедлив, за ним вбежал Игорь. Сам в исподнем, в темноте белье белым выделяется, в отличие от капитана в сапогах, но без портянок, по нужде выходил из палатки, не на марш.

– Товарищ капитан, оружие бы мне.

– Оружейка в другой избе.

Капитан суетился, не мог ногой попасть в брючину. Рядом в панике метались двое молодых фельдшеров. Игорь понял – надо действовать самому. Развернулся к выходу, незаметно прихватил ремень с кобурой, висевший на спинке стула. В сенях кобуру расстегнул, вытащил револьвер. Заряжен ли? В темноте не определишь. Пригнулся, за деревья перебежал. Кто на медсанбат напал? На немцев не похоже. А впрочем, какая разница? За деревьями укрываясь, перебегать начал к месту стрельбы, обходя сзади. Совсем рядом очередь послышалась, потом разговор. И не на немецком, а на смеси украинского и польского. Игорь на землю упал, пополз. Рубаха исподняя сразу испачкалась, мокрой от травы сделалась, к телу неприятно липнет. Две тени видны, за деревьями стоят. Один магазин к автомату присоединяет, второй изредка постреливает. Игорь в первого выстрелил, затем дважды во второго.

К упавшим кинулся. Сейчас бы ножом добить, а нет его, в разведвзводе остался в сидоре. Прислушался – не спешит ли кто на помощь? Подобрал валявшийся на земле автомат. Не видел прежде такого. Приклад рамочный, магазин слева горизонтально расположен. Не знал тогда, что это английский «СТЭН». Ремень оружия на плечо определил. Магазин полон, к бою готов. Рядом со вторым старый знакомец МР-38/40, машинка известная до мелочей. И его забрал.

Пошел на звуки автоматной стрельбы. Со стороны палаток медсанбата крики, редкие пистолетные выстрелы. Метров через пятнадцать-двадцать разговор:

– Мыкола иде?

Ага, бандеровцы. На звук голоса автомат вскинул, дал длинную очередь веером. Звук падения тела, крик раненого. Игорь выждал немного, перебежками, прячась за деревья, к целям, по которым огонь вел. Один наповал, другой стонет. Игорь ему шею свернул. Левее еще два автомата поочередно огонь ведут. Сколько же нападавших? Хорошо бы языка взять. И снова перебежками между деревьями. В стороне палаток взрыв гранаты. Вот же ублюдки, на раненых напали! Да еще ночью, на спящих, ничего святого.

Одного боевика Игорь по вспышкам выстрелов засек. Поднял автомат, дождался, пока бандеровец стрелять начнет, сам дал очередь. Стрельба прекратилась. Игорь ужом пополз. Еще один бандеровец убит. За поясом немецкая граната ручкой заткнута. Гранату вытащил. Слабая и запал долго горит, но других нет. Снова автоматная стрельба, метрах в десяти-пятнадцати боевик. Игорь к дереву перебежал, открутил колпачок, дернул за шнур запала.

– Пятьсот один, пятьсот два… – начал считать секунды.

Потом гранату между деревьями бросил. Едва успел голову за дерево спрятать, как взрыв. Даже если противник не убит, а оглушен, контужен, ранен, надо не дать ему опомниться. Игорь кинулся вперед, сам короткие очереди давал. Затвор автомата клацнул вхолостую, кончились патроны. Игорь отбросил его, взялся за другой. Вот и раненый бандит. В сознании, валяется на спине, руку к автомату тянет. Игорь с двух метров очередь ему в грудь всадил. Наступила тишина. Он встал за дерево. На голос могут стрелять. Крикнул:

– Парни, не стреляйте, это Катков, старшина. Подойдите кто-нибудь с фонарем.

– Ага, а ты пальнешь!

– Я из второй палатки, соседом Фомин Виктор.

Игорь опасался, что если выйдет сам, в него кто-нибудь выстрелит. У раненых из оружия могут быть пистолеты, темно. Сомнительно, что попадут, но рисковать не хотелось. Тихий разговор слышен, совещаются бойцы.

– Выходи сам с поднятыми руками, поглядим, какой ты Катков!

Игорь автомат положил на землю, вышел из-за деревьев. Бойцы сразу узрели белую исподнюю рубаху.

– Свой, можешь руки опустить. Ты как в лесу оказался?

– А кто, по-вашему, бой с бандеровцами вел?

Прибежал врач.

– Раненые в перестрелке, убитые есть?

Прошли по палаткам. Трое убитых и четверо раненых. Их санитары сразу в операционную понесли. Доктор успокаивал:

– В «СМЕРШЕ» уже знают, сейчас помощь подъедет, телефонировали.

Только через полчаса подъехали два «Студебеккера», из них высыпал взвод автоматчиков. А еще прибыли два офицера. Начали допрашивать. Почти сразу вышли на Игоря, он тревогу поднял – раненых в палатах разбудил, персонал на хуторе.

Игорь доложил подробно, с деталями.

– Ты откуда такой шустрый?

– Разведрота штаба армии.

– Тогда понятно. Идем в лес, покажешь.

Рассвело уже. Игорь повел контрразведчиков от избы, где капитана-врача разбудил. Револьвер обнаружил, поднял, который у военфельдшера стащил. Потом одного за одним показал пять трупов.

– По-украински говорили?

– Смесь украинского и польского, по-моему. Я всего пару раз слышал, да и то далеко стоял.

Когда закончили осмотр и подобрали оружие, контрразведчик подвел итог:

– Повезло тебе, старшина.

– Живой остался, конечно, повезло.

– А в целом молодец, правильно действовал.

Трупы и оружие бандитов увезли. А вот рану на плече Игорь потревожил, снова открылась, кровить начала. Пришлось в медсанбате еще на десять дней задержаться.

Добирался на попутных, а где и пешком. Пока он был в госпитале, армия каждый день почти уходила все дальше на запад. Добрался до своей роты, а во взводе третья часть – новые лица. Командир роты справку о ранении прочитал.

– Катков, за пределы расположения части выходить только по разрешению, не меньше трех человек и с оружием. Почти каждый день нападения на красноармейцев. У местных съедобного ничего не покупать, особенно бимбер.

– Это что такое?

– Самогон ихний. В одной из наших дивизий купили солдаты на базаре и отравились.

– Понял.

– С глазу на глаз скажу – среди поляков отношение к Красной Армии разное. Кто постарше, те еще панов помнят и отношение к нам доброе. Кто помоложе – волками смотрят. Так что спиной не поворачивайся. И вообще обстановка сложная. Кто мирный, кто из Армии Крайовой или Людовой, не разберешься сразу.

Для Игоря понятно, что помощи от местных при рейдах в немецкий тыл не жди. Пока из медсанбата в разведотдел армии добирался, видел – позажиточнее поляки живут. Дома под черепицей, сады ухоженные, дороги мощеные, грунтовых мало. То ли немцы поляков заставили делать, то ли поляки сами до войны замостили. Только дороги узкие, двум повозкам не разъехаться.

Саватеев Игоря с картой ознакомил. Наши части на ней не обозначены. Красным карандашом передовая частым пунктиром идет. А синим выделены немецкие подразделения. Игорь так в карту глазами и впился.

– А что это за полоса?

– Чехословакия. Частично наша армия полосой фронта ее цепляет. Но ты, Катков, не обольщайся, там немцев полно. Я не вермахт имею в виду, мирных жителей.

Для Игоря это новость. До сих пор считал, что немцы в Германии проживают, еще небольшая численность в Швейцарии, в Австрии. А немцы в Чехии жили, причем давно. Уже после войны Сталин эти земли Польше отдал, как и часть немецких исконно. Польша на треть своей территории приросла. Поляки обращались с немцами жестко. Дали им несколько часов на сборы, построили в колонны и вывели в Германию. Полякам достались неповрежденные дома, с обстановкой, с вещами. Курляндию с портом Пиллау Сталин присоединил к СССР. Пруссия, как раньше называлась эта область, всегда была воинственной, соседи страдали от ее походов. Игорь, как наш современник, учился в школе уже по новым картам и о такой особенности не знал.

Командир как будто прочитал его мысли.

– Знающих украинский язык в роте хватает, некоторые по-польски разумеют. Так что ты, со знанием немецкого, в Чехию ходить в рейды будешь. Сначала бы раздобыть образцы пропусков, что немцы полякам и немцам выдавали. Есть у нас контакты с руководством Армии Людовой, обещали помочь.

Пропуска выдавались мирным жителям, а не военнослужащим. Игорь понял, что рейды будут не только в советской форме или немецкой, но и в одежде гражданской.

Тем не менее в первый рейд за границей своей страны он отправился в немецкой форме, на пару с разведчиком, немецкий понимающим, но говорившим скверно. Спецотдел документами снабдил, причем настоящими, от недавно плененных, только фото переклеили. Между нашими и немецкими позициями в этом месте лес. С одной стороны наши, с другой немцы. Главная опасность – мины, лес был ими просто нашпигован. С трудностями, медленно, но перешли. Углубились в немецкий тыл. Деревни есть, целехонькие, но жителей ни одного. При приближении Красной Армии все ушли. Боялись, поскольку пропаганда геббельсовская в головы жителям вбила, что красноармейцы расстреливают всех без разбора.

Вышли к перекрестку дорог, на каждой регулировщик стоял. С жезлом, с повязкой на рукаве. К третьей пуговице мундира фонарик на кожаном ремне пристегнут, со светофильтрами.

– Возьмем языком? – спросил Виктор.

– А что он знает? Лучше убить, я сам на его место встану. Можно машины останавливать, документы проверять, узнаем, какие полки или дивизии куда направляются.

– На тебе форма фельдфебеля. Если ты регулировщик, твое дело движение поправлять, а не проверять документы. Засыпемся сразу.

– Верно.

– Тогда ты регулировщиком будешь, а я проверять, вроде пост здесь.

– Попробовать можно.

Разведчики выждали момент, когда на всех трех дорогах машин не было, Виктор перевел автомат на одиночную стрельбу, прицелился, выстрелил. Регулировщик упал. Разведчики к нему кинулись, затащили в лес. Виктор сразу повязку на рукав надел, сняв с немца, потом фонарь. Жезл регулировщика так и лежал на дороге.

– Бегом, пока нет никого, – скомандовал Игорь.

В паре он был старший. Выскочили на перекресток, Виктор жезл подобрал.

– Катков, машины будут, куда направлять?

– В любую сторону. Сначала останавливай. Я подходить буду, проверять документы. Если воинская колонна будет, не останавливай.

– Понял.

Показалась легковушка. Игорь сначала решил – едет начальство. А все из-за незнания местных условий. К легковушке сзади газогенератор пристроен, топился дровами, выделял древесный газ. На нем и работал мотор. Немцы бензин использовали только для армейских нужд или государственных задач. И ехал на легковушке местный врач. Вскинутому жезлу регулировщика подчинился, остановился. Без просьб протянул в приоткрытое окно документы. С пропуском для местных жителей Игорь сталкивался впервые, изучил его внимательно. Пропуск действовал на всей территории воеводства. Поляк забеспокоился.

– Пан офицер! Какие-то вопросы?

– Найн, можно ехать.

Польский доктор явно видел, что на Игоре погоны фельдфебеля, а не офицера. Льстил, чтобы не придрались. Машина уехала. А слева приближалась колонна из трех военных грузовиков.

– Катков, останавливать?

– Пусть катятся к черту! Поверни их в сторону передовой.

Виктор так и сделал. Колонна, поднимая пыль, свернула. А следующий одиночный грузовик. Игорь распорядился остановить. В кабине один водитель. Игорь потребовал документы. Солдат удивился.

– Я каждый день здесь езжу, раньше не проверяли.

– Камрад, раньше русские Иваны были далеко. Что везешь?

– Цемент, господин фельдфебель.

– На строительство укреплений на передовой?

– Никак нет. Секретный объект.

– Езжай.

Игорь запомнил обозначение на кузове. Грузовик не принадлежал к немецкой военно-строительной организации ТОДТа. Тогда что здесь строят немцы?

– Виктор, значок на переднем бампере и заднем борту видел?

– Птичка какая-то.

– Грифон. Как увидишь, тормози. Возят строительные материалы. Вопрос – для чего и куда?

– Спросил бы у шофера.

– Спрашивал, говорит – секретный объект.

– Интересно.

Далее проехал грузовик с солдатами, следом батарея легких пушек на прицепах за грузовиками. Игорь и Виктор запоминали обозначения, не останавливали. А потом показался грузовик с грифоном в кружке. Виктор без приказа Игоря жезл поднял.

– Документы! Что везем? Цемент?

– Железную арматуру.

– Секретный объект?

– Штольня, будь она неладна. Зачем, если русские близко?

– Наше дело, солдат, исполнять приказы. Езжай.

Если везут цемент, арматуру, сооружение должно быть серьезным. Водитель упомянул штольню. Строили бы немцы укрепление – доты, артиллерийские канониры, он бы не удивился. А штольня? Насколько он понимал в горном деле, это подземный ход в горе. Надо взять на заметку и доложить командованию. К перекрестку медленно подъехала бричка. На передке селянин, в бричке мешки.

– Стой! Документы! Что везешь?

– Картошку.

– Бимбер делать?

– Пан офицер знает, что такое бимбер? – удивился селянин.

– Дерьмовый самогон! Я изымаю пропуск, он просрочен.

– Как же мне без него, пан офицер?

– Получишь его в сельской управе. После дежурства я сдам его в полицию.

Селянин, горестно качая головой, уехал.

– Виктор, образец пропуска, причем свежий, месяц назад выдан, у нас есть.

– Мне кажется, пора возвращаться, мы уже два часа здесь маячим.

– Есть делать ноги!

Сошли с дороги, углубились в лес. Вернулись к своим прежним путем. Игорь сразу к командиру роты. Пропуск отдал, затем сказал о штольне.

– Да? Давай посмотрим карту. Где здесь горы?

Горы на самом деле были, но далеко, за Пшемыслем, отроги Карпатских гор.

– Не, немцы так далеко стройматериалы возить не будут, – твердо сказал Саватеев. – Проще и дешевле железная дорога. Тем более железнодорожная ветка южнее проходит. Но факт интересный, доложу майору Гукову. Можете отдыхать.

На следующий день Игоря вызвали к командиру роты. В комнате, правее Саватеева, был майор.

– Здравия желаю! – поприветствовал офицеров Игорь.

– Садись, старшина. Покажи на карте, где перекресток, на котором стояли и по какой дороге машины ехали.

– Следовали отсюда, а направлялись к Томашуву.

– Значит, везли цемент и железную арматуру?

– Так точно. Один водитель обмолвился – штольню делают.

– Свободен, Катков.

Видимо, сведения Игоря командование заинтересовали.

Гитлеровцы, подвергаясь массированным бомбардировкам английской и американской дальней авиации, переносили свои военные заводы в подземные укрытия, делали их в горах. Такой завод ни одна, даже самая мощная бомба не разрушит. Многие обычные производства уже лежали в руинах. Но ракеты ФАУ-2 производились в горных выработках, также делали реактивные истребители МЕ-262, другие виды вооружения. Потому наша разведка активно интересовалась строительством подземных бункеров. Наши тогда не предполагали, что немцы будут прятать в таких укрытиях произведения искусства, награбленные в других странах золото и ценности.

Карпаты, естественным образом разграничивавшие страны, такие, как Польша и Словакия, стали линией раздела между фронтами. К северу от Карпат, на польской земле, вели активные боевые действия 1, 2, 3 Белорусские фронты, к югу от Карпат – все Украинские.

Разведке приходилось действовать осторожно. Поддержки местного населения не было, мало того, поляки доносили в немецкие комендатуры о появлении бойцов Красной Армии. В полной мере пришлось задействовать полковые и диверсионную разведки Первой польской армии, входившей в состав Первого Белорусского фронта.

Войска фронта 22 июля заняли Хелм, 23 июля освободили Люблин. В семидесяти километрах западнее лежал Радом, крупный промышленный центр, где до войны выпускали вооружение для польской армии. С оккупацией Польши немцы наладили там производство вооружения для своей армии. Поскольку взвод, где служил Игорь, был разведывательно-диверсионным, было решено совершить диверсию. Любой диверсии предшествует разведка, это непреложный постулат. Для секретности разведгруппы в польский тыл была задействована 105-я эскадрилья особого назначения. Небольшая по размерам – всего два транспортных «Дугласа» и один «ПО-2». Вначале она базировалась под Кобрином, потом перебралась в Брест. По мере продвижения наших войск перебазировалась ближе к штабу армии.

И лететь в разведку приказали Каткову. Он побаивался выброски на парашюте. С самолетами у него вообще отношения не складывались. Один раз едва не погиб, когда их «ЛИ-2» обстреляли зенитки и самолет взорвался в воздухе. Другой раз одновременно выбросили две группы, одна из которых погибла. А крайний случай, когда летел на «ПО-2» с летчицей, кончился тем, что самолет сбили, летчица смогла ночью каким-то чудом посадить его на нейтральной полосе. Выжили тогда оба непонятно как, и Игорь предпочел бы эти семь десятков километров пешком по немецким тылам пройти. Но в армии приказы не обсуждают. Для заброски выделили «ПО-2», но не парашютная выброска, опасная ночью травмами или гибелью, а посадочным способом. Форма у Игоря была, хранилась на складе, а документы спецотдел быстро сфабриковал.

– Город осмотри, где и какие укрепления. И обязательно завод. Подходы, уязвимые места. Парализовать работу надо, но так, чтобы быстро восстановить можно было. Не знаю планов командования или фронта, но полагаю, вскорости наступление будет. Месяц-два, только с силами соберемся. Вот столько и завод в Радоме стоять должен. Там боеприпасы выпускают, заводской ремонт вооружения вермахта.

Задача сложная, инженерного образования у Игоря нет. Как определить уязвимое место, он знает. А вдруг повреждения будут значительные? На территории Союза он с такими проблемами не сталкивался. Многие предприятия СССР, бывшие под оккупацией, разрушены. Либо наши при отступлении взорвали, либо немцы, чтобы Советам ничего не досталось. И поднимать такие заводы надо было с нуля.

Еще засветло вечером на поле недалеко от штаба приземлился «ПО-2». Пилот выбрался из кабины. У самолетика сразу выставили часового. Пилот пожал руку Игорю, представился.

– Дмитрий.

– Катков.

Дмитрий сразу полетную карту развернул.

– Могу сесть западнее или восточнее Радома, там поля.

– Надеюсь, не заминированные?

– Опробовано!

Ага, стало быть, не первый раз уже забрасывал лейтенант разведчиков.

– Как стемнеет, вылетаем. Полчаса лета всего. Когда забирать?

– Через трое суток, на том же месте.

– Заметано.

Игорь уже был в форме фельдфебеля. В самый раз – не офицер, но уже не солдат. Вместо автомата пистолет в кобуре. Не воевать в одиночку он собирался, автомат ни к чему, лишняя тяжесть. Стрельба в немецком тылу – это почти всегда провал. Лейтенант спросил:

– Подхарчиться не найдется?

Игорь повел его на кухню. Для разведчиков всегда оставляли ужин. Поели вместе, лейтенант оказался парнем веселым, пару свежих анекдотов рассказал. А как стемнело, поднялся из-за стола.

– Пора. Сам понимаешь, не на оборудованный аэродром садиться придется. А метеорологи прогноз дают плохой – к полуночи боковой ветер усилится, низкая облачность, вероятность дождя.

Катков вздохнул. И пилоту сложно машину посадить, а ему, Каткову, мокнуть придется, да по грязи топать. И обсушиться негде. Но майор снабдил деньгами, и была надежда устроиться в гостиницу. Подойдя к самолетику, летчик удивил. Поцеловал ручку высоты.

– Примета у меня такая. Как не приложусь, либо обстреляют, либо подломаюсь при посадке.

У всех пилотов свои причуды. Не говорят «последний», а только «крайний», не бреются перед полетом, не фотографируются. Это все, но у каждого еще свои приметы. Да пусть хоть Богу молятся, лишь бы помогло. Солдат, проинструктированный пилотом, крутнул винт и отскочил. Игорь забрался во вторую кабину, пристегнулся, кепи под ремень сунул. Пилот полуоборот сделал, крикнул:

– Готов?

Игорь кивнул, за ревом мотора слов почти не слышно. Самолетик короткий разбег сделал. Трясло сильно, потом тряска прекратилась, и земля стремительно отдаляться стала. Как передовую перелетели, Игорь не понял. Скоро летчик вираж закончил, убрал обороты мотора, снизился. Чувствительный удар шасси о землю, и самолет уже бежит по полю. Игорь еще на пробеге привязные ремни отстегнул. Каждая минута пребывания самолета на чужой земле чревата последствиями. Едва самолет остановился, он выбрался на крыло, спрыгнул на землю, отбежал. Летчик дал газ и взмыл в небо. Через пару минут и стрекота двигателя не слышно стало. Игорь сориентировался по звездам, пошел в сторону города. Есть ли на входе КПП? Вопрос существенный. Могут спросить пропуск или еще какой-нибудь документ, которого нет. Через полчаса поднялся ветер, с запада потянулись тучи. Воздух влажный сделался, предвещая скорый дождь. Укрытие надо искать. Неожиданно он вышел на мощеную дорогу. По его прикидкам она должна быть дальше. Небольшая промашка летчика, или он ошибся? Совсем близко деревня. К крайнему дому успел подойти, как упали первые крупные капли дождя, предвещая ливень. Игорь ногой в сапоге ударил трижды в калитку. Дверь дома распахнулась, хозяин спросил что-то по-польски.

– Открывай немедленно немецкому солдату! – приказал Игорь.

Хозяин понял, а может, сообразил – впустить требуют. Опрометью кинулся к забору, калитку открыл.

– Прошу, пан!

– Данке.

Игорь прошел в дом, за ним семенил хозяин. За столом в большой комнате сидело все семейство. Жена, трое девочек, от десяти до пятнадцати лет. Хозяин шикнул на них, и девчонки убежали в другую комнату, не доев ужин.

На улице хлынул дождь, капли шумно били по крыше, текли по стеклам.

– Ночевать! – приказал Игорь.

Хозяин понял, сделал приглашающий жест, сам пошел в комнату. Небольшая комната, хозяйская спальня, широкая кровать. Игорь кивнул:

– Гут. Век!

Хозяин исчез за дверью. Игорь разделся, пистолет под подушку сунул. Подумав немного, подставил к двери вплотную стул. Если хозяин ночью решит войти, стул упадет, загромыхает. Предосторожность не лишняя. Спал вполуха, вполглаза. Но ночь прошла спокойно. Хозяин не хотел неприятностей семье. Утром за дверью осторожные шаги, тихие голоса. Игорь поднялся, оделся, пистолет в кобуру вернул, вышел. На столе чайник паром исходит, бутерброды на тарелке лежат, стоит бутылка бимбера. Хозяин с поклоном к столу приглашает. Игорь хмыкнул. По сравнению с русскими и белорусскими селами, освобожденными после оккупации, разница разительная. Сел за стол, позавтракал, но самогон пить не стал, вдруг хозяин какую-нибудь отраву подсыпал? Уходя, небрежно бросил на стол пару дойчмарок. Вроде за постой и завтрак. Хозяин до калитки проводил.

– Радом? – спросил Игорь.

Хозяин показал рукой направление. До города оказалось рукой подать. Игорь, подходя, присматривался – не видно ли заставы. К его удивлению, контрольно-пропускного пункта не оказалось. А ведь Радом – уже ближняя фронтовая зона. Но в городе ходили военные патрули, документы проверяли в основном у гражданских лиц. Игорь, хоть и карту буквально наизусть выучил, сперва по городу прошелся. Где батареи зенитные стоят, где комендатура? Все пригодиться может. На восточной окраине серьезная линия обороны – железнодорожные ДОТЫ и капониры для артиллерийских орудий. Приближаться не стал, иначе заподозрить могут. Все укрепления отлично видны с воздуха, а наши уже довольно активно перед каждым наступлением воздушную разведку проводили с фотографированием. Выйдя к заводу, обошел по периметру. Забор каменный, высокий, только крыши цехов видны с улицы. Слышно, как внутри ухают молоты, гудят станки. Ну и как определить уязвимое место? Для начала бы внутрь проникнуть. Но предприятие оборонное, любой желающий не пройдет.

У сотрудников пропуска. Игорь в ближайшую пивную направился. Не пиво пить, а разговоры посетителей послушать. Иной раз в пивных, парикмахерских ценные сведения услышать можно. В таких местах, как правило, подавляющая часть посетителей – работающие на близлежащем заводе. Кружку пива или сливовицы, бимбера пропустить после смены, пообщаться. На Игоря покосились, в немецкой форме он был один. Солдаты вермахта посещали солдатские кафе или пивные. Игорь пива взял, за столик уселся. Утихшие было с его приходом разговоры возобновились. Плохо, что он не владел польским. Но поляки полагали, что за столиком немец, их языка не понимает, не стеснялись. О чем только не говорили! За столиком справа о том, что Красная Армия близко и надо собирать вещи и пробираться к родственникам в Ольштын или Вроцлав. При этих словах Игорь усмехнулся. Неужели поляки всерьез полагают, что немцы смогут остановить нашу армию на дальних подступах к Германии? За столиком слева рассуждали, что делать после прихода большевиков, наверняка военный завод закроют, как тогда зарабатывать деньги и кормить семью. Конечно, Игорь понимал не все слова, но общее представление складывалось. При немцах большая часть жителей приспособилась к условиям жизни в оккупации. Теперь в ближайшем будущем грозили новые перемены.

Игорь потягивал пиво, иной раз ловил на себе неприязненные взгляды слегка подвыпивших мужчин. Впрочем, глаза они сразу отводили. Если немец воспримет взгляд как угрозу, запросто может доставить в гестапо или комендатуру. А были случаи – выводили и стреляли. Чего церемониться со славянами? Неполноценная раса!

Игорю после кружки пива захотелось в туалет. Зашел в кабину, услышал, как в туалет зашли еще двое, судя по шагам. Сразу насторожился, потому что свободные кабинки были, а вошедшие в них не заходили. Облегчившись, вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя, пинком распахнул дверь. Она ударила одного поляка, довольно сильно по лицу. Второй стоял с ножом в руке, явно ожидая Игоря. А наткнулся на пистолетный ствол.

– Хенде хох!

Поляк выпустил нож, который звякнул о пол. Поляк поднял руки. Думать о нападении в такой ситуации – чистой воды самоубийство.

– На колени спиной ко мне!

Поляк выполнил приказ, хотя Игорь приказал по-немецки. Игорь нож на полу пинком в угол отправил. Наставил пистолет на второго. Дверцей ему разбило нос, рукой он сейчас лицо прикрывал, обильно кровь стекала на одежду.

– Ты тоже на пол, польская свинья!

Именно так действовал бы солдат вермахта, а может, и жестче, застрелил бы того, кто с ножом. Немцы не терпели ни малейших попыток напасть. За одного убитого солдата расстреливали десятки заложников. Сейчас же и повод искать, чтобы придраться, не надо. Игорь замешкался. Застрелить? Побить? Или отпустить? Если отпустит, не поймут. В туалет открылась дверь, на пороге возник поляк. Увидел двоих, стоящих на коленях, у одного кровь ручьем из носа, в руке немца пистолет. И почти сразу шум в пивной, возгласы, стук стульев, шаги. Поляки уходили из пивной, опасаясь за свою жизнь и здоровье.

– Ты кто? – спросил Игорь того, что с ножом был.

Поляк молчал. Игорь пнул его сапогом в спину, но не носком сапога, так ребра сломать можно, а припечатал всей подошвой. Удар чувствительный, но травмами не грозит, синяк будет.

– Кшиштоф Войцеховский. Пропуск во внутреннем кармане.

– Предъяви! Только медленно, иначе башку прострелю.

Поляк достал бумагу. Игорь быстро пробежал глазами. Пропуск на завод, который его интересует.

– Кем работаешь?

– Электриком.

Второй поляк с разбитым носом смотрел на Игоря с ужасом, его трясти начало, осознал, что влип в серьезную историю. За нападение могут отправить в концлагерь. Тем более в Польше их полно. Да не одного, с семьей, для острастки и науки остальным.

– Достань платок и вытри сопли.

Поляк достал платок, сделав это медленно. Он опасался, что быстрое движение спровоцирует Игоря на выстрел. Вытер лицо, руку, приложил платок к носу.

– Теперь встал и пшел отсюда!

Поляк поднялся, прижимаясь к стенке, вышел, не веря в свою счастливую звезду.

В глазах Кшиштофа мелькнул страх. Он решил, что немец застрелит его без свидетеля. Нож в углу, на нем отпечатки его пальцев. Впрочем, никто и расследовать убийство не будет. Поверят немцу, а не ему.

– Сколько входов на завод?

– Что? – переспросил поляк.

Игорь пнул его еще раз. В этот момент приоткрылась дверь, заглянул в щель официант, тут же закрыл.

– Ты не понял вопроса?

– Я не так хорошо знаю немецкий язык, господин солдат.

– Я жду.

– Проходная, еще двое ворот. Через один заезжают грузовики, другие железнодорожные.

Поляк вопросом явно удивлен был. Зачем это немцу?

– Где трансформаторная подстанция? Ты, как электрик, должен это знать.

– Недалеко от железнодорожных ворот, слева, одноэтажное здание.

– Резервное питание есть?

– Был дизель-генератор, сейчас неисправен.

Видимо, вопросы, нехарактерные для немца, заставили мозги поляка заработать.

– Господин солдат, осмелюсь спросить, зачем это вам?

– Спросить можешь, ответа не получишь. Немцы завод минировали?

– Нет. Во всяком случае, я не видел. Вы русский разведчик?

– Разве я похож на русского? Я австриец, в вермахт мобилизован. Потому я тебя не убил. А теперь вставай, иди прочь и держи язык на замке.

– Мне бы мой пропуск. Без него не пустят на завод, а мне утром на работу.

Игорь про австрийца наврал, но не говорить же правду? Он бросил пропуск на пол, открыл дверь, вышел. За барной стойкой бармен и официант, оба бледный вид имеют. И больше в пивной ни одного человека. Увидев Игоря, который до сих пор не удосужился убрать пистолет в кобуру, оба струхнули. Игорь убрал оружие. К чему пугать официантов? Они лишь служащие и ничего плохого ему не сделали.

– Господин солдат желает выпить? – предложил один.

– Скорее закусить. Паршивая польская свинья в сортире изволила нелестно отозваться о Великой Германии и получила урок.

– Айн момент!

Один официант подбежал к столику, где Игорь раньше в одиночестве сидел, убрал пустую кружку, полотенцем стол вытер, подвинул стул. Бармен тут же принес на подносе бутерброды с колбасой и сыром, порезанную ветчину.

– Отлично! – одобрил Игорь.

– Только для солдат Германии! – подобострастно согнулся бармен.

Игорь не спеша умял ветчину, бутерброды. Полез в карман, за деньгами. Официант подумал – за сигаретами, зажег зажигалку. Игорь достал несколько марок, надо рассчитаться. Бармен, как старший по должности, замахал руками.

– Не надо денег, это угощение бесплатное. Всегда рады вас видеть, господин солдат.

– Врешь, собака! Но ветчина вкусная.

Повернулся и, не торопясь, вышел. Увидел через окно, как бармен и официант метнулись к туалету. Что они ожидали там увидеть? Труп?

Игорь прошелся вдоль забора завода. Железнодорожные пути подходили к предприятию с другой стороны. Он обогнул завод. Что-то вертелось в голове, связанное со словом «Радом». О! Вспомнил! В музее Советской Армии видел пистолет «Vis-Radom», как две капли воды похожий на американский Colt M1911. Но вроде он был послевоенного выпуска. Жаль, что не присмотрелся.

Игорь встал немного поодаль и сбоку от заводских ворот. Через полчаса створки распахнулись, небольшой маневровый паровоз толкал перед собой несколько грузовых вагонов на железнодорожную станцию. Оружие или патроны? Впрочем, какая разница, все сделанное на заводе будет убивать или калечить солдат Красной Армии. Почему его наши не разбомбили или американцы? Впрочем, с американцами догадки есть. Англичане и американцы недавно открыли второй фронт. Он был остро необходим в сорок первом и сорок втором, когда Германия была сильна и СССР переживал тяжелые времена. Красная Армия пятилась, ценой миллионов жизней сдерживая натиск сильного врага. Америка и Англия тогда выжидали, откупаясь тушенкой и военной техникой, причем не самой современной. Истребители и танки получше пошли в сорок третьем, когда наши заводы уже работали в полную силу.

Но в сорок четвертом, когда Красная Армия к середине года уже вышвырнула немцев с нашей территории, зашла в сопредельные страны, заокеанские «друзья» спохватились. Промедли немного, и армия СССР сама добьет Германию. И тогда коммунистический режим установится во всей Европе, от Ла-Манша до Владивостока. Такое Черчиллю и Рузвельту могло присниться только в страшном сне.

Засуетились, быстро план разработали. Причем с червоточинкой. Немцев пленных сгоняли в лагеря для военнопленных, а захваченное оружие держали на складах недалеко. Если бы Красная Армия перешла в начале сорок пятого Одер и двинулась дальше, американцы двинули бы против Советов военнопленных немцев, вернув им оружие. И немцы бы согласились. В оккупированной Европе они не творили таких зверств, как на землях СССР, и сейчас реально боялись, что русские, войдя в Германию, будут отвечать тем же.

Еще во время войны, когда Германия столкнулась с ожесточенным сопротивлением Красной Армии, действиями партизанских отрядов, верхушке рейха стало ясно, что молниеносной и победоносной войны не будет. Война пошла на истощение людских, материальных и финансовых ресурсов. Боссы рейха понимали, что конец войны будет не в их пользу, поражение через год-два-пять – неминуемо. Разведслужбы Германии стали наводить через нейтральную территорию контакты с ведомством Аллена Даллеса, предтечей ЦРУ. Задачей главарей рейха было заключение сепаратного мира Германии с Англией и США, Сталин о таких переговорах был информирован нашей разведкой, предприняли меры, сорвав переговоры.

Игорь все исторические сведения знал, поэтому не удивлялся, что американцы активно бомбят жилые районы, А Дрезден почти весь будет стерт с лица земли. Заводы зачастую оставались целыми, поскольку еще с довоенных времен акционерами, причем крупными, были американские корпорации. И развернувшаяся война принесла им деньги. История не знает сослагательного наклонения, но если бы японцы не напали на Перл-Харбор, еще неизвестно, вступили бы американцы в войну или нет. Фактически победил Германию Советский Союз, обе страны лежали в разрухе, и лишь одни США вышли из войны окрепшими, усилившими промышленность и разбогатевшими. Мало того, золото и ценности многих стран мира оказались у них. США пообещали сохранить золото, чтобы оно не попало в руки нацистов, но золото потом не вернули. Кто сильно настаивал на возврате, как президент Франции Де Голль, тем прислали пароходы, полные бумажных денег-долларов, пустив печатные станки на полные обороты.

Гарри Трумэн, бывший в 1941 году вице-президентом США, еще 24 июня 1941 года, на третий день войны Германии и СССР, сказал:

«Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии. И таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях».

Именно Трумэн, пришедший к власти после смерти Рузвельта, в августе 1945 года стал инициатором атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. И именно он 4 апреля 1949 года образовал блок НАТО для противостояния с СССР.

Когда паровоз с вагонами вышел с территории завода, ворота несколько минут оставались открытыми. Игорь быстрым шагом прошел мимо, скосив глаза. Так, поляк-электрик не соврал, трансформаторная будка была. Одноэтажное здание без окон, к нему подходят толстые провода на изоляторах. Конечно, можно подорвать несколько опор электропитания, но восстановить их можно быстро. С трансформаторной подстанцией, взорви ее, так быстро не получится. Новый трансформатор в условиях войны доставить со складов надо, установить, подключить. Это при условии, что трансформатор требуемой мощности есть на складах.

Фактически он задание выполнил, уязвимое место обнаружил. Завод можно остановить, не разрушая. Но до посадки самолета еще сутки с небольшим. В городе полно немецких войск, бессмысленно шататься опасно, можно нарваться на патруль. Документы его выглядят надежно, но случайности возможны. В ГФП служаки опытные, поднаторевшие в проверках.

Он счел за благо убраться из города посветлу. Ночью проверки усиливаются. На ночевку устроится где-нибудь, деньги есть. Выбрался на опушку, остановил попутную машину. Отъехав на пару километров до ближайшей деревни, сошел. Еще километр пешком ему пройти и вправо свернуть. Переждать можно в небольшом лесу.

Метров через триста увидел на обочине легковую машину, капот поднят. Видимо, сломалась. Под капотом солдат возится. Игорь намеревался пройти мимо, но открылась дверца, выбрался майор.

– Фельдфебель, ко мне!

Игорь подбежал, козырнул.

– Фельдфебель Кранце!

– Вы что-нибудь понимаете в машинах?

– Совсем немного, господин майор.

– Помогите моему водителю исправить мотор.

Игорь, пока стоял рядом с автомобилем, увидел на заднем сиденье коричневый кожаный портфель. Немецкие офицеры в таких транспортировали документы. Видел он уже такие, их выдавали штабным офицерам. Шальная мысль мелькнула – завладеть. Ни офицер, ни водитель в нем врага не видят, от деревни далеко, выстрелы как легкие хлопки донесутся. А машину можно в лес загнать.

Даже более сумасшедший план родился. Немца в плен взять. Только как вывезти? На самолетике два места – пилота и одно во второй кабине. Возможностей самолета Игорь не знал. Если он уместится с офицером во второй кабине, сможет ли самолет подняться?

– Так точно, помочь!

Игорь склонился над мотором с другой стороны. Еще раз удивился, как выглядит мотор. Всё же немцы содержат технику в идеальном порядке. Мотор чистый, все детали блестят. Видел он наши двигатели на грузовиках. В потеках масла, в пыли.

– Камрад, объясни, что случилось?

– Мотор работал хорошо, а потом как обрезало. Заглох на ходу.

Игорь, хоть и не был автомехаником, понял – зажигание неисправно. Если барахлит подача бензина – бензонасос или карбюратор, мотор плохо тянет, чихает, но не глохнет внезапно. У немцев четкое разделение труда. Машину ремонтирует механик, водит шофер. И когда случается внезапная поломка в пути, не все водители могут с ней справиться. Игорь проверил трамблер.

– Медленно проверни коленвал заводной ручкой.

Точно, зазора между контактами нет. Неисправность пустяковая, в Союзе любой водитель обнаружил бы такую и устранил на раз. Подрегулировал, приказал:

– Заводи, солдат!

Водитель уселся за руль. Майор ходил в сторонке, нервно курил. Мотор взревел, потом заработал ровно. Скрытый от водителя и офицера капотом, Игорь выхватил пистолет из кобуры, снял с предохранителя. Шофер выскочил из машины закрыть капот. Майор тоже подошел – поблагодарить фельдфебеля. Шофер закрыл капот, и Игорь выстрелил ему в грудь. Майор застыл в шоке. Игорь наставил на него пистолет.

– Сдайте оружие!

Майор трясущейся рукой вытащил из кобуры «Вальтер», протянул Игорю.

– Труп на заднее сиденье, быстро!

– Вы не убьете меня? – жалобно спросил майор.

Куда девался лоск и властный голос.

– Будете вести себя спокойно – останетесь в живых, обещаю.

Майор с трудом уложил убитого солдата на заднее сиденье. Игорь снял с майора брючный ремень, связал им руки офицеру сзади.

– Садитесь, господин майор!

И распахнул переднюю пассажирскую дверцу. Майор неловко плюхнулся. Игорь за руль уселся, тронул машину, посмотрел в зеркало заднего вида. Дорога пустынна. Свернул в сторону леса на узкую грунтовку, отогнал подальше, загнал легковушку в лес. Выбрался с водительского места, вытянул портфель. Интересно посмотреть, что там за бумаги, из-за чего он рисковал своей шкурой и убил солдата.

Открыл папку. Оперативная карта, нанесено расположение немецких и наших частей. Причем наших довольно точно. Неплохо немецкая разведка работает! А дальше листки с приказами. Вчитался – во всех идет речь о снабжении войск.

– Майор, вы снабженец?

– Яволь, отдельная рота тылового обеспечения.

– Спокойное место.

– Увы, в прошлом. Вы немец?

Интересно, почему пленные не первый раз задают ему этот вопрос? Из-за хорошего произношения?

– Русский, если вас это так тревожит.

Майор вздохнул и замолчал.