Разрываемая

Глава 5

Хоть Мак уже знал, что это бессмысленно, им пришлось проделать это для галочки. Команда по спасению заложников выдвинулась первой, выбравшись из своих внедорожников и устремившись к району пляжа за штабом спасателей. Держа наготове винтовки, одетые в военную униформу со шлемами, они выглядели как морские котики, прибывшие обезопасить пляж.

Никакой серийный убийца не станет пытать своих жертв посреди бела дня на публичном пляже. Но даже несмотря на это, пока они направлялись к локации, топая по песку, в теле Мака бушевал адреналин. Другие агенты и полицейские в униформе разделились направо и налево, заставляя всех в окрестностях держаться на расстоянии.

— Пятнадцать метров, — прокричал глава команды по спасению заложников.

И как раз когда Мак закончил мысленно подсчитывать шаги, глава команды подал сигнал остановиться. За доли секунды Мак оказался рядом с ним, и вместе с остальными агентами они уставились на сотовый телефон, лежащий вверх экраном в небольшой ямке.

— Сукин сын, — пробормотал кто-то.

Мак нажал на переключатель рации.

— Криминалисты, — сказал он. — Ваш выход.

Крик, должно быть, оказался записью. И кто вообще знал, что это Анджела? У Священника могла иметься целая коллекция записанных криков. Когда команда по спасению заложников сменилась агентами в герметичных костюмах, Мак заставил себя успокоиться и обдумать увиденное.

Он уже знал, что на телефоне не будет отпечатков пальцев. Священник не допускал таких ошибок — только не после четырех убийств и одной попытки убийства.

— Допросить всех в округе, — сказал он растущей вокруг него толпе агентов. — И здесь, и в штабе спасателей. Всех, кто потенциально мог видеть священника.

Когда группа разбрелась, Мак встал, уперев руки в бока, посмотрел на телефон, который упаковали в пакетик, и перевел взгляд на пирс.

Такое публичное место. Священник становится нахальным. Мак покосился на вращающееся колесо обозрения. Чрезмерная уверенность в своих силах влечет за собой ошибки. Это неизбежно. Но случится ли это вовремя, чтобы спасти Анджелу — это уже другой разговор. Ее время сходило на нет.

— Я хочу, чтобы этот телефон как можно скорее отследили, — сказал Мак одному из техников. — Место продажи, способ оплаты, допросить кассира. И собрать все вокруг в радиусе нескольких ярдов.

Это было пустой тратой времени, и Мак должен был принять вероятность того, что в этом и заключалась задумка. Пора отправиться в учебный госпиталь УЮК.

***

Хоть Изабель и ждала в доме во время этой пустой погони ни за чем, которая привела на пляж, Мак настоял, чтобы она помогала ему в госпитале. Его логическое объяснение для Бена сводилось к тому, чтобы воссоздать поиски Эсме — они вдвоем работали вместе, поскольку Священник явно желал ее присутствия. Конечно, Бена уговаривать не пришлось, поскольку ее присутствие в доме явно его раздражало.

Сержант Диксон оставил ее с Маком у главного лобби медицинского центра и поехал парковать внедорожник. Они впервые остались наедине с тех пор, как Мак вернулся, а Изабель, к ее ужасу, обнаружила, что ему нечего ей сказать. Он уточнил направление в справочном бюро, они поднялись в набитом людьми лифте на четвертый этаж, а теперь он просто шел рядом с ней, не бросая в ее сторону ни взгляда.

— Так наши отношения остаются в секрете даже от нас самих? — наконец сказала Изабель. — Мы даже не можем поговорить? Или ты собираешься подождать до конца дня, чтобы просто позвонить мне?

Мак в два быстрых шага преодолел расстояние до двери с надписью «Только для персонала». Повернул ручку, мельком проверил, что внутри, и вот Изабель уже оказалась затащенной в крошечную комнатушку, полную полотенец, простыней и халатов, аккуратно сложенных на белых полках.

Захлопнув дверь, Мак резко развернулся к ней.

— Этого ты хочешь? — горячо спросил он. — Чтобы я просто позвонил тебе, как будто я в Вирджинии?

Вопреки его злому тону, Изабель не могла сдержать раздражения, весь день бурлившего в ней.

— А будет разница? — заорала она. — Ты ведешь себя так, будто меня здесь вообще нет!

— Ты думаешь, я хочу, чтобы все было так? — закричал Мак. — Я не могу вот так просто включить и выключить это, как ты!

— Как… я? — пролепетала Изабель.

— Посмотри на себя! — воскликнул Мак, подходя ближе. — Так одета, что я едва могу мыслить связно!

— Как… — крикнула она, но тут до нее дошел смысл его слов, — одета как? — закончила Изабель, опешив.

— Так значит, мне стоит позвонить тебе? — сказал Мак, делая шаг вперед и хватая ее за талию. — Этого ты хочешь? — его глаза впивались в нее взглядом, жесткая сталь его рук прижимала Изабель к его телу. — Этого ты хочешь, Изабель? — хрипло прошептал Мак. — Скажи мне.

— Нет! — ахнула она, смаргивая. — Нет, это не…

Рот Мака завладел ее губами, поглощая все остальные слова. С голодным нетерпением, противоречившим холодной наружности, он крепко целовал ее и заставлял пятиться назад. Его губы прижимались к ее губам, яростно двигаясь, язык тут же погладил губы и ворвался в ее рот. Времени ответить почти не оставалось, Мак толкал ее назад, его язык хозяйничал у нее во рту, его легкие забирали из нее воздух. Наконец руки Изабель нашли ее шею, и она повисла на нем, отдаваясь бесконечному опустошающему поцелую. Дыхание вырывалось из его ноздрей, жесткие грудные мышцы Мака вжимались в ее груди, спина врезалась в стену. Ее пальцы вцепились в его волосы, губы пытались не отставать от темпа поцелуя. Биение сердца грохотало в ушах, легкие обжигало недостатком кислорода. Но ее язык сплетался с его языком, губы искали его с отчаянием, выходившим из-под контроля.

Затем рука Мака очутилась на ее бедре, скользя выше под платье. Ее тело тут же напряглось, Изабель задержала дыхание, когда его теплые пальцы подобрались ближе, очутившись на тонкой ткани его трусиков. Ее шокированный вздох закончился яростным поцелуем, и Мак одновременно накрыл ладонью ее холмик.

***

Мак провел пальцами по складочкам между ног Изабель. Она шире расставила ноги, и его затвердевающая эрекция натянула трусы-плавки. Мак понимал, что в любой момент сюда может кто-то войти, но он не мог остановиться. Целыми днями он думал о том, как увидит ее, как поцелует, как коснется. И когда он нежно сжал ее сокровенное местечко, тело Изабель задрожало, и она застонала, Мак был более чем готов.

Он прижался своим лбом к ее, их тяжелые дыхания смешивались. Мак ласкал ее через невесомую ткань, и Изабель вновь застонала.

Ее вкус, ощущение ее, и даже ее изысканное звучание, тихое и с придыханием — все это было как наркотик. Его рот вновь завладел ею в поцелуе. Ее мягкие розовые губки пульсировали, их чувственные движения увлекали Мака, даже когда в глубине души взревел сигнал тревоги.

На двери нет замка. Остановись.

Но вместо того чтобы остановиться, его ладонь надавила на нежную мягкость ее холмика, его пальцы изучали теплое местечко между бедрами, и Мак сжал ладонь. Ее стон вибрировал на его губах, и сладкий поток воздуха окатил его подбородок. Когда губы Изабель разомкнулись, его язык незамедлительно скользнул внутрь, ища и врываясь. Его возбуждение набухло, натягивая брюки.

Я мог бы взять ее. Здесь и сейчас.

Дни без нее внезапно начали казаться месяцами. Да, он мог бы взять ее прямо сейчас, и еще потом, днями и ночами. Протяжными неспешными поглаживаниями Мак вновь и вновь массировал ее вход и обнаружил, что она двигается вместе с ним, следует за его рукой, не разрывает контакт. Ее рот полностью раскрылся для него, его язык ласкал ее язычок, ища удовлетворения, которого он не мог там отыскать. Лишь теплое влажное местечко между ее ног удовлетворило бы его голод. Только оказавшись внутри нее, Мак утолил бы сводящую с ума нужду, заставлявшую его бедра двигаться.

Но теперь сигнал тревоги в его голове взревел еще громче. Он был на грани, из-за которой уже не смог бы вернуться.

Анджела все еще не найдена.

Его разум пытался вернуть контроль, но Мака разрывало на части.

Остановись. Остановись сейчас же.

Но пальцы Изабель оставили его волосы, ее руки скользнули по его груди и жестко опустились на бедра. Резким рывком она соединила их тела, внезапно ее плоский животик прижался к его стволу.

Прикосновение оказалось электризующим, Мак рефлекторно сжал влажное местечко меж ее ног, и ощутил, что ее бедра тут же дернулись, вжимаясь в его ладонь. Ее движения были соблазнительными, пульсировали недвусмысленным приглашением. Но когда его эрекция дернулась почти болезненно, Мак внезапно отстранился. Их губы разомкнулись с громким чмокающим звуком, и Мак заставил себя отойти.

— Нет, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. Глаза Изабель распахнулись, на лице отразился явный шок, руки в перчатках замерли в воздухе. — Нет, — снова сказал Мак, даже глядя на ее тело, изгибы грудей и то местечко между округлых бедер, где он только что был. — Анджела еще не найдена, — прошипел он. Их ждала работа, и от этого зависела жизнь Анджелы.

Изабель прижала руку ко рту, зажимая губы и крепко зажмурив глаза. После нескольких долгих мгновений она вновь подняла веки. Кивнув и опустив ладонь, она отодвинулась от стены. Мак осторожно сделал еще один шаг в сторону. Любое прикосновение к ней заканчивалось одним и тем же.

— Ты прав, — дрожащим шепотом произнесла Изабель, воспользовавшись минуткой, чтобы восстановить равновесие. — Ты прав, — повторила она, как будто убеждая себя.

Наконец, она подняла взгляд на Мака. Ее прекрасные янтарные глаза блестели непролитыми слезами, розовый румянец возбуждения все еще окрашивал щеки. Мак стиснул руки в кулаки и сделал еще один шаг назад.

Изабель расправила плечи и одернула подол платья, разгладив морщинки на ткани. Затем, отводя взгляд, она прошла мимо него, положила руку на дверную ручку и помедлила.

— Я скучала по тебе, Мак, — тихо сказала она, не поворачиваясь. — Боже, как я по тебе скучала.

А потом она ушла.

***

— И вы не видели поблизости священника? — спросил Мак.

Брайан Харкнесс нахмурился, услышав этот вопрос, как и все остальные, кого допрашивал Мак.

Маку потребовался почти час, чтобы успокоиться после той почти-потери контроля с Изабель. Он даже не подумал посмотреть на себя в зеркало. Диксон протянул ему носовой платок, сказав одно-единственное слово:

— Помада.

Но по мере того, как проходили беседы с одногруппниками Анджелы и инструктором, Мак вернулся к профайлингу. В общей сложности шесть человек — он попросил их подождать в коридоре, допрашивая поодиночке. В конце небольшой лекционной аудитории Брайан оставался последним.

— Нет, — сказал он, качая головой. — Я даже не знаю, есть ли при госпитале часовня.

Такое же мнение эхом озвучили и остальные, почти слово в слово. Они так же были единодушны в том, что Анджела была, пожалуй, лучшей студенткой в группе и ушла вскоре после окончания основной лекции. Будучи не из тех, кто остается до конца дня или направляется с группой в пивную на открытом воздухе, чтобы развеяться, она казалась милой, но никто на самом деле не знал ее хорошо.

— И вы не заметили, в каком направлении она пошла, когда уходила? — спросил Мак.

— Просто дальше по коридору, — сказал Брайан, пожимая плечами.

Мак уже знал, что машину Анджелы нашли на парковке, и что «дальше по коридору» приведет как раз в этом направлении, хотя конкретного маршрута у них все равно не было.

— Я бы рад помочь, — сказал Брайан, держа руки в карманах белого халата. — Но я действительно не знаю ее, и она ушла как обычно.

Виктимология представляла собой общность личной информации о жертве, но на самом деле все сводилось к тому, как различные аспекты ее жизни могли привести к тому, что жертва оказалась жертвой. Ничто не намекало на то, что Анджела была особенно уязвимой: она была эмоционально стабильной, умной, жила полной жизнью, даже занятой. Вопреки властному отцу и продиктованной им профессии семейное положение Анджелы было надежным. Как и с Эсме, Священник просто нацелился на молодую красивую брюнетку, которую легко мог одолеть. Он был хитрым, эффективным и не оставлял следов. Очевидно, что он планировал каждое похищение и убийство.

Все убийства проходили аналогично. Он начинал с удара в колено, потом проворачивал нож и делал разрез вверх по бедру, пока не достигал лобковой кости. После той его оговорки об инцесте в деле Эсме, Мак не сомневался, что Священником движут сексуальные мотивы, но все же не мог понять, почему увечье прекращалось у самых половых органов — типично для таких случаев. Эсме спасло крайнее обезвоживание и тот факт, что священник подумал, будто слишком долго висел на телефоне. Она могла истечь кровью из серьезной раны в колене, но ее кровь была слишком густой и текла очень медленно.

— Мы закончили? — слегка нетерпеливо спросил Брайан. — Не хочу быть грубым, но у меня встреча с кое-какими людьми.

— Конечно, — сказал Мак. — Мы закончили.

Студентка из твоей группы пропала, и любая деталь, которую ты вспомнишь, может переменить ход дела, но конечно, тебе же надо встретиться с кое-какими людьми.

Мак проводил Брайана до двери. Когда Брайан вышел, не обернувшись назад, Мак увидел сержанта Диксона, ждущего в одиночестве.

— Где Изабель? — спросил Мак.

— Один из сотрудников упомянул, что у них есть шкафчики вон там, — сказал сержант, показывая направление. — Там же находится зона отдыха.

Хоть Мак и посмотрел в указанном направлении, он заметил не зону отдыха, а офицера полиции. Он шел ровной походкой патрульного и явно заметил Мака с сержантом. Его униформа состояла из темно-зеленых брюк и коричневой футболки, но он явно был полицейским.

Что за госпиталь содержит полицейский патруль? В лобби один сидел в справочном бюро, но это норма.

Мак быстро вытащил значок и показал его мужчине.

— Специальный агент МакМиллан, ФБР. Можно вас на пару слов?

Мужчина средних лет приветливо улыбнулся и остановился перед Маком.

— Офицер… — сказал Мак, читая его бейджик. — Дадашьян, — он был армянином с темными глазами и курчавыми черными волосами, начинавшими седеть на висках. — Я не знал, что этот госпиталь патрулируют полицейские.

— О да, — сказал Дадашьян, слегка поддевая обеими руками пояс с инструментами и покачиваясь на пятках. Мак заметил, что он носил при себе глок, и что бейджик и наплечная нашивка гласили «округ Лос-Анджелес», а не город. — С той самой стрельбы, — продолжил Дадашьян. — В девяносто четвертом? Или в девяносто третьем?

— Думаю, это был 1993-й, — сказал сержант Диксон. — Недовольный пациент затеял стрельбу и убил троих врачей перед тем, как сдаться.

— Вот как, — сказал Мак, на самом деле не очень интересуясь инцидентом. Но где есть охранники, особенно вооруженная полиция, там есть и другие меры безопасности.

— Есть камеры видеонаблюдения? — спросил Мак.

— Обязательно, — отозвался Дадашьян.

Мак и сержант Диксон дружно посмотрели на потолок, осматривая его на всей протяженности коридора.

— Не здесь, — сказал Дадашьян. — В основном в местах, где публика может попасть в госпиталь. Входы и выходы. Отделение неотложной помощи.

— А на парковках? — спросил сержант, быстро понимая, куда клонит Мак. Неважно, забрал ли Священник Анджелу на парковке — он в любом случае должен был добраться до машины.

— На некоторых, — сказал Дадашьян. — На большинстве их них. Частные охранники следят за мониторами.

Мак уже вытаскивал телефон.

Частная охранная фирма, городская полиция Лос-Анджелеса в лице Диксона, и даже полиция округа в лице Дадашьяна, и никто не запросил записи камер — возможно, потому что навалилось слишком много всего.

— Шэрон, — сказал Мак, когда та ответила. — Мне нужна спецгруппа в окружной госпиталь УЮК как можно быстрее. Столько пар глаз, сколько мы можем получить. У нас есть записи камер видеонаблюдения.

***

— Можно спросить вас о перчатках? — сказала молодая девушка, сопровождавшая Изабель.

Как и остальные сотрудники, Ананди Патель носила белый лабораторный халат, который снимала в этот самый момент.

— Конечно, — сказала Изабель, приподнимая механизм замка и открывая дверь шкафчика Анджелы. — Через прикосновение я физически читаю прошлое объектов и людей. Я ношу перчатки, чтобы избежать непреднамеренных видений.

Ананди тут же прекратила свое занятие.

— Вы экстрасенс?

Изабель посмотрела в пустой серый шкафчик и нахмурилась.

Ну конечно. Полиция уже побывала здесь. И зная Бена, мне не разрешат прочесть ни одну из вещей Анджелы в доме.

Изабель медленно закрыла дверцу и увидела, что Ананди таращится на нее.

— Прошу прощения, — быстро извинилась Изабель, пытаясь припомнить, что сказала Ананди. — Да, я экстрасенс.

— Работаете с ФБР?

Изабель не до конца понимала, как ответить на этот вопрос. Вчера она сказала бы «да». Сегодня она уже не знала.

— Время от времени, — ответила Изабель.

Ананди склонила голову набок.

— Хм-м-м-м, — протянула она. Как будто складывая информацию для дальнейшего рассмотрения, она отвернулась и повесила халат в свой шкафчик. — Потрясающе.

Но когда она убрала рюкзак, подняла ранее снятый замочек и заперла дверцу, Изабель наблюдала, как она поднимает узкий металлический механизм.

Вещи Анджелы отсутствовали, но она касалась дверной защелки по меньшей мере раз в день. К сожалению, это проделывали и другие.

Хоть Изабель и понимала, что это нужно сделать, она мысленно содрогнулась. Объекты в публичных местах вызывали просто ошеломительные видения. Так много жизней пролетало мимо и оставляло свой след. Изабель посмотрела на другие запертые дверцы. И эти врачи. Само их дело каждый день вращалось вокруг болезни и смерти. Изабель посмотрела на ручку шкафчика Анджелы, но вспомнив полный агонии крик, она сама едва не закричала. Хоть она и продолжала говорить «алло» в трубку, ей больше всего хотелось выбежать из комнаты. Каким бы тяжелым ни стало видение от шкафчика, оно не сравнится с тем, что вынесла Анджела.

Не колеблясь больше ни минуты, Изабель расстегнула маленькую застежку на запястье, стянула льняную перчатку и положила пальцы на дверную ручку.

Все вокруг исчезло, и содержимое шкафчика завладело ее зрением. Руки тянулись, чтобы взять халат. Надпись «Анджела Карас» была вышита синим. Анджеле это нравилось. Коридоры госпиталя проносились мимо, ее ноги болели, туфли-лодочки слишком жали в носке. Бесконечные обходы. Всюду больные люди. Скучные лекции. Конец дня. Убрать халат. Ряды бежевых шкафчиков. Изабель почувствовала, как ее пальцы крепче сжали ручку. Ужин с родителями. Засесть за книги. Печаль из-за пожилых родителей. Воспоминания уходят. Жизни исчезают.

Изабель отпустила ручку и пошатнулась назад. Ее рука в перчатке потянулась вперед и нашла закрытую дверь шкафчика, Изабель сделала глубокий вдох. Она удержала равновесие, серая дымка видения постепенно исчезала, зрение возвращалось.

— Вы меня слышите? — сказала Ананди. Изабель моргнула и осознала, что пальцы Ананди касаются внутренней стороны запястья Изабель. — Я говорила с вами. Вы меня не слышали?

— Нет, — выдавила Изабель, когда перед глазами замелькали образы из видения.

Ананди кивнула, отпуская ее запястье, и Изабель опустилась на деревянную скамейку.

— Это почти как транс, — сказала Ананди. — Вот только ваше сердцебиение ускорилось. Если у вас проблемы с сердцем, это может стать проблемой.

Но Изабель не очень-то слушала — кадры жизни Анджелы постепенно складывались по хронологии, выстраиваясь по порядку убывания. Те же места, те же люди. Обходы палат. Другие студенты-медики. Инструкторы. Медсестры.

Но никакого священника. Никого, кто напоминал бы его, с белым воротничком или нет.

Повседневная рутина Анджелы повторялась раз за разом. Она парковалась практически на одном и том же месте каждый день и… Изабель снова посмотрела на шкафчики вокруг себя. Серые. Но Анджела проходила мимо бежевых.

Ананди надела рюкзак, и Изабель встала, слегка пошатнувшись.

— Вам стоит посидеть здесь несколько минут, — сказала Ананди.

— Где бежевые шкафчики? — спросила Изабель.

— Что?

— Анджела где-то проходила мимо бежевых шкафчиков, а не мимо этих серых.

— Хм-м-м, — Ананди нахмурилась. — Насколько мне известно, здесь таких нет.

Нет. Неправда. Изабель вновь просмотрела образы из видения. Изображение бежевых шкафчиков принадлежало госпиталю. Они должны быть здесь — как и возможная зацепка по делу Анджелы.