Разрушитель солнц / The Sun Smasher

ГЛАВА 9

В пустоте, в бездне, для которой миллионы миллионов звезд значат не больше, чем серебристая рябь на поверхности для глубокого черного озера, мчались с невероятной скоростью бесконечно крохотные металлические зерна, отмечая свой путь периодическими всплесками энергии, выбрасываемой для преодоления искривлений континуума. Вскоре многие из этих металлических зерен настигнут одно, убегающее от них — и тогда смерть сделает прыжок, и межзвездный мрак на миг озарится яркой вспышкой. Если только…

Бэннинг сказал:

— Тэрэния — единственный козырь, который у нас есть.

Рольф кивнул:

— Если мы сможем убедить их, что она у нас. Сохмсей, приведи ее и Джоммо.

— Нет, подожди, — остановил Бэннинг Арраки. — Тебе и Кишу лучше держаться в стороне, она приходит в ужас от вашего вида и это может осложнить дело. Я приведу ее сам.

Он прошел к корме, в коридор, где перед закрытой дверью стояла охрана, и жестом приказал открыть. Потом, помятуя жгучую ненависть, горевшую в глазах и Джоммо, и Тэрэнии, Бэннинг вытащил из-за пояса тяжелый пистолет.

Вышла Тэрэния, и — сразу следом за ней — Джоммо. Тэрэния выглядела усталой, вокруг рта легли горькие складки, но ни грана гордости не оставило ее. Взглянув на оружие Бэннинга, она улыбнулась, вложив в улыбку максимум презрения.

— О да, — сказал Бэннинг, — я осторожен. Я очень осторожен. А теперь идите впереди меня.

— Куда?

— Узнаете. Пока просто вперед.

С монархами таким тоном не разговаривают, и Бэннинг почувствовал легкое удовлетворение, увидев изумленный гнев на ее лице.

Пока они шли к рубке, Бэннинг восхищался, глядя на грациозную походку Тэрэнии, на ее стройное тело.

Джоммо первым шагнул в дверь командной рубки, Тэрэния последовала за ним, но споткнулась о порог и опрокинулась назад, прямо на Бэннинга. То, что это не случайность, Бэннинг понял на долю секунды позже, чем следовало бы, уже когда Тэрэния схватила его за предплечья и закричала:

— Пистолет, Джоммо! Хватай пистолет!

Все случилось так быстро, что люди не сразу поняли, что происходит, а Арраки, следуя приказу Бэннинга, оставили рубку. Но Джоммо среагировал мгновенно и круто повернулся. Лицо его исказилось от внезапно появившейся надежды.

Бэннинг рывком поднялся на ноги. Резко вздернув как можно выше руки, он поднял легкую Тэрэнию, качнул ее в воздухе и швырнул прямо на Джоммо.

Он надеялся, что Джоммо не даст Тэрэнии упасть, даже рискуя упустить момент, и оказался прав. Джоммо поймал ее, и они оба снова очутились под прицелом пистолета Бэннинга.

— Хорошо придумано, — сказал он. — Я восхищен твоей храбростью. Но я бы на вашем месте больше не пытался сделать что-нибудь в этом роде.

Они смотрели на Бэннинга ненавидящими взглядами, как два василиска, и он не мог осуждать их за это. Но как он хотел бы этого избежать! Тогда все было бы намного проще.

К месту схватки начали сбегаться люди, и сюда быстро шел Рольф, с лицом, черным от гнева.

— Так, значит, ты не хотел пугать ее видом Сохмсея? — саркастически спросил он у Бэннинга.

Бэннинг покачал головой:

— Похоже, без них не обойтись.

Он позвал Арраки и сказал Тэрэнии:

— Они не причинят тебе вреда, если только ты сама не вынудишь их.

Бехрент, все время находившийся у главного экрана, теперь подошел к ним. Его лицо оставалось спокойным, но заговорил он довольно хриплым голосом:

— Вам следует поторопиться. Мы почти в пределах досягаемости огня батарей полной эскадры линейных крейсеров. Из радиорубки докладывают, что они требуют остановиться.

Бэннинг увидел, как глаза Тэрэнии сверкнули, и решил быть твердым.

— Так вот, Тэрэния, — сказал он. — Сейчас ты пройдешь в радиорубку и прикажешь этим крейсерам уйти.

— Нет!

Бэннинг посмотрел на Джоммо:

— Тебе лучше уговорить ее, и быстро. От этого зависит ее жизнь.

— Ты не сможешь убить ее, — ответил Джоммо.

— Не смогу? Возможно, ты и прав. Ну, а что ты думаешь о других?

— Обо мне, например? — сквозь зубы спросил Рольф.

Джоммо заколебался, и Тэрэния воскликнула:

— Ты не сделаешь этого, Джоммо!

На лице Джоммо застыло выражение молчаливого упорства. Задние видеоэкраны внезапно осветились ослепительным взрывом пламени, бушующее сияние которого заставило потускнеть звезды. Казалось, будто в небесах позади их корабля выросла и разрушилась огненная стена.

— Они начали пристрелку, — сказал Бехрент. — Мы можем попытаться драться, но при таком их преимуществе долго не выдержим.

— Тэрэния остановит их, — сдержанно произнес Бэннинг. — Я пойду в радиорубку подготовить все для передачи. Ждите. — Он быстро прошел в радиорубку. Через несколько секунд Бэннинг вернулся и взял Тэрэнию за руку, — Сейчас, Тэрэния, ты пойдешь и прикажешь этим кораблям прекратить огонь, иначе погибнешь вместе с нами.

Тэрэния рассмеялась. Она выглядела почти счастливой.

— Ты не погибнешь — не таким способом, — сказал она. — Тебе придется сдаться.

— Джоммо, уговори ее, и постарайся поскорее, — сказал Бэннинг.

Снова видеоэкраны озарились этим ужасным пламенем, на этот раз ближе, так близко, что огненная стена закрыла все небо.

— Тэрэния… — начал Джоммо.

— Разве ты не видишь, — воскликнула она, — что они уже побеждены и не могут заставить меня повиноваться!

Бехрент отходил к экранам, но сейчас снова вернулся. Он недоуменно произнес:

— Только что эскадра уменьшила скорость! Она по-прежнему следует за нами, но на большем расстоянии, и батареи прекратили огонь.

— Этого не может быть! — закричала Тэрэния. — Ты лжешь!

Бэннинг довольно улыбнулся:

— Они были достаточно близко, и это сработало. Они больше не будут стрелять, раз теперь они знают, что их императрица у нас на борту.

— Но узнали они об этом только сейчас, не так ли? — спросил Рольф.

Бэннинг кивнул:

— Я приказал радиорубке, чтобы они подключили внутреннюю связь к передающей станции. На каждом корабле должны были слышать голоса Тэрэнии и Джоммо.

Джоммо вскрикнул голосом, хриплым от ярости. Во взгляде Тэрэнии смешались удивление и ненависть, но она ничего не сказала.

Бэннинг поднял пистолет:

— Теперь мы пойдем обратно. И не пытайтесь придумать уловку похитрее прежней.

— Я пойду с тобой, — проворчал Рольф.

Женщина молчала всю дорогу, не сказала она ни слова и тогда, когда ее запирали в каюте, принадлежавшей раньше Ландольфу. Но Джоммо, которого поместили в соседнюю каюту, заговорил, прежде чем Бэннинг и Рольф вышли.

— Мы можем заключить сделку, — сказал он, обращаясь к Бэннингу. — Освободи Тэрэнию, отправь ее в спасательной шлюпке — и я верну тебе память.

Бэннинг расхохотался. Он подумал, что теперь понял этого человека.

— Нет, Джоммо.

— Рольф может подтвердить, что я никогда не нарушал слова, — голос Джоммо звучал ровно.

— Я не сомневаюсь в этом. Но также я не сомневаюсь и в том, что на этот раз ты слова не сдержишь, ради того, чтобы мы не добрались до Молота. Что скажешь на это?

Джоммо промолчал, но брошенный им взгляд сам по себе был достаточно красноречивым ответом.

— Пока еще у тебя есть время, — сказал Рольф. — Но скоро ты сделаешь то, что мы хотим. И с радостью.

— Я?

— Да, ты. Потому что мы идем в одно определенное место. Скопление Лебедя. Мы идем к нему — ив него.

Насколько мало сказанное Рольфом значило для Бэннинга, настолько много — и это было совершенно очевидно — оно значило для Джоммо. Его волевое лицо внезапно побледнело.

— Так, значит, Молот там?

— Да, там. На одной из планет самого опасного скопления в галактике. На какой именно — я не знаю, и тем более я не знаю, как безопасно до нее добраться, Я погублю корабль, если попытаюсь войти в скопление. Но кое-кто знает все.

Джоммо перевел взгляд на Бэннинга:

— Все знает Валькар, Так?

Рольф кивнул:

— Да, Валькар знает. Конечно, сейчас он лишен памяти и, безусловно, погубит нас там — но когда он вспомнит, то мы все будем в достаточной безопасности. Ты. Я. Тэрэния.

Секунду Джоммо молчал, а потом прошептал: «Проклятье!» Прошептал так горько, что это потрясло Бэннинга. Они с Рольфом вышли и заперли дверь,

— Пусть попотеет, — сказал Рольф и внимательно посмотрел на Бэннинга. — Я думаю, Кайл, что сейчас для тебя самое лучшее — пойти в свою каюту и выспаться. Ты, похоже, нуждаешься в отдыхе.

— Спать? — воскликнул Бэннинг. — Ты полагаешь, что я смогу заснуть, зная о преследующих нас крейсерах, о Скоплении впереди, о…

— Пока ничего не произойдет, — грубо прервал его Рольф. — Эти корабли для проверки свяжутся с Ригелем, убедятся, что Тэрэния и в самом деле у нас, и будут только сопровождать «Солнечное пламя». А до Скопления Лебедя все еще долгий путь. — Он помолчал и значительно добавил:

— И впереди тебя ждет нелегкое испытание.

Снова ледяное дыхание смерти коснулось Бэннинга. В глубине души он сознавал, что не хочет согласия Джоммо, не хочет, чтобы он вмешивался в мозг Нейла Бэннинга.

— Входи. — Рольф отворил перед Бэннингом дверь каюты, — Я приготовлю что-нибудь выпить, вино поможет тебе расслабиться,

Бэннинг взял протянутый Рольфом бокал и выпил, думая, совсем о другом: о Тэрэнии, о себе и о грозном Скоплении Лебедя. Откинувшись на подушки постели, он еще немного поговорил с Рольфом и незаметно заснул.

И увидел сон.

Во сне он был двумя разными людьми. Он был собой, и он же был Валькаром, чья неясная зловещая фигура с жестокими глазами, одетая в диковинные одежды, росла все больше и больше, а сам Нейл Бэннинг одновременно сокращался в гномика, в тварь не больше мыши. И тот — Валькар — гнал прочь Бэннинга, неслышно кричавшего в окутывающей его огромной тьме.

Сон пугал, и Бэннинг обрадовался, когда проснулся.

Рядом с постелью его пробуждения ожидал Сохмсей, терпеливый, как статуя. На вопрос Бэннинга он ответил:

— Ты спал долго, господин, очень долго. Рольф сделал так с помощью порошка, который он положил в твое питье.

— Выходит, он дал мне наркотик? — сердито сказал Бэннинг. — Он не имел права…

— Так было правильно, господин. Тебе необходимо было отдохнуть, потому что теперь отдыха не будет, пока все не будет закончено.

Что-то в тоне Арраки заставило Бэннинга вздрогнуть.

— Сохмсей, — спросил он, — ты обладаешь способностями, в которых отказано людям. Нет ли среди них способности предсказывать будущее?

Сохмсей покачал головой:

— Господин, не больше тебя или Рольфа могу я видеть сквозь стену времени. Но иногда, через трещины в стене… — Он прервал себя. — Мы, как и люди, видим сны. Возможно, и это не более чем сон.

— Нет, расскажи мне! Расскажи, что ты видел через трещины!

— Господин, я видел небо в огне.

Бэннинг поднялся с постели:

— Что это должно значить?

— Я не знаю. Но, несомненно, мы все это узнаем. — Сохмсей подошел к двери и отворил ее. — А сейчас иди, господин. Валькара ждут в командной рубке.

Бэннинг отправился туда далеко не в радужном расположении духа. В рубке у переднего видеоэкрана стояли Рольф и Бехрент, выглядевшие так, словно они, мучимые бессонницей, безуспешно пытались заснуть, не прибегая к снотворному. Они кивками головы поприветствовали Бэннинга, а когда он присоединился к ним, Рольф, положив одну руку ему на плечо, указал другой на экран.

И там Бэннинг увидел ясно очерченное и уже сейчас огромное, но тем не менее все еще увеличивающееся по мере того, как он наблюдал, сверкающее звездное облако, ошеломляющее невообразимое великолепие солнц — алых, золотых, изумрудно-зеленых, жемчужно-белых, голубых, — раскинувшееся в бесконечности, как мантия самого Бога. В некоторых местах звезды были так близки друг к другу, что образовывали мягко светившиеся пятна, и каждое такое пятно окружало черное облако, поглощавшее свет — казалось, что мрак пытается пожрать звезды.

— На Земле, — тихо сказал Рольф, — это скопление, надо полагать, называют «Америка», из-за его формы. И как странно звучит сейчас это название!

— Хотел бы я снова оказаться там, — совершенно искренне ответил Бэннинг.

Бехрент, не отрываясь, смотрел на сияющее облако. Для него оно не было ни удивительным, ни прекрасным — для него оно было вызовом, на который — и он знал это — он не может ответить.

— Буря звезд, — сказал он. — Ревущий вихрь несущихся звезд, пыли, обломков, которые сталкиваются и разрываются гравитационными потоками. Самое бешеное скопление в Галактике. — Он обернулся к ним. — И Молот — там?

— Да, — ответил Рольф. В его голосе сейчас звенел металл. — Молот — там.

Что до Бэннинга, то при виде этого ужасающего места он почувствовал благоговейный страх перед таинственным оружием древних Валькаров, которое было приготовлено и спрятано здесь. Чем он мог быть, этот странно названный Молот, о котором в Галактике боязливо шептались девяносто тысяч лет?

Мысли его вернулись к словам Сохмсея: «Господин, я видел небо в огне», и такие кошмарные видения предстали перед ним, что Бэннингу едва удалось избавиться от наваждения.

— Молот там, — свирепо повторил Рольф, — и мы идем туда. Валькар проведет нас.

Бэннинг, чувствующий себя слабым и разбитым, повернулся к нему:

— Пожалуй, нам следует еще раз поговорить с Джоммо.

Но даже шагая по коридорам позади Рольфа, он знал, что все бесполезно. Ему — Нейлу Бэннингу ли, Валькару ли, или обоим им вместе — провести крейсер через звездные джунгли? Невозможно!

Джоммо поднял взгляд, когда они вошли в каюту. Его ненависть и гнев не уменьшились ни на волос, и все же Бэннинг ощутил, что что-то в Джоммо изменилось. Железо начало гнуться.

Рольф подошел к стене и нажал кнопку. На открывшемся видеоэкране, хоть он и был направлен не прямо по курсу, все-таки хорошо виднелась картина звездного шторма впереди.

— Не будь со мной столь утонченным, Рольф, — с легким презрением сказал Джоммо. — Я уже видел.

— Во мне нет утонченности, — возразил Рольф. Никогда прежде его лицо не выглядело таким застывшим и мрачным. — Я просто иду вперед и делаю, что могу. Ты знаешь это. Ты знаешь: если я сказал, что мы собираемся идти в Скопление, мы пойдем туда. В своем уравнении ты можешь принять это за константу.

Джоммо внимательно посмотрел на Бэннинга:

— Если я сделаю то, что ты требуешь, сразу ли получим свободу мы с Тзрэнией?

— О нет, — насмешливо ответил Рольф, — не сразу… Проклятые крейсера все еще тащатся позади, и мы сразу окажемся в их власти. Нет — пока мы не выберемся обратно из Скопления.

— Он не хочет этого. Он боится, — внезапно сказал Джоммо, не отрывавший взгляда от Бэннинга.

Бэннинг знал, что это правда, и почувствовал ненависть к Джоммо.

— Я не боюсь, — солгал он. — И должен заметить, что, учитывая нашу скорость, у тебя мало времени.

Снова молчание. Наконец Джоммо решительно махнул рукой:

— Я не могу допустить гибель Тэрэнии, я все сделаю. — Обращаясь к Рольфу, он добавил: — Но не принимай близко к сердцу, если выйдет не так, как ты рассчитываешь.

Лицо Рольфа помрачнело еще больше, хоть это и казалось невозможным.

— Слушай, Джоммо! Всем известно, что ты можешь играть с разумом человека как ребенок с игрушкой. Но сейчас не умничай! Если память не вернется к Валькару полностью, если его разум не будет здоровым и мощным, без изъянов и слабостей — и Тэрэния, и ты долго не проживете!

— Обещаю, — сказал Джоммо, — что все будет по твоим словам. И все же я знаю о разуме больше, чем ты. И думаю, что ты не ведаешь, что творишь.

Он встал — и внезапно превратился в ученого, спокойного, педантичного, уверенного. Он сказал, какое оборудование необходимо, и какая энергия понадобится. Выслушав его, Рольф кивнул и вышел. Бэннинг остался, его сердце бешено колотилось. Ему не нравилась скрытая угроза, прозвучавшая в словах Джоммо, и ему вообще все это не нравилось.

Машина, принесенная Рольфом, выглядела совсем просто. Тысячи человеческих жизней и мыслей, тысячи лет развития психологии и работы в далеких звездных мирах воплотились в эту вещь, но Бэннинг в своем невежестве видел только кубический ящик с ручками и странными круглыми шкалами на лицевой стороне, и предмет, похожий на массивный раздутый металлический шлем. Джоммо подвесил шлем к потолку и указал Бэннингу на кресло. Бэннинг молча уселся, и Джоммо опустил огромный шлем ему на голову.

Бэннингу вдруг в голову пришла мысль, что, должно быть, сейчас он здорово смахивает на женщину, сушащую волосы под громадным колпаком фена в земном салоне красоты, и он едва не закатился истерическим смехом. И тут на него обрушилось это.

Что именно на него обрушилось, он не знал, возможно, электромагнитные волны вида, неизвестного науке Земли, успел подумать Бэннинг. Чем бы оно ни было, оно вторглось в его мозг с неслышным грохотом, заставило сознание мчаться по сумасшедшей кривой неевклидовой геометрии и кружиться волчком над невероятной бездной. Боли не было. Было хуже, чем боль — безумие скорости, света, полета, мрака, свистящий водоворот, который вращался в его черепе, он был достаточно велик, чтобы засосать в себя всю вселенную. По кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, скользя и проваливаясь, беспомощно погружаясь в мучение освобождения памяти по мере того, как барьеры сгорали один за другим и нейроны отдавали запертые в них знания.

…Руки Сохмсея, обнимающие его, лицо Сохмсея — очень большое — над ним, и он сам — очень маленький и плачущий, потому что порезал колено…

…Женщина. Тэрэния? Нет, нет, не Тэрэния, волосы женщины золотые, а лицо ласковое. Мама. Давно…

…Сломанное запястье, но сломано оно не при падении с яблони в Гринвилле, что было одним из фальшивых воспоминаний, рушившихся и исчезавших под напором настоящих. Запястье сломано во время неудачной посадки на одну из планет Алгола…

…Руины. Багровый Антарес в небе, он сам, полуобнаженный подросток, бегающий наперегонки с Арраки среди поверженных статуй Катууна, играющий со звездами, выпавшими из их рук…

Ночи и дни, холод и жара, еда, сон, болезни и выздоровления, похвалы, наказания, учеба. ТЫ — ВАЛЬКАР, ЗАПОМНИ ЭТО! И ТЫ БУДЕШЬ ПРАВИТЬ СНОВА. Воспоминания за двадцать лет. Двадцать миллионов деталей, слов, взглядов, поступков, мыслей.

…Тэрэния. Девочка Тэрэния, моложе его — прекрасная, остроязычная, ненавистная. Тэрэния в дворцовом саду — но это не Зимний Дворец, а громадное суровое здание в столице, — обрывающая лепестки пурпурного цветка и насмехающаяся над ним, потому что он — Валькар, и он никогда не сядет на трон…

…Прекрасная Тэрэния. Тэрэния в его объятиях, смеющаяся, пока он губами щекотал ее губы, и переставшая смеяться, когда он поцеловал ее. Тэрэния, не подозревавшая, как он ее ненавидел, как глубоко ее детские насмешки ранили его чувствительную гордость, не подозревавшая, как неистово он хотел сокрушить ее.

Тэрэния, верившая в то, что он говорил и делал, верившая в его любовь — это было легко, потому что кто мог не любить Тэрэнию, не быть ее добровольным рабом? — допустившая его в закрытые подвалы, где хранились древние архивы, и в них — потерянный, забытый, спрятанный ключ к тайнам Валькаров…

Воспоминания: о звуках и цветках, о прикосновениях к шелку и женскому телу, к коже и металлу, к неразрушимому пластику страниц древних-древних книг…

…Развалины тронного зала, открытые небу. Задумчивое озеро, звезды, ночь, и Отец. Скорее полубог, чем человек, далекий и могущественный, бородатый, с глазами сокола. В ту ночь Отец рядом с ним, указывающий на звезды.

— Сын мой, Молот Валькаров.

Воспоминания, воспоминания, ревущие, грохочущие! Слова и знания!

Слова и поступки, факты — все аккуратно упаковано, а потом — пустота, провал. Словно завеса опустилась в лаборатории Джоммо. Одна жизнь кончилась и началась другая. Валькар умер, родился Нейл Бэннинг.

Теперь, через десять долгих лет Валькар вновь родился. Но не исчезли ни Нейл Бэннинг, ни те десять лет, когда он один был реален. Эти десять лет теперь принадлежали им обоим.

Валькар и Бэннинг закричали вместе, как один человек:

— Я вспомнил! Я вспомнил! О, Боже, я знаю, что такое Молот!