Эпилог

— Обезболивающее, — проговорила я, когда мы были в забронированной нами больничной палате, и руками вцепилась в медицинскую форму Делии. — Пожалуйста, дай какое-нибудь обезболивающее.

— Никаких обезболивающих, — ответила Делия таким вежливым голосом, как будто я спросила о погоде.

Снова пришла схватка, и было такое чувство, будто мое тело просто разрушится само по себе, как нейтронная звезда.

— Обезболивающее, или я заколю тебя, — проговорила я, зажмурившись от приступа боли.

— Нет, не заколешь, — сказала Делия. — Я вернусь через час. Но можешь написать мне, если я тебе понадоблюсь.

Я дождалась, когда она уйдет, потом взяла кружку со стола и швырнула ее через всю комнату. Она ударилась о стену с глухим стуком, а потом отскочила на пол, совершенно нетронутая.

— Чертов пластик, — проговорила я сквозь стиснутые зубы. — Это заговор.

— Это не заговор, — сказал Этан, прижимая холодную ткань к моему лбу. — Просто тебя все не устраивает.

Распахнулась дверь, и вошла Мэллори.

— Мерит! Ты как? Мы приехали, как только узнали, что ты здесь. И перекусили, потому что поняли, что это надолго.

Я зарычала на нее, показывая клыки.

Она взглянула на Этана.

— Значит, как и ожидалось?

— Из-за схваток она, кажется, стала ворчливой, — мягко произнес он.

— Я всех ненавижу.

— Нет, не ненавидишь, — ответила она и, присев на край кровати, протянула руку.

Я взяла ее и сильно сжала.

— Обезболивающее, — промолвила я. — Когда придет твоя очередь, прими чертово обезболивающее.


* * *


Прошло часов десять, а парад друзей, семьи и сверхъестественных все продолжался.

Габриэль Киин, глава САЦ оборотней, пришел вместе со своей женой, Таней, и их сыном, Коннором.

В своей человеческой форме Гейб высокий и широкоплечий, с рыжеватыми, обласканными солнцем волосами и глазами цвета мерцающего янтаря. Он по-мужски красив и создает контраст хрупкости Тани. Она несла Коннора, которому почти исполнилось три, он крепко сжимал пластикового жирафа в своем крошечном кулачке. Он прекрасный маленький мальчик с темными кудрями, которые, должно быть, достались ему со стороны семьи Тани, и глазами голубыми, как летнее небо.

— Как ты, Котенок? — спросил Габриэль.

— Мучаюсь от боли, — ответила я. — Очень-очень сильной боли. Хочешь сразиться со мной? Это может быть менее болезненным. У меня есть нож. — Я указала на пластиковую посуду на подносе, которую сестра принесла несколько часов назад.

— Нет, Котенок, — ответил он с улыбкой. — Я не хочу драться, каким бы заманчивым ни было это предложение. Мы принесли подарок. Точнее, мы принесли подарок Маленькому Котенку.

Пока я пальцами крепко обхватывала перила кровати, он достал подарок из розового подарочного пакета.

Это была крошечная пластиковая катана, как раз нужного размера, чтобы маленькая девочка могла с ней играть.

— Это так мило, — ответила я, без какой-либо уважительной причины по моему лицу неожиданно покатились слезы. Если не принимать во внимание гормоны, боль и истощение. — Спасибо.

— Пока она не будет готова к настоящей, — произнес Гейб, а затем наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Моя тана?

Мы посмотрели на Коннора, взгляд которого был устремлен на меч.

— Он имеет в виду «катана», — сказал Габриэль, улыбаясь сосредоточенному взгляду сына.

— Похоже, тебе придется купить такую и ему, — заметила я, а Габриэль просто пожал плечами.

— Он может одолжить у нее.


* * *


Тридцать восемь часов. Почти два полных дня родов, включая множество дневных часов без Этана, пока он спал по-соседству в защищенной от солнца комнате. Мой разум до боли жаждал сна, но тело не разрешало. Я провела те часы в оцепенении, не бодрствуя, но и не спя, и была рада, когда солнце снова зашло.

Наконец-то вошла Делия.

— Ладно, Страж, — произнесла она, осмотрев меня. — Пора тужиться. Ты готова встретиться со своей дочерью?

Меня поразила такая огромная волна ужаса, как будто я столкнулась со смертельным врагом. Я посмотрела на Этана, готовая начать маниакальный диалог. Но он обхватил ладонью мое лицо.

«Ты сможешь это сделать, Мерит. Я буду рядом, мы пройдем через это вместе». — Затем он сжал мою ладонь. «А теперь встряхнись, и давай сделаем это».

«Вместе», ага, как же, — подумала я. — Но мы поговорим об этом позже. А сейчас мне осталось последнее задание.


* * *


Хотела бы сказать, что я справилась с остальной частью с изяществом и минимумом ругательств. Но это было бы ложью. Я материлась, как матрос в свои лучшие времена, и роды, даже если у них счастливый конец, были не самым лучшим временем моей жизни. Это было мучительное, потное, грязное, ужасающее время.

Но да, счастливый конец.

Она самое прекрасное маленькое создание, которое я когда-либо видела. Крошечная и хрупкая, как куколка, с пушистыми, золотистыми волосиками и зелеными глазками, как у ее папочки. У нее мои губы, но она явно дочь Этана.

Ее запеленали и положили мне на руки, а он сел рядом со мной, обняв за плечи, пока мы оба смотрели на крошечную вампиршу, которая, моргая, смотрела на нас.

— Смотри, что мы сотворили, Страж.

Я с упреком посмотрела на него.

— Признаю, твоя часть была значительно тяжелее моей.

Я издала тихий звук согласия. Для меня эта идея «мы беременны» всегда была странной. Ему не приходилось переваливаться с ноги на ногу и постоянно бегать писать, и его не били изнутри. Она наш ребенок — но беременной была лишь я.

В любом случае, теперь это едва ли имеет значение.

— Она прекрасна.

— Она великолепна, — произнес он и еще раз прижался губами к ее лобику. — И она так хорошо пахнет. — Улыбка на его лице была совершенно одурманенной и счастливой. А затем он снова поцеловал меня в щеку. — Я нескончаемо люблю вас обеих.

— Я тоже, — ответила я и погладила мягкие волосики на ее головке. — Нам нужно выбрать имя.

Несмотря на все усилия Люка, ни одно из имен, которые он предложил, или которые приходили нам в голову, нам не нравились по-настоящему.

— Этанетта.

— Нет, — ответила я со смешком. — Ты его уже предлагал. И не Меритина или Мерит-Лайт.

— У меня закончились идеи. Ничто даже близко ей не подходит. Даже близко… недостаточно прекрасно.

Она отрыгнула.

— Что ж, она несомненно твой ребенок.

Я погладила ее крошечный животик.

— Да, мой, — а затем я посмотрела на него, этого прекрасного мужчину, который подарил мне любовь, смех, дом и вот теперь третьего члена семьи. И я подумала о семье, которую он потерял сотни лет назад, когда был обращен.

— Элиза, — сказала я. — Давай назовем ее Элизой. В честь твоей сестры.

Его взгляд потеплел.

— Выстраиваешь связь с нашей новой семьей.

— Мне это кажется уместным, — ответила я, и закрыла глаза. — И, думаю, теперь мне нужно поспать.

— Спи, — произнес он и забрал ребенка к себе на руки. Когда мои глаза закрылись, он укачивал свою дочь.

Загрузка...