Разделительная полоса

ДЕНЬ 1. УТРО

— Гоша, все же ты не прав. Как можно испугаться знаний? Это же противоречит логике! — Долговязый и прыщавый, сверкая блестевшими слюной брекетами меж пухлых губ, Олег, абсолютно уверенный в своей правоте, рубил ребром ладони воздух. — Так ненаучно и весьма субъективно!

Они шли вдоль бетонного забора, выкрашенного белым, олицетворяющего последний атрибут теперь не существующей страны. Многие пролеты в бетонных секциях были заклеены плакатами, и были среди них такие, словно повесили их еще во времена большого развала. Эти плакаты, как плохие фотографии, с размытыми лицами, неясными фонами, а бывало, еще забрызганные дорожной грязью, выпячивались наружу дурнотой вкуса и заскорузлым, словно застарелая оспина, профессионализмом. Они шли мимо и не смотрели в лица плакатам.

— Ненаучно, говоришь, — уже твердо решив доказать свою правоту, ответил Гоша. — А вот если докажу, что дело не в науке, а просто в человеке? Вот конкретно в тебе, Олег. — Иногда, рассказывая о лучших чертах собеседника, Гоше удавалось побеждать в споре тем, что человеку все труднее становилось соответствовать Гошей же придуманному и навязанному идеалу. Хотя Игорь искренне верил в каждое слово, каждый эпитет, характеризующий собеседника.

— Да как же! Во мне! — хмыкнул Олег. — Даже не начинай, а то потом будешь оправдываться, что неудачный пример. — Такое часто бывало: когда Олегу предлагали спор или выводили на «слабо», он пытался спрятаться за критику. Эти маневры хорошо знал Гоша, а также знал, что любознательность Олега возьмет вверх и он уступит.

— А я попробую, — предложил Гоша. Они немного отошли в сторону, пропуская прохожих, отчего замешкавшийся Олег наступил в осеннюю жижу натекшей с беленого забора жидкой грязи, попадающей на него из-под колес проезжающих мимо машин.

— Хорошо, — упрямо поджав губу и очищая обувь от грязи, ответил Олег. Он приготовился разбить в пух и прах любую логику друга, но все же в его глазах предательски, солнечными зайчиками, заинтересованно вспыхнули искры интриги. Любые их споры, обычно образовываясь на пустом месте, перерастали в нечто интересное и объемное, открывая новые мнения и взгляды, иногда даже совпадая с общепринятой истиной.

— Вот тебе и пример. — Гоша ткнул пальцем, как казалось, в первый попавшийся плакат, на котором размалеванный черным по белому седой старец с белой всклоченной бородой, обведенными краской глазами и прокрашенными черными прядями головы и бороды вещал с трибуны. Старик был очень похож на тех индусов, что обычно вещают о карме и пользе перерождения. — Вот Брахмапутра проводит семинар, и совсем не важна тема, — проследив за взглядом Олега, Гоша прикрыл ладонью текст на плакате, — он словно Ленин на броневике, только у этого тумба. И посмотри на его возраст, уважаемую седину, мудрость в глазах. — Довод Игоря про мудрость в глазах явно был притянут за уши — у кривляющегося за президиумом старца, выдающего себя за просветленного индуса, можно было прочитать что угодно, но мудрость в этом списке была на последнем месте. — Как ты думаешь, сколько ему лет? Я просто уверен, что ему есть что сказать. Возможно, многое из того, что он скажет, будет околонаучно, и вероятно, с некоторой его частью тебе сложно будет согласиться, но я все же допускаю: будет и то, что близко тебе. — Этой фразой Гоша специально акцентировал, что возможен любой исход посещения лекции старика-индуса.

— Ну и что? — недоуменно спросил его Олег. Он всегда считал, что все подначки Гоши возникают спонтанно и не имеют никакого отношения к его личному мнению. А потом, когда спор уже разгорался, тогда Гоше становилось важно доказать во чтобы то ни стало свою правоту. В большинстве своем ничего, кроме азарта, в таких спорах не было, но именно тогда это становилось особым мнением.

— Как что? А то, что факты, которые тебе придется принять, скорее всего, будут вразрез противоречить всему тому, что ты знал до этого. Ты понимаешь, что это вызов?

— А мне кажется, что это просто очередной прорицатель и шарлатан, возможно, бывший бомж, который лет сорок просветлялся водкой, а теперь на него снизошло.

— Так тем более надо идти, послушать человека! Если это так, то представь, что он может рассказать о своем пути, который привел его на это собрание. Ведь что-то заставило человека прийти к этой философии, чтобы привлечь людей, продать свои слова. — Игорь посмотрел на Олега и по краснеющим щекам и ушам понял, что тот готов взорваться опровержениями и доводами. — Я даже знаю, что ты хочешь мне сказать — что это потеря времени, чушь, дурь и белый шум. Но даже так, даже имея твой запас знаний, умную и светлую голову, мозг, способный объяснить все на свете, да-да, это все про тебя, Олег, ты не сможешь повести за собой людей. А он смог. Просветленный бомж, возможно, сегодня ночевавший под звездами, оказался лучше тебя. И после этого ты не дашь шанс человеку показать себя? Да хотя бы не ради слов его стоит идти, а чтобы понять — чем же он лучше.

— Я даже сейчас могу сказать, чем он лучше меня, что есть у него, а у меня нет — я про бороду и седину.

— А вдруг он исполняет желания? Помнишь, как у Хоттабыча — загадал, выдернул волосок из бороды и «трах-тибидох» — исполнилось. Скажи, есть ли у тебя желание?

— А какая тема собрания? — почти позволив уговорить себя и проигнорировав вопрос, Олег поинтересовался у Игоря. Тот убрал руку с надписи под колоритным старцем за трибуной.

— О, как знал: «Есть ли жизнь после смерти». И вторая тема: «Сколько стоит желание». Вот как все совпало, теперь точно придется идти.

— Надеюсь, что последователи этого мудреца никого не сожгут и не линчуют.

— А что, хотелось бы посмотреть? Вот как раз про исполнение желаний нам и расскажут.

— Я думаю, что цена его желания находится в пределах трехсот рублей и куска «докторской», — ворчливо, чтобы скрыть легкое негодование от того, что позволил себя уговорить, прокомментировал Олег.

— А как же девчонки? У нас с ними вроде встреча сегодня, — вдруг вспомнил Игорь, сокрушенно ударив себя ладонью.

— Ну и что? Опять в кино их тащить, на эту новую тошниловку Каннского кинофестиваля? Да они потом тебе спасибо скажут за то, что смог их развлечь. Возможно, не только словами отблагодарят. — И он заговорщически подмигнул Гоше.