Рай для негодяев

Глава 1 База «Последний приют».

Транспортник «Элиот» приземлился на планету Эдем ранним утром. Его появление на базе «Последний приют» ждали, что, однако, не помешало сбоям в работе технических служб. И трап к борту космического корабля подали не вовремя, и заспанная охрана запоздала с оцеплением. Командор внутренних войск Ашот Григорьянц свирепо шевелил сросшимися у переносицы бровями, а его заместитель командор-лейтенант Дино Кальвино только разводил руками и сердито покрикивал на сержантов, поспешно расставляющих людей у кромки космодрома. Трап к входному люку «Элиота» наконец-то подогнали, и командор Григорьянц с дежурной улыбкой на лице отправился встречать гостей, четко печатая шаг по бетонному покрытию. Впрочем, встреча с офицерами прибывшего транспортника получилась почти сердечной, ибо многих из них командор знал уже много лет и даже питал к ним известную симпатию, поскольку эти люди были единственной ниточкой, связывающей его с человеческой цивилизацией. Капитан «Элиота» Матей Босняк познакомил командора со своим новым штурманом Свеном Лумквистом, ражим детиной лет тридцати с удивительно синими глазами под копной нависающих на лоб светлых волос.

– Пятьсот двенадцать заключенных уже подготовлены к выгрузке, – перешел на официальный тон Босняк. – Прикажите приступить к операции, господин командор?

– Приступайте, – кивнул Григорьянц и махнул рукой своим офицером.

Заключенных, по инструкции, следовало накормить перед тем, как вытолкнуть за ворота базы. А старый Ашот тем и славился среди подчиненных, начальников и немногочисленных друзей, что скрупулезно придерживался каждого параграфа невесть кем составленных бумаг. Возможно, где-нибудь на Арнауте нашлись бы легкомысленные люди, которые от души посмеялись над командором Григорьянцем, но опытный космический волк Босняк лишь одобрительно кивал головой, глядя как солдаты в фиолетовой униформе, ловко сортируют прибывших людей, которым судьбой и правосудием предназначалось отныне жить, а точнее выживать на далеко не гостеприимной планете. По той же инструкции, транспортник «Элиот» должен был покинуть Эдем ровно через шесть часов. Именно столько времени требовалось, чтобы закачать топливо для вспомогательных двигателей, с помощью которых корабль выводился на орбиту. Времени вполне достаточно, как для хорошего обеда, так и для обмена новостями. Однако Григорьянц и Босняк не двинулись с места до тех пор, пока майор Лумквист не доложил одному из них, что контингент сдан, а командор-лейтенант Кальвино не подтвердил, что контингент принят в количестве пятьсот двенадцати человек. Теперь офицерам и сержантам базы оставалось проверить, что на Эдем доставлены именно те люди, имена которых значатся в сопроводительных документах. На памяти Ашота Григорьянца не было случая, чтобы на Эдем пробрался «заяц», поскольку планета имела столь дурную репутацию, что отбивала всякую охоту у искателей приключений побывать здесь с частным визитом.

– Прошу господ офицеров отобедать с нами, – склонился в церемонном поклоне командор Григорьянц.

Приглашение было с благодарностью принято, и группа из десяти человек проследовала к зданию комендатуры, где кроме всего прочего имелась небольшая столовая для офицерского состава. Стол уже успели накрыть, так что хозяева и гости могли без промедления утолить разгулявшийся за время церемонии встречи аппетит. Первый тост, как это и положено обычаем, произнес командор:

– Желаю вам, господа, как можно скорее покинуть наш рай и вернуться домой к родным и близким.

Григорьянц четыре года прожил на планете Эдем, и Босняк очень хорошо понимал, какие чувства сейчас обуревают старого служаку. Именно поэтому он поспешил сообщить командору, что вопрос о его возвращении на Арнаут уже решен. Ровно через четыре месяца «Элиот» вернется на базу «Последний приют» с новой партией заключенных, и эта партия будет последней. Решением Высшего Совета Федерации планет база ликвидируется.

Слова капитана «Элиота» вызвали бурю восторга у хозяев. Дино Кальвино тут же произнес новый тост «За счастливое будущее», слегка нарушив тем самым субординацию. Впрочем, командор, довольный полученным известием, отнесся к его промаху снисходительно.

– А как же люди? – спросил неожиданно Свен Лумквист.

– Людей мы заберем, – удивленно покосился на штурмана Босняк. – Все двести пятьдесят военнослужащих будут погружены на транспортник и доставлены на Арнаут. А базу приказано взорвать. Я не обещаю вашим солдатам комфортных условий, господа, но, думаю, они не будут на меня за это в обиде.

Шутка капитана «Элиота» имела успех у хозяев, встретивших ее смехом и аплодисментами. Этих служак можно было понять, возвращение на Арнаут после нескольких лет, проведенных в жутком захолустье, само по себе являлось для них праздником, но кроме того их ждало повышение в звании и продвижение по службе, ибо руководство министерства внутренних дел всегда ценило офицеров, самоотверженно несших службу на дальних точках.

– Я имел в виду заключенных? – уточнил Лумквист.

Тягостное молчание, воцарившееся за столом, прервал командор Григорьянц, по-отечески похлопавший майора по плечу:

– Не мы выносим приговоры, и не мы определяем судьбы заключенных. Не забывайте, Свен, что все они смертники, совершившие тяжелейшие преступление. Как ни прискорбно это звучит, но им не место среди цивилизованных людей. Будет здесь база или ее ликвидируют, но эти люди обречены до конца своих дней прозябать на Эдеме. А претензии за свою незадавшуюся жизнь они могут предъявлять только самим себе. Ваше здоровье, господа офицеры.

Свен Лумквист слышал, конечно, об этой планете и прежде, но попал сюда впервые. К счастью, на очень короткий срок. А потому он с удовольствием принял приглашение командор-лейтенанта Кальвино подняться на внешнюю стену и полюбоваться сверху не только базой, но и окрестностями. Кроме комендатуры, на базе имелись две казармы для солдат и дом для офицеров. Более половины ее площади занимал космодром, способный принять только один транспортник, остальная территория была застроена складами, предназначенными для хранения горючего и продовольствия.

– Танкер побывал у нас месяц назад, – пояснил Кальвино. – Все емкости заполнены до отказа, так что проводим мы вас, майор, с песней и свистом. Как вы догадываетесь, Свен, я вам жутко завидую. Конечно, я рад, что судьба базы определилась, но четыре месяца это долго, очень долго для истомившегося сердца.

– У вас есть семья, Дино?

– К счастью, нет, – усмехнулся командор-лейтенант. – Но я обязательно приглашу вас на свадьбу, Свен, как только ступлю на благословенную почву Арнаута. Взгляните вон туда, майор?

Лумквист неохотно взял бинокль и навел его на черную точку у кромки лиственного леса, растущего в километре от базы. Возглас изумления, вырвавшийся из его уст, позабавил командор-лейтенанта.

– Это действительно динозавр, Свен. Когда-то такие милые животные заселяли старушку Землю, но сейчас они сохранились только здесь, на Эдеме. Не пугайтесь, это диплодок – мирное травоядное, опасное для человека только своими размерами да чудовищным весом, достигающим сорока тонн. Так, во всяком случае, утверждали биологи, посетившие нашу базу полтора года назад. Впрочем, взвешивать этих монстров они даже не пытались. Зато доставили нам массу хлопот, когда вздумали полетать на вертолете вокруг базы. Не знаю, что они тут наснимали своими видеокамерами, но у их птички поломались крылышки, и мне лично пришлось завалить из бластера десятиметрового гиганта с огромной зубастой пастью, чтобы спасти жизнь очаровательной женщины. Это особа оказалась не только очаровательно, но и умна. От нее я узнал, что убитый мною хищник очень похож на тиранозавра, обитавшего в юрский период на Земле. После столь огорчительного происшествия Григорьянц приказал свернуть на планете все научные исследования и выслал мою биологиню с планеты. Вы себе не представляете, Свен, как я был огорчен.

– За полвека на эту планету переброшено более шестидесяти тысяч смертников, – вздохнул Лумквист. – Среди них пять тысяч женщин. Об этом я узнал в архиве.

– При мне женщин среди заключенных не было, – удивленно покосился на штурмана командор-лейтенант.

– Двадцать лет назад Высший Совет запретил отправлять женщин на эту планету, – пояснил Свен. – По требованию возмущенной общественности.

– Что ж, – кивнул Кальвино, – в данном случае общественность оказалась права – Эдем действительно жуткое место. Сомневаюсь, чтобы из этих шестидесяти тысяч человек уцелела хотя бы треть.

– Хищные динозавры?

– Люди, – возразил Кальвино. – Мы выдаем всем новым поселенцам по карабину и сотне патронов с разрывными пулями. Плюс к этому продовольствие на пару недель и запасной комплект одежды. Вот за все это барахло старожилы истребляют новичков почти сразу же за воротами базы. Чего вы хотите, Свен, сюда ведь ссылают не ангелов, а закоренелых негодяев, у которых руки по локоть в крови. За пригоршню патронов они готовы убить кого угодно. Ибо динозавра, в отличие от человека, из примитивного лука не устранить.

– А вы не вмешиваетесь?

– Нет, – покачал головой Кальвино. – Нам запрещено выходить за пределы базы. Приказ был нарушен только однажды, когда нам пришлось спасать биологов. За эту операцию я получил выговор с Арнаута, а командор предупреждение о неполном служебном соответствии.

– Идиоты! – процедил сквозь зубы Свен.

– Согласен, – пожал плечами Кальвино. – Однако инструкции составляют именно на Арнауте, а нам здесь остается только безропотно следовать им.

Пятьсот двенадцать заключенных сидели за накрытыми столами, расставленными прямо на плацу. Их окружали две сотни солдат, вооруженных автоматическими винтовками. С вышек в новоселов целили из крупнокалиберных пулеметов. Любая попытка к неповиновению была бы пресечена немедленно, с весьма прискорбными для неслухов последствиями. Впрочем, заключенные вели себя мирно, слегка, видимо, опьяненные воздухом грядущей свободы. Многие, похоже, даже не подозревали, какие сюрпризы ждут их за пределами базы, названной каким-то арнаутским чинушей с претензий на остроумие «Последним приютом». Название вполне подходящее для погребальной конторы, но вроде бы не совсем уместное для военного объекта.

– Бунтов не было? – спросил Свен.

– Оружие им выдают только в накопителе, – кивнул Кальвино на загон у ворот. – Сначала их препровождают туда и закрывают ворота с внутренней стороны. А уж потом, когда все лазейки задраены, открываются внешний проход – для кого-то в новую жизнь, а для кого-то на тот свет, если он, конечно, существует.

– Мне нужно перемолвиться несколькими словами с одним заключенным, – покосился на словоохотливого соседа Свен. – Разрешите, господин командор-лейтенант?

– Знакомый?

– Два года назад его знали на всех планетах Федерации. Феликс Буров считался лучшим боксером нашего времени.

– Судьба! – вздохнул Кальвино. – Я не любитель спорта, но о Бурове слышал. Подарите ему лишнюю пачку патронов лично от меня, Свен. По такому случаю я готов пойти на нарушение инструкции. Будь он трижды проклят этот Эдем.

Сержант без большой охоты, но выполнил просьбу чужого майора и отвел в сторону заключенного. Феликс Буров был высок ростом и светловолос, но на этом его сходство с Лумквистом заканчивалось. Перебитый в одном из бесчисленных боев некогда прямой нос нависал над верхней губой словно клюв хищной птицы. На майора заключенный Буров смотрел без всякого дружелюбия, а в его серых глазах явственно читалась досада. Похоже, он был сильно недоволен, что его оторвали от последней, быть может, трапезы в жизни.

– Одно ваше слово, Феликс, и я помогу вам вернуться на Арнаут, даже если с меня потом снимут нашивки.

– Не стоит утруждать себя, гражданин майор, – отозвался Буров бесцветным лишенным жизни голосом. – Я уже принял решение и не собираюсь его менять.

– В таком случае знайте, что обрекаете вы себя не только на лишения, но и на смерть. На полное забвение, Феликс! Вам не удастся вырваться с этой планеты. Связь Эдема с Федерацией будет прервана через четыре месяца, скорее всего, навсегда. База будет ликвидирована, а доступ на планету закроют для всех.

– Вы не поверите, гражданин майор, но я буду только рад подобному обстоятельству.

– Ну что ж, – пожал плечами Лумквист, – мне остается только пожелать вам доброго пути. Я дал слово своей хорошей знакомой, что попытаюсь вас отговорить, и я это слово сдержал. От себя добавлю – будьте осторожны, Феликс. За воротами вас ждут здешние старожилы. В средствах они не стесняются. Если вы быстро доберетесь до гинкгового леса, растущего за стенами базы, у вас появится шанс.

– Спасибо за предупреждение, гражданин майор, – спокойно отозвался Буров. – Счастливого вам полета на Арнаут.

Лумквист вернулся на стену, где сиротливо стоял командор-лейтенант. С запада потянуло ветерком, и Кальвино зябко передернул плечами:

– Единственное, что радует на этой планете, так это климат. Особенно здесь у экватора. Правда, на севере, по слухам, холоднее, но и там температура не опускается до точки замерзания. До Эдема я два года прослужил на Калимантане. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. Мороз почти круглый год. Вокруг белое безмолвие. Люди сходили с ума от заброшенности и одиночества.

– Я был на Калимантане десять лет назад, во время прохождения практики.

– Значит, мы с вами разминулись, – усмехнулся Кальвино. – Я бы на вашем месте ушел со стены, Свен, – зрелище нам предстоит малопривлекательное.

– А вы?

– Служба, – пожал плечами командор-лейтенант. – Приходится смотреть.

– В таком случае я тоже останусь.

Смертников уже согнали в накопитель. Лумквист с интересом наблюдал, как доставленные им на Эдем люди разбирают карабины, стоящие у стены в аккуратных пирамидах. Один карабин – в одни руки. Сержанты с бластерами в руках прохаживались по стенам, покрикивая на заключенных. Ослушание – смерть. Слова сержантов, а особенно их оружие подействовали отрезвляюще на буянов. Во всяком случае, эксцессов во время раздачи карабинов не было. Каждый из новых поселенцев получил свой ствол. Патроны им, похоже, выдали вместе с запасами продовольствия и одежды.

– Закрыть ворота накопителя, – громыхнул басом командор-лейтенант.

Почти все заключенные обернулись на скрип железа, отрезающий их от привычной жизни. Невозмутимым остался только Феликс Буров, спокойно стоявший в первом ряду обреченных на смерть людей.

– О разговоре с ним вас просила женщина? – обернулся Кальвино к майору.

– Вы угадали, Дино, – холодно отозвался Свен. – Когда-то они были знакомы, но Феликс предпочел другую.

– И где теперь та, другая?

– Умерла.

Кальвино покосился на собеседника, но на лице Лумквиста не дрогнул ни один мускул. Этот человек умел скрывать свои чувства. Командор-лейтенант глупцом не был, а потому без труда сообразил, почему этот хладнокровный майор остался на стене, чтобы собственными глазами увидеть грядущую трагедию. Наверное, он не желал Феликсу Бурову смерти, но вряд ли сильно огорчится, узрев его неподвижное тело неподалеку от базы.

– Их подбирают?

– Нет. В округе хватает падальщиков.

Внешние ворота открылись неожиданно не только для Лумквиста, но и для Кальвино. Во всяком случае, командор-лейтенант выругался, когда черный поток хлынул вдруг на выжженную землю. Осужденные бежали так, словно их преследовала сама смерть. Похоже, многие даже не подозревали, что она ждет их впереди.

– Встаньте за щит, – посоветовал Кальвино. – От смертников всего можно ожидать. Пальнут, чего доброго, в своих недавних охранников.

– Я не охранник, – буркнул Свен.

– Пуля не разбирает, – нахмурился обиженный Кальвино.

Как и предсказывал командор-лейтенант до гинкгового леса добежали далеко не все. Люди, державшиеся сначала плотной группой, рассыпались после первых же выстрелов. Многие, видимо, решили, что их обстреливают со стен базы, а потому грозили солдатам, стоявшим на стенах, кулаком. По прикидкам Свена больше сотни заключенных были убиты раньше, чем успели сообразить, кто и зачем их истребляет. Впрочем, Лумквиста интересовал в данную минуту только один человек и именно за ним он следил в бинокль со стократным увеличением. В отличие от большинства Буров знал, что его встречают. Именно он первым упал на колено и выстрелил из карабина в сторону леса. Его примеру последовали другие, и вскоре вокруг Феликса собралось человек двадцать решительных и, судя по всему, на многое способных людей. Огонь их карабинов оказался столь действенным, что старожилы, видимо, вынуждены были отступить. Во всяком случае, из этого участка леса больше не стреляли, что позволило Бурову добежать до зарослей и навсегда скрыться под сенью странных листьев, повернутых к солнцу ребром.

– Кажется, ваш знакомый уцелел, – спокойно произнес Кальвино и, усмехнувшись, добавил: – А вот и мародеры, явившиеся, чтобы собрать урожай.

По устланной телами земле действительно сновали люди. Время от времени они бросали злобные взгляды на стены базы, но, кажется, не слишком опасались враждебных действий с этой стороны.

– Почему вы в них не стреляете? – возмутился Лумквист. – Они же преступники! Убийцы!

– А кто в этом сомневается, дорогой Свен, – вздохнул Кальвино. – Но у меня приказ – не вмешиваться в жизнь колонистов. И в данном случае я согласен с любителями инструкций. После нашей стрельбы трупов станет больше, а жителей планеты Эдем меньше. Вот такая получается страшная арифметика, господин майор.

– Будь он трижды проклят, этот ваш рай, – в сердцах выдохнул Лумквист.

– Вы забыли добавить, дорогой Свен, что этот рай предназначен для негодяев. Они получили ровно то, что заслужили. Невинных овечек среди них нет.

– В любом случае я рад, что вашу базу закроют.

– Я тоже рад, майор, – солидаризовался с ним командор-лейтенант. – Хотя, возможно, наша с вами радость преждевременна.

– Это еще почему?

– Мы избавимся от динозавров, но кто избавит нас от людей и даже от самих себя – вот в чем проблема.

– Я не понял вас, господин Кальвино.

– Надеюсь, что понял Он, – ткнул командор-лейтенант пальцем в багровеющие то ли от гнева, то ли от грядущего дождя небеса. – Этого будет достаточно.

Уцелевшие после неожиданного обстрела заключенные разбежались в разные стороны по лесу, у которого, казалось, не имелось ни конца, ни края. А густота подлеска была такова, что человек, шагнувший на пару шагов в сторону, тут же исчезал из виду. Словом, идеальное место для засады, чем и воспользовались кровожадные старожилы. Вокруг Бурова волею случая собрались одиннадцать человек, изумленных и напуганных неожиданным приемом. Проводника, готового указать им верный путь, поблизости не обнаружилось, а стоять на месте было глупо.

– Куда пойдем? – шмыгнул носом Вучко, самый молодой из новоселов планеты Эдем, которому еще предстояло отметить свое двадцатилетие. Этот небольшого роста крепыш с копной курчавых волос на голове вырос в городских джунглях и, скорее всего, впервые оказался не в парке, а в диком лесу, где промышляли не только старожилы, но и хищники.

– Я слышал, что планета буквально кишит динозаврами, – поделился с товарищами добытыми сведениями юркий худощавый человек с карими насмешливыми глазами. Звали его Соломон Коган, но куда охотнее он откликался на прозвище Шнобель. – Что ты на это скажешь, дорогой наш Химик? Ты едва ли не единственный образованный человек в нашей компании.

Вальтер Шварц, белобрысый долговязый человек с унылым лицом и вечно прищуренными глазами, по профессии числился биологом, что, однако, нисколько не мешало ему откликаться на прозвище, данное товарищами по несчастью.

– Динозавр динозавру рознь, – спокойно отозвался Химик. – Среди них есть как травоядные, так и хищники.

– Исчерпывающий ответ, – хихикнул Шнобель. – Так куда мы двинем копыта, двуногие собратья?

– К реке, – предложил Милош Божевич, работавший еще недавно агрономом в уважаемой агрофирме, но потерявший место из-за своей горячности. Этот смуглый темноволосый человек среднего роста с невыразительным лицом был осужден федеральным судом за убийство жены и ее любовника. – По крайней мере, у нас будет вода под рукой.

– Осталось выяснить, где эта река находится, – пожал плечами Шнобель. – Лично я плохо ориентируюсь в здешних парках и скверах.

– Туда, – махнул рукой Буров и первым шагнул в густые заросли.

Феликсу показалось, что именно с этой стороны потянуло влагой, но, увы, он очень скоро потерял направление по той простой причине, что над уныло бредущими людьми разверзлись хляби небесные, и теплая влага хлынула потоком на головы путешественников поневоле.

– Вы хотели воды, дорогой Агроном, так вот вам! – хлопнул себя по мокрым коленям Шнобель. – Прямо не планета, а сервис-центр по обслуживанию добропорядочных граждан. Если этот дождь когда-нибудь закончится, то я буду приятно удивлен.

Гинкговый лес оказался никуда ни годным укрытием от дождя. Во всяком случае, на несчастных поселенцах, понадеявшихся на его защиту, очень скоро не осталась сухого места. Кроме всего прочего, им пришлось месить грязь раскисшими ботинками, цепляясь при этом за корни деревьев, словно бы специально вылезающих из-под земли.

– Вот сволочи, – ругнулся Шнобель. – Могли бы высадить нас где-нибудь в горах.

– Зачем тебе горы? – удивился Мансур Салах по прозвищу Торговец.

– В горах есть пещеры, в которых можно укрыться от дождя, – вздохнул мудрый Соломон.

На поляну первым ступил Феликс Буров и тут же замер на самом ее краю. Стадо огромных животных мирно паслось среди зарослей, не обращая внимания на людей, отважившихся нарушить их покой.

– Мама дорогая, – ахнул Шнобель, – а ты мне говорила, что слон самое большое животное в мире. Эти монстры раз в пять больше лопоухого придурка, которого я видел в зоопарке.

– Слушался бы маму, не попал бы сюда, – процедил сквозь зубы Семен Щербак, бравый десантник, застреливший на плацу своего командира.

– Это диплодоки, – пояснил Химик, – Если по своим повадкам они схожи с земными сородичами, то где-то здесь поблизости расположено либо болото, либо озеро.

– Выходит, вода нужна не только агрономам, – сделал неожиданный вывод Шнобель.

Диплодоки внушали уважение и своими грандиозными размерами под тридцать метров в длину и соответствующим весом. Разве что головы у них подкачали. Этакие дыньки на толстых длинных шеях. А вот с хвостами все было в порядке, они волочились толстой плетью по мокрой траве, готовые в любую секунду обрушиться на хребты излишне любопытных прохожих. Диплодоков оказалось шестеро – четыре взрослых особи и два детеныша, размерами превосходящие бульдозер. Передние ноги у эдемских чудовищ были короче задних, что, впрочем, не мешало им двигаться по тверди с уверенностью танков, не боящихся никаких препятствий. Вучко в восхищении зацокал языком, когда один из диплодоков вдруг приподнялся на задние лапы, а передними уперся в толстый ствол дерева.

– Ну, чисто балерина, – поделился юнец своими впечатлениями со зрелыми собратьями.

Атака хищников оказалась столь стремительной, что растерялись не только диплодоки, но и люди. Замешательство стоило динозаврам потери одного детеныша – острые клыки и когти в клочья разодрали ему брюхо. Окровавленный «малыш» испустил дух прежде, чем родители успели прийти ему на помощь. Хищники сильно уступали диплодокам в росте, но их стремительность в передвижении компенсировала этот недостаток. Прежде чем новоселы успели взяться за карабины, двое из них были опрокинуты на землю и убиты в мгновение ока. Третьего, средних лет мужчину по прозвищу Фермер, спас от печальной участи Щербак, выстреливший настырному хищнику прямо в разинутую пасть. Разрывная пуля сделала свое дело, разнеся череп неведомого зверя, но не отбила охоту у его сородичей полакомиться нежным мясом. Пока диплодоки ударами хвостов отгоняли настырных охотников, люди палили в них из карабинов, с весьма прискорбными для лесных разбойников результатами. Атака хищников была отбита хоть и не без потерь, но с честью. Восемь убитых монстров остались лежать в грязи, а их уцелевшие собратья скрылись в густых зарослях.

– Дейнонихусы, – без труда определил породу жутких уродов всезнающий Химик.

– На что мне его фамилия, – всплеснул руками Шнобель. – Ты мне лучше скажи, кто эту сволочь породил и в лес выпустил.

Дейнонихусы достигали в длину четырех метров, в высоту чуть менее полутора, двигались они на четырех лапах с длинными когтями. Причем на задних лапах у них имелись по одному особенно длинному и страшному когтю, из-за которых, по словам Вальтера Шварца, они и получили свое название. При ходьбе этот похожий на изогнутый кинжал костяной вырост загибался вверх, дабы не мешать быстрому передвижению ловкого хищника. Тело дейнонихуса оказалось обтянуто кожей, очень похожей на крокодилью.

– Сапоги из нее выйдут знатные, – заметил хозяйственный Джанни Ривьера, поднимаясь с земли.

– И из тебя бифштекс получился бы на загляденье, если бы не Десантник, – рыкнул в его сторону Шнобель. – Раскрыл коробочку, словно мух ловить собрался.

– Я фермер, а не охотник, – обиделся Ривьера. – Кто ж знал, что эта гадина так далеко прыгает.

– Эти двое уже не узнают, – кивнул Вучко на убитых новоселов. – Кто-нибудь помнит, как их звали?

– Тот, что справа, вроде Таксист, – неуверенно отозвался Химик. – А левый на Летуна откликался.

– Отлетался, значит, – вздохнул Снайпер, перезаряжая карабин. – Хоронить будем?

– Надо бы, – почесал затылок Ривьера. – Все же люди были.

– Тогда бери саперную лопату, Фермер, и вперед.

Джанни Ривьера убил в запале соседа на меже, а заодно завалил и деревенского полицейского, прибежавшего, чтобы разнять бывших друзей. Суд отнесся к сорокалетнему мужику без всякого снисхождения, хотя, по мнению бывалых людей, глуповатый и работящий Джанни не заслужил такой страшной участи. Максимум, что ему следовало дать, так это восемь лет каторжных работ на рудниках Калимантана. Глядишь, вернулся бы к своим многочисленным детишкам сильно поумневшим. Буров молча отцепил лопатку, висевшую у пояса, и принялся помогать Фермеру. Его примеру последовали Агроном, Химик и Кузнец, остальные просто стояли и смотрели на работающих людей.

– А я, пожалуй, сниму с них шкуры, – задумчиво произнес Вучко. – В память о первом сроке. Я тогда сумочку из такой же кожи украл у одной шикарной шмары. Красивая сумочка, но почти пустая.

Вучко был приговорен к смерти за убийство двух человек в ресторанной драке. Смертную казнь в последний момент заменили на вечное поселение в раю по случаю несовершеннолетия обвиняемого. А совершеннолетие на Арнауте на счастье чересчур прыткого юнца наступало только в двадцать один год. Впрочем, смертные приговоры в Федерации почти никогда не приводились в исполнение. Осужденных на казнь отправляли либо на холодный и суровый Калимантан, либо прямехонько в райские кущи планеты с приторно сладким названием Эдем.

– Снайпер, – тихо окликнул товарища Вучко, углубившийся в заросли. – Иди сюда.

Профессиональный киллер Базиль Лавальер, человек невысокого роста, но крепко сбитый, нехотя двинулся на зов, но, увидев окровавленный след, мигом сдернул с плеча карабин.

– Наши сюда не заходили, – прошептал Вучко. – Это я знаю точно. И подошвы у наших ботинок рифленые, а у этого гладкие.

Старожил, судя по кровавым пятнам на листьях папоротника, был ранен, следовательно, не мог уйти слишком далеко. Взять гаденыша за хобот и вытрясти из него поганенькую душу, Лавальер посчитал делом чести. Вучко охотно уступил опытному товарищу первенство и послушно окопался в тылу, стараясь не потерять в густой листве спину Снайпера. Больше всего сейчас он боялся заблудиться в этом страшном, кишащем разными тварями месте, но никогда не признался бы в своей слабости вслух.

– Стоять, – услышал он голос Лавальера из зарослей и тут же бросился ему на подмогу, срывая тяжелый карабин с плеча.

– Увы, я могу только сидеть, – насмешливо отозвался незнакомец, захваченный врасплох отважными следопытами. Страха на смуглом лице чужака не наблюдалось. Он был ранен в ногу, что в его положении означало верную и мучительную смерть. В двух шагах от старожила сидел огромный лохматый пес и свирепо скалил в сторону пришельцев белые клыки. На Вучко, только что ободравшего страшного монстра они не произвели особого впечатления.

– Антибиотики есть? – спросил смуглый незнакомец у Снайпера. – Боюсь, что будет заражение.

– Напрасно боишься, – криво усмехнулся Лавальер, поднимая карабин. – Гангрена тебе не грозит.

– Зря, – покачал седеющей головой чужак. – Без меня вам не выбраться из леса. Слева у вас болото и справа болото. А назад возвращаться, смысла нет.

– Ты убивал моих товарищей, – холодно бросил Базиль.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но я сам стал жертвой людей Марка Кабана, устроивших охоту там, где у меня была назначена важная встреча. Этот подонок положил моих ребят, и мне бы очень хотелось рассчитаться с ним сполна.

В глазах старожила не было и тени страха, наверное поэтому, Лавальер опустил карабин. Лохматый пес оценил его жест и перестал скалить зубы. Базиль бросил взгляд на ногу незнакомца, перетянутую жгутом почти у самого колена.

– Меня ранили стрелой, – пояснил чужак. – Разрывная пуля оставила бы меня без нижней конечности.

– У Кабана проблемы с патронами?

– Теперь уже нет, – поморщился старожил. – На планете Эдем разрывные пули обычно тратят на динозавров, а против людей предпочитают использовать луки и арбалеты.

– Давно вы здесь? – спросил заинтересованный Вучко.

– Четыре года, – вздохнул старожил. – В любом другом месте это не срок, но здесь совсем иное дело. Зовите меня Тимуром. Впрочем, можете звать Хромым, я не обижусь.

– А какое нам дело до твоих обид, – равнодушно пожал плечами Лавальер. – Что ты мне можешь предложить за лекарство?

– На Арнауте дал бы миллион, а здесь предлагаю пса. Тубо хорошо обучен и чует динозавров за версту. Поверь мне, друг, это хорошая сделка.

– Уговорил, – кивнул Базиль, снимая заплечный мешок. – Но тебя придется нести.

– В обмен на помощь я покажу вам пещеру, – пообещал сторожил. – Она находится на том берегу реки Делавар. Не так уж и далеко отсюда – километров пятьдесят, не более.

– Щедрый ты человек, Тимур, – сказал Снайпер, раскрывая аптечку. – Но и я дарю тебе немало – жизнь. Надеюсь, уколов ты не боишься?

На похороны Вучко и Базиль опоздали, зато услышали последние слова из надгробной речи Шнобеля:

– Все там будем, ядрена вошь. Ждите нас, ребята. Мы надолго не задержимся.

Появление старожила вызвало законный всплеск возмущения у новоселов, однако пояснения Снайпера удержали их от скорой расправы. Тучи, сгустившиеся над головой Хромого Тимура, хоть и не рассеялись, но, во всяком случае, не пролились немедленным кровавым дождем.

– Может, он врет, – согласился с кузнецом Бонеком Снайпер, – но отправить его на тот свет, мы всегда успеем.

Нести чужака решили попеременно. Для этого Фермер и Агроном соорудили носилки из двух жердин и куска кожи, содранного Вучко с убитого дейнонихуса. По словам, Хромого Тимура из кожи этого хищника действительно получались отличные сапоги, хотя сам он предпочитал обувь из шкур эпиорнисов. Были на планете Эдем такие странные птицы, очень похожие внешне на земных страусов, но раза в три превосходящие их в росте и весе.

– А коровы здесь есть? – с надеждой спросил пыхтевший Фермер.

– Доить на Эдеме некого, – разочаровал его Тимур, смирно лежащий на носилках. – Зато одним яйцом эпиорниса можно накормить добрую сотню человек.

Простодушный Ривьера ахнул от изумления – такие «курочки» на его ферме точно не водились. И пока деревенский тугодум прикидывал в уме, сколько бы такое яйцо стоило на рынке и какое количество зерна потребовалось бы для содержания крупной птицы, Вучко, шедший первым, провалился в грязь по пояс, едва не вытряхнув в тухлую жижу заскучавшего Хромого Тимура.

– Вот черт, – выругался незадачливый первопроходец. – Засмотрелся на лягушку.

Тимур приподнялся на локте и рявкнул во всю глотку:

– Стреляйте, раззявы, пока этот гад не прыгнул!

В голосе обычно выдержанного старожила панические нотки звучали столь явственно, что Буров и Снайпер саданули в болотного монстра сразу из двух стволов. Разрывные пули угодили в огромную голову «лягушки», но на удивительное создание потеря половины черепа не произвела особого впечатления. Сильные толстые ноги распрямились как пружины, бросив гигантское тело вперед. Правда, упал он в шаге от заверещавшего Химика уже мертвым, расплескав по сторонам огромное количество грязи.

– Мастодонозавр, – машинально произнес Шварц, стирая с побелевшего лица ошметки.

– А я думал – лягушка, – покачал головой Вучко. – Гляжу, сидит и хлопает глазами, гадина.

– Ты что, близорукий? – законно возмутился Фермер. – Да в его пасти мы оба поместились бы с ногой Хромого в придачу.

– Глаза залепило, – попробовал оправдаться Вучко. – Болото, будь оно неладно. Ну, точно же на лягушку похож.

Осмотрев эдемское чудовище, новоселы пришли к выводу, что юный арнаутский хулиган прав, мастодонозавр действительно напоминал известное всем земноводное, вот только его размеры вызывали в непривычных к гигантизму людях трепет и уважение. Тимур посоветовал Фермеру ободрать монстра. На сапоги его шкура не годилась, зато сшить из нее непромокаемый плащ, большого труда не составит.

– В хозяйстве пригодится, – согласился с умудренным опытом советчиком Ривьера.

– Недолго уже, – сказал Хромой приунывшим спутникам. – До реки отсюда рукой подать.

– Я только одного не могу понять, почему пес даже не гавкнул? – кивнул головой на оплошавшего Тубо Снайпер.

– Так ведь от этой лягушки болотом несет за версту, – ответил за Тимура Фермер. – Где уж тут собаки отличить здоровую тварь от кучи гнилой травы.

– Ривьера прав, – сказал Химик. – Только это не гниль, а метан, я бы не советовал, задерживаться здесь надолго.

К реке вышли через пять часов, когда у Снайпера уже начало лопаться терпение, и он то и дело бросал угрожающие взгляды на притихшего Тимура. Радости было много, но и забот это препятствие, внезапно возникшее на пути, добавило покорителям эдемских джунглей немало. Река Делавар оказалось довольно широкой в этом месте и пересечь ее вплавь казалось делом довольно затруднительным, тем более что ни Шварц, ни Бонек плавать не умели, не говоря уже о Хромом Тимуре с его простреленной ногой.

– Придется вязать плот, – пожал плечами Феликс. – Благо поваленных деревьев на берегу хватает.

Переправа прошла даже успешнее, чем новоселы предполагали, правда, плот отнесло вниз по течению, но Хромой Тимур заявил, что это даже к лучшему. В месте высадки высокий обрывистый берег резко уходил вниз, что позволило путешественникам почти без проблем выбраться на сушу. Надо признать, старожил не обманул своих спасителей, он действительно вывел их к горному хребту, возвышавшемуся над поросшей хвойным лесом долиной.

– Кедры? – спросил Вучко у Химика, разглядывая огромные деревья.

– Секвойи, – поправил его Шварц. – На старушке Земле такие еще сохранились. Говорят, что стволы секвойи почти не подвержены гниению. Дома, выстроенные из них, способны простоять века. Оцени, это Фермер.

– А кто рубить будет эти стволы? – буркнул недовольный Ривьера. – Их же трактором не свернешь.

Глава 2 Амазонки.

Пещера оказалась сухой и просторной. Вход в нее был расположен в узкой расселине, а потому без помощи Хромого новоселы вряд ли его обнаружили бы. Шнобель, обретя, наконец, крышу над головой, почувствовал себя хозяином жизни. Он лично облазил все закоулки пещеры и пришел к выводу, что запасного выхода у нее нет. С одной стороны, сие обстоятельство показалось ему огорчительным, но, с другой стороны, полицейские в этих глухих местах тоже не водились, а потому и бегать вроде было не от кого.

– А динозавры? – напомнил ему Фермер, уныло ковыряя каблуком камушки, устлавшие разноцветным ковром всю пещеру.

– Крупные в эту дыру не пролезут, а от мелких как-нибудь отобьемся, – отмахнулся от вечно всем недовольного товарища Соломон.

Кузнец с Агрономом притащили две огромные вязанки хвороста, собранные в лесу, расположенном в двух километрах от пещеры, и работа закипела. Похлебку вызвался варить Шнобель, назвавший себя непревзойденным кашеваром. Однако работа застопорилась в самом начале. Агроном наотрез отказался выдавать повару свежий картофель, предложив ему в качестве заменителя чипсы, раскисшие от дождя.

– Вы только посмотрите на этого жлоба! – ахнул расстроенный Соломон. – По-твоему, можно сварить картофельный суп без картофеля?

– Это семена для будущего урожая, – огрызнулся Агроном.

– Он идиот! – всплеснул руками Шнобель. – Он собирается закопать в землю то, что можно надежно спрятать в желудке.

Соломона поддержал Вучко, но остальные признали правоту Милоша Божевича. Шнобель снизил свои претензии сначала до фасоли, потом вовсе до гороха, но не получил ни того, ни другого.

– Нам здесь жить, – пожал плечами Феликс Буров, к которому воззвал огорченный повар. – Долго. Все, что может расти, нужно сохранить и приумножить, а питаться мы будем консервированным мясом, благо оно пока еще есть.

– Ну, Агроном, – погрозил пальцем упрямому Божевичу Шнобель, – если картофель сгниет в здешнем грунте, то ты будешь первым человеком, убитым Соломоном Коганом.

Похлебку из чипсов и консервированного мяса доваривал покладистый Фермер, гордый Шнобель наотрез отказался ронять свой талант постыдным занятием. Что, однако, не помешало ему попросить добавки. К счастью, хозяйственный Ривьера, выпросивший у каптенармуса базы «Последний приют» вместительный котел и протащивший его за плечами в мешке через эдемские джунгли, сумел утолить аппетит всех своих проголодавшихся товарищей.

– Обстановочка у нас не ресторанная, – сказал Шнобель, откладывая в сторону опустевшую чашку, – но от дамы я бы сейчас не отказался.

– Дамы на Эдеме есть, – обнадежил разнежившегося новосела Хромой, – но только очень капризные.

– Я тебя умоляю, дорогой Тимур, не родилась еще та женщина, которая устояла бы перед красноречием Соломона Когана.

– Патрон с разрывной пулей – такова цена здешних женщин.

– За один раз? – ужаснулся Вучко.

– За пять ночей, – пояснил Хромой. – Дорого, конечно, но если вы озабоченны получением полноценного потомства, то придется платить.

– Какого еще потомства?! – возмутился Шнобель. – Я что, похож на человека, который мечтает стать отцом?

– А кто тебя будет кормить в старости? – укоризненно покачал головой Фермер. – Об этом нужно думать загодя.

– До старости я не доживу, – махнул рукой Соломон.

– Очень даже может быть, – неожиданно согласился с упрямым Шнобелем Тимур. – Амазонки пристрелят тебя, если ты откажешься забрать мальчика. Такой у них обычай. Зато девочек они оставляют себе.

– А чем же я его буду кормить? – удивился подобным порядкам Соломоном. – Консервированным мясом?

– До пяти лет амазонки могут держать его у себя, – пояснил Хромой. – Но за каждый год они возьмут с тебя по патрону.

– И много клиентов у твоих воинственных шлюх? – спросил с усмешкой Снайпер.

– Если бы они были мои, дорогой Базиль, я стал бы здешним владыкой. Ибо на планете Эдем правит тот, у кого больше патронов. У амазонок их всегда в достатке, а потому к их словам прислушиваются. В долине по соседству находится одна из их общин, на вашем месте, я бы нанес им визит вежливости. Во избежание недоразумений. Только не ходите без подарка. Пары банок тушенки вполне достаточно для первого знакомства.

– Я не пойду, – отрезал Шнобель. – Мне никогда не нравились эмансипированные бабы. Я люблю смирных овечек, нежно блеющих от мужских ласк.

– Дело вкуса, – не стал спорить Хромой.

В гости к воинственным соседкам вызвались сходить Буров и Божевич. После недолгих размышлений к ним решил присоединиться Вучко. Верный своему слову Шнобель даже не взглянул в сторону товарищей, покидающих пещеру рано поутру. Зато Хромой Тимур охотно указал парламентерам дорогу, для чего ему пришлось выбраться из пещеры, опираясь на плечи Фермера и Кузнеца.

– В километре отсюда протекает ручей, впадающий в реку Делавар. Вам придется переправиться через него, поскольку по этому берегу к амазонкам не пробраться. Ручей лучше преодолевать поближе к реке – там течение не такое быстрое. Настоятельно советую держаться настороже. Ибо здесь неподалеку расположено логово Кабана. Сколько у него сейчас людей и какую территорию он контролирует, я вам не скажу, но в любом случае вам в руки этих подонков лучше не попадаться.

– А динозавры? – вспомнил Вучко.

– Крупные травоядные предпочитают влажные низины, а хищники обычно крутятся вокруг них. Правда, здесь наверняка гнездятся эпиорнисы, они любят кипарисовые леса, но на людей эдемские страусы не нападают. Разве что вы попытаетесь украсть у них яйцо.

– Украду, – пообещал Вучко. – Я у людей крал, что мне какие-то допотопные птицы.

– Земля вокруг богатая, – вздохнул Фермер, провожая глазами удаляющихся товарищей. – Пшеницу бы здесь посеять и овес.

– Овес тебе зачем? – удивился Станислав Бонек, который был не только кузнецом, но еще и взрывником, погоревшем на терроризме.

– Лошадей кормить, – огрызнулся Ривьера.

Торговец и Химик уже успели развести костер почти у самого входа в пещеру, так что их товарищам пришлось вдоволь наглотаться едкого дыма, прежде чем они проникли в пещеру.

– Я еще понимаю Химик, городской житель, но ты Мансур, человек, выросший на вольной природе, мог бы, кажется, правильно разжечь огонь, – проворчал Ривьера, откашлявшись.

Раз сварив для товарищей похлебку, Фермер тем самым обрек себя на вечные муки у очага, как безжалостно констатировал Шнобель. Однако сам Ривьера по этому поводу нисколько не огорчился и с охотою принялся хлопотать вокруг дорогого его сердцу котла.

– Оторвали мужика от земли, – вздохнул Химик, – а зачем? Ума нет у наших правителей. Отправили бы на Дельфион, дали бы трактор, пусть бы пахал себе в удовольствие, а людям на пользу.

– Вот-вот, – поддакнул Семен Щербак. – Ему – трактор, тебе – лабораторию. А людей, вами убиенных на кого спишем?

Химик отравил деда и двоюродного брата, причем сделал это столь ловко, что правда о его преступлении открылась далеко не сразу. Он уже успел получить наследство и приобрести лабораторию, столь необходимую ему для исследований. Угрызений совести Вальтер Шварц по поводу отравленных родственников не испытывал, о чем не замедлил сообщить въедливому Щербаку. Дед уже дышал на ладан, а что касается двоюродного брата, то большего прожигателя жизни свет еще не видывал. Промотал бы он денежки за пару лет без всякой пользы для человечества. Скорбел Химик только об утраченной лаборатории, где уже начал исследования в области генетики.

– Все-таки как же несправедливо устроена жизнь, – солидаризировался с Вальтером Соломон Коган. – Я совершил один единственный промах в жизни, и он стал роковым в моей такой счастливой судьбе.

– Ты тоже промахнулся? – спросил Хромой у Базиля, молча сидевшего на камне посреди пещеры.

– Ошибаешься, дорогой Тимур, – отозвался вместо товарища Шнобель. – Снайпер здесь как раз потому, что никогда не промахивался. Однако Федеральный суд не оценил его меткости и приговорил к смертной казни через повешение. Но то ли в соответствующем ведомстве возник дефицит на веревки, то ли по какой-то другой загадочной причине, но Лавальер, вместо того, чтобы париться в аду, попал в Эдем. А теперь скажи мне, мудрый человек, какому Богу молятся наши руководители, если у них такие странные представления о рае?

Хромому шутка Соломона понравилась, и он смеялся до тех пор, пока его веселье не оборвал вопрос, прозвучавший из уст Базиля:

– Хотелось бы знать, уважаемый, как ты оказался здесь.

– Дарил людям радость, – спокойно отозвался Хромой.

– С помощью порошка, поделенного на дозы? – уточнил Шнобель.

– Вы поразительно догадливы, Соломон, – польстил соседу Тимур. – Надеюсь, вы меня не осуждаете?

– А с какой стати? – удивился Шнобель. – Я же не моралист, вроде Десантника. Я не осуждаю даже Кузнеца, который хотел осчастливить человечество с помощью тротила. Злодей-губернатор действительно помер, но людям от этого лучше не стало. Нет, господа хорошие, Соломон Коган никогда не пекся о чужих интересах, он хотел много денег только для себя.

– Скромность украшает человека, – поддакнул оратору Хромой.

– А еще больше его украшает ум, дорогой Тимур, – тяжко вздохнул Шнобель. – Я же просил этого дурака Моше – сделай мне красиво. Найди людей решительных, но не засвеченных в полиции. И что вы думаете? Этот глупый сын умной мамы подсунул мне человека, чьи портреты украшали стены почти всех домов нашего замечательного города. Я проделал чудовищно трудную работу, я собрал все подписи, а те, что не собрал, подделал. Можете мне поверить, это была уникальная афера, вполне пригодная для анналов. Камешки уже хрустели у меня в руках. До выхода из банка оставалось всего десяток шагов, и тут какое-то чмо в очках опознало в охраннике респектабельного господина, то есть меня, урода, ограбившего мелкооптовую лавку. Но и это еще не все! Этот жалкий воришка достает свой задрипанный пистолет и начинает палить в уважаемого констебля. И он в него палит так метко, что в течение нескольких секунд отправляет на тот свет трех зевак. Я бы убил его собственными руками, но меня опередили доблестные служители порядка. Заодно они уложили еще двух моих охранников и одного клерка, который случайно оказался на линии огня. Разумеется, все эти трупы повисли на мне, как стеклянные игрушки на новогодней елке. Соломона Когана, мирного человека, пекущегося только о своем достатке, объявили монстром, кровавым убийцей десятков людей. Ох, уж это пресса! Где они видели те горы трупов, когда в наличии оказалось всего восемь. Разумеется, их похоронили, кого с почетом, а кого без. Меня же отправили в рай, из которого, увы, нет возврата.

– Безвыходных положений не бывает, – спокойно произнес Тимур и со значением глянул на собеседника.

– Интересный поворот сюжета, как сказал бы Моше, считавший себя великим писателем. Жизнь жестоко посмеялась над моим бывшим другом, надеюсь, дорогой Тимур, что ты окажешься гуманнее по отношению ко мне.

Щербак и Шварц ушли за топливом, не дослушав рассказа Соломона, который знали едва ли не наизусть. Фермер был занят похлебкой и не обращал на собеседников никакого внимания. Зато Мансур Салах, отдыхавший где-то в глубине пещеры, при последних словах Тимура, пересел поближе. На его смуглом лице читался неподдельный интерес к чужому разговору.

– Надеюсь, я могу на вас положиться?

– Ты меня удивляешь, дорогой Тимур, – обиделся Шнобель. – Мы все трое сейчас же ринемся в полицию, стучать на уважаемого человека. Ты же все знаешь о нас. О Мансуре скажу, что он твой коллега по бизнесу, которому сильно не повезло со стражниками, охранявшими горный перевал.

– Я должен встретиться с человеком из вашей партии, который привез мне добрые вести с Арнаута. К сожалению, он попал в лапы Кабана. Помогите мне его отбить, и я гарантирую вам место на космическом корабле. Более того, я снабжу вас всеми необходимыми документами для проживания на одной из планет Федерации.

– У тебя есть корабль, Хромой? – холодно спросил Снайпер.

– У меня имеется свой человек на базе, готовый открыть ворота по первому же сигналу. Транспортник вернется на Эдем через четыре месяца, так что время у нас еще есть. А людей, готовых отдать свои жизни за призрачный шанс возвращения домой, на этой планете с избытком.

– Ой, сладко ты поешь, дорогой Тимур, – почти простонал Коган. – А вдруг обманешь? Кому и зачем понадобилось вытаскивать тебя из этой дыры?

– Имена этих людей я вам, естественно не назову, – пожал плечами Хромой. – А вот почему они готовы рискнуть свободой ради меня, скажу. Только я знаю банковские счета, где покоятся миллиарды долларов. Они буду там покоиться вечно, если моя жизнь оборвется сегодня или завтра.

– Хромой правду говорит, – неожиданно подал голос Мансур. – Лет пять назад он приезжал в наш тренировочный лагерь. Ребята говорили про него, что это очень большой босс. Самый главный.

Шнобель и Снайпер переглянулись. Слишком уж неожиданно удача валилась к ним в руки. И тот, и другой уже почти смирились со своим незавидным положением, и вдруг появился шанс, пусть и призрачный, на лучшую долю.

– Сколько человек у Кабана? – спросил Снайпер, севшим от напряжения голосом.

– Чуть больше сотни. Но карабины есть у всех. И патронов у них в достатке. Я же пока могу выставить против них не более сорока плохо обученных людей с луками и стрелами.

– И с ними ты собрался захватить базу, охраняемую батальоном солдат с винтовками, бластерами и крупнокалиберными пулеметами? – покачал головой Шнобель.

– Бластеры есть только у офицеров и сержантов. А карабины в умелых руках не уступят автоматическому оружию.

– И где эти умелые руки?

– Будут, – твердо сказал Хромой. – Сразу же, как только я представлю здешним влиятельным людям человека, присланного с Арнаута.

Марк Кабан родился на Эдеме тридцать три года назад, он был сыном поселенца и амазонки, а потому считал планету своей вотчиной. Всех новоселов он рассматривал как законную добычу и не собирался в ближайшее время менять образ жизни, приносивший столь большие дивиденды. Непокорных он убивал, а тех, кто сдавался на милость победителя, обирал до нитки и продавал в рабство жителям таинственного острова. Что это за остров Хромой Тимур имел смутное представление. Все четыре года, проведенные в раю, он потратил на то, чтобы наладить связь с Арнаутом. Шанс появился только после прибытия на Эдем биологов. Среди них оказался человек, появления которого бывший мафиозный босс ждал с таким нетерпением. Для того чтобы эта встреча состоялась, посланцу влиятельных людей пришлось угробить вертолет, что едва не привело к гибели десятка людей. Однако ставки в игре были столь высоки, что подобные издержки никого не смущали.

– Боюсь, что с нашими товарищами у тебя не все выйдет так гладко, как с нами, – задумчиво проговорил Снайпер. – Фермера можешь отбросить сразу. Агронома тоже. Химика интересует только наука. Кузнец не станет помогать большому боссу из идеологических соображений. Щербак откажется стрелять в солдат. Он ведь своего капитана завалил только потому, что тот бросил в бою подчиненных. Красиво пристрелил перед строем дивизии, в присутствии высоких начальников, прибывших с Арнаута, дабы пробудить в десантниках высокий дух патриотизма.

– А Буров?

– Буров доброволец, – безнадежно махнул рукой Шнобель. – Он ведь сам себя приговорил.

– Это как?

– А вот так! Угробил жену и детей во время прогулочного полета в грозу. Ему запретили поднимать самолет, но он же Феликс Буров! Везунчик! Его кривая действительно вывезла. Самолет вдребезги, а у красавчика ни одной царапины. Зато жене и детям повезло значительно меньше.

– Но ведь за это не отправляют в рай?

– А он сказал, что сделал это специально, – усмехнулся Соломон. – Никто ему, конечно, не поверил, даже прокурор. Но Буров стоял на своем и добился-таки нужного приговора. И, по-твоему, такой человек пойдет на убийство ради возвращения в родной дом, которого у него, к слову, давно уже нет.

– Не пойдет, – задумчиво почесал затылок Тимур.

– Так ведь он нам на базе не нужен, – подал голос из тени Мансур. – Ты же сам сказал, Хромой, что люди у тебя будут.

– Вучко можно будет взять с собой, – вспомнил Шнобель. – Он парень решительный и стрелок отменный.

– Подожди ты с Вучко, – отмахнулся Хромой. – Мне Буров нужен здесь и сейчас.

– Это проще, – хихикнул Шнобель. – Феликс человек благородный, он не захочет бросить в беде своих товарищей.

– Каких товарищей?

– Тех, что томятся в плену у Кабана. Мы сейчас с тобой, Снайпер, отправимся к ручью на разведку, а потом расскажем Бурову о придурках, угодивших в лапы к местному злодею. Под эту слезливую байку мы соблазним не только Феликса, но и Щербака с Кузнецом, а эти ребята в драке дорогого стоят. Вот только как ты, Хромой, собираешься известить своих людей о наших намерениях?

– Пошлю за ними Тубо. Надеюсь, ты, Снайпер, не станешь возражать, если я в последний раз воспользуюсь твоей собакой.

– Забери его назад, – махнул рукой Базиль. – Не выношу запаха псины.

– Тубо, – присвистнул Тимур. – Твой выход приятель. Не подведи своего нового хозяина, который во всем похож на хозяина старого.

Что Хромой шептал на ухо своему лохматому другу, Шнобель так и не понял, но пес рванулся из пещеры словно ошпаренный, едва не сбив на выходе замешкавшегося Фермера.

– Есть-то будем? – спросил обиженный Ривьера. – Сварилась уже.

Вучко, промокший при переправе, предложил назвать этот стремительно вырывающийся из расселины ручей Быстрым. Впрочем, вода в ручье оказалось неожиданно теплой, что удивило Милаша Божевича. Агроном, выросший на Земле, полагал, что ручьи в горах появляются после таянья ледников.

– На Эдеме нет ни льда, ни снега, – возразил Феликс. – Скорее всего, истоком этого ручья стали гейзеры бьющие из-под земли.

Пораскинув мозгами, Агроном согласился с Буровым. И зародился Быстрый миллионы лет назад. За это неподвластное разуму время он сумел проторить себе путь к реке через каменные препоны. К сожалению, Божевич не был геологом, а потому не мог сходу определить, время образования горного хребта, прочертившего свою извилистую линию по телу планеты. Тем не менее, он заявил, что Эдем моложе Земли на несколько миллионов лет, и именно поэтому здесь сохранились динозавры, давно исчезнувшие на других планетах.

– На Арнауте динозавров вообще не было, – возразил Феликс. – А вот на Аркатуре еще попадаются их отдаленные потомки, которые, впрочем, мало похожи на монстров, бегавших по Земле.

– Нашли о чем спорить, – фыркнул недовольный Вучко. – Какое мне дело до камней и динозавров. А уж тем более до их возраста. Вы лучше подскажите, как нам пройти по той тропе и не сверзиться при этом в пропасть.

Ущелье, пробитое Быстрым в каменной гряде, было не слишком широким, зато высота скал в этом месте внушала уважение. От тропы до воды расстояние оказалось столь внушительным, что Агроном невольно прикрыл глаза. Падение вниз обернулось бы для незадачливых парламентеров немедленной гибелью.

– Вот уж действительно, – вздохнул Божевич, – охота пуще неволи. Интересно, сколько потенциальных женихов свернули здесь шеи, пытаясь добраться до прекрасных дам.

– А кто тебе сказал, что они прекрасные, – зло выдохнул Вучко, прижимаясь спиной к нагретой солнцем скале.

Буров шел первым, осторожно нащупывая ногой камни, которые порой не выдерживали веса человеческого тела и с шумом осыпались вниз. Агроному, болтавшемуся в конце короткой цепочки, этот шум действовал на нервы, и он то и дело вскрикивал, вызывая приступы раздражения у горячего Вучко. К счастью, все в этой жизни когда-нибудь кончается, заметил Буров, склонный к философским рассуждениям, закончился, наконец, и трудный путь над пропастью. Божевич, ощутивший твердую опору под ногами, вздохнул с облегчением. Однако Агроном слишком рано возрадовался жизни, на что ему без обиняков указал ствол карабина, уткнувшийся в его широкую спину.

– А зачем же так грубо? – попробовал возмутиться Милош.

– Молчать и повиноваться, – последовал грубый приказ.

Феликс Буров мог бы без труда обезоружить воинственную амазонку, слишком близко подошедшую к нему, но предпочел подчиниться произволу, дабы не ввязываться в ссору на пороге чужого дома. Все-таки в этих местах они были всего лишь гостями. Довольно широкая и явно протоптанная человеческими ступнями дорожка стремительно поползла вниз, и очень скоро взорам новоселов открылась обширная долина, поросшая смешанным лесом.

– Это что – пальмы? – удивленно спросил Вучко, разглядывая большое дерево в три обхвата с большим пучком веток на самой верхушке. – Я такие видел только в кадках.

– Саговники, – поправил его Агроном. – На Земле они кое-где еще сохранились. Странно все это – где Эдем, а где Земля. Создается впечатление, что обе планеты обихаживал один и тот же садовник.

– Ты Бога имеешь в виду? – спросил Вучко.

– Кто его знает, – неопределенно пожал плечами Агроном.

Поселение амазонок располагалось на склоне горы, примерно в двух километрах от густых зарослей. Ручей Быстрый делал здесь неожиданный зигзаг, и его отвесный берег служил надежной защитой расчетливым женщинам, по крайней мере, с одной стороны. Тыл поселения прикрывала гора. А пространство, обращенное к долине, было обнесено довольно высокой стеной, сложенной из камней приличных размеров. В стене имелись ворота, сделанные из тяжелых плохо оструганных досок. Ворота перед гостями открылись не сразу и только после того, как они сложили карабины к ногам своих молчаливых конвоиров.

За рукотворными стенами стояли три огромных дома, построенных из стволов кипариса, отобранных, видимо, с большим тщанием, ибо ни щелей, ни прорех в этих срубах не наблюдалось. В любом случае, амазонкам потребовалось масса усилий, чтобы с удобствами обосноваться на чужой планете. Буров даже усомнился в том, что эти капитальные строения, поражающие своей первобытной мощью, были построены без участия мужских рук. Двор каменной крепости оказался почти пуст. Кроме гостей, трех суровых конвоирш и двух часовых, спустившихся с приворотной башенки, здесь никого не было. Однако, судя по тому, что амазонки застыли в ожидании, важное лицо очень скоро должно было появиться на крыльце ближайшего сруба. Буров ждал почтенную старушку, но увидел довольно симпатичную женщину лет двадцати пяти в длинном платье из белого полотна, перехваченного у талии широким поясом из кожи динозавра. Из такой же кожи были пошиты сапожки на ногах таинственной брюнетки. К слову, пленившие незваных гостей амазонки выглядели иначе. В черных штанах из кожи и того же цвета безрукавках, они смотрелись грозными воинами, уверенно ступившими на тропу войны. Это впечатление усиливали карабины, которые они держали в руках.

– Новоселы, – уверенно определила статус гостей брюнетка. – Проходите в дом.

Судя по столь сдержанному приему, амазонки не собирались чествовать гостей яствами и устраивать в их честь празднество с песнями и плясками. После того, как пришельцы назвали себя, представилась и хозяйка:

– Марианна.

И широким жестом пригласила гостей присесть на лавку, стоявшую у стены. Из чего Феликс заключил, что дальше прихожей их не пустят. Тем не менее, прежде чем воспользоваться предложением Марианны, он выложил на стол две банки тушенки, банку сгущенного молока и пачку печенья. Трудно сказать, понравились ли хозяйке подарки новых знакомых, но, во всяком случае, суровости в ее взгляде стало явно меньше.

– Сколько вас? – спросила Марианна, одновременно кивком выпроваживая из прихожей конвоирш.

– Десять, – ответил Буров. – Десять новоселов и один сторожил. Мы подобрали его раненным в лесу, и он любезно указал нам пещеру неподалеку от реки.

– Вы собираетесь присоединиться к Марку Кабану?

– Мы сами по себе, – буркнул недовольный Вучко.

– Но ведь это его долина, – удивилась Марианна. – Если вы поселились там без спроса, то у вас будут большие неприятности. Кабан не любит чужаков.

– Наслышаны, – криво улыбнулся Феликс. – Но, думаю, мы уладим наши разногласия с беспокойным соседом. Мы и к вам пришли с предложением мира и дружбы.

– Наша община принимает пришельцев, – сухо отозвалась Марианна, – не делая различий между новоселами и старожилами. Путь к нам закрыт только для аборигенов. Мы не считаем этих выродков за людей.

– А кто они такие, эти аборигены и где живут?

– Скоро узнаешь, – бросила хозяйка недовольный взгляд на излишне любопытного Вучко. – Мы привечаем гостей не для того, чтобы делиться с ними сведениями о планете. О вас мы тоже никому не скажем. Каждая человеческая община имеет право скрывать место своего поселения от других.

– И много таких общин в округе?

– Много, – холодно бросила Марианна.

– Исчерпывающий ответ, – усмехнулся Божевич.

Сколько амазонок живет в крепости, Феликс не рискнул спросить. Если судить по величине домов, то, скорее всего, около сотни. Но не исключено, что их гораздо больше. Буров успел заметить тропу, поднимающуюся со двора прямо в гору. Вела она, скорее всего, в пещеру, где амазонки могли укрыться в случае разрушения крепости. Хотя, по прикидкам Феликса, чтобы захватить эту горную цитадель, охраняемую меткими стрелками, потребовалось бы никак не менее пятисот человек. Вот только есть ли на этой планете вожак, способный собрать такую армию.

– Марк Кабан бывал у вас в гостях?

– Нет, но он прислал дары Великой Матери. Сын амазонки всегда помнит о той, которая благословила его рождение.

Расспрашивать о Великой Матери Буров не рискнул, опасаясь прослыть в глазах Марианны невеждой. Возможно, это была какая-нибудь старушка из первых смертников, выброшенных на эту планету, но не исключено, что речь идет о богине, которой поклоняются не только амазонки, но и мужчины, родившиеся на Эдеме. Пятьдесят лет срок вроде бы небольшой, но люди, напрочь отрезанные от цивилизации, очень быстро забывают былых кумиров и создают новых, более соответствующих нынешнему образу жизни.

– А сколько жителей на этой планете? – полюбопытствовал Агроном. – Или это тоже тайна?

– Пришлые люди называли цифру в двести тысяч человек, но, возможно, они имели в виду не только людей, но полулюдей и нелюдей.

– Что еще за нелюди? – удивился Вучко.

– Я имею в виду белых обезьян.

– А разве на планете есть приматы? – удивился Агроном. – Мы видели только динозавров.

– Не знаю, кого ты называешь приматами, но белые обезьяны действительно похожи на людей. Однако у них нет ни души, ни разума. И всякий, вступивший с ними в связь, будет проклят Великой Матерью на веки вечные.

– Скажи, Марианна, на вашей планете все женщины живут отдельно от мужчин? – спросил Буров.

Вопрос этот почему-то не понравился хозяйке, во всяком случае, ответила она на него далеко не сразу:

– Есть среди нас и такие, которые предпочли свободе жалкое прозябание в качестве рабынь у очага мужчин. Но их немного. Меньшинство.

– А почему рабынь? – удивился Буров. – Разве мужчина и женщина не могут жить вместе в равенстве и счастье.

– Ты странный человек, новосел, – обиделась Марианна. – Сильный всегда подчиняет слабого. А большинство женщин слабее мужчин физически, и только карабин делает их равными. У меня есть карабин, именно поэтому вы пришли ко мне договариваться, а не диктовать условия.

– Не лишено, – вздохнул Агроном. – Только ведь и женщины далеко не всегда бывают святы.

– Возможно, – не стала спорить с гостем хозяйка. – Но именно поэтому им лучше жить врозь, встречаясь изредка лишь для получения потомства.

Сложившееся на Эдеме взаимоотношение полов Бурова не удивило. Сюда отправляли людей, совершивших тяжкие преступления. И женщины в этом смысле нисколько не отличались от мужчин. Видимо, смертницы очень хорошо понимали, какая участь ждет их на планете, где мужчины значительно превосходят их в числе, а потому сразу же решили отделиться от представителей противоположного пола, благо карабин, заменявший на Эдеме закон, позволял им постоять за себя. А потом уже, как водится, появилась идеологическое прикрытие, предназначенное для дочерей, рожденных в раю и не испытавших на собственной шкуре мужского коварства.

– Кстати о потомстве, – встрепенулся Вучко. – Мы ведь именно за этим к вам пришли.

– Я догадалась, – серьезно отозвалась Марианна. – Но ответ вы получите не сразу и не от меня, а от Великой Матери.

– А в чем проблема? – удивился арнаутский хулиган. – Патроны у нас есть. И мы готовы заплатить вперед.

– Патроны, это само собой, – кивнула Марианна, – но Великая Мать должна убедиться, что в ваших жилах нет гнилой крови.

– Я могу справку показать, – рассердился Вучко. – Меня проверяли на венерические заболевания перед отправкой в эту дыру.

– Речь идет не о болезнях, – отмахнулась хозяйка. – Мы должны убедиться, что ваши отцы не путались с белыми обезьянами.

– Мама дорогая, – ахнул впечатлительный юноша. – На Арнауте нет и никогда не было обезьян. Они водятся только на старушке Земле, откуда прибыл мой приятель.

– Позвольте, – возмутился Агроном. – Это черт знает что такое! Моя мать добропорядочная женщина. Причем тут обезьяны. Нашли, понимаешь, дарвиниста. Наши макаки не способны давать потомство от людей.

– А кто проверял?! – выкрикнул в запале Вучко. – Справка у тебя есть?

– Тихо вы, – шикнул на товарищей Буров. – Нашли место для споров об эволюции.

– Можно подумать, что вы там, на Арнауте не от землян род ведете, – продолжал клокотать гневом Агроном. – Неуч. Обезьян у них, видите ли, не было!

– Великая Мать даст вам ответ, когда придет срок, – прервала их спор Марианна. – Я передам ваши дары ее жрицам. Да благословит она вас на продолжение рода, мужчины.

С этим пожеланием хозяйка выставила гостей за порог, передав их с рук на руки вооруженным конвоиршам. Спорить с амазонками было бесполезно, ссориться – глупо, а потому новоселы безропотно позволили вытолкать себя за ворота и лишь тут дали волю своим эмоциям. Юный Вучко прямо-таки клокотал от возмущения, глядя на амазонок, державшихся на почтительном расстоянии. Карабины гостям вернули, но глаз и стволов с них не спускали, пока не вывели на смертельно опасную тропу, по которой те проникли в тщательно охраняемую долину.

– Сам виноват, – огрызнулся на расходившегося арнаутца Агроном. – Угораздило тебя вспомнить о земных обезьянах.

– Я собственными глазами видел такую в столичном зоопарке, – ударил себя кулаком в грудь Вучко. – Там на табличке было написано, что ее доставили с Земли.

– Ты по ресторанам лучше бы ходил, – запоздало посоветовал шалопаю Божевич. – Для твоего ума полезнее.

– Из ресторана я сюда и попал, – буркнул Вучко. – Советчик.

Спор разгорелся как пламя пожара при дуновении ветра, и новоселы сами не заметили, как прошмыгнули по смертельно опасной горной тропе в долину, которую уже считали почти своей. Вот только у этой земли был, оказывается, хозяин, о котором Хромой Тимур лишь в последний момент предупредил своих спасителей.

– На вашем месте, я перезарядил бы карабины, – посоветовал спорщикам Буров. – Мало ли что.

– Ты думаешь, амазонки подменили нам патроны? – удивился Вучко.

– Я думаю о Кабане, который, возможно, расценит наше появление вблизи своего жилья, как вторжение, угрожающее его благополучию.

– Ты что собираешься нанести визит дружбы и ему тоже, – удивился Агроном. – У нас на всех тушенки не хватит.

– Про банку сгущенки забыл и пачку печенья, – напомнил Божевичу злопамятный Вучко. – Столько продуктов выбросили коту под хвост, с ума можно сойти. Икнется нам еще, Везунчик, твоя щедрость в голодную зиму.

– Зим на этой планете не бывает, – отмахнулся от настырного юнца Агроном. – А одной банкой сгущенки сыт не будешь.

По поводу Марка Кабана Буров иллюзий не строил. Мужчины его склада редко бывают рады гостям. Этот негодяй, положивший у ворот базы полторы сотни новых поселенцев, не моргнув глазом отправит на тот свет любого, кто заикнется о мирном сосуществовании. А дары Великой Матери он, скорее всего, отправил из предосторожности, дабы не нажить в лице воинственных амазонок врагов. Из чего Феликс сделал очевидный вывод: Кабан не настолько силен, чтобы бросать вызов сплоченным местным общинам. Своими жертвами он выбирает новичков, не успевших обосноваться на новом месте, разобщенных и напуганных видом местных монстров.

– Что ты по этому поводу думаешь, Милош? – спросил Буров у Агронома.

– Будь моя воля, я бы этого гада пристрелил и дело к стороне, – зло ответил горячий Божевич. – Вот только силенок у нас маловато. По-моему, мы здорово рискуем. Местности мы не знаем, а эти подонки наверняка излазили долину вдоль и поперек.

Разведчики поневоле уже углубились в кипарисовый лес, по меньшей мере, километра на три, но присутствия людей пока не обнаружили. Проще, конечно, было бы двинуться от ручья по открытой местности, поросшей невысокой травой, названия которой новопоселенцы не знали, но в этом случае их могли заметить издалека и перестрелять просто из предосторожности. Каким бы беспечным человеком не был Кабан, но пару часовых на ближних скалах он наверняка выставил. А вот со стороны Делавара он гостей вряд ли ждет. Уж слишком обрывист в этом месте берег реки, чтобы недоброжелатели местного отморозка рискнули потревожить его покой. Кипарисовый лес отличался от гинкгового менее густым подлеском и почти полным отсутствием хвощей и папоротников. Зато здесь то и дело мелькали странные существа покрытые перьями, которых Вучко называл птицами, а ученый Агроном археоптериксами. По словам Божевича, выходило, что эти пестренькие, величиной с голубя животные принадлежат к семейству ящеров.

– Нашел драконов, – возмутился Вучко. – Ты мне сказки не рассказывай. Летают – значит, птицы.

– Они, скорее, ползают по стволам, – стоял на своем Агроном. – Обрати внимание на когти на крыльях, ими они цепляется за кору.

– Крылья вижу, но когтей на них нет, – отрезал упрямый Вучко.

– Тише вы, – зашипел на них Буров. – Любители природы. Мы что, на прогулку сюда пришли?

Марк Кабан разбил свой лагерь у подножья горы, возвышающейся над местностью. Капитальных сооружений он строить, похоже, не собирался. Несколько хижин, кое-как слепленных из ветвей, если и могли защитить своих обитателей, то разве что от местного дневного светила, слишком щедро одаривавшего обитателей Эдема теплом. Впрочем, приглядевшись попристальней, Буров обнаружил в горе, нависающей над долиной, отверстие, бывшее, скорее всего, входом в пещеру. В случае нужды люди Кабана могли укрыться там как от непогоды, так и от неожиданного нападения, если таковому суждено было случиться. Судя по всему, жители Эдема именно пещеры считали своим главным и самым надежным убежищем, не слишком доверяя сооружениям, построенным человеческой рукой. Возможно, они боялись нападения соседей, но, скорее всего, их главными врагами были все-таки хищные динозавры, среди которых попадались очень крупные особи, способные разнести в щепы не только хлипкую хижину, но и сруб.

К удивлению Бурова, в лагере Кабана людей оказалось даже больше, чем он предполагал. Много больше, не замедлил поправить его Агроном, – раза в два. Однако присмотревшись к жизни лагеря попристальней, разведчики без труда определили, что только меньшая часть из них имеет оружие, а остальные находятся здесь не по доброй воле, окруженные немногочисленной охраной с карабинами в руках. Среди этих несчастных Вучко, обладавший хорошим зрением, опознал нескольких своих хороших знакомых. В частности Барсука, с которым сдружился еще в арнаутской тюрьме.

– Вот гады, – прошипел Вучко. – Схватили честного вора и держат его в оковах как последнее чмо.

– Где ты видишь оковы? – удивился Агроном.

– Руки-то у них связаны, – стоял на своем арнаутец.

Вучко оказался прав, причем несчастные пленники были еще и крепко повязаны друг с другом, а потому устроить им побег, как предлагал решительный юнец, оказалось делом крайне сложным и, скорее всего, обреченным на провал. Беглецы не смогли бы рассредоточить по лесу и стали бы отличной мишенью для головорезов Кабана. Которые если и уступали в числе пленным, то очень немного. По прикидкам Феликса старожилов насчитывалось никак не менее семидесяти-восьмидесяти человек.

– Интересно, где Кабан набрал столько баб, – задумчиво протянул Вучко. – В нашей партии женщин точно не было.

– Может, местные? – предположил Агроном.

– А почему они голые ходят? Экономят на одежде?

– Климат позволяет, – коротко хохотнул Божевич.

Глава 3 Охота на Кабана.

Вернувшись к товарищам в пещеру, Вучко взахлеб принялся рассказывать о приключениях, выпавших на долю отважной троицы. Пока речь шла об амазонках, слушали его с большим вниманием, но как только он заговорил о Кабане, Шнобель прервал его на полуслове:

– Дальше можешь не продолжать. Мы со Снайпером полдня вокруг того лагеря на брюхе ползали. Жалко ребят. Все-таки мы с ними много месяцев из одного котла баланду хлебали.

– Вот я и говорю – нельзя сидеть сложа руки, – подхватился с камня Вучко.

– Угомонись, – настоятельно посоветовал ему Снайпер. – У нас только десять карабинов, а у Кабана больше сотни. В патронах он тоже недостатка не испытывает. Попрем на них в открытую, они нас в пять минут закопают.

– А что ты предлагаешь? – нахмурился Буров.

– Предлагаю не я, а Тимур, – спокойно отозвался Базиль. – У него под рукой сорок человек. Правда, в основном с луками и арбалетами.

– А почему Хромой взялся нам помогать? – подозрительно покосился на лежащего у очага сторожила Агроном.

– У меня свои счеты с Кабаном, – пояснил Тимур, приподнимаясь на локте. – Сразу скажу – риск велик. Марк человек коварный, да и людей он подбирал с толком. Так что, если вы не рискнете, напасть на него этой ночью, то вам лучше сегодня же покинуть пещеру, иначе вас очень скоро обнаружат и в покое точно не оставят.

– Ты что же, специально нас сюда привел? – холодно спросил у хитроумного старожила Щербак.

– Вы искали убежище, я вам его указал, – пожал плечами Хромой. – А что касается грозных соседей, то на Эдеме нет мест, где можно чувствовать себя в безопасности. Здесь охотятся все, кроме, разумеется, травоядных.

– Это намек? – вскинулся Десантник.

– Констатация факта. Либо ты, либо тебя. А по-другому не получится.

Конечно, поведение Тимура Буров не рискнул бы назвать безупречным. Старожил явно пытался свести с помощью новоселов застарелые счеты с опасным противником. Но дело было не столько в Хромом, сколько в Кабане, который сам по себе являлся очень большой сволочью даже по широченным эдемским меркам. Уход новоселов из долины оборачивался для их товарищей по недавнему путешествию в лучшем случае неволей, в худшем смертью.

– Они сами побросали оружие, – проворчал недовольный Химик. – А теперь мы должны подставлять свои лбы под разрывные пули, чтобы вернуть им свободу. Я предлагаю уйти с миром.

– Куда? – ехидно спросил Шнобель. – В болото к монстрам? В гинкговый лес, которому нет ни конца, ни края. Здесь у нас крыша над головой. Благодатная почва под ногами, которую Агроном собирается засеять. И ни одной опасной твари в округе за исключением Кабана.

– Долина плодородная, – поддержал Соломона до сих пор молчавший Фермер. – Жалко бросать.

– Вот он, глас народный, – воздел руки к потолку Шнобель. – За землю всегда дрались, Химик. Во все времена и на всех планетах. С чего ты взял, что Эдем в этом ряду станет исключением.

– В любом случае, сто человек лучше, чем десять, – поддержал товарища Кузнец. – Если мы освободим пленных, у нас будет две сотни рук, способных как строить, так и драться.

– Учись, Химик, – укоризненно покачал головой Соломон. – Человек в две секунды подвел идеологическую базу под мои несвязные, но благородные призывы. Мы станем общиной. Одной из самых крупных на планете. В конце концов, что может быть лучше добровольного труда на свежем воздухе.

– Не ерничай, Шнобель, – обиделся самолюбивый Бонек.

– Станислав, дорогой, с чего ты взял, что Соломон Коган кривит душой? У нас ведь нет никакого другого выхода, если мы не собираемся умереть с голоду или стать легкой добычей хищников. Только община, только совместный труд до седьмого пота оставляет нам шанс на спасение.

– Тебе бы в парламенте блистать, Шнобель, а не банки грабить, – усмехнулся Щербак. – Считай, что меня ты убедил. Хотя политиков я люблю гораздо меньше, чем мошенников.

– Спасибо, Десантник, – прижал руки к груди Соломон. – Иного ответа я от тебя, признаюсь, не ждал. Предлагаю выбрать командира на будущую беспокойную ночь. Мой кандидат – Феликс Буров.

– А почему не Щербак? – возмутился Химик. – У него есть боевой опыт.

– Во-первых, Бурова не зря называют Везунчиком, во-вторых, он обладает стратегическим мышлением, как утверждали все спортивные журналисты планеты Арнаут, чего за Десантником никогда не замечалось. Ты уж извини на недобром слове, Семен, но Феликсу я доверяю больше.

Поскольку никаких других кандидатур больше выдвинуто не было, Буров прошел в начальники на безальтернативной основе. О чем Шнобель, приверженец демократических принципов с младых ногтей, очень сокрушался, пока Снайпер сердито не посоветовал ему заткнуться. Дело предстояло слишком серьезное, чтобы превращать его в балаган. Феликс предложил атаковать лагерь Кабана с двух сторон. По разработанному им плану, люди Хромого с луками и стрелами, должны были под прикрытием леса и темноты подобраться к хижинам как можно ближе. Их задача – отвлечь головорезов на себя. Как только Кабан и его присные будут вовлечены в перестрелку, придет черед действовать новоселам. И пока восемь из них будут обстреливать старожилов со стороны скал, Вучко и Кузнец постараются подобраться к пленным и освободить их от пут. Наверняка бегство последних внесет путаницу и разлад в ряды противника, чем следует воспользоваться новоселам. Истребить людей Кабана за один раз вряд ли получится, но, возможно, их удастся вытеснить из долины или загнать в пещеру.

– А как ты их потом будешь выкуривать из той пещеры? – спросил у Феликса скептически настроенный Химик.

– С помощью дыма, – предложил Кузнец.

– А если в пещере есть другой выход?

– Тогда пусть бегут, – пожал плечами Бонек. – Или мрут от голода.

– А если у них там хранятся запасы продовольствия?

– Что ты привязался со своим «если», – возмутился Агроном. – Нет у них запасов. Кабан привык жить одним днем.

– Мне план понравился, – сказал Хромой. – Я за своих людей ручаюсь. Сделаем все в точности, как ты сказал, Феликс. Но имейте в виду, что без вашей поддержки, мы долго не продержимся, нас просто перестреляют в кипарисовом лесу.

– Кабана хорошо бы завалить в самом начале, – мечтательно произнес Вучко. – Это может решить исход дела.

– Предводителя я беру на себя, – веско сказал Снайпер. – Но хотелось бы знать, как он выглядит?

Взоры всех присутствующих обратились на Хромого, который был близко знаком с этим зловещим уроженцем райской планеты, и красноречивый Тимур оправдал надежды своих недавних знакомых. Во всяком случае, нарисованный им словесный портрет вызвал бы зависть у любого следователя прокуратуры.

– Фигурой он схож с Фермером. Такой же рост, такие же длинные руки. Разве что голова побольше. И загривок помассивнее. Собственно за этот загривок, заросший жесткой щетиной, его и прозвали Кабаном. Бороду он бреет, в отличие от своих подручных. Я сам видел у него в руках бритву, доставшуюся в наследство от отца. Словом человек он во всех отношениях колоритный, так что вряд ли Базиль его с кем-нибудь перепутает.

Люди Хромого появились у пещеры глубокой ночью. По словам Тимура, они приплыли на лодках и высадились там, где до сих пор болтался плот, привязанный к дереву хозяйственным Фермером. Буров видел при свете ночного спутника Эдема только неясные силуэты, сверкающие во тьме глаза, да длинные бороды, свисающие на грудь. Старожилов действительно оказалось никак не меньше трех десятков. Кое у кого имелись карабины и почти у всех луки и топоры.

– Сам-то дойдешь до места? – спросил Феликс у Хромого.

– Донесут, – оскалился тот. – Ты за меня не беспокойся. Мои люди меня не бросят. А в случае неудачи мы уйдем водой. Ты о своих подумай. Вам отступать будет некуда. На открытой местности вас перестреляют всех до единого.

– Спасибо за заботу, – сухо отозвался Буров. – Счастливого пути.

Новоселы снялись с места почти сразу же после того, как их союзники по рискованному предприятию исчезли в ночи. Переправа через ручей, с его действительно быстрым в этом месте течением, отняла у них много времени и сил. Однако перебрались они на другую сторону благополучно, если не считать падения Химика, выпустившего на мгновение из рук веревку. Шварца очень вовремя поймал за ворот Шнобель, не дав тому захлебнуться в теплой почти горячей воде.

– Считай, что во второй раз родился, – прошипел Соломон на ухо Вальтеру. – Крепче на ногах надо стоять, ботаник.

– Генетик, с твоего позволения, – огрызнулся Шварц.

– Я бы не позволил, – хмыкнул Шнобель. – Зачем человеческую породу портить.

– Вас испортишь, – не остался в долгу Химик.

Перед рассветом новоселы вышли на исходные позиции, которые присмотрел для них Феликс Буров. Возможно, когда-то очень давно эти огромные валуны были частью окрестных скал, но время, солнце и ветер сделали свое дело, сбросив их с высоты на грешную землю. Травы вокруг валунов почти не было, только мелкий щебень, которому со временем предстояло превратиться в пыль. Правда, сейчас он угрожающе скрипел под ногами, заставляя людей испуганно приседать на месте. До лагеря Кабана было рукой подать. Снайпер, которому предстояло сделать, быть может, самый важный в своей жизни выстрел, решил устроиться повыше. И Феликс с тревогой наблюдал, как он поднимается по склону горы, пытаясь найти удобную позицию. Крался Базиль почти бесшумно, но забрезживший рассвет мог спутать ему все карты.

– Без команды не стрелять, – прошипел Буров, оборачиваясь назад.

Его приказ приняли к сведению, промолчал даже словоохотливый Соломон, проникшийся, наконец, ответственностью момента. Только Вучко, сидевший на корточках за спиной Феликса, расстроенно крякнул:

– Шнурок на ботинке порвался.

– Разуйся, – приказал Буров. – Если споткнешься на бегу – тебе конец.

Буров уже различал в предутренней дымке очертания хижин, где расположились на ночлег самые близкие к вождю отморозки. Их приятели, считавшиеся рангом пониже в бандитской иерархии, лежали вповалку вокруг затухающих костров. Пленные сидели в отдалении, что значительно облегчало Вучко и Кузнецу задачу. Охраняли незадачливых новоселов двое часовых с карабинами в руках. Особого рвения ни один, ни другой не проявляли, уверенные, видимо, в том, что связанные люди не убегут, а спасать их из плена в этом диком месте просто некому. Слабое шевеление вокруг костерка пробудило хищные инстинкты Вучко, зашипевшего прямо в ухо Феликсу:

– Мы их устраним ножами, командир, без шума и пыли. Клянусь. Никто даже не заметит.

– Действуйте, – разрешил Буров.

Это было нарушением его собственного плана, но Феликс надеялся, что люди Хромого уже заняли свои позиции и вот-вот начнут обстрел просыпающегося стана. Благо времени для этого у них было более чем достаточно. Две тени скользнули к почти погасшему костру из утреннего тумана. Ни хрипов, ни вскриков Буров не услышал. Часовые ушли в мир иной, не попрощавшись с миром этим.

– Приготовиться, – негромко скомандовал Феликс и поднял к плечу карабин.

Местное светило оказалось даже более расторопным, чем Буров ожидал. Оно как-то слишком уж внезапно вывалилось из-за гор, осветив в несколько минут всю поляну. К счастью, свет его пока что бил в глаза людям Кабана, с ворчанием и глухими проклятиями поднимающимся с земли, и почти не мешал стрелкам, изготовившимся для решительной битвы. Две стрелы, вылетевшие из зарослей, застали врасплох не только головорезов, но и Бурова. Однако Феликсу они не причинили вреда, зато для двоих его противников жизнь закончилась раньше, чем они успели продрать глаза. Смерть негодяев не осталась незамеченной их товарищами, поднявшими громкий крик. Ответом их проклятиям стал град, хлынувший с неба. Упали еще несколько человек, а остальные бросились к карабинам, стоявшим в аккуратных пирамидках по всему лагерю. Ор подчиненных разбудил вождя. Во всяком случае, головорез, первым появившийся в проеме хижины, очень походил на Кабана, каким его описывал Хромой Тимур. Будучи человеком опытным и много чего в жизни повидавшим, Марк не бросился к кострам, где погибали его люди, а скользнул за дерево, росшее посреди поляны. Кажется, это был саговник, чей толстый ствол надежно прикрывал Кабана от стрел, летящих из леса.

– Стреляйте, идиоты! – крикнул он своим людям, и эти слова оказались последними в его жизни. Снайпер, не раз провожавший важных персон на тот свет, не промахнулся и в этот раз. Тело Кабана еще продолжало стоять у саговника, но головы на его плечах уже не было. Лишь кровавая клякса медленно растекалась по шершавой коре эдемского гиганта.

Буров дождался, когда обезумевшие от ярости головорезы ринутся к кипарисовому лесу, чтобы отомстить за смерть своего вождя, и только потом бросил через плечо:

– Огонь!

Восемь человек упали, как подкошенные, а остальные остановились, не добежав до зарослей нескольких шагов. Новоселы воспользовались сполна счастливой оказией, отправив на тот свет еще десятерых. В такие критические моменты теряют разум даже очень смелые люди, а среди отморозков не нашлось вожака, способного привести своих товарищей в чувство. А тут еще пленные вдруг сорвались с места и ринулись прочь из лагеря, ведомые Вучко и Кузнецом. Несчастные оборванцы просто спасали свои жизни, но люди Кабана почему-то решили, что их атакует с тыла бесчисленная орда. Они заметались у кромки леса. Иные тут же нашли смерть от стрел и пуль подручных Хромого, но большинство круто развернулось к пещере. Это повальное бегство возглавил долговязый человек с роскошной копной густых волос, падающих на спину. Снайпер завалил его, видимо, из предосторожности, как будущего потенциального вождя. Среди бегущих Буров увидел нескольких представительниц слабого пола и на всякий случай крикнул своим:

– В женщин не стрелять!

Впрочем, для метких стрелков хватало и мужчин. До пещеры добежало не более тридцати головорезов, но укрыться в ней они так и не успели.

– Мама дорогая, – испуганно прокричал Шнобель. – Откуда взялись эти жуткие уроды.

Чудовищ было не менее десятка, они внезапно вынырнули из-под свода пещеры и набросились на людей. Более отвратительного зрелища Бурову видеть не доводилось. Тираннозавры, огромные ящеры ростом под десять метров, стремительно передвигались на задних ногах, сея смерть в рядах несчастных негодяев, столь опрометчиво вставших на их пути. Феликсу показалось, что он слышит хруст костей и утробный рык пирующих хищников.

– Да их пуля не берет, – заорал в ужасе Фермер, чем поверг в смятение своих товарищей.

– В голову стреляйте, – послышался мудрый совет с небес, и Феликс не сразу сообразил, что это кричит Снайпер.

Головы у тираннозавров оказались внушительных размеров, а о зубах и речи не было. Человек, угодивший в пасть, гигантского чудовища в мгновение ока превращался в кусок окровавленного мяса, чтобы потом исчезнуть в желудке голодного монстра. Феликс выстрелом снес тираннозавру половину пасти, но тот все равно продолжал двигаться, давя людей толстыми задними лапами, увенчанными огромными когтями. И только вторая пуля, угодившая в мозг, повергла гиганта на землю. Дружный огонь новоселов произвел на монстров впечатление не большее, чем рой шмелей. Они стали рвать на части своих же павших сородичей, что позволило уцелевшим после двух сокрушительных атак людям Кабана избежать смерти. Впрочем, уцелевших оказалось не больше дюжины. Они побросали карабины и сдались Хромому, встретившему их у кромки леса.

– А где бабы? – встрепенулся Шнобель. – Куда они подевались?

Бурову сейчас было не до женщин, он продолжал палить из карабина в чудовищ, передвигавшихся по долине с невероятной скоростью. Последнего тиранозавра Снайпер и Феликс уложили общими усилиями в пятнадцати метрах от валуна.

– Нервы у тебя, Везунчик из стали, – сказал Шнобель, отдышавшись после короткого, но стремительного забега. – А мы тут с ребятами посоветовались и решили, что лучше избежать объятий этого милого существа. Слушай, Химик, а почему у него передние лапы такие короткие? Прямо как ручонки у новорожденного младенца.

– Сравнил тоже, – возмутился Фермер. – Он и этими лапами тебя на куски порвет.

– Я образно выразился, деревня, – усмехнулся Соломон и ткнул концом тяжелого ботинка поверженного динозавра. – И откуда такие берутся?

– Ты о Фермере? – удивился Химик.

– Нет, я о зверушке. Согласись, он выглядит очень импозантно, даже с разбитой вдребезги башкой.

Охота на Кабана оказалось даже более успешной, чем новоселы ожидали. И благодарить за это следовало не только Бога, самих себя, но и тираннозавров, на удивление вовремя появившихся на поле кровавой битвы. Впрочем, восемь гигантов, сложивших головы на алтарь общей победы, на свою долю добычи не претендовали, чего нельзя было сказать о старожилах Хромого, уже начавших потихоньку прибирать к рукам оружие, выпавшее из рук поверженных в прах врагов.

– Нет, так дело не пойдет, – возмутился вечно всем недовольный Химик. – Мы завалили Кабана, мы истребили тираннозавров, а плодами нашей победы будут пользоваться люди, просидевшие все это кровавое утро в кустах.

– Ну, это ты хватил, – попробовал урезонить его Шнобель. – Свою работу они выполнили на отлично. Карабинами и патронами с ними следует поделиться.

– А кто спорит? – огрызнулся Химик. – Я хочу, чтобы все было по справедливости.

Увы, понятия о справедливости у Шварца и Хромого Тимура не совпадали. Ссора грозила перерасти в драку между недавними союзниками, и Феликс Буров решил положить этому конец. Он предложил Тимуру собрать все оружие в кучу, пересчитать его, а уж потом договориться о принципах дележа. То же самое сделать с продовольствием. Тут же на месте была выбрана комиссия, в которую со стороны новоселов вошли Кузнец и Химик, а со стороны старожилов два плечистых мужика, заросших бородами чуть не по самые брови. Впрочем, как вскоре выяснилось, считать эти дяди умели, и доставили Химику немало хлопот своими неуемными претензиями.

– По-вашему, шкуры тираннозавров, это добыча? – орал Шварц на всю долину.

– Добыча, – тупо стояли на своем бородачи.

– В таком случае, раз завалили их мы, то обдирать их будете вы.

Старожилы сочли такое решение справедливым, и Хромой без промедления отправил десяток своих людей на безопасную, но, по мнению Шнобеля, очень трудную и грязную работу.

– Шкуры тираннозавров очень ценятся на Эдеме, из них делают легкие и удобные пироги. А по воде здесь гораздо безопаснее передвигаться, чем по суше, – объяснил упрямство своих людей Хромой.

– Что ж ты раньше нам об этом не сказал, – возмутился Шнобель. – Мы же двух этих ценных зверушек упустили – они укрылись в пещере.

– Проверить? – покосился на Бурова Десантник.

– Успеется, – покачал головой Феликс. – Скорее всего, их там уже нет. У этой пещеры, по крайней мере, два выхода, иначе чем еще объяснить столь внезапное появление хищников.

Комиссия, наконец, закончила подсчет трофеев, взятых с боя у разбитой в пух и прах шайки Кабана. Карабинов оказалось триста двадцать пять штук. По меньшей мере, двести двадцать из них были той же серии, что и оружие в руках Бурова. Это означало, что более одной пятой последней партии заключенных головорезы попросту истребили. Плюс почти сотню карабинов они отобрали у пленных, скромно сидевших сейчас в отдалении и с трепетом душевным ожидавших решения собственной участи.

– Пусть каждый из твоих людей, не имеющих огнестрельного оружия, выберет по стволу, – предложил Буров Хромому.

Старожилы просить себя не заставили и принялись со знанием дела осматривать карабины. Благо было из чего выбирать.

– Сколько людей мы освободили? – спросил Феликс у Кузнеца.

– Девяносто шесть.

– Мы не можем оставить их без оружия на этой негостеприимной планете, – обратился к Хромому Буров. – Это было бы слишком жестоко.

– Согласен, – нехотя отозвался Тимур.

– Триста двадцать пять минус сто двадцать пять, – быстро подсчитал Химик. – В остатке у нас двести стволов.

– А вот их мы поделим поровну, – сказал свое веское слово Тимур. – На сорок человек, принимавших участие в деле. Мы все одинаково рисковали жизнями и имеем право на равную долю.

– Хромой прав, – кивнул Снайпер. – В конце концов, каждый умирает в одиночку.

– По пять стволов на человека, – быстро прикинул Химик. – Они забирают сто пятьдесят пять, нам остается пятьдесят.

– Ты забыл о девяносто шести карабинах, которые мы без споров отдали освобожденным пленным, – напомнил Хромой. – Это было ваше предложение, и мы с ним согласились.

– Это правда, – поддакнул Шнобель. – Но в качестве компенсации мы конфискуем все зерно, найденное в лагере. В конце концов, ты, Хромой, не собираешься заниматься земледелием. Зато Агроном лет через десять снабдит хлебом всю планету.

– Так уж и всю, – буркнул польщенный Божевич.

– Забирайте, – великодушно махнул рукой Тимур.

Горячий спор возник из-за патронов – главного богатства на планете Эдем. Местной валюте, как со знанием дела заявил Шнобель. Буров предложил выдать по пятьдесят патронов на каждый ствол. А оставшуюся тысячу разделить между новоселами и старожилами. Хромой не возражал против первой части его предложения, но требовал три четверти из оставшийся тысячи. По мнению Химика, это была ничем не обоснованная претензия. Шварца поддержали Десантник и Кузнец. Орали до хрипоты, но соломоново решение все-таки было принято. Со скрипом, но прошло предложение Шнобеля поделить оставшиеся патроны пополам. К консервам старожилы не проявили почти никакого интереса, зато потребовали за продовольствие, оставляемое новоселам, пять только что снятых шкур динозавров.

– Берите, – великодушно махнул рукой Шнобель. – Мы себе еще настреляем.

Судя по выражению лиц, старожилы остались довольны проведенным дележом, и Буров вздохнул с облегчением. Тем более что Хромой подтвердил его опасения, заявив на прощание:

– Я грешным делом думал, что мы без крови не разойдемся. Приятно все же иметь дело с разумными людьми.

– Я пошлю с вами Фермера и Кузнеца, пусть посмотрят, как сделаны ваши лодки.

– Не возражаю, – развел руками Тимур. – Изобретение это полезное, а вам здесь, у реки, без пирог не обойтись.

Прощание старожилов и новоселов никак нельзя было назвать сердечным. Бородатые мужики то и дело оглядывались назад, опасаясь, видимо, выстрелов в спину. Однако присутствие в их рядах Кузнеца и Фермера давало им гарантию безопасности. После того как Хромой Тимур им это объяснил, они зашагали по долине без большой опаски, гоня перед собой десятка полтора уцелевших головорезов Кабана. Зачем Тимуру понадобились эти люди, Буров не знал, но рад был отделаться от лишней обузы.

– Займемся теперь нашими баранами, – предложил Шнобель.

– Какими еще баранами? – удивился Мансур.

– Я о пленных, чудак, – засмеялся Соломон. – Мы все люди проверенные, а среди них могут оказаться весьма коварные особи. Как только мы выдадим им карабины, они, чего доброго, обберут нас до нитки, а то и пристрелят в благодарность за наши труды.

– Шнобель прав, – поддержал товарища Снайпер. – Прежде чем вооружать бывших пленных, надо убедиться в их лояльности.

– Я Барсука знаю еще по Арнауту, – возмутился Вучко. – И доверяю ему как самому себе.

– В таком случае, выдай ему карабин и пятьдесят патронов, – распорядился Буров. – Пусть каждый из вас выберет среди пленных людей, которым может вручить свою жизнь, а с остальными будем разбираться позже. Если же кто-то из бывших пленных не захочет жить с нами в долине и подчиняться установленным нами правилам, то их следует проводить до гинкгового леса и выдать на прощание карабины с патронами. К остальным будем присматриваться, и по мере роста доверия они станут полноправными членами общины. Возражения есть?

– По-моему, все правильно, – пожал плечами Снайпер. – А что будем делать с остальным оружием и патронами?

– Спрячем в Старой пещере и выставим там часовых, – предложил Вучко. – Туда же переправим все зерно и припасы.

– Опасно, – покачал головой Химик. – О Старой пещере знает слишком много людей. К тому же расположена она на самом краю долины. Если хотите знать мое мнение, то я построил бы небольшой форт в том самом месте, где мы высадились на берег и держал бы там днем и ночью пару-тройку часовых, во избежание неприятностей.

– Разумно, – кивнул Агроном. – А арсенал следует устроить в Новой пещере, которую конечно придется осмотреть. Лишние входы и выходы можно заложить камнями, оставив лишь небольшой проход для возможного отступления. Кроме того, я бы осмотрел оба наших леса на предмет обнаружения там всякой живности. Зерно нам еще предстоит посеять и собрать, а кормить людей нужно уже сейчас. Консервов нам хватит на две-три недели, не больше.

– А когда ты собираешься сеять?

– Да хоть сейчас, – пожал плечами Божевич. – Но прежде чем сеять, землю надо вспахать.

– Саперные лопатки подойдут? – спросил Химик.

– За неимением лучшего… – развел руками агроном.

– Бери пятьдесят человек из пленных, – распорядился Буров, – выдай им по банке тушенки, объясни задачу и пусть работают.

– И предупреди их, что даром мы никого кормить не будем, – посоветовал Шнобель.

– Это уже шантаж какой-то, – неуверенно запротестовал Агроном.

– Так ведь для их же блага, – развел руками Соломон. – Знаю я этот контингент: сожрут всю тушенку, а потом начнут убивать друг друга за пачку сухарей. Строже с ними надо, Феликс, строже. Ты меня назначь заместителем Агронома, ответственным за тягловую силу. Я умею убеждать людей. Пахать и сеять они у меня будут как миленькие.

– Раз напросился – получай, – усмехнулся Феликс. – Если Милош не возражает.

– Согласен, – кивнул Божевич. – Одному трудно. Я еще и Фермера к делу приставлю, как только он вернется. Все-таки знающий человек.

– Возражения есть? – спросил Буров.

– Принято, – махнул рукой Снайпер.

Старую пещеру Феликс решил осмотреть лично. Снайпер вызвался его сопровождать. Буров, естественно, не возражал против спутника, обладающего такими ценными качествами, как железная выдержка и умение метко стрелять.

– А что у нас с отказниками? – спросил Феликс, поднимаясь с коряги.

– Восемь человек решили покинуть долину, – доложил Шнобель, вернувшийся от пленных. – Вот тунеядцы. Как только речь зашла о работе, так у них пятки начали чесаться. Мы тут с Агрономом отобрали двух надежных ребят, за одного ручается он, за другого я.

– Выдайте им оружие и берите себе в помощники, – распорядился Буров.

– Головой за них отвечаете, – напомнил легкомысленному Соломону Снайпер. – Причем в буквальном смысле. Нам тут только бунтов и мятежей не хватало.

– Проводите этих восьмерых до выхода из долины, – распорядился Буров. – Карабины им выдайте прямо сейчас, а патроны – на границе наших владений. И осторожнее там. Кто их знает, что за люди.

– Я бы оставил сторожа в Старой пещере, – засомневался Шварц. – Вдруг эти ребята решат вернуться, а у нас там барахлишко лежит.

– Вот ты там пока и оставайся, – решил Феликс. – Заодно присмотри место для форта. Строить его нам предстоит в ближайшие дни.

Возвращение Фермера и Кузнеца развязало Бурову и Снайперу руки, точнее избавило их от обязанности охранять боеприпасы и продовольствие. Ривьера и Бонек знакомством с изобретением старожилов остались довольны. Пироги по их словам оказались на редкость надежными. А вмещала каждая из них по пять-шесть человек. Эти же люди легко могли перенести ее по суше на любое расстояние.

– Зря мы им отдали пять шкур, – крякнул прижимистый Фермер. – Нам бы лишняя пирога не помешала.

– Ты хотя бы одну склепай, – усмехнулся Снайпер.

– Сделаем, – заверил его Кузнец. – Можешь не сомневаться.

Буров ступил под своды незнакомой пещеры с опаской. Тем более что усыпанный песком и галькой пол ее был залит кровью. Свет в это довольно просторное, судя по всему, помещение проникал только из входного отверстия, и потому уже через десяток шагов исследователям пришлось зажечь факелы. Потолок пещеры они так и не увидели, зато обнаружили на песке следы босых человеческих ног, кое-где перекрываемые отпечатками огромных когтистых лап.

– Все-таки бабы были, – крякнул с досадой Снайпер. – И оказались ловчее мужчин. А тираннозавра, судя по кровавым лужам, мы подстрелили. Не исключено, что он сдох здесь в пещере. Вот будет вони, когда эта туша начнет разлагаться.

– Пойдем по следам, – предложил Буров, – наверное, они нас куда-нибудь выведут.

Следы оборвались вместе с песком как раз в том месте, где особенно были необходимы исследователям таинственной пещеры. Свет факелов высветил сразу два отверстия, через которые вполне могли протиснуться не только люди, но и хищники. У левого отверстия Базиль обнаружил человеческие останки. Похоже, раненный тираннозавр настиг тут одну из беглянок и вволю полакомился ее мясом.

– Ну что? – вздохнул огорченный находкой Снайпер. – Пойдем налево?

Однако через сотню шагов выяснилось, что следопыты избрали тупиковый путь. Дорогу им преградила каменная стена, не оставлявшая никаких надежд на продолжение движения. Лавальер постучал по ней носком ботинка, но не услышал в ответ ни жалоб, ни ругательств.

– Глухо, – констатировал Снайпер. – Зато мы нашли место для арсенала и продуктового склада. Здесь прохладно и сухо. А на входное отверстие мы навесим дверь, дабы любопытные не совали нос, куда не следует.

– Пожалуй, – согласился Буров, поворачивая стопы назад.

Второе отверстие оказалось более перспективным. Сначала исследователи долго шли по относительно узкой галерее, которая, однако, вывела их в огромный зал, созданный природой, посреди которого лежало огромное зеркало. Зеркало вспучилось, как только новоселы приблизились к нему.

– Да это вода, – догадался Снайпер, поначалу отпрыгнувший назад. – Слушай Феликс, она горячая! В этом месте можно знатную баньку устроить.

– Если тираннозавры не помещают, – согласился с товарищем Буров. – Где-то здесь должен быть сток.

Подземное озерко, не превышающее по площади средних размеров бассейн, исследователи обогнули без труда. А тихое журчание подсказало им верное направление. Какое-то время им пришлось брести по щиколотку в горячей воде, от которой поднимался пар, но больших неудобств это им не доставило. Зато впереди очень скоро забрезжил свет, подтверждающий, что исследователи находятся на верном пути. Русло, отполированное ручьем за сотни тысяч лет, вывело их к водопаду, который с шумом рушился в воду, и довольно узкой тропе, опоясавшей огромную гору, рвущуюся вершиной к удивительно синим небесам. С этой тропы открывался вид на долину амазонок, которую Буров без труда опознал. Он даже сумел разглядеть крепость воинственных женщин, прилепившуюся к слону дальней горы, и указал на нее Снайперу. К сожалению, исследователей отделяла от амазонок глубокая пропасть, по дну которой струился поток, впадающий, скорее всего, в ручей Быстрый.

– Нам направо, – вздохнул Снайпер, который наверняка не отказался бы навестить амазонок, если бы к этому представился случай. – Я пойду первым.

– Почему?

– Я родился и вырос в горах Дейры, мне такие тропы привычны.

Феликс не боялся высоты, но горы для него, обитателя равнины, пока что были в диковинку, а потому он без споров уступил место Базилю. Лавальер, перехватив поудобнее карабин, уверенно зашагал по узкой петляющей ленточке. Буров засомневался, что гигантские хищники, шаг которых равнялся четырем метрам, пробрались в пещеру этим путем. По его мнению, тираннозавры должны были сверзиться в пропасть там, где с большим трудом удерживался человек. Однако жизнь опровергла все его расчеты. Двуногий динозавр возник на тропе столь неожиданно, что его появление прозевал не только Буров, но и шедший впереди Лавальер. У Базиля было одно мгновение, чтобы спасти свою жизнь, но ему этого мгновения вполне хватило. Пуля разнесла тираннозавру как раз ту часть головы, где находился его крохотный мозг. Гигант потерял равновесие и рухнул в пропасть.

– Жаль, – спокойно произнес Лавальер. – От нас уплыла четвертая пирога.

Судя по луже крови, которую Буров и Снайпер обнаружили за поворотом, это и был тот самый раненный тираннозавр, которого подстрелили еще в долине.

– Не поскользнись, – предостерег Базиль своего спутника. – В жилах этого чудовища течет, по меньшей мере, бочка крови.

Сразу за поворотом тропа круто пошла вниз, а через несколько сот метров исследователям открылся чудесный вид на долину, часть из которой представляла собой саванну, поросшую желтоватой травой, где редкими островками выделялись саговники, растущие парами или тройками. А далее зеленел лес, то ли гинкговый, то ли папоротниковый.

– По моему, там, за лесом, море, – прищурился в сторону горизонта Снайпер. – Но по суше нам до него не добраться.

– А водой?

– Если у кого-то возникнет такое желание, – пожал плечами Базиль. – Хромой сказал, что на морских пляжах обитает множество черепах. Там же они откладывают яйца. Ты соскучился по черепаховому супу?

– Пожалуй, нет, – усмехнулся Феликс. – Во всяком случае, могу потерпеть.

– Я бы не стал высовываться за пределы долины Кабана, по крайней мере, в ближайшие месяцы.

– Почему?

– Хромой утверждал, что на этой планете нет безопасных мест. А морские пляжи, где прямо под ногами ползает вкусное мясо, это слишком лакомый кусок, чтобы старожилы отдали его нам без боя.

– Сколько, по-твоему, людей сейчас обитает на планете? – спросил Буров.

– Я задавал этот вопрос Хромому, но он в ответ только руками развел. Впрочем, Тимур прожил на Эдеме всего четыре года, а потому вряд ли сумел раскрыть все здешние тайны.

– Ты думаешь, они есть? – удивился Феликс.

– Тогда объясни мне, скептик, куда подевались женщины, которых мы видели в лагере старожилов. И главное – кто провел тираннозавров по узкой горной тропе и натравил их на людей Кабана? Конечно, на Эдеме наверняка имеются животные, для которых горы – дом родной, но тираннозавры явно не из их числа. Тогда зачем гиганты поперлись сюда, когда там, в долине, пасется их корм? Хотели целебной водички попить?

– Задал ты мне задачку, – задумчиво покачал головой Буров.

– Вот я и говорю – не торопись. Смерть за тобой сама придет.

Глава 4 Яйца эпиорниса.

Разведка отняла у Бурова и Лавальера довольно много времени, и когда они, наконец, вернулись в лагерь, местное светило уже клонилось к закату. Феликс отметил, что протяженность дня на Эдеме составляет двенадцать часов. Возможно, это объяснялось временем года, но не исключено, что новоселы находились вблизи экватора, где ночь и день практически не отличаются друг от друга по протяженности. За время отсутствия вожаков бывшие пленные успели вскопать изрядную часть долины. Довольный Фермер расхаживал по свежевскопанной почве, то и дело взмахивая правой рукой.

– Сеет, что ли? – удивился Снайпер.

– Похоже на то, – подтвердил Буров.

Приличная толпа поселенцев собралась возле хижин, но на работающего Фермера люди почему-то не смотрели, зато, если судить по жестам, обсуждали что-то, взволновавшее их до чрезвычайности.

– Нам только митингов не хватало! – проворчал Снайпер. – Мансуру и Соломону следовало бы получше приглядывать за этими болтунами.

Как вскоре выяснилось, Шнобель и Торговец смотрели на странное существо, отдаленно напоминающее поросенка. Буров не сразу сообразил, что перед ним детеныш динозавра, вот только определить его породу, он не брался. Детеныш с видимым удовольствием поедал зеленые веточки, которые заботливо подкладывал ему сидящий на корточках Вучко. Рядом суетился долговязый юнец с голубыми глазами и вытянутым то ли от удивления, то ли от природы лицом. Судя по всему, это был Барсук, заслуживший чем-то расположение арнаутского хулигана.

– А вы говорите – хищник, – торжествующе бросил Вучко своим оппонентам. – Какой хищник станет с таким аппетитом траву жрать.

– Мы его мамашу видели, – поддержал товарища Барсук. – Высотой она мне примерно по пояс и в длину метра два, наверное. Вместо рта у нее клюв, совсем как у этого малыша, а на затылке костяной нарост, похожий на щит.

– Протоцератопс, скорее всего, – задумчиво почесал затылок Агроном.

– А нам без разницы, – усмехнулся Шнобель. – Есть-то его можно? Ребята тут грешным делом попробовали мясо тираннозавра – жуткая гадость. А главное – не прожуешь.

– Этот травоядный, к тому же детеныш, – обнадежил товарища Божевич. – Мясо у него понежнее будет, чем у хищника.

– Не дам! – неожиданно окрысился Вучко. – Все равно одного детеныша на сто человек не хватит. Я его выращу и пахать на нем буду.

– Ну, ты хватил, парень, – заржал Соломон. – Ты его еще оседлай. Будешь первым кавалеристом на планете Эдем.

Детеныш был настолько забавен и беззащитен, что большинство поселенцев поддержали все-таки Вучко, а не Шнобеля. Феликсу ничего другого не оставалось, как присоединиться к большинству и объявить протоцератопса, которого тут же обозвали Цыпой, достоянием общины. Цыпа, конечно, не понял, о чем спорили суровые дяди, зато охотно засеменил на коротких толстых ножках за своим спасителем.

– Трактор нам, конечно, не помешал бы, – вздохнул один из новоселов, стоящий рядом с Феликсом.

– Я бы от волов не отказался, – хмыкнул Агроном. – Нам ведь еще копать и копать, мужики.

Добычу отряда Вучко, собранную по ту сторону ручья Быстрого, кроме Цыпы, составляли еще два десятка яиц с толстенной кожурой, весьма подозрительного, по мнению Шнобеля, вида. По словам все того же заросшего недельной щетиной бывшего пленного, которого, к слову, звали Рябым, яйца были взяты из разных гнезд, найденных в основном на берегу Делавара, и за их свежесть он не ручался.

– Добровольцы есть? – спросил Шнобель, строго оглядывая притихших людей.

Увы, к великому разочарованию Соломона, желающих отведать эдемской яичницы среди новоселов не нашлось. Одно дело пожевать свежее мясо, которое при нужде можно и выплюнуть и совсем другое травить свой желудок тухлятиной, пролежавшей в горячем песке много дней.

– Яйца-то свежие, однако, – попробовал соблазнить присутствующих Шнобель и в подтверждение собственным словам постучал по одному из них каблуком. Надежное по виду яйцо вдруг треснуло под ногой Соломона и из него вдруг вывалилось существо, очень похожее на Цыпу. Не ожидавший такого оборота событий Шнобель отпрянул назад под оглушительный хохот своих товарищей.

– Вот тебе и второй вол, Агроном, – ехидно заметил Снайпер. – Вучко заставит их ходить в упряжке.

Второго детеныша, названного Цапой, отдали на воспитание Барсуку, донельзя довольному таким поворотом событий.

– А чему вы радуетесь, идиоты?! – возмутился Шнобель. – Развели тут, понимаешь, целое стадо. Что мы есть будем, когда тушенка кончится?

Вопрос был задан по существу, а потому хохотавшие как дети новоселы разом притихли. Рябой предложил, закопать принесенные яйца в песок и посмотреть, что из них вылупится.

– Монстры из них вылупятся, – хмыкнул Соломон, обиженный неуместным весельем товарищей. – Только зачем нам весь этот зоопарк? На Эдеме и без того хватает развлечений.

– Может, Десантнику повезет больше, – вздохнул Мансур, огорченный неудачей легкомысленного Вучко никак не меньше Соломона.

И, надо сказать, Щербак сполна оправдал надежды своих товарищей. Его отряд вернулся в лагерь уже в сумерках, сгибаясь под тяжестью добычи. Шнобель, бросившийся было навстречу удачливым охотникам, замер на полдороге и обреченно махнул рукой:

– Мама дорогая, и у этих тоже яйца.

Справедливости ради следует отметить, что яйца, принесенные отрядом Щербака, были размером поболее тех, что совсем недавно закопал в песок настырный Рябой. Посмотреть на них пришли не более десятка человек во главе с Буровым.

– Судя по величине, это яйца диплодоков, – прищурился на чужую добычу Соломон. – Эти гады обгложут все наши кипарисы, помяните мое слово.

– Значит, есть ты их не будешь? – спросил с усмешкой Щербак.

– Я что похож на самоубийцу? – удивился Шнобель. – Должен сказать тебе, дорогой Семен, что это обманчивое впечатление – я жизнелюб, готовый умереть скорее от голода, чем от запаха протухших яиц.

Одно из яиц, достигавших в длину тридцати сантиметров, Щербак лично закопал в золу затухающего костра. Шнобель, ожидавший появления на свет еще одного чудища, был приятно удивлен, что в этот раз все обошлось без неприятных сюрпризов.

– Мясо мы тоже прихватили, – сказал Десантник, кивая на своих товарищей, сбросивших на землю тяжелые тюки. – Я ему голову отстрелил, а он, гад, все равно на меня бежит. Ноги у него толстенные, чуть ли не в обхват. Только потом мы сообразили, что это была самка, охраняющая свое гнездо.

– Сеня, ты о ком говоришь-то? – удивился Соломон, с тревогой глядя на явно сбрендившего товарища.

– О страусе, – пожал плечами Десантник. – Только он раз в пять больше земного. Или в три… Но не в том суть. Десять яиц мы там нашли. Помнишь, Хромой говорил, что одного такого хватит на добрую сотню человек. Мы не удержались и испекли яйцо в золе. Пальчики оближите. Свирь, угости командира.

По виду этот кусок действительно напоминал желток сваренного куриного яйца, и по вкусу, кстати говоря, тоже. Феликс в два счета умял предложенное угощение и попросил добавки.

– Сейчас будет, – заверил его Десантник, кося глазом на костер. – Ты мясо пока попробуй. Этот эдемский страус весит с полтонны. Мы взяли только самые лакомые куски.

Мясо, конечно, было жестче куриного, но Феликс, обладавший хорошими зубами, перемолол его без труда. Шнобель наблюдал за ним с огромным интересом и спустя некоторое время заботливо спросил:

– Не тошнит? А то ведь десантники ко всему привычны. Их, говорят, даже червей приучают есть. А я человек деликатного воспитания. В гастрономическом, естественно, смысле. Моему нежному желудку даже свинина противопоказана.

– Эпиорнис не свинья, а птица, – разъяснил страдающему Шнобелю Агроном. – Перья вы, случайно, не захватили?

– А что, были и перья? – удивился Соломон. – Сеня, дорогой, угости меня своей курятиной, и я первым назову тебя спасителем общины. Кстати, страусов в тех краях много?

– Эпиорнисов, – поправил Шнобеля педантичный Агроном.

– Ох уж эти ученые, – всплеснул руками Соломон. – Он что, представился вам? Сказал на бегу – зовите меня Эпиорнисом? Выдумают, понимаешь, какое-нибудь дурацкое название и мучают им людей.

Яйцо из костра выкатывали с большими предосторожностями. Шнобель принимал в этом мероприятии самое активное участие, правда, в основном словесное, но именно ему Десантник предоставил право первого удара по толстой скорлупе. Соломон доверие оценил, так же как и вкус экзотического блюда. Смаковал он его довольно долго на глазах едва ли не половины поселенцев, собравшихся у потухшего костра, пока, наконец, не вынес окончательный вердикт:

– Блюдо диетическое. Годится в пищу даже детям и больным. С чем я всех нас и поздравляю.

– Корми людей, – сказал Феликс Агроному, – твоя пахота из них все жилы вытянула.

– То ли еще будет, – усмехнулся Божевич. – Работы в этой долине на всех хватит.

По словам Щербака, кипарисовый лес растянулся вдоль реки километров на десять-пятнадцать. Обрывался он как раз там, где высокий берег резко уходил вниз, превращаясь в песчаный пляж. Впрочем, песчаный пляж по размерам оказался невелик, а всю остальную местность покрывала высокая трава. Кроме саговников иных деревьев на равнине не наблюдалось. Зато живности там хватало. Кстати, эпиорнисы обитали именно в саванне, но наведывались и в кипарисовый лес, о чем говорили их следы, оставленные на влажной почве. Десантник не исключал, что через проход между горами и рекой в долину могут проникать не только птицы, но и хищники, включая тираннозавров, которые, надо полагать, осведомлены о тучных стадах, пасущихся в саване. По мнению Семена, новоселам следует взять под свой контроль довольно узкий проход в долину, а за одно и песчаный пляж, где откладывают яйца не только эпиорнисы, но и другие обитатели равнины.

– Построить еще один форт? – нахмурился Буров.

– Наверное, – пожал плечами Десантник. – Дело ведь не только в тираннозаврах, но и в людях. За саванной, по словам Хромого, находится море, а в море таинственный остров, где живут деляги, нуждающиеся в рабах. Именно им Кабан собирался продать наших товарищей.

– Если построим форт, то придется держать там гарнизон в пять шесть человек, – резонно заметил Снайпер. – Столько же людей нам потребуется, чтобы перекрыть второй вход в долину. Плюс пещера, откуда нам тоже может угрожать опасность.

– Выход в пещере мы заделаем, – решил Буров, – оставим только отверстие для стока воды. А форты в любом случае придется строить, как и мост через ручей Быстрый.

– Может нам вообще бросить Старую пещеру, – предложил Мансур. – Места хватит и по эту сторону ручья.

– И что это нам даст? – возразил Снайпер. – Через ручей легко переправятся и хищники, и люди, особенно в нижней его части, где он впадает в Делавар. Там, кстати и берег почти пологий. Любой наш недоброжелатель, имеющий лодку, без труда проникнет в долину.

– Фермер предлагает построить в этом месте пристань, чтобы не таскать пироги туда-сюда, – кивнул Мансур.

– Вот я и говорю, – продолжал Лавальер. – Пока не построили мост через ручей, нам надо разделиться на две части. В Старой пещере без труда поместятся человек двадцать пять – тридцать. Они и будут строить форт, прикрывающий долину с запада. Еще человек тридцать нужно отправить к восточному проходу, обнаруженному Щербаком. Что касается пристани, то Фермер прав, это позволит нам наладить сообщение между фортами и Новой пещерой по реке, что значительно удобней и быстрее, чем по суше.

– Так ведь у нас лодок нет, – удивился Десантник.

– Одна есть, – возразил Мансур. – Кузнец с Фермером ее соорудили и уже испытали на воде. Обещают в ближайшее время сделать еще две пироги. Они готовы построить целый флот, были бы шкуры тираннозавров.

Размышления товарищей о будущем долины прервал Химик, неожиданно ввалившийся в Хижину. На Вальтере не было лица, он даже не произнес, а скорее выдохнул одно только слово:

– Вернулись.

– Кто вернулся? – приподнялся Снайпер с сундука, где хранил свои сокровища покойный Марк Кабан.

– Отщепенцы, те самые, которые захотели жить на особицу. Двое.

– И что с того? – удивился Десантник.

– Так ведь они ввосьмером уходили, – рассердился Химик. – Шестерых дейнонихусы сожрали. А эти двое чудом успели до пещеры добежать. Я одного хищника подстрелил, а остальные то ли убрались из долины, то ли прячутся в нашем лесу.

– Пещеру в любом случае не следовало бросать, – укорил Вальтера Десантник.

– Спасибо на добром слове, друг Семен, – склонился в издевательском поклоне Шварц, – но павшим героем я быть не хочу. Эти хищники ушли, так другие придут.

– Ну вот, – вздохнул Буров. – Жизнь за нас все расставила по местам. Форты придется строить и на западе, и на востоке. Оно, может, и к лучшему. Надо же чем-то занять людей.

Сход новоселов собрали уже в сумерках, при свете костров, которые люди, напуганные страшной смертью своих товарищей, развели по всему лагерю. Буров коротко обрисовал положение дел в долине, без того всем хорошо известное, и обнародовал предложение вожаков по обеспечению безопасности обосновавшихся здесь людей.

– Решать вам, господа, – заметил он в конце. – И строить форты тоже вам. Силой принуждать мы никого не собираемся, но и терпеть в своих рядах дармоедов тоже не будем.

– На смерть, значит, отправляете? – раздался из полумрака чей-то голос.

– Если хочешь обратиться к людям, то выходи к костру, чтобы они тебя видели, – предложил Феликс. – А что касается погибших, то мы их из общины не гнали. Они сами решили уйти. Им выдали карабины и патроны. К сожалению, на Эдеме даже карабин не может гарантировать вам долголетия.

К костру вышел Рябой, что Бурова нисколько не удивило. Этого костлявого длиннорукого мужчину он приметил еще на транспортнике. На вора или серийного убийцу Рябой походил мало, а в смертники угодил по пьяному делу. По слухам, он застрелил полицейского, набившего ему морду в участке. Скорее всего, так оно и было. Стихийный борец с зарвавшимися представителями власти и здесь на Эдеме решил не отступать от своих принципов.

– Несправедливо все это, – начал Рябой без предисловий хриплым навеки простуженным голосом. – Мы, значит, будем горбатиться как проклятые, а они будут стоять с ружьишками и через губу поплевывать. Ты лучше скажи, начальник, когда нам оружие вернешь?

– А ты что, сдавал мне его на хранение? – холодно спросил Буров.

От этого в лоб заданного вопроса, Рябой смутился. Однако ни в его характере было вот так просто спасовать на виду у сотни напряженно внимающих людей. Именно поэтому после минутного замешательства он продолжал с прежним напором:

– Согласен. Мы оплошали, ибо выбор у нас оказался невелик: либо умереть под пулями, либо сдаться. Мы здесь люди новые, а они, старожилы, едва ли не каждую тропинку на планете знают. Но тогда скажи мне, мил человек, чем же ты лучше того же Кабана, коли заставляешь нас работать как проклятых, а за людей не считаешь?

– Может и не лучше, – согласился Буров. – Так ведь и ты, Рябой, далеко не свят. Я дам тебе карабин, а ты разрядишь его мне в грудь просто потому, что у тебя сегодня плохое настроение. Почему мы должны вам доверять, новоселы? Мы пришли в эту долину сами, отбившись от стаи хищников, а вас сюда привели под конвоем. Мы отомстили ублюдкам Кабана за смерть своих несчастных товарищей, а вы покорно ждали своей участи. Я верю людям, что стоят за моей спиной с карабинами в руках потому, что видел их в деле. Пусть кровавом, но честном и благородном. А почему я должен верить тебе, Рябой? Ты честно отработал выданную тебе тушенку, что уже хорошо. Но этого слишком мало, чтобы я поверил тебе, как самому себе.

– А почему Барсуку, сопливому мальчишке, вы выдали карабин и патроны? – привел свой последний аргумент крикун.

– За него поручился один из моих товарищей, тот самый Вучко, который перерезал путы на твоих ногах и руках. Он поручился за него своей жизнью. Если Барсук окажется гнидой, то мне придется убить его поручителя в назидание другим. Теперь вы понимаете, какая ответственность лежит на человеке, который скажет здесь перед всей общиной – дайте Рябому карабин. Разумеется, это не означает, что вы вечно будете ходить безоружными. Это, кстати говоря, не в наших интересах. Мы ведь не наемные солдаты, чтобы рисковать ради вас своими жизнями. Просто нужен срок, чтобы мы поверили в вас, и вы поверили друг в друга. Хочу напомнить так же, что у вас была возможность уйти из долины с оружием в руках, как это сделали восемь ваших товарищей. Вы предпочли остаться. А мы потеряли шесть карабинов и триста патронов. Здесь на Эдеме нет оружейных заводов, чтобы пополнить арсенал. Больше из долины с оружием никто не уйдет, мы не видим в этом никакого смысла.

– Выходит, вы нас порабощаете?! – вскричал Рябой.

– Нет, – усмехнулся Шнобель. – Предоставляем вам возможность, заработать право на жизнь и карабин, что на Эдеме, кстати, одно и то же. Так что мы будем делать, соратники по раю, – бузить или строить форты?

– Строить, – дружно отозвался сход, к удовлетворению Соломона.

Утром Бурова ждал приятный сюрприз. Первое, что он увидел, выйдя из хижины, было ликующее лицо Вучко. Арнаутский хулиган сдержал слово, данное своим товарищам. Цыпа и Цапа, запряженные в упряжку, дружно тащили за собой небольшую деревянную тележку на колесах, а впереди них бежал Барсук с пучком зелени в руках.

– Принцип, как видите, простой, – объяснял всем заинтересованным лицам Вучко. – Каждое живое существо хочет кушать. Остается только объяснить ему, что еду нужно заработать.

– Вот погоди ужо, они подрастут и разнесут вдребезги твою тележку, – напророчил довольному арнаутцу Рябой. – Века должны пройти, чтобы дикое животное стало домашним.

– Поживем – увидим, – усмехнулся Вучко. – Столетий у меня в запасе нет, но месяцев через пять-шесть они не только тележку, но и плуг потащат как миленькие. Ты лучше скажи, кто у тебя сегодня в гнезде вылупился?

– А кто его знает? – смутился Рябой. – На ваших он вроде не похож, но траву ест.

Приглашенный в эксперты Агроном долго изучал предложенный объект, но к окончательному выводу не пришел. Одно он только мог утверждать с полной уверенностью, существо, вылупившееся из яйца не протоцератопс.

– Это мы и без тебя видим, – обиделся за своего новорожденного Рябой.

– Пускай его на мясо и дело с концом, – махнул рукой подошедший Шнобель.

– А почему опять дискриминация? – возмутился правдоискатель. – Этим, значит, можно животных разводить, а мне, выходит, нельзя?

– Ты его не прокормишь, – вмешался в спор Химик. – По-моему, это детеныш анкилозавра, а они бывают ростом со слона.

– Поняли, юноши? – торжествующе вскинул руку к небу Рябой. – Со слона! А ваши так кабанчиками и останутся.

– Ну, расти его, зоолог, – усмехнулся Вучко. – Посмотрим, что у тебя получится.

Спор между животноводами вспыхнул с новой силой, но Буров, увлеченный Химиком в сторону от толпы, в него уже не вникал.

– Я ведь главного вам вчера не сказал, – повинился Шварц. – Отщепенцы сначала наткнулись на вертолет, а уж потом на них напали хищники.

– Какой еще вертолет? – удивился Буров. – Откуда?

– Может, с базы? – предположил Шнобель. – Хромой как-то обмолвился, что в этих местах биологи фауну и флору изучали. Похоже, это они и гробанулись.

– Штопор говорит, что вертолет почти новый, да и пострадал не сильно, – продолжал шипеть озабоченным гусем Химик.

– А где он, этот твой отщепенец? – спросил Соломон.

– Вон стоит, – указал Химик на средних лет долговязого и худого как щепка мужчину. – Штопор утверждает, что дорогу к вертолету найдет с закрытыми глазами.

– Надо сходить, – загорелся Шнобель. – Мне тут Кузнец уже в жилетку плакался. Ему не из чего плуг делать, а саперные лопатки портить жалко. Опять же нам топоры нужны и пилы. Чем мы деревья будем валить для фортов и пристани. Опять же жилье надо построить человеческое. С какой стати нам в пещерах жить.

– Убедил, – кивнул Буров. – Зови Снайпера.

Лавальер отбирал людей для строительства форта, отчаянно переругиваясь с Щербаком. Каждый норовил ухватить человека помастеровитее, тем более, что Агроном уже заявил о своих правах на Кузнеца и Фермера. За потерпевший вертолет сразу же ухватились и Базиль, и Семен. Железо на планете Эдем ценилось никак не меньше патронов.

– У него корпус из пластика, – попробовал охладить страсти Химик.

– Зато лопасти винта стальные, – не согласился с ним Лавальер. – Дайте мне десяток топоров и столько же пил, я вам не только форт – крепость отгрохаю.

На поиски упавшей машины Буров решил взять с собой Снайпера, Кузнеца, Химика, Шнобеля и Вучко с Барсуком. Заартачившийся Десантник был все же общими усилиями отправлен в противоположную сторону, вместе с отобранными людьми. Кроме всего прочего на них возлагались обязанности по сбору продовольствия. Работы предстояло много и работы тяжелой, а потому и кормить людей следовало досыта.

До Старой пещеры добрались без приключений, хотя Химик со Штопором то и дело оглядывались по сторонам, опасаясь нападения дейнонихусов, проникших вчера вечером в долину. Штопор, напуганный смертью товарищей, в опасную экспедицию собирался без большой охоты, и Бурову пришлось его приободрить, пообещав вернуть карабин с полным комплектом патронов.

Прежде чем добраться до места катастрофы, искателям сокровищ пришлось продираться сквозь заросли древовидных папоротников. Но и это было еще не все, дорогу им преградил приток Делавара. Приток оказался довольно широк, но Штопор без труда отыскал брод, которым уже однажды воспользовались его товарищи, сгинувшие на противоположном берегу, поросшем гинкговым лесом. Эдемский лес жил своей, непонятной новоселам жизнью. На незваных пришельцев местные обитатели никак не отреагировали. Во всяком случае, ни травоядные, ни хищники им пока не попадались. Мелькали, правда, в ветках гигантских деревьев поднадоевшие новоселам археоптериксы, но отстреливать мелких пакостников, никто из охотников не собирался. Вучко по-прежнему считал этих существ птицами, возразить ему в отсутствие Агронома оказалось некому. Химик сосредоточенно думал о чем-то своем и не был расположен к пустым спорам. А более в фауне планеты Эдем никто из разведчиков не разбирался. Шнобель, правда, утверждал, что видел то ли волосатую крысу, то ли хомяка, но никто ему, разумеется, не поверил.

– Да что там крыса, я тут недавно клопа убил, – стоял на своем Соломон. – Ты мне скажи, Химик, клопы во времена динозавров жили?

– Жили, – нехотя буркнул Вальтер.

– Вот гады, – расстроился Шнобель. – Попили они моей кровушки, пока я на нарах валялся. Попомни мои слова, Штопор, клопы хуже динозавров. Именно их тебе нужно бояться.

Отщепенец, однако, Соломона не слушал, он то и дело озирался по сторонам, словно искал утерянные следы. Буров следил за ним с нарастающей тревогой. Похоже, Штопор переоценил свои способности. Что, впрочем, не удивительно. Если судить по виду и повадкам, он был городским жителем, а потому леса, да еще инопланетные, оказались для него в диковинку.

– Указатель потерял? – участливо спросил Шнобель. – Барсук поищи табличку. На ней большими буквами написано слово «вертолет».

– Ручей здесь был, – огорченно крякнул отщепенец. – Вдоль него мы и пошли.

– Большой ручей?

– Нет, – покачал головой Штопор. – Перепрыгнуть можно было.

– Ищите ручей, – распорядился Буров, – но далеко не разбредайтесь. Старайтесь держаться парами.

Окрестности прочесывали больше часа, но без всякого успеха. Пропал ручей, хоть ты тресни. Зато Вучко обнаружил колесо в высоком подлеске, о чем громогласно сообщил своим товарищам. Колесо действительно оказалось от вертолета, а потому исследователи принялись за дело с усиленным рвением, пока, наконец, не выбрались на обширную поляну, где лежала поврежденная машина. Скорее всего, пилот пытался ее посадить, но просчитался. Вертолет задел винтом за верхушку огромного дерева и камнем рухнул вниз. Шасси не выдержали соприкосновение с землей и подломились. Второе колесо обнаружил Барсук в двадцати шагах от покореженной машины.

– Вообще-то колес должно быть пять, – отметил сообразительный Вучко, – по два с каждой стороны. Плюс одно колесо спереди. Я такие вертолеты видел, они сами из ангара выезжают и способны двигаться по земле.

Кузнец собирал осколки разлетевшихся по поляне лопастей. Один из обрубков застрял в поваленном дереве, и выдернуть его из ствола, оказалось делом далеко не простым. Бурову повезло вроде бы больше всех – он обнаружил бинокль, аккуратно висевший на ветке. Но его переплюнул Химик, вытащивший из чрева поврежденной машины небольшой телескоп.

– Они что, звезды считать приехали? – удивился Шнобель.

– Просто наблюдали за животными с его помощью, – пожал плечами довольный Химик. – Тут регулировочный винт слегка поврежден, но это мы поправим.

Вучко достался шлемофон пилота, который он тут же водрузил на голову. Шнобель обнаружил ящик сгущенного молока и аккуратно разложенные плитки шоколада, числом ровно сто штук.

– Хорошо питались ученые, надо это честно признать, – вздохнул Соломон. – Однако я не вижу трупов. Видимо, биологи покинули вертолет раньше, чем до них добрались хищники.

– Там кости лежат, – кивнул на дальний край поляну Штопор.

Кости, судя по внушительному виду, принадлежали не людям, а ящерам. Выглядели они свеже обглоданными, а это означало, что крушение вертолета произошло месяцев пять-шесть назад. Химик без труда определил породу незваных гостей, решивших полакомиться человеческим мясом. По его словам, это были тираннозавры, убитые разрывными пулями. То ли биологи оказались отчаянными ребятами, то ли им кто-то помог.

– Про этот вертолет нам Хромой рассказывал, – шепнул Соломону Снайпер.

– Помню, – так же тихо отозвался тот. – Странно только, что он его не разграбил.

– Тимуру было не до того, – пожал плечами Лавальер.

Кузнец, отыскавший под сидением пилота ящик с инструментами, выглядел именинником. Первым делом он демонтировал само кресло, довольно тяжелое, надо признать. Потом принялся за кресла пассажиров, чем вызвал ропот недовольства у Шнобеля, не желавшего ломать спину под неподъемным грузом. К счастью, кресел оказалось всего четыре. В одно тут же вцепился Вучко, в другое – Барсук.

– Вот идиоты! – покачал головой мудрый Соломон. – Их же на себе придется переть через эдемские джунгли.

– Мы соорудим тележку, – не сдавался юный арнаутец. – Колеса у нас есть, ось тоже. Кузнец что-нибудь придумает.

– Осталось поймать и запрячь какого-нибудь динозавра, – пошутил Шнобель.

– Сами дотащим, – заверил его Барсук. – Своя ноша не тянет.

К удивлению Соломона, мастеровитый Бонек смастерил-таки некое подобие телеги из кусков пластика, треснувшего по всем швам вертолета. Сделанное им нелепое подобие движущегося аппарата отличалось, по мнению Шнобеля, одним существенным недостатком, а именно – отсутствием двигателя. Зато нагрузил свою первобытную телегу Кузнец таким количеством разного барахла, словно у него под рукой был трактор.

– Впрягайтесь, что ли, – сказал Станислав, вытирая засаленной тряпкой руки.

На удивление Шнобеля телега, собранная на скорую руку умелым мастером, оказалась легка на ходу. Вучко, Барсук, Штопор и Химик катили ее без труда по тропе, протоптанной к реке не иначе как диплодоками, чьим огромным тушам нужна была целая просека, чтобы без проблем миновать поросшую деревьями и подлеском местность. В последний момент Соломон все-таки не удержался и прихватил с собой четвертое кресло, которому место на телеге не нашлось. В случае больших трудностей Соломон собирался немедленно расстаться со своей ношей, но к средине пути его обуяла скупость. И хотя кресло безжалостно натирало ему плечи, расставаться с ним он не захотел, несмотря на увещевания и подначки товарищей.

– Оно же раздвижное, – стоял на своем упрямый Шнобель. – На нем не только сидеть, но и спать можно. А я человек цивилизованный, мне для комфортного сна нужна мягкая постель, иначе я поутру встаю вдребезги разбитым и непригодным к работе.

На счастье не только Шнобеля, но и всех прочих охотников за удачей дейнонихусы прозевали их отчаянную вылазку в лес. Во всяком случае, до Старой пещеры поселенцы добрались не просто благополучно, а с большим прибытком.

– Аплодисментов не жду, – сказал Шнобель, усаживаясь в спасенное кресло перед входом в пещеру. – Но если кто-то сочинит оду во славу скромного героя Соломона Когана, я приму ее с благодарностью.

Часть добычи решено было выгрузить здесь же. Расторопный Химик подхватил свою обзорную трубу и скрылся с нею под каменными сводами.

– Вы посмотрите на этого астронома! – возмутился Шнобель. – Что он собирается там смотреть? Я понимаю, когда наш уважаемый начальник вешает бинокль на грудь. Ибо какой же командир без оптики, но зачем дипломированному генетику, доктору каких-то там наук здоровенный телескоп, я понимать отказываюсь. Однако настоятельно прошу господ командиров выдать всем носильщикам и возильщикам по плитке шоколада, в качестве признания заслуг и компенсации за растраченное во благо общины здоровье.

Требование показалось справедливым Штопору, Вучко и Барсуку, но Кузнец выразил по этому поводу робкое сомнение. Впрочем, голос протеста борца за социальную справедливость был тут же заглушен юнцами, которые устали, как выяснилось гораздо меньше, чем хотелось бы Бонеку и готовы были за себя постоять.

– Кормить шоколадом всех подряд, это расточительство, – заявил Вучко. – Зато будет теперь чем поощрять отличившихся.

– Разумно, – согласился Буров и тут же, в присутствии двух десятков поселенцев, собравшихся у входа в Старую пещеру, вернул Штопору конфискованный карабин и пачку патронов в придачу. Плитку шоколада тот тоже получил, наряду с прочими отличившимися бойцами.

– Видели? – обратился с вопросам к новоселам Шнобель. – Командир, он все видит и все знает. Заслужили – наградит, а нагадили – накажет.

Кузнец, отличившийся в вылазке к вертолету больше всех, от предложенной плитки шоколада отказался, возможно, даже по идейным соображениям, ибо, как вскольз заметил Соломон, истинному пролетарию претит буржуйская пища.

– Ты говори да не заговаривайся, – сердито посоветовал ему Бонек.

– Станислав, дорогой, я же в порядке похвалы, а уж никак не осуждения. А если ты нам сварганишь из этого хлама топоры и пилы, то я лично донесу тебя на руках от пещеры до форта.

– Ты мне лучше шкуру динозавра подари, – остыл Кузнец.

– Зачем? – удивился Соломон.

– А мехи я из чего, по-твоему, шить должен, – развел руками Бонек.

Шнобель, как человек далекий от сложного кузнечного ремесла, товарища не понял. И удивленно покосился на Бурова. Но Феликс в данном случае ничем не мог ему помочь, а суровый Кузнец не снизошел до объяснений. Выручил Соломона Вучко, заглядывавший, оказывается, в книжки в далекие, ушедшие в небытие времена.

– Мехи, это приспособление для нагнетания воздуха и повышения температуры горения.

– Ты смотри, что делается, – удивился Шнобель. – Яйца учат курицу. Изумительная все-таки эта планета Эдем. Ладно, Станислав, раз такое дело, будут тебе мехи. Сапоги себе хотел пошить из шкур дейнонихуса, но ради общего дела готов пожертвовать их Кузнецу. Оцените это, люди добрые, и воздайте должное Соломону Когану, далеко не худшему представителю вашей породы.

– Воздадим, – пообещал Снайпер. – На похоронах.

– А я покойник, Базиль, – криво усмехнулся Шнобель, – так же как и ты, впрочем. Мы все с вами уже в раю. Но и в райских кущах надо работать, чтобы жить, а потому берите лопаты, друзья мои, и в добрый путь.

Место для форта выбрали в самом узком месте. Между скалой и берегом Делавара. Шнобель не поленился и посчитал собственные шаги, выходило по его прикидкам не так уж много – метров по семь-восемь на брата. Эту заросшую подлеском перемычку решено было расчистить, дабы расширить обзор.

– Я бы ров здесь прокопал, – заметил задумчиво Снайпер, – и заполнил его водой. Людей это вряд ли остановит, а вот дейнонихусы в ров с водой не полезут. По-моему, они никудышные пловцы.

– Ты в своем уме, Базиль? – ужаснулся Шнобель. – Здесь же работы на полгода.

– Зато будем спокойно спать, – согласился с Лавальером Химик. – И сруб надо ставить посолиднее. Деревья выбирать потолще, чтобы танк не прошиб.

– Танков на Эдеме нет, – уточнил существенное Вучко.

– Зато есть тираннозавры, которым раскидать хлипкую хижину, труда не составит.

Деревья осматривали с большим тщанием, стараясь выбрать те, что полегче будет срубить и на плечах вытащить из леса. Для этой цели годился в основном молодняк. К старым секвойям даже не подступались. По словам Химика среди них попадались и такие, что росли здесь тысячи лет. Шварцу никто не возразил, промолчал даже словоохотливый Соломон, стоя возле ствола, который не смогли бы охватить и двадцать человек, взявшихся за руки.

– А я раньше не мог понять, почему наши предки почитали кузнецов почти как богов. Думал, врут ученые мужи, пыль нам в глаза пускают. Теперь сам готов молиться на Станислава Боенка, от сноровки которого зависит, передохнем мы здесь от непосильного труда или с достоинством сядем за крепкие стены.

Глава 5 Возвращение «Элиота».

Гостей в долине Кабана не ждали, а потому Лавальер был очень удивлен, когда к нему явился посыльный из только что отстроенного форта с известием о появлении чужих людей.

– Много их? – спросил Снайпер, и рука его сама потянулась к карабину. Шнобель, дремавший в своем знаменитом кресле, поднял голову и тоже с любопытством уставился на запыхавшегося Барсука.

– Трое, – отозвался юнец, с трудом переводя дух. – Они рекой приплыли. На пироге. Один из них сказал, что вас знает. И действительно назвал ваши имена.

– А сам он не представился?

– Чудное имя у него – Тимур.

Снайпер со Шнобелем переглянулись. Хромого они, можно сказать, не ждали, боясь тешить себя несбыточными надеждами. Но, оказывается, Тимур о них не забыл и явился именно в тот срок, который сам себе назначил. Впрочем, дело было не в Хромом, а в транспортнике «Элиот», который по прикидкам Снайпера и Шнобеля должен был в ближайшие дни вернуться на планету Эдем.

– Пошли, – кивнул товарищу Снайпер. – Поговорим со старым знакомым. А тебе, Барсук, следовало бы запомнить имя человека, которому ты обязан своим освобождением из лап Кабана.

– Так это тот самый Хромой, – удивился юнец. – А я никак не понять, почему его лицо мне кажется знакомым.

Эдемское светило уже свалилось за горизонт, но ночь еще не вступила в свои права. А между фортом и Старой пещерой была протоптана столь широкая тропа, что сбиться с нее трудно было бы даже слепому. Новоселы проделали путь от старой пещеры до форта за десять минут. Базиль окинул критическим взглядом крепкий сруб, сложенный не без его участия, и пришел к выводу, что поработали они на совесть. Форт своими очертаниями напоминал башню древнего феодала, известного жителям Арнаута и Дейры разве что по фильмам. Высотой эта башня достигала десяти метров. А в основании ее лежали столь тяжелые и толстые бревна, что Снайпер до сих пор удивлялся, как им удалось их сюда дотащить.

Гости расположились у рва, разведя из хвороста небольшой костерок. Скорее всего, просто по привычке, а не для обогрева, ибо жара в долине еще не спала, а пахнувший с реки ветерок принес желанную прохладу, но уж никак не холод. Снайпер с Шнобелем поднялись по лестнице на третий ярус Башни, дабы приглядеться к пришельцам. Тимура они опознали почти сразу по коренастой фигуре и густой шапке курчавых волос.

– Опускайте мост, – крикнул Базиль Штопору и Барсуку, стывшим у поворотного колеса. Третий дозорный сидел у бойницы верхнего яруса и целил из карабина в подозрительных людей, непонятно с какой целью пришедших в чужую землю.

– Это свои, Свищ, – махнул в его сторону рукой Шнобель.

Подъемный мост был гордостью Станислава Бонека, затратившего на его создание добрые полмесяца и замучившего строителей неуемными претензиями. Зато теперь Снайпер и Шнобель могли с достоинством выйти навстречу гостям. Для пущей важности им не хватало коней, о чем не замедлил посетовать Соломон.

– Надо было нам с тобой оседлать Цыпу и Цапу – вот это был бы фурор! Хромой с телохранителями пали бы разом к их копытам.

– Во-первых, у них не копыта, а лапы, а во-вторых, придержи язык, Коган. Сейчас не подходящее время для шуток, – предостерег товарища Лавальер.

Тимур, слегка ошеломленный явлением старых знакомых, поднялся им навстречу от костра.

– Хорошо устроились, – сказал Хромой, пожимая руки хозяевам. – Надо отдать должное Бурову, он оказался умелым организатором.

– Так ведь и мы не лыком шиты, – усмехнулся Шнобель.

– Поговорим здесь, – кивнул Тимур на костер. – Нам лишние уши ни к чему.

По сведениям, полученным из надежного источника, транспортник «Элиот» должен был опуститься на планету Эдем через двое суток. За это время Снайперу и Шнобелю следовало снарядить людей и вывести их к воротам базы «Последний приют».

– Двадцать человек наберете? – спросил Тимур, пристально глядя на собеседников.

– Без проблем, – подтвердил Шнобель. – Кое-какие шаги мы в этом направлении предприняли, но, сам понимаешь, о главном не распространялись.

– Все ваши люди должны быть вооружены и готовы к отчаянной схватке с солдатами. Мне пассажиры не нужны.

– Карабины есть у всех, – веско сказал Снайпер. – Патронов по полсотни на брата. Плюс еще двести штук, которые мы прихватим из арсенала.

– Я в вас не ошибся, – удовлетворенно кивнул Тимур. – Не заблудитесь только в гинкговом лесу. «Элиот» ждать не будет.

Гости тихо поднялись и затоптали костер. Тимур явно не хотел терять даром время. Через минуту он и его люди, пройдя по расчищенной от кустарника и подлеска поляне, исчезли в сгустившейся темноте.

Поднятый из предосторожности мост вновь опустился, приглашая Снайпера и Шнобеля войти. Приятели не замедлили воспользоваться предложением, после чего вход в башню вновь был надежно запечатан толстенными бревнами.

– Зачем он приходил? – спросил встревоженный Штопор.

– На охоту приглашал, – спокойно отозвался Снайпер. – Ему нужны шкуры тираннозавров для новых пирог, да и нам они не помешают.

– Я не пойду, – сразу же зарекся Штопор.

– А тебя никто не зовет, – засмеялся Шнобель. – Мы берем с собой только самых отчаянных ребят, охочих до развлечений.

– Ну, развлекайтесь, – буркнул бывший отщепенец. – А мне и здесь хорошо.

Легенда, на ходу придуманная Лавальером, очень понравилась Шнобелю. Далеко не все новоселы, которых они собирались привлечь к делу, проживали в Старой пещере. А потому договариваться с ними придется на глазах их товарищей. Да и Бурову суета, поднявшаяся в лагере, может показаться подозрительной.

– Со своими поговорим сегодня ночью, – предложил Снайпер. – С остальными – завтра утром. Бурову, скажем, что такой случай упускать нельзя. И шкуры нам нужны для новых пирог, да и вообще осмотреться не помешает. Узнаем, что за люди кругом живут.

– Это ты хорошо придумал, – прицокнул языком Шнобель. – Уйдем тихо-мирно, без ругани и ссор. Пусть думают, что нас тираннозавры сожрали. На охоте все бывает. Глядишь, помянут добрым словом людей, павших за процветание общины.

– Лицемер, – буркнул чем-то недовольный Снайпер.

Утро началось с торжественного въезда на поляну перед Старой пещерой вместительной телеги, влекомой сильно подросшей за последние месяцы Цапой. Вучко шествовал впереди своего раскормленного протоцератопса с огромной морковкой, привязанной к длинной палке. Цапа видела только лакомство, которое маячило у нее перед глазами, не замечая коварства своего обычно щедрого хозяина. Впрочем, телегу на резиновом ходу она влекла за собой без особых усилий, радуя своим усердием не только Вучко, но и всех окружающих. У эпиорнисов вновь начался сезон кладки, поэтому рачительный Агроном прислал товарищам в этот раз парочку свежих яиц вместо надоевшего всем порошка. Плюс тушку детеныша щедрой птицы, мясо которой спасло новоселов от голодной смерти в первые тяжелые месяцы на планете Эдем.

– Божевич сказал, что через неделю урожай собирать будем, – порадовал товарищей Вучко. – Хлеба наедимся до отвала.

– Разгружайте, – махнул рукой Шнобель заспанным обитателям пещеры. – Видите, Цапа застоялась без работы.

Вучко, наконец, сжалился над животным, добрых три километра грезившим о морковке, и сунул ему в клюв сочное лакомство, выращенное в короткий срок Агрономом. Чего-чего, а морковки в лагере поселенцев хватало. Перла она из земли всем на удивление, достигая больших размеров, не утрачивая при этом вкуса.

– Огурцы не раздавите, – предостерег нерадивых грузчиков юный арнаутец. – Первый урожай все-таки. Только что с грядки.

– На охоту пойдешь? – спросил Шнобель, отводя Вучко в сторону. – На тираннозавров.

– Какой разговор. С радостью.

– А на тех, что покруче? – прищурился на собеседника Соломон.

– Не понял, – честно признался Вучко.

– Есть шанс для тебя вернуться домой. Понимаешь? Но для этого нужно очень постараться.

– А как же остальные?

– Для этой работы не все годятся, – вздохнул Шнобель. – Почему – догадайся сам.

– Буров с амазонками договорился, – растерянно развел руками Вучко. – Обещали прийти.

– Вот чудак-человек, – коротко хохотнул Соломон. – Я тебя зову туда, где бабы ходят стадами и сами ищут человека, который их приголубит. У тебя будут новые документы, деньги и счастливая жизнь на одной из планет Федерации.

– А Барсука можно с собой взять? Все-таки друг.

– Бери, – поморщился Шнобель, – но о базе ему ни слова.

– Почему?

– Потому что трепло твой Барсук, – рассердился Соломон. – Обязательно проболтается кому-нибудь. Дойдет до Бурова – конец нашей охоте. Со своими еще, чего доброго, придеться драться, чтобы отсюда выбраться.

– Не хотелось бы, – покачал головой Вучко.

– Вот и помалкивай. Идем на охоту и весь сказ.

– На кого же я Цыпу с Цапой оставлю?

– Ты меня доконаешь, животновод, – рассердился Шнобель. – Нашел о ком страдать. Рябому их передай. Небось, только рад будет.

Буров поначалу отнесся к затее Снайпера неодобрительно. Однако Базиля неожиданно поддержали Кузнец и Агроном. Первому нужны были новые мехи для кузницы, а второму – палатки для полеводов, работающих порой в самое пекло.

– Людям даже спрятаться от палящего солнца негде, – сетовал Божевич. – Да и пара-тройка лишних пирог нам не помешает. Приходится гонять Цапу и с Цыпой взад вперед. А им скоро в пахоту впрягаться.

– Ты что, собираешься расширять посевы? – притворно ужаснулся Шнобель.

– Естественно, – пожал плечами Божевич. – Нам нужно полотно на белье и одежду, а выменять его можно только у амазонок. Они как-то наловчились выращивать лен. Видимо, у них почва более влажная и светило из-за гор не так печет. Здесь можно два-три урожая зерновых в год получать, Соломон. Глупо было бы такой случай упускать.

– Глупо, – согласился Снайпер. – Мы тебе поищем покупателей в округе. Заодно посмотрим, чем люди вокруг дышат и как живут.

– Ну, что же, – махнул рукой Феликс, – раз большинство за, то отправляетесь. Ни пуха вам, ни пера.

Хижины Кабана, стоявшие в центре долины, заменили добротные срубы из кипариса. Тащить сюда секвойи через ручей, Буров посчитал излишним и оказался прав. Для полеводов, а их здесь обитало более пятидесяти человек, построили три просторных дома, каждый из которых без труда мог вместить до двадцати человек. Щербак со своими охотниками за эпиорнисами тоже неплохо устроился на западном краю долины. Кроме башни, там построили еще два дома, тоже довольно крепких, способных в случае нужды выдержать осаду. Баню устроили в пещере с горячим источником. Шнобель, утверждавший, что вода в том источнике целебная, предложил Снайперу помыться напоследок.

– Ты же на охоту собрался, – напомнил ему Кузнец.

– И что с того? – удивился Шнобель.

– Так ведь перед охотой не моются – примета такая.

– Мама дорогая, – всплеснул руками Соломон. – Надо же так облажаться. Спасибо, что предупредил, Станислав.

Фермер, который кроме прочих многочисленных обязанностей числился еще и адмиралом местного флота, милостиво согласился переправить охотников на противоположный берег. Благо все три пироги сейчас стояли у пристани. К слову, способной принять солидный корабль, если не океанский, то, во всяком случае, речной. По прикидкам Шнобеля, которыми он тут же поделился с Ривьерой, такой пристани требовались, по меньшей мере, десять пирог.

– Пусть будет десять, – согласился покладистый Фермер. – Голову только не потеряй.

Отряд Снайпера уже разместился в пирогах, а Вучко с Барсуком все еще продолжали что-то втолковывать Рябому. Речь, конечно же, шла о Цыпе и Цапе, которых юнцы передавали в заботливые руки старшего товарища.

– Кончай базар, зоотехники, – крикнул нетерпеливый Шнобель. – Нас тираннозавры уже заждались.

– Ну, с Богом, – сказал Фермер, перекрестившись. – Чтобы вам всем живыми вернуться домой.

– Вот это правильно, – кивнул Соломон. – Именно живыми. И именно домой. Молись за нас, Ривьера, чистая твоя душа.

Снайпер собирался отправиться к базе знакомой дорогой, которую кроме него помнили Вучко и Мансур. Шнобель сразу заявил, что на него надежда плохая. К болоту он своих товарищей вывести сможет, а вот дальше его память дает сбой. Лавальер возлагал надежды на Мансура. Торговец, выросший на природе, умел ориентироваться не только в горах, но и в лесу.

– Я знаю другой путь, – тихо сказал Свищ Лавальеру. – Он гораздо удобнее и короче. Мы прошли его с Кабаном. К вечеру будем уже у базы.

– Надеюсь, ты понимаешь меру ответственности, парень? – хмуро спросил Снайпер. – В случае ошибки я вынужден буду повесить тебя на ближайшем дереве, даром что мы с тобой однопланетники.

– Доведу, – упрямо тряхнул густой шевелюрой Свищ. – Я к лесам с детства привычен. Мой отец на Дейре лесником был.

– Ладно, веди, – распорядился Лавальер. – И пусть не отвернется от нас удача.

«Элиот» прибыл на Эдем точно по расписанию, как курьерский поезд на планете Арнаут. Командор Григорьянц, в глубине души ждавший каких-нибудь накладок, неувязок, задержек и прочих подобного же рода сюрпризов, обычно сопровождающих любую эвакуацию, был приятно удивлен пунктуальностью галактических волков.

– Помяни мое слово, – прошипел ему в спину Дино Кальвино. – Эвакуацию отменили по причине мигрени у арнаутского начальства. Эти сукины сыны рады будут до скончания века гнобить нас в этой дыре. Хорошо еще, что мы с тобой не стали извещать гарнизон базы – ребята с ума посходили бы от разочарования.

Командор-лейтенант перестраховывался. Все эти четыре месяца он жил как на иголках и очень боялся не пережить краха своих надежд. Кальвино был едва ли не вдвое моложе Григорьянца, а потому куда болезненнее начальника воспринимал удары судьбы. В этот раз обслуга сработала на загляденье. Оба трапа были поданы к транспортнику точно в срок, так что ни экипажу, ни заключенным не пришлось мучиться ожиданием. Однако, к удивлению хозяев, «Элиот» в этот раз прилетел почти порожняком. В его специально оборудованных камерах насчитывалось не более сотни заключенных.

– Наскребли по сусекам, – усмехнулся Матей Босняк, уверенно ступая на бетон космодрома.

– Значит… – не удержался Кальвино.

– Да, – кивнул капитан. – Но давайте обсудим это в комендатуре.

Командор-лейтенант перепоручил заботу о заключенных младшим офицерам и капралам. Григорьянц не стал ему за это выговаривать. В конце концов, поселенцев оказалось в пять раз меньше обычного, а Дино может срочно понадобиться командору после оглашения приказа министра. Пакет с этим приказом Босняк передал Ашоту уже в штабе. Григорьянц неспеша осмотрел сургучные печати и уверенной рукой расписался в бортовом журнале, разложенном на столе расторопным Свеном Лумквистом.

– Бюрократия – великая вещь, – развел руками Босняк.

– Порядок есть порядок, – согласился Григорьянц, распечатывая пакет.

Преамбулу он зачитал вслух. Дино Кальвино, почти сомлевший в напряженном ожидании, шумно втянул в себя воздух. Чем вызвал сочувственную улыбку на губах Босняка. Эвакуацию базы следовало завершить сегодня же, в течение шести часов со времени прибытия транспортника. К приказу прилагался план минирования, которому предписывалось следовать неукоснительно. Указывался даже вес взрывчатки, которую следовало заложить под все объекты, включая резервуары с топливом. Таймеры должны были сработать через тридцать четыре минуты после того, как «Элиот» стартует с планеты Эдем. Скрупулезность, с какой арнаутские штабные крысы составляли свой проект, позабавила Босняка. Можно подумать, что здесь на базе служат законченные идиоты, не способные справиться с простейшей задачей.

– Им там заняться нечем, – криво усмехнулся Кальвино. – Вот и чертят разные схемы.

Григорьянц строго глянул на своего заместителя и укоризненно покачал головой – нашел время для обсуждения приказов.

– Ты мне лучше скажи, где у нас находится ангар для вертолетов, – нахмурился командор.

– Так у нас и вертолетов нет, – удивился Кальвино. – Только два вездехода. Биологи прилетали со своим аппаратом. Который благополучно угробили в здешних лесах.

– Выходит, нет ангара? – забеспокоился Босняк. – А мне ведь на него взрывчатку выделили. Под роспись.

– Резервуаров под горючее у нас три, а не четыре, – вгляделся в план эвакуации Кальвино. – Откуда они четвертый взяли?

– Может, чертежник ошибся? – предположил Лумквист.

– Ох, уж эта молодежь! – покачал головой Босняк. – Нет, дорогой Свен, раз по смете числятся ангар и четвертый резервуар, значит, они должны быть в наличии. И их обязательно следует взорвать. Триста пятьдесят килограммов взрывчатки на них выделено. Гору можно свернуть. Капитальные, судя по всему, должны быть сооружения. И дорогостоящие. Понимаешь, теперь?

– Не совсем.

– Эти триста пятьдесят килограммов ты передашь вместе электрокаром командор-лейтенанту под роспись, а уж куда он их пристроит, нас не касается. Ангар и четвертый резервуар Кальвино должен взорвать в любом случае и отчитаться за их ликвидацию перед высоким начальством, иначе не бывать ему командором уже никогда.

– Теперь понятно, – кивнул Лумквист. – Разрешите выполнять.

– Выполняйте, – дуэтом отозвались Григорьянц и Босняк.

Взрывников заботливые начальники прислали с Арнаута. Хотя в принципе на базе нашлись бы люди, которые проделали эту работу ничуть не хуже, чем поднаторевшие на разрушении люди лейтенанта Ковальского. Сам Ковальский, здоровенный детина под два метра ростом, спокойно покуривал сигару, пока его подчиненные суетились с карами, гружёными аккуратно упакованной в картонные коробки взрывчаткой.

– Запалы не забудь и провод, – крикнул гигант одному из своих замешкавшихся помощников.

Ковальский молча выслушал сбивчивое вступление Дино Кальвино, а потом досадливо махнул рукой:

– Знаю я все и про ангар и про четвертый резервуар. Взорву как миленькие. Не волнуйтесь, господа. Меня за этим и послали. Видите кар у внешней стены? Всю лишнюю взрывчатку я на него выгрузил. Так что подписывай акт на списание, командор-лейтенант, и не морочь мне голову своим ангаром. Скажу тебе по секрету, дорогой Кальвино, твоя база еще лет сто простояла бы. Но кому-то в парламенте пришла в голову мысль проверить, куда ушли деньги, отпущенные на ее переоборудование. И это через десять лет. Комиссию к вам должны были снарядить в конце года. За такой короткий срок, как ты понимаешь, ангар и резервуар не построить, зато снести всю базу можно за несколько секунд. А теперь припомни – кто отвечал за ремонт и переоборудование базы десять лет назад? Правильно – наш нынешний министр. Скажи ему спасибо, командор-лейтенант за свое досрочное возвращение на Арнаут. А остальное тебя не касается. Я все понятно объяснил, господа?

– Да уж куда понятнее, – усмехнулся Кальвино. – А я никак не мог взять в толк, зачем нам четвертый резервуар, если нам и трех хватает с лихвою. Об ангаре я вообще молчу. Слушай, а вертолеты за нами не числятся?

– Только вездеходы, – достал засаленную бумажку из кармана комбинезона отчаянный взрывник. – Вертолеты ваши списали еще четыре года назад. Два потерпели аварию во время грозы, третий вообще рассыпался в воздухе. Хорошие были вертолеты, по три миллиона динаров каждый.

– Жаль, полетать не пришлось, – сокрушенно покачал головой Кальвино. – Я ведь на базе всего два года.

– Тогда какой с тебя спрос, – пожал плечами Ковальский. – А вездеходы на всякий случай погрузи, черт их знает, может, понадобятся для отчета.

Свищ сдержал слово и вывел отряд Снайпера к базе даже раньше назначенного Тимуром срока. Хромого и его людей пока не было. Впрочем, волноваться по этому поводу особо не стоило. Заслуженный мафиози, надо полагать, эдемскую почву зубами грызть будет, но своего последнего шанса не упустит. Полюбовавшись крепкими стенами базы, Снайпер отвел своих людей в густые заросли, дабы не маячить на виду у охранников, стоящих на вышках.

– А разве на базе тираннозавры водятся? – спросил простодушный Барсук под нервный смех своих товарищей.

– Водятся, – заверил его Шнобель. – Да еще какие. Это они мешают тебе, вернуться на родной Арнаут. Ты хочешь к домой, дорогой Пабло?

– Хочу, – тихо отозвался Барсук.

– Тогда молчи и выполняй приказы. Можешь даже помолиться за своего товарища Вучко, который предоставил тебе возможность, вырваться из рая.

Барсук покосился сначала на сурового Снайпера, молча сидевшего у огромного дерева, а потом на Вучко, смущенно смотревшего в сторону. Домой Пабло Эстибанос, конечно, рвался всей душою, но ему явно не хотелось проливать кровь ни в чем не провинившихся перед ним людей.

– Такова жизнь, – приободрил его Шнобель. – Утешайся тем, что и тебя могут убить, а значит, драка по любому будет честной.

– Это всех касается, – повысил голос Снайпер. – Мне гуманисты не нужны. Если кто-то дрогнет в бою – пристрелю сразу, чтоб не мучился.

Хромой появился перед воротами базы, когда светило уже достигло зенита. С Тимуром было всего три сотни человек, пусть и хорошо вооруженных. Снайперу показалось, что такого количества людей будет слишком мало для того, чтобы сломить сопротивление гарнизона базы.

– Ты забыл, что транспортник не резиновый, – хмуро бросил Хромой. – А у меня есть основания надеяться, что нас поддержит значительная часть вновь прибывших заключенных. Можешь себе представить, какая начнется драка, если вдруг выяснится, что мест в этом летающем корыте на всех не хватит.

Снайпер предсказывать судьбу не умел, но отсутствием воображения не страдал, как и знанием жизни, впрочем. Именно поэтому у него в голове возникло одно нехорошее подозрение: Тимуру выгодно, чтобы большинство его соратников были перебиты при штурме. Одно дело пристроить по возвращении десяток другой человек и совсем другое – когда возвращенцев придется считать сотнями. Снайпер решил держаться во время атаки рядом с Хромым, чтобы не прозевать момент, когда последний устремится к транспортнику. Базиль нисколько не сомневался, что «Элиот» стартует с базы в тот самый момент, когда за Тимуром захлопнется люк. Даже если баки транспортника не будут до конца заполнены горючим. Главное, чтобы горючего хватило для подъема, а перед посадкой можно попросить помощи заправщика на орбите Арнаута. Их там всегда болтается около десятка. Проверять «Элиот» они не будут, это не их забота. Что же касается самого перелета, то главные двигатели корабля, разгоняющие его для гипер-прыжка, в дозаправке вообще не нуждаются. Она если и производится, то один раз в три-четыре года в стационарных условиях, с большими предосторожностями.

– Следи за Тимуром, – тихо посоветовал Базиль Шнобелю.

– Понял, – кивнул сообразительный Соломон.

Если на базе все идет по плану, то заключенных сейчас кормят последним обедом за казенный счет. Еще час уйдет на выдачу оружия. Союзники Хромого могут затеять бучу, как только получат карабины. Снайпера в данную минуту волновал только один вопрос, который он высказал вслух:

– Как долго они могут удерживать ворота, как накопителя, так и внешние? Если хотя бы одни из них закроются, то нам хана.

– И что ты предлагаешь? – нахмурился Тимур.

– От кромки леса до базы два километра, чтобы их преодолеть, нам потребуется пятнадцать-двадцать минут. Это в самом лучшем случае, если нас не будут поливать со стен крупнокалиберные пулеметы. А такой расклад вполне возможен. Нам следует выдвинуть из леса, по меньшей мере, полторы сотни человек и сосредоточить их как можно ближе к воротам.

– Так ведь нас заметят со стен? – возмутился Шнобель. – Кто-нибудь из офицеров обязательно осматривает местность, прежде чем открыть ворота.

– Я знаю об этом не хуже тебя, – пожал плечами Базиль. – Но этот олух, скорее всего, примет нас за обнаглевших мародеров, готовящихся обобрать новичков.

– Пожалуй, – задумчиво проговорил Хромой. – Трава перед базой высокая, похоже, ее давно не выжигали, а потому есть надежда, что заметят не всех.

– Не будут они стрелять в старожилов, – стоял на своем Снайпер. – Буров мне сказал, что делать им это запрещает инструкция. Его предупредил штурман с «Элиота». Заботами того штурмана мы и спаслись, поскольку знали, что нас за воротами встретят огнем.

– Есть же благородные люди, – криво усмехнулся Хромой.

– Ты мне лучше скажи, к кому из экипажа «Элиота» обращаться за поддержкой, если тебя вдруг убьют?

– Без меня транспортник на борт никого не возьмет, – рассвирепел Тимур. – Запомни это, Базиль.

– Так мы его и без тебя можем вычислить, дорогой Роберт Хаксли, – ласково улыбнулся потерявшему лицо вождю Шнобель. – Капитаны обычно не продаются, штурман человек благородный. Остается второй помощник. Только эти трое способны верно рассчитать курс корабля. Ты не помнишь, Лавальер, как звали этого негодяя? Он ведь отвечал, кроме всего прочего, и за порядок в трюмах. Мордатый такой детина с бегающими глазками. Ребята окрестили этого типа Крысаком, и, по-моему, не ошиблись на счет его душевных качеств.

– Его зовут Морис Пуан, – охотно отозвался Снайпер, – родом он с захудалого Аркатура. И как все провинциалы очень завистлив. У меня с ним вышел небольшой конфликт. Думаю, он меня помнит.

– Идиоты, – нервно засмеялся Хаксли. – Без меня вас арестуют сразу же по прибытии на Арнаут.

– Можно сесть на Дельфионе или на Аркатуре. У тамошнего начальства не хватит духу связываться с командиром транспортника из серьезного ведомства. У них тоже есть инструкция, куда можно соваться, а куда нет.

– Ты так волнуешься, Хромой, словно мы желаем твоей смерти, – укоризненно покачал головой Шнобель. – Успокойся. Мы будем беречь тебя как зеницу ока. Просто нам с Базилем нужны гарантии, что в час отлета билеты, выданные тобой, не окажутся просроченными. Ты уж дождись нас у трапа, дорогой Роберт, иначе кто-нибудь из наших ребят тебя непременно пристрелит.

– А если вас убьют? – нахмурился Хромой.

– На все воля Божья, – воздел руки к небу Соломон. – Но для тебя будет лучше, если ты убедишься в этом прискорбном событии собственными глазами.

– Нашел помощников! – процедил сквозь зубы Хаксли, страшно недовольный предъявленным ультиматумом – Считайте, что договорились – без вас двоих не улечу. Но с этой минуты вы будете беспрекословно выполнять все мои команды, иначе я прикажу перестрелять и вас, и ваших людей.

– Согласны, – разве руками Шнобель.

– В таком случае берите сотню моих парней в дополнение к своим, и выдвигайтесь как можно ближе к базе. Это было ваше предложение, господа, вам его и выполнять.

Заключенные еще не закончили обед, а капралы уже надрывались в крике, гоня их от столов. В гарнизоне успели узнать о предстоящей эвакуации, а потому люди торопились покончить со служебными делами, дабы собрать свои вещи раньше, чем их поднимут на воздух расторопные взрывники лейтенанта Ковальского. Командор-лейтенант Кальвино пропадал в комендатуре, перепоручив свои обязанности капитану Ягру. Нельзя сказать, что эти обязанности были уж слишком утомительны, но капитан очень опасался за коллекцию бабочек, собранных на Эдеме для невесты. Эльза будет огорчена, если он явится к ней с визитом без давно обещанного подарка. Именно поэтому Ягр настоятельно порекомендовал капралу Галушке, побыстрее вытолкнуть смертников за ворота, а сам поднялся на вышку, как это предписывалось инструкцией. Какой-то остолоп с Арнаута, судя по всему, добрейшей души человек, предписал офицерам базы не выпускать заключенных за ворота, если в радиусе трех километров находится хотя бы один тираннозавр. За три года, проведенных на райской планете, капитан не видел ни одного крупного динозавра возле базы. Он не сомневался в том, что не увидит их и сейчас.

– Хищников нет, – доложил Ягру капрал Вилье.

– А почему ты один на вышке? – удивился капитан.

– Рядовой Робсон животом ослаб, – усмехнулся бравый капрал. – Видимо, от переживаний. А просить замену себе дороже. Пока этот вопрос согласуют с командором, уйдет много времени. А мы ведь в цейтноте – я правильно понимаю, господин капитан.

– Правильно, – поморщился Ягр, поднося бинокль к глазам.

Тираннозавров оптика не зафиксировала, к удовлетворению капитана. Зато мародеры были тут как тут и уже целили из карабинов в ворота, в ожидании легкой добычи. Ничего удивительного в этом факте не было. Старожилы охотились на новичков, как на самую лакомую на этой планете дичь всегда, и сегодняшний день, увы, не стал исключением.

– Совсем обнаглели, паразиты, – вздохнул капрал. – С каждым разом все ближе и ближе подбираются. В прошлый раз у меня прямо руки зачесались, но командор-лейтенант строго-настрого запретил. Может все-таки стрельнуть напоследок, господин капитан?

– Отставить, капрал Вилье! – прикрикнул на словоохотливого арнаутца Ягр. – Скажи лучше, где твой рядовой Робсон.

– Вот засранец, – выругался Вилье. – Присох, наверное, к очку. Он ведь первогодок, прибыл к нам с предпоследним рейсом. А у новичков от солдатской каши почти всегда проблемы с желудком.

– Что там Галушка копается? – рассердился Ягр.

– Похоже, замок в воротах накопителя заело, – сказал Вилье, перегибаясь через перила. – Ну что ты будешь делать – где тонко, там и рвется.

В накопителе волновались заключенные, уже успевшие не только разобрать карабины, но и зарядить их. Пока они вели себя спокойно, но неизвестно, как на них подействует затянувшееся ожидание. Нервы сейчас у смертников наверняка на пределе.

– Возьмите их на прицел, Вилье, – приказал капитан.

Капрал развернул ствол крупнокалиберного пулемета в сторону накопителя, чем, кажется, сильно напугал заключенных. Ягра такой поворот дела встревожил не на шутку и потому он крикнул Галушке сверху:

– Какого черта вы там копаетесь, капрал?!

– Так заело же, – раздраженно воскликнул тот. – Ни взад, ни вперед.

– Надо выпустить заключенных, – подсказал растерявшемуся Ягру Вилье. – Черт с ней с инструкцией. Закроем главные ворота через пару минут, никто ничего не заметит.

– Там же блокиратор стоит, – засомневался капитан.

– А кому он теперь нужен, – удивился Вилье. – Нам бы последнюю партию с базы выпихнуть, а там хоть трава не расти. Смотри, какие буйные попались.

Смертники действительно заволновались. Из накопителя в охранников, стоявших на стенах, летели ругательства и обвинения. Похоже, заключенные вообразили, что их собираются расстрелять из пулеметов.

– Вот идиоты, – на всякий случай пригнулся Вилье. – Еще палить начнут из своих карабинов.

Инструкция предписывала уничтожить заключенных в случае неповиновения, а уж тем более мятежа, но в данном случае вина за задержку целиком лежала на персонале базы. Надо полагать, среди экипажа транспортника и взрывников найдутся люди, которые доложат начальству о трагическом происшествии на планете Эдем совсем не так, как того хотелось бы капитану Ягру. И, скорее всего, ушлые начальники поверят незаинтересованным лицам и учинят спрос с офицера базы, истребившего сотню людей.

– Лейтенант Дюпон, – крикнул капитан, перегнувшись в другую сторону. – Открывайте внешние ворота.

– Так ведь красная лампочка горит, – удивленно отозвался юный Дюпон.

– Это сбой в системе, – рявкнул Ягр. – Выполняйте приказ.

Выпрямиться капитан не успел, нож капрала вошел ему под лопатку, и он умер раньше, чем его колени коснулись железного помоста. Покончив с Ягром, Вилье метнулся к пулемету и одной очередью смел со стены вооруженных автоматическим оружием охранников. Ворота накопителя распахнулись настежь, и дружный залп карабинов смел с плаца взвод солдат, страховавшего Галушку. Сам капрал, предусмотрительно укрывшийся за стальной створкой, не пострадал. Смертоносный луч его бластера превратил в горящий факел пулеметчика на соседней вышке. Вилье обернулся назад и с облегчением увидел, как по высокой траве гигантскими прыжками бегут к базе старожилы, готовые либо победить, либо умереть. И где-то там среди них находился человек, чья свобода стоила миллионов динаров, потраченных на подкуп нужных людей, и сотен человеческих жизней.

Снайпер оказался прав: со стен базы никак не отреагировали на затаившихся в траве старожилов. Шнобель, не любивший бегать, подобрался к «Последнему приюту» так близко, что даже сумел разглядеть лицо офицера, стоявшего на вышке с биноклем в руках. Разумеется, хмырь в фиолетовом мундире тоже видел елозивших на брюхе людей, но особого интереса к ним не проявил. Феликс Буров, сам того не желая, оказал товарищам по несчастью очень ценную услугу. Кроме того, Хромому, а заодно и Шнобелю, следовало поблагодарить арнаутских бюрократов, составляющих инструкции, поражающие своим гуманизмом. Не исключено, правда, что берегли они не столько людей, сколько патроны, за которые приходилось выкладывать немалые суммы жадным продавцам. Один патрон для крупнокалиберного пулемета обходился казне в десять динаров. А в ослепительной вспышке бластера и вовсе сгорала целая сотня. Патроны с разрывными пулями для карабина стоили половину динара. В открытую продажу на планетах Федерации они не поступали, но это вовсе не означало, что они там вообще не в ходу. Снайпер, например, в своей многотрудной и опасной работе пользовался только пулями, гарантировавшими стопроцентный результат. Надо полагать, влетали они ему в приличную сумму, но чего не сделаешь для дорогих клиентов.

– Чего они медлят? – зло прошипел Мансур, лежавший справа, в двух шагах от Шнобеля. – Мы в это время уже были в лесу.

За стенами базы действительно что-то происходило. Во всяком случае, офицер в фиолетовом мундире метался по вышке, забыв о притаившихся в траве охотниках за удачей. Соломон наблюдал за ним просто от скуки. И очень удивился, когда фиолетовый барбос вдруг исчез из поля его зрения. И почти сразу же с вышки застрочил пулемет. Шнобель даже пригнулся, дабы не попасть под смертоносную очередь. К счастью, у пулеметчика были другие приоритеты, а потому спина зарывшегося в траву Соломона Когана его не интересовала вовсе. Приподняв голову, Шнобель убедился собственными глазами, что со стены базы исчезли вслед за офицером стоящие там охранники.

– Приготовится к броску, – рявкнул он своим товарищам.

Приказ прозвучал солидно. Одного только Шнобель не знал в эту минуту – куда ему придется бежать? Страсть к свободе звала его вперед, а собственная душа, ушедшая в пятки, настаивала на поспешном отступлении.

– Ворота открываются, – заорал Мансур, подхватываясь на ноги.

– Вперед, – прозвучала короткая команда Снайпера, и ошалевший Шнобель сорвался с низкого старта словно спринтер, рвущийся к победе.

Глава 6 Побег из рая.

Взрывники Ковалевского закончили работу точно в срок. О чем начальнику базы доложил сам лейтенант, донельзя довольный собственной расторопностью. Григорьянц поймал себя на мысли, что ему этот рослый и, видимо, хорошо выполняющий свою работу человек ему неприятен. Хотя дело было, конечно, не во взрывнике, а в базе, к которой старый Ашот прикипел душой. Одно дело передать базу преемнику и совсем другое ждать ее гибели в ближайший час. Хорошо еще, что взлетит она на воздух уже в отсутствие своего командора. Сердце Григорьянца, истрепавшееся за годы службы, могло не выдержать подобного зрелища. Ашот не строил иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы на Арнауте – спишут в отставку и вся недолга. И придется старому служаке выращивать цветы на балконе, вспоминая о прежних счастливых днях.

– Выходит, мы сидим на вулкане? – спросил Босняк, кося глазом на часы.

– До взрыва остается восемьдесят четыре минуты тридцать секунд, – четко отрапортовал Ковальский.

– Значит, на погрузку у вас остается пятьдесят минут, – сообщил командору Босняк.

Григорьянц вопросительно посмотрел на своего заместителя. Кальвино, стоявший у окна, очнулся от дум и четко доложил:

– Все имущество базы, включая вездеходы и передвижные заправщики, уже на борту транспорта.

– Выходит, остались только люди, – задумчиво произнес Григорьянц.

– Первая рота уже готова к погрузке и ждет вашего приказа, господин командор. Вторая рота частью пакует личное имущество, частью прикрывает ворота.

– Кто у нас отвечает за смертников?

– Капитан Ягр. Когда мы с штурманом Лумквистом шли к комендатуре, заключенные уже были в накопителе. С минуты на минуту я жду доклада.

– А что у нас? – спросил Босняк у штурмана.

– Через десять минут закончится погрузка топлива. По инструкции мы не можем принимать людей на борт, пока она не завершена. Я предложил Пуану махнуть на параграфы рукой, но он сегодня какой-то взвинченный. Приказать ему я не могу, поскольку именно он отвечает за пассажиров.

– Вот зануда, – поморщился Босняк. – Дал же Бог второго помощника. Эти деревенские ребята с захудалых планет бывают удивительно упрямы.

– На них армия держится, – пожал плечами Григорьянц.

– Согласен, – кивнул капитан транспортника и, повернувшись к Кальвино, добавил: – Выводите первую роту из казармы, камандор-лейтенант, и стройте ее перед трапом. Как только мы покончим с топливом, сразу же начнем принимать людей. Свен, проследите, пожалуйста, за погрузкой. С вашей стороны возражений не будет, командор Григорьянц?

– На борту вы хозяин, дорогой Матей, а я только гость, – усмехнулся командор. – Действуйте Кальвино. И поторопите Ягра, что они там возятся с заключенными.

Первая рота рванула к транспортнику почти бегом. Командор-лейтенанту не хватило времени, чтобы подстегнуть Ягра словесно, и он ограничился тем, что погрозил капитану и капралам кулаком. Никаких сюрпризов от заключенных Кальвино не ждал, во-первых, их было слишком мало для серьезной бузы, а во-вторых, тридцать солдат, выстроившихся перед воротами накопителя, и пятнадцать охранников на стенах смотрелись надежной гарантией от недоразумений.

Люк транспортника оказался закрыт наглухо. Трап сиротливо стоял под чревом гигантского корабля, не желавшего принимать в свою утробу истомившихся ожиданием людей. Кальвино покосился на Лумквиста, штурман в свою очередь – на часы. Время, отведенное для заправки, уже истекло, но второй помощник капитана почему-то мешкал с выполнением своих непосредственных обязанностей. Капрал, сидевший за рулем передвижного трапа, уже несколько раз пытался привлечь громким сигналом внимание экипажа «Элиота», но нужного ответа так и не добился. Лумквист побагровел от гнева – это надо же так осрамиться перед фиолетовыми мундирами. Морис Пуан сегодня, похоже, спит на ходу. Подобная задержка, да еще в столь стесненных обстоятельствах, грозила ему большими неприятностями.

– Я, пожалуй, пойду к воротам, – сказал командор-лейтенант. – Что-то они там долго возятся. А вас, господин майор, я настоятельно прошу позаботиться о моих людях. Черт знает что такое – у нас остается всего сорок минут до старта и час с небольшим до взрыва базы.

– Пуан, – схватился Лумквист за переговорное устройство. – Вы что, с ума сошли?!

– Виноват, господин майор, – донеслось из рации. – Небольшая задержка с дозаправкой не по моей вине.

– Открывайте люк, Морис, или с вас снимут погоны! Мы стартуем через тридцать пять минут.

– А когда будет взрыв? – донесся встревоженный голос.

– Спросите у капитана, – прорычал Свен.

Треск крупнокалиберного пулемета, долетевший от ворот базы, заставил Лумквиста вздрогнуть и удивленно посмотреть на лейтенанта Калинина, командовавшего первой ротой. У ворот происходило что-то, явно не укладывающееся в инструкцию, но за дальностью расстояния определить масштабы чрезвычайного происшествия, оказалось затруднительным. Тем не менее, лейтенант приказал своим солдатом подготовить оружие к бою.

– Может, кто-то из капралов решил пугнуть мародеров напоследок? – предположил Свен.

– Капитан Ягр им бы этого не позволил, – покачал головой Калинин.

– Вы давно на базе? – спросил Лумквист.

– Год. Прибыл сразу после училища, господин майор.

– Пуан, – заорал в рацию Свен. – Я тебе лично набью физиономию, если ты через тридцать секунд не откроешь люк.

– Ты сначала доберись до меня, штурман, – послышался насмешливый ответ. – Прощай, Лумквист, простая твоя душа.

– Это заговор, – сказал Свен лейтенанту, растерянно смотревшему на побледневшего майора.

И словно бы в подтверждение этих слов раздался вой сирены, призывающей защитников базы к отражению внешней угрозы. Вышколенный лейтенант отреагировал почти мгновенно:

– Рота к бою.

Майор достал из кобуры револьвер и про себя посетовал на то, что бластер так и остался лежать в бронированном сейфе капитана Босняка. Впрочем, Босняк как раз в этот момент напомнил о себе:

– База подверглась нападению старожилов, они осадили вторую казарму и комендатуру. Берите первую роту, штурман, и двигайтесь к нам на подмогу. Скажите лейтенанту Калинину, что это приказ командора.

– Вы в курсе, господин капитан, что Морис Пуан нас предал? – спросил Свен.

– Знаю, – сухо отозвалась рация. – Я займусь им лично. Выполняйте приказ, штурман.

Лумквист взглянул на часы, до старта оставалось двадцать пять минут, а до ликвидации базы пятьдесят девять. Морис Пуан не знает точное время взрыва, возможно Босняку удастся его запугать и принудить к сдаче прежде, чем база взлетит на воздух. Лумквист почти не сомневался, что главных заговорщиков следовало искать на Арнауте. Им удалось подкупить часть экипажа «Элиота» и внедрить своих людей на базу. Знать бы еще, ради чего они затеяли этот безумный мятеж.

– Видимо, кто-то из здешних старожилов решил вернуться домой, – предположил на бегу лейтенант. – И сумел каким-то образом найти пособников на Арнауте.

Старожилы, похоже, разделились на две части. Одни осаждали казарму и комендатуру, где продолжали сопротивляться солдаты второй роты, другие ринулись к транспортнику, сиротливо стоящему посреди огромной площади, залитой бетоном. Лумквист никогда не участвовал в наземном бою, а потому слегка растерялся при виде толпы, катящейся грязным комом на первую роту.

– Солдаты, перед вами мятежники, – крикнул лейтенант. – Огонь.

Лумквист дважды выстрелил из револьвера. Но, разумеется, не он остановил ревущую от ярости и нетерпения толпу. Автоматические винтовки в руках солдат первой роты оказались, куда более серьезным аргументом. Старожилы мгновенно попадали на бетон, но, к сожалению, далеко не все при этом отдали Богу душу. В двух шагах от Свена упал сначала один солдат, потом другой. Смертники стреляли разрывными пулями, предназначенными для крупных хищников, и любое их попадание в человека означало верную смерть. Солдаты тоже залегли, что, впрочем, не сильно облегчило их участь.

– У нас мало патронов, – сказал Калинин, подползая к майору. – Всего по одной обойме. Я приказал своим ребятам стрелять одиночными, но долго мы не продержимся. Если мятежники бросятся в решительную атаку, то сомнут нас в два счета.

– А связь с командором у вас есть? – спросил Свен.

– Есть, но я боюсь пользовать рацией, – вздохнул Калинин. – У капралов точно такие же, а кто-то из них почти наверняка подкуплен смертниками.

– Хорошо, я свяжусь с Босняком на своей волне.

Капитан «Элиота» уже покинул штаб и теперь кружным путем пробирался к транспортнику. Он попросил Лумквиста только об одном – продержаться ровно десять минут. Этого вполне хватит хорошо снаряженному отряду Босняка, чтобы добраться до захваченного предателями корабля. Похоже, Матею удалось связаться с кем-то из экипажа, не участвовавшего в заговоре Пуана, и этот человек, сохранивший верность долгу, обещал ему поддержку.

– Слышал? – обернулся к молодому лейтенанту Лумквист. – Десять минут. Любой ценой. Даже ценой жизни. Твои люди не сдадутся?

– Они в курсе, что их не пощадят, – отозвался дрогнувшим голосом Калинин. – Знать бы еще, кто из своих нас предал – неужели капитан Ягр?

Дино Кальвино чудом уцелел у ворот базы. Залп смертников уложил на бетон взвод охраны раньше, чем командор-лейтенант добрался до места происшествия. Единственное, что ему удалось сделать, это собрать уцелевших солдат и отвести их к комендатуре раньше, чем на базу ворвались разъяренные старожилы. В отличие от Калинина он знал имена предателей. Их успел прохрипеть ему на ухо раненный лейтенант Дюпон, которого Кальвино втащил на собственном горбу в здание штаба. Где Дюпон и скончался под дружные залпы мятежников. У несчастного лейтенанта, раненного разрывной пулей в правое плечо, все-таки достало сил, чтобы выполнить свой долг до конца. Вот только кому нужны будут эти сведения, если транспортник «Элиот» покинет планету Эдем далеко не с теми пассажирами, которых ему предписано было забрать. От Матея Босняка Кальвино узнал, что на транспортнике тоже идет нешуточная драка. Большая часть команды во главе с мичманом Загорским пытается помешать майору Пуану, прорваться в командную рубку. К сожалению, они вооружены только ножами, тогда как у их противников на руках армейские револьверы.

– Долго они не продержаться, – вздохнул Босняк. – Если мы, конечно, не поможем им извне.

– Каким образом? – нахмурился Кальвино.

– Через аварийный люк, код от которого есть только у меня. Пуан о нем знает, и нас наверняка встретят огнем. Именно поэтому я прошу у вас поддержки, командор Григорьянц.

До старта осталось пятнадцать минут, до ликвидации базы сорок девять. Лейтенант Ковальский, спокойно сидевший за столом по правую руку от командора, напомнил об этом офицерам.

– А изменить время или каким-нибудь другим способом предотвратить взрыв нельзя? – спросил с надеждой Кальвино.

– Нет, – сухо сказал Ковальский. – Если перерезать провода, то сработают маячки с автономным питанием. Если отключить маячки, то взрыв последует мгновенно.

– Сколько у тебя людей, Дино? – спросил Григорьянц.

– Двадцать.

– Я прикажу капитану Олсону атаковать мятежников в лоб. Но имейте в виду, у него под началом всего пятьдесят человек. Мы с Ковальским, его взрывниками и офицерами штаба попытаемся им помочь. Многого от нас не ждите, но время для прорыва у вас будет. Идите, господа офицеры, и да поможет вам Бог.

Отряд солдат, ведомый Босняком и Кальвино, все-таки сумел вырваться из комендатуры, воспользовавшись паникой в рядах старожилов, внезапно атакованных капитаном Олсоном. Никогда еще командор-лейтенант в своей не такой уж долгой жизни не бегал так быстро. Опомнившиеся мятежники стреляли им вслед. От ворот базы по бегущим солдатам ударил крупнокалиберный пулемет, унесший сразу пять жизней, еще трое рухнули горящими факелами после вспышки бластера. Из бластера могли стрелять либо Вилье, либо Галушка. И Дино поклялся, что задушит их собственными руками, если уцелеет в этой жуткой заварушке. Босняк что-то кричал на бегу в портативную рацию, но Кальвино ухватил из его разговора с Лумквистом главное. Первая рота во главе с лейтенантом Калининым пытается помешать старожилам, добраться до транспортника.

– Почему у них так мало патронов? – прорычал, задыхаясь от бега, Босняк.

– Потому что они готовились к эвакуации, – напомнил Кальвино. – Инструкция, ничего не поделаешь.

Дино без труда определил, по вспышкам, где залегла первая рота. Под началом у Калинина было сто двадцать человек. У каждого по тридцать патронов в обойме. Часть из них они наверняка уже расстреляли. А до транспортника старожилам оставалось пробежать всего пятьсот метров. Полкилометра до желанной свободы. Надо полагать, они недолго будут лежать на бетоне и постараются одним решительным броском смять последнее препятствие, возникшее на пути.

– У нас только десять минут, – крикнул Матей. – Я попросил их продержаться.

Кальвино оглянулся – старожилы пошли в атаку. Солдаты ответили слабым огнем. И командор-лейтенант вдруг с ужасом осознал, что молодому лейтенанту жить осталось всего ничего. Что первая рота обречена на закланье то ли просьбой, то ли приказом капитана «Элиота», пытающегося спасти свой корабль.

Снайпер и Шнобель ворвались на базу в первых рядах старожилов. К счастью, им здорово помогли новички в одинаковых черных комбинезонах, резко отличающихся от фиолетовых мундиров солдат. Площадь перед воротами была буквально устлана трупами, что, впрочем, не мешало защитникам базы, отступающим к казармам, огрызаться короткими, злыми очередями. С десяток старожилов уже заплатили за жажду свободы своими жизнями, но это не охладило пыла остальных. Приговоренные к смерти жаждали крови палачей и в своем стремлении к мести были воистину неудержимы. Одна из казарм оказалось пустой, во второй засели фиолетовые. Из комендатуры тоже постреливали. А среди мятежников началась неразбериха. Вожаки старожилов и новичков, никогда прежде не видевшие друг друга, с трудом находили общий язык. Снайпер собрался ввязаться в их спор, но его остановил Шнобель:

– Не туда смотришь, Базиль. Какая нам разница, какое здание они будут атаковать – комендатуру или казарму. Умные люди атакуют транспортник.

Лавальер оглянулся. Старожилы Хромого, бежавшие в арьергарде, отнюдь не торопились помочь своим товарищам. От ворот они круто взяли вправо и сходу ринулись туда, где стоял под заправкой транспортник «Элиот». Снайпер уже собирался отдать своим людям приказ к отступлению, когда солдаты, засевшие в казарме, внезапно ударили во фланг старожилам и новичкам, изготовившимся для штурма комендатуры. Солдаты действовали столь стремительно и напористо, что без труда потеснили мятежников, вчетверо превосходивших их числом. Вспышки бластеров со стороны штаба и вовсе вызвали панику среди нападающих. Лавальеру пришлось поспешно отводить своих бойцов, открывая дорогу безумцам, ищущим свою смерть на плацу.

– Куда? – заорал на Снайпера какой-то здоровенный придурок в черном комбинезоне, вообразивший себя великим полководцем.

– Заткнись, – посоветовал ему Шнобель, а для убедительности еще и ткнул прикладом в солнечное сплетение.

Стрельба со стороны казармы усиливалась, но и мятежники не собирались бежать. Тем более что солдаты теперь были на виду, и расстреливать их с близкого расстояния оказалось делом приятным и почти простым. Свищ до того увлекся этим предосудительным занятием, что Шнобелю пришлось тряхнуть его за ворот, чтобы привести в чувство.

– К транспортнику, – коротко бросил Соломон.

К сожалению, а может быть и к счастью, людям Хромого не удалось прорваться к кораблю. Они залегли в пятистах метрах от цели, не сумев с наскока проломить внезапно возникшее на их пути препятствие. Под началом Тимура насчитывалось две сотни бойцов, наверняка отборных, но не желавших умирать так близко от цели. Снайпер опытным глазом оценил обстановку и прежде, чем присоединиться к своим, бросил на бетон несколько дымовых шашек, найденных в разграбленной казарме. Под прикрытием дыма его двадцатка, не понесшая пока потерь, присоединилась к арьергарду атакующей армии, где корчился от злобы ее незадачливый полководец. У Хромого была связь с транспортником. Рацию он, скорее всего, получил от биологов и сумел в критической ситуации настроиться на нужную волну.

– «Элиот» готов к старту, – сообщил Тимур, еще не ставший Робертом Хаксли, своему старому знакомому. – Но моему человеку на борту требуется помощь, чтобы попасть в рубку. Люк нам он откроет, как только мы добежим до корабля.

– Неплохо, – хмыкнул Шнобель. – Осталось только добежать.

– Транспортник должен был стартовать еще четыре минуты тому назад, – процедил сквозь зубы Хромой. – База заминирована. Но сколько осталось времени до взрыва, Пуан не знает. Это может быть и час, и полчаса.

– А вот это уже значительно хуже, – огорчился Соломон. – Надо поторапливаться, дорогой Тимур.

– Как ты успел, наверное, заметить, мне мешают, – бросил в его сторону злой взгляд Хромой. – Здесь, по меньшей мере, сотня идиотов, готовых отдать свои жизни за Федерацию и закон.

– Нас в два раза больше, – холодно произнес Снайпер. – Впереди свобода, позади смерть. Так чего ты ждешь, Хромой? Бросаем последние наши дымовые шашки и с ревом вперед.

– Убедил, – махнул рукой Тимур. – Действуй.

Это были самые страшные минуты в жизни Соломона Когана. Разъяренная толпа старожилов ринулась на фиолетовых солдат, как свора изголодавшихся псов на шустрых зайцев. Вот только зайцы наотрез отказались спасаться бегством. Стрелять приходилось почти в упор, а потом скоротечный бой и вовсе перешел врукопашную. Люди выли, стонали, кусались, рвали друг на друге волосы с одной только целью, уцелеть в аду, который они сотворили собственными руками. Дважды за эти считанные минуты Шнобель мог расстаться с жизнью. Один раз его спас Вучко, в упор, застреливший солдата за секунду до того, как тот обрушил приклад винтовки на голову поверженного врага. Едва Соломон поднялся на ноги, как увидел дуло, нацеленное в свою прикрытую легкой материей грудь. К счастью, для Шнобеля пуля из этого ствола так и не вылетела, расторопный Снайпер воткнул в стрелка нож раньше, чем тот успел нажать на спусковой крючок.

– Вперед, – прорычал Базиль и исчез в клубах белесого дыма, окутавшего, казалось, всю базу. Шнобель так бы, наверное, и задохнулся в этом дыму, если бы его не прихватил за руку пробегавший мимо Барсук. Глаза у юного арнаутца были красными как у кролика, но он, похоже, нюхом чувствовал верное направление и вывел-таки Соломона к космическому кораблю. Люк транспортника был открыт, Снайпер уже бежал по трапу, ведущему к свободе, и Шнобель, повизгивая в предвкушении удачи, ринулся вслед за ним. В чрево «Элиота» он ворвался вслед за Барсуком. Лежавший в проходе человек вдруг поднял револьвер и выстрелил. Шнобель разрядил в него свой карабин и даже не заметил, куда пропал его юный спаситель. Он видел только спину Базиля, склонившимся над космолетчиком с нашивками майора на рукаве.

– Это Пуан, – произнес Снайпер, оборачиваясь. – Мы опоздали.

Коридор перед командной рубкой был завален трупами. Похоже, здесь отчаянно дрались всего несколько минут назад. Вперемешку лежали космолетчики в зеленых комбинезонах и солдаты в фиолетовых мундирах. В чреве транспортника еще стреляли, похоже, старожилы вымещали злобу на своих извечных врагах, вставших и в этот раз грудью на их пути к свободе. Эта запоздалая бойня показалась Шнобелю последним актом разыгравшейся на его глазах трагедией. А финальную точку в ней поставил Хромой Тимур, которому так и не суждено было вновь стать миллиардером Робертом Хаксли. Он застыл в проходе с карабином в руках и безумными глазами глянул на грустившего Соломона.

– Извозчик умер, – грустно пошутил Шнобель. – И кони встали.

Хромой в ярости вскинул было карабин, но в последнее мгновение опомнился. Наверное, его остановило белое как маска паяца лицо Соломона Когана, на котором, однако, не дрогнул ни один мускул. Шнобель просто устал бояться.

– Надо уходить, – сказал Снайпер, тяжело поднимаясь с колен. – Возможно, до взрыва базы остались считанные минуты.

– Будь они все прокляты! – вскинул вверх руку Хромой.

– Кто? – не понял Соломон.

– Фиолетовые! Тупые бараны, посланные на убой.

Появление трех старожилов, тащивших за собой упирающегося космолетчика, вернуло обезумевшего Хромого к действительности.

– Я электрик! – орал космолетчик. – Вам что, проводку надо починить.

– Кто из экипажа может проложить курс? – схватил его за горло Тимур.

– Капитан и второй помощник мертвы, – прохрипел тот. – Штурман, разве что. Майор Свен Лумквист.

– Где он? – взревел Тимур, ослабляя хватку.

– Был у транспортника, вместе с фиолетовыми – их готовили к погрузке.

– Фиолетовых мы стоптали, но зелененького я среди них не видел, – задумчиво проговорил Шнобель.

– Кто может предотвратить взрыв базы?

– Лейтенант Ковальский, он сейчас в комендатуре. Его люди занимались минированием.

– Чего расселись?! – заорал на своих людей Тимур. – Штурмана мне сюда живого, а не мертвого.

Снайпер с Шнобелем ринулись к трапу, едва не затоптав ползающего по трупам Вучко.

– Вы Барсука не видели? – спросил командиров юный арнаутец.

– Где-то был, – бросил на ходу Шнобель.

– Ищите штурмана! – крикнул Снайпер старожилам, толпившимся у трапа. – Он один здесь в зеленом мундире.

Соломон, прежде всего, осмотрел убитых, лежащих на поле только что отгремевшей битвы. Здесь были смертники и солдаты, одетые либо в черные комбинезоны, либо в фиолетовые мундиры. Космолетчиков среди убитых не оказалось. Судя по всему, Лумквист уцелел и спрятался где-то на территории базы. Выскользнуть наружу он не мог, поскольку ворота до сих пор контролировались мятежниками. Когану ничего другого не оставалось, как только выругаться и разогнуть натруженную спину. Затерявшийся было в толпе старожилов Базиль вновь возник перед взором Шнобеля вместе с каким-то плечистым типом.

– Капрал Вилье, – кивнул Снайпер на своего нового знакомого. – Это он открыл нам ворота базы.

Вилье был облачен в черный комбинезон смертника. Видимо, успел переодеться прежде, чем его застрелили озверевшие старожилы. Шнобелю он почему-то не понравился, но выбирать помощников в данном случае не приходилось.

– Вилье знает Лумквиста в лицо.

– Я тоже его знаю, – усмехнулся Соломон. – Этого здоровенного парня трудно с кем-то перепутать. Кстати, среди убитых штурмана нет.

– Четырнадцать минут назад транспортник должен был покинуть базу, – глянул на часы Лавальер. – Вряд ли базу собирались взорвать сразу же после взлета «Элиота». Умные люди в таких случаях страхуются. Мало ли что могло произойти. Но если мы за десять минут не найдем штурмана, то нужно сматываться отсюда и лучше всего бегом.

– Лумквист, – заорал Шнобель. – Отзовись, дружище, нас ждут девочки и кабаки.

– Прочесать базу, – приказал Лавальер своим людям. – И помните, о чем я вам сказал. Выносить вас на руках никто не будет.

– Хромой велел закрыть ворота, – поморщился Вилье, глядя на разбегающихся во все стороны мятежников.

– Вот идиот, – покачал головой Шнобель. – Он нас всех погубит.

Лумквист очнулся в окружении фиолетовых мундиров и не сразу понял, где он находится и как сюда попал. Болела голова, разбитая прикладом, но Свен все-таки сел, прислонившись спиной к колесу электрокара. Штурман вдруг вспомнил, что электрокар с взрывчаткой отправил к бетонной стене, ограждающей базу, лейтенант Ковальский. Динамит, лежавший в аккуратных картонных коробках, предназначался для уничтожения ангара и четвертого резервуара, которые забыли построить рачительные подрядчики.

– Они захватили транспортник? – спросил Лумквист у склонившегося над ним Калинина.

– Захватили, – кивнул тот. – Но Пуан, судя по всему, мертв, иначе они не искали бы вас.

– А меня ищут?

– Да, господин майор.

Лумквист с трудом поднял левую руку и взглянул на часы – до взрыва оставалось двадцать минут. Времени вполне достаточно, чтобы запустить двигатели и оторвать транспортник от земли. Хватит, кстати, и десяти, и пяти минут. Не исключено, что транспортник вообще не будет поврежден взрывом, если люди Ковальского напортачили с минированием.

– Сколько у тебя людей, лейтенант.

– Со мной пятеро.

– А остальные?

– Остались лежать на бетоне, господин майор.

– Ты умеешь обращаться с взрывчаткой? – спросил Лумквист, с трудом поднимая голову, чтобы заглянуть в глаза лейтенанта.

– Умею.

– Соедини провода с ключом зажигания. Когда мятежники подойдут к нам, ты повернешь ключ. И мы с тобой полетим, Калинин. Очень высоко полетим, прямо на небо. Приготовься.

– Есть приготовиться к полету, господин майор.

Трудно сказать, почему мятежники с великим тщанием обыскивающие базу, еще не наткнулись на электрокар, стоящий в тупике у стены между заржавевшим баком для горючего и давно списанным тягачом. Скорее всего, их подводила спешка. Они метались по бетонке, призывая Лумквиста, словно тот был богом, обещавшим им спасение на небесах. Свен приподнялся на подрагивающих ногах и с трудом вскарабкался в кабину электрокара.

– Готово, – сказал Калинин, указывая на разноцветные провода. – Аккумуляторы у него в полном порядке, я проверил. Запалы вставил.

– Скажи своим людям, чтобы уходили.

– Им некуда идти, товарищ майор. Мятежники солдат не пощадят.

– В таком случае, пусть забираются в кузов, ложатся на ящики и ждут смерти. Главное, чтобы их не заметили старожилы. До взрыва базы осталось пятнадцать минут. Нет, уже четырнадцать.

Хромой, похоже, окончательно утратил разум, он взобрался на вышку, припал грудью к пулемету и палил в каждого, кто приближался к воротам. Тимур требовал либо Ковальского, либо Лумквиста, но лучше обоих сразу. Штурман «Элиота» пропал, словно растворился в воздухе, а вот Ковальский засел в комендатуре, которую мятежникам никак не удавалось взять. У фиолетовых закончились заряды к бластерам, что сильно облегчило задачу атакующих. К сожалению, патронов к автоматическим винтовкам у солдат и офицеров базы оказалось в избытке. Площадь перед штабом была буквально устлана трупами, а обезумевшие вожаки гнали людей на убой, словно стадо баранов. Ни Снайпер, ни Шнобель умирать не собирались. Равным образом они не желали губить своих людей, которых и без того уцелело меньше половины. Десять человек уже лежали с пробитыми головами на бетонных плитах, а Вучко с Барсуком куда-то запропастились. Во всяком случае, их давно не видели ни живыми, ни мертвыми. Убыль в людях Снайпер компенсировал за счет двух бывших капралов, Вилье и Галушки, приставших к его отряду. Капралы смотрелись опытными бойцами, а то, что они когда-то носили фиолетовые мундиры, Базиля нисколько не смущало. Он уже понял, что затея Хромого с треском провалилась, и теперь искал выход из западни.

– Главное не попасть в эпицентр взрыва, – поучал неопытных людей Галушка, коренастый крепыш с большими почти бесцветными глазами. – Когда рванут резервуары, базу зальет море огня. Самое лучшее место возле накопителя, под вышкой, на которой беснуется ваш Тимур. Внешние стены никто не минировал, ворота тоже.

– Так ведь Хромой нас перестреляет, – возмутился Шнобель. – У него совсем крыша съехала от переживаний.

– Мы вас проведем, – заверил Галушка. – Надо проскользнуть мимо столовой, обойти вторую казарму, а потом прошмыгнуть вдоль стены. Хромому сейчас не до нас.

Сначала рванули резервуары. Взрыв был такой силы, что ударной волной снесло не только ворота, но и часть стены. Шнобель, ошалевший после столь громогласного вызова судьбы не сразу понял, что выход из мышеловки открылся, и самое время мышкам пошевелить ножками. Снайпер не очень любезно ткнул товарища кулаком в загривок, придав ему нужное ускорение, и заорал захлебывающимся в густом черном дыму голосом:

– Вперед! К лесу!

За спиной Шнобеля бушевало огненное море, а он летел словно безумный к зарослям планеты Эдем, впервые, быть может, оправдавшей свое название в его глазах. Ибо за спиной у Соломона разверзся ад, поглотивший многих из тех, кто рискнул головой, пытаясь вырваться из рая. Еще два взрыва, последовавшие один за другим, заставили Шнобеля взвизгнуть от испуга и ускорить ход. Шлейф черного дыма гнался за беглецами, забивая их глотки и легкие пеплом, но они все-таки добежали до гинкгового леса, чтобы найти спасение под кронами его огромных деревьев.

Глава 7 Враги.

Лумквиста спасло чудо. Ничем иным он не мог объяснить того обстоятельства, что триста пятьдесят килограммов динамита не сдетонировали при серии взрывов, сравнявших базу с почвой и разворотивших транспортник «Элиот», навсегда приковав его к чужой планете. На космическом корабле взорвались топливные баки с горючим, предназначенным для взлета и посадки. Однако главный двигатель, похоже, уцелел, ибо радиационный фон остался неизменным. Датчик, закрепленный на рукаве мундира космолетчика, показал это со всей очевидностью. Главный двигатель обычно блокировался наглухо при выходе на орбиту любой планеты, дабы в случае аварии не нанести ей большого ущерба. Капитан Матей Босняк был слишком опытным космическим волком, чтобы пренебречь инструкцией даже вдали от начальственных глаз.

Черный дым достиг тупика после первого взрыва. Второй и третий уже ничего не могли изменить в апокалипсической картине, развернувшейся перед глазами Свена. Лумквист оборвал провода, ведущие к запалам, и повернул ключ зажигания. Электрокар, сохранивший достаточно энергии в своих мощных аккумуляторах, легко и бесшумно покатил по бетонке.

– Мы движемся? – спросил Калинин, открывая глаза.

– Да, – прокашлялся Свен. – Надо найти ворота, иначе мы задохнемся в этом дыму.

Примерное направление Лумквист знал, но дым валил настолько густо, что в пяти шагах ничего не было видно. Именно по этой причине Свен едва не переехал колесами двух смертников, лежащих прямо на бетоне.

– Один, по-моему, живой, – забеспокоился Калинин.

– Бросьте их в кузов, – приказал Лумквист задыхавшимся солдатам. – Черт, вам бы лучше переодеться, иначе нас всех перестреляют на этой Богом и людьми проклятой планете.

– Но я офицер, – возмутился Калинин.

– Видишь труп, – указал вправо Лумквист. – Сними с него комбинезон и бегом в кабину. Это приказ.

За пять минут, что солдаты грузили еще живых мятежников и сдирали одежду с мертвых, Свен надышался дыма и его вырвало прямо на подножку электрокара. К счастью, до ворот оказалось рукой подать, и Лумквист погнал послушную машину к кромке леса. Электрокар не был вездеходом, но подлесок все же не стал для него серьезным препятствием, и он все так же бесшумно вкатился под кроны гигантских деревьев, шелестом листвы осудивших наглое вторжение. Зеленая завеса оградила беглецов от черного дыма и пепла, но не избавила от забот. Свен остановил машину. Двигаться абы куда было бессмысленно. Следовало продышаться и наметить хоть какую-то цель.

Солдаты выпрыгнули из-под тента и повалились на траву. Рвало их так, что смотреть стало больно. Следом за солдатами выпрыгнул смертник, таща за собой раненного товарища. Свен помог ему выгрузить тяжелую ношу. Раненный еще дышал, и Лумквист приподнял его над землею, чтобы тот не захлебнулся в собственной блевотине.

– Поищи аптечку, – крикнул штурман Калинину. – В электрокарах их обычно прячут под сидение.

Лумквист сделал раненному сразу два укола, опять же согласно написанной какой-то доброй душой инструкции. Счастье еще, что юнец был ранен револьверной пулей, а не разрывной, иначе его пришлось бы просто добить, чтобы не мучился. Револьверная пуля прошила грудь мятежника навылет с правой стороны, что оставляло ему шансы на спасение. Свен обработал оба отверстия – входное и выходное. Теперь оставалось только ждать, сумеет молодой организм справиться с потрясением или нет.

– Ты не фиолетовый, – сказал Лумквисту второй мятежник, размазывая по щекам черный пепел.

Этот тоже оказался юн годами, что, однако, не помешало ему заработать смертный приговор и попасть в рай раньше, чем к нему пришла способность трезво оценивать любую критическую ситуацию. Лицо мятежника показалось Лумквисту знакомым, скорее всего этот парень с арнаутским выговором был доставлен на планету Эдем предпоследним рейсом.

– Ты тот самый штурман, которого искал Хромой.

– Какая проницательность в столь юные годы, – усмехнулся Свен. – И что с того?

– Ты знакомый Везунчика, я видел, как вы разговаривали с ним в прошлый раз. Если поможешь мне довезти или донести Барсука до нашей долины, то я за тебя поручусь перед общиной.

– И где находится эта долина? – спросил заинтересованный Калинин.

– Тебе, фиолетовый, туда не дойти, – криво усмехнулся арнаутец.

– Эти люди пойдут со мной, – твердо сказал штурман. – О том, что они солдаты внутренней службы, а не космолетчики знаешь только ты. Если хочешь спасти своего товарища, то тебе придется об этом забыть.

Арнаутец раздумывал долго, подавляя в себе рвущуюся наружу ненависть к своим извечным врагам, но, видимо, беспокойство за жизнь раненного оказалось сильнее.

– Ладно, штурман, я поручусь за тебя, а за них будешь ручаться ты. О том, что они фиолетовые я никому не скажу, но это все, что я могу для них сделать. Слово Вучко.

– Дорогу хорошо знаешь?

– Не заблужусь, – уверенно отозвался юный арнаутец, поднимаясь на ноги. – Грузитесь в машину и в путь.

Шнобель клялся и божился, что видел электрокар, промелькнувший мимо него, когда он решил посидеть немного в кустах. Товарищи, расположившиеся вокруг костра, посмеялись над незадачливым Соломоном, которому вечно что-то мерещится. Шнобель, смертельно уставший после всех переживаний сегодняшнего дня, только рукой махнул в сторону олухов. Никого переубеждать он не собирался, но Снайперу на всякий случай шепнул:

– Это был грузовой кар под защитным тентом. На таком обычно перевозят солдат по бетонке. Не думаю, что он приживется на здешних дорогах, но нам следует быть настороже. Не хватало еще нарваться на фиолетовых в двух шагах от дома.

Положим, незадачливым охотникам за тираннозаврами предстояло еще пройти километров тридцать до родной долины, иначе Снайпер не стал бы останавливаться на ночь в чужом лесу, кишащим динозаврами, чей рев, разрывающий вечернюю тишину, заставлял вздрагивать новоселов, которыми неожиданно для себя оказались бывшие капралы Вилье и Галушка. Эти двое стали главной головной болью Снайпера. Смертники не жаловали фиолетовых, и это еще мягко сказано. Община вполне могла отринуть чужеродный элемент, и тогда Вилье и Галушке ничего другого не оставалось бы, как повесится на ближайшем дереве. Смерть куда более приличная, чем гибель от лап и клыков тираннозавров или дейнонихусов.

– Может пристрелить? – негромко предложил Свищ. – Нам и без них забот хватает. Вряд ли общине, не говоря уже о Бурове, понравится наша самодеятельность.

– Мы в своем праве, – поморщился Соломон. – Где ты видел заключенного, не мечтающего о побеге? Кто осудит смертника, снимающего петлю с собственной шеи?

– Я не о нас, – вздохнул Свищ. – Я о капралах.

– Перед нами они ни в чем не провинились, – пожал плечами Лавальер. – Если бы об их шашнях с Хромым узнали начальники, то их наверняка бы приговорили к смерти. Они рисковали жизнями, чтобы заработать приличные деньги, а менять шкуру ради заработка никому не возбраняется, Свищ. В том числе и тебе.

– Правильно, – поддержал Снайпера Соломон. – Каждый зарабатывает, как умеет. Если бы они были истинными фиолетовыми, из тех, что нам противостояли на базе, я бы первый сказал – смерть псам! Но эти двое нашей породы, Свищ, а значит, по праву находятся в рядах смертников.

Если Вилье и Галушка слышали этот тихий разговор, то виду они не подали. Разве что после его окончания один из них снял руку с приклада карабина, а другой поближе придвинулся к костру.

– Интересно, Хромой уцелел? – спросил Мансур, глядя на огонь узкими словно щелки глазами.

– Сволочь он, конечно, изрядная, – покачал головой Шнобель. – Но организатор редкостный. Сидя на забытой Богом планете, он сумел найти сообщников на Арнауте и почти достичь цели. Сколько нам не хватило до победы, Базиль?

– Пуан умер на моих руках, – пожал плечами Снайпер. – Две минуты, Соломон. Если бы не безумцы в фиолетовой форме, которых пришлось уложить на бетон, мы бы сейчас готовились к гипер-прыжку.

– Ты забыл о доброй сотне наших, разделивших их судьбу, – напомнил Свищ.

– Они пали за свободу! – воздел руку к небу Соломон. – А фиолетовые за что? За прибавку к жалованию в десять динаров? За шевроны на руках? Так мертвым ни деньги, ни звания не нужны. Не понимаю я таких людей. Долг у человека должен быть прежде всего перед самим собой, а что касается Федерации, то гори она ясным огнем.

Буров был потрясен сбивчивым рассказом Вучко, явившимся к нему среди ночи. Безумие Хромого обернулось гибелью сотен людей, но у Феликса не повернулся язык, чтобы осудить Вучко за участие в этом страшном деле. Да и какой может быть спрос с юного арнаутца, у которого ветер в голове гуляет. Эту операцию готовили зрелые, умудренные жизненным опытом мужи, а на кону, видимо, стояли большие деньги.

– Очень большие, – подтвердил Вучко. – Шнобель сказал, что речь идет о четырех миллиардах динаров. Якобы Хромой был главным мафиози Арнаута и сумел припрятать эти деньги и от своих, и от чужих. Думаю, Соломон не врал, иначе к чему такой шурум-бурум.

– Из наших кто-нибудь уцелел?

– Барсука я вытащил раненного с базы, а про других не скажу. Там все было объято огнем.

– А где Барсук?

– Оставил на том берегу с чужаками. Я ведь Делавар вплавь преодолел.

– А кто они такие, эти чужаки? – насторожился Буров. – Фиолетовые?

– Я дал им слово, – вздохнул Вучко, – а потому скажу правду только тебе. Один из них твой знакомый, штурман с «Элиота». Только он уцелел из всего экипажа. Хромой искал его по всей базе, но этот гад не захотел откликаться на его зов.

– А почему гад? – удивился Буров.

– Потому что не согласился доставить нас с Барсуком на Арнаут. Сотни хороших парней погибли из-за его упрямства. Дурак! Хромой бы заплатил ему миллионы.

– Не все продаются, Вучко.

– Наверное, – вздохнул юный арнаутец, – но мне от этого не легче. Мы дрались как черти, мы вкатали в бетон роту солдат, Барсук получил пулю из револьвера в грудь – и все впустую.

– А остальные пятеро?

– Фиолетовые. Лейтенант моих примерно лет. И четверо солдат первогодков. Эти, похоже, до конца не осознали, в какой переплет угодили. Радуются, что уцелели, идиоты. Штурман заставил их переодеться в черные комбинезоны. Но многие из наших, наверное, догадаются, что за стриженные гости пожаловали в долину.

– Они не сами пожаловали, это ты их привел, – напомнил рассеянному Вучко Буров.

– Мне нужно было спасать Барсука, но не в этом дело, – понизил голос до шепота арнаутец. – У этих ребят грузовой электрокар, доверху набитый динамитом. Штурман готов передать взрывчатку в твое распоряжение, если их примут в общину. Винтовки у них есть, правда без патронов, но, сам понимаешь, что будет, когда их грузовик попадет в руки каких-нибудь отморозков.

Феликс вынужден был признать, что с головой у Вучко все в порядке. Имея запас динамита, община могла не бояться вторжения извне. На этой планете просто не нашлось бы силы, способной их одолеть.

– Показывай, – коротко бросил Феликс, поднимаясь с лавки.

– Разбуди Фермера и Агронома, – подсказал Вучко. – За ночь нужно переправить весь динамит, чтобы даже наши не заметили.

Божевич долго хлопал глазами, силясь понять, что от него хочет Везунчик. Зато Фермер ухватил все с полуслова. Ривьера вообще соображал очень быстро, когда речь шла о делах практических, суливших большой прибыток.

– Пирогами мы не управимся, – покачал Фермер головой. – Плот нужен. Загоним на него кар, выгрузим его на пристани, а до Новой пещеры он сам доползет. Укроем его в хранилище, благо места там с избытком.

– Плот еще соорудить надо, – засомневался Божевич.

– Бревна у нас приготовлены для форта Щербака, – подсказал Ривьера. – Уже и веревками связаны, дабы не растерять при сплаве. Думаю, выдержат они грузовик.

Буров первый выскочил на противоположный берег с факелом в руке. Навстречу ему из зарослей двинулся рослый человек, в котором он без труда опознал Свена Лумквиста. Когда-то, в другой жизни они были шапочно знакомы. Свен любил женщину, которой нравился Буров, вот, собственно, и вся коллизия. Соперниками они не были. Феликс был слишком привязан к своей жене, чтобы опускаться даже до простой интрижки.

– Наслышан, – сказал Буров, протягивая штурману руку. – Сочувствую. Но это, пожалуй, и все.

– А что будет с нами? – спросил Лумквист.

– С тобой никаких проблем, Свен. Зеленый мундир станет твоей защитой. Что касается твоих спутников, то я за них поручусь. Но не более того. Налаживать отношения с общинниками им придется самим. А люди у нас разные, сам понимаешь. Ангелы на планете Эдем не водятся.

– Ладно, – вздохнул штурман. – Выбора у нас все равно нет.

– Но ведь сюда прилетит комиссия, чтобы разобраться в случившемся, – предположил Феликс. – Вы можете покинуть планету вместе с ними.

– Нет, – покачал головой Свен. – Как только проверяющие увидят с орбиты развороченный «Элиот», то у них сразу же пропадет охота копаться в развалинах.

– Утечка радиации? – насторожился Буров.

– Главный двигатель в полном порядке, – успокоил его штурман. – Просто никто не будет зря рисковать здоровьем людей. База подлежала ликвидации. Заключенных на Эдем больше присылать не будут. Сделают несколько снимков с орбиты для отчета, после чего закроют планету для посещений навсегда.

– Скверно, – произнес Буров бесцветным голосом.

– Хуже не бывает, – согласился с ним Свен.

Электрокар бесшумно скатился на плот по плахам, подложенным под его колеса расторопным Фермером. Ривьера сам сел за руль машины, не доверив столь ответственного дела зеленым юнцам. Переправа через Делавар тоже не заняла много времени. Зато при выезде на пристань вышла заминка. Кар никак не мог вползти по скользким доскам на бревенчатый настил. Людям пришлось поднапрячь все свои силы, чтобы вытолкнуть грузовик наверх. Довольный кар бесшумно покатил мимо срубов, ведомый опытной рукой Фермера. По случаю глухой ночи, его появление в долине не вызвало никакого ажиотажа. Правда, машину видел Рябой, стоявший у пристани на часах, но обычно словоохотливый дейриец на этот раз никаких вопросов не задавал. У входа в пещеру грузовик встретил Кузнец, заранее посланный туда Буровым. Бонек убрал из пещеры под благовидным предлогом часового и открыл тяжелую дверь арсенала. В пещеру кар вкатил без труда, зато вход в арсенал оказался для него узковат. Пришлось снимать кабину и тент, чтобы протолкнуть машину через узкий проход. Лумквист с интересом осмотрел карабины, стоящие в пирамиде, и пачки патронов, аккуратно разложенных по полкам. В дальнем углу на стеллажах покоились консервные банки с мясом, судя по всему, – неприкосновенный запас. В больших ящиках хранились недавно выкопанный картофель, морковь, свекла и редька. В углу стояли десять мешков из холста, заполненных каким-то сыпучим продуктом.

– Высушенный желток из яиц эпиорниса, – пояснил Фермер, донельзя довольный счастливым завершением дела. – Очень питательный продукт, а главное – местный. Мясо птицы мы обычно вялим на солнце. Вот только с солью у нас проблемы, приходится выменивать у амазонок. Зато хлеба уродились на загляденье – осталось только собрать. Так что с голоду не умрем.

– А кто они такие, эти амазонки? – спросил Калинин, с удивлением оглядывающийся по сторонам.

– Бабы, – бросил Вучко. – Только жутко привередливые и капризные.

Перед тем как закрыть дверь арсенала, Кузнец прихватил из грузовика одну коробку с динамитом.

– Это еще зачем? – удивился Феликс.

– Ты собираешься представлять этих людей общине? Народишко у нас сам знаешь какой. Чужих принимают неохотно. А с ящиком динамита их не только примут, но еще благодарить будут за столь ценный дар. За пару таких кусочков, Везунчик, мы сможем не только уломать сотню амазонок, но и оплатить им воспитание детишек на пять лет вперед.

– Так уж и за пару? – усомнился Агроном.

– Хорошо, пусть будет десять. Но только в этом ящике их сотня. И для каждого есть запал. Если они не полные дуры, то целовать нас будут в засос.

Вучко засмеялся и подмигнул зардевшемуся Калинину. Однако солидных людей и прежде всего Агронома с Фермером одолевали сомнения.

– Искру ты где возьмешь?

– Вот неуч, – поморщился Кузнец. – Искру ему подавай. В кузове два ящика маячков с автономным питанием и таймерами. Вставил запал вот в это отверстие. Установил таймер на три секунды и можешь швырять заряд в пасть тираннозавра.

– А если я промахнусь? – спросил стриженный парнишка, присланный на базу, судя по всему, из захолустья.

– Тогда он сожрет тебя за те же три секунды, – пояснил Бонек. – И даже не поперхнется.

Ну что, начальник, берем один ящик?

– Бери, – кивнул Буров. – Не знаю, что нам скажут амазонки, но часть динамита мы заложим на подходах к фортам, чтобы в случае крайней нужды, проучить незваных гостей.

Община собралась на сход в полном составе. Прибыли даже охотники на эпиорнисов во главе с Щербаком и сменные сторожа из форта Лавальера. Ни один из трех срубов не смог бы вместить восемь десятков человек, а потому собрание проводили под тем самым саговником, где несколько месяцев назад пуля Снайпера оборвала жизнь Марка Кабана. Почти все поселенцы уже знали о неудачном нападении Хромого на базу и о гибели своих товарищей. Поэтому предложение Бурова почтить память павших вставанием не вызвала возражений. Ор поднялся, когда речь зашла о новичках. К штурману Лумквисту у присутствующих претензий не было. Многие его помнили еще по перелету и опознали без труда. Зато в Калинине и четырех его стриженных молодцах общинники заподозрили фиолетовых.

– Это что же получается, – возмутился Рябой, – они меня в тюряге гнобили, а теперь я с ними должен баланду хлебать.

– Тебе же сказано – взрывники! – рассердился Кузнец. – Что ты глотку дерешь, животновод.

– Я вас умоляю, – возмутился Рябой. – Взвалили мне на горб Цыпу и Цапу, а теперь еще и попрекают.

– Ты про Анкилошу забыл, – засмеялся кто-то за спиной скандалиста. – Эта зверюга уже сейчас на людей кидается, а что дальше-то будет.

– Попрошу анкилозавра не трогать, – огрызнулся Рябой. – Он свою пайку честно отрабатывает, как первосортный сторожевой пес.

Вообще-то борец за справедливость в данном случае был прав. Его вылупившийся из яйца воспитанник, вымахавший за минувшие месяцы почти под два метра, отличался поразительным слухом и первым реагировал на любую опасность. Рябого он слушался беспрекословно, всех остальных игнорировал, угрожающе помахивая хвостом с увесистой костяшкой на конце. Многие полеводы начали его уже побаиваться. Но сам он на людей не нападал, хотя работать, в отличие от Цыпы и Цапы категорически отказывался.

– Пусть Вучко скажет, – подал голос Химик.

– Я у них документы не проверял, – огрызнулся арнаутец. – Зато они помогли мне вытащить из горящий базы Барсука и доставить его в долину.

– Поправится твой Барсук, – махнул рукой Вальтер Шварц, разбиравшийся кроме всего прочего и в медицине. – Через пару месяцев бегать будет.

– Чем тебе не заслуга? – спросил у Рябого Кузнец.

– Пусть доказательства предъявят, – заявил скандальный хозяин Анкилоши, под одобрительный гул собравшихся.

– Вот вам доказательства, – торжествующе произнес Бонек и выставил на грубо сколоченный стол вместительную картонную коробку. – Ровно сто штук.

– Это что, мыло? – спросил удивленный животновод.

– Я дам тебе кусочек, когда ты пойдешь в баню, Рябой. А потом мы аккуратно соскребем твои останки со стены и похороним с честью.

– Динамит это, – пояснил Щербак. – Сразу заявляю, что я «за». Таких ребят на Эдеме мы больше нигде не сыщем.

Община дружным ором поддержала Десантника, заодно обругав своего недавнего кумира Рябого, которому ничего другого не оставалось, как всплеснуть руками в ответ на черную неблагодарность своих товарищей.

Лавальер во главе отощавшей и сильно поредевшей дружины объявился на противоположном берегу Делавара уже под вечер. Рябой, приведший на водопой своего любимца, сначала с изумлением наблюдал за пляшущими человечками, а потом крикнул стоящему на часах Ключнику:

– Люди там, однако.

Ключник рванулся было к колотушке, чтобы поднять тревогу в засыпающем поселке, но Рябой его остановил:

– Это наши. Я Шнобеля за версту опознаю. Слышишь, как голосит.

– Тогда чего ты стоишь? – возмутился Ключник. – Бери пирогу и плыви на тот берег.

– А Анкилошу я на кого оставлю?

– Ладно, – махнул рукой Ключник. – Присмотрю я за твоей псиной.

– Смотри, чтобы он в воду не упал, – крикнул Рябый, прыгая в пирогу. – Я с тебя потом взыщу полной мерой.

– Вот придурок, – буркнул часовой. – Нашел забаву.

Горячей благодарности Рябой от Шнобеля не ждал, но и на ругательства в свой адрес не рассчитывал, а потому смертельно обиделся на словоохотливого Соломона. Монолог животновода по поводу человеческой неблагодарности был воспринят оголодавшими путешественниками как издевательство.

– Вы только посмотрите на это чучело! – вскипел Шнобель. – Ты что, не мог вторую пирогу прихватить. Нас здесь десять человек.

– А мне откуда знать, – в свою очередь возмутился Рябой, косо посматривая на двух чужаков. – Вучко сказал, что вы все на базе сгорели. Вот уж действительно – «Последний приют».

Рябого, неосторожно ступившего на берег, тут же оттолкнули в сторону. В пирогу сели шесть человек во главе с Базилем Лавальером, оставив отзывчивого человека куковать у костерка вместе с Мансуром, Шнобелем и двумя чужаками.

– Если бы не я, вы до утра бы здесь танцевали, – обиженно пробубнил Рябой. – Ключник у нас сегодня на часах, а он туговат на оба уха.

– Держи, – протянул Соломон патрон обиженному животноводу. – За труды.

– Разжился, значит, – протянул Рябой, пряча подарок щедрого товарища в карман.

– Сам видишь, в золоте купаюсь, – криво усмехнулся Шнобель.

– Вот я и говорю, не всем везет, как Вучко. Тот целый грузовик добра приволок. А общине, между прочим, одну коробку показали. Так эти придурки даже завопили от восторга. И приняли шестерых чужаков как родных.

– Каких чужаков? – насторожился Шнобель.

– Один вроде штурман с Элиота, а остальные точно фиолетовые. Да что я, по-вашему, цепного пса от шавки не отличу. Их же по выправке видно. Ты мне скажи, Соломон, зачем взрывникам стричь головы под гребенку?

– Ты это о чем, животновод? – вскипел Шнобель.

– О динамите, – ухмыльнулся Рябой. – Аккуратные такие брикеты, каждая в своей упаковке. Я уж обрадовался, думал мыло, ан нет, Десантник меня разочаровал.

У Соломона возникло горячее желание дать в ухо обидчивому животноводу, любившему говорить загадками, но сдержал свои чувства под осуждающим взглядом Мансура, внимательно слушавшего Рябого. Польщенный его вниманием и в надежде на заступничество животновод залился соловьем. По его словам выходило, что он один приметил грузовик на пристани. В темноте кар перегнали в пещеру и там, похоже, спрятали. Поскольку никто больше в поселке это чудо цивилизации не видел.

– Выходит, не почудилось мне, – задумчиво почесал затылок Соломон. – Зря вы надо мной смеялись.

– Может, он пустой был, – предположил Мансур.

– Оси прогибались, – хмыкнул Рябый. – А в кузове, по их словам, кроме Барсука и коробки динамита ничего не было.

– Барсук, выходит, жив?

– Ранен. Но Химик обещал его вылечить. Все-таки Вальтер человек знающий.

– Ты это к чему нам рассказал, – насторожился Шнобель.

– Я это к тому любезный Соломон, что Феликс Буров большую силу в общине взял. Вам с Базилем с ним не справиться. Новички за него теперь грудью стоять будут. А ребятушки как на подбор – ражие. Опять же стрелять обучены. И динамит у них есть. А у вас, извините, только побитые морды.

– Но ты, правдолюб, – подхватился на ноги Шнобель. – Я тебя здесь же урою.

– Убить меня дело не хитрое, Соломон, тем более что поспешил я к вам на помощь безоружным. Но ведь тебя после этого повесят, в назидание другим. И никто слова в твою защиту не скажет, даже Мансур со Снайпером.

Животновод был, конечно, редкостным занудой, но в данном случае правда оказалась на его стороне. К тому же сведения, которые он сейчас сообщил, смело можно называть бесценными. Как только Шнобель додумался до столь простой мысли, он мигом остыл. И даже попытался наладить с Рябым добрые отношения, подарив ему еще один патрон.

– За что я тебя ценю, Соломон, так это за щедрость и готовность поделиться с ближним последним куском.

– А Бурова ты за что не любишь? – не поддался на явную провокацию Шнобель.

– Умный он больно, – зло процедил сквозь зубы Рябой. – А других за дураков держит. Меня вот все животноводом обзывают, а того не понимают, что Анкилоша для меня защита и страховка на будущее. Еще месяц назад меня все шпыняли, кому не лень. А ныне стороной обходят.

– Почему? – спросил заинтересованный Мансур.

– Ты папу Анкилоши видел, золотой мой человек? Он ударом хвоста Тиранозавра валит. Вот подрастет мой добрый пес и будет мне верной защитой. Гуляй с ним по гинкговому лесу без всякой опаски. Мне Вучко сказал, что Эдем отныне закрытая планета. Тут даже фиолетовых не будет. Соображаете, о чем я?

– Просвети, – попросил заинтересованный Шнобель.

– Пока вы к побегу готовились, Буров нарабатывал авторитет. Теперь он силен как никогда, и вам с ним ссориться не след. На вашем месте я бы овечками прикинулся. И тихо сидел бы в Старой пещере, зализывая раны. Копил бы силы.

– Анкилозавров выращивал бы, – хмыкнул Соломон.

– Хоть бы и так, – окрысился Рябый. – Это же танк. Его убить можно только выстрелом в голову. Пустил впереди себя целое стадо, они тебе любой поселок разнесут. Сила на Эдеме всегда будет в цене, любезный Соломон. Буров это понял, потому и припрятал динамит. А если вы хай будете поднимать, он на вас общину натравит. Как ни крути, а вы нас надули. Многие на вас за это в обиде. Опять же фиолетовых в долину привели. Или тоже, скажете, взрывники? Я ведь не сужу вас, Соломон. Люди, по всему видать, опытные, и в большом деле пригодятся.

– Каком еще деле?

– Любом, – улыбнулся Рябый. – Вам автономия нужна.

– Какая еще автономия? – изумился Шнобель.

– Вроде как со всеми вы, но на особицу. И главным у вас не Буров, а Лавальер. Не обижайся, Соломон, но ты против Базиля пожиже будешь. Опять же выдержки тебе не хватает.

– А я думал, ты сам метишь в нашу автономию президентом, – зло засмеялся Шнобель.

– Я свое место знаю, – холодно отозвался Рябой. – Буду вашими глазами и ушами по эту сторону ручья. Собирайте всех обиженных из нашей долины, Соломон. Приглашайте людей со стороны. Их много по округе ходит. И лишь потом заявляйте о своих правах.

– Он дело говорит, – остановил Мансур вспылившего было Шнобеля. – С этой планеты нам уже не выбраться. Придется обосновываться тут. С удобствами.

Глава 8 Праздник урожая.

То ли старания Агронома и Фермера с их полеводами сказались, то ли почва в долине была уж очень плодородная, но урожай зерновых действительно выдался на славу. А ведь посеяли-то всего полтора центнера, по горстке собранных из вещевых мешков новопоселенцев. Федеральное правительство, не рассчитывавшее, видимо, на старательность смертников, крайне скупо снабжало их посевным материалом. Каждому заключенному выдавали по килограмму пшеницы, двести граммов овса и по небольшому пакетику семян овощей. С овощами дело наладилось на удивление быстро. Рачительный Агроном уже успел снять два урожая помидоров, огурцов, редиса, моркови, свеклы, редьки. Что касается фруктов, то тут приходилось ждать, пока выращенные из семян ростки достигнут возраста зрелости. Урожай овса уже успели убрать. Пятьдесят килограммов семян дали тонну отборных зерен. Пшеницы Агроном рассчитывал получить до двух с половиной тонн. Осторожный Фермер намекал, что ожидания Милоша сильно завышены. Тем не менее, две тонны зерна, по его словам, это совсем неплохо. А учитывая, что климат на Эдеме позволял выращивать по два урожая в год, то очень даже хорошо.

– Нам нужно на общину, по меньшей мере, пятнадцать тонн зерна, – надрывался на сходе Агроном. – А учитывая скорое пополнение, то и все двадцать пять.

– Какое еще пополнение? – не понял Шнобель, сидевший прямо на траве в пяти шагах от оратора.

– Так ведь нам встреча скоро предстоит с амазонками, – слегка смутился Божевич. – Надеюсь, она не останется без последствий.

– Вы только посмотрите на него, – ахнул Соломон. – Мы еще даже семя не вбросили, а он уже подсчитывает урожай.

Слова Шнобеля были встречены дружным хохотом, но Агронома столь бурная реакция не выбила из колеи. Оправившись от смущения, он продолжал все с тем же напором:

– Предлагаю половину собранного урожая оставить на семена.

– Ты что решил всю долину перелопатить, – ужаснулся Рябой. – Да мы же сдохнем на твоей пахоте.

– Во-первых, практика показала, что Цыпа и Цапа пашут лучше вас, – продолжал спокойно Божевич. – Чего не могу сказать об Анкилоше.

– Зато он удобрения дает, – обиделся за своего четвероного друга Рябой. – На его дерьме самые лучшие огурцы вырастают.

– Не будем, как говориться, считаться навозом, но посевные площади следует увеличить, по меньшей мере, в десять раз.

Сход ахнул от огорчения. Многие сочли цифру, названную Божевичем, несуразной. К поостывшему Рябому немедленно присоединился словоохотливый Соломон. По его словам выходило, что Агроном либо из ума выжил, либо хочет угробить всю общину на земляных работах. В конце концов, поселенцы не голодают. В крайнем случае, можно устроить массовую охоту на эпиорнисов. Или собрать побольше их яиц.

– Этак мы всех птиц в округе перебьем, – не согласился с Соломоном Десантник. – Они уже и так почти перестали гнездиться вблизи форта. Чего дорого вообще уйдут из этих мест. Саванна велика. Меня другое заботит – посеять мы, может, и посеем, а вот как убирать будем. Если урожай будущий будет не хуже чем нынешний, то нам придется собрать вручную двадцать тонн зерна. Воля твоя, Милош, но половина его осыплется на потеху археоптериксам.

– А я что говорю! – вскинулся Соломон. – Что касается второй половины, то она просто сгниет в закромах, ибо перемолоть ее в муку у нас просто не хватит сил.

– Правильно, – неожиданно поддержал Фермер Шнобеля. – Мельницу надо строить у ручья, тогда и проблем не будет.

От такой поддержки Соломон лишился дара речи. Только-только разделались с фортами, положив на них остатки сил, так теперь придется горбатиться на строительстве сооружения, о котором у Шнобеля были весьма смутные представления. До недавнего времени он вообще считал, что булки растут на деревьях.

– А что с ячменем? – спросил Свищ.

– Ячменя мы собрали полтонны, – немедленно отозвался Божевич, довольный тем, что разговор опять вошел в деловое русло. – Семян у нас было мало, а растет он здесь хорошо.

– Надо бы увеличить посевную площадь именно под ячмень, – солидно посоветовал Агроному Свищ.

– Еще один чокнутый, – с изумлением посмотрел на товарища Соломон. – Зачем тебе этот чертов ячмень?!

– Ты пиво любишь? – спросил Свищ.

– Наливай.

– Вот видишь, – хмыкнул дейриец. – А его из ячменя делают.

– Слышь, Агроном, – вскинул руку Шнобель. – Копать почву под ячмень я согласен. Но по поводу мельницы – не взыщи. Пусть ее Фермер строит.

Неожиданное отступление Соломона расстроило ряды протестантов. И Агроном не замедлил воспользоваться оплошностью своих противников и сумел протащить через голосование практически все свои предложения. Спохватившийся Шнобель попытался было перейти в атаку, но его претензия больше напоминало просьбу:

– Пусть Кузнец что-нибудь придумает для облегчения каторжного труда. От его серпов у меня на руках мозоли.

– Это правильно, – опять согласился с Шнобелем Фермер. – Жнейка нужна. И хорошо бы самоходная. Пусть Штурман поможет Бонеку, все же его недаром шесть лет учили.

– Ты мне скажи, как она выглядит, – пожал плечами Лумквист, – а я подумаю.

– Ну что же, – закончил сход на оптимистичной ноте Агроном. – Цапа и Цыпа уже в борозде, пора и нам приниматься за работу.

Протоцератопсы действительно трудились с редкостным старанием. Тем более что плуг, сделанный для них Кузнецом, заслуживал, по мнению Фермера, всяческих похвал. Во – первых, его лемех резал эдемскую почву словно сливочное масло, во-вторых, он не требовал больших усилий ни от старательных животных, ни от человека, управляющего агрегатом. Колеса, снятые с вертолета, обеспечивали плугу завидную легкость при движении, сильно облегчая Цыпе и Цапе задачу. Плугом управлял естественно Фермер, не доверивший никому право первой борозды. В помощники себе он взял одного из стриженных, родом с Дельфиона, с детства привыкшего к фермерскому труду. Вучко тоже взял себе двух учеников из недавнего пополнения, которые старательно трясли морковками перед клювами животных.

– Главное в нашей работе не разочаровать протоцератопса, – поучал своих подручных арнаутец. – И пробудить в них дух соперничества. Если вы видите, что Цапа сачкует, а Цыпа упирается, то дайте морковку ему, пусть она позавидует. Но если Цапа активно включится в работу, то дайте морковку и ей. Но слишком часто их не кормите, а то работать перестанут.

– А почему животных только два? – спросил один из стриженных, которому уже успели дать прозвище Курносый.

– Так ведь в этом деле талант нужен и старание, – вздохнул Вучко. – А то получится как у Рябого – велика фигура да дура. Я уже разговаривал с Десантником, он обещал мне отловить пару-тройку детенышей. Вот тогда вы поймете, стриженные, что такое правильно воспитать животное, и каких трудов это стоит. Если сумеете довести их до борозды, то считайте, что авторитет вам среди общинников обеспечен. Нас с Барсуком хоть и дразнят животноводами, но уважают. Потому как за нами тягловая сила, как говорит Фермер.

– А я птиц больше люблю, – вздохнул Курносый. – Мы с отцом на Аркатуре страусов разводили. Птицы глупые, но неслись исправно. К ним особый подход нужен.

– Это ты к чему? – не понял Вучко.

– Я бы взялся за эпиорнисов, они, говорят, на страусов похожи.

– Ну, ты даешь, Курносый, – засмеялся арнаутец. – Эпиорнис ростом под три метра, вес полтонны, ноги как у слона. Его остановить можно только разрывной пулей, иначе просто размажет по земле.

– Страусы тоже лягаются, – стоял на своем Курносый. – Но я ими с пяти лет занимался. Все повадки их знаю. Он только ногу поднимает, а я уже в стороне.

– Ладно, – махнул рукой Вучко. – Раз ты такой упрямый, будут тебе эпиорнисы. Но смотри, перешибет тебе птица хребет, с почестями хоронить не будем.

Шнобель с Лавальером ожидали если не скандала, то, во всяком случае, горячего спора, но Буров только кивнул в ответ на их просьбу и приказал Кузнецу выдать для защиты форта десять брикетов динамита и столько же маячков с таймерами.

– Имейте только в виду, для того, чтобы сравнять вашу башню с землей, хватит и одного брикета, – сказал знающий Бонек. – Потому закладывайте заряды по ту сторону рва, а провода маскируйте землей и травой, чтобы не бросались в глаза. Здесь на таймере красная черта – это мгновенный взрыв. Но стрелку можно поставить и на три секунды и на час. Здесь четыре кнопки. Нажмете на зеленую, пойдет секундный отсчет, на желтую – минутный, черная отвечает за часы. Нажимаете на черную – устанавливаете почасовой отсчет. На желтую – минутный. На зеленую – секундный. После этого остается только нажать на красную, чтобы таймер начал работать. Обратного хода нет. Попытка остановить или изменить время приведет к немедленному взрыву.

– Вот гадская машина, – с опаской покосился Шнобель на взрывчатку.

– Сумеешь установить? – спросил Кузнец. – Или тебе потребуется моя помощь?

– Справлюсь, – усмехнулся Лавальер, небрежно смахивая динамит в мешок.

Шнобель нервно передернул плечами, но промолчал. А Базиль, как ни в чем не бывало, продолжал начатый разговор:

– К нам три человека просятся. По виду обычные бродяги, что шляются по лесу в поисках еды. Карабины у них есть, но патронов кот наплакал.

– Ты же знаешь наш порядок, – пожал плечами Буров. – Если ты за них поручишься, и сход с тобой согласится, тогда пусть живут.

– Я ведь их не знаю, Феликс, а спросить не у кого, – поморщился Лавальер. – Вот и ломай голову.

– Нужно испытательный срок ввести для таких бродяг, – подсказал Шнобель. – Тут их немало шляется по лесу. А нам люди нужны. Чтобы все замыслы Агронома реализовать, тысяча человек понадобиться.

– На счет тысячи ты хватил, – усмехнулся Кузнец. – Но сотня рабочих рук не помешала бы.

– Я бы их взял, – сказал Лавальер. – Но с одним условием, чтобы они ручей не пересекали. Пусть поработают на заготовке секвойи для той же мельницы. Коли люди стоящие, тогда мы за них поручимся, а коли нет, то пусть катятся на все четыре стороны.

– По-моему, это разумно, – высказал свое мнение Бонек. – Приняли же мы восемь чужаков и ничего. Работают, как все нормальные люди.

– Ладно, – махнул рукой Буров. – Под твою ответственность, Базиль. Через месяц ты должен либо поручиться за них, либо выпроводить вон.

– Согласен, – кивнул Снайпер. – Но вы тут подумайте над ситуацией. Нужен какой-то общий порядок для приема в общину новых людей. Мы ведь все тут друг друга знали еще до высадки на Эдем, а потому могли друг за друга ручаться. А теперь к нам будут проситься люди совершенно посторонние. Брошенные в рай и год, и два назад, а возможно и родившиеся здесь. Как быть с ними? Гнать от порога – наживем врагов. Принимать без разбора слишком опасно.

– Агроном сказал, что наша долина без труда может прокормить пять тысяч человек, – покосился на Бурова Кузнец. – Не сейчас, конечно, а в перспективе. Это уже, считай, небольшой город.

– Полицию придется заводить, – хмыкнул Шнобель.

– И я о том же, – кивнул Бонек. – Нельзя общину расширять до бесконечности. С другой стороны ход истории тоже не остановишь.

– Какой еще истории? – не понял Соломон.

– Эдемской, – пояснил теоретически подкованный Кузнец. – Мы с тобой, Шнобель стоим у ее истоков, и какой она будет через двести, триста, тысячу лет, зависит в том числе и от нас.

– Люди столько не живут, – махнул рукой Соломон, но тут же спохватился. – Хотя в чем-то ты прав. Нам надо расширять контакты с внешним миром. А то сидим в этой долине, как кроты. Зарылись в почву и ждем, когда нам голову свалится какая-нибудь неприятность. А вы куда, кстати, собрались?

– Расширять контакты с внешним миром, – усмехнулся Кузнец и хитренько подмигнул Шнобелю. – Великая Мать дала добро своим дочерям на дружбу с нами. Вот мы с Феликсом будем обговаривать условия.

– Ой, мама дорогая, – почти огорчился Соломон. – Это сколько же патронов уйдет на сексуальные утехи. Разорим арсенал – Агроном повесится от огорчения. Он над каждой редькой трясется, а тут шутка сказать – сто патронов сразу и в лучшем случае двести пятьдесят потом. А если они двойнями начнут рожать, это же полное разорение.

– Мы им динамит решили предложить, – сказал Буров. – Придется поторговаться и даже продемонстрировать продукт в действии.

– Бог вам в помощь, – от души пожелал Соломон. – Только, умоляю, не проторгуйтесь.

Амазонки приняли гостей с достоинством. В этот раз кроме Марианны за столом сидели еще две женщины, одна из которых уже явно вышла из детородного возраста. По виду ей было никак не меньше семидесяти лет. Но, если судить по строгому властному лицу, именно она заправляла всеми делами в женской общине. Гостям тоже предложили сесть, чем Буров с Бонеком немедленно воспользовались. Самый главный вопрос уже был решен Великой Матерью положительно, теперь оставалось обговорить детали.

– Как прикажете вас называть? – вежливо спросил Феликс.

– Меня зови Медведицей, ее – Ланью, – указала старуха на соседку слева, – а с Марианной вы уже знакомы.

Предложение гостей использовать в качестве твердой валюты динамит вызвало изумление у амазонок. Как Буров и предполагал молодые женщины, родившиеся на Эдеме, скорее всего, не знали, что им пытается подсунуть вместо патронов красноречивый гость. Поэтому обращался он преимущественно к старухе, которая прожила часть жизни в большом мире и должна была сохранить в памяти представление о достижениях цивилизации. Но, видимо, не сохранила, поскольку сразу же посуровела лицом.

– У вас нет патронов? – строго спросила она, всем своим видом показывая, что разговор на этом будет закончен.

– Патроны у нас есть, – сказал Кузнец и поспешно выложил на стол две стандартные пачки по пятьдесят штук в каждой. – Просто один такой брикет способен разорвать на куски добрый десяток тираннозавров.

– Взрывчатка, – с трудом, но выговорила Медведица.

– Мы научим вас ими пользоваться, – поспешил воспользоваться моментом Бонек. – Это не сложнее, чем стрелять из карабина. С помощью динамита вы сможете обезопасить себя от возможных сюрпризов со стороны. Я имею в виду нападения, как зверей, так и людей.

– Сколько таких кусков вы нам предлагаете? – строго спросила Старуха.

– Десять, – отозвался Буров. – Сто патронов вы получите за контакты с поселенцами, а динамитом мы расплатимся с вами за детей.

– Я должна увидеть, как он действует, – поджала сухие губы Медведица.

– Конечно, – немедленно согласился Бонек. – Мы не собираемся предлагать вам кота в мешке.

– Какого еще кота? – удивилась Марианна.

– Это такое милое пушистое животное, – пояснил Буров. – На Эдеме оно не водится.

– Но почему же, – усмехнулась старуха. – Кошки у нас есть. А вам они скоро понадобятся, если вы захотите уберечь собранное зерно от грызунов.

– О кошках мы поговорим потом, – обворожительно улыбнулся собеседницам Феликс. – А сейчас мы хотим продемонстрировать вам свой товар.

Кузнец предложил амазонкам самим выбрать ненужный им объект за стенами поселка. Старуха кивнула и первой направилась к выходу, воспитанный Кузнец собрался было пропустить женщин вперед, но Лань и Марианна не захотели оставлять мужчин у себя за спиной, скорее по привычке, чем из предосторожности. Ни Буров, ни Бонек пока что не внушали им серьезных опасений. Во дворе к переговорщикам присоединились еще четыре дамы, затянутые в кожу и с карабинами в руках. Кожа, кстати, была тончайшей выделки, и Бонек вслух позавидовал искусству амазонок.

– По-моему, это шкуры эпиорнисов, – шепнул он Бурову. – Знать бы еще, как они их обрабатывают. Они облегают их тела, как собственная кожа. Боже мой, какие задницы у этих девчат…

– Помолчи, – шикнул на него Феликс.

– Вот я и говорю, большие они мастерицы, эти амазонки.

Старуха недалеко ушла от деревянной стены, окружающей поселок. После чего подозвала к себе гостей и указала им выступ скалы, нависающий над входом в пещеру. Выступ был приличных размеров, и своротить его даже динамитом, без предварительного бурения породы, казалось попросту невозможно. К сожалению, буровой установки у Бонека не было, о чем он сказал Медведице.

– Недавно мы обнаружили, что там появилась трещина, – продолжала спокойно старуха. – В любой момент камень может рухнуть и наглухо перекрыть вход в пещеру. Или покатиться по склону прямо на наш поселок. Если вам удастся с ним справиться, то считайте, что договор с вами заключен. Если нет, то вам придется выложить еще двести пятьдесят патронов.

Бурову и Бонеку ничего другого не оставалось, как лезть наверх по склону, ибо на тропу, ведущую к пещере из поселка, амазонки их не пустили. Уж очень недоверчивыми были эти особы. И, вероятно, причины на это у них имелись. Наверняка за годы существования общины находилось немало охотников воспользоваться женским простодушием. Но поскольку амазонки продолжали жить своим особым мирком, можно было смело утверждать, что все попытки их недоброхотов оказались тщетными.

Феликсу никогда не приходилось заниматься взрывными работами, и ему ничего другого не оставалось, как целиком положиться на Кузнеца. Бонек первым добрался до выступа и осмотрел его. Старуха оказалась права, выступ действительно внушал опасения. Трудно сказать, почему образовалась эта щель, но Станислав полагал, что на планете Эдем сотрясение почвы не такое уж редкое явление, особенно в горах.

– Нам следует иметь это в виду, – сказал он Феликсу. – Иначе эти горы вполне могут стать для нас гигантским саркофагом.

Для того чтобы своротить выступ требовалось, по меньшей мере, два брикета, вот только заложить их следовало с умом. Взрыв должен был не только оторвать камень от основы, но и отбросить его в сторону. В противном случае, поселок амазонок ждали большие неприятности.

– Скажи старухе, что вывела всех женщин и детей из поселка, иначе я подрывать выступ не буду.

– Ты не жалей взрывчатку, – посоветовал Феликс. – Надо три брикета – закладывай три. А то придется нам этот поселок отстраивать заново.

Медведица в ответ на просьбу Бурова молча кивнула головой, и этого оказалось достаточно, чтобы площадка перед воротами заполнилась женщинами разных возрастов, облаченных не только в кожаные куртки и штаны, так поразившие воображение Кузнеца, но и в длинные до колен рубахи из белого полотна, перетянутые в талии расшитыми разноцветными нитями поясами. Подолы, вороты и рукава рубах тоже были украшены замысловатыми узорами.

– А дети? – напомнил Буров.

– Они в пещере, – спокойно отозвалась старуха.

– Может завалить выход.

– Там есть запасной.

Феликс поднял руку и помахал ею в воздухе. Бонек воспринял этот жест как руководство к действию. Взрыв был такой силы, что под ногами у Бурова задрожала почва. Из-за тучи дыма и пыли, он не сразу разглядел, что кусок скалы, нависавший над входом в пещеру, отбросило куда-то в сторону. Грохот от падения камня весом в несколько тонн долетел до него чуть позднее, как эхо только что отгремевшего грома.

– Спасибо, – спокойно произнесла старуха. – Великая Мать как всегда оказалась права, вы действительно достойны нашего внимания.

Довольный Феликс с чувством пожал руку Бонеку, спустившемуся со скалы, и тут же отсчитал Лани и Марианне по пять брикетов динамита. Кузнец принялся объяснять женщинам как следует пользоваться бесценным даром. Инструктаж занял, по меньшей мере, полчаса, и все это время Медведица пристально изучала Бурова.

– Ты не убийца, – вынесла она, наконец, свой вердикт.

– По моей вине погибли самые близкие мне люди, – сказал Феликс, отворачиваясь.

– Великая Мать воздаст тебе за страдания с торицей, – торжественно провозгласила Медведица, и эти ее слова не показались Бурову пустым звуком.

Возвращение парламентеров в долину было встречено трудящимися в поте лица полеводами с трепетом душевным. Агроном дал команду на перерыв, после чего разгоряченная работой и ожиданием толпа окружила Бурова и Бонека плотным кольцом.

– Контракт заключен, – сразу же сообщил Феликс, дабы не томить зря людей. – Плата внесена вперед. Мы вручили амазонкам сто патронов и десять брикетов динамита. Плюс еще три пришлось потратить на демонстрацию нашей силы.

– Девушкам понравилось, – хмыкнул довольный Кузнец.

– Встреча состоится через три дня, – продолжал Буров. – За это время мы должны собрать урожай, намолоть муки и запастись пивом.

– Пиво будет, – заверил Фермер к всеобщему удовлетворению.

– Амазонки сами выберут себе кавалеров. Таково их правило. Однако, по условиям контракта, все мужчины будут удовлетворены в соответствии с их потребностями. Обычно встреч с женщинами бывает пять, но нам удалось увеличить цифру до восьми. Так что два месяца с интервалом в неделю они будут нас посещать. Результат нам сообщат через девять-десять месяцев. Амазонки будут воспитывать мальчиков до пятилетнего возраста, после чего передадут их отцам. Девочек они оставляют себе.

Вопросы будут?

– А нам старух каких-нибудь не подсунут? – забеспокоился Рябой. – Столько патронов и взрывчатки на них извели!

– Все женщины будут детородного возраста, – заверил Буров. – Великая Мать не позволит своим дочерям нарушить условия контракта.

– Знать бы еще, кто она такая, эта Великая Мать, – пробурчал вечно всем недовольный Рябой.

– Какая тебе разница, – махнул в его сторону рукой Вучко. – Ну, орлы, не посрамим нашей долины. Два месяца с женщинами, это же действительно рай!

– С урожаем бы только успеть, – вернул всех с небес на землю рачительный Агроном. – А вы пашите, молодые люди. Пот, пролитый в борозду, облагораживает мужчину в глазах женщины.

– Про баню бы не забыть, – не унимался Рябой. – А то мы своим трудовым потом всех баб распугаем.

Сход отозвался на слова вечного скандалиста дружным смехом, после чего довольные жизнью полеводы вернулись к своим обязанностям. Агроном принялся подсчитывать в уме, сколько продуктов потребуется, чтобы накормить и напоить женщин. Судя по всему, цифры получались немаленькие, поэтому Божевич уточнил существенную, по его мнению, деталь:

– А мы их один раз кормить будем или еженедельно?

– Ну, ты жлоб, – возмутился Кузнец. – Мы тебе таких девочек сторговали – пальчики оближешь. А он куском хлеба их угостить не хочет.

– Мы этот хлеб не в булочной покупаем, – обиделся Божевич. – Накрыть столы на две сотни ртов, это тебе не скалу свернуть на сторону.

– Вот она людская неблагодарность, – покачал головой Кузнец. – Я для него великими трудами и унижениями добыл сторожей для собранного зерна, а он меня моими же дарами и попрекает.

– Каких еще сторожей?

– Держи, – протянул Бонек Агроному двух крохотных животных. – Кот и кошечка. Это, брат, тебе не динозавры, которыми кишит планета Эдем. Таких зверей ты днем с огнем не сыщешь.

– Боже мой, – умилился Божевич. – А я уже два года кошек не видел.

– А мышей видел?

– Мыши есть, – не стал спорить Агроном.

– Тогда наливай мне кружку пива за спасение будущего урожая.

– Не дошло еще пиво-то, – попробовал увильнуть Божевич. – Живот у тебя вспучит.

– Лей, жадина! – рассердился Кузнец. – Заодно пробу снимем. Ну, ваше здоровье, мужики.

Женщины должны были появиться только к вечеру, но уже после полудня никто в долине не работал. Впрочем, Агроном по этому поводу не сетовал. Урожай зерна был собран и переправлен в каменный амбар, охраняемый двумя чудными созданиями, появление которых вызвало в общине ажиотаж. Божевичу даже пришлось установить очередность, чтобы толпа мужиков, топающих вокруг, не испугала бедных животных до полусмерти. Брать их на руки он никому не позволял. Исключением стал Вучко, носивший кота и кошечку, к раненному Барсуку.

– Ты не волнуйся, – успокоил друга арнаутец. – Насчет тебя есть отдельный пункт в контракте. Ты свою девочку получишь, как только встанешь на ноги. Шварц сказал, что через пару месяцев ты будешь как новенький.

– Цапа-то цела? – вздохнул Барсук, поглаживая кошечку.

– Пашет как трактор, – хмыкнул Вучко. – Фермер просил тебе спасибо передать за воспитание работящей скотины. А Десантник нам еще трех протоцератопсов приволок. Только из яйца вылупились. И еще двух птенцов эпиорниса. Рябой хотел их к рукам прибрать, но мы с Курносым стеной встали. Пусть Анкилошу до ума доводит. Ходит, понимаешь, по поселку дурило в три метра ростом, жрет без передыху и хоть бы какая-то польза от него была. А нам сам Буров благодарность объявил за хорошую работу. И выдал по одному патрону в качестве поощрения. Тебе, кстати, тоже. Держи.

– Ты мне девушку приведи, – попросил Барсук, – просто посмотреть и поговорить. Я ей одну вещицу хочу подарить, чтобы запомнила. От матери осталась.

Барсук расстегнул рубаху и показал товарищу золотой медальон на цепочке. Вучко осторожно потрогал пальцами желтый металл и с готовностью кивнул:

– Ладно, попытаюсь. Эти барышни хоть и не пугливые, но страшно капризные. Десять кусков динамита Феликс им отвалил и сто патронов. Шнобель прямо-таки задохнулся от возмущения. А на свиданку, между прочим, первым прибежал. Тоже заговорило ретивое. Ну, выздоравливай, Барсук, и помни, чтобы не случилось, один товарищ у тебя есть. До самой смерти.

С одеждой у поселенцев уже давно возникали проблемы. В новеньких комбинезонах щеголяли только стриженные, да еще Лумквист мог пленять дам своим роскошным зеленым мундиром с золотыми нашивками. Остальные обрядились, кто во что горазд. А похвастаться поселенцы могли только сапогами из шкур дейнонихусов. Среди бывших заключенных нашлось сразу три специалиста по пошиву обуви. Их освободили от всех прочих работ и за несколько месяцев они снабдили товарищей первосортной продукцией. На подошвы пошла шкура неизвестного животного, выползшего на сушу из речных глубин, и убитого Десантником едва ли не на пороге форта. Монстра не опознали ни Химик, ни Агроном, а потому именовали его просто гадом. Но шкура у этого гада оказалась на удивление толстой и крепкой. Ее даже не ножом резали, а рубили топорами. Но кто сегодня удивил всех, так это Шнобель, явившийся в поселок в новеньком фиолетовом мундире с капральскими нашивками.

– А что такое? – развел руками Соломон в ответ на возмущенные голоса. – Это трофей, добытый в бою. Имею полное право в него обрядиться. Или кто-то в нашем во всех отношениях добропорядочном обществе сомневается в моих душевных качествах?

– Смотри, чтобы тебя не пристрелили ненароком, – усмехнулся Рябой. – Вдруг у кого-нибудь рука дрогнет.

– Будешь ко мне цепляться, животновод, я сниму мундир с твоего Анкилоши, – пообещал Шнобель. – Вот будет сюрприз для дам.

Заткнув рот Рябому, Соломон тем самым пресек ропот в рядах общинников, тем более что по долине прошелестел слух о приближении амазонок. Слух оказался ложным, но поселяне потеряли к Шнобелю всякий интерес.

– Врет он все, – прошипел Рябой на ухо Фермеру. – Мундир этот ему один из капралов подарил, либо Галушка, либо Вилье.

– Да и черт с ними, – ругнулся Ривьера, поглаживая рукой отросшую бороду. – Как ты думаешь, она не очень длинная?

– Старит тебя борода, – покачал головой Рябой. – Ты бы сбрил ее, что ли.

– Молчи уж, юноша, – обиделся Фермер. – Мне солидная женщина нужна, при теле. А такая на безбородого оболтуса не клюнет.

– Ну-ну, – хмыкнул Рябой в спину уходящему Ривьере. – Иди, козлобородый. Пленяй молодиц.

Проблема возникла со сторожами, оставленными в фортах. Десантник предложил доставить им гостий по реке на пирогах, но этот вопрос еще предстояло обсудить с амазонками. С одной стороны, женщины они неглупые и должны войти в положение хозяев, с другой – кто их разберет. Агроном сбился с ног, сначала накрывая столы, а потом оберегая их от нетерпеливых мужиков, косящих завидущими глазами на посудины с хмельным напитком.

– Пива хватит всем, – надрывался Божевич. – Вы только не налакайтесь в стельку и не опозорьте общину.

Женщины объявились на тропе, когда у Шнобеля уже начало лопаться терпение, и он поклялся сорвать с рукавов золотые нашивки, если амазонки не придут через полчаса. Шуточки и смех разом оборвались, когда облаченные в белые длинные рубахи женщины спустились в долину.

– А венки на головах у них зачем? – шепотом удивился Курносый.

– Тебе собираются подарить, – сердито прошипел Шнобель и неожиданно оказался прав. Первая же подошедшая к мужчинам девушка возложило свое сплетенное из трав украшение на голову его стриженного соседа. Тут уж даже самые тупые из поселенцев догадались, что к чему.

– Вот ведь повезло паразиту, – огорчился не на шутку Соломон. – Наверняка ведь девственница ему попалось.

– Мне солидная нужна, – пробурчал Фермер.

– Солидные тут в самом конце, – догадался Шнобель. – Так что не теряй надежды, Ривьера.

Пока что счастье валило стриженным, правда, Вучко тоже не был обойден вниманием, этот умудрился отхватить двух самых очаровательных, пожалуй, девушек, чем едва не вызвал взрыв недовольства у излишне нервничающих мужчин.

– Вторая для Барсука, – разом погасил ропот Буров. – Не волнуйтесь, всем хватит.

Марианна выбрала Феликса, Лань – Свена Лумквиста, чем привела Соломона в бешенство. Его амазонки пока обходили стороной, несмотря на яркий мундир и сияющие золотом нашивки.

– Ты успокойся, парень, – посоветовал ему Фермер. – А то у тебя так рожу перекосило, что лошади от тебя будут шарахаться, а не только барышни.

Соломон внял совету опытного человека и не прогадал. На его любезную улыбку немедленно откликнулась шатенка с такими потрясающими формами, что даже Рябой закрякал от восхищения. Это кряканье привлекло внимание очередной амазонки, в два счета захомутавшей растерявшегося животновода. Джанни Ривьера с философским спокойствием ждал своего часа, целиком полагаясь на судьбу и мудрость той, которая оценит достоинства солидного человека. И, наконец, терпение его было вознаграждено. При виде своей новой знакомой Фермер даже всхрапнул застоявшимся жеребцом, но сумел сдержать рвущиеся из груди эмоции и с достоинством повел партнершу к столу. Со сторожами все уладилось само собой. Видимо, амазонки отлично понимали, что без стражи хозяев не обойтись, а потому охотно сели в предложенные пироги.

– Ну что же, – сказал Агроном, вставая из-за стола с глиняной посудиной в руке, – предлагаю выпить за знакомство и за будущие теплые отношения.

– За знакомство, – дружно грянули сто нетерпеливых мужчин и одним махом осушили чарки.