Равника

Глава I Друзья старые и новые

Гекара дожидалась меня на Гильдейском променаде.

На секунду я остановилась, чтобы впитать её в себя. Знаю, это звучит глупо, но она была моей лучшей подругой, моей героиней, моим примером для подражания. Она носила бубенчики в волосах, а я — на плечах. На плечах, а не в волосах, чтобы было не так заметно, что я всегда и во всём её копирую. Копирую её внешность, её стиль, её… гекарность.

Но на глупости не было времени, поэтому я окликнула её, и она обернулась, и позвала меня по имени, как обычно, улыбаясь до ушей: — Крыска! Иди-ка сюда, кексик, и дай мне сахарку!

Она всегда так разговаривает.

Я обняла её. Она была гораздо выше, чем я, и закружила меня, как будто мы с ней были акробатками в одном из кровавых представлений её гильдии. Вот только мы стояли на земле, а не на туго натянутой проволоке, и нигде поблизости не было острых лезвий или, собственно, крови.

На этот раз.

— Ну давай, выкладывай скорее, что там да как.

— Да, да, сейчас, — быстро затараторила я, как часто делаю, когда рядом она (или, ну, когда просто открываю свой болтливый рот). — Я шла за мастером Зареком до самого Нивикса, как ты и просила. Ума не приложу, почему он постоянно хочет от тебя отделаться…

— И не говори! Кто вообще захочет отделаться от меня?

— Да, это, типа, просто в голове не укладывается. Но если слежкой за ним я могу помочь тебе, ты знаешь, я рада быть полезной.

— Ты же моя Крыска.

— Я твоя Крыска.

— Отпад. Так с кем он говорил? — моя Гекара была посланницей демона Ракдоса, и повелитель дал ей задание приглядывать за мастером Зареком из Лиги Иззет. Но этот скромняга продолжал отсылать её прочь, и в такие моменты в дело вступала я. Гекара поручила мне следовать за мастером Зареком туда, куда не могла она. Ходить за кем-то, оставаясь незамеченной — мой особый талант, мой главный талант. И, как я и сказала, мне нравилось приносить пользу лучшей подруге.

— Он заперся со своим боссом.

— Что, Нив-Миззетом?

— Ага.

— Заперся?

— В мастерской. Большой мастерской. Но там не было никого, кроме них двоих. Я пробралась в Нивикс, но не успела пробраться в мастерскую до того, как они заперли дверь. И я подумала, что если попытаюсь открыть её, меня заметят.

— Серьёзно?

— Это была очень большая дверь, и её давно не смазывали.

— А.

— Поэтому я пролезла через воздуховод…

— Ты ж моя Крыска!

— Я твоя Крыска. В общем, самое интересное я пропустила. Там случился какой-то, типа… взрыв? Так что когда я подползла к отдушине, ведущей в мастерскую, то разглядела только дым. Потом в отдушине включился вентилятор, — наверное, сам собой, — и начал всасывать дым внутрь. Я тогда всерьёз испугалась, что они услышат, как я громко кашляю.

Она в шутку погрозила мне пальцем. — А вот и неправда.

— Да, не испугалась. Беда в том, что я тоже их не слышала. Этот вентилятор был очень шумным. Но мастер Нив-Миззет выглядел недовольным. Они оба смотрели на большую машину, которая, очевидно, и взорвалась. Понятия не имею, что ей полагалось делать, но было ясно, что она не сработала. Она вся почернела и дымилась. Даже загорелась в паре мест, хотя ни мастер Нив-Миззет, ни мастер Зарек не обращали на это внимания. Я уловила буквально пару фраз. Что-то насчёт маяка, который теперь наша последняя надежда.

— Хм, всё сходится. Если такое вообще возможно.

— Тебе виднее.

— Что ещё, подруга?

— Да почти ничего. Мастер Нив-Миззет куда-то улетел. Мастер Зарек отпер дверь мастерской, и внутрь набежала целая толпа гоблинов, чтобы потушить пожар. Они справились в два счёта.

— У иззетских гоблинов большой опыт в тушении пожаров. Почти такой же, как и в их учинении.

— Мастер Зарек отвёл одного гоблина в сторону и сказал ему послать гонцов к госпоже Кайе, госпоже Враске, госпоже Лавинии, господину Вроне, и к тебе. Я решила, что лучше будет поскорее выбраться оттуда и заранее ввести тебя в курс дела, чтобы ты знала обо всём до того, как ответишь на его зов.

В тот же миг, будто нарочно, к нам подбежал гоблин. Не обращая на меня внимания, он поклонился Гекаре и вручил ей листок пергамента. Она похлопала гоблина по макушке и бросила в подставленную ладонь бритвенное лезвие. Он уставился на эту штуковину, затем поднял глаза, увидел опасную улыбку Гекары и осторожно попятился. Отойдя примерно на пять футов, он развернулся и бросился наутёк.

Гекара развернула пергамент и кивнула. Бубенчики у неё на голове тихонько звякнули. — Ты была права, — сказала она. — Настало время «сейчас или никогда». Моему корешу Ралю нужна помощь твоей покорнейшей, чтобы включить Всем-Маякам-Маяк и призвать убер-войска на бой со злым драконом.

— Мастер Нив-Миззет злой?

— Неее, другим драконом.

— Что могу сделать я?

Она посмотрела на меня сверху вниз и погладила мои волосы. Мне кажется, будь у меня старшая сестра, она бы походила на Гекару. Но зачем мне старшие сёстры, когда у меня и так есть Гекара? Она сказала: — Ну, сама я буду с нашим Непоседой-Ралем, так что сегодня вечером можешь взять отгул. Давай встретимся здесь же, ох…ну, скажем, на рассвете. Если я не приду, значит, я всё ещё с ним, и тогда ты можешь взять отгул на целый день.

— Точно?

— Точнее не бывает. Тебе ни к чему ходить за нашим приятелем, пока с ним я.

— Ладно…

Думаю, она почувствовала, что мне не хочется её покидать. Взяв меня за подбородок, она сказала: — Эй, ты ведь моя Крыска, а не моя мама. Конечно, я самый яркий лучик в Мультивселенной и всё такое, но не нужно меня опекать. Я большая девочка. Могу о себе позаботиться.

— Я знаю, — наверное, я сказала это немного обиженно. Совсем чуть-чуть.

После такого она сжалилась надо мной. Снова обняла меня и закружила. Конечно, я уже малость взрослая для таких игр, но, честно говоря, по-прежнему их люблю. Она поставила меня на землю и чмокнула в лоб.

— Мне пора, кексик.

— Пока, Гекара.

— Пока, Кларысия.

Мне показалось странным, что она назвала меня полным именем. Она почти никогда не называла меня Кларысией. Но я просто отмахнулась от этого. Я смотрела ей вслед, пока она не перешла на другую сторону променада. Потом я отвернулась, чтобы уйти. Я уже давненько ничего не ела и порядком проголодалась.

Я добралась до селезнийского рынка, который как раз закрывался — а может, как раз готовился к открытию. Я стащила спелую сливу. А ещё, кажется, обчистила карманы оржовского министранта, который выбивал долги из продавца фруктов. Мне не нужны были монетки, но они были новенькими и блестящими, а я люблю блестящие штучки.

Что тут скажешь? Я ведь Крыска.

Я почти решила поглазеть на то, как ракдосы справляют свой Пламенный юбилей, но этим я как будто изменила бы Гекаре, что уже попахивало бредом. Наверное, я просто была не в настроении.

В общем, я бродила по улицам, убивая время. У меня была мысль вернуться домой, в земли груулов, и, может, побыть там немного со своими стариками. Но потом я передумала. Ну его! Они бы начали тискать и обнимать меня, и от одной только мысли об этом я ощутила, эмм, как же это называется… клаустрофобию, вот. Мне хотелось побыть на открытом воздухе.

Блестящая мысль, потому что вскоре пошёл дождь. Не то чтобы я сильно боялась дождя. Я забилась в нишу дверного проёма, наблюдая за тем, как мимо меня проезжает редкий ночной транспорт Равники. Всех их где-то ждали, или, по крайней мере, так мне казалось.

Наконец, спустя несколько часов, я ощутила в воздухе привкус рассвета и поспешила обратно на Гильдейский променад, чтобы встретиться с Гекарой. Её там не оказалось. Я ждала, но она так и не пришла. Ну конечно, она до сих пор была с мастером Зареком, а значит, не нуждалась во мне. Я знала, что могу уходить, но почему-то задержалась до тех пор, пока не начало вставать солнце…

И пока прямо передо мной не возник покрытый песком паренёк.

Паренёк — на вид ему было лет восемнадцать или около того — стоял на четвереньках, отплёвываясь от песка. Он потёр глаза испачканной в песке рукой, тщетно пытаясь вернуть себе ясность зрения, и посмотрел вверх недоумённым и каким-то умоляющим взглядом. Я наблюдала за ним, потому что он выглядел довольно жалко. Мне стало немного любопытно, откуда он телепортировался — что это за место, где так много песка?

Затем, всё ещё сплёвывая песок, он опустил голову и посмотрел примерно в ту сторону, где находилась я. Продолжая наблюдать за ним, я рассеяно оторвала от пояса маленькую кроваво-красную ягодку и сунула её в рот.

Говорила же, что проголодалась, верно?

У него на лбу была небольшая рана. Когда я раскусила ягоду, ощутив во рту её кроваво-красный сок, его кроваво-красная кровь затекла ему в рот, смешавшись с песком. Он снова сплюнул, зашёлся в кашле, и — по-прежнему стоя на четвереньках — позвал на помощь.

Удивившись, я показала на себя и переспросила: — Ты мне?

Он обречённо кивнул и прокашлял: — Прошу…

Я тут же соскочила с перил и подбежала к нему со словами. — Обычно меня не замечают. Никому нет до меня дела, — я помогла ему подняться и принялась отряхивать его одежду от песка.

Он пробормотал слова благодарности и спросил: — Где я?

— На Гильдейском променаде, — ответила я, пожав плечами.

— Чего?

— Ты на Гильдейском променаде. И в любой момент здесь могут поехать трулльи повозки. В обе стороны. Так что если не хочешь, чтобы тебя раздавили в лепёшку, нам лучше поживее убраться с дороги.

Он позволил мне утянуть себя вперёд. Когда мы шли по мосту, он яростно водил рукой по волосам, пытаясь — безуспешно — вычистить из них остатки песка.

Я была так взволнована этим новым знакомством, что начала, как обычно, трещать без умолку, произнося слова с бешеной скоростью: — Мы ведь так и не представились друг другу. Я Крыска. То есть, конечно, это не моё настоящее имя. Скорее прозвище. Так меня зовут люди. Ну, не то чтобы многим людям нужно было меня звать, но мысль ты уловил. Моё настоящее имя — ну, знаешь, то, которое дали при рождении — Кларысия. Кларысия Шокта. «Крыска» звучит короче, да и запомнить проще. Ты можешь звать меня Крыской. Меня это совсем не обижает. По правде говоря, это имя мне идеально подходит. Гораздо идеальнее, чем Кларысия. Хотя Кларысия как-то покрасивее, да? Моя мама до сих пор зовёт меня Кларысией. И папа тоже. Но, кроме них, почти никто. Хотя есть у меня один знакомый кентавр, но он мне вроде крёстного, так что это не считается. Родители привыкают к именам, которые выбрали они. Но я не против быть Крыской. Так что и ты называй меня Крыской, идёт?

— Я...

— Я пока что из неприкаянных, если тебе вдруг интересно, хотя родилась среди груулов, и мои родители ждут, что я официально вступлю в их гильдию. Но мне кажется, что я для этого недостаточно сердитая, понимаешь? Вдобавок у меня есть хорошие друзья в Ракдосе и Селезнии — да, да, я знаю, между ними нет ничего общего, но иногда мне кажется, что я больше похожа на одних, а иногда — что на других. В любом случае, вот моя большая тройка: Груул, Ракдос, Селезния. Я точно выберу одну из них. Наверное. А ты в какой гильдии? Не могу понять по одежде.

— Я...

— О, кстати, а как тебя зовут? Наверное, с этого надо было начать. Я нечасто говорю с новыми людьми, так что могу спутать порядок. У меня всегда так много вопросов, но обычно мне приходится додумывать ответы самой, понимаешь?

— Я...

— Это был риторический вопрос. Мы едва знакомы. Я не жду, что ты мгновенно поймёшь мои проблемы. К тому же у нас здесь беседа. Зачем торопиться? Рано или поздно мы обсудим все важные темы, верно? Как твоя голова? Порез кажется серьёзным. Вряд ли понадобится накладывать швы, но промыть уж точно не помешает — очистить от песка и наложить повязку. А может, найти целителя, который сотворит небольшое лечебное заклинание. Я могу отвести тебя туда, где этим занимаются, но даже небольшое лечебное заклинание может влететь в кругленькую сумму. Хотя порез такой мелкий, что они могут сделать всё бесплатно, если ты хорошо попросишь. Или, если ты стесняешься попросить помощи у незнакомца, — ты кажешься стеснительным, но я не хочу делать поспешных выводов, ведь мы только встретились, — я могу сама тебя подлатать. Наверное, меня тоже можно считать незнакомцем. Но мне кажется, мы уже успели немного сблизиться. В любом случае, я довольно неплохой лекарь. За годы жизни мне пришлось научиться заботиться о себе. Не то чтобы моя мама не желала обо мне заботиться, но она — воин-груул, знаешь ли, и не всегда бывает рядом. Кроме того, у меня никогда не было настолько серьёзных травм. Так, ссадины и царапины. Я не очень высокая, и прохожие часто натыкаются на меня, если я не успеваю посторониться. Равника — людное место, ты же понимаешь.

— Я...

— Имей в виду, я не владею никакой целебной магией, и у меня вряд ли найдётся что-то, что сгодится для повязки, но я запросто могу что-нибудь стащить. Или ты против краденой повязки? Я забыла, что не всем нравятся воры. Задержатели Азориуса этого точно бы не одобрили… Эм, ты ведь не азориус, правда?

— Я...

— Да нет. Посмотри на себя — какой из тебя азориус? Я думаю, ты...

Внезапно он заступил мне дорогу и крикнул, схватив меня за руки: «Да выслушай же наконец!» Кажется, он и сам не ожидал от себя такого, потому что сразу стал таким виноватым, даже испуганным — как будто я могла как-то отомстить, или типа того, за то, что он наорал на меня.

Батюшки, да ведь ты совсем меня не знаешь.

Так что я улыбнулась ему, давая понять, что я вовсе не какая-нибудь неженка, и сказала: — Я слишком много болтаю, да? Прости, я провожу много времени в одиночестве и постоянно разговариваю с собой. Всё время твержу себе, что надо бы с этим завязывать. А потом я схожусь с другими людьми, и вроде бы должна учиться слушать. Я хочу научиться слушать. Конечно, я тебя выслушаю, ммм… Знаешь, ты ведь так и не сказал мне своего имени. Начни с него, и я обещаю, что буду слушать.

— Тейо, — выпалил он, в конце повысив голос так, словно спрашивал у меня, правильно ли он произнёс собственное имя.

Стараясь быть полезной, я повторила за ним: — Тейо. Красивое имя. Ты состоишь в гильдии, Тейо? Ты ранен и явно побывал в передряге. Может, мне тебя куда-нибудь отвести? Или к кому-нибудь?

— Нет, я не состою в гильдии. Я — послушник в Ордене Щитовиков.

— Хм. Ни разу о таком не слышала.

— Не слышала об Ордене? Как такое возможно? Что же вы делаете во время алмазных бурь?

— О них я тоже ни разу не слышала, но, наверное, это очень красиво. Алмазы здорово блестят. Мне нравятся блестящие штучки. Знаю, это ребячество, но ничего не могу с собой поделать. Если вижу красивую блестяшку, сразу же её хватаю. Я ведь говорила, что я воровка, да?

Он отпустил мои руки и подошёл к каменному ограждению моста, чтобы поглядеть на реку, текущую внизу. Вытаращив глаза и вцепившись в ограждение с такой силой, что у него побелели костяшки, он принялся бормотать себе под нос: — Никогда не видела алмазной бури? Не слышала об Ордене? Что за ерунда? Монашеский Орден Щитовиков известен по всему Гобахану. Люди зависят от него.

Присоединившись к нему у ограждения, я улыбнулась и пожала плечами, изо всех сил стараясь говорить помедленнее: — Знаешь, я и о «Гобахане» ни разу не слышала.

В сердцах он шлёпнул ладонью по камню и топнул ногой по земле. — Вот это — Гобахан! Весь наш мир — Гобахан! Ты стоишь на Гобахане!

Я взяла его под руку и повела за собой. — Тейо, это…, — не сбавляя шаг, я слегка подпрыгнула на мостовой, тихонько звякнув своими бубенчиками, — …Равника. Этот мир называется Равника. Тейо, мне кажется, ты уже не в Гобахане. Я думаю, ты один из ходящих.

— Мы с тобой сейчас идём. Я иду. Разумеется, я из ходящих!

— Не в этом смысле. Я сама мало об этом знаю. Только то, что сумела подслушать из разговора мастера Зарека и госпожи Враски, когда они не знали, что я рядом. На самом деле, это Гекара попросила меня проследить за мастером Зареком, так что можно считать это заданием, миссией, да? Она хотела знать, где они бывают, когда бывают там без неё. Это, между прочим, почти точная цитата. Она всё время так говорит, Гекара. В общем, я должна была просто следить за ними, но я ещё и немного подслушала. Наверное, не стоит в этом признаваться, но я обожаю подслушивать. Ничего не могу с собой поделать.

— Клянусь Бурей, я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Ну и ну. Да уж. Теперь-то всё встало на свои места. Я хочу сказать, мне следовало сразу догадаться, когда ты возник из ниоткуда, весь в песке. Но сначала ум всегда выдаёт тебе самое простое объяснение, понимаешь? Я решила, что ты умеешь телепортироваться из одного места в другое. Ты умеешь телепортироваться из одного места в другое?

— Нет!

— О том и речь. Потому что, если я всё правильно поняла, на самом деле ты умеешь телепортироваться из одного мира в другой. С плана на план.

— Уверяю тебя, что этого я тоже не умею!

— Я думаю, что в первый раз это происходит случайно, то есть, ммм, без умысла. Типа непроизвольного полёта. Может быть, чтобы спасти свою жизнь? Твоей жизни что-нибудь угрожало?

Он вытаращился на меня даже сильнее, чем когда смотрел на реку. — Как... Как ты узнала?

— Ну, в общем, никак. Я просто предположила, как это может работать. Я ведь уже говорила, что часто подслушиваю всякое. И вдобавок я очень догадливая. А ты действительно был весь в песке. Погребён заживо, я угадала?

Он кивнул, а затем уточнил: — Значит, я больше не в Гобахане?

— Равника.

— Равника, — его странный говор, который прежде я почти не замечала, показался мне чуть более нездешним, когда он произнёс это слово.

Уже догадываясь, каким будет ответ, я всё-таки спросила: — И ты никого здесь не знаешь — не можешь знать, верно?

— Видимо, только тебя.

Я стиснула его руку. — Тогда я официально тебя усыновляю. Пока ты не решишь уйти, мы с тобой будем одной семьёй. Не бойся; я о тебе хорошенько позабочусь. Уж это я умею — ведь мне пришлось научиться заботиться о себе. Ты же понимаешь.

— Угу, — ответил он, хотя вряд ли он и в самом деле понял то, что я сказала.

— Так, давай-ка прикинем, что тебе нужно знать, чтобы жить в Равнике, — пока мы шли, я украдкой посматривала на него. Он разглядывал город, все эти здания, и дороги, и случайных прохожих (которым было наплевать что на него, что на меня), и его выпученные глаза выпучивались всё сильнее и сильнее. Я начала опасаться, что они скоро выпадут из его головы, и решила, что это блюдо ему нужно скармливать небольшими порциями. — Ладно. Вот что тебе нужно знать: Равника — один большой город. И здесь живёт много народу. Очень много. В основном люди, как ты и я. Но хватает и эльфов, минотавров, циклопов, кентавров, гоблинов, ангелов, ведалкенов, виашино, великанов, драконов, демонов — короче говоря, всех, кого ты только можешь себе представить. Госпожа Враска, например, горгона. Я их видела всего трижды в жизни, но мне кажется, что они очень-очень-очень красивые. Ты согласен?

— Я… по-моему, я не встречал ни одной горгоны.

— Они нечто. Уж можешь мне поверить. В общем, я не знаю, кто заправляет всем в Гобахане...

— Аббат Баррез? Хотя нет, он заправляет всем только в нашем монастыре.

— Выходит, ты вроде монаха? Я думала, всем монахам положено бриться налысо.

— Я пока ещё не монах. Только послушник. И бриться налысо вовсе не обязательно. По крайней мере, мне так кажется, — он всплеснул руками, — Прямо сейчас я уже ни в чём не уверен!

— Успокойся. Поэтому я тебе всё и рассказываю. Так вот. В вашем Гобахане всем заправляет аббат, а здесь, в Равнике — гильдии. Всего существует десять гильдий, и они делят между собой всю власть.

— В Оазисе тоже есть гильдии. Это большой город в Гобахане, — он остановился и посмотрел по сторонам, — но, полагаю, не настолько большой.

— Но достаточно большой, чтобы иметь свои гильдии?

— Да. Там есть гильдия плотников, гильдия конюхов, но я не думаю, что они чем-то заправляют. По-моему, они просто собираются вместе, чтобы выпить эля и пожаловаться на жизнь. По крайней мере, мне так показалось. Но я провёл в Оазисе всего пару дней.

— Ну, наши гильдии вроде как поважнее. Хотя я уверена, что они тоже пьют эль и жалуются на жизнь. Мой папа часто пьёт и много жалуется, а он — уважаемый воин в Кланах Груул.

— Значит, ты состоишь в этой гильдии Груул?

— Я уже тебе объясняла: я неприкаянная. Это значит, что сейчас я не принадлежу ни к одной гильдии. Груул, Ракдос, Селезния. Все они как будто манят меня. Я просто нарасхват! — Я засмеялась. Он не понял шутки. — Да я шучу. Я вовсе не нарасхват.

— Ну ладно, как скажешь.

— Ты милый.

— Правда?

— По-моему, да. Ты мне уже нравишься. Я рада, что тебя усыновила.

— Я…, — он рассмеялся. Вернее, так мне показалось. Было трудновато определить. — Я тоже этому рад.

От того, как он смотрел на меня, я вдруг почувствовала… ну, честно говоря, не знаю, что именно я почувствовала.

Может, это и есть смущение?

Я отвернулась и сказала себе: «Перестань».

Или я сказала это вслух? Прошу, только не говорите мне, что я сказала это вслух!

Он сделал глубокий вдох и спросил: — О чём ещё мне следует знать?

— О, эм, дай-ка подумать… Гильдии вечно ссорятся. Лично я считаю это полнейшей глупостью. Они все настолько разные, что должны легко находить общий язык — ведь им буквально нечего делить. Но они думают, что различия — повод задирать друг друга и всё в таком духе. Поэтому, если они вздумают зайти слишком далеко, их споры должен решать один парень по имени господин Джейс Белерен. Его называют Живым Договором Гильдий, и всё, что он скажет, сбывается. Ну, знаешь, по волшебству. Беда в том, что о нём нет вестей уже несколько месяцев. Я думаю, он похож на тебя. Путешествует из мира в мир. Но только намеренно. В любом случае, когда он исчез, всё пошло наперекосяк. Поначалу все гильдии пытались договориться и остановить какого-то злого дракона, который вроде бы должен скоро прийти. Но потом госпожа Враска — гильдмейстер Гольгари — убила госпожу Исперию, гильдмейстера Азориуса.

— Погоди. Как это — убила?

— А вот так. И теперь гильдии ненавидят друг друга. Или, скорее, больше не доверяют друг другу, понимаешь?

— А злой дракон?

— Понятия не имею. Наверное, он всё ещё идёт.

Мы свернули за угол, и я застыла на месте. Петляя по улицам, мы вышли к площади Десятого района, и я с изумлением уставилась на высокий обелиск, увенчанный статуей дракона. Злого дракона, насколько я могла судить.

— Хм, — только и смогла вымолвить я. — Это что-то новенькое.

Не успела я как следует рассмотреть новёхонький обелиск в центре площади, как мой взгляд сам собой упал на огромную пирамиду в её дальнем конце. В какой-то момент — совсем недавно — она выросла из-под земли, потеснив здания, сады и всё, что находилось там раньше. Я была так поражена, что едва могла вспомнить, что именно было в этом месте лишь накануне вечером.

Неужели всё это было настолько незначительным?

Знаете, было что-то ироничное в том, что кто-то вроде меня может оказаться таким забывчивым.

— Это и есть злой дракон? — нервно спросил Тейо.

Поначалу я решила, что он говорит о статуе на вершине обелиска. Но его взгляд тоже был прикован к пирамиде. Точно, на её вершине виднелась ещё одна статуя дракона — вот только эта статуя внезапно повернула голову и посмотрела примерно в нашу сторону. Я была уверена, что он смотрит не на меня, так что я поверила Тейо, когда он сказал: — Такое чувство, что он смотрит прямо на меня.

Но я ответила: — Это вряд ли. Во всяком случае, начала так отвечать. Но вторая половина моей фразы была уничтожена оглушительной звуковой волной и порывом горячего пустынного ветра в спину, который в прямом смысле сбил нас с ног.

Я поднялась первой. Тейо остался на четвереньках, дрожа и бормоча себе под нос: «Проснись, проснись, проснись…»

Услышав треск ломающейся каменной кладки, эхом разнёсшийся над площадью, я обернулась посмотреть, что там происходит. Позади нас раскрылся гигантский — ярдов пятьдесят в высоту — портал, который мгновенно обратил в руины Канцелярию Договора, разрубив её почти пополам. Из портала лился мягкий фиолетовый свет, казавшийся почти умиротворяющим — ну, если не считать тех разрушений, которые вызвала и до сих пор вызывала эта дыра в пространстве. Какая-то огрица споткнулась и упала на землю; появление портала испарило ей добрую четверть тела. Потрескавшийся фасад Канцелярии обвалился, похоронив под собой ещё двух бедолаг.

Это был настоящий спектакль ужасов. И вовсе не такой весёлый, как у ракдосов.

Я оглянулась на дракона. Мы были слишком далеко, чтобы я могла рассмотреть выражение его лица, но я чуточку телепат, а от него волнами расходилось мысленное злорадство. Злорадство и его имя.

Болас. Никол Болас.

От этого у меня по спине побежали мурашки.

А потом всё стало только хуже…

Женщина в элегантном чёрном платье с волосами цвета воронова крыла осторожно ступала среди обломков. Поднявшись на вершину рухнувшей балюстрады, она выпрямилась и остановилась.

— Из этой геометрии что-то выходит…, — пробормотал Тейо. Я не сразу догадалась, что он имеет в виду круглый разрыв в пространстве. Я посмотрела туда.

Армия. Сквозь портал маршировала армия. Они сверкали синими металлическими отблесками в лучах утреннего солнца. Я решила, что они очень красивые. Вы только не подумайте, что я полная идиотка. Армия, марширующая по Равнике — нехороший знак, какой бы блестящей она ни была.

Врановолосая женщина поднесла к лицу ещё одну блестящую штуковину. Когда она убрала руки, я поняла, что это металлическая вуаль из полированных золотых звеньев, которые тоже сверкали в лучах солнца. На открытых участках её кожи загорелись фиолетовые линии, письмена, вроде татуировок. Мне показалось, что я слышу её крик. Но я не могла сказать, кричит ли она вслух или только в своей голове.

Или это всего лишь, ну, знаете, проекция моих страхов?

Когда её голые руки засветились ярче, металлическая армия тоже начала светиться. Даже с такого расстояния я увидела, как их глаза стали фиолетовыми, в цвет татуировок Врановолосой госпожи. В любом случае, армия дружно замерла и повернулась к ней, после чего очевидным взмахом руки она направила свои блестящие войска прямиком к людям, которые ещё не успели оправиться после вызванных порталом разрушений и теперь просто стояли, тупо уставившись на приближающуюся орду.

— Что нам делать? — прошептал Тейо.

Честно говоря, мне и в голову не приходило сделать хоть что-нибудь — ну, разве что убежать и спрятаться. Но вместо этого я молча застыла на месте, глядя, как первый металлический воин приблизился к молодой женщине, пытавшейся вытащить своего мужа, или возлюбленного, или брата, из-под каменного завала. Подняв взгляд и увидев воина, она не смогла пошевелить ни единым мускулом, даже когда тот подошёл вплотную и свернул ей шею. Мы были далеко от неё, но всё равно услышали этот мерзкий хруст, почувствовали его всем телом.

— Что нам делать? — повторил Тейо.

Я не знала. Бойня продолжалась. Наступающая армия двинулась вперёд, убивая всех на своём пути. Когда они приблизились, я поняла, что это нежить: люди, минотавры, авены и другие виды, с ног до головы покрытые каким-то металлическим синим минералом. Скоро они доберутся и до нас. Я не могла думать. Не могла пошевелиться. Не могла даже говорить, что для меня было очень странно.

Внезапно я услышала раскаты грома. Мы оба повернулись. Это был мастер Зарек, который расстреливал металлических захватчиков молниями из раскалённых добела ладоней, нередко испепеляя двух или трёх за раз. Он шёл вперёд с гримасой ярости на лице, его волосы стояли дыбом, и синие воины разлетались перед ним на куски.

Госпожа Кайя тоже была здесь; она обнажила свои длинные клинки, чтобы защитить рыжеволосую мать, прижавшую к себе рыжеволосого ребёнка, и бросилась на немёртвого убийцу, уже занёсшего меч над головой молодой женщины. Кинжалы госпожи Кайи, объятые лиловым светом её магии, глубоко вошли в спину существа. Оно рухнуло прямо перед визжащей матерью, которая прижала сына к груди и смотрела на Кайю больше с ужасом, чем с благодарностью.

— Бегите! — крикнула им Кайя.

Женщина, наконец, опомнилась и убежала с ребёнком на руках.

По какой-то причине это заставило опомниться и нас с Тейо.

— Мы можем им помочь? — спросил он.

— Думаю, можно попробовать, — ответила я, хоть и не была до конца в этом уверена.

Ещё двое монстров набросились на госпожу Кайю. Ближайший из них, тот, что покрупнее, взмахнул топором, но Кайя стала бесплотной, — я знала, что это был один из её мистических талантов, — и топор прошёл сквозь неё, не причинив вреда. Кажется, это озадачило нападавшего, а Кайя, воспользовавшись моментом, снова уплотнилась и перерезала горло второму существу. Казалось, что бледно-фиолетовое сияние её кинжала пару мгновений боролось с тёмно-фиолетовым светом, исходящим из глазниц и картуша воина. Но сила госпожи Кайи, словно яд, просочилась в труп, пропитав его насквозь. Он упал.

Она повернулась к обладателю топора, который как раз замахнулся на неё. Она опять стала неосязаемой, и топор снова прошёл насквозь, а противник, раскрывшись, получил оба кинжала в живот. Он не упал сразу, и Кайя — вернув себе плотность — рванула кинжалы вверх, вспоров ему брюхо. Примерно так же поступила бы и моя мама.

Или Гекара. Мне стало интересно, где же она. Но я, наверное, была даже рада, что её здесь нет. От радости она могла совсем потерять голову — и погибнуть, или что-нибудь в этом духе.

Тем временем мастер Зарек занял оборону наверху парковой скамейки, защищая ещё троих детей. Один из них прижимал к себе резиновый мячик с той же самоотверженностью, с которой ранее мать прижимала своего сына. Раль разил металлических воинов направо и налево, но, когда к нему присоединилась госпожа Кайя, стало ясно, что надолго их — всех нас — не хватит.

Вскоре на неё снова напали. Её тело опять потеряло осязаемость, и воин, споткнувшись, прошёл прямо сквозь неё. Он развернулся. Она тоже развернулась, уплотнилась и вогнала ему кинжал глубоко в глазницу, пронзив то, что осталось от его мозга. Воин рухнул, как марионетка, у которой обрубили ниточки.

Но она засмотрелась на это чуточку дольше, чем следовало. Минерализованный минотавр врезался в неё, отшвырнув на брусчатку. Кряхтя, она поднялась на ноги.

Вот тогда-то в дело и вступили мы. Наконец-то.

Я сомневалась, что смогу одолеть минотавра врукопашную, поэтому обежала вокруг чудища. Он не обратил на меня ни малейшего внимания и продолжил наступать на госпожу Кайю гораздо быстрее, чем я рассчитывала. Гораздо быстрее, чем я могла разыграть свою карту.

И тут, словно из ниоткуда, появился Тейо. Он встал над госпожой Кайей и сотворил треугольный щит из яркого света, заслонив им и её, и себя (наверное, это и означает быть послушником Ордена Щитовиков). Существо с размаху ударило по треугольнику булавой, тот ослепительно вспыхнул, но уцелел. Тейо скривился, но выстоял, не прекращая тихо напевать. Я была удивлена, поражена, и — хотя у меня не было права, как сказал бы мой крёстный Боруво, пожинать плоды этих заслуг, — горда своим приёмышем.

Минотавр вновь замахнулся булавой, но в этот раз я была готова. Обнажив пару собственных (гораздо меньших) кинжалов, я вскочила ему на спину и вонзила лезвия в шею чудища. Оно заревело, взбрыкнуло и сбросило меня с загривка. Я отлетела в сторону и больно ударилась задом, кое-как умудрившись не выронить кинжалы.

Ссадины и царапины, как я и говорила.

Внезапно разряд голубовато-белого электричества поджарил существо, и оно взорвалось, оставив после себя догорающую кучу оплавленных синих обломков.

Когда к нам подошёл мастер Зарек, Тейо с облегчением развеял щит. Маленький кружок света у него за ухом тоже исчез, а его плечи поникли. Он помог Кайе подняться на ноги.

Мастер Зарек обратился к Тейо: — Ты мироходец.

— Я кто?

— Откуда ты знаешь, что он мироходец? — спросила у мастера Зарека госпожа Кайя.

Я металась среди синих металлических существ и колола их кинжалами, отвлекая от намеченной добычи. Одному из них я подрезала подколенные сухожилия, а когда у него подкосились ноги, пронзила ему глазницы.

Ну, у госпожи Кайи ведь это сработало.

К счастью, сработало и у меня.

Я шустро подбежала к Тейо, походя увернувшись от очередного монстра.

В этот момент госпожа Кайя посмотрела прямо на меня и спросила: — Кажется, они не больно-то на тебя реагируют. В чём твой секрет?

Кажется, у меня отвисла челюсть.

Мастер Зарек, решив, что она обращается к нему, ответил: — Я здесь от недостатка внимания не страдаю.

Пропустив его слова мимо ушей, она вновь обратилась ко мне, на этот раз с беспокойством: — С тобой всё в порядке?

Мне снова пришлось бороться со ступором. Я промямлила что-то вроде: «А, да. Просто не ожидала, что могущественный гильдмейстер Оржова меня заметит». А затем добавила себе под нос: — Ничего себе — двое за один день. Это даже страннее, чем огромная дырка в мире.

Мастер Зарек, всё ещё ошибочно полагая, что госпожа Кайя обращалась к нему, сказал: — Всё нормально. Прости. Дело в очках. Их изобрёл Пылающий Разум. С их помощью я могу видеть мироходцев. И от этого... слегка не по себе.

— Тут есть другие? — спросила госпожа Кайя. — В смысле, мироходцы, а не очки. А то нам бы не помешала помощь.

Мастер Зарек опустил очки на глаза и окинул взглядом небо, медленно проследив за чем-то до самой земли. По его лицу — и лёгкому жужжанию у меня в голове — я смогла понять, что он с кем-то мысленно беседует. У меня не хватило сил, чтобы перехватить разговор, но я распознала приметы.

Посмотрев туда же, куда и он, я увидела, что к нам приближаются четверо. Двое из них были незнакомыми мне мужчинами, а третья — госпожой Лавинией, бывшей помощницей Живого Договора Гильдий. Ну, вы знаете, господина Джейса Белерена, который тоже шёл с ними. Они с боем прорывались к нам. Самый крупный из мужчин орудовал простым палашом, превращая в мелкое крошево любую тварь, до которой мог дотянуться.

Мастер Зарек выпустил молнию, убрав парочку монстров с пути четвёрки. Затем здоровяк радостно воскликнул: «Чандра!»

Мы все обернулись. К нам пробивалось ещё четверо воинов. Две человеческие пиромантки возглавляли отряд. Одна из них, с огненно — в прямом смысле — рыжими волосами, выпускала колоссальные залпы огня, превращая врагов в лужицы расплавленной жижи. Вторая, с длинными седыми волосами, предпочитала более точные залпы, которые были столь же действенны. Позади них шли мужчина-леониец и огромный серебряный автомат.

Обе четвёрки встретились около нас четверых, и одноглазый леониец, похоже, воодушевился такой сплочённостью. Вскинув руки к небу, он издал победный — хоть и несколько преждевременный — рёв.

Все наскоро перезнакомились друг с другом. Здоровяка звали господин Гидеон Джура. Второго мужчину — господин Тефери. Рыжеволосая пиромантка оказалась госпожой Чандрой Налаар. Седая пиромантка — госпожой Джайей Баллард. Леониец был господином Аджани Златогривым, а автомат, который, похоже, был живым и разумным, назвался господином Карном. Как и у Тефери, у него не было фамилии. Похоже, её не досталось целой куче этих ходящих, как будто это было чем-то вроде платы за возможность вести дела в Мультивселенной. Я как раз собиралась спросить у Тейо, есть ли у него фамилия, но он был занят, представляя остальным нас двоих. Видимо, от волнения он мямлил слишком тихо, поэтому, когда господин Джура положил свою огромную ладонь на плечо Тейо и сказал, обращаясь только к нему: «Хорошо, что ты с нами, Тейо Икрыска», я прыснула со смеху.

Тейо попытался объяснить, что его зовут вовсе не «Тейо Икрыска», но господин Джура зычно крикнул: — Сомкнуть ряды! Вечные продолжают наступать! Нужно спасти столько людей, сколько сможем!

Выходит, вот как назывались эти металлические воины: вечные.

Знаете, такое название не сулило нам ничего хорошего.

Элегантная Врановолосая госпожа в своём элегантном чёрном платье шла через площадь от портала до пирамиды, окружённая фалангой телохранителей-вечных. Она наблюдала за нами, когда господин Джура повёл нас в бой против того, что он назвал «Жуткой ордой».

Она наблюдала за тем, как мы хватаем на руки беспризорников младше меня и уносим их подальше от опасности.

В какой-то момент господин Джура нёс сразу троих.

Она смотрела, как мы заступаемся за прохожих, которые были слишком напуганы, чтобы защищаться самостоятельно.

Смотрела, как мы уничтожаем одного вечного за другим.

Последнее, что я заметила перед тем, как потеряла её из виду — она качала головой не то от жалости, не то от отвращения.

Я повернулась к Тейо, — чья фамилия, как оказалось, была Верада, — и он показался мне совершенно измотанным. Он возводил один щит за другим, защищая всевозможных — и совершенно не знакомых ему — людей от этих немёртвых вечных. Я была слишком занята, стараясь не умереть, чтобы прочитать, о чём он действительно думает, но я уловила суть: он не доверял себе, сомневался, что сумеет проглотить кусок, который ему пришлось откусить.

Я наклонилась к нему и сказала: — Ух ты, а у тебя здорово выходит.

Тяжело сглотнув, он кивнул мне и выставил очередной щит. Круг, охвативший его вытянутые руки, прикрыл двух эльфийских ребятишек от преследования закованных в минерал — или лазотеп, как назвал его господин Джура — вечных воинов. Его щит выдержал, не дав вечному преследовать эльфов и позволив мне поковыряться ножиками в его не-таких-уж-и-вечных глазницах.

Я проделала это уже шесть или семь раз. Это работало безотказно. Я могла просто вскарабкаться на них и нанести удар. В первый раз мне показалось, что Тейо вот-вот стошнит, но он лишь мужественно сглотнул, а потом уже привык к моим фокусам. Никто ещё так внимательно не наблюдал за моими приёмами, кроме разве что мамы, но я постаралась не дать этому вскружить мне голову.

Тейо призвал новый щит, чтобы остановить удар цепом от очередного вечного.

— Эй, Тейо Икрыска! Подтолкни-ка этого сюда! — крикнул господин Джура.

— Я Верада! — пискнул он, стараясь исполнить то, что от него требовалось. Я заметила, что всякий раз, когда ему требовалось поднапрячься, Тейо создавал небольшой круг за правым ухом. Он висел там, как яркая блестящая серьга, которая так и норовила отвлечь меня в момент опасности. Приходилось сопротивляться желанию схватить её, желанию пялиться на неё слишком долго.

Тейо растянул щит в левой руке, превращая его из круга в ромб. Он слегка улыбнулся, должно быть, гордый таким манёвром, а затем использовал обе руки, чтобы придать своему ромбическому щиту объём, и пошёл с ним вперёд.

Цеп вечного отскочил от щита, лишив монстра равновесия. Тейо наклонился вперёд и толкнул. Вечный неуклюже попятился от него, и господин Джура очень плавно отсёк ему голову.

— Неплохо, — проронил он перед тем, как переключить своё внимание на нового врага.

Тейо снова улыбнулся, и я улыбнулась вместе с ним. Затем он поспешно спрятал улыбку и развернул щит, чтобы прикрыть спину госпожи Кайи.

— Нужно призвать гильдии! Убедить их вступить в бой! — прокричал господин Белерен.

Мастер Зарек подстрелил очередного вечного и крикнул в ответ: — Не уверен, что это возможно! Я могу привести иззетов, и, может быть, у Кайи получится сделать то же самое с оржовами…

Госпожа Лавиния закончила его мысль: — Остальные гильдии отступили, защищая собственные территории. Друг другу они не доверяют сильнее, чем Боласу.

— И это не считая гильдий, которые и так уже служат Боласу. Гольгари и азориусов. И ещё, вероятно, груулов, — добавила госпожа Кайя.

В жизни бы не поверила, что груулы станут служить дракону. Я знала, что мои мать с отцом никогда бы не стали.

Госпожа Лавиния тоже нахмурилась. Очевидно, и ей не нравилась мысль о том, что азориусы служат Боласу.

Тейо и госпожа Кайя стояли спина к спине, обмениваясь ударами с парой вечных. Решив, что я могу помочь, я проскользнула между ними, наклонилась к госпоже Кайе и прошептала: — Позовите Гекару. Она приведёт за собой весь Культ.

Госпожа Кайя прирезала своего вечного и, помедлив, печально покачала головой. — Гекара мертва, — сказала она.

Вот так всё и случилось. Мой мир… перевернулся.

Не может быть…

Я же видела её прошлой ночью. Она была в порядке. Она была весёлой. Она была Гекарой. Она была моей лучшей подругой во всём белом свете. Во всей Мультивселенной.

Тейо тревожно глянул на меня из-за своего щита.

— Гекара была моим другом, — растеряно пролепетала я. — Она меня знала. Она меня видела.

Тейо выглядел так же, как я себя ощущала: беспомощно. Ему хотелось успокоить меня; переместив щит из правой руки в левую, он потянулся ко мне и легонько сжал моё плечо в ободряющем жесте.

Я не стала притворяться, что меня это хоть капельку ободрило. У меня по-прежнему в голове не укладывалось то, что сказала госпожа Кайя. Я не могла представить себе мир без Гекары, без её смеха, её вечно мечущихся мыслей, её дружбы и верности, даже без её кровожадности. Но Тейо старался, поэтому я тоже постаралась вознаградить его усилия благодарной улыбкой. Я понятия не имела, какое выражение на самом деле появилось на моём лице.

Гекара не может быть мёртвой. Просто не может.

«Гекара мертва», сказала госпожа Кайя, и я знала, что она любила Гекару достаточно сильно, чтобы не лгать о таких вещах. Мне хотелось бы верить, что это не так. Но я-то знала.

Моя лучшая подруга не ждала меня на Гильдейском променаде. Она уже никогда не будет ждать меня там. Она никогда не обнимет меня, не подразнит, не пощекочет, не закружит меня, и никогда больше со мной не заговорит.

«Ну-ка, кексик, иди-ка сюда и дай мне сахарку». Я больше никогда не услышу этого. Или чего-нибудь подобного. Ни звяканья бубенчиков в её волосах. Ни тихого хихиканья, с которым она творила свои бритвенные лезвия. Ни хрюкающего гогота, который невольно вырывался у неё, когда ей на глаза попадалось что-нибудь по-настоящему уморительное. Всё это осталось в прошлом. Занавес опустился. Её сцена потемнела.

Вечные снова наступали, а я подумала, зачем нам вообще с ними сражаться?

Вокруг меня гибла Равника, а мне вдруг расхотелось её спасать.

Гекара была мертва…

Глава II Путь к роскоши

Гекара была мертва.

Это всё, о чём я могла думать.

Наверное, мне повезло, что я стояла между Тейо и госпожой Кайей, которые отбивались от наседающих со всех сторон вечных. Не думаю, что прямо сейчас я смогла бы отбиться даже от котёнка.

Не думаю, что захотела бы.

Я плохо помню то, что произошло в следующие несколько минут. Кажется, мастер Зарек сказал что-то о том, что его Маяк призывает сюда других мироходцев вроде него, госпожи Кайи, господина Джуры, господина Белерена и Тейо. Похоже, эти самые мироходцы появлялись повсюду вокруг нас. Вроде бы один из них был минотавром. Какая разница?

Гекара была мертва.

Она бы тоже могла ходить по мирам. Нет, не ходить — отплясывать. Я представила себе, как Гекара крутит сальто через всю Мультивселенную, посещает разные миры и вызывает у всех улыбку. Ну, и иногда проливает кровь. Или, знаете, постоянно проливает кровь.

Вдобавок, будь она мироходкой, она могла бы преспокойно уйти от того, что её убило.

— Как она умерла? — спросила я, но только Тейо обращал на меня внимание, а он не знал.

А потом что-то случилось. Я совершенно не следила за тем, что делалось вокруг меня, но, кажется, кто-то сотворил заклинание. Тейо вдруг опустил щит и начал тереть глаза.

Это привело меня в чувство. Не могло не привести. Вечный собирался размозжить голову моему новому другу Тейо — моему единственному другу Тейо — огромным молотом.

Озверев, я прыгнула на него и проткнула глазницу. Он зашатался… и упал.

Я просто кипела от гнева. Не припомню, чтобы хоть раз так злилась.

Сейчас мне прямая дорога в груулы. Родители бы мной гордились.

Госпожа Баллард заметила: — Не каждый мироходец годится в Дозор, знаете ли. А некоторые так и вовсе отпетые негодяи.

На что господин Джура ответил: — Негодяи или нет, но большинство мироходцев вряд ли будет в восторге от Никола Боласа. Нам нужно разделиться. Рассредоточиться по городу. Спасти как можно больше людей и поднять на бой каждого мироходца, которого мы встретим.

Большинство из них прокричали «да!» и «согласны!»

Кайя повернулась к нам с Тейо и сказала: — Вы двое чертовски полезны. Пошли со мной.

Тейо, да хранят его боги, был прирождённым исполнителем. А я не собиралась позволить ему умереть, как Гекаре, так что пока он следовал приказу госпожи Кайи следовать за ней, я следовала за ним. Думаю, я всё делала правильно. На улицах было столько опасностей, что на время я почти забыла о Гекаре.

Почти.

Госпожа Кайя пыталась добраться до Оржовы, чтобы призвать на битву свою гильдию. Но путь до Собора Роскоши был неблизким, а фаланги и снопы Жуткой орды прочёсывали улицы Равники, убивая всех, кого находили. Нам сильно повезло, что по какой-то причине вечные до сих пор не вошли ни в одно здание. Людям, оставшимся дома, ничего не угрожало.

По крайней мере, пока.

Так что мы пробирались сквозь Равнику по улицам, улочкам и переулкам, и по пути весьма недурно справлялись со спасением случайных прохожих. И, поскольку мы могли сказать им, чтобы они нашли укрытие и не высовывались, нам больше не нужно было о них беспокоиться. И нам ни разу не приходилось преследовать вечных внутри зданий. Это радовало, потому что драться с этими существами на открытом пространстве было по крайней мере чуточку безопаснее, чем нападать на них в тесных помещениях.

Я хочу сказать, нас ведь было всего трое, а все эти штучки Тейо со световыми щитами были по большей части оборонительными.

Не поймите меня неправильно. Без него мы бы никуда.

Он прикрывал нам спину, живот, бока. Но я не думаю, что он действительно убил хоть одного вечного.

— Ты ведь никогда никого не убивал, правда? — спросила я его.

— Однажды я убил паука.

— Гигантского паука?

— Насколько «гигантским» должен быть гигантский?

— Он был больше твоего большого пальца?

— Нет.

— Тогда это был обычный паук.

— Верно. Всего лишь обычный паук.

Кажется, он решил, что я в нём разочаровалась. Но, думаю, отчасти я была даже рада, что он такой… как это там говорится?

Невинный. Да, такой невинный.

Ему уже и так было неуютно, и я не хотела ещё больше давить на него. Поэтому я решила временно задвинуть Гекару подальше. Нам хватало забот с вечными, и сейчас я была нужна ему. Горевать я буду потом.

Горевать я буду вечно.

— Я рада, что ты не убийца.

— Эм… спасибо. Знаешь, до сих пор как-то случая не представлялось.

В общем, мы старались избегать больших скоплений, но прекрасно управлялись с отдельными вечными или небольшими снопами. Госпожа Кайя брала на себя, скажем так, самую тяжёлую часть работы. Похоже, эти твари были особенно уязвимы к её призрачным кинжалам. И они ничего не могли ей сделать, пока она оставалась бесплотной. Разумеется, они по-прежнему могли её видеть, так что она и Тейо — с его-то большими и яркими белыми щитами — здорово отвлекали их от меня. Честное слово, вечные замечали меня только тогда, когда я начинала их убивать.

Я выскакивала из-за ромбических щитов Тейо, уворачивалась от пары-тройки вечных и пронзала того, кто меньше всех ожидал нападения, обычно вгоняя оба лезвия через глазницы прямо в мозг. Не успевал он упасть на землю, как меня уже и близко не было.

В перерыве между двумя такими стычками, когда мы пересекали широкий, но пустой проспект, — пустой, за исключением нескольких трупов, говорящих о том, что вечные уже успели побывать здесь раньше, — Тейо повернулся к Кайе и спросил: — Выходит, мы теперь Дозор?

— Я не знаю, — ответила она. — Ни разу не слышала ни о каком «Дозоре» до сегодняшнего дня. И с трудом представляю себе, что это такое.

Я сказала: — Мне кажется, это хорошие парни.

Тейо кивнул: — Равницкая версия Ордена Щитовиков.

Кайя помотала головой. — Не думаю, что он ограничен Равникой. Все его члены — мироходцы. Скорее, это мультивселенская версия твоего Ордена.

Я пожала плечами: — Ну, то есть… всё равно хорошие парни.

— Да.

— Тогда, я думаю, вы оба теперь в Дозоре. Я-то, понятное дело, нет. Я же не мироходка. Внезапно в моём крыскином мозгу промелькнула забавная мысль, и я рассмеялась: Я не в Дозоре и не в гильдии. Такова уж Крыска — вечно сама по себе.

— Но ты убила больше вечных, чем я, — возразил Тейо. Я постаралась не закатывать глаза, потому что он вообще никого не убил.

Вместо этого я сказала: — Ой, это так мило с твоей стороны, Тейо. Ты очень милый парень. Ну скажите, госпожа Кайя, разве он не милый?

— Невероятно милый.

Он хмуро посмотрел на меня и сказал: — Я уверен, что я старше тебя.

Я пропустила его слова мимо ушей, продолжая говорить госпоже Кайе: — Вот поэтому-то я его и усыновила. Кажется, он хотел возразить, но я его перебила: — Как твой порез? Я даже шрама не вижу.

Слегка ошарашенный, он потёр лоб в том месте, где ещё недавно красовался порез. — Вроде бы нормально. Я его совершенно не чувствую.

— Господин Златогрив был очень любезен, когда нашёл время залечить его. Не сказать, чтобы у него не было других забот, со всеми этими вечными, которых он убивал направо и налево. Скажите, госпожа Кайя, ведь правда господин Златогрив был очень любезен?

— Невероятно любезен, — кивнула она.

Мы уже могли видеть зазубренные шпили Собора Роскоши, которые возвышались над более близкими и скромными постройками. Внезапно госпожа Кайя бросилась в переулок, пролегающий наискосок между двумя высокими зданиями. Это казалось странным выбором, но я решила, что ей виднее, поэтому сцапала Тейо за руку и поспешила за ней.

Примерно через сотню ярдов я догадалась, что она просто искала путь к собору, выбрав самую прямую дорогу. Мысленно застонав, я заметила: — Не думаю, что нам нужно сюда.

— Нужно, — ответила она, — если мы хотим побыстрее попасть в Оржову.

— Но здесь тупик.

Она резко остановилась и повернулась ко мне. — Могла бы и раньше сказать.

— Да, но вы казались такой уверенной. Я подумала, вдруг вы знаете секретный проход. То есть, в Равнике ведь полно секретных проходов. Полным-полно. И я знаю их все — ну, большую часть так точно. Но я решила, что гильдмейстер Кайя может знать такой, о котором неизвестно мне, верно?

— Крыска, я пробыла гильдмейстером без году неделю. Я и в Равнике-то пробыла всего пару месяцев. Я знаю этот город немногим лучше, чем Тейо.

— Я прибыл только сегодня утром, — добавил Тейо, хотя это было лишним.

— Я знаю, — прорычала госпожа Кайя.

Я кивнула ей. — Да, верно. Значит, с этого момента ведёт местный. Сюда.

Не отпуская руки Тейо, — не знаю, почему, мне просто нравилось её держать, — я потянула его назад, туда, откуда мы пришли. Он не сопротивлялся. Госпожа Кайя последовала за нами.

Я услышала их раньше, чем увидела.

— Ладно, — протянула я, — пожалуй, всё-таки не сюда.

— Почему? — спросила она, и уже через секунду узнала причину. В переулок вошёл очередной сноп вечных. Их было слишком много, чтобы сражаться с ними в этом тесном замкнутом пространстве. Едва заметив нас, они бросились в атаку. Мы развернулись и побежали.

— Ты же говорила, что здесь тупик! — прокричала госпожа Кайя.

— Так и есть!

— Тогда куда мы бежим?

— В конце переулка есть дверь в подпольную рюмочную. Оттуда нельзя попасть в собор, но, может, эти страшилы забудут о нас, если мы спрячемся внутри?

Вариант не хуже прочих.

Вечные двигались быстро, но у них на кону не стояла жизнь. С большим отрывом мы достигли тяжёлой железной двери в конце переулка. Наконец-то отпустив Тейо, я подёргала дверную ручку. Было заперто.

Ну конечно. С чего бы им открываться при свете дня?

Я стукнула в дверь обоими кулаками. Никто не откликнулся. Тогда я присела на корточки и сказала: — Ну ладно. Я умею вскрывать замки.

— Я тоже, — ответила Кайя. — но не думаю, что у нас хватит времени.

— Я выиграю вам время, — заявил Тейо. Оглянувшись через плечо, я увидела, как он творит здоровущий ромбический щит из белого света, отделивший нас от вечных всего за пару секунд до того, как они с размаху в него врезались. Тейо натужно крякнул, но удержал щит, и даже растянул его до прямоугольника шириной во весь переулок, чтобы ни одно существо не могло проскользнуть сбоку.

— Я и не знала, что ты так умеешь, — сказала я, продолжая ковыряться в замке.

— Я тоже. Никогда раньше этого не делал. Но я могу использовать стены переулка в качестве замены геометрии. Это как строить по трафарету.

— Как скажешь.

Я слышала, как оружие вечных стучит в его щит, слышала, как он напевал себе под нос, и как тихонько кряхтит в ответ на каждый удар. Я не знала, на сколько ещё его хватит.

Что-то тихонько щёлкнуло. — Готово! — сказала я, вставая в полный рост. Я подёргала ручку, но дверь по-прежнему не поддавалась. — Она точно отперта! Наверное, внутри есть щеколда.

— Предоставь это мне, — сказала госпожа Кайя и просочилась сквозь дверь. Почти сразу же её голова просочилась обратно и добавила: — Я открою эту дверь, но вам придётся продержаться немного дольше.

Я посмотрела на Тейо. Он ничего не сказал, только крепко зажмурился и коротко кивнул. Он уже не напевал, а лишь скрипел зубами, упёршись обеими руками в свой щит, пока лазотеповый минотавр снова и снова бодал его, а остальные вечные колотили по нему булавами или навершиями своих серповидных мечей. От каждого удара щит вспыхивал ярким белым светом. Было ясно, что долго он не протянет.

Видимо, госпожа Кайя подумала о том же. Она просочилась в переулок целиком и обнажила кинжалы, готовясь к драке.

К счастью, помощь была близка. И снова я услышала их раньше, чем увидела. Услышала вопли, гогот и улюлюканье. Я улыбнулась и положила руку на плечо Тейо. — Потерпи ещё пару секунд, и всё будет хорошо.

Воины-груулы — Ган Шокта, Домри Рейд, Акамал Крэй, Гован Радли, Шеза и Джадира, Бомбоп, и прочие — напали на вечных с тыла. Топоры рубили лазотеп. Бивни пронзали врагов насквозь. Молоты обрушивали на них град ударов. Ган Шокта столкнул двух вечных лбами с такой силой, что их черепа превратились в мешанину лазотеповых и костяных осколков.

Вечные сразу же позабыли про нас и повернулись к груулам. Тейо развеял щит и осел на землю. Я бдительно встала рядом, держа наготове кинжал, а госпожа Кайя тем временем принялась атаковать страшилищ сзади.

Домри отсёк вечному голову своей длинной утяжелённой косой. Обернувшись, он хрипло прокаркал: — А ты, кажись, гильдмейстер Кайя, всемогущая убийца призраков? Тебе повезло, что Домри Рейд оказался рядом, упиваясь кровавым угаром!

— Так ты и есть Рейд? — спросила госпожа Кайя.

Мне пришлось подавить смешок, потому что Домри, кажется, обиделся. — Конечно, Рейд! Кто ж ещё?

Домри всегда был маленьким упрямым придурком. Я до сих пор не могла поверить, что он заменил такого отличного воина, как Борборигмос, став новым гильдмейстером груулов. И тем более я не могла поверить, что Ган Шокта его слушается. С другой стороны, я была рада, что Домри привёл всех именно сюда.

Кажется, госпожа Кайя тоже была этому рада. — Я тебе признательна, — нехотя сказала она.

— Ещё бы, чёрт тебя дери! — ответил он, весьма довольный собой. К тому времени большинство вечных лежали растерзанными на земле. Домри хмыкнул и заорал своим воинам: — Ладно, братва, здесь мы оторвались как следует! Айда искать другое место!

Груулы двинулись за ним к выходу из переулка, Ган Шокта замыкал шествие. К несчастью, один из вечных оказался недостаточно мёртвым. У него не было руки, но это, видимо, его совершенно не беспокоило. Он вскочил на ноги и взмахнул мечом, собираясь всадить его в спину Гана Шокты.

Тейо опомнился даже раньше меня. Выбросив вперёд руку, он метнул существу в затылок небольшую, но плотную сферу из белого света. От сильного удара вечный покачнулся, произведя достаточно шума, чтобы Ган Шокта заметил опасность. Он обернулся в тот самый момент, когда Тейо запустил в вечного ещё одной сферой.

Тут же к твари подскочила госпожа Кайя, вонзив оба кинжала ей в живот. Вечный умирал — но, похоже, ещё не понял этого. Он продолжал тянуться к Гану Шокте своим мечом.

Поэтому мне пришлось вскочить на плечи этому страшилищу и вогнать лезвие кинжала глубоко в его глазницу. Он рухнул подо мной, как подкошенный.

Ган Шокта… нахмурился. Я знала, что он терпеть не может, когда его спасают чужаки. С явной неохотой он поблагодарил госпожу Кайю и Тейо, а затем, не обращая на меня внимания, потопал догонять Домри и остальных.

— Кто это был? — спросил Тейо.

Я пожала плечами. — Здоровяк-то? А, это Ган Шокта. Мой отец.

Видимо, теперь мы путешествовали стаей.

Меня, Тейо Вераду и госпожу Кайю сопровождали Ган Шокта, огры Гован и Бомбоп, Шеза и Джадира (близняшки-виашино), и ещё несколько груулских воинов, шаманов и друидов во главе с господином Домри Рейдом.

Вскоре мы наткнулись на ещё одну фалангу вечных, и примерно в середине битвы враг неожиданно оказался зажат между симиками слева и иззетами справа.

— Кто это? — спросил Тейо.

Я кивнула налево: — Это войска Ассоциации Симик. Терраформаторы, супер-солдаты и моряне под командованием биоманта Ворела. Затем я кивнула направо: — А это — меха-маги из Лиги Иззет — гильдии мастера Зарека — под предводительством его первого заместителя, камергера Мари.

— И кто из них Мари?

— Гоблинка.

— Ясно.

— Позже я проверю, как ты запомнил все эти имена.

Он испуганно посмотрел на меня, но понял, что я просто дразню его, и смешно нахмурился.

Знаете, похоже, ему нравится, когда я его дразню.

Мы в два счёта расправились с этой фалангой, став на три гильдии сильнее. Но наша стая продолжала расти.

С новой битвой прибыла новая подмога. На сей раз это были мироходки: морянка по имени Киора из мира под названием Зендикар и человеческая девушка Самут из Амонхета, который, судя по всему, являлся родиной этих вечных.

— Что, нельзя было оставить их у себя? — спросила я её как можно язвительнее.

Она проигнорировала замечание и меня. Полагаю, она была слишком занята, сражаясь и скорбя, скорбя и сражаясь. Она знала имена всех вечных, которых убила, наверное, знала их ещё с тех пор, когда они все были друзьями (глядя на её горе, трудно было не думать о Гекаре). Убив одного, она мрачно сказала: — Ты свободен, Экнет. Затем она убила ещё двух, приговаривая: — Ты свободен, Теммет. Ты свободна, Нейт.

Интересно, если бы Гекара вдруг стала безмозглой кровожадной вечной, смогла бы я убить её?

Или проще было бы позволить ей убить меня?

Когда битва закончилась, мы продолжили путь в окружении целой толпы союзников.

Госпожа Кайя по-прежнему пыталась привести нас в Оржову.

Тейо вовсю таращился на Киору, отчаянно стараясь делать это так, чтобы было не слишком заметно.

Покачав головой, я хихикнула.

— В чём дело? — спросил он.

— Ты что, никогда прежде не видел морян?

— У нас в Гобахане не очень много воды.

Я засмеялась и показала на одного из меха-магов Иззета. — Ты никогда не видел ведалкенов?

— Я видел людей с чёрной кожей, коричневой кожей, жёлтой кожей и просто загорелой кожей. Но видеть кого-то с синей кожей мне ещё не приходилось.

Засмеявшись громче, я кивнула в сторону Джадиры. — Ты никогда не видел виашино?

— Может быть, какие-нибудь из наших ящериц вырастают в виашино?

— Когда-нибудь видел крысу?

— Я видел много крыс в Гобахане. Но не таких, как ты.

Я снова рассмеялась и легонько ткнула его кулаком в плечо.

Украдкой я взглянула на Гана Шокту, который шёл прямо позади Домри и, кажется, не больно-то этому радовался. Мой отец привык следовать за Борборигмосом, которого уважал как воина и как вождя. Роль правой руки господина Рейда ему явно претила, и он буравил спину Домри гневным взглядом. Мне хотелось заверить его, что этот тупица Домри — просто осёл, который очень скоро потеряет власть над груулами. Но прямо сейчас я не могла придумать, как провести эту беседу. Так что я просто вздохнула и продолжила идти между Тейо и госпожой Кайей.

Кроме того, довольно скоро мы ввязались в новую битву.

Мы поднялись на вершину мощённой булыжником возвышенности, где Жуткая орда заняла выгодное положение.

Господин Ворел скомандовал: — Убрать их! Выбить их оттуда!

Казалось, камергер Мари уже готова была объяснить Ворелу, куда он может пойти со своими приказами, но Тупица Домри утёр ей нос отборными груулскими ругательствами, в которых не было особого смысла, потому что в следующий миг он сам припустил в гору, крича на ходу: «За мной, братва! Будут ещё эти подопытные крысы учить нас, как бить морды!»

Я без труда догадалась, о чём думает камергер Мари. Она решила, что лучше станет союзницей Ворела, чем опустится до уровня Тупицы Домри.

В общем, это была не самая согласованная атака, но всё же груулы, симики и иззеты отправились на штурм холма вместе, что, пожалуй, можно было считать некоторым успехом в налаживании межгильдийных отношений.

Разумеется, мы последовали за ними: я, Тейо, госпожа Кайя и госпожа Киора. Я огляделась в поисках госпожи Самут, но она уже обогнала стаю и теперь кричала сверху: — Ты свободен, Хак. Ты свободен, Кавит.

Как только мы с Тейо добрались до вершины, перед нами на расстоянии вытянутой руки возникли ещё две женщины. Обе мироходки имели кожу тёплого коричневого оттенка, но на этом сходство госпожи Уатли и госпожи Сахили Рай (их имена я узнала позже) заканчивалось. Госпожа Уатли была в доспехах и при оружии, с длинной, туго сплетённой чёрной косой, торчащей из-под шлема. Она была невысокой, — почти одного роста со мной, — но крепко сложенной, с внимательными глазами и решительно сжатыми губами. Госпожа Рай носила длинное нарядное платье, бошато украшенное золотой вязью. Она была даже выше госпожи Кайи, а её густые локоны, собранные в пучок на макушке, лишь добавляли ей роста. Она была изящной и гибкой, с любопытным взглядом и широкой улыбкой.

Несмотря на все различия, женщины явно были подругами. Пытаясь оценить ситуацию, они обменялись удивлёнными взглядами, но продолжили стоять, ничего не делая — видимо, не знали, чью сторону им выбрать. Тейо более-менее ответил на их немой вопрос, подставив щит под топор вечного, который угрожал раскроить череп госпоже Рай.

— Спасибо, — сказала она.

— Да, прими благодарность, — вторила ей Уатли.

Я видела достаточно, поэтому пронеслась мимо них, чтобы присоединиться к сражению. Я успела убить одного вечного, когда передо мной возникла уже третья мироходка. Эта, похоже, была в курсе дела, поэтому немедленно вступила в битву, применив магию, чтобы взять под контроль одно из страшилищ и натравить его на остальных. У неё были длинные светлые волосы, бело-голубой плащ с капюшоном и длинный крючковатый посох. Она сообщила госпоже Киоре, что её зовут госпожа Касмина, или Касмири, или Касмагорика, или как-то так (ну ладно, это точно была не «Касмагорика»).

Но к тому времени даже мне было сложно запомнить все их имена.

Вскоре я потеряла её из виду, но её очарованный вечный успел нанести приличный урон, пока она была с нами.

Как и госпожа Уатли, которая весьма недурно справлялась с убийством страшилищ.

А крошечная блестящая золотая колибри, выпущенная госпожой Сахили, на полной скорости врезалась в лоб вечному, прошила его голову насквозь и вылетела из затылка. Вечный споткнулся и упал. Мне захотелось поймать и оставить себе такую полезную блестяшку, но птичка и не думала останавливаться. Она проделала то же самое ещё с одним вечным, а затем ещё с одним.

Но не обошлось и без плохих новостей. Бедняга Бомбоп слишком сильно оторвался от остальных. Хотя он успел размозжить пять или шесть лазотеповых черепов своим каменным молотом, в конце концов вечные облепили его со всех сторон, повалили на землю и пронзили примерно тридцать раз, пока хоть кто-нибудь из нас успел прийти ему на помощь.

Была ещё шаманка симиков, — я так и не узнала её имени, — которая слишком долго творила очередное заклинание, и в результате была обезглавлена. Перед смертью упавшая голова успела произнести несколько последних слов, и убившая её страшила взорвалась, забрызгав всё вокруг жижей вперемешку с лазотепом.

Что поделать? Случаются и неудачи, знаете ли.

Довольно скоро битва подошла к концу. Мы победили, не оставив в живых — или в немёртвых — ни единого вечного.

Наша маленькая стая остановилась, чтобы перевести дух — а потом этот дух захватило от далёкого, но оглушительного ТРЕСКА! Все мы повернулись на звук, и с вершины нашего потом и кровью отвоёванного холма мы хорошо разглядели четвёрку огромных вечных, грозно нависших над площадью Десятого района.

Тяжело сглотнув, я пробормотала: — Ух ты. Какие большие.

Госпожа Самут выругалась.

— Что они такое? — спросила госпожа Кайя.

— Они были нашими богами, — с горечью ответила госпожа Самут. — Но Болас убил их, или приказал их убить. Теперь они принадлежат ему. Его Вечные боги.

А, ну конечно. Только этого нам сегодня и не хватало. Вечных БОГОВ.

Мы молча наблюдали за тем, как четверо Богов-страшилищ разрывали на части нечто, сильно смахивающее на Виту-Гази. Это было странно и жутко сразу по многим причинам, и не в последнюю очередь потому, что я никак не могла понять, каким образом Мировому древу вообще удалось дойти до площади из селезнийских земель.

Мне снова захотелось расплакаться.

А потом мне захотелось хорошенько врезать Тупице Домри, который радостно воскликнул: — Юхху! Нет, вы видали? Да они же отметелили Виту-Гази! Крокт подери, они преподали этим селезнийским слюнтяям неплохой урок!

Двое или трое из его парней кивнули и одобрительно хмыкнули. Остальные таращились на него, не веря своим ушам.

— Груулы, мы выбрали не ту сторону! — продолжил он. — Этот дракон умеет отрываться на полную катушку! Он сотрёт в порошок гильдии! Сотрёт в порошок всю Равнику! Разве не этого мы всегда хотели? Когда гильдии падут, воцарится хаос, а когда воцарится хаос, главными будут груулы! Сечёте, что говорю? Мы теперь за дракона!

Подавив в себе желание ткнуть Тупицу Домри кинжалом в глаз, я стала смотреть, что же сделает мой отец. Ган Шокта не разочаровал. Помедлив, он сказал, сердито глядя исподлобья: — Рейд, ты правда станешь служить такому хозяину?

— Не служить, братан. Помогать.

— Ты не видишь разницы, мальчик. Ты не вождь. Ты ведомый. Я возвращаюсь к Борборигмосу.

Тупица Домри, казалось, опешил. Угрюмо взглянув на него сверху вниз, Ган Шокта развернулся и зашагал прочь. Я смотрела ему вслед, и меня распирало чувство груулской гордости.

Что ж, сегодня у меня был, типа, очень груулский день.

Тейо посмотрел на меня. До меня дошло, что его удивляет, почему Ган Шокта не обращает внимания на свою дочь. Я пожала плечами. Тейо — славный парень, но он вообще не понимал моих семейных обстоятельств.

Что, в общем-то, немудрено, потому что там всё довольно странно, и я ничего ему об этом не рассказывала.

Честно говоря, я не привыкла рассказывать об этом людям, и не была уверена, как правильнее это сделать. Но, думаю, рано или поздно он сам всё поймёт.

Как бы то ни было, Тупице Домри понадобилось несколько мгновений, чтобы проглотить обиду. Затем он воскликнул: — Забудьте Гана Шокту! Он тоже старый слюнтяй! Вы что, не видите — это наш шанс!

— Ты глупец, Рейд, — отрезала госпожа Кайя. — Болас не держит слово даже с теми, кого сам выбирал себе в союзники. Ты хочешь явиться к нему незваным и надеешься, что он примет тебя с распростёртыми объятьями?

Но Тупица Домри не придал значения её словам. Он повёл воинов вниз с возвышенности, к площади, выкрикивая на ходу: — Помощь идёт, дракон! Вместе мы их всех размажем!

Кайя выглядела настолько рассерженной, что казалось, сейчас она бросится за ним и за шиворот притащит обратно. А я была настолько рассерженной, что мне хотелось отрезать его дурацкий язык.

Но с другой стороны возвышенности уже поднимался новый сноп вечных. Дружно испустив тяжкий вздох, мы приготовились к следующей битве.

Я не слышала слов, — они предназначались мироходцам, а не таким как я, — но я почувствовала мысленное касание господина Белерена, как будто пущенный блинчиком камешек проскакал по жидкой поверхности моего разума.

Но на госпожу Кайю они явно произвели сильное впечатление. Она была так поглощена — или даже уязвлена — посланием господина Белерена, что топор вечного минотавра едва не рассёк её пополам, и мне пришлось оттащить её в сторону.

— Вы это слышали? — в замешательстве спросил Тейо.

— Слышали что? — отозвалась я, вскочив минотавру на загривок, и — поскольку его рога мешали мне дотянуться до глазниц — вонзив оба кинжала ему в шею.

Мы всё ещё были в стае. Груулы ушли. Кто-то последовал за Тупицей Домри, кто-то — за моим отцом. Но бойцы Симика и Иззета по-прежнему оставались с нами, как и госпожа Самут, госпожа Киора, госпожа Рай и госпожа Уатли.

Моя атака не причинила рогатому вечному заметного вреда, но она отвлекла внимание страшилища от госпожи Кайи, что и было моей главной целью. Я спрыгнула с него и поспешила юркнуть за один из щитов Тейо.

Огорошенный минотавр принялся озираться в поисках… ну, меня. Это дало госпоже Кайе время опомниться и воспользоваться одним из своих призрачных кинжалов, чтобы отправить вечного на вечный покой.

Внезапно прямо перед нами возник ещё один мироходец — крупный виашино с чешуёй салатового цвета.

Он успел лишь прошипеть: «Шшшто тут происссходит?», как сзади на него напала женщина-вечная. Она не стала бить человека-ящера никаким оружием, но то, что случилось дальше, было гораздо ужаснее: казалось, что страшила вытянула всю жизнь виашино прямо из его спины, как иззетский вентилятор вытягивает дым и пламя. Она впитывала это пламя до тех пор, пока оно не начало сиять внутри её лазотепового тела, достаточно ярко, чтобы создать — или, по крайней мере, подсветить — трещинки в её панцире.

Виашино упал мёртвой оболочкой, а вечная вспыхнула изнутри ярким огнём. Потом этот огонь взмыл в небо и, подобно комете, устремился к площади Десятого района и дракону. Выгоревшая вечная рухнула на мёртвого ящера, словно они были влюблёнными и погибли вместе в объятьях друг друга.

Нам повезло, что госпожа Уатли как раз добивала последних страшилищ из этого конкретного снопа, потому что все остальные просто замерли на месте, как громом поражённые.

Именно тогда я снова ощутила мысленное касание господина Белерена. Я посмотрела на скривившегося Тейо, который прочитал вопрос в моих глазах и пояснил: — Это был Белерен из Дозора. Он сказал: «Отступаем! Нам нужен новый план. Передайте это всем мироходцам и гильдмейстерам, которых сумеете отыскать. Встречаемся у Сената Азориус. Срочно».

Кажется, у нас новый приказ…

Глава III Герои поневоле

Господин Белерен, бывший Живой Договор, отдал телепатический приказ: Отступаем! Нам нужен новый план. Передайте это всем мироходцам и гильдмейстерам, которых сумеете отыскать. Встречаемся у Сената Азориус. Срочно.

Ну, есть «срочно», а есть «очень срочно».

Первым делом госпожа Кайя по-прежнему намеревалась попасть в Оржову, и спустя примерно десять минут, со мной и Тейо в охапке, ей это удалось.

Но довольно скоро начало казаться, что только это ей и удалось.

Почти сразу же её поприветствовала мадам Блез, её старшая камеристка. Пытаясь сплотить Оржов для борьбы с Боласом и его вечными, госпожа Кайя попросила мадам Блез созвать на совет всю верхушку Синдиката, начиная с матриарха Тейзы Карловой, главы самой влиятельной оржовской семьи олигархов.

Через пять минут матриарх Карлова прислала свои глубочайшие извинения. Она заявила, что по-прежнему находится под домашним арестом, и отправила на встречу с госпожой Кайей (уже порядком рассерженной и злой) трёх больших шишек, которые, насколько я поняла, обрели в церкви немалый вес после того, как Кайя устранила бывших правителей, призрачный синод Обзедат. Эти шишки, вместе известные как Триумвират, явились одновременно, каждый в сопровождении маленького трулля на поводке, единственной задачей которых — насколько я могла судить — было придавать больше важности своим хозяевам.

Понтифик Армин Моров был человеком, патриархом семьи Моровых. Дряхлый, с сероватой кожей и абсолютно лысый, он выглядел так, словно уже готовился примкнуть к реформированному Обзедату. Главный десятинник Славомир Золтан был опасно привлекательным вампиром. А госпожа Маладола была ангелом, давней перебежчицей из Легиона Борос, ныне служившей старшим воином-палачом Оржова.

Госпожа Кайя также попросила мадам Блез разыскать господина Томика Врону, который был личным помощником матриарха Карловой. Но мадам Блез вернулась ни с чем, сообщив, что не смогла найти господина Врону, и что он, по-видимому, находится за пределами собора. Следя для Гекары за мастером Зареком и госпожой Кайей, я узнала, что Томик был другом Кайи, и теперь увидела и почувствовала, как её гнев утихает, мгновенно сменяясь беспокойством. Оно и понятно, учитывая, что сейчас творилось на улицах Равники.

В общем, без отлучившегося господина Вроны и воздержавшейся матриарха Карловой, мы вшестером — или вдевятиром, если считать труллей — вошли в Большой кабинет, который легко мог бы вместить и вдесятеро больше народу. А Триумвират ещё и расселся как можно дальше, — и друг от друга, и от госпожи Кайи, — вынуждая всех присутствующих орать во всё горло, перекрикивая собственное эхо.

Госпожа Кайя постаралась втолковать им, какую угрозу Болас и его вечные представляют для Равники, гильдий и мироходцев.

Понтифик Моров, витиевато извиняясь перед своим новым гильдмейстером-мироходкой, выразил сомнения, что проблемы мироходцев должны беспокоить Оржов. — Тем не менее, — заключил он, — я буду рад издать церковную энциклику, осуждающую похищение вечными этих… «Искр мироходцев»? Это корректный термин? Впрочем, неважно. Мы поиграем формулировками.

Главный десятинник Золтан нашёл затраты на вступление в битву неоправданно высокими: — В эти тяжёлые времена сбор податей заметно снизился. И ваше поголовное прощение долгов отнюдь не помогает делу, гильдмейстер. Может, подождём, и всё само утрясётся? Экономика войны может стать гораздо привлекательнее после её завершения. Восстановление города всегда приносит нам неплохой доход.

Госпожа Маладола, единственная из троицы, даже изъявила смутное желание помочь. По крайней мере, она обмолвилась, что жаждет вступить в битву. Но главный десятинник Золтан глянул на неё, выразительно вскинув бровь, а понтифик Моров едва заметно покачал щекастой головой, и палач тут же запела другую песню: — Уверена, если наш новый гильдмейстер возглавит атаку, палачи церкви с радостью выделят ей почётный караул — хотя бы для того, чтобы сопроводить её на встречу в Сенате Азориус.

— Мне не нужна символическая охрана. Я способна о себе позаботиться. Вы все упускаете…

— Пожалуйста, гильдмейстер. Мы настаиваем. Не правда ли?

Главный десятинник Золтан и понтифик Моров подтвердили, что они настаивают, а вампир добавил, что «ваше положение обязывает сопровождать вас хотя бы до дверей Зала заседаний Сената».

И не дальше…

Госпожа Кайя так распалилась, что в любой момент могла вспыхнуть. — Слушайте, — сказала она, стараясь охладить свой гнев. — Мне кажется, вы не вполне осознаёте, какая опасность угрожает всему миру.

— Полагаю, если всё и впрямь настолько серьёзно, — заметил понтифик, — Живой Договор должен, наконец, перестать прятаться и найти решение.

— Белерен и не прячется. Он здесь, сражается плечом к плечу с остальными. Как оказалось, он состоит в организации под названием Дозор, которая, насколько я поняла… защищает Мультивселенную от опасностей вроде Боласа. Вместе с другим мироходцем, Гидеоном Джурой, он делает всё возможное, чтобы оказать Боласу достойное сопротивление. Но как Живой Договор, он утратил свою власть, свою силу. Он не может просто взять и всё исправить. Теперь это зависит…

Ангел нахмурилась и сказала: — И какой же нам прок от этого человека, если у него нет ни власти, ни силы?

— Действительно, — поддакнул вампир. — К чему нам следовать за тем, кто упустил такие возможности?

Их коллега-человек добавил: — Пожалуй, разумнее было бы отвести наши войска на оборонительные позиции здесь, в Соборе Роскоши, и переждать. Возможно, уже через несколько дней ситуация будет выглядеть совсем иначе.

— Через несколько дней, — вспылила госпожа Кайя, — «ситуация» станет непоправимой.

— Что ж, — подытожил понтифик, — полагаю, очень скоро мы сами всё увидим, гильдмейстер.

Мы покинули кабинет все вместе. Более-менее. Члены Триумвирата явно горели желанием поскорее отправиться по своим делам, но их задержало то, что трулли понтифика и главного десятинника спутались поводками.

Пока они разбирались с этим, — прилагая почти комичные усилия, — за моей спиной раздался громкий топот. Обернувшись, я увидела, что к госпоже Кайе подошёл великан в доспехах — двенадцати футов ростом и в глухом шлеме, который полностью скрывал его лицо.

— Гильдмейстер, — пророкотал он сквозь шлем, — Я Билагру, старший пристав Церкви Воинствующей. Мне сказали, что вам могут понадобиться мои услуги.

— Что ж, гильдмейстер, возможно, этот могучий столп сможет стать основой вашего почётного караула, — заметила госпожа Маладола.

Ни госпожа Кайя, ни великан не обратили на неё внимания. Она сказала: — Значит, твоя задача — взыскивать долги перед Синдикатом?

— Именно так, гильдмейстер.

— Тогда ты, верно, согласишься, что взыскивать долги перед гильдией будет гораздо труднее, если Вечная армия дракона перебьёт всех должников в Равнике… вместе с их потомками — не говоря уже о самих членах Синдиката?

Господин Билагру кивнул ей и проворчал: — Духи и призраки заправляли всем в Оржове так долго, что все забыли о живых, которые приносят большую часть дохода. Я могу вывести на улицы своих вышибал — и солдат Синдиката, сколько получится — чтобы… «защитить» оржовские инвестиции.

— За это, старший пристав, твоя гильдмейстер будет искренне тебе признательна.

— Я живу, чтобы служить.

Понтифик Моров начал было возражать, но госпожа Кайя резко развернулась к нему: — Есть, конечно, и другой вариант: я могу одним махом решить все споры о взыскании долгов, сию же минуту простив все долги до единого.

Понтифик, слегка запаниковав, немедленно (и буквально) пошёл на попятную — при этом едва не споткнувшись о собственного запутавшегося трулля. — Что вы, гильдмейстер. Уверен, нам не понадобится прибегать к столь крайним мерам.

— Уверена, нам придётся прибегнуть к самым крайним мерам ещё до того, как закончится этот день, — возразила госпожа Кайя, когда Триумвират — наконец-то распутав своих труллей — удалился.

Затем она повернулась к нам с Тейо: — Пора идти.

Я ощущала себя очень важной, — и очень одинокой, — когда вошла в Зал заседаний Сената вместе с госпожой Кайей и Тейо. Больше всего мне хотелось, чтобы в толпе сейчас показалась Гекара, чтобы всё это оказалось какой-то чудовищной ошибкой, чтобы она была жива.

Но здесь не было не только её — вообще никто из Культа Ракдоса не явился на собрание. Нам сказали, что владыка Ракдос винит в смерти посланницы Гекары мастера Зарека, госпожу Кайю, госпожу Лавинию и госпожу Враску (которой здесь тоже не было), и в знак протеста отказался присылать своих представителей.

Точно так же без госпожи Враски некому было представлять Рой Гольгари. И уже пошли слухи о том, что Тупица Домри мёртв. Оказывается, он был мироходцем, и его Искру похитили вечные (Акамал и двойняшки ушли с ним. Интересно, они тоже мертвы?). В любом случае, от Кланов Груул здесь тоже никого не было. Поскольку Гольгари и Груул остались без лидеров, и никто не захотел брать на себя ответственность, — а может, наоборот, желающих оказалось слишком много, — полагаю, они просто не смогли отправить кого-нибудь на встречу.

Дом Димир, видимо, тоже решил не показываться, а Конклав Селезнии укрылся на своих территориях. Это означало, что ровно половина гильдий не желала помогать общему делу.

Слушайте, если неприкаянная я — единственный человек, способный худо-бедно сойти за представителя Груула, Ракдоса или Селезнии, то у нас большие проблемы. Ну какой из меня представитель…

С другими гильдиями дела обстояли немногим лучше.

Гильдмейстер Сената Азориус, и без того печально известный Довин Баан, всё это время — как и госпожа Враска — работал на Боласа. Он не явился на встречу, хотя она проходила у него под боком. Госпожа Лавиния и ещё несколько азориусов старой школы пришли, публично осудив Баана и его правление, но, по правде сказать, никто из них не обладал настоящей властью. По всем нормативным актам Азориуса Баан был законным гильдмейстером. А азориусы очень любили свои нормативные акты.

А что Синдикат Оржов? Ну, госпоже Кайе всё-таки выделили почётный караул, о котором она не просила, и, думаю, пристав Билагру вывел своих вышибал на улицы, чтобы те убивали вечных. Но в остальном преданность матриарха Карловой и Триумвирата своему гильдмейстеру гроша ломаного не стоила. Как с грустью заметил мастер Зарек, оржовам нужно было «предложить что-нибудь подороже ломаного гроша».

Короче говоря, только Лига Иззет (во главе с мастером Зареком и камергером Мари), Легион Борос (во главе со своим гильдмейстером, госпожой Аурелией), и Ассоциация Симик (во главе с господином Ворелом, предположительно имевшим полную поддержку своего гильдмейстера, первого спикера Ваннифар) отнеслись к делу серьёзно.

Я подслушала, — всё ещё исполняя просьбу Гекары, сама не знаю почему, — как мастер Зарек спросил камергера Мари: — Как ни крути, а пятидесяти процентов будет недостаточно, я правильно понимаю?

Она мрачно посмотрела на него: — Мне жаль, гильдмейстер, но даже девяноста процентов будет недостаточно. В прошлый раз мы уже пробовали жонглировать процентами. При живом Нив-Миззете мы ещё могли кое-как обойтись восемью гильдиями из десяти. Но теперь, когда он мёртв…

Значит, мастер Нив-Миззет тоже мёртв…

Похоже, многие из тех, кого я недавно видела, — Гекара, Нив-Миззет, Тупица Домри, — погибали вскоре после того, как куда-то уходили. На всякий случай я решила не отпускать от себя Тейо и госпожу Кайю.

— Теперь, когда Пылающий Разум мёртв, наш единственный выход — операция «Безрассудство», — сказал мастер Зарек.

Операция «Безрассудство»?

— А для её успеха, — добавила камергер Мари, — вам понадобится десять из десяти гильдий. И никаких исключений.

Мастер Зарек кивнул. — Мне нужны другие варианты, — вот и всё, что он сказал, хотя не было похоже, что он всерьёз рассчитывал на их существование.

Но камергер лишь коротко кивнула и покорно удалилась.

Господин Джура и господин Белерен стояли перед покойной госпожой Исперией, бывшим гильдмейстером Сената Азориус, а ныне — статуей, украшающей его Зал заседаний.

Я опять подслушивала — и не надо говорить, что это дурная привычка. Я и так знаю.

Но это ещё и полезная привычка. А временами — просто необходимая…

— Сфинксы, — пробормотал господин Белерен. — От них больше бед, чем от драконов.

Господин Джура вскинул бровь.

Господин Белерен нехотя и с запозданием поправился: — От всех драконов, кроме одного.

— Не знал, что ты настолько не переносишь сфинксов.

— Альхаммаррет. Азор. Исперия. Никогда ещё не встречал сфинкса, который не был бы заносчивой и безразличной ко всему занозой в…

— Стой, стой, стой. Исперия сделала для Равники много хорошего. И, честно говоря, если бы Враска не превратила её в камень, мы бы сейчас могли быть в гораздо лучшем…

— Враска имела полное право на эту месть! — господин Белерен говорил ровным, тихим шёпотом, — чем вынудил меня подкрасться поближе, чтобы лучше слышать, — но было очевидно, что эта тема задела его за живое. — Ты не знаешь её. Не знаешь её историю.

— Полагаю, ты прав, — с некоторым удивлением ответил господин Джура.

До меня дошло, что господин Белерен был пускай самую чуточку, но влюблён в госпожу Враску. Поразмыслив об этом, я пришла к выводу, что они могли бы стать очень милой парой.

Господин Джура примирительно положил ладонь на плечо господину Белерену. Сперва казалось, что он её сбросит… но он глубоко вздохнул и даже смог выдавить из себя слабую улыбку.

— Нам пора приниматься за дело, — сказал господин Джура. — Чем дольше мы сидим здесь сложа руки, тем больше ущерба Болас и его армия успеют причинить снаружи. Так что передохни минутку, соберись с мыслями, а потом давай уже призовём это собрание к порядку.

Господин Белерен кивнул, и уже намеревался было отойти в сторону — но затем остановился и произнёс: — Ты хороший друг, Гидеон. Не помню, говорил ли я тебе хоть раз об этом.

Господин Джура усмехнулся. — Я более чем уверен, что ни разу. Но, если быть честным, я, пожалуй, тоже ни разу не говорил об этом тебе. Мне даже немного совестно, что ты опередил меня… старый друг.

Посмотрев ему вслед, господин Джура выпрямил спину и повернулся, чтобы окинуть взглядом толпу, в которой было маловато представителей гильдий — зато хватало мироходцев, включая его самого, господина Белерена, мастера Зарека, госпожу Кайю, Тейо, и ещё множество других, чьих имён я не успела узнать. Один из них даже привёл с собой пса с тремя хвостами и мягчайшей шёрсткой.

Господин Дак Фэйден, местный психометрист и вор, чьи невероятные успехи на втором поприще я тайно изучала последнюю пару лет, также оказался мироходцем, что вроде как объясняло, почему я то и дело теряла его след. Он слегка заигрывал с госпожой Рай, нахваливая её причёску и покрой платья — и при этом не спуская глаз с замысловатых золотых украшений, которыми она была увешана с головы до ног. Она выглядела польщённой и настороженной, что в данных обстоятельствах казалось вполне уместным.

Вернувшись, господин Белерен кивнул господину Джуре, который кивнул в ответ. Видимо, пора было начинать. Я поспешила обратно к Тейо и госпоже Кайе.

— О чём ты с ними говорила? — спросил Тейо.

— Я больше слушала.

Он улыбнулся. — Ты? Слушала? Серьёзно?

Я пихнула его локтем под рёбра. Он сказал «Ой», но не перестал улыбаться. У него была очень красивая улыбка.

Ох, только не вздумай привыкать к этому, Кларысия. Он мироходец. Закончится эта битва, и он сразу же уйдёт…

Вместе мы наблюдали за тем, как господин Белерен и господин Джура вышли к краю трибуны. Господин Белерен усилил свой голос магией и загремел на весь зал: — Попрошу тишины. Итак, нам нужен новый план.

— Уж не вы ли, парочка гениальных стратегов, собираетесь его придумать? — этот раскатистый голос, полный ядовитого сарказма, не нуждался в магии, чтобы быть услышанным. Он принадлежал человеку-демону в углу, также мироходцу. Его называли Обом Никсилисом, и почти все стались обходить его стороной — за исключением господина Мироходца-с-Усиками, который до этого с самым искренним усердием (хотя за искренность его помыслов я бы не поручилась) набивался в друзья к старине Гадкому Обу.

Среди толпы поднялся нестройный низкий гул. Похоже, никому здесь не нравился человек-демон, но многие разделяли его точку зрения. На посту Живого Договора господин Белерен показал себя… не с лучшей стороны. Видимо, в его лидерских способностях сомневались не только многие жители Равники, но и мироходцы.

Господин Джура вышел вперёд и показал, на что способен его собственный глубокий зычный голос (без всяких чар): — Каждому будет позволено высказаться в своё время. Но, бубня и перешёптываясь, мы ничего не добьёмся. Поэтому как насчёт того, чтобы оставить едкие замечания на потом и выслушать, что вам скажут?

Всеобщий гомон раздался с новой силой, но вскоре затих, сменившись неловким молчанием, которым поспешил воспользоваться господин Белерен: — Мы столкнулись с несколькими проблемами. С пятью, если быть точным. Некоторым из вас хорошо известно обо всех этих проблемах, но многие лишь недавно прибыли сюда и не имели ни времени, ни возможности вникнуть в суть происходящего. Поэтому позвольте мне сейчас внести немного ясности.

Он посмотрел на мастера Зарека, но тот лишь пожал плечами, поэтому господин Джейс продолжил: — Итак, первое. Иззетский Маяк продолжает заманивать ничего не подозревающих мироходцев в Равнику, где они рискуют стать топливом для растущей силы Боласа.

Словно в подтверждение этих слов, прямо посреди толпы в яркой вспышке бирюзового света возник очередной мироходец. Это был пожилой мужчина с бирюзовыми глазами и аккуратно подстриженной белой бородой. Господин Джура наклонился к господину Джейсу и что-то прошептал, но я была слишком далеко, чтобы расслышать.

Господин Белерен тяжело вздохнул и продолжил: — Нам необходимо выключить Маяк, который находится под охраной иззетов и азориусов в месте с весьма говорящим названием: Башня Маяка. Пробраться туда может быть непросто, но настоящей проблемой является сам механизм, в который встроены предохранители, чтобы Болас не мог его отключить.

— Блестящее решение, — фыркнул минотавр, которого я раньше видела на площади. — Любите же вы, остолопы, играть прямо дракону на лапу.

— Как сделал ты, когда пришёл сюда? — парировала госпожа Уатли из другого конца зала.

Минотавр снова фыркнул — но ничего не сказал. Я решила, что мне определённо нравится госпожа Уатли.

Господин Белерен снова вклинился в разговор: — Проблема номер два. Бессмертное Солнце. Как только Маяк призывает мироходца в Равнику, Солнце запирает его здесь, как в ловушке. Поэтому, как и в случае с Маяком, Солнце необходимо отключить. Оно находится совсем близко отсюда, в одной из башен Новой Прави. Его сторожит новый гильдмейстер Азориуса, Довин Баан, который, как мы теперь знаем, оказался послушной пешкой Никола Боласа.

— Третье. Межпланарный мост из Амонхета позволяет практически бесконечной армии вечных воинов попадать в Равнику и убивать тех мироходцев, которых приманил Маяк и заперло Солнце. Нам нужно вывести его из строя, и сделать это можно только со стороны Амонхета.

— Но как? — подала голос госпожа Самут. — Я пыталась вернуться в Амонхет, но Бессмертное Солнце…

Господин Белерен поднял руку и произнёс: — Я знаю. И мы не можем дожидаться решения Проблемы номер два. Поэтому нам придётся попасть в Амонхет… воспользовавшись самим порталом.

Госпожа Джайя хмыкнула: — Пока сквозь него маршируют вечные? Звучит как превосходный план самоубийства.

Господин Белерен, как ни странно, улыбнулся. — В наших силах сделать так, чтобы этот план самоубийства стал всего лишь посредственным.

— Я в игре, — сказала госпожа Самут.

Господин Белерен ответил ей благодарной улыбкой. Но затем он повернулся к господину Джуре, и улыбка медленно сползла с его лица. Когда он заговорил вновь, казалось, что он обращается только к господину Джуре, как будто ожидал, что тот примется с ним спорить: — Проблема номер четыре. Лилиана Весс. Очевидно, что она командует Вечной армией для Боласа.

Ага. Значит, Врановолосую госпожу зовут Лилиана Весс. Запомню.

— Мы должны положить этому конец. Раз и навсегда.

В ответ господин Джура промолчал.

Господин Белерен облегчённо выдохнул и продолжил: — Наконец, пятое. Болас собственной персоной. Хотя, если мы не сможем разобраться с первыми четырьмя проблемами, надежды справиться с пятой и подавно нет.

Вновь поднявшийся в толпе гомон вторил этому чувству безнадёжности.

Господин Джура снова вышел вперёд. — Есть и шестая проблема. Мы обязаны защитить простых жителей Равники, которым ничего бы не угрожало, не будь Болас столь жаден до Искр мироходцев.

Господин Белерен положил руку ему на плечо. — Ты прав. Шесть проблем.

— Семь, — это был мастер Зарек. — Нам нужно восстановить Договор, объединив все десять гильдий. Без силы Договора нам ни за что не одолеть дракона.

— Ты уже это предлагал, — крикнул господин Ворел, указывая на труп Исперии. — И взгляни, что из этого вышло! Исперия мертва, а сегодня, в переломный для Равники момент, ты даже не смог собрать представителей всех десяти гильдий. Так с чего ты решил, что у тебя получится восстановить Договор?

Новая волна гомона грозила вот-вот перейти в оглушительный рёв, но мастер Зарек применил волшебство, и его усиленный голос, гудя и потрескивая, разнёсся над толпой: — Честно говоря, я не уверен, что у нас получится. Но мы должны попытаться. Пылающий Разум оставил напоследок ещё одну уловку. Она немного безрассудна…

— Ещё более безрассудна, чем его предыдущая уловка? — недоверчиво поинтересовался господин Ворел.

— На самом деле, да, — признался мастер Зарек. — Но это может быть наш единственный шанс.

— Ну ладно, — вмешался господин Белерен, не дожидаясь, пока толпа расколется на препирающиеся фракции. — Семь целей — или шесть, если принять, что сражение с Боласом мы отложим на потом. Чтобы достичь их, я предлагаю разделить наши силы.

Гомон вспыхнул с новой силой, и в нём вовсе не слышалось воодушевления. Один мироходец, авен, имени которого я не знала, сказал: — Что, если нам просто сдаться? Отдать себя на милость Боласа?

Повернувшись к авену, господин Фэйден возразил: — Не думаю, что Боласу свойственно милосердие. Возможно, ты этого не видел, но мироходец по имени Домри Рейд попытался сменить сторону и примкнуть к дракону. Его высосали первым.

Другая мироходка, с чёрными как смоль волосами и сияющими зелёными глазами, предложила: — Тогда давайте спрячемся. Рано или поздно Болас сам захочет уйти отсюда. Ему придётся приказать Баану отключить Бессмертное Солнце, и тогда мы все сможем сбежать.

Господин Ворел, распаляясь всё больше с каждой минутой, прокричал: — И это твоё решение? Спрятаться и бросить Равнику на растерзание Боласу и его вечным? Это из-за вас, мироходцев, Болас пришёл сюда. Из-за вас Равника сейчас в опасности, — он повернулся к авену, — но знаешь, мне нравится эта идея. Может, если мы выдадим вам подобных, — насильно, если потребуется, — Болас насытится и оставит Равнику в покое?

— Болас никогда не насытится, — раздался резкий голос. Это была ещё одна мироходка — женщина с длинным луком.

— Это правда, — столь же резко добавила госпожа Самут.

— Ладно, допустим, — раздражённо ответил господин Ворел. — Но зарубите себе на носу: если вы, мироходцы, забьётесь в норы, пока Равника будет пылать в огне, не ждите помощи или сочувствия от её граждан и гильдий.

Неожиданно господин Джура повернулся к господину Белерену и сказал: — Возможно, нам и правда стоит сдаться.

Господин Белерен, казалось, вот-вот выйдет из себя. Знаете, мне даже стало его жалко.

Госпожа Самут вышла вперёд: — Гидеон Джура. С твоей стороны очень благородно пойти на такую жертву. Но не забывай о судьбе Амонхета, — она повернулась к толпе, — Болас опустошил мой мир. Прямо сейчас жалкая горстка выживших ведёт неравный бой с чудовищами, которых Болас оставил после себя, чтобы истребить всех нас. Даже если Болас уйдёт, Равника уже не будет прежней.

— Болас. Никогда. Не насытится, — повторила госпожа Лучница. — Из-за него от моего родного мира Скаллы не осталось буквально ничего. Дракон должен умереть.

В ответ на это раздались одобрительные возгласы «ДА!» — за которыми сразу же последовали другие, не столь одобрительные и вежливые. Всё рассыпалось на глазах.

— Ясно одно, — подала голос госпожа Лавиния. — Нам никогда не победить Боласа, если мы будем сражаться друг с другом.

— Слушайте, слушайте! — воскликнула госпожа Аурелия. — Участь Амонхета и Скаллы не должна постичь Равнику!

Я заметила, как господин Златогрив протянул руку господину Джуре. Тот взялся за неё и сошёл с трибуны. — Вспомни свою клятву, — сказал господин Златогрив. — Клятву Дозора. Сдаться — это не выход, друг мой. Лучница права, и ты это знаешь. Такие, как Болас, никогда не бывают сытыми, и никогда не проявляют милосердия. Подобные чувства он считает признаком слабости, и любая попытка воззвать к ним лишь разожжёт его аппетит.

Поразмыслив над этим, господин Джура кивнул и направился в толпу, встав среди мироходцев и членов гильдий. Он начал говорить, и его слушали: — Теперь, когда вы все узнали о нашем существовании, вы имеете полное право считать, будто бы из-за своей способности перемещаться между мирами мироходцы всегда убегают от драки. Но мы, члены Дозора, поклялись всегда принимать бой. Иметь такой выбор — большая роскошь, и в некотором роде мы считали, что он делает нас лучше остальных. Но теперь мы стоим среди вас, лишённые этого выбора. Теперь наш выбор — сражаться или опустить руки.

Нарочито широким жестом он обнажил меч и поднял его над головой. — Это — Чёрный Клинок. Однажды он уже сразил Старшего дракона, а значит, сможет уничтожить и Боласа. Им я торжественно клянусь отвоевать этот мир. Кто со мной?

Его речь проняла всех — или почти всех. Люди начали собираться вокруг него. Господин Златогрив положил руку ему на плечо, и этот простой жест вызвал нечто вроде лавины. Со всех сторон мироходцы и жители Равники протянули руки, желая прикоснуться к господину Джуре, или — если стояли слишком далеко, как Тейо, госпожа Кайя и я — к тому, кто прикоснулся к нему, словно подпитываясь силой от силы его решимости.

Это было очень здорово. Пару секунд все мы наслаждались моментом.

Ну, точнее, все, кроме господина Фэйдена, который подкрался сзади к госпоже Киоре, чтобы голыми руками подержаться за её красивый блестящий двузубец, применив к нему свою психометрию — и после этого у него был такой вид, как будто он разом пожалел о каждом выборе, совершённом в своей жизни.

Я как раз хихикала над этим, когда на балконе показался маленький иззетский гоблин и завопил: — Господа, к нам идёт один из тех Вечных богов во главе небольшой армии немёртвых страшилищ! У вас есть примерно одиннадцать с половиной минут до того, как они будут здесь!

С трибуны раздался голос господина Белерена: — Шесть задач! Шесть миссий! Нужны добровольцы! Срочно!

Госпожа Кайя двинулась к нему — но её остановил мастер Зарек. — Мне потребуется твоя помощь для миссии номер семь.

— Прости, — сказала она. — Я сбилась со счёта. Какая из них номер семь?

— Операция «Безрассудство».

Глава IV Безрассудные оперативники

Видимо, задача перетянуть на свою сторону Сенат Азориус — с его помогавшим злому дракону гильдмейстером Довином Бааном, — и связаться с Домом Димир — с его загадочным многоликим гильдмейстером Лазавом, — досталась другим добровольцам.

Но мастер Зарек и господин Белерен поручили госпоже Кайе позаботиться о том, чтобы четыре оставшиеся блудные гильдии, — Рой Гольгари, Культ Ракдоса, Кланы Груул и Конклав Селезнии, — приняли участие в операции «Безрассудство».

Что бы это ни значило…

Все сошлись во мнении, что она, будучи пришлой, вызовет меньше нареканий (и подозрений) чем тот же мастер Зарек, но при этом, будучи гильдмейстером, имеет достаточно власти и престижа, чтобы требовать — или, по крайней мере, смиренно просить — нужной аудиенции в каждой гильдии.

Я видела, что госпожа Кайя колеблется, сомневается в своих шансах на успех. Наклонившись к ней, я доверительно зашептала: — Я могу помочь с груулами, Селезнией и…, — я хотела добавить «и Ракдосом», но остановила себя. Без Гекары у меня больше не было знакомых в Культе. — Да, с груулами и Селезнией, — смутившись, закончила я.

В первую очередь мы отправились к селезнийцам, поскольку госпожа Кайя рассчитывала, что с ними будет проще всего. Разумеется, мы с Тейо были рядом.

Вот я говорю: «Разумеется». Но странно, что это кажется настолько обыденным. Всего за несколько часов мы успели стать её верной свитой.

И госпожа Нисса Ревейн тоже пошла с нами, потому что господин Белерен решил, что она поладит с миледи Эммарой Тандрис, эльфийской поборницей и действующим гильдмейстером Селезнии.

К несчастью, получить аудиенцию у миледи Эммары оказалось непросто. Для начала нам пришлось уносить ноги от внушительной толпы страшилищ во главе с Богом-страшилищем по имени Ронас, который уже готов был ворваться в набитый до отказа Зал Сената и одним махом положить конец всей мало-мальски значимой оппозиции Боласу.

Но иногда я тоже бываю полезной. Как я уже говорила госпоже Кайе, мне известно большинство тайных путей в Равнике, поэтому я сумела вывести наш маленький квартет такими закоулками и проходами, о которых попросту не могли знать захватчики из Амонхета.

Госпожу Ревейн, которая вообще-то говорила очень мало, — если честно, почти ничего, — настолько впечатлила скоростью нашего продвижения, что она даже сподобилась сказать пару слов. — Ты хорошо знаешь город, — похвалила она госпожу Кайю, шедшую прямо позади меня. Наверное, госпожа Кайя решила, что госпожа Ревейн обращается ко мне, и не стала отвечать. Не стала и я, из собственных соображений.

У нас случилась всего одна — неизбежная — стычка со снопом вечных, который, кажется, выискивал жертв. Тейо возвёл щит, и госпожа Ревейн, укрывшись за ним, попросила о помощи старую берёзу. Та моментально отрастила множество ветвей, которые пронзили черепа всех вечных до единого и втянулись обратно. Атака была такой быстрой, что прошло две или три секунды, прежде чем вечные начали падать на землю, целиком и полностью мёртвые.

Конклав встретил нас целиком и полностью укреплённым. И недружелюбным. Путь нам преградила длинная шеренга рыцарей-ледевов и вооружённых луками стрельцов. Никто не собирался пропускать нас, несмотря на дипломатическую миссию. Похоже, госпожу Ревейн здесь вообще считали врагом номер один из-за того, что именно она пробудила Виту-Гази, став причиной ухода Мирового древа с его последующим расчленением с почти полным уничтожением.

Значит, вот как Виту-Гази оказался на площади Десятого района! Госпожа Ревейн гораздо потряснее, чем выглядит. А выглядит она и так весьма потрясно.

Я поняла, что мне тоже пора сделать что-нибудь потрясное, — или хотя бы полупотрясное, — если я не хочу прослыть пустомелей. Я обошла шеренгу ледевов, а затем прошмыгнула внутрь между двумя невнимательными стражниками. Мне не пришлось далеко идти.

Он был уже тут как тут: мой крёстный, хранитель моего Обета Жизни, селезнийский старший копейщик Боруво. Раньше этот кентавр был груулом, — и лучшим другом моих родителей, — но понял, что его влечёт к Селезнии, и примерно десять лет назад сменил гильдию. Это породило, надеюсь, временный разлад в моей семье, но для меня это стало благом. Боруво всё время пытался убедить меня примкнуть к Селезниии. Он ясно дал понять, что не считает Груул подходящим для меня местом (что не сильно помогло ему наладить отношения с моими Ари и Ганом Шоктами). Я так и осталась неприкаянной, но мы с ним очень сблизились (что вообще не помогло ему наладить отношения с моим отцом). И сейчас, нуждаясь в его помощи, я крикнула: «Крёстный!»

Он обернулся, и его суровое (очень по-груулски) лицо сразу же просияло! — Крестница! — воскликнул он. — Тебе не стоит бродить тут одной. Сейчас небезопасно.

— Не думаю, что я в большей опасности, чем другие. Скорее наоборот.

— Да уж, твоя правда.

— Сделаешь одолжение, крёстный?

— Всё что угодно, дитя.

— Тогда прошу, пойдём со мной. Встретишь нового гильдмейстера Оржова.

Он застонал.

— Она мой друг, крёстный.

Он вскинул бровь, явно заинтригованный. — Хмм. Ну ладно, запрыгивай, — сказал он.

— Серьёзно?

Вместо ответа он просто поднял меня и усадил себе на спину, как делал это, когда я была ещё ребёнком. Я радостно захихикала, как будто всё ещё была ребёнком, а он лёгкой рысью двинулся к строю.

Я услышала, как Тейо сказал: — А где Кларысия?

— Кто? — удивлённо спросила госпожа Ревейн.

Пока не случилось неразберихи, я крикнула: — Я здесь!

Повернувшись, Тейо и Кайя увидели, что я подъезжаю к ним сзади от шеренги ледевов, да ещё и верхом на кентавре. Кажется, госпожа Кайя оторопела. Ледевская стража с поклоном расступилась, пропуская кентавра вперёд.

— Госпожа Кайя, Тейо Верада, и… госпожа Ревейн, позвольте представить вам моего крёстного отца, старшего копейщика Боруво.

Кентавр по очереди кивнул госпоже Кайе и Тейо, при этом многозначительно обойдя приветствием эльфийку, которая молча взирала на это, с каждой секундой чувствуя себя всё более неуютно.

Тогда я снова принялась тараторить: — Боруво был груулом до того, как примкнул к Селезнии. Мои родители дружат с ним, поэтому сделали его моим крёстным. В смысле, это, конечно, был очевидный выбор. Единственный выбор, если подумать. Мне кажется, отец всегда немного завидовал моим отношениям с Боруво. Не то чтобы Боруво покинул клан из-за этого, вовсе нет. У него есть призвание, понимаете? Он считает, что и у меня оно есть, и очень хочет, чтобы я покинула Груул и присоединилась к Селезнии. Иногда мне кажется, что для меня это будет правильным шагом. Но, видимо, я слишком нерешительная, когда дело доходит до…

Старший копейщик Боруво откашлялся и мягко произнёс: — Крестница.

— Я снова слишком много болтаю, да?

— Это простительно. Но сейчас у нас есть другие дела, — он повернулся к госпоже Кайе и Тейо: — Любой, кто обладает достаточно хорошим вкусом, чтобы заметить нашу Кларысию, заслуживает быть выслушанным.

Госпожа Ревейн снова наклонилась и прошептала: — Кто такая Кларысия?

Госпожа Кайя уже собиралась ответить ей, что «Кларысия» — это я, Крыска. Но я лишь улыбнулась и покачала головой, и госпожа Кайя внимательнее пригляделась к госпоже Ниссе. Та смотрела прямо на меня, и при этом сквозь меня, как будто меня вовсе не существовало.

И тут — бах! — госпожу Кайю, наконец, осенило. Она поняла, что госпожа Ревейн меня попросту не видит. Я же буквально видела, как госпожа Кайя перебирает в памяти все наши последние встречи (плюс я худо-бедно могла уловить, о чём она думает). Она вспомнила, как на меня реагировал — или, точнее, не реагировал — мастер Зарек, и как все начали объединять наши с Тейо имена, как только Тейо представил нас обоих. Она начала догадываться, что я невидима почти для всех, кроме Тейо, Боруво и её самой. Невидима даже для собственного отца.

— Это не совсем невидимость, — сказала я. — Потом объясню.

В каком-то смысле это тоже было намёком. Теперь госпожа Кайя начнёт подозревать, что я немного телепат — ведь так оно и есть. Пока что она сомневалась. Она привыкла к магам разума вроде господина Белерена, с его громкими мысленными приказами и правдоподобными иллюзиями, и сейчас было видно, как она размышляет, не могла ли и я обмануть госпожу Ревейн подобными иллюзиями.

Конечно же нет! Я бы ни за что не стала этого делать!

— Отправьте эльфийку прочь, — произнёс Боруво, мгновенно завладев вниманием госпожи Кайи. Он смотрел на госпожу Ревейн с нескрываемым презрением. — Отправьте её прочь, и я сопровожу остальных для разговора с Эммарой Тандрис.

Госпожа Кайя собиралась возразить. В конце концов, именно госпожа Ревейн должна была стать нашим секретным оружием, чтобы завоевать расположение миледи Эммары.

Но госпожа Ревейн уже пятилась назад, и на её лице читалось нечто вроде облегчения. — Разговоры — это не по моей части, — сказала она. — Вы идите с кентавром. Я помогу Гидеону.

Через секунду её уже не было.

Я наклонилась вперёд и прошептала: — С твоей стороны это было очень грубо, крёстный.

— Дитя…

— Очень грубо.

— Ну хорошо…, — проворчал он. — Я виноват.

— Ты прощён, — удовлетворённо ответила я.

Он проворчал ещё что-то неразборчивое, но уже не мог спрятать улыбки.

Знаете, нечасто мне удаётся вот так повлиять на кого-то. Так что, возможно, порой я чуточку злоупотребляю этой властью. Что, будете меня осуждать?

Пока мы углублялись во владения Селезнии, я смотрела, как глаза Тейо становятся всё шире и шире. Не думаю, что в своём пустынном мире, этом Гобахане, он видел что-нибудь подобное. Похоже, всё в Равнике поражало его, что было невероятно мило.

Думаю, мы часто принимаем наш мир как должное — пока не посмотрим на него чужими глазами. Может, именно поэтому я до сих пор неприкаянная. Когда я вижу Селезнию глазами крёстного, или Груул глазами моей мамы, или когда вижу — видела — Ракдос глазами Гекары, они всегда кажутся — казались — новыми и полными чудес.

Так или иначе, я по-прежнему сидела на спине старшего копейщика Боруво, который вёл госпожу Кайю и Тейо на встречу с миледи Эммарой. Вдоль почти сияющих мраморных стен выстроились лучники и солдаты в доспехах, украшенных на манер листьев или травинок. Многие были эльфами. Все слегка кланялись при виде старшего копейщика. Все смотрели на Тейо и госпожу Кайю с лёгким оттенком враждебности. Естественно, никто из них даже мельком не взглянул на меня. Мы прошли под аркой, которую охраняли двое исполинских локсодонов с секирами. Глаза Тейо стали ещё шире.

Видимо, локсодонов в Гобахане тоже нет.

Локсодоны тоже приветственно кивнули копейщику, грозно зыркнули на госпожу Кайю и Тейо и не обратили никакого внимания на Крыску.

Я готова была поспорить, что Тейо вот-вот обо всём догадается, но тут госпожа Кайя, заметив выражение его лица, наклонилась к нему и прошептала: — Только ты, я и кентавр можем видеть Крыску. Почему-то для всех остальных она невидима. Даже для собственного отца.

Прочитать мысли Тейо в тот момент было проще простого: Это не имеет никакого смысла, и в то же время это всё объясняет!

Теперь он начал таращиться на меня, поэтому я широко улыбнулась ему и соскользнула со спины крёстного, чтобы вклиниться между своими новыми друзьями. Полагаю, они заслуживали получить хоть какие-то объяснения: — Я не невидимая. Я незначительная. Крыска. Маленькая серая крыска. Когда ты видишь такую, ты отворачиваешься. Ты делаешь вид, что ничего не заметил. Ты пытаешься выбросить её из головы, и в конце концов тебе это удаётся. Твой разум начинает отрицать её существование.

— Ты вовсе не незначительная, — возразила госпожа Кайя.

— Это очень мило с вашей стороны, госпожа Кайя, но я именно такая.

— Тут явно замешана магия, — сказал Тейо.

— Наверное, — ответила я, пожав плечами и улыбнувшись. Хотя сейчас моя улыбка могла выглядеть слегка натянуто. — Магия, которая во мне с рождения. Немногие могут увидеть меня, если заранее не знают, где я, и не сосредотачиваются на мне специально. Мой отец хорош в этом, но ему нужно знать, что я рядом, чтобы всё получилось. До сегодняшнего дня лишь трое могли видеть меня в любое время и без всякой помощи: моя мать, Боруво и Гекара.

Госпожа Кайя кивнула. — Вот почему ты так расстроилась, когда я сказала тебе, что Гекара мертва.

Я сочувственно покачала головой. — Нет. Ну, может, отчасти и поэтому. Но в основном я расстроилась потому, что Гекара была невероятно крутой и замечательной. Но да, пожалуй, больно осознавать, что людей, которым есть до тебя дело, стало на одного меньше. Конечно, потом я встретила вас двоих.

Они взяли меня каждый за свою руку и ободряюще их сжали.

В этот момент мы свернули за угол и оказались лицом к лицу с самой миледи Эммарой Тандрис, которая стояла перед дриадой Тростани — ныне бездействующим гильдмейстером Селезнии с её тремя сожительствующими личностями, растущими из общего ствола. Центральная фигура, госпожа Цим, крепко спала. Двое других демонстративно отвернулись друг от друга. Госпожа Оба слева плакала горючими слезами. Госпожа Сес справа сердито сложила руки на груди.

Копейщик Боруво отвесил низкий поклон, который в исполнении кентавра смотрелся очень смешно. — Миледи Тандрис, — произнёс он, — вам уже знакома Гильдмейстер Кайя из Синдиката Оржов. Её сопровождают помощник Тейо Верада и моя крестница Кларысия Шокта, по-прежнему неприкаянная.

Сощурившись, миледи Эммара обвела помещение пристальным взглядом. — Кларысия здесь? — уточнила она.

Я помахала ей, широко ухмыляясь: — Здесь, миледи!

Миледи Эммара дважды моргнула и сказала: — Ещё разок, пожалуйста.

— Я здесь, между Тейо и госпожой Кайей.

Боруво тоже постарался быть полезным: — Она между этими двумя, миледи.

— Да, точно, — внезапно просияв, воскликнула миледи Эммара. — Ох, дитя, хотела бы я, чтобы это не было так сложно. До чего же отрадно видеть твоё лицо и слышать твой голос.

— Это потому, что для вас это всегда как будто впервые. Поверьте мне, миледи, если бы вы видели и слышали меня каждый день, вам бы это очень быстро надоело.

— Я искренне сомневаюсь в этом.

Я снова пожала плечами. — Я могла бы переубедить вас всего за пять минут беседы, миледи — но мы здесь не за этим.

Тяжело вздохнув, она резко посерьёзнела и перевела взгляд на госпожу Кайю. — Я знаю, зачем вы здесь.

— Эммара, прошу, — сказала Кайя. — Нам нужно объединить гильдии. Нив посвятил Раля в свой план, который может спасти Равнику, но он не сработает, если все десять гильдий не будут действовать сообща.

— И он может не сработать даже в том случае, если гильдии будут действовать сообща, верно?

Госпожа Кайя не ответила, но её молчание стоило тысячи слов.

— Гильдмейстер Кайя, мы обе знаем, что Раль Зарек и Нив-Миззет души не чают в своих планах, стратегиях, чертежах. Пока что все они оборачивались полнейшей катастрофой для гильдий, для Равники, и в особенности для Селезнии.

— Но на этот раз…

— Иззеты всегда дают имена своим проектам. Ни одна вещь не существует для них до тех пор, пока она не будет названа, определена, ограничена жёсткими рамками. Вот почему у нас с ними так мало общего. Какое имя Раль выбрал для этого проекта?

Госпожа Кайя замялась, чувствуя нечто, похожее на смущение. Но затем она выпрямила спину и громко произнесла: — Операция «Безрассудство».

Миледи Эммара с трудом подавила смешок. Она определённо улыбалась, когда качала головой, словно мать при виде кривляний своего ребёнка.

Но госпожа Кайя была к этому готова. — Я знаю, как это звучит, но отчаянное время требует безрассудных мер. Мироходцы и гильдии должны объединиться, чтобы победить Боласа.

— Я не возражаю, Кайя.

— Тогда…

Миледи Эммара снова перебила её. Я к такому давно привыкла. Она умела перебивать так, что это вовсе не казалось грубым. Она словно вплывала в разговор, и её голос прорастал между словами госпожи Кайи, как травинки прорастают между брусчаткой. Она сказала: — Мне очень жаль, но сейчас всё, что хотя бы отдалённо напоминает идею единства, находит мало отклика среди селезнийцев. Всё было плохо ещё до потери Виту-Гази, а теперь…

Стоило ей замолчать, как я сорвалась с места и подбежала к крёстному. Он наклонился ко мне, и я зашептала ему на ухо.

Выпрямившись, копейщик прочистил горло и произнёс: — Миледи, Виту-Гази уничтожили создания Боласа.

— Да, — подтвердила госпожа Кайя. — Именно так. И это далеко не первый мир, повергнутый Боласом в хаос. Двое мироходок — Вивьен Рид из Скаллы и Самут из Амонхета — рассказали, что Болас опустошил их родные миры. Скалла полностью мертва. Немногочисленные выжившие в Амонхете изо всех сил стараются, ну, в общем, выжить, пока чудовища Боласа продолжают разорять то, что осталось от их родины. Честно говоря, я начинаю подозревать, что беды моего мира тоже могут быть делом рук Боласа. Не стоит обманывать себя, Эммара. Если дать ему волю, дракон сведёт в могилу всю Равнику — если не всю Мультивселенную.

Внезапно госпожа Цис проснулась, стеная.

Обе её сестры разом повернулись к ней. То же самое сделала миледи Эммара, ахнув от удивления, и Боруво, склонившись в низком поклоне.

Тейо выглядел растерянным, поэтому я проскользнула к нему, чтобы всё объяснить: — Это дриада Тростани, настоящий гильдмейстер Селезнии, голос их паруна… ну, знаешь, основательницы, Матери-Селезнии. Госпожа Цим, которая посередине, — дриада Гармонии. Долгие месяцы она спала и оставалась безучастной ко всему, что творилось вокруг. А теперь она проснулась.

— Ага, — ответил Тейо без тени сарказма. — Последнее я как раз понял.

— Дриада слева — госпожа Оба — олицетворяет Жизнь. А справа — госпожа Сес, дриада Порядка. Без госпожи Цим они рассорились и не могли решить, что нужно для их гильдии. Миледи Тандрис пыталась удержать Селезнию вместе, пока Тростани… ммм, отсутствовала?

Стенания госпожи Цим стали громче, достигли пика и смолкли. Все ждали, затаив дыхание. Наконец, она заговорила — ну, или это было почти речью. Её слова кружили у нас в голове, словно лёгкий ветерок, шелестящий листвой.

Ветер донёс до меня песнь, сёстры. Дриада Гармонии повернулась к дриаде Порядка. Сес, Порядок Боласа — это Мёртвый Порядок. Ты так ожесточённо спорила со своей сестрой, но ведь она по-прежнему твоя сестра. Неужели ты и вправду хочешь увидеть её конец? Увидеть конец всей Жизни?

Воодушевившись этой речью, госпожа Оба тоже обратилась к госпоже Сес. — В Жизни заключён Величайший Порядок. Разве этого не достаточно?

Некоторое время госпожа Сес молчала. Она отвернулась от сестёр, глядя то в небо, то по сторонам — и взгляд у неё был очень недовольным.

В конце концов госпожа Сес сдалась и кивнула: Тростани вновь обрела Гармонию. Волею Матери-Селезнии Конклав должен примкнуть к остальным гильдиям, чтобы сокрушить Боласа.

Так. Одна есть. Осталось три.

— Что-то изменилось, — сказал Тейо.

— Да, — ответила госпожа Кайя. — Я тоже почувствовала. Кажется, Ралю всё же удалось выключить Маяк.

— Мироходцы ведь по-прежнему смогут приходить сюда? — спросил Тейо.

— Да, но теперь их не будет сюда тянуть. Призыв больше не работает.

— И это хорошо?

— Думаю, да. Нас достаточно, чтобы победить дракона. Или, во всяком случае, погибнуть, пытаясь.

Я пихнула госпожу Кайю кулаком в плечо и сказала: — Да вы у нас просто лучик надежды.

О чём я только думала?! Нельзя вот так запросто пихать гильдмейстера!

— Ай.

Сгорая от стыда, я поспешила вперёд, бросив на ходу: — Все за мной!

Она шикнула на меня.

Не знаю, что на меня нашло, но я остановилась и закатила глаза: — Кроме вас, никто меня не слышит. Никто не хочет слышать. К тому же мы почти добрались до Скаррга. Когда мы попадём туда, вести переговоры буду я, идёт?

— Я думал, они не могут тебя услышать, — заметил Тейо и тут же прикусил язык, опасаясь, что мог задеть мои чувства.

Какой же он милый!

Так или иначе, теперь, когда мне было с кем поговорить о своём состоянии, оно уже не казалось таким тяжёлым. Пожалуй, это даже делало меня немного легкомысленной, со всеми этими тычками и закатываниями глаз. — В основном да, — ответила я. — Но моя мать, Ари Шокта, может. И мой отец, если хорошенько постарается. То же самое с Борборигмосом. Он считает меня прелестной, что, между прочим, чистая правда. Я прелестная Крыска! — я рассмеялась, и мой смех эхом отразился от выгнутых стен туннеля. Я и впрямь была легкомысленной. Я хочу сказать, я уже привыкла к себе. Видите ли, мне пришлось к себе привыкнуть, потому что ежедневно и ежечасно я — это всё, что у меня было. Но то, что Тейо и госпожа Кайя могли слышать мой смех и его эхо, уже само по себе смахивало на чудо. Не думаю, что хоть раз проводила столько времени с кем-то, кто мог меня видеть, с тех самых пор, как была ещё совсем маленькой девочкой со своей мамой. Даже Гекара никогда не проводила со мной вот так целые дни.

Тейо снова начал на меня таращиться. Наверное, я немного покраснела, потому что он тоже покраснел в ответ. Видимо, ему стало за меня стыдно.

Стараясь не подавать виду, что он меня смутил, я пошла дальше. Мы пробирались сквозь сточные туннели, словно, ну, словно крысы! Ха! Было темно, влажно и тесно. Даже Тейо, выросший в пустыне, и тот обливался пóтом. Мне стало его жалко. Вскоре мы добрались до конца длинного кирпичного туннеля. Я подошла к железной двери и, присев перед ней на корточки, шустро вскрыла замок.

Достаточно шустро, чтобы произвести впечатление на госпожу Кайю, которая одобрительно хмыкнула: — Да ты и впрямь в этом хороша. Даже лучше меня, а я в некотором смысле специалист.

Поверить не могу, но я снова закатила глаза!

Да что на меня нашло?!

— Я вас умоляю. Я научилась этому, когда мне было шесть. Если люди не подозревают о твоём существовании, они не станут ничего для тебя отпирать. Я широко распахнула дверь, и сразу же услышала такие знакомые, родные звуки брани и лязгающего оружия.

Я припустила по очередному туннелю. Тейо и госпожа Кайя едва за мной поспевали.

Этот последний туннель вскоре вывел нас к Скарргу, Землям Перемирия — просторному подземному помещению, изрытым ямами руинам огромного дворца. Мгновенно оценив обстановку, я поняла, что мне понадобится помощь. Ган Шокта дрался с Борборигмосом на глазах у тридцати или сорока груулских воинов. В наши головы мгновенно полетело несколько топоров. Один чуть не задел меня по макушке.

Хорошо, что я такая коротышка. Даже пригибаться не пришлось.

Тейо машинально сотворил треугольный щит, и второй топор отскочил от него в сторону. Госпожа Кайя стала бесплотной, и третий топор прошёл прямо сквозь неё, на добрых пару дюймов уйдя в стену за её спиной. Убедившись, что мои новые друзья хотя бы какое-то время смогут о себе позаботиться, я поспешила домой.

— Ари! — вскричала я.

— Прошу, Кларысия, не ори так!

— Я думала, воинам-груулам положено орать!

— В бою — да. Но не на свою мать, — сказала она, отвешивая мне подзатыльник. Затем она притянула меня к себе и крепко обняла. В своих медвежьих объятьях моя мама могла бы задушить и самого медведя, но мне это нравилось. — Тебя так долго не было, девочка. Я скучала, веришь ты или нет.

— Нет! — огрызнулась я и рассмеялась.

Она снова отвесила мне подзатыльник.

— Нужно идти, — сказала я. — Ган Шокта и Борборигмос готовы поубивать друг друга.

Она притворно зевнула. — Что, опять?

— Да. Но сегодня мне нужно, чтобы они выслушали моих новых друзей.

— У тебя появились новые друзья, детка? — спросила она с какой-то собственной легкомысленной надеждой.

— Я… да. Двое. Но Ари… Гекара мертва.

— Я знаю, Кларысия. Я слышала. И мне очень жаль. Она убивала наравне с лучшими. И она была тебе хорошим другом. Достойным другом.

На миг мы обе замолчали.

Потом я схватила её за руку и потащила за собой: — Ну пошли уже, мама!

Когда мы подходили к Скарргу, я расслышала гневный голос моего отца, эхом отдающийся в туннелях: — Борборигмос едва сдерживается, чтобы не прикончить тебя на месте, призрачная убийца. Он считает, что ты и грозовой маг в ответе за его свержение.

— Я понимаю, — робко ответила госпожа Кайя, а затем уже увереннее добавила: — С другой стороны, мы с Тейо помогли спасти тебе жизнь. И, кроме того, мы дружим с твоей...

Не успела госпожа Кайя назвать меня по имени, как Ган Шокта сердито огрызнулся: — Не нужно напоминать мне о моей… маленькой оплошности. Да, я вам обязан. Я признаю это. Но не думайте, что ваш приход обрадовал меня хоть капельку сильнее, чем циклопа. Уж поверьте мне, вы выбрали очень неудачное время.

— Мы хотим находиться здесь ничуть не больше, чем вы хотите нас здесь видеть. Но у нас нет выбора, Ган Шокта. Нет выбора, Борборигмос. Нам нужно, чтобы груулы…

К тому времени мы уже вошли в помещение, и Ари крикнула отцу со смесью радости и тревоги: — Она здесь, Ган!

Ган Шокта обернулся: — Здесь? Где?

Ари вышла вперёд, держа меня за плечи. Мама у меня куда выше и куда крепче, чем я. Поэтому в её присутствии меня сложно заметить даже без медвежьих объятий. К тому же она была вооружена до зубов: с мечом и секирой, двумя длинными кинжалами и железной цепью, обмотанной вокруг её талии наподобие пояса, которая сейчас больно упиралась мне в спину. Но у нас с ней одинаковые тёмные волосы и, как я слышала, одинаковые улыбки. — Прямо здесь! — сказала она в ответ папе.

Все сидящие у костра разом повернулись к Ари Шокте

Ган Шокта прищурился и крикнул: — Отзовись, дочка!

— Я здесь, Отец, — сказала я.

— Она прямо передо мной, Ган, — добавила его жена.

И тут Ган Шокта улыбнулся: — Я её вижу.

Борборигмос что-то проворчал, соглашаясь с ним, и некоторые воины в толпе тоже закивали, хотя большинство из них просто притворялось, что видит меня, чтобы угодить вождям.

Я обратилась к отцу и циклопу со всем надлежащим почтением: — Великий Борборигмос. Легендарный Ган Шокта. Вы должны объединить Кланы и помочь другим гильдиям. Иначе всем нам придёт конец.

В ответ Ган Шокта прорычал, указывая на Борборигмоса: — Именно это я и пытался ему втолковать. Но упрямый осёл и слушать не желает.

Борборигмос наклонился и протянул ко мне свою огромную лапищу. Я скользнула из объятий матери прямо в его ладонь, которая сомкнулась вокруг меня, практически скрыв меня из виду.

Я увидела, как Тейо невольно сделал шаг вперёд, готовый броситься мне на помощь.

Нормально ли, что мне от этого так приятно? Я хочу сказать, меня вовсе не нужно защищать. Уж точно не от Борборигмоса. Честно говоря, почти ни от чего. И всё-таки…

Госпожа Кайя положила руку Тейо на плечо и что-то прошептала ему, от чего он сразу остановился.

Циклоп поднял меня так, чтобы я могла шепнуть ему в его большое (и давно не чищенное) ухо: — Это правда очень важно. Груулы — и вся Равника — рассчитывают на вас.

В ответ он яростно затряс головой.

Я поднесла ко рту сложенные лодочкой ладони и зашептала снова. Затем я чмокнула его в щёку.

Он слегка покраснел, и я поняла, что нашла слабое место старого добряка…

Две есть. Осталось ещё две.

— Пожалуйста, — взмолился мастер Зарек, — хватит. Он нагнал нас троих, и все вместе мы вошли в Корозду. — Я только что потратил целых шестьдесят шесть минут, опустошая Маяк. Я устал, и у меня нет сил на ваши игры. Или ваших воображаемых друзей.

— Это вовсе не игры, — возразила госпожа Кайя. — Крыска не воображаемая, и вообще, мысли шире, чёрт возьми! Можно подумать, ты ни разу не сталкивался с заклятьем невидимости.

— Ну ладно, если она и впрямь использует заклятье невидимости, скажи ей, чтобы прекратила.

— В её случае всё не так просто. Это… врождённое. Она не может включить или выключить его.

— Скорее всего, это не сработает, — сказала я, — но всё-таки… поверните его голову точно в то место, где я стою. Пока Тейо и госпожа Кайя слушали меня, я наблюдала за мастером Зареком. Видимо, он по-прежнему был уверен, что над ним издеваются, и страдальчески закатил глаза, глядя на эту глупую «проделку».

— Стоит попробовать, — сказала госпожа Кайя, а затем без предупреждения прошла прямо сквозь него, от чего, полагаю, ему сделалось крайне неуютно.

— Проклятье, Кайя, какого Крокта ты…

Оказавшись сзади, госпожа Кайя буквально схватила его лицо обеими руками, которые вновь стали осязаемыми, и повернула его… ну, ко мне.

— Привет, — помахала я ему.

У него отвисла челюсть, а в голове промелькнуло что-то вроде: И откуда только она взялась?

— Изначально я взялась из Кланов Груул. Но сейчас я неприкаянная, если вдруг вам интересно. Меня зовут Кларысия Шокта, но вы можете называть меня Крыской — все так делают. Ну, то есть, не совсем все. Все, кто знает о моём существовании, кроме родителей и крёстного. Гекара звала меня так. Мне её не хватает. Бьюсь об заклад, вам тоже. Знаю, вы притворялись, будто бы вам нет до неё дела, но ещё я знаю, что вы по-настоящему дорожили её дружбой. Она была таким верным другом, правда? И таким весёлым. Она заставляла меня хохотать, и хохотать, и хохотать до упаду. Немногие люди были способны на такое. Я имею в виду, специально.

Ему приходилось напрягаться, чтобы видеть и слышать меня, а значит, в любой момент он мог потерять меня из виду. Это могло объяснить, почему я сразу взяла с места в карьер.

Но нам-то виднее, правда?

— Вы только не обижайтесь. Гекара попросила, а для неё я бы сделала всё, что угодно. Абсолютно всё. Она знала, что вы меня не заметите. То есть сначала она, наверное, просто понадеялась на это, но очень скоро стало ясно, что она была права. И гильдмейстер Ракдос приказал ей не отходить от вас ни на шаг, а вы постоянно сбегали от неё. Поэтому ей, честно говоря, пришлось попросить меня о помощи. Это вроде как ваша вина. В общем, я следовала за вами, можно сказать, повсюду, куда бы вы ни пошли.

Я посмотрела мимо него, на госпожу Кайю, и сказала, обращаясь к ней: — Вот почему я удивлена, что вы меня не заметили.

Она отпустила мастера Зарека и вновь подошла ко мне. — Когда сегодня я впервые тебя увидела, то решила, что ты кажешься смутно знакомой, как будто мы раньше пересекались в городе. Но я нездешняя, поэтому не стараюсь запоминать лица случайных прохожих, пока они не представляют угрозы.

— И вы не могли знать, что вам не положено меня видеть, поэтому ни разу не упоминали обо мне. И даже ни разу не поздоровались!

— Да, я, в общем, прошу прощения за это.

— Да, я, в общем, вас прощаю, — сказала я, довольно нахально подражая её интонациям, и взяла её за руки.

Пытаясь наверстать упущенное, мастер Зарек снова вклинился в разговор: — Так значит, ты следила за мной с тех самых пор, как я познакомился с Гекарой?

— Более-менее. Ей не требовались мои услуги, когда она сама была рядом с вами. Но я старалась держаться поблизости, чтобы в случае чего сесть вам на хвост сразу же, как только вы отправите её с глаз долой. Кстати, тот парень, с которым вы встречаетесь, господин Врона, очень милый, хоть и заучка. И вы прелестно смотритесь вместе.

Госпожа Кайя ухмыльнулась, пока мастер Зарек пытался осознать весь смысл того, что я только что ему сказала. От этого он потерял концентрацию — и меня из виду.

Тейо увидел его замешательство и подсказал: — Она по-прежнему рядом с Кайей.

Мастер Зарек сосредоточился — и я снова проявилась! — Пожалуй, мне жаль, что я не мог тебя видеть раньше, — сказал он.

— Я привыкла. И, честно говоря, то, что вы сейчас делаете, просто поразительно. Мама говорила, что после моего рождения отцу понадобилось три месяца, чтобы научиться меня видеть. А вы всё схватываете прямо на лету. Вы более открыты для чего-то нового, чем вам кажется.

— Я считаю себя полностью открытым для чего-то нового.

— Нет, не считаете. Вы хотите таким быть. Но не верите, что вы такой. Но вы именно такой. Странно, правда?

Кажется, мастер Зарек понял, что у него отвисла челюсть, и спешно подобрал её.

Всё ещё ухмыляясь, госпожа Кайя сказала: — Нет времени на задержки. Нам следует пошевеливаться.

Она повела нас троих в самое сердце Корозды, Лабиринта Тлена, а значит, нам по определению пришлось ходить кругами. Концентрическими кругами, которые заводили нас всё глубже и глубже во владения Роя Гольгари. Я позволила двум гильдмейстерам указывать путь, но готова была в любой момент поправить их, если они свернут не туда. Я десятки раз ходила между этих разлагающихся грибных изгородей и давно разгадала все здешние загадки.

Мы — точнее, они втроём, поскольку меня, разумеется, никто не замечал — уже получили пропуск в Корозду, пройдя под Пеньваром, Висячей крепостью — перевёрнутым вверх ногами зáмком, основание которого крепилось к потолку. Мастер Зарек был готов к сопротивлению со стороны гвардейцев-крунстразов, населяющих крепость, но насекомоподобные краулы просто наблюдали за тем, как мы (или, точнее, они трое) вошли в лабиринт.

Только теперь, почти добравшись до центра, мы поняли, что не просто не встретили никакого сопротивления — мы не встретили вообще никого. Это означало, что нас (их) ждали. Или что мы (они) шли прямиком в ловушку. Или, знаете, и то и другое.

Мы принялись озираться по сторонам, высматривая признаки засады. Я увидела, как мастер Зарек проверил Аккумулятор, который носил на спине. Наклонившись к нему, я взглянула на шкалу заряда. Стрелка указывала на несколько делений больше максимальной ёмкости. Видимо, чтобы осушить Маяк, ему пришлось впитать много энергии.

Он ускорился, обогнал Кайю и первым вошёл в просторный круглый амфитеатр с рядами каменных скамеек, покрытых мягким пушистым мхом.

Незапамятная-лич гольгари, немёртвая колдунья Враски, ждала нас (их), чтобы засвидетельствовать своё почтение: — Приветствую, Гильдмейстер Зарек. Приветствую, Гильдмейстер Кайя. Рой Гольгари рад вашему визиту в Свогтос. Её голос был похож на шелест опавших листьев по надгробию.

Я поняла, что мастер Зарек не может вспомнить её имя, поэтому проскользнула к нему и шепнула: «Сторрев».

Он натянуто улыбнулся, и я отчётливо услышала его мысли: Ну спасибо, Крыска.

— Пустяки.

— Мы благодарны вам за столь радушный приём, Сторрев, — произнёс он с некоторой торжественностью. Незапамятная выглядела слегка удивлённой и, кажется, даже польщённой тем, что мастер Зарек знает её по имени. Он снова выдал чёткую — и уже чуть более искреннюю — мысль: Спасибо, Крыска.

Я хихикнула.

— Наступили тяжёлые времена, — сказала госпожа Кайя, — и мы пришли повидаться с Мазиреком. Господин Мазирек, предводитель краулов, был правой рукой госпожи Враски — и самым вероятным кандидатом на то, чтобы сменить её на посту гильдмейстера Гольгари.

Мадам Сторрев вздохнула, кивнула и сказала: — Прошу за мной.

Мы пересекли амфитеатр и проследовали за лич в Свогтос, подземную цитадель Гольгари. Этот некогда величественный оржовский собор, воздушный и блистательный, столетия назад провалился сюда сквозь промоину. Оржовы покинули его, и вскоре гольгари присвоили его развалины.

Мадам Сторрев привела нас в просторные покои, прозванные Музеем Скульптуры. В центре их пересекала приподнятая каменная дорожка, по обе стороны от которой выстроились статуи. Вот только это были не настоящие статуи. Это были жертвы — жертвы госпожи Враски. Подобно госпоже Исперии, каждая из них навечно застыла в камне. Но, в отличие от Исперии, на лице которой в последний миг отразилось лишь лёгкое удивление, каждый из этих трофеев был пойман в момент предсмертного ужаса, с руками, слишком поздно вскинутыми к лицу в тщетной попытке заслониться от смертоносного мистического взгляда горгоны.

На дальнем конце дорожки вокруг массивного каменного трона госпожи Враски — или, пожалуй, правильнее будет сказать «королевы Враски» — собралась небольшая толпа. Примечательно, что ни один из них так и не решился сесть на трон. Интересно, это потому, что никто до сих пор не сменил королеву Враску на посту гильдмейстера? Или потому, что сам трон был довольно жутким, состоявшим из мёртвых врагов королевы, переплетённых друг с другом, поставленных в нужные позы и навечно обращённых в камень?

Когда мы подошли ближе, я заметила, что среди собравшихся больших шишек Гольгари не было господина Мазирека.

Мадам Сторрев слегка поклонилась, и мастер Зарек, госпожа Кайя и Тейо (но, разумеется, не я) были по очереди представлены краулу Аздомасу из гвардии Крунстраз, предводительнице девкаринов матке Изони, троллю Варольцу и эльфийской шаманке Цеврае.

— Мазирек? — спросил мастер Зарек.

Прежде чем заговорить, господин Аздомас издал несколько гортанных щёлкающих звуков. В этом щёлканье, как и в его речи, слышалась мрачная злость: — Мазирек оказался ещё одним союзником Боласа. Королева раскрыла его перед самым отбытием.

— Его раскрыла Враска?

— Да, — подтвердила мадам Сторрев своим шелестящим лиственным голосом. — Враска освободила незапамятных и выдала нам нашего мучителя Мазирека.

— Ему пришлось дорого заплатить за предательство Роя, — поставил точку в этом разговоре господин Аздомас.

Госпожа Кайя по очереди посмотрела на господина Аздомаса, мадам Сторрев, матку Изони, госпожу Цевраю, а затем подняла взгляд, чтобы встретиться глазами с огромным, поросшим грибами троллем, господином Варольцем. Казалось, что призрачная убийца их оценивает — и прикидывает, как побыстрее разделаться с каждым, если это вдруг понадобится. — Могу ли я поинтересоваться… кто ваш новый гильдмейстер? Мы пришли говорить с ним.

Все обменялись опасными взглядами, которые ответили на её вопрос ещё до того, как мадам Сторрев произнесла: — Каждый из присутствующих — исключая меня — имеет притязания на престол Враски.

— Престол Враски принадлежит только Враске.

Обернувшись, мы увидели, как из расплывчатого контура постепенно проступает — видимо, воплощаясь в этом мире — чья-то фигура.

Это была королева Враска собственной персоной.

Когда она приобрела чёткость, мастер Зарек опомнился и быстро заслонил глаза рукой. Госпожа Кайя сделала то же самое. Руки Тейо я подтолкнула вверх сама. Мне нравилась королева Враска, но Тейо мне нравился больше — и я не хотела, чтобы он украсил собой Галерею.

Не опуская руку, мастер Зарек включил Аккумулятор. Госпожа Кайя выхватила свои длинные кинжалы. Оба были как никогда готовы к сражению с горгоной, которая предала их.

Не обращая на них внимания, королева Враска обратилась к гольгари: — Кто-нибудь желает оспорить моё право на трон?

Мадам Сторрев, господин Аздомас, господин Варольц и госпожа Цеврая тут же склонились в низком поклоне, хором произнеся: «Нет, Ваше Величество». Лицо матки Изони не выражало особой радости, но всё-таки она поклонилась, выдавив из себя то же заверение, всего на полсекунды позже своих товарищей.

Мастер Зарек осмелился взглянуть на королеву Враску и увидел то, что видела я. Её глаза не светились, а значит, она не собиралась применять свою магию, чтобы превратить кого-нибудь в камень. Это немного успокаивало, хотя мы оба знали, как быстро она может применить эту магию. Кроме того, в её распоряжении были и другие умения, другое оружие. К примеру, сабля, висящая у неё на поясе.

— Ты выглядишь по-дурацки, — сказал мастер Зарек, стараясь насмешкой скрыть кипящую в его душе злость. — Кем ты себя возомнила, пиратом?

Ух ты, королева пиратов! Это и в самом деле звучит отпадно!

Продолжая делать вид, что его не существует, она прошла мимо него, чтобы занять свой жуткий трон.

— Я удивлена тем, что ты решила вернуться в Равнику, — ровно произнесла госпожа Кайя. — Можно сказать, потрясена…

— Возмущена, — подсказал мастер Зарек.

— Особенно после того, как Маяк был выключен? — спросила королева Враска, словно нарочно провоцируя своих бывших друзей и союзников.

Мастер Зарек был на взводе и готов к неизбежной драке. Статическое электричество потрескивало в его взъерошенных волосах. — Так что же случилось? — процедил он сквозь зубы. — Ты решила, что Болас уже повержен — или что он уже одержал победу?

Королева Враска вела нас извилистыми туннелями Гольгари, прекрасно понимая, что её бывшие друзья, мастер Зарек и госпожа Кайя, идут прямо за ней: один — до отказа наэлектризованный и готовый поджарить её, другая — с обнажённым оружием и готовая пронзить её насквозь.

— Только вздумай обернуться, и моя рука не дрогнет, — буквально прошипел мастер Зарек в спину королеве Гольгари.

Дальше так продолжаться не могло, поэтому я подошла к госпоже Кайе и прошептала: — Знаете, в глубине души Гекаре очень нравилась госпожа Враска. Может, пусть она хотя бы объяснится? Зачем, по-вашему, она вообще вернулась?

Немного не уловив сути, госпожа Кайя ответила: — Не знаю. Я спрошу у неё.

— Спросишь о чём? — буркнула через плечо королева Враска.

— Моя подруга Крыска хочет знать, зачем ты вернулась. Она склонна доверять тебе, потому что Гекара считала тебя другом. Впрочем, когда-то я тоже была склонна доверять тебе...

Вопрос был поставлен так, что глупо было ожидать на него вменяемого ответа. И действительно, королева Враска проигнорировала его и скрытые в нём упрёки. По крайней мере, попыталась это сделать. Я забежала вперёд, чтобы заглянуть ей в лицо — и, может быть, в общих чертах понять её мысли. Она явно боролась с собой, но я не сомневалась, что она хочет помочь… помочь нам, помочь Равнике, и уж точно помочь Гольгари.

Сразу после её прибытия господин Аздомас рассказал ей о нынешнем положении дел в Равнике. Было видно, что она ничего не знала о нашем бедствии — но при этом мало чему удивилась. А, кроме того, что господин Белерен потерял силу Живого Договора. Похоже, эта новость застала её врасплох, и раскрыла, по крайней мере мне, что его непростые чувства к ней были взаимны.

Господин Аздомас также доложил, что гольгари, неприкаянные и граждане из других гильдий оказались заперты в разных уголках города в окружении вечных воинов дракона.

Королева Враска предложила помощь, которую мастер Зарек решительно отверг. Поначалу госпожа Кайя тоже хотела отказаться. Но я вроде как опередила её: — Нам нужны гольгари; она правит гольгари, поэтому выбор у нас небольшой.

— Ей нельзя доверять.

— И всё равно она нам нужна.

— Тебя там не было. Ты не знаешь. Если бы она не…

— Я знаю. Знаю. Уж поверьте мне, я знаю.

— И как прикажешь мне…

— Наверное, испытанием. Пусть докажет, что ей можно доверять. Ну, или докажет, что нельзя.

Тяжело вздохнув, госпожа Кайя повернулась к королеве Враске, чтобы сообщить, что принимает её помощь. А когда мастер Зарек хотел возмутиться, заставила его сделать то же самое.

И вот теперь эти трое гильдмейстеров вместе со мной, Тейо, господином Аздомасом и мадам Сторрев брели по подземным каналам и стокам Равники к месту спасательной операции.

Королева Враска остановилась под тяжёлой железной решёткой и указала на неё рукой, стараясь при этом не оборачиваться, поскольку даже самый безобидный взгляд мог повлечь за собой упреждающий удар от господина Зарека.

Господин Аздомас подошёл к ней и сдвинул решётку в сторону. Звук железа, царапающего о камень, эхом разнёсся по гулким туннелям.

Сверху раздался рык: — Кто здесь?

Мастер Зарек, на миг забыв о своём недоверии к королеве, сделал шаг вперёд. — Златогрив, это ты? — громким шёпотом спросил он.

И в самом деле, господин Златогрив просунул в проём свою львиную голову: — Зарек? Сразу же разглядев иззетского гильдмейстера, леониец заговорил с некоторой тревожностью в голосе: — Я вёл ещё нескольких мироходцев, чтобы помочь эвакуировать гражданских. Но откуда ни возьмись на нас напали вечные. Шесть или семь снопов. Мы торчим в этой старой часовне уже больше часа. Здание взято в кольцо. Они чуют наши Искры и не собираются уходить. Пока нам удаётся кое-как сдерживать Орду, но это заведомо проигранная битва. Мы уже потеряли Хази, когда один вечный просто пробил стену кулаком и схватил её за запястье.

— Это путь к спасению, — сказала королева Враска, подойдя к мастеру Зареку.

Господин Златогрив сощурил на неё свой единственный глаз: — Ты, должно быть, Враска. Джейс надеялся, что ты появишься. Он верит в тебя.

Королева Враска нахмурилась, но продолжила: — Спускайте всех сюда. Гольгари позаботятся об их безопасности. Даю слово.

Мастер Зарек нарочито громко хмыкнул, но сумел промолчать.

Без единого звука лицо господина Златогрива скрылось в проёме. Прошла минута. Затем другая. Королева и мастер Зарек растерянно переглянулись. Я уже собиралась было вскарабкаться наверх и посмотреть, чем я могу помочь, но тут господин Златогрив спрыгнул в туннель. Бесстрашно подойдя к горгоне, он сказал: — Кажется, нас так и не представили. Я — Аджани Златогривый из Дозора, — и протянул ей руку.

Она пожала его толстую мохнатую руку, а он в ответ пожал её гладкую и изящную. — Добро пожаловать во владения гольгари, Аджани Златогривый. Здесь ты в безопасности.

Он кивнул, улыбаясь. Затем он повернулся, посмотрел на потолок туннеля и скомандовал: — Начинайте опускать их.

Один за другим жители Равники — в основном дети — начали спускаться в руки господина Златогрива, господина Аздомаса, госпожи Кайи, Тейо или королевы Враски. Конечно, я бы тоже хотела помочь, но я могла бы простоять там весь день, напрасно дожидаясь, пока мне передадут ребёнка. Поэтому я просто старалась не мешать.

Осторожный мастер Зарек тоже держался в стороне. Королеве Враске передали маленькую эльфийскую девочку, — пяти или шести лет, — которая уткнулась ей в грудь, громко всхлипывая от горя и страха. Королева казалась потрясённой, но держала девочку крепко.

Сверху донёсся какой-то шум. Кто-то крикнул вниз: — Они разнесли дверь!

Когда спустились последние жители Равники, за ними последовало двое мироходцев, которых я до этого видела на собрании. Господин Златогрив поспешно представил их как госпожу Му Яньлин и господина Цзяна Янгу. Второй, задрав голову, крикнул: — Моу, ко мне!

В руки господина Цзяна спрыгнул маленький пёсик. Он был гораздо меньше того, что я видела в Зале заседаний Сената.

Неужели у них два пса?

Господин Цзян поставил животное на пол туннеля, и оно начало расти, в мгновение ока превратившись в того огромного, ростом с хозяина, трёххвостого пса, которого я видела раньше.

Крокт, я тоже хочу волшебную собаку!

— Где Уатли? — спросил господин Златогрив.

— Здесь! — откликнулась госпожа Уатли, ловко спрыгивая вниз. — Я последняя, но они наступают мне на пятки! — и, словно в подтверждение её слов, сверху протянулась покрытая лазотепом рука, которая схватила пустоту, лишь чудом не задев госпожу Уатли.

Рука скрылась в темноте наверху, и вместо неё показались головы сразу трёх вечных. Спуститься вниз им мешало только то, что ни один из них не желал пропустить вперёд остальных.

Это задержка дала королеве Враске время подготовиться. Она призвала свою силу — я видела, как та копится в её глазах, которые она не сводила с потолка, чтобы не вызвать опасений у мастера Зарека. Горгона крепче прижала к грудям плачущую эльфийскую девочку и одной рукой прикрыла ей глаза. Затем, когда трое вечных целиком заполнили собой проём, королева Враска по очереди встретилась взглядом с каждым из них, обратив их в камень. Звук, с которым они покрывались каменной коркой, был довольно приятным, а результат не только обезвредил преследователей госпожи Уатли, но и наглухо перекрыл отверстие — их единственный путь вниз из часовни наверху.

Мадам Сторрев подошла к своей королеве и что-то зашептала ей на ухо. Выслушав, та повернулась к мастеру Зареку, который отступил на шаг, но не стал пытаться ударить её током (мне это показалось хорошим знаком). Возможно, причина крылась в том, что её глаза перестали светиться, и прямо сейчас она не представляла угрозы. Возможно, в том, что она по-прежнему держала на руках маленькую, тихонько всхлипывающую эльфийскую девочку. А возможно — всего лишь глупое предположение — в том, что ей наконец-то удалось восстановить малую толику того утраченного доверия, которое связывало их раньше.

— Прямо сейчас по всему городу гольгари открывают безопасные проходы для всех жителей Равники, которых сумеют отыскать, — сказала она. — Мы сражаемся с армией Боласа и спасаем жизни. А затем — больше для показухи — добавила с едким сарказмом: — Не стоит благодарности.

Мастер Зарек ничего не сказал.

Я подумала, Три есть, осталась одна.

— Это прекрасно, — заметила госпожа Кайя. — Но теперь нам предстоит уладить ещё одно дело...

Глава V Операция «Безрассудство»

Мы с Тейо, госпожой Кайей, мастером Зареком и королевой Враской собирались идти по туннелям гольгари столько, сколько сможем. Но все старые прямые пути между резиденциями гольгари и ракдосов были перекрыты с тех пор, как Джарад вод Саво, бывший гильдмейстер Гольгари, в первый раз погиб в Рикс Маади от руки кровавой ведьмы Ракдоса. Так что в конце концов нам всё равно пришлось выбираться на поверхность, рискуя угодить прямо в лапы крадущих Искры страшилищ, которые могли оказаться поблизости.

Мы никого не встретили, что, наверное, было хорошим знаком.

Кроме того, с возвышенности мы разглядели площадь Десятого района, и на ней больше не было портала. Мы уже знали, что господин Джура, господин Златогрив, госпожа Уатли и остальные стараются изо всех сил, чтобы спасти как можно больше жителей Равники — а теперь им помогали ещё и гольгари. Мастер Зарек сумел выключить Маяк. Теперь стало ясно, что и Межпланарный мост был успешно отключён стараниями господина Фэйдена, господина Карна, госпожи Самут и демона Оба Никсилиса. Три из шести миссий господина Белерена увенчались успехом.

А может, и четыре…

Мои спутники встали как вкопанные.

Я спросила Тейо, в чём дело, и он ответил, что что-то изменилось.

— Чего?

— Я…

— Его больше нет, — прошептала королева Враска. — Бессмертного Солнца больше нет.

Судорожно сглотнув, я сказала: — Значит, теперь вы все можете уйти в другие миры…

— Никуда мы не уйдём, — отрезала госпожа Кайя.

— Верно, — подтвердил мастер Зарек. — У нас ещё полно работы.

Четыре миссии выполнены. Осталось всего две. Убийство Врановолосой госпожи, Лилианы Весс. Этим занялся господин Белерен вместе с господином Тефери, госпожой Баллард и госпожой Рид.

Затем шла наша миссия: операция «Безрассудство». Мастер Зарек сообщил нам, что Сенат Азориус будет представлять госпожа Лавиния. И господин Лазав из Димира тоже пообещал участвовать. Учитывая, что Борос, Иззет, Симик, Оржов, Селезния, Груул и Гольгари уже дали своё согласие, оставался только Ракдос.

Я боялась спускаться туда, в Рикс Маади. Не то чтобы меня пугало само место, но без Гекары там, где ей полагалось быть, я опасалась просто… растечься… как лужа. Такое со мной бывало редко. Я довольно крепкая Крыска, знаете ли. Чаще всего у меня просто нет другого выбора. И даже когда мне грустно или плохо, ничего страшного, потому что этого никто не видит. Я и сама-то себя едва замечаю, верно? Я хочу сказать, какой смысл зазря лить слёзы и тому подобное?

Кому это поможет?

Но на этот раз там будут свидетели. Тейо и госпожа Кайя — а может быть, и мастер Зарек — увидят, как я расстроюсь. И раз это увидят они, придётся увидеть и мне самой. Всё станет взаправду. А это будет означать, что Гекара и впрямь…

Ну ладно, девять гильдий нам обеспечены. Дело за одной. И четыре миссии будут выполнены. Останется всего две. Ну… точнее, три. Нельзя забывать о последней миссии. Потому что, когда все эти, ну, знаете, лёгкие преграды будут убраны с пути, нам предстояло ещё разделаться с драконом.

Да. По-прежнему остаётся дракон.

Первый жонглёр, одетый в красную кожу с заклёпками и лентами, которые оканчивались наточенными рыболовными крючками, ловко жонглировал шестью горящими факелами. Второй жонглировал восемью человеческими черепами. Третий — двенадцатью горящими черепами. Четвёртый жонглёр был ожившим скелетом, чьи кости обрамляло кованое железо, включая четыре железных рога, совсем как у его владыки, Ракдоса-Растлителя. Он жонглировал горящими кошачьими черепами, которые извлекал из маленькой жаровни, тлеющей внутри его собственной грудной клетки.

Без предупреждения скелет метко запустил одним из этих маленьких черепов в Тейо, который едва успел выставить круглый щит из белого света, чтобы отразить снаряд, летящий ему прямо в глаз. Череп отскочил от щита и ударил скелета в лицо. Тот расхохотался хриплым бездыханным смехом, от которого Тейо передёрнуло.

Госпожа Кайя постаралась приободрить его: — Они просто пытаются тебя запугать.

Потупившись, Тейо пробормотал себе под нос: — У них получается.

— Вы всё неверно поняли, госпожа, — просипел скелет. — Мы всего лишь пытаемся развеселить вас.

Тейо покосился на скелета и пробормотал: — У вас не получается.

Скелет снова расхохотался и сказал: — Ну, зато вы меня здорово веселите.

Мы спускались вниз на пять сотен ступеней, составляющих Фойе Демона, к Рикс Маади. Прожилки лавы, покрывающие стены вырытого вурмом туннеля, отбрасывали тусклый красноватый свет на всё, что я видела. Через каждые четыре или пять ступеней нам встречался очередной артист. После жонглёров были кукловоды, каждый со своей марионеткой, одного взгляда на которую хватило бы, чтобы вызвать кошмары у непосвящённого.

Но не на ту напали.

Я столько раз спускалась по этой лестнице с Гекарой, столько раз видела одни и те же представления. Они были мне как старые друзья — друзья, призванные напомнить, что мой самый близкий друг уже никогда не пройдёт со мной по этим ступеням.

Ненавижу их! Почему они до сих пор здесь, когда её уже нет?

Почему я здесь, когда её уже нет?

Мне казалось, я повидала всякого, но последний кукловод заставил меня громко ахнуть. Его марионетка представляла собой беспощадно точную карикатуру на Гекару, ведьму лезвий, сделанную из настоящих лезвий.

Я буквально ощутила тревогу и беспокойство, исходящие от госпожи Кайи, когда на миг мы встретились глазами, разделив общее горе. Оставалось либо закричать, либо, знаете, попробовать найти в этом опору. Я грустно улыбнулась и прошептала: — Без неё здесь уже ничего не будет по-старому.

Какая очевидная, бессмысленная глупость. Но что ещё тут можно сказать?

Именно из-за кончины Гекары госпожа Кайя настоятельно рекомендовала королеве Враске отправиться с нами Рикс Маади — и потребовала, чтобы горгона пошла без сопровождения своей охраны из числа краулов или незапамятных. Если культисты захотят объяснений по поводу гибели посланницы Гекары (или потребуют за неё расплаты), мастер Зарек и госпожа Кайя хотели, чтобы королева сама всё им изложила (или заплатила требуемую цену).

Как ни странно, Её Величество не стала возражать.

Как будто по собственной воле, кукла-Гекара швырнула в Зарека и Враску самые настоящие лезвия. Силы броска было недостаточно, чтобы эти крошечные клинки могли причинить сколь-нибудь серьёзный ущерб гильдмейстерам Иззета и Гольгари, и всё же первый заработал небольшой порез на руке, а на лице королевы появилась царапина, из которой по щеке медленно потекла струйка крови. Теперь все мысли Кайи были заняты тем, что лезвия могли быть отравлены. Я покачала головой. — Они чистые. Но всё может измениться на обратном пути… Это уж как пойдёт.

Кукловоды уступили место посаженным в клетки чудищам. Сверху на каждой клетке сидел чертёнок в маске, сгорающий от желания выпустить маленьких монстров на волю. Конкретно эти чудища, паукообразные твари, которые беспрестанно пыхтели, ворчали, визжали и стенали, были не крупнее детёныша нодорога, но на узкой замкнутой лестнице даже мелкая тварь могла нанести значительный ущерб. Чертенята безумно хихикали и то и дело тянулись к задвижкам, угрожая отпереть клетки. Всякий раз при этом Тейо вздрагивал, тем самым лишь поощряя подобные выходки.

Стены были увешаны сотнями потрёпанных и перекрывающих друг друга афиш. Одни из них приглашали посетить спектакли столетней давности, другие содержали в себе оскорбления в адрес той или иной гильдии — особенно часто доставалось оржовам, азориусам и боросам. Госпожа Кайя задержалась у одной из афиш, которая казалась такой же древней, как и остальные, но при этом изображала её саму, мастера Зарека, королеву Враску и госпожу Лавинию в виде марионеток, подвешенных за ниточки, туго обвязанные вокруг их шей. Их головы свесились набок, языки вывалились наружу, конечности безвольно обмякли, а лица распухли и посинели. В роли кукловода, державшего в руках четыре ниточки-удавки, была нарисована марионетка-Гекара, а кукловодом, дёргающим за ниточки Гекары, выступал сам Растлитель. После такого я бы не стала рассчитывать на радушный приём внизу. Госпожа Кайя вдохнула, выдохнула и двинулась дальше. Тейо тоже остановился посмотреть на афишу, и у него задёргалась левая щека. Я потащила его дальше со словами: — По крайней мере, у них нет афиши про тебя.

— Пока что, — нервно уточнил он.

После чертенят и их ужасов настал черёд огнеглотателей. Тейо собирался сотворить щит, но я удержала его руки, покачав головой: — Этим ты только сильнее их раззадоришь. Просто гляди в оба и проходи, когда они вдыхают.

На протяжении всего спуска мастер Зарек и королева Враска держались настороженно, но стойко, погрузившись каждый в свои мрачные раздумья, большая часть которых — я это чувствовала — крутилась вокруг Гекары. За исключением Тейо, который ни разу её не видел, все мы в какой-то мере скорбели об утрате друга. Даже госпожа Кайя и мастер Зарек, которым не в чем было друг друга винить, чувствовали, как утрата Гекары разделила их. Думаю, отчасти это случилось потому, что мастер Зарек всегда отстранялся от Гекары — пользовался ею, ни разу не признавшись себе, насколько он ей дорожит, и осознал это лишь сейчас, когда стало слишком поздно. Его мучило чувство вины, и какая-то иррациональная часть его злилась на госпожу Кайю за то, что она всегда относилась к Гекаре с теплотой. В основном же, однако, он злился на самого себя.

Чем глубже мы спускались, тем более жарким и спёртым становился воздух, и причина этому крылась не только в огнеглотателях. Здесь, внизу, красные прожилки в выгнутых стенах были шире, и жидкая раскалённая лава капала из них на ступени, образуя лужицы, которые требовалось аккуратно обходить, если мы дорожили своей обувью — или пятками.

На смену огнеглотателям пришли акробаты на одноколёсных велосипедах. Они ловко балансировали на одном месте, катаясь взад-вперёд на пятачке всего в несколько дюймов, а их транспортные средства напоминали орудия из камеры пыток: со спицами из колючей проволоки, шипованными колёсами и сёдлами, сделанными из лезвий секир. У многих виднелись кровоточащие порезы. Каждый из них был близок к тому, чтобы покромсать нашу пятёрку на кусочки. Один акробат, не способный меня видеть, чуть не отрубил мне стопу. Но я давно привыкла избегать такого рода катастроф и научилась очень, очень зорко подмечать всё, что творилось вокруг меня. Я без труда прошмыгнула мимо угрозы.

Наконец, мы достигли нижней ступеньки, и Фойе окончилось Карнавальной площадью, которую охраняли двое огромных огров в масках, сделанных из настоящих огрских черепов. Госпожа Кайя остановилась в нерешительности, но огры не обратили внимания ни на меня, ни на остальных, — как будто все четверо вдруг тоже стали Крысками. Поэтому Кайя ответила им тем же и зашагала через просторный двор. В центре находился потрескавшийся и исписанный граффити фонтан в виде статуи кентавра. С определённого ракурса статуя казалась на удивление изящной, но я знала, что стоит нам приблизиться, и остальные увидят, что из бедного человека-лошади выломаны внушительные куски мрамора, как будто его лупили кувалдой. Из разбитых губ сочилась вода, которая, в свою очередь, капала из растрескавшейся чаши фонтана и утекала в трещины в земле, откуда поднималась уже в виде пара.

Над нами на ржавых крюках покачивались незанятые трапеции, и одинокая юная канатоходка с тощими косичками и в чёрно-красном трико арлекина беззаботно порхала вокруг видавшего виды каната. Её грациозные движения приковывали к себе взгляд. Она посмотрела вниз на своих новых зрителей, и Тейо ахнул: её веки и губы были крепко зашиты.

Здесь громоздились пустые клетки, способные вместить монстров размером с человека. И всё, абсолютно всё было заляпано брызгами крови.

На другом конце Карнавальной площади ещё двое огров в костяных масках стояли на страже у нарядного каменного фасада Рикс Маади. Подобно первой паре, эти огры, похоже, не заметили нас. И всё же наш небольшой отряд замялся перед зловещим красным светом за воротами — пока королева Враска, пробормотав: «А, к чёрту всё», решительно не прошла сквозь высокую стрельчатую арку. Переглянувшись, мастер Зарек и госпожа Кайя последовали за ней. Мы с Тейо не отставали.

Фасад Рикс Маади был именно фасадом, ширмой. За ним не было никакой архитектуры — лишь просторная вулканическая пещера естественного происхождения. Из центральной ямы с лавой поднимался пар, устремляясь в жерла на потолке, которые тянулись к самой поверхности.

К этому моменту все мы просто обливались пóтом. Даже Тейо, мальчик из пустыни. Он пожал плечами и сказал: — Дело не в жаре; это всё влажность.

Яму с лавой крест-накрест пересекали каменные дорожки, а под потолком были крест-накрест протянуты стальные тросы, с которых свисало ещё больше проржавевших клеток и крюков. Повсюду виднелись заполненные кровью бассейны, а также дремлющие адские гончие, включая Зазубрину, любимицу Гекары.

Интересно, тоскует ли она по своей хозяйке?

Стены были испещрены десятками проходов, ведущих в десятки комнат. Из одних доносился хохот, из других — истошные вопли, из большинства — и то и другое сразу. Слева на уровне земли в стене зияло огромное отверстие, затянутое сверхъестественной пеленой непроглядной тьмы. Изнутри тянуло зловонием. Я бывала здесь много раз, и всё равно мне стало не по себе.

Я протиснулась к госпоже Кайе и прошептала: — Где же все? Обычно Рикс Маади забит артистами. Я ни разу не видела его таким пустым.

Она всмотрелась в красноватую дымку. Помимо адских гончих и изредка пробегающих по полу крыс (всамделишных), вокруг не было ни единой души, живой или мёртвой, за исключением нас пятерых. И вдруг, как по команде, в клубах красного дыма перед нами возник сногсшибательный силуэт.

— Гранд-дама Экзава, — шепнула я. — Кровавая ведьма. Номер два в списке фавориток Растлителя.

Дым медленно рассеялся, позволив рассмотреть гранд-даму Экзаву во всех подробностях. Она была высокой и мускулистой. Её лицо скрывала тяжёлая замысловатая маска, украшенная двумя парами настоящих демонических рогов. Приталенный корсаж подчёркивал пышную грудь и оголённый живот. Высокие сапоги доходили ей до бёдер, а с её широкого пояса свисало множество железных кольев, испачканных кровью. Она стояла на крошечной сцене и смотрела на моих спутников с царственным презрением. Ей никогда не удавалось меня увидеть.

Мне она никогда особо не нравилась.

Госпожа Кайя, мастер Зарек и королева Враска переглянулись, а затем одновременно преклонили головы. Мастер Зарек произнёс подобающее приветствие: — Мы чтим тебя, Экзава, как кровавую ведьму редкостного таланта, и нижайше просим твоего владыку, Растлителя, об аудиенции.

Гранд-дама Экзава молча осмотрела их с ног до головы, затем перевела взгляд на яму. Лава забурлила, но, кроме пузырей, из неё не показалось больше ничего — не исключая и демона.

— Похоже, — произнесла она глубоким контральто, — Растлитель не желает давать вам аудиенцию.

Но в этот момент пещеру сотряс громоподобный голос Ракдоса: — ГДЕ НАША ПОСЛАННИЦА?

Мастер Зарек зыркнул на королеву Враску, и та сделала шаг вперёд, готовая покорно принять свою участь. Но не успела она ничего сказать, как раздался новый голос: — Она здесь!

Что?! Правда?! Гекара здесь?!

Я повернулась к главному входу. Это был господин Томик Врона в сопровождении одинокого оржовского трулля, который нёс завёрнутый в покрывало труп.

Нет. Нет, нет, нет, нет, нет… За что вы так со мной?

Господин Врона жестом приказал труллю остановиться и откинул покрывало с лица трупа. — Я вернул Гекару домой.

Я подбежала к Гекаре. Трулль был высоким, и мне пришлось встать на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть подругу и поцеловать её в бледную щёку. Вот теперь всё было взаправду. И я не знаю, стало ли от этого лучше или хуже.

Гранд-дама Экзава нетерпеливо откашлялась и сказала: — Прикажи своей твари положить ведьму лезвий на сцену у моих ног.

Господин Врона подал рукой знак, и трулль повиновался. Я последовала за ним.

Гранд-дама Экзава присела на корточки рядом с Гекарой и одним рывком сдёрнула с неё покрывало. Она эффектно — чересчур эффектно — подбросила покрывало в воздух, и оно вспыхнуло ярким пламенем. На нас посыпался пепел.

Кровавая ведьма с нездоровым вожделением провела рукой от макушки Гекары до самых кончиков её накрашенных ногтей на ногах. — Тебе следовала принести её раньше, — сказала она.

— Прошу прощения, — с поклоном ответил господин Врона. — У нас на поверхности царит небольшой хаос.

— Культ это не заботит.

— И напрасно, — заявил мастер Зарек.

Гранд-дама Экзава встала в полный рост, небрежно щёлкнув пальцами. Спустя несколько секунд в клубах красного дыма рядом с ней возникло ещё шесть кровавых ведьм. Не теряя времени, они быстро раздели мёртвую Гекару донага и украсили её лоскутами и бубенчиками. Когда они закончили, гранд-дама Экзава повелела: — Пускай твой трулль отнесёт Гекару в Склеп Шутов, — и указала длинным изящным пальцем на зловонное отверстие в стене.

Господин Врона подал ещё два знака, и трулль поднял Гекару. Наверное, мне нужно было его предупредить.

Но почему-то я не стала этого делать.

Окружённый шестью кровавыми ведьмами, трулль безропотно вошёл в отверстие с Гекарой на руках.

Я запоздало заметила, не обращаясь ни к кому конкретно: — Надеюсь, господин Врона не очень любил этого трулля. Больше он его не увидит.

И опять, словно по команде, мои спутники застыли на месте, услышав предсмертный крик трулля. Господин Врона был в ужасе. А я смогла всего лишь пожать плечами.

— Я скоро вернусь. Не расходитесь, — объявила гранд-дама Экзава и вспыхнула ярким пламенем, как до этого покрывало Гекары. На нас вновь посыпался пепел, но никто, похоже, не поверил, что кровавая ведьма сгорела по-настоящему.

Все мои мысли были только о Гекаре. Прежде я ещё не видела её лица без улыбки. Даже в трагических постановках её глаза продолжали смеяться. Теперь всё. Никакой больше улыбки в её глазах. Никакой улыбки на её губах. Никаких тёплых слов между друзьями.

«Ты моя Крыска».

«Я твоя Крыска».

Всё кончено. Навсегда.

Господин Врона говорил мастеру Зареку: — Ты исполнял свои обязанности, а я — свои.

Мастер Зарек подозрительно оглядел его: — И в чём же они заключались?

Господин Врона посмотрел прямо на госпожу Кайю: — Я являюсь секретарём-референтом истинного гильдмейстера Оржова. Долгие годы я считал, что это Тейза Карлова. Но теперь я знаю, что это Кайя. И поэтому я занимался делами своей госпожи.

Госпожа Кайя с улыбкой поблагодарила его. А затем её осенило: — Томик, так это ты на самом деле заставил войска Оржова вступить в битву?

— В основном это заслуга великана Билагру. Вы произвели на него хорошее впечатление.

— После того, как ты направил его ко мне и сдвинул дело с мёртвой точки.

В ответ Томик лишь повернул левую руку ладонью вверх, словно говоря: Такова моя работа.

Именно в этот момент из Склепа Шутов показалась гранд-дама Экзава с руками, по локоть испачканными в трулльей крови.

Королева Враска снова вышла вперёд: — О великая и талантливая Экзава! Равнике нужна ваша помощь. Будь Гекара жива, она непременно убедила бы тебя и твоего владыку…

Гранд-дама Экзава перебила её: — Посланница Гекара умерла из-за того, что доверилась вам троим, — она провела в воздухе пальцем, по очереди указав на Враску, Раля и Кайю. — Одна из вас предала её, другой — отверг её, а третья попросту подвела её.

— Всё это чистая правда, — сказал мастер Зарек с явным раскаянием — и не менее явной решимостью. — И сейчас у нас нет никаких гарантий. Но вот что я скажу: если все десять гильдий не объединятся, Равника обречена.

— Значит, Культ Ракдоса спляшет на её могиле. В том, что касается могильных плясок, нам поистине нет равных.

— Не сомневаюсь, что это так, — парировал мастер Зарек, — вот только мёртвые не могут плясать.

— О, ты удивишься.

— Прошу, выслушай. Нив-Миззет оставил нам последний план, чтобы уничтожить Никола Боласа. Если ты только позволишь мне объяснить...

— НАМ ДО МЕЛЬЧАЙШИХ ПОДРОБНОСТЕЙ ИЗВЕСТНА СУТЬ ПОСЛЕДНЕЙ ПОПЫТКИ УСОПШЕГО ПЫЛАЮЩЕГО РАЗУМА ДОТЯНУТЬСЯ ДО ВЛАСТИ, — прогремел голос Ракдоса. — МЫ НЕ ЖЕЛАЕМ В ЭТОМ УЧАСТВОВАТЬ!

Губы гранд-дамы Экзавы тронула опасная улыбка. — Кажется, вам пора уходить, — промурлыкала она.

— Но...

— Пока вы его по-настоящему не разозлили.

Мастер Зарек, господин Врона, королева Враска и госпожа Кайя заглянули в себя, пытаясь подобрать нужные слова или действия, которые могли бы всё изменить. Но в конце концов их плечи дружно поникли, и они развернулись к выходу.

Тейо повернулся ко мне и спросил: — В чём дело? Мы сдаёмся?

Но мне было не до него. Я что-то унюхала, или услышала, или почувствовала кого-то… Не отрываясь, я смотрела на зев Склепа Шутов. Кто-то позади меня ахнул.

— Куда намылились, напарники? — весело воскликнула Гекара, показавшись из тьмы.

Наверное, мне следовало подбежать к ней и стиснуть в объятьях. Но знаете, я просто стояла, боясь поверить в то, что видела.

— Гекара? — спросил мастер Зарек.

— Ну, типа, да, — ответила она, пожав плечами.

— Ты разве не погибла? — спросила королева Враска.

— Ну, было дело. Скучали по мне?

— Сильнее, чем ты можешь себе представить… друг мой, — признался мастер Зарек.

— Ой, прекрати, — отмахнулась Гекара, — ты меня смущаешь. Шутка! Меня невозможно смутить. Можешь лить патоку, сколько влезет. Это, конечно, тошнотворное зрелище, но у всех нас есть свои маленькие постыдные удовольствия, верно?

Королева Враска выдавила: — Я должна попросить у тебя прощения, Гекара. Мне не следовало предавать твоё доверие.

— Да уж, с твоей стороны это было очень паршивым поступком. И умирать — не круто. Но, эй, всё хорошо, что хорошо кончается. Как-никак, тебя не воскресят кровавой ведьмой, если перед этим ты не умрёшь, верно?

Кажется, я плакала. Не знаю. И мне было всё равно. — Так ты теперь кровавая ведьма? — восхищённо спросила я.

Но мастер Зарек не мог меня услышать, поэтому заговорил одновременно со мной, задав свой вопрос: — Ты можешь убедить Ракдоса принять участие в нашей операции «Безрассудство»?

— Ооо, какое чудное название, — сказала Гекара. — Но ты в любом случае не парься. Я буду представлять Культ, что бы ты ни задумал, дружище.

— Нет, не будешь, — прогремела гранд-дама Экзава. — Растлитель ясно выразил свои пожелания.

— В самом деле? Потому что мне он ни словечка не сказал.

— Ты тогда была ещё мёртвой, и из тебя бы вышла неважная слушательница.

— Он может просветить меня сейчас.

— Зачем? Это делаю я.

Но гранд-дама Гекара лишь погрозила Экзаве пальцем: — Ты не Босс. Во всяком случае, не мой босс. Ты просто кровавая ведьма. И, раз уж я теперь тоже кровавая ведьма, думаю, мне можно тебе не подчиняться. Теперь ты не старше меня по званию, Экзава. Теперь мы, типа, ровесницы по званию.

— Клянусь, ведьма, я прикончу тебя заново! — гранд-дама Экзава прыгнула, протянув окровавленные руки к горлу Гекары.

Гекара колесом ушла в сторону. Колесо плавно перешло в кувырок, который затем плавно перешёл в сальто назад. Гекара приземлилась на сцене, а я захлопала в ладоши!

Заняв выгодную позицию, Гекара сотворила в обеих руках по пригоршне лезвий и разом швырнула их. — Однажды ведьма лезвий, всегда ведьма лезвий!

Гранд-дама Экзава была застигнута врасплох. Взмахом руки она сумела отразить большинство лезвий, но немалая их часть поцарапала ей кожу. Это вряд ли причинило ей серьёзный ущерб, но Гекара сражалась не в одиночку. Мастер Зарек запустил свой Аккумулятор и выпустил относительно слабую молнию в спину Экзаве. Та вскрикнула и упала на колени.

Одна из адских гончих навострила уши, но Гекара остановила её, скомандовав: — Фу, Зазубрина! Сидеть!

Зазубрина остановилась, но не спешила садиться. Она угрожающе рычала, роняя из пасти кислотную слюну, которая шипела, соприкасаясь с полом. Перезарядившись, мастер Зарек приготовился поджарить бестию, но Гекара отмахнулась от него, даже не взглянув в его сторону. Она продолжала успокаивать Зазубрину: — Не обращай внимания на Раля. Он свой. И Экзава снова станет старой доброй дивой, не успеешь и глазом моргнуть. А теперь сядь.

Зазубрина села.

Гекара крикнула, обращаясь к по-прежнему отсутствующему Ракдосу: — Я собираюсь помочь моим дружбанам. Вы ведь не возражаете, правда, Босс?

Растлитель хранил молчание.

— Вот и славно, — со смехом сказала Гекара. — Ну что, за дело? — и она направилась ко мне. Я протянула руки, готовясь к объятьям, или кружению, или чему угодно из того, что мы с ней делали раньше.

«Иди-ка сюда, кексик, и дай мне сахарку!»

«Я твоя Крыска».

«Ты моя Крыска».

Ничего из этого не случилось.

Она прошла мимо меня — и совершенно меня не заметила.

Я… я оторопела. Подняв глаза, я увидела, что Тейо и госпожа Кайя смотрят на меня с жалостью. Я отвернулась. Но все всё поняли. Моментально. Каким бы способом Гекара ни вернулась к жизни, он изменил её настолько, что она перестала меня видеть.

Только что я потеряла её снова…

Но какая теперь разница? Нам было поручено вернуть в наши ряды четыре заблудшие гильдии.

И мы с этим справились. Нам удалось сломить упрямство всех четырёх. Но последняя из них окончательно сломила меня.

Наверняка в какой-то момент я снова начала дышать.

Я хочу сказать, она ведь была жива, верно? Это всё, что по-настоящему имело значение. Конечно, я потеряла её, но она, по крайней мере, вернулась.

Есть вещи и похуже, чем узнать, что та, кого ты любишь, по-прежнему есть в твоём мире… даже если в её мире больше нет тебя.

Всю дорогу к площади я шла прямо за ней.

— Хочешь, я что-нибудь ей передам? — спросил Тейо.

— Хватит мучить себя, — сказала госпожа Кайя.

Я сделала вид, что не слышала их. Я решила просто, не знаю, немного погреться в присутствии Гекары.

И в какой-то момент я, должно быть, снова начала дышать.

Возможно, часть меня ещё надеялась, что она увидит меня снова.

Просто дай ей время…

Но другая часть меня в это не верила. Она стала кровавой ведьмой. Гранд-дамой Гекарой. А я так и осталась всего лишь незначительной Крыской. Она больше не смотрела на меня. Не желала видеть кого-то вроде меня. Теперь она стояла гораздо выше меня. Вдобавок они что-то сделали с ней, чтобы вернуть её обратно. Слегка её изменили. Но ничего страшного. Пока мы шли к месту назначения, она то и дело подначивала мастера Зарека и королеву Враску. Значит, не слишком-то её и изменили. И я, по крайней мере, всё ещё могла её видеть. Пусть только глаза высохнут.

Так что да. В какой-то момент я, должно быть, снова начала дышать.

Мы ждали, пока все незаметно, по одному (впрочем, иногда и по двое), прибудут на развалины Канцелярии Договора — стараясь, чтобы эта сходка не привлекла внимания страшилищ или Врановолосой госпожи. Я улыбнулась Тейо. Было видно, что он по-прежнему обо мне беспокоится, поэтому я решила сменить тему: — Не волнуйся. Я буду объяснять всё по ходу дела.

— Думаю, к этому времени я уже уловил общую суть, — ответил он.

— Да, но ты не знаком с большинством участников.

Он начал что-то говорить, потом сбился, немного помолчал и продолжил: — Спасибо, Кларысия. Это будет очень полезно. И, смею надеяться… очень занимательно.

— Тебе просто нравится слушать, как я болтаю.

Он покраснел. Это заставило покраснеть и меня. Поэтому я пихнула его кулаком в плечо.

— Ай.

— Не ври, это не больно.

— Разве мне не должно быть виднее?

— Нет, маленький плакса.

— Я всё ещё старше тебя.

— Ненамного.

— Да. Ненамного.

— Я победила, — мне вдруг захотелось его поцеловать, что было очень странно. Поэтому я пихнула его снова.

— Ай.

Почти все уже собрались, поэтому я начала: — Для успеха операции «Безрассудство», последнего плана Пылающего Разума, нужны все десять гильдий, лей-линии Равники, обугленные кости Нив-Миззета и вон та штуковина.

Я указала на латунную модель драконьей головы, — головы мастера Нив-Миззета, если быть точной, — которую вынес старший химистр Варриворт, иззетский гоблин. — Она называется Сосудом Пылающего Разума, и в неё перейдёт дух дракона, когда его призовут оттуда, где он сейчас — если, конечно, всё получится, а я бы не стала сильно на это надеяться, учитывая название плана, ты ведь меня понимаешь?

Химистр Варриворт осторожно положил Сосуд на почерневшие кости мастера Нив-Миззета.

— Видишь ли, планом А было наделить мастера Нив-Миззета силой, чтобы он сразился с Боласом. Это не сработало, и ты сам можешь видеть, чем всё закончилось. План Б — Маяк для мироходцев — тоже провалился. Это, как я понимаю, план В. Если, конечно, я не сбилась со счёта.

— Вон там мастер Зарек советуется с госпожой Ревейн. Господин Белерен говорит, что она вроде как большой знаток лей-линий. Что у неё с ними какая-то магическая связь. Поэтому мастер Зарек объясняет ей, чего им нужно добиться.

Мастер Зарек и госпожа Ревейн беседовали слишком тихо, чтобы кто-нибудь из нас мог разобрать хоть слово. Но когда мастер Зарек умолк, я сделала то же самое. Госпожа Ревейн размышляла над проблемой, казалось… целую вечность, оставаясь при этом совершенно неподвижной, больше напоминая раскрашенную статую, чем живое существо. За это время химистр Варриворт успел подойти и встать рядом с Тейо, видимо, чтобы не путаться под ногами. Не видя меня, он мог бы запросто в меня врезаться, но я привычно уступила ему место и обошла Тейо с другой стороны.

Наконец, госпожа Ревейн кивнула и сказала: — Это может быть выполнимо. Межпланарный мост разорвал лей-линии, но теперь, когда его нет, я, пожалуй, могла бы починить их и помочь Равнике снова обрести утраченную силу.

— Ну, по крайней мере, звучит обнадёживающе, — заметила я. — Теперь нам нужно только подождать, пока не соберутся представители остальных гильдий.

Мастер Зарек, госпожа Кайя и королева Враска уже были здесь, а вместе с ними, разумеется, и Гекара. Следующей прибыла госпожа Лавиния. Похоже, господин Довин Баан покинул Равнику, и теперь сенатор Лавиния стала действующим гильдмейстером Азориуса.

Нетерпеливая Гекара ходила колесом по разорённой канцелярии, звеня бубенчиками, приделанными к кожаным лентам её нового костюма. — Какая же она крутая! — невольно ахнула я. А потом она прокатилась совсем рядом со мной.

Но ведь всё в порядке, правда? Всё в порядке!

Следующим прибыл Борборигмос с моими родителями. Ари улыбнулась мне, указав на меня Гану Шокте и циклопу. Прищурившись, оба начали всматриваться в пространство рядом с Тейо, пока не увидели меня. От этого мне стало немного легче, и я сказала Тейо: — Мама у меня тоже очень крутая.

Миледи Эммара Тандрис, поборница Конклава Селезнии, явилась вместе с моим крёстным, Боруво, который сразу же обменялся парой грозных рыков со своими бывшими соплеменниками-груулами — особенно с моей мамой, считавшей его смену гильдии предательством. Я подумала, уж не потому ли я до сих пор хожу в неприкаянных? Точно ли я знаю, что мне не место среди груулов — или просто не хочу потерять её, выбрав другую гильдию?

Крокт свидетель, мне больше нельзя никого терять.

И — кто знает? Я ведь могу вполне неплохо вписаться в Груул. Сложно сказать.

Я заметила, как Тейо внутренне подобрался, готовый в любой момент сотворить щит, чтобы помешать драке. Ну уж нет, сегодня никаких драк не будет. Я строго посмотрела на них и воскликнула: — Неужели нельзя жить дружно?

Все четверо почти без колебаний кивнули.

Следующей пришла первый спикер Ваннифар из Ассоциации Симик в сопровождении господина Ворела.

Затем с небес спустилась госпожа Аурелия, гильдмейстер Легиона Борос, всё ещё разгорячённая недавней битвой.

Лишь после того, как собрались все остальные, выяснилось, что гильдмейстер Лазав из Дома Димир всё это время находился здесь, — прямо возле нас с Тейо, — скрываясь под личиной химистра Варриворта.

— Будь ты проклят, Лазав! — в голосе мастера Зарека звучали угрожающие нотки. — Какого чёрта ты сделал с настоящим Варривортом?

Господин Лазав «успокоил» его, лениво протянув: — Твой многоуважаемый старший химистр решил сегодня отоспаться. Наутро он будет как огурчик — если, конечно, наша затея увенчается успехом, и хоть кто-нибудь вообще доживёт до утра.

Заметив, что госпожа Ревейн чувствует себя неуютно, я пихнула Тейо локтем. Он уставился на меня, не понимая, что мне нужно. — Помоги эльфийке, — шёпотом пояснила я.

Кивнув, он вышел вперёд со словами: — Не будете ли вы так любезны собраться вокруг госпожи Ревейн?

Госпожа Кайя подошла первой, и госпожа Ревейн молча указала гильдмейстеру Оржова, куда ей встать. Такая же процедура по очереди повторилась для Гекары, мастера Зарека, сенатора Лавинии, господина Лазава, госпожи Аурелии, Борборигмоса, первого спикера Ваннифар, королевы Враски и миледи Эммары. Не обошлось без (довольно глупого) брюзжания — и явной неприязни друг к другу. Когда госпожа Ревейн поставила рядом сенатора Лавинию и королеву Враску, дело едва не дошло до драки. Но госпожа Ревейн всё же поборола стеснительность и объявила: — Позвольте мне прояснить кое-что: если все гильдии не проявят искреннего стремления к единству, на успех затеи можно не рассчитывать. Вы должны оставить позади все обиды — как мелочные, так и наоборот. Произнеся так много слов за один раз, эльфийка явно утомилась, но её речь возымела действие. Вскоре представители десяти гильдий окружили госпожу Ревейн, кости и Сосуд Пылающего Разума слегка неровным кольцом, а немногочисленные сопровождающие — я, Тейо, копейщик Боруво, господин Ворел, Ари и Ган Шокты — сбились в кучку сразу за его пределами. Казалось, мама не спускала глаз с Тейо, разглядывая его с ног до головы. Она слегка нахмурилась и вопросительно посмотрела на меня. Кажется, Тейо Верада только что провалил испытание на право называться надёжным другом для дочери Ари Шокты.

Это было довольно унизительно, и кроме того, я не хотела задеть чувства Тейо, поэтому отвернулась, сделав вид, что ничего не заметила.

— Вы стоите на древних лей-линиях Договора Гильдий, — раздался голос госпожи Ревейн, переключив наше внимание на более насущные заботы.

— И как именно они связаны с драконьими костями? — с явным подозрением спросила госпожа Аурелия.

Эльфийка снова замялась в нерешительности. Мастер Зарек сделал шаг вперёд, но под сердитым взглядом госпожи Ревейн тут же вернулся на положенное место, и уже оттуда сказал: — Мы собрались здесь, чтобы воскресить Пылающего Разума в качестве нового Живого Договора Гильдий.

Похоже, примерно для половины глав гильдий эта новость стала полнейшей неожиданностью.

Господин Ворел воскликнул: «Что?», а госпожа Аурелия прорычала: «Так вот в чём дело!» — более-менее одновременно. Борборигмос взревел, заглушив их обоих.

— Разве мы уже не пробовали это раньше, когда он был ещё жив? — проворчала сенатор Лавиния. — Что заставляет тебя думать?..

— Операцию не просто так назвали «Безрассудством», знаешь ли, — откликнулась Гекара.

Мастер Зарек примирительно поднял обе руки и сказал: — Да, мы пробовали, и да, мы потерпели неудачу. Но деваться нам всё равно некуда. Джейс Белерен лишился силы Живого Договора. А без этой силы нам не победить Никола Боласа. Если мы преуспеем, Нив-Миззет возродится, наделённый этой силой, и применит её против Старшего дракона. Затем Пылающий Разум сложит с себя полномочия гильдмейстера Иззета, и, будучи одним из древнейших, мудрейших и почтеннейших парунов Равники, примет новую роль беспристрастного судьи и для гильдий, и для неприкаянных. Видят боги, вряд ли он справится с ней хуже Белерена.

Последние слова заставили сенатора Лавинию, королеву Враску и миледи Эммару нахмуриться, но остальные признали их правоту и угомонились.

Встав на цыпочки, я зашептала Тейо на ухо: — Это хорошо, что он упомянул неприкаянных. О нас вечно забывают, когда эти большие и важные шишки собираются обсудить дела гильдий.

Гекара, буквально подпрыгивая на месте от нетерпения, сказала: — Я ещё ни разу не участвовала во всегильдейском чародействе. Теперь я даже рада, что Босс не захотел приходить лично.

Покачав головой, госпожа Аурелия усмехнулась: — Демону не пристало спасать Равнику, поэтому Ракдос присылает одну из своих приспешниц.

Я снова зашептала: — Легион Борос всегда недолюбливал Ракдоса.

Гекара погрозила госпоже Аурелии пальцем: — Нетушки, всё было совсем не так. Босс не посылал меня вместо себя. Я пришла сама, без его разрешения.

Королева Враска ухмыльнулась. — Гекара, давай будем честны — ты пришла сюда, открыто нарушив его запрет.

— Вот именно!

Это породило новый всплеск недовольства и взаимных обвинений. Миледи Эммара и первый спикер Ваннифар принялись наседать на мастера Зарека, требуя объяснить, на что он вообще рассчитывал, если парун и бессменный глава Культа отказался им помогать.

— Теперь даже пытаться бесполезно, — махнула рукой госпожа Аурелия.

Поймав на себе укоризненный взгляд мастера Зарека, Гекара попробовала выкрутиться, отказавшись от своего дерзкого заявления. — Не поймите меня неправильно. Босс полностью поддерживает эту затею.

Госпожа Аурелия пристально посмотрела на неё. — Да неужели?

— О, да, абсолютно. Всецело. Несомненно. Вроде бы.

Мастер Зарек снова выступил (в переносном смысле — сам он не покидал своего места, чтобы не нарваться на очередной сердитый взгляд от госпожи Ревейн) с предложением: — С другой стороны, что мы теряем? Церемония займёт не больше…, — он осёкся и вопросительно посмотрел на эльфийку.

— Не больше пяти минут, — ответила она. — При условии, что это вообще сработает.

— Пять минут? — переспросила госпожа Кайя. — Конечно, время — деньги, но если речь идёт о пяти минутах, мы просто не можем не попробовать.

Госпожа Ревейн обвела взглядом всех присутствующих. Каждый из десяти по очереди кивнул: одни — с воодушевлением, другие — с решимостью, третьи — с явной неохотой. Но, тем не менее, кивнули все.

Будучи далёкой от того, чтобы выказывать воодушевление, решимость или неохоту, госпожа Ревейн бесстрастно произнесла: — Все сделайте глубокий вдох.

Тейо глубоко вдохнул и выдохнул.

Я хихикнула. — Думаю, она обращалась только к тем, кто в кругу.

Он густо покраснел.

— Ой, надо же. Ты такой милый, когда смущаешься.

Он покраснел ещё гуще.

— Да, вот как сейчас!

Моя мама снова нахмурилась. Я продолжила её не замечать.

Пока Тейо пытался вернуть самообладание, госпожа Ревейн начала напевать — слишком тихо, чтобы я могла её услышать. Там, где она стояла, возле костей и Сосуда, на земле у её ног начали собираться разноцветные линии. Чёрные линии. Голубые линии. Зелёные линии. Красные линии. Белые линии. Затем эти линии внезапно устремились от неё во все стороны, свернувшись в концентрические круги под ногами десяти представителей гильдий.

Тейо вытаращил глаза, восхищённо изучая узор линий. Судя по всему, они тронули что-то в его геометрическом мозгу.

То, что заинтересовало его, почему-то стало интересным и мне, и я решила присмотреться повнимательнее. Под ногами каждого представителя возникло по два цветных круга, и ни одна из этих комбинаций ни разу не повторялась. К примеру, госпожа Кайя стояла на белом и чёрном круге. Чёрные линии соединяли её чёрный круг с точно такими же кругами у королевы Враски, господина Лазава и Гекары. Второй круг Гекары был красным и соединял её с Борборигмосом, госпожой Аурелией и мастером Зареком. Второй круг Зарека — голубой — протянул линии к сенатору Лавинии, господину Лазаву и первому спикеру Ваннифар. У первого спикера второй круг был зелёным, и связывал её с Борборигмосом, королевой Враской и миледи Эммарой. А от второго круга миледи, белого, линии шли к сенатору Лавинии, Аурелии и снова к Кайе. Если подумать, всё сходилось просто идеально. По крайней мере, Тейо, кажется, был очень доволен увиденным.

К этому моменту все одиннадцать участников церемонии (включая госпожу Ревейн) вошли в какой-то транс, направив в пустоту одиннадцать взоров. Внезапно из двадцати одного незрячего глаза ударил золотистый свет.

Число нечётное, потому что Борборигмос — циклоп, и у него всего один глаз.

Операция «Безрассудство» началась. Бесцветный портал — словно омут с прозрачной водой — раскрылся над Сосудом Пылающего Разума, и из него спустилась струйка голубовато-красного дыма, как будто Сосуд всосал её из портала. Кости вспыхнули, высоко взметнув языки оранжевого и ярко-жёлтого пламени — и испустив достаточно света, чтобы на время ослепить нас, зрителей. Мы прикрыли глаза руками, и я, прищурившись, увидела, как госпожу Ревейн охватило пламя. Охватило, но не подожгло. Это казалось невероятным, но эльфийка не вопила, не корчилась и не горела. От костей, Сосуда и эльфийки огненная вспышка распространилась во все стороны, следом поглотив десятерых глав гильдий. И, подобно госпоже Ревейн, они ничем не выдавали того, что огонь их обжигает. По-прежнему погружённые в транс, они, похоже, вовсе не заметили его.

К несчастью, заметил кое-кто другой.

Я была первой, кто его увидел. Ткнув пальцем вверх, я закричала, стараясь перекрыть рёв пламени: — У нас гости!

Зарево от огня, сияя всё ярче и ярче, привлекло внимание одного из Вечных богов. Я не могла вспомнить его имени, но у него была голова какой-то птицы и всего одна рука. Гигантский страшила широкими гулкими шагами пересёк площадь и грозно навис над руинами бывшей Канцелярии, взирая на самый разгар операции «Безрассудство» и на нас!

Тейо, да хранят его боги, долго не размышлял. Когда к нам устремился огромный кулак страшилища, Тейо выставил вверх обе руки и накрыл всех семнадцать присутствующих полусферой из света. Когда кулак страшилища с размаху врезался в купол, тот едва выдержал — а Тейо отшатнулся, оглушённый отдачей. У него подкосились ноги, и я подхватила его, не дав упасть лицом в землю.

— У тебя получилось, — шепнула я. — Продолжай в том же духе.

Он ошарашенно кивнул и снова поднял руки.

Сверху обрушился новый удар. От соприкосновения с кулаком световой щит разбился вдребезги — но всё же помешал Богу-страшиле задеть кого-либо из нас. Тейо застонал и потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Но в своём нынешнем состоянии он, похоже, не мог призвать новый щит. Следующий удар грозил раздавить нас в лепёшку.

Но Тейо сумел выиграть для госпожи Ревейн и глав гильдий необходимое им время. Под его куполом ритуал подошёл к концу. Участники пропустили через себя достаточно маны, которая теперь струилась вокруг и сквозь кости и Сосуд Пылающего Разума. Жёлто-оранжевые языки пламени стали золотыми и зажгли голубовато-красный дым внутри Сосуда. На миг дым вспыхнул фиолетовым, а затем золотое пламя затмило все прочие цвета. Казалось, что огонь обрёл форму и затвердел вокруг драконьих костей, заполняя их изнутри, превращая скелет в живое существо.

А затем мастер Нив-Миззет восстал из мёртвых. Его чешуя сверкала золотом в тон золотому сиянию, исходившему из его глаз. На его груди был вытравлен — а точнее, выжжен — десятиугольник, и магические сферы чёрного, голубого, зелёного, красного и белого цветов парили вокруг него, словно пять планет вокруг солнца.

Продолжая поддерживать обессиленного Тейо, я пробормотала: — Такое не каждый день увидишь.

Тейо по-прежнему не мог говорить. Он взглянул вверх исподлобья, и я, проследив за его взглядом, только и успела увидеть, как на нас стремительно надвигается кулак Бога-страшилы.

В этот миг новый и, вероятно, улучшенный Пылающий Разум расправив крылья и ринулся навстречу монстру. Его позолоченные крылья источали золотистый свет, и, взмыв по дуге в небо, он начисто отсёк Богу-страшиле кулак у самого запястья. Словно тяжёлый валун, тот приземлился в десяти футах позади нас, устроив небольшое землетрясение, но не причинив иного вреда.

Ибисоголовый страшила замахнулся на мастера Нив-Миззета своей единственной усечённой лазотеповой конечностью, но дракон играючи увернулся от удара, одним могучим взмахом крыльев вознеся себя над врагом. Затем Пылающий Разум широко разинул пасть; его верхние и нижние резцы чиркнули друг о друга, высекая искру, которая подожгла драконье дыхание. Неиссякаемый поток пламени накрыл Вечного бога с головой, выжигая то, что осталось от его плоти, и расплавляя лазотеповое покрытие, которое раскалённым дождём пролилось в десяти футах перед нами, шипя при соприкосновении с землёй, но также не причиняя иного вреда.

Ари и Ган Шокты радостно закричали. Господин Ворел удовлетворённо хмыкнул. Копейщик Боруво столь же удовлетворённо хрюкнул. Я улыбалась, а Тейо, кажется, изо всех сил старался не упасть в обморок. Мама присела возле меня на корточки и сказала, положив грубую ладонь на плечо Тейо: — Твой парень отлично справился, Кларысия.

Теперь настала моя очередь краснеть. — Никакой он мне не парень, — сказала я. — Он мой друг.

— Он может тебя видеть, и может тебя защитить.

— Меня не нужно защищать.

— Всех нас порой нужно защищать. Просто не нуждайся в этом слишком часто.

— Да, Матушка.

Одиннадцать участников только-только начали приходить в себя. Мастер Зарек помотал головой, пытаясь освежить мысли, и посмотрел вверх… как раз в тот момент, когда мастер Нив-Миззет начал падать.

Дракон врезался в землю в десяти футах слева от нас, устроив небольшое землетрясение — и разбив все наши надежды. Пылающий Разум лежал пластом, тяжело дыша и почти не шевелясь. Одно крыло торчало из-под его тела под таким неестественным углом, что на него было практически больно смотреть.

— И это всё? — проворчал Ган Шокта. — Неужто вся недюжинная сила нового Живого Договора ушла на то, чтобы разделаться с одним-единственным калекой-вечным?

Мастер Зарек застыл, не веря своим глазам. У остальных на лицах читалась растерянность, досада, либо и то и другое сразу. Внезапно мысль о том, что мастер Нив-Миззет сумеет победить самого Боласа, показалась всем дурацкой и, как бы это сказать, безрассудной.

Глава VI Прах и пепел

В общем, многое прошло как по маслу. Иззетский Маяк, Бессмертное Солнце, Межпланарный мост и поток вечных из Амонхета больше нас не беспокоили. Все гильдии вступили в битву, а господин Фэйден, господин Карн, госпожа Самут и господин Сархан Воль даже вернулись из Амонхета с удивительно длинным копьём, принадлежавшим богине по имени Хазорет, которое уже отлично показало себя в бою. Двое из четырёх Вечных богов — и не счесть сколько страшилищ обычного размера — были уничтожены. А самое главное, Гекара снова была жива! Казалось бы, сплошные успехи, верно?

Однако же не всё было так солнечно. Честно говоря, солнечно не было вовсе. Так называемое Старшее заклятье Боласа породило мощную магическую бурю, окутав всю Равнику искусственной темнотой, которую озаряли лишь украденные Искры мироходцев. Подобно ярким кометам, они летели к Боласу и загадочному камню между его рогов, насыщая дракона своей силой. Многие мироходцы лишились Искр и жизни из-за Вечной армии, по-прежнему осаждающей наш мир. Попытка убить Врановолосую госпожу, Лилиану Весс, провалилась, и некромантка всё ещё командовала этими вечными для Боласа. В довершение всего, новый Живой Договор — мастер Нив-Миззет, Пылающий Разум — неподвижно лежал на земле среди развалин Канцелярии, растратив всю свою мистическую энергию на убийство одного из Богов-страшилищ.

И, конечно же, оставался сам Никол Болас. Старший дракон по-прежнему восседал на своём троне, как будто все наши усилия были совершенно напрасными.

Большинство из нас снова собралось в Зале заседаний Сената Азориус на уже вторую по счёту встречу за этот невероятно длинный и невероятно страшный день.

Господин Джура снова обращался к толпе, состоящей из мироходцев, гильдейского люда Равники и меня: — Мы всегда знали, что час этой битвы настанет. Попытка воскресить Нив-Миззета стоила затраченных усилий, но даже с его помощью эта битва всё равно была бы неизбежной. Ну что же, допустим, помощи Пылающего Разума у нас нет. Но наше положение далеко не безнадёжно. Мы проредили стаи вечных. Уничтожили половину Вечных богов дракона. Теперь нам нужно всего лишь поставить точку, познакомив Боласа с Чёрным Клинком.

Знаете, он говорил с такой важностью, такой уверенностью, что казался чертовски убедительным.

— На этот раз наш план довольно прост. В настоящий момент Болас отозвал большую часть своих войск обратно к Цитадели. Мы ответим на это массированной атакой по двум фронтам. На земле каждый член гильдии, каждый мироходец — чёрт возьми, каждый житель Равники, способный держать оружие — пойдёт в лобовую атаку. Покажем ему всё, на что мы способны. Все как один. Без исключений. Кроме тех, кто умеет летать или может оседлать что-то, что умеет. Потому что, когда наземное наступление отвлечёт внимание дракона, Аурелия, я и все наши объединённые воздушные силы ударят сверху. Я воспользуюсь своей неуязвимостью, чтобы подобраться как можно ближе. Затем я зарежу Боласа Чёрным Клинком. И этим всё закончится.

В его исполнении это действительно звучало легко и просто.

Даже слишком просто…

Я услышала, как господин Томик просит меч у госпожи Лавинии.

Мастер Зарек уволок его в сторону и сказал. — Ты не воин.

— Сегодня каждый из нас — воин.

Дозор, меж тем, устроил небольшое представление, обновляя свои клятвы. Первым начал господин Джура, снова подняв Чёрный Клинок высоко над головой: — Никогда впредь. Ни в одном из миров. Сим я клянусь: ради Морской Заставы, ради Зендикара, ради Равники и всех её жителей, ради справедливости и мира, я буду нести дозор. А когда Болас падёт, и над Мультивселенной нависнет новая опасность, я буду там, вместе с Дозором.

Сперва я подумала, что у них одна клятва на всех, но господин Белерен был более краток: — Никогда впредь. Ради сохранности Мультивселенной, я буду нести дозор.

Точно. Вариации на тему. Так, по крайней мере, интереснее.

Госпожа Налаар вышла вперёд и сказала: — В каждом мире есть тираны, которые следуют своим прихотям и нисколько не заботятся о людях, по чьим головам они идут. И вот что я скажу — никогда впредь. Если это значит, что люди смогут жить свободно, то я буду нести дозор. Вместе со всеми вами.

— С незапамятных времён, — нараспев произнёс господин Тефери, — сильные угнетали слабых. Никогда впредь. Ради всех потерянных и забытых, я буду нести дозор.

Затем, улыбаясь остальным, господин Златогрив прорычал: — Я видел тиранов, чья жажда власти не знала границ. Существ, которые величали себя богами, преторами или консулами, но заботились лишь о себе, а не о тех, кем они правили. Я видел обманутые народы. Цивилизации, погрязшие в войне. Несчастных людей, которые всего лишь пытались жить, но были вынуждены страдать и умирать. Никогда впредь. Покуда каждый не отыщет своё место, я буду нести дозор.

Наконец, все пятеро повернулись к госпоже Ревейн. Поначалу она как будто и не собиралась ничего говорить. Но затем её взгляд упал на госпожу Налаар, которая смотрела на неё в ответ, тревожно закусив губу.

Тогда эльфийка улыбнулась. Улыбка появилась и мгновенно исчезла, но я успела её заметить. Затем она сделала шаг вперёд и заговорила мягким чистым голосом, похожим на звон колокольчика: — Я видела опустошённый мир, землю, обратившуюся в прах и пепел. Если зло вовремя не остановить, оно поглотит всё на своём пути. Никогда впредь. Ради Зендикара и жизни, что он питает, ради Равники и жизни в каждом мире, я буду нести дозор.

Госпожа Налаар счастливо улыбнулась. И она была не одинока. Эти шесть Клятв более чем вдохновляли.

Окинув взглядом толпу, господин Джура поинтересовался: — Есть ещё желающие?

Люди украдкой косились друг на друга или прятали глаза, глядя в пол. Госпожа Баллард едва заметно ухмыльнулась. Господин Карн скрестил на груди серебряные ручищи. На секунду мне показалось, что госпожа Кайя собиралась что-то сказать — но так и не отважилась. Никто не вышел вперёд. Все хранили молчание.

Мы с Тейо переглянулись. Я была уверена, что из него бы получился первоклассный дозорный, но ему не хватало уверенности, чтобы выйти вперёд — и вовсе не потому, что он боялся драться, защищая людей. Просто ему казалось, что он недостоин делать это плечом к плечу с такими выдающимися героями.

— Ты бы им здорово пригодился, — шепнула я.

— Ну не знаю, — шепнул он в ответ. — А что насчёт тебя?

Я рассмеялась: — Как можно защищать Мультивселенную, если ты привязана к одному миру, а твои товарищи даже не могут увидеть тебя или услышать?

Он неохотно кивнул и сказал: — Знаешь, если они не возьмут тебя, тогда и мне тоже не надо.

За это я его стукнула.

— Ай.

Я заметила, как господин Джура и господин Белерен схватили госпожу Налаар за руки и потащили её в сторону от толпы. Мне стало любопытно, и я последовала за ними за окаменевший труп госпожи Исперии, чтобы, ну, вы знаете, подслушать.

Что поделать, такая уж у меня натура.

— Что? — спросила госпожа Налаар чуть громче, чем это было необходимо.

Господин Белерен жестом показал ей, что нужно понизить голос.

Она вдохнула, выдохнула и переспросила: — Так в чём дело?

— У нас есть для тебя особая работа, — объяснил господин Джура. — Мы хотим, чтобы ты вернулась в Новую Правь и заново включила Бессмертное Солнце.

— Что? — снова воскликнула она. — Да вы хоть представляете, чего мне стоило выключить эту треклятую штуковину?

Они втроём обменялись взглядами, и от её возмущения мигом не осталось и следа.

Наклонившись ближе к ним, она прошептала: — Вы подозреваете, что другие мироходцы могут нас бросить?

Господин Белерен покачал головой. — Не в этом дело. Нам нужно, чтобы Солнце выполнило ту задачу, ради которой оно и создавалось. Помешало Боласу сбежать.

— Так или иначе, это закончится сегодня, — подтвердил господин Джура.

— Тогда пошлите кого-нибудь другого, — сказала она. — Потому что вы спятили, если решили, что я пропущу эту битву.

Господин Джура и впрямь усмехнулся: — Да у нас и в мыслях этого не было.

— Возьми с собой всех, кого сочтёшь нужным, — сказал господин Белерен. — Заставь Солнце заработать и выставь вокруг надёжную охрану. А после — милости просим на битву.

— Ну не знаю, — проворчала она. — Включённое Солнце выгодно Боласу. Сомневаюсь, что это хорошая идея.

— Как по мне, идея отличная.

Мы вчетвером дружно повернулись и посмотрели наверх. На спине Исперии с широкой ухмылкой восседал господин Дак Фэйден. — Прошу прощения. Я не хотел вас подслушать.

Госпожа Налаар нахмурилась. — Погляди, где ты сидишь. Конечно же, ты хотел нас подслушать.

— Твоя правда. Я увидел, как могучий Дозор уединился позади мёртвого сфинкса, и мне стало немного любопытно.

Видите, не я одна такая. Наверное, это что-то типа воровской особенности.

— Всего лишь немного? — Господин Белерен выразительно вскинул бровь.

— Самую малость, — подтвердил господин Фэйден. — Слушайте, я знаю, что мне не место на этом стратегическом совете, но я всё равно вставлю свои пять зино. Никто не хочет проходить через это снова. А если Болас ускользнёт от нас, вы лучше меня знаете, что рано или поздно нам всем это грозит. Поэтому я согласен со здоровяком, — он кивнул в сторону господина Джуры, — так или иначе, это должно закончиться сегодня.

Двое мужчин повернулись к госпоже Налаар. Её плечи поникли. — Ну ладно, — нехотя сказала она.

Я наблюдала за тем, как она собрала госпожу Рай, госпожу Ревейн и небольшой разношёрстный отряд из самых крепких членов гильдий, каких только смогла отыскать. Затем они направились к Новой Прави.

Мы с господином Фэйденом смотрели им вслед. Он кивнул и пробормотал себе под нос: — Удачи, барышни.

Затем он пошёл прочь, приговаривая: — Всего в паре кварталов отсюда лежит огромнейшая золотая безделушка, и вместо того, чтобы пойти за ней, я иду драться со Старшим драконом. Тоже мне, вор называется…

Наша маленькая армия двигалась к площади Десятого района почти в полной тишине.

Наверное, каждый был погружён в свои мрачные мысли. Думаю, это потому, что всем им было что терять, в отличие от меня. Я хочу сказать, у меня ведь нет Искры, чтобы её красть, и вечные не могут меня ни увидеть, ни услышать. Пожалуй, мне угрожало гораздо меньше опасности, чем большинству из них.

С другой стороны, в моей жизни была всего лишь горстка близких людей. Если я потеряю хотя бы одного, — как уже потеряла Гекару сегодня утром, — мой мир неизмеримо сожмётся (вряд ли кто-нибудь ещё из дорогих мне людей сможет воскреснуть). Впрочем, предупреждён — значит вооружён, не так ли? Раз уж я в каком-то смысле… неуязвимая, я позабочусь о том, чтобы мои друзья и семья остались целыми и невредимыми.

Так что, пожалуй, я чувствовала себя даже немного увереннее, чем остальные, пока Тейо, госпожа Кайя, Гекара и другие пересекали город. Я увидела, как королева Враска догнала господина Белерена, и решила проверить свои догадки насчёт этих двоих.

Кроме того, я здесь и так уже подслушиваю напропалую…

— Джейс, — позвала она, едва не подавившись этим словом.

Обернувшись, он с улыбкой остановился. Затем он нежно обнял её рукой за шею, и, коснувшись её лба своим, прошептал: — Здравия желаю, капитан.

Он прошептал это так тихо, что если бы я так бессовестно не вторглась в их личное пространство, ни за что бы не расслышала.

— Ты не знаешь, что я сделала, — прошептала она в ответ.

— Честно говоря, знаю, — ответил он. — Но в этом нет твоей вины. У тебя не было всех воспоминаний, а я вернулся слишком поздно.

Она отстранилась от него и снова прошептала: — Ты определённо вернулся слишком поздно. Но правда в том, что у меня были все мои воспоминания. И это ничего не изменило.

Он пожал плечами. — Слушай, сегодня я уже пытался убить одну бывшую. Может, нам отложить выяснение отношений до тех пор, пока мы не убьём Боласа — или он нас?

Она печально улыбнулась: — Выходит, я уже бывшая?

Я знала!

— Надеюсь, что нет, — с тревогой ответил он.

— Разве мы не должны хоть немного побыть парой, прежде чем стать бывшими?

— Надеюсь, что так, — сказал он. — То есть, я имел в виду первое, а не второе.

Он казался таким уязвимым. Чем-то напоминал мне Тейо.

Она сказала: — Давай попробуем начать завтра… после того, как убьём Боласа. Или он нас.

— То есть при любом раскладе?

— При любом раскладе.

Он кивнул. — Согласен. Но я, опять же, надеюсь на первое, а не на второе.

— Согласна.

Она взяла его за руку, чем вызвала сердитый взгляд мастера Зарека. Господин Белерен улыбнулся и насмешливо махнул ему рукой. Затем они с королевой, не отпуская рук, вместе пошли навстречу тому, что ждало нас впереди…

Всё оказалось куда хуже, чем я себе представляла.

Мы все ринулись к Цитадели, большинство — выкрикивая на ходу боевые кличи (я не кричала; что толку в боевых кличах, если меня всё равно никто не слышит?). Мои кинжалы оставались в ножнах, поскольку мама настояла, чтобы я взяла у неё лёгкий боевой топор. Не уверена, что стало лучше. «Лёгкий» или нет, топор всё равно казался тяжелее того оружия, к которому я привыкла, а в руках у меня, возможно, не было столько силы, сколько должно быть у дочери Ари Шокты. Но ей было спокойнее видеть, что я хорошо вооружена. И раз уж она могла видеть меня и беспокоиться обо мне, мне пришлось подчиниться.

С каждой минутой становясь сильнее, — и внушительнее, — дракон по-прежнему маячил на вершине пирамиды, раскинув крылья, и этот странный камень по-прежнему парил между его рогов, собирая в себя украденные Искры, которые летели к нему от павших мироходцев.

Недавно павших мироходцев.

Те мироходцы, что ещё не пали — пока ещё не пали, — плечом к плечу с воинами гильдий вступили в битву против безмолвной Жуткой орды.

Повсюду царил хаос. Сущий хаос. И всё же силы двух сторон оказались более равными, чем мы смели надеяться. Вечных стало гораздо меньше, и — благодаря господину Фэйдену, госпоже Самут и остальным — к ним больше не прибывало подкрепление.

Борборигмос впереди расчищал путь двумя тяжёлыми палицами, круша страшилищ направо и налево. Господин Фэйден сражался в тени циклопа, используя сглаз, который намагничивал лазотеповое покрытие вечных, заставляя страшилищ сталкиваться друг с другом, и, скажем так, слипаться. В попытках расцепиться они нередко спотыкались и падали, становясь весьма уязвимыми для атак. Господин Фэйден мог без опаски подойти и перерезать мечом весь клубок вечных. Это было крайне эффективно.

Госпожа Самут с головокружительной скоростью проносилась сквозь ряды вечных, отсекая им головы своими изогнутыми клинками. Я была слишком далеко, чтобы слышать, что она говорила, но я догадывалась, что с каждой отрубленной головой очередной вечный, по её мнению, «обретал свободу».

Господин Ворел шёл по полю битвы твёрдым и решительным шагом. Когда-то он был вождём в Кланах Груул, и сейчас, в рукопашной, его в каком-то смысле варварское происхождение — которое, естественно, разделяла и я — представало во всей красе (хотя и с симикским уклоном). Погружая свой биомантский жезл в то, что ещё оставалось от плоти вечных, он буквально выворачивал их наизнанку. Вид того, как брызги внутренностей и лазотепа разлетаются во все стороны, был очень зрелищным.

Я видела, как господин Златогрив разрубал вечных одного за другим своей двусторонней секирой. Я видела, как господин Карн расплющивал череп вечного своими металлическими ладонями.

Королева Враска билась, словно демон, орудуя саблей с точностью хирургического скальпеля, и обращая взглядом в камень тех вечных, которых не успевала порубить на куски. Иногда в пылу сражения она делала и то и другое сразу.

Господин Белерен, сражаясь подле неё (кажется), создал множество иллюзий самого себя, заманивая вечных туда, где с ними удобно было расправляться господину Златогриву, госпоже Баллард или господину Карну. Время от времени он применял телекинез и сам делал всю работу от начала до конца.

Отряд магов-иззетов поливал вечных струями пламени из огнемётов — едва не поджарив при этом господина Белерена. Тот выкрикнул телепатическое предупреждение, громко прозвеневшее в моей голове.

Ай. Так вот, значит, каково это.

Совсем не похоже на мои маленькие телепатические штучки. Вообще не представляю, как такое делается.

Господин Тефери окружал страшилищ пузырями замедленного времени, убирая их лишь в тот момент, когда копейщик Боруво или Ари и Ган Шокты были готовы нанести смертельный удар.

Мироходец-вампир с чудовищной силой отрывал вечным головы, пока бледная мироходка-кóра выращивала из камня острые шипы, насаживая на них по три-четыре вечных за раз.

Задержатели Азориуса — обычно не самые мои любимые персонажи в Равнике — расправлялись с вечными под командованием госпожи Лавинии.

Убийцы-димиры и культисты-ракдосы кромсали на кусочки целую фалангу вечных.

Серьёзно, все были здесь, работая сообща. Знаете, вот так и вершится история.

Но в таких сражениях нельзя только побеждать.

Вечный схватил господина Фэйдена сзади (я была слишком занята, убивая собственного страшилу, и к тому же находилась слишком далеко, чтобы помочь, но я прекрасно всё видела). Ему удалось сглазил лазотеп нападавшего; намагниченный череп резко вывернулся назад, сломав вечному шею. Голова существа нелепо запрокинулась на спину.

Но было уже слишком поздно. На секунду мне показалось, что господин Фэйден пропал из виду, наверное, перейдя в другой мир. Но госпожа Налаар, должно быть, успешно справилась с миссией по включению Бессмертного Солнца. Он мгновенно вернулся на место, и пальцы вечного по-прежнему впивались в его руку.

Он попытался поднять меч и отрубить вечному кисть, но силы, кажется, покинули его, и он даже не смог удержать меч в руке. Тот выскользнул из его пальцев и лязгнул о камни мостовой.

А потом он закричал — так громко, что я слышала его даже сквозь шум битвы, даже оттуда, где я сражалась. Вечный проник в то, что делало Дака Фэйдена самим собой, и похищал это. Когда Искру Дака вырвали из его тела, оно словно лишилось всех жидкостей, всех мягких тканей, превратившись в скелет, обтянутый кожей.

Вечный вспыхнул и загорелся. Украденная Искра взмыла в воздух, чтобы напитать драконий камень и драконье могущество.

А господин Фэйден перестал кричать, когда труп его убийцы и его собственный труп вместе рухнули на землю.

Я твёрдо решила защищать тех, кого люблю. Я рассудила, что родители и крёстный прекрасно позаботятся о себе сами. Я хочу сказать, они ведь были умелыми воинами — и не имели Искр, а значит, вечные не могли убить их одним касанием. Другое дело Тейо и госпожа Кайя. Они были безумно уязвимы.

Что до Гекары… она могла задать хорошую взбучку, ещё будучи ведьмой лезвий. Теоретически, став кровавой ведьмой, она должна была многократно прибавить в силе. Но, честно говоря, она всегда была скорее артисткой, чем воином. Более того, воскрешение явно изменило её в том, что касается меня. Кто знает, в чём ещё она изменилась? Что, если теперь она была вовсе не такой крутой драчуньей, как раньше?

Так что я сосредоточилась на защите этих троих.

На удивление, мне не пришлось особо беспокоиться о Тейо, который успел сильно возмужать. Пускай ему не хватало наступательных способностей, — он мог разве что изредка швыряться в противника сферами уплотнённого света, — но он был бдителен, проворен, и готов в любой момент прийти на помощь тем, кто оказался в беде.

А затем паренёк без наступательных способностей внезапно обнаружил, что может использовать свои щиты в качестве тарана, отшвыривая вечных прочь, прямо на Борборигмоса, господина Ворела или госпожу, ох… госпожу Вервольфа.

Госпожа Кайя, тем временем, уже обзавелась собственной защитой. Я видела, как она втыкала свои длинные призрачные кинжалы прямо в мозг парочке страшилищ, пока старший пристав Билагру и ещё один оржовский великан бдительно охраняли её с флангов.

Но она слишком много времени проводила в призрачной форме, и это, кажется, сильно её измотало. Вот она просочилась сквозь вечного, материализовала свою руку и вонзила призрачный кинжал ему в череп. Затем она развоплотила руку, но вернула осязаемость ногам, перейдя к следующей твари. Но постоянное напряжение, угроза жизни и тысячи непредвиденных ситуаций, без которых не обходится ни одно сражение, делали её безрассудной, и, как мне казалось, всё более уставшей. Я пыталась прикрывать ей спину, переходя от одного вечного к другому и расправляясь с ними моим позаимствованным топором, невидимая для всех, кроме неё.

— Вот так-то! — крикнула я сквозь шум сражения. — Я росла среди груулов, а это чего-то да стоит! А в моём случае — вдвойне!

Я потратила много сил, защищая госпожу Кайю — но это не шло ни в какое сравнение с тем, как я защищала Гекару. Я как бы стала тенью своей подруги, хоть та и сама держалась весьма недурно для мёртвой женщины… и ей вовсе незачем было знать, сколько раз я убивала очередного страшилу, собиравшегося напасть на неё сзади.

Пускай она не может меня видеть. Зато я могу видеть её, и делать так, чтобы ей ничего не угрожало. Знаете, это ведь уже что-то. По крайней мере, это больше, чем ничего.

Мне показалось, что я угодила в один из временных пузырей господина Тефери. Всё произошло так быстро, и вместе с тем всё как будто замедлилось. Битва пролетела незаметно. Битва казалась бесконечной. Было трудно уследить за проходящими минутами, не говоря уже о секундах.

Я понятия не имела, как долго мы уже сражались, когда протрубили горны. Задрав голову, я увидела, как по небу движется огромный воздушный корабль боросов, Паргелий II. С его палуб пикировали ангелы (включая одного редкого четырёхкрылого ангела, командующего множеством эскадр, и миледи Маладолу, которой наконец-то выпала возможность утолить свою жажду битвы). Небесные рыцари Бороса и эльфы-эквенавты Селезнии детели верхом на пегасах, грифонах и орлах. Маги-иззеты в миззиевых летательных сферах ринулись в самую гущу сражения вместе с иззетскими гоблинами на небесных самокатах и иззетскими феями на взрыволётах. Одинокий сверхзвуковой дракончик летел бок о бок с дрейкокрылом, паровым дрейком, сапфировым дрейком, ветряным дрейком и симикским небоплавом, который в иное время попытался бы сожрать всех остальных. Но не сегодня.

Вместе они принялись истреблять жалкие остатки небесного заграждения вечных. Именно тогда я заметила господина Джуру верхом на пегасе. Мы все увидели его, и все возликовали. У него был меч, способный положить всему этому конец — положив конец самому Николу Боласу.

Да вот беда… не мы одни обратили на него внимание.

Я увидела, как Врановолосая госпожа подражает движениям лучника, наводя воображаемую стрелу. Её татуировки — или чем бы они ни были — сияли фиолетовым светом. Я перевела взгляд на Вечную богиню Окетру, которая делала то же самое со своим более чем настоящим гигантским луком. Госпожа Весс и Окетра одновременно прицелились в господина Джуру. Я крикнула, чтобы предупредить его — и меня, естественно, никто не услышал. Некромантка и Вечная богиня вместе выпустили стрелу размером с метательное копьё.

Но стрела Окетры не поразила свою цель в лице господина Джуры. Вместо этого она на всю свою шестифутовую длину ушла в тело его коня. Пронзённый пегас, кувыркаясь, полетел вниз.

Господин Джура, по-прежнему не выпуская из рук Чёрный Клинок, упал вслед за ним и скрылся из виду.

Когда господин Джура упал, в битве наступил перерыв. Он затронул не только нашу сторону, но и врагов. На мгновение вечные будто замерли в нерешительности. Может, Врановолосую госпожу случившееся тоже застало врасплох? Нет, это какая-то бессмыслица. Это ведь она заставила Окетру выпустить стрелу.

Разумеется, заминка продлилась недолго. Вскоре битва возобновилась с обеих сторон.

А потом кто-то заоорал: — СМОТРИТЕ! НА ЦИТАДЕЛЬ! СМОТРИТЕ!

Сначала я увидела дым. Затем — языки пламени. А затем — огромного крылатого демона в огненной короне.

Гекара захлопала в ладоши, звеня бубенчиками, и громко приветствовала своего нечестивого владыку: — Задайте им, Босс! Затем она повернулась к мастеру Зареку, госпоже Кайе и королеве Враске, крича: — Я же говорила, что он за нас. Он просто обожает этот план!

Владыка Ракдос. Растлитель. Демон. Гильдмейстер. Парун. Владыка Бунтов. Размером он не уступал дракону. Его руки и ноги бугрились мышцами, как у какого-нибудь исполинского борца. Две пары рогов: одни выгнуты вверх, в стороны и назад, как у быка, другие изгибаются вниз и завиваются кверху, как у огромного барана. Пылающие жёлтые глаза. Острые как бритва зубы, стиснутые в спазматической улыбке. Щетина костяных шипов, растущих из массивной челюсти. Перепончатые крылья. Раздвоенные копыта. Кроваво-красная шкура, едва прикрытая цепями и черепами. И лоб, объятый огненным венцом. Он был злом во плоти, тягаться с которым могли немногие.

Но сможет ли он сам потягаться с Боласом?

А затем я увидел господина Джуру, оседлавшего макушку демона. Выраставшего прямо из огня демонической короны. Аура неуязвимости, должно быть, защищала господина Джуру от жара преисподней, но мне это виделось так, словно он просто стоял в раскалённом добела центре адского пекла.

Он по-прежнему держал Клинок наготове, и я запрыгала от радости, громко славя героя и демона, когда последний сначала взмыл высоко в небо, а затем круто спикировал к Цитадели и её хозяину. Рёв Растлителя огласил площадь.

Этот рёв был ошибкой.

Он привлёк внимание Боласа. Дракон успел вовремя повернуться к ним и сотворить губительное заклинание, отбросившее Ракдоса назад. Но господин Джура перепрыгнул через залп, и, воспользовавшись инерцией демона, устремился к Боласу, нацелив Клинок для удара.

Я затаила дыхание, когда господин Джура, сжимая рукоять обеими руками, занёс меч, целясь в складку между глаз Старшего дракона.

Мне рассказывали, что этот меч уже успел сразить древнего демона, Вечного бога, и даже Старшего дракона, подобного Николу Боласу.

Вот оно. Сейчас всё закончится.

Господин Джура нанёс удар, вложив в него всю свою немалую силу…

И Чёрный Клинок попросту разлетелся на куски, едва коснувшись непробиваемого лба Никола Боласа.

А вместе с Клинком на куски разлетелись и надежды каждой живой души в Равнике.

Пока дракон заливался смехом, господин Джура упал, стукнувшись о крышу Цитадели. Я не могла понять, жив он или мёртв.

Я ощущала полнейший ступор.

Госпожа Лилиана Весс стояла над его распластанным телом. Мне говорили, — или я подслушала, — что ещё совсем недавно госпожа Весс и господин Джура были верными друзьями. Мне стало даже любопытно, о чём она сейчас думает. Но она была слишком далеко, чтобы я могла прочитать её мысли и эмоции, не говоря уже о выражении лица.

Но всё-таки я смогла разглядеть, как она сделала пару шагов вперёд, и вокруг неё вихрем взметнулась тёмная мана. В этот миг все вечные — опять — прекратили сражаться с нами. Добрых пять минут они просто стояли по стойке «смирно»… а потом все страшилища и две Страхолюдные богини развернулись кругом и зашагали к Николу Боласу.

Я поняла, что Врановолосая госпожа сменила сторону. Я понятия не имела, почему — не больше, чем понимала, почему до этого она сражалась за дракона. Но госпожа Весс повелевала вечными, и по команде своей хозяйки вечные определённо обратились против своего хозяина.

Драться стало не с кем, поэтому я просто стояла, как дурочка. И наблюдала…

Кажется, я видела, как госпожа Весс что-то кричит Боласу, но не смогла разобрать ни слова. Что бы она ни сказала, я почувствовала, как в моём сознании промелькнуло растерянное замешательство дракона. Замешательство, сменившееся презрением.

Я присмотрелась к Врановолосой госпоже. С ней творилось что-то ещё, и поначалу я не могла сообразить, что именно. Потом мне показалось, что она светится изнутри. Светится… и растворяется.

Да, именно так оно и было. Её уже стало меньше; ветер подхватывал и уносил чёрные хлопья и фиолетовые искры. Я смотрела, как она шелушится, распадается, кусочек за кусочком.

Не самый приятный способ уйти…

Окетра и Бонту — две выжившие Вечные богини — всё ещё пытались добраться до Боласа, но от дракона исходила чистая незамутнённая магическая энергия, не давая им даже приблизиться.

Я снова взглянула на Врановолосую госпожу, у которой почти не осталось волос: они клочьями слезали с её обгоревшего черепа.

А потом за спиной госпожи Весс появился господин Джура и положил руку ей на плечо. Он светился белым, и этот белый свет начал распространяться к ней, на неё, вокруг неё.

Госпожа Весс засияла этим чистым белым светом, и её тело начало собираться воедино. Длинные чёрные локоны рассыпались по её спине. Она снова становилась целой.

Но, но…

Но взамен её чёрная погибель перешла на господина Джуру. Теперь уже он заискрился, осыпаясь хлопьями, совсем как она всего несколько секунд назад. Он запрокинул голову, и я готова была поклясться, что услышала, как он… завыл, после чего вспыхнул чёрным пламенем и рассыпался в пепел прямо у всех на глазах. От него остался лишь кусок доспехов, упавший к ногам Врановолосой госпожи. Доспехи и прах, который вскоре подхватил и развеял ветер.

Господин Джура мёртв. Но, но… Разве он не должен был стать тем героем, который спасёт всех нас?

Мы все посмотрели на Боласа. Даже снизу было видно, что он весьма доволен собой.

На этот раз я точно услышала, как Врановолосая госпожа кричит от ярости, толкая воздух обеими руками. В ответ Окетра и Бонту обступили Боласа с двух сторон, отчаянно борясь с порывами силы, которую высвободил Старший дракон. Обе Вечные богини сделали шаг в направлении Боласа — но его сила тут же отбросила их на два шага назад.

Я была уверена, что нам конец.

И вдруг откуда-то раздался голос господина Златогрива: — Смотрите!

Двузубое копьё Хазорет торчало из груди дракона, испачканное кровью и внутренностями. Его кровью и внутренностями. Почему-то этого оказалось недостаточно, чтобы убить его, вобравшего в себя столько силы, столько чужих Искр. Но рана явно была серьёзной, и она доказывала, что он по-прежнему испытывает боль. Знаете, на секунду я ощутила что-то вроде надежды.

Старший дракон обернулся. Позади него, сжимая древко копья, в воздухе завис мастер Нив-Миззет. Он налёг на копьё, вгоняя его глубже в спину Боласа; стон дракона разнёсся над площадью.

Лёгким взмахом крыла Старший дракон отправил воскресшего Пылающего Разума в долгий полёт. Тот врезался в землю в нескольких милях от площади.

Вот вам и надежда…

Время остановилось. Но потом дракон с запозданием осознал, что он совершенно позабыл о госпоже Весс, подарив ей возможность нанести удар собственным двузубым оружием.

Две Вечные богини окружили Боласа и уже готовы были убить его. Дракону удалось стереть Окетру в порошок.

Но, вероятно, ослабев от таких усилий, — или от копья, которое по-прежнему торчало у него из груди, — он не успел остановить Бонту, и та вцепилась зубами в запястье своего бывшего повелителя.

Сразу же машинально Бонту принялась высасывать Искры, подаренные дракону Старшим заклятьем. Все разом. Бонту впитала эти Искры, но не смогла удержать их. Она разлетелась на осколки, взорвавшись с такой ослепительной вспышкой, что мне пришлось зажмуриться.

Когда я вновь открыла глаза, первым, что я увидела, была армия вечных, марширующая к дракону по ступеням Цитадели. За ней по пятам следовала ещё одна армия из мироходцев и жителей Равники. Мне пришлось бежать, чтобы догнать их.

Вихрь украденных Искр кружил над головой Боласа. А затем он просто рассеялся, и все Искры до единой обратились в ничто.

К тому моменту я была примерно на третьей ступени, и на моих глазах Болас начал растворяться, совсем как господин Джура несколько мгновений назад. И, подобно господину Джуре, дракон завыл, рассыпаясь в прах и разлетаясь по ветру мелкими крупицами.

Всё было кончено. Боласа просто не стало. Остался лишь камень, паривший между его рогов. Я видела, как он упал на крышу Цитадели, пару раз подпрыгнул и остановился почти у самых ног Врановолосой госпожи.

Неестественные грозовые тучи разошлись и развеялись, пропуская лучи предзакатного солнца.

Мы все застыли на месте, не зная, можем ли мы верить — можем ли мы верить, что верим — в окончание этого кошмара.

А затем всех участников битвы на площади, включая меня, охватило стихийное ликование. В небо взмыли ленты праздничного серпантина, сотканные из зелёной магии. Народ — взрослые мужчины и женщины всех рас — взбирался на обломки статуи Боласа, словно дети на игровой площадке. Настоящие дети, появившись невесть откуда, взбирались на поверженного и оцепеневшего Виту-Гази (несмотря на все тщетные попытки моего крёстного отогнать их).

Госпожа Весс в одиночестве стояла на вершине Цитадели. Настоящая стена из недвижимых, выведенных из строя вечных отделяла её от равничан и мироходцев на ступенях пирамиды. Вскоре толпа опомнилась от потрясения, и, возглавляемая Борборигмосом и господином Сердитым Минотавром, принялись рубить Жуткую орду со спины. Кромсать их на кусочки. Очень мелкие кусочки. Страшилы даже не пытались сопротивляться, пока мы дробили их на части (я поняла, что тоже в этом участвую). Я не сводила глаз с Врановолосой госпожи. Я знала, что она может управлять вечными, и хотела знать заранее, если ей вздумается вернуть их к жизни — пускай и для того, чтобы просто защитить себя.

Она опустилась на колени. Я не видела, что она делает. Затем она снова выпрямилась и исчезла в клубах чёрного дыма.

Я не могла этого понять. Ведь я была уверена, что Бессмертное Солнце запустили заново. Не потому ли господин Фэйден не смог избежать своей участи? Наверное, когда дракона не стало, его опять выключили.

Следом ушла мироходка в белом. Я видела, как отбыли госпожа Яньлин и господин Янгу со своим трёххвостым псом (который, кажется, превратился в камень за миг до того, как все трое испарились). Были и другие, чьих имён я не знала.

Я услышала крик госпожи Самут: — Так нельзя! Это мой народ. Я понимаю, что их нужно уничтожить. Но не таким образом. Проявите к ним хоть каплю уважения.

— За этим мы и пришли, — сказала госпожа Баллард, кивком указав на госпожу Налаар, и они взялись за дело. Под пристальными взглядами минотавра, циклопа и дочери Амонхета пиромантки прошли сквозь то, что осталось от неподвижной Жуткой орды, методично обращая всех — вплоть до последнего фрагмента — в пепел.

Я не стала на это смотреть. Несколько минут я потратила на поиски родителей. Я нашла их вдвоём, в объятьях друг друга. При виде этого мне стало немного неловко. Я привлекла внимание Ари. Она указала на меня Гану Шокте. Мы все обнялись. Я вернула ей топор. Потом я пошла искать своих друзей.

К тому времени солнце уже садилось за башнями и шпилями Равники — по крайней мере, теми из них, что уцелели. На город опускались сумерки. Не искусственные сумерки Старшего заклятья, а самые настоящие. Сумерки. Вечер. За которым последует ночь. А затем наступит утро, и следующий день.

Мы выжили.

Вернее, большинство из нас…

Повсюду вокруг меня праздновали люди. А те, кто не участвовал в празднестве, оттаскивали в сторону раненых и умирающих.

И мёртвых.

Ума не приложу, где она раздобыла этих кукол.

Гекара сидела на растрескавшемся куске каменной кладки, в одиночестве празднуя нашу знаменательную победу при помощи двух гротескных и невероятно реалистичных ручных кукол, изображавших её саму и мастера Зарека. Это был восхитительный спектакль для аудитории, состоящей исключительно из неё и её Крыски.

«Ты моя Крыска».

«Я твоя Крыска».

Конечно, она и не подозревала о моём присутствии. Но я всё равно наслаждалась представлением. Она по очереди говорила за обеих кукол.

— Мы побили злого дракона, верно, Гекара? — произнёс кукольный мастер Зарек довольно удачной, хотя и несколько визгливой пародией на голос иззетского гильдмейстера.

— Ещё бы, — ответила кукла-Гекара натужным баритоном, который нисколько не походил на её настоящий голос. Это было уморительно.

— Всего-то и понадобилось, чтобы ты умерла страшной смертью.

— Да, но только один раз. Мне не сложно умереть разок. И даже делать это время от времени. Ну, знаешь, для пользы дела. Или на потеху публике.

Я могла смотреть на это бесконечно, но меня прервал Тейо. Не знаю, как долго он стоял у меня за спиной, но он вдруг подошёл к Гекаре и спросил: — Посланница, вы ведь помните вашу подругу Крыску? Кларысию?

— Ну конечно, я помню Крыску! — воскликнула Гекара. — Я обожаю Крыску! А где она?

Я так обрадовалась, что думала, вот-вот расплачусь.

Тейо указал ей на меня. Наверное, я решила, что сейчас она попробует сосредоточиться на мне, и, может быть, снова научится меня видеть.

Но на её лице отразилось лишь недоумение. Тогда Тейо взял Гекару за руку, занятую Гекарой-куклой, и попытался направить, подвести её ко мне.

Она медлила, сопротивлялась. Впервые за всё время нашего знакомства её голос был таким нервным и встревоженным. — Знаешь, — сказала она, — я почему-то не могу вспомнить, как выглядит Крыска. Странно, правда?

Тейо не знал, что ответить. Но для меня в этом не было ничего нового. Даже те, кто мог меня видеть, начинали забывать меня, если я слишком долго им не показывалась. Даже моя мать — хотя сама она ни за что бы в этом не призналась — начинала забывать, что у неё вообще есть дочь, если долго со мной не виделась. Возможно, от Гекары я просто не ожидала подобного так скоро. Но это и полнейшая неожиданность — не одно и то же, вы же понимаете?

Поэтому я даже испытала облегчение, когда эту беседу прервало громкое хлопанье кожистых крыльев и режущий ноздри запах серы. Владыка Ракдос спускался к нам в поисках своей посланницы.

— ПОЙДЁМ, ЖЕНЩИНА, — произнёс он своим зычным замогильным голосом. — РАВНИКА СНОВА ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ. ЛЮДИ ИЗМУЧЕНЫ ДОЛГОЙ БИТВОЙ, И ТЕПЕРЬ НАШ ЦИРК СМЕРТИ ДОЛЖЕН ЗАБАВЛЯТЬ ТОЛПУ И ВСЕЛЯТЬ РАДОСТЬ В СЕРДЦА. НАМ ПОРА СОЗЫВАТЬ АРТИСТОВ И ГОТОВИТЬ ПЬЕСЫ. ЗРИТЕЛИ ЖАЖДУТ ЗАБЫТЬСЯ ПОСЛЕ УЖАСОВ ЭТОГО ДНЯ — С ГОЛОВОЙ ОКУНУВШИСЬ В ОГОНЬ, КРОВЬ И ОГОНЬ.

— О, ладушки, — воскликнула Гекара, позволив огромной лапе демона схватить себя, точно куклу в натуральную величину, готовую шевелить губами в такт словам своего господина. Они улетели вместе, при этом Гекара восторженно пищала: — Огонь! Кровь! Огонь!

Ну да, верно, она даже не взглянула на меня.

Мне горько, ясно? Очень горько. Это вы хотели от меня услышать?

Но потом я увидела, каким удручённым выглядит Тейо. Ради него я попыталась сохранить хорошую мину. Я улыбнулась, пожала плечами и сказала: — Кажется, я потеряла её. Но моей улыбки хватило ненадолго. Мои плечи опустились, а голова поникла. — Я ещё ни разу никого не теряла. Есть уйма людей, которых у меня никогда не было. Но она первая, кто мог меня видеть, и кого я потеряла.

Как назло, госпожа Рай выбрала именно этот момент, чтобы чуть в меня не врезаться. Мне пришлось посторониться, освобождая ей дорогу.

Тейо стал казаться ещё более удручённым, если такое вообще возможно. Он заметил, как к нам подошла госпожа Кайя со словами: — Не забывай, у тебя ещё остались мы двое.

Я кивнула. Мне хотелось как-то их развеселить, но я не справилась. Я сказала: — Вот только вы оба — мироходцы. Рано или поздно вы покинете Равнику.

Я сразу же пожалела об этом.

К чему заставлять их чувствовать себя плохо? Кому это поможет? Не мне, это уж точно. Знаете, мне бы хотелось, чтобы моим друзьям было хорошо.

Мы медленно пошли мимо празднующих и скорбящих. Война Искры была окончена. Оставалось только собрать осколки и найти в себе силы начать всё заново.

Вскоре мы добрели до скопления мироходцев и равничан, споривших о том, как им поступить с Бессмертным Солнцем.

— Уничтожить проклятую штуковину! — отрезал господин Сердитый Минотавр.

Госпожа Рай возразила: — Но ведь это потрясающее произведение...

— Это потрясающая мышеловка для мироходцев. В которую я попался дважды. И вот что я вам скажу: я вовсе не горю желанием попадаться в неё снова.

Королева Враска, обвив левую руку господина Белерена своей правой рукой, рассудила: — Уничтожить его может быть легче сказать, чем сделать. Оно создано невероятно могущественным волшебством и усилено Искрой самого Азора.

Господин Белерен почесал щетину на подбородке. — Кроме того, эта штуковина может нам пригодиться — например, чтобы выследить и поймать Теззерета.

— Или Довина Баана, — добавила госпожа Налаар.

— Или Оба Никсилиса, — предложил господин Карн.

— Или, — сказала госпожа Лучница, — Лилиану Весс.

При упоминании Врановолосой госпожи господин Белерен и госпожа Налаар одновременно вздрогнули. Королева Враска озабоченно посмотрела на господина Белерена. Госпожа Баллард и господин Тефери обменялись многозначительными взглядами. Было очевидно, что всех их с некроманткой связывала непростая история. Это отвлекло меня от собственных неприятностей, и я задумалась, какой могла быть эта история… и что из неё получится в конце.

Они так ничего и не решили, когда оставшиеся члены Дозора — госпожа Ревейн и господин Златогрив — прибыли вслед за госпожой Аурелией, которая бережно несла закопчённый нагрудник господина Джуры, словно тот был священной реликвией.

Госпожа Налаар предложила: — Мы должны похоронить его в Теросе. Мне кажется, Гидди бы это понравилось.

— Ему бы понравилось знать, — возразил господин Златогрив, — что это ещё не конец.

— Это ещё не конец? — в ужасе переспросил Тейо.

Господин Златогрив усмехнулся, и, желая приободрить Тейо, положил ему на плечо свою огромную лапу. — Я уверен, что угроза Никола Боласа окончательно миновала, — затем он повернулся, обращаясь ко всем присутствующим. — Но мы не можем притворяться, что Болас был последней угрозой для Мультивселенной. Если мы действительно хотим почтить память нашего друга Гидеона, нам нужно договориться, что, когда возникнет новая угроза, Дозор не останется в стороне.

Госпожа Налаар обернулась на уничтоженную Канцелярию Договора и сказала: — Мы лишились нашего клуба.

— Нам не нужен клуб. Всё, что нам нужно — обновить наши Клятвы.

— Аджани, мы все уже обновляли их сегодня, — вздохнул господин Белерен. Он казался слегка усталым — а может, раздражённым. — Тебе не кажется, что одного раза в день вполне достаточно?

Господин Златогрив нахмурился. Его лапа на плече у Тейо непроизвольно сжалась. Леониец не поранил его, но Тейо поморщился от боли.

Госпожа Кайя заметила это и аккуратно убрала лапу, позволив Тейо выдохнуть с облегчением.

Я не удержалась от смешка. Мы с Тейо обменялись улыбками.

У него очень красивая улыбка…

— Пожалуй..., — пробормотала госпожа Кайя, — пожалуй, я могла бы принести Клятву.

Госпожа Налаар посмотрела на неё с надеждой и спросила: — В самом деле?

Мастер Зарек посмотрел на неё с недоверием и спросил: — В самом деле?

— Я далека от идеала…, — начала Кайя.

— Как и все мы, уж поверь мне, — печально вставил господин Джейс.

Королева Враска насмешливо фыркнула.

Но госпожа Кайя сделала вид, что не слышала их обоих. — Я была убийцей и воровкой. У меня был свой моральный кодекс, но первым пунктом в нём значилось «Береги свою задницу». У меня есть способность просачиваться сквозь любые жизненные преграды, не давая никому и ничему коснуться меня. В этом буквальная суть моей силы, но со временем это стало и моей эмоциональной сутью. Однако время, проведённое в Равнике в качестве убийцы, воровки, невольного гильдмейстера и, пожалуй, ещё более невольного воина, не прошло для меня даром. Сражаться рядом с вами было честью для меня. Это самая страшная, и в то же время лучшая вещь, которую я делала в своей довольно-таки сумасшедшей жизни. То, что Дозор сотворил здесь сегодня, — она покосилась на броню в руках госпожи Аурелии, — чем вы пожертвовали здесь сегодня... что ж, не сочтите за банальность, но это послужило примером всем нам. Если вы не против, я бы хотела стать частью этого. Я хочу, чтобы вы знали — если где-нибудь случится беда, вы всегда можете позвать меня, и я приду на помощь.

— Мы будем этому рады, — заверила её госпожа Налаар.

— Так держать, девочка, — похвалил господин Златогрив, оскалив в улыбке свою львиную пасть.

Госпожа Ревейн, господин Тефери и господин Белерен дружно улыбнулись и согласно кивнули.

Госпожа Кайя набрала в грудь побольше воздуха и подняла правую руку. Возможно, желая продемонстрировать то, что она собиралась предложить, Кайя сделала эту руку бесплотной, и та стала прозрачной, засияв тусклым фиолетовым светом. Она сказала: — Я избороздила всю Мультивселенную, помогая мёртвым, эмм… двигаться дальше, как того хотели живые. Но то, что я увидела здесь, в Равнике, за последние пару месяцев, — за последние пару часов, — перевернуло все мои представления о мире. Никогда впредь. Ради живых и мёртвых, я буду нести дозор, — обернувшись, она улыбнулась нам с Тейо.

Я почувствовала, как Тейо спрашивает себя, не нужно ли и ему принести Клятву, и сочтут ли его достойным. Я уже собиралась сказать ему, что это для них будет великой честью, если он к ним присоединится.

Но нас обоих отвлекло появление мастера Нив-Миззета, который, слегка рисуясь, приземлился и осклабился: — Ты теперь безработный, Белерен. Пылающий Разум стал новым Договором Гильдий. Как это и должно было быть с самого начала.

Господин Белерен усмехнулся. — Почему-то именно с этой обязанностью мне совершенно не жаль расставаться.

Не обращая внимания на дракона, госпожа Ревейн наклонилась над одной из множества трещин, покрывающих брусчатку площади. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Из зазора между расколотыми в сражении булыжниками пробился росток, мгновенно распустившись в растение с широкими зелёными листьями.

Она кивнула госпоже Налаар, которая каким-то шестым чувством сразу поняла, чего от неё хочет эльфийка. Пиромантка осторожно оторвала от кустика три самых крупных листа.

Затем все мы молча наблюдали за тем, как две женщины и госпожа Аурелия с любовью, нежно, заворачивают в листья нагрудник господина Джуры.

Аурелия передала броню госпоже Налаар, которая — в окружении госпожи Ревейн и господина Белерена — повела торжественную процессию к празднующей (и скорбящей) толпе. Несчастная Аурелия проводила их взглядом, но не пошла за ними — в отличие от большинства мироходцев.

Мастер Зарек тронул госпожу Кайю за плечо и показал, чтобы она задержалась. Господин Врона сделал то же самое с королевой Враской, которая кивнула и крикнула господину Белерену, что скоро его догонит.

Тейо остался, не понимая, что происходит, а мне было достаточно любопытно, чтобы подождать вместе с ним. Госпожа Лавиния и Аурелия, госпожа Рай и дракон тоже чего-то ждали. Вскоре к нам присоединились господин Ворел, гранд-дама Экзава, Ган Шокта и Боруво (последний улыбнулся мне, хотя родной отец, как обычно, даже не подозревал о моём присутствии). Как только процессия Дозора отошла на достаточное расстояние, госпожа Рай превратилась в господина Лазава, заставив меня задуматься, где же сейчас настоящая госпожа Рай.

Первым заговорил Пылающий Разум: — Как ваш новый Живой Договор, я проконсультировался с представителями каждой гильдии.

Госпожа Кайя посмотрела на господина Врону, вопросительно вскинув бровь. Тот кивнул.

Дракон продолжил: — Все мы сошлись во мнении, что отдельные личности, запятнавшие себя сотрудничеством с Николом Боласом, должны понести наказание.

Эти слова не на шутку рассердили королеву Враску. В её глазах ярко вспыхнула магия. — Не вам судить меня.

— Мы тебя уже осудили, — сказала госпожа Лавиния, строго, но без угрозы в голосе. — Но своими сегодняшними действиями ты смягчила себе приговор.

Мастер Зарек добавил: — Ты не единственная, кого обманул и использовал Болас. Я и Кайя разделяем с тобой эту вину. Возможно, мы осознали свои ошибки несколько раньше, чем ты, но мы не собираемся попрекать этим союзницу. Союзницу, которая готова доказать свою преданность Равнике и собственной гильдии.

Королева Враска не стала выглядеть менее подозрительной, — и менее настороженной, — но её глаза перестали светиться. — Я вас слушаю.

— За сегодняшний день в Равнике погибли сотни, возможно, тысячи разумных существ, — сказала госпожа Аурелия.

— Не говоря уже о материальном ущербе, — добавил господин Врона.

Отмахнувшись от него, госпожа Аурелия продолжила: — Подобные акты террора не должны оставаться безнаказанными. Нам известны трое преступников, которые всеми силами помогали и содействовали дракону: Теззерет, Довин Баан и Лилиана Весс.

Тейо выпалил: — Но разве Лилиана не...

Его прервал господин Ворел: — Весс сменила сторону слишком поздно. Лишь после того, как стала непосредственной виновницей основного кровопролития.

— Чего конкретно вы хотите? — без особой радости спросила госпожа Кайя.

— Все трое обвиняемых — мироходцы, — объяснил господин Лазав. — Они вне нашей досягаемости. Но не вашей.

Пылающий Разум подвёл итог: — Раль Зарек уже согласился выследить Теззерета. Враска, в качестве наказания за прошлые грехи мы поручаем тебе позаботиться о Довине Баане. И, наконец, Кайя — десять гильдий желают нанять тебя для устранения Лилианы Весс.

Знаете, похоже, я поторопилась назвать Войну Искры «оконченной».