Гончая Педро

Robert Bloch. «The Hound of Pedro», 1938.


1

Говорили, он чародей, потому что никогда не умрет. Люди шептались, что он имел дела с нежитью, а его смуглые слуги — нелюди. Индейцы бормотали о своем страхе перед его невероятно морщинистым лицом, на котором, по их утверждениям, сверкали два зеленых глаза, горевшие нечеловеческим огнем. Падре тоже бормотал, намекая на то, что ни один смертный не сможет использовать силы, подвластные ему.

Но никто не знал, кто такой Черный Педро Домингес или откуда он родом. И по сей день пеоны рассказывают сказки об испанском угнетателе, и в страхе мямлят о той чудовищной кульминации, которая стала легендой во всей Соноре. Это произошло в Новорросе весенним днем, утром пятого апреля 1717 года.

Жаркое солнце палило кирпичи, ветер кружил пыль среди кактусов. В маленькой каменной часовне миссии звонили колокола. Казалось, в тот полдень они словно приглашали маленькую группу людей, подъезжавших по каньону к городу Новоррос. Такое и впрямь могло быть, ибо накануне над западными холмами стучал барабан шамана, разнося историю кабальеро, который ехал со своим черным зверем. Улицы заполнило племя Яки, их угрюмые лица светились любопытством. Падре и два его брата незаметно наблюдали из-за полога в шаге от миссии за тем, как Черный Педро Домингес въехал в город.

Сорок человек и пятьдесят лошадей подняли своим галопом пыль. Странные, блестящие люди, безликие в своих железных доспехах, верхом на фыркающих конях — на индейцев это произвело неизгладимое впечатление. Они знали о конкистадорах из сказок, рассказанных их отцами; прежде они не видели лошадей. Но зрелище отполированных стальных доспехов, смертельных пик, закрытых масок — эти вещи произвели на них впечатление.

Падре и его братия тоже были впечатлены, но скорее незаметными деталями. Они отметили, что за лидером на белом пони ехал мужчина, высокий, с худой фигурой, костюм которого предназначался для войны — как и одежда его товарищей. Лицо этого худого всадника скрывала не сталь, а шелковая маска; он носил не шлем, а тюрбан. По нему и по легким сарацинским доспехам священники узнали его как мавра. Мавр из Гранады — здесь!

Затем следовала грузная фигура на гнедой кобыле, человек, сидевший верхом беспокойно, будто не привык к верховой езде.

Он не носил шлем, но голову его венчал алый платок. Блеск его прищуренных глаз был под стать бликам от золотых сережек, висевших по обе стороны его бородатого лица. Он не носил ни меча, ни копья, но за поясом его рубахи в украшенных драгоценностями ножнах была заткнута походная сабля. Падре узнал его, потому что давным-давно он пересек на галеоне Карибский бассейн. Этот человек был пиратом.

Были и другие необычные особенности, которые заметили белые мужчины, а Яки нет, но две вещи увидели и те, и другие, два объекта, которые впечатлил их: Черный Педро Домингес и его гончий пес.

Если бы кто-нибудь из присутствующих знал мифологию, это сравнение было бы бесподобно, ибо Педро Домингес сидел на своем коне, как зловещий Будда. Он походил на свинью в доспехах, смуглый, бородатый боров, чьи свиные щеки увенчивал расплющенный нос, а глубоко посаженные глаза больше напоминали хищного зверя. Его лоб пересекал бледный шрам, будто его заклеймили рабской меткой. В непристойном уродстве этого человека было что-то впечатляющее; он был Буддой, но Буддой, ставшим демоном.


Это чувствовали и священник, и туземцы. В этом человеке таилось зло. Потом они увидели собаку. Здоровенная черная фигура бежала вприпрыжку рядом с копытами лошади Педро.

Громадный как ягуар, гибкий как пантера, черный как бархат полуночи; это был пес Педро. Желтые когти поблескивали между растопыренных лап; черные мышцы перекатывались под внушительным животом. Львиную голову украшали рубиновые глаза, и громадные слюнявые челюсти раскрылись красной клыкастой пастью, что зияла ужасным голодом.

Туземцы почувствовали это, как и священники. В этом звере тоже скрывалось зло. Черный Педро Домингес и его собака проехали через город. Кавалькада остановилась на ступенях миссии.

Священник поднял руки в благословении, когда Педро спешился и встал перед ним.

Отряд проделал большой путь. На боках лошадей виднелась пена, а на доспехах всадников — пыль. Пот проступил на изувеченном шрамом лбу Педро. Собака уселась у его ног и заскулила, с языком свесившимся красной змеей. Поэтому, когда Педро подошел, падре открыл рот, чтобы пригласить его в миссию; чтобы дать отдых, пищу и воду. Но прежде чем он произнес свое слово, Педро прорычал приветствие. Он сообщил падре, что был Педро Домингесом из Мехико. Он ничего не пожелал от доброго отца, кроме как немедленно произнести молитвы за умерших.

— Почему, сеньор? — спросил падре. — Вероятно, вы несете с собой тело какого-то бедолаги, погибшего в необитаемой пустыне?

— Нет, — коротко сказал Педро. — Но помолитесь.

Его темные глаза потускнели.

— Но я не понимаю, — продолжал священник, — за кого молиться?

— За себя, глупец! — улыбнулся Педро с мрачным сполохом пламени в глазах. — За себя!

Все произошло очень быстро. Пока он говорил, сабля Педро выскочила из ножен, поднялась в его руке и яростно опустилась на шею священника. Последовал удар, и тело Падре легло в красную пыль. В маленьком зазоре между головой и шеей образовалась лужица.

Другие всадники схватили двух братьев. Кинжалы блеснули серебром в солнечном свете. Мужчины в сутанах упали возле святого отца. Яки молчали.

Затем раздался большой шум, глухой беспредельный гнев. Эти незнакомцы убили белых братьев. В коричневых руках появились ножи и луки. Высокие туземцы сомкнулись у ступеней миссии, образуя красную волну. Как будто по специальному сигналу маленькая шеренга белых сгруппировалась в полукруг.

Появились пистоли. И когда туземцы обступили их, на них обрушилось пламя. Многие упали, крича. Новая вспышка огня.

Смуглые тела корчились в агонии на пыльной земле. Туземцы развернулись и побежали по улице, выложенной кирпичами.

Белые вскочили на коней, развернули их и подняли копья.

Сталь сверкала над спинами отступающих. Мечи разрубали головы и плечи. Слышались крики и проклятия; ржание лошадей и лязг доспехов. Но, громче всего раздавался звук зловещего смеха, когда Черный Педро сидел, трясясь, на ступеньках миссии.

Рядом с ним сидела большая собака. Когда зверь начал тормошить тела молодых туземцев, Педро рассмеялся снова.

2

Скоро все успокоилось. Яки унесли тела убитых. Гомес, вождь метисов, в тот вечер побывал в миссионерской часовне вместе с Педро. Когда он услышал слова Педро — его команду — старое индийское серое лицо болезненно побледнело от ярости. Он бормотал про себя о Язтане, великом вожде Яки на юге. Уже сейчас посланник к Язтану был на своем пути, и вождь поднимет к марту тысячную армию против этого захватчика.

Педро слушал, усмехаясь. Он поманил фигуру мавра в тюрбане, стоявшую за ним. Улыбаясь с загадочным наслаждением, тот поклонился и покинул комнату. Через минуту он вернулся с кожаным седлом. Педро положил его на стол перед собой. Потом уставился на молчаливого индейца.

— Язтан, — сказал он. — Я слышал об этом Язтане, могучем вожде.

Разве не правду говорят, что он носит кольцо из золота в носу, и проколол щеки золотыми браслетами?

Индеец кивнул в знак согласия. Педро улыбнулся, безмолвно посмотрел на Яки и открыл сумку на столе.


Выкатилось что-то сморщенное и сухое — там блестело золото в рассыпавшемся носу и желтовато сверкало в бескровных щеках. У нее не было глаз — головы Язтана.

— Я уже навестил вашего вождя, — промурлыкал Педро. — Перед смертью он рассказал мне об этом месте, о миссии и о рудниках вашего племени. Он говорил о вашем золоте, и по характеру украшений вашего народа я вижу, что он говорил правду. Теперь, как я уже сказал, вы будете добывать это золото для нас. Вы слышали мои условия, подумайте над ними. Или, возможно, вы могли бы присоединиться к Язтану.

Так началась тирания Черного Педро; страшные дни рабства, о которых все еще шепчут люди.

Рассказывали, как Педро посетил сырые рудные шахты, и как он приказал увеличить и изменить так, чтобы мог быть увеличен объем добычи слугами. Говорили, как он призвал всех здоровых мужчин племени, так что женщины были вынуждены охотиться, а их мужчины трудились в шахтах, охраняемых бородатыми белыми людьми с их огненными жезлами, которые грозили смертью непокорным, и с хлыстами, которые разили спины уставших и неповоротливых. Рассказывают также о золоте, которое было свалено в башнях миссии, о слитках, выложенных в церкви в комнатах, где теперь жил Черный Педро.

Со стыдом рассказывали о том, как Педро и его люди обращались с женщинами, о дочери вождя Макилы, танцевавшей под ударами хлыста во дворе, когда ей не удалось угодить странному смуглому человеку, ехавшему позади Черного Педро.

Шептались о юных девственницах, исчезавших каждый месяц; потому что с каждым новолунием Педро требовал от девушек дань. В сумерках смуглый человек являлся в деревню и требовал девушку; затем она уезжала в миссионерский дом и исчезала. В те ночи никто не осмеливался приблизиться к миссии, хотя одинокий ветер иногда приносил крики; на следующий день никто не осмеливался спросить, почему девушка не вернулась.

Поначалу были вопросы; пришел сын вождя с десятком парней. Педро хмуро взглянул на них, а его наемники схватили юношей на глазах у всего племени. Их раздели и увели в пустыню.

Там Черный Педро велел вырыть в песке ямы, в которые опускали тела юношей, а вокруг насыпали землю так, чтобы те стояли по шею в земле.

Только их головы вырисовывались на фоне песка, и только их лица выражали удивление и смутный страх. Они не могли знать, не смели угадать свою судьбу. Неужели Педро оставит их здесь умирать с голоду? Будут ли они страдать от голода, жажды, жары? Прилетят ли на пир кружащие стервятники? Племя Яки бесстрастно наблюдало за происходящим, сдерживаемое приказом Педро. Они видели Педро, беседующего с темноволосым мужчиной, и смуглым косоглазым человеком с кольцами в ушах. Они слышали, как Педро что-то шепчет косоглазому, а тот страшно смеется и ругается на своем диковинном языке.

Затем черный Педро подал знак своим солдатам, и они отогнали толпу. Среди индейцев были отцы, матери, жены, дети десяти молодых воинов; их оттеснили назад вместе с остальными. Десять пар глаз следили за этим — десять пар глаз с голов, торчавших из песка. Безнадежных, беспомощных глаз.

Бандиты проводили дикарей обратно в деревню. Педро, смуглый человек и косоглазый лейтенант остались наедине с закопанными живыми головами.

Того, что произошло в последующие часы, узнать невозможно.

Но Яки догадывались. Ибо творилось ужасное. Несколько солдат вошли в монастырь и вскоре вернулись, неся с собой большие деревянные шары из твердого волокна. Их унесли в пустыню.

Дикари видели, как Педро катал эти шары по внутренней лужайке монастырского сада; он и смуглый человек были любителями боулинга. Шары унесли в пустыню. Возможно, именно об этом и шептал Педро, чтобы рассмешить остальных.

Он мог бы выдумать шутку: Десять кегель — десять голов.

Тяжелые деревянные шары с грохотом катились по плоскому песку. Звук человеческих криков безошибочно перекрыл их гул.

Когда Педро и его спутники вернулись, было уже темно. Лица их раскраснелись, словно от натуги. И когда они отпустили туземцев, поспешивших в пустыню, те не нашли в песке никаких следов голов. Люди исчезли. Но по возвращении Педро, туземцы заметили на шарах для боулинга зловещие темные пятна.

Туземцы не задавали вопросов, но их хмурые лица еще больше помрачнели, что говорило о хладнокровной злобе разъяренных дикарей.

Они не осмеливались ни обыскивать это место, ни выкапывать то, что, как они подозревали, лежало под песком; не осмеливались искать, потому что спустилась ночь. А по ночам пес Педро гулял на свободе. Он бродил по деревне, когда хотел, спускался даже в шахты, где трудились под плетью днем.

Проголодавшись, зверь прыгал на ближайшего туземца — если только бдительный охранник не отбивал атаку вовремя. Иногда стражник не трудился оттолкнуть собаку, если жертва была стара и слаба.

Эта собака…

Яки боялись ее больше, чем ее злобного хозяина-человека. У них родились странные фантазии, связанные с обоими этими угнетателями. Эти фантазии строились на скудном знании того, что происходило за стенами миссии, где Педро и его люди жили в уединении. Никто не проникал в безопасное место, чтобы попасть в подземелья и камеры пыток, но слухи множились.

Предполагалось, что банда Педро прибыла из Мексики, привлеченная рассказами о рудниках и желтом металле. Никто не мог сказать, как долго он пробудет здесь, но золото ежедневно скапливалось в комнатах часовни. Несколько старых туземцев направили туда, чтобы следить за ним, и они пустили тревожные слухи о жизни внутри.

Темный человек, говорили они, был шаманом — чародеем.

Именно он давал советы Педро, шептали старые туземцы, и именно он следил за пыточными камерами в заброшенных подвалах под бывшей миссией. Жертвы поступали из шахт; непослушных туземцев забирали сюда и «наказывали» перед смертью.

Но (так намекали старики) их «наказывали» так, как это сделал бы чародей; они были принесены в жертву, и их тела ждала ужасная участь. Именно темный человек требовал девственниц каждую луну. Девушку отводили в подвалы, как уверяли старые индейцы, и приносили в жертву там, где никто не мог видеть.

Смуглый человек, Черный Педро и пес спускались в эти глубины вместе, и слышались пение и молитвы, крики девушки, смешанные с лаем этого потустороннего зверя.

Старики осторожно заявляли о том, что после этого пес снова появился и ускользнул во тьму, но Педро и темный человек пробыли внизу несколько дней. Когда пес вернулся, они снова отправились наружу, чтобы послушать рассказы о новых зверствах, совершенных вне стен миссии.

Кое-кто из племени верил этим стариковским бормотаниям.

Конечно, с каждым месяцем индейцы все больше боялись Черного Педро и его огромного пса. А тайные посланцы, которых они отправили на юг, ничего не сказали.

Но даже самые доверчивые отказывались верить диким рассказам о том, как Педро разговаривал с собакой, а животное отвечало на человеческом языке.

Тем не менее, в племени нарастала паника. Поговаривали о побеге, но это было невозможно. О восстании не могло быть и речи; по правде говоря, люди с огненными жезлами не были слишком жестоки — таким был Педро, темный человек и странный зверь, которые упивались жестокостью.

Паника усилила слухи, так что Педро и его собака стали почти настоящими воплощениями зла. Эти двое были почти одинаковы в своих звериных страстях; каждый месяц указывали на ужасные вещи о судьбах девушек — рассказы о звериной жажде и старые шаманские истории об использовании девственной крови. Эти истории добавляли красок почти человеческим чертам, временами проявляемым собакой. Если пес не мог говорить со своим хозяином так, как рассказывают самые дикие истории, то, по крайней мере, мог понимать человеческую речь и быть понятым. Яки начали понимать, что по ночам после ежемесячных церемоний огромная черная гончая рыщет вокруг их хижин, что она подслушивает под окнами и прячется в тени за их кострами.

Ибо всякий раз, когда в полночь начинались разговоры о мятеже и недовольстве, Черный Педро знал об этом и вызывал парламентера в миссию. Может быть, зверь действительно сообщил об этом? Или это колдовство странного темного человека? Никто не знал правды, но с каждым днем тень Педро и его пса становилась все больше и больше. И гонцы помчались далеко-далеко на юг, чтобы распространить эту историю.

3

Дон Мануэль Дигрон остановился в начале каньона. В сумерках дымились сигнальные костры, и трое посланцев ожидали, как и было сказано. Они вели тайные переговоры в темноте, пока дон Мануэль слушал рассказ туземцев. Выслушав все, он нахмурился, затем изложил свой план действий. Яки кивнули и исчезли во мраке сумеречных каньонов.

Воины спешились и разбили лагерь. Дон Мануэль Дигрон стал советоваться со своим помощником Диего.

— Конечно, это тот самый человек, — прорычал он. — Тот, о ком они говорят Черный Педро Домингес. В монастырском лазарете мне сказали, что этот Педро давно спутался с дьяволом, потому что Святая Инквизиция даже сейчас ищет его на родине в Испании. Он бежал оттуда вместе с мавром Абоури — черным магом Гранады; люди рассказывают об их подвигах. Если все, что я слышал, правда, то ручаюсь, что гончая Педро — не земная тварь.

— Что он за человек? — спросил Диего.

Худое лицо дона Мануэля нахмурилось.

— Я не знаю. Он покинул Мехико вместе со своей бандой пиратов и бродячих крыс — несомненно, запах золота заманил его через равнины в Сонору. Так всегда бывает. С золотом он и его проклятый колдун смогут управлять целой империей.

— Нам следует передать его родной церкви или гражданским властям? — спросил Диего.

— Ни то, ни другое, — протянул Мануэль. — У нас нет лошадей, чтобы перевезти сорок пленников через пустыню, нет воды и провизии, чтобы прокормить их. Они должны быть уничтожены здесь — и если половина сказок о злой магии правдива, то это дело Божье.

Дон некоторое время смотрел на огонь, потом продолжил:

— Сегодня вечером мы можем почувствовать некромантию, Диего. Вожди сообщили мне, что это канун, назначенный для жертвоприношения. Каждую луну ему доставляют живую девушку. Надеюсь, мы прибыли вовремя; мне не хочется думать о том, как эти колдовские свиньи обращаются с женщинами.

Мужчины ели и пили.

4

Двое мужчин ели и пили в стенах миссии. Сегодня вечером Черный Педро обедал с мавром; оба вкушали с золотой посуды и пили из янтарных кубков.

Они почти не разговаривали, но во взглядах читалось мрачное понимание. Мавр улыбнулся после долгого молчания и поднял свой кубок.

— Удача! — провозгласил он.

Педро усмехнулся, его маленькие свиные глазки потемнели от недовольства.

— Когда мы покинем эту проклятую дыру, Абоури? Я тоскую по городам, где нет солнца, что иссушило мое тело; у нас достаточно золота, чтобы купить королей всего мира. Зачем медлить?

Мавр вежливо поджал губы, поглаживая седеющую бороду, и его улыбка стала умиротворяющей.

— Терпение, — посоветовал он. — Руководствуйся моей мудростью, о брат. Разве не я привел тебя с галер к неслыханным богатствам? Разве мы не заключили договор перед Ариманом, твоим повелителем, разве он не повел нас по нашему пути?

— Верно, — Педро задумался.

— Я принес тебе богатство, — продолжал мавр. — И должен получить по заслугам, как того требует наша связь с твоим Люцифером. Здесь мы нашли кровь дев и другие полезные вещи, и я могу спокойно выполнить свою часть сделки. Таково было наше соглашение с хозяином перед алтарем — богатство для тебя, магическая сила для меня, и души для него.

На лице Педро отразился страх.

— Это ужасное обещание, — прошептал он. — Души для него! И какой ценой! Ибо пес пугает меня, и я боюсь, когда совершается обмен, что-нибудь пойдет не так.

Мавр поднял руку, призывая к сдержанности.

— Это была связь. Собака принадлежит ему; он дал ее нам как инструмент, чтобы обезопасить души для своего дьявольского рабства. Несколько дней в месяц — слишком мало, чтобы просить в обмен на богатство. А твоя натура — наслаждаться проливаемой кровью.

— Да, как человек, я нахожу удовольствие в убийстве, — совершенно искренне признался Педро. — Но по-другому.

Мавр снова прервал речь своего спутника.

— Вот девушка, надо подготовиться к ночному труду.

Двое дрожащих туземцев вошли в комнату, толкая перед собой перепуганную девушку. Как только они освободили ее ноги, она попыталась вырваться, но они не обратили на это внимания.

Низко поклонившись, они отвернулись и выбежали. Мавр поднялся и подошел к гибкой фигуре девушки. Когда он схватил ее за руки, та в ужасе закрыла глаза.

Черный Педро усмехнулся.

— Прекрасная девушка, — он хмыкнул. — Я мог бы…

— Нет, — ответил мавр, чувствуя его намерение. — Она должна оставаться чистой для жертвоприношения. Идем.

Все веселье, все желание исчезли с лица Педро, когда он последовал за мавром и его пленницей вниз по винтовой лестнице в подземелье. Он знал, что должно произойти, и боялся.

И в самой темнице его ничто не могло успокоить. Огромная, мрачная комната, освещенная свечами, была до странности жутким местом.

Коридоры уходили все дальше во мрак. Здесь можно было найти клетки и кандалы для заключенных, но мавр не пошел дальше. Вместо этого он прошел по центру зала к дальней стене, где стоял большой стол и два плоских камня. Когда-то здесь был алтарь, но с тех пор его убрали, а распятие над ним перевернули.

На нем был изображен перевернутый полумесяц.

Девушку положили на стол. Зажгли жаровни и факелы, подняли на свет перегонные кубы. Над очагами висели пузырьковые стеклянные сосуды, а треножник распространял по комнате пряный аромат благовоний. Девушка была крепко связана. Была прочно закреплена чаша. Быстро сверкнул нож.

Затем раздался крик, стон, потом забулькало, когда чаша наполнилась.

В чащу, висящую над треножником, положили благовония, красные и желтые порошки. Смуглое лицо Черного Педро побледнело, на его иссеченных бровях выступил пот. Мавр не обращал на него внимания, пока возился с огнем.

Черный ужас ворвался в комнату, когда огромный темный пес целеустремленно спустился по лестнице. С умным видом он подошел к дальней из двух каменных плит и занял на ней свое место. Педро неохотно последовал его примеру и взобрался на вторую плиту.

Потом мавр взял чашу, бурлящую красными и серебряными пузырями, которые блестели на свету. Погасли свечи, отчего на склеп опустилась тьма, и только странный красный свет вспыхнул из чаши в руках волшебника. Вспыхнули и тлеющие отсветы в глубоких глазах пса…

Пес вылакал содержимое чаши длинным красным языком.

Педро тоже сделал глоток, и его губы посерели от ужаса. Мавр стоял под крестом и полумесяцем в пульсирующей темноте. Он поднял руки в призывном жесте, когда человек и зверь погрузились в кому, глубокую, как смерть. Раздался шепот молитвы волшебника.

— Ариман, Повелитель зверей и людей.

5

Меч побагровел, когда Мануэль Дигрон сбежал вниз по лестнице. Позади него простирался кошмар; кошмар и кричащая смерть в черных пределах стен миссии. Воины убивали быстро, но Яки продолжали раниться и калечиться в кровавой атаке.

Внезапная атака оказалась успешной. Индейцы и испанцы сошлись возле миссии, и сорок человек были убиты — по большей части убиты в своих постелях, хотя некоторые оказали решительное сопротивление под предводительством пиратов.

Дон Мануэль Дигрон ринулся в подвал, Диего и его помощники последовали за ним. Из-за поворота лестницы показались факелы, и на мгновение Мануэль в ужасе уставился на них.

Мертвое, обескровленное существо лежало на столе. Рядом стояла фигура в тюрбане, погруженная в молитву, а за ней — две ужасные каменные плиты, на которых лежали человек и гигантская собака. Губы пса и человека были измазаны кровью.

Вдруг собака присела на корточки, словно была человеком, пока поднимался на корточки сам человек. Это выглядело ненормальным. Едва спустился Мануэль, началась суматоха.

Мавр поднял голову и обернулся, выхватив из-за пояса кинжал. Мануэль увернулся от падающего оружия и взметнул меч так, что тот пронзил брюхо темного человека.

Затем оружие устрашающе рванулось вверх, отчего сбоку хлынул багрово-серый поток, и Мавр упал, корчась в смертельной агонии. Затем Мануэль подошел к плите, на которой лежал Черный Педро Домингес. Огромный смуглый человек съежился и что-то пробормотал, но оружия не достал. Вместо этого он сжался и заскулил, как зверь, когда меч Мануэля пронзил его насквозь.

Мануэль повернулся к собаке, но та уже прыгнула. На лестнице стояли двое воинов, и одного из них пес схватил за горло. Человек упал, хрустнули звериные челюсти. Мощная тварь обернулась, когда другой солдат поднял копье. Огромная лапа отбросила копье и щит в сторону, когти вонзились в лицо человека, оставив после себя лишь кровавую борозду ужаса.

Пес молчал, это молчание было жутким; он не рычал и не лаял.

Вместо этого он развернулся и встал. Он стоял на двух задних лапах, в чудовищном подобии человека, затем повернулся и бешено помчался вверх по лестнице. Мануэль споткнулся и через мгновение пришел в себя.

Последовавшее затем утратило для него реальность.

Мгновение он лежал неподвижно, прислушиваясь к стонам умирающего чародея на полу склепа, но то, что он слышал, преследовало его вечно.

Бормотание черного безумия… намеки на чудовищный обмен, который колдун совершал ежемесячно после кровавой жертвы Ариману… рассказы о ликантропическом договоре, по которому тела Черного Педро и дьявольского пса удерживали чужие души в течение нескольких дней после жертвоприношения, когда собака, которая не была собакой, охотилась за душами, отданными Сатане в обмен на золото и подарки… надтреснутый голос колдуна, рассказывающего о только что завершившемся ритуале … ежемесячный обмен только что совершился через кровь и молитвы, и оборотень, служащий Злу, снова обрушился на мир в поисках душ для хозяина… то было бредом или правдой?

Вот тогда Мануэль все понял и громко вскрикнул, резко выпрямившись и с ужасом глядя на слабо извивающееся тело мавра. Содрогнувшись, он повернулся и бросился вверх по лестнице в погоню за собакой. Его встретили солдаты. Они сказали, что индейцы поймали черного зверя, когда тот появился из подземелий.

На земле лежал мертвый Яки, его горло было перебинтовано в немом свидетельстве свирепости пса. Мануэль услышал барабанный бой в холмах, пульсирующую жажду крови. Он бормотал давно заученные молитвы, когда бежал туда, где мерцал красный свет, он продолжал молиться, выхватывая меч из ножен. В дикой ночи раздалась песнь смерти Яки, мрачная и безжалостная. Затем Мануэль преодолел гребень холма — и увидел.

Он увидел, что Яки вспомнили смерть своих десяти юношей, вспомнили ужасную шутку Черного Педро. И поскольку тот был мертв, они повторяли эту потеху с гончей Педро. Он видел темную голову, зарытую в песок по самое мохнатое горло, слышал грохот деревянных шаров, когда они неслись по песку, когда они врезались точно в вопящий ужас, который был их целью.

Мануэль набросился на туземцев. Рыча, что хоть как-то удерживало его в здравом уме, он и его люди отбросили туземцев, орудуя мечами плашмя. Наконец, оставшись один, Мануэль осмелился приблизиться к существу на песке — к черной, торчащей голове, которая подняла свою пенящуюся морду к небу и застонала в последней агонии.

Но, зная, что делает, Мануэль не осмеливался взглянуть на него. Предсмертный шепот чародея был слишком громким. Он лишь украдкой бросил быстрый взгляд и в знак милосердия вонзил меч в изуродованный череп зверя. В момент удара его сердце похолодело. Он увидел, как разбитые челюсти слабо шевельнулись в последнем усилии, когда ошеломленные глаза уставились на него. Затем сквозь приглушенный, торжествующий грохот далеких барабанов дон Мануэль услышал то, что подтверждало все легенды и слухи, на которые намекал чародей.

Дон Мигель услышал невероятный голос, а затем рухнул рядом с головой умирающего зверя, пока звук все еще звенел в его ушах.

Ужасный пес заговорил.

— Сжалься, — простонал он, — помолись за мертвых — за меня … Черного Педро.

Перевод: К. Луковкин

Загрузка...