Красное бедствие. Раскол

Глава 2

Он успел отвыкнуть от вечной зимы. Возвышавшиеся вокруг заснеженные пики гор все еще походили на замерших в вечном сне великанов. В детстве он мечтал стать таким же: непоколебимым, неподвластным времени.

Снег хрустел под копытами лошадей. Едва слышная песнь Хрустальной Башни наполняла дрожащий воздух. Райордан успел забыть эти звуки – музыку родных земель. Сам воздух колебался, откликаясь на зов Башни, и его сердце дрожало, сливаясь со знакомой с детства мелодией.

Отец молчал. В зимнем экипаже, оснащенном полозьями, было тихо. Йель дремал, уронив голову на грудь. Его дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

Блаженство.

Если бы год назад какой-нибудь идиот сказал Райордану, что он окажется в одном экипаже с отцом и тот не попытается его убить, – он бы рассмеялся. Лорд Абботт не прощал обид, а тех, кто порочил честь его Дома, обезглавливал или предавал огню. Неужели опасность, нависшая над Свободными Землями, заставила его поступиться принципами?

«Либо так, либо в Хладной Крепости меня ждет темница», – безрадостно подумал Райордан, разглядывая суровый профиль отца.

Солнечные Земли они покидали в спешке, времени на размышления не было: крылатые твари, порожденные Фатой, заполонили небо и убивали каждого, кто попадался им на пути. Усаживаясь в роскошный экипаж, Рай почему-то не думал о том, что отец может увезти его в земли Дома и казнить как изменника. Был ли у него повод так поступить? О да, несомненно.

Если до лорда Абботта дошла хотя бы часть историй о похождениях старшего сына…

Рай расправил плечи, пытаясь стряхнуть невидимый груз, опустившийся на них.

Нет, отец не предаст его. По крайней мере пока. Мир летит в Фату, у них нет времени разбираться друг с другом.

С другой стороны, никто не заметит пропажи непутевого вора в этом хаосе.

– Ты смотришь на меня так, словно пытаешься разглядеть, что у меня под кожей, – пробасил лорд Абботт.

– Да, как раз пытался понять, бьется ли твое ледяное сердце, – пробормотал Райордан.

– Мать будет рада тебя видеть.

– Вот уж не думаю.

Кустистая седая бровь отца вопросительно изогнулась.

– Она никогда не любила меня, – как можно безразличнее бросил Рай. – Какое ей дело до того, вернулся я или нет?

– Ты ее единственный ребенок.

– Мы точно говорим об одной и той же женщине? О той самой Мартильде, которая спустила псов на Йеля?

– Она была молода и порывиста.

– Ой, да брось! – Рай закатил глаза. – Ты прекрасно знаешь, что хуже нрава твоей жены только твой собственный! Постой, быть может, ты спутал ее с одной из твоих рыжих продажных девок?

Выдержке отца Райордан мог только позавидовать: на лице лорда Абботта не дрогнул ни один мускул. Он лишь устало вздохнул, театрально взмахнул рукой и сказал:

– Я тоже был молод, можешь представить?

– С трудом.

– Мы похожи, ты и я, – вдруг сказал отец. – В твои годы я тоже был красив, упрям и за мою благосклонность сражались женщины. Разве что… Да, я определенно был выше ростом.

Скрипнув зубами, Рай прошипел:

– Я не заставляю женщин сражаться за мое внимание.

– А мне это льстило. Я чувствовал себя королем. И пусть мое королевство было карликовым, холодным и подчинялось общим законам Свободных Земель, мне это не мешало. Мне и моим амбициям.

Какое-то время лорд Абботт молчал, а затем продолжил:

– Я стал лордом очень рано. На мою голову свалилась ответственность, к которой я не был готов. Лорды Больших Домов не считали меня равным, воротили носы и делали вид, что Дом Ледяных Мечей исчез с карты. Я совершал ошибки, Райордан, но никогда не думал, что мой старший сын будет попрекать меня ими. Особенно учитывая слухи, которые ходят о нем самом.

– Точно, как я мог забыть! Ты всегда верил слухам больше, чем мне. Кажется, именно из-за них ты вышвырнул меня из дома!

Вздохнув, Йель проснулся.

– А мне кажется, – хрипло начал он, – вы оба забыли, что я больше не глухой.

Речь его была странной – должно быть, сказались годы немоты и глухоты. Но Рай не мог не отметить, что брат старается, прилагает усилия, чтобы каждое сказанное слово звучало разборчиво.

– Мы обсуждали…

– Мою мать, – перебил отца Йель. – Я слышал.

– Прости. – Рай устало провел ладонью по лицу. – Эта дорога когда-нибудь закончится?

Песня Хрустальной Башни становилась громче, но все еще скорее ощущалась кожей, чем была слышна уху. Легкий перезвон напоминал Райордану о льдинках на дне бокала, о том, с каким звуком они сталкиваются, когда напиток помешивают. Эта песнь преследовала его даже после того, как он отправился на поиски собственной судьбы. И это было невыносимо.

– Почти приехали, – сказал Йель, отведя от окошка плотную занавеску.

– Приготовься к встрече с матерью. – Лорд Абботт смерил Райордана холодным взглядом. – Я не предупредил ее о твоем возвращении.

– Потрясающе. Надеюсь, на меня она собак не спустит…

Под укоризненным взглядом Йеля Рай плотнее закутался в шубу и нахохлился, словно экзотическая птица.

Да, давненько ему не приходилось носить подобную одежду! Сапоги, сшитые из шкур рунических однорогов, шубы, толстые перчатки и плащи, подбитые мехом, – все это он оставил здесь, в горах. Но где бы ни находился – хоть в пустыне, хоть под раскидистыми пальмами, – его сопровождала стужа, проникшая в жилы и вены с первым криком, который он издал под сводами Хладной Крепости.

Первые ворота располагались у основания горы. Под скрежет подъемного механизма зимний экипаж отправился дальше: к крепости вела опасная извилистая дорога, поднимавшаяся к одному из низких горных пиков.

За первыми воротами располагался город, в котором, помимо простых северян, жили ремесленники, семьи стражников и часть слуг из замка. В детстве Рай часто удирал от наставников, чтобы провести пару часов с чумазой ребятней. Ему нравились простые люди – они научили его вещам, которым не обучали лучшие наставники, нанятые отцом. Кузнец показал, как жидкий металл превращается в смертоносное оружие, пекарь – как из муки и яиц получается хлеб. Ребятня научила делиться, а их матери дарили Райордану ласку, которой он не получал от Мартильды. В то время он частенько жалел, что родился наследником Большого Дома. Ему казалось, что стены родового замка давят на него и отгораживают от настоящей жизни.

Вздохнув, Рай перевел взгляд с крайних домов городка на черную громаду, пугавшую его как в детстве, так и сейчас.

Каким образом кому-то из предков удалось построить родовой замок на горе, Райордан не знал, но подозревал, что без магии нуад здесь не обошлось: именно они славились своей любовью к крепостям и замкам, буквально свисающим с отвесных скал. Родство Дома Ледяных Мечей с нуадами никогда не скрывали, но, проведя множество часов в библиотеке, Рай так и не нашел упоминаний имен тех, кто смешал человеческую кровь с кровью лунного народа.

Экипаж дернулся и остановился. Лорд Абботт поправил роскошный меховой воротник плаща, взглянул на сыновей, словно хотел что-то сказать, но в последний миг передумал и молча распахнул дверцу.

Поморщившись, Рай выбрался из экипажа следом за отцом, стараясь не дрожать от холода. Ледяной ветер трепал по́лы шубы, крепкий мороз кусал за щеки и нос. Оказывается, Райордан успел отвыкнуть от вечной зимы, царившей почти на всей территории его Дома.

Стража с трудом сдерживала рвущихся с цепей псов. На лицах людей не было узнавания: скорее всего, многих слуг еще не было в замке, когда Райордана изгнали, поэтому они приготовились спустить собак на чужака, если тот не будет в достаточной мере учтив и покладист.

Громада Хладной Крепости возвышалась над Райорданом. Как бы он ни задирал голову, увидеть шпили башен в густом белом мареве не удавалось. Черные стены, такие же мрачные, какими он их помнил, щетинились полуарками, а на угрожающе выступавших декоративных башенках распускались изящные каменные бутоны, призванные смягчить облик крепости. К сожалению, задумка архитектора прошлого не удалась – Хладную Крепость веками приводили как пример самого ошеломительного, но в то же время уродливейшего строения на всем Фокасе.

Завершала безрадостную картину невысокая женщина, стоявшая у распахнутых двойных дверей, обитых металлом. Увидев ее, Райордан едва не попятился, и лишь мягкое прикосновение Йеля к руке заставило его остаться на месте.

Суровая Мартильда.

Его мать.

Всегда ли она была такой миниатюрной? В его воспоминаниях мать осталась высокой, непоколебимой женщиной с лицом, будто выточенным из вековых скал. За ней по пятам следовали мрак и холод, и, едва заслышав шелест подола ее черного чопорного платья, Рай спешил спрятаться, чтобы избежать встречи.

Теперь же…

Неужели память подвела его? Неужели все эти годы в кошмарах ему являлся выдуманный образ Суровой Мартильды, а не реально существовавшая мать?

Которая, впрочем, не подарила ему ни любви, ни нежности.

Шаг, еще один…

Что он должен сказать? Что сделать?

Упасть на колени? Прижаться губами к заиндевевшему подолу, как принято в этих землях? Или обнять ее? Нет, объятий она точно не потерпит…

Чем ближе Райордан подходил к матери, тем отчетливее видел мелкие морщинки, появившиеся у ее глаз. Кровь Мартильды не была разбавлена кровью лунного народа, она неизбежно старела, как и все люди.

Замуж ее выдали очень рано. Они с отцом пытались зачать наследника, но Трое не были милостивы к ним. Лишь спустя много лет из чрева Мартильды появился Райордан, ставший и благословением, и проклятием.

– Мама…

Слово сорвалось с губ против его воли. Райордан прижал руку к груди, надеясь удержать сердце, пустившееся вскачь.

Стушевавшись и покраснев, Рай попытался опуститься на колени в глупой попытке проявить уважение, но Мартильда вдруг сорвалась с места, обхватила его руками и прижалась щекой к покрывшемуся снегом меху шубы.

Райордан замер в уродливой, гротескной позе, но не смел пошевелиться: мать обнимала его. И на этот раз все происходило наяву, а не во сне.

«Надо же, она совсем крошечная», – раздался удивленный голос в голове Рая.

И как он мог забыть, что ростом был обязан именно матери? Лорд Абботт и Йель из другой породы – высокие, статные. Люди, на линиях жизни которых Мастер высек руны «величие» и «сила».

На линии жизни Райордана он, должно быть, оставил лишь одну метку: «разочарование».

В светлых волосах матери Рай разглядел серебряные пряди. Она старела. Суровую Мартильду настигло время.

Он обнимал ее осторожно, словно мог сломать. Сквозь слои одежды Рай чувствовал биение ее сердца, быстрого и яростного, словно у крошечной птички. Даже ее тело казалось сложенным из птичьих костей: тонких, легких, почти ничего не весящих. Если бы Рай захотел, он бы с легкостью поднял мать и закружил ее, пытаясь этим глупым, безотчетным поступком выразить все, что чувствовал.

Но он не смел.

Суровая Мартильда, Ледяная леди – так ее прозвал народ. И пусть все эти годы в памяти Райордана хранился искаженный образ матери, сталь, из которой отлит ее хребет, он не выдумал: в этом хрупком, крошечном теле заточена воля, которой хватило бы на десяток лордов и леди.

Мать отстранилась первой. Райордан решил было, что на этом все закончится, но нет: холодные ладони Мартильды обхватили его лицо, а взгляд удивительных глаз, похожих на два куска звездной породы, падающей порой с ночного неба, вгрызся в лицо.

Что мать видела в его глазах? Могла ли узнать, сколько всего пришлось вынести сыну за время скитаний по Фокасу?

– Райордан…

Его имя сорвалось с ее губ и повисло между ними густым облаком пара. Подбородок Рая задрожал.

Любимым наказанием матери всегда было молчание. Когда Райордан оступался, совершал какую-то глупость, когда его шалости заходили слишком далеко, Мартильда просто переставала с ним говорить. И даже спустя долгие дни и недели пытка не прекращалась: вернув сыну привилегию общаться с собой, Мартильда отказывалась называть его по имени. До того как отец вышвырнул Рая из крепости, он не слышал своего имени из уст матери больше двух лет.

– Вам лучше вернуться внутрь, госпожа. Ваши легкие…

Единение матери и сына не осмелился нарушить даже лорд Абботт, но служанка, склонившаяся так низко, что ее коса коснулась заснеженного порога, решилась подать голос.

– Верно, – выдохнула леди Мартильда. – Пойдем домой?

Домой.

Неужели… Неужели спустя столько лет он снова мог называть Хладную Крепость домом?

Райордан взял мать за руку и вошел под мрачные своды. Магия исчезла: он снова слышал лай собак, скрип снега под сапогами отца и брата, голоса слуг. Но этот миг безмолвного единения останется в сердце и памяти Райордана навечно – он чувствовал это.

– Ты еще помнишь, где твои покои?

Лорд Абботт стряхивал снег с волос, стараясь не смотреть на жену и старшего сына.

– Мои покои? Я думал, ты давно превратил их в кладовку или что-то вроде того, – не удержался от колкости Райордан.

– Проводи его, Йель. – Отец умело проигнорировал выпад. – Лая, отведи леди в ее покои.

Мать нехотя отпустила руку Рая, он снова посмотрел на нее и вдруг увидел то, чего не заметил на улице: мертвенно-бледное лицо, обескровленные губы и синюшные круги под уставшими глазами.

– Что…

– Потом. Уведи его, Йель, – приказал отец.

Брат скромно поклонился леди Мартильде, взял Райордана под руку и едва ли не силой заставил идти к лестнице.

– Расстегни шубу. Здесь жарко, – сказал Йель, увлекая Рая за собой.

– Что с моей матерью? Нет, подожди!

Они остановились в темном переходе между лестницей и коридором, ведущим, насколько помнил Рай, к библиотеке и кабинету отца. Йель потупился и молчал.

– Расскажи мне, – потребовал Рай.

– Может, она сама расскажет…

– Йель!

Вымученно улыбнувшись, брат пробормотал:

– Знаешь, иногда я жалею, что отец вынудил нуад даровать мне способность говорить.

Райордан ничего не ответил, лишь продолжил сверлить Йеля взглядом.

– Леди Мартильда больна. Она…

– Почему отец не приказал нуадам исцелить ее? – перебил Рай.

– Либо я, либо она. – Йель отвел взгляд. – Таким был уговор. Отец выбрал…

– Наследника, – снова прервал брата Райордан.

Он не понимал, что чувствует. На одной чаше весов замер глухонемой от рождения брат, который когда-то был для Рая целым миром, на другой – холодная, деспотичная мать, которая не сказала ему и десятка добрых слов за все детство. Казалось бы, выбор очевиден, но…

– Мне так жаль…

Йель обнял его и уперся острым подбородком в макушку. Потеряв остатки достоинства, Рай прижался к нему и закрыл глаза.

«Хорошо хоть не разрыдался, слабак», – прошипел внутренний голос.

– Ты дрожишь. Пойдем, я прикажу приготовить для тебя ванну, – тихо сказал Йель.

– Это не от холода, – пробормотал Райордан, отстраняясь. – Многое изменилось за эти годы, да?..

– Но не твоя спальня. Отец запретил слугам прикасаться к вещам. Даже брошенная тобой рубашка так и лежит на полу у камина. – Губы Йеля тронула улыбка.

– Не может быть.

– Пойдем, я покажу.

И Рай пошел.

Брат не солгал: рубашка действительно лежала у камина – пожелтевшая и покрывшаяся темными пятнами.

«Совсем как мои воспоминания», – подумал Райордан, выпрямившись.

Он обвел взглядом мрачную комнату и покачал головой: следы его пребывания остались повсюду. Пятно на столе от пролитого вина, так и не заправленная постель, распахнутый сундук, щерившийся темной глоткой…

– Почему он запер спальню?

Вздрогнув, Йель отошел от пыльного окна и пожал плечами. На его лице застыла виноватая улыбка.

– Я никогда не спрашивал.

– Думал, отец сожжет все, что имеет ко мне отношение.

– Вы плохо расстались, но он… Он никогда не был настолько плохим человеком, как тебе казалось, Рай.

– Наш отец? Не был плохим человеком? – Райордан скривился. – Я запомнил его жестокосердным тираном.

– Ты был юн. В этом возрасте нам всем кажется, что родители – воплощение зла. Отец всего лишь пытался вырастить из тебя лорда Большого Дома. Как умел.

– У него дерьмово получалось.

– Возможно.

– Ты что, на его стороне? Тебя отняли у матери!

– Я не помню ее.

– А что насчет Мартильды? Сколько раз она пыталась тебя убить?

– Несколько. В детстве это ранило меня, но теперь… Пожалуй, я могу ее понять.

Усевшись на покрытую пылью кровать, Йель долго размышлял, прежде чем продолжить.

– Она не могла подарить Дому наследника, много лет ее опаивали лекарствами жрецы и лекари в надежде победить женскую хворь, а после, когда все мучения остались позади и родился долгожданный сын, отец привел рыжего бастарда. Еще и ущербного. – Йель мягко улыбнулся, словно искренне понимал горе мачехи и сочувствовал ему. – Мартильда была разбита. Даже не разбита – растоптана.

– Ты вырос, но остался тем же добрым мальчишкой, – тихо сказал Райордан. – Откуда в твоем тщедушном теле взялось место для такого большого сердца?

– Тщедушном? Ты, видно, не заметил, что я выше тебя на добрых полторы головы и шире в плечах, братик.

Рай ухмыльнулся.

Тогда, в далеком сером детстве, Йель не называл его по имени. В каждой записке, написанной округлым детским почерком, можно было найти мягкое, нежное «братик».

– Знаешь, почему я называл тебя именно так? – вдруг спросил Йель, с трудом сдерживая смех.

– Потому что я твой брат, очевидно?

– Потому что не умел писать твое имя! Видят боги, мне стоило немалого труда освоить грамоту, но «Райордан»… Мартильда даже здесь умудрилась насолить мне.

Пока Рай смеялся, Йель поднялся с постели и поморщился.

– Здесь нужна хорошая уборка. Прикажу…

– Не нужно. – Отсмеявшись, Рай смахнул выступившие слезы. – Может, займемся этим сами?

– Уборкой? – Глаза Йеля распахнулись от удивления. – Ты серьезно? Райордан из Дома Ледяных Мечей, прославленный вор, владелец игорных домов, которому задолжала добрая половина богачей Дома Золота и Камней, предлагает мне заняться уборкой?

Рай пожал плечами, снял шубу и повесил ее на торчащий из стены крючок.

– Знаешь, пока я пытался стать «прославленным вором», мне пришлось научиться жить без помощи слуг. Уборка расслабляет. Помогает привести мысли в порядок.

Хмыкнув, Йель уточнил:

– Ты точно мой брат? Я помню тебя другим. И в отчетах шпионов отца ты тоже был… другим.

– Умею удивлять, правда?

– Еще как!

Они смотрели друг на друга, и на уставших после долгого путешествия лицах расцветали улыбки. Райордан чувствовал, что в груди зарождается что-то… странное. Что-то напоминавшее надежду.

– Хорошо. Тогда я прикажу…

– Йель, тебя развратила роль наследника Большого Дома. – Покачав головой, Рай продолжил: – Никаких приказов. Мы сами пойдем вниз, возьмем ведра, тряпки, метлы… И займемся уборкой.

Ему нравилось наблюдать за тем, как эмоции на лице младшего брата сменяют друг друга.

– Слуги будут в ужасе, – только и сказал Йель, вешая верхнюю одежду на крючок.

– Люблю приводить людей в ужас.

Они спустились на первый этаж и направились к крылу, в котором жили слуги. Райордан разглядывал темные каменные стены и вдыхал запах, который, как ему казалось, он давно забыл.

Запах дома.

Запах, окружавший его всю жизнь.

Запах, впитавшийся не только в одежду и кожу, но и в память, терзавший его по ночам все эти безумные, одинокие годы.

– Я могу вам помочь?

Служанка сложила руки и поклонилась, всем своим видом выражая покорность и желание угодить. Райордан отвык от этого, ему захотелось взять женщину за плечи и заставить выпрямиться. Это выглядело унизительно.

– Нам нужны ведра, тряпки, метлы… – Йель посмотрел на Райордана, словно желая убедиться, что тот не передумал. – Все, что необходимо для уборки.

Служанка недоверчиво смотрела на него и молчала.

Рай хмыкнул и подтвердил:

– Ты не ослышалась.

– Но, милорд… – Служанка говорила осторожно, тщательно подбирая слова. – Мы с радостью приведем ваши покои в порядок, если вы дадите нам немного времени. Мы не знали, что вы вернетесь и…

Не выдержав, Райордан приблизился к женщине, положил ладонь на ее плечо и мягко улыбнулся.

– Молодой лорд вернулся и желает самостоятельно сделать уборку в покоях, чтобы воскресить детские воспоминания. Неужели ты станешь осуждать его за это?

– Нет! Конечно, нет, милорд! Я бы никогда…

– Вот и прекрасно. Ведра, метлы, вода и тряпки. Пожалуйста.

Как только служанка скрылась в полумраке коридора, Йель тихо сказал:

– Ты действительно изменился.

– Ты тоже. Я оставил в замке трогательного мальчишку с открытым сердцем, а сейчас вижу перед собой уменьшенную копию отца, – заявил Рай.

– Осуждаешь меня?

– Ничуть. Ты был ребенком, и отец вылепил из тебя то, что ему было нужно. Еще один кусок звездной породы – ледяной, бесстрастный и высокомерный.

Йель резко приблизился и навис над Райорданом. Прищурившись, он потребовал:

– Возьми свои слова обратно!

– Пожалуй… нет. – Рай хитро улыбнулся. – В наказание за грех высокомерия я требую твоего полного подчинения во время уборки! Может, это спустит тебя с заснеженных вершин на землю.

Йель легко толкнул его в грудь, но заметно расслабился, когда понял, что все эти слова всего лишь братские шутки.

– Я пытался сохранить свое сердце, – тихо сказал он, отступив. – Но отец отчаянно желал поместить его в ледяную клетку.

– В которой заточено его собственное, – добавил Рай. – Я знаю, Йель. Со мной он пытался проделать то же. Но еще я знаю, что ты совсем не такой, как лорд Абботт. Ты пошел в мать, кем бы она ни была.

Едва заметно улыбнувшись, Йель кивнул.

– Невозможно превратить солнце в луну, – тихо сказал Райордан. – Как бы сильно отец этого ни хотел.

Вернувшаяся служанка вручила им метлы и смущенно попросила:

– Хотя бы позвольте кухонным мальчишкам принести воду.

– Хорошо, – сжалился Рай. – Но побыстрее.

Йель подхватил ведро, наполненное тряпками, и тяжело вздохнул.

– Если бы я знал, чем ты заставишь меня заниматься…

– Брось, я тебя не заставляю. – Рай нахально щелкнул его по носу. – На самом деле ты в восторге от того, что тебе предстоит провести несколько часов в компании брата, который повидал мир за пределами этой ледяной пустоши.

– Видят Трое, ты абсолютно прав, – снова притворно вздохнув, Йель хмыкнул. – Пойдем. И надеюсь, об этом никто не узнает.

– О, поверь мне, слухи уже расползаются по замку.

– Ты выглядишь поразительно довольным этим фактом.

– Конечно, я доволен! Огорчает только то, что я не увижу лицо отца, когда ему донесут об этом.

Поднимаясь по лестнице, Райордан услышал тихий смех Йеля и не смог сдержать улыбку.

Рай не лукавил – за годы скитаний он успел привыкнуть к простой жизни, и уборка перестала пугать его. Даже выкупив игорные дома, он продолжал помогать содержать их в порядке до тех пор, пока участие хозяина не стало выглядеть странно.

Йель же казался растерянным, когда кухонные мальчишки принесли ведра с теплой водой: он застыл у двери в нерешительности, словно не понимая, что делать дальше.

– Закатай рукава, – посоветовал Райордан. – Если хочешь, можешь переодеться.

– Нет, я… Эта одежда и так достаточно грязная после путешествия, так что… – Йель медленно закатывал рукава, не глядя на брата. – Кстати, об этом… Что мы будем делать дальше?

– С чем? – Рай обвел взглядом комнату и вздохнул, заметив паутину в углах.

– С демонами. С войной.

Говорить об этом Райордану не хотелось. Он надеялся отвлечься от нависшего над их головами хаоса, погрузившись в привычную рутину, но…

– …сложно не замечать кровожадных тварей, заполонивших небо…

– Что?

– Ничего. – Рай встрепенулся. – Мысли вслух.

Он намочил тряпку и провел ей по столешнице. Уродливые серые клубы пыли потянулись за его рукой, и Рай поморщился.

– Отец займется этим, я думаю. И тебе нужно быть рядом с ним, чтобы ничего не пропустить.

Краем глаза он заметил Йеля, брезгливо размазывавшего пыль по окну.

– Прополощи тряпку.

– Рядом с отцом должен быть ты.

– В каком смысле? – Рай нахмурился и отвлекся от столешницы.

– Ты наследник Дома. – Йель продолжал возить тряпкой по стеклу, игнорируя факт, что делает только хуже. – Твое место рядом с лордом.

– У тебя дерьмовое чувство юмора.

– Я не шучу. – Перестав мучить окно, Йель повернулся и бросил тряпку в ведро. – Отец позволил тебе вернуться. Если ты будешь вести себя подобающе…

– Ай, заткнись.

Рай отмахнулся от слов брата и раздраженно закатил глаза.

– Я не хочу вести себя подобающе, понятно? Не хочу снова надевать этот проклятый ошейник, ледяной, как сердце моей матери.

– Рай!..

– Что? Ты надеялся, что я вернусь и мы заживем большой и дружной семьей? Что я снова нацеплю цвета Дома, что отца перестанет передергивать каждый раз, когда он меня видит?

– Его не передергивает.

Рай скривился.

– Ты видишь только то, что хочешь видеть, – бросил он.

– Ты тоже.

Они сверлили друг друга взглядами до тех пор, пока Рай не сдался и не схватился за метлу. Его движения были резкими и неестественными, он сжал деревянную ручку с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Ты думаешь, что все эти годы тебя ненавидели? Что отец был рад избавиться от тебя, верно? – вкрадчиво спросил Йель.

– Не твое дело.

– Брось, я ведь твой брат.

Рука Йеля легла на ручку метлы, вынудив Райордана прекратить остервенело подметать.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы вы поговорили. Чтобы ты понял, что отец скучал по тебе.

– Я больше не глупый юнец с мягким сердцем, мне не нужны ни его любовь, ни признание! – выпалил Райордан.

– Зато ему нужен сын, – мягко ответил Йель.

В глубине его глаз пульсировало желание примирить дорогих людей, и сердце Райордана сжалось от нежности, но усилием воли он затоптал порыв согласиться с братом и гордо вскинул подбородок.

– Ни за что.

– Вы так похожи! Два непроходимых идиота и упрямца! – выпалил Йель. – Отцу нужен законный наследник, он не простит себя, если во главе Дома встанет бастард! А Мартильда? Она просто не переживет такого унижения!

– Чем плохи бастарды?

– Буквально всем!

Йель принялся мерить покои шагами, нервно теребя выбившийся из-за пояса край рубашки.

– Честь – вот что имеет значение для твоих родителей! Представляешь, что чувствует отец, когда думает о том, что напишут о нем летописцы? «Лорд Абботт передал титул незаконнорожденному сыну, мать которого была, должно быть, портовой девкой!»

– В землях нашего Дома нет порта, – вяло напомнил Рай.

– Да какая разница? – Йель всплеснул руками. – История вашего рода будет запятнана!

– Ему стоило подумать об этом до того, как он притащил тебя в Хладную Крепость.

Слова сорвались с языка раньше, чем Райордан успел их осмыслить. На его глазах лицо Йеля покраснело так сильно, что веснушки на носу и щеках исчезли.

– Прости, я не это…

– Ты прав, – выдохнул брат. – Ему не стоило привозить меня сюда, но что сделано, то сделано. И я прекрасно знаю свое место, если ты…

Сделав большой шаг вперед, Рай вцепился в воротник рубашки Йеля и прошипел:

– Твое место рядом со мной. Рядом с отцом. За семейным столом. И даже на нашем трижды проклятом семейном древе. И именно ты должен стать лордом Дома Ледяных Мечей, потому что иначе я продам земли, а на вырученные деньги отправлюсь на Большую Землю.

Робкая улыбка тронула губы Йеля.

– Ты так не поступишь, – пробормотал он.

– Еще как поступлю! Видят Трое, эта проклятая ледяная пустошь мне не нужна! – выпалил Райордан.

Выпалил и тут же понял, что соврал.

Нагло, дерзко, глядя в самые преданные в мире глаза.

Если отец решит вернуть его в семью, если позволит ему снова стать наследником, Райордан никогда не предаст его доверия. Потому что его продажное сердце еще не забыло, что такое честь семьи.

– Дерьмо… – пробормотал Рай, отступая.

– Ты верен Дому, – тихо сказал Йель. – Поэтому ты не задумываясь принял предложение отца на Солнечном Пике. Твой дух желал вернуться сюда, Рай. Твое сердце тоже слышит песнь Хрустальной Башни.

Йель взял руку Райордана в свою и положил пальцы на тонкие переплетения вен на его запястье.

– Под твоей кожей холод, Рай. Твое сердце замедляется, повинуясь песне. Ты снова становишься частью своей родины.

О влиянии Хрустальной Башни на всех жителей земель Дома Ледяных Мечей знали только члены правящей семьи и целители. Резонируя с песней, сердца людей бились в унисон, создавая целительный гул, дарующий долголетие, выносливость и способность легче переносить болезни. Но это не все: резонанс с песней Хрустальной Башни исцелял раненых, и чем больше людей находилось вокруг, тем быстрее затягивались раны.

Башня научила суровый народ держаться вместе: не будь ее, предки Райордана погибли бы, едва начав строить первое поселение в этих неприветливых землях.

– Я слышу ее зов, – тихо признался Рай, глядя на пальцы Йеля, сдавившие запястье. – Этот… звон. Он звучит каждое мгновение.

– Но не раздражает, – добавил брат. – Это часть нашей жизни, как и вечная зима.

– Почти вечная. – Губы Рая растянулись в улыбке. – Там, ближе к границе, очень красивая весна.

Сказав это, он прикусил губу, смутившись сквозившей в голосе мягкости.

– Я бы хотел ее увидеть.

В глазах Йеля не было насмешки, только робкое желание понять.

– Должно быть, ты помнишь меня совсем другим, – тихо сказал Рай. – Но, если честно, ты тоже немного изменился.

– Немного? – Рыжие брови Йеля насмешливо изогнулись.

– Я оставлял здесь лопоухого карапуза, а теперь…

– Уже тогда я почти догнал тебя в росте!

– Ложь!

Напряжение спало. Йель притворно возмущался, Рай парировал, но делал это беззлобно и невпопад: его мысли звенели, резонируя с Хрустальной Башней, а сердце замедлялось, словно кровь вдруг стала густой и тягучей.

«Моя земля узнала меня, – понял Рай. – Она пытается снова сделать меня своей частью».

Сердце тоскливо заныло, взгляд затуманился от слез.

«Выходит, я действительно скучал по этой проклятой ледяной пустоши».

– Положи. Ты разводишь еще большую грязь! – Рай вырвал тряпку из рук Йеля. – Просто возьми метлу и избавься от мусора на полу.

– А что насчет отца? – будто бы невзначай спросил брат, послушно отходя от окна.

– Так или иначе, нас ждет долгий и тяжелый разговор, – посерьезнев, ответил Рай. – Солнце скрыл клубящийся мрак. Мир погрузился в вечные сумерки, и, если мы ничего не предпримем… Демоны опустошат континент.

– Грядет война?..

– Бойня. – Рай стиснул зубы и сорвал с кровати пыльное покрывало.