Ракетоносцы. Адское пламя

Глава первая КРЫЛЬЯ НАД ВОЛНАМИ

По плану операции «Рагнарёк», флот континенталов обеспечивал высадку десанта на Большие Антильские острова, но при этом первоочередной задачей считалось уничтожение US Navy, как только последний примет вызов и вступит в бой.

1-я эскадра Хохзеефлотте вице-адмирала Силиакса в составе эскадренных авианосцев «Мольтке», «Тюринген», «Дерфлингер», среднего авианосца «Ганновер», лёгких авианосцев «Зигфрид» и «Беовульф», линкоров «Кайзер Фридрих дер Гроссе» («Ришелье») и «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» («Жан Бар»), линейного крейсера «Адмирал Ингеноль» («Дюнкерк»), тяжёлых крейсеров «Тэтис» («Девоншир»), «Амазон» («Шропшир»), «Ундине» («Лондон»), лёгких крейсеров «Карлсруэ», «Кёнигсберг», «Висбаден» («Фиджи»), «Регенсбург» («Кения»), крейсера ПВО «Скульд» и двадцати четырёх эскадренных миноносцев наносила удар по Виргинским островам. Непосредственное прикрытие высадки десанта обеспечивала английская эскадра вице-адмирала Роулингса (второй флагман – контр-адмирал Вайан) – линкор «Кинг Джордж V», авианосец «Юникорн», лёгкие крейсера «Аретуза» и «Галатея», восемь эсминцев, – поскольку по соглашению между кайзеррейхом и Британией Виргинские острова отходили под юрисдикцию Англии, и британская волонтёрская дивизия «Роберт Клайв» шла в первом эшелоне десанта.

2-я эскадра вице-адмирала Маршалля в составе эскадренных авианосцев «Зейдлиц», «Рейнланд», «Остфрисланд», среднего авианосеца «Гессен», лёгких авианосцев «Фритьоф» и «Хеймдалл», линкоров «Кронпринц» и «Курфюрст», линейного крейсера «Адмирал Шеер», тяжёлых крейсеров «Нимфа» («Норфолк»), «Ниобе» («Камберленд»), «Аларих» («Алжери»), «Лейпциг», «Нюрнберг», «Бреслау» («Ньюкасл»), «Штральзунд» («Глазго»), крейсера ПВО «Хлекк» и двадцати четырёх эсминцев нацеливалась на Пуэрто-Рико. Огневая поддержка десанта возлагалась на итальянский Экспедиционный флот адмиралов Кампиони и Рикарди, состоявший из линейных кораблей «Витторио Венето», «Италиа», «Рома», «Андреа Дориа», «Джулио Чезаре», тяжёлых крейсеров «Тренто», «Триесте», «Фиуме», «Гориция», «Пола», «Зара», лёгких крейсеров «Гарибальди», «Армандо Диас», «Аттендоло», «Монтекукколи», «Савойя», «Кадорна», «Помпей», «Сципион», «Тиберий», «Агриппа», «Сулла», «Марий» и тридцати пяти эсминцев; прикрытие с воздуха обеспечивали итальянский авианосец «Агила» и германские эскортные авианосцы «Рейтар», «Кирасир», «Канонир» и «Гренадёр».

3-я эскадра, возглавляемая командующим Хохзеефлотте адмиралом Лютьенсом (2-й флагман – вице-адмирал Руге) и состоявшая из эскадренных авианосцев «Гельголанд», «Лютцов», «Вестфален», лёгких авианосцев «Гильдебранд» и «Хаген», линкоров «Кайзер» и «Кёниг», линейного крейсера «Адмирал Хиппер», тяжёлых крейсеров «Винета» («Кольбер»), «Хела» («Фош»), «Аркона» («Дюпле»), лёгких крейсеров «Росток», «Майнц», «Дрезден» («Нептун»), «Эльбинг» («Глостер»), крейсера ПВО «Рандгрид» и двадцати трёх эсминцев, должна была атаковать Гаити. Успешная высадка десанта на этот остров не представлялась возможной до захвата Пуэрто-Рико, и поэтому задачей 3-й эскадры являлось окончательное подавление береговой авиации американцев на Гаити, а также немедленное противодействие американскому флоту на случай его появления.

4-я эскадра вице-адмирала Шнивинда – эскадренные авианосцы «Граф Цеппелин», «Ольденбург», «Фон дер Танн», лёгкие авианосцы «Эгир» и «Один», линкоры «Заксен» («Кинг Эдуард VII») и «Тирпиц» («Дюк оф Йорк»), линейный крейсер «Адмирал граф Шпее» («Страсбург»), тяжёлые крейсера Медуза» («Сюффрен»), «Газелле» («Дюкень»), «Фрея» («Турвиль»), лёгкие крейсера «Гамбург», «Мюнхен», «Пиллау» («Ливерпуль»), «Аугсбург» («Линдер»), крейсер ПВО «Хьерфьетур» и двадцать два эсминца – должна была нейтрализовать Ямайку, чтобы не допустить налётов авиации с аэродромов этого острова на десантный флот союзников у Пуэрто-Рико, и взаимодействовать с 3-й эскадрой в бою против американского флота.

Русский Атлантический флот (эскадренные авианосцы «Чесма», «Синоп», лёгкий авианосец «Варяг», линкор «Слава», линейный крейсер «Севастополь», тяжёлые крейсера «Ослябя», «Пересвет», лёгкие крейсера «Адмирал Ушаков», «Александр Невский», «Ярослав Мудрый», крейсер ПВО «Аскольд» и двадцать четыре эсминца) изначально был нацелен на Багамские острова, но после длительного обсуждения плана операции Макаров оставил за собой право «действовать против Багамских островов по своему усмотрению, в зависимости от сложившейся обстановки». Редер остался недоволен размытостью такой формулировки, однако русские упорно отстаивали позицию «военная необходимость – оно, конечно, так, но бесполезные потери никому не нужны», и командующий кайзермарине в конце концов уступил, тем более что перспектива появления над Багамами красного флага отнюдь не приводила его в безудержный восторг. Пусть будет так, рассудил гросс-адмирал, три русских авианосца очень пригодятся Хохзеефлотте в бою с US Navy.

В преддверии генерального сражения американский Атлантический флот также был разделён на оперативные группы: опыт боёв на всех театрах показал, что такое разделение не ослабляет, а наоборот – усиливает боевую устойчивость флота.

1-я оперативная группа вице-адмирала Шермана, состоявшая из тяжёлых авианосцев «Эссекс», «Йорктаун», «Лексингтон», лёгких авианосцев «Принстон» и «Каупенс», линкора «Айова», тяжёлых крейсеров «Колумбус», «Нью-Орлеанс», «Аугуста» и «Портленд», лёгких крейсеров «Монпелье», «Санта-Фэ», «Бруклин», крейсера ПВО «Атланта» и тридцати двух эсминцев должна была прикрывать Ямайку и Кубу, находясь возле Каймановых островов. На линейном корабле «Айова» поднял флаг адмирал Кинг, командующий US Navy, решивший, что не имеет права оставаться на берегу, когда решается судьба Америки.

Линейный корабль «Айова»

2-я оперативная группа вице-адмирала Маккейна (тяжёлые авианосцы «Рейнджер», «Уосп», «Хорнет», лёгкие авианосцы «Батаан» и «Сан-Джасинто», линкор «Нью Джерси», тяжёлые крейсера «Питтсбург», «Сан-Франциско», «Луисвилль», «Уичита», лёгкие крейсера «Кливленд», «Колумбия», «Филадельфия», крейсер ПВО «Джюно», тридцать один эсминец) выдвигалась в район между Кубой и Ямайкой, опережая группу Шермана.

3-я оперативная группа вице-адмирала Митчера (тяжёлые авианосцы «Тикондерога», «Интрепид», «Франклин», лёгкие авианосцы «Монтерей» и «Белло Вуд», быстроходные линкоры «Алабама», «Массачусетс», тяжёлые крейсера «Бостон», «Чикаго», лёгкие крейсера «Мобайл», «Денвер», «Майами», «Феникс», крейсера ПВО «Сан-Диего», «Сан-Хуан» и тридцать два эсминца), следуя вдоль северного берега Кубы, должна была выйти к острову Грейт Инагуа и далее к северному побережью Гаити; операционным районом 4-й группы вице-адмирала Хэлси (тяжёлые авианосцы «Энтиетам», «Рэндольф», «Хэнкок», лёгкие авианосцы «Лэнгли» и «Кэбот», линкоры «Индиана» и «Саут Дакота», тяжёлые крейсера «Балтимор», «Тускалуза», лёгкие крейсера «Пасадена», «Билокси», «Хаустон», «Нэшвилл», крейсера ПВО «Окленд», «Рено» и тридцать эскадренных миноносца) являлись Багамские острова.

Соединение контр-адмирала Олдендорфа в составе линейных кораблей «Колорадо», «Нью-Мексико», «Миссисипи», «Айдахо», тяжёлого крейсера «Беруик» (английского), лёгких крейсеров «Саванна», «Конкорд», «Омаха», «Цинциннати», «Мемфис» и двадцати двух эсминцев находилось у Гаваны вместе с двенадцатью эскортными авианосцами контр-адмирала Богана.

По замыслу американского командования, такая диспозиция обеспечивала прикрытие всех опасных направлений и позволяла быстро перенацеливать палубную авиацию с одного угрожаемого участка на другой, но ещё ни одно сражение в истории не протекало в точности так, как его планировали.

Адмирал Эрнест Джозеф Кинг, оценив донесения пилотов, не стал дожидаться, пока американская авиация берегового базирования ляжет костьми над Антилами: появление у тевтонов реактивных истребителей внесло коррективы в предварительные расчёты. Потери Хохзеефлотте (у Виргинских островов был потоплен авианосец «Остфрисланд», выведен из строя авианосец «Ганновер», до двадцати германских кораблей получили повреждения) явно не компенсировали огромные потери береговой авиации США; немцы начали высадку на Пуэрто-Рико, и решение командующего US Navy было правильным. Американский флот начал выдвижение в заданные районы, однако обстановка быстро менялась, и адмиралам, командующим оперативных групп, пришлось импровизировать, перекраивая ранее принятые планы.

Ожидавшаяся американцами решительная атака континенталов на Багамские острова не состоялась: русский флот, отбив несколько налётов береговой авиации, отошёл в океан. Как всегда, пилоты «мародёров», «митчеллов» и Б-17 оценивали результаты своих ударов с оптимизмом; командование (тоже как всегда) относилось к их реляциям с недоверием, но факт оставался фактом – русские отступили, и это позволяло предположить, что некоторые их корабли (лётчики сообщали о попаданиях в авианосцы) если не потоплены, то хотя бы повреждены. А тем временем немцы начали вторжение на Виргинские острова, воздушная разведка донесла о появлении десантной армады континенталов у Пуэрто-Рико, и адмирал Хэлси устремился на юго-восток для отражения этой угрозы, доложив командующему флотом обстановку и запросив подкреплений.

Адмирал Кинг приказал 3-й оперативной группе идти к Пуэрто-Рико, огибая Гаити с севера, но в Наветренном проливе корабли Митчера нарвались на завесу германских лодок и понесли тяжёлые потери от акустических торпед (были потоплены авианосец «Франклин», лёгкие крейсера «Сан-Диего», «Мобайл» и четыре эсминца; вышли из строя «Тикондерога» и «Монтерей», крейсера «Чикаго» и «Феникс» и три эсминца, повреждения получили линкор «Массачусетс» и крейсер «Бостон»). Уклоняясь от новых подводных атак, Митчер вынужден был отойти к западной оконечности Гаити, не рискуя следовать напролом прежним курсом.

Хэлси остался в одиночестве, и тогда Кинг направил ему на помощь соединение Олдендорфа, усиленное пятым линкором «Нью-Йорк», стоявшим на рейде Гаваны, и «каноэ» контр-адмирала Богана для удара по десантным кораблям континенталов у Пуэрто-Рико, а противолодочная авиация получила приказ любой ценой нейтрализовать подводные лодки противника у северного побережья Гаити.

Маккейну повезло – его оперативная группа в тёмное время суток сумела проскочить опасные воды южного побережья Кубы и вышла к Ямайке, – но группа адмирала Шермана отстала. Завесы германских субмарин располагались слишком плотно, а командующий US Navy, получив горький урок в Наветренном проливе, всячески избегал тесного знакомства с акустическими торпедами – корабли Шермана шли с буксируемыми генераторами помех, что резко снижало скорость хода, и постоянно меняли курс. Однако тевтонских лодок у южного берега Кубы было слишком много, и тогда Кинг направился к Лебединым островам, надеясь компенсировать увеличение расстояния возросшей скоростью. Ко всему прочему (что выяснилось позже), этот маневр позволил 1-й оперативной группе адмирала Шермана избежать немедленного обнаружения германскими разведывательными самолётами.

Второго апреля 1944 года, вскоре после получения Лютьенсом сообщения от лодок, обнаруживших и атаковавших оперативную группу Митчера, самолёты-разведчики донесли командующему Хохзеефлотте о появлении авианосцев янки к северо-западу от Ямайки. Это была 2-я оперативная группа вице-адмирала Маккейна, и почти одновременно американские самолёты обнаружили к югу от Гаити 3-ю эскадру Хохзеефлотте – эскадру вице-адмирала Руге.

Два самых мощных военных флота планеты вошли в боевое соприкосновение.

02 апреля 1944 года. 11.15

…«Берсерки», ревя моторами и пронзительно воя сиренами, почти вертикально падали вниз, перечёркивая солнце изломанными крыльями. А над самыми волнами стремительно неслись торпедоносцы «нибелунги», убийственные, как сама смерть, вонзая в воду длинные тела торпед. Пилоты, сидевшие в кабинах боевых машин, забыли обо всём: о синеве неба, о зелени травы, о солнечном свете, о женских улыбках. Во время атаки люди переставали быть людьми – они становились воздушными воинами, спешившими убить врага раньше, чем он убьёт тебя.

Десятки кораблей оперативной группы вице-адмирала Маккейна били в небо из сотен стволов, заплёвывая его синеву тысячами грязных клякс, оставленных лопнувшими 127-мм снарядами универсалок Мк.12 и дымными очередями счетверённых 40-мм «бофорсов» Мк.2 и 20-мм «эрликонов» Мк.4. Несмотря на ураганный зенитный огонь, истребители с обеих сторон (одни – прокладывая дорогу своим бомбардировщикам, другие – силясь преградить им путь) не выходили из карусели боя, яростно рубя друг друга «кольтбраунингами» и 20-мм пушками, и случалось так, что батареи американских крейсеров вели огонь по пикирующему «берсерку», преследуемому «корсаром», на хвосте которого висел атакующий «викинг».

Противники – третья эскадра Хохзеефлотте и вторая оперативная группа US Navy, – обнаружив друг друга, не медлили. В сорок четвёртом адмиралам давно было известно, что в бою авианосных соединений победит тот, кто первым нанесёт удар по вражеским плавучим аэродромам – по таким грозным, но таким уязвимым…

Две встречные ударные волны взлетели с палуб почти одновременно. С «Хорнета», «Рейнджера» и «Уоспа» поднялись пятьдесят восемь торпедоносцев «авенджер», пятьдесят семь пикирующих бомбардировщиков «хеллдайвер» и девяносто два истребителя «хеллкэт»; пятьдесят шесть «корсаров» с этих же кораблей должны были прикрывать соединение. Опыт боёв показывал, что торпедоносцы и особенно пикировщики умудряются прорываться через воздушный «зонтик», и поэтому лёгкие авианосцы «Батаана» и «Сан-Джасинто» несли на борту одни только истребители – шестьдесят «хеллкэтов» прикрытия. Эти самолёты также взлетали (в две очереди), занимая свои места и формируя воздушный патруль.

А с германских авианосцев «Гельголанд», «Лютцов» и «Вестфален» стартовали сто десять «нибелунгов» и «берсерков», прикрытые девяносто пятью истребителями «викинг»; девяносто пять «беовульфов» (в основном с лёгких авианосцев «Гильдебранд» и «Хаген») остались прикрывать эскадру. Обе стороны действовали схожим образом: тактика атаки и обороны авианосных соединений за пять лет войны было хорошо отработана.

Крылья над морем не идут в бой тесным строем, подобным македонской фаланге. Для взлёта с палуб десятков боевых машин требуется время, да и во время атаки самолёты не должны мешать друг другу. Боевое построение эскадрилий растягивается (и умышленно, и непреднамеренно) – и торпедоносцы, и пикировщики выходят в атаку не все разом, толпой: они эшелонируются по высоте, времени и направлению, и насколько грамотно это удаётся выполнить, зависит от организованности атак и выучки пилотов. Германские пилоты были более опытны – среди них немало было ветеранов предыдущих боёв, а все молодые лётчики прошли жёстокую школу «карибской мясорубки», – но и американские пилоты немногим им уступали. Над Большими Антильскими островами, между Ямайкой и Гаити, сошлись две равные силы, достойные друг друга, сошлись – и схлестнулись, раскрашивая небо дымными шлейфами сбитых машин.

Проломившись к кораблям адмирала Маккейна, тевтоны добились четырёх бомбовых попаданий в «Уосп», двух – в «Хорнет», и одного – в «Батаан». «Нибелунги» также внесли свою лепту, всадив одну торпеду в пылающий «Уосп» (хотя это было уже лишним), другую – в осевший на нос (пятисоткилограммовая бомба прошла все палубы и взорвалась у днища) «Батаан». Кое-что получили и подвернувшиеся под горячее крыло корабли охранения: две бомбы поразили линкор «Нью-Джерси», флагманский корабль Маккейна, по одной получили крейсера «Питтсбург» и «Луисвилль», крейсеру ПВО «Джюно» взрывом торпеды оторвало носовую часть; осколки от близких разрывов выкосили немало людей из зенитных расчётов. А напоследок в палубу «Хорнета» врезался не вышедший из пике «берсерк», вскрыв её как консервным ножом и разрушив самолётоподъемник. Третья оперативная группа получила тяжёлый удар: когда атака закончилась, и уцелевшие немецкие самолёты скрылись, «Уосп» горел так, что к нему невозможно было приблизиться из-за непрерывных взрывов, «Хорнет», окутанный дымом, передал, что не может принимать и выпускать самолёты, «Батаан» тонул (и было ясно, что долго он не продержится), а «Джюно» пошёл на дно без уведомления: его командиру было не до того.

Однако американцы сумели дать сдачи: пока германские самолёты терзали корабли Маккейна, американские пикировщики всадили три тысячефунтовые бомбы в «Лютцов» и две – в «Гельголанд», а «мстители» приласкали двумя торпедами «Гильдебранд», сократив время его пребывания на поверхности моря: через два часа лёгкий авианосец перевернулся и затонул. Прочие корабли 3-й эскадры Хозхзеефлотте серьёзных повреждений не получили (и даже «Лютцов» благодаря бронированной полетной палубе не утратил боеспособности), но торпедоносцы US Navy сравняли счёт: пока «беовульфы» отражали атаки «хеллдайверов», «авенджеры» добились двух торпедных попаданий в «Гельголанд», полностью выведя его из строя. Команда горящего авианосца самоотверженно боролась за живучесть своего корабля, но никто не мог сказать, увенчается ли эта борьба успехом. Авиагруппы с обеих сторон были переполовинены, результат обмена ударами был практически ничейным, однако вице-адмирал Маккейн, несмотря на все потери, имел основания для оптимизма: адмирал Митчер, исполненный решимости отомстить проклятым тевтонам за подлый удар из-под воды, уже подходил к месту боя с своими двумя боеспособными авианосцами и другими кораблями 3-й оперативной группы (повреждённые боевые единицы отошли в Гуантанамо), и с палубы «Интрепида» уже поднимались «авенджеры» и «доунтлессы» для удара по эскадре вице-адмирала Руге. И удар этот обещал быть успешным: немцам требовалось время для заправки и вооружения самолётов, вернувшихся после атаки оперативной группы Маккейна.

Торпедное попадание в германский эскадренный авианосец «Гельголанд»

02 апреля 1944 года. 14.25

Адмирал Лютьенс опустил бинокль и с силой потёр лицо, как будто силясь стереть с него невидимую паутину. Он отвернулся, чтобы не смотреть, как взрывы разносят на части эскадренный авианосец «Вестфален»: командующий Хохзеефлотте хорошо представлял себе финал этого зрелища. Кто мог подумать, что янки, многажды битые в прежних боях, проявят такое упорство, и что адмирал Митчер после трёпки, полученной в Наветренном проливе от подводных лодок папы Деница, сумеет с оставшимися силами нанести удар, да ещё какой… С «Вестфаленом» кончено, корабль доживает последние минуты, «Гильдебранд» затонул, и «Гельголанд» держится на плаву только невероятными усилиями команды (а надолго и их хватит, этих усилий?). В строю остались только «Лютцов» (и то повреждённый) да «Хаген», лёгкий авианосец прикрытия, а у янки как минимум три авианосца – наспех организованная ответная атака наскоро снаряжённых германских самолётов, едва успевших перевести дух после возвращения на свои авианосцы из первого налёта на американские корабли, имела успех минимальный: одно прямое бомбовое попадание в крейсер «Уичита», не причинившее кораблю особого вреда, и повреждения корпуса лёгкого авианосца «Сан-Джасинто» пятью близкими разрывами. Правда, у 3-й эскадры есть ещё мощные линкоры, но до неприятеля добрых двести миль – далековато даже для дальнобойных шестнадцатидюймовых орудий. Кто мог подумать, что американцы будут так сражаться? Слава Одину, что германские лётчики-истребители проявили чудеса храбрости и боевого умения, прикрывая корабли, иначе потери были бы ещё тяжёлее….

От мрачных мыслей адмирала отвлёк доклад офицера связи, и этот доклад пролил бальзам на раны командующего Хохзеефлотте. «Шнивинд поднимает ударную волну!» – эти слова вернули Лютьенса к жизни. Командующий 4-й эскадрой образцово выполнил приказ: быстро вышел в заданный район и так же быстро начал атаку, которая изменит весь ход боя. Американцам нечего противопоставить испытанным авиагруппам «Граф Цеппелина», «Фон дер Танна» и «Ольденбурга» – всем кораблям противника между Ямайкой и Гаити недолго осталось плавать.

– Передайте адмиралу Шнивинду мою благодарность, – хрипло бросил Лютьенс. – Zum Seeteufel, пусть он потопит все американские корабли!

02 апреля 1944 года. 19.30

…Удар двухсот самолётов 4-й эскадры по кораблям Маккейна и Митчера, прикрытым обескровленными авиагруппами, был страшен. «Интрепид», ставший главной целью, пошёл на дно под градом бомб и авиаторпед[1], «Белло Вуд» потерял ход (торпеда попала в корму авианосца и вывела из строя гребные валы), «Хорнет» получил новые повреждения, на борту «Рейнджера» возник сильный пожар. Обе оперативные группы US Navy были разгромлены – от полного уничтожения их спасла только приближавшаяся темнота и усталость пилотов 3-й эскадры, в третий раз поднявшихся в воздух за этот длинный день. «Ну что ж, – подумал Лютьенс, – теперь слово за надводными кораблями: к утру мои линкоры настигнут бегущего противника и поставят увесистую точку в этом бою, не самом удачном для Хохзеефлотте. Хотя – победителей не судят!».

…Третья и четвёртая эскадры Флота Открытого моря шли на северо-запад, преследуя отступающего врага.

03 апреля 1944 года, раннее утро

…С первыми проблесками рассвета, как только серые силуэты германских боевых кораблей прорисовались в белёсой утренней дымке и стали едва различимыми, над 3-й и 4-й эскадрами Хохзеефлотте, шедшими в едином строю, появилась четвёрка бомбардировщиков Б-26. «Видоумэйкерс»[2] прилетели со стороны Гаити; их было немного, и само их появление не слишком обеспокоило Лютьенса. Ничего удивительного: несмотря на многодневные налёты германской авиации на островные аэродромы Больших Антил, часть самолётов янки должна была уцелеть и заявить о себе. Заявление было негромким: восемь сброшенных бомб упали в нескольких сотнях метров от кораблей, и бомбардировщики поспешно скрылись в облаках, прежде чем «беовульфы», взлетевшие с палубы «Хагена», успели набрать высоту.

Германские корабли, сохраняя строй, шли на норд-вест. Линейные корабли «Кайзер», «Кёниг», «Заксен», «Тирпиц», «Адмирал Хиппер» и «Граф Шпее» выдвинулись в авангард, разминая орудийные мускулы перед боем; за ними двумя колоннами следовали авианосцы: слева «Граф Цеппелин», «Фон дер Танн», «Эгир» и «Один», справа – «Ольденбург», «Лютцов» и «Хаген». Искалеченный «Гельголанд», продолжавший, к удивлению адмирала Лютьенса, держаться на плаву, отстал ещё ночью, направившись к Малым Антилам под охраной тяжёлого крейсера «Винета», крейсера ПВО «Рандгрид» и четырёх эсминцев, и оставалась надежда, что он сумеет дойти до базы. Пять тяжёлых и девять лёгких крейсеров прикрывали обе эскадры с флангов, и широким кольцом опоясывали их десятки эсминцев: несмотря на незначительное количество американских субмарин, действующих в Карибском море, Лютьенс считался с подводной угрозой и не хотел лишних потерь.

Лодок противника по курсу обнаружено не было, зато группы бомбардировщиков «Б-26» и «Б-25» начали появляться одна за другой. Это вызвало недоумение командующего Хохзеефлотте: судя по донесениям генерал-полковника Штумпфа, командующего ВВС на Карибах, американская авиация на островах сведена на нет и не представляет собой реальной угрозы. Но самолёты в небе над германскими кораблями были реальными, и сбрасываемые ими бомбы – тоже, и это очень не нравилось адмиралу Лютьенсу. С авианосцев «Эгир» и «Один» были подняты истребители, два «мародёра» были сбиты; однако атаки продолжались с завидным постоянством: складывалось ощущение, что береговая авиация янки на Гаити далеко не обескровлена[3]. Но впереди был истекавший кровью US Navy, который нужно было добить, расстояние до него сокращалось, и Лютьенс, не прекращая преследования, уже готовил к вылету ударную волну, ожидая улучшения видимости в районе нахождения цели.

Всё изменилось около восьми часов утра. Одиночный «митчелл», вывалившись из-за облаков, сбросил три тысячефунтовые бомбы, одна из которых попала в лёгкий авианосец «Эгир». Одиночное попадание даже крупнокалиберной бомбой не обязательно должно было иметь летальный исход для корабля, но на этот раз вышло по-другому.

Бомба взорвалась в ангаре, и пламя охватило шесть истребителей-бомбардировщиков «викинг», готовившихся к вылету на штурмовку береговых аэродромов на Гаити. Экипаж «Эгира» умело боролся с пожаром; крейсер «Аугсбург», подошедший к борту горящего авианосца, подал на него водяные шланги для тушения огня. Пожар вскоре был взят под контроль, и командир «Эгира», капитан цур зее Вайсманн, уже вздохнул с облегчением, но тут сильнейший взрыв буквально разодрал злополучный корабль.

Гибель авианосца «Эгир»

Вся кормовая часть «Эгира» взлетела в воздух и рухнула в море. Во все стороны полетело множество обломков, накрыв шрапнельным ураганом «Аугсбург». На его палубе находилось множество моряков, занятых тушением пожара на авианосце и готовивших тросы для буксировки, и убийственный стальной град собрал богатую жатву из человеческих тел. Палубный настил «Аугсбурга» залило кровью: в считанные секунды погибло до двухсот человек, около четырёхсот было ранено. Окровавленный крейсер медленно отошёл от борта «Эгира», пожар на котором вспыхнул с новой силой.

С виду авианосец выглядел почти целым, но его внутренности были вырваны. Пожар охватил весь корабль, и создалась угроза взрыва бензоцистерн и погребов боезапаса. И был отдан приказ покинуть обречённый авианосец. А затем эсминец «Z-77» выпустил по «Эгиру» две торпеды.

Умиравшему авианосцу хватило и одной – торпеда попала в него в районе носового бензохранилища и вызвала взрыв пятисот тонн бензина. Над кораблём поднялось громадное грибовидное облако, а когда оно рассеялось, «Эгир» уже исчез с поверхности моря.

03 апреля 1944 года, 10.35

Атаки американской авиации берегового базирования продолжались, и Лютьенсу пришлось забыть об остатках 2-й и 3-й оперативных групп US Navy. Германские авианосцы непрерывно маневрировали, уклоняясь от бомб и торпед; в воздух пришлось поднять больше половины всех истребителей, имевшихся в распоряжении командующего Хохзеефлотте, а «берсерки» и «нибелунги» бросить на штурмовку аэродромов Гаити, вооружив их лёгкими бомбами. Одновременно Лютьенс потребовал от Штумпфа нанесения ударов по островам, чтобы добить так некстати ожившую авиацию янки. Адмирал сожалел о потере «Эгира», но в целом это досадное обстоятельство не нарушило его планов: по имевшимся у Лютьенса разведданным, четвёртая оперативная группа US Navy следовала к Виргинским островам, а подводные лодки засекли линкоры Олдендорфа и «каноэ» Богана у северного берега Гаити и приняли их за главные силы адмирала Кинга, о чём и сообщали Лютьенсу. Попытки лодок выйти в атаку не удались – в воздухе висело слишком много американских самолётов ПЛО (что явилось ещё одной причиной для возобновления воздушного наступления германцев на островные аэродромы), – однако штаб командующего Хохзеефлотте получил представление о дислокации сил противника. Из анализа обстановки следовало, что оставшиеся авианосцы янки действуют к северу от Больших Антильских островов, намереваясь противодействовать высадке десантов континенталов на Пуэрто-Рико, Гаити и Виригинские острова, и поэтому эскадры Шнивинда и Руге находятся в относительной безопасности от налётов палубной авиации. Оставалась авиация береговая, которую следовало нейтрализовать, чем и намерен был заняться адмирал Лютьенс. В конце концов, покалеченные корабли противника никуда не уйдут – от Гаити до Мексиканского залива и Флоридского пролива почти тысяча миль, и все эти мили кишат субмаринами кайзера. А сейчас главное – проутюжить аэродромы янки, чтобы вбить в землю всё, что может летать, без этого о высадке на Гаити нечего и думать.

Командующий Хохзеефлотте не знал, как глубоко он заблуждался насчёт отсутствия авианосцев US Navy в Карибском море, к югу от Гаити. Соблюдая строгое радиомолчание, никем не обнаруженная 1-я оперативная группа вице-адмирала Шермана полным ходом шла на восток и уже готовилась нанести удар со стороны побережья Южной Америки – оттуда, откуда этого удара никто не ожидал.

03 апреля 1944 года, около полудня

…Когда экраны радаров германских кораблей раскрасились множеством отметок от воздушных целей, ни операторы, ни офицеры наведения истребителей, ни командиры авианосцев Хохзеефлотте, получившие доклады, ни сам Лютьенс поначалу не придали этому значения. Уверенность в том, что в тылу всё спокойно, было непоколебимой: обнаруженные самолёты, летевшие с юга, могли быть только немецкими – генерал-полковник Штумпф оперативно принял к исполнению запрос командующего Хохзеефлотте и послал на Гаити и Ямайку эскадрильи тяжёлых бомбардировщиков, уведомив об этом адмирала Лютьенса. Но вскоре пилоты воздушного патруля, стерегущие небо, опознали в приближавшихся машинах американские палубные торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики, и это произвело эффект разорвавшейся бомбы. А затем эскадрилья «валькирий», шедшая бомбить Ямайку, сообщила Лютьенсу об обнаружении в трехстах милях к югу от Гаити «многочисленного соединения противника, в составе которого несколько авианосцев». Теперь всё встало на свои места, и командующий Хохзеефлотте с большим опозданием понял, что к чему. Понял – и ужаснулся.

Американских самолётов было много, более двухсот, они приближались со скоростью штормового ветра, а третья и четвёртая эскадры Флота Открытого моря оказались не готовы к такой встрече. Авиагруппы с кораблей Руге понесли большие потери накануне, а самолёты с авианосцев Шнивинда были нацелены на береговые объекты на Гаити. На борту шести авианосцев 3-й и 4-й германских эскадр к этому времени насчитывалось около шестидесяти «берсерков», до сорока «нибелунгов» и почти две сотни истребителей – сила немалая, – но эти самолёты были раздёрганы и задействованы. Эскадрилью торпедоносцев и эскадрилью пикирующих бомбардировщиков с «Ольденбурга» под прикрытием истребителей Лютьенс всё-таки послал в погоню за недобитыми кораблями Маккейна, надеясь наступить на хвост ускользающему противнику; полсотни «берсерков» взлетели для бомбёжки американских островных аэродромов, а три десятка «нибелунгов», вернувшихся с утренней штурмовки этих аэродромов, заправлялись на ангарных палубах и подвешивали под крылья осколочные и зажигательные бомбы, готовясь к повторному вылету. Почти все «викинги» – истребители-бомбардировщики – также были перенацелены для работы по берегу, причём половина из них уже стартовали, а половина готовилась взлететь. В небе над германскими кораблями висело всего около сорока «беовульфов», и ещё сорок машин дежурили на полетных палубах «Одина» и «Хагена» – всего лишь сорок истребителей прикрытия против ста двадцати «хеллдайверов» и «авенджеров», шедших в сопровождении ста двадцати «корсаров» и «хеллкэтов». Повторялась история соединения адмирала Каллагэна, внезапно атакованного «цветками сакуры» у атолла Киритимати…

Германские лётчики-истребители, ветераны многих боёв, сделали всё, что могли. Продираясь сквозь огненную паутину пулемётных трасс, они сбивали самолёт за самолётом, гибли сами и губили врагов, но американских крыльев над морем было слишком много.

Первой жертвой атаки стал «Граф Цеппелин», старейший авианосец кайзермарине. Он успешно отманеврировал четыре торпеды и уклонился от пяти бомб, сбив при этом три вражеских самолёта, но пятая торпеда всё-таки нашла его борт, а затем в палубу ветерана одна за другой впились три тысячефунтовые бомбы. Над авианосцем взметнулось воющее пламя, очерченное траурной каймой чёрного дыма. В развороченной корабельной утробе глухо ухали взрывы, выплёскивая через проломы в палубе широкие и длинные огненные языки. Охваченные огнём, зенитные орудия стреляли сами по себе, разряжая в небо горящие обоймы – старый солдат сражался до конца. И всё-таки конец наступил – Карибское море вошло в пробоины и приняло истерзанный корабль, чтобы убаюкать его на песчаном дне.

«Фон дер Танн» получил два прямых попадания бомбами, разрушивших часть палубы и повредивших «остров», несколько самолётов снесло взрывами в море. От гибели «Фон дер Танн» спасла отвага крейсера ПВО «Хьерфьетур», преградившего дорогу американским пикировщикам стеной огня своих пятидюймовок, сбившего четыре самолёта и принявшего на себя удары, предназначавшиеся авианосцу. Превращённый в груду металлолома шестью попаданиями крупнокалиберных бомб, крейсер «Хьерфьетур» ушёл на дно на ровном киле, выполнив свой долг, как и положено истинной «деве войны»[4].

«Лютцов» избежал прямых попаданий, но от близких разрывов на нём разошлись швы обшивки и образовался заметный крен на левый борт; «Хаген» поймал торпеду и скрылся в густом дыму, повреждения получили линейный корабль «Кёниг» и крейсера «Хела», «Фрея» и «Майнц». Но тяжелее всего пришлось «Ольденбургу», ставшему объектом повышенного внимания янки и перенёсшему четыре атаки пикировщиков и торпедоносцев.

Палуба германского авианосца «Ольденбург» после боя

В общей сложности корабль получил четыре бомбовых и одно торпедное попадание и не затонул только благодаря высокому качеству постройки и превосходно организованной службе живучести. В других условиях эскадренный авианосец, вероятно, отделался бы меньшими повреждениями, но к моменту атаки полётная палуба «Ольденбурга» была забита самолётами, готовыми к взлёту, и взрывы бомб в гуще крылатых машин породили море огня. Со стороны горящий авианосец выглядел жутко: казалось, на его борту не осталось ничего живого. А пикировщики продолжали атаки, падая на корабль хищными птицами, и когда всё кончилось, люди не сразу поверили, что «Ольденбург» ещё держится на плаву. Пожар в итоге удалось взять под контроль, но разрушения были огромны, а экипаж потерял более двухсот человек погибшими и до трёхсот ранеными и обожжёнными. Корабль выгорел, и беглый осмотр показал, что восстановить его вряд ли возможно – проще построить новый.

Атака дорого обошлась и американцам, потерявшим не менее девяноста самолётов, но по её завершении первым желанием адмирала Лютьенса было немедленно застрелиться. И он выполнил бы это намерение, если бы не бдительный офицер штаба, отобравший у него пистолет. Впрочем, командующий Хохзеефлотте не сомневался, что противник поможет ему свести счёты с жизнью: американские самолёты наверняка вернуться, чтобы доделать свою работу.

03 апреля 1944 года, 13.45

– Хорошая работа, Фредди! – осклабившись, адмирал Эрнест Джозеф Кинг, выйдя на связь, держал микрофон у самого рта, словно желая его разгрызть. – Ты распушил германцев так, что перья кружатся над морем до самых Багам! Принимай самолёты, заправляй и снова поднимай в небо, чтобы отправить на дно всех тевтонских недобитков!

Офицеры линкора «Айова», флагмана US Navy, ухмылялись, слушая командующего флотом. Их можно было понять: после всех поражений и неудач наконец-то удалось от души врезать тевтонам – будут помнить, сукины дети.

Но контр-адмирал Фредерик Карл Шерман, командующий 1-й оперативной группой, не разделял безудержного восторга, охватившего его товарищей по оружию. Разгром двух эскадр Хохзеефлотте всего лишь выровнял силы: у немцев в районе Виргинских островов и Пуэрто-Рико ещё две полнокровные эскадры, а от соединений Маккейна и Митчера остались рожки да ножки. То на то и вышло, и говорить о полном триумфе американского оружия рановато. И адмиралу Шерману очень не нравилось, что его корабли глубоко влезли всеми лапами в восточную часть Карибского моря – в мешок, образованный побережьем Южной Америки и дугой Малых Антильских островов, где немецких самолётов как пчёл на пасеке. Контр-адмирал Шерман предпочёл бы полным ходом – и немедленно! – уходить на запад, пока враг не опомнился, однако адмирал Кинг закусил удила и мечтает о блестящей победе. Как бы эти мечты не вышли боком американскому флоту… Но – начальник всегда прав, и он, командующий 1-й оперативной группой, обязан выполнить приказ и нанести Лютьенсу ещё один удар (и дай бог, чтобы этот удар стал для тевтонов смертельным).

Авария на палубе авианосца «Эссекс»

Американские самолёты, атаковавшие германские корабли, возвращались и заходили на посадку на узкие палубы авианосцев. Многие машины были повреждены; зияя дырами в плоскостях и фюзеляжах, они садились неуверенно, промахивались, падали в море, и тогда спасательные команды спешил выловить из воды обессилевших лётчиков. И всё-таки они возвращались, и возвращались с победой, и контр-адмирал Шерман надеялся, что им никто не помешает.

Надеждам Шермана не суждено было сбыться. Генерал Штумпф, командующий ВВС кайзеррейха на Карибах, был грамотным и опытным офицером: «валькирии», сообщившие адмиралу Лютьенсу об обнаружении 1-й оперативной группы US Navy, известили об этом и своё командование, и решение генерал-полковника было быстрым и правильным.

В то время, когда американские самолёты засыпали бомбами соединение Лютьенса, с побережья Венесуэлы поднялись двухмоторные торпедоносцы «зееадлер», а с аэродромов Кюрасао и Арубы взлетели эскадрильи грозных «василисков», вооружённых планирующими бомбами «блиц». Головокружение от успехов сыграло с адмиралом Кингом злую шутку: его корабли оказались в пределах радиуса действия германских реактивных истребителей – тех самых, которые избивали американские бомбардировщики над Гренадинами и Тринидадом в начале операции «Рагнарёк», – и «василиски» пошли в атаку под надёжным прикрытием.

Корабли 1-й оперативной группы, судорожно отхаркиваясь злыми горячими плевками зенитных снарядов, торопливо расползались в разные стороны, теряя строй. «Корсары» и «хеллкэты» воздушного патруля устремились на перехват, но дымное небо быстрыми иглами прошили ревущие «швальбе», и посыпались в море сбитые самолёты с белыми звёздами на крыльях. А затем «василиски» разродились десятками планирующих бомб, вынюхивающих жертвы остроконечными носами: немецкие бомбардировщики не входили в зону зенитного огня – они били издалека.

Авианосцы «Йорктаун» и «Лексингтон» – приоритетные цели – были поражены почти одновременно. Планирующая бомба, мимоходом смахнув с полётной палубы «Лексингтона» садившийся «авенджер», проломила настил ударом исполинского кулака и взорвалась на ангарной палубе, искорёжив переборки и разметав во все стороны раскалённые обломки. Из лопнувших трубопроводов хлынул горящий бензин, в мгновение ока превратив корабельные внутренности в филиал огненной преисподней. Вторая бомба пробила борт, вошла внутрь и довершила дело; люди метались в густом дыму, падали, проваливались в проломы, сгорали, исходя надсадными криками.

«Йорктаун» получил попадание в «остров». Смятые взрывом конструкции надстройки рухнули, погребя под собой десятки моряков, и гудящее пламя охватило всё, до чего смогло дотянуться. Вторая бомба попала в самолётоподъёмник и подбросила вверх «хеллдайвер», стоявший на площадке; на секунду зависнув, самолёт рухнул вниз, разламываясь на части. Третья «молния» проникла в котельное отделение и там с грохотом лопнула, высвобождая из оков магистралей жгучие струи перегретого пара.

Над обоими кораблями поднялись громадные столбы чёрного дыма, заляпавшие небо: на этих погребальных кострах горели и рассыпались пеплом честолюбивые мечты адмирала Кинга.

«Эссексу» повезло. Авианосцу не досталось прямых попаданий, а гидравлические удары от близких разрывов, помявшие его корпус, были уже сущей мелочью по сравнению с повреждениями, полученными «Йорктауном» и «Лексингтоном». Адмирал Шерман, стоя на мостике своего флагмана, молча смотрел на клубы дыма, поднимавшиеся над кораблями его группы – что он мог ещё сделать?

«Блицы» помиловали и лёгкий авианосец «Каупенс», но «Принстон» своё получил: планирующая бомба вырвала у него здоровенный кусок борта с той же лёгкостью, с какой зубы хищника вырывают кусок мяса из тела загнанного оленя, и вода с утробным урчанием пошла внутрь, спеша завладеть добычей. Соединение контр-адмирала Шермана получило тяжелейший удар…

Нескольким другим кораблям 1-й оперативной группы досталось уже между делом. Сильнее других пострадал лёгкий крейсер «Бруклин» – радиоуправляемая бомба пробила крышу шестидюймовой башни номер три и взорвалась в погребе, выбив корабельное днище. Хлынувшая в погреб вода спасла крейсер от взрыва боезапаса, но спасла только для того, чтобы самой стать полновластной хозяйкой тонущего корабля. «Бруклин» потерял ход и затонул через полтора часа, унеся с собой двести человек личного состава, погибших при взрыве и захлебнувшихся.

Попадание планирующей бомбы в крейсер «Бруклин»

Кроме «Бруклина», на дно отправились и «Йорктаун» с «Лексингтоном». До Кинга наконец-то дошло, что военное счастье переменчиво, что победа обернулась поражением, что пора спешно отходить, пока не стало слишком поздно, и он приказал эсминцам добить оба горящих авианосца торпедами: пытаться отбуксировать их к своим берегам, ежеминутно ожидая новых налётов германской авиации, было бы чистым безумием.

Война никому не прощает ошибок…

03 апреля 1944 года, ближе к вечеру

…Линейный корабль «Кайзер», расшвыривая волны, шёл к берегам Пуэрто-Рико, ведя за собой линкоры и крейсера 3-й и 4-й эскадр Хохзеефлотте. Лютьенс, возвращённый к жизни известием об успешном ударе «василисков» по американским кораблям, анализировал обстановку. Да, потери кайзермарине тяжелы, но в целом чаша весов склоняется в пользу флота Великой Германии: у немцев две боеспособные авианосные эскадры – 1-я и 2-я – против одной американской оперативной группы (с которой адмирал Силиакс уже вошёл в боевое соприкосновение у Виргинских островов). Правда, возле Эспаньолы у янки бродит соединение линкоров, но против них у континенталов имеется флот адмирала Кампиони, грызущий берега Пуэрто-Рико. Не всё так скверно, дело за малым: захватить Пуэрто-Рико и можно начинать высадку на Гаити, как только самолёты Штумпфа подметут островные аэродромы и очистят их от американских военно-воздушных сил. Не всё так скверно, не всё так скверно…

«Интересно, – подумал командующий Хохзеефлотте, вглядываясь в темнеющее море, – а что поделывает адмирал Макаров? От него нет никаких известий: пора бы этому нашему чересчур самостоятельному русскому союзнику заявить о себе…».

Глава вторая НА ДЕВИЧЬИХ ОСТРОВАХ

03 апреля 1944 года, час пополудни

Капитан Дэвид Кленчарли, командир роты «коммандос» британской волонтёрской дивизии «Роберт Клайв», передвинул стволом вниз висевший у него на плече пистолет-пулемёт «Стен Мк.5», который он держал наизготовку, отцепил от пояса металлическую фляжку в брезентовом чехле, отвинтил пробку и оросил горло добрым глотком бренди. Капитан не употреблял алкоголь в бою, однако сейчас шестое чувство опытного солдата подсказывало ему, что бой кончился, хотя неподалёку, среди игрушечных домиков городка Шарлотта-Амалия, административного центра Американских Виргинских островов, ещё трещали выстрелы.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, Дэвид закрыл фляжку и огляделся. Да, бой кончен: на противоположной стороне площади под деревьями догорал американский «М2» – полугусеничный бронетранспортёр, который подчинённые капитана Кленчарли сноровисто забросали ручными гранатами, – на его развороченном капоте, перевесившись через лобовой бронелист, мешком лежал труп водителя, не успевшего выбраться из подбитого броневика. Труп лизали крошечные язычки пламени, обволакивая его тонкими дымными струйками; ствол крупнокалиберного пулемёта бронемашины бессильно задрался к небу.

Второй труп лежал у левого колеса – этот янки успел выбраться из железной коробки транспортёра, но это ему не помогло: осколки старых добрых гранат Миллса порубили его в мясокостный фарш. Третий американец – здоровенный негр – добежал до ближайшего дома, где и рухнул, срезанный автоматной очередью: даже отсюда видны дыры в спине убитого, словно туда заколачивали огромные гвозди. Покойник уткнулся лицом в стену, отчего его сетчатая каска съехала на затылок, и голова казалась какой-то несуразной.

– Всё чисто, сэр, – дюжий сержант, подошедший к Дэвиду, поднёс пальцы к берету. – В кузове этой жестянки, – он махнул рукой в сторону чадящего «хавтрака», – натуральный ростбиф, всех покрошило. Пленных нет, сэр.

– Не очень-то и хотелось, – буркнул капитан, – нужны они нам… Прочешите дома, Том, вдруг там кто затаился. И если что, не церемоньтесь: на войне как на войне.

– Есть, сэр! – молодцевато ответил Том и отбежал торопливой рысцой, придерживая автомат.

«Надо было ему сказать, – подумал Кленчарли, – чтобы последил за Красавчиком Джоржди: парень уже наверняка вынюхивает какую-нибудь симпатичную мулатку, ищет приключений на свою задницу. Хотя Красавчику подойдёт и несимпатичная: в отношении женщин Джорджи отличается поразительной всеядностью, следуя принципу «плевать, что морда овечья, лишь бы pussy человечья». А, чёрт с ним: нарвётся – сам виноват, спишем на боевые потери. На войне как на войне».

Капитан Дэвид Кленчарли, огрубевший за годы войны и не чуравшийся солдатского жаргона, принадлежал к потомственной английской аристократии – его род считал предков со времён Вильгельма Завоевателя. Все Кленчарли были истинными джентльменами: среди них были рыцари, пираты, работорговцы, офицеры колониальных войск, и неудивительно, что отпрыск этой славной династии избрал для себя карьеру военного – другого занятия он и не мыслил. Молодой офицер воевал с тевтонами с первых дней войны; будучи лейтенантом, сумел выйти живым из Дюнкерского побоища, а потом отважно защищал землю Англии от вторжения германских орд. Он сражался доблестно, но после поражения Британии, когда стало известно, что Англии по условиям мирного договора с кайзеррейхом разрешено иметь кое-какие вооружённые силы, одним из первых вступил в ряды новой «домашней армии», став офицером разведывательно-диверсионного подразделения «коммандос».

«Вы понимаете, – спросил его генерал Уэстморленд, командир дивизии «Роберт Клайв», ознакомившись с послужным списком кандидата, – что вам, лейтенант, придётся теперь воевать на стороне немцев, за Германию?» – «Я буду воевать за Британию, – ответил Дэвид, глядя в прозрачные глаза генерала, – против Соединённых Штатов Америки. Именно это, сэр, нам и надо было сделать с самого начала, а мы стреляли не в тех, в кого нужно было стрелять».

Почти все волонтёры «Клайва» разделяли эту точку зрения. Да, Британия потерпела поражение в честном рыцарском поединке, но сохранила свою независимость и будущее. А будущее – оно может быть разным (в конце концов, норманнское завоевание сделало из Англии Великобританию и вознесло её на вершину могущества). Многие британцы до сих пор считали США всего лишь взбунтовавшейся английской колонией, и если эту колонию не удалось усмирить в восемнадцатом и девятнадцатом веках, то это можно (и нужно) сделать в двадцатом веке. И поэтому добровольцы дивизии «Клайв», высадившиеся на Виргинских островах, дрались с американцами свирепо, взыскивая с янки старые долги и не давая и не прося пощады.

Британский палубный штурмовик «файрфлай»

Над крышами домов пронеслась пара «файрфлаев», послышались отдалённые глухие взрывы – вероятно, штурмовики заметили какую-нибудь посудину, пытавшуюся улизнуть с Сен-Томаса на Пуэрто-Рико, и спешили разломать её в щепки. Перед высадкой десанта американские аэродромы на Девичьих островах обрабатывали пикировщики с германских авианосцев, но непосредственную поддержку батальонам «Клайва» оказывали самолёты с «Юникорна»: лёгкого авианосца, входившего в состав британской экспедиционной эскадры. И ревели в бухте Круз Бэй шестнадцатидюймовые орудия «Короля Георга V» – линкор, смотревшийся среди десантных судов медведем в стае собак, обстреливал остров Сен-Джон, где всё ещё сопротивлялись остатки недобитых янки. Но их бессмысленное сопротивление ничего уже не значило: после пятидневных боёв «Юнион Джек» изгнал звёздно-полосатый флаг с Виргинских островов.

…Капитан Дэвид Кленчарли составлял боевое донесение в штаб, когда в небе снова появились самолёты, и уже не английские. Палубные бомбардировщики с белыми звёздами на крыльях атаковали суда на рейде Шарлотты-Амалии, вырастив на морской глади целый частокол белопенных столбов.

– Прилетели… – зло прошипел Кленчарли, облегчая душу парочкой наиболее сочных идиоматических выражений из лексикона обитателей лондонского Ист-Энда[5].

Вице-адмирал Уильям Фредерик Хэлси, командующий 4-й оперативной группой Атлантического флота США, личностью был колоритной. Хороший моряк, одним из первых адмиралов «линкорного поколения» понявший, что время дредноутов прошло, сменившись эрой авианосцев, он славился своей агрессивностью и горячностью, которые вместе с его склонностью идти напролом, не считаясь ни с чем и ни с кем, принесли Уильяму Хэлси кличку «Буффало Билл». Маленького роста, но чрезвычайно крепкий физически (он стал пилотом, когда ему было уже за пятьдесят), Буйвол любил выпить и частенько устраивал бурные вечеринки у себя на флагмане, невзирая на свой далеко не юный возраст (в 1944 ему было шестьдесят два года).

В ночь с первого на второе апреля сорок четвёртого года он принял решение бросить свою оперативную группу, прикрывавшую Багамы, к Виргинским островам, атакованным континенталами. Русский флот отошёл в Атлантику – как считал Хэлси, зализывать раны. На самом деле для такого вывода не было оснований, подкреплённых достоверными данными, однако Буйвол оставался Буйволом: если уж он начинал разбег, то заставить его изменить направление движения можно было только выстрелом в лоб. К тому же командующий 4-й оперативной группой полагал, что если русские корабли вернутся, для защиты Багамских островов хватит и авиации берегового базирования, почти не пострадавшей от вражеских налётов. А вот обстановка на восточной оконечности гряды Больших Антил складывалась куда более тревожная: проредив американскую береговую авиацию и захватив Виргинские острова, континенталы заняли острова Кулебра и Вьекес и начали высадку итало-германских войск на Пуэрто-Рико. И адмирал Хэлси ринулся на юго-восток, вспарывая океан винтами своих кораблей.

В районе Пуэрто-Рико оперировали большие силы континенталов – 1-я и 2-я ударные эскадры Хохзеефлотте Силиакса и Маршалля, английская экспедиционная эскадра адмирала Роулингса и многочисленный итальянский флот, – однако Хэлси это не смущало. Он уповал на неизбежную несогласованность действий «интернационала», на помощь Марка Митчера и на соединение Олдендорфа-Богана, а также на адмирала Кинга, который должен был нанести удар со стороны Карибского моря.

Утром второго апреля 3-я оперативная группа US Navy была атакована германскими субмаринами в Наветренном проливе, понесла тяжёлые потери и отошла на юг, но это не поколебало решимости Буйвола задать тевтонам хорошую трёпку у Пуэрто-Рико. И третьего апреля, когда Шерман атаковал Лютьенса у южных берегов Гаити, самолёты с авианосцев Хэлси тоже поднялись в небо.

Удар по английским кораблям у острова Сен-Томас наносился ограниченными силами и был вспомогательным. Результаты его были очень незначительными: одно потопленное десантное судно, повреждёние крейсера «Аретуза» двумя близкими разрывами и несколько сбитых британских самолётов. Однако Роулингс отошёл к островам Анегада и Тортола, чего и добивался Хэлси. Армада кораблей Кампиони у Пуэрто-Рико мало интересовала Буйвола: он искал эскадру Силиакса, чтобы потопить германские авианосцы, а линкоры с крейсерами никуда не убегут. И 1-я эскадра Хохзеефлотте – пять авианосцев, три линейных корабля, шесть крейсеров и около двадцати эсминцев эскорта – во второй половине дня 3 апреля была обнаружена американскими разведывательными самолётами у острова Сент-Круа. Адмирал приказал поднимать ударную волну, но в это время пришло сообщение об атаке флота Кинга «василисками» и о тяжёлых потерях, понесённых американским флотом в Карибском море. Обстановка резко изменилась…

В прокуренном адмиральском салоне линкора «Индиана», флагмана 4-й оперативной группы, собрались офицеры штаба Хэлси. Эти люди называли себя «Департаментом грязных трюков», и теперь им предстояло решить, какой трюк поможет им выкрутиться из нелёгкого положения, в котором оказался 4-я оперативная группа. Тихоходные линкоры Олдендорфа и «каноэ» Богана находились у северного побережья Гаити, а на поддержку кораблей адмирала Кинга рассчитывать больше не приходилось: называя вещи своими именами, приходилось признать, что три остальные оперативные группы Атлантического флота США разгромлены. Судя по имевшейся информации, тевтоны также понесли большие потери, но против одной 4-й оперативной они располагали двумя эскадрами. Вывод следовал неутешительный: обмен ударами палубной авиации не сулил Буйволу ничего хорошего ввиду двойного численного перевеса противника. Мнения штабных разделись – память о поражениях была очень свежа – и тогда Хэлси грохнул кулаком по столу.

– Мы разобьём их поодиночке! – прорычал он. – Всем ударным эскадрильям – взлёт, и пусть они не возвращаются, пока не утопят всех тевтонских ублюдков! Нанести поражение! Повторяю: поражение! Удачи!

По плану американского командования после нейтрализации германских авианосцев тяжёлые корабли 4-й оперативной группы должны были войти в пролив Вьекес, обогнуть Пуэрто-Рико с востока и атаковать десантные силы противника. Линкорам Олдендорфа при поддержке эскортных авианосцев Богана надлежало форсировать пролив Мона, отделявший Пуэрто-Рико от Гаити, и обрушиться на флот вторжения с запада, перемалывая его в тисках сомкнувшихся клещей. План этот изобиловал натяжками – в частности, огромному флоту континенталов в нём отводилась роль большой мишени, покорно принимающей удары, – но при благоприятном стечении обстоятельств он мог и сработать, а лучшего плана у янки всё равно не было.

Решив продолжать атаку флота вторжения, Хэлси короткой шифрограммой известил об этом Кинга. Со стороны командующего 4-й оперативной группой это было всего лишь данью субординации: от командующего US Navy, находившегося за тысячу миль от места грядущего боя и поспешно отходившего с уцелевшими кораблями на запад, Хэлси не ждал ни совета, ни помощи, ни одобрения своих действий. Более того, если бы Кинг приказал ему отступать, Буйвол намерен был игнорировать подобный приказ – Уильям Хэлси творил свою легенду и воздвигал себе памятник. И шансы на успех у Хэлси были, а разгром десантного флота континенталов у Пуэрто-Рико означал крах операции «Рагнарёк» и выигрыш времени, за которое многое может случиться.

…Пять авианосцев, два линейных корабля, восемь крейсеров и тридцать эсминцев US Navy приняли бой с десятью авианосцами, шестью линкорами, тринадцатью крейсерами и четырьмя десятками эсминцев Хохзеефлотте[6]. Итальянские и британские корабли Хэлси уже не считал: с лихвой хватало одних германских.

03 апреля 1944 года, 17.00

Отчаянным храбрецам зачастую благоволит удача. Хэлси с самого начала везло: его соединение прошло извилистым лабиринтом Багамских островов, миновав многочисленные завесы германских подводных лодок почти без потерь – акустические торпеды «Цаункёниг» вырвали из колонн 4-й оперативной группы всего два эсминца охранения. И во время старта ударной волны авианосцы Хэлси оставались необнаруженными: как ни странно, бритты не сообщили Силиаксу и Маршаллю о том, что эскадра Роулингса была атакована палубными самолётами янки (точнее, сообщили, но их донесение почему-то не дошло до адресатов – сказались организационно-технические шероховатости взаимодействия союзных сил). 4-я группа была замечена германским разведывательным самолётом только около 17.00, когда две с лишним сотни «авенджеров», «доунтлессов» и «хеллкэтов» летели над Кулеброй и уже перестраивались, готовясь атаковать эскадру адмирала Силиакса у Сент-Круа. А 2-я эскадра Маршалля получила приказ Лютьенса присоединиться к нему, чтобы прикрыть потрепанные эскадры Руге и Шнивинда от новых атак американской береговой и палубной авиации: командующий Хохзеефлотте перестраховывался, хотя и не знал русской пословицы о молоке и воде. Маршалль выполнил приказ и полным ходом пошёл на соединение с Лютьенсом, а Буффало Билл остался с Силиаксом один на один – силы сторон выровнялись.

К началу операции «Рагнарёк» на пяти авианосцах 1-й ударной эскадры Хохзеефлотте насчитывалось триста боевых самолётов, но к третьему апреля после ожесточённых боёв с американской береговой авиацией над Виргинскими островами их число уменьшилось до двухсот пятидесяти. Эти потери могли быть компенсированы четырьмя десятками боевых машин с шестого авианосца Силиакса – «Ганновера», повреждённого двумя попаданиями бомб, – приземлившимися на аэродромах Мартиники, однако эти самолёты, пилотируемые лётчиками-французами, образовали резерв для пополнения авиагруппы авианосца «Гессен», входившего в состав эскадры Маршалля и также укомплектованного пилотами французского воздушного соединения «Гасконь»: все вассалы кайзеррейха ревниво оберегали свои права, дарованные им союзным соглашением.

Американский палубный пикирующий бомбардировщик SBD «доунтлесс»

Появление палубных самолётов янки застало германцев врасплох: два эскадренных авианосца адмирала Силиакса, «Мольтке» и «Дерфлингер», принимали топливо с танкеров, что сократило силы немцев на сто с лишним боевых машин. К отражению американской атаки и к немедленному нанесению ответного удара по кораблям Хэлси были готовы только три германских авианосца – «Тюринген», «Зигфрид» и «Беовульф», имевшие на палубах сто два истребителя и тридцать три ударных самолёта. Это трио, прикрываемое крейсером ПВО «Скульд» и линейными кораблями «Кайзер Фридрих дер Гроссе» и «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», и приняло на себя удар ста пяти пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев Хэлси, шедших в сопровождении ста десяти истребителей.

Несмотря на внезапность американской атаки, опытные моряки и лётчики немецкого авианосного соединения действовали чётко и слаженно. Радиолокаторы засекли появление вражеских машин за шестьдесят миль, и с «Тюрингена», «Зигфрида» и «Беовульфа» тут же начали взлетать истребители, нацеленные на перехват; тридцать «нибелунгов» и «берсерков» поднялись для удара по соединению Хэлси. Палубные команды «Дерфлингера» и «Мольтке» торопливо отдавали топливное шланги, авианосцы разворачивались против ветра и набирали ход для подъёма самолётов. А находившиеся в воздухе патрульные «викинги» немедленно атаковали строй американских самолётов, не обращая внимания на численное превосходство противника.

В небе закружилась привычная смертная карусель. Горящие самолёты падали в море, поднимая фонтаны брызг; на палубы и орудийные башни германских кораблей просыпался звенящий град осколков от рвущихся зенитных снарядов.

Германский эскадренный авианосец «Тюринген» под атакой

На авианосец «Тюринген» американские самолёты заходили трижды, норовя впиться в корабль когтями тысячефунтовых бомб. В ходе первой атаки громадные всплески разрывов окружили его со всех сторон, но прямых попаданий не было. Вторая атака завершилась тремя попаданиями, причинившими большие разрушения и вызвавшими сильный пожар на ангарной палубе. Все трубопроводы системы заправки топливом была заранее заполнены углекислым газом, что позволило избежать неконтролируемого распространения пламени и отстоять корабль от огня. Но в ходе третьего налёта «Тюринген» получил две торпеды – в левый борт и в корму, – что привело к обширным затоплениям и появлению крена. Получили повреждения и прикрывавшие его корабли: на крейсере ПВО «Скульд» авиабомба вывела из действия кормовую группу пятидюймовых башенных орудий, а торпеда, попавшая в «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» (по нему отстрелялись «авенджеры», не сумевшие прорваться к «Тюрингену») снизила скорость линкора на три узла. На «Кайзер Фридрих дер Гроссе» была повреждена носовая четырёхствольная башня главного калибра, потерявшая два 380-мм орудия из четырёх; германскими истребителями и зенитным огнём были сбиты тринадцать американских самолётов.

Лёгкий авианосец «Беовульф» погиб стремительно – он взорвался на одиннадцатой минуте атаки. Куда именно он получил попадание, сказать трудно: предположительно (по словам немногих спасшихся с него моряков) бомба попала в бензохранилище, вызвав целую серию вторичных взрывов топлива и боезапаса – лёгкие авианосцы кайзермарине защищены были гораздо слабее эскадренных. Вышел из строя и «Зигфрид»: взрыв тысячефунтовой бомбы, попавшей под углом, вспучил полетную палубу на протяжении сорока пяти метров, что сделало невозможным использование её для взлёта и посадки самолётов.

Удар американцев был успешным, но далеко не сокрушительным. Пилоты германских истребителей дрались самоотверженно, жертвуя собой, а многие лётчики 4-й оперативной группы не имели достаточного опыта для грамотного выполнения атаки: они мешали друг другу и в горячке боя, под ураганным огнём, зачастую переключались на второстепенные цели, засыпая бомбами маневренные эсминцы, попасть в которые было не так просто. А два лучших эскадренных авианосца Силиакса – «Дерфлингер» и «Мольтке» – были обделёны смертоносным вниманием «доунтлессов» и беспрепятственно подняли в небо шестьдесят истребителей, окончательно сорвавших американскую атаку, и пятьдесят торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков для удара по кораблям адмирала Хэлси.

Маршалль, шедший на соединение с Лютьенсом, был тем не менее готов внести свою лепту в сражение и тоже атаковать американцев, но он не знал их точного местонахождения: радиограмма Силиакса с указанием места американского соединения дошла до 2-й эскадры в искажённом виде, и Буффало Биллу с его сотней истребителей прикрытия предстояло иметь дело только с восьмьюдесятью ударными самолётами и тремя десятками истребителей 1-й эскадры Хохзеефлотте, летевших к нему двумя волнами.

Но ни Хэлси, ни Силиакс, ни кто-либо другой не знали, что в четырёхстах тридцати милях к северу от Виргинских островов и Пуэрто-Рико на палубах русских авианосцев уже прогревают двигатели двухмоторные «единороги» адмирала Макарова с подвешенными под крыльями торпедами и полутонными бомбами.

03 апреля 1944 года, 21.40

Затопление авианосца «Энтиетам»

Тяжёлый авианосец «Энтиетам» был смертельно ранен торпедами.

Пожар на нём почти погас, громадные пробоины были скрыты под водой, и с борта крейсера «Билокси», подходившего к авианосцу для снятия экипажа, казалось, что корабль живёт, и будет жить. Но на самом деле жить ему осталось совсем недолго: вода уже пришла в машинные и котельные отделения, затопила генераторы, умертвив водоотливные насосы и погрузив отсеки во мрак, нарушаемый только тусклым светом ламп аварийного освещения. Корабль умирал – его засасывало море.

…Первая волна германских самолётов – четырнадцать торпедоносцев «нибелунг» и семнадцать пикирующих бомбардировщиков «берсерк», поднятых с авианосца «Тюринген», – атаковала 4-ю оперативную группу около девятнадцати часов. Хэлси встретил эту атаку во всеоружии: радары своевременно обнаружили приближение вражеских самолётов, в воздухе висело множество «корсаров», перехвативших немцев ещё на подходе. Тевтоны шли без истребительного прикрытия, и это стало для них смертным приговором. «Хеллкэты» сбивали самолёт за самолётом, взрывы 127-мм снарядов ломали торпедоносцам крылья: ни одному из «нибелунгов» не удалось добиться попадания, а большинство машин даже не вышли в точку сброса. Торпедоносная эскадрилья «Тюрингена» погибла в полном составе.

«Берсерки» добились немногим большего: единственным их успехом стало попадание пятисоткилограммовой бомбы в крейсер «Тускалуза», причинившее серьёзные повреждения и снизившее боеспособность корабля. Спеша нанести американцам ответный удар и уповая на то, что «воздушный зонтик» над кораблями Хэлси будет прозрачным[7], Силиакс послал в атаку первую волну торпедоносцев и бомбардировщиков без сопровождения истребителей, и эта ошибка командующего 1-й эскадрой Хохзеефлотте дорого обошлась германцам.

Но жертвы, понесённые первой волной, оказались не напрасными. Американские истребители, увлёкшись «отстрелом куропаток», рассеялись, и вторая волна германских самолётов, состоявшая из двадцати четырёх «нибелунгов», двадцати восьми «берсерков» и двадцати девяти «викингов», появившаяся над соединением Хэлси через сорок минут после первой, прорвалась к американским авианосцам.

Опытные немецкие пилоты, прошедшие множество боёв, атаковали умело и яростно. Лёгкий авианосец «Лэнгли» был торпедирован, загорелся и потерял ход; «Хэнкок» получил попадание 500-кг бомбой (к счастью для американцев, она не взорвалась – прошла навылет через палубу и надводный борт в кормовой части корабля и упала в море). «Рэндольф» в быстрой последовательности получил три бомбовых попадания, а затем в его полетную палубу с грохотом врезался «берсерк», бомба которого не отделилась от держателей.

Пролом в полётной палубе авианосца «Рэндольф»

В палубе авианосца образовалась громадная дыра, окольцованная воротником жидкого пламени; горящие обломки посыпались вниз, на головы моряков расчётов зенитных автоматов. «Рэндольф» загорелся в трёх местах, и пламя норовило слиться в общий ревущий факел.

А в воздухе воцарилась полная сумятица. Американские самолёты, атаковавшие эскадру Силиакса, возвращались и заходили на посадку. Их моторы дохлёбывали последние галлоны горючего, а пилоты пытались найти свои авианосцы, рубившие зенитками и своих, и чужих. И не прекращался беспорядочный воздушный бой: истребители обоих противников вцеплялись друг другу в загривки, до железки расстреливая оставшийся боезапас. В небе вспух огненный шар: «викинг» и «корсар» столкнулись в лобовой атаке – ни один из них не хотел отвернуть.

И в этот время – в начале девятого – над мачтами кораблей Хэлси появились русские «единороги» и «беркуты».

Адмирал Макаров, внимательно следивший по радиоперехвату за ходом грандиозного сражения у Больших Антильских островов, оказался от проведения внешне эффектной, но малоэффективной операции против Багам, сулящей серьёзные потери при незначительном выигрыше. «Непотопляемые авианосцы» Багамских островов захватить можно, заплатив за это дорогой ценой, однако их надо ещё и удержать, а цена этого удержания будет куда более высокой, чем цена захвата: слишком близко находятся они от материка, от аэродромов и от конвейеров американских авиазаводов, непрерывно штампующих новые крылатые машины. Именно поэтому Макаров отступил, имитировав серьёзный урон, понесённый его флотом, и успешно введя в заблуждение и Хэлси, и Кинга. Ход рассуждений адмирала был прост и логичен: «непотопляемые авианосцы» Багам, стоящие на мёртвых якорях коралловых рифов, никуда не убегут, в отличие от потопляемых, но мобильных авианосцев US Navy. Разгром американского флота в корне меняет всю стратегическую обстановку, и поэтому эта задача должна быть приоритетной. Макаров ждал удобного момента, когда его появление на поле боя будет решающим, и дождался.

Командующий Атлантическим флотом Народной России не получал извещений от Силиакса об обнаружении соединения Хэлси, но ему это было и не нужно. Макаров узнал о местонахождении 4-й оперативной группы из перехваченной радиограммы с германского разведывательного самолёта, и офицеры его штаба быстро и чётко рассчитали скорость и курс, выводящий русские авианосцы в точку подъёма самолётов.

Располагая «единорогами» с их огромным радиусом действия, Макаров мог нанести удар хоть с тысячи миль, но предпочёл сократить расстояние, чтобы истребители «беркут» с дополнительными подвесными топливными баками смогли сопровождать бомбардировщики – адмирал в равной степени не хотел ни рисковать кораблями в авианосной дуэли, ни нести неоправданные потери, посылая ударные самолёты без истребительного прикрытия. Победа должна достигаться малой кровью, тогда она будет слаще и весомей.

Появление русских состоялось в самый неподходящий для Хэлси момент и стало для него полной неожиданностью. Не встречая сопротивления, первая эскадрилья «единорогов» вошла в пологое пикирование и быстро отправила на дно беспомощный «Лэнгли», стоявший без хода. Получив семь или восемь прямых попаданий пятисоткилограммовыми бомбами, авианосец перевернулся, показал миру пробитое днище и затонул, с хрипением выдохнув воздух из затопляемых отсеков.

А затем пришла очередь «Энтиетама», остававшегося пока невредимым. Вторая и третья эскадрильи «единорогов», вооружённых торпедами, зашли на него с разных сторон, выполнив классический «звёздный налёт»: многолетняя учёба и опыт боёв над Карибами сделали из русских морских пилотов настоящих асов. Авианосец получил по две торпеды в каждый борт, в скрежете раздираемого металла взлетели высокие водяные столбы и рухнули, заливая полётную палубу «Энтиетама» потоками пены. Избиваемый корабль содрогнулся, все его скорострельные зенитные орудия разом замолчали – четырёхствольные «бофорсы» и спаренные «эрликоны» захлестнуло водой, поднятой взрывами торпед. И пикировали на смертельно раненый авианосец стремительные «беркуты», сметая с его полётной палубы всё шевелящееся очередями 20-мм авиационных пушек.

…На океан, забрызганный багровым отсветом заката и казавшийся окровавленным, наползала вечерняя тьма. Немецкие и русские самолёты улетели, американские машины (те, которые сумели это сделать, и кому хватило места) сели на «Кэбот» и «Хэнкок» – на два уцелевших и сохранивших боеспособность авианосца 4-й оперативной группы. «Рэндольф» ещё горел, но стараниями экипажа пожар уже шёл на убыль. А «Энтиетам» умирал – тонул на ровном киле, оседая дюйм за дюймом, фут за футом, – и его команда уже перебралась на лёгкий крейсер «Билокси» и эсминцы эскорта.

У Силиакса к концу дня осталось два неповреждённых авианосца, но его авиагруппы понесли большой урон: в ангарах «Дерфлингера» и «Мольтке» стояло около восьмидесяти «викингов» и «беовульфов» и всего лишь три десятка «нибелунгов» и «берсерков». Потери русских (Макаров, не имея точных сведений о том, где находятся и что делают эскортные «каноэ» Богана, послал в атаку половину самолётов с «Чесмы» и Синопа», оставив вторую волну в резерве – на всякий неприятный случай) были невелики: из налёта на соединение Хэлси не вернулись шесть «единорогов» и четыре «беркута», и ещё несколько машин было потеряно при ночной посадке. В распоряжении Буффало Билла осталось около ста машин – двадцать два торпедоносца «авенджер», двадцать четыре пикирующих бомбардировщика «доунтлесс» и «хеллдайвер» и пять дюжин «корсаров» и «адских котов», – и перспективы на завтрашний день были далеко не радужными.

Вице-адмирал Хэлси стоял на мостике «Индианы» и курил, молча и сосредоточенно. Офицеры его штаба – «грязные трюкачи», – не смея задавать вопросы (в том числе основной вопрос «А что будем делать дальше?»), исподтишка посматривали на своего командующего, по мрачному и словно одеревеневшему лицу которого ничего нельзя было понять.

Глава третья БЕРЕГ, ПРИНИМАЙ ОБЛОМКИ…

04 апреля 1944 года, 04.45

…Лейтенанту Марио Биренделли, вахтенному офицеру лёгкого крейсера «Клаудио Тиберио», по раннему времени суток очень хотелось спать. Зевота выворачивала скулы, и он, борясь с дремотой, вышагивал по мостику, отгоняя коварную мысль о том, что хорошо бы присесть где-нибудь в уголке, прислониться головой к железу обшивки и минут на двадцать закрыть глаза.

Итальянский лёгкий крейсер «Клаудио Тиберио»

В туманной дымке раннего утра «Клаудио Тиберио» мягко скользил по безмятежным водам пролива Мона, отделявшего Пуэрто-Рико от Гаити, осуществляя то, что на военном языке называется сторожевым патрулированием. Этот колючий термин не вязался с мирным тропическим утром, когда ещё не жарко, но уже тепло, и с кошачьим мурлыканьем машин, работающих на малых оборотах. И война, шедшая уже пятый год, казалась чем-то далёким, хотя она была совсем рядом.

С мостиком крейсера поравнялась крупная чайка. Крылья её были неподвижны, она парила, не отставая и не опережая неспешно двигавшийся корабль, как будто ей было очень интересно узнать, что это такое за сооружение: остров не остров, зверь не зверь? Круглый глаз птицы, не мигая, уставился прямо в лицо лейтенанту Биренделли, и молодой офицер, взбодрившись, какое-то время играл с чайкой в переглядушки: это отвлекало его от мыслей насчёт вздремнуть.

Идиллию грубо разрушил огромный гейзер вспененной воды, выметнувшийся из моря в сотне метров от левой скулы крейсера. Лейтенант ошалело закрутил головой, вглядываясь в небо – и где этот подлый американский самолёт, воровато подкравшийся в такой ранний час? – и услышал заполошный крик сигнальщика:

– Сеньор тененте! Сеньор тененте![8]

Матрос отчаянно жестикулировал, показывая куда-то вдаль, и Марио, проследив за движением его рук, увидел на горизонте угловатый грозный силуэт. Лейтенант, нашарив бинокль, поднёс его к глазам и похолодел: прямо на них, разваливая волны, надвигался американский линкор типа «Айдахо», за ним видны были и другие корабли. Над проливом разнесся рокочущий грохот, словно в небе по невидимым рельсам катился невидимый, но тяжело гружёный поезд, и перед носом «Клаудио Тиберио» (на этот раз справа) взметнулся второй грандиозный фонтан.

Американский линейный корабль «Айдахо»

Подскочив к машинному телеграфу, лейтенант Марио Биренделли перевёл ручку в положение «Полный вперёд», приказывая машине как можно скорее выдать все сорок узлов хода: наползавший левиафан мог одним-единственным снарядом отправить «Тиберио» на дно – итальянский лёгкий крейсер с его пятидюймовками могла спасти только скорость.

04 апреля 1944 года, 05.05

Получив сообщение о появлении американских линкоров в проливе Мона, адмирал Лютьенс задумался. Хохзеефлотте – 3-я и 4-я эскадры и 2-я, присоединившаяся к ним ночью, – находился в ста пятидесяти милях от Гаити и в двухстах милях от Пурто-Рико. Германские линкоры могут оказаться в проливе Мона через семь-восемь часов, а палубные самолёты – часа через полтора, стоит только ему, Лютьенсу, отдать приказ о подъёме ударной волны. Но дело в том, что где-то в Карибском море находится флот адмирала Кинга, с которым вчера у немцев был ожесточённый бой. Этот флот вроде бы отходит, и потери его (вроде бы) весьма серьёзны, но кто даст гарантию, что он полностью потерял боеспособность? Американцы уже доказали, что могут наносить внезапные и очень болезненные удары: всего за два дня он, Лютьенс, потерял потопленными четыре авианосца, и ещё два выведенными из строя. Кто сказал, что Кинг не сможет атаковать снова, и что будет, если новая атака недобитых янки застигнет германский флот, когда его палубные самолёты будут работать по линкорам противника в проливе Мона? И ещё неизвестно, что осталось у американцев на аэродромах Гаити: Штумпф уверяет, что американская авиация берегового базирования разгромлена, но он говорил это и три дня назад, а не далее как вчера эта береговая авиация потопила «Эгир». Нет, хватит неоправданного риска и ненужных потерь: пока разведывательные самолёты не обшарят всё Карибское море до Лебединых и Каймановых островов в поисках US Navy, флот его, Лютьенса, не будет ни на что отвлекаться – он будет готов отразить любую внезапную атаку и нанести сокрушительный ответный удар. А линкоры противника в проливе Мона – у адмирала Кампиони тоже есть линкоры (и целая куча других кораблей): пусть он выполняет свой союзнический долг! В конце концов, у Виргинских островов находится эскадра вице-адмирала Силиакса, которая сможет поддержать итальянцев. А соединение янки в Атлантике – с ним разберётся Макаров, который наконец-то заявил о себе.

Адмирал Лютьенс принял решение, и не изменил его даже тогда, когда около шести утра пришло новое донесение, сообщавшее о появлении американских тяжёлых кораблей в проливе Вьекес, у восточной оконечности Пуэрто-Рико.

ночь с 03 на 04 апреля 1944 года

В штабном салоне «Индианы» вестовые в очередной раз приносили новые термосы с горячим кофе и вытряхивали пепельницы, набитые окурками. Хэлси и его штаб пытались найти выход из положения, казавшегося безвыходным, и выиграть проигранный бой.

Буффало Билл, мрачный и осунувшийся, свирепо поглядывал на подчинённых из-под густых бровей и мрачнел ещё больше, когда очередной предложенный ими вариант действий рассыпался под натиском неумолимой логики. С первыми лучами солнца можно было снова атаковать потрепанную германскую эскадру у Виргинских островов – при удаче и умении её можно было разгромить. Однако немцы уже показали, что на роль мальчиков для битья они не подходят, и успех наверняка придётся оплатить такими потерями, после которых ангары на «Хэнкоке» и «Кэботе» опустеют (если сами эти ангары не окажутся под водой). И ещё меньший успех сулил бой с русским флотом: если местонахождение германской эскадры известно, то эскадру русских придётся искать по всему северному сектору с углом девяносто градусов и радиусом дуги не менее чем пятьсот миль. А противник ждать не станет: пока разведывательные самолёты 4-й оперативной группы будут обшаривать весь этот огромный район, бомбардировщики-торпедоносцы Макарова вновь появятся над мачтами авианосцев Хэлси и сделают своё дело: русские авиагруппы, в отличие от немецких (и американских) почти не понесли потерь – на их стороне ещё и двойной численный перевес. И самое главное – на кого из противников не кинься, другой тут же ударит в спину, и 4-я оперативная группа хрустнет, как орех в щипцах.

Оставалось только отступать (вернее, пытаться это сделать, поскольку противник так просто не отцепится), и отступать без промедления, пользуясь темнотой, но Хэлси, упорно не смирявшийся с мыслью о поражении, об этом не хотел и слышать и осыпал проклятьями офицера, осмелившегося заикнуться на эту тему.

Слушая «грязных трюкачей», адмирал прикидывал расстановку сил, известную ему из последнего радиообмена. Олдендорф, строго следуя принятому плану, продолжал движение, и к утру его дредноуты должны были пройти пролив Мона и выдвинуться в район высадки десанта континенталов, где тяжёлым орудиям линкоров найдётся много работы. Эскортные авианосцы адмирала Богана, изменив курс, следовали к северному берегу Пуэрто-Рико, чтобы утром поднять самолёты, имея между собой и флотом вторжения остров в качестве каменного щита и аэродрома для вынужденных посадок. На флот адмирала Кинга надежды не было: флот отступал (хорошо хоть, что он отвлёк на себя главные силы Лютьенса).

Самым разумным в сложившейся ситуации казалось следующее: полным ходом идти на соединение с Боганом и продолжать бой у берегов Пурто-Рико. Конечно, «каноэ» – это не тяжёлые авианосцы (и даже не лёгкие), но у Богана триста семьдесят палубных самолётов, а вместе с остатками авиагрупп Хэлси их будет без малого пятьсот. С таким авиакрылом можно померяться силами и с десантным флотом, и с немцами, и русскими любителями бить в спину. А если ещё посчитать линейные корабли Олдендорфа… Да, линкоры… Линкоры? Стоп!

Среди вороха лежавших перед ним бланков радиограмм и прочих бумаг Хэлси нашёл фотографии вчерашней атаки германского соединения, сделанные лётчиками, и выбрал две из них. На одной ясно различался большой корабль и фонтан торпедного взрыва у его борта, на другой – похожий корабль и веер разрыва бомбы в районе его носовой орудийной башни.

Отыскав глазами одного из офицеров в чине коммандера, адмирал жестом подозвал его к себе.

– Скажи-ка мне, сынок, – произнёс он, показывая ему фото, – что это за корабли, а?

– Линейные корабли типа «Ришелье», – ответил тот после нескольких минут изучения снимков, – бывшие французские. Один получил торпеду, на втором бомбой повреждена одна из двух башен главного калибра.

– А это не может быть один и тот же корабль, в который попала и торпеда, и бомба?

– Нет, – уверенно ответил офицер после минутной паузы. – Судя по отметке времени, торпедное попадание было позже бомбового, а на снимке торпедированного линкора башня не повреждена, посмотрите сами. Эта два разных линкора, и оба они получили по хорошей затрещине.

– Оба, говоришь, – задумчиво протянул Буффало Билл. – Ну-ну…

«Если верить нашей разведке, – размышлял адмирал, – каждая эскадра Хохзеефлотте имеет в своём составе по два линейных корабля. И если оба повреждены, это значит, что наш вчерашний тевтонский оппонент остался без линкоров. А раз так…».

Буйвол оставался Буйволом, не любившим тормозить на бегу или менять направление разбега, и принятое им решение ошеломило его штабных.

Все три авианосца 4-й оперативной группы, включая повреждённый «Рэндольф», должны были без промедления следовать к северному берегу Гаити, в точку рандеву с Боганом. Вместе с ними отправлялись повреждённый тяжёлый крейсер «Тускалуза», лёгкий крейсер «Билокси», перегруженный спасёнными с «Энтиетама», крейсера ПВО «Окленд» и «Рено» и двенадцать эсминцев эскорта. А линкоры «Индиана» и «Саут Дакота», тяжёлый крейсер «Балтимор» и лёгкие крейсера «Пасадена», «Хаустон» и «Нэшвилл» с шестнадцатью эскадренными миноносцами направлялись туда, куда изначально и намеревался направиться Хэлси: в пролив Вьекес, с дальнейшим выходом в район высадки десанта континенталов на Пуэрто-Рико.

Линейный корабль «Кайзер Фридрих дер Гроссе» (бывш. «Ришелье») на Мартинике (после боя у Виргинских островов в апреле 1944 года)

Сам адмирал остался на борту «Индианы», а не предложение перейти на «Хэнкок» он ответил так: «Второй флагман, контр-адмирал Кларк, справится там и без меня, а мне очень хочется посмотреть на тевтонов своими глазами – через артиллерийский дальномер. И не будем тратить время на переходы с корабля на корабль, его до рассвета и так мало. С богом – я должен сделать всё, что в моих силах».

…Корабли отряда Хэлси полным ходом шли на юг всю ночь, и на рассвете достигли острова Кулебра, где и были обнаружены германским патрульным самолётом: Силиакс не дремал.

– Плевать, – спокойно произнёс Буффало Билл, провожая глазами вражескую машину. – Им нас уже не остановить: мы почти у цели.

Силовая установка «Рэндольфа» была исправна, авианосец мог идти полным ходом, и на рассвете четвёртого апреля корабли контр-адмирала Кларка на траверзе городка Аресибо на Пурто-Рико встретились с двенадцатью эскортными авианосцами контр-адмирала Богана.

Хэлси откровенно бравировал, делая вид, что его нисколько не беспокоит появление вражеского разведчика. Ярый приверженец авианосцев, он хорошо знал, что произойдёт с его кораблями, если они будут атакованы германскими палубными самолётами, не имея при этом прикрытия с воздуха. И поэтому Хэлси сразу же вышел на связь с Кларком, требуя выслать истребители, и немедленно, благо расстояние между двумя отрядами разделившейся 4-й оперативной группы к шести часам утра не превышало ста миль – двадцать минут полёта для «хеллкэта» или «корсара».

Контр-адмирал Кларк тоже неплохо знал, чем грозит Буйволу встреча с германскими торпедоносцами-бомбардировщиками – с «Хэнкока» взлетели тридцать два истребителя и направились к проливу Вьекес, оставляя под крыльями мангровые леса Пуэрто-Рико. Кларк попросил Богана выделить дополнительный наряд истребителей, но получил отказ: Боган не считал, что равный с ним в звании офицер может отдавать ему приказы, и имел собственное мнение по поводу использования ста восьмидесяти истребителей, базировавшихся на его «каноэ».

Согласно предварительному плану, самолёты с эскортных авианосцев должны были прикрывать линкоры Олдендорфа (считалось, что тяжёлые орудия дредноутов растреплют флот вторжения эффективнее, чем истребители-бомбардировщики), а также самостоятельно наносить удары по десантному флоту континенталов, сконцентрированному между Гуаяма и Гуаянилья, портами южного побережья Пуэрто-Рико. К тому же адмирала Богана беспокоил русский Атлантический флот, находившийся где-то на севере: контр-адмирал не сомневался, что с ним тоже придётся иметь дело. В итоге (после пятнадцатиминутных радиопереговоров на повышенных тонах) Кларк вынужден был уступить, тем более что он и сам понимал всю опасность «русской угрозы», будучи свидетелем вчерашней атаки «единорогов» на корабли 4-й оперативной группы. Адмиралы пришли к согласию: с «Кэбота» и шести эскортных авианосцев стартовали истребители воздушного патруля, на полётные палубы «Хэнкока» и «каноэ» были подняты «авенджеры» и «доунтлессы», готовые к взлёту, а на север полетели самолёты-разведчики, имевшие задачей обнаружить русские авианосцы. Удар с воздуха по флоту вторжения откладывался «до прояснения обстановки», но тридцать шесть «хеллкэтов» с шести эскортных авианосцев были готовы «в случае необходимости» – то есть по запросу – незамедлительно вылететь для прикрытия линейных кораблей контр-адмирала Олдендорфа, уже огибавших западную оконечность Пуэрто-Рико.

Тревожное донесение дозорного крейсера о появлении в проливе Мона «четырёх или пяти» американских линкоров ввергло адмирала Иниго Кампиони в состояние лёгкого шока – командующий Regia Marina никак не ожидал, что «владыки морей», грозные авианосцы Хохзеефлотте, допустят такое на пятом году войны. Собственно говоря, особых оснований для паники не было: итальянский флот у берегов Пуэрто-Рико являл собой мощную силу. Он насчитывал в своём составе пять линейных кораблей, шесть тяжёлых и двенадцать лёгких крейсеров и тридцать шесть эскадренных миноносцев; прикрытие с воздуха обеспечивали итальянский авианосец «Агила» и четыре германских эскортных авианосца, имевшие на борту сто шестьдесят боевых самолётов, из них сто двадцать истребителей. Грозная сила, но дело в том, что итальянцы в ходе войны привыкли смотреть в рот «старшему тевтонскому брату» – мол, если что, он всегда поможет и защитит. И вдруг оказалось, что «старший брат» неслабо получил по морде, и «брату младшему» волей-неволей приходилось рассчитывать теперь на свои силы.

К чести адмирала Кампиони следует сказать, что он быстро справился с приступом растерянности и начал отдавать приказы, разворачивая свой флот навстречу врагу. Задача эта осложнялась тем, что итальянские корабли, обстреливавшие берег и оттеснявшие огневым валом американские войска вглубь острова, были рассредоточены вдоль южного побережья Пуэрто-Рико, и теперь их требовалось собрать воедино.

Итальянские линейные корабли «Чезаре» и «Дориа»

У порта Гуаяма, уже захваченного десантниками, держались четыре тяжёлых и три лёгких крейсера вице-адмирала Паладини с восемью эсминцами; три новейших линкора типа «Витторио Венето», авианосцы и два тяжёлых и пять лёгких крейсеров с двумя десятками эсминцев крейсировали между Понсе и Лас-Мареасом. Ближе всего к проливу Мона – у Гуаянильи – находились старые (хотя и очень основательно модернизированные) линейные корабли «Андреа Дориа» и «Джулио Чезаре», четыре лёгких крейсера и шесть эсминцев, но этого было явно недостаточно, чтобы остановить эскадру янки. Новейшим итальянским линкорам Кампиони требовалось не меньше часа, чтобы присоединится к вице-адмиралу Джакино, командовавшему парой ветеранов Первой Мировой, а крейсерам Паладини – как минимум полтора часа. Итальянцам требовалось время, однако противник, судя по всему, не был намерен его предоставить.

Американские линкоры шли полным ходом, поставив вице-адмирала Джакино перед нелёгким выбором: или принять неравный бой, или отойти, бросив на растерзание десятки транспортов и сотни десантных судов, сосредоточенных в районах высадки. И времени на долгое обдумывание этой дилеммы у адмирала Джакино не было: американские радары уже засекли его корабли, и до установления визуального контакта оставались считанные минуты.

Для вице-адмирала Силиакса, находившегося со своей эскадрой у острова Сент-Круа, в семидесяти милях от Пуэрто-Рико, появление американских кораблей в проливе Вьекес, у острова Кулебра, тоже стало неожиданностью, хотя он воспринял это известие спокойнее, чем Кампиони. Ситуация была, мягко говоря, неприятной: в составе его эскадры из тяжёлых кораблей, способных противостоять в артиллерийском бою американским линкорам, остался только линейный крейсер «Адмирал Ингеноль» (бывший французский «Дюнкерк»), причём этот корабль значительно уступал по огневой мощи и бронированию «индианам» Буффало Билла. Хэлси не ошибся: оба повреждённых «великих кайзера» (вместе с повреждёнными авианосцами «Тюринген» и «Зигфрид» и крейсером «Скульд») под прикрытием эсминцев отходили к Гренадинам, выходя из сферы боя. Силиакс связался с британцами, и адмирал Роулингс вышел к Пуэрто-Рико с линкором «Король Георг», авианосцем «Юникорн», двумя крейсерами и шестью эсминцами, но англичане не успевали перехватить эскадру Хэлси – им пришлось бы его догонять (при том, что между противниками было не меньше шестидесяти миль). Единственной реальной надеждой Силиакса оставалась только его палубная авиация, и командующий 1-й эскадрой Хохзеефлотте поднял для атаки кораблей Хэлси все свои ударные самолёты: четырнадцать «нибелунгов» и шестнадцать «берсерков» под прикрытием тридцати «викингов».

Немецкие самолёты появились над линкорами Буффало Билла около семи часов утра – почти одновременно с истребителями с «Хэнкока».

04 апреля 1944 года, 07.10

«Колорадо» – флагманский линкор контр-адмирала Олдендорфа – содрогался, каждые тридцать секунд выбрасывая четыре с половиной тонны металла и взрывчатки попеременно из носовой и кормовой групп башен: методика стрельбы, принятая ещё во времёна Ютланда. Итальянцы приняли бой, и пять американских линкоров обрушили на них всю свою огневую мощь.

Линкор «Колорадо» – флагманский корабль контр-адмирала Олдендорфа

Соотношение сил было далеко не в пользу сынов солнечной Италии. Кроме линейных кораблей «Колорадо», «Нью-Мексико», «Миссисипи», «Айдахо» и «Нью-Йорк» у янки было ещё пять крейсеров – тяжёлый «Беруик» и лёгкие «Конкорд», «Цинциннати», «Мемфис» и «Омаха» – и шестнадцать эскадренных миноносцев[9], против которых у итальянцев имелось два линкора, четыре лёгких крейсера («Армандо Диас», «Марий», «Тиберий» и «Агриппа») и шесть эсминцев типа «сольдати» («Легионаро», «Корсаро», «Велите», «Альпино», «Аскари» и «Лансиере»). И ещё большим было неравенство в артиллерии главного калибра: восьми 406-мм и сорока шести 356-мм американским стволам противостояли всего лишь двадцать 320-мм итальянских стволов – эскадра Олдендорфа имела четырёхкратное превосходство по весу бортового залпа.

Принимая бой, адмирал Джакино не рассчитывал на победу – ему надо было только продержаться до похода линкоров Кампиони. Из-за огромного перевеса американцев в силах даже такая ограниченная задача требовала нестандартного решения, и Джакино сумел это решение найти, реализовав единственное преимущество итальянских линкоров над старыми американскими: значительное превосходство в скорости хода.

Как только раздались первые выстрелы, и первые снаряды вздыбили водяные смерчи у борта «Андреа Дориа», флагмана адмирала Джакино, итальянский адмирал развернул свои корабли и самым полным ходом (28 узлов) пошёл на пересечку курса кильватерной колонны американских линкоров, шедших вдоль берега Пуэрто-Рико со скоростью 19 узлов. Джакино осуществил нечто вроде классического «кроссинга», прикрываясь головными кораблями противника от огня его концевых кораблей и сосредоточив свой огонь на «Колорадо». Оба итальянских линкора развили максимальную скорострельность и били полными залпами, сотрясавшими «Чезаре» и «Дориа» до последней заклёпки. Джакино не волновал ни разгар стволов, ни повышенный износ машин на форсированных ходах, ни сохранность бимсов и шпангоутов при отдаче от залповой стрельбы – какой смысл обо всём этом беспокоиться, если через полчаса и орудийные стволы, и турбины с котлами вместе с корпусами могут оказаться на дне. Итальянцам надо было продержаться, и адмирал Джакино делал всё, что мог.

Будучи весьма невысокого мнения о боеспособности Regia Marina, американцы были удивлены энергичным отпором со стороны итальянских дредноутов-ветеранов. «Колорадо» получил несколько попаданий, причинивших заметные разрушения в небронированных частях корабля – подозревая, что 320-мм снаряды не пробьют цитадельную броню вражеских линкоров, итальянцы стреляли фугасными снарядами, стремясь нарушить управление огнём и вызвать пожары в надстройках.

Олдендорф развернулся, ложась на параллельный курс с линкорами Джакино, чтобы ввести в дело свои концевые корабли, но итальянский адмирал, пользуясь преимуществом в скорости, упрямо гнул свою линию (в прямом и переносном смысле слова), описывая дугу и удерживая «Колорадо» в её фокусе. И тогда Олдендорф перестроил свою кильватерную колонну в строй фронта – в таком строю его линкоры могли действовать только носовыми башнями, но даже в этом случае превосходство американцев в весе залпа оставалось двойным. И почти одновременно обе стороны послали в атаку свои эсминцы, поддержав их лёгкими крейсерами – между колоннами линкоров сошлись во встречном бою «конкорды» и «римские полководцы».

Бой этот был суматошным и беспорядочным с обеих сторон. Итальянский лёгкий крейсер «Армандо Диас» получил четырнадцатидюймовый снаряд в машинное отделение, потерял ход и был добит сосредоточенным огнём американских линкоров; эсминец «Велите» переломился пополам, поражённый торпедой в середину корпуса. Американцы потеряли два эсминца, расстрелянных «Тиберием» и «Агриппой», а лёгкий крейсер «Марий» с предельной дистанции добился шального торпедного попадания в тяжёлый крейсер «Беруик», выведя его из строя. На этом всё и кончилось: эсминцы противников развернулись и отошли под градом снарядов линейных кораблей, отстреливаясь из кормовых пятидюймовок.

Адмирал Олдендорф смачно выругался – бой продолжался уже более получаса без видимого успеха, – и в это время у борта «Джулио Чезаре» взметнулся фонтан торпедного взрыва.

04 апреля 1944 года, 07.15

Палубные самолеты вице-адмирала Силиакса шли двумя эшелонами, разделившись по высоте, причём «берсерки» несколько опередили «нибелунгов», шедших над самой водой на бреющем полёте. И на подходе к эскадре Хэлси пикирующие бомбардировщики тевтонов первыми были атакованы американскими истребителями, подоспевшими как раз вовремя. «Викинги» и «беовульфы» сцепились в небе с «корсарами» и «хеллкэтами», а «берсерки», прорываясь к кораблям, один за другим входили в крутое пике, надрывно ревя моторами.

Линкор «Индиана» – флагманский корабль адмирала Хэлси – стал для германских пикировщиков главной целью. Самолёты заходили на него с разных сторон, но дредноут водоизмещением сорок пять тысяч тонн лихо маневрировал на полном ходу, отплевываясь от налётчиков из ста тридцати зенитных стволов. Два самолёта были сбиты; бомбы падали у самых бортов линкора, закрывая его всплесками, и со стороны казалось, что корабль тяжёло ранен. Но водяные смерчи с шипением опадали, и тогда было видно, что линкор невредим и по-прежнему полон сил. Немецкие лётчики знали своё дело, и не будь в небе над кораблём американских истребителей, «Индиане» досталось бы крепко. Но эти истребители были, и их самоотверженность спасла флагманский корабль Буффало Билла – линкор отделался всего одним прямым попаданием пятисоткилограммовой бомбы, разворотившей на нём кормовую надстройку и уничтожившей взрывом три счетверённых «бофорса». Корабль загорелся, и немецкие лётчики поспешили доложить Силиаксу о том, что американский флагман выведен из строя.

Германский самолёт-торпедоносец атакует линкор «Саут Дакота»

«Саут Дакота» оказалась менее везучей. «Корсары» сосредоточились на отражении атак пикирующих бомбардировщиков и прозевали эскадрилью торпедоносцев, зашедших со стороны солнца. Несмотря на интенсивный зенитный огонь, сбросивший в волны пролива Вьекес трёх «нибелунгов», торпеда попала в линкор по миделю; из трубы выбросило шапку чёрного дыма, и «Саут Дакота» описала широкий коордонат, теряя скорость.

К счастью для американцев, это была последняя атака: после жестокого вчерашнего боя в распоряжении командующего 1-й эскадрой Хохзеефлотте осталось слишком мало ударных самолётов. Уцелевшие германские машины, уходя, успели заметить, что эскадра Хэлси ложится на обратный курс, из чего пилоты, видевшие попадания в оба вражеских линкора, сделали вывод: корабли противника получили серьёзные повреждения, отступают, и угрозы флоту вторжения более не представляют.

Силиакс принял донесения лётчиков с удовлетворением, но его крейсера и британская эскадра продолжали движение к островам Кулебра и Вьекес: раненого врага надо добивать.

Американская субмарина типа «Гэтоу»

Подводная лодка US Navy «Финбэк» уже неделю крутилась у берегов Пуэрто-Рико, выбирая подходящий момент для атаки. Атаковать было не так-то просто: десантный флот континенталов прикрывали десятки эскортных кораблей, а в воздухе висели самолёты ПЛО. Адмирал Локвуд, командующий подводными силами США в Атлантике, большую часть своих лодок бросил на атлантические коммуникации, где шли конвои союзников с войсками и военными грузами. Непосредственно у Антильских островов действовало всего несколько единиц: противолодочная оборона континенталов на Карибах было очень мощной, что резко увеличивало риск тяжёлых потерь при незначительных результатах. И эти потери были: ещё в марте у Тринидада погибла подводная лодка «Боунфиш», у Доминики – «Таллиби», а возле Гаити германской субмариной «U-222» была торпедирована подводная лодка «Спейдфиш». Командир «Финбек», лейтенант-коммандер Рэймонд, не горел желанием разделить их судьбу и потому осторожничал и не лез на рожон.

Гибель подводной лодки «Спейдфиш»

Удача улыбнулась ему утром четвёртого апреля, когда его лодка чисто случайно стала свидетелем боя между линейными кораблями Джакино и Олдендорфа. Оценив обстановку, лейтенант-коммандер испытал острое желание из свидетеля превратиться в участника этого боя и вышел в атаку. Итальянские линкоры шли на большой скорости, и Рэймонд вынужден был стрелять не по первому, а по второму кораблю, которым оказался «Джулио Чезаре». Американский подводник дал по нему шеститорпедный залп из носовых аппаратов, но из-за большой дистанции и высокой скорости хода «Чезаре» в цель попала только одна торпеда – её взрыв и наблюдал Олдендорф с борта «Колорадо».

Противоторпедная защита Пульезе, состоящая из двух концентрических труб одна в другой (внутренняя «разрушаемая» или «мягкая»), на «Чезаре была неплохой, но неглубокой и не выдержала взрыв 533-мм торпеды. Кренясь на борт, повреждённый линкор направился к берегу, оставляя «Дориа» сражаться в одиночестве. «Чезаре» успел добраться до мелководья, где и затонул по самые башни, чуть выше уровня верхней палубы. И здесь экипаж «Джулио Чезаре» стал свидетелем агонии флагманского корабля адмирала Джакино.

Полузатонувший «Джулио Чезаре»

В ходе боя (до того, как торпеда «Финбэк» нашла борт «Чезаре») «Андреа Дориа» получил три попадания четырнадцатидюймовыми снарядами, не причинившими ему особого вреда и не снизившими боеспособность, но теперь его силы таяли с угрожающей быстротой. Пристрелявшись, пять американских линкоров засыпали «Дориа» снарядами, и попадания в него следовали одно за другим.

406-мм снаряд с «Колорадо» снёс два зенитных орудия левого борта и разворотил надводный борт напротив первой дымовой трубы, оставив зияющую рану. Затем два 356-мм снарядами разрушили кормовую башню главного калибра; стволы орудий растопырились пальцами гигантского мертвеца. Следующий шестнадцатидюймовый снаряд вывел из строя рулевое управление, и «Дориа» начал описывать циркуляцию, превратившись в хорошую мишень для американских орудий.

Через двадцать минут после начала расстрела итальянский линкор горел от носа до кормы и одновременно тонул: тяжёлые снаряды проломили его десятидюймовую поясную броню, проделав в корпусе «Дориа» две подводные пробоины. Орудия линкора замолкали; он тянул к берегу, но не успевал: его стремительный бег тормозили повреждения корпуса и силовой установки – шестнадцатидюймовый снаряд вошёл в машинное отделение, разрывая паропроводы и круша механизмы.

– Кончено, – заметил адмирал Олдендорф, не отрываясь от бинокля. – Добейте его торпедами, чтоб не мучился.

– Есть, сэр! – флаг-офицер козырнул и широко улыбнулся. – Мы убьём его не больно, сэр, потому что…

Весельчак не договорил – над самыми мачтами «Колорадо» с рёвом пронеслись два германских пикировщика, и крики людей перекрыл леденящий душу свист падающих бомб.

04 апреля 1944 года, 08.10

Контр-адмирал Герман Денш, командующий 17-й тактической группой эскортных авианосцев кайзермарине «Рейтар», «Кирасир», «Канонир» и «Гренадёр», с самого утра – с того момента, когда у берегов Пуэрто-Рико были замечены американские тяжёлые корабли, – донимал адмирала Кампиони просьбами разрешить ему атаковать противника. Германские авианосцы были приданы итальянскому флоту, находились в его оперативном подчинении, и адмирал Денш мог действовать самостоятельно только в определённых рамках, за которые несанкционированный и несогласованный с итальянцами массированный удар по той или иной части неприятельского флота явно выходил. И дисциплинированный тевтон раз за разом испрашивал разрешения у командующего Regia Marina, и раз за разом получал отказ.

Адмирал Иниго Кампиони отказывал ему не по причине самодурства, недопонимая всей серьёзности положения или по недомыслию. Наоборот – адмирал отлично всё понимал и дураком не был. Иниго Кампиони считал авиагруппы пяти авианосцев, имевшихся в его распоряжении, важным козырем, способным решить исход всего сражения за Пуэрто-Рико, и не хотел использовать этот козырь раньше времени. Итальянский адмирал никак не мог решить, какая из двух групп противника, рвущихся в район высадки, опаснее – западная или восточная, – и какую из них нужно атаковать в первую очередь. Западное соединение янки было мощнее, но навстречу ему уже выдвигались линкоры «Витторио Венето», «Италиа» и «Рома», тогда как восточную группу могли перехватить только крейсера адмирала Паладини. А кроме того, Кампиони беспокоило отсутствие достоверной информации об американских «каноэ», находившихся вчера у берегов Гаити: где они, и что делают. Командующему Regia Marina очень не хотелось быть застигнутым американскими палубными самолётами, не имея под рукой германских истребителей и бомбардировщиков для ответного удара. И поэтому он приказал адмиралу Деншу поднять в воздух только патрульную эскадрилью «беовульфов», а крейсерам «Тренто» и «Триесте» – выслать разведывательные гидросамолёты к северному выходу из пролива Мона для поиска американских эскортных авианосцев.

Колебаниям Кампиони пришёл конец около восьми часов утра, когда стало известно, что восточное американское соединение после атаки германских палубных самолётов легло на обратный курс, и что линкоры «Андреа Дориа» и «Джулио Чезаре» погибают в неравном бою с линейными кораблями западного соединения янки. Корабли самого Кампиони – новые линкоры, лёгкие крейсера «Савойя», «Аттендоло», «Монтекукколи», «Луиджи Кадорна» и двенадцать эсминцев – должны были вступить в огневой контакт с линкорами Олдендорфа через полчаса, однако за это время американцы, уже заточившие орудийные клыки на стадо транспортов у Гуаянильи, учинят там настоящую резню. И командующий Regia Marina отдал приказ, которого так ждал контр-адмирал Герман Денш.

…Германские самолёты – шестнадцать «берсерков» с «Рейтара» и «Кирасира» и шестнадцать «нибелунгов» с «Канонира» и «Гренадёра» – атаковали стремительно. Главной целью тевтонов был флагманский корабль Олдендорфа, но произошла досадная ошибка в распознавании: и «Колорадо», и «Нью-Йорк» имели по две двухорудийные башни на носу и на корме, и оба корабля можно было считать и концевыми, и головными. В результате немцы разделились: половина самолётов атаковала «Колорадо», а половина – «Нью-Йорк».

Линейный корабль «Нью-Йорк», ветеран US Navy.

Налёт продолжался всего четверть часа, но за это время боевая мощь соединения контр-адмирала Олдендорфа снизилась на треть. Торпеда, попавшая в «Колорадо», угодила в бронепояс, и несмотря на громадный столб воды, поднявшийся выше мачт, эффект от взрыва был практически нулевым (если не считать сильного сотрясения корпуса). Зато три тяжёлые бомбы, взорвавшиеся в средней части корабля, повредили дымоходы, снесли несколько универсальных орудий и вывели из строя радар и линии связи; в подпалубных помещениях возник сильный пожар. Скорость линкора снизилась до шестнадцати узлов, и хотя вся его артиллерия главного калибра действовала, Олдендорф перенес флаг на «Миссисипи». Что же касается «Нью-Йорка», то концу атаки он превратился в пылающую развалину: две 500-кг авиабомбы разрушили среднюю 356-мм башню, превратив стоявшие на ней гидросамолёты в обломки, залитые горящим бензином. И эта развалина тонула: линкор получил две торпеды, что и решило его судьбу. Вода, хлынувшая через громадные пробоины, затопляла отсек за отсеком – ветхие переборки под её напором сдавали одна за другой. «Нью-Йорк» лёг на борт и затонул в 08.55 – через двадцать минут после получения рокового удара.

Германцы потеряли от зенитного огня всего два пикирующих бомбардировщика и три торпедоносца – авиация в очередной раз доказала, каким грозным оружием она является для кораблей, не имеющих прикрытия с воздуха.

Адмирал Олдендорф, взбешённый потерями, потребовал от Богана истребительного прикрытия и удара по авианосцам противника. Командующий эскадрой линейных кораблей не собирался отступать, да и отступать ему было некуда: от самолётов не убежишь.

События покатились грохочущей лавиной.

…контр-адмирал Боган, получив радиограмму Олдендорфа, поднял с шести «каноэ» – «Раджа», «Рани», «Шах», «Эмир», «Набоб» и «Хедиф» – сорок два «доунтлесса», сорок четыре «авенджера» и восемьдесят шесть «хеллкэтов». Воздушная разведка его соединения не обнаружила в радиусе трёхсот миль к северу от Пуэрто-Рико никаких признаков русских авианосцев, и всё-таки Боган оставил половину своей палубной авиации в резерве, полагая, что для нанесения сокрушительного удара по флоту вторжения хватит и выделенных сил.

…подводная лодка «U-173» обнаружила эскортные авианосцы янки у Аресибо, но не смогла немедленно об этом сообщить, преследуемая кораблями охранения.

…русский Атлантический флот, находившийся в трёхстах тридцати милях от Пуэрто-Рико, направлялся к острову – Макаров отнюдь не намерен был оставаться только зрителем ожесточённого сражения, развернувшегося у его берегов.

…разведывательный гидросамолёт с крейсера «Триесте» заметил у северо-западной оконечности Пуэрто-Рико авианосец, два крейсера и четыре эсминца. Это были «Рэндольф», «Тускалуза» и «Билокси», отходящие к своим базам и уже не представлявшие собой угрозы флоту вторжения, но командующий Regia Marina не знал, что «Рэндольф» небоеспособен.

…и громом среди ясного неба стала для Кампиони радиограмма адмирала Паладини, сообщившего, что его крейсера на походах к Гуаяма вступили в огневой контакт с тяжёлыми американскими кораблями. Хэлси всех перехитрил: вскоре после того, как самолёты вице-адмирала Силиакса скрылись за горизонтом, он снова лёг на прежний курс, с буйволиным упорством пробиваясь в район высадки десанта континенталов на Пуэрто-Рико.

Кораблями, появившимися в начале десятого у Гуаямы, были американские крейсера «Балтимор», «Пасадена», «Хаустон» и «Нэшвилл». Адмирал Паладини располагал четырьмя тяжёлыми крейсерами – «Зара», «Фиуме», «Пола», «Гориция», – тремя лёгкими – «Помпей», «Сципион», «Сулла» – и восемью эсминцами: соотношение сил для итальянцев более чем приемлемое, особенно если учесть, что хорошо сбалансированные тяжёлые крейсера типа «Пола» были одними из лучших в своём классе, превосходя всех других «вашингтонцев» по бронированию. Но когда за крейсерами противника обозначились силуэты двух линейных кораблей, сопровождаемых многочисленными эсминцами, Паладини встревожился не на шутку. Дело принимало скверный оборот: несмотря на свои великолепные характеристики, итальянские тяжёлые крейсера для боя с линкорами не предназначались.

Итальянский тяжёлый крейсер «Зара» в бою у Гуаямы

Частыми залпами из тридцати двух восьмидюймовых орудий итальянцы оттеснили американские крейсера («Нешвилл» получил серьёзное попадание в кормовую надстройку и загорелся), но когда над морем загудели шестнадцатидюймовые снаряды «индиан», «полы» вынуждены были начать отход – держаться под обстрелом орудий такого калибра для них было равносильно самоубийству.

Но за спиной адмирала Паладини с рейда Гуаямы суматошно расползались во все стороны десятки десантных судов и транспортов, не имевших даже скорости, последней защиты слабого, и командующий итальянскими крейсерами маневрировал, используя метод «погони за залпами»[10], и взывал о помощи ко всем, кто мог слышать его радио: к адмиралу Кампиони, к немцам, к англичанам, к русским.

Пляска со смертью завершилась чудовищным взрывом, расколовшим крейсер «Фиуме», – 406-мм снаряд «Саут Дакоты» пробил шестидюймовую броню барбета башни главного калибра и лопнул в погребах. Вице-адмирал Паладини, сгорбившись, закрыл лицо ладонями и услышал радостный крик сигнальщика:

– Самолёты! Наши!

Покончив с колебаниями и начав действовать, адмирал Иниго Кампиони не медлил. Его линкоры уже вышли на дистанцию ведения огня, и двадцать семь пятнадцатидюймовых орудий «Витторио Венето», «Италиа» и «Рома» задирались вверх, нацеливаясь на линкоры Олдендорфа. По приказу Кампиони вторая ударная волна с эскортных авианосцев адмирала Денша поднялась для атаки соединения Хэлси, а самолёты с итальянского авианосца «Орёл» – шестнадцать торпедоносцев, шестнадцать пикирующих бомбардировщиков и тридцать два истребителя[11] – взлетели для атаки «Рэндольфа» и сопровождавших его кораблей: адмирал Кампиони полагал, что в районе обнаружения этого отряда находятся и другие американские авианосцы.

Самолёты со всех пяти авианосцев флота вторжения поднимались в небо, и корабли адмирала Денша уже готовились принять на палубу ударную волну, возвращавшуюся после атаки линкоров Олдендорфа, когда со стороны берега на флот вторжения роем разъярённых пчёл набросились сто семьдесят самолётов, взлетевших с «каноэ» контр-адмирала Богана, – они шли на малый высоте, и гористый рельеф острова затруднил их обнаружение радарами. А немецких истребителей прикрытия в воздухе было слишком мало, чтобы остановить эту армаду. «И начался кромешный ад» – вспоминал впоследствии Аугусто Торичелли, старший офицер лёгкого крейсера «Джузеппе Гарибальди».

К счастью для континенталов, американцы вознамерились объять необъятное, нанося удар сразу по многим целям – и по линкорам, и по авианосцам, – а малоопытные пилоты, у которых от обилия мишеней разбегались глаза, с упоением атаковали десантные корабли, неспособные ни отбиться, ни уклониться, ни уйти. Ударная волна рассредоточилась, и это снизило потери флота вторжения.

«Витторио Венето», флагманский корабль адмирала Кампиони, получил попадание торпедой; близкий разрыв тысячефунтовой бомбы проломил обшивку крейсера «Луиджи Кадорна», вызвав затопление двух отсеков. Загорелся эскортный авианосец «Канонир», на «Кирасире» тяжёлая бомба привела в негодность полётную палубу, «Гренадер» получил подводную пробоину и приткнулся к мели, чтобы не затонуть. На дно пошли два эсминца и с десяток десантных кораблей, многие суда были повреждены – часть «хеллкэтов» несла под крыльями бомбы и работала штурмовиками.

Итальянский авианосец «Орёл» сумел избежать повреждений. Его командир поставил густую дымовую завесу – клубы дыма окутали весь корабль, и американцы оставили «Орла» в покое, сочтя, что корабль доживает последние минуты.

Германскими истребителями и зенитным огнём было сбито до тридцати американских самолётов, но потери континенталов были велики. Вдоль всего южного побережья Пуэрто-Рико от Гуаямы до Гуаянильи волны выбрасывали на берег обломки и трупы, словно море брезгливо избавлялось от мусора, который выкинули в него люди.

Глава четвёртая СНАРЯДЫ РУБЯТ ПАЛЬМЫ

04 апреля 1944 года, 10.05

Командующий Хохзеефлотте испытывал сильнейшее раздражение – на самого себя. У берегов Пуэрто-Рико флот континенталов, атакованный американской палубной авиацией и тяжёлыми надводными кораблями, прорвавшимися в районы высадки десанта, оказался на грани катастрофы, и адмирал Лютьенс сознавал, что причина этого – его решение отвести от острова 2-ю эскадру вице-адмирала Маршалля и усилить ею потрёпанные эскадры Руге и Шнивинда для парирования предполагаемой угрозы со стороны US Navy адмирала Кинга. И вот теперь выяснилось, что эта угроза так и осталась гипотетической.

Флот янки был обнаружен в ста десяти милях к юго-востоку от Ямайки. И флот этот отступал, точнее, бежал – самым полным ходом, судя по бурунам, – на северо-запад, торопясь выйти из пределов радиуса действия германской авиации, базировавшейся на Малых Антилах и на материке. Численность его была немалой – пилоты разведывательных самолётов насчитали пять авианосцев, три линейных корабля, полтора десятка крейсеров и больше пятидесяти эсминцев. Часть кораблей были повреждены – на одном авианосце[12] были заметны разрушения, за другим оставался длинный нефтяной след[13], – но флот адмирала Кинга всё ещё являл собой грозную силу. И всё-таки эта сила спасалась бегством, признавая своё поражение: удар «василисков», вооружённых планирующим бомбами, стал последней каплей и той пресловутой соломинкой, что ломает верблюжью спину.

В девять утра у западной оконечности Гаити был обнаружен одинокий авианосец, беспомощно тащившийся на буксире крейсера и прикрываемый парой эсминцев. До него было не больше двухсот миль, и адмирал Маршалль запросил разрешения поднять в воздух эскадрилью пикировщиков и добить подранка (разминки ради), но вскоре самолёт-разведчик сообщил, что калека вместе с буксировщиком прямо на его глазах был торпедирован и тихо затонул на пару со своим поводырём[14]. Это был успех (пусть даже частный), но Лютьенса он не слишком обрадовал: командующий Хохзеефлотте всё больше мрачнел, принимая новые тревожные донесения от берегов Пуэрто-Рико.

Да, теперь адмиралу Лютьенсу стало ясно, что эскадру Маршалля можно было и не отзывать от Пуэрто-Рико – противник не собирался продолжать бой. Но кто мог предвидеть такой поворот событий? Это сейчас у Хохзеефлотте восемь авианосцев с четырьмя сотнями самолётов, шесть линкоров, три линейных, пять тяжёлых и одиннадцать лёгких крейсеров и шестьдесят эсминцев – явный численный перевес над US Navy, – но без 2-й эскадры перевес этот был отнюдь не явным, а строго говоря, его вообще не было. В эскадрах Шнивинда и Руге после вчерашнего боя оставалось всего два эскадренных авианосца – «Лютцов» и «Фон дер Танн», причём оба повреждённые, хоть и боеспособные, – и лёгкий авианосец «Один» (в единственном числе). Итого три авианосца против (как выяснилось) пяти авианосцев Кинга. И что бы произошло, если бы у янки хватило решимости продолжать сражение? У немцев перевес в линкорах? А чего он стоит, этот перевес, в авианосной дуэли? Нет, он, Лютьенс, принял правильное решение, и не его вина, что у Пуэрто-Рико сложилась такая обстановка – кто мог предположить, что американцы (на пятом году войны!) сделают ставку на архаичные линкоры и бросят их в авантюрную атаку на десантный флот континенталов? Командующий Хохзеефлотте не виноват – все крепки задним умом, а решения принимаются на основе информации, имевшейся к моменту их принятия. Правда, объяснить это всё Редеру и самому кайзеру будет непросто, и даже очень непросто…

Значит, надо исправлять ситуацию, и немедленно, пока она из угрожающей не стала катастрофической. Преследование удирающего флота адмирала Кинга придётся прекратить – за два сладких места одной рукой не ухватишься, – и бросить все силы к Пуэрто-Рико, чтобы навести там порядок. Решено!

…Авианосцы Хохзеефлотте разворачивались против ветра и поднимали в воздух эскадрильи «берсерков» и «нибелунгов»: по расчётам, они достигнут целей ещё до полудня. И полным ходом двинулись к проливу Мона линкоры и крейсера – их командиры надеялись, что главному калибру у берегов Пуэрто-Рико тоже найдётся работа по специальности.

04 апреля 10.45

«Там их столько, что у нас не хватило патронов!» – доложил по возвращении командир ударной волны, выпущенной «каноэ» адмирала Богана для атаки флота вторжения. Адмирал и сам уже понял, что нужен второй удар: успех обозначен, противник понёс потери (три германских эскортных авианосца выведены из строя), Хэлси и Олдендорф прорвались к Гуаяме и Гуаянилье, сея панику и топя всё, что попадало под стволы их башенных орудий, – надо этот успех закрепить, и тогда флот континенталов отхлынет от Пуэрто-Рико штормовой волной, разбившейся о скалы. И контр-адмирал Боган приказал поднимать вторую волну для удара по итальянским линкорам, всё ещё мешающим кораблям Олдендорфа бесчинствовать у Гуаянильи. Мысли о русских авианосцах он выбросил из головы: проблемы надо решать по мере их поступления – этих авианосцев покамест не видно и не слышно, а минут через сорок истребители первой волны дозаправятся, пополнят расстрелянный боезапас, и будут снова готовы к бою с кем угодно.

Командующий соединением эскортных авианосцев Атлантического флота США не знал, что подводная лодка «U-173», оторвавшись от преследования, подвсплыла, вышла на связь, и её радио было услышано. Адмирал Макаров узнал, где находятся «каноэ» Богана, и русские самолёты – сто пятьдесят боевых машин, семьдесят три «единорога» и семьдесят семь «беркутов», – уже резали крыльями воздух, с каждой минутой приближаясь к Пуэрто-Рико.

Локаторы засекли их приближение, когда американские самолёты первой волны сели на свои авианосцы и были поданы лифтами на ангарные палубы «Раджи», «Рани», «Шаха», «Эмира», «Набоба» и «Хедифа» для дозаправки и перевооружения, а с «Премьера», «Куин», «Трампетира», «Императора», «Спикера» и «Арбитра» взлетали «авенджеры» и «хеллкэты» второй волны. Почти одновременно гидросамолёт с крейсера «Саванна» сообщил «на норд-норд-вест… …двести семьдесят пять миль… …координаты… …соединение противника, в составе которого один или два линейных корабля и два или три больших авианосца». Но это донесение было запоздалым: «единороги» и «беркуты» уже выходили на цель.

Русская атака застигла «каноэ» адмирала Богана во время смены воздушного патруля – одни истребители садились, другие взлетали, – и смена эта была затруднена безветрием: тихоходные эскортные авианосцы испытывали затруднения при подъёме самолётов, их старт затягивался. Возникла сумятица, а через десять минут первые русские бомбардировщики, сожрав мили, отделявшие их от американских кораблей, вошли в пологое пикирование, и рухнули в море первые «хеллкэты», сбитые «беркутами». А ещё через десять минут над авианосцем «Набоб» взметнулся к небу дымный гриб взрыва.

Взрыв эскортного авианосца «Набоб»

Русские многоцелевые торпедоносцы-бомбардировщики «единорог» были пригодны и для топмачтового бомбометания – эффективный боевой приём против небронированных крупных целей вроде транспортов или тех же авианосцев. Пятисоткилограммовая бомба, дельфином скользнув по воде, подпрыгнула и врезалась в борт «каноэ», чтобы через пару секунд превратиться в корабельном брюхе в сгусток рычащего пламени и раскалённых газов. И это было только началом…

Авианосец очень уязвим – всего одно попадание превращает его в пылающий факел, особенно если на его палубах стоят заправленные самолёты с подвешенными торпедами и бомбами. За считанные минуты море густо раскрасилось дымами горящих кораблей: кроме «Набоба», попадания получили «Раджа», «Хедиф» и «Спикер»; близкие разрывы повредили «Эмир» и «Трампетир». Размахиваясь для нанесения нового удара, контр-адмирал Боган сам получил удар, и очень чувствительный.

Авианосцы Кларка – «Хэнкок» и «Кэбот», находившиеся чуть восточнее направления атаки «единорогов», – не пострадали, а младший флагман 4-й оперативный группы, второй раз за два дня ставший свидетелем сокрушительного удара русских самолётов, горел жаждой мести. И пока «единороги», разделив цели, деловито чинили суд и расправу над «каноэ», он поднял в воздух все имевшиеся у него боевые машины: двадцать четыре пикирующих бомбардировщика, двадцать два торпедоносца и двадцать восемь истребителей. Ударная волна устремилась на север – туда, откуда прилетели самолёты адмирала Макарова.

04 апреля 1944 года, 11.15

Пилоты второй ударной волны, взлетевшей с палуб «каноэ» контр-адмирала Богана, не оглядывались назад. Молодые лётчики были полны решимости как следует всыпать «этим макаронникам», чтобы навсегда отбить у них охоту соваться к берегам Америки. Но одной решимости было мало: требовался ещё и опыт, которого не хватало. За годы войны Америка на Карибах и в Полинезии, на севере и на юге потеряла тысячи обученных пилотов палубной авиации, и лётные школы не успевали готовить новых. Лучшие выпускники и опытные лётчики направлялись на ударные авианосцы US Navy – авиагруппы эскортных «каноэ» формировались по остаточному принципу. И недостаток опыта не мог не сказаться.

Итальянский тяжёлый крейсер «Тренто»

Пилоты ошиблись при выборе целей – в дыму горящих кораблей, среди множества всплесков снарядных разрывов, они приняли тяжёлые крейсера «Тренто» и «Триесте» за линкоры адмирала Кампиони и атаковали их с большим азартом. Атака увенчалась успехом – «доунтлессы» и «авенджеры» с «Премьера», «Спикера» и «Арбитра» потопили «Тренто» и повредили «Триесте», свято уверенные в том, что расправляются с «Италиа» и «Рома» (или «Витторио Венето»).

Лётчики с «Трампетира», «Императора» и «Куин» тоже ошиблись, но их ошибка была куда более серьёзной. Линкоры Олдендорфа вели огонь из всех орудий по десантным судам, жавшимся к мелям у Гуаянильи, перелёты рвались на берегу, взметая фонтаны песка и перемолотой зелени, и вдумчивый командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков с «Императора» посчитал, что перед ним не американские, а итальянские линейные корабли, обстреливающие берег и осыпающие солдат генерала Паттона тоннами взрывчатой стали. И он лихо атаковал линкоры US Navy, увлекая за собой эскадрильи с «Трампетира» и «Куин».

В результате яростного обмена friendly fire[15] два американских самолёта были сбиты (когда на головы моряков Олдендорфа упали первые бомбы, на кораблях решили, что их атакуют германские самолёты с фальшивыми опознавательными знаками), а «Нью-Мексико» получил прямое попадание тысячефунтовой бомбой, по счастью не причинившей фатальных повреждений. Разразившийся в эфире ураган проклятий, обильно сдобренных сленгом нью-йоркских и чикагских трущоб, оказался эффективней зениток и вразумил чересчур рьяных пилотов – сконфуженные лётчики, виновато покачав крыльями, удалились.

Разгром флота вторжения не состоялся – кроме «Тренто», американцы записали на свой боевой счёт всего лишь несколько десантных судов, – и адмирал Кампиони продолжал сдерживать корабли Олдендорфа огнём своих линкоров и торпедными атаками эсминцев под прикрытием дымовых завес.

А в половине двенадцатого самолёты с «Агилы» к западу от Пуэрто-Рико настигли «Рэндольф» и сопровождавшие его крейсера, не имевшие прикрытия с воздуха: события в это утро развивались стремительно, и Боган с Кларком попросту забыли об этом отряде.

Итальянские лётчики по уровню боевой подготовки уступали германским пилотам, но беззащитный повреждённый авианосец оказался для них доступной целью. Через полчаса после начала атаки «Рэндольф» превратился в громадный плавучий костёр, колыхавшийся на волнах. А в полумиле от него пошёл к дну лёгкий крейсер «Билокси», исклёванный бомбами и авиаторпедами. В воде оказалось две тысячи человек (крейсер был перегружен спасёнными с «Энтиетама»), многие из которых были ранены, и на эту аппетитную приманку потянулись акулы, кровожадные обитательницы Карибского моря, привыкшие разнообразить своё меню человечинкой ещё со времён Генри Моргана и его коллег по пиратскому промыслу. Когда итальянские самолёты улетели, и эсминцы эскорта занялись спасением людей, очень многих спасать было уже поздно: около ста выловленных трупов были изувечены хищницами, на телах десятков выживших остались следы укусов, и никто не мог сказать, сколько моряков погибло в акульих зубах…

Недолго держался на плаву и «Рэндольф»: во второй половине дня горящий авианосец был добит германской подводной лодкой. Субмарины кайзера стягивались к берегам Пуэрто-Рико акулами, почуявшими запах крови.

В течение часа – с половины одиннадцатого до половины двенадцатого – соединение вице-адмирала Хэлси, успешно теснившее итальянские крейсера у Гуаямы, было трижды атаковано с воздуха.

Первыми прилетели самолёты с эскортных авианосцев адмирала Денша: пятнадцать торпедоносцев, четырнадцать пикирующих бомбардировщиков и двадцать два истребителя. Германские пилоты не ошиблись, выбирая цель: они атаковали линкор «Индиана», флагман американской эскадры. Три часа назад «Индиана» благополучно пережила атаку самолётов Силиакса, но на этот раз удача изменила адмиралу Хэлси. Над американскими кораблями не было истребителей – Кларк послал свои авиагруппы против Макарова, – и «берсерки» с «нибелунгами» заходили на цель почти безнаказанно, прорывая завесу зенитного огня.

Первая 500-кг бомба попала в «Индиану» с левого борта. Войдя в палубу под углом, она взорвалась у 127-мм «спарки» номер два, разодрав небронированный надводный борт и скрутив листы железа как бумагу. Силой взрыва орудийная башня была сорвана со своего места – покачнувшись, она сползла и рухнула в воду, подняв высокий фонтан брызг. Вторая бомба влетела в дымовую трубу, искорёжила её и разрушила дымоходы; третья разорвалась на лобовой броне шестнадцатидюймовой кормовой башни. Броня выдержала удар, но башня вышла из строя – перестали работать механизмы подъёма орудийных стволов. А затем в борт линкора (справа, в кормовой оконечности) одна за другой врезались две торпеды. Линкор, теряя ход, начал оседать на корму, одновременно кренясь на правый борт.

В 10.55 на смену немецким самолётам появились английские: двенадцать «барракуд», вооружённых торпедами, десять «файрфлаев» с подвешенными пятисотфунтовыми бомбами и десять истребителей «харрикейн» с авианосца «Юникорн». Они атаковали «Саут Дакоту», и после того, как осколки трёх бомб, сброшенных штурмовиками и взорвавшихся на верхней палубе линкора, проредили расчёты «эрликонов» и «бофорсов», торпедоносцы «барракуда» добились попадания в носовую часть корабля. Взрывом торпеды были повреждены мазутные цистерны, и топливо потекло за борт, клубясь и расползаясь, словно кровь раненого кита, и переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Горящий линкор зарылся носом в море, волоча за собой дымный шлейф.

Адмирал Хэлси перешёл на тяжёлый крейсер «Балтимор», и именно его выбрали себе мишенью десять «нибелунгов» и двенадцать «берсерков» Силиакса, явившиеся с повторным визитом.

Американский тяжёлый крейсер «Балтимор» с оторванным носом

Маневрируя на скорости в тридцать узлов и отстреливаясь из всех орудий, крейсер уклонился от прямых бомбовых попаданий, но в 11.20 в него попала торпеда, оторвавшая носовую часть: «Балтимор» стал похож на обрубленное с торца полено, загребавшее волны.

А незадолго до полудня на горизонте появились силуэты боевых кораблей: с востока подходил адмирал Роулингс с линкором «Король Георг», крейсерами «Аретуза» и «Галатея» и пятью эсминцами, с юго-востока – вице-адмирал Силиакс на линейном крейсере «Адмирал Ингеноль», сопровождаемый тяжёлыми крейсерами «Тэтис», «Амазон», лёгкими крейсерами «Карлсруэ», «Кёнигсберг» и восемью эскадренными миноносцами. А на западе оживился адмирал Паладини, воспрянувший духом: шесть его крейсеров – три тяжёлых и три лёгких – и семь эсминцев[16] пошли на сближение с потрёпанной американской эскадрой.

Соединение Хэлси с трёх сторон было охвачено превосходящими силами противника и прижато к берегу.

– Вот теперь будет коррида… – пробормотал Буффало Билл.

04 апреля 1944 года, 12.30

Самолёты с «Хэнкока» и «Кэбота» безошибочно вышли на цель – русские авианосцы – и грамотно начали атаку. Но в триаде «обнаружил-атаковал-уничтожил» наиболее важна третья часть – без неё первые две не имеют смысла.

Американские самолёты были засечены русскими радарами загодя, ещё на подлёте, и над кораблями адмирала Макарова их ожидала тёплая встреча. Истребители с «Чесмы», «Синопа» и «Варяга» – шестьдесят машин – устремились на перехват; «беркуты» связали боем «корсаров» прикрытия, а «кречеты» вгрызлись в строй американских торпедоносцев и бомбардировщиков. Корабли ощетинились орудийными стволами, и небо вскипело от сотен разрывов зенитных снарядов. Вадим Степанович Макаров мог быть доволен – годы упорных тренировок сделали своё дело: по умению владеть техникой и по уровню боевой подготовки русский флот не уступал ни американскому, ни германскому. Русские истребители сбивали самолёт за самолётом, новейшие приборы управления огнём отслеживали одновременно по несколько воздушных целей, и снаряды с радиолокационными взрывателями рвали на куски фюзеляжи «авенджеров» и «доунтлессов»[17] – самолёты падали в море, кувыркаясь и кружась в воздухе сорванными листьями.

Бой продолжался около получаса, и за это время ни один торпедоносец так и не сумел добиться успеха, а из семидесяти четырёх американских самолётов, атаковавших соединение Макарова, было потеряно не менее половины. Прорваться к русским линейным[18] авианосцам смогли только пикировщики, но и те добились одного-единственного попадания в «Чесму» – тысячефунтовая бомба взорвалась в кормовой части полётной палубы, покорёжив броню и вызвав пожар.

Пожар на полётной палубе авианосца «Чесма»

Повреждения от этого попадания оказались незначительными (линейный авианосец сохранил свою способность выпускать и принимать самолёты), а пожар был быстро потушен аварийной группой, не допустившей распространения пламени в подпалубные помещения. Никакой другой корабль Атлантического флота Народной России повреждений не получил, хотя среди расчётов зенитных автоматов на крейсерах имелись убитые и раненые осколками бомб, упавших у бортов.

А на отходе самолёты Кларка встретились с русскими самолётами ударной волны, возвращавшимися на свои авианосцы после атаки «каноэ» адмирала Богана, и «беркуты», сопровождавшие бомбардировщики и сохранившие остатки боекомплекта, не преминули его доизрасходовать, отправив в океан ещё с десяток американских машин.

Уцелевшие самолёты янки возвращались домой, зияя дырами в пробитых плоскостях и надеясь дотянуть до спасительных полётных палуб «Хэнкока» и «Кэбота». Но пилоты этих машин ещё не знали, что палуб этих уже нет…

Ударная волна адмирала Лютьенса – сто пикирующих бомбардировщиков, свыше ста торпедоносцев и больше сотни истребителей – появилась у Пуэрто-Рико около полудня. Они не стали задерживаться у Гуаянильи: потопив мимоходом повреждённый крейсер «Беруик» – английский корабль под канадским флагом, – германские самолёты перемахнули остров и обрушились на корабли Богана и Кларка, являвшиеся приоритетными целями.

Опытные пилоты Хохзеефлотте хорошо знали, как убивать авианосцы. Американских истребителей в воздухе было мало, а двадцать четыре пятидюймовых орудия крейсеров ПВО «Окленд» и «Рено», охранявших «Кэбот» и «Хэнкок», и зенитные автоматы не в силах были отразить такую атаку.

«Хэнкок» был торпедирован; «Кэбот» загорелся от попаданий двух полутонных бомб, разметав на полнеба чёрный дым. На дно пошёл крейсер «Рено», упорно защищавший своих подопечных, а тевтоны переключились на «каноэ» адмирала Богана, дожидавшиеся своей очереди. Разгром был полным: после опустошительной атаки самолётов Хохзеефлотте из одиннадцати[19] эскортных авианосцев, находившихся на плаву к моменту её начала, уцелело всего шесть, и трём из них, изувеченным и горящим, не суждено было долго плавать.

Горящий авианосец «Кэбот»

Самолёты с эскортных авианосцев, потеряв свои плавучие аэродромы, приземлялись на береговые, а самолёты Кларка, увидев по возвращении стену чёрного дыма, закрывшую разгромленный флот, садились на воду, уповая на надувные спасательные лодки и пакетики с противоакульим порошком.

Удар адмирала Лютьенса решил исход сражения в пользу континенталов. Авианосец «Кэбот» затонул к вечеру; «Хэнкок» пережил его всего на час: одна из германских субмарин, спешивших на пир хищников, пристрелила флагманский корабль адмирала Кларка двумя торпедами. Ко всему прочему, возвращение к берегам Пуэрто-Рико спасло Хохзеефлотте от атаки американской береговой авиации с Кубы. По требованию адмирала Кинга с островных аэродромов Кубы поднялось всё, что только могло летать и бомбить, для прикрытия отхода US Navy, но большая часть «митчеллов» и Б-17 не нашла Лютьенса у Гаити, а разрозненные атаки немногочисленных групп самолётов, отыскавших германские корабли, были отбиты истребителями и зенитным огнём, и результат всех этих атак был нулевым.

Контр-адмирал Олдендорф понял, что пора отходить (тем более что на его кораблях кончался боезапас), и повернул обратно к проливу Мона, оставив в покое потрепанные итальянские линкоры (адмирал Кампиони испытал чувство приговорённого к смертной казни, которому уже на эшафоте объявили о помиловании). Но соединению Хэлси отступать было некуда: Буффало Билл попал в загон, и мясники уже точили ножи, чтобы вспороть его бычью шкуру.

«Кинг Джордж V» открыл огонь со ста десяти кабельтовых, и несмотря на дистанцию, на зыбкое марево, дрожавшее в воздухе, разогретом полудённым тропическим солнцем, и на обрывки дымовых завес, стлавшихся над морем, первые же его залпы легли накрытиями, а затем начались попадания.

Экипаж английского «домашнего линкора» состоял из отборных кадров Ройял Нэйви, триста лет владевшего морями. Моряки Его Величества не имели особых оснований пылко любить тевтонов, но в равной степени они не испытывали тёплых чувств и к американцам, предавшим Англию в трудную минуту. И британские моряки умело и добросовестно делали своё дело. «Сблизиться, – холодно произнёс адмирал Роулингс, приказывая перенести огонь с горящей «Саут Дакоты» на «Индиану», – я не вижу достаточного числа попаданий».

В первые минуты боя шестнадцатидюймовый снаряд «Саут Дакоты» взорвался под водой у самого борта «Короля Георга», в носовой части, – почти прямое попадание, – но вскоре ответный огонь американцев стал быстро ослабевать. Если бы американские линкоры встретились с кораблём бывшей метрополии во всеоружии, будучи невредимыми, у бриттов, несмотря на всю их выучку, было бы мало шансов на победу, но самолёты, хозяева неба и проклятье дредноутов, уже попятнали линейные корабли Хэлси отметинами своих когтей.

В ходе двух воздушных атак «Саут Дакота» получила три бомбовых и два торпедных попадания, приняла две тысячи тонн воды и получила дифферент на нос, потеряв при этом восемь узлов хода; разрушения в надстройках привели к повреждениям линий связи и цепей управления. «Индиане» досталось четыре бомбы и две торпеды – на линкоре вышла из строя кормовая башня главного калибра, было затоплено румпельное отделение, имелся сильный крен, затруднявший действия артиллерии. Оба корабля горели и понесли потери в личном составе, снизившие их боеспособность. И поэтому неудивительно, что мощный, полный сил «Кинг Джордж V» уверенно брал верх над парой инвалидов-янки – казалась, реализуется предвоенная концепция, согласно которой палубные самолёты должны ослабить противника предварительными ударами, после чего слово предоставлялось главному калибру линкоров.

Линейный крейсер «Адмирал Ингеноль» ведёт огонь

А с юга гремели пушки «Адмирала Ингеноля» – бывший французский «Дюнкерк», создававшийся для борьбы с германскими тяжёлыми рейдерами, расстреливал «Балтимор», оправдывая свой титул «убийцы крейсеров», «Оторвите ему корму, – процедил Силиакс, наблюдая за падениями снарядов, – для симметрии». Стопятидесятимиллиметровая бортовая броня американского крейсера не рассчитывалась на противодействие тринадцатидюймовым снарядам – они прошивали её насквозь: точно так же, как в Первую Мировую войну снаряды дредноутов с лёгкостью пробивали защиту броненосных крейсеров.

Загнанный заяц бросается на собаку – американские эсминцы под градом снарядов устремились в отчаянную торпедную атаку на корабли противника: шесть эсминцев и лёгкий крейсер «Пасадена» атаковали англичан, восемь эскадренных миноносцев с крейсером «Хаустон» – Силиакса, спасая свой гибнущий флагманский корабль. Атаки эти не были скоординированы – из-за повреждений «Балтимора» Хэлси потерял управление эскадрой, – и не имели шансов на успех: при отличной видимости шесть крейсеров и тринадцать эсминцев континенталов расстреливали «флетчеров» перекрёстным огнём, не давая им выйти в точку залпа. Четыре американских эсминца были потоплены за четверть часа; почти все остальные получили повреждения.

Торпеды, выпущенные наугад, всё-таки дошли до кораблей союзников и нашли свои жертвы: получил попадание и вышел из боя германский тяжёлый крейсер «Тэтис», и затонул английский эсминец «Вулверин». Американскими снарядами были повреждены «Галатея», «Амазон», «Кенигсберг», «Помпей» и несколько эсминцев, но расклад был неравным – сила солому ломит, – обречённые корабли Хэлси, метавшиеся в огненном кольце, горели, тонули и выбрасывались на берег.

К 14.00 всё было кончено. «Саут Дакота», изрешеченная снарядами «Короля Георга», перевернулась и ушла на дно, «Индиана» была добита торпедами «Сципиона» и «Суллы» – «римские капитаны» жаждали мести. «Балтимор», объятый пламенем, взорвался, и адмирала Хэлси не было среди немногих спасённых. Крейсера «Пасадена» и «Хаустон» выбросились на мель; их экипажи вброд добирались до суши, чтобы присоединиться к солдатам генерала Паттона, наблюдавшим разгром соединения Буффало Билла из первого ряда. «Нэшвилл», получивший в корпус четыре десятка шести– и восьмидюймовых снарядов и две торпеды, затонул мористее – его команду подбирали торжествующие победители. Пять американских эсминцев добрались до спасительных отмелей, где и остались догорать – чёрный дым окутал весь берег траурным покрывалом.

Коррида закончилась смертью быка…

04 апреля 1944 года, вторая половина дня

…Морской берсальер Винченцо Бенедетти выплюнул песок, хрустевший на зубах, и помотал головой, прогоняя звон в ушах, поселившийся там после близкого разрыва снаряда. Ощущение было таким, как будто по голове бравому берсальеру от души ударили поленом (был у Винченцо в молодости случай, когда его дебелая соседка, которой приглянулся юный красавчик Винчи, затащила его на сеновал; и всё бы ничего, но в разгар любовных утех в сарае появился муж любвеобильной синьоры и, не утруждаясь определением степени вины обоих прелюбодеев, приласкал парня первым попавшимся под руку подходящим предметом – суковатым поленом, – надолго отбив у него охоту шастать по чужим постелям).

Над берегом простонал второй снаряд и лопнул, подняв целую тучу песка (слава богу, этот упал подальше, чем первый). Господи, подумал солдат, на пляже хорошо лежать лицом к солнцу, да чтобы рядом лежала симпатичная девушка, а не так, мордой вниз, глотая песок и слушая грохот разрывов. И зачем мне эта война? На кой мне этот остров в Карибском море – мне хватит и родного Капри в море Средиземном, где погода ничуть не хуже, и море такое же тёплое и ласковое, и к тому же без акул. Пуэрто-Рико нужен дуче? Вот пускай сам дуче за него и воюет, а ему, Винченцо Бенедетти, война уже проела всё нутро, до самых печёнок (и даже глубже). Выйти бы живым из этой передряги – пропади они пропадом и наградные деньги, и всё остальное, обещанное солдатам экспедиционного корпуса перед отправкой на Антилы. Нет уж, в следующий раз, если дуче понадобится Гаити или, например, Куба, пусть эти острова добывает для дуче кто-нибудь другой, а с него, Винченцо Бенедетти, хватит: он поедет домой, проводить заслуженный отпуск в кругу семьи.

Звон в ушах не проходил. Он только сменил тембр: сделался каким-то басовитым, и к нему примешался железный лязг. По земле прошла дрожь; недоумевая, Винченцо поднял голову и обмер: на них шли танки, в которых он узнал (видел на картинках, что показывали солдатам господа офицеры) американские «шерманы».

Стальные чудища выламывались из зарослей мастодонтами, круша всё на своём пути. Морскому берсальеру Винченцо Бенедетти резко поплохело: он отчётливо себе представил, как лязгающие гусеницы размазывают его тело по пляжу в кровавую грязь, перемешанную с песком. Что делать, лихорадочно думал солдат, тиская бесполезную винтовку. Бежать? А куда? До ближайшего маленького городка (как он там называется – Гуаянилья?) далеко (да и там не спрячешься, в городке американцы), а позади море и горящие корабли. Успели выгрузить на берег противотанковую артиллерию до того, как появились эти проклятые янки и устроили тарарам? Что делать? И где хоть кто-нибудь из офицеров? О, мамма миа…

Танки шли, и дрожала земля под их тяжкой поступью, и бедному Винченцо Бенедетти оставалось только молиться о спасении своей грешной души – у берсальеров первой волны десанта не было даже противотанковых гранат, потому что кто-то из штабных рассудил, что танкам на островах не место, а тяжёлые гранаты только стеснят движения солдат, и без того нагруженных оружием и боеприпасами как вьючные мулы. И господь, как ни странно, внял.

Небо затряслось и осыпалось, словно это был не свод небесный, а потолок, с которого опадает старая штукатурка, только почему-то обладающая способностью взрываться.

На берег с рёвом рухнули снаряды, прилетевшие с моря. Но рвались они не на пляже, где залегли десантники, а среди лязгающей ползучей брони, выкатившейся из мангровых зарослей. И на глазах ошеломлённого морского берсальера по имени Винченцо Бенедетти идущий прямо на него и плюющийся огнём танк (до него было метров пятьсот) выбросил вдруг сноп жёлтого пламени, сменившийся жирным тягучим дымом.

Господь всемогущий был не при чём – кто-то из офицеров, командовавших десантом, сумел связаться с морским командованием и сообщить, что славным морским берсальерам дуче грозит опасность быть сброшенными в море, где они и захлебнутся как слепые котята. И флот Кампиони, только-только переведший дух после яростного боя с американскими кораблями, развернул орудия в сторону берега.

Горящие «шерманы»

Танки горели, горели радостно и весело. Разрывы пятнадцатидюймовых снарядов переворачивали тяжёлые машины, срывали с них башни, сдёргивали гусеницы. И спешили вслед за ревущими линкоровскими гостинцами пяти– и шестидюймовые снаряды эсминцев и крейсеров, менее мощные, но более точные и смертоносные: подойдя к берегу, «кондотиери» и «солдати» били прямой наводкой, выцеливая «шерманы» через превосходную немецкую оптику.

Танки пятились и отползали обратно в заросли, откуда они недавно вылезли с таким грозным и победным видом, а снаряды летели и летели, расщепляя стволы пальм и снося их взмахами гигантского топора. Деревья, вырванные с корнем, взлетали вверх, размахивая широкими листьями-крыльями, как будто силясь улететь с этой негостеприимной земли, где воцарились огонь и разрушение, и бессильно падали вниз, оставаясь на этой земле грудами изломанных брёвен.

Обстрел берега

Морской берсальер Винченцо Бенедетти привстал на колени, опираясь на винтовку как на костыль, – подняться ему мешала дрожь в ногах.

– Благодарю тебя, мадонна дева Мария… – прошептал он.

А в эфире бесновался генерал Паттон, костеря почём зря «этих хвастунов-адмиралов», обещавших очистить море у побережья Пуэрто-Рико от вражеских судов, и не выполнивших своё обещание.

Глава пятая РУКА БОЙЦОВ КОЛОТЬ УСТАЛА…

…Самое страшное для армии, потерпевшей поражение, – это отступление, зачастую переходящее в паническое бегство, когда начинается то, что в средневековье называлось рубкой бегущих. Воинский дух разгромленного войска сломлен, вражеские всадники скачут по пятам, и потери отступающих куда больше, чем в самом сражении.

Нечто похожее случилось и с US Navy у берегов Пуэрто-Рико: удар палубной авиации адмирала Лютьенса решил исход боя, и возможности янки к сопротивлению были исчерпаны – уцелевшие американские корабли отходили на вест, преследуемые кораблями, самолётами и подводными лодками континенталов.

Под началом контр-адмирал Богана, перенёсшего флаг на лёгкий крейсер «Саванна», осталось шесть эскортных «каноэ» (три из которых были повреждены) с переполовиненными авиагруппами, крейсер ПВО «Окленд» и два десятка эскадренных миноносцев. На адмирала Богана ложилась вся ответственность за дальнейшую судьбу этих кораблей и тысяч людей на их борту – контр-адмирал Кларк, снятый с торпедированного «Хэнкока», лежал без сознания в медицинском отсеке «Окленда», избавленный от необходимости о чём-то думать и что-то решать.

В небе вороньём кружились русские и немецкие самолёты, выбирая новые жертвы, и подкрадывались под водой субмарины, загрузившие в торпедные аппараты самонаводящиеся торпеды. Сражение за Пуэрто-Рико было проиграно, Боган не мог этого не понимать, и всё, что мог ещё сделать командующий соединением эскортных авианосцев – постараться дойти до своих материковых баз с минимальными потерями. А сделать это было совсем не просто: до Флориды не меньше тысячи миль – двое суток хода через воды, кишащие германскими подводными лодками, и без надёжного прикрытия с воздуха. Адмирал уже не мог отвлекать немногочисленные истребители, оставшиеся в его распоряжении, для прикрытия линкоров Олдендорфа или кораблей Хэлси (о полном уничтожении эскадры Буффало Билла Боган ещё не знал) – четырёх десятков «хеллкэтов» едва хватало для отражения налётов «единорогов» и «нибелунгов», следовавших один за другим. И новые потери были неизбежны.

Боган понимал, что тяжело повреждённые авианосцы спасти ему не удастся (чудеса – явление слишком редкое), и даже испытал что-то вроде облегчения, когда после очередной воздушной атаки на дно пошёл горящий «Трампетир», а тонущий «Император» выбросился на берег у Агвадильи. Адмирал приказал затопить «Арбитр», потерявший ход и связывавший соединение, и охотно проделал бы то же самое с «Хэнкоком» и «Кэботом», не желавшими тонуть, но их командиры воспротивились, заявив, что они подчиняются Хэлси, от которого подобного приказа не поступало. Отговорка эта выглядела нелепой, но Боган настаивать не стал – в конце концов, несмотря на пожары, оба авианосца шли девятнадцатиузловым ходом, и даже отвлекали на себя внимание противника. Если эти парни хотят поиграть в «русскую рулетку», решил контр-адмирал, я не буду им мешать[20].

Но с другими кораблями, менее ценными, адмирал не церемонился, и без сожаления приказал добить эсминец «Купер», получивший бомбу в котельное отделение и окутавшийся паром, и эсминец «Сперри», которому торпедой почти оторвало корму. Тяжелораненых, если их нельзя спасти, надо добивать, чтобы они не тащили за собой живых…

Теряя корабли, соединение контр-адмирала Богана пересекло пролив Мона и к вечеру 4 апреля достигло берегов Гаити, где спасительная темнота укрыла его от беспощадных глаз вражеской авиации и от холодных взглядов тевтонских перископов. К этому времени в его составе осталось только три эскортных авианосца – «Премьер», «Шах» и «Куин», – крейсера «Саванна» и «Окленд» и шестнадцать эскадренных миноносцев. Двадцать один корабль из сорока четырёх, встретившихся у Аресибо утром долгого и кроваво-дымного дня четвёртого апреля тысяча девятьсот сорок четвёртого года…

Разгромив авианосное соединение Богана-Кларка, палубные самолёты Хохзеефлотте господствовали в небе над Пуэрто-Рико. Они гонялись не только за эсминцами US Navy, но даже за деревянными шхунами и моторными катерами, пытавшимися пересечь пролив Мона, и линкоры контр-адмирала Олдендорфа не остались без их убийственного внимания.

Вовремя начав отход, американские корабли какое-то время избегали атак германских пикировщиков и торпедоносцев, но около 15.00 самолёты Лютьенса настигли Олдендорфа у юго-западной оконечности Пуэрто-Рико, возле длинного мыса, похожего на исполинскую клешню.

Это был уже не бой – это было избиение: корабли, не имевшие прикрытия с воздуха, стали лёгкой добычей крылатых хищников. И первым под удар попал линкор «Колорадо», замыкавший колонну (вероятно, немцы считали его флагманским).

Корабль уже имел боевые повреждения – в бою с линкорами Джакино он получил три попадания 320-мм фугасными снарядами, а затем, часом позже, во время атаки самолётов с авианосцев адмирала Денша – три 500-килограммовые бомбы. Тем не менее, боеспособность он не потерял (только ход снизился на четыре узла). Но сейчас это уже не имело значения…

В течение десяти минут самолёты всадили в «Колорадо» три бомбы и две торпеды. Захлёбываясь водой, подорванный и горящий линкор дотянул до отмелей бухты Салинас и лёг брюхом на грунт. Здесь он и окончил свой жизненный путь: самолёты атаковали его раз за разом (вероятно, недоумевая, почему изувеченный корабль не тонет). Сколько всего в него попало бомб, сказать трудно: спасшиеся с «Колорадо» говорили о десятках попаданий, но это явное преувеличение. Но как бы то ни было, линкору досталось смертельная доза: он был изуродован до неузнаваемости и полностью разрушен – бомбы и взрывы боезапаса рвали его куски. В средней части до уровня верхней палубы было снесено всё – и трубы, и надстройки, – корма отломилась, и кормовые башни главного калибра сползли в море. Спасённых было немного…

Разрушенный линейный корабль «Колорадо» на мели

Потери соединения Олдендорфа этим не ограничились – на дно пошли лёгкий крейсер «Мемфис» и два эсминца, и когда атака закончилась, многие американские моряки не сразу поверили, что они ещё живы.

Но передышка оказалась всего лишь передышкой, и не слишком долгой. Следующая атака тевтонских самолётов началась в половине шестого, когда корабли находилось между островами Мона и Десечео. И снова ревели авиамоторы, падали бомбы и торпеды рисовали пенные следы на изумрудной глади моря. И дрожали от праведной ярости стволы зениток, силясь остановить смерть, рушившуюся с неба.

У острова Мона Олдендорф потерял линейный корабль «Нью-Мексико» (после трёх торпедных попаданий линкор медленно и величественно перевернулся и затонул), лёгкий крейсер «Цинциннати», потопленный двумя бомбами, прошившими его насквозь, и ещё два эсминца (они были повреждены и добиты по приказу адмирала – во исполнение принципа «умирающие не должны хватать живых»). По одной тяжёлой бомбе получили «Миссисипи» и «Айдахо», а до побережья Гаити оставалось ещё шестьдесят миль, и солнце не спешило скрыться за горизонтом…

К удивлению адмирала Олдендорфа, новых воздушных атак больше не последовало – три боевых вылета за день до предела вымотали пилотов палубной авиации Хохзеефлотте. В наступавших сумерках (около десяти вечера) американские корабли достигли мыса Энгано на восточной оконечности острова Гаити, но, как очень скоро выяснилось, это не стало для них спасением.

Линкоры адмирала Кюмметца, шедшие к Пуэрто-Рико со скоростью двадцать пять узлов (в полтора раза быстрее, чем старые и потрепанные корабли Олдендорфа), изменили курс (где находятся недобитая американская эскадра, им был известно по данным воздушной разведки) и подошли к мысу Энгано одновременно с уцелевшими линкорами US Navy.

Когда радиометристы доложили об обнаружении большой группы надводных целей, подходивших с юга, Олдендорф не сразу в это поверил: просто потому, что не хотел этому верить – резервы человеческой психики имеют свой предел. Но все сомнения исчезли, когда темноту разорвало пламя орудийных залпов, и чёрную воду у бортов американских линкоров вздыбили смерчи разрывов.

Казалось, время повернуло вспять, и год сорок четвёртый обернулся шестнадцатым годом, когда морями безраздельно владели дредноуты, сотрясавшие небо залпами тяжёлых орудий – бой в проливе Мона, у мыса Энгано, очень походил на классические морские битвы Первой Мировой войны.

Бой в проливе Мона (у мыса Энгано)

Перевес германцев был подавляющим: двадцати четырём 356-мм пушкам двух старых американских линкоров противостояли пятьдесят четыре 406-мм орудия четырёх «кайзеров» и двух бывших английских «королей». Под градом шестнадцатидюймовых снарядов линкор «Миссисипи» – флагманский корабль адмирала Олдендорфа – загорелся, успев сделать всего несколько залпов, и потерял управление. Двенадцать германских эсминцев, сблизившись с американскими кораблями, выпустили по ним сорок восемь торпед, и двумя минутами позже «Айдахо» разорвало взрывом надвое. Обе его половины какое-то время держались на плаву и горели, вводя в заблуждение операторов немецких радаров (как это из двух линкоров янки получилось вдруг три?).

Бой продолжался полтора часа и закончился полным разгромом соединениями контр-адмирала Олдендорфа: кроме обоих его линейных кораблей, у мыса Энгано под германскими снарядами и торпедами погибли лёгкий крейсер «Конкорд» и четыре эсминца – остальным удалось скрыться в ночной темноте и оторваться от противника. Потери Хохзеефлотте были ничтожны: они ограничились повреждениями трёх эскадренных миноносцев, причём один из них был повреждён немецкими снарядами.

Гибель кораблей Олдендорфа стала спасением для остатков соединения Богана: бой с линкорами отвлёк адмирала Кюмметца от «каноэ», пересекавших пролив Мона, а после его завершения Лютьенс приказал линкорам прекратить преследование американских кораблей и следовать к Пуэрто-Рико. На остров уже высаживалась вторая волна десанта, и войскам на берегу требовалась мощная огневая поддержка: от «сумасшедшего генерала», как называли Паттона, можно было ожидать чего угодно.

Но контр-адмирал Олдендорф, погибший вместе со своим флагманским кораблём, об этом так и не узнал.

За ночь уцелевшие корабли адмирала Богана прошли более ста миль вдоль северного берега Гаити, миновали мыс Сан-Рафаэль и достигли полуострова Санчес. Моряки с опаской поглядывали в светлеющее небо, ожидая новых атак германской авиации, но небо оставалось пустынным, и локаторы не фиксировали ни воздушных, ни надводных целей. Зато появилась другая опасность: около восьми часов утра 5 апреля, когда эскадра, следуя курсом норд-вест, стала удаляться от берегов Гаити, направляясь к Багамским островам, на «Саванне» приняли сигнал бедствия с крейсера «Тускалуза», торпедированного германской подводной лодкой на подходе к Багамам.

А в девять утра на связь вышел штаб противолодочных операций в Нью-Провиденсе и сообщил Богану, что в районе Багамских островов, по данным радиоперехвата, действует до сорока подводных лодок континенталов; нейтрализовать их не представляется возможным, и встреча с ними чревата тяжёлыми потерями. Адмиралу было рекомендовано изменить курс и следовать в Гуантанамо, что Боган и сделал, добравшись туда к вечеру 5 апреля. Противник не преследовал остатки его соединения – Хохзеефлотте всей мощью долбил берега Пуэрто-Рико, поддерживая итальянские и немецкие войска, продвигавшиеся в глубь острова.

Флот адмирала Кинга, отходивший на норд-вест в течение всего дня 4 апреля, также благополучно оторвался от противника и утром 5 апреля находился в Мексиканском заливе, обогнув западную оконечность Кубы и направляясь к берегам Флориды. Возле Каймановых островов Кинг встретился с завесой германских лодок, развёрнутой на путях его отхода, но, располагая большим числом эскортных эсминцев и поддержкой противолодочных самолётов берегового базирования, проломился сквозь неё носорогом, потеряв при этом прорыве всего два эскадренных миноносца, потопленных акустическими торпедами; американцы объявили о потоплении семи[21] подводных лодок противника.

…Сражение завершилось, и когда его итоги (даже откорректированные официальной пропагандой) были доведены до сведения американцев, по всей Америке прокатилась волна недоумения, быстро сменившегося возмущением. Как это так, вопрошал законопослушный гражданин и исправный налогоплательщик, почему наш могучий флот, созданный трудом всей страны и ничем не уступавший, как нам говорили, флоту раджеров, не смог остановить их натиск и при этом понёс огромные потери? Погибли десятки прекрасных кораблей, сотни отличных самолётов и тысячи отважных молодых моряков, цвет нации! И почему вообще Соединённые Штаты год за годом терпят поражение за поражением на всех фронтах? Мы отдаём армии наших сыновей, мы работаем на войну не покладая рук, создавая оружие и лишая себя привычных и нужных вещей, а враг стоит у порога и уже стучится в двери нашего дома – почему так происходит, и кто в этом виноват? Мы, граждане свободной демократической страны, требуем ответа!

– Реакция простых американцев на результаты Карибской битвы, – военный министр Генри Льюис Стимсон говорил внешне безэмоционально, но были заметно, что спокойствие даётся ему с трудом, – чрезвычайно резкая. В ряде районов, в том числе и в таких крупных городах как Чикаго, Нью-Йорк и Сан-Франциско, имели место митинги и демонстрации с требованиями принять неотложные меры для исправления создавшейся ситуации, а также, – он посмотрел на адмирала Кинга, – для наказания виновных. По законам военного времени мы могли бы применить вооружённую силу для разгона этих манифестаций, но это имело бы нежелательные последствия. И я думаю, что слушания в Конгрессе по вопросу о предании суду командующего US Navy за его некомпетентность и трусость, приведших к небывалому в истории Соединённых Штатов разгрому нашего флота, – это тот минимум, на который придётся пойти.

Эрнест Джозеф Кинг (будучи командующим флотом, он одновременно занимал в комитете начальников штабов должность руководителя военно-морскими операциями и поэтому присутствовал на заседании) сидел с непроницаемым видом, но при последних словах военного министра костистое лицо адмирала чуть дрогнуло, и это не укрылось от внимательного взгляда Рузвельта.

Президент знал, что хотел сказать военный министр, и что осталось недосказанным – они уже встречались с глазу на глаз, и Стимсон высказался без обиняков. В переводе с дипломатического языка на просторечный это звучало примерно так: «Мы обгадились – надо стирать штаны. Толпа жаждет крови, надо отдать ей кого-нибудь на растерзание, чтобы она утихла, и Кинг – самая подходящая кандидатура на роль жертвы, поскольку он командует флотом. А если честно сказать народу, что мы терпим поражения из-за того, что против нас воюет весь мир, то у наиболее пытливых наших сограждан тут же возникнет второй вопрос: а почему это весь мир ополчился против нас? Что мы такого плохого сделали этому миру? Опасный вопрос, и ссылки на природную злобность варваров-тевтонов, русских дикарей и японских самураев как на причину всех бед мало кого убедят – народ зачастую бывает куда умнее, чем того хотелось бы его правителям. И найдутся пророки-просветители, которые сами найдут виновных и укажут на них пальцем – только новой гражданской войны нам и не хватает».

– По сути верно, – произнёс Генри Харли Арнолд, начальник штаба ВВС. – Но я бы смягчил формулировку: не трусость и некомпетентность – личное мужество адмирала Кинга ни у кого не вызывает сомнений, – а нерешительность и недальновидность.

– А какая разница? – подал голос Кэтлетт Маршалл, начальник штаба сухопутных войск. – Наш флотоводец понаделал столько ошибок, что… Если бы он 4 апреля атаковал Хохзеефлотте вместо того, чтобы нестись на всех парах в Мексиканский залив, исход битвы у Пуэрто-Рико был бы совсем другим. Мы погнали бы раджеров, и уже выбивали бы их с Малых Антильских островов, а вместо этого… – генерал махнул рукой. – Войска Паттона на Пуэрто-Рико истекают кровью, но продолжают сражаться, надеясь на помощь своей страны, хотя германская авиация ходит у них по головам, а флот континенталов оставляет на месте джунглей аккуратные площадки для гольфа, надо только засыпать воронки от снарядов. Но мы не можем помочь генералу Паттону, потому что наш доблестный флот позорно бежал с поля боя, а не менее доблестная авиация, – начальник штаба армии бросил неприязненный взгляд на генерала Арнольда, – пасует перед тевтонскими летающими примусами и уступает противнику небо. Дерётся только армия, остановившая русское наступление на Аляске, а все остальные зря получают жалованье.

Командующий ВВС хотел ответить (и судя по выражению его лица, ответить резко), но Рузвельт успокаивающе поднял руку.

– Поменьше эмоций, господа, – устало произнёс он. – Если бы да кабы… История не знает сослагательного наклонения, однако анализ соотношения сил показывает, что 4 апреля битва US Navy с Хохзеефлотте, поддержанным береговой авиацией, закончилась бы полным уничтожением всего нашего флота. Да, Хэлси, Олдендорф и Боган в этом случае нанесли бы противнику больший урон, но итог был бы таким же: покончив с кораблями Кинга, тевтоны расправились бы и с нашим флотом у Пурто-Рико. Адмирал Хэлси ринулся в бой, храбро сражался и погиб, сделав всё, что мог, но вместе с ним погибла и вся его 4-я оперативная группа, из состава которой уцелело всего несколько боевых единиц. А командующий флотом США спас множество ценных боевых кораблей, и они снова пойдут в бой за нашу страну.

Президент помолчал и продолжил, стиснув подлокотники своего инвалидного кресла:

– И не надо искать виноватых и делать из них козлов отпущения или жертвенных агнцев. Все честно выполняли свой долг, и всем нам хорошо известно, что основная причина всех наших поражений – это экономическое превосходство Евразии. Мы проигрываем битву экономик – континенталы производят больше самолётов, кораблей и всех видов вооружения. Доллар работал насосом высокой производительности, выкачивая из всех стран мира золото, которое превращалось затем в железо наших клинков, а теперь этот насос сломан, поток иссяк, и из пересохшей трубы сочатся только скупые капли. Мы проигрываем войну, и нам надо пойти на экстраординарные меры, чтобы добиться хотя бы приемлемого мира, который позволит в будущем взять реванш, рассчитаться за все поражения и унижения и продолжить наши начинания[22].

А что касается нашего возмущённого народа – надо сказать ему правду, но… не всю правду: она ему ни к чему. И надо призвать народ потуже затянуть пояса и отдать в фонд обороны последнюю золотую безделушку, припрятанную на чёрный день. Этот чёрный день уже наступил: пусть из золотого колечка сделают хотя бы один снаряд, чтобы выпустить его по врагу. Вот это и надо объяснить простым американцам, и мы это сделаем, если хотим выжить. От вас же, господа военные, я жду детального плана дальнейшей обороны Больших Антильских островов – их, особенно Кубу, мы должны удержать любой ценой. И кроме того, – Рузвельт посмотрел на генерала Маршалла, – от вас, генерал, мне хотелось бы получить доклад о ходе работ по «Манхэттенскому проекту»: с подробностями. Все средства хороши, лишь бы не проиграть войну…

В Германии известие о Карибской победе было встречено с восторгом, однако кайзер и высшие сановники империи были далеки от безудержного ликования. В отличие от всех предыдущих побед, эта победа была оплачена дорогой ценой: из двадцати двух авианосцев Хохзеефлотте, имевшихся в его составе к началу операции «Рагнарёк», шесть единиц были потоплены и восемь повреждены, причём три из них тяжело, – флот утратил две трети своей боевой мощи. И надолго, поскольку ремонт серьёзно повреждённых кораблей – эскадренных авианосцев «Гельголанд» и «Тюринген» – был возможен только на европейских верфях, за тысячи миль от театра боевых действия. Авианосец «Ольденбург» восстановлению вообще не подлежал: его выгоревший корпус, отбуксированный на Гренадины, остался в Кингстауне в ожидании разделки на металл. Ремонт менее пострадавших «Лютцова», «Фон дер Танна», «Ганновера», «Зигфрида» и «Хагена» предполагалось произвести в Аргентине и Бразилии (с помощью направленных туда германских специалистов), но из-за слабой технологической базы латиноамериканских портов возвращение этих кораблей в строй ожидалось не раньше мая-июня. На германских и английских верфях завершалась достройка новых авианосцев, но «Шлезиен» и «Швабен» должны были достичь состояния боеготовности только в июле, а «Пройссен» и «Позен» – к концу августа; окончание строительства «Эльзаса» и «Нассау» планировалось на весну сорок пятого года.

Американцы, располагая прекрасно оборудованными судостроительными заводами восточного побережья, имели больше возможностей для ремонта повреждённых кораблей и восполнения потерь. Сыграла свою роль и мощная пропагандистская компания, развёрнутая в прессе и по радио: граждане Соединённых Штатов читали и слушали о том, что «силы зла» идут на штурм, что тевтонские варвары намерены поработить всех американцев, низведя их до положения негров перед Гражданской войной, что японцы, имеющие привычку рубить головы пленным, желают сделать из американок сексуальных рабынь-гейш, а русские хотят лишить людей священного права частной собственности и загнать их в коммунистические бараки. И мутное варево, приготовленное по известному рецепту кулинаров от пропаганды – «берётся немного правды и размешивается в большом количестве лжи, специи по вкусу», – дурманило головы: люди легче всего усваивают немудрёные тезисы «моё», «дай» и «хочу». И американские рабочие работали день и ночь, чтобы послать отремонтированные корабли навстречу «чёрным ладьям орков, форштевни которых украшены человеческими черепами».

Уже в апреле были отремонтированы и вернулись в строй «Рейнджер», «Принстон» и «Банкер Хилл», повреждённый попаданием «химмельдрахе»; в мае были сданы флоту новые авианосцы «Бон Омм Ричард» и «Беннингтон», а летом в строй должны были войти ещё три «эссекса» – «Лейк Чемплен», «Кирсардж» и «Орискани». Строились новые подводные лодки и непрерывно сходили с конвейеров авиазаводов новые самолёты для замены сгоревших в небе над Антилами – Америка, получившая хлёсткий удар по зубам, продолжала сражаться.

«Я чувствую себя Рейнхардом фон Шеером после Ютланда, – сказал адмирал Редер. – Выиграв Великое сражение Северного моря и понеся при этом немалые потери, Шеер очень скоро обнаружил, что бритты не сломлены – они восстановили свои силы и готовы к новому бою. История повторяется…».

Однако сразу по окончании сражения, в первой половине апреля, Хохзеефлотте имел численное превосходство, располагая восемью боеспособными авианосцами против четырёх авианосцев US Navy, и Редер намерен был реализовать это преимущество, пока авиация берегового базирования янки на Кубе не оправилась от понесённых потерь и не восстановила свою численность. А цель для удара подсказал Лютьенс, опасавшийся за свою подмоченную репутацию (его действия в ходе сражения неоднозначно оценивались Адмиральштабом и самим кайзером) и всеми силами старавшимся восстановить своё пошатнувшееся реноме.

Германские авианосцы нацелились на Гуантанамо, где стояли американские корабли, торпедированные подводными лодками в Наветренном проливе, – авианосцы «Тикондерога» и «Монтерей», линкор «Массачусетс», крейсера «Бостон», «Чикаго» и «Феникс». Там же находился линейный корабль «Техас», повреждённый немецкими самолётами[23] ещё в конце марта и по этой причине не вошедший в состав соединения Олдендорфа, корабли адмирала Богана – эскортные авианосцы «Премьер», «Шах», «Куин», крейсера «Саванна» и «Окленд», – и около двадцати эскадренных миноносцев. Игра стоила свеч…

Повреждённая палуба линкора «Техас»

Адмирал Кинг, чья карьера и сама судьба висели на волоске, понимал, что любой неверный шаг станет для него последним (не спасёт и заступничество президента Рузвельта). Командующий US Navy отслеживал малейшие изменения ситуации вокруг Антильских островов («Кубу мы должны удержать любой ценой!»), и поэтому доклад адмирала Богана из Гуантанамо не остался без внимания.

А доклад был тревожным: Боган сообщал, что за последние дни – девятого и десятого апреля – отмечена повышенная активность немецких самолётов-разведчиков, появлявшихся над гаванью Гуантанамо с завидным постоянством. Исходя из этого, контр-адмирал Боган не исключал возможности массированного налёта тевтонской авиации, благо соблазнительных целей в Гуантанамо было немало, а противовоздушная оборона оставляла желать лучшего (о чём свидетельствовало повреждение линкора «Техас»). Резюмируя свои соображения, Боган просил разрешения вывести из Гуантанамо хотя бы самые ценные корабли – авианосцы, – и незамедлительно, пока они не стали мишенями для германских пикировщиков. Мероприятие это было рискованным – у восточных берегов Кубы находились десятки германских лодок, и попытка прорыва могла обернуться повторением «бойни в Наветренном проливе», – однако в случае мощной воздушной атаки тевтонов на Гуантанамо все стоящие там корабли были бы потоплены, причём наверняка: парировать подобную атаку американцам было нечем. И адмирал Кинг без колебаний не только разрешил, но и прямо приказал вице-адмиралу Богану (очередное звание было ему присвоено за бой у берегов Пуэрто-Рико и за умелые действия на отходе, сохранившие для Америки много кораблей и человеческих жизней) немедленно вывести из Гуантанамо все боевые единицы, способные двигаться самостоятельно – гибель авианосца «Белло Вуд» и крейсера «Денвер» показала, чем кончаются буксировки в море, утыканном перископами вражеских субмарин.

Получив разрешение командования, Джеральд Боган начал действовать энергично и быстро – он уже очень хорошо знал, что такое вражеские самолёты над головой. 12 апреля к переходу были подготовлены наспех залатанные авианосцы «Тикондерога» и «Монтерей», крейсера «Бостон», «Феникс» и два эсминца из числа шести повреждённых. Для завершения временной заделки торпедной пробоины и устранения неисправностей механизмов командир крейсера «Чикаго» просил ещё сутки, но Боган ждать не стал – он спешил вывести из слабо защищённой передовой базы драгоценные авианосцы.

В течение всего дня 12 апреля американские противолодочные самолёты непрерывно висели над морем между островом Грейт Инагуа и побережьем Кубы, оттесняя и загоняя под воду германские субмарины, пасшиеся в этом районе; выходные фарватеры были тщательно протралены. И в ночь с 12 на 13 апреля эскадра адмирала Богана в составе пяти авианосцев, четырёх крейсеров и двенадцати эсминцев пошла на прорыв, не будучи обнаруженной воздушной разведкой континенталов.

В Гуантанамо остались «Техас», «Чикаго», четыре повреждённых эсминца, лишённые хода, и линкор «Массачусетс» – этот новый корабль вице-адмирал Боган оставил с чувством сожаления. Но другого выхода не было: акустическая торпеда, попавшая в «Массачусетс» в Наветренном проливе, повредила винты и вызвала смещение двух гребных валов, из-за чего линкор, добираясь до Гуантанамо, размолол себе дейдвудные подшипники. Для устранения такого повреждения требовался заводской доковый ремонт, а на двух машинах корабль мог дать не более десяти узлов хода и стал бы для соединения прорыва камнем на шее. «Ничего, – ответил кэптен Томас Гэтч, командир «Массачусетса», Богану, когда адмирал сообщил ему о том, что линкор остаётся в Гуантанамо, – мы наймём пару тысяч местных негров, дадим им вёсла, и придём в Гавану раньше вас, адмирал, а вы пока разгоните тевтонские субмарины, чтобы они не путались у нас под ногами».

Но это была всего лишь шутка – ранним утром 13 апреля над Гуантанамо появились германские палубные бомбардировщики. Адмирал Лютьенс нанёс удар, находясь со своими авианосцами в Карибском море, в ста милях южнее острова Навасса.

Из-за малой глубины залива Гуантанамо немцы не использовали торпеды, опасаясь, что они будут зарываться в грунт, но хватило и бомбардировщиков. Первым же попаданиями бомб были разрушены береговые нефтехранилища, и горящий мазут потёк в море, окружая «Техас», стоявший у пирса.

Налёт на Гуантанамо 13.04.1944. «Техас» в огненном кольце

Линкор и сам получил четыре бомбовых попадания, загорелся и начал тонуть; люди прыгали в воду и попадали в огонь, и растекался в свежем воздухе раннего тропического утра удушливый запах горелого человеческого мяса…

Налёт на Гуантанамо 13.04.1944. «Массачусетс» тонет

«Массачусетс», последовательно атакованный несколькими группами пикировщиков, ненадолго пережил своего старшего товарища. Бронебойные пятисоткилограммовые бомбы, прошив палубу[24], проломили его корпус в нескольких местах, и когда стало ясно, что корабль уже не спасти, кэптен Гэтч приказал покинуть тонущий линкор, осевший до уровня верхней палубы. Эвакуация прошла организованно; моряки «Массачусетса» перебирались на катера и буксиры, подошедшие к борту гибнущего гиганта, которому уже не требовались ни вёсла, ни паровые турбины.

Тяжёлый крейсер «Чикаго» не затонул – он взорвался и превратился в груду мятого металлолома. Авиабомба попала в артиллерийский погреб носовой восьмидюймовой башни и вызвала детонацию боезапаса, погубив и корабль, и большую часть его экипажа.

…О новых потерях US Navy не сообщалось, зато все средства массовой информации взахлёб превозносили заслугу адмирала Кинга, выразившуюся в прорыве из Гуантанамо пяти авианосцев – за этот прорыв командующий флотом Соединённых Штатов получил прозвище «Спаситель кораблей». Эскадра адмирала Богана без потерь добралось до Ньюпорт-Ньюса, где все повреждённые корабли – в первую очередь «Тикондерога» и «Монтерей» – встали в доки.

Война продолжалась…

…Война продолжалась, и германское командование сочло операцию «Рагнарёк» незавершённой. Основные цели операции достигнуты не были: захват Виргинских островов существенно не менял стратегическую конфигурацию на Карибах и не давал континенталам ощутимых выгод. Единственным солидным призом для союзников стал Пуэрто-Рико, но бои за остров ещё не закончились – сорокатысячная армия генерала Паттона дралась отчаянно, несмотря на блокаду побережья и острую нехватку боеприпасов и всех видов снабжения[25].

Трезво оценивая ситуацию, тевтоны понимали, что ввиду тяжёлых потерь флота и авиации высадка на Кубу уже нереальна. Наиболее подходящим объектом для продолжения наступления был остров Гаити, но и он представлял собой очень крепкий орешек, разгрызть который можно было только с большим риском для зубов. На Гаити был развёрнута сильная армейская группировка генерала Брэдли, насыщенная техникой и насчитывавшая свыше ста шестидесяти тысяч солдат и офицеров. Берега острова почти во всех точках, пригодных для высадки десанта, были густо замотаны колючей проволокой, прикрыты минными полями и подводными заграждениями, а живописные пляжи Эспаньолы насквозь простреливались их амбразур бетонных дотов, усеявших уродливыми нарывами весь остров. Авиация янки на Гаити понесла большие потери, но каждую ночь с аэродромов Кубы взлетали эскадрильи истребителей и бомбардировщиков, садились на Эспаньоле и рассредоточивались по хорошо замаскированным площадкам и капонирам в ожидании часа «Ч». И быстро восстанавливал силы US Navy: к середине мая американский флот насчитывал в своём составе пять ударных («Эссекс», отремонтированные «Банкер Хилл», «Рейнджер» и «Тикондерога» и новый «Бон Омм Ричард», только что вошедший в строй; шестой корабль – «Беннингтон» – заканчивал цикл боевой подготовки) и четыре лёгких авианосца («Каупенс», «Принстон», «Монтерей» и «Сан-Джасинто»), на которых базировалось в общей сложности без малого семьсот боевых самолётов. А после ввода в строй нового линейного корабля «Миссури» адмирал Кинг имел в своём распоряжении эскадру из четырёх быстроходных линкоров, ни в чём не уступавших германским «кайзерам».

Но кроме Гаити, была ещё Ямайка, и именно этот остров привлёк внимание стратегов кайзеррейха – с Ямайки дальние истребители могли прикрывать тяжёлые бомбардировщики при налётах не только на Кубу, но и на Флориду, а Эспаньола оказывалась в клещах.

После завершения Карибского морского сражения Хохзеефлотте располагал восемью авианосцами («Мольтке», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Рейнланд», «Гессен», «Фритьоф», «Хеймдалл», «Один»). В мае в строй вернулся «Фон дер Танн», однако ремонт «Лютцова» в Буэнос-Айресе и «Хагена» в Сан-Паулу затягивался. Зато неожиданную прыть проявили французы, сумев вполне прилично отремонтировать на Мартинике авианосец «Ганновер», повреждённый двумя авиабомбами. И неожиданный подарок Лютьенсу сделали русские: прибывшая на Тринидад с Балтики плавмастерская (по сути, небольшой плавзавод) «Серп и молот» не только устранила повреждения «Чесмы», но и в течение двух недель выправила полетную палубу германского авианосца «Зигфрид», что произвело сильное впечатление на командующего Хохзеефлотте.

В итоге к концу мая у союзников имелось шестнадцать тяжёлых и лёгких авианосцев с пополненными полнокровными авиагруппами против десяти авианосцев US Navy – перевес весьма ощутимый, – а к Барбадосу подтянулась четыре линкора-ракетоносца, получившие на вооружение новые ракеты «Зеефогель». И – количественное и качественное превосходство в авиации берегового базирования, уже доказавшей свою высокую боевую эффективность.

Муссолини заикнулся было о сокращения участия итальянского флота в дальнейших десантных операциях, на что кайзер ответил, что ничего не имеет против: дредноуты дуче можно заменить бразильскими и аргентинскими линкорами – старыми, но пригодными для обстрела берега, тем более что латиноамериканцы рвутся в бой, надеясь получить свой кусок Антильских островов. Дуче всё понял, и вскоре на смену итальянским кораблям, погибшим и повреждённым у Пуэрто-Рико, в Карибское море прибыли новый линкор «Имперо», только что законченный постройкой, модернизированные линкоры «Кавур» и «Дуилио», тяжёлый крейсер «Больцано», четыре лёгких крейсера и шесть эскадренных миноносцев.

По рассмотрении плана атаки Ямайки адмиралы кайзермарине пришли к выводу, что шансы на успех достаточно велики, но при одном условии: при активном участии русского Атлантического флота, в состав которого летом должен был войти новый – третий по счёту – линейный авианосец «Полтава». По мнению Редера, поддержанному Адмиральштабом, ради этого стоило пойти на уступки Москве и превратить Ямайку во вторую Исландию.

Германское предложение было принято «русской тройкой», и Атлантический флот Народной России приступил к подготовке десантной операции против Ямайки. От себя же Макаров сказал Лютьенсу, встретившись с ним в Порт-оф-Спейне: «Остров Сан-Сальвадор на Багамах, где Колумб впервые ступил на землю Нового Света, – это, конечно, заманчиво. Но мне с детства хотелось побывать в Порт-Ройяле, где развевался «Весёлый Роджер» Генри Моргана, и я сделаю это с большим удовольствием».

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ