Радиация и лёд

Глава 11. Засада

Меня спасло лишь то, что я стоял за Лавиной, окруженной моим радиационным куполом. Но и то одна из пуль задела ногу.

Я вскрикнул от боли, но быстро сообразил, что делать. И расширил радиационный купол. Нагонял в него столько радиации, сколько мог.

И вскоре купол стал не просто замедлять пули, но и вовсе растворять их в себе. Порох взрывался мелкими огоньками, а я держался рукой за рану, из которой хлестала кровь.

— Ну вы и твари! — прокричал я во весь голос.

К сожалению, Маркелю не так повезло, как нам. Его сильно задели.

Мы подскочили к упавшему мужчине. Он держался за живот.

Я изо всех сил поддерживал защитный барьер, очереди не заканчивались.

— Я семь отверстий насчитала, — спешно сказала Лавина. — Он умирает.

Что-то защемило в груди. Глаза стали влажными, и такая реакция на смерть казалась непривычной. За последние сутки я успел привязаться к этому доброму человеку, который помогал нам. Мы разделили с ним и хлеб, и ночлег, и тяжелое испытание. И мне было горестно от того, что он не сможет продолжить путь с нами.

Лучше бы мне досталась способность лечить, чем это…

Я снял с мужчины противогаз. Из уголков его рта стекала кровь. Маркель медленно умирал.

— Прости, что не защитили, — сказал я, взял его за руку. — Я был очень рад знакомству с тобой. Ты хороший человек.

Лавина всхлипнула, и я заметил, как по бледной щеке катятся слёзы.

— Мы отомстим за тебя, обещаю, — продолжил я.

— Не… не надо, — прохрипел умирающий. — Там… там дети.

— Будь твоя воля. Мы убьём только тех тварей, что заварили этот кошмар и отдавали приказы, — пообещал я.

— Спа…сибо, — еле слышно произнёс Маркель, и его тело обмякло.

Я закрыл глаза новому другу и отпустил его руку. А в груди тем временем скорбь от потери человека сменилась дикой яростью и желанием отомстить.

Я снял с умершего рюкзак. Достал планшет и убрал себе под куртку. Эта вещь точно пригодится.

— Готова? — сквозь зубы спросил я у девушки.

— Да, но как же твоя рана? Вся штанина в крови.

— Фиг с ней. Обычная царапина, — кулаки невольно сжались. — Надо сначала убить этих тварей и найти Урана.

Девушка кивнула и взяла меня за руку.

— Пошли, — с готовностью сказала она.

И мы вышли из бункера в окружении купола радиации. Ни одна пуля не долетала до нас.

— Вы не сможете нас убить! — прокричал я во весь голос. — Заткните свои автоматы и послушайте! Иначе я убью каждого из вас!

Меня не слушали.

— Попробуй усилить голос радиацией, — предложила Лавина. — Да и вообще им не помешает фон поднять, чтоб дозиметры с ума сошли.

Я кивнул и последовал её совету. Благо, в воздухе витало множество радиоактивных частиц. Тех самых, что я выдворил из бункера. И мне не составило труда прибить всё это веселье к земле. Конечно, не равномерно.

А вот с голосом я сделал чуть иначе, помнил, как ведет себя радиация в организме. Собрал вокруг себя самые разные частицы, и сделал из них огромный рупор, висящий в воздухе. Пришлось сделать его начало на границе купола, чтобы защита не заглушала меня.

— Да заткнитесь вы! — прокричал я через невидимый рупор. — Или сдохните через пару минут! Смотрите на дозиметры!

И на этот раз меня услышали. Бункерские прекратили вести огонь, но продолжали целиться в нас, словно это могло иметь какой-то толк.

— Вы самые настоящие подземные мрази! — я кричал так, что брызгала слюна. — Мы очистили ваш бункер! Перезагрузили этот чёртов реактор! А вы в нас стреляете. И зачем? Чтобы не платить? Вот какого вы убили человека, который вместе с нами помогал вам?

Воцарилась полная тишина. Бушующая внутри злость заставляла меня глубоко дышать. Но желание убить всех бункерских лишь нарастало.

— Успокойся, — прошептала мне на ухо Лавина, — ты мне сейчас руку сломаешь.

— Прости, — тихо ответил я и постарался расслабиться.

Как минимум, чтобы не навредить Лавине. Она — самое дорогое в этом проклятом мире, что у меня осталось.

— Если мне не ответят в течение минуты, мы начнем убивать! — громко предупредил я бункерских.

И это возымело успех. Через пару секунд ряды солдат прорезали три человека в такой же химзащите, как и у всех здесь.

— Мы приносим свои извинения, — глухо заговорила женщина. Судя по голосу ей было далеко за пятьдесят. — Убитый нами человек — предатель рода людского и был приговорен к казни.

— Но не из-за него же вы в нас стреляли! — злобно высказался я. — Не знаю кто судил Маркеля. Кстати! Запомните его имя! Это он спас всех вас! Маркель! — я говорил громко, чтобы каждый человек услышал. — Без него вы бы все сдохли. И именно он нашёл причину аварии. Интересно?

— Поведайте нам, — ответила женщина. — И перейдём к переговорам.

Я сплюнул себе под ноги, показывая своё отношение к обещаниям бункерским.

— Вот цена ваших слов! Плевок. Не более!

— На этот раз всё будет иначе. Вы говорите с главой совета бункера. Меня зовут Иллаида Фракель. И моё слово здесь — закон.

— Так какого вы пытались нас убить? Какого угробили последнюю возможность наладить отношения с мутантами? Да после такого вас точно ни один город слушать не станет.

— Молодой человек, вам следует успокоиться, если вы нацелены на разговор. Как ваше имя?

— Мор, — ответил я, не сводя с женщины брезгливого взгляда. — Вы вообще должны быть нам благодарны, что ещё не подохли. Ещё одна пуля в нашу сторону, и я верну всю радиацию обратно в бункер. Вы этого хотите?

— Нет. На данный момент я бы хотела узнать о причине аварии. По моим сведениям, именно Маркель Харус, бывший с вами, устроил диверсию, — голос женщины стал спокойным, она явно пыталась понизить тон разговора, утихомирить мой пыл, и я её понимал: с человеком на эмоциях практически невозможно договориться.

— Он тут ни причём. Вернее, у него были какие-то догадки, из-за чего кто-то из ваших и подставил его. Но, поверьте, Маркель сам не стал бы строить под ядерным реактором лабораторию для выращивания мутантов, а под ней ещё и радиоактивные отходы закапывать. Думаю, вы понимаете, что для такого нужен не один год, и не один десяток человек.

Я увидел через стёкла противогаза как немолодые глаза женщины выпучились от удивления. Видимо, те кто постоянно носят химзащиту разучились скрывать эмоции, либо же эта новость на самом деле шокировала её.

— Мы обязательно проверим ваши данные по возвращению в бункер, — только и смогла ответить Иллаида.

— Знаете, нам совершенно насрать: будете ли вы проводить расследование или нет. Это ваше дело. А мы хотим получить своё!

— Что вам обещали? — в глухом голосе улавливалась нервозность.

— Всё, что было заражено в перекрытой части бункера. У Рафаэля должен быть список, на который мы соглашались.

Я огляделся по сторонам, учёного нигде не было. Либо же он сменил свою приметную сумку чёрного цвета, другие бункерские предпочитали серые цвета.

— Найдите его, — женщина отдала приказ, и двое вышедших с ней человек удалились.

— Не думайте, что отделаетесь ништяками после такой любезной встречи, — ухмыльнулся я. — Так, пожалуй, сразу озвучу свои требования: выдайте мне того, кто отдал приказ стрелять в нас — это первое. Второе — приведите моего пса, он остался в машине, что привезла нас. И третье — нам нужен джип, а то у нас нет никакого желания снова доверять свои жизни кому-то из ваших.

— Боюсь, что нет, — твёрдо сказала Иллаида. — У нас слишком мало людей, чтобы жертвовать их на растерзание мутантам.

— Его кончина будет быстрой, — с улыбкой пообещала Лавина. — А смерть от холода считается самой безболезненной.

— Хах, это самое нелепое оправдание из тех, что я слышал! «У нас мало людей» — я нагло передразнил слова женщины. — Ага, мало людей, и поэтому вы оставили Маркеля подыхать вместо того, чтобы отправить на какую-нибудь тяжёлую работу?

— Маркель стал исключением, — спешно пояснила Иллаида.

— Ах, он стал исключением, — протянул я, театрально изображая удивление. — В таком случае у меня будет ещё одно условие: мы не свалим отсюда, пока вы не похороните Маркеля со всеми почестями, как там у вас принято.

Иллаида аж поперхнулась и закашляла от моей наглости. А чего я? Я выполнил свою часть сделки, а мне отплатили говном. Пусть теперь сами и разгребают, а я посмотрю.

У бункерских всё равно нет выбора. Конечно, я не чудовище, чтобы выполнить своё обещание и прикончить всех и каждого. Но могу потребовать, чтобы женщины, дети и старики убрались в бункер, и за пару минут расправиться с оставшимися на поверхности. Даже для такого мне придётся заключить сделку со своей совестью, но разве жизнь Маркеля того не стоит?

— Можете начинать подготовку к похоронам, — продолжил я, не дождавшись ответа. — А то нам, знаете ли, нет охоты ещё сутки здесь торчать.

— Я ещё не обсудила ваши условия с советом, чтобы принимать такое решение, — этой фразой она словно пыталась поставить меня на место, растянуть переговоры в духе бюрократии, чтобы мы уже сами захотели быстрее свалить и согласились на малую долю от начальных условий.

— А разве у вас есть выбор? — ухмыльнулся я.

Женщина молчала с минуту, но взгляда не отводила.

— Выбор есть всегда, Мор.

— Давайте так: мы не согласны на меньшее, и даже не собираемся это обсуждать, — заявил я, перебив Иллаиду. — Мы ждем три часа, пока вы всё подготовите. Не больше. Не успеете — сдохните. Думаю, так вам будет понятнее.

— И поесть принесите, пока мы ждем, — таким же наглым тоном, как у меня, сказала Лавина.

К этому времени сопровождающие главы совета нашли и привели Рафаэля. Вели его под руки, как какого-то пленника, и это разозлило меня.

Учёный протянул Иллаиде планшет со списком, и женщина лишь сделала вид, что прочитала его. Ну ей бы явно не хватило секунды, в течение которой её глаза смотрели в экран.

— Рафаэль, благодарю, вы можете быть свободны, планшет пока останется у меня.

— Как скажете, — глухо ответил учёный и скрылся среди людей.

— Мор, мы можем поговорить наедине? — обратилась ко мне глава совета.

— Так уберите своих собак и говорите себе сколько угодно, — усмехнулся я. — Я вас не трону, если сами не будете проявлять агрессию. А Лавине я доверяю, как себе, так что она не уйдёт.

Глава совета осмотрелась по сторонам, словно перед ней стоял сложный выбор.

Внезапно женщина выпрямилась и ответила:

— Я исполню ваши требования. Ждите.

И не став дожидаться моей реакции, Иллаида ушла. Её поведение казалось мне странным для человека, занимающего высокую должность.

Где-то через пятнадцать минут нам принесли два запечатанных контейнера с едой и две бутылки воды. Я попробовал первым, прежде чем давать еду Лавине. Покатал на языке сперва пол-ложки гречневой каши, потом глоток воды. Лишнего привкуса не почувствовал, и только потом мы смело пообедали, хоть и скудно. Но больше требовать уж не стали.

Еще через десять минут к нам подошёл уже знакомый водитель джипа, на котором мы приехали сюда. Имени его я так и не удосужился узнать, да и уже не видел в этом толку. Благо, на нём был новый защитный костюм вместо того, что разворотил тигр-мутант.

— Ребята, мне велено вам джип свой отдать, — с печалью сообщил он нам.

— А тебе новый вместо этого дадут? — с прищуром спросил я, помнил, как водитель дорожит своей машиной.

— А фиг знает, — отмахнулся мужчина. — Ну да ладно, потеря не велика.

Он на миг умолк, и продолжил уже шёпотом:

— Знаете, всем сказали, что вы пришли нас убить. Якобы под предлогом помощи хотите уничтожить весь бункер, но я в это не верю. Бред какой-то. Причём придуманный на скорую руку. Вы бы тогда не стали мне помогать после ранения, — он дотронулся до груди, где под толстым защитным слоем заживали царапины от огромный когтей.

— Спасибо, что веришь, — я ослабил защитный купол, всё равно солдаты уже опустили оружие, и подошёл к водителю.

Пожал ему руку и уже шёпотом спросил:

— Ты знаешь, кто отдал приказ стрелять в нас?

— Кехаэль Фракель, — также тихо ответил мужчина. — Сын главы бункера. Мразь он редкостная, но Иллаида вам его не отдаст.

Я кивнул в знак благодарности. Этот факт многое объяснял.

Водитель продолжил уже громко:

— Так пойдёмте к джипу. Как раз пока похороны готовят и вашу плату со всего бункера собирают, всё покажу и расскажу. Там как раз ваш Уран в багажнике спит, ему по приезду три слоновьих дозы снотворного вкололи.

— Ты проверял, он дышит? — я забеспокоился о новом питомце.

— Да он сопит так, что только глухой не услышит его.

Когда мы подошли к джипу, и я открыл багажник, там мирно лежал Уран, свернувшись клубком, точно кот в тесной коробке. Животное грузно сопело, живот вздымался.

— Не знаешь, когда он очнётся? — я вновь обратился к водителю.

— Без понятия. Учёные тоже не знают. Сказали ток, что слон спал бы дня два, а волк не слон, чтобы сравнивать. В общем они в своём духе.

— Ясно. Ну, тогда давай показывай какие в этой «крошке» спец возможности есть.

Мужчина вдохновленно говорил и показывал не меньше получаса. Будь его воля, он бы на наших глазах этот джип разобрал и собрал заново, чтобы прокомментировать каждую деталь.

Я внимательно слушал, как никак эта тачка останется нам, а Лавина лишь делала вид, что ей интересно.

Пока мы с водителем болтали о машине, к джипу присоединили большой крытый прицеп. Один из бункерских с автоматом за плечом небрежно всучил мне планшет со словами: «Проверяйте».

И если изначально я не собирался пересчитывать ништяки, то сейчас делал это принципиально из-за брезгливого отношения ко мне. И я не отпускал этого человека до тех пор, пока реально всё не проверил. «Всё на месте» — спокойно озвучил я и вернул планшет уставшему ждать человеку.

Я сверился по времени, благо в джипе были часы. У бункерских осталось полтора часа.

Вскоре нас позвали на похороны. И со словами: «В земле хоронят лишь самых достойных» тело Маркеля положили в недавно вырытую яму. Пока священник в чёрном костюме химзащиты читал наизусть молитву, могилу закапывали.

Проститься пришло много людей, но это скорее от любопытства, нежели от дружбы с мужчиной. Узнать наверняка не удалось, все бункерские меня сторонились, кроме, конечно, священника, нашего знакомого водителя и Рафаэля.

Мы молча смотрели, как тело закапывают. В конце на могиле водрузили крест, на котором было написано имя покойника. Священник закончил молитву, и все разошлись. Да уж, такие себе пышные похороны, но мне не с чем было сравнивать в этом мире, поэтому я счёл этот пункт условно выполненным.

Осталось самое интересное. Мы с Лавиной стояли у джипа и ждали нашу жертву.

Огонь ярости перестал терзать мою грудь, но желание мести оставалось таким же сильным. Таким же назойливым.

— Эй, поторопите там Иллаиду с выдачей пленника, — крикнул я солдатам, которые ходили за нами следом. — Полчаса осталось, нам уже не терпится убраться отсюда!

Они мне ничего не ответили, но один из десятки отошёл ко входу в бункер, куда по цепочке заходили люди. Я слышал, как множество раз встречающие повторяли приказ не снимать защиту. Они боялись. Или чего-то ждали?

Через стёкла противогазов на меня смотрели сотни глаз. Смотрели с презрением. С отвращением. С ненавистью. Но подходить никто не смел.

Через пару минут двое людей под руки вывели человека. Он был, как и все, в хим. защите, скрывающей всё, кроме глаз. Человек шёл добровольно, несмотря на руки, закованные в наручники за спиной.

Его подвели ко мне. И первым делом я посмотрел в его уставшие глаза. В них не было злобы, что странно для человека, отдавшего приказ убить мутантов. В них было лишь отчаяние. Смирение со своей участью. Так смотрят те, кто готов пожертвовать собой, и именно это смутило меня больше всего.

— Как твоё имя? — грозно спросил я.

— Кехаэль Фракель, — отчеканил пленный глухим тоном.

— Назови своё полное имя, возраст, а также полные имена родителей.

Я открыл планшет, который успел забрать у Маркеля. Здесь были дела на каждого из жителей бункера. В основном примитивная информация, но и её мне достаточно.

Во взгляде пленника проскользнуло удивление.

— Мне двадцать семь лет, — начал он. — моё полное имя Кехаэль Фракель Фридерик Восьмой.

Потом он верно назвал имена родителей, но у меня всё равно оставалось смутное сомнение. Как-то неуверенно он говорил, будто вспоминал.

— Снимай противогаз. Не боись, я обеспечу тебе защиту до казни, — приказал.

— Боюсь у меня связаны руки, — в подтверждение он повернулся боком и показал.

— Точно. Забыл. Снимите с него наручники! — крикнул я сопровождающим, которые успели отойти шагов на десять.

Двое послушались. И когда руки пленника освободились, он снял противогаз, обнажая покрасневшее лицо. У него, как и у Маркеля были темные полосы в местах соединения с защитой.

Я снова открыл на планшете файл Кехаэля. На первой странице документа была фотография. Белобрысый паренек со светлой кожей и голубыми глазами, как у матери.

И кудрявый пленник с карими глазами и совершенно другой формой лица никак не походил на фотографию. Сомневаюсь, что он сделал себе пластическую операцию.

— Эй, — я снова окликнул сопровождающих. — Вы за идиота меня держите? — и в подтверждение я показал им фото настоящего Кехаэля на планшете. — Бегите к Иллаиде и передайте, что у неё есть десять минут, чтобы отдать нам своего сынка.

И на удивление двое реально побежали.

— Как ты вообще согласился умереть вместо этой мрази? — спросил я у пленника.

— Глава совета обещала достойную жизнь моей жене и детям. У нас ребенок-инвалид, с ним очень сложно.

— Капец. У меня нет слов, — выпалила стоящая рядом Лавина.

— Ты можешь быть свободен. Поверь, ты — самое дорогое, что есть у твоей семьи.

Пленник нехотя кивнул. Но я хотя бы попытался вразумить его. Он надел противогаз, и я убрал окружавший его противорадиационный купол. Он медленно побрел ко входу в бункер.

Сложности пугают таких людей, поэтому иногда им проще пожертвовать собой, чем день за днём прикладывать усилия.

Всего через пять минут к нам подошла Иллаида. Через стёкла противогаза я увидел слёзы на её лице.

— Если вы такие же люди как мы, то проявите сочувствие, — взмолилась она. — Не убивайте моего сына.

— Вы к нам сочувствия не проявили, — грозно сказала Лавина, девушке не было жалко эту женщину. — И к другим мутантам тоже не проявите. Убьёте при первой возможности. Да мы до сих пор живы только потому, что Мор повелевает радиацией. А для вас нет ничего страшней.

— Знаете, Иллаида, — тихо начал я, — если бы вы сразу сказали, что это ваш сын и попросили пощады, то я бы не смог вам отказать. Но то тогда. А сейчас, когда вы пытались снова обмануть нас и обрекли на смерть другого, я не стану проявлять сочувствие.

— Ты не убьёшь нас всех, — уверенно заявила она.

— Хочешь проверить? — все вымученное уважение к Иллаиде улетучилось в один миг, такая как она не достойна обращения на «вы».

— То есть все люди бункера согласны сдохнуть за твоего сынка? — поддержала меня Лавина.

Женщина не ответила, но в её глазах читалась злость. Теперь я был уверен, что и слёзы были лишь игрой. У неё нет раскаяния. Нет жалости. А у её сына тем более.

— Убейте нас, если сможете, — сказала женщина и направилась к бункеру.

К этому времени остальные люди, и даже преследовавшие нас солдаты уже скрылись там.