Ради любви к не-матери

12

Должно быть, они у цели: их добыча неподвижна уже больше часа. И тут боль настигла Флинкса, острая, горячая и, как всегда, неожиданная. Он поморщился и плотно закрыл глаза, а Пип нервно зашевелился на плече хозяина.

Встревоженная, Лорен быстро взглянула на своего спутника.

– В чем дело? Что случилось, Флинкс?

– Близко. Мы очень близко.

– Я вижу это на экране, – ответила она.

– Это она, матушка Мастиф.

– Она ранена? – Лорен опускала скиммер в лес. Минидраг беспокоился на плече Флинкса, чувствуя невидимого врага.

– Она… нет, не ранена, – ответил Флинкс. – Она… в ней тревога и страх. Что-то хотят с ней сделать, что-то ужасное. И за меня она тоже боится. Но я не понимаю… не знаю, что или кто…

Он мигнул. Пип успокоился.

– Ушло. Черт возьми, ушло. – Он раздраженно стукнул кулаком. – Ушло, и я не могу его вернуть.

– Я думала…

Он прервал ее; на лице его появилось выражение покорности.

– У меня нет власти над своим Даром. Никакой власти. Это чувство ударяет, когда я меньше всего этого ожидаю, и никогда не возникает, когда оно мне нужно. Иногда я даже не могу установить его источник. Но на этот раз матушка Мастиф. Я уверен.

– Откуда ты можешь знать? – Лорен повернула скиммер влево, уклоняясь от массивного препятствия.

– Я знаю ее мозг.

Лорен неуверенно посмотрела на него, потом решила, что не стоит пытаться понять недоступное.

Скиммер двигался совсем медленно и наконец сел под покровом деревьев на относительно сухом холме. Выключив двигатель, Лорен прошла в заднюю часть машины и начала собирать пакеты и оборудование. Стояла уже глубокая ночь, и до экипажа скиммера доходили звуки ночной жизни леса.

– Нужно торопиться, – беспокойно сказал Флинкс. Он уже открывал дверь каюты. – Ей скоро причинят вред!

– Подожди! – резко ответила Лорен. – Ты не знаешь, что с ней будет! И что гораздо важнее, не знаешь когда.

– Скоро! – настаивал он. Дверь скользнула в сторону, в прозрачный борт. Флинкс смотрел на темный лес. Направление он знал и без экрана следящего устройства.

– Обещаю, что мы пойдем к ней как можно быстрее, – заверила его Лорен, надевая на плечо ружье со стрелами, – но мы ни ей, ни себе не принесем пользы, если сразу же слепо столкнемся с этими людьми. Вспомни, у них было оружие. А здесь его может быть еще больше. Они не будут смотреть, как ты входишь и требуешь вернуть женщину, которую они с таким трудом перетащили через весь континент. Мы освободим ее, Флинкс, как только сможем, но безрассудство нам не поможет. Ты ведь это знаешь, мальчик: ты вырос в городе.

Он поморщился при слове "мальчик", но в целом вынужден был согласиться. С огромным усилием сдержался и не пошел слепо в черный лес. Напротив, вернулся в скиммер и проверил содержимое рюкзака, который она приготовила для него.

– А оружие ты мне не дашь?

– Охотничья гостиница не арсенал, знаешь ли. – Она похлопала по рукояти ружья. – Это все, что у нас есть из переносного вооружения. К тому же, как я припоминаю, ты уложил крупного противника с помощью собственного оборудования.

Флинкс невольно взглянул на правый ботинок. Умелым владением ножом он не гордился и не хотел говорить об этом.

– Стилет бесполезен на расстоянии, и у нас, возможно, не будет преимущества темноты.

– Когда-нибудь держал в руках настоящее оружие? – спросила она. – Игольник? Лучевой пистолет, пистолет с патронами?

– Нет, но я видел, как ими пользуются, и знаю, как они действуют. Нетрудно догадаться: направляешь ствол на противника и нажимаешь кнопку или курок.

– Иногда все не так просто, Флинкс. – Она затянула ремни своего рюкзака. – Ну, все равно придется тебе обойтись ножом, потому что больше ничего у нас нет. А ружье я тебе не дам. Я с ним управляюсь лучше тебя. А если сомневаешься в моей решимости им воспользоваться, ты меня плохо знаешь. Мне не нравятся эти люди. Похитители людей и убийцы вервилов.

Она проверила направление на экране, пометила его на своем маленьком компасе и вышла из кабины. Под ногами почва, относительно сухая, мягкая и пружинистая.

Они пошли, и Флинкс на ходу снова задумался о своей спутнице. Помимо независимости, у них еще немало общего. Например, любовь к животным. Волосы сбоку скрывали лицо Лорен, но Флинкс чувствовал, что может увидеть его.

Пип зашевелился на плече хозяина, ощутив странные эмоции Флинкса, эмоции, совершенно новые для минидрага. Он забеспокоился и попытался глубже заползти под плащ.

Цели они достигли около полуночи. Добрались до края густой рощи и посмотрели меж деревьев. Флинксу не терпелось идти дальше: он чувствовал, что где-то в этих зданиях спит матушка Мастиф. Его удержал здравый смысл, который лучше логики или разума служил ему с самого детства.

Внешне комплекс зданий очень походил на охотничью или рыбацкую гостиницу, хотя большую по размерам, чем та, которой управляла Лорен. В центре главное здание гостиницы, слева спальни для менее богатых посетителей, справа служебные помещения и склады. Лорен изучала расположение в свой маленький бинокль с ночным видением. И ее опытный взгляд рассмотрел кое-что еще, кроме обманчивой внешности.

– Это не бревна, – сказала она Флинксу. – Пластик из смол. Очень хорошая маскировка, но дерева тут не больше, чем у меня в голове. То же самое относительно каменной кладки фундамента.

– Откуда ты знаешь? – с любопытством спросил он.

Она протянула ему бинокль. Флинкс приложил его к глазам, и тот автоматически настроился на его зрение, изменив фокус и освещение.

– Посмотри на углы и на соединения у земли и вверху, на потолке, – сказала она. – Слишком правильные, слишком ровные. Так бывает, когда кто-то слишком старательно копирует природу. Всегда видна рука компьютера или самого человека. Выступы на "бревнах", слишком гладкие углубления в "камнях" – слишком много очевидных признаков.

– Конечно, они обманули бы не очень внимательного и неопытного человека. Конечно, ничего этого не видно сверху, со скиммера. Но материалы этого здания – подделка, а это значит, что оно сооружено совсем недавно. Когда строят здание для долговременного использования, берут местные материалы.

Ближе всего к небольшому холму, на котором они прятались, располагались два длинных низких здания. Одно темное; в другом горело несколько огней. Между зданиями виднелись узкие светящиеся линии переходов.

Справа от длинных построек стояло шестиугольное трехэтажное здание из пластиковых камней. За ним большое двухэтажное сооружение, о назначении которого Флинкс догадался по широким воротам и стоявшему возле маддеру: ангар для укрытия и ремонта машин.

Поблизости размещалось приземистое здание со множеством серебристых проводов на крыше. Помещение энергетической станции недостаточно велико для термоядерной системы, решил Флинкс; вероятно, просто набор топливных ячеек.

Гораздо более удивило его отсутствие какой-либо ограды или другого барьера. Правдоподобие заходит слишком далеко, подумал он. В отсутствие такого ограждения внимание Флинкса и Лорен привлекла центральная башня, единственное сооружение, которому явно не место в комплексе для отдыха.

Лорен внимательно разглядывала ее в бинокль.

– Там тоже огни, – сказала она. – Может сойти за какую-нибудь обсервационную башню или даже за ресторан.

– Там наверху недостаточно места для столовой, – заметил Флинкс.

Постепенно огни в зданиях гасли, а пространство между постройками начали освещать прожекторы. Еще один час наблюдений из влажных холодных кустов подтвердил подозрения Лорен относительно загадочной башни.

– Там на крыше шесть конических объектов, – сказала она Флинксу, указывая рукой в перчатке. – Вначале я решила, что это прожекторы, но ни один из них не светится. Что это такое?

Флинкс тоже заметил их.

– Я думаю, что теперь узнаю их. Это проекторы высокочастотных звуковых колебаний.

Она удивленно взглянула на него.

– Что это? И откуда ты их знаешь.

Он слабо улыбнулся.

– Приходилось иметь с ними дело. Каждый испускает широкий луч высокочастотного звука. На экранах отражаются все движущиеся объекты. Луч покрывает очень большую площадь. – Он внимательно разглядывал башню.

– Судя по их расположению, я бы сказал, что они покрывают все пространство в пятидесяти метрах за длинными зданиями.

– Плохо, – заметила она, стараясь разглядеть невидимый барьер, хотя знала, что это невозможно.

– Даже хуже, чем ты думаешь, – сказал он, – потому что компьютер запрограммирован так, что реагирует только на человеческую фигуру. Он ни на что не обратит внимания, но если в поле луча окажется что-то, хотя бы отдаленно напоминающее человека, его изображение немедленно возникает на экране. И любой охранник, взглянув на экран, увидит, кто входит в зону, и решает, поднимать ли тревогу. – Он виновато добавил: – Богатые люди очень любят такие системы

– Когда не оказалось обычной изгороди, я опасалась чего-нибудь в этом роде. А нельзя ли как-то обойти эту систему? Ты говорил, что имел с нею дело в прошлом?

Он кивнул.

– Я ее избегал, потому что пройти через нее невозможно. Во всяком случае не снаружи. Вероятно, можно сделать подкоп.

– А глубоко ли в землю проникает звук?

– Не знаю, – ответил он. – Это зависит от мощности проектора и от создаваемой им частоты. Может, метр, а может, и десять. Мы можем начать копать, незаметно для себя пересечем барьер и выйдем наружу в кольцо пистолетов. Но даже если бы удалось пробраться туда, возникнет новая проблема: лучи покрывают всю территорию. Нужно выйти чуть ли не внутри самих зданий.

– Неважно, – ответила она, – все равно у нас нет оборудования для подкопа. Я выскажу догадку: если они так тщательно следят за поверхностью, то за небом в окрестностях их лагеря наблюдают еще внимательней.

– Конечно, – согласился Флинкс. – Может, просто посадить скиммер. Зданий не очень много, и мы смогли бы найти матушку Мастиф, прежде чем они поймут, в чем дело.

Лорен продолжала разглядывать комплекс.

– Нет ничего более дорого, чем временное сооружение, которое должно выглядеть как постоянное. Вероятно, здесь от тридцати до ста человек. Они не стали бы устанавливать все эти системы, если бы не были готовы отплатить вторгнувшимся. А ведь нас только двое.

– Трое, – поправил Флинкс. Довольный свист прозвучал из области его плеча.

– Конечно, внезапность многого стоит, – продолжала Лорен. – Может, десяти человек. Однако в виде трупов мы ничего хорошего твоей матери не принесем. Не забудь: никто не знает, что мы здесь. С нами погибнет и она.

– Я знаю, что шансов у нас мало, – раздраженно сказал он. – Но что-то ведь нужно делать.

– И мы сделаем. Помнишь ту опустошенную часть леса, над которой мы недавно пролетали?

Флинкс подумал недолго, потом кивнул.

– Это след.

– Чей след?

– Это наше средство уравнять шансы. Гораздо лучшее оружие, чем это. – Лорен похлопала по ложу ружья. – Лучше даже, чем змея у тебя на плече. Я не разделяю твою уверенность в ней.

– Ты не видела Пипа в действии, – сказал Флинкс. – А о каком оружии ты говоришь?

Она встала и стряхнула кору и грязь с комбинезона.

– Увидишь, – заверила она, – но нужно быть очень осторожными. – Она взглянула на лагерь под ними. – Хотела бы я найти другой способ, но не могу. Помимо этой системы, у них есть и вооруженная охрана. А мы даже не знаем, в каком здании твоя мать. И если у нас только одна возможность, нужно ее использовать полностью.

– Оружие, которое я имею в виду, опасно. Оно может стать обоюдоострым, но я предпочитаю опасность, с которой знакома. Пошли в скиммер.

Она повернулась и направилась в лес. Флинкс заторопился за ней, заставляя себя уйти от огней лагеря, который горели, как глаза многочисленных рептилий, в ночи, пока их не закрыли деревья.

Они были на полпути к небольшой роще, в которой оставили скиммер, когда на него нахлынуло ощущение. Как обычно, оно пришло совершенно неожиданно, но на этот раз очень отличалось от предыдущих случаев. Во-первых, с этим ощущением не была связана никакая боль, а во-вторых, оно исходило не со стороны лагеря. У него был совершенно новый источник. И странно, в нем тоже было беспокойство, но совсем другого типа.

Оно исходило от Лорен и было направлено на него.

В нем не было любви, не было горячего продолжения небрежного поцелуя в скиммере. Внимание, да, но он не на это надеялся. Восхищение тоже, но кое-что еще. Что-то, чего он никак не ожидал: забота о нем и в несколько меньшей степени – жалость.

Флинкс теперь лучше разбирался в получаемых ощущениях и не мог ошибиться. В поцелуе, следовательно, не было искренней любви. Ей только жаль его.

Он старался подавить это ощущение – не только из-за разочарования, но и замешательства. Это хуже, чем заглянуть в чужой мозг. Он читал не ее мысли, а сердце. Но как ни старался, не мог заглушить этот поток. Он так же не может остановить реку эмоций, как не может и запустить ее.

Он постарался держаться в одном-двух шагах за ней, чтобы она не разглядела в темноте его лицо. Его по-прежнему заливала волна ее заботы и сочувствия, но он хотел бы чего-то другого.

Они задержались перед рощицей и обошли свою посадочную площадку. Быстрый осмотр показал, что их стоянка не обнаружена. Лорен сразу подняла машину. Но полетела не к лагерю; наоборот, повернула на юг и пошла обратным курсом над древесными вершинами. Скоро они увидели длинную прорезь в лесу. Лорен повисла над ней на несколько минут, изучая поверхность, потом решительно повернула на запад. Флинкс молчал, пытаясь забыть о потоке эмоций. И вдруг совершенно неожиданно разрез в лесу кончился.

– Черт возьми, – сказала Лорен. – Я не то направление выбрала. Мне казалось, я правильно прочла следы. Придется возвращаться.

Флинкс ничего не сказал, а она развернула скиммер и полетела на восток. Когда полоса снова кончилась сплошной стеной деревьев, Лорен гневно развернула машину вторично. На этот раз они залетели в лес, но продолжали медленно двигаться на запад. Лорен постоянно переводила взгляд с темного леса внизу на приборы.

– Может, если бы ты мне объяснила, я бы помог, – наконец сказал Флинкс слегка раздраженно.

– Я тебе сказала. Оружие. Точнее союзники. Одно и то же. Но их не видно. Должно быть, поели и уснули. Так они живут: несколько дней подряд ничего не делают, только едят, потом ложатся и спят целую неделю. Беда в том, что после периода еды они могут уйти в любом направлении, пока не найдут удобное место для сна. А у нас нет времени обыскивать весь лес в поисках стада.

– Какого стада?

– Разве я тебе не сказала? Дьяволопы.

И тут Флинкс понял. Он слышал о дьяволопах, даже видел один или два раза их головы в крупных магазинах. Но никогда не видел живых. Да и мало кто из жителей Драллара их видел. Даже в городском зоопарке их не было. Как помнил Флинкс, дьяволоп невозможно содержать в зоопарке.

Дьяволопы были господствующими представителями туземной фауны Мота. Нетипично, когда травоядные являются доминирующей разновидностью, но у них не было естественных врагов, кроме совсем недавно появившегося человека. Они сравнительно редки, как и головы, которые видел Флинкс: огромная стоимость чучела позволяла обладать ими только самым богатым жителям города.

Скиммер скользил над деревьями, изредка поднимаясь на девяносто метров над самыми высокими, опускаясь над более низкими. Время от времени Лорен садилась, потом раздраженно снова взлетала, ничего не обнаружив. Ни следа дьяволоп.

Тем временем Флинкса охватили новые ощущения, и Пип зашевелился у него на плече. Флинкс постоянно пытался уловить эмоции матушки Мастиф, но безуспешно. Казалось, его усилия привлекают эмоции кого угодно, только не его не-матери. Он снова удивился обострению своих способностей с появлением у него Пипа; впрочем, подумал он, в этом лесу людей мало, они разбросаны; может, поэтому его восприятие обострилось.

Эти последние ощущения исходили от женщины. Тоже новые, не от матушки Мастиф или Лорен. Холодные и спокойные эмоции, трудно определимые. Они принадлежат исключительно неэмоциональному человеку. Флинкс ощутил страх, слабый, но несомненный, ощутил огромную решимость, холодную, неумолимую, – она такая сильная и жесткая, что испугала Флинкса, как ужас матушки Мастиф. Если бы не легкий оттенок страха, можно было бы решить, что это ощущения машины.

Эмоции исходят из лагеря, где содержат матушку Мастиф. Флинкс не сомневался, что они принадлежат одной из тех загадочных личностей, что похитили его мать. Он чувствовал, что способен понять этот страх. Но ощущение исчезло, весь приступ длился меньше минуты. Однако за это время Флинкс представил себе полный эмоциональный портрет этой женщины. Никогда раньше не встречался ему человек, полностью посвятивший себя единственной цели и совершенно лишенный обычных человеческих эмоций. Пип засвистел в воздухе, готовый ударить и защитить хозяина.

– Не получается, – сказала Лорен, вглядываясь меж деревьев. – Придется… – Она замолчала и пристально взглянула на него. – В чем дело? У тебя очень странное выражение лица.

– Все в порядке. – Холод уходил из сознания; очевидно, он не сознавал, насколько поглотили его эти ощущения. Ее вопрос вернул его к действительности, он заново ощутил тепло кабины скиммера, своего собственного тела. Не в первый раз подумал он, что его непредсказуемый Дар приносит ему столько же добра, сколько и зла. – Просто задумался.

– Да, ты много думаешь, – заметила она. – Флинкс, я такого, как ты, не встречала.

– Не смейся.

– Я не смеюсь. – Она снова повернулась к приборам. – Сейчас сядем. Этот скиммер не оборудован для ночных поисков. Не знаю, как ты, но уже поздно, и я устала.

Флинкс тоже устал, и не только физически. Поэтому он не возражал, когда Лорен нашла пространство между деревьями и посадила скиммер.

– Не думаю, чтобы нужно было дежурить, – сказала она. – Мы далеко от лагеря, и на нас никто не наткнется. Никаких следов воздушного наблюдения я не видела. – Она говорила из задней части скиммера, доставая спальные мешки, которые они прихватили из гостиницы…

Флинкс молча смотрел на нее. Он знал мало девушек – молодых женщин – в Дралларе. Обитательниц рынка, подобно ему самому, учениц трудной школы жизни. Они его никогда не интересовали, хотя некоторые из них интересовались им. Они были… ну… не серьезны. Относительно жизни, других вопросов.

Матушка Мастиф постоянно посмеивалась над ним.

– Мне непонятна твоя сдержанность, мальчик. Ты ведь не старше их. – Конечно, это не так, но он не мог убедить в этом матушку.

Лорен – совершенно другое дело. Привлекательная зрелая женщина. Уверенный мыслящий взрослый человек – себя Флинкс, несмотря на свой возраст, относил к таким же. Она уже разделась и легла в термальный спальный мешок.

– Ну? – Она посмотрела на него, убирая волосы с лица. – Ты не собираешься ложиться? Не говори мне, что не устал.

– Я на ногах не стою, – признался он. И, раздевшись, лег в свой мешок рядом с ней. Лежа в машине, слушая ритмичный шум дождя на крыше, он устремился к ней своим мозгом, ища намека, предположения об эмоции, которую так ждал. Но совсем ничего не услышал.

Его постепенно окутало тепло спального мешка и кабины, он остро ощущал мускусный запах женщины, лежавшей на расстоянии руки от него. Ему захотелось протянуть руку, коснуться ее гладкой загорелой кожи, погладить блестящие черные кольца, закрывавшие ее щеку и шею. Рука его дрожала.

Что мне делать, напряженно думал он. С чего начать? Должен ли я что-то сказать сначала или просто тронуть ее, а говорить потом? Как выразить то, что я чувствую? Я могу принимать. Но не могу передавать.

Пип лежал, свернувшись клубком в ногах спального мешка. Флинкс, усталый, раздраженный и беспомощный, натянул мешок на себя. Что ему делать?

Негромкий шепот донесся до него из другого спального мешка.

– Спокойной ночи, Флинкс.

Она чуть повернулась, слегка улыбнулась ему, осветив кабину, потом снова отвернулась и затихла.

– Спокойной ночи, – ответил он. Убрал неуверенно высунувшуюся руку и сжал ею край мешка.

Может, так лучше, пытался он уверить себя. Хоть он и считал себя взрослым, есть тайны, с которыми он не знаком. К тому же он ощущал от нее волны жалости и сочувствия. Восхищение, стремление успокоить, но совсем не то, что испытывал сам. Ему нужно было что-то другое.

Единственное, что ему совсем не нужно, так это еще одна мать.