"Тысячелетие МашыаХХХа"

Дед. Отряд. Лес.

Дед брел по ночному лесу.

Лес был наполнен самыми разнообразными шумами всегда, даже самыми темными ночами и самыми длинными, даже ядерными зимами. Лес был живым существом, которое не имело права на отдых и выходные дни. Лес дышал, умывался, кряхтел, жаловался на старость, перегонял с места на место своих коренных обитателей, напряженно прислушивался к посторонним шумам и думал о будущем. В эти страшные дни и ночи после Катастрофы, Лес очищался. Ежеминутно, ежесекундно. На это были направлены бесконечное количество его живых и неживых сегментов. Всё ненужное отмирало, отпадало, сгнивало, уносилось талыми водами куда-то далеко-далеко вглубь земли, размывалось, растворялось на микроэлементы, воссоединялось в новые структуры, прорастало в более свежей и более чистой траве, деревьях, ручьях, птицах и зверях. Природа хотела жить. А Лес был частью Природы. И тоже хотел жить. Помогая себе и другим.

Идя по лесу, Дед чувствовал это возрождение. Кожей своей чувствовал. Своим организмом. Видел это возрождение в каждой травинке, в каждой веточке, в каждой песчинке. Он пил холодную ключевую воду, и это возрождение природы врывалось внутрь него, как ураган. Как бесконечный вихрь неуничтожимой Жизни. Как сама Жизнь.

Вскоре должен был быть ближайший караульный пост. Уленшпигель, один из сегодняшних охранников, был профессионалом. Его не было видно и слышно, а подходившего Деда он засек сразу. Остановил и спросил пароль. Дед остался доволен проверкой. Поговорив с ним несколько минут на темы повышения бдительности, Дед двинулся дальше.

На нескольких иных постах тоже было нормально. Зато на последнем посту Дед всё-таки обнаружил явный беспорядок. Сразу было видно, что на посту стоял разгильдяй. Еще издали Дед учуял запах крепчайшего табака. Курил, ведь, сукин сын! На посту!

– Куришь? – грозно спросил его Дед, подойдя чуть ближе. – Наказать?

– Да я ведь чуть-чуть, – стоящий на посту боец по прозвищу Квакш понял, что отпираться незачем, но и ошибок своих он признавать не хотел. – Я ведь в рукав. Ничего не видно.

– Зато слышно. Я твой табак за сто метров учуял.

– Мало ли чего… Нас всех тоже профессионал за километр учует. Вон костер у вас горит, народ хохочет так, что за десять километров слышно. Вы лучше их пойдите, успокойте. А мы тут свою работу выполним. А если засекут, то такова уж наша судьба, как ни маскируйся. Да и сколько нам осталось? День-два. Никому не мешаем, никого не трогаем, изучаем родную природу, – философски оправдывался Квакш. – Будем надеяться, уже всё позади.

Дед сплюнул, пригрозил ему кулаком и пошел проверять остальных. Бережёного и Господь Бог бережет.

Успокоившись немного после ежевечерней проверки постов и секретов, Дед тоже прилег отдохнуть. Серьезной опасности пока не было, но всё-таки их отряд находился на приграничных территориях, и здесь всё могло быть. Можно было нарваться на зачистку местности от беглых рабов, которую еврейские пограничные войска проводили время от времени. Можно было стать жертвами немногочисленных, но очень жестоких бандитских формирований, которых хватало здесь, в приграничной местности, и которые только и жили нападениями да грабежами. Можно было потерять людей от рук дикарей, пришедших с востока, со стороны огромных радиоактивных районов, групп совсем уж одичавших племен, которые не только одичали, но и жили в условиях страшной радиации и от этого приобрели массу чёрт его знает каких необычных свойств. Включая абсолютную дикость и жестокость, конечно. Мутанты. Те из существ, которые смогли выжить, жить и даже размножаться в условиях страшно радиоактивной, зараженной местности, были действительно смертельно опасными. Здесь их в шутку называли "черными москвичами" и боялись как огня. Дикость, мерзость и запустение. И посему, еще раз можно повторить, что хоть формально отряд не нарушал ничьих законов и находился на ничейной земле, всегда нужно было соблюдать осторожность. И к защите, охране и обороне своего отряда Дед всегда относился со всей серьезностью и дисциплиной. И всех остальных этому обучал.

Его отряд в данный момент находился за тысячи километров от родных сел и городов, от своей страны. Россия, когда-то огромная страна, занимающая гигантские территории, сегодня, после Катастрофы и после уничтожения и радиоактивного заражения большей части своих территорий, после массовых эпидемий и деградации, сумела выжить и сохраниться только в минимальных размерах. Правда, под ее контролем находилась вся Сибирь, но сейчас это были районы слишком экстремальные даже для их одичавших народов. Сибирь и Север были огромны, но жить там, в условиях нынешней разрухи, было очень сложно. А здешние районы частично центральной России, частично Украины и Белоруссии, были утеряны. Они были давно завоеваны и находятся сейчас под контролем могучего Израильского Царства. И здесь им, русским людям, пока тоже нет нормальной жизни, и в ближайшее время не будет.

Отряд под руководством Деда пребывал в этом районе с вполне определенной целью. Они должны были встретить одну из дипломатических миссий России, которая некоторое время назад официально ушла в Израиль для проведения переговоров и вот-вот должна была возвратиться. Ее нужно было встретить, напоить, накормить, сохранить и воротить домой, охраняя и оберегая ее по пути домой. Потому что путь этот был очень сложный и тяжелый. Как и всё в этом суровом мире после Катастрофы.

Таких отрядов, как отряд Деда, на длинном пути этих самых дипломатов домой, было несколько. Это были отряды с оружием, провизией, теплой одеждой, солдатами, разведчиками, учеными. Что ни говори, а нынешняя дипломатическая служба была делом нелегким. Как и сама жизнь.

Засыпая, Дед еще раз вспомнил страшный рассказ Койота о Черном Москвиче, посмеялся немного, расслабился и спокойно уснул. Всем нужны были новые силы для нового дня, новых деяний, новой жизни…