"Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27

Глава 1

Стройка на окраине Вадуца

Княжество Лихтенштейн

Настя медленно открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Голова гудела, как колокол после удара. Мир плыл, краски смешивались, звуки доносились как будто через толщу воды.

Первое, что она увидела — испуганное лицо Ганса, склонившегося над ней.

— Госпожа! Слава богу, вы очнулись!

— Г-ганс? — Настя попыталась сесть, но тело отозвалось слабостью. — Что… что произошло? Где мы?

Она огляделась. Они находились на каком-то пустыре, заваленном строительным мусором. Вдалеке виднелись недостроенные ангары. Строительная площадка? Да, кажется, Ганс вызвал её сюда…

Она с трудом вспоминала детали…

Обычно рассудительный и спокойный Ганс позвонил ей с такой паникой в голосе, что она с трудом разобрала слова. Сказал, что-то срочное, что Теодор будет в ярости.

Что могло случиться? Какая ещё ярость у Теодора? Это было странно. Не теряя времени (Борис был чем-то занят), Настя вызвала машину и поспешила на окраину города, к старому недостроенному объекту, которое «Созидатель» недавно взял в работу.

Место встретило её тишиной. Заброшенная строительная площадка — бетонные плиты, кучи гравия, ржавеющие остатки какой-то техники. И ни души. Кроме Ганса, который стоял поодаль и лихорадочно махал ей рукой.

А дальше всё как в тумане…

— Что тут случилось? — повторила она, замечая, как Ганс нервно оглядывается.

— Он… он напал! — Ганс схватил её за руку, помогая подняться. — Нам нужно уходить, Анастасия! Быстро!

— Кто напал? Ганс, объясни толком!

И тут она увидела ЭТО.

Там, в конце пустыря, разворачивалась битва титанов. Абаддон, её верный, несокрушимый защитник, сражался с неизвестным человеком.

Абаддон был изранен, его металлическая броня покрыта вмятинами и оплавленными следами, некоторые сочленения искрили. Он двигался медленно, тяжело отбивая атаки противника.

А противник… Настя не верила своим глазам. С виду — добродушный толстячок, похожий на какого-нибудь весёлого молочника или пекаря из соседней деревушки. Но двигался он с поразительной скоростью, почти как призрак. Вокруг него парили четыре призрачных клинка, сотканных из какой-то мерцающей энергии. Они атаковали Абаддона со всех сторон, оставляя на его броне глубокие борозды.

— Ганс, кто это такой?

— Он… он взял меня под контроль, — торопливо объяснил Ганс. — Мои мозги как будто в тисках зажало. Он заставил меня позвонить вам, заманить сюда под предлогом ЧП. Как только вы подошли, он появился. Пытался сделать то же самое с вами, но ваше кольцо… оно его остановило. Отразило часть атаки.

Ганс кивнул на обручальное кольцо на её пальце, подарок Теодора.

— Вы потеряли сознание, а он… он собирался вас забрать. «Сломать», как он выразился. Я пытался сопротивляться, кричал мысленно, но был бессилен. А потом… потом появился он…

Ганс кивнул на Абаддона.

— … буквально из ниоткуда. И сразу атаковал. Нам нужно бежать отсюда, срочно! — сказал Ганс, поднимаясь на ноги и пытаясь поднять Настю.

— А как же Абаддон⁈ — Настя смотрела, как её защитник, хоть и израненный, продолжает сражаться.

— ГОСПОЖА! ЭТО НЕ ТОТ ПРОТИВНИК, К КОТОРОМУ МОЖНО ОТНЕСТИСЬ ПРЕНЕБРЕЖИТЕЛЬНО! УХОДИТЕ! — механический голос Абаддона прозвучал на удивление чётко, несмотря на грохот боя.

— Этот враг даже сильнее Абаддона, — добавил Ганс. — Я видел… он уникален. У него как минимум два Дара. Он точно менталист высочайшего уровня. Эта сила ломает сознание, подчиняет волю. Он легко мог бы управлять нами обоими, если бы не ваше кольцо и не Абаддон. И похоже, он ещё и телекинетик — вон как швыряется обломками!

Настя вспомнила рассказы Теодора о псиониках — Одарённых, чей Дар, хоть и казался простым, давал невероятные возможности: от чтения мыслей и ментальных щитов до управления материей и даже самоисцеления. Этот противник был очень опасен.

Абаддон молча сражался, принимая на себя всё новые удары. Его противник усмехнулся:

— А твой господин даже слабее, чем я думал, раз создал такого слабого голема. Медленный, неповоротливый… Как будто из прошлого века. Нежизнеспособная конструкция.

Тогда Настя попыталась помочь Абаддону. Она вытянула руки, концентрируя свою силу, пытаясь поднять камни, создать земляной барьер… Но её магия разбилась о невидимую преграду, даже не коснувшись противника.

Ментальный щит? Псионический барьер? Она не знала. Но понимала — её магия здесь бессильна. Её охватила паника.

Её руки сами собой потянулись к телефону и судорожно нажали тревожную кнопку, вызывая гвардию. Теодор сейчас далеко, он не успеет.

Её взгляд упал на обручальное кольцо на пальце — «Сердце Архитектора». Оно спасло её. Но почему её собственная магия не сработала против менталиста? Может, дело в природе его силы? Или в его защитных техниках?

Гвардейцы прибыли быстро. Десяток бойцов в «Стражах» высыпали из бронетранспортёра. Но их вмешательство лишь ненадолго замедлило противника. Он играючи раскидал их, используя телекинез, швыряя друг в друга, как кегли.

— О, массовка подтянулась? — незнакомец сделал неуловимое движение рукой, и два гвардейца, как марионетки, вдруг застыли на месте, а затем рухнули на землю, потеряв сознание. — Слабаки.

Остальные гвардейцы открыли огонь, но их пули и энергетические заряды так же бессильно разбивались о невидимый щит противника.

Настя с удивлением наблюдала, как её противник теснил Абаддона. Четыре призрачных клинка парили вокруг него, управляемые телекинезом.

Он швырял в Абаддона обломки арматуры и бетона, вытаскивал из своей сумки какие-то странные устройства, похожие на гранаты, и бросал их в голема-генерала. Пытался сковать его псионическими путами, сдавить само его металлическое тело.

Абаддон выдерживал этот натиск, его нефритовый топор раз за разом разрубал летящие в него обломки, броня выдерживала взрывы странных гранат, но он явно завяз в обороне.

Отвлёкшись от пошатнувшегося Абаддона, незнакомец повернулся к Насте.

— А, ты очнулась, — усмехнулся он и кивнул на её обручальное кольцо. — Любопытная вещица. Полагаю, это ЕГО подарок?

Он сделал ударение на слове «его», и Настя поняла — он знает, кто такой Теодор.

— Архитекторы умеют защищать своё, — протянул незнакомец. — Но не волнуйся. Моя Школа преуспела в том, чтобы отбирать чужое. Мы этим и занимаемся. Такова наша природа, многомерная от рождения.

— Что тебе нужно? — спросила Настя, пытаясь выиграть время, собраться с мыслями. Нужно было что-то придумать!

— От тебя? Немного, не обольщайся. Мне нужен твой жених, Архитектор. Ничего личного, конечно. Но кто откажется от карманного Архитектора? Он построит портал по моим чертежам. Я приведу сюда всю свою Школу. Мировое господство, перспективы… Понимаешь? — он криво улыбнулся. — Так что не обижайся, это судьба.

Настя издала сдавленный, вызывающий смешок.

— Он убьёт тебя.

Глаза незнакомца сузились.

— О, вряд ли. Я позабочусь, чтобы он и пальцем меня не тронул. Иначе твоё сознание будет… полностью уничтожено, — он наклонился ближе, его голос стал угрожающим. — Интересно, как сильно он тебя любит?

Незнакомец протянул к ней руку. «Сердце Архитектора» вспыхнуло, отталкивая его, но Настя почувствовала, что барьер ослабел под его ментальным натиском.

— Видишь? Он не вечен. Скоро он падёт. И тогда ты станешь моей куклой.

— Убери руки! — вскрикнула Настя, высвобождая волну необузданной энергии. Камни под ногами незнакомца вздыбились, пытаясь сковать его, но он легко разрушил их телекинезом.

Тогда в порыве злости Настя бросилась на него с кулаками, но он играючи парировал её удары.

— Ого, характер! Мне нравится, — рассмеялся он.

Внезапно незнакомец увидел возможность. Два его призрачных клинка молниеносно вонзились в Абаддона, в сочленения брони.

— Отлично. Ты открылся. Получи и распишись.

Абаддон пошатнулся, его движения стали скованными.

Незнакомец повернулся к Насте почти с триумфом.

— Скоро всё закончится, дорогая. Кстати, ты любишь корабли? Меня зовут Малкор. Моя Школа Псионики путешествует на великолепных судах, способных скользить между мирами, и бороздить океаны, полные чудовищ. Удобный способ скрываться… от обиженных личностей, — он рассмеялся с ноткой безумия. — Будучи главой, я принёс сюда много секретов при своём перерождении. Нас здесь не поймают.

Но Абаддон не был повержен. Он медленно выпрямился, игнорируя клинки в своём теле. Низкое, утробное рычание вырвалось из его груди. Он поднял пылающие рубиновые глаза на своего противника.

— Как ты сказал тебя зовут, червь⁈

Малкор, удивлённый такой стойкостью, ещё раз назвал своё имя.

— А хочешь узнать имя того, кто тебя убьёт? — насмешливо прогудел Абаддон.

— Нет, — дерзко ответил Малкор. — Это я убью его!

Глубокий, раскатистый смех Абаддона сотряс воздух. Это был не механический звук, а нечто живое, древнее и полное презрения.

— Господин Теодор дал разрешение, — прогремел Абаддон изменившимся, глубоким голосом, от которого завибрировала даже земля под ногами, — раскрыть мой полный потенциал!

На глазах у Насти, Ганса и ошеломлённых гвардейцев Абаддон начал трансформироваться. Его металлическое тело загудело. Пластины брони сдвинулись, увеличиваясь в размерах, складываясь в новые, более сложные и угрожающие формы. Шлем стал выше, массивнее, с двумя рогами, изогнутыми вперёд, как у мифического демона. Металлическая маска, скрывавшая его «лицо», удлинилась, заострилась, превращаясь в древнюю, агрессивную личину с пылающими прорезями глаз.

Вся его фигура изменилась, стала выше, шире в плечах, излучая подавляющую, первозданную мощь, перед которой сила Малкора казалась детской забавой.

Настя ощутила почти физическое давление новой, неведомой энергии, исходящей от Абаддона. Это был уже не просто голем. Это было нечто иное.

Абаддон шагнул вперёд, и земля под ним треснула. Он вперил свой обновлённый, полный ярости взгляд в Малкора.

— Не тебе, жалкий червь, указывать Железному Полководцу Абаддону…

Он выпрямился во весь свой исполинский рост, возвышаясь над Малкором, как гора.

— … командующему Первой Армией Ордена Архитекторов!

Абаддон поднял массивную руку в латной перчатке, и в ней материализовался огромный топор, лезвие которого горело тёмным пламенем.

— Теперь начнётся настоящая битва.

Я остался один на один с этим сбродом. Точнее, не совсем один — за моей спиной, за слоем уплотнённого песка, приходили в себя мои союзники.

Гидра, порождение необузданной земной стихии, продолжала свой яростный танец смерти в центре поля боя, методично перемалывая последних слуг Легбы.

Эта тварь была лишена разума в привычном понимании. Она действовала инстинктивно, как природная катастрофа, обрушиваясь на всё, что излучало враждебную энергию. Именно поэтому я и запечатал союзников в песчаные коконы, а затем переместил их подальше — гидра не разбирала, кто друг, кто враг. Она просто уничтожала всё, что двигалось и не пахло землёй.

Один из оставшихся некромантов, видимо, решив, что раз уж помирать, так с музыкой, попытался атаковать гидру каким-то особо мерзким заклинанием — из его рук стали вырываться потоки некротической энергии. Но гидра лишь лениво повернула одну из своих тридцати голов и плюнула в него концентрированной струёй песка. Некромант превратился в пыль ещё до того, как его заклинание достигло цели.

— Ну что, Легба? — крикнул я, наблюдая, как его последние приспешники один за другим отправляются удобрять африканскую землю. — Твои престарелые миньоны что-то не справляются. Не хочешь им помочь? А то скоро помогать будет некому.

Легба, который всё это время стоял на холме и с любопытством наблюдал за избиением своих людей, лишь криво усмехнулся. Он явно не собирался вмешиваться. Видимо, считал их просто расходным материалом. Или ждал удобного момента?

Внезапно рядом с ним открылся огромный теневой портал.

— Решил подкрепление вызвать? Опять тварей притащишь? Или на этот раз сам полезешь?

Не дожидаясь ответа, я тут же направил в портал мощнейший поток песка. Тысячи тонн мелких песчинок устремились в Разлом, заполняя его до краёв.

— Песок теневому пространству не помеха, мальчишка, — захихикал Папа Легба. — Мои слуги сейчас прорвутся через эту жалкую преграду!

— Да? Ну посмотрим.

Как только портал достаточно наполнился песком, я сконцентрировал свою силу и мгновенно кристаллизовал его содержимое. Песок превратился в невероятно плотную, стеклоподобную массу, намертво запечатав проход. А затем я устроил внутри этого кристаллического «гроба» настоящую мясорубку.

Кристаллизованные песчинки, вращаясь с бешеной скоростью в десятки тысяч оборотов, превратились в мириады микроскопических лезвий, шинкующих всё, что находилось внутри портала. Даже Тени, которых невероятно трудно уничтожить физически, не могли выстоять перед таким шквалом.

Я видел, как лицо Легбы исказилось от злости. Он явно не ожидал такого поворота.

Не давая ему опомниться, я начал создавать из песка гигантские копья — размером с небоскрёбы — и швырять их в него. Огромные песчаные фигуры полетели, как снаряды из катапульты.

Легба легко разрезал их своими теневыми ударами, но я не останавливался, методично запуская одну копию за другой. Я просто выставил руку вперёд, и новые песчаные гиганты вырастали и устремлялись к врагу.

«Это, конечно, ребячество… — подумал я, запуская очередное копьё. — Но давайте попробуем. Хоть смешно будет».

Я усилил натиск песчаных копий, заставляя Легбу отбиваться всё быстрее. А затем, выбрав момент, когда он был полностью сосредоточен на отражении атаки спереди, я окликнул его:

— Слышишь, Легба? Как тебе такое?

Он на долю секунды повернул голову в мою сторону, и в этот момент сбоку, вынырнув из-под груды песка, в него врезался… ПОЕЗД.

Да-да, самый настоящий поезд! Длинный, с паровозом во главе, из трубы которого валил песчаный дым. Колёса бешено вращались по невидимым рельсам, издавая характерный звук «чух-чух-чух».

Песчаный состав на полной скорости врезался в Легбу, сбивая его с ног.

Конечно, поезд тут же начал разрушаться под воздействием ауры теневого мага, который, поднявшись на ноги, пытался его уничтожить. Я успел укрепить конструкцию, но было видно, что старик справляется с ней без особого труда.

— Ты издеваешься⁈ — прорычал он.

— А ты как думал?

Легба зарычал от ярости. Он начал создавать из земли гигантские теневые щупальца. Я приготовился к обороне, но щупальца неожиданно обрушились не на меня, а на гидру! Они опутали её песчаное тело, пытаясь раздавить. Одновременно с этим последние три некроманта, которые всё ещё были живы, тоже атаковали её.

— Идиоты, — пробормотал я. — Неужели вы не понимаете, что находитесь в моей стихии? С землёй не так-то просто работать в обычных условиях, скажем, в Лихтенштейне — там люди, коммуникации, захоронения… Но здесь? Здесь пустыня! И ничто не мешает мне развернуться в полную силу.

Правда, энергия была уже на исходе… Но об этом я решил умолчать.

Как раз в тот момент, когда Легба готовил какой-то особенно мощный удар, я выкрикнул:

— Ослепните!

Со всей огромной территории битвы песок взметнулся в небо, превращаясь в плотную, непроницаемую песчаную бурю. Видимость мгновенно упала до нуля.

Но, благодаря своей связи со стихией, я прекрасно видел сквозь песчаную завесу и ощущал очертания, ауры, движения. Поэтому я точно знал, где находится Легба, когда услышал его насмешливый голос и смех:

— Ты думаешь, что тебя не видно, Архитектор? А я прекрасно тебя вижу.

— Серьезно? Я впечатлен.

Легба продолжал издеваться:

— Ты даже не можешь знать, откуда я сейчас ударю. Ты готов, Архитектор?

— Конечно, готов. Только какого хрена ты тогда к порталу бежишь?

Действительно, Легба, поняв, что в таких условиях ему меня не одолеть, уже мчался к своему теневому порталу.

— Нет, так просто ты не уйдёшь, — заявил я, собирая остатки сил.

Я резко перехватил контроль над всей землёй в зоне битвы, вырвав её из-под влияния ауры Легбы — задача не из лёгких, учитывая силу противника.

А затем из-под земли начали бить копья.

Десятки, сотни, тысячи песчаных копий устремились к Легбе со всех сторон. Он не мог отбить их все, полагаясь лишь на свою ауру для защиты. Я видел, как она быстро слабеет под этим непрекращающимся градом атак. Это было сражение на истощение.

Я знал, что и моя энергия на исходе, но продолжал бить.

Но Легба всё же сумел добежать до портала.

— Не получилось, да, Архитектор? — бросил он на прощание. — Но я вернусь!

Он прыгнул в портал, бросив на произвол судьбы своих последних трёх слуг, которых тут же добила моя песчаная гидра, прежде чем окончательно рассыпаться.

Когда всё закончилось, и пыль начала оседать, уцелевшие союзники смотрели на меня с благоговением.

— Прекрасно, когда не надо сдерживаться, — устало произнёс я.

Создав себе удобный стул из уплотнённого песка, я сел.

— Ладно, мне нужно посидеть и перевести дыхание.

Ко мне подошёл Хао Хайдун — сын главы клана Юного Лотоса.

— Ваша сила невероятна. Но даже с ней вы не смогли окончательно победить Легбу. Насколько же он силён?

— А кто сказал, что я старался его победить? — ответил я. — Я же говорил, его так просто не убить. Он владеет Магией Тени, но это не основная его сила. Это лишь приманка для глупцов, чтобы отвести подозрения. В первую очередь он — некромант.

— И что это знание нам даёт?

— Ничего не дает, но объясняет то, что я и не собирался его здесь побеждать. Хотя по факту… я это и сделал. Свяжитесь со своими, пусть оповестят всех. Ближайшую неделю Легба не представляет опасности. Ему нужно восстановиться.

Даже не в лучшей форме я смог обратить его в бегство. Я видел, в каком состоянии была его аура. И я прекрасно знаю, как тяжело восстанавливаться после такого.

В этот момент я улыбнулся. Не только из-за исхода битвы. Пришёл ментальный отчёт от Абаддона. Он победил. Нападавший ликвидирован.

Это была отличная новость. Кроме того, Абаддон сообщил, что во время боя его сила возросла, и он теперь полностью «расконсервирован». Обратной дороги нет. Теперь у меня есть полноценный генерал Первой Армии Ордена Архитекторов.

А ещё Абаддон передал мне воспоминания о прошедшем сражении. Я понял, кто был противником Абаддона — некто Малкор, верховный адепт Школы Псионики. Похоже, целый флот Школы Псиоников, который Малкор собирался призвать в этот мир, остался без своего лидера. Интересно, что они теперь будут делать?

Подумать только! Взять Настю в заложники, чтобы управлять мной… Неужели он думал, что я не смогу прикрыть её и выжечь всё его влияние?

Сильные враги, конечно, представляют опасность. Но самую большую проблему, как по мне, создают идиоты, которые уверены, что у них всё получится. От них не столько опасность, сколько непредвиденные проблемы.

Я снова улыбнулся, предвкушая дальнейшие события.

Глава 2

Ну что, Папа Легба, конечно, знатно получил по своей морщинистой африканской заднице, но расслабляться было рано. Этот хмырь мог оклематься и снова начать гадить. Так что, пока он там зализывал свои теневые раны (или что у них там вместо ран?), я решил провести небольшой инструктаж для наших новых китайских союзников.

— Значит так, господа генералы и принцесса Лунь, — я деловито ткнул пальцем в карту местности, которую предусмотрительно «начертил» прямо на песке. — Ситуация следующая: главный злодей, Папа Легба, временно выбыл из игры. Уполз зализывать раны и, очень надеюсь, думать о своём поведении. Впрочем, эта гнида наверняка ещё вернётся. А пока его нет, его мелкая шушера — всякие там зомби, одержимые папуасы и прочая нечисть — всё ещё могут тут шастать. Ваша задача — держать периметр и валить всех, кто попытается сунуться.

Китайские генералы серьёзно кивнули. А Лунь Чень, уже успевшая переодеться в свой боевой костюм (и выглядевшая в нём, надо сказать, просто сногсшибательно), добавила:

— Не волнуйся, Теодор. Мои «Розы» и ребята из кланов знают своё дело. Мы тут такую «Великую Китайскую Стену» выстроим, что ни одна тварь не проскочит. К тому же наши транспортники уже на подлёте. Везут артефакты — подавители некротической энергии и пушки «Янтарный Дракон». Мертвяки теперь будут дохнуть на подходе. Папа Легба, конечно, силён, но против наших штучек ему придётся попотеть.

— Отлично! — я хлопнул в ладоши. — Предупреждён — значит вооружён, как говорится. Ну, а раз вы тут всё контролируете, то мне, пожалуй, пора. Дела, знаете ли…

— Уже уходишь? — Лунь Чень посмотрела на меня с лёгким разочарованием. — А как же шашлыки?

— Шашлыки — это святое, — согласился я. — Но в другой раз. А пока, — я достал телефон, нашёл нужную фотку, — у меня тут для тебя и твоего Императора небольшой подарочек имеется. Чисто символический. В знак нашей крепкой дружбы. Вот, зацени.

Я показал ей фотку.

Лунь Чень мельком взглянула на экран. Потом на меня. Потом снова на экран. Её лицо сначала выражало лёгкое недоумение, потом — узнавание, а затем… её глаза полезли на лоб. Она издала какой-то странный звук, похожий на писк задыхающегося хомячка, побледнела, покачнулась и начала медленно оседать на песок.

Её верные «Розы» тут же подскочили, подхватили принцессу под руки, начали обмахивать её веерами и брызгать водой на лицо.

— Эй, я ж просто фотку показал! Чего это она?

Через минуту Лунь Чень пришла в себя. Первый её осмысленный взгляд упал на мой телефон, который я всё ещё держал в руке.

— Где он⁈ Где Блистательный Трон Небесного Дракона⁈

— Да вот же он, на фотке, — я снова ткнул ей под нос телефон.

— НЕ НА ФОТКЕ!!! НАСТОЯЩИЙ!!! ГДЕ ОН⁈ ТЕОДОР, ГОВОРИ!!!

Она вцепилась мне в руку с такой силой, что я аж крякнул. Вот тебе и нежная принцесса!

— Да успокойся ты! — я осторожно высвободил руку. — В Лихтенштейне он. В моей мастерской. Я его реставрирую.

— Реставрируешь⁈ — Лунь Чень схватилась за сердце. — Ты что, с ума сошёл⁈ Его же нельзя трогать!!! Там такие сложнейшие плетения! Древняя магия! Одно неверное движение — и всё! Всё пропало! Он рассыпется в пыль!!!

Она буквально заламывала руки.

— Спокойно, душа моя, — я попытался её успокоить. — Во-первых, он уже был немного… гхм… потрёпан временем. Ну, ты понимаешь. А во-вторых, я как бы немного разбираюсь в реставрации. Совсем чуть-чуть. Для меня реставрация — это как… ну, как тебе маникюр сделать. Так что не волнуйся, твой трон будет как новенький. И даже лучше.

— Ты сравниваешь Блистательный Трон с МАНИКЮРОМ⁈ — Лунь Чень снова была на грани обморока. — Так, я звоню отцу! Прямо сейчас! Он должен знать! Он пришлёт свою личную гвардию, и они заберут Трон прямо так, немедленно!

Она лихорадочно затыкала пальцем в свой телефон.

— То есть то, что я его УЖЕ восстанавливаю, тебя не смущает? — поинтересовался я.

Лунь Чень замерла с телефоном у уха.

— Э-э… Но… но… Лучше просто отдай его, как есть.

— Не-а, — покачал я головой. — Без вариантов. Я халтуру не делаю. Как будет готово — маякну. Слово Архитектора.

В этот момент из трубки послышался голос её отца.

— Папа⁈ Это я, Лунь! Папа, ты сидишь⁈ Сядь! Нет, лучше ляг! Теодор… он… он дарит нам Блистательный Трон Небесного Дракона! Что⁈ Нет, не реплику! Нет, не подделку! Настоящий!!! Папа⁈ Папа, ты слышишь⁈

Лунь Чень растерянно посмотрела на свой телефон, потом на меня.

— Кажется… папа потерял сознание от счастья.

Я хмыкнул. Вот это семейка!

И тут её телефон зазвонил. Она посмотрела на экран, и её глаза стали размером с чайные блюдца.

— Тео… это… это сам Император звонит!

— О как! — хмыкнул я. — Хорошо у вас там прослушка работает. Ладно, принцесса, удачи тебе в переговорах. Предложение в силе — как закончу, дам знать. А нам пора.

Я повернулся к Скале и своим ребятам.

— Ну что, орлы? Домой!

Перед тем, как шагнуть на платформу дирижабля, я обернулся к Лунь Чень, которая всё ещё ошарашенно смотрела на трезвонящий телефон.

— И да, — сказал я, подмигнув. — Жду в гости в Лихтенштейне. У меня есть ещё много чего интересного показать. Ну, сама знаешь.

Платформа поднялась, и дирижабль, покачиваясь на воздушных волнах, взял курс на Лихтенштейн.

Дирижабль плавно коснулся земли на новой посадочной площадке недалеко от Вадуца. Воздух Лихтенштейна после удушливой африканской жары показался мне кристально чистым и свежим.

Гвардейцы, уставшие, но довольные успешным завершением миссии (и особенно знакомством с прекрасными воительницами клана Розы), выгружались, передавая ящики с оружием и артефактами подоспевшим бойцам из гарнизона.

Я вышел последним, глубоко вдыхая знакомый горный воздух. Дом… Как же хорошо снова быть дома!

Борис уже ждал меня у трапа, рядом со «Скарабеем».

— С возвращением, шеф! — бодро отрапортовал он. — Как сафари прошло? Удалось поохотиться?

— Ещё как! — усмехнулся я. — Ладно, поехали. Нужно осмотреться.

Мы сели в машину и направились к тому самому месту на окраине Вадуца, где совсем недавно разворачивалась битва Абаддона с Малкором.

Через полчаса я вышел из машины и подошёл к эпицентру боя, где совсем недавно развернулось сражение Абаддона с псиоником Малкором. Воздух здесь всё ещё был наэлектризован остаточной энергией — странной, чужеродной, ментальной. Она отличалась от тёмной магии Теней, была более… упорядоченной, что ли?

Я присел на корточки, коснулся ладонью земли. Закрыл глаза, погружаясь в медитацию, позволяя своему Дару растечься по округе, собирая информацию, как губка впитывает воду. Энергетические следы были чёткими, яркими. Вот здесь Абаддон нанёс удар своим топором — земля до сих пор помнила этот всплеск мощи. А вот здесь — ответная атака Малкора, волна псионической энергии, которая искажала саму структуру камня.

«Сначала Папа Легба со своими некро-теневыми фокусами, теперь этот псионик Малкор… — размышлял я, восстанавливая картину боя. — Сколько их ещё в этом мире, таких вот „перерожденцев“? И все лезут сюда, в Лихтенштейн, как мухи на… Похоже, это место действительно притягивает всякую нечисть. Или… может, дело во мне? В любом случае, нужно становиться сильнее. Гораздо сильнее. Иначе однажды появится кто-то, с кем я уже не справлюсь».

Я снова вспомнил последнюю битву с Папой Легбой. Старик, поняв, что дело пахнет керосином, смылся через портал. Но сразу после этого он выставил своего последнего «козыря» — Теневого Бастиона. Огромная, безмозглая тварь, сотканная из чистой тьмы и боли, её единственной задачей было — задержать меня, выиграть время для хозяина.

Мне пришлось выложиться по полной.

Земля под ногами превратилась в острые шипы, каменные руки вырвались из недр, сжимая Бастиона в тисках. Он ревел, бился, пытался прорваться, но магия земли держала его крепко. А затем я просто «схлопнул» пространство вокруг него, заставив тварь взорваться, разлетевшись на тысячи осколков. И из самого его сердца выпал пятый Теневой Кристалл. Идеальное «сердце» для моей следующей Башни.

Я открыл глаза. Пора было возвращаться. Дела не ждут.

Вернувшись в усадьбу, я нашёл Настю в её любимом саду. Она сидела на скамейке под цветущей яблоней и что-то рисовала в своём альбоме. Увидев меня, она вскочила и бросилась мне на шею.

— Теодор! Ты вернулся! Я так волновалась!

Я крепко обнял её, вдыхая знакомый аромат её волос.

— Всё хорошо, милая. Я дома.

Она отстранилась, внимательно разглядывая меня.

— Ты выглядишь уставшим… И… другим. Что-то изменилось?

— Просто долгая дорога, — улыбнулся я. — А ещё я привёз тебе подарки.

Я достал из сумки большие чёрные кристаллы, переливающиеся голубыми искрами — сердца Теневого Хаосита и Бастиона.

— Установим эти штуковины туда, где им самое место.

Настя кивнула и, поцеловав меня, пошла собираться.

А я прошёл во двор, где Абаддон и Магнус стояли у входа в дом.

Абаддон, уже полностью восстановившийся после битвы с Малкором, скрестил руки на груди и кивнул мне в знак приветствия. Он действительно стал другим. Более цельным. Более живым.

Магнус же, как обычно, топтался на месте, издавая какие-то тихие булькающие звуки и с явным обожанием косился на своего «старшего брата».

— Господин, — прогудел Абаддон, когда я подошёл к ним.

— Приветствую, генерал, — кивнул я. — Отличная работа. Ты в очередной раз спас Настю. Я твой должник.

Абаддон склонил свою металлическую голову.

— Это мой долг, Повелитель. Но… — он повернулся к Магнусу, который тут же перестал булькать и вытянулся по струнке. — Господин, не дело это. Великого Магнуса-Громовержца, командира Второй Армии Ордена Архитекторов, в таком недоделанном виде держать. Дай и ему разум. Верни ему его истинную сущность.

Я покачал головой.

— Не всё от меня зависит, Абаддон. К сожалению. Должен быть триггер. В твоём случае это была смертельная опасность для дорогого мне человека. Вселенная дала добро. Магнус должен тоже попасть в подобную ситуацию. Ему нужно проявить себя, доказать, что он достоин. Или должна возникнуть ситуация, которая станет для него личной. Которая заставит его перешагнуть через свои… гхм… особенности. Тогда и его «расконсервируют». А пока — пусть учится.

Абаддон тяжело вздохнул.

— Понимаю, Повелитель. Жаль.

Он повернулся и пошёл в дом. Магнус тут же весело подпрыгнул и, хохоча, побежал за ним, неуклюже размахивая своими руками-пушками.

— Абаддон! — крикнул я им вслед. — Ты бы присмотрел за ним, чтобы он тут ничего не разнёс! А то с него станется!

Я проводил их взглядом, улыбнулся, а затем снова стал серьёзным. Пора было заканчивать начатое. Башни готовы. Теневые Кристаллы ждут своего часа.

Настя уже как раз вышла на крыльцо.

— Ну что, красавица, готова творить историю?

Мы стояли на самой вершине Башни. На пульте управления, похожем на алтарь из светящегося камня, лежал Теневой Кристалл.

— Итак, — сказал я. — Сейчас мы активируем защитный контур. Он свяжет эту башню с четырьмя другими.

Я положил руку на пульт. Настя сделала то же самое.

— Помнишь, что я тебе показывал? — спросил я.

Она кивнула.

— Тогда начинаем. Почувствуй энергию башни. Проведи связь с другими. Направь свою силу…

Настя закрыла глаза, сосредоточилась.

Я чувствовал, как её Дар пробуждается, как он тянется к кристаллу, к самой земле, а от неё — к другим башням. Моя энергия текла через неё, направляя и поддерживая, помогая ей обрести контроль над этой силой.

Это было похоже на то, как учат ребёнка писать буквы — сначала ведёшь его руку, помогая вывести первые линии, а потом он уже сам, неуверенно, но самостоятельно, начинает творить.

Кристалл на алтаре вспыхнул ярким светом. Энергия полилась по невидимым каналам к остальным четырём башням, которые были уже активированы и ждали своего часа.

И вот… свершилось! Пять башен вспыхнули одновременно, соединяясь невидимыми лучами энергии. Над Вадуцем, над дворцом, над прилегающими районами раскинулся едва заметный мерцающий золотистый купол. Не тёмный и зловещий, как у Легбы, а светлый и тёплый, излучающий силу и защиту. Я знал — эта хрупкая на вид защита способна выдержать удар любой силы.

— Получилось! — выдохнула Настя, открывая глаза. Она выглядела уставшей, но очень счастливой.

Я обнял её.

— Ты молодец.

Мы вышли из башни и посмотрели на небо. Купол был почти невидим, только лёгкое искажение воздуха выдавало его присутствие.

— Пять башен, — сказал я, глядя на результат нашей работы. — Это только начало. Но теперь эта часть княжества под надёжной защитой.

Я посмотрел на Настю.

— Когда мы построим все тринадцать башен и соединим их в единую сеть, тогда Лихтенштейну не будет страшен ни один враг. Ни Тени, ни армии, ни даже… боги.

Я улыбнулся. Да, работы ещё много. Построить остальные башни. Укрепить армию. Наладить производство. Разобраться с Империей. Найти и уничтожить Легбу. И, конечно же… устроить самую крутую свадьбу в истории этого мира!

Императорский дворец

Санкт-Петербург, Российская Империя

Император Всероссийский, Николай Александрович, сидел за своим массивным столом из карельской берёзы, заваленным картами и донесениями.

— Ваше Императорское Величество, — раздался вкрадчивый голос.

Император вздрогнул и перевёл взгляд на вошедшего. Степан Андреевич Кощеев почтительно склонил голову.

— Герцог, — кивнул Император. — Что у вас?

— Осмелюсь доложить, Ваше Величество, ситуация в Лихтенштейне требует вашего немедленного внимания, — Кощеев подошёл к столу. — Этот самозванец Вавилонский окончательно зарвался. Он не просто игнорирует указы из столицы, он строит собственное государство! С армией, с союзниками, с поддержкой народа!

— Я знаю, — Император поморщился. — Мне докладывали. Но что вы предлагаете? Отправить туда войска? Сейчас? Когда мы увязли на Кавказе?

— Ваше Величество, именно сейчас! Лихтенштейн — это не просто далёкая провинция. Это — рассадник сепаратизма! Раковая опухоль на теле Империи! Если мы не вырежем её сейчас, метастазы пойдут дальше! Представьте, что будет, если другие окраины увидят, что можно безнаказанно игнорировать волю Императора? Что можно строить свои армии, заключать союзы, вести свою политику? Это же призрак революции, Ваше Величество! Он уже стучится в наши двери!

Император поморщился, как будто у него внезапно разболелся зуб. Сепаратизм… Это слово вызывало у него почти физическую тошноту.

— Допустим… — Император потёр переносицу, пытаясь отогнать неприятное чувство. — Допустим, ты прав. Но как? Как мы туда доберёмся? Австрийцы нас не пропустят. Они сами спят и видят, как бы оттяпать этот кусок. Они же с османами теперь союзники, хоть и не афишируют это.

— Союзники? — Кощеев презрительно усмехнулся. — Жалкие шакалы, которые готовы продать друг друга за горсть серебра! Ваше Величество, мы — Российская Империя! Великая держава! Наша армия — лучшая в мире! Мы раскатаем эту Австро-Венгрию катком! Они даже пикнуть не успеют! Один решительный удар — и вся Европа снова будет трепетать перед нашей мощью! Вспомните наших великих предков! Вспомните славу русского оружия! Император велик! Империя вечна!

Император нахмурился. Слова Кощеева звучали чересчур пафосно, но всё равно задевали за живое. Целостность Империи — вот что всегда было для него главным.

Может, действительно стоит показать всем силу Империи? Раздавить непокорных, внушить страх врагам…

Император вдруг почувствовал лёгкое головокружение. Перед глазами поплыли круги, а в ушах зазвучал тихий, назойливый шёпот. Он потряс головой, пытаясь отогнать наваждение.

— Что-то мне нехорошо… — пробормотал он, потирая виски. — Устал, видимо. Война эта…

Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть ясность мыслей. Шёпот в голове стал тише, но не исчез совсем.

— Ладно, герцог, — сказал он наконец. — Ваша решимость похвальна. Но на Австро-Венгрию мы пока не пойдём. Слишком рискованно. Сначала разберёмся с османами. А потом… потом видно будет. Но и Лихтенштейн оставлять без внимания нельзя. Ты прав, герцог, сепаратизм нужно душить в зародыше.

Кощеев едва заметно улыбнулся уголками губ.

— Раз ты такой умный, — продолжил Император, — то вот тебе задание. Иди и договаривайся с Пруссией. Они нам должны. Пусть пропустят наши войска через свою территорию. Без боя, разумеется. Если они согласятся, то так и быть. Нагнём твой Лихтенштейн. Но только если пруссаки откроют нам дорогу. Идти напролом, как ты предлагаешь, — это не наш метод. Всё же мы — Империя, а не варвары.

Кощеев почтительно склонил голову, скрывая торжествующую улыбку.

— Будет исполнено, Ваше Императорское Величество. Я не подведу.

Когда герцог вышел, Император снова откинулся в кресле, чувствуя, как головная боль усиливается. Шёпот в ушах стал громче, а тени в углах кабинета, казалось, ожили, сплетаясь в пугающие узоры.

— Отдохнуть… Нужно срочно отдохнуть… — прошептал он, закрывая глаза.

Глава 3

Кабинет Министра Иностранных Дел

Берлин, Пруссия

Министр иностранных дел Пруссии, его превосходительство Вернон фон Шпрингмайерхофенцвайг (или просто Вернон, как его звали все, кто не хотел вывихнуть челюсть), с отвращением смотрел на имя, высветившееся на экране коммуникатора секретаря. Герцог Степан Андреевич Кощеев из Российской Империи.

«Ну вот, опять этот…» — мысленно поморщился Вернон, поправляя безупречный галстук.

Он прекрасно знал, кто такой Кощеев. Официально — уважаемый герцог, доверенное лицо Императора. Неофициально же — главный контрабандист и отмыватель денег, который использовал несчастное княжество Лихтенштейн, как свою личную офшорную прачечную. Скользкий, беспринципный, но, чёрт возьми, влиятельный человек.

Пруссия пару раз «контактировала» с ним по своим каналам, когда нужно было незаметно подгадить Российской Империи. Знали ведь: для Кощеева на первом месте всегда был собственный карман, а потом уже всё остальное. Человек без принципов, но с огромным влиянием и, что самое неприятное, — с благословения самого Императора.

— Пропустить, — буркнул Вернон, мысленно готовясь к неприятному разговору.

Через минуту в его роскошный кабинет вошёл сам герцог Кощеев. Высокий и холёный, в идеально сшитом костюме. Он буквально излучал ауру уверенного человека, привыкшего получать от жизни всё, что ему нужно.

— Рад видеть вас в добром здравии, господин министр, — промурлыкал он, вальяжно опускаясь в предложенное кресло.

— Взаимно, герцог, — Вернон постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. — Чем обязан столь неожиданному визиту?

Они обменялись дежурными любезностями, поговорили о погоде, о последних новостях с Кавказского фронта (Кощеев выразил уверенность в скорой победе русского оружия, Вернон вежливо покивал).

Затем Кощеев перешёл к делу.

— Господин министр, как вы знаете, ситуация в Лихтенштейне вышла из-под контроля. Этот самозванец Вавилонский…

— Временно исполняющий обязанности главы княжества, — поправил его Вернон.

— … узурпировал власть, — невозмутимо продолжил Кощеев, игнорируя поправку. — Он сеет смуту, подрывает авторитет Империи, якшается с Тенями… В общем, полный набор. Его Императорское Величество крайне обеспокоен этим положением дел и принял решение навести порядок.

— Навести порядок? — Вернон напрягся. — Каким образом?

— Самым решительным, господин министр. Мы планируем провести небольшую, но эффективную военную операцию. Восстановить законную власть, так сказать. И для этого нам необходим… гхм… небольшой транспортный коридор, чтобы обеспечить беспрепятственный проход для наших войск через территорию Пруссии. С Балтики мы высадим десант — несколько дивизий имперской армии. Они пройдут маршем до Лихтенштейна и быстро наведут там порядок.

Вернон ошарашенно уставился на него.

— Коридор⁈ Через Пруссию⁈ Герцог, при всём уважении, но вы в своём уме⁈

— Абсолютно, — Кощеев достал из папки документ с внушительной печатью. — Вот официальный указ Его Императорского Величества. Я уполномочен вести переговоры от его имени. Империя нуждается в вашей помощи, господин министр. И, разумеется, мы готовы компенсировать все возможные неудобства.

Вернон дрожащей рукой взял документ. Печать выглядела подлинной. Подпись — тоже. Он пробежал глазами текст. Действительно, указ о «восстановлении конституционного порядка» в Лихтенштейне и просьба к Пруссии о содействии.

«Чёрт… — подумал Вернон. — Неужели Император и правда решился на такое⁈»

Он прекрасно понимал, что этот проход — ловушка. Пруссии совершенно не выгодно ссориться с Вавилонским, с которым они только что заключили выгоднейший торговый договор. Лихтенштейн под его руководством стремительно превращался в технологический и экономический центр, сотрудничество с которым сулило огромные прибыли.

Но и отказать Российской Империи напрямую — значит, спровоцировать гнев самого Николая Александровича. А ссориться с Российской Империей Пруссии сейчас было совсем не с руки.

— Герцог, я… я не могу принять такое решение единолично. Мне необходимо посоветоваться с канцлером. Обсудить этот вопрос на высшем уровне.

— Конечно-конечно, понимаю, — кивнул Кощеев. — Я всё понимаю. Но Его Императорское Величество не любит ждать. Так что, надеюсь, вы не будете затягивать с ответом.

Он встал, собираясь уходить.

— Кстати, господин министр, — Кощеев вдруг остановился у двери и обернулся. — Я тут захватил с собой бутылочку одного редкого вина. Шато Петрюс 1961 года. Говорят, редчайший экземпляр. Не желаете ли скоротать вечер за бокалом вина в неформальной обстановке? Обсудим детали, так сказать… Заодно и продегустируем.

Вернон на мгновение задумался. Вино, конечно, было искушением. За такую бутылку можно было продать душу дьяволу! Но главное — это была возможность потянуть время и придумать, как деликатно отказать этому опасному типу. Отказать так, чтобы и прусские интересы соблюсти, и гнев российского Императора на себя не навлечь.

— Что ж, герцог, ваше предложение весьма заманчиво. Я с удовольствием составлю вам компанию сегодня вечером. Скажем, у меня дома, в восемь?

— Прекрасно! — Кощеев потёр руки. — Договорились.

Вечер того же дня окутал Берлин прохладой. На веранде уютного особняка Вернона горели мягким светом старинные фонари. В хрустальных бокалах рубиновым огнём играло вино — то самое, легендарное Шато Петрюс.

— Превосходный букет, герцог, — Вернон сделал небольшой глоток, смакуя терпкий вкус. — Вы истинный ценитель.

— Стараюсь, господин министр, стараюсь, — Кощеев лениво откинулся в плетёном кресле. — Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохое вино. Ну так что? Удалось вам посоветоваться с канцлером? Каково его решение?

Вернон тяжело вздохнул, изображая вселенскую скорбь.

— Увы, герцог, вынужден вас огорчить. Канцлер сейчас очень занят. Сами понимаете, внутренняя политика, экономика… Но он обещал рассмотреть ваш вопрос в ближайшее время. Правда, быстрого решения ждать не стоит. Возможно, через несколько недель. Мне очень жаль, герцог, но, боюсь, вам придётся вернуться в Россию. А как только станет известно решение канцлера, я вам непременно сообщу.

Кощеев медленно повернул бокал в руке, наблюдая, как играет вино на свету.

— Вернуться? — он усмехнулся. — Мой дорогой Вернон, вы думаете, я не вижу, что вы пытаетесь меня обмануть? Канцлер Мисбарк никогда не упустил бы такой возможности усилить своё влияние. Вы просто боитесь этого Вавилонского. Боитесь испортить с ним отношения. Но поймите, Вернон, вы играете с огнём.

Он наклонился к министру.

— Жаль, очень жаль… Вы упускаете прекрасную возможность укрепить союз с Российской Империей. А Вавилонский? Вы уверены, что он надёжный партнёр? Сегодня он с вами, а завтра? Вы думаете, что сможете усидеть на двух стульях? Дружить и с Империей, и с этим самозванцем? Наивный…

Он сделал ещё глоток вина.

— Подумайте, господин министр. Может быть, всё-таки стоит пересмотреть решение канцлера? Я уверен, мы сможем найти… компромисс.

Вернон почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему вдруг стало не по себе. Вино показалось слишком крепким, а голова — тяжёлой.

— Увы, герцог… Р-решение принято… — пробормотал он, чувствуя, как язык начинает заплетаться. — Я не могу повлиять на канцлера.

Министр вдруг почувствовал резкий приступ тошноты. Комната поплыла перед глазами. Он попытался встать, но ноги подкосились.

«Странно, — подумал он. — Вроде всего пару глотков сделал, а уже как-то… нехорошо».

— Что… что со мной? — прошептал он, хватаясь за горло.

И тут он увидел это. Прямо из его груди, там, где сердце, начал подниматься тонкий, едва заметный… дымок?

— Что за?.. — Вернон в шоке уставился на свою грудь. — Герцог, вы это видите?

Кощеев лениво посмотрел на него, потом на его грудь.

— Вижу что? — он пожал плечами. — Ничего не вижу. Вы в порядке, господин министр? Может, вам просто… вина больше не наливать? Кажется, вы немного захмелели.

— Захмелел⁈ — Вернон вскочил с кресла. — Да я трезв как стекло! Смотрите! Дым! Прямо из меня!

Шатаясь, он бросился к большому зеркалу, висевшему на стене в холле. То, что он увидел в отражении, заставило его замереть от ужаса.

Его глаза… Они были полностью чёрными. Без белков, без зрачков. Две бездонные чёрные дыры, из которых на него смотрела сама Тьма.

И тут в его голове раздался чужой властный голос:

— Ты теперь мой, жалкий человечек…

Вернон с ужасом обернулся. Кощеев по-прежнему стоял на веранде, держа в руке бокал с вином. И на его лице играла зловещая ухмылка.

Вадуц, княжество Лихтенштейн

Семья Завьяловых — глава семейства Михаил, его супруга Ольга, и дети Андрюша и Василиса — впервые за долгое время сидели на маленькой террасе около своего дома, ужиная на свежем воздухе. На столике стояли тарелки с простой едой, но она казалась им вкуснее любого пира.

Над городом, над крышами домов, над шпилем новой библиотеки, раскинулся полупрозрачный, едва мерцающий в сгущающихся сумерках барьер, к которому жители Вадуца уже постепенно привыкали.

Он не был твёрдой стеной, через него без проблем пролетали птицы, воздух свободно циркулировал, а люди и транспорт могли спокойно проходить. Но этот барьер изменил саму суть жизни в городе.

— Помните, как это было? — тихо произнесла Ольга. — Просто выйти вечером на улицу… Посидеть вот так, спокойно… Казалось, такое время никогда не вернётся.

Михаил молча кивнул и посмотрел на мерцающий купол. Действительно, ещё совсем недавно они не могли позволить себе такой роскоши. Ночь была временем страха, когда по улицам бродили Тени, а из подвалов и разрушенных домов доносились жуткие звуки.

Андрюша, до этого увлечённо ковырявший вилкой в тарелке с салатом Оливье, вдруг поднял голову и указал пальцем в небо.

— Папа, смотри! Опять!

Высоко над ними, на невидимой поверхности купола, вспыхнул короткий, неяркий сполох зеленоватого света. Он погас почти мгновенно. Через несколько секунд в другой части неба вспыхнул ещё один, чуть ярче. А потом, почти у самого горизонта, — третий.

— Да, вот так теперь и живём, — вздохнул Михаил. Он уже привык к этим вспышкам, как и все жители Вадуца. — Похоже, новый князь действительно не соврал, когда обещал решить эту проблему с Тенями. По крайней мере, над городом.

Он имел в виду Теодора Вавилонского, временного главу княжества, чьё имя теперь было у всех на устах. Именно благодаря ему над городом появился этот защитный барьер.

Михаил взял со стола брошюру, которую недавно раздавали на улицах. «Тени: что нужно знать для вашей безопасности». Он пробежал глазами знакомые строки.

Купол, как объяснялось в брошюре, не был панацеей. Он защищал город от прямого вторжения Теней извне, но не мог полностью остановить их появление. Твари всё ещё просачивались через тонкие места в реальности, появлялись у самых границ купола, как мошкара, летящая на свет. С ними постоянно сражались Тенеборцы — специально обученные бойцы, чья жизнь была посвящена борьбе с порождениями тьмы.

Вспышки на куполе, которые они сейчас наблюдали, были свидетельством этой непрекращающейся битвы. Каждый сполох означал, что ещё одна Тень погибла, столкнувшись с барьером, или была уничтожена защитниками у его периметра. Жители Вадуца уже научились читать эти знаки на небе.

Внезапно, на западе, небо озарилось особенно яркой и долгой вспышкой. Она полыхнула так, что на мгновение стало светло, как днём.

— Ого, эта была мощная тварь, — заметил Михаил. — Страшно представить, сколько их раньше водилось здесь, в Лихтенштейне, когда защиты не было.

Ольга поёжилась. Да, теперь они знали правду. Новый князь, Теодор Вавилонский, не стал скрывать от народа истинное положение дел. Через газеты, через выступления своих помощников, через личные обращения он рассказал всё: о Тенях, об их природе, об опасности, которая всё ещё таилась за пределами защищённого города — в лесах, горах и пещерах.

Он рассказал, как твари охотятся друг на друга, пожирая слабых, чтобы стать сильнее. А потом, когда их голод становится невыносимым, или когда их становится слишком много, они начинают искать людей. Потому что люди, как выяснилось, для них — самая лакомая добыча. «Вкуснее», как цинично выразился кто-то из Тенеборцев в одном из интервью.

Раньше они жили в неведении, списывая исчезновения людей и странные происшествия на бандитов, повстанцев или несчастные случаи. Теперь они знали правду, в каких условиях существуют на самом деле. И эта правда, хоть и пугала, но делала их сильнее. Осознание опасности заставляло быть бдительнее, ответственнее, ценить ту защиту, которую им давал купол и его создатель.

— Тебя всё ещё что-то беспокоит? — спросила Ольга, заметив, как муж напряжённо смотрит на мерцающий купол.

Он кивнул, не отрывая взгляда.

— Полагаю, защита не безгранична. И действует она только над городом. Мы всё ещё в опасности. Стоит только выйти за пределы…

— Но князь кажется честным человеком, — возразила она. — Он делает всё, что может.

— В этом-то и проблема, — вздохнул Михаил.

— Ты ему не доверяешь?

— Нет, я ему доверяю. Как раз наоборот. Меня напрягает только то, что он — временный. Кто придёт после него? Сохранит ли он эту защиту? Будет ли так же заботиться о нас?

Их младшая дочь, Василиса, услышав разговор, наивно спросила:

— А почему бы нам просто не выбрать его снова? Раз он такой хороший?

Михаил усмехнулся и потрепал дочь по голове.

— Проблема в том, дитя моё, что такой человек, сделав своё дело, может и не захотеть оставаться дальше. Не каждый, кто умеет хорошо делать свою работу, стремится к власти. Возможно, он лучше других знает её истинную цену.

Я с головой ушёл в работу на своём большом подземном заводе. Инфраструктура постоянно расширялась: проложил дополнительные рельсовые пути, установил новые конвейерные ленты, оптимизировал маршруты для големов-транспортировщиков.

Завод — это сложный, почти живой механизм, и я постоянно искал способы сделать его ещё эффективнее.

Камень, поступающий из шахт, теперь проходил полный цикл переработки. Мощные дробилки превращали глыбы в щебень, магнитные сепараторы извлекали железо, вибросита отделяли уголь, а специальные анализаторы выявляли другие ценные элементы.

Всё сортировалось, складировалось, готовилось к дальнейшему использованию или отправке. Мои големы постоянно трудились, обеспечивая бесперебойную работу двадцать четыре часа в сутки. А я постоянно создавал новых, более совершенных, и направлял их в рабочие бригады, расширяя производственные мощности.

Масштабы производства росли с каждым днём, и я всё острее ощущал нехватку эффективного управления на месте. Завод был огромен. Подземные складские помещения под ним простирались на километры. Одно только хранилище камня было таким большим, что при текущих темпах производства на его полное заполнение ушло бы лет пятнадцать!

А ведь завод перерабатывал всё — от огромных глыб, которые дробились на плиты и блоки, до мельчайшей каменной крошки для мозаики.

Недавно поступил очередной заказ от «Созидателя» — позвонил Ганс и сказал, что ему срочно понадобился облицовочный камень для фасада одного из правительственных зданий. Завод легко справился с этой задачей, моментально «нарезав» крупные глыбы на аккуратные плиты нужного размера и толщины, а затем отполировав их до зеркального блеска.

Кроме того, произошло важное открытие: одна из бригад големов в недавно запущенной шахте докопалась до огромного месторождения мрамора. Причём мрамора высочайшего качества — белоснежного, почти без прожилок, с идеальной кристаллической структурой.

Это открывало невероятные перспективы! Я тут же сформировал целую бригаду големов-добытчиков, и теперь мраморные блоки непрерывным потоком поступали на завод. Этот камень позволит не только украсить Вадуц новыми зданиями, фонтанами и статуями, но и станет отличным товаром на экспорт. Уверен, пруссаки с радостью будут его покупать. Пусть он будет дороже итальянского, но качество… О, качество будет на высоте! Мы сможем диктовать свои цены.

Финансовые дела тоже шли неплохо. Семён Семёнович из лавки недавно провернул отличную сделку с какой-то крупной торговой корпорацией с экзотическим названием «Панама». Продал им целую партию рубинов, добытых на заводе. Камни были не самые крупные — так, мелочь, размером с ноготь, карата по три, не больше. Но их было значительное количество, почти пятьсот штук. Восемь миллионов рублей чистой прибыли в казну княжества — неплохое начало для нашего «экспорта».

Но чем больше становился завод, тем очевиднее становилась проблема — нужен был управляющий. Не просто надсмотрщик, а кто-то, способный координировать все эти сложнейшие процессы, оптимизировать потоки, принимать решения. Кто-то, кто чувствует камень и металл так же, как я.

И решение пришло само собой.

Прямо в огромном хранилище мраморной крошки — месте настолько большом, что его конца и края не было видно, где мелкая белая пыль покрывала всё толстым слоем, напоминая снежную пустыню, — я начал творить.

Мраморная пыль со всего хранилища пришла в движение. Она поднималась в воздух, закручиваясь в огромный вихрь, уплотняясь под действием моей магии. Я сжимал её, преобразовывал структуру на молекулярном уровне. Представьте, что камень сжимают в десять, нет, в сто раз! Вот так из нескольких тонн мраморной пыли начал формироваться он.

Сначала — просто бесформенная масса. Затем начали проступать очертания. Фигура гнома — коренастого, с густой бородой до пояса. Я тщательно «вылепливал» каждую деталь — морщины на лбу, складки на одежде, даже узор на пряжке пояса. Его мраморные одеяния переливались, как живые, меняя оттенок от белоснежного до жемчужно-серого. Глаза его я сделал из двух крупных сапфиров, найденных големами накануне — они горели синим огнём.

В это создание я вложил немало сил и энергии. Но самое главное — я вложил в него сущность древнего и редкого элементаля земли, созидателя по своей природе. Мне повезло найти его в одном из глубоких разломов во время «ремонта» последствий теневого вторжения.

Так появился Торн. Я назначил его управляющим всем подземным производственным комплексом.

— Принимай командование, — сказал я, когда голем-гном открыл сапфировые глаза и осмотрел свои новые владения. — Это теперь твоя зона ответственности.

Торн — был не просто големом. Его способности были схожи с моими, но направлены не на разрушение или оборону, а исключительно на созидание и управление. Он способен был контролировать миллионы големов одновременно, координируя сложнейшие производственные цепочки. Мог бы управлять целой планетой, превратив её в гигантскую фабрику, если бы захотел. Он инстинктивно знал, как всё должно работать.

Торн кивнул, его мраморная борода качнулась. Все големы, находившиеся в хранилище — сортировщики, погрузчики, даже простые уборщики, — собрались вокруг него, как подданные вокруг своего короля. Он разделил их на группы, отдавая мысленные приказы. Големы тут же разошлись по своим новым рабочим местам, действуя слаженно и более эффективно.

Торн даже продемонстрировал свои способности, направив руку на стену хранилища — камень послушно разошёлся в стороны, открывая новый, идеально ровный проход, ведущий к другому сектору завода.

«А ты шустрый парень,» — одобрительно подумал я.

Но одному Торну было бы сложно. Ему нужны были помощники — правая и левая руки, глаза и уши. Поэтому я создал для него свиту из тридцати меньших мраморных големов — точных его копий, только ростом поменьше.

Наблюдая за тем, как Торн уверенно берёт бразды правления, как он мгновенно навёл порядок в этом хаосе движения и производства, я почувствовал радость.

Улыбка не сходила с моего лица. Наконец-то! Этот производственный цикл можно было считать завершённым и самодостаточным. Конечно, всегда есть что улучшить, но это уже была задача Торна. Он сам будет развивать и расширять производство, я в этом не сомневался. Моё вмешательство больше не требовалось. Ну, разве что изредка заглядывать в гости, да пополнять армию големов.

Завершив дела на заводе, я решил проверить свой музей. Судя по отчётам, он пользовался бешеной популярностью, посетителей было море — и местных, и приезжих. Это напомнило мне о моих грандиозных планах — я ведь задумал открыть не один, а около тридцати тематических музеев по всему княжеству! От Музея Искусств до Музея Пива (да-да, даже такой!).

Но для начала нужно было пополнить коллекцию. Особенно не хватало живописи. Я связался с Семёном Семёновичем Стариковым, моим управляющим лавкой, и попросил его организовать встречу с одним известным итальянским торговцем искусством. Тем самым, который несколько месяцев назад отказал мне в продаже нескольких картин, сославшись на мою «несолидность» и «сомнительное происхождение». Ну что ж, посмотрим, как он запоёт теперь.

Местом встречи я выбрал не свою лавку (там теперь слишком людно) и не кабинет во дворце (слишком официально), а шикарный ресторан «Солнечный Залив», который мы построили с Настей несколько недель назад на вершине одной из гор с панорамным видом на Вадуц.

Мраморная отделка (спасибо новой шахте!), хрустальные люстры, небольшой искусственный водопад, стекающий по стене, и даже несколько экзотических птиц, свободно летающих под высоким стеклянным куполом. Я хотел произвести впечатление, чтобы обстановка располагала к большим сделкам. И, судя по всему, мне это удалось.

В назначенное время туда прибыл известный итальянский торговец искусством, синьор Грациани — весьма уважаемый в своих кругах коллекционер с безупречной репутацией. Его сопровождали двое крепких помощников с объёмными кейсами.

Я встретил его у входа в отдельный зал, который я зарезервировал для нашей встречи.

— Синьор Грациани, рад вас видеть, — я протянул ему руку.

Грациани, смерив меня слегка удивлённым взглядом (видимо, не ожидал увидеть здесь главу государства), тем не менее, держался с достоинством, как и подобает человеку его круга.

— Взаимно, господин Вавилонский, — он крепко пожал мою руку. — Благодарю за приглашение. Весьма… необычное место для деловой встречи.

— Обычно я принимаю в рабочем кабинете. Но наша с вами беседа, надеюсь, будет менее формальной. К тому же, здесь превосходная кухня. Повар — просто волшебник. Прошу.

Грациани вежливо улыбнулся.

— Итак, синьор Вавилонский, — начал он, как только официант принёс нам первые блюда. — Мои помощники привезли каталоги. Здесь собраны лучшие образцы европейской живописи. Ренессанс, эпоха Возрождения, барокко, импрессионизм… Тысячи картин. Цены, как вы понимаете, варьируются от весьма умеренных до… астрономических.

Его помощники аккуратно разложили на столе около десяти толстых каталогов в кожаных переплётах.

Я взял один из них, открыл наугад. Великолепные репродукции, подробные описания, экспертные оценки… Грациани явно гордился своей коллекцией.

Я медленно пролистал каталог, затем второй, третий… А потом, к полному изумлению Грациани и его помощников, начал вырывать страницы. Кое-что из ренессанса. Парочку из возрождения. Не забыл уделить внимание Барокко и импрессионизму…

— П-простите, синьор Вавилонский… — Грациани с ужасом смотрел на меня. — Что вы делаете⁈ Это же уникальные каталоги!

— Вот это, — я указал на стопку вырванных страниц, — мне не подходит.

— Но… там же в каталогах сотни, тысячи картин! Выберите что-нибудь другое!

— Нет, — покачал я головой. — Вы не поняли. Мне нужно ВСЁ, что есть ВО ВСЕХ ваших каталогах. Все двенадцать тысяч картин. Или сколько их там у вас?

Грациани замер, его лицо вытянулось. Он явно подумал, что я сошёл с ума.

— Но это же… это невозможно! Никто в мире не обладает такой коллекцией! У меня есть доступ ко многим из них, но собрать их все… Это займёт годы! Десятилетия! И будет стоить…

— Сколько? — спокойно спросил я.

Грациани назвал приблизительную сумму. Конечно, весьма кругленькую. Да такую, что хватило бы на покупку среднего европейского государства, а то и сразу нескольких.

— Отлично, — кивнул я. — Я согласен. Вот аванс.

Я кивнул Борису, который незаметно вошёл в зал и поставил на стол небольшой кейс.

Грациани с недоверием посмотрел на него. Слишком лёгкий для золота… Подумал, видимо, что очередной выскочка решил понтануться пачкой купюр.

Я открыл кейс. Внутри, на чёрном бархате, переливаясь всеми оттенками зелёного, лежала россыпь чистейших изумрудов высочайшего качества. Огромных, с идеальной огранкой.

Торговец, увидев камни, потерял дар речи. Он, как истинный ценитель, сразу понял — перед ним сокровище. Такие изумруды стоили целое состояние. Он осторожно взял один камень, поднёс к свету, рассмотрел его.

— Мамма миа… — прошептал он. — Идеальная чистота… Это невероятно!

— Это аванс, — повторил я. — Около шестидесяти миллионов, если переводить в рубли. Остальное — по факту доставки товара. Ну так что, синьор Грациани? Мы договорились?

Итальянец несколько секунд молчал, глядя то на изумруды, то на меня. Затем он медленно кивнул.

— Да… Да, синьор Вавилонский. Мы договорились. Я сделаю всё возможное. Найду для вас лучшие полотна! Самые редкие! Самые ценные! Хотя, признаюсь, я до сих пор не понимаю, зачем вам столько картин?

— Я строю музеи, синьор Грациани. Много музеев. Самых больших и лучших в мире. Чтобы люди со всего света приезжали в Лихтенштейн не только ради горнолыжных курортов, но и ради искусства.

Он согласился на сделку. Хотя я прекрасно понимал, что у него нет и десятой части тех картин, которые я «заказал». Ему придётся их искать по всему миру. Перекупать у других коллекционеров, участвовать в аукционах, возможно, даже использовать не совсем легальные методы. Но для меня это был важный шаг. Эти двенадцать тысяч картин станут основой экспозиции моего будущего Музея Искусств. Я планировал создать не просто галерею, а самый большой музей искусства в мире! Такой, чтобы на его осмотр у туристов уходил не один месяц.

Кто-то мог бы расширять своё влияние войнами и захватами. Но я выбирал путь созидания. Искусство, культура, наука — вот что действительно ценно. Это останется после нас.

Забавно было осознавать, что всего несколько месяцев назад этот самый синьор Грациани отказал мне в продаже пары картин. А теперь он готов бегать по всему миру, чтобы выполнить мой заказ.

Он ещё не знал, что эти изумруды — лишь малая часть сокровищ, которые я успел накопить с момента прибытия сюда. Капля в море моих возможностей.

Номер люкс отеля «Горная Корона»

Вадуц, Княжество Лихтенштейн

Синьор Марио Грациани — торговец искусством с мировым именем, коллекционер с нюхом ищейки и, чего уж греха таить, просто очень богатый итальянец — сидел в кресле своего королевского люкса и тупо смотрел на рюмку с простой русской водкой. Стекло запотело, но рука не двигалась.

«Он купил все каталоги…» — фраза эхом разлетелась по его черепной коробке. — «Все. Двенадцать. Тысяч. Картин!»

Или это ему привиделось?

Грациани осторожно отхлебнул. Нет, водка была настоящей. Крепкой, обжигающей, как положено. Значит, и встреча была настоящей.

Грациани поморщился. Вот же молокосос! Ну, ладно, не совсем молокосос. Но слишком уж уверенный для своих лет. И глаза… В них было что-то такое… древнее? Нет, ерунда. Просто богатый наследник, решивший поиграть в мецената. Наверное.

Но то, КАК он играл…

— Купил абсолютно всё, — Грациани пробормотал это вслух, просто чтобы убедиться, что он не спит.

Десять толстенных каталогов. Двенадцать тысяч двести тридцать четыре (он пересчитал!) шедевра живописи. От Ренессанса до чёртовых импрессионистов, которых сам Грациани тихо ненавидел за их «мазню», но продавал за бешеные деньги.

Грациани торговал всю свою жизнь. Он продавал картины давно почивших гениев сумасбродным миллиардерам, которые потом вешали их в своих подземных бункерах рядом с коллекцией золотых ёршиков для унитаза.

Но ТАКОГО… Такого не было никогда.

Чтобы вот так, с порога, не торгуясь, не морща лоб над ценой, не выпрашивая скидку, просто взять и… скупить всё? Как будто кто-то решил скупить весь Лувр, оптом, не глядя на ценники.

Этот Вавилонский… он что, спятил? Или просто у него денег столько, что он ими может печку топить? Хотя, судя по тем изумрудам, что он вывалил на стол в качестве аванса… похоже, у него ещё и на целую баню останется.

А ещё этот Вавилонский взял и вырвал страницы! Просто вырвал! А потом сказал: «Вот это мне не надо. А остальное — беру».

Грациани нервно хихикнул, вспоминая этот момент. Он тогда чуть инфаркт не схватил. Его каталоги! Плод многолетних трудов! А этот… просто вырвал страницы! Как будто это меню в дешёвой придорожной забегаловке!

Нет, этот Вавилонский точно не псих. Тут что-то другое…

Грациани снова отхлебнул водки. Ну да, клиент он идеальный. Мечта любого торговца. Богатый, решительный и, похоже, совершенно не разбирающийся в ценах. Или… разбирающийся слишком хорошо?

Неважно. Главное — сделка состоялась. Контракт подписан (хотя какой, к чёрту, контракт? Так, бумажка на салфетке, но с его-то репутацией и этого достаточно). Аванс получен (изумруды уже надёжно спрятаны в сейфе отеля). Осталось только… достать двенадцать тысяч картин. Ха! Мелочь какая!

Он снова усмехнулся. Да, он, конечно, знатный собиратель. Коллекционер с мировым именем. Но не до такой же степени! У него и половины этих картин нет! Придётся побегать, попотеть, использовать все свои связи, возможно, даже воскресить парочку давно умерших художников (шутка, конечно… ну, или нет?).

Но вот что самое смешное… Самое идиотское… Самое непрофессиональное…

Ведь он, Марио Грациани, человек с железными принципами, нарушил сегодня своё главное правило! Святая святых! То, за что он презирал дилетантов и выскочек!

Золотое правило синьора Грациани: «Никогда не спрашивай у клиента, на хрена ему столько барахла!».

А он взял и зачем-то ЗАДАЛ КЛИЕНТУ ЛИШНИЙ ВОПРОС!

И не просто лишний, а самый тупой, самый бестактный, самый непрофессиональный вопрос, который только можно было задать в его бизнесе: «Зачем?»

Зачем вам столько картин, синьор Вавилонский? Вы что, собираетесь ими обои в спальне оклеить? Или устроить грандиозный костёр тщеславия на центральной площади?

Тьфу! Сам не понял, как вырвалось. Наверное, от шока. Или от увиденных изумрудов.

Грациани до сих пор помнил, как похолодели его пальцы, когда этот вопрос сорвался с языка. Как он мысленно дал себе пощёчину и приготовился к худшему — к холодному взгляду, презрительному молчанию, а то и вовсе к фразе: «Простите, синьор Грациани, но я передумал».

Но Вавилонский даже бровью не повёл. Просто пожал плечами и ответил так спокойно, будто речь шла о покупке пары носков.

Грациани снова отхлебнул водки. Самый большой и лучший музей в мире, значит? В этом захудалом Лихтенштейне?

Он представил себе это. Огромные залы, наполненные шедеврами. Тысячи картин, от которых захватывает дух. Музей, которому позавидуют Лувр и Эрмитаж вместе взятые.

И тут его осенило.

Этот парень — не просто эксцентричный богатей. Он — мечтатель. И мечта у него — грандиозная, почти безумная. И почему-то эта безумная идея… ему, Марио Грациани, чертовски понравилась. В ней был размах! Амбиции! Вызов!

— А ведь именно ради этого я и живу! — вслух закричал он. — Не ради денег. Не ради славы. А ради того, чтобы быть частью чего-то великого! Чтобы прикоснуться к истории и оставить в ней свой след!

Он усмехнулся. Кажется, водка уже ударила по мозгам. Или это Вавилонский заразил его своим безумием?

Грациани решительно поставил пустую стопку на стол. Хватит рефлексировать! Пора действовать! Если клиент хочет самую великую галерею в мире, синьор Грациани поможет ему её создать!

Он схватил телефон и набрал номер своего младшего брата и, по совместительству, главного помощника.

— Луиджи! Это я! Слушай внимательно! Сколько заявок на покупку мы отклонили за последнюю неделю?

Помощник на том конце провода что-то быстро пробормотал, явно удивившись неожиданному вопросу, но быстро взял себя в руки:

— Марио, у тебя всё в порядке? Отказов… сейчас посмотрю… Примерно… Четыре тысячи двести семнадцать. А что случилось-то?

Четыре тысячи! Четыре тысячи картин, от которых он отказался, потому что они были «недостаточно эксклюзивны» или «требовали слишком сложной логистики». А теперь…

— Луиджи, слушай приказ! Обзвони их всех! ВСЕХ! Скажи, что синьор Грациани передумал! Мы готовы рассмотреть их предложения! Пусть присылают всё! Лучшее! Самое редкое! Самое дорогое! Мы берём!

— Но, Марио… — помощник явно не понимал, что происходит. — Это же… это огромные объёмы! У нас нет столько места на складах! И логистика…

— В ЖОПУ ЛОГИСТИКУ! — заорал Грациани. — Найми ещё склады! Арендуй самолёты! Подкупи таможенников! СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Мне нужны эти картины! Все! И как можно скорее! У нас новый клиент. Очень… очень важный клиент. Он хочет самую великую галерею в мире! И он её получит! Слышишь, Луиджи⁈ ПОЛУЧИТ!!!

Он бросил трубку и снова налил себе водки. Настроение у него было превосходное.

Да! Вот это жизнь! Вот это размах! Вот это приключение!

— Хочешь величайшую галерею, синьор Вавилонский? Ты её получишь! А я посмотрю, что у тебя закончится быстрее — деньги или мой запас шедевров.

Внезапно ему подумалось, что, возможно, самое захватывающее — это увидеть, как будет выглядеть это грандиозное собрание, эта галерея, когда она наконец появится.

Ему захотелось во что бы то ни стало собственными глазами увидеть воплощение этой безумной мечты, к которой он, Марио Грациани, приложит собственную руку.

Глава 4

Петербург, Российская Империя

Герцог Степан Андреевич Кощеев с удовольствием отметил про себя: всё шло точно по плану. Каждый ход был просчитан, каждая деталь учтена. Его влияние на Императора крепло день ото дня. С каждым днём Николай Александрович всё больше прислушивался к его «мудрым» советам, всё чаще искал его одобрения. Конечно, до полного контроля было ещё далеко, но Кощеев был терпелив. Он умел ждать.

Однако конечная цель — вселить Тень непосредственно в Императора, подчинить его волю Тьме — оставалась задачей неимоверной сложности. Древняя кровь правителя, сильный магический Дар, результат особой селекции многих поколений его предков — всё это создавало невероятно мощный щит вокруг разума и души правителя.

Простая Тень здесь не справится, её просто испепелит внутренняя сила монарха. Кощеев даже не был до конца уверен, что это вообще возможно. Но он будет пробовать. Обязательно будет. Иного пути к абсолютной власти он не видел.

Он задумчиво посмотрел на свою руку. Лёгким усилием воли он вызвал из глубин своего существа небольшую, извивающуюся Тень. Она скользнула по его ладони, пытаясь вырваться, но тут же была поглощена обратно. Забавно… Как же сильно изменила его та «ссылка» в Африку.

Многие тогда шептались за его спиной: наказание, опала. Уважаемого герцога отправили вести унизительные переговоры с какими-то дикарями! Кощеев и сам тогда кривился от этой перспективы. Но именно там, среди выжженных солнцем саванн и древних руин, он нашёл своего учителя — Папу Легбу.

Старый колдун разглядел в нём скрытый потенциал, обучил запретным искусствам Теневой Магии, дал знания и силу.

И он станет правителем. Не просто герцогом, не просто серым кардиналом при троне. А настоящим правителем. В этом не было ни малейшего сомнения. Всё шло именно так, как он хотел.

Осталась одна мелкая, но досадная помеха — Теодор Вавилонский. Этот сопляк умудрился преподнести сюрпризы даже его могущественному учителю — Папе Легбе! Подумать только, он возомнил, что может бросить вызов Теням, которые уже раскинули свою невидимую сеть по всему миру.

Такие, как он, герцог Кощеев, сейчас были повсюду — в правительствах, в корпорациях, в тайных обществах. Они создавали теневые туннели, делали закладки артефактов, вербовали новых сторонников, занимались прочей подрывной деятельностью, готовя мир к приходу Тьмы.

А Вавилонский, этот наивный дурачок, всерьёз считал, что способен в одиночку противостоять им всем, и даже открыто заявлял об этом!

Самое ироничное — у правителей большинства государств уже давно существовало негласное правило: о Тенях не говорить. Не сеять панику. Делать вид, что проблемы не существует.

И в немалой степени это была его, Кощеева, заслуга, что в Российской Империи об этой угрозе предпочитали не распространяться. Он лично убедил Императора не пугать народ, преуменьшил опасность, представив её не столь уж и серьёзной. Мол, отдельные случаи, локальные прорывы, ничего страшного.

Кощеев был уверен, что и в других странах ситуация похожая. Любой здравомыслящий правитель — да и не только правитель — понимает: огласка не нужна, пока не настанет подходящее время.

Глаза герцога на мгновение подёрнулись Тенью, зрачки потемнели при этой мысли.

Но этот идиот Вавилонский… Он нарушил правила игры! Взял и рассказал всё, что знает о Тенях, своему крошечному, никому не нужному княжеству! Растрепал все секреты! Откуда у него такие сведения? Неужели у него есть информаторы в столице Российской Империи или даже в других государствах? Это было поразительно. И очень опасно. Вавилонского нужно было ликвидировать как можно скорее.

Впрочем, и здесь всё было под контролем. План был разработан давно, и сейчас он вступал в решающую фазу.

Вавилонский, как докладывала разведка, сблизился с прусским министром иностранных дел Верноном. А министр, сам того не понимая, уже действовал под влиянием Тени, которую Кощеев хитроумно внедрил в него во время их последней «неформальной» встречи за бокалом вина. В нужный момент, когда Тень сочтёт время подходящим, она просто нанесёт удар. Вавилонский этого даже не заметит, не поймёт, что его убило.

Тень, предназначенная для него, была особенной, очень неприятной сущностью. На первый взгляд, если бы её даже кто-то невероятным образом смог обнаружить, она показалась бы обычной слабой Тенью, может, чуть сильнее рядовой. Но это была древняя, хитрая тварь. Она мастерски маскировалась и обладала колоссальной силой. Будь у неё возможность вырваться из носителя прямо сейчас, она бы сбежала и устроила кровавую резню — настолько она была кровожадна.

Но герцог Кощеев контролировал её. Он дал ей чёткую команду, всего лишь одну возможность вырваться — в тот момент, когда она окажется рядом с Вавилонским. Тогда Тень освободится, убьёт его, а затем устроит кровавую баню, собирая свою жатву и открывая большой портал в Теневой План. В этом была её суть.

И, судя по всему, встреча Вавилонского с его Тенью должна была состояться… прямо сейчас.

Кощеев посмотрел на артефакт, стоявший на его столе — теневые хрустальные песочные часы. В них медленно пересыпался абсолютно чёрный песок, отсчитывая время.

Этот артефакт был напрямую связан с сущностью, запертой в Верноне. Песок показывал, сколько ещё продержится печать, сдерживающая её. По его расчётам, оставалось около трёх часов. Уже совсем скоро они должны были «увидеться».

Кощеев усмехнулся. Какая сильная Тень… Как быстро перетекает песок… Обычно подобный процесс сдерживания для другой Тени занял бы год, а то и больше. Эта же была почти на грани.

Внезапно раздался тихий, но отчётливый треск.

Хрусть!

Кощеев вздрогнул и уставился на часы. Тонкая трещина побежала по хрустальному стеклу. Затем ещё одна. И ещё. Часы лопнули, как мыльный пузырь, и весь чёрный песок мгновенно высыпался на полированную поверхность стола, образовав небольшую горку.

Герцог замер, не понимая… Какого чёрта? Что это только что было?

Печать сломана. Тень освободилась? Но почему так рано? Или…

Холодная мысль обожгла его сознание: неужели Вавилонский… уже мёртв? Вот так просто? Неужели Тень всё-таки добралась до него раньше времени?

Улыбка сама собой появилась на его губах. Он потянулся к телефону, набирая номер своей разведки.

— Скажите, это правда, что Вавилонский умер?

— Минуточку, Ваше Сиятельство… — после короткой паузы ответил голос на том конце. — Проверяем… Нет, по нашим данным, жив и здоров. Более того, прямо сейчас он сидит в каком-то местном ресторанчике в Вадуце. Обедает в кругу семьи, если верить агентуре.

— Вы уверены?

— Да, Ваше Сиятельство. Информация достоверная. Агент только что доложил.

— Благодарю. Конец связи.

Кощеев медленно опустил трубку. Подошёл к столу, посмотрел на осколки разбитых часов, на рассыпавшийся чёрный песок.

Какого чёрта⁈ Такого просто не бывает! Кто мог запросто уничтожить ТАКУЮ Тень⁈ В этом мире не существует людей, способных даже обнаружить её, не то, что уничтожить так чисто и незаметно!

Что-то произошло. Что-то совершенно непредвиденное. Что-то, что нарушило его идеальный план.

Я обедал с Настей в небольшом уютном ресторанчике.

— … и представляешь, Теодор, — щебетала Настя, с аппетитом уплетая тирамису, — госпожа из Цветочной Лавки теперь всем рассказывает, что её фиалки после того, как над городом появился купол, зацвели в два раза пышнее! Говорит, это твоя магия так на них повлияла!

Я усмехнулся. Ну да, конечно, магия. Просто Папа Легба перестал высасывать из города жизненную энергию, вот цветочки и ожили с новой силой. Но разубеждать милую хозяйку цветочной лавки я, конечно, не собирался. Пусть верит в чудеса.

Я как раз собирался заказать себе ещё одну чашечку кофе, когда дверь ресторанчика с грохотом распахнулась, и внутрь, расталкивая посетителей и опрокидывая стулья, ворвался один из моих гвардейцев. Вид у него был такой, как будто за ним гналась вся османская армия.

— Господин, госпожа… — выпалил он, подбегая к нашему столику и отчаянно жестикулируя. — Простите, но, кажется, у нас проблемы! И скорее всего очень большие!

Я вздохнул и отложил вилку. Ну вот, опять. Неужели нельзя спокойно пообедать?

— Ну, выкладывай, орёл. Что на этот раз стряслось? Неужели опять война? С кем теперь? С инопланетянами?

Гвардеец, здоровенный амбал по прозвищу «Молоток» (за умение одним ударом отправлять противника в глубокий нокаут), с трудом перевёл дыхание.

— Возможно, будет… война с Пруссией, господин!

— Какого чёрта⁈ Какая Пруссия⁈ Мы же только с ними договор подписали! Что опять не так⁈

— Договор-то подписали… — Молоток замялся, явно не зная, как сообщить плохую новость. — Только вот… министр ихний… Вернон фон Шпринг… Короче, тот самый! Он… того…

— Что «того»? — нахмурился я.

— Ваш барьер… он его убил!

Я удивлённо уставился на него.

— Убил? Мой барьер? Но как⁈ Он же настроен только на Теней и прочую нечисть.

— Не знаю, господин! Но факт — он прошёл через барьер… а потом… ну, в общем, из него кровь пошла. И он упал. Лежит теперь, как бревно.

«Убил? Кровь?» — мысли лихорадочно закрутились в голове.

Я был абсолютно уверен в своей работе. Барьер над городом был настроен идеально. Он должен был просто не пропускать определённые виды чужеродной энергии, но никак не убивать людей!

Хотя… стоп! А я точно рубильник в ту сторону повернул, когда его активировал? Там же два режима было: «Не пущать врагов» и «Аннигилировать всех нахрен»… Да ладно, не может быть!

— Ладно, — я встал из-за стола. — Мне нужна машина. Настя, прости, дорогая, обед придётся отложить. Боря! — крикнул я, вызывая водителя. — Срочно ко мне!

Прибыв на место, я увидел картину, от которой сначала опешил.

Картина маслом: на земле, в паре метров от невидимого барьера, действительно лежало бездыханное тело министра Вернона. Но поза, в которой он застыл, была… мягко говоря, странной. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, как морская звезда, с блаженной улыбкой на лице. Руки были закинуты за голову, одна нога согнута в колене. Как будто он не умер, а просто прилёг позагорать на пляже.

А за ним, действительно, тянулся след. Но не чёрной крови, а какой-то густой, тёмной слизи, которая уже начала подсыхать на солнце.

Я подошёл ближе, наклонился над телом, прислушался… Сердце бьётся ровно, дыхание — тоже. Да он просто спит! Точнее, в отключке.

И тут я не выдержал и расхохотался. Громко, от души.

Мои гвардейцы и полицейские (двое полненьких мужичков) смотрели на меня, как на сумасшедшего.

— Господин! Почему вы смеётесь⁈ Тут министра убило! Это же серьёзное дело! Международный скандал!

— Убило? — я вытер выступившие от смеха слёзы. — Да он живее всех живых! Просто… очень устал. Переутомился, бедняга.

Я ткнул пальцем на след слизи.

— А это — не кровь. Это остатки Тени. Мой барьер её того… отфильтровал. А министра — пропустил. Всё сработало штатно. Тень сдохла, носитель — жив. Правда, в отключке пока. Ну, бывает. Побочный эффект.

Гвардейцы с удивлением посмотрели сначала на меня, потом на лежащего министра.

— Кто нашёл тело?

— Вон те двое, господин, — командир указал на двух полненьких полицейских, которые топтались неподалёку, с испугом глядя на тело.

— Этих — на переквалификацию. Вы можете не уметь быстро бегать или метко стрелять. Но, чёрт возьми, вы должны знать, как выглядит кровь! И чем она отличается от теневой слизи. Как минимум, чтобы не попадать в дурацкие ситуации и не поднимать панику на пустом месте. Всё, свободны.

Полицейские, покраснев, как раки, козырнули и поспешили удалиться.

Я снова посмотрел на мирно спящего министра. Кто же его так «обработал»? Подселить Тень такого уровня — это не шутки. Тут нужен специалист. И что-то мне подсказывало, что без Папы Легбы тут снова не обошлось.

Я повернулся к своим гвардейцам.

— Министра — не трогать. Пусть отсыпается, а потом идёт дальше по своим делам.

Я связался с Абаддоном.

— Генерал, передай Кроули: пусть атакует тот объект, о котором он докладывал. Уничтожит там всё.

Переключившись на другие дела, я отправился на открытие Музея Искусства. Галерея получилась — просто шик! Огромная, светлая, с панорамными окнами.

Перед собравшимися я выступил с короткой речью:

— Дамы и господа! Я рад приветствовать вас на открытии Национальной Галереи Лихтенштейна! Это не небоскрёб и не новый дворец. Это — дом для искусства. Место, где будут собраны шедевры живописи со всего мира.

— А откуда вы возьмёте столько картин? — выкрикнул кто-то из журналистов. — Заставите каждого жителя княжества рисовать?

Я рассмеялся.

— Нет, конечно! Картины мы будем покупать, приобретать по бартеру, находить… иными путями, — я подмигнул. — Коллекция будет пополняться постепенно, по тематикам. Чтобы экспозиция постоянно обновлялась. Чтобы вы никогда не знали, что нового увидите в следующий раз.

— Но откуда вы возьмёте на всё это деньги? — снова крикнул тот же журналист. — Мы же крошечный Лихтенштейн! Вся Европа нам дань не платит.

— Ну, это пока… Шучу-шучу. Или нет? Посмотрим, как они будут себя вести.

Особой гордостью я считал свою идею с информационными панелями. Никаких дурацких электронных табло! Только хардкор, только камень!

У каждой картины — небольшая каменная табличка, интегрированная с центральным големом-хранителем. На табличке — информация о картине, её история, а главное — её стоимость в момент покупки и текущая рыночная цена.

— Наши сотрудники музея, — объяснял я, — просто вводят номер картины и новую цену в специальное отверстие в стене (я указал на неприметную щель рядом с одной из картин). А наш голем-хранитель мгновенно обновляет данные на соответствующей табличке.

Сотрудники музея, которых уже обучили работе с этой системой, с гордостью кивали.

Затем Настя, сияющая от счастья, перерезала алую ленточку. Гости хлынули внутрь. Залы были настолько просторными, что даже при таком наплыве посетителей (казалось, пришёл весь Лихтенштейн!) не было тесноты.

Система безопасности тоже была на высоте. Вдоль стен застыли неприметные статуи — големы. Живых охранников было немного, около двадцати пяти человек — так, для солидности.

А главная фишка — каждый экспонат был связан с охранной системой. Стоило кому-то попытаться снять картину без разрешения — как голем-хранитель тут же убирал её в скрытую нишу в стене. Безопасность — превыше всего!

— И это только начало! — объявил я, когда гости уже расходились. — Уже совсем скоро мы открываем ещё один музей — Музей Холодного Оружия! Он поменьше, конечно, но вещи там будут… масштабнее! Уверен, каждый ценитель найдёт что-то для себя!

Открытие музеев уже вызвало ажиотаж. Княжество гудело. Новые рабочие места, низкие налоги, безопасные улицы, да ещё и культурная жизнь бьёт ключом! Туристы повалили валом — и не только из Азии, но и от наших «добрых соседей» — швейцарцев и пруссов.

Похоже, Лихтенштейн действительно потихоньку становился культурным центром Европы.

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Папа Легба почувствовал это ещё до того, как сработали охранные системы. Неясное беспокойство, как будто кто-то чужой сунул свои грязные пальцы в его тщательно настроенный механизм мира. А затем — резкий, пронзительный ментальный крик, исходящий от одного из его артефактов-хранителей.

Он рванулся к стене своей хижины, где на полке, среди прочего ритуального хлама, стоял высушенный человеческий череп. Его пустые глазницы вдруг вспыхнули тревожным багровым светом. На лбу черепа, выжженная тёмной магией, проступила метка: «Лаборатория 71».

— Какого… — прошипел Легба.

Сигнал вторжения! Кто-то посмел сунуться в его святая святых! Лаборатория 71 — его секретное убежище! Место, где он десятилетиями проводил свои самые любимые эксперименты с некромантией! Кто-то посмел туда сунуться⁈

Не теряя ни секунды, Папа Легба сконцентрировался, собирая вокруг себя потоки теневой энергии. Его старческое тело окуталось тьмой, а затем он просто исчез, растворившись в тенях.

Путь до лаборатории, обычно занимавший несколько часов даже для него, был преодолён меньше чем за тридцать минут. Он буквально вывалился из теневого разлома прямо посреди того, что когда-то было его секретным убежищем.

Но вместо привычного убранства его встретили… руины. Лаборатория была уничтожена. Полностью. До основания.

— НЕ-Е-ЕТ!!! — зарычал Легба.

Оборудование, на которое он потратил целое состояние, превратилось в груду искорёженного и оплавленного металла. Стеллажи с колбами и реагентами были опрокинуты, их содержимое вонючими лужицами растеклось по полу.

Его охрана — десятки одержимых Тенями воинов, отборные образцы, которых он лично «закалял» годами, — были перебиты. Их разорванные тела валялись повсюду.

Кто-то прошёлся здесь огнём и мечом. Не просто уничтожил — а стёр в порошок. Кто-то очень сильный и очень злой.

Легба медленно пошёл по руинам, внимательно осматривая каждый сантиметр. Он пытался найти хоть какие-то следы. Любой намёк на то, кто это сделал. Но ничего. Нападавший не оставил ни единой зацепки. Как будто просто растворился в воздухе.

Легба дошёл до хранилища, где держал небольшое количество золота. Не для богатства — для экспериментов. Некромантия иногда требовала этого металла. Дверь была вырвана с корнем. Золото — четыре десятикилограммовых слитка — исчезло.

«Золото? — Легба нахмурился. — Зачем ему золото? Неужели демоны? Они любят блестяшки…»

Легба уже собирался уходить, когда его взгляд упал на оплавленный лабораторный стол. Там, среди осколков, лежало чёрное железное перо, похожее на воронье. А под ним — небольшой конверт.

Легба осторожно взял конверт. Внутри оказалась записка, написанная неровным почерком:

«Привет от Вавилонского. Не стоит подселять своих Теней к моим людям и в делегации. Это наказуемо.»

Легба несколько раз перечитал записку, пытаясь понять смысл.

«Делегации? Какая ещё делегации? Кого я подселил?»

Он ломал голову, но так и не мог вспомнить ничего подобного. Он никого никуда не подселял! Он вообще был занят другими делами!

Легба сжал кулаки и зарычал. Десятилетия кропотливой работы! Уникальные эксперименты, рассчитанные на сотни лет! Образцы, реагенты, которые настаивались годами! Всё коту под хвост! Из-за этого Вавилонского!

Злой, как чёрт, Папа Легба вернулся в своё основное логово — ту самую сеть пещер под неприметной хижиной. Он сел в своё костяное кресло, пытаясь осмыслить произошедшее. Делегации… Какие делегации? Кого Вавилонский имел в виду?

Внезапно один из его многочисленных телефонов завибрировал. Легба поморщился. Он ненавидел, когда его беспокоят. Особенно сейчас.

Номер был знакомый — его ученик, герцог Кощеев из Российской Империи.

— Ну, чего тебе, Степан? Надеюсь, дело срочное? А то я не в духе.

На том конце провода раздался нервный кашель.

— Учитель, у меня важный вопрос. Теоретически… чисто теоретически… если подселить человеку Тень… ну, скажем так, не самую простую… могут ли его… э-э… теневые сосуды… лопнуть сами по себе?

Папа Легба замер. В его голове мгновенно всё встало на свои места. Делегация… Тень… Провал… Так вот оно что! Этот идиот Кощеев! Его собственный ученик! Это он подставил его? Нужно проверить.

— Это может произойти лишь в одном случае, Степан. Если ты, идиот, подселил Тень члену особой ДЕЛЕГАЦИИ.

На том конце провода повисла напряжённая тишина. Затем — сдавленный вздох.

— Серьёзно? И вы мне об этом не рассказали⁈

— Значит, это был ты, Степан, — голос Легбы стал почти дружелюбным, но от этой «дружелюбности» у Кощеева, наверное, волосы на заднице зашевелились. — Не хочешь заехать ко мне, проведать своего старого учителя? Я как раз освоил новое интересное заклинание…

— У меня нет времени, учитель, дела… — быстро пробормотал Кощеев.

— Нет, Степан. Ты НАЙДЁШЬ время, — отрезал Легба. — Я расскажу тебе одну поучительную историю. О том, что случается с учениками, из-за которых страдают их учителя. Когда учитель теряет лабораторию, над которой работал много лет. И когда этот учитель очень, ОЧЕНЬ зол.

Долгая пауза. А потом:

— Знаете, учитель, я, пожалуй, пойду, — пробормотал Кощеев и быстро повесил трубку.

Папа Легба усмехнулся.

— Ах, но мы всё равно встретимся, мой дорогой ученик. Очень скоро.

Раздражение от потери лаборатории отступило, сменившись удовлетворением от разгадки. Да, он пострадал из-за тупости своего ученика. Пострадал ни за что. Но это не значит, что Вавилонский останется безнаказанным!

Легба вышел из хижины, взял старую, ржавую лопату, которая валялась у входа, подошёл к заброшенному колодцу неподалёку и начал копать.

Вскоре лопата ударилась обо что-то твёрдое. Это были массивные железные ворота, покрытые рунами и символами.

Легба отбросил лопату и прошептал заклинание. Руны на воротах вспыхнули зелёным огнём, замок со скрипом открылся, и тяжёлые створки медленно поползли в стороны.

Из тёмной глубины колодца с воем вырвался вихрь. Это были души — тысячи, десятки тысяч душ, которые Легба копил здесь годами.

Они кружили над Легбой, образуя гигантскую тёмную воронку.

— Летите! — одним жестом он направил призрачный легион на север, в сторону далёкого Лихтенштейна. — Найдите его! Найдите Вавилонского! И принесите мне его душу!

Вихрь душ с воем понёсся вдаль, превращаясь в огромную тёмную тучу.

— Посмотрим, как ты справишься с таким количеством, любитель големов. Твоих игрушек на всех не хватит.

Затем он вернулся в своё логово и завалился на свою циновку.

Месть запущена. Теперь можно и поспать.

Я проснулся от необъяснимой тревоги. Сон как рукой сняло.

Вроде всё было тихо, только сверчки стрекотали в саду. Но что-то было не так.

Я тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить Настю, и вышел на балкон. И увидел.

Высоко в небе, там, где проходил защитный барьер, происходило нечто странное. Разноцветные вспышки — зелёные, синие, багровые — то и дело озаряли ночное небо, как северное сияние. Но это было не сияние.

Присмотревшись, я понял. Это были Тени. Сотни, тысячи Теней с разгона врезались в невидимую преграду. Барьер вспыхивал от каждого удара, и твари тут же рассыпались в пепел. Ни одна из них не могла прорваться внутрь.

И тут до меня дошло.

Они не знают. Они, эти твари из Теневого Плана, думают, что это обычная магическая защита, которую можно пробить числом или мощной атакой. Они не понимают, что эта сила — другого порядка. Что она уничтожает их саму суть.

Если бы они знали истинную силу этого барьера, они бы не стали так бездарно бросать своих «солдат» на убой. Никто не любит терять ресурсы зря.

Я улыбнулся.

Кажется, я создал нечто такое, чему нет аналогов в этом мире. И, похоже, даже самые могущественные силы этого мира, включая Папу Легбу, понятия не имели об истинной мощи этой защиты. Что ж, это давало мне огромное преимущество.

На следующее утро, после очередной порции совещаний, я сидел в своём кабинете, пытаясь разобрать завалы бумаг, когда ко мне заглянул министр иностранных дел Пруссии Вернон.

— Господин Вавилонский, — начал он, запинаясь. — Я… я тут это… В общем, вчера со мной что-то странное приключилось.

— Да? — я отложил бумаги. — И что же?

— Шёл себе по улице, никого не трогал… А потом — бах! Поскользнулся, упал… Очнулся — лежу на брусчатке. И ничего не помню. Странно, правда?

Я с трудом сдержал улыбку, вспоминая вчерашнюю картину — важный министр, растянувшийся на дороге с блаженной улыбкой.

— Да, представляю. Вы вчера действительно лежали там под открытым небом, как будто прилегли позагорать. Мы вас нашли.

— Нашли? — Вернон нахмурился. — И что, так и оставили лежать⁈ Можно было бы и отнести меня в нормальное помещение! В госпиталь, например! Или хотя бы в гостиницу!

— А потом бы сказали, что это мы вас покалечили, — я рассмеялся. — По-быстрому бы вас там подлатали, вы бы ничего и не вспомнили, и поди докажи, что не мы виноваты. А так — камеры всё видели. Шёл, упал, очнулся — гипс… Ой, то есть, очнулся — и всё. Никто вас пальцем не тронул.

— Хм… А этот ваш… барьер? Я вроде видел что-то… перед тем, как упасть.

— Барьер? — я сделал удивлённое лицо. — Ну и что, что барьер? Это просто совпадение. Если вам на голову упадёт кирпич в тот момент, когда чёрная кошка перебегает дорогу, вы же не будете винить кошку? Это же нелогично. Кстати, вам не стало хуже после этого… гхм… падения? Голова не болит? Тошноты нет?

— Нет, — Вернон даже оживился. — Наоборот! Даже лучше себя чувствовать стал. Легче, что ли. Только вот… странное ощущение. Как будто последние дни — словно в тумане. Что-то делал, что-то говорил… А что именно — не помню.

— О чём это вы?

— Да нет, ничего особенного, — Вернон отмахнулся. — Так, дела рабочие… Наверное, просто переутомился. Работа нервная, стрессы… Вот и мерещится всякое.

— Ну вот, видимо, так, — кивнул я, делая вид, что поверил.

А про себя подумал: «Эх, господин министр. Знали бы вы, от какой гадости вас мой барьер избавил… Но лучше вам об этом не знать. А то, зная ваши нравы, ещё с должности снимут или на принудительное лечение отправят. Пусть уж лучше думает, что на солнце перегрелся».

Похоже, слухи о том, что барьер способен уничтожать Теней, скоро начнут распространяться за пределы Лихтенштейна. Но есть одна маленькая, но очень важная деталь, о которой пока никто не должен догадаться: барьер уничтожает не только внешних Теней, но и тех, что могут находиться внутри человека. Пусть это пока останется моей маленькой тайной. Пригодится.

Вернон, успокоившись, ушёл обсуждать детали новых поставок с моими помощниками. Я уже хотел было погрузиться в работу, но тут в кабинет заглянул Боря. Вид у него был серьёзный, как у генерала перед решающим сражением.

— Шеф, у меня важный вопрос, — начал он, входя и закрывая за собой дверь. — Только не смейтесь, ладно?

— Ну, попробую. Выкладывай.

Боря подошёл к столу и вытащил из пакета две бутылки. Обе — дорогие, в красивых коробках. Одна — выдержанный коньяк, другая — шотландский виски.

— Какая лучше, эта или эта? — спросил Борис, показывая на бутылки.

— Они же почти одинаковые по цене, — пожал плечами я. — Обе хорошие.

— Да, но нужно выбрать лучшую! — настаивал он. — Понимаете, шеф, тут дело такое… ответственное!

— Боря, это зависит от повода. Ты к чему-то готовишься? Собрался даму сердца впечатлять?

Боря посмотрел на меня с таким искренним удивлением, что я даже растерялся.

— Готовлюсь… К ВАШЕЙ ЗАВТРАШНЕЙ СВАДЬБЕ! — огорошил он меня.

Я замер с открытым ртом. Свадьба? Уже завтра⁈

Я посмотрел на календарь, висящий на стене.

— Твою мать!

Я. Снова. Забыл. Про. Свадьбу.

Глава 5

— Ну вот, — я стукнул себя ладонью по лбу. — Так и знал, что что-то забыл!

СВАДЬБА! ЗАВТРА!!!

Последние дни были настолько сумасшедшими, что я совершенно вылетел из временной колеи. Битвы, строительство, совещания, Легба, псионики… Голова шла кругом. А тут — самое главное событие, которое касается не только меня, но и Насти, и я чуть его не профукал!

В голове закрутился вихрь мыслей. Платье Насти! Гости! Безопасность! Торт! Чёрт возьми, ТОРТ!!! У нас вообще есть торт⁈

Так, спокойно. Без паники. Пойдём по пунктам.

Первым делом — безопасность. Нужно было убедиться, что завтра никакая сволочь, будь то Тень, османский янычар или обиженный швейцарский банкир, не испортит нам праздник.

Я тут же связался с Абаддоном по внутренней ментальной связи.

«Генерал, доклад по готовности.»

«Железная Гвардия в полном составе, Повелитель, — раздался в голове рокочущий голос Абаддона. — Сто семьдесят три единицы универсальных боевых големов. Плюс тридцать два тяжёлых штурмовика. Плюс сотня лёгких разведчиков. Периметр под контролем. Внутренние системы защиты активированы. Все протоколы безопасности проверены. Ждём дальнейших указаний.»

Я невольно присвистнул. Абаддон времени зря не терял. Вот что значит — полная расконсервация. Абаддон не просто вернул себе память и силу, он явно обрёл и былую уверенность.

Да и сам он изменился. Его металлическое тело стало более массивным, плечи шире, на броне появились новые пластины. Выглядел он теперь так, как будто сошёл с обложки какого-нибудь пафосного комикса про космических воинов.

«Отлично, генерал. Ни одна муха без моего ведома не должна пролететь или проползти. Всех подозрительных — брать под контроль. Но без лишнего шума. Гости не должны нервничать.»

«Будет исполнено, Повелитель.»

Так, с безопасностью разобрались. Теперь — внешний вид. Настя хотела всё в белом. Белые скатерти, белые цветы, белые голуби… Белые големы?

Вот тут засада. Мои стандартные бойцы, конечно, крутые, но их серо-стальной или мрачно-каменный вид как-то не очень вязался с образом беззаботного свадебного торжества.

Представляю себе картину: гости пьют шампанское, а рядом стоит трёхметровый каменный истукан с рубиновыми глазами и нефритовым топором. Как-то не комильфо.

Пришлось снова спускаться в мастерскую и вносить срочные коррективы. Благо, мрамора у меня теперь — завались. Големы-охранники и големы-официанты (да-да, я решил, что раз уж гулять, так с размахом — пусть каменные истуканы разносят шампанское, гостям понравится!) получили обновки.

Создал для них элегантные доспехи из белоснежного мрамора, с тонкими золотыми прожилками. Украсил их изящной резьбой — никаких черепов и шипов, только цветочки и витиеватые узоры.

Даже оружие пришлось замаскировать — нефритовые клинки спрятал в специальных пазах, а пулемёты замаскировал под декоративные элементы. Получились такие пафосные статуи древнегреческих героев. Красиво, стильно, и никто не догадается, что под этим мраморным великолепием скрывается безжалостная боевая машина.

Конечно, боевые характеристики немного пострадали, мрамор всё-таки не адамантий. Но для охраны свадьбы — самое то.

Прежде чем с головой уйти в обустройство места для торжества (а планов у меня было — ого-го!), я решил всё-таки поговорить с Настей.

Нашёл её в саду, где она, окружённая помощниками, руководила процессом украшения беседок живыми цветами. Она порхала между столами и арками, как бабочка, отдавая распоряжения, и выглядела абсолютно счастливой.

— Привет, любимая, — я подошёл и обнял её со спины, целуя в макушку. — Как подготовка? Всё успеваешь?

— Теодор! Всё почти готово! Флористы уже приехали, музыканты репетируют, меню согласовано… Остались мелочи.

— Насть, скажи честно, — я заглянул ей в глаза. — Возможно ты всё-таки хотела бы более пышную свадьбу? На которую нужна подготовка? Может, стоило отложить? Год, например? Устроили бы пышное торжество, как положено…

Она взяла мою руку и крепко сжала.

— Отложить? Теодор, ты серьёзно? Да я ждала этого дня всю жизнь! И ничто — ни Тени, ни войны, ни даже твоя вечная занятость — мне не помешает! Главное — это то, что мы будем вместе. А помпезность… Да кому она нужна? Пусть хоть на поляне под открытым небом, лишь бы ты был рядом. К тому же, почти всё уже готово! Гости едут! Некоторые уже даже разместились на ночь в гостевых домиках. Так что, дорогой, отступать некуда! Завтра — свадьба!

И правда. Список гостей был внушительным. Конечно, близких друзей у нас было не так уж и много — Скала, Боря, Семён Семёныч, да ещё несколько человек. Зато высокопоставленных лиц — хоть отбавляй! Президент Швейцарии Тюркильмаз (этот точно приедет, ему же лодки нужны!), представители Пруссии (наверняка пришлют кого-то важного, после нашего выгодного договора), делегация из Китая (Лунь Чень обещала приехать, да и тот торговец, который алтарь заказывал, наверняка не упустит шанса засветиться). Ну и местные аристократы, конечно, все будут. Куда ж они денутся?

— Единственное, что меня немного беспокоит, — Настя оглядела раскинувшееся перед домом пространство, — это само место проведения. Лужайка выглядит как-то… пустовато. А хочется чего-то волшебного.

— Не волнуйся, любимая, — я поцеловал её. — Считай, что волшебство уже началось.

Я оставил Настю заканчивать с цветами и отправился на «поле для гольфа», которое когда-то принадлежало Иванову. Да уж, зрелище было унылое. Просто большой, ровный луг. Но зато какой простор для творчества!

Я активировал Дар.

Сначала — беседки. Они вырастали из земли. Некоторые опирались на тонкие, почти невидимые колонны из камня, который я сделал полупрозрачным — казалось, что они парят в воздухе. Магия и инженерное искусство в одном флаконе!

Потом — вода. Зажурчали ручейки, появились небольшие водопады, стекающие по искусно выложенным камням. В центре лужайки я создал большой фонтан — не просто струи воды, а целую композицию из переплетающихся водных потоков. Скажу Гансу, чтобы установили в дно чаши яркую подсветку, и получится неописуемая красота.

Алтарь для церемонии я решил сделать из розовенького кварца. Получилось нежно и романтично.

И, конечно же, скульптуры! Тут я дал волю фантазии. Никаких скучных ангелочков и амурчиков! Только хардкор!

Из камня и металла рождались фигуры драконов с перепончатыми крыльями, грифонов с орлиными головами, единорогов с золотыми рогами — существа, которых этот мир ещё не видел.

Но главной жемчужиной стала центральная композиция. Огромное яйцо из полупрозрачного оникса, светящееся изнутри тёплым светом и источающее мягкий жар. Оно лежало на постаменте из чёрного обсидиана. Из яйца, пробивая скорлупу, вылуплялся Дракон-Феникс — символ возрождения и вечной жизни. Его перья переливались всеми цветами радуги, а глаза горели золотым огнём.

Рядом с ним стояла фигура человека — моего давнего знакомого — Химеролога Викториана, склонившегося над своим творением.

А вокруг — сцена битвы. Обычные драконы — злые и завистливые, пытались уничтожить новорождённого Дракона-Феникса. Но на их пути вставали химеры — творения Викториана: крылатые львы, змеи с орлиными головами, волки с паучьими лапами.

Вся сцена была выполнена с такой невероятной детализацией, что казалось, будто фигуры вот-вот оживут. Каждая чешуйка дракона, каждое перо химеры, даже выражение ужаса на мордах поверженных врагов — всё было проработано до мелочей.

Это была не просто скульптура, а застывший миг эпической битвы, подобие лабиринта, в котором можно было часами блуждать взглядом, открывая всё новые и новые детали.

Химеролог Викториан был легендой даже среди легенд. Когда я задумал включить его в свою свадебную скульптурную композицию, я понимал, что воздаю должное одному из величайших умов нашей эпохи. Что-то подсказывало мне, что его имя скоро обязательно войдёт в историю Многомерной Вселенной. Обязательно войдёт.

Я закончил работу уже под вечер, когда солнце опустилось за горные вершины. Лужайка преобразилась до неузнаваемости. Она превратилась в волшебный сад, полный чудес и загадок.

Да, свадьба получалась не такой масштабной, как я мог бы устроить, будь у меня больше времени. Не будет всенародного гуляния на целую неделю, не будет парада войск и салюта из тысячи и одного орудия. Но, как правильно сказала Настя, дело не в помпезности. Главное — мы будем вместе. А грандиозные праздники… Ну, у нас ещё вся жизнь впереди. Будет время и для балов, и для парадов.

И вся эта красота, созданная для одного дня, не исчезнет. После свадьбы я перенесу эти статуи, фонтаны и беседки в парки и скверы по всему Лихтенштейну. Пусть радуют глаз жителей.

Я улыбнулся. Кажется, всё готово. Осталось только выспаться. Ну, и жениться.

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Папа Легба скрючился на своём костяном троне, окружённый мерцающими теневыми артефактами, и с раздражением наблюдал за картинкой, плывущей в чаше с тёмной, маслянистой жидкостью. Его связь с Тенями — пусть и не такой мощный передатчик, как уничтоженный Глаз Тени, но всё же позволяла ему видеть происходящее над Лихтенштейном.

И то, что он видел, ему категорически не нравилось. Его Тени — бесчисленная орда, которую он направил на это ничтожное княжество, — гибла.

Сначала Легба решил, что это просто случайность. Какая-то локальная аномалия или артефакт, который Вавилонский притащил из своих закромов. Он был уверен — стоит поднажать, пустить в ход более сильных тварей, и барьер рухнет.

Но шли минуты, а затем и часы. А барьер всё стоял. И не просто стоял — он УНИЧТОЖАЛ. Каждая Тень, коснувшаяся его поверхности, мгновенно вспыхивала огнём и рассыпалась в прах. Ни единой трещины, ни единого пробоя. Абсолютная, непроницаемая защита.

Легба скрипнул своими жёлтыми зубами так, что чуть не сломал их. Как такое возможно⁈ Он, Папа Легба, могущественнейший Теневой Маг и Некромант, направил на это жалкое княжество силу одного из своих Колодцев! Целый Колодец! Этой энергии хватило бы, чтобы погрузить во мрак любой город Европы! А тут… какой-то сраный купол, построенный Вавилонским, держит всю эту мощь!

Он уже видел раньше эту разрушительную для Теней силу. Но не в таком масштабе! Не в виде цельного, непробиваемого купола! Откуда у этого Вавилонского столько нефрита⁈ Или это не нефрит вовсе? Что-то другое? Что-то, чего он, Легба, не знает?

Легба тяжело вздохнул, чувствуя, как внутри бушует злость.

Раз уж Вавилонский научился создавать такие барьеры, то что будет, если он сможет защитить ими и другие города? А другие страны? Что, если его технологию скопируют? Передадут другим? Пруссакам, французам или американцам⁈

Перспектива появления множества таких защитных куполов по всему миру была не просто неприятной — она была катастрофической для всех его планов по погружению этого мира во тьму.

Нет! Он не мог этого допустить! Нужно было действовать. Показать всем, что Папа Легба всё ещё сила, с которой нужно считаться. Показать, что один маленький барьер — это не победа, а лишь досадное недоразумение.

И Легба решил изменить тактику. Раз маленький Лихтенштейн оказался таким крепким орешком, значит, нужно ударить туда, где не ждут. Туда, где защита слабее, а хаос можно посеять с большей эффективностью.

Он злорадно усмехнулся и поднялся со своего трона. Подошёл к висевшей на стене карте мира, провёл по ней костлявым пальцем, выбирая цели.

— Петербург… Столица Российской Империи. Родина этого проклятого Вавилонского. Отличная цель для начала. Пусть почувствуют вкус Тьмы. Берлин… Пруссия. Эти вечно суют свой нос не в свои дела. Пора их немного проучить. Берн… Швейцария. Нейтралы хреновы. Думают, что их горы спасут? Ха! Париж… Лондон… Рим…

Он ткнул пальцем в шесть точек на карте и пошёл на улицу — туда, где были зарыты ещё шесть Теневых колодцев.

— Да, это большая потеря. Я долго копил эту мощь. И такую потерю быстро не восстановить. Но планы изменились. Пора показать этим людишкам, что время шуток кончилось. Пора напомнить «теневому братству», что мы не спим и готовы действовать.

Он позвал своих прислужников, и те начали копать.

Вскоре земля под ногами задрожала. Тёмная энергия хлынула из первого колодца, как чёрный вихрь, устремляясь к далёкому Петербургу.

— Время пришло, мои маленькие…

Уже скоро его Тени проникнут в город. Заскользят по переулкам, будут просачиваться через стены. Раздадутся первые крики. Появятся первые жертвы. Начнётся паника. Сирены полиции. Вспышки магических техник — Одарённые вступят в бой.

Да, его Теней было недостаточно, чтобы захватить столицу огромной Империи. Он это знал. Но ему и не нужна была победа. Ему нужен был хаос.

Легба захихикал. Да, штурмовать столицу Империи будет даже проще, чем пробить этот дурацкий барьер над Лихтенштейном!

Но останавливаться на Петербурге он не собирался. Раз уж начал играть по-крупному, то нужно идти до конца.

Один из его прислужников посмел задать вопрос:

— О, величайший! Вы же говорили, что это накоплено на потом! Вам не жаль тратить столько силы⁈ Шесть Колодцев! Это же огромная потеря!

Папа Легба медленно повернул к нему голову. Его чёрные глаза без зрачков посмотрели ему прямо в душу.

— Планы изменились, — прошипел он. — Как-нибудь справлюсь. Восстановим. Накопим новую силу. Главное — что сигнал подан. Игра началась.

Он уже собирался «распечатать» следующий колодец, но в этот момент…

БА-БАХ!!!

Мощный взрыв раздался прямо рядом с ним. Папа Легба едва успел вскинуть руки, создавая вокруг себя теневой барьер.

— ЧТО ЗА⁈ — Легба резко обернулся.

Ещё десятки снарядов полетели в его сторону! Они били по барьеру, прогибая его, оставляя на тёмной поверхности светящиеся трещины.

К нему тут же подскочили его прислужники, добавляя свою энергию к защите. Но снаряды продолжали сыпаться градом. Некоторые прорывались сквозь защиту, убивая прислужников.

— Кто⁈ Кто посмел⁈ — Легба лихорадочно оглядывался, пытаясь понять, откуда ведётся обстрел.

Хотя он точно знал, КТО за этим стоит. Это наверняка тот самый голем, который недавно так нагло разгромил его рабовладельческий рынок и северный аванпост! Эта тварь, которая шоркается по всей Африке за Вавилонского!

— Я же приказал вам найти и уничтожить его!

— Господин, мы искали… но он… он как будто растворяется! Очень хорошо прячется!

— Не так уж и хорошо!

Нужно было действовать. Пока этот чёртов голем не разнёс тут всё к такой-то матери вместе с его драгоценными колодцами.

Легба отставил руку в сторону, его пальцы начали сплетать сложное заклинание. Пространство рядом с ним замерцало, а затем из него, как из густого тумана, начала формироваться фигура. Огромная, неуклюжая, но внушающая ужас.

Это был Молотобоец — гора тёмной плоти и костей, сросшихся в единое целое. Вместо рук — два гигантских костяных молота, каждый размером с наковальню. Голова — небольшой череп с пустыми глазницами, глубоко посаженный между массивными плечами. От него исходила аура сокрушительной силы. Идеальное оружие против бронированных целей.

— Молотобоец! — приказал Легба, указывая в направлении, откуда летели снаряды. — Найди его! Сожри! Сокруши! Раскроши!

Тварь издала низкий утробный рык и пошла выполнять приказ.

Папа Легба снова сосредоточился на барьере. Снаряды сыпались не переставая, уничтожая всё вокруг, включая и колодцы. Он чувствовал, как его сила тает, как ученики слабеют. Но он держался. Молотобоец должен был справиться. Главное, чтобы он успел добраться до цели прежде, чем эта назойливая железяка снова куда-нибудь смоется.

Но как только Молотобоец вышел за защитный барьер, Папа Легба вдруг заметил какое-то движение в его сторону. Что-то чёрное, стремительное, похожее на огромную птицу.

В следующее мгновение десятки острых чёрных перьев вонзились в тело Молотобойца. А затем его уродливая голова, отделившись от тела, покатилась по земле. Тварь замерла, а затем её тело начало распадаться, превращаясь в чёрный дым.

Папа Легба застыл в шоке. Его Молотобоец! Убит! За долю секунды!

В этот момент он встретился взглядом с тем, кто это сделал. Существо, похожее на большого чёрного ворона, с матовым телом и лицом, скрытым под рваными лохмотьями, из-под которых виднелись только горящие холодным огнём глаза.

— Кто ты, нахрен, такой⁈ — ошарашенно прохрипел Легба.

Существо лишь криво усмехнулось (если этот звук можно было назвать усмешкой), создало вокруг себя дымовую завесу и исчезло. Просто растворилось в воздухе, как будто его и не было.

Свадьба. Чёрт возьми, моя собственная свадьба!

Слово это звучало в моей голове как-то непривычно. То ли дело — «строительство», «планировка», «реконструкция»… Вот это понятно, это по-нашему, по-архитекторски! А тут — белое платье, кольца, гости…

Впрочем, глядя на сияющую Настю, которая порхала по залу, как бабочка, отдавая последние распоряжения распорядителям-големам (да-да, я и таких успел наклепать, мраморных, в ливреях!), я понимал — оно того стоило. Она заслужила этот праздник. Да и я, чего уж там, тоже немного устал от вечной войны.

Стоя у панорамного окна в своём кабинете и поправляя непривычно строгий костюм, я чувствовал себя немного напряжённо.

Внутренний Архитектор во мне требовал контроля, просчёта всех рисков. И контроль был. Абаддон со своей Железной Гвардией держал невидимый периметр. Големы-охранники, замаскированные под древнегреческие статуи и средневековых рыцарей, застыли в саду и залах, готовые в любой момент ожить. «Чёрный Отряд» в своих демонских масках были наготове. Даже Оракул где-то здесь, наверняка сканирует ауры гостей своим уникальным Даром.

— Теодор, ты готов? Гости уже собираются.

Я обернулся. На пороге стоял Скала. В парадном мундире, начищенном до блеска, с орденами на груди. Выглядел он внушительно… ну, в общем, как всегда. Кира, его живая броня, сейчас мирно дремала в виде элегантного серебристого браслета на его запястье.

— Готов, дядя Кирь, — я криво усмехнулся. — Куда я денусь?

Мы спустились вниз.

Гостей было много. Очень много. Я даже не ожидал, что на наше скромное торжество соберётся столько народу.

Знакомые лица мелькали в толпе. Вот граф Шенк оживлённо беседует с Рихтером. Вот Белозёров с сыном обсуждают что-то с графом Волынским. А вот и сам Василий Гордеев с Павлом и Марией — улыбаются, принимают поздравления.

Были и иностранцы: делегация из Пруссии во главе с тем самым Верноном, несколько англичан. Даже парочка французов, которые, несмотря на недавний конфликт со Швейцарией, решили не упускать шанс засветиться на таком событии.

Ну, и много-много других.

Но больше всего было китайцев. Мои старые деловые партнёры, с которыми Семёныч в своё время провернул немало выгодных сделок. Бывшие клиенты, которые теперь стали моими союзниками. Просто богатые коллекционеры, прослышавшие о моих «чудесах» и решившие засвидетельствовать почтение.

Среди них я заметил знакомое лицо — того самого купца, который заказал у меня алтарь. Он подошёл, низко поклонился и вручил нам с Настей подарок — шкатулку из сандалового дерева, внутри которой лежали два ожерелья невероятной красоты, из жемчуга и нефрита.

— На счастье, господин Вавилонский, — сказал он. — Алтарь — великолепен! Моя дочь и зять в восторге!

Также заметил отца Лунь Чень, главу клана Розы, окружённого своими людьми. Сама Лунь Чень, одетая в роскошное платье из белого шёлка с золотыми драконами, тоже была здесь. Она поймала мой взгляд и слегка улыбнулась. Я кивнул в ответ.

Гости всё прибывали и прибывали, говорили тёплые слова, знакомились друг с другом, представляли родственников. Ну и, конечно же, вручали подарки. Дорогие вазы, старинное оружие, ювелирные украшения, даже несколько артефактов — всё это складывалось на отдельный стол под бдительным присмотром Фредерика.

Големы-официанты, облачённые в белоснежные мраморные доспехи, бесшумно скользили между столиками, разнося шампанское и закуски. Их движения были плавными и выверенными, но гости всё равно с любопытством (а некоторые — и с опаской) поглядывали на этих необычных слуг.

Церемония бракосочетания ещё не началась — ждали самых важных гостей.

И тут по толпе пронёсся лёгкий шёпот. Все взгляды обратились к главному входу.

В зал вошёл мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, с резкими чертами лица, внимательным взглядом и аурой такой мощи, что даже я почувствовал лёгкое напряжение. За ним следовали несколько человек в скромной одежде, но от них исходила такая сила, что я сразу понял — это бойцы ранга «Абсолют».

Лунь Чень, стоявшая рядом со мной, ахнула и схватила меня за руку.

— Теодор! Это же Пак Бо Вэй! Глава корпорации «Чёрный Дракон»! Как⁈ Скажи мне —как тебе удалось его пригласить⁈

— Кого? — я непонимающе посмотрел на неё.

— Пак Бо Вэй! — повторила Лунь Чень шёпотом. — Это же второй по влиянию человек в Китайской Империи после самого Императора! Его корпорация — военный гигант! У них лучшие бойцы, передовые технологии, несметные богатства! А его Род — один из древнейших и уважаемых! Попасть к нему на приём — мечта любого правителя! А ты… ты его просто пригласил на свадьбу⁈

Я пожал плечами.

— Ну, Настя рассылала приглашения по списку… Я особо не вникал. Видимо, и ему отправила. Прикольно, что приехал.

Лунь Чень посмотрела на меня как на сумасшедшего.

Тем временем Пак Бо Вэй, заметив меня, направился к нам. Рядом с ним шёл маленький мальчик лет семи-восьми. Он с любопытством оглядывался по сторонам, а потом его взгляд остановился на мне. Мальчик улыбнулся знакомой, немного шаловливой улыбкой.

И тут меня как током ударило. Я узнал его! Тот самый пацан, который где-то с полгода назад забрёл ко мне в лавку!

Память услужливо подбросила картинку: маленький испуганный мальчик на пороге, его быстрый китайский язык, чай с печеньками, два дня, проведённых вместе.

Он оказался на удивление смышлёным и любознательным, даже помогал мне в мастерской с какими-то мелочами.

А потом — окружение лавки, китайские солдаты, крики, угрозы… И этот мальчишка, который одним властным криком «На колени!» заставил элитных бойцов упасть ниц.

— Этот дядя — мой друг, — сказал он тогда, указывая на меня.

А потом ещё и приказал солдатам купить в моей лавке по три безделушки за проявленное неуважение.

— Любому мастеру приятно, когда его товары покупают, — важно добавил он перед отъездом, пообещав вернуться.

— Дядя Теодор! — мальчик подбежал ко мне и обнял за ногу. — Я же говорил, что вернусь!

Пак Бо Вэй подошёл ближе. Все китайские аристократы в зале почтительно склонили головы.

— Господин Вавилонский, позвольте представиться. Я Пак Бо Вэй. Отец этого сорванца. Я хотел лично встретиться и поблагодарить человека, который помог моему сыну в трудную минуту. Вы не представляете, как мы тогда переволновались.

Он положил руку на плечо мальчика.

— Это Чинь Бо Вэй. Мой единственный наследник. Будущий глава корпорации «Чёрный Дракон» и нашего клана. Человек, который однажды займёт моё место. И, возможно, станет главным советником Императора Китая. А если, не дай Небеса, с императорским Родом что-то случится, он — один из тех, кто может возглавить Великий Китай.

Я молча пожал его руку, всё ещё пытаясь переварить услышанное. Вот это поворот! Оказывается, я тогда приютил не просто потерявшегося ребёнка, а возможного будущего правителя Китая!

— Мне сказали, что вас трудно чем-то удивить, господин Вавилонский, — Пак Бо Вэй улыбнулся. — Но я всё же надеюсь, что мой скромный подарок придётся вам по душе.

Он кивнул своим помощникам, и те вынесли вперёд большой ларец из чёрного дерева, украшенный золотом и нефритом.

— Что ж, господин Вавилонский, — Пак Бо Вэй сделал шаг назад. — Похоже, начинается церемония. Не будем мешать.

Именно в этот момент в зал вошла Настя. Белое платье, лёгкая фата, сияющие глаза… Она была прекрасна. Я забыл обо всём на свете, глядя на неё.

Церемония прошла как в тумане. Помню только Настину счастливую улыбку, тёплую ладонь в моей руке, тихие слова клятвы и дружное «Горько!», прокатившееся по залу.

А потом началось самое интересное — время подарков. Точнее, объявления самых значимых из них.

Президент Швейцарии — тот самый Тюркильмаз, с сияющей улыбкой вручил мне символический ключ.

— От имени всей Швейцарской Конфедерации, — пафосно произнёс он, — поздравляю вас с бракосочетанием! И в знак нашей вечной дружбы и признательности за плодотворное сотрудничество, мы передаём вам банк «Флагман»! Все активы Лихтенштейна, замороженные во время недавнего… гхм… недоразумения, разморожены и находятся в полном вашем распоряжении! Пусть этот банк станет символом нашего нового союза! И процветания!

Зал вежливо поаплодировал. Швейцарцы, конечно, те ещё жуки, но подарок был царским.

Затем слово взял отец Лунь Чень. Он подошёл к микрофону, и в зале повисла тишина.

— Господин Вавилонский, Анастасия… — начал он. — От имени клана «Розы» и от себя лично поздравляю вас с этим знаменательным днём! Я вижу, как процветает ваше молодое княжество. Но я также вижу, что вам не хватает… людей. Квалифицированных специалистов, способных поднять экономику, укрепить армию, наладить управление. Поэтому мой подарок — это не золото и не артефакты. Мой подарок — это люди!

Он сделал паузу.

— Три тысячи человек! Лучшие специалисты, которых я смог найти по всей Китайской Империи! Военные инструкторы, инженеры, учёные, управленцы, финансисты, экономисты… Базовый штат для вашего государства! Все они на пожизненных трудовых контрактах, верны мне и, следовательно, теперь верны и вам. Они помогут вам наладить все процессы и обучат ваших людей. Используйте их мудро, господин Вавилонский.

Вот это подарок! Я аж присвистнул. Три тысячи спецов! Да с такой командой можно не то, что Лихтенштейн поднять, а целую Империю построить!

Следом выступил граф Шенк от имени всей аристократии Лихтенштейна. Он долго говорил о «единении», «патриотизме», «возрождении княжества», а потом вручил мне чек на сто миллионов рублей.

— Наш князь — достойный правитель, — заявил он. — И его молодая семья должна быть обеспечена. Это наш скромный вклад в ваше семейное счастье.

Ну, тут я даже спорить не стал. Деньги лишними не бывают. Особенно когда нужно строить целое государство.

Наконец, вперёд вышел неприметный человек в сером костюме.

— Господин Вавилонский, — сказал он тихо. — Этот подарок — от того, кто считает вас другом и надеется на дальнейшее сотрудничество. Это — символ дружбы между нашими… Родами. Даритель хотел бы поговорить с вами в ближайшее время. Он передаёт вам свои наилучшие пожелания.

Двое слуг внесли большой деревянный сундук.

— Надеюсь, не рванёт, — пошутил я, открывая массивную крышку.

Внутри, на бархатной подушке лежал артефакт — золотой двуглавый орёл с расправленными крыльями, инкрустированный десятками драгоценных камней. В его когтях сверкал хрустальный шар, внутри которого клубился живой туман.

Это был артефакт «Символ Империи», древняя реликвия Рода Романовых, олицетворение их власти и могущества.

Я кивнул, догадываясь, кто мог быть этим «анонимным доброжелателем». Скорее всего, наследник престола Российской Империи. Похоже, он решил наладить со мной личный контакт, в обход всех этих министров и генералов. Интересный ход.

Свадебное торжество подходило к концу. Гости начали потихоньку расходиться, унося с собой впечатления и наверняка кучу сплетен для обсуждения.

Мы с Настей стояли, держась за руки, и смотрели на заходящее солнце.

— Счастлива? — спросил я, целуя её.

— Очень, — прошептала она, прижимаясь ко мне.

И в этот самый момент, когда казалось, что мир идеален, и ничто не может испортить наше счастье, к нам подошёл Оракул.

— Теодор, срочно! — он протянул мне планшет. — Только что пришло…

На экране — экстренные новости. Столица Российской Империи — Петербург, весь покрытый красными точками. Горящие кварталы, разрушенные здания, паника на улицах…

— … масштабное нападение! — голос диктора дрожал. — Неизвестные силы атаковали сразу весь город! Повсюду бушуют Тени! Ситуация критическая!

— Что же теперь будет⁈ — спросила Настя, глядя на меня.

— Что будет? — переспросил я. — У Лихтенштейна будет прибыль.

Настя непонимающе посмотрела на меня.

— Потому что мы теперь, — объяснил я, — одни из немногих, а возможно, и монополисты в производстве оружия и технологий для борьбы с Тенями. Как думаешь, как быстро все сообразят, к кому теперь нужно обращаться за помощью?

Я мысленно связался с Торном-производителем, командующим моей подземной фабрикой:

«Увеличить производство! Вдвое! Нет, втрое! Нам предстоит много работы!»

Позади нас заиграл оркестр — последний вальс этого вечера. Гости, ещё не знающие о событиях в столице Российской Империи, кружились в танце под звуки флейт и скрипок.

— Пойдём? — я протянул руку Насте.

Она посмотрела на меня — сначала удивлённо, а потом с пониманием. В её глазах читался вопрос: «Сейчас? Когда мир вот-вот перевернётся?»

— Именно сейчас, — ответил я на невысказанный вопрос. — Потому что завтра начнётся новая глава. А эту нужно закончить красиво.

Мы закружились в вальсе. Империи могут рушиться, войны начинаться и заканчиваться, но в этот момент существовали только мы — Теодор и Анастасия Вавилонские.

— Знаешь, — прошептала Настя, положив голову мне на плечо, — я всегда знала, что ты особенный. Что с тобой моя жизнь никогда не будет скучной.

— И как, не жалеешь? — усмехнулся я.

— Ни секунды, — она улыбнулась. — Мы справимся. Со всем справимся.

Глава 6

Город Петербург, Российская Империя

Столица Империи задыхалась. Но не от привычного заводского смога, а от Тьмы.

Небо над Петербургом, обычно серое, теперь приобрело багровый оттенок от пожаров, бушевавших в разных концах города.

Вместо привычного гула автомобилей — вой сирен, очереди выстрелов, раскаты взрывов и крики раненых.

Хаос не был тотальным, город ещё не пал. Имперская гвардия, полиция, спецподразделения, даже спешно мобилизованные отряды Одарённых из местных академий — все они были брошены на борьбу с налетевшей угрозой. Но враг был повсюду.

Тени не просто атаковали без разбору. В первую очередь их удары были направлены по главным узлам города: правительственным зданиям и электростанциям. Горели склады с продовольствиями и медикаментами.

Тьма не просто разрушала — она как будто нарочно сеяла панику, отрезала пути к отступлению, пытаясь парализовать управление городом.

Улицы превратились в поля сражений. Измотанные бойцы отчаянно отбивались. Вспышки энергетических техник Одарённых освещали ночную тьму, но Тени лезли изо всех щелей. Потери росли.

Особенно тяжело пришлось Третьему полицейскому участку в Адмиралтейском районе. Его атаковали со всех сторон. Здание, совсем недавно символ закона и порядка, теперь представляло собой руины. Стёкла выбиты, фасад почернел от копоти взрывов, главный вход завален обломками. Но внутри ещё держались люди.

Горстка полицейских и несколько бойцов городской гвардии, забаррикадировавшись в арсенальной комнате, отстреливались.

Тяжёлая стальная дверь и стены, усиленные старыми, но всё ещё действующими руническими печатями, стонали и вибрировали под натиском тварей. Тени не могли просочиться мгновенно — защита замедляла их, делала уязвимыми в момент проникновения. И в ту же секунду летели пули, магические техники и даже разряды от шокеров.

— Патроны кончаются! — крикнул молодой сержант Петренко, перезаряжая табельный пистолет.

— Держись, Саня! — прохрипел старый прапорщик, прижимая к груди опалённую тьмой руку. — Они не пройдут!

Но его голосу не хватало уверенности. Он сам видел, как одна из Теней разорвала тёмной пастью одного из его коллег.

А сколько ещё продержатся они сами? Час? Два?

Тем временем в Зимнем дворце тоже было неспокойно. Император Николай Александрович сидел во главе длинного стола и требовал объяснений.

Рядом с ним, по правую руку, расположился герцог Степан Андреевич Кощеев — он легко и непринуждённо раскладывал перед Императором сводки потерь, как будто играл в пасьянс.

По левую руку сидел Николай Алексеевич Керенский, глава службы безопасности, и нервно барабанил пальцами по столу.

Чуть поодаль — несколько высших военных чинов.

— Докладывайте, — тихим голосом произнёс Император.

Кощеев тыкнул в стопку бумаг.

— Ваше Величество, ситуация непростая. Тени атаковали одновременно в нескольких районах. Наши силы сопротивляются, но несут потери. Связь со многими подразделениями потеряна. Дело в том, что у нас практически нет эффективного оружия против наседающих тварей.

— Как нет⁈ — Император стукнул кулаком по столу. — Я лично выделял колоссальные средства на разработку! Где всё это⁈ Где прототипы⁈ Где оружие, которое должно было защитить Империю⁈

Кощеев развёл руками.

— Увы, Ваше Величество. Прототипы оказались… неэффективными. Расчёты были неверны, технологии подвели. Возможно, имело место хищение средств, саботаж… Расследование ведётся, но сейчас не время искать виновных. Сейчас нужно спасать столицу. Спасать Империю.

Генералы за столом мрачно переглянулись. Каждый из них знал, что дело не только в «неэффективных прототипах». Коррупция, кумовство, борьба за бюджеты — всё это годами подтачивало оборонную мощь Империи. Но признаться в этом сейчас — означало подписать себе смертный приговор.

— И что вы предлагаете? — спросил Император.

— Выход есть, Ваше Величество. Он рискованный, неоднозначный… Но, возможно, единственно верный. Теодор Вавилонский. Да, он не самый лояльный подданный. Возможно, даже предатель. Но нельзя отрицать очевидного — он создал оружие, которое эффективно уничтожает Теней. И в больших количествах. Его гвардия и Тенеборцы Лихтенштейна успешно отбивают атаки, которых не выдерживают даже наши элитные части. У них есть технологии, чертежи, запасы… Другими словами — всё, что нам сейчас так необходимо.

— Вавилонский? — Император поморщился. — Не вы ли, герцог, ещё вчера утверждали, что с ним бесполезно договариваться? А теперь предлагаете просить у него помощи?

— Не просить, Ваше Величество. А предъявить ультиматум. Пусть немедленно передаст Империи все свои разработки, технологии, чертежи и готовые запасы оружия. Взамен — мы гарантируем ему и его жалкому княжеству полную безопасность. Мы оставим его в покое. Пусть правит своим Лихтенштейном, раз ему так хочется. По сути, мы предлагаем ему выкупить свою жизнь и свободу. В обмен на спасение столицы. Это справедливо. И это единственный выход. Он должен будет подписать договор о полном прекращении всех дальнейших разработок в этой области. Технологии слишком опасны, чтобы находиться в руках такого человека. Полагаю, это будет справедливая цена за спасение столицы и его собственную жизнь.

— Это нечестно! — не выдержал генерал Сухов. — Вавилонский защищал земли Империи, пока мы тут… — он махнул рукой. — А теперь мы будем ему угрожать⁈ Требовать⁈ Где наша честь, господа⁈ Где долг⁈ И почему мы сидим здесь, во дворце, когда наши люди гибнут на улицах⁈ Мы должны быть там! С ними!

— Я понимаю ваши чувства, генерал, — спокойно вмешался Керенский, глава службы безопасности. Он поднялся, держа в руках тонкую папку. — Но позвольте внести ясность. Моя служба, несмотря ни на что, работает. И у нас есть некоторая информация относительно разработок оружия против Теней.

Он открыл папку.

— Любопытно, но за последние пять лет несколько самых перспективных проектов в этой области были внезапно свёрнуты. Финансирование прекращалось, лаборатории закрывались, а ведущие специалисты… исчезали. В то же время на другие, заведомо провальные или излишне дорогие проекты, выделялись просто колоссальные бюджеты. Кто-то очень влиятельный активно мешал созданию эффективного оружия. Кто-то, кто имел доступ к самым высоким кабинетам.

Керенский немного помолчал, а затем, как бы невзначай, бросил взгляд на Кощеева.

— Кстати, герцог, любопытный факт. Ваш родовой особняк в элитном районе города входит в число тех немногих зданий, которые Тени почему-то упорно обходят стороной. Просто констатация факта.

Лицо Кощеева на мгновение дрогнуло, но он тут же взял себя в руки. Напряжение в зале сгустилось до состояния, когда воздух казался густым киселём.

Император переводил взгляд с Кощеева на Керенского и обратно. Он долго молчал, обдумывая услышанное. Наконец, принял решение.

— Ты прав, герцог, — сказал он, обращаясь к Кощееву. — Времени у нас нет. Составьте официальное предложение Вавилонскому. Нам нужно это оружие. Любой ценой.

Он поднялся, давая понять, что совещание окончено.

— Но, — добавил он, уже уходя, — если он откажется… обрушьте на него всю мощь Империи. Но только после того, как мы отобьёмся от Теней. Сначала — Петербург.

На следующий день после свадьбы, которая прошла под защитой магического купола и бдительным присмотром Абаддона (к счастью, никто так и не рискнул испортить нам праздник), я решил, что пора немного отблагодарить своих.

Я собрал в одном из залов дворца около десятка глав аристократических Родов — тех самых, кто не дрогнул, не предал, остался верен Лихтенштейну и мне в самые тёмные времена.

Они сидели за столом, не понимая, зачем их вызвали так скоро после торжества.

— Господа, я пригласил вас сюда, чтобы выразить свою благодарность. Вы остались верны княжеству в самое тяжёлое время. Вы не испугались и не сбежали, хотя многие из вас понесли значительные убытки. Я знаю, что многие из вас сейчас находятся в непростом положении. Война разорила одних, интриги Бобшильда добили других. По сути, у многих из вас почти ничего не осталось, кроме чести и верности.

Я видел, как некоторые из них помрачнели, вспоминая свои потери.

— Итак, господа. Княжество, в моём лице, решило исправить эту несправедливость. Вчера я получал подарки. А сегодня — дарю их сам своим людям. Каждый из вас получит возможность построить дом своей мечты.

По залу побежали шепотки.

— Да-да, — подтвердил я. — Не просто восстановить разрушенное, а построить заново. Так, как вы всегда хотели. С башенками, бассейнами, блэк-джеком и… подземными бункерами. Составьте подробные планы, нарисуйте эскизы. Или хотя бы подробно опишите на бумаге, каким вы видите свой будущий дом, — я посмотрел на часы. — А я пока отлучусь по делам.

Я вышел из зала, оставив удивлённых аристократов переваривать новость и направился в другой кабинет, где меня уже ждали.

Там, в окружении Панкратова и ещё нескольких бойцов «Альфы», сидел молодой человек. Узнав его, я невольно улыбнулся. Наследник престола Российской Империи — Алексей Николаевич собственной персоной.

Он поднялся мне навстречу, когда я вошёл. Никакой напыщенности или высокомерия. Только уважение и лёгкая заинтересованность.

— Господин Вавилонский, — он слегка поклонился. — Рад нашей встрече. Признаться, не ожидал, что вы согласитесь меня принять после всего, что произошло.

Он немного нервничал, но старался не показывать виду.

— Прошу вас, господин Вавилонский, — сказал наследник, когда бойцы «Альфы» тактично удалились, и мы остались одни. — Я бы хотел, чтобы наш разговор остался строго конфиденциальным. Что бы я ни сказал, мне придётся всё отрицать.

— Это будет зависеть от содержания нашей беседы, Ваше Императорское Высочество. Итак, я вас слушаю.

— Вы ведь уже получили мой подарок?

— Да. И понял ваш намёк — дружба лучше войны.

Наследник кивнул.

— Именно поэтому я здесь. Я не разделяю взглядов моего отца. Не поймите меня неправильно, — поспешно добавил он, — я не собираюсь устраивать переворот или свергать Императора. Но я считаю его нынешнюю политику в отношении Лихтенштейна… ошибочной…

Он запнулся, подбирая слова, затем продолжил:

— Лихтенштейн доказал своё право на самостоятельность. Вы отстояли свою землю. И я считаю, что возвращение к прежнему статусу невозможно. Да и бессмысленно. Это приведёт лишь к новым конфликтам, восстаниям, ссылкам… Кому это нужно? С вами поступили несправедливо. Империя не смогла вас защитить, не выполнила своих обязательств. И вы имели полное право выбрать свой путь.

— То есть, вы признаёте, что Лихтенштейн теперь — независимое государство? — уточнил я.

— Де-факто — да. И я считаю, что мы можем наладить нормальные, взаимовыгодные отношения. Как два суверенных государства. Торговля, культурный обмен, возможно, даже военное сотрудничество в будущем… Но, — он посерьёзнел, — боюсь, мой отец думает иначе. Если он не откажется от Лихтенштейна, война неизбежна. Да, сейчас основные силы брошены на Османов. Но часть армии могут перебросить и сюда. И хотя вы показали, на что способны… кровь прольётся. Кровь наших людей. И от этого не выиграет никто.

— Что ж, тогда я тоже за дружбу и сотрудничество, — кивнул я. — Многие мои подданные, да и я сам, скучаем по родине, по своим близким, оставшимся в Империи. Мы не враги, а просто хотим жить своей жизнью.

В этот момент в кабинет постучали. Вошёл помощник с планшетом в руках.

— Господин, срочное послание из Петербурга.

Я взял планшет, пробежал глазами текст.

— Кажется, война и правда неизбежна, — сказал я, протягивая планшет наследнику.

Тот быстро прочитал сообщение ультиматума и помрачнел.

— Да как так⁈ Когда они успели⁈ Отец… он же всегда был разумным правителем! Что с ним происходит⁈

— Нервы? Возраст? Старые травмы? — я пожал плечами. — Или кто-то очень умело им манипулирует. В любом случае, вот такая у него теперь политика. Логичнее было бы просто попросить помощи. Или купить необходимое. Но нет. Он предпочитает отобрать всё и угрожает силой.

— Я должен немедленно возвращаться! Нужно попытаться его остановить! Предотвратить эту войну! Отец, видимо, совсем плох.

— Я помогу вам безопасно пересечь границу, — пообещал я. — И ещё… Я отдам распоряжение. Внизу вас будут ждать несколько ящиков. Это — подарок для ваших сторонников.

— Подарок?

Я улыбнулся.

— Оружие против Теней. Новейшие образцы. Пусть в Империи увидят, насколько полезна дружба, в отличие от пролитой крови. Это — на первый раз. Если понадобится больше — мы всегда открыты к сделкам.

Наследник с благодарностью пожал мне руку и удалился. А я погрузился в размышления.

Папа Легба, конечно, тот ещё козёл. Но его действия хотя бы были понятны. Он хотел власти. А вот Император… Его поведение становилось всё более нелогичным. Как будто им кто-то управляет.

Честно говоря, я бы с радостью отправил своих големов на помощь Российской Империи. Простые люди там точно не считали Лихтенштейн врагом. В любой стране мирные жители просто хотят стабильности и нормальной жизни. Правители — вот, кто толкает их в пропасть.

А что касается идеи о независимости Лихтенштейна… Ну, она ведь родилась не на пустом месте. Империя долгие годы игнорировала нужды княжества, присылая сюда наместников, которые занимались только личным обогащением. Конечно, в такой ситуации независимость выглядела логичным шагом. Тем более, что Империи было невыгодно вступать в конфликт с другими державами из-за этого клочка земли. Стратегического значения Лихтенштейн пока не имел. Пока…

Ценность представляли люди. А конкретно — я и, возможно, моя ученица и жена — Анастасия Вавилонская. Само собой, я — и главная ценность, и главный раздражитель для многих.

Я вздохнул и отправился на поиски Насти. Она как раз заканчивала обсуждать что-то с архитекторами Вадуца.

— Привет, красавица, — я подошёл и поцеловал её.

Она подняла голову.

— Теодор! А я тебя жду! Готова работать! Уже распорядилась, чтобы материалы подвезли!

— Работать? — я удивлённо посмотрел на неё. — Насть, ты серьёзно? Хочешь сказать, что уже отдохнула после вчерашнего?

— Дела-то не ждут! — она пожала плечами. — Мы же хотели центр города в порядок привести!

Я рассмеялся. Вот неугомонная!

— Ладно, — сказал я. — Раз уж ты так рвёшься в бой… Поехали!

Мы прибыли на главную площадь. Здесь уже суетились рабочие «Созидателя», подвозя горы мрамора и камня. Последних зевак вежливо попросили удалиться, улицы перекрыли.

— Ну что, дорогая, покажем класс? — я подмигнул Насте. — Ты бери вон те три улицы, — я указал в одну сторону. — А я эти три.

И мы принялись за работу.

Я взмахнул руками — и старая, потрескавшаяся брусчатка взлетела в воздух, аккуратно складываясь в стопки по краям площади. Земля под ней выровнялась, уплотнилась.

Настя взялась за мраморные плиты. Они послушно поднимались в воздух, выстраиваясь в идеальные ряды, образуя новые, сверкающие чистотой тротуары.

Рабочие не отставали — подвозили материалы, устанавливали новые фонари, лавочки и урны. Работа кипела!

За три часа весь центр города преобразился. Новые, идеально ровные и, главное, невероятно прочные дороги (я добавил в асфальт немного своей магии, теперь он выдержит даже проезд танков), широкие тротуары, уютные скверики с лавочками.

— Ну вот, другое дело! — сказал я, осматривая результат. — Теперь хоть туристов не стыдно водить.

Настя, уставшая, но довольная, прижалась ко мне. Она быстро училась, её Дар креп с каждым днём. Основную работу, конечно, сделал я — «перелопатить» тонны земли ей пока было не по силам. Но она тоже внесла весомый вклад.

Вернувшись в мастерскую, я снова погрузился в свои мысли. Тени…

Кроули доложил, что вместе с оставшимся в Африке Магнусом они разобрались с Теневыми Колодцами Папы Легбы. Но этот старый хрыч наверняка уже готовит новую пакость. Он мог найти способ обойти мой барьер, который ещё не заработал на полную мощность. И тогда люди, почувствовавшие себя в безопасности, снова окажутся под ударом. А значит, нужно было что-то делать.

И я вспомнил про Сущность Света. Артефакт невероятной мощи, который я получил… гхм… в результате одного очень удачного стечения обстоятельств. Он хранился в надёжном месте, ожидая своего часа.

Но использовать его в чистом виде было слишком опасно. Эта сила могла не только уничтожить Теней, но и выжечь всё вокруг.

Поэтому я решил создать для неё «оболочку». Не просто контейнер, а сверхпрочный саркофаг, способный сдерживать её мощь и направлять в нужное русло, превращая в управляемое оружие.

И вот, наконец, всё было готово. Передо мной лежал тяжёлый шар из переливающегося металла. Внутри него «жила» Сущность Света. Артефакт был стабилен и безопасен. По крайней мере, пока я его не активирую.

А затем поехал в одну интересную точку. Там, на заранее подготовленном основании, я начал возводить новую башню — высокую, видимую из любой точки Вадуца.

На вершине я установил огромные часы. Их механизм, созданный с невероятной точностью, был рассчитан на столетия работы без единой поломки.

Эта башня была построена здесь не случайно — она стояла прямо над древним и нестабильным Разломом, который невозможно было закрыть полностью. Но теперь у меня был способ контролировать его.

Завершив строительство башни, я спустился вниз на специальном лифте, установив Частицу Света в её сверхпрочной оболочке в специальный паз, который будет двигаться вверх-вниз, в зависимости от ситуации.

Активировал катализатор.

Вспышка! Чистый, ослепительный свет заполнил подземелье, испепеляя редких Теней, скопившихся внизу.

Тени, конечно, вернутся, когда накопятся снова. Но теперь у меня есть способ периодически «прочищать» это место.

И я установил систему наблюдения и защиты — мои големы будут следить за порядком и активировать артефакт в случае необходимости. Если твари попрут из Разлома — снова вспыхнет Свет и уничтожит их. Ну, а если произойдёт прорыв через барьер в город — то артефакт поднимется наверх и осветит весь Вадуц.

Я обещал своим людям безопасность. Делать нечего — придётся держать слово.

Я вышел из башни, почувствовав дикую усталость. Слишком много сил было потрачено за сегодня. Пора отдохнуть, хотя бы немного.

А завтра… Завтра, возможно, снова война. Судя по докладам разведки, османы снова приближались.

Или придётся разбираться с гостями, которые всё ещё ждали своей очереди на аудиенцию после свадьбы.

Эх, тяжела шапка Мономаха… То есть, корона Архитектора.

Глава 7

Замок Морс

Пригород Берлина, Пруссия

Бывший князь Лихтенштейна, Роберт Бобшильд, сидел в комнате, которую ему любезно выделили в замке Морс, и тупо пялился на этикетку бутылки с вином.

«Урожай прошлого года. Регион: Северная Пруссия. Вино столовое, полусухое. Крепость: 9%».

— Говно какое-то, — резюмировал Бобшильд и сделал большой глоток прямо из горла.

Ну да, так оно и есть. Говно редкостное. Особенно по сравнению с тем божественным нектаром, который он хлестал литрами в своём дворце.

Эх, были времена! Золотые унитазы, молоденькие наложницы, банкеты до утра…

А теперь что? Замок Морс! Типа элитная тюрячка для аристократов, которых вроде и казнить жалко (или просто лениво), но и на воле держать стрёмно. Ну, чтобы случайно не начали революцию или не пропили фамильные драгоценности в ближайшем кабаке.

Обстановка в замке Морс была под стать статусу: вроде всё чинно-благородно — картины на стенах (репродукции, конечно, но кого это волнует?), мебель под старину, даже охрана в ливреях (правда, с электро-дубинками наготове). Но за всей этой показухой скрывалась тоска зелёная и ощущение полной безнадёги.

Бобшильд чувствовал себя последним чмом. Он, великий князь (ну ладно, бывший, но всё равно!), вынужден был хлебать местное пойло для простолюдинов, которое гордо именовалось «вином», и общаться с такими же неудачниками, как он сам.

Компанию ему составляли четверо таких же «почётных гостей» — мятежные прусские дворянчики, которые решили, что старая добрая Пруссия срочно нуждается в коммунизме. Ну, типа, равенство, братство, отобрать всё у богатых и поделить между… ну, видимо, между собой.

Революционеры хреновы! Вид у них был соответствующий: глаза горят праведным огнём, речи толкают про светлое будущее, а сами даже шконки свои заправить ровно не могут. Дурачки, одним словом.

Бобшильд снова отхлебнул винишка.

— … и тогда мы свергнем этих буржуев! — вещал один из революционеров. — Долой частную собственность! Вся власть — народу!

— Ага, — поддакнул второй. — И пиво всем бесплатно!

— А вино? — спросил третий, глядя в свой бокал с таким видом, как будто там плавала дохлая муха. — Вино тоже будет народным? Надеюсь, получше этого шмурдяка.

Четвёртый просто молча кивал и икал.

Бобшильд слушал этот бред и думал: «Господи, за что мне это наказание? Мало того, что всё просрал, так ещё и в компании этих дегенератов приходится чалиться. Эх, Вавилонский, сука, чтоб тебя Тени сожрали!»

— А вы, господа революционеры, хоть понимаете, что такое настоящий коммунизм? — он сделал ещё один глоток и поморщился. — Это когда у всех одинаково хреново. Вот как у нас сейчас с этим вином.

Революционеры уставились на него так, словно он только что объявил себя императором Российской Империи.

— Ты чего это, аристократишка? — прищурился первый. — Издеваешься над светлыми идеалами?

— Нет, просто объясняю на доступном примере, — Бобшильд лениво покрутил бутылку. — Вот смотрите: сейчас мы все пьём одинаково паршивое вино. Это и есть ваш коммунизм. А в моём дворце…

— В БЫВШЕМ твоём дворце, — с нескрываемым удовольствием поправил его второй революционер.

— … В МОЁМ дворце, — с нажимом продолжил Бобшильд, — я пил " Сассикайя' урожая таких годов, когда вас ещё даже не было в проекте! Вы хоть представляете, как оно пахнет? Как будто ангелы нассали в бокал! Божественно!

Третий революционер невольно сглотнул.

— А женщины? — неожиданно подал голос четвёртый, самый молчаливый из всех. — У тебя там наверняка были шикарные женщины?

Бобшильд расплылся в улыбке.

— О-о-о, друзья мои! Если бы вы только видели мой гарем! Двадцать восемь красавиц, и каждая обучена искусству любви в лучших… эмм… учебных заведениях Европы. Блондинки, брюнетки, рыжие…

— И все с сиськами? — уточнил первый с таким видом, как будто проводил научное исследование.

— Разумеется! — Бобшильд раскинул руки, показывая наглядно. — Сиськи всех форм и размеров! А что, в вашем коммунистическом раю сиськи тоже будут общими?

Коммунисты нахмурились, явно пытаясь вспомнить, что там писалось в их учениях насчёт женских прелестей.

— Нет, ну это же другое, — неуверенно пробормотали они.

— Ага, другое, — отмахнулся Бобшильд. — В том-то и дело! У вас всё общее, кроме самого интересного!

Он уже собирался послать этих дебилов куда подальше и пойти страдать в свой номер, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался охранник.

— Господа! — выпалил он, задыхаясь. — Там… там…

— Что «там»? — лениво спросил Бобшильд. — Обед принесли? Надеюсь, сегодня не опять эта ваша капуста тушёная?

— ХУЖЕ!!! — заорал охранник. — Там… ТЕНИ!!! В БЕРЛИНЕ!!! НАПАЛИ!!!

Бобшильд поперхнулся вином. Тени⁈ Здесь⁈ В Пруссии⁈

Аристократы-коммунисты повскакивали со своих мест.

— Тени⁈ — пробормотал один. — Это что, начало конца⁈ Старый мир рушится!

— Ура, товарищи! — заорал другой. — Скоро вся власть будет Советам! То есть, нам!

Бобшильд же замер. Он вспомнил Леоса. Тот ведь что-то такое говорил… Про ритуалы, про силу, про то, что Тени помогут ему захватить власть… Правда, для этого нужны были жертвы.

Бобшильд тогда не воспринял его слова серьёзно. У него и без того всё уже было на мази. Какое ему дело до того, что болтает этот сумасшедший фанатик? Но сейчас, когда мир вокруг рушился, когда он сам сидел в этой дыре…

«А что, если Леос не врал? — мелькнула в голове шальная мысль. — Что, если это — мой последний шанс вернуть всё?»

Он посмотрел на своих собутыльников-революционеров. Наивные болванчики… Жертвы!

— Господа! — Бобшильд резко вскочил, изображая на лице праведный гнев. — Вы слышали⁈ Тени наступают! Возможно, это наш шанс! Но для начала предлагаю как следует отметить это дело! У меня в номере припрятана бутылочка настоящего армянского коньяка! Старого, выдержанного! Не то что это пойло! Выпьем за нашу будущую победу! За мир-труд-май!

Революционеры радостно загалдели. Ещё бы! Настоящий армянский! Да они за такое готовы были хоть на самого канцлера с вилами пойти!

— Коньяк? — переспросил один. — А он точно не буржуазный?

— Самый что ни на есть пролетарский! — заверил Бобшильд. — Из запасов самого Карла Маркса! Он его лично прятал от прусской охранки!

Ну, тут уж устоять было невозможно. Перспектива выпить нормального коньяка быстро перевесила все их идеологические принципы.

Аристократы-коммунисты гуськом потянулись за Бобшильдом в его номер. Но там их ждал не коньяк.

Бобшильд, заперев дверь на ключ, достал из-под кровати старый, затупленный столовый нож и вилку с погнутыми зубцами (другого оружия в «элитной тюрячке» не водилось).

— Простите, ребята, — сказал он, облизывая пересохшие губы. — Но для великой цели нужны жертвы. Ничего личного. Просто ритуал.

То, что произошло дальше, лучше не описывать в подробностях. Скажем так: Бобшильд вспомнил все свои аристократические замашки… по части разделки дичи.

Революционеры, конечно, пытались сопротивляться. Но куда им, подвыпившим комнатным растениям, против бывалого князя, который в молодости провернул немало тёмных делишек.

Через несколько минут всё было кончено. Бобшильд, тяжело дыша и вытирая пот со лба (нарезка аристократов — дело утомительное), стоял посреди комнаты, забрызганной кровью. Перед ним на полу, в лужах собственной крови, лежали четыре трупа его недавних собутыльников.

— Ну вот, жертвы есть, — пробормотал он. — Теперь — ритуал.

Он начал шептать заклинание, которое когда-то услышал от Леоса. Слова, которые он с трудом вспоминал, получались какие-то странные — корявые и неуверенные.

Но ритуал сработал.

Внезапно в комнате стало холодно, а из луж крови на полу начали подниматься чёрные клубы дыма.

Бобшильд задержал дыхание, дожидаясь прихода обещанной силы. Вот сейчас! Он станет всемогущим! Он вернётся! Он отомстит этому Вавилонскому! Он…

Из тьмы на него уставились два красных глаза.

— Я готов! — крикнул Бобшильд. — Давай силу!

Тень медленно приблизилась и как будто обнюхала его.

— Силу? — прошипел голос, от которого у Бобшильда волосы на парике встали дыбом. — Ты хочешь силу, слабый человечишка?

Тень протянула к нему свои щупальца.

— Ты получишь… ЗАБВЕНИЕ!

Щупальца обвились вокруг Бобшильда, проникая через кожу, мышцы и кости.

Он закричал, пытаясь вырваться, но было поздно. Тьма проникала в него, заполняла его разум, пожирала его душу. Она становилась им. А он переставал существовать.

«Сука… Леос… Обманул… — пронеслось в угасающем сознании Бобшильда последнее эхо его прежней личности. — А всё из-за Вавилонского…»

Затем тьма окончательно поглотила его.

Фигура, стоявшая посреди комнаты, выпрямилась. Её глаза вспыхнули красным. Она медленно повернула голову, оглядывая останки ритуала. А затем улыбнулась жуткой улыбкой.

— Наконец-то… свобода… — прошипела она.

— Значит, говорите, «Альфа» благополучно отбыла? — спросил я.

— Так точно, — кивнул Оракул. — Панкратов, правда, перед отлётом чуть не расплакался.

Я удивлённо приподнял бровь.

— В смысле расплакался? Командир имперского спецназа⁈ Из-за чего?

— Ну, у нас там состоялся небольшой, но очень эмоциональный разговор, — усмехнулся Соболев. — Когда я сказал им, что ты, Теодор, приказал прикрывать наследника, Панкратов аж побледнел. Спрашивает: «Вы что, господин, нас выгоняете⁈ Обратно в Империю⁈». И глаза такие жалостливые-жалостливые… ну, как у побитой собаки.

— Испугался, значит, что я их обратно отправляю? — хмыкнул я.

— Ещё как! Я ему так и сказал: «Василий, ты чего? Лихтенштейн теперь ваш дом. Просто у вас работа такая… опасная. Кто, если не вы, задницу цесаревича прикроет? Вы же лучшие».

— И что он?

— А он аж просиял! Вытянулся по струнке и говорит: «Так точно, Николай Михайлович! Прикроем! Но вы правы — наш дом теперь здесь, в Лихтенштейне. А Империя… ну, пусть она сама разбирается со своими проблемами».

Я улыбнулся. Приятно, чёрт возьми. Собрал вокруг себя таких людей! Верных, сильных и готовых идти до конца. Неплохая команда получается.

— Ладно, с «Альфой» разобрались, — сказал я. — Что там в мире творится? Как наши «друзья» и «партнёры» поживают?

Оракул сделал глоток кофе из термокружки и посерьёзнел.

— Ну, как сказать… Весело там у них. Тени, похоже, решили устроить мировой тур. После Петербурга под раздачу попали Берлин, Рим, Лондон, Париж… Даже до Вашингтона, говорят, добрались.

— И как? Справляются? — спросил я.

— По-разному, — Оракул пожал плечами. — Где-то местные силы отбиваются, где-то — полный хаос. В Париже и Лондоне вроде справляются своими силами. У них там магические академии сильные, да и технологии имеются.

— В Берне, кстати, наши ребята помогли, — включился в разговор Скала. — Наши гвардейцы с големами и Тенеборцы. Зачистили город быстро и эффективно. Швейцарцы теперь нам по гроб жизни обязаны.

— А Питер? И Пруссия? — я нахмурился. Оттуда приходили самые тревожные вести.

— Вот там жопа, Тео, — мрачно кивнул Скала.

— Да, Петербург, как мы и предполагали, пострадал больше всех, — Оракул ткнул пальцем в красное пятно на карте. — Но там сейчас цесаревич с «Альфой», думаю, разберутся. По крайней мере, попытаются. А вот Пруссии нужно помогать. Их армия сильна против людей, но против Теней… сами понимаете.

— Значит, поможем, — решил я. — Дядя Кирь! Собирай своих ветеранов! И Абаддона прихвати! Полетите в Пруссию. Устроите там показательную порку Теням. Ну и заодно напомните пруссакам, кто их теперь главный союзник и спаситель.

— Есть! — Скала застрочил сообщения в телефоне — видать в какой-то местный чат, по которому они все связываются. — Давно пора этим пивохлёбам показать, как надо воевать!

Соболев вдруг рассмеялся.

— Забавно, правда? Крохотное, никому не известное княжество Лихтенштейн вдруг стало центром борьбы с Тенями. Надеждой всего цивилизованного мира, можно сказать. Кто бы мог подумать?

— А что тут смешного? — я пожал плечами. — Так и должно быть. Это мой долг — защищать человечество.

— От скромности ты точно не умрёшь, Теодор, — хмыкнул Соболев.

— А зачем мне скромность? — я усмехнулся. — Я же не девица на выданье.

Внезапно Оракул замер. Его глаза как-то странно застыли, взгляд затуманился. Он сидел неподвижно, как статуя, только губы тихонько шевелились.

— Хрустальные шпили… — прошептал он. — Прекрасные здания… Город, красивей которого не было в мире… И счастливые люди… им нечего бояться… Рай на земле…

— Эй, дед, тебя чё, торкнуло? — Скала удивлённо покосился на него. — Перепил кофе? Или это твой титановый скелет сигнал из космоса ловит?

Соболев медленно повернул ко мне голову. В его взгляде было столько благоговения, что мне стало даже как-то не по себе.

— Кажется, — его голос дрожал, — я только что увидел будущее… Наше будущее.

Я улыбнулся. Ну вот, наконец-то Оракул начал видеть что-то хорошее.

— Ну, такое будущее мне нравится. Похоже, ты, Николай Михайлович, окончательно восстановился. Поздравляю. Но до рая на земле нужно ещё немного поработать! А главный засранец, по чьей вине сейчас и творится жопа во всём мире, у нас всё ещё в Африке! И у меня ещё Магнус не инициирован до конца! Так что, господа, за работу!

Где-то в Африке

Магнус, которого теперь почему-то иногда звали «Глиняной Башкой», стоял посреди африканских джунглей и тупо пялился на здоровенную бабочку, которая пыталась усесться ему на голову.

Мозги скрипели. Точнее, то, что сейчас выполняло их функцию. Это было похоже на заржавевший механизм, который много столетий пролежал под водой, а теперь его пытались снова завести с помощью какой-нибудь кочерги.

Воспоминания приходили обрывками, как помехи в старом радиоприёмнике.

Вот он, Магнус-Громовержец, генерал Второй Армии Ордена Архитекторов, стоит на капитанском мостике своего флагманского дредноута, а внизу, на планете, расцветают огненные грибы его залпов. Тысячи, десятки тысяч боевых големов Ордена Архитекторов идут в атаку по его команде.

Грохот орудий, рёв двигателей, крики солдат, приказы, летящие по эфиру… Он командовал стальными легионами, вёл их в бой против хаоситов, порождений Бездны, безумных богов… Его артиллерия была лучшей во всех известных мирах. Он мог рассчитать траекторию снаряда так, чтобы попасть в муху на другом конце Многомерной Вселенной.

А вот он видит Охотников — людей невероятной силы, стирающих целые армии Хаоса. Великое было время. Время битв, побед и… поражений.

Магнус помнил, как думал, что погиб окончательно. Тьма поглотила его…

А потом очнулся здесь. В этом неуклюжем, каменном теле. Без сил, без армии, без памяти. Просто Глиняная Башка, туповатый голем, который почему-то очень любил собирать ромашки. Да, ромашки! Генерал Магнус! Великий артиллерист! Ромашки собирал! Стыдоба-то какая!

Он тогда даже не сразу понял, кто он такой. Просто бродил по этому странному миру, подчиняясь приказам своего Повелителя — Архитектора.

Рядом был его старый друг Абаддон — командующий Первой Армией, которого теперь все почему-то звали «Железякой».

А потом Повелитель начал их «прокачивать». Возвращать память, силу… Абаддон очухался первым. Стал цельным, обрёл былую мощь. А он, Магнус… он всё ещё был… ну, не совсем в форме.

И это бесило! Жутко бесило! Его друг, Абаддон, уже вовсю рубился, выполнял приказы Повелителя, а он мог только… ну, максимум, палить во все стороны! Да ещё и криво!

И вот теперь они здесь — в Африке. Сражаются с какими-то одержимыми дикарями, Тенями, ещё хрен пойми с кем. Сначала рядом был Скала со своими ребятами — этот суровый лысый громила, оказавшийся очень хорошим человеком.

Потом появились какие-то люди с узким разрезом глаз, во главе с красивой, но опасной девчонкой.

А потом его, Магнуса, оставили здесь, в этих джунглях, с каким-то странным вороном-переростком, который постоянно куда-то улетал по своим вороньим делам.

Магнус чувствовал, как внутри него копится сила. Как она бурлит, рвётся наружу. Он знал — ещё немного, и он вернёт себе былую мощь. Он снова станет Магнусом-Громовержцем! Он покажет всем этим Теням, папуасам и прочей нечисти, что такое настоящая артиллерия!

Он ждал приказа. Ждал возможности проявить себя. Доказать Повелителю, что он всё ещё чего-то стоит. Что он не просто Глиняная Башка, любитель ромашек.

И вот он почувствовал это — прикосновение сознания Повелителя. Тёплое и сильное, как солнечный луч.

«Магнус… пора пробуждаться окончательно, приятель… Вот тебе цель.»

Перед его мысленным взором возник образ — Теневой Предел. Крепость, построенная Архитектором-отступником Карелием. Оттуда началось заражение этого мира.

«Уничтожь её, Магнус. Сотри с лица земли. Докажи, что ты достоин».

Магнус выпрямился. Его каменное тело загудело, наливаясь силой.

Он посмотрел на Кроули, который как раз материализовался рядом, каркнул что-то неразборчивое и уселся на ветку ближайшего дерева, сложив крылья.

— Ты со мной? — прогудел Магнус.

Кроули только молча кивнул.

— Тогда вперёд! — Магнус взмахнул рукой. — Приказ Архитектора будет исполнен!

Глава 8

Ну вот, очередная — уже шестая по счёту Башня активирована.

Я стоял на её вершине, довольно щурясь на заходящее солнце и чувствуя, как свежедобытый Теневой Кристалл пульсирует в унисон с остальными Башнями, вплетаясь в общую защитную сеть.

Энергия потекла по невидимым каналам, купол над Вадуцем и окрестностями замерцал чуть ярче, становясь ещё плотнее, ещё непробиваемей.

— Та-а-ак, хорошо пошла, родимая! — заключил я и принялся напевать себе под нос какую-то дурацкую песенку про синий трактор, которая заела в голове после того, как я случайно услышал её у одного из рабочих «Созидателя». — По полям, по полям… синий трактор едет к нам! У него в прицепе кто-то песенку поёт!

Мда, песенка так себе, конечно. Но настроение было отличное! Всё шло по плану. Ну, почти всё.

Цесаревич Алексей благополучно добрался до Питера. Панкратов доложил — операция «Спасти рядового Наследника» прошла успешно. Правда, попали они из огня да в полымя. В столице Империи сейчас творился самый лютый трындец — прорыв Теней оказался масштабнее, чем предполагалось. «Альфа», конечно, ребята крутые, но даже им там приходилось несладко.

Ну, ничего, пусть имперцы сами разгребают. Может, хоть теперь поймут, что со мной лучше дружить, а не Ликвидаторов посылать.

Скала с Абаддоном и ветеранами тем временем наводили шороху в Пруссии. Берлин зачистили, теперь по окрестностям шастают, вылавливают недобитков. Пруссаки в восторге, пивом их потом, наверное, зальют по самые уши.

А вот австрийцы и османы как-то подозрительно притихли. Оракул говорит — копят силы, гады. Ну-ну. Пусть копят. Мы их тут с распростёртыми объятиями (и полным боекомплектом) ждём. Я пока в Лихтенштейне посижу, проконтролирую, чтобы тут никто лишний раз не колобродил.

Башен у меня теперь шесть. Работающих, с кристаллами внутри. Ещё шесть — и защита будет абсолютной. Ну, может, не совсем абсолютной, но такой, что даже самый крутой Теневой Владыка трижды подумает, прежде чем сюда соваться.

Двенадцать башен — идеальное число. Тринадцатая, центральная, уже стоит, как главная ёлка в центре Вадуца. Когда все двенадцать заработают в полную силу, они создадут такой резонансный контур, что само пространство вокруг Лихтенштейна изменится. Хрен кто пробьёт!

Я довольно улыбнулся. Да, это будет не так круто, как мой старый замок в прошлом мире. Там у меня в каждой башне по божественной сущности сидело в качестве батарейки. Помню, как они выпендривались, думали, что смогут меня нагнуть. Ага, щас! Я их быстренько на запчасти разобрал и в дело пустил. Батарейки из них получились — просто отличные! Энергии давали — на тысячу лет бесперебойной работы хватит.

Но ничего, тут тоже неплохо получается. Теневые кристаллы, конечно, не боги, но тоже ничего. Работаем с тем, что есть, как говорится.

«Мой дом — моя крепость» — эту поговорку придумали Архитекторы, точно вам говорю! Мы всегда строим так, чтобы ни одна зараза не пролезла. А когда мой новый дом — Лихтенштейн — станет настоящей крепостью, вот тогда можно будет и о других мирах подумать. Приключения сами себя не найдут!

Тем более, как показывает практика, всегда находятся идиоты, которые почему-то думают, что могут подчинить себе Архитектора. Заставить служить себе. Ха! Наивные дурачки. Вот там-то, за пределами этого мира, и найдутся сущности посильнее. Будет с кем размяться. Хе-хе.

Мои грандиозные планы прервал очередной звонок.

— Господин Вавилонский! Срочно! Министр иностранных дел Пруссии! Он… он тут истерит! Говорит, дело жизни и смерти! Требует вас немедленно!

— Скажи ему, пусть немного подождёт, — ответил я. — Я скоро буду.

Я полюбовался своим творением ещё пару секунд. Всё работало как часы. И поехал в княжеский дворец.

Там меня уже дожидался взъерошенный Вернон.

— Господин Вавилонский! Наконец-то! — он бросился ко мне. — Беда! Ужасная беда! Канцлера! Нашего канцлера Мисбарка! Его похитили!

— Да ну нахрен! Как похитили⁈ Кто⁈

— Бобшильд!!! Этот ублюдок! Он… он вернулся!

— Бобшильд⁈ Вы же его вроде в своём замке держали? Под семью замками.

— Он сбежал! Или его выпустили… Я не знаю! Но он захватил канцлера! Прямо из его загородного поместья, куда его эвакуировали! Там вся охрана перебита! Посмотрите сами!

Вернон сунул мне под нос телефон.

На записи с камер видеонаблюдения было видно полуразрушенное поместье. Трупы охранников. А в центре всего этого — двухметровая Тень. Её лицо было соткано из клубящегося тумана, но в нём отчётливо угадывались черты… Роберта Бобшильда! Да, точно. Его самодовольную, мерзкую рожу я ни с кем не перепутаю.

Перед тем как исчезнуть, Тень-Бобшильд повернулась прямо к камере и прошипела:

— Вавилонский! Ты трус и тряпка! Ты ничего не сможешь сделать! Я убью канцлера через восемь часов! Прямо здесь, на глазах у всего мира! Я покажу всем, что твои союзы ничего не стоят! Что ты — никто!

Видео оборвалось.

Я почувствовал, что начинаю закипать.

— Ах ты ж мудак! На моих союзников полез? Решил меня шантажировать? Ну, держись, тварь! Я вылетаю!

— Теодор, успокойся, — сказал Оракул своим обычным тоном. — Это провокация. Он хочет выманить тебя. Скала уже там, в Пруссии. С Абаддоном. Они справятся.

— Да, Скала справится, — процедил я сквозь зубы. — Вот только этот упырь сначала убьёт канцлера. А потом уже Скала его на фарш пустит. Так что действовать буду я!

Я посмотрел на часы. Восемь часов… Времени в обрез. На дирижабле не успеть.

— Боря! По коням!

Через минуту «Скарабей» уже мчался по дорогам Лихтенштейна в сторону швейцарской границы. Боря, слившись со своим элементалем, творил чудеса на виражах.

Наконец, мы добрались до места. Наша новая база на отжатой у швейцарцев горе встретила нас тишиной.

Я выскочил из машины.

— Где он⁈ — крикнул я первому попавшемуся бойцу.

— Кто, господин?

— Истребитель, мать его! Тот, что мы у швейцарцев «позаимствовали»! Мне срочно нужно в Пруссию!

Боец ошалело указал рукой в сторону замаскированного ангара.

Через минуту я уже сидел в кабине истребителя — новейшая разработка, напичканная электроникой и оружием по самые помидоры. Честно говоря, летать на таком я ещё не пробовал. Но сегодня у меня был пилот.

Истребитель заревел турбинами и рванул вперёд, оставляя далеко внизу ошарашенного Борю и недоумевающих гвардейцев.

Чёрт, а быстро летит, зараза! Гораздо быстрее всяких дирижаблей. Но всё равно — медленно! Не то! Вот бы мне сейчас портал открыть! Прямо к этому Бобшильду! Раз — и на месте!

Я снова вспомнил Грегори Торговца, этого отмороженного портальщика. Когда-то давно я построил для него нечто поистине бесценное — карманное измерение-склад, защищённое так, что туда даже боги не сунулись бы. А у него, зараза, не хватило денег расплатиться! Единственный раз за всю его долгую и бурную карьеру!

Пришлось ему отдавать долг знаниями. Секретами портальной магии. Той самой, что позволяла мгновенно перемещаться между пространствами. И он тогда умолял меня никому об этом не рассказывать про тот случай. Мол, репутация дороже денег.

Эх, Грегори, Грегори… Встретимся ли мы ещё когда-нибудь? Многомерная Вселенная ведь такая непредсказуемая…

Ладно, мечты-мечтами, а канцлера спасать надо. Порталы я пока на такие длинные дистанции открывать не умею — тельце слабовато, не выдержит таких нагрузок. Нужно либо его прокачивать, либо…

Либо сделать себе что-то быстрое! Очень быстрое! Типа личного истребителя, только в тысячу раз круче! Чтобы раз — и в дамках!

Мысль отличная! Как разберусь с этим придурком Бобшильдом, так сразу и займусь!

Пригород Берлина, Пруссия

Загородное поместье канцлера Мисбарка

Скала сплюнул на идеально подстриженный газон канцлерского поместья. Абаддон, стоявший рядом, как двухметровый железный шкаф, даже не шелохнулся. Его рубиновые глаза-сенсоры методично сканировали усадьбу.

— Ну вот какого хрена⁈ — прорычал Скала. — Ну вот как мы его упустили⁈

Абаддон молча пожал своими массивными металлическими плечами. Мол, бывает.

— Да не «бывает»! — взъелся Скала. — Мы, блин, столицу Пруссии от Теней чистили, пока этот упырь Бобшильд… или кто он там теперь… тихонечко свалил из своей камеры и рванул сюда! И канцлера в заложники взял! Ну не урод ли⁈

Скала был зол, что теперь им придётся разгребать это дерьмо. Абаддон же как обычно изображал из себя помесь Терминатора и холодильника, то есть был абсолютно невозмутим.

— А этот канцлер⁈ — Скала переключил свой гнев на виновника торжества. — Какого хрена он вообще из своего дворца в Берлине вылез⁈ Ему что, там не сиделось⁈ Нет, надо было в эту свою халупу загородную переться! «Воздухом подышать» захотелось? Вот и подышал! Сейчас, небось, сидит там на чердаке, обделавшись со страху, и ждёт, пока его спасут!

Он посмотрел на Абаддона.

— А ты чего молчишь, Железяка? Хоть бы слово сказал!

— Приказ был — ждать, — прогудел Абаддон своим низким голосом.

— Ждать! — передразнил Скала. — Мы тут ждём, а этот упырь там канцлера на шашлык пустит! И ведь главное — не подступиться! Снайперы говорят — не вариант. Бобшильд эту тварь теневую в канцлера запихнул, или наоборот, кто их разберёт. Короче, сидят на чердаке, как два голубка. Одно неверное движение — и канцлеру крышка. Да ну нахрен! Теодор сказал ждать, но что-то он задерживается…

И тут с неба, как метеор, но без огненного хвоста, спикировала фигура. Она летела с такой скоростью, что Скала даже не успел толком среагировать, как фигура уже приземлилась прямо перед ним, подняв облачко пыли.

Это был Теодор.

У Скалы аж челюсть отвисла.

— Тео⁈ Ты это… как⁈ Ты про парашют вообще слышал⁈

Теодор отряхнул с одежды пыль.

— Парашюты для тех, кто гравитацией управлять не умеет, дядь Кирь.

— Научишь? — с надеждой спросил Скала.

— Прямо так не научу, — Теодор усмехнулся. — Но, думаю, Кира тебе со временем пару трюков покажет. Она девушка способная. Что тут у нас?

Скала быстро ввёл его в курс дела:

— Охрана канцлера вся полегла. Этот… Бобшильд-Тень засел на чердаке. Канцлер у него в заложниках. Снайперы на позициях, но прямой видимости нет. Да и эта тварь наверняка успеет канцлера грохнуть, прежде чем мы его снимем.

— Понятно, — кивнул Теодор.

— И что делать будем? — спросил Скала. — Штурмовать?

— Зачем так сложно? — Теодор пожал плечами.

И просто пошёл к главному входу в усадьбу. Спокойно так, как будто к себе домой.

— Эй! Ты куда⁈ — Скала аж подпрыгнул. — Там опасно! Он же канцлера грохнет!

Теодор обернулся и улыбнулся.

— Ну да, опасно. Но только не для меня. А этот упырь меня уже зае… В общем, надоел он мне. Пора заканчивать этот цирк.

Он толкнул парадную дверь и скрылся внутри.

Я спокойно шёл по коридору роскошного, но слегка потрёпанного поместья прусского канцлера.

На стенах — следы когтей и какой-то тёмной дряни. А где-то наверху, на чердаке, слышится какое-то бормотание.

— Ну и бардак ты тут устроил, Бобшильд, — я перешагнул через тело охранника, застывшего в неестественной позе. — Даже помереть спокойно не мог, надо было обязательно под конец подгадить.

Наконец, я добрался до чердака. Изнутри доносился пафосный монолог.

— … и тогда я, Роберт Бобшильд, воссяду на трон этого мира! Тьма поглотит всё! А ты, жалкий старикашка, станешь первым, кто узреет моё величие! — голос был знакомый, но искажённый, с какими-то мерзкими шипящими нотками.

Я толкнул дверь и вошёл.

Посреди захламлённого чердака, освещённого тусклым светом луны, пробивающимся сквозь пыльное окно, стоял ОН. Точнее, то, что от него осталось. Двухметровая тварь, сотканная из клубящегося мрака, смутно напоминающая очертаниями Бобшильда. В её когтистой лапе корчился бледный, как смерть, канцлер Мисбарк.

— Ах ты дурень, Вавилонский! — Тень-Бобшильд повернула ко мне свою дымную рожу, в которой угадывались знакомые черты. — Повёлся! Сам пришёл ко мне в лапы! Теперь ты умрёшь! Медленно и мучительно!

Я прислушался. К своим ощущениям. К ауре этой твари.

А потом вздохнул с облегчением.

— Фух… А я-то уж испугался… Думал, ты там, в аду, апгрейд какой-то получил, силушку тёмную обрёл. А ты, оказывается, просто тупая Тень! Обычная такая, рядовая. Ну, может, чуть посильнее, чем те, что я пачками валю. Бедный дурачок Бобшильд, он же сам себя угробил, когда с тобой связался! Надо же было так лохануться — душу свою какой-то третьесортной Тени продать!

Тень возмущённо зашипела, из неё повалили клубы чёрного дыма.

— Тупая⁈ Да как ты смеешь, червяк⁈ Я — Тёмный Вершитель! Призванный в этот мир, чтобы покорить его! Я — сама Тьма! Я…

— Ну да, ну да, — перебил я, зевая. — Тёмный Вершитель Судеб. Звучит! Только вот ты не только тупой, но ещё и уныло-пафосный. Какой дегенерат додумался в Бобшильда такую закладку поставить? Совсем без фантазии ребята. Скучно с тобой.

Я щёлкнул пальцами.

Щёлк!

Стена за спиной канцлера ожила. Две каменные руки высунулись, аккуратно, но крепко схватили канцлера за шкирку и тут же втянули внутрь. Стена тут же сомкнулась, не оставив и следа.

— ЧТО⁈ — Тень офигела окончательно. — Куда ты его дел⁈

Она метнулась было к стене, но я снова щёлкнул пальцами.

— Не-не! Тебе нельзя!

Прямо перед Тенью мгновенно выросло облако сверкающей нефритовой пыли.

— А-А-А-АА-АА!!! — Тень взвыла от боли и отпрыгнула, как ошпаренная. Чёрная субстанция на ней зашипела и задымилась. Нефрит жёг её тёмную сущность. — Ладно, хрен с ним, с этим убогим человечком! Сначала я убью ТЕБЯ! А потом найду и его!

— Отличная идея! — обрадовался я. — Как раз думал, чем бы ещё одну башню запитать. У меня там как раз один кристалл завалялся, но слабоват. А ты идеально подходишь! Большой, мощный… И тупой. То, что надо!

— Какая башня⁈ — Тень явно ничего не понимала.

— Ну как какая? Моя новая. Вон та, что справа от тебя.

Тень недоверчиво повернула свою дымную башку направо. Там, разумеется, ничего не было. А вот слева, прямо за её спиной, с тихим шорохом открылся теневой портал. Из него шагнул Абаддон. В полной своей «расконсервированной» красе — огромный, рогатый, с пылающими глазами.

— ЯЙКИ — КЛАЦ-КЛАЦ! — радостно прогудел он по старой памяти и тут же чикнул Тени по её теневым ногам своими нефритовыми лезвиями.

Тень взвыла и рухнула на пол.

— Ну вот, оказывается в эту игру можно играть вдвоём! — я рассмеялся, глядя на беспомощно барахтающуюся тварь. — А вы думали, Тени ваши? Нет, теперь они МОИ! Ну и порталы тоже!

Абаддон, не теряя времени, ещё пару раз чикнул по Тени, превращая её в кучку чёрного дыма.

Когда последняя частичка тьмы рассеялась, я забрал оставшийся теневой кристалл и подошёл к стене, где только что исчез канцлер.

— Ну что, Ваше Превосходительство, вылезайте. Представление окончено.

Стена снова разошлась, и оттуда, отряхиваясь от каменной крошки, вылез канцлер Мисбарк. Вид у него был… ну, скажем так, перепуганный до усрачки. Но живой. И это главное.

— Господин Вавилонский! — он бросился ко мне, пытаясь обнять, но я тактично увернулся. — Я… я у вас в неоплатном долгу! Вы спасли меня! Пруссия этого не забудет! Я прикажу выбить вам золотую медаль! Нет! Две! И присвоить звание почётного гражданина Берлина!

— Да ладно, Ваше Превосходительство, — отмахнулся я. — Считайте это дружеским визитом с элементами экзорцизма. А с долгами потом разберёмся.

Я уже собирался отправляться обратно домой, как вдруг мой телефон зазвонил. Оракул.

— Да, Николай Михалыч? Что-то срочное?

— Есть такое, Теодор, — голос Оракула был непривычно весёлым. — Во-первых, поздравляю с успешным завершением операции. А во-вторых… Османская Империя. Новая армия. Только что перешли границу Австро-Венгрии. Идут по нашу душу. Похоже, султан Мурад всё-таки решился на штурм.

Я вздохнул. Ну вот, опять. Только одного придурка прихлопнул…

— Ладно, будем встречать.

— И ещё кое-что, — добавил Оракул. — Принимай поздравления, ваша светлость.

— С чем это? — не понял я.

— Ну, Бобшильда ты грохнул. Теперь официально. А это значит, что титул князя теперь твой. Формально, конечно, нужно одобрение Императора. Но мы же вроде как к независимости идём? Так вот, все местные владетели-дворяне, кто остался в Лихтенштейне, только что единогласно проголосовали за то, что ты теперь — новый князь. Без всяких там «временно исполняющий». Граф Гордеев уже и грамоту соответствующую подготовил. Так что принимайте поздравления, князь Теодор Вавилонский!

Я замер с телефоном у уха. Князь? Настоящий⁈ Какая ирония!

Был Архитектором, стал всего лишь князем… Ну ничего, лиха беда начало… Похоже, придётся привыкать.

Глава 9

— Ну что, Ваше Прусское Превосходительство, — обратился я к Отто фон Мисбарку, который всё ещё не отошёл от покушения на себя драгоценного. — у меня тут, как вы понимаете, форс-мажор с османами образовался. Так что, если коротко, — военная помощь от Пруссии сейчас была бы очень кстати.

Канцлер заметно напрягся.

— Господин Вавилонский, вы же понимаете… политика, международные обязательства, баланс сил в регионе… Прямо сейчас, вот так вот, с бухты-барахты, объявить войну Османской Империи мы, увы, не можем. Это может иметь… гхм… непредсказуемые последствия.

— Ага, — я скептически хмыкнул. — То есть, когда вас Тень-Бобшильд на чердаке чуть на запчасти не разобрал, это были «личные неурядицы», а как только до дела дошло, так сразу «интересы страны»? Вы ж вроде говорили, что теперь мне по гроб жизни обязаны? Или память у вас, как у рыбки, — три секунды и всё, ничего не знаю?

— Ну что вы, что вы… — канцлер замахал руками. — Мой личный долг перед вами — он священен! Если бы не государственные дела, я бы сам сейчас взял в руки старый дедовский мушкет и рванул с вами в Лихтенштейн сражаться за вас в первых рядах, как простой рядовой! Честное слово, так бы и сделал! Но вы же понимаете, Теодор, — он развёл руками и схватился за голову, — на мне судьба целой страны! Я не могу её бросить! Пруссия без меня… она же просто развалится!

«Судьба страны», ага! Да он просто за свою драгоценную задницу переживает, как и все политиканы.

— Вот ты поц! — я уже не сдерживался и ржал в голос. Настроение, несмотря на всю серьёзность ситуации, почему-то резко улучшилось. — Понятно, как канцлером стал. Ладно, не парься. Войну объявлять не надо. Мне бы только один маленький вопросик решить: через Пруссию к нам никакие лишние «гости» не заявятся?

Канцлер задумался, и мне это его «задумался» очень не понравилось. Если он сейчас начнёт юлить и выторговывать себе какие-нибудь преференции, я ему лично устрою такой «дипломатический инцидент», что Тень-Бобшильд с его чердачными экспериментами покажется детской самодеятельностью.

— Ну, относительно «гостей»… — протянул фон Мисбарк, поглаживая свои усы. — Видите ли, ситуация несколько деликатная…

— А знаете, — я задумчиво почесал подбородок, — такой сильный Одарённый, как вы, нам бы на поле боя очень не помешал! Представляете, какой эффект будет, когда сам канцлер Пруссии в первых рядах поведёт войска в атаку? Да османы от одного вашего вида в штаны наложат!

Канцлер побледнел. Перспектива личного участия в военных действиях его, похоже, совсем не радовала.

— Никто не пройдёт! — рявкнул он. — НИ ОДНА ДУША! Я лично прослежу! Граница будет на замке! Блоха не проскочит!

— Отлично! Ну и, раз уж мы такие друзья, может, подкинете нам немного оружия и техники? Чисто по-братски. А то у нас небольшой дефицит намечается.

Канцлер хотел было снова что-то промычать про «государственные интересы», но я его опередил:

— Хотя, зачем нам какое-то там оружие, если в наших рядах будет биться такой могучий и отважный воин, как вы, господин канцлер? Да мы с вами вдвоём всю османскую армию раскатаем! Представляете заголовки: «Канцлер Мисбарк остановил османскую армию!»?

— Да! Да! Будет у вас оружие! — быстро согласился канцлер. — Всё, что сможем! И танки, и пушки, и самолёты! И даже, если хотите, дирижабль с оркестром для поднятия боевого духа! Для вас, господин Вавилонский, ничего не жалко!

— Ну, вот и славно, — я широко улыбнулся. — На том и порешили.

Когда мы со Скалой, Абаддоном и остальными бойцами уже летели на предоставленном пруссаками дирижабле обратно в Лихтенштейн, пришёл доклад от Оракула.

Пока османы ещё не добрались до наших границ, но уже вовсю дистанционно поливали ракетами. И с самолётов, и со стационарных пусковых шахт где-то в глубине их ханства, и даже, как доложила разведка, с кораблей в Средиземном море.

Щит, конечно, держал всё это безобразие, но грохот стоял такой, что у жителей Вадуца закладывало уши.

— Надо бы пару звоночков сделать, — решил я. — А то как-то неспокойно.

Первым я решил набрать свежеиспечённого швейцарского «адмирала».

— Алло, господин президент! Это Вавилонский. Как там у вас с Лазурным берегом дела? Французы ещё не сдались?

— О, Теодор! Рад слышать! Всё не так радужно, как хотелось бы! — заныл в трубке Тюркильмаз. — Французы, сволочи, окопались на побережье, как кроты! А мои подлодки, хоть и топят их корабли пачками (кстати, спасибо вам за них, вещь офигенная!), но для высадки десанта… Эх, жизнь — боль! Не хватает нам какого-нибудь линкора, знаете ли! Чтобы жахнуть по их укреплениям из главных калибров! А лучше двух! Тогда бы мы им показали, где раки зимуют!

— Будет вам линкор! — бодро пообещал я.

На том конце провода раздался такой счастливый визг, что я чуть не оглох. Кажется, президент Тюркильмаз от радости чуть не описался. Или всё-таки уже…

— Да ладно⁈ — пищал он в трубку. — Серьёзно⁈ Теодор, вы лучший! Я всегда знал!

— Только, господин президент, есть одна ма-а-аленькая услуга. Как раз по вашему профилю. Нужно утопить несколько османских кораблей в Средиземном море.

— Османы? — Тюркильмаз на мгновение замялся. — Они же сильные, заразы… Воевать с ними как-то не хочется…

— А и не надо, — успокоил я его. — Зря я что ли вам такие крутые подводные лодки делал? Малозаметные, бесшумные… Подкрадётесь тихонечко, торпедами их — чпок! И всё, нет османского флота. А то они, понимаете ли, по моему княжеству ракетами стреляют. Нехорошо это. Ещё, чего не хватало, и вас заденут. Вы же рядом.

— Мда… — Тюркильмаз явно колебался. — Знаете, Теодор…

— Хорошо, — перебил я. — Будет у вас ДВА линкора. Новейшей разработки. С такими пушками, что вы сможете одним залпом всю французскую Ривьеру… ну, скажем так, слегка «подрихтовать».

— ДАВАЙТЕ КООРДИНАТЫ!!! — заорал Тюркильмаз так, что я невольно отдёрнул трубку от уха. — МОИ ПОДЛОДКИ УЖЕ ВЫХОДЯТ В МОРЕ!!!

Кажется, с морскими дьяволами разобрались. На очереди — воздушные драконы.

Я набрал номер Лунь Чень.

— Алло, Лунь, душа моя! — мурлыкнул я в трубку. — Это Теодор. Помнишь, я тебе трон обещал? Блистательный, небесный, драконий, все дела?

На том конце провода кто-то подавился чаем (или что там китайские принцессы пьют?). Раздался кашель, а потом — знакомый мелодичный голос:

— Теодор⁈ Конечно, помню! Как такое забудешь! А что, он уже… готов⁈

— Ну, почти, — я сделал вид, что вздыхаю. — Он, короче, почти готов. Только вот есть одна проблемка.

— Какая⁈ — Лунь Чень явно напряглась.

— Да тут османы эти… ракетами кидаются. Я, конечно, купол над городом крутой поставил. Но эти твари как раз в мой склад метят, где трон хранится. А он, знаешь, такой хрупкий… Вдруг повредят? Жалко будет. Такая красота пропадёт…

— ОСМАНЫ⁈ РАКЕТАМИ⁈ В МОЙ ТРОН⁈ — Лунь Чень взвизгнула так, что у меня чуть барабанные перепонки не лопнули. — ТЕОДОР, Я РАЗБЕРУСЬ!!! ПАПА-А-А-А-А-А!!!

И в трубке раздались короткие гудки.

— Ну вот, — я усмехнулся и положил телефон. — Кажется, все при деле. Можно и кофейку выпить.

Скала, который слышал всё это представление, только покачал головой.

— Тео, ты, конечно, тот ещё… дипломат.

Министерство обороны

Город Петербург, Российская Империя

— Ну вот скажи мне, Коля, — министр обороны Потёмкин выпустил в потолок густое облако дыма. — Какого, извиняюсь за мой французский, хрена тут вообще происходит⁈ Дворец, мать его, Зимний! Сердце Империи! А его накрыли каким-то сраным куполом! А мы сидим тут, как два идиота, и ждём у моря погоды! Там, может, Императора уже на шашлык пустили!

— Не каркай, Александр Петрович, — начальник службы безопасности Керенский устало потёр виски. Под его глазами залегли такие тени, что даже китайские панды позавидовали бы. — Но, если по существу, то да. Сидим. Ждём. А больше ничего и не остаётся.

— Хорошо хоть, цесаревич нашёлся! — Потёмкин снова затянулся.

К счастью, или к несчастью (тут уж как посмотреть), в городе объявился наследник престола, Алексей Николаевич. Да не один, а с целым отрядом «Альфы» — тех самых ребят, которых недавно списали со счетов.

И теперь тот самый Панкратов, их командир, колдовал у купола с какими-то диковинными приборами. Откуда он их взял — одному богу известно.

На все вопросы Панкратов отвечал коротко и ёмко: «Отвалите, не мешайте, я тут мир спасаю!». Ну, или что-то в этом роде, только с отборными матюгами. А ещё сказал — он с Лихтенштейном на связи. С этим Вавилонским, чтоб его!

Парочка Теней, рискнувших сунуться к нему поближе, тут же превратились в кучку пепла, даже не успев пискнуть. Так что желающих мешать Панкратову как-то резко поубавилось.

А самое интересное — наследник ему верил! Стоял рядом, кивал, и всем своим видом показывал, что полковник Панкратов — это последняя надежда Империи.

— Странные дела, — пробормотал Потёмкин. — Этот Вавилонский… он что, теперь ещё и по телефону спецназом командует?

В этот момент телефон Керенского зазвонил. Он поморщился, но трубку взял.

— Да?.. Слушаю… — выражение его лица из устало-скептического мгновенно сменилось на ошарашенно-офигевшее. — ЧТО, БЛЯХА???

Потёмкин аж подпрыгнул на стуле.

— Что там, Коля⁈

Керенский медленно опустил трубку.

— Китай… — прошептал он. — Китай объявил войну османам.

Потёмкин замер с открытым ртом. Потом медленно, очень медленно, начал улыбаться.

— Османам? Китай? — он потёр руки. — А каким, собственно, образом? Я, конечно, не географ, но, насколько мне известно, у них там с османами общей границы как бы нет. Флот Китая в Средиземку не входил, в Чёрное море — тем более. Они что, на воздушных шарах воевать собрались?

Он улыбнулся ещё шире.

— Хотя… Враг моего врага, как говорится… Может, они с нами союз заключат? Нам бы сейчас такая подмога ой как не помешала!

Но Керенский, всё ещё пребывая в состоянии лёгкого офигевания, покачал головой.

— Не-а, Александр Петрович. Не с нами.

— А с кем⁈ — Потёмкин уже предвкушал грандиозные стратегические планы.

— С Лихтенштейном.

Потёмкин замер с открытым ртом. Керенский тоже молчал, задумчиво глядя в одну точку.

— Не, Коль, — наконец нарушил молчание Потёмкин, — мне вот чисто профессионально интересно. А как они воевать-то собрались?

— Вот и я о том же, — Керенский нервно рассмеялся. — Китайцы заявили, что, цитирую: «Княжество Лихтенштейн — естественный союзник китайского народа в борьбе против османской угрозы». И что они уже выслали «техническую поддержку».

Потёмкин смотрел на коллегу так, как будто тот только что объявил, что Луна на самом деле — блинчик, а звёзды — это дырки в небесном одеяле.

— Техническую… что? — он потёр переносицу. — Какую, к чертям собачьим, техническую поддержку может выслать Китай Лихтенштейну? Инструкцию по выращиванию риса?

Он задумался. А потом махнул рукой.

— А, да хрен с ними! Пусть воюют, как хотят! Главное — чтобы османам наваляли! А мы пока тут, в Петербурге, попробуем как-нибудь… ну, хотя бы выжить.

И они снова принялись ждать. Непонятно чего, но ждать. В конце концов, что им ещё оставалось делать?

Дворец Топкапы

Город Стамбул, Османская Империя

Султан Мурад бродил по своим роскошным, но уже порядком поднадоевшим покоям. Его расшитый золотом халат развевался, как знамя на ветру, а тапочки с загнутыми носами шлёпали по мраморным полам с таким грохотом, что слуги в соседней комнате вздрагивали.

— Нашли мою дочь⁈ — рявкнул он на двух разведчиков, которые почтительно, но с явным испугом, топтались у входа.

Один из них незаметно пытался нащупать амулет от сглаза в кармане. А второй, кажется, мысленно прощался с семьёй и яичками одновременно.

Они испуганно переглянулись и синхронно покачали головами.

— Н-нет, Величайший и Великолепнейший, не нашли, — пролепетал один, боясь поднять глаза.

Второй только усиленно кивал, подтверждая слова товарища, и его тюрбан немного сполз на нос, обнажая залысину в форме «Озеро в лесу».

— Да куда делась эта дерзкая девчонка⁈ Я вас спрашиваю! — Мурад остановился и грозно уставился на них. Его кустистые брови сошлись на переносице, образуя нечто похожее на мохнатую гусеницу. — Она что, сквозь землю провалилась⁈

Второй разведчик, кажется, попытался слиться с узором на ковре, но безуспешно.

— Извините, но мы… мы понятия не имеем, о, Светоч Мира. Уже весь мир на уши поставили. Нет её! Как сквозь землю провалилась!

— Тупые! Ленивые! Безмозглые скоты! — заорал султан. — Быстро искать!!! Обшарьте каждый угол этой проклятой планеты! Переверните каждый камень! Или я вас всех на кол посажу! И ваших жён с детьми — в гарем к евнухам! Поняли⁈

«В гарем к евнухам» звучало как минимум странно, но никто не рискнул указать султану на нелогичность угрозы. Последний визирь, осмелившийся поправить султана, теперь украшал собой главные ворота в виде чучела с табличкой «Я был слишком умным».

Бледные разведчики, кажется, уже чувствующие остроту кола пониже спины, пулей вылетели из покоев, едва не сбив с ног евнуха, который как раз нёс султану щербет.

В проходе возникла небольшая пробка — евнух с подносом, разведчики и неожиданно появившийся карлик-астролог, который выкрикивал что-то про «зловещее расположение звёзд и немедленную нужду в жертвоприношениях». Все они в итоге повалились на пол.

— Каких только дебилов мне приходится терпеть! — простонал султан, закрывая лицо руками.

Внезапно над дворцом, да и над всем Стамбулом, завыла сирена. Раздирающий душу звук, от которого у султана Мурада задёргался глаз.

Он аж подпрыгнул на месте, едва не выронив из рук чётки из слоновой кости.

— ЭТО ЧТО ЕЩЁ ЗА ХРЕНЬ СОБАЧЬЯ⁈ — заорал он, дико озираясь.

В покои, расталкивая перепуганных слуг, ворвался начальник охраны — здоровенный детина с саблей на боку.

— Ваше Великолепие! — выпалил он, отдавая честь так резко, что чуть не сбил с себя тюрбан. — Это сирена ПВО!

— Ну ни хрена себе! — султан удивлённо уставился на него. — А у нас и такое есть⁈

Начальник охраны слегка смутился.

— Так точно, Ваше Великолепие! Ещё ваш дед, да продлятся его годы в раю, повелел установить. Правда, с тех пор мы им ни разу не пользовались… Ну, до сегодняшнего дня, видимо.

— Какой шакал на нас пику точит⁈ — Мурад снова начал закипать. — Опять русаки с Кавказа прут? У нас же там супер-пупер-мега-ПВО должно быть! Как они вообще посмели⁈ Ну я им сейчас устрою!

— Э-э… Ваше Великолепие… боюсь, это не русские… — начальник охраны нервно сглотнул.

— А кто тогда⁈ Не тяни кота за яйца!

— Это… это ракеты из Китая, Ваше Великолепие.

Султан Мурад замер. Ему показалось, что он ослышался.

— Откуда-откуда⁈ Из Китая⁈ Ты что, совсем рехнулся⁈ Они же на другом конце света!

— Боюсь, Ваше Великолепие, технологии у них теперь такие… — начальник охраны развёл руками. — Ракеты эти уже полпути пролетели. И да, ещё одно. Они нам войну объявили. Прислали сообщение с эмодзи «пушки», «черепа» и… «какашки». «Какашка», честно говоря, нас особенно насторожила.

Султан Мурад медленно осел на свой трон. Он несколько раз моргнул, пытаясь осознать услышанное.

Китай. Ракеты. Война.

А ещё дочь пропала.

В его голове всё это никак не хотело складываться в одну осмысленную картину. Как паззл, в который кто-то подмешал детали от другой коробки.

Он тупо посмотрел на начальника охраны, потом на свои тапочки с загнутыми концами, потом снова на начальника охраны.

— ДА ЧТО ЗА ХЕРНЯ ЗДЕСЬ ВООБЩЕ ТВОРИТСЯ⁈

Глава 10

Усадьба Вавилонских

Княжество Лихтенштейн

Анастасия Вавилонская напевала себе под нос какую-то простенькую мелодию и сосредоточенно водила стилусом по экрану планшета, выводя изящные изгибы будущего моста.

Это был не просто мост, а настоящий шедевр архитектуры — арочный, с красивыми башенками по краям. Настолько красивый, что Эйфелева башня позавидовала бы.

Он должен был перекинуться через реку Рейн, соединяя Лихтенштейн и Швейцарию. Не сейчас, конечно. Потом, когда вся эта заварушка с войнами и Тенями закончится и наступит мир.

За окном периодически громыхало. Это османские ракеты бессильно утыкались в золотистый купол, защищающий небо над Вадуцем, и разлетелись на тысячу бесполезных железяк.

Настя не обращала на них никакого внимания. Подумаешь, ракеты. Обычное дело. Теодор сказал — не пробьют, значит, не пробьют. Так что можно спокойно рисовать мосты и мечтать о будущем. Она была абсолютно уверена в своём мужчине. Настолько, что даже когда очередной «подарок» от султана Мурада бабахнул где-то совсем рядом, Настя только поморщилась и продолжила выводить очередную ажурную опору.

— Совсем с ума сошли, — покачала она головой. — Лучше бы делом занялись. Мосты вот строили бы…

Внезапно в комнату вошла Марфуша — голем-домработница в классическом переднике и с кружевным чепчиком на металлической голове. В руках она держала метёлку для пыли из страусиных перьев.

— Марфуша, ты чего? — удивилась Настя. — Я же сказала, что сегодня не нужно убираться в кабинете.

Голем-домработница приподняла свой чепчик в знак приветствия.

— Простите, госпожа, но мой датчик пыли зашкаливает. Эти османские ракеты… — она сделала паузу, когда очередной взрыв сотряс воздух, — … содержат недопустимое количество твёрдых частиц. На скатерти в столовой уже два миллиграмма на квадратный дециметр. Это превышает допустимую норму на четырнадцать процентов.

Настя закатила глаза.

— Ладно, ладно. Только не мешай мне, хорошо?

Марфуша согласно кивнула и принялась методично обмахивать перьями каждую поверхность в комнате.

Настя посмотрела во двор. Двое гвардейцев из личной охраны — Чижик и Кремень, лениво сидели на скамейке и курили, с философским видом наблюдая за светопредставлением в небе.

— На зелёное ставлю, — сказал Чижик, стряхивая пепел. — Следующая вспышка точно зелёной будет.

— А я говорю — синяя! — возразил Кремень. — Спорим на пачку сигарет?

— Спорим!

Очередная ракета врезалась в купол. Вспышка была… фиолетовой.

— Тьфу, блин! Ничья, — сплюнул Чижик. — Ладно, давай по новой.

По газону, деловито жужжа, проползли несколько големов-садовников, подстригая траву и собирая опавшие листья. На грохот взрывов они вообще не обращали внимания. У них своя программа, свои задачи. Ракеты в них не прописаны. А трава сама себя не подстрижёт.

Настя тем временем закончила чертёж. Она довольно отложила стилус и полюбовалась своим творением. Мост получился — загляденье!

«Теодору точно понравится», — подумала она, улыбаясь.

И тут на её телефон пришло СМС:

«Теодор: Дорогая, через час буду дома. Что у нас вкусненького?»

Настя тут же вскочила. Вкусненького! Он скоро будет дома!

Она быстро набрала номер кухни.

— Клавдия Ефимовна, добрый день! Господин будет через час. Да, тот самый борщ, как он любит. И пирожки с капустой. И… да, компот из сухофруктов обязательно! И чтобы всё было горячее и свежее ровно через шестьдесят минут! Не подведите! Это очень важно! Спасибо!

Она положила трубку и задумалась. Так, обед будет. А что ещё?

Настя подошла к зеркалу, критически осмотрела себя. Домашний шёлковый халатик, конечно, удобный. И Теодор говорит, что она в нём очень милая. Но…

«Он столько работает, — подумала она. — Спасает мир, строит башни, разбирается со всякими психами… Он заслуживает не просто вкусного обеда. Он заслуживает… праздника!»

Она решительно направилась к своему гардеробу.

Перебирая вешалки с платьями, Настя размышляла:

«Можно было бы, конечно, и в халате его встретить. Он бы и так был рад. Но ведь мой Теодор — он особенный! Он достоин лучшего! И если я могу порадовать не только его желудок, но и взор, то почему бы и нет?»

Её взгляд упал на вешалку в самом дальнем углу шкафа. Там висел комплект нижнего белья. Тончайший китайский шёлк алого цвета, расшитый золотыми нитями. Подарок Лунь Чень на свадьбу. Настя ещё ни разу его не надевала, всё ждала особого случая.

«Кажется, этот случай настал,» — решила она, улыбаясь.

Она снова взяла телефон.

— Клавдия Ефимовна? Это снова я. Извините, небольшие изменения. Обед — через два часа. Да, точно через два. И смотрите, чтобы ничего не остыло! Это очень важно!

Затем она набрала другое сообщение, короткое, но многообещающее:

«Теодор, дорогой, зайди к нам в спальню сначала. Нужно показать тебе что-то важное».

И, добавив подмигивающий смайлик, начала переодеваться.

Долетели мы с ветерком.

Дирижабль плавно приземлился на посадочной площадке под Вадуцем. Прусские пилоты, надо отдать им должное, сработали чётко — доставили нас в целости и сохранности.

Не успел я толком ступить на родную лихтенштейнскую землю, как меня тут же окружила толпа взволнованных союзников. Впереди — граф Волынский. За ним — Шенк с Рихтером.

— Теодор! Слава тебе господи, живой! — Волынский подскочил к трапу, едва не сбив с ног Борю, который как раз выгружал ящики с пивом (трофейные, разумеется!). — Ты как раз вовремя! Эти османские козлы тут такое устроили! Ракетами швырялись прямо по городу! Мы уж думали — всё, конец!

— Да ладно? — я удивлённо приподнял бровь. — Весело у вас тут было, смотрю. И как наш купол? Выдержал?

— Выдержал! — подтвердил Рихтер, подходя ближе. — Крепкая штука получилась, ничего не скажешь. Только вот… стрелять они прекратили. Минут двадцать уже тишина. Странно это… Непонятно, чего ждать. Может, затишье перед бурей? Они же вроде как собирались нас тут всех в порошок стереть.

— А может, у них просто ракеты закончились? — засмеялся я.

— Кончились⁈ — Шенк удивлённо посмотрел на меня. — Теодор, ты чего ржёшь? Нам тут не до смеха было! Мы тут под обстрелом все на измене сидели. Молились, чтобы твой купол выдержал!

— Ну, значит, теперь у османов другие заботы появились. Вы, господа хорошие, новости-то смотрели?

Аристократы переглянулись.

— Какие новости⁈ — возмутился Волынский. — Мы же под обстрелом были! Сейчас опять полетят, вот увидишь!

— Не-а, — я весело покачал головой. — Не полетят.

Я повернулся к Оракулу, который как раз неспешно шёл в нашу сторону, попивая кофеёк из своей любимой термокружки.

— Николай Михайлович! Вот вы злодей! Что ж вы им не рассказали? Честные люди тут переживают, седеют раньше времени!

Соболев хмыкнул, сделал ещё глоток и невозмутимо ответил:

— Ну, это ваша заслуга, вам и говорить. А если серьёзно, то я ждал подтверждения от своих источников. Не люблю непроверенную информацию распространять.

— И что, подтвердили? — спросил я, хотя и так знал ответ.

— Подтвердили, — кивнул Соболев. — Хотя, должен признать, на самом деле всё гораздо хуже, чем по новостям показывают. По крайней мере, для османов.

Аристократы уставились на нас, как бараны на новые ворота.

— Да что за фигня тут творится⁈ — не выдержал Волынский. — Вы о чём вообще⁈

Я достал телефон, быстро нашёл нужный канал и включил прямую трансляцию.

На экране — запыхавшийся османский диктор в съехавшем набок тюрбане, заикаясь и озираясь, вещал на фоне дымящихся руин:

— Дорогие сограждане… э-э… обращаю ваше внимание… вот сюда, пожалуйста… — он ткнул пальцем за спину. — За моей спиной находятся… гхм… находились… Короче, это всё, что осталось от наших новейших баллистических шахт «Султанский Гнев-4М»! Они только что были полностью уничтожены… э-э-э… китайскими… Ай! Нет! Не трогайте меня! Я верный подданный любимого падишаха! Я просто читал с суфлёра! Честное слово! А-а-а!!!

Картинка на экране затряслась, послышались крики, звуки борьбы, а потом всё исчезло, сменившись заставкой канала — какой-то цветастый ковёр и надпись на османском «Технический перерыв».

— Так, ребята, только не смотрите долго на эту заставку, — я поспешно выключил трансляцию. — Пялишься на этот ковёр больше пяти секунд, и через час начинаешь безудержно покупать турецкие сувениры.

Шенк побледнел:

— Теодор, ты серьёзно?

Я не выдержал и рассмеялся:

— Да шучу я, шучу! Кажется, сегодня чёрный день для свободных СМИ Османской Империи. Это уже четвёртый канал, который отключают прямо в эфире.

Оракул хмыкнул.

— Более того, по моим данным, там ещё и стримеров вылавливают, которые пытались всё это заснять и слить в интернет. Так что, господа, — он повернулся к аристократам, — можете расслабиться. У османов больше не осталось пусковых установок, способных добить до Лихтенштейна. Осталось только уничтожить их сухопутные войска, что браво маршируют по территории Австро-Венгрии. Ну и флот ещё, конечно. Но это уже забота швейцарцев.

Я задумчиво почесал репу.

— Точно. Вот только хватит, наверное, нам в обороне отсиживаться. Сколько можно позволять закидывать землю Лихтенштейна снарядами и ракетами? Нет, халявное железо — это хорошо. Но надо бы и в атаку переходить.

— В атаку⁈ — удивился Волынский. — Да их же там десятки тысяч! Они нас просто числом задавят!

Я расхохотался.

— Ну и что? У меня есть один товарищ, которого это только порадует — труднее промахнуться будет. Не волнуйтесь, господа. Всё под контролем. А сейчас, простите, — я вежливо поклонился, — мне нужно немного отдохнуть. Помыться с дороги, переодеться… Ну и ещё одну башню довести до ума, кстати!

Я достал из специального контейнера пульсирующий кристалл.

— Прошу любить и жаловать — это то, что осталось от нашего бывшего князя. Вернее, от той Тени, что в него вселилась. Я тут подумал… не пропадать же добру? Энергии в нём — хоть отбавляй! Как раз на седьмую Башню хватит!

Я с улыбкой обвёл взглядом аристократов.

— Кстати, о Башнях… Раз уж такая пьянка пошла, думаю, нужно дать ей имя. Чтобы помнили, так сказать. Как насчёт… Башни Бобшильда? А? По-моему, звучит! Торжественно и поучительно. Хе-хе…

Где-то в Африканской пустыне

Ну вот, наконец-то добрались.

Магнус, он же в прошлом «Глиняная Башка», стоял посреди этой богом забытой африканской пустыни и тупо пялился на Теневой Предел.

Это была здоровенная хреновина, похожая на гигантскую пирамиду, только сделанную из какого-то мерзкого камня, который пульсировал и переливался всеми оттенками чёрного. Она торчала посреди пустыни, как прыщ на заднице. А вокруг этой пирамиды вились мелкие, противные Тени, как назойливые мухи вокруг кучи…

— Кроули, — прогудел Магнус, поворачивая свою каменную башку к существу, которое материализовалось рядом. — Ты уверен, что это оно?

Кроули, напоминающий гибрид ворона и маньяка в плаще, раздражённо каркнул. Он уже полчаса нудил Магнусу на ухо про «нарушение пространственно-временного континуума», «сингулярность теневых потоков» и прочую заумную хрень, от которой у Магнуса начинали скрипеть его каменные мозги.

— Это Теневой Предел, — повторил Кроули, поправляя свои рваные тряпки, которые служили ему одеждой. — Крепость, построенная Архитектором-отступником Карелием. Наполовину здесь, наполовину — в Теневом Плане. Это как… пуповина, связывающая этот мир с Теневым Измерением. И одновременно как сито, которое не даёт всей этой дряни хлынуть сюда разом. Понимаешь, нет⁈

Магнус пожал своими каменными плечами.

— Ну… типа… эта хреновина… опасная?

— Да! — Кроули аж фыркнул от злости. — Это источник заразы. Его нужно деактивировать. Но сделать это крайне осторожно! Для начала проникнем внутрь, в Теневое Измерение, найдём ядро, аккуратненько перережем нити мироздания, нарушим сингулярность…

Магнус перебил его на полуслове:

— Но господин сказал просто: «Уничтожить».

Кроули закатил свои невидимые под тряпками глаза. Ну вот как с ним разговаривать⁈

— Да я понимаю, что сказал господин! — прошипел он. — Но если мы просто её разнесём, то можем случайно это «ситечко» сломать так, что сюда хлынет не ручеёк Теней, а целое цунами! Миллиарды тварей! Ты понимаешь⁈ Нам нужно…

— Господин сказал: «Уничтожить», — невозмутимо повторил Магнус.

Он вообще не любил сложностей. Сказали стрелять — стреляем. Сказали взорвать — взрываем. Чего тут думать?

Он повернулся к своей армии — три сотни универсальных боевых големов, которые молча стояли за его спиной, ожидая приказа.

— Так, пацаны! — прогудел он. — Видите ту пирамиду? Это наша цель. По команде…

— Стой! — Кроули аж подпрыгнул и схватил его за каменную руку своими когтистыми лапами. — Ты спятил⁈ Нельзя! Сначала нужно…

— Просто отойди, друг мой, — Магнус мягко, но настойчиво отцепил его лапы и дружелюбно похлопал по плечу. Точнее, попытался похлопать, но вместо этого чуть не снёс ему башку. — Мешаешь. Господин сказал «уничтожить». Значит, уничтожим.

Он поднял свою массивную руку-пушку.

— Огонь!!! На поражение!!! Из всех стволов!!! Чтобы камня на камне не осталось!!! А потом ещё раз!!! Для верности!!!

Триста големов синхронно вскинули свои пушки. И не просто автоматы, а здоровенные РПГ со специальными зарядами, которые Теодор разработал как раз для таких случаев.

БА-БА-БА-БАХХ!!!

Мир утонул в грохоте и зелёном пламени. Нефритовые заряды взмыли в воздух и тут же врезались в древнюю пирамиду. Камни полетели во все стороны. Тени, клубившиеся вокруг Предела, начали таять под натиском зелёного огня.

Кроули сидел на земле, прикрыв голову крыльями, и матерился так, что даже бывалые сапожники заслушались бы и покраснели от зависти. Он орал что-то про «безмозглых каменных идиотов», «катастрофу вселенского масштаба» и «конец всему сущему», но его слова тонули в грохоте разрывов и треске рушащегося Теневого Предела.

Да и Магнус его не слушал. Он с замиранием каменного сердца наблюдал, как его големы методично превращают древнюю конструкцию в груду обломков. Зелёное пламя пожирало чёрный камень, а визг умирающих Теней был для него слаще любой симфонии.

Когда грохот стих, и зелёное пламя начало угасать, на месте величественной пирамиды осталась лишь дымящаяся воронка, усеянная оплавленными камнями и ошмётками теневой энергии.

Теневой Предел — древний артефакт, связь между мирами, просто перестал существовать.

— Ну… или так… — пробормотал Кроули, поднимаясь на ноги и отряхивая перья от пыли. — Тоже вариант, конечно. Эффектно. Но ты хоть понимаешь, что мог натворить…

Он обернулся к Магнусу и осёкся.

Голем-генерал стоял, окутанный сиянием. Его каменное тело начало трансформироваться. Оно росло, увеличивалось в размерах, обрастало новой, более мощной бронёй. На плечах выросли дополнительные орудийные башни. А глаза теперь горели ярким голубым светом, в котором читался не просто разум, а многовековая мудрость и опыт тысяч сражений.

Он медленно повернул голову к Кроули.

— Магнус-Громовержец, — прогремел его новый, более глубокий голос, от которого завибрировал воздух. — Гроза Тринадцати Систем! Освободитель Пятого Рукава Галактики Ориона! Ужас Инферно! Командующий Второй Армией Ордена Архитекторов.

Кроули слушал этот пафосный список, и его клюв из тряпок медленно отвисал. Он даже представить не мог, что у Магнуса СТОЛЬКО регалий!

— Активация программы «Абсолют» успешно выполнена, — закончил Магнус. — Полностью готов к бою!!! Финальная проверка системы вооружения!

Он вскинул руку, и из его наплечной установки вырвалась небольшая ракетка. Совсем крошечная. Она со свистом пролетела мимо уха Кроули и с грохотом врезалась в ближайший бархан, который просто перестал существовать в огромном взрыве!

Магнус удовлетворённо кивнул.

— Система в норме. Цель уничтожена.

Кроули нервно хихикнул, отряхивая с себя песок. Он посмотрел на дымящуюся воронку на месте бархана, потом на сияющего Магнуса.

— Твою мать… И это всего одна ракетка… — пробормотал он. — Ну всё… Пипец котяткам!

Глава 11

Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Василий Панкратов со своим отрядом «Альфа» стоял перед массивными воротами Зимнего дворца. Теневой барьер, окутывавший здание тёмной пеленой, поддался их усилиям и с тихим шипением растаял.

— Ну, господа хорошие, щит снят, — буркнул Панкратов, давая знак своим бойцам. — Заходим аккуратно. Помните, наша главная задача — император.

Спецназовцы проникли на территорию дворца и открыли двери Зимнего.

Зашли внутрь и… охренели.

Нет, не от позолоты и хрустальных люстр. А от того, что весь первый этаж теперь напоминал скотобойню после особо бурного рабочего дня. Тела гвардейцев, слуг, каких-то чиновников в дорогих костюмах — все валялись в неестественных позах, с застывшим на лицах ужасом. Кровищи — море. Как будто тут маньяк с бензопилой пробежался.

— Пресвятые угодники… — только и смог выдавить из себя капитан Волков, один из «альфовцев». — Что здесь, бляха-муха, произошло⁈

— Похоже, Тени устроили себе знатный пир, — мрачно ответил Панкратов. — Но где же они сами?

И действительно, Теней нигде не было. Ни одной. Как будто испарились, оставив после себя лишь этот кровавый хаос.

Панкратов, понимая, что дело пахнет керосином (а то и чем похуже), быстро активировал нагрудную камеру.

— Господин Вавилонский, вы это видите? — спросил он.

— Вижу, Вась, вижу, — откликнулся голос Теодора в наушнике. — Неприятно, но ожидаемо.

Они медленно пошли по залитым кровью коридорам Зимнего дворца. Среди них был молоденький лейтенант Попов — новичок из лихтенштейнского спецназа, который теперь числился в отряде «Альфа». До этого парень служил только в штабе, изредка выезжая на учения, а тут такой «дебют».

Увидев изуродованные тела, Попов резко побледнел и начал шептать что-то под нос.

— Ты что там бормочешь, лейтенант? — нахмурился Панкратов.

— «Отче наш, иже еси на… на…» Блин, как там дальше было? — запнулся Попов, мучительно пытаясь вспомнить слова молитвы. — А, да! «Да святится имя твоё, да придёт… э-э-э… колесница твоя»? Нет, не так… «Хлеб наш насущный подавай нам… на каждый час»? Тьфу! «на всякий день»… Нет, чёрт!

Панкратов закатил глаза:

— Попов, ты вообще верующий?

— Так точно, господин полковник! Бабушка меня крестила! — Попов выпрямился по стойке смирно, но тут же снова скривился, заметив кровавый след на стене. — Просто я молитвы путаю… Бабушка меня учила, да…

— Так, боец, — Панкратов положил руку ему на плечо. — Раз не можешь молиться как положено, то хотя бы держи свою пушку наготове. Она тебя точно не подведёт, в отличие от твоей памяти.

— Есть держать пушку наготове! — с облегчением отрапортовал Попов, но через пару шагов опять начал шептать: — «Богородица… присно… дево… э-э-э… Матерь Божья…» Блин, как же там было?

Капитан Волков, шедший сзади, не выдержал:

— Попов, хватит! Иначе я сам тебя пристрелю!

— Да ладно тебе, Волков, — усмехнулся Панкратов. — Парень первый раз на боевом задании. И сразу в такое мясо. Помнишь себя после той операции в Персии?

Волков скривился и буркнул что-то невнятное.

Миновав очередной поворот, они наткнулись на особенно жуткую сцену: нескольких придворных Тени буквально размазали по стенам.

— В рот мне ноги, да чтоб их черти в аду драли! — выпалил Попов и тут же прикрыл рот ладонью.

Панкратов хмыкнул:

— Вот это, лейтенант, точно не молитва. Бабушка бы не одобрила.

— Виноват, господин полковник! — покраснел Попов. — Просто вырвалось…

— Ничего, — усмехнулся Панкратов. — Для первого боевого задания в «Альфе» ты ещё бодрячком. Некоторые прямо на плацу в обморок падают, когда я им рассказываю, с чем приходится сталкиваться.

— Со мной такого не будет, господин полковник! — попытался приободриться Попов.

Когда почти добрались до тронного зала, цесаревич Алексей, который до этого момента держался молодцом и двигался в арьергарде, рванул вперёд, как ошпаренный.

— Отец! — закричал он.

Цесаревич уже собирался ворваться внутрь, но тут в наушнике Панкратова раздался вопль Теодора:

— ХВАТАЙ ЕГО!!! БЫСТРО!!! ЕМУ ТУДА НЕЛЬЗЯ!!!

— Как «хватать»⁈ — Панкратов даже растерялся.

— ДА ВСЁ РАВНО КАК!!! ХОТЬ ЗА ЯЙЦА!!! ГЛАВНОЕ — НЕ ПУСКАЙ ВНУТРЬ!!!

Панкратов, недолго думая, выхватил шокер и, извинившись мысленно перед всей династией Романовых, от души выстрелил в цесаревича разрядом.

Алексей Николаевич только «крякнул» и мешком осел на пол. Панкратов посмотрел на дело рук своих, и его аж передёрнуло.

— Мать моя женщина… Что ж я наделал-то? — прошептал он, подхватывая бесчувственное тело.

— Не ссы, Вася, — раздался в наушнике спокойный голос Теодора. — Он тебе ещё спасибо скажет. В этот зал живым нельзя.

— Понял, господин Вавилонский. А нам-то можно? — Панкратов указал на тронный зал.

— Вообще никому. Но к вам уже летит тот, кому можно. Дирижабль уже на подлёте, я его ещё раньше отправил. Понял, что там что-то не то. Ваша задача — держать оборону, никого не впускать.

— А если настаивать будут? — кивнул Панкратов на вход в зал, где уже слышались шаги и голоса.

— Вась, ты только что будущего императора вырубил! — рассмеялся Теодор. — Тебе ещё нужны инструкции, как несогласных уговаривать? Шокерами их! Шокерами!

Панкратов криво усмехнулся. А ведь и правда!

— Отряд! — рявкнул он. — Занять групповую оборону! Никого не впускать! Запретная зона! Доступ ограничен!

В этот момент к ним подбежал Керенский, начальник службы безопасности Российской Империи, в сопровождении нескольких офицеров.

— Панкратов? Вы тут совсем охренели⁈ — заорал он, увидев, как «Альфа» перекрыла проход. — А ну, пропустите меня немедленно!

— Никак нет, господин начальник службы безопасности, — отчеканил Панкратов.

— Что с цесаревичем⁈ — Керенский заметил бесчувственное тело наследника на руках одного из бойцов.

— Отдыхает, — невозмутимо ответил Панкратов.

— Что⁈ — Керенский аж побагровел. — Да тебе же конец теперь, полковник! Полный и безоговорочный!

— Переживу, — пожал плечами Панкратов. — Дальше фронта не пошлют, а там я уже бывал.

— Ладно, дай мне пройти, — уже более спокойно попросил Керенский.

— Нет, — отрезал Панкратов.

Керенский уже открыл рот, чтобы высказать всё, что он думает о наглости этого «перебежчика», но связываться с отрядом «Альфа», да ещё и в такой ситуации, не решился. Он отошёл в сторону и начал кому-то яростно названивать, размахивая руками.

И тут с улицы донёсся нарастающий гул. Панкратов выглянул в окно и увидел, что над Зимним дворцом завис огромный дирижабль с гербом Рода Вавилонских. С него спустилась платформа, и на площадь перед дворцом, чеканя шаг, сошли големы.

Тут даже самые прожжённые русские вояки охренели. Такое они могли видеть только в фантастических фильмах. Внушающие шок и трепет каменные и металлические големы, вооружённые каким-то невероятным оружием, промаршировали мимо удивлённой публики и скрылись на территории Зимнего дворца. А во главе них — шла огромная фигура в чёрной броне, с рогатым шлемом и пылающими рубиновыми глазами. Генерал Абаддон.

Вскоре они добрались до тронного зала и вошли внутрь. Абаддон вошёл последним, отсалютовав Панкратову своим нефритовым топором.

Внутри тут же начался такой хаос, что Зимний дворец заходил ходуном. Грохот, взрывы, какие-то нечеловеческие вопли… С потолка посыпалась штукатурка, а одна из хрустальных люстр со звоном упала на пол, чудом никого не прибив.

— Панкратов! Какого чёрта там происходит⁈ — заорал Керенский, которому на голову чуть не свалился кусок лепнины.

— Всё под контролем! — невозмутимо ответил Панкратов, хотя сам нихрена не понимал, что там происходит. — Идёт плановая дезинсекция. От особо крупных и вредных Теней.

Через несколько минут всё стихло. Двери тронного зала со скрипом отворились, и оттуда, как ни в чём не бывало, вышел Абаддон. В одной руке он держал два огромных, пульсирующих Теневых Сердца, а другой небрежно отряхивал с доспехов каменную пыль.

— Господин будет доволен, — прогудел он своим механическим голосом. — Плюс две Башни. Можете заходить. Мы закончили.

Панкратов и его бойцы, с опаской переглянувшись, вошли внутрь.

Тронный зал был полностью разрушен. От былой роскоши остались только воспоминания. Всё разворочено, сломано, обуглено. В центре зиял медленно затягивающийся теневой портал. А на том, что когда-то было троном… или, скорее, на его жалких остатках… висел распятый Император Николай Александрович. Мёртвый. С пустыми, выжженными изнутри глазницами.

И тут, как по команде, очнулся цесаревич Алексей.

— Что… что случилось? — пробормотал он, садясь и тряся головой.

Панкратов, мгновенно забыв об увиденном, сделал шаг вперёд и, преклонив одно колено, склонил голову.

— Вы потеряли сознание… Ваше Императорское Величество!

И весь отряд «Альфа», как один, преклонил колени перед новым Императором Российской Империи.

Я сидел в своей усадьбе и чесал репу.

Два свеженьких, ещё тёпленьких Теневых Сердца, вырванных Абаддоном из Апостолов в Зимнем дворце, — это, конечно, хорошо. Плюс две Башни к общей системе защиты Лихтенштейна — вообще замечательно! Можно сказать, инвестиции в безопасность окупились с лихвой.

А вот то, что этот старый хрен, Папа Легба, так ловко всех надул, — это, блин, хреново. Хитрожопый африканский колдун! Устроил, понимаешь, показательные набеги на разные европейские столицы, чтобы отвлечь внимание, а сам главный удар нанёс по Питеру. И ведь сработало, зараза!

Служба безопасности Российской Империи всё профукала. И душу императора Легба скушал, как вкусный десерт, и не подавился. Ещё и двух Теневых Апостолов сварганил — таких тварей, что рядом с ними даже я бы пару раз подумал, прежде чем в атаку лезть. Рядом с такими большинство людей просто коньки отбрасывают от истощения, даже не успев понять, что произошло.

Вот поэтому я и орал тогда Панкратову, чтобы ни одна живая душа (кроме моих железяк, разумеется) в тронный зал не совалась. Ну, Абаддон с големами там, конечно, навёл порядок, Апостолов на запчасти разобрал. Молодцы, что сказать.

И то, что в Российской Империи теперь новый император, — это, в принципе, тоже неплохо. Может, с этим хоть договориться получится по-человечески. А то от старого одни ультиматумы да угрозы были.

Так, ладно. С этим разобрались. Что у нас дальше по плану?

Я вызвал Скалу.

— Дядь Кирь, — начал я без предисловий, — тут такое дело… В общем, летишь ты у меня в Питер. С дипломатической миссией. Вася Панкратов, конечно, мужик что надо, спас задницу новому императору. Но он же боевик до мозга костей. Ему бы из пулемёта шмалять, а не политесы разводить. А мне там дипломат нужен. Ну, или хотя бы кто-то, кто сможет объяснить новому правительству, что почём, и почему им со мной лучше дружить, а не воевать.

Скала посмотрел на меня так, будто я только что предложил ему станцевать танго в одних труселях на крыше Зимнего дворца в обнимку с новоявленным императором. Его брови, и без того похожие на две гранитные плиты, сдвинулись, образуя почти идеальную букву «V».

— Тео, — произнёс он неуверенно, — ты это… ты меня ни с кем, случайно, не перепутал? Я же вояка, а не этот… как его… ну, который языком чешет.

— Знаю, дядя Кирь, знаю, — я похлопал его по плечу. — Ну а кого ещё отправить? Борю, что ли?

Боря, который как раз принёс нам кофе, аж подпрыгнул, услышав своё имя. Кофе чуть не расплескал.

— Да ну нахрен!!! — возмутился он. — Я в эту вашу Империю ни ногой!

— Вот видишь, дядь Кирь, — развёл я руками. — Выбора-то у меня особо и нет.

— Так Оракула отправь! — не сдавался Скала. — Он же у нас теперь главный по «поболтать».

— А он не хочет, — я пожал плечами. — Говорит, у него тут и так дел по горло. Аристократов на чистую воду выводит, шпионов ловит… В общем, занят человек.

— Так и я не хочу! — взвыл Скала. — У меня тут тоже дел по горло!

— А у тебя выбора нет, дядя Кирь. Ты же у меня — правая рука. А правая рука должна делать то, что ей говорят.

— А у Оракула, значит, есть выбор⁈ — не унимался Скала.

— Ой, всё, хорош торговаться, как на базаре! — я махнул рукой. — Собирайся, короче! Твоя задача простая — рассказать и показать новому императору, что именно сделал этот старый пердун Папа Легба, и как его теперь, собственно, надо наказать. А, ну ещё… Панкратова выручишь. А то его там, чего доброго, за измену Родине к стенке поставят.

Скала удивлённо уставился на меня.

— За что⁈

Я не выдержал и расхохотался.

— А за то, что он императора шокером шибанул! Ха-ха!

Австро-Венгерская Республика

На марше к Лихтенштейну

Османская армия, растянувшись многокилометровой гусеницей, ползла по землям Австро-Венгерской Республики, оставляя за собой вытоптанную землю и кучи мусора.

Во главе этого победоносного шествия восседал в своём командирском «Визире» (бронированный шарабан на гусеницах, с кондиционером и встроенным мини-баром) сам Осман Нури-паша.

Личность он был почти мифическая — маршал Османской Империи. В своё время он персов гонял так, что те до сих пор икают при упоминании его имени. С Российской Империей на Кавказе рубился — да так, что горы дрожали, а реки меняли русла. В общем, боевая легенда в чистом виде, герой нации, и вообще — просто красавчик, хоть и морщинистый, как апельсиновая корка.

И вот теперь этот самый Нури-паша, вместо того чтобы надирать задницы русакам на Кавказе, где он был нужнее, чем вода в пустыне, тащился со своей стотысячной ордой покорять какой-то сраный Лихтенштейн.

Нет, ну вы это серьёзно⁈ Да он на Кавказе нужнее! Там русские опять что-то мутят, того и гляди, война с новой силой разгорится! А его, видите ли, сюда отправили! Видимо, султан Мурад решил, что после разгрома первой армии ему, Нури-паше, нужна лёгкая победа для поднятия боевого духа.

— Идиотизм, — пробормотал он себе под нос.

Наконец, сделали привал перед последним марш-броском. Нури-паша, собрав своих генералов в походном шатре — роскошном, с коврами и кальяном, разложил на столе карту.

— Значит так, — начал он, тыча пальцем в точку, обозначающую Лихтенштейн. — Очень скоро мы возьмём эту деревню. Задача — захватить, разграбить, население — в рабство. Какие будут предложения по штурму?

Генералы молчали, делая умные лица.

— Ну, чего молчим? — Нури-паша обвёл их взглядом. — Неужели ни у кого нет гениальных идей? Хотя, — он скептически хмыкнул, — я думаю, там вообще ничего не осталось после нашей предварительной бомбардировки. Ракетами-то мы их знатно угостили.

И тут в шатёр, расталкивая охрану, ворвался запыхавшийся ординарец.

— Ваше высокопревосходительство! — выпалил он, задыхаясь. — Беда! Наши ракетные установки! Их уничтожили!!!

— КТО⁈ — хором заорали все присутствующие генералы.

— Китайцы! — выдохнул ординарец. — Они нам войну объявили!!!

— Кто⁈ Китайцы⁈ Да ну нахрен!!! Каким образом эти шайтаны до наших ракет добрались⁈

— Ну вот таким, Ваше высокопревосходительство… Через спутники, наверное… Я не знаю!!!

Нури-паша задумчиво почесал затылок.

— Ладно… — он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Значит, артподготовка будет на флоте лежать. Они там, в Средиземном море, как раз без дела ошиваются. Дадут залп, и…

В этот момент в шатёр вбежал второй ординарец, ещё более запыхавшийся и перепуганный, чем первый.

— Ваше высокопревосходительство! Всё пропало! Флот! Наш флот! Его почти полностью потопили!!!

— Что⁈ Кто на этот раз⁈ Опять китайцы⁈

— Никак нет, Ваше высокопревосходительство! Швейцарцы!

— Кто⁈ Как, вашу мать, швейцарцы могли потопить наш флот⁈ У них же моря нет!!!

— Ну вот так, Ваше высокопревосходительство… Подводными лодками…

Нури-паша чувствовал, как его мозг медленно начинает закипать.

— Капец! — прошептал он. — Что в этом мире вообще творится⁈

Он посмотрел на своих генералов, которые тоже сидели с открытыми ртами и только беспомощно хлопали глазищами.

— Ладно, хер с ним! Сами справимся! Генерал артиллерии! — он повернулся к специалисту по осадным орудиям. — Вот спутниковые снимки. Видишь эту стену? Ломайте её полностью! Хватит у нас пушек?

Генерал-артиллерист посмотрел на снимки, потом на Нури-пашу.

— Так точно, Ваше высокопревосходительство! Хватит! Мы с собой зачем-то столько пушек притащили, что можем весь этот сраный Лихтенштейн с лица земли стереть! Да ещё и на Австро-Венгрию останется!

— Ну и славно! — Нури-паша потёр руки. — Жгите!

И тут руку робко поднял австро-венгерский полковник-консультант, который всё это время скромно сидел в уголке, пытаясь слиться с ковром.

— Чего тебе? — Нури-паша посмотрел на него. — Ты, судя по значкам, артиллерист? Что-то подсказать хочешь? А то вы тут, австрияки, вроде как уже имели «удовольствие» с этим Вавилонским пообщаться.

Полковник побледнел ещё сильнее и, заикаясь, пролепетал:

— Ваше Высокопревосходительство… Вы правы… Я — артиллерист… Тут такое дело, мне срочно отлучиться нужно, я ненадолго, сразу после артподготовки вернусь… Честное слово!

— Да хрен с тобой, иди, — махнул рукой Нури-паша.

Консультант, счастливый, как будто ему только что сообщили, что он выиграл в лотерею пожизненный запас шнапса, вскочил и, пятясь и кланяясь, выскочил из шатра.

Нури-паша посмотрел на генерала-артиллериста.

— Чего это он? Странный какой-то.

Генерал-артиллерист рассмеялся.

— Да трусливый шакал, Ваше высокопревосходительство! Говорит, что нельзя бомбить Лихтенштейн, и что мы все умрём… Мол, у этого Вавилонского там стены какие-то волшебные, которые сами двигаются! Ха-ха-ха!

— Точно, шакал!

И все османы в шатре весело засмеялись.

Глава 12

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Герцог Степан Андреевич Кощеев, некогда один из влиятельнейших людей Российской Империи, стоял на коленях перед Папой Легбой. Земляной пол хижины холодил колени даже через дорогую ткань брюк. В его руках, покрытых тонкой плёнкой запёкшейся крови, покоилось ещё тёплое, пульсирующее человеческое сердце. Сердце Императора.

— Учитель, — хриплым голосом произнёс Кощеев, — я выполнил ваше приказание.

В его мыслях бушевала буря, которую он тщательно скрывал за маской покорности. Он, Степан Кощеев, потратил десятилетия кропотливой работы — интриг, подкупов, тайных союзов и предательств!

Он карабкался по скользким ступеням власти, устраняя конкурентов, втираясь в доверие, становясь незаменимым. Сначала — мелкие должности, потом — доступ к правительственным делам, затем влияние на министерства. Он помнил, как радовался, когда впервые получил доступ к документам Тайной Канцелярии, как изучал её методы, как учился дёргать за ниточки.

Пятнадцать лет ушло только на то, чтобы приблизиться к ближайшему окружению Императора. Ещё десять — чтобы стать одним из его самых доверенных советников, человеком, чьё мнение ценилось, к чьим словам прислушивались.

Он уже почти достиг своей цели — Император был в его руках, как марионетка. Всё шло как по маслу. Связь с разумом Императора была налажена, приказы отдавались шёпотом, через сны и «внезапные озарения». Кощеев дёргал за ниточки, направлял его решения, манипулировал его страхами и амбициями. Ещё немного, и вся Империя была бы у его ног. Он бы правил, оставаясь в тени, наслаждаясь истинной властью, которую не видят, но чувствуют все.

Но всё это рухнуло в один миг. Папа Легба, этот старый африканский колдун, который всё это время наблюдал за его игрой, проводя какие-то свои, непонятные Кощееву, магические ритуалы, неожиданно отдал приказ. Приказ, которому Кощеев, несмотря на всю свою обретённую власть, не мог не подчиниться.

Папе Легбе понадобилось сердце Императора. Не наследника — тот был слишком молод, его кровь ещё не набрала нужной силы. Два сердца, конечно, были бы предпочтительнее, но наследника во дворце в тот момент не оказалось. И Кощееву пришлось немедленно выполнить волю своего тёмного Учителя.

Десятилетия подготовки, интриг и терпеливого ожидания — всё пошло прахом. Личные амбиции, мечта о безграничной власти — всё это пришлось принести в жертву.

Кощеев подавил тяжёлый вздох. Он не выказывал сожаления. Его личные амбиции, его тщательно выстроенный план — всё это меркло перед глобальными целями Тьмы. Да, он мог бы наслаждаться своей скрытой властью ещё лет пять, может, десять. Но потом за ним всё равно пришли бы Тени. Такова была цена сделки, которую он заключил давным-давно, в обмен на силу и знания.

— Учитель, — повторил он, поднимая взгляд на Папу Легбу, — что будет дальше?

Папа Легба лениво отхлебнул из своей ритуальной чаши, сделанной из черепа какого-то незадачливого путешественника, и облизнул тонкие, почти бескровные губы. Его белые, без зрачков, глаза впились в пульсирующее сердце в руках Кощеева.

— Пришло время, Степан. Время сделать то, что я долго откладывал. Слишком долго я возился с этими мелкими людишками, слишком долго играл в их игры. Пора принять те частички силы, с которыми я прежде не хотел связываться. Мой враг — враг всех Теней, этот мальчишка Вавилонский, оказался не так уж и прост. Если на него одного у нас ещё, может быть, и хватит сил, то с остальным миром будет уже не так просто. Поэтому сейчас я раскрываю все свои тайники силы. Все до единого.

Кощеев удивлённо посмотрел на него.

— Но вы же говорили когда-то иначе… Что эти тайники опасны даже для вас. Что их энергия слишком хаотична…

— Правила игры поменялись, — перебил его Папа Легба. — Сроки сузились, сжались. Этот Вавилонский, этот Архитектор… он нарушил равновесие. Он показал этому миру то, чего он не должен был видеть. И теперь у нас нет времени на долгие игры.

Кощеев почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он начал осознавать весь масштаб грядущего.

— Так это же означает… — прошептал он, и его голос дрогнул.

— Верно, — подтвердил Папа Легба. — До конца года этот мир будет поглощён Тенью.

Кощеев начал мелко дрожать — то ли от предвкушения, то ли от радости, то ли от первобытного страха, который всё ещё таился где-то в глубине его души. Несмотря на годы служения Тьме, он всё ещё сохранял частицу человеческого.

— Не переживай, Степан. Мои верные ученики и последователи перейдут со мной на другую планету, которую мы поглотим. Новый мир, новые возможности…

— Учитель, — с робкой надеждой спросил Кощеев, — я уже не так молод. Неужели Тени не даруют мне теневую жизнь? Возможность продлить своё существование, обрести новые силы…

Папа Легба усмехнулся.

— Нет. Теневая жизнь — для избранных. Для тех, кто достоин.

Кощеев поник. Он знал, что некоторые Маги Тени, достигнув определённого уровня, могли продлевать свою жизнь за счёт поглощения теневой энергии. Это было похоже на то, как если бы внутри тебя появлялся ещё один, теневой источник силы, который питал твоё тело, замедляя старение. Шикарный Дар, дарующий почти бессмертие. За исключением тех миров, где Теней нет вовсе — где ни один предмет не отбрасывает тень.

Легба как-то рассказывал ему о таких местах — там, где нет светила, где царит вечная, абсолютная ночь. Миры, где даже самый яркий магический факел не даст и частички света, где сам свет просто не работает, поглощаемый первозданной тьмой.

Какая ирония: чтобы была тень, обязательно должен существовать свет. Именно поэтому война первых стихий, борьба Тьмы со Светом, всегда выглядит несколько смешно для тех, кто понимает суть вещей. Это вечное противостояние, в котором нет победителей.

Папа Легба, словно прочитав его мысли, возразил:

— Мы перейдём туда через смерть, — он расхохотался своим скрипучим смехом. — Так же, как я здесь оказался. Но не переживай, тебе понравится. Начать жизнь с самого нуля, имея всё при себе. Тебе не нужно будет прислуживать кому-то ещё. Ты сможешь с самого начала добиться всего сам и показать свою полезность. И у тебя будет куда больше сил, чем сейчас.

Услышав это, Кощеев заметно оживился. Он готов на всё. Новый мир, новая жизнь, безграничная сила… Это было именно то, о чём он всегда мечтал.

Правительственная резиденция

Город Вена, Республика Австро-Венгрия

Правительство Австро-Венгрии пребывало в глубоком унынии. Недавние события повергли их в состояние, близкое к отчаянию.

Тщательно выстроенные планы рушились один за другим, как карточный домик под порывом ураганного ветра.

Вспомнилось, как они когда-то хихикали, пропуская прусские войска через свои земли. Тогда Лихтенштейн казался им мелкой, надоедливой мухой, которую легко прихлопнуть.

А теперь что?

Теперь эти самые пруссаки заключили союз с этим самым Лихтенштейном! И Австро-Венгрия, великая и могущественная, осталась сидеть в луже, как тот самый дурак, которого обвели вокруг пальца.

Надежды, возлагаемые на османов, тоже оказались мыльным пузырём. Казалось, ещё немного, и их янычары победным маршем пройдут по улицам Вадуца. Но нет! Вместо победы — позорное отступление. И теперь их армия, как саранча, топтала австро-венгерские земли, пожирая последние запасы и сея панику среди мирного населения. Да, османы всё ещё были союзниками, но их присутствие на территории республики уже начинало напоминать оккупацию.

А тут ещё и Китай! Эти хитрые азиаты, которым австрийцы уже неоднократно указывали на недопустимость нарушения воздушного пространства и вмешательства в европейские дела, теперь отвечали с откровенным, почти издевательским пренебрежением: «Да ладно! Кто бы говорил? Не учите отца е…». Ну, то есть — яйца курицу не учат. И продолжали свои полёты, как будто Австро-Венгрия — это не суверенное государство, а какой-то проходной двор.

Стратегия прямых угроз и военных авантюр потерпела сокрушительное фиаско. Стало очевидно — нужны кардинальные перемены. Иначе — полный коллапс.

Президент Леопольд Фердинанд собрал своих четырёх сыновей на экстренный совет.

— Что делать⁈ — спрашивал он, останавливаясь перед сыновьями. — Что нам теперь делать⁈

Один из сыновей — Йожеф — тот, что любил играть в стрелялки на телефоне даже во время государственных совещаний, не отрываясь от экрана, предложил:

— А что, если мы поможем Османам авиацией, пап? Жёстко так! Начнём сбивать китайские ракеты, там, ещё что-то… Ну, покажем им, кто тут главный!

Отец смерил его таким взглядом, что сын инстинктивно вжал голову в плечи и снова уткнулся в телефон.

— Молодец, сынок. Хорошая идея. Оригинально. Продолжай играть в телефон, там у тебя это получается гораздо лучше.

Второй сын, Кристоф — тридцатипятилетний оболтус, известный своей нерешительностью и хронической неспособностью закончить хоть одно начатое дело (даже своё образование в Венском университете он умудрился растянуть на пятнадцать лет и всё ещё числился на первом курсе), робко подал голос:

— Ну… мы можем… переждать? Авось само рассосётся?

— Гениально, Кристоф! — саркастически воскликнул отец. — Просто гениально! Тридцать пять лет парню, а ума — как у хлебушка. Это тебе война, сынок, а не сессия в университете, которую можно вечно пересдавать. Кстати, ты не задумывался всё-таки получить образование? А то как-то неудобно получается — сын президента и без диплома.

Кристоф смутился, густо покраснел и пробормотал что-то невнятное про «сложные предметы» и «необходимость более глубокого погружения в материал».

Отец тяжело вздохнул.

Третий сын, который обычно предпочитал молчать, чтобы, не дай бог, не ляпнуть какую-нибудь глупость, и на этот раз решил промолчать. Он лишь тихо спросил:

— А можно я ничего не буду говорить? Боюсь, ничего толкового не придумаю, только хуже сделаю.

И тут младший сын Андреас, которому едва исполнилось двадцать пять, и на которого отец, честно говоря, особых надежд не возлагал, неожиданно произнёс:

— У меня есть идея.

— Ну, слушаю, — кивнул отец, не особо надеясь услышать что-то дельное.

— Для начала, — начал Андреас уверенным голосом, — предлагаю поженить Кристофа. И, пожалуй, Йожефа тоже. Давно пора.

— И как это поможет делу? — удивился отец.

— Делу, может, и не поможет, — честно признался Андреас, — но меня реально смущает: одному почти сорок, а он на совещании государственной важности в игры на телефоне играет, а второму тридцать пять, и он до сих пор образование не получил, зато прекрасно разбирается во всех сортах пива. А во-вторых, — он перешёл к сути, — почему бы нам не связаться с пруссаками? У нас же с ними были, скажем так, деловые отношения до недавних пор. Есть связи, можно попробовать наладить контакты. Восстановить, так сказать, былую дружбу.

Старший сын, тот, что играл в телефон, не удержался и съязвил:

— Ты ещё не всё сказал, что хотел, Андреас? Может, помолчишь уже, пока отец тебя тоже женить не надумал?

Но Андреас, не обращая внимания на брата, продолжал излагать суть своего плана: необходимо возобновить контакты с Пруссией. Возможно, даже откупиться от них, заплатить немного за посредничество. Пусть они сведут Австро-Венгрию с Вавилонским, наведут мосты. Есть шанс наладить отношения, предложить взаимовыгодное сотрудничество.

— При всех возможностях Лихтенштейна, который сейчас показывает невероятные экономические и технологические результаты, — продолжал Андреас, — он всё ещё маленькое государство, только начавшее свой путь. А Австро-Венгрия — могущественная держава с огромными ресурсами и влиянием. Нам будет что предложить Лихтенштейну. Заплатим репарации, принесём официальные извинения. Я вижу, как пруссаки и швейцарцы, которые тоже с ними воевали, сейчас развиваются благодаря сотрудничеству с Теодором Вавилонским. И мы можем!

Отец задумался. План младшего сына, хоть и казался на первый взгляд рискованным, но имел под собой определённую логику.

— Это может сработать, — сказал он наконец. — Но есть нюанс: Османы всё ещё идут по нашей земле к границам Лихтенштейна. Если мы сейчас попробуем заключить союз с Вавилонским, османы могут ударить нам в спину. Тогда мы окажемся зажаты между Лихтенштейном и Османской Империей с двух сторон. Да и никто не любит предателей. Одно дело — переметнуться на сторону победителя после драки, а предавать союзников во время войны — это очень плохо для репутации.

Он посмотрел на младшего сына.

— Хорошо. Раз это твоя идея, ты и возьмёшься за это дело. Лично поедешь в Пруссию налаживать контакты. Тебе двадцать пять лет. Справишься, сын мой? Дело может быть опасное, и от тебя будет зависеть судьба всей нашей Республики.

Остальные братья, услышав это, заржали.

— Ну что, договорился, инициатор? Теперь будешь страдать!

Президент медленно повернул голову и посмотрел на них таким взглядом, от которого у братьев смех застрял в горле.

— А знаешь, Андреас, — сказал он, обращаясь к младшему сыну, но глядя на старших, — пожалуй, и третьего тоже женим. Давно пора ему остепениться.

Третий сын, тот, что предпочитал молчать и до этого тихо сидел в углу, в ужасе подскочил.

— Да что началось-то⁈ Нормально же сидели!

Президент с невозмутимым видом назвал кандидатку в жёны для него. Имя это было хорошо известно во всей Австро-Венгрии, да и за её пределами.

Молчаливый сын побледнел так, что стал похож на привидение.

— Да ладно, отец, не надо! Это слишком жёстко! Я на всё согласен, только не это!

— А чем тебе не нравится графиня Урсула фон Штраус? — усмехнулся отец. — Милая, красивая девушка. Всего на два года старше тебя. Из очень древнего, очень влиятельного и, что самое главное, очень богатого Рода. К тому же, ходят слухи, что она обладает весьма… гхм… специфическим Даром.

— Отец, она же… — сын понизил голос, — она же быка на ходу останавливает, даже без применения особого Дара! Маленькая, хрупкая на вид, а силищи в ней… Она ж, когда пончик кушает, всегда его пополам сворачивает, чтобы целиком в рот поместился!

— Отлично! — удовлетворённо кивнул президент. — Это очень грозная дама из Рода, где царит жёсткий матриархат. Они там все такие — сильные, независимые и прямые. Как раз то, что тебе нужно, сынок, чтобы немного… гхм… повзрослеть.

Сын с ужасом добавил:

— Она ж точно на меня руку поднимет! Я же её знаю, мы в детстве в одной песочнице играли! Она мне тогда все куличики поломала!

Отец внезапно расхохотался.

— Да-да, — сказал он сквозь смех, — песочница! Я ведь и забыл об этом случае!

Братья заинтересовались:

— А что было-то, отец?

Президент продолжил с нескрываемым удовольствием:

— Ему тогда было… сколько? Лет пять, наверное. Мы с покойной матушкой вашей приехали на дипломатический приём к фон Штраусам. И пока мы там обсуждали важные государственные дела, вас, детей, отправили в сад играть.

Третий сын закрыл лицо руками.

— Отец, пожалуйста, не надо…

— И вот, — продолжал президент, не обращая внимания на мольбы сына, — стою я на балконе, выкуриваю сигару, и вдруг слышу дикий визг. Смотрю вниз, а там маленькая Урсула, в платьице с рюшечками, методично закапывает вашего брата в песок.

— Она мне песок в штаны насыпала! И не просто насыпала, а специально за пояс! Знаете, как это неприятно?

— Он ей сказал, что девочки не умеют строить замки, — пояснил президент братьям. — Ну, она и решила доказать обратное. Сначала разрушила все его «шедевры», а потом…

— Потом она начала строить замок… из меня! — возмущённо закончил третий сын. — Заявила, что я буду фундаментом! Закопала по шею, а на голову нацепила ведёрко и сказала, что это купол главной башни!

Братья покатились со смеху.

— А самое смешное, — добавил президент, вытирая слезы, — что её родители, вместо того чтобы вмешаться, только приговаривали: «Смотрите, какая у нас девочка творческая!»

— Два часа, — простонал третий сын. — Два часа я просидел закопанный, пока эта тиранша не соизволила достроить свой шедевр! А потом просто встала и ушла, заявив, что у неё урок фортепиано! И меня так и не откопала!

Кто-то из братьев заметил:

— Так у них же в семье матриархат, рукоприкладство со стороны жены разрешено и даже приветствуется!

— Очень смешно, — процедил третий сын сквозь зубы.

— В общем, решено, — подытожил президент. — Андреас едет в Пруссию. Остальные — готовятся к свадьбам. Делайте, что я сказал.

Младший сын, Андреас, с трудом сдерживая улыбку, почтительно склонил голову:

— Есть, отец.

Ну вот, значит, теперь я почти официально — князь. Теодор Вавилонский, первый своего имени, правитель Лихтенштейна. Звучит, конечно, пафосно, но по факту — задница в мыле двадцать четыре на семь, и ни минуты покоя. Хотя, если честно, мне даже нравилось. Этакий экстремальный челлендж на выживание.

Итак, что мы имеем? Император Николай Александрович, царствие ему небесное (или где там Тени его душу теперь мучают?), благополучно отправился к праотцам. Его место занял Алексей Николаевич, его сын. Парень вроде толковый, но молодой, неопытный, да ещё и в такой ситуации… Его сейчас, как котёнка слепого, будут все, кому не лень пинать.

Поэтому с новым императором мы ещё не созванивались. Рано пока. Пусть парень сначала с домашними делами разберётся, в тронное кресло усядется поудобнее, а там уже и о международной политике подумаем.

Я не спешил. Мои козыри — технологии и артефакты — никуда не денутся. А вот Империи мои «игрушки» очень скоро понадобятся. Так что пусть сами вежливо стучатся в дверь.

Пока же я решил заняться делами насущными. А именно — открытием тех самых заведений, которые должны были стать надёжной опорой для экономики Лихтенштейна.

Первым на очереди был огромный выставочный дворец «Народное Достояние». Да-да, я же обещал народу культурную программу! Так вот — огромное, помпезное здание, которое мы с Настей отгрохали на месте какого-то заброшенного склада, уже вовсю сверкало свежей краской и золочёными шпилями.

На открытие, конечно, собрались все неравнодушные. А таких было ну очень много!

— Дамы и господа! — я вышел на импровизированную трибуну. — Рад приветствовать вас на открытии Дворца Искусств Лихтенштейна! Многие из вас, наверное, думают: «Какого чёрта⁈ Война на пороге, а этот Вавилонский дворцы строит!» И знаете что? Вы правы! Но! — я поднял палец. — Искусство — это не просто красивые картинки или статуи. Это — душа народа! Это то, что делает нас людьми! И пока мы творим, пока мы создаём, пока мы стремимся к прекрасному — мы непобедимы!

Раздались аплодисменты.

— Этот дворец, — я обвёл рукой здание, — открыт для всех! Любой житель Лихтенштейна, у которого есть талант, может прийти сюда и выставить свои работы! Неважно, что это — картины, скульптуры, фигурки из пластилина, вышивка крестиком, макраме, да хоть гербарий из редких альпийских цветочков! Главное — чтобы от души! Здесь нет цензуры, нет ограничений! Только творчество! Только свобода!

И что вы думаете? Сначала — ещё на этапе строительства, конечно, хихикали. Мол, зачем такой огромный дворец? Кто туда пойдёт? А в первый же день Дворец Искусств был забит под завязку! Народ валом повалил!

Чего там только не было! И картины, и скульптуры, и какие-то безумные инсталляции из металлолома… И даже, блин, кабачки, выращенные на огороде — огромные, пузатые, разрисованные цветочками! Я чуть со смеху не помер, когда увидел.

Оказывается, народ в Лихтенштейне очень творческий. Видимо, после всех этих войн и неурядиц им очень хотелось чего-то нормального. Светлого. Чтобы душа отдыхала. Молодцы, что сказать.

Люди ходили, смотрели, ахали, охали, фотографировались на фоне этих кабачков… Короче, Дворец Искусств зажил своей жизнью.

Пока я там разбирался с культурной программой, Скала позвонил из Питера.

— Тео, тут такое… — голос у него был какой-то усталый. — В общем, император Алексей принял меня. Лично.

— Ну, поздравляю, дядя Кирь. И как ты там? Живой? Не покусали тебя столичные аристократы?

— Да я-то что! Я — кремень! А вот Васька Панкратов… Его тут чуть на вилы не подняли. Но Алексей Николаевич, новый император, его отстоял. Говорит, Васька — герой, спас его от… ну, в общем, от больших неприятностей.

— Я в курсе, — кивнул я. — Насчёт неприятностей.

— Короче, Тео, — Скала перешёл на шёпот, — тут всё по серьёзному. Алексей Николаевич понимает, что его батюшку, покойного императора, Тени сожрали. И теперь он готовит объявление на весь мир. Мол, так и так, отец погиб от рук этих тварей. Империя в опасности, все на борьбу с Тьмой! Траур, конечно, будет, все дела. Но главное — он хочет, чтобы все поняли, насколько это серьёзно. Говорит, если мы сейчас не объединимся, то потом будет поздно. Боится, правда, что волнения начнутся. Ну, там, мятеж какой-нибудь. Говорит, не все в Империи рады его восхождению на престол. Эти старые пердуны, которые при папаше его кормились, они ж так просто власть не отдадут. Полиция на уши поставлена, спецназ в полной боевой готовности. По городу слухи ходят, что старого императора на самом деле в плену держат. Ну, типа, тело-то не показывают. Говорят, магия его изуродовала так, что даже родная мать не узнает. А его готовят, типа, к погребению. В общем, полный бардак.

Я слушал Скалу и понимал — ситуация в Империи действительно сложная. Новый император, молодой, неопытный, пытается удержать власть, а вокруг — интриги, заговоры и борьба за влияние.

— Понятно, — кивнул я. — А что по нашим договорённостям? Он в курсе? Подписал всё, что нужно?

— Охренеть, Тео, как он всё подписал! — Скала даже присвистнул. — И союз, и тайные договора, и торговые соглашения… Даже те, про которые я ему говорил: «Ваше Императорское Величество, вы уверены? Тут же на четыреста лет вперёд!». А он мне: «Кирилл Александрович, если мы сейчас не подпишем, то через четыреста лет подписывать будет уже некому!». Я, Тео, столько макулатуры в жизни не видел! Килограммов десять, не меньше!

— Ну и отлично! — обрадовался я. — Хорошие союзы заключаются надолго.

— Теодор, четыреста лет — это немножко много, ты не находишь?

— Ничего, нормально, — я усмехнулся. — В общем, можешь возвращаться. Дело сделано.

— Я тут… немного за него переживаю, — неожиданно признался Скала. — Пацан-то он вроде неплохой, но молодой ещё, неопытный. А тут такая каша заварилась…

— А ты можешь не переживать. Как только ты мне сказал, что он всё подписал, отныне он стал нашим союзником. И я немедленно распоряжусь, чтобы к нему отправилась подмога. Скажи ему, чтоб не пугался, когда их увидит.

Я положил трубку и задумался. Помощь новому императору… А почему бы и нет? В конце концов, стабильность в Империи — это и наша стабильность тоже. Меньше шансов, что какой-нибудь очередной Ликвидатор по мою душу прилетит.

Я открыл свой специальный блокнот, где были записаны чертежи моих «подарков». Так, что у нас там по списку? Ага, Пакет Срочной Големской Помощи (Кодовое название — ПСГП, версия «Имперский Стандарт»).

Четыре голема-собаки. Три — обычные, размером с овчарку, для охраны периметра. А четвёртая — карманная «чихуахуа-терминатор». Маленькая, злобная, но способная в одиночку разорвать Тень-капитана. Идеальный телохранитель.

Несколько големов-гвардейцев. Человеческих размеров, в стандартной имперской броне (ну, почти стандартной, я там пару своих «фишек» добавил). Пусть стоят на страже, врагов отпугивают.

И, конечно же, голем-дверь. Массивная, из чёрного обсидиана, с рунами защиты. Её нужно будет установить в личных покоях Императора. Ни одна тварь не пройдёт.

Ну, и по мелочи — несколько маленьких голем-дверей для кабинетов, приёмных и прочих важных помещений. Чтобы, значит, наверняка.

Такие же «пакеты» я уже отправил в Пруссию и Швейцарию. Пусть пользуются.

Я отдал мысленный приказ Абаддону, чтобы тот отправил нужных големов в Петербург. Теперь можно было и другими делами заняться.

А дел, как всегда, было невпроворот. На очереди было открытие подземных источников.

Это была моя давняя мечта. Когда-то в Лихтенштейне были знаменитые целебные источники в пещерах, но они находились далеко за городом. Война их, к сожалению, уничтожила. И я чувствовал своим долгом восстановить эту достопримечательность. Тем более, что дед мой, Владимир Григорьевич, когда-то в этих пещерах воевал, повстанцев оттуда выбивал. Так что это ещё и дань памяти.

В общем, я построил целую подземную сеть — не просто пещеры, а настоящий спа-курорт! Глубоко под Вадуцем, в специально созданных залах, располагались бассейны с термальной водой, сауны, массажные кабинеты…

Всё в таком интересном, пещерном стиле, но с аристократической роскошью: мрамор, барельефы, статуи, колонны. Золота и позолоты тоже не пожалел, где нужно было. Атмосфера получилась — просто шикарная! Никакого ощущения, что ты находишься глубоко под землёй. Мягкий свет, свежий воздух (система вентиляции — моя личная разработка, уникальная и не имеющая аналогов!), тихая музыка… Так что глубина совершенно не давила. Наоборот, создавалось ощущение уюта и защищённости.

Ну и, конечно, главной моей гордостью в этой подземной сети была система перемещения. Я не мог допустить, чтобы мои дорогие посетители бродили по лабиринтам пещер, как какие-нибудь первобытные люди. Нет, это должно было быть что-то по-настоящему… грандиозное.

И я придумал — вагонетки! Но не те допотопные грохочущие коробки на колёсиках, которые ещё застал мой дед, а настоящее чудо инженерной мысли. Комфортабельные, мягкие капсулы, которые бесшумно скользили по специальным направляющим.

Вся система напоминала автостраду, только без пробок и идиотов за рулём. Множество полос, развязки, переходы — всё работало как часы. Вагонетки двигались по сложнейшим траекториям — и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали, и вообще, как угодно, в зависимости от того, куда нужно было попасть пассажиру.

— Ты как это всё рассчитал? — спросила меня Настя, когда я показывал ей эту красоту перед открытием. — Это же… это просто невероятно!

— Ну, знаешь, — я скромно пожал плечами, — когда у тебя за плечами опыт руководства Орденом Архитекторов, такие задачки щёлкаются как орешки.

И это была правда. Система работала на чистой магии, без всяких там электрических подстанций, проводов и прочей ненадёжной ерунды. Никаких аккумуляторов, никаких зарядных устройств. Просто магия в чистом виде. И это делало её абсолютно автономной и невероятно надёжной.

Плавность хода была такой, что пассажир даже не замечал движения. Сидишь в мягком кресле, потягиваешь шампанское (да-да, в каждой вагонетке был мини-бар!)… И вдруг — оп! — ты уже на месте.

Скорость при этом была фантастической. От главного входа до самого дальнего бассейна, расположенного почти в километре под землёй — всего несколько минут! И никакой тебе тряски, перегрузок и прочих неприятностей.

— А если… — Настя задумчиво постучала пальчиком по носу, — если вдруг что-то сломается?

— Тысяча лет гарантии! — гордо заявил я. — Лично от Архитектора!

Настя только удивлённо головой покачала.

А система и впрямь была надёжная. Я её так спроектировал, что даже если какая-то вагонетка вдруг выйдет из строя (что само по себе маловероятно), остальные просто перестроятся и объедут её, как умные автомобили на дороге. Никаких заторов, никаких аварий.

Каждая вагонетка была снабжена уникальной магической меткой, которая позволяла системе управления точно отслеживать её положение в пространстве. Плюс встроенные заклинания безопасности. Плюс экстренная эвакуация пассажиров в случае какой-то совсем уж невообразимой катастрофы. В общем, всё было продумано до мелочей.

На схеме управления вся эта система напоминала муравейник — сотни светящихся точек, движущихся по сложным траекториям. Завораживающее зрелище!

Открытие подземного курорта превзошло все ожидания. Люди с восторгом катались в волшебных вагонетках, даже не подозревая, каких трудов мне стоило их создание. Для них это было просто чудо, а для меня — ещё один шаг к превращению Лихтенштейна в страну мечты.

В какой-то момент ко мне подошёл старичок — сухонький, но ещё весьма бодрый.

— Господин Вавилонский, — он поклонился так низко, что я испугался, как бы он не переломился пополам, — позвольте выразить вам моё восхищение! Я инженер, всю жизнь проектировал транспортные системы. И должен признать — ваша система перемещения… это… это…

Он не находил слов, только руками разводил. А потом вдруг выпалил:

— Вы ведь использовали принцип трансмутации частиц, верно? Я слышал о таких разработках, но считал их фантастикой!

Я только улыбнулся. Не объяснять же старику, что никакой трансмутации тут нет и в помине. Просто старая добрая магия, проверенная веками. Но пусть думает, что хочет. Для науки иногда полезно иметь недостижимый идеал.

— Вы очень проницательны, — сказал я ему и подмигнул. — Но давайте сохраним это в секрете, хорошо?

Старик просиял, будто я посвятил его в величайшую тайну мироздания, и поспешил к своим друзьям — делиться «открытием».

В общем, на открытие я пригласил всех желающих. Бесплатно, разумеется. Пусть народ порадуется.

И народ порадовался! Люди шли с детьми, с семьями. Ахали, охали, фотографировались на фоне подземных водопадов и мраморных колонн.

Даже прусский министр Вернон, который в Лихтенштейне бывал чаще, чем у себя дома, не удержался и полез в один из бассейнов.

Праздник удался. Народ был доволен, казна (в перспективе) тоже. А я… был просто счастлив. Видеть улыбки на лицах людей, понимать, что ты делаешь что-то хорошее, что-то, что останется на века, — это, пожалуй, и есть настоящее счастье Архитектора.

Но главное событие сегодняшнего дня ждало меня вечером. Османы. Эти неугомонные ребята, похоже, всё-таки решили сунуться к нам на огонёк. Разведка доложила — идут. Огромная армия. Ещё больше, ещё злее. С пушками, с танками, все дела.

Ну что ж. Я их ждал.

Я вызвал Борю.

— Ну что, дружище, поехали кататься?

Мы прибыли на новую «огневую точку» на границе. Тут уже вовсю кипела работа. Армия Лихтенштейна, усиленная гвардейцами союзных Родов, занимала позиции. А над всем этим возвышались мои новые пушки.

Огромные, монструозные, они торчали из земли, как рога какого-то мифического чудовища.

Эти пушки — моя гордость. Результат долгой и кропотливой работы. Я взял за основу чертежи, которые выкупил у пруссаков и швейцарцев — те самые, что были признаны «неэффективными» и «нереальными». Мол, ствол слишком хитромудрый, чуть что не так — и всё, пиши пропало.

А я внёс свои коррективы. Добавил немного магии, пару секретных сплавов, чуть-чуть теневой энергии (для пикантности) — и вуаля! Получились орудия, способные стрелять четырёхсотым калибром на такие расстояния, что противникам придётся очень сильно напрячься, чтобы вообще понять, откуда прилетело.

И самое главное — дёшево и сердито! Снаряды для них стоили в двести раз дешевле ракет, а эффект был… ну, скажем так, впечатляющий.

Ко мне подошёл генерал Васильев.

— Теодор, — сказал он, оглядывая мои пушки. — Они, конечно, внушают… Но как мы будем стрелять через горы? Или ты собираешься тут башни строить? Так это же долго! А враг уже на подходе.

— Почему долго? — я пожал плечами. — И да, вы правы, генерал. Я собираюсь строить башни. Но немного… необычным путём.

Я повернулся к Боре.

— Боря, друг мой, проследи, чтобы меня тут никто не беспокоил. А то я буду очень злой, если они сейчас рухнут.

Я закрыл глаза и вошёл в полную концентрацию. Режим «Архитектор-Творец» активирован.

БАШНИ НАЧАЛИ РАСТИ! Прямо из-под земли! Каменные, мощные, с бойницами, с площадками для орудий. Комнаты, лестницы, переходы — всё формировалось мгновенно, как будто гигантский 3D-принтер печатал их из камня и металла.

Я строил их не постепенно, а сразу, целиком. Это была демонстрация силы. Чтобы все видели. И свои, и чужие. Чтобы понимали, с кем имеют дело.

Через час всё было готово. Двадцать четыре башни, каждая с новой пушкой на вершине.

— Ну, чего стоите? — я повернулся к ошарашенным артиллеристам. — Там есть двери, лестницы. Вперёд, занимайте позиции!

Солдаты, разинув рты, смотрели то на меня, то на башни. Потом, как по команде, бросились к лестницам. Через несколько минут они, запыхавшиеся и вспотевшие, уже были на вершинах.

— Теодор, — снова подошёл ко мне генерал Васильев. — А снаряды? Пушки там, а снаряды здесь.

— А что снаряды? — я пожал плечами.

— Ну… как их туда доставить?

— А вот видите, там маленькая дверь? — я указал на неприметный люк в стене одной из башен. — Просто кидайте снаряд туда.

Солдаты с сомнением переглянулись. Несколько из них, самые смелые, взяли снаряд и засунули его в отверстие.

Внутри что-то зажужжало, заскрежетало, послышались какие-то щелчки…

— Ну всё, — сказал я. — Через двенадцать секунд снаряд будет в пушке. Кстати, чтоб навестись и стрельнуть, не обязательно находиться на самой башне.

Я подвёл их к пультам управления, которые я предусмотрительно установил внизу, в укреплённом бункере. Рычаги, кнопки, всякие ручки…

— А зачем наши артиллеристы туда полезли? — спросил кто-то из офицеров.

— Ну не знаю, — я снова пожал плечами. — Там красиво. Пусть посмотрят хоть. Вот, — я показал на один из рычагов. — Этим крутите. Пушка будет поворачиваться. А этой кнопкой — стреляете. Всё просто.

Артиллеристы с опаской начали крутить рычаги. Пушки на башнях послушно поворачивались.

— Так это же первые наши испытания! — воскликнул Васильев. — Мы же не знаем, как они…

— Всё сработает, — заверил я. — Сейчас увидите. Давайте попробуем совместный залп. Из всех двадцати четырёх башен.

— Ну, давайте, — неуверенно согласился генерал.

Через некоторое время послышалась команда:

— ОГОНЬ!!!

БА-БА-БА-БА-БА-БА-БА-БАХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ!!!!!!!!!!

Земля под ногами задрожала так, что я чуть не упал. Грохот был такой силы, что у всех фуражки с голов послетали! Горы вокруг, казалось, тоже задрожали от этого нечеловеческого рёва.

Я усмехнулся.

— Ну что, господа? Как думаете, османов это испугает? Задержит их на время?

Кто-то из аристократов, стоявший рядом, побледнел и пробормотал:

— Я не знаю, как османов… но я, пожалуй, пойду портки поменяю.

И, согнувшись в три погибели, побежал в сторону ближайших кустов.

Я усмехнулся.

— Вот и отлично! Значит, эффект достигнут.

Глава 13

Австро-Венгерская Республика

Приграничная зона с Лихтенштейном

Осман Нури-паша неторопливо попивал крепкий кофе из маленькой медной чашечки, наблюдая за продвижением своих войск. Он обладал невероятно мощным Даром — телекинезом, позволяющим ему с лёгкостью манипулировать материей на расстоянии. Эта сила делала его практически неуязвимым в глазах многих и вселяла первобытный ужас во врагов. Он был воплощением несокрушимой мощи, живой легендой Османской Империи.

Первый ракетный залп со стороны Лихтенштейна застал его армию, растянувшуюся на многие километры по австро-венгерской земле, на марше. Тогда десятки огненных стрел устремились к ним. Любой другой командир пришёл бы в ужас, но Нури-паша лишь слегка приподнял бровь. Он даже не шелохнулся. Ракеты, крупные, неуклюжие по сравнению с его молниеносной мыслью, замерли в воздухе. Металл сминался, боеголовки детонировали. Оглушительные взрывы прогремели высоко над головами османских солдат, не причинив им ни малейшего вреда. Для его Дара они были слишком лёгкой мишенью.

Дальше Османские войска уверенно продвигались вперёд. Их марш был прикрыт надёжными защитными барьерами, переливающимися магическими щитами, по всему периметру следовали отряды тяжёлых щитовиков, готовых принять на себя любой удар. Оборона была продумана до мелочей, и, казалось бы, ничто не может остановить их неумолимое наступление.

Сам османский султан Мурад, жаждущий быстрой и сокрушительной победы, постоянно напоминал маршалу о необходимости ускорить наступление. Лихтенштейн должен был пасть. Быстро и показательно.

Следующие ракетные удары, хоть и были легко отражены, всё же заставили османов насторожиться. Полевой лагерь, разбитый для пополнения запасов, был уничтожен вместе со значительной частью запасов продовольствия.

Однако османам удалось быстро оправиться, заручившись поддержкой австро-венгров, которые, не без некоторого давления со стороны султана и напоминания о прежних договорённостях и щедрых обещаниях, возобновили снабжение своего могущественного союзника.

Османы тем временем приближались к стратегически важной точке — широкой долине. Здесь, согласно тщательно разработанному плану, должен был быть разбит основной лагерь, развёрнута осадная артиллерия и сосредоточены главные силы для решающего удара по твердыням Лихтенштейна.

Но в этот момент, когда первые отряды уже начали занимать позиции, произошло нечто непредвиденное. По непроницаемому защитному куполу, укрывающему османские порядки, начали с оглушительным рёвом бить снаряды.

Это был совершенно новый тип атаки, отличавшийся от предыдущих ракетных обстрелов. Османские системы ПВО, включая переносные комплексы вроде «Стрелы» и магические заслоны, отчаянно пытались перехватить угрозу, но безрезультатно — снаряды пролетали мимо защитных заклинаний или просто не поддавались воздействию энергетических полей.

Становилось ясно: это не ракеты, к которым они привыкли, а тяжёлые артиллерийские снаряды, летящие по совершенно простой траектории, но обладающие огромной, почти невообразимой разрушительной силой.

Нури-паша нахмурился. Он пытался остановить снаряды своим Даром, как делал это прежде с ракетами. Но это удавалось лишь отчасти — слишком их было много, слишком велика их мощь и скорость. Часть из них ему удалось отклонить, но остальные… остальные прорвались.

Вскоре удалось найти один неразорвавшийся. Его доставили в штабной шатёр Нури-паши. Офицеры сгрудились вокруг, с изумлением разглядывая незнакомую конструкцию. Массивный, с идеально гладкой поверхностью, покрытый какими-то руническими символами, которых не было ни в одном известном манускрипте.

— Во имя Аллаха, что это такое? — прошептал один из генералов, с опаской косясь на снаряд. — Такой артиллерии не должно существовать!

Но факт оставался фактом: Лихтенштейн каким-то образом заполучил или, что ещё более пугающе, разработал это смертоносное новшество.

И тут по всем доступным каналам связи — будь то артефактные коммуникаторы, обычные телефоны или даже древние пейджеры у некоторых офицеров — в османский лагерь пришло короткое, но очень дерзкое сообщение:

«Сдавайтесь! Это был лишь пристрелочный выстрел».

Нури-паша рассмеялся.

— Ни за что! — прогремел его голос. — Артефакты — на полную мощность! Все силы — в бой! Мы дойдём до них!

Он был уверен: снаряды у врага скоро закончатся. Или его собственная решимость, его Дар, его несокрушимая армия окажутся сильнее. Он выполнит приказ султана любой ценой. Он — маршал, не знающий поражений. И даже если всё его войско ляжет костьми, он один дойдёт до поставленной цели.

Не зря именно его, Нури-пашу, обладателя уникального Дара, идеально подходящего для разрушения вражеских укреплений, построек и магических заграждений, султан отправил против этого Вавилонского. Он доберётся до него. И он его уничтожит.

А Вавилонский… он, вероятно, не отдаёт себе отчёта в одном важном обстоятельстве. Возможно, он рассчитывает на то, что Китай, эта могущественная держава, сделает за него всю грязную работу, создав для них проблемы на другом фронте. Но он ошибается.

Дерзость Лихтенштейна, применение ими этого нового, невиданного оружия, лишь раззадорили османского султана Мурада. Потеря первой армии и унижение от какого-то мальчишки-выскочки, правящего карликовым государством, стали личным оскорблением для великого правителя.

Султан уже отдал приказ. И на подмогу Нури-паше уже спешат дополнительные силы: ещё более грозные корабли, эскадрильи новейших боевых самолётов, способных нести тактическое ядерное вооружение, словом — всё необходимое для окончательной и сокрушительной победы.

Османская Империя бросала на эту войну все свои резервы, намереваясь не просто победить, а стереть Лихтенштейн с лица земли, превратив его в показательный пример для всех, кто осмелится бросить вызов её могуществу.

И Нури-паша, чувствуя за спиной эту несокрушимую мощь, ведомый собственной железной волей и благословением султана, был твёрдо намерен дойти до конца. Он сокрушит Лихтенштейн и уничтожит Вавилонского. Он исполнит волю своего султана. Иначе и быть не может.

Я не просто отправил османам предупреждение — это был самый настоящий пристрелочный выстрел.

Да, конечно, для протокола мы им скинули формальное уведомление, мол, «господа, вы тут немного не в ту степь воюете, и вообще, наши холмы очень обидчивые, могут и сдачи дать». Но я прекрасно понимал: от своих планов они не откажутся. Впрочем, мне на это было глубоко наплевать. Я знал, что делаю, и, главное, как именно это делаю.

Разведчики, как и ожидалось, уже вовсю сновали у наших границ, пытаясь выведать, что за хрень тут у нас творится. А я тем временем развернул производство собственных големов по полной программе. И каких только мастей там не было! Простые каменные истуканы — это так, для массовки.

А вот летающие гады с каменным сердцем и металлическими когтями — это уже посерьёзнее. Представьте себе: летит себе такая «птичка», никого не трогает, а потом — хрясь! — и от вражеского дозора остались только рожки да ножки. Османы, небось, решат, что у нас тут ручные грифоны завелись.

Я отдавал себе отчёт: сдаваться они не собираются. А значит, снарядов понадобится очень много. Благо, производство я наладил, что надо: на новом заводе мои големы-литейщики теперь круглые сутки клепали боеприпасы. Только успевай подвозить металл, который, в свою очередь, добывали другие големы на моих шахтах.

Своих ребят — гвардейцев и армию Лихтенштейна — я, конечно, к пушкам не поставил. Жалко их. Да и зачем, когда есть специально обученные боевые големы? Им ни есть, ни пить не надо, ни зарплату платить. Идеальные солдаты!

Приказ для них был простой, как три рубля:

— Лупите всем, чем есть! По площадям! Чтобы ни одна тварь не проскочила!

Конечно, генерал Васильев, этот старый вояка, сначала попытался возразить. Мол, стволы перегреются, снаряды закончатся…

— Не перегреются, — хитро улыбнулся я. Моя система охлаждения — штука надёжная. — И не закончатся.

Башни, из которых теперь вёлся огонь, были моей особой гордостью. Высоченные, уходили чуть ли не в самые небеса. К каждой из них я провёл подземные конвейеры. Не зря мои големы-землекопы столько дней землю рыли! Теперь снаряды, как по трубам, непрерывным потоком доставлялись прямо в башни, в специальные загрузочные механизмы. Никакой тебе беготни с ящиками, никакого риска. Всё автоматизировано.

Я собрал своих ближайших соратников в центральной башне, которая служила одновременно и командным пунктом.

— Вот, смотрите, господа, — я указал на каменную табличку, встроенную в стену. На ней, под тонким слоем стекла, перетекал песок, образуя цифры. — У этой пушке сейчас запас — двести сорок два заряда.

В другой башне табличка показывала: «Сто восемьдесят». В третьей — «Триста пятьдесят». И так далее.

— А с этой главной башни, — объяснил я, — можно управлять всеми остальными.

Система управления, признаюсь, была не самой передовой. Каменные кнопки с простыми символами: стрелка вверх — поднять ствол, стрелка вниз — опустить. Туда-сюда — влево-вправо.

— Это же прошлый век! — буркнул себе под нос молодой офицер из свиты, но я его прекрасно услышал.

— Понимаю, что выглядит, как доисторические технологии, — согласился я. — Но слепил из того, что было.

В моих мыслях, конечно, рисовались магические экраны, кристаллы-ретрансляторы, артефактные проекторы… Столько было бы возможностей! Но, увы, таких материалов в этом мире пока нет. Или я ещё не нашёл.

Поэтому и пришлось всё делать, как древние Архитекторы: на каменных табличках — песчаные дисплеи. Нажимаешь на каменную кнопку — и всё приходит в движение, срабатывают рычаги, шестерёнки крутятся. Примитивно, зато надёжно!

Эту базу уничтожить — задача почти невыполнимая. Она будет стоять здесь вечно, потому что должна держать под контролем всю эту линию обороны. И в будущем таких пушек здесь станет только больше.

— А взорвать эти пушки можно? — спросил один из офицеров.

— Крайне тяжело, — ответил я. — Даже если в них угодит ракета, внутри, у орудия, в этот момент никого из людей и быть не должно. Всё управление — дистанционное. А сами орудия практически неуязвимы.

— А обслуживание? — поинтересовался другой. — Неужели эти пушки вечные?

— Ну да, — кивнул я. — Их даже чистить не нужно. Система спроектирована так, что снаряд сам прочищает ствол при выстреле. А металл, из которого они сделаны, попросту не загрязняется — ни гари, ничего. Хотя нет, — я вдруг вспомнил, — одно всё же нужно: масло для поворотных механизмов.

— Так что, самим придётся каждый раз наверх лазить, чтобы залить?

— Зачем подниматься? — усмехнулся я. — Вот сюда заливайте.

Я указал на специальный отсек в стене, закрытый массивной металлической дверцей. Туда просто наливается масло.

— И как часто?

— А зачем часто? — я пожал плечами. — Один раз залил — и хватит надолго. Очень надолго. Вместимость масляного резервуара в каждой башне — около двух тысяч литров. Зальёте, и этого хватит лет на двести, если не больше. А может, и на все триста. Главное, масло должно быть качественным, чтобы не пропало.

Артиллеристы смотрели на меня, как на волшебника. А я просто улыбался, предвкушая, какой «сюрприз» ждёт османскую армию.

Императорский дворец

Город Пекин, Китайская Империя

Лунь Чень, принцесса клана Розы, стояла перед императором, который восседал на троне из нефрита и золота. Его лицо, обычно непроницаемое, сейчас было искажено от злости. Новости из Лихтенштейна, которые она только что ему доложила, явно пришлись ему не по вкусу.

— Османы… — Император медленно, почти по слогам, произнёс это слово. — Они продолжают бомбить Лихтенштейн? После всех наших предупреждений? Предупредительный удар по их ракетным шахтам не помог? Я же приказал усилить натиск!

— Помог, мой Император, — Лунь Чень почтительно склонила голову. — Их ракетный потенциал значительно ослаблен. Но, боюсь, они не остановятся, пока не сотрут Лихтенштейн с лица земли.

— И что Вавилонский? Он держится?

— Да, мой Император. Более того, он наносит им ответные удары. Но силы неравны. А главное… — Лунь Чень сделала паузу, подбирая слова. — Главное, что под ударом оказался…

— Говори! — голос императора стал жёстче.

— Поступили сведения, что османы наносят удары по некоему транспортному складу. Похоже, они прознали, что там хранится нечто чрезвычайно ценное.

Император резко выпрямился. Он мгновенно всё понял.

— Мой трон! — воскликнул он. — Эти османские собаки! Они посмели посягнуть на МОЙ ТРОН!!!

— Да, мой император, — подтвердила Лунь Чень. — Блистательный Трон Небесного Дракона. Ваш трон.

Ярость Императора не знала границ. Он вскочил со своего места, опрокинув золотой кубок с чаем.

Этот трон был не просто предметом роскоши. Это была святыня. Легендарный трон первого императора Китая, основателя династии, объединившего Поднебесную.

Лунь Чень ранее сообщила повелителю о его возможном местонахождении, и тот с нетерпением ожидал его возвращения, будучи немало удивлён такой невероятной находке.

Ведь долгое время трон считался безвозвратно утерянным, пропавшим без вести во время одной из многочисленных войн и смут, терзавших Империю в прошлом.

Его искали десятилетиями — лучшие воины и шпионы были брошены на поиски. Лучшие учёные и артефакторы пытались воссоздать его по древним описаниям, но безуспешно. Затем распространились слухи, будто он был полностью уничтожен, и надежда угасла.

Однако ни один истинный подданный Срединной империи не верил в это. Для них трон был не просто реликвией — он был священным символом могущества, несокрушимой силы и непререкаемой власти.

Ходили легенды, что пока император восседает на этом троне, его народ никогда не познает ни голода, ни печали, ни уныния по вине своего правителя. Что сам трон обладает магической силой, способной защитить Империю от любых врагов, даровать ей процветание и благополучие.

Это была их главная реликвия, артефакт, гарантирующий процветание и единство нации. Трон олицетворял наивысшую власть, божественное право править.

Ради него император мог отдать любой приказ, пойти на любые жертвы. Даже если бы он сейчас объявил всеобщую мобилизацию, бросил миллионы своих подданных в самое пекло войны и лишь намекнул на причину, народ с радостью последовал бы за ним, не задав ни единого вопроса.

Никто бы не посмел спросить «Зачем?». Такова была сила этой реликвии, таково было её значение для всей империи. И теперь этот символ находился под ударом каких-то османских варваров!

— Увеличить количество атак! — прогремел голос императора. — Выпускайте хоть все ракеты! Сотрите этих османских шакалов с лица земли! Я хочу, чтобы от их армии осталась только пыль! Чтобы они пожалели, что вообще родились на свет! Чтобы их матери проклинали тот день, когда их выродки посмели посягнуть на святыню нашего народа!

Лунь Чень почтительно склонила голову.

— Будет исполнено, мой император.

Конклав Теней

Теневое Измерение

Небо здесь не знало ни звёзд, ни солнца, ни луны. Оно было идеально белым, как молочная пустота. Под этим неестественным светом раскинулось пространство, геометрия которого противоречила здравому смыслу.

Потоки тёмной энергии текли сквозь это пространство, пульсируя и извиваясь. Одни были быстрыми и яростными, другие — медленными и тягучими. Здесь не было привычных законов физики. Энергия была основой всего, и всё подчинялось воле тех, кто обитал в этом странном месте.

В центре располагался Зал Двенадцати Гербов. Самих гербов не было, только двенадцать исполинских тронов, каждый из которых венчала застывшая в камне эманация силы своего владельца. Здесь, в сердце одного из теневых анклавов, вершились судьбы миров.

Сегодня троны не будут пустовать.

Событие, выходящее за рамки обыденного цикла вечности, заставило собраться двенадцать Владык из Великих Домов Теней. Тех, чьи имена шёпотом произносили в самых тёмных культах. Тех, чья воля двигала легионы бесплотных тварей через завесы между мирами.

Первым проявился Глас Пустоты. Он не имел формы, только низкий, вибрирующий гул, от которого дрожали сами основы этого измерения. Гул сконденсировался над одним из тронов, обретая подобие застывшей звуковой волны.

За ним из складок пространства выплыла Созерцательница Глубин. Сотни маленьких глаз покрывали её бесформенное тело, постоянно меняя положение.

Тяжело на соседний трон опустился Пожиратель Душ. Огромная чернильная клякса, медленно пульсирующая и поглощающая свет.

Из тени собственного трона вышагнул Теневой Скакун. Идеальная форма боевого коня, сотканная из тьмы, с пылающими огнём глазами. Его нетерпеливое фырканье было единственным звуком, нарушающим гул Гласа.

Остальные восемь Владык занимали свои места. Кто-то был чистым сгустком мерцающей энергии, кто-то — хитросплетением Теней, напоминающим древнее дерево с когтистыми ветками.

Хранитель Завесы, Плетущая Судьбы, Шёпот Бездны…

Каждый из них был воплощением самой Тьмы, каждый — правителем своего домена.

В конце концов, двенадцать Владык собрались в центре этого безвременья. Их встреча была событием редким, почти легендарным, созываемым лишь тогда, когда над Теневым Планом нависала угроза или когда предстояло свершиться чему-то поистине грандиозному.

Погружение очередного мира в тень, сколь бы лакомым куском он ни был, не относилось к таковым. Это рутина. Процесс. Медленная, но неумолимая экспансия.

Но сегодня причина была иной.

Владыки принялись неспешно обмениваться мыслеобразами, которые для человеческого разума были бы подобны обрывкам снов, пронзающих сознание. Эти образы не поддавались описанию словами — они были одновременно видениями, эмоциями и чистой информацией, сплетённой в многомерные узоры. Каждый мыслеобраз нёс в себе отпечаток воли своего создателя, и все они сходились в одном: что-то нарушило их планы.

— Мир-кормушка… — прогудел мыслеобраз, исходящий от Гласа Пустоты. — Оказывает сопротивление.

Созерцательница Глубин медленно повернула несколько сотен своих глаз к Гласу.

— Не просто сопротивление, — прошелестела он множеством голосов. — Потери. Мы несём серьёзные потери. Наши дети гибнут. Ячейки уничтожены. Поток энергии ослаб.

Теневой Скакун фыркнул, и из его ноздрей вырвались клубы чёрного дыма.

— Мир сопротивляется? Невозможно! Теневой План не замечает сопротивления! Это коллапс! Провал!

Наступила гнетущая тишина. Затем одна из сущностей — Плетущая Судьбы, похожая на расколотый кристалл, излучающий холодное тёмное сияние, произнесла:

— Нам сообщили, кто наш враг. Источник этого недоразумения.

Пожиратель Душ издал низкий, утробный звук, похожий на урчание в желудке. Он был недоволен. Очень недоволен. Этот мир, над которым они трудились несколько столетий, был почти готов. Почти созрел.

— И кто же он? — пророкотал он. — Божества местного разлива? Кто посмел бросить вызов Тьме?

— Нет, — кристалл дрогнул. — Это невероятно. Данные противоречивы. Но источник сопротивления один.

— Один⁈ — Глас Пустоты усилил вибрацию. — Один против легионов Теней? Против Патриархов? Быть не может.

— Это… обычный человек, — добавила Плетущая Судьбы.

Волны недоумения и возмущения прокатились по собравшимся. Энергия вокруг них забурлила бурными потоками.

— Человек⁈ — Теневой Скакун яростно топнул копытом. — Обычный человек не способен на такое! Ты лжёшь!

— Это не ложь, — отозвалась другая сущность, сотканная из переплетающихся лент мрака. — Моя соратница… перед своей окончательной гибелью… успела передать одно слово.

— Какое? — нетерпеливо спросил Теневой Скакун.

— Архитектор.

Энергия в зале забурлила с такой силой, что могла разорвать само пространство. Троны заходили ходуном.

— АРХИТЕКТОР⁈ ЗДЕСЬ⁈ В ЭТОМ ПРИМИТИВНОМ МИРКЕ⁈ — Глас Пустоты едва не перешёл на ультразвук.

— Это меняет всё, — проскрежетал Хранитель Завесы. — Орден не дремлет.

— Плевать, что Архитектор! — фыркнул Теневой Скакун. — Он тоже смертен! Он один! Мы — легион!

— Недооцениваешь, — прошелестел Шёпот Бездны. — Даже один Архитектор способен изменить ход истории. А если он призовёт Орден…

— Орден далеко, — возразил Пожиратель Душ. — Мы успеем.

Началось обсуждение. Голоса-мыслеобразы смешивались, спорили, предлагали варианты. Кто-то призывал к немедленным действиям, кто-то — к более хитрой и изощрённой тактике.

Наконец, из центра круга, где до этого момента была лишь пустота, начала формироваться тринадцатая фигура. Она была огромной, выше всех остальных, и её очертания постоянно менялись, как будто она была соткана из самой сути Тьмы. Это был Теневой Король, чьё слово было законом для всех Теней.

— Человек должен быть уничтожен, — его голос прозвучал, как раскат грома. — Мир должен пасть и погрузиться во тьму. В кратчайшие сроки. Все обязательства по договорам должны быть выполнены.

— В кратчайшие сроки? — осмелилась спросить Созерцательница Глубин. — Это по чьим меркам? По нашим или по человеческим?

— По человеческим, — отрезал Теневой Король.

— Но я ещё не насытилась! Я только начала вкушать их души…

— Решение принято, — голос Короля не допускал возражений.

Теневой Пантеон затеял эту игру с этим миром очень давно. Чем сильнее Тень, тем больше у неё разума. И эти тринадцать, вместе с Королём, были воплощением древнего, холодного интеллекта.

Триста лет они неспешно готовили этот мир. Пробивали бреши. Вербовали сторонников. Меняли структуру реальности под себя. Расширяли Теневой План. Постепенно, шаг за шагом.

Первые сто лет были особенно тяжелы — Тени могли прорываться лишь на считанные секунды. Удержаться в этом мире было невероятно трудно. Десять секунд пребывания уже считались удачей, если удавалось найти подходящую жертву, чтобы «заякориться».

За эти века от их действий пострадало, по самым скромным подсчётам, около семидесяти миллионов человек. Могло быть и больше.

Самые прекрасные мгновения для них были тогда, когда люди сами устраивали себе войны. В хаосе сражений, среди смертей и разрушений, Тени чувствовали себя как дома. Тысяча пропадёт или две — люди всегда списывали это на войну.

Но сейчас этот мир был почти готов. Настроен так, что он вот-вот должен был войти в полное соприкосновение с Теневым Планом.

— Архитектор, — продолжил Король, — сам по себе не представляет для нас слишком большой угрозы, пока он один и не набрал полную силу в этом мире. Но нам нужно торопиться, потому что он может позвать своих. Его Орден… Если они вмешаются, это усложнит нашу задачу. Отдалит нас от цели. Да, сильных врагов приятно поглощать, они дают много энергии. Но наша цель — ядро планеты. Захватим его — и завеса между этим миром и Теневым Планом рухнет. Навсегда. Этот мир — ключ, который позволит нам свободно выходить из тени в этой части Вселенной. Без преград и ограничений. Барьер между мирами в этой Вселенной падёт.

Он поднял свою теневую руку, и в ней вспыхнул чёрный огонь.

— А затем… затем Многомерную Вселенную ждёт много удивлений. Мы умеем ждать. Мы умеем действовать. Наш ресурс безграничен. Мы будем перемалывать всё, до чего сможем дотянуться. И становиться сильнее. Эта планета — лишь начало.

Чёрный огонь в его руке разгорелся ярче, освещая древние троны и застывшие на них тени.

Совет Тринадцати принял решение. Игра перешла на новый уровень.

Глава 14

Королевский Дворец

Бейрут, Ливан

Король Ливана, Хусейн аль-Хаким, с отвращением поморщился. За огромными панорамными окнами его кабинета виднелись руины некогда цветущего города — следы недавнего, опустошительного нападения Теней.

Четыре дня! Четыре проклятых дня его доблестная армия и наёмные отряды Одарённых выкорчёвывали эту теневую заразу из каждого подвала, из каждой щели. Потери были… колоссальными. Не столько в живой силе, сколько в деньгах. Каждый наёмник-Одарённый стоил целое состояние, а эти твари лезли пачками, забирая с собой на тот свет целые отряды.

Король Хусейн был человеком прагматичным. Он прекрасно понимал, что Тени — это не просто какая-то там местная нечисть, которую можно разогнать святой водой и молитвами. Это была глобальная проблема, которая с каждым годом становилась всё острее.

И если раньше Ливан, благодаря своему выгодному географическому положению и умелой дипломатии, мог откупаться от этой напасти, нанимая лучших бойцов со всего мира, то теперь ситуация изменилась. Теней стало слишком много. Они лезли отовсюду, как тараканы, и денег на их уничтожение уже просто не хватало.

На столе перед королём лежала стопка документов — счета от наёмников, доклады о потерях, прошения аристократов, требующих немедленно выделить средства на восстановление разрушенных кварталов и… — Хусейн снова поморщился, — на разработку нового, супер-мега-эффективного оружия против Теней.

— Оружие! — буркнул король. — Как будто я сам не понимаю, что оно нам нужно, как воздух!

Последние два года он лично курировал этот «сверхсекретный проект». Выделял колоссальные бюджеты, собирал учёных, артефакторов, магов… И что в итоге? А ничего! Деньги исчезали, как вода в песок, прототипы не работали, а Тени продолжали наглеть.

Правда, была одна маленькая деталь, о которой король предпочитал не распространяться. Большая часть этих «колоссальных бюджетов» оседала не в лабораториях, а в его личных карманах. Ну а что? Королевская семья должна хорошо жить! И его Род, между прочим, только богател от этих «исследований».

«Испытания затянулись», — таков был его стандартный ответ на все вопросы о «супероружии». И пока прокатывало. Но долго так продолжаться не могло. Народ, конечно, терпеливый, но не до такой же степени. Если подобное нашествие повторится, его просто сметут.

Нужно было срочно искать выход. И, кажется, он его нашёл.

Несколько дней назад ему доложили о событиях в Лихтенштейне. Маленькое, захудалое княжество, которое он и на карте-то не сразу нашёл, вдруг оказалось в центре мировых новостей. Какой-то молодой аристократ, Теодор Вавилонский, не только успешно отбивал нападения чуть ли не всего мира разом, но и, по слухам, в одиночку остановил нашествие Теней, в разы превышавшее то, что только что пережил Ливан.

И, что самое интересное, у этого Вавилонского, оказывается, было какое-то невероятное оружие. Эффективное, дешёвое и, судя по всему, производимое в промышленных масштабах.

Король Хусейн не был дураком. Он прекрасно понимал, что такой шанс упускать нельзя. Это оружие ему нужно. И он его получит. Любой ценой.

Он отправит гонца в Лихтенштейн с просьбой «поделиться разработками». Чисто по-братски, разумеется. Во имя борьбы с общей угрозой.

Конечно, он понимал, что Вавилонский, скорее всего, откажет. Ну не идиот же он, чтобы раздавать свои секреты направо и налево? Но на этот случай у Хусейна был план «Б». План, который он успешно использовал уже не раз.

Он вспомнил, как несколько лет назад испанцы построили для Ливана несколько суперсовременных водоочистительных сооружений. Совершенно бесплатно, между прочим.

А всё потому, что Хусейн сначала вежливо попросил их поделиться чертежами (те, естественно, отказали, сославшись на «государственную тайну»). А потом он начал давить на жалость.

— У нас тут люди без воды сидят! Дети страдают, а эти жадные европейцы даже не хотят поделиться технологиями! Это бесчеловечно! — кричал он на всех углах.

И мировая общественность, падкая на такие истории, его поддержала. Испанцам пришлось пойти на уступки. Предложили построить в кредит. Хусейн, конечно, согласился.

Комплексы построили. Вода в Ливане появилась. А вот кредит… Ну, кто сказал, что его вообще нужно отдавать? В договоре был хитрый пунктик про форс-мажор.

И вот, как нельзя кстати, в одном из отдалённых, почти необитаемых районов Ливана «случайно» произошло небольшое наводнение. Ну, как «произошло»… Придворный маг погоды немного перестарался с вызовом дождя. Бывает. Даже почти никто не пострадал, так, пара заброшенных деревень. Зато по договору выплата кредита была отсрочена на десять лет. А там, глядишь — «либо ишак сдохнет, либо падишах».

Король усмехнулся, вспоминая эту историю. Да, он умел добиваться своего. С Вавилонским он поступит так же. Попросит, потом поплачется, потом… Ну, там видно будет. Главное — получить оружие. А уж как — это детали.

Я получил отчёт от Торна о поставках мрамора из новой шахты. Цифры радовали, но дела земные, как обычно, отвлекали от дел… ещё более земных, но уже в глобальном масштабе.

В кабинет постучали и внутрь влетел один из моих помощников.

— Господин Вавилонский! — выпалил он. — Там это… из Ливана гонец! Срочно! Говорит, дело государственной важности!

— Ливан? — я удивлённо приподнял брови. — Ну, зови. Посмотрим, что там у них за важность такая.

Гонец оказался типичным восточным дипломатом — весь в шёлковых одеяниях, с хитрыми глазами и такой бородой, что в ней, при желании, можно было спрятать пару гранат.

Он рассыпался в комплиментах, долго говорил о «вечной дружбе» и «нерушимом союзе», а потом, наконец, перешёл к сути.

— Великий и мудрый правитель Лихтенштейна! — его голос сочился мёдом. — Наш всемилостивейший король Хусейн аль-Хаким шлёт вам свой пламенный салам и просит о небольшой… э-э-э… помощи.

— Помощи? — я скептически хмыкнул. — И какой же?

— О, Ваше Сиятельство, на нас нападают Тени! — гонец картинно всплеснул руками. — Эти проклятые твари! Они лезут изо всех щелей! Наша доблестная армия несёт потери! Народ в панике! Мы на грани катастрофы! Поэтому наш мудрый король просит вас… ну, в общем, выслать нам немного оружия. Чисто по-дружески. Тысяч так… восемь контейнеров.

Я аж закашлялся.

— Сколько-сколько⁈ Восемь тысяч⁈ Контейнеров⁈ Оружия против Теней⁈ Да вы там совсем охренели, что ли⁈

— Ну, можно и поменьше, Ваше Сиятельство, — гонец испуганно вжал голову в плечи. — Тысяч семь… или шесть… Мы не гордые.

— Почём? — коротко спросил я.

— В смысле? — не понял гонец.

— Цена вопроса? Сколько ваш «мудрый король» готов заплатить за спасение своей задницы?

— Э-э… Ну… — гонец замялся. — Его Величество надеялся на… гы-ы… безвозмездную помощь. В знак дружбы и хороших отношений.

— Безвозмездную⁈ — я расхохотался. — То есть даром⁈ Слушай, уважаемый, передай своему королю, что «даром» — это только за амбаром. А оружие против Теней, особенно моё, стоит очень дорого. Так что пусть сначала бюджет свой посчитает, а потом уже с просьбами лезет. Всё, свободен.

Гонец, пятясь и кланяясь, выскользнул из кабинета. Я же, выбросив из головы ливанские «проблемы», снова погрузился в дела.

Проекты, чертежи, расчёты… Под Лихтенштейном вовсю кипело строительство. На этот раз я решил замахнуться на метро! Но не обычное, с душными вагонами и вечными «Осторожно, двери закрываются». Нет! Моё метро должно было стать особенным!

Представьте себе: широкие, светлые туннели, выложенные отполированным камнем. Вместо поездов — огромные, бесшумно скользящие платформы, разделённые на секции. Каждая секция — это, по сути, голый пол, который движется, как лента эскалатора, только гораздо быстрее. На нём — отдельные кресла, встроенные прямо в платформу. Мягкие, удобные, с ремнями безопасности (на всякий случай, мало ли, кто-то решит вздремнуть и случайно вывалится). Садишься, пристёгиваешься, выбираешь нужную станцию на сенсорной панели, нажимаешь кнопку — и твоё кресло, плавно маневрируя между другими, везёт тебя к цели.

Система была рассчитана в первую очередь для перемещения между деревнями и посёлками княжества. По всему пути следования, в специально оборудованных залах, располагались комнаты отдыха, небольшие магазинчики, кафе, даже медпункты и уборные. Всё, что нужно для комфортного путешествия.

А работало всё это чудо инженерной мысли на големах. Точнее, на элементалях земли, которых я «запечатал» в каменные тела. Они приводили в движение сложные механизмы, питаясь энергией самой планеты. Такая система могла работать вечно, не требуя ни топлива, ни сложного обслуживания.

Но самое крутое — это система остановок. Платформы огромные, многоуровневые, как ступенчатые террасы. Если тебе нужно выйти раньше, просто нажимаешь кнопку на своём кресле, и оно плавно начинает маневрировать между другими, выдвигаясь к нужному выходу. Никаких толчков, никаких резких остановок. Идеально!

Конечно, любая поломка в такой сложной системе — это большие риски. Поэтому я лично работал над металлическими заготовками, которые устанавливались в качестве несущих конструкций и направляющих. Они были настолько прочными, что даже мне самому, со всеми моими способностями, было бы тяжело их сломать.

Только я закончил с очередным чертежом, как снова нарисовался гонец из Ливана.

— Господин Вавилонский! — пролепетал он, падая на колени. — Мой король… он… он не может принять ваш отказ! Он настаивает! Он умоляет!

— Серьёзно? — я удивлённо приподнял бровь.

— Д-да, — подтвердил гонец, нервно теребя в руках свою бороду.

— Ладно, — я вздохнул. — Передай своему королю, что мы ТОЧНО-ПРЕТОЧНО не можем передать ему оружие. Потому что у нас просто его нет в таких количествах. И пусть напишет официальное письмо. С подробным изложением своих… гхм… пожеланий. С печатью и подписью. А мы подумаем. Может быть. Когда-нибудь.

Гонец, бормоча благодарности, снова исчез. А я вернулся к работе над метро.

Где-то ещё докапывали туннели, где-то доделывали платформы, но в черте Лихтенштейна система была почти готова. Можно было запускать тестовые рейсы и смотреть, как всё это будет работать.

Я вспомнил, что хотел добавить ещё несколько типов кресел.

Уже имелись парные — для влюблённых парочек. Семейные — с откидными столиками. Одиночные — с встроенными мультимедийными системами.

Оставалось добавить детские — с яркими рисунками и ремнями безопасности. И специальные — для перевозки домашних животных.

Движение в метро будет напоминать автостраду: кто-то едет вправо, кто-то влево, кресла плавно перестраиваются, можно выбирать скорость. И всё это — практически бесшумно. Новая разработка, аналогов которой в этом мире ещё не было.

Закончив с чертежами, я решил позвонить в Пруссию. Нужно было предложить канцлеру Мисбарку построить для них защитные сооружения на границе. За хорошее вознаграждение, разумеется. Учитывая наши новые «дружеские» отношения, он, скорее всего, согласится и тут же попросит прислать детали. А у меня как раз готовы подземные транспортные пути, соединяющие Лихтенштейн с Пруссией. Так что с доставкой проблем не будет.

Затем я отправился на свой новый завод по производству големов. Его построили совсем недавно, и многого там ещё не было. Но големы-строители, мои главные трудяги, как всегда были на месте: где-то сваривали швы на металлических каркасах, где-то стягивали детали, где-то ещё над чем-то «колдовали»…

Я вошёл в огромный подземный цех. Ряды почти готовых големов, ещё не активированных, стояли, как каменные истуканы, ждали своего часа.

Осмотревшись, я понял: всё готово. Рабочие из «Созидателя» проложили кабели, установили оборудование. Големы-рабочие тоже выполнили свою часть — подготовили материалы, расставили всё по местам. Пора было запускать производство.

Я погрузился в себя, входя в привычное состояние Архитектора.

Завод предстал передо мной в виде сложной трёхмерной схемы, где каждая деталь, была видна как на ладони. Я начал «доделывать» его, вкладывая свою энергию, устраняя недочёты, оптимизируя процессы.

Наконец, завод полностью запустился. Конвейерные ленты, связанные с другими моими предприятиями, пришли в движение. По ним потекли потоки железа, камня и прочих необходимых материалов.

Я отдал мысленный приказ големам, и те тут же принялись за работу — перетаскивали материалы, заполняли склады, готовили всё для сборки новых боевых машин.

Затем я решил создать нового голема. Мне нужен был вербовщик. Тот, кто сможет создавать новые армии, кто сможет вдохнуть жизнь в камень и металл.

И я создал его — Тарса. Человекоподобный голем, с круглыми очками на носу и лихо закрученными рогами. А за спиной у него — два десятка гибких и быстрых отростков.

— Приветствую тебя, Тарс, мой вербовщик! — произнёс я, когда голем открыл глаза.

— Для меня честь вновь служить вам, Повелитель, — отозвался Тарс. — Я уже и не надеялся, что вы меня призовёте.

— Как я мог не призвать своего верного Тарса? Ты не одну армию для меня создал.

— И не последнюю, Повелитель, будьте уверены, — Тарс склонил голову. — За время отдыха я не растерял свои навыки. Я готов служить и приступить к работе немедленно.

— Приступай. Докажи мне это.

— С радостью!

Я наблюдал, как Тарс осматривается, как его многочисленные отростки-щупальца приходят в движение, ощупывая пространство, сканируя энергетические потоки.

Затем я приказал ему связаться сознанием с Абаддоном и Магнусом.

— Магнус недосягаем, Повелитель, — доложил Тарс через несколько секунд. — А вот Абаддона я вижу.

— Передай ему, чтобы он ввёл тебя в курс дел. Состояние нашей армии, текущие задачи… Всё, что нужно знать.

Тарс, получив информацию от Абаддона, снова повернулся ко мне.

— Я понял, Повелитель. Могу предложить первым делом создать защитников. Крепких, надёжных, способных держать удар. А во вторую очередь — штурмовые и артиллерийские войска. Но, если позволите добавить, мне показалось, что вам не хватает шахтёров-добытчиков.

— Да, с ними вечная проблема, — согласился я. — Ты же знаешь мои аппетиты.

— С радостью помогу и с этим. Вы же знаете.

Я попросил его связаться с Торном-производителем, моим управляющим подземным производственным комплексом. Пусть налаживают взаимодействие.

И Тарс приступил к работе. Каждое из его двадцати щупалец, если переводить в деньги, стоило примерно под сто миллионов, если бы его можно было продать. Настолько они были уникальны по материалам, структуре и вложенной энергии. Это была уникальная штука. Каждое щупальце — как отдельный артефакт-инструмент: одно грело, другое плавило, какое-то мяло, резало и так далее. Он с хирургической точностью творил на невероятной скорости. Куски расплавленного металла отлетали во все стороны, искры сыпались дождём.

Тарс был очень энергопотребляющим големом. Его было тяжелее призвать, чем Торна. По своей древности, знаниям и опыту он даже превосходил его.

— Я вижу, ты не растерял способности, — сказал я Тарсу, когда тот показал мне первую готовую модель — боевого голема с огромной мортирой на плече.

Рядом стояли два голема-носильщика со снарядами. Работа была выполнена с таким искусством, что я даже присвистнул. Резьба, изгибы, идеальная подгонка деталей…

Тарс сделал всё так, как сделал бы я сам, очень клёво. Ну, или почти так же. Я, конечно, сделал бы лучше, но нужно понимать: если требуется создать стотысячную армию, которая проживёт не больше одного дня, то время Архитектора тратить не стоит. Армия големов должна быть эффективной.

Я участвовал в этом процессе как тот, от имени которого Тарсу разрешено заключать договора с элементалями.

Закончив с этим, я вышел из подземного завода и направился во дворец. В приёмной меня уже ждал гонец с новостями от Ливана.

— Что там ещё? — спросил я, предчувствуя неладное.

— Господин Вавилонский, — начал гонец, — Его Величество король Хусейн аль-Хаким… он возмущён! Он считает ваш отказ бесчеловечным! Если у Лихтенштейна есть оружие, то почему вы не хотите помочь⁈ Ведь у Ливана потери! Король будет жаловаться в мировые инстанции! Он просит вас быть благоразумным! Что ответить, господин?

— Нахер идите, — отрезал я. — Охренеть… Пусть присылает своих дипломатов, если хочет поговорить о благоразумии. Я с ними поговорю.

— Зачем дипломатов? — удивился гонец. — Можно и так ответ дать.

— Ну как зачем? Если ваша риторика не изменится, я лично их нахер пошлю.

Я задумался. Странно, где они раньше были? Почему-то Эквадор смог отбиться нормально. Почему-то Австралийский континент тоже практически не понёс потерь.

Бесчеловечность заключается в пофигизме, недальновидности и жадности тех правителей, которые сидят и думают только о насущных проблемах, не смотрят в будущее или переживают только о своём кармане. А потом, когда что-то случается, резко начинают искать виноватых.

Я покачал головой.

— При всём моём отношении к человечности, я не собираюсь потакать таким, как ваш король. Знаешь, по какой причине? Хотя бы даже потому, что у меня такого количества оружия даже и нету сейчас. А если бы оно и было, и я его передал бы, вряд ли бы это каким-то образом помогло бы народу. Просто дворец вашего хрена охраняли бы ещё лучше. Поэтому, если он не собирается своими средствами вообще ничего делать, — а он не собирается, раз попросил подарить, а не предложил купить, — тогда недолго ему там осталось сидеть. Его просто снесут.

Как только гонец вышел за дверь, я тут же ощутил сильнейший магический всплеск. Не просто всплеск, а целый ураган энергии, который заставил меня напрячься.

«Какого хрена?» — подумал я, пытаясь определить источник.

Телефон зазвонил. Это был Скала.

— Тео, ты уже видел новости?

— Нет, что случилось?

— Видимо, в Империи они быстрее доходят. У нас тут свои спутники. В Тихом океане что-то происходит. Сейчас тебе скину.

Я перешёл по ссылке и увидел прямое включение из Тихого океана. Как сказал Скала — суперсекретная трансляция. Ему пришлось подёргать за старые ниточки, чтобы получить к ней доступ. «Когда рядом с Императором ходишь, многое дозволено».

Видео было, мягко говоря, хренового качества, но даже так можно было разглядеть огромный, чёрный вихрь, клубящийся над водой — Теневой циклон.

Я усмехнулся.

— Понятно. Игра начинается. Благодарю, дядь Кирь. Возвращайся быстрее.

— Я тебе нужен? Не должно возникнуть проблем.

— Да нет, просто здесь безопаснее. Не хочу, чтобы ты пострадал.

Я сидел, смотрел перед собой и размышлял. Интересно даже, это моё вмешательство ускорило все процессы Теней? Или они просто потеряли терпение или решили завершить свои дела?

Впрочем, неважно. Важно, какой ход они сделают следующим. И, пожалуй, я свой тоже собираюсь сделать.

Я вышел на крышу княжеского дворца, который после моих недавних «перепланировок» стал раза в четыре больше, превратившись в настоящую цитадель.

Соединился с землёй, чувствуя, как её сила наполняет меня. И начал влиять на неё своим Даром, направляя энергию во все стороны. Магические круги, невидимые для обычного глаза, расходились от меня, как волны по воде.

Я влиял на саму структуру земли, сбивая теневые настройки, которые Тени так долго и усердно здесь создавали. Теперь я мог себе это позволить. И позволить не только влиять на них, но и открыто заявить тем, кто стоял за всем этим:

«Вот я здесь. И я знаю, что вы замышляете».

Глава 15

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Папа Легба, скрючившись, как престарелый гриб-сморчок, творил какой-то особо мерзкий ритуал. Вокруг него клубился дым, воняющий серой и палёными волосами.

Внезапно воздух в пещере загустел, и прямо из стены с тихим чавканьем вылезло существо, отдалённо напоминающее гигантского кальмара, только вместо щупалец у него торчали кривые, вывернутые наизнанку, человеческие руки. Каждая ладонь заканчивалась не пальцами, а пастью с множеством мелких, но очень острых зубов.

Это был один из Двенадцати Владык Великих Домов Теней, собственной персоной.

— ЛЕГБА-А-А-А!!! — замогильный голос заполнил всё пространство вокруг. — ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, СТАРАЯ ТЫ ПЛЕСЕНЬ⁈

Папа Легба мелко затрясся, его цилиндр с перьями и костями съехал набок.

— В-ваше Тёмное Могущество… Я… я всё по плану…

— ПО ПЛАНУ⁈ — Владыка заревел так, что стены хижины задрожали. — Мы в тебя столько сил вбухали! Столько ресурсов! А ты что⁈ Просрал всё, что можно и нельзя! Пришлось Теневой Циклон призывать! Ты хоть представляешь, сколько он энергии жрёт⁈ Да мы на эту энергию могли бы три захудалых мира в Тень погрузить!

Легба упал на колени.

— Н-но, Владыка…

— Ты мне теперь должен! И должен столько, что будешь до конца времён в рабстве у меня пахать! И не просто пахать, а ещё и проценты капать будут! Так что советую тебе хорошенько подумать, как будешь долг отдавать! Иначе я из твоей жалкой душонки такой артефакт сделаю, что все Тени в Теневом Плане будут над тобой ржать до икоты! Пшёл вон! И чтобы результат был! Иначе я сам к тебе в гости загляну, и тебе это ОЧЕНЬ не понравится!

Теневой Владыка с отвращением сплюнул сгустком тьмы, который тут же прожёг дыру в земляном полу, и с шипением растворился.

Папа Легба остался один, весь потный и дрожащий. Первый раз за последние сто лет он задумался — а не творит ли он херню? Может, и правда, не стоило так плотно с Тенями якшаться? Сколотил бы себе маленькое африканское королевство с парочкой сочных жриц и скромным алтарём для жертвоприношений — и горя бы не знал.

Но нет, его, видите ли, потянуло на величие, на сделки с Владыками Теней, на ритуалы… И вот, до чего он докатился — Теневой Циклон, долги… Вавилонский этот, чтоб его черти драли…

Тут в пещеру, пятясь и кланяясь, вполз очередной прислужник.

— О, Великий и Могучий Папа Легба! Беда! Там… там этот сраный голем с его железяками! Он уже почти всю нашу северную границу уничтожил! Медленно, но верно разносит все наши посёлки в хлам! Говорит, что он — Магнус-Громовержец, Ужас Инферно, и вообще — сейчас всем покажет, где раки зимуют! А тех Теней, кто к нему прорываются, чёртов ворон-переросток с хохотом вырезает! Они уже полпути до нас прошли!

Легба скривился. Ну вот, опять! Не было печали, так Вавилонский подкинул!

— И что мне теперь делать? — пробормотал Легба, почёсывая свою морщинистую репу.

По-хорошему, конечно, надо бы дождаться, пока Теневой Циклон доберётся до людей и начнёт пожирать их души. Может, его повелители тогда хоть крошку энергии ему отсыплют. А может, и хрен с маслом.

Сердце Императора… Да, это вариант. Ритуал мощный, проверенный. Ингредиенты все есть… Только вот… на себя его проводить очень стрёмно. Последствия могут быть непредсказуемыми. Нет уж, увольте!

Кого бы взять? Ему нужен был кто-то сильный, но управляемый. Кто-то, кто сможет выдержать мощь ритуала, но при этом не слишком много будет выпендриваться.

И тут его осенило! Аиша! Эта сучка османская! Девчонка, конечно, немного с приветом, но Дар у неё подходящий, и связи с Тьмой имеются. То, что нужно!

Недолго думая, Легба чертыхнулся и начал творить ритуал. Он просканировал мир через связь в Теневым Планом и быстро нашёл её. Через пару минут из мерцающей дыры в пространстве, с громким «А-А-А-АЙ, БЛИН!!!», вывалилась сама Аиша.

В модном купальнике, с ананасовым коктейлем в одной руке и солнечными очками на носу. Вид у неё был такой, будто её только что выдернули с пляжа где-нибудь на Мальдивах.

— Привет, сучка! — Папа Легба расплылся в своей фирменной гнилозубой улыбке. — Отдохнула? А теперь — пора за работу!

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — Аиша попыталась метнуться обратно в портал, но тот уже схлопнулся.

— А поздняк метаться! — Легба хихикнул. — Ща мы из тебя, дорогуша, сделаем Погибель Вавилонского!

— Кого, блин⁈ Вавилонского⁈ А МОЖНО НЕ НАДО⁈ Я только жить начала! Я на Липарских островах виллу купила! С бассейном! И видом на море!

— А всё, поздно, — Легба махнул рукой своему прислужнику. — Принести сундуки из моего личного хранилища! Готовься, Аиша! В результате ритуала твой разум тебя покинет! Но он нам и не нужен! Ха-ха-ха…

— Ну что, господа хорошие, последние сводки с полей, — Оракул, он же Николай Михайлович Соболев, сделал глоток из своей термокружки. — Китайцы османов месят так, что аж пыль столбом стоит. Ракет у них, как у дурака фантиков. Ещё и флот к их берегам подогнали. Так что османам сейчас не до Лихтенштейна, у них там свой Перл-Харбор намечается, только с китайским акцентом.

Я кивнул, отхлёбывая утренний кофе. Боря, сидевший в углу на диванчике и увлечённо рубившийся в какую-то игрушку на телефоне, даже ухом не повёл. Привык уже к нашим «военным советам».

— А то войско, что к нам топало, — продолжал Оракул, — встало, как вкопанное, посреди австро-венгерских полей. Ждут приказа. То ли обратно чесать, то ли… ну, ты понял. Потому что на Кавказе наши, имперские, пошли в наступление. Да так резво пошли, что османам там, похоже, скоро придётся не только про Лихтенштейн забыть, но и про Стамбул.

Я кивнул. Казалось бы, радоваться надо. Враг отступает, союзники надирают ему задницу… Но что-то внутри меня неприятно кольнуло. Я вспомнил про Циклон, про Папу Легбу, про всю эту теневую хрень, которая с каждым днём становилась всё злее и наглее.

— Да что ж такое то! — я стукнул кулаком по столу так, что Боря подпрыгнул и уронил телефон. — Человечество неисправимо! Снова друг друга уничтожают! Вместо того, чтобы объединиться и Теням сопротивляться! Нет, им обязательно нужно устроить очередную мировую войнушку!

— Ну, Теодор, — Оракул пожал плечами, — такова уж природа человеческая. «Разделяй и властвуй» — это ещё древние римляне придумали. И, как видишь, до сих пор работает.

— Работает-то оно работает, — проворчал я. — Только вот когда Теневой Циклон полмира накроет, делить будет уже нечего. И властвовать, соответственно, тоже.

Я достал телефон и набрал Лунь Чень. Она, к счастью, ответила почти сразу.

— Алло, Лунь, душа моя! — начал я самым своим обаятельным голосом. — Как поживаешь? Как там твои китайские драконы? Небось, уже всех османов на шашлык пустили?

На том конце провода кто-то деликатно кашлянул. Голос был явно не Лунь Чень.

— Э-э… Господин Вавилонский? Это Фен Жао, помощник. Госпожа сейчас немного… занята.

— Понятно, — кивнул я. — Передай, пожалуйста, чтобы Лунь Чень передала куда надо и вы прекратили бомбить этих несчастных османов. У меня тут информация посерьёзнее есть.

— В смысле «прекратили»? — в голосе помощника послышалось искреннее недоумение. — Но мы же только во вкус вошли! У нас там такие фейерверки!

— Фейерверки — это, конечно, хорошо, — согласился я. — Но у вас там сейчас с востока, со стороны океана, такая хрень подползает, что ваши фейерверки по сравнению с ней — так, детские хлопушки. Ракеты вам для другого пригодятся. Очень скоро.

Через пару мгновений в трубке раздался уже знакомый голос Лунь Чень:

— Теодор, в смысле? Что случилось? Мои люди говорят, ты просишь прекратить нашу маленькую вечеринку с османами? Но почему? Мы же только начали!

— Потому что, дорогая моя, у вас там скоро будет своя вечеринка, — вздохнул я. — И очень большая. С востока, со стороны океана, к вам ползёт такая хрень, что мало не покажется.

— Хрень? — Лунь Чень усмехнулась. — Теодор, ты как всегда в своём репертуаре. А если серьёзно? Ты что-то знаешь про это? Наши научники в полном недоумении — что-то огромное движется. Непонятно, что внутри. Разведчики, которых мы туда посылали, пропадают без следа.

— Знаю, — подтвердил я. — И, боюсь, вам понадобится моя помощь.

— Помощь? — Лунь Чень хихикнула. — При всём уважении, Тео, но твоя помощь великому Китаю? Ты, конечно, крут, спору нет, но…

— Именно, — перебил я её. — Моя. И не спорь. У тебя просто нет выбора.

На том конце провода повисла пауза.

— Ну, я не знаю… — неуверенно протянула Лунь Чень.

— Кстати, — как бы невзначай добавил я, — ваш Блистательный Трон Небесного Дракона уже в Швейцарии. Скоро оттуда доставят, целым и невредимым. Я лично проследил.

— ТРОН⁈ — Лунь Чень аж взвизгнула. — Теодор, ты… ты… да я тебе за это… СПАСИБО!!! Огромное!!! Так что там с османами?

— Кажется, мне нужно устраивать переговоры.

— Переговоры? А ты умеешь? — в её голосе снова послышались смешинки.

— Очень смешно… Ладно, до связи. И корабли свои разворачивайте, они вам точно понадобятся. К Циклону близко не подходить. Я свяжусь позже, дам более подробные сведения. Отбой!

Я положил трубку и посмотрел на Оракула, который всё это время внимательно слушал наш разговор. Боря как раз прошёл очередной уровень своей игры и теперь с интересом жевал бутерброд, запивая горячим чаем.

— Теодор, ты серьёзно? — Оракул удивлённо приподнял бровь. — Переговоры с османами? У нас же только пушки пристрелялись! Зачем?

— Если человечество сейчас не объединится, — пояснил я, — то очень скоро этому миру придёт конец. Полный и безоговорочный. Вот почему.

— Ладно, верю, — кивнул Оракул. — Твои доводы, как всегда, железобетонные. Так что, надо с султаном связываться? Кого пошлём послом? И ты имей в виду, Теодор, османы — ребята специфические. Они послов частенько казнят. Чисто для профилактики. Так что выбирай кандидатуру аккуратно. Чтобы не жалко было.

Я пожал плечами.

— Сам пойду.

Оракул аж подпрыгнул.

— В Стамбул⁈ Теодор, ты в своём уме⁈ Тебя же там на шаурму пустят!

— Не, — я усмехнулся. — Пока только в Австро-Венгрию. К тем османам, что к нам приближаются. У них там главный — Осман Нури-паша. Я изучил его досье, которое ты мне недавно скинул. Вроде адекватный дед. По крайней мере, не полный отморозок, как некоторые. Сначала с ним переговорю.

— Но как ты туда пройдёшь? Тебя же не пропустят! Там же австрийцы, османы… Да они тебя на подлёте собьют!

Я улыбнулся.

— А кто их будет спрашивать?

Штаб османской армии

Где-то на австро-венгерской земле

Осман Нури-паша сидел в своём походном шатре и матерился так, что даже закалённые в боях янычары за стенкой шатра старались дышать через раз.

Перед ним на столике из красного дерева (трофейном, разумеется, какой-то австрийский барон теперь пьёт чай на табуретке) стоял ноутбук, на котором мелькали кадры. И кадры эти оптимизма не внушали.

Внезапно видео зависло.

— Да чтоб тебя джинны в преисподнюю утащили! — рявкнул Осман Нури-паша, долбанув кулаком по клавиатуре ноутбука. Экран тут же окрасился зловещим синим цветом. — Джамиль! ДЖАМИЛЬ! Опять эта шайтанская машина сломалась!

Адъютант вбежал в шатёр и замер у стола.

— Чего изволите, ваше высокопревосходительство?

— Эта дьявольская хреновина опять показывает синий экран смерти! — Нури-паша ткнул пальцем в монитор, от которого на экране остался жирный отпечаток. — А ещё он постоянно требует какие-то обновления! Я полководец, а не этот… как его… айтишник!

Джамиль аккуратно наклонился к экрану.

— Вы случайно ничего не нажимали, ваше высокопревосходительство? В прошлый раз…

— Да не трогал я его! Я просто хотел посмотреть, что там на Кавказе творится!

— Разумеется, ваше высокопревосходительство. Давайте я попробую перезагрузить систему.

Когда всё было готово, Нури-паша вернулся к просмотру.

Сначала он с кислой миной пялился на видосики, где китайские ракеты, похожие на стаю очень быстрых и очень злобных пчёл, разносили в хлам османские позиции, которые, между прочим, считались почти неприступными.

— Да как так-то⁈ — Нури-паша стукнул кулаком по столику. — Откуда у этих узкоглазых столько ракет⁈ И что это за хрень⁈ Почему они такие быстрые и мощные⁈ Я же лично приказывал нашим ПВО-шникам… Эй, а где, кстати, наш главный ПВО-шник? Тот, который с тремя подбородками и вечно потным лбом?

Адъютант Джамиль только пожал плечами.

— Э-э… Ваше высокопревосходительство, он в отпуске. По состоянию здоровья. Говорит, нервы сдали после того, как китайцы снесли половину наших ракетных установок одним залпом.

— В отпуске⁈ — Нури-паша побагровел. — Я ему такой отпуск устрою, что он до конца своих дней под себя ходить будет! На гауптвахту его! На три месяца!

Джамиль поспешно кивнул, записывая приказ.

— А это что за хрень⁈ — маршал ткнул пальцем в другое видео.

Там, на фоне заснеженных кавказских гор, его доблестные османские войска… ну, скажем так, не очень доблестно отступали под натиском русских. А впереди, размахивая саблей и что-то истошно вопя, бежал его ученик, Абдул-паша. Бежал, правда, в обратную сторону от противника.

— Позор! — Нури-паша схватился за голову. — Какой позор на мою седую бороду! Что ты творишь, сын шайтана⁈

Дело в том, что генерал Абдул-паша, его бывший ученик, которому Нури-паша в своё отсутствие доверил командование на Кавказе, умудрился облажаться по-крупному. Этот гений стратегии решил, что лучшая тактика против русских — это заманить их в ущелье, а потом обрушить на них лавину. И всё бы ничего, да только лавину он вызвал… на свою же армию.

— Я же ему говорил: «Абдул, не выпендривайся! Делай, как я учил!». А он что⁈ «Я сам, я всё знаю!». Вот и дознался, ишак безмозглый!

Нури-паша залпом осушил остатки кофе (который, кстати, был отвратительным, австрийцы даже кофе нормальный варить не умеют!), схватил со стола бутылку какого-то местного шнапса и сделал большой глоток прямо из горла.

— Не думал, что на моём веку такой позор увижу! Ай-ай-ай! После Кавказа я этого ишака лично кастрирую! И султан Мурад, небось, уже в курсе! Что он теперь скажет? Что я, Осман Нури-паша, даже своего ученика уму-разуму научить не смог⁈

Он снова отхлебнул из бутылки.

— Кстати, — Нури-паша вдруг посерьёзнел и посмотрел на Джамиля. — Султан Мурад не связывался? Не давал добро продолжить с этим Лихтенштейном? Так-то мы бы быстренько его развалили… А там, глядишь, ещё и успели бы на Кавказ переметнуться, спасать честь Османской Империи. А то этот Абдул там такого наворотит, что потом сто лет разгребать будем!

Джамиль покачал головой.

— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Тишина.

Нури-паша тяжело вздохнул.

— Ладно, вали отсюда, — махнул он рукой. — Я отдыхать буду. И вина ещё принеси. Нормального, а не этого шмурдяка австрийского.

Адъютант с поклоном удалился, а Нури-паша, кряхтя, завалился на походную кровать, больше похожую на пыточную дыбу, чем на место для отдыха.

— Старость — не радость, — пробурчал он, закрывая глаза. — Всё болит, всё ноет… А ещё эти идиоты вокруг…

Внезапно, когда он уже почти провалился в спасительное забытьё, в шатре раздался незнакомый, спокойный голос:

— Вино «Шато Мартен» семьдесят четвёртого года — нормально?

Нури-паша сначала даже не понял, что произошло. Он подумал, что это Джамиль, гад такой, решил над ним подшутить. И уже приготовился высказать всё, что он о нём думает.

— Джамиль, мать твою, откуда у нас такое вино… — пробормотал он, не открывая глаз.

А потом до него дошло. ЧУЖОЙ! В ЕГО ШАТРЕ!

Он резко открыл глаза и… его челюсть медленно поехала вниз.

Перед ним, с бутылкой вина в одной руке и двумя бокалами в другой, стоял молодой человек европейской наружности. В дорогом, идеально сшитом костюме, с лёгкой улыбкой на губах. И от него исходила такая аура… силы? Нет, даже не силы. Аура чего-то настолько мощного, от чего у старого маршала по спине забегали мурашки.

— Пожри меня шайтан… — только и смог выдохнуть Нури-паша. — Ты ещё кто такой⁈

Незнакомец улыбнулся ещё шире.

— Я Теодор Вавилонский, приятно познакомиться.

Глава 16

— Я люблю удивлять, — усмехнулся я, остановившись перед Осман Нури-пашой прямо посреди его шатра.

На самом деле, я появился не из воздуха, а из недр земли. Охрана, конечно, попыталась было дёрнуться, но я их мягко «усадил» на пол, заточив в каменные коконы. Не убил, нет. Просто временный паралич. Зачем лишние трупы?

Осман Нури-паша, маршал Османской Империи, уставился на меня так, будто я только что предложил ему сыграть в карты на раздевание.

— Ещё бы! — он мгновенно взял себя в руки. Глаза старого вояки сверкнули. — Враг, за которым я веду охоту, сам является ко мне. Это смелость, глупость, или у тебя действительно есть что предложить?

Я, как фокусник, достающий из шляпы кролика, продемонстрировал ему бутылку «Шато Мартен» семьдесят четвёртого года и два изящных бокала на тонких ножках. Поставил всё это на столик рядом с ноутбуком, оттеснив какие-то карты и бумаги.

— Для начала, моё предложение — распить эту бутылку вина. Говорят, неплохое. Обсудим, так сказать, детали нашего дальнейшего сосуществования. Или не сосуществования. Тут уж как карта ляжет.

Маршал смерил меня тяжёлым взглядом, затем перевёл его на вино. Секунду подумал, а потом кивнул.

— Полагаю, оно не отравлено? Ты же не думаешь, что человека моего ранга можно отравить столь примитивно?

— Такое вино портить ядом? — хмыкнул я, ловко откупоривая бутылку и разливая тёмно-рубиновую жидкость по бокалам. — Это кощунство. Я, конечно, тот ещё фрукт, но не настолько же! Это же коллекционное! Редчайший экземпляр! Впрочем, скажу больше: для обычных людей оно мало чем отличается от яда. Слишком крепкое, слишком… благородное. Не каждый желудок такое выдержит.

— Это да, — согласился он, принимая бокал.

Мы отпили. Тишина повисла в шатре, тяжёлая, как воздух перед грозой. Маршал смотрел на меня, я — на него. Игра в гляделки. Кто первый моргнёт?

— Предлагаю не доводить до разрушений и потерь, — начал я, решив «взять быка за рога». — У вас есть Китай, ваш новый враг. И, судя по тому, как они действуют, дела у вас, мягко говоря, не очень. Так что вы можете спокойно отступить, вернуться домой и сообщить, что родина в опасности, и вы прибыли её защищать. Героем станете. Ордена получите. Ну, или хотя бы голову на плечах сохраните. А то, знаете ли, после поражения от Лихтенштейна… султан Мурад может и расстроиться. Очень сильно расстроиться.

Я улыбнулся, но маршал не повёлся.

Конечно, было бы наивно полагать, что этот старый вояка так просто согласится. Он же герой! Легенда! Для него отступить — всё равно что признать своё поражение. А такие, как он, поражений не признают. Но я должен был попытаться.

— Ты предлагаешь мне дезертировать? — он покачал головой. — Смело. Но я — Осман Нури-паша. Я не бегу с поля боя. Приказ султана — закон. Лихтенштейн будет взят.

Он отпил ещё вина.

— Знаешь, Вавилонский… будь ситуация иной, я бы, возможно, и согласился. Ты прав, война с Китаем — это серьёзно. И родина действительно в опасности. Но… — он тяжело вздохнул, и в его глазах на мгновение мелькнула какая-то почти человеческая тоска. — … я солдат. Я выполняю приказы. И приказ был — захватить Лихтенштейн. Уничтожить тебя. Мои войска уже понесли потери в предыдущих стычках. Султан не простит мне отступления. Тем более, что моя репутация не позволяет мне бежать с поля боя. Я — Осман Нури-паша, маршал, не знающий поражений. Я не могу отступить.

Я вздохнул. Жаль. Хороший мужик, этот Нури-паша. Честный. И верный своему долгу. Таких сейчас мало. Но долг у него дурацкий. И приказ — идиотский.

— Понимаю, — кивнул я. — Честь, долг, все дела…

Маршал кивнул, будто ожидая именно этого. Его лицо снова стало жёстким, как у хищника.

— За вино спасибо. Отличное. Давно такого не пил. Предлагаю тебе покинуть мой лагерь. Собери свою армию. И мы встретимся на поле боя. Как подобает воинам. Лицом к лицу.

Я покачал головой.

— Пожалуй, откажусь. Не люблю я эти ваши… «рыцарские поединки». Слишком много пафоса, слишком мало эффективности. Зачем мне рисковать своими людьми, когда можно обойтись… малой кровью? Ну, или вообще без неё. По крайней мере, с моей стороны.

— Тогда, извини, но мне придётся тебя прямо здесь убить.

— Понимаю, — вздохнул я, ставя бокал на стол. — Правда, убить меня не так уж и просто.

И сражение началось.

'Вот и поговорили, — с горечью подумал я, уворачиваясь от града предметов, летящих в мою сторону. Стол, стулья, даже этот несчастный ноутбук — всё это превратилось в смертоносные снаряды под воздействием телекинеза Нури-паши. Шатёр ходил ходуном, как будто его трепал ураган.

Маршал обрушил на меня всю свою мощь. Он не просто швырялся мебелью. Он играючи швырял в меня многотонные куски техники, выкорчёвывал из земли каменные глыбы, сжимал пространство, пытаясь раздавить.

Я же воздвигал перед собой стены из песка и камня, отражал атаки, создавал вокруг себя защитные коконы. Я не хотел убивать его. Пока не хотел. Мой план был другим.

Весь османский лагерь пришёл в движение. Солдаты, услышав грохот, с криками бросились к шатру. Одарённые из личной гвардии маршала уже атаковали, пытаясь пробить мою защиту огнём, льдом и молниями.

«Мне стоило попытаться договориться, — пронеслось в голове, когда я, отбивая очередной выпад, увидел, как один из Одарённых, похожий на перекачанного бодибилдера с огненными кулаками, несётся на меня с явным намерением превратить мою голову в отбивную. — Но увы… с такими фанатиками договориться невозможно. Они выбрали свой путь».

Может показаться, что я слишком наивен и глуп, предлагая мир закалённому в боях военачальнику, который привёл сюда стотысячную армию. Но нет. Я точно знал, что делаю. Это был лишь мой запасной план.

Сражение разгоралось. Я больше отбивался, стараясь заваливать противников камнями или песком, а не убивать без нужды. Хотя среди них были и Одарённые, чьи атаки приходилось нейтрализовывать жёстче.

Я поднял из земли огромный шар, спрессовал его в камень и, взорвав, обрушил на нападающих град осколков, которые разлетелись, как шрапнель. Крики «Не дайте ему уйти!» смешались с рёвом пламени, которое выдыхал тот самый «бодибилдер», треском молний другого мага и грохотом выстрелов — кто-то из особо умных даже догадался притащить сюда полевое орудие и теперь палил по мне из него, как по мишени в тире.

Танковый снаряд, летящий прямо в меня, я расплавил на лету, превратив в облако горячего пара. А сам нырнул под землю, в спешно созданный тоннель, чтобы через мгновение вынырнуть в другом месте, подальше от основной толпы. В лужу расплавленного металла, оставшуюся на месте моего «исчезновения», с воплями угодили несколько преследователей.

Постепенно я отступал, уводя их за собой в лес, к подножию гор. Армия, не разбирая дороги, тупо двигалась следом. Самые сильные отряды, включая личную гвардию маршала, напирали, не давая мне оторваться.

В какой-то момент я оказался спиной к отвесной скале — тупик. По крайней мере, так казалось моим преследователям.

— Ты не уйдёшь! — прорычал Нури-паша, настигая меня.

— Да ладно, — усмехнулся я. — Не уйду, говоришь? А ничего, что это гора? А камень — моя стихия.

Я легко создал проходы в каменной толще, уходя от погони и тут же запечатывая их за собой.

Выбравшись на уступ, я наблюдал, как маршал в ярости пытается достать меня. Он обрушивал на гору свою мощь, заставляя её дрожать. Другие Одарённые присоединялись, паля из орудий и используя свои техники. Гора стонала, осыпалась камнями, но держалась.

«Действительно мощный тип, — с уважением подумал я, глядя, как Нури-паша пытается проломить скалу. — Смотри, как гору шатает. Жаль, что такой талант пропадает зря, служа этому безумному султану».

Я сделал вид, что «сорвался» с уступа, падая вниз, в клубы каменной пыли.

— Вон он, вперёд! — раздались крики, и сражение возобновилось с новой силой.

На этот раз меня окружили по-настоящему сильные личности из личной гвардии маршала. Человек десять, не меньше. Все — Одарённые высшего ранга, каждый из которых стоил целого полка.

— Ну что, что дальше сделаешь? — с предвкушением спросил один из них, поигрывая огненными мечами в руках.

И тут я почувствовал, как моя связь с камнем слабеет. Артефакты! У них были артефакты, подавляющие магическое поле! Мерцающие диски, которые они активировали, создавали вокруг меня зону, где мой Дар работал с перебоями.

— Уже не так резво взаимодействуешь с камнем, да? — ухмыльнулся Нури-паша, появляясь из-за спин своих гвардейцев. — Твоя стихия тебя больше не слушает. Эти подавители сделал лучший артефактор прошлого Османской Империи. Они создают вокруг себя зону, где магия земли почти не работает.

— У лучших оно хотя бы работает до конца, — заметил я, всё ещё чувствуя слабую, но не исчезнувшую связь с камнем. — А тут не до конца. Я всё ещё могу влиять. Хоть и не так сильно, как хотелось бы.

Я продолжал отбиваться, хотя это становилось всё труднее. Каменные шипы вырастали медленнее, щиты из песка рассыпались быстрее, а мои атаки теряли былую мощь.

— Зачем ты сопротивляешься? — спросил Нури-паша, когда очередной мой каменный снаряд разбился о его телекинетический щит. — Всё равно итог один. Ты умрёшь.

— А кто сказал, что это решаете здесь вы? — парировал я, уворачиваясь от летящего в меня огненного шара.

— А кто же? — надменно вскинул бровь маршал.

— Обернись.

В тот же миг в их тылу, там, где располагался основной лагерь османской армии, прогремела серия мощных взрывов. Огненные грибы поднялись к небу, освещая окрестности.

— Магнус вернулся, кстати, — небрежно сообщил я. — С новой программой «Абсолют». И, похоже, он очень зол. Хорошая новость, правда?

Нури-паша, не знающий, кто такой Магнус и что такое программа «Абсолют», ошеломлённо смотрел на поднимающиеся столбы дыма.

— Не видишь, что ваш лагерь в пыль превращается⁈ — крикнул я ему. — Там же всё ваше оружие, боеприпасы, продовольствие! Да и солдаты, наверное, тоже?

— Плевать на лагерь! — закричал Нури-паша. — Убить Вавилонского! Он ключ ко всему! Без него они — ничто!

Я усмехнулся.

— Свою задачу я выполнил. Поэтому всё-таки откланиваюсь.

Вокруг меня взметнулся каменный барьер, вращающиеся валуны отбивали летящие в меня заклинания и снаряды.

— Оставляю всё это на моего второго генерала! Абаддон, твой выход!

И словно в ответ на мои слова, из леса, со стороны разрушенного лагеря, с боевым кличем «ЗА ПОВЕЛИТЕЛЯ! ЗА ОРДЕН!» вырвался Абаддон во главе своих големов.

У них были новые шлемы с острыми стальными козырьками, а на макушках, как плюмажи, развевались ярко-красные ленты — знак Первой Армии Ордена Архитекторов. Настоящие рыцари, закованные в камень и металл, с огромными клинками в руках.

А сам Абаддон мчался на железном коне, из ноздрей которого вырывался густой пар. Големо-конь нёсся с такой скоростью, что земля под его копытами дрожала. За ним — сотни, тысячи универсальных боевых големов, готовых к бою.

Я остался на высоком горном уступе, наблюдая за развернувшейся внизу картиной. Осман Нури-паша, несмотря на внезапное нападение, бился яростно, как лев. Его телекинез превращал всё вокруг в смертоносное оружие. Он швырял в големов Абаддона камни, вырванные из земли, скручивал их металлические тела, пытался раздавить их невидимой силой.

Большая часть големов Абаддона, являлись обычными боевыми големами. Не было у меня пока времени и материалов для других, более совершенных вариаций, которые я использовал в прошлой жизни, имея неограниченные возможности. Эти големы хоть и были сделаны из прочнейших материалов и усилены магией, но сейчас один за другим обращались в прах под его ударами.

Но на место павших тут же вставали новые. Они были дешевы в производстве, а элементали из павших тел никуда не улетали, и в будущем снова вернуться в строй в новых телах. Големов у Абаддона всё равно было больше, чем сил у маршала.

«Что ж, будет даже жаль, если он погибнет, — подумал я, глядя, как Нури-паша, окружённый со всех сторон, отчаянно отбивается. — Он человек исключительной силы. Такие рождаются, наверное, раз в тысячу лет в этом мире. Он мог выжить, усилиться… И не хочет проигрывать. Но в итоге его ждёт лишь поражение. Впрочем, как и всех, кто встанет у меня на пути. Таков закон. Сильнейший пожирает слабого».

Пока Абаддон с Магнусом превращали османскую армию в хорошо утрамбованный исторический факт, мне позвонил Скала.

— Тео, как там у вас дела?

— Да так, — я небрежно махнул рукой, хотя он этого, конечно, не видел. — Очередную армию вторжения отправил удобрять австро-венгерские поля.

Скала на том конце провода хмыкнул.

— Ну и отлично.

— А то! Теперь ещё и Лихтенштейн расширится. Вообще песня…

Я усмехнулся. Да, дядя Киря был в курсе моих планов. Один из сыновей австро-венгерского президента, Андреас, которого отец отправил в Пруссию налаживать мосты, неожиданно вышел на связь со мной через канцлера Мисбарка. Предложил, так сказать, мир, дружбу, жвачку. Сказал, что его папаша, президент Леопольд Фердинанд, после всех этих «подвигов» османской армии на его земле, готов на любые уступки, лишь бы мы его от этих «союзничков» избавили.

Я, конечно, «за». Давно пора было заканчивать эту бессмысленную бойню. Но я не был бы собой, если бы не выставил свои условия. Австро-Венгрия слишком много крови попила у Лихтенштейна. И не армейской крови, нет. Они же, уроды, воевали в основном с мирными жителями. Постоянные обстрелы, блокады деревень, «случайные» жертвы… Этого я им не прощу.

А сколько наших до сих пор сидят в их тюрьмах? Просто за то, что у них лихтенштейнское гражданство! Да, я знал, что их там не пытают, что это просто мера устрашения. Но всё равно.

Так что компенсация будет. И не только деньгами. Несколько территорий теперь официально перейдут под наш контроль. И это не мания величия и не жажда захвата. Это — компенсация. За унижения, за страх, за жизни людей. Справедливость должна восторжествовать. Слишком долго все, кому не лень, вытирали об Лихтенштейн ноги. Пора показать, кто в доме хозяин.

— … А пустыню эту, — продолжал я, имея в виду выжженную землю на границе, — тоже себе заберу. Австрийцам она теперь точно без надобности. А для меня восстановить плодородие этих земель — раз плюнуть. Построю там когда-нибудь город будущего. С парками, фонтанами и летающими машинами…

— Ну ты, Тео, как всегда, — вздохнул Скала. — Сначала разнесёшь всё к чертям собачьим, а потом города будущего строишь. Ладно, я тебя понял.

Я снова посмотрел на поле боя, где мои големы методично добивали остатки османской армии. Абаддон и Магнус, наступая с разных флангов, превращали вражеских солдат в удобрения для моего будущего города-сада.

Правда, потерь среди моих каменных и металлических воинов в этот раз было больше, чем когда-либо. Османы, эти фанатики, дрались до последнего, не обращая внимания на погибших. Они лезли на рожон, взрывали себя вместе с моими големами, пытались прорваться сквозь их ряды…

Но всё было тщетно. Моих «ребят» было слишком много. И они были слишком сильны. Даже с учётом такой интенсивности боя, запасов моих големов хватило бы ещё на двое суток непрерывной мясорубки.

Эта операция была рискованной, да. Я опасался, что султан Мурад пришлёт сюда не просто пушечное мясо, а кого-то по-настоящему сильного. Одарённого, способного противостоять моей магии. Но, похоже, он решил действовать наверняка, задавив нас числом. Глупец. Он не учёл одного — против Архитектора количество не имеет значения.

Да и османы, надо сказать, сами себе подгадили. Их солдаты, привыкшие к лёгким победам и грабежам, вели себя на австро-венгерской земле, как свиньи. Мародёрство, насилие, поджоги… Австрийцы, конечно, терпели (куда им деваться?), но ненависть к «союзникам» в них копилась. Так что, когда я предложил им «помощь» в изгнании османской саранчи, они даже не стали торговаться.

Мой план сработал идеально. Я не просто разгромил османскую армию. Я сделал это так, чтобы австрийцы сами попросили меня о помощи. Чтобы они увидели во мне не врага, а спасителя.

А если вдруг что-то пошло бы не так, если бы моих големов не хватило… Ну, тогда бы в дело вступила армия Лихтенштейна. Которая, кстати, уже давно не та, что была пару месяцев назад. Новое оружие, продвинутые технологии, эффективные методы ведения боя… Мои ребята теперь могли бы навалять кому угодно. Даже этим хвалёным османским янычарам.

Но был ещё один момент, который меня беспокоил… Теневой Циклон — это серьёзная проблема. Я понимал, что китайцы, при всей своей мощи, вряд ли справятся с ней в одиночку. Их технологии, их Одарённые — всё это было бессильно против такой тёмной силы.

Я связался с Лунь Чень.

— Привет, душа моя! Как там у вас обстановка? Циклон ещё не добрался до побережья?

— Теодор! — голос Лунь Чень звучал встревоженно. — Он уже близко! И он… он огромный! Мы такого ещё никогда не видели! Наши научники говорят, что это не просто циклон, а… аномалия! Непонятно, откуда он взялся и как его остановить! Мы подняли в воздух всю авиацию, флот тоже в полной боевой готовности. Но… боюсь, мы просто не знаем, что делать.

— Не переживай, милая, — усмехнулся я. — Прорвёмся. Сейчас я к вам прилечу. Будем вместе эту аномалию… гхм… изучать.

Африка

Владения Папы Легбы

Папа Легба стоял перед огромным ритуальным кострищем, сложенным из почерневших человеческих костей. Черепа, уложенные в основание, скалились пустыми глазницами, в которых плясал неземной теневой огонь.

Пламя было холодным, оно не грело, а наоборот — вытягивало тепло из окружающего пространства, отчего воздух в пещере стал ледяным. Густой, маслянистый дым поднимался к сводам, сплетаясь в постоянно меняющиеся узоры, в которых угадывались извивающиеся Тени.

Легба, сгорбившись над огнём, принялся доставать из старого кожаного мешка свитки — пожелтевшие, хрупкие, исписанные древними рунами и скреплённые печатями из застывшей крови. Это были контракты. Договоры, заключённые с Тенями, скреплённые душами тех, кто когда-то осмелился просить у Тьмы силу, богатство, любовь или месть.

— Пришло время отплатить, — прошипел Легба. — Пришло время расплаты за полученные подарки. Время всем вам уступить место в своём теле Теневым Капитанам.

Он бросил первый свиток в огонь. Бумага мгновенно вспыхнула, и из пламени с тихим шипением вырвалась Тень — не бесформенный сгусток, а чётко очерченный силуэт воина в тёмных доспехах, с пылающими красным светом глазами. Теневой Капитан. Сущность, созданная для того, чтобы вести за собой легионы, подчинять и разрушать. Он на мгновение замер, впитывая энергию ритуала, а затем, расправив свои призрачные крылья, устремился прочь, через стены пещеры, навстречу своей жертве — человеку, чья душа теперь принадлежала ему.

Легба бросал в огонь свиток за свитком. Каждый сгорающий контракт высвобождал нового Теневого Капитана. Сотни их вырывались из пламени, как рой разъярённых ос, и разлетались во все стороны света.

Эти контракты, заключённые его учениками и последователями по всему миру, были бомбами замедленного действия. Кто-то просил силы, чтобы одолеть врага. Кто-то — помощи в бизнесе, лекарство от неизлечимой болезни или возвращение утраченной любви. Другие жаждали более приземлённых вещей — денег, власти, вечной молодости. И каждый из них, подписывая договор с Тенью, не задумывался о цене. Цена всегда была одна — душа.

Контракты с Тенями, в отличие от демонических, разорвать было невозможно. Они были вытканы из самой сути Тьмы, скреплены древней магией, и их условия были непреложны.

Теперь, когда мир стоял на пороге великих перемен, пришло время собирать долги. Время активировать спящих агентов, превратить обычных людей, некогда продавших свои души, в послушных марионеток, в сосуды для Теневых Капитанов — могущественных сущностей, готовых сеять хаос и разрушение.

Когда последний свиток обратился в пепел, Папа Легба выпрямился, опираясь на свой посох из чёрного дерева. Он вышел из пещеры и оказался на огромной, выжженной поляне, где его уже ждали.

— Я рад, что все мои ученики и последователи прибыли на мой зов, — сказал Папа Легба.

Здесь были представители разных народов, разных сословий. Аристократы и простолюдины, воины и торговцы, Одарённые и учёные. Но всех их объединяло одно — преданность Тьме.

— Братья и сёстры! — продолжил Легба. — Наступает время для Великого Теневого Похода! Время, когда Тьма восторжествует! Когда падут оковы этого жалкого мира, и мы обретём истинную свободу! Каждый из вас теперь должен действовать во благо Теней! Открывайте порталы! Призывайте наших братьев из Теневого Плана! Пусть этот мир утонет в хаосе! Чем больше прорывов, тем слабее завеса между мирами! Тем ближе наша победа!

Толпа взорвалась рёвом. Кто-то вскидывал руки, выкрикивая одобрительные лозунги. Кто-то мрачно молчал, сжимая кулаки. Но все они готовы были выполнить приказ своего лидера.

Легба довольно оглядел своих последователей. Эти люди, многие из которых занимали далеко не последние посты в своих странах, смогут посеять достаточно хаоса. Даже если каждый из них откроет всего по нескольку теневых проходов — а ведь у каждого из них должны были быть такие способности, это основа того, чему он их учил, какие приказы отдавал, — этого будет достаточно, чтобы ослабить завесу и подготовить мир к главному вторжению.

Но мысли его снова вернулись к Вавилонскому. Этот проклятый Архитектор! Он раздражал, бесил, ломал все планы! Легба понимал, что у него не так уж много способов достать его, навредить ему по-настоящему.

Прямое столкновение было слишком рискованным. Вавилонский оказался сильнее, чем он предполагал. Но нужно было действовать. Совсем скоро они с Вавилонским столкнутся снова. И на этот раз он, Легба, будет готов.

Старый колдун прошёл через тень, его тело на мгновение растворилось во тьме, а затем снова материализовалось в другой части его подземного логова. Здесь, в глубокой пещере, привязанная к тёмным, пульсирующим теневой энергией столбам, висела Аиша. Её руки и ноги были раскинуты в стороны, как у распятой грешницы. Она была без сознания. Её прекрасное, но обезображенное шрамами лицо было бледным, а дыхание — едва заметным.

Под ней зиял тёмный, пульсирующий проход — портал, который, казалось бы, напитывал её силой. Но это было лишь на первый взгляд. На самом деле, Тень-Бастион — древняя, мудрая и невероятно могущественная сущность, которую Легба призвал из самых глубин Теневого Плана, — медленно проникала в её тело, сливаясь с её душой, подчиняя себе её тело.

Теперь Легбе нужно было завершить ритуал. Он подошёл к алтарю, его костлявые пальцы начали чертить в воздухе сложные теневые символы. Затем он взял в руки сердце Императора — то самое, что принёс ему Кощеев. Оно всё ещё слабо пульсировало, излучая мощную энергию.

Легба медленно поместил пульсирующее сердце на грудь Аиши. Оно погрузилось в её плоть, как в топкое болото, и исчезло, оставляя после себя лишь слабое свечение, которое тут же было поглощено сущностью Тени-Бастиона.

Затем он коснулся посохом её лба.

— Именем своим, как учитель этой души, я вверяю её теневым эманациям. Она теперь ваша, Госпожа Бастион.

В пещере раздался громкий, раскатистый хохот, от которого задрожали стены. Тело Аиши изогнулось дугой, из её горла вырвался нечеловеческий вой. Десятки, сотни Теней ворвались в неё из портала под ногами, и её тело начало раздуваться, искажаться, превращаясь в нечто чудовищное. Кожа лопалась, кости трещали, мышцы рвались. Тьма поглощала её, перестраивала, создавая новое, ужасное существо.

Кожа её почернела, покрылась хитиновыми пластинами. Руки и ноги вытянулись, превращаясь в многосуставчатые конечности, похожие на осадные башни, увенчанные острыми шпилями. Тело раздувалось, обрастая кривыми выростами, напоминающими полуразрушенные здания. На голове, вместо глаз, зияли два огромных, пульсирующих красным светом, теневых кристалла. Тёмная энергия клубилась вокруг неё, как ядовитый туман. А из спины выросли гигантские, зазубренная клешни, способные перекусить сталь.

Когда трансформация завершилась, перед Легбой стояло чудовище. Огромный теневой паук, напоминающий живой город, передвигающийся на восьми колоссальных ногах-башнях.

Тварь воплотилась.

— Ты выполнил своё обещание, Легба, — пророкотал голос, в котором слышалась мощь древней сущности. — А теперь укажи мне мою цель, чтобы я выполнила свою.

Госпожа Бастион сделала шаг, и земля под ней задрожала, покрываясь сетью тёмных трещин, из которых сочилась теневая энергия. Её красные глаза уставились на Легбу, ожидая приказа.

— Теперь укажи мне того, кого я должна сожрать, чтобы выполнить свою часть уговора, — потребовала Тень-Бастион.

Папа Легба злорадно усмехнулся. Вот теперь Вавилонскому придётся несладко!

Глава 17

Зимний дворец

Санкт-Петербург

Российская Империя

Алексей Николаевич Романов, без пяти минут Император всероссийский, стоял за кулисами, чувствуя, как предательски потеют ладони. Тяжёлая императорская мантия, подбитая горностаем, давила на плечи.

Гул толпы, доносившийся из огромного зала, напоминал рёв океана перед штормом.

Он много раз представлял этот день. День, когда он, наследник, взойдёт на престол. В его детских мечтах это был момент триумфа, всенародного ликования, естественного и долгожданного.

Реальность, как это часто бывает, оказалась куда прозаичнее и страшнее.

Отец убит. Убит не на поле боя, не от руки врага, а подло, из-за угла, тёмной магией, которую он, как и многие в Империи, считал скорее страшилками для детей, чем реальной угрозой.

Империя — клубок проблем, который с каждым днём становился всё туже. И который предстояло рубить ему, Алексею, не имевшему ни опыта, ни, честно говоря, особого желания взваливать на себя эту непосильную ношу. Положение дел было не просто шатким — оно было катастрофическим. Настроения в обществе — подавленные, на грани паники. Будущее — туманно, как утро Петербурга.

И вот сейчас, в этом хаосе, ему предстояла коронация. Не та, пышная и радостная, о которой он мечтал, а поспешная, почти вынужденная. Официальная, перед народом, перед всей этой знатью, которая сейчас наверняка уже точит ножи и делит шкуру неубитого медведя. Символический акт, который должен был утвердить его власть.

Он — император. Но что это меняло по существу?

Алексей Николаевич остро чувствовал, что императорская корона, сверкающая бриллиантами и рубинами, будет тяжела не только своим весом. Она станет символом ответственности, которую он не был уверен, что сможет вынести.

Аристократы… Вот кто действительно держал в руках многие нити. Его отец, покойный император, человек сильный и властный, сумел их подчинить, заставить считаться с собой. Он умел насыщать их хищные аппетиты, направляя их энергию в нужное ему русло.

Вот, например, эта бесконечная османская кампания — война, которая длилась уже не один год и пожирала ресурсы Империи, как ненасытный молох. Война, смысла в которой Алексей, честно говоря, не видел. Но аристократия, та её часть, что всегда жаждала славы и наживы, получала своё. За последние годы они, правда, немного поостыли, поняв, что Османская Империя — не та лёгкая добыча, которую можно победить без особых потерь.

Империи срочно требовался новый враг. Враг, который принесёт им не только славу, но и прибыль. И он, Алексей, с ужасом понимал, КОГО они выбрали на эту роль.

Он вздохнул, поправляя тяжёлый, расшитый золотом воротник мантии. У него были нехорошие предчувствия. Он не знал, что именно принесёт ему эта коронация, но интуиция подсказывала — добром это не кончится.

Всё было бы ничего, будь у него время. Но времени не было. Оно утекало, как песок сквозь пальцы. Он знал, какие настроения бродят в высших кругах. Знал, какие дела вершатся за его спиной. Знал, что Империя стоит на грани нескольких катастроф. И любая из них могла стать последней.

Бунт? Масштабное восстание? Свержение его самого, нового императора? Или война?

Аристократам, по большому счёту, было плевать, против кого воевать. Главное — чтобы война была. Чтобы можно было нажиться, урвать кусок, утолить свою вечную жажду власти и золота.

Заиграла торжественная музыка, возвещая о начале церемонии. Алексей глубоко вздохнул и шагнул в зал.

Сотни глаз устремились на него. Он шёл по красной ковровой дорожке, стараясь держать спину прямо, хотя колени предательски дрожали.

Среди толпы, на специально возведённом помосте, стояли они — двадцать четыре самых влиятельных аристократа Империи. Князья, герцоги, графы… Лица, знакомые с детства. Лица, которые сейчас внимательно, оценивающе смотрели на него. Он знал, что кто-то из них должен будет выйти вперёд, когда официальная часть с произнесением клятв и надеванием короны пойдёт по плану.

Он подошёл к алтарю, на котором лежал Свод законов Российской Империи. Глубоко вздохнув, он положил на него руку и начал произносить слова клятвы. Говорил о том, что будет править мудро и справедливо. Что будет защищать Империю от врагов, внешних и внутренних. Что будет заботиться о своём народе.

Голос его, к собственному удивлению, звучал твёрдо и уверенно.

Народ ликовал. Крики «Да здравствует император!» эхом разносились по залу.

Затем наступил самый торжественный момент. Патриарх Всея Руси взял в руки императорскую корону. Огромная, усыпанная драгоценными камнями, она сверкала, ослепляя своим блеском.

Корона медленно опустилась на его голову. Тяжёлая. Такая тяжёлая, что, казалось, вот-вот сломает ему шею.

Затем, как и ожидалось, вперёд выступил один из аристократов — герцог Самошников — высокий, седовласый, с цепким взглядом.

— Ваше Императорское Величество! — его голос прогремел под сводами зала. — От имени всей аристократии Российской Империи позвольте поздравить вас с восхождением на престол! Мы, верные сыны Отечества, всегда были и будем вашей опорой! Мы готовы служить вам верой и правдой, как служили вашему отцу и вашим предкам!

Алексей молча кивнул.

— Мы — неотъемлемая часть Империи! — продолжал Самошников. — Империя не может существовать без императора! А император — без своей верной аристократии! Мы с вами, Ваше Императорское Величество! Мы поддержим все ваши начинания!

На мгновение Алексею показалось, что всё идёт неплохо. Но тут граф Самошников продолжил, и его слова прозвучали как гром среди ясного неба:

— Особенно, Ваше Величество, мы не могли не поддержать ваше мудрое и дальновидное решение вернуть Империи её лицо! Разобраться с тем позором, который испытывает каждый имперец, зная, что одна из наших земель просто так отделилась и теперь работает против нас, помогая нашим врагам. Ваше решение, Ваше Величество, первым делом после коронации объявить войну Лихтенштейну! Это решение, достойное истинного правителя!

Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног. Жопа. Полная! Беспросветная!!!

Народ, услышав слова герцога, взорвался ликующими криками. «Война! Война! Наказать предателей!». Они не понимали. Они не знали…

Он, император, оказался в ловушке. Если он сейчас воспротивится, если скажет, что не собирается воевать с Лихтенштейном, аристократия тут же представит всё так, будто он — трус и клятвопреступник. Наобещал — и не сделал. И тогда они, аристократы, «передумают» его поддерживать. Заявят, что не могут быть уверены в надёжности такого правителя, который так легко забирает свои слова обратно. И тогда… тогда его просто сметут.

Игра была сыграна. И сыграна мастерски. Лихтенштейн сам по себе им не нужен. Этот жалкий клочок земли, затерянный в горах, не представлял для них никакой ценности. Им нужно было другое. То, чем владело это маленькое княжество. Или, точнее, ТОТ, кто там находился.

Оружие. Технологии. Артефакты. Но главное — живой Маг Земли — Теодор Вавилонский. Вот их истинная цель.

От одной мысли, что этот маг может оказаться на их стороне, закованный в кандалы, работающий на Империю по приказу, у аристократов сносило крышу.

Какие величественные дворцы можно будет построить! Какие неприступные крепости! Как можно будет использовать его силу для собственной выгоды! Им плевать на людей Лихтенштейна, на самого Вавилонского, на всё остальное. Им нужна эта сила. Это оружие.

Когда официальная часть церемонии закончилась, и народ начал потихоньку расходиться, к Алексею подошёл другой аристократ — князь Чернов.

— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, — тихо сказал он. — Но такова наша цена. Не держите на нас зла. Это было общее решение. Решение всей аристократии.

Алексей молча смотрел на него. В его глазах не было ни страха, ни гнева. Только холодная пустота.

Он стоял под тяжестью императорской короны и этого «общего решения», и понимал — сейчас он ничего не может сделать. Он вынужден играть по их правилам.

Но однажды он обязательно отомстит. Он узнает имена всех, кто затеял эту игру. И их будут ждать очень нехорошие времена.

А пока… Пока ему нужно закрепиться на троне. Собрать вокруг себя верных людей. Понять, кто друг, кто враг, кто просто выжидает.

И, самое главное, найти способ отсрочить эту навязанную, бессмысленную, братоубийственную войну с Лихтенштейном.

После изнурительной битвы с османской армией, которая растянулась на целые сутки, я вернулся в усадьбу только под утро.

Усталость, конечно, давала о себе знать, но это была приятная усталость. Как после хорошей тренировки в спортзале, только вместо штанги — стотысячная армия, а вместо протеинового коктейля — коллекционное вино.

Всё получилось именно так, как я и задумал. Ну, почти. Битва, ход которой пришлось корректировать на лету (эти османы оказались на удивление упрямыми, лезли на големов и мои песчаные ловушки, как бараны на новые ворота), завершилась успешно.

Особенно радовало то, что Абаддону удалось пленить вражеского маршала, этого самого Османа Нури-пашу. С этим типом и впрямь было не договориться.

Даже когда ему, окружённому моими големами, предложили почётную сдачу в плен, он смотрел на меня такими глазами, как будто я совершал величайшую глупость в своей жизни, соглашаясь держать его в темнице, а не прикончить на месте.

Наивный османский вояка. Он даже не представлял, что тюрьма, которую я для него приготовил, — это не просто темница. Это особое место, выстроенное из камня, пропитанного моей магией, усиленное рунами и защитными барьерами. Из неё невозможно было сбежать.

Позже, когда я уже отмокал в горячей ванне, потягивая вино и наслаждаясь коротким пятиминутным отдыхом, ко мне зашла Настя.

— Теодор, — начала она, садясь на краешек ванны, — Скала звонил. Сказал, что, похоже, Российская Империя всё-таки попытается вторгнуться, несмотря на наши договорённости с Алексеем Николаевичем.

Я вздохнул.

Скала, конечно, молодец, сделал всё возможное. Цесаревич Алексей тогда был в таком шоке, что, кажется, подписал бы мне дарственную на всю Российскую Империю, лишь бы я ему помог. Мы с ним тогда мило поболтали, я ему даже пару «Джаггернаутов» подогнал для личной охраны. Он клялся-божился, что теперь мы друзья навек, что Лихтенштейн — независимое государство, и вообще, «мир, дружба, жвачка».

Но, как правильно заметил Скала по телефону: «Мы-то с ним договорились. Но вот если бы он сам ещё договорился со своими аристократами…»

И вот теперь, пожалуйста — снова-здорово.

— Дорогая, сделай одолжение, — попросил я. — Позвони дяде Кире и скажи, чтобы он немедленно возвращался домой. Пока не случилось чего похуже. Они с отрядом «Альфа» свою задачу выполнили — атака Теней на Петербург отбита, Император в безопасности. Но вот им самим теперь может грозить опасность. Если российские аристократы задумали какую-то пакость, лучше, чтобы Скала и ребята были здесь, под рукой.

Настя кивнула.

— Если миру угрожает опасность в виде Теней, почему все правители не объединятся? — спросила она. — Это же самое логичное — объединиться против общей угрозы!

— Да, это логично, — согласился я, делая глоток вина. — Но слишком наивно, дорогая. Каждый думает, что его это не коснётся. Кто-то мечтает станцевать на костях своих врагов, которых первыми настигнут Тени. Политика, Настенька, — это такая штука, где логика часто уступает место жадности, глупости и непомерным амбициям. Никто не воспринимает угрозу Теней всерьёз, пока она не постучится к ним в дверь. А ещё Тени давно работают в разных странах, незаметно для окружающих. Понятие опасности перед ними слишком размыто. Некоторые даже ждут их прихода, считая себя избранными. Вон, на одном из тихоокеанских островов, правитель буквально ждёт Теней, надеясь, что они уничтожат всех его врагов, а его сделают своим наместником. Идиот…

Я не верил, что все смогут объединиться. И не питал иллюзий.

— Как же нам справиться? — с тревогой спросила Настя.

— Никак, — ответил я. — Просто верь в меня. Я всё сделаю.

— В одиночку?

— Почему в одиночку? У меня есть ты, Скала, Абаддон, Магнус. И некоторый опыт, — я подмигнул ей. — А это, дорогая моя, уже вдохновляет. Так что не переживай. Прорвёмся.

Вскоре, как и планировалось, пришлось срочно вылетать в Китай.

Прибыв китайское побережье Тихого океана на новейшем военном самолёте «Кондор», арендованном по бартеру у Пруссии (канцлер Мисбарк сначала долго ломался, мол, «государственная тайна, стратегический объект», но потом, когда я ему намекнул на то, что могу случайно «потерять» чертежи пивоварни, которую хотел ему построить, сразу согласился), я увидел нечто, от чего даже у меня, привыкшего ко всякому, перехватило дух.

Теневой Циклон.

Он был колоссален. Не просто туча, а гигантская, вращающаяся структура из сгустившейся тьмы, уходящая высоко в стратосферу и одновременно касающаяся поверхности бушующего океана. Внутри этого чудовищного вихря сверкали багровые молнии, а из его недр доносился низкий, утробный гул, от которого вибрировал сам воздух. Казалось, сама ткань реальности здесь истончилась, готовая вот-вот порваться.

Рядом со мной, в кабине «Кондора», сидел капитан прусских ВВС — ас, каких поискать. Но даже его невозмутимое лицо сейчас исказилось от ужаса.

В грузовом отсеке самолёта лежало пять мешков с нефритовой пылью — по двадцать пять килограммов каждый, заряженные моей магией. Я вышел на рампу.

Поток воздуха едва не сбил меня с ног, но я устоял.

Я высыпал все мешки, формируя в воздухе огромное копьё, концентрируя в нём свою силу. Копьё росло, уплотнялось, наливаясь зеленоватым светом, пока не превратилось в гигантский сверкающий клинок.

— На, получи! — я метнул его в самое сердце Теневого Циклона.

Копьё вонзилось в тёмную массу. Раздался оглушительный взрыв, от которого самолёт тряхнуло, как игрушечный. Циклон взвыл, изрыгнув из себя потоки теневой энергии. В его структуре образовалась брешь, но этого было мало. Он был слишком огромен.

Тогда я распылил остатки пыли во все стороны, пытаясь накрыть как можно большую площадь. Это была изнурительная работа. Я пыхтел и потел, как марафонец на финише, но добился своего — пыль начала действовать, разъедая тёмную структуру, ослабляя её.

Однако ресурс был не бесконечен. Вскоре нефрит потерял свои свойства и просто уничтожился, а Теневой Циклон, хоть и стал немного меньше, начал постепенно восстанавливать свою массу.

Я прикинул: чтобы победить эту штуку нефритом, понадобится больше десяти, а то и двадцати тысяч таких мешков. За какое время вообще можно собрать такое количество?

— Теперь мы можем паниковать? — раздался голос из кабины пилотов. Это был второй пилот, молодой парень, который впервые видел нечто подобное.

— Вот теперь вполне, да, — ответил я. Ситуация была неприятной. — Мне нужно ещё подумать. Возвращаемся.

Но перед этим я кое-что сделал: поднял водную гладь, воздвигнув огромные стены прямо на пути надвигающейся бури. Эти стены, конечно, долго не простоят, но хотя бы на несколько дней задержат Циклон, пока я не придумаю, что делать.

Я знал, что китайскому императору, скорее всего, доложат о моей относительной неудаче. Но, по крайней мере, у меня был хоть какой-то результат. Другие, как мне сообщили, чего только не перепробовали — и магией били, и артефактами кидались, и даже (наивные!) пытались договориться с Тенями, будто те заинтересованы в переговорах. Всё впустую. Теневой Циклон не поддавался ни уговорам, ни грубой силе, ни даже самым изощрённым техникам, которые Одарённые со всех континентов швыряли в него, как в бездонную яму.

Я, по крайней мере, сумел его немного притормозить. Это уже что-то.

По пути назад в Лихтенштейн, когда мы уже пролетали над Европой, пришли новые вести. Опять что-то происходило. Мне прислали видео: прямо над городом Вадуцем, прорывая облака, открывалась огромная тёмная воронка, из которой клубилась тьма.

— Твою мать! — выругался я. — Неужели они решили сюда Циклон напустить? Ну, если так, это большая глупость. Барьер выдержит. Хотя… — я прищурился, глядя на воронку.

Это был не Циклон. Что-то другое. Похоже на… портал?

— Ускоряемся! — приказал я пилотам. — Я хочу быть на месте, когда это произойдёт.

Судя по всему, это должно было случиться скоро. Самолёт доставил меня как раз вовремя.

Когда я уже спускался по трапу, увидел, как над Вадуцем появляется исполинская чёрная Тень, закрывая всё небо. Эта громадина — похожая на живой теневой город, на гигантского паука с сотнями ног-башен — обрушилась прямо на барьер. Золотистый купол зажёгся, сдерживая удар. Теневая тварь просто стояла на нём, силясь продавить, её многочисленные щупальца бились о невидимую преграду, вызывая разноцветные вспышки.

В этот момент у меня зазвонил телефон — Настя.

— Теодор, у нас точно всё хорошо? Мне кажется, тут кто-то пытается вскрыть твою защиту. Барьер весь светится, как новогодняя ёлка!

— Да-да, дорогая, всё хорошо, я с этим разберусь, — ответил я и… рассмеялся.

Борис и Скала, которые уже встречали меня на посадочной площадке, удивлённо переглянулись.

— Теодор, почему ты смеёшься? — спросил Скала. — Тут же полный трындец намечается! Эта хрень сейчас весь город раздавит!

— Потому что… — я усмехнулся своим мыслям. — Потому что я только что придумал, как убить двух зайцев одним выстрелом! И почему раньше мне так редко попадались подобные противники? А тут — прямо парад уродов какой-то! То Патриархи, то Дредноуты, то Циклоны, то вот этот вот… город-переросток!

Я думал о том, что раньше, конечно, мне бы тоже пришлось попотеть, но я сделал бы это с удовольствием, с некоторой долей лёгкости. А сейчас… уничтожить существо рангом Патриарха, а то и Бастиона, будет проблематично. Силы ещё не те.

— Есть хорошая новость, — продолжил я.

— И в чём же она?

— Ну, я знаю, как уничтожить эту махину. Напрямую. Нам надо её убить, а её ядро — кинуть в ту херню в океане, в Теневой Циклон. Ядро втянет всё в себя, как пылесос. Представляешь, дядь Кирь? Мы не просто спасём Вадуц, мы ещё и Циклон этот теневой прихлопнем! Как двух мух одной газетой!

— Отличная новость! — оживился Скала. — Теперь дело осталось за малым, ведь так?

— Ага, — подтвердил я.

И мысленно «позвал» Магнуса:

«Ты как? Готов к подвигам?»

«Боюсь, повелитель, — ответил Магнус, его голос в моей голове прозвучал на удивление серьёзно. — Тут даже меня будет мало. Эта тварь… она слишком большая. И сильная. Я её чувствую. Она давит».

— Блин, а я надеялся на положительный ответ, — вздохнул я.

Я видел, что барьер пока даже близко не просаживается, ему ещё долго придётся сопротивляться. Но все, кто находился вне барьера, были в опасности. Нужно было что-то придумывать, и придумывать быстро.

Зимний дворец

Санкт-Петербург, Российская Империя

Заседание двадцати четырёх могущественных аристократических Родов Российской Империи, созванное по их же инициативе, уже подходило к концу, оставив после себя гнетущее ощущение предрешённости.

Молодой император Алексей Николаевич, едва успевший ощутить тяжесть императорской короны, оказался в эпицентре змеиного клубка интриг. Ему, по сути, был предъявлен ультиматум: либо он безоговорочно поддерживает их «инициативу» в отношении Лихтенштейна, либо они, столпы Империи, оставляют его одного разбираться с последствиями недавних потрясений и возможным хаосом.

Выбор, которого у него, по сути, и не было.

Аристократия, опьянённая перспективами, которые открывал перед ними феномен Теодора Вавилонского, уже не скрывала своих истинных намерений. Конечно, всё это было облачено в пышные фразы о «благе Империи», «защите государственных интересов» и «необходимости пресечь сепаратистские настроения на корню». Но суть его сводилась к одному — им был нужен не просто контроль над мятежным княжеством.

Конечно, аристократам Лихтенштейн как таковой был до лампочки. Их интересовало совсем другое. Заполучить себе «карманного» Мага Земли, способного по щелчку пальцев возводить неприступные крепости и двигать горы — вот что было их истинной целью.

Технологии Вавилонского, его артефакты и оружие… Всё это сулило невероятные прибыли и безграничное влияние. И, конечно же, контроль над производством големов и вооружения против Теней. Ведь спрос на такое оружие, учитывая последние события, будет только расти. А тот, кто контролирует производство, — контролирует рынок. А значит — и потоки золота.

И пусть Теодор Вавилонский уже доказал свою невероятную силу, сумев в одиночку противостоять целым армиям и даже более могущественным сущностям. Пусть он окружил Лихтенштейн неприступными стенами и создал армию несокрушимых големов. Для них, двадцати четырёх владык имперской аристократии, всё это было лишь досадной помехой, которую можно легко устранить.

Их логика была проста и безжалостна: против мощи всей Российской Империи не устоит никто. Маг Земли, каким бы сильным он ни был, не сможет вечно сдерживать натиск многотысячной армии. Его силы иссякнут, резервы истощатся. Империя же обладала практически неисчерпаемыми ресурсами — людскими, финансовыми, военными. Они могли просто забросать Лихтенштейн трупами, и рано или поздно эта маленькая, но гордая крепость падёт. А когда это случится, они получат всё, что хотели. И даже больше.

Решение было принято.

Официально — для восстановления «имперского порядка» и «пресечения сепаратистских настроений».

Неофициально — для захвата бесценного ресурса.

Игра началась. И теперь оставалось лишь обсудить последний, но не менее важный вопрос — дату начала наступления. Дату, когда имперские легионы обрушатся на Лихтенштейн, чтобы стереть его с лица земли, а затем, на его руинах, построить новую, ещё более могущественную и прибыльную империю. Свою империю.

Глава 18

Все экстренные службы Вадуца были подняты по тревоге. Армия, гвардейцы, Тенеборцы, даже спешно мобилизованные полицейские — все, кто мог держать оружие, заняли позиции на стенах и крышах, ведя огонь по огромной твари, нависшей над городом.

Купол, золотистый и почти невидимый днём, сейчас переливался всеми цветами радуги под ударами тёмной энергии, которую изрыгало паукообразное чудовище. Он позволял вести огонь изнутри, но не пропускал ничего снаружи. По крайней мере, так было задумано.

— Какого хрена она не дохнет⁈ — прорычал я, наблюдая, как очередной залп моих модернизированных танков, снаряжённых специальными нефритовыми снарядами повышенной пробиваемости, лишь ненадолго заставил тварь пошатнуться.

Да, они оставляли на ней вмятины, из которых сочилась какая-то тёмная, маслянистая жижа, но тварь, казалось, этого даже не замечала. Она быстро восстанавливала повреждённые места и продолжала яростно атаковать барьер, пытаясь проломить его.

— Вот же зараза! — я скрипнул зубами. — Кажется, она как-то не так реагирует.

Прикинув, что к чему, я забрался на самую высокую башню, где уже суетились артиллеристы, готовя к бою мои новые пушки.

Я активировал Дар и начал «творить». За моей спиной начали формироваться огромные копья-колья из спрессованного камня и металла. Каждое — размером с хороший такой грузовик, с острым наконечником.

Одно за другим, без остановки, я посылал их в тварь. Более сотни копий обрушились на неё, как град.

Позади меня, на месте пустыря, откуда я брал материал для копий, уже зияла огромная карьерная яма — готовый котлован для будущей библиотеки или, может быть, ещё одного музея.

Тварь отбрасывало моими атаками, она немного отступала от купола, но ощутимого урона ей, казалось, это не наносило. Паукообразная махина лишь яростно выла и с новой силой бросалась на барьер.

— Она же восстанавливается быстрее, чем мы её коцаем! — доложил по рации Скала, который командовал обороной на одном из участков. — Наши снаряды для неё — как слону дробина!

Я видел это и сам. Мои копья, хоть и наносили урон, но не критический. Тварь регенерировала с пугающей скоростью.

— Может, жахнем по ней чем-нибудь действительно серьёзным? — предложил Скала.

— Боюсь, дядя Кирь, — покачал я головой, — если мы сейчас ударим по ней чем-то «действительно серьёзным», то от Вадуца останется только дымящаяся воронка. Эта тварь слишком близко к городу.

В этот момент в бой вступил Магнус. Он появился на одной из соседних башен, развернул орудия и начал свою «симфонию разрушения». Ракеты, плазменные заряды, энергетические сгустки — всё это полетело в тварь. Она взвыла, её тело покрылось трещинами, но она всё ещё держалась.

А затем на неё, как ястреб на добычу, спикировал Абаддон. Он запрыгнул на спину паука и принялся его кромсать своими нефритовыми топорами, отсекая куски тёмной плоти.

Со спины твари, с огромных, похожих на город наростов, тут же выросли костяные отростки, атакуя Абаддона. Тот ловко уворачивался, продолжая свою разрушительную работу.

В какой-то момент, измотанная атаками со всех сторон, тварь оглушительно завопила и выпустила из своего брюха целый рой тёмных созданий, похожих на гигантских мух или пчёл.

У них были теневые, но вполне материальные острые жала. Эти создания с жужжанием разлетелись по всей округе, угрожая пригородам и другим поселениям.

— Твою мать! — выругался я. — Вот этого нам ещё не хватало! Всем войскам! Рассредоточиться! Уничтожать этих летунов! Не дать им прорваться к жилым поселениям!

Приказ тут же разнёсся по всем каналам. Затрещали пулемёты, загрохотали зенитки. В небо поднялись наши немногочисленные вертолёты, оснащённые нефритовыми ракетами. Завязался воздушный бой.

Через несколько минут мне пришло сообщение:

— Господин Вавилонский! Это эскадрилья «Чёрный Орёл», ВВС Пруссии! Видим вашу проблему! Разрешите помочь?

— Разрешаю! — рявкнул я в ответ. — Валяйте!

И небо над Лихтенштейном превратилось в настоящий ад. Прусские истребители и штурмовики, как хищные птицы, носились между теневыми тварями, поливая их огнём.

К ним присоединились и швейцарские самолёты — эти «нейтралы» тоже решили не оставаться в стороне, когда у их границ летает такая гадость. Их мысли были мне понятны — это была прагматичная швейцарская логика: если тварь уничтожит Лихтенштейн, Швейцария может стать следующей целью. А еще, господин Вавилонский возможно устроит пополнение для их маленького, но гордого военно-морского флота.

Теневые летуны, хоть и были многочисленны, но против объединённой мощи авиации трёх государств у них шансов не было. Их сбивали пачками, и они, как подбитые вороны, падали на землю за пределами города.

Тварь, видя, что её «воздушная кавалерия» несёт потери, взревела ещё громче и с новой силой обрушила свою ярость на купол. В небесах над куполом открылся тёмный пролом, и оттуда хлынул концентрированный поток тёмной теневой энергии прямо по защитному барьеру. Энергия начала окутывать его, растекаться по поверхности, нанося мощнейшие удары.

Золотистый купол затрещал, но держался.

«Теперь я даже не уверен, выдержит ли он, — подумал я. — Но, по идее, должен. Я вложил в него слишком много сил».

У меня ещё оставалась «Сущность Света» — артефакт огромной силы. Я не хотел бы её использовать сейчас — слишком велик был риск ошибки и непредсказуемых последствий. Но, возможно, придётся.

«Посмотрим, как пойдёт», — решил я, наблюдая, как барьер из последних сил сдерживает натиск тёмной энергии.

Кафе на крыше отеля

Вадуц, Княжество Лихтенштейн

Андреас — младший сын президента Австро-Венгерской Республики Франца Леопольда, сидел за столиком на открытой террасе кафе, расположенного на крыше одного из самых высоких зданий Вадуца.

В его руке дымилась сигарета, а взгляд был прикован к невероятному, почти фантастическому зрелищу.

Внизу, под ним, раскинулся город, над которым, как гигантский мыльный пузырь, переливался золотистый защитный купол. А ещё выше, над куполом, разворачивалась эпическая битва.

Огромная чёрная тварь, похожая на живой город-паук, отчаянно билась о невидимую преграду, пытаясь прорваться внутрь. Её многочисленные конечности-башни молотили по куполу, вызывая разноцветные вспышки. Потоки тёмной энергии, изрыгаемые чудовищем, разбивались о невидимую преграду.

Вокруг неё, как назойливые мошки, носились истребители — прусские и швейцарские, — поливая тварь огнём. А из-под купола, с башен, возвышающихся над городом, в ответ летели снаряды, ракеты, какие-то энергетические разряды и даже гигантские каменные копья, которые, казалось, вырастали прямо из воздуха.

«Да уж, идеальное время я выбрал для переговоров», — с иронией подумал Андреас.

Его встреча с Теодором Вавилонским, временным (а теперь, похоже, уже и не очень временным) правителем Лихтенштейна, была назначена как раз на сегодня. И он, Андреас, прибыл в Вадуц буквально за пару часов до того, как начался этот апокалипсис.

Он сделал глубокую затяжку, выпуская в воздух колечко дыма.

«Казалось бы, какого чёрта я здесь сижу? — размышлял он, наблюдая, как очередной каменный снаряд врезается в тварь, заставляя её отшатнуться. — Надо бежать, прятаться! А куда? Куда тут спрячешься, если эта тварь прорвётся?»

К нему подошла официантка — молодая девушка с милой улыбкой и абсолютно невозмутимым видом, как будто за её спиной не разворачивалась битва за судьбу города, а просто шёл небольшой дождик.

— Ещё кофе, — заказал он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — И бренди. Двойную порцию. Нет, тройную. Чтобы наверняка.

— Как скажете, господин, — девушка кивнула и, легко скользнув между столиками, скрылась за дверью.

Андреас снова посмотрел на небо.

— У вас часто такое бывает? — спросил он, когда официантка вернулась с его заказом. Он кивнул на бушующую в небе битву.

— Периодически случается, — уклончиво ответила девушка, сохраняя поразительное самообладание и ставя перед ним бокал с янтарным напитком и чашку с дымящимся кофе.

— А почему нет эвакуации? — не удержался от вопроса Андреас. — Почему люди не прячутся? Город же под атакой!

В его родной Вене при виде такого чудовища уже давно бы началась массовая истерия.

— А зачем? — искренне удивилась официантка, протирая соседний столик. — У нас есть наш князь — Теодор Вавилонский. У него всё под контролем.

— Вы в этом уверены? — Андреас посмотрел на неё с недоумением.

— Абсолютно, — твёрдо ответила девушка. — При нём всегда всё под контролем. Мы ему верим. Да и, как видите, — она обвела рукой панораму города, раскинувшуюся под куполом, — тут вряд ли куда-то спрячешься. Поэтому лучшее, что мы можем делать — не создавать панику и не останавливать работу города. Ведь господин Вавилонский работает, и мы все должны работать на благо.

Она вежливо улыбнулась и удалилась, оставив Андреаса наедине с его мыслями и тройной порцией бренди.

Он отхлебнул из бокала. Бренди обжёг горло, но немного успокоил нервы.

Андреас снова посмотрел наверх. Вавилонский… Этот человек был не просто сильным. Он был… другим. Он излучал такую уверенность, такую несокрушимую мощь, что даже здесь, на крыше отеля, Андреас чувствовал её. И эта мощь не пугала, а наоборот — внушала какое-то странное, иррациональное спокойствие. Как будто рядом с ним невозможно было проиграть.

Андреас своими глазами видел сейчас невероятную мощь Вавилонского: какую защиту тот выстроил, какие силы использовал.

Огромные скальные копья, магические техники, взрывы энергии. Ни одна известная ему армия не смогла бы действовать так эффективно. От каждого точного удара Вавилонского гигантскую тварь отбрасывало.

Даже скоординированная помощь авиации Пруссии и Швейцарии, которые, судя по всему, тоже решили не оставаться в стороне, не выглядела столь же впечатляюще, как действия одного этого человека.

«С этим человеком нужно дружить, — окончательно решил Андреас. — С таким человеком, который разбирается в Тенях и оружии против них, лучше быть союзником».

В мире, где существуют такие твари, как та, что сейчас ломала купол над Вадуцем, не было места старым обидам и политическим играм. Было только одно — выживание. И Теодор Вавилонский, этот молодой, дерзкий и невероятно сильный правитель Лихтенштейна, был ключом к этому выживанию.

Поэтому, чего бы это ни стоило, Андреас попытается заключить этот союз. Австро-Венгрия должна выжить. И, возможно, Теодор Вавилонский — их единственный шанс.

Ванкувер, Канада

Папа Легба материализовался из тени старого кедра на окраине Ванкувера, в промышленной зоне, где ряды безликих складов уступали место густому лесу, подступавшему к самому городу.

Моросящий дождь, типичный для этого региона, лениво барабанил по его изношенному цилиндру, но старик, казалось, не замечал ни сырости, ни промозглого ветра, дующего с океана. Его взгляд, лишённый зрачков и полный нечеловеческой мудрости, был прикован к огромной, огороженной высоким забором территории.

— Оплот человечества, ха! — криво усмехнулся Легба.

Здание, вернее, целый комплекс, напоминающий небольшой исследовательский городок, выглядел современно, даже футуристично. Стекло, бетон, сталь — всё это сверкало под тусклым светом фонарей, окружавших периметр.

Но для Папы Легбы это было лишь очередное недолговечное творение суетливых людишек. Не так уж и внушительно, как они, вероятно, сами себя мнят.

Этот научный центр был одной из немногих заноз в его тёмном плане. Здесь, под вывеской «Международного Института Изучения Паранормальных Аномалий и Альтернативных Энергий» (название было таким длинным и скучным, что Легба даже не пытался его запомнить), уже семьдесят лет велись исследования Теней.

И, что самое неприятное, у них были результаты. Оружие, способное ранить даже высокоуровневых тварей, защитные барьеры, основанные на неизвестных ему принципах, какие-то странные артефакты, способные искажать теневую энергию…

Таких ключевых точек, где человечество могло дать ему реальный отпор, на всей Земле было не так уж и много. И эту нужно было уничтожить. Сейчас. Прежде чем начнётся последняя фаза наступления Теней.

— Пора заканчивать с этим балаганом, — пробормотал Легба, и его костлявые пальцы начали сплетать в воздухе сложные узоры тёмной энергии.

Он не собирался штурмовать эту крепость, прорываться через их защиту. Зачем? У него были методы куда изящнее и разрушительнее.

Земля под его ногами едва заметно дрогнула. В нескольких точках вокруг научного центра воздух замерцал, исказился. А затем из этих Разломов, как чёрная, зловонная кровь из ран, хлынула густая, маслянистая слизь. Она растекалась по земле, шипя и пузырясь, пожирая траву и кустарники.

Затем из этих луж начали подниматься Тени. Не отдельные сущности, а бесформенные, клубящиеся массы, которые сплетались и сливались, образуя гигантскую тёмную воронку.

Теневой торнадо. Стихийное бедствие, порождённое чистой, концентрированной энергией Тьмы.

Воронка росла, затягивая в себя камни, деревья, обломки каких-то конструкций.

Стихийное бедствие, порождённое его волей, было настолько мощным, что даже Легба на мгновение залюбовался своим творением. Торнадо, ревя и завывая, двинулся в сторону научного центра.

Защитные барьеры вспыхнули, пытаясь противостоять натиску. Лазерные лучи ударили по торнадо, но лишь на мгновение рассекали его тёмную плоть, которая тут же смыкалась снова. Артефактные пушки, установленные на башнях, открыли огонь, но их снаряды тонули в этой клубящейся бездне, не причиняя ей никакого вреда.

Всё было тщетно. Барьеры лопались, как мыльные пузыри, пушки превращались в искорёженный металл. Жалкие попытки защититься обращались в прах.

Папу Легбу даже несколько удивила стойкость этих людишек. Они не просто отбивались — они пытались контратаковать, используя какие-то свои, неизвестные ему технологии. Несколько раз теневой торнадо вздрагивал, его вращение замедлялось, как будто он натыкался на невидимую преграду. Им удалось частично нарушить его структуру, заставить его силу ослабнуть.

«Хм, а они не так уж и безнадёжны, — с лёгким удивлением подумал Легба. — Продвинулись, однако. Может, стоило бы захватить парочку их учёных? Для опытов…»

Но это были лишь мимолётные мысли. Торнадо, хоть и ослабленный, всё равно обрушился на научный центр. Бетонные стены трещали и рушились, как карточные домики. Металлические конструкции скручивались, как бумага. Взрывы, крики, лязг металла — всё смешалось в один предсмертный гул.

Через несколько минут всё было кончено. Торнадо прошёлся по территории, как гигантский пылесос, всасывая в себя здания, технику, людей…

На месте процветающего научного городка осталась лишь выжженная, дымящаяся воронка. Сама земля здесь на ближайшую тысячу лет останется заражённой, отравленной теневой энергией. И эта порча, как знал Легба, в будущем облегчит ему открытие проколов в иные миры с этой территории — здесь будет проще рвать ткань реальности, не опасаясь сопротивления.

Семьдесят лет трудов, все их исследования, все их надежды — всё это было уничтожено за считанные минуты.

И тут Папу Легбу даже несколько удивило, как из центра дымящихся руин, из самого сердца разрушенного комплекса, ударил луч ослепительно-белого света. Он был настолько ярким, что Легба на мгновение зажмурился. Луч пронзил остатки теневого торнадо, заставляя его таять и рассеиваться быстрее, чем предполагалось.

«Смогли-таки частично помешать моему заклинанию, заставив его прерваться раньше задуманного срока», — подумал старик.

Но это уже неважно. Основная задача была выполнена. Оплот человеческой науки, посмевший бросить вызов Теням, был уничтожен.

Легба быстренько оглядел дело рук своих и отвернулся. Место стало для него бесполезным. Теперь пора двигаться дальше.

Он открыл новый теневой проход и без колебаний шагнул в него, растворяясь в тенях.

Следующая цель уже ждала его. Великий Теневой Поход только начинался.

Глава 19

Я стоял на высокой башне, которую мы с Настей любовно окрестили «Оком Лихтенштейна», и, почёсывая пятернёй свежевыбритый подбородок, оценивал обстановку.

Внизу, под защитным куполом, Вадуц жил своей обычной, немного нервной жизнью. А вот за куполом расползалась чёрная тварь, похожая на гигантского паука-переростка, которому пришили ноги-башни и нарядили в броню из чистого мрака. Теневой Бастион, собственной персоной.

Рядом, кутаясь в лёгкую шаль, стояла Настя.

— Дорогой, помощь нужна? — тихо спросила она, положив руку мне на плечо.

Я улыбнулся и нежно поцеловал её в макушку.

— Не волнуйся, всё по плану.

Настя хитро прищурилась.

— А что за план? Ты же не собираешься в одиночку на этого монстра лезть? Он же размером с небольшой город!

— Почти угадала, — я подмигнул. — Только не в одиночку. И не совсем «лезть». Сейчас увидишь! Пора!

План, если честно, был из разряда «пан или пропал». Или, как выразился бы Скала, «полный трындец».

Я всё это время мониторил состояние этой твари, что сейчас пыталась проломить купол над Вадуцем. Выжидал, пока её теневая сущность, как чайник на плите, «разгорится» до нужной кондиции.

С такими хреновинами я уже сталкивался в прошлой жизни. И знал — их нельзя просто так взять и захватить. Потому что эти твари, при всей своей мощи, имели одну особенность: если они понимали, что проигрывают, что их теневое ядро вот-вот будет разрушено, они шли «вразнос».

Это была неконтролируемая ядерная реакция, способная стереть в пыль всё в радиусе нескольких километров. Эдакий шахид-терминатор теневого разлива.

Поэтому, когда кто-то очень «умный» решил выпендриться и натравить на нас этого Бастиона, я понял — вот он, мой шанс! Я не просто избавлюсь от этой твари, но ещё и решу проблему с Теневым Циклоном, который уже подбирался к берегам Китая. Два зайца одним выстрелом! Ну, или, в данном случае, два теневых апокалипсиса одной хитроумной комбинацией.

Главное было — не дать Бастиону рвануть раньше времени. И не здесь, над Вадуцем. Мне нужно было его… гхм… немного «подвинуть». Туда, где его самоликвидация принесёт максимальную пользу.

Я достал телефон и набрал Лунь Чень. Та, судя по всему, тоже не спала — ответила почти мгновенно.

— Лунь, душа моя, у вас там всё готово? — спросил я, не теряя времени на приветствия.

— Да, Теодор, — её голос звучал напряжённо. — Но это очень страшно. Наш флот даёт бой, но все обстрелы Циклону до лампочки! Эта хреновина просто пожирает наши снаряды и становится только сильнее! Она уже почти у побережья!

Я криво усмехнулся.

— Не послушались всё-таки? Я же говорил — не лезьте на рожон.

— Тео, при всём уважении, — в голосе Лунь Чень послышались стальные нотки, — но у нас тут люди. Наша армия должна защищать их даже ценой собственной смерти. Иначе зачем она вообще нужна?

Я хмыкнул. Ну да, логика в её словах была.

— Смертей не будет, — заверил я. — Запускайте.

Я отключился и повернулся к Насте, которая с любопытством смотрела на меня.

— Никуда не уходи, любимая, — сказал я, целуя её в макушку. — Когда всё закончится, есть хочется пипец как — свожу тебя на ужин. А сейчас…

И, не дожидаясь её ответа, я одним могучим прыжком, достойным олимпийского чемпиона по прыжкам… ну, если бы олимпийские чемпионы прыгали на спины гигантским теневым паукам, — отправился прямо на спину Бастиона.

Внизу раздались восторженные крики гвардейцев и аристократов, которые наблюдали за этой сценой с городских стен. Кто-то даже, кажется, перекрестился.

Только Оракул, стоявший чуть поодаль, скрестив руки на груди, довольно крякнул и пробормотал себе под нос, глядя мне вслед:

— У тебя вообще есть предел возможностей, Теодор Вавилонский?

А я что? Я просто улыбался. Предел? У Архитектора? Не смешите мои тапочки!

Тихий океан, Китайское побережье

Стратегический бомбардировщик «Радужный Дракон» ВВС Китая

— ВНИМАНИЕ! АКТИВАЦИЯ! — голос в радиогарнитуре был неожиданно бодрым, как будто объявляли не смертельно опасную миссию, а розыгрыш популярной телевизионной лотереи «Золотой Карп Удачи».

Полковник Сунь Минь, командир элитного полка стратегической авиации и, по совместительству, самый опытный пилот ВВС Поднебесной, провёл последний час, мягко говоря, в состоянии лёгкого офигевания. Ну, или не совсем лёгкого.

Если честно, он уже почти смирился с мыслью, что ему придётся героически погибнуть, спасая родную Китайскую Империю от этой гигантской чёрной хреновины, которая упорно пёрла на побережье, игнорируя все законы физики и здравого смысла.

Он видел всё. Как доблестный флот Китая, рыча и плюясь огнём, фигачил по этой тёмной хреновине из всех стволов. Ракеты, снаряды, торпеды… Даже, мать его, несколько древних брандеров откопали где-то на складах и в ход пустили! Ну, тех самых, которые в последний раз использовали лет этак сто назад, во времена, когда его дед ещё под стол пешком ходил.

И что? А ничего! Результат был, как говорится, налицо. Точнее, «на лице» Циклона, которому все эти потуги были до одного места. Он их просто… сожрал, как голодный дракон — крестьянских девственниц. И, кажется, не только не подавился, но и стал ещё злее.

Потом какой-то особо умный адмирал (наверное, тот самый, который придумал использовать брандеры) решил шарахнуть по Циклону ядеркой. Да-да, самой настоящей, термоядерной, чтоб её!

Ну, шарахнули.

Бабахнуло так, что у полковника Сунь Миня на мгновение волосы на затылке встали дыбом. А циклон только утробно рыгнул, выпустив облачко радиоактивного пара, и попёр дальше.

Сам Сунь Минь уже раз десять предлагал начальству: «Дайте мне пару-тройку таких же „гостинцев“! Подвесим на мои „Радужные Драконы“, зайдём сверху, как следует прицелимся и… БА-БАХ! И нет Циклона!».

Но нет! Вместо этого им в грузовые отсеки загрузили… КАМНИ! Обычные, мать их, булыжники! Здоровенные, правда, метров по пять в диаметре. Но всё равно — КАМНИ! И приказали кружить над Циклоном, чётко держа дистанцию, и ждать сигнала.

И вот, наконец, сигнал! «АКТИВАЦИЯ!»

Сунь Минь, конечно, был профи. Он быстро связался с остальными бортами своего авиаполка, проверил формацию, всё как положено.

— СБРОС! — скомандовал он в эфир.

Двенадцать камней, как двенадцать очень больших и очень тяжёлых какашек, полетели в самую пасть теневого циклона.

«Ну всё, — с горечью подумал Сунь Минь. — Просрали мы Китай. Теперь точно. Двенадцатью булыжниками против вселенского зла… Это даже не смешно!»

Ну что могут сделать какие-то там двенадцать булыжников, если даже ядерка не помогла⁈ Лучше бы им и правда атомные бомбы дали…

Он уже мысленно представлял, как будет писать объяснительную императору. «Так и так, Ваше Императорское Величество, не шмогла я, не шмогла… Камни, видите ли, не той формы и величины оказались…»

И тут, на его глазах, эти камни… засветились! Да не просто засветились, а образовали в воздухе какую-то хитрую фигуру с двенадцатью гранями, отдалённо напоминающую футбольный мяч. Додекаэдр, кажется?

А потом, прямо в центре этого «мяча», пространство лопнуло. Как перезрелый арбуз. И оттуда, из этой дыры в реальности, начала вываливаться НЕВЕДОМАЯ ХРЕНОВИНА!

Огромная, чёрная, похожая то ли на летающий город из фильмов про инопланетян, то ли на очень большого и очень злого паука, которому пришили ноги-башни и нарядили в броню из чистой тьмы.

«Вот это поворот! — только и успел подумать полковник Сунь Минь. — Кажется, наши камни всё-таки были не простые, а золотые…»

Хреновина эта, размером с небольшой такой остров, с утробным рёвом рухнула прямо в центр теневого циклона.

Полковник Сунь Минь, по старой пилотской привычке, начал отсчёт:

— Один… два… три… четыре… — бормотал он, не отрывая глаз от этого безумного зрелища.

На цифре «двенадцать» Циклон просто… исчез! Без взрыва, без хлопка, без каких-либо спецэффектов. Просто — пшик! — и нету! Как будто кто-то нажал на кнопку «Delete» на вселенском компьютере.

Осталось только чистое, голубое небо и лёгкая рябь на воде.

— Я, Дракон-один… — полковник Сунь Минь, не веря своим глазам, проговорил в рацию, чувствуя, как его нижняя челюсть пытается познакомиться с полом кабины. — Докладываю: цель… э-э-э… уничтожена! Кажется… Наверное… В общем, хрен его знает, что это было, но оно больше не дует!

Я сидел, откинувшись в кресле, и с наслаждением наблюдал, как Настя, грациозно орудуя вилкой, расправляется с каким-то невообразимо вкусным десертом.

Мы сидели в уютной столовой нашей усадьбы. Белоснежная скатерть, свечи в массивных серебряных подсвечниках, изящные бокалы с рубиновым вином… Романтика, одним словом.

Фредерик, наш незаменимый дворецкий, сегодня превзошёл сам себя и на пару с нашей кухаркой Клавдией Ефимовной (с которой у него уже завязались тесные отношения) приготовил изысканный ужин: запечённая утка с яблоками, картофельный гратен, какой-то невероятный салат с орехами и сыром…

И всё это под аккомпанемент потрескивающих в камине дров.

Мир за окном, конечно, всё ещё лихорадило от недавних событий. Новости уже вовсю пестрели заголовками про «таинственное исчезновение Теневого Циклона» и «невероятное спасение Лихтенштейна».

Репортёры наперебой строили теории, одна безумнее другой: от «секретного оружия китайских ВВС» до «вмешательства инопланетян». Некоторые даже умудрились связать исчезновение Циклона с «героем на гигантском пауке над Лихтенштейном». Но в действительности никто из них не догадывался — каким образом это произошло.

— Теодор! — Настя, отложив вилку, посмотрела на меня своими огромными, сияющими глазами. — Ну расскажи, как ты это сделал? Научи меня! Что это было? Как ты этого Бастиона… ну… перекинул через полмира?

Я улыбнулся, отпивая глоток вина. Женское любопытство — страшная сила. Особенно когда это любопытство твоей любимой женщины, которая, между прочим, сама Маг Земли и явно метит в Архитекторы.

— Ну, как тебе сказать, дорогая… Это был очень необычный портал. Так сказать, моё собственное изобретение, хотя за основу взял чужую разработку. В общем, был в моём прошлом мире один такой тип… Грегори-Торговец. Лучший портальщик во всей Многомерной Вселенной, без шуток. Никто, кроме него, не умел так ловко шнырять между мирами, таская туда-сюда всякую контрабанду. Секреты свои он, конечно, берёг, как зеницу ока. Но амбиции у него были — ого-го! Денег — как у дурака фантиков, но, как говорится, не всё в этом мире можно купить за золото.

Я сделал паузу, вспоминая старого приятеля.

— Так вот, я ему тогда помог с одним дельцем. Очень… гхм… деликатным. Он мне — технологию теневого портала, а я ему — кое-что из своих разработок. Так что, можно сказать, этот портал — наследие старой дружбы… ну, или взаимовыгодного сотрудничества, тут уж как посмотреть.

— То есть, ты теперь тоже можешь так? — глаза Насти засияли.

— Ну, сил у меня сейчас, конечно, не так много, как хотелось бы. А для таких порталов нужна колоссальная энергия. Поэтому пришлось немного «схимичить». Придумал такой «костыль» — портальные камни. Заранее отправил их китайцам. Двенадцать штук. А дальше — дело техники. Камни создали резонансный контур, который позволил мне открыть портал прямо в сердце Циклона. Ну и отправил я туда этого Бастиона в полёт. А он там, как и было задумано, благополучно самоуничтожился, прихватив с собой и Циклон. Два минуса, как известно, дают плюс. Эффектно получилось, правда?

Настя слушала, затаив дыхание.

— Теодор… это же… Ты гений! А ты меня научишь… ну, всему этому? Пожалуйста-пожалуйста!

Я рассмеялся.

— Конечно, научу, дорогая, — я нежно взял её за руку. — Всему, что знаю. Только вот… боюсь, на это уйдёт немного времени.

— Сколько? — она прищурилась.

— Ну… — я сделал вид, что задумался, — лет двести-триста, наверное. Может, чуть меньше. Ты же способная, быстро всё схватишь.

— Тео… у нас… будет столько времени?

Я улыбнулся, нежно погладил её руку, которая всё ещё лежала в моей.

— Дорогая, у нас впереди целая вечность.

Настя тоже улыбнулась, её глаза засияли от счастья. Она перехватила мою руку, прижала к своей щеке, а затем… медленно опустила её себе на живот.

— Которую с нами разделят наши дети, дорогой.

Конклав Теней

Теневое Измерение

Двенадцать Владык Великих Домов Теней снова собрались вместе. Над ними, на тринадцатом, самом высоком троне, возвышался Тот, Чьё Имя Было Запретно, — Теневой Король.

Глас Пустоты первым нарушил молчание. Его вибрирующий гул, от которого дрожали сами основы этого измерения, обрёл подобие слов, спроецированных прямо в сознание остальных:

— Циклон… уничтожен.

Созерцательница Глубин, чьи сотни глаз беспокойно вращались, ответила шёпотом множества голосов, в котором слышались злость и раздражение:

— Не просто уничтожен. Он был поглощён Бастионом — творением этого ничтожества Легбы! Он призвал оружие, которое обратилось против нас!

Возмущённый рокот прокатился по залу. Теневой Скакун яростно топнул копытом, фыркнул, и из его ноздрей вырвались клубы чёрного дыма.

— Легба! Этот старый безумец! Он не просто провалил задание! Его глупость стоила нам целого Циклона! Он должен быть… стёрт!

Пожиратель Душ, огромная чернильная клякса, медленно пульсирующая на своём троне, издал чавкающие звуки.

— Согласен. Легба — отработанный материал. Его некомпетентность уже переходит все границы. Он должен заплатить.

Несколько других Владык согласно зашелестели, выражая своё одобрение. Перспектива показательной казни зарвавшегося мага явно пришлась им по вкусу.

— Согласен, — прогудел Глас Пустоты. — Сначала Палантир, потом Глаз Тени… Теперь Циклон! Он стал обузой. От него больше вреда, чем пользы.

Но тут вмешалась Плетущая Судьбы, её кристаллическая форма излучала холодное сияние:

— Не торопитесь, братья. Легба, при всей своей… эксцентричности, всё ещё полезен. Его знания, его связь с тем миром… Мы можем использовать его. Хотя бы как приманку. Как отвлекающий манёвр. Как орудие Тьмы, которое, пусть и неуправляемо, но всё же сеет разрушение.

— Орудие, которое бьёт по своим? — снова взревел Теневой Скакун. — Сомнительная польза! Он ослабил нас!

— Он всё ещё может быть полезен, — возразила Плетущая Судьбы. — Он принёс нам больше пользы, чем вреда, если смотреть на общую картину поглощения душ. И он до сих пор единственный, кто может открывать устойчивые порталы в тот мир.

В спор вступил Шёпот Бездны, его голос, едва слышный, заставил остальных замолчать:

— Легба — лишь одна из проблем. Архитектор… он продолжает укрепляться. Его Башни…

Созерцательница Глубин повернула к нему свои многочисленные глаза:

— Да. Шесть Башен уже активны. И ещё одна, центральная, в сердце его города, запитанная четырьмя стихиями.

На ментальном экране, возникшем в центре зала, появилось изображение Лихтенштейна. Семь невероятно мощных башен уже стояли, образуя защитный контур. Восьмая, девятая, десятая… все остальные уже проступали из земли, но пока ещё оставались не активированными.

— Если он завершит сеть… — прошелестела Плетущая Судьбы. — Если все Башни заработают в полную силу… Этот мир будет для нас потерян. Запечатан. Навсегда.

— Он должен быть остановлен, — проскрежетал Хранитель Завесы, его тёмная фигура завибрировала. — Любой ценой!

Завязался спор. Владыки обменивались мыслеобразами, взвешивая варианты. Прямое столкновение с Архитектором в его цитадели, под защитой уже активных Башен, было слишком рискованным. Даже для них.

И тогда заговорил Теневой Король. Его громогласный голос прозвучал прямо в сознании каждого из присутствующих.

— Легба… Он слишком долго играл в свои игры. Слишком много ошибок. Слишком много самодеятельности.

Владыки замерли, ожидая его решения.

— Уничтожить его сейчас — значит, признать своё поражение. Признать, что Архитектор сильнее. Этого не будет. Но и оставлять его без присмотра нельзя. Легба ещё послужит нам. Но иначе.

Король медленно обвёл взглядом своих вассалов.

— Внутри него давно зреет наш Дар. Закладка. Время пришло… Активировать её. Пусть его тёмная сила вырвутся наружу.

— Армагеддон? — мысленно спросил Глас Пустоты.

— Да, — подтвердил Теневой Король. — Пусть Тьма поглотит этот мир. А мы… мы будем наблюдать. И собирать урожай душ, когда всё закончится.

Владыки Теней молчали. Решение было принято. И это решение означало только одно — конец этого мира близок. Очень близок.

Глава 20

Я стоял на краю огромного котлована, ещё совсем недавно бывшего оживлённым городским кварталом Вадуца. Внизу, в этой рукотворной пропасти, кипела работа. Под моим руководством и с помощью Насти, которая теперь с удивительной лёгкостью управляла потоками земли и камня, происходила грандиозная перестройка.

Целые здания, предварительно укреплённые моей магией и освобождённые от жителей, которых мы заблаговременно переселили в специально подготовленные подземные убежища, медленно, но верно опускались под землю.

По моей воле земля расступалась, поглощая их, а затем снова смыкалась, оставляя на поверхности лишь ровную площадку. На этом месте тут же, как грибы после дождя, вырастали новые оборонительные комплексы — массивные ДОТы с установленными и готовыми к бою орудиями. Снаряды к ним уже подвозили мои транспортные големы по сети подземных туннелей.

Я больше не сдерживал свою силу. Время полумер прошло. Каждая секунда была на счету, и я почти физически ощущал, как невидимая петля смертельной опасности стягивается вокруг Вадуца, вокруг всего Лихтенштейна.

— Теодор, — тихо позвала Настя, — ты не перебарщиваешь? Мы же почти весь район под землю убрали. Тут скоро одни укрепления останутся.

Я покачал головой.

— Даже этого может оказаться мало.

Предчувствие чего-то неотвратимого не покидало меня. И дело было не только в Тенях. С ними, как бы самонадеянно это ни звучало, я, возможно, и сумел бы справиться. Но какой ценой? Останется ли у меня достаточно сил после такой битвы? Не будет ли моя армия, моя гвардия, да и всё княжество обескровлено настолько, что станет лёгкой добычей для других хищников?

А хищники уже точили зубы.

Российская Империя, несмотря на хрупкое перемирие с новым императором, всё ещё представляла угрозу. Я не строил иллюзий. Их аристократия, эти жадные, вечно голодные до власти и ресурсов стервятники, не оставят меня в покое. Они будут ждать, выжидать удобного момента, чтобы нанести удар и попытаться урвать свой кусок пирога.

Да и наши соседи — Швейцария, Австро-Венгрия, та же Пруссия — несмотря на наши недавние «дружеские» договорённости, тоже не упустят шанса поживиться за счёт ослабевшего соседа. Истинная дружба возможна лишь между сильными. Слабых политики всегда использовали в своих целях. Сейчас я продемонстрировал свою мощь, но как долго я смогу её удерживать — большой вопрос. А опасность, между тем, грозила немалая.

Мы с Настей должны были обсудить постройку ещё одной башни — ключевой, которая замкнула бы всю систему в единый, несокрушимый контур. Для неё нужен был особый Теневой Кристалл — «сердце» того самого Бастиона, который я с таким трудом «переправил» в Тихий океан.

Китайцы сейчас как раз занимались его поисками, прочёсывая морское дно. Я очень надеялся, что кристалл уцелел, что его не уничтожило в Циклоне. Этот камень, по всем моим расчётам, должен был обладать поистине грандиозными размерами и мощью.

Я потому и попросил Лунь Чень его найти — это было моё главное условие по избавлению их от Циклона.

— Теодор, — Настя прервала мои размышления. — Скажи, эти башни… они действительно смогут нас защитить? Если мы построим их все, они смогут полностью остановить Теней?

Её вопрос был закономерен. Любой на её месте спросил бы то же самое.

Я вздохнул. Как объяснить ей, что реальность гораздо сложнее, чем кажется? Что Тени — это не просто безмозглые твари, а целая иерархия, с Владыками, Патриархами, своими законами и целями?

— Понимаешь, Настя, — начал я осторожно, — Тени — они разные. Те, с которыми мы обычно сталкиваемся, — это так, пехота. Мясо. Их можно остановить и Башнями, и големами, и даже обычным нефритом, если его много. Но за ними стоят другие. Те, кто ими управляет. Те, кто разжёг весь этот конфликт. И против них обычные Башни бессильны. Они будут бить по слабым местам, искать бреши в защите, использовать хитрость и обман. Поэтому наивно полагать, что мы сможем просто так отгородиться от них стеной, пусть даже магической. Башни, скорее всего, будут эффективны против определённых типов тварей. Башни создадут вокруг Лихтенштейна мощное поле, которое будет отталкивать, ослаблять, а некоторых — и уничтожать. Но это не панацея. Всегда найдутся те, кто сможет обойти эту защиту, кто найдёт лазейку.

— Значит… чем больше Башен, тем лучше?

— Да, чем больше башен, тем лучше, — согласился я. — Я и сам с радостью построил бы их не двенадцать, а двадцать четыре, а то и все сорок восемь. Но здесь всё не так просто. Существуют строгая последовательность и непреложные магические законы. Нельзя просто взять и возвести, скажем, пятнадцать башен. Это не будет иметь никакого смысла и не даст ожидаемого эффекта.

Я взял её за руку и начал объяснять, стараясь говорить как можно проще:

— Увеличение количества действующих башен подчиняется чёткой схеме. Сначала эффективно могут функционировать три башни. Они создают базовый защитный контур. Затем, при необходимости усиления, их число можно довести до шести — это уже более мощная конфигурация, способная противостоять более серьёзным угрозам. Следующим этапом станет двенадцать башен. Это — оптимальное количество для создания по-настоящему непробиваемого щита, способного отразить даже самые мощные атаки.

— А двадцать четыре? — Настя посмотрела на меня с любопытством.

— А вот двадцать четыре башни, — я вздохнул, — это уже задача невероятной, почти запредельной сложности. Дело в том, что с увеличением их числа приходится применять совершенно другие, куда более комплексные и энергозатратные магические технологии. Это не просто количественное наращивание — сложность возрастает экспоненциально. Если тебе кажется, что для удвоения числа башен достаточно лишь удвоить усилия, то на практике объём необходимой магической работы увеличивается в десять, а то и в одиннадцать с половиной раз. Это колоссально тяжело и требует невероятных ресурсов, которых у нас пока просто нет.

Дальше мы все с головой ушли в оборону.

Мои големы, под чутким руководством Торна, трудились в подземных цехах, выдавая на-гора тонны сверхпрочных сплавов и деталей для новых оборонительных систем.

Настя, с её невероятно возросшим Даром, возводила фундаменты под будущие постройки с такой скоростью, что строители «Созидателя» едва успевали подвозить материалы.

Даже Афанасий Николаевич Борщов, мой незаменимый начальник коммунальных служб, и тот не сидел без дела — его «орлы» превращали городскую канализацию в сеть запасных эвакуационных туннелей, укрепляя своды и устанавливая герметичные шлюзы.

Сам я тоже выкладывался без остатка. Старые, ветхие здания, не способные выдержать серьёзную атаку, опускались под землю, уступая место новым, монолитным конструкциям. Целые кварталы погружались в специально созданные подземные уровни, превращая Вадуц в многослойный, почти неприступный бастион.

Работа шла днём и ночью, без перерывов. Я почти не спал, питался на ходу, выжимая из себя все соки. Настя, видя моё состояние, пыталась меня остановить, заставить отдохнуть, но я лишь отмахивался. Времени не было.

В один из таких напряжённых моментов, когда я, стоя на вершине очередной строящейся башни, корректировал энергетические потоки, зазвонил мой телефон. Номер был имперский.

— Слушаю, — устало бросил я в трубку.

— Теодор? Это Алексей Николаевич, — раздался в динамике голос молодого императора Российской Империи. — Прости, что отвлекаю, но… у меня плохие новости.

Я нахмурился.

— Что случилось, Ваше Императорское Величество?

— Я больше не могу их сдерживать. Такое чувство, что Империя сошла с ума. Отец, конечно, очень «хорошо» постарался, настроил всех против тебя… Он своими действиями, своей этой дурацкой войной с Османами, своей нерешительностью… он довёл страну до такого состояния, что теперь любой популистский лозунг находит отклик в сердцах людей. А аристократы этим пользуются! Кричат на каждом углу, что Лихтенштейн — это «позор Империи», что «предатель Вавилонский» должен быть наказан, что нужно «восстановить историческую справедливость»… И народ им верит! Кричат о предательстве, о сепаратизме…

Он тяжело вздохнул.

— Я пытаюсь, Теодор, честное слово, пытаюсь! Собираю сторонников, убеждаю, вкладываю им в головы нужные мысли… Но времени катастрофически не хватает. А они давят! Каждый день! Требуют действовать!

Он замолчал, тяжело дыша.

— Может так случиться, — продолжил он уже тише, — что мне придётся объявить войну Лихтенштейну. Официально. Чтобы успокоить этих… — он запнулся, подбирая слово, — … патриотов. Но ты, пожалуйста, пойми, это будет… игра. Я не хочу этой войны. Но если я сейчас открыто выступлю против них, меня просто сметут. Я не продержусь на троне и месяца. Да, это будет подло. Это будет предательством. Но ты, пожалуйста, ни в коем случае не предпринимай никаких резких военных действий. Таких, которые Империя потом не сможет простить. Я понимаю, что мы будем не совсем правы, но и ты пойми ситуацию. Просто тяни время. Говори, что готов к переговорам, но выдвигай какие-нибудь невыполнимые условия. Или наоборот — соглашайся на всё, а потом тяни с выполнением. Устраивай бесконечные совещания, консультации, экспертизы… Главное — тяни время! А я постараюсь не допустить, чтобы события дошли до открытых боевых столкновений.

— И как долго, по-вашему, я смогу «тянуть время»? — спросил я.

— Переговоры можно вести годами. Использовать жёсткую риторику, выдвигать невыполнимые требования… Большинство тупоголовых аристократов будут этому рады. Они увидят, что «процесс идёт», что «вопрос решается». Остальные будут скрипеть зубами, но смолчат. Я буду просто обещать им больше, тянуть резину. Обещаю, Теодор, я сделаю всё, что в моих силах. Постараюсь укрепить свою власть, найти новых союзников. Может, что-то и получится. Только… не подведи меня.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. Бред. Полный, беспросветный бред. Империя, которая должна была стать оплотом стабильности, сама себя пожирала изнутри.

— Хорошо, Алексей Николаевич, — сказал я наконец. — Я вас понял. Будем тянуть время. Но учтите, если ваши «патриоты» всё-таки сунутся сюда с боевыми действиями, то пощады не будет. Мои стены крепкие. И зубы у Лихтенштейна тоже имеются.

— Спасибо, Теодор, — в голосе императора прозвучало облегчение. — Я знал, что ты поймёшь.

Мы попрощались. Я отложил телефон и посмотрел на раскинувшийся внизу Вадуц. Город-крепость. Мой город, который я должен был защитить. От всех. Даже от тех, кто когда-то был своим.

Не успел я «переварить» разговор с императором, как на меня обрушился новый шквал звонков. Британцы! Эти чопорные джентльмены, которые обычно предпочитали действовать чужими руками, вдруг проявили невиданную настойчивость.

— Господин Вавилонский, — вещал в трубку какой-то лорд с таким корявым русским, что я с трудом разбирал слова. — Мы тут слышали, вы Китаю помогли с одной… э-э-э… проблемой. С Теневым Циклоном. И, говорят, поделились с ними некоторыми… технологиями.

— Ну, было дело, — не стал отпираться я. — А что?

— Мы, Британская Империя, тоже, знаете ли, не отказались бы от такой помощи. У нас тут, понимаете ли, тоже Тени шалят. А технологии ваши… они, говорят, очень эффективные.

— Эффективные, — согласился я. — Но дорогие.

— Но это же другое! — возмутился лорд. — Вы говорите о бизнесе! А тут — речь о спасении человечества!

— Человечество, говорите? — усмехнулся я. — Ну-ну.

В общем, отшил я их. Вежливо, но твёрдо. Сказал, что все мои разработки — исключительно на взаимовыгодных условиях или для союзников. А они в этот список пока не входят.

Но британцы оказались настырными. Они принялись названивать в приёмную княжеского дворца, затем писали, грозили прислать гонцов… Я уже начал подумывать, не построить ли вокруг Лихтенштейна ещё один купол — специально от британских дипломатов.

В итоге пришлось снова звонить Лунь Чень.

— Лунь, душа моя, тут британские «друзья» меня совсем извели. Не могла бы ты им намекнуть, что не стоит совать свой длинный нос в наши с тобой дела?

Я вкратце пересказал ей суть проблемы.

Лунь Чень рассмеялась.

— Теодор, да без проблем! Сейчас мы им такой «дипломатический демарш» устроим, что они надолго забудут дорогу в Лихтенштейн.

И ведь сработало! Китай чётко дал понять: «Какого чёрта вы, британцы, вмешиваетесь во внутренние китайские дела и в нашу дружбу с Лихтенштейном? Если хотите поговорить об этом — давайте встретимся поближе».

Британцы тут же сдулись. «Поближе» они говорить явно не хотели. Правда, теперь они писали мне уже не с просьбами, а со скрытыми угрозами. Мол, «мир тесен», «всё меняется», «не стоит недооценивать мощь Британской Империи»… Тьфу, клоуны.

Но и это было ещё не всё. Вскоре на Лихтенштейн обрушился целый шквал звонков. Звонили все, кому не лень. Примерно два десятка стран, от мала до велика, каждая со своими «хотелками». Оружие, технологии, артефакты, големы, секреты строительства непробиваемых стен… Каждый тянул одеяло на себя, требуя, угрожая, умоляя. Телефоны в княжеском дворце разрывались от звонков, а моя голова — от донесений их бесконечных претензий.

Ко всему этому добавились ещё и тревожные новости.

Сначала от Алексея Николаевича пришло короткое сообщение: «Уничтожен научный центр „Сколково-Град“. Погибли лучшие умы. Это была скоординированная атака. Очень похоже на почерк Теней».

Потом от Оракула. Да и Лунь Чень подтвердила.

По всему миру начали происходить странные вещи. Важные научные центры, занимавшиеся разработкой оружия против Теней, вдруг один за другим выходили из строя. То стихийное бедствие, то «случайный» пожар, то «необъяснимый» взрыв, то «загадочное» исчезновение ведущих учёных.

В Китае был уничтожен крупнейший исследовательский комплекс — гордость нации, в который были вложены миллиарды. Там разрабатывались не только антитеневые технологии, но и какие-то совершенно новые, прорывные вещи. И всё это — коту под хвост.

Подобные инциденты происходили и в других странах. Европа, Америка, Азия… Как будто кто-то методично, шаг за шагом, уничтожал всё, что могло бы помочь человечеству в борьбе с Тенями.

Становилось ясно — это скоординированная атака. Не просто совпадения, а целенаправленная диверсионная война, ведущаяся в глобальном масштабе. И за всем этим явно стоял кто-то очень сильный. Кто-то, кто хотел лишить человечество последнего шанса на выживание.

Камбоджа

Древние руины храмового комплекса

Папа Легба ощущал, как время — эта неумолимая субстанция, утекает сквозь его костлявые пальцы.

Почти паническая спешка гнала его вперёд. Каждый удар сердца отдавался в висках тревожным колоколом. Нужно было торопиться. Срочно. Немедленно! Воплотить задуманное, пока ещё не поздно.

Он обвёл мутным взглядом поляну, где его прислужники, дрожа от страха, уже заканчивали приготовления к ритуалу. Старые тотемы, древние артефакты — всё это сейчас будет топливом для его грандиозного замысла. Весь этот хлам, накопленный за десятилетия, теперь должен был сгореть в очистительном пламени перемен, уступая место новому, более совершенному порядку. Его порядку.

Легба поморщился. Да, в этом мире были и другие силы — мелкие шавки, прихлебатели Теней, возомнившие себя чем-то значимым. Какие-то местные культы, последователи забытых богов, жалкие подражатели, не способные даже на приличный ритуал. Они не были проблемой. Так, мелкая шушара, которую он прихлопнет одним движением руки, когда придёт время.

Гораздо больше его беспокоили Теневые Владыки. Он прекрасно знал, что те крайне недовольны им. Да они вечно чем-то недовольны! Впрочем, это в порядке вещей. Они никогда не бывают по-настоящему довольны кем-либо из людей. Для них человек — всего лишь инструмент, временный сосуд, расходный материал.

Когда-то он, Папа Легба, умел удовлетворять их запросы, работая не на сто, а на все триста процентов своей эффективности. И это у него блестяще получалось! Он был их лучшим псом, их самым верным слугой.

Но те времена прошли. Теперь он сам плёл свою паутину. И если его новый, великий план увенчается успехом, то мнение этих Владык перестанет иметь для него хоть какое-либо значение. Даже если смертный приговор ему уже негласно подписан где-то там, в их тёмных чертогах.

Папа Легба собирался устроить настоящий прорыв. Великий Теневой Поход! Когда это произойдёт, его старые «хозяева» увлекутся новым переделом этого мира, начнут захватывать, разрушать, пожирать души… И на время забудут о нём, о маленьком, но очень хитром старике. Они, сами того не ведая, помогут ему осуществить задуманное.

По всему миру у него уже были расставлены свои «закладки», свои точки опоры. Он собирался окончательно выйти из-под их власти, разорвать любые подобия контрактов и подчинения.

На первый взгляд, это казалось невозможным. Глупостью и самоубийством. Но для него, Папы Легбы, это была вполне реальная перспектива. Он сам станет Теневым Богом.

И платой за это восхождение будет половина всех жертв на этой планете, посвящённых ему. Да, каждая душа, поглощённая Тенями в грядущем хаосе, будет разделена — половина Владыкам, половина ему.

Ради этого он готов на любые жертвы, на самые крайние действия. И его прежнее «сотрудничество» с теневыми силами выйдет на совершенно иной, непостижимый для них уровень.

Папа Легба однажды видел, как в его прошлом мире явился другой Теневой Бог. И отношение к нему было совершенно иным. Договорённости — другими. Это было партнёрство, а не рабство. И сейчас для Легбы всё упиралось в одно: ничто, ни одна мелочь в его грандиозных планах не должна быть нарушена.

А самая большая помеха на этом пути — Вавилонский. Этот проклятый Архитектор! Если Легба всё рассчитает правильно, то им займутся сами Владыки. Эти теневые правители не потерпят такого соперника. А как только Вавилонский падёт, этому миру уже ничего не светит.

Легба вынужден был признать: при всех его возможностях, он так и не смог сокрушить Вавилонского напрямую. Слишком силён оказался его противник. Но его атаки не были напрасны. Изматывание противника — тоже полезная тактика, особенно если она ничего тебе не стоит. Ну, почти ничего. Потери, конечно, были досадными. Но это мелочи по сравнению с грядущим.

Вот и сейчас он стоял здесь, в Камбодже, возле двух своих Теневых Колодцев, которые он так долго и тщательно готовил.

Один, тот, что поменьше, он направит на владения Вавилонского. Пусть этот купол, который тот отгрохал над своим Лихтенштейном, снова поработает. Это ослабит щиты, посеет панику, отвлечёт внимание.

А второй колодец, основной, тот, что особенно «жирный» и мощный — он предназначен для самой Камбоджи. Тени, высвобожденные оттуда, должны разлететься, уничтожая всё вокруг, как саранча.

Да, Легба учёл свои прошлые ошибки. Тот долгосрочный план, рассчитанный на десять, а то и двадцать лет, который Вавилонский ему так нагло испортил, пришлось активировать раньше времени, и не всё пошло гладко.

Теперь в его планах было посетить шесть стран. И в каждой из них у него было заготовлено по два-три таких колодца.

Один из них, как водится, будет нацелен на Вавилонского, остальные — на сами эти страны и их соседей. И, конечно, нельзя забывать про различные научные центры, которые также станут его мишенями. Это финальный этап войны.

Суть его нынешней стратегии была проста, но эффективна. Раньше, когда они просто массово насылали Теней по всей стране, это приводило к огромным потерям среди людей, к панике. Но была и проблема: каждый начинал сражаться за свою жизнь, и Теней, распылённых по большой территории, просто не хватало, чтобы сломить сопротивление.

Поэтому сейчас он действовал иначе: концентрировал удар в одном конкретном регионе. И уже оттуда, из этого эпицентра, Тени будут расползаться по всей стране, как чума. Расчёт был на то, чтобы люди пришли в неописуемый ужас, чтобы их решимость и сама воля к защите дрогнули и рассыпались в прах.

Это будет показательная порка для всего человечества.

Папа Легба поднял свой посох.

— Пришло время, — прошипел он. — Начинайте!

Прислужники, повинуясь его приказу, начали ритуал. Земля задрожала. Из глубины Колодцев вырвались потоки чёрной энергии, поднимаясь к небесам.

Легба смотрел на это с мрачным удовлетворением.

— А теперь — пора идти дальше, — пробормотал он. — Это будет весело.

Глава 21

Стук в дверь — резкий, настойчивый, вырывающий из спасительного забытья.

Я недовольно промычал и зарылся лицом в подушку. Ну вот какого чёрта⁈ Я же только-только уснул! Кажется, прошло не больше…

Я мельком глянул на часы на прикроватной тумбочке. Четыре часа! Всего четыре часа сна после трёх суток почти непрерывной магической пахоты! Это даже для меня, Архитектора с опытом, маловато будет.

— Теодор! — в дверь спальни кто-то настойчиво тарабанил. Голос Скалы. — Подъём, тревога!

— Да иду я, иду, — проворчал я, с трудом отдирая себя от кровати.

Скала уже стоял на пороге, наполовину облачённый в свою «Киру». Вид у него был крайне серьёзный.

— Тео, Тени опять полезли.

— Отлично, — зевнул я, потягиваясь так, что кости захрустели. — А я тут причём? У нас есть купол. Он для чего, по-вашему, строился? Для красоты?

— Купол-то держит, — кивнул Скала. — Но эти твари, похоже, решили тактику сменить. Не ломятся напрямую, а скапливаются мелкими группами и по окрестностям шастают.

Я нахмурился.

— Ладно, отправьте Тенеборцев. Пусть поохотятся, руку набьют. Оружия и брони у них теперь — хоть отбавляй. Заодно и новобранцев своих обкатают. А для поддержки выпустите пару-тройку сотен универсальных големов. Если понадобится — семь-восемь сотен. А то и всю тысячу. Пусть зачистят всех этих «крыс». Чтобы ни одна тварь не ушла.

Зевнув, я поплёлся в ванную.

Только я закончил с утренним кофе и бутербродами, как на кухню снова влетел Скала.

— Тео! — выпалил он. — Камбоджа пала!

Я удивлённо приподнял бровь.

— Что? Это где? Я что-то не припомню такой деревни в Лихтенштейне.

— Да не деревня это! — Скала схватился за голову. — Это страна! В Азии! Ну, там, где джунгли, храмы древние… Большая страна, между прочим!

Он быстро открыл на своём телефоне карту мира, ткнул пальцем в точку где-то в Юго-Восточной Азии.

— Вот! Видишь⁈

Да уж, страна действительно была не маленькая.

— В смысле «пала»? — я отставил чашку. — Что за бред?

— Только что по экстренным каналам передали. Тени напали на Камбоджу. Двенадцать часов и всё… страны практически больше нет.

— Как «нет»⁈ — я уставился на него. — Такую страну… за двенадцать часов⁈ Это же невозможно!

— Я сам в шоке, Теодор, — Скала устало потёр виски. — Но это факт. Только что пришло подтверждение от наших китайских союзников. Они там рядом, пытались помочь, но не успели.

— Да как это вообще произошло⁈ Они что, не сопротивлялись⁈ Армия у них там была⁈

— Была, — кивнул Оракул. — И армия, и Одарённые, и даже какие-то свои Тенеборцы. Но…

Он включил видеозапись, которую ему, видимо, только что переслали китайцы. Качество было отвратительное — снято, похоже, на какую-то дешевую камеру с дрона. Но даже так можно было разглядеть весь ужас происходящего.

Тени лезли отовсюду. Они вырывались из-под асфальта на улицах, из стен домов, из канализационных люков. Тысячи, десятки тысяч! Они были повсюду!

Защита пала почти мгновенно. Армия, застигнутая врасплох, просто не успела среагировать. Солдаты, не понимая, что происходит, в панике бросали оружие и пытались бежать. Но бежать было некуда. Тени догоняли их, пожирали, превращали в таких же безмозглых тварей.

Люди, обезумевшие от ужаса, метались по улицам, пытаясь спастись, но бесполезно. Тени были повсюду. Это была не битва, а настоящая бойня. Тотальное уничтожение.

Видео оборвалось. Я несколько секунд молчал, пытаясь осмыслить увиденное. Такого я ещё не видел. Это была совершенно новая тактика. Не просто вторжение, а какое-то тотальное поглощение.

— Понятно, — тихо сказал я.

Затем резко выпрямился. Усталость как рукой сняло.

— Максимальная боевая готовность! Всем подразделениям! Удвоить патрули! Големов — на стены! Все резервы — в ружьё!

Скала, услышав мой тон, вытянулся по струнке.

— Есть!

Он выскочил наружу, а я остался один.

Всё началось. Похоже, Папа Легба, этот старый ублюдок, приступил к реализации своего плана. Он больше не будет мелочиться, нанося точечные удары. Теперь он будет бить по-крупному. Стирать с лица земли целые страны. Сеять хаос и разрушение в глобальном масштабе. И Лихтенштейн, моё маленькое, но такое неудобное для него княжество, наверняка станет одной из его главных целей.

Я усмехнулся. Ну что ж, Легба. Ты хочешь испытать меня на прочность? Давай сыграем.

Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Император Алексей Николаевич пребывал в состоянии, близком к панике. Последние несколько дней превратились в нескончаемый кошмар, и конца этому, казалось, не предвиделось.

Сначала пришли донесения из Камбоджи — далёкой, экзотической страны, о которой большинство жителей Империи знали лишь по рассказам туристов. Теперь Камбоджа стала ещё одной горячей точкой на карте теневого вторжения.

Затем — Филиппины. Половина островного государства потеряна, захвачена Тенями. Уцелевшая часть погрузилась в хаос. Почти восемьдесят процентов выжившего населения хлынули на оставшиеся территории, превратив их в гигантский лагерь беженцев. Нехватка всего — жилья, еды, воды, медикаментов. Инфраструктура, не рассчитанная на такой наплыв, рухнула.

И хотя наступление Теней на Филиппинах удалось временно остановить, напряжение среди измученных, голодных и напуганных людей лишь нарастало с каждым часом, грозя в любой момент вылиться в бунты и беспорядки.

А затем сообщения посыпались как из рога изобилия. Тени атаковали ещё одну страну. А потом ещё три, более сильных государства, включая Мальту — остров-крепость, оплот Мальтийского ордена, чьи рыцари славились своей отвагой и мастерством в борьбе с порождениями тьмы.

По всему миру шли ожесточённые бои. Где-то удавалось отбиться, где-то — нет. Общая картина была мрачной. Тьма наступала.

На фоне этих глобальных катаклизмов внутренние проблемы Империи казались мелкими и незначительными. Но только не для аристократии.

Войска императора, несмотря на его тайные приказы тянуть время, уже почти закончили подготовку к вторжению в Лихтенштейн. Аристократы совершенно игнорировали здравый смысл и очевидную опасность. Они требовали войны. Немедленной, решительной, победоносной.

События, которые, по логике, должны были убедить их в необходимости дипломатии, объединения усилий, сосредоточения на внутренних проблемах, произвели совершенно обратный эффект.

Даже те, кто раньше выступал против силовых методов, теперь, видя реальную угрозу со стороны Теней, с пеной у рта доказывали необходимость захвата Лихтенштейна. Их аргументы были просты и циничны:

«Оружие против Теней находится в Лихтенштейне! Мы обязаны его найти! Нам необходим этот Вавилонский, его технологии, его разработки! Если мы не получим их, мы все погибнем!» — эти лозунги, как вредоносный вирус, захватывали умы имперской элиты, подогревая их воинственный пыл.

Вдобавок ко всему, среди знати набирала популярность новая, «гениальная» теория. Лихтенштейн, благодаря своему защитному куполу, — неприступное место. Тени не могут туда проникнуть, а вот люди — могут. В случае глобальной катастрофы, когда весь остальной мир погрузится во тьму, Лихтенштейн мог бы стать убежищем для избранных. Аристократы со своими семьями, богатствами и слугами смогут укрыться там, в безопасности, и править оттуда остатками цивилизации.

Эта перспектива очень не нравилась молодому императору. Он прекрасно понимал, что вторжение в Лихтенштейн, если тот не сдастся добровольно, приведёт к полной катастрофе. Это не только разрушит хрупкие, едва наметившиеся отношения с Вавилонским. Это может привести к тому, что Лихтенштейн навсегда отвернётся от Империи, что, в свою очередь, навсегда закроет для них доступ к его уникальным технологиям и вооружению. И тогда все остальные державы — Пруссия, Швейцария, Китай, с которыми Вавилонский уже успел заключить выгодные союзы, получат всё. А Российская Империя, вместо союзника и источника передовых разработок, приобретёт лишь нового, могущественного и смертельно обиженного врага.

Если бы Алексей Николаевич мог просто уйти с трона, чтобы разрешить эту ситуацию, он бы так и сделал. Но он осознавал: кто бы ни оказался на его месте, будет только хуже. По крайней мере, он сам пытался сопротивляться этому безумию, искал мирный выход. А его преемник, скорее всего, станет послушной марионеткой в руках жаждущей войны аристократии.

Разведка уже докладывала, что некоторых его далёких родственников активно «обрабатывают», готовя на роль марионетки. И те совсем не против, а то и жаждут занять его место. Это был готовый план на случай, если император будет слишком сильно сопротивляться их воле — его просто заменят.

Алексей Николаевич пытался бороться с влиянием аристократов на массы. Недавно он провёл масштабную «чистку» среди некоторых медиа-структур, которые служили «карманными» инструментами пропаганды, разжигая в народе ненависть к Лихтенштейну и его правителю.

Но таких структур было слишком много. Он просто не успевал со всеми разбираться, используя законные методы.

И вот уже в народе, напуганном недавними нападениями Теней, начинали открыто обсуждать, что Лихтенштейн — это единственный выход из сложившейся ситуации.

Император решил провести экстренную пресс-конференцию. Он должен был выйти к людям, успокоить их, заверить, что Империя готова к любым угрозам, что всё под контролем.

Он вышел на балкон Зимнего дворца, обращаясь к многотысячной толпе, заполнившей Дворцовую площадь.

— Граждане Российской Империи! Я понимаю вашу тревогу, ваши страхи. Мир охвачен тьмой. Угроза Теней стала реальной. Но я хочу заверить вас — Империя готова! Наши доблестные войска, наша наука, наш народ — мы не дрогнем перед лицом опасности! Мы защитим нашу землю!

Он сделал паузу, отслеживая реакцию толпы. Глаза тысяч горожан — от простых рабочих до зажиточных купцов — были устремлены на молодого императора, ожидая от него не только слов, но и конкретных действий.

— Что касается ситуации с Лихтенштейном… Да, ситуация там непростая. Но я верю в силу дипломатии. Вооружённый конфликт — это не лучший выход. И я очень надеюсь, что Теодор Вавилонский ответит на мой официальный запрос о встрече. Я предложил ему переговоры, чтобы найти решение, выгодное для нас обоих. Но, если дипломатия не сработает, если наши мирные инициативы будут отвергнуты, то войска Империи, конечно, могут вторгнуться на территорию Лихтенштейна. Но я, как ваш император, хочу заверить вас — для меня слишком важна жизнь каждого имперца. И я сделаю всё возможное, чтобы избежать кровопролития.

Толпа, казалось, прониклась его словами. Послышались одобрительные возгласы.

И в этот самый момент, словно издеваясь над его миролюбивыми речами, небо над Петербургом разорвал грохот. Огромный чёрный теневой сгусток врезался в колокольню Петропавловского собора, видневшуюся вдалеке.

Прогремел мощный взрыв. Шпиль, увенчанный ангелом, накренился и с оглушительным скрежетом рухнул вниз. Древний соборный колокол, весивший не меньше тридцати тонн, оторвался от креплений и, пробив крышу, с гулом ухнул куда-то в недра собора.

Из образовавшегося в небе Разлома, как тараканы из щелей, хлынули Тени. Охрана тут же открыла огонь. Магические разряды, трассирующие пули, вспышки энергетических щитов — всё смешалось в один смертоносный хаос. Люди на площади закричали, бросаясь врассыпную. Началась паника.

Зачистка заняла около двадцати минут. Имперская гвардия и бойцы спецподразделений, к счастью, оказались на высоте. С угрозой справились, но цена была высока — десятки раненых, несколько погибших.

Эффект от этого нападения был колоссальным. Перекрывая вой сирен, из толпы донеслись крики:

— А почему у нас нет такого купола, как в Лихтенштейне⁈ Почему мы не защищены⁈

Вперёд, расталкивая людей, выступил один из аристократов — герцог Самошников — тот самый, кто громче всех требовал войны.

— Вот поэтому нам нужен Лихтенштейн! — его голос, усиленный артефактным рупором, прогремел над площадью. — Нам нужна технология их купола! Нам нужно их оружие! Ведь жители столицы, жители всех наших городов — все мы заслуживаем быть под защитой! Разве вы так не считаете⁈

Толпа взревела в ответ:

— Да! Да! Купол! Нам нужен купол! Нам нужна защита!

Аристократ, с победной усмешкой повернувшись к балкону, где всё ещё стоял бледный император, произнёс с издевательской вежливостью:

— А теперь продолжайте, Ваше Императорское Величество. Народ ждёт ваших решений.

И молодой император Алексей Николаевич Романов в полной мере осознал, в какой безвыходной, просто отчаянной ситуации он оказался. Его загнали в угол. И выхода, казалось, уже не было.

Секретная трёхсторонняя видеоконференция

Премьер-министр Великобритании, сэр Томас Брэнсон, говорил по защищённому каналу видеосвязи. На огромном экране перед ним — два других лица, не менее мрачных.

— Лукас, Вивьен… Ситуация, как вы понимаете, выходит из-под контроля. Тени уже не просто просачиваются. Это полномасштабное вторжение по всему миру. Разведка докладывает, что новые прорывы произошли в Индии и Бразилии. Наши колонии… — премьер-министр на мгновение запнулся, — … наши заморские территории под ударом. Мы едва сдерживаем натиск на своих островах.

Лукас Шварцер, премьер-министр Австралии, угрюмо кивнул и отхлебнул из кружки с надписью «Лучший папа в мире». Его континент тоже сражался за выживание.

— У нас та же картина, Том. На северном побережье вчера три новых разлома открылось. Мы бросили туда всё, что у нас было — Рейнджеров, Одарённых, даже экспериментальное климатическое оружие. Эффект — почти нулевой. Это как пытаться заткнуть дырявое ведро пальцами. Тени просто пожирают всё.

Мадам Вивьен Ренар, премьер-министр Франции, известная своей стальной волей и нелюбовью к пустым разговорам, коротко кивнула.

— Нам повезло. Три дня назад у нас был прорыв. Под Марселем. Огромная воронка, из которой полезли эти твари. Мы думали — всё, конец. Связь с городом пропала. Тогда мы решили применить ракеты — обычные, баллистические. Сразу несколько десятков. Просто били наугад, по координатам. И прорыв закрылся. Сам. Мы до сих пор не понимаем, как.

— Ракеты? — Шварцер удивлённо приподнял бровь. — Обычные ракеты?

— Да, — подтвердила Ренар. — Самые обычные. Наши аналитики считают, что это была… случайность. Что мы просто попали в какую-то уязвимую точку, в какой-то момент нестабильности портала. Или просто повезло. Но теперь, — она усмехнулась, — весь мир стучится к нам в двери, требуют продать им «чудо-оружие против Теней». «Дайте ракеты! Продайте технологию! Как вы это сделали⁈» А мы и сами не знаем. Отбиваемся от этих «просителей», как можем. Но долго так продолжаться не может.

На несколько секунд повисла тишина.

— И что мы будем делать? — наконец спросил Шварцер. — Ждать, пока нас всех сожрут поодиночке?

Вивьен Ренар несколько секунд молчала, глядя куда-то в пустоту. Затем её взгляд сфокусировался, стал жёстким.

— Нет, Лукас. Ждать мы не будем. У нас есть решение.

Она кивнула своему помощнику, и на экране появилось изображение. Видео, снятое с дрона, показывало территории Лихтенштейна, где маршировали огромные боевые големы. Каменные и металлические монстры, похожие на средневековых рыцарей, методично уничтожали Теней. Их клинки рассекали тьму, а пулемёты и арбалеты, снаряжённые какими-то особыми боеприпасами, рассекали бесплотные тела, как раскалённый нож — масло.

Где-то вдалеке виднелся переливающийся золотистым светом защитный купол, который успешно отражал теневые атаки.

— Вавилонский, — пробормотал Шварцер, с восхищением глядя на экран. — Чёрт побери, как ему это удаётся? Наши научники уже голову сломали, пытаясь разгадать секрет его технологий. Это же будущее!

— Именно, — подтвердила Ренар. — Тот, кто овладеет этими технологиями, будет править этим миром. Или тем, что от него останется после вторжения Теней. И мы не можем допустить, чтобы это была Российская Империя.

Шварцер кивнул.

— Наши аналитики пришли к тому же выводу. Российская Империя по-прежнему считает Лихтенштейн своей территорией. По слухам, они сами хотят заполучить эти технологии.

— Это недопустимо! — воскликнул сэр Брэнсон. — Мы не можем просто сидеть сложа руки и ждать, пока русские и китайцы заберут себе всё самое ценное! Представляете, что это будет? Две сверхдержавы, вооружённые оружием, способным остановить Теней… Да мы окажемся на задворках истории! И не факт, что они захотят с нами делиться. Скорее, наоборот, попытаются использовать своё преимущество для установления нового мирового порядка.

— Да, у нас нет другого выбора, — подтвердила Ренар. — Я уже говорила, Российская Империя сама на грани хаоса. Их столица была атакована. У них нет ни сил, ни времени заниматься Лихтенштейном так, как им бы хотелось. Они пытаются давить, угрожать… но это всё пустые слова. А мы можем взять это силой.

— Силой? — Шварцер нахмурился. — Вивьен, ты предлагаешь вторгнуться в Лихтенштейн? Это же война! С Россией, с Китаем…

— А сейчас, по-твоему, что, мирное время? — Ренар усмехнулась. — Посмотри вокруг, Лукас! Мир утопает во тьме! И если мы не получим это оружие, эти технологии, то очень скоро в темноту погрузимся мы все. И наши страны. И наши народы. А другие получат всё. И станут ещё сильнее. А мы останемся ни с чем.

— Я не знаю… — Шварцер покачал головой. — Это слишком рискованно.

— Рискованно сидеть сложа руки! — Ренар ударила кулаком по столу. — Мы уже пытались вести переговоры. Через наших дипломатов, через посредников. Нас просто морозят. И Россия, и Лихтенштейн. Делают вид, что ничего не происходит. А время уходит!

— И что вы предлагаете, Вивьен? — спросил сэр Брэнсон.

— У меня есть план. Мы предъявим Лихтенштейну ультиматум. Жёсткий и безоговорочный. Либо они делятся с нами своими технологиями, либо мы… гхм… будем вынуждены обеспечить безопасность всего мира самостоятельно.

— Ты имеешь в виду… войну? — уточнил Брэнсон.

— Я имею в виду, что такое оружие не должно находиться в руках одного, пусть и талантливого, но непредсказуемого человека, правящего крошечным, никому не известным княжеством, — отрезала Ренар. — Это слишком опасно. Это оружие должно принадлежать цивилизованному миру. Нам. Тем, кто сможет использовать его правильно. Во благо всего человечества. А если они не понимают этого по-хорошему…

— Мы заставим их понять по-плохому, — закончил за неё Брэнсон. Он вздохнул. — Что ж, Вивьен. Я с тобой. У нас действительно нет другого выбора.

Лукас Шварцер молчал несколько секунд, глядя на своих коллег.

— Война? — с недоумением спросил он, снова отхлебнув из кружки. — Вы серьёзно? Против Вавилонского? После того, что он сделал с австрийцами, швейцарцами и османами? Да он же нас на атомы распылит!

— Не распылит, — уверенно заявила Ренар. — Он один. А нас много. Да, он силён. Но против объединённой мощи трёх держав он не устоит. Рано или поздно его силы иссякнут.

Шварцер тяжело вздохнул.

— Боюсь, Вивьен, вы правы. Другого выхода у нас нет. Мы должны получить эти технологии. Любой ценой. Даже если это приведёт к войне…

— Это уже война, Лукас, — мягко сказала Ренар. — Просто мы до сих пор пытались делать вид, что это не так.

Лидеры трёх стран ещё некоторое время обсуждали детали ультиматума, формулировки, возможные ответные меры. Они прекрасно понимали, что идут на огромный риск. Но ставки были слишком высоки. Теневая угроза нарастала, а технологии Вавилонского были единственным реальным шансом на спасение. По крайней мере, так им казалось.

Их не смущали ни моральная сторона вопроса, ни возможные последствия. Они были уверены в своей правоте и своей силе. Ведь они — правители великих держав. А какой-то там Вавилонский… Да кто он такой, чтобы сметь им перечить?

Ультиматум будет доставлен в Лихтенштейн в ближайшее время.

Глава 22

По моим скромным прикидкам, за сегодняшний день Лихтенштейн пережил уже до шести теневых прорывов. Твари лезли изо всех щелей, как будто у них там, в Теневом Плане, распродажа горящих путёвок в наш мир.

Они яростно атаковали барьер, своими смертями пытаясь его разрядить, и шастали по окрестностям. Но там с ними успешно справлялись мои големы. Особенно хорошо себя показывали снайперские модели с мощными многозарядными арбалетами, стреляющими нефритовыми болтами.

Моя големная армия росла, как на дрожжах. Подземные фабрики, под чутким руководством Торна, работали без остановки. А Тарс, мой голем-вербовщик, неустанно заключал контракты с элементалями, пополняя ряды новыми боевыми единицами.

Големы-доставщики, как муравьи, таскали боеприпасы к передовым позициям, обеспечивая бесперебойную работу артиллерии и стрелковых отрядов.

Производство вышло на тот уровень, когда армия сама себя могла воспроизводить, пополняя потери и даже увеличивая свою численность. Мне оставалось лишь выступать гарантом перед элементалями, которых Тарс вербовал для новых големов, и иногда вносить коррективы в их конструкцию.

Только я закончил очередной обход подземных цехов и поднялся в свой кабинет во дворце, чтобы немного перевести дух, как на меня обрушилась новая лавина «приятных» новостей.

Оракул, глава Тайной Службы Безопасности, доложил, что сначала позвонили из Франции, затем из Британии, а потом и из Австралии. Все трое, как сговорившись, выдвинули ультиматум: либо я немедленно делюсь с ними всеми своими технологиями, либо… ну, в общем, как обычно — «серьёзные необратимые последствия».

Ну, что сказать… Классика жанра.

«Ввиду возрастающей теневой угрозы…», «во имя безопасности всего цивилизованного мира…», «мы, как ответственные члены мирового сообщества…»

Бла-бла-бла…

А суть одна: «Вавилонский, гони технологии, или тебе крышка».

— Опять эти европейские «партнёры» со своими хотелками, — вздохнул я, откидываясь в кресле. — Ну что ж, Николай Михайлович, что ты им ответил?

— Послал их всех лесом, — невозмутимо ответил Оракул. — В культурной форме, разумеется. Сказал, что их ультиматумы переданы на рассмотрение лично вам, и что вы, как только освободитесь от неотложных государственных дел, а именно — от спасения мира от очередной теневой задницы, непременно дадите им исчерпывающий ответ.

Я улыбнулся. Николай Михайлович Соболев определённо знал своё дело.

— Ладно, с этими разберёмся позже. А пока пора немного «почистить» окрестности.

Я поднялся на самую высокую башню княжеского дворца. Закрыв глаза, сосредоточился, входя в состояние глубокой медитации.

Вокруг меня, как рой светлячков, закружились тридцать тысяч маленьких нефритовых пуль, каждая заряженная моей силой и частичкой Сущности Света. Это было невероятно мощное оружие, способное уничтожить любую Тень.

Моё магическое зрение пронзило толщи земли, выискивая теневые логова. Вот они, гады! Прячутся, как крысы, в лесах, горах, пещерах вокруг Вадуца. Думают, что их там никто не достанет? Наивные…

Я направил поток нефритовых пуль. Они полетели, как рой разъярённых ос, пронзая тьму, находя свои цели с безупречной точностью. Я «раскрывал» землю там, где Тени устроили свои лежбища, выжигая их логова дотла.

В некоторых домах на окраине, где Тени пытались спрятаться, мне пришлось даже «проделывать» сквозные дыры в стенах, чтобы нефритовые пули могли беспрепятственно достичь цели. Но я делал это так аккуратно, что ни один мирный житель, ни одно здание, не предназначенное для уничтожения, не пострадали.

Последние события — уничтожение огромного количества Теней, постоянная магическая работа — всё это, как ни странно, не истощило меня, а наоборот, как будто «разогнало» мой Дар. Мои силы возвращались. Я чувствовал, как они растут с каждым днём, как контроль над магией становится всё более совершенным.

За двадцать минут я «прошерстил» все окрестности Вадуца, уничтожив несколько тысяч Теней. И, что самое удивительное, я почти не почувствовал усталости. Отлично! Раньше такая работа выжала бы из меня все соки.

Правда, Теней от этого заметно меньше не стало. Наоборот, создавалось ощущение, что их ещё больше прибывает с каждой минутой.

Впрочем, Лихтенштейн был готов к обороне и без моего прямого вмешательства. За те несколько месяцев, что я был здесь временным князем, мы с Настей, Гансом и всеми остальными успели превратить Вадуц и его окрестности в настоящую крепость.

Многочисленные подземные убежища, построенные по моим чертежам, были способны вместить всё население княжества. Эвакуационные туннели, комнаты отдыха, склады с продовольствием и медикаментами — всё было продумано до мелочей. Даже если Тени каким-то чудом прорвутся через барьер, под землю им не попасть.

Сегодня я планировал завершить последний, самый важный этап в этой системе обороны.

Партия нефрита из Китая, которую Лунь Чень прислала в качестве благодарности за уничтожение Теневого Циклона и за возвращение Блистательного Трона уже прибыла. Пятьдесят тонн чистейшего, высококачественного нефрита! Этого хватило бы на создание целой армии големов или на вооружение нескольких полков Тенеборцев. Но у меня были другие планы.

Зазвонил телефон. Прусский номер.

— Господин Вавилонский! — голос министра иностранных дел Вернона звучал взволнованно. — У нас проблемы! Российская Империя… они требуют прохода через наши земли! Хотят дойти до Лихтенштейна!

— Ну и что? — я пожал плечами. — Пусть идут.

— Как «пусть идут»⁈ — министр аж поперхнулся. — Мы не можем просто так пропустить их армию! Мы готовы вступить в войну с Россией! Но нам нужна ваша поддержка! Мы не сможем долго продержаться одни!

— Вернон, ты серьёзно? Лихтенштейн же так мал.

— Да, но там есть вы! И ваши големы! И технологии! Вместе мы сможем…

— Послушай, Вернон, — сказал я. — Никакая война не нужна. Это лишнее кровопролитие. Просто пропускайте их.

— Но… Теодор, вы уверены⁈

— Министр, ты же умный человек. И прекрасно понимаешь, что это всё — не более чем буря в стакане. Пусть идут. Всех пропускайте. А я всё организую. Скорее всего, никакой войны и не будет. Или они и вовсе не выдвинутся. А вы пока… гхм… можете выторговать для себя какие-нибудь бонусы. За «содействие», так сказать.

Прусский министр, конечно, обалдел от такой уверенности. Но спорить не стал. Похоже, моя репутация «того, кто решает проблемы» уже работала на меня.

Я же, повесив трубку, направился к главной Башне. Пять тонн нефрита, доставленные моими големами, уже ждали меня на её вершине.

А затем я начал творить.

Энергия полилась через меня, наполняя нефрит силой. Камень засветился изнутри зеленоватым светом. Я чувствовал, как он оживает, как его структура меняется, становится более пластичной.

А затем я начал «раскатывать» его. Тонким, почти невидимым слоем, он потёк по земле, как вода, проникая в каждую щель, заполняя собой всё пространство под городом.

Сначала — под главными улицами и площадями. Затем — под жилыми кварталами, парками и скверами. Он оплетал подземные коммуникации, укреплял фундаменты зданий, создавал невидимую, но невероятно прочную защитную сеть.

Этот слой был настолько тонким, что его невозможно было заметить невооружённым глазом. Но, что самое главное, — он был везде.

Нефрит не просто лежал под землёй. Он становился частью города. Он изменял саму структуру камня и бетона, делая их прочнее, устойчивее к любым теневым атакам. Он вплетался в энергетическое поле Вадуца, создавая резонанс, который отталкивал Тьму, не давая ей проникнуть в город.

Это была ювелирная работа. Требующая невероятной концентрации и затрат энергии. Я чувствовал каждую песчинку, каждый атом камня. Даже для меня, Архитектора, это было непросто. Слишком большой объём, слишком тонкая работа. Но я справился.

Город Веллингтон

Новая Зеландия

Небо над Веллингтоном, обычно ясное и голубое, в один миг раскололось. Из разрыва в облаках ударила огромная колонна непроглядной тьмы. Она несла в себе не просто мрак, а саму суть небытия — холод и обещание конца.

Луч ударил в центр города, и земля содрогнулась. Но Веллингтон был готов. В тот же миг из десятков точек по всему городу, с крыш небоскрёбов и древних холмов, поднялись потоки света. Они сплелись над городом, образуя гигантский, переливающийся купол из чистого света. Это были местные Одарённые — линия обороны, вставшая на защиту своего дома.

Световой барьер выдержал первый удар, но тьма не отступала. Она давила, сгущалась, пытаясь проломить защиту. На поверхности купола вспыхивали и гасли огни — следы отчаянной борьбы света и тьмы.

На улицах, тем временем, царил организованный хаос. Сирены выли, но паники не было. Солдаты новозеландской армии, потомки бесстрашных воинов, быстро занимали позиции, помогая гражданским укрыться в подземных убежищах. Этот сценарий отрабатывался ими не раз. Но никто не ожидал, что угроза будет настолько сокрушительной.

Тем временем световой барьер начал трещать. С каждой секундой он становился всё тоньше, всё прозрачнее. Раздался звук, похожий на треск ломающегося льда, и по куполу побежали трещины. Сначала — тонкие, едва заметные паутинки. Затем они становились всё шире, расходясь по всей поверхности барьера.

Одарённые, вливавшие в него свою силу, падали без сознания, их резервы были полностью истощены.

— Он не выдержит! — крикнул один из магов, удерживающих барьер. Пот градом катился по его лицу. — Силы на исходе!

Раздался грохот, как будто раскололись сами небеса. Световой барьер разлетелся на миллионы сияющих осколков, которые, медленно опадая, растворялись в воздухе. И в образовавшуюся брешь хлынула Тьма.

Тени, бесформенные, извивающиеся сгустки мрака, падали на город, как ядовитый дождь, растекались по улицам чёрными реками.

Началась битва. Солдаты открыли огонь, но обычные пули лишь ненадолго задерживали тварей. Одарённые — те, кто ещё держался на ногах, создавали огненные стены и ледяные барьеры, но их сил было слишком мало.

Основная масса жителей уже была в укрытиях, но Тени, будто обладая разумом, целенаправленно двигались к центру города — к королевскому дворцу.

Начальник королевской гвардии, капитан Алекс Полсен, с мрачным лицом отдавал приказы. Его люди, элита новозеландской армии, отчаянно отбивались, но Тени накатывали волна за волной.

— Запросить поддержку! — заорал капитан в рацию. — Австралия! Фиджи! Япония! Кто-нибудь! Нам нужна помощь!

Но эфир молчал. Никто не отзывался. Он знал, что его просьбы о помощи, отправленные в соседние государства ещё несколько часов назад, когда угроза только появилась на горизонте, были проигнорированы. Никто не хотел рисковать своими людьми ради далёкого островного государства.

Ситуация становилась всё хуже. Защитники дворца несли потери. Несколько гигантских Теней уже прорвались через внешнее оцепление и теперь ломились в главные ворота.

И тут, когда казалось, что всё кончено, огромные титановые врата дворца медленно распахнулись.

На залитую солнцем площадь вышли двенадцать фигур. Это была королевская семья.

Мужчины — сам король, его дядя, братья, племянники — вышли с обнажёнными торсами. Их могучие тела покрывали замысловатые спиральные узоры та-моко — священных татуировок воинов Маори. В руках они держали ритуальное оружие — огромные мечи и копья, сделанные как будто из кости и обсидиана, напоминающие вооружение их древних предков, украшенные перьями и нефритом.

Они двигались медленно, но уверенно, и в каждом их движении чувствовалась первобытная мощь. Они встали в боевой порядок, и один из них, самый молодой, высунул язык и издал гортанный крик, похожий на боевой клич.

Король, стоявший в центре, окинул взглядом поле боя.

— Извините за задержку, — его голос прозвучал спокойно, но разнёсся над площадью, перекрывая шум битвы. — Нам нужно было подготовиться. Теперь всё будет проще.

Он поднял голову и посмотрел на свой народ, на своих воинов.

— Ваш король и королевская семья с вами! Потерпите ещё немного, мы со всем справимся!

В следующее мгновение король вспыхнул. Ослепительный, чистый свет вырвался из его груди, окутывая его фигуру сияющим коконом. Он поднял руки, и из его ладоней ударили мощные лучи, которые, как мечи ангела, рассекали Теней, испепеляя их, превращая в пыль.

Другие члены семьи тоже вступили в бой. Младший брат короля окутался пламенем, превратившись в живой факел, и с диким воплем бросился в самую гущу тварей, выжигая их сотнями.

За спиной другого, двоюродного брата короля, материализовался огромный, полупрозрачный медведь — дух-защитник, сотканный из чистой энергии. Он заревел и бросился на гигантскую Тень-Левиафана, которая уже почти прорвалась к дворцу. Удар лапы, светящейся силой, — и Тень с визгом разлетелась на части.

Началась настоящая бойня. Каждый член королевской семьи обладал своим уникальным Даром, унаследованным от древних предков. Они сражались, как боги, сошедшие с небес, чтобы защитить свой народ.

И ход битвы начал меняться. Тени, ещё недавно казавшиеся непобедимыми, таяли под их натиском. Около восьмидесяти процентов всех тварей, прорвавшихся в город, были уничтожены в течение получаса.

Когда последняя Тень исчезла, на площади воцарилась тишина. Королевская семья стояла посреди поля боя, усеянного ошмётками теневой энергии. Солдаты, ошеломлённые увиденным, медленно опускали оружие.

Капитан Алекс Полсен, начальник гвардии, подошёл к королю и, преклонив одно колено, сказал:

— Ваше Величество…

Он хотел было что-то ещё добавить, поблагодарить, выразить своё восхищение, но его прервал сигнал вызова по рации. Он выслушал сообщение, и его лицо помрачнело.

— С нами пытаются связаться представители других стран, — доложил он, поднимаясь с колена. — Запрашивают укрытие и поддержку. Говорят, что у них тоже начались прорывы. Как будем действовать?

Король тяжело посмотрел на поле боя, усеянное телами его подданных.

— Как действовать? — он медленно повернулся к капитану. — У нас нет союзников. Отныне Новая Зеландия — закрытые для всех острова. Объявляю полную мобилизацию всех ресурсов и переход к тотальной обороне. Этот мир ждут великие потрясения. Так сказали мне духи предков.

Я вернулся во дворец, измотанный до предела. Последние несколько дней выжали из меня все соки. Нефритовая сеть, которую я раскинул по всему Лихтенштейну, была почти завершена. Огромный, почти невидимый пласт, вплетённый в саму структуру строений, теперь был готов к активации. Оставались последние штрихи, финальная настройка, но даже в пассивном режиме он уже оказывал своё влияние — разведчики докладывали, что количество мелких теневых прорывов за пределами города сократилось в несколько раз.

Я откинулся на спинку, прикрыв глаза. Нужно было хотя бы пять минут передышки. Просто пять минут тишины. Но Вселенная, видимо, считала, что отдых — это для слабаков.

В дверь, после короткого стука, влетел один из моих гвардейцев.

— Господин, — он с трудом переводил дыхание, — там человек… очень настойчивый! Он пришёл ко дворцу один. Сказал, что у него срочное и чрезвычайно важное дело лично к вам.

Я даже не открыл глаз.

— Скажите этому гостю, чтобы взял талончик и подождал в очереди. Я сейчас занят — пытаюсь не сдохнуть от усталости.

— Боюсь, этот ждать не будет, — покачал головой гвардеец. — Он уже пытался прорваться силой. Мы его, конечно, скрутили. Но он говорит, что у него дело государственной важности. И говорить будет только с вами.

— Ладно, — вздохнул я, с трудом поднимаясь. — Где он?

— В малом зале для приёмов. Под усиленной охраной.

Я прошёл в зал. Там, в центре, окружённый десятком моих гвардейцев в «Джаггернаутах», стоял человек. Деловой, холёный, в дорогом костюме, который, впрочем, был слегка помят после недавней стычки. Он держался с вызывающим спокойствием, как будто не он был в плену, а мы все — его подчинённые.

Незнакомец окинул меня оценивающим взглядом.

— Добрый день, господин Вавилонский. Рад, что вы всё-таки нашли время для встречи.

— Кто вы такой? — спросил я, останавливаясь в нескольких метрах от него.

— Кто я — не имеет значения. Называйте меня просто «посланник». А попал я сюда, потому что мне нужно было с вами поговорить.

— И о чём же? — я скрестил руки на груди. — Надеюсь, вы не собираетесь предлагать мне купить пылесос или подписаться на какой-нибудь дурацкий журнал?

Посланник усмехнулся.

— Ваше чувство юмора достойно восхищения, господин Вавилонский. Но я здесь по более серьёзному делу. Можем ли мы поговорить откровенно?

— А у меня есть выбор? — иронично спросил я.

— Выбора у вас нет, — прямо ответил посланник. — Даже если вы откажетесь слушать, я всё равно найду способ донести до вас всё необходимое. Настало время, когда можно отбросить маски и учтивость. Я представляю Род, который и заварил всю эту кашу против Лихтенштейна.

Он сделал паузу, давая мне время переварить его слова.

— Любые ваши попытки арестовать или даже убить меня бессмысленны. Это не изменит ход событий. Но, выслушав меня, вы можете кардинально повлиять на своё будущее. Род, который я представляю — очень древний, по знатности сопоставимый с императорским. Мы долгое время находились в тени, несправедливо обделённые властью. Теперь пришло время вернуть себе должное. И захват Лихтенштейна станет финальной точкой в этом восхождении.

Внезапно где-то вдалеке, за пределами Вадуца, раздался глухой раскат, похожий на отдалённый гром. Посланник вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Не бойся, продолжай, — с усмешкой сказал я. — Это всего лишь мой голем прихлопнул очередную теневую тварь.

— Захват Лихтенштейна произойдёт в любом случае, — продолжил посланник, стараясь не обращать внимания на грохот. — Сейчас у нашей армии двести тысяч солдат, готовых к вторжению. Через неделю их будет четыреста тысяч. Мы могли бы пустить их на борьбу с Тенями, но нас это не интересует, пока на троне сидит не тот император. Пока Российская Империя в разрухе, народ недоволен. Нынешний император, хоть и прекрасный мальчишка, это понимает, но ничего не может сделать — его поддержка со стороны аристократии и генералитета минимальна.

Он сделал ещё одну паузу, а затем изложил суть их предложения. Ультиматума, если быть точным.

— Мы предлагаем вам сделку, господин Вавилонский. Вы можете присоединиться к нам. В этом случае захват Лихтенштейна пройдёт бескровно. Вы передадите нам все свои изобретения и разработки, поможете с их настройкой. Производиться они теперь будут на землях нашего князя. Вам же будет запрещено что-либо производить, но вы получите необходимую порцию для защиты Лихтенштейна.

— Защиты Лихтенштейна? — переспросил я. — Но он же будет захвачен вами.

— Верно. Но когда наша победа будет правильно подана народу, Лихтенштейн будет передан вам обратно. В управление. А чтобы вы не вздумали снова заниматься своими разработками, вы возьмёте в жёны среднюю дочь нашего князя.

— Моя жена, наверное, будет против, — с усмешкой заметил я.

— Это тоже предусмотрено. Будет произведена процедура развода. Анастасии предложат два варианта. Первый — выплата огромной суммы, скажем, миллион, и переезд в отдалённую европейскую страну. Для простолюдинки — это состояние на всю жизнь. Она будет лишена титула и всех привилегий. Хотя и сможет достойно прожить остаток жизни. Второй вариант — если она не согласится, её принудительно отправят в одно из специализированных женских учреждений. По сути, закрытую общину, где она будет в безопасности, но вдали от мира.

— Варварские традиции прошлого… — я покачал головой. — А как насчёт права первой брачной ночи? Тоже вернёте?

— Только в отдельных случаях, — невозмутимо ответил посланник, — для высших аристократов с особого разрешения.

— И вы не боитесь, что Тени развалят всю Империю, пока вы тут делите власть?

— Это нереально, — уверенно заявил он. — Мы прекрасно осведомлены о темпах их продвижения. Да, несколько городов могут быть потеряны, но это даже нам на руку. Люди будут знать, почему новый правитель вводит такие жёсткие законы. А законы изменятся очень сильно. Империя будет не для народа, а для императора. У нас повсюду свои люди. Вся ваша территория уже заминирована. У вас нет ни единого шанса.

— А, заминировано… Конечно, — я подошёл к большой карте Лихтенштейна, висевшей на стене, и взял маркер. — Секундочку.

Я начал ставить на карте крестики.

— Вот здесь, вроде бы, вот здесь, и вот тут… — я насчитал около семидесяти отметок, а затем повернулся к ошарашенному гостю. — Вот это всё заминировано, да? Хотя нет, я ошибся. Не семьдесят, а шестьдесят девять. На семидесятую, наверное, взрывчатки не хватило? Или вы воспользуетесь той заначкой, что зарыта в этом леске? — я обвёл небольшой лес за городом. — А здесь, — я нарисовал ещё один круг, — находятся наёмники, которых вы сюда пригнали. Отсюда им до того леска рукой подать.

Лицо посланника окаменело.

— Ситуация у меня и правда не очень, — задумчиво произнёс я. — Вы всё предусмотрели. Обидно, конечно, что даже Настю решили списать со счетов. А ведь я её люблю.

— Неважно, полюбите и следующую жену.

Я вышел на балкон, посланник последовал за мной.

— Пожалуй, я готов дать ответ, — сказал я и усмехнулся. — Смотри. Вон же он, мой ответ.

Я указал в сторону далёких гор. В тот же миг посланник ощутил колоссальное магическое давление моей ауры, от которого у него задёргался глаз. Он увидел, как верхушка одной из гор начинает меняться, трансформироваться… На её месте, как будто вырастая из камня, появилась гигантская рука, показывающая огромный, неприличный средний палец.

— Этого достаточно? — спросил я, поворачиваясь к гостю, который едва заметно дрожал. — А теперь я прошу тебя покинуть Лихтенштейн. Отправляйся к своему хозяину и доложи ему, что мы готовы к войне. Но передай, что я даю ему последний шанс всё передумать, остаться верным присяге императору и прожить нормальную жизнь. Иначе я его уничтожу.

Посланник покачал головой:

— Ты даже не представляешь, какие люди на него работают…

— Вы даже не представляете, на что способен я, — оборвал я его.

В следующий миг я высвободил свою мощь. Город накрыл гигантский каменный купол — такой, что на мгновение стало совершенно темно. А затем я щёлкнул пальцами, и купол с грохотом разлетелся на миллионы осколков, которые устремились за пределы города. Наступила полная тишина. Одним движением я уничтожил всех скрытых за городом Теней.

Посланник стоял, парализованный от увиденного. Его мозг работал, но тело и сердце как будто заледенели. Он понимал, что их план, такой идеальный и продуманный, может быть не так уж и безупречен. Возможно, четыреста тысяч солдат — это не то количество, которым можно меня напугать. Ему нужно было срочно возвращаться и докладывать. Но, кажется, самостоятельно он не мог сделать и шага.

— Хаггард, — раздался мой спокойный голос. — Проводи гостя.

К посланнику подошёл громадный голем в шипастой броне и увесистым тычком в спину заставил его покинуть дворец.

Глава 23

Я сидел в огромном зале для совещаний, который теперь больше напоминал командный центр из фантастического фильма, чем прошлые пышные апартаменты.

Вместо позолоты и гобеленов — гладкие каменные стены, в которые были вмонтированы огромные экраны. На них, в режиме реального времени, отображалась карта мира, утыканная флажками и тактическими пометками.

— … обстановка, господа, мягко говоря, хреновая, — говорил Оракул, не отрываясь от своего планшета, по которому он, словно дирижёр, водил пальцем, выводя на главный экран всё новые и новые данные.

Вокруг стола сидели все мои ближайшие соратники.

— По последним данным, — продолжал Оракул, — в активной фазе около сотни стран. Восемьдесят три из них ещё держатся, оказывая сопротивление. Остальные пали. Полностью или частично. Потоки беженцев, хаос и разруха. Мир трещит по швам.

На экране замелькали кадры: горящие города, разрушенные мегаполисы, толпы обезумевших людей, спасающихся от преследующей их угрозы.

— На этом фоне, — хмыкнул Соболев, — наши «уважаемые партнёры» из Франции и Британии решили, что сейчас самое время предъявить нам ультиматум.

На главный экран вывелось изображение защитного купола над Вадуцем. Его золотистая поверхность то и дело вспыхивала от ударов — ракеты, летевшие с северо-запада, бессильно разбивались о невидимую преграду.

— Они продолжают обстрелы? — нахмурился граф Волынский.

— Периодически, — кивнул Оракул. — Так, для острастки. Демонстрируют свою «решимость». Но наше ПВО и купол справляются. Думаю, скоро им это надоест. Особенно когда счета за ракеты придут.

— А что Российская Империя? — спросил я. — Есть новости?

— А вот тут самое интересное, — Оракул переключил изображение на планшете. — Благодаря той отсрочке, которую вы им, Теодор, обеспечили, новый император Алексей Николаевич успел немного собраться с силами. Он смог собрать вокруг себя лояльные силы. Часть генералитета и аристократии, которые ещё не окончательно сбрендили от жажды наживы, его поддержали. Но ситуация всё равно критическая. Соотношение сил по-прежнему примерно один к десяти не в его пользу.

На карте появились новые значки, обозначающие передвижение войск.

— Это что ж получается, — нахмурился граф Шенк, — если император падёт…

— … Российской Империи в том виде, какой мы её знаем, придёт конец, — закончил за него Оракул. — Наши противники тоже не сидят сложа руки. Они собрали огромную армию. Лучшие полки, элитные гвардии, Одарённые, даже научные институты на них работают. Их армия уже стоит у границ Пруссии, готовая в любой момент начать наступление на Лихтенштейн. Но разведка докладывает, что они пересмотрели свои планы. Поняли, что просто так бросать в бой миллионные армии против нас — себе дороже. Поэтому они придумали кое-что похитрее.

— И что же? — спросил я, отрываясь от изучения карты.

— Они собираются убить императора Алексея Николаевича, — ответил Соболев. — Обвинить в этом, разумеется, Лихтенштейн. И под предлогом «карательной миссии» вторгнуться на нашу территорию. И народ им поверит. После всех этих нападений Теней, после падения других стран… Идея о том, что нужно захватить «спасительные технологии» любой ценой, становится всё популярнее.

В этот момент в зал вошёл мой помощник и шепнул мне на ухо:

— Господин, вас хочет видеть ваша супруга.

Я дождался конца совещания и вышел из зала.

Настю я нашёл за городом. Она сидела на большом валуне, понурив голову. Её волосы развевал лёгкий ветерок.

Увидев меня, она улыбнулась, и в её глазах я увидел ту самую искру, которая когда-то заставила моё сердце биться чаще. Она подбежала ко мне, крепко обняла.

— Теодор…

И тут же обмякла в моих руках.

— Прости, — прошептала она, прижимаясь к моей груди. — Я так устала…

— Ничего, — я подхватил её на руки, прижимая к себе. Она прижалась ко мне, положив голову мне на плечо.

— Я закончила, — прошептала она. — Принимай работу, начальник.

Поцеловав меня в шею, она уснула.

Я посмотрел в сторону и замер. Там, вдалеке, возвышалась величественная башня — та самая, которую она создала с нуля по моим чертежам. Грандиозная, невероятно сложная конструкция. Изящный шпиль, острый как игла, пронзал облака.

Пять дней. Всего пять дней ей понадобилось, чтобы в одиночку создать этот шедевр. Пять дней непрерывной, изнурительной работы, которая отняла у неё все силы.

Я осторожно уложил Настю на заднее сиденье «Скарабея», укрыв её своим пиджаком. Затем вернулся к башне. Да, она была идеальна. Оставалось только активировать её.

Я достал из специального контейнера Теневой Кристалл — один из тех, что остался после смерти Теневого Бастиона, и, поднявшись на вершину башни, установил его в специально подготовленный паз. Затем, активировав свой Дар, начал процесс запуска.

Башня загудела, отзываясь на мой зов. Я почувствовал, как она соединяется с остальными, вплетаясь в общую энергетическую сеть.

Процесс активации остальных башен занял у меня ещё несколько часов. Я, вместе с Борей, мотался по всему Лихтенштейну, «включая» одну башню за другой.

В общей сложности у нас было готово одиннадцать башен из двенадцати. Сердца Бастиона и Циклона, как я и предполагал, оказались не цельными, а состояли из нескольких кристаллов поменьше. С одной стороны, это было хорошо — мы смогли «запитать» больше башен. С другой — их совокупная мощь, конечно, была ниже, чем у одной, но сверхмощной башни. Но и этого было достаточно, чтобы создать надёжный защитный контур.

Теперь небо над Лихтенштейном вспыхнуло с новой силой. Золотистый купол, до этого почти невидимый, засиял так ярко, что на мгновение затмил собой солнце. Он стал плотнее, мощнее.

Тени, конечно, никуда не делись. Они по-прежнему атаковали, но теперь их атаки были похожи на укусы комаров.

Люди, кстати, уже начали привыкать к этому состоянию «осаждённой крепости». На вспышки на куполе уже почти никто не обращал внимания, а при виде големов-патрульных — улыбались, махали руками и делали совместные фото.

Позже, вернувшись во дворец, я снова встретился с Оракулом.

— Ну, что у нас, Николай Михайлович? — спросил я, принимая от него стаканчик с кофе.

— Группы захвата полностью готовы, — доложил он. — Вражеские диверсанты тем временем переминировали другие мосты и дороги. Забавно за ними наблюдать, честное слово. Переместили свои склады, действуют профессионально, но наша разведка знает о каждом их шаге. Силы готовы действовать в любой момент.

— Ладно, пока они не пытаются буянить, пусть сидят, — решил я. — А мосты — это даже смешно.

— Кстати, под каждым мостом они заложили примерно по тонне взрывчатки.

Я усмехнулся.

— Нашим мостам и десять тонн не нанесут вреда. Разве что птиц напугают, да заплутавших в округе Теней.

— Не думал, что когда-то такое скажу, но, похоже, Тени сейчас действительно пугливые — они в страхе прячутся, — заметил Оракул.

— Ещё бы, — ответил я, думая о том, какой кошмар сейчас творится в плане охоты на них. Големов становилось всё больше и больше.

Закончив с докладами, я решил, что пойду отдохну, ведь впереди ещё много работы. Пока ехал в усадьбу, связался со Скалой. Тот доложил, что охота на Теней в его новой броне — невероятно интересное занятие.

— Держи меня в курсе и сильно не рискуй, — сказал я.

А про себя подумал, что с другой стороны, Кира в любом случае не даст ему умереть, так что можно не волноваться.

Индия

Древние развалины

Папа Легба сидел в позе лотоса посреди полуразрушенного древнего храма, затерянного в густых джунглях Индии. Тени, привлечённые его силой, беззвучно скользили между древними, покрытыми мхом, каменными изваяниями богов, чьи имена давно забылись.

Его изначальный план был прост и незатейлив — война на истощение. Медленная, методичная и безжалостная. Он бросал на Лихтенштейн волну за волной своих теневых созданий, зная, что даже самые могущественные защитные системы, даже самые несокрушимые големы имеют свой предел.

Он видел, как трескается броня, как гаснут рубиновые глаза каменных воинов, как постепенно слабеет магический купол над Вадуцем. Каждый уничтоженный голем, каждый отражённый удар — это была капля энергии, безвозвратно ушедшая из резерва его врага.

Закон сохранения энергии, фундаментальный закон любого мира, работал и здесь. Ничто не берётся из ниоткуда и не исчезает в никуда. И он, Папа Легба, терпеливо ждал, когда ресурсы Вавилонского иссякнут.

— Хватит, — прошипел он, поднимаясь. — Время полумер прошло.

Теперь пришло время для финального аккорда.

Он медленно пошёл вглубь храма, к скрытому в скале проходу.

Легба раскрыл свой самый главный, самый страшный тайник. Сеть из двухсот теневых колодцев, которые он десятилетиями создавал по всей Индии, скрывая их от посторонних глаз. Каждый колодец — это шрам на теле реальности, глубокая рана, ведущая прямиком в Теневой План. Это был его мощнейший актив, его главное оружие. Сила, которую он берёг для финального удара.

— Пришло время распечатать эту силу, — пробормотал он. — Пришло время стереть Лихтенштейн с лица земли.

Но в тот самый момент, когда он уже готов был начать ритуал активации, воздух перед ним затрещал, как от статического разряда. Пространство исказилось, и из него выплыла пульсирующая фигура.

Легба вздрогнул. Это была не обычная тварь, а Теневой Глашатай — посланник Великих Домов. Его бесформенное тело переливалось всеми оттенками тьмы, а вместо глаз горели два холодных, безразличных огня.

— Легба-а-а, — голос Глашатая прозвучал, как скрежет металла по стеклу. — Теневой Конклав ждёт. Совет Тринадцати желает видеть тебя.

Легба замер. Его костлявые пальцы сжались на посохе. Конклав — высший совет Теневых Владык.

Его не созывали уже несколько десятилетий. И если его, простого человека, пусть и могущественного мага, вызывают туда… это означало только одно.

Его решили убрать.

Все его неудачи, его провалы с Вавилонским, его неспособность быстро захватить этот жалкий клочок земли — всё это не прошло незамеченным. Владыки были недовольны. Они устали ждать. Они решили, что он стал бесполезен. А бесполезных слуг в Теневом Плане долго не держат.

Страх, холодный и липкий, на секунду сковал его душу. Но Легба был слишком стар и хитёр, чтобы показать свою слабость. Он сохранил внешнее спокойствие, лишь его глаза на мгновение сузились.

Он медленно, с показным смирением, склонил голову.

— Хорошо. Я прибуду на Теневой Конклав. Передай им.

Глашатай гулко захихикал.

— Не опаздывай, человек, — прошипел он. — От этого может зависеть твоя бесполезная и никчёмная жизнь.

Тень с леденящим смехом растворилась в воздухе.

Папа Легба выпрямился.

«Конклав, значит? — подумал он. — Ну что ж, будет вам конклав. Такой, что вы его надолго запомните. Хотели шоу? Вы его получите!».

Не для того он прожил столько веков, чтобы так глупо закончить свой путь.

Его план кардинально изменился.

Он начал ритуал. Но на этот раз он не просто активировал колодцы. Он объединял их мощь, сплетая потоки тёмной энергии в один гигантский, неуправляемый вихрь.

Это требовало времени и невероятных усилий. Энергия вырывалась наружу хаотичными потоками, которые он с трудом сдерживал, чувствуя, как реальность начинает трещать по швам. Некоторые Тени, не выдержав такого напора, срывались с привязи, бесконтрольно разлетаясь по округе, пожирая всё на своём пути.

Но Легба не останавливался. Он вливал в ритуал всю свою силу, ненависть и отчаяние.

И это было не всё. Его замысел был куда грандиознее. По всему миру, в самых неожиданных местах, у него были спрятаны и другие колодцы. Десятки, сотни… Каждый из них был снабжён магическим таймером. И когда основной всплеск энергии от двухсот индийских колодцев будет выпущен, он каскадом пронесётся по планете, активируя по цепной реакции все остальные.

Это будет не просто вторжение, а хаос такого масштаба, какого этот мир ещё не видел. Перед лицом подобного катаклизма Теневым Владыкам будет не до него. Им придётся спасать свои собственные владения, свои «кормушки». У них просто не будет времени на какой-то там Конклав. Теперь у них у всех одна задача — урвать свой кусок пирога.

И в этом хаосе он, Папа Легба, наконец-то обретёт истинную свободу. И истинную силу. Он станет Богом этого нового, тёмного мира. Мира, который он создал сам.

Загородная резиденция «Соколиное Гнездо»

Подмосковье, Российская Империя

Князь Щербатов стоял у огромного панорамного окна, за которым простирались его владения. Безупречно подстриженные газоны, мраморные статуи, выверенные до сантиметра аллеи — всё здесь говорило о порядке, о железной воле хозяина, подчинившего себе не только людей, но и саму природу.

За его спиной, за длинным столом из полированного чёрного дерева, сидели трое: генерал бронетанковых войск, адмирал его личного флота и глава его собственной службы безопасности. Лица у всех были столь непроницаемы, как те самые гранитные изваяния, которые украшали сад.

— Докладывайте, — не оборачиваясь, произнёс Щербатов.

— Всё готово, Ваше Сиятельство, — отчеканил генерал. — Операция «Огненный Вал» полностью подготовлена. Диверсионные группы, переодетые в форму армии Лихтенштейна, уже на позициях. Ждут вашего приказа.

Князь медленно повернулся и внимательно осмотрел каждого из присутствующих.

— Напомните мне план, господа. В деталях.

— Первая фаза, — начал глава службы безопасности, — тотальная дискредитация. Наши люди, переодетые в форму армии Лихтенштейна, начнут действовать одновременно в нескольких ключевых точках. Пруссия, Австро-Венгрия, Швейцария, Франция… даже Великобритания. Мы нанесём удары по небольшим, незащищённым деревням, уничтожим несколько складов, возможно, устроим пару терактов в приграничных городах. Цель — посеять панику и заставить всех поверить, что Лихтенштейн, это крошечное, но наглое княжество, сошло с ума и представляет угрозу для всей Европы.

— Отлично, — кивнул Щербатов. — Когда мир содрогнётся от их «варварства», что дальше?

— Вторая фаза, — вступил адмирал. — Вы, Ваше Сиятельство, выступаете с официальным предложением. Союз с Пруссией и Австро-Венгрией. Совместная военная операция против агрессора.

— Которое они, разумеется, отвергнут, — усмехнулся Щербатов. — Они слишком трусливы и слишком заняты своими мелкими дрязгами.

— Именно на это и расчёт, Ваше Сиятельство, — подтвердил генерал. — Тогда наши люди, всё так же в форме иностранных государств, устранят несколько ключевых политических фигур в Российской Империи. Убийство дипломатов, министров… Это вызовет международный скандал. Идеальный повод для того, чтобы показать слабость нынешней власти в самой Империи, которая неспособна контролировать свои же территории.

— И на фоне этого всеобщего хаоса… — продолжил Щербатов.

— … начинается третья фаза. Ваша миллионная армия, Ваше Сиятельство, — адмирал выпрямился, его голос зазвучал торжественно, — под предлогом защиты Империи от внешней и внутренней угрозы, возьмёт под контроль столицу. Правительство будет распущено, а на его место придёт Временный Комитет Национального Спасения.

— Состоящий из наших людей, разумеется, — добавил глава службы безопасности.

— И этот комитет, после недолгого, но очень убедительного периода «стабилизации», передаст всю полноту власти вам, Ваше Сиятельство. Как единственному человеку, способному спасти Российскую Империю от анархии. Так начнётся новая эра. Эра правления Рода Щербатовых.

Князь молча кивнул. План был безупречен. Идеален в своей циничной простоте. Но это была лишь вершина айсберга. Видимая часть. Истинные мотивы и масштаб его амбиций знали не все.

— Хорошо, господа. Вы свободны. Ждите моего приказа.

Когда все, отдав честь, покинули кабинет, Щербатов снова подошёл к окну. Он долго смотрел на свои владения, на идеальный порядок, который он создал. Но мысли его были уже далеко.

В комнате, из потайной двери, бесшумно вышел ещё один человек — Арсений Новостроев. Его советник и наставник. Человек, который открыл ему глаза на истинное положение вещей. «Перерожденец», как он сам себя называл.

— Ты уверен, что всё сработает, Арсений? — тихо спросил Щербатов. — Это очень рискованный путь

— Абсолютно, Ваше Сиятельство, — ответил Новостроев. — Законы Многомерной Вселенной непреложны. А риск — это жизнь. Я же вас учил.

— Да, ты учил меня мыслить масштабно. Но то, что мы задумали… это выходит за рамки обычной политики.

— Поэтому и цель у нас не обычная. Этот мир — закрыт. Он, как спелый плод, готов упасть. Но если его не сорвать вовремя, он сгниёт. Тени… они уже здесь. Они пожирают его изнутри. И если мы не поторопимся, то скоро пожирать будет уже нечего.

Щербатов слушал, затаив дыхание. Именно Арсений открыл ему глаза на истинное устройство мира. Рассказал о Многомерной Вселенной, о бесчисленных мирах, о силах, которые управляют ими. И о возможностях, которые открываются перед теми, кто знает правила игры.

— Став единоличным правителем этой планеты, Ваше Сиятельство, — продолжал Новостроев, — вы, согласно законам Многомерной Вселенной, станете её полноправным владельцем. Не просто царём или императором. А настоящим хозяином, чья воля будет определять судьбу этого мира.

— И я смогу… продать его? — в голосе Щербатова прозвучало нетерпение.

— Да, — кивнул Новостроев. Он знал, что семена, которые он посеял в душе этого человека, дали пышные всходы. — У меня есть контакты. Сущности, готовые заплатить за целый, нетронутый мир немыслимую цену. Не деньги, не золото. А нечто гораздо более ценное. Знания, технологии, артефакты, способные даровать почти бессмертие. Силу, о которой вы даже не можете мечтать. Вы сможете покинуть эту жалкую планету, стать частью чего-то большего, великого. Начать новую, бесконечную жизнь в иных мирах.

Соблазн был слишком велик. Стать не просто правителем, а бессмертным богом, путешествующим по Вселенной. Ради такой цели можно было пожертвовать всем. Даже целым миром.

— Но действовать нужно быстро, — добавил Новостроев. — Тени наступают. Если они полностью поглотят этот мир, если он станет частью Теневого Плана, его ценность упадёт до нуля. Он станет «закрытым». А нам нужен живой, неиспорченный товар.

— Значит, нужно торопиться, — Щербатов подошёл к столу и решительно нажал на кнопку селектора. — Но для начала нужно устранить главную помеху.

— Вавилонского? — уточнил Новостроев.

— Нет. Вавилонский — это так, мелкая заноза. Он будет полезен на финальном этапе, когда нужно будет зачистить мир от остатков Теней. Но сначала нужно обезглавить Империю. Лишить её символа, воли, стержня. Чтобы она рассыпалась, как карточный домик, и её можно было легко подобрать.

— Начинайте, — произнёс он, и его голос прозвучал как приговор. — Первой и главной целью я назначаю российского императора. Он должен умереть. И все в Империи должны поверить, что в этом виноват Лихтенштейн.

Глава 24

Дом на улице Верности

Город Вадуц, княжество Лихтенштейн

Все члены семьи Логиновых — Артём, его жена Мария, их восьмилетний сын Федя, шестилетняя дочка Анюта и старый дед Григорий Палыч — сидели за большим дубовым столом в просторной столовой. На столе, покрытом белоснежной скатертью, дымилась запечённая курочка, окружённая румяной картошкой, а в большой салатнице зеленела гора свежих овощей.

— Мама, а можно мне ещё ножку? — спросил Федя, с аппетитом доедая свой кусок.

— Конечно, милый, — Мария с улыбкой положила ему на тарелку добавку.

За окном моросил мелкий дождик, но в просторной восьмикомнатной квартире семьи Беляевых было тепло и уютно.

Ещё полгода назад они и мечтать не могли о таком. Впятером ютились в тесной, вечно сырой «двушке» на окраине «Речного квартала», считая каждую копейку, постоянно экономя на всём.

Артём, сантехник по профессии, перебивался случайными заработками. Мария, врач в районной поликлинике, получала сущие копейки. Жизнь казалась беспросветной.

А потом к власти пришёл Теодор Вавилонский, и всё изменилось.

Программа переселения, в которую они сначала не верили, считая очередной аристократической аферой, оказалась реальностью.

Их старый дом пошёл под снос, а им, как и десяткам других семей, выделили эту роскошную квартиру в новом, только что отстроенном районе. Теперь у них была эта огромная, восьмикомнатная квартира в новом доме. С хорошим ремонтом, новой мебелью, видом на парк, где теперь без страха играли дети.

Артём получил стабильную работу в «Созидателе», Мария — место в новой, прекрасно оборудованной клинике. Отныне в холодильнике всегда была еда, а на столе — свежие фрукты.

Иногда им казалось, что это сон. Слишком уж всё было хорошо.

Внезапно в дверь позвонили. Артём, вытерев руки салфеткой, пошёл открывать. На пороге стоял почтальон — улыбчивый парень в промокшем плаще.

— Артём Александрович Логинов? Вам письмо.

— От кого? — спросил Артём, принимая плотный конверт с княжеской печатью.

— Дополнительная государственная рассылка, — отрапортовал почтальон и, козырнув, поспешил дальше.

— Отлично, давайте.

Он вернулся на кухню, вертя в руках конверт.

— Что там, милый? — взволнованно спросила Мария.

— Княжеская рассылка, — ответил Артём, вскрывая конверт. — Князь Вавилонский предупреждает… Говорит, наступают тяжёлые времена.

Дед Григорий, до этого молча ковырявший вилкой в тарелке, тяжело вздохнул.

— Ну да… Этого и следовало ожидать. Не бывает ничего просто так. За хорошую жизнь в Лихтенштейне нужно платить.

— Папа, не жалуйся, — Мария погладила отца по плечу и подложила ему в тарелку ещё кусочек сочной курицы. — У нас ведь всё не так плохо. Мы под защитой. Тёма, читай скорее, чего ты ждёшь?

Артём прокашлялся и начал читать вслух:

— «Дорогие сограждане! Обращаюсь к вам в это непростое время. Наши враги не дремлют. Возможно, нас ждут новые испытания. Но я прошу вас — не поддавайтесь панике. Помните: мы готовы к любым угрозам. Убежища, которые мы построили в каждом районе, надёжно защитят вас. Армия Лихтенштейна, усиленная и перевооружённая, стоит на страже наших границ. Верьте в себя, верьте в своих защитников, верьте в своего князя. Вместе мы выстоим!»

Мария с облегчением выдохнула.

— Ну вот видишь, он заботится о нас.

Они молчали несколько минут, каждый думая о своём. Да, в последнее время было неспокойно. Постоянные сообщения о нападениях Теней, о стычках на границе, о каких-то взрывах и бомбардировках, которые, к счастью, не причиняли княжеству вреда благодаря защитному куполу и грамотно выстроенной системе обороны. Но, как ни странно, страха не было. Была… уверенность.

— А я верю ему, — вдруг сказала Мария. — Даже самые отъявленные скептики теперь верят. Помнишь, как мы смеялись, когда он пообещал, что победит бедность? А он ведь победил!

— И бездомных в стране не осталось, — добавил Артём. — Всем жильё дали.

Дед Григорий хмыкнул.

— Да уж… Этот наш князь — просто какой-то ходячий двигатель прогресса. Мне иногда кажется, что, когда он победит всех врагов, ему придётся самому себе проблемы создавать, чтобы было с чем бороться. Такие, как он, просто не могут сидеть без дела.

Маленький Федя, который до этого молча слушал взрослых, вдруг поднял голову.

— А почему все так не любят нашего князя? Неужели он такой плохой?

Артём посмотрел на сына, на его чистое, наивное лицо, и вздохнул. Как объяснить ребёнку всю сложность этого мира?

— Так всегда и бывает, сынок. Когда аристократ начинает думать не только о себе, но и о народе, остальным аристократам это сразу перестаёт нравиться. Это против их природы.

— Его убьют? — с детской прямотой спросила маленькая Анюта.

Артём улыбнулся.

— Очень в этом сомневаюсь.

Он вспомнил, как несколько недель назад его, как сантехника в «Созидателе», вызвали на один закрытый военный объект, расположенный глубоко под землёй, для срочного ремонта прорвавшей трубы.

Перед этим его заставили подписать кучу бумаг о неразглашении, а потом провели по бесконечным коридорам в какой-то огромный подземный зал.

И то, что он там увидел, до сих пор стояло у него перед глазами.

Это было не просто помещение. Это был… живой механизм. Огромные платформы, на которых были установлены целые секции военной базы — казармы, склады, даже госпитали, — медленно двигались по каким-то невидимым рельсам, меняя своё положение, как детали в гигантском конструкторе. Стены сдвигались, открывая новые проходы, пол опускался, превращаясь в многоуровневый лабиринт.

А потом, в одной из специальных ниш, заполненных какой-то светящейся жидкостью, он увидел… ЭТО.

Это были не машины и не живые существа. Нечто среднее. Огромные, похожие на гигантских насекомых, но сделанные из металла и какого-то странного, хитиноподобного материала. Они были покрыты сложной сетью проводов и трубок, по которым текла светящаяся энергия. Они суетились, собирая оружие, проводя над ним какие-то манипуляции.

Артём тогда замер, не в силах поверить своим глазам. Это было похоже на кадры из какого-то безумного фантастического фильма. Он не знал, что это такое. Но интуитивно чувствовал — это сила. Невероятная, неземная сила.

И он точно знал, что человека, который создал ЭТО, который может заставить саму землю двигаться по его воле… Нет. Такого человека победить невозможно.

Он посмотрел на своего сына, на его обеспокоенное лицо.

— Не волнуйся, сынок. У нашего князя есть свои… секреты. И я уверен, что он справится с любыми врагами. Так что ешь пирог, пока не остыл. А завтра пойдём в новый парк аттракционов. Говорят, там такие карусели, что аж дух захватывает!

И, глядя на счастливые лица своих детей, на любимую жену, на старого тестя, который, кажется, впервые за много лет улыбался, Артём подумал:

«Да. Пусть весь мир катится к чертям. А мы будем жить. Здесь, в нашем Лихтенштейне. В нашем маленьком раю, который для нас построил этот странный, но такой гениальный человек».

Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Императора Алексея Николаевича разбудил не деликатный стук камердинера, а гулкий, сотрясающий стены взрыв, от которого в его спальне зазвенела хрустальная люстра.

Он рывком сел на кровати, инстинктивно нащупывая на прикроватном столике артефактный браслет-щит. За окном полыхнуло багровое зарево.

В его сознании, ещё не до конца стряхнувшем остатки сна, пронеслась одна-единственная мысль: «Сволочи! Всё-таки решились».

Дворец сотрясся от новых взрывов. Послышались крики, отрывистые команды, звон стали и треск энергетических разрядов.

Не теряя ни секунды, Алексей нажал на потайную кнопку у изголовья кровати. В ту же секунду по всему дворцу взвыла сирена, а тяжёлые титановые ставни на окнах с грохотом опустились, отсекая спальню от внешнего мира.

— Протокол «Крепость» активирован, — отчеканил безжизненный голос из скрытого динамика. — Все системы обороны работают на полную мощность.

Алексей быстро натянул военный китель, висевший на спинке кресла, и вышел в коридор, где его уже ждала личная гвардия — два десятка бойцов в тяжёлой броне.

— Докладывайте! — бросил он, на ходу застёгивая пуговицы.

— Нападение, Ваше Величество, — ответил командир гвардии. — С нескольких направлений. Тяжёлая техника, Одарённые. Гвардия аристократов. И… часть гарнизона. Они в форме армии Лихтенштейна.

Алексей на мгновение замер, а затем на его губах появилась холодная усмешка. Он подошёл к бронированному стеклу.

И правда. Нападавшие — гвардия мятежных аристократов и переметнувшаяся на их сторону часть имперской армии — были одеты в форму лихтенштейнской армии. Вот только форма эта была старого образца. Та, которую носили ещё при Бобшильде, ещё до реформ Вавилонского.

— Ну конечно, — фыркнул Алексей. — Дешёвая провокация. На большее ума не хватило. Если бы они видели, во что сейчас одета настоящая армия Теодора, поняли бы, насколько жалок их маскарад. У них бы просто денег не хватило, чтобы подделать даже один такой доспех.

Он отдал короткий приказ:

— Оповестить всех союзников! Немедленно! Пусть знают, что игра началась.

— Связи нет, Ваше Величество, — доложил один из офицеров. — Они заглушили всё. Мы в ловушке.

— Значит, будем выбираться сами, — лицо императора стало жёстким, как камень. — Где основной прорыв?

— Восточное крыло, Ваше Величество. Они прут, как саранча.

— Отступаем в дворцовые сады, — приказал Алексей. — Заманите их туда.

Началось затяжное, кровопролитное сражение. Нападавшие, уверенные в своём численном превосходстве, шли напролом. Они не жалели ни сил, ни людей. Каждый коридор, каждая лестница превращались в поле боя. Стены, украшенные бесценными гобеленами и картинами, были изрешечены пулями и опалены магией.

Гвардия императора, верная присяге, сражалась отчаянно. Но силы были неравны. Шаг за шагом им приходилось отступать, оставляя один зал за другим, заваленные телами врагов. Парадные лестницы, зеркальные галереи, тронный зал — всё это превращалось в руины под натиском врага.

Связь с внешним миром была оборвана. Дворец оказался полностью заблокирован. Алексей прекрасно понимал, что прямо сейчас по всем каналам уже докладывают о «вероломном нападении Лихтенштейна на Российскую Империю». Подлая, грязная провокация. Они отрезали его от любой возможной помощи, сковав силы внутри дворца.

— Отступаем в Зимний сад! — скомандовал он, когда очередной взрыв сотряс стены.

Их прижали. Окружили в одном из прекраснейших мест дворца — огромном саду под стеклянным куполом, где круглый год цвели экзотические растения. Это был настоящий оазис былого величия посреди горящего дворца — диковинные растения, журчащие фонтаны, благоухающие розы… И застывшие в вечном покое сотни, тысячи статуй — герои древности, мифические существа, великие правители прошлого…

Среди всего этого великолепия горстка защитников готовилась к последнему бою.

Враги не спешили. Ворвавшись в сад, они медленно, но верно окружили их плотным кольцом. Из их рядов, с самодовольной улыбкой на лице, вышел предводитель — сильный Одарённый.

— Ваше Величество, извините, но вам придётся умереть. И всем, кто здесь находится, тоже. Вы ни в чём не виноваты, просто выбрали не ту сторону.

Император тяжело вздохнул, оглядывая своих поредевших, израненных гвардейцев. Казалось, всё кончено.

— Наверное, у меня всё-таки нет выбора… — тихо произнёс он.

— Да, верно, — кивнул Одарённый. — Выбора нет. Пора умирать.

Алексей поднял на него глаза. И в них, вместо страха и отчаяния, блеснул холодный огонь.

— Ну, значит, придётся умирать. Но, к вашему сожалению, умирать придётся вам.

Он отдал короткий, почти неслышный приказ:

— Активация проекта «Садовник».

В тот же миг предводитель нападавших едва успел выставить перед собой энергетический щит и уклониться от удара гигантского молота, который, казалось, возник из ниоткуда и с чудовищной силой впечатался в мраморный пол, оставляя глубокую вмятину.

Другого вражеского Одарённого, стоявшего рядом, пронзило насквозь бронзовое копьё, брошенное статуей кентавра, которая ещё секунду назад была просто каменным изваянием.

В этом саду находилось более двух сотен статуй. И в один момент они все ожили.

Каменные воины сбрасывали с себя пыль. Мраморные нимфы, чьи лица вдруг исказились хищными гримасами, выхватывали из-за спин каменные луки. Минотавры с рёвом бросались в атаку, размахивая огромными секирами.

Из скрытых склепов под клумбами, из потайных люков, замаскированных под декоративные растения, начала выходить каменная и металлическая гвардия Теодора Вавилонского. Сотни големов, которых он тайно переправил сюда за последние две недели по секретному туннелю, ведущему от самого Лихтенштейна.

Теодор не просто предупредил императора о готовящемся перевороте, но и обеспечил его всем необходимым для обороны, даже посоветовав сад как идеальное место для последнего, решающего боя. Он лично прибыл сюда и за две ночи изменил все статуи, превратив их в смертоносных воинов.

Император обернулся к своим потрясённым воинам и увидел, как воспрял их боевой дух.

— Сражаемся до конца! — закричал он. — У нас есть шанс уничтожить предателей! Не позволим им захватить власть в Империи!

— ДА-А-А-А!!! — как один, заревели гвардейцы и с новыми силами ринулись в бой.

Сад погрузился в полный хаос.

Статуи лучников с верхушек оранжерей меткими выстрелами сбивали с ног вражеских Одарённых.

Маленький садовый гном из камня, который до этого мирно держал в руках лейку, вдруг ожил и забил своей лопаткой до смерти одного из гвардейцев и тут же принялся деловито его закапывать под розовым кустом.

Каменные драконы, которые когда-то украшали центральный фонтан, взмахнули крыльями и взлетели вверх, извергая не огонь, а потоки кипящей воды. Их каменные пасти с хрустом перемалывали черепа вражеских солдат, а мощные хвосты сносили целые группы нападавших.

Мраморная Медуза Горгона, державшая в руках зеркало, развернула его к группе Одарённых. Полированная поверхность артефакта вспыхнула ослепительным светом, отражая и многократно усиливая их же собственные энергетические атаки. Три мятежника мгновенно превратились в пепел от собственных же магических техник.

Началась настоящая резня…

Федеральный дворец, город Берн

Швейцарская Конфедерация

Президент Швейцарии Тюркильмаз с явным удовольствием рассматривал миниатюрную модель авианосца, стоящую у него на столе. Рядом громоздились стопки бумаг с расчётами бюджета нового Военно-Морского Флота.

— Эх, — мечтательно вздохнул он, — вот бы мне пару авианосцев…

В кабинет, после короткого стука, вошёл его помощник.

— Господин президент, прибыл дипломат из Российской Империи. Говорит, по срочному и очень важному делу.

— Русские? — Тюркильмаз нахмурился. — Чего им ещё надо? Я же вроде ясно дал понять, что мы теперь дружим с Лихтенштейном. Ладно, зови.

Через минуту в кабинет вошёл невысокий крупный мужчина с холодными, как у рыбины, глазами. Он почтительно поклонился.

— Господин президент, благодарю за уделенное время. Я не буду тратить его на пустые формальности.

— Очень любезно с вашей стороны, — Тюркильмаз откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

Охрана, стоявшая у двери, напряглась, почувствовав исходящую от гостя ауру силы.

— Дело в том, что я — перворанговый Одарённый, — заявил дипломат без обиняков. — И я должен сообщить, что мной решили пожертвовать.

Президент и его окружение удивлённо переглянулись.

— Я обвешан артефактами под завязку, — продолжал дипломат с холодной улыбкой, расстёгивая верхнюю пуговицу пиджака и демонстрируя сложную конструкцию из переплетённых проводов и мерцающих кристаллов на своей груди. — Я — маг-универсал, и мой Дар уже активируется. В общем, все, кто здесь находится, умрут. На этом всё.

Он начал накапливать энергию, и воздух в кабинете едва заметно завибрировал.

— Прошу прощения, но вы зря выбрали сторону Вавилонского. Это мешает планам моего господина, а потому — вам придётся умереть.

Он высвободил всю свою мощь, готовясь к атаке, которая не оставит от дворца и камня на камне. В кабинете началась паника: охранники засуетились, кто-то пытался выбежать, кто-то — прикрыть президента. Но сам президент сидел, совершенно не проявляя беспокойства, и с лёгким любопытством смотрел на смертника, как на любопытный экспонат в музее.

— И ради этой мелочи ты попросил аудиенции? — спокойно спросил он.

Дипломат на мгновение замер, сбитый с толку.

— Старик, ты не понимаешь, что сейчас умрёшь? — прошипел он, продолжая наращивать мощь для одного-единственного сокрушительного удара. — Процесс, который я запустил, уже не остановить. Я взорву свой источник, он уже перегрет. Взрыв будет такой мощности, что от дворца ничего не останется. Но не переживай, твоя смерть не будет напрасной.

Президент вздохнул.

— Какой же ты чертовски умный парень…

Дипломат усмехнулся, но президент покачал головой.

— Да нет. Ты подумал, это я о тебе? Ошибаешься. Я о Вавилонском. Не понимаешь? Сейчас объясню. Он всё это продумал. Он сообщил, что появятся убийцы, возможно, дипломаты или кто-то ещё, кто попытается меня убить. А ещё он сказал, что не любит терять союзников.

Президент посмотрел на него почти с жалостью.

— Чёрт, и зачем я на тебя трачу время? У меня и без того дел по горло: лодки строить нужно, с Францией разбираться… Ладно, не буду вдаваться в длинные речи. Защитная система — активация!

В тот же миг плитка в полу прямо перед дипломатом беззвучно разъехалась, и из открывшегося люка выползла гигантская металлическая змея толщиной в метр. Прежде чем Одарённый успел что-либо сделать, тварь схватила его, целиком заглотила и уползла обратно в люк.

Одарённый оказался в полной, абсолютной темноте. Он чувствовал, как его сжимают стальные мышцы изнутри гигантской твари, как его тело медленно скользит по маслянистому тоннелю.

Паника сменилась яростью — он начал концентрировать остатки магической энергии, пытаясь пробить стенки желудка змеи изнутри. Молнии плясали между его пальцами, огненные шары вспыхивали и гасли, но всё было бесполезно. Металлическая плоть чудовища как будто поглощала его магию, нейтрализуя любые попытки нанести урон.

«Невозможно, — мелькнула мысль. — Даже артефакты не работают. Что это за тварь?»

Внезапно мощный спазм сжал его тело, и в следующий момент дипломат почувствовал, как его с силой выталкивает наружу. Он кубарем прокатился по каменному полу и, отплёвываясь от липкой слизи, поднялся на колени.

Вокруг простиралась пещера. Стены из тёмного камня терялись в темноте, лишь слабое голубоватое свечение от кристаллов на его груди позволяло немного рассмотреть пространство вокруг.

— Где я? — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Под дворцом?

В этот момент перед ним вспыхнул яркий свет. Из стены выдвинулся экран — самый обычный плоский телевизор, нелепо контрастирующий с первобытным окружением пещеры. На экране возникло изображение, и дипломат увидел знакомое лицо президента Тюркильмаза, который сидел в своём кабинете и с улыбкой смотрел прямо на него.

— Алло, слышишь меня? — раздался голос из динамиков, слегка искажённый помехами. — Связь плохая, ну ещё бы. Ты находишься в шести километрах под землёй. Знаешь, как мы задолбались тянуть туда этот провод? Теодор, конечно, помог, без него мы бы никогда этого не сделали.

На лице дипломата медленно проступило осознание. Холодный ужас пополз по спине, когда он понял всю глубину ловушки, в которую попал.

— Это… это же невозможно! — прохрипел он.

— В общем, неважно, — продолжал президент, махнув рукой. — Ты в шести километрах под землёй. Взрывайся на здоровье! Всего хо-ро-ше-го!

Экран погас, оставив дипломата наедине с гнетущей тишиной подземелья.

Смертник медленно опустился на колени. Всё стало ясно. Его обвели вокруг пальца, как глупого мальчишку. Вся его жизнь, вся подготовка, годы тренировок и самопожертвования — всё это оказалось напрасным. Он потратил себя на пустоту.

Магическая энергия в артефактах продолжала нарастать, процесс самоуничтожения уже нельзя было остановить. Кристаллы на груди пульсировали всё ярче, источая смертоносное тепло. У него оставались считанные минуты.

— Господин… — прошептал он в пустоту. — Прости меня…

Взрыв озарил пещеру ослепительным светом. Магическая энергия перворангового Одарённого высвободилась разом, сотрясая каменные стены. Но на поверхности, в шести километрах над этим местом, никто даже не заметил лёгкой дрожи под ногами.

Так и умер один из шести перворанговых Одарённых своего Рода, не забрав с собой ни одного человека, хотя в его планах было уничтожить всё правительство Швейцарии.

А президент Тюркильмаз тем временем уже вернулся к изучению чертежей новых подводных лодок, лишь изредка поглядывая на модель авианосца и мечтательно вздыхая.

Я стоял на балконе и наблюдал за тем, какая интересная выдалась ночь. Хотя… разве это ночь? Не видно ни одной звезды. Ещё бы, ведь это не ночь вовсе. Это Тени так плотно облепили купол города, что кажется, будто наступила полночь.

Да, они ударили всей своей мощью. Их количество было таким, что теперь даже мне будет тяжеловато это решить. А ещё они действительно могут просадить барьер. Правда, по моим прикидкам, случится это лет так за двадцать.

«Пожалуй, придётся применять крайние меры», — подумал я.

Мой взгляд упал на кабинет, где на столе лежал один Теневой Кристалл. Придётся строить двенадцатую башню. А запуск двенадцатой башни потребует очень много сил. С моими нынешними возможностями это даже рискованно для жизни. Но лучше всё-таки это сделать.

Я вспомнил историю получения этого кристалла. Новая Зеландия — небольшое островное государство, вдруг вышло на связь. Они доложили, что нашли нечто важное. Забавный момент: по моим сведениям, в разведке этого государства работало тринадцать человек, и по какой-то случайности четверо из них находились в Лихтенштейне, собирая информацию. Они и сообщили, что у них есть один Кристалл, и они готовы его продать.

Так это государство, не вступая в союз, получило взамен триста големов. А Кристалл действительно был интересный. Я тогда даже не знал, что в мире существует ещё кто-то, способный убить такую сильную Тень. Возможно, не один я в этом мире могу сражаться, если настанут по-настоящему тёмные времена и Тени облепят весь мир.

В этот момент мне начали поступать доклады. Нападение в Швеции. Нападение в Австро-Венгрии. В Российской Империи — на самого императора. Во Франции захвачены государственные здания, причём нападавшие были в форме Лихтенштейна. То же самое в Албании и ещё в нескольких странах.

Я поразился действиям этого князя, о котором мы разговаривали с посланником. Причём тут эти последние четыре страны? С двумя мы и так воюем, а у двух других возможности минимальны, даже если они против нас.

Я отдал приказ Скале, Оракулу и остальным, чтобы они были готовы. Всё началось.

— Насколько серьезно? — спросили они.

— Настолько, что в следующие две недели, скорее всего, будет решена судьба этого мира.

Скала хмыкнул:

— Значит, всё как обычно.

— Ну да.

Я отправился делать двенадцатую башню. Ценой огромного риска я всё-таки доделал её. Теней от этого, конечно, меньше не стало. Тогда я поднялся на свою центральную, самую главную башню, и встал на её верхушку.

«Интересно… выдержат ли люди?»

Мне уже доложили, что по всему миру активировались прямо-таки полчища Теней. Нападения шли во многих странах. Но вот что любопытно: в Российской Империи, Франции, Британии и нескольких других — почти тишина. И я прикинул это интересное стечение обстоятельств.

Около двенадцати стран сейчас угрожают мне военным конфликтом, и именно в этих странах Тени проявляют подозрительную активность — не нападают в полную силу, а лишь слегка «дёргают» их.

А ведь меня называли бесчеловечным. Говорили, что мне плевать на всё. И ведь простой народ верил. Просили оружие против Теней, защиту, технологии… При этом сами ни черта не делали.

Хоть один из них предложил купить что-то? Нет. Им должны предоставить просто так, безвозмездно. А всё почему? Потому что они знали, что справедливую цену предложить не смогут. Слишком жалко им денег тратить на защиту людей. Свои дворцы они защитят, а жителей — нет.

А если бесплатно? Да кто их бесплатно будет защищать? Они бы и эту защиту потом продавали, создавая укреплённые районы с големами, где жильё сразу подорожало бы в десятки, если не в сотни раз. Для избранных. Аристократам — големы, а остальным — «шишок под носок».

Оружие… Зачем им оружие? Чтобы вооружить своих гвардейцев, охраняющих их дворцы.

«Ну ладно, — решил я, — пришло время действовать».

Таков путь маленького, но гордого Лихтенштейна. Оказаться щитом для всего мира.

Я активировал защиту и врубил Теневой Маяк. Это был не магнит, а именно Маяк. Теперь Тени со всего мира очень отчётливо видели его координаты. Вдобавок все двенадцать кристальных башен, будучи усиленными теневыми кристаллами, начали распространять очень сладкую для них энергию. Энергию, которая может возвысить Тень.

И теперь любая Тень невысокого ранга, не из высших эшелонов, на чисто инстинктивном уровне начинает двигаться к Лихтенштейну, желая поглотить эту энергию. А чтобы её поглотить, нужно как минимум уничтожить башню. А чтобы уничтожить башню, нужно пробраться через барьер.

— Ну, ладно. Игра началась, — прошептал я. — Интересно, какой следующий ход сделает Папа Легба? Не верю я, что это всё, что он приготовил. Слишком он умён и хитёр для этого.

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Папа Легба сидел, скрючившись, на своём костяном троне.

Его пальцы, похожие на сухие ветки, впились в края ритуальной чаши, наполненной мутной, переливающейся жидкостью. В её глубине, как в кривом зеркале, отражалось то, что сейчас происходило за тысячи километров отсюда, в маленьком, но таком ненавистном ему Лихтенштейне.

Он видел, как его несметные полчища Теней, привлечённые Теневым Маяком, бессильно бьются о золотистый купол и сгорают, как мотыльки в огне.

Он чувствовал, как его Великий Теневой Поход — сила, которую он десятилетиями копил в своих Теневых Колодцах, утекает, как вода сквозь пальцы, разбиваясь о невидимую преграду.

Старый колдун не понимал.

Его мозг отказывался принимать эту реальность. Он тряс головой, бормотал проклятия, вглядываясь в колышущуюся тьму, но картина не менялась. Барьер стоял.

— Почему?.. — прошипел он.

Мир захлебнулся в хаосе. Города падали один за другим, могущественные державы трещали по швам, их хвалёные армии и магические академии оказались бессильны. Всё шло по его плану. Всё, кроме этого проклятого Лихтенштейна!

— Почему⁈ — закричал Легба. — Я же использовал всё! Всё, что у меня есть! Сердце Императора, души тысяч рабов, силу Теневого Бастиона! Я обрушил на него всю мощь Тьмы, на которую способен в этом жалком мирке!

Он вскочил, опрокинув чашу. Тёмная жидкость лужей растеклась по земляному полу, шипя и пузырясь.

Легба принялся рвать на себе остатки волос. Его цилиндр с перьями и костями съехал набок, обнажая морщинистый, покрытый ритуальными шрамами, череп.

— Кто он такой, этот Вавилонский⁈ Откуда у него такая сила⁈ Такая защита… такой контроль над стихиями… Такое не позволено даже мне! А ведь я — величайший в этом мире!

Он остановился, тяжело дыша. И тут до него дошло.

Он отправлял на Вавилонского своих слуг, насылал проклятия, создавал монстров. Он плёл интриги на расстоянии, дёргал за ниточки, управляя своими марионетками.

Но он ни разу не отправился к нему… лично.

Легба почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Не от африканской ночи, а от неизбежности.

Он знал, что его ждёт, если он вернётся в Теневой План с пустыми руками. Его ждёт Конклав. Суд. А затем — вечность боли и унижения в самых тёмных глубинах Бездны. Владыки не прощают провалов. Особенно таких громких.

Значит, выбора нет.

Если гора не идёт к Магомету… значит, Магомет сам пойдёт к этой чёртовой горе. И разнесёт её к такой-то матери.

— Я сам пойду, — прошептал он.

Старик выпрямился. Сутулая спина расправилась, морщины на лице, казалось, разгладились. Его белые, без зрачков, глаза вспыхнули тёмным огнём. Иллюзия дряхлого колдуна исчезла, уступая место истинной сущности — древнему, могущественному и безжалостному существу.

— Пришло время заканчивать эту игру. Пришло время показать этому выскочке, что такое настоящая Тьма.

Он вышел из хижины и поднял свой посох.

— Все ко мне! — его голос прогремел над джунглями.

Вокруг него начали материализовываться его самые верные, самые сильные последователи. Те, кого он берёг для последнего, решающего удара.

— Учитель! — они пали на колени.

— Отдайте мне вашу силу! — приказал он. — Всю. До последней капли.

Он вонзил посох в землю. Тёмная энергия хлынула от его учеников, вливаясь в него, как реки в океан. Их тела иссыхали, превращаясь в пыль, а Легба становился сильнее. Он впитывал их жизненную силу.

Когда последний ученик обратился в прах, Папа Легба поднял голову к небу. Он был готов к битве, которая решит не только его судьбу, но и судьбу всего этого мира.

Глава 25

Лиссабон, Португальская Республика

Генерал Мартин Перейра, командующий последней армией португальской обороны, устало провёл рукой по лицу, чувствуя, как колючая щетина царапает ладонь. Он не спал уже трое суток. Да и зачем? Сон — это роскошь, которую они больше не могли себе позволить.

Он стоял на балконе полуразрушенного президентского дворца, который теперь служил последним бастионом обороны Лиссабона. Город, некогда слывший «жемчужиной у океана», утопал в багровом зареве пожаров. Чёрный дым застилал небо, превращая день в вечную, мучительную ночь.

Воздух дрожал от непрекращающегося гула. Не от взрывов — к ним уже привыкли. А от шуршания и шипения миллионов тварей, которые живым, копошащимся ковром покрывали улицы.

— Сэр, «Крикуны» прорвали восточный фланг, — раздался в динамике хриплый голос командира шестого батальона. — Мы несём тяжёлые потери. Повторяю, мы…

Связь оборвалась, сменившись белым шумом.

Генерал Перейра даже не вздрогнул. Он привык. За последнюю неделю он привык ко всему. К крикам в эфире, к докладам о сотнях погибших, к холоду и запаху смерти, который прочно засел в его ноздрях.

— Последний рубеж, — прошептал генерал, и его голос утонул в грохоте обрушившегося неподалёку здания.

Он знал, что там, где теперь осталась только груда дымящихся обломков, размещался специальный отряд «Терминус» — элитное подразделение диверсантов, созданное специально для самых безнадёжных ситуаций. У каждого бойца на поясе висел небольшой чёрный контейнер с красной кнопкой. В их инструкциях был всего один пункт, выученный наизусть: «Когда твари окружат вас и смерть станет неминуемой, активируйте устройство. Заберите с собой как можно больше этих тварей. Это ваш последний долг перед человечеством».

Генерал посмотрел на своих людей — остатки некогда гордой португальской армии. Измотанные, с запавшими от усталости глазами, они отстреливались из-за импровизированных баррикад. Но их огонь был лишь жалкими искрами в приближающемся океане тьмы.

— Сэр, — к нему подошёл молодой адъютант, его лицо было перепачкано сажей и кровью. — Западный фланг прорван. Боеприпасы на исходе. Энергии у Одарённых хватит ещё минут на двадцать, не больше. Мы не продержимся и часа, сэр.

— Может, нам стоит… — начал было генерал, но осёкся, не зная, что предложить.

Отступать было некуда. Помощи ждать — неоткуда. Весь мир тонул в хаосе, и каждому было не до проблем маленькой Португалии.

Тогда генерал Перейра просто молча кивнул. Он знал. Все они знали. Это конец.

Они сделали всё, что могли. Они сражались за каждый дом, за каждую улицу. Но против этой силы… Против этого живого, чёрного прилива, который пожирал всё на своём пути, они были бессильны.

Он видел, как одна из гигантских Теней, похожая на многоногую тварь из кошмаров, взбиралась по стенам соседнего здания, оставляя за собой глубокие чёрные борозды в камне. Её щупальца извивались, а многочисленные глаза горели ярко-красным светом. Вот она легко проломила стену дома. Оттуда донеслись короткие, отчаянные крики, которые тут же оборвались.

Генерал достал из кобуры свой старый, верный пистолет. Проверил обойму. Один патрон. Для себя. Он не собирался становиться пищей для этих тварей.

Он знал, что они стоят перед лицом силы, против которой вся их военная мощь была не более чем детской игрушкой.

Генерал повернулся к адъютанту:

— Передайте всем постам: приготовиться к последнему сражению. И… включите протокол «Феникс».

Молодой офицер побледнел. Протокол «Феникс» означал детонацию всех оставшихся боеприпасов одновременно. Это означало, что Лиссабон исчезнет с лица земли, но, возможно, заберёт с собой как можно больше этих тварей, которых местные называли «Крикунами».

И вдруг произошло немыслимое.

Генерал Перейра уже поднёс пистолет к виску, готовясь выстрелить, как только раздадутся первые взрывы, когда заметил странное движение в чёрном море тварей внизу. Сначала он подумал, что это галлюцинация от усталости. Но нет — Крикуны действительно замерли.

Шум стих.

Сначала — едва заметно, как будто кто-то приглушил звук. А потом — разом. Гробовая тишина, нарушаемая лишь треском догорающих зданий и стонами раненых, обрушилась на город.

Вся эта живая, копошащаяся масса остановилась как по невидимой команде. Твари, ещё секунду назад рвущиеся вперёд, застыли, подняв свои уродливые головы к небу. Даже гигантская Тень на соседнем здании застыла, как статуя из чёрного камня.

— Что… что происходит? — прошептал адъютант, не веря своим глазам.

А затем Тени начали двигаться. Не хаотично, как раньше. А организованно, как единый организм. Крикуны поднимались в воздух, сползали со зданий, выбирались из подвалов и канализаций. Всё это чёрное море потекло прочь от Лиссабона — куда-то на северо-восток, оставляя за собой мёртвую тишину и дымящиеся развалины.

Генерал стоял на балконе, не в силах пошевелиться, глядя, как кошмар всей его жизни просто… уходит. Как будто их город перестал представлять для них интерес.

— Отменить протокол «Феникс», — коротко приказал он.

— Есть отменить! — голос связиста дрожал от волнения. — Сэр, разрешите доложить! Разведка докладывает — то же самое происходит по всему миру. Индия, Бразилия и другие страны… Тени отступают! Все движутся в одном направлении!

— Куда? Куда они все летят?

— Разведка подтверждает, — доложил один из аналитиков. — Все теневые сущности, по всему миру, движутся… Конечная цель…

— Ну же, говорите, — приказал генерал.

— Лихтенштейн, сэр. Похоже, они все летят в Лихтенштейн.

Генерал Мартин Перейра долго молчал, глядя на пустеющее небо, на горизонте которого исчезал последний теневой хвост. Затем он медленно опустил пистолет, так и не сделав последнего выстрела. На лице опытного военачальника не отразилось облегчение. Вместо этого появилось что-то похожее на печаль.

— Как жаль, — тихо произнёс он.

Адъютант, не скрывая своего счастья, удивлённо посмотрел на него.

— Жаль, сэр? Но мы спасены!

Генерал покачал головой.

— Нет, сынок. Жаль, что в своё время, когда к нам прибыла делегация из этого самого Лихтенштейна с предложением о военном союзе, о совместной борьбе с Тенями, мы даже не стали их слушать. Мы посмеялись над ними. Над этим их молодым правителем, Вавилонским. Сказали, что Португалия не нуждается в советах какого-то карликового княжества. И выставили их за дверь. Мы были так уверены в своей силе. В своей непобедимости. Мы думали, что сможем справиться сами. Но мы ошибались.

Мартин Перейра всё понял. Мир не был спасён. Они просто получили отсрочку, купленную ценой чьей-то невероятной, почти нечеловеческой, жертвы.

— Господи Боже, если ты меня слышишь… — прошептал генерал, глядя в просветлевшее небо, — … пожалуйста, помоги Теодору Вавилонскому. Потому что теперь только он стоит между нами и концом света!

Пригород Петербурга, Российская Империя

Роскошный бронированный «Майбах» бесшумно скользил по ночному шоссе, унося князя Щербатова прочь от московской суеты, прямо в эпицентр устроенного им же государственного переворота.

За окном проносились размытые огни фонарей, но он не обращал на них внимания. Щербатов, откинувшись на мягкое кожаное сиденье, с холодным спокойствием наблюдал за разворачивающейся на экране его телефона картиной.

Интерактивная карта столицы, обновлявшаяся в режиме реального времени, напоминала ему шахматную доску, на которой он, гроссмейстер, двигал фигуры, принося в жертву пешек ради главной цели — мата королю.

Красные точки — его верные отряды, гвардии союзных аристократов — неумолимо сходились к центру, к главному оплоту имперской власти — Зимнему дворцу.

Синие точки — лояльные императору полки — хаотично метались, запертые в своих казармах, отрезанные от командования, втянутые в бессмысленные стычки на подступах к стратегическим объектам.

План, разработанный им с ювелирной точностью, работал как часы.

На экране, в отдельном окне, мелькали доклады:

«Преображенский полк блокирован в казармах. Потери — 27% личного состава. Сопротивление подавлено».

«Семёновский полк отрезан от основных сил. Ведутся бои на подступах к казармам».

«13-й охранный придворный гренадёрский батальон… связь потеряна».

Щербатов довольно хмыкнул. Да, пришлось пожертвовать несколькими сотнями своих же людей, бросив их на блокирование самых боеспособных имперских частей. Но что такое жизни нескольких сотен пешек в сравнении с короной, которая уже почти лежала у его ног?

Пока они там разберутся, что к чему, пока пробьются через заслоны… будет уже поздно. Император будет мёртв. А мёртвые императоры, как известно, приказов не отдают.

Он открыл другую вкладку. Видео, снятое с дрона, показывало, как отряды мятежных аристократов, переодетые в форму лихтенштейнской армии, штурмуют Зимний дворец.

Примитивно, конечно, но эффективно. Народ любит простые и понятные объяснения. А что может быть понятнее, чем «вероломное нападение внешнего врага»?

Он уже представлял, как завтра выступит с пламенной речью, как будет клеймить позором «предателя Вавилонского» и «прогнивший режим», который не смог защитить своего императора. Он станет спасителем нации, единственным, кто в трудную минуту не побоялся взять на себя ответственность.

А потом, когда хаос уляжется, когда народ, уставший от войны и потрясений, будет жаждать сильной руки, появится он — князь Щербатов, новый правитель. Новый… император.

Подъехав к оцеплённому дворцовому комплексу, Щербатов вышел из машины. У въезда во дворец уже собралась целая толпа — аристократы, журналисты, просто зеваки. Все они смотрели на Зимний, над которым, как гигантский мыльный пузырь, навис непроницаемый магический барьер.

Несколько особо ретивых Одарённых из числа заговорщиков уже пытались его пробить — метали огненные шары, били ледяными болтами, но их техники лишь бессильно рассыпались искрами, не причиняя барьеру ни малейшего вреда.

«Защита, значит? — с лёгким раздражением подумал Щербатов. — Жаль. Хотелось бы, чтобы всё прошло быстрее. Но ничего. Этот барьер долго не продержится. Мои люди знают своё дело».

К нему тут же бросились журналисты, тыча в лицо микрофонами и камерами.

Щербатов принял скорбное выражение лица. Пришло время для второго акта этого представления — информационного.

— Мы прибыли сюда, чтобы защитить нашего императора! — пояснил он. — По нашей информации, на дворец совершено вероломное нападение! Это провокация со стороны Лихтенштейна! Но мы, преданные и верные аристократы Империи, не оставим нашего государя в беде! Мы спасём его и отомстим, если случится худшее. Жителям Империи не о чем волноваться! Я лично беру управление ситуацией в свои руки, чтобы не допустить мятежей и хаоса! Вся власть будет сосредоточена здесь, со мной и с вами, преданными людьми! Будем надеяться, что с императором всё в порядке.

Толпа одобрительно загудела. Кто-то даже зааплодировал.

Щербатов уже мысленно репетировал свою следующую речь, когда его помощник, бледный как полотно, шепнул ему на ухо:

— Ваше Сиятельство… Имперская армия… Они идут сюда.

Щербатов похолодел. Армия. Та самая, что подчинялась только лично императору. И которой он, Щербатов, не мог приказывать. Если они сейчас вмешаются, то весь его план полетит к чертям.

Но тут же его телефон завибрировал — экстренное сообщение. Щербатов глянул на экран и почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Сводка разведки была краткой, но чудовищной: «Лихтенштейн объявил о полномасштабном вторжении Теней. Князь Теодор Вавилонский взял на себя роль приманки для ВСЕХ Теней мира. Масштаб угрозы — глобальный. Возможно уничтожение цивилизации в течение 24 часов».

Щербатов перечитал сообщение дважды, трижды. Руки предательски задрожали.

Все Тени мира…

Внезапно его грандиозный план — убийство одного императора, захват власти над одной Империей — показался ему жалкой, мелочной вознёй. Какая, к чёрту, корона, если завтра не останется мира, в котором можно было бы ею править?

Он представил себе карту мира, покрытую движущейся тьмой. Представил, как его роскошные дворцы, его заводы, его подданные — всё обращается в пепел под натиском бесконечных легионов кошмара.

Что толку от императорской короны на мёртвой планете?

Впервые за долгие годы Щербатов почувствовал настоящий страх. Не страх разоблачения или неудачи — страх собственной ничтожности перед лицом надвигающегося конца света.

Внезапно магический барьер, укрывавший дворец, вздрогнул, пошёл рябью, а затем… просто исчез. Растворился в воздухе, как утренний туман.

Щербатов на мгновение замер, а затем на его губах появилась едва заметная улыбка. Ладно, плевать на Теней. Он будет решать только одну проблему за раз. А сейчас, похоже, одна из его проблем наконец-то закончилась. Живой император, полный сил, никогда бы не снял защиту. Значит, его люди внутри справились.

Армия, уже стоявшая на подступах к площади, начала движение. Щербатов вышел вперёд, подняв руку.

— Ни с места! Я, князь Щербатов, беру командование на себя! Вы можете навредить императору! Он может быть в заложниках! Здесь требуется более деликатная работа!

Армия остановилась. Офицеры, не понимая, что происходит, растерянно переглядывались.

Щербатов отдал короткий приказ своей личной гвардии — оставаться на периметре, контролировать ситуацию. А затем повернулся к своим союзникам-аристократам, которые тоже выстроили гвардейцев.

— Мы спасём императора! Будьте уверены! — крикнул он толпе журналистов. — А если этого не получится, мы отомстим!

Толпа ответила ему одобрительными криками. Поддержка народа была обеспечена.

Щербатов, окружённый своими верными псами, двинулся к главному входу во дворец. Теперь, когда все формальности были соблюдены, можно было забрать главный трофей — корону Российской Империи.

Я стоял на огромном балконе-мансарде княжеского дворца, на главной трибуне, обращённой к площади.

Внизу колыхалось море людей. Их лица освещал холодный свет прожекторов, вырывавший из темноты куски реальности.

А над нами, над всем городом, раскинулась ночь. Но это была не обычная, бархатная ночь, полная звёзд и тишины. Это была гнетущая, вязкая, почти материальная тьма, которая давила на плечи. Бесчисленные легионы Теней, облепившие защитный купол над Лихтенштейном, как саранча, закрыли собой небо.

В городе нарастала паника, смешанная с каким-то странным ожиданием. Люди толпились и перешёптывались. Они ждали, что я, их правитель и защитник, их последняя надежда, дам им ответы.

Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как холодный воздух наполняет лёгкие, и начал говорить.

— Сегодня — великий день. День, когда весь мир узнает, что такое истинный характер Лихтенштейна и почему с нами лучше дружить. Но в то же время, это день, когда оказалось, что из всего мира не так много стран были готовы к тому, что грядёт. Лихтенштейн — один из тех, кто подготовился.

Я поднял руку, указывая на чёрный купол над головой.

— Я не хочу вас обманывать или запугивать. Как и всегда, я буду говорить вам только правду. Тени пошли на прорыв. Полный, тотальный прорыв, свидетелями которого вы все сейчас являетесь. Эта импровизированная ночь — следствие того, что прямо над нашими головами Тени настолько облепили защитный купол, что через них не видно даже просвета неба.

По толпе пробежал вздох ужаса.

— Мы могли бы отсидеться. Могли бы спрятаться за нашими стенами, за этим куполом, и просто ждать, пока Тени поглотят остальной мир. Но это был бы неверный путь. Ведь тогда связь этого мира с Теневым Планом стала бы необратимой. Тени не просто атакуют — они стремятся поглотить наш мир. И наш мир был бы уничтожен. Мы бы в любом случае остались одни, на мёртвой, безжизненной планете.

— Поэтому я принял решение и готов понести за него полную ответственность, если народ Лихтенштейна так решит. Я вызвал всю мощь и весь гнев Теней на нас. Я превратил Лихтенштейн в маяк, в приманку, на которую слетелись все эти твари.

По толпе снова пронёсся гул, но теперь в нём слышалось не только страх, но и… понимание?

— Город готов к обороне. Теперь каждый должен решить для себя, готов ли он сам. У нас есть армия, есть всё необходимое. Иногда перед рассветом должна наступить самая тёмная ночь. Будем считать, что с этого дня пошёл отсчёт до того момента, когда Лихтенштейн не просто снова станет великим, а выйдет на совершенно новый уровень. Когда человек в любой стране мира покажет паспорт и все увидят, что он из Лихтенштейна, это вызовет уважение и благоговение на лицах людей. И неважно, в какой вы стране, какая национальность вас будет встречать. Возможно, мы станем столицей мира. Нового мира с новым порядком.

Я почувствовал, как меняется настроение толпы. Страх уступал место… гордости?

— Сегодня — важный день. Но я хочу вам сказать, что ночь не бесконечна. И она не настолько темна, как кажется. Даже в самой тёмной ночи есть что-то светлое, можно разглядеть свет. Если вы не видите сейчас этого света, то позвольте мне стать для вас тем светом, на который можно положиться.

В тот же миг башня — та, на которой была установлена Сущность Света, вспыхнула. По всему городу начал разливаться нежный свет.

Когда первые лучи коснулись кромки теневого облака, воздух взорвался ослепительными вспышками. Каждое соприкосновение света с тьмой рождало каскады искр — не просто визуальный эффект, а разряды чистой магической энергии, которые разлетались по всему куполу подобно молниям.

Тени корчились и извивались, как живые существа, попавшие в кислоту. Их вопли — если это можно было назвать воплями — пронзали уши. Это был звук умирающего хаоса, агония небытия, которое встретилось с абсолютным светом.

Там, где свет побеждал, пространство словно выпрямлялось. Искажённая реальность, которую несли с собой Тени, восстанавливалась, возвращаясь к своему естественному состоянию. Воздух становился чище, геометрия мира — правильнее.

Но на место каждой уничтоженной Тени немедленно приходили десятки новых. Они наслаивались друг на друга, создавая живые горы тьмы, которые обрушивались на купол с такой силой, что сам свет начинал мерцать от напряжения.

Твари шипели, корчились и рассыпались в пепел. Тысячи, десятки тысяч их сгорали каждую секунду. Но бесконечный поток тьмы, казалось, никогда не иссякнет.

— Лихтенштейн не падёт, — продолжил я. — Тени не захватят этот мир. Он слишком прекрасен, чтобы быть уничтоженным. Армия Лихтенштейна выстоит. Лихтенштейн выстоит. Я выстою. Теперь осталось выстоять только вам. Все жители Лихтенштейна и наши гости знают, что нужно делать. Пройдите в оборонные укрепления и ничего не бойтесь. Тени туда не проникнут. По всему городу сейчас находятся камеры, и вы сможете наблюдать за всем, что происходит. Для вас эта ночь не станет ночью сюрпризов и неведения. Каждый сможет видеть всё. Не обращайте внимания на разрушения. Как уже многим известно, и ни для кого это не секрет, я являюсь Магом Земли. Даже если город будет уничтожен, я воссоздам его ещё более прекрасную версию.

Я обвёл взглядом толпу, в глазах которой уже не было страха. Только решимость.

— Нас ждёт в будущем только процветание. Не бойтесь. Наполните свои сердца верой и смелостью. А теперь прошу, пройдите все в свои укрепления и схроны. Наш подземный город строился именно для таких целей.

Толпа взорвалась. Но не криками паники, а скандированием. Моё имя эхом разнеслось по площади, отражаясь от стен домов. Люди начали организованно, без давки и суеты, расходиться.

Вскоре мне доложили, что девяносто процентов жителей уже находятся в безопасности. Армия помогала оставшимся, организуя эвакуацию.

Я отдал приказ своим союзникам — аристократам, Скале, генералу Васильеву — тоже отправляться в свои укреплённые форты. Они были оснащены всем необходимым для ведения долгой и эффективной обороны.

Экономика княжества, несмотря ни на что, процветала. Наши заводы работали, пополняя казну. Швейцария и Австро-Венгрия, забыв о прошлых обидах, закупали у нас камень и мрамор, потому что это было выгодно. Даже рождаемость пошла вверх — за последний месяц в Лихтенштейне построили четыре новых родильных дома. Люди чувствовали себя в безопасности и снова начали думать о будущем.

Когда город опустел, я вместе с Настей спустился в потайную комнату в подземельях дворца.

В центре зала, на массивном постаменте, который я подготовил заранее, пустовало место для главного артефакта. А рядом, в огромной куче, переливаясь всеми цветами радуги, лежали сокровища — россыпь драгоценных камней: рубины, изумруды, бриллианты, топазы, сапфиры… Всё, что мои големы успели добыть в шахтах за последнее время.

— Сейчас будет очень тяжёлая работа, — сказал я Насте. — Надеюсь на твою помощь.

И я начал творить.

Это было заклинание высочайшего уровня сложности, на изучение которого в прошлом мире у меня ушло семьдесят лет. И даже сейчас я не был до конца уверен в успехе. Страшнее неуверенного в себе хирурга мог быть только неуверенный в себе Архитектор, создающий нечто подобное.

Я начал формировать из этой россыпи один огромный радужный кристалл. Моя магия сплеталась с энергией камней, преобразуя их. Настя, чувствуя, что мне нужна поддержка, тоже подключилась, вливая свою силу в нужные моменты, помогая мне стабилизировать процесс.

Наши Дары слились в единый поток. Это было похоже на танец — сложный, опасный, но невероятно красивый.

Наконец, работа была завершена. Огромный радужный кристалл, переливающийся всеми цветами радуги, пульсирующий силой, занял своё место на постаменте.

Он работал по принципу, который я изучал десятилетиями — принципу энергетической инверсии.

В его основе лежала простая, но гениальная идея: любая энергия, в том числе и теневая, имеет определённую структуру, уникальную «подпись». Теневая энергия была хаосом, разрушением, энтропией — но это всё равно была энергия.

Измученный от проделанной работы, я рухнул на каменный стул, который предусмотрительно создал рядом.

— Получилось… — прошептал я, вытирая пот со лба. — Но это ещё не всё.

Камень, не получая энергии, начал жадно высасывать её из окружающей среды. Я тут же активировал артефактное помещение. По сложной системе трубок, сделанных из драгоценных камней, к главному кристаллу устремилась теневая энергия. Он начал поглощать её.

Начинался сложнейший процесс. Сначала специальные элементальные частицы, вплетённые в структуру камня, захватывали теневую энергию, как сеть ловит рыбу.

Затем происходил процесс «разборки». Каждый фрагмент теневой энергии разлагался на составляющие — чистую силу и информационную матрицу хаоса. Сила оставалась, а матрица хаоса… уничтожалась.

Это выглядело завораживающе: внутри кристалла вспыхивали крошечные чёрные искорки — фрагменты поглощённой тьмы. Но тут же их окружали радужные спирали света, которые буквально «переписывали» их природу. Чёрное становилось прозрачным, разрушительное — созидательным, хаос — порядком.

Очищенная энергия накапливалась в сердцевине кристалла, образуя всё более яркое и мощное свечение. Это была уже не теневая энергия и не просто свет — это была жизненная сила, энергия творения в её чистейшем виде.

Каждую секунду кристалл перерабатывал энергию тысяч погибших Теней, и каждую секунду он становился мощнее. Я чувствовал, как растёт его сила, как крепнет связь с артефактом.

— Этому камню всё равно, какую энергию жрать, — объяснил я Насте. — Я призвал очень сильных элементалей, которые вложили в него свои частички. За это я им должен, и этот долг мне ещё предстоит отдать. Я, можно сказать, взял в кредит, — я усмехнулся. — Хотя с огненным элементалем было проще. Один мой давний знакомый, Константин, был мне должен услугу, сопоставимую по силе с той, что я просил у элементаля. Я связался с элементалем и предложил ему сделку: он выполняет мою просьбу, а я передаю ему право истребовать долг с Константина. Элементаль, проверив суть долга, согласился. Так что теперь Константину придётся отдуваться не передо мной, а перед сущностью из чистого пламени. Честно говоря, я ему не завидую. Но пусть сами между собой разбираются.

Созданный артефакт заработал как гигантская батарея. Это давало городу не только неиссякаемый источник силы, но и очищало саму землю, которая иначе на долгие годы стала бы непригодной для жизни. Этот свет также полностью нейтрализовал пагубное влияние плотной массы Теней на людей, остававшихся на поверхности.

А Сущность Света, которую я ранее спускал под землю для уничтожения теневых пробоев, тоже сделала своё дело — теперь под землёй было не просто чисто, а ядовито для большинства теневых тварей.

Теперь у меня, как у создателя, был прямой доступ к этому источнику. Когда кристалл наполнится, он начнёт питать весь город чистой, полезной энергией, избавляя его от любой некротической или иной тёмной скверны.

— Поздравляю, — сказал я Насте. — Теперь ты тоже имеешь к нему доступ. Это одна из причин, почему я пригласил тебя сюда. Ты должна была поучаствовать в его создании. И да… — я положил руку ей на живот, — наш будущий ребёнок тоже, фактически, его создатель.

Наблюдательный пост «Рубеж-17»

Пруссия, приграничная зона

Прусские наблюдатели, затаив дыхание, следили за разворачивающейся на экранах их мониторов картиной.

Каждый из них — от седого генерала до молодого лейтенанта-аналитика — чувствовал, как по спине пробегает холодок. Зрелище было не просто впечатляющим — оно было апокалиптическим.

Со всего мира, со всех континентов, стягивались Тени. Они летели, ползли, просачивались через саму ткань реальности. Это была не просто армия, а пульсирующий океан тьмы, который неумолимо двигался к одной-единственной точке на карте мира — к крошечному Лихтенштейну.

Аналитики в штабе сходили с ума, пытаясь подсчитать их количество. Десятки миллионов? Сотни? Миллиарды? Счёт потерялся где-то на девятом знаке после запятой. Казалось, что весь Теневой План, вся его бесконечная, голодная мощь, обрушилась на этот маленький клочок земли.

Но Лихтенштейн стоял. Золотистый купол, возведённый Вавилонским, держал удар.

А затем, когда казалось, что тьма вот-вот поглотит всё, купол вспыхнул ярким светом. И не просто светом — а чем-то, что невозможно было описать словами. Чистая энергия, которая несла в себе не разрушение, а… порядок. Гармонию. Она не взрывала, не сжигала — она просто стирала тьму, как ластик стирает карандашный набросок.

Прусский канцлер Отто фон Мисбарк молча смотрел на экран, сжимая в руке так и не раскуренную сигару. Рядом с ним, в наступившей тишине, замерли его советники и генералы. Они видели всё: как Тени бьются о барьер, как вспыхивают и гаснут огни, как один человек противостоит силе, способной уничтожить целые цивилизации.

И в какой-то момент один из генералов не выдержал.

— Он же не справится, — прошептал он. — Никто не сможет с этим справиться. Это конец!

Канцлер Мисбарк медленно повернул к нему голову.

— Господа, вспомните, как мы недавно обсуждали налаживание контактов с Лихтенштейном. Речь шла о том, чтобы выделить им земли в знак примирения. У нас их в избытке, в то время как у Лихтенштейна их не так много. Мы ведь вредили им. Но вовремя осознали и признали свою ошибку.

Он обвёл взглядом своих подчинённых, которые молча смотрели на экран, где разворачивалась битва за судьбу мира.

— И вот теперь, видя ЭТО, — он кивнул на экран, — скажите мне: вы всё ещё считаете, что мы должны отделаться каким-то крошечным, чисто символическим участком земли? Или, может быть, стоит рассмотреть моё предложение — выделить ему территорию, сопоставимую по размерам с самим Лихтенштейном?

Взгляд канцлера упал на Йозефа Баумана, ярого противника этой идеи. Тот всегда утверждал, что прусская земля завоёвывалась не для того, чтобы её раздавать.

— Ну, что скажешь, Йозеф? — спросил канцлер.

Бауман медленно поднял голову. В его глазах больше не было упрямства. Только уважение.

— Скажу, — ответил он, — что буду голосовать за то, чтобы даже увеличить ваш план, господин канцлер. Дать им ещё больше земли. Нам необходимо держать Лихтенштейн как можно ближе к себе.

В зале повисло изумлённое молчание, которое Йозеф прервал новой идеей:

— Можно даже пойти дальше: разделить какой-нибудь наш пограничный город так, чтобы половина принадлежала нам, а половина — им.

В зале раздался сдержанный смех. Министр экономики, усмехнувшись, заметил:

— В таком случае одна из половин города станет самой несчастной на свете.

Кто-то из сенаторов уточнил:

— Вы считаете, Теодор Вавилонский будет дурно обращаться со своими людьми?

— Нет, — с кривой улыбкой ответил министр. — Я не про его половину. Судя по тому, что он сделал с Вадуцем и остальными землями своего княжества, разница между двумя частями города будет как между столицей Пруссии и какой-нибудь дикой деревней, где по улицам бегают люди с копьями.

Все присутствующие, размышляя об увиденной мощи и о деяниях Теодора, не могли не поражаться. Какая невероятная сила заключена в этом человеке. И следом рождался вопрос, который никто не решался произнести вслух: а человек ли он вообще? Выступить в одиночку против всех Теней…

А о том, что он выступил в одиночку, было известно уже всем. По защищённым каналам, прямо во время битвы, Лихтенштейн разослал каждому правителю в мире сообщение. Его суть была проста и безапелляционна:

'Я приму весь удар на себя. Будьте готовы и помогайте, чем можете. Если я не справлюсь, вам уже вряд ли что-то поможет. Постарайтесь хотя бы прожить свои последние дни достойно.

И не злите больше Лихтенштейн:)'.

Глава 26

Императорский сад, Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Князь Щербатов, в сопровождении своих самых верных союзников-аристократов и их личной гвардии, осторожно шагнул в разрушенный императорский сад.

Воздух здесь пах гарью, кровью и чем-то ещё, от чего неприятно першило в горле. Повсюду виднелись следы недавней жестокой битвы. Мраморные дорожки были залиты кровью, вековые деревья — вырваны с корнем, мраморные фонтаны — разбиты, изящные скамейки — превратились в груды обломков.

Среди этого хаоса, на вытоптанных газонах, в неестественных позах лежали тела. Их люди. Все до единого. Лучшие гвардейцы, элитные бойцы, которых они отправили сюда, чтобы свергнуть молодого императора. Их доспехи были пробиты, оружие сломано, а на лицах застыли гримасы ужаса.

Щербатов остановился. Его идеальный план, такой безупречный и продуманный, дал сбой. Кто-то, или что-то, оказал яростное сопротивление.

Его взгляд скользнул по молчаливым свидетелям произошедшей бойни — каменным статуям, которые неподвижно стояли на своих постаментах. Они тоже пострадали — некоторые были покорёжены, другие полностью уничтожены.

«Странно, — подумал Щербатов, — нападавшие, видимо, совсем обезумели, раз крушили всё подряд. Даже статуи».

Внезапно из-за живой изгороди, чудом уцелевшей в этой мясорубке, вышли несколько фигур. Впереди — молодой император Алексей Николаевич. Его парадный мундир был испачкан грязью и кровью, а в руке он сжимал окровавленный клинок. За его спиной стояли не больше тридцати выживших воинов — всё, что осталось от его личной гвардии.

— Наконец-то вы прибыли, — сказал он, увидев Щербатова и его людей. — Нам нужна помощь. У нас были серьёзные проблемы.

Щербатов медленно подошёл к нему, его союзники-аристократы встали плотным кольцом за его спиной.

Момент был, конечно, не самый подходящий. Тени наступали на этот мир, Империя трещала по швам, а они тут, в самом сердце столицы, устраивают государственный переворот.

Но, как учил его отец, самые тёмные и тяжёлые времена — это не повод для страха, а лучшая возможность для роста, обогащения и захвата власти. Именно в такие моменты сильные Рода и кланы доказывают своё право на величие. В самые тяжёлые времена люди готовы к переменам и могут простить что угодно тому, кто предложит им спасение.

— Это все, кто остались? — спросил Щербатов, обводя презрительным взглядом жалкую горстку людей императора.

Алексей Николаевич молча кивнул.

Щербатов внутренне содрогнулся. Удивительно! Каким образом этот мальчишка с тремя десятками бойцов смог в одиночку справиться с его лучшими отрядами? Их было более тысячи! Обученных и сильных бойцов, готовых на все! Что было бы, если бы основная армия, сейчас блокированная на подступах, пришла сюда первой? Весь его план провалился бы с треском.

Но теперь… теперь всё было в его руках.

Он сделал шаг вперёд.

— Ваше Императорское Величество, мы пришли на помощь.

Он обвёл взглядом разрушенный сад.

— Только, увы, не к вам. Ответьте на один вопрос: как вы смогли справиться?

Император холодно посмотрел на него.

— В смысле «не ко мне»? Я ваш император.

— Вы не мой император. Вы просто мальчишка, унаследовавший трон. Мальчишка, который должен был умереть ещё несколько часов назад.

За спиной Щербатова стояли больше тридцати самых важных аристократов Империи со своими гвардиями. Четыре тысячи свежих, отдохнувших бойцов. Сила, с которой нельзя не считаться.

— Что ж, я так полагаю — маски сброшены? — с лёгкой усмешкой спросил император.

— Никаких масок и не было, — спокойно ответил князь. — У вас был шанс действовать так, как мы вам говорили. Тогда ваше правление и ваша жизнь продлились бы на много лет. Но вы вынудили нас к действиям своей любовью к Лихтенштейну и другими глупыми решениями. Итак, как вы справились?

— Вы серьёзно собираетесь меня убивать? — с ледяным спокойствием спросил император, ничуть не испугавшись.

— А почему нет? — парировал Щербатов.

— С минуты на минуту здесь будет моя армия.

Щербатов расхохотался.

— Во-первых, армия ПОКА ЧТО ваша. Во-вторых, ваша армия не посмеет сюда ступить. Я и другие аристократы запретили им. А вы на связь не выходили, так что приказа у них нет.

Он сделал ещё один шаг, сокращая дистанцию.

— Удивительная наглость, — усмехнулся император. — Убить императора на глазах у всей Империи.

— Какой Империи? Здесь только мы.

— Вы так уверены?

— Уверен.

— А камеры тогда зачем здесь стоят? Просто так?

Щербатов замер. О чём он говорит? Какие ещё камеры? Это императорский сад, здесь отродясь не было камер, потому что всегда творились непотребства, которые скрывали от чужих глаз.

Он проследил за взглядом императора, медленно обернулся, и его кровь застыла в жилах.

На стенах сада, замаскированные под элементы декора, под плющом и лепниной, висели десятки маленьких, едва заметных объективов. Они были повсюду.

«Господи, как же я мог быть таким слепцом?» — подумал Щербатов.

Он почувствовал, как его собственный, выстроенный десятилетиями терпеливых интриг и расчётов, мир начинает рушиться.

«Всё… всё было подготовлено. Каждый мой шаг, каждое решение… Он знал? Этот мальчишка знал обо всём с самого начала⁈»

Воспоминания хлынули потоком: секретные встречи в особняке на Невском, шифрованные письма, подкупленные генералы, тщательно спланированные передвижения войск. Всё, что Щербатов и его союзники выстраивали годами, все их интриги и жертвы — всё это оказалось напрасным? Неужели этот юный император, которого они считали слабым и неопытным, переиграл их на каждом шагу?

«Мы думали, что играем в шахматы, а он уже давно играл в покер. И видел все наши карты?».

Руки Щербатова задрожали. Пятьдесят лет жизни, построенной на том, что он умнее всех остальных. Что его Род, его связи и опыт дают ему право распоряжаться судьбами Империи. А оказалось — он всего лишь марионетка в руках юного мальчишки.

«Но ещё не всё потеряно. Даже если вся Империя увидит… Мёртвые императоры не дают интервью. А живые свидетели… их можно заставить молчать.»

Алексей Николаевич улыбнулся.

— Ну да. На самом деле, мы справились ещё несколько часов назад. Просто установка камер заняла время. Мне было интересно, кто же придёт меня добивать.

Щербатов понял, что попал в ловушку. Это видела вся Империя. Единственный выход — идти до конца.

Он резко развернулся к ближайшей камере, которую только что заметил, и закричал так, чтобы его услышали все:

— Жители Империи! Это переворот! Император решением совета аристократов признан недостойным! Он ведёт нас к погибели! Тени на пороге, Лихтенштейн угрожает нам, а он бездействует! Это решение во благо всего народа! Объявляю о смещении власти! Да будет так!

Он выхватил клинок и указал на императора.

— Уничтожить их!

Он понимал, что император точно умрёт. У него осталось от силы тридцать еле живых воинов, а у них — четыре тысячи свежих бойцов.

Но император продолжал улыбаться.

— Иногда Империи не нужно иметь сотню друзей. Хватает лишь одного, если этот один — Теодор Вавилонский.

Щербатов не понял, причём тут Вавилонский, но тут император возвысил голос, и его приказ разнёсся по саду:

— Каменная гвардия! Защитить своего императора!

И в этот миг Щербатов всё понял.

Сначала это был едва заметный звук — как будто кто-то осторожно потрескивал костяшками пальцев. Потом послышался более глубокий скрежет камня о камень.

Первой ожила статуя генерала Румянцева — героя войны с Османской Империей. Мрамор на её лице треснул тонкими паутинками, из трещин потекла золотистая пыль. Каменные глаза вспыхнули тусклым светом, и статуя медленно повернула голову, оглядывая поле боя.

Рядом с ним пробуждался граф Платов, легендарный герой 12-летней войны с Францией. Его мраморная рука сжала эфес сабли, высеченной из того же камня.

По всему саду раздавались скрипы и треск. Даже те изваяния, у которых не хватало конечностей, поднимались со своих постаментов, готовые к бою.

Началось массовое сражение. Каменные воины обрушились на мятежников.

А в это время над всей Империей, транслируемый через все каналы связи, гремел властный голос императора:

— Жители Империи! Отныне вы увидели, кто настоящий враг! Кто хотел убить вашего императора и пытался развязать никому не нужную войну! Кто во время, когда нашу страну раздирают Тени, не думал о безопасности, а лишь о собственных интересах! Именем своим я выношу им смертный приговор! Армия! Служба безопасности! Тайная канцелярия! Задержать всех людей, служащих присутствующим здесь предателям: князю Щербатову, графу Авилову, герцогу Бирюкову, барону Верещагину…

Он начал называть фамилию за фамилией, перечисляя всех, кто стоял сейчас в саду.

— Это предатели Империи!

И где-то там, за дворцом, уже слышались новые звуки боя.

Я покинул Радужный Кристалл. Теперь у меня с ним была прямая, незримая связь, и я чувствовал, как он стремительно, жадно впитывает теневую энергию, разбивающуюся о купол, преобразуя её и накапливая.

С высоты центральной Башни, ставшей моим командным пунктом, я наблюдал за грандиозной картиной битвы. Пушки, установленные на всех башнях, работали без остановки, поливая огнём нескончаемые волны врагов, которые, как чёрные волны, бились о золотистые берега защитного барьера.

Стволы орудий раскалились докрасна, но моя система охлаждения, основанная на Магии Земли, отводила излишки тепла глубоко в недра планеты, не давая механизмам выйти из строя.

Снаряды, начинённые нефритовой крошкой и моей энергией, поливали огнём нескончаемые волны врагов. Каждую секунду гибли тысячи, десятки тысяч Теней. Но на их место тут же приходили новые.

Теневой Маяк, который я активировал, работал безупречно — он, как магнит, притягивал к себе всю эту нечисть со всего мира. И я понимал: это только начало. Неизвестно, сколько прорывов произошло на планете, но все твари сбегались сюда, на свет, как мотыльки на пламя свечи.

Пришло время показать им, что это пламя не просто горит. Оно сжигает.

Выждав некоторое время, я начал тянуть энергию из кристалла. Мощь, которую он успел накопить, хлынула в меня, многократно усиливая мой собственный Дар. Я чувствовал, как моё сознание расширяется, охватывая весь Лихтенштейн. Каждый камень, каждый дом, каждый переулок — всё это стало моим продолжением.

Радужный Кристалл служил для меня мощным усилителем, своего рода костылём для Архитектора, ещё не набравшего былой силы. Но я чувствовал — после сегодняшнего дня всё изменится.

Я вспыхнул, выпуская волну чистой энергии, которую только что вытянул из кристалла. Защитный барьер, окутывающий Вадуц, вздрогнул и начал расширяться. Всего на несколько метров, но этого оказалось достаточно. Сотни тысяч Теней, присосавшихся к куполу, как пиявки, мгновенно расщепило на атомы, не оставив от них и следа. Пронзительный, многоголосый вой боли и ужаса прокатился над городом, но тут же стих, поглощённый тишиной. Это дало защитникам небольшую передышку.

А затем я начал действовать сам.

Я выточил из камней тысячи копий — длинных, острых, — и покрыл их нефритовой пылью. Они смертоносным ливнем обрушились на орду, пронзая тёмные тела, оставляя за собой лишь облачка чёрного дыма.

Затем я сформировал огромный булыжник, состоящий из разных материалов и покрытый толстым слоем того же нефрита — нечто вроде гигантского наконечника булавы, метров десять в диаметре.

Этой «булавой» я начал крушить врагов, сметая всё на своём пути. Кого бы она ни задевала, тот обращался в прах. От её ударов Тени разлетались, как кегли.

Тысячи созданных мной копий прореживали их ряды, и в какой-то момент в плотной завесе тьмы, окутавшей город, образовался просвет. И я увидел свет солнца. Тусклого, далёкого, но всё-таки солнца.

В то же время остальная армия сражалась отчаянно. Солдаты, гвардейцы, Тенеборцы — все они бились плечом к плечу. Но их оружие, даже самое современное, не выдерживало такой нагрузки. Автоматы перегревались, пулемёты клинило, и их приходилось часто менять. У всего есть свой ресурс.

Но то, что создал я сам, было другим. Я вложил в эти механизмы свою энергию, поэтому их ресурс был почти безграничным. Многие солдаты с удивлением отмечали, что мои творения всё ещё в строю, пока их собственное оружие превращалось в бесполезный металлолом.

При этом был важный нюанс: Одарённые не использовали свой Дар. Они берегли силы для решающего момента. И момент этот, судя по всему, приближался.

Я почувствовал это раньше, чем кто-либо другой. Удар — мощный и концентрированный. Неведомая сила ударила по куполу, заставив его содрогнуться. Затем ещё один, и ещё, и ещё…

Настя и остальные, стоявшие рядом со мной, обеспокоенно посмотрели на меня. Я лишь усмехнулся.

— Явился, наконец-то.

— Кто это? — спросила Настя.

— Легба. Собственной персоной. Пытается сломать барьер, — я задумчиво добавил, глядя на то, как купол снова вспыхивает от удара: — Жаль старика. Его самооценка сегодня явно пострадает. Впрочем, ненадолго. Когда он умрёт, ему будет уже всё равно.

Нужно было действовать.

— Сейчас активирую новый протокол защиты, — объявил я. — Подождите, станет легче.

На всякий случай я начал опускать под землю некоторые здания, которые не должны были пострадать. В основном это были строения, имеющие культурную или историческую ценность — музеи, библиотека и тому подобные. Они плавно уходили в специальные подземные ниши.

Город на глазах превращался в бетонный пустырь, усеянный оборонительными сооружениями. Это упрощало передвижение армии и лишало врага возможности использовать городскую застройку в качестве укрытия.

Легба тем временем явно психовал, продолжая бить по барьеру.

— Ладно, — сказал я своим соратникам. — Вы здесь справляйтесь, а я пойду поздороваюсь.

— В смысле? Куда ты пойдёшь? Туда же невозможно выйти! — воскликнула Настя.

— Ну, кому как, — ответил я.

Настя подбежала ко мне, в её глазах плескалось не только беспокойство, но и решимость.

— Любимый… — прошептала она, прижимаясь ко мне. — Обещай мне, что ты вернёшься. Не героем, не Архитектором, не спасителем мира. Просто вернись ко мне Теодором, отцом нашего будуущего ребёнка.

Она поцеловала меня — долго, отчаянно, словно пытаясь передать через этот поцелуй всё то, что мы не успели сказать друг другу.

Я сжал её в объятиях, чувствуя, как бьётся её сердце.

— А как же иначе? — улыбнулся я. — Обещаю, когда я вернусь, мы с тобой построим мир, где больше не нужно будет сражаться с Тенями.

Она улыбнулась сквозь слёзы:

— Тогда иди.

Я подошёл к краю купола. Там меня уже ждали тысячи моих воинов — големов в полном вооружении — рыцарей в чёрно-изумрудной броне из нефрита.

На этот раз я не стал создавать камень или снаряд. Я просто активировал свой Дар и пустил вперёд волну чистой энергии, которая прожгла в орде Теней широкий коридор.

В этот проход тут же ворвались мои рыцари. Они выстроили по бокам коридор из щитов, создав для меня живой проход, и принялись отбивать атаки тварей, коля клинками тех, кто пытался прорваться.

Они удерживали проход, пока остальные рыцари пробегали вперёд, чтобы сражаться с теми Тенями, что не присосались к барьеру, а бродили вокруг.

Среди них были и особо сильные твари. Один из рыцарей напал на Тень, похожую на огромного краба — Тень-капитана. Та отбросила его, но в следующее мгновение её саму разорвало на части. Это Абаддон приземлился на неё сверху, отрезав ей голову, а затем и разрубив тело.

Абаддон мог действовать самостоятельно, ему не требовались приказы. Он всегда находился там, где был нужен. Вслед за ним на поле боя высыпали ещё тысячи големов. Началось жестокое месиво.

А я, не оглядываясь, направился по живому коридору туда, где меня ждал Легба.

Приграничная зона

Княжество Лихтенштейн

Папа Легба, скрестив на груди костлявые руки, стоял на вершине невысокого холма и взирал на бушующую тьму, которая билась о золотистый барьер над Лихтенштейном. Он был похож на старого рыбака, который забросил сеть и теперь терпеливо ждал, когда в неё попадётся крупная рыба.

— Учитель, — Кощеев, стоявший рядом, почтительно склонил голову, — он держится. Эта защита… она невероятно сильна.

— Держится? — прошипел Легба. — Он не просто держится, Степан. Он питается!

Кощеев удивлённо поднял голову.

— Питается?

— Да. Этот недоделанный Архитектор… Он не просто отражает мои атаки. Он поглощает энергию моих Теней. Он использует её, чтобы становиться сильнее!

Легба был в ярости. Миллионы Теней, призванные из самых тёмных глубин, бессильно бились о золотистый барьер и сгорали, отдавая свою энергию на усиление защиты своего врага.

Внезапно впереди, в плотной стене тьмы, образовался проход. Узкий, пульсирующий коридор, стены которого состояли из тел големов. Они отчаянно сдерживали натиск Теней, прорубая путь сквозь их бесконечные ряды.

Кощеев увидел, как в глубине этого коридора пал Теневой Капитан, разрубленный надвое. Затем — огромная, похожая на змею, тварь. Големы Вавилонского были невероятно сильны.

— Смотрите, Учитель, — прошептал Кощеев. — Он идёт.

И действительно, из коридора, не спеша, как будто прогуливаясь по парку, вышел Теодор Вавилонский. Спокойный и уверенный, с лёгкой усмешкой на губах. Он остановился в нескольких десятках метров от них.

— Отлично, — проговорил Папа Легба. — Просто замечательно! Лучшего исхода я и не мог ожидать.

Он видел в этом не поражение, а идеальную возможность.

— Его самоуверенность его и погубит. Жертва сама пришла в руки палача. Он думает, что стал сильнее, но не понимает, что я давно подготовился к его убийству. На этот раз я использую то, чему он не сможет противостоять.

Папа Легба повернулся к Кощееву.

— Активируй ритуал призыва Теневой Знати. И не забудь открыть портал для Короля.

Кощеев молча кивнул и пошёл в сторону, чтобы начать приготовления.

Легба проводил его взглядом и тихо произнёс, глядя на приближающуюся фигуру Вавилонского:

— Всё закончится сегодня.

Глава 27

Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Власть в Российской Империи, после короткой, но кровопролитной бойни в столице, укрепилась окончательно и бесповоротно. На троне сидел молодой император Алексей Николаевич Романов.

Его люди провели тотальную зачистку. Верные императору полки, усиленные боевыми големами, присланными из Лихтенштейна, смогли прорваться через заслоны мятежников и подавить сопротивление.

Столица, пережившая шок от теневого вторжения и предательства аристократии, медленно приходила в себя. Повсюду были видны следы боёв, но город уже возвращался к жизни под строгим контролем военных.

И вот, перед лицом всей Империи, транслируемый на всех каналах, Алексей Николаевич произносил свои официальные указы. Он стоял, гордо выпрямившись, перед десятками камер.

— … мы не будем воевать с Лихтенштейном. Этот конфликт, навязанный нам предателями, исчерпан. Российская Империя не будет проливать кровь ради амбиций тех, кто уже поплатился за свои ошибки. Мы сосредоточимся на восстановлении порядка, укреплении границ и защите нашего народа. Империя не склонится перед угрозами, но и не станет разжигать войны, которых можно избежать. Мы и так сделали достаточно. Хватит.

Он отдал приказ остановить дальнейшее продвижение войск через Пруссию и вернуть всех обратно.

Затем он вернулся в зал, где его ждали высшие военные чины.

— Сколько наши ракетные системы могут выдать в единовременном залпе? — спросил он, обращаясь к командующему ракетными войсками.

Генерал, всё ещё не до конца понимая, к чему клонит император, растерянно ответил:

— Две тысячи ракет, Ваше Императорское Величество, если полный залп.

— Хорошо. На сколько таких залпов у нас хватит?

— Без дополнительного снабжения — четыре. Но, Ваше Величество, вы же только что…

— Отлично, — Алексей Николаевич повернулся к огромной тактической карте, на которой Лихтенштейн был отмечен тревожным красным кругом.

Он на мгновение задумался, а затем отдал приказ, от которого у всех присутствующих волосы на голове встали дыбом.

— Бейте по Вадуцу.

В зале повисла гробовая тишина. Все смотрели на императора, как на сумасшедшего.

— Ваше Величество… — начал было один из генералов. — Но вы же сами… Вы же только что объявили о мире!

— Я знаю, что я сказал, генерал, — перебил его Алексей Николаевич. На его лице появилась слабая, почти незаметная улыбка. — Это не агрессия. Это — помощь.

Он видел в их глазах непонимание, страх и осуждение. Он понимал, насколько глупо и противоречиво это выглядит со стороны. Но он также видел то, чего не видели другие.

— Барьер, который построил Вавилонский, выдержит, — произнёс он, отчасти для себя, отчасти для окружающих, которые смотрели на него, как на безумца. — Я верю, что выдержит. А эти ракеты… они не для разрушения. Они для уничтожения тех тварей, что облепили его купол. Мы должны помочь. Помочь не только княжеству, но и человеку, который прямо сейчас в одиночку сражается с Тенями за весь мир.

Он снова посмотрел на ошеломлённых генералов.

— Выполнять приказ.

Затем он повернулся к своему помощнику.

— Свяжитесь с остальными странами. Передайте им всё, что нам известно. Я хочу, чтобы они сделали то же самое. Передайте им наши разведданные. Пусть увидят, что происходит. И пусть решают.

Подчинённые, всё ещё не до конца оправившись от шока, бросились выполнять приказы. Вокруг снова закипела суета. Все бегали, отдавали команды, связывались со штабами.

А молодой император остался один перед огромной картой. Он смотрел на маленькую точку, затерянную в горах, и надеялся лишь на одно: что Теодор Вавилонский был прав, когда говорил: «Ударьте хоть всем миром — ничего не будет».

Защита Лихтенштейна должна быть безупречна.

Императорский дворец

Город Пекин, Китайская Империя

Император сидел на своём троне — том самом, Блистательном Троне Небесного Дракона, — и чувствовал себя так, как, наверное, должен чувствовать себя бог, только что вернувший себе утерянную частичку души.

Его лицо выражало такое детское, неподдельное счастье, что придворные, стоявшие поодаль, невольно улыбались, боясь, впрочем, показать это слишком явно.

Да что там — император был не просто счастлив. Он был в экстазе.

Он гладил подлокотники, вырезанные в форме извивающихся драконьих тел, проводил пальцами по спинке, украшенной сложнейшим узором из золота и нефрита, и чувствовал, как сила древнего артефакта наполняет его, сливаясь с его собственной энергией.

Эта реликвия — символ несокрушимой мощи Китайской Империи, наконец-то вернулась домой. И вернул её Теодор Вавилонский — человек, которого ещё совсем недавно считали самозванцем, шарлатаном, всего лишь мелким аристократом из захолустного княжества.

Император усмехнулся. Да, он не ошибся в этом парне. Он сразу почувствовал в нём нечто особенное. Не просто силу, а стержень. Ту самую несокрушимую волю, которая отличает истинных правителей от обычных смертных.

В зал, чеканя шаг, вошёл его главный советник, почтительно склонив голову.

— Мой Император, — он низко поклонился, — новости из Лихтенштейна.

— Говори, — император нетерпеливо махнул рукой.

— Вавилонский… он сделал это.

Советник включил на большом экране, встроенном в стену, прямую трансляцию. Изображение, передаваемое через спутник, было нечётким, но даже так можно было разглядеть весь масштаб происходящего.

— Он вызвал их всех тварей на себя, — пояснил советник. — Всех до единого.

Император смотрел, как бесчисленные легионы Теней, будто чёрный, кишащий океан, бьются о золотистый купол, защищающий маленькое княжество.

— Он безумец, — прошептал император. — Но он — гениальный безумец.

— Наши войска уже готовы к переброске, мой Император, — доложил советник. — Логистика отлажена. Другие государства дали согласие на проход наших армий. Мы можем выступить в любой момент.

Император кивнул, не отрывая взгляда от экрана.

— Сколько времени займёт переброска?

— Неделя, мой Император. Не меньше.

— А союзники Лихтенштейна? Пруссия, Швейцария?

— Они тоже готовятся. Но, боюсь, их армии не смогут оказать существенной помощи в борьбе с Тенями. Против таких тварей обычное оружие почти бесполезно.

Император снова кивнул. Он это знал.

— Каковы прогнозы наших аналитиков? — спросил он.

Советник замялся.

— Они… неутешительны, мой Император. Даже если мы объединим все наши силы, потери будут колоссальными. По предварительным расчётам, на уничтожение одной сильной Тени придётся потратить жизни трёх наших лучших бойцов. Это будет война на истребление.

— Знаю, — коротко ответил император. Его лицо стало жёстким, как камень. — Но другого выбора у нас нет. Это война за выживание. За всю планету. И мы не можем проиграть.

В этот момент в зал вошёл ещё один помощник.

— Мой Император, срочное сообщение из Российской Империи. От императора Алексея Николаевича.

— Читай, — приказал император.

— «Предлагаю нанести совместный ракетный удар по куполу над Лихтенштейном. Я беру на себя полную ответственность за последствия. Господин Вавилонский заверил меня, что это безопасно и необходимо».

Советники переглянулись.

— Это же бред! — воскликнул первый. — Ракетный удар⁈ По своим⁈ Он же убьёт их всех!

— Да, — поддержал его второй. — Мы не можем на это пойти! Это безумие!

Император на мгновение задумался. Вавилонский попросил ударить по его собственному куполу? Это было, по меньшей мере, странно. Но, с другой стороны, этот парень всегда действовал не по правилам.

— Сколько у нас ракет, способных долететь до Лихтенштейна? — спросил он наконец.

— Тысяча двести, Ваше Величество. Можем сделать очень быстро четыре залпа.

Император подошёл к окну и посмотрел на раскинувшийся внизу Пекин. Огромный, шумный, полный жизни город, который он любил больше всего на свете. И который он должен был защитить.

Он принял решение — рискованное, безумное, но, возможно, единственно верное.

— Приступайте, — сказал он, не оборачиваясь.

Я вышел из живого коридора, созданного моими големами.

Передо мной, на небольшом холме, стоял он — Папа Легба. Его сгорбленная фигура в нелепом цилиндре с перьями и костями казалась почти комичной на фоне развернувшегося апокалипсиса, если бы не аура первобытной, древней мощи, исходившая от него.

— Ну, здравствуй, Архитектор, — проскрипел он. — Наконец-то мы снова встретились лицом к лицу.

Я остановился, оглядывая поле боя. Мои големы, как стальные волнорезы, сдерживали натиск теневой орды, но их броня уже покрылась трещинами, а нефритовые клинки постепенно тускнели.

— Устал я от тебя, старый, — ответил я, глядя на сгорбленную фигуру в нелепом цилиндре. — Надоело.

Вокруг меня тут же взвился вихрь из камня, металла и обломков османской техники, кусков искорёженного металла и оплавленных пластин брони — всего, что осталось от армии, которую я недавно похоронил неподалёку отсюда.

Тени, пытавшиеся прорваться ко мне, с визгом разлетались на части, ударяясь об эту смертоносную карусель.

Легба лишь усмехнулся, увидев это.

— Примитивно.

Он взмахнул своим посохом, и из него вырвались десятки теневых щупалец, которые тут же метнулись ко мне. Щит из обломков принял удар на себя — металл скрежетал, гнулся, но держался.

— А теперь — моя очередь, — сказал я, и из моего щита вырвались сотни острых металлических осколков, которые, как шрапнель, полетели в сторону Легбы.

Тот легко отмахнулся от них, создав перед собой теневой барьер. Осколки просто растворились в нём, не причинив старику никакого вреда.

Битва разгоралась. Легба обрушивал на меня потоки некротической энергии, которые высушивали землю, превращая её в пыль. Он призывал Теней, которые тут же бросались на мой щит. Он бил по мне сгустками чистой тьмы, от которых воздух трещал и дрожал.

А я отвечал ему силой земли. Каменные глыбы, металлические копья, песчаные вихри — я использовал всё, что было под рукой, чтобы отразить его атаки.

— Ты уже проиграл, разве ты не понимаешь? — голос Легбы звучал насмешливо. — Посмотри на эту плотность Теней! Она уже достигает тридцати, а то и сорока метров. Сколько продержится твой барьер? День, два? А Тени будут приходить месяц, два, три — бесконечно. То, что я создал, иссякнет очень нескоро. А ты, дурак, ещё и решил принять на себя всю боль и печаль этого мира.

— Ты хоть понимаешь, каковы будут последствия твоей связи с Тенями? — крикнул я, уворачиваясь от очередного тёмного сгустка.

— Конечно, понимаю.

— Ты ни черта не понимаешь. Тени просто используют тебя.

— Точно так же, как и я их, — старик расхохотался.

— Да, но ставка несоизмерима. У тебя самого будет мало шансов выжить.

— Ну, я постараюсь.

— Ты ничего не знаешь о Тенях.

— Вы, Архитекторы, всегда думаете, что самые умные, но это далеко не так, — Легба расхохотался. — Позволь представиться: я Малавир Астрид Гаравимба, Архимаг сразу трёх школ: некромантии, теневой и тёмной магии. Как ты думаешь, знал ли я что-то об устройстве этого мира? Нет… Об устройстве всей Многомерной Вселенной!

«Какие же нынче пошли тупые Архимаги», — с тоской подумал я про себя.

— А знаешь что, Архитектор, — продолжил Легба, — давай сделаем ставку: всё на один удар.

— Это то, о чём я думаю? — я прищурился.

— Верно. Я предлагаю сражение наших душ. Посмотрим, кому из нас больше сотен лет, кто успел сильнее прокачать свою душу, кто больше познал в душевном мастерстве. Устроим битву душ!

Я понял, к чему он клонит. Это был его шанс. То, к чему он вёл с самого начала. Не просто победить, а уничтожить меня полностью.

— Я согласен, — без колебаний ответил я.

В тот же миг наши энергии, такие разные — моя, плотная, как сама земля, и его, вязкая, как тёмная патока, — хлынули навстречу друг другу, сплетаясь в неразрывный клинч. Мир вокруг исказился, поплыл, теряя свои очертания.

Я ожидал оказаться в привычном ментальном пространстве — бесконечном лабиринте, где каждый из нас будет создавать свои ловушки и иллюзии. Но то, что случилось дальше, превзошло все мои ожидания.

Я почувствовал, как чужая, невероятно мощная воля выталкивает мою душу, подчиняет её, затягивает в своё собственное пространство.

А затем… я оказался на кладбище.

Но это было не обычное кладбище. Это был исполинский некрополь, раскинувшийся на многие километры до самого горизонта.

Надгробные плиты размером с небоскрёбы торчали из земли, уходя далеко в небо. Вместо рек здесь текли потоки чистой тёмной магии, а вместо деревьев росли искорёженные, почерневшие стволы, с которых, как спелые плоды, свисали души грешников.

Среди всего этого «великолепия» бродили гигантские скелеты, волоча за собой ржавые цепи. А из-под земли доносились крики, вопли и стоны — голоса миллионов душ, заточённых здесь навечно.

В центре этого кошмара, на гигантском троне из костей и черепов, восседал ОН. Но это был уже не сгорбленный, хихикающий старик в нелепом цилиндре. Передо мной сидел высокий, красивый мужчина лет пятидесяти, с аристократическими чертами лица. Его чёрные волосы с лёгкой проседью свободно падали на плечи. На нём развевалась роскошная чёрно-фиолетовая мантия, расшитая серебряными рунами. А в руках он держал посох, сделанный, казалось, из позвоночника призрачного дракона.

Настоящий Тёмный Маг в самом расцвете сил. Легба явно преобразился, явив свой истинный облик.

— А теперь позволь показаться тебе в своём истинном обличье, и задать вопрос. Ты действительно поверил, что мои года исчисляются сотнями? — он мерзко ухмыльнулся, глядя на меня. Я же, как был в своих потёртых джинсах и футболке, так и остался. — А ты, я погляжу, совсем юный Архитектор. Может, хоть прежний облик примешь? Ах да, не можешь, — он дико расхохотался. — Понимаю. Ведь это моё пространство. Моя душа полностью вытолкнула твой душевный домен. Ты настолько слаб… А знаешь, я ощущал твоё сопротивление. И мне было интересно его подавлять. Всё-таки с Архитекторами биться удивительно.

Он поднялся с трона и сделал два шага вперёд.

— Смотри. Ты будешь уничтожен. И знай, твоя душа имеет ценность. Она займёт место на этом кладбище и будет подпитывать меня. Потом я начну работать с тобой, как с куклой вуду, поднимать тебя, когда мне понадобятся твои знания. Ты будешь моей личной пропащей душой. Как тебе такое? А когда твоя душа практически иссякнет, я подарю тебе быструю смерть, уничтожив её остатки. Готов?

Он призвал невообразимое количество магии. Всё кладбище загудело, откликаясь на его зов.

— А теперь прими свою смерть! — крикнул он. — И ответь мне лишь на один вопрос: о чём ты сожалеешь в этот момент?

Я молча смотрел на него, на весь этот пафосный спектакль. Затем поднял голову. На моём лице появилась лёгкая улыбка.

— Я? О чём?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— О потраченном зря времени, Легба. Просто о потраченном времени.

В следующий миг мои глаза зажглись чистой, первозданной магией.

Душевные владения Папы Легбы

Мысли Папы Легбы или, как его звали на самом деле — Малавира Астрид Гаравимбы, текли медленно и уверенно, как вековая река, несущая свои тёмные воды к морю забвения.

Он смотрел на Архитектора и упивался моментом. План сработал идеально. Противник, этот самоуверенный щегол, клюнул на наживку. Он здесь, в его ловушке, в его личном домене — некрополе, который Легба взращивал тысячелетиями, подпитывая падшими душами.

С неимоверной натугой, с колоссальным напряжением, но Легба всё же подавил мощь Архитектора, затянув его в свои владения. Теперь это место подчинялось только его правилам. Здесь он был богом. Он мог делать всё, что захочет: уничтожить гостя, поиграть с ним, как кошка с мышкой, стереть его душу в порошок, превратив в безвольную пыль, которая будет вечно оседать на исполинских надгробиях.

Всё шло хорошо, ровно до того момента, когда Архитектор произнёс эту странную, почти бессмысленную фразу о потраченном времени. Легба на мгновение задумался, о каком ещё времени идёт речь, и тут же ощутил невероятный, сокрушительный поток силы, исходящий от его пленника.

«Не может быть! — пронеслось в сознании Легбы. — Я же запрещаю ему применять силу! Как он это делает? Это мой домен, мои владения!»

Он попытался распространить свою волю, подчинить Архитектора.

— На колени! — прорычал он. — Это приказ повелителя этого мира!

Но Вавилонский лишь спокойно посмотрел на него.

— Легба, Легба… — тихо произнёс он. — Потраченное время. Я имею в виду не время, проведённое в этом мире. Я говорю о времени, потраченном на тебя. Я пришёл сюда в ожидании настоящей битвы, а попал в детский сад. Жалко времени. Мог бы красивое здание построить.

Легба припадочно рассмеялся, едва догадываясь о смысле этих слов, но всё ещё веря в своё превосходство. Он был уверен, что Архитектор просто блефует, пытается его задеть.

В этот момент Вавилонский начал преображаться. Его потрёпанная одежда исчезла, сменившись белоснежной мантией. А на груди проступил древний символ — знак Ордена Архитекторов.

Ни нового оружия, ни грозных доспехов — он просто принял свой прошлый облик, который, к удивлению Легбы, почти не отличался от нынешнего.

— И это всё? — усмехнулся Легба. — Ничего же не поменялось. Даже твоя внешность осталась прежней.

— А что моя внешность? — спокойно ответил Архитектор. — Она меня полностью устраивает. А тебя твоя — нет? Так чего же ты её не изменил в этом мире, раз такой сильный?

Слова Архитектора заставили Легбу замолчать. В его душе зародилось сомнение.

Неужели этот человек настолько мастерски владеет силой, что может вернуть себе прежний облик без ритуалов, без помощи могущественных Лекарей? Но это же бред! Это невозможно, или, по крайней мере, невероятно тяжело!

— А твой домен… — продолжил Вавилонский. — Ну да, он огромен. Бескрайний. Большое кладбище. Могучее, старое, древнее. Долго ты его подпитывал. Только вот в одном ты ошибся. Ты думаешь, что мы находимся на твоей территории. Позволь, я тебе кое-что покажу…

В следующий миг Легба почувствовал, что взмывает в воздух. Он не летел сам — его кто-то держал. Он увидел, что Теодор держит его за шкирку, как котёнка, и тащит вверх.

Легба пытался сопротивляться, но его магия, его Дар, сама его суть были скованы невидимыми тисками. Они поднимались всё выше и выше, и ночной туман над кладбищем начал рассеиваться.

И в этот миг на Легбу обрушилось осознание — ошеломляющее и сокрушительное. Внизу он увидел крохотное, ничтожное кладбище. Малюсенькую, едва различимую точку, затерянную в море огней. А вокруг этой точки, до самого горизонта, раскидывался гигантский, сияющий город немыслимых размеров.

Башни и небоскрёбы из живых кристаллов уходили в бесконечную высоту, сплетаясь с облаками. Мосты из чистого хрусталя соединяли парящие в воздухе острова-сады, где цвели диковинные растения. Внизу, по улицам, вымощенным лунным камнем, текли реки из жидкого света, а по ним скользили гондолы, сотканные из звёздной пыли. Архитектура здесь была не просто камнем и стеклом — она была музыкой, застывшей в вечности.

Легба замер, его разум отказывался принимать увиденное. Это был город, выстроенный не по законам физики, а по законам чистой воли. Город, которому не было равных ни в одном из известных миров. Город, принадлежавший Архитектору.

— Твой величайший домен власти, который ты выстраивал столько лет, — произнёс Теодор сверху, — всего лишь маленькое кладбище в моём городе. Кладбище, которое ты отсюда даже не можешь разглядеть.

Он посмотрел на Легбу сверху вниз, и в его глазах, горящих золотым светом, не было ни гнева, ни ненависти. Только лёгкая, почти вселенская усталость.

— И знаешь, если говорить о годах, то мне, наверное, даже немного стыдно драться с ребёнком.

С этими словами Теодор высвободил свою мощь. Легбу ослепило. Он почувствовал, как все его каналы силы, которые он копил тысячелетиями, каменеют, выгорают, рассыпаются в прах. Он закричал, но быстро перестал что-либо понимать.

Когда он вновь открыл глаза, дикая боль пронзила всё его существо. Он стоял в реальном мире, напротив Теодора. Он умирал.

— Ты… ты чудовище, — прохрипел Легба, глядя на своего убийцу.

— Возможно, — спокойно согласился Теодор. — А ещё я — глава Ордена Архитекторов. Тот, кто может перестроить не один мир, а целую Многомерную Вселенную.

Легба усмехнулся потрескавшимися губами.

— Но этот город… он обречён. Ты никогда не освободишь его от Теней…

Он не успел договорить. Купол над Лихтенштейном прочертили тысячи огненных взрывов. На город обрушился шквал ракет. Каждая из них забирала немного Теней, но их бессчётное множество продолжало биться о золотистый барьер.

Бум! Бум! Бум! Бесконечная канонада сотрясала воздух.

— Кажется, я сумел поднять весь мир на борьбу с Тенями, — сказал Теодор, глядя на огненный дождь вдалеке. — Удивительно, правда? А теперь — умри.

Последней мыслью Легбы была слабая надежда. Надежда на то, что у его ученика Кощеева хватит мозгов, когда он всё это увидит, не призывать Теневых Владык и Короля, а просто сдохнуть. Ведь когда Теневая Знать осознает, с кем столкнулись, их гнев может пасть и на него.

И следующее его перерождение, даже без памяти о случившемся, может стать достаточно грустным, когда они его найдут…

Глава 28

Горный перевал

Приграничная зона с Лихтенштейном

Герцог Степан Андреевич Кощеев, затаившись в одной из заброшенных дозорных башен на горном перевале, с удовлетворением наблюдал за разворачивающейся картиной в своём тёмном зеркале-артефакте.

Он, привыкший к тонким интригам и подковерной борьбе, к шёпоту в тёмных коридорах власти, сейчас ощущал себя зрителем в первом ряду на представлении, которое творили сами боги.

Он видел, как его Учитель, Папа Легба, играючи, как кошка с мышкой, изматывает этого выскочку Вавилонского. Видел, как Теодор Вавилонский, этот щенок, отчаянно пытается сопротивляться, бросая в бой жалкие остатки своих каменных истуканов.

Всё шло по плану. По его, Кощеева, плану. И по плану его Учителя. Скоро Вавилонский падёт, его душа станет пищей для Теней, а он, Степан Кощеев, получит заслуженную награду. Возможно, даже станет наместником в этом жалком, но теперь таком важном для Теней, мирке.

Кощеев усмехнулся. Да, он проделал огромную работу. Десятилетия интриг, предательств, убийств — всё ради этого момента. Он почти подчинил себе Российскую Империю, почти завладел душой её правителя. Но сейчас это уже было неважно. Впереди его ждала настоящая власть. Власть, дарованная самой Тенью.

Он снова посмотрел в зеркало, ожидая увидеть финальный, сокрушительный удар своего Учителя.

И тут всё изменилось.

Картинка в зеркале исказилась, подёрнулась рябью. Кощеев увидел, как Вавилонский, окружённый золотистым сиянием, вдруг перестал быть жалким, измотанным человечишкой. Он выпрямился, и от него хлынула такая мощь, такая первозданная, древняя сила, что даже здесь Кощеев почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

А затем он ощутил ЭТО.

Резкая, пронзительная боль в самом центре его существа. Как будто кто-то раскалённой иглой проткнул его душу. Связь… Связь с Учителем, которая всегда была для него источником силы и уверенности, внезапно оборвалась.

Она не просто исчезла. Она… умерла. Сгорела в ослепительной вспышке чужой, непонятной, нечеловеческой магии.

— Нет… — прошептал Кощеев, роняя зеркало. — Не может быть…

Он не понимал. Просто не мог понять, что произошло.

Ещё мгновение назад он чувствовал своего Учителя. А потом — пустота.

Кощеев всегда был идеальным инструментом, отточенным, смертоносным и послушным. Он никогда не задавал лишних вопросов, не сомневался в приказах. Его преданность была абсолютной, почти фанатичной. Он манипулировал императором, плёл заговоры, вёл двойную игру, и всё — ради одной цели, которую указал ему Учитель.

А теперь он… погиб?

Герцог упал на колени, пытаясь нащупать связь — холодный, тёмный поток, который всегда был с ним. Но там была только пустота. Холодная и бездонная пустота.

Мысль о смерти Учителя казалась ему абсурдной, невозможной. Папа Легба, могущественный, почти бессмертный… Не мог он просто так умереть!

И тут до него дошло.

«Он пожертвовал собой… — пронеслось в голове Кощеева. — Он отдал свою жизнь, чтобы ослабить Вавилонского, чтобы дать мне шанс! Он доверил мне завершить начатое!»

Слёзы, горячие и злые, выступили на его глазах. Он никогда не отличался выдающимся умом, не был гением стратегии. Но он был идеальным исполнителем. И сейчас он выполнит последний приказ своего наставника.

Он был готов отдать всё за своего Учителя. И теперь, когда его не стало, осталась лишь одна цель — последняя воля, которую он должен исполнить.

Месть!

Горечь утраты сменилась холодной и расчётливой яростью. Он, Степан Кощеев, не подведёт.

— Я отомщу за тебя, Учитель, — поклялся он, поднимаясь с колен.

Он вышел из башни на широкое каменистое плато. Здесь, на холодной земле, уже были начертаны двенадцать огромных гексаграмм, пульсирующих тёмной энергией.

Это была его работа — подготовка к Великому Прорыву.

Кощеев подошёл к центральной гексаграмме. Не колеблясь, он выхватил ритуальный кинжал и полоснул по своей ладони. Алая кровь хлынула на землю, впитываясь в древние символы.

— Призываю вас, Владыки! — его голос эхом разнёсся по ущелью. — Явитесь на зов!

И Теневой План отозвался. Воздух над гексаграммами заклубился чёрным дымом. Плато задрожало, камни потрескались.

Из центра каждой из двенадцати гексаграмм медленно, с отвратительным чавкающим звуком, начали выползать чудовищные конечности.

Когтистая, покрытая чешуёй лапа.

Извивающиеся, как змеи, щупальца.

Хитиновый панцирь, покрытый острыми шипами.

Многосуставчатые, похожие на лапы гигантских насекомых, ноги.

Когтистые, искажённые пародии на человеческие руки.

Они вытягивались из Разломов, обретая форму, вытаскивая за собой свои уродливые, невообразимые тела. Двенадцать Владык Великих Домов Теней, призванные в этот мир, чтобы сеять смерть и разрушение.

А затем, в центре плато, земля разверзлась, образуя огромный, зияющий провал — тринадцатый портал. Из его глубин повеяло таким первобытным ужасом, таким всепоглощающим холодом и древним, первобытным злом, что даже закалённый Кощеев невольно отшатнулся.

Это был тринадцатый портал. Для самого Теневого Короля.

Герцог смотрел на творение своих рук, и на его губах играла торжествующая улыбка.

Он сделал это. Он отомстил за своего Учителя. Он выполнил свой долг.

В этот момент он почувствовал странную пустоту внутри. Его тело начало иссыхать, как будто из него выкачали всю жизненную силу. Кожа на глазах становилась серой, пергаментной. Он посмотрел на свои руки — морщинистые, иссохшие.

Его жизненная сила — как река, вливалась в порталы, питая призванных им Владык.

И тут до него дошло. Последний, жестокий урок его Учителя. Легба умолчал о главном — о цене. О том, что ритуал призыва требует не просто силы, а самой жизни того, кто его проводит. Он был не просто исполнителем. Он был последней жертвой — всего лишь пешкой и топливом для этого адского огня.

В его угасающем сознании мелькнула последняя, ироничная мысль: «Вот же старый хрыч… Обманул всё-таки…»

Он хотел было что-то сказать, проклясть своего Учителя, но из его горла вырвался лишь слабый, предсмертный хрип.

В следующий миг герцог Степан Андреевич Кощеев, верный ученик Папы Легбы, упал замертво, его иссохшее тело рассыпалось в пыль, которую тут же подхватил холодный ветер, дующий из открытых порталов.

Смерть Папы Легбы не принесла мне облегчения.

Я не стал уничтожать его душу. В конце концов, он был не тем врагом, на которого стоило тратить такую силу, — всего лишь мелкий, хоть и очень древний, противник, заигравшийся в бога.

К тому же, в глубине души я понимал: его прошлые успехи — это не только его заслуга, но и моя слабость. Слабость, из-за которой я не смог справиться с ним сразу, заставив прибегнуть к хитрости и изматывающим техникам.

Его ждало перерождение. Правда, ближайшую сотню-другую жизней он проведёт, не помня ни своего имени, ни своего былого могущества.

Он сам запечатал свою душу тёмными блоками, защищаясь от ментальных атак, и теперь эти блоки стали его тюрьмой. Я запомнил их структуру. Когда-нибудь, когда я снова встречу Охотников, я покажу им слепок этих печатей. Уверен, они найдут способ с этим разобраться.

Внезапно я ощутил прилив чудовищной, первозданной мощи, от которой магические каналы в моём теле задрожали, как струны. Мощнейший всплеск теневой энергии, вырвавшийся из-под земли, ударил по Лихтенштейну.

«Кажется, я прибил не того», — пронеслось у меня в голове.

Я мгновенно забрался на вершину одной из своих башен. И оттуда, с высоты птичьего полёта, мой взор, усиленный Даром, охватил все окрестности Лихтенштейна.

На огромном плато, затерянном в горах, пульсировали двенадцать исполинских гексаграмм. А в центре, среди них, лежало бездыханное тело человека, который ценой собственной жизни провёл ритуал призыва.

«Да, парень, подгадил же ты нам», — с досадой подумал я.

Этот идиот, видимо, решил, что смерть Легбы — это сигнал к действию. И ценой собственной жизни провёл ритуал призыва.

Я немедленно начал действовать. Нефритовые копья, сотканные из пыли, что осталась после недавней битвы, устремились к порталам. Но было уже поздно.

Из пентаграмм выползли двенадцать Теневых Владык. Каждый из них был уникален в своей уродливости.

А из тринадцатого, самого большого Разлома, медленно и величественно, шагнула тринадцатая фигура. Расплывчатый гуманоидный силуэт, высотой под десять метров. На его голове — корона из застывшей тьмы, а в руке — огромный молот, от которого исходила аура разрушительной силы. Король Теней.

Мои атаки, обрушившиеся на них, не наносили серьёзного вреда. Лезвия и копья просто растворялись в их тёмной плоти.

Теневой Король раскатисто расхохотался. Его смех пронёсся над всем Лихтенштейном, заставляя дрожать стёкла в окнах.

— НАКОНЕЦ-ТО ЭТОТ ЖАЛКИЙ МИР ПОЗНАЕТ ИСТИННУЮ ТЕНЬ!!!

«А, так вот кто всё это затеял», — понял я.

Не теряя времени, я создал огромное лезвие из спрессованного камня и металла и запустил его прямо в Короля. Оружие вонзилось в его теневое тело, но рана тут же затянулась.

«Так просто не получится, но у меня таких ещё много», — подумал я и начал создавать одно заклинание за другим, швыряя их во врагов.

В следующий миг мне пришлось резко уйти в сторону — моя башня, на которой я стоял, просто перестала существовать, растворившись в Тени после попадания мощного потока теневой энергии.

«Это нечестно», — подумал я, приземляясь на крышу соседнего здания.

Король же, казалось, обращался не ко мне, а ко всему Лихтенштейну:

— А-А-А, ЗНАЧИТ, ТАМ ПРЯЧУТСЯ ЛЮДИ. ПОСЛЕДНЕЕ УБЕЖИЩЕ.

Его Владыки бросились атаковать защитный купол над городом.

— Почему-то барьер не падает, да? — с усмешкой спросил я.

Король, видимо, быстро всё понял. Он отдал новый приказ, и Владыки, перегруппировавшись, заняли позиции напротив двенадцати башен с Теневыми Кристаллами, которые удерживали купол.

Мне это очень, МАКСИМАЛЬНО, не понравилось.

Каждый Владыка встал напротив своей башни и начал бить в одну точку мощнейшим потоком теневой энергии. Золотистый купол затрещал, на его поверхности пошли трещины.

«Вот же сволочи, — подумал я. — План понятный: двенадцать Владык нейтрализуют башни, а Король поглотит весь город. Ну что ж, вынужден признать, отличный план».

Я немедленно связался со своими:

— Внимание! В течение примерно часа барьер падёт. Свяжитесь с союзниками, пусть прекратят ракетные обстрелы. Быть всем готовыми к такому повороту событий.

Спустя час барьер действительно пал. Раздался звук, похожий на треск ломающегося стекла, и золотистый купол погас. Все Тени, как чёрный, зловонный поток, хлынули в город.

— НУ КАК ТЕБЕ, АРХИТЕКТОР? — обратился ко мне Король. — КАК ТЕБЕ ЗРЕЛИЩЕ ПОГРЕБЁННОГО В ТЕНЯХ ГОРОДА?

Я уворачивался от атак, моя скорость не позволяла нанести мне урон, но я чувствовал, что мощь противника просто невероятна. И тут я заметил: потоки теневой энергии, бившие по башням, прекратились. Каналы призыва, видимо, были перегружены из-за появления такого количества могущественных существ. Тени, которые сейчас долетали до города, были последними.

«То есть, нам нужно добить только вот этих», — понял я. — «Отлично».

Я воззвал к своим верным соратникам.

— Абаддон! Я даю тебе разрешение на активацию протокола «Последнего Защитника Ордена». Прими свою истинную форму!

— Слушаюсь! — пронёсся над полем боя механический голос.

— Кроули! Железный ворон! Активируй Крылья Погибели!

— Разрешение получено. Слушаюсь, господин. Благодарю.

— Магнус! Ты ведь понимаешь… твоя последняя форма! Время настало! Не подведи меня. И контролируй себя.

— Я всей своей сутью буду стараться не подвести вас, господин. Благодарю.

Фигуры моих соратников начали меняться.

Генерал Абаддон вырос в размерах, его броня стала ещё массивнее, а за спиной раскрылись огромные крылья из переплетённых металлических пластин, похожие на крылья древнего дракона. Его шлем трансформировался, превращаясь в хищную маску демона, а в руках появился гигантский двуручный топор, лезвие которого горело тёмно-зелёным пламенем. Он стал воплощением последнего рубежа обороны.

Кроули, мой ворон-убийца, тоже преобразился. Его тело стало более эфирным, почти призрачным, а крылья — огромными, сотканными из чистой тьмы, с вкраплениями мерцающих, как звёзды, частиц. Теперь он был вооружён двумя длинными, изогнутыми клинками, способными, казалось, разрезать саму реальность. Он стал тенью, несущей смерть, идеальным орудием возмездия.

Но сильнее всех изменился Магнус. Его каменное тело начало трещать, разваливаться, а затем… собираться заново, но уже в совершенно ином виде. Это была не просто трансформация. Это было перерождение. Магнус превратился в гигантскую, многоуровневую осадную платформу. Десятки стволов разных калибров, ракетные установки, энергетические пушки — всё это торчало из его нового тела, как иглы у ежа. Он стал ходячей крепостью, титаном артиллерии, способным одним залпом стереть с лица земли целый город.

— Вперёд! — скомандовал я.

Затем обратился к Абаддону:

— Почему мой Лорд-командующий Железной Армией сейчас без армии?

— Принято, — ответил тот.

В этот момент по всему Вадуцу начали открываться замаскированные подземные ячейки. Из них стройными, бесконечными колоннами хлынули големы. Каменные, металлические, универсальные, штурмовые… Примерно семьдесят тысяч боевых машин вступили в бой. Началось грандиозное побоище.

Из-под земли, разрывая брусчатку, вырвалась гигантская механическая змея с нефритовыми глазами, уничтожая врагов своим телом.

Рядом с ней, словно из ниоткуда, возникла изящная женская фигура голема с двумя светящимися копьями в руках.

«Железная Королева Мариса, — мысленно поприветствовал её я. — Я рад, что к этой битве ты пришла в себя».

«Я не могла вас подвести, господин», — ответил нежный голос.

Мариса с нечеловеческой скоростью двигалась по полю боя, её копья мелькали, как молнии, пронзая Теней насквозь. Призвать её было труднее, чем трёх других моих генералов вместе взятых. Но она того стоила.

Сражались все. Абаддон бился с Владыкой, принявшим облик гигантского коня, сотканного из тьмы.

Где-то в гуще боя Боря в своём боевом костюме палил из дробовика, превращая Теней в решето.

Гвардейцы аристократов, Тенеборцы Сорокиных, армия Лихтенштейна, «Чёрный Отряд», наёмники Альфреда фон Крюгера из «Успешной Войны», спецназовцы Панкратова «Альфа» — абсолютно все вступили в схватку, защищая свой город.

Я смотрел на это и думал: «Неплохо всё получается».

Почти у каждого из двенадцати Теневых Владык появился свой противник. Башни хоть и были деактивированы, но не уничтожены. Стоило убить этих двенадцать тварей, и защита города снова заработает. А на поддержание потоков они потратили огромное количество сил и теперь сражались вполсилы.

Никто из них наверняка не думал, что встретит главу Архитекторов в каком-то маленьком, закрытом мирке. А надо было учитывать всё.

Вдруг Король Теней снова начал призыв. В небе стали появляться виверны и другие летающие твари, каждая из которых по силе не уступала Тени-капитану.

— БАШНИ ХОРОШО ПАДАЮТ ОТ ТАКИХ СУЩЕСТВ. ДАЖЕ БАШНИ АРХИТЕКТОРА МОЖНО УНИЧТОЖИТЬ, — заявил Король.

Я уже хотел отдать приказ своим людям на башнях спуститься в укрытие, как вдруг услышал в небе оглушительный гул. Я увидел невероятное количество самолётов, летящих со всех сторон.

Авиация Российской Империи и других стран вступала в бой. Наверное, около восьмидесяти процентов всех воздушных сил мира были здесь, на стороне Лихтенштейна. Ракеты устремились к летающим тварям, разрывая их на части.

Одна из боевых вертушек пронеслась совсем рядом.

— А ты не одинок в небе сегодня, — сказал я в коммуникатор, связываясь с пилотом вертушки.

— Вижу, господин, — ответил Виктор Волынский. — Если эта битва станет для меня последней, то…

— Виктор, побереги слова на потом, — прервал я его. — Приказа умирать ни у кого не было. Я не для того столько сил вложил, чтобы мои люди думали о смерти. Мы, Архитекторы, вообще не любим думать о таких вещах. Мы любим созидать, а не уничтожать.

Я повернул голову в сторону Короля Теней.

— Впрочем, — добавил я, и моё тело окутала колоссальная мощь. — Второе мы умеем делать не менее хорошо, чем первое, ведь мы знаем, как все устроено изначально…

Город Вадуц, княжество Лихтенштейн

Анастасия Вавилонская не ушла в укрытие.

Она осталась сражаться наверху вместе со всеми. Её защищала элитная гвардия, сквозь которую не мог пробиться ни один враг. Сейчас она чувствовала ответственность не только за себя, но и за этот город, за княжество, за весь мир и за всё, что делал Теодор.

С трепетом в сердце она наблюдала за битвой, в которой он, окутанный великой силой, сошёлся с Теневым Королём в ближнем бою.

От их движений менялся ландшафт. Битва двух сил такой мощи не могла пройти незамеченной для самой природы. В горах начались странные явления: снег стал светиться слабым золотистым светом, а ледники издавали низкий гул. Горные реки замерзали — не от холода, а от переизбытка магической энергии, кристаллизовавшей саму воду. Стрелки компасов начали бешено крутиться — магнитное поле региона исказилось под воздействием столкнувшихся сил.

А в самом эпицентре, в Вадуце, время словно замедлилось. Капли дождя повисли в воздухе, как хрустальные бусины, отражая вспышки магических атак. Гравитация стала непостоянной — камни то падали вниз, то зависали в воздухе, то устремлялись вверх, к месту схватки титанов.

Вот Теневой Король обрушивал на Теодора удар своего громадного молота, вот пускал в ход потоки чистой тьмы, и земля под ним проваливалась, образуя глубокую воронку. Но в следующий миг земля послушно возвращалась в прежнее состояние.

Анастасия понимала — это дело рук Теодора. Он, даже в пылу битвы, не хотел разрушений, стремился к тому, чтобы это сражение никак не повлияло на жителей Лихтенштейна. Не оставалось ни огромных воронок, ни следов разрухи — он немедленно всё восстанавливал.

Сейчас Теодор действовал с невероятной мощностью. Такой, что Анастасии было даже тяжело представить, какую силу ей самой нужно обрести, чтобы однажды суметь так же. А ведь, по его словам, это он ещё «слабенький». Каким же он был в своём прошлом мире? Каким станет в будущем?

Сражение продолжалось уже около трёх часов, достигнув невероятного накала. Все немного подустали, но Теней становилось заметно меньше.

Анастасия знала, что союзные армии — не одна, а около двенадцати, — ждут в разных городах и странах, окружавших Лихтенштейн, готовые по команде войти. Но команды не было, поскольку сейчас они бы только мешали. Тем не менее, они были готовы в любой момент присоединиться к зачистке.

Внезапно произошёл удар такой мощи, что у Анастасии на несколько секунд потемнело в глазах от перенапряжения. Она увидела, что этот удар должен был обрушиться на город, но Теодор закрыл его своим телом. Теперь его тело слегка дымилось от тёмной теневой энергии, одежда была ободрана, но он твёрдо стоял на своём каменном выступе напротив Короля, продолжая атаковать. А Король, тем временем, явно злился всё сильнее.

И тогда он заговорил голосом, который прозвучал прямо в сознании Анастасии:

— ТЫ ДАЖЕ НЕ ПОНИМАЕШЬ, НАСКОЛЬКО ТЫ НИЧТОЖЕН ПО СРАВНЕНИЮ СО МНОЙ, АРХИТЕКТОР. МОЕЙ СИЛЫ ХВАТИТ, ЧТОБЫ УНИЧТОЖИТЬ ВЕСЬ ЭТОТ МИР. И Я ПРОДЕМОНСТРИРУЮ, КАК Я МОГУ УБИТЬ ВСЕХ ЛЮДЕЙ РАЗОМ!

Король высвободил огромный поток Тени. Он ударил фонтанами в небо, и тьма начала быстро расползаться, заволакивая весь мир. Вскоре повсюду наступила ночь. Всюду, кроме Лихтенштейна. Здесь продолжала светить башня, уничтожавшая Теней Сущностью Света.

Правда, уже не так бодро — Теней было ещё слишком много. К тому же Сущность Света в башне была заточена на работу с двенадцатью другими башнями, а не в одиночку, и её мощь была ограничена. Анастасия знала, что на полной мощности Сущность может навредить и людям, поэтому её силу нужно было тщательно балансировать.

Она ощутила слабость во всём теле. Битва могла продолжаться ещё долго, но хватит ли сил у Теодора?

В этот момент Теодор вогнал в грудь Короля мощное копьё, которое заработало, как бур.

Король взревел, а Анастасия услышала голос Теодора:

— Не расслабляйся, ещё не всё закончено.

Он усмехался.

Король вырвал копьё и швырнул его в сторону.

— ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИ ЖАЛКИЕ АТАКИ МОГУТ МНЕ НАВРЕДИТЬ? НИКОГДА! — прорычал он и начал расти, становясь всё больше, больше и больше. — ЕСЛИ ЭТО ВСЁ, НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН, ТО Я ТЕБЕ ПОКАЖУ…

Он начал собирать в руках огромный энергетический шар из чистой тьмы, размером с целый город.

— Я УНИЧТОЖУ ВСЁ! — провозгласил он. — ВСЕ ПОСТРОЙКИ АРХИТЕКТОРА, НАЗЕМНЫЕ И ПОДЗЕМНЫЕ! ТЫ ДУМАЕШЬ, СМОЖЕШЬ СПРЯТАТЬ ЛЮДЕЙ? ВСЕ ТВОИ ТЕХНОЛОГИИ, ВСЁ, ЧТО ТЫ ПРИНЁС В ЭТОТ МИР ДЛЯ БОРЬБЫ С ТЕНЯМИ, — ВСЁ ПОГИБНЕТ ЗДЕСЬ! А ТЕПЕРЬ ПОПРОБУЙ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ!

Анастасия видела эту мощь и понимала, что это, возможно, конец. Она связалась с Теодором:

— Я люблю тебя, милый. Помнишь, ты говорил о последнем вздохе Архитектора? Позволь мне теперь сделать что-то полезное.

Теодор повернулся в её сторону, посмотрел на неё и ответил:

— Я же тебе говорил. Это заклинание — большая глупость. Архитектор не должен жертвовать собой, а тем более душой. Наш путь — созидание. Я справлюсь.

В тот же миг он отдал приказ:

— Гвардия Ордена Архитекторов, действуйте!

Анастасия увидела, как Абаддон притаскивает за хвост искалеченную теневую лошадь — без ног, без копыт, всю в язвах — и бросает её к туманным, призрачным ногам Короля.

Остальные големы Теодора начали делать то же самое, закидывая к ногам Короля остальных изуродованных Теневых Владык. В этот момент Теодор прыгнул сверху на эту кучу и вызвал огромное копьё из нефрита, высотой метров двадцать и толщиной с огромное дерево. Одним ударом он пронзил и уничтожил всех тварей.

Король застыл в изумлении со своим шаром, который всё ещё формировался.

— Какая глупость… А ведь ты мог этим действительно меня ранить.

— Не переживай, — ответил Теодор. — Для тебя я припас нечто другое.

Он поднял в воздух двенадцать огромных Теневых Кристаллов, что остались после смерти Теневых Владык, и разом разбил их.

Возникла гигантская теневая воронка, в которую рухнули и он, и Король. Одновременно с этим башня в Лихтенштейне, в которой находилась Сущность Света, тоже начала проваливаться в похожую воронку, возникшую под ней. Анастасия поняла, что это была закладка Теодора, о которой он никому не говорил.

Мир содрогнулся от землетрясения невероятной силы — словно от подземного взрыва. Из-под земли начал пробиваться свет. Активировался барьер двенадцати Башен, защищая людей.

Кроули окутал Анастасию своими крыльями, рядом стояли Абаддон, Магнус и другие.

— Как же так? — прошептала она.

— Это величайший мастер, — произнёс Абаддон. — Он произвёл атаку, которая, зародившись в Теневом Плане, отразилась даже здесь.

— Он создал Разрушитель Миров, — прокаркал Кроули своим вороньим голосом.

— Даже мне непостижимы разрушения такой мощи, — добавил Магнус. — Я рад служить величайшему.

Анастасия поняла: это конец. Конец сражению и конец Теодору. Она начала рыдать.

Что-то оборвалось в её душе. Тонкая, почти невидимая нить, которая всегда соединяла её с Теодором — исчезла. Не растянулась, не ослабла — именно оборвалась, как перерезанная струна.

— Нет… — прошептала она, падая на колени.

Это было не просто отсутствие его присутствия. Это была абсолютная пустота там, где раньше пульсировала жизнь, тепло и сила. Словно часть её самой вырвали с корнем.

Кроули, окутавший её крыльями, почувствовал, как она дрожит.

— Госпожа… — начал он.

— Он мёртв? — спросила Анастасия. — Я чувствую… точнее, не чувствую. Он просто исчез.

Абаддон повернул свою металлическую голову:

— Невозможно. Господин не может…

— Он человек, несмотря на всю свою силу, — сказала Настя, слёзы текли по её щекам. — И он отдал всего себя ради нас.

— Подождите, — сказал Магнус, его сенсоры уловили что-то неуловимое. — Что-то идёт…

В этот момент земля снова дрогнула.

— Стоп, это не конец? В смысле? — встрепенулись все.

Магнус насторожился, активируя системы защиты, Абаддон взмахнул своими новыми крыльями, готовясь к бою.

Прямо в центре города начала разверзаться новая теневая воронка. Из неё показался сначала один Теневой Владыка, потом другой… Они были скручены, искорёжены, будто их пропустили через гигантскую мясорубку.

Глас Пустоты, некогда могучий и всеобъемлющий, теперь выглядел как жалкий, смятый комок тьмы.

Созерцательница Глубин была лишена всех своих глаз, превратившись в слепую, бесформенную массу.

Теневой Скакун был без ног, его тело представляло собой лишь торс, извивающийся в агонии.

Затем появилась гигантская чернильная клякса Пожирателя Душ, Хранитель Завесы, Плетущая Судьбы, Шёпот Бездны и другие Владыки, о которых Теодор никогда не рассказывал Насте.

В завершении, как вишенка на торте, вырос и сам Теневой Король.

— Невозможно! — воскликнули все. — Этот удар…

Но Анастасия, перехватив их взгляды, сказала:

— Смотрите!

Прямо из Разлома из фигур Теневых Владык начала подниматься исполинская башня, состоящая наполовину из тела самого Короля, превращённого в какой-то сверхпрочный, невиданный материал. В эту башню были вмонтированы все двенадцать его элитных слуг: вот пытается вырваться, словно зацементированная, лошадь Теневого Скакуна; вот торчит кристалл Плетущей Судьбы, пронзённый копьём; вот виднеется искажённая от ужаса рожа Пожирателя Душ…

Это было гротескное, но величественное произведение искусства, возвышающееся до самых небес, как новая Вавилонская Башня. Тело Короля было словно обмотано вокруг неё, его голова с треснувшей короной бессильно склонилась вниз.

На вершине башни, на небольшом балконе, стоял Теодор. Он был изрядно потрёпан, но на его губах играла усталая улыбка.

— Ну что, удивлены? — произнёс он, и его голос, усиленный Даром, разнёсся над всем Вадуцем. — Я подумал — победа есть, а памятника нет. Непорядок.

Анастасия снова заплакала, но уже от счастья, пока остальные аплодировали и радостно кричали.

Големы добивали остатки мелких Теней, которых осталось совсем немного. Теодор создал каменный мост, спустился с башни и направился к ним.

— У меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать? — спросил он. — А, ладно. Этот мир победил Теней. В ближайшие лет пятьсот, пока они не выберут нового Короля, угрозы от них не будет. А плохая… Ну, кажется, ненароком я расхреначил защиту этого мира. Теперь Многомерная Вселенная встраивает его в свою систему. Вместо Теней придут другие деятели.

Теодор подошёл к Насте, обнял и поцеловал её.

— Но поверьте! Скучно тоже не будет! Этот мир — наш! И горе тому, кто придет сюда с дурными намерениями! Вы все под защитой! Под защитой Ордена Архитекторов! Моего Ордена! Под моей защитой!!!

И миллионы людей со всего мира увидели, как на спутниковых снимках на всей территории Лихтенштейна проявляется странный символ — переплетенные буквы «О» и «А», вдобавок фонящие нестерпимой энергией.

Этот символ как бы показывал всем, в том числе и находящимся за пределами этого мира:

«В ЭТОМ МИРЕ ЕСТЬ СВОЙ ХРАНИТЕЛЬ! ВЕДИТЕ СЕБЯ ПРИЛИЧНО!!!»