Пыль (СИ)

Пролог

Возможно Здал огрубел за время своего путешествия. Встречи с Армией Генерала и с ним лично, с Гесолиным и Итгором, с Митрием Сикулиным и Лёзей Метостоем не прошли бесследно. Всё это воспитало Здала, он доказал себе всё что хотел и теперь хотел только одного — поскорей вернуться туда, где его ждали.

Глава 1 \Кондуктор/

— Прямо-таки описываете этого СиЛёзу как какого-то ужасного монстра. — обратился человек лет двадцати пяти к деду, который стоял, облокотившись на периллу в грязной будке управления локомотивом.

— Да-так это и есть ужасный монстр, — вмешался Алес, — единственное почему я туда иду, это в надежде, что выпадет возможность отомстить за отца.

— Не волнуйся, отомстить за Итгора, и я возможности не упущу. Он погиб, спасая наше будущее хоть его об этом никто и не просил, он чувствовал в этом свой долг. — Здал заметил взгляд упрёка Алеса направленный в туман. — А ещё нам надо попасть в этот город как можно тише. Не привлекать лишних глаз и ушей. — добавил он.

— А если люди нас увидят? — попытался вымолвить шутку Алес.

— А там нет людей, там есть только глаза и уши. — На полном серьёзе ответил кондуктор. — Эта станция на которой мы остановились единственная ближайшая точка к городу, ближе уже всё подвластно СиЛёдке.

— Ты мне не сказал? — Алес сердито морща лицо сдвинув брови и на молодом лице образовалась гримаса, он не смотрел на Здала, но смотрел прямо перед собой, с выражением шагая по мостовой. Здалу показался его взгляд угрюмым и смешным.

— О, значит кондуктор всё же рассказал. Ожидаемо.

— Это же не шутка… Почему не сказал?

— Почему, почему. Не сказал потому что, знал твою реакцию, нет времени на уговоры, знаешь, что мне когда-то сказал твой отец…

— Что? — удивлённо выплюнул Алес.

— Эээ, я говорю, твой отец говорил всегда, если задание требует выполнения, значит задание надо выполнить по любому.

— Мой отец так говорил?

— Ну как-то так.

— Ты прекращай всякую чушь нести!

— Вообще, это крылатое выражение у военных. Как говорится: «Долг зовёт и…»

— И что? Там дальше что?

— Это как бы тебе ни к чему, но если хочешь знать «Долг зовёт и требует жертв!»

— Жестковатая фраза.

— Как есть, ты же сам говорил, что отомстить хочешь и весь прям-таки в надежде, я хотел устроить тебе сюрприз, а ты как-то не совсем рад. Не поймёшь тебя.

Глава 2 \Галла/

Серые темнеющие облака громоздились на бледном небе, не было видно и не было даже намёка на существование солнца сквозь беспроглядную серую дымчатую завесу небес. невысокие многоэтажные дома, будто придавленные небом, уходили в высь, пожираемые чернеющими облаками.

В речном канале отражались гримасы туч, будто недовольные крышами домов, что закрывают от них землю. Людей не было видно под тяжёлым небом этого города, Здал и Алес шли одни, не спеша, лишь только чувствовались призрачные взгляды в их спины.

Что-то хрустнуло, Алес посмотрел себе под ноги и увидел кишащую жизнь под собой.

— Двухвостки! Я раздавил двухвостку.

— Спокойно Алес, это просто маленькие безобидные твари. Что ты никогда раньше их не видел?

— Видел! Всё видел, просто мы в этом мутном городе, здесь всё так давит на мозги, да ещё и это, это знак.

— Какой знак Алес? Знак того что здесь повышена влажность. Это да, с одной стороны сырые или вообще затопленные подвалы домов, с другой река. Без знака до этого не допереть. — Посмеялся над ним Здал.

— Просто это ненормально, я к такому не привык… — пискляво ответил молодой.

— Алес помолчи, — Здал поднял палец правой руки и при-опустив голову подвинул ей вперёд выставляя левое ухо вперёд, — Слышишь?

— Кто-то поёт. — сказал настороженно Алес.

— Вон смотри.

— Это девушка. Идёт в нашу сторону.

— И она поёт.

Через мост с арочной фермой, с другой стороны реки к ним шла девушка в развивающихся на ветру светлых, местами прозрачных одеждах.

Она пела, но слов её песни было не разобрать, но голос её завораживал и заставлял слушать и представлять, что прекраснее звуков в этом мире просто нет.

Она шла и пела и голос её разливался по широкой горбатой спине моста, по спокойной глади реки, по пустынным площадям. Волосы её золотыми струнами развивались на ветру, это был мираж или прекрасная богиня бликом проносящаяся перед глазами, они стояли и смотрели завороженно и замерев, как подошла она сама к ним, и первая заговорила. Голос её лился, казалось песня её не прекращалась и на одном дыхании она произнесла.

— Добрый день, вы не видели мужчину не высокого роста, широкого в плечах, в черной шинели? — сказала она, глядя в глаза Здалу.

Алес был чуть ниже ростом Здала, но как раз вровень этой девушке и тотчас же не упустил возможности влезть с ответом.

— Нет, мы новенькие в этом городе. Сами здесь ничего не знаем. — Быстро ответил Алес, глядя, не моргая на златовласую сирену.

— Мы в этом городе вообще никого не видели, за всё время пока здесь ходим. Только призрачные тени выглядывают из-за углов смотрят на нас и исчезают безмолвно. Но может вы расскажите кого вы ищите, мы поможем.

— Я ищу Сольмидия, нашего капитана.

— Кого? — переспросил молодой парень.

— Капитана. Я, — стала рассказывать девушка, — то есть не только я, приплыла в этот город из «Гоктании».

— «Гоктания» — никогда не слышал.

— А я слышал, — сказал Алес, — удивительный город.

— Город и вправду удивительный, только никто не мог знать про него. «Гоктания» состоит из кораблей, и находится в центре мирового океана.

— На чём же ты добралась до сюда? — спросил Здал, не придавая внимания перейдя на — ты.

— На подводной лодке…

Здал засмеялся.

— Это не шутка, на подводной лодке, действительно?

— Да, это часть нашего города, огромная подводная лодка, правда вряд ли она, когда ни будь сможет погрузится под воду, по-моему, ей уже больше сотни лет, но этого от неё и не надо. Там живут люди, много людей и все они граждане «Гоктании», правда что-то случилось что и привело нас сюда, нашего капитана, а мы туда куда наш дом, вот и приплыли все вместе.

— Как здорово, вот бы посмотреть.

— Кстати мы в большом порту, Сольмидий знал куда плыть. Так вот там очень много людей, правда злые все. Нам есть нечего, нам помочь никто не может и не хочет, мы бы уплыли уже, но без Сольмидия мы этого сделать не можем.

— Вам нечего есть, вам нужна помощь?

— Да, продукты на «Акуле» кончились, чтобы хоть как-то прокормится наши люди, воруют у местных, конечно это не оправдание, но что делать никто не знает, Сольмидия нет. Он пропал.

— Где может быть ваш капитан? — твёрдо спросил Здал.

— Не знаю, вот хожу по городу ищу его. Иначе там война будет, между людьми с подлодки и местными жителями порта.

— Ну, для чего вы сюда приплыли ты знаешь?

— Нет, у Сольмидия была какая-то важная миссия, с которой он хотел встретится с главой этого города.

— А, это упрощает дело, как раз к этой главе мы и направляемся.

— Мы направляемся… Мы идём к СиЛёзе! — у Алеса опять начался приступ лёгкой паники.

— Да Алес, мы идём к СиЛёзе, и ты об этом знаешь. Что у тебя за реакция постоянно.

— Да это же просто монстр, — Алес говорил громко и явно переигрывая, — Я как подумаю про него у меня аж колики в животе и сразу так давит, что…

— Что в туалет ох как хочется. — не дав Алесу договорить вставил Здал и рассмеялся. — Чтобы помочь необходимо идти как раз туда, куда мы и направляемся, там и найдётся твой капитан.

— А вот сейчас серьёзно, этот СиЛёза воплощение ужасного ужаса, и я туда не пойду. Все люди из этого города туда не ходить. Никто туда не ходит!

У Алеса началась паника и даже уже не тихая. Он начал кричать о том, что это чудовище убило его отца и идти к нему это самоубийство. И вообще необходимо сначала помочь людям, должно же быть решение как-то помочь по-другому.

Здал ответил молодому напарнику:

— Ну хорошо, ну если ты боишься, давай поможем этим людям, только сначала необходимо дойти до этой самой подводной лодки, на которой они живут, чтобы на месте решить, как помочь, и какая помощь вообще требуется, а потом я уже один отправлюсь к СиЛёзе, а ты останешься с этими людьми на подлодке.

— Ну, да, да я согласен, так будет правильнее, ты же мне не сказал зачем мы здесь и не говоришь зачем идём к СиЛёзе. Будет правильно если я останусь.

Здал промолчал, таив в уме мысль: «Зачем же ты приехал сюда?», но его мысли перебило обворожительное звучание голоса.

— Вы хотите помочь?

— Да, я обещаю найти вашего капитана, что бы вы могли наконец то уплыть домой, в свой город под названием «Гоктания». Я всё правильно понял?

— Спасибо, тогда пойдём я вас познакомлю, люди с «Акулы» будут вам рады. Меня зовут Галла, мне очень приятно что я с вами познакомилась.

— «Акула»…?

— «Акула» — это название части города «Гоктания», название подлодки и моего дома.

Многоэтажные дома различной формы и архитектуры, кое где были выбиты стёкла и сбиты фасады, где-то полностью зеркальные купала в завесе матовой пыли и грязи тускло отражали небо и облака, которые казались в отражении ещё мрачнее. С балконов и окон домов на шедших под томным небом в морской порт глядели фигуры людей, немых и серых. В небе не было птиц, казалось город был мёртв. Под ногами шелестела вечно опавшая листа, изредка потрескивал хитин попавших под ноги насекомых.

От воды несло чем-то затхлым, без ветренного волнения река в канале казалась запертой в границах каменных коридоров, пресекаемых мостами. Вода была похожа на загустевшую жижу, холодец или студень. «Упругий если в него прыгнуть можно перелететь метров сто», — эти мысли казались лёгким навязчивым бредом.

Ветра не было, в воздухе, как будто застыв в невесомости витали микроскопические крупинки пыли. Пылевая завеса делала прозрачный воздух загустевшим туманом, вбиравшим в себя небесный свет превращая день в белую ночь.

В порту: контейнеры ржавого цвета громоздились, преграждая путь к причалам, портальный кран замер во времени зацепившись за бетонную плиту с железобетонными блоками, стоящими на ней, ветрами занесенные землей и проросшей уже травой и мхом.

Они вышли на причал, а оттуда через мостик на выпуклое из воды плато, странной формы, как будто отличной от всех фундаментальных построек в этом порту. Будто монолитное сооружение огромных размеров и способное двигаться, торчало из воды.

— А где подводная лодка? — спросил Алес.

— Где та «Акула», про которую ты нам рассказывала? — перефразировал Здал.

— Мой дом. Куда «Акула», туда и я. — ответила Галла.

— Туда мы все. — добавил проходивший как будто мимо, но остановившийся рядом мужчина с узкими бёдрами и широкими плечами.

— В точь! Наш пловец, — гордо сказала Галла, улыбнувшись знакомому.

— Пловец?

— У нас все мужчины пловцы, мы же в океане живём.

— Где «Акула» то? Где эта подводная лодка?

— Мы на ней стоим.

Здал и Алес упали глазами в ноги. Восторг! Они шли уже пятнадцать минут по матово чёрному корпусу. Был виден износ от времени, но чёрный цвет сохранялся. Поверхность была твёрдой и плотной. Если бы Галла не предупредила, они бы так ни чего и не заметили. Лодка была огромна, стоя на ней не было видно её конца.

— Это… — захлебнулся от удивления Алес. — Это лодка! Нет ни бортов, ни вёсел.

— Алес, это же подлодка, ты чем слушал? Она перевернута. — ответил Здал со знанием дела. — Но вот то что она огромна это удивительно.

Туман проявил метрах в трёхсот сгорбленные фигуры. Мужики, сидевшие на причальных тумбах, за которые была пришвартована «Акула», искоса поглядывали на Здала и Алеса.

Галла рассказывала о «Гоктании», как о чём-то чудесном, как о том, чего она лишилась, прибыв в этот город.

Из её слов можно было понять, что «Гоктания», это не просто город, стоящий на воде по среди океана. По крайней мере для неё самой и тех, кто оттуда родом.

— «Гоктания» состоит из больших и малых судов, соединённых мостиками и арочными мостами. Там под сияющим солнцем живут счастливые люди, там нет ни скандалов, ни сор не драк, не убийств. Только шелест пенных волн ласкает, пробуждая сутра, только океанский бриз, насыщает свежестью и радостью дни всех тех кому посчастливилось жить там.

Там у всех есть всё что он сам себе пожелает, а если нет такого, то ему помогут другие. Там все друг другу друзья и каждый считает за счастье помочь ближнему.

«Все наши мужчины пловцы, из океана они достанут всё что там есть, а в океане есть всё. Всё богатство мира в одном лишь океане. Океан наградил наших пловцов способностями: плавать как рыбы, выныривать из воды как дельфины и скользить по воде как крылатые рыбы. Наши пловцы могут нырять так глубоко и находится под водой так долго, что прошли пешком уже всё дно океана и собрали все сокровища: все кораллы и жемчуга, собрав из них ожерелья для наших женщин, прекрасней которых нет на всём свете. Конечно океан безграничен и всё его богатство не суждено собрать.», — говорила Галла, — Гоктания, наш дом.»

— Скучно наверно там. — коротко ляпнул Здал, выслушав долгое повествование Галлы.

Галла возмущённо приподняла брови, потом обиженно опустила глаза, казалось бы, это реакция на коротенькое и малоприятное высказывание Здала, но на самом деле Галла подумала, что это может быть правдой.

— В «Гоктании» не скучно, там просто всё спокойно и все счастливы. У нас часто устраивают праздники, когда у кого-то день рождения, его поздравляют всем городом, даже если не знакомы с ним.

— Тогда вы всем городом должны уже перезнакомится. — добавил Алес и начал смеяться.

— Алес перестань. — заткнул его Здал, видя, что Галла вот-вот может разрыдаться.

— Жизнь в «Гоктании» идёт размеренно, нет страданий и суеты, всем всего хватает, в изобилии люди поют и воспевают безмятежную жизнь под чистым небом, под золотым солнцем, которое пронизывает влажный воздух океана, оставляя на коже золотой загар. Вы можете смеяться над этим сколько хотите, а мне надо найти Сольмидия, и мы уплывём домой.

— Галла, ну прости, не кто больше не смеётся. — начал извинятся Алес.

Столпившиеся люди на причале, сидели на швартовных тумбах, жгли костры из мусора, найденного на причале, сидели на импровизированных пнях из того же мусора или слепленного из деревянных коробок, по сути дела это он и был — мусор. Драили корпус подлодки, выпирающий из воды горбатой крышей.

Алес сразу заметил девушку, которая выбежала встречать Галлу. Он заметил, как морская соль играла переливами и блесками на её ресницах, её загорелое чуть бледное, но красивое лицо завладело разумом Алеса.

— Привет, меня зовут Алес.

— Здравствуй Алес, а меня Мила.

— Мила, — Здал стоял рядом, улыбнулся и посмотрел в её глаза. Действительно она было мила, даже волшебна и нежна словно прекрасный юный цветок. Мила — это имя что-то напомнило Здалу, всколыхнуло в его душе, но что конкретно он не захотел вспоминать, лёгкое эхо прошлого давало ощущение жжения на подкорке головного мозга, и что-то печальное мерещилось из тени забвения, — Я знал когда-то одну Милу, она была постарше, но всё…, ты очень похожа на неё.

— Спасибо, но сравнивать меня ни с кем не надо. Я этого не люблю.

— Да я же не сравниваю. — решил оправдаться Здал, — Мы с Алесом…

— Мы здесь чтобы помочь. — перебил друг.

Здал посмотрел на Алеса сжав губы.

— Мы слышали, что у вас проблемы с местным населением, нет еды и пропал ваш капитан.

— Ну да, всё так. А как вы хотите помочь?

Галла стояла рядом с Здалом и от её влажного дыхания создавалось ощущение что она сейчас заплачет.

Мила перехватила всё внимание на себя, она вдруг стала центром решения всех проблем, а Галла всего лишь рассказала о том, что проблема существует, она сама теперь, просто, существует, нежными, словами заговорили не во круг неё. Новое ощущение, в «Гоктании» такого никогда не было, все восхищались только Галлой, её голосом и она в своём великолепии не знала себе равных и никогда не задумывалась что может быть иначе. Она ловила на себе влюблённые взгляды и водопады красивых речей изливались только к её ногам. Но теперь всё иначе, сейчас нет того восхищения, сейчас идёт борьба, незнакомые чувства бьются за первенство кружа в смятении голову.

Нет туда, где господствует всеобщее поклонение Галла больше не вернётся, от ныне здесь и только здесь надо искать расположения от своей судьбы, с пониманием этого из глубин организма поднялось жгучее чувство, осознание конца эпохи, конца той жизни где было всё очевидно, как ясный день с витающей в воздухе морской солью.

Из глаз Галлы покатилась слезинка и она спешно пошла обратно в город опустив голову, чтобы не встретится с кем-нибудь взглядом.

— Галла, что с тобой? — крикнула Мила ей вслед.

— Галла, тебя обидел кто? — Спросил один из подошедших Пловцов, находившихся на причале, коса поглядывая на Здала и Алеса. Люди, которые драили корпус подлодки и занимались мелкими ремонтными работами тоже начали подтягиваться, и очень быстро окружили всё пространство вокруг Галлы.

— Всё нормально, — запрокинув голову с отстранённым взглядом она попыталась пробиться сквозь стену однополчан, — Эти люди помогут с местными, а я пойду дальше искать Сольмидия.

— Галла, — к ней подошёл Здал, — ты куда? Одна. Нам здесь не обойтись без твоей помощи.

— Правда?

— Конечно. Давай, зови всех сюда, — Здал оглядел окружающую толпу, — Зови кого здесь ещё нет. — добавил он, усмехнувшись, — устроим общий сбор. Есть у меня одна идея.

— Галла наша королева, она самая… самая. На «Акуле», да во всей «Гоктании» нес… никого лучше. — сказал один из пловцов, отсвечивая Здалу в глаз лоснящимися ногами. Необычные блики привлекли внимание Здала. Через разорванную штанину он увидел ногу с облезлой кожей и выпирающей гладкой и блестящей костью, — Кто её обидит тот, тот… — пловец с необычными ногами говорил прерывисто, запинаясь, но с энтузиазмом и рвением иногда с трудом подбирая слова не поспевая выстроить предложения в голове слова в бессвязной форме вылетали из его рта.

— Того мы утопим, — подхватил пловец, стоящий рядом с выцветшими от соли и океанского солнца волосами, — Утащим на дно и забьём в илистое дно по самые лопатки.

— У нас то дыхалки-то хватит. — дружно посмеялись пловцы.

— Такие защитники, а одну отпускаете в незнакомый город. — ответил им Здал перебивая чужой смех.

— Мы сами переживаем, но и дом оставить нельзя без присмотра. — сказал пловец, поблёскивая костяными ногами.

— Местные угрожают постоянно. — поддержал его солнечно-волосый.

— Сколько вас? Человек сто, больше. Конкретно мужчин сколько?

— Пловцов сколько? — добавил Алес, не оставаясь безучастным.

— Галла, она лучшая, она наша звезда, царица океана за её голос мы всех из тела вытряхнем. Знаешь, как её зовут все жители «Гоктания» — Сирена — повелительница шелеста пенных волн. В её глазах мир доброты и чистоты нравов в её голосе текучесть лазурных вод, она сама как прозрачная вода и душа её чиста и безоблачна как небо над «Гоктанией». - произнёс возвышенные речи сладкоголосый парень и его слова шевеля губами повторяли за ним остальные его братья пловцы. Эта речь была как гимн одной лишь Галле и зная слова наизусть некоторые говорили в унисон. Когда речь была кончена солнечно-волосый добавил, будто сделав вывод:

— Галла — богиня шелеста пенных волн и тишины океанских глубин.

Галла стояла рядом, и она всё слышала, её ценят, ей дорожат, но она просто лучшая, как вещь, она просто достояние того города из руинных кораблей, этой подводной лодки это даже не её дом, это постамент для «лучшей».

— Это прекрасно, Галла замечательная, лучше всех я сам уже влюблён в неё, — Здал сказал быстро будто отчитываясь перед пловцами не обращая внимания на саму девушку. — но давайте решать. Надо найти способ урегулировать конфликт с местными, надо найти вашего капитана. Что ещё?

Граждане Питера, особенно те, кто живёт на территории порта, озлобленны на людей с подводной лодки, настроены крайне недружелюбно против «Готанов», так их прозвали здесь, тех, кто приплыл в этот порт и начал рассказывать о сказочном месте, где каждый шаг насыщается радостью от простого осознания что жизнь прекрасна, и ветер океана наполняет воздушной свежестью лёгкие. Этот волшебный город «Гоктания», город стоящий на океане где отражаются облака, город «Гоктания» сам стоит на облаках, там нет ни насилия, ни жадности, ни порочных чувств, от чистого духа людей там чисто и на улицах. Этот город мечта.

Естественно, что горожане Питера увидели упрёк в этих словах, оскорбление, будто бы они здесь живут в грязи, и всё так серо и уныло, что агрессия против «Готанов» проявилась мгновенно. Да ещё и пловцов ловили на краже пище. «Здешние жители погрязли во мраке и грязи, так что теперь, у них можно воровать?», — такие помыслы приходились в головы живущих близ порта, это и стало основным доводом к нелюбви пришельцев из океана и сопутствующим гонениям.

Многие жители Гоктания отличаются своей индивидуальностью, физическими характеристиками, долгое существование в несколько поколений обособленно от внешнего мира, по среди океана, под воздействием радиоактивного неба сделало свое дело.

Проходя по причалу Здал заметил, как ловко пловцы выпрыгивают из воды и вскарабкиваются на высокие стены причала. Здал вспомнил что рассказывала Галла про «Гоктанию» и пловцов, и что он услышал и увидел здесь сам, всё это провернул у себя в уме. Решение само пришло в голову.

Специально для плавания и охоты под водой. Находясь в воде, их пальцы набухают, и пловцы могут цепляться, буквально прилипая к причалам и бортам суден. Целый век пост ядерной эры, позволил ускорить эволюцию приспособленчества. Многие умеют очень быстро плавать и выпрыгивать из воды у некоторых развились подводные крылья на лопатках и при большой скорости они могут скользить почти в полуметрах над поверхностью водной глади.

Решение проблемы между местными и выходцами с «Акулы» нашлось, и оно было очевидным, «Пловцы могут то, чего не могут местные, как так получилось, что они сами не разобрались с этим раньше?», — подумал Здал, обратив внимание на собирающуюся толпу местных: «А… Проблема в том, как донести эту информацию людям, для которых воровство, всего лишь предлог, воплотить плотскую ненависть к пришлым из рая в ожесточённое гонение в мрачной преисподней.».

Густой воинственной толпой местные вышли на встречу с палками и камнями. Да, настроены они были очень недружелюбно. Первые комья окаменелого мусора полетели в сторону где была пришвартована «Акула». Гоктайцы укрылись в подводной лодке. Местные, подзуживаемые окриками провокаторов, приблизились к подлодке, но всё же оставались на безлопастном расстоянии. Алес с Галлой, стояли на корпусе подлодки, прячась за рубкой размерами с небольшой двухэтажный домик. Они наблюдали как Здал, подняв руки аккуратно подошёл к толпе агрессоров. И всё же это не спасло его от того что кто-то кинул ему в голову камень.

Здал по своему виду не был похож не на «Готанов» — как их прозвали местные, не на жителя «Питера», не лицом и цветом кожи, не одеждой, он был отличен и в манере разговора. Речь Готанов была насыщена помпезными словами, бессмысленными, но источаемыми радость жизни, а Здал излагал сухо, по существу. Старался как можно скорей найти компромисс, избежать кровавого конфликта.

— С кем я буду говорить?

Из толпы вышел человек щуплый и мрачный. Его лицо скрывалось в тени от навеса пепельных бровей. Голова его была маленькая, скулы по-детски круглые.

— О чём говорить! — заорал он с первых же слов.

— Что ты орёшь. — грубо осёк его Здал, щуплый замолчал и стал настороженно слушать. — Ты можешь внятно объяснить в чём проблема? — Здал говорил сдержанно, не кричал. Чувствовалось, стоило ему повысить голос, ответить криком на крик щуплого, как разговор превратится в митинг, обычную переораловку, а потом его просто затопчут. — Людям нечего есть, им приходится воровать. Давай найдём компромисс. Они готовы компенсировать всё что украли. И впредь не будут воровать если за работу им будут платить, дадут возможность существовать, не умереть с голода. Как только найдётся их капитан они уплывут восвояси. Сейчас у них нет топлива и пищи нет, им некуда деваться. — Здал заметно отличался здоровым видом от местных и от миниатюрных людей с рыбьими костями с подлодки. Он с первых слов приковал к себе внимание.

— Мы здесь живём. Всегда здесь жили. Нам самим не хватает работы и пищи. — скрепя голосом, срываясь на писклявый крик проговорил щуплый.

— Пловцы очень хорошо приспособлены к жизни около воды, и они прекрасно ориентируются под водой. Я не заметил, что в порту чисто, или хотя бы поверхностно убрано, если им позволят работать, то они смогут отчищать стены причалов, убирать в порту, не будет неприятных запахов, надоедливых животных и птиц. Кроме всего, пловцы обладают спецификой организма, они легко и быстро справятся с работой, на которую у любого другого уйдёт много времени. А результат? Много ли надо этим людям, им есть нечего, они не по своей воле застряли здесь. Пускай рабочее место остаётся за тем, кем было, за отдельную плату, они будут просто помогать. Ну, это наилучшее решение, если посмотреть возникший конфликт не имеет под собой ни чего существенного.

Щуплый, не находя вразумительного ответа ворча слился с толпой. С Здалом согласились, конечно были те, кто не хотел идти на мировую приводя несущественные доводы, но всё уже было сказано.

Очень быстро пловцам с «Акулы» нашли работу и это никак не отразилось в том, что кто-то из местных её лишился.

Пловцы отчищали доки и прибрежные зоны от водорослей и плесени, они быстро и качественно выполняли свою работу.

— Ну что, проблема можно сказать решена, есть нерешённые детали, но в каком направлении двигаться чтобы их решить ясно, так что сами справятся. Пойдём к СиЛёзе. — Здал обратился к Алесу.

— Ты думаешь они справятся? Пока мы не пришли они сами ничего не могли сделать, очевидных вещей не могли сообразить, что можно просто договорится о работе, а не воровать. И ты хочешь, чтобы они сами что-то решили?

— Не хочешь встретится с СиЛёзай? Алес, если ты боишься не ходи, останься с Галлой, так будет даже лучше.

— Да, мы так и договаривались. Помнишь?

— Помню, я просто подумал ты переменил решение и захотел очной ставки с СиЛёзай.

— Я не пойду к… этому, я даже видеть это чудовище не хочу.

— Почему, что случилось. Это как-то связанно с твоим отцом? Расскажи.

— СиЛёза не захотел убивать отца подобающими способами, а так просто из непонятных побуждений решил посмеяться над героем, над человеком, который внёс свой вклад в нынешнее правление этой самой твари.

— Да я знаю, он когда-то помог, соединится двум правителям и властвовать в этом городе. — припомнил Здал миссию из прошлой жизни.

— А этот СиЛёза, это чудовище, испытав едкость дурманящих голову, приторно до противности, сладкого чувства предательства подвергло его неистовым истязаниям. — продолжал Алес.

— От куда ты это знаешь?

— Не важно. Я помню главное — нельзя доверять этому беспринципному существу.

Здал удивился, хотя и прикидывал, что или кто есть то самое, что зовётся СиЛёзай и доверять этому что или кому нельзя. Но выхода другого нет, надо идти и решать вопрос.

— Я думаю, я всё сказал. — с твёрдой решительностью заявил Алес, серьёзно сдвинув брови на молодом лице. — Ты иди, я тебя подожду на подлодке.

Здал поручил Алесу оставаться на подлодке и доделывать план по реабилитации жителей «Гоктании», а сам отправился к СиЛёзе.

Глава 3 \На карачки/

Здал отправился к СиЛёзе, один в логово, про которое Алес даже слышать не хотел. Алес остался в порту он стал близок к Галле и что самое для него приятное, к Миле. Но перед тем как уйти Здал дал задание Алесу решить оставшиеся проблемы с местными, а пока побыть просто сторонним наблюдателем и по возможности регулировать порядок в порту.

Алесу было не приятно, что Здал прилюдно дал ему задание, тем самым он показал, что обладает высшим положением чем он. Но всё же Алес остался в порту, и остался за главного.

— По-моему вы должны быть вместе, разве ты не желаешь помочь своему другу. Вы кажется одну цель преследовали, когда мы встретились. — к Алесу обратилась Галла, устремив взор туда, куда ушёл Здал.

Алес посмотрел на Галлу, на профиль её приподнятой головы, прямой нос и острый подбородок. — Да, и сейчас у нас одна цель, я помогаю вам здесь, а он пошёл за вашим капитаном.

Мила ни чего ему не ответила, только повернулась и хитро улыбнулась.

— Мила… — крикнул Алес, увидев проходящую мимо девушку в руках у которой была гора разноцветных ракушек, — Мила, что ты делаешь, давай я помогу тебе.

— Пловцы нашли красивые ракушки, буду делать из них ожерелья, тебе наверно это не интересно иди к пловцам, они тебя нырять научат.

— Почему не интересно, я же буду этим с тобой заниматься, с тобой мне всё интересно.

— А, ну тогда давай.

Казалось бы, Алес занимался вещами которые не то что не должны были его интересовать, но и тем что вообще интересовать не должны мужчину по понятиям гоктайцев.

— Мила, — ему нравилось произносить её имя, и он произносил его под любым предлогом, — Зачем эти ожерелья, тебе просто нравится их делать?

— Мне нравится, хотя и не очень, всё спокойно, сидишь поёшь, нанизываешь ракушки на нить. Всё спокойно. Да, точно — такое мне не нравится.

— Так зачем, Мила?

— Местная дама увидела на мне ожерелье и настойчиво попросила его, и ещё сделать много разных, тоже очень настойчиво, попросила. Вот делаем.

— Да, Мила, делаем.

— Хорошо, что ты мне помогаешь, хотя и не сколько, не быстрей получается. У нас то этим только женщины занимаются.

— Ну, — неприятное для себя, сказанное Милой, услышал Алес, — Я тебе помогаю, по тому что помогаю именно тебе, понимаешь?

— Как неожиданно, спасибо. Так значит тебе не нравится делать ожерелья?

— Мила, я хотел признаться тебе, — он придвинулся к ней ближе, — Мила, меня, мой разум поражает осознание того что прекрасней тебя нет никого на земле и в океане, и ещё где бы то ни было. — когда Алес говорил, он был так близок к ней что чувствовал собственное дыхание, отражавшееся от её румяной щеки. Вдруг для Алеса всё стало ясно и очевидно, он изменил интонацию и яро заявил, — Мы будем вместе! Скажи и я создам условия такие, как ты рассказывала в «Гоктании», и так будет везде где мы с тобой будем вместе.

Мила замерла, держа в руках красочную ракушку, пустив от её эмалированной стенки солнечный зайчик, который дрожал на носу Алеса. Когда он кончил говорить, Мила неподвижным взглядом смотрела на лучик света, а встретившись с ним взглядами он её поцеловал.

Галла видела, что происходило и произошло и слышала тоже, хоть и находилась не близко. После, когда случился момент и Мила осталась одна Галла подошла к ней. Она улыбнулась, взяла Милу рука об руку, прогуливаясь по причалу сказала:

— Я слышала. Что вы с Алесом теперь вместе?

— Да, — помолчала Мила смотря в сторону морского горизонта, — Да, как бы. Знаешь дома, в «Гоктании», мне никто не говорил ни чего подобного. Никогда, никогда… А! — Пронзительно взвизгнула Мила, — мне не говорили таких слов, я даже ни чего такого не слышала. В «Гоктании» все красивые речи, водопады слов, говорили только тебе Галла, все женщины в «Гоктании» завидуют только тебе. А здесь всё по-другому. Я не уеду от сюда, никогда.

— Да, — печально промолвила Галла, и отпуская Милу чтобы уйти, она почти шёпотом произнесла, как будто про себя, но в слух, так чтобы быть услышанной, — Я тоже….

Широкая дорога вдоль пустынной улицы, вела к дворцу СиЛёзы. В призрачном, синевато-сером свете скоптившегося над этим местом неба, стояли изящные фонарные столбы, не испускаемые собственного света и малоэтажные дома в похожей друг на друга архитектуре, похожие на усыпальницы мёртвых. Из-за сквера, с давно умершими деревьями, был виден золотой купол, подойдя ближе, из-за стены искорёженных ветвей столбовых-деревьев выпирали ещё несколько маленьких золотых куполов которые составляли огранку центральной башни. Пик большого золотого купола упирался в завесу тёмных туч, нанизав на свой пик загустевшие чернеющие тучи, с мазками алой зари, будто пролитой из ран поражённых облаков крови. Изгвазданное атмосферными дырами небо пролило свою кровь на всклокоченную пену мрачных туч.

Здал один пришёл к СиЛёзе.

Два обычных человека сидели рядом на одном ложе навалившись каждый на подлокотник со своей стороны, по середине пустого, отделанного золотом, огромного зала. Свет проникал в высокие арочные окна, но всё же в помещении было мрачно.

Здалу виделось издали во мраке зала перед августейшими особами ползало какое-то животное, с толстой махровой шкурой и издающий звериный вой предупреждения об опасности.

Здал подошёл ближе, и очертания выявили человека, ползающего на четвереньках, воющего и бормочущего что-то не разборчивое. Парень громко кашлянул, человек как будто опомнившись сначала поднялся на коленях, а после встал во весь свой рост. Человек в тяжелом пальто и был капитан подводной лодки Сольмидий. Он поднялся немо и гордо, выдавая вперёд бугры подбородка с недельной щетиной.

Один из занимающих трон посмотрел на Здала не естественно раскрыв очи, а второй произнёс, громким расплывающимся по залу голосом:

— Что тебе надо? — голос пронёсся и раздался эхом. Отталкиваясь от стен сотни голосов прилетали со всех сторон. Он ощутил укоряющие взгляды сотен людей, которые говорили ему полоща мыли, стирая осознание собственной личность.

Сольмидий отшатнулся назад, повернувшись спиной к сидящим в ложе, спрятался в своё пальто и быстро направился к выходу ухватил за шиворот Здала, готового упасть на карачки вместо него, потащил за собой.

Добежав до парка, заросшего уродливыми деревьями будто земляные черви проросли из земли. Остановившись на передышку Здал задал вопрос своему спутнику.

— Вы капитан «Акулы» Сольмидий? — утирая лицо от собственной слюны, которую успел пустить на аудиенции у СиЛёзы, спросил Здал. Он потирал уши сдавливая ладонями голову пытаясь слепить обратно разрозненные мысли.

— Да, я Сольмидий, — голосом с хрипотцой начал говорить капитан, он сам едва мог сохранять трезвость ума, — А ты кто?

— Я Здал, ваши, эти… в порту вас потеряли, не знают, что им делать. Галла попросила вас найти.

— Галла… А, да. Сколь-же меня не было?

— День, может больше, об этом я не интересовался. — хотя, судя по щетине капитана, его не было больше, чем несколько дней.

— То я сейчас умру от голода. — усмехнулся капитан.

— Как вы сюда попали, главное зачем?

— Надо! Пойдём потихоньку, вроде вырвались.

— И всё же. Я тоже не зря пришёл.

— А зачем ты пришёл?

— Вас спасти, Галла попросила, я же сказал. Галла сказала, что вы ходили к СиЛёзе просить топливо для вашей «Акулы». Так? Расскажите всё, вдруг я ещё чем-то смогу помочь.

Капитан, морща грубое лицо начал говорить:

— Когда я зашёл к СиЛёзе я рассказывал, что до ядерной катастрофы на земле, прародители жителей «Акулы» вышли из этого города, как и сама подводная лодка сошла со стапелей морского порта «Санкт-Петербурга», и нам необходимо ядерное топливо, нам и нашему городу. Потом постепенно в глазах у меня всё поплыло, я начал сотрясать появившееся в воздухе мешочки с радиоактивными элементами чтобы из них получилось топливо для подлодки. Это сейчас я понимаю, что я бредил, но тогда, в моём мозгу возникали мысли, что надо позвать всех капитанов «Гоктании», чтобы и они себе наделали того же. А потом я подумал, что лучше будет если я встану на колени и обопрусь руками об пол, чтобы консистенция топлива в мешочке, который я сотрясаю, была лучшей. Только когда ты вошёл и разрядил атмосферу новыми звуками я смог зацепится за твой голос исходящий из внешнего мира и выйти из этого странного состояния.

— Значит вам необходимо топливо не только для своей подлодки, но и для остальных градообразующих судов.

— Ш, — удивлённо прошипел Сольмидий, — Я таких слов даже не слышал никогда, но смысл понимаю. Значит ты уже знаешь, что «Гоктания», состоит из судов, разных классов, водоизмещений и назначений.

— Приблизительно.

— Галла рассказала?

— Да, она.

— А сказала она, что «Гоктания» в основе состоит из военных кораблей и нескольких подводных лодок, одна из которых «Акула».

— Нет, такого не слышал.

— По тому что об этом никто не должен слышать и знать никто не должен, а эта тварь, СиЛёза, распяла меня как морскую черепаху и вынула из моей головы всё. Всё понимаешь! Хотел заставить звать всех капитанов «Гоктании» плыть сюда, чтобы встать на службу.

— Но не заставил?

— Не заставил. Как корабли пойдут без топлива, и «Акула» обратно не доплывёт, один реактор кончился ещё год назад.

— А в «Питер» приплыли, здесь точно должно быть топливо?

— По бумагам от поколения основателей «Гоктания», в «Питере» должны быть залежи этого богатства.

— Я постараюсь помочь, сейчас вернусь к СиЛёзе, а вы возвращайтесь в порт, вас там потеряли. — сказал Здал.

— Если ты сейчас пойдёшь к ним опять, будь осторожней, хотя если они такие чудеса прямо с порога начинают, то… Тут уже не до осторожности, надо подумать. Колокольчик себе на шею повесь мы обычно так на удочки делаем, чтобы если заснул на рыбалке, рыба за леску дёрнет колокольчик раз и разбудит.

— Если такое, как вы рассказываете про мешочки с топливом, то колокольчиком здесь не обойтись, надо что-то такое, по серьёзней.

Сольмидий скрылся в панцире своего тяжёлого пальто и поспешил к своим, обронив.

— Осторожней будь.

Капитан подлодки, дипломат и заложник СиЛёзы теперь свободен и проклиная время своего пребывания у пленивших его спешил сделать только одно, добраться до «Акулы» и ждать вестей от Здала.

Здал вернулся к СиЛёзе, не придумав ничего, он просто положил маленький камушек себе в ботинок, который остриём грани больно впивался ему в ступню при каждом шаге. Здал смело ворвался во дворец с золотыми куполами в обитель СиЛёзы.

Скоро стало ясно, что за работу люди с подлодки требуют достойную оплату, одной еды им стало недостаточно и возникла новая проблема.

Алес не смог совладать с беспокойством толпы, уже с другого фронта, на примере Здала он усвоил только то, что можно разговаривать с местными, да и то, о чём можно говорить, всё уже решено. Но ничего не решено для прибывших из «Гоктании», они выполняют тяжёлую работу, а им говорят: «Что и так много сделали для чужих, а тут ещё и все блага подавай. Пусть убираются во свои края, ежели им чего-то тута не нравится!».

Но как объяснить, что у океана нет краёв, есть только берега и к родному, когда-то, берегу их прибило. Только жаль, что и это не тот берег, где они нашли бы человеческое понимание.

Да и рады бы они были отправится домой, но где их капитан, без него никто, никуда не уплывет.

А некоторые хотят остаться, им нравится суша, не для океана они были рождены, хотя у многих людей с подлодки развиты рудиментарные органы для плаванья в морской среде.

Новое противостояние между местными и гоктайцами. Высокий, черноволосый мужчина выступил из толпы местных с речью:

— Решили помочь этим, ну что в этом такого, людям есть нечего, так нет! Нет же! Им сейчас все блага подавай.

— Молодец! Скажи ещё. Ещё, скажи всё!

Мила не сдержалась и крикнула в противоположную стену столпившихся людей.

— Мы такие же люди и имеем право на достойную оплату нашего труда. И не надо говорить, что вы нам что-то дали из жалости, на нас скинули всю портовую работу, мы жители другого государства вынуждены за крошки пищи выполнять самую тяжёлую работу, а вы как наши хозяева получаете всю выгоду и из жалости даёте нам отбросы и говорите, что это пища.

— Мы не ваши рабы! — Начали кричать пловцы и их подхватили стоящие выше на самой лодке, начали скандировать, — Мы не рабы… Не рабы! Мы не рабы… Не рабы!

— Скажи… ответь… — Послышалось на фоне общего гама шёпот с оттенком злобы. Этого высокого черноволосого мужчину, с короткой и опрятной стрижкой пихала в плечо и мотала за локоть женщина, полная авторитета, с потрескавшимся в морщинах лицом.

— Эй курица, рот заткни!

— Эй пловец…, мужчина, — обратилась Мила к черноволосому, — попросите свою жену держатся в рамках приличного человек. — Мила не кричала, но сказала громко, так что её услышал тот, кому она это сказала.

— Э… Ха… Это моя мама, — улыбнулся он.

— Тогда, любезный пловец, вы хам.

— Я не пловец…

— Это у вас там все пловцы. — снова вмешалась мать.

— Эй, я не хам!

— Если у вашей матери такое отношение к людям, то и вы тоже хам. Это передаётся от родственников.

— Побереги язычок! Ты забываешь с кем говоришь.

— С кем же? С хамом и рыбой шар.

— Ах-т, ты… — задыхаясь от гнева, вырвалось из женщины рыбы шар, — Мы хозяева этого порта. Не хотите этого усвоить, забирайте свои пожитки и убирайтесь. Вы своих мужчин пловцами называете, вот и пускай плывут от сюда, пока лопатки из спины не выдрали!

— Вы можете считать себя хозяевами этого порта, но не нашими хозяевами, мы вам не рабы, — Проскандировали из толпы: «Не рабы… Мы, не рабы!», — и у нас есть полное право здесь быть, «Акула» вышла в своё первое плавание из этого порта. «Акула» наш дом, а здесь родина нашего дома, это должно быть ясно. Ясно?

— Мама она права.

— Что! Что? И ты Ругман?

— Мама, если…

— И ты, и ты! — задыхаясь и фейерверком пуская слюни закричала мать.

Как-то получилось, что, не заметив, столпившиеся люди готовые от своей разъяренности идти стенка на стенку оказались позади. Мила с Ругманом, оказались вдвоём и близко друг к другу, в споре незаметно друг для друга, они сблизились и только мать Ругмана с недовольным и злостным выражением лица, с заплывшей одна щека на другую пихала своего сына то в плечо, то в спину, разочарованно и грозно приговаривая: «И ты Ругман, и ты…». «И ты Ругман!», означало, что он, её единственное и любимое чадо, которого она неустанно и не щадя себя самой и его тоже, воспитывала, а он оказался предателем и так ласково смотрит на эту Гоктайку и даже соглашается с ней.

Алес помогал пловцам стаскивать старые, ржавые бочки, чтобы ничего не мешало проходу в порт.

— С бочками разобрались, а как быть с этим, — Алес показал пальцем на контейнеры, стоящие прямо по середине широкой платформы порта, — Кран работает?

— Кран? — Удивился один пловец, — Кран на «Акуле», пресной воды очень мало.

— Нет, ну ты даёшь, — рассмеялся Алес, — Портовый кран, вот стоит. — парень замахнулся на мощную конструкцию, которая возвышалась над портом. Кран стоял на рельсах и все стальные тросы его, казались напряжённо держат все подъёмные механизмы. Стальной монумент стоял на растопыренных ногах, наклонив стрелу мёртво зацепившись за бетонную плиту. — Вот это кран.

— Это кран? — удивлённо проговорил пловец, глядя на верхушку грузоподъёмного монстра.

— А я тоже сначала подумал про кран с водой на «Акуле». — Широко улыбаясь и раскрыв рот от восхищения, стоял рядом ещё один пловец.

— Слушай, мы эту штуку в первый раз видим, даже внимания раньше не обращали, — здоровая хрень ну ладно.

— Ну может не первый, мы уже давно в порту, ну ты понял. Даже в мечтах не представляем, как работает, — пловец показал на кран обеими руками, — вот это.

Алес ничего не стал отвечать, он просто пошёл к платформе крана и забрался в кабину.

В кабине не было чего-то особенного, что могло бы представится, глядя на тяжёлую конструкцию монументального сооружения. Было всего-то один рычаг, даже рычажок, который поворачивался во все стороны, три кнопки и две педали, плюсом под толстым слоем, уже въевшейся, пыли кресло.

Алес уселся в кресло, махнул пловцам, которые смотрели на него снизу, и казались игрушечно маленьких размеров, приготовился выбирать какую кнопку из трёх нажать первой.

Как только он решился и взял в руку рычаг управления, вдалеке на пирсе усыпанного с двух сторон коричневыми скорлупками лодок он увидел Милу, которая гуляла там. Хоть это было и далеко, но он отчётливо видел, что Мила там гуляла не одна и не с Галлой, а с каким-то незнакомым мужчиной. При виде Милы с другим, Алес ощутил в груди яростное жжение. Странное и непонятное чувство родилось в Алесе в этот миг, ему казалось, что вот оно проявление в жизни настоящего счастья и ещё больше радости он испытывал от того, что думал потом помочь устроить и личную жизнь Здала. Но получается так, что в один миг обрушилось всё, как тревожное пробуждение от мимолётного сладкого сна, опять в холодную реальность. Алес ощутил на себе одиночество. Куда исчезла та радость, то золотое чувство, когда Алес был рядом с Милой, слышал близко, близко её голос и чувствовал её дыхание. Разочарование, нет это нечто другое. Понимание того, что его идиллия рушится под солнцем, под звуки злых волн, бьющихся о стены причала, его голову опалило бешенство.

— Мила привет. — поздоровалась Галла, повстречавшись, когда незнакомый ей мужчина провожал подругу.

— Ну всё, пока, дальше мы дойдём сами. — попрощалась Мила с молодым человеком, они поцеловались, и он ушёл девушки проводили его взглядом.

— Я помню его, он из местных, вы с ним спорили, а потом вы вместе пропали куда-то.

— Это Ругман, знаешь из-за его матери приходится уходить подальше, чтобы мы могли встречаться. Она против, не любит меня, злюка такая.

— А из-за Алеса подальше от порта.

— Алес, знаешь… — Мила опустила глаза, вздохнув она улыбнулась.

— Что знаю?

— Я не знаю, как-то получилось так, что Алес воспринимает наши отношения неправильно.

— Может ты дала ему повод?

— Дала, может, может и дала, а что он сам виноват. Слов мне наговорил, я и…, не знаю, он хороший, внимательный, но неинтересный. Я была рада, честно, я была в восторге, всё было ново для меня, а сейчас… это иссякло.

— А Ругман?

— А Ругман, он другой, он не Алес, понимаешь?

— Понимаю, но ты скажи Алесу.

— Галла, а ты, — Мила повисла на плече Галлы и жалобно посмотрела ей в глаза, — А ты…?

— Я! Ты хочешь, чтобы я поговорила с ним вместо тебя.

— Галочка, ну пойми, — защебетала Мила, — когда он мне признавался, я даже слов не понимала, не слышала раньше ни чего такого. Я просто боюсь с ним говорить.

— Опять слов тебе наговорит?

— Да…

Галле было сложно подобрать слова, тем более чтобы разговаривать с человеком по поводу разрыва отношений, не вникая в эти чужие отношения. Галла даже не представляла себе, как начать разговор, о том, о чём её попросила подруга. Но задумавшись о том, что сказать она набрела на Алеса. Она не успела заикнуться он начал первый и начал с вопроса:

— Не видела Милу? Мне поговорить с ней надо, срочно.

В ответ после запинки, паузы Галла попыталась объяснить Алесу, что он слишком много неправильных чувств, привносит в отношения, которые сложились между ним и Милой.

Конечно он не понял всего её сказанного, тогда Галла, сказала словами Милы, «Ей с ним больше не интересно». Услышав это Алес некоторое время ходил с опущенной головой, никто не мог видеть его глаза, даже когда вскидывал чёлку он жмурился. Потом он обратился к Галле которая не отходила от него.

— Я видел Милу с другим мужчиной.

— Да, — ответила ему Галла, — Теперь она с другим…

Когда Алес услышал всё что, сказала ему Галла, что-то оборвалось в нём, поменялось и он сам почувствовал, как изменился цвет его глаз, на расплывчато серый.

Солнце походило на проржавелую с прожжёнными дырами конфорку, раскалённую до красна.

В накале подходившего к концу дня ветер продувал пустой порт, человек в тяжёлом пальто сдуваемый ветром и от этого кажущийся довольным, появился из мглистого далека.

На «Акуле» поднялся шум, послышались радостные крики, «Сольмидий! Капитан вернулся…». Ликующая толпа образовалась в порту, с подлодки вывалили наружу все, кто находился в ней.

— Капитан, вас долго не было. Когда мы уже уплывем домой в Гоктанию?

— Отплытие невозможно. — появившиеся морщины на грубом лице капитана, ясно давали понять, что Сольмидию приходится признавать неудачу, и даже бессмысленность своих попыток сделать то зачем он приплыл в этот город и поставил в безвыходное положение всех тех, кто живёт на Акуле, — Мало того, что задача, поставленная на совете капитанов не выполнена, так ещё и не хватит топлива, чтобы просто вернутся домой. На подлодке установлено две ядерных установки, один из которых уже выработал свой ресурс, а второй вот-вот и кончится, встанем по среди океана и будем ждать пока шторма не разобьют наш дом. С океаном шутки плохи, сегодня он благоволит, а завтра он утопит нас.

— Капитан, что тогда мы будем делать?

— Будем ждать. Этот молодой человек, Здал, обещал помочь. — Сказал Сольмидий.

— Он уже помог. — ответила Галла.

— Да. Если б не он… Даж не знаю, что было б со мной, но я б не вернулся, эт точно.

— Где вы были? — Спросил кто-то из пловцов.

— Наверняка у СиЛёзы, Здал пошёл за вами именно туда. — Сказал Алес.

— А ты не из наших. — поглядел искоса капитан на Алеса, — почему не помогаешь товарищу. Твоя помощь очень бы пригодилась…

Алес что-то промямлил про местных и про то что его Здал сам оставил за главного, но Сольмидий его оборвал.

— Ладно. Я был… Я даже не понял где и у кого я был. — Сольмидий опять поморщился, топорща иглы своей щетины, — Будем ждать.

— А где он, где Здал? Он что остался там вместо вас?

— Да, но за него не надо переживать, он подготовился. — Сольмидий прищурившись посмотрел на солнце держащееся на тонкой прослойке раскалённого воздуха от уходящего за горизонт моря, — Будем надеется.

— Алес, ты слышал, ему надо помочь.

— Не торопись Галла, ты паникуешь, — Алес настроил голос с Галлой он говорил спокойно и рассудительно, — Мы подождём, он вернётся.

— Мы подождём! Он вернётся! И всё!?

— Он вернётся, это точно, если всё же, то мы пойдём за ним.

— Ему сейчас нужна твоя помощь.

— Спокойно, он сейчас знает, что ему делать и, если поддастся панике можно нарушить его план. Понимаешь, можно только навредить своей помощью.

Глава 4 \30 лет прошло, это тоже не нормально/

Здал вошёл в мрачный дворец с золотыми куполами. Мрамор и позолота не придавали блеска. Портреты августейших особ глядели со стен.

Прихрамывая он прошёл по залу подходя ближе к немо сидящим. Сидящие на тронах внимали осторожным шагам приближающегося Здала. Один из особ смотрел неестественно раскрыв очи, а второй, как прибитый к спинке роскошного ложемента, с закрытыми глазами был неподвижен. Здал с опаской смотрел на них и всё же медленно подходил ближе.

Ничего не происходит и Здал начал уже думать, что камень, который он положил себе в ботинок, слишком острый, что даже мешает ему нормально передвигаться, но как только он об этом подумал, сразу почувствовал удар в голову, со звуком хлопков водяных шаров об стену на его мозг обрушилась атака с трелью автоматной очереди. «Такие атаки рано или поздно закончатся и итогом будет победа агрессора.», — подумал Здал, сквозь шум ударов в голое и в смятении в своем уме. Атаки продолжались одна за другой, сопровождаясь оглушением и головной болью. «Конец!», — подумал Здал, и это была его последняя мысль, словно сон окутал его, ни кокой головной боли ни каких внешних шумов, всё сказочно тихо и спокойно, но резкая боль в ноге пронзила по нерва-сплетениям всё тело Здала, он содрогнулся и отрезвел. «Нел. зя, не. нельзя, даже допускать! Сон в голове, погибель в реальности. Нельзя допускать», — он с силой топнул и надавил на носок где был камень и почувствовал острое жжение, затем тёплая влажность растеклась по ступне, как будто он наступил в лужу и промочил одну ногу, и наступило приятное чувство трезвости ума и головной боли.

— Здал, ты ли это, я узнаю твоё рвение. — гремящим эхом донёсся со всех сторон голос СиЛёзы. — Узнаёшь ли ты нас?

Здал уверенно стоял, приподняв правый носок ботинка, в котором лежал острый камень, и ясно смотрел на сидящих в ложе.

— Я тоже рад вас видеть. Конечно я узнал вас, как только вошёл во дворец. Митрий Сикулин и Лёзя Метостой приветствую вас.

— С товарищем с ТВОИМ вышло не хорошо, он не догадался сделать также как ты с камнем в твоём ботинке. Ты хитрый. Знаю твоего теперешнего товарища, сын нашего общего друга, в городе моём. Почему не пришёл, он. От чего же ко мне пришёл ты?

— Дел много, вот он и не пришёл.

— Знаю его дела, хочет убрать тебя с дороги, чтобы быть с женщиной.

Здал стоял молча, смотрел на говорящего Сикулина и посматривал на неподвижно сидящего с закрытыми глазами Лёзю, притоптывая ногой до ощущения боли от впивающегося в ступню камня.

— Его дела знаю, о них говорю тебе. Твои дела не знаю, скажи мне ты!

— Хочу помочь Сольмидию.

— Помочь ему, и я хотел, но он сам ушёл. Чтобы ему помогали, не хочет сам.

Голос Сикулина сливался и все им произнесённые слова сливались в одно, связное, но непонятное предложение. Это всё больше и больше заставляло Здала вслушиваться в его речь и усыпляло его бдительность.

— Нет-эт, обманываешь нас, знаем мы, и знаешь ты. Ты обманываешь нас. Мы знаем, что надо капитану Сольмидию, который сейчас в порту. Мы рассказали тебе, то чего не знал ты, правду о твоём товарище, а ты нас обманул и рассказал то, что мы знали и без твоего пришествия. Расскажи нам чего незнаем мы. Какова цель твоего пришествия к нам, истинная?

Лёзя замерши сидевший вдруг распахнул глаза и подался вперёд грудью и пронзительно уставился на Здала. И в этот момент Здал почувствовал, как его дыхание затруднилось. Вдруг стало слышно собственное тяжелое дыхание. При малейшем движении глаз все видимые предметы медленно перемещались, оставляя за собой шлейф блеклых красок.

Здал начал кричать, бить ладонями себя по ушам, топать обеими ногами, потому что в этот момент он не мог вспомнить в ботинке на какой ноге камень, и вообще, забыл про свой анти-гипнотический способ, подсознательно лишь помнил установку, которую дал себе, «топнуть ногой и надавить на носок если будет плохое самочувствие», а вот какой именно ногой и какой должен последовать результат вылетело из его головы. Организм Здала потерял чувствительность. Здал отплясывал в истерическом танце, и его отпустило от удушения гипнотизёра. Как будто ему просто помогло чрезмерное усердие.

— Фу, — выдохнул Здал, смахивая с лица слюни с испариной.

Лёзя принял первоначальную позу, вдавился спиной в подушки, спинки позолоченного дивана, служившего троном, и закрыл глаза. С криком в прыжке Здал отлетел подальше от того места где восседали Сикулин с Лёзей.

— С нашей последней встречи, ваши методы сильно изменились. — Потирая уши и барабаня себя по щекам сказал Здал.

— Нет, — донесся эхом до Здала голос Сикулина, — Это ты просто исчез, это ты знаем мы, мёртвым был, эту информацию твой товарищ Итгор дал. Он, все наши методы, узнал сполна. А ты, странно это. Ты не хочешь погрузить себя в метод наш. Тогда скажи, нам скажи, ты здесь зачем?

— Я пришёл помочь капитану Сольмидию.

Лёзя опять открыл глаза, на этот раз устало, он вдумчиво посмотрел на Здала. Сикулин склонил голову и искоса посмотрел на Лёзю как будто совещаясь, но немо и без проявления каких-либо эмоций.

— Не выходит. Дай же нам тебя понять. Мы честны были с тобой, прозрачны желания и действия наши, прилагаемые для достижения желаемого.

— Я сказал всё, что нужно понять! — Здал говорил громко и внятно, так чтобы в большом зале слышать раскаты собственного эха, и от этого он чувствовал себя уверенно и крепче стоял на ногах.

— Ты сказал, что хочешь помочь капитану.

— Я сказал, что надо помочь капитану Сольмидию, надо дать ему всё что он просит для города «Гоктания».

Чувствуя напор Здала, и уверенность с которой он произносил слова, Сикулин и Лёзя осознали, что им не справится своими гипнотическими силами с ним, но и стало понятно, что помощь капитану Сольмидию лишь предлог, а значит уступив в этом Здалу будет уже легче свергнуть нынешнее правление, над «Питером». Вот истинная цель Здала, устроить переворот власти. Скинуть СиЛёзу.

Лёзя с закрытыми глазами носом подался в сторону Сикулина, как будто передавая ему что-то, и Сикулин заговорил.

— Хорошо. Но и ты помоги нам.

— Что?

— Всё как в давно забытом, — прозвучал сладкий голос Сикулина, в голове Здала зазвучал голос ностальгии и в зале добавились оттенки заскорузлого жёлтого. — Помнишь, как вы вместе с твоим товарищем Итгором, помогали нам всем в этом городе, как вы помогли прийти к обоюдной власти нам с Лёзей. Тогда, несколько десятков лет назад, мы были заодно и доверяли друг другу, ты помогал нам. В том мире, по среди ядерной разрухи.

— Не надо, я помню, что тогда случилось как вчера. Вы хотели предать нас с Итгором ещё тогда, когда мы помогли вам. А помогали мы вам по тому, что была война и требовалась ваша помощь, но и вам требовалась наша помощь. А потом вы предали и убили Итгора.

— Конечно, всё помнишь, такой же молодой ты, как и был тридцать лет назад и не изменился ни сколько, — странно это.

— Зато вы изменились, это тоже не нормально!

— Мы, — мы не изменились, просто мы окрепли в своём желании.

— Желании? Ах ну да, людишки ничтожны и требуют управления над собой. Так?

— А ты действительно не изменился, только стал свежей это чувствуется, но ты обладаешь памятью не свойственной запаху твоих прожитых лет. Как? Как тебе это удалось? Расскажи и мы выполним любое твоё желание.

— Что надо сделать?! — крикнув, Здал прервал бессмысленный усыпляющий разговор.

— Всё что надо сделать, наладить железнодорожное сообщение с другими городами. И всё, вот что надо сделать.

— И всё?

— И всё. Не уехать в другие города, никто не может приехать, люди страдают.

— То, что уехать от сюда нельзя, действительно угнетает, а вот что приехать сюда люди не могут, так они только рады этому.

Сикулин промолчал в ответ на шутку Здала.

— Ты это сделаешь? Тогда и топливо можно будет подвести в порт и, если потребуется к другим городам.

Пловцы разгребали ещё не убранный мусор в порту, развлекались, ныряли с причала, столпившись показывали находки, поднятые со дна или найденные в порту во время уборки. В порту убирались женщины, а пловцы занимались портовыми стенами и всё что было связанно с прибрежной территорией и конкретно с водой, кроме стирки.

Гоктайки сидели на «Акуле», они занимались своими делами и пели грустную песню о том, как они скучают по «Гоктании», но со счастливым концом о том, что скоро отправятся домой:

«Ветра солёного океана подуют и унесут домой. Я вспоминаю счастливых людей, которых не счесть. Это счастье. Это Гоктания. Счастье живёт на синем блюдце океана. Слепящее солнце, на котором оставляет разводы воздух синего океана, своим лучом пронзит моё сердце. Я очнусь от сна под звуки разбивающихся волн о борт моего дома, и влажная пыль разбудит меня.»

Здал шёл в порт, он вытащил «Анти-гипнотический» камень из своего ботинка, но всё же прихрамывал. Чтобы сократить путь он срезал и прошёл лесом, не заходя в глушь окраины. Он вышел в портовый район и встретил там Милу с незнакомым ещё Ругманом.

— Здал! — Мила заметила его первая.

— Мила, здравствуй.

Здал посмотрел на Ругмана, и он ответил ему тем же взглядом.

— Ну, Сольмидий вернулся, он говорит, что ты поможешь. Ты уже помог. Ну что?

Мила говорила быстро и много, у неё это очень хорошо получается. Но не понятно, её слова прозвучали как вопрос, обязывающий помочь, или это был вообще не вопрос, а констатация. «Да, помог Сольмидию выбраться из плена СиЛёзы», или «Обязан добыть всё что нужно Сольмидию и гражданам Гоктании, но ещё не смог этого сделать. Должен отчитаться», — думал Здал, но не стал ни чего отвечать.

— Ругман. — протянул руку Здалу, высокий мужчина с доброй улыбкой на лице, нисколько не портящей серьёзного выражения на его лице.

— А что вы так далеко от «Акулы» ушли. — спросил Здал.

— Не далеко.

— Я живу здесь рядом. — ответил Ругман.

— Ругман познакомит меня со своими родителями. — сказала Мила.

— С матерью, отца то нет. — вставил Ругман.

— Мила тебя не потеряют?

— Галла знает где я, этого достаточно.

— Ругман, ты местный, ты что-нибудь знаешь о железной дороге? — Здал обратился к новому знакомому, не выпуская его ладонь из рукопожатия.

— Железная дорога? Вот она, — он выдернул руку и раскрытой ладонью указал на рельсы в широкой ложбине на разбитом асфальте не далеко от того места, где они стояли, — только подчистить надо, не разу не видел, чтобы эти рельсы хоть как-то использовались.

Здал подошёл ближе и посмотрел на рельсы, грязь, жухлая листва, осколки битого асфальта были плотно утрамбованы. Тромбы мусора и грязи укрывали полотно дороги, в некоторых местах железнодорожных путей почти или вообще не было видно.

— Куда ведёт эта дорога? Судя по направлению, наверно в порт.

— Ну наверно, говорю же никто ею не пользовался никогда.

— Значит в порт дорогу чинить не надо, надо её просто почистить.

— Наверно, зачем она?

— Дорога должна привести в склады, где хранится ядерное топливо и по ней же это топливо мы доставим в порт.

— Ура! — запрыгала и захлопала в ладоши Мила.

— Я знаю где склады, про которые ты говоришь, но они в городе, а там слишком много сумасшедших, людей, захваченных властью СиЛёзы. Власть дарует ему жизнь, лишь кровь, пролитая СиЛёзой питает его прогнившие насквозь, иссохшие жилы.

— Говоришь там опасно?

— Точней не скажешь.

— Ну это ещё интересней. — сказал Здал чтобы показать решительность своих намерений.

— Так любишь рисковать?

— Ага, в безопасности уже, и пища кажется пресной.

Прогуливаясь по площади порта, Алес разговаривал с Галлой.

— Я бы хотела всё своё время проводить с ним, если бы он позвал меня с собой, я не задумываясь пошла бы с ним хоть в логово этого СиЛёзы, хоть…

— А почему ты это сразу не сказала Здалу?

— Не знаю. Он меня об этом и не спрашивал.

— Может потому, что ему это не интересно. Вот и не спрашивал.

— Алес, чего ты от меня добиваешься своими вопросами? Помоги лучше своему другу чем трать время на болтовню. От него не было вестей уже давно, но ты нисколечко не волнует… тебя это нисколечко ныне волнует. — Галла начала заговариваться, по её лицу было понятно, что она нервничала и по цвету её лица, что она раздражена, Алес принял это на свой счёт.

— Галла успокойся, если я сказал, что всё будет хорошо, то всё будет, — Алес посмотрел в сторону, с видом как будто вглядывается в даль, — Вон он идёт.

Здал шёл к причалу где была пришвартована подводная лодка. Он шёл с нескрываемой радостью чтобы все видели, что решение всех проблем есть, и оно близко.

Галла побежала на встречу Здалу и бросилась ему на шею.

— Я тоже очень рад тебя видеть, но не сейчас. Сначала надо всё до решать. — Здал улыбнулся ей. Её руки медленно скользнули по его плечам, и он пошёл дальше. Галла на него нисколько не обиделась, мужчина в делах.

Здал собрал всех Гоктайцев и местных кто был в порту, опять собрание, но уже мирное с людьми, примерившимися друг с другом и больше того, многие из местных просто любят бывать в порту общаться с пловцами и слушать песни гоктаек.

— Железная дорога к порту есть, только её надо почистить. Главное она нормальная, где-то может надо поправить, но в принципе сойдёт, а вот дороги из города или в город, нет. — выдохнув сказал Здал, — на границе её порушили ещё давно.

— Так давно, что считай никогда её и не было. — добавил кто-то затесавшийся из местных.

— Ещё бы чуть-чуть, и я б сума сшёл у этих или этого СиЛёдки. Спасибо тебе. — хлопнул Здала по плечу Сольмидий.

— Да пожалуйста. Я обещал Галле что помогу и вот, я слово своё держу. Надо подчистить пути для подвоза топлива к подлодке. Это сейчас для нас для всех основная задача.

— Что?! «Акулу» заправят. Ура! Как тебе это удалось? Я потерял ощущение времени пока был у СиЛёдки, так и ничего не добился. Как ты сумел? — с восторгом воскликнул Сольмидий.

Подошла Галла, и обняла Здала, Сольмидий сразу заметил её взгляд и высунув свой морщинистый лоб и глаза из высокого ворота своего пальто, прищурившись поднял левую бровь.

— Наш дом «Гоктания» и наши корабли плывут домой, Здал, как у нас говорят: «Знают капитаны, больших и малых судов, что жизнь океан и надо плыть, но, если не знать куда плыть, долгим плаванье не будет». Понимаешь, у тебя есть дом?

Интонация капитана насторожила Здала, его слова заставили Здала задуматься, для чего он всё это делает, ведь его дом уничтожили несколько десятилетий назад. У него не осталось ни чего и плаванье его ничто иное как барахтанье в мутной луже… Придание собственной жизни хоть какого-нибудь смысла.

Линия трамвайных путей проходила по правой стороне широкой дороги. Вдоль улиц, под навесом ветвей с обрюзглой листвой, горбились серые стены домов. Даже душным июльским днём город был укрыт тенью томящего неба.

Команда из припортовых местных и пловцов громка переругивались, наверно для того чтобы разогнать сопровождающий мрак и страх, а не потому что оставались нерешённые споры. Пловцов трясло от страха, они ушли далеко от порта где чувствовали себя относительно комфортно рядом со своим плывучим домом. Местные тоже боялись, единственное место где власть СиЛёзы теряла силы припортовые районы. Жители этих районов хоть и страдали постоянными мигренями и приступами мракобесия, всё же оставались вне чар, которые были сконцентрированы в городе.

Продвигаясь по линии трамвайных путей в которые переросла железная дорога в порту, с балконов, крыш зданий, из-за углов любых построек виднелись силуэты немых наблюдателей.

Рельсы сворачивали, подходили к развилкам на перекрёстках. Местные с поверхностным знанием карты города, объясняли куда приведёт та или иная ветка и по какой следует двигаться, чтобы прийти туда, куда нужно прийти.

Развилка: один путь уходил прямо, вдали упирался в большой, словно гора в серо-синеватой дымке дом, а второй в крутом повороте уходил на лево по узенькой улочке, между, одно и двухэтажными домами квадратной архитектуры, и не похоже, что жилыми, а скорей промышленного назначения.

— Линия которая идёт прямо, идёт в тупик, потом возвращается обратно по параллельной ветке, — местный старик с седыми усами и повисшими сосульками лохмами на висках указал на параллельную полосу путей, — а вот эта ветка, уходит не знаем куда, на карте не указанно, — он потеребил в руках туристический буклет протёртый до дыр в местах сгибов, — Наверно в ремонтное депо или какой ни будь склад, короче нам туда.

Толпа направилась вслед за Здалом, который ринулся к узкой улочке, но на месте, улочка узкой не показалась. Вдоль ширилось полотно дороги с каймой каменных тротуаров.

Как по направляющей ниточке Здал шёл по линии трамвайных путей. Прилипает асфальту и камням тротуара появились тени которые начали двигаться за уже притихший командой. Кто-то из местных обернулся и увидел, что на него летит, не отрываясь от земли что-то похожее на живой труп человека.

Местный заорал все обернулись и успели выхватить своим зрением всего лишь один момент, как словно орды насекомых, на них несётся шквал теней. Все сломя голову рванули в разные стороны. Здал орал чтобы не разбредались иначе будет только хуже или лучше попасться тем тварям! Он бежал впереди всех и орал чтобы следовали за ним. Путеводная полоса дороги привела к складу и скрылась под тяжёлыми воротами серебряного цвет. Асфальт отслаивался у самой кромки фундамента здания и можно было как по ступенькам забраться в верх по выщербленной стене. Спасаясь от хлынувшей на них черни местные с пловцами вскарабкались на крышу невысокого здания. Но облетевшей не заметили никаких преследователей. Дыша набатом местные выдыхали бранные слова озираясь во все стороны.

— Куда эти черти подевались!?

— Куда?

— Где?

— Что дальше? — Обратился пловец к Здалу, и все остальные повернули головы к инициатору похода.

Высокие ворота были замурованы густыми зарослями сорняковых кустарников. Маленькую дверцу на воротах подпирали древесные корни сорняков.

— Ну, кажется мы пришли, — Признал Здал. — Надо спуститься и попытаться проникнуть в это здание. Там должно быть топливо для Акулы…

— Я никуда спускаться туда не стану, — заявил один из местных и все остальные включая пловцов закивали.

— А что, если они, вот этим вот, что это за твари были, вдруг они заново появится. Снова! А! — нервно затрясся усатый мужичок, который до этого служил гидом.

— Спуститься нам всё равно придётся, не будем же мы здесь сидеть до своей смерти.

— Ага, зато, как только мы хотим черепа смерть, найдет нас…

— Ага, точно…

Да хватит уже, нам надо искать любые возможные способы проникнуть в это здание. Мы должны хоть что-нибудь предпринять чтобы выйти из сложившейся ситуации.

— Мне кажется очистить своими силами ворота от этих кустарников невозможно. Такие толстые деревянные стебли уже полностью завладели всеми входами.

— Что-то не то. Либо сорняки проросли и изнутри подпирают дверь, либо проросли в замочную скважину и служат новым затвором. — сказал местный с седыми усами перегибаясь через не высокий бортик на крыше и рассматривая с высоты дверь.

— Либо и то, и то. — добавил Здал тоже не осмеливаясь спуститься вниз.

Здал оглядел ворота. Два высоких монолитных куска металла сомкнувшись исключали любую возможность попасть внутрь. Любое внешнее воздействие даже в мыслях не могло дать положительного результата.

Несколько парней, пловцов, держа друг дружку за ноги свисали цепочкой с крыши и отчаянно ковыряли щель в воротах. Подбадриваясь они кричали:

— Ворота тонкие как фольга. Нет никакой трудной сложности сломать их.

Но на самом деле всё оказалось не так-то просто. После многократных попыток взломать ворота пловцы чуть не рухнули цепочкой вниз, а стальные пластины ворот стояние, как и прежде, на них не оставалось даже царапин.

Когда пловцы залезли обратно на крышу они сели на корточки в кружок и стали обсуждать, какие же они подлые — эти ворота. Прозвучало мнение, что задача отпереть их не выполнима и только один пловец с товарищем из местных пытались до шатать дверцы ворот, убить их своей решительностью и неуклонностью. Но массивные врата без колыханий отвечали на упорство мужчин.

— Да что за…!

В пяти метрах от земли, у верхнего края ворот сплошной аквариумной полосой проходила лента небольших квадратных окошек.

— Сюда, скорее! — Снова как обезьяны вниз головой повисли пловцы. — Может надо попытаться разбить эти окошечки?

— По-моему это не окна, — сказал седоусатый.

— А по-нашему надо попытаться разбить! — хором сказали несколько пловцов.

Стекло пытались разбить, его долбили камнями и палками — всем что удалось найти на крыше или выкорчевать из стены по которой забрались. Декоративные окошки оказались прочней чем это показалось сначала. Последний удар камнем оставил маленькую паутинку треснувшего стекла, но это был максимум.

Пловцы опять вернулись на крышу и присели прежним кружком.

— Эй, не унывать. — крикнул и парень из местных и полезу, взяв в руки камень, по выпирающим ставням ворот к окнам. Начел выдалбливать поддавшееся место на стекле.

Образовалась вмятина, затем пара крошек толстого стекла отвалилась, открыв дырку, в которую едва бы залез палец. Проём ширился, скоро стал больше и выше, вход во внутрь помещений был выбит собственноручно всего лишь потребовалось пара часов. Через образовавшийся оконный проём парень проник в помещение, тяжёлые ворота казавшиеся не приступными, кряхтя отварились во внутрь помещения.

Через распахнутые настежь ворота в помещение ворвался дневной свет. Все объекты, находившиеся внутри, осветились оттенками серого дня. Прозрение светом заканчивалось расплывчатой полосой. Из глубины ангара подступала тьма.

Страшась быть поглощёнными тьмой люди не стали отдаляться друг от друга на большое расстояние.

— Надо включить свет, иначе наступит ночь. Мы все захлебнёмся во мраке.

— Ночью СиЛёза вступит в полноправную власть. — ответил коренастый парень из местных с глазами исполненных ужасом.

— А кто-нибудь вообще видел этого СиЛёзу? А? Вы все так его боитесь, а сами не знаете, что их двое. Это Митрий Сикулин и Лёзя Метостой, я уже был знаком с ними. Давно ещё, но вот недавно к ним ходил. Конечно они сейчас еще опаснее чем были, но всё равно не такие уж они и всевластные.

— Ага, скажи это вон тем, теням, которые нас преследовали. — ответил, насупившись местный с седыми усами.

— Куда они подевались, эти тени? — задавал самому себе вопрос Здал начиная с той поры, когда они очутились на крыше ангара. — Непонятно, да и ладно, зато попали внутрь, зато нашли то что хотели, зато нашли топливо. Да, возможно так, вот только кажется, как будто кто-то пригнал нас сюда, помог нам. Зачем? Я боюсь, что это снова план СиЛёзы заманить нас в ловушку. — продолжал спорить с тобой Здал.

Помещение было мутно освещено проникающим из открытых врат серым дневным, из выбитого оконного проёма расплывалось пятно тусклого света.

Осмеливаясь переступить черту мрака люди говорили шёпотом, прислушивались к каждому шороху в ужасающей тишине.

Было слышно, как их собственные голоса проглатывает темнота, это наводило ужас. Ощущение что грань бездны, сокрытая в темноте, поглотит всех стоит сделать лишь малейший неосторожный шаг.

Не только пловцы за время своей жизни под радиоактивным небом получили развитие новых эволюционных или приспособленческих способностей, но и многие люди вообще в эру постапокалиптического мира. Жители «Питера», живущие в вечно нависшей над ними темноте адаптировали своё зрение так, что, исключив красочное видение окружающего мира, они отлично ориентировались в пространствах, закупоренных тьмой видя всё в чёрно-белом спектре. Полностью они не утратили цветное зрение, но подобно зверям, ночным хищникам, быстро сориентировались в темноте и без особого труда нашли трансформаторный щит и автономный топливный генератор.

Долгое время не было понятно почему с глухим прокрутом не заводился блок. После чего кому-то в голову пришла гениальная идея проверить наличие в баке горючего. Бак оказался пуст. Но резкий запах бензола и примесей топливной эссенции говорили о том, что генератор использовался недавно, скорей всего его оставили для нового завода в приготовленном состоянии. Осталось только заправить топливом. Оно должно быть где-то рядом.

— Опять, — в голову Здала закрались смутные сомнения. — Кто-то уже пытался завести генератор, кто-то уже здесь был недавно. Кто? Зачем? Зачем это нужно СиЛёзе? Это наверняка…

Здал не долго поразмыслив вскинул взгляд к началу поисковой операции, как раздался крик.

— Сюда! От этих бочек воняет также как от генератора.

И вправду, не терзая себя посторонними мыслями портовые ребята нашли топливо, ориентируясь только по запаху. Мощные прожекторы, установленные под крышей, осветили огромные площади депо.

Трамвайные полуразобранные вагоны, железнодорожные локомотивы, грузовые трамвайные вагоны и рельсы, всё депо было усеяно рельсами в темноте люди запинались об них, но всем казалось, что они натыкались на редкую железяку. Оказалось, трамвайные и железнодорожные рельсы похожи и по своему функционалу могут служить для хода любого транспорта: железнодорожного или трамвайного типа. Но привлёк внимание Здала состав готовый отправится в путь, несколько вагонов обитых странными металлическими листами без входов и выходов.

Всю площадь депо разделяли стены из стальных балок, Здал окинул их взглядом с низу в верх и поразился — это были не стены, а гигантские ноги мостового крана. Под самой крышей на стальной перекладине была установлена тележка со стальной лебёдкой, массивный крюк свисал вниз. Кран стоял на рельсах и должен был передвигаться по секциям в депо, не оставляя мёртвых зон.

Железнодорожные пути были разбросаны по всему депо преследуя одну лишь практичную цель, по гейтам с любого тупика, даже самого дальнего можно переправить вагон или локомотив на любой другой путь этого депо; а с учётом крана — можно поднять и переставить целый состав.

Чёткий порядок прослеживался в хаотичном разбросе рельс, и куда бы они не вели — извилистый железнодорожный путь, каким бы запутанным он не был, приведёт всё равно туда куда нужно.

Железнодорожный состав, состоящий из закрытых вагонов с неизвестным содержимым, возглавлял локомотив готовый к отправке. Он стоял у северных ворот, и по всей своей видимости был в полном приготовлении ринутся в путь.

— Будто его совсем недавно подготовили, — удивляясь говорил седовласый усач.

— А его точно для нас здесь оставили?

Трамвайная ветка выходила через главные ворота, а с южной стороны депо были ещё несколько въездов со стоящими полуразобранными на эстакадах трамвайными вагонами. По лестнице, ведущей вверх в вахтовую комнату, Здал поднялся в помещение под самым потолком возвышаясь над всем что есть в депо и над мостовым краном. Зайдя в помещение, он оставил за собой небольшое облако пыли подняв её с пола и взбаламутив трясину в воздухе, торопливым передвижением своих ног. Среди векового затишья в комнате, заставленной различными приборными панелями и агрегатами, Здал заметил основной пульт управления, на котором лежала фуражка машиниста, наверно кто-то оставил её здесь специально для него. Всё здесь замерло уже давно: кнопки и рычажки управления мостовым краном покоились укрытые пылевым одеялом, стрелки приборов мёртво лежали закупоренные под стеклянными крышками, и сохраняли яркие цвета в законсервированных банках с показателями счётчиков.

Сразу бросались в глаза кнопки переключения железнодорожных гейтов, значит кто-то не так давно здесь всё же был и оперировал составами. Кроме переключателей веток среди общего напыления в комнате заметно выделялся шкаф с выдвижными ящиками, в семь рядов по пять ящика в каждом. В глаза бросался один ящик на котором были оставлены смазанные отпечатки рук. Здал выдвинул ячейку до упора, в коробе ящика оказалось много различных и ненужных документов пожелтевших или просто с выцветшими или неразборчивыми шрифтами, но в общей кипе выделялась папка неаккуратно втиснутая и отличающаяся свежестью цвета.

В этой папке обнаружился документ, в котором был указан: состав «С», вагон № 7, облицовка Кобальт, содержимое уран 236 общая масса пятьдесят мегатонн.

Сдал смотрел на бумагу с таким выражением, с которым смотрят на полено, когда изучают древесные кольца.

— Должно быть это и есть радиоактивное топливо… — пробормотал Здал не отрываясь от листа с непонятными характеристиками.

— Кобальт — этот металл при взрыве распадается на радиоактивные изотопы, тот кто соорудил эту бомбу, серьёзно настроен стереть с лица земли большой город. А в составе готового к отправке поезда, целого состава из вагонов, обитых этими пластинами, такого заряда хватит чтобы снести пол континента. Кобальт — в таком исполнении, радиация не оставит ни чего живого вообще. выдал полную справку пловец, оказавшийся за спиной Здала.

— От куда таких познаний, пловец? — спросил Здал, ему стало не по себе от того что тот подглядывал из-за его спины.

— Я же живу на ядерной подводной лодке, а живу я там рядом с силовой установкой и ответственный за неё конкретно я. Сольмидий с нами не пошёл, не смог, я полностью осведомлён что конкретно надо для наших реакторов.

Вагоны были наглухо замурованы металлическим листами, куда бы не прибыл этот состав он везде посеет только разрушение и смерть.

Судя по документам, найденным в той же кипе бумаг, вагон с ядерным фугасом прикреплён к составу и должен быть отправлен по отлаженной железой дороге прямиком в Москву. А подчинить железнодорожное сообщение, междугороднее должен был как раз Здал.

— Вот это сюрприз! — Здал Был послан с миссией наладить железнодорожное сообщение с Питером и выяснить причины глухой зоны радиосвязи с этим городом, а у здешних правителей созрел план сотворить его руками диверсию.

С фугасного состава сняли кобальтовую облицовку, а вагоны, груженные ураном при помощи крана-транспортёра, переставили на другую платформу. И по железнодорожным гейтам перевели локомотив на трамвайный путь, и из тупика, где сформировался трамвайный состав гружёный ядерным топливом, с буксиром из локомотива, по путям, ведущим в морской порт выехал состав. Внушающий мощь локомотив воспрянул от долгого сна, местные жители порта, предпочитавшие тишину и до этого перемещавшиеся по темным углам, теперь в полный голос радовались вместе с пловцами.

От куда-то из дальнего угла депо, из-под вагонных и сцепок, донеслось восторженное восклицание.

— Эй, сюда! Вот эт. да. — удивлённое восклицание пловца было вызвано находкой — оснащением для подводных лодок. Длинные и толстые торпеды, такие толстые что не хватит обхвата рук.

— Муляж одной такой есть на Акуле. — добавил пловец, тот самый из силового отсека, восхищённо глядя на вооружение.

В тех же документах в которых было указанно про термоядерный заряд вагона, были указаны и торпеды, массой заряда полторы мегатонны в тротиловом эквиваленте, «Одной такой торпеды хватит чтобы уничтожить небольшой город. Не маленький!» — опять добавил пловец.

— Оружие не брать. — отрезал Здал желание пловцов, которые уже подрядились затащить одну торпеду на транспортёр.

По городским путям не представляется возможным пустить трамвайный состав, нет контактного питания для электротяги трамвайного состава, но дизельный локомотив пройдёт по той же трамвайной линии в порт буксируя за собой грузовые вагоны. Локомотив был заранее подготовлен в надежде отправить фугасный сюрприз до своего конечного пункта, но его отцепили от его состава и перевели по трамвайным гейтам на другой путь.

Гул двигателя быстро завладел всей площадью депо, дизельный двигатель преобразовал с глухими хлопками энергию жидкого топлива в электрическую энергию для локомотива, стрелки всех показателей на приборной панели тепловоза дрогнули, и железная монументальная масса тронулась с места. Медленно, но непреодолимо локомотив переехал по гейтам на трамвайный путь и снова замер издав оглушительный гудок. Это был уже не неподвижный монумент, в нём чувствовалась тяжёлая мощь и рвущаяся энергия.

Состав отправился в морской порт.

— Главное, чтобы нас с новыми напали детей не! — с тревогой в голосе сказал седой усач.

— Не думаю, — ответил Здал, — Нас специально привели в это депо и специально для нас приготовили этот состав. Просто мы его немного изменили и направили не в ту сторону. Надеюсь мы успеем добраться до порта пока об этом не догадались. Но кто-то я тоже знаю кто ждет нас того что мы отправим этот груз. Поэтому думаю нас не станут тормозить, а скорей помогут.

Ожидая что пловцам больше незачем задерживаться в «Питере», Сольмидий получил то зачем прибыл, «Акула» пойдёт домой в «Гоктанию», Здал попросил попрощаться от своего имени с Галлой и со всеми, а сам отправился к СиЛёзе.

«Власть дарует ему жизнь, лишь кровь, пролитая СиЛёзой питает его прогнившие насквозь, иссохшие жилы.», — Здал помнил слова Ругмана, но как это использовать, Здал думал всю дорогу, когда шёл, чтобы последний раз встретится с Лёзей и Сикулиным.

Не случайно было сказано, что в этом городе нет людей, только глаза и уши, большинство жителей здесь, являются носителями проклятья СиЛёзы. Лишь люди, которые населяют отдаленные участки города не поражены этим проклятием.

Во дворце было тихо-тихо, замерев в ложе правителей Лёзя и Сикулин, сидели крепко зажмурившись окутанные во мраке. Они вслушивались в мысли города, они видели и слышали то что видели и слышали человеки-носители проклятья, глядя с балконов своих мрачных пещер в горах обветшалых многоэтажек.

Лёзя приоткрыл веки и подался головой вперёд, медленно и не выражая ни каких эмоций, Сикулин тоже открыл глаза, он произнёс.

— Да… — после продолжительной паузы взбешённо, неукротимым громом голоса заговорил, — Они кто без нашего покровительства, людишки эти! Что возомнили себе, бессмысленные создания эти, дряблой плоти куски? — Сикулин замолчал, опустил голову и вдумчиво произнёс, — Мысль твоя правдива Лёзя, власть уходит от нас, тогда она должна уйти от всех и вместе со всеми. Этот Здал, он понял что-то, но он не понимает, что ждёт его за это. А эти людишки, они всего лишь черви в земле, на которой хозяева мы! За своё неповиновение они заплатят нам. Тот город, который отказывается подчинится, по чьему приказу к нам явился Здал, будет стёрт с тела планеты, и это самое гуманное решение для всех. Первый заряд нашей доброй воли отправится в «Москву». Но сначала, этот мерзкий капитан — Сольмидий, — судорожно прозвучал голос, — И город недоступный нам «Гоктания».

Здал вновь пришёл во дворец СиЛёзы, он не забыл подготовится, и уверенно распахнул двери в залу где восседали Лёзя и Сикулин. В глубине залы, полукругом располагался диван, отделанный, как и всё в этом зале, золотом, с рюшками, которые висели неподвижно, свисая с дутых с виду очень мягких подлокотников. Лёзя и Сикулин сидели друг на против друга.

— Здал, — ошарашил его пугающий громогласный звук, — Мы знали, что ты придёшь, мы всё знаем, мы ждали тебя.

— Сольмидий уплывает, вам не добиться власти над «Гоктанией», и в этом городе твоей власти пришёл конец.

— Говоришь ты что, сам понимаешь себя? Знаешь ли ты как страдают люди, только из-за того, что там нет правителя.

— В городе «Гоктания» правит совет капитанов. И только они там принимают решения, и ты, вы оба, после-человеки, выпытали это у Сольмидия, одного из этих капитанов поэтому его и не отпускали, хотели, чтобы к вам остальные капитаны пришли.

— Разве «Совет капитанов» заменит настоящего правителя, это же всего лишь жалкое сборище людишек, выходцев из того же дикарского племени по среди мирового океана.

— Вы хотели знать истинную цель моего пришествия сюда так вот, слушайте: вы Лёзя Метостой и Митрий Сикулин именуемое как нечто СиЛёза, воплощение ужаса и носители мрака этого города, своим существом противны природе, бредовое отродье эволюции. И своим правлением вы противоречите цивилизованному развитию мира. Вы есть корень зла. Я прибыл в «Санкт Петербург» от имени Московского правительства за тем что бы положить вышей гнилой власти конец.

Когда Сикулин с Лёзей встали со своих мест, Здал узрел истинного монстра. Они поплыли по блестящему золотом паркету к нему на встречу, сросшиеся тенью по середине которой была голова из рта которой высовывались паучьи ножки, быстро перебирая щетинистыми коготками по полу.

— Я помню тебя Здал, удивляешься моему существованию, тогда как сам загадка природных явлений.

— СиЛёза, ты противоестественное явление, твое существование противоречит адекватному, — Здал отходил в сторону от плывущего к нему чудовища, озираясь назад и по сторонам, и не смело ступал на всю площадь ноги ожидая боль от камня в ботинке, — Вы, ты противное природе, бред эволюции, тебя просто не должно быть.

Чудовищная голова, соединяющая Сикулина и Лёзю, — одноухое, одноглазое, без рта и носа; убить чудовище не представлялось возможным. Оно приближалось всё ближе и холодный, цепенеющий страх завладевал Здалом. Он подумал, что единственное что их соединило, единственное что с ними могло сотворить такое — с двумя когда-то людьми — это больная радиацией атмосфера и уникальность происхождения в согласии и понимании, объединили их в слиток извращённого разума. Здал понял это так, что надо рассорить их, надо устроить ихнему сознанию диверсию приводящей к внутреннему дисбалансу. Пока они соединены другого выхода нет, пока они соединены в одно существо и существо — это ужасно в своём единстве.

— Только один из вас, — Здал выкрикивал сквозь поднимающийся шум в своей голове по мере приближения СиЛёзи, — может сбирать информацию из покалеченных вашим разумом умов жителей этого города и только один из вас говорит, доводя эту информацию до логического вывода. Только один!

Фигура остановилась, Здал замер в ожидании действий СиЛёзы, в зале добавился румянец.

— Уже давно, ради продуктивности разумной жизни уже давно всё решено. И в нашем единстве достигнут баланс, но попытка провокации понятна и смешна она, в своей простачковой наивности. Человечишка, кто ты чтобы иметь дерзновенность так говорить, с нами и пытаться спровоцировать нас — единый слиток чистого разума?!

Чудовищная голова резко ринулась к Здалу, оттенившись не успевая, но всё же медленно следуя за ведущей тенью, Лёзя и Сикулин скользили за ней. Здал не успел отойти и допустил ошибку, когда отходя назад, он зашёл в угол, чудовищная голова сшибла его с ног и СиЛёза приступил к испытанию его своим интеллектом, задавливая его полу, так что Здал испытывал сильнейшие муки головной боли и было желание залезть под половое покрытие. Но до Здала, в тот момент, когда он уже чуть ли не облизывал пол, будто из резервов самосохранения, дошло что говорить.

— Всё решено, но кто решил? Кто? — Здал сумел отлепится от пола, на котором вдруг очутился на четвереньках, — Один из вас лишился личности, один из вас придаточное звено вашего так называемого единого разума, один из вас просто идиотическая часть мозга, сбирающая в себя информацию, безликий хранитель и всё, только лишь бесконечный во времени, безмолвный склад. — чем больше Здал говорил, тем крепче становилось его сознание, тем больше он чувствовал силу чтобы подняться вновь на ноги, — Один из вас идиотическая часть мозговой массы! — последнее наверное сильно задели это чудовище за живое. По крайней мере одну его половину.

Лицо Лёзи заметно исказилось и застыло в уродливом оскале, он медленно повернул голову и поднял глаза на Сикулина. Во взгляде Лёзи было явное сгущение мятежных мыслей, Сикулин в молчании обдумывал сумбур мыслей Лёзи и напряжённо соображал, что ответить с точки зрения своих рациональных измышлений. Собственные мысли расторгающие единый разум, думы, граничащие с шизофренией; да, наверное, две головы лучше, чем одна и понимай, как хочешь. Сикулин протяжным истошным звуком взвыл в сторону Здала, он отшатнулся, больше не подчиняясь гипнотической власти СиЛёзи, чудовище закрыв глаза раскачиваясь в разные стороны ни сходя с точек своей тени хлопнулись с треском яичной скорлупы головами, расколов тем самым чудовищную голову даровавшую им столь долгое существование.

«Тогда, когда я был там после той жизни, которая казалась мне единственной, я попал к высшему созданию, на суд судеб к межгалактической судье Синоко Бо. Хотя то что он есть самое высшее существо, это только моё предположение, там было невообразимо, но раз так, значит должны быть ещё такое нечто что не умещается в сознании, только потому, что раньше этого не видел, не слышал и не нюхал. Пройдя жизнь полную страданий и попав туда, где мне была даровано жить, я понял смысл, но понял я смысл жизни только сейчас. Надо жить, и жизнью своей надо сделать жизнь лучше.» Здал медленно шёл, не думая куда и зачем, погружённый только в мысли о собственной жизни. Есть время разбрасывать свою жизнь по кусочкам, но рано или поздно приходит время думать о каждом кусочке своей жизни.»

Невероятно! Не верится самому, СиЛёза повержен и зло угасло в этом городе. Зла в этом мире стало меньше. Здал медленно направился в порт, он не знал и не думал зачем он туда идёт, может рассказать Алесу хорошую новость, что его отец отмщён, а может его тянет туда, чтобы лично попрощаться или просто вновь повстречаться с Галлой.

Он общался в своей голове сам с собой, изредка взмахивая руками и говоря что-то не разборчивое в слух, он хмурился и опровергал собственные измышления.

Дорога, по которой шёл Здал проходила через лес, граничащий с окраиной города с одной стороны и побережье портовой территории с другой. Он остановился на узкой извилистой тропе, сквозь ветви, окружающих в лабиринте, деревьев прорывались золотые солнечные лучи, а в них искрились медленно плывущие крошки пыли. Неподвижными казались монументальные кроны деревьев, но всё же опадающая листва, навязывала мысли об ушедшем или потерянном здесь времени.

Внезапно Здал сунул руку в карман, он что-то нащупал и вытащил из кармана сложенный в маленький квадратик кусочек бумаги. Он развернул и прочитал записку. Это письмо было от Галлы, наверно она подложила его в карман Здала, когда он уходил в последний раз из порта.

Письмо.

Здал дочитал последние строки и неожиданно приятное чувство разлилось у него в груди. Он никогда ещё до такой степени не ощущал себя романтиком. Но в голове прозвенело чувство долга, все чувства его сплелись в ком и сдавили сердце в его груди, «Я возьму её с собой, по жизненному пути мы будем всегда вместе.», но прошлое отвечало ему на эти мысли, холодно и без эмоционально, «Галла будет рядом, всегда, с сопутствующим ужасом жизни и смертью.». Здал вспомнил, как все, кто когда-либо был с ним рядом погибали, через какие ужасы ему пришлось пройти, и конца того пути нет. Ножом обрезало, косу, сплетённую из тонких ниточек его надежд.

Погруженного в раздумья Здала кто-то окликнул, он огляделся по сторонам к нему на встречу шёл Алес.

— Алес, ты что здесь…?

— Тебя все потеряли, Сольмидий скоро отплывает. Ну где ты был, я уже тебя искать пошёл.

— Я был у СиЛёзы, что ты бы и туда пошёл?

— Туда и шёл за тобой, поговорить надо.

— А, ну раз ты даже к СиЛёзе ради этого шёл, чтобы со мной поговорить, должно быть что-то очень серьёзное.

— У тебя хорошие настроение, ты точно от СиЛёзы?

— Да, мы с ним повоевали немного.

— Что… И? Кто победил?

— Ну я же здесь, живой, а было бы иначе, меня бы здесь живого не было. Не знаю где бы я был, но точно не живой.

— Оа… это всё, это победа!

— Да, — Здал улыбнулся, — Ты лучше скажи, Сольмидий ещё в порту?

— … круто. Да, Акула у причала, а что ты с ними уплывать собрался?

— С чего ты взял? — Настороженно спросил Здал.

— Да я шучу, но после того что ты сделал, думаю никто и возражать не будет, а все будут только рады, если ты поплывёшь в «Гоктанию» вместе с Сольмидием.

Здал помолчал, чуть отошёл в бок и посмотрел куда-то в даль, чтобы не встречаться взглядом с Алесом.

— Мне Галла письмо написала, зовёт меня в «Гоктанию».

— А ты что?

— Я, я пока ничего. — с натяжкой ответил Здал, — Я только что обнаружил это письмо у себя в кармане.

— Дай прочитать.

— Алес, я с тобой как с другом советуюсь, а ты начинаешь лезть вопреки дозволенного. Галла доверилась мне, я никогда, никому не дам это письмо.

— Тогда, может ты врёшь, что Галла написала тебе. — ударил раздражительным словом Алес, — Может никакого письма нет вообще. — он усмехнулся, хотя точно понимал, что всё что говорит Здал правда, он просто попытался его спровоцировать.

— Ты забылся Алес с кем беседуешь? — Здал посмотрел на него.

— Тогда как ты ответишь ей? Ты должен ей ответить.

— Не знаю Алес, уплыть с ней в Гоктанию я не могу, внятную причину своего отказа, я тоже выразить не могу. Даже для самого себя.

— Это не честно, ты должен сказать ей.

— Я лучше знаю, что я должен делать, — Здал отвернулся от Алеса.

— Я буду рад, я честно буду рад занять твоё место на Акуле. Ты же как паразит, не себе и никому. Я буду рад если тебя вообще не будет, если ты так относишься к людям.

— Я отношусь к людям, это правда, я человек, но я другой. Всю мою жизнь со мной в ногу шествует опасность и рассыпает боль на всех, кто находится со мной рядом. Всё это не честно. Нечестно что я тебя сюда притащил, в этот город, тогда как я надеялся, что ты такой же как твой отец, но нет. Я проживаю две жизни, не одну, а так ни чего и не понял — это не честно.

Алес стоял за спиной Здала и когда Здал закончил свой монолог, он услышал шорох за спиной и тяжёлое дыхание. Резкая боль промелькнула в затылке, когда он захотел обернутся, в одно мимолётное мгновение сверкнула молния, глаза закрылись и бренное тело Здала повалилось на землю, скатившись в овраг, упало в глубокую яму.

Глава 5 \Мрачная бездна/

Прилагая усилия Здал приоткрыл глаза тщетно пытаясь всмотреться в темноту. В ушах стоял звук, ударов в барабан, в голове было смятение как будто в тот барабан били его собственной головой, на зубах была жирная земля, в руках он сжимает торф.

Здал попытался подняться на ноги, но земля под ним обрушилась в бездну. Земля разверзлась, осыпалась под телом Здала, бездонная темнота всосала его вместе с землёй.

Это была не земля, это просто насыпь из торфа вперемешку с пожухлой травой и листвой, натянутая словно пробка из прессованного куска земли в горлышке глубокой банки. Он провалился под толчком топнувшего всем своим весом, упал в тёмную бездну, но вопреки всему не разбился, а упал вскользь по толстому матрасу из земли.

Подгоняемый потоками подземных вод, его унесло в бездну. Лёжа на спине он видел, что летит из темноты в ещё больший мрак. Не было страха в тот момент, Здал, не думая, подсознательно понимал, что это логичное завершение тому, что он прожил и как он жил, куда стремился. Всю жизнь в непрерывном движении он стремился — в неизвестную, забытую всеми и мрачную бездну.

Тусклый свет проявил очертания, он начал различать силуэт человека, поющего на неразборчивом языке, по интонации представлялось, что это песнь о справедливой и правильной жизни.

Из плена темноты медленно выступила женщина, продолжая напевать она приблизилась к Здалу. Он не мог пошевелится лишь только взирать на размытый в лучах рыжего света облик молодой девушки. Толи ангел, толи демон, но это была не земная женщина.

Цемент, скрепляющий кирпичи пятиэтажного дома цвета дождя, размешанного с грязью, был выточен ветрами так, что, цепляясь за выемки можно было, как по отвесной лестнице забраться на козырек над подъездом, с проросшими и уже увядающими ромашками на мшистой крыше, и уже давшей росток молодого тоненького стебелька тополя.

Входных дверей не было Ругман завёл Милу в подъезд.

— Мы с мамой живём на последнем этаже, самая лучшая квартира в доме.

— Этот дом как будто заброшен. — прижимаясь к своему спутнику сказала Мила.

— Нет этот дом не заброшен, а очень даже густо населён.

— Но в здании так тихо. Ни голосов, ни звуков. В доме точно кто-то живёт? — вскинув бровки спросила Мила.

— Мы привыкли жить в тишине, и прислушиваться к каждому шороху постоянно ожидая, самых неожиданных ужасов. Скоро всё изменится, я уверен.

В подъезде стояла тишина изредка слышались сдавленные писки чем-то угнетённых людей.

Мила огляделась в подъезде, обшарпанные стены под ногами голый бетон, просевшие лестничные марши. Стёкла между этажами были выбиты и свет, и ветер проникал на каждую лестничную клетку, свежий воздух разбавлял запахи жильцов этого дома. На четвёртом этаже тяжёлый бетонный марш ходил ходуном от каждого шага на ступеньку, и держалась только на арматуре видной из щели осыпавшегося бетона. Мила старалась проскакивать через ступеньки опираясь на перила, она легко перепрыгивала ступеньку через ступеньку и ей казалось, что от этого давление от её веса на лестничный марш уменьшится. Перила были сделаны из цельных стволов молодых и тонких деревьев, прибитых, где-то привязанных за место утраченных.

— Мы ухаживаем за нашим подъездом, перила я сам делал. — Ругман похлопал по тонкому стволу дерева с ещё зелёной и влажной карой, со старательно обломанными ветками под самый корень, но всё же с занозами из распушившихся сучков.

Они поднялись на последний этаж, стены, и то что должно быть лестницей на чердак, две железных периллы с проржавевшими насквозь перекладинами толщиной в палец — то что должно быть ступеньками, уже обломано и прогнулось, а нижние три совсем отвалились, сварка крепящая железные брусья с основами лестницы проржавела.

Дверь в квартиру Ругмана, была обита деревянными брусьями, с пахучей карой, выглядела свежей и заметно, и качественно отличалась от соседних уставших дверей с ободранной обивкой.

— Мама хочет, чтобы я следил и как можно чаще обновлял двери. Двери в прихожую говорят о хозяине дома. — Ругман открыл дверь и пригласил Милу зайти в дом первой.

— Так тоже говорит твоя мать? — Улыбнулась Мила.

Маленькая прихожая была похожа на маленькую комнату, трепка на стене смутно напоминала ковёр, камни по своей форме похожие на замысловатые фигурки, выстроенные в ряд на полке из сучковатого бруска, каким-то образом прикреплённой, не понятно как, но державшейся на стене, но самое главное что делает эту прихожую комнатой, это диван, втиснутый и оставляющий мало места для передвижения, диван как и во всех остальных комнатах, больше деревянная скамья с наложенным, даже скорей наваленным тряпьём сверху, выдаваемое за перину — скромно и безвкусно. Диван стоял в проходе создавая впечатление что он там лишний, но он там стоял, и никто его с его места трогать не собирался.

Мила переступила порог и сразу очутилась в комнате, где на скамье-диване сидела не оставляя шансов пройти дальше в квартиру, с недовольной, заплывшей в морщинах и затвердевшей от старости лет, физиономией илистого цвета кожи, мать Ругмана.

— Чё!? — резко, буквально как выстрелила мама вопросом, как только глаза милы попали под её взгляд.

— Мама, познакомься, это Мила, вы уже встречались и даже говорили др… Мама мы хотим уплыть.

— Уйти, морские суда ходят по волнам и океанской глади. — поправила Мила.

— Да. — Ругман взглянул мельком на Милу, улыбнулся ей скромно и опять перевёл взгляд на свою мать, — В «Гоктании», по словам Милы, — под укоризненным взором матери Ругман начал как бы оправдываться, в его голосе появилась нотка совестливого оправдания своему плохому поведению, — там настоящий рай, там люди живут, не зная бед и нужды.

— В куда?

— В «Гоктанию». Это город, который находится по среди океана, который состоит из кораблей и там есть всё и все там добрые и всегда готовы прийти на помощь. Это город «Гоктания». - пропел Ругман подражая услышанному от Милы и других женщин, постоянно воркующих о райской пристани.

— Там на самом деле не всё так сказочно. Есть там свои проблемы, суда из которых состоит город уже давно пришли в негодность, проржавевшие корпуса кораблей порой рвутся как намокшие листы картона. Во время дождя укрыться там практически негде, прохудившиеся крыши протекает в большие дыры, как словно бреднями для ловли рыб, вымощены крыши наших кораблей, а про бури, которые не редкость кстати в океане, я промолчу. У нас даже песня есть которую поют, утихомиривая повелителя океана. Потому что каждая сильная буря может в щепки разнести «Гоктанию». - милым, тоненьким голоском Мила добавила дёгтя в медовую речь Ругмана.

Мать Ругмана слушала Милу ни чего ей не отвечая, только когда Мила кончила Мать поворочала щеками, как будто переваливая всё напиханное в рот с одной щеки на другую, с лицом обезображенным отвратительной маской встала и махнула рукой заманивая пройти.

Молча она проделала этот жест, но по её лицу было понятно, что стоит ей открыть рот чтобы сказать хоть слово она тут же взорвётся самым ужасающим ором. В попытках сдержаться у мамы даже начали закатывается глаза, гнев переполнял её, видя это Мила смело прошла дальше в квартиру, Ругман с опаской последовал за ней, пригибаясь под палящим взглядом, как кланяясь и постоянно приговаривая: «Мама, всё хорошо. Всё хорошо. Всё спокойно.».

В комнате куда попала Мила пройдя из коридора была почти такая же обстановка, за исключением коричневой тумбы, которая стояла на обломившихся ножках и в комнате было чуть больше места.

Как только все оказались в комнате, мать разразилась. Гневный скрежещущий гром нашёл выход. Больше ничего не мешало ей и не заставляло её сдерживать ураган внутри себя. Отступать было некуда. Если стоя на пороге квартиры можно было дать задний ход и выйти за порог, то здесь и сейчас пути для отступления нет, и заплывшая во гневе мать взяла ситуацию в оккупацию своего ора.

— И ты! Так, вот так! Уплыть…! С кем? С ней!? — мать брызнула слюной в сторону Милы. Заметив, как Мила вытирает попавшую слюну ей на щёку мать плюнула, издав характерный звук пенящихся слюней, вылетающих из рта, сложив губы трубочкой, уже точно прицелив с намерением попасть в лицо.

— Ой, — Мила попалась под пенку, заплакав она начала оправдываться перед матерью Ругмана, — Я же говорю, что там не так хорошо. Не так как представляет Ругман. Я совсем не знаю…

— Закрой свой протухлый рот Гоктайка! Ты наговорила.

— Мама, никто мне ничего не наговорил. — попытался влезть своим виноватым голосом Ругман под слюнявый обстрел матери.

— Я не знаю кто наговорил Ругману сказок про Гоктанию.

— Врёшь! Врёшь вонючая рыба.

— Нет, не вру. Я сама не хочу возвращаться туда.

— Куда? — удивился Ругман.

— Врёшь! Ты же всё врёшь! Зачем пришла, убирайся. Гоктайка.

— Куда ты не хочешь возвращаться? — повторил Ругман и с этого момента кажется приутихла буря в маленькой комнате.

— Я же сказала, там…

— В «Гоктании». - шокировано глядя на Милу поправил её Ругман.

— Да в «Гоктании», нет возможности нормально жить. Там очень много проблем о которых ты представления не имеешь. Постоянная качка, солёный воздух и ветер. Там сильные ветра, это сильно влияет на здоровье. А солнечный зной, такой что раскаляет металлические борта судов до красна и ступить некуда. Некуда, там кругом океан. Живя там ты постоянно будешь находится в ожидании проблем. Из еды там только рыба, питьевая вода только та что проливается дождём с неба, и если долго дождя нет, то наступает засуха. Так бывает не редка, запасы воды кончаются, и мы пьём рыбий жир. Люди с ума сходят там от такой жизни.

— Мила, о чём ты говоришь, этот город принадлежит монстру, и безумным прислужникам его. Настоящее сумасшествие здесь. Люди здесь живут в страхе издать громкий шорох. Нечто из темноты заметит и утащит твой разум, и вот тогда и будет ужас. По ночам, даже по вечерам, в общем с наступлением темноты город замирает и слышны стенания теней, которые бродят по улицам этого проклятого города.

Чувствуя, что забитый мальчик Ругман, своим гневным напором перевоплощается в копию своей матери Мила согласилась с ним.

— Да, наверно, в Гоктании точно лучше.

Мать схватила свою правую грудь обхватив её своей пятернёй как кусок мяса и начала круговыми движениями размазывать её по всей грудной клетке с силой придавливая её к солнечному сплетению как матерчатую губку, приговаривая: «И ты Ругман, я тебе, тебя. И ты Ругман. Подле-ц.». Мать тяжело поднялась с дивана и медленно вышла из комнаты.

— Мила, ты что дура? — обратился к ней Ругман, с спокойным тоном, но от его спокойных слов веяло озоном, как в море перед грозой.

— А, — со вздохом отозвалась Мила.

— Ты зачем себя так ведёшь?

— Как?

— Вот так! При матери начала… — Ругман замешкался, потеряв в своём уме подходящее слово, — сомневаться. Только этого и надо, ей было.

Мила вздрогнула от сильного хлопка дверью, мать зарыла дверь на ключ заперев Милу с Ругманом в комнате.

«А если кто-то ворвётся, то фугасы взорвутся прямо в городе, потому что власть должна принадлежать только нам, и если не так, то и щепки в океане моего безвластия не должно быть.».

Нечто слитое, которое должно быть мёртвым, на самом деле, в кошмарном акте воссоединения выпало в осадок бытия и Здалу показалось что он победил окончательно, но двое восстали уже в более чудовищной форме.

СиЛёза плыл по дороге. Оно направлялось в большой порт «Санкт Петербурга», чтобы встретить там капитана Сольмидия. Оставляя после себя тёмный след тени, медленно исчезающий, но всё же оставляющий противно серые пятна.

Цокая хитиновыми ножами, растущими из-под подбородка ужасной головы, врезаясь в гранит улиц и площадей острыми когтями перещёлкивая быстрыми ударами, словно молоточками по камням, перемещалась зловещая тень, а за ней тянулись, как будто плыли по воздуху, некто слитое воедино, ужасное существо СиЛёза. Расколотые головы Сикулина и Лёзи начали сливаться и виден был ужасный разлом, с выступами по шву запёкшейся крови, сливающий черепные коробки двух когда-то ещё людей Лёзи и Сикулина в единое омерзительное существо — СиЛёзу.

В этом городе ему было нечего боятся, это был его город, стремительно несясь по мрачным улицам города за СиЛёзей следовала тень, поглощающая во все темнеющую пустоту всё что, было вокруг, всё рядом с чем пролетал этот монстр утопало в пустоте без остатка. Вслед и навстречу королю мрака выглядывали и выползали безликие немые тени, прыгали тёмно-серыми пятнами с балконов домов, слетались делаясь в массивную волну всепоглощающей черни.

Врезаясь острыми и длинными когтями в землю, словно множество жал хищных тварей впиваются в упругое тело жертвы, рвут плотские ткани с глухим звуком лопающихся струн, проникая в самую глубь звонко отстукивая при достижении необходимой глубины проникновения, как будто сигнал фиксации сцепления с землёй после чего хитиновая ножка подтягивала тень ужасающей головы а за ней плыло нечто чудовищное — СиЛёза, соединённое по средствам внушающих цепенеющий страх сил двух тел зажевав на кривой слияния одежду, делающей фигуру СиЛёзы ещё ужасней. Действия острых ножек было настоль быстрым что было похоже на перекаты ногтей по столу с отбиванием в быстром темпе паровозного марша с сопровождением звонкого стального цокота. СиЛёза выплыл из лесного массива и сразу очутился в порту, все пути за его спиной окутал мрак.

СиЛёза словно приплыл на тенях своих калечных ног в порт, чтобы добраться до Сольмидия. Сольмидий, который стоял в окружении пловцов не далеко от Акулы, заметил высокую фигуру, в уродливых чертах её, интуитивно, он сразу понял, что это за фигура и из кого это чудовище слеплено.

Алес только вернулся после разговора с Здалом, он думал обо всём ему сказанном и о том, что сказал ему Здал. В состоянии он решил поработать в порту и убрать контейнер, вместе с группой помощников из местных и нескольких пловцов, они закрепили контейнер, Алес сел за рычаги управления портальным краном и увидел, как высокая, выше обычного человека фигура образовалась в порту. Отвратительная внешность великана давало понимание что это агрессор, и прибыл в порт этот агрессор с самыми не дружелюбными намерениями. «Это что… это кто?», — поправил себя в слух Алес, «Не может быть! Если это оно, если это СиЛёза, Здал сказал, что победил его.»

Сольмидий хотел отдать приказ взойти всем на борт Акулы, но погрузка и замена ядерного топлива в силовых установках на подводной лодке ещё не закончены. Отплытие невозможно и тогда капитан Сольмидий вобрав в себя всё своё мужество, вышел вперёд на встречу гиганту уроду — СиЛёзе, за спиной капитана одержимые бесстрашием стояли пловцы. Они были готовы ринутся в самую отчаянную битву за своего капитана.

Но Сольмидию, несмотря на всю его уверенность в себе, на непоколебимость противостоять монстру, хватило всего лишь одного взгляда СиЛёзы чтобы разбить свою бдительность. Сольмидий стоял замерев, не изменяя выражения суровости своего лица он смотрел на СиЛёзу и видел в его чертах собственное отражение. Сольмидий начал подходить ближе с усилием высовывая голову из высокого ворота своего пальто и всматриваясь в расплывчатую словно мираж фигуру СиЛёзы.

Толпа пловцов завороженно шли за своим капитаном, за его спиной они не отставали от него ни на шаг, сначала недоумевая и переглядываясь они следовали за Сольмидием. Незаметно для них, словно переступив невидимый порог рассудительности и трезвости ума, их разумом завладела сонливая пелена мрака, они окружили СиЛёзу и Сольмидия и немо, и бездумно внимали речам СиЛёзы.

— Смотри сквозь туман тобой видимого. Ты видишь. Там, на пике тишины и спокойствия, там, где ждут, по середине океана, в родном городе Гоктания, где солнце мягко льёт, озаряя золотом борта судов. Там, где стоит лодка, омываемая тёплой волной, там, где лёгкий бриз навивает сон. Тревога, капитан, там, из маленького пламенеющего цветка разрастается убийственное бедствие. Начинается мор, идёт захват, погибель всего что было так дорого. Сольмидий, нас долго не было там, стало слишком поздно, теперь только так можно спасти тех, кто дорог, — ему казалось он видел собственное отражение, он не упал на колени, он просто стоял в абсолютно заторможенном состоянии и внимал, его челюсть отвисла и из его рта текла жёлтая слюна.

— Сейчас, ядерные торпеды, вы погрузите те, что видели на складе, те, которые за моей спиной. — за спиной СиЛёзы развеялась воздушная мрачная муть, там стояли, гружёные торпедами, грузовые трамвайные тележки, которые приволокли обезличенные городские тени, всецело подчинённые СиЛёзе, — Вы будете беспрекословно выполнять приказы своего капитана, после того как работы по заправке подлодки будут окончены, и вы отправитесь домой, домой…

— Сольмидий, мы сделаем так. Иди.

Лебёдка крана подняла контейнер, который уже был прицеплен к крюкам крана, в ожидании чтобы его убрали с прохода в порт, повернул стрелу на встречу к СиЛёзе, и начал выжидать удачного момента что бы нанести удар.

Алес практически не моргая, не замечая всего что происходит во круг него, сидел в кабине крана. Толи от страха, толи от нестерпимости начать действо, к которому он был готов, таращился в одну точку, он смотрел на СиЛёзу, на приковывающую взгляд мерзость этого существа, ненавистную ему фигуру. Лишь только он увидел, что толпа пловцов начала рассасывается вокруг СиЛёзы, кажется сразу у всех нашлась работа: пловцы пошли кто грузить ядерное топливо на Акулу доводя все системы подводной лодки до состояния отплытия, а кто грузить торпеды, все работы выполнялись аккуратно, но медленно, как будто за пеленой сна. Сольмидий развернулся и неестественной походкой отправился к подлодке.

Как только живой щит из людей окружающих СиЛёзу рассосался, резко дёрнув на себя рычаги управления, горячность завладела Алесом, сердце его забилось так, что он сам слышал его стук, в этот момент он не боялся быть замеченным он просто был оглушён собственным адреналином. Алес ждал подходящего момента, и вот момент в который решится гнев его справедливости, в его ушах шумно пульсировала кровь так, что ему казалось СиЛёза вот-вот услышит пульсацию его крови и обернувшись увидит его, но это было уже не важно, Алес был готов и полон решимости нанести удар.

Полноповоротный портальный кран, начал движение по рельсам, со звуком катящегося шара с холодным перекатом по металлическому плато и свистом в воздухе от летящего, с разворота стрелы, контейнера. В этот момент СиЛёза повернулся и посмотрел на Алеса прямо ему в глаза. Алес находился далеко и высоко в кабине портального крана, но всё же прочувствовал леденящий взгляд внушающий ужас, возбуждающий на дремотные мысли. Алесу вспомнился его отец, черты его грубого лица, он вспомнил то, что казалось не должен был даже представлять, он просто такого никогда не мог видеть. Ему привиделось сфабрикованная реальность, он упоённо обмяк в кресле за пультом управления краном, и в его мысленном общении с Итгором — его отцом, казалось время протекало настолько незаметно, что оно было безгранично. СиЛёза вновь одержал победу, ум Алеса оказался чрезвычайно подверженным гипнотическим чарам СиЛёзы, но летящий контейнер было не остановить. Многотонный груз нашёл свою цель.

СиЛёза получил сокрушительный удар. Высокую фигуру, парящую на тени своих ног, швырнуло в сторону протащив за собой голову скребущую асфальт, прореживая в след за собой траншею выковыривая из глубины гранит и землю, будто вспахивая плугом. Алес вдруг очнулся, рванул на тело оглушённого монстра контейнер, поставив на него, резко ослабив трос. С грохотом контейнер свалился на тело с несколько метровой высоты. Тросы крепления контейнера ослабли и основной крюк стрелы крана высвободился, после чего была прицеплена бетонная плита, на которой стояли словно монолит, блоки с насыпью земли проросшей сорняками. Массивная плата осыпаясь песком с землёй взмыла в воздух без усилий рвя мощные корни одеревенелых сорняков, проросших насквозь и делающих эту плиту уже частью земли. Легко и ловким поворотом стрелы, Алес уже вошёл в раж управления портальным краном, тяжёлая плита опустилась на крышу контейнера, придавив с треском кажущимся размозжением существа, находящегося под ним. Железный короб треща провалился крышей, он не развалился как конструктор, он со скрежетом чуть раздулся, а потом как будто лопнул, или разорвался на искорёженные куски металлического каркаса.

Налитые холодной ненавистью глаза Алеса ввели его в отупляющую жестокость, он раз за разом опускал и поднимал прицепленный к стреле груз, он отпускал натяжение тросов и лебёдки основного крюка с высоты кидая тяжёлый бетонный груз в ненавистную цель. Это продолжалось до тех пор, пока крепление с одного края бетонной плиты, не выдержав натиска надломилось и провисла, один из блоков, стоящих на плите, казавшийся приросшим намертво, высвободился из скрепляющих уз и упал на ребро, хлопнувшись на место крепления лебёдки. Стальной трос державший тяжесть груза лопнул, и плита с бетонными блоками обрушилась на место захоронения СиЛёзы под железными руинами контейнера. Теперь существо, наводнившее ужасом этот город, захоронено под горой железобетонного лома.

Глава 6 \Не всё так сумрачно под оком Сумуараза/

Спёртый воздух и гарь, размытые очертания в густой темноте, во рту неприятный привкус собственной желчи, которая при падении поднялась из глубин желудка и встала в глотке. Здал пробудился, но не пришёл в себя; неприятный запах в носу, земля скрепит на зубах, отвратительная боль в голове. Медленно слыша потрескивание слипшихся и засохших ресниц, он при открыл глаза и вновь крепко зажмурился. Потом снова, и ещё раз попытался открыть глаза, удушье усиливалось стоило только взглянуть в беспроглядную муть окружения. Головокружение, чувство тошноты от слабости, полное расстройство и потеря нити связующей с реальностью.

Он в который раз провалился в кромешный сон и опять проснулся. В этот раз прямо над ним кто-то стоял. Попытка вгляделся в лицо этого человека не привела к успехам, тьма спеленавшая помещение замыла очертания, оставив для взора лишь размытое пятно.

Запах затхлой земли и собственной крови прошиб нос Здалу, в его голове начали появляться мысли и тут же спутываться в клубок вяло пульсирующего сознания. Но мысли начали появляться — это уже хорошо. Скоро голову Здала закружило в глазах появились вёдра огня и черпаки с лавой. Глаза стали привыкать к тёмному помещению с непонятным источником света.

Здалу явила свой лик богиня мрака.

Пространство всепоглощающей тьмы, было тускло освещено дымкой из алой, казалось, пыли которая стояла в воздухе небольшим облачком. Свет источался из бадьи, напоминавшую каменную глыбу, которая стояла на пьедестале. Свет яркий и горячий лучился из стоящей в углу серо-чёрной, раздутой в неровности бадьи, но мерк уже в метре от этой ёмкости и быстро остывал. Это и показалось Здалу ведром с огнём.

Длинные густые волосы девушки, которая ухаживала за Здалом, отражали яркий свет из каменного ведра и казались медными. Толстые вьющиеся локоны поблёскивали золотой огранкой, ребристыми перепадами огненных струн. Маленький рот с бледно розовыми, пухлыми губами, резко очерченные линии бровей, но в то же время бровки тонкие покато сходились к линии носа. Тоненький носик кончался галочкой очерчивая линию губ. На фоне её бледного лица горели глаза вбирая в своё сияние близкий свет. Её волосы ниспадали на хрупкие плечи и в беспорядочных завитках обволакивали локти.

— Эй… — прохрипел Здал, пытаясь подняться с высокой кушетки на которой пришёл в сознание, и на которой ему стало очевидно, что в который раз он жив, но жив он как ему снова кажется, опять не в том мире, в котором лишь на мгновение закрыл глаза.

Здал очнулся в месте, которое сметало любое представление о том, где он мог бы оказаться. Через небольшое отверстие в стене, он услышал какие-то звуки, похожие на деятельность разумных существ — скрип, скрежет, шушуканье, шарканье, топтание, шмыганье. В том, что он оказался среди людей у него не было сомнений, ведь он уже увидел свою спасительницу.

Когда Здал попытался встать его пронзил резкий и очень больной спазм в пояснице, который напомнил о падении, но не о каком-то одном из многочисленных.

От резкой боли он сжался в позу эмбриона. Места в помещении было очень мало, встав он почти в плотную упёрся в свою спасительницу. Пара круговых движений тазом и Здал пришёл в норму. Очаровательная спасительница молча наблюдала за ним, ловя своим взглядом каждое его смешное движение, когда он на согнутых ногах в сгорбленном положении начал растирать себе зад. Потом упёрся в свои бока и стал крутится.

— Что делать, места здесь совсем нет.

Мрачное помещение, которое скорей напоминало кабинку чем комнату, где он очутился было озарено светом из каменной бадьи. Здал уже привык и стал лучше ориентироваться, его зрение адоптировалось он начал различать предметы в полутьме. Окошко странной формы оказалось разбитым иллюминатором, а помещение затёртым до неузнаваемости служебным отсеком самолёта.

Посмотрев в овальный проём иллюминатора, он увидел каменистую почву, из пор которой, прорывались седые нити дыма, сверху колпаком из налитых слоями каменных пластин нависал пещерный потолок. Ни где не было даже просвета небесного света. Всё в этом месте было озарено в алых тонах, и жёлтых, с оттенками красного, пучках света. Всё здесь было как описано в приданиях ушедших веков — как в аду. Здал увидел ограждения, сделанные из камней и земли с прожилками, отражавшими тусклый жёлтый свет. Одно такое ограждение стояло как раз по направлению к Здалу. Это было похоже на небольшую лачугу в форме подковы. Крыши не было, а внутри, как и всюду веяло оранжевым из ёмкостей похожих на каменные ведра, такое же стояло рядом где Здал пришёл в себя.

Пообвыкнув он нашёл выход наружу. Отодвинув дырявую, толстую и жирную от грязи занавесь он прошёл через проём, с округлыми краями сверху и утопленный в землю у порога. Выйдя он посмотрел в верх, там, где кончался каменный колпак, пространство над головой было окутано мраком.

— Где я? — Вымолвил Здал, не понимающе глядя на девушку, которая осторожными шажочками подходила к нему.

До сих пор он не слышал не слова. Встречая непонимающие взгляды Здал начинал думать, что попал в какое-то место где люди говорят на другом языке.

— Это город «Сумуарак». - тихо произнесла девушка, — В мире единственный город. Я Мелисс-ах. — протянула она долгое с… и как бы вздохнула набрав воздуха в грудь со звуком АХ, — А ты кто? Я раньше тебя не видела, тебя никто раньше не видел. — она говорила тихо, размеренно, создалось впечатление что для разговора ей не хватало воздуха. Сделав паузу, она продолжила, — Тебя никто не знает. На тебе странная одежда.

Одежда на Здале была действительно странная, она отличалась от той, что была на пловцах, от той во что были одеты граждане «Питера» и конечно она отличалась от того, что можно называть одеждой, в которую была обличена эта девушка и все здешние люди.

Здал был одет в оранжевый полукомбинезон с вышарканными светоотражающими полосками, в две полоски на ногах у нижней кромки штанин, и вышарканном знаком на спине в треугольнике. А на девушке была, серая рубаха, стянутая кожным шнурком. На плечо, было накинуто что-то казавшееся колким из лоснящейся шерсти, наверное, здешних крыс. Рубаха едва доходила до бёдер, больше ни каких элементов одежды на Мелиссе не было. Всех, кого видел здесь Здал были одеты похоже, точней вещи здесь все и у всех из кожи и шерсти крыс, от куда здесь. Откуда здесь крысы и прочие твари — обитатели подземелий, должно быть понятно и так.

— Ты слышишь? Я спрашиваю, ты кто?

— Я… Где я?

— Ты в «Сумуараке», где же ещё. А что есть другие города? — тихо удивляясь спросила Мелисса, — Тебя прислал Сумуараз? ты выпал прямо из его «Ока».

— Где я? Не понимаю, какой Сумузаз? Какое «Око»?

— Сумуараз, ты свалился нам…

— Вам…?

— Всем нам. — она повторила робкими глоточками вдыхая воздух, — Всем, кто поклоняется Сумуаразу. Ты выпал из его «Ока», чтобы показать нам как дальше жить. Что нам делать? Ты необычный. Ты должен привести нас в новый мир. Мы уже устали жить здесь.

— То есть, я ещё в Питере?

— Ах… — с громким гортанным вздохом, подняв налитую, бледно-молочную грудь, перетянутую кожными шнурами, Мелисса набрала воздуха.

— Всё я кому-то должен. — усмехнулся Здал, — Вроде ударили, свалился, должен был погибнуть. Но! Нет я опять что-то должен.

Мелиса округлила глаза.

— Не переживай, должен — выведу. Мне и самому от сюда выбираться надо.

Мелиса повела Здала по городу, сделав всего несколько шагов он удивился увиденному. Толпа, пара десятков человек, казались из-за своей худобы как проросшие из клумбы искривлённые стебельки; худые, облезлые, уже засохшие, но ещё живые и это наводило холодный страх. Слегка шатаясь как будто это мутировавшие земляные черви, выросшие до громадных размеров, выползли из земли и встали на дыбы. Разрозненное пространство между ними заполняла пустота скрепляющей тьмы и вся толпа казалась единой массой.

Здала обернулся сразу за его спиной было утопленное брюхо самолёта, обрубленного с обеих сторон. Там и находилась кабинка помощи где он очнулся.

По середине пещеры возвышался столп, похожий на застывший смерч, он впивался воронкой в каменную крышку потолка. На фоне этого чудовищного столпа кабинка помощи выглядела маленьким полым полешком. Здал удивился, как он смог поместится внутри одновременно ещё с одним человеком, да ещё и встать в полный рост там.

Люди сгорбившиеся, стояли стеной перед Здалом, их становилось всё больше, все они были ниже его ростом. Они заполонили всё пространство вокруг и кабинку помощи уже не было видно. Единственный ориентир — столп подобный закрученному урагану, но вскоре и его поглотил мрак, навеянный толпой. Почти нагие тола окружившие Здала медленными поползновениями приближались.

Раскачиваясь как маятники, они начинали движения к Здалу. Отрывая ноги от земли будто вырывая корни с тяжестью переступая, они сдавливали кольцо. Их лица были окутаны тьмой, красноватый свет установившийся повсеместно застывший волной во мраке, подсвечивал бледные белки глаз этих обморочных людей и скрывая черты их лиц во тьме красил бледным румянцем их надбровные дуги. Казалось, на Здала медленно двигаясь наступал полк безвестно погребённых. Ничего не могло сдержать этот натиск медленный, но неудержимый. Ещё чуть-чуть и, Здал осознавал, что толпа, в пляске алых цветов зайдёт на него и утопит его в своей тщедушной массе. На этих людях почти не было одежды. Не скрывая своих убогих, поражённых бледностью и пятнами красноватого цвета открывающие их рдеющие от воспалений участки тел, они тянули руки к Здалу.

— Мелисса что происходит? — плохо скрывая панику спросил Здал, было некуда отступать его взяли в кольцо.

Стеной всё плотней сдвигались ряды. Обмороки сжимали кольцо вокруг Здала, озираясь он пытался отыскать кабинку помощи и хотел вернуться обратно. Туда где он обнаружил себя в сбитом состоянии, но где по крайней мере чувствовал себя комфортней чем теперь, когда над ним нависла паническая угроза неизвестности. Но назад он пути уже не нашёл. Волны обмороков скапливались со всех сторон. Панически озираясь он остро стал чувствовать горечь воздуха и мелкодисперсный налёт сажи на зубах. Резко оглядываясь и шоркая ногами Здал сам поднял пылевую завесу.

— Надо взять себя в руки. Из любой ситуации должен быть выход. Должен быть — значит есть. Никогда нельзя паниковать и уж тем более сдаваться.

От поднятой им самим пыли Здал начал задыхаться, но всё же попытался набрать воздуха в грудь и принял упредительную позу громко рыча на выдохе. Расставив широко ноги, расперев локти Здал упёрся ладонями с растопыренными пальцами о пыльную завесу полупрозрачного воздуха. Здал встал крабом чуть присев на широко расставленных ногах, чтобы не потерять равновесие и ладонями упёрся в пространство. В глазах стояла только матовая темнота, пылинки, витающие в воздухе, начали проявлять очертания полумесяцев алых щек, и глаз смотрящие из тени. Толпа остановилась, движение которое должно было сковать Здала прекратилось, кажется наступила абсолютная тишина.

С редкими, но на фоне общего мрака, казавшиеся яркими, на телах обмороков пятнами тускло алого, оранжевого почти что жёлтого цвета стадо, опоясывающее Здала замерло на месте и уставились на него как на шамана, производящего сакральный ритуал. Здал делал резкие толчки раскрытыми ладонями в пустое запыленное воздушное пространство, с сопровождением коротких и таких же резких звуков: «Стоп!». Как показалось Здалу именно эти его движения заставили толпы окруживших его обмороков остановится.

Мелисса оказалась рядом, она стояла за спиной Здала, но, когда он мотал головой в панике искал выход её не замечал. В тени полумрака всё и все во круг него слилось в одну стену. Здал проскальзывал взглядом по Мелиссе, её фигура слилась с общей массой и потерялась в наплыве грязи.

— Ты пришелец. Сумуараз открыл своё око. Посланец, Ты возник из неоткуда, тебя родил Сумуараз. — Здал услышал голос Мелиссы, выцепил взглядом её стан. Мелисса болезненным в исступлении смотрела на Здала и повторяла: Сумуараза подарил нам тебя.

Люди, взявшие в кольцо Здала, тянули к нему свои грязные руки. Их искажённые счастливым тупоумием лица были в полутьме, но казалось, что они тянулись к Здалу как к вожделенной надежде, как к оазису свежести. Пока Мелисса выхаживала Здала в палатке помощи она успела усвоить что он такой же человек, только на нём другая одежда, но по своей физиологии он такой же как она, как и они все здесь. Но в момент, когда Здал поймал её взгляд Мелисса смотрела на него как на идола, как на пришельца из мира чистого света, как на посланца Сумуараза.

— Я пришелец, — повторил Здал. — Меня подарили. — Здал вышел из позы краба, он стоял уже нормально, но всё же не спешил опускать руки без энтузиазма водя ими по воздуху.

— Ты пришелец Сумуараза, — Мелисса продолжала говорить с ноткой восторженности. — Мы ждали тебя. Сумуараз подарил нам тебя, теперь все мы здесь принадлежим тебе.

— А, — быстро сообразив, или даже не успев прокрутить мысли в своём уме из него вырвалось резко, громко и внушительно. — На колени все передо мной!

Живое кольцо в эпицентре которого находился Здал мгновенно рухнуло наземь. Здал остался стоять в центре вокруг него, словно кольцо, надетое на палец, находились люди. Как символ повиновения они расстилались, описывая окружность перед ним, как символ господства Здал стоял упадшими.

С обезображенными, с пеной из ртов, лицами обмороки начали голосить хриплыми голосами: «Сумуараз, Сумуараз…». Они выстилались, стараясь исполнить желание Здала — пророка и повелителя, так тщательно, что во много крат старались усилить желаемое им. Вместо того чтобы встать на колени и оставаться в таком положении, падали своими телами на землю старались врезаться в землю, врыться в неё. Сыпали или просто нагребали на свои тела землю. Старались зарыться, нагребая на себя волны рыхлой каменистой почвы. Стало очевидным, мало понятное то, что обморокам — здешним людям, находящихся в постоянном мучении, от бога нужно лишь одно — внимание. Здал олицетворил присутствие бога — Сумуараза. Пусть даже это присутствие влечёт гнев и требование поклонения. Обмороки покорны. В кротости поклонения люди готовы жрать землю ради одного лишь, пусть мнимого контакта с божеством. Обмороки поклонялись Здалу с удовольствием, пригибаясь вплотную к земле они раскрывали рты и нагребали, будто в экскаваторные ковши, остекленевшую земляную породу. Затем они стали перекатываться по земле срывая последние лоскуты своих одежд. Смотрели с вожделением на Здала и вопрошая одобрения, похвалу продолжали вакханалию. Началось неистовство: Обмороки вертелись и заламывали себя и друг другу руки и ноги; Выворачивались и заставляли выгибаться остальных, тех, кто слабее или, кто избрал пассивную роль; Переворачивали их загибали в безобразные позы, сыпали в раскрытые рты землю и камни, кусали друг друга до рдеющих следов от зубов.

Один из обмороков перевернул на лопатки другого, удушая свою жертву набрал полную горсть сухой земли и размазал по его лицу. После чего размахнувшись ударил его кулаком в лицо, жертва тотчас же обмякла. Вслед за этим последовали шлепки с подёргиванием в полутьме бледного тела. Примеру тут же последовали и другие, и Здал обнаружил вокруг себя не загустевающую массу человеческого материала. Здал сосредоточенно смотрел, стараясь вглядеться в детали, а разглядев не нашёл в своём уме осмысления что происходит. Находясь в центре бледно-темнеющей оргии, Здала ужаснулся идолом чего он стал. Вздымались, набухали бугры, образовывали большие валуны, перекатывались, переливались и вспучивались образования поменьше, и шишки, налитые бледнеющей свинцовой кровью, просвечивались в прожилках, слипшихся в однородную массу частей бледных тел.

Боясь пошевелиться, он завороженно смотрел перед собой. Боясь потерять ниточку собственного самообладания даже самым незначительным движением, «Где Я? Что происходит? Что это за место? Что происходит?», — нервно билась истерика в его голове.

— Здал, это для тебя. Чего ещё ты хочешь? — Мелисса стояла за спиной впавшего в ступор Здала и притронулась к его плечу. — Око Сумуараза смотрит на нас. Сумуараз проснулся и подарил на тебя. — Мелисса, потянув за шнурок, продетый через все её одежды, обнажилась.

Окружение развалилось очертания круга стали не такими заметными, обмороки не навязчивыми движениями старались подползти ближе к центру где были Здал с Мелиссой. Повсюду лежало много голых тел и раздавались хриплые выдохи.

— Мы всё правильно сделали? — тихо произнесла девушка.

— Нет! — резко, но уже без нервов ответил Здал.

Тихие голоса не мелодично зазвучали гортанными звуками. Сначала один голос, потом два, присоединился третий. Сделав паузу присоединилась целая группа голосов, в припеве разразились будто орган на самой низкой, но приглушённой ноте. Обмороки лежали на спинах и играя губами посылали звуки в каменный потолок.

— Сейчас что происходит? — Здал спокойно спросил у Мелиссы.

— Праздник. Великий Сумуараз проснулся. Он, открыл нам своё око и явил тебя. Ты посланник Сумуараза. — снова услышал Здал хриплые, тихие голоса.

— Так, надо отсюда… — Здал запнулся на слове, — Так, кто такой Сумуараз? А…, это я и сам понимаю, какое-то местное божество. Где его око, из которого меня подарили? — обращаясь к Мелиссе он выдохнул с усмешкой.

Мелиса быстро накинула на себя комбинированную рубаху-куртку, стянула одежду шнурком и прошла вперёд. Здал прицепился к ней, лежащие на земле обмороки расползались как змеи по сторонам расчищая путь посланцу от своих тел.

— Я сам как-то не догадался раньше что можно просто выйти из этого порочного круга. — оправдался Здал, удаляясь в глубь земляной пещеры озираясь на глухо стонущих, изуродованных тьмой и пятнами пыльно-жёлтого цвета, людей.

Здал следовал за Мелиссой как сцепленный вагон за паровозиком. Когда они отошли от вместилища оргии Здал поравнялся с Мелиссой, но как держал её за талию, так и продолжал это делать. Только теперь прижав её к себе, он держался за неё, как за ниточку собственного самообладания. Он боялся выпустить её из своих объятий, словно упустив её, она убудет в никуда и вместе с ней его собственный рассудок. Мелиссе это только льстило, за не держится, ни больше ни меньше — сын бога.

— Что там происходило? Почему вы сами причиняете себе боль? Как вы додумались, что Сумуараз этого хочет?

— Ты наш Бог. Ты крепко за меня схватился, мне больно.

Здал действительно сильно прижал Мелису к себе, он вцепился ей в руку и держал её, как держат драгоценное своё сокровище. Забыв про девушку, что она из плоти и крови, он держался за неё как держатся за жизнь, когда находятся на грани, на волоске от исхода в пустоту бездны.

— Ой! — Здал ослабил хватку и хотел выпустить её из объятий.

— Но ты не отпускай, — торопливо сказала Мелисса, подаваясь лицом к щеке Здала. — Ты страшишься нашей жизни. Сумуараз, делай нам больно, только не оставляй. — она взмолилась, в голосе мелькнуло что-то звонкое.

— Вы целый ритуал сделали чтобы привнести смысл в свою боль. — Здал ослабил и хотел полностью убрать руки…

— Не отпускай меня, — Мелисса прижалась к Здалу, они остановились.

Каждый здесь друг другу всего лишь тень, не существует слов любови и даже такого понятия нет — ближний или брат. Каждый здесь влачит за собой насилие. Есть только, не обременённая заботой, привязанность, беспечное влечение к себе подобным. Угроза вымирания незаметна во мраке. Только старцы требуют, чтобы истязания не прекращались, но не доходили до бездыханности тел.

Мелиса рассказывает ему свой сон про самолёт, который как бы стоит, но под ним ничего нет, а с неимоверной скоростью к нему приближается что-то страшное и самолёт таранит это. Своими обжигающими прикосновениями, горячий воздух чувствовался даже во сне. И как будто всё что происходило было, происходило когда-то на самом деле. Жёсткий и терпкий воздух бьёт по лицу, разрывал взбитую белую массу на маленькие лоскуты, заворачивал в воронки вспененный воздух. Без промедления растворяя белую пену в ничто, в абсолютно прозрачную пустоту. Нечто большое взмыло в воздух это было видно, оно было подобно стреле огромных размеров. Стрела стремительно пронзила густую шапку беловатой пены. Казалось, она была неудержимой, и она точно знала свою цель и неслась к ней навстречу. Казалось, что её целиком вынули из сердцевины горы.

Проторив себе путь до самого синего плавно темнеющего и переходящего в чёрный предел, стрела встретила там искру, пришедшую из чёрной бездны. Столкнувшись возник страшный гром, мгновенно вырос огненный гриб. Волна огненной массы затопила всё, воздух захлебнулся в её пламени всё закружилось вокруг, пламя придавило оставаться жить здесь. Земля приняла нас, окунув в своё нутро.

Здал понял про что рассказала Мелисса, ведь по странным своим жизненным обстоятельствам он хлебнул с полна вкус той жизни. Той, в том мире где царил хаос пост ядерной разрухи.

— Я уже давно сообразил — кабинка помощи твоя…

— Это мой дом. — перебила Мелисса.

— Тем более. Твой дом — кабинка помощи — это просто обломок самолёта. Как случилось что твой мозг уловил сигнал чёрного ящика, загадка.

— Это загадка Сумуараза. — снова добавила Мелисса морща лицо от предвкушаемой боли и удовольствия.

— Вообще в жизни много необъяснимого происходит, но это необъяснимое всегда находит ответ. Самолёт и всё что ты рассказала вообще ни какая не загадка.

— А… — Мелисса вдруг изменилась, на её личике состроилось выражение задумчивости, — Каждый здесь видит этот сон. Каждый из нас, здесь живущих видит один только этот сон.

— Даже… но откуда? В смысле как это так?

— Всем нам снится один и тот же сон. — повторила Мелиса, глотнув воздуха она продолжила, — Его нам рассказали старцы, а им их старцы, а им… — она снова набрала воздуха полную грудь, было видно, что она старается оправдаться, за то, что с самого начала выдала ему Здалу — псевдо-богу, пришельцу Сумуараза, сон как свой, индивидуальный. — А им, ну так и дальше передавали послание от самих прародителей — основателей.

Так вот что. Те, кто выжил при крушении позаботились чтобы рано или поздно правду всё равно узнали. Но почему нет слов «небо, солнце, полёт…», те кто выжили были умными людьми, зная, что следующие поколения наверняка не увидят небо, зашифровали своё послание в эпитетах, чтобы лишний раз не стращать умы людей. Только этим они подавили стремление выбраться от сюда и теперь вместо людей, здесь обмороки.

Ей снился этот сон часто, но она не знала, что это и где это происходило, наверняка не знает и что такое самолёт вообще. «Несётся сквозь густую пену в голубом почти прозрачном воздухе, иногда даже чувствуется во рту эта необыкновенная свежесть» — В её, не только её, в сознании всех эти пленённых подземельем, постоянно бьётся мысль о вольном просторе, во снах это рвение души проявляется никогда не видимым небом, незнакомыми запахами.

Нет, человек не может жить в заточении, под землёй, всем своим нутром рвётся туда в то маленькое окошечко света на верху, что это око света, мир которого мы не знаем. Вот почему этот Сумуараз, его око дороже жизней этих обмороков, этих несчастных людей. Око здесь единственный источник истинного света.

Здал заметил, что она любит свет, она греет своё прекрасное личико под настольной лампой, сделанной из глубокой каменной миски с запёкшейся лавой, она не хочет, чтобы темнота и мрак уродовали её лицо. «Дитя тьмы», — сказал шепотом Здал, как будто про себя, «Кто? Я!?», — ответила ему Мелисса, взбудоражено как будто это её задело, но она помнила всё что ей рассказывал Здал и хотела искренне в это верить, ведь человек рождён для света, и она в это поверила.

Город «Сумуарак» раскинулся лабиринтом стен в огромной пещере. Отдалённые пещерки вырытые и выскобленные служили пристанищем для отшельников. Хотя все жители этого города таковыми были. В большой пещере под одним потолком, который скрывался в тени, на каменистых просторах жили люди, крысы и прочие твари из подземелья.

Здал с Мелиссой уже довольно далеко ушли от палатки помощи, от того места где творилась то что называется оргией. Они дошли до выдолбленных земляных пещер. Эти пещеры образовались из-за того, что отсюда брали породу — материал для возведения построек, а именно тех самых городских стен, в лабиринтах которых жили обмороки.

Сейчас в пристанищах для отшельников находят своё место те, кто устал от обморочной жизни и хочет уединится, но всё же большинство этих пещер заброшены, одиночеством здесь страдают коллективно.

Разбитый самолёт, в кабинке помощи в которой очнулся Здал, но не сразу пришёл в себя находился в центре города. Там была установлена колонна, уходящая ввысь, та что была похожа на застывший смерч. Столб скрывался во мраке, Мелиса так и не смогла понятно объяснить куда он ведёт, ведь там были прибиты дощечки, по которым можно было бы забраться как по лестнице.

— Эта лестница приведёт к Оку Сумуараза, но по ней запрещено лезть. — наконец-то Здал добился от Мелиссы ответа.

— Почему запрещено?

— Не знаю, так было всегда…

— Наверно потому что эта лестница упирается в потолок из грунтового навеса и не какого там Ока нет.

— Не говори так, запрещено.

— Кем? Я же посланец от самого Сумуараза. Кто может мне запрещать?

— Туда нельзя близко подходить, запрещено. Приближаться могут только хранители каши, они же старцы. Они охраняют «Око Сумуараза».

— Да перестань, от кого они охраняют его? От меня? — возмутился Здал.

В метрах от входа в пещеры из которого валил выходящий жар и дым из недр земли, вырастал столп. Он был похож на огромного кольчатого червя, который скользя по откосу пещерной стены выползал из потолочной тьмы, спускался над входом в пещеру, извиваясь и уходя в бок врастал в землю.

Когда, кто и зачем воздвиг этот столб неизвестно, но возле него всегда проходят ритуалы, его называют основой Сумуараза, и возле него, всегда стоит чан с огненной кашей, это городской ориентир.

— А что за каша? — спросил Здал.

— Это загустевший огонь.

— А, ну теперь понятно. А что за ритуалы?

— У этого столба проходят сходки, посвящения, избирают жён. У нас есть ещё одно место для поклонения Сумуаразу, там, где своё начало берут потоки огненной каши.

Здал вгляделся в темноту над своей головой, в то место, где, растворяясь в высоте исчезал столб. Начиная с двух метров от земли дощечки заканчивались и столб с коротким промежутком опоясывали железные обручи по которой можно было влезть на верх.

— Мелиса, что это за обручи на столбе?

— Это фокусирующие дуги.

— Что? Это недуги я же вижу они полностью опоясывают столб. И что они фокусируют?

— Две дуги соединяются в кольцо и фокусируют тень «Сумуараза», энергию нашей жизни.

— Ааа…, чушь какая, это похоже на лестницу, по ней кто-нибудь залазил?

— Не чушь! Не чушь! — топнула ножкой Мелисса. — Только за одно желание прикоснутся к священным дугам на сходке приговорят к принудительному кормлению.

— Ого! — засмеялся Здал, нескромно и громко, — от голода не умрёшь.

— Принудительное кормление огненной кашей.

— А, ну да, каша же…. Ну пойдём дальше.

Они прошли дальше в пещеру где были обильные выступы лавы и уже запёкшихся валунов.

— Что-то знакомое, — Здал споткнулся об железку, которая высовывалась из окаменелых валунов. Всё по немного становилось понятным, Самолёт потерпел крушение, возможно столкнулся в небе с чем-то и по счастливой случайности, совершил катастрофическое падение в котлован, вырытый для новой станции метро. Но тогда об этом месте должен был знать Лёзя Метостой, который сейчас там на верху вместе с Митрием Сикулиным превратили Питер в город теней. А может просто никто и ничего не знает потому что эти пещеры не успели соединить с метрополитеном. Наверняка. Это единственное объяснение почему здешние обмороки не нашли выхода отсюда.

Они прошли ещё дальше под навесами каменных сосуль расстилалась пустыня, освещённая реками оранжевой лавы, которая медленно текла между берегов из нахлобученной и почерневшей магмы. Повсюду пробивались газовые фонтаны с взрывами и выплесками оранжевой гущи.

С громким хлопком лопнул газовый пузырь, это на миг испугало Здала.

— Вон, смотри, — Мелиса указала на едва заметное пятно света, — Это око Сумуараза из которого ты появился, ты… Кх…

— Пойдём от сюда, здесь не выносимо! — прикрывая нос сказал Здал. Они отошли и Мелиса продолжила.

— Тебя нашли бессознательного, плавающего на окаменелом куске земли, в остывающей огненной каше.

Здал вернулся и посмотрел ещё раз на это Око. Не выносимая жара, пот заливал глаза, но Здал всё же сумел разглядеть нечто похожее на перилла ведущие к «Оку Сумуараза».

— Всё ясно, кто-то позаботился о вас. Эту колонну возвели специально чтобы можно было выбраться отсюда.

— Выбраться куда?

— Вот туда! — Здал указал пальцем на Око, — колонну поставили в самый центр города, чтобы все знали, что выход есть.

Когда-то, на этом месте было болото, может миллионы лет назад, потом пробудившиеся огненные гейзеры осушили его, образовался торф, который тлел от выброса лавы долгие века. Когда эту пещеру обнаружили кому-то захотелось сделать новую станцию метро, но разведав здешнюю сейсмоактивность забросили эту затею. Огромные залежи торфа продолжали тлеть, укрепляя пещеру, чтобы когда-нибудь, по счастливой случайности, здесь выжили люди после авиакатастрофы. Только можно ли это назвать счастливой случайностью, что люди, попавшие в этот плен, поколениями жили и рожали детей, не видя солнца и неба над своими головами.

Просвет наружу был, его и называли «Око Сумуараза», но вот уже несколько лет — это око было закрыто, Здал упал, пробил пробку из глины образовавшуюся наверху, и эта же пробка стала спасительной периной для него. Всё вдруг стало ясно, оказалось, что Здал очнулся после тяжёлого и очень опасного падения, в адской больничной кабинке, кабинке разбившегося самолёта, и ухаживала за ним сама богиня преисподней. Быть может это после-шоковое состояние, когда Здал понимал, всем своим нутром, внутреннее чувство самосохранения подсказывало ему, что если он, преодолев такую высоту остался в живых, то пусть хоть Сумуараз, хоть инопланетяне, пусть хоть чёрт на горе, но жив, значит для того что бы выбраться от сюда, и подарить людям, солнце и небо, и солнца свет в небесной лазури.

— Иногда Сумуараз посылает нам послания, но…

— Что?

— А что?

— Значит я не первый кто попадает сюда из вашего ока?

— Не первый, не знаю. Бывало такое, что Сумуараз посылал нам кого-то, но все до тебя падали с криком в огненную кашу.

— В лаву. А я?

— Да, в лаву. А ты спустился на перине из земли, сам Сумуараз подготовил её для тебя, когда ты упал, ты лежал на этом глыбе земли, и тебя успели спасти пока то на чём ты спустился не превратилась в такую же огненную кашу в которой она плавала.

— В лаву.

— Да в лаву.

Это было на стыке времён, того самого времени, когда закончилось время апокалипсиса и началась новая эпоха прекрасного и светлого. Жили эти люди в обществе вне цивилизации в полном забытии.

Показывая на пятнышко света из которого иногда падает дождевая вода с кусочками природного света, словно вечно взошедшая луна, а солнца здесь никогда не было, даже нет здесь такого понятия, Здал сказал, что надо дать возможность выбраться из подземелья всем.

— Там ты знаешь, что на верху. Там солнце, ветер, там птицы щебечут.

— Если об этом узнают, то убьют. Услышат и не посмотрят, что ты посланец. Скажут ты стращаешь специально, это испытание и кинут в утробу земли или в огненную кашу…

— В лаву, да, по сути всё одно — смерть. Но всё равно надо дать возможность выбраться от сюда всем, кто пожелает.

Там в пещере они встретили Лаптыша, он был дерзок.

Здал с усилием, не теряющим надежду всматривался в высь скрывающую столп. Всё было тщетно. Его воображение рисовало лестничный марш с надёжными перилами, с поручнями для безопасной вылазки. Это был лишь плод оптимистичной надежды.

Потолочная тьма таит в себе путь наверх, не может быть по-другому, — продолжал уговаривать себя Здал. Но постепенно, по маленьким крошкам в его мозг проникали мысли что он может стать таким же как все здесь. Таким же обмороком.

Задрав голову в неугасаемой надежде увидеть заведомо незримое Здала окликнули, отторгнув его от размышлений о фривольности под непостижимым океаном неба.

— Оо… Изда! — прохрипел, как будто набрал полный рот слюней, коренастый, но всё тот же бледный оборванец — обморок, выкидыш Сумуарака. Невысокий человек с жидкими усиками и глупым лицом, и до безобразия настырный. Его голова была круглая как шар, уши прижимались к черепу, губы были плоские, а рот маленький. Пухлые брови сползали на глаза оттягивали к низу уголки век.

Здал опустил на него свой взгляд.

— Как он меня назвал? — спросил Здал Мелиссу, которая стояла рядом с ним, не сводя взгляда с этого человека.

— Не обращай внимания. Но от сюда нам лучше уйти.

— Почему? Вот, из-за него, вот? — Здал насмехаясь указывал на обморока пальцем.

— Нет, я тебе расскажу кто это. Нам надо уйти отсюда. Здесь нельзя долго быть.

— Здесь вообще нельзя быть. Пока здесь нет старцев. — вмешался коренастый уродец.

Мелисса до сих пор была сокрыта за спиной Здала от взгляда этого незваного крепыша. Прислонившись головой и упиревшись головой в спину Здала, чуть выше поясницы, чуть ниже лопаток, не выходя из укрытия она произнесла.

— Лаптыш. Ты чего? Уйди.

— Какое явление. Голос я слышу. Чей же он?

— Лаптыш. уйди.

— К нам явился из мест. Открывшего нам свою сокровищную дыру. Сам Сумуараз плюнул в нашу пещеру.

— Я не понял. Про что ты говоришь? — вступился Здал.

— Я поклон тебе отвешу, выкидыш из волшебного глаза.

— Лаптыш, что ты такой? Иди… Иди от сюда. — снова вмешалась Мелисса, по-прежнему прячась за спиной Здала.

Здал ещё не успел забыть, что ему здесь поклоняются как богу, он сразу взял этот факт на вооружение. Он нахмурил брови, сделал серьёзное, даже гневное выражение лица, и посмотрел на Лаптыша, тот в свою очередь медленно подходил изображая развязность, это выходило у него робко и боязливо, но всё же Лаптыш не спуская бравады сказал.

— Не верю я, что ты… — Лаптыш глотнув воздуха начал им захлёбываться, несколько раз кашлянул, попытался сплюнуть, но это вышло не аккуратно. Он смахнул ладонью слюни с лица и продолжил, — Ты, не ты там что-то. — он просто забыл, что хотел сказать, кашляя от волнительного сбивчивого дыхания, сотрясая хрупкий обморочный мозг. Но понимая, что сказал не то что хотел добавил всего лишь, — Ам… Ты же один. Один из.

— Лаптыш замолчи.

— Да нет говори, — сказал Здал вопреки словам Мелиссы.

— Ты не первый. Все другие выпаданцы из «Ока» падали в огненную каша. И сгорали.

— Это жертвоприношения из верхнего мира. Нам. — перебила Мелисса.

— А мы приносим жертвы им, устраивая «Оры».

— «Оры»?

— То, что было в городе. От куда ты захотел уйти.

— А, ваши «Оры» — это просто ритуалы насилия и оргии.

— Наши «Оры» желание старцев что бы было не скучно жить здесь. А тебе повезло, ты не сгорел как остальные выпаданцы. Ты случайно остался жив.

— Жить здесь? Подожди, так ты знаешь, что есть и другой мир, настоящий.

— Я внук нашего главного старца. Я знаю заветы предков.

— Так значит ты знаешь, как можно выбраться от сюда.

— Я знаю. Ты Изда. Я тебе ничего не скажу. Ты как обычные мы. И нет отличий. Упал бы в кашу. Так что можешь на меня не взглядывать.

Лаптыш остановился в метре от Здала.

— Что тебе надо? — Громко и внятно произнёс Здал, так громко что Лаптыша пробила мелкая дрожь. Здал уже давно приметил что люди здесь от малого количества кислорода или от недостатка чистого воздуха говорят короткими предложениями, отрывисто и голоса у всех тихие, приглушённые земным покровом. Громкая речь, без укороченного дыхания и уверенный голос действует на обмороков подавляюще. Громкий и протяжный голос Здала среди глухого мычанья обмороков действительно звучал как гром господень.

— Что? Я. Это Мы здесь, а ты… — Лаптыш говорить быстро и его отрывистую, с гортанным хрипом, речь стало совсем не понять. Он закатывал глаза, толи хотел поумничать, толи искал слова для ответа.

— Хи. Хе. — Лаптыш глотнул воздуха и произвёл ещё несколько звуков корча из себя насмешника.

Столп, растущий из окаменелого плато затвердевшей магмы, разветвлялось у самого корня и возле высокой кроны кривой и змеёй взвившихся колец в пустоту, вырастал пень. Он служил источником обморочного света, и жертвенной чашей с огненной кашей. Количество светящейся от раскалённой температуры жидкости никогда не убывало — это было жерло искусственного вулкана. Из этого природного чана, как из волшебного котелка с вечным запасом «огненной каши» брали лаву для нужд города «Сумуарака».

По внутреннему каналу, как по аорте из недр земли поступала лава, наполняя это жертвенное блюдо. Это чудо, это Грааль вечно нескончаемой субстанции жидкого огня. Рядом с этим местом происходят все самые значительные события города. Сходки и посвящения, ну и конечно жертвоприношения. Оргии тоже происходят здесь, но по наставлению старцев, оргии происходят везде, они мобильны, и правильно в таком деле должно быть разнообразие.

Мелиса рассказала, что Лаптыш её жених и она обязана выйти за него и родить для него, так решили на сходке мужей. Так заведено, это традиция и её нарушать нельзя, иначе может случится что-то нехорошее. Здал всё чаще смотрит на столб, (Как он там возник никто не знает, и подходить к нему просто так без старейшин или, когда там не идут обряды, что в принципе одно другое подразумевает, так как старейшины ведут обряды они, запрещено).

Подземелье маленькое, все знают друг друга, и на собрании выбивают себе жён. Так мелису уже забронировал Лаптыш. Её жених, избранный местным обществом по местным законам, угрожал сварить Здала в лаве, в огромном чане, расчленить его и запечь в пылающих вёдрах.

Огонь в городе поддерживается всегда если он потухнет придётся идти на исток лавы, в пещеры тёмных подвалотен — так называют место в глубинах недр подземелий, где кроме лавы на поверхности зыбучая глина вперемешку с нефтью, тропа которая ведёт к источнику очень опасна в воздухе витает природный газ, который высвобождают поры земли. Стоит не туда наступить, и земля засосёт, поглотит с головой.

— Но ведь есть Грааль, чаша в которой никогда не убывает огненной каши. — Здал засмеялся на последнем слове, но видя кислую реакцию Мелисы взял себя в руки.

— Грааль только для обрядов, старейшины не разрешают прикасаться к ней.

— А…, а то место куда я свалился? Там же реки лавы.

— Там тоже нельзя, то место находится под «Оком Сумуараза»…

— Старейшины запрещают, я угадал?

— Да.

Здал с Мелиссой всё ходили вокруг столпа вглядываясь в его вершину, заметили, как вокруг начать собираться люди. Среди прочих обмороков появились несколько стариков которые были полностью оголены, только на тощих шеях болтались ожерелье из крысиных косточек. На их лицах явно было различимо извращённое помешательство.

— Это старцы пришли, сейчас начнется ритуал.

— Какой ритуал? — спросил Здал.

— Точно не могу сказать.

Начали говорить так:

— Сумуараз явил нам своего посланца. Как и всех до него прочих, которые уходили в реках огненной каши, этого посланца надо тоже…

— Что тоже?! Что они хотят сделать со мной? Я посланец, я король! — закричал Здал, наблюдая как от его громкого ора у обмороков трясутся коленки.

Но старец больше ничего не стал говорить он только указал на посланца и тут же толпы обмороков начали обступать его со всех сторон.

— Эй, вы что? Забыли кто я!

Здал схватил Мелиссу за руку и побежал к колонне. По прибитым досточкам, использую ритуальную чашу как ступень, лишь бы нога не соскользнула в кашу, Здал быстро добрался до обручей, служивших лестницей. Подтянул Мелиссу. Ну что-то её тормозило. Лаптыш схватил её за ногу, он пытался помешать подняться по столбу и тоже стал забираться.

Здал спустился пониже и пнул Лаптыша, обморок попытался схватить Здала за ногу, но не смог быть таким ловким и грохнулся на кромку чана с лавой, и чуть-чуть не свалится в ритуальный котёл, он снова сумел подняться и снова попытался забраться вслед за Здалом и Мелиссой, «Я не свалился в чашу. Я не сварился в каше. Значит и я бог как Сумуараз. Значит он выбрал меня хранить наш мир. Я не уязвим!», ПРОКРИЧАЛ Лаптыш и в этот момент ножки на которых была установлена чаша подломились Лаптыш свалился со столба, упал на землю и расстроившись пнул по пню, на котором была установлена ритуальная чаша, и в этот момент понял, чем это ему грозит. Ножки каменой бадьи не выдержали. Жертвенный пень надломился и медленно с хрустом и звуком хрустящего стекла медленно, но с постоянным ускорение начал опрокидываться. Лаптыш панически выплёвывая короткие гортанные охи стал отползать, скользя ногами по стеклянному плато. Пень упал и выплеснулся в сторону. Он выдохнул на столько не естественно глубоко для него, что задёргалась нога в спазме спасения и внезапно нахлынувшего от этого счастья.

— Значит я прав. Слышите! — крикнул Лаптыш, — Сумуараз щадит меня, значит он не пощадит вас.

И в этот момент из аорты внутреннего канала непрерывной струёй фонтанной струёй начала поступать желто-красная жижа, заливая ноги и лицо обморока. Истошный вой Лаптыша услышали Здал с Милой они были уже на середине столба.

Глава 7 \Истерика/

Сольмидий заходит на мостик (командный пункт управления подводной лодкой «Акула»), но не все хотят уплывать домой, кто-то нашёл свой дом и свою вторую половину среди местных. Кто-то не добился ответных чувств там, в Гоктании, и не хочет возвращаться, или же просто кто-то остаётся потому что хочет.

Галла медленно шла к подлодке с намерением не успеть, но с намерением загладить свои чувства перед родными и теми, кого её любит и ждёт, но она всё не могла решиться, «а может всё-таки остаться в Питере». Не успела к отплытию «Акулы», так она скажет. На самом же деле, она решала, тяжело и мучительно, стоит ли ей отправляется в «Гоктанию», и навсегда лишить себя возможности ещё раз увидеть Здала.

Здал вывел Мелиссу наверх, им удалось это сделать, забравшись по колонне, пару раз они чуть не сорвались, вековые обручи, опоясывавшие столп, совсем прохудились в некоторых местах и приходилось быть постоянно на чеку. Но ему всё равно удалось выбраться наверх и вывести под небо Мелису.

После того как Мелисса очутилась на поверхности, под небом, у неё началась истерика. Пространство было настолько обширное, необъятное, что девушка в испуге и в полном смятении чувств начало здороваться в траве пытаясь утонуть в невиданной доселе зелёной гуще. Солнце слепило её, и Мелисса непрерывно зажмурившись ревела.

Здал добрался до морского порта вместе с Мелиссой, её истерика не прекращалась не на секунду и Здалу приходилось волочить её за собой крепко взяв за руку, а в моменты, когда она была на грани обморока он нёс её на руках. Их встретила Галла, но не показав смущения Здал прошёл мимо, обронив короткое «Привет» и чувствуя, что голос его может переломится от непонятного сожаления того что Галла увидела его с другой женщиной и вспоминая письмо Галлы, где она признавалась ему в своих чувствах, Здал едва удержался на ногах в его голове всё закружилось в смятении.

Здал пришёл и принёс с собой новую женщину, «Почему я должен чувствовать смятение? Я так много делаю для всех разве я не заслуживаю счастья?», Здалу казалось он думает это про себя, но Мелисса услышала тихий шёпот его губ и сказала, что они не могут быть вместе.

— После того… После всего, — Мелисса кашляла, она захлёбывалась от переизбытка воздуха, — после…, нет мы не можем.

Мелисса оттолкнула от себя Здала оставшись в большом мире, под необъятным небом одна.

Здал уходит, он возвратился в Москву с выполненным заданием, но в Москве его ждёт рутина и он понимает поднимающиеся в его душе чувства, начинающие с кружения в животе и кончая колким жаром в макушке головы, где он оставил своё счастье, радость мира, в котором он живёт заключается в том, чтобы слышать её голос и чувствовать в своих объятиях её нежный стан. Здал срочно возвращается в Питер, но он не успел. Подойдя к причалу морского порта, он увидел, как уплывает «Акула». Всё кончено, Здал вновь спустил новую жизнь…. Его больше ничего не может сдержать, он расколот и видит, и чувствует внутри себя пустоту. Провожая подлодку взглядом его поджилки задрожали, он стал готовиться к войне, уже не против после-человеков, безумцев, мунтвергов или просто бандитов, а к войне с равным, себе, безупречным противником, к войне против себя самого.

Но его позвали, Здал узнал голос, это словно окатило его умиротворением и неожиданной радостью. За его спиной стояла она — Галла. Он обернулся и увидел друзей: Алес стоял, держа за руку Мелиссу, а Галла ждала, когда Здал возьмёт за руку её.

— Куда ты пропал? — спросил Алес.

— А разве Она тебе не рассказала, — Здал указал носом на Мелиссу, не желая больше произносить её имени.

— Там в лесу, я тебе сказал всё что думал на тот момент, может погорячился, прости, а когда ты отвернулся от меня и начал что-то бубнить себе под нос, я ушёл. Я уже думал тебя СиЛёза убил, он в порт пришёл, сразу после нашего разговора.

— Кто? Я же вроде его прикончил! А где он теперь, где СиЛёза? — Спросил Здал.

— Нет, это я с ним разобрался. — гордо заявил Алес.

— Как?

— А вот так, его больше нет. — Они подошли к горе бетона-металлического лома и показал на гору, — Пока ты там, где-то был, я тут всех успокаивал, Галлу вот, она меня могла даже неправильно понять. СиЛёза пришёл, сам, как будто приплыл, настоящий монстр, высокий большой и не два как ты рассказывал их было, он был один, но такой огромной фигуры, что можно перепутать с двумя. Я заметил его, этого СиЛёзу, и сокрушил чудовище. Я пробрался, незаметно, тихо и осторожно за управление портового крана…

— Молодец Алес, так держать.

Мелиса с первой встречи смотрела на Алеса влюблёнными глазами, кажется они впервые увидели друг друга, но уже стремятся быть ближе. Алес больше не спрашивал об истинной цели, «Зачем они прибыли в этот город?», он и не хотел ничего знать.

— Я думал, что смогу тебе помочь, что мы выберемся из-под земли, и я покажу тебе небо и простор. — Здал обратился к Мелиссе, но за неё ответил Алес.

— Ты итак помог, — сказал Алес, — ты много сделал, но ты поможешь ещё больше если теперь останешься для нас с Мелиссой добрым другом.

Добрым другом — как позорно прозвучало это в уме Здала, и оставив без ответа последнюю реплику Алеса он развернулся и ушёл, с тем же выражением лица непоколебимости и твёрдости бесчувственного камне, чувствуя в своей груди раскалённую головёшку вместо сердца представляя, как жжёт его плоть потоки лавы, циркулирующие по венам вместо крови.

Здал помнил, как она страдала там в глубине в том городе мрака, возможно стоит вызволить оттуда всех, но это уже не та задача Здала, это уже будут делать Алес вместе с ней, главное тайна подземного города раскрыта… Когда Мелисса захочет остаться она сама скажет ему, что они сами помогут людям выбраться под небо и свежий ветер. «Но как, что вы придумаете.» — Разгорячаясь спросит Здал. «не знаю». Алес сказал: «обратимся в администрацию, пойдём к Влакрату, ну или просто верёвку спустим.»

К Влакрату, что он может?! Когда мы прибыли сюда ты спрашивал какая у меня истинная цель, зачем я здесь. Так вот…

— Зачем мы здесь на самом деле, для чего?

— Помнишь кондуктор, который довёз нас до «Пред-престолы», рассказывал, что хотели заслать несколько составов с солдатами в этот город, чтобы навсегда покончить с властью СиЛёзи. Так вот я именно за этим же и здесь, необходимо наладить железнодорожное сообщение. Это была секретная информация я не имел право говорить раньше.

— А…

— А тебя взял, я уж рассказывал почему, это я говорил серьёзно; ты жаждал расправы над СиЛёзей, я хотел предоставить тебе возможность для отмщения.

Здал вспоминает как встретил, как впервые увидел эти черты её лиц, её красивого безупречного лица и как она призналась ему, что от него лучится свет, который она видит, возможно от Алеса света больше, не мудрено, ведь по факту Здал должен будь мёртвым, кто же это существо здесь думает, кто этот я, который думает, что он тот самый Здал, который умер тридцать лет назад.

Она любит свет, она греет своё прекрасное личико уже под лучами солнца и наслаждение её в этом.

Алес и Мелисса уже ушли, а из-под обломков бетонных плит поднялось криво и убого склеенное, искалеченное чудовище, из одного локтевого сустава которого торчали сразу две руки, а из запёкшейся шеи вырастали две головы. Ног не было видно, но по рёву и по-видимому то что позволяет им передвигаться было придавлено под обломками, под плитами и контейнерами.

Здал остаётся с Галлой, он чувствует по её взгляду что надо объяснится, что надо ответить ей на её письмо, но что он скажет ей, он теряется в своих мыслях, он любит её, но он не может быть с ней, ведь он воскрешён, он из другой эпохи, но почему тогда он мог быть с Мелиссой? Здал не найдя нужного ответа хочет соврать что не помнит о письме Галлы, он упал и всё что было раньше в его голове, все мысли раз и исчезли, потерялись, забылись. В момент нелепого объяснения из-под обломков бетонных конструкций поднялся СиЛёза, во весь двухметровый рост своего переломанного тулова, перед ними предстал настоящий монстр с запёкшейся кровью грязного цвета на голове, плечах и туловище. Слитое во едино Чудовище поднялось над грудой бетона и Галла оказалась в опасной близости. Чайки начали клевать с него запёкшуюся кровь, СиЛёза отмахиваясь от них, издавал из своего рта, подобия беззубой пасти, невнятные слова и истошные окрики. Здал уловил момент, схватил и отторгнул в сторону Галлу. Здал на всякий случай взял в руку острый камень валявшийся под ногами, теперь сжимая в кулаке он будет чувствовать режущую боль, это послужит хорошим анти-гипнотическим средством. Быстро передвигаясь вокруг СиЛёзы, Здал громко и внятно говорил: «Ну что, СиЛёза, единственное что ты мог это только говорить, единственное твоё оружие которого ты лишился. Теперь ты кончился. Слышишь, СиЛёза, тебе конец!».

СиЛёза выл в напряжении, Здал чувствовал, что он хочет подавит его, что он жаждет завладеть его разумом, но Здал сжимал в кулаке камень, пока не выступила кровь, пока, не смочив окаменелый осколок бетона он не рассыпался, превратившись в мокрый песок. Здала в миг оборвало, он упал на колени, его язык онемел, все члены его организма обмякли, он полностью потерял контроль над своим телом.

Галла увидела, как СиЛёза истязает Здала, она подняла осколок бетона, самый большой который смогла поднять и попыталась ударить им чудовищную фигуру СиЛёзы, она сама полетела вслед за глыбой и упала у ног СиЛёзы. У неё получилось лишь задеть СиЛёзу камнем, но этого хватило чтобы он обратил на неё внимание и посмотрел себе под ноги, гипнотические чары спали и Здал в момент прыгнул на СиЛёзу, схватив тот самый осколок плиты, которым орудовала Галла, Здал ударил в чудовище сначала в торс, СиЛёза наклонился, а потом в голову. Галла отползла подальше, СиЛёза повалился, Здал начал безумно забивать его камнем по голове, вздымая к верху глыбу в руках, он с силой, острым концом долбил СиЛёзу в голову, пока его голова не лопнула, и тёмно-серая субстанция вытекло из его головы.

Эпилог

Ругман сумел выломать межкомнатную дверь, он зло накричал на мать и потребовал ключи от входной двери. Матери ничего больше не оставалось делать, только как признать власть за сыном и повиноваться.

Ругман и Мила примчались в порт, туда где стояла пришвартованная «Акула», но они опоздали, Сольмидий уплыл в «Гоктанию», они увидели только рубку подводной лодки исчезающей в дали ядовитого солнца. Ругман с горечью в голосе и жестокостью в словах начал винить свою мать, «Это она виновата, в несбыточности нашего счастья», — опечаленно сказал он. Мила посмотрела на него, «Она виновата, что родила тебя и мы встретились? Ты прав, в нашем счастье виновата она», — улыбнулась Мила.

Подводная лодка «Акула», прибыла к пункту назначения. Подводная лодка под командование Сольмидия вошла в акваторию Гоктании, Сольмидий поражённый сильнейшей психологической заразой, полностью замещающий его мозг и при попытке выйти из этого состояния, туманного сгибающего его пополам, состоянии коллапса всего тела, и оцепенением всего его организма, он испытывал боль колких пронзающих его мозг тысячи игл, Сольмидий отдал приказ выпустить торпеды по указанным им координатам.

Если бы знали те, кто исполнял приказ, кого они расстреливают и по чьему приказу, но слепо доверяясь своему капитану они выпустили торпеды, по приказу безумного капитана намертво лишившегося рассудка, торпеды были пущены по родному городу с родственниками и друзьями, с детьми родственников и друзей.

Часть города была уничтожена и подлодка, которая казалось намертво приварена к бортам других судов, составляющих основу или фундамент города, со скрежетов и рёвом металла ржавых бочин судов, подлодка всей своей массой пошла, вниз едва не набрав воды в незадраенные люки, а потом взвыла своим корпусом оторвавшись от вечного пирса и на полном ходу, на своём последнем ходу шла на таран Сольмидия.

Большая часть города в огне и монолитным ржавым обломком пошла ко дну, и ещё одна часть города подлодка Сольмидия и друга подлодка Spirta идут на таран, на неминуемую гибель. Опасность критического столкновения, но отвечать на огневую мощь Сольмидия больше нечем, и капитан Spirta принял решение идти на таран, чтобы спасти остатки родного ему и дорогого сердцу города «Гоктания».

Загипнотизированный капитан Сольмидий приказал совершить по «Гоктании» торпедный удар. Другая подводная лодка, приваренная к Гоктойским судам города, услышав боевую тревогу и предзнаменование торпедной атаки попыталась набрать забортной воды чтобы погрузиться под воду и отразить нападение, но не успела, торпеды «Акулы» настигли цели и выжгли волшебный, лучезарный город.

Сольмидий стоял на мостике, отдав приказ, торпеды были выпущены. Подлодка большей частью своего корпуса находилась погружённая в воду, лишь несколько человек вышли на поверхность встречать прибытие к своей родине. Приказ Сольмидия был исполнен, торпеды с боевыми боеголовками были выпущены из носовой части подводного судна. Сольмидий будто проснулся, с него спало замыленное отупение, всё вокруг него прояснилось, и он осознал, что отдал приказ. Он поспешил выйти на поверхность и то что он там увидел разразилось ужасом в его уме. Он вновь почувствовал себя как на аудиенции у СиЛёзы, упал на карачки, раскачиваясь в разные стороны начал ползать и истошно выть. Отрезвившимися глазами посмотрел, что он натворил, вместе с командой они осознали, что потопили весь город, в котором родились, выросли, в котором жили их родные и друзья. Больше не осталось ничего, только пена от на глади мирового океана. Больше некуда возвращаться и незачем.

Атомная подводная лодка «Акула». Там живёт уже не первое поколение людей, совершенно обособленно, они ушли от враждебностей мира, и пост ядерной цивилизации. Капитан подлодки когда-то принял решение взять людей, и уйти образовать новый мир По среди мирового океана (на пересечении всех океанов, индийского, тихого и северного ледовитого) из нескольких кораблей и подводных лодок, многие из которых стоят уже так долго, что навряд ли смогут плыть своим ходом. Они стоят в сцепке и там живут люди, они настолько далеки от убийственной цивилизации, что там царят мир и спокойствие, и вот одна подлодка заплыла в порт Питера, почему именно туда, по тому что эта подлодка оттуда, и предки завещали карту навигации. Но случилось так, что надежды на новый спасительный мирок не оправдались, и вот подлодка всплыла к порту в финском заливе, другого Выхода не было, лодке требовался капитальный ремонт и заправка, многие системы энергопитания вышли из строя. И вот в Питере, Здал встретил пленённого капитана. Уже знакомые Лёзя и Сикулин, словно одно целое, в стремлении завладении всё большей власти заманили Капитана и всяческими уговорами, и своими усыпляющими речами не давали ему вернуться на свой корабль.

Конец.