Пылающий туман

Глава 1. Балобан. Часть вторая

Соколу что-то отчётливо мешало спать. Этот шум словно пробирался в самый мозг, нарастал и неприятно ударял по барабанным перепонкам. Он перевернулся на бок, но звук, никуда не исчезая, продолжил доставлять дискомфорт.

Сокол, издав недовольный рык, с трудом разлепил глаза и утонул во тьме, в которой он ничего не видел.

Значит, сейчас до сих пор была глубокая ночь. Теперь шум, царивший в палатке, приобрёл более явственные очертания — храп. Это был ненавистный храп, от которого Сокол снова проснулся!

Придушить и скинуть со скалы, чтобы больше такое не происходило? А для Орла придумать какую-нибудь трагичную историю, дабы он прямо-таки прослезился.

Сокол действительно готов был прибить беззащитного соратника. Он думал, что при первой возможности заставит того закупиться в городе настойками, чтобы Ворон наконец вылечил себе нос. Или попытается перед Орлом заново выставить себя жертвой, чтобы командир переселил Ворона к менее чуткому человеку, но к такому же храпящему. Они будут друг друга терроризировать, и тогда, возможно, Ворон поймёт, каково это каждую ночь просыпаться и мучиться.

Таких людей, пришёл к мнению Сокол, вообще необходимо было изолировать, ибо храп — это отдельный вид страданий для окружающих.

— Урод. Завтра тебя просклоняю так, что сам себя зарежешь, — после долгих дум прошептал в пустоту он и выполз наружу.

На улице было ожидаемо прохладно, и эта свежесть по сравнению с духотой в палатке помогла развеяться. Сокол жадно схватился за чистый горный воздух и постепенно расслабился. Он даже решил, что зря желал Ворону смерти.

Луна продолжала ярко красоваться на небе и радовать неискушённый человеческий глаз. Она была такой свободной, её не отягощали мирские заботы. Ей никто не мешал веселиться или спать, и Сокол хотел быть похожим на неё, но знал, что никогда не сумеет покинуть Орла, перед которым чувствовал себя обязанным. Командир не сделал для него ничего героического — всего-то подобрал оборванца, который долгое время, после мерзкого приюта, скитался по улице в поисках пропитания. Он дал ему имя, обучил всему необходимому. Орёл ничего не требовал от него взамен, потому что был этаким добряком, спасающим страдающие души лишь по собственной, бескорыстной, прихоти.

Но не только мнимая обязанность принуждала оставаться подле Орла. Было и что-то другое, чего Сокол, привыкший полагаться исключительно на себя, не хотел признавать.

Совсем близко послышалось тихое пение. Сокол повертелся в разные стороны и с удивлением наткнулся на Орла. Он сидел рядом с потухшим костром и перебирал пальцем остывшие угольки.

Орёл и раньше нередко бодрствовал ночью, но он никогда, сколько себя помнил Сокол, не пел. Да и о таком умении командира думаешь в последнюю очередь, когда смотришь на этого серьёзного и мужественного человека, привыкшего работать руками, а не голосом.

Сокол, собравшись с духом, направился прямиком к командиру, чтобы сесть с ним и просто насладиться спящей природой. Орёл завидел его не сразу, но когда заметил, то прекратил петь и с непонятной эмоцией воззрился на гостя.

Сокол предположил, что он подбирал более правильные слова, чтобы отругать и отправить обратно в эту противную палатку. Но вместо этого Орёл движением руки позвал его к себе, и Сокол не стал тормозить. Он, пользуясь возможностью, быстро оказался рядом с ним.

— Снова не спится, птенец? — мягко поинтересовался спустя несколько минут Орёл. — Ворон мешает?

— Если он когда-нибудь в прекрасный момент исчезнет — я не виноват.

— Всё так плохо?

— Ужасно! Попробуй сам с ним поспать в одном душном пространстве. Сразу поймёшь, что это настоящий кошмар наяву, — Сокол для пущей эффектности прибегнул к своему самому страдальческому выражению лица. — Спаси, а?

— Подними эту тему после того, как мы выполним задание, хорошо? Решим, как поступим с тобой.

И это значит, что сейчас, Сокол, тебе придётся вернуться и погрузиться опять в эти страдания, от которых уже начала болеть голова.

Нет. Орёл не сможет его прогнать. Сокол решил для себя, что будет сидеть здесь до победного, до утра, если ситуация будет вынуждать. Он ни за что не сдвинется с места, даже если ему будут угрожать.

Воцарившееся молчание было необычайно приятным, и нарушать его совсем не хотелось. Но Сокола пробирало любопытство. Как Орёл научился петь? Было ли это врождённым? Почему он раньше об этом не говорил? Неужели он стеснялся?

Хрустнув несколькими пальцами и пару раз взглянув на командира, Сокол наконец набрался смелости и открыл было рот, но его остановил Орёл.

— Ты волнуешься так, будто собираешься расспросить меня о чём-то извращённом, птенец. Расслабься.

Сокол смущённо потёр шею, выдавил из себя улыбку. До этого он ещё не доходил, но надо будет обязательно как-нибудь рискнуть, потому что у такого статного мужчины просто не могло не быть в прошлом каких-либо любовных похождений.

О Сущий!

От странных мыслей Сокол смутился сильнее, но в ночи его красное лицо было не заметно. Он медленно выдохнул и поспешил приступить к сути, чтобы как можно быстрее сгладить неловкость.

— Эй, Орёл… У тебя очень здоровское пение. Ты чего раньше этим не хвастался? Уверен, другие бы поддержали меня.

— Ох, птенец, — командир прекратил своё увлечённое перебирание угольков и целиком развернулся к Соколу. — До этого момента никогда не тянуло, если честно. А сегодня… просто очень хорошее время. Мелодичное, я бы сказал. Душа так и требует что-то спеть.

— А ты этому учился?

— Нет. Это не моё. Да и слуха у меня как такового нет, — он посмотрел на небо. — В моей жизни… был однажды прекрасный голос, но его… больше нет.

То, с какой интонацией Орёл произнёс последние слова, заставило Сокола невольно дрогнуть. Командир перед ним был подавленным, будто… по кому-то скорбел. Он разительно отличался от своего обыденного неунывающего образа, и это неприятно удивило.

— О чём ты?

Командир мотнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Он равнодушно оглядел Сокола и отвернулся от него.

— Иди спать, Сокол. Можешь позаимствовать мою палатку. Всё равно я не буду ложиться.

Неужели обидел? Перешёл границу? Сокол собирался было как-то возразить, но фигура сгорбившегося Орла, крутящего кольцо на пальце, заставила его прикусить язык.

От разговора на душе остался неприятный осадок. Соколу было неловко от того, что он ничего не делал и не пытался вытянуть из Орла правду. Но, с другой стороны, разве его не просили молча уйти и не бередить старые раны?

Посидев ещё немного, он, не дождавшись от командира ничего вразумительного, воспользовался его добротой и отправился к нему в палатку.

Уснуть в этот раз получилось намного быстрее. Возможно, сказывалось возникшее напряжение, а, возможно, Сокол просто надеялся, что всё произошедшее — это неудачный сон, который утром благополучно забудется.

Снова какие-то противные звуки, только в этот раз они доносились откуда-то снаружи. У них там что, началось очередное незапланированное собрание?

Сокол раздражённо закрыл уши, но кто-то вошёл в палатку, впустил солнечный свет и жизнерадостно прокричал, прежде чем уйти:

— Вставай, соня! Из-за тебя мы тут торчим больше положенного!

Кому принадлежал этот звонкий голос? Ворону? Нет, тот будет как-то поспокойнее. Да и пинать начнёт, а не кричать. Сове? Определённо нет. Кто же это тогда?

Сокол открыл сначала один глаз, а потом другой. Он принципиально долго нежился на месте и переворачивался то на один, то на другой бок. В конце концов, он оклемался, пригладил торчавшие волосы и неохотно выбрался из палатки. Его сразу встретила довольная физиономия Скворца.

Точно. Именно он посмел так нагло разбудить Сокола и испортить ему самый лучший сон, где он безмятежно парил над землёй и не знал печалей. Его Сокол тоже захотел сбросить со скалы. Вслед за Вороном, чтобы ему внизу было не так одиноко.

— М-м-м! Привет-привет! Как спалось? Что снилось?

Скворец кружил возле него, как назойливое насекомое, и бессовестно нарушал личное пространство. Сокол, сдерживаясь из последних сил, искал Орла, но его нигде не было, как и большей части команды. Только Сова, Ворон и эта ошибка природы. Отлично, просто замечательно.

— Где остальные? — сонно пролепетал Сокол, потирая глаза.

— Они недавненько ушли! Злой человек их заставил, ур-р! А вот нас из-за тебя оставили здесь! Но если мы поспешим, то догоним их!

— Кру-у-уто. Как я рад, что нас бросили.

— Вовсе нет! Командир никогда бы так не сделал, если бы на него не надавили!

— Да знаю я, гений. Это был сарказм.

— А-а… вот оно что! Ха-ха, очень смешно!

— Обхохочешься.

Ворон, не теряя ни минуты, убрал палатку. Сова тоже не стояла и не слушала бесполезную болтовню — уже шла впереди них и изредка оглядывалась назад.

Ворон, дружески толкнув Сокола в плечо, подмигнул ему. Наверное, он испытывал такую же боль от присутствия неугомонного Скворца.

— Пошли уже.

Ворон поднажал, а следом за ним поскакал Скворец. Он размахивал руками и улыбался во все тридцать два, словно утро было поистине редким, солнечным и удивительным.

Нет, солнечным оно действительно было, но для Сокола абсолютно каждый радостный момент казался мрачным и гнилым. Он презирал если не весь мир, то свою скверную судьбу уж точно. Так пакостно на него влияли резкое пробуждение и недосып — всё же его ночь прошла гадко.

— Как думаете, на солнце тоже живут, м-м-м… какие-то жёлтые драконы, которые умеют дышать солнечной энергией?

Скворец держался рядом с Вороном, но у Сокола было ощущение, что донимали только его. Звонкий голос Скворца был проклятием, от которого невозможно было сбежать — везде найдёт.

Да, Скворец был приставучим человеком, однако, когда хорошее настроение, его легче не замечать. Сейчас же Сокол не мог похвастаться нормальным расположением духа. Ему хотелось куда-нибудь уйти и застрять там до скончания веков, лишь бы не слышать невыносимого Скворца.

— Или может проживают какие-то солнечные нивры? Или люди? Или оуви?

— Или сейчас там чисто случайно окажешься ты, — Ворон дал оплеуху Скворцу, отчего тот застонал от боли.

Сокол, к своему стыду, со злорадством улыбнулся. Уже давно надо было врезать этому паршивцу.

— Ну и ладно, — угрюмо промычал Скворец, обижаясь на всё и вся. — Ну и не надо. Не больно и хотелось!

Оставшаяся часть дороги прошла на удивление мирно. Никто не пытался заговорить, чтобы развеять нависшее молчание — всем, даже Сове, было как-то безразлично, что Скворец не продолжал жаловаться на всеобщую несправедливость по отношению к нему.

Зато Сокол радовался. Совершенно недостойный поступок, но он же не Сущий, чтобы быть милосердным ко всем. И уж тем более не благородный Орёл, который был против краж, убийств, действовал по принципу «Око за око» и всегда стремился к тому, чтобы его команда не унывала.

Командира они догнали относительно быстро. Он что-то говорил держащимся рядом с ним людям и по привычке размахивал руками, пока сопровождающий излишне нервно стучал ногой. Когда Орёл краем глаза заметил, как к нему со всех ног мчались те, кого он недавно оставил, то сдержанно улыбнулся и подозвал их к себе ближе.

Сокол под этой миролюбивой маской почувствовал что-то неладное, но предпочёл тактично проигнорировать.

— С этого момента идём быстро, иначе не успеем дойти вовремя, — Орёл интуитивно, с максимальной осторожностью, потрогал свою бороду и задумчиво хмыкнул.

— Даже не дадите перекусить? — бровь Ворона недоумевающе поднялась.

— Даже это, — ответил за него человек.

— Да. Чем быстрее дойдём…

— …тем быстрее закончим, — договорил за Орла Ворон. — Ясно.

Он намеренно приостановил шаг, чтобы поравняться с плетущимся позади всех Соколом. Ворон, что-то обдумывая, сначала молчал, но желание поделиться своими наблюдениями взяло верх, и он, ещё раз глянув на Сокола, открыл рот:

— Он как будто поставил цель превыше нас. Это на него не похоже. Ещё и рванул, пока ты спал… Конечно, если бы мы сильно задержались, то он бы подождал нас, но всё равно! Ты же меня понял, да? Я думаю, что во всём виноват этот странный мужик.

— Да забей, Ворон. Что мы можем сделать? Сказать, что устали? Пока этот кретин с нами, ничего не изменится.

— Я знаю, — он замолк, но потом снова с огорчением продолжил: — Но он наш командир. Он заботится о нас. Мы можем подойти к нему и попросить сжалиться. Неужели ты сам этого не хочешь?

— Если ты не заметил, я из-за твоего храпа опять не выспался. Поэтому сейчас я хочу просто побыть в тишине. Без твоего общества, если что.

Ворон намеревался было высказаться касательно грубого ответа Сокола, выразить всё своё негодование и презрение по отношению к его эгоизму, но не стал и специально отошёл от него подальше, чтобы оставить зануду одного.

Сокол, тихо ругнувшись, только сильнее разозлился на себя. Ему тоже хотелось поделиться своим возмущением, с кем-то обсудить эту ситуацию. Может, даже пошутить над их сопровождающим, чтобы немного успокоиться и улучшить своё настроение.

Он норовил, как и Ворон, подойти к не особо радостному Орлу и потребовать у него справедливости, ведь он не монстр! Он должен уважать свою команду даже тогда, когда заказчик требовал от них что-то нереальное.

Но Сокол не сделал ничего из перечисленного, и потому он шагал в гордом одиночестве, которое больше не было для него желанным. Оно казалось ему угнетающим.

С этим чувством досады Сокол не расставался на протяжении многих часов пути. Он не очнулся даже тогда, когда команда неожиданно остановилась и восторженно заохала и заахала. Ему было это так неинтересно, что он не поднял и головы — его взгляд был прикован к земле.

Сокол вернулся в реальность тогда, когда его потрясла за плечо Сова и своим ласковым голоском позвала его несколько раз по имени. Сокол оглянулся, а потом резко замер, пока широко открытыми глазами смотрел на храм, находившийся напротив него.

— Что… это?

Эта постройка сияла в лучах солнца. Она была словно оплетена множеством нитей паутины, которые переливались при дневном свете всеми цветами радуги. Храм пленил своей красотой людей, которые видели разве что скучные тупоугольные здания, а не воздушную и изящную ниврийскую архитектуру.

В белом камне были небольшие вкрапления из золота, придававшие общей композиции что-то совершенно нереальное. Казалось, что простые смертные пришли к покоям Сущего, который великодушно приглашал их к себе погостить.

Сокол разинул рот. Впервые он видел настолько красивый… нет, настолько невообразимый храм. Возможно ли, чтобы такое чудо вообще существовало здесь, в этом захолустье?

— Кажется, мы пришли, — Сова тоже с трудом сдерживала своё восхищение. — Наверное, нам надо подойти ближе к Орлу. Он проинструктирует нас о дальнейшем плане действий.

Храм завладел вниманием Сокола до такой степени, что он не мог пошевелиться. Это место по непонятным причинам наполняло его такой силой, что Сокол не понимал, как раньше без неё жил. Он впервые подумал, что сможет наконец-то использовать магию, что сможет контролировать земных существ, которые преклонят перед ним колени.

Но ничего не вышло, когда он поднял свою руку. Всё по-прежнему было… обычно.

— Сокол, чего ты? — в голосе Совы было беспокойство. — Давай, пошли.

Она осторожно взяла его за одежду и потянула в свою сторону. Сокол отреагировал нервозно. Он буквально недавно чувствовал себя по-особенному, а теперь было только опустошающее разочарование, из-за которого стало вдвойне печальнее. Это больно резануло по сердцу, и теперь в его глазах отражалась вся вселенская грусть.

— Сокол…

— Да, ты права. Орёл ждёт нас.

Сокол, направляясь к командиру, прошёл мимо Совы. Девушка, прежде чем побежать за ним, неуверенно потёрла руку и дала себе обещание, что обязательно, когда они будут отдыхать после миссии, поговорит с Соколом начистоту.

— …не знаю, что будет в этом храме, но от нивров добра не жди. Не расходитесь и ничего не трогайте, слышите? Находим то, что нужно, берём и уходим. Всё уяснили? — Орёл с прищуром оглядел сопровождающего, подозрительно сторонившегося их. — Вы пойдёте с нами?

— Я буду здесь.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Хорошо. Ваше право.

Сокол фыркнул. Этот человек ему совершенно не нравился, он был слишком изворотливым и непонятным. Если он знал, что там опасно, то почему не сообщал им? Это было бы выгодно в первую очередь ему, ведь живые наёмники явно полезнее, чем мёртвые.

Сокол, размышляя над этим и изучая сопровождающего, скрестил руки на груди.

— Пожалуйста, ради Сущего, — взмолился Орёл, обращавшийся к команде, — будьте осторожны.

Ворон обернулся, чтобы посмотреть на Сокола, но, встретившись с ним, сразу же, как ужаленный, отвернулся.

— Вы с ним поругались? — тихо спросила Сова, когда заметила между ними неловкость.

— Не знаю. Видимо.

— Помиритесь. Если не сейчас, то потом, хорошо? Ворон — хороший, и он готов ради друга на всё. Не забывай об этом.

Сокол кивнул. Он не гарантировал, что всё пройдёт как надо, но он постарается. Честно.

Орёл тем временем подошёл к храму и проверил его на наличие возможных ловушек. Ничего не найдя, он стал толкать огромную дверь, чтобы открыть её. К нему подбежали остальные, когда командир промучился с ней слишком долго.

Сначала она никак не поддавалась, чем несказанно раздражала и Орла, и команду. Но когда все, под его указку, одновременно приложили максимум усилий, то дверь медленно, с шумом, начала, как врата, отворяться.

Сокол на всё сборище смотрел с любопытством. Он изредка поглядывал на загадочного человека, который от напряжения грыз ногти и неотрывно следил за наёмниками, пыхтящими от тяжести. Казалось, он вот-вот сорвётся с места, чтобы проскользнуть в храм, но что-то останавливало его, и он не двигался.

Дверь открыли настолько, что появилась возможность свободно зайти внутрь всем, даже неповоротливому огру.

Первым прошествовал в храм, как самый главный, Орёл. Он считал, что смерть командира в случае чего сможет послужить остальным уроком, и команда поступит как подобает.

После сообщения, что всё в полном порядке, зашли за Орлом остальные. Но Сокол поколебался. Его вновь захватило странное беспокойное чувство, которое никак не утихало. Вздохнув всей грудью и досчитав до десяти, он сделал один уверенный шаг внутрь и оказался сразу на удивительной территории.

Всё сияло и блестело. Не так, как снаружи. По сравнению с внутренним убранством внешний вид самого храма казался заурядным, даже блеклым. В помещении, в которое угодил Сокол, было много золота, а белые рельефные стены были украшены различными драгоценными камнями, из-за чего создавался эффект нереальности происходящего.

За колоннами, держащими высокий потолок, было невероятное множество неизвестных сокровищ, валявшихся небрежно, словно это был мусор, а не что-то стоящее.

По центру была выстлана бархатная дорожка, нетронутая временем. Она вела к небольшой лестнице.

— Не разбегайтесь! — гаркнул Орёл, когда многие начали постепенно останавливаться и отходить от основной команды, чтобы осмотреть блестящие предметы и затолкать их в свои сумки.

Сокол, предчувствуя впереди крупную наживу, держался пока с Орлом. Впрочем, в своё оправдание он мог сказать, что его не особо притягивало всё это подозрительно разбросанное золото. Можно, конечно, благодаря нему беззаботно зажить, но ловушки? Он ничего не знал о гадких сюрпризах, которые были здесь заготовлены. А Сокол хоть и мечтал о славном богатом будущем, сомневался, что если поведётся на такие манящие сокровища, то сможет вообще выйти отсюда и устроить себе это самое счастливое будущее в тёплой дорогостоящей кроватке где-то в центре Куллáра.

— Кретины, — сказал больше для себя, чем для других, Орёл. — Повыкидываю их после этого, клянусь своей головой. Если что-то случится, заказчик убьёт нас.

— Со всеми бывает, сэр, — Воробей принял необычайно важный вид. — Деньги портят людей. С этим, к сожалению, ничего не поделать.

— Пусть со своими деньгами на улице прохлаждаются. Мне в команде такие ветреные эгоисты не сдались.

— Только вот не говори, что тебя самого не притягивает всё это безумство.

— Если продолжишь в том же темпе, Сокол, то первым вылетишь, — пригрозил Орёл, поднимаясь по лестнице.

Эта часть храма особо не отличалась от предыдущей. Повсюду снова было разбросано блестящее золото, но теперь посередине возвышался красивый орехового цвета постамент, над которым парило светящееся голубоватое перо неизвестного происхождения.

— Так полагаю, это наш заказ, сэр.

— Не нравится мне, как эта дрянь располагается, — Сокол скептично вглядывался в артефакт. — Слишком уж на видном месте. А при таких удачных обстоятельствах это окажется, зуб даю, ловушкой.

— Я пойду первым. Не подходите.

Орёл бесстрашно направился к парящему перу. Сова от волнения закрыла глаза, а Ворон и Воробей отошли в сторону, чтобы при непредвиденных обстоятельствах можно было как-то помочь командиру.

Но Сокол вместо того, чтобы тоже подстраховать Орла, неожиданно абстрагировался и зациклился на одном выделяющемся предмете.

Тёмно-красная книга, лежавшая мирно в груде сокровищ.

Могла ли это быть небольшая подсказка по использованию этого удивительного летающего артефакта? Сокол захотел проверить. Он, не обращая внимания на окрик Совы, шустро, всего лишь за пару больших шагов, добрался до заветного предмета.

Ворон, заметив движение Сокола, оставил общество Воробья, чтобы подойти к другу и разузнать у того подробности, а заодно изучить вместе с ним то, что он нашëл.

— Что ты делаешь? — Орёл, находясь уже рядом с постаментом, с непониманием глянул на Ворона.

— Сокол что-то откопал.

Сокол провёл пальцем по пыльной обложке, усеянной тонкими венами. Несмотря на необычный рельеф, материал был на удивление приятным: настоящая кожа, выделанная со всем изяществом и мастерством. Но была какая-то неприятная энергетика, которая пробиралась внутрь и заставляла сердце биться в два раза быстрее.

— Я что вам сказал?! Сокол, живо возвращайся!

Мозги начали работать судорожно. Эта обволакивающая аура спутывала мысли, пыталась подчинить и сделать безвольной марионеткой. Она вбивала в голову то, что никак, даже под страхом смерти, не хотелось совершать, и принуждала открыть книгу, впитать в себя накопленные знания.

Сокол, сглотнув вязкую слюну, дрожащими пальцами схватился за уголок толстой обложки.

— Сокол? — Ворон окликнул его, но в ответ не получил никакой реакции. — Эй, приятель?

Ворон побежал к другу, который уже раскрыл книгу. По краям она заискрилась ярким огнём, охватившим руки Сокола. Надписи загорались и исчезали, а странички с невероятной скоростью переворачивались и противно скукоживались.

Из книги исходило фиолетовое, неясное свечение, которое становилось всё темнее и темнее.

Неожиданная вспышка ослепила всех находившихся в храме.

Что за ерунда?

Онемели пальцы, конечности, язык — Сокол перестал себя чувствовать. Глаза больше не видели, а мозг не соображал. Складывалось впечатление, будто его отстранили от управления собственным телом.

Кто-то, кажется, звал его. И его ли? Сокол окончательно потерял связь с реальностью.

Было множество криков. Таких отдалённых, словно они были в страшном сне. Знакомые голоса всё произносили одно слово, ошарашенно, а потом затихали.

Затухали так же, как огонь на книге, которая стремительно превращалась в пепел.

Но что случилось? Почему люди вопили? Всё же было прекрасно. Сокол впервые за долгое время побыл в шкуре человека, от которого ничего не зависело и который мог летать там, где ему заблагорассудится.

Так почему же?..

Когда он открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что сидел рядом с постаментом на коленях, а сложенные в молитве руки были плотно прижаты к груди.

Сердце беспорядочно билось о грудную клетку, пока один глаз нервно дёргался. Сокол медленно, словно боясь увидеть что-то жуткое, развернул голову назад и…

Зрачки расширились до больших чёрных точек. Его лицо побледнело, а дышать стало так трудно, что почти невозможно. Горло резко пересушило, а губы, пытаясь что-то из себя безрезультатно выдавить, конвульсивно задвигались.

Вокруг больше не было живых людей. Возле него ходили высушенные до омерзения человеческие кости со свисавшей фиолетовой кожей. Все они были так изуродованы, что сложно было понять, кто есть кто.

Одно существо потянуло в сторону Сокола свою худую руку, которая сразу же отвалилась и упала с оглушительным шумом на пол.

Сокол закричал. Громко, надрывно. Голосовые связки напряглись до предела, готовясь в любой момент сорваться. Его никогда раньше не охватывал такой неконтролируемый ужас, но сейчас… сейчас это был сильнейший взрыв всех эмоций, которые разрывали его пополам.

Он согнулся и схватился за волосы в надежде избавиться от нахлынувших образов, заставлявших желудок сжиматься в спазмах.

Кажется, его тошнило, пока в голове что-то утомительно говорило:

Люди такой неустойчивый материал. Как жаль.

А затем раздался противный смех.